KALINOFF-НА-СПИРТУ
ПРОЛОГ
В котором мэр города Калинова отказывается подписывать договор кровью
Солнышко пролезло сквозь крону могучей старой липы, и кабинет заполнили танцующие пятнышки света. Солнечные зайчики резвились на лакированной поверхности стола, на мраморном пресс-папье в виде герба города Калинова, а самые дерзкие прыгали по широкой лысине еще молодого, но уже довольно упитанного чиновника.
Тот потянулся и с довольным видом зажмурил глаза. "Если труд удовольствие, то жизнь - радость!" - подумал он и сам себе удивился.
Цитата напоминала какой-то замшелый коммунистический лозунг, а Аркадий Михайлович Славинский по прозвищу Хомяк, три недели назад избранный глава администрации города Калинова, красных терпеть не мог. Его главным соперником на выборах был первый секретарь местного обкома, но, слава Богу, победила демократия в лице господина Славинского. "Красотки, красотки, красотки кабаре..." - замурлыкал мэр, и чудесное настроение вернулось, тем более что денек и вправду обещал быть.
Сегодня Аркадий Михайлович шесть раз просыпался, страшась опоздать на службу. Утром тщательно брил пухлые щеки, словно шел на свидание. Надел лучший из своих сорока девяти галстуков. Нет, Славинский во власти не новичок, в прежней должности (Аркадий Михайлович возглавлял областной департамент культуры) многажды принимал просителей, но какое может быть сравнение! Начальник самого нищего департаментика - и целый мэр! Ха! Теперь стоит только намекнуть тому же директору КЛМ Красникову, что надо бы отстегнуть местному театру столько-то тысяч... Тут же этот бурбон, за цвет лица прозванный Кирпичным Артемом, прибежит к Славинскому на цыпочках и с чеком в зубах! Ха, ха и еще три ха-ха!
- Аркадий Михайлович, к вам посетитель.
- Просите, Верочка.
Пока Верочка махала рукой невидимому посетителю, Славинский еще раз поправил галстук.
Но вот и он, первый нуждающийся калиновец. В кабинет бесшумно просочился высокий худощавый мужчина со светлыми волосами и прозрачными светлыми глазами, аккуратно притворил за собой тяжелую дверь. Под мышкой у посетителя замерла папка из шершавой кожи необычного буро-зеленого цвета. "Приятно начать день с беседы с умным человеком" - подумал Славинский, сразу отметив про себя и породистое лицо незнакомца, и дорогой безупречно сидящий костюм. "Интересно, сколько ему лет? Так сразу трудно определить, может оказаться тридцать и все пятьдесят," - с завистью подумал мэр. В свои сорок три он уже неукротимо толстел и лысел, страдал от гипертонии, а подъем на пятый этаж уже был для него серьезным испытанием.
- Здравствуйте, Аркадий Михайлович. Моя фамилия Чудов, - мелодичным голосом произнес посетитель, вплотную подойдя к широкому столу градоначальника.
- Очень приятно, господин Чудов, очень приятно, - радостно потер руки Славинский. - Присаживайтесь. Как говорится, сядем рядком да поговорим ладком. Не хотите ли кофе? Верочка, кофейку! Не сочтите за бестактность, как ваше имя-отчество? По фамилии как-то официально, словно и не в мэрии, а, прости Господи, в казарме или в обкоме.
Господин Чудов снял тонкие очки в золотой оправе и внимательно посмотрел на Славинского, словно хотел с одного взгляда определить, что за человек новый мэр. Глаза у Чудова были серо-зеленые, холодные и рассчетливые. "Точно, натуральный Хомяк - бока жирные, глазки блестят," - решил он про Аркадия Михайловича, но виду не подал.
Славинский заулыбался еще радушнее, желая показать, что новый мэр-демократ - это вам не старикан Греков, который помнил только о взятках, да и то когда склероз рассеивался. Новый мэр оправдает надежды своих избирателей.
- Спасибо, кофе выпью с удовольствием, - открыл рот посетитель. - Зовут меня Зосима Григорьевич.
- Очень приятно, очень приятно. Итак, уважаемый Зосима Григорьевич, что привело такого достойного горожанина, как вы, в мой скромный кабинет?
- Я, Аркадий Михайлович, строго юридически горожанином считаться не могу. Поселился тут неподалеку, на природе.
- А, построили собственный особнячок, а бизнес ведете в городе?
- Нет, скорее меня можно сравнить с фермером. Да, в некотором смысле... Но с муниципальной властью сотрудничаю давно и тесно. Ваш предшественник, Николай Николаевич Греков, заключил с нами один взаимовыгодный договор...
- Простите, что перебиваю, Зосима Григорьевич, я просто хотел бы точнее ориентироваться в ситуации. С кем это "с нами"?
- Я руковожу небольшим семейным предприятием.
- О! Я всегда утверждал, что малое предпринимательство - залог процветания экономики. Но разве Греков сотрудничал с частными предпринимателями? Он ведь их, как бы это помягче сказать... в общем, недолюбливал.
- Договор долгосрочный. В нем обозначены... э-э... принципы сотрудничества не с Грековым лично, а с мэрией вообще. Согласитесь, что после вашего вступления в должность было бы бестактно не поставить вас, Аркадий Михайлович, в известность. К тому же силу этот договор приобретет только с момента, как вы поставите на нем свою подпись.
"Значит, старый маразматик все же оставил мне какую-то долгосрочную подлость, я всегда это подозревал. Грековским ставленникам ничего подписывать не буду, хватит с меня КЛМ!" - злобно подумал Славинский, улыбнулся еще приятнее и поинтересовался:
- Да? И в чем же суть договора?
- А он у меня с собой. Вот, не угодно ли ознакомиться.
Зосима выложил на стол буро-зеленую чешуйчатую папку, достал из нее несколько листов бумаги формата А-4 и, дружески улыбаясь, протянул мэру. На миг Славинскому почудилось, что в кабинете потянуло болотом.
- Хочу вас заверить, что документ строго конфиденциальный и никого из подписантов не скомпрометирует.
Аркадий Михайлович взглянул на странного посетителя - издевается, да? Но Зосима был серьезен, как заветный дуб.
Мэру ничего не оставалось делать, как углубиться в чтение договора. Уже к четвертому пункту остатки волос чиновника начали вставать дыбом вокруг лысины. Он уставился на невозмутимого Зосиму и воскликнул:
- Вы сошли с ума? Вы что, всерьез хотите, чтобы я подписал эту уголовную филькину грамоту?
Зосима сидел с видом человека, готового к долгим терпеливым разъяснениям.
- Эту, разумеется, нет. Перед вами копия. Она нужна только для того, чтобы ознакомить вас с содержанием договора. Когда я получу ваше согласие, принесу оригинал, и вы, как и Греков, и прочие бывшие до него градоуправители, его подпишете. Кровью. Я понимаю, вам это кажется архаизмом, но такого рода документы положено скреплять именно кровью.
- Да кто вам сказал, что я дам согласие! - заорал Аркадий Михайлович, вскакивая из кожаного кресла. - Я вижу, вы псих, безумец, господин Чудов! Мне дела нет до безобразий, которые творил этот старый пень Греков! Я не самоубийца, а мэр, и этот чудовищный договор подписывать не буду! Ни хрена себе, семейное предприятие! Уф...
- Выговорились, Аркадий Михайлович? Теперь послушайте. Я очень рад, что вы это понимаете: именно мэр, а не самоубийца. И поэтому договор придется подписать. Отказаться невозможно, поверьте мне, еще ни один ваш предшественник этого не сделал.
Аркадий Михайлович пыхтел и промокал лысину белоснежным платком - встреча с первым посетителем сильно его разволновала. С одной стороны казалось, что Чудов его унизительно разыгрывает - ну не может же быть правдой такая гадость! - но другая часть Славинского, более трезвая и циничная, как-то сразу безоговорочно поверила Зосиме Чудову, словно всегда подозревала о существовании его "небольшого семейного предприятия" и теперь искала, как лучше отвязаться от нежданной напасти.
Чудов понял, что его подопечный собрался вилять, отставил кофе и встал во весь рост, наклонившись к Славинскому:
- Ну что вы так волнуетесь, а? До чего глупо люди устроены - сразу думают самое худшее. Очень может статься, что наш договор окажется простой формальностью, и за все четыре года работы вы о нем даже не вспомните. А мы для вас могли бы стать очень выгодными... мм... партнерами. Случаются такие проблемы, которые обычными средствами не решить, знаете ли. А мы - соседи могущественные. Градоправители, желающие с нами ссориться, давно перевелись, ох как давно. Пытались многие, но в конце концов, все равно подписывали.
- А я не подпишу! Никогда! Ни за что! Не! Под! Пи! Шу! - завопил Славинский, со всей силы молотя пухлым кулаком по столу. - И не смейте мне угрожать!
- Мы не будем покушаться на вашу личную безопасность. Даже если мы спалим вашу дачу, толку от вас все равно не добьемся. А вот карьеру подпортить - это запросто. Хотите?
- Немедленно покиньте мой кабинет. Я вызову охрану!
- До свидания, Аркадий Михайлович. Читайте газеты. Надумаете встретиться - вот номер моего пейджера.
И Чудов, бесшумно затворив за собою дверь, вышел в приемную.
Там дожидались своей очереди еще трое граждан. Молодой человек, очень спортивного телосложения, в кожаной куртке, и с толстой золотой цепью на смуглой шее, хлипкий рыжий мужичок, от которого разило перегаром, и еще один массивный красномордый тип, судя по костюму, крупный начальник.
Бандит и пролетарий привстали навстречу Зосиме. Чудов кивнул им, неторопливо протер замшевой салфеточкой очки и укоризненно заметил бандиту:
- Кочевряжится. Каждый раз одно и то же. Надоело - сил моих нет, и ведь каждые четыре года... Сходи, Зураб, может, ты ему объяснишь. И напомни про сенохранилище, а то я в детали не вдавался.
- Сейчас я ему так напомню, мама родная не узнает! - рявкнул Зураб.
Секретарша подпрыгнула на стуле, но сделать ничего не успела - Зураб вихрем ворвался в кабинет. Еще до того, как за ним захлопнулась дверь, в приемной услышали: "Слушай, ты фамилию Чудов слышал, да?!! Это моя фамилия, понял, да?!! Я тебе сейчас два слова скажу, а ты хорошо думай, да?!!"
Не прошло и трех минут, как раскрасневшийся Зураб выскочил из кабинета, хлопнув дверью так, что новенькая табличка "Мэр города Калинова Славинский Аркадий Михайлович" пошла мелкими трещинами.
- Вы что это хулиганите, молодой человек! - пискнула Верочка, но ее все равно никто не слушал.
- Нет, ты только подумай, да?! - возмущался Зураб. - Совсем мышей не ловит и ушами не стрижет! Он что, центральный рынок держит, да? Или у него кадушка с живой водой в погребе стоит, восемь литров, да?!
- Не шуми, Зураб, не в лесу. - Зосима был сама невозмутимость. - Сказал про сенохранилище?
- Спрашиваешь, брат! Про сенохранилище сказал, про бензоколонку сказал, про недостроенный коттедж его жены сказал!
- Причем здесь коттедж, мы его вроде в план не включали?
- Ай, включали, не включали, какая половая разница? На всякий случай придумал, чтоб понятнее было, да?!
- Мужики, что-то вы и правда расшумелись, - встрял рыжий, распространяя по приемной сивушное амбре. - Дайте я схожу, тогда и шуметь станем.
- Сходи, Захарушка, - ласково ответил Зосима. - мы тебя в сквере подождем. Только чувствую я, без второй попытки не обойтись. Сил нет, как надоело.
Сообщники удалились, начальник в костюме укоризненно кашлянул им вслед, а рыжий мужичок достал редкозубую расческу и начал старательно приводить в порядок немытые вихры.
- Верочка, кто там следующий? - послышался из селектора страдальческий голос мэра.
- Как ваша фамилия? - громким шепотом осведомилась секретарша.
- Чудов я буду, Захар Геннадьич, - без тени смущения ответил рыжий.
- К вам Чудов Захар Геннадьевич.
- Не пускать никакого Чудова!!! - завизжал селектор. - Ни под каким видом! Пусть убирается к чертовой матери! А ко мне немедленно позовите Аверина и Смольякова, я должен с ними поговорить.
- Товарищ, покиньте приемную. Или я милицию вызову, - сквалыжным голосом объявила Верочка.
- Это как? Может, я неграмотный, ты уж мне разъясни, красавица, чего тут написано: "Прием граждан по личным вопросам. Понедельник с десяти ноль-ноль до двенадцати ноль-ноль." Или я не гражданин Расейской Федерации? Или вопрос у меня недостаточно личный? А где же мои кости... тьфу, без поллитры не выговоришь, конституционные права?
- Гражданин, я вызываю милицию.
- Мужик, шел бы ты отсюда, нечего митинг разводить, - вступился за секретаршу красномордый начальник.
