Гаврилова Яна. 20 писем в никуда

Яна Гаврилова

"20 писем в никуда"

"Чтобы летать, не обязательно иметь крылья...

Чтобы поцеловать небо достаточно просто любить"

Яна Гаврилова

Глава 1

В машине моего парня стоял запах можжевельника, мятного лосьона после бритья и обреченности, которая с самого начала преследовала наши отношения. Ян сидел, откинувшись на спинку сидения, с задумчивым видом наблюдая за людьми, спешащими поскорее укрыться в такси от назойливых капель дождя. Я достала из сумки тонкую сигарету и приоткрыла окно, игнорируя недовольную гримасу парня. Просто я недостаточно его любила, чтобы беспокоится по этому поводу. Ян считал, что у него не было вредных привычек, но он чертовски ошибался. Он сам был огромной привычкой, избавится от которой, стало практически невероятно. Ян был для меня тем самым ногтем, который вы обещаете больше никогда не грызть, но при любом удобном случае тянете в рот.

- Когда ты вернешься? - спросил он, устало потирая переносицу. Обломав кончик сигареты, я прикурила и крепко затянувшись, ответила:

- Через три дня, - струя дыма вылетела из моего рта вместе со словами и Ян поморщился.

- Ты подумаешь над моим предложением?

Я раздраженно вздохнула:

- Ян я не вижу смысла переезжать к тебе. Большую часть времени я провожу в небе и от того, что наши зубные щетки будут стоять в одном стаканчике, ничего не изменится.

- Ты могла бы бросить работу, - с укором произнес Ян, вынуждая меня повысить тон.

- Нет, не могла бы.

Выкинув окурок в окно, я запустила руку во внутренний карман своего темно - синего пиджака в поисках зеркальца, чтобы убедиться, что ни один непослушный волосок не сумел выскользнуть из идеального пучка, затянутого на моей голове.

Ян придвинулся ближе и обхватил своей большой рукой мою ладонь.

- Почему у меня такое чувство, будто я теряю тебя?

Он не прав.

Он не теряет меня.

Он уже меня потерял, хотя упорно отказывался в это верить.

Мы начали встречаться только потому, что так хотели наши отцы, а мы оказались слишком слабы, чтобы пойти им наперекор. Я бесконечно долго пыталась убедить себя в том, что у меня достаточно времени, чтобы полюбить его, но так и не смогла. В отличие от Яна. Он полюбил меня настолько сильно, что иногда мне казалось, будто он стремится задушить меня своей любовью, которая больше походила на одержимость.

- Ты ведь не бросишь меня? - требовательно спросил он. Порой я думаю, что единственный способ избавиться от его навязчивой любви - это сесть в самолет и на полной скорости влететь в скалу, но дело в том, что я уверена, Ян найдет меня даже в преисподней.

Я не знала, что ответить, поэтому просто кивнула, уверяя себя, что это не выглядит, как обещание. Точнее я знала, что ответить, но сомневалась в том, что ему понравится ответ.

Взглянув на цифры электронных часов, светящихся на приборной панели, я поняла, что пора заканчивать этот бессмысленный разговор, который в конечном итоге заведет нас обоих в тупик.

- Мне пора, - сказала я, убирая зеркальце обратно в карман.

- Хорошо, - выдохнул Ян, понимая, что на самом деле между нами нет ничего хорошего, и скорее всего больше не будет. Он потянулся на заднее сидение, достал зонт и вышел из машины. Обойдя автомобиль сзади, Ян остановился у багажника, чтобы вытащить мой чемодан, а потом, бережно укрывая зонтом и своим телом от дождя, помог мне выбраться из машины. Что не говори, а с манерами у моего парня проблем не было. Он открывал для меня все двери в городе, встречал после каждого полета и мог часами держать зонт над моей головой. Это были хорошие моменты. Но так же, как есть черное и белое, кроме хороших моментов были и плохие, когда Ян принимал экстази, крушил в доме мебель или устраивал за мной слежку. Тем не менее, он продолжал утверждать, что у него нет вредных привычек, а я просто устала затевать бесполезные споры.

- Позвони мне, как приземлишься, - попросил Ян, прижимаясь губами к моей щеке. Не смотря на то, что со стороны этот человек мог с легкостью произвести впечатление идеального бойфренда, он знал, что это не так. И я до сих пор не понимала, что заставляло меня каждый раз возвращаться к нему.

- Конечно.

Я забрала у Яна чемодан, и он передал мне зонт. Дождь хлестал с невероятной силой, и я догадывалась, что, скорее всего рейс будет задержан, но все-равно спешила побыстрее сбежать в аэропорт.

Ян снова поцеловал меня в уголок губ. Я развернулась и зашагала в сторону здания аэропорта, потянув за собой свой бардовый чемодан - неизменный спутник в каждой поездке.

Прежде чем пройти сквозь автоматические двери, я обернулась и увидела, что Ян по-прежнему стоит на мокром тротуаре и смотрит мне в след. Дождь поливал его каштановые волосы, а в глазах застыла печаль.

"Я люблю тебя" произнес он одними губами, но зная, что его это ранит, я не ответила.

Я скрылась в здании аэропорта, точно зная, что когда пройду через эти дверь вновь ничего уже не будет, как прежде.

Мы оба знали, что это было началом конца.

***

Аэропорт маленького городка был похож на гигантский муравейник. Повсюду сновали люди, прислушиваясь к механическому женскому голосу, объявляющему время прибытия очередного рейса. Одни с нетерпением ожидали начала регистрации, в то время как другие, блистая улыбкой и ровным заграничным загаром, торопились утонуть в объятиях встречающих их близких. Я видела все это почти ежедневно. Сменялись лишь города, за пределами здания аэропорта, как огни взлетно-посадочной полосы.

С самого детства я была влюблена в небо. В то время, когда другие девочки мечтали получить новую куклу, коллекционировали вкладыши от жевательной резинки и влюблялись в соседских мальчишек, я грезила небом. Уже тогда у меня не было сомнений на тему того, кем я хочу стать. Каждую ночь я засыпала с мечтами о небе, звездах и дальних далях, где нет горя, а люди добрые и всегда улыбаются. Я мечтала догнать рассвет, прикоснуться рукой к белоснежным облакам, а на закате провожать солнце.

Теперь, я выросла, мне двадцать пять и я больше не мечтаю о небе. Почти каждый день, я облачаюсь в темно - синий костюм и отправляюсь на самое важное свидание в своей жизни.

Свидание с небом.

Я - стюардесса. Бортпроводница международных авиалиний. Девушка, сумевшая преодолеть земное притяжение, исполнившая заветную мечту своего детства и покорившая небесные просторы.

Обсудив детальный маршрут полета, пройдя медицинский осмотр и брифинг, я в сопровождении экипажа поднялась на борт двухпалубного аэробуса, готового в любую секунду взмыть в небеса. Вопреки моим ожиданиям и ожиданиям погоды рейс не был отменен, и теперь мы совершали последние приготовления к полету.

- Рыба или курица? - раздалось за моей спиной. Я проверяла контейнер с бортовым питанием в буфетно-кухонном отсеке и настолько погрузилась в собственные мысли, что подпрыгнула от испуга. Резко обернувшись, я стрельнула взглядом в свою коллегу, а по совместительству лучшую подругу Дану - жгучую брюнетку греческого происхождения, до невозможности влюбленную в русскую зиму.

- Очень смешно, Дана, - проворчала я.

- Похоже, кто-то не выспался, - протянула, Дана, доставая из холодильника бутылку холодного чая.

- Похоже, у кого-то слишком настойчивый парень.

- Опять донимает тебя переездом?

Я кивнула. В отличие от меня, у подруги с личной жизнью было все в порядке. Больше двух лет назад она вышла замуж за пилота, который впоследствии стал самым молодым капитаном за всю историю существования нашей авиакомпании. Их идеальные отношения строились на принципе взаимного доверия и могли служить примером для подражания. Вообще в моей жизни было очень много людей связанных с небом. Любовь к полетам просочилась в меня вместе с материнским молоком, а каждый последующий год после моего рождения, становилась только крепче. Моя мама тоже работала стюардессой, а еще раньше моя бабушка сделала карьеру в этой невероятно романтической профессии. Именно так считают многие люди, но романтики в этом деле мало, а если она и присутствует, то всю сладость заглушают отекшие ноги, вечно ноющая спина и катастрофический недостаток сна.

- На твоем месте я бы давно послала его к чертям собачьим. Ты слишком хорошо для такого засранца, как Ян.

К сожалению, Дана не на моем места. Несмотря на то, что она моя лучшая подруга, я не спешу делиться с ней всеми подробности своих отношений с Яном. Они слишком запутаны и сложны, чтобы позволить кому-либо попытаться их понять.

Глава 2

Приземление в аэропорту имени Ференца Листа сопровождалось благодарными аплодисментами и облегчением, написанным на лицах пассажиров.

- Всего доброго, - с улыбкой говорила я, провожая спускающихся по трапу самолета людей. Солнечное небо над Будапештом было светлым и безоблачным, впереди у нас были целые сутки, чтобы посмотреть столицу Венгрии, в чемодане фотоаппарат, а в душе необъяснимый трепет. Мне хотелось поскорее пройтись по улицам Будапешта, заглянуть в сувенирную лавку и сфотографироваться на фоне здания Венгерского парламента.

Мы с Даной вошли в двухместный номер с чудесным видом из окна на бездонный Дунай, скинули опостылевшие туфли и обессиленные упали на свои кровати.

- Господи, как же хорошо, - простонала Дана, зарываясь лицом в подушку. Моим ответом послужило сдавленное мычание, утонувшее в мягкости гостиничного одеяла. Спустя мгновение, я услышала сопение подруги и, приподняв голову, убедилась, что она заснула. Не вставая с постели, я освободилась от тесного костюма, распустила волосы и, закутавшись в одеяло, попыталась последовать, примеру Даны.

Безрезультатно.

Я настолько сильно устала, что не могла нормально спать. Сон был поверхностным и больше походил на дремоту, я все время беспокойно ворочалась и постепенно кровать начала казаться мне жутко неудобной. Дана же спала сном мертвого человека, и мне оставалось ей лишь позавидовать. Высунув руку из-под одеяла, я нащупала на тумбочке свой телефон, чтобы отправить Яну сообщение, опасаясь, что не получив известий о моем удачном приземлении, парень может нанять истребитель и примчаться прямо в Будапешт.

"Я в Будапеште. Все хорошо"

Вот так вот просто, без всяких смайликов, поцелуев и признаний в любви, но зная Яна, я могла сказать, что все это он мог дорисовать сам, выдавая за действительность то, чего уже давно нет.

Я пролежала без сна еще около получаса, а потом встала и направилась в душ. Мое тело отозвалось благодарностью, как только теплая вода коснулась кожи, испачканной пылью, посторонними запахами и прикосновениями нелюбимого парня.

Когда я вышла из душа, Дана ни на миллиметр, не сдвинулась с места, по-прежнему тихо посапывая в подушку. Переодевшись в джинсы и коричневый свитер, я накинула пальто, достала из чемодана фотоаппарат и выскользнула из номера, тихонько прикрыв за собой дверь.

Осень в Будапеште была мягкой и теплой. Размашистые ветви деревьев, усыпанные золотистой листвой, высаженные вдоль гравийных дорожек, манили, заставляя направлять объектив фотокамеры на все, что попадалось на глаза. Завороженная красотой природы, я бродила по парку Варошлигет, стараясь оставить в памяти каждый фрагмент, увиденный в этом удивительном месте. Длинная прогулка по старинным улочкам Будапешта, сумела вытеснить из моей головы все проблемы, ожидающие моего возвращения, провальные отношения с Яном и приближающийся юбилей мамы.

Я шла так долго, что мои ступни налились жаром, и вынужденная остановка должна была случиться немедленно. Войдя в первую открытую дверь, оказавшуюся дверью в просторную тихую кофейню, я рухнула за столик в дальнем углу и почувствовала, расслабляющую пульсацию в ногах. Огляделась. Белые скатерти, плетеная мебель и сочные ярко - оранжевые торшеры. И фреска. Огромная фреска занимающая целую стену, с изображением Рыбацкого бастиона. Но самое чудесное, что было в этом заведении - это книги. Много книг. Всю дальнюю стену кофейни занимал огромный стеллаж, заставленный самой разнообразной литературой. Я встала из-за стола и подошла к полкам, заполненным историями разного времени. Скользя пальцами по корешкам книг, я вдыхала манящий запах старины, перемешанный с ароматом капучино и осеннего вечера. Я бродила взглядом по золотистым витиеватым буквам и кожаным переплетам, пока на пятой полке сверху не наткнулась на потрепанный сборник стихов Шандора Петефи, из которого торчал белоснежный уголок...чего? Терзаемая любопытством, я протянула руку и осторожно вытянула конверт. Это было письмо. Без обратного адреса и имени отправителя, но настолько сильно манившее меня, что с каждой секундой, что конверт находился в моих руках, во мне крепла уверенность, что он предназначался для меня.

Прихватив с собой конверт вместе с, хранившей его книгой, я вернулась за столик и положила конверт перед собой. Он был таким белым, что почти сливался со скатертью. Одернув себя, я вернула конверт обратно в книгу и захлопнула ее, пытаясь убедить до ужаса заинтересованную барышню, живущую внутри меня, что нельзя читать чужие письма, особенно в чужом городе и под заинтересованные взгляды чужих глаз.

И вот уже второе безрезультатно за один день.

Конверт так и притягивал к себе необъяснимой силой и, поддавшись ей, я снова открыла книгу.

- JС napot (Добрый день) - произнес внезапно подошедший официант, останавливая меня. Я поприветствовала его в ответ и поняла, что моих скудных знаний венгерского хватит лишь на то, чтобы заказать кофе, поэтому я сделала именно это.

- KАvИt kИrek (кофе, пожалуйста).

К тому же еда перестала меня волновать, поскольку передо мной стояла сложная дилемма: спокойно выпить кофе и уйти, оставляя письмо и дальше искать своего адресата или же наплевать на все правила приличия и вскрыть конверт. Официант улыбнулся, кивнул головой и ушел, а я продолжила гипнотизировать глазами конверт, удивляясь, как он до сих пор не вспыхнул.

"Пофиг!" - вскрикнуло мое подсознание, я схватила конверт и вскрыла его.

Я не ошиблась. Там действительно было письмо, написанное ровным почерком на разлинованном листе бумаги, а в правом нижнем углу разместилось крошечное изображение...самолета!

Я затаила дыхание и начала читать.

Дорогой, незнакомец!

Ты даже не представляешь, сколько раз это письмо звучало в моей голове. Везде, где я был, оно преследовало меня. В душе гостиничного номера, возле, потрескивающего камина с бокалом белого полусладкого, на концерте симфонического оркестра и на утренней пробежке в туманном парке...Иногда я напевал его. Напевал по дороге на работу, под звуки саксофона, звучащие по радио и даже, под шум проливного дождя, что особенно слышен ночью, когда выключается свет и весь дом, погружается во тьму.

Знаешь, однажды, я задался вопросом "А правильный ли я сделал выбор?" Может, стоило еще немного подумать, взвесить все "за" и "против" и уже тогда принимать окончательное решение? В последнее время вопрос выбора все чаще звучит в моей голове. Возможно все дело в атмосферном давлении или влиянии магнитных бурь, но что-то определенно не дает мне заснуть по ночам.

Что приготовить на ужин? Где провести выходные? Шоколадный торт или песочный? Автомобиль или метро? Мы выбираем каждый день. Из множества предложенных нам вариантов мы выбираем тот, что как нам кажется, подходит лучше всего. А может нам действительно так только, кажется?

А самое главное того ли человека мы выбрали?

Когда мне было восемнадцать, я познакомился с девушкой. Она была всего на пару лет младше меня, красила кончики волос в ярко-голубой цвет, слушала тяжелый рок и стабильно раз в месяц сбегала из дома. Но она мне нравилась. Она притягивала меня своей непосредственностью и нежеланием подчиняться другим. Я не могу сказать, что был влюблен в нее, но она определенно вызывала во мне трепетные чувства. Наша дружба не продлилась долго, потому что вызывала диссонанс в обществе. Каждое воскресенье бабушка заставляла меня надевать чудовищную малиновую рубашку и водила на проповедь в небольшую деревянную церквушку, где в течение всей службы не позволяла даже шелохнуться. А девушку с голубыми волосами в наших краях называли порождением сатаны. Теперь ты понимаешь, почему наша дружба оказалась под запретом? Через некоторое время родители заставили ее смыть голубую краску и отправили в какую-то частную школу. Больше я ее не видел. Не буду лукавить, но когда я писал это письмо, я надеялся, что она может быть той, кто найдет его. Но разумеется, ты не она. Я не такой везучий, как хотелось бы.

К чему я рассказал тебе это? Просто я подумал, может мне стоило выбрать ее? Или девушку из супермаркета, что помогла мне выбрать лучший сливочный сыр из всех, что я когда-либо пробовал?

А ты уже сделал свой выбор?

Кстати, расскажи мне о себе? Я могу попытаться представить тебя. Возможно ты седовласый старик с тростью, а в кармане твоего пиджака припрятана фляжка, наполненная бренди или ты старушка в сиреневом манто и с гребешком в серебристых волосах. Ты можешь быть молодым юношей в сером свитере, в голове которого гуляет ветер, или ребенком, который еще даже не умеет читать. А еще ты можешь быть девушкой. Хрупкой, женственной, иногда робкой, а иногда дерзкой. Девушкой с оливковой кожей, взмывающими вверх ресницами и длинными пальцами талантливой пианистки. Но кем бы ты ни был, я очень рад, что письмо попало именно в твои руки.

Ты можешь осуждать меня, но вчера вечером, прежде чем начать писать это письмо, я впервые задумался о разводе. (Ах, прости, я не упоминал, что женат). Скажи, мне должно быть стыдно? Если это так, тогда мне стыдно, за то, что мне не стыдно. Звучит бредово, но зато правдиво. И дело даже не в другой женщине, а в том, что просто надоело. Приелось. Опостылело. Стало в тягость. От нее всегда пахнет масляными духами. Это раздражает. Раньше от нее пахло ландышами и утренней росой. А теперь нет. Ты, наверное, считаешь меня сумасшедшим. Что ж, в какой-то мере ты прав, потому что вряд ли человек в здравом уме будет писать письмо и подкладывать его в сборник стихов. Но разве тебе никогда не хотелось глотнуть немного сумасшествия? Если хотелось, тогда дерзай. Просто напиши ответ и оставь на том же месте. В сборнике стихов Шандора Петефи, на пятой полке сверху, а через неделю возвращайся снова. Мы, положим, начало грандиозной истории, а чем она закончится, узнаем через десять недель. Я обещаю.

С.В.

Несколько минут, я пораженно хлопала глазами, снова и снова вчитываясь в строки загадочного послания. Кто вообще так делает? На дворе двадцать первый век, люди давно пишут друг другу электронные письма и смс-сообщения, а знакомятся на популярных сайтах знакомств, где можно сначала оценить внешность человека, а уже потом начинать общение. Либо автор этого письма по-прежнему живет в прошлом, либо он слишком романтичная натура. А может он просто сумасшедший? И почему это письмо нашла именно я? Стоит ли искать в этом какой-то скрытый смысл? Еще и эта картинка самолета в углу письма...Я залезла в карман и вытянула пачку сигарет. Прикурила. Затянулась. Снова затянулась, радуясь, что рядом нет Яна, с полным комплектом раздражающих нотаций.

Человек, оставивший послание, предоставил мне полное право выбора: смять, сжечь или ответить. Прямо сейчас я бы могла поднести сигарету к бумаге и навсегда забыть об этом письме, но что-то останавливало меня. Звучит бредово и даже жутко, но ровно через неделю я действительно опять буду в Будапеште и у меня есть все шансы снова попасть в это кафе и убедиться, что вся эта нелепая затея с письмами всего лишь глупый розыгрыш.

Или нет.

Тогда я отпила, только что принесенный официантом, кофе, и выудила из сумки ручку и блокнот.

Я затаила дыхание и начала писать.

Дорогой, С.В.

По мановению волшебной палочки или с подачи судьбы, но так уж вышло, что твое послание попало именно в мои руки. Знаешь, прежде я никогда не писала писем незнакомцу, поэтому не представляю с чего начать.

С самого начала я была лишена возможности выбирать. Я даже не смогла выбрать время своего рождения, потому что врачи назначили моей матери плановое кесарево сечение. Это случилось в новогоднюю ночь. Под бой курантов. Родители всегда старались выбрать за меня. Лишь единственный раз наши взгляды совпали, но полагаю и здесь не обошлось без их участия.

Мне жаль тебя разочаровывать, но я не девушка с голубыми волосами. На самом деле я никогда не экспериментировала со своими волосами, поэтому не могу даже представить, что из этого выйдет. Думаю, когда-нибудь я наберусь, смелости и все же попробую. Почему когда-нибудь? Потому что, я жуткая трусиха. Однажды, я решила сделать татуировку. В течение месяца я ежедневно проходила мимо тату-салона, но так и не решилась зайти. Я просто испугалась гнева отца и в конечном итоге сменила маршрут. Скажи, а у тебя есть рисунки на теле?

Хотя нет, я тебя обманула. Есть кое-что, чего я не боюсь, но думаю, об этом мы поговорим позже.

Ты спрашивал, сделала ли я свой выбор? Вряд ли. И знаешь, после твоего письма, у меня появился еще один страх. Теперь я боюсь, что вопрос, который поселился в твоей голове, со временем переберется в мою голову и станет мешать спать по ночам нам обоим.

И если тебя это так беспокоит, я тебя не осуждаю. Моя мама утверждает, что, несмотря на то, что происходит между супругами, не бывает лишь одного виноватого. Танго танцуют вдвоем, помнишь? Поэтому прежде чем прекращать свою партию, узнай, что заставило партнершу изменить свой ритм.

Ты хочешь, чтобы я рассказала о себе? Полагаю, ты уже догадался, что я женщина, так что вопрос половой принадлежности можно считать закрытым. Я люблю горячий шоколад, белые хризантемы, а полчаса назад я, кажется, заинтересовалась венгерской поэзией. Ты понимаешь, что сумел приобщить меня к искусству? И пусть я пребываю не совсем в здравом уме от всего происходящего, но я согласна сделать глоток сумасшествия. Только обещай, что оно будет обжигающее и насыщенное, как вкус горячего шоколада и нежное и невесомое, как цветок белой хризантемы.

Одна неделя.

Будапешт.

До встречи.

А.

Когда я закончила, мой кофе остыл, сигарета истлела, а солнце постепенно скрывалось за линией горизонта. Что я делаю? - спрашивала я себя, пока мои пальцы аккуратно складывали письмо и запечатывали его в белый конверт.

Расплатившись, я спрятала конверт в книгу, подошла к стеллажу и отправила его туда, где будет положено начало грандиозной истории.

На пятую полку сверху.

Затаила дыхание и вышла из кафе.

Я вернусь через семь дней.

Я обещаю.

Глава 3

На парковке перед аэропортом неизменно стояла машина Яна. Черный матовый седан, на заднем сидении, которого я оказывалась сотню раз. В отличие от солнечного Будапешта, здесь было сыро и влажно. Мокрый снег, пасмурное небо и зябкий разгульный ветер. Я неторопливо обвела взглядом парковку, раздумывая взять такси, но Ян уже заметил меня и вышел из машины. Все три дня моего отсутствия мы обменивались дежурными сообщениями, и ни одно из них не было похоже на сообщение двух влюбленных друг в друга людей. А в боковом кармане моего чемодана находилась частица Будапешта, написанная рукой незнакомца. И в этом письме было намного больше тепла, чем в тех электронных посланиях, что мне писал Ян, и которые я сразу же стирала из памяти телефона.

Одетый в черное драповое пальто и помпезно начищенные ботинки, Ян спешил ко мне, пробираясь сквозь толпу людей.

- Привет, - сказал он, обхватив меня руками и отрывая от пола. Я уловила знакомый запах его любимых барбарисовых конфет, - Как долетела?

- Без происшествий, - Ян поставил меня на ноги и крепко поцеловал, оставляя на губах сладкий вкус барбариса.

- Отлично, - произнес парень, хватаясь за ручку моего чемодана, - Пойдем скорее. У меня кое-что есть для тебя.

Кое-что. Эту фразу Ян произносит каждый раз, когда встречает меня. Никакой интриги. У кое-что есть абсолютно обычное название. Букет алых роз. Я ненавижу красные розы. Ненавижу настолько, что каждый раз, когда Ян преподносит их, мне хочется ударить его по лицу. Подозреваю, что я стала ненавидеть красные розы именно потому что их дарит Ян. Он мог бы купить мне розовые гвоздики, и возможно я возненавидела бы и их.

Но сегодня, когда Ян открыл багажник, я поняла, что ошибалась. Теперь мне нравятся красные розы. Теперь я ненавижу желтые розы. Ян имеет поразительную способность, заставлять меня ненавидеть все к чему прикасается.

- Спасибо, дорогой. Они чудесные, - сказала я, принимая цветы из рук Яна. Отношения с Яном в совершенстве научили меня искусству лицемерия. Он никогда не узнает, о чем я думаю, пока я сама не позволю ему узнать, а это может случиться намного позже, чем никогда. Вы можете подумать, что я просто эгоистичная лицемерка, зацикленная только на себе, но рядом с Яном никогда нельзя расслабляться. Он слишком непредсказуем. Слишком порочен. Слишком опасен.

Прижимая к груди букет из крупных желтых роз, я мечтала вдохнуть запах единственной хризантемы, но подаренной кем-то другим. Ради бога, Ян даже не знает, что мне нравятся белые хризантемы.

А С.В. знает.

Интересно, как его имя?

Сегодня суббота, а часы показывали половину шестого утра. Дороги были свободны, поэтому автомобиль Яна двигался быстро. Его рука лежала на моем колене. Изредка он барабанил по нему пальцами в такт музыке, звучащей по радио. Ян не спрашивал, куда я хочу поехать, а просто вел по направлению к своему дому. Я терпеливо молчала, прислушиваясь к собственным ощущениям, но внутри меня было тихо. Пусто, словно в пересохшем колодце.

Ян задавал вопросы, спрашивал о поездке, что я видела, где успела побывать, но, кажется все, что я сумела запомнить - это письмо.

Письмо, после которого, мой внутренний колодец стал понемногу наполняться водой.

Я даже не заметила, как мы добрались до места, а очнулась лишь, когда почувствовала дыхание ветра и увидела протянутую руку Яна. Он открыл дверь с моей стороны и ожидал, когда я выйду. Приняв руку парня, я выбралась на воздух и взглянула на дом. Огромный, двухэтажный, с мансардой, камином, льняными шторами и бессменным запахом марихуаны. Этот запах был повсюду.

Ян думал, что я не замечаю.

В доме все было как - обычно. Он был слишком большим для одного человека и слишком холодным, чтобы в нем жить. В моей маленькой квартирке было намного уютнее. В ней не было камина и мансарды, зато был выход на чердак, где сквозь маленькое окошко, я любила смотреть на звезды, медленно смакуя кофейный ликер.

- Ты голодна? - спросил Ян, помогая мне снять пальто. Я ненавидела эту безукоризненность, что он старательно разыгрывал, хотя еще несколько часов назад был далек от идеала. Я могла детально представить, как он сидит в одной из комнат, прислонившись спиной к стене, и медленно выпускает изо рта белые клубы дыма.

Он думал, что я не знаю.

- Нет.

- Сварить тебе кофе?

- Нет, спасибо.

Руки парня приблизились к моим волосам, и бережно начали вытягивать шпильки из тугого пучка.

Одна.

Две.

Три.

Пять.

Восемь.

Волосы свободным каскадом упали на спину, а ладони Яна переместились на плечи и заскользили вниз по рукам.

- Я так скучал по тебе, - прошептал Ян мне в ухо, переплетая наши пальцы. Закрыла глаза и откинула голову ему на плечо, довольствуясь теми остатками чувств, что еще остались во мне. Иногда, я думала, что действительно люблю его, но только до тех пор, пока он не совершал то, за что я хотела ненавидеть. Я постоянно балансировала на грани между любовью и ненавистью, и каждый поступок Яна швырял меня из стороны в сторону. Я была как китайский болванчик, находящийся в непрерывном движении.

Губы Яна нашли мою шею.

Он целовал, покусывал и снова целовал.

Любил, ненавидел и снова любил.

Практически сорвалась и упала в его объятия, но глубоко вдохнула, и в нос ударил тошнотворный запах травы.

- Ян, мне нужно в душ, - я вывернулась из его рук и, не оборачиваясь, зашагала к лестнице. Перед тем как закрыть дверь ванной, я услышала звон, отскочивших от стены, шпилек.

Открыла горячую воду, разделась и залезла под душ. С.В. писал, что его раздражает исходящий от жены, запах масляных духов. Я бы предпочла, чтобы от Яна пахло масляными духами, вместо вони травы и несмываемой похоти.

Намыливая тело, я задержалась взглядом на своей абсолютно чистой лодыжке. Очертила контур не существующего рисунка, о котором так долго мечтала, но который так и не решилась сделать. Я не смогла разрешить загрязнить свою кожу чернильным рисунком, но, несмотря на это, цинично позволяю Яну пачкать себя своей испорченностью.

Щелкнул замок и внутри меня все сжалось. Ян бесцеремонно раздвинул створки душевой кабины и шагнул внутрь. Он все еще был в одежде, которая моментально намокла и теперь прилипала к телу. Я отступила назад, врезаясь спиной в прохладный кафель. Цепкий взгляд Яна вызывал пожар, но не тот, от которого хочется бесстыдно раздвинуть ноги и принять в себя все, что он готов предложить, а такой от, которого болезненно тлеет душа. Мужчина подошел вплотную, больно вцепился пальцами в мои бедра и резко оторвал от пола. Подавляя чувство омерзения, я обернула свои ноги вокруг него, и все то время пока Ян расстегивал брюки, покорно изображала нестерпимую страсть. Он даже не потрудился избавиться от одежды, а просто взял то, что, по его мнению, принадлежало ему.

А я делала то, что до этого момента не делала никогда.

Я представляла себя в объятиях мужчины, которого прежде не видела, и который находился где-то в недосягаемой для меня реальности.

Глава 4

Сквозь крошечное окно в крыше, я наблюдала за звездами, рассыпанными по ночному небу. В руке тлела сигарета, а на полу стояла начатая бутылка кофейного ликера. Я лежала на спине в окружении старинного хлама, пыли и древесных опилок. Это был мой маленький мир, в котором не существовало суеты аэропортов и самолетов. Где не нужно было все время улыбаться и носить жутко не удобную форму. А самое главное, здесь не нужно было изображать любовь.

Я ждала завтрашнего дня. Ждала, когда наш самолет приземлиться в Будапеште, когда я снова войду в кофейню на площади "Ворошмарти", увижу улыбчивого официанта и получу свое письмо.

Третье из двадцати.

За эту неделю, что я пробыла дома, я выучила несколько новых фраз на Венгерском и теперь смогу заказать не только кофе. Скорее всего, это будет что-то традиционное, но без изысков. Несколько дней назад я попыталась отыскать его с помощью интернета. Вы можете представить, сколько мужчин с инициалами С.В. проживает в Будапеште? Даже женатых. А потом я подумала, что ведь он может и не жить в Будапеште. Вдруг он так же, как и я, каждую неделю пребывает туда по работе? Он может быть кем угодно. Венгром, поляком, французом, корейцем. Какая разница?

Еще вчера я зашла на сайт книжного интернет - магазина и заказала доставку сборника стихов Шандора Петефи. До сих пор не пониманию, зачем я все это делаю? Наверное, мне просто нравится быть частью этого маленького безумства. Словно мне недостаточно безумия в реальной жизни.

Я немного приподнялась, чтобы затушить сигарету и плеснула в рюмку еще немного ликера. Прежде чем забраться на чердак, мне пришлось отключить телефон. Ян обещал заехать вечером, но сейчас уже была ночь, поэтому я посчитала, что он снова в отключке. Хоть немного, но мне удалось почувствовать вкус свободы. Уйти от Яна означало сделать правильный выбор, но родители долго внушали мне, что быть с Яном - намного правильнее. Он очаровал их, он был сыном друга моего отца и он был идеальным вариантом для меня. Им удалось заставить меня поверить в это, но дело в том, что они не знали реального Яна. Они не видели его в гневе. Не видели его под кайфом. Не слышали, как он говорит, что лучше подложит в мой самолет бомбу, чем отпустит. Получается, что этот чердак был единственным местом, где я могла спрятаться.

Теперь еще появилась кофейня.

У меня оставалось целых двенадцать часов до отлета. Я прилечу в Будапешт за два часа до закрытия кофейни, поймаю такси и не заезжая в гостиницу, отправлюсь за письмом. Прочитаю, выпью чашку горячего шоколада, выкурю сигарету, оставлю свой ответ, на бумаге для писем, что купила в канцелярском магазинчике и улечу.

Улечу, чтобы через неделю вернуться вновь.

Еще одна рюмка ликера и моя голова налилась тяжестью. Звезды перестали быть цельными и мелькали лишь размытыми картинками в моих захмелевших глазах. Я раскинула руки, в стороны представляя себя летящим самолетом, и прикрыла глаза. Все мое тело расслабилось, и я медленно улетела в сон.

***

Я проснулась от грохота. Ощущение будто чьи-то тяжелые ботинки непрерывно пинали дверь моей квартиры. Я все еще находилась на полу чердака, а моя голова пульсировала от легкого похмелья. В чердачное окно заглядывала луна, игриво высмеивая мое состояние. Я знаю лишь одного человека, способного сообщать о своем визите подобным образом и, уверяю, в этом нет ничего хорошего.

Грохот продолжался, и я подскочила с пола, опрокинув рукой рюмку с ликером. Торопливо перебирая ногами, я спустилась по лестнице, удивляясь, как моя дверь еще не разлетелась в щепки.

- Анисия, открой дверь! - раздался по ту сторону двери невнятный голос Яна. Теперь он молотил по двери кулаками, и я ускорила шаг, опасаясь пробуждения соседей. Распахнув дверь, я увидела, как Ян занес руку для очередного удара. Хвала небесам мне удалось вовремя отскочить.

Он выглядел ужасно. Свирепый взгляд, расширенные зрачки и красная паутина лопнувших капилляров.

- Где, черт возьми, ты была?! - Ян пронесся мимо меня и принялся заглядывать в каждую комнату, - Ты трахалась с кем-то?! - его сумасшедший крик вызывал во мне...смех. Он действительно был смешон. А еще я в очередной раз убедилась, что в Яне нет ни малейшей капли уверенности в себе.

Не сумев сдержаться, я рассмеялась. Ян резко остановился посреди комнаты, и медленно повернув голову, уставился на меня.

- Я сказал что-то смешное? Я спросил, где ты, мать твою, была?

- Спала.

- Не лги мне. Твоя постель не разобрана.

- Я заснула на чердаке, идиот.

- Что с твоим телефоном?

- Ян, иди к черту, - я развернулась и зашагала в сторону кухни. Мои виски беспощадно пульсировали. Проклиная слабость к кофейному ликеру, я прошла на кухню, но как только потянулась к шкафчику с лекарствами, рука Яна пролетела над моей головой и с силой захлопнула дверцу.

- Не смей так со мной разговаривать, - прошипел парень, запуская пальцы в мои волосы и сжимая их на затылке, - Знаешь, чем я занимался последние два гребаных часа? Я пытался дозвониться до своей девушки, которая, кажется, забыла для чего человеку, нужен телефон.

В глазах защипало, а кожа на затылке горела огнем. Он снова делал это. Снова заставлял меня ненавидеть его. Ненавидеть каждой клеточкой своего тела, каждым выдохом и каждым вдохом.

- Ян, мне больно. Отпусти меня, - шепотом умоляла я, не давая слезам пролиться наружу. Он потянул волосы, запрокидывая мою голову назад, а я вцепилась в края столешницы.

- Отпустить? Ты рехнулась, если думаешь, что я когда-нибудь отпущу тебя.

Точно. Я рехнулась.

- Ты знаешь, что я имею в виду. Прекрати делать то о чем будешь жалеть, Ян.

- Ты - моя, Анисия, - продолжать бормотать Ян, прижав к моему уху, свои пересохшие губы, - И я убью любого, кто посмеет дотронуться до тебя. Даже мысленно. Тебе ясно?

Господи, ну как я могла вляпаться во все это дерьмо?

Я молчала. Просто стояла и молчала, пока рука Яна крепче сжимала мои волосы, заставляя морщиться от боли и тихо всхлипывать.

- Милая, я задал тебе вопрос. Ты не расслышала?

- Ян, мне нужно поспать. У меня скоро рейс.

Свободная рука парня проникла под рубашку и с силой сжала грудь. Зажмурилась, утопая в жалости к самой себе.

- А ведь я могу сделать так, что ты опоздаешь на свой рейс, - рука двинулась ниже, пробегая по животу.

"Почему ты позволяешь ему так поступать с собой?" - стучало в голове, пока Ян справлялся с молнией на моих джинсах, запуская ладонь туда, где было сухо, словно в пустыне.

Желая, как можно скорее прекратить то, что один из нас считал любовью, я откинулась назад, томно вздыхая, и Ян с готовностью принял от меня этот жест капитуляции, освобождая мои волосы. Развернулась и, обхватив его лицо ладонями, заглянула в безумные глаза и в очередной раз, сказала то, что он так жаждал услышать:

- Я твоя, Ян.

И он снова поверил.

И пусть мое тело сейчас полностью принадлежало ему, он никогда не сумеет завладеть моим сердцем.

***

Нам пришлось сделать два дополнительных круга, прежде чем совершить посадку в аэропорту Будапешта. Погода в этом месте оказалась непредсказуемой. Сегодня дождь был сплошным и сильным, ухудшилась видимость, а ветер словно сорвался с цепи.

Выскочив из аэропорта, я запрыгнула в такси, попросив водителя отвезти меня прямо к кофейне. Дана уехала в гостиницу, но пообещала, что расспросит меня обо всех деталях, как только я вернусь. Из-за отложенной посадки, у меня оставалось не так много времени, чтобы забрать свое письмо, поэтому я попросила водителя ехать немного быстрее. И я волновалась. Я так чертовски сильно волновалась, что у меня не переставая дрожали колени. Я даже не могу сказать из-за чего волновалась сильнее: из-за нового письма, или из-за возможности, вообще не получить послание.

