Любовь - чувство святое, но злоупотреблять им не следует. И когда жена тебе говорит, что нет у тебя рыцарского отношения к женщине, она - права. Нету. Условия не те. Святой Земли теперь нету, чтобы туда от нее удрать.
Ведь самый распоследний рыцарь всегда мог в крайнем случае мотонуть в какую-нибудь Палестину. Поэтому, влюбившись, он тут же уходил в крестовый поход и уже оттуда ее обожал. Он, может, и видел ее через забрало раза два на каком-нибудь турнире. И она, при этом, молча ему улыбалась, никак не проявляя свой характер и взгляды на жизнь. И он, не входя в подробности, восторгался этой ее улыбкой и, сгорая от бешенной страсти, седлал лошадь и галопом скакал от нее в эту самую Святую Землю крошить мавров. И он знал о своей даме даме лишь внешний вид, поэтому, дополняя все остальное воображением, мог сочинять о ней походные баллады, в которых поливал избранницу потоками своего нежного чувства.
Тогдашние рыцари имели привычку драться в железных доспехах напоминающих теперешние скафандры. Мавры же воевали в легких тренировочных костюмах и победить замотанного в кольчугу рыцаря, конечно, не могли. И вот, он закрытый в своем скафандре, полосовал мечом этих несчастных, клал их штабелями и потом, при встрече, передавал даме своего сердца трфейные перстеньки и докладывал о числе убитых в ее честь мавров. И из-за этих престижных цифр между тогдашними дамами разгоралась жуткая склока и взаимная ненависть.
И эти леди, донны и сеньеры, если умели писать, слали иногда своим рыцарям каких-нибудь мальчишек пажей с тоже нежными посланиями, в которых среди вэдохов , слез и засушенных лепестков, между прочим писали, что у этой леди Ровены, например, на счету уже почти девять тысяч мавров, а у нее только семь и терпеть дальше такое унижение от этой хромой, распутной и низкородной леди никаких сил уже не хватает. И в конце письма после приветов от родни намекали, что, может быть, славный рыцарь завел какую-нибудь сарацинку и ему не до подвигов в честь его несчастной страдалицы? Или у него боевого пыла меньше чем у ровеновского рогоносца? И если это так, то тут около нее крутится один кудрявый ничего-себе сэр. И получив такое душевное письмо, рыцарь попроще первым делом протыкал копьем мальчишку почтальена, а потом, рыча от ярости и досады, надевал свой скафандр и мчался к мавровым войскам добирать сколько ему там не хватало. Ну а рыцарь похитрее, прочитав послание, дарил письмоносцу подержанное копье и, поглядывая на лоснящуюся от разнообразных утех сарацинку, мотавшуюся в его шатре без ничего, писал своей даме, что пара тысяч мавров для него - не разговор, и что пусть она их запишет на свой счет к концу недели. После чего все успокаивались, кроме пажа, который непрерывно затевал скандалы с бродячими монахами, чтобы испробовать подаренное копье. Его так с этим копьем, по тогдашнему обычаю, и хоронили.
И по примеру тех рыцарей я жену люблю из командировки. Я ей оттуда могу приветы слать и наслаждаться этим святым чувством без помехи. А в непосредственной близости это мое радостное чувство непрерывно наталкивается на ее характер и тает от этих столкновений, как снежинка на утюге.