- Ну, если сам Артем Алексеевич бюрократов защищает, деваться некуда. Не волнуйся, красавица, ухожу. Вот тебе презент за беспокойство.
Тут мужичок вынул из кармана мятых брюк коробочку, и у Верочки перехватило дыхание - на коробочке было написано "Ив Роше" и стоила она две секретаршиных зарплаты.
- Бери, по глазам вижу, что понравилось. Той бабенке, что мне эту штучку, хм, презентовала, она уже не пригодится... Только жалобу у меня возьми в письменном виде, будь так любезна. Как он в себя придет, ты жалобу-то и подсунь, а на словах скажи, мол, Захар Чудов после вашего крика лезть в кабинет поопасился, а на бумаге изложил все как есть. Точнее, как будет. Почитает с интересом. До свиданья, уважаемые.
И рыжий пролетарий ушел, оставив в замешательстве секретаршу Верочку и директора Комбината лесоразгрызочных машин Артема Алексеевича Красникова.
Артем Красников возглавлял ведущее предприятие города уже семнадцать лет. До этого он был главным инженером, начальником цеха, старшим мастером, одним словом, провел на КЛМ всю сознательную жизнь, а потому знал рабочих, как Наполеон свою армию - в лицо и поименно. Никакого Захара Чудова он не помнил. А Захар-то его знал и, кажется, прекрасно. "По телевизору видал или в "Калиновских Вестях", каждый месяц интервью с портретом берут," - равнодушно подумал директор. Он не видел в Чудове грядущих неприятностей, а зря.
Едва Красников протиснулся в дверь мэрского кабинета, как Верочка схватила коробочку и сладострастно застонала. Минут десять она игралась с подарком, потом случайно глянула на листочек с жалобой и удивилась. На нем было написано:
Мэру города Калинова
Славинскому А.М.
от братьев Чудовых З.Г., З.Г., и З.Г.
Жалоба
1. Сначала сенохранилище в районе пригорода Упыри.
2. Потом лесополоса поблизости, потом бензоколонка на въезде в город по Московскому шоссе.
3. Городской парк и общая паника.
Продолжение следует...
Верочка подумала-подумала, что бы мог означать загадочный текст, ни шиша не поняла, но на всякий случай оформила "жалобу" входящим документом.
В приемную меж тем уже подтянулись вызванные Славинским Артур Смольяков и Владимир Аверин - его любимые помощники. Первый занимался экономическими вопросами, второй отвечал за безопасность. Это были очень современные помощники - молодые, прекрасно образованные и совершенно циничные. Без них Аркадий Михайлович чувствовал себя как без рук.
В тот момент, когда дверь кабинета Славинского распахнулась от могучего пинка Кирпичного Артема и тот, громко и страшно матерясь, вышел в приемную, Артур, Вова и Верочка непринужденно пили кофе. Они с выпученными глазами выслушали все угрозы и пожелания, которые Красников высказал в адрес "этого нового мэра" и "этой вшивой конторы" и "этого поганого города", в котором он, Красников, "и есть настоящий хозяин".
Когда многоэтажный мат начал затихать, удаляясь по коридору вслед за его сочинителем, Верочка, Артур и Вова бросились в кабинет и увидели совершенно побелевшего, расплющенного на кресле Аркадия Михайловича, которые дрожащей рукой пытался накапать себе корвалола. На этом день приема посетителей был окончен.
ЧАСТЬ 1
Глава 1
В которой Добрыня Васнецов объясняет, как он стал начальником Ильи Муромца, а богатыри отправляются в путь-дорогу
Начальник отдела РУБОП Центрального округа города Москвы полковник Добрыня Никитич Васнецов воспитывал силу воли и боролся за чистоту родной речи. Поэтому, читая отчеты подчиненных о проделанной работе, позволял себе ругаться срамным словом не чаще раза в получас.
Полковник хмыкал, теребил седеющую бороду и злился. К опероуполномоченным и следователям у Добрыни Никитича претензий почти не было, а вот князь всея столицы Юрий Михайлович Долгорукий, лихоманка его забери... Выполняя последние антитеррористические распоряжения князя, столичная милиция вынуждена была творить черт знает что! Без выходных, без отпусков, одних боевых лошадей за месяц полсотни загнали, носились по городу, проверяли документы, штрафовали да сажали в кутузку. Нечистые на руку приезжие купцы и лихие люди легко откупались от сотрудников органов, граждане без затей прятались да занимали деньги на оформление фальшивой регистрации, а криминогенная обстановка все не улучшалась. Единственная придумка князя нравилась Добрыне своей молодецкой удалью - "Грамота Љ 347256675.481-бис по борьбе с бражничеством". Этот демократический документ дозволял милиционерам всех, вытащенных из вагонов метро пьяниц, не документировать, а попросту отвозить за МКАД да вываливать кучей в ров.
Работать с алкашами стало удобнее, но все остальные преступники доставляли миллион хлопот, ловились из рук вон плохо, а искореняться вовсе не желали. Одни депутаты чего стоили! На выборах в Государственную Думу прошли сплошь бояре, люди ухватистые и широкие. Воровали они возами, торговали жалованными грамотками на грани скандала, и прикрывать их делишки становилось все труднее. Смерды, просочившиеся в Думу от левых партий, быстро осваивались и начинали тащить все подряд еще похлеще, чем княжьи подъячие.
Ну да ладно, пусть об этих высших обозах власти у генералов голова болит. А у него, полковника Васнецова, своих забот полон рот! Сын Федька, недоросль несчастный, в очередной раз завалил экзамены на юрфак! Что ж его теперь в армию, на границу? Как раз абреки башку непутевую оторвут. Опером к себе оформить? Так он, пацифист хренов, и в милиции служить не желает.
"И почему так коррупция неравномерно распределяется?"- грустил полковник. В районную управу пойди - за баксы только что на разведение чертей лицензии не получишь, и то, смотря к кому подойти. А приемной комиссии в МГУ попробовал сунуть - не взяли! Ведь берут же, есть оперативные данные, и такса постоянная, так нет, завелся один злодей - профессор Предоставленский - и всю малину испортил. То ли принципиальный, то ли сам Добрыня Никитич ему не понравился...
Тяжкие думы начальника РУБОПа прервал телефонный звонок.
- Здравствуйте. Будьте любезны, скажите, могу ли я поговорить с полковником Васнецовым?
- Я слушаю. Кто это?
- А я-то надеялся, что вы меня еще не забыли, глубокоуважаемый Добрыня Никитич. Предоставленский вас беспокоит. Я не слишком злоупотребляю вашим вниманием? Если вы не располагаете временем, так я могу перезвонить...
