Герцен Николай Иванович : другие произведения.

Моя работа на руднике

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В описательной форме приведены некоторые эпизоды из жизни автора по время работы на Первом Березниковском калийном руднике

Герцен Н.И.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Моя работа на руднике

Воспоминания

  
  
  
  

0x01 graphic

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Березники, 2023

  
  
  
  
  
  
  
  
   0x08 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Герцен Николай Иванович

Моя работа на руднике. Воспоминания.- Березники.-2023. - 57 с.

В описательной форме приведены некоторые эпизоды из жизни автора во время его работы

на разных предприятиях

  
  

0x01 graphic

  
  
  

Содержание

  
  
   Содержание 3
  
   2. Моя работа на руднике 5
  
   Предисловие 5
  
   2.1. Начало 5
  
   2.2. Взрыв 10
  
   2.3 Похожий случай 12
  
   2.4. Немного об участке вентиляции 13
  
   2.5. Работа вне рудника 15
  
   2.6 Компьютер 16
  
   2.7. Сухой закон 18
  
   2.8. Я тебя посажу! 20
  
   2.9. Гараж 21
  
   2.10. Опасности 24
  
   2.11. Воспользовались моим состоянием! 26
  
   2.12. Подарок 27
  
   2.13. Электролит 29
  
   2.14. Акции 31
  
   2.15. Почти медаль 33
  
   2.16. Текучка 35
  
   2.17. План горных работ 42
  
   2.18. Неприятности 43
  
   2.19. Новый год 46
  
   2.20. День рождения 47
  
   2.21. Инспекция 48
  
   2.22. Снова текучка 50
  
   2.23. Фотография рабочего дня 52
  
   2.24. Предложение 55
  
  
  
  
  
  
  

0x01 graphic

2. Моя работа на руднике

  

Предисловие

  
   Часть элементов этого рассказа была написана непосредственно в те времена, когда описанные события и происходили. Поэтому в них сохранены те самые мои эмоции, которые были у меня тогда. Хотел, было, их немного сгладить. Но потом подумал, что это ни к чему.
   Если не ошибаюсь, я являлся единственным за всю историю "Уралкалия" специалистом, который, имея учёную степень кандидата технических наук, заработал горны стаж, работая на непосредственном производстве в шахте.
  

2.1. Начало

  
   На Первом Березниковском калийном руднике произошла серьёзная авария. Загорелись магистральные конвейера на пятой западной панели на участке внутрирудничного транспорта. При разборе этой аварии вскрылись серьёзные проблемы с вентиляцией рудника.
   В результате этой аварии с работы были сняты главный инженер рудника Парфёнов Виталий Борисович и начальник участка вентиляции Лузин Валерий Николаевич. На должность главного инженера рудника был назначен Толмачёв Борис Николаевич. А должность начальника участка вентиляции оказалась вакантной. Никто не соглашался занять её.
   Вновь назначенный главный инженер рудника Толмачёв Борис Николаевич предлагал мне работу начальника участка вентиляции подземных горных выработок дважды. Первый раз весной, где-то в марте-апреле 1992 года. Я думал, думал, узнавал об этой работе у бывшего начальника опытного участка Шабловского Виталия Петровича и бывшего начальника участка вентиляции Первого Березниковского рудника Воденикова Владислава Фёдоровича.
   Переговорил с начальником участка вентиляции Второго Березниковского рудника Стукаловым Владимиром Александровичем.
   Они сказали мне, что работа эта очень ответственная и напряжённая. Объём работы очень большой. Составление одного плана ликвидации аварий только чего стоит. И другой документации там очень много.
   Нужно хорошо знать систему горных выработок всего рудника. До мелочей. Голова будет болеть постоянно, всё будешь думать, как там в шахте?
   Инспекция постоянно будет на тебе сидеть. С ней надо хорошо жить.
   С людьми придётся работать. Как на самом участке вентиляции, так и с начальниками горных участков. А у них сложились определённые порядки. От тебя будет зависеть, как на тебя будут смотреть, как на новичка или как на специалиста.
   Адаптироваться придётся не менее, чем полгода. А Стукалов Владимир Александрович вообще сказал, что не менее трёх лет.
   Сложности будут скорее административные, чем технические. Технические - осваемые. А вот административные, отношения с окружающими людьми и вышестоящими руководителями - это сложнее.
   Так как работа очень сложная, место это нестабильное. Там идёт постоянная миграция. Надо быть готовым к тому, что могут с этой работы снять.
   Будет тяжело. Работать придётся, засучив рукава.
   Но люди же работаю. И с этой работой справляются. Тем более, ты будешь не один. У тебя будут помощники, будет заместитель начальника участка.
   Если эту работу освоишь, точно полным горным специалистом станешь.
  
   Услышав такое, я от предложения Бориса Николаевича отказался.
   Так как я отказался, на место начальника участка вентиляции назначили Трифонова Виктора Андреевича. Как потом рассказывал сам Виктор Андреевич: "Когда я ознакомился с положением дел по вентиляции рудника, у меня волосы встали дыбом. И я отказался от этой должности".
   Надо сказать, что из всех пяти рудников "Уралкалия" вентиляция горных выработок на Первом Березниковском калийном руднике была самой сложной. Рудник был уже довольно старым, работы на нём велись у границ шахтного поля. И воздух к добычным участкам надо было подавать через отработанное пространство, представляющее для воздуха сплошное решето.
   На руднике одновременно разрабатывались два пласта - пласт Красный II сильвинитового состава и пласт В карналлитового состава. Причём пласт В был опасным по выделению горючих газов метана и водорода.
   На этом руднике одновременно с добычей руды велись работы по сухой и гидравлической закладке отработанных камер. Поэтому было необходимо подавать воздух в рабочие зоны закладки отработанных камер также через выработанное пространство.
   Всё это порождало большие проблемы с проветриванием рудника. И поэтому не случайно желающих работать в качестве начальника участка вентиляции на этом руднике не нашлось.
   Поэтому через пару месяцев Борис Николаевич предложил мне вторично работу на этой должности.
   В это время моё материальное положение стремительно ухудшалось. Договоров не было, перспектив в этом плане никаких. В девяностые годы у "Уралкалия" появились свои проблемы. И ему было не до ВНИИГалургии, в котором я работал.
   Поэтому, ещё раз подумав, я согласился.
   С июля 1992 года я начал работу в новой должности начальника участка вентиляции подземных горных выработок Первого Березниковского калийного рудника.
   Заявление о приёме на работу подписал мне начальник рудника Феофилов Валерий Григорьевич. Затем мне его подписал директор рудоуправления Кравцов Владимир Иванович.
   Моим заместителем был Трифонов Виктор Андреевич. Он уже давно работал на руднике и хорошо его знал. И первое время он мне очень хорошо помогал разобраться с новой работой. Водил меня по шахте, показывал проблемные места с вентиляцией, знакомил с начальниками участков.
   Мы прошлись с ним по многим запасным выходам. В некоторых из них были лужи рассола. Для того, чтобы через эти лужи могли пройти люди, надо было класть специальные мостки. При их изготовлении обычно просто кидали в лужи деревянные чураки и на их прибивали доски. Так как вся эта конструкция была деревянной, она просто плавала в луже. Поэтому ходить по ней было опасно.
   Я предложил Виктору Андреевичу класть в лужи не деревянные чураки, а использованные шины от автомобилей. Которых было много на участке общерудничного транспорта.
   И мы вместе с нашими крепильщиками Житниковым Виктором Павловичем и Хлопковым Станиславом возили и клали такие шины в лужи. А на них уже крепили доски.
   Как показала практика, такая конструкция мостков была, всё же, надёжнее полностью деревянных.
  
   27 июля 1992 года я сдал экзамен по технике безопасности. После этого должен был выйти приказ о моём допуске к самостоятельной работе. Приказ должен был подписать, в том числе, и главный инженер рудоуправления.
   Должность главного инженера рудоуправления в то время временно исполнял Дробязко Пётр Александрович. Это был очень грамотный человек. Не случайно он работал ранее главным инженером производственного объединения (ПО) "Уралкалий".
   Пётр Александрович очень хорошо знал правила безопасности при подземных работах. А в этих правилах написано, что начальником участка вентиляции подземных горных выработок может работать только горный инженер, имеющий не менее одного года подземного стажа. Работа то очень серьёзная и ответственная, связанная со здоровьем и жизнью всего подземного персонала рудника.
   Так как у меня не было к тому времени горного стажа, Пётр Александрович приказ о моей самостоятельной работе в качестве начальника участка вентиляции рудника не подписал. Об этом узнала горнотехническая инспекция и запретила мне работать начальником участка вентиляции рудника.
   Что мне было делать? Я написал заявление о переводе меня в горную группу рудника. Там таких жёстких требований к горному стажу не было.
   Меня вызвал к себе главный горняк ПО "Уралкалий" Триполко Александр Сергеевич. Меня он хорошо знал по прежней работе. Кода я работал во ВНИИГ, а он в горной группе "Уралкалия" у Папулова Льва Михайловича.
   Александр Сергеевич запросил у меня список моих научных работ. И сказал, чтобы я не спешил переходить в горную группу рудника.
   Как я понял, это он сказал потому, что найти человека на должность начальника участка вентиляции Первого рудника было довольно трудно. Никто не соглашался на эту работу.
   В это время инспекция закрыла горный участок, проходивший камеры большого сечения, из-за отсутствия в них вентиляции. Я предложил написать в уведомлении, что эти камеры, расположенные в подстилающих соляных породах, не опасных по газу, не проветриваются, являются тупиками. Заместитель главного инженера по горным вопросам Горковенко Владимир Николаевич и главный горняк рудоуправления Парфёнов Виталий Борисович согласились с этим.
   Объяснял я это и начальнику рудника Феофилову Валерию Григорьевичу, который вызвал меня к себе и спросил, что будем делать со схемой вентиляции камер большого сечения? Ведь надо давать ответ в округ Госгортехнадзора главному инспектору Панову Олегу Николаевичу.
  
   То, что работа на участке вентиляции не так проста я почувствовал сразу.
   23 августа меня вечером срочно вызвали на рудник. В камере N 59 пятой бис западной панели рудника произошла вспышка метана. Я спустился в шахту и с гонным мастером Ахметшиным и бойцом Березниковского отделения военизированного горноспасательного отряда (БОВГСО) Лобановым организовал разгазирование этой камеры.
   Была создана специальная комиссия по расследованию причин вспышки
  
   27 августа 1992 года на рудник приехал заместитель начальника Пермского округа госгортехнадзора Фоминых Вячеслав Иванович. Я в этот день с утра был в шахте. Наши крепильщики строили перемычки на четвёртой и пятой западных панелях. Я был тут же. Меня наши и срочно вызвали на поверхность. Но выехать из шахты я смог только в час дня.
   Вячеслав Иванович долго беседовал со мной. Спрашивал, чем я занимался в "Галургии", по какой тематике работал, на каких рудниках проводил опытные работы, в чём они заключались и тому подобное.
   После этой беседы Фоминых дал "добро" на мою работу начальником участка вентиляции подземных горных выработок Первого Березниковского калийного рудника. Несмотря на отсутствие у меня одного года подземного стажа.
  
   На другой день мы с Парфёновым Виталием Борисовичем и начальником горно-подготовительного участка Утробиным Павлом Константиновичем спустились в шахту разбираться с вентиляцией на пятой бис западной панели. Эта панель была самой отдалённой от шахтных стволов и находилась на самой границе шахтного поля. С вентиляцией этой панели были большие сложности.
   Хоть мы и занимались пятой бис западной панелью, я постоянно думал о проблемах с вентиляцией камер большого сечения. Почему в одних случаях через скважины из них идёт воздух, а в других случаях не идёт? И пока мы находились на пятой бис западной панели я вдруг понял, почему вентиляция в камерах большого сечения, пустых и заполненных шламами, разная. Всё дело в температуре шламов! И возникающей от этого тепловой депрессии!
   Пошла текущая работа. Я переделал расчёт количества воздуха для проветривания рудника, писал раздел в план горных работ по проветриванию камер большого сечения, писал инструкцию по зарядке аккумуляторов нового прибора по замеру горючих газов (эксплозиметра ЭГ-2), составлял схемы вентиляции горных участков и др.
   Практически ежедневно ходил в шахту, разбирался на месте с вентиляцией горных участков.
   В это время появилась проблема с шахтными светильниками.
   Наши ламповые (помещения, где шахтёры берут светильники) были сделаны проходными. Шахтёр заходил в ламповую, брал свой светильник, вешал на его место свою бирку и через другой выход из ламповой выходил к стволу. Так было сделано для того, чтобы шахтёр не мог спуститься в шахту без светильника.
   При выезде из шахты путь шахтёра снова пролегал через ламповую. Надо было зайти в неё, повесить свой светильник на своё место, взять бирку и выйти из ламповой уже через другой выход.
   При таком самообслуживании хорошие и более новые светильники начали пропадать. Некоторые из них начали появляться в продаже на городском рынке.
   Надо было что-то делать.
   Я предложил закрыть ламповую для сквозного прохода шахтёров и выдавать лампы через специальные окна. Меня поддержали начальник рудника Феофилов Валерий Григорьевич и главный инженер рудника Толмачёв Борис Николаевич.
   Кроме этого в ламповой рудника не было канализации. Электролит сливали в установленные там ёмкости и выносили. И с такой ламповой рудник работал долгие годы.
   В этом направлении надо было тоже принимать какое-то решение. Я предложил сделать из ламповой специальную канализацию.
   Работа по переделке ламповой началась первого октября 1992 года. Восьмого октября приходили работники проектно-конструкторского отдела ПО "Уралкалий". Они должны были подготовить сметы по планируемым работам и сделать соответствующий проект. В том числе и по канализации из ламповой.
   Но где найти рабочих для этих работ? Как я помню, в этом нам помог начальник карналлитового участка Бурёхин Владимир Александрович. Он дал нам из рабочих своего участка пару каменщиков и рабочих для копки ямы на улице для канализации из ламповой.
   Окна для выдачи светильников в ламповой мы сделали в короткий срок. Помню, главный инженер рудника Толмачёв Борис Николаевич на титано-магниевом комбинате достал листы то ли титана, то ли нержавейки. И из них мы сделали обрамление этих окон. Чтобы вид был красивым.
   После того, как мы сделали окна для выдачи, ситуация со светильниками сразу же улучшилась. Воровство светильников практически прекратилось.
   Нашему примеру в дальнейшем последовали и другие рудники ПО "Уралкалий". В их ламповых тоже сделали окна для выдачи светильников.
  
   Пару слов хотел бы сказать о Феофилове Валерии Григорьевиче.
   Когда я работал во ВНИИГалургии, то среди рудничных специалистов частенько мелькало это имя. Валерий Григорьевич работал в то время начальником Вернекамской горнотехнической инспекции (РГТИ). И все его почему-то боялись. Всё рассказывали, что вот там-то был Феофилов, вот там-то он сделал такое-то предписание.
   И у меня сложилось о нём мнение, как об очень суровом человеке. Который только и думает о том, как бы закрывать работы на разных рудниках.
   Но когда я поближе познакомился с ним на руднике, мнение о нём у меня изменилось. Оказалось, что это очень добродушный, порядочный и довольно интеллигентный человек.
   По работе на руднике и в дальнейшем по его работе в перспективной разведке у меня о нём осталось довольно хорошее мнение.
  
   В первые месяцы работы на участке вентиляции работы было много. Я чуть ли не каждый день ходил в шахту. Много работы было и на поверхности. Надо было готовить документацию. Проходило несколько техсоветов по проблемам вентиляции рудника. Наезжала инспекция. Приезжали сотрудники Пермского политехнического института Файнбург Григорий Захарович и Мохирев Николай Николаевич. Приходили сотрудники Горного института Алыменко Николай Иванович и Минин Вадим Витальевич. Со всеми ими надо было работать. А ведь текущую работу никто не отменял.
   С работы уходил поздно. Частенько в восемь, девять и даже десять часов вечера.
  
   С 1994 года изменилось руководство рудоуправлением. В декабре 1993 года директор рудоуправления Кравцов Владимир Иванович был избран в Государственную Думу. Вместо него директором рудоуправления стал Коновалов Владимир Иванович. Который ранее работал здесь же главным инженером рудоуправления.
   Главным инженером рудоуправления небольшое время был Шишкин Сергей Петрович. А потом им стал Дьяков Сергей Петрович.
   В это время стало трудновато с зарплатой. У "Уралкалия" возникли трудности со сбытом продукции.
   Народ начал роптать.
   "Уралкалий" поручил теперь уже нашему члену Госдумы Кравцову поставить в ней вопрос о том, чтобы правительство выделило крупный кредит аграриям. На который они смогли бы закупить наши удобрения.
   Кравцов приезжал из Москвы в Березники и выступал на нашем руднике. Он сказал, что Госдуме возникло небольшое объединение под названием "Красные директора". И эти "Красные директора" пробили в правительстве вопрос о выдаче сельхозпредприятиям кредита для закупки наших удобрении.
   На собрании он сказал, что нам надо немного успокоиться и просто продержаться до весны. А на посевную сельхозпредприятия получат кредит и закупят наши удобрения.
   Он, также, сказал, чтобы мы не завидовали ему. Мол, в Москве жить совсем не просто. Что там всё очень дорого.
   Это, конечно же, вызвало улыбки на лицах некоторых из собравшихся. Они, как бы говорили, если там так трудно жить, то возвращайся в Березники.
   Но в Березники Владимир Иванович уже не вернулся. Даже после окончания полномочий в Госдуме.
   Мы ждали даже не до весны, а до лета. Положение со сбытом продукции не улучшалось. Зарплату выдавали с задержкой.
   Уже летом на руднике состоялось очередное собрание. Выступал директор рудоуправления Коновалов Владимир Иванович.
   Он сказал, что аграрии действительно получили кредиты целенаправленно для закупки удобрений. Но председатели колхозов и директора совхозов и не думали на эти кредиты закупать наши удобрения. На эти деньги они построили себе роскошные дома, закупили автомашины "Волга", истратили деньги на другие цели.
   После этого "Уралкалий" уже ни на кого не надеялся и полагался только на свои силы.
  

2.2. Взрыв

  
   Третье декабря 1992 года. Я был на работе с шести часов утра. Провёл утренний наряд.
   В 11 часов 30 минут утра мы с моим заместителем Трифоновым Виктором Андреевичем сидели в диспетчерской и вносили изменения в план ликвидации аварий. Потому что у нас в кабинете компьютера в то время не было.
   И тут из шахты раздался звонок диспетчеру рудника - взрыв газа на участке перспективной разведки. Сразу же в 12 часов был задействован план ликвидации аварий.
   Из шахты начали выдавать людей. Первая клеть по стволу N 2 была выдана в 12 часов дня. Я сразу же побежал к ней. Встретил нашего мастера вентиляции Малиновскую Людмилу Петровну и взял у неё наряд на работу. Согласно этому наряду Людмила Петровна должна была на участке перспективной разведки замерить в забое уровень горючих газов и сделать замеры количества воздуха, поступающего в забой. Все полученные данные она должна была занести в наряд.
   Как выяснилось, Малиновская до забоя на этом участке не дошла. Путь до забоя был довольно длинным. Только по выработкам этого участка надо было пройти порядка двух с половиной километров. Да ещё нужно было до этой панели дойти. Поэтому Малиновская прошла половину пути и в 9 часов 30 минут зашла в инструменталку этого участка. Которая находилась на полпути от забоя. В инструменталке сидели рабочие с этого участка.
   Рабочие уже знали, что забой загазирован. Они пришли туда утром в начале смены, которая начиналась в 6 часов утра, и горный мастер Шильников замерил горючие газы. Увидев, что выработка загазирована, он не стал сообщить об этом диспетчеру рудника. Так как в нарушение правил безопасности их комбайн шёл с отставанием вентиляционных труб от забоя. То есть нормального проветривания забоя не было.
   Если бы это выяснилось при официальном разгазировании, то виновные в этом, включая и руководство участком, были бы наказаны.
   Выработки участка перспективной разведки шли по пласту Красный I. Этот пласт считается не опасным по газу, поэтому рабочие считали, что можно иногда пройти комбайном некоторое расстояние и без навески вентиляционных труб.
   Но в этом месте нужно было пройти уклон на пласт АБ. А пласт Б был карналлитового состава, поэтому из него в забой и выделились горючие газы.
   Итак, рабочие пришли на работу, горный мастер замерил горючие газы и узнал, что забой загазирован. Все вернулись в инструменталку дождаться, когда в 8 часов на работу выйдет начальник участка, чтобы сообщить ему об этой неприятности. Вместо того, чтобы сообщить о загазировании забоя диспетчеру рудника, начальник участка сказал, что в 10 часов он спустится в шахту и всё решит на месте.
   Мастеру вентиляции Малиновской рабочие сказали, что комбайн стоит на транспортном штреке, на свежей струе, на ремонте. Поэтому ей идти туда в такую даль не имеет смысла. Там всё нормально, рабочее место хорошо проветривается.
   Так как проблем с вентиляцией на этом участке ранее никогда не было, Людмила Петровна записала в наряд, что горючих газов нет, что в забой подаётся необходимое количество свежего воздуха вентилятором местного проветривания. И после этого пошла к стволу.
   В это время в инструменталку подошёл начальник участка. И вместе с рабочими пошёл в загазированный забой. Он решил, что нужно срочно развесить недостающие вентиляционные рукава и проветрить забой.
   Стопка вентиляционных рукавов лежала на свежей струе у вентилятора местного проветривания. Рукава эти представляли собой в зависимости от диаметра 10-ти или 20-ти метровые отрезки труб из прорезиненной ткани. Они соединялись между собой специальными проволочными кольцами в один длинный вентиляционный став.
   Каждый отдельный прорезиненный вентиляционный рукав довольно тяжёлый. Поэтому рабочие решили не разносить эти рукава на себе, а развести их на самоходном вагоне вдоль выработки.
   Одним из важных требований при загазировании выработки является немедленное отключение в ней электроэнергии. Чтобы не проскочила электрическая искра и не произошёл взрыв горючих газов.
   Электроэнергия в забое отключена не была. Мало этого, был включен самоходный вагон, находящегося недалеко от комбайна непосредственно в загазированном забое. Произошла искра в контактах подачи напряжения на кабельный барабан и взрыв горючих газов.
   В результате этого взрыва погибли три человека, среди которых был и начальник участка Храмцов. А ещё три человека оказались в реанимации.
   Сразу же, согласно плана ликвидации аварий, на место взрыва прибыли горноспасатели БОВГСО. Они занялись поиском и извлечением тел пострадавших и восстановлением проветривания забоя. Для этого они срочно занялись восстановлением перемычек между транспортным и конвейерным штреками, разрушенных взрывной волной, установкой вентилятора местного проветривания и раскладкой вентиляционных труб до забоя.
   Руководил работами по ликвидации аварии главный инженер рудника Толмачёв Борис Николаевич, а горноспасательными работами командир оперативного взвода БОВГСО Ермохин Виктор Иванович.
  
