Он расслабил старые, но невероятно сильные пальцы.
Я побежал, одолевая препятствия из человеческих жизней, теплящихся в разнокалиберных телесных футлярах; скрылся за поворотом и наблюдал. Помогало то, что тротуар был забит прохожими в этот субботний вечер.
Группа из восьми парней остановилась у бродяги и стала расспрашивать. Он указал в мою сторону. По жестам было ясно, что объяснял, за каким углом дома скрылся беглец. Когда группа направилась за добычей, сидящий поднял руку им вслед и что-то проговорил театрально. Наверное им тоже пожелал быстрых как у лани ног.
Почему меня опять выгнали с работы, спрашивал скиталец. В чем причина, что не приживаюсь ни в одной фирме? Сам хотел бы знать. Ведь найти ответ - значит сделать шаг к этому самому успеху (не от хорошей жизни стал он меня интересовать)... Но сейчас не до этого.
Силы на исходе. Поесть бы чего.
Отнял у девушки пирожок:
- Прости, я умираю с голоду.
Такие юмористически-идиотские выходки стали для меня нормой жизни.
И дал деру. Через минуту свернул, чтоб скрыться за трехэтажным домом.
Денег в кармане мало. Меня вот-вот настигнут.
- Мне ручку и общую тетрадь. Быстрей! - выпалил я, подбежав к киоску и напугав продавщицу.
Такого покупателя, бьюсь об заклад, она видит впервые.
Взял просимое, вытащил из кармана первую попавшуюся копейку, отдал и рванулся дальше.
- Этого мало... - услышал я вслед.
- Потом отдам, щас не могу...
Убежищем моим стал подвал многоэтажки.
Пахнет сыростью. Капает без конца. Темно. Страшновато.
Ноги то и дело натыкаются на препятствия в длинном коридоре: пол завален всяким мусором различной твердости.
Справа - тусклый свет. Свернул в открытое помещение.
Пробравшись в углубление в стене, сел возле окошка с решеткой, стал писать.
О Ней...
"Бродяга спрашивал, что меня здесь держит.
Она...
Как передать это чувство - с помощью одних лишь слов...
Она опьяняет, помещая в мое сердце свой волшебный образ, коим живу уже многие дни... Ее золотистые, вьющиеся волосы до плеч... Голубые глаза... Очки с тонкой оправой цвета ее волос. Сладкие сочные гу..."
- Он где-то тут, - донеслось через окно до моих ушей.
Надо же: они здесь.
Пишу дальше, со знакомым ощущением полусъезжающей крыши.
"Но она - неприступная крепость. Понятия не имею как к ней подойти, как заговорить, как подружиться, а тем более сказать, что влюблен по уши...
Но кто я? И кто она? Разница - как между землей и подземельем.
Всегда влюблялся в таких как она. И вот, снова мерзкая стрела тупого Амура сразила сердце идиота."
Мне не позавидует ни один писатель: творить в таких условиях: в сыром подвале, за которым ждут взбесившиеся кретины, чтобы в лучшем случае вознаградить фонарем под глазом.
'В трезвые минуты жизни понимаешь, что любовь - злая игра, и лучше держаться от нее подальше. Но когда влюбляешься снова, то...
Ее чары сильнее. Она околдовывает и держит в оковах. Долго-долго. И ты живешь ею... Хочешь встретиться, подружиться, сблизиться. Поцеловать. Заво..."
- Он здесь! - услышал я.
Что имелось в виду? Неужели кто-то додумался? Ну и варит же башка у этих болванов!
Ситуация экстремальная. Попробовал творить дальше. Может на самом деле научусь наслаждаться опасностью. А писать все-таки помогает, как-то отвлекает. Прав был бродяга-старец.
"А потом понимаешь: между нами - горы и моря. И чувствуешь себя маленьким и не способным. И думаешь: смогу ли я сделать ее счастливой? Мы ведь влюбляемся и не думаем об этом. Вообще ни о чем не думаем.
Она учится в академии музыки. А я... Вроде много чем занимался, а толку? То одно, то другое. То брошу, то начну. Не было постоянства в жизни. Ну а сейчас я - великий неуд..."
Послышались звуки в подвале. Елки, они тут. Как сообразили? Пишу дальше.
"И как любить в таких условиях, когда тебя вечно преследуют эти..."
Подвал состоит из длинного коридора с расположенными по обеим сторонам помещениями. Некоторые - с закрытыми дверьми, другие (как то, где я прячусь) - вовсе без дверей (ничьи).
Почувствовал разочарование... Грудь будто сдавливается. Стал писать, чтобы отвлечься от душевной боли.
"Огненные когти сжимают мое сердце. Надо забыть Анну.
'И тогда забвение, как черный покров, ляжет на все чары прошедшего, чтобы превратить его в грустное будущее'. Хотелось бы, чтоб эти слова были моими, но это Дюма. Просто вспомнилось.
Анна... Как мне забыть тебя? И наконец уехать отсюда, где у меня, как всегда и везде, ничего не вышло.
Эх, прав был наверное Бодлер: "я не могу себе представить красоты, не связанной с несчастьем."
Кто-то мне говорил, что для того чтобы разочароваться в девушке, нужно поискать в ней недостатки. Найти их. Хотя бы один. Что ж, с сегодняшнего дня ищу в тебе их. И да поможет мне мой талант разведчика."
Эта новая идя - как глоток спасительного воздуха. Любовь двойственна: она может и погубить, погрузить в душевные потрясения, и тогда надо вытаскивать себя из болота. А что может быть спасительнее, чем разочароваться в любимом человеке? Все боли как рукой снимет, потому что и любви как таковой уже не останется.
Талант разведчика не только в том чтобы добывать сведения следя за событиями, но и в том, чтобы эти события менять (влиять на них).
Но сейчас у меня пока нет ни одного из ее недостатков, поэтому мысль о пышных светлых волосах все еще гложет мое влюбленное сердце.
"Мой нищий друг спрашивал, что же самое ужасное. Я чуть не проговорился. Но сейчас могу ведь об этом написать. Самое ужасное...
Самое ужасное - это то, что я ви..."
Шаги. Шаги в темноте. Все четче и четче. А чуть дальше - звуки разные.
Все они уже тут. Я медленно повернул голову. Там где должна была быть дверь, очертились контуры человеческие. Свет из окошка - уж совсем слабый, так что нужно всматриваться. И вот, появилось лицо, очертание налилось плотью, стало медленно приближаться ко мне и наконец обрело дар речи...