- Отчего же, располагаю, - прорычал Добрыня, скрывая удивление от неожиданного звонка.
- Вот и славно. - обрадовался Предоставленский. - У меня к вам просьба.
- Да? Помнится, у меня к вам тоже недавно была просьба.
- И о вашей просьбе заодно побеседуем.
- Даже так! Надеюсь, ничего противозаконного?
- Наоборот, именно о восстановлении законности мне и нужно с вами поговорить! Вам удобно будет подъехать сегодня в час дня к ресторану "Витязь"?
- Хм. А три часа вас устроят?
- Конечно же! Огромное спасибо, глубокоуважаемый Добрыня Никитич! До встречи.
***
Без пяти минут три полковник Васнецов припарковал свой "Фольксваген" перед зеркальными окнами ресторана "Витязь", проверил, не забыл ли бумажник, усмехнулся (все равно ведь не понадобится) и вошел. Звучала тихая музыка, роскошный зал был тих и прохладен. За столиком в углу, не притрагиваясь к закускам и коньяку, сидели двое: седовласый джентльмен в очках и с бородкой клинышком - Предоставленский - и толстый мужчина, по возрасту годящийся ему не в сыновья, но скорее в племянники. Профессор был явно чем-то озабочен, а его спутник вообще то и дело моргал свинячьими глазками, словно желая удерживаться от слез.
Добрыня тяжелыми шагами пошел здороваться.
- Здравствуйте, Александр Петрович. Здравствуйте...
- Прекрасный Ростислав Федорович.
Толстяк протянул Добрыне визитку, но видно было, что привычный жест привычного удовольствия не доставил. Мысли Ростислава были печальны и туманны, бледное лицо хранило следы невеселых дорог и бессонных ночей.
- Присаживайтесь, Добрыня Никитич. Заказать что-нибудь?
- Я, признаться, не успел пообедать, к вам спешил.
Ростислав Прекрасный махнул рукой.
- Официант! Здравствуй, Витя. Салатик поприличнее, из фирменных Георгия Леонидовича, двойную порцию, борщ по-украински, чохохбили, крабов, шашлычок из осетрины, только пусть не Петя готовит, а Нугзар, расстегайчик граммчиков на триста, анисовой водочки, шабли, клюковки той, из финских запасов, хлебца черненького с икоркой и добавочек долларов на пятьдесят. У вас есть еще пожелания по поводу меню, Добрыня Никитич?
- Что-то вы наговорили тут неясное, не народное какое-то, я из всех названий один борщ знаю. Я обычно попроще беру, пельмешки там, сало.
- Витя, плюс к этому порцию сибирских пельмешков из трех сортов мяса с жирком, как положено, уральских рыбных тарелочку и равиоли под травяной бульон. Венгерский шпиг в оформлении, сальцо под чилийским перцем и кусок левой ляжки от вчерашнего поросенка.
"Эк тебя разобрало! Дельце-то ко мне видно важное," - подумал Васнецов, глядя на Ростислава Федоровича, а тот как-то по особому щелкнул пальцами. От этого жеста вальяжный официант задвигался, словно в ускоренной киносъемке.
Через пять минут обед благоухал перед начальником РУБОПа. Богатырь с удовольствием приступил к чавканью.
Одновременно полковник Васнецов вспоминал, откуда знает Ростислава Прекрасного - а он несомненно знал этого человека - и на второй тарелке ароматных пельменей таки понял, что знает не Прекрасного, а название фирмы, обозначенной на визитке. Компания "Белое сияние" была ведущим поставщиком сантехники. Сияющие ванны, раковины, унитазы и комплектующие к ним рекламировались на всех телеканалах. А несчастный человек с покрасневшими глазками был генеральным директором всего этого помывочного великолепия и несомненно, очень богатым человеком.
Пока Добрыня насыщался, профессор сидел в статуйной неподвижности, только кисть правой руки с намертво зажатой ложечкой однообразно двигалась, безо всякой надобности перемешивая кофе. Прекрасный ерзал на стуле, но голоса подавать не решался.
Когда раскрасневшийся Васнецов отодвинул от себя последнюю пустую тарелку, Предоставленский заговорил.
- Уровень подготовки вашего сына идентичен уровню подготовки императорского пингвина. Талант юриста если и есть, зарыт с потрясающей степенью надежности. Я бы на вашем месте не одобрил его выбор специальности, но не смею вмешиваться в сугубо семейные дела. Вы точно хотите, чтобы Федор учился именно на юрфаке?
- Александр Петрович! Не учите меня жить! Где еще может учиться сын начальника РУБОПа? И какое еще высшее образование в наше время приносит хоть какие-то деньги? Фил, извините за выражение, фак? Если я, Добрыня Васнецов, чего-то хочу, то я хочу именно того, чего хочу! Без разночтений и экивоков! Поэтому я - полковник, а мой лучший друг и командир Илюша Муромец - капитан и старший опер в моем же отделе! Вы меня в этот кабак позвали, чтобы дурацкие вопросы задавать? И вообще, если вы взяток не берете, так я подкоплю малость и ректору дам! Примете Федьку, как миленькие!
- Совершенно справедливо замечено, Добрыня Никитич, взяток я не беру, воспитание не позволяет. Но мой зять, - профессор кивнул в сторону Прекрасного, - убедил меня, что в биографии каждого индивидуума наступает момент, когда приходиться изменять себе. Я и сам, признаться, не чувствую сил противиться жестоким обстоятельствам...
Добрыня вытер рот салфеткой. Долгие вступления были ему не по вкусу. Профессор понял, еще раз глубоко вздохнул, и произнес уже совершенно несчастным голосом:
- Пропала моя внучка, Аленушка, самое чистое и нежное существо, которое я когда-либо знал! Уехала в какую-то дикую глушь собирать местный фольклор и исчезла. Пожалуйста, верните нам Аленушку, и ваш Федор будет у меня учиться. Согласны?
- Я что-то не до конца понял, Александр Петрович. Ясно дело, я согласен, чтобы Федька оказался в университете при вашей негласной помощи, сам он ни за что не поступит, обалдуй! Но как я могу вернуть вашу внучку, если я работаю в Москве, а уехала она, как вы говорите, в дикую глушь?
