Солнечный луч, скользнув сквозь сваленные в кучу ветки, провалился в сумрачную глубину небольшого пространства неуклюже собранного шалаша и уткнулся в ярко-рыжую макушку маленькой девочки, запутавшись в непослушных кудряшках. Девочка увлеченно закапывала стекляшку, под которую спрятала цветок, уложив его на блестящую бумажку. Потом очистила пальчиком середину стекла, чуть сдвинулась, и солнечный луч осветил малышкин секрет. Бумажка тут же заиграла радужными всполохами, окружив цветок сиянием. Девочка удовлетворенно кивнула, шмыгнула носом и снова закапала созданную композицию.

- Солнышко! - женский голос заставил малышку вскинуть голову. - Где ты, Солнышко?

Девочка припала к небольшой щелке между ветками и поискала глазами мать. Та шла к шалашу, поглядывая по сторонам, и продолжала звать ее. Девчушка снова шмыгнула, утерла нос грязными пальцами, оставив на личике черные полосы, и поползла на выход.

- Вот ты где, - женщина широко улыбнулась и подхватила дочь на руки. - Чумазая какая, - добродушно пожурила она малышку.

- А у меня секрет, - важно сообщила девочка.

- Важный? - полюбопытствовала женщина.

- Краси-ивый, - протянула девочка. - А папа где?

- Папа ушел с остальными мужчинами, - ответила мать, и девочка вздохнула.

Отца она за последнее время видела всего два раза. Первый, когда поздно вечером проснулась, захотев пить. А второй, когда рано утром он случайно задел медный таз, грохнув им, и малышка проснулась, успев увидеть, как отец целует маму и выходит за дверь. Все в их приграничном селе говорили о каких-то степняках. Девочка толком не понимала, что это такое, но уже ненавидела этих неведомых степняков всем своим маленьким сердечком, потому что они отняли у нее внимание папы. Он теперь не играл с ней по вечерам перед домом и не рассказывал сказки, держа на коленях перед потрескивающим очагом.

Отец уходил рано утром и возвращался поздно вечером. Он целыми днями рыл с другими мужчинами земляной вал, обновлял частокол вокруг села, готовил смолу и оружие. Малышка как-то бегала смотреть на то, что делают мужчины, вместе с соседскими детьми. Но их прогнали, велев не путаться под ногами. Крайс, брат ее подруги Мини, с которыми девочка бегала смотреть на отца и других мужчин, важно рассказывал, что он тоже пойдет защищать село. Малышка морщила нос, слушая его, и хотела, чтобы степняки пришли побыстрей, и папа бы уже вернулся к обычной жизни, а то их все ждут, ждут, а они не приходят, затягивая вынужденное отсутствие папы.

- Мой личико и ручки, - велела мать. - Сейчас будем обедать.

- А папа придет? - девочка вскинула на мать большие синие глаза.

- Нет, Солнышко, - вздохнула женщина. - Папа пока занят.

Малышка вздохнула и пошла умываться. Она налила в таз воды из кувшина, намочила руки и обернулась, воровато глядя, смотрит за ней мать или нет. Женщина погрозила дочери пальцем, и девочка взяла кусок мыла, которое варил отец Крайса и Мини.

- И лицо, Солнышко, - строго сказала женщина, подходя к малышке.

Дочь послушно зажмурилась и намылила личико. Мать взяла кувшин и полила девочке на подставленные руки, смывая пену. Малышка начала спешно смывать кусачее мыло с лица, пофыркивая и что-то ворча себе под нос. Женщина тихо засмеялась, глядя на дочь. Потом подала ей полотенце и пошла накрывать на стол.

- Солнышко, иди обедать, - позвала она.

- Иду, - ответила девочка.

Похлебка была горячей и наваристой, и все никак не желала остывать, сколько девочка не дула на ложку. Она насупилась и положила ложку обратно в миску. Мать строго взглянула на дочь, и малышка снова начала воевать со своим обедом.

- Ты не хочешь есть? - догадалась женщина.

- Не хочу похлебку, - девочка сложила руки на груди, сердито глядя на миску.

- А что хочешь? - спросила мать.

- Хлеб с медом, - малышка посмотрела на маму, широко улыбнувшись, но тут же снова нахмурилась, потому что женщина отрицательно покачала головой.

- Съешь похлебку, получишь хлеб с медом, - сказала она.

Девочка тяжко вздохнула и взялась за ложку. Хлеба с медом хотелось очень. Она уже съела половину своей порции, когда открылась дверь, и в дом вошел отец. Широкоплечий мужчина с рыжей шевелюрой и добрыми веселыми глазами стремительно подошел к дочери и подхватил ее на руки, вызвав своим поступком недовольное ворчание матери. Отец покружил дочку, расцеловал в щеки и крепко прижал к себе.

- Я соскучилась, папа, - обиженно сказала малышка, обнимая отца за шею.

- Я тоже, Солнышко, - улыбнулся отец и снова поцеловал ее. - Очень-очень.

- Ты сегодня придешь раньше? - дочь запустила пальчики мужчине в волосы.

- Я буду очень сильно стараться, - ответил отец.

- Что-то случилось? - спросила мать, подходя к ним и тревожно глядя на мужа.

- Они уже близко, Рин, - тихо сказал мужчина. - Вы еще можете успеть покинуть село, если поедете прямо сейчас.

- Ингер, я бы хотела остаться, - женщина положила голову на плечо мужа, и он обнял ее.

- Я тоже хочу остаться, - насупилась девочка. - Мы с Мини собирались напустить в штаны Крайса муравьев. И у меня секрет.

- Важный? - поинтересовался отец.

- Краси-ивый, - со значением ответила дочь.

Мужчина сильно-сильно прижал к себе малышку, потом посадил ее обратно за стол, велев доедать похлебку, а сам вывел мать за дверь. Недовольная девочка поставила локти на стол и подперла щеки кулачками. Голоса родителей доносились до нее, но слов девочка не разбирала. Наконец, дверь снова открылась, вошла заплаканная мать. Она спешно утерла слезы и улыбнулась дочери.

- Бросай ты эту похлебку, Солнышко, сейчас прокатимся с дядей Габром на его красивой повозке, - сказала женщина преувеличенно весело.

- Ура! - крикнула девочка и спрыгнула с деревянного стула, свалив на пол подушку, которую ей подкладывали, чтобы было повыше.

Женщина быстро связывала в узлы их вещи, отец помогал ей. Девочка побежала к Мини хвастаться, что они с мамой едут кататься. И з дома Мини и Крайса слышался женский плач. Малышка несмело подошла к двери и заглянула внутрь. Мать ее подруги тоже вязала узлы и рыдала. Мини цеплялась за юбку женщины, мешая ей передвигаться, и тихонечко подвывала. Хмурый Крайс во дворе помогал отцу запрягать повозку. Он заметил рыжую головку и крикнул.

- Солнышко, беги домой, сейчас не время для игр.

Она показала мальчишке язык и степенно пошла к своему дому, откуда как раз вышли родители. Отец позвал дочь, и она бросилась к нему вприпрыжку, схватилась на шершавую ладонь и засеменила рядом, гордо поглядывая на дом Мини и Крайса.

- Ингер! - полный мужчина с седыми усами махнул рукой. - Рин, идите сюда! Здравствуй, Солнышко, - улыбнулся мужчина девочке.

Малышка спряталась за ногу отца и уже оттуда важно кивнула.

- Давайте скорей, - поторопил их дядя Габр.

Отец закинул в повозку узлы, усадил на них дочь, поцеловав в щеку, потом обнял жену и ненадолго приник к ее губам. Девочка переглянулась с седоусым мужчиной, он подмигнул ей и кивнул на родителей. Наконец, отец отпустил мать, и она села рядом с дочерью, пытаясь справиться со слезами. Ингер помахал своей семье, и повозка тронулась. Недалеко от ворот они были вынуждены остановиться, потому что повозок оказалось много, а створ ворот был открыт только один. Мужчины, стоявшие возле частокола, провожали уезжающих женщин, детей и стариков мрачными взглядами. Из повозок до малышки доносился плач. Плакали многие, даже мать все еще утирала тихие слезы. Девочка удивленно смотрела на нее, потом положила голову на колени женщины и всхлипнула, поддавшись общему настроению. Женщина погладила упрямые кудряшки дочери и поискала взглядом мужа, спешившего к остальным мужчинам. Дядя Габр следил, как повозки одна за другой выезжают за ворота и ждал своей очереди.

- Степняки! - громкий крик разнесся над селом, всполошив всех разом.

- Все назад! - заорал глубокий мужской голос.

- Не успеют, - дядя Габр обернулся к женщине с девочкой.

И словно в подтверждение его слов из-за частокола раздались крики. Мужчины похватали мечи, топоры и копья и бросились на выручку тем, кто успел покинуть село.

- Закрывай ворота! - снова крикнул тот же мужской голос, но уже с той стороны высокой ограды.

- Бежим, Солнышко, - мать соскочила с повозки, схватила дочь на руки и побежала обратно.

- Рин! - окрикнул ее дядя Габр.

Но женщина спешила к дому, не оборачиваясь на призыв. Малышка испуганно глядела на то, как тяжелый створ подтянули и задвинули в пазы деревянный брус. Потом послышался свист, и через частокол перелетели несколько горящих стрел. В селе началась паника. Завизжали женщины, закричали дети, а оставшиеся мужчины побежали занимать свои места на деревянной стене.

- Несите смолу! - кричал один.

- Натянуть тетиву! - отдавал приказ второй.

- Гасите огонь! - кричала какая-то женщина.

А потом уже и слов было не понять, все смешалось в общем гомоне. Мать вбежала в дом, подняла крышку погреба и сунула туда дочь.

- Сиди здесь, Солнышко, - сказала она. - Только очень тихо сиди, поняла? Никуда не вылезай, слышишь?

- Мама, - малышка потянулась к матери, - я хочу к тебе.

- Нельзя, доченька, нельзя, - женщина сдержала всхлип. - Сиди здесь, пока я или папа тебя не позовем. Поняла?

Солнышко испуганно кивнула и затихла. Мать опустила крышку, и девочка услышала, как она побежала прочь из дома. Долго было тихо. Девочка задремала, сжавшись в калачик прямо на земляном полу. Когда сверху раздались шаги, она открыла глаза и села, ожидая, когда ее вытащат отсюда. Потом послышались голоса, говорящие на непонятном ей языке. Сверху что-то загремело, и девочка испуганно зажала рот руками. Через некоторое время все стихло. Но шаги раздались опять. Кто-то бродил наверху, зазвенела посуда, что-то упало и разбилось. А потом крышка погреба поднялась, и девочка заморгала от яркого света, хлынувшего в проем в полу. Кто-то свесился вниз, подцепил ее за платьице и дернул наверх.

Малышка уставилась на стройного юношу в черной кожаной безрукавке. Ему было лет шестнадцать-семнадцать, не больше. Он присел на корточки, и его кривой меч звякнул об пол. У юноши были иссиня-черные волосы, такие же черные, чуть раскосые глаза. Он с интересом разглядывал девочку, потом накрутил на палец ее локон и смотрел, как закачалась упругая пружинка, когда он убрал руку.

- Как тебя зовут? - спросил юноша на родном языке девочки.

- Солнышко, - ответила малышка.

- Солнышко... - задумчиво повторил парень. - Странное, но хорошее имя и тебе подходит.

С улицы послышалась незнакомая речь. Юноша обернулся, прислушался и снова повернулся к девочке.

- Знаешь что, Солнышко, - сказал он. - Посиди там еще немного. Выйдешь, когда мы уйдем.

- А где мои мама и папа? - спросила малышка.

- Они у Степного Отца. Пьют молоко белоснежных кобылиц и поют песни вместе с жарким ветром. - печально улыбнулся юноша. - Прячься, Солнышко.

Крышка погреба снова открылась, и девочку вернули туда, откуда, только что достали. Темнота вновь воцарилась вокруг Солнышка, и она услышала, как юноша удаляется.

* * *

Шаги снова раздались над головой малышки, когда она наплакалась и уснула, устав ждать, когда можно будет выйти. Кто-то откинул крышку в полу и посветил вниз.

- Там ребенок, девочка, - сказал мужчина.

- Живая? - спросил властный немолодой голос.

- Кажись, живая, - ответил первый.

- Достать, - велел второй, и девочку снова потащили наверх.

Она долго моргала и жмурилась из-за факела, светившего ей в лицо.

- Убери факел, - недовольно сказал второй.

Он поднял девочку на руки и долго рассматривал. Потом понес на выход из дома, прижав ее головку к плечу и не позволяя смотреть по сторонам.

- Закрой глазки, - ласково велел мужчина, и она послушно зажмурилась. - Хорошая девочка.

Он все нес ее куда-то, а малышка продолжала жмуриться, потому что чувствовала, что немолодой мужчина не зря велел ей это сделать. Наконец, мужчина остановился и присел на поваленный ствол дерева, усаживая девочку себе на колени.

- Можешь уже открыть глаза, - сказал он.

Глаза девочки открылись, и она огляделась. Затем перевела взгляд на мужчин у и начала с любопытством рассматривать его. Мужчине было лет пятьдесят. Его коротко стриженные волосы подернула седина, особенно на висках. Всю щеку мужчины пересекал кривой шрам и заканчивался на подбородке. Не смотря на страшный шрам, глаза мужчины показались малышке добрыми, и она улыбнулась ему.

- Здравствуйте, - сказала она.

- Как тебя звать? - спросил мужчина.

- Солнышко, - ответила девочка, - а вас?

- А меня Лорин Хард, - улыбнулся мужчина.

- Мой генерал, - рядом вытянулся солдат.

Малышка широко распахнула глаза, разглядывая настоящего генерала. Лорин Хард хитро подмигнул ей и повернулся к солдату.

- Мой генерал, живых нет, - доложил служивый. - Но нашли пятерых детей. Два мальчика и три девочки.

- Накормите и отправьте в приют, - устало вздохнул генерал Хард.

- А эту девочку? - солдат указал взглядом на Солнышко.

- Заберу с собой. - генерал снова улыбнулся девочке. - Отныне тебя буду звать Анариоль Хард.

Девочка замотала головой.

- Я Солнышко. Мне надо подождать маму и папу, когда они придут от Степного Отца. - деловито сказала она.

- Откуда ты знаешь про Степного отца? - генерал с интересом посмотрел на нее, машинально перебирая кудряшки.

- Мне черный воин сказал, - доверительно сообщила малышка. - Он велел сидеть в погребе, пока они не уйдут.

Генерал и солдат переглянулись.

- Степняк пожалел ребенка, необычно, - Лорин Хард задумчиво потер подбородок, затем снова посмотрел на девочку. - От Степного Отца уже не возвращаются, Ана. Теперь я буду твоим папой, ты не против? Я буду о тебе заботиться.

- Мои мама и папа обязательно вернутся, - упрямо тряхнула кудрями девочка. - Они споют все песни с жарким ветром и вернутся.

- Ох, Солнышко, - вздохнул генерал, - у ветра такие длинные песни, что ты успеешь состариться, пока ждешь. А давай так, - он хитро подмигнул, - я пока побуду твоим отцом, позабочусь о тебе, пока твои родители поют песни. Мы оставим им записку, и когда они вернутся, то прочтут ее и найдут нас. Идет?

Девочка задумалась. Она посмотрела на солдата, тот утвердительно кивнул.

- Только надо обязательно написать, - сказала девочка.

- Перо мне, чернила и бумагу, - велел генерал, и солдат поспешил выполнять его поручение. - Сейчас все напишем, - успокоил он малышку. - Ты есть, наверное, хочешь?

- Надо написать маме и папе, - она снова упрямо тряхнула головой и сложила ручки на груди.

Генерал засмеялся, поднял ее на руки и понес к костру.

- Ты ешь, я пишу, - предложил он.

Девочка подумала и согласилась. Ей дали миску с горячим варевом, и малышка с жадностью накинулась на еду, громко стуча ложкой. Лорин Хард сел напротив, поглядывая с улыбкой на девочку. Он немного подумал и начал писать письмо для ее родителей. Она внимательно следила за тем, как движется перо в руках генерала. Потом облизала миску, отдала ее повару, не забыв сказать спасибо. Мама учила всегда говорить спасибо. Тот добродушно подмигнул девочке. Солнышко запоздало вспомнила, что забыла помолиться великому богу. Она бросила быстрый взгляд на мужчину, но тот, кажется не заметил ее упущения, и девочка пообещала Единому, что в следующий раз обязательно ему помолится. Облегченно вздохнула и снова посмотрела на седого мужчину с добрыми глазами.

- Прочитать? - спросил генерал, когда закончил писать, девочка кивнула и села на свое место, расправив платьице. Лорин Хард откашлялся. - Уважаемые родители Солнышка. Я, Лорин Хард, генерал королевской гвардии, кавалер орденов храброго льва и железного сердца, забираю вашу дочь, пока вы гостите у Степного Отца и поете песни с жарким ветром. Найти свою дочь вы сможете по адресу: город Бранд, королевский кадетский корпус, которым я имею честь руководить. До вашего возвращения Солнышко будут звать Анариоль Хард, и я стану ей отцом. С уважением, Лорин Хард. - затем перевел взгляд на малышку. - Пойдет?

Она важно кивнула и зевнула, став сразу похожей на маленького котенка. Генерал передал письмо тому солдату, который бегал за пером и бумагой, и велел отнести в дом девочки. Солнышко - Ана проследила, как солдат отправился выполнять поучение генерала и снова зевнула. Генерал уже хотел унести ее, но тут к костру привели пятерых детей. Один из мальчиков с волосами, напоминавшими цветом спелую пшеницу, оторвался от остальных детей и бросился к мужчине с девочкой на руках.

- Солнышко, ты живая! Как же я рад видеть тебя, рыжик! - воскликнул он.

- Это Крайс, - представила мальчика малышка. - А это его сестра Мини.

- Твои друзья? - спросил генерал, и она кивнула. - Хочешь, чтобы мы их взяли с собой?

- А их родители тоже у Степного Отца? - удивленно спросила девочка.

- Да, Ана, - вздохнул Лорин Хард.

- Тогда надо тоже написать записку, - деловито решила девочка.

Генерал усмехнулся и кивнул, велев вернуть писчие принадлежности. Детей усадили вокруг костра, раздали им миски и ложки. Солнышко села рядом с Крайсом и Мини и подперла щеки кулачками. Солдаты тихо переговаривались за кругом огня, сочувственно поглядывая на детей.

- Все село вырезали, никого не жалели, - доносилось до ребят время от времени.

- Бедные дети, осиротели за один день.

- Вам заняться нечем? - генерал оторвался от своего занятия и сурово взглянул на солдат.

- Что с нами буде т, господин? - Крайс оторвался от своей миски, внимательно глядя на Лорина Харда.

- Сейчас вы отправитесь в столицу, - ответил генерал. - По прибытии вы трое: ты, твоя сестра и Солнышко- будете зачислены в кадетский корпус его величества короля Велиама. Остальные отправятся в приют. Сколько тебе лет, сынок?

- Двенадцать, - ответил Крайс. - Моей сестре Мине и Солнышку по шесть. Грину десять, а Норе и Лите по восемь. Я хочу отправиться с вами и бить степняков, - мальчик ожесточенно сжал кулаки.

Генерал улыбнулся, но покачал головой.

- К сожалению, парень, мы все возвращаемся. Это был всего лишь набег, не война. - пояснил он. - Граница будет усилена новыми кордонами, а вы начнете учиться. Кто-нибудь из вас умеет читать и писать?

- Я умею читать, - отозвался Грин, темноволосый щуплый мальчик.

- Больше никто? - Лорин задумчиво смотрел на детей, они молчали.

Конечно, в этой глуши взрослые-то знали грамоту один на десяток, что уж говорить о детях. Генерал закончил писать, отчитался перед приемной дочерью и отправил солдат выполнять поручение. Затем детей посадили на повозк у и отправили в путь. Лорин Хард проследил взглядом, как повозка скрылась из вида, и повернулся к ожидавшим его приказа солдатам.

- Трупы все собрали? - спросил генерал.

- Так точно, мой генерал, - ответил, вытянувшийся в струнку офицер.

- Все сжечь, - приказал он. - Капитана Лагра ко мне.

Офицер поспешил выполнить приказание, выкрикивая команду солдатам с факелами. Генерал смотрел, как разгорается село, как огонь перекидывается на трупы, потом зажал нос платком и повернулся к высокому офицеру, ожидающему внимание генерала. Хард бросил на капитана взгляд и махнул рукой, велев следовать за собой. Офицер послушно пошел за своим командиром, разглядывая прямую спину в зеленом мундире.

- Где мои практиканты? - спросил Хард.

- В Адире, ждут вас, мой генерал, - ответил капитан.

- Отправить их в Данарский гарнизон, там сейчас спокойней, - распорядился генерал. - Пусть разместят и приспособят к дозорам. Ребята у меня шустрые, потому особой воли не давать.

- Слушаюсь, - капитан приложил руку к сердцу.

- Где Шанар?

- Под стражей, - снова отрапортовал капитан Лагр.

- Повесить негодяя, - генерал устало потер лицо.

Капитан склонил голову и проводил удаляющегося генерала взглядом. Он понимал своего командира. Шанар, ныне разжалованный из офицеров в рядовые, беспечно подпустил к границе степняков, не приняв никаких мер, не смотря на донесения кордонов и сообщения от приграничных жителей. Это было уже пятое селение, которое полыхало за спинами их отряда. Капитан посмотрел на огонь, поморщился от запаха жженного мяса и отправился выполнять приказания генерала Харда.

Шестеро детей долгое время не могли уснуть, тихо переговариваясь о событиях прошедшего дня. Крайс рассказывал, как он с Мини прятались под соломой в сарае. Грин отсиделся в кузнице отца, куда степняки зашли и тут же вышли, не найдя ничего для себя интересного. Хуже всего пришлось Норе, ее почти поймали, но какой-то юный воин приказал отпустить девочку, и его послушались. Дети некоторое время гадали, кто такой этот юноша, которого слушались старшие воины, а Солнышко вспомнила паренька в кожаной безрукавке, велевшего ей спрятаться и сидеть в погребе, пока степняки не уйдут.

- Что такое кадетский корпус? - спросила Нора.

- Не знаю, - пожал плечами Крайс.

- Военное училище, - объяснил им возница. - Там детей учат всяким военным премудростям.

- Ой, - Нора закрыла рот рукой. - И девочек?

- Ну и что, - возница пожал плечами. - В королевской армии и женщины служат, даже командиры женщины есть.

- Ого! - у детей округлились глаза.

В их селе всегда было четкое разграничение. Мужчины командуют, женщины подчиняются. А тут вдруг оказалось, что бывает наоборот. Солнышко приподнялась на локте и показала кулак Крайсу.

- Вот, где ты у нас будешь, - погрозила она.

- Вот где, - повторила ее жест Мини.

- Цыц, малявки, - беззлобно огрызнулся мальчишка. - Я старше, забыли? Я уже офицером буду, а вы кадетки, - и он показал подружкам язык.

- Нет такого слова - кадетки, - усмехнулся возница. - И мальчики и девочки, все кадеты.

Дети замолчали и улеглись, продолжая переговариваться, но вскоре сон сморил их, и будущие кадеты его величества уснули. Возница остановил повозку, слез с козел и укрыл их теплым одеялом. Когда повозка тронулась дальше, их догнал отряд из семи человек, которых генерал отправил охранять детей. Возница глянул на рыжеволосую девочку. Лорин Хард был старым воякой, но очень одиноким, потерявшим жену еще будучи капитаном. Детей у них не было, а больше Хард не женился. Только почему он не взял себе мальчика? Возница пожал плечами и решил, что не его это дело. Захотел дочь, пусть будет дочь. До столицы ехать не близко, а болтать с детьми особо не о чем, потому семь собеседников его вполне устроили.

В столицу они въехали на пятый день пути. Дети во все глаза смотрели на большие каменные дома, литые фонари, набережные и красивые экипажи.

- Красотища-то какая, - восхищенно сказала Нора.

- Большое все какое, - покачал головой Грин.

- А долго еще до кадетского корпуса? - спросил Крайс у возницы.

- Да вон он, - возница указал кнутовищем на высокую белую стену с черными воротами.

Дети дружно посмотрели на свой новый дом. Они увидели, как из калитки рядом с воротами вышли двое подростков в такой же зеленой форме, как у генерала Харда, и открыли восхищенно рты, разглядывая двух кадетов. Затем повозка въехала в ворота, и дети с жадностью переводили взгляды с кадетов на корпуса, потом на площадку, где одна из групп стреляла из арбалетов.

- Кого привезли? - спросил дежурный офицер, подходя к повозке.

- Генерал прислал новых воспитанников, - ответил сопровождающий офицер, передавая письм о от Лорина Харда.

Дежурный офицер быстро пробежал глазами послание от генерала и посмотрел на детей. Затем махнул рукой двум кадетам.

- Мальчика в мужской корпус, девочку в женский. Остальные едут в приют пречистой девы Бармайской. Кто из вас Анариоль Хард? - он посмотрел на новобранцев.

- Я, - ответила рыжая девочка. - Но вообще я Солнышко.

Офицер улыбнулся и снял малышку с повозки.

- А вас, юная дама, я лично провожу в дом генерала, - он протянул ей руку, но девочка спрятала ручки за спину. - С вашими друзьями вы сможете встретиться в столовой и навестить их, как только пожелаете.

Девочка подумала и протянула руку. Офицер поклонился ей и повел прочь от друзей.

- Солнышко, - крикнул Крайс, - не бойся, мы тебя найдем.

Она обернулась, кивнула и засеменила рядом с офицером, направляясь в совершенно новую для себя жизнь.

Глава 1

- Кадет Хард, к ректору, - адъютант генерала, офицер Морт, совершенно безликий и безэмоциональный до отвращения человек, скользнул по мне равнодушным взглядом, развернулся и исчез за дверями аудитории.

- За что теперь? - участливо спросила Мини.

Я пожала плечами и покинула аудиторию, где должен был начаться урок по истории королевства, и отправилась в кабинет генерала. Преподаватель по истории поймал меня, когда спускалась по лестнице.

- Далеко собрались, кадет? - спросил он.

- Никак нет, - отрапортовала я. - В кабинет ректора.

- А-а, - господин Ламот окинул меня насмешливым взглядом. - Ну, идите. Не забудьте взять у ваш сокурсников домашнее задание. Вас завтра спрошу первой.

- Слушаюсь, - ответила я, дождалась кивка преподавателя, отпустившего меня, и продолжила путь.

Кабинет генерала находился на первом этаже учебного корпуса. Дорога до него у меня была протоптана давно и прочно. И дело даже не в том, что я злостный нарушитель дисциплины, даже в учебе и на полевых занятиях я одна из лучших. Основная моя проблема в том, что генерал мой отец, потому спрашивал с меня он в несколько раз строже, чем с остальных. Пока шла, я ломала голову над тем, за что сейчас меня будут отчитывать, в результате, пропустила офицера, который остановился и задумчиво повернул голову вслед за мной. Уже пройдя мимо него, я спохватилась, обернулась и приложила правую руку к сердцу.

- Храбрости и силы, - поприветствовала я офицера.

- Храбрости и силы, кадет, - ответил офицер приятным молодым голосом.

Я уже было собралась идти дальше, когда заметила на лице мужчины хитрую улыбку, заставившую пристальней рассмотреть его. Эти волосы цвета спелой пшеницы были мне хорошо знакомы, как и глаза василькового цвета в обрамлении необычных для блондинов черных ресниц.

- Крайс? - изумленно спросила я.

- А вы кого ожидали, кадет Хард? - насмешливо спросил брат моей подруги и приятель по детским шалостям Крайс Шеллис.

- Просите, капитан Шеллис, - я тут же вытянулась в струнку.

- Солнышко, а ты все такая же рыжая, - Крайс склонил голову на бок. - Ну, иди уже ко мне, рыжик!

Он шагнул ко мне, схватил в тиски сильных рук и приподнял над полом, радостно смеясь. Я взвизгнула, совсем не по уставному, и крепко вцепилась ему в шею. Крайс еще немного потискал меня и поставил на пол, с интересом разглядывая со всех сторон, отчего я невольно смутилась и покраснела.

- Ты совсем взрослая стала, рыжик, - подвел он итог своему осмотру. - Отлично выглядишь.

- Ты тоже уже не тот юнец, который уходил из корпуса, - улыбнулась я. - Какими судьбами? Пришел проведать Мини?

- Я буду сопровождать одну из групп выпускного курса на полевую практику, - улыбнулся Крайс. - Может даже и вас с Мини, я только прибыл, списки еще не видел.

Я расплылась в улыбке, уже зная, о чем буду просить отца. Проходить практику под командованием Крайса будет весело, я в этом совершенно уверена. Может и полениться даст. От радужных мыслей меня отвлек гневный окрик отца, вышедшего в коридор на шум.

- Кадет Хард, давно в карцере не ночевали?

Я тяжело вздохнула и развела руками, показывая другу детства, что мне пора. Капитан Шеллис развернулся на каблуках и последовал за мной к кабинету ректора. К генералу мы подошли вместе, одновременно приложив правую руку к сердцу.

- Храбрости и силы, - сказала я.

- Храбрости и силы, - Крайс щелкнул каблуками.

- Храбрости и силы, - ответил генерал и показал кивком, чтобы мы вошли в кабинет.

Меня оставили стоять в уголке, а капитана Шеллиса ректор пригласил присесть. Он кивнул Крайсу, ознакомился с его предписанием и только после этого улыбнулся, показав, что помнит своего воспитанника и друга своей дочери. Они какое-то время мирно болтали, пока я изнывала от скуки и желания скорей бежать к Мини и рассказать, с кем я столкнулась. Отец поглядывал на меня, но присесть не предлагал, потому что виновата. Я попробовала сделать жалостливые глаза, генерал усмехнулся, но больше никак не отреагировал. Он достал из стола несколько листов бумаги, пересмотрел их и протянул один капитану. Крайс быстро пробежал листок глазами, и по его лицу на мгновение скользнуло разочарование. Я чуть не свернула шею, пока тянулась, чтобы хоть одним глазком заглянуть в список, потому как поняла, что это именно он. Но, заметив мелькнувшее выражение на лице Крайса, тут же досадливо нахмурилась. Похоже, нас с Мини в этом списке не было. Впрочем, может не было только Мини. Генерал едва заметно улыбнулся, взял другой список и что-то перечеркнул, написал заново, потом забрал список из рук капитана и повторил тот же маневр. Когда друг моего детства снова посмотрел на свой лист, то невольно улыбнулся и бросил взгляд на меня.

- Но никаких поблажек, - строго предупредил ректор. - Особенно, капитан, повторяю, особенно для кадета Хард.

- Мой генерал... - подала я возмущенный голос, но тут же осеклась под строгим взглядом отца.

- Так точно, мой генерал, - улыбнулся Крайс.

- Можете идти, капитан Шеллис, - кивнул отец. - Со своей группой вы сможете познакомиться послезавтра на полевых занятиях, а пока отдыхайте. Для молодого человека в столице всегда найдутся занятия, - он тепло улыбнулся, вызвав у меня очередное возмущенное сопение.

Мне вот, например, вообще мало, что разрешалось. Стоило только сунуть кончик носа даже в мужской корпус, не говоря уже о самой столице, как тут же передо мной начинала маячить тень карцера. Мини и другие девочки к мальчикам ходили беспрепятственно, днем, конечно. Мне же нельзя было туда заходить ни под каким предлогом. А какой у меня может быть предлог? Я заходила в мужской корпус только по делу, о чем сразу же докладывали отцу. Теперь я обходила строгое красное здание, где жили наши парни, десятой дорогой.

Крайс встал, приложил руку к сердцу и покинул кабинет ректора, подмигнув мне напоследок. А я осталась на растерзание генералу. Он кивнул мне, чтобы подошла ближе. Я сделала несколько шагов и снова замерла перед столом ректора, вытянувшись по струнке. Он некоторое время смотрел на меня, потом вздохнул и сложил на столе руки.

- Кадет Хард, - начал генерал, - на вас снова жаловалась капрал Терри. Догадываетесь, о чем я?

- Никак нет, - ответила я, глядя прямо перед собой.

- Нарушение устава, неуставной вид, - продолжил ректор. - Что вы можете сказать по этому поводу?

- Это было после отбоя! - возмутилась я. - Я просто примерила платье Мини, а капрал пришла и разоралась.

- Капрал Терри говорит, что до отбоя было еще полчаса, - генерал посмотрел мне в глаза. - Кадет Хард, даже после отбоя вы своими действиями нарушили устав корпуса. Вам полагалось лежать в своей постели, а не крутиться перед зеркалом в раздевалке. Да-да, я знаю, где происходило сие действие.

Я потупилась и бросила на отца быстрый взгляд исподлобья.

- Папа, я не только кадет, я еще и женщина, - негромко сказала я.

- Ана, - генерал откинулся на спинку кресла, - ты кадет. А для кадета есть устав и распорядок, которому все воспитывающиеся в кадетском корпусе должны беспрекословно подчиняться. Но раз уж мы заговорили... Присядь.

