Петрович Георгий : другие произведения.

Язва

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    O любви, рождающейся на грани жизни и смерти, любви, заставляющей забывать о самом себе и совершать безрассудные поступки, любви, позволяющей человеку пережить самые счастливые и самые трагические мгновения в своей жизни.

Георгий Петрович

ЯЗВА

Действующие лица

   Студенты мединститута:
   Богучаров Славик
   Кац Шлэйма Мэндэлевич
   Антонов Дима, он же "Мамед"
   Поэтесса
   Буфетчицы оперного театра:
   Блондинка - подруга поэтессы
   Брюнетка - подруга поэтессы.
   Таня Светлова, молодая женщина.
   Лидия Павловна, она же "Падловна", комендант общежития:
   Участковый милиционер
   Профессор Бернштейн
   Помощница профессора
   Студенты
   Медсестра инфекционного отделения
   Администратор гостиницы
   Сотрудник милиции в гостинице
   Швейцар гостиницы
   Ростин - мужчина пятидесяти лет, с волевым лицом уголовника.

Действие первое

Сцена первая

  
   Комната в студенческом общежитии. За столом сидит с книгой Слава Богучаров и Кац. За окном раздается свист.
  
   Слава. Голову даю на отсечение, на стипендию спорю, что это негодяй Дима-Мамед очередных мурочек привел. Он меня уже достал. Мне завтра утром нужно зачет по гистологии сдавать, а он затеял очередные брачные игры.
   Кац. Кавказский темперамент. Против природы не попрешь.
   Слава. Из-за его кавказского темперамента я не сдам зачет, и меня не допустят потом до экзамена. Самец несчастный.
   Кац. А ты на его дам не западай. Учи себе и учи.
   Слава. Легко сказать. А вдруг, они хорошенькие.
   Кац. Это мы сейчас выясним.
  
   Он подходит к окну, открывает его, подает руку. В комнату проникают через окно три девушки и Дима-Мамед.
  
   Дима-Мамед (показывает на Славика). Заведующий студенческой сексуальной кафедрой Богучаров Вячеслав Михайлович.
   Славик. Я сконфужен, зачем так официально?
   Дима-Мамед. Последним открытием, дорогой коллега, вы заслужили подобное обращение и всеобщее уважение. Если вы позволите, я популярно, не переходя на благородную латынь, введу дам в курс дела. Прошу внимания. (Поворачивается к дамам.) Неделю назад, к нам в комнату, извините, к нам на сексуальную кафедру, обратилась молодая женщина, с интереснейшей патологией. Больная в течение длительного пребывания в браке, имея при этом многочисленных любовников, ни разу так и не смогла достичь кульминации в постели. Ни с одним мужчиной, будь он трижды сексуален и по-солдатски неутомим, она не могла вознестись к вершине физической любви. После тщательно проведенного обследования, заведующему кафедры удалось не только выставить больной точный диагноз, но и добиться полного клинического выздоровления пациентки.
   Брюнетка. Ну и как?
   Дима-Мамед. Пусть коллега доктор Кац Шлэйма Мэндэлэвич прочитает историю болезни.
   Кац. Охотно. (Берет наугад какую-то тетрадь и делает вид, что читает). В результате проведенных экспериментов удалось выяснить, что больная достигает пика удовольствия только тогда, когда два приятных ей мужчины одновременно пьют ее молоко. Я забыл сообщить аудитории, что пациентка является кормящей матерью. Вид двух возбужденно хрюкающих самцов, присосавшихся к ее груди, вызывает у дамы неописуемый телесный восторг.
   Блондинка. Ой! Как интересно! А что она будет делать, когда у нее закончится молоко?
   Кац. Закончится молоко, закончатся оргазмы. Тут медицина бессильна.
   Дима-Мамед. Коллеги! Пора уже представить вам потенциальных членов нашей подпольной кафедры. Вот, познакомьтесь, скромные труженицы прилавка, работают в буфете оперного театра и при этом пишут замечательные, я бы сказал: глубокие, проникновенные, пронизанные тонкой лирикой стихи. (Поворачивается к одной из девушек.) Прочитай, что-нибудь из твоих ранних произведений.
   Поэтесса. У меня нет куража. Лучше скажи, почему они тебя Димой-Мамедом зовут?
   Дима-Мамед. Объясните девушке, будьте любезны, почему вы, в общем-то, интернационально настроенные люди, акцентируете внимание на моих внешних национальных признаках? Уж не дискриминация ли это?
   Кац. Охотно объясню. Любезные дамы, вы видите этот черный каракуль? (Он ласково треплет Диму за кудри.) А теперь прошу вас взглянуть на паспорт этого ловеласа. Там в графе национальность, что стоит? Там написано, только не падайте в обморок, там написано, что этот абрек - Дмитрий Казбекович Кичанов - чисто русский. Если он - русский, то я, в таком случае, - не еврей. Как вы, сами, Дмитрий объясните происхождение вашей национальности в документе?
   Дима-Мамед. Элементарно, Ватсон! Объясняю в последний раз для тупых: Мой дедушка по отцу - наполовину лезгин, наполовину - русский, на последнем обстоятельстве заостряю ваше внимание особо, моя бабушка по отцу - грузинка, моя мама - армянка. Я закончил в Закаталах азербайджанскую школу, излагаю по-русски с легким, чарующим, и весьма приятным для дамского слуха акцентом. Теперь скажите, кто я по национальности?
   Кац. (обнимая Диму) Димуля! Ты самый русский из всех мною раньше увиденных! Ты славянин, кавказского разлива. Но, если честно, то ты самец без национальности. Просто ненасытный в своей похоти самец и все.
   Дима-Мамед. Все слышали? Неужели даже после такой лестной характеристики, вы осмелитесь сопротивляться моему натиску? Итак! Стихи, пожалуйста!
   Поэтесса. Я трезвая стесняюсь.
   Дима-Мамед. Кайн проблем!
  
   Дима достает из портфеля бутылку коньяка. Разливает его по стаканам. Все выпивают. Дима-Мамед открывает коробку конфет. Угощает всех. Театрально становится на одно колено перед сидящей девушкой, приподнимает подол, целует ей колено.
  
   Дима-Мамед. Ну, ты же обещала.
   Поэтесса. Обещала, но это настолько личное, что они не поймут.
   Дима-Мамед. Ты, как всегда права и проницательна. Я озвучиваю преамбулу, а потом ты читаешь стихи. Только умственно отсталый после моего разъяснения не сможет оценить твои стихи по достоинству.
   Поэтесса. В своем отечестве пророков нет!
   Дима-Мамед. Доктора! Обращаю ваше внимание на блестящую эрудицию скромной продавщицы бутербродов. Дама цитирует Евангелие от Матфея. Правда, Матвей этот в тринадцатой главе сказал дословно следующее: "Не бывает пророк без чести, разве только в доме своем и в отечестве своем". Интересно, какая умница, первой извратила священное писание? Ее за это саму нужно распять.
   Кац. Или шесть.
   Дима-Мамед. Шутка не принимается, ввиду ее абсолютной непристойности. Однако я отвлекся от стихов. Стихи посвящаются бывшему супругу, покинутому поэтессой по причине его хронического кобеляжа. После произошедшего разрыва оскорбленная жена уехала в родной город Губаху, откуда родом небезызвестный нам Слава Богучаров. Шекспировский накал страстей и эмоций, душераздирающий драматизм происходящего - вот главная поэтическая особенность этого юного дарования. Итак, стихи!
  
   Поэтесса (громко и с выражением):
   Ты мне, паскуда, изменил!
   И я уехала в Губаху.
   Ты тварь, ублюдок и дебил!
   С замужеством дала я маху.
  
   Отныне мы, как два врага,
   И я в печали не утешусь.
   Теперь мне жизнь не дорога!
   Тебя убью, сама - повешусь!
  
   Все хлопают. Кац и Славик выбегают из комнаты. Смеются. Кац приседает от хохота на пол.
   Кац. Это полный отпад! Я не могу, я сейчас усикаюсь.
   Возвращаются в комнату.
   Кац. (обращаясь к поэтессе с воодушевлением.) Это шедеврально! Ты, преступница! Зарываешь в землю такой талант! Потомки тебе этого не простят! Ты обязательно должна опубликоваться. Издать сборник стихов. Я даже название уже придумал. Назовем его "Сокровенное". А что? Просто и со вкусом! Сомневаешься, что не опубликуют стихи, из-за наличия присутствия в них ненормативной лексики? А мы тебя в Израиле издадим. У меня там знакомый редактор есть. Получишь гонорар в шекелях.
  

Громкий стук в дверь.

  
   Комендант. Откройте! Сейчас же откройте. Я знаю, что вы дома!
   Славик. (шепотом) Это комендант! Придется открыть.
  
   Открывают дверь. Комендант заходит в комнату, оглядывает присутствующих.
  
   Кац, Славик и Дима (хором и подобострастно). Здравствуйте, Лидия Павловна! (Наливают ей рюмочку.) Садитесь с нами.
   Комендант. Кучеряво живете, молодежь! Дорогой армянский коньяк пьете, да еще и с незнакомыми девушками, которые без пропуска в общежитие прошли. (Выпивает конъяк, закусывает, предложенной ей конфетой из коробки.) Смотрите у меня! На что уж у меня характер ангельский и то. Собственно, вы меня даже не злите, а огорчаете несказанно. Что б это было в последний раз.
  

Комендант уходит

  
   Кац. Ну, все ребята! Эта сукоедина накапает на нас в деканат. Как пить дать накапает. Я вообще замечаю за ней интересную особенность. Чем эта Лидия Падловна ласковей, тем большей пакости следует от нее ожидать.
  

Комендант звонит по телефону

  
   Комендант. Алло? Это деканат стоматологического факультета? Говорит комендант четвертого общежития. Довожу до вашего сведения, что студенты, проживающие в комнате тридцать первой, ведут себя неподобающим образом. Они позорят своим поведением высокое звание студента мединститута, пьянствуют, дебоширят, а сегодня к ним в комнату через окно проникли женщины сомнительного поведения. Фамилии? Записывайте: Богучаров, Кац и Кичанов. На следующей неделе всех в деканат? Нет, все не придут. Богучаров через три дня уезжает в Казахстан в стройотряд. (Комендант кладет трубку.) На будущий год пойдете искать квартиры. Общежития, миленькие вы мои, вам не видать, как собственных ушей.
  

