|
|
||
Стокард, сотрудник Национального института исправительных учреждений, отправляется в необычную тюрьму, чтобы протестировать новое устройство виртуальной реальности на одном из самых жестоких преступников страны. Но его собственное прошлое тоже имеет изъян... | ||
Гадюка[1]
На закате, человек из Национального института исправительных учреждений добрался до КПП Бюро тюрем. Его трёхколёсный автомобиль государственного образца был собран из модульных компонентов утром того же дня в Мерседе и предназначался только для разовой поездки, включая путь обратно в центр разборки. Показав свой значок на воротах, Стокард стал размышлять о том, что машина всё ещё пахнет, словно в ней ехала тысяча пассажиров - и все с сомнительной гигиеной.
Когда шлагбаум поднялся, водитель вручную въехал на территорию, припарковавшись рядом с парой ж/д путей. Стокард взглянул в зеркало и поправил галстук, пытаясь не обращать внимания на поток пота, лизавшего его воротник.
Он вспомнил полковника.
Стокард вытащил из кармана листок бумаги, в последний раз взглянул на номер телефона, а потом сжевал до состояния кашицы.
Затем он вышел из машины.
В дымке на горизонте рябила белая линия.
Один безупречно белый локомотив пульсировал на месте, сцепленный с пассажирским вагоном. Оба состава были бронированы и украшены печатями с изображением орла и щита, на окнах виднелись решётки. Стокарду помогли подняться на борт, бронированная дверь немедленно закрылась. Через одно из решётчатых окон он увидел, как пейзаж начал движение.
Скудная растительность прерий проносилась мимо тонированных окон.
Они передали ему портфель, оборудование 'Гадюка' всё ещё находилось внутри.
Его провели в комнату с белыми стенами. Охранник смотрел на экран, его пальцы были занесены над пультом управления, а за спиной висела винтовка яркого цвета. На экране виднелся поезд, который Стокард видел вдалеке медленно приближающимся к нему. Три локомотива, сцепленные спереди, бронированные, словно носорог, с хриплым рёвом тянули вереницу широких двухэтажных вагонов.
Комната скользнула в сторону; лёгкий стук возвестил о встрече двух поездов. Бронированная дверь открылась, обнажив белые полосы, за которыми стояли двое охранников.
Стокард изо всех сил пытался найти ответ, поднимаясь на борт.
Смотритель Уиллс улыбнулась.
Они остановились, чтобы взять кофе.
Она на мгновение замешкалась, прежде чем ответить, и Стокард понял почему. То, что случилось с его женой, не было секретом, тщательно охраняемым конторой.
Уиллс устало кивнула.
Стокард понизил голос.
Стокард пожал плечами.
****
Они прошли вглубь поезда.
Когда исправительная система окончательно захлебнулась, и инициативные группы постановили, что каждая потенциальная новая тюрьма превратится в новую гниль на чьём-то заднем дворе, единственным логичным вариантом стало строительство тюрем, не занимающих стационарных помещений.
Их назвали мобильными исправительными учреждениями.
Одно такое МИУ длиной в милю состояло из сотни вагонов; в каждом двухэтажном вагоне размещалось двадцать одноместных камер, расположенных рядами по десять штук, с проходами, выкрашенными в белый цвет и пахнущими хлороксом[3]. Периодически вагоны открывались для принятия пищи или отдыха. Существовали рабочие зоны под эгидой Федеральной тюремной промышленности, где заключённые получали небольшую зарплату. Там располагались медпункты, шесть классных комнат и дюжина вагонов, отведённых для администрации и жилых помещений. На крыше даже имелась вертолётная площадка. Вдоль потолочных направляющих тянулись турели с клеевыми пистолетами и электрошокерами. Стокард не замечал в окрестностях много охранников, и большинство заключённых выглядели подавленными.
Уиллс остановилась у охраняемой двери.
****
Дверь впустила их в комнату для допросов, обставленную по-спартански. Там был только Эйвери Калхэйн.
