Житьё-бытье заводской публики подчинялось строгому режиму и распорядку. Рабочий день начинался строго в семь тридцать утра. Токарные станки радостным рёвом взрывали тишину механического цеха, возвещая о начале трудового дня. Ярко-жёлтые подъёмники резво носились между участками. Из монтажного цеха валил густой плотный дым, выпускаемый одновременно десятками глушителей экскаваторов. Доблестная бригада слесарей - сборщиков, тихо матерясь и постоянно поминая чёрта, производила монтаж экскаваторов. Сборочный цех был завершающим звеном в сборке дорожной машины под кодовым названием ХХХ-А.
Зося, облачившись в форменный халат синего цвета, и задраив на глухой замок свой великолепный бюст и не менее великолепные бёдра, на высоченных каблуках величаво прошествовала в монтажный цех. Цех встретил Зосю удушающим смрадом выхлопных газов и адским шумом одновременно работающих машин.
- Ну, что, красавица, потеряла здесь? - послышался густой бас откуда-то из-за колонны.
-Tere!(Здравствуйте)! - старательно прокудахтала в ответ Зося.
Ей нравилось ошеломлять собеседников своими скромными познаниями эстонского языка.
Голос принадлежал колоритному старику с хищным взглядом жёлтых глаз, и седой копной, выбивающейся из-под кепки. Крупный нос с горбинкой занимал по праву почётное место на этом нетипичном для эстонца лице. Под носом, будто воздавая почести столь достойному экземпляру, примостились усы, такие густые и пышные, как английский газон в Беккенгемском дворце.
-О, Григорий Мелехов!- невольно вырвалось у Зоси при виде такого бравого казака.
- Из каких краёв прилетела такая жар-птица?-продолжил разговор старик.
- Из Киева, - зарделась юная дева, заливая тусклые стены цеха, золотистыми лучами восемьсот пятидесятой пробы.
Завязалась беседа, собеседник проявил нетипичный для его возраста интерес и живость характера. Зося довольно живописно осветила отдельные этапы жизненного пути, подробно остановившись на обстоятельствах, приведших её в этот город. Старик громко гоготал, как трёхгодовалый жеребец, скаля крупные жёлтоватые зубы, но его плутоватые глаза оставались подозрительно холодными.
Зося Проценко беспечно обходила цех, с интересом разглядывая работников, сосредоточённо копошившихся у тракторов. На демографической карте города в щедром изобилии были представлены одинокие мужчины среднего возраста и доблестные ветераны трудового фронта, как времён независимой Республики, так и периода развитого социализма. Однородность Братства Независимых Холостяков разбавляли собой крепкие на вид старцы с благообразными бородками, бодрые энергичные старухи, удивляющие пришлых прямотой стана и первозданной целостностью зубного ряда.
Особи мужского пола привлекли внимание Зоси необычайно высоким ростом, пышными бакенбардами и нарочито хорошим воспитанием. Она радостно подлетела к очередному работнику и завела непринуждённый разговор.
-Здравствуйте, я Зося, ваш новый контролёр,- расплываясь в улыбке, говорила девушка.- А как вас зовут?
-Меня? - зарделся работник, как майская роза, перебирая ногами, и, бросая исподтишка косые взгляды на контролёршу.
Вопрос остался висеть в воздухе. Рабочий увлечённо ковырялся в гидронасосе, демонстративно воротя нос от назойливой контролёрши. Гегемон упорно делал вид, что не замечает Зосю, и что он страшно занят.
-Тебя-тебя!- неотвратимо наступала на него девушка.
-Мм-ммм, ээээ,- тянул он, хитро посмеиваясь и с опаской поглядывая на контролёршу, будто его принуждали разгласить военную тайну. - Янес .
Гидравлик Янес, местный феномен по кличке Заяц, принадлежащий к сливкам монтажного цеха, уже несколько лет успешно косил под простачка. Роль простофили приносила ему высокую зарплату, премии, уважение начальства. К нему ходили на поклон все, начиная с мастера и заканчивая директором завода. Заяц, имеющий в кармане только справку об окончании пяти классов, без труда вникал в любой механизм, моментально находя причину поломки машины. Он, тихо, незлобиво посмеивался над дипломированными специалистами, которые ходили к нему за советом, румяные щёки при этом горели от удовольствия.
Ещё один аристократ монтажного цеха Юхан Ваабель, по кличке "Болт" наоборот проявлял заметную заинтересованность, увлечённо глазея из-за своего редуктора на вызывающе выпирающие из халатика прелести новенькой работницы. Такой павы ему ещё не доводилось видеть. Ваабель в отличие от "Зайца" представлял совершенно другой человеческий тип. Интеллигент по рождению, механик по призванию, он чувствовал живой интерес ко всему происходящему. Юхан был мастером слова: говорить мог он долго, и речь его лилась как Ниагарский водопад, шумно, эффектно и впечатляюще.
- Глянь-глянь, какая цаца по цеху бродит! - с восхищением толкнул он в бок Ребане, своего соседа по конвейеру, рыжеватого очкарика с диким взглядом и обезумевшим видом.
-Mingu k;ik kuu peale!(Пусть все идут на Луну) -в сердцах бросил его напарник, с остервенением колотя кувалдой по редуктору.
Тяжёлый молот с нарастающей амплитудой периодично падал на чугунный корпус. Доблестные слесари-монтажники невозмутимо наворачивали штуцера, накручивали гайки, никак не реагируя на странную выходку собрата по цеху. Удары железного молота гулким эхом отзывались в ушах Зоси. Она поостереглась подходить к разбушевавшемуся пролетарию, производившего впечатление больного шизофренией в период обострения.
- Шо он лупит кувалдой по редуктору? - недоумённо застыла Зося.
- А силы некуда девать, - спокойно прокомментировал мастер цеха, Михкель Кару.
- А если разобьёт корпус редуктора? - с опаской спросила практичная контролёрша.
- Не боись, не разобьёт! - невозмутимо ответил Михкель.
Зося вышла из цеха, до её слуха ещё долго доносились глухие удары молота буйного слесаря. Она ещё не ведала, что звук революционного набата в сольном исполнении слесаря-сборщика будет частенько сопровождать её рабочие визиты в монтажный цех. Так сорокалетний бобыль выражал свой внутренний протест против заводского брака, против существующей власти, против пришельцев, против одиночества. Нота протеста обычно исполнялась при скоплении в зрительном зале женской аудитории. На такой минорной ноте состоялось боевое крещение Зоси.