- Ну не настолько дикую, Александр Петрович преувеличивает, - вмешался Прекрасный. - У этого Калинова торговый оборот полста тысяч баксов в месяц, не такая уж глушь. Но милиция там ужасная. Мы с женой говорили с руководством тамошнего УВД, ФСБ, мэром, губернатором - бесполезно! Как глухая стенка! Понимаете, по документам выходит, что поздно вечером Леночка внезапно выехала из гостиницы и исчезла. Я знаю свою жену. Она с детства была послушной, обязательной девочкой, всех детей матери по полчаса со двора дозваться не могли, а наша обещает быть дома в пятнадцать минут восьмого - и приходит. В Калинове она собирала какие-то частушки и заговоры, каждый вечер звонила матери и рассказывала, чем занимается. И вдруг замолчала. Я звоню - говорят, выехала из гостиницы и больше ее никто не видел. Мчусь туда - ни слуху, ни духу! Я уверен, что случилось что-то ужасное и нужно немедленно приступить к поискам.
- Ростислав Федорович, а не могла ваша супруг, извините за предположение, но всякое бывает, все-таки разница в возрасте, встретить молодого человека, загулять?
- ЛЕНОЧКА???!!!
- Извините, Ростислав Федорович, извините, Александр Петрович, не хотел вас обидеть!! Значит, уехала и пропала? И местная милиция помочь не хочет? Так что вы от меня хотите?
- Добрыня Никитич, мы надеемся, что вы сможете послать в Калинов следственную бригаду. Ваши сотрудники будут независимы от в калиновских властей и, смею надеяться, более профессиональны, чем местная милиция. Со своей стороны я гарантирую - в тот день, когда Аленушка вернется домой, ваш Федор получит студенческий билет.
- Но как я объясню такую командировку начальству? Да и расходы будут не маленькие.
Прекрасный широко махнул рукой:
- Господин Васнецов! Вот вам пять тонн баксов, понадобятся еще - отзвонитесь мне на трубку, только Ленку верните! А уж насчет начальства... Ну что за лапша - начальник РУБОПа, полковник, десятком людей распорядиться не может! Я у себя на фирме если скажу, чтоб партию финских унитазов языками вылизали - вылижут. А вы ведь не хуже меня, простого бизнесмена, вы - лучше. Вы - настоящий богатырь! Мы с Александром Петровичем так в вас верим.
- Богатырь... - вздохнул Добрыня. - Это уж вы через край хватили, Ростислав Федорович. Был богатырь, да весь вышел. Так говорите, студенческий в кармане?
- Можете навести справки по свои каналам, Добрыня Никитич, я никогда не нарушал слова.
- Ладно, Ростислав Федорович. Давайте ваши деньги. Будьте дома сегодня вечером, пришлю к вам своих орлов. Расскажете им поподробнее, что спросят: привычки там, приметы, маршрут следования, фотографию дадите, а мы что-нибудь постараемся придумать.
* * *
Зелененький поезд "Москва-Владивосток" весело бежал по середине России. Колеса стучали, занавесочки на окнах трепетали, а за закрытыми дверьми купе пассажиры с пользой проводили время.
- Ну, что, господа опера, вздрогнули! За успех нашего абсолютно безнадежного предприятия! - Попович поднял стакан и чокнулся с Ивановым.
- Ох и язык у тебя, Леонтьич, чисто бритва татарская. Вот уж, подумать можно, дело хитрое - девку отыскать, да еще такую приметную! - пробасил Муромец, наливая домашнюю медовуху из термоса в любимую кружку с тремя медведями. Коньячок, которым баловались товарищи, Илья не уважал, предпочитая русские напитки армянскому да французскому пойлу.
- Девушка необыкновенная, это точно. И у меня тут есть некоторые соображения, план поисков, - задумчиво согласился Иванов. Глаза его затуманились.
- Э, да ты не влюбиться ли в потерпевшую собрался, старший группы? Теперь точно найдем от мертвого осла уши! - присвистнул Попович.
- Алексей Леонтьевич! Вы... Я... Я не влюбляюсь в потерпевших!
- Ага, только в подозреваемых, и то не чаще раза в месяц. А чего покраснел, как маков цвет?
- Не язви, Леха! - вступился за Иванова Муромец. - Может, парню жениться пора? Не всем же, как нам с тобой, пнями холостыми торчать. Давай, Ванюша, выкладывай свои соображения?
- Итак, Прекрасная Елена Ростиславовна, двадцать лет, студентка исторического факультета Московского государственного университета. Судя по фото, редкая красавица, - старший лейтенант Иванов вздохнул еще раз, - а если верить родителям, она еще и умница. Отличница, вредных привычек не имеет, с дурными компаниями не связывалась, наркотики не употребляет, увлекается чтением, собиранием фольклора. Подруги информацию подтверждают.
- Я бы на твоем месте, Ваня, не торопился. Мало ли что родители про свое чадо напоют? Им верить - ангела едем искать, а бывает, как копнешь, на ангеле пробы ставить негде и подруги не лучше! - встрял Попович.
- Леха, дай сказать старшому! Он хоть годами и молод, но ведь Добрыня его командиром группы определил! А ты трещишь, ровно сорока, слова сказать не дашь!
И действительно, хитроумный Добрыня, дабы не рождать меж бородачами соперничества, послал с ними молодого, но дельного старлея Ивана Иванова, и вопреки всякой субординации назначил его старшим группы. Назначение это выгнало на физиономии Муромца и Поповича ухмылки, а Ванюшу вообще заставило залиться краской, но в глубине души все трое понимали, что именно такой расклад принесет группе наибольшую пользу. И богатыри не поцапаются, и Ваня опыта наберется.
- Молчу-молчу, Илья, - ответил Алеша Попович невинным голосом. - Продолжай, Вань.
- Прибыла в Калинов четвертого июня, остановилась в гостинице "Калинов мост". Успела обойти восемь окрестных сел. Последний раз звонила домой в шесть часов вечера двадцатого июня, рассказала, что ходила в местечко под названием Ведьмины Пруды. Затем Елена исчезла.
Администратор гостиницы утверждает, что Прекрасная выписалась еще восемнадцатого числа и отбыла в неизвестном направлении. Нести вещи ей помогал молодой мужчина.
Родители опросили служащих вокзала, автовокзала, речной пристани и гаишников на выездах из города. Никто не помнит, чтобы Елена выезжала из Калинова одна или с кем-то, а отъезд такой красавицы стал бы заметным событием.
Допустим, девушка убежала с возлюбленным. Любовь с первого взгляда никто ведь не отменял! Но зачем ей бежать, спрашивается, от кого? Позвонила бы родителям, папа первым бы ее от такого свинского мужа, как Прекрасный, прикрыл. Возможно, наша Лена занималась не только сбором фольклора. Придется обойти все места, где молодой студентке может быть интересно. Ну, я не знаю, музеи разные...
- Бани, рестораны и прочие места для веселухи, - продолжил ванино перечисление Попович.