Комендант уходит. В комнату, запыхавшись, забегают два студента.

  
   Первый студент. Мужики! Можно мы общагу через ваше окно покинем?
   Дима-Мамед. Кайн проблем, а что случилось?
   Второй студент. Облили Падловну. Целую неделю всей комнатой мочу собирали. Сейчас подпасли, как она под окном разговоры подслушивала, и окатили из ведра со второго этажа. Она по окну нашу комнату вычислила и ментов вызвала.
   Славик. План оригинален. Менты будут протокол со слов потерпевшей составлять, а в это время вы входите с мордами "сама невинность", дескать, только что из института возвратились, и алиби вам обеспечено. Валяйте в окно, народные мстители.
  

Студенты покидают комнату через окно.

   Дима-Мамед. Предлагаю тост за юношу бледного со взором горящим, который родом из Губахи. Он завтра после сдачи зачета отбывает в стройотряд. Угадайте, в каком качестве?
   Блондинка. В качестве доктора!
   Дима-Мамед. Не только! Алмаз души моей! Он еще и завхоз, он же еще и шофер студенческого отряда "Эскулап". Он уже подобрал себе трех апетитнейших поварих, и если он не будет совершать с ними аморалку прямо на кухонной плите, значит, я плохо знаю этого негодяя.
   Брюнетка. Славик! Возьми меня с собой в качестве поварихи. Я тоже хочу прямо на кухонной плите!
   Славик. Всех возьму, но только после проведения конкурса на предмет профессиональной пригодности. Предлагаю, не откладывать дело в долгий ящик и приступить к испытаниям незамедлительно.

Выключают свет

Сцена вторая

Вестибюль общежития. Участковый милиционер беседует с комендантом.

  
   Участковый. Могу я поговорить с Вячеславом Богучаровым?
   Комендант. А что случилось. Я должна знать все о моих студентах. Они же мне, как родные, они же мне, как дети.
   Участковый. На моем участке обнаружен труп некоего Темиргалиева. Он родом из города Губаха. Из этого же города Богучаров. Вот я и подумал, а нет ли тут связи. По возрасту они почти ровесники. Городок маленький, возможно, какие-нибудь старые счеты. Выпили, повздорили, драка, нож и вот результат. Как вы думаете, Лидия Павловна, способен Богучаров убить человека?
   Комендант (убежденно). Убьет! Мать родную пришьет за копейку. Плачет по нему тюрьма. Давно плачет. Там ему и место. Да вон же он идет, вот он спускается по лестнице.
  

Подходит Славик.

  
   Комендант (ехидно улыбается). Здравствуй, Богучаров, кивает на милиционера, а это к тебе.
   Участковый. Гражданин Богучаров?
   Славик. Да, Богучаров. А чем, собственно, обязан?
   Участковый. Ладони покажите.
   Славик протягивает руки ладонями вверх. Участковый ловко надевает на него наручники и уводит его из общежития.
  

Сцена третья

   Комната в общежитии. За столом сидит Кац. По комнате взволнованно ходит Дима-Мамед.
  
   Дима-Мамед. Может быть Славкиным родителям сообщить? Три дня его уже менты держат. Если сегодня не отпустят, он опоздает в строй отряд.
   Кац. Да хрен с ним со строй отрядом! Институт бы не потерять. Неужели Славка на самом деле этого Темиргалея замочил?
   Дима-Мамед. Ну, от этого в драке, да еще по пьяни никто не застрахован, особенно, если, так называемая жертва сама на тебя наехала. Славка, конечно, назад не откатит, настырный шахтер, буром прет. Забыл, как он стамеску в голову бандюгана засадил? Как говорится "а пусть не лезут", но, во-первых, он всю неделю был с нами, а во-вторых, почему мы не в курсе. Не мог же он сбегать за пять минут в лес, зарезать земляка и прибежать обратно? Нет! Тут какое-то недоразумение.
   Кац (вскакивает, бежит к двери). Он идет по коридору. Я его шаги знаю.
  

Открывается дверь, заходит Славик с синяком под глазом.

  
   Кац (бросаясь к нему). Возвращение блудного сына, нет явление Христа народу!

Дима-Мамед и Кац обнимают Славика.

   Кац. А фингал откуда?
   Славик. Фингал получен за попытку сопротивления. А сопротивляться этим козлам нельзя. Но все по порядку. Меня доставили в серый дом на Комсомольском проспекте. "В карты играешь?" - спрашивает следователь. "Играю, но не на интерес" - говорю. Я же не врубился еще, за что меня повязали. "Сыграем" - говорит следователь и бросает фотографии веером на стол. А на фотографиях Темиргалеев. Я же с ним в школе учился. Вижу по мордам ментов, что они просекли по моей физиономии, что я знаю убиенного: "Знаешь его?" "Знаю, конечно, но я его уже года три не видел" - говорю. Вы думаете, они мне поверили?
   Кац. Мы так не думаем, давай дальше.
   Славик. А дальше, они меня мордой о стол: "Говори, где с ним пил, за что убил!" и по почкам меня, по почкам. Я хотел отоварить одного, и вот результат. (Показывает на синяк.) И сидеть бы мне не за хрен собачий, если бы настоящий убийца им случайно не попался. В общем, от Лидии Падловны надо уходить, это она обо мне такую информацию выдала, что менты меня без разговоров портретом о стол. Сваливать от нее надо, иначе нам ВУЗ не закончить.
   Кац. На Разгуляе половину рубленого дома на земле сдают. Я разговаривал с хозяином. Прелесть квартирка. Туалет, правда, в сенях, но за то окно выходит прямо в огородик, очень удобно, потеряв ключ проникать в хату через окно. Нам не привыкать. А, кроме того, там кладовочки, сарайчики, палисадничек, в общем, уютно, как в деревне, а главное - без недремлющего ока коменданта.
   Дима-Мамед. Посадим укропчик, лучок, редисочку, киндзочку.
   Кац. Корову купим?
   Славик. А кто ее будет доить?
   Кац. Дамы, конечно. Мы им будем ставить условие: "Сначала помоги по хозяйству, а только после этого, в постельку". Ты, Славик, езжай в стройотряд, а мы в это время в домик переберемся. Вернешься, справим новоселье. Лады?
   Славик. Лады. Поехали на вокзал, а то я опоздаю.

Уходят.

Сцена четвертая

   Комната. На стене висит громадный плакат. На нем большими буквами написано: "Вино, еда и любовь - не грех перед Господом, а радость па пиру его!" Кац, Дима-Мамед, поэтесса с подругой блондинкой заносят кровати в комнату. Накрывают стол, расставляют стулья.
  
   Кац: Если Славик едет на Московском, то он с минуты на минуту должен появиться.
   Дима-Мамед. Может по сто грамм?
   Поэтесса. Подождем еще пять минут. (Придирчиво оглядывает стол, всплескивает руками) Епэрэсэтэ! Мы же хлеб забыли купить. Пойдем Димуля, сбегаем в магазин.
  

Поэтесса и Дима-Мамед уходят. Кац подходит к блондинке, снимает с себя рубашку, целует ей шею, расстегивает ей кофточку на груди.

   Кац. Мы должны в короткий исторический срок испытать на прочность новые кровати.
   Блондинка. Мы же не успеем, они сейчас вернутся.
   Кац. Это было бы с их стороны крайне невежливо.
  

Он пытается уложить девушку на кровать, но она вырывает руку и садится на стул.

  
   Блондинка. Я же знаю, что не успеем.
  
   Кац становится на колени, раздвигает и целует ей бедра и в это время заходит Славик. У него пластырь на опухшей щеке.
  
   Славик. С новосельем вас!
   Кац (вскакивает). Славка! Твой нос чувствует аморалку за версту. Алкаш идет на запах выпивки, а ты на запах аморалки.
   Славик. То, чем вы только, что собирались заняться, называют аморалкой только законченные ханжи и официальные святоши. Я лично не нахожу в сих занятиях ничего безнравственного, вот только пенсне перед соитием, я бы вам дорогой Шлэйма Мэндэлэвич рекомендовал снимать.

Славик обнимает Каца, целует блондинку.

  
   Славик. Ну, как вы тут без меня?
   Кац. Нормально, а что у тебя со щекой?
   Славик. Вражеская пуля. Если честно, то я сам не знаю. И никто не знает. Я был у доктора в Актюбинске, показывал опухоль в медпункте на вокзале в Свердловске, пол часа назад я был у профессора Кошкина, он мне сделал разрез, гноя не получил, и, тем не менее, он тоже утверждает, как и все остальные, что это банальнейшая инфицированная рана.
   Кац. Тут что-то не то. Почему гноя-то нет, если есть обширная опухоль. Давайте за стол, а потом разберемся. Сейчас ребята подойдут.
  
   Заходят Дима-Мамед, поэтесса и брюнетка. Хором кричат с порога: "А что у тебя со щекой?" Обнимаются, целуются, садятся за стол, выпивают, закусывают.
  
