Приближение врага было слышно за многие километры - сотни и сотни барабанов выбивали дикую, неритмичную дробь. Чем ближе степняки приближались к городу, тем болезненнее было слышать эти звуки. Через несколько часов, когда небо уже окрасилось в яркие краски рассвета и солнце понемногу выходило на безоблачный небосвод, к барабанам присоединились дикие вопли. В этой какофонии невозможно было разобрать отдельных голосов, но все же, среди рева безумной орды можно было услышать утробный, чуждый человеческому слуху, вой.
Лучи света оживляли степь, позволяя разглядеть вражеское воинство. Степняки расположились огромной толпой, ценой нескольких десятков убитых, выяснив безопасное расстояние для недоступности ружейной стрельбы со стен. Впрочем, особо меткие стрелки Бор-Галаса все же изредка открывали огонь, хоть это и казалось бесполезной тратой боеприпасов. Пули на излете либо падали на землю, либо бессильно звенели о дрянные доспехи степняков. Но все же, некоторые из выстрелов находили свою цель, находя незащищенные броней тела, раня в руки, ноги, глаза. Толку от этого было немного, и была эта стрельба скорее результатом злобы - откровенной ненависти за предательство в своих рядах, которую воины Бор-Галаса выплескивали на своих врагов. Впрочем, эта орда отличалась от себя прежней.
Собранные из сломанных копий и кривых мечей, над лагерем осаждающих возвышались невиданные прежде знамена, повторяющие друг друга. Круг с торчащими из него восьмью лучами. Некоторые из них были огромными и их держали сразу несколько степняков. Другие, вопя громче всех от доверенной им чести, несли знаменосцы. Были и совсем небольшие штандарты, прикрепленные к спинам самых тяжело бронированных воинов.
Были среди степняков и женщины, чего раньше никогда не случалось. Истошно завывая, они кромсали свои лица кривыми ножами, вырезали на своей груди символы хаоса. Их руки, с кровоточащими обломанными ногтями вонзались в свежие раны, раздирая их, обнажая беловато-розовые кости. Чьи-то тела не выдержали таких издевательств, женщины падали от потери крови, умирали в судорогах, не переставая кричать. Еще теплые тела с похотливыми воплями утаскивали мужчины, жадно срывая жалкие остатки одежды. Другую часть женщин безумие хаоса ломало окончательно и они либо бросались на своих же товарищей, либо начинали биться головой о землю, пока их череп с влажным хрустом не раскалывался.
Степняки не давали мертвецам спокойно лежать на земле, что женщин, что мужчин. Истошно вопя, их с пеной у рта рвали на куски, их торопливо пожирали, вырывая куски плоти голыми руками, их насиловали - и часто, все это совершалось одновременно.
Единственные, кого не было в этой беснующейся орде - дети. Вернее, тут не было живых детей.
Отрезанные головы мальчишек и девчонок висели на поясах воинов в тяжелой броне. Детские черепа венчали каждый луч каждой звезды хаоса. Их отрезанные конечности служили украшениями на телах степняков - некоторые воины их связали таким образом, что они выполняли роль доспехов. И несколько десятков маленьких тел насадили на колья, окружающие огромную открытую колесницу.
Возвышаясь над всеми, на этом монструозном средстве передвижения, находился каменный алтарь. Прежний цвет давно исчез под бурыми разводами засохшей крови. По обе стороны алтаря крепились две глубокие чаши. В одну кидали вырванные сердца, над другой горел неестественный фиолетово-зеленый огонь. Время от времени, высокий жрец в лоскутном халате, вынимал содержимое первой чаши и отправлял его в это пламя, от чего то начинало мерно пульсировать. Иногда младшие помощники хватали ближайшего степняка и тащили его к алтарю. Несколько рваных, поддергивающих ударов добавляли свежей багровой краски на проклятый камень. Жрецы не кричали, лишь дергано и судорожно поворачивали головами, красуясь вырезанными на бритых головах символами хаоса.
И, словно этого было мало для картины безумия, колесницу охраняли жуткие чудовища, в которых с огромным трудом проглядывались человеческие черты. Чьи-то конечности излишне удлинились, обзавелись дополнительными суставами, а пальцы сменились кривыми когтями. У других верхняя часть тела чрезмерно увеличилась, из-за чудовищных изменений они вынуждены были передвигаться на четвереньках, так как выпрямиться им не давали искривившийся позвоночник, смещенный центр тяжести и слабость нижних конечностей. Некоторые воины походили на раздувшиеся бочки на ножках. Сквозь язвы и нарывы на их телах на землю капала ядовито-оранжевая жижа, с шипением и зловонием разъедая все в месте попадания. Из раздвоенной челюсти этих тварей торчала гибкая трубка, напоминающая толи червя, толи часть кишки. Время от времени по телам кислотников пробегали судороги, из-за чего они тошнотворной блевотиной забрызгивали все и всех вокруг.
Вообще, среди степняков оказалось немало мутантов. И чем ближе они стояли к алтарю, тем сильнее были искажены их тела. Странные нарывы, из которых торчали маленькие шевелящиеся щупальца, несколько глаз на лице, причем некоторые из них были фасетчатыми. Когти на руках, у кого-то конечности трансформировались в костяные клинки. Присоски с шипами, острые клыки, из-за которых их носители не могли закрыть челюсти, кто-то мог похвастаться лишними конечностями.
И как финальная точка - эта армия степняков была в разы больше, чем любая другая, когда-либо подходившая под стены Бор-Галаса.
Солнце еще не достигло полудня, когда ряды осаждающих пришли в движение. Десятая часть вражеской армии, под усилившийся грохот барабанов, рванула к стенам города, в то время как остальные собрались в более плотное построение напротив ворот.
Защитники ответили стрельбой, обрушивая на степняков смертельный ливень. Убитые кувыркались по земле, падали под ноги своих товарищей и были нещадно раздавлены яростной толпой. Чем ближе приближались ордынцы, тем более плотным и жестким становился обстрел. Там, где раньше получивший пулю культист словно спотыкался на бегу, теперь их отбрасывало от попаданий. Особенно заметны были результаты тех стрелков, что использовали надпиленные пули - крохотное входное отверстие на выходе становилось гораздо больше, разрывая внутренности и дробя кости.
Но степняки упрямо перли вперед, не обращая внимания на многочисленные потери. Они не пытались защититься от стрельбы, и воины не были снаряжены даже лестницами. Это было так непохоже на прошлые осады, когда ордынцы действовали в темноте, чтобы не давать защитникам столь хорошо освещенную цель. Не было уже привычного обстрела из луков, не было таранов и баллист. Только кровожадное безумие, гонящее степняков навстречу смерти.
К стенам добралось не больше трети атакующих, тут же на деле доказавших, что ни лестницы, ни тросы им не нужны. У всех у них были либо присоски на теле, либо когти достаточной силы, чтобы вцепиться в камень городской стены. Мутанты полезли вверх, им навстречу вновь ударил свинцовый ливень, но уже несколько поредевший - стрелять, перегнувшись через парапет, было неудобно. Приблизившихся к защитникам степняков встречали топоры, копья и рогатины. Мечи с отвратительным чавканьем и хрустом рубили головы вражеских солдат, сбрасывая их со стен вниз, к подножью. Иногда мертвецы сбивали своих еще карабкающихся товарищей, и тогда живой мутант принимался терзать своего падшего собрата, истерично завывая весь короткий полет к земле.
Вот один степняк влезает на парапет, ему на голову опускается лезвие топора. Но проклятый мутант перед смертью успевает схватить своего убийцу неестественно длинной рукой и прыгнуть вперед, увлекая его за собой в падении на территорию города. Часть изуродованных хаосом бойцов сумела закрепиться на стене, в беспощадной рубке смешались крики умирающих защитников и нападающих.
В места прорывов со стены стягивалось подкрепление, помогая своим отбросить, опрокинуть вражеских солдат. Изуродованные тела и страшные мутации приносили липкую дрожь в сердца воинов Бор-Галаса, но этот противный страх не мог побороть ярость и гнев людей, защищающих свой дом и своих близких.
Меньше четверти часа резни на стене - и вот камень стал липким от крови и кишок, по густой кровавой жиже скользили сапоги, агонизирующие люди рвались вперед в последнем рывке, желая достать перед смертью своего врага. Постепенно ситуация выровнялась, не получающие подкрепления мутанты истреблялись, но бежать не желали. К тому же, свою роль они выполнили, отвлекая на себя часть стрелков.