- К сожалению, злачные места тоже. Наведаться в публичные дома под видом богатого туриста.
- Много ли тех публичных домов в Калинове? - недовольно прогудел Илья. - Земля-то непорченная, русская.
- Молчи, Илюха. Сколь ни есть - все мои! - ответил Попович. -Тем более средства Прекрасного позволяют. Хоть шахом персидским представлюсь.
- Вначале я думал, что девушку похитили ради выкупа, уж больно муж и дед известные, но две недели прошло, а никто даже не пытался связаться с родственниками и потребовать денег. Хуже, если действовал маньяк, но за прошедшие десять лет девушки в Калинове если и пропадали, то явно шалавы на продажу, на Восток. Из непорочных Елена - первый случай.
- А что насчет местных группировок? - деловито поинтересовался Попович.
- Я навел справки. Имеются сразу две: так называемые "черные" и "комбинатские". Первые контролируют рынок, наркотики и злачные места. Вторые ведут бизнес с лесом, лесоразгрызочным оборудованием и вообще живут на подхвате у Комбината лесоразгрызочных машин, это самое крупное калиновское предприятие.
Лидер черных - некто Алик, полное имя Алладин-ибн-Сейфуль Дауд. Что интересно - иностранец, даже гражданство нормально оформить не может. Эмигрировал из Сирии после разборок между президентом Асадом и его братьями. Жил в Иране, Афганистане, потом в Азербайджане и Чечне. Едва он успевал обосновываться и развернуть торговлю, как в стране начиналась война, и Алладину приходилось менять место жительства. Наконец, перебрался в Калинов. Быстро прибрал к рукам рынок, а потом и все остальное. С террористами не связан, хотя и мусульманин. Авторитетом у своих пользуется громадным, боятся его до визгу.
Про Алика ходят легенды, что он то ли летать умеет, то ли воду в вино превращает, короче, чушь всякую болтают. Весьма вероятный фигурант. Такой девушку украдет и не поморщится. Рожа у него - просто музей всех пороков. Курит, пьет, несмотря на запреты Корана, балуется наркотиками, правда, в восточных традициях, без синтетики. Вот его фото.
Богатыри склонились над фотографией. Муромец осуждающе поцокал языком, Попович многозначительно присвистнул. Алладин был заснят за праздничным столом, ломившимся от водки и закуски. Небритый, обрюзгший восточный человек с иссиня-черными волосами, в тренировочном костюме, на жирной груди клубится шерсть - отворотясь не насмотришься. В правой руке он держал громадный нож старинной работы, а левую тянул через стол к бараньему боку, словно хотел сожрать его целиком.
- А вот заправила комбинатских Александр Зеленин по кличке Зелень, - бросил Иванов на стол вторую карточку.
- О, красавчик! Мелковат только габаритами для бандита, - фыркнул Алеша.
- Что не помешало ему удачно жениться на племяннице директора КЛМ Артема Красникова. Собственных детей у Красникова нет, так что наш Александр может считаться его любимым и единственным зятем. По документам Зеленин - генеральный директор некой фирмы "Реалкон", а на деле - обычный "бык". Ростиком он действительно не вышел, зато злости на троих. В молодости занимался вымогательством и даже, говорят, заказными убийствами, но прихватить его толком не удалось ни разу.
Подозревают, что делами Зеленина фактически руководит сам Красников. Лучшего исполнителя похищения, чем Зелень, придумать трудно. Хотя зачем? Прекрасный для Красникова не конкурент. Продал месяца три месяца назад малую партию сантехники в Калинове, но какое дело до этого директору комбината, занимающегося лесом?
- А власти в какую сторону смотрят?
- Губернатор Коробков в серьезной коррупции не замечен. Мэра вообще только что избрали. Старый-то мэр приворовывал неслабо, но прямой связи между его мошенничествами и бедной Еленой пока не видно. Местные органы, по предварительным данным, тоже никому не продались
- Мне в твоих рассуждениях, Ваня, не все нравится. Я про калиновских коллег ничего сказать не хочу, но ты подумай, что получится, если у них в УВД все-таки есть человек, замешанный в исчезновении твоей Прекрасной? Он местный, ему все ходы-выходы в Калинове известны, а мы пришлые! Обведет вокруг пальца, что твой хазарский меняла! Предлагаю сделать по-умному. Илья у нас мужик настолько видный, что маскировать его под штатского просто смешно - от его фигуры лошади на улице шарахаются! Поэтому Илья представится по форме, а мы с тобой, Ваня, будем инкогнито.
- Чего?
- Инкогнито, не перебивай, Илья! Это вроде как в засаде сидеть - все думают, что в кустах никого, а там Соловей-Разбойник, в данном случае мы с Ваней на пару.
- А-а! Так бы и сказал по-русски!
- Книжки читать надо, дубина муромская! Так вот, о чем я, собственно? Ты, Ваня, будешь инкогнито номер один, я номер два. Я возьму на себя кабаки и притоны, ты хоть и старшой, для такого дела все равно молод. Ты пойдешь в гостиницу, где Елена твоя жила...
- Алексей Леонтьич, ну что вы все "твоя" да "твоя"!
- Пардон, мусью, пойдешь в гостиницу, жила где эта бесхозная и ничья Елена, устроишься под видом штатского и все потихоньку выведаешь - куда ходила, с кем общалась.
- Отличная мысль, Алексей Леонтьевич. А представлюсь я собирателем фольклора, - загорелся Иванов.
- Умно, Ваня, умно. Мы с Илюшей порасскажем про фольклор, за тыщи-то годов изрядно запомнилось!
Тут Муромец заржал, видно, вспомнив что-то из фольклора, а Попович махнул на него рукой и продолжал развивать свой блестящий план:
- Илья первым делом топает в УВД, по форме представляться. Скажет, что ведет собственное расследование. Типа через Москву под видом оборудования какие-то заразы наладились на юг оружие переправлять, а на запад цветные металлы. Мол, столичный РУБОП по списку провинциальные предприятия шерстит, а мы приехали по душу, допустим, того же "Реалкона". Информацию нам поставлять будет горяченькую, прямо из УВД.
- У тебя, Леха, не голова, а Дом Советов! Только поверят ли мне в калиновском управлении?
- Не сомневайтесь, Илья Владимирович, с теми документами, что нам Добрыня выдал, здесь поверят, что вы Саддама Хусейна арестовывать приехали!
- Тогда ладно. Я еще могу в Ведьмины Пруды наведаться, на вольный воздух. Уж с деревенскими я общий язык найду, сам, чай от сохи, не урбанист какой.
