То он был не совсем в адеквате, хихикая или ловя глюки, пялясь в поток; то с ним были девушки разной степени одетости; то на него накатывало вдохновение и он не видел ничего кроме белого холста и яркой палитры красок.
Не нужно быть гением, что бы понять, что она влюбилась в него, как способны влюбляться только семнадцатилетние школьницы.
Просто он был "взрослым". С ее точки зрения, конечно. Но двадцать лет для него не были столь восхитительными, какими представляли себе несовершеннолетние девушки.
У него было куча обязанностей, ему осторчело слышать "ты должен".
А она была "взрослой", но еще ребенком.
Она смеялась на его жалобы, искренне, извиняющее глядя на него, но трясясь от смеха.
Она была легкой - и на взгляд и на подъем, но почему-то оплеухи, которые ему влетали в случае неадекватного поведения, были очень болезненными.
Она еще была яркой. Никаких бледных цветов, никакого серого, хотя всем цветам предпочитала черный.
Странно было видеть ревность на ее лице, а также жалкие попытки ее скрыть, когда она видела его с другой девушкой, пусть это и были однодневки.
Но он был творческим человеком.
Влюблялся буквально каждый день и не по одному разу.
Был свободным и безнравственным.
У него всегда можно было найти алкоголь (самый разный), наркотики (так же на выбор), а еще шоколад. Много шоколада. Молочный, молочный с орехами, изюмом, воздушной кукурузой, темный любого процента содержания какао, а еще белый. Почему-то белый шоколад он любил больше всего.
А еще он потрясающе готовил горячий шоколад. Хотя то, что он пил можно смело было назвать "молоко с горячим шоколадом".
Она очень любила его.
Поэтому постоянно приходила не вовремя.
Чтобы посмотреть в его карие глаза, под кайфом становящиеся черными из-за огромного зрачка; чтобы, хмурясь, выпроводить полуголых "моделей" под его истерическое хихиканье; чтобы сидеть тихой-тихой мышкой в удобном глубоком кресле посреди светлой комнаты, наблюдая за тем, как он пишет что-то на холсте, напевая привязавшуюся мелодию.
И, наверное, он тоже был влюблен в нее.
Нет.
Очарован ей.
Поэтому позволял ей врывается в его огромный тихий мир, покорно наблюдая за тем хаосом, который она устраивала.
Она определенно нравилась ему. Так, как может нравиться человек человеку творческому.
Ну, как интересная вещь.