   Была создана специальная комиссия по расследованию этой аварии. Первоначально приехали работники Горного и Пермского политехнического институтов. А так как это был групповой смертельный случай, чуть позже приехали представители Госгортехнадзора из Москвы.
  
   Первым делом были восстановлены перемычки между транспортным и конвейерным штреками на этом горном участке, разрушенные взрывной волной. После этого члены комиссии произвели замеры количества воздуха, поступающего на участок и непосредственно в забой аварийной выработки.
   Так как участок перспективной разведки находился недалеко от вентиляционного ствола N 4, количество воздуха, подаваемого на этот участок в несколько раз превосходило необходимый уровень. По замерам членов комиссии это количество воздуха составляло 600 м3/мин.
   Непосредственно у вентилятора местного проветривания, которым проветривался забой, и в самом забое замер воздуха производил директор Горного института Красноштейн Аркадий Евгеньевич. По его данным к вентилятору подходило воздуха 336 м3/мин, а непосредственно в забой 97 м3/мин, что больше необходимого по паспорту проветривания (136 и 80 м3/мин, соответственно).
   То есть реальных проблем с вентиляцией участка перспективной разведки не было. Поэтому в этом плане не было претензий ни к участку вентиляции, ни к его начальнику. Тем более, что согласно правилам безопасности, начальник участка вентиляции отвечает за подачу воздуха только к горному участку. А за распределение воздуха внутри участка, к которому подводится воздух, отвечает начальник этого участка. А к участку перспективной разведки поступало воздуха в несколько раз больше необходимого по расчёту.
   Помню, через несколько дней состоялось совещание по итогам расследования этой аварии. Представитель инспекции Южанин Станислав Николаевич сказал, что участок вентиляции рудника работает очень плохо. Что уже несколько дней после аварии не делаются замеры газа на участке перспективной разведки, где и произошла эта авария.
   В душе меня просто возмутило это выступление. Я ответил, что у меня нет столько мастеров вентиляции и газомерщиков, чтобы делать замеры в неработающем и хорошо вентилируемом забое. Что я посылаю наших мастеров и газомерщиков на замеры именно в действующие забои, где работают люди. Или мне что, по требованию инспекции, не делать замеры в работающих забоях и посылать наших работников в этот неработающий и хорошо проветриваемый забой только потому, что там недавно произошла авария?
   Надо отметить, что в эти годы в "Уралкалии" начался повсеместно применяться примитивный хозрасчёт. Он заключался в том, что после сокращения работников горного участка фонд заработной платы участку какое-то время не изменялся. И вместо того, чтобы нанимать на работу новых работников, деньги, которые получал ушедший работник, распределялись на других работников. Поэтому к моему приходу мастеров вентиляции и газомерщиков на участке было недостаточное количество, чтобы охватить все действующие забои. Чтобы в каждом забое, где работали люди, производить замеры газов и контролировать количество поступающего воздуха. И хотя это было грубейшим нарушением правил безопасности, горнотехническая инспекция на это как-то не обращала внимания.
   После этого совещания я собрал данные о фактическом выходе на работу наших мастеров вентиляции и газомерщиков. Написал докладную записку на имя директора рудоуправления Кравцова Владимира Ивановича. В ней показал, что с имеющимся количеством мастеров вентиляции и газомерщиков невозможно выполнить требования правил безопасности по замеру газов в каждом из действующих забоев.
   После этой аварии кое-что в нашей работе начало меняться. Самое главное, по моей докладной записке было увеличено количество мастеров и газомерщиков участка вентиляции.
   Ранее на руднике ежесуточно не делались замеры во всех рабочих зонах. Потому что не хватало работников участка вентиляции. Которых сократили для "оптимизации" расходов.
   Теперь же мы наладили работу по ежесуточному замеру горючих газов и количества поступающего воздуха во все действующие забои, полностью в соответствии с требованиями правил безопасности.
   И ещё после этой аварии стало труднее работать, так как горнотехническая инспекция просто не слезала с нас. Постоянно проверяла, постоянно требовала какие-то документы и справки по различным вопросам.
   Ну а меня после этой аварии не просто оставили начальником участка вентиляции подземных горных выработок, но ещё и, дополнительно к этой должности, сделали заместителем главного инженера рудника по вентиляции. Чтобы усилить роль нашей службы в работе рудника. Чтобы я мог давать указания по улучшению проветривания непосредственно начальникам горных участков.
  

2.3. Похожий случай

  
   Много позже у меня произошёл похожий случай.
   Как-то в свой ночной наряд я спустился в шахту и поехал на шестой горный участок. Как обычно, решил зайти на комбайн, замерить в забое горючие газы.
   Только зашёл в камеру, почувствовал неприятный запах. Глянул на эксплозиметр - он зашкалил от количества горючих газов. То есть, вся камера была загазирована.
   Это была экспериментальная камера. В ней испытывалась установка для проветривания камеры без прокладки вентиляционных труб. Такую установку предложили сотрудники Горного института.
   Зашёл в инструменталку. В ней сидели горный мастер Батовский Андрей Юрьевич. Сын инспектора Батовского. И комбайнёр с вагонщиком. Они ужинали.
   Вызвал мастера Батовского. Завёл его в камеру и включил эксплозиметр. Показал ему его показания.
   Сказал, чтобы они срочно восстановили вентиляцию с помощью труб и проветрили камеру.
   Батовский вызвал вагонщика и они начали грузить вентиляционные трубы в самоходный вагон, который стоял в устье камеры. Я спрашиваю:
   - Что вы делаете?
   - Как что? Сейчас отвезём трубы в забой. Будем вентиляцию восстанавливать.
   Говорю Батовскому:
   - А ты разве не помнишь случай на перспективной разведке? Когда также хотели развести трубы на самоходном вагоне. И чем это кончилось, ты помнишь?
   Приказал отключить электроэнергию, вагон оставить в покое и нести трубы только на себе.
   И они втроём начали носить их в забой и налаживать вентиляцию камеры.
   Всё обошлось благополучно.
   А ведь если бы они повезли трубы на самоходном вагоне, неизвестно, чем бы это всё закончилось.
  

2.4. Немного об участке вентиляции

  
   Перед тем, как перейти на работу на рудник, я ещё раз переговорил с бывшим начальником участка вентиляции Лузиным Валерием Николаевичем. После пожара на магистральных конвейерах он перешёл на работу в горнотехническую инспекцию
   Валерий Николаевич рассказал мне, что на участке при нём работали 41 человек. Из них 22 работали на поверхности в ламповой. А 19 человек - в шахте. Это 8 горных мастеров. Они занимались распределением воздуха на участках и его контролем. 4 газомерщика занимались отбором проб воздуха. Числились 5 крепильщиков по штатному расписанию. Но в наличии работало только 3 человека. Они занимались установкой вентиляционных перемычек.
   Начальник участка 1-2 раза в месяц ходит в ночь. 3-4 раза в месяц - у него наряд с 6 часов утра. Выходные дни у начальника в пятницу и субботу, у его заместителя - в воскресение и понедельник.
   Валерий Николаевич "обрадовал" меня, сказал, что "рудник старый, весь в дырах, работы море".
  
   Старшей по ламповой и до меня, и при мне была мастер Сальбах Валентина Яковлевна. Она очень хорошо справлялась со своей работой. Это было большим подспорьем для меня. Потому что у меня по горло хватало другой работы - работы по улучшению вентиляции горных выработок. С которыми были большие проблемы.
   Поэтому я, в основном, работал с мастерами вентиляции, газомерщиками, работниками по обслуживанию приборов по замеру горючих газов и крепильщиками.
   Численность горных мастеров при мне возросла до 17 человек. А число газомерщиков уменьшилось до двух. Крепильщиков тоже осталось только два человека.
   Заместителем у меня был Трифонов Виктор Андреевич. Когда он ушёл на профсоюзную работу, место заместителя начальника участка освободилось. И сразу появились желающие на это место. На него начала претендовать мастер вентиляции Сейтасанова Галина Дмитриевна. При Лузине ставка была сделана именно на неё.
   Галина Дмитриевна была грамотным специалистом. Но я не заметил в ней большого рвения к работе. Она любила давать указания другим мастерам, освобождая себя от ежедневной текучки. То есть, работала с ленцой.
   Мне это не нравилось. Я сам привык работать в полную силу. И хотел это видеть от подчинённых. Тем более от своего заместителя.
   Хотел быть заместителем и мой товарищ ещё по ВНИИГалургии Шинкевич Сергей Рафаилович. Я переговорил с ним. Спросил его, готов ли он вести скрупулёзную работу с документацией участка? Которой было довольно много. Он ответил, что это работа не заместителя, а начальника участка.
   Тут надо заметить, что на горных участках рудника документацию, в основном, ведут заместители начальников участков. Сергей Рафаилович заниматься этим не хотел.
   Поэтому я обратил внимание на Чупину Марину Александровну. Скромную, работящую и хорошо знающую своё дело горного мастера.
   И не ошибся в своём выборе за всё время работы на руднике.
  
   И Сейтасановой, и Шинкевичу мой выбор не понравился. Галина Дмитриевна затаила обиду и начала писать на меня жалобы. После нескольких разборов этих жалоб, она рассчиталась с нашего участка.
   Сергей Рафаилович также рассчитался с нашего участка и ушёл на работу в "Уралкалий".
  
   С работниками участка у меня были и другие казусы. Помню, газомерщик Андронов Леонид в свой выходной день выпил немного и упал на остановке автобуса в 50 метрах от проходной. Так охрана предприятия затащила его в проходную и сообщила начальству о том, что задержала пьяного работника с участка вентиляции рудника.
   Тоже по этому поводу меня вызывали на разные разборы.
  
   Работал у нас мастером вентиляции Толстопятов Валерий Викторович. Большим трудолюбием он не отличался. В работе недорабатывал. К нему у меня были постоянные замечания.
   Однажды я застал его за тем, что он хотел вывезти из шахты медь. Для сдачи в металлолом. Что было категорически запрещено делать.
   Я поговорил с ним. Он нагло ответил, что воровал медь раньше и будет это делать и впредь. А если я буду ему мешать, то они с отцом меня поймают и побьют.
   Он сказал, что его отец тоже недоволен мной.
   Его отец работал комбайнёром. А недоволен он был мной потому, что я как-то ночью застал его спящим в инструменталке. Вместо того, чтобы рубить руду и давать план. И сообщил об этом случае начальнику его добычного участка.
   Конечно, мне такие угрозы не понравились. Но особо и не испугали. Потому что я раньше ходил в секцию каратэ и кое-какие навыки у меня ещё оставались.
   Вскоре Толстопятов рассчитался с нашего участка и ушёл с рудника. Хотя никакого давления на него с моей стороны не было.
   Я как-то встретил его в городе. Он сказал, что поступил в школу милиции в посёлке Чкалово.
  
   Наш участок был одним из тех мест на руднике, куда начальство устраивало своих жён или родственников. Например, в "гиковой", то есть месте, где выдавали приборы для контроля горючих газов в воздухе, работала Десятова Алевтина Александровна, жена начальника Горнотехнической инспекции.
   Десятова выполняла все мои распоряжения. И никогда даже не показывала виду, что её муж - начальник Горнотехнической инспекции. И что она требует к себе какого-то особого внимания.
   Там же работала Кобелева Галина Павловна. Также никогда не напоминала мне, что её муж являлся заместителем директора рудоуправления по производству.
   Мастер вентиляции Коновалова Наталья Николаевна также никогда не кичилась тем, что является женой сына директора рудоуправления.
   В целом у меня с этими женщинами проблем не было. Эти женщины были хорошими работники, хорошими специалистами. И выполняли все наши, мои и моего заместителя, указания.
  
   В целом, на нашем участке был хороший коллектив. Наши работники и свободное время проводили вместе. Часто после работы встречались в доме нашего крепильщика Житникова Виктора Павловича в посёлке Нартовка. Его дом в Нартовке был постоянны местом отдыха всего нашего участка. Тут были и футбол, и хоккей, и шахматы, и банька. Надо сказать, что баня у него была замечательная.
   Виктор Павлович был удивительным человеком. В его доме, где он нас собирал, всё было сделано капитально, всё разложено по полочкам. Всё было побелено, всё было покрашено.
   Молодец, Виктор Павлович, успевал всё это делать!
   Но он ещё успевал после работы и ребят всего района тренировать на хоккейной коробке около дворца калийщиков.
   Вот эта его вторая профессия - тренировка ребят, подготовка юных хоккеистов, сделали его известным во всём городе. Не случайно его портрет в дальнейшем висел на доске почёта города.
   Виктор Павлович был хорошим, порядочным человеком. Всегда спокойным, улыбчатым и жизнерадостным.
   И очень любил жизнь. И проявлял волю к жизни в самых сложных и самых трудных ситуациях. Даже тогда, когда уже ездил в инвалидском кресле. Без ног. Даже в это время он продолжал тренировать ребят.
  
   Частенько заводилами всяких мероприятий были Баяндина Светлана Ивановна и Денисова Светлана Ивановна.
   В целом, наш коллектив был довольно дружным. Даже после затопления рудника, после того, когда все уже работали в других местах, наши бывшие работники участка частенько собирались вместе.
  

2.5. Работа вне рудника

  
   С первых дней работы на руднике я ещё ближе начал общаться с сотрудниками Горного института Алыменко Николем Ивановичем и Мининым Вадимом Витальевичем. С ними начал работать очень тесно.
   Надо сказать, что они очень хорошо помогали в нашей работе по улучшению проветривания рудника. Так впервые на нашем руднике для проветривания самого отдалённого горного участка на 5-й-бис западной панели по их предложению была применена передвижная подземная вентиляторная установка (ППВУ). Эту установку по их чертежам сделали в нашей подземной механической мастерской. Информация о работе этой установки была выведена на пульт управления диспетчера рудника. И диспетчер мог наблюдать за её работой и принимать решения в случае её остановки.
   Применение ППВУ было согласовано ими с горнотехнической инспекцией.
   В дальнейшем мы установили подобные вентиляторные установки и на других отдалённых и проблемных по условиям вентиляции горных участках.
   Сотрудниками Горного и Политехнического институтов была разработана специальная программа для расчета вентиляционной сети рудника. После того, как мне дали эту программу, я ей постоянно пользовался перед установкой вентиляционных перемычек.
   Сотрудники института помогали мне и в общении с горнотехнической инспекцией, в решении проблем, которые при этом возникали.
   Надо сказать, что не только эти сотрудники давали мне какие-то новые знания, но и я им частенько выдавал что-то новенькое.
   Помню, они поделились со мной одной интересной проблемой. Генеральный директор "Уралкалия" Поликша Александр Михайлович решил заменить мебель в своём кабинете. Можно было заказать эту мебель, эти столы и стулья для совещаний, на мебельной фабрике. И ему бы сделали эту мебель очень добротно, даже ручным способом, из дерева ценных сортов. И это была бы оригинальная, добротная и здоровая мебель. Причём, характерная именно для Урала, для нашего края.
   Но нет. Работники отдела снабжения настояли купить подобную мебель в Италии. Видимо, кому-то из начальников отдела снабжения очень захотелось съездить за границу.
   И такую итальянскую мебель они, съездив в Италию, закупили. Полностью пластмассовую. По очень дорогой цене.
   И у Александра Михайловича сразу появились проблемы.
   Алыменко Николай Иванович рассказал, что его и Минина Поликша вызвал в свой кабинет. Говорит, что как только начальники управлений собираются на его оперативку, садятся за эти пластмассовые столы на эти пластмассовые стулья, через какое-то время у них от рук идут искры. И всё вокруг "стреляет". И сотрудники уже боятся этой мебели и этого директорского кабинета. Особенно женщины. И что-то с этим надо делать.
   Что-то сделать, чтобы не было искр, в этом и заключалось предложение генерального директора для сотрудников института.
   А что делать, как убрать эти искры от статического электричества, ни Алыменко, ни Минин не знали. Я посоветовал поставить в кабинете генерального директора специальный ионизатор. Воздух будет ионизироваться, то есть становиться более проводящим для электрических зарядов, и этого искрения не будет.
   И показал и продемонстрировал им свой подобный ионизатор. Который сделал ещё много лет назад для моделирования в комнате морского воздуха курорта Сочи. Рассказал, как он работает, показал схему и некоторые научные статьи на эту тему.
   Николай Иванович и Вадим Витальевич ухватились за эту идею. Заключили договор с "Уралкалием" и сделали такой ионизатор. Он какое-то время стоял в кабинете генерального директора. Искрение от пластмассовой мебели при его работе пропало.
   Позже я просто предложил этим ребятам поставить в кабинете генерального директора хороший увлажнитель воздуха. Которым они и заменили ионизатор.
   В целом, ещё раз повторю, что с научными сотрудниками Горного института я общался довольно тесно. В дальнейшем пришлось также довольно тесно поработать с сотрудником Пермского политехнического института Мохиревым Николаем Николаевичем и Файнбургом Григорием Захаровичем.
   Хорошие отношения у меня сложились и с Казаковым Анатолием Петровичем. Который ранее работал в нашей "Галургии" по вопросам газовыделений на калийных рудниках, а потом организовал собственное производство приборов для замера горючих газов - эксплозиметров ЭГ-2. Мы начали закупать эти цифровые приборы вместо старых приборов - газоанализаторов горючих газов ГИК-2.
   В целом, работа с этими и другими сотрудниками научных учреждений была интересной и продуктивной.
  
   Мне много приходилось работать с работниками БОВГСО. Нужно было согласовывать с ними все детали плана ликвидации аварий. Совместно обследовать состояние запасных выходов, противопожарную защиту пожароопасных участков, укомплектованность аварийных складов противопожарными материалами, рассматривать и проверять соответствие плану ликвидации аварий путей выхода людей с аварийных участков.
   Согласовывать с ними множество различных ежемесячных графиков отборов проб воздуха и решать другие вопросы.
   Наиболее тесно я работал с командиром взвода горноспасателей Ермохиным Виктором Ивановичем. С работниками лаборатории, делавшими анализы проб воздуха. С командиром ВГСЧ Пестовым Михаилом Михайловичем. И другими работниками.
   Работа с БОВГСО была постоянной и регулярной. Никаких проблем в общении с горноспасателями у меня не было.
  