Муромец потянулся, открыл окно и могучим движением руки вышвырнул колбасные очистки. В купе ворвался горячий воздух, наполненный цветочным ароматом. Поезд мчался посреди травяного океана и длиннохвостые метелки махали ему вслед. Илья смотрел на поле и жесткие черные глаза его смягчились, посветлели, словно переняли цвет у зеленого простора и ясных июньских небес. Хорошо и радостно было у него на душе, согретой солнышком и доброй медовухой.
Но через минуту Илья уже застеснялся своего порыва, прикрыл окно и неожиданно ляпнул:
- У этих черных, поди, у каждого по пулемету под подушкой. Комбинатские не лучше. Братва... Помню, знатные были времена, на княжьей-то службе мы таких десятком в пруду топили, а теперь к бандитам подходить надо цивилизованно.
- Ну-у, Илюша, ты опять о боевой молодости. Ты бы еще вспомнил, как в гражданскую чуть башку мне не раскроил под Екатеринодаром, - отозвался Попович.
Иванов понял, что сейчас начнется спор, который он уже не раз слышал. И точно.
- Дак не раскроил же, Леха! Кто виноват, что ты за Деникина вздумал воевать? Я и не узнал тебя тогда - фу-ты, ну-ты, аксельбанты, погоны золотые, чистый петух!
- Сам-то много добился в своей Красной Армии?
- Чего ты, чего! Ты, умник, в Отечественную сам не в Красной армии служил?
- То Отечественная, не за немчуру же мне воевать было! А все же, где теперь твои комиссары? Стоило ли сабли тупить да время тратить?
- Ладно тебе, Леха, подзуживать! По нашим с тобой меркам не так много времени на те дела ушло. Куда его девать, время это, солить?
Неизвестно, до чего доспорились бы друзья, если бы поезд не остановился. Иванов глянул в окошко и вскочил, больно треснувшись головой о верхнюю полку.
- У-уй! Илья Владимирыч, Алексей Леонтьич, это же Калинов! Стоянка одна минута!
- Мать его распроперетак! Проводник упредить должен был!
- А кто, Илюша, проводника медовухой угостил? Твоим зельем только слонов поить и то по капельке.
- Кто ж знал, что он сомлеет?
На ходу распихивая по сумкам вещи, бригада Иванова попрыгала с набиравшего скорость поезда. Отстучали колеса, вякнула над путями по громкой связи дежурная пакгаузного двора, и остались три богатыря среди редких птичьих писков и волн ароматного воздуха, затерянные во Вселенной.
Помолчали. Муромец вдохнул с таким шумным удовольствием, что с соседнего столба шарахнулась ворона, и молвил:
- Любо здесь. Нечего расслабляться, пошли девку искать. Значит, я - в УВД. Ты, Леха - богатого бездельника представлять. А ты, старшой, в гостиницу - дежурную пошшупать на предмет вранья. Все по правилам - разошлась дорога от гранит-камня натрое и поехали богатыри каждый в свою сторону. Сильны традиции русского менталитета... Тьфу, мать его! Чего-то я не то сморозил.
Глава 2
В которой богатыри выходят на след. Каждый на свой
Ночь выдалась тихой и ясной. Чуть трепетали липы, с бесшумным упорством поднимались хлеба на окрестных полях. Тихонечко посмеивались на стремнине речки Калины русалки. Большинство добрых калиновцев и гостей города спали, набираясь сил перед хлопотливым завтра.
В общежитии, полученном калиновским Управлением внутренних дел в наследство от разгромленного Красной Армией монастыря, наполнял келью номер 47 густым храпом Илья Муромец. Генерал Пастырев, начальнк калиновского УВД, встретил столичного проверяющего с подозрением, однако убедившись, что тот намерен копать исключительно под КЛМ, успокоился и дал москвичу зеленую улицу. Теперь на столе муромцевой кельи громоздились папки с нарисованным от руки грифом "секретно", в которых томились закрытые и незакрытые дела об убийствах, самоубийствах, взрывах, пожарах и загадочных исчезновениях. Так или иначе все эти неприятности вели к руководству Комбината лесоразгрызычных машин либо к банде местного авторитета Александра Зеленина, но доказать это законными методами было невозможно.
Попович снял "люкс" в шикарном, но пользовавшемся дурной славой отеле " У Кота ученого". Весь вечер Алеша входил в образ - демонстрируя неслыханную в Калинове платежеспособность, поиграл в рулетку, посидел в ресторане, присмотрелся к местным проституткам. Теперь сон богатыря смущали грешные и скоромные грезы - одалиски, роскошые лимузины и белые песчаные пляжи то ли на Гавайях, то ли на Бермудах.
В триста пятнадцатом номере гостиницы "Калинов мост" еще не выветрился дух Елены Прекрасной. Ваня Иванов, разметавшись, сбросил на пол серое казенное одеяльце и лежал, откинув руку, во всей красе тренированного молодого тела, улыбаясь во сне. Иногда на его щеках вспыхивал густой румянец.
* * *
Утро подбросило в костер богатырских поисков новые поленья. Первая улыбка удачи досталась Илье Муромцу.
...Илюша радовался, как слон - в общежитской келье можно было делать зарядку, не боясь что-нибудь разнести в щепы. Уж как основательно, на века, возводили монахи свои постройки! И у УВД-то губа не дура - такую крепость себе отхватить! Могучие стены, скрепленные цементом на яичном желтке, дубовые полы, которым уже лет триста, а ни одна досточка не скрипнет, не пошатнется! Муромец прыгал, отжимался, пристроив на спину диван, блаженно пыхтел и от души колотил кулачищами в стену. За этой веселой медвежьей забавой не сразу заметил, что в келье уже не один.
Худой, словно высушенный старик стоял у притолоки и, растянув синеватые губы, изображал улыбку.
- Сразу видно стража порядка! В здоровом теле - здоровый дух! - проскрипел гость.
- Здорово, дедушка! Присаживайся! Ты кто таков будешь? Сдается мне, где-то я тебя уже встречал.
- А как же, Илья Владимирович! Только тогда мы были по разные стороны баррикад. Ну ладно, что было, то быльем поросло. Теперь-то союзниками будем.
- Батюшки! - Муромец чуть со стула не навернулся. - Кощей! И почти не изменился! Ну живуч!
- Узнали, Илья Владимирович. Приятно. А меняться мне, старику, поздновато. Тем более что дело, которому стоит служить до последнего вздоха, вечно!
- Не помню, чтоб ты служить кому хотел. Властолюбив всегда был.
- Правильно. Князьям, царям и прочим феодалам сроду не кланялся. Я народу служу. А свое властолюбие я изжил, как буржуазную черту характера. Перековался.
И Кощей гордо протянул Муромцу красное удостоверение.
- "Первый секретарь Калиновского областного комитета КПРФ, председатель регионального отделения НПСР, ветеран труда Бессмертный Кощей Стальевич," - прочел богатырь и почесал в затылке. - Не, не прав я. Еще и как изменился. Чайку?
- Спасибо, я не завтракаю по четвергам. Режим. Я, собственно, по делу. Узнав о прибытии проверяющего из столичных правоохранительных органов, счел своим долгом посетить и просигнализировать.
- Быстро вы меня вычислили, Кощей Стальевич!
- Иметь полную информацию о жизни родного города - моя святая обязанность. Хотелось бы раскрыть вам глаза на... - тут Бессмертный торжественно расстегнул замок старого портфеля и принялся выуживать бумажки, убористо заполненные корявым стариковским почерком. - Вот, взгляните - коррупция, хищения, кумовство, чудовищная круговая порука чиновников. Здесь все изложено. По пунктам.
- Солидный архив у вас! Тут не один час разбираться надо. Оставите почитать?
- В интересах дела - разумеется. Только верните, когда закончите, я все аккуратнейше складирую и протоколирую.
- Само собой, верну до последней бумажки. А какие проблемы в Калинове кажутся вам самоглавными, ну, как это по-современному... приоритетными?
- О-о!
Бессмертный взвыл от удовольствия. К его мнению проявили интерес! Да еще московские правоохранительные органы! Даже его пергаментная лысина радостно засияла. Взволнованно загибая чудовищной длины и костлявости пальцы, старик начал перечислять. Не жалея черной краски, он рисовал словесные портреты коррупционеров и преступников. Выходило, что все поголовно чиновники, исключая членов КПРФ, воры и пособники воров. А хуже всех директор Комбината лесоразгрызочных машин Красников и его бандиты-приспешники.
Прощаясь, Муромец с чувством пожал добровольцу-доносчику руку. От богатырского рукопожатия мужики послабее обычно падали замертво, но Бессмертный даже не поморщился. Его высушенные временем руки давно не чувствовали боли.
- Так как же теперь с властью, Кощей Стальевич? - поинтересовался, уже отворив гостю двери, Илья. - Вы же мир завоевать мечтали, на Русь налеты делали и что - передумали? Велика ли власть у секретаря партячейки?
В запавших кощеевых глазницах при упоминании о власти над миром полыхнул зеленый огонь, и Илья понял, что вечный старик все-таки не перековался. Правая рука богатыря инстинктивно обшарила бок, желая нащупать у бедра рукоять молодецкой палицы.
Однако колдовской пламень погас (или спрятался?) еще быстрее, чем вспыхнул. Бессмертный ответил, что единственно справедливая власть - это власть народа, а вообще-то он в Государственную Думу баллотируется.
Муромец долго смотрел из окошка вслед бывшему лютому врагу. Кощей шел прямо, словно аршин проглотил, строго соблюдая правила уличного движения, серьезный и строгий настолько, что, завидев его, играющие дети умолкали, а воробьи в панике взлетали на самые верхушки лип.
После ухода главного калиновского коммуниста Илья начал сортировать кощеевы бумажки по принципу "каждому подозреваемому своя кучка". Стопки под кодовыми названиями "Зелень", "Красников", "власть" и "черт его разберет, о чем тут речь" громоздились на столе, полу и диване. Причем "черт его разберет" отличалась от остальных как БЕЛАЗ от "Запорожца".
Муромец читал и одновременно завтракал. Он не заметил, как машинально сжевал недельный запас провизии и остановился только когда не смог откусить кусок хрустальной пепельницы. Мозги плавились. Аффилированные структуры! Плавающий курс обязательств по векселям, выданным под взаимозачеты! Номинал! Внешнее управление! То ли дело в старину - пять соболей за меч или трех бычков за коня...
Постойте-постойте, вдруг вспомнил Илья, потянулся к стопке Пастырева, разложил бумаги веером и задумался еще крепче. Закрытое дело о самоубийстве директора склада он прикладывал к кощеевой копии заседания акционеров. Дело о взрыве квартиры главного агронома, в котором погибла вся семья, соединял с копией лицензии на поставку леса. Историю о том, как КЛМ расстался с фирмой-поставщиком леса из соседней области, а потом вновь возобновил эти отношения, только у поставщика уже был новый директор - с бандитской разборкой, после которой на берегу речки Калины осталось лежать одиннадцать трупов. Экономические мошенничества сочетались с кровавыми событиями, словно пазлы в детской игре.
Чем дальше Илья читал, тем больше у него портилось настроение. Из бумаг вставал образ криминального действа таких масштабов, что и придумка Поповича про экспорт оружия на юг, а цветмета на запад вполне могла оказаться реальностью. Даже невинной детской шуткой. В области действовал экономический гений, который превращал все, к чему прикасался, в деньги. А всех, кто хотел этому помешать - в трупы. Одному человеку такое было не под силу. Но двоим - директору КЛМ Красникову и бандиту Зеленину - это хорошо удавалось.
Илья так увлекся непривычным мыслительным процессом, что не сразу понял - в келье звонит телефон.
А это Ваня Иванов, подпрыгивая от нетерпения, накручивал диск автомата, прицепленного к столбу напротив гостиницы "Калинов мост". Ваня тоже с пользой провел сегодняшнее утро и теперь нуждался в срочной помощи друга.
Наконец Илья взял трубку. Густой бас Муромца, переданный по ветхим линиям Калинтелекома, доносился словно из-за тридевяти земель. Ване приходилось орать во всю мощь легких, но нельзя сказать, что это сильно помогало.
- Алло. Илья Владимирович, это я, Иванов. Где вы так долго были?
- Какой Бананов? На какой кобыле? Плохо слышу!
- Это Иванов!!!
- Кто-кто?!!
- Ирина! Василиса! Анна! Нина! Ольга! Валентина!
- Откуда вас столько, девки? Хотите чего? Или номер перепутали?
- Мы не девки!! Тьфу, то есть я не девки!!! Я это!!! И!В!А!Н!О!В!!!
- Ты что ль, Ваня?
- Йааа!!!!!!!!
- Громче говори, Ваня, тут в трубке шум. Прямо как на хоккее.
- Я и так на весь Центральный район ору!!! Тут стекла скоро повылетают!!!
- Сам, что ли, преследуешь? Не отвлекайся, Вань, на мелких хулиганов, пусть местные ими занимаются!
- Илья!!! Я говорил с Рыжовой, администратором гостиницы!