Над колесницей с алтарем взвилось то странное пламя, до этого разгорающееся в чаше благодаря сердцам, и сформировалось в три крупных сферы, с красновато-синими протуберанцами. Они зависли ненадолго в воздухе и рванули вперед. Две направлялись в стены по бокам от ворот, а третья - точно в них. Долетела только последняя - остальные взорвались прямо в воздухе, столкнувшись с ярко-желтыми энергетическими стрелами. Но и одного попадания вполне хватило.
Ворота разлетелись в щепки вместе с частью барбакана, опущенная заранее решетка оказалась отброшена, вырванная из стены, оплавленная и покореженная. Часть, сооруженных на случай прорыва, баррикад оказалась посечена осколками камня и металла, ранив и убив несколько защитников.
Безумный рев возвестил о накатывающей заново волне - на этот раз на штурм пошли все, ринувшись в этот большой пролом. Более того, оказалось, что не все мутанты, умевшие карабкаться по стенам, ринулись в первую самоубийственную атаку - и теперь к жалким остаткам мутантов на стене шло подкрепление.
Безликая маска с красными визорами безразлично смотрела на накатывающую волну, в то время как рука, сжимавшая сюрикен-пистолет, чуть сдвигалась, нацеливаясь на нового врага. Бронированный палец жал на спуск и, с легким шипением, небольшой сюрикен вылетал из ствола, чтобы оборвать жизнь хаосопоклонника.
Внизу, на баррикадах, стоял молодой юноша, в кирасе с чужого плеча. Его рука сжимала черный меч, на котором белым светом полыхали странные руны, что используют далекие странники-среди-звезд. Юноша знал, что даже такая сталь не выдержит больше суток нанесенных на лезвие психических рун и распадется. Но теперь этот меч мог уверенно разить демонов, не то, что мутантов.
Первые отряды ворвались в пролом, и тут в них ударил мощный алый луч с Огненной Башни. Энергетическое копье пульсировало почти две секунды, испаряя десятки тел за это время, но такие потери нападающие даже не заметили. Когда лазерный луч исчез, прорвавшиеся культисты устремились к огрызающимся стрельбой баррикадам, где их уже ждали острые наконечники копий.
Битва за Бор-Галас началась.
===
Не жизнью - патронами дорожа,
гибли защитники рубежа
от пуль, от осколков мин.*
Страх...
Липкий, омерзительный, он словно пробуждался из глубин души, окутывая тошнотворным холодом внутренности. Странное, неприятное онемение, словно отлежал себе все конечности, распространялось по телу. Руки дрожали, отчего блестящий штык винтовки выписывал странные фигуры в воздухе.
Ужас...
Это чувство с упоением вгрызалось в сердце при виде врагов. Это были уже не привычные степняки, а настоящие чудовища. Им неведом страх, им плевать на смерть, они жаждут крови. Это мог ощутить каждый, даже не видя противника. Блевотная вонь монстров вызывала порывы рвоты, изнутри поднималась отвратительная волна желчи. Хотелось закрыть глаза и наконец-то проснуться, сбежать из этого кошмара. Хотелось бросить оружие и убежать подальше, в другую часть города... нет, еще дальше, в тысячу раз дальше.
Долг...
Ты должен стоять здесь, на этих баррикадах, смотреть в чудовищные оскаленные пасти. Стоять и сжимать винтовку в руках, когда мозолистый палец вдавливает спуск, посылая очередную пулю в противника. Стоять рядом с твоими же товарищами, которые так же верны своему долгу. Стоять, потому что ты на коленях клялся защищать город всеми возможными силами.
Страх...
Именно страх показать спину этим тварям, страх оказаться в их когтистых изуродованных лапах, страх стать еще одним окровавленным трупом, распятым на стене дома - этот страх только подпитывает решимость стоять до конца, стрелять и убивать. Есть немного вещей, которые сильнее жажды жизни.
Ужас...
Тот самый ужас, что если ты сбежишь, спасая себя, то на месте распятых могут оказаться твои дети. Эти уроды своих не пожалели - с чего бы им чужих жалеть? Ужас осознания, что не будет даже мимолетного проблеска милосердия в виде быстрой смерти - и ты уже рычишь от ярости. Твои руки ловко и быстро, даже лучше, чем на тренировках, перезаряжают ружье. Руки уже не трясутся, потому что понимаешь, что каждый убитый враг - это лишнее зернышко на весах жизни и смерти. Тебе плевать на тошнотворную вонь, плевать на безумные вопли и визги, плевать на чудовищ и на собственную жизнь - ты готов отдать все, лишь бы защитить свою семью.
Первый залп был на удивление четким и слитным. Равно, как и второй и третий. Снова ударил алый луч, отчего особо крупные твари буквально взрывались и испарялись. А дальше стрельба пошла вразнобой, и степняки падали на землю, орошая кровью сухой камень. Мертвые тела давили и плющили наступающие отряды, кроме разве что особо крупных тел, образующих странные препятствия на пути орды. В некоторых требовалось всадить не меньше десяти пуль, чтобы они наконец подохли, а другим хватало легкой раны, чтобы внезапно взорваться и забрызгать все оранжевой кислотой, от которой шипели и плавились камень с плотью.
Один из таких кислотников перед смертью успел выпустить тугую струю едкой жижи в сторону защитников. Люди падали пытались стереть кислоту с кожи, но буквально сдирали с самих себя кожу с плотью, сталь кирас стекала жгучими каплями, причиняя невообразимую боль. Их оттаскивали в сторону, добивали из милосердия, забирали оружие, если оно не было безнадежно повреждено.
Но, несмотря на стрельбу, несмотря на урон, наносимый Огненной Башней, уроды прорвались к баррикадам. Люди и нелюди сцепились в рукопашной.
***
Когти бессильно скрежетнули по доспеху, даже не оставив следов. Ведьмин клинок врубился в плечо твари, легко разрубив мясо и кости. Скошенные половинки упали на камень стены, в уже немалую кучу своих погибших собратьев. Хм, такими темпами тут скоро будет неплохой завал из мутантов. Вскинутый сюрикен-пистолет выпустил короткую очередь зарядов, на таком расстоянии пробивающих порой два-три тела.
Ну, если подумать, то сюрикеновое оружие эльдар неплохо расправлялось с легко бронированными целями в сороковом тысячелетии. А если брать, к примеру, стандартный доспех имперского гвардейца, то броню местных нельзя было и близко с ним поставить. Над имперцами смеялись, что они в картон одеты, тогда, следуя аналогии, мыльный пузырь обеспечит большую защиту, чем броня степняков.
Свой участок стены я с бойцами зачистил быстро, после чего немедленно бросился на выручку другим. Кто-то из воинов последовал за мной, другие, вновь взявшись за винтовки, принялись стрелять в спины вторгнувшихся в город мутантов.
Навстречу мне попался один из тех мутантов, что явно воплощали аспект Нургла. Схватив телекинезом тварь до того, как она успела плюнуть кислотой, я подвесил ее над атакующими внизу и, сжав психическую хватку, буквально выжал тварь на ее собратьев.
Психосиловой клинок кромсал и разрубал монстров, даже при блокировании. Ну серьезно, подобное оружие, что мон-кейской, что эльдарской, что орочьей конструкции - не замечали брони космодесанта, что могут противопоставить ему плоть и кости? Даже удар плоской стороной клинка выжигал мясо до кости.
Однако некоторые удары мне все же приходилось принимать на доспех, когда я отвлекался, чтобы заблокировать очередную атаку колдуна. Это отвлекало, но, несмотря на немеряную накачку силой, несмотря на поддержку темного алтаря у хаоситкого раба, они были слишком... простыми. Прямолинейными. Я успевал понять, как именно ударит колдун еще на момент формирования заклинания. Да, принять на щит я бы не решился - однозначно снесло бы. Но точечным ударом оборвать колдовство - это да.
К сожалению, мои атаки не прошибали колдовское поле самого хаосита. Слишком много силы, в результате, после нескольких попыток, я перешел в оборону. Откровенно говоря, первый колдун показывал более широкий арсенал приемов, а вот его ученик серьезно отставал. Визоры шлема увеличивали картинку алтаря - даже по движениям ублюдка было видно, что он привык ассистировать, а не руководить процессом. А окружающие его жрецы не были псайкерами - просто особо приближенными культистами.
Взорвав очередную огненную сферу на подлете, я вернулся к битве на стене. Честно сказать... но я благодарен защитникам Бор-Галаса. Они не задавали вопросов о моих силах, хоть и косились с подозрением. Но за то короткое время битвы они без слов прикрывали меня, когда я отвлекался на псайкерское противостояние. Они поскальзывались на крови, били мечами и штыками, поддерживали друг друга и меня в схватке. Да, особого доверия между нами не было. Но когда кто-то, без лишних слов, встает на твою сторону в смертельной схватке, бросает свою жизнь на одну чашу весов рядом с твоей - это всегда порождает как минимум сотрудничество.
Сейчас меня беспокоило только одно - напор хаосопоклонников не ослабевал.
***
-Держаться! - мощный голос с легкостью перекрыл рыки, вопли, крики и стрельбу. Откуда взялся этот парень, кто он такой - никто не знал. Но он с легкостью бился против чудовищных тварей, пинками и ударами тяжелого кулака отправляя изуродованных кочевников в предсмертный полет. Как то само собой сложилось так, что вокруг этого парня образовалась этакая ударная группа, перемещающаяся вдоль баррикад, чтобы поддержать ослабевшие участки обороны. Одно его присутствие внушало уверенность в собственные силы, в его голосе чувствовалась власть и право отдавать приказы - и ему подчинялись, и не только солдаты, но и командиры отрядов.
К сожалению, этого было недостаточно.
Монстры теснили воинов, вцеплялись в глотки и рвали сердца защитникам, и упорно пытались продвигаться вперед.
Тирт встретил атакующую мразь четким ударом штыка. Острое лезвие вошло в истерзанную грудь женщины, но та, продолжая коситься на бойца единственным уцелевшим глазом, продолжала тянуть к нему руки. Тирт выдернул штык, подставил подножку падающей ордынке и с силой опустил приклад ей на затылок. Хруст черепной коробки не был слышен среди гремящей битвы.
Ударный отряд неожиданно оказался под гораздо более сильным давлением, чем раньше. Вместо того, чтобы начать атаковать другие участки баррикад, нелюдь принялась штурмовать именно там, где в этот момент находился столь мешающая им группа бойцов. Особенно яро они бросались на их неожиданного лидера, молодого парня, чьи волосы уже так сильно заляпались кровью, что это уже казалось естественным цветом. Алые струйки текли по лицу юноши, оскаленная улыбка приветствовала врагов, пылающие азартом глаза высматривали те зоны, где требовалась помощь. Молодой боец наслаждался битвой, но не терялся в ней. Он был словно святой страж из легенд, присоединившийся к людям для их защиты.
И в самом деле, мелькнула далекая мысль Тирта. Если есть такие отвратительные чудовища, то должны быть и те, кто прямо противоположен им. В жизни всегда так - все имеет свою противоположность. Наверно, именно поэтому эти существа с такой ненавистью бросаются на парня, погибая под ударами необычного меча.
К сожалению, в отличие от полубогов, люди не могли биться с такой же силой и свирепостью - в какой-то момент чудовищам удалось отрезать бойца от остальной группы. И Тирт оказался ближайшим к нему союзником.
Разрядив последний магазин в чудовищ, тридцатилетний солдат с криком бросился вперед, обрушивая удары штыка на врагов. Чьи-то когти скрежетнули по кирасе, костяной клинок промелькнул в опасной близости от лица, но Тирту удалось успеть вовремя. Опускающийся на спину юноши удар воин заблокировал винтовкой, подняв ее над головой, а сам щедрым пинком отшвырнул степняка. Очередного врага Тирт встретил быстрым уколом, удар другого отвел в сторону и мощно врезал лбом в нос противника. Следующий враг до Тирта не добежал - его сразил выстрел другого защитника Бор-Галаса. Вскоре их было уже трое, потом пятеро - спина к спине, они продолжали биться, уже отбросив бесполезные в такой толчее винтовки и взявшись за короткие мечи.
Но их выдавливали. Монстры продолжали напирать, оттесняя людей все дальше в город. Нелюди словно и не слышали об усталости, давя на все участки обороны разом. Солдаты города дорого продавали свои жизни, они не желали уступать - но их выдавливали.
***
Посмотрев на творящийся внизу хаос, я сказал.
-Прорываемся вниз, иначе упустим последний шанс соединиться с основными силами и будем отрезаны. Здесь, на стене, нас просто сомнут.
А твари тем временем продолжали вливаться в город, прокладывая свой путь по телам защитников города.
Ребята молчат. Ребята лежат.
Они не оставили рубежа...*
===
Бор-Галас погибал на наших глазах. Это было настолько очевидно, что проклятые отродья даже дали нам время на передышку, прекратив атаку. Фактически, жителям города принадлежала лишь треть всего поселения, и то - благодаря Черной Крепости.
Несмотря на огромные начальные потери, когда кочевники сошлись с защитниками в ближнем бою - преимущество оказалось на их стороне. Усиленные отвратительными мутациями, они были гораздо сильнее и живучее простого человека. Да, за все время ни я, ни Ангрон не получили хоть сколь нибудь сильной царапины, но нас всего двое. Когда же бойцов оттеснили от баррикад - разгром стал очевиден. Твари уже не лезли вперед, а обходили по другим улицам, спрыгивали с крыш зданий. Кроме того, в их руках оказались трофейные винтовки и некоторый запас патрон.
Что еще отвратительнее, культисты использовали передышку для поимки спрятавшихся людей, поиска раненых защитников - любых, кто сгодиться для темных ритуалов. Крики несчастных были слышны даже сквозь безумный вой хаоситов.
-Ангрон, нужно выводить людей из города...- начал было я, но услышал тихий скрежет зубов. Юноша не мигая рассматривал занятые степняками кварталы, благо с башни Крепости вид открывался "отличный".
-Я их всех уничтожу,- прохрипел Примарх. Его глаза сверкнули яростным блеском и он мощно развернулся, направляясь к лестнице вниз.
Но я преградил ему путь.
-Куда ты собрался? - устало, но твердо, произнес я.
-Убивать этих тварей. Я не отдам им победу,- с яростью произнес Ангрон. Я внимательно посмотрел в его глаза и внутренне собрался. Это будет непросто.
-Хочешь пойти один?
-От остальных все равно нет никакой пользы,- дернул головой юноша.
-Сказал тот, чью спину прикрывали эти "бесполезные" остальные.
Ангрон взъярился.
-А что ты предлагаешь? Отступить?! Бежать?! Мне противна сама мысль об этом...
-Мы проиграли сражение, но не войну...
-Думаешь, настало время уроков, УЧИТЕЛЬ?!
-Всегда есть время для урока, УЧЕНИК! - в голос ответил я.- Что ты собираешься, бросить всех этих людей? Пойти сражаться одному, потому что они бесполезны? Не будь идиотом!
Иша, долгое и кровопролитное сражение все же отразилось на Ангроне. Обычно он более... рационален. Да и по сути - это был его первый масштабный бой, который обернулся поражением. Неприятный опыт - но тем не менее опыт.
Мы продолжали буравить друг друга взглядом, ни один не спешил отвести взгляд.
-Успокойся. Ты должен управлять яростью, а не она тобой. Соберись! Год назад ты сдержался в лавке того торговца, неужели сейчас самообладание покинуло тебя.
-Знаешь, а ведь я тоже вспомнил сейчас тот случай, - сквозь зубы ответил мне юноша. - И я не собираюсь вновь "кланяться"!
-Тогда решай. Хочешь выиграть битву - иди, - я шагнул в сторону, открывая проход.- Не буду мешать, и даже спину прикрою. Скорее всего нас просто сомнут числом, если ты забыл - у них еще колдун с алтарем имеется. Но кто знает, может, мы сможем превозмочь всех своих врагов. Но если действительно хочешь победить - ты пойдешь не в первые ряды обороны, а к командирам. И предложишь им увести людей из города.
-И что дальше? Побежим в другой город, чтобы нас смяли и там? Захватив Бор-Галас, степняки открывают для себя пространство для маневра...
-Это их ослабит. Раньше цель была проста и понятна на протяжении многих десятилетий - захватить ненавистный Бор-Галас. Путь на другие города будет открыт, но сначала степняки перебьют всех попрятавшихся в городе, потом будут вырезать все окрестные деревни. Пойми, они не идиоты. У них за спиной степь, которая еще даст им слуг и солдат. Если они будут и дальше подобным образом штурмовать города, то в худшем случае к четвертому полису от их армии останется только колдун и алтарь!
Меня повело в сторону. Слишком много психического колдовства, слишком мало отдыха для восстановления. Пока заколдовывал Ангроновский меч, до этого марафон после боя с колдуном. Исцеление ран, починка брони, создание дополнительных зарядов для сюрикен-пистолета. Иша, как же болят глаза...
-Никогда не считай врага идиотом. Никогда. Теперь у них есть плацдарм, на котором они будут закрепляться и готовиться. Они будут агитировать, пропагандировать, приносить жертвы - хаос будет готовиться. Несмотря на всю свою нелогичность, темные твари не склонны к самоубийству.
***
Кровь алыми дорожками прочертила лицо Мерзамира, вытекая из уголков глаз. Впервые за все время Ангрон видел своего учителя усталым.
-Если ты хочешь выиграть войну - выводи людей. Ты уже отличился - заметил, как смотрят на тебя солдаты? Набирай авторитет еще больше - ведь нам придется прорывать, это отличный шанс. Мы уйдем, спасая как можно больше жизней.
-Для нас это просто битва, то для жителей Бор-Галаса это поражение в войне. Это их дом,- взял себя в руки юноша, хотя ярость все еще клокотала в его груди. И тут его неприятно поразило лицо учителя.
-О да. Люди, потерявшие дом, семью, друзей. Те, кого выгнали с родных земель. Люди гордые и сильные, склонные к мести, а не к смирению,- Мерзамир оскалился, отвратительно и холодно, несмотря на идеальные черты лица.- Закаленные воины, с пламенем ненависти в душе - да, то, что нам поможет выиграть.
Ангрон некоторое время всматривался в глаза эльдар, а потом сказал, одновременно кивая.
-Ты хочешь захватить Ли"тарс.
-Именно! Ты все понимаешь, Ангрон! Это ближайший из следующих городов. Полторы недели для нас - месяц пути для простых людей без лошадей и со скарбом.
-У нас не хватит сил...
-А ведь только что ты хотел биться до последнего, Ангрон. Что случилось? С чего такие пораженческие мысли? - неприятный взгляд Мерзамира отдавал холодом.
-Во мне говорила ярость, а что владеет твоим разумом, эльдар? - сухо спросил Примарх.
-Холодный расчет,- прозвучал ответ.- Вот только ты неправильно понял. Ли"тарс не нужно будет захватывать. Его нужно будет просто взять. И я как следует потрясу все дерево, чтобы плод упал как можно ближе.
-Ты собираешься...- начал было Ангрон, но оборвал сам себя.
Молчание затянулось, учитель и ученик продолжали буравить друг друга взглядами.
-Знаешь, я только сейчас осознал окончательно, насколько же ты неприятная личность, Мерзамир,- сказал Ангрон.- Люди для тебя и правда всего лишь пешки.
-А когда было иначе, Ангрон? Я эльдар, а не мон-кей. Но раз ваше спасение означает спасение моего народа, я сделаю это. Да я сделаю гораздо больше, если потребуется.
-Что насчет меня?
-С самого начала ты был не пешкой, нет. Ферзем и король в одном лице! Важная и сильная фигура. Причем, несмотря на сравнение с шахматами, твоя гибель означает для меня конец игры,- честно и холодно ответил Мерзамир.- А сейчас... ну, помимо этого ты еще и мой ученик, я это признаю. Не побоюсь этого слова, даже друг.
-Значит друг? - криво улыбнулся Ангрон.- Ну, тогда стисни зубы!
Если бы кто-нибудь в этот момент заглянул в мысли эльдар, то заметил бы, как промелькнуло странное окончание последней фразы.
"...Симон!"
Удар в челюсть отбросил Мерзамира назад, на парапет башни. Губа с правой стороны была разбита, и на лице появилась еще одна кровавая дорожка.
-Как друг, я скажу тебе прямо - мне это не нравится. Меня раздражают эти тайные и подковерные игры, удары в спину, диверсии и манипуляции. Я люблю честную схватку, грудь в грудь, глаза в глаза. Да, многое из твоих уроков мне по душе, и я принимаю их правоту. Но все эти закулисные интриги - меня от них воротит.
Ангрон тяжело вздохнул и сплюнул.
-Но еще сильней меня раздражает то, что я признаю необходимость всего этого. Я вижу, что без этого моя победа будет очень далеко и не гарантирована. Мне не стать таким как ты, учитель, даже извиняться не подумаю.
Примарх протянул ладонь Видящему.
-Давно хотел тебе все это высказать, друг.
-Для этого не обязательно было лупить меня по лицу, особенно в нынешнем состоянии,- ответил Мерзамир, отвечая рукопожатием.
-Я же говорю, давно уже мечтал об этом. Пошли, нам нужно поторопиться и убедить людей, воспользуемся дарованным нам шансом. И еще,- Ангрон подошел к лестнице и замер.- Я не хочу знать, что именно ты собираешься сделать в Ли"тарсе...
-Но я все равно тебе расскажу,- с усмешкой сказал эльдар.- Чтобы никто не смел говорить, что я веду двойную игру.
Мерзамир провел перчаткой по лицу, только сильнее размазав кровь и надел шлем.