2.6. Компьютер

  
   На участке вентиляции мне приходилось очень много времени работать на компьютере. На компьютере мы печатали план ликвидации аварий. А так как фронт горных работ постоянно двигался, надо было постоянно вносить в него изменения.
   Кроме того, каждые полгода мы полностью обновляли этот план и защищали его у горноспасателей. Приносили им на проверку новую текстовую и графическую части, а после защиты плана передавали им один из его экземпляров.
   Первое время у нас своего компьютера не было и мы работали на компьютере, который стоял в диспетчерской рудника.
   И вот однажды при подготовке плана ликвидации аварий на очередное полугодие на компьютере, который стоял в диспетчерской и на котором мы печатали этот план, вышел из строя жёсткий диск. Не только для нас, но и для всего рудника это было чрезвычайное событие. Если не будет подписан план ликвидации аварий на очередное полугодие, работы на руднике будут остановлены. Потому что работать без плана ликвидации аварий рудник не может. Это запрещено правилами безопасности.
   На восстановление плана были выделены специальные машинистки. Нам пришлось от руки писать этот план, а машинистки перепечатывали его на машинке.
   Кроме того, машинистки печатали текст плана ликвидации аварий на новый жёсткий диск, установленный в компьютере. Чтобы мы могли оперативно вносить в него изменения.
   Большая работа тогда была проведена.
   План ликвидации аварий включал в себя 42 позиции. В нём были описаны действия диспетчера рудника при аварии. Были указаны детальные пути выхода людей из аварийного участка и всей шахты. Были описаны действия горноспасателей на аварийном участке. Поэтому план ликвидации аварий занимал целый толстый печатный том. К которому прилагался детальнейший графический план всей шахты и все пути движения людей и горноспасателей.
   Кроме того, мы печатали на компьютере различные графики, типа месячных графиков отбора проб воздуха на запылённость, на газовыделения, на качественный состав газов в рабочих зонах, на состав газов при работе автотракторной техники и другие. Печатали, также, многие другие документы, которые мы должны были готовить по требованиям правил безопасности.
   После этого случая я ещё раз убедился, что нужно дублировать все данные на компьютере, чтобы такое больше не повторялось. Но нормальных инструментов для этого в то время ещё не было. Копировать тот же текст можно было только на маленькие кассеты, на которых помещались данные размером всего 1,4 мегабайт. Сравните с сегодняшними выносными жёсткими дисками и флешками, на которых можно разместить данные размеров в 1 террабайт!
   И тем не менее, я часть документации с помощью этих маленьких кассет переносил на свой домашний компьютер. Для страховки их от потери.
   Постепенно я добился того, чтобы нам в кабинет начальника участка вентиляции горных выработок поставили свой компьютер. И после этого мы могли работать над составлением всех этих документов у себя в кабинете, не отрывая от работы диспетчера рудника.
   Печатал тогда я эти документы двумя пальцами, глядя на клавиатуру. Помню, готовил план ликвидации аварий, печатал с утра до обеда, торопясь успеть сделать как можно больше. Но когда глянул на экран компьютера, обомлел. Оказывается, я не переключил расклад клавиатуры с английской на русскую. И всё, что я напечатал за утро, торопясь и не глядя на экран, было написано латинскими буквами. Вся утренняя большая работа прошла напрасно.
   И подобных случаев было немало.
   Решил, что так дело не пойдёт. Надо осваивать печать на компьютере десятипальцевым слепым методом, то есть, не глядя на клавиатуру. А глядя только на экран компьютера.
   Когда я рассказал сотруднику горного института Минину Вадиму Витальевичу, с которым мы тесно работали по вопросам вентиляции рудника, что решил освоит печать на компьютере десятипальцевым слепым методом, он просто рассмеялся. Говорит:
   - Тебе сколько лет? То-то и оно, что тебе уже поздно мечтать об этом. Это ещё можно сделать в 18-20 лет. Но не сейчас.
   Вадим рассказал, что в политехническом институте есть один сотрудник, который печатает десятью пальцами, не глядя на клавиатуру. Вроде бы он назвал фамилию Норин. Не помню точно. Говорит, что этот товарищ в армии попал в какое-то подразделение, по-моему, в подразделение телеграфистов связи, в котором надо было печатать именно так. Так их там и научили. Завязывали глаза и заставляли печатать разные тексты слепым методом.
   - Но то было в армии. И в 20 лет. А не в твои годы. Так что не заморачивайся и забудь об этом, - заключил Вадим Витальевич.
   Но как же можно забыть об этом, если столько времени я терял на перепечатке больших абзацев текста только из-за того, что печатал, глядя на клавиатуру, а не на экран?
   На обед в столовую я частенько ходил на железнодорожный вокзал, который был довольно близко от рудника. И в столовой которого частенько было намного меньше народу, чем в нашей рудничной столовой.
   И на вокзале в книжном киоске мне попалась на глаза книжка под названием "Соло на пишущей машине". В этой книжке была описана методика о том, как научиться печатать десятью пальцами, не глядя на клавиатуру. Я решил начать обучаться такому способу печати по этой книжке.
   И постепенно, постепенно, теряя много времени на тренировку, я, в конце концов, научился печатать десятью пальцами слепым методом не глядя на клавиатуру!
   Для меня это было большим достижением! Потому что сама печать десятью пальцами вместо двух была намного быстрее. К тому же, при неправильном наборе букв это было сразу же видно на экране. В который я теперь смотрел вместо того, чтобы, как раньше, смотреть только на клавиатуру. И эти опечатки можно было сразу же исправлять.
   Дело с печатью пошло намного быстрее!
   Рекомендую всем, кто много печатает, но ещё не освоил десятипальцевый слепой способ печати, научиться ему. Несмотря на потерю времени при тренировках, вы, в дальнейшем, не пожалеете об этом!
   Вспомнилось, что в то время мы вносили тексты в компьютер через русский редактор "Лексикон". А печатали эти тексты на матричном принтере.
   И что интересно, компьютеры в то время по сравнению с современным, были совсем примитивненькие. Но скорость печати на современных компьютерах совершенно не изменилась. Как была недостаточной раньше, так и осталась таковой на современных компьютерах. Как раньше ничего не мелькало на экране, так и сейчас компьютер словно спит.
   И если раньше эта скорость была ограничена технически, то теперь её ограничивают коммерчески. Мол, купи новый компьютер, и он будет работать быстрее. Но стоит поставить на этот новый компьютер новое программное обеспечение компании "Microsoft", как самый современный компьютер сразу же начинает тупить и глючить.
   И снова звучит призыв покупать новый компьютер.
   Так что в скорости работы на компьютере с того времени ничего не изменилось.
   К сожалению...
  

2.7. Сухой закон

  
   Середина девяностых годов. Наш мастер вентиляции, мой товарищ, Сергей Шинкевич нашёл работу в управлении "Уралкалия" и сегодня ставит "поляну" - предлагает отметить это событие после рабочего дня. В нашей небольшой комнате начальника участка собрались все мастера вентиляции.
   На часах пять часов. Это конец рабочего дня. Мы сдвинули столы. Сергей начал доставать из большой сумки спиртное и банки с закуской, которую ему приготовила жена Лена. Настроение у всех хорошее, все в предчувствии праздника.
   И вдруг - стук в дверь. Странно, кто же это может быть? Все притихли. Наш кабинет находится, по существу, в "закоулке" большого здания шахтного бытового комбината (ШБК) N 2. Найти нас не так-то просто. Кто же это может быть?
   Но стук в дверь настойчиво продолжается. Все смотрят на меня, как на начальника. Я кивнул, мол, открывайте, куда ж деваться. Кто-то, сидящий ближе к дверям, встал и повернул ключ в дверях. Дверь открылась. На пороге стояло два омоновца в полном обмундировании.
   Омоновцы уже некоторое время патрулируют наше рудоуправление. По просьбе руководства, они ходят и смотрят, нет ли краж имущества владельца компании. На улице я их часто видел, но в зданиях - ещё ни разу. Тем более, после работы, на третьем этаже в лабиринте коридоров ШБК.
   Мне пришлось довольно долго оправдываться за тот случай. Перед начальником рудника и директором рудоуправления. Доказывать, что мы были не пьяные, т.к. просто не успели даже бутылки открыть.
   Высокие руководители "воспитывали" меня. Мол, ты, как начальник, должен пресекать случаи пьянства на работе не только в своём коллективе, но и вообще любые. Если встретил любого работника рудника на территории рудоуправления пьяного или с запахом алкоголя, должен немедленно отвести его к диспетчеру рудника, где есть алкотестер. А ты не только разрешаешь своим работникам пить в своём коллективе, но ещё и пьёшь вместе с ними...
   С трудом отмазался от всего этого.
   Этот случай многому меня научил. Во-первых, кто-то же "заложил" нас. Направил к нам этих самых омоновцев. Самим им найти нас именно в это время и именно в этом месте вряд ли бы удалось. То есть, в коллективе всегда есть такие работники, которые чем-то недовольны и которые готовы на любую подлость.
   И, во-вторых, на работе с подчинёнными пить нельзя! Ни в рабочее время, ни после работы. Ни в какие праздники. Если коллектив хочет выпить, что-то отметить или просто повеселиться, то можно либо пойти в кафе или ресторан, либо собраться у кого-нибудь на дому, или отметить какое-либо событие на природе. Но только не в рабочем кабинете или на территории рудоуправления.
  
   После этого случая на работе у себя в коллективе я ввёл сухой закон. В праздник только чай, конфеты, фрукты, торты. И никакого вина, никакого шампанского! Даже, если в этом коллективе есть бывшие высокопоставленные руководители. Например, в рудоуправлении в нашем отделе системы качества в последние годы работал Дробязко Пётр Александрович, бывший главный инженер "Уралкалия". Может быть, он и привык выпивать бокал столового вина в рабочем коллективе в какой-нибудь праздник, как это делали и мы раньше. Но я сразу расставил все точки над i - только чай и никакого вина!
   То же самое я сделал и в своём отделе по качеству и сертификации, когда перешёл на работу в "Уралкалий". Только чай, торт, конфеты, фрукты и пр. И никакого вина! Хотя с вином в "Уралкалии" было много проще, чем на рудоуправлении и руднике. В праздники в "Уралкалии" пили вино во всех отделах!
   Меня это просто возмущало! Издают приказы, что пить в рабочее время нельзя. Эти приказы пытается выполнить руководство рудоуправлений, рудников и фабрик. Они ловят и ловят тех, кто выпивает. И строго наказывают их. Вплоть до увольнения.
   А в это же самое время сами "уралкалевцы" в наглую нарушают свои же приказы. Получается что они белые люди, им всё можно, а мы на производстве просто их рабы.
   Сначала я слышал тихий ропот сотрудников, но потом все смирились, согласились и никто уже не возражал.
   Думаю, что отказ от спиртного на рабочем месте - это правильно. От бокала вина - ну ни то, ни сё. Что пил, что не пил. Только один запах спиртного изо рта появляется. А вот этот запах-то и может стать источником очень серьёзных неприятностей.
   И потом, когда разливают вино, то все боятся. Дверь, как обычно, закрывают изнутри на ключ. Как только услышат стук в дверь, сразу прячут бутылку и бокалы под столы. У всех дрожат коленки, все боятся, что их застукают. Так как понимают, что делают то, что запрещено.
   Ну разве это дело? Это же стресс сплошной! И ради чего? Ради бокала шампанского? От которого, как говорят в народе, ни в голове, ни в ж...пе.
   А когда пьют чай с конфетами, никто никого не боится. Потому что это не запрещено. И никакого стресса! Одно удовольствие!
   Поэтому мой совет: начальнику от питья спиртного с подчинёнными на работе необходимо отказаться полностью.
   Иначе добром это не закончится.
  

2.8. Я тебя посажу!

  
   В девяностые годы на наших рудниках появились новые проблемы.
   На утренней оперативке начальник рудника Максимов Владислав Олегович опять поднял вопрос о светильниках для шахтёров. Вчера у одного рабочего светильник погас через четыре часа работы. То есть он проработал лишь не намного больше половины смены. Хорошо ещё, что на горных участках есть нормальное электрическое освещение.
   Вопрос о светильниках адресован непосредственно начальнику участка вентиляции горных выработок. То есть мне. Надо отвечать.
   - Владислав Олегович, наши светильники старые, их надо менять. Я каждый день звоню в службу материально-технического снабжения "Уралкалия", прошу их закупить новые светильники. Постоянно пишу письменные заявки. Но в "Уралкалии" мне отвечают, что нет денег.
   Положение со светильниками действительно серьёзное. Пока наша ламповая была проходной, новые светильники исчезали с поразительной быстротой.
   После того, как мы стали выдавать светильники через окна, воровство существенно уменьшилось. Но те светильники, которые остались, требовали замены. А заменить их было нечем. У "Уралкалия" нет денег.
   А тут ещё горнотехническая инспекция начала писать предписания о нарушении безопасности шахтёров из-за того, что у них не горят светильники. И грозится остановить работу горных участков, с которых поступают такие жалобы рабочих, а руководителей, виновных в этом, наказать.
   С горнотехнической инспекцией шутки плохи. Ведь горное дело - очень сложное и травмоопасное производство. Поэтому инженерно-технические работники рудника несут не только административную, но и уголовную ответственность за последствия нарушений правил безопасности. А последствия угасания светильника в шахте могут быть самыми печальными. Ведь в трёхстах метрах под землёй - абсолютная темнота.
   ...Сижу в своём кабинете, пополняю план ликвидации аварий. Время десять часов утра. Кроме меня в кабинете нет никого. Все мастера вентиляции и начальники горных участков, с которыми я часто решаю различные вопросы по вентиляции, в шахте. Я тоже регулярно хожу в шахту, свой регламент спусков безукоризненно выполняю.
   В кабинет заходит начальник Верхнекамской горнотехнической инспекции Десятов Виктор Николаевич. Садится напротив меня.
   Я отрываюсь от плана ликвидации аварий, поднимаю голову, смотрю на него. Молчу. Знаю, если приходит горнотехнический инспектор, а тем более сам начальник горнотехнической инспекции, хорошего не жди.
   Мы знаем друг друга давно. Ещё с тех времён, когда Десятов работал мастером на карталлитовом участке рудника, а я работал в Березниковском филиале института галургии. Тогда между нами не было взаимозависимых отношений. Но после того, как я перешёл на рудник, от наших товарищеских отношений не осталось и следа.
   Виктор Николаевич улыбается, доверительно говорит:
   - Через неделю начинается комплексная проверка рудника. Приезжают представители инспекции из Пермского округа Госгортехнадзора. Я знаю, что рудник получил новые шахтёрские светильники. Выдай мне 10 штук для инспекции.
   То есть, он хочет сделать небольшой презент инспекторам из округа за счёт рудника, подарить каждому по шахтёрскому светильнику. Эти светильники используют и рыбаки, и охотники. Их используют для освещения гаражей и овощных ям. В быту - это неплохая вещь.
   - Виктор Николаевич, ваша инспекция на каждом совещании поднимает вопрос о том, что все светильники у нас старые, что заряда их аккумулятора не хватает на смену, что были случаи, когда светильники у шахтёров просто гасли. Чтобы заменить светильники одной только смены их надо 450 штук. А мы получили только 30. Они все должны пойти на замену самых старых для шахтёров. Я не могу дать десять светильников, тем более новых.
   Улыбка сходит с лица Виктора Николаевича, на нём появляется неподдельное изумление:
   - Ты отказываешь мне в моей просьбе?
   - Виктор Николаевич, я этого сделать не могу, светильников для шахтёров не хватает...
   Но Десятов уже не слушал мои объяснения:
   - Ты не дашь мне светильники? Мне - начальнику горнотехнической инспекции?
   Его изумление начало сменяться злобой и гневом.
   Говорю:
   - Не могу, Виктор Николаевич.
   - Да я тебя... посажу! - процедил он сквозь зубы, резко встал и вышел из кабинета.
   У меня перехватило дыхание. Серьёзное заявление сделал начальник горнотехнической инспекции.
   Подумал: "А ведь он может сделать это. На моей должности сидишь, как на пороховой бочке. Инспекция только и ищет стрелочника при очередной аварии или несчастном случае".
   Работа после таких слов как-то не клеилась. Настроение стало отвратительным.
   Через пятнадцать минут мне позвонила мастер ламповой Сальбах Валентина Яковлевна:
   - Начальник рудника Максимов позвонил мне по телефону и приказал выдать Десятову десять новых светильников. Мы выдали.
   Я держал трубку у уха, но не слышал слов Валентины Яковлевны. В голове продолжали звучать страшные слова начальника горнотехнической инспекции...
   Слава Богу, что случай выполнить своё обещание Виктору Николаевичу в то время не представился! Благодарю, Господи, Тебя за это!
  
   Виктор Николаевич уже давно не работает в горнотехнической инспекции, а я уже давно не работаю на руднике. Мы уже не зависим друг от друга и у нас с ним неплохие отношения. И про этот случай я ему не напоминаю.
   Однако, что было, то было. Как говорится, из песни слово не выкинешь...
   Если всё приукрашивать и писать только о хорошем и приятном, а не о том, что было на самом деле, то такое повествование будет слишком приторным и не интересным для читателя.
   Да и не правильно это - врать читателю о нашем прошлом. О том, что было. Мы ведь все люди. И, как написано в одной известной книге, все мы не без греха.
  

2.9. Гараж

  
   Заместитель главного инженера рудника по горным работам Горковенко Владимир Николаевич уходит в отпуск. Надо кого-то оставить за себя на этот период. И он оставил меня.
   Как раз перед своим отпуском Владимир Николаевич доделал проект нового подземного гаража. Так как на руднике стали появляться всё больше машин с двигателями внутреннего сгорания.
   Всё бы ничего, но он разместил этот гараж рядом с существующим гаражом около ствола N 2. А в существующем гараже была одна большая проблема. У него был очень плохой сброс исходящего воздуха. Выработка для исходящего воздуха была старой. По ней даже пройти было опасно. Маленькая, узкая, пройденная в какие-то далёкие времена. И не понятно, куда она выходила и куда сбрасывался исходящий воздух.
   Владимир Николаевич постоянно рассказывал мне, как он обводил вокруг пальца инспекторов горнотехнической инспекции, когда занимал должность начальника участка вентиляции. Получалось, что он в некоторых случаях и не стремился улучшить вентиляцию, а просто умел обманывать инспекторов.
   Вот и сейчас был аналогичный случай. Воздух некуда было сбрасывать даже в существующем гараже, а Владимир Николаевич в эту же выработку запланировал сбрасывать исходящий воздух из нового гаража.
   Конечно же, я такого допустить не мог. Такие проблемы с вентиляцией нового гаража нам, работникам участка вентиляции, были не нужны. Поэтому, когда Горковенко оставил меня исполнять его обязанности, я разработал новый проект гаража и расположил его непосредственно под главным южным вентиляционным штреком. Теперь проблема со сбросом отработанного воздуха из гаража решалась легко и просто.
   Убедил главного горняка Парфёнова Виталия Борисовича в переносе нового гаража на новое место. Виталий Борисович с моими доводами согласился. Проект был подписан и утверждён и мы начали работы по строительству по этому новому проекту. Начали проходить первые выработки.
   И тут отпуск Горковенко закончился и он выше на работу. Когда он увидел, что его проект был отвергнут мной и сделан новый, он был просто вне себя.
   Надо сказать, что Владимир Николаевич был очень амбициозным и самонадеянным человеком. Он считал, что может всё делать намного лучше других. Что он может выходить сухим из воды из любых ситуаций. Помню, как Тамара Морозова, ранее работавшая в нашем горном секторе, а потом перешедшая на рудник в горную группу, которой руководил Горковено, как-то сказала мне, что Владимир Николаевич говорил своим подчинённым, что может работать за целый институт. Лишь бы хорошо платили ему за это.
   Кончилось всё тем, что работы по новому проекту остановить уже было нельзя. Проект был утверждён, проходка новых выработок по нему была уже начата. Думаю, что и Горковенко понимал, что мой проект много лучше его.
   Поэтому Владимир Николаевич просто взял и наказал меня - снизил мне зарплату за этот месяц на 10 %. И больше никогда не оставлял меня за себя на период своего отпуска. А оставлял кого-нибудь из начальников горных участков. Которые просто отдыхали на этом месте, ничего не предлагая нового. Они просто не спеша выполняли распоряжения Горковенко, которые он оставлял им на период своего отпуска.
  
   Надо сказать, что небольшие шероховатости в работе у меня с Горковенко были и раньше. Помню, как только я поступил на работу, подошла к завершению отработка Первой юго-западной панели. И нужно было готовить проект на отработку Второй юго-западной панели.
   Юго-западные панели находились на южной границе шахтного поля. И загнать свежий воздух даже к самому началу панели было весьма сложно.
   Горковенко подготовил проект на отработку этой панели обратным порядком. То есть надо было сначала пройти выемочный и два вентиляционных штрека на пласте "Красный II" и конвейерный штрек по соли до границы панели. А затем от этой границы в обратном порядке начать её отработку.
   При проходке штреков к границе панели Владимир Николаевич предусмотрел 18 (!) сбоек выемочного штрека с вентиляционными. То есть уже до начала отработки эта панель могла представлять собой сплошное решето для воздуха. На границе панели, откуда должна была начаться её отработка, воздуха бы не было совсем.
   Конечно же, я такой проект подписать не мог.
   Владимир Николаевич начал рассказывать мне, что проект нормальный. А если воздуха в рабочей зоне не будет, так можно всегда обмануть горнотехнического инспектора. Показать ему, что воздух, якобы, в этой рабочей зоне есть. Сказал, что он так делал всегда, кода работал начальником участка вентиляции подземных горных выработок.
   Я говорю:
   - Причём здесь инспекция? Рабочие-то чем будут дышать? Нет, - говорю. - Такой проект я не подпишу.
   - Ну и что ты предлагаешь? - говорит он.
   - Я предлагаю к границе панели идти двумя штреками - выемочным и конвейерным. Отработанный воздух при этом сбрасывать по конвейерному штреку. А вентиляционные штреки вести уже от границ панели и сбивать их с конвейерным штреком. В этом случае у нас будут не 18 сбоек с вентиляционным штреком, а только три или четыре сбойки с конвейерным штреком. И в этом случае мы сможем спокойно подать свежий воздух к границе панели, откуда и будут вначале вестись очистные работы.
   И, кроме того, мы ускорим подготовку панели к работе, проходя не четыре штрека, а только два.
   Так как такой схемы подготовки панели ранее никогда на руднике не было, Горговенко её отверг. Инспекция, мол, не допустит сбрасывать отработанный воздух по конвейерному штреку.
   Но я подключил к решению этого вопроса сотрудников Горного института Алыменко и Минина. И они помогли пробить через инспекцию такую схему.
   А я написал рацпредложение на эту тему.
   Но Горковенко всё равно упирался. Он хоть и видел, что моя схема лучше, но не принимал её именно потому, что она была не его, а моя. И продолжал настаивать на своей, давил на меня, чтобы я подписал его проект.
   Я долго думал, что же делать? Ну и решил включить и его в соавторы своего рацпредложения. После этого по моей схеме Владимир Николаевич сразу же сделал соответствующий проект. Панель была запущена в работу много раньше, чем это планировалось по первоначальному проекту.
   И при очистной выемке на ней было меньше проблем с её проветриванием. Так как количество сбоек между свежей и исходящей струёй воздуха было уменьшено в несколько раз.
  
   Надо сказать, что Горковенко Владимира Николаевича я знал относительно давно. Когда ещё работал в институте "Галургии". Помню, как он хорошо играл в волейбол на пляже Первого пруда. И сам он был симпатичный, и фигура у него был достаточно спортивная.
   В компании он был компанейским парнем, приветливым и дружелюбным. Но, как я понял, когда перешёл на работу на рудник, такое мнение могло быть у человек, так считавшего, только до тех пор, пока этот человек не начинал работать под его руководством.
   Владимир Николаевич ранее работал начальником участка вентиляции подземных горных выработок. Поэтому он самозвано решил взять меня под свою опеку. Быть, так сказать, моим наставником. Начал контролировать меня, буквально требовал, чтобы я обо всей своей работе докладывал ему. Прикрывая этот свой тотальный контроль тем, что он заместитель главного инженера, а я всего лишь начальник участка. И поэтому должен, якобы, ему подчиняться.
   Он требовал никуда не отлучаться с рабочего места. Я даже в рабочее время не мог сходить с бумагами в Горный институт, который находился недалеко от рудника, к сотрудникам Алыменко и Минину. Чтобы обсудить вопросы вентиляции рудника.
   Моё общение с сотрудниками Горного института очень не нравилось Владимиру Николаевичу. Не знаю, почему. Возможно, он видел в них своих конкурентов.
   До перехода на рудник я интересовался, что там за работа. Спросил и Чурина Виктора Николаевича, моего старого знакомого ещё по Второму рудоуправлению, где он работал в 70-х годах главным геологом. И который впоследствии одно время работал на Первом руднике в горной группе у Горковенко. И который быстренько из горной группы рассчитался.
   Не помню уже дословно наш разговор, но суть этого разговора я запомнил. Эта суть заключалась в том, что лучше под его руководством не работать. Что это очень амбициозный человек, не терпящий никаких возражений. Который может всегда тебя подставить.
   И эта оценка Виктора Николаевича была очень справедливой.
   "Опека" меня со стороны Горковенко закончилась через несколько месяцев, когда меня повысили до заместителя главного инженера рудника по вентиляции. И теперь мы оба были на равных по должности, оба были заместителями главного инженера рудника.
  
   А вот о Парфёнове Виталии Борисовиче у меня сложилось совсем другое мнение. Его я так же знал ещё со времён моей работы в институте Галургии. Он был главным горняком Первого рудоуправления и частенько приходил в наш институт. И мы обсуждали с ним разные проблемы Первого рудоупраления. И пути их решения.
   У нас даже были совместные публикации. В том числе, например, и по такой, я бы сказал, передовой тематике, которую мы вели в институте, как сухое предобогащение карналлитовой руды по крупности частиц непосредственно в шахте.
   Есть у меня и совместное с Виталием Борисовичем изобретение. По отработке верхнего слоя камеры строго по контакту пласта.
   Кстати, это наше совместное изобретение попало в список лучших изобретений Советского Союза за 1990 год. Правда, на руднике оно так и не было внедрено. Хотя это и должен был сделать Виталий Борисович...
   Так же тесно мне пришлось работать с Виталием Борисовичем, когда я перешёл на работу на рудник на участок вентиляции подземных горных выработок. В вопросах вентиляции я всегда находили с ним общий язык. Он, как главный горняк, всегда учитывал моё мнение при разработке каких-либо технических решений, связанных с вентиляцией.
   Я уважал Виталия Борисовича ещё и за то, что он, в отличие от Горковенко, никогда не искал стрелочников, если допускал какие-либо промашки в своей работе. Он не боялся брать ответственность на себя. И отвечать в полной мере за свои действия.
   В трудную минуту на него всегда можно было положиться.
  
   Но меня Виталий Борисович немного ревновал. Он видел во мне конкурента. В частности, по рационализации.
   Ранее они с Горковенко всегда выходили победителями по рационализаторским предложениям. А теперь на руднике появился новый рационализатор и изобретатель. И Виталий Борисович знал, что я в последние годы постоянно выходил победителем в соревновании по изобретательству в Березникоском отделении Галургии.
   И эту некоторую ревность я постоянно чувствовал на себе.
   Ну а по рационализации и изобретательству я действительно очень скоро опередил их обоих.
  

2.10. Опасности

  
   Шестнадцатое января 1998 года. Прошло уже 16 дней Нового года.
   Я работал и 31 декабря и 1 января, и в праздник 7 января. Работа в праздники была неплохая, потому что инспекции не было, никто нам не мешал. Мы вносили изменения в план ликвидации аварий на первое полугодие.
  
   Где-то после 10 января шёл по одному из штреков в шахте.
   Поднимаюсь по затяжному уклону на 5-ой западной панели. Уклону, который проходили на пласт АБ для гидозакладки.
   Уклон проходили комбайном ПК-8 в два хода.
   Внизу поперек уклона висит вентиляционная перемычка из подвешенной транспортерной ленты. Зашел за нее. Вижу впереди вверху, метрах в сорока, стоит погрузочная машина с поднятым ковшом и включенным двигателем. Двигатель у таких машин никогда в рабочее время не отключался.
   Ковш машины упирается в гребень между ходами комбайна.
   По уклону спускается рабочий.
   Иду наверх, думаю о чем-то своем.
   Смотрю, погрузочная машина тихонько поехала вниз. Саму машину плохо видно. Видны только её сильнейшие фары. И вот эта световая гирлянда тихонько движется вниз по уклону.
   Я, как обычно отошел к стенке, уступая ей дорогу. Она скребёт ковшом по кровле выработки и тихонько едет вниз, проезжает мимо меня. Причём, проезжает очень близко от меня. Я просто впечатался спиной в стенку выработки, чтобы она колесом меня не зацепила. А колёса у неё с меня ростом.
   Спереди кабину водителя из-за яркого света фар не видно. Хотелось крикнуть ему: "Ты что не видишь, куда едешь?"
   Но кричать бесполезно. Из-за рокота, который издаёт машина.
   Машина тихонько проехала мимо меня и всё катится и катится тихонько по уклону вниз. И ковшом по кровле скребет. "Кровлю что ли обирает, - думаю? - Непонятно".
   Сзади у неё таких ярких фар нет. Поэтому видна её кабина. Смотрю, а водителя-то в кабине и нет! А машина всё быстрее катится вниз.
   В это время рабочий, который шел по выработке, перебежал на другую сторону, успел вскочить в кабину и остановил машину. Это был ее водитель.
   Я к нему подошёл. Что, как, почему?
   Оказывается, у машины были неисправны тормоза. И, чтобы она не укатилась с уклона, водитель упёрся ковшом в кровлю. Но, видимо, упёрся плохо. Машина и покатилась вниз. Периодически упираясь немного в кровлю и этим притормаживая своё движение.
   Все это могло закончится печально, если бы руль машины был бы немного повернут в мою сторону. Убежать в узкой выработке или отскочить в сторону было просто некуда.
   Или если бы водитель за перемычку зашёл и не увидел, как машина катится вниз. Она бы точно снесла перемычку и раздавила бы всё, что было за ней.
   Я только потом представил последствия всего этого и подумал, что в этот день мне просто повезло!
  
   Повезло мне и другой раз.
   Июнь 1998 года. В шахте решил проверить запасные выходы. Прошел по юго-западному вентиляционному штреку. Он залит рассолом. Начатая ранее его откачка сделана не до конца. Взял на заметку.
   Вышел к стволу N 4. Проверил все там. Затем вышел на главный южный вентиляционный штрек. Иду по нему, смотрю, сломана перемычка и сильно дует из этой выработки. Пошел посмотреть, откуда же дует? Ага, с десятого запада. Где-то здесь есть камеры, в которые сливали рассол из зумпфа ствола N 4.
   А дуло в выработках у вентиляционного ствола очень сильно. Кругом лужи. В них плавает сверху разный мусор. Так как эти лужи не очень глубокие, шёл по ним довольно уверенно.
   Иду, грызу семечки. И вдруг проваливаюсь вниз! Успел повернуться и зацепиться за край выработки, в которой и была эта вода, которую я принял за лужу. Когда уходил вниз и уже провалился по грудь, дна так и не почувствовал.
   С трудом вылез из неё.
   Вылез, посмотрел, куда же я провалился? Так это же в те самые камеры, куда сливали рассол из зумпфа. Но они же очень глубокие! Еще удачно выкарабкался. Ведь на мне сапоги, тяжелая фуфайка, самоспасатель, лампа, прибор для замера газа и сумка с анемометром и металлическими секциями удлинительной ручки. С таки грузом можно было идти только вниз.
   Вылез из этой лужи, лёг на почву выработки, поднял ноги кверху и вылил воду из сапог. Снимать их я не решился, так как подумал, что мокрые сапоги мне просто будет не одеть.
   Весь мокрый, пошёл на место, куда обычно приходит машина для перевозки людей. Но на машину опоздал. Пришлось идти к стволу пешком. А это около четырёх километров.
   Весь мокрый, дошёл тихонько до ствола. Но на двенадцатичасовой выезд опоздал. Пришлось ждать до двух часов дня.
   Когда выехал из шахты, взял маркшейдерские планы и посмотрел, что это за лужа такая. В которую я провалился.
   Как я раньше и подумал, это была старая камера, в которую раньше сливали воду из зумпфа вентиляционного ствола. Она была глубиной 8 метров.
   Подумал, что если бы я не успел повернуться и схватиться за край этой камеры, то вряд ли смог бы выплыть.
   Как сказал Сафронов Сергей Владимирович, мой бывший заместитель, меня бы долго пришлось искать...
  
   Так что и в этот раз мне просто повезло!
  
   Помню, зашёл, как-то, на отработанную четвёртую-бис западную панель. Поднялся по ходку с соляного горизонта на пласт. Прошёл немного по выемочному штреку. Вокруг сплошные заколы. Подумал, если лампа погаснет, то всё, мне отсюда не выбраться.
   Даже как-то жутко стало!
   Таких случаев, кстати, довольно много было. Все главные специалисты должны были ходить по старым выработкам и наблюдать за ситуацией.
   Ну а мне приходилось ходить по таким старым выработкам ещё и по долгу службы, по работе. Искать утечки воздуха.
  
   После посещения шахты обычно начиналось самое приятное - посещение сауны. А в ней бывало очень жарко. И частенько начальники участков, которые сидели в сауне, пытались показать свою крутизну, пересидеть остальных. Я, обычно, в таких соревнованиях не участвовал. Но однажды сам решил проверить себя. Ну и пересидел лишнего в этом жару.
   Вышел из сауны. Меня слегка покачивало. Встал под прохладный душ. Стою и чувствую, что голова закружилась. Что всё вокруг поехало. Присел. Но голова кружиться не перестала.
   Чувствую, что дело дрянь!
   Хорошо ещё, что это увидел Сафронов Сергей Владимирович. Он помог мне подняться и проводил меня до скамейки в раздевалке.
   На этой скамейке я и отлежался.
  

2.11. Воспользовались моим состоянием!

  
   В кабинет участка вентиляции заходит участковый горнотехнический инспектор Батовский Юрий Дмитриевич.
   - Николай Иванович, - обращается Батовский ко мне, - покажи документы на установку дополнительной вентиляторной установки ППВУ для подачи воздуха на второй горный участок.
   Показываю ему папку с документами.
   - Ты же знаешь, что эти документы должен подписать начальник горнотехнической инспекции.
   - Так они им и подписаны, - отвечаю.
   Батовский долго смотрит на подпись начальника горнотехнической инспекции. Потом берёт телефонную трубку и набирает номер.
   - Виктор Николаевич, ты сказал, чтобы я оштрафовал Герцена. А у него все документы подписаны.
   Слышу из трубки раздаётся:
   - Не может быть! Должна быть моя подпись.
   - Так твоя подпись и стоит.
   Было плохо слышно, поэтому ответ я не расслышал.
   Батовский положил трубку и говорит:
   - Десятов сказал, что вы поступили подло, воспользовались его состоянием.
   Оказывается, чтобы не остановить горные участки, заместитель главного инженера рудника по горным работам Горковенко Владимир Николаевич и главный горняк Парфёнов Виталий Борисович в воскресение ездили в сад к начальнику горнотехнической инспекции Десятову. Как обычно, хорошо угостили его. А потом показали документы на установку дополнительной вентиляционной установки ППВУ. Которые он и подписал.
   Я подумал: "Это сколько же надо выпить начальнику горнотехнической инспекции, чтобы забыть, какие серьёзные документы он подписывает? Наверное, очень много?"
   В этот раз штрафа мне удалось избежать.
  
   Батовский посмотрел на меня, как волк на ягнёнка, мол, мы ещё увидимся. И вышел из кабинета.
   Батовский Юрий Дмитриевич ещё тот "гусь". Я вспомнил, как в самые первые дни моего появления на руднике он зашёл в наш кабинет знакомиться с новым начальником участка вентиляции подземных горных выработок. То есть, со мной. И первые слова, которые он произнёс, были следующие:
   - Так вот кого мы теперь еб...ть будем!
   В тот раз я ничего не ответил. А сейчас подумал: "Ну и компания подобралась в этой инспекции. Все как на подбор. Один другого "лучше".
  

2.12. Подарок

  
   В начале девяностых годов заместителю главного инженера рудника по технике безопасности Ильченко Сергею Васильевичу исполнилось 50 лет. Эту дату он решил отметить в столовой нашего рудоуправления.
   В назначенный час гости расселись по столам. На столах было спиртное и изобилие блюд. В том числе и домашних. Как выяснилось, это постаралась жена Сергея Васильевича, прекрасная хозяйка.
   Гости начали поздравлять именинника. Первые хорошие слова об изменнике, как обычно, сказали начальник и главный инженер рудника. А потом уже начали подниматься со своих мест остальные гости - начальники горных участков и служб рудника.
   Каждый из гостей произносил или зачитывал поздравление и преподносил подарок. В основном, это были какие-то вещицы или конверты с деньгами.
   Сергей Васильевич в паузах между подарками читал стихи. В том числе и свои. Я впервые услышал, какие неплохие стихи он пишет.
   Дошла очередь до начальника участка буровзрывных работ Новикова. Юрий Савельевич со своим помощником Кемкиным Леонидом Константиновичем вдвоём вытащили из-под стола большой картонный ящик. В таких ящиках на рудник привозят взрывчатку. Они поставили этот ящик на стол и Новиков открыл его. Коробка была под завязку забита тоненькими книжечками - инструкциями по технике безопасности по разным видам деятельности.
   - Сергей Васильевич! - начал свою речь Юрий Савельевич. - Мы всем участком собрали деньги на твой подарок. На дорогой подарок. Собрали хорошие деньги. И эти деньги мелкими купюрами вложили между страницами в эти инструкции по технике безопасности. Чтобы их оттуда достать, ты должен будешь ещё раз каждую из этих инструкций пролистать и при этом ещё раз вспомнить правила, которые в них написаны. Чтобы не ошибиться при приёме у нас очередных и внеочередных экзаменов!
   С этими словами Юрий Савельевич и Леонид Константинович взяли ящик с двух сторон, поднесли его к столу, за которым сидел Сергей Васильевич, и поставили на пол. Видимо, ящик был довольно тяжёлым.
   Я не сдержался и, как и остальные гости, захохотал от души! Надо же такое придумать! В самую точку попал Юрий Савельевич! Заместителю главного инженера рудника по технике безопасности подарить целый ящик инструкций по технике безопасности! И теперь именинник, хочет он этого или не хочет, будет вынужден их листать, чтобы найти спрятанные между страницами деньги.
   И где только Новиков нашёл столько старых инструкций?
   Заиграла музыка, все поднялись из-за столов и пошли танцевать в другую часть столовой. Здесь специально для этого были убраны столы. Танцы длились довольно долго. Потом сразу же были аттракционы и игры. Подвыпившие гости с удовольствием танцевали, плясали, водили хороводы, пели и веселились.
   Уставший от танцев и аттракционов, я пошёл к своему столу. И увидел, как рядом с коробкой на стуле сидит Сергей Васильевич, вытаскивает из коробки одну за другой инструкции и быстро просматривает каждую из них. После этого просмотренную инструкцию выбрасывает в угол. В углу лежала уже большая куча прошерстённых инструкций, а рядом с ним на столе - кучка мелких купюр.
   Просматривать инструкции ему помогали жена и дочь. И хоть над этим "подарком" трудились три человека, в коробке ещё и половины места не освободилось.
   Меня вновь обуял неудержимый смех. Ну и прикольный же подарок сделал Новиков Сергею Васильевичу! Заставил-таки его пересмотреть каждую страницу каждой тоненькой книжечки по технике безопасности!
   Гости начали расходиться. Сергей Васильевич прощался с каждым, а потом опять возвращался к злополучной коробке. А что делать? Не нести же эту тяжеленную коробку домой. Лучше уж здесь просмотреть все эти инструкции, собрать деньги и выбросить всю эту макулатуру.
   Думаю, что не только Сергей Васильевич надолго запомнил этот подарок. Я ещё долго на каждом дне рождения вспоминал об этом прикольном случае. И ни разу не видел, чтобы кто-нибудь повторил его.
   Ну и оригиналом же оказался Юрий Савельевич Новиков!
   Никогда бы не подумал!
  
   Прочитал этот рассказ Новикову Юрию Савельевичу. Говорю:
   - Помнишь такой случай? Я хочу опубликовать этот рассказ. Но мне как-то неудобно. Ильченко Сергей Васильевич может обидеться. А я совсем не хочу его обижать. Я уважаю его и хорошо к нему отношусь. Как ты считаешь, можно печатать такой рассказ?
   - Да конечно можно! Сергей Васильевич ведь понимает, что это просто прикол. И сам посмеётся над ним.
   Эти слова меня успокоили. Думаю, на самом деле, ведь это просто смешной случай, над которым все мы, в том числе и Сергей Васильевич, можем только посмеяться.
  

2.13. Электролит

  
   Меня предупредили, что в шахту идёт новый главный инженер рудоуправления Дьяков Сергей Петрович. Я переоделся в рабочую спецовку, взял лампу и самоспасатель, жду у окна ламповой.
   Главный инженер рудника Толмачёв Борис Николаевич и заместитель главного инженера рудоуправления по технике безопасности Шишкин Сергей Петрович, которые должны сопровождать Дьякова, переоделись, взяли лампы и пошли к стволу.
   Из раздевалки вышли Дьяков в сопровождении нескольких начальников горных участков. Дьяков подошёл к окну ламповой получить лампу и самоспасатель. В ламповой в это время работала лучшая смена во главе с Сафиуллиной Галиной Викторовной. Смена отличалась порядочностью и добросовестностью работников.
   Сафиулина принесла новому главному инженеру новую лампу. Передавая её Дьякову, ещё раз любезно вытерла тряпочкой аккумулятор со стороны пробок для заливки электролита. Для главного инженера - всё самое лучшее!
   - Чтобы ни капельки электролита на корпусе не осталось, - улыбаясь, говорит Галина Викторовна, передавая светильник Дьякову.
   - Какого электролита? - спрашивает Дьяков. - Перед выдачей вы должны сливать электролит из аккумуляторов ламп. Там не должно быть электролита!
   Резко хватает ламу, поднимает над головой и резко опускает вниз. Посмотрел на пробки аккумулятора. Ничего не изменилось. Стал трясти его ещё сильнее и периодически смотреть на пробки. И так тряс аккумулятор до тех пор, пока на одной из пробок ни появилась капелька электролита.
   Тут надо остановиться и в двух словах пояснить устройство шахтного аккумулятора. На его задней стенке находятся три пробки для заливки электролита. В каждой пробке имеется несколько отверстий для отвода образующиеся газов. Для того, чтобы в эти отверстия не вылился электролит, на внутренней стороне пробки находится конус с отверстием. Как у чернильницы-непроливайки. Может быть, читатель ещё помнит такую?
   После так называемой "пропитки пластин" и зарядки аккумулятора электролит из него сливается. То есть в рабочем состоянии количество электролита в аккумуляторе минимально. Только то, которое постепенно накапало из пропитанных пластин. При нормальной работе этот оставшийся в аккумуляторе электролит вылиться из него просто не может.
   Закричал:
   - Где начальник участка вентиляции?
   Говорю:
   - Я здесь.
   - Твои работники дали мне аккумулятор с электролитом. Ты знаешь, к чему это может привести? У нас уже был случай ожога электролитом из лампы рабочего на карналлитовом участке.
   Я говорю:
   - Аккумулятор без электролита работать не может. А по тому случаю, так рабочий бросил лампу на почву и у неё корпус треснул. А потом он одел её на пояс и электролитом прожёг фуфайку. У этой лампы корпус целый...
   Дьяков резко оборвал меня, сказал, как отрубил:
   - Ты в шахту не идёшь. Я выеду в 12 часов. К этому времени подготовишь приказ о наказании всей смены. За то, что не слили электролит из аккумулятора. И попробуй не выполнить моё указание!
   Сижу в ламповой, женщины-ламповщики собрались вокруг.
   - Вы слышали, что сказал главный инженер рудоуправления? Вы слили электролит из аккумулятора?
   - Конечно. Мы всё сделали так, как написано в инструкции.
   - Давайте вместе сочинять приказ о вашем наказании.
   Что же написать в объяснительных, которые всегда прилагаются к приказам, если никто никаких инструкций не нарушал?
   Хоть писать нечего, а выполнять указание главного инженера рудоуправления надо.
   Я подготовил приказ.
   Написал, что ламповщик Сафиуллина выдала главному инженеру рудоуправления лампу, не слив полностью электролит из аккумулятора. За это ламповщику Сафиуллиной объявить выговор и депремировать по итогам месяца на 10 %.
   Ламповщик Горшкова выдавала лампы в соседнем окне, не проконтролировала ламповщика Сафиуллину, которая выдала главному инженеру рудоуправления лампу, не слив полностью электролит из аккумулятора. За это ламповщику Горшковой объявить выговор и депремировать по итогам месяца на 10 %.
   Аналогично по остальным двум ламповщикам, которые выдавали лампы в следующих двух окнах. Якобы за то, что они не проконтролировали ламповщика Сафиуллину.
   Мой расчёт был на то, что прочитав приказ, главный инженер рудоуправления поймёт его абсурдность и выкинет в мусорный ящик.
   Выехал из шахты главный инженер рудника Толмачёв Борис Николаевич. Я сразу к нему в кабинет.
   - Да не бери в голову, - говорит Борис Николаевич. - Думаю, он понимает, что не прав, просто при подчинённых не хочет показывать этого. В два часа у него оперативка. Я подойду минут на пятнадцать раньше, возьму инструкцию по эксплуатации лампы и покажу ему. Думаю, при разговоре один на один он отменит своё указание о наказании ламповщиков.
   Я с облегчением вздохнул.
   После оперативки, наконец-то, появился Борис Николаевич. Он был мрачен.
   Говорит:
   - Ну, такого я от него не ожидал. Когда он был главным механиком, мы на оперативках рядом сидели, все вопросы по-товарищески обсуждали.
   Я ему показываю инструкцию. Он не стал её читать, швырнул на пол и как закричит:
   - Что ты мне её показываешь? Или ты считаешь, что знаешь больше главного инженера рудоуправления? Чтобы сегодня же был приказ о наказании всей смены!
   - Объяснить ему я ничего не смог, - говорит Борис Николаевич.
   На другой день из рудоуправления на рудник прибегает заместитель главного инженера по безопасности Шишкин Сергей Петрович.
   - Кто готовил этот приказ?
   Говорю:
   - Я готовил.
   - Ты совсем не соображаешь, что пишешь? Как может лампа работать без электролита? И при чём тут остальные ламповщики на других окнах?
   За что ты предлагаешь наказывать людей?
   - Сергей Петрович, я с тобой полностью согласен. Но получил приказ от Дьякова наказать всю смену.
   - Ладно, иди. Я с ним сам попробую поговорить.
   Видимо, он уговорил нового главного инженера рудоуправления. И тот подписал только один приказ - о наказании Сафиуллиной.
   Незаконно, конечно. Но хорошо, что хоть всю смену не наказал!
   Спасибо ему!
  

2.14. Акции

  
   У меня, как работника "Уралкалия", было несколько акций. Получил их также, как и все работники "Уралкалия". До последнего времени я и не помнил точно, сколько их у меня было. Ну, лежали себе бумажки в банке "ФД-Кредит" и лежали. Но с начала 1997 года цена акций поползла вверх. В начале года одна акция стоила 10 тысяч рублей, а к июлю она уже стоила 500 тысяч рублей. Доходило даже до 700 тысяч рублей (цены указаны до деноминации. Чтобы привести их к ценам после номинации над отнять от них три нуля).
   Народ стал продавать акции и получать за них деньги. Так как у меня было летом много проблем на работе и увлечений дома (радиотехника, видеомагнитофон, сад) я куплей-продажей акций особо не интересовался. Но когда люди на проданные акции стали покупать новые автомашины, я тоже решил продать свои акции. Хоть и понимал, что в будущем они будут стоить ещё дороже. Но подумал, что мне уже 50 лет. Ну, будут к моим 80-ти годам эти акции золотым и что мне с этого? В таком-то возрасте.
   Решил акции продать сейчас и купить автомашину.
   Но оказалось, что сделать это не так-то просто. Вначале необходимо было получить выписку из реестра, в которой указывалось количество имеющихся акций. Для получения этой выписки из реестра мы с женой Галей простояли в очереди в банк "ФД-Кредит" больше трех недель. Надо было приходить два раза в день и отмечаться в очереди. Если не придёшь, тебя из очереди вычёркивают.
   Я был 2450-й. Представляете, сколько было народу! И все хотели продать свои акции!
   А цены на акции за время стояния в очереди начали падать. Потому что возросло их количество на рынке. К тому времени, когда я получил долгожданную выписку из реестра, пик цены на акции в Березниках уже прошел. Чтобы получить немного больше денег за них, решил поехать в Соликамск и сдать акции там.
   В Соликамск ездили мы трое: я, Новиков Юрий Савельевич и Шабалин Виктор Фёдорович. Акции принимали в гостинице напротив центрального универмага. Шабалин похвастался, что у него очень много акций. Что такого количества нам не видать никогда.
   Из Соликамска он увёз целый портфель денег за них. Чуть позже он купил иномарку "Митцубиси Лансер". Ни у кого из тех, кого я знал, такой машины в то время не было. И на ней Виктор Фёдорович ездил в свой сад в Романово. То ли этот сад у него уже был в то время, то ли он и его тоже купил после сдачи акций.
   Это было осенью 1997 года. А лет через десять Кононенко Алексей Антонович, когда уже работал по системе качества в моём отделе под моим руководством, рассказал мне, откуда у Шабалина оказались такие деньги.
   Их общий друг Марцищёнок Владимир Михайлович как-то проболтался о том, что у него появились деньги и он сейчас может купить, например, даже ствол N 3 на этом руднике. Ну, его друзья стали интересоваться, откуда у него такие деньги. Он и рассказал, что недавно они, небольшая группа приближённых к генеральному директору "Уральской калийной компании" Чудинову, получили от "Уралкалия" пакет акций. Который надо было распределить акционерам этой компании (не помню уже, по какой причине. Вроде бы, это было связано с расчётам по каким-то кредитам. Кононенко мне это говорил, но сейчас я этого уже не помню).
   Итак, "Уральская калийная компания" получила большой пакет акций. Для распределения их между её акционерами. Но Чудинов с друзьями договорились и распределили эти акции только между собой. Так у Владимира Михайловича оказалось много акций "Уралкалия". На которые он мог купить даже третий ствол Первого рудника.
   Шабалин Виктор Фёдорович услышал про эти акции от своего друга и пошёл к Чудинову. Стал требовать от него, чтобы он дал ему такой же пакет акций, как у Марцищёнка. Тот сказал, что акций больше нет. И дать ему нечего. Тогда Виктор Фёдорович припугнул Чудинова прокуратурой. Мол, если акции не дашь, пойду в прокуратуру, расскажу, как вы тут всех нас "кинули".
   Чудинов вынужден был дать ему также большой пакет акций. А куда ему было деваться? За такую махинацию ему и многим его друзьям могло не поздоровиться.
   Ну а я в результате сдачи своих акций получил 20 миллионов рублей. Это, можно считать, с неба упало! Кроме того, у нас были свои небольшие сбережения. Да родственники дали в долг. Получилось 30 миллионов рублей. Но на новую машину этих денег не хватило. Она стоила 35 миллионов.
   Пришлось взять машину подержанную.
   В это трудно поверить, но теперь у меня был свой автомобиль! "Жигули", модель ВАЗ 21061. Год выпуска - ноябрь 1996, пробег - 11 тыс. км.
   После его покупки мы сидели какое-то время в долгах. Помню, как без денег жить было тяжело...
   Когда нас на руднике заставляли отдавать деньги на первоначальный взнос в "Уральскую калийную компанию", нам сказали, что мы будем являться учредителями этой компании. И что потом никто не сможет покупать эти акции, а мы, как учредители, сможем это сделать.
   Каждая акция стоила 5 рублей. Я получил 11 акций.
   В первый год я получил на свои акции в этой компании дивиденды в размере 10 рублей. Ну, куда с такими деньгами? Решил прикупить на них ещё пару акций. Ведь я же один из учредителей этой компании. И имею, якобы, право сделать это.
   Пошёл в офис этой компании на улице Ленина дом 1 к Чудинову. Но Чудинов мне сказал, что акций больше нету. Поэтому дать мне даже две акции на эти 10 рублей он не может.
   Ну и как после этого можно верить хозяину и "эффективным менеджерам" из "Уралкалия"? Да никак.
  
   Кононенко Алексей Антонович говорил мне, что он тоже был в числе друзей Чудинова. И тоже получил в то время хороший пакет акций. Но постепенно просто "профукал" их. Ничего серьёзного так и не купив.
   Ещё он мне как-то рассказал, как пролетела на деньги его жена. Ей пришло письмо из Москвы о том, что был какой-то розыгрыш в лотерею. И ей выпал крупный выигрыш - автомобиль "Мерседес". Для того, чтобы его получить, надо было выслать какие-то довольно приличные деньги за его регистрацию.
   Ну, жена Алексея Антоновича и выслала по указанному адресу эту хорошенькую сумму. Так как деньги от продажи акций у них были.
   Время идёт, а машины нет. Она и рассказала Алексею Антоновичу обо всём этом.
   Он расстроился. Говорит жене, что по телевизору постоянно показывают, как облапошивают лохов подобным образом. "Ты почему мне не сказала об этом письме?" Она говорит: "Так я же хотела сделать тебе сюрприз. Ты же так хотел машину. Письмо было такое красивое. Отпечатано типографским способом с тиснением. Вот я и поверила".
  

2.15. Почти медаль

  
   На руднике ожидается очередное награждение работников. Уже выдана и поступила на рудник разнарядка по числу награждаемых работников в разных категориях наград.
   Начальник рудника Максимов Владислав Олегович вызвал меня в свой кабинет и сказал, что включает меня в список будущих награждённых медалью "Шахтёрская слава III степени". Сказал, чтобы я написал характеристику на себя и передал её ему.
   Я нашёл в своих бумагах эту характеристику. Привожу её полностью.
  
   "ГЕРЦЕН Николай Иванович работает в системе Минхимпрома более 30 лет: с 1968 до 1992 года в Уральском филиале Всесоюзного научно-исследовательского и проектного института галургии (УФ ВНИИГ) в должностях от старшего инженера до старшего научного сотрудника и заведующего горным сектором, а с 1992 года по настоящее время - на руднике Первого Березниковского рудоуправления в должности начальника горного участка вентиляции подземных горных выработок - заместителя главного инженера рудника по вентиляции.
   Занимался вопросами испытания горных машин, совершенствования технологии комбайновой выемки, рационального использования недр Верхнекамского калийного месторождения, повышения качества калийно-магниевых руд на основе их селективной выемки и предобогащения в шахте, совершенствования способов и устройств для проветривания горных выработок.
   Результаты выполненных работ внедрены в производство, использованы в проектах УФ ВНИИГ, вошли в состав нормативной документации.
   За достигнутые успехи в развитии народного хозяйства СССР награжден бронзовой медалью ВДНХ СССР (1978 г.).
   Является соавтором более 130-ти научных работ, из них 65-ти опубликованных, в том числе 25-ти изобретений и патентов. Более половины из опубликованных работ написаны без соавторов, что подтверждает его личный высокий творческий потенциал.
   В 1987 году в Ленинградском горном институте им. В.Г.Плеханова защитил диссертацию кандидата технических наук.
   На прямом горном производстве зарекомендовал себя квалифицированным специалистом, умеющим самостоятельно решать достаточно сложные технические задачи.
   Является активным рационализатором и изобретателем. В 1984 - 1986 гг. был признан лучшим изобретателем УФ ВНИИГ, в 1995 и 1997 гг. - лучшим изобретателем Первого Березниковского рудоуправления. В 1998 г. присвоено звание "Лучший изобретатель Пермской области".
   За добросовестный труд имеет многочисленные поощрения. Неоднократно отмечался благодарностями предприятия (1969, 1977, 1978, 1980 гг), Почетными грамотами предприятия (1976, 1977, 1980, 1982, 1984, 1986, 1987 гг) и Министерства топлива и энергетики (1998 г.), знаком Минхимпрома "Победитель социалистического соревновани 1975 года", заносился на Доску Почета предприятия (1976, 1987, 1989 гг).
   Скромен, доброжелателен, в коллективе пользуется авторитетом и уважением.
   Достоин быть награжденным почетным знаком "Шахтерская слава III степени"".
  
   Передал эту характеристику Владиславу Олеговичу.
   На этом всё и закончилось. Медаль я так и не получил.
   Видимо, Владислав Олегович решил, что эта характеристика уж очень сильно режет глаза. По сравнению с другими характеристиками на других работников рудника. Ведь на других работников, представленных к награде, что писали? То, что, например, начальника горного участка постоянно выполняет план по добыче руды. И добавляли к этому, что он хороший, скромный и достойный человек.
   И всё! Медаль, считай, в кармане. Точнее, на груди!
   Если что-то не устраивало Владислава Олеговича в моей характеристике, то её ведь можно было подправить. Что-то убрать, что-то добавить.
   Но нет! Из наградных списков рудника он меня вычеркнул.
   А вот себя в списке оставил. Правда, непонятно, за какие такие заслуги? Может быть просто за то, что он на охоту с Поликшей постоянно ходил?
   Поэтому медаль "Шахтёрской славы III степени" я так и не получил. Но помню, что нисколько не расстроился по этому поводу.
   Потому что видел, что и руководство рудника, кроме главного инженера, и горнотехническая инспекция меня, почему-то, не очень жаловали. Может быть потому, что я старался всё делать строго по правилам безопасности? И поэтому не сидел у них на крючке?
  
   Помню, один из горных участков посетил горнотехнический инспектор. И закрыл участок, так как обнаружил на нём просроченные огнетушители. Начальник рудника Максимов вызвал меня и сказал, чтобы я выдал с общерудничного противопожарного склада этому участку свежие огнетушители.
   Я говорю:
   - Владислав Олегович, я ничего с противопожарного склада выдавать никому не буду. А вдруг пожар, а на складе нет огнетушителей. Это же уголовное дело!
   - Я сказал тебе - выдать огнетушители! Ещё не хватало, чтобы из-за огнетушителей у меня сорвался план по выдаче руды!
   Отвечаю:
   - Владислав Олегович, согласно правил безопасности за комплектацию общерудничного противопожарного склада отвечает начальник рудника. Я выдам огнетушители с нашего общерудничного склада, если ты напишешь мне записку о том, что приказал выдать их именно ты.
   Пришлось начальнику рудника писать от руки записку о том, что он приказывает мне выдать огнетушители горному участку. После чего эти огнетушителя я выдал. А записку эту, естественно, сохранил. Чтобы доказать в случае необходимости, что оставление рудничного противопожарного склада без огнетушителей, это не моя недоработка.
   Хорошо ещё и то, что за время отсутствия нужного количества огнетушителей на общерудничном складе никаких ЧП на руднике не произошло.
  
   Или помню дугой случай. Звонит мне начальник одного из горных участков. Говорят, сгорел вентилятор местного проветривания. Попросил выдать ему новый. Я позвонил на наш склад, сказал, чтобы выдали новый вентилятор.
   Через некоторое время снова звонит этот начальник участка. Говорят, что сгорел и этот вентилятор.
   Спрашиваю:
   - А почему он сгорел?
   Отвечают:
   - Мы не знаем.
   Говорю:
   - Напишите объяснительную, как, что и почему. И только после этого я выдам вам новый вентилятор.
   Через некоторое время раздаётся телефонный звонок. От начальника рудника. Он кричит:
   - Ты что, хочешь мне план по выдаче руды сорвать? Срочно выдай им на комбайн вентилятор!
   Отвечаю:
   - Владислав Олегович, так я уже выдал один вентилятор. Они и его сожгли. Пусть сначала объяснительную напишут.
   - Какую ещё объяснительную? Из-за отсутствия вентилятора комбайн будет стоять, а не рубить руду? Срочно выдай им вентилятор!
   Пришлось подчиниться приказу начальник рудника.
   Но они и этот вентилятор сожгли. В целом сожгли три вентилятора. По приказу начальника рудника пришлось выдать им четвёртый вентилятор. Только четвёртый у них заработал.
   На другой день я узнал, что электрик, подключавший вентиляторы, то ли по неопытности, то ли с похмелья, неправильно подключал их. Поэтому они и горели.
   Я запросил объяснительную за такую провальную работу с начальника участка и работника, который подключал вентиляторы. Но начальник участка пошёл к начальнику рудника и тот сказал ему, чтобы никаких объяснительных никто не писал.
   Для начальника рудника главное было - это выполнение плана любой ценой. Именно, любой!
  
   Видимо, такая моя некоторая строптивость начальству не нравилась. Тут уж не до медали, с должности бы не слететь. Потому что я демонстративно не лизал одно место начальству.
   Как мне рассказывал Трифонов Виктор Андреевич, по этой же причине представители инспекции, включая их начальника, также хотели меня убрать с этой должности.
   Правда, повода у них так и не представилось. Значит, работу участка вентиляции я, всё же, организовал неплохо.
  
   Мне запомнились слова заместителя главного инженера рудника по закладке Атландерова Владимира Ивановича. Он очень хорошо сказал по этому поводу.
   - Сначала отругают за какие-то незначительные промахи так, что хоть рассчитывайся. А потом к медали представляют.
   Разве это нормально?
  

2.16. Текучка

  
   Февраль 1998 года. Наконец-то мне домой установили телефон. Правда, не бесплатно. Я стоял в очереди по дому. Был двадцать первым. И мне в порядке очереди обещали поставить телефон не ранее, чем через три года. Хотя на заявлении было ходатайство директора рудоуправления.
   На телефонной станции сказали, что у них нет технической возможности.
   Я попросил начальника автоматической телефонной станции (АТС) рудоуправления Катаеву Любовь Александровну посодействовать в быстрейшей установке телефона. Её я хорошо знал, так как раньше работал с ней на городской телефонной станции.
   Любовь Александровна сказала, что сделать это можно, но придётся заплатить деньги.
   Пришлось занять денег у Галиных родственников и купить облигацию телефонной станции стоимостью 2,3 миллиона рублей.
   Прихожу на телефонную станцию покупать облигацию. Спрашиваю:
   - Начальник АТС Первого рудоуправления Катаева говорила о Герцене?
   Отвечают:
   - Нет, не говорила.
   Еще раз переспросил:
   - О Герцене говорила?
   - Да нет, - отвечают, - не говорила.
   - Как же так? Когда я сюда уходил, еще раз ей позвонил. Она вам звонила?
   - Да, звонила. Но говорила не о Герцене, а о Пятилетке 108.
   - Так это я и есть! - говорю. - Я живу на Пятилетке 108, а фамилия моя Герцен.
   Они долго смеялись.
   Одна женщина говорит:
   - Я вас понимаю. У меня фамилия Сёмина. Прихожу в больницу. Говорят, скажите вашу фамилию.
   Отвечаю:
   - Сёмина.
   В регистратуре администратор говорит:
   - Я вас не адрес спрашиваю, а фамилию.
   У нас в городе есть район "Сёмино".
   Мы тоже посмеялись.
   Через неделю после покупки облигации телефон заработал.
   Теперь можно звонить нам прямо домой! А мне из дома прямо на работу!
  
   Март 1998 года. В пятницу заходил в отдел патентоведения "Уралкалия". Отдал заявку на новую вентиляционную перемычку из картонных коробок. Такие перемычки я придумал уже давно.
   Устройство этих перемычек следующее. Берём картонный ящик из-под аммонита. Такими ящиками у нас на руднике заполнено несколько отработанных камер. Инспекция уже давно ставит вопрос о том, что надо с ними что-то делать. Потому что они пожароопасные.
   Составляем эти ящики плотненько друг к другу в месте установки перемычки. Наполняем их штыбом, которого везде очень много. Наливаем сверху рассол из ближайшей лужи, которых тоже везде очень много. Сверху ставим второй ряд таких ящиков и делаем то же самое.
   И таким образом заполняем всё пространство поперечного сечения выработки. После затвердевания штыба в ящиках перемычка становится очень прочной и очень плотной. Просто каменной.
   Такие перемычки мы уже давно делаем. А сейчас, после длительной проверки в их эффективности, я и оформил на них заявку на изобретение.
   В отделе патентоведения мне показали два моих патента, которые только что пришли. Начальник отдела Галина Ивановна Михайлова сказала, что, возможно, будет премия в размере двух средних заработных плат.
   Тоже неплохо!
  
   В конце рабочего дня в наш кабинет прибегает диспетчер рудник и говорит, что меня просит позвонить главный инженер рудоуправления Дьяков. Я подошёл в диспетчерскую и позвонил.
   Сергей Петрович начал меня поздравлять:
   - Ты, оказывается, являешься одним из лучших изобретателей "Уралкалия"! Мы решили дать тебе премию в размере одного миллиона рублей". (До деноминации денег всё измерялось в миллионах рублей. После деноминации надо убрать три ноля).
   Я повеселел. Премия, это совсем неплохо!
   Когда звонил Дьяков, рядом стоял Толмачев. Он слышал наш разговор и говорит:
   - Это ведь я тебя рекомендовал. Тебя, Атландерова и Криктунова.
   То есть это его заслуга, Бориса Николаевича.
  
   Инспектор Батовский встретил меня в коридоре. Он был на 7-м горном участке.
   - Мне надо с тобой поговорить".
   "Что, - думаю, - я опять не так сделал? В чем опять я провинился?"
   Батовский говорит:
   - Я заметил, что вы начали делать перемычки из картонных коробок, наполненных рудой.
   - Да, - говорю. - Это очень хорошие, очень плотные перемычки.
   - Да, да, - говорит Батаовский, - я согласен. Но сделай паспорт на них.
   Такого благоприятного отношения с его стороны ко мне я до сих пор не выдел. Неужели обстановка начала меняться к лучшему?
  
   Вчера, в воскресенье, был переход на летнее время. Сегодня хожу полусонный. Через пару дней у меня ночной наряд. Как не спать ночь, не знаю.
   На оперативке объявили, что я вошёл в число лучших рационализатором и что мне дают премию в 800 рублей. В число лучших также вошли Атландеров Виктор Иванович и Криктунов Андрей Викторович.
  
   Тяжелый день был для меня четвёртого числа. В этот день у нас на руднике должна была быть реверсия вентиляционной струи. Мы готовились заранее с двадцатых чисел мая. Я написал распоряжение по руднику. Несколько раз говорил главному инженеру Толмачеву Борису Николаевичу, чтобы он ознакомил с этим распоряжением горнотехническую инспекцию. Он отвечал, мол, что ты торопишься, успеется, скажем ещё.
   И в день, когда он сообщил о реверсии инспектору Батовскому, тот сказал, что не будет участвовать в этом деле. Потому что его заранее не предупредили.
   То же самое сказал и начальник горнотехнической инспекции Десятов.
   Так как что такое "заранее" - никому неизвестно, инспекция стала искать повод более официальный, чтобы не участвовать в этом мероприятии. Десятов сказал, что во время реверсии нужно выводить всех людей из шахты. А мы этого не предусмотрели.
   Ну и начали другие "гвозди" забивать. А с 17 числа начинается комплексная проверка рудника и по этому поводу опять будут нервы трепать.
   После переговоров с инспекцией решили реверсию перенести на восьмое число.
   Мне было всё это очень неприятно. Ведь мы заранее хорошо подготовились к реверсии. Но не получилось.
   Настроение стало подавленным.
   Когда сидели и обсуждали эту реверсию у главного инженера, пришел председатель рудкома Бабайлов Алексей Георгиевич. И сказал, что один из кандидатов на какое-то награждение по каким-то причинам отсутствует. Нужна замена. Толмачев говорит:
   - Герцена включай. Нигде и никогда его ещё не поощряли на руднике.
   После совещания Бабайлов подошел ко мне. Настроение у меня было подавленное из-за того, что у нас так получилось в этой реверсией. А тут ещё он стал спрашивать, что и как, какие у меня заслуги. Хотя мне совсем не до него было.
   В общем, день для меня был тяжелым.
   Вот тоже интересный момент - реакция Толмачёва на срыв реверсии. Ведь срыв произошел по его причине. Но он довольно стойко и бодро это перенес. Ему хоть бы что. По нему даже не было это видно. Он особо не переживал. А я вот никак не мог успокоиться.
   Насколько у нас разная нервная система.
   Хотя подумал, что на его месте, если переживать по любому пустяку, загнуться можно очень быстро.
   Он держится молодцом.
   А я вот по каждым пустякам переживаю. Даже по тем, которые не от меня зависят.
  
   Завтра - защита плана ликвидации аварий. Напряжение на работе растет. Сегодня сидел на работе до 6 часов. Работу взял домой.
  
   Лето. Пятница. У меня в этот день выходной. Вчера лег довольно поздно.
   Во-первых, началась комплексная проверка рудника. А во время этой проверки работы много. Надо всю документацию ещё раз проверить. Если в ней ошибки найдутся, надо их исправить.
   Меня проверяет Кравцов. Пока более-менее, но уже есть замечания, на которые не знаю, как и отвечать. А если их выполнять, то это требует очень большой работы.
   Пока воспринимаю все более-менее спокойно. И хоть это хорошо.
   Во-вторых, мне дали одного студента техникума. Я был у него руководителем практики. Поэтому нужно писать рецензию о его работе. Лег поздно, а встать пришлось рано, в шесть тридцать, чтобы эту рецензию закончить.
   Не выспался совершенно. Тем более, что на улице жара, 28-30 градусов. Трудно ее переносить. Да еще ночью нет темноты. Тоже еще не привык к белым ночам.
   В бланке рецензии столько много пунктов, на которые нужно ответить. И отдельно нужно описать положительные и отрицательные стороны проекта, и отдельно написать замечания по пояснительной записке, и отдельно описать чертежи, и отдельно дать общую характеристику студенту, и отдельно дать общую характеристику диплому и указать оценку предполагаемую. Все это требует определенной работы. Писал с восьми до половины двенадцатого. Настроения никакого.
   После этого поехал в гараж на велосипеде. Сел на машину, доехал до работы. Зашел в отдел кадров. Взял справку для оплаты за эту рецензию.
   После этого поставил машину в ограду БОВГСО к Ермохину Виктору Ивановичу. Зашёл на работу, чтобы этот диплом с рецензией оставить там для этого студента - Старцева Павла Федоровича. Это сын моего знакомого Старцева Фёдора Михайловича.
   На работе меня "порадовали". Мой заместитель Докшин Александр Борисович сказал мне, что утром был инспектор Кравцов. Посмотрел наряды. Выявил ряд недостатков.
   Потом Кравцов спустился в ламповую и выявил, что при выполнении совместных шестичасовых проб воздуха наш мастер спустился в шесть утра, а боец БОВГСО - только в 10 утра. Как это так? Почему? Они же должны вместе пробы воздуха отбирать.
   Я все это выслушал. Голова кругом.
   Но подумал, расстраиваться не стоит. Чему быть, того не миновать.
  
   На работе ходил в шахту. Прошел по главному южному вентиляционному штреку - общешахтному запасному выходу. По отдельным участкам его пройти не смог. Залит рассолом с карналлитовой закладки. Разведал обходные пути. Выехал - подготовил соответствующее распоряжение.
   Еще вчера меня предупредили, что во дворце культуры "Металлург" в 16 часов состоится праздничный вечер, посвященный Дню изобретателя и рационализатора. И мне, как лучшему изобретателю Первого Березниковского рудника за 1997 год желательно там быть.
   Выехав из шахты, встретил Шабалина Виктора Федоровича, известного в прошлом рационализатора. Он, кстати, ярый коммунист и с ним у меня постоянно бывают дебаты на политические темы. Они просто расшатывают мою нервную систему. Уж дал себе зарок избегать споров с ним, но все равно он меня в них втягивает.
   - В "Металлург"-то идешь? - спрашивает.
   - Иду, - отвечаю.
   - В таком виде? В рубашке и без галстука? Не солидно.
   И впрямь, думаю, не солидно. Точнее не празднично. Все же такое событие в моей теперешней жизни не часто бывает. Когда еще выйду лучшим изобретателем?
   В 3 часа поехал домой, переоделся в черный костюм-тройку и пошел во дворец культуры. Хотя в такой одежде было жарко.
   Оказалось, это был не уралкалиевский, а общегородской праздник!
   Проходило торжество в малом танцевальном зале дворца культуры. Стояло 10 столиков на 8 человек. То есть от города присутствовало 80 человек. На столиках - небольшое количество хорошего вина: шампанское, пару бутылок хорошей водки под названием "Белый лебедь", бутылка коньяка, красное вино, минеральная вода "Боржоми".
   Была неплохой и закуска.
   На сцене висел плакат "ВОИРу - 40 лет".
   За нашим столиком сидели Шабалин Виктор Федорович, Решетин, бывший начальник Первого Березниковского рудника, а сейчас работающий на Четвёртом рудоуправлении, еще один товарищ с Четвёртого, как зовут, не знаю, женщина по имени Галя тоже с Четвёртого, еще одна женщина, так и не узнал имени и откуда, Зуева Вера Павловна, занимается рационализацией на нашем рудоуправлении, ранее я с ней работал во ВНИИГе.
   Чуть позже подошли Парфенов Виталий Борисович, главный горняк нашего рудоуправления, и Горковенко Владимир Николаевич, заместитель главного инженера рудника по горным работам. Оба они отмечены как лучшие рационализаторы.
   Вначале с речью без бумажки выступил председатель совета ВОИР города Стародумов Юрий Яковлевич.
   Он назвал лучших рационализаторов и изобретателей. Назвал и мою фамилию.
   В своей речи он сказал, что в наше непростое, тяжелое время приглашение на этот вечер также является своеобразным поощрением изобретателей и рационализаторов. В нормальных странах изобретатели на доходы от патентов живут, не работая. А у нас, оказывается, лучших из них приглашают просто хорошо покушать за праздничным столом.
   Затем были простенькие конкурсы и танцы. Я дважды был в тройке лидеров по результатам конкурсов. Правильно назвал спутник планеты "Юпитера" "Европу". Второй случай не помню.
   В этот день у меня было хорошее раскованное настроение. Я просто был самим собой, что редко бывает. Танцевал - от души. Даже забыл про комплексную проверку на руднике и необходимость корректировки плана ликвидации аварий.
   Вечер оставил приятные воспоминания.
  
   Конец июня 1998 года. Пятница. Мой выходной. Часов в 5 вечера позвонил мой заместитель Докшин Александр Борисович и сказал, что в 14 часов на руднике произошел смертельный несчастный случай с трактористом на участке камер большого сечения (ДЗКС). При осмотре в числе многих нарушений не оказалось и паспорта на проветривание забоя. А это уже касается нас.
  
   На днях ко мне сначала подошел наш горный мастер Рожнёв Роман Александрович, который временно работает на ДЗКС. Говорит, что-то там плохо на комбайне N 54. На уклоне газы какие-то, дышать нечем. Я его попросил взять с собой прибор и замереть эти самые газы. Сказал начальнику участка ДЗКС Белею Владимиру Юрьевичу, чтобы он замерил газ и мне сообщил результат. На другой день он мне сообщил, что Рожнёв намерил 2 % метана.
   Я сразу заставил его позвонить, чтобы прекратили работу на комбайне, выставили пост, начали тянуть туда трубы, так как на комбайне работала установка активного проветривания. Которая работает без вентиляционных труб.
   Написал мероприятия по разгазированию. Поехали мы с Белеем туда, что, как оказалось потом, было очень кстати. Взяли двух бойцов из БОВГСО.
   Дошли до половины выработки по уклону длиной 300 метров. Дышать стало невозможно. Сильный запах бензина. Замерил эксплозимером горючие газы. Прибор показал 5 % НКПР. Это 0.3 % объемных, что ниже допустимого. Замерил окись углерода. Трубочка сразу стала вся черной.
   Подумал, что что-то здесь не то. При такой концентрации окиси углерода мы давно бы концы отдали.
   Двух бойцов послали в забой. Они взяли пробы воздуха. Приборами ничего определить не могли. Прибор ГИК метан не показал. Показал водород 0.5 %. Но это потом не подтвердилось. После этого мы ушли, а бойцы стали брать пробы для лабораторного анализа через каждые 2 часа. И все пробы шли с превышением метана. Стали тянуть вентиляционный став, чтобы разгазировать забой.
   В пятницу и субботу я был на выходных. Появился на работе в воскресенье. Мне говорят:
   - Ты спокойно спишь, а мы тут за тебя работаем.
   Оказывается, главный инженер рудоуправления Дъяков вызывал все руководство рудника и отделение БОВГСО. Так как на складе вентиляционных труб не оказалось, собирали по всем рудникам. Поставили два вентилятора и смонтировали для проветривания забоя два вентиляционных става.
   Всё закончилось благополучно. Откуда был газ в выработке, пройденной по соли, я так и не понял.
  
   Первого августа получил письмо из Москвы. Глядя на конверт, долго думал, от кого же может быть это письмо? Вроде бы, из Москвы мне писать некому.
   Вскрыл конверт, читаю: Депутат Государственной Думы Старовойтова Галина Васильевна.
   Очень удивился.
   Два года назад я собрал подписи родственников за ее избрание в президенты и послал в газету АиФ. В этой газете проходила такая акция. И вот теперь Старовойтова приглашает меня вступить в партию "ДемРоссия". И быть представителем партии в нашем регионе.
   Это письмо меня взбудоражило. Старовойтова как политик мне нравилась. Идеи "ДемРоссии" - тоже для меня были вполне терпимые. Но от члена партии требуется еще и активные действия. А вот это уже мне совсем не нравилось. Всей этой общественной работой я наелся ещё тогда, когда состоял в компарии.
   Показал письмо Низамутдинову Леониду Салиховичу - начальнику горного участка N 2 рудника. Сказал ему, что наверное, от предложения Старовойтовой откажусь. Он посмотрел на меня удивлённо и говорит:
   - Не в те руки это письмо попало. Ведь тебе же предлагают быть региональным представителем партии на весь северный куст! Как Ябуров. Тебе же офис дадут!
   Кто такой Ябуров, я уже и не помню. И офис меня тоже особо не заинтересовал.
   С неделю мучился, думал, что же делать? Может быть это мой шанс? Как говорят в народе, лучшая работа - это хорошо оплачиваемое хобби. Об оплате не знаю, а вот то, что это мое хобби - это точно. Я просто помешан на политике. И к тому же в этой партии должно быть много моих единомышленников, а это очень важно. Сейчас даже поговорить на политические темы не с кем.
   Думал, думал, но так и не решился ответить положительно на предложение Старовойтовой.
   А вот думаю, что Леонид Салихович от такого предложения не отказался бы.
  
   Не успел после отпуска выйти на работу, послали на учебу. У меня, оказывается, отсутствовала "Единая книжка взрывника". Поэтому, якобы, я не имею права подписывать путевки на взрывные работы.
   Сегодня в понедельник утром ходил на эту самую учебу. Читал нам, не отрываясь от книги, инспектор Батовский. То есть ничего нового он для нас не прочитал. Но мне надо всё равно подучить. Сдавать ведь придется. Комиссия будет принимать. Десятов, Триполко и другие.
   На другой день на занятиях целых два часа лекцию читал нам Минин Вадим Витальевич. Он рассказывал об особенностях наших рудников. В основном по схемам вентиляции.
   На перемене он меня ошарашил. Говорит, что Папулова жалко. Поликша хочет его заменить Дъяковым.
   Еще сказал, что Максимов тянет на Толмачева, хочет его, якобы, из главных инженеров рудника убрать и поставить Горковенко.
   Я шёл домой и думал, что время таких порядочных интеллигентов, как Папулов Лев Михайлович, проходит. Наступает эра этих волкодавов, типа Дъякова, Максимова, Горковенко. Которые на себя не хотят брать никакой ответственности. Хотят командовать, а ответственность за свои команды свалить на кого угодно.
   Вчера, наконец-то, появился настоящий преподаватель из Пермского политехнического института. Нерубаев Владимир Николаевич. И, наконец-то, пошли нормальные занятия с утра до трех часов без обеда. С большой такой нагрузкой по билетам.
   На занятиях я спросил преподавателя, почему в таком-то параграфе правил написано так-то. А в другом параграфе этих же правил об этом написано иначе. То есть, эти параграфы противоречат друг другу. По какому пункту правил надо работать? Чтобы не быть виновным в их нарушении?
   Указал ещё на несколько таких случаев в правилах.
   Сначала преподаватель уходил от ответа. Но после моих настойчивых вопросов ответил откровенно. Сказал, что правила эти создавались в 30-е годы. Что цель этих правил не столько создать безопасные условия работы, сколько при аварии найти стрелочника.
   И рассказал, как он работал в Кизеле на угольной шахте. Был главным инженером шахты. Случился очередной несчастный случай. И хотя, как он сказал, он не был виноват в этом, так как действовал строго по одному из параграфов этих правил, его, всё же обвинили в нарушении другого параграфа этих же правил. И сняли с работы. То есть, его сделали стрелочником.
   И после этого случая один старый работник сказал ему, что чтобы не быть стрелочником, надо назубок знать все действующие правила.
   Преподаватель сказал, что этот совет он запомнил на всю жизнь. И нам посоветовал хорошенько все правила безопасности выучить и хорошо знать. Чтобы нас не сделали такими стрелочниками.
   Но я-то это понял давно.
   Помню, в апреле 1993 года инспекция обнаружила на горном участке N 2 опрокидывание воздушной струи. Это нарушение попало в предписание по руднику. Начался разбор этого нарушения. Начальник этого участка Низамутдинов Леонид Салихович сделал вид, что он здесь не причём, что виноват во всём начальник участка вентиляции. То есть я.
   Мне пришлось писать объяснительную по этому поводу начальнику рудника. В ней я указал, что нами были сделаны несколько воздушных съёмок подачи воздуха на этот участок.
   Во время всех съёмок на всех замерных станциях направление движения воздуха соответствовало плану ликвидации аварий.
   Указал, что нарушение произошло из-за нарушения перемычки в камере N 28 Первой юго-западной панели. Что после требования мастера вентиляции Чупиной М.А. уплотнить перемычку и выполнения этого требования направление воздушной струи было восстановлено.
   После чего в конце я написал: "Таким образом, опрокидывание струи воздуха было допущено из-за его перераспределения внутри панели. В соответствии с требованиями параграфа 132 Единых правил безопасности ответственность за перераспределение воздуха внутри участка возлагается на начальника участка. В данном случае на Низамутдинова Л.С.".
   Так знание правил безопасности помогло мне не стать стрелочником.
  
   Во время учёбы в коридоре института встретил начальника карналлитового участка Кимбара Сергея Антоньевича. Он сказал, что вчера была учебная тревога, что всё прошло нормально. Работников участка вентиляции даже похвалили. Инспекция, в частности, отметила, что везде были вывешены указатели запасных выходов.
   То, что нас похвалила инспекция, это, конечно, редчайший случай!
   После этой информации и успешной сдачи экзамена вышел из института с таким прекрасным настроением!
   Так спокойно на душе стало!
   Просто здорово!
  
   После сдачи экзамена в воскресение я вышел на работу. А мой заместитель Докшин Александр Борисович, оказывается, работал в ночь за меня. Он не ушёл домой, а сидел и мне все рассказывал и рассказывал обстановку до половины десятого. Я уже устал слушать. В этих рассказах-то выжимки не было. Всё последовательно, долго и нудно.
   Пошел в шахту на шестой горный участок с заместителем начальника рудника Мотиным Юрием Анатольевичем и начальником участка Силовым Дмитрием. На участке воздуха нет. 11-я юго-западная панель, только что запущенная в работу, совершенно без воздуха! Сказал и Мотину и Силову, чтобы срочно сделали вентиляционные перемычки. Указал места их установки.
   Утором в понедельник в шахту не пошел. И хотя делал все медленно и ничего кроме нарядов не сделал, тем не менее чувствовал себя разбитым. Самочувствие было плохое. Не выспался, что ли?
   Подумал, какое же у меня слабое здоровье! Как я себя прекрасно чувствовал в отпуске! Как в нём было все хорошо!
   А на работе стресс, что ли, такой? Напряжение постоянное? Ну невозможно уже! Слабость какая-то чувствуется. Утомление. А ведь ничего такого особенного не произошло. Все было, вроде бы, неплохо. И в отпуске, вроде бы, хорошо отдохнул...
  

2.17. План горных работ

  
   Восемнадцатое декабря 1998 года. Пятница.
   Всю прошедшую неделю свободного времени не было совсем. Весь день не отрывался от компьютера и от бумаг на работе, а вечером продолжаю до ночи работать на компьютере дома. Вначале надо было срочно написать раздел вентиляции в план горных работ, потом срочно доделывать план ликвидации аварий.
   Не хватает времени, чтобы восстановить силы. И еще я по каждому поводу волнуюсь и сильно переживаю. В результате уже постоянно чувствую сбои со здоровьем. Давление поднимается, в груди зажимает. Здоровье такое, что уже совсем нельзя позволить себе хоть какое-то волнение. А с другой стороны оно такое, что волнуюсь по любому поводу.
   Появляются мысли, доживу ли до пенсии?
   В прошлый свой выходной работал - была реверсия вентиляционной струи.
   Сегодня, в свой выходной, к 11 часам ходил на работу. Должен был присутствовать на защите плана горных работ на 1999 год. Так как раздел вентиляции в нем один из важнейших.
   Было все руководство "Уралкалия" и инспекция из Пермского округа.
   Докладывал главный инженер рудника Толмачев Борис Николаевич. По-моему, докладывал хорошо. А пришел после этого на рудник, узнаю, что директор Коновалов и главный инженер рудоуправления Дъяков устроил ему публичную головомойку. Почему, говорят, не назвал фамилии лучших людей рудника? Передовиков производства.
   Это при защите-то плана горных работ. То есть, в докладе по чисто техническому вопросу?
   Как говорится, не жалуют они Бориса Николаевича.
   Хотя, что возьмешь с этих воспитанников - птенцов коммунистической партии? Ведь другого стиля руководства, кроме как обругать человека, чтобы он постоянно боялся, они и не знают.
   И при этом по телевизору нам постоянно рассказывают, что при капитализме человек человеку волк, а у нас - друг, товарищ и брат.
   Где же они, эти друзья, товарищи и братья народа?
   Какой все-таки цинизм! Какая демагогия!
  
   На защите плана горных работ меня несколько раз поднимал Фоминых Вячеслав Иванович, заместитель начальника Округа Госгортехнадзора. Все интересовался, как это начальник участка вентиляции Первого рудника, то есть я, сумел снизить внутренние утечки воздуха с 54 до 13 процентов? То есть, снизить их в четыре раза? Не на несколько процентов, а в целых четыре раза?
   Фоминых тоже очень большой демагог и лицемер.
   В целом все прошло сносно. Все выступающие перед инспекцией из Округа либо поддакивали ей, либо говорили только хорошее. Никаких проблем не поднимали. И только главный маркшейдер "Уралкалия" Казакевич Олег Владимирович затронул некоторые проблемы по гидрозакладке и оседании земной поверхности.
   Наше руководство встретило его выступление отнюдь не радостно.
   После этого я ещё больше зауважал Олега Владимировича. Мало специалистов в "Уралкалии", которые могут так честно высказаться о его проблемах при таком высоком начальстве.
   Защита плана горных работ длилась более двух часов. И напряжение на ней было довольно высокое.
   После такого напряжения вечером опять зажимало в груди.
  
   Через пару дней утром пошёл к главному инженеру рудоуправления Дьякову Сергею Петровичу за планом ликвидации аварий, который я оставил ему на подпись. Но его на месте не оказалось, он ушел в "Уралкалий".
   В рудоуправлении встретил нашего профсоюзного босса Трифонова Виктора. Он мне рассказал, что в пятницу после защиты плана горных работ инспекцию уж так поили, так поили в бане рудоуправления, что дальше уже и некуда. А в конце Фоминых ему говорит: "Слушай, принеси мне бутылку водки. С собой возьму". "Пришлось, - говорит Виктор, - идти на кухню за водкой".
   Вчера Дьяков накричал на главного инженера рудника Толмачева Бориса Николаевича, заместителя начальника рудника по производству Мотина Юрия Анатольевича и начальника рудника Максимова Владислава Олеговича за аварию на гидрозакладке. На 6-й западной панели утопили насосную станцию.
   Погнал их в шахту, обещал сильно наказать. Они в этот раз не выдержали, написали все трое заявление с просьбой освободить их от должностей по собственному желанию.
   Как сказал Толмачев, этакая форма забастовки и неповиновения.
  

2.18. Неприятности

  
   Двадцать четвёртое декабря 1998 года.
   Неприятности начались с утра. Вышел на остановку. Стою, жду автобус или троллейбус. И тут подходит ко мне соседка с верхнего этажа, бывшая учительница. И начала рассказывать мне о каких-то проблемах в нашем подъезде.
   Затем подошел сосед со второго этажа нашего подъезда. Тоже начал говорить о каких-то проблемах с жильцами.
   Из-за этих разговоров чуть не пропустил свой автобус.
   Приехал на работу. С утра в кабинете главного инженера собрались начальник горных участков. Я должен знакомить их с новым планом ликвидации аварий на первое полугодие 1999 года. Рассказываю им план ликвидации аварий. В кабинет заходит Максимов, начальник рудника. Передает мне записку. Мне некогда сейчас читать, я ее в карман сунул.
   После ознакомления с планом ликвидации аварий прочитал её. Сегодня какой-то слет рационализаторов. Начальник рудника поручил мне все узнать о нём и быть там. Сбор в помещении городского общества изобретателей и рационализаторов в четыре часа.
   Сходил в шахту, выехал из неё.
   И тут началось...
   В столовой встречаю Максимова и Дъякова.
   - Мы тебя, - говорят, - везде ищем. Всю шахту обзвонили. Тут такое дело, а тебя нет.
   Я спрашиваю:
   - Что случилось?
   - На шестом западе дым. Видимо, жгут кабель.
   Они сначала послали в шахту заместителя главного инженера по горным работам Горковенко, а потом ещё и начальника горно-подготовительного участка Утробина. Искать, что горит.
   Я в диспетчерскую. Выясняю, не звонили ли они.
   Тут звонят из лаборатории горноспасательного отряда. На комбайне участка перспективной разведки ПК-8 N 87 на 13-й восточной панели в пробах воздуха обнаружено превышение сероводорода. Выше предельно-допустимых концентраций. Да все бы ничего, но тут пришел в диспетчерскую главный инженер рудоуправления Дъяков. Ну, ему и сообщили об этом. Он пишет в журнале диспетчера: "Смене перспективной разведки спускаться запрещаю".
   Я пошел в наш кабинет. Спрашиваю:
   - Кто брал пробы на участке перспективной разведки?
   Мне отвечают:
   - Андронов.
   Мастер вентиляции Кузнецова Валентина говорит:
   - Мне кажется, он туда не ходил
   - А где ж они с бойцом горноспасательного отряда взяли сероводород, если не ходили?
   Звоню в шахту в нашу инструменталку Андронову.
   - Ты там был?
   - Да, конечно. Я там был.
   - Ты там кого-нибудь видел?
   Он в ответ говорит что-то невразумительное, громко и быстро. Ничего не поймешь.
   - Откуда там сероводород? - спрашиваю.
   - Ничего не знаю. Мы приехали, в бутылки набрали воздух и выехали.
   Звоню в лабораторию:
   - Давайте вашего бойца для взятия повторных проб на участке перспективной разведки.
   Андронову говорю:
   - Поедешь снова туда.
   Комбайн на участке перспективной разведки стоит из-за полученных негативных проб, его надо запускать. Дъяков дал команду никого в шахту с этого участка не спускать.
   Вся смена приходит ко мне: "Там не может быть сероводорода".
   Я в диспетчерскую. Говорю Дьякову:
   - Чтобы быстрее комбайн запустить, надо бы шофера в шахту спустить. Что бы он довез туда газомерщиков повторную пробу взять.
   Дъяков говорит:
   - Ничего, пешком пройдутся.
   А это на самом краю шахтного поля. Километров семь.
   Дальше говорит, непонятно кому:
   - Напиши мероприятия.
   Я подумал, какие мероприятия? Проветрили выработку, взяли повторно пробы воздуха, да и пошли комбайном дальше.
   Но мероприятия написал.
   А время уже подходит к четырем часам. Мне же надо идти на слёт рационализаторов.
   В четыре часа мне снова нужно знакомить людей с планом ликвидации аварий на первое полугодие. Я послал знакомить с планом ликвидации аварий своего заместителя Докшина Александра Борисовича. Сам пошел на оперативку к начальнику рудника.
   На оперативке начальник рудника Максимов меня поднимает и спрашивает:
   - Ну-ка, Николай Иванович, расскажи, где жгли кабель?
   А до этого утром говорил:
   - Пойдете все в шахту. Искать будете, откуда дым.
   Незадолго до оперативки из шахты выехал Горковенко Владимир Николаевич. Я к нему подошел, расспросил его немножко.
   Ну, я встал и сказал, что знаю.
   В четыре пятнадцать на оперативку пришёл Горковенко. Начал рассказывать. Кабель медный жгут вовсю. Они с Утробиным целый полигон нашли. После того, как изоляцию на медном кабеле сожгут, за медью на автотракторной технике подъезжают.
   Откуда столько кабеля висит на стенках недействующих выработок?
   - Почему энергетики кабель с неработающих участков не снимают? - спрашиваю у заместителя начальника отдела главного энергетика Язева Александра Яковлевича.
   Старый кабель, оказывается, им не нужен. Но ведь оставляя этот кабель они, по существу, провоцируют людей.
   Я много раз спрашивал, почему старый кабель не снимают?
   - Да некому снимать, - отвечают энергетики.
   А мне кажется, просто хозяина нет, вот и вся причина. Только бы наорать на людей и быстрей домой убежать. Вместо того, чтобы дело делать.
   В конце оперативки начальник рудника говорит:
   - В пять часов будет совещание. Там должны быть все, кому положено.
   Я спросил у Максимова, нужен ли я там? Он что-то начал кричать в ответ.
   Из начальства только Толмачев к нам нормально относится.
   - Так нужен я там или не нужен? - спрашиваю.
   Вроде бы не нужен.
   Я сразу позвонил в лабораторию БОВГСО. Каков результат повторного анализа? Отвечают, что все нормально.
   Думаю, здесь оставаться нельзя. Сейчас Дъяков придет. Может и меня оставить на это совещание. И спросить, во-первых, откуда дым?
   Во-вторых, спросить меня, кто брал пробы воздуха на участке перспективной разведки? Назови фамилию. И как этот наш газомерщик сумел набрать в пробы сероводород? Которого в повторных пробах нет.
   Это может грозить нам серьёзными неприятностями.
   Я быстрей пошел в ВОИР. Дорогой позвонил своему заместителю Докшину.
   - Ты сообщил в диспетчерскую о результатах повторных проб?
   - Нет.
   - Обязательно позвони. Скажи, что сероводорода нет. И сообщи, кто делал замер.
   Пришел в ВОИР, а там семинар. Компания совсем небольшая. С "Ависмы", с "Соды", с "Азота". Представители от предприятий по несколько человек. Сидят седовласые мужи за хорошо сервированными столиками.
   От "Уралкалия" человек семь, из них изобретателей, которые хоть иногда хоть что-то изобретают - только я. Остальные - клерки.
   Пока ведущий что-то рассказывал про наших изобретателей, я, недолго думая, навернул, что поближе лежало.
   Вкусная пища была!
   Хоть здесь немного расслабился!
  

2.19. Новый год

  
   31 декабря 1998 года. Четверг. Нервотрёпка началась утром. На оперативке у главного инженера в 8-50 Толмачев сказал, что получил указание от Дьякова - спустить всех начальников в шахту. Чтобы в последний день старого года сами меньше пили и наводили порядок на своих участках. Чтобы можно было спокойно отдыхать в праздники.
   И участок вентиляции - не исключение. Толмачёв обращается к представителю отдела техники безопасности:
   - Сафронов, распредели всех главных специалистов по горным участкам.
   Я сказал, что мы вносим изменения в план ликвидации аварий. Горим.
   - Надо! - сказал Борис Николаевич. - А по выезду нужно ещё написать справку о состоянии дел в шахте.
   Тут я не выдержал и сказал, что если пойду в шахту, то в конце дня уйду домой независимо от того, будут или не будут готовы изменения в новый план.
   - Ладно, - говорит Борис Николаевич. - Сам не ходи, пошли в шахту зама.
   - Так и зам завязан по уши с этим планом, - отвечаю.
   Когда все ушли, Борис Николаевич сказал:
   - Ты и заместитель можете не ходить.
   Но я, всё же, отправил своего заместителя Докшина Александра Борисовича на пятый участок. Не хватало еще в последний день уходящего года с Дьяковым поругаться.
   А я ведь с ним однажды чуть не подрался.
   Помню, когда его назначили главным инженером рудоуправления, он устроил нам большой разнос. Собрал всех главных специалистов в кабинете главного инженера рудника. И как начал чихвостить некоторых специалистов. Особенно Парфёнова! Ругал его по-чёрному. Только шум стоял! Виталий Борисович сидел, как в воду опущенный. А Дьяков его чуть ли не материл при всех. Ругал его, на чём свет стоит!
   У меня кулаки просто сами сжались. Злость такая появилась. Сижу, опустив голову, смотрю в пол. Думаю, если он меня начнёт так же ругать, кричать на меня, обзывать при всех, я точно встану и вырублю его!
   А там будь, что будет!
   Но до этого дело не дошло. Я как-то его нахлобучки в тот раз избежал.
   С планом вентиляции аварий сидели мы с мастерами вентиляции до половины шестого вечера.
   В 14 часов ушла Чупина Марина Александровна. Она приходила отработать часы, которые брала для вождения на машине. Она учится в автошколе.
   И ещё потому она пришла, что ей стало нас жалко.
   Очень сознательная и добросовестная женщина!
   В 17 часов ушли Куренная Марина Брониславовна, Сандакова Венера Ильгизаровна и Баяндина Светлана Ивановна. А потом уже и мы с Докшиным.
   Домой пришел в шесть часов вечера. На улице почувствовал, что прохладно. Глянул на термометр - минус 24 градуса. А утром было только минус 12.
   Жена Галя в этом день не работала. И все приготовила к встрече Нового года.
   После обычного ужина стали доклеивать обои в кухне. К девяти часам вечера все было готово. Ремонт в кухне можно считать законченным!
   Переоделись в праздничную одежду, сфотографировались около елки и сели за стол. Бутылку шампанского выпил практически я один. Торт было очень вкусным, конфеты и сладости тоже.
   Вспомнил хорошее поздравление к Новому году из рудничной стенгазеты:
  
   Желаем вам на Новый год
   Веселья звонкого, как лед!
   Улыбок светлых, как янтарь,
   Здоровья, как мороз в январь!
  
   Спать лег в три ночи после телеогонька. То есть уже в новом году.
  

2.20. День рождения

  
   В конце прошлого 1996 года получил "Горный журнал", в котором вышла моя статья. Тоже не плохо.
   Сейчас февраль, пришло письмо из журнала "Радио". Написали, что опубликуют еще одну мою статью о приставке к зарядному устройству. Кроме того вчера, 20 февраля 1997 года мне позвонили на работу из патентного бюро "Уралкалия". Сказали, что пришло два положительных решения на мои изобретения.
   То есть, какие-то подвижки в творческом плане все же есть.
   В конце прошлого года, начале этого в "Уралкалии" начали оформлять какие-то нормативные документы, по которым будут доплачивать кандидатам наук, которые работают в "Уралкалии". Пятнадцать процентов к зарплате. Таких людей в "Уралкалии" среди 20 тысяч работников всего четыре человека, включая меня.
   Я подготовил бумагу, так называемое "представление". В котором указал все свои печатные и рукописные труды и основные работы, в которых принимал участие. В отделе труда и заработной платы обещали, что будут доплачивать из фонда "Уралкалия", дополнительно к фонду заработной платы участка. Поэтому зарплата наших работников не пострадает.
   В январе 97 года мне запомнилось некоторое событие - это подготовка к моему дню рождения.
   Мне исполнилось 50 лет, как его провести? Как его отметить? Вроде бы юбилей. Сам я не чувствую каких-то других чувств, кроме как к обычному дню рождения. Но народ и традиции требуют, чтобы как-то это отмечалось. Поэтому устраивал праздничный обед на работе дважды: с нашими мастерами один раз - шампанское, шоколад, конфеты, чай, фрукты. И со специалистами рудника. Было таких специалистов десять человек. Начальник рудника, главный инженер рудника, главный горняк и другие специалисты. Праздновали в каком-то помещении рудоуправления.
   Купил относительно хорошей водки. И заказал в столовой неплохой закуски. Кроме того, как мы сидели за столом и разговаривали, других мероприятий не было.
   По моим сведениям, многие остались довольны. По крайне мере, обиженных не было никого.
   Скоро ожидаются экзамены по технике безопасности. Двухгодичная проверка знаний. Тоже пытаюсь учить, но пока не очень интенсивно. Хотя пробелы в знаниях существуют.
  
   Почему-то вспомнил 1999 год. Вторая половина января. На улице ноль по Цельсию. Не высыпаюсь. Ложусь спать довольно поздно, всё находятся какие-то дела. Сегодня в шахте осенило: придумал новое изобретение - способ проветривания тупиковой выработки через большую скважину с помощью вентилятора местного проветривания. Надо бы собраться и оформить. А это можно сделать только дома вечером и ночью.
   Вчера на оперативке главный инженер рудника Толмачев Борис Николаевич сказал, что директор Коновалов вводит новые порядки: если в течение месяца начальник не напишет приказ о наказании на своих подчиненных, то это плохой начальник. На него тоже надо готовить приказ о наказании, а в дальнейшем рассмотреть вопрос о его соответствии занимаемой должности.
   Сегодня это подтвердил мой заместитель Докшин Александр Борисович. Он был вчера на профсоюзной конференции.
   Хотя я и не афишировал свой день рождения, на работе меня многие поздравили. Часа в три подошел заместитель начальника рудника по производству Мотин Юрий Анатольевич и сказал: "У тебя же день рождения, ты что молчишь. Вечером мы тебя будем поздравлять, готовься". Это означало, что я должен всех угостить.
   Угощений с собой у меня не было. И хотя в этот день я работал один, мой заместитель отдыхал, в три часа дня я закрыл кабинет на клюшку, вышел через железнодорожные ворота, сел на троллейбус у железнодорожного вокзала и доехал до хлебного магазина на улице Пятилетки. Купил сначала две бутылки водки, потом подумал и купил еще одну. И правильно сделал.
   Еще купил колбасы и поехал обратно. Времени это заняло у меня немного. В буфете рудника купил еще несколько булочек. Успел всё это сделать до оперативки, которая начиналась в четыре пятнадцать.
   В конце оперативного совещания начальник рудника объявил, что у меня сегодня день рождения, и все захлопали.
   Когда я вышел с оперативки, начальники участков встали вдоль стен коридора и интересовались, когда мы будем отмечать это радостное событие. Я ответил, что сейчас не готов. Они с тоской разошлись.
   Мне тоже было неудобно. Если бы не празднование с начальством, непременно бы отметил день рождения с ними.
   После работы нас собралось человек шесть, семь в кабинете начальника рудника. Там мы и распили эти три бутылочки. Мне они подарили органайзер - предметы для писанины.
   Здесь же я узнал, что главного инженера рудоуправления Дъякова берут в "Уралкалий". Папулова Льва Михайловича и других старых интеллигентов, к сожалению, теснит помаленьку эта молодая агрессивная поросль, рвущаяся к власти.
   Главным инженером рудоуправления будет Толмачев, а на руднике, как он мне сказал, скорее всего Карпов.
   До этого Борис Николаевич меня в столовой спрашивал, кто может быть его заменой. Говорит: "Например, Липнин". Я ответил: "На мой взгляд, сейчас вряд ли он потянет. Вот через некоторое время - можно его поставить". "А кого?" Говорю: "Разве что Низамутдинова". "Да ты что! Он же буквоед, а на этой работе надо идти на компромиссы". Говорю: "Горковенко, безусловно, смог бы, хотя я не в восторге, что он будет, у него характер тяжелый". Толмачев говорит: "Я тоже его не хочу, так как он пьет уже даже в рабочее время".
   Он сделал небольшую паузу и спросил меня: "Ну а ты? Смог бы?" Отвечаю: "Нет, Борис Николаевич. Я в принципе смог бы, если бы был немного помоложе. Сейчас здоровье уже не то. Свои негативные качества для этой должности я мог бы компенсировать повышенной работоспособностью. Но здоровья для такой интенсивной работы у меня уже нет".
   На том мы и разошлись...
   Все торжество у начальника рудника заняло около часа и мы разъехались по домам.
  

2.21. Инспекция

  
   19 марта 1999 года, понедельник. Сегодня должна была начаться целевая проверка по газовому режиму. Проверять меня будут все инспекторы Верхнекамской региональной горнотехнической инспекции (РГТИ). Но утром появился только инспектор Батовский. Он пошел на карналлитовый участок. По своему посещению сделал, вроде бы, небольшое предписание. Главный инженер мне сказал, что через пару дней на горный участок N 5 пойдет сам начальник РГТИ Десятов.
   В субботу и воскресение и на работе и дома успел неплохо подготовиться. Сделал новый расчет по воздуху, новое распоряжение по действиям персонала при остановке подземных вентиляторных установок на пятом участке. Все эти документы вчера отпечатал, подготовил и сегодня утром подписал.
   Сегодня работал один, заместитель отдыхал, поэтому приходилось трудновато. Правда, я оставил наверху одного из наших лучших мастеров Баяндину Светлану Ивановну. Но она во всех мелочах, как Марина Чупина, не разбирается. Так что нагрузка была приличная. К тому же пробежался по выработкам с сумкой с приборами в дополнение к самоспасателю, аккумулятору, сапогам и телогрейке. Поэтому немного сказывалась усталость.
   Утром на оперативке сказали, что будет Десятов, поедет на пятый участок смотреть, нет ли рециркуляции воздуха. Участок этот самый северный, самый отдалённый от воздухоподающих стволов и поэтому для нас самый тяжелый. Для его проветривания стоят пять подземных вентиляторных установок. Инспекции это не нравится. Считают, что вентиляторных установок лишком много, нужно часть из них убрать.
   Спустились в шахту, стоим ждем транспорт. Нам подали шахтный вагончик для перевозки людей. Мы сели в него. Инспекторы осмотрелись и говорят, что в вагоне нет скобочек и цепочек для закрытия дверного проёма. Попросили подать исправный вагон, двух мастеров участка внутрирудничного транспорта (ВРТ) будут наказывать, штрафовать. Сказали, что если ещё раз обнаружат такое, доберутся и до начальника ВРТ. Машинист электровоза отвел вагон. Стоим, ждем новый. Я-то понимаю, других вагонов может и не быть. А если они есть, тоже могут быть неисправными. Что делать, это же производство.
   Через некоторое время звонит начальник ВРТ Попов Вячеслав Дмитриевич. Сафронов подошел к телефону, говорит, подавай электровоз - четверку (для четырех человек). Подошел электровоз, все сели, я был пятым, не вошел. По правде говоря, я не жалел об этом. Но Десятов сказал, чтобы я приехал. За мной электровоз пришел второй раз. Приехали на участок, я сделал замеры поступающего воздуха. Затем большинство членов этой комиссии уехали к стволу на выезд к 12-и часам, а мы с инспектором Батовским и начальником пятого участка Понаморёвым Василием Никитичем пошли на исходящую струю мерить воздух. Там проблемы возникли. Воздух шел очень слабо, да ещё и в другую сторону. А тут еще трактор прошёл и дым от него никак не развеивался. Это доказывало, что воздуха, поступающего на участок, мало. Я все же исхитрился и намерял около 1000 кубов в минуту. Мерили и в других местах. После этого меня отпустили. Я пошел обследовать вентиляционные штреки, а инспектор и начальник участка пошли на добычной комбайн. Как я узнал по выезду из шахты, Батовский этот комбайн остановил из-за нарушений промбезопасности.
   На этот раз меня пронесло. В предписание попало только требование сделать съемку на участке N 5.
   У меня хорошие помощники. Марина Александровна Чупина отличный помощник, человек хороший. И Александр Борисович Докшин, тоже хороший помощник. Без них мне было бы совсем тяжело. Тем более, что я уже не могу работать с той интенсивностью, с какой мог раньше.
   Майские праздники прошли нормально. Я работал. Пятого мая пришла инспекция - инспекторы Кравцов и Батовский. Проверяли меня. Ничего серьезного не нашли.
   Через пару дней мне домой позвонил главный горняк "Уралкалия" Малков Юрий Афанасьевич. Говорит:
   - Депрессионную съемку получил?
   Отвечаю:
   - Получил.
   -А почему не сделал мероприятия по ней? Почему этот вопрос попал в предписание инспекции Дъякову?
   Я говорю:
   - Я же показывал Николаю Егоровичу (Кравцову, инспектору) эти мероприятия. Он сказал, что они должны быть подписаны главным инженером "Уралкалия". Но в "Уралкалии" сейчас должности главного инженера нет, подписывать некем.
   Малков сказал:
   - Привези мне их.
   Я поехал на рудник, взял эти мероприятия и отвёз их Малкову.
  

2.22. Снова текучка

  
   Конец января 1999 года. Сегодня на оперативке у начальника рудника в восемь пятнадцать начальник руддвора Бирюков Александр Владимирович сказал, что со второго ствола, из-под крепи течет ручеёк. По новой выработке, пройденной комбайном "Урал-20А" N 5. И вода заливает зумпф ствола N 3.
   Все началось в понедельник 25-го января, когда комбайн "Урал-20А" N 5, заканчивая сбойку между стволами N 1, 2 и 3, подошел к кирпичной кладке крепи ствола N 2, процарапал крепь и остановился.
   В среду 27-го января начальник подготовительного горного участка N 1 Шишкин Иван Максимович и Бирюков взяли пробы воды и отдали в лабораторию на анализ.
   В этот раз всё закончилось благополучно.
  
   Я пошел на ночной наряд в половине десятого. В диспетчерской дежурили диспетчеры Завьялов Анатолий Афанасьевич и ... Валентина Федоровна. Они хорошие диспетчеры. Отпустили меня до утра домой. Приехал домой, лёг спать довольно поздно. Утром встал в половине пятого и поехал на работу. Дежурка подошла вовремя. Без пятнадцати шесть был уже на работе.
   Сходил в шахту. Там, вроде бы, всё нормально.
   Нагрузку сейчас можно оценить как среднюю. Большая работа - план ликвидации аварий - закончена. Но производство есть производство. Сейчас принимаем экзамены у рабочих. Много и других дел. Здесь скучать не дают. Как в армии, чем-нибудь да займут.
  
   В середине апреля я ездил в командировку в Пермь. Заранее купил билет на автобус туда и обратно. Встал в половине пятого, перекусил. А в пять пятнадцать автобус уже уходит. На остановке встретил начальника участка вентиляции Второго рудника Стукалова Владимира Александровича. В подошедшем автобусе сидел Минин Вадим Витальевич и другие наши командировочные. Мы поехали в горный институт на конференцию по вентиляции. Дорогой я имел возможность немного поспать. Не болтал с ними, а хоть немного отдохнул, отоспался.
   Приехали в Пермь, зашли перекусили, чайку попили. Цены там довольно солидные.
   Затем пошли в институт к девяти часам, разделись там в маленьком кабинетике Бориса Петровича Казакова. И вообще, весь институт произвел на меня впечатление очень маленького. Маленькие комнатки, маленькие коридорчики.
   Но, как потом выяснилось, в нем много докторов наук.
   Зашел в зал, меня увидел мой знакомый доктор геологических наук Кудряшов Алексей Иванович. Вскочил с места, громко говорит: "Николай, как ты здесь? Иди сюда".
   Я подошел, сел рядом.
   Были интересные доклады по вентиляции. Много аспирантов у них, оказывается. Все они докладывали. Красноштейн их вытягивает. Три года и готова диссертация. Вот что такое школа! Свой же Совет по защите диссертаций у них.
   Здесь же встретил Андрейко Сергея из Солигоркска. Он здесь прошел предзащиту. Всем понравилась его докторская диссертация.
   Во время перерыва Стукалов съездил на вокзал с Алыменко старшим. Купили себе билеты, обменили мой билет. Взяли на последний рейс в семь тридцать вечера.
   После окончания конференции все березниковцы собрались и пошли по Перми. Лямин Володя первым делом стал искать, где бы выпить. Но где это сделать? Алыменко подвез нас к ЦУМу. Заскочили в него, быстренько пробежались по этажам. Я ничего не успел толком рассмотреть, так как все побежали дальше.
   Заскочили в рядом расположенный книжный магазин. Стукалов Володя купил там три игровых диска. Я тоже хотел купить, но стал просматривать их, выбирать. А ребятам же выпить надо. Надо бежать, искать место, где это можно сделать. В попыхах я не стал ничего брать.
   Пошли по Комсомольскому проспекту вверх, зашли в какую-то забегаловку. Народу - никого. Но, как выяснилось позже, никого, потому что здесь были очень высокие цены.
   Взяли по бутылке пива и по сто граммов водки. На второе что-то вроде бифштекса. За все отдали 550 руб. То есть по 137 руб. на каждого.
   Я говорю Лямину Володе, что на эти деньги можно было ящик водки купить и хорошую закуску в магазине. С чем он и согласился.
   Потом пошли на автовокзал. Дорогой они забегали в магазинчики, покупали водку. Прямо на улице "раздавили" одну из бутылок. Я, конечно, на улице не пил.
   К нам подошел еще Малков Юрий Афанасьевич с новым, как он сказал, заместителем начальника округа горнотехнической инспекции. Он оказался родом из Кизела. Они тоже приложились на дармовщинку. Чувствовалось, что новый заместитель таких предложений не пропускает.
   По дороге домой в автобусе они тоже пили. И галдели на весь автобус.
   В общем, были изрядно пьяными. Это называется, "хорошо" провели время.
  
   Середина апреля. Где-то в половине десятого вечера позвонил мне диспетчер рудника. Сообщил, что на руднике авария, что встал третий вентилятор из-за пропадания напряжения. Кабель поврежден. Первый вентилятор на ремонте, поэтому работает только второй. Дает воздуха мало. Нужно приезжать на рудник.
   В половине одиннадцатого вечера я был уже на руднике. Главный инженер рудника Карпов приехал пьяненький. Его привезли из дворца калийщиков с какого-то праздника.
   Горковенко подошел, тоже пьяненький. Я написал распоряжение об остановке комбайнов. Затем Карпов мне сказал, чтобы мы за ночь сделали воздушную съемку. Я на дежурке поехал за нашими мастерами Баяндиной, Щербаковым, Сандаковой. Привез их, приехал домой и в час ночи лег спать.
   А утром была суббота, мой выходной.
  
   Утром я встал и снова сел за компьютер. Все пытался поставить звуковую карту, но она не устанавливалась. Звука так и не было. Пытался ставить программу "AutoCAD". Тоже не получалось. Я ставил полную версию, а, как потом оказалось, нужно было ставить урезанную.
   Тоже день убил за этом занятием.
   Вечером пошел в ночь на работу. Получилось так, что был на работе и вечером и рано утром. Спать лег в двенадцатом часу, встал в половине пятого утра.
   На работе взял пару лазерных компьютерных дисков у Липнина Александра Валерьяновича.
   На другой день пришел с работы, немного поспал. Но спал мало, все думал о компьютере. Встал, снова сел за компьютер. Снова ничего не получалось. Расстроился. Думал, надо кого-то приглашать, с кем-то говорить.
   Ну а на работе в четверг заместитель главного инженера рудоуправления Шишкин Сергей Петрович ходил на седьмой участок. Выехал из шахты, подошёл и сказал, что вентилятор стоит не так, как нужно. Что три комбайна работают последовательно, что недопустимо. Наказать работников вентиляции. Коллегиально решили наказать мастера Боровика за многочисленные огрехи.
   Вест этот день - четверг - был каким-то напряженным, шумным. С утра начались какие-то претензии к нам.
   Домой пришел живой, но чувствовалось, что нагрузка было большая.
  
   Первомайские праздники прошли нормально. Я работал. Пятого мая пришла инспекция - инспекторы Кравцов и Батовский. Проверяли меня. Ничего серьезного не нашли. Перенес я это все более-менее спокойно.
   Вчера был в шахте. Походили мы там с заместителем начальника участка Яковлевым по первой бис восточной панели. На вторую северо-западную панель пришли, нашли сбойку между этими панелями. Которую надо будет срочно закрыть перемычкой.
   Полазили везде.
   Немного утомился.
  
   В выходные занимался карбюратором моей автомашины. Доделал привод второй заслонки механическим способом своей конструкции. К четырем часам карбюратор собрал.
   Лег поспать до шести часов. Встал, начал делать прибор - автотахометр для настройки карбюратора. Тоже собственной конструкции.
   В восемь часов вечера вышли с Галей погулять на улицу. Погода была хорошая. Плюс восемь градусов. Дошли до гаража, я оставил там карбюратор. Завтра хочу пойти, поставить его на машину.
   Пришел из гаража, доделал и понастраивал автотахометр на монтажной плате. Чтобы завтра можно было поставить карбюратор. И отрегулировать его с помощью автотахометра.
   Настроение нормальное, ровное, хорошее.
   Все пока хорошо.
  

2.23. Фотография рабочего дня

  
   Вчера и сегодня на работе делал фотографию своего рабочего дня. Это распоряжение из "Уралкалия". Для аттестации рабочих мест. Так как это может быть интересно (чем же я занимаюсь на работе?), привожу ее.
  

ФОТОГРАФИЯ РАБОЧЕГО ДНЯ

17 мая 1999 года, понедельник

Герцен Николай Иванович, начальник (ПГУ ВГВ)

   -----------------------------------------------------------------------------------------------------------
   N п\п Ч т о н а б л ю д а л о с ь Начало Конец
   -----------------------------------------------------------------------------------------------------------
   1 2 3 4
   -----------------------------------------------------------------------------------------------------------
   1. Приход на работу 7.50
   2. Работа с механиками участков: подписание разрешений и
   нарядов на огневые работы 7.50 8.15
   3. Практически непрерывные ответы на телефонные звонки
   с горных участков (о выдаче огнетушителей, вентиляторов
   местного проветривания, вентиляционных труб, взятии
   проб воздуха на машинах с двигателями внутреннего
   сгорания, воздушных съемках и пр.) 7.55 8.40
   4. Уточнение информации от мастеров и рабочих УВГВ о
   работе по проблемам проветривания (по телефону),
   просмотр нарядов за прошедший день 8.40 8.50
   5. Оперативка у главного инженера 8.50 9.06
   6. Оформление нарядов на следующую смену 9.06 9.36
   7. Работа над планом ликвидации аварий, разработка
   позиции N 18 - пути движения людей 9.36 10.00
   8. Работа с отделом нормирования. Получение бланков,
   обсуждение вопросов оплаты в праздничные дни 10.00 10.10
   9. Работа над планом ликвидации аварий, разработка
   позиции N 18 - пути движения людей 10.10 10.30
   10. Переодевание в рабочую одежду 10.30 10.40
   11. Переход на ствол N3, ожидание дежурного автобуса
   и поездка на вентиляционный ствол N 4 10.40 11.10
   12. Проверка действия реверсивных устройств без
   опрокидывания воздушной струи на стволе N 4 11.10 12.25
   13. Поездка со ствола N 4 на рудник, переодевание, душ 12.25 12.50
   14. Обед 12.50 13.10
   15. Получение поверенных манометров у Ганеева В.Г. 13.10 13.15
   16. Обсуждение вопросов проветривания участка
   перспективной разведки со специалистами УПБГРР:
   главным инженером Феофиловым В.Г., геологом
   Котельниковым, нач. участка Гизатуллиным В.Г. 13.15 13.50
   17. Проведение наряда с горными мастерами УВГВ 13.50 14.10
   18. Работа над планом ликвидации аварий, разработка
   позиции N 18 - пути движения людей 14.10 15.30
   19. Работа с мастерами УВГВ, выехавшими из шахты 15.30 15.45
   20. Работа с начальниками участков: подписывал путевки
   на взрывные работы, решение вопросов проветривания,
   указание мест установки вентиляционных перемычек 15.45 15.55
   21. Работа над планом ликвидации аварий, разработка
   позиции N 18 - пути движения людей 15.55 16.15
   22. Оперативка у начальника рудника 16.15 16.55
   23. Оформление фотографии рабочего дня 16.55 17.20
   24. Уход с работы 17.20
   -----------------------------------------------------------------------------------------------------------
  
  

ФОТОГРАФИЯ РАБОЧЕГО ДНЯ

18 мая 1999 года, вторник

Герцен Николай Иванович, начальник подземного горного участка

вентиляции горных выработок (ПГУ ВГВ)

   -----------------------------------------------------------------------------------------------------------
   N п\п Ч т о н а б л ю д а л о с ь Начало Конец
   -----------------------------------------------------------------------------------------------------------
   1 2 3 4
   -----------------------------------------------------------------------------------------------------------
   1. Приход на работу 7.55
   2. Просмотр нарядов за предыдущий день 7.55 8.05
   3. Ознакомление с планом ликвидации аварий нового
   начальника РМУ Клепчи А.М 8.05 8.15
   4. Внесение изменений в список должностных лиц и
   учреждений, которые должны быть немедленно извещены
   об аварии (внесение нового начальника РМУ) 8.05 8.15
   5. Корректировка разводки пожарного трубопровода в
   ГСМ и гараже в новом проекте (работа с начальником
   горного бюро Мухиным И.С.) 8.15 8.45
   6. Из отдела главного метролога ОАО "Уралкалий"
   принесли новую методику проверки приборов ИКГ-4.
   Обговорили ее содержание в общих словах 8.45 8.50
   7. Оперативка у главного инженера 8.50 9.10
   8. Работа с отделом ТБ по долгам по предписаниям и
   уведомления 9.10 9.18
   9. Обсуждение и решение вопросов проветривания 9-й
   восточной панели с начальником ГУ-3 Радионовым А.Н. 9.18 9.25
   10. Печать на принтере изменений в списке должностных
   лиц и учреждений, которые должны быть немедленно
   извещены об аварии, параллельно решение вопросов
   проветривания по проекту гаража с начальником горного
   бюро Мухиным И.С. 9.25 9.37
   11. Подписание списка должностных лиц и учреждений...
   для ПЛА у главного инженера рудника 9.37 9.42
   12. Замена "Списков должностных лиц и учреждений..." в
   экземплярах ПЛА диспетчера и главного инженера
   рудника 9.42 9.52
   13. Пошел на АТС и к диспетчеру РУ. Замена "Списков
   должностных лиц и учреждений..." на АТС и у
   диспетчера РУ 9.52 10.35
   14. Детальное знакомство с новым проектом по гаражу и
   ГСМ. Уточнение и внесение замечаний, исправление их
   горным бюро. Подписание проекта 10.35 11.05
   15. Составление программы обучения приборами ГИК,
   ЭГ-2, ИКГ-4 в соответствии с предписанием инспекции 11.05 12.20
   16. Обед 12.20 12.40
   17. Составление программы обучения приборами ГИК,
   ЭГ-2, ИКГ-4 12.40 12.45
   18. Из горного института Алыменко Д.Н. принес на подпись
   акт испытаний различных режимов работы ППВУ.
   Знакомство с этим актом, замечания по нему 12.45 12.50
   19. Пришли за материалами для диплома два студента из
   ПГТУ. Дал им некоторые материалы по вентиляции 12.50 13.00
   20. Работа с актом испытаний различных режимов работы
   ППВУ. Детальное знакомство с ним, выдача замечаний
   на переделку 13.00 14.15
   21. Составление программы обучения приборами ГИК,
   ЭГ-2, ИКГ-4. Оформление материалов, печать на
   принтере, выдача начальнику отдела технического
   обучения Куренной М.Б 14.15 15.30
   22. Работа с мастерами УВГВ, выехавшими из шахты 15.30 15.45
   23. Подписание нарядов на огневые работы, путевок на
   производство ВР 15.45 15.55
   24. Работа над планом ликвидации аварий, разработка
   позиции N 18 - пути движения людей 15.55 16.15
   25. В больницу на прием к хирургу 16.15 17.20
   26. Работа над планом ликвидации аварий дома, разработка
   позиции N 18 - пути движения людей 17.20 18.25
   27. Конец рабочего дня 18.25
   ----------------------------------------------------------------------------------------------------------
  
   В целом работа довольно напряженная. Балдеть некогда.
  

2.24. Предложение

  
   Вчера, 31 мая, днем на работе подошел ко мне Толмачев Борис Николаевич. Вызвал меня в коридор. Говорит, вводится новая должность - заместитель директора рудоуправления по качеству. Он посоветовал директору назначить на неё меня. Я говорю:
   - А справлюсь? Что за работа?
   - Он говорит:
   - Работы много, но это бумажная работа. Как раз для тебя. Характер у тебя не такой уж и мягкий. Своего ты добиваешься. Я так директору и сказал. Он согласился. Хотели тебя вызвать, но ты был на больничном. Подумай, кого оставишь вместо себя на вентиляции.
   Говорю:
   - Докшина и Чупину.
   На том и разошлись.
   Дома весь вечер был в возбуждении и сомненьях. Справлюсь ли? Хватит ли здоровья? Смогу ли держать удар от всех этих бюрократов? И смогу ли при этом не загнуться?
   Решил для укрепления здоровья по вечерам делать зарядку. И начал с этого вечера.
   На другой день мне позвонил директор, сказал, чтоб к восьми часам я подошел к нему.
   Директор предложил мне перейти на новую должность заместителем директора рудоуправления по качеству. Я согласился. Правда сказал, что 15 числа будет защита плана ликвидации аварий, поэтому мне надо доделать эту работу. Без меня её уже никто не успеет сделать до защиты. Просто времени уже нет.
   Он сказал, что сейчас Поликша (генеральный директор "Уралкалия") в командировке и он попробует выбить новую должность под меня.
   На этом мы и разошлись.
   Начало июня, четверг. На работе все спокойно. У нас спокойно. А в кабинете главного инженера рудника идет разбор несчастного случая. Смертельного. В шахте погиб тракторист. И кому-то придется отвечать...
   В субботу с 27 на 28 июня у меня был ночной наряд. По дороге на рудник встретил заместителя начальника рудника по производству Низамутдинова Леонида Салиховича. Он говорит:
   - Ты знаешь, что на наряд надо приходить не к десяти часам вечера, а к восьми? И заниматься комплексом шахты N 2, выдачей карналлита?
  
   Раньше, в начале своей работы на руднике, я ездил на ночные наряды на велосипеде. Это было очень удобно и быстро. Как говорится, на колёсах от дверей до дверей.
   Но однажды меня через проходную охрана не пустила. Говорят, вышел приказ, никого на личном транспорте на рудник не пускать.
   Я очень удивился.
   Утром зашёл в рудоуправление к заместителю директора по хозяйственной части Лычагину. Говорю:
   - Борис Михайлович, почему меня на рудник не пускают на велосипеде?
   Он ответил, что это связано с тем, что некоторые несознательные работники вывозит на личном транспорте материальные ценности. Поэтому вышел соответствующий приказ директора.
   Говорю:
   - Ты посмотри на мой велосипед "Турист". Он же совершенно прозрачный. Как на нём можно вывезти материальные ценности? Напиши мне пропуск на велосипед.
   - Не могу нарушить приказ директора, - говорит Лычагин.
   Мне так и не удалось его убедить. Пришлось с тех пор на ночные наряды ездить на автобусе. А это много дольше, чем на велосипеде.
  
   На другой после указания Низамутдинова пришлось мне в пять часов дня уехать из сада и идти на работу к восьми часам вечера. Часов в 10-11 вечера пришел директор. Увидел меня и говорит:
   - Давай сделаем так. Сегодня суббота, завтра воскресенье. В понедельник чтобы все документы были у меня и чтобы ты уже работал в рудоуправлении. Потому что бумаг по системе качества идет слишком много.
   В понедельник 28 июня я стал оформлять проект приказа на начальника участка вентиляции подземных горных выработок и его заместителя. У Докшина был выходной, а нужно было его заявление - согласие на назначение начальником.
   Чупина тоже отдыхала, а нужно было и ее заявление на согласие быть замом.
   Вспомнил, что когда с нашего участка, этакого инкубатора по подготовке кадров, в службу промышленной безопасности перевели моего заместителя Сафронова Сергея Владимировича, я предложил на его место Чупину Марину Александровну.
   Когда об этом узнал заместитель начальника рудника по производству Мотин Юрий Анатольвевич, он просто возмутился:
   - Это что же, теперь на оперативке и слова не скажи? Мне это не нравится!
   Юрий Анатольевич, как и начальник рудника Максимов Владислав Олегович, любят в своих речах на оперативках использовать крепкие выражения в адрес своих подчиненных. Чтобы стимулировать их к решительным действиям по выполнению плана добычи. А если на оперативке будет присутствовать женщина, то матом уже не выругаешься.
   Конечно же, это не дело! Что же это за оперативка? Это и не оперативка вовсе. Никто же после неё не побежит, сломя голову, как наскипидаренный, давать разгон работникам уже своего участка. А из-за этого - и производственный план сорвать можно.
   Мнение Юрия Анатольевича оказалось решающим. Мне он тогда предложил другого заместителя - Докшина Александра Борисовича. Нормального парня...
  
   Надо сказать, что заместителей у меня в разное время было несколько. Вначале был Трифонов Виктор Андреевич. Его выбрали председателем профкома Первого рудоуправления и место заместителя освободилось.
   При голосовании за его кандидатуру был только один голос "против". Мой. Но я голосовал не потому, что Виктор Андреевич не подходит на эту должность. Я голосовал "против", потому что не хотел, чтобы он уходил с нашего участка.
   На его место пришёл Сафронов Сергей Владимирович. Немного поработал и ушёл в отдел техники безопасности.
   Последним моим заместителем был Докшин Александр Борисович. Он остался после меня начальником участка вентиляции.
   Ну и не штатным моим заместителем была Чупина Марина Александровна. Она числилась мастером вентиляции, но с успехом выполняла все работы заместителя, когда официальные заместители по каким-либо причинам отсутствовали.
   Все ребята были очень неплохими работниками.
  
   Я подошёл к начальнику рудника Максимову. Он не мог определиться, кто будет начальником участка, а кто заместителем. Чупина его не устраивала, потому что женщина.
   Я дал вариант: начальником Докшин, заместителем Липнин Александр Валерианович, начальник добычного участка N 2. Неплохой парень, он и в компьютерах хорошо разбирается.
   После оперативки мы Липнина оставили, спросили его. Он категорически отказался. Ему нужны деньги на квартиру. А на участке вентиляции начальник получает намного меньше, чем начальник добычного участка.
   Максимов сказал:
   - Ладно, пиши Докшин - Чупина".
   В понедельник пришел Сафронов Сергей Владимирович, сказал, что на Силова - начальника шестого участка, большой накат со стороны инспекции. Но Максимов, якобы, сказал, что он его пристроит на должность заместителя начальника участка вентиляции. Я подумал: "Неплохое решение". Силова Диму я знал как честного и порядочного человека. На Силова тоже приказ подготовил. С приказами вечером пошел к Максимову. Он сказал: "Силова убрать. Написать: исполняющая обязанности Чупина".
   Я был доволен. Наконец-то Марина Александровна Чупина станет официальным заместителем начальника участка вентиляции подземных горных выработок! Она давно это заслужила своей безупречной работой.
  
   Во вторник 29-го июня 1999 года по дороге на работу смотрю, у проходной меня ждет Зуева Вера Павловна, главный специалист технического отдела рудоуправления. Она говорит:
   - Я слышала, что ты переходишь к нам. Так вот, переходи быстрее, потому что я уже ходила жаловаться директору. Бумаг по системе качества идет столько, что их уже невозможно переработать. Сказала, что на эти бумаги пусть посадят отдельного человека. Если ты будешь заниматься ими, пожалуйста. Тогда быстрей переходи.
   На работе срочно подготовил приказ и стал искать Максимова. А он уехал в Кизел.
   Звонит Толмачев:
   - Где приказ? Он должен быть завтра у меня на столе, тебя давно новая работа ждет. Бумаг скопилось уже море.
   В обед выехал из шахты главный инженер рудника Карпов Павел Иванович. Я подписал им приказ вместо начальника рудника и отнес его в рудоуправление.
  
   Моя работа на руднике закончилась.
   Начиналась новая страница в моей жизни.
  

0x01 graphic

  
  

(Продолжение следует)

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"