Я села на то самое кресло, где недавно сидел мой друг детства, и выжидательно посмотрела на отца. Он некоторое время молчал.

- Солнышко мое, - наконец, заговорил он, - я хочу, чтобы по окончанию кадетского корпуса ты оставила военную карьеру. Я бы мог сразу отправить тебя в пансион благородных девиц, - в этом месте я презрительно фыркнула, отец усмехнулся, - но мне очень хотелось, чтобы ты была рядом со мной, потому ты получила воспитание не благородной дамы, а будущего воина. Но это не означает, что я желаю, чтобы моя дочь заработала на службе шрамы или увечья. Потому, после выпускного вечера, я намереваюсь представить тебя ко двору. А воюют пусть мужчины.

Я внимательно посмотрела на отца, с нежностью отмечая все его морщинки. Впрочем, не смотря на семьдесят лет, генерал выглядел еще очень хорошо, но сеть морщинок с каждым годом становились все четче, а седины все белее. И теперь я разглядывала усталое лицо отца, догадываясь, что он хочет подать в отставку и забрать меня, начав гражданскую жизнь.

- Папа, - я тепло улыбнулась ему, - я же десять лет проучилась здесь, да я даже не представляю, что еще можно делать, кроме как служить нашему королю и королевству. Помнишь, как мы с тобой мечтали, что я продолжу твое дело и буду с гордостью нести твое имя.

- Это ты мечтала, Ана, - добродушно усмехнулся генерал, - я только слушал. Подумай, маленькая моя, что ждет тебя на службе, а что в гражданской жизни. Ты же еще не знаешь, что это такое, когда приходится идти несколько дней без сна и отдыха, когда нет возможности даже умыться, когда хочется сожрать свой арбалет, потому что ничего другого просто нет. Ты же не видела, на что похожи женщины после марш-бросков. Посмотри на капрала Терри, она уже давно не женщина, она старый солдат. - я хотела возразить, что он мне говорит о суровой судьбе женщин-рядовых, я же стану офицером. Но генерал остановил меня жестом. - Вспомни королевские академические балы, солнышко. На кого смотрят ваши парни? Их больше привлекают девушки из пансиона, потому что они женственные.

- Зато парни из академии наук толпами ходят за нами, - буркнула я.

- Многих гражданских мужчин привлекают женщины в мундирах. - усмехнулся отец. - И все же к концу бала они тоже кружат вокруг благородных девиц, а вы остаетесь в одиночестве.

- Потому что мы отшиваем их. - гордо ответила я. - А эти ломаки из пансиона вызывают у меня жалость.

Генерал некоторое время смотрел на меня, потом грустно улыбнулся.

- Если бы ты отучилась в пансионе, то сейчас смотрела с жалостью на девочек кадетов, - сказал он. - Ладно, можешь идти. Все примерки неуставной одежды производи в увольнительных. Если подобное повторится, карцер твой. Свободны, кадет.

Я вскочила, вытянулась, вскинув подбородок, потом приложила руку к сердцу, кивнула, развернулась на каблуках и покинула кабинет ректора, раздумывая над его словами. Доля правды была в том, что сказал отец. Наши мальчики, действительно, практически не воспринимали нас, как женщин. Мы были друзьями и не больше. По большей части, потому что нас приучали, что товарищ по оружию существо бесполое. И не только ради того, чтобы в стенах кадетского корпуса, а в будущем и в гарнизонах и на заставах, не случались неуставные отношения, ослабляя двух офицеров или солдат. Но и потому что в бою или на марш-броске никто не должен думать, что рядом идут более слабые существа, которым нужна опека и защита. Мы все равны, мы все солдаты армии его величества короля Велиама. Это сейчас в наших душах еще распускается нечто, отчего хочется выглядеть краше, отчего наши мальчики вдруг начали восприниматься несколько иначе, отчего мы ревнуем их на балах, хоть и не признаемся себе в этом, и отчего студенты академии наук нам кажутся хлюпиками. Мы сильные женщины и хотим видеть рядом сильных мужчин. А наши мужчины хотят видеть рядом слабых женщин. Говорят, к двадцати пяти-двадцати семи годам это проходит, и тогда женщины становятся настоящими солдатами, которых ценят командиры, которые способны думать о своей службе больше, чем о женских слабостях.

- Солнышко, - я обернулась и рассеянно посмотрела на звавшего меня Крайса. - О чем задумалась?

- Тебе нравятся женщины военные? - спросила я, раньше, чем успела подумать над своим вопросом. Просто как-то вырвалось после всех моих рассуждений.

- К чему вопрос? - он с любопытством посмотрел на меня.

- Да, так, забудь, - отмахнулась я. - Ты чего еще здесь? Прелести столичной жизни ждут своего героя, - я усмехнулась и посмотрела в васильковые глаза друга детства.

- Хотел дождаться окончания урока и поболтать с Мини, - ответил Крайс. - Столица от меня никуда не уйдет. Так почему ты меня спросила о женщинах военных?

- Так просто, - я пожала плечами. - Отец хочет, чтобы после окончания корпуса я ушла на гражданку.

- А ты что хочешь? - Крайс чуть склонил голову к плечу.

- Сражений и славы! - гордо ответила я. - Я дочь генерала Лорина Харда.

- Солнышко, Солнышко,- улыбнулся друг моего детства, - это не твое желание, это то, что нам вдалбливают в голову десять лет в кадетском корпусе, а потом еще три года в академии для высших военных чинов. Подумай хорошенько, возможно, генерал знает, о чем говорит.

- Капитан Шеллис, - я вздернула подбородок, - поговорим после полевой практики. Надеюсь, у меня будет шанс проявить себя.

- Надеюсь, что нет, - усмехнулся Крайс и посмотрел в сторону лестницы, потому что прозвенел звонок, и теперь кадеты стройными рядами покидали аудитории.

Глава 2

Пока я переписывала пропущенную лекцию по истории нашего королевства, Мини засела с девочками в уголке и что-то увлеченно обсуждала. Я с тоской поглядела на тетрадь, где как раз дошла до места как славный король Эриан Первый выстраивал свои войска в Нгарском ущелье, чтобы одержать блистательное поражение от князя Олагиры, поднявшего мятеж в подвластном королевству Нгарском княжестве. После прочтения мне нужно было разобрать битву на составляющие и найти ошибки в тактике давно почившего венценосца. Я тяжело вздохнула, завистливо посмотрела на девчонок, которые уже давно свои задания сделали, пока я мела двор в наказание за нарушение режима. Можно было бы списать, но господин Ламот редко давал общее задание. Чаще всего он каждому писал индивидуальное задание. Потому на истории королевства мы вынуждены были работать каждый сам за себя. А если учесть, что прослушать материал я не смогла из-за вызова к ректору, то теперь приходилось вникать во все подробности самостоятельно.

- Тебе долго еще? - Мини обернулась и участливо посмотрела на меня, я только тяжко вздохнула в очередной раз. - Может тебе помочь?

- Спасибо, Мини, но лучше не надо. Если сюда заявится грымза Терри, то ночь в карцере мне обеспечена, - я недобро покосилась на дверь и вернулась к нгарской битве.

Когда прозвучал рог, призывающий кадетов на ужин, я все еще чертила схемы расстановки войск, выискивая, где, в принципе, неплохой полководец его величество Эриан, допустил основные ошибки, а где малозначимые, не сыгравшие в поражении особой роли.

- Пошли есть, потом допишешь, - крикнула Мини, выходя из учебного класса, где мы делали домашнее задание.

Желудок настоятельно потребовал прислушаться к предложению подруги. Я проследила взглядом, как мои сокурсницы спокойно и без суеты, свойственной гражданским школьникам и студентам, покидают класс, невольно залюбовавшись их статными фигурами, затянутыми в зеленые кадетские мундиры с красными воротниками и обшлагами на рукавах. Да, мы сильней обычных женщин, да, у нас со временем плечи становятся шире и фигуры, начинают больше напоминать мужские. А вы попробуйте бежать с полной выкладкой, в которую входят: арбалет, колчан со стрелами, короткий меч, набор кинжалов и сумка с метательными дротиками. Зато у нас крепкие мускулистые подтянутые тела, на которых нет ни унции жира.

- Кадет Хард, - я вздрогнула и обернулась. За моей спиной стоял адъютант моего отца. - Генерал ожидает вас дома.

- У меня же уроки... - не сдержалась я, но тут же прикусила язык, кивнула, и офицер Морт исчез из поля моей видимости. - Слизняк, - проворчала я, собрала в рюкзак свою работу и направилась к дому отца.

Генерал жил в небольшом двухэтажном доме на территории кадетского корпуса. Я редко проводила ночи в родительском доме, потому что считала, это облегчит мое общение с сокурсниками. Отец не настаивал, давая возможность принимать самостоятельные решения, он вообще всегда приучал меня быть самостоятельной. "Запомни, Ана, - говорил он, - если сможешь ответить за себя, значит, сможешь ответить и за других людей". Но иногда генерал звал меня, когда сильно скучал или у него были какие-то планы для совместного время провождения.

Уже выходя из женского корпуса, я встретила капрала Терри. В ней действительно было слишком мало от женщины. Высокая, гораздо выше нас, мускулистая с грубыми чертами лица и бровями, сросшимися на переносице. Я слышала, до кадетского корпуса она была надзирателем в тюрьме, где нагоняла на заключенных ужас. Но мой отец, под чьим началом когда-то воевала капрал, забрал ее сюда, теперь ужас она нагонял на нас.

- Кадет Хард, - окрикнула меня Терри хриплым низким голосом.

- Храбрости и силы, капрал Терри, - я приложила руку к сердцу.

- Храбрости и силы, - машинально ответила капрал. - Куда спешишь, когда по распорядку сейчас ужин?

- Меня вызвал генерал, - ответила я.

Капрал моментально отошла с дороги, пропуская меня. Я кивнула и быстро прошла мимо. Не сказать, что мы с капралом Терри недолюбливали друг друга, но мне не нравился ее подход к моей скромной персоне. Она считала, что дочь генерала Харда нуждается в удвоенном внимании. Я считала, что являюсь рядовым кадетом, и меня вполне устроит менее ответственный подход к надзору за честью и моральным обликом Анариоль Хард. Тяжелый взгляд капрала преследовал меня до тех пор, пока я не зашла за угол. Там я облегченно выдохнула и бодро зашагала к дому ректора.

Мой путь лежал мимо мужского корпуса. Столовая в каждом корпусе была своя, мы в них завтракали и ужинали, а обедали в общей столовой в учебном корпусе. В учебном корпусе мы проводили большую часть своего дня, потому с нашими парнями общались постоянно.

- Ана! - меня окрикнули, и я оглянулась на дверь мужского корпуса.

Там стоял кадет Райс. Он воровато огляделся и быстро направился ко мне.

- Храбрости и силы, - приветствовала я его.

- Храбрости и силы, - привычно ответил он. - Ты куда?

- К отцу, - сказала я и хотела уже идти дальше, но Райс заступил мне дорогу, вызвав удивленный взгляд.

- Я слышал, списки на полевую практику поменялись, - сказал он.

- Ну, да, - кивнула я и ждала продолжения.

Райс отчего-то мялся, переминаясь с ноги на ногу и кидая на меня взгляды.

- Ори, ты что-то хотел? - нетерпеливо спросила я.

- А ты не можешь попроситься обратно в ту группу, в которой была? - спросил меня, вдруг покрасневший кадет.

- Ты что, Райс! Нет, конечно, - засмеялась я.

- Жаль, - он хмуро посмотрел на меня. - Так бы вместе повоевали.

Я тряхнула головой, усмехнулась и попробовала обойти его.

- Ана... - снова замялся Ори Райс. - Ты это... красивая.

Он неожиданно схватил меня за руку и поднес ее к своим губам, тут же получив за это в челюсть.

- Сдурел, Ори? - я ошарашено смотрела на него. - Ты чего?

- Ана, - начал было Райс, но махнул рукой и пошел обратно, вытирая кровь с прикушенной губы.

Я пожала плечами и двинулась дальше. Неожиданный поступок кадета Райса меня взбудоражил, и теперь я спешно пыталась успокоиться, используя методики самоконтроля. Когда показался дом отца, я уже дышала ровно, выкинув из головы все лишние мысли, оставив лишь цель-приказ генерала. Дверь мне открыл старый ординарец отца, Жер, еще более старый, чем его генерал.

- Храбрости и силы, - поздоровалась я.

- Здравствуй, Солнышко, - улыбнулся седоволосый худощавый старец. - Отец наверху у себя в кабинете. Он ждет тебя, поторопись.

- А что случилось? - я скинула ранец на руки Жера и посмотрела наверх.

- Генерал меня не посвящает в свои планы, - ответил ординарец, простодушно глядя мне в глаза.

- Ой, ли, Жер, - усмехнулась я и побежала наверх.

Отец, действительно, был у себя в кабинете. Он просматривал какие-то бумаги, раскладывая их на две стопки, иногда делая пометки. Генерал поднял на меня взгляд, кивнул и махнул рукой, чтобы вошла.

- Переодевайся, дочка, - сказал он. - Мы сегодня приглашены на ужин к моему хорошему знакомому. Прицепи свои локоны, он светский человек, да и обстановка неформальная, так что пойдем по гражданке.

- Кто такой? - я плюхнулась в кресло напротив стола и закинула ногу на ногу. Мы были дома, потому можно было обходиться без церемоний.

- Барон Ранж Грай. Примечательная личность, - ответил отец, не отрываясь от своего занятия.

- Пап, у меня еще история королевства не сделана, - вздохнула я.

- Что у тебя там?

Я начала объяснять, но генерал отмахнулся.

- Единственная ошибка Эриана в том, что он вообще сунулся к нгарцам. Но ты напиши, что армия короля не была готова к бою в горах. У него был шанс выманить противника на открытую местность и навязать бой на своих условиях. Но король потащил армию в горы, вымотав их тяжелым подъемом. Так что, к моменту, когда горцы напали, это уже была не армия, а сборище полудохлых мух.

- Но Эриан же был неглупым, - удивилась я. - Зачем он пошел на территорию противника, давая ему преимущество?

- Гордыня, дочка, гордыня, - усмехнулся отец, ставя локти на стол и сплетая пальцы. - Князь Олагира прислал королю письмо, в котором насмехался над равнинными жителями. Задирал по-всякому. Вот Эриан и пошел доказывать, что его армия везде гордые соколы.

- Ясно, - кивнула я.

- Поспеши, - генерал снова уткнулся в бумаги. Сам он был уже в светской одежде.

Я кивнула и пошла в свою комнату, которая меньше всего напоминала общую комнату в женском корпусе. Здесь были и занавески с рюшами, и кровать с периной чуть ли не в треть моего роста, и мягкий ковер на полу с таким ворсом, что нога утопала по щиколотку. Я быстро разделась и пошла в купальню, где меня уже ждала остывающая вода. Быстро привела себя в порядок и направилась в гардеробную. Не сказать, что у меня было много платьев, все-таки одеваться в них у меня поводов мало, но пара любимых имелось. Одно из них я и выбрала, с удовольствием рассматривая в большое зеркало, как нежный шелк скользнул по упругому крепкому телу. Потом нацепила локоны, которые смотрелись совсем как мои собственные волосы, потому что длина моих волос была слишком короткой для того, чтобы делать прически. В кадетском корпусе дозволялось иметь небольшой хвост, но этим разрешением пользовались в основном мальчики. Девочки, почти все, носили короткие стрижки. С хвостиками ходили только я, Мини и еще пара сокурсниц. В моем случае это было настояние отца.

- Готова? - генерал заглянул в комнату.

- Почти, - ответила я, втыкая в голову последнюю шпильку, затем надела туфельки, натянула перчатки до локтя и повернулась к отцу. - Теперь готова.

- Пойдем, экипаж уже ждет. - он первым направился вниз, я следом.

Экипаж отца соответствовал всем требованиям светской моды, требовавшей, чтобы в гривы лошадей была вплетена лента красного цвета, а фонарей висело не больше двух. Были еще условности, но я не забивала себе голову, запоминая их. Придумывали всю эту ерунду придворные вешалки, которым больше нечем было заняться. Я усмехалась, когда узнавала о новых требованиях, отец стойко молчал, но следовал правилам, когда дело касалось выезда в свет. В основном из-за меня, чтобы я ничем не отличалась от великосветских сынков и дочерей. Потому очень радовало, что такие выезды были крайне редки. У нас в кадетском корпусе было все ясно и просто. Вот как сегодня с Ори Райсом. Совершил недопустимое, получил в зубы. А придворные кривляки и городская знать долго расшаркивались, дамы закатывали глаза, мужчины задирали носы. Мне этот балет совершенно непонятен.

Как-то отец вывез меня в городской сад. Там к нам подошел один повеса, который долго мусолил мою руку, пока генерал разговаривал со знакомым, шептал мне на ухо всякие гадости, а потом рискнул положить руку на талию. От лекарей повеса долго не вылезал. Ему вправляли нос и сращивали пальцы. С тех пор всякие там дрыгалки долго думают, прежде чем подходить ко мне. Однажды случайно услышала, как меня называют в обществе. Безумная Ана, рыжая ведьма. А что, мне понравилось, я даже гордиться начала, стараясь не ронять честь нового прозвища.

- Какой повод для ужина? - спросила я, глядя, как мы выезжаем из ворот кадетского корпуса.

- Просто ужин, дорогая, - ответил отец. - Старый приятель пригласил в гости, для этого повод не нужен.

Я пожала плечами и продолжила смотреть в окно. Ехали мы в богатую часть столицы, что, впрочем, было неудивительно. Имя приятеля отца мне ни о чем не говорило, я особо никогда не запоминала имена и дворянские звания, мне это было неинтересно. Вот разбуди меня среди ночи и спроси имя того, кто выиграл битву при Кардаме, я сразу скажу - генерал Хаган, и назову все его победы, поражения, годы жизни и награды.

- Ана, - заговорил отец, когда мы подъезжали к большому особняку со статуями единорогов на входе, - я тебя очень прошу, попробуй вести себя менее... грубо. Ты сама сегодня сказала, что ты женщина, помни об этом.

- Хорошо, - кивнула я.

- И не ломай никому ничего, - добавил генерал, подумав немного.

- Барон может дать для этого повод? - я изумленно посмотрела на него.

- Нет, - отец усмехнулся. - Барон младше меня всего на десять лет, так что вряд ли он себе позволит что-нибудь этакое. Но на ужине будут присутствовать два его сына. Очень приличные молодые люди...

- Папа, - я строго посмотрела на отца. - Если не будут распускать руки, я никого не трону, клянусь своим мечом.

- И мечом не клянись... там. - вздохнул отец. - Будь нежней, пожалуйста.

- Как скажешь, - я пожала плечами и приготовилась выйти из экипажа.

Отец остановил мой порыв, вынуждая ждать, пока лакей откроет дверцу и подаст руку. Я взглянула сверху вниз на протянутую руку в белой перчатке, на согнутую в почтительном поклоне спину, потом на отца, вздохнула и вышла, как предписывал этикет. Отец одобрительно улыбнулся, подал мне руку, и мы начали подниматься по широкой белой лестнице, ведущей в особняк.

Глава 3

Ужин проходил в пугающей тишине, и отчего-то мне казалось, что пугала за столом всех именно я. Приглашенных кроме нас с отцом было еще трое. Одним из этих двоих оказался тот самый повеса, чей нос некогда очень близко со мной познакомился. Он, повеса, не нос, бросал на меня время от времени злые взгляды, на которые я отвечала полным равнодушием. Только один раз, когда отец отвернулся, я продемонстрировала повесе хищный оскал, после чего жертва моего гнева больше на меня так откровенно не смотрел. Вторым гостем был какой-то королевский сановник, приехавший тоже вместе с дочерью. Эту девушку я видела в первый раз.

Миленькая кокетка, с нежной кожей и пухлыми губками, сразу привлекла внимание двоих молодых мужчин: одного из сыновей барона и повесу. Я заметила, как недовольно поморщился отец, когда увидел ее, мне же было все равно.

- Прелестное дитя, - улыбнулся генерал, приветствуя сановника и его дочь.

- Как и ваша Анариоль, - с приторной улыбкой ответил сановник.

Отцы раскланялись и разошлись, а мне пришлось выдержать фонтан девичьих восторгов по поводу нового модного фасона летних шляпок от "прелестного дитя". Похоже, она тоже меня видела в первый раз, иначе бы просто не рискнула начать со мной подобный разговор. Но я обещала отцу быть женщиной, потому даже поулыбалась ей, вместо того, чтобы сделать прямолинейное предложение засунуть себе шляпки в... Впрочем, вскоре я уже радовалась, что есть эта девушка, потому что она очень хорошо оттягивала мужское внимание. Мне достаточно было кривить губы в вежливой улыбке, обходясь редкими односложными ответами, если меня все-таки замечали.

- Ана, будь поживей, - шепнул мне отец, когда все встали из-за стола и проследовали в гостиную.

- Я постараюсь, папа, - так же шепотом ответила я.

Генерал кивнул, и мы уселись на диван, обитый шелком. Повеса уселся музицировать, Теми, так звали девушку, упросили спеть. Я усмехнулась, глядя на происходящее. Глаза девицы горели от желания продемонстрировать свои вокальные данные, когда сановник похвалился голосом дочери, но, прежде чем свершилось сие событие, ушло добрых десять минут, которые все присутствующие расшаркивались и умоляли оказать им честь и позволить вкусить очарование прелестного голоска. Тьфу. Вот за что я не люблю всю эту светскую дребедень, именуемую хорошим тоном. Ну, что хорошего в том, чтобы двадцать человек, ну ладно, четыре мужика плясали вокруг одной кривляки в розовых рюшах, чтобы она пропищала своим тонким голоском пару слащавых песенок?

- Что-то старший сын барона задерживается, - снова шепнул отец, когда вложил свою лепту в дело уговоров прелестной Теми.

Я пожала плечами, меня не интересовали ни старший, ни младший сыновья барона Грая. Младшего я не интересовала тоже. Думаю, что и старшего так же не заинтересую. Пока Теми надрывала связки, я сидела со скучающим видом, разглядывая собравшихся, скользя по ним внимательным взглядом.

Барон Грай чем-то напоминал мне отца. Такой же высокий и коренастый. Его осанка выдавала бывшего военного, но об офицере Грае я никогда не слышала, потому смогла сделать вывод, что он ничем особым на службе не отличился. Впрочем, возможно ранение не дало ему проявить себя в нашем деле. Барон заметно прихрамывал.

- Барон был ранен? - шепотом спросила я генерала, чтобы подтвердить свой вывод.

- Да, - кивнул отец, слушавший с фальшивым умилением деву в рюшах.

Решила позже спросить про нашего гостеприимного хозяина и перевела взгляд на его сына. У молодого барона был отцовский профиль, такой же нос с горбинкой и карие глаза. Но едва уловимый налет светского лоска делал младшего Грая совершенно на отца не похожим.

- Как тебе младший барон? - спросил отец, заметив, что я разглядываю вышеозначенного молодого человека.

Я фыркнула в ответ, и генерал со мной согласился. Неожиданный концерт затягивался, я откровенно зевала, даже забывая прикрывать рот. Хорошо еще, что на меня никто не смотрел, кроме... Я почувствовала пристальный взгляд и удивленно обернулась к молодому мужчине, прислонившемуся к косяку. Мужчина вежливо улыбнулся и склонил голову, ответила ему тем же, но без улыбки. Приглядевшись, поняла, что имела честь приветствовать старшего сына барона Грая. Тот же орлиный профиль, только без слащавости младшего. Мужчина отлепился от косяка и направился в нашу с генералом сторону. Теми как раз закончила петь, и он остановился, чтобы похлопать и поздороваться со всеми. После чего продолжил свой путь к нашему с отцом дивану.

- Генерал Хард, - улыбнулся старший сын барона Грая, - рад видеть вас и вашу очаровательную дочь в доме моего отца.

- Никас Грай, - приветливо улыбнулся отец, - и мне приятно видеть вас. - генерал чуть толкнул меня локтем.

- Храбрости и силы, - машинально ответила я.

- Храбрости и силы, - на тонких губах Ника Грая заиграла чуть насмешливая улыбка.

Неожиданно для себя я смутилась и почувствовала, что щеки начали гореть. Молодой барон Грай, между тем, взял меня за руку и едва коснулся губами, отчего щеки уже не горели, а пылали, как пожар в сарае со старым обмундированием прошлой весной. Я бросила взгляд на отца, он довольно улыбался. Молодой мужчина кивнул нам и отошел к сановнику с дочерью.

- А как тебе старший сын барона? - полюбопытствовал отец.

- Не поняла еще, - ответила я, спешно подавляя невольное смущение.

- Очень достойный молодой человек, серьезный, не любитель придворной жизни, - продолжал генерал.

- С чем его и поздравляю, - я, наконец, пришла в прежнее скучающее состояние.

- Ана, - отец серьезно посмотрел на меня, - приглядись к нему получше, возможно, это твой жених.

- Чего?! - вышло громко, что привлекло к нам всеобщее внимание.

- Леди Анариоль, - тут же подал голос повеса, - может вы тоже желаете порадовать нас своим чудесным голоском? - мстительный гад.

- Могу показать один замечательный прием рукопашного боя, - ответила я, демонстративно разминая пальцы, повеса погрустнел и отвернулся от меня.

- Ана! - отец оглянулся на собравшихся, точней, на молодого борона Грая старшего.

Я тоже невольно кинула на него взгляд. Ник Грай улыбался, глядя в нашу сторону. Хотя, может повернулся он на мой возглас, а улыбался, слушая Теми, которая как раз что-то оживленно рассказывала ему и его брату, оказавшемуся рядом.

- Я же просил тебя, дочка, - тихо сказал генерал, справившись с негодованием.

- Так я и была тише мыши, пока ты мне не сказал... - у меня язык не повернулся произнести крамольное слово-жених.

- Не переживай, - отец взял меня за руку, - сначала полевая практика, потому что начатое нужно доводить до конца. А после кадетского корпуса сразу подашь в отставку, и начнем светскую жизнь. Познакомишься поближе с молодым бароном, а там уж и про ваш брак можно будет говорить.

- А барона спросили? - на всякий случай поинтересовалась я.

- Он на тебя часто смотрит, ты ему приглянулась, - улыбнулся генерал, и мне захотелось срочно в свой корпус. - Солнышко...

- Солнышко? - я обернулась и столкнулась взглядом с Ником Граем. - Очень подходящее прозвище для вашей дочери, мой генерал, - он снова стоял рядом с нами. - Такой необычайно яркий цвет волос, от него даже в гостиной светлей кажется.

Генерал и барон улыбались друг другу, а я усиленно вспоминала воинский устав, чтобы успокоиться. Не скажу, что молодой барон вызвал у меня отторжение, но я никогда не планировала выходить замуж. Служба королю, доблесть при выполнении своего долга, смерть на поле сражения - вот о чем мне грезилось, пока я училась в кадетском корпусе, но никак не о замужестве и светской жизни на гражданке. Нет, влюбиться я ничего против не имею, но не сейчас же! У меня впереди начало славных дел, а тут...

- У нас чудесная оранжерея, леди Ана, - произнес молодой барон, - мне очень хочется вам ее показать, - и он подал руку.

Я некоторое время пялилась на эту руку, раздумывая, что с ней сделать: сломать или просто вывернуть. Отец подтолкнул меня, вынуждая принять приглашение. Я насупилась и вышла из гостиной, увлекаемая Ником Граем. Когда мы спускались по лестнице, я его честно предупредила:

- Шаловливые руки ломаю на счет раз.

- Учту, - рассмеялся барон.

- За попытку поцеловать могу и шею свернуть, - продолжила я его запугивать.

- А вы веселая, - подмигнул Ник, кажется, он совсем не испугался. Я нахмурилась.

- И вообще, вы знаете, как меня называют? - сделала я ход конем.

- Нет, просветите, - барон все так же улыбался.

- Безумная Ана и рыжая ведьма, - похвасталась я. - И это не просто так.

- Забавно. Но мне больше понравилось - солнышко, - ответил непробиваемый Ник Грай.

- А я тому хлыщу, что у вас наверху сидит, нос сломала, - сделала я еще одну попытку отвадить будущего жениха.

- Он того вполне заслуживает, - усмехнулся барон. - Я бы тоже ему что-нибудь сломал, но мне он не дает повода.

- Вам совсем не страшно? - я остановилась и возмущенно посмотрела на него.

- Совсем, - честно признался Ник. - Наоборот, вы такая необычная.

- Приходите к нам в кадетский корпус, нас там таких навалом, - проворчала я.

Барон снова усмехнулся, но ничего не ответил. Мы прошли через большие стеклянные двери и оказались, скорей, в зимнем саду, чем в оранжерее, где даже фонтан был. Мне понравилось. Возможно, мне полагалось визжать от восторга, но я лишь одобрительно хмыкнула. Мы шли между кадками с цветами, направляясь к фонтанчику, где стояла скамеечка. Барон подождал, пока я плюхнусь на нее, потом сел рядом. Некоторое время с интересом рассматривал, затем сорвал с ближайшего куста цветок и попытался воткнуть его мне в волосы. Я размахнулась, собираясь зарядить нахалу в челюсть. Не по злобе, честно, по привычке. Но он блокировал мой удар! Удержал руку и воткнул-таки цветок в буйные кудри. Я озадаченно смотрела на то, как барон бережно кладет мой кулак на мои же колени.

- Ана, позвольте мне так к вам обращаться, - я кивнул, и Ник продолжил. - Насколько понимаю, генерал вам уже рассказал о планах на наше совместное будущее, раз вы так усердно меня пугали, чуть ли не смертоубийством, - точно, этим-то я его и забыла напугать... - Скажу честно, я целиком и полностью поддерживаю идею наших с вами отцов о браке. Мне нравится, что вы получили не светское воспитание. Импонирует ваша прямолинейность. От грубости в поведении вы со временем избавитесь, а женственность пробудить несложно.

- Одно мгновение, господин барон... - начала я.

- Ник, - поправил меня барон.

- Господин барон, - с нажимом повторила я. - Меня как бы никто и не спрашивал. Вообще, я бы хотела продолжить обучение в академии для высших военных чинов, а там и продолжить военную карьеру.

- Зачем вам это надо, Ана? - барон с любопытством посмотрел на меня.

- Мне это надо потому... - почему-то ответ: "Потому, что я рождена для подвигов", - вдруг показался каким-то глупым. Я расстроилась, затем разозлилась и договорила. - Потому что надо, и все.

Барон развеселился. Он некоторое время заразительно хохотал, а я все больше мрачнела, недовольная собой. Отсмеявшись, Ник взял меня за руку, но тут же отпустил, взгляд у меня был откровенно злой.

- Солнышко...

- Ана, - оборвала я его.

- Хорошо, Ана. - не стал спорить барон. - Насколько знаю, вам еще предстоит закончить кадетский корпус. У нас будет время познакомиться поближе. Думаю, вы измените свое мнение.

- Не люблю самоуверенных. - фыркнула я.

- Это не самоуверенность, - улыбнулся барон. - Считайте, что я ясновидящий.

Я снова фыркнула и поднялась со скамейки. Ник последовал за мной. Захотелось ударить его просто ради исследовательского интереса, успеет блокировать или нет, но не стала. Я же отцу слово дала, что никого не трону. Барон предложил мне руку, и мы направились обратно в гостиную.

Глава 4

- Кадеты! - орал капрал Бирн, - Вы не кадеты, вы дерьмовые сонные мухи! Шевелите своими задницами! Шеллис, Хард, мне вам пинка дать для ускорения?

- Я ему сейчас в глотку вцеплюсь, - пропыхтела Мини, вскидывая арбалет.

- Мне кусочек оставь, - ответила я, отстрелявшись и снова пускаясь в забег.

- Хард, Шеллис, у вас остались силы на разговоры? - злобствовал капрал. - Еще два круга!

- Ненавижу его! - выкрикнула Мини.

Я промолчала, просто согласно кивнула. Рядом с капралом стоял Крайс, с интересом разглядывая свою группу. Сначала мы с Мини занимались позерством перед ее братом, но вот уже два часа нам было не до него. Впереди нас ждала полоса препятствий и в конце рукопашная с курсом младше нас на год. Сегодня им не нужно было бегать, только ждать нас. Четкого противника не было. На кого выскочишь, с тем и сходишься. Хорошо, если девочка, а вот парень, да еще со свежими силами, представлял немаленькую проблему. Но мы выпускной курс, потому ударить в грязь лицом не могли, ну никак не могли. А потому издевательство капрала воспринялось, как личное оскорбление. Силы были уже итак на исходе. Но пришлось сжать зубы и бежать, приказы не обсуждаются.

Я заметила, как Крайс скользнул по нам с Мини взглядом и что-то сказал капралу. Бирн скривился, но снова заорал:

- Кадеты Шеллис и Хард, отставить два дополнительных круга. На полосу препятствий, леди.

- Я ему точно в морду дам, - оскорбилась Мини.

Леди- это утонченное оскорбление от наших наставников, как синоним хрупкости и изнеженности, а мы сильные и выносливые! Обида придала сил, и мы побежали к отвесной стене, на ходу готовя "кошки". Мини первая взлетела наверх, я практически дышала ей в спину, уверенная, что на полосе огня я ее обставлю. Обставила, заодно и через пруд с пиявками и водными гадюками первая перебралась, а вот в подземном лазе опять была первая Мини, но к концу полосы препятствий мы выскочили практически вместе.

- Куда спешим? - услышала я от самого громадного кадета младшего курса.

- Попались, - радостно оповестил Мини еще один кадет.

- Это кто еще попал, - огрызнулась грязная, уставшая, но очень злая кадет Шеллис.

И мы, мгновенно скинув арбалеты и мечи, все еще болтавшиеся на спине, пошли на противника. Я пропустила первый же удар и тяжело осела, мотая головой. Этот кадет лупил кулаком, как молотом. Пока приходила в себя, чуть не пропустила удар ногой. Откатилась, вскочила, разозлилась очень и с силой и нанесла удар ногой в челюсть. Теперь мой противник тряс головой, я нанесла несколько ударов по корпусу, снова в голову, потом воровато оглянулась. Капрал не смотрел на нас, и я нанесла самый вероломный удар - между ног. Кадет заревел раненным зверем и упал на колени. Быстро добила и пошла на помощь Мини, чей противник был меньше моего, но оказался очень подвижным. Моя подруга уже выдохлась, бегая за ним. Когда я приблизилась, кадет быстро оглянулся на товарища, потом прикрыл причинное место, и сам растянулся на траве, имитируя труп.

- Да-а! - заорала довольная Мини, падая рядом с "трупом".

Капрал обернулся на ее крик, успев зафиксировать удачное окончание занятия. В это время начал шевелиться мой амбал. Он сел, обиженно глядя на меня. Потом встал и заорал капралу:

- Капрал Бирн!

- Что вам, кадет? - Бирн недовольно посмотрел на него.

Но тут капитан Шеллис, видно уставший стоять без дела, что-то сказал капралу и направился к нам. Обиженный моим вероломством кадет выпятил грудь и ткнул в меня пальцем:

- Кадет Хард мне чуть хозяйство не отбила, - сообщил он Крайсу.

Я посмотрела исподлобья на ябеду, потом на капитана и тоже выпятила грудь. Кадеты умирают, но не сдаются.

- Ваше имя, кадет, - равнодушно произнес Крайс.

- Кадет Идан, - вытянулся амбал.

- Вы обратились к офицеру, не поприветствовав его, - все так же равнодушно продолжал капитан Шеллис. - Не спросили разрешения обратиться.

- Виноват, - сник кадет Идан.

- Начнем сначала, - смилостивился Крайс.

- Храбрости и силы, господин капитан, - бодро приветствовал его воспрявший духом кадет, и приложил правую руку к сердцу.

- Храбрости и силы, кадет, - ответил Шеллис и выжидательно посмотрел на амбала.

- Разрешите обратиться.

- Разрешаю.

- Кадет Хард применила запрещенный на занятиях прием, - снова наябедничал кадет Идан.

- Какой именно? - полюбопытствовал капитан.

- Ударила ногой между ног, - четко и громко отрапортовал амбал, на него покосились мои сокурсники, кто-то хмыкнул.

- То есть вы хотите сказать, кадет Идан, что кадет его величества короля Велиама не в состоянии защитить свое достоинство? Что любой может безнаказанно пинать будущего солдата короля по причинному месту, выводя из строя всего лишь одним ударом? - я изумленно пригляделась к Крайсу и вдруг поняла, да он просто издевается над бедолагой.

- Никак нет, - кадет растерянно заморгал.

- У солдата короля даже яй... - Крайс покосился на нас с Мини и не стал договаривать слово, - должны быть железными. Вам все ясно, кадет?

- Так точно, - снова вытянулся по струнке амбал.- Но, мой капитан, а как же кадет Хард?

- А что кадет Хард? - капитан смерил меня взглядом, потом Идана. - У вас было превосходящее преимущество в росте, весе и силе. Кадет проявила смекалку и вывела противника из строя. - Крайс уже почти отошел, но тут же вернулся. - А вы, кадет, позволили себе жаловаться на товарища по оружию. Вы повели себя, как леди, - добил кадета капитан Шеллис. - Боюсь, я буду вынужден сообщить обо всех ваших сегодняшних ошибках вашему куратору.

- Мой капитан, - Идан немного побледнел.

- Ладно, живите, кадет, - смилостивился капитан. - Кадеты Шеллис и Хард, за мной.

Мы с Мини поспешили за Крайсом под аккомпанемент обиженного пыхтения амбала. Капитан Шеллис вывел нас с площадки, где проходило полевое занятие, осмотрел и подошел ко мне, аккуратно ощупывая скулу и челюсть. Удар я пропустила именно туда.

- Болит? - спросил он.

- Никак нет, мой капитан, - бодро ответила я.

- Иди к лекарям, пусть осмотрят, нет ли трещины, - велел Крайс.

- Да ерунда, - попробовала я отнекаться.

- К лекарям я сказал, - оборвал капитан Шеллис. - Исполнять, кадет Хард.

- Слушаюсь, - я позволила себе одарить друга детства убийственным взглядом и отправилась исполнять приказание.

Палатка лекарей стояла в отдалении от места, где проходили полевые занятия. Но первым делом я направилась к оружейнику и сдала ему арбалет, стрелы, меч, дротики, кинжалы. Он придирчиво осмотрел оружие, потом все принял с видом, словно выдал мне полугодовое жалование. Я поворчала про себя и пошла к ручью, чтобы ополоснуть лицо. Челюсть действительно ныла, и осмотр у лекарей был необходим.

- Что бродите без дела, кадет? - услышала я и обернулась.

- Что вы здесь делаете? - я воззрилась на барона Ника Грая.

- Инспектирую, - подмигнул мне барон. - Я служу в инспекции по надзору за королевскими учебными заведениями. - Сегодня смотрю ваши полевые занятия.

- Ясно, - кивнула я, - разрешите идти.

- Как вы умудрились получить такой шикарный синяк? - теперь барон осматривал мою скулу, осторожно потрогал челюсть. - Возможна трещина, вам нужно к лекарям, Ана.

- Туда и направлялась, - буркнула я.

- Тогда не смею задерживать, - он сделал шаг в сторону, уступая мне дорогу.

Я отошла от него, но тут же вернулась обратно.

- Господин барон...

- Ник, Ана, зовите меня по имени, - улыбнулся Грай.

- Господин барон, - проигнорировала его просьбу, - надеюсь, вы не из-за меня здесь?

- Нет. - он насмешливо посмотрел на меня. - Действительно инспекция, так совпало. Но я рад, что мы встретились.

- Не могу ответить тем же, - нахамила я и пошла, наконец, к лекарям.

Уже у палатки с листом дуба, эмблемой лекарей, я обернулась назад и увидела, что барон все еще смотрит мне вслед. Передернула плечами и вошла в палатку. Пока меня осматривали, я выслушала в который раз причитания господина Деира, что война не женское дело, а нам, девушкам, надо пленять мужски сердца, а не брать крепости. Челюсть оказалась совершенно целой. Мне выдали мазь от синяков и выпроводили из палатки. Я огляделась, но Грая уже было не видно. Тут же выкинула его из головы и пошла к своим.

Наш курс еще заканчивал занятие. Я полюбовалась, как наши парни дерутся с младшим курсом, одобрительно хмыкнула и нашла взглядом тех, кто уже закончил. Капрал Бирн разделял кадетов на два строя. В первом стояли те, кто удачно прошел испытания. Во втором те, на кого сейчас капрал будет орать, брызгая слюной и склоняя на все лады.

- Кадеты, сдать оружие, - велел Бирн первому строю. - Кому нужно, к лекарям. А вы, леди, - повернулся он ко второму строю, - ждете, когда ваши сестры закончат позориться.

Первый строй развернулся и направился к палаткам, чеканя шаг. Второй уныло глядел вслед счастливчикам. Тут капрал заметил меня.

- Кадет Хард, - выкрикнул он, и я поспешила подойти и вытянуться перед капралом.

- Я смотрю, вы уже успели и оружие сдать. Кто позволил?

- Я, - коротко ответил капитан Шеллис, которого я сразу не заметила за спинами кадетов. - Кадету Хард требовался срочный осмотр у лекарей. Вопросы есть?

- Никак нет, мой капитан, - бодро ответил Бирн и покосился на меня. - Свободны, кадет.

Я развернулась и отправилась к лагерю, где вовсю пыхтела и дымила полевая кухня. Возле нее топтались кадеты младшего курса с походными котелками в руках. Мой амбал стоял немного в стороне, поглядывая на наш курс. Наконец, его взгляд зацепился за мою рыжую шевелюру, и кадет Идан демонстративно сжал кулаки. Усмехнувшись, хотела было пройти мимо, но он стремительно пошел ко мне.

- Оглядывайся теперь, рыжая, - прошипел он, склоняясь ко мне. - Эвгар Идан оскорблений не забывает.

- Мальчик, - я смерила его насмешливым взглядом, - у тебя нашлись запасные...

Договорить мне не дал голос Крайса.

- Что здесь происходит? - холодно спросил он, подходя к нам. - Кадеты, у вас есть вопросы друг к другу?

- Никак нет, - вытянулись мы с Иданом.

- Кадет Идан, - капитан Шеллис подошел вплотную к амбалу. - У вас остались вопросы к кадету Хард? Не слышу.

- Никак нет, мой капитан, - произнес Идан, глядя прямо перед собой.

- Запомните свой ответ, кадет. Каждый раз, когда вы будете видеть кадета Хард, сразу же проговаривайте эти слова: "У меня нет вопросов к кадету Хард". Ясно?

- Так точно, - амбал покосился на меня, а я чувствовала, что закипаю от бешенства.

- Свободны, кадет, - сказал капитан, и Идан вернулся к своим сокурсникам.

Крайс отвел меня в сторону, и я зашипела ядовитой змеей, пренебрегая чинами и званиями.

- Крайс, ты зачем влез? Думаешь, я не в состоянии за себя постоять?!

- Конечно, в состоянии, Солнышко, - миролюбиво улыбнулся капитан. - Но зачем тебе такие украшения еще раз? - он кивнул на синяк.

- Не твое дело, - рыкнула я.

- Кадет Хард, - Крайс хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой. - Свободны.

Развернулась и пошла к своим, чувствуя, что сейчас готова проверить хозяйство капитана на твердость сплава.

Глава 5

- Кадет Хард, к ректору, - офицер Морт скользнул по мне равнодушным взглядом.

- Разрешите идти, - встала и выжидательно посмотрела на преподавателя письма и чтения.

- Идите, - отмахнулся господин Варг. - Домашнее задание возьмете у ваших сокурсников.

- Слушаюсь, - ответила я и покинула аудиторию.

Уже у двери я обернулась и увидела сочувственные взгляды. Никто не завидовал тому, что мой отец генерал Хард, доставалось мне не меньше, чем остальным, а может и больше. Быть дочерью генерала, овеянного славой, дело ответственное. Мне постоянно приходилось доказывать, что я достойна носить фамилию отца. Никто не заставлял, я сама этого хотела. Я хотела походить на него, хотела быть такой же решительной, такой же сильной духом. Я восхищалась моим генералом и преклонялась перед ним. Перед его подвигами и деяниями. Мы изучали, как он спас тысячу солдат, когда выхода не было, и как всего лишь с двумя сотнями смог взять неприступную крепость, и как с истощенным гарнизоном удерживал неприятеля, не позволив перейти границу, пока не подошли основные силы королевской армии. Мы все восхищались нашим ректором и боготворили его, как и те, кому посчастливилось служить под началом генерала Харда.

Я быстро сбежала по лестнице, свернула к кабинету ректора и задумалась, что я могла еще натворить? Может амбал Идан решил пожаловаться на меня, раз не нашел отклика у капитана Шеллиса? Хотя с жалобой решится пойти не каждый. Это же позор! Свои уважать перестанут, даже если жалоба оправдана. Возле высокой двери из темного дерева я остановилась, оправилась и постучалась.

- Войдите, - голос отца был бодрым, даже веселым.

Я потянула за ручку и вошла в кабинет.

- Храбрости и силы, мой генерал, - приветствовала я его, прикладывая руку к сердцу.

- Проходи, Ана, - улыбнулся отец. - Присаживайся.

Я изумленно посмотрела на отца, затем перевела взгляд на того, кто стоял возле окна и скривилась.

- Мой генерал, сегодня зачет по письму, - начала я нагло врать, - позвольте вернуться в аудиторию.

- У вас нет зачетов по письму, кадет Хард, - мягко ответил ректор. - Ана иди сюда.

- Но я не знаю, что зададут, - снова попробовала я сбежать.

- Мини принесет тебе задание, - в голосе генерала появилось недовольство. - Сядь, я сказал.

Я вздохнула и проследовала к креслу, упорно игнорируя визитера отца, но вот визитер меня игнорировать не собирался. Он подошел, попробовал поцеловать мою руку. Спрятала ее за спиной, вторую тоже, и нагло уставилась на Ника Г рая. Он усмехнулся и сел напротив. Генерал был явно недоволен происходящим. Улыбка исчезла с его лица.

- Ана, - начал он, - ты ведешь себя совершенно неприлично.

- Я солдат, отец, - ответила я с достоинством, - а солдатам руки не целуют.

Генерал устало вздохнул и потер лицо. Затем переставил чернильницу на край стола, переложил бумаги и снова посмотрел на меня.

- Ник, - заговорил он, - не оставите ли нас с Аной на несколько минут?

- Да, конечно, - барон поклонился и вышел за дверь.

Я опустила глаза, рассматривая носки своих сапог, сложила руки на коленях и поджала губы, ожидая того, что мне скажет отец.

- Дочка, - генерал говорил тихо, не глядя на меня, - я всегда гордился твоими успехами, радовался тому, что ты стараешься быть в числе лучших, но сейчас я все больше понимаю, как я ошибся, надев на тебя форму. Я все чаще вспоминаю ту девчушку с большими наивными глазками, и мне очень хочется, чтобы она вернулась.

- Отец, я разочаровала тебя? - я вскинула голову и потрясенно посмотрела на него.

- Нет, солнышко, что ты, - улыбнулся генерал. - Ты моя самая ценная награда, но и самая большая ошибка. То воспитание, которое ты получила, научило тебя защищаться, но оно планомерно убивает в тебе женщину. Я уверен, что ты сможешь стать отличным солдатом, что однажды поведешь за собой людей, что не уронишь честь мундира. И это то, о чем ты столько мечтала. Но, чем ближе ты к своей мечте, тем дальше та девчушка с чистыми синими глазами. Ты хочешь видеть поднятые знамена, бежать навстречу неприятелю, слышать крики победы, но знаешь ли ты, что будет на самом деле?

- Я знаю, что война- это не только крики победы, - я снова уставилась на носки своих сапог.

- Ана, - вздохнул отец, - ты ничего не знаешь. Ты видела, как тех, с кем ты минуту назад разговаривала, планируя, куда вы отправитесь вечером, кромсают на куски? А ты ничего, совершенно ничего не можешь сделать, чтобы помочь им. Ты видишь, как из вспоротого брюха твоего приятеля вываливается требуха, а его кровь брызжет на твои сапоги, но ты совершенно бессилен что-либо изменить. Ты представляешь, что значит проснуться в окопе от криков гниющего заживо от ран солдат, который смердит так, будто он уже отдал праотцам душу? Ты знаешь, каково смотреть на растерзанные тела детей, кричать от злости и ненависти к тем, кто это сделал, но знать, что и это ты не в силах изменить?

- Война-дело грязное, - совсем тихо ответила я.

Генерал встал из-за стола, прошелся по кабинету, задержавшись на мгновение у окна. Затем вернулся ко мне и присел на край стола.

- Что ты знаешь, дочка, о том, как в королевскую армию стали набирать женщин?

- Первой женщиной на службе королю была принцесса Милиссина, - я почувствовала, как восхищение захватывает меня. - Это великая женщина! Она переоделась в мужскую одежду и тайно сражалась под знаменами своего отца, короля Лаогэра. Ее подвиги не будут забыты...

- А теперь слушай настоящую историю, - перебил меня отец, глядя с насмешкой. - Милиссина не участвовала ни в одном сражении, она даже оружия ни разу в руках не держала. Сия знаменитая принцесса действительно сбежала из дворца, но не для того, чтобы воевать, она покинула чертоги своего отца, чтобы соединиться с любовником, герцогом Маранским. В его палатке она и провела весь поход. Когда слухи об этом происшествии просочились дальше лагеря и начались насмешки, король был вынужден объявить свою дочь героем, состряпать красивую сказку и объявить, что отныне женщины могут воевать наравне с мужчинами, потому уже появились первые подражательницы. Сначала женщины были только рядовыми, потому что принимались на службу лишь крестьянские дочери. Но знать не осталась в стороне, воодушевившись "примером" принцессы. Тогда были учреждены учебные заведения для женщин-офицеров, потому что графини и баронессы валяться во вшивом окопе не могли. Было время, когда покалеченных и изуродованных женщин стало, чуть ли не больше, чем здоровых. И тогда дед нашего короля ввел закон, что количество женского личного состава может составлять не более четверти от мужского. Ввел обязательную воинскую подготовку, из-за чего женщин перестали жалеть, гоняя наравне с мужчинами. Было время, когда разнополые солдаты стали серьезной помехой в походах. И теперь мы уничтожаем в вас женщин, воспитываем, как братьев по оружию мужчинам. Внушаем мальчикам, что вы не женщины, что вы такие же мужчины, как и они.

- Отец...

- Подожди, Ана, - прервал генерал. - На твоем курсе десять девушек, которые, если не отправятся в академию, то сразу окажутся в приграничных гарнизонах. Сколько из вас останется в живых к тридцати годам? Живыми и здоровыми? Возможно, вас останется всего половина. И эти пять счастливиц превратятся в циничных вояк, сквернословящих похлеще Бирна. Капрал Терри, вот твое будущее, дочка. Я же предлагаю тебе совсем иную жизнь потому, что синеглазая девчушка достойна большего, чем гнить в окопе или вернуться домой без ног. И это в лучшем случае, о худшем я даже думать не хочу. Поэтому, дорогая, ты выслушаешь барона и примешь его приглашение.

- Папа!

- Это приказ, кадет! - я вздрогнула, глядя в глаза отца, которые вдруг подернулись льдом.

Но выслушать барона я не успела, потому что в кабинет ректора постучались.

- Войдите, - крикнул генерал.

- Храбрости и силы, - в кабинет вошел дежурный офицер, почему-то посмотревший на меня, потом перевел взгляд на генерала и доложил. - На площадке для физических упражнений произошла драка между выпускником кадетом Райсом и кадетом младшего курса Иданом. - доложил офицер. - Кадет Идан отправлен к лекарям, кадет Райс взят под стражу.

- Причина драки? - мрачно спросил ректор.

- Объяснять кадеты отказались, - ответил офицер и опять посмотрел на меня.

- Приведите кадета Райса, - генерал сел за стол и посмотрел на меня. - Свободны, кадет Хард.

- Слушаюсь, - я вскочила и направилась к выходу.

- Но с бароном поговори. - крикнул мне вслед отец.

Я недовольно заворчала и покинула кабинет ректора. Барона нигде не было видно. Вздохнув с облегчением, я направилась к лестнице. В этот момент открылась дверь в учебный корпус, и в нее вошел Ори Райс, сопровождаемый двумя солдатами. Он поднял на меня глаза и подмигнул, улыбнувшись как-то... как-то... в общем, не так он улыбнулся. Я проводила его растерянным взглядом. Судя по тому, что вели его не кадеты, Ори серьезно поломал амбала. Но что могло стать причиной драки? И к чему? До практики осталось всего несколько дней, а там выпуск. Надо будет с отцом поговорить...

- Вы еще здесь, Ана, - я вздрогнула от неожиданности и обернулась.

За моей спиной стоял барон Грай. Его одежда была в пыли, воротник немного порван. Я удивленно осмотрела Ника и не удержалась от вопроса:

- Что с вами?

- Да, ерунда, - отмахнулся барон. - Я рад, что вы не успели уйти.

- Благодарю за помощь, господин барон, - дежурный офицер подошел к нам.

- Бросьте, - снова отмахнулся Ник Грай, - ничего особенного.

- Что случилось? - я снова не удержалась от вопроса, но офицер не рассердился.

- Барон разнял драчунов, - ответил он. - Очень профессионально для гражданского.

На лице Ника появилось недовольство. Офицер заметил и быстро ретировался. Я с любопытством посмотрела на своего собеседника. Барон деловито отряхивался, упорно игнорируя вопрос в моем взгляде. А мне вдруг стал интересен этот человек, который служил в инспекции по королевским учебным заведениям, но имел военную подготовку. Во-первых, он блокировал мой удар, а во-вторых, что более важно, сумел прекратить драку кадетов, заканчивающих обучение. А это не просто валяние в пыли. Даже офицеры в одиночку не суются. А тут выходит, что Ник один влез.

Барон закончил приводить себя в порядок и улыбнулся, предлагая мне руку. Машинально воспользовалась предложением, даже позволила закончить начатое еще в кабинете отца, поцеловать свою руку, продолжая размышлять над личностью нового знакомого.

- А вы знали, что ваш сокурсник к вам неравнодушен? - вдруг спросил барон.

- В смысле? - не поняла я.

- Это ведь из-за вас произошла драка, - улыбнулся барон.

- Да ладно, - не поверила я. - С чего бы это?

Барон хмыкнул, но отвечать не стал. Он довел меня до лестницы и поклонился.

- Не смею больше отнимать ваше время, - сказал Ник.

Я некоторое время смотрела ему вслед. Когда за бароном закрылась дверь, я сорвалась с места и побежала следом. Он не успел отойти далеко.

- Господин барон, Ник! - крикнула я.

Барон остановился и ждал, пока я дойду до него. На его губах играла вежливая улыбка, а вот в глазах мелькнула хитрая усмешка. Я не обратила на это внимание, потому что не особо свойственное мне любопытство, сейчас буквально раздирало меня. Ник ждал продолжения.

- Вы не ответили на мой вопрос, - начала я, отчего-то смущаясь. - Какой был повод для драки?

- Почему вы решили, что мне это известно? - и вновь хитринка в уголках его глаз.

- Господин барон!

- Ник, - с некоторым нажимом, в который раз поправил меня Грай.

- Ник, - не стала я спорить.

- Если я вам скажу, вы со мной поужинаете? - я возмущенно посмотрела на наглеца. - Впрочем, как знаете. Возможно, ваш отец расскажет вам... если сможет добиться от паренька ответа.

Добьется, причем, словами добьется, без всякого насилия. Таких методов генерал не признавал. Но вот расскажет ли... И Райс не расскажет, даже Идан не расскажет, если я его прижму. А надо ли мне это? Подумала и решила, надо.

- Хорошо, - ответила я, глядя на барона злобным взглядом.

- Обещаю, во время ужина я вам все расскажу, - он поцеловал мне руку. - До вечера, Ана. Заеду за вами после занятий.

И пошел прочь, оставив меня тупо смотреть ему вслед. Это что же сейчас было? Меня обвели вокруг пальца? И тут мне пришло на ум одно слово, смысл которого я, наконец, уразумела.

- Интриган! - возмутилась я.

Ник, отошедший еще совсем недалеко обернулся и помахал мне рукой, широко улыбаясь.

- Но если я узнаю все до вечера, то я никуда не пойду! - крикнула я.

- Хорошо, Ана, пусть будет по вашему, - крикнул он мне в ответ. - Но если не узнаете, то ужинаете со мной.

Ненавижу умников! Барон скрылся из виду, а я пошла обратно, собираясь из демона душу вытрясти, но до вечера выяснить причину драки. Это было дело принципа...

Вечером меня увозила карета барона, который хитро поглядывал на хмурую меня, сидевшую напротив.

Глава 6

Мини ворочалась на своей кровати, время от времени поглядывая на меня. Мне не спалось, но разговаривать о том, что так интересовало мою подругу, я не собиралась, обдумывая события прошедшего вечера.

- Ана, - наконец, не выдержала Мини. - Ана.

- Что? - я повернула к ней голову.

Мини выскользнула из-под своего одеяла и нырнула ко мне, уютно устраивая голову на моем плече. Я вздохнула и расправила одеяло, потому что половина Мини осталась снаружи. Мы некоторое время молчали.

- Солнышко, - она так называла меня, когда хотела поговорить о чем-то далеком от обучения, - расскажешь?

- О чем? - я покосилась на подругу, раздумывая, как отослать ее обратно в свою постель. Но, зная Мини, понимала, что теперь она с меня не слезет, в прямом смысле этого слова.

- Где ты пропадала вечером? - начала допрос подруга.

Я прикрыла глаза, вспоминая террасу, украшенную свечами, низкий круглый столик и множество мягких подушек, накиданных прямо на полу. Где-то в глубине вечернего сада негромко играли музыканты, не мешая разговаривать, но не настолько далеко, чтобы их вовсе было не слышно. Сначала было очень непривычно сидеть просто на подушках, а потом даже здорово, когда легкое вино слегка закружило голову, и я вытянулась на полу, подложив подушку под руку.

- Ну, где? - напомнила о себе Мини, требуя ответа на свой вопрос.

- На ужине, - ответила я и соврала, - с отцом.

- Неправда, - обиделась подруга. - Генерал не покидал кадетский корпус, я его сама видела.

- Минь, отстань, - попросила я, аккуратно сталкивая доморощенного дознавателя на пол.

- Защекочу, - начала угрожать Мини, цепляясь за меня и не желая падать.

- Минь, ну, правда, - жалобно произнесла я, усиливая нажим.

- Ань, я даже из-под кровати не отстану, - сообщила она и потащила меня за собой.

Началась возня. Сначала мы пыхтели и сопели, потом начали покрякивать, пытаясь сдержать смех и, наконец, прыснули, давясь смехом, когда дружно плюхнулись на пол. Тяжелые шаги вынудили нас замереть и затаить дыхание. Сапоги прошлись между кроватями, ненадолго задержались рядом с моей, и к нам опустилось лицо капрала Терри.

- Что здесь происходит, кадеты? - прошипела она.

Мы быстро вскочили, выпрямляясь и вытягивая руки по швам.

- В коридор, - бросила капрал и вышла из спальной комнаты.

Мини буркнула себе под нос, чтобы она желала капралу Терри, надела обувь и пошла в коридор, я следом за ней, соглашаясь с подругой целиком и полностью.

- Не спится, кадеты? - капрал сверлила нас тяжелым взглядом. - Я вам бессонницу вылечу.

Мы тяжко вздохнули, что не укрылось от Терри. Она криво ухмыльнулась.

- В учебном классе пыльные окна, вымыть. С первыми лучами солнца проверю. И чтобы ни одного развода! Исполнять.

- Слушаюсь, - в один голос ответили мы с подругой и поплелись мыть среди ночи окна.

Капрал проследила за тем, как мы идем в кладовую за тряпками и ведрами. Мы услышали ее удаляющиеся шаги, и Мини взорвалась.

- Грымза старая! Сама не спит и другим не дает! Когда получу в командование отряд, заберу ее себе и буду мстить за все. - подруга кровожадно оскалилась, и я прыснула в кулак, представляя себе картину страшной мести. И не важно, что Мини сама спать не желала. - Но, - немного успокоилась кадет Шеллис, - есть в этом и хороший момент. Теперь ты можешь мне все подробно рассказать, пока мы будем мыть треклятые окна.

- О, нет, - простонала я.

- О, да-а, - плотоядно осклабилась подруга. - Ань, не жадничай, я-то тут торчу безвылазно, а у тебя что-то интересное происходит. Рассказывай. С кем ужинала? И как тебя генерал отпустил?

Мы как раз зашли в класс, где делали домашнее задание, и я поспешила залезть на окно, делая вид, что мне не до разговоров. Мини последовала на второе окно, время от времени поглядывая на меня. Я увлеченно терла стекла, стараясь не думать том, что почему-то не могу перестать вспоминать прошедший вечер, хотя изо всех сил старалась сосредоточиться на практике, которая обещала быть интересной.

- Ань, как его зовут? - неожиданно спросила Мини, вырывая меня из моих мыслей.

- Ник, - машинально ответила и прикусила язык, потому что теперь она от меня ни за что не отцепится. - Минь, отстань, я делом занята, - сделала я слабую попытку отвязаться от дальнейших расспросов.

- Красивый? - подруга проигнорировала мое нежелание отвечать.

- Не знаю, - я пожала плечами. - Вроде не урод.

Мини фыркнула, а я попробовала представить Ника Грая. Выше меня на две головы, а я не самая низкорослая на курсе, широкоплечий, статный. Его глаза так таинственно отражали свет свечей. Но его улыбка... Невольно улыбнулась, вспомнив, как заразительно смеялся Ник, подтрунивая над моими попытками казаться грозной.

- Значит, красивый, - подвела итог моим размышлениям Мини, все это время наблюдавшая за мной.

Я перестала улыбаться и сердито посмотрела на подругу.

- Мой окна, Минь, грымза может проверить нас в любой момент, - я оглянулась на дверь. - Кстати, что с Райсом?

- Ори в карцере, - ответила Мини. - Но только на сутки. Идан больше стонал, чем был избит. Слюнтяй, - кадет Шеллис презрительно сплюнула в окно и тут же ойкнула и спрыгнула на пол, прячась под подоконником.

Я выглянула в окно и увидела двух кадетов, делавших ночной обход территории. Один из них задрал голову и погрозил в темноту кулаком. Мини всегда была меткой, даже если не целилась. Кричать кадет не решился, за нарушение тишины после отбоя, если не было тревоги, можно было схлопотать наказание.

- Тебя видели? - прошептала Мини.

- Нет, кажется, - я пожала плечами. Если оплеванный кадет сунется в поисках того, кто так удачно подгадил его мундир, то нарвется на нехилую оплеуху.

- Хорошо, - она снова залезла на окно.

- Ори сильно досталось? - я вернулась к прерванному разговору, потому что чувствовала ответственность за то, что произошло с ним.

- Вы целовались? - спросила подруга, и я чуть не свалилась с окна.

- С Ори? - выдохнула я, балансируя на краю подоконника.

- Ты целовалась с Ори? - теперь и Мини была на грани того, чтобы свалиться.

От греха подальше спрыгнула с окна и уставилась на Мини недобрым взглядом. Она тут же присоединилась ко мне.

- И как это? - подруга жадно глядела на меня.

- Умереть в восемнадцать лет? - уточнила я, демонстративно разминая пальцы.

- С тобой можно умереть только от любопытства, - проворчала Мини, забираясь обратно на окно. - И как Ори целуется?

- Да я-то, откуда знаю?! - я начала сердиться. - Я с ним не целовалась и не собираюсь целоваться.

- А...

- Ни с кем! - отрезала я и вернулась к прерванному занятию. - И вообще, мне кажется, что я разговариваю с кривлякой из пансиона, а не с кадетом его величества.

Мини снова фыркнула и замолчала на некоторое время. Я тоже не стала нарушать воцарившейся тишины, думая о том, что рассказал мне Ник. Пока он ждал окончания нашего с отцом разговора, увидел в окно, как два кадета эмоционально выясняют отношения. Грай поспешил к ним, потому что кадеты начинали переходить к рукоприкладству. Ник был уверен, что амбал зашибет Ори, но когда он подбежал, Идан уже лежал на земле, а Райс орал ему, чтобы он про Хард, то есть про меня, не смел даже думать, не то, что гавкать всякое дерьмо. Что ответил Идан, Ник мне не сказал, но после его ответа и вмешался барон, потому что Райс готов был добить амбала. Идан, увидев, что Ори держат в захвате, снова кинулся на него, и барон был вынужден отвернуть от амбала беснующегося Райса, и принять на себя удар Идана, умудрившись контратаковать. Тот и порвал воротник барону, снова падая на землю. Вообще, о своей роли в этой истории барон особо не распространялся, это я выпытала у него подробности, задавая уточняющие вопросы. Но вот хоть убей, никак не могу понять, из чего барон сделал вывод, что Ори ко мне неравнодушен. Мы хорошо общались, даже дружили. Вот он и заступился за однокурсницу, а Ник уже навыдумывал. Тут я заметила, что снова улыбаюсь и быстро посмотрела на Мини. Та делала вид, что ничего не видит, но физиономия у нее была загадочная. Я тут же нахмурилась и спрыгнула с окна, закрывая его.

- Он тебе нравится, - сказала Мини, не глядя на меня.

- Минь, прекрати уже, иначе я тебе лицо подправлю, - не выдержала я. - Что ты ведешь себя, как леди?!

Подруга посмотрела на меня с улыбкой.

- А что в этом плохого, Ань? Я вообще хочу после кадетского перейти в гражданские службы. - ошарашила меня кадет Шеллис. - Ну, что ты на меня смотришь? Не хочу я по гарнизонам таскаться. Пойду в полицию дознавателем. Сразу получу офицерское звание, казенное жилье, жалование вполне себе приличное и перспективу сделать карьеру до офицера в МСД.

- Министерство Секретных Дел? - я еще больше открыла глаза. - Минь, ты чего! Лучше на поле брани в открытую с врагом сойтись, чем как они шпионить!

- Ань, ребенок ты еще, - добродушно усмехнулась моя подруга, и я на нее обиделась.

- Я солдат его величества, - гордо ответила я.

Мини ничего не ответила, только снисходительно глянула на меня и направилась на поиски капрала Терри, чтобы доложить о том, что работа закончена. Я пошла следом, хмуро поглядывая в спину подруги. Капрала мы нашли в ее комнате. Терри кивнула нам и отпустила спать.

Уже лежа в постели, я долго думала над словами подруги, которые чем-то напомнили мне слова отца и даже туманные намеки Ника. Я почувствовала, что в броне моих убеждений появилась первая трещинка и испуганно уставилась в окно, где качалось дерево, покрытое свежей зеленью.

Отчего-то снова вспомнилась терраса и парк, шумевший за ней. Губы растянулись в невольной улыбке, и я призналась себе, что вечер мне понравился. И Ник не такой уж... неприятный, даже наоборот. Он даже дал мне какую-то пастилку, после которой никакого намека на то, что я выпила немного вина, не осталось. А еще с ним было весело. Поймала себя на том, что все еще улыбаюсь. Просто хороший вечер... С этими мыслями я и провалилась в сон.

Глава 7

Рев горна поднял с кровати раньше, чем я успела проснуться. Глаза открывались по мере одевания. В результате, осознать, что наступило утро, я смогла лишь тогда, когда бежала на построение. Мини привычно чертыхалась, застегивая на ходу пуговицы. Капрал Терри оглядывала наш заспанный отряд хмурым взглядом.

- Шевелите задницами, - рыкнула она.

Мы и так шевелили, выскочив на площадку для построений одними из первых. Последними выползли малыши, еще не научившиеся быстро одеваться и бегать с закрытыми глазами.

- Храбрости и силы, кадеты, - зычно приветствовал нас генерал, когда ряды сомкнулись, равняясь на середину.

- Храбрости и силы! - грянули мы в один голос.

Снова заиграл горн, и государственный флаг пополз вверх, чтобы замереть на самом верху мачты, рея по ветру так же гордо, как орел, изображенный на нем. В такие минуты мне всегда хотелось плакать. Это были слезы гордости за нас и за наше королевство, которое воевало от начала своего становления, но никогда не стояло на коленях. Вот и сейчас взор застилала мутная пелена, но я привычно собралась и остановила бег ненужной влаги по своему лицу. Разве может гражданская жизнь со всеми ее дрязгами сравниться с точно выверенным механизмом военной машины? Разве можно променять утро, наполненное объятьями мужчины, на это мгновение, когда ты стоишь плечом к плечу со своими товарищами и в едином порыве вскидываешь правую руку, чтобы приложить ее к сердцу и возгордиться, что ты родился именно в этом государстве, и что до последнего вздоха ты будешь защищать его от всех врагов. От пиратов с моря, от степняков с востока, от горцев с севера. Мы воины, и это величайшее звание, которое только может получить человек!

И в который раз всплыла в голове терраса со свечами и мужчина, сидящий напротив и поднимающий свой бокал со словами: "За ваши прекрасные глазки, Ана". Мотнула головой, отгоняя это видение, потому что оно нарушало торжественность момента, отвлекая от таких родных и знакомых чувств. А потом стало и вовсе не до воспоминаний и мыслей о Нике Грае.

После умывальни и завтрака мы отправились в учебный корпус, наступало время экзаменов перед полевой практикой. Первым был зачет по "Теории и тактике боя". Ее вел у нас ветеран двух знаменитых сражений майор Абрас, жилистый старичок с желчным характером. И хоть разнообразные схемы и таблицы снились даже во сне, но озноб бил всех без исключения. Потому что майор Абрас очень любил каверзные вопросы и ловушки.

Мне достался вопрос по боевым действиям в лесу. Майор Абрас, молча, выслушал мой ответ, рассеянно глядя в окно. В какой-то момент мне показалось, что он спит с открытыми глазами, но майор тихо вздохнул, подпер голову рукой и перевел на меня взгляд мутноватых светло-серых глаз.

- Что вы скажите о лорде Девере, кадет Хард? - спросил меня преподаватель.

- Неплохой полководец, - отозвалась я. - Его победа в битве за Зеленый лог стала показателем доблести для многих поколений.

Майор удовлетворенно кивнул, подробности сражения, произошедшего сто семьдесят лет назад, его не интересовали. Но я насторожилась и не зря.

- Это ведь не единственное его достижение, кадет Хард, - многозначительно сказал майор Абрас. - Тактика лорда Девера теперь широко применяется войсками при военных действиях в лесу. А вы ни слова не сказали о ней.

- Прошу прощения, господин майор, - возразила я, облегченно вздыхая, - но именно тактика лорда Девера нанесла большой урон отрядам, сражавшимся под началом этого полководца. Он потерял большую часть людей, выстроив их в цепочку и отправив прочесывать лес.

- И что стало причиной гибели людей Девера? - майор с любопытством смотрел на меня.

- Часть попала в расставленные ловушки, часть в засады, - ответ дался легко. Промах вышеозначенного лорда мы одно время часто обсуждали на занятиях.

- В чем была ошибка лорда?

- Он не учел того, что лесные кланы ведут в основном партизанскую и диверсионную деятельность, редко выходя на открытую местность. - я даже позволила себе едва заметно улыбнуться. - Не учел специфику местности и действий противника.

- А кто же тогда сумел одержать блистательную победу над лесными кланами? - майор снова откинулся на спинку стула и посмотрел в окно.

- Генерал Эдарс, - ответила я без запинки.

- И какова была его тактика?

- Генерал Эдарс направил впереди основных сил несколько групп по шесть человек. В состав групп входили по два следопыта, два снайпера - арбалетчика и два мечника. Пока следопыты осматривали местность, отыскивая ловушки и следы партизан, их прикрывали снайперы. Мечники вступали в бой, когда группа выходила к засадам. Таким образом, путь до поселений лесных был зачищен, и по нему прошла остальная часть войска капитана Эдарса.

- Это зачет, кадет Хард, свободны, - майор чуть изогнул губы в подобие улыбки, и я покинула аудиторию, чеканя шаг.

Закрыв дверь, я радостно подпрыгнула, но сразу взяла себя в руки и пошла докладывать результат экзамена отцу. Генерала не было в его кабинете. Адъютант Морт сообщил, что ректор сейчас дома. Я несколько удивилась, отец никогда не покидал учебный корпус без крайней нужды, пока кадеты не заканчивали занятия. Морт мои вопросы проигнорировал, и я поспешила в дом генерала, переживая, не случилось ли что-нибудь с отцом, все-таки возраст у него был преклонный, а старые раны беспокоили все чаще.

Дверь мне открыл Жер.

- Храбрости и силы, - поздоровалась я.

- Здравствуй, Солнышко, - улыбнулся ординарец. - Как экзамен?

- Зачет, - довольно просияла я, но тут же убрала с лица улыбку. - Где отец? С ним все в порядке?

- Генерал в гостиной, у него гость, - ответил Жер, - но ты иди, лишней не будешь.

Я подозрительно покосилась на старого вояку и пошла в гостиную, гадая, кто там может быть кроме генерала. Негромко постучалась и, получив разрешение, вошла в небольшую уютную комнату, где отец сидел с кем-то, оживленно разговаривая и попивая вино. Это тоже было непривычно, генерал не пил вообще во время учебного дня. Я сделала несколько шагов и невольно замерла, глядя на корзину с белыми розами. Подняла на отца вопросительный взгляд и тут же рассмотрела визитера.

- Здравствуйте, Ана, - гость поднялся с кресла и сверкнул карими глазами барона Ника Грая.

- Господин барон? - я изумленно переводила взгляд с него на цветы.

- Позвольте преподнести вам эти скромные цветы, - улыбнулся барон, подходя ко мне и целуя руку, которую я даже не успела отдернуть, все еще находясь в странном ступоре.

- Зачем это? - спросила я, окончательно уставившись на розы.

- В благодарность за чудесный вечер и как признание вашей красоты.

- Вот уж это совершенно лишнее, - фыркнула я и снова посмотрела на него.

- Что именно? - легкая насмешка, так свойственная Нику, блеснула в его глазах.

- Врать не надо, не люблю льстецов, - грубовато ответила я и обошла барона. - Папа, я получила зачет по тактике, - гордо сообщила я.

- Умница, - улыбнулся генерал, поднялся со своего кресла и поцеловал меня в щеку. - Оставлю вас, дети мои, - я даже не сразу поверила в то, что он сказал это. - Мне пора вернуться к своим обязанностям, а вы поболтайте. До следующего экзамена Аны еще час.

- Папа? - отец обернулся ко мне. - И это все? Я думала, ты будешь рад за меня!

- Я не просто рад, солнышко, я горд тобой, - улыбнулся отец. - Более того, верю, что и остальные экзамены ты сдашь так же легко.

И он удалился, оставив меня стоять посреди гостиной, обиженно глядя ему вслед. Барон снова сел в кресло и задумчиво посмотрел на меня. Я бухнулась напротив, думая, что мне надо идти обратно в учебный корпус, но почему-то осталась сидеть в гостиной генеральского дома. Ник все еще не нарушил молчания, а я не знала, что ему сказать. Наконец, меня начало нервировать это молчание.

- Ник, - он изобразил внимание, - вы меня преследуете?

- В некотором смысле, да, - он широко улыбнулся. Я отвернулась, чтобы не поддаться обаянию этой улыбки. - Вы против?

Не зная, что ему ответить, я просто пожала плечами. Барон едва слышно усмехнулся. Я опустила взгляд вниз, рассматривая острые носы его лакированных туфель, чистых до зеркального блеска. Затем скользнула взглядом по длинным ногам в черных брюках и остановилась на руках, лежавших на коленях. Некоторое время с интересом изучала длинные тонкие пальцы с ухоженными ногтями, посмотрел на свои руки и покраснела, спрятав их под себя. Мне вдруг стало стыдно за свои ногти, местами обломанные под самый корень, за мозоли на ладонях, за пыль на сапогах, осевшую, пока я шла сюда. А потом и за то, что я так мало похожа на женщину, которая может понравиться такому мужчине, как Ник. Мой взгляд скользнул к его лицу, и тут же снова спрятался, потому что барон все так же не отрывал от меня своего взгляда. Он едва заметно улыбался.

- Не смотрите на меня так, - попросила я.

- Как? - в голосе барона послышалось любопытство.

- Так, как вы смотрите, - мне стало совсем неловко.

- Я любуюсь вами, Ана, - ответил Ник, и я вспыхнула, вскочила с кресла и отошла, встав так, чтобы выпасть из поля его зрения.

- Я же сказала, что не люблю лесть, - уже несколько раздраженно сказала я.

- Я не льщу, - пожал плечами Грай. - Просто отмечаю очевидное.

- Ну, хватит, - я быстрым шагом направилась к дверям. - Мне уже пора, прощайте.

- Ана, - позвал барон, и я замерла, держась за ручку двери.

Он подошел, встал рядом и накрыл мою руку своей. Я вздрогнула от неожиданности. Пальцы Ника легко прошлись по тыльной стороне моей ладони, и он отошел. Только сейчас поняла, что не дышу с того момента, как барон позвал меня.

- Что вы хотели? - нервно спросила я, переводя дыхание.

- У меня к вам предложение, - ответил он.

- Какое? - мне показалось, что я сейчас готова согласиться на все, лишь бы скорей сбежать отсюда под уютную защиту стен учебного корпуса.

- Это касается вашей практики, - барон снова отошел к креслу, но не сел, просто облокотился о спинку.

- Что с моей практикой? - я повернулась и решилась посмотреть на Грая.

Ник вернулся ко мне, взял за руку и отвел к креслу. Я села, ругая себя в душе за то, что все еще не ушла отсюда. Барон присел на корточки и теперь держал обе мои руки, поглаживая большими пальцами запястья.

- Я могу устроить вам практику недалеко от столицы. Крепость "Стальные когти", вы не можете ее не знать, весьма неплохое место, где вы будете чувствовать себя достаточно свободно. Сможете видеться с отцом и со мной. - сказал он.

- С чего вы взяли, что я хочу с вами видеться? - я посмотрела ему в глаза, надеясь, что у меня суровый взгляд, но снова смутилась и опустила голову.

- Вы дали мне это понять, Ана, - улыбнулся барон и добавил так тихо, что я едва услышала. - Нет, еще рано. - и уже громче. - У вас есть время подумать до окончания экзаменов. В конце недели мой отец дает званый вечер. В, принципе, из-за этого я и появился сегодня. Хотел сам передать приглашение вашему отцу. - в его голосе снова появилась едва уловимая насмешка. - А цветы решил купить уже по дороге, вечер был действительно чудесным. Не могу забыть ваши сияющие глазки.

Я выдернула руки и попыталась встать. Барон поднялся и отошел у меня с дороги.

- А про практику подумал сейчас, глядя на вас. - пояснил он. - Так что, просто все совпало, я вас не преследую, - Ник улыбнулся, я нет. - Вы все еще сердитесь, Ана?

- Мне надо идти, - ответила я, чувствуя просто безумную необходимость быстрей сбежать от Грая.

- Хорошо, - кивнул он. - Не смею вас больше задерживать. Но обещайте подумать насчет "когтей".

Я кивнула и быстро подошла к двери, уже взялась за ручку, но остановилась и обернулась, глядя на Ника.

- Спасибо за цветы, - сказала я и исчезла за дверью, опрометью бросилась к учебному корпусу, но возле дверей остановилась, чтобы отдышаться и унять сумасшедшее сердцебиение. - Проклятый барон, - проворчала я, - совсем мозги запудрил.

Наконец, взяла эмоции под контроль и шагнула внутрь здания, впереди был один экзамен по приграничью и зачет по письму.

Глава 8

- Ань, - Мини уселась на подоконник и с интересом наблюдала, как я воюю с обновкой, которую мне купил отец для званного вечера в доме барона Грая старшего. - Ты чего бесишься?

- Я спокойна, - ответила я замогильным голосом и тут же взорвалась. - Зачем придумывать всю эту дребедень, которая мешает одеть платье?! Почему нельзя поехать в одном из старых платьев? И вообще, я не хочу никуда ехать! Завтра ранний подъем и отъезд на практику, а я должна тащиться куда-то.

Мини соскочила с подоконника, легко всунула мою руку в потерянный рукав и затянула шнуровку. Я благодарно кивнула ей и уселась к зеркалу, собираясь наколоть фальшивые локоны. Подруга тут же отняла у меня рыже кудри и сама начала прилаживать, потому что лицо у меня было зверское. Я с самого утра успела себя завести, и тому было несколько причин. Во-первых, это разговор с отцом, состоявшийся сразу после последнего и единственного зачета по светскому своду законов. Этот зачет, как и письмо, чтение и счет - принимался менее строго. От кадетов требовалось писать более-менее грамотно, читать не по слогам, считать не на пальцах, иметь представление о гражданских законах. Все это входило в общее образование. Мы даже не нервничали, когда шли на эти зачеты. Отец дожидался, когда я, светясь от радости, что все позади, ввалилюсь к нему в кабинет.

Генерал встретил меня довольной улыбкой, угостил конфетами с моим любимым соком, а потом перешел к непосредственной теме разговора.

- Дочка, - начал он, - ты принимаешь предложение Ника Грая?

- Какое? - я нахмурилась, пытаясь вспомнить, что мне предлагал Ник.

- О практике в "Стальных когтях". Я считаю, что это просто замечательное предложение. Тебе не придется мотаться по степи, не будет никаких неожиданностей. Спокойно пройдешь практику в комфортных условиях и после подашь в отставку.

Я отвернулась от отца, собираясь с мыслями, которые все еще витали далеко от генеральского кабинета, рисуя мне радужные перспективы на будущее. И вдруг "когти". Если честно, я про них забыла практически сразу. Ник не напоминал, отец не заговаривал, а мой мозг не желал думать о предложении барона.

- Папа, - я, наконец, подготовилась к ответу. - Я не буду принимать это предложение барона Грая. Практику я буду проходить со своей группой, в ранее определенном для этого гарнизоне.

- Ана, - отец обошел стол и сел на его край. - Это очень хорошее предложение.

- Мой генерал, вы всегда учили меня принимать решения самостоятельно и нести за них ответственность. Так вот я решила, что пройду практику на границе нашего королевства в крепости "Слава короля". Более того, о том, чтобы уйти на гражданку не может быть и речи. Я хочу служить своей Родине. Я пойду в академию и продолжу обучение.

Отец посмотрел на меня таким взглядом, что мне захотелось вжать голову в плечи и бежать из кабинета ректора так быстро, чтобы ветер свистел в ушах. Генерал резво спрыгнул со стола, стремительно прошелся по кабинету и вернулся ко мне.

- Увольнение. - четко проговорил он.

- Нет! - я возмущенно смотрела на него.

- Да! Иначе я тебя официально направлю в "когти", - так он со мной никогда не разговаривал!

- Ты еще признай меня негодной к службе! - я тоже вскочила.

- Отличная идея, дочь, просто замечательная! Мне нравится. - генерал так же стремительно прошел к своему креслу с высокой спинкой и сел за стол, схватив чистый лист бумаги.

Я потрясенно смотрела на то, как он начал нервно выводить кривоватые строчки, и не могла найти в себе силы, чтобы произнести хоть слово. Практически упала в кресло и уставилась на то, что пишет, ректор. Он действительно писал рапорт о признании меня негодной к службе в королевской армии! Я подняла на отца глаза, даже не замечая мутной пелены, вдруг закрывшей взор. Перо в руках генерала жалобно скрипнуло по столу, прорывая бумагу, он откинул его, смял лист и с яростью швырнул в стену.

- Ана, девочка моя, - отец откинулся на спинку кресла, и устало вздохнул. - Я всегда давал тебе самой принимать решения, но это единственное, что я не могу тебе позволить сделать.

- Папа! - я встала и уперлась руками в стол. - Это не обсуждается! Я буду делать то, чему училась десять лет!

- Анариоль Хард! - рык генерала разорвал тишину кабинета, и я села, испуганно глядя на отца.

Он взмахнул рукой, собираясь что-то сказать, вдруг начал хватать ртом воздух и обессилено упал в свое кресло, пытаясь рвануть на груди мундир.

- Папа! - я вскочила и подбежала к нему. - Папочка, я сейчас, ты только подожди.

Глотая испуганные слезы, я расстегнула мундир, распахнула его, открыла окно, впуская в кабинет свежий воздух, потом рванула к дверям и заорала:

- Лекаря! Срочно! Генералу плохо, быстро!!!

Топот в коридоре раздался почти сразу же, и в кабинет вбежал лекарь, сопровождаемый дежурным офицером, и два помощника лекаря. Меня оттеснили от отца, и началась суета. Его чем-то отпаивали, давали нюхать пузырек с красноватой жидкостью, пустили кровь... Меня выпроводили из кабинета, потому что я вела себя совершенно недостойно кадета его величества, ревела и все порывалась пробиться к отцу.

Недалеко от кабинета ректора столпились кадеты. Они окружили меня, спрашивая, что случилось. Не смогла выдавить из себя ни слова. В результате, появился Крайс и увел меня в комнату преподавателей, где отпаивал водой и успокоительным настоем. Мне так было страшно, что я могу потерять моего папу!

- Что произошло? - спросил Крайс, когда я перестала реветь, и теперь всхлипывала и икала, тупо глядя себе под ноги. - Солнышко? - капитан Шеллис взял меня за руки и прижал их к своим щекам. - У тебя ледяные руки. - сказал он и начал греть мои пальцы. - Так что случилось?

- Мы поругались, - сказала я сквозь судорожные всхлипы. - Папе стало плохо.

- Из-за чего поругались? - Крайс нагнулся и подышал на мои ладони.

Я лишь вздохнула и ссутулилась.

- Крайс, узнай, как там генерал, - тихо попросила я. - Пожалуйста.

- Конечно, Солнышко, - капитан покинул комнату преподавателей, а я прошла к двери и стояла, подглядывая в щелку и ожидая возвращение друга детства.

Он вернулся достаточно быстро. Я отошла от двери и посмотрела на Крайса.

- Все хорошо, - улыбнулся он. - Генерал отдыхает. К нему никого сейчас не пускают, но тебя пропустят, он приказал. Можешь сходить к отцу.

Я нерешительно потопталась, потом сорвалась с места и побежала. Он лежал на небольшом диване, который стоял в его кабинете. Кроме отца, там оставался только лекарь. Но стоило мне войти, как генерал велел оставить нас наедине. Я подождала, пока за лекарем закроется дверь, и подошла к отцу, опускаясь рядом с диваном на колени.

- Прости меня, пап, - тихо сказала я.

- Испугалась? - отец улыбнулся и погладил меня по щеке.

Я поймала его руку, поцеловала ее и прижалась к теплой шершавой ладони щекой.

- Очень, - шепотом ответила я. - Прости меня, я сделаю все, что ты скажешь.

- Ты меня прости, дочка, - я подняла на отца глаза, он был теперь совершенно серьезным. - Я повел себя недостойно. Я не буду препятствовать твоей практике в "Славе короля". Но все-таки очень тебя прошу после оставить военную службу. Я приму любое твое решение, но... Но мне очень хочется, чтобы твоя жизнь была далека от армии и всем, что с ней связано. Впрочем, решать тебе.

- Хорошо, папочка, - я покорно кивнула. - Если для тебя это так важно, я уйду на гражданку... И выйду за барона.

- Это уже тебе решать, - генерал улыбнулся и потрепал меня по волосам. - Ник достойный человек, но настаивать на вашем браке я не буду. - отец немного помолчал. - Он тебе нравится?

Я пожала плечами, потому что сама еще не разобралась, что я чувствую к молодому Граю. Он появился за эту неделю еще два раза. Один раз забрал меня вечером прогуляться по столичному парку, огромному и очень красивому. Вечер пролетел, как одна минута, и я даже жалела, что пора возвращаться. Правда, умнику барону ничего об этом не сказала, чтобы опять не начал подтрунивать надо мной. А второй раз Ник навестил отца, а я как раз прибежала в генеральский дом, и мы очень мило поболтали. А на следующий день я начала его ждать. Вот это-то и взбесило меня, став второй причиной сегодняшнего раздражения.

Генерал отпустил меня, пообещав, что к вечеру будет, как новенький. Моих уговоров не рисковать, отец не слушал. И вот теперь я психовала и дергалась, даже толком не понимая, что стало причиной нервотрепки. То мне казалось, что мое платье слишком яркое, то меня бесили мои фальшивые локоны, то начинала жаловаться, что жмут туфли, а то ворчала, что вовсе не хочу ехать. И я действительно все надеялась, что отец решит остаться в кадетском корпусе.

- Да понравишься ты ему, - выдала Мини, глядя на мои метания.

- Да плевать мне на то, понравлюсь я кому или нет, - возмутилась я. - Завтра день ответственный, а я буду ерундой заниматься. И вообще, я бы лучше с вами в кабачок отправилась.

Это была традиция. Выпускной курс после сдачи всех экзаменов и зачетов дружно отправлялся в кабак, который находился неподалеку. Его даже закрывали на целый день ради этого события. Потому что кадеты оставляли там все скопленные деньги, уничтожая запасы вина и съестного. Я бы тоже могла пойти со своими ребятами и повеселиться по настоящему, но был вариант, что генерал меня просто не выпустит на эту пирушку. Я завистливо покосилась на Мини, лицо которой, после упоминания о загуле кадетов-выпускников, приобрело мечтательное выражение.

- Да-а, - протянула подруга, - наконец, развлечемся, как люди. А то вся эта жизнь по уставу меня порядком достала. Скорей бы окончание практики, и я напишу рапорт об увольнении на гражданку.

- Я тоже, - в отличии от Мини я тяжело вздохнула.

- Ты не начнешь карьеру военной? - подруга изумленно посмотрела на меня.

- Не начну, - мне стало совсем грустно. - Отец не хочет, а я не хочу его расстраивать.

- Ань, это правильно, - Мини облокотилась на туалетный столик. - У короля достаточно солдат и без нас.

Я ничего не ответила, мне было тяжело. Стать достойной преемницей своего отца я мечтала с детства. Столько усилий и вдруг все рухнуло в одночасье. А еще Ник... "Ты ему понравишься". Хотелось бы... Ой. Я испуганно посмотрела на Мини.

- Минь, думаешь, точно понравлюсь? - с сомнением спросила я.

- Еще как! Если не понравишься, я ему лично диверсию устрою, - хмыкнула подруга и закончила с моей прической.

Я критически осмотрела себя в зеркало. Это было мое первое платье с открытыми плечами, очень модное, но совершенно мне не нравилось, потому что его цвет был тоже модным - ярко-красный, а мне как-то милей менее кричащие расцветки, например, зеленый, как у мундира. Золотое шитье украшало подол и лиф, но на меня оно действовало почему-то угнетающе.

- Мне совершенно не идет этот цвет, - решила я, пробуя на вкус эту фразу, такую... гражданскую.

И если я не перепугаю Ника своим видом, то, возможно, стану леди. Бр-р, отвратительное слово. Мини рассмеялась, глядя на меня, обняла за плечи и звонко поцеловала в щеку.

- Ты красавица, - уверила она меня. - Все, я побежала, скоро ребята начнут собираться, а я еще не переоделась.

- Хорошо вам погулять, - вздохнула я, снова поворачиваясь к зеркалу.

- И тебе, Ань, - крикнула Мини уже из коридора.

Вскоре дверь вновь открылась, и вошел отец, окинул меня внимательным взглядом, подмигнул и улыбнулся.

- Ты очаровательна, солнышко, - сказал он. - Пойдем, пора.

Я кивнула и поплелась следом, чувствуя себя так, будто меня вели на эшафот.

Глава 9

В особняке с единорогами царило оживление. Количество народа на сегодняшний званый вечер значительно превышало прошлый состав. Пока мы подъезжали, я наблюдала, как из белоснежной кареты выпорхнула молодая дама. На ее плечах лежала тончайшая шаль, которой совершенно бессовестно играл ветер, грозя совсем сорвать с точеных плеч. Следом за дамой вышел мужчина, немного полноватый. Он подал даме руку, и они направились к каменной лестнице, ведущей в особняк. Их карета отъехала, и на опустевшее место тут же встала другая, черная с золотыми украшениями. Меня начало нервировать то, что ни даму с мужчиной, не двух молодых людей из черной кареты я не знала. И сколько там незнакомого народа было даже страшно подумать.

Отец чувствовал себя совершенно спокойно, что меня радовало, волноваться ему не стоило. Пришлось взять себя в руки и напустить на лицо скучающий вид. Еще немного поработала над собой и взяла эмоции под полный контроль. Наша карета была четвертой в очереди. Даже спорить не стала, оперлась на руку лакея, выходя из кареты под одобрительным взглядом генерала.

Когда мы поднялись в особняк, нас встретил еще один лакей и проводил до зала, где было уже не менее двадцати человек. Я тяжко сглотнула, потом рассердилась на себя и с вызовом оглядела присутствующих. Незнакомых лиц оказалось достаточно, но попадались и те, с кем я когда-то успела пообщаться. Меня они не любили, как и я их. К нам подошел старший барон Грай, радушно раскинув руки.

- Добро пожаловать, дорогой друг! - воскликнул он, сердечно обнимая генерала. - Леди Ана, - от такого обращения я скривилась, но быстро опомнилась, мы не на занятиях. Барон пожал мне руку и провел к столу с напитками.

Я огляделась, отыскивая глазами знакомую фигуру, но пока не нашла. Тем временем генерал и барон оживленно разговаривали, предоставив меня самой себе. Я отчаянно скучала. Уже совсем не нервничала, но жутко завидовала сокурсникам, которые сейчас должны были уже завалиться в кабак и заказать традиционного гуся и вина. Вот уж они-то скучать не будут. Представила себе веселый хохот, как сегодня, когда они говорили о пирушке, и даже задохнулась от обиды, что я не могу быть на этом празднике жизни. Вместо разудалых песенок и звона кружек, я должна наслаждаться постными рожами в богатых нарядах и строить из себя вежливую даму.

- Пойдемте, я представлю вас остальным гостям, - услышала я голос барона.

- Веди, друг мой, - ответил отец, подавая мне руку.

Уцепилась за отца и пошла знакомиться с теми, чьих лиц и имен не вспомню уже через пять минут. Мы улыбались, нам улыбались, с интересом рассматривая меня, отчего я пришла в жуткое расположение духа. Будто я неведомая зверюшка. Может моя слава бежит впереди меня? Так и представила, как один из хлыщей, попавших под мою тяжелую руку, тыкает пальцем в меня и шепчет: "Это безумная Ана". Прониклась и гордо вскинула голову, еще какая безумная! Постепенно мы дошли до той дамы из белой кареты и ее спутника.

- Лорд Дуан Эррин и его очаровательная сестра леди Кари, - представил их барон. - Генерал Лорин Хард и его дочь леди Анариоль, - представил нас хозяин дома.

Мы раскланялись, а я отчего-то почувствовала досаду, узнав, что леди приехала не с мужем. Глядя на нее, я начинала понимать смысл выражения "яркая красота". Тонкие черты, яркие зеленые глаза, длинные смоляные ресницы, тонкие дуги бровей и алые губы правильной формы. Я окинула ее невольным завистливым взглядом. Мне до нее так же далеко, как зайцу до гордого орла.

- А где же ваш старший сын? - поинтересовалась леди Кари, и я поджала губы.

- Никас задерживается по служебным делам, - ответил барон, - но вскоре он обязательно будет здесь.

- Ох, уж эти служебные дела, - брезгливо сморщила носик леди. - До чего же вы, мужчины, увлечены всякой ерундой.

- Вы правы, леди Кари, - вежливо улыбнулся барон Грай. - Но эта необходимая ерунда.

Мы отошли от брата с сестрой Эррин и продолжили знакомиться с гостями. Когда с церемониями было покончено, отец опять увлекся разговором со знакомым, а меня окликнули. Я обернулась и узрела двух молодых господ, возжелавших моего общества.

- Очаровательная Ана, - воскликнул один из них, - а вы сегодня без мундира...

- Примерить хотели? - живо заинтересовалась я, насмешливо глядя на очередного хлыща.

Хлыщ сник, второй решил не сдаваться.

- Ну, что же вы, Ана, так враждебно реагируете. Ив хотел лишь сделать вам комплимент, - укоризненно сказал он.

- А что вы ждали от рыжей ведьмы? - усмехнулась я, второй тоже смутился. Авторство этого прозвища приписывали именно ему. И надо признать, повод для этого я ему дала.

Хлыщи удалились, время от времени бросая на меня косые взгляды, я им приветливо помахала, больше не оборачивались. А мне опять стало скучно, я пожалела, что так быстро отшила эту парочку. Отец обернулся ко мне и указал на такую же скучающую девушку.

- Поговори с юной леди, солнышко. - сказал он.

Легко сказать, я даже не представляла с чего можно начать разговор, но послушно подошла к ней, чтобы сделать отцу приятное.

- И как вам это сборище разодетых индюков? - полюбопытствовала я.

Девушка удивленно посмотрела на меня и вдруг прыснула в кулачок, затянутый перчаткой.

- Как вы верно выразились, - сказала она. - Вы ведь Анариоль Хард? Дочь самого Лорина Харда?

- Так точно, - машинально ответила я. - А вы...

- Кэйла Кергер, - подсказала девушка.

- Почему скучаете? - я снова задала вопрос, который первый пришел на ум.

- А вы? - ответила вопросом на вопрос Кэйла.

- Я кадет его величества, мне подобные сборища непривычны, даже не знаю, о чем и с кем тут разговаривать, - честно ответила я.

- А я жду своего жениха, сегодня объявят о нашей помолвке. - улыбнулась девушка.

- И кто ваш жених? - живо заинтересовалась я.

- Барон Грай, младший. Его сейчас нет, занят делами, - она искренне мне улыбнулась, я ответила фальшивой улыбкой.

Потому что пол вдруг покачнулся у меня под ногами, и я никак не могла понять, что со мной происходит. Кэйла еще что-то говорила, а я уже ее не слушала, отчего-то чувствуя жгучую обиду. Мне так захотелось оказаться среди своих друзей и сокурсников, где все так просто и понятно! А здесь... Зачем отец заставляет меня сменить привычный мир на то, в чем я совсем не разбираюсь? Взять хотя бы эту милую девушку, которая мне ничего плохого не сделала, а я вдруг представила, как сворачиваю ей шею, и так приятна была эта фантазия, что кровожадная улыбка скользнула по губам. Но Кэйла ничего не заметила, продолжая мне что-то рассказывать, к чему я по-прежнему не прислушивалась и кивала невпопад.

- Простите, мне надо отойти, - выдавила я, стараясь не смотреть на ее милое личико, и на тонкую шейку так же.

- Хотите, я составлю вам компанию, - предложила она.

- Не стоит, - покачала я головой и поспешила отойти от нее.

Кэйла с сожалением посмотрела мне вслед, но тут ее отвлек старший барон Грай, и девушка счастливо ему улыбнулась. Я горько усмехнулась и побрела в произвольном направлении. Вышла из залы и остановилась, раздумывая, куда я иду.

- Ана! - я повернула голову, и увидела барона Грая младшего, взбегающего по лестнице. - Как же я рад, что увидел вас первой, - он открыто улыбался, а я хмуро смотрела на эту улыбка, раздумывая, успеет он блокировать удар, если я сейчас заряжу ему по белоснежным зубам, или нет. - Что с вами? Почему вы такая мрачная?

- Наши сейчас гуляют, - почти соврала я , - мне бы хотелось быть с ними, а я тут торчу и скучаю.

- Дело только в этом? - Ник снова улыбнулся. - Значит, будем избавлять вас от скуки.

- Кэйла тоже скучает, - проворчала я, разворачиваясь обратно.

- Кэйла? - барон чуть задумался. - А, будущая леди Грай. Очень милая девушка, вам надо обязательно с ней познакомиться.

- Уже, - ответила я и посмотрела на него со значением.

- Она вам не понравилась? - совершенно искренне удивился Ник. - Хорошая девушка, еще не испорчена светом, простодушная и открытая.

- С чем вас и поздравляю! - не сдержалась я и прибавила шаг.

- Ана, куда вы побежали? - барон догнал меня и пристроился рядом. - Впрочем, давайте я вас провожу в залу и быстро сбегаю к себе, надо привести себя в порядок и переодеться. Дождетесь меня? - и снова эта заразительная улыбка.

- Делать мне больше нечего, - фыркнула я и сама зашла в залу, где продолжали бродить и переговариваться гости баронов Грай.

Ник не последовал за мной. Я нашла взглядом отца и направилась к нему, собираясь попросить, чтобы мы покинули особняк Граев. Но ничего сказать не успела, потому что генерал вовлек меня в беседу со старшим бароном и Кэйлой. Про помолвку пока не было сказано ни слова. Разговаривали в основном барон с генералом, иногда вставляла реплики Кэйла, я рассеянно кивала, ожидая момента, когда же можно будет попросить отца уехать. Барон Грай время от времени оглядывался, ища кого-то взглядом.

- Ну, наконец-то! - воскликнул барон. - Прошу прощения.

Он покинул нас, а я проследила взглядом, куда побежал наш хозяин. Сквозь разряженную и благоухающую толпу шли два младших Грая, время от времени останавливаясь, раскланиваясь и приветствуя гостей их отца. Невольно бросила взгляд на Кэйлу, она тоже смотрела на сыновей барона и радостно улыбалась. Я сузила глаза, невольно сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, и ахнула от неожиданной боли. И это меня отрезвило. Что это я, в самом деле? Отчего схожу с ума? Я же кадет его величества, что за эмоции? Тут же на помощь пришла методика по самоконтролю, отсекающая от сознания все лишнее и ненужное, оставляя главное-подчинение командиру. Непроизвольно вытянулась в струнку, потому что командир стоял рядом и с легкой улыбкой наблюдал за тем, как самый старший Грай отходит в сторону с самым младшим и протягивает руку в нашу сторону. Тут же Кэйла вспорхнула и легкой быстрой походкой направилась к нему.

- Чудесная пара, - шепнул мне отец.

- Здравствуйте, Лорин, - раздалось за нашими спинами.

- Ник! Рад вас видеть, - улыбнулся генерал, и они тепло обнялись.

Я перевела взгляд на Ника, потом на его брата и Кэйлу, снова на Ника. Ах, вон оно что...

- Вы очаровательны, Ана, - шепнул мне Ник, и я легко улыбнулась.

Отвечать ничего не стала, потому что самый старший барон как раз начал громко говорить, объявляя о помолвке своего младшего сына и леди Кергер. А Кэйла действительно миленькая, и такая легкая, вон как просто с ней было начать разговор. Пока я все это думала, раздались вежливые аплодисменты, что означало поздравление с помолвкой, и разряженная толпа направилась к столу, ломящемуся от множества яств.

Мое место оказалось между отцом и Ником. Старший сын барона был немного рассеян. Он вежливо отвечал на вопросы, обращенные к нему, но, казалось, его мысли витали сейчас где-то очень далеко. Не знаю, о чем думал Ник, но я мечтала скорей встать из-за стола. Взгляды, по крайней мере, троих обиженных мной, зорко следили в ожидании какого-нибудь промаха. Вот что за люди? Я даже Идана уважаю больше, чем этих, так называемых, мужчин. Амбал честно предупредил, что будет мстить, а эти? Эти будут высмеивать за спиной, упражняясь в остроумии. Ненавижу светских!

- Сбежим? - я не сразу поняла, что вопрос Ника относится ко мне.

- Сбежим, - решительно сказала я, вставая из-за стола.

- Ник, Ана, - негромко произнес генерал. - Это нарушение этикета.

- Этикет не устав, нарушать можно, - подмигнул Грай, подал мне руку, и мы покинули обеденную залу.

- Уф, - выдохнула я, оказавшись за пределами взглядов расфуфыренной толпы.- Куда бежим?

- Только вперед, - широко улыбнулся барон, увлекая меня вниз по лестнице.

Мы вышли из особняка через другие двери, которых я еще не видела, и оказались в парке, залитом светом луны и витиеватых светильников. Узкие дорожки петляли между красиво подстриженными кустами, уводили в таинственную темноту. За нашими неспешными шагами наблюдали статуи. Я невольно поежилась под их слепыми взглядами.

- Замерзли? - Ник скинул камзол и накинул мне на плечи.

- Спасибо, - кивнула я, чувствуя тепло его тела, еще оставшееся на ткани.

- Что вы решили по поводу моего предложения? - барон повернул ко мне голову.

- Я еду в "Славу короля", - ответила я.

Ник кивнул, принимая мой ответ, и я облегченно вздохнула, никаких уговоров и настояний не последовало.

- Я хочу пройти практику со своими, - зачем-то сама пустилась в объяснения. - Хотя бы буду знать, что я теряю.

- Теряете? - он снова посмотрел на меня.

- Я обещала отцу уйти на гражданку после окончания обучения, - я тяжело вздохнула.

Ник едва заметно улыбнулся и замолчал ненадолго. Мы остановились возле пруда. Вода оказалась настолько прозрачной, что было видно маленьких рыбок, лениво снующих на дне. Я присела на корточки и зачерпнула холодной воды, которая тут же утекла сквозь пальцы, тускло блеснув в свете фонаря.

- Вы хотите именно в "Славу короля"? - вдруг спросил Ник. - Или не против любой границы?

- Я хочу со своей группой, - я подняла голову и посмотрела на барона.

- Ана, - он немного помялся, но все же закончил, - там степь.

- Ну и что? - удивленно пожала плечами.

- Я думал, вам будет тяжело оказаться там, где погибли ваши родители.

Я вздрогнула и поднялась. Мой взгляд проследил за одной из рыбок, скрывшейся в редких водорослях. Вот чего не ожидала, так это то, что Ник может знать о том, что генерал мне не родной отец.

- Я плохо помню свое детство в приграничье, - наконец, ответила я. - И маму с папой почти не помню.

- Значит, вами движет не желание мести? - спросил барон, становясь у меня за спиной.

Месть? Если честно никогда не думала об этом. Я была так мала, когда потеряла родителей. Большую часть своей жизни я провела рядом с генералом, полностью приняв его в свою душу. Крайс, когда мы были детьми, иногда говорил, что будет мстить степнякам за родных, он все помнил лучше. Это желание двигало им, когда он начал усиленно изучать грамоту, чтобы догнать сверстников. Но, став старше, больше не заговаривал о мести. Не знаю, думал ли он о ней сейчас, но уже давно не слышала громких клятв. А я просто прожила детство и юность в кадетском корпусе, окруженная друзьями и любовью отца, о погибших родителях я особо не вспоминала.

- Нет, никогда не думала о мести, - прервала я затянувшееся молчание. - Просто в этой группе будет Мини, а нашим командиром Крайс.

- Хорошо, - в голосе барона появилось нечто похожее на облегчение, - значит, зря рисковать не будете.

Я снова следила за рыбками и промолчала, никак не отреагировав на его слова. Ник сделал еще один шаг, и его руки скользнули мне на плечи. Вздрогнула от неожиданности, но не отходить, не ругаться, не заламывать руки ему не стала, позволив сильным мужским ладоням пройтись от плеч до кистей рук и обратно, замерев снова на плечах.

- Солнышко, - почти прошептал Ник. - Это ведь не прозвище, это ваше имя.

- Мое имя Анариоль Хард, - так же тихо ответила я.

- Славное имя, но мне нравится Солнышко, - руки снова скользнули вниз, переплетая его пальцы с моими. - Вы мне нравитесь, Ана, очень нравитесь. - я замерла слушая его завораживающий голос. - Так сильно, что я могу сказать, я влюблен в вас, Ана.

- Но я ведь совсем дикая, - улыбнулась я, чувствуя его теплое дыхание на своем затылке. - И грубая, совсем не женственная.

- Настоящая, чистая, наивная, - ответил он.

Ник отпустил мои пальцы из плена, и я почувствовала, как шпильки, удерживающие фальшивые локоны, покидают мои голову. Вскоре рыжие кудри упали к моим ногам.

- Теперь вся настоящая, - сказал барон и развернул меня к себе. - Я буду ждать, Солнышко, буду ждать, когда вы вернетесь.

Я судорожно вздохнула, не сводя глаз с его губ, почему-то уверенная, что он меня сейчас поцелует. Барон чуть склонил голову, и я закрыла глаза, ожидая, когда его губы коснуться моих. Но Ник всего лишь провел пальцами по моей щеке, потом взял руку и поднес к своим губам. Я почувствовала разочарование и открыла глаза, обиженно взглянув на него. Ник улыбался, какой-то очень мягкой, даже нежной улыбкой, чем-то напомнившей ту странную улыбку Ори Райса, с которой он смотрел на меня, когда его вели под конвоем.

- Вы не против, если я буду вам писать? - спросил барон, я кивнула. - Не против?

- Не против, - ответила я и добавила неожиданно для себя, - я буду очень ждать.

- Правда? - Ник чуть склонил голову набок.

- Да, - я смутилась и опустила взгляд.

Он тихо засмеялся и прижал к себе, заключая в тесное кольцо своих рук. Я смутилась еще больше и спрятала лицо на его груди.

Глава 10

Среди сокурсников я оказалась единственным бодрым человеком, на губах которого играла предвкушающая улыбка. Остальные кадеты выглядели полудохлыми мухами, которые еле шевелились, ворчали себе под нос и терли виски. На построение они явились в числе последних. Похоже, мой вечер прошел с меньшими последствиями. Да что там, у меня был самый лучший вечер в моей жизни! Счастливая улыбка никак не желала сходить с моих губ, а в голове бесконечно крутилось только одно имя - Ник.

Правда, чуть все не испортила леди Кари, все пытавшаяся завладеть вниманием старшего из сыновей барона Грая, но у нее это не получилось. Первый раз мне хотелось, чтобы практика скорей закончилась.

- Кадеты выпускного курса, - раздался зычный голос генерала. - Вас ждут ваши офицеры. После завтрака вы отправляетесь в гарнизоны, определенные вам для прохождения практики. Все свободны. Разойдись!

Мини ползла рядом со мной и неодобрительно смотрела на мою довольную физиономию.

- Ты вся светишься, - сказала она, чуть ли не с отвращением.

- А ты похожа на дохлую мышь, - весело парировала я.

- Да-а, - подруга расплылась в улыбке, - знатно погуляли. Будет, что вспомнить.

- Я тоже хорошо отдохнула, - подмигнула я и залилась румянцем.

- Рассказывай! - глаза Мини засверкали жадным любопытством.

Я хитро подмигнула ей и побежала к женскому корпусу. Я уже подбегала к двери, когда подруга поравнялась со мной, пристроилась рядом и расплылась в коварной улыбке.

- Если не расскажешь, я тебе тоже ничего не расскажу, - мстительно заявила она.

- Минь, ты зануда, - хохотнула я.

- А ты думала, - подмигнула подруга и обошла меня, влетев в столовую первой.

- Что за гонки бешеных кобыл? - окрикнула нас капрал Терри.

Мы сбавили ход и уже к своему столу подошли спокойным шагом. Завтракали быстро, молча и сосредоточенно. Потому что за спиной стояла капрал и поглядывала на кадетов зорким тяжелым взглядом. Затем отнесли свою посуду в мойку, составили ее аккуратной стопкой и отправились за вещами, которые были собраны еще несколько дней назад в заплечные мешки. Затем спустились в оружейную, получили мечи, арбалеты и кинжалы. Дротики и стрелы нам выдали в минимальном количестве, остальное мы должны были получить в гарнизонах.

Крайс ждал свою группу возле конюшни. Впрочем, еще четыре офицера так же стояли там в ожидании своих подопечных.

- По коням, - скомандовал капрал Бирн, провожавший нас. - Кадет Хард, вас ожидает генерал.

- Разрешите идти, - вытянулась я.

- Идите, - отмахнулся капрал, и я побежала в учебный корпус.

Отец ждал меня у себя в кабинете. Он пошел мне навстречу, крепко обнял, задержав ненадолго в своих объятьях.

- Будь осторожна, солнышко, - сказал генерал, выпуская меня из рук. - Не геройствуй, не лезь там, где более опытные воины могут обойтись без тебя.

- Пап, - я немного возмущенно посмотрела на него.

- Сколько раз отправлял кадетов на практику, а так тяжело первый раз. - вздохнул наш ректор. - Очень тебя прошу, вернись домой живой и здоровой.

- Обещаю, - улыбнулась я.

- Вот, - отец взял со стола белый конверт. - Утром Ник прислал с курьером, для тебя.

Я взяла конверт, борясь с желанием открыть прямо сейчас. Генерал усмехнулся и снова обнял меня.

- Папа, меня ждут, - напомнила я.

- Беги, - улыбнулся отец. - Но обязательно возвращайся.

- Клянусь своим мечом, - я торжественно подняла руку, но тут же сама прижалась к нему. - Я люблю тебя, пап.

- И я тебя, солнышко, - ответил мой генерал и отпустил меня.

Когда я вернулась к конюшне, то нашла только свою группу, остальные уже отправились в путь. На меня недовольно посмотрели, не стала обращать внимание на взгляды сокурсников, запрыгнула в седло и выжидательно посмотрела на капитана Шеллиса.

- Тронулись, - скомандовал Крайс, и мы потянулись за ним, строясь в пары.

Молча покинули кадетский корпус, махнув рукой дежурному офицеру, приложили руку к сердцу, проехав мимо генерала, вышедшего проводить нас, и оказались за воротами.

Столица встретила нас обычной суетой. Наша маленькая кавалькада вклинилась в череду карет и повозок и направилась к городским воротам. Народ посматривал на нас с любопытством. Мы ехали, гордо вскинув голову, спины прямые, мечи тускло поблескивают рукоятью, арбалет, притороченный к седлу, пуговицы на мундирах и сапоги начищены, фуражки лихо заломлены. Загляденье!

Крайс ехал впереди, ведя наш маленький отряд к будущим подвигам.

- Кадеты, в колонну по одному, - скомандовал он, когда мы свернули на узкую улицу.

Мы послушно разбили пары, пристраиваясь в хвост тому, кто ехал справа. За городской чертой Крайс обернулся к нам и подмигнул:

- Со свободой, господа королевские кадеты.

- Ура! - дружно гаркнули мы и расстегнули мундиры, солнце жарило невозможно, не смотря на утро.

Фуражки тоже покинули наши головы, затем перешли на рысь, а чуть позже и на галоп, догнав две группы, опередившие нас.

- Плететесь, сынки? - весело крикнул капитан Шеллис. - Приятно наглотаться нашей пыли.

- Шеллис, сукин сын! - крикнул один из сопровождающих офицеров. - Кадеты, догнать и заставить давиться нашей пылью!

- Господа офицеры, вы дети малые! - крикнул галопировавшей и нашей группам третий офицер. - Ну, что плететесь? Догнать и обойти! - приказал он своим кадетам, пришпоривая лошадь.

Веселый хохот Крайса, подхваченный нашим смехом и улюлюканьем подстегнул погоню, и вскоре нас попытались обойти.

- Кадеты, в цепь! - крикнул нам командир, и мы растянулись поперек дороги, мешая погоне стать лидерами.

- Шеллис, сражайся, как честный человек, - возмутился офицер из второй группы.

- Для достижения победы все средства хороши, Дробс, - ответил Крайс.

Так мы и домчались до развилки.

- Храбрости и силы! - крикнул капитан Шеллис, сворачивая на нашу дорогу.

- Мы еще отыграемся, Крайс! - крикнул нам вслед второй офицер.

Я обернулась и увидела, как третья группа обошла вторую, и офицеру Дробсу стало не до наглого капитана. Меж тем наш командир начал осаживать своего коня, и дальше мы ехали уже спокойной рысью. Дорога была неблизкой. Когда-то в столицу нас, детей из разоренного приграничья, везли пять дней, сейчас наша дорога должна была сократиться на день, может чуть больше, потому что скорость нашего отряда превышала скорость повозки. Настроение у всех было отличное, особенно после скачек. Даже мои однокурсники воспряли похмельным духом. Единственное, отчего-то было жаль, что я не попрощалась с Ори Райсом. Он отбыл с той группой, которая покинула город через другие ворота.

Наша первая ночевка была в поле. Командир дал каждому задание, определил часовых и сделал какие-то пометки в своей тетради. Кашеварили мы с Мини. Наши однокурсники, закончив ставить палатки, осматривать периметр, заниматься лошадьми, начали подтягиваться к костру с котелком.

- Руки! - грозно прикрикнула Мини кадету Шарку, который лез снимать пробу, и треснула ложкой по шаловливым пальцам.

- Зараза! - взвыл кадет, но больше не лез.

- Я вам... - подруга угрожающе потрясла своим оружием, окидывая зверским взглядом остальных кадетов.

- Отставить угрожать товарищам, кадет Шеллис, - Крайс тоже сел у огня и потянул носом. - Долго вам еще, жрать хочется зверски.

- Еще немного, - ответила я, потому что Мини в поварском раже могла убить любого, кто сунется к котелку, даже с вопросом.

Насытившись, кадеты завалились отдыхать, а я пошла мыть походную посуду к реке, протекавшей неподалеку. Мини шла рядом, помогая разговорами.

- Может, поможешь чем-нибудь более ощутимым? - спросила я.

- Я помогаю, - она продемонстрировала свою убойную ложку.

- Не надорвись, - усмехнулась я.

- Постараюсь, - Мини совершенно серьезно кивнула и села на любимого конька. - Ну, рассказывай уже, а то так и не дали поболтать.

- Да что рассказывать? - нахмурилась я, чтобы скрыть улыбку. - Быть мне, кажется, баронессой Грай.

- Предложение сделал? - подруга даже остановилась и округлила глаза.

- Нет, но сказал, что влюблен, - ответила я и смутилась. - Отстань.

- Обалдеть! - подруга догнала меня. - А ты что?

- А чего я, я ничего... кажется, тоже, - не удержалась и улыбнулась.

- Целовались? - Мини жадно заглянула мне в глаза.

- Нет, не целовались. Отстань уже, Минь! - возмутилась я.

Мини ненадолго замолчала, но вскоре снова насела на меня.

- Как же можно было не поцеловаться?! Ань, ну, вот ты мне скажи! - она была возмущенна больше моего.

- Вот так и можно, - я начала сердиться. Откуда я знаю, почему Ник не стал меня целовать, я была не против...

- А я целовалась, вчера, - вдруг выдала Мини.

- Да ну-у, - теперь я округлила глаза. - С кем?

- С Сэмом Невером, - очередь скромно тупиться перешла к моей подруге. - Понимаешь, вино, ночь, и он такой хорошенький...

- И как это было? Понравилось? - Мини хитро усмехнулась и покосилась на меня. Да, мне было любопытно!

- Вроде понравилось, - наконец, ответила подруга.

- Вроде? - я изумленно уставилась на нее.

- Я плохо помню, была жутко пьяна. Но Сэму точно понравилось. Пока ты к отцу бегала, он мне шепнул, что уже ждет окончания практики. Кажется, я счастлива, - Мини широко улыбнулась и подпрыгнула, оглушительно взвизгнув.- Да, кстати, - Мини стала серьезной, - Ори для тебя кое-что передал. Он вчера единственный сидел, как в воду опущенный. Сначала пил молча, а потом ушел. Счастливая ты, Ань, - вздохнула она, передавая мне записку от Ори Райса. - И барон, и Ори. Мне бы так, э-эх.

- Да ну тебя, - нахмурилась я, пряча записку от сокурсника в тот же карман, где лежало письмо от Ника. Я все ждала момента, когда останусь одна, чтобы прочитать. - Надеюсь, Ори выкинет из головы все эти дурацкие мысли.

Мини покосилась на меня, но ничего не сказала. Больше мы о мужчинах не разговаривали, предпочитая болтовню ни о чем. Когда посуда была намыта, мы вернулись в лагерь. Крайс велел ложиться спать, и я уснула, едва легла. Записку от Ори и письмо от Ника в этот день прочесть так и не удалось.

Глава 11

В крепость-гарнизон "Слава короля" мы приехали к обеду на четвертые сутки пути. Мы во все глаза смотрели на черные исполинские крепостные стены. Эта крепость была очень старой, ее строили еще те, чья империя находилось на месте нашего королевства, захватывая часть степи. Мы остановились перед крепостным рвом, зачарованно глядя, как поднимается решетка и опускается мост.

- Сосунков привез, Шеллис? - приветствовал нас хриплый голос престарелого майора, стоявшего на крепостной стене.

- Кадетов его величества, - поправил капитан.

- Сосунков, - со значением повторил майор. - И бабы есть? - заметил нас с Мини и проворчал. - Ну, конечно, куда же без них. Везде нос сунут бесово отродье.

Мы с Мини возмущенно переглянулись. Майор исчез из нашего поля зрения, но вскоре появился в крепостном дворе. Это был высокий широкоплечий мужчина, увенчанный сединами и шикарными усами. Майор заложил руки за спину и снова вперил в нас с Мини суровый взгляд.

- Хоть двое, - прохрипел он.

- Одна из них моя сестра, а вторая дочь генерала Харда, - сказал Крайс, спешиваясь.

- Еще и генеральская дочурка, просто замечательно, - скептически хмыкнул майор. - Леди, поблажек не будет.

- Сам вы, господин майор, леди, - не удержалась Мини.

Начальник гарнизона сделал к нам несколько шагов, приложил руку к уху и вопросил:

- Это что за жаба сейчас квакала?

- Храбрости и силы, - я вытянулась в струнку и приложила к сердцу правую руку.

- Храбрости и силы, - нехотя отозвался майор.

- Кадет Хард, - представилась я. - Разрешите обратиться.

- Обращайтесь, кадет Хард, - он насмешливо осмотрел меня.

- Господин майор, в вашем гарнизоне разве не служат женщины? - я посмотрела ему в глаза, майор спокойно выдержал прямой взгляд.

- Служат, куда от вас, бабья, денешься.

- Разве они плохие солдаты? - снова спросила я.

Ответить майор не успел, потому что в крепостной двор вышла не менее высокая и широкоплечая, чем сам начальник гарнизона, женщина. Она подошла к нам, я разглядела, что она в звании капитана. Женщина осмотрела всех новоприбывших, потом перевела взгляд на нас с Мини и на майора.

- Храбрости и силы, кадеты, - поприветствовала она нас.

- Храбрости и силы, - дружно ответили кадеты его величества.

- Что, Смур, опять издеваешься над девушками? - хмуро спросила она.

- Лери, - поморщился майор, - не начинай.

- Не похмелился с утра, да, Смур? Опять горячка? - издевалась капитан над майором, а у нас, всех без исключения, глаза все больше увеличивались в размере.

- Лери! - заревел майор. - В карцер захотела? Как ты позволяешь себе разговаривать со старшим по званию?!

- С мужем, Смур, с мужем, - холодно ответила женщина. - Будет повод, вытянусь в струнку, а сейчас ты мой муж, потому разговариваю, как считаю нужным.

- Вот! - торжественно произнес майор. - Наберут это отродье, а потом честные воины под их дудку пляшут! Никогда не женись на военной, Шеллис. И вы, сосунки, запомнили?

Крайс бросил быстрый взгляд почему-то на меня.

- Разрешите разместить кадетов и показать, где будет проходить их практика, - капитан проигнорировал крик души своего майора.

- Размещай, - махнул рукой майор, - все равно от них не отвяжешься.

- С прибытием, - улыбнулась Лери и пошла следом замужем.

Мини кивнула ей в след, я кивнула в ответ. Приятно было узнать, что на нашего коменданта все-таки есть управа. Крайс подмигнул нам и велел следовать за ним. Солдаты, попадавшиеся нам на пути, рассматривали нас с ленивым любопытством. Особенно меня и Мини, кто-то даже позволил себе скабрезную шутку, но хватило гневного взгляда Крайса, чтобы нас оставили в покое. Капитан Шеллис отвел парней в мужские казармы и повел нас с Мини в женские. Как только мы остались одни, его сестричка, изнывающая от любопытства, тут же схватила брата под руку, я подтянулась поближе. Крайс расплылся в улыбке и предложил мне зацепить за вторую руку. Я с готовностью тоже повисла на нем.

- Крайс, - начала Мини, - майор, получается, женат на капитане?

- Получается, - усмехнулся ее брат.

- А ведь нам говорили, что мужчина и женщина в армии всего лишь собратья по оружию, - моя подруга выжидательно уставилась на Крайса. - И что отношений быть не может.

- Нам много, что говорили, Минь, - капитан с насмешкой посмотрел на сестру, потом перевел взгляд на меня. - В армии бывают и отношения между мужчиной и женщиной, и даже свадьбы.

- А дети? У майора есть дети? - не отстала Мини.

- Трое, они сейчас где-то носятся. Забавные мальчуганы, - ответил капитан.

- Но как же, так, Крайс? - я тоже решила внести свою лепту. - Они официально женаты? Об этом знают в столице? Ведь устав...

Крайс снисходительно улыбнулся, глядя на мое искреннее изумление.

- Солнышко, дорогая, - начал он, и Мини хмыкнула. Мы с Крайсом неодобрительно покосились на нее, Мини скромно потупилась. - Дорогая, - снова начал капитан, - когда немного послужишь, то увидишь насколько действительность разнится с тем, что нам внушали. Сама подумай, многие гарнизоны находятся в большой удаленности от городов и сел, а солдаты все-таки живые люди, хоть мужчины, хоть женщины. И им нужны хоть иногда близкие отношения с противоположным полом... Ты же еще не понимаешь этого, - усмехнулся Крайс. - И влюбляются солдаты, и даже женятся. Об этом прекрасно знают. Король, командование. Ты пока еще находишься под гнетом навязанных догм, но вскоре сама все поймешь.

Пока он все это говорил, успел аккуратно забрать у меня руку и приобнять за талию. Мини чуть поотстала, разглядывая нас сзади. Я обернулась и увидела кривоватую усмешку.

- И Крайс, - сообщила она, глядя на меня.

- Что Крайс? - капитан отпустил меня и обернулся к сестре.

- Ничего, братишка, - широко улыбнулась нахалка. - Только говорю тебе сразу, Крайс, тебе ничего не светит, она уже при женихе.

- Мини! - я возмущено смотрела на подругу. Ее выдумки иногда ставят просто в неловкое положение, причем, не ее.

- Какой жених? - спросил Крайс внезапно севшим голосом. - Солнышко?

- Да что ты эту пустомелю слушаешь! - я вспыхнула и пошла вперед. - Нет у меня еще никакого жениха.

Мини хмыкнула и догнала меня, пристраиваясь рядом.

- Крайс, ты идешь? - крикнула моя подруга.

Я тоже обернулась, Крайс все еще стоял, задумчиво глядя нам вслед. Наконец, быстро догнал, снова вклинился между нами, выставив локти, и мы с Мини уцепились за нашего капитана.

- Практика длинная, - вдруг подмигнул он сестре.

- Ну-ну, - хмыкнула наша заноза.

- О чем вы? - подозрительно спросила я. Похоже, только я тут ничего не понимаю.

- Ань, ты мне честно скажи, ты чем-нибудь вообще интересовалась, кроме устава и боевой подготовки? Ты как дите малое! - вышло это у подруги даже обижено. - Нет, я не говорю, что ты глупая, тактику и стратегию ты знаешь на отлично. В военачальниках разбираешься, с оружием на ты. Но в жизни вообще ничего не понимаешь! Ничего я тебе объяснять не буду. Вон, - она кивнула на брата, - пусть Крайс сам мучается. Он капитан, у него голова большая, значит, умный.

- Пришли! - чуть ли не крикнул капитан Шеллис, вздохнув с явным облегчением. - Занимайте свободные кровати, остальное женщины объяснят.

Он стремительно ретировался, а я выразительно посмотрела на подругу. Ну, вот что все выдумывает, на какие-то глупости намекает.

- И не надо на меня так смотреть, - фыркнула Мини и первая вошла в казарму.

Я последовала за ней, с интересом разглядывая сумрачное помещение, совсем не похожее на нашу спальную комнату в кадетском корпусе. Серые стены, узкие окна почти под потолком, жесткие кровати, полудохлые соломенные тюфяки, несколько шкафчиков и небольших комодов. На стенах красовались факелы, на единственном столе свеча. Вот и все убранство.

- Не богато, - хмыкнула Мини.

- Казарма, - я пожала плечами и пошла к свободной кровати.

- Это что еще за пташки? - грубоватый женский голос остановил нас на полдороге.

Мы обернулись. На входе стояла невысокая женщина в мундире с нашивками капрала. Она не спеша подошла к нам, с интересом рассматривая.

- Кадеты, - сделала она верный вывод. - На практику прислали. Ну, давайте знакомиться.

- Храбрости и силы, - приветствовали мы капрала.

- Не на построении, - отмахнулась она. - Я капрал Лизи Гай.

- Мини Шеллис, - представилась моя подруга.

- Анариоль Хард, - последовала я ее примеру.

- Шеллис, Хард... Знакомые фамилии, - задумалась капрал. - Постой-ка, капитан Шеллис тебе не родственник? Ну, да, рожами похожи. Надеюсь, ты не такая наглая, как наш Шеллис.

- Это мой брат, - гордо ответила Мини, - мы с ним многим похожи. А Ана дочь генерала Харда.

- Минь, - я недовольно посмотрела на нее. Не хотелось мне тыкать всем подряд в лицо нашим родством с генералом.

- Генерал Хард? Славный вояка, - одобрительно покачала головой Лизи, на этом разговор об отце был закончен, и я с облегчением вздохнула.

- На ту кровать не ложитесь, - она тыкнула на кровать, к которой направлялась я. - Несчастливая она. Уже трех ее хозяек схоронили. Все выкинуть хотим, да руки не доходят.

- Ерунда, совпадение, - отмахнулась я и заняла несчастливое ложе.

- Не скажи, - покачала головой женщина. - Впрочем, как знаешь. Может на тебе не сработает. Ладно, располагайтесь, потом крепость покажу.

Она вышла, а мы с Мини переглянулись. Подруга попробовала меня уговорить поменять кровать, но я осталась непреклонна. Ерунда все это. Отец мне рассказывал, что вояки очень суеверны. Он сам имел привычку встряхивать мундир, прежде чем одеть. И дело вовсе не в том, что генерал любил это дело или переживал за чистоту обмундирования. Дело было в том, что однажды, когда он встряхивал в походе мундир, рядом с его головой пролете дротик, отец даже услышал его свист. Для генерала ритуал встряхивания стал чем-то вроде оберега. Вроде и глупость, но отец поверил, что избежал смерти именно благодаря тому, что встряхивал мундир, вроде как смерть отогнал. Но я такими суевериями не страдала, а местоположение кровати мне понравилось. Ничего, я здесь всего на два месяца, выживу.

Капрал ждала нас на выходе из казармы. Она махнула рукой, и мы послушно пошли за ней, осматривать крепость. "Слава короля" была действительно древней. При более близком рассмотрении стало заметно, что она ветшает и осыпается.

- Здесь столовая, - поясняла капрал, - еда дерьмо, но к ней привыкаешь. Там кладовые со жратвой. Если что-нибудь оттуда стащите, майор будет пороть лично, потому что бабы, а он чокнутый на бабах. Его Лери гоняет в хвост и в гриву. Ее он любит до дрожи, на нас отрывается. Здесь учебные классы, про них сразу можете забыть. Никто вас ничему тут учить не будет. Это оружейная. Оружейник мразь редкостная, потому советую сразу проверять, что он выдает. В ту часть крепости не лезьте, там все валится, пришибет к бесам, потом отскребай ваши потроха от пола. Там карцер, в нем редко кто сидит. Дальше камеры для степняков. Но их еще поймать надо, юркие, как водяные гадюки и такие же злые. Так, это у нас комнаты для офицерского состава. Твой братец, Шеллис, живет в третьей комнате с конца.

Так мы и прошли все, постояли на крепостной стене и спустились во двор.

- Кордоны начинаются недалеко отсюда, завтра кто-нибудь из вас в дозор отправится. На первых порах лучше никуда не лезть. Держитесь ближе к старшим. На подначки и шуточки лучше внимания не обращать. Будут наглеть, а они будут, с локтя в челюсть, уважать начнут. Если вырубите, считай поклонение вам обеспечено. Наши служивые только силу уважают. Без зубатычины вообще мало, что понимают. Ну, вроде все. Теперь сами бродите. А вон, кстати, и ваши парни выползли.

Мы обернулись. Кадеты, ведомые Крайсом, как раз вышли во двор. Мы им махнули и пошли навстречу. Практика началась.

Глава 12

- Храбрости и силы, сосунки, - майор стоял перед нами в расстегнутом мундире, взлохмаченный и помятый.

- Храбрости и силы! - гаркнули мы.

- Отставить орать, - поморщился начальник крепости.

Состояние майора Смура было понятно всем, вечером мы слышали его хриплый голос, горланящий похабные песни вместе с двумя офицерами его возраста. Наш майор пил, пил часто, много и от души. Но стоило ему подойти к комнатам, которые занимала его семья, бравый вояка снимал сапоги, вставал на цыпочки и крался так, будто от тишины зависела его жизнь. Зато покидая пределы, где царствовала Лери Смур, майор спешил отыграться на всех подряд. Вот и сейчас он стоял трезвый и злой, потому что похмелье и Лери, которая устроила ему головомойку.

- Вы торчите здесь уже неделю, - возобновил свою речь майор. - Толку от вас, как от стада баранов. Топчитесь, жрете и блеете, что вас не пускают в дело. Так вот, сосунки, раз вам так хочется познакомиться с саблями степняков, сегодня в дозор по степи отправляются кадеты Ахана, Дэр и Хард. Старшим поедет капитан Шеллис.

Я и двое моих сокурсников гордо выпятили грудь и переглянулись. Крайс чуть сморщился, но тоже вытянул руки по швам.

- Слушаюсь, - сказал он.

- Проверите шестой и седьмой кордоны, - уже спокойней сказал майор.

- Слушаюсь, - снова кивнул Крайс.

- Все, свободны, - начальник крепости потер виски и махнул рукой.

- Хард, Ахана, Дэр, за мной, - скомандовал капитан.

Нас распирало от радостного возбуждения. Ахана подтолкнул меня в бок локтем, получил затрещину и передал ее Дэру, который покосился на меня, но передавать оплеуху не стал, вернув ее обратно Ахане. Я мстительно хихикнула, и Крайс окинул нас суровым взглядом, но тут же сам улыбнулся и подмигнул.

- Надеетесь, что появятся степняки? - спросил он, седлая лошадь, мы скромно потупились. - Не должны, - тут же разочаровал нас капитан, - их сейчас нет вблизи наших границ. Тронулись.

Нас провожали все наши, потому что это была первая серьезная вылазка. Всю неделю нас возили к первым трем кордонам, которые находились ближе к крепости, а сегодня, наконец, выпустили в степь. И чтобы не говорил Крайс, мы все же надеялись, что степняки появятся, и мы сможем надрать им задницы. Мы шутили на эту тему, пока приближались к границе. Миновали первый кордон, вступив в заросли редеющего леса, и капитан подозвал меня. Я поравнялась с ним, выжидающе глядя в голубые глаза.

- Не волнуешься? - спросил Крайс.

- С чего? - я удивленно пожала плечами.

- Это наши родные места, - ответил он и заправил мне за ухо выбившийся локон. - Ты помнишь наше село?

- Очень плохо, - призналась я.

- А я помню, каждый день вспомнил во всех подробностях, чтобы ничего не забыть, - капитан посмотрел перед собой, ожесточенно поджав губы. - Я нашел место, где стояло наше село. Они ведь все еще там, все там, Солнышко. Мои родители, твои. Мне казалось, что я слышу их крики. Я видел, как степняки режут их.

- Крайс... - я не знала, что сказать.

- Я почувствовал себя тем двенадцатилетним мальчишкой, вцепившегося в сестренку, единственную, кто у него остался. - продолжал он. - Я все помню, Солнышко. Меня так долго мучили кошмары, от которых я просыпался в слезах. Я засыпал и просыпался с мыслями о мести. А знаешь, что мне помогло не свихнуться? - Крайс улыбнулся.

- Что? - тихо спросила я, чувствуя вину за то, что ничего этого не помню.

- Вы с Мини. Моя сестричка и ее рыжая подружка. Сначала чувство ответственности за вас обоих, а потом...

- Что потом? - я с интересом посмотрела на него.

Крайс не закончил. Впереди показался шестой кордон, небольшой домик с несколькими хозяйственными постройками. Мы подъехали ближе, и капитан поднял руку, приказывая остановиться. Затем махнул Ахане. Капитан Шеллис спешился, кадет следом, и они направились к кордону, пригибаясь и прячась за кустами. Мы с Дэром разделились, я следила за товарищами по оружию, он оглядывал окрестности. Я видела, как Крайс осторожно заглянул в окно домика, Ахана обследовал хозяйственные постройки, затем они взяли мечи на изготовку и скрылись за углом, откуда вскоре послышалась отборная ругань. Я даже покраснела, слушая тот набор забористых выражений, что лился из дома.

- Кадеты, сюда, - крикнул капитан, и мы с Дэром направились к кордону, ведя в поводу двух лошадей без седаков.

Когда мы подъехали, то причина ругани стала понятна. На земле лежал мужчина в грязной форменной рубахе, на его лице наливался сочным багровым цветом огромный синяк. Мужчина ругался на чем свет стоит. Над ним согнулся Крайс, потряхивающий рукой.

- Чтоб ты сдох, капитан, - ругался мужчина, от которого разило целым винным погребом.

- Встать, скотина, пока я тебе брюхо не вспорол и не выпустил наружу все то дерьмо, что ты влил себе в глотку! - заорал на него Крайс. - Ты понимаешь, что это залет, солдат? Кордон не подает вестей вторые сутки!

- Да всего-то пара бутылочек, - мужчина сел и затряс головой. - Не иначе, что подсыпали.

- В мозги тебе подсыпали крысиного дерьма, - более спокойно ответил капитан Шеллис. - Кто принес с собой вино?

- Капитан, мы здесь неделю, - начал оправдываться кто-то из глубины дома.

- Стандартный срок, - отрезал Крайс. - Вашу участь будет решать трибунал.

- Капитан...

- Я все сказал, - холодно ответил суровый капитан. - В ваших интересах начинать трезветь прямо сейчас. Вечером в крепости должно быть донесение об обстановке на границе вверенного вам кордона и четыре рапорта с объяснениями причины, почему кордон молчал больше суток.

- Слушаюсь, - уныло кивнул мужчина с синяком.

- Кадеты за мной, - Крайс вскочил на свою лошадь и тронулся с места, мы поспешили следом.

Я догнала друга детства, пристраиваясь снова рядом без разрешения. Парни тоже в этот раз приблизились, всем было непонятно произошедшее.

- Что с ними будет? - спросил Дэр.

- Двадцать ударов плетьми и неделя в карцере, - ответил Крайс. - Как не прискорбно, но такое периодически случается.

- Они ведь ослабляют границу, - возмутилась я.

- Они живые люди, Солнышко, а ты идеалистка, - улыбнулся наш капитан. - Тебе предстоит еще много раз разочароваться, дорогая.

Парни удивленно покосились на Крайса, я отнеслась к тому, как он обращается ко мне, спокойно. Мы ведь друзья с детства, Крайс мне совсем как брат. Он опекал нас с Мини в корпусе, защищал, пока мы не могли себя защитить. Он всегда обращался ко мне ласково, сколько я себя помню. Ну, может последнее время стал чаще использовать эпитеты: дорогая, милая. Ну и что с того?

- Едем парами на расстоянии двух корпусов лошади, - приказал капитан, и парни поотстали, переглядываясь и чему-то ехидно улыбаясь.

Я обернулась на них и хмыкнула. Кадеты тут же состроили постные рожи. До седьмого кордона было не менее получаса езды рысью. Мы ехали шагом, потому ничего не оставалось, как поглядывать по сторонам и зевать от скуки и однообразия пейзажа, все более переходящего в степной. Крайс молчал, о чем-то напряженно думая. Я ему не мешала, тоже ехала молча, разглядывая незнакомое место. Парни о чем-то переговаривались, их слов я не могла разобрать. Наконец, Крайс нарушил молчание и позвал меня. Я повернулась к нему и сощурилась от солнца, ударившего по глазам.

- Так что там с женихом? - спросил капитан. - Он есть или есть тот, кто ухаживает за тобой.

- Тот, кто ухаживает, - ответила я, жмурясь и невольно улыбаясь, вспоминая о Нике, чей маленький подарок лежал в моем кармане - засушенный цветок, как напоминание о том, что он ждет моего возвращения.

- Я его знаю? Это кадет Райс? - в голосе капитана было живейшее любопытство.

- Ори? - я невольно засмеялась. - Нет, не Райс.

- А кто? - Крайс все с тем же интересом смотрел на меня, только мне показалось, что в его позе была напряженность.

Я вдруг смутилась. Слишком жадное любопытство, слишком внимательный взгляд, слишком напряжена спина... "И Крайс", - прозвучал в моей голове голос Мини. Да ну-у, не-ет. Я даже рассмеялась в голос. Слишком нелепо, слишком несуразно, неправдоподобно и неправильно. Я тут же выкинула из головы все догадки, ерунда все это.

- Солнышко? - он все еще ждал ответа.

- Мой капитан, - окрикнул Крайса Ахана.

- Что кадет? - спросил капитан, не отрывая взгляда от моего лица.

- Так всегда бывает? - Ахана смотрел куда-то вперед.

- Что? - Шеллис, наконец, повернулся к кадету, потом перевел взгляд по направлению, куда указывал Ахана.

Я тоже взглянула на переломанные кустики и вытоптанную траву и брошенный арбалет. Капитан Шеллис тут же поднял руку, и мы послушно остановились. Он снова подозвал Ахану, и они спешились. Осторожно подошли к месту, привлекшему внимание, и начали осматривать, постепенно продвигаясь вперед. Мы с Дэром прикрывали, зорко глядя по сторонам.

Крайс махнул нам рукой, и мы поспешили приблизиться.

- Ахана и Дэр со мной. Хард остается здесь. Приблизишься с лошадьми по команде, - приказал он.

- Слушаюсь, - ответила я недовольно.

Но мое недовольство никого не волновало. Капитан и два кадета исчезли за следующим чахлым кустарником, а я осталась сторожить лошадей, напряженно прислушиваясь к тому, что происходило впереди. Там было тихо, совсем. Через некоторое время я начала нервничать, уже собираясь нарушить приказ и приблизиться.

Сзади раздался шорох. Я положила руку на рукоять меча, начиная оборачиваться, когда почувствовала, что в горло мне уперлось лезвие ножа. Чья-то рука закрыла мне рот, мешая предупредить товарищей. Негромкий незнакомый гортанный говор раздался над самым ухом. И меня обезоружили. Я скосила глаза, разглядывая черные штаны и сапоги из мягкой светлой кожи. Потом передо мной появилось лицо степняка. Его раскосые глаза цепко всмотрелись в мое лицо. Он достал нож, едва заметным движением срезал пуговицы мундира, распахнул его и ощупал грудь, сжав слишком сильно. Я невольно застонала, но быстро взяла себя в руки. Степняк одобрительно усмехнулся и сказал что-то тому, кто держал меня. Нож тут же был убран от моего горла, но руку у рта сменила тряпка, а руки ловко скрутили веревкой, не позволяя сопротивляться. Я даже ногой толком не могла шевельнуть, потому что ноги ударом сапога вынудили широко расставить. Легкая паника была быстро подавлена, включая мышление.

Количество степняков я не видела, потому драться смысла не было, тем более, когда мне доступны только ноги. Оставалось ждать, когда меня развяжут или хотя бы ослабят бдительность. Потому я позволила закинуть себя поперек седла собственной лошади. В поле моего зрения попало пятеро степняков, но были еще голоса, обладателей которых я не видела, потому очень надеялась, что мои товарищи сейчас не выскочат. Степняки взяли свободных лошадей за повод и поскакали в степь, увозя меня от товарищей и едва начавшейся практики. Впрочем, я надеялась, что вскоре смогу сбежать. Нужно только быть терпеливой и иметь холодную голову. И все же было безумно обидно, что десять лет обучения вот так просто обернулись прахом в первом же серьезном дозоре. Так бездарно попасть в плен... Невольно сжала кулаки. Тут же веревка впилась в запястья, и я расслабилась. И надо признать, виновата я сама. Надо было меньше обижаться, а больше смотреть по сторонам.

Голоса моих товарищей настигли моего слуха, когда они уже не могли догнать степняков. Стало безумно стыдно, что не уберегла лошадей, подставила Крайса, который теперь получит нагоняй за потерю кадета. А еще я боялась, что не смогу убежать раньше, чем отец узнает о том, что со мной произошло. И Ник... Дождется ли он теперь меня? Дождется. Я упрямо тряхнула головой. Я смогу сбежать.

На привал степняки остановились только тогда, когда солнце начало клониться к закату. Меня сняли с лошади, но не развязали, только вытащили кляп. Оно и понятно, теперь кричи - не кричи, никто не услышит.

- Как звать? - спросил меня тот самый степняк, который ощупывал меня.

- Меня не зовут, я сама прихожу, - осклабилась я.

- Глупый баба, - покачал головой степняк. - Ты ехать в мой дом. Меня звать Ансар. Я твой хозяин.

- У меня один хозяин - мой король, - ответила я и отвернулась.

- Глупый баба. Молодой и глупый, - снова покачал головой степняк. - Ансар учить ум.

- Вот и учи ум, пригодится, - усмехнулась я.

Он отошел от меня, и больше никто на меня внимания не обращал. Степняки разделили обязанности. Двое ушли с луками и вскоре вернулись с каким-то неизвестным мне зверем. Кто-то разводил огонь, кто-то свежевал зверя. Скоро его насадили на вертел и повесили над огнем. Когда ужин был готов, Ансар принес мне кусок мяса. Я гордо вскинула голову и отказалась.

- Надо жрать, - сказал степняк. - Худой баба, глупый баба, совсем плохо.

- Жри сам свое дерьмо, - буркнула я и тут же получила несильную пощечину.

Я стерпела, но запомнила. Ансар не стал настаивать. Он вернулся к своим, а я сидела, сглатывая, потому что есть хотелось, но унижать себя подачками от врага я не собиралась. Когда с ужином было покончено, степняки улеглись спать, выставив часового. Меня так и не удосужились развязать, и я пролежала до рассвета без сна, прислушиваясь к звукам ночной степи и спящего лагеря. Несколько раз я поднимала голову, но тут же наталкивалась на пристальный взгляд часового. А с восходом меня снова закинули поперек седла, и отряд продолжил свой путь.

Глава 13

К концу второго дня мы достигли поселения, напоминавшего небольшой город с одноэтажными глинобитными домами, окруженный высокой стеной. Мы въехали в ворота, и отряд распался. С Ансаром продолжили путь трое. За время дороги я поняла, что эти трое его слуги или сыновья, почитающие отца за господина. Еще четверо принадлежали другому войну, они и отделились от нас.

Ансар вел своих людей, вместе со мной и двумя лошадьми, опять же вместе со мной, потому что я так и лежала поперек седла. Я поглядывала по сторонам, отмечая, что женщин на улице практически не было, а мужчины, проходя мимо, не пялились с любопытством на Ансара и его добычу. Улочки в городке оказались достаточно узкими, и один раз Ансар долго ругался с хозяином повозки, который не желал уступать дорогу. В результате ругалась вся улица, потому что проехать, как и пройти вскоре никто уже не мог. Гвалт стоял жуткий. Степняки оказались очень эмоциональными. Они кричали, потрясали кулаками, возводили глаза к небу, но в драку никто не лез. Закончилось все тем, что Ансар слез со своего коня, снял меня, перекинул через плечо и свернул на боковую улочку, оставив своих людей разбираться с хозяином повозки. Он еще какое-то время что-то бурчал себе под нос, но вскоре вовсе успокоился, поставил меня на землю и потянул за собой.

- Куда мы идем? - спросила я, потому что надоело молчать.

- Мой дом, - ответил Ансар.

- Тебе лучше вернуть меня, степняк, - я была предельно честна. - Тебе же жить будет проще.

- Ансар уметь объезжать кобылиц, - ответил он, не оборачиваясь.

- Смотри, как бы копытом между глаз не получить, - усмехнулась я.

- Глупый кобылица получает кнут, - Ансар обернулся и с насмешкой посмотрел мне в глаза.

- Сильная кобылица может зашибить ненароком, - в тон ему ответила я.

- Много кнут и кобылица становится мягкой, как шелк, ласковой, как вода в реке Азаль. Глупый кобылица дохнет от гнева хозяина, - со значением закончил свою речь степняк.

- Как бы хозяину раньше не сдохнуть, - мрачно подвела я итог разговору.

Ансар никак не отреагировал на мои слова. Мы дошли до белой стены, которая обносила двухэтажный дом, такие обнаружились дальше от городских ворот. Должно быть, степняк жил в богатом квартале, насколько я поняла из разницы в размерах домов, да и дворов тоже. Ворота распахнул сухонький старичок в длинном халате. Он низко согнулся, приветствуя хозяина. Ансар прошел мимо, не удостоив старичка взглядом. Я с интересом огляделась. Двор был чистый и ничем не вымощен. Под редкими деревьями располагалось что-то типа крытой тканью террасы, где лежали подушки, и стоял низкий круглый столик, совсем как на той террасе, где мы ужинали с Ником. В доме не было ничего примечательного, простенький белый куб с маленькими окнами и хлипкой, на мой взгляд, дверью, из которой выбежала женщина в длинном красном платье, черной косой ниже пояса, в которую было вплетено какое-то неизвестное украшение, прикрепляющееся к обручу с блестящими кругляшками, натянутому на самый лоб. При каждом движении женщина звенела. Причина этого звона стала ясна, когда она упала перед Ансаром на колени и ткнулась лбом в пыль. Подол немного задрался, и я увидела браслеты на ее щиколотках. Женщина что-то сказала, и степняк милостиво улыбнулся, поманил ее и погладил по щеке, отчего взгляд женщины стал более всего похож на взгляд преданной собаки, радующейся ласке хозяина. Только что язык не вывалился изо рта и задом не начала вилять.

- Учись, - Ансар кивнул на женщину. - Был глупый кобылица, стал умный жена. Кнут хозяина много ум учит.

Я фыркнула и отвернулась. Степняк что-то сказал женщине, оставил меня на ее попечение и ушел.

- Мой имя Гайша, - представилась женщина, так же коверкая мой родной язык, как и ее муж. - Я любимый жена господин.

- С чем тебя и поздравляю, - равнодушно отозвалась я.

- Ты рабыня, - в голосе женщины послышалось превосходство.

- Еще так назови и останешься без зубов, - с угрозой прошипела я, и Гайша отпрянула.

- Идти, - кивнула она, больше не пытаясь подчеркнуть свое превосходство.

Я осталась стоять на месте. Женщина заметила это только, когда дошла до двери.

- Идти с мой, - повторила она.

- Зачем? - я посмотрела ей в глаза, и Гайша опустила взгляд.

- Господин злой быть, больно быть, - негромко ответила она. - Мыться, одежда менять.

- Мне моя одежда больше нравится, - непреклонно сказала я.

Она потопталась возле двери, потом воровато оглянулась и быстро направилась ко мне, зашептав в самое ухо.

- Ансар больно бить. Слуг звать, они держать, он бить, больно, - затем задрала рукава, под которыми тоже прятались браслеты, и показала шрамы на руках. - Очень сильно бить.

- За что он тебя? - меня начала распирать ярость.

- Глупый был, строптивый был, лицо господин царапать, - пояснила она.

Я высказала все, что думаю об этом недостойном куске... Впрочем, неважно.

- Ты не идти, он бить. Тебя бить, меня бить, больно бить, - снова зашептала Гайша и умоляюще посмотрела на меня.

- Ладно, - я пошла вслед за ней. - Но мундир не сниму!

- В дом жена господин, старший жена. Она злой, как гадюка. Ее слово-закон. Она говорить, господин бить. - предупредила женщина.

- Это мы еще поглядим, кто тут кого бить будет, - хмыкнула я и пошла в дом.

Гайша провела меня в комнату, где посреди ковра восседала гора в таком же красном платье. Я сначала не поняла, что это человек, еще больше удивилась, узнав, что это женщина. Женщина-гора оказалась той самой старшей женой. Гайша упала перед ней на колени и поклонилась, что-то заговорив на их языке. Насколько поняла, говорила она обо мне, потому что поросячьи глазки горы обратились ко мне, оглядев с ног до головы.

- Поклониться, - прошептала Гайша. - Старшей жена оказывают такой же почет, как господин.

- Вот еще, - фыркнула я. - На колени я могу встать только перед Единым и перед своим королем. А перед этой горой жира я даже сморкаться не буду, противно.

- Глупый, - зашипела любимая жена.

Чудовище в красном что-то просипела.

- Госпожа гневается, - сообщила мне Гайша.

- Пусть хоть ядом захлебнется, - я развернулась и вышла из комнаты.

Я услышала голос Гайши, которая что-то подобострастно объясняла чудищу, потом догнала меня и сурово посмотрела.

- Господин будет злой, - мрачно сообщила она.

- Еще бы ему добрым быть, когда такое в доме живет. Такая повернется и раздавит. - я презрительно скривилась, а Гайша вдруг прыснула в кулак, но тут же задавила этот порыв, испуганно глядя по сторонам.

Их купальню я все-таки посетила, противно было после дороги, даже платье согласилась натянуть, но мундир и штаны постирала и повесила сушиться, чтобы утром одеть, и зорко следила, чтобы никто мое обмундирование не умыкнул. Ансара я видела за остаток дня всего два раза. Первый раз он проверил, как меня намыли и переодели, а во второй долго брызгал слюной, объясняя, что к госпоже надо проявлять уважение. Я скептически хмыкнула и перестала его слушать.

- Ты ее сам-то не боишься? - спросила я, когда он замолчал, чтобы перевести дух. - Это же насмешка Единого, а не женщина.

- Первый жена дает Степной Отец, - Ансар вдруг успокоился и сел рядом со мной.- Второй дает желание. Третий сердце.

- А у тебя сколько жен? - полюбопытствовала я.

- Две. Сердце молчит, - ухмыльнулся степняк. - Будешь умный и ласковый, может ты быть третий.

- Для тебя же лучше, чтобы этого не произошло, - весело рассмеялась я. - Серьезно, Ансар, не отпустишь, я тебе дом на уши поставлю.

- Ты рабыня, - ответил степняк. - Рабыня никто, могу бить до смерти. Жена бить до крови, но живой.

- Я воин, степняк, - я холодно посмотрела на него. - Могу башку твою одним ударом проломить, шею свернуть, позвоночник перебить.

- Горячий кобылица, - усмехнулся Ансар, - но глупый. - он поднялся, еще раз взглянул на меня. - Утром я ехать к повелителю, великому хану Таймазу. Меня не быть три дня. Тебе думать, потом буду ум учить.

Он развернулся и ушел, оставив меня в задумчивости чертить в пыли узоры. Ко мне подошла Гайша. Она посмотрела на мой незамысловатый рисунок из завитушек и села на то место, где недавно сидел ее господин и муж. Я грустно улыбнулась ей. Жалко женщину, вроде неплохая. На улице очень быстро стало темно, и мы пошли с ней в дом, где меня накормили. Отказываться больше не стала, мне нужны силы. Лучше потом гордо всем тут шеи посворачиваю.

- Спать там, - Гайша указала мне не каморку, где прямо на полу лежал дохленький тюфячок.

Я кивнула и ушла в каморку, но сна долго не было. Я все прокручивала в голове варианты побега. В мундире по улице не пойдешь, сразу скрутят. Мужское платье степняков тоже не подходит, у них у всех лица открыты, опять же быстро скрутят. Хотя можно рвануть ночью, что наиболее верно. Но надо продумать и варианты на день. Лучше несколько запасных вариантов.

За стенкой послышался плеск воды и тихое пение, пел очень приятный женский голос. Прикинула, кто это может быть, и поняла - Гайша. Чрез некоторое время после того, как плеск прекратился, мимо моей каморки прошла разряженная Гайша с большим подносом на голове, уставленным снедью. Она вся светилась, и я догадалась, что спешит она к мужу. Невольно покраснела и решила скорей уснуть, а то слышимость в этом доме была преотличная.

Но сон по-прежнему не шел. Я все гадала, что сейчас творится в крепости, не сильно ли попало Крайсу, не послали ли известие отцу, как там Мини, и будут ли меня искать. За этими мыслями я уснула.

* * *

В крепости "Слава короля" царила мрачная тишина. Только в карцере бесновался капитан Крайс Шеллис, требуя немедленной отправки поискового отряда в степь. Да его сестра кадет Мини Шеллис в соседнем карцере орала все, что она думает о майоре Смуре. Сам майор находился в тяжелых раздумьях. Проигнорировать похищение дочери самого генерала Харда он не мог, как и доложить, что степняки захватили кадета Хард. Оправдывал он себя тем, что капитан Шеллис предупредил о недавнем сердечном приступе генерала, потому расстраивать его раньше времени не хотелось, чтобы, не дай Единый, его смерть не оказалась на совести Смура. Но ведь рано или поздно об этом досадном событии все равно узнают и тогда спросят: "А что сделали вы, майор Смур, чтобы вернуть юную Хард ее отцу?". А он пока не знал, что ему сделать. Людей было не так уж и много, чтобы кидать их в степь на поиски этой рыжей бестолочи. Смур жахнул стакан вина и грохнул его о стол.

- Ненавижу бабье! - выкрикнул он. - Все беды от них!

- Пьешь? - раздался женский голос над его головой, и майор вздрогнул.

- Лери, ты чего, птичка моя? - спросил он, подобострастно улыбнувшись.

- Пьешь, значит, - она сложила руки на груди, и майор втянул голову в плечи. - Ты девочку искать собираешься?

- Да где я ее искать буду, Лери?! - возмутился майор. - Степь большая!

- Значит, будешь пить, - констатировала женщина. - Прикажи выпустить Шеллисов из-под ареста.

- Они мне гарнизон разнесут, пусть остынут сначала, - нахмурился Смур.

- Слушай ты... господин майор! - взорвалась Лери. - Или ты сейчас же выпускаешь Шеллисов и даешь распоряжение отправиться на поиски, или я подам рапорт об отставке, заберу детей и спивайся тут в одиночестве!

- Да и вали! - заорал взбешенный майор.

Лери, молча, развернулась и вышла из его кабинета. Смур некоторое время сидел, держась за бутылку и собираясь налить. Потом вскочил и швырнул бутылку о стену, посмотрел, как вино красными ручейками стекает на пол, и заорал:

- Гиль!

Послышались тяжелые шаги в коридоре, дверь распахнулась, и на пороге появился лейтенант Гиль.

- Шеллисов выпустить. Собрать поисковый отряд. - приказал он.

- Слушаюсь, - кивнул лейтенант.

- Старшим ставь капитана Смур. Шеллисов в отряд включить, обоих! Хотя стой. - майор сморщился. - Только капитана. Если еще и эта соплячка пропадет, греха не оберемся.

- Слушаюсь! - вытянулся Гиль.

- Исполнять! - рявкнул майор и упал обратно в кресло, с которого вскочил минуту назад. - Хотите ползать по степи, ползайте, - проворчал он и полез за новой бутылкой.

Через полчаса из крепости выехал отряд в составе двадцати человек, возглавляемый капитаном Смур.

Глава 14

Проснулась я от того, что мои ноги сковывали короткой цепью. Ходить мелкими шажками можно, а вот бежать нет. Сказать, что я обиделась, ничего не сказать. Я очень-очень обиделась, и очень-очень разозлилась на Ансара, а заодно на того амбала, который сковывал меня, потому что его рука то и дело, как бы случайно, гладила мои лодыжки. Лицо амбала я запомнила. Ансара наградила самыми неприличными эпитетами, которые знала. Амбал покраснел, слушая мои витиеватые выражения.

- Понимаешь меня? - спросила я, глядя на его пылающие уши.

- Да, - кивнул он.

- Тогда руки убрал, и дышать на меня не смей, - сказала так, чтобы угрозу он хорошо услышал.

Амбал меня понял плохо, потому что его рука доползла до колена, а на губах появилась издевательская усмешка. Я встала на колени, взяла его лицо в руки, глядя в глаза почти нежно. Амбал расплылся в улыбке и тут же отлетел от меня с громкой руганью, получив удар головой в переносицу.

- Меня Ансар третьей женой берет, - гордо сообщила я. - Жить без меня не может. Всех, говорит, за тебя порешу, а ты сердце хозяина ручищами своими грязными лапаешь? - и гневно сдвинула брови.

- Врешь, - не поверил степняк.

- Я вчера его старшей жене не поклонилась, а он мне ничего не сделал, - похвасталась я.

- А в цепь тогда зачем? - подозрительно спросил амбал.

- Дорожит он мной, потерять боится, вот и подстраховался. - нашлась я. - Если еще раз сунешься, башку сверну, понял?

- Понял, - кивнул он и исчез.

Я снова вытянулась, собираясь досмотреть сон, в котором за мной пришла вся королевская армия, которую почему-то возглавлял Ник. Цепь жалобно звякнула, и сон окончательно исчез. Я снова села и подергала оковы. Крепкие, не сорвешь. Пока я рассматривала досадную помеху на своих ногах, послышались шаркающие шаги, и в мою каморку вошла старуха с платком на голове, прятавшим седые волосы. Она глянула на меня колючими черными глазками и махнула рукой, велев следовать за ней. Я встала и посеменила следом, гремя своим новым украшением. Старуха неодобрительно обернулась и укоризненно покачала головой, словно это я была виновата в том, что бужу весь дом... Бужу? Почувствовала, как счастливая улыбка растягивает мои губы, и топнула посильней. Цепь громыхнула об пол, топнула еще и начала приплясывать, создавая грохот и звон. Так и шла за старухой, которая уже вовсю ругалась и закрывала уши.

Затем прибежала совсем молоденькая девушка, которая пыталась мне на пальцах что-то объяснить.

- Что? - заорала я, перекрикивая собственный шум. - Что говоришь?

Она тоже начинала кричать, но на своем языке, потому я ни слова не поняла. Теперь орала и старуха: на меня, на девушку и на весь дом. Все это время я продолжала движение, громыхая от души. Теперь к нам присоединились двое мужчин и Гайша, взлохмаченная и заспанная.

- Что ты делать? Старший жена бесить, - начала она мне объяснять.

- Ей полезно, может похудеет, - ухмыльнулась я.

- Бить больно! - попыталась докричаться до меня Гайша.

- Никто меня не тронет, пока Ансар не вернется, - расплылась я в улыбке, потому что на лицах мужчин была досада, но трогать меня никто не посмел. Значит, мой вывод верный.

И все же женщине-горе повезло, я вышла из дома. Старуха потащила меня к печи, показав, что я должна лепить лепешки и отправлять их в печь. Понятливо кивнув, я принялась за дело. Обитатели ансарова жилища немного понаблюдали за тем, как я старательно выполняю доверенную мне работу, вздохнули с облегчением и разошлись. Но вскоре вернулась старуха, неся в руке глиняный кувшин с кисловатым молочным напитком, разрешив взять лепешки. Я расплылась в улыбке и приступила к завтраку, не забывая подкидывать дрова. Вскоре огонь пылал очень душевно, превращая румяные кругляши в уголь. На запах гари прибежала моя старуха и прогнала меня от печи и от лепешек подальше.

- Надо новый тесто делать, - покачала головой подошедшая Гайша.

И меня, как виновницу в безвременной кончине лепешек, отправили за мукой. Даже спорить не стала, надо было осмотреть владения Ансара. Я внимательно обследовала помещение, где хранились мука, яйца, прочая снедь и еще зачем-то поставленный к продуктам мешок с клеевым порошком, который широко использовался в нашем королевстве. Добавляешь воду, получаешь клей. Я одобрительно хмыкнула, запомнив, где стоит порошок, набрала муки и вернулась к Гайше. Месить тесто и печь лепешки взялась она сама. Я пристроилась рядом, вроде как поучиться.

- Гайша, - начала я, - а почему старшая жена ничего не делает, а ты жена любимая спину гнешь?

- Потому что она госпожа, - отозвалась женщина, но я уловила нотки неудовольствия.

- Но ведь ты тоже госпожа, получается, - не согласилась я.

- Так решить господин, - вздохнула Гайша.

- А что, у всех степняков по несколько жен? - продолжала я любопытствовать.

- Нет. Бедный степняк иметь один жена, богатый три, хан иметь тоже три, но еще иметь много наложниц, - пояснила женщина. - Наш хан Таймаз не иметь ни одной жена, но иметь столько наложниц, сколько звезд на небе.

- Куда ему столько? - поразилась я. - Неужели на всех хватает?

- Хан Таймаз сильный воин, - ухмыльнулась Гайша, но тут же ответила более серьезно. - Наложниц с набегов везти, другие воины дарить. Ансар говорить, - добавила женщина.

- А где живет хан? Почему Ансар сказал, что его три дня не будет? - узнать, где засел главный паук, я чувствовала своим долгом.

- Туда идти лишь тот, кому дорога открыта, - туманно ответила женщина.

Я нахмурилась. Что за бред? Могла просто сказать - не знаю, а она загадочный вид на себя напустила и многозначительно молчит. Гайша еще немного помолчала, потом понизила голос и доверительно сообщила:

- Ансар говорить, что дворец повелителя затмить красотой даже солнце.

- Дворец? - я скептически оглядела жилище Ансара.

- Дворец, - кивнула Гайша. - А вокруг цвести круглый год сказочный сады, ходить невиданные звери и петь сладкоголосые птицы.

- Угу, - снова скептически хмыкнула я, не особо веря в эти сказки.

Вскоре снова появилась старуха и начала звать меня. Похоже, кто-то не оставил надежды приставить меня к хозяйству.

- На кухню звать, - пояснила Гайша.

- Если не кормить, я не пойду, - ответила я.

- Идти, - нахмурилась женщина.

- Идти, так идти, - не стала я больше спорить и последовала за недовольной старухой.

На кухне старуха скинула меня на попечение толстому краснолицему степняку. Это был первый толстый степняк, которого я видела, остальные излишками веса не страдали. Толстяк ткнул мне пальцем на овощи, велев их почистить. Я почистила, помыла и выжидающе уставилась на него. Но местный повар уже не обращал на меня внимания, он что-то творил, добавляя щепотки специй. Я сунула нос, чтобы посмотреть, что он делает, и тут же расчихалась. Повар поругал меня и перешел к другому большому блюду, продолжая колдовать. Затем ненадолго вышел, а я, в охватившем меня исследовательском азарте, сыпанула щедрую горсть красой приправы, быстренько смешав ее с остальными ингредиентами на втором блюде. Повар вернулся, придирчиво осмотрел свое детище, потом подхватил его и понес в дом.

- Для старшей жены халва, - сказала Гайша, вынырнувшая у меня из-за спины. - Любить сладкое.

- Ей одной столько? - поразилась я.

- Да, - кивнула женщина.

- Ну тогда все ясно, - усмехнулась я и приготовилась ждать последствия своего безобразия.

Последствия объявились минут через пятнадцать в виде громоподобного нечеловеческого рева. Я даже не поверила, что женщина может так орать. Сбежались все, кто был в доме и во дворе. Бледный повар лежал в пыли и клялся, что не понимает, в чем дело. Служанки носились с кувшинами воды, отпаивая свою госпожу. Гайша начала было переводить мне все, что говорит благородное собрание, но вдруг резко замолчала и посмотрела на меня.

- Что? - я невинно похлопала ресницами.

Домочадцы Ансара продолжали орать, перебивая друг друга. Но вдруг наступила гробовая тишина, и теперь все смотрели на меня. Я скромно потупилась и начала водить ногой по земле, позвякивая цепью. Двое мужчин отделились от общей толпы, подхватили меня под руки и унесли в нечто, напоминающее сарай, где и оставили. Вечером мне принесли еду и тюфяк и снова закрыли, оставив на ночь. Наверное, чтобы подумала над своим поведением. Над поведением я не думала, думала над тем, как избавиться от кандалов. Снять их так и не получилось, и я в боевом настрое уснула.

На следующий день меня выпустили рано утром, но к лепешкам не пустили, ими занималась молоденькая служанка. Для меня нашлась метла, видно, большего боялись доверить. Я послушно начала мести двор, сдвигаясь все больше в сторону комнат старшей жены. Не знаю почему, но очень хотелось ее достать. Вскоре пыль стояла столбом, врываясь в открытые окна, где сладко почивала женщина-гора. Подобравшись поближе, я гаркнула нашу строевую песню, вкладывая в каждое слово, не столько душу, сколько мощь своих легких. Рев раненного зверя, перемежающийся громовым чиханием, раздался буквально через несколько минут. Метлу у меня отняли, но я успела ее черенком, как бы случайно, заехать в нос одному из слуг.

Следующей целью моей диверсионной деятельности стал таз с бельем. Меня очень кстати отправили в кладовую, потому, что там я никаких гадостей еще не делала. Взяв яйца, молоко, муку и клеевой порошок, я вернулась к старухе. Она забрала у меня продукты, одно яйцо, впрочем, я утаила, припрятав по дороге, как и клей. Клей я развела и подменила мыльный раствор, которым мыли старшую жену, по цвету они были один в один, это я разглядела, когда ходила в купальню. Так же сыпанула порошок в таз, где стирали белье. А потом любовалась на совершенно не пригодные отныне к ношению тряпки. Так получилось, что это были платья и штаны старшей жены... Это уже роковая случайность, честно. Но этого пока никто не понял, белье еще сохло.

После обеда меня рискнули отправить убираться в дом. Я убиралась на совесть, даже цепью старалась меньше греметь. Меня похвалили и запустили святая святых, покои господина. Убиралась там так же на совесть, а заодно сделала в яйце маленькую дырочку и спрятала на солнечной стороне. Вернется Ансар, будет ему подарочек.

А вечером белье высохло, госпожу намыли, после чего ее очередной рев сотряс стены дома, и я снова оказалась закрытой в сарае, но без ужина. И тюфяк забрали. Но я же кадет его величества! Нас учили спать и не в таких условиях. А о провианте я позаботилась, умыкнув пару лепешек. Когда вой старшей жены, наконец, прекратился, я, с чувством выполненного долга, сладко уснула.

На третий день меня уже не выпускали, ожидая прибытия хозяина и моей порки. Ненавидел меня теперь весь дом, кроме Гайши, ей я ничего плохого не делала. Любимая жена Ансара тайно принесла мне поесть и рассказала, что старшая жена слегла с нервным расстройством.

- А еще у нее глаз дергаться, - шепотом сообщила Гайша и прыснула в кулак. - Если тебя господин делать третий жена, я даже не обижаться.

Я усмехнулась и решила женщину не расстраивать, что собираюсь сбежать, как только меня раскуют. Так что, Ансара я тоже ждала с нетерпением.

Глава 15

Ансар вернулся к обеду четвертого дня своего отсутствия и второго дня моего заточения в сарае. Выпускали меня за это время только, когда я требовала отвести меня в отхожее место. После того, как в яму с отходами улетел один из слуг, рискнувший подсмотреть за мной, а второй, более скромный, но не менее любопытный, получил камешком в лоб, к тому же мои потребности начали резко превышать потребности нормального человека, да еще и сидящего на голодном пайке, верить мне перестали.

Я видела, когда приехал Ансар, наблюдала через щель в двери. Степняк благосклонно принял поклонение Гайши, осмотрел согнутые спины прислуги, потом что-то спросил, и ему указали на сарай. По мимике и жестам поняла, жалуются ябеды. Линия поведения у меня была продумана для мелочей, потому я спокойно ждала, когда до меня дойдет очередь. Сейчас же Ансар пошел в дом. Теперь еще и женщина-гора со своей новой прической масла в огонь подольет. Нет, определенно, пора мне становиться законодательницей мод. Я, конечно, сама не видела, но Гайша рассказывала, что волосы госпоже до сих пор не могут до конца избавить от клея. Их размачивали, вычесывали, но клей снова застыл, и волосья старшей жены встали дыбом. Представила эту даму с пятью подбородками, глазками бусинками и волосами, торчащими в разные стороны, и невольно расхохоталась.

Ансар вылетел из дома, словно его бесы коленом в зад подгоняли. Он остановился посреди двора и заорал. Нет, бесы точно его за мягкое место щипают, вон как дергается. Однако, злой он был по настоящему. В руках степняка появился кнут, а в сторону сарая рванули слуги, скалясь в злорадных ухмылках. Я спешно повторила про себя весь план, единственно возможный в данных условиях. Дверь распахнулась, и меня вытащили из сарая, очень грубо вытащили. Ничего, вы свое еще получите, придет время... надеюсь. Ансар злобно скалился, глядя, как меня волокут по пыли, затем бросили у его ног, и я уткнулась лбом в пыль, вытянув в сторону степняка руки. Королевские кадеты ни перед кем не сгибаются и на коленях не стоят... но если для пользы дела...

- О, господин мой! - заголосила я и поползла к нему. - Учи, учи меня, мой господин, свою глупую и преданную рабыню, только знай, что делала я это все от ревности, о, светоч моего сердца!

- От ревности? - опешил Ансар. Затем присел, поднял мою голову за подбородок и вгляделся в глаза. - Врешь, - усмехнулся он.

- Вру, - честно признала я. - Но ты велел думать, я думала. Я ведь лучшая была на своем курсе, а ты так легко меня поймал. Воин уважает доблесть другого воина. И я признаю тебя своим повелителем.

- Хм... - степняк поднялся, а я опустила голову, ожидая его решения. - Значит, решить быть умный кобыла?

- Да, господин, - смиренно ответила я.

Раздался свист кнута, и спину обожгла боль, но один раз. Я, молча, стерпела, только крепче стиснула зубы.

- Встань, - велел степняк, я поднялась с колен, но глаз не подняла. Ансар провел рукой по моим волосам, затем по лицу, взял за подбородок и поднял голову, вынудив взглянуть себе в глаза. - Сегодня вечером показать мне свою покорность, - сказал он.

- Да, мой господин, - ответила я и мысленно издала победный клич.

- Ты удача нести мой дом, - как-то даже ласково произнес степняк, а потом что-то крикнул на своем языке.

Народ возликовал, затем меня снова схватили и потащили куда-то. Я оглянулась на Гайшу. Она догнала меня и слуг, несущих меня.

- Гайша, что происходит? - спросила я.

- Тебя мыть и наряжать будут. Ты удачу принести. Наш великий хан назначить наш господин менбаш, - лицо женщины осветилось улыбкой.

- Что? - не поняла я.

- Хан Таймаз наш господин тысячу дал! - радостно воскликнула она. - Наш господин гневить хан. Хан господина делать унбаш. Всего десять воинов его слушать, а теперь господин радовать хан, хан прощать. Менбаш наш господин, тысяча воинов слушать будут.

- А-а, - кивнула я, - повышение по службе.

- А если господин будет дальше радовать хан, станет туменбаш, и мы ехать в город городов Азхат. Жить богато, совсем богато, дом большой, слуг много, золота много. У нас много, будет еще много-много. Ты удачу нести, быть тебе третий жена наш господин. - я спорить не стала, женой на сегодня я готова была стать. - Ты не бойся, господин любить сладко, обнимать жарко, подарки дарить богатые.

- Подарки я люблю, - машинально кивнула я.

- Мы Азаль совсем выжить, ты и я. Она командовать много, злиться много, приказать бить больно. - Гайша сжала кулаки, и я поняла, как ее старшая жена достала.

- С меня кандалы, когда снимут? - спросила я.

- Господин ничего про кандалы не сказать, - пожала плечами Гайша.

- А как же я нормально помоюсь и наряжусь для господина?! - возмутилась я.

Любимая жена Ансара задумалась, окинула меня внимательным взглядом и согласилась, что с этим украшением на ногах, мне для встречи с господином не подготовиться. Она сорвалась с места, а вскоре прибежала обратно, что-то говоря слугам, стоявшими со мной рядом с купальней и не знающими, что делать дальше. Один из них поклонился и исчез, но вскоре привел того амбала, который заковывал меня. На физиономии крепыша красовались красивые синяки под обоими глазами. Я даже залюбовалась своей работой.

Амбал сноровисто снял с меня цепь, и я с облегчением вздохнула, сделав, наконец, широкий шаг. Гайша властным движением отпустила мужчин, и мы вошли в купальню. Тут же вошли еще несколько служанок и началось... Знаете, когда мне в прошлом году на занятиях по рукопашной руку сломали, я не кричала. Когда в позапрошлом году на полевых занятиях меня прошила стрела из арбалета одного недотепы сокурсника, я даже не стонала. Когда в начале последнего курса я слетела со стены на занятиях, где мы имитировали осаду, а младший курс слишком увлекся, я только нехорошими словами обложила, столкнувшего меня кадета. Но то, что проделывали со мной эти женщины, вызвало и стоны, и крики, и даже непотребную ругань. Они выщипывали волосы на моем теле! Никогда не плакала от боли, а тут слезы ручьем лились, а я никак не могла их остановить. Я бы лично убила того, кто придумал подобное издевательство над женщиной! Но все это ради благой цели, потому пришлось сжать зубы и терпеть. Затем меня нарядили в прозрачные одежды и украсили браслетами руки и ноги. Хотели надеть тяжеленные серьги, но мои уши не были проколоты. Еле уговорила их и сейчас не прокалывать.

- Гайша, долго еще будут надо мной издеваться? - вопросила я, когда они добрались до моего лица, начав раскрашивать.

- Ты должна быть прекрасной для наш господина, - строго сказала женщина.

Мне подали мутное зеркало, когда они закончили. Я посмотрела на себя, а потом долго и удивленно вглядывалась в отражение. На меня смотрела необыкновенная красавица с яркими чертами лица, с большими синими глазами, обведенными сурьмой, что придавало им четкости. Подкрашенные брови изгибались изящными дугами. Мои вечно непослушные кудри сумели уложить, нацепив на голову замысловатое украшение. Заметив мое невольное восхищение отражением, женщины переглянулись с улыбками. Затем голову мне покрыли такой же прозрачной тканью, как и мой наряд, на ноги надели туфельки без задников и повели в покои Ансара, где я должна была ждать его появления. Я очень надеялась, что он объявится не раньше, чем станет темно.

Во дворе гулял степняк со своими гостями, празднуя новое назначение, я невольно принюхивалась к запаху протухающего яйца. Вот ведь, себе подарочек сделала. Дышать дольше не смогла и выкинула яйцо в окно. Послышалась чья-то ругань, и я поступила как Мини, спряталась. Постепенно стемнело, но гости еще не расходились. Послышалась непривычная мне мелодия, и я выбралась из покоев Ансара, чтобы подглядеть за происходящим.

Во дворе горел огонь. Недалеко расположились музыканты, а вокруг костра кружились танцовщицы. Это были не наши женщины. Наших женщин вообще не было видно, даже прислугу. Во дворе находились только мужчины, не считая танцовщиц, конечно. Я скинула туфли и ножные браслеты, чтобы не звенели, и быстро сбежала вниз, где был припрятан мой мундир, штаны, рубаха, исподнее и сапоги. Все это перетащила в покои Ансара, припрятав до времени. Затем снова села ждать. Неожиданно вспомнила, что туфли и ножные браслеты так и валяются под дверями. Метнулась за ними и вовремя. Вскоре ко мне заглянула Гайша. Она оглянулась и поманила меня.

- Скоро прийти господин. Он сейчас добрый. Будешь нежный, он все сделать, что хотеть, - шепнула она. - Господин любить, когда его везде гладить, особенно там гладить.

- Где там? - не поняла я.

Гайша указала пальцем, я задумалась и тут же скривилась. Гадость какая!

- Я его очень хорошо поглажу, - пообещала я.

Гайша улыбнулась и исчезла, а я почувствовала волнение. Если у меня не получится, то могу завтра уже и не увидеть рассвета. Я зябко поежилась, но отступать уже было некуда. Да и не отступают кадеты его величества.

- Храбрости и силы, Анариоль Хард, - шепнула я, прислушиваясь к шорохам в доме.

Музыка стихла примерно через час, еще минут через двадцать послышались шаги Ансара. Он шел чуть нетвердой походкой, и это меня обнадежило, что все будет даже легче, чем я думала. Но, стоило степняку переступить порог своих покоев, я поняла, что он гораздо трезвей, чем мне показалось.

- Мой удача, - сказал он, глядя на меня. - Такой молодой, такой красивый.

Он подошел ко мне, погладил по лицу, затем потянул на себя, и я встала. Ансар снял с меня вуаль, или как там у степняков называется эта ткань на голову, осмотрел не особо скрытое за покровами одежд тело и довольно поцокал языком.

- Хороший кобылка, крепкий, горячий, - одобрил меня степняк, скользя руками по телу.

Пора было заканчивать этот фарс. Я подняла голову, презрительно скривилась.

- Сам ты мерин, - сказала я и улыбнулась в растерянное лицо Ансара, а затем...

Провела много раз отработанный на чучелах прием, на кадетах применять запрещалось, потому очень надеялась, что все получится. Короткий левый прямой в печень, дальше без остановки левый локоть в висок и разгибом левой же руки и ребром ладони в точку, где находится сонная артерия. Ансар опал, как осенний лист, а я начала срывать с себя прозрачное тряпье и украшения. Оделась в свое родное, выглянула из окна и спрыгнула на крышу сарая. Крыша выдержала, перескочила на стену, окружающую дом, осмотрелась и побежала, практически бесшумно. Такой бег мы отрабатывали все годы обучения, чтобы передвигаться, не производя лишних звуков.

Так и двигалась, прыгая по крышам и стенам, стремясь к воротам. Время от времени затихала, вслушиваясь в звуки погони, но ее пока не было. Я не могла сказать, вырубила я Ансара или убила, а если вырубила, то насколько, этого я тоже не знала, потому что практики совсем не было. Поэтому я спешила. До городской стены я добралась достаточно быстро, залезла на нее тоже легко, благо в поле моей видимости росло дерево, почти примыкающее к стене. Потом оценила высоту и решилась.

Если бы я не боялась, что меня услышат, то обязательно бы заорала: "Свобода!!!". Но кричать было нельзя, и я просто побежала в степь, отчаянно жалея, что у меня нет оружия. И все же у меня получилось!

Глава 16

- Это уже пятое становище! - воскликнул капитан Крайс Шеллис, всаживая меч в землю.

- Спокойно, Шеллис, - Лери Смур хмуро посмотрела на собрата по оружию. Наверное, если бы не ярость и упорство капитана, она бы уже свернула поиски, но этот мальчишка готов был идти в степь один, даже ослушавшись приказа.

- Братишка, - кадет Мини Шеллис, все-таки увязавшаяся за отрядом, обняла брата. - Она жива, я верю в это.

- Жива... - Крайс судорожно вздохнул. - А если они ее... - договорить он не смог, страшась представить себе картины насилия.

Поисковый отряд, молча, смотрел на молодого мужчину, слишком остро переживающего пропажу подруги его детских времен. Впрочем, в дружбу со стороны капитана уже никто не верил. Потерять друга тяжело, потерять близкого человека еще тяжелей. Мини потрепала брата по волосам.

- Крайс, - начала девушка, - Солнышко лучший кадет нашего курса. И ты же знаешь ее характер, она степняков уроет раньше, чем они к ней прикоснуться.

- Она всего лишь женщина, Минь, - он поднял глаза к звездному небу. - Она одна, их много. Как бы ни был хорош воин, но свора порвет одиночку.

Все молчали, не желая ни успокаивать, ни пугать. А еще хотелось в крепость. Отряд устал. Заканчивались пятые сутки поисков.

- Шеллис, - снова заговорила капитан Смур, - мы проверим еще одно местечко. Это город, маленький, но город. Но нас мало, сильно не удачу не надейся.

Капитан кивнул и мысленно вознес благодарную молитву Единому, что Лери решила дать ему еще один шанс найти рыжую девушку с большими синими глазами.

* * *

Когда я уже отбежала достаточно, чтобы остановиться и чуть перевести дух, ворота города открылись, и оттуда выехал отряд из десяти человек. Я упала на землю, надеясь, что меня не заметят в траве. Что меня удивило, так это то, что отряд особо никуда не спешил. Не очень они были похожи на взбешенных степняков. И проехав в ста шагах от меня, действительно не заметили распростертого в траве тела. Я дала им уехать подальше, затем поднялась и продолжила движение.

Отряд удалился подальше, и я снова побежала, прикидывая по звездам примерное направление к гарнизону. И все-таки оружия очень не хватало. И не столько из-за погони, сколько из-за диких зверей. Если с погоней я еще могла рискнуть разобраться, то вот с хищниками... Я снова остановилась и огляделась. Зверья вроде не наблюдалось, только все дальше уходил отряд, проехавший мимо меня. Надо было покрыть как можно большее расстояние за эту ночь. Мысли одолевали меня. Оружие, коня, и я буду самым счастливым человеком на свете.

Я так углубилась в свои мысли и наблюдения за уходящим отрядом, что пропустила главное. Крики за спиной и свист, пущенной стрелы, раздались почти одновременно.

- Дерьмо! - выкрикнула я, когда ногу прошило острое жало.

Я обернулась и увидела их, несущихся с криками и гиканьем.

- Полное степное дерьмо! - выругалась я, развернулась и попробовала бежать.

Со стрелой, торчащей из ноги, бегать оказалось совсем неудобно. Боль была острая, но я изо всех сил старалась удержать разум в спокойном состоянии. Бежать смысла не было, и я осталась ждать, когда они приблизятся. Первым был Ансар. Все-таки просто вырубила... Он размахнулся, свистнул кнут, но я умудрилась увернуться, и жалящий кончик прошелся вскользь по плечу.

- Слезь с лошади, дай мне меч, и мы посмотрим, кто из нас воин, - выкрикнула я.

- Сука, - прошипел степняк, а дальше было на его языке, я не поняла. - Хотеть оружие, взять сам, - он снова перешел на мой язык.

Сама, так сама. Я внимательно следила за его людьми, окружающими меня. Один оказался близко. Я собрала все силы, какие только были, и запрыгнула позади всадника, сворачивая ему шею и выхватывая у мертвеца саблю. И такое мы отрабатывали. Наше королевство слишком давно воюет, чтобы не изучить разные варианты добычи оружия. Тело полетело на землю, а я теперь была при оружии и при лошади. Благодарю, Единый!

Степняки быстро очухались и пошли в атаку, раскручивая свои кривые сабли. Я примерилась к новому оружию, отмечая его легкость и удобство. Стрела в ноге очень мешала, но, да здравствуют методики самоконтроля, я ее практически сейчас не замечала, сосредоточившись на противнике. Ансар стоял в стороне, наблюдая за боем. Мне терять было нечего кроме свободы и жизни. Жизнь я потерять не боялась, только за отца переживала. А вот свободой очень дорожила, потому дралась на пределе сил и возможностей. С Ансаром гнались за мной пять воинов. Один лежал на земле со свернутой шеей, еще одного мне удалось выбить из седла и ранить в правую руку, потому он тоже выбыл. Но вот трое оставшихся нападали разом, и отбиваться становилось все сложней. Если бы мы стояли на земле, у меня прибавилось бы шансов, но очень сомневаюсь, что меня не попытались бы затоптать лошадьми, если я спешусь. Один выпад я пропустила, и теперь на левом рукаве расползалось кровавое пятно.

- Если будешь живой, я простить тебя, - насмешливо крикнул Ансар.

- Поцелуй Азаль в ее жирный зад, - крикнула я в ответ.

Не знаю, чем бы все это закончилось, только появились новые лица. Властный голос что-то крикнул, и мои противники отступили. Я взглянула на того, кто остановил бой, готовая в любой момент продолжить схватку, но не отдать себя в руки степняков. Это был крепкий и достаточно высокий мужчина. Ансар досадливо поморщился, но начал отвечать на его вопросы.

- Кто ты? - наконец, неизвестный решил заговорить со мной.

- Кадет его величества, - гордо ответила я.

Мужчина снова отдал приказ, и один из его людей зажег факел. Мужчина подъехал ближе и осветил меня.

- Ансар, - позвал он. - Почему эта девушка осталась у тебя? Она слишком хороша для менбаша. Красива, воинственна, горяча, молода и вынослива. Эта женщина для великого хана.

- Это мой рабыня. Она сбежать, я догнать, - негромко, но твердо произнес Ансар.

- Ты упустил ее . Она слишком сильна для тебя, - задумчиво сказал неизвестный. - Мы забираем ее.

- А меня спросить никто не хочет? - возмутилась я.

Мне не ответили. Один из степняков того самого отряда, что проехал мимо меня, взял моего коня за повод. Я уже собралась спрыгнуть, но мужчина с властным голосом подъехал совсем близко и приподнял мою голову за подбородок, вынуждая смотреть прямо в глаза. Я зачарованно следила за отражением всполохов факела в его черных бездонных глазах. Теплые пальцы ласково прошлись по моей щеке, потом по волосам и вдруг спустились на лоб и заскользили вниз по лицу, закрывая глаза. Я невольно зевнула, попробовала не дать векам сомкнуться, но проиграла этот бой и упала на грудь неизвестному мужчине, проваливаясь в глубокий и спокойный сон.

Проснулась я, когда солнце уже было высоко. Первое, что я ощутила, это чьи-то руки, бережно поддерживающие меня. Дернулась, но услышала успокаивающий и чем-то завораживающий мужской голос.

- Успокойся, тебе никто не причинит вреда.

- Куда вы меня везете? - напряженно спросила я, выворачивая голову и рассматривая мужчину, усыпившего меня ночью.

- В величественный город Азхат, к нашему повелителю, - ответил мужчина.

- Почему я на вашей лошади? - мне не нравилось ощущать за собой постороннего человека.

- Ты спала, я взял к себе, чтобы не упала, - сказал он.

- Теперь я могу ехать самостоятельно, - мне все больше хотелось избавиться от мужских рук на своей талии.

Мужчина не ответил, и я стала озираться. Степняки ехали молча, не обращая на меня внимания. Лишней лошади не было, значит, мужчина взял меня к себе сразу же. Стрелы в ноге тоже не было, зато была повязка, и мундира не было, это мне не понравилось. Рука так же оказалась перевязанной. Я хмыкнула про себя, вот и первые боевые ранения, а похвастаться не перед кем. Затем стала прокручивать варианты, как скинуть мужчину и рвануть в степь. Вариантов было несколько, но возможностей ноль. Вроде бы и аккуратно держал, но развернуться для маневра оказалось невозможно.

- Ты не сможешь сбежать, - сказал мужчина, будто прочитав мои мысли. - И мне вреда не сможешь причинить.

Я вскинула голову и поймала лукавый огонек в черных слегка раскосых глазах. На губах мужчины играла полуулыбка, и я сердито насупилась.

- Дай мне шанс, и я покажу тебе, что такое вред, - ответила я.

- Хорошо, - неожиданно кивнул он, остановил коня и спустил меня на землю, спрыгивая следом. - Пробуй.

Я недоверчиво взглянула на него, краем сознания отметив, что нога почти не болит, как и рука. Многообещающая улыбка растянула губы, я подмигнула степняку и начала наносить удары. Он блокировал их все. Я нахмурилась и пошла в новую атаку, используя запрещенные приемы, но вскоре оказалась лежащей на земле, а сапог степняка удобно расположился на моем горле.

- Достаточно? - спросил мужчина.

- Как? - потрясенно только и спросила я.

Он лишь усмехнулся, подал руку, помогая подняться, и подсадил обратно на лошадь. Я не стала сопротивляться и делать глупости. Терпеть и выжидать момент я умела. Мы снова тронулись, а я опять вывернулась к степняку.

- Что это за техника боя? - спросила я.

- Древнее искусство, - все же ответил он.

- Все степняки владеют этим искусством? - поинтересовалась я.

Степняк усмехнулся. Я отстранено отметила, что мужчина выглядел несколько иначе, чем те, кого я видела в городке, куда меня привез Ансар. И одет он был чуть иначе. Даже воины мужчины мало напоминали обычных степняков. Еще удивляло, что разговаривал неизвестный на моем языке без акцента.

- Мы не степняки, - сказал он, опять прочитав мои мысли. - Но наша династия правит ими.

- Ваша династия? - удивленно спросила я.

- Династия Иманидов, - пояснил мужчина, и я подумала, что мы слишком мало знаем о тех, с кем воюем уже столько времени. - Я Рафгат, дядя великого хана Таймаза. Мои люди так же принадлежат роду Иманидов.

- Почему мы не знали об этом? - спросила я, скорей саму себя.

- А вы не спрашивали, - весело рассмеялся Рафгат. - Степняки и степняки.

- Ты хорошо говоришь на нашем языке, - отметила я, слушая его завораживающий голос.

- Я говорю на многих языках. - произнес не степняк.

Я замолчала, вспоминая то, что нам рассказывали про врага на восточной границе. Да особо и ничего. Учили, как убивать, не ведя переговоров. Мы знали, что они безжалостны, что не щадят даже детей в своих набегах. Есть два пути при встрече со степняками: смерть и рабство. И что выпадет тебе, никто не знает, потому сражаться надо до последнего. Я решила разобраться побольше и в степняках вообще, и в этой династии Иманидов в частности.

- Долго еще нам ехать? - спросила я.

- Уже скоро, - ответил Рафгат.

Я снова замолчала, он тоже не ничего не говорил. Степь радовала глаз цветами, но совершенно не радовала палящим солнцем. Я задрала голову к чистому небу, на котором не было ни облака, и зажмурилась, ослепленная солнечным светом. А когда перед глазами перестали плыть пятна, я изумленно ахнула. Отряд подъехал к горам... К горам?! Но на наших картах не было никаких гор! Легкая усмешка за спиной дала понять, что мои мысли опять не стали тайной для Рафгата.

Отряд въехал в пещеру, тьма окружила нас, но сразу вспыхнули факелы, и я завертела головой, делая открытие, что пещера творение человеческих рук. Слишком ровные стены, слишком правильно формы свода. Я обернулась и даже открыла рот, позади уже не было входа, просто ровная каменная стена. "И как же я сбегу?", - потрясенно подумала я.

Вскоре сумрак начал отступать, и мы выехали в зеленую долину. Это была не степь, слишком сочная трава и слишком черная земля. Еще через некоторое время под копыта лошадей нырнула широкая дорога, и мы поехали по ней. Появились отдельные поселения, совсем не похожие на поселение степняков.

- Этот путь не знают даже степняки, - вдруг сказал мужчина за моей спиной. - Они приходят к хану иначе.

- Почему показываете мне? - подозрительно спросила я.

- Потому что ты не сможешь одна им воспользоваться, - улыбнулся Иманид.

- Бесово дерьмо, - выругалась я и тут же получила легкую затрещину.

- Уста женщины не должны осквернять грязные слова, - строго сказали мне, и я обиженно засопела, решив при случае отомстить.

Азхат появился перед нами так неожиданно, что я даже протерла глаза, подумав, что это мираж. Город казался воздушным кружевом, парившем над землей, до того дома были изящны в своей ажурности орнаментов.

- Ах... - восхищенно выдохнула я.

- Ты еще ханский дворец не видела, - с каким-то самодовольством отозвался Рафгат.

- Этот город слишком хорош для меня, - выдохнула я. - Верните меня в степь.

Мужчина рассмеялся, и мы въехали в город.

Глава 17

Ханский дворец встретил нас приятной прохладой, впрочем, с тех пор, как прошли через пещеру, солнце больше не пекло так сильно. Рафгат вел меня по мраморным коридорам мимо резных дверей и воинов с кривыми саблями.

- Научи меня своим приемам, - попросила я.

- Ты женщина хана, ему решать, чему ты можешь учиться, - ответил мужчина.

- Я своя собственная женщина, - нахмурилась я. - Ты меня к хану ведешь?

Мужчина рассмеялся, он смеялся легко и беззаботно. Я вопросительно посмотрела на него.

- Нет, кадет его величества, сначала тебя отмоют и переоденут. А там уж как хан пожелает увидеть новую наложницу, - ответил он.

- Меня бесит слово-наложница, - произнесла я, передернув плечами.

- Ты знакома с мужчинами? - вдруг поинтересовался Рафгат.

- Конечно, - я удивленно взглянула на него. - У нас большая часть кадетского корпуса мужчины.

Он слегка нахмурился, затем снова посмотрел на меня и весело рассмеялся, покачав головой. Тем временем мы подошли к очередным резным дверям, за которыми слышался звук льющейся воды. Мужчина остановился перед дверью и что-то крикнул на языке, похожем на язык степняков, но все-таки отличном от него. Тут же послышался шорох, двери открылись, и я увидела невысокого мужчину в парчовом халате, за пояс которого был заткнут кинжал. Мужчина поклонился Рафгату, бросил на меня равнодушный взгляд и снова с почтением посмотрел на моего спутника. Рафгат перешел на мой родной язык.

- Эту девушку привести в порядок. Возможно, хан захочет посмотреть ее. - он на мгновение замолчал, но тут же добавил. - С ней внимательно, она воин.

Я с невольным уважением посмотрела на своего спутника. Признание во мне не женщины, а воина значительно подняло его в моих глазах. Хотя и после той легкости, с которой он уложил меня на лопатки, я уже смотрела на него с уважением.

- Слушаюсь, господин, - поклонился невысокий мужчина.

Рафгат подмигнул мне и ушел, а я осталась перед дверями смотреть ему вслед. Невысокий тронул меня за рукав рубахи. Я обернулась, он брезгливо тер пальцы, рубаха была грязной.

- Идем, - сказал он. - Как твое имя?

- Анариоль, - ответила я, с интересом разглядывая интерьер.

Звук воды, который я слышала, шел от фонтана, на бортике которого сидела красивая белокурая девушка. Она одарила меня любопытным взглядом ярко-зеленых глаз и презрительно выпятила губку, не оценила. Я усмехнулась про себя и пошла дальше.

- Меня зовут Кан, и я главный евнух, - сказал мужчина. - Ты попала в гарем хана Таймаза, затмевающего своим величием солнце. Это великая честь.

- В чем честь? - поинтересовалась я.

- Честь быть удостоенной внимания великого хана, да продлятся его годы жизни тысячу лет, - с благоговением произнес Кан. - Если ты приглянешься нашему повелителю, то на тебя сойдет небесная благодать. Но я бы на твоем месте не сильно рассчитывал, - вдруг усмехнулся главный евнух. - Когда ты увидишь других наложниц хана Таймаза, то сама это поймешь. Не понимаю, зачем дядя нашего хана привез тебя сюда. Впрочем, возможно, из тебя выйдет неплохая служанка. Что ты умеешь делать?

- Кадык могу голой рукой вырвать, могу зубы в глотку вбить, могу хребет переломать, - ответила я и, как можно более наивно, похлопала ресницами. - Может, кому надо руки-ноги переломать, так ты скажи, уважаемый Кан.

Евнух поперхнулся и замолчал. Послышались женские голоса, шла явная склока. Я вытянула шею, пытаясь увидеть происходящее. Кан остановился, прислушался, затем, велев мне ждать его здесь, быстрым шагом пошел туда, где звучали голоса. Я немного постояла, потом любопытство разобрало так сильно, что я не удержалась и пошла следом за евнухом. Когда я подходила к дверям небольшой комнатки, раздался женский визг. Я успела увидеть, как смуглокожая черноволосая красавица вцепилась в волосы второй не менее яркой красавице с каштановыми волосами. Та пинала ногой чернявую, в общем, ор и вой стояли жуткие. Кан отвешивал затрещины обоим скандалистками, пытался разнять, но у него ничего не получалось, они совсем его не замечали. Евнух заорал, призывая кого-то на помощь. Мне надоело смотреть. Быстро подошла к черноволосой, заставила разжать пальцы и откинула в другой конец комнаты. Обе уставились на меня яростными взорами, и черноволосая сменила противника, кидаясь на меня, вынудив сделать подсечку, завернуть ей руки за спину и придавить коленом, ожидая, когда евнух справится со второй драчуньей, которая вдруг решила, что к ней пришла помощь в моем лице и кинулась к противнице, норовя ее пнуть ногой.

- Кан, держи ее! - крикнула я.

Он повторил мой прием почти в точности и насел на шатенку. Теперь скандалистки шипели друг на друга, пытались плюнуть точно во взмокшее лицо соперницы, но упорно промахивались. Наконец, прибежала стража из трех громадных степняков, именно степняков. Кан отдал им распоряжения, и девушек куда-то утащили.

- Это что за гадюжник? - спросила я, отряхиваясь.

- Та, что с черными волосами, Янсылу, любимая наложница хана. Вторая, Элия, недавно удостоилась чести быть замеченной повелителем. Он подарил ей ожерелье, вот Янсылу и приревновала. - пояснил Кан.

- Бабы, - презрительно выдавила я, не понимая, как можно за мужчину драться. Тем более того, у кого наложниц, словно звезд на небе, как сказала Гайша. - Мне ваш хан уже не нравится.

- Посмотрим, что ты скажешь после того, как проведешь с ним ночь, - усмехнулся евнух. - Здесь много гордых... было. А теперь мечтают снова оказаться в его объятьях.

Я фыркнула и продолжила осмотр гарема. Шик и роскошь, что тут еще скажешь... Кан снова крикнул кого-то. К нам вышли две женщины, одетые гораздо проще, чем блондинка у фонтана и две соперницы. Они поклонились евнуху, затем осмотрели меня.

- Помыть и переодеть, - сказал он опять на моем языке и ушел.

- Идем, - кивнула мне женщина постарше. - Меня звать Кафиля, она Айна.

- Ана, - представилась в ответ.

Сопротивляться или упрямица я не стала, помыться с дороги было совсем неплохой идеей. Купальня была почти такой же, как в доме Ансара, только больше. Женщины намылили меня, с интересом отметив, что меня уже готовили для мужчины. Потом смыли пену, уложили на теплый камень и начали мять плечи, втирать какие-то масла. Так как они мне ничего не выщипывали, то я даже удовольствие от всего этого получала. Когда меня завернули в простыню и усадили с чашкой неизвестного мне ароматного напитка, я подумала, что жизнь удалась... вот только все разведаю и сбегу, тогда вообще будет не жизнь, а сказка. Через некоторое время женщины вернулись с чистой одеждой. Шелковое платье село на меня так, будто по мне и шили. Браслетами не обвешивали, что меня порадовало. И туфли оказались почти знакомого фасона. После мне показали, где я буду жить. В комнату вмещался только низкий лежак с мягкой периной и сундук.

- Если понравишься хану, у тебя будут свои покои, - доверительно сообщила мне Айна.

- Обойдусь, - решила я, и женщина посмотрела на меня с сочувствием, каким смотрят на душевнобольных.

- Янсылу, любимица нашего хана, тоже когда-то говорила, что лучше смерть, чем милость Таймаза. А теперь готова убить каждую, на кого он посмотрит, - усмехнулась Айна.

- Пусть задавится, - с такой же усмешкой ответила я. - Мне ваш хан и даром не нужен.

Женщина насмешливо хмыкнула и ушла, оставив меня наедине с собой. Мыслей у меня сейчас особо не было, потому что еще в теле оставалась приятная нега после купальни. Я просто откинулась на спину и прикрыла глаза, начав дремать. Но сразу открыла их, почувствовав, что на меня смотрят. Порывисто села и увидела двух девушек, стоящих в проеме, дверей в мою комнатушку, похоже, не полагалось.

- Здравствуйте, - сказала я. - Вы меня понимаете?

- Понимаем, - ответила та, что была пониже ростом. - Меня зовут Агна, а ее Италлин.

- Вы орнийки? - я встала и подошла к ним.

- Да, - кивнули девушки. - Нас привезли совсем юными, мы жили в приграничье.

- А я Ана, - представилась я. - Покажите гарем?

Они кивнули, и я пошла за девушками, оборачивающимися и пристально разглядывающим меня. Обе были красивы, даже очень красивы. Я действительно чувствовала себя здесь уродцем, прав был евнух. Что такого во мне увидел Рафгат, было и мне самой непонятно. Наверное, просто пожалел. Я тут же гордо распрямила плечи. Никогда не любила жалость в отношении себя. Если кто-то из наших парней начинал меня жалеть, работая в пол силы, и я это замечала, то жалели они уже себя. Жалеть перестали, меня это вполне устроило.

Не успели мы с девушками отойти далеко от жилых комнатушек, как появился Кан. Он подозвал меня.

- Великий хан желает тебя посмотреть, - сказал он, торопливо ведя меня куда-то .

- Уже?! - поразилась я. Не рассчитывала я на быстрое знакомство с их повелителем. Скажу больше, я вообще не хотела с ним знакомиться.

- Должно быть, его дядя чем-то заинтересовал повелителя. - решил евнух. - Я тоже удивлен.

Мы поднимались по лестнице наверх, затем вышли в коридор, по которому Кан вел меня, вынуждая идти быстрым шагом. Я внимательно рассматривала стражу, попадавшуюся нам на пути. Выглядели они чуть иначе, чем те, что стояли при входе во дворец. У этих были мечи, а не сабли.

- Войдешь, согнись, - учил меня евнух, - дойдешь до хана, падай на колени, лбом в пол. Пока не велит, головы не поднимай. А поднимешь, в лицо не смотри. Говори только, если спросят. Поняла?

- Угу, - промычала я, тщательно запоминая все, что он мне сказал. - За ослушание как наказывают?

- Десять плетей. - с готовностью сообщил Кан.

Нормально, переживем. Он подвел меня к самым обычным дверям, перед которыми стояла стража, что-то сказал им. Один из стражников согнулся и заглянул внутрь. Быстро вернулся и открыл дверь. Евнух остался за дверями, а я распрямила спину, расправила плечи, задрала подбородок и шагнула в кабинет, чем-то напомнивший мне кабинет отца. Только что изящества здесь было больше.

Внутри тоже стояла стража. Я степенно прошествовала мимо них и нагло взглянула на того, кто стоял возле стола. Скажу честно, на миг перехватило дыхание. Таких мужчин я еще не видела. Его черты были, как говорят, аристократичными, утонченными, но, в то же время, от всего облика хана веяло мужественностью. Черные чуть раскосые глаза с интересом рассматривали меня. Ни тени гнева или недовольства от моей выходки даже не мелькнули в этих бездонных глазах. На тонких длинных, но почему-то я не сомневалась, что очень сильных пальцах, сверкнул одинокий перстень.

И все же я быстро справилась с собой, и теперь стояла, поджав губы и все так же нагло рассматривая Таймаза, скользя взглядом по широким плечам, по скрещенным на груди рукам.

- На колени, - зашипели мне в спину. - Перед тобой великий хан, недостойная.

Хан чуть склонил голову набок, ожидая развития событий.

- Я кадет его величества, - ответила я, не оборачиваясь к стражнику. - На коленях могу стоять только перед своим королем и Единым богом.

Зря не обернулась, пропустила удар под колени. Но упала только на одно колено и тут же снова выпрямилась.

- Еще раз так сделаешь, ляжешь, - предупредила я того, кто стоял позади.

И он сделал, но не до конца, я среагировала раньше, резко смещаясь в сторону и нанося удар ногой. Жаль не сапог, но получилось не хуже. Не ожидавший встречного удара, стражник отлетел назад, растягиваясь на спине.

- Я предупреждала, - сказала я, снова поворачиваясь к хану.

- Оставьте нас, - велел Таймаз, я даже вздрогнула от его голоса. Точней, все во мне задрожало от негромкого, но глубокого звука его голоса.

- Мой хан... - начал второй стражник.

- Я все сказал, - и вроде все так же тихо сказал, но даже мне захотелось выйти.

Таймаз поманил меня, я осталась стоять на месте. Хан оказался не гордый, сам подошел. Некоторое время, молча, рассматривал меня, затем протянул руку к волосам. Я зачарованно наблюдала, как он накручивает локон на палец, затем убирает руку и смотрит на кудряшку, не желающую распрямляться. Хан вдруг нахмурился и потер лоб, будто что-то вспоминая. Снова посмотрел на меня, на мои волосы и отошел.

- Кан, - позвал он.

Евнух почти вполз в покои хана. Таймаз стоял к нам с евнухом спиной, глядя в окно, и молчал. Кан тоже молчал, ожидая слов повелителя, ну и мне нечего было сказать. Но взгляд почему-то никак не хотел оставлять спину хана.

- Эту девушку приведи вечером, - сказал Таймаз, не оборачиваясь к нам. - Свободны.

Вот это холодное - свободны, наверное, и привело меня окончательно в чувство. Я первая развернулась и стремительно покинула покои хана. Евнух догнал меня уже в коридоре.

- Ничего не понимаю, - сказал он. - В гареме столько прекрасных девушек, а хан требует тебя.

Я покосилась на него и усмехнулась.

Глава 18

- Змея! - визгливый женский голос неприятно резанул по ушам.

Я обернулась и еле успела отскочить, пропуская для встречи со стеной разъяренную черноволосую мегеру. Встреча состоялась, и Янсылу сползла на пол, ошеломленно тряся головой. Я присела рядом с ней и с интересом рассмотрела красное пятно на лбу, на месте которого прямо на глазах рос рог, то есть шишка.

- Что орешь, болезная? - сочувственно спросила я, все еще сидя рядом с ней.

- Змея, - прошипела ревнивица.

- А я Ана, приятно познакомиться, - ответила я, усмехаясь. - Как себя чувствуешь, Змея?

До Янсылу, наконец, дошел смысл моей насмешки, и она вспыхнула, гневно сжимая кулаки.

- Не-а, не испугала, - сообщила я ей. - Так что надо-то тебе?

- Ты... - она действительно шипела, как змея.

- Я, - не стала спорить честная я.

- Он мой! - выкрикнула Янсылу, и я с невинным выражением на лице поинтересовалась:

- Кто? - взгляд ревнивицы скользнул мне за спину, я обернулась и спросила, преувеличенно удивленно. - Кан?! Да бери на здоровье, мне он вообще без надобности.

Кан открыл рот, переводя взгляд с меня на Янсылу и обратно на меня. Наверное, его еще никогда так легко никому не дарили. Сама черноволосая мегера молча давилась ядом, видно решая, как его получше выплюнуть в меня. Мне надоело ждать, и я встала, намереваясь уйти. Янсылу начала что-то жарко говорить евнуху. Тот, молча, слушал, потом коротко ответил и пошел за мной. Некоторое время за спиной царила тишина, но когда мы уже почти дошли до класса, где мне должны были объяснить правила поведения, как за спиной раздался яростный визг. Мы с Каном одновременно обернулись, и имели честь лицезреть великовозрастного ребенка, лежащего на полу и молотящего по нему руками и ногами.

- Какая прелесть, - хмыкнула я. - Пару часиков погонять на выносливость и на ночь в карцер, лучше с крысами, завтра будет, как шелковая.

- Нельзя, - с явным сожалением вздохнул евнух, - хан запрещает сильно наказывать наложниц, вот и творят, что хотят. А Янсылу его любимица, совсем с ней сладу нет.

- То есть, она, как старшая жена? - уточнила я.

- Можно и так сказать, - кивнул Кан, - только у хана нет жен.

Я расплылась в широкой улыбке.

- Знаешь, Кан, я очень люблю старших жен, - сообщила я ему, и евнух посмотрел на меня с подозрением. - У любимой наложницы есть привилегии? - невинно спросила я.

- Есть, а что? - подозрительность Кана очень заметно усилилась.

- Хочу занять ее место, хан такой красавчик, - достоверно соврала... не про то, что красавчик.

- А-ай, - евнух расплылся в коварной улыбке и погрозил мне пальцем, - Янсылу львица во всем, тебе придется очень постараться.

Я кивнула, преданно глядя ему в глаза, и вошла в помещение, названное классом мной. Кан усадил меня на подушки и оставил одну ждать учителя. Преподавателем правил поведения в гареме и с ханом оказалась женщина, убеленная сединами. Она села напротив и пару минут разглядывала меня. Затем положила руки на колени и начала:

- Милостью Горного Духа и Отца Степей, ты, о, недостойная, отныне являешься собственностью великого хана Таймаза, чья мудрость сравнима лишь с мудростью великих духов неба, грозным взором заставляющего дрожать врагов и, обращающего их в позорное бегство с криками ужаса. Ликом своим, затмевающего солнце...

- Я поняла, хан у вас самый ханистый хан из всех ханов. Можете переходить дальше, уважаемая. - остановила я женщину.

Женщина нахмурилась и снова осмотрела меня с головы до ног.

- Продолжайте, - попросила я, - очень интересно. Или это обязательная часть? Тогда договаривайте. Хан ликом затмевает солнце.

- Ликом своим затмевающего солнце, - женщина продолжила с явным облегчением.

Я особо ее не слушала, потому что восхваления Таймаза продлились еще минут десять, я еле удержала зевок. Из полудремотного состояния меня вывела ее фраза:

- Ты рабыня.

- Вы со словами, уважаемая, поосторожней, - предупредила я ее. - Вы женщина немолодая, но за оскорбление чести и достоинства кадета его величества можно и пострадать ненароком.

Женщина снова замолчала, зло глядя на меня. Я ее взгляд выдержала, она мой нет. Вот капрал Бирн смотрит, действительно, страшно. Он все страшно делает, может и в зубы дать, но осторожно. Все равно получается больно и обидно, а этот светоч мудрости до капрала сильно не дотягивал.

- Это все правила? - удивилась я.

- Нет! - рявкнула женщина.

- Тогда продолжайте, время идет, а мне еще к хану идти. Так и останусь не обученная, - усовестила я ее.

Женщина сузила глаза и вышла из класса, оставив меня одну. Скажите, нервная какая! Помнится, наш курс господина Ламота до белого каления довел. Так мы его пол урока вопросами засыпали. Он на один ответит, мы ему следующий. И все вежливо и по делу. Он даже покраснел и взмок от нашей неожиданной любознательности. Правда, такой эксперимент по срыву занятия нам стоил ночного марш-броска в полной выкладке. Вернулись как раз к построению и снова на занятия. А тут что, два раза отвлекла и уже истерика.

Женщина вернулась вместе с одним из амбалов, в руке которого был свернут кнут. Ну, во-первых, амбалами меня не запугаешь, а во-вторых, я уже знаю, что хан запрещает наказывать наложниц. Так что, я игриво подмигнула амбалу и послала воздушный поцелуй. Он неожиданно покраснел, как девица, смущенно потупил глазки, потом стрельнул ими в меня и улыбнулся, смущаясь еще больше. Даже плечиками водить начал. Я умилилась, честно.

- Так что там с правилами поведения, уважаемая? - поинтересовалась я, продолжая поглядывать на амбала. Он стрелял в меня глазками, вполне миролюбиво. Кажется, у меня появился первый друг. Я не удержалась и спросила. - Как тебя зовут?

- Улуч, - ответил громила неожиданно тонким голоском.

- Прелесть какая, - еще больше умилилась я. - А я Ана.

- Ана, - повторил амбал и снова покраснел.

Женщина снова ушла, а Улуч покосился ей вслед, как-то недобро качая головой. Он сложил руки на груди и устремил взгляд на дверь. Она вскоре открылась, являя нашему с Улучем взору Кана. Главный евнух посмотрела на Улуча, затем на меня и сморщился. Что-то сказал женщине и исчез. Она вернулась на место, совсем недобро глянула на меня, затем выдохнула и начала.

- Милостью Горного Духа и Отца Степей, ты, о, недостойная, являешься отныне...

- Мы же это уже прошли! - возмутилась я. - Там потом столько про самого ханистого хана, что я усну раньше, чем дослушаю! Давайте сразу продолжим с места, где остановились, - предложила я. - Про рабыню лучше сразу пропустить, я это место не воспринимаю всерьез.

Женщина выругалась, становясь красной, даже красней смущенного Улуча. Я вздохнула. Ясно, придется слушать все. Я обреченно вздохнула и склонила голову.

- Давайте все сначала, молчу, - покорилась я.

- Милостью Горного Духа и Отца Степей... - она как-то разом успокоилась и пошла по новому кругу.

Мы с Улучем переглянулись, и он развел руками. Я кивнула и постаралась не зевать слишком откровенно. Крепилась из-за всех сил, раскрывала пошире глаза, теребила подол платья, чтобы развеять сон хоть каким-то движением. А потом Улуч, все-таки он гад, широко и сладко зевнул. Все, я уже не могла остановиться. Такой долгой и нудной лекции, произносимой монотонно с растягиванием слов, у меня не было за все десять лет моего обучения. Женщина оказалась самым бездарным преподавателем из всех, кого я знала. Дремота все больше подкрадывалась ко мне. Но это моей мучительнице совершенно не мешало. Главное, молчу.

Очнулась я от того, что ткнулась носом женщине в колени. Она покосилась на меня и продолжила. Я мученически взглянула на Улуча, он спал совершенно бессовестным образом, привалившись спиной к стене, и сладко причмокивал губами. Когда лекция закончилась, я снова лежала на коленях у женщины.

- Папочка, у меня увольнительная, я еще посплю, хорошо? - пробубнила я, когда мучительница попыталась встать, покрепче обняла ее и провалилась в здоровый и глубокий сон.

Стоит признать, никаких правил поведения я не запомнила, я их даже не услышала. Сквозь сон я чувствовала, как меня несут чьи-то сильные руки, затем где-то раздался вопль, а после все стихло. Проснулась я в темноте и решила, что проспала свидание с ханом. Даже не могу сказать, что я почувствовала: радость или разочарование. По сути, должна быть радость, но разочарование каким-то образом тоже затесалось в мои чувства. Однако, что-то шевельнулось, и в комнатушку просочился свет заходящего солнца. Я осторожно подошла к тому, что закрывало проем, ощупала, услышала тоненькое хихиканье, и заграждение отскочило в сторону. Это был Улуч.

- Щекотно, - сообщил он, счастливо улыбаясь.

- Ты чего тут, Улуч? - спросила я, невольно улыбнувшись в ответ.

- Янсылу хотеть тебя обидеть, - объяснил он. - Я не пустить.

- Благодарю за службу! - гаркнула я.

Мой большой друг сначала испуганно глянул на меня, но тут же понял, что его хвалят и заулыбался. Из-за угла вынырнул Кан, он посмотрел на меня и велел Улучу уходить. Гигант нехотя подчинился. Когда Улуч ушел, главный евнух повернулся ко мне.

- Чем ты покорила сердце Улуча? - спросил он.

- Откуда я знаю, - я пожала плечами. - Улыбнулась, подмигнула.

- Ясно, ты совсем не слушала правила поведения в гареме. - строго сказал Кан. - С евнухами заигрывать нельзя.

Я махнула рукой. Главный евнух вздохнул и ушел, оставив меня в одиночестве. Из-за угла выглянули уже знакомые мне Агна и Италлин. Я приветливо помахала им, и они подошли ко мне, глядя какими-то восторженными взглядами.

- Вы чего? - с подозрением спросила я.

- Какой он? - с жадным любопытством спросила Агна.

- Кто? - не поняла я.

- Великий хан Таймаз, - пояснила Агна. - Мы его близко еще ни разу не видели, хоть и живем тут уже год. А ты только появилась и сразу... - закончила обиженно девушка.

- Вы же сказали, что вас маленькими захватили, - удивилась я.

Девушки потянули меня куда-то за собой. Оказалось, что всего лишь к фонтану. Здесь были еще девушки. Все как на подбор, одна другой краше. Я опять почувствовала себя уродцем в цветике. Девушки разглядывали меня, кто-то пренебрежительно фыркнул, решила не обращать внимания.

- Ну? - две пары горящих глаз вперились в меня.

- Что ну? Вы на мой вопрос не ответили, - я решила сначала удовлетворить свое любопытство.

Агна и Италлин переглянулись, обреченно вздохнули, и решили все-таки просветить меня.

- Нас воспитывали в приюте для девочек, а когда мы выросли, решили, что подходим для гарема самого хана.

- А-а, - глубокомысленно протянула я, глядя на явление Янсылу народу.

Черноволосая мегера мрачно оглядывала девушек. К ней подошли две наложницы и о чем-то оживленно с ней разговаривали, время от времени тыкая пальцами в нашу сторону. Янсылу проследила за их жестами, ее глаза сузились, но пока ревнивица держала себя в руках.

- Расскажи про хана, - теребили меня Агна и Италлин.

- Хан, как хан, - задумчиво ответила я, продолжая наблюдать за мегерой. - Самый такой ханистый хан.

- Что он тебе говорил? - не вытерпела Италлин.

- Ничего, - я пожала плечами. - Действительно, ничего не сказал. Просто посмотрел и все.

Янсылу совсем завелась, пока смотрела на меня, только, что пар из ушей не шел. Она отодвинула двух наушниц и стремительно пошла в мою сторону, все больше набирая ход и, наконец, срываясь на бег. Вот ничему некоторых жизнь не учит. Янсылу взметнула кулаки, издала победный клич, я подпустила ее поближе, потом сделала шаг в сторону, и краса гарема перелетела через бортик, нырнув с головой в воду. Девушки замерли, испуганно охнув, потом послышались первые смешки, и вскоре над незадачливой скандалисткой смеялись все, кто наблюдал ее грациозный полет. Кроме меня, я просто скромно улыбалась.

- Что здесь происходит? - гаркнул Кан, явившийся так не вовремя и испортивший всем веселье. - Янсылу? Зачем ты залезла в бассейн?

- Она пыталась меня утопить! - крикнула мегера, тыкнув в меня пальцем.

- Поверь, красотка, - я поставила ногу на бортик и нагнулась к ней, - если бы я хотела тебя утопить, ты бы уже была мертва. Отстань от меня по-хорошему.

Кан осмотрел всех, потом сделал вид, что он занят и убежал, крикнув служанок, которые добыли Янсылу из фонтана и повели в ее покои. Я пронаблюдала за тем, как мокрая с ног до головы любимица хана уходит, и повернулась к своим собеседницам.

- Хану пожалуется, - испуганно прошептала Италлин.

- Пусть жалуется, - равнодушно ответила я. - Лишь бы собственным ядом не подавилась.

Обе девушки хмыкнули и вернулись к допросу.

Глава 19

Ночь подступила как-то совсем незаметно. Агна и Италлин показали мне небольшой сад, который был отгорожен высокой стеной от любопытных глаз, и до темноты мы с девушками просидели там, болтая о всяких мелочах. Я понемногу разбиралась в нравах местного населения. Заодно поняла, почему степняки, проходившие мимо Ансара с добычей, да и воины Рафгата не обращали на меня никакого внимания, а нельзя пялиться на женщину, рядом с которой есть мужчина. Так же узнала, что в гареме мужчин, в полном смысле этого слова нет, одни евнухи. Заодно выяснила, кто же такие евнухи, потому что делать умное лицо на неизвестные мне факты я уже устала. Объяснения девушек вогнали меня в краску, вырвав изумленное "о-о".

Оказывается, из обучающего процесса мне преподали пока самый минимум, потому Кан, ругаясь и осыпая меня проклятьями за отсутствие в своей комнате, потащил снова в класс. Я упиралась, возмущалась и угрожала, но главный евнух был непреклонен. К счастью, учить меня пришла другая женщина, помоложе и поулыбчивей. Начала она с того же, что и предыдущий преподаватель - осмотрела меня с головы до ног и обратно.

- Да будут к тебе милостивы Духи Гор, - начала она нашу беседу. - Я Бану.

- Здравствуйте, - кивнула я. - Меня зовут Ана.

- Что ты знаешь о мужчинах, Ана? - в ее почти черных глазах зажегся лукавый огонек.

- У них две руки, две ноги и голова, - честно ответила я. - Что о них еще надо знать?

Бану засмеялась и покачала головой. Она поправила длинны рукава, закрывавшие ей кисти рук, сцепила пальцы и очень мило улыбнулась, в одно мгновение расположив меня к себе.

- Мужчины, Ана, это источник силы, доблести и жара, сжигающего женщину, которую Духи создали с одной целью - делать мужчину счастливым, - с началом лекции я готова была поспорить, но не стала. - Долг женщины зажечь этот жар в мужчине плавными движениями бедер, ласковыми перстами, нежным взглядом и сладким голосом. Я научу тебя соблазнять и дарить наслаждение мужчине. И да будет тебе известно, о, Ана, что тебе выпала величайшая честь, на тебя обратил свой взор сам великий хан, попирающий своей мудростью... - в этом месте я отключила внимание, потому что уже знала, что сейчас пойдут восхваления и это надолго. - ... Таймаз, - я снова включилась в урок. - Великий хан искушен в любви и удивить ей сможет лишь лучшая из женщин.

- Что-то Янсылу лучшей не назовешь, - проворчала я.

- Янсылу знает, как доставить великому хану наслаждение и умело делает это, - улыбнулась Бану.

А потом она перешла непосредственно к уроку. Слушала я ее, сначала широко раскрыв глаза, потом краснея, потом я уже не краснела, потому что дальше краснеть уже просто некуда. Теперь я еще и кашляла, потому что слов от возмущения совершенно не было. А когда Бану начала мне показывать на пальцах процесс... кхм, доставления наслаждения хану, я с криком: "Бесово дерьмо вам всем в глотку", - вылетела из класса.

- Кан!!! - заорала я. - Ка-ан!

- Что ты орешь, недостойная?! - главный евнух несся на мои истошные крики.

- Кан, я никуда не пойду! Я даже думать не хочу о том, что говорит Бану!

- Ана, - евнух взял меня за руку и отвел обратно в класс. - Ты пойдешь, потому что хан пожелал тебя видеть.

- Я не буду не то, что трогать его ключ к вратам наслаждения, я не него смотреть не буду!!! - орала я в приступе паники. - Я кадет его величества, я меч в руках могу держать, но не ЭТО! Я вообще не собираюсь ничего с вашим солнцеподобным иметь, я воин!

- Вот и сразитесь с великим ханом, - скабрезно подмигнула Бану. - Тебе выпало счастье прикоснуться к его "мечу"...

- Тьфу! Дерьмо, дерьмо, дерьмо! - орала я, плюясь и передергивая плечами.

На мои крики сбежались наложницы и евнухи, оттеснившие наложниц. Улуч пробился ко мне первый, зажал огромной лапищей рот и ласково пожурил:

- Ай-ай, плохой слово, губы женщина говорить нельзя.

- М-м-м, - мычала я из-под его руки.

Бить Улуча мне не хотелось, потому меня спеленали, пока он удерживал, и потащили в баню, так у них купальня называется, где, повязанную по рукам и ногам, терли, скоблили, мяли, умащивали маслами, от запаха которых я уже задыхалась. Затем развязали, потому что я утихла, нарядили, навешали побрякушек и подтолкнули в сторону лестницы, ведущей в покои хана. Я покорно дошла до нее, затем откинула одного из сопровождающих евнухов ударом ноги и понеслась в сторону сада, намереваясь перелезть через стену. Дерево, с которого я смогу допрыгнуть, приглядела еще засветло. Выход в сад мне преградили два амбала евнуха. Следом неслись еще трое, топая своими ножищами, как вся королевская армия.

Я остановилась, оценивая количество противников и их боевые качества, рискнуть можно... но не успела. Поганка Янсылу подставила мне ножку, которую я не заметила в порыве боевого азарта, да просто не ждала! Я, снова сорвавшаяся в забег, от вероломных действий мстительной мегеры растянулась на полу, умудрившись проехаться по мену. Тут же сверху навалились амбалы, снова скрутили и понесли к хану.

Пока мы поднимались, я как-то сразу успокоилась. И правда, чего это я испугалась? Позор, кадет Хард! Кадеты его величества не боятся трудностей. Ничего я трогать, конечно, не буду. А сунется Таймаз, сверну ему башку. В любом случае, Анариоль Хард он не получит!

- Поставьте меня, - потребовала я. - Не побегу.

Меня поставили на пол, осмотрели с подозрением, и я самостоятельно закончила подъем. Служанки и Кан вздохнули с облегчением и направились следом. Вели меня не туда, где происходили смотрины. Кан жужжал мне на ухо, как я должна себя вести, как есть, как пить, как дышать и все в таком духе. Я рассеянно кивала, слушая его в пол уха. Все равно ничего этого делать не буду.

Возле покоев Таймаза наш кортеж остановился, дожидаясь позволения войти. Стражник метнулся доложить о прибытии почетных гостей и быстро вернулся, открывая передо мной дверь. Легкая паника вновь овладела мной, вспомнились слова и жесты Бану, пришлось опять применять методику самоконтроля. Потому в покои Таймаза я вошла, чуть ли не строевым шагом. Какие там плавные бедра, для меня сейчас существовала лишь задача - войти в покои и ждать дальнейших распоряжений. Что я и сделала, замерев посреди спальни, вытянув руки по швам.

- Кадет Анариоль Хард по вашему приказанию прибыла, - отрапортовала я.

- Вольно, кадет, - послышался мягкий, чуть насмешливый голос.

- Слушаюсь! - ответила я и расслабилась.

Задача выполнена, дальнейшая команда получена, и сознание вернулось на прежний уровень. Я начала осматриваться. Широкое низкое ложе я сразу отмела за ненадобностью, низкий столик с чем-то съестным отметать не стала, ужином меня не кормили. Хана тоже собиралась отмести за ненадобностью, но не вышло. Во-первых, он как раз поднялся, отложил книгу, которую читал до моего прихода, и направился ко мне. А во-вторых, я опять забыла, как дышать, стоило только взглянуть в его глаза.

Таймаз взял меня за руку и подвел к столику, пошла покорно, как овца на убой. Если так дальше дело пойдет, то я, еще чего доброго, его ключ от ворот наслаждения потрогать решусь. Тьфу! Мысль об этом... этом... ключе, в общем, вывели меня из ступора, и я села на подушки, уже спокойней рассматривая хана Таймаза. До чего же хорош мерзавец... Хан собственноручно начал ухаживать за мной, предлагая блюда и напитки. Вроде это я должна была делать, Бану что-то такое говорила. Просто мысли о ключе... бр-р.

- Мне надо домой, - выпалила я, ничего иного для разговора не придумав. Кстати, тема-то насущная.

- Зачем? - поинтересовался хан, и я даже растерялась.

- Ну, это... как его, - