Поэма о Кассии
(К вопросу о женской учёности)

Теперь иные иереи
твердят, что женщина не смеет
писать для Церкви: ах, суровы,
увы, иные богословы,
считая, будто для спасенья
довольно женщине уменья
шить, вышивать, вязать носки
(нет лучше средства от тоски).
Но так ли это? Есть ли прок
в подобном житии? Урок
читателю для назиданья
мы из церковного преданья
возьмём, нимало не чинясь.
Итак, начнём, благословясь.

...В преславном византийском царстве
да в православном государстве
жил император Феофил,
который страх как не любил
тех, кто его перечат воле:
таких уж не терпел он боле.
Но в той далёкой Византии,
у стен священныя Софии,
ещё и Кассия жила -
весьма премудрая жена
(хоть, впрочем, не жена - девица).
И Феофил решил жениться...
(Читатель гонит нас - скорей!
Читатель думает - на ней!
Ах, друг любезный, не спеши:
покой потребен для души,
которой вредно суетиться).
Да, Феофил решил жениться.
Но не на ней, а так: приспело,
знать, время. Этакое дело
пристало каждому мужчине.
(А тем, кто в иноческом чине
укрылись от соблазнов мира,
тем - слава. Но, увы, порфира
велит царю, владыке трона,
связать себя ярмом закона
семейного: никак от брака
монарху не спастись, однако.)
Итак, отечества отец
издал указ, чтоб во дворец
потенциальные невесты
пришли: им в зале мало места...
И как тут из такой толпы
избрать себе жену?.. Увы!
Тут Феофил себе: "Постой!"
сказал и повелел всех в строй
поставить дев, как пехотинцев.
("Вот так-то лучше!") Им гостинцев
раздав, монарх свои владенья
смог обозреть, но наслажденья
увы, ни сердцу, ни уму
не получил он... Почему?
Да потому, что не умеют
девиц воспитывать ромеи:
закрыв красотку в гинекей,
они не знают, что у ней
творится, бедной, в голове.
Скучает? Ну и пусть себе
живёт, скучая... Но в итоге...
В итоге умственно убоги
невесты наши: наши крали
не то, что узницы сераля,
поскольку там для дев и жён
иной измыслили закон.
Нет, там взыскательный султан
избранницы прекрасный стан
хоть и окинув жадным оком,
мнит, что жемчужине Востока
ещё и умной надо быть
(ведь можно б и поговорить
с красоткой после наслажденья...)
Так думал Феофил, владенья
свои уныло озирая.
Как вдруг - удача... Да какая!
Среди засушенных девиц,
среди бездарных, пошлых лиц
тех кандидаток в королевы
увидел он такую деву!
С высоким любом, с открытым взглядом
она с царём стояла рядом
и на него спокойно, смело
и чуть насмешливо глядела.
"Да кто ж она?" (Друзья, отныне
на сцене - наша героиня.)
Дивится Феофил: в чертах
её не отражался страх
и жадности честолюбивой
в них не дрожал огонь ревнивый.
От восхищенья замирая,
"Ишь, - думал царь, - смотри, какая!
Меня нисколько не боится!
На ней, пожалуй, и жениться
мне можно. Но сперва сурово
её я испытаю!" Слово
такое Феофил девице
сказал, успев в неё влюбиться:
"Увы, всё злое от жены -
от той начальнице вины
изгнанья нашего из рая".
Но дева, кисточкой играя
нарядной шали, помолчала
и, поразмыслив, отвечала:
"Коль от Марии Бог родился,
то Ею рай нам возвратился,
куда вернулись мы, изгои.
Итак, всё от жены благое".
Ах, так! Но царь, собрав терпенье,
сказал, что матерью паденья
для мира стала злая Ева.
"Допустим. Но, однако, Дева
нам стала матерью спасенья!"
Царя ужасно огорчала
такая дерзость, но сначала
он начал диспут, хоть непросто
тут спорить. "Говорит апостол, -
сказал ей Феофил, - жена,
замкнувши рот, молчать должна".
Но дева, не смутясь нимало,
сказала: "Но под покрывалом
пристойности и прорицать
не запрещал ей Павел". ("Знать,
не переспорить балаболку, -
подумал Феофил. - Что толку
себя мне выставлять на смех?
Да где же? - На виду у всех!
Какие дерзкие ответы!
Какой неслыханный позор -
краснеть пред ней, когда весь двор
сейчас присутствует при этом!")
Монархи - слуги этикета,
а наше общество сурово:
проклятье жёнам-богословам
(пусть лучше будут бестолковы)!
Жена, хотя бы и царица,
должна супруга быть глупее,
чтоб он не мог пред ней срамиться,
чтоб не смущался перед нею
(в противном случае жена,
пожалуй, мужу не нужна).
Так Феофил решил, губу
вдруг закусив. И, на судьбу
ругнувшись, он вручил другой
сей знак избранья - шар златой:
так, проиграв в учёном споре,
он отдал руку Феодоре:
она была весьма надменна,
хотя по внешности смиренна.
Короче, Феофил женился.
Но не на Кассии. Томился
он в этом браке; как-то боком
всё вышло. Никакого проку
не получив, монарх худел
и... оказался не у дел.
А что же Кассия? Она,
владыку победив, сполна
тем и была отомщена.
Оставив двор, она в покое
остаток жизни провела
и, монастырь себе построив,
его начальницей была.
Там, в добровольном заточенье,
она писала песнопенья.
(Канон Великия Субботы
слыхали? Хороша работа?
Какую мощь, какую силу
головка женская вместила!
Мужчинам, право же, вперёд
девица сто очков даёт.)
Вот так вот, спорить не боясь,
она, смиряясь, вознеслась.

О благонравные злодеи!
Да кто из вас, ничтожных, смеет
учёность ставить нам на вид?
Пусть кто вмещает, тот вместит
её плоды. А после Бог
Сам подведёт всему итог:
он неподкупный Судия,
А не таков, как вы да я.