   Славик. Слушайте, замечательный салат. Из каких он ингредиентов?
   Поэтесса. Это мы вам его принесли. Он из редьки с морковкой, ну и еще майонез.
   Дима-Мамед. Но у этого салатика есть одна пикантная особенность. Моя мама часто такой делает. Его надо съедать сразу. Через два часа он начинает смердеть, а, пережив бессонную ночь, он источает запах абсолютно идентичный тому, что продуцирует плохо функционирующий кишечник. Как говорится, приятного вам аппетита.
   Поэтесса. Димка! Неблагодарный! Мы вам старались угодить, а ты наш салатик обкакал. Славик, не слушай его, ешь, выздоравливай.
   Блондинка. Не бери в голову, Славик. Я тебе твою опухоль отсосу.
   Славик. Вы тут без меня совсем развратились. Что новенького? Лидия Падловна рассталась с вами без слез?
   Дима-Мамед. Ты себе даже представить не можешь в полном объеме степень ее лицемерия? Она же не знает, что мы в пустых комнатах матрацы у нее позаимствовали. Студенты же все разъехались на каникулы. Провожала нас до трамвайной остановки, слезно просила заходить в гости: "вы мне, как родные" - говорила, - "я буду без вас скучать". Да, чуть не забыл. Когда ты уехал, мы спросили у поэтессы, как она нашла тебя в постели? Угадай, что она сказала?
   Поэтесса. Димка, предатель, прекрати (пытается зажать рукой рот Диме-Мамеду).
   Дима-Мамед (вырывается, хохочет, кричит). Она сказала дословно "не хуже Каца".
   Кац. Мы тут же взяли фразу на вооружение. А что? Очень удобно: "не хуже Каца" в нашей семье. А ты еще не знаешь, что мы решили наш дружный коллектив назвать "семьей" для конспирации. Так вот это "не хуже Каца" - есть не что иное, как определение высшей степени качества. Вчера Дима-Мамед подсаживается к нам за столик в кафе, спрашивает у меня: "Ну как солянка?", а я отвечаю: "Не хуже Каца", и сидящий рядом мужик не понял ни хрена, но солянку на всякий случай заказал себе тоже.
   Славик. А дамы новенькие "не хуже Каца" в семье не появились?
   Кац (задумчиво). Да нет, вроде бы.
   Блондинка. Как это нет! А Коробочка?
   Кац. Фу, черт! Совсем забыл. Дима-Мамед пусть расскажет. Это его открытие сезона.
   Дима-Мамед. Как истинный джентльмен, я не могу в отсутствие дамы говорить о ее сексуальных пристрастиях.

Присутствующие (хором). Да ладно тебе, не кокетничай!

   Дима-Мамед. Уговорили, расскажу, но уверяю тебя, что ничего интересного.
   Славик. А почему она Коробочка? Персонаж из "Мертвых душ?"
   Дима-Мамед. Ни в коем случае! Гоголевская Коробочка не удостоилась бы чести разделить с нами ложе любви, она же у классика - дамочка не первой свежести, а наша Коробочка - это нежнейший розовый пухлячок и прозвана она Коробочкой за некоторую квадратность, прелестных, в общем-то форм. Она законченная мазохистка и не какая-нибудь, легко пробиваемая слабеньким ударом плетки по голой попке дурочка из немецких воскресных порнушек. Нет, плетью ее не прошибешь, ее надо кусать со всей силы, до капустного хруста, до крови и вгрызаться нужно преимущественно в сосок, а если последний был намедни травмирован, прокусывать нужно ареолу. В любом случае укус должен быть максимально приближен к соску. Я сам люблю чуточку прикусывать вершинку груди во время процесса, но то, что требует Коробочка - это ужас какой-то. Можно сказать: каннибализм! Просит: "Укуси меня за сосок", - я с удовольствием иду навстречу пожеланию партнерши. "Сильней" - приказывает мадам. "Но я же откушу его!" "Укуси сильней или я тебя возненавижу!". А после того к ней возвращается обычная болевая чувствительность и она боится, что кавалер нечаянно коснется ее травмированной груди. Потом она прикладывает к ране холодные компрессы, лечит дома грудь всевозможными мазями, а когда грудь заживает, она появляется в семье снова. Вот на днях, по моим расчетам, у нее зарубцуются шрамы, и она обязательно нанесет нам визит. Так, что готовься, Славик, к новым впечатлениям.
   Славик. Вы меня заинтриговали извращенцы.
   Кац. А знаете, коллеги, что наша Коробочка гораздо жизнеспособнее, так называемых нормальных в половом отношении особей. Обращаю ваше внимание, доктора, на тот факт, что в ее толстеньком организме страдания трансформируются в удовольствие, а что сие должно обозначать? А это означает, несчастные двоечники, что такие, как Коробочка не должны погибать от болевого шока. А сколько достойных граждан, безвременно отошедших в мир иной в результате осложнения банальнейшей травмы, уже потеряла наша любимая советская Родина? Представить себе страшно!
   Поэтесса. За это надо выпить. Славик выдай тост.
   Славик (берет рюмку, задумывается). А можно в продолжение темы?

Сидящие одобряют: "Можно".

   Славик. Дима-Мамед напророчил мне занятия любовью с поварихами в студенческом отряде прямо на кухонной плите. Ну, на плите не было, а в саманном сарайчике, как говорит Димуля: "кайн проблем". И что вы думаете? Я поймал себя на мысли, что мне скучно упражняться с дамой в одиночестве, без вас негодяев. Да, да, я уже так привык к синхронным и хоровым совокуплением, с хохмами, со сменой подружек, с ночными поездками в привокзальный кабачок за жратвой и выпивкой, что уже не могу себе представить убогий коитус в одиночестве без общения с друзьями.
   Кац. Ганс майнэ майнунг, что в вольном переводе с языка моем мамы обозначает "и я того же мнения". Если я, когда-нибудь женюсь, то только при одном условии. В моей спальне должны будут стоять три кровати: на одной я с женой, на другой ты с мадам, а на третьей Димон с очередной Коробочкой.
   Славик. Приятно осознавать, что у меня есть единомышленники. Я, скорее практик, чем теоретик, но я смею надеяться, что мы достигли в отношениях с женщинами другого качественного уровня, и уровень этот на порядок выше привычного представления благочестивой части человечества о нормальном положении вещей. Нет ревности и нет презрительного отношения к женщине только за то, что она сразу же легла в постель. Она делает мне хорошо - за это ей большое спасибо. Ушла ночью спать к другу - ради бога, я его люблю, я его не брезгую и хочу, чтобы ему тоже было хорошо. Нет влюбленности, может быть отсюда такая терпимость? На плотскую любовь смотрим просто, как на хлеб. Хорошо это или плохо? Я думаю, что ничего плохого в этом нет, но, тем не менее, скучными казахстанскими ночами, особенно после перепоя и перетраха, меня терзал иногда червь сомнения, и вот, что я прочитал "трясясь в прокуренном вагоне" у Ильи Эренбурга. Меня так поразило его умозаключение, что я считаю своим долгом зачитать его для аудитории. Подайте мне мой рюкзак, он у окна.

Славик достает из рюкзака книгу и читает:

   "Были тычинки и пестик, козел и коза, юноша и девушка. Пришли ваши апостолы и пророки, отцы церкви и кастраты и объявили великое - стыдным, достойное едва терпимым, расплодили кары и гнусный шепоток в углу, сюсюканье перед чистотой, то есть перед малокровным худосочным бессилием, вырождающимся извращением. Вместо первого человека, весной буйно кидающего женщину на траву, поставили где-то рядом с уборной кровать, на которой человеку разрешается по его человеческой, следовательно, низменной жалкой слабости спать с законной супругой. Вы сказали, что плотское плохо, а миллионы уверовали. Одни надели вериги и занялись бесплодным делом, днем и ночью думают, как бы удержать пробку в бутылке газированной воды. Где, в каком блудилище столько думают о похоти, как в келье аскета или в каморке старой девы?". (Поднимает стакан.) Так выпьем же за Илью Эренбурга, выпьем за нашего именитого единомышленника, не побоявшегося назвать достойным то, что неразумные называют постыдным!
   Поэтесса. Браво, Славик! Не хуже Каца! Я напишу на эту тему стихи.
   Славик. Мой ангел, мне кажется, что в данном случае презренная проза предпочтительней для восприятия.
   Поэтесса. Хорошо, тогда расскажи, что у тебя со щекой.
   Славик. А хрен его знает, товарищ майор. Я был свежевыбрит, свежевал барана на бешбармак, стояла африканская жара, пот заливал глаза, я постоянно вытирал лицо тыльной стороной кисти и видимо внес инфекцию в порез на щеке. На другой день появился пузырек на щеке, пустула, если по латыни, пузырек страшно чесался, мне его через день местный брадобрей срезал нечаянно, и потом появилась опухоль.
   Дима-Мамед. Слушай. Тебе надо у народного косметолога крем взять и опухоль им намазать. Должно помочь.
   Блондинка. У какого народного косметолога?
   Славик. Димуля расскажи, только без фамилии.
   Дима-Мамед. Обратите внимание, как он скромно демонстрирует внутреннее благородство: "только без фамилии!"
   Славик. Ничего подобного, тут не благородство, а чистейший меркантильный интерес. Я не хочу, чтобы нашего народного косметолога увели у нас конкуренты.
   Дима-Мамед. Убедил. Назовем ее Варварой. Мы с заведующим сексуальной кафедрой товарищем Богучаровым остались у нее на ночь с научными, разумеется, целями. А у нее всегда под кроватью баночка из под майонеза. В баночку собирается сок любви. На его основе Варвара изготавливает крем, который по ее словам бьет по качеству любой из существующих ныне кремов. Надо отметить, что Варвара выглядит для своих лет великолепно. Не благодаря ли самопальному бальзамчику? Короче, позор отечественному парфюму, и да здравствует народный косметолог Варвара, органолептическим методом установившая, что (поднимает руку требуя внимания и декламирует.) "У брюнетов запах омолаживающего средства более ароматен, чем у блондинов! Чем дольше срок воздержания - тем солоней эякулят! У только что созревших для постельных упражнений мальчиков извержение почти сластит, а старики для донорства не годятся вообще потому, что семя их горькое, как правда!"
   Поэтесса. Мальчики! Я вас убью, если вы не познакомите меня с вашей Варварой. Я тоже хочу выглядеть моложе меня на десять лет.
   Кац. Это, как говорят партийные функционеры: "в рабочем порядке". У меня из головы не выходит Славкина история болезни. А может быть, баран был больной?
   Славик. Черт его знает. Я, вообще-то, заметил у него на курдюке язвочку, спросил у чабана, чтобы это значило, он меня успокоил, сказал, что этого барана провокатор боднул. Что еще за провокатор, - спрашиваю. "А это, - говорит, - мы так козла называем, который отару водит. Он у нас строгий. Баран не слушался, наверное, вот он его и боднул. А почему, - спрашиваю, - вы его провокатором зовете? "А потому, что точно такой же на мясокомбинате в Актюбинске отару бойню водит. Построит их в шеренгу и под нож, а сам за другой партией отправляется. Козлы, они почему-то всегда умнее баранов".
   Кац. Мысль прямо скажем, философская: Козлы, они всегда почему-то умнее баранов! Это надо запомнить. А что сказал профессор Кошкин?
   Славик. Сказал: Где гной, там вскрой. Проколол щеку до самой надкостницы. Я прямо почувствовал, как скальпель в челюсть уперся, а гноя нет. И что интересно - и боли не было. Профессор порекомендовал УВЧ, кварц, соллюкс, обещал скорое и неминуемое выздоровление в течение недели. Представляете мое состояние? Полный карман честно заработанных денег, и я заболел так некстати. Их же нужно взлохматить!
   Дима-Мамед. Дорогой! Что б ты знал: болеют всегда некстати. Ты мне назови хотя бы одну серьезную болезнь, которая была бы кстати. Может быть, только паховая грыжа у уклоняющегося от военной службы призывника, а этот профессор Кошкин, он вообще говнюк и тупица.
   Кац. Информация достоверна?
   Дима-Мамед. Абсолютно достоверна. Ну, это всем известная история. Несколько лет назад он был приглашен в Омский мединститут в качестве члена Государственной комиссии. А там, на кафедре работала его бывшая пассия. Ну, в общем, студенческий роман. Эта пассия всю кафедру подняла на ноги: "Ой! Ленечка едет, мы же с ним учились вместе. Он ведь ухаживал за мной. Кто же знал, что он профессором станет. Он был красавец! На артиста Кадочникова был похож". Короче всем рассказала и ждала с нетерпением. Теперь представьте такую картину. Подъезжает черная "Волга". Красиво стареющий, высокий, с густой гривой седых волос, профессор дождался пока лизоблюды из его свиты откроют дверцу и вышел. А навстречу несется подруга молодости с цветами. А в окнах торчат коллеги. У особо сентиментальных даже увлажнились глаза, а у особо завистливых увлажнились ладони. "Леня! Ты не узнаешь меня?" - кричит подружка. Что-то подсказало ей, что бросаться на шею не следует. Она протянула руки, да так и остановилась, все еще надеясь хоть на какое-то внимание. Ей уже было наплевать на истинное к ней отношение этого козла, ей было неудобно перед теми, кто наблюдал эту сцену через окно. "Здравствуйте, Татьяна Владимировна", - сухо и очень официально поздоровался профессор. И ведь отчество не позабыл за тридцать лет, подлец. Отвернулся от нее: "Ведите, говорит меня к профессору Никанорову", - и ушел, ушел, на Танечку не оглянувшись. Представляете ее состояние? Рассказывают, что хотела, Татьяна Владимировна поработать на пенсии, но после того случая, оставаться на кафедре не пожелала, изменилась как-то - все молчком, молчком, ушла, незаслуженно обиженная на пенсию, а вскоре и преставилась. Как вам нравится этот гад?
   Кац. Этот гад нам не нравится. Ты к нему больше не ходи. И на высокочастотный ток тоже не ходи. Тут что-то не так. У тебя за эти три часа после прокола опухоль существенно увеличилась. Сходим завтра к профессору Бернштейну. А как ты себя чувствуешь?
   Славик. Не хуже Каца. Чувствую себя адекватно выпитому алкоголю, но, если честно - слабость какая-то, такое впечатление, что есть небольшое нарушение вестибулярного аппарата, а так в основном - ничего. И что-то мне сегодня водка не в кайф, не пьется почему-то. Пойду маме позвоню, а потом прилягу, отдохну.
   Дима-Мамед. Давай, брат, отдохни, а мы в "Каму" смотаемся, такую девочку там тебе снимем - в момент излечишься.

Все уходят

Сцена пятая

  
   Ночь. В телефонной будке видно, как разговаривает по телефону Славик. К будке подходит молодая женщина с сумкой на плече. Она ждет, когда освободится телефон. Славик выходит из будки, оглядывается на женщину и не уходит. Ждет, когда она закончит разговор. Женщина выходит из будки с блокнотом в руках.
  
   Славик. Если бы я был администратором самого дорого отеля города, я бы для такой красивой женщины всегда держал бы свободным номер люкс.
   Таня. Как вы узнали, что я звоню в гостиницу? Если бы при мне были баулы и чемоданы - тогда я бы могла представить, как вы меня вычислили, но я же без чемодана.
   Славик. Ну, для такого умозаключения не надо быть Шерлоком Холмсом. Чемодан вы оставили в камере хранения. Плечи вашего дорогого и я бы сказал, изысканного плаща потемнели от дождя. Дождь прошел часа два назад. Значит, вы уже пару часов бродите от отеля к отелю - это, во-первых. Идем дальше: в городе вы единственная в плаще и этому есть объяснение. Вас южанку, а это легко вычисляется по цвету вашего лица, предупредили, что на Урале в это время уже заморозки, и вас не обманули, но в этом году в Перми стоит на удивление жаркая осень, и в результате вы промахнулись с одеждой. И последнее: у вас в руках блокнот, а в нем номера телефонов отелей, которые вам дала администратор. Согласитесь, что дать номера телефонов гораздо легче, чем предоставить гостю номер. Тем более что все номера заняты делегатами какого-то дурацкого крестьянского съезда. Я не прав?
   Таня. Это просто поразительно. Вам бы следователем работать. Так неужели у меня нет шансов, устроится на ночлег?
   Славик (смотрит на часы). Стрелки моего нешвейцарского брегета показывают ровно одиннадцать. Думаю, что сегодня вам уже не устроится в гостиницу. Но шанс переночевать в тепле у вас есть. Скажите, похож я на насильника, хулигана, сексуального маньяка?
   Таня. Совсем не похож.
   Славик. В таком случае осмелюсь вам предложить в трехстах метрах от сюда крышу над головой, легкий ужин и чистые простыни.
   Таня (смотрит испытующе, немного медлит с ответом). Хорошо, но только без глупостей, договорились?
   Славик. Договорились.
  
  

Сцена шестая

  

Славик и Таня заходят в комнату.

   Славик. Только вы не пугайтесь. Тут студенты живут. Мы сами сюда только сегодня переехали. Давайте хоть познакомимся, (протягивает руку) Славик.
   Таня. Таня Светлова. Приехала в ваши края для организации поставки крепежного леса для шахт города Шахты.
   Славик. Прямо каламбур какой-то: шахты для города Шахты. Какие у вас зубы красивые. Это я вам как стоматолог говорю.
   Таня. Голливудская улыбка?
   Славик. Ну что вы? В Голливуде все искусственное, все выхолощенное, все такое синтетическое, а у вас необыкновенно теплая улыбка. Кого-то вы мне напоминаете. Муж то говорит вам, что вы красивая?
   Таня. Хотите убить двух зайцев одним вопросом? Во-первых, хотите определить мое семейное положение, а во-вторых, и это самое главное, по тону моего ответа желаете узнать мое отношение к мужу. Если точнее определить ваши намерения, то я бы сказала так: вы хотите прозондировать меня на предмет моей готовности к адюльтеру.
   Славик. Вы не только красивая, вы еще и умная, согласитесь, что подобное сочетание встречается не так уж часто.
   Таня. Соглашаюсь, но давайте закончим тему. Да я замужем. Мужа не люблю, мы с ним даже по гороскопу не подходим, но он меня любит, и предавать я его не хочу. Вы мне лучше, как доктор посмотрите ухо, я утром зацепила платьем сережку и целый день болит. Взгляните, не покраснело (поворачивает голову)?
   Славик (рассматривает ухо). Есть небольшая гиперемия, покраснение другими словами, вы сережки пару дней не одевайте, пусть ушко отдохнет от металла. Вспомнил! Вы похожи на актрису Ларионову.
   Таня. Да мне об этом говорили.
   Славик. Только у вас волосы немножко темней. Я заметил, что только у очень здоровых женщин бывают такие густые блестящие и вьющиеся волосы. Они и вьются, я полагаю от избытка здоровья.
   Таня. Я думаю - избытка здоровья не бывает, но говорить об этом не следует. Вы знаете, я никогда не болела гриппом и взяла и сказала об этом подруге. Представляете, утром похвасталась, а к вечеру слегла.
   Славик (показывает на стол) Садитесь, Танечка, перекусите, выпейте грамульку.
   Таня. Спасибо, не хочу ни есть, ни пить, спать хочу, умираю. Два дня по-хорошему не спала.
   Славик. Ну, хоть кусочек буженинки, нежнейшая, скажу вам поросятинка.
   Таня. Я с нее растолстею, я и так на два килограмма вешу больше нормы.
   Славик. Кто интересно придумал эти, так называемые нормы? Если бы я был законодателем дамской моды, я бы снял с вас мерку и настоятельно рекомендовал бы всем неукоснительно придерживаться именно ваших параметров.

Садятся за стол. Славик наливает коньяк.

   Славик. Вместо тоста предлагаю вам прочитать, висящее на стене изречение.
   Таня (читает). Вино, еда и любовь - не грех перед Господом, а радость на пиру его!
   Славик. Вы согласны с тезисом?
   Таня. Вполне!
  
   Выпивают, закусывают. За дверями слышится шум. В комнату вваливаются пьяные Кац и Дима-Мамед. Оба в синяках и ссадинах.
  
   Кац. Море крови!
   Славик. А где ваши дамы?
   Кац. Какие дамы? Нас там чуть не замочили. Из-за тебя, между прочим.
   Славик. А я тут при чем?
   Кац. Я, что ли стамеску в череп бандюгану из Балатово засадил? Ну вот, мы сидим, а они заходят. Узнали нас, про тебя интересоваться стали, базар, вокзал, потом борзеть начали. Ну, явный наезд. Дима-Мамед одного вырубил, они, как навалились, спасибо гасконцам - помогли, а то бы нам триздец.
   Дима-Мамед (рассматривает себя в зеркало, открывает рот, щупает во рту пальцем) У меня эмаль с зубов отбили, (втягивает воздух) зубы холод чувствуют.
   Кац. Если бы гасконцы не помогли, мы вообще бы зубов лишились.
   Таня. Неужели в Перми настоящие гасконцы живут?
   Славик. Это моих земляков из Губахи пермяки гасконцами зовут за драчливость.
   Кац. Познакомь с дамой, (поворачивается к Тане) а шейне мэйделе, что в переводе с языка моей мамы означает: красивая девушка.
   Дима-Мамед. Не хуже Каца!

Славик встает из-за стола и отводит Каца в сторону.

   Славик. У нас есть свежие простыни?
   Кац. Свежих нет, но чистые есть, на них пару дней всего спали.
   Славик. Хорошо, выключим свет, оставим свет в прихожей, застелим кровать в темноте, в темноте она свежесть белья не определит. Да вот еще: ты к ней не приставай, пожалуйста, я ей обещал.
   Кац. Да не заболел ли ты, милый, такие клятвы женщинам давать? Впрочем, что это я спрашиваю, конечно, заболел. Но почему, все-таки не приставать?
   Славик. Потому, что я ее не клеил на это дело, просто ей негде было спать, и я предложил ей кровать. Человек нуждался в помощи, вот я и помог, что, за это мзду натурой брать? Если ты утопающую спасешь, тоже вознаграждение потребуешь?
   Кац. Сравнил хэ с пальцем! Ладно, давай стелиться по твоему сценарию.
   Славик (выключает свет) А где у нас чистые простыни?
   Кац. В шифоньере.
  
   Славик достает из шкафа простыню, застилает постель Татьяне. Все раздеваются, ложатся на кровати. Пауза.
  
   Кац. А вот у нас в стране неправильное половое воспитание.
  
   Славик и Дима-Мамед (кричат хором): Не хуже Каца. (Громко смеются.)
  
   Кац сползает с кровати и подползает на коленях в Татьяне. Слышится сдавленный шепот.
  
   Таня. Прекрати сейчас же, вы же обещали. Я сейчас встану и уйду.
   Славик (приподнимается на кровати, выразительно кашляет). Шлэйма! А гиден нахт! Что в переводе с языка твоей мамы означает "спокойной ночи".
  
   Кац уходит на свою кровать и через мгновение засыпает. Слышится его храп. Пауза. Славик тихонько встает и подходит к зеркалу в прихожей.
  
   Славик (негромко). Что-то я мерзну. В комнате духота, а я мерзну. Наверное, у меня жар. И во рту горечь ужасная. (Рассматривает себя, трогает опухоль пальцем. Потом подходит к вешалке, раскрывает Танин плащ, зарывается в него лицом). Плащ сохраняет ее запах. Как она пахнет чудесно. Когда она сегодня снимала сережки и подняла руки, я вдохнул этот запах. Это не духи, это тот редкий случай, когда кожа источает аромат. Я бы съел ее. Что-то непонятное со мной. Никогда раньше ухо не являлось для меня эротическим объектом, а вот сегодня, когда я рассматривал ее ушко, я испытал непреодолимое желание, дотронутся до нее губами, всосать мочку в рот, слегка прикусить и ощутить вкус ее плоти языком. Я впервые в жизни испытал такое сердцебиение, что не мог говорить. У меня даже голос сел от волнения. Боже мой! Какое невезение! Куда я с такой мордой? Ей было бы противно мое прикосновение. Вот, что испытал Квазимодо, когда он влюбился в Эсмеральду. Почему я раньше никогда не думал об этом? А это сердцебиение? Это из-за болезни или от сознания того, что я влюбился, а реализовать чувство не имею ни малейшей возможности. Нет, это, конечно, чушь! Сердце - это обыкновенный насос, анатомический орган и не более того, но почему, с тех пор, как я ее увидел оно, как в мягких тисках? Впрочем, в тисках этих сердцу совсем не больно, оно не болит, оно ноет. (Пауза. Славик снова, теперь уже на ощупь водит пальцем по опухшей щеке.) Никогда, ни одну женщину в мире я не желал так, как эту. Странно, но я не могу назвать это желание чисто сексуальным - в нем больше нежности. Кажется, у Ремарка я прочитал однажды фразу: "Желание растворилось в нежности". Не знаю, не знаю, но я вылизал бы, если бы она позволила, ее ноги, лоно, подмышки, я выпил бы ее слюну. Да что я говорю? Если бы мне сказали: "Мы тебя сейчас вылечим, и ты сможешь лечь в тепло ее кровати, мы разрешим тебе только прикоснуться к ней, погладить ее ноги, вдохнуть запах ее тела, но за это удовольствие ты заплатишь жизнью". - Я бы, не задумываясь, согласился. А может быть это просто астения, может быть такое мое слабодушие - это следствие болезни? Завтра же к врачам!
  

Входит Кац. Он протрезвел. Жадно пьет.

  
   Кац. Трубы горят! Утром надо будет Таню в гостиницу устроить. Через Бэллочку. Она сделает. А потом к Бернштейну. Ты посмотри на себя - у тебя, кажется, жар. (Трогает у Славика лоб). Птвою мать! Ты же весь горишь!
   Славик. У нас есть градусник?
   Кац. Откуда? Мы же медики. Сапожник без сапог. Да я тебе без градусника скажу: у тебя, как минимум, сорок! А как ты себя чувствуешь?
   Славик. Ну, у меня ничего не болит, но слабость ужасная. Если честно, то я даже стоять не могу, пойду, прилягу.
   Кац. Давай брат, полежи, а утром на такси отвезем в отель Таню, а потом тебя к Бернштейну, я его знаю, даже дома у него был. Нет, сначала тебя к профессору, а потом все остальное. Что-то ты мне не нравишься.

Уходят в комнату.

  

Сцена седьмая

  
   Вестибюль больницы. Кац и Дима-Мамед заводят под руки Славика. Доходят до кушетки. Славик обессилено падает на нее. По коридору, в окружении студентов идет профессор Бернштейн. Он останавливается рядом со Славиком. Пристально смотрит на него.
  
   Профессор. Откуда привезли вавочку?
   Славик (задыхаясь, с трудом ворочая языком). Из Казахстана.
   Профессор. Наверное, барана резали?
   Славик. Резал.
   Профессор. Снимите пластырь.
  
   Медсестра осторожно снимает пластырь со щеки. Профессор бегло осматривает щеку.
  
   Профессор. Для установки точного диагноза, мне необходимо знать, где ваш черный струп?
   Славик. Черный струп мне оторвал профессор Кошкин.
   Профессор (почти весело). Он, что, хотел гной получить?
   Славик. Да.
   Профессор. И не получил? Так ведь?
   Славик (хриплым голосом, облизывая пересохший рот). И не получил.
   Профессор. И больно не было при разрезе?
   Славик кивает утвердительно.
   Профессор (поворачивается к студентам). Смотрите и запоминайте! (прибавляет голосу значительности). Хорошо смотрите, такое не часто встречается. Итак: больной с кожной формой сибирской язвы обращается к хирургу-стоматологу. Тот, ничтоже сумняшеся ставит диагноз: "инфицированная рана", - и прокалывает щеку. Разрушает барьер, созданный организмом, и переводит кожную форму в кожно-септическую, что гораздо опасней. (Дотрагивается до лба больного). Да (убежденно), конечно, сепсис. (Резко поворачивается и приказывает, чеканя слова.) Скорую, в инфекционное отделение. Я туда сейчас позвоню. Пока не пришла машина, немедленно: гамма-глобулин, противосибиреязвенную сыворотку. (Поворачивается к Славику). Антибиотики хорошо переносите?
   Кац. Человек три раза переболевший солдатским триппером, хорошо переносит любые антибиотики.
   Профессор (улыбаясь). Тогда ударную дозу сейчас же, (понижает голос, обращаясь к помощнице) и поторопитесь. У больного не так уж много времени. Он тяжелый. Держится исключительно за счет молодости.
  
   Славика укладывают на каталку. Отвозят его в сторону. Ставят ему капельницу. Кац с Димой-Мамедом жмут ему руку и уходят.
  
   Профессор (обращаясь к студентам) Последний случай сибирской язвы в Перми наблюдался пятнадцать лет назад, тогда это была легочная форма, больной умер на третий день. Сколько времени сохраняется в высушенном виде спора возбудителя? Кто мне скажет?
   Славик (вырывает из вены иглу капельницы и садится, свесив ноги с каталки). Меньше всего меня интересуют сроки сохранения спор возбудителя! (Встает, и, шатаясь, идет к выходу).
  
   Помощник профессора и студенты пытаются его остановить, но профессор жестом останавливает их.
  
   Профессор. А что вас интересует?
   Славик (останавливается, говорит бессвязно). Как она пахнет божественно!
   Профессор. Кто?
   Славик. Сейчас Кац вернется к Тане. Ребята оставят их вдвоем. Или он ее в гостиницу устроит, выпить предложит. Какая у нее чудная улыбка. Как она пахнет божественно. Интересно, какая она на вкус там? Я пойду к ней. (Делает несколько неверных шагов и падает.)
   Профессор. У него бред. Положите его на каталку и зафиксируйте манжетами, чтобы он снова не встал.

Славика увозят.

   Профессор (задумчиво снимает очки). Какая гадость - эта старость! И какое достояние - молодость. Вот я здоровый, а он больной, можно сказать: смертельно больной, а я ему завидую. Белой завистью ему завидую потому, что он может умереть влюбленным.
  

Действие второе

Сцена первая

  
   Больничная палата. Инфекционный бокс. На окне решетка. На дверях на той же стене плоский замок. Одна кровать. У окна стоит Славик и переговаривается с посетителями через решетку. У Славика нет больше опухоли, он с бородкой. В окне лицо Тани. Лица Каца и Димы-Мамеда появляются только в момент разговора.
  