Водитель притормозил около входа в кофейню. Я облегченно выдохнула, увидев, что успела до закрытия. Не могу сказать почему, но мне было важно получить это письмо. Важнее багровых отметин на моих плечах, оставленных пальцами Яна, важнее необходимости выспаться и принять душ. Все что находилось за пределами этой небольшой кофейни, лишилось значимости, как только я переступила порог заведения. Здесь все было точно так, как я запомнила. Прошла всего неделя, но, кажется, будто промчались годы. В кофейне почти не было посетителей за исключением пожилой пары, делившей на двоих одну порцию мороженого. Они подняли глаза от своей креманки и взглянули на меня. Улыбнулись.

Замедлив шаг, я прошла к стеллажу с книгами. По-моему их стало больше. Теперь они стояли по-другому. В ужасе, я поспешила к пятой полке сверху, перебирая все стоящие там книги. Сборник стихов исчез. Мое сердце колотилось, словно у загнанной антилопы, мечущейся в поисках спасения от кровожадной гиены.

Это не может случиться именно сейчас...

Их должно быть двадцать...

Двадцать...

Видимо заметив мое замешательство, граничащее с безумием, ко мне подошел официант.

- Я могу вам помочь?

- Книга. Мне нужна книга.

- У нас много книг. Вы можете взять любую.

- Нет, вы не поняли, - в отчаянии затрясла головой, - Мне не нужна любая. Мне нужен сборник стихов Шандора Петефи. Неделю назад он был здесь. На пятой полке сверху.

Он точно решил, что я ненормальная. Я и сама начала так думать. Может, я вообще все это выдумала, и никакого письма не было?

- Подождите, - улыбнувшись, сказал официант, - Присядьте и успокойтесь. Я попытаюсь вам помочь.

Он проводил меня за столик и только тогда, я заметила, что официант говорил по-русски. И ведь письмо С.В. тоже было на русском, иначе я бы просто не смогла его прочесть.

Господи, вот я дура!

- Выпьете что-нибудь?

- У вас есть горячий шоколад?

- Конечно. Сейчас принесу.

Официант ушел, а я закурила. Почему я так нервничаю? Ведь это просто письмо от незнакомого мне человека, которого я совершенно точно никогда не увижу.

На мое плечо опустилась ладонь и от неожиданности я поперхнулась дымом. Резко обернулась и увидела перед собой пожилую пару, что лакомилась мороженым.

- Кажется, это ваша пропажа, - произнес старик и положил на стол сборник стихов Шандора Петефи, - Простите, мы с супругой решили побаловать себя хорошей поэзией, но очевидно, вам эта книга нужнее. Наслаждайтесь. Каждая книга таит в себе множество прекрасного и эта не исключение.

- Спасибо, - поблагодарила я, чувствуя, как по венам растекается чувство облегчения.

На этот раз конверт был плотнее и объемнее. И когда я его открыла, поняла почему. Там были цветы. Пять цветков белой кустовой хризантемы высыпались на стол рядом с письмом. Ароматные, нежные, воздушные. Немного помятые, но намного привлекательнее тех роз в шуршащей упаковке, что покупает для меня Ян.

Здравствуй, А.

Мне очень приятно, что теперь я могу знать хотя бы первую букву твоего имени. Мне кажется, оно должно быть необычное. Надеюсь, в следующем письме ты утолишь мое любопытство.

Сегодня ночью я вышел на балкон и случайно заметил падающую звезду. Она была такой яркой, и на мгновение мне показалось, будто она летит прямо ко мне в руки. И я загадал желание. Знаю, это выглядит не очень по взрослому, когда мужчина за тридцать загадывает желание на падающую звезду, но ведь правила для того и созданы, чтобы их нарушать, верно?

Кстати, тебе понравился мой сюрприз? Прости, они, скорее всего немного помялись. Наверняка, они не сравняться с букетами, которые тебе обычно преподносят, но мне захотелось, чтобы ты улыбнулась. Скажи, у меня получилось?

И да, у меня есть рисунок на теле. Я сделал его, скорее по необходимости, чем от огромного желания. В возрасте пяти лет, я случайно опрокинул себе на ногу кастрюлю с горячим маслом. Остался ужасный шрам, который привлекал слишком много ненужных взглядов и тогда я решил замаскировать его. Я поступаю так, по сей день. Маскирую ужасные шрамы, позволяя другим видеть лишь красивые рисунки. Так намного безопаснее. Не нужно объяснять каждому желающему, что это была за кастрюля, и сколько в ней было масла.

Ты говоришь, что есть одна вещь, которой ты не боишься? Я заинтригован.

А еще я очень рад, что мне удалось приобщить тебя к искусству. Хотя, я должен признаться, что выбор книги был случайным и никак не связан с моими личными предпочтениями.

Представляешь, вчера я предложил своей жене полететь на Майорку, а она закатила истерику. Сказала, что я совсем ее не понимаю. Вы женщины, такие странные. Я даже не стал выяснять причину ее недовольства, а просто провел на балконе добрую половину ночи, желая, чтобы звездопад продлился подольше. Признаюсь, сейчас я даже рад, что у нас нет детей, потому что наш балкон слишком тесен, а ее истерики слишком бездумные, чтобы находиться поблизости.

И вообще, почему ты рассказала о себе так мало? Согласись, немного не справедливо, что ты знаешь обо мне больше. Я бы мог попросить у тебя номер телефона или адрес электронной почты, но тогда из этого вряд ли выйдет грандиозная история. Из этого вообще вряд ли что-то выйдет. Почему, я так в этом уверен? Именно так я познакомился со своей женой. Современные технологии убивают романтику. А мы ведь не хотим быть соучастниками этого бездушного преступления?

Если ты любишь горячий шоколад, то должна признать, что он намного вкуснее осенью. Осенью все сладости вкуснее. А еще осенью мягче шарфы, интереснее книги и теплее пледы. Осенью все по-другому. Мне еще никогда не хотелось настолько сильно разделить с кем-то это чудесное время года. Наверное, это будет наша грандиозная осень. Осень, написанная черными чернилами, запечатанная в конверты и разосланная по всему миру.

Будем надеяться, что эти семь дней пролетят быстро.

С.В.

P.S. Одевайся теплее, на следующей неделе обещают снег.

Здравствуй, С.В.

Хочу начать свое письмо с благодарности. Сегодня впервые за долгое время я по-настоящему улыбнулась. Так что, у тебя получилось. Спасибо тебе. Эти хризантемы в тысячу раз лучше любых других цветов, что я когда-либо получала.

Знаешь, я так устала. Устала, что люди ожидают от меня намного больше, чем я могу им предложить. Устала жить по расписанию, оправдываться, бояться. Я хочу ходить на фитнес и научиться печь вишневый штрудель. Хочу избавиться от секущихся концов, выпить кофе из "Старбакс" и встретить рассвет на крыше небоскреба. Хочу однажды написать книгу, которую прочитают миллионы людей, а все издательства мира будут соперничать за право издать ее. И сделать, наконец, эту чертову татуировку. Не по необходимости, а от огромного желания.

Я все время нахожусь в ожидании чего-то плохого. Это может быть, что угодно. Внезапное пищевое отравление, авария или очередной срыв моего бойфренда. Неважно. Важно, что это происходит. Всегда.

Твои письма - это хорошее. Теперь я точно знаю, что хотя бы один день в неделю будет хорошим, не зависимо от того, что произойдет в остальные шесть.

Я очень часто вижу звезды, но еще ни разу не видела, как они падают. А тебе повезло. Какое желание ты загадал? Будь у меня такая возможность, я бы непременно загадала, что - нибудь стоящее. Например, огромный бисквитный торт с завитушками из взбитых сливок или никогда не встречать своего парня.

Ты не поверишь, но сегодня у меня случился приступ панической атаки. Я не смогла найти нашу книгу на пятой полке сверху и не на шутку встревожила официанта. Слава Богу, пропажа нашлась.

Осталось всего полчаса до закрытия кофейни, поэтому мне пора заканчивать. Ты прав, я не хочу быть соучастницей преступления против романтики. Давай оставим все, как есть. В конце концов, у нас в запасе еще шестнадцать писем. Я клянусь, что каждое из десяти, адресованных для меня писем, будут храниться в самом сокровенном месте, которое только возможно придумать.

Увидимся через семь дней.

P.S. Я не боюсь летать.

P.S.S. Меня зовут Анисия. Теперь твоя очередь, С.В.

А.

Глава 5

Гостиничный номер утопал в ярком послеполуденном солнце, пока мы с Даной, расположившись на балконе, наблюдали за шумным будничным Будапештом. Я стояла, прислонившись к перилам, втягивая сигаретный дым, а Дана сидела в кресле.

- Так значит, ты даже не знаешь его имени? - спросила подруга, откладывая в сторону письмо. Вчера, когда я вернулась из кофейни она уже спала, а сегодня я не успела открыть глаз, как Дана набросилась на меня с вопросами. Нам предстояло провести в Будапеште всю последующую неделю, а это значило, что прежде чем улететь домой, я получу еще одно письмо.

Пятое.

Считать письма стало для меня одним из самых важных занятий. Мне не хочется думать, что произойдет, когда я вскрою двадцатый конверт. Кажется, я начинаю привязываться к этим посланиям, а если говорить совсем откровенно, я привязываюсь к человеку, который их пишет. И это нехорошо.

Я затушила сигарету и присела в свободное кресло.

- Нет, - ответила я и взяла со стола чашку чая, - Знаешь, мне достаточно того, что его зовут не Ян.

- Да уж, - усмехнулась подруга, - Странно все это. Письма на русском, значит либо твой С.В. тоже русский, либо отлично владеет этим языком. Но ведь, когда он писал, первое письмо не мог же он знать, что тот, кто его найдет, будет русским. Чертовщина какая- то.

- Может он понадеялся на удачу? - предположила я.

- В таком случае, он везучий сукин сын. Неужели, тебе совсем не интересно, как он выглядит?

- А какая разница? - спросила я, пожимая плечами. Мой голос растворился в шуме проезжающих автомобилей и Дана скривилась.

- Как это какая? А что если он одноногий католический миссионер, видевший женщину только на рекламных баннерах и бортпроводница международных авиалиний верх его мечтаний?

Громко расхохотавшись, я взяла в руки письмо и аккуратно положила его в конверт.

- Дана, вообще-то он женат. И если верить его письмам не на рекламном баннере.

- Кстати, об этом. На месте его жены, мне бы не очень понравилось узнать, что мой муж оставляет письма для другой девушки.

- Слава богу, что ты не на ее месте.

- Анисия, это не смешно, - сурово сказала подруга и схватила со стола тарелку с блинчиками, - В любом случае это не мое дело. Просто будь осторожнее, потому что я даже боюсь представить, на что может быть способен Ян, если узнает об этих посланиях.

- Я тоже, - вздохнула я, понимая, что подруга права.

Закончив поздний завтрак, мы с Даной решили прогуляться по городу. Будапешт был прекрасен. В прошлый приезд я не успела многого увидеть из-за того, что большую часть времени провела в кофейне, и сегодня планировала исправить эту оплошность. Мы с Даной с восторгом рассматривали местную архитектуру, заглянули в музей изобразительных искусств и сделали множество фотографий у памятника, зовущегося "мемориалом тысячелетия". Побродили по цепному мосту, вдоль несущихся автомобилей и подумали, что было бы неплохо пройтись по нему ночью.

- Ты уже купила подарок на юбилей своей матери? - спросила, Дана, когда мы проходили мимо магазинных витрин, заставленных сувенирами. Я помотала головой, рассматривая свое отражение в оконном стекле.

- Не представляю, что ей подарить. Скорее всего, нас не будет в городе, так что закажу доставку цветов. Она любит цветы.

Мы как раз проходили мимо парфюмерного магазина, и подруга схватила меня за руку.

- Почему бы тебе не выбрать для нее духи?

- Дана, ты же знаешь, что моя мать редко пользуется духами.

- Чепуха, - возразила девушка, - Я еще ни разу не встречала женщину, которая откажется от хорошего парфюма. Ну, давай хотя бы зайдем, - подруга посмотрела на меня умоляющим взглядом и я сдалась.

- Ну, хорошо. Может, твоя идея не так уж безнадежна.

Дана с радостным лицом поспешила к магазину, потому что именно она относилась к тому типу женщин, которые никогда не отказываются от хорошего парфюма.

Колокольчики, висевшие над входом в магазин, весело звякнули, когда мы с подругой ввалились внутрь. Дана не теряя времени, поспешила к витринам, заставленным разнообразными флакончиками с духами мировых брендов, пока я осматривалась по сторонам. На мой взгляд, в помещении было слишком много розового, а точнее всех его оттенков. Консультанты в магазине были облачены в ярко-розовые рубашки и белые юбки, почти сливаясь с цветом стен. Повсюду стояли вазочки, наполненные кофейными зернами, а в целом вся атмосфера была пронизана легкостью и воздушностью. Я бродила между витринами и лишь изредка подносила к носу ароматные полоски, не заостряя внимание на чем-то конкретном. Дана, уже успела перенюхать половину магазина, заранее придумав, какой из ароматов преподнесет в подарок своим родным, но мы обе знали, что этого никогда не случиться, потому что еще до того, как мы покинем магазин, подруга передумает расставаться со своими покупками, посчитав, что эти запахи созданы специально для нее. Это многолетняя практика, которую мы неоднократно проходили. Проходя мимо витрины с масляными духами, я внезапно вспомнила первое письмо С.В., в котором он упоминал, что его жена пользуется именно такими. Он писал, что его это раздражает.

Я подумала, что, скорее всего духи тут не при чем.

Наверное, он думал точно так же.

Приторный сладкий запах атаковал нос, и я резко отпрянула. Дана поднесла к моему лицу маленький флакочик.

- Ну как тебе?

- Ужасно, - пробурчала я, отодвигаясь подальше от кружащего голову запаха.

- Ужасно? Да они потрясные, Аня. Вот увидишь, твоя мать будет в восторге.

- Ты уверена? - с сомнением спросила я, забирая флакончик из рук подруги, и осторожно поднесла к носу. Медленно вдохнула. Теперь запах чувствовался не таким резким, но все - равно вызывал не самые приятные ощущения.

Дана решительно кивнула.

- Уверена. Можешь не сомневаться.

- Ну, раз ты так считаешь..., - согласилась я, не имея ни малейшего желания продолжать путешествие по парфюмерному магазину. К тому же мне хотелось покурить.

Дана широко улыбаясь, потащила меня к кассе и как только мы расплатились, я облегченно выдохнула. Этот шопинг закончился быстрее, чем я ожидала, к тому же теперь у меня был отличный подарок для мамы и если верить словам подруги, мама будет в восторге.

Дана шла впереди меня напевая дифирамбы чудесному магазину, а я плелась следом за ней, засунув голову в свою сумку, в поисках пачки сигарет.

- Может, где-нибудь перекусим? - услышала я голос подруги, прямо перед тем, как, не заметив чертову ступеньку, оступиться и с визгом полететь вперед.

Я не такой везучий, как хотелось бы...

Посмотрите-ка на меня!

Удивительно, как я со своим везением продолжаю летать на самолетах и не попадаю в авиакатастрофу.

Возможно, все было бы не так плохо, если бы я не приземлилась прямо в чьи-то ботинки.

- О, Боже мой! - воскликнула Дана, обернувшись на звук моего визга. Я подняла голову и...на долю секунды я позволила себе забыть, что распласталась на земле, потому что прямо сейчас на меня смотрели два неба. Два безоблачных ясных неба, какое можно увидеть лишь ранним утром, когда летишь, рассекая металлическими крыльями рассвет. Солнце начинает подниматься над линией горизонта, и ты приникаешь к иллюминатору, стараясь не пропустить ни единого мгновения этого небесного таинства. Сейчас я как-будто приникла к иллюминатору его бесподобных глаз, с нежностью смотрящих на меня сверху вниз. Ян никогда так на меня не смотрел. Разве, что в самом начале наших болезненных отношений, когда они еще имели право на существование, и их безнадежность еще не была настолько очевидной.

- Сильно ушиблись? - спросил обладатель небесных глаз, опускаясь на корточки. Запинаясь о собственные мысли, я отрицательно покачала головой и где-то сбоку услышала ворчание подруги, доносившееся до меня будто сквозь толстый слой ваты. Мои щеки горели от смущения, но мужчина будто и не замечал этого. Кажется, Дана собирала в сумку мои вещи, разбросанные при падении.

Мужчина помог мне подняться. Он все еще держал меня за руку, ладонью вниз, и когда я уже подумывала забрать руку, повернул ее. На внутренней стороне грязной ладони было несколько непривлекательных царапин.

- Нужно обработать рану. Из нее сочится кровь, - у него был такой необычный голос. Я бы назвала его противоречивым. С одной стороны он звучал протяжно и мелодично, но в тоже время властно и глубоко.

- Ерунда, - сказала я и зачем-то добавила, - Поверьте, не только из нее.

Подошла Дана и мельком взглянув на мужчину, начала отряхивать мое пальто от пыли.

- Девочка, я думала, ты свернула себе шею.

Незнакомец опустил голову и посмотрел себе под ноги. Потом он наклонился и поднял что-то с земли.

- Кажется, это ваше, - он протянул мне небольшой сверкающий брелок в виде самолета, который я несколько лет назад выиграла в лотерее. Он был моим талисманом, который сопровождал меня повсюду, где бы я ни была.

- Да, - подтвердила я, - Спасибо.

Я спрятала брелок в карман и снова посмотрела на мужчину. Дана предусмотрительно отошла в сторону. Как раз в этот момент дверь магазина распахнулась и оттуда вышла женщина с ярко-рыжими вьющимися волосами.

- Дорогой, вот ты где, - произнесла она, заметив мужчину с небесными глазами. Ее подозрительный взгляд устремился прямо на меня, отчего я поежилась.

- Твою мать, - тихо пробормотал мужчина и зажмурился, но я его услышала. Он произнес эти слова с такой обреченностью, что мне даже стало жаль его.

- Берегите себя, - сказал мужчина, прежде чем развернуться и уйти. Он пару раз обернулся, давая мне возможность еще раз насладиться цветом его бездонных глаз, в которых за эти несколько минут, я дважды успела утонуть.

Почувствовала, как Дана взяла меня под руку и заставила оторваться от разглядывания его удаляющейся спины.

- А он красавчик, да? Наверняка так откровенно ему женщины еще себя не предлагали. Ты снова превзошла саму себя.

- Да, уверена он был сражен наповал, - пробубнила я, наблюдая, как губы подруги сжимаются в тугой пучок.

- Можешь не сдерживаться, подружка. Я и так знаю, что по части экстренных посадок лучше меня специалиста не найти.

- Чертовски верно, Анисия, - Дана взорвалась от смеха и уже через секунду мы смеялись, как безумные, игнорируя озадаченные взгляды прохожих.

Глава 6

Дорогая, Анисия!