Калхэйн сидел на прикрученном кресле, заложив руки на колени, одетый в тюремную джинсовую робу. Стокард положил портфель между коленями и опустился на один из свободных стульев.
За ними закрылась дверь камеры, оставив их наедине с Калхэйном. Пейзаж за окном проносился, словно выцветшая плёнка.
Если не считать аккуратных усов и бороды, а также напомаженных чёрных волос, зачёсанных со лба, Калхэйн выглядел недостаточно взрослым для почти десятилетнего срока. Однако он совершал преступления с ранних лет, и мало что из социопатологии ему не пришлось пережить, включая типичное неблагополучное детство и ранние эксперименты с причинением боли.
Шесть отдельных семей, убитых в своих домах в течение четырёх лет. Подробности выглядели ужасно; это были упражнения в резне, которые один журналист описал как формализованную скульптуру из живого мяса.
Стокард кивнул. А отсюда, подумал он, рукой подать до предельного солипсизма: вселенная населена только живой плотью, ожидающей превращения в скульптуры.
Стокард наклонился вперёд, пока не учуял запах Калхэйна.
Зазвонил пейджер. Надзирательница Уиллс отстегнула его от ремня и прочитала сообщение.
****
Казалось, она говорила серьёзно.
Они прошли мимо нескольких вагонов с камерами, затем через одну из рабочих зон, где Стокард увидел заключённых, облачённых в белые устройства виртуальной реальности. Большинство контрактов, обслуживаемых ФТ, были связаны с управлением потоками данных; сантехника, где рабочие помогали наладить бесперебойную передачу информации по глобальным сетям.
Инцидент произошёл возле одного из вагонов ФТП.
Кордон охранников преградил им путь, но они смогли протиснуться вперёд. В дальнем конце прохода заключённый держал розовый пистолет у шеи молодого офицера, которого нападавший взял в захват. Один из помощников Уиллс вёл переговоры с зэком. Насколько Стокарду удалось понять, мужчину попросили добровольно опустить розовый пистолет, вместо того, чтобы забрать его силой.
Уиллс прошептала:
Теперь он заинтриговал её.
Внезапно раздался громкий голос. Не крик, а скорее повышенный тон разговора.
Последовала пауза в пять секунд, прежде чем мужчина снова заговорил, теперь так тихо, что Стокард едва расслышал:
Кто-то что-то сделал. Пистолет потерял свою форму, плюхнувшись на пол ярко-розовым потоком. Пули посыпались вместе с ним, звеня при приземлении и безвредно откатываясь от заключённого. Мужчина в немом недоумении посмотрел на свой кулак, всё ещё сжимавший рукоятку, которая только что перестала существовать.
Он стоял в светящейся розовой луже.
****
Стокард позвонил жене из тюрьмы и рассказал ей о Калхэйне.
Он послал воздушный поцелуй и повесил трубку.
Через два часа после отбоя Стокард и надзиратель Уиллс навестили Калхэйна вместе с молодым интерном и двумя санитарами, которые подписали соответствующие документы. Калхэйна перевели в новую камеру в другой части поезда. Дверь открыли, не потревожив его, и врач, двигаясь бесшумно, словно призрак, ввёл ему лекарство, которое должно было помочь Калхэйну уснуть. Санитары взяли тело Калхэйна и вынесли его из камеры, проходя по залитым красным светом коридорам, пока не добрались до комнаты, предназначенной для процедуры 'Гадюка'. В комнате стояла смотровая кушетка, на которой лежал стерильный матрас.
После ухода санитаров он открыл портфель, достал компоненты устройства и стал методично их раскладывать. Светодиоды статусов пульсировали, сигнализируя о состоянии каждой детали, пока Стокард собирал оборудование.
Основной частью аппарата Гадюка являлся чёрный шлем, похожий на череп, состоящий из переплетённых колец и дуг. Внутренняя поверхность была усеяна матрицей тонких сверхпроводящих генераторов магнитного поля. Когда корону надели на голову Калхэйна, генераторы поля настроились на области нейронной активности и стали работать в тестовом режиме. Более слабые поля, генерируемые электрической активностью мозга Калхэйна, уже измерялись устройством и сравнивались с его обширной нейрологической библиотекой.
Стокард бросил остальным по паре хлипких очков, вроде тех, что бывают в дешёвых VR-играх.
Они надели очки, в дужках которых находились втягивающиеся беруши.
Умный полимер трансформировался вокруг их глазниц, блокируя комнату. Появилась печать НИИУ, за ней запутанный геометрический тестовый узор, а затем внутреннее пространство камеры Калхэйна.
Он спал на своей койке.
Калхэйн проснулся и вылез из койки быстрым движением актёра немого кино.
Калхэйн метался по камере, выполняя обычные двигательные действия: одевался и брился. Стокард снял очки и посмотрел на лежащего заключённого. Хотя паралич держался хорошо, его конечности сотрясали быстрые, кратковременные подергивания.
Стокард снова надел очки. Движения Калхэйна замедлились, когда кто-то подошёл к двери и заговорил с ним. Понимание и воспроизведение речи задействовали обширные участки лингвистических центров Брока и Вернике, что потребовало более медленной стимуляции фронто-стриарной петли.
В камеру вошёл сотрудник исправительного учреждения, а за ним надзиратель Уиллс.
Калхэйн положил безопасную бритву на раковину, пена всё ещё оставалась на подбородке.
Настоящая Уиллс ответила:
Они наблюдали за слушанием по УДО, зная, что исход дела никогда не вызывал сомнений. Основываясь на имеющихся доказательствах, у комитета не было иного выбора, кроме как разрешить Калхэйну покинуть тюрьму. Конечно, на настоящем слушании всё может быть иначе - решение будет зависеть от действий Калхэйна в тюрьме 'Гадюки'.
Однако до сих пор он не сделал ничего, что могло бы снизить его шансы на освобождение.
****
Стокард не ответил. Ему не хотелось думать об этом вопросе. Конечно, Уиллс была права: он обращался с Калхэйном так, словно этот заключённый был ещё одним Гродином, просто потому, что тот ему не нравился и Калхэйн сделал небрежное замечание, которое, возможно, являлось совершенно невинным.
Если он позвонит полковнику
Нет; он отбросил эту мысль, даже когда номер полковника возник в его мысленном взоре. Оставалось надеяться, что Калхэйн сам себя выдаст без помощи Стокарда.
В симуляции, после успешного прохождения комиссии по УДО, Калхэйна перевели из МИУ в реабилитационный центр. Дом был смоделирован с той же точностью, что и тюрьма, и населён персонажами, управляемыми алгоритмами Тьюринга, составленными на основе многолетнего изучения реальных людей в исправительной системе, как заключённых, так и персонала. Калхэйн легко влился в эту новую переходную жизнь. Дни ускоренного времени шли, а он не делал ни единого ошибочного шага, создавая впечатление, что готов вернуться к нормальной жизни, даже если его никто и никогда не выберет в качестве гражданина недели. Постепенно, когда в МИУ шли дни, а в симуляции 'Гадюки' - недели, Стокард решил расставить ловушку.
Он не рассказал Уиллс или другим офицерам о том, что должно было произойти, подобное и не требовалось, поскольку действия Калхэйна в любом случае записывались на дискету для потомков. Вместо этого он ввёл ещё одну последовательность команд на пульте управления и стал ждать, пока симуляция удовлетворит его пожелания. В исправительном учреждении допустили ошибку в системе безопасности вероятная последовательность человеческих ошибок, которая привела к тому, что Калхэйн получил прекрасную возможность выскользнуть из учреждения в сумерки. После этого 'Гадюка' подстроила всё так, чтобы Калхэйн наткнулся на одинокий, неохраняемый дом, где его прошлые преступления могли повториться вновь.
Калхэйн, как и предполагалось, заметил эту ошибку.
Стокард наблюдал за происходящим с колотящимся сердцем. Одного нарушения было бы достаточно, чтобы Калхэйн никогда не покинул тюрьму.
Вместо этого после нескольких минут колебаний он сообщил о промахе сотруднику исправительного учреждения, а затем отвернулся от мужчины с едва заметной улыбкой на лице.
****
Полковник сидел в футболке с голографическим сфинксом, а солнцезащитные очки были подключены к информационно-развлекательной системе атриума. Развалившись в кресле у фонтана, он хихикал над мультфильмами, когда Стокард положил дискету ему на колени.
Они договорились встретиться в пятидесятилетнем пирамидальном отеле в Вегасе, всё ещё гордо демонстрирующем выцветший декор эпохи казино. Ещё оставались анклавы, где туристы могли играть, но ставки никогда не были достаточно высоки, чтобы привлечь старых крупных игроков, теперь, когда компьютеры можно было незаметно имплантировать в глазное яблоко.
Полковник с сомнением посмотрел на дискету.
Ничего в этом человеке не изменилось с того дня, много лет назад, когда он впервые связался со Стокардом, поделившись интересной информацией о технологии, которую недавно лицензировало его собственное правительство. Выяснилось, например, что в оборудовании существовал ряд преднамеренных изъянов. Дискеты, якобы защищённые стойкими алгоритмами шифрования, на самом деле могли быть отредактированы теми, кто в был курсе проблемы.
За эти годы Стокард тайно перевёл свои сбережения в резервный фонд как раз на подобных случай: тридцать тысяч NACU в неотслеживаемых банкнотах. Казалось, не такая уж большая цена, если это означало никогда больше не повторять ошибку имени Гродина.
Полковник вертел дискету из стороны в сторону, словно надеясь угадать ответ в меняющихся узорах отражённого света, играющего на её поверхности. Точно такая же, но чистая дискета теперь находилась в консоли 'Гадюки'. Стокард заменит их снова, когда эта копия будет отредактирована.
Стокард передал полковнику конверт, полный улик, собранных с предыдущих убийств Калхэйна. Убийство, которое следовало сымитировать в симуляции, должно было включать достаточно точек сходства, чтобы казаться частью modus operandi, но при этом не быть слепым копированием.
Он улыбнулся, возвращаясь к своим мультикам.
****
В клинике Вегаса быстро перелили кровь и не задавали слишком много вопросов. К тому времени, как они закончили со Стокардом очищая его кредитную историю так же тщательно, как и кишечник пришло время забрать дискету у полковника.
Один из сотрудников проводил его в комнату с 'Гадюкой', открыл дверь и впустил внутрь. Калхэйн не изменился ни на йоту. Внутривенная капельница обеспечивала ему питание, а санитары периодически переворачивали его, чтобы избежать пролежней. Гарнитура всё ещё была зажата вокруг его черепа.
Убедившись, что дверь за ним закрыта, он вытащил дискету из консоли и заменил её отредактированной копией, которую ему предоставил полковник.
Согласно документации, прилагавшейся к 'Гадюке', замена дискеты во время симуляции была так же невозможна, как и её редактирование. Однако возможность совершения обоих действий была заложена в систему с самого начала. Разработчики понимали, что система, не подверженная искажениям, бесполезна.
Стокард надел очки и погрузился в мир Калхэйна, получив доступ к записи его действий, хранящейся на дискете. Словно перемотав пленку назад, он вернулся к тому времени, когда у Калхэйна был шанс выскользнуть из дома престарелых.
На этот раз он клюнул на приманку.
Стокард перемотал несколько часов, а затем наблюдал, как Калхэйн осматривал одинокий фермерский дом в колониальном стиле на краю болота. Сгущались сумерки, лягушки квакали над тихой, залитой лунным светом водой. В доме горело несколько огней; семья была дома. В незапертом эллинге Калхэйну представился нож. Он поднял его, заплясав в тенях, затем повернулся к дому. Дверь крыльца скрипнула, приоткрывшись.
Идеальная ночь для урока скульптуры.
****
Вспотев, Стокард убрал фиктивную дискету в портфель и повернулся, чтобы выйти из комнаты.
Последовательности событий на отредактированной дискете побег из реабилитационного центра и последовавшее за этим массовое убийство было достаточно, чтобы заключённый больше никогда не смог выбраться из заточения. Оставалось только представить доказательства комиссии по УДО и позволить ей самой решить, вменяем ли Калхэйн. Через несколько часов Стокард узнает, были ли оправданы его собственные мелкие грехи.
Он добрался до двери и был готов её открыть.
Дверь исчезла. Его рука прошла сквозь её нематериальность и затем она исчезла вместе с дверью и остальной частью комнаты и ощущением стояния.
Вместо этого он лежал на спине, и что-то болезненно сжимало его голову.
Неизменным оставался лишь непрерывный подсознательный гул поезда.
Другой голос:
Стокард закричал. Он напрягся и потянулся за металлической массой, сжимавшей его голову, точно зная, где находится. Но руки не сомкнулись на жёстком каркасе гарнитуры. Вместо этого они ударили по чему-то мягкому, податливому.
А потом он проснулся.
Стокард заснул рядом с Кэтрин, его голова уткнулась в пропитанную потом расщелину подушки. Сидя в кресле у её кровати, где он заснул прошлой ночью, Стокард протянул руку и взял худое, как птица, запястье Кэтрин в свою руку.
Ему только что снова приснился этот кошмар как ни странно, он снился ему каждые несколько недель после инцидента с Калхэйном. Хотя детали различались, сон всегда начинался с того, что они обнаруживали подделку улик, и всегда заканчивался его позором.
Но всё было не так.
Никто и не подозревал, что поддельная дискета была чем-то иным, кроме подлинника; уж точно не комиссия по УДО, единогласно проголосовавшая за то, чтобы оставить Калхэйна взаперти до конца его дней. Которые, как оказалось, продлились чуть больше четырёх месяцев, прежде чем кто-то создал небольшую скульптуру из самого художника. Показания Стокарда признали существенным фактором, повлиявшим на окончательное решение не освобождать Калхэйна, и проекту 'Гадюка' дали зелёный свет на масштабирование. Стокарду пришлось отказаться от повышения до желанной офисной должности в Национальном управлении по борьбе с наркотиками.
Стокард нежно откинул волосы Кэтрин с её глаз и встал. Он посмотрел на старые часы, висевшие на фоне выцветших обоев с цветочным рисунком, на которых всё ещё виднелись мельчайшие капли её крови, если знать, куда смотреть. Скоро настанет пора уходить. Он спустится вниз, сварит кофе и дождётся, когда к дому подъедет служебная машина. Затем, с портфелем в руке, он выйдет ей навстречу и позволит отвезти туда, где потребуются его особые услуги.
Кэтрин пошевелилась. Специалисты сказали, что надеяться не на что, учитывая ущерб, причинённый Гродином. Но Стокард никогда не позволял себе терять надежду.
Телефон у её кровати был включен на громкую связь.
Фронто-стриарная петля это нейронный путь, соединяющий префронтальную кору головного мозга с полосатым телом и таламусом. Этот путь является частью более крупной фронто-стриатно-таламической системы и участвует в функциях, связанных с принятием решений, планированием, организацией действий и когнитивным контролем
'Хлорокс' (Clorox) это бренд американской компании The Clorox Company, которая производит потребительские и профессиональные продукты, в основном чистящие и дезинфицирующие средства. Её продукцию можно использовать для отбеливания и дезинфекции поверхностей на кухне и в ванной, а также для борьбы с синевой и грибками на древесине.
'Кистоунские копы' это образ некомпетентных и неуклюжих вымышленных полицейских из серии немых комедий, снятых студией Keystone Studios в 1910-х годах. Их популярность привела к тому, что выражение 'кистоунские копы' стало нарицательным для описания хаотичных и плохо организованных ситуаций, например, неслаженной игры футбольной команды
|