   Славик. Как вы нашли наш город? Вы же впервые на Урале?
   Кац (его лицо появляется в окне). С трудом.
   Славик. С трудом?
   Дима-Мамед (выглядывает). Ты пока тут лежишь, новый анекдот появился: "Дама спрашивает любовника. Как ты находишь мою грудь? А любовник отвечает: С трудом, дорогая, с трудом". Ну, как анекдот?
   Славик. Не хуже Каца. Ну, так, как вы нашли город?
   Таня. А давайте на ты.
   Славик. Давайте.
   Таня. А тебе идет борода.
   Славик. Подлецу все к лицу.
   Таня. А я бы встретила тебя такого в городе и не узнала бы.
   Славик. А я бы вас, извините, тебя, узнал бы с закрытыми глазами.
   Таня. Это как?
   Кац. По запаху.
   Дима-Мамед. Пришел Кац и все опошлил? Знаешь анекдот?
   Славик. Знаю. Меня тут фотографируют каждый день.
   Кац. Для потомков.
   Славик. Для истории. (Немного думает и добавляет). Для истории болезни. А вы любите Таня рассматривать свои старые фотографии?
   Таня. Очень.
   Славик. А я - нет. Особенно не люблю фотографии, где я - маленький. У меня есть фото, где мне лет пять и я стою в заячьей шубке. Я ненавижу людей, которые ревут от жалости к себе, а сам, как посмотрю на себя маленького, и как-то тоскливо делается. Мне жалко этого человечка. При этом я совсем не отождествляю этого карапуза с собой.
   Таня. А почему его жалко?
   Славик. В том то и дело, что не могу объяснить почему. Просто жалко и все. Мне кажется, что ему, что-то обещали, и он очень верил, надеялся, а потом те, которые обещали, взяли да и обманули его. (Молчит, играет желваками, затем добавляет.) Нагло обманули. Но это все лирика.
   Кац. Это обыкновенная астения, нервное истощение.
   Славик. Шлэйма, ты умный.
   Кац. А ты сентиментальный.
   Таня. Это пройдет.
   Славик. Никогда не пройдет. (Пауза.) А где вы встретились?
   Таня. Случайно, я шла по Комсомольскому проспекту, а ребята навстречу.
   Славик. А вы, извините, а ты, надолго к нам в Пермь?
   Кац. А как управится, так и уедет. Забыл?
   Славик. Не забыл. Это мы, Таня, на первом курсе жили с этими негодяями на квартире и у нашей хозяйки умерла мама в другом городе. Она собирается уезжать, мы ее спрашиваем с лицемерной печалью в голосе: "Вы надолго", а она бодренько так и почти весело: "А как управлюсь, так и вернусь". (Пауза.) А сколько времени?
   Таня (смотрит на часы). Десять.
   Славик. У меня обход через пять минут, вы куда сейчас?
   Таня. Не знаю, ребята обещали мне устроить экскурсию по городу, потом пообедаем, где-нибудь.
   Славик. Пусть они вас, пусть они тебя в зоопарк сводят. У нас там есть знаменитый белый медведь.
   Дима-Мамед. Убийца!
   Кац. Не слушай его Таня. Он нечаянно убил. К нему пьяный прыгнул в бассейн, а он стал с ним играть, два раза подкинул в воде и ни одной косточки целой на вскрытии не нашли.
   Таня. Какой ужас. Но он же нечаянно. Он же не нарочно?
   Славик. Конечно, не нарочно, но мужику от этого не легче, вот ведь в чем дело. - Он оглядывается. - Уже идут, ну давайте, спасибо, что пришли. Забегайте.
   Таня. Выздоравливай Славик. Мы к тебе еще, как-нибудь забежим.
   Кац. Тебе керосинить-то можно? В следующий раз принесем, устроим тут пикничок.
   Славик. А меня выпишут, наверное, на днях. Ну, давайте, руку не даю, а то заразитесь.

   Посетители уходят. Славик долго стоит у окна. Ложится на кровать, входит профессор в окружении студентов. Здоровается, садится рядом. Вокруг располагаются студенты. Один из студентов становится на стул и фотографирует сверху больного.
  
   Профессор. Ну, как мы себя чувствуем?
   Славик. Отлично.
   Профессор. Ну, вот и славно, (кладет руку на запястье больного, щупает пульс, считает удары, смотрит на часы, затем оборачивается к студентам). Кто мне скажет, что такое биологическая проба?
   Студентка. Биологическая проба - это заражение подопытного животного инфицированной кровью больного.
   Профессор. Умница. А теперь полюбуйтесь на него, (показывает на Славика), шесть мышей сдохли от септицемии, зараженные его кровью, а он живет. Потрясающе! Уникум! На третий день все мышки откинули лапки, а он уже третью неделю живет, и уверяю вас, судя по его состоянию, будет жить и дальше. Вот только щеку в месте поражения брить пока нельзя. Ничего, походит с бородой. Ну, как вы уже догадались, тут мы имеем дело с тяжелой формой сибирской язвы. Вам повезло, - встречается она очень редко, лучше вообще бы не встречалась. Я когда-то вплотную занимался этой инфекцией. Даже маленькое открытие сделал, но опубликовать не удосужился - материала не хватило. Вот за ним горшки хлоркой посыпают, ха-ха-ха, а совершенно напрасно. Уверяю вас, что он лично для людей не опасен. Для мышей опасен, для скота опасен, а для людей - нет! Вы об этом нигде не прочитаете, но поверьте моему опыту. Вот вы, (поворачивается к хорошенькой студентке), можете поцеловать этого Кощея Бессмертного взасос, и уверяю вас, не заболеете.
   Славик. Что кое-кто и делал в саманном сарайчике.
   Профессор. Что вы сказали?
   Славик. Да так вспомнил кое-что. Это не интересно.
   Профессор (обращаясь к студенту с фотоаппаратом). Сфотографировали? Ну, пойдемте дальше (Встает).
   Славик. Профессор, а когда меня выпишут?
   Профессор. Вот сделаем еще одну биологическую пробу, мышки не погибнут от вашей крови, - пойдете домой.

Студенты и профессор уходят.

  
   Славик (встает, подходит к решетке окна). При солнечном свете она показалась мне еще прекраснее, хотя, что уж греха таить, многие дамы при дневном освещении выглядят гораздо менее обворожительно, чем при свете ночника. (Пауза. Славик ходит по боксу). Странное дело. Я так был рад ей, а разговор не клеился. Почему? Я заметил, что точно так же не получается разговор на вокзале, когда обе стороны, провожающие и отъезжающие, нетерпеливо, тайком поглядывают на часы. Казалось бы, в чем дело? Еще час назад были милые собеседники, за столом - особенно, и вдруг такая утрата интереса к общению. Даже близкие и любящие люди испытывают нечто подобное при расставании. Общение в тюрьмах, в больницах во время свиданий тоже оставляет желать лучшего и в большинстве случаев не радует, а тяготит, может быть по причине утраты общих интересов в жизни. Слишком в разных положениях оказываются говорящие. Я за решеткой, она на воле, я болен ею, она мной - нет, я не совсем здоров физически, она - само совершенство. А самое ужасное, что она ушла с Кацем, а я должен сидеть взаперти. (Пауза. Ходит по палате. Останавливается.) Она сказала, что мне идет борода, и что я ответил? Я сказал: "Подлецу все к лицу". Что я городил? Неужели нельзя было ответить оригинальнее? Я глупею на глазах. Я утратил кураж, уверенность в себе, легкость и непринужденность в общении, и сознание этой утраты тяготит и усиливает ущербность. Моя возлюбленная, самая желанная, самая прекрасная женщина на земле стояла у окна, а я хотел, чтобы она ушла. Когда же она ушла, я был готов сломать эту решетку, чтобы побежать за ней. (Пауза. Садится на кровать). Сейчас они пойдут в "семью", сядут за стол, будут шутить, выпивать, она будет слегка кокетничать, он будет прикасаться к ней, целовать ей руки - она позволит, а что тут такого? Нет! Это невыносимо! (Вскакивает, подходит к двери, трогает, висящий изнутри замок.) Такой чугунный уральский замок легко открывается только одним инструментом - маленьким штангенциркулем "Колумбус". У него сзади, когда раздвинешь щечки, выдвигается очень упругая, плоская стальная направляющая. Ею открыть замок так же просто, как замок молнию, но "Колумбусы" в инфекционном отделении не водятся. (Трогает петли.) Добротные, из сталистой пяти миллиметровой проволоки, сплюснутые по бокам. Не выдернуть! (Подходит к окну). Если я не совсем сошел с ума, то могу утверждать, что по улице идет поэтесса. Ну, конечно, это она! (Кричит в окно.) Верунчик! Поэтесса!
   Голос поэтессы за окном. Славка! А я хотела к тебе вечером зайти. Там дырку в заборе еще не заделали?
   Славик. Не заделали, ребята сегодня в нее пролазили.
  

Подходит поэтесса, просовывает руку, здороваются.

   Славик. Слушай, Верунчик. Видишь вон там ларек? Принеси мне бутылку водки и что-нибудь закусить, а то я тут сдохну от тоски (протягивает деньги).
   Поэтесса. Я мухой.
   Славик (ходит по боксу). Нет, петли не надо пытаться вырывать - это бесполезно. Нужно крепко сцепить пальцы, зажать замок ладонями и попытаться скрутить петли. Если подадутся в одну сторону, то считай я на свободе.
  

Поэтесса возвращается с бутылкой водки и кругом колбасы.

  
   Славик (принимая бутылку через решетку). Давай устроим разделение труда, я буду наливать водку, а ты ломай на куски колбаску, (наливает стакан, протягивает его поэтессе) Не боишься пить со мной из одного стакана?
   Поэтесса. А не хрена мне Славик не будет. (Выпивает, ломает колбасу, протягивает ее через решетку).
   Славик. Краковская? Вкусно. Казенная жратва надоела. Ты представляешь, какое везенье, сижу в тоске, смотрю в окно, а по улице ты идешь.
   Поэтесса. Везенье номер два.
   Славик. Почему номер два?
   Поэтесса. Потому, что первое везенье - это то, что ты от сибирской язвы не умер.
   Славик. Профессор сегодня сказал, что я - Кощей Бессмертный.
   Поэтесса. Ты бессмертный, но не Кощей. Ты - лапочка.
   Славик. Спасибо. Давай за это выпьем.
   Поэтесса. Давай.