Тебе, когда-нибудь говорили, что у тебя необычайно красивое имя? С тех пор, как я прочел твое письмо, я все время смакую его на своем языке. Каждую букву. Мне нравится, как оно звучит, как слышится и как читается. Я не удержался и посмотрел в интернете его значение и был приятно удивлен своим открытием, когда поиск выдал мне "сладко пахнущая". О, господи, кажется у меня серьезные проблемы. В какой-то момент меня посетила мысль послать все дьяволу (да простит меня моя чрезмерно верующая бабуля) и, нарушив наш уговор, спросить номер твоего телефона или адрес твоей электронной почты. К твоему сведению, мне пришлось долго уговаривать себя отказаться от этой затеи, потому что значение твоего имени оказалось для меня слишком манящим.

Я рад, что мой маленький сюрприз заставил тебя улыбнуться. А, что насчет горячего шоколада? Надеюсь, он не успел остыть к твоему приходу.

Как прошла твоя неделя? Лично я в очередной раз убедился в неправильности своего выбора. Моя жена снова устроила скандал, когда я не заметил ее нового красного платья. Клянусь, я бы заметил, если бы это платье было единственным в ее огромном гардеробе, но у нее десятки красных платьев. Я ненавижу красный цвет. Другое дело цвет морской волны или кофейной пены, но ради всего святого, разве ее это когда-нибудь волновало?

Что не так с твоим бойфрендом? О каких срывах ты говоришь? Наверное, не совсем правильно беспокоится о человеке, которого ты едва знаешь, но именно это я и делаю. А еще тоскую. Словно одержимый тоскую по человеку, которого едва знаю. Каждую минуту своего свободного времени, я трачу на то, чтобы представить какая ты. Представить цвет твоих глаз, представить, как развиваются на ветру твои волосы или, как прямо сейчас, ты сидишь в кофейне и читаешь мое письмо. Боже, ведь я даже не знаю волнистые у тебя волосы или прямые, но зато ясно вижу, как они переливаются в свете полной луны. И прошу, не рассказывай мне, потому что ни одно письмо не расскажет мне того, что я смогу увидеть собственными глазами.

Ты не боишься летать? Что ж, я только, что позавидовал тебе, потому что не могу похвастаться тем же. Дрожь начинает охватывать меня еще по пути в аэропорт и не отпускает до тех пор, пока я не спущусь по трапу самолета. Хотя не все так плохо. Мне нравится еда, которую подают в самолетах, а еще сливочное масло и вишневый джем в маленьких пластмассовых контейнерах. Но перед тем как пройти регистрацию, я обязательно захожу в бар в торговой зоне аэропорта и выпиваю стаканчик "Шерри", чтобы расслабиться. Можешь представить, что по этому поводу думает моя супруга? Если бы я знал наверняка, как ты относишься к смайликам, я бы поставил около двухсот улыбающихся мордочек.

И не проси меня рассказать, что я загадал, иначе мое желание не сбудется, а этого мне хочется меньше всего.

Вчера я нашел у себя на голове несколько седых волосков. И знаешь, о чем я подумал? Я понадеялся, что за эти семь недель, которые у нас остались, я не превращусь в дряхлого старика и все еще буду способен на что-то большее, чем просто засунуть в рот вставную челюсть. Чувствуешь, какой я оптимист? На этом месте я бы поставил подмигивающий смайлик.

Кажется, у меня заканчиваются чернила, а еще через полчаса меня ожидает скучнейший бранч с меценатом из Лондона, поэтому мне нужно потуже затянуть галстук, воспользоваться зубной нитью и прослушать пару композиций Луи Армстронга.

Хорошей недели, Анисия.

Я буду ждать твоего письма.

P.S. Можешь сама выбрать подходящий смайлик.

Стефан.

Сегодня в кофейне было многолюдно и шумно. Полагаю все дело во внезапно нагрянувшем снегопаде. Посетители оккупировали практически каждый свободный столик, весело переговариваясь, согреваясь сливочным кофе и глинтвейном. Я сидела за столиком у окна и с улыбкой на лице читала пятое письмо, написанное рукой Стефана. Теперь я знала его имя, знала какой его любимый цвет и, что он боится летать на самолетах. Каждая строчка его очередного письма позволяла мне узнать о нем что-то новое. Я с готовностью отвечала на его вопросы и ловила себя на мыслях, что мне спокойно. От его писем веяло умиротворенностью, безмятежностью и всем тем чего мне так недоставало в реальной жизни. Мне хотелось узнать о нем все, что только сможет уместить в себе гладкость бумажного письма, и истратить все существующие на планете чернила, чтобы рассказать Стефану о себе. Словно в письмах к нему была настоящая жизнь, а все, что находилось по ту сторону кофейни ничего не значащая выдумка, способная в любой момент раствориться.

А я уже растворилась.

Мне хватило всего трех писем, чтобы полностью раствориться в них.

В отличие от предыдущих посещений, сегодня, когда я вошла в кафе, официант проводил меня за столик и сам принес сборник стихов. Невозможно описать степень моего удивления, переплетающуюся с чувством благодарности, которые я испытала, когда увидела перед собой большую чашку горячего шоколада. И он совсем не остыл, а напротив оказался настолько горячим, что я даже немного обожгла верхнюю губу.

В своем прошлом письме Стефан предупредил меня, что будет снег, поэтому я ничуть не удивилась, когда сегодня открыв глаза, увидела за окном пушистые хлопья, покрывающие деревья и крыши зданий.

Следующие несколько дней после посещения парфюмерного магазина мы с Даной поднимались с постели не раньше одиннадцати, завтракали и отправлялись исследовать еще неизведанные нам места Будапешта. Мне совершенно не хотелось возвращаться домой, туда, где был Ян и не единой возможности хоть что-то изменить. Несколько раз я подумывала остаться в Венгрии, но подруга отговорила меня, ссылаясь на то, что нужно хорошо все обдумать, прежде чем принимать столь серьезное решение. О моем неудачном падении напоминали лишь пара почти затянувшихся царапин и, лежащий в моей сумке, флакон приторно-сладких духов.

Моя жизнь стала такой непредсказуемой. Эти бесконечные перелеты в Будапешт и нетерпеливые ожидания писем - вот что осталось постоянным. Все остальное лишь пыль.

Через пять столиков от меня сидела компания молодых ребят. Две девушки и три парня. Они пили молочные коктейли и разговаривали. Временами их разговор перерастал в возбужденный спор, а временами прерывался, когда одна из девушек брала со стола салфетку и что-то записывала. Неожиданно я поймала себя на мысли, что мне нравится наблюдать за этими ребятами. Они были такими живыми, исходивший от них энтузиазм заполнял все свободное пространство, проскальзывая в меня вместе с глотками горячего шоколада. Я невольно прислушивалась к их разговору, но ребята находились слишком далеко, чтобы уловить суть беседы. А потом я догадалась, в чем дело. Они все были музыкантами. Скорее всего, студентами музыкального факультета, вместе работающими над общей композицией. У одного из парней на коленях лежала гитара, светловолосая девушка с короткой стрижкой тихонько напевала незнакомую мне мелодию, а молодой человек с дредами и "тоннелями" в ушах беспрерывно дрыгал ногой и стучал пальцами по столу, будто играя на ударной установке.

И вот тут, когда я увидела, у третьего темноволосого парня, трубу, у меня появилась невероятная идея, которая требовала немедленного воплощения в жизнь. Я собрала свои вещи, письмо и, прихватив с собой, наполовину пустую чашку с шоколадом, пересела за столик по соседству с молодыми музыкантами. И быстро, пока не успела дать задний ход, попросила их сыграть что-нибудь из композиций Луи Армсронга. По озадаченному выражению их лиц, я поняла, что ребята не ожидали подобного поворота событий, но мне безумно захотелось услышать то, что совсем недавно слушал Стефан и притвориться, что я его знаю. Знаю намного больше, чем позволили узнать три письма, что успели побывать в моих руках, а по - настоящему. Как закадычного друга, как старого приятеля, как внезапного возлюбленного, ведь подобное иметь место быть, просто потому что это, черт побери, жизнь.

Мое сердце затрепыхалось, словно сумасшедшее, как только зазвучала джазовая мелодия, привлекая внимание посетителей кафе, а я не теряя ни секунды времени, сделала большой глоток шоколадного напитка и взялась за создание шестого письма.

Шестого из двадцати.

Стефан...

Я так рада, что могу называть тебя по имени.

Спасибо за горячий шоколад. Он бесподобен. Прямо сейчас мне хочется воображать, что ты сидишь напротив и разделяешь со мной это чудесное мгновение. За окном падает снег, а в кофейне пахнет корицей. А еще здесь играет музыка. Обычно в этой кофейне музыка звучит только из колонок радиоприемника, но сегодня она живая...Один местный трубач виртуозно исполняет джаз. Я попросила его сыграть Луи Армстронга. Боже мой, здесь так волшебно. Наверное, я бы могла просидеть здесь целую неделю. Я бы могла сделать это хотя бы ради того, чтобы увидеть, как ты входишь в кофейню и стряхиваешь с головы белые хлопья снега, потом подходишь к книжной полке, берешь сборник стихов, садишься за столик и заказываешь...кстати, что ты обычно заказываешь? Кофе? Или клюквенный морс?

Сегодня мне хорошо. Мне хорошо просто от того, что есть ты. Скажи, разве так бывает?

Я не хочу ничего говорить о своем парне, лишь только то, что он "мой неправильный выбор". Хотя если заглянуть поглубже он совсем не мой выбор. Он выбор, который давно сделали за меня.

Извини за бестактность, но я не могу не спросить: ты когда-нибудь изменял своей жене? Многие считают, что измена непременно должна быть физической. Я не согласна. На мой взгляд, для того, чтобы изменить, не обязательно обнажаться и ложиться в постель. Достаточно пустить постороннего в свои мысли и вуаля ты уже ступаешь по краю обрыва. Такая измена намного хуже физической. Представь, что ты лежишь в постели со своей женщиной, она стонет, получает оргазм, ты думаешь, что был на высоте, а на самом деле ее тело задрожало в тот момент, когда она представила кого-то другого. Кого-то, кто, несмотря на то, что это твоя женщина, имеет над ней большую власть, чем ты. И ты не сможешь этого изменить. По крайней мере, до тех пор, пока она позволяет ему проникать в свою голову. Ты проникаешь в ее тело, а он в разум. Но ведь так не должно быть. Либо все, либо ничего.

Я даже не совсем понимаю, зачем говорю тебе об этом, но если мы говорим откровенно, я изменяю своему парню с завидной периодичностью. Разумеется, мысленно. И в моем случае фраза "ступаю по краю обрыва" приобретает более реальные очертания. Мне будет интересно узнать, что ты думаешь на этот счет.

Что касается смайликов, то я не имею ничего против.

Так, значит, ты боишься летать. Очевидно, если наша встреча когда - нибудь состоится, это произойдет в том месте, куда можно добраться без помощи самолетов. Я угадала? ;)

И пожалуйста, не покупай "Шерри" в барах аэропорта. Моя кузина по отцовской линии два года проработала в одном из таких баров и если верить ее словам, владелец безбожно пренебрегал спокойствием своих клиентов и разбавлял "Шерри" виноградным соком. Хотя я не склонна ей доверять, потому что она до жути любит преувеличивать разного рода подробности.

Советую тебе попробовать кофейный ликер. Он хорош в любое время года. Особенно если пить его в подходящей компании.

Музыкант завершает свое выступление, а я допила свой горячий шоколад. Это было удивительное время и знаешь, сегодня я могу с уверенностью сказать, что это было одно из самых лучших свиданий в моей жизни.

И еще я хочу попросить тебя почаще смотреть на небо. И если на темном небе ты увидишь мерцание бортовых огней самолета, знай, это мой подмигивающий смайлик.

До скорого.

Анисия.

Последние отголоски завораживающей мелодии прозвучали, и кофейня взорвалась аплодисментами. Я не обманула Стефана. Мне действительно было хорошо, и даже не смотря на то, что через несколько часов мне снова предстояло оказаться в удушающей тесноте квартиры Яна, я чувствовала, что я смогу все исправить. Пусть не сейчас, но я смогу вырваться. Я обещала это самой себе, пока сворачивала письмо и укладывала в конверт, пока прятала его в сборник стихов и ставила на пятую полку сверху, и пока надевала шапку и покидала кофейню, оставляя позади молодых музыкантов, внезапно получивших признание публики и безмерную благодарность от бортпроводницы международных авиалиний, которая обязательно вернется сюда.

Через семь дней.

Черт возьми, я так люблю Будапешт.

***

Сегодня на борту было неспокойно. Возможно все дело в высокой облачности, а может причина в том, что перед самым отлетом пилоту сообщили, что его мать попала в больницу с обширным инфарктом, но как бы то ни было, весь экипаж с нетерпением ожидал приземления. И я, несмотря на то, что мне предстояла встреча с Яном, мысленно просила самолет лететь чуточку быстрее. Дана обычно несущая позитив, выглядела мрачнее тучи и даже кофе с повышенным содержанием сахара, оказался бессилен против ее угрюмого настроения.

Мы летели, преодолевая пучину грозовых облаков, сквозь непроглядный туман. Самолет затрясло, и по салону прокатился шквал испуганных всхлипов. Мы попали в зону турбулентности о чем незамедлительно сообщили пассажирам, но когда человек находиться в состоянии паники, становится крайне проблематично объяснить ему, что вероятность того, что у самолета отвалится крыло безмерно мала.

- Мы падаем?! Мы разобьёмся?! - кричал грузный мужчина с залысиной на макушке. Его холодная, липкая рука крепко стиснула мою ладонь и, мне показалось, что я слышала хруст своих пальцев.

- Успокойтесь. Все будет в порядке, - повторяла я, не прекращая улыбаться и пытаясь отцепить от себя его мокрые пальцы. Разумеется, в моей практике это была не первая подобная ситуации, когда пассажиры так реагируют на турбулентность. В основном это происходит с теми, кто летает впервые.

- Послушайте, - начала я, обращаясь все к тому же мужчине и вспоминая слова Стефана о его боязни полетов, - Самолет попал в турбулентность. Вам не нужно беспокоиться. Давайте поступим так: вы возьмете себя в руки и пристегнетесь, а как только мы вылетим на безопасную зону, я принесу вам стаканчик бренди. Идет?

Лоб мужчины покрывали огромные бусины пота, а сам он сделался бледнее мела. Мои пальцы уже сводило судорогой, но видимо упоминание о бренди сделало свое дело, и мужчина подчинился. Судорожно вздохнув, он разжал пальцы. Я помогла ему пристегнуться и заняла свое место, сделав то же самое, желая, чтобы в этот самый момент где-то в Будапеште, на балконе своего дома стоял мужчина и, подняв голову вверх, подмигивал бортовым огням рейса 1344.

Глава 7

Я стояла в своей спальне и примеряла вечерние платья. Их оказалось не так уж и много и ни одно из них не подходило мне. Не понимаю, в каком состоянии я была, когда решила, что все это обилие мерцающих пайеток и бисера будет мне к лицу. На самом деле платья не совсем та одежда, которую я предпочитаю, но моя мать настоятельно просила, чтобы на ее праздник я забила на свои предпочтения и все-таки надела платье. Мне пришлось подчиниться, потому что на ее сторону встал Ян, а борьба против этих двоих была просто бессмысленна. С того момента, как я вернулась из Будапешта, мой парень вел себя непривычно тихо. Он очень часто уходил в себя, мог зависнуть посреди разговора и даже не выказывал недовольство по поводу моего пристрастия к никотину. Честно говоря, меня все это вполне устраивало, но я не могла не заметить, что что-то в поведении Яна невольно заставляло насторожиться.

А еще я не совсем понимала, что со мной происходит. И пусть я не знала, что заставляет Яна замыкаться в себе, зато я прекрасно осознавала, куда улетали мои мысли, как только смыкались мои веки. Я непозволительно часто думала о Стефане и о его письмах. Слишком часто засыпала в обнимку со сборником стихов и слишком часто слушала Луи Армстронга. Несмотря на то, что я никогда не видела этого мужчину, он сумел очаровать меня.

Кажется, я снова перенеслась в Будапешт, потому что не заметила, как в дверном проеме спальни остановился Ян. На нем был черный идеально скроенный костюм от "Бриони" и белоснежная рубашка. Какой бы законченной сволочью он ни был, невозможно отрицать, что этот парень действительно красив. Когда его темно-серые глаза не затуманены наркотическим дурманом и не блестят от гнева в них можно погибнуть. И я тоже погибала. Разумеется до того момента пока не ощутила на себе в полной мере бесноватость этих глаз. Помните мужчину к ногам, которого я приземлилась в Будапеште? Так вот его глаза совсем другие.

В них невозможно погибнуть.

В них можно только жить.

- Нужна помощь? - спросил Ян, застегивая запонки. Я покачала головой и снова посмотрела на разложенные, на кровати платья. Вот было бы здорово выбросить весь этот хлам в окно.

- Как насчет красного? - снова раздался голос Яна.

"Я ненавижу красный цвет..."

В моей голове вихрем пронеслись строки пятого письма, и я решительно взглянула на Яна, по прежнему стоящего в дверном проеме.

- Нет. Ты уже решил, какой наденешь галстук?

- Галстук? - переспросил парень, - Анисия, мне не нужен галстук.

- Ты так считаешь?

- Я считаю, что вполне могу обойтись и без удавки затянутой вокруг моей шее.

Стоит ли говорить, что я считала иначе? У Яна была определенная навязчивая идея, что его обязательно должны предать, подставить или, в конце концов, убить. Полагаю, что у этой особенности есть объяснение, но отыскать его можно только в той части жизни Яна, которая остается для меня закрытой. А такая вне всяких сомнений существует.

Никак не прокомментировав высказывание парня, я схватила первое подвернувшееся под руку платье и повернулась к зеркалу. В отражении, я видела молодую женщину, пытающуюся, во что бы то ни стало изменить свою жизнь, но настолько слабую духом, что все эти попытки, так и оставались за гранью невозможного. Трусиха. Вот кем я была. Боялась дать отпор Яну, своим родителям и взявшим меня в плен, страхам. Стояла, прижимая к груди безвкусное серебристое платье и...точно!

Вот какой была моя жизнь.

БЕЗВКУСНОЙ.

Безвкусной, как это чертово платье, которое хотелось утопить в керосине, чиркнуть спичкой и спалить до тла, чтобы ощутить хотя бы горький привкус гари.

Очнулась я, когда Ян подошел сзади и положил ладони на мои напряженные плечи.

- Тебе не нравятся твои платья? - наши взгляды встретились в отражении зеркального глянца. Сейчас глаза парня были чистыми и ясными. Он не собирался кричать, таскать меня за волосы или угрожать. Он просто спрашивал.

- Не нравятся.

- Почему?

"Потому что все их покупал для меня ты". Нет, на самом деле, Ян их даже не выбирал. Он просто принес каталог женской брендовой одежды и приказал, чтобы я выбрала для себя несколько платьев. И я подчинилась. Просто ткнула пальцем на несколько случайных нарядов. Вот и все.

Несмотря на то, что этот довольно простой вопрос не должен был вызывать у меня подозрений, я все же насторожилась. Не отводила взгляд первой, а лишь пыталась усмирить свое сердцебиение, отчаянно пробивающее дыру в грудной клетке.

- Я понимаю, - начал Ян. Кончик его носа заскользил по моим волосам, - Ты - женщина. Это просто твой маленький каприз. Почему бы нам не заменить все эти платья одним, но более значимым?

Только не это...Пожалуйста, не надо...

Руки Яна покинули мои плечи, но только для того, чтобы обернуться вокруг моей талии.

Подбородок парня лег на мое плечо.

- Что скажешь?

- Я не совсем понимаю, что ты имеешь ввиду, - промямлила я. Мои виски пульсировали, а на том месте, где смыкались руки Яна, а кожа горела огнем, даже через ткань сарафана, - О каком платье ты говоришь?

Мать вашу, конечно же, я все понимала...

- О свадебном, конечно, - судорожный всхлип вырвался из моих легких, - Белом. Пышном. Как на тех манекенах в торговом центре. Ты же хочешь белое платье?

Перебрав в голове тысячу возможных ответов, исключающих слова "да, я хочу белое свадебное платье", я поглубже вдохнула, вывернулась из ненавистных рук Яна и, отбросив на кровать дурацкое серое платье, вышла из комнаты, на ходу бросая:

- Я предпочитаю цвет кофейной пены, - и спустя секунду добавила, - Дорогой...

***

Дом моих родителей был набит гостями, каждый из которых считал своим долгом обнять меня, задать список стандартный вопросов и непременно узнать, когда я планирую сменить униформу бортпроводницы на махровый халат и пушистые тапки. Моя мать едва ли не облизывала Яна и всю его семью и, не переставая твердила какая мы "чудесная" пара. После получаса пребывания в этом "супе лицемерия", я была готова пройтись по раскаленным углям только бы скорее убраться отсюда. Единственное, что порадовало меня, так это то, что проницательная Дана оказалась права и духи, что мы выбрали в Будапеште пришлись имениннице по вкусу.

Вероятно, вас интересует, какой я выбрала наряд? Брючный кремовый костюм. Мама метала в мою сторону ядерные снаряды, а я чувствовала себя прекрасно. Мне недоставало лишь пары рюмок крепкого кофейного ликера и общения с моим новым венгерским приятелем. Не знаю почему, но я все же решила, что он венгр. Наверное, я начала сходить с ума, но в последнее время у меня складывалось стойкое ощущение, что я могла чувствовать Стефана. Как будто он находился где-то поблизости. Например, прямо сейчас мне нравилось думать, что мы находились в одной комнате. Он сидел в кресле с бархатной обивкой и слушал джаз, а я расположилась, напротив с бокалом сухого мартини в платье цвета кофейной пены и наблюдала за ним. Расскажи я об этом кому угодно из своих знакомых любой из них совершенно точно посоветовал бы мне обратиться к психоаналитику.

- Анисия, что ты делаешь? - настойчивый голос Яна, развеял видение, возникшее перед моими глазами. Оказывается все то время, пока я рисовала в своей голове образ Стефана, мои ладони лежали на прохладном стекле большого панорамного окна. На тех участках стекла, что успели запотеть от моего дыхания, были выведены всего две буквы "С.В.".

- Что ты тут рисуешь? - парень стоял по правую сторону от меня, спрятав руки в карманы своих черных брюк.

- Неважно, - резко произнесла я, стирая надписи рукавом пиджака, - Я хочу выпить.

- Вина?

- Что угодно.

Схватив за локоть, Ян дерзко дернул меня, намертво пригвождая к своему телу. Руку моментально пронзила вспышка боли, и я уже знала, что на том месте, где сейчас сжимались пальцы Яна, через несколько часов проступят синяки.

Чертов ублюдок!

- Ты, что блядь, решила испытать мое терпение? - прошипел парень, - Советую тебе остановиться, милая. Спрашиваю еще раз: что тебе принести?

Только посмотрите, моя мать серьезно считает, что я должна быть благодарна судьбе, за возможность связать свою жизнь с этим ничтожеством? Мне, кажется, она переоценивает меня. Не понимаю, в какое мгновение на меня снизошло озарение, но мне действительно захотелось испытать терпение Яна. Вывести его из себя и открыть, наконец, глаза всем кто считает его Богом в человеческом обличии. Показать, что этот парень не более чем неуравновешенный наркоманский ублюдок, не замечающий ничего дальше собственного носа.

- Можешь запихать свои советы себе в глотку, - попыталась вырваться, хотя и понимала, что бессмысленно. Разумеется, Ян сильнее меня, - Убери руки.

- Неужели закричишь? - издевательски прошептал парень, но по выражению его лица, я могла сказать, что он не ожидал сопротивления. Ведь раньше я никогда не позволяла себе возражать ему, а сегодня во мне словно что-то с громким хрустом треснуло. Переломилось. Еще в тот момент, когда я пыталась выбрать одно из тех дрянных платьев, что так долго занимали слишком много места в моем шкафу. И Ян тоже был похож на те платья. Не подходящий, занимающий слишком много места в моей жизни.

А от всего ненужного стоит избавляться.

Но проблема была в том, что мои планы совершенно не совпадали с планами Яна.

- Еще один подобный трюк и мне придется сделать тебе больно. А я не хочу этого делать.

- Не хочешь? Что ж лицемерие всегда было твоей визитной карточкой, Ян.

Мы все еще стояли возле панорамного окна. Сейчас в комнате было слишком много гостей, чтобы Ян мог позволить себе распустить руки, но вот то, что может произойти, как только мы окажемся наедине все же беспокоило меня. Один маленький нюанс...мой язык напрочь отказывался слушаться. Уверена, что со стороны мы смотрелись ужасно романтично. А что, ради всего святого, может быть подозрительного в том, что мужчина крепко прижимает к себе свою женщину и что-то шепчет ей на ухо? Ничего. Мой локоть уже сводило судорогой, но меньше всего на свете мне хотелось портить матери праздник, несмотря на то, что она не беспокоилась, что своими идиотскими принципами портила мне жизнь.

- Воркуете? - из-за спины Яна вынырнул мой отец, держа в руках тарелку с моцареллой, и в ту же секунду я почувствовала, как хватка парня ослабла. Мне так хотелось забраться на свой чердак с бутылкой ликера и забыть весь этот проклятый вечер.

- Хаим, - произнес Ян, мгновенно превращаясь в простого приветливого юношу, - Классный галстук.

Помимо того, что мой отец еврей, он фанат хоккея, галстуков "боло" и чешского пива. И это ужасно, потому что Ян всегда умело использует эти три козыря против меня. Он знал, что я ни за, что не буду жаловаться родителям, поэтому чувствовал себя еще более раскованно.

Сегодня папа надел простую льняную рубашку голубого цвета и белые брюки. А галстук у него действительно был классным. Черный кожаный шнурок и узорная металлическая пряжка.

- Дочка, как хорошо, что ты сегодня с нами, - тепло сказал папа и протянул мне руку, в которую я вцепилась мертвой хваткой, но все - таки надеялась, что папа не заметил, - Ты так много летаешь.

- В последнее время, Анисия часто бывает в Будапеште, - вставил Ян, испепеляя меня взглядом. При упоминании о Будапеште мое сердце сжалось стальными тисками.

Там спокойно...

Там безопасно...

Там Стефан.

- В самом деле? - удивился отец, - Ты не рассказывала. Когда я служил в армии, у меня был приятель родом из Будапешта. Чудной паренек. Кажется, он увлекался астрономией.

Телефон Яна, спрятанный во внутренний карман пиджака, издал звук входящего сообщения.

- Прошу прощения, - сказал парень, вглядываясь в дисплей телефона, - Я скоро вернусь, - и поспешил к выходу. Не сумев сдержать вздох облегчения, я посмотрела на папу и столкнулась с обеспокоенным взглядом темно - синих глаз.

- Дочка, мне кажется, тебя что-то тревожит.

- С чего ты взял?

- Ты действительно летаешь в Будапешт только по работе? Или есть другая причина?

На секунду я подумала, а что если рассказать папе о Стефане и о письмах, которые он оставляет для меня каждую неделю?

Всего лишь на секунду...

- Ты верна Яну? - да, очевидно ходить вокруг да около, мой отец не любитель. Верна ли я Яну? Нет. Это именно то, о чем я писала Стефану в своем письме. В своей голове я давно изменила Яну десятки раз самыми изощренными способами с мужчиной, который живет за тысячу километров от меня.

Всего лишь на секунду...

- Конечно, папа.

- Вот и хорошо. Мы с мамой возлагаем большие надежды на ваш союз.

Большие надежды? Как можно возлагать большие надежды на то, что по определению является безнадежным?

***

Ян появился спустя полчаса после своего внезапного исчезновения. Я как раз выслушивала от своей двоюродной тетки рецепт самой сочной рождественской утки с апельсинами и допивала второй бокал джин-тоника. Кажется, это была единственная стоящая вещь на сегодняшнем вечере. Меня ничуть не волновало, что такими темпами я могла превратиться в законченную алкоголичку и видеть самолет только на вкладышах от жевательной резинки, но согласитесь, это отличный способ снять напряжение. Все эти бессмысленные диалоги захламляли мою голову, а алкоголь чудесным образом очищал мое сознание.

Мама уже разрезала праздничный торт и сейчас они с папой танцевали фокстрот в центре зала. Меня всегда поражало то, с какой уверенностью моя мать держалась на публике. Несмотря на то, что она практически не умела танцевать и постоянно наступала отцу на ноги, все гости смотрели на нее с открытыми ртами и были уверены, что это превосходный танец. Она могла надеть совершенно несочетаемые вещи и убедить всех, что нет ничего практичнее шпилек и спортивной куртки. Так было всегда. И меня она тоже сумела убедить в том, что более подходящее партии чем Ян мне не найти и я поддалась, каждый день проклиная ту минуту, когда он вошел в наш дом с букетом красных роз и всем тем багажом неприятностей, что маячил у него за спиной.

- Привет, крошка, - передо мной возник Ян, закрывая обзор на родителей. Безумно расширенные зрачки парня и исходивший от него запах гнили, привели меня в бешенство, но я стиснула зубы.

- Где ты был?

- Пришлось уладить одно дело. Я смотрю, ты решила остановиться на джине. Неплохой выбор.

- А я смотрю, ты решил, что обдолбаться и прийти в дом моих родителей отличная идея?

- Какого хрена ты несешь? - Ян призывно сложил руки на груди. "Джин" распалил мои чувства и тонкая грань между тем, что можно говорить, а что нет начала становилась все бледнее, поэтому я приблизилась к уху парня и прошептала:

- Ты мне противен. Можешь катиться в ад.

Ощутив, как участилось дыхание парня, я отодвинулась. Недобрый блеск, появившийся в его глазах, поубавил мою уверенность в себе, но отступать было поздно.

- В ад? Что ж, я думаю, мы прокатимся туда вместе.

Черт побери, я даже не догадывалась, насколько правдивым окажется это свирепое обещание, слетевшее с губ Яна. Парень крепко сжал мое запястье и потащил за собой, пользуясь тем, что гости были слишком заняты, кружившими по паркету танцорами.

- Ян, что ты, блин, делаешь? Остановись! - просила я, пока он вел меня к своей машине. Мне пришлось ускорить шаг просто, чтобы не протаранить носом пол. Я упиралась, пыталась вырвать руку, но напрасно.

- Выполняю твою просьбу. Но согласись, будет не совсем справедливо, если я отправлюсь туда в одиночку, - спокойно произнес Ян, прежде чем затолкать меня на переднее сиденье своего автомобиля и захлопнуть дверь. Меня начало лихорадить, а "джин", что еще совсем недавно будоражил кровь, выветрился, будто я и вовсе не пила.

- Ян, послушай..., - примирительно заговорила я, когда он забрался на водительское место и потянулся к замку зажигания. Черт возьми, он собирался управлять автомобилем, накачавшись наркотой? Что ж, может, если мы попадем в аварию, хотя бы это убедит моих родителей...да какого блин хрена?!

- Тише, Анисия. Ты мешаешь мне сосредоточиться, - сказал Ян и завел автомобиль. Паника охватывала меня со скоростью свистящей пули, пока парень отъезжал от дома моих родителей, которые даже не догадывались, что могут больше никогда не увидеть свою дочь.

- Ян, останови машину! Немедленно!

- Сейчас, дорогая. Сейчас, - успокаивающе шептал Ян. Я с ужасом наблюдала за растущей стрелкой спидометра на приборной панели. Он протянул руку, чтобы погладить меня по волосам, но я увернулась.

- Дерьмовый вечер. Почему ты всегда стремишься все испортить?

- Так значит это я все порчу? - я раздраженно вздохнула, - Ну, хорошо. Ян давай, ты остановишь машину, и мы спокойно поговорим, - засунула в рот сигарету, но Ян молниеносно выдернул ее и швырнул в окно.

- Я не хочу. Я хочу конфету. Барбарисовую. У тебя есть?

- Нет, черт возьми.

Все, что происходило дальше, напоминало сценарий бездарного триллера. Выехав за пределы города, Ян остановил автомобиль, заглушил двигатель и развернулся в мою сторону. Безжизненный взгляд его стеклянных глаз пугал меня.

- Пересядь назад.

- Зачем?

- Анисия, пересядь назад, - настойчиво повторил Ян, - Пожалуйста.

Перебравшись назад, я наблюдала, как парень вышел из машины и открыл багажник. Чтобы он ни задумал, это не могло закончиться хорошо. Когда Ян обошел автомобиль и остановился напротив капота, мои глаза обжог поток слез и крик отчаяния разорвал гнетущую тишину ночи. В руках Ян держал канистру, и когда первая струя бензина выплеснулась на капот, я поняла, что умру. Нет, я могла представить, что расстанусь с жизнью в авиакатастрофе, находясь в небе, когда произойдет разгерметизация самолета, но заживо сгореть в машине своего идиота-бойфренда, оказалось за гранью моего понимания.

Зажмурив глаза, я безнадежно рыдала, чувствуя, как Ян занял место рядом со мной и заблокировал двери.

- Ян, что ты делаешь? - вопрошала я, по- прежнему не открывая глаз.

- Люблю тебя, - ответил Ян и, повалив меня на сиденье, навалился сверху. Он целовал мои веки, щеки, кончик носа. Слизывал языком слезы с моего лица, срывал с меня одежду и плакал вместе со мной. Я пиналась, вырывалась и кричала, а удушливый запах гари заполнял салон. Наши слезы смешались в единый ручей, и пока машина стремительно оказывалась во власти огня, Ян с громким пыхтением, жестко вколачивал в меня свой член, бормоча о своей безумной любви. Я задыхалась от дыма и собственных рыданий и понимала, что это был последний раз, когда я могла чувствовать.

И знаете, о чем я подумала, прежде чем отключиться? О бесподобных небесно - голубых глазах мужчины, взглянув в которые хотелось жить.

Это было то, что я знала наверняка...

Я хотела жить...

Глава 8

"Воспламенение потеков масла, попавшего на раскаленные детали двигателя"

Именно это было написано в заключении, выданном экспертами, которым вот уже полчаса моя мать трясла перед моим носом. Представляю, какую кучу денег пришлось отвалить этому ублюдку, чтобы получить подобную бумагу. После того, как я отключилась, Ян самостоятельно выволок меня из горящего автомобиля и вызвал службу спасения. Он чертов псих, потому что ни одному здравомыслящему человеку не при каких обстоятельствах не придет в голову поджигать автомобиль вместе со своей девушкой, а потом еще и заниматься в нем сексом. Мне пришлось почти сутки провести в больнице, а самым удручающим было то, что по медицинским показаниям я не могла отправиться в рейс.

Долбанный псих!

- Анисия, ты не справедлива. Мальчик пострадал не меньше тебя, - распалялась мама, расхаживая по гостиной в доме Даны. Каблуки ее лаковых сапог стучали по ламинату, болезненно отдаваясь в моей черепной коробке. После того, как меня отпустили из больницы, я сразу же отправилась к Дане, по той причине, что это было единственным местом, где Ян не смог бы меня достать.

- Мама, ты вообще слышишь меня? Он едва не спалил меня заживо, а ты говоришь, что я несправедлива?

- Не говори ерунды, - отмахнулась мама, - Ян никогда бы не смог причинить тебе боль.

- Он чуть не убил меня! - я клокотала от ярости, не понимая, как женщина, которая по всем законам логики должна была защищать меня без всяких угрызений совести приняла сторону этого подонка.

- Элен, думаю вам лучше уйти, - вмешалась, Дана, вошедшая в комнату со стаканом воды, - Анисия испытала серьезное эмоциональное потрясение, и любое упоминание о Яне будет только лишним. Ей нужно отдыхать.

Моя признательность подруге была безграничной. Она без колебаний согласилась принять меня в своем доме, а теперь отстаивала перед матерью, потому что моих сил для того, чтобы попытаться переубедить ее оказалось недостаточно.

- Даночка, неужели ты тоже веришь в то, что Ян хотел убить ее? Это же смешно. Ведь он так любит Анисию.

Смешно! Ей смешно! Моя мать чокнутая!

- Ян болен. Парню нужна помощь, а то, что вы с Хаимом потакаете ему, только усугубляет ситуацию. Вчера он поджег машину, а что будет дальше? Хотя, на мой взгляд, дальше уже некуда.

- Нет, конечно, он перегнул палку.... - я стояла, прислонившись к стене, совершенно обескураженная поведением своей матери. Я видела перед собой женщину с волосами цвета темной меди, уложенными в высокую прическу, и безупречным лицом без единой морщинки, выражающее такое безразличие и равнодушие, что становилось холодно и жутко. Как она могла так говорить? Перегнул палку...

Рот подруги распахнулся от изумления, и она покачала головой.

- Очевидно, вас не переубедить. Пойду, проверю жаркое, - сказала, Дана и ретировалась из комнаты.

- Дочка...

- Мам, уходи, - оттолкнувшись от стены, я подошла к дивану и легла на мягкие подушки, до подбородка натянув одеяло.

- Когда ты вернешься в свою квартиру?

- Не знаю.

- Позвонишь мне?

- Хорошо, - прикрыв глаза, я услышала осуждающий вздох матери и удаляющийся стук каблуков. Через несколько секунд раздался хлопок двери, и я поняла, что она, наконец, ушла.

Сразу после ухода мамы, в гостиную вошла, Дана с подносом в руках. Аппетитный аромат жаркого разбудил аппетит, и я вспомнила, что последний раз ела больше суток назад на ужине в честь маминого юбилея.

- Может предложить твоей мамаше усыновить Яна? Мне кажется, она будет в восторге, - сказала подруга, опуская поднос на стеклянный кофейный столик.

- Да уж, - со вздохом произнесла я, откидывая одеяло и принимая вертикальное положение.

- Как ты себя чувствуешь?

- Нормально.

- А как быть с письмом? Тебя ведь не допустят к полету после случившегося.

Придвинув к себе тарелку с едой, я схватила вилку и начала есть.

- Если хочешь, я могу сходить в кофейню и забрать письмо, - предложила Дана.

- Спасибо, подруга, но лучше я сама.

- И как, позволь спросить, ты попадешь в Будапешт?

- На самолете.

- Но...

- Дана, я полечу в Будапешт, - решительно заявила я, и прежде чем, подруга успела возразить, сказала, - В качестве пассажира.

Даже если бы Яну все-таки удалось сделать из меня курицу - гриль, я бы восстала из ада, только чтобы получить свое письмо.

Седьмое из двадцати.

***

Находиться в кресле пассажира оказалось весьма необычно. Кажется, в последний раз я делала это еще в детстве, когда мы всей семьей летали на отдых в итальянскую Калабрию.

Теперь же я отправлялась в Будапешт.

Вчера после ужина, я почти сразу уснула и, хвала небесам, не слышала, как приходил Ян и требовал, чтобы Дана, позволила ему увидеть меня. Именно требовал. Подруга сказала, что возможно и впустила бы его, но только если бы видела, что он действительно раскаивался, но видимо раскаяние одна из тех человеческих черт, не присущих Яну.

Сон был беспокойным, поэтому я встала в пять утра, приняла душ, выпила кофе, а в шесть пятнадцать уже сидела на металлическом стуле в аэропорту, с нетерпением ожидая начала регистрации. Мои волосы были распущены и свободно покрывали плечи и часть спины, вместо привычного, стягивающего затылок, пучка, а темно - синюю униформу заменили джинсы и белый свитер крупной вязки. Длинные рукава скрывали лиловые пятна от пальцев Яна, а усталость в глазах водостойкая тушь и тонкие линии черных стрелок.

- Уважаемые пассажиры! Прослушайте, пожалуйста, информацию о правилах, которые вам необходимо соблюдать в полете. На борту самолета не разрешается употреблять спиртные напитки, курить..., - по салону разнеслась стандартная речь стюардессы, которую я произносила тысячи раз. Удивительно, но в своем новом положении, я чувствовала себя комфортно. Так странно было наблюдать, как бортпроводники разносят по салону пиво и томатный сок и не беспокоится о том, что количества напитков может не хватить до конца полета.

Когда самолет, наконец, оторвался от земли, я вставила наушники, открыла плей - лист с композициями Луи Армстронга и замерла в ожидании, такой желанной для меня, посадки.

***

Здравствуй, Анисия!

Я скучал без твоего почерка. Раньше я и не подозревал, что такое возможно.

Меня порадовало твое предыдущее письмо.

Армстронг? Сначала я приобщил тебя к венгерской поэзии, теперь к джазу. Боюсь представить, что же будет дальше. Когда-нибудь мы обязательно послушаем его вместе. Разумеется под бутылку хорошего кофейного ликера. Я приглашу тебя на ужин в ресторан в любой точке мира и совсем неважно то, что я боюсь летать. А быть может, мы встретимся на крыше небоскреба? Или на одной из станций Лондонского метрополитена? Думаю, у нас еще будет время договориться...

От чтения письма меня отвлек негромкий стук. На стол опустился бокал с напитком золотистого цвета. Взглянув на официанта, я хотела сказать, что не делала заказ, но мужчина лишь загадочно улыбнулся и поспешил обслуживать столик в противоположной стороне кофейни. Растерянно пожав плечами, я вернулась к посланию, так приятно согревающему мои ладони.

Это "Токайское" вино. Ты спрашивала, что я обычно заказываю, когда прихожу в кофейню. Я заказываю "Токайское" вино. Поверь, оно ничуть не хуже кофейного ликера.

Вот это да! Как он это сделал? Не веря своим глазам, я беспорядочно завертела головой, надеясь отыскать хоть малейший намек на то, что Стефан здесь. Но сомневаюсь, что человек в соломенной шляпе, профессионально рисующий шаржи и женщина в шапочке с кошачьими ушами могли быть Стефаном. Хотя...да нет же.

Тряхнув головой, я снова уткнулась в письмо.

Прекрати удивляться и оставь свои напрасные поиски. Меня здесь нет.

Лучше попробуй вино и напиши, что ты об этом думаешь.

Нет, я никогда не изменял своей жене, но после твоих суждений о "мысленной" измене, я уже не уверен в этом, потому что с тех пор, как увидел твой почерк мне все сложнее сопротивляться. Оказывается, ты очень коварная женщина. И меня все еще волнует ситуация с твоим бойфрендом. Почему ты не можешь уйти? Расскажи мне. Я хочу знать о тебе как можно больше, чтобы к моменту нашей встречи у меня не осталось вопроса "Знаю ли я ее?". Расскажи мне, что ты ешь на завтрак, сколько одеял укрывают тебя морозной ночью и где простираются границы твоего обаяния.

Помнишь, ты писала, что все время находишься в ожидании чего-то плохого? Так вот, не нужно этого делать. Все чего ты ожидаешь рано или поздно случается. Я хочу, чтобы с этого момента ты выбросила из головы все дурные мысли и думала только о хорошем. А, чтобы мне было спокойнее повяжи вокруг своего левого запястья красную нить и никогда не снимай. Невзирая на свою неприязнь к красному цвету, я сделал то же самое. Теперь мы оба в безопасности.

До встречи в девятом письме.

Ты всегда в моих мыслях.

Стефан.

Действительно, на дне конверта лежал кусочек красной шерстяной нити, который я с нежностью обернула вокруг запястья.

Теперь мы оба в безопасности...

Стефан даже не догадывался, как много для меня значил этот жест.

Глава 9

Дорогой, Стефан!

Благодаря тебе я снова улыбаюсь.

Знаешь, иногда мне, кажется, что я тебя выдумала. Собрала из снега, голубых облаков и сигаретного дыма.

Теперь я часто задаюсь вопросом "а что если бы кто-то другой нашел твое письмо?". Я бы никогда не узнала вкус "Токайского" вина, как пахнут хризантемы из конверта и как звучит джаз в исполнении студентов музыкального факультета. Мне интересно о чем ты думал, когда писал то первое письмо, с которого началось это маленькое безумие? Предполагал ли, что станешь для кого-то настолько важным?

А знаешь, ты сегодня мне приснился. Я не видела твоего лица, но знала, что это был ты. Нет, я это просто чувствовала.

Прошедшая неделя была...в общем, я ряда, что она закончилась. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы она когда - нибудь повторилась.

Кстати, я никогда не завтракаю. По крайней мере, не раньше полудня. После пробуждения, я люблю выпить чашку чая с мандариновыми корочками и выкурить парочку сигарет.

Стефан, скажи, а ты веришь в существование родственных душ? Веришь, что где - то на планете непременно есть "тот самый" человек? Человек, который способен почувствовать всю твою боль, даже не находясь поблизости? Понять, когда тебе нужна помощь или просто хороший собеседник. Человек, к которому тянется душа и чье сердце подстраивается под ритм твоего.

А я верю.

Вот только сколько "не тех" людей мы должны повстречать, прежде чем найти друг друга? Как же все сложно, Стефан.

Еще никогда прежде мне не было так одиноко, как сейчас. Я могу быть сильной. Правда могу, но какой в этом толк? Я словно проживаю чужую пресную жизнь. Рядом не с теми людьми. А мне так хочется жить своей. Не блуждать по бесконечным темным коридорам в отчаянных попытках отыскать выход и не дышать урывками раз в неделю сидя в кофейне Будапешта. Мне хочется, чтобы меня нашли.

Стефан, прошу тебя, найди меня!

Даже, если ты не любишь сигаретный дым, шум двигателя самолета или кофейный ликер, просто найди меня.

Мне кажется, я без тебя не справлюсь.

Ты - мой свет в конце тоннеля, зажженный рукой судьбы.

Анисия.

***

Мне всегда хотелось совершить что - нибудь грандиозное. Что - нибудь такое, о чем непременно сообщат в экстренном выпуске новостей или напишут в воскресной газете. Сегодня идея забраться на крышу многоэтажки с бутылкой вина показалась мне чертовски грандиозной.

Несколько дней назад я вернулась из Будапешта, все еще ощущая на языке послевкусие оставленное "Токайским" вином. И я по-прежнему продолжала жить у Даны трусливо скрываясь от встречи с Яном, понимая, что, в конце концов, эта встреча все же должна будет состояться. Мне все еще было сложно смотреть ему в глаза не испытывая при этом ярости, бешенства и бесконечного чувства жалости к человеку, который рушил не только свою жизнь. И мою. Но нужно отдать парню должное, он был безумно настойчив. А Дана молниеносно превращалась в цербера, как только слышала упоминание о нем, в отличие от моей матери, которая без колебаний приняла сторону Яна. Что касается моего отца, он предпочел занять нейтральную позицию, называя произошедшее "конфликтом молодой крови". Что ни говори, а Хаим умеет давать определение любой ситуации, будь то самый большой рыбный улов в межсезонье или кремация его единственной дочери в жестяной коробке на колесах. И за, что мне блин такое везенье?

Как только моя нога преодолела последнюю ступень пожарной лестницы, передо мной открылся восхитительный вид. Здесь было даже лучше чем на моем пыльном чердаке. Меня даже не волновало, каким образом я спущусь вниз, особенно после того, как будет приговорена бутылка вина. Черт с ним. Мне просто хотелось побыть в таком необходимом одиночестве, остаться наедине с мыслями и нарисовать в голове подробный образ Стефана.

С момента получения седьмого письма, я не перестаю чувствовать незримую связь со Стефаном. Теперь некогда письма двух незнакомых друг другу людей превратились в послания пронизанные флиртом и негласным обещанием чего - то большего. Во мне продолжала крепнуть уверенность в том, что чтобы не происходило между нами это продлиться намного дольше, чем двадцать писем. Ели бы я писала для Стефана с помощью компьютера, я бы очень многое выделила курсивом или жирным шрифтом, но я решила сделать по - другому.

Я купила множество шариковых ручек с разноцветными чернилами.

Знаю, что не совсем нормально уделять столько внимания этим письмам, но иначе у меня уже не получается.

И уже не получится.

Мне хотелось, чтобы Стефан думал, что красной нити вокруг запястья будет вполне достаточно.

Стефан

Необъяснимое чувство тревоги разбудило меня сегодняшним утром. И хотя казалось, что повода для беспокойства не было, что - то определенно сжимало мое сердце изящными стальными пальцами. Ворочаясь с боку на бок, я не мог отделаться от щемящего волнующего ощущения. Справа от меня, под отдельным одеялом, мирно спала моя жена, а стрелки будильника, стоящего на прикроватной тумбе монотонно отсчитывали секунды до наступления рассвета. Кровать противно скрипнула, когда я поднялся и, шаркая ногами по прохладному полу, побрел в сторону своего кабинета. Последние несколько недель я находил свое утешение в письмах. В письмах к женщине, живущей...черт, ведь я даже не знал, откуда она! Мне просто нравилось знать, что где - то есть человек способный понять все мои страхи и сомнения. Я перечитывал ее письма тысячи раз и чувствовал, что каждое из них было необходимым. Каждое из этих писем, написанных кривоватым угловатым почерком, оказались для меня непозволительно важными. Кто она? Как выглядит? Что с ней происходит? Я знал о ней так мало, но этого было вполне достаточно, чтобы привязаться к ней: к ее почерку, манере виртуозно избегать ответов на волнующие меня вопросы о ее личной жизни и особенному запаху, которым было пропитано каждое письмо, ожидающее меня в сборнике стихов.

Отдушина. Вот кем была Анисия. Я нашел в этих крошечных еженедельных беседах с ней свое спасение. Меня тянуло туда, где была она, а ожидание писем не только сводило с ума, но и предавало сил.

Я вошел в свой кабинет и зажег настольную лампу. Комната озарилась тусклым светом. Из стоящего на столе графина, я плеснул в бокал воды и смочил пересохшую гортань. Тревожное чувство не отступало, а наоборот, лишь только усиливалось. Я сел за стол и включил ноутбук, чтобы просто скоротать время. Мне нужно было как можно скорее попасть в кофейню, ведь сегодня день наших писем.

Признаться честно поначалу я с большой иронией отнесся к затее с этими письмами. Я даже не могу сказать, что конкретно подтолкнуло меня написать то первое послание не предназначенное конкретному адресату. Наверное, мне просто не хватало возможности выговориться. Вся моя жизнь стала похожа на серую бетонную плоскость. Наши отношения с женой превратились в непроглядную пропасть, и никто из нас двоих даже не пытался построить мост, чтобы преодолеть ее. Мы просто смиренно ожидали неминуемого окончания нашего брака. Наша постель стала слишком тесной для нас двоих, а наши беседы сводились к чему - то вроде: "Ты будешь к ужину?" или "Не мог бы ты по дороге с работы захватить хлеба с отрубями?".

И этот противный запах масляных духов...

Я не планировал этого. Честное слово. Но теперь отступать было поздно.

Я водил глазами по монитору, просматривал различные сайты, но время, будто назло тянулось слишком медленно. Прилег на диван и попытался задремать, но снова без толку. У меня никак не выходили из головы слова из писем Анисии о срывах ее бойфренда. Она не желала посвящать меня в тайны своего личного пространства, но там определенно было что - то не так. Вот только что? Почему я не мог спросить номер ее телефона? Ведь тогда все было бы намного проще. Вот идиот! Я сам затеял эту игру, а теперь оказался заложником собственной глупости и беспомощности.

Когда, наконец, стрелка часов подползла к восьми утра, я сорвался в душ, где пробыл не больше десяти минут. Кофейня начинала работу только в десять, но и тут я мог винить только себя, потому что, черт меня побери, это была моя кофейня и все правила, которые действовали внутри этого заведения, тоже придумал я.

Но, нет, я никогда не пользовался этим преимуществом. Это была предельно честная игра. В день, когда Анисия приходила в кофейню, я запрещал себе там появляться. В конце концов, это было бы нечестно по отношению к ней. Но почему то именно сегодня, я принял решение нарушить свои же правила. Мне нужно было взглянуть на нее и убедиться, что она в порядке.

Выйдя из душа, я уловил запах гари. Видимо моя жена в очередной раз проявила свои кулинарные навыки. Вернее их полное отсутствие.

- Лили, ну что на этот раз? - спросил я, войдя на кухню, на ходу вытирая волосы полотенцем.

- Эта плита сведет меня с ума, - пожаловалась жена, швыряя в раковину дымящуюся сковородку. Ее бирюзовый халат был забрызган каплями горячего масла, а по кухне простиралось огромная дымовая туча.

- При чем здесь плита? Ты просто не умеешь готовить. Пора бы уже признать это.

Лили недовольно хмыкнула и тряхнула рыжими волосами, но спорить не стала. Она знала, что я прав. Все ее попытки сотворить хоть что - то съедобное завершались истеричными криками и ужином в ресторане с морской кухней.

Пока я открывал окно, жена достала из холодильника бутылку питьевого йогурта и захлопнула дверцу с такой силой, что все стеклянные емкости, находящиеся внутри, жалобно задребезжали. Слава небесам больше мы не разговаривали. По беспорядку на кухне, я смог догадаться, что Лили пыталась приготовить оладьи. Господи, эта женщина безнадежна.

Когда мы познакомились, я всерьез считал, что мне повезло. Это было больше восьми лет назад и с тех пор, я не единожды понял ошибочность своих суждений. Лили была чересчур избалованна, скупала все красные платья в Будапеште и так же, как и готовить, никогда не умела слушать. А я просто идиот, клюнувший на яркую обертку.

По вышеизложенной причине, я никогда не завтракал дома, за исключением наскоро собранных бутербродов с пармской ветчиной. Но сегодня я спешил и как только влез в темно - серый костюм, покинул дом под шум работающего в ванной фена.

До кофейни я добрался под аккомпанемент Луи Армстронга и недовольные лица не выспавшихся пешеходов. Я не представлял, что буду делать, когда увижу Анисию. Раскрою ли я себя? Или продолжу ожидать двадцатого письма? Я не мог ответить, почему именно двадцать писем, но теперь я начал понимать, что это было слишком много.

***

Персонал только начал приходить в себя после сна, понемногу заряжаясь кофе, когда я вошел в кофейню. Лица официантов удивленно вытянулись при виде зашедшего в двери хозяина, но мое появление взбодрило их намного эффективнее, чем кофе.

- Доброе утро, господин Варго. Что - то случилось? - участливо спросил официант с именем Винс.

- Еще не знаю, Винс. А почему ты спросил?

- Просто сегодня четверг.

- И что?

- А разве сегодня не...

- Все верно, Винс. Распорядись насчет завтрака. Сегодня я буду, есть в зале.

Несмотря на то, что день только начался, практически все столики в кофейне были заняты. Неподалеку располагалась музыкальная академия, поэтому здесь всегда было много студентов. Анисия тоже видела их.

Независимо от того сколько посетителей было в кофейне, один из столиков всегда оставался свободным. Специально для меня. Я выбрал стул стоящий лицом к входной двери, прямо напротив фрески с изображением рыбацкого Бастиона. Я всегда любил это место и раньше часто приходил туда, чтобы полюбоваться Дунаем. Интересно, успела ли Анисия побывать там?

Пока я погружался в воспоминания, Винс принес мой завтрак: яичницу, крепкий чай с молоком и пшеничный хлеб с творожной пастой.

- Что нибудь еще, господин Варго? - спросил он, расставляя передо мной тарелки с едой.

- Спасибо, Винс. Больше ничего не нужно.

- JС ИtvАgyat (Приятного аппетита).

Я не покидал свой столик до самого обеда. Лица посетителей сменялись одно за другим. Они смеялись, ссорились, пили кофе, курили...а я просто сидел и ждал. Не обращая внимания на пропущенные звонки в моем телефоне, на не отвеченные смс от жены и на осуждающие взгляды своих подчиненных. Один час переходил в другой, а Анисия все не появлялась.

- Извините, господин Варго, - осторожно произнес, подошедший Винс. На город уже опустились тяжелые сумерки, но ее так и не было.

- Да?

- Мне кажется, она не придет.

Мне тоже так казалось. Я лишь не понимал почему?

- Какая она? - поинтересовался я. Ведь Винс видел ее каждую неделю. Следил, чтобы она получила письмо, и приносил горячий шоколад.

Винс покачал головой.

- Вы просили меня не рассказывать. Но могу сказать, что она бы вам непременно понравилась. Может она придет завтра?

- А если нет?

- А если нет, тогда вам стоит отправиться на ее поиски.

Спустя еще два часа она так и не вошла в дверь моей кофейни. Терзаемый противоречивыми чувствами, я думал над словами Винса и откровенно не знал, как поступить. Может она просто решила прекратить то, что начал я. Но проблема заключалась в том, что я был не согласен.

Мне действительно стоило найти Анисию.

И дело теперь было не только в письмах.

Глава 10

Ян

Слишком жарко. Нудное гудение сосредотачивается в области затылка, посылая нервное напряжение по всему телу. Бормотание, звучащее в моей голове не прекращается не на секунду. Я пытаюсь заглушить его, зажимая уши потными ладонями, но оно будто становится только громче.

Несовершенный.

Ей всегда было мало того, что я мог ей предложить. Она хотела того кто будет видеть в ней гребанную принцессу, сдувать с нее пылинки и трахать в миссионерской позе шепча о том, как чертовски ему повезло. Если я отлично могу исполнять роль совершенного бойфренда это еще не значит, что я на самом деле такой.

В действительности, когда мы впервые встретились, ее значимость для меня равнялась нулю. Моя тупоголовая мамаша решила, что бортпроводница международных авиалиний идеально подходит на роль девушки ее любимого сыночка. Она так думала, потому что нихрена меня не знала. Никто не знал. Я не позволял никому входить в мое личное пространство и пачкать его своими грязными ботинками.

Иногда случается так, что люди родившие человека и люди, занимающиеся его воспитанием, не имеют между собой ничего общего. Мои родители думают, что я не в курсе, что они усыновили меня. Я не знаю, что представляли из себя люди принявшие участие в моем зачатии, но могу догадаться, что они были далеки от совершенства. Так же, как и я.

Несовершенный.

Все, что я делал находясь вдали от Анисии не должно было ее касаться. Важно лишь то, что где бы ни находился мой член, мысленно я всегда был с ней. Несмотря на все ее несовершенства она была совершенной.

Перед глазами все плывет, но я пытаюсь успокоиться. Мне нужно сделать это, потому что я планирую пойти к Анисии и добиться ее прощения чего бы мне это не стоило. Хотя я не особо волновался на этот счет, ведь что бы я ни делал она всегда возвращалась. О чем я думал, когда поджигал машину с ней внутри? Я вообще нихрена не думал. Мне просто не понравилось то, с какой ненавистью она смотрела на меня, шипя как гребанная змея. Это была не моя Анисия. Наверное, это был некий акт инквизиции, с помощью, которого я хотел изгнать ту дрянную девку, что вселилась в нее в тот момент. Надеюсь, мне удалось это сделать.

Когда Анисия снова улетела в Будапешт, я всерьез испугался, что она не вернется. Моя Анисия всегда любила риск, но в последнее время она слишком забывалась. Ее слова стали похожи на плевки, а в тоне появилась излишняя резкость. Она становилась другой. Ее привычка курить и литрами хлебать пойло со вкусом пережженного кофе выводила из себя. Она слушала идиотскую музыку и постоянно читала одну и ту же книгу. В эти мгновения ее взгляд приобретал оттенок мечтательности, которого я не замечал прежде. Разумеется, мне было интересно, о чем она думала.

Или о ком.

Хотя, если она думает о каком - то мудаке, сумевшем забраться к ней в голову, мне лучше об этом не знать. Кто знает, что я могу придумать в следующий раз. Мой мозг может выдавать непредсказуемые изощренные идеи, когда дело касается Анисии, что порой я сам вынужден удивляться.

Закрыв глаза, я откидываюсь на подушки и снова зажимаю уши руками. Бормотание стихает, превращаясь в отвратительный скрежет. Кажется, сегодня я переборщил с таблетками. На часах примерно пять утра, но мне так и не удалось сомкнуть глаз. Голова готова разлететься, как подорванный снаряд, стоит лишь немного пошевелиться. Чувствую подкатывающую к горлу тошноту, перебирая дрожащими ногами, мчусь к туалету, где с ходу ныряю головой в унитаз. Если бы я не был так слаб, я бы отправился на улицу и с удовольствием проломил башку первому встречному придурку. Но сейчас у меня нет на это сил. Моих сил едва хватает, чтобы проползти по узкому коридору между туалетом и спальней и забраться на кровать. Сжимаю зубами конец подушки, сражаясь с желанием заорать так громко, чтобы из окон нахрен повылетали стекла. У меня есть выбор: перебороть это отвратительное чувство или принять еще дозу и вообще перестать чувствовать. Нет, я не какой - то там жалкий наркоман. У меня есть деньги, влияние, любовь. Я смогу остановиться. Проще простого.

Мне удается ненадолго отключиться, но по комнате снова разносится какой - то звук, вынуждая меня приоткрыть веки. Мне приходится потратить вновь обретенные силы на то, чтобы нащупать под подушкой телефон. Кто бы это ни был, у него должна быть серьезная причина для долбанного звонка в половине шестого утра. Зрение отказывается фокусироваться, поэтому я оставляю напрасные попытки и прижимаю телефон к уху.

Истеричный женский визг, словно лезвие мачете разрезает мою черепную коробку.

- Жалкий ублюдок, если ты хоть как - то к этому причастен я убью тебя!

Какого хрена?

Я знаю этот голос. Точно таким же голосом на меня неоднократно кричала подружка Анисии. Сексапильная гречанка с взглядом закоренелой шлюхи и повадками британского разведчика. Признаюсь, я был бы не прочь ей вставить, но, к сожалению, она не настолько глупа, чтобы позволить этому случиться. Хотя никогда нельзя быть уверенным наверняка, верно?

- Что тебе нужно? - спрашиваю я, не понимая, почему вообще с ней разговариваю.

- Как ты это сделал?!

- Сделал, что?

- Заманил ее на эту чертову крышу и напоил!

- Какого хрена ты несешь?

Меня раздражал этот тупой диалог, суть которого я так и не мог уловить. Однозначно эта сумасшедшая пыталась меня в чем - то обвинить. Ее писклявый голос вызвал во мне новый приступ тошноты, но я проглотил комок, застрявший в горле. Она продолжает нести какую - то ахинею раздражая меня до чертиков, и я уже готов отключиться, но то, что она произносит в следующую секунду, прошибает меня насквозь.

- ...она упала с пожарной лестницы!

- Перестань орать и объясни, что мать твою происходит? О чем ты говоришь? - спрашиваю я, приподнимаясь на локте.

- Анисия упала с пожарной лестницы, долбанный ты наркоман! Хочешь сказать ты здесь не при чем?

Упала с пожарной лестницы? В моей пульсирующей голове возникает ряд вопросов, и самый главный из них - какого черта Анисия делала ночью на крыше?

- Конечно, нет, идиотка! Где она сейчас? Где Анисия?

Я сажусь на кровати, пытаясь отыскать в темноте штаны и футболку.

- Нет? - с презрением в голосе выплевывает эта сука, - И ты серьезно думаешь, что после всего, что ты с ней сделал, я поверю тебе? И только попробуй сунуться к ней. Исчезни и перестань отравлять Анисии жизнь.

Она отключается, а я сижу, уставившись на погасший экран мобильника, мечтая вырвать ей язык. Эта дрянь решила, что имеет право указывать мне, что делать. Анисия моя женщина и только я могу решать, что для нее лучше, а что нет. Только с этой греческой шлюхой я разберусь позже, а пока мне нужно найти Анисию.

Но прежде чем встать с кровати, я открываю верхний ящик прикроватной тумбы и нащупываю пузырек с таблетками. Закидываю несколько штук в рот и проглатываю, испытывая чувство бесконечного удовлетворения.

Несовершенный.

А кто, мать вашу, сказал, что это плохо?

Глава 11

Анисия

Идея забраться на крышу многоэтажки не была грандиозной. Она оказалась поистине идиотской. Зато я добилась своей цели и обо мне все - таки упомянули в вечернем выпуске новостей. Еще бы, такая сенсация: пьяная стюардесса совершила неудачное приземление прямо под окнами главного врача травматологического отделения. Вот это, блин, везение! Мне не хватило всего несколько ступеней до земли, прежде чем моя нога предательски соскользнула и я полетела вниз. Теперь у меня сломана ключица, вывихнуто бедро, и я нахожусь на грани помешательства, потому что по собственной глупости не смогла сесть в самолет до Будапешта. А я так надеялась, что встреча со Стефаном не была случайной. И плевать, что мы еще не виделись, но у судьбы оказались свои планы на наш счет. Наверняка он решит, что у меня появилось более важное занятие, чем каждую неделю писать ему письма и больше никогда не появится в нашей кофейне.

И вообще врач, тот самый, что по счастливой случайности курил на балконе в момент моего позорного фиаско, сообщил, что мне придется забыть о полетах на неопределенное время. На полетах на самолете, я имею ввиду. Командир экипажа был в бешенстве, а я в отчаянии.

Я снова все испортила.

И самым ужасным было то, что теперь Яну не составит труда добраться до меня. Завтра Дана улетает в рейс, и единственная защита, которая у меня останется - это красная нить на запястье. Мне нравится думать, что если бы не эта деталь, я бы сорвалась с нескольких ступеней выше. Словно Стефан сумел спасти меня. Как бы я хотела прекратить все это безумие. Встретить Стефана, возможно под другим именем, на несколько лет раньше, набить татуировку и стать девушкой с голубыми волосами из его юности.

Сделать свой правильный выбор.

Тонкие полосы солнечного света прорывались сквозь жалюзи, плотно закрывающие окна больничной палаты. Черт побери, второй раз за неделю я оказываюсь в больнице. Но если в первый раз я могла обвинить Яна, сейчас же злиться мне приходилось только на себя. Голова раскалывалась после снотворного, которое мне вкололи, как только наложили гипс и возможно, вина, что еще продолжало циркулировать в моей крови. Мои глаза были закрыты, но я чувствовала, что в палате кроме меня находился кто - то еще. Ощущения сменялись одно другим, но та тяжесть, что я ощущала в теле, была ничем по сравнению с давлением в груди. Единственное, что меня волновало - это письма. Мои неотправленные письма для Стефана и его неполученные послания для меня. Связь между нами начала слабеть, а я не могла сделать ничего, чтобы позволить ей окрепнуть. Я надеялась лишь на помощь Даны. Ведь у нее всегда находилось правильное решение.

Размеренное дыхание разносилось по палате. Очевидно, мой гость спал. Я немного приоткрыла веки и моментально почувствовала, как усилилась боль в сломанной ключице. Напротив моей кровати сидел Ян. И он действительно спал. В помятой футболке и потертых синих джинсах. Прямо сейчас он выглядел, как тот Ян из прошлого, с которым я согласилась встречаться. Сын партнера и друга моего отца, лучший студент курса и любитель барбарисовых конфет. Я не могла сказать, что он был мне безразличен, даже после всех его выходок и видимого нежелания становиться лучше. Он мог быть лучше. Просто не хотел. На полу рядом с креслом валялось несколько пустых бутылок из под воды и гора оберток от барабарисовых леденцов.

Я попыталась пошевелиться. Кровать скрипнула, и Ян мгновенно распахнул глаза, выпрямляясь в кресле. Его рассеянный взгляд остановился на мне.

- Детка, - мучительно выдохнул парень, выставив ногу вперед, намереваясь встать.

- Что ты здесь делаешь? - спросила я. Мой голос звучал неестественно тихо и слышался, словно через испорченный динамик телефона.

- Зачем ты полезла на эту крышу? - он проигнорировал мой вопрос, осторожно поднимаясь с кресла.

- Как ты узнал? - Ян приближался к моей постели, а я инстинктивно вжалась в матрац.

- Не бойся, - примирительно зашептал парень, - Мне не нравится, когда ты боишься меня, - присев на край кровати, Ян протянул руку и провел пальцами по моей щеке. Излишняя нежность, которая никогда не была свойственна этому парню, наводила на мысль о том, что он действительно раскаялся. Если бы это имело для меня хоть какое - то значение, было бы намного проще.

- Прости меня, Анисия. Клянусь тебе, я стану лучше. Мне всего лишь нужно время. Немного времени и я все исправлю.

Мне так хотелось верить тому, что он говорит.

- Для чего? Чтобы отправить меня туда, откуда не возвращаются?

- Нет, детка. Конечно, нет. Я прошу тебя поверить мне.

- Господи, Ян. Ведь тебя отпустило всего пару часов назад. О каком доверии ты говоришь?

- Я люблю тебя, Анисия. Моя любовь к тебе превращает меня в безумца. В этом все дело. Я просто не знаю, как с этим справиться. Помоги мне. Я не справлюсь без тебя.

Мой взгляд упирается в небольшой шрам под правым глазом Яна, и я вспоминаю, как он получил его. Это было на нашем четвертом свидании. В тот вечер я впервые увидела Яна другим. Все произошло так быстро, что сначала я решила, что мне просто показалось.

Ян избил парня за то, что тот придержал для меня дверь ресторана. Чертову дверь ресторана, в который я даже не хотела идти. Я видела, как он потерял контроль, как его глаза становились темнее с каждым ударом кулака о лицо жертвы, и как в конечном итоге парень сумел достать из кармана небольшой перочинный нож. Ему не хватило всего пары сантиметров, чтобы воткнуть нож прямо в глаз Яну. А после того, как ему наложили швы, настала моя очередь. Ян решил, что именно мой крик отвлек его от избиения, и поэтому тому парню удалось достать нож. После той ночи я впервые узнала насколько "привлекательно" могут выглядеть на коже синяки оставленные пальцами Яна.

И теперь он говорит, что не справится без меня.

Кажется, мне не доводилось слышать ничего более нелепого.

А потом Ян неожиданно застывает и его взгляд меняется.

- Ты только что назвала меня наркоманом? - спрашивает он. Я прикусываю зубами язык, чтобы не брякнуть то, что впоследствии может выйти мне боком. Сейчас я нахожусь не в том положении, чтобы испытывать терпение Яна.

- Разумеется, нет, - уверяю я, чувствуя себя опытным пожарным, сумевшим вовремя остановить начинающийся пожар. Ян подходит к кровати и усаживается на край, после чего осторожно ложиться рядом и кладет ладонь на мой живот.

- Я хочу, чтобы мы поженились, - шепчет он, зарываясь носом в мои спутанные волосы. Мне плохо. Я ощущаю, как вдоль позвоночника несется ледяная лавина, но, черт возьми, я прикована к этой кровати и все что мне остается это лежать, не выдавая своего напряжения.

- Что скажешь? - все так же шепотом настаивает Ян.

- Ты..гм...я...мне, кажется, сейчас не самой подходящее время, Ян. Я пока нахожусь в гипсе и...

- Ты ведь любишь меня? - Ян приподнимается на локте и, хватая за подбородок, поворачивает к себе лицом, чтобы смотреть мне прямо в глаза. Ему даже не важно, что я все еще не простила его. По большому счету, я понимаю, что его это не волнует.

- Конечно, - говорю я, стараясь звучать настолько убедительной насколько это возможно. Мне противно от того какой лицемерной я стала находясь в отношениях с Яном, но мне приходиться это делать, чтобы хоть немного чувствовать себя в безопасности.

В письмах к Стефану я была собой. Я была той, с кем никогда бы не познакомила Яна. Я могла рассказывать ему о своих страхах, тревогах и сомнениях. А теперь я застряла в этой чертовой больнице и мне никогда не узнать, что будет написано в двадцатом письме.

- Вот и отлично, - Ян кладет голову обратно, снова зарываясь в мои волосы, - Как только ты поправишься, мы обязательно поженимся. А теперь расскажи мне, что ты все - таки делала на той крыше.

Черт меня побери, ну почему я не расшиблась насмерть?

Глава 12

Ян

Дверь ванной комнаты медленно отворяется и девушка в крошечных стрингах выходит мне на встречу. Я прохожу мимо, туже затягивая полотенце на бедрах, и шагаю на кухню, где достаю бутылку воды из морозильной камеры. Она недовольно хмыкает и идет следом.

- Сегодня было круто, - произносит Лора, присаживаясь за барную стойку, на которой я разложил ее всего полчаса назад. Это как раз то о чем я говорил прежде.

Если я в совершенстве могу играть роль совершенного бойфренда, это не значит, что я на самом деле такой.

Лора знает о присутствии Анисии в моей жизни и то, какое место она в ней занимает. А вот Анисия никогда не должна узнать о существовании Лоры. У нас с ней нет ничего серьезного кроме пары хороших перепихов в неделю, поэтому мне плевать, что она чувствует. Единственный человек, который меня волнует - это Анисия.

- Похоже, твоя стюардесса совсем не уделяет тебе внимание, - предполагает Лора и тянется к вазочке с барбарисовыми леденцами.

- Закрой рот, - предупреждаю я, откручивая крышку на бутылке, и делаю долгий глоток. На самом деле сучка права. Но я не собираюсь ей в этом признаваться.

- Просто признай, что я права, Ян, - говорит Лора, озвучивая мои мысли, - Ей давно плевать на тебя.

- Ты много болтаешь. Кажется, твой рот слишком долго пустует.

- Мудак, - шипит эта стерва и яростно швыряет в меня конфету. Я успеваю перехватить ее на лету и закидываю в рот. Не знаю, откуда во мне эта нездоровая любовь к барбарисовым леденцам, но я уверен, что в этом есть заслуга моих биологических родителей.

Лора по - прежнему сидит на стуле, когда я подхожу сзади и наклоняюсь к ее уху.

- Не смей говорить о ней в таком тоне. Ты просто конченная шлюха, которая позволяет иметь себя за дозу крэка. Еще раз откроешь свой рот - пожалеешь.

Чувствую, как ее дыхание учащается, но это не имеет никакого отношения к возбуждению. Она боится. Боится, что я вышвырну ее и сделаю так, что больше ни один мужик не позволит себе воспользоваться ее телом.

- Поняла меня?

Лора покорно кивает. Я легонько прикусываю мочку ее уха и, выпрямляясь, иду в спальню. Скидываю с себя полотенце, надеваю шорты и подхожу к прикроватной тумбе. Открываю его и достаю пакетик с таблетками. Вознаграждение Лоры за отлично проведенное время.

Когда я возвращаюсь на кухню, она уже одета. На мое удивление у нее слишком торжествующий вид для шлюхи, которая еще три минуты назад дрожала от страха на этом же самом стуле.

- Держи, - говорю я, бросая пакетик на стол, - Ты отлично поработала.

Лора берет пакет двумя пальцами и убирает в сумочку. Потом достает что - то еще и трясет у меня перед носом.

- А ты отлично поработал два месяца назад, Ян. Так что это тебе, - она ухмыляется. Я перехватываю ее руку и выдергиваю то, что зажато у нее между пальцами.

- Что это, блять, такое? - рычу я, хотя и сам прекрасно вижу, что это, блять, такое.

Это чертов тест на беременность. С двумя полосками.

Положительный.

Я убью эту суку.

- У нас будет ребенок, - самодовольно произносит Лора, словно чувствуя свое превосходство, - Тебе стоило быть более осмотрительным, милый.

- Ты уверяла меня, что проблем не будет, - кровь закипает в моих ушах, когда я делаю шаг и хватаю ее за горло. Эта тварь создаст мне кучу неприятностей, но если, она не примет мои условия, неприятности будут ожидать ее.

- Посмотрим, что на это скажет твоя стюардесса, - хрипит Лора, пока мои пальцы сжимают ее гортань.

- Только попробуй сделать шаг в направлении Анисии. Я тебя уничтожу. Откроешь свой рот, я вырву твой поганый язык.

Она хватает меня за запястье, пытаясь отцепить руку от своего горла, но у нее недостаточно сил. Лора решила установить свои правила в моей игре, но не учла главного.

Это моя игра.

- Ты сегодня же избавишься от него, иначе мне придется избавиться от вас обоих. И даже не думай исполнить какой - нибудь фокус. Тебе удалось провести меня и залететь, но больше такого не повториться, - я расцепляю пальцы, и Лора падает на колени, жадно глотая воздух. Противный смех вырывается из ее рта в промежутках между вдохами.

- Идиот. Я думала, ты будешь умнее, прежде чем спускать свою сперму куда не следует.

- Заткнись, - я наливаю в бокал двойной виски, осушаю, а потом зашвыриваю в стену, прямо над головой Лоры. Как я мог так облажаться? Я всегда был начеку, но эта стерва, каким то образом сумела усыпить мою бдительность.

Хватаю с подоконника бумажник, достаю несколько купюр и кидаю в нее.

- Пошла отсюда. Живо.

Я не слышу, как Лора поднимается с пола и как уходит, хлопнув дверью. Ей повезло, что я вообще позволил ей уйти, после всего, что она натворила.

Сегодня был чертовски сложный день и таблетками тут не обойтись.

Кажется, я снова попал в тупик.

Глава 13

Анисия

Дорогой, Стефан...

...мне так тебя не хватает.

Мне хочется знать, где ты находишься, что с тобой происходит и все ли у тебя в порядке. Как проходит твой день, и ждешь ли ты моих писем.

Ты обещал, что мы встретимся на одной из станций лондонского метрополитена, но у меня такое чувство, будто мы вообще никогда не увидимся.

Вероятнее всего, это письмо никогда не попадет в твои руки, но я все - равно пишу его, потому что не хочу, чтобы ты считал меня предательницей. Клянусь, я бы никогда не смогла оставить нашу историю незавершенной, но так уж вышло, что я совсем не умею подумать, прежде чем что - то сделать.

Представляешь, я забралась на крышу многоэтажки, выпила бутылку вина, а в итоге свалилась с пожарной лестницы. Но это полнейшая ерунда, по сравнению с тем, что теперь я вынуждена находиться под круглосуточной опекой своего импульсивного бойфренда. Он не позволяет мне курить в его доме, заказывает из ресторана доставку куриного супа и один раз в день обтирает меня влажной губкой. Передохнуть я могу лишь, когда он исчезает на несколько часов из дома. Я словно нахожусь в плену. Знаешь, я даже не уверена, что смогу летать. Мой капитан в бешенстве. Назвал меня безответственной и пригрозил, что ни на шаг не подпустит меня к самолету в качестве бортпроводника, потому что не уверен, что в следующий раз мне не придет в голову выпрыгнуть из иллюминатора.

Кстати, мне пришлось посетить психотерапевта. Моя мать захотела убедиться, что все произошедшее не было попыткой суицида. Господи, конечно, нет. Несмотря на все то недоразумение, которое меня окружает, я слишком сильно люблю жизнь, чтобы добровольно отказаться от нее. В конце концов, в аду не подают кофейного ликера и не включают Армстронга.

Обещаю, как только избавлюсь от гипса, я куплю билет на ближайший рейс до Будапешта.

Мы должны встретиться, Стефан.

Скоро.

Анисия.

***

Я снова изменила Яну. Сегодня это произошло дважды. Вообще я делаю это с тех пор, как он забрал меня из больницы и привез в свой дом. Я рада, что Ян не умеет читать мои мысли, иначе он давно бы узнал, что я занимаюсь сексом не с ним, а с мужчиной, которому адресованы мои письма.

Вообще, мне кажется, Ян немного изменился. Не в лучшую сторону. Он стал более подозрительным и еще более непредсказуемым. Несколько раз я заставала его читающим журналы для беременных женщин, а в сохраненной истории компьютера видела просмотренные сайты, содержащих информацию об аборте. Все это наводило на определенные мысли, и я решила сменить противозачаточные. Последнее что мне сейчас нужно, это ребенок от Яна. Порой я не могу защитить саму себя не говоря о том, чтобы нести ответственность за кого-то другого.

За прошедшую неделю родители навестили меня всего один раз. Когда они ушли, на кофейном столике в прихожей, я обнаружила визитку психотерапевта. Наверное, моей матери было бы проще признать меня сумасшедшей и запихать в психушку, чем признать, что мне действительно нужна ее помощь.

Дана улетела в рейс, но старается звонить мне хотя бы раз в день, чтобы убедиться, что я все еще жива. Мы были вынуждены смириться с положением вещей и дать возможность Яну ухаживать за мной.

Вчера подруга сообщила, что все рейсы в Будапешт были отменены на неопределенный срок из-за сильнейшего снегопада, а я начала всерьез задумываться над тем, чтобы сменить все свои платья на одно единственное...свадебное.

***

Яна нет уже четыре часа. Он сказал, что ему нужно срочно уехать по делам и оставил на столе разогретый куриный суп. Откровенно говоря, меня уже тошнит от этого супа. Холодного или горячего.

Я лежу на диване и просматриваю в интернете расписание рейсов на Будапешт, но они по - прежнему отменены. Мне хочется плакать, но я не делаю этого только, потому, что знаю - слезы ничего не изменят.

Щелкает дверной замок и, вздрогнув, я быстро захлопываю крышку ноутбука. До меня доносится звякающий звук ключей, когда Ян швыряет их на комод в прихожей. Он снимает ботинки и проходит в гостиную. Пальцы Яна массируют виски, давая мне понять, что у парня болит голова. Я не очень желаю знать причину, по которой его настигла головная боль, потому что сомневаюсь, что это связано с магнитными бурями.

- Привет, детка, - говорит Ян и наклоняется, чтобы поцеловать меня в макушку. Он забирает ноутбук из моих рук и кладет на кофейный столик рядом с диваном. Поднимает с пола пульт от телевизора и включает, убавляя звук до минимума, - Успела соскучиться?

- Времени было достаточно. Где ты был?

- Встретился с парнями, - отвечает Ян, направляясь в сторону кухни, - Устроили вечер покера. Надеюсь, ты не злишься? Мне нужна была небольшая разгрузка.

Он спрашивает, не злюсь ли я?

Вообще - то мне плевать.

- Нет, все в порядке.

- Почему ты не съела суп? - кричит Ян, хлопая кухонными шкафчиками. Предполагаю, что он пытается найти обезболивающее.

- Не было аппетита, - бурчу я, не уверенная, что парень услышит. Шум стихает, открывается кран с водой и через несколько секунд Ян возвращается в гостиную.

- Анисия, ты должна нормально питаться. Это необходимо, чтобы ты скорее поправилась.

Невероятно, но я смотрю на Яна и вижу в нем хорошего парня. Он не грубит, не пытается подчинить меня и не хватает за волосы. Я ловлю его нежный взгляд и хочу думать, что он искренен. За такого Яна я бы без колебаний согласилась выйти замуж. Но проблема в том, что я все время жду подвоха. Я знаю, что он сорвется. Через минуту, час или сутки. Это всего лишь вопрос времени.

Внезапно Ян просовывает под меня руки и поднимает с дивана. Я вскрикиваю и хватаю его за шею, позабыв о сломанной ключице, и та взрывается острой болью.

- Тише, тише, - успокаивающе шепчет Ян и несет меня вверх по лестнице. Он пинком открывает дверь в спальню и бережно укладывает меня на кровать. Ключица болезненно пульсирует, и я морщусь. Ян скрывается в ванной и через секунду возвращается, держа в руке наполненный шприц. Мои глаза округляются до невероятных размеров и я начинаю ерзать по кровать, пытаясь сползти. Мне страшно даже представить, что за жидкость находится в шприце. Набрав в легкие как можно больше воздуха, я готовлюсь закричать, используя запас всех имеющихся во мне сил, когда Ян произносит:

- Детка, это обезболивающее. Твоя ключица, - напоминает парень, указывая головой на травму, - Не знаю, что ты там себе надумала, но лучше остановись.

Черт возьми, он прав. Несмотря на то, что этот парень едва не сжёг меня заживо, я должна остановиться.

Ян подходит к кровати, берет мою руку и переворачивает внутренней стороной. Внимательно осматривает и подносит иглу к выпирающей вене. Я задерживаю дыхание и стараюсь не думать о том, что он мог меня обмануть. Его умения искусно управляться с инъекциями не остаются не замеченными. Уверена, у него было достаточно времени на тренировки.

- Сейчас станет легче, - произносит парень и убирает шприц в сторону. Затем его ладони обхватывают мое лицо, и он тянется ко мне для немедленного поцелуя. Сегодня губы Яна мягкие и теплые, без намека на барбарисовые леденцы или травку. От него пахнет мятой, и впервые за долгое время я целую именно его.

Хорошего Яна.

Постепенно поцелуй становится жарче и импульсивнее. Ян забирается на кровать, но мои травмы не дают ему разогнаться на полную скорость, поэтому он действует медленно. Прикасается влажными губами к каждой ссадине на моем теле, и я чувствую необъяснимую нежность. Он так давно не делал ничего подобного, что я и забыла, насколько это может быть приятно.

- Детка, мне так жаль, - шепчет Ян, поглаживая небольшую ссадину вдоль правого бока, - Это я во всем виноват. Но я исправлюсь, Анисия. Сделаю все, чтобы ты была счастлива. Только не оставляй меня, малышка. Прошу тебя.

Мне приходится поднять взгляд к потолку, чтобы спрятать выступившие слезы. Я знаю, что он не исправится. Более того, Ян тоже это знает. Но мы оба хотим верить в это, потому что если хотя бы один из нас потеряет надежду, все рухнет.

- Потерпишь десять минут? - спрашивает парень, отрываясь от изучения моего тела, - Мне нужно в душ.

Я киваю, Ян поднимается с постели и скрывается в ванной. Потом дверь снова открывается:

- Никуда не уходи, - игриво произносит он, подмигивает и опять захлопывает дверь. Я лежу совершенно расслабленная, какой не чувствовала себя неимоверно долго. В ванной включается вода, я ощущаю сонливость и приятную невесомость во всем теле, и сон накрывает меня с головой.

Не знаю, сколько проходит времени, но в следующий раз, я открываю глаза от странного чувства, будто за мной наблюдают. Поворачиваю голову и встречаю разъяренный взгляд Яна.

- Ян? - зову я, - Что - то случилось?

Он молчит и тогда мой взор упирается в смятые листы бумаги, зажатые в руке парня. Понимание случившегося, обрушивается на меня со скоростью падающего самолета, когда я с ужасом узнаю в этих листах письма Стефана.

Глава 15

Анисия

От гнева, затянувшего взгляд Яна, я чувствую, как немеют пальцы на ногах. В моей голове мгновенно включается режим экстренного выхода из ситуации, которую кроме как критической, никак не назовешь. Я вижу, как раздуваются ноздри парня, и приказываю себе действовать. Мне нужно что - то сказать, иначе Ян примет мое молчание за знак поражения. Как только, я открываю рот, чтобы начать говорить, он опережает меня.

- Объяснишь, что это за хрень лежит в твоем чемодане? - рычит Ян. Честно говоря, я бы предпочла бездумную истерику, чем этот зловещий резкий тон, понижающий температуру в комнате на двести градусов. Он стоит в одних трусах и мне хочется спросить какого черта ему вдруг понадобилось в моем чемодане, но видимо пока в этой комнате право задавать вопросы принадлежит лишь одному человеку и очевидно, что это не я.

- О чем ты? - как можно спокойнее спрашиваю я, старательно делая вид, будто не понимаю, что ему от меня нужно.

- Не строй из себя идиотку, Анисия и не пытайся сделать идиота из меня. Я спрашиваю, что это? - Ян разворачивает свою находку и тычет мне в лицо. Это действительно письма от Стефана и мне необходимо как можно скорее выкрутиться из этого дерьма. Если я буду продолжать молчать, подозрения Яна только укрепятся и переубедить его окажется почти невозможно.

Пока я пытаюсь сообразить, что сказать, Ян ставит одно колено на кровать и наклоняется, расставляя руки по обе стороны от моей головы. Мое сердце бьется подобно испуганной колибри, когда его черный взгляд хищно въедается в мои глаза.

- Анисия, поторопись, - рыкает парень, - Мне нужны разумные объяснения. Либо ты отвечаешь на вопрос, либо я заставлю тебя сожрать эти поганые сантименты.

Поганые сантименты?

Господи, помоги мне что - нибудь придумать!

- Ну? - настаивает Ян. Я лежу, придавленная к матрасу его телом, ощущая всю тяжесть, исходившей от него злости и не могу вымолвить ни слова. В моей голове проносятся множество фрагментов моей жизни, которые были наиболее запоминающимися и вдруг я останавливаю внимание только на одном из них и внезапно для самой себя нахожу выход.

- Это моя творческая работа, - выпаливаю я, молясь, чтобы Ян заглотил наживку.

- Что?

Он немного приподнимается, давление на грудную клетку ослабевает и мне становится легче дышать. Ян с неверием смотрит на меня, слегка прищурившись и очевидно, ждет дальнейших разъяснений.

Я набираю в грудь побольше воздуха и говорю:

- Это моя творческая работа, над которой я работала, когда училась. Преподаватель по зарубежной литературе давал нам парное задание.

- И кто же был твоей парой?

- Дана, - без колебаний отвечаю я, - Она была в роли венгра и писала мне письма. А я писала послания для нее. Кстати, мы справились на отлично.

- И почему ты хранишь все эти письма?

Я хочу пожать плечом, но вовремя вспоминаю о своей ключице и не делаю этого.

- Как память, - вру я, надеясь, что Яну не хватит мозгов сопоставить мои частые визиты в Будапешт с моей "творческой работой". Боже мой, оказывается я могу быть виртуозной лгуньей. Я даже сама начала сомневаться в существовании Стефана. Видимо от этого моя ложь стала еще более правдоподобной.

Ян совсем отстраняется и садится на кровать, поджав под себя одну ногу.

- Точно? - подозрительные нотки сквозят в его голосе, и я не спешу расслабляться.

- Абсолютно. Может, мы поужинаем? Я проголодалась, - пытаюсь усмирить его пыл и увести в сторону нейтральной темы. Несколько минут, Ян сидит молча, видимо обдумывая все, что я сказала. Это был тот самый случай, когда ложь была во благо, а если быть точнее, во спасение.

- Хорошо, - вздыхает Ян и, запустив обе руки в волосы, взъерошивает их, - Я приму душ и закажу что - нибудь.

Затем он поднимается и направляется обратно в ванную, но на пол пути замирает, и я снова цепенею.

- Прости, что нагрубил, - тихо произносит Ян, не оборачиваясь, - Ты же знаешь, что когда дело касается тебя, я слетаю с тормозов.

И он просто уходит, а я глупо смотрю на закрытую дверь, с раскрытым от удивления ртом.

Дело приобретает совершенно неожиданный поворот!

Следующие несколько дней проходят относительно спокойно, за исключением того, что мне приходится быть более осмотрительной и осторожной. Я все время слежу за своими словами, действиями и даже мыслями. Письма Стефана, я запечатала в конверт и отправила по почте к себе домой, где их забрала Дана и надежно спрятала. На самом деле необходимость читать их давно отпала, потому что каждое из этих писем я знала наизусть.

Мои травмы заживают не так быстро, как хотелось бы. Я уже могу передвигаться без посторонней помощи, но только не на длительные расстояния, так что при всем желании, до Будапешта мне пока не добраться.

- Вчера, когда мы летели вечерним рейсом из Праги один голубоглазый брюнет сделал своей девушке предложение, - рассказывает Дана. Они сидит в кресле и выщипывает себе брови, а я наблюдаю за ней. Я так по ней скучала, поэтому, как только Ян сообщил, что уезжает по делам в соседний город, я пригласила подругу в гости. После того происшествия с письмами больше не происходило ничего, что могло бы пошатнуть уверенность Яна во мне и его поведение не вызывает опасения.

- Здорово. Хотела бы я это увидеть.

Дана делает сочувственную мордашку и откладывает пинцет в сторону.

- Как твоя ключица?

- Уже лучше.

- А что насчет Яна?

- Он держится. Во всяком случае, старается, - не понимаю, почему я пытаюсь оправдать его.

Приподнявшись с дивана, я спускаю одну ногу вниз.

- Поможешь встать? - спрашиваю я. Подруга подпрыгивает с кресла и помогает мне подняться. Я неуклюже висну на ее плече, и мы вместе доходим до кухни.

- До сих пор не понимаю, как тебе удалось убедить Яна в том, что письма от Стефана всего лишь твоя студенческая работа. Мне казалось, он всегда был на шаг впереди всех, а тут так легко поверил.

Пока Дана высказывает свои предположения, я достаю из кармана пижамных штанов пачку ментоловых сигарет и закуриваю. Подруга приоткрывает окно, наливает себе кофе, а для меня готовит чай с мандариновыми корочками. Я благодарно улыбаюсь, когда она ставит передо мной чашку, а сама устраивается напротив.

- Может, есть что - то, что беспокоит его намного больше, чем эти письма?

- Или кто - то, - произношу я и пробую чай.

Больше мы не говорим о Яне, а просто болтаем о разных пустяках. Я не забываю поглядывать на часы, чтобы приезд Яна не застал нас обеих врасплох. Он никогда не жаловал Дану, впрочем, как и всех с кем я общалась, но к ней у него всегда было больше всего претензий.

Иногда я думаю, почему Ян стал таким неуправляемым? Почему ему так важно знать, что я люблю его и ежедневно требовать, чтобы я не смела даже, думать, о разрыве с ним? Ян вырос в полной семье, с любящими родителями, которые уж точно никогда не обделяли его любовью и нежностью, но он ведет себя так, будто все было иначе.

Он мог бы быть идеальным мужчиной, если бы не имел столько недостатков.

- Мама хочет, чтобы я сходила на прием к психотерапевту.

- Зачем?

- Считает, что мой виртуозный полет с крыши больше, чем просто случайность.

- Господи, - выдыхает подруга, - Пойдешь?

- Посмотрим.

Дана складывает пальцы в форме пистолета, подносит к виску и изображает выстрел. Я смеюсь, а подруга говорит:

- Ну, наконец - то я увидела твою улыбку. Выше нос, детка. Скоро твои конечности придут в форму, и ты сможешь полететь в Будапешт.

При упоминании Будапешта, я перестаю улыбаться и опускаю взгляд в чашку с холодным чаем.

- Думаешь, еще есть шанс получить остальные письма.

- Конечно. Ну, или хотя бы оставить свои.

Когда Дана уходит, я набираю номер Яна, но он не отвечает. Пользуясь моментом, я достаю из чемодана сборник стихов Шандора Петефи и начинаю читать с самой первой страницы. Внезапно мне вспоминается мужчина с небесно - голубыми глазами к ногам, которого я упала возле парфюмерного магазинчика в Будапеште. Интересно, а какого цвета глаза у Стефана? Почему я никогда не спрашивала его об этом? Дана сказала, что у меня есть шанс оставить свои письма для него и теперь что бы ни случилось, я допишу каждое недописанное послание пусть даже оно никогда не попадет в руки адресату.

Комментарии: 2, последний от 06/11/2016. © Copyright Гаврилова Яна (jana.gawrilowa2016@yandex.ru) Размещен: 21/03/2018, изменен: 21/03/2018. 164k. Статистика. Повесть: Любовный роман Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Способно ли всего одно письмо изменить жизнь человека? А если их двадцать? Когда молодая бортпроводница Анисия входит в кофейню на площади Ворошмарти в окрестностях Будапешта, она не может, даже представить насколько изменится ее жизнь. На одном из книжных стеллажей, расположенных в кофейне девушка находит сборник стихов и спрятанное в нем письмо, написанное рукой загадочного незнакомца, которое адресовано первому, кто его найдет. Незнакомец просит оставить ответ и вернуться через неделю за новым письмом. Считая происходящее не более чем глупой шуткой, Анисия поддается внезапно возникшему желанию и отвечает на таинственное письмо, с предвкушением ожидания следующего приземления в аэропорту Будапешта. Неожиданно жизнь Анисии застревает между двумя городами, сосредотачиваясь в письмах человека, которого она никогда не видела, но в которого успела влюбиться. У нее есть десять недель, двадцать писем и одна жизнь, чтобы узнать, кому были адресованы ее послания: "в никуда" или "к любви"?

Гаврилова Яна : другие произведения.

20 писем в никуда