Выпивают.

   Поэтесса (оглядывается по сторонам, потом смотрит назад). А у тебя тут такие кустики интимные и травка прямо бархатная, как коврик. Выходи.
   Славик. Прямо как у Бабеля: "Сдается мне, что ваша Баська просится на травку". Я же тебя заражу.
   Поэтесса. Ну, раз уж ты упомянул Бабеля, то я упомяну Шолохова. Помнишь, как к Аксинье казак приставал. Она ему. Отстань, я больная. А он ей: - А это у кого болезнь старше.
   Славик. Я слышал, ты собираешься с мужем сойтись?
   Поэтесса (пьянеет на глазах, говорит заплетающимся языком). А что прикажешь делать? Смотрел фильм "Родня"? Помнишь, как там Крючкова говорит Мордюковой: "Быть одинокой женщиной - неприлично!". Понимаешь: "Не-при-лич-но-о!". Ну не сойдусь я мужем, выйду замуж за тебя, ты же мне будешь изменять! Ну, скажи, будешь?
   Славик (отворачиваясь от нее). Что-то не помню, чтобы я ей предлагал руку и сердце, но все равно, она - добрая славная девочка. Она прилично запьянела, а я сегодня напиваюсь трезвея. Так всегда бывает, когда пьешь, с нерешенной проблемой на душе.
   Поэтесса. Славка! Мне нужно на главпочтамт, у меня там переговоры с мамой назначены, а я тут с тобой пьянствую.
   Славик. Я тебя на такси отвезу. Я тебя у главпочтамта высажу, а сам в семью поеду. Может быть она еще там.
   Поэтесса. Кто это еще там? И как ты выйдешь, ты же на замке.
   Славик. Подожди-ка.
  
   Он подходит к двери, зажимает ладонями замок. Один поворот влево, другой поворот вправо, еще раз влево и замок вместе с петлями вырывается из косяка. Славик бросает его на пол, ударяет ногой по двери и выходит на улицу.
  
   Поэтесса (кричит). Славик! Молодец! Иди сюда котик!
  
   В проеме двери видно, как поэтесса виснет у Славика на шее, увлекая его в кусты. Пауза.
  
   Славик. Такси! Такси!
  
   В бокс входит медсестра. Видит открытую дверь, поднимает с пола замок.
  
   Медсестра (кричит встревожено): Борис Моисеевич!
  
   Входит профессор. Медсестра протягивает ему замок с закрученными спиралью петлями. Профессор внимательно рассматривает замок.
  
   Медсестра. Может быть, в горздравотдел позвонить, сообщить, что сбежал носитель особо опасной инфекции. Вдруг, он кого-нибудь заразит или ему самому хуже станет?
   Профессор. Не надо звонить. Никого он не заразит и в физическом плане хуже ему не станет. А вот про будущее его душевное состояние я ничего сказать не могу.
   Профессор (безуспешно пытается распрямить спираль петли, подает замок медсестре.) Прикажите сфотографировать и вклейте фото в историю болезни. По ней еще не одно поколение студентов будет изучать сибирскую язву.
   Профессор (Уходит, у самой двери он останавливается и поворачивается к медсестре.) А вы знаете Леночка! Я все жизнь пытаюсь выяснить для себя, что правит миром: зависть, ненависть или любовь? Какая из трех перечисленных эмоций способна сильнее мобилизовать внутренние резервы организма?
   Медсестра. Только не зависть.
   Профессор. Ну, не скажите! Я бы не стал утверждать столь категорично. Вот я, например, полагаю, что главным двигателем прогресса является конкуренция. А что такое конкуренция? Конкуренция - это цивилизованная прослойка над базисом, название которому - обыкновенная зависть. Но это в общественном плане, а вот в личном? Ненависть или все-таки любовь? После знакомства с этим молодым человеком, я, кажется, начинаю склоняться к последнему. Сначала, он, уже теряя сознание, вырывает из вены спасительную иглу и пытается уйти к ней. Теперь он голыми руками сворачивает в спираль сталистые петли. А вы знаете, Леночка, что такое усилие можно развить только с помощью рычага - ломика или монтировки, а он это сделал голыми руками. А для чего, скажите, он совершает все эти подвиги? Отвечаю: все эти подвиги, он совершает только для того, чтобы уйти к ней.
   Медсестра. К кому!
   Профессор (улыбаясь и пожимая плечами). А я знаю? Знаю только, что у нее чудная улыбка и что пахнет она божественно.
  

Сцена вторая

  
   В комнате сидит Кац и с ним четыре девушки. Заходит Славик в больничной пижаме. Кац обнимает Славика.
  
   Кац. Дорогой сфинкс! Нет, ты не сфинкс, тот ведь восстал из пепла, а ты воскрес из мертвых, не успев утратить телесную оболочку. Тебя, что уже выписали?
   Славик. Я сам себя выписал. (показывает на пижаму).
   Кац. Сбежал, что ли? Ну и молодец! Ты знаешь, что тут было? Чувствуешь освежающий запах хлорки? Это нас тут всех дезинфицировали. Теперь все учебники в пятнах. Познакомься, (показывает на девушек) балерины, ученицы знаменитой Сахаровой. Ты знаешь, что хореографическое училище в ста метрах от нас.
   Славик. А зря дезинфицировали! Профессор Бернштейн утверждает, что я абсолютно безопасен для людей. Я представляю опасность только для бедных мышей и для скота, а поскольку занятие скотоложством в моем представлении - противно и противоестественно, значит теоретически, я здоров. Если вы позволите, то я возьму кое-что из одежды. (Подходит к шифоньеру берет одежду, выходит из комнаты, в прихожую, переодевается.)

В прихожей

  
   Славик. Впервые в жизни я не рад посетительницам (раздраженно). Не выношу запах пота, смешанный с запахом дешевых духов. Не выношу псевдоинтеллектуальные беседы, а с ними больше и говорить не о чем. Пусть их Кац развлекает, а я пас - Он принюхивается. Что за черт! Какое-то наваждение! Здесь тоже воняет какой-то гадостью. Это, наверное, у меня из-за болезни. Профессор говорил, что после сепсиса бывает извращение обоняния. (Наклоняется, поднимает пол литровую банку, открывает крышку и поспешно закрывает обратно.) Меня сейчас вырвет. Это же тот салатик, презентованный поэтессой из редьки с морковкой. Сколько он простоял? Недели две? Воняет через крышку. Как про него Дима-Мамед сказал? Пикантная особенность? Куда уж пикантней! Сейчас я прекращу высокоинтеллектуальные беседы.
  
   Славик открывает крышку, ставит банку под стул рядом с комнатой и выходит из помещения.
  

В комнате

  
   Кац (обращаясь к балеринам). А вот Павлова, она тоже у Сахаровой занималась?
   Балерины (подозрительно оглядывают друг дружку, принюхиваются, встают). Ну, мы пойдем.
   Кац. Ну, куда же вы, а по глотку Ркацители? (Принюхивается, оглядывает присутствующих в недоумении, у него появляется недоуменное выражение лица).
  

Заходит Славик и демонстративно поводит носом.

  
   Славик. Однако (идет открывать окно).
  

Балерины выскакивают на улицу.

  
   Кац. Как тебе это нравится? Какое разочарование? Я думал они неземные, фиалками питаются и вдруг такой пергюнт. Шедеврально! После такого амбре, газ нервно-паралитического действия покажется французскими духами.
  
   Кац выходит из комнаты. Славик выбрасывает банку с салатом в окно. Кац возвращается с Димой-Мамедом.
  
   Дима-Мамед. Мне Кац все рассказал, я чуть со смеху не умер. Привет, брателло. Рад тебя видеть снова в наших рядах. (Обнимает Славика).
   Славик. Вы не знаете, в каком номере Таня живет?
  
   Кац с Димой-Мамедом многозначительно переглядываются. Славик с тревогой переводит взгляд с одного на другого.
   Кац. Ты хочешь к ней сходить?
   Славик. Да, а в чем дело?
   Кац. Послушай, не надо туда ходить, она в конторе у Ростина. А он пахан серьезный. С ним шутки плохи. Мы ее видели несколько раз с ним в кабаках. Не ходи к ней - это смертельно опасно. Сначала тебя покалечат его люди, а потом тебя же сдадут ментам, он их всех купил с потрохами. Потеряешь здоровье, свободу, институт. Тебе это надо?
   Славик. А как она к ним попала?
   Кац. Ну, как. Этот Ростин и организовал поставку леса на шахты, а Таня у них в деле. То ли она у них на крючке, то ли просто под него из интереса стелется, но Ростин у нее днюет и ночует.
   Дима-Мамед. Послушай, ты мне как брат, да? Я тебя знаю, тебя зацепят, ты не промолчишь, и будет так, как Шлэйма говорил. Я тебя как друга прошу: не ходи ты к ней.
   Славик (обреченно). Вы были с ней?
   Кац. Я был один раз, но еще до Ростина.
  

Пауза. Какое-то время сидят молча.

  
   Славик (поднимается). Пойду маме позвоню, навру, что меня из больницы выписали.
  
   Уходит. Подходит к телефонной будке. Останавливается в нерешительности, говорит сам с собой.
  
   Славик. Один раз позвоню, и хватит, пора выздоравливать. Что на ней свет клином сошелся? Вот только голос ее услышу последний раз и все. Интересно, как он звучит по телефону? (Набирает номер). Добрый день. Могу я поговорить с Таней. (Ждет некоторое время, снова набирает номер). Извините, могу я поговорить с Таней? Как не живет? А вы давно в этом номере поселились? Не мое дело? Сбавьте обороты, любезный! Что, что? Все ясно. Вы побудьте у себя в номере минут пять, только не убегайте. Я сейчас подойду, и мы выясним, кто из нас пидар.
  

Славик вешает трубку, стоит рядом с телефонной будкой.

  
   Славик. Что лучше взять с собой, кастет или нож? Ни то, ни другое. Менты повяжут - привлекут за незаконное хранение холодного оружия. Возьму с собой байонеты-шипцы для удаления корней верхних зубов. Байонет по-французски, кажется, штык? Они на самом деле похожи на штык-щечки длинные, острые. Если он один, то я с ним и так управлюсь, а если их там кодла, инструмент не помешает.
  

Славик возвращается в комнату. В комнате.

  
   Славик. А где Кац?
   Дима-Мамед. Ушел в прачечную, а ты че такой бледный? Белый как зайчик.
   Славик. Что-то голова закружилась.
   Дима-Мамед. Это у тебя из-за язвы, слушай, тебе обязательно нужно хаш сварить. У нас в Закаталах в любое время дня и ночи можно хаш купить, очень полезно после болезни.
   Славик. Это варится из ног, как на холодец?
   Дима-Мамед. Не только из ног. Во-первых, только говяжьи ножки. Сваришь свиные, знаешь, что тебе отрежут? А еще там должен быть желудок полосочками нарезанный. И чесночек и травка: укропчик и обязательно киндза. Кто сказал, что кавказская кухня острая? Она не острая, она - пряная, я об этом даже у Петра Вайля прочитал.
  
   Славик (достает незаметно из тумбочки щипцы, кладет их в карман и уходит). Пойду, прогуляюсь.
  

Сцена третья

  

Вестибюль гостиницы. Славик подходит к администратору.

  
   Славик. Добрый день! Могу я пройти в тридцатый номер?
   Администратор. А там никого нет.
   Славик. Но я звонил пять минут назад, мне отвечали.
   Администратор (раздраженно). Вам же русским языком объяснили: в номере никого нет. Что вам неясно?
   Славик. Мне все яснее ясного. Человек, проработавший много лет с людьми, непременно зарабатывает себе нехорошую болезнь, - профессиональную ненависть к клиенту. И вы не исключение, но я не ваш клиент, зачем мне-то врать? У вас, что жильцы ключи с собой забирают, покидая гостиницу, (показывает пальцем на доску с ключами) под цифрой тридцать нет ключей, значит жильцы в номере.
   Администратор (переходя на крик). Что вы нам тут допросы устраиваете? Кто вы такой? Может быть горничная ключи забрала, уборку делает.
   Славик (спокойно, не повышая голоса). Вы меня, что, за мальчика держите? У горничной должны быть свои ключи, но я пойду, проверю.
   Администратор. А вы не имеете права без гостевой визы в номера входить, я вам не разрешаю!
   Славик. А я вас и не спрашиваю. (Уходит.)
   Администратор (кричит). Швейцар! Остановите его?
  
   Вбегает швейцар, устремляется за Славиком. Слышится сильный удар по двери. Свисток.
  
   Швейцар (кричит). Милиция! Он выломал дверь! Скорей сюда! Он выломал дверь!
  
   Вбегают два сотрудника милиции, бегут на крики. Выводят Славика.
  

Сцена четвертая

   В опорном пункте милиции. Сержант обыскивает Славика, находит у него в кармане стоматологические щипцы.
  
   Сержант. А это для чего?
   Славик. Зубы вырывать.
   Сержант (пробует пальцем острые концы щипцов). Ими сердце можно вырвать через пальто, а он мне про зубы лапшу вешает. Мы этот вещдок к делу подошьем.
   Сержант (берет листок, начинает заполнять протокол). Фамилия, имя, отчество.
   Славик. Богучаров Вячеслав Михайлович.
   Сержант. Год рождения.
   Славик. Пятьдесят третий.
   Сержант. Национальность.
   Славик. Русский.
   Сержант. Профессия.
   Славик. Студент мединститута. Последний курс стоматологического факультета.
   Сержант (с теплотой в голосе). А что случилось, студент? Ты сам то понимаешь, в какую ты задницу попал? Ты зачем к ней пришел? Зачем двери выломал? Ты знаешь, кто у нее в гостях? Знаешь?
   Славик (устало). Ничего я вам не скажу.
   Сержант. Молодец! Не скажет он! А ты знаешь, что я тебя обязан в КПЗ перепроводить? А ты знаешь, что институт тебе теперь не закончить? Не скажет он!
   Сержант (протягивает Славику листок бумаги). Хорошо! Не хочешь говорить, тогда пиши объяснительную.
   Славик (с непонятным воодушевлением). А что? Это идея! Мысль изреченная есть ложь, а вам, как я понимаю, нужна правда. Он берет листок и торопливо пишет.
  
   Сержант закуривает, терпеливо ждет. Славик закончил писать, протягивает листок сержанту. Сержант начинает читать, недоуменно смотрит на Славика.
  
   Сержант. Богучаров! Ты соображаешь, что ты пишешь? Это же роман, а не объяснительная записка. Ты что, еще не врубился в серьезность ситуации? Ты должен обдумывать каждое слово, если не хочешь загреметь на нары.
   Славик. А я обдумываю. И вообще, я всегда отвечаю за базар.
   Сержант. Хорошо, читай, а я включу магнитофон, пусть с тобой прокурор разбирается. Достал ты меня.
   Славик (читает). Одним ударом плеча, я распахнул двери настежь и вошел в комнату. Ударил в нос дух вчерашнего застолья, сивухой несло из недопитых рюмок, воняли окурки в переполненной пепельнице, блевотину источал вчерашний салат. На полу валялось одеяло, у стены, уткнувшись лицом в подушку, лежала самая прекрасная женщина на земле, а рядом сидел Ростин. Старчески дряблая шея, сильно зашибающего мужика, тонкие в икрах, синюшные от варикоза ножки, тестом наползающий животик на столь незначительный орган, что я подумал: а кого там бить-то? Я смотрел, не отрываясь на нее. Прелестный изгиб бедра, безукоризненная округлость ягодиц с белой полоской от плавок, холеная кожа хорошо питающейся женщины, густые волосы, рассыпанные по плечам. Теплая волна желания усилила амплитуду пульса. В это время в комнату вбежали два сотрудника милиции, их сопровождал швейцар. (Протягивает листок сержанту.) Мне расписаться?
  
   В комнату входит Ростин. Он подходит к сержанту, наклоняется к уху и говорит что-то тихо, но приказным тоном. Уходит, не взглянув на Славика.
  
   Славик. Еще эсэсовцы заметили, что голый человек теряет способность к сопротивлению. Теперь Ростин одет и снова уверен в себе и властен.
   Сержант (сминает объяснительную записку и бросает ее в мусорное ведро). Иди, учись дальше, романист! И скажи спасибо ему (кивает на дверь).
   Славик. Не ему спасибо, а вам спасибо за участие. (Уходит.)
  

Сцена пятая

  

Славик один у себя в комнате.

  
   Славик. Она даже не знает, что приходил я. Она мой голос не слышала, и в номере я ничего не успел сказать. (Пауза. Славик ходит по комнате. Останавливается.) Я понимаю всю внутреннюю подлость моего желания, но так хотелось, чтобы она знала, что приходил именно я. Хотелось видеть ее испуг, стыд, унижение, а она даже не повернулась в мою сторону, и это угнетает сильнее всего. (Пауза.) Не хочу жить! Нет, не так! Жить хочу, но чтобы без этой невыносимой душевной боли. Но как избавиться от нее? Как излечиться? Наверное, психбольные в депрессивном состоянии испытывают нечто подобное. Но не пить же мне антидепрессанты? Я же нормален, раз я понимаю ненормальность моего состояния. Что же это такое со мной? Она же болит! Вот сибиреязвенный карбункул не болит, а душа болит. Болит и кровоточит! (Пауза.) Он стоит, глядя перед собой. Потом смотрит на потолок. А для чего этот крюк на потолке? Наверное, на него подвешивали люльку. В сенях есть, веревка из нее свободно можно сделать петлю.

Славик выбегает в сени и возвращается с веревкой. Делает петлю:

   Интересно, кто был инициатор помилования, он или она? Этого мне никогда не узнать.
   Он задумывается на секунду. Ну, почему не узнать? Она спросила у него, как выглядел визитер, он сказал, что с бородой, и она вычислила меня. Вычислила и попросила своего влиятельного любовника меня помиловать. Но это еще унизительней. Скорей провалится в темноту, скорей, чтобы не чувствовать боли.
  
   Славик ставит стул, поднимает руки с веревкой вверх, чтобы привязать петлю к крючку и в это время слышен скрип открываемой двери. Он отбрасывает веревку и садится на стул. Входит поэтесса. У нее в руках ветка рябины с красными ягодами.
  
   Поэтесса (с порога). Славка, я тебя убью. Напоил меня вчера, не помню, про что с мамой разговаривала. Я у тебя во дворе рябину сорвала.
  
   Она смотрит на пол и замечает петлю. Потом она переводит взгляд наверх и видит на потолке крюк. Некоторое время она смотрит на Славика, подходит ближе, ногой отбрасывает веревку под кровать, потом расстегивает кофточку, молча подходит к нему и прижимает его лицо к груди. Он вскрикивает от переполняющей его боли и плачет. Когда он успокаивается, она наклоняется, целует ему голову.
  
   Поэтесса. Пойдем со мной на кухню, хороший мой мальчик. Все будет хорошо. Пойдем, со мной, я тебя покормлю.
  

Славик встает, поднимает упавшую ветку рябины, берет одну ягодку в рот.

  
   Поэтесса (морщится так, как будто она сама ощутила горечь плода). Горькая еще?
   Славик. Скоро станет мягкая, вот только ударят заморозки, и можно будет есть. Знаешь, как у Мишки Смородинова в стихах? Я с ним в армии служил: "Уже рябина потеряла горечь". - Лучше про осень и не скажешь.
   Поэтесса (с интересом смотрит на него). А хочешь, я тебе про облепиху стихи напишу? От нее язвы зарубцовываются.
   Славик. И на душе?
   Поэтесса (уверенно). И на душе.
   Славик. Непременно напиши, а я их наизусть выучу.
  
   Славик кладет руку на шею поэтессы, она прижимается к нему, охватывает его за талию. Они тихонько идут к выходу. Занавес закрывается чуть раньше, чем они покидают сцену.
  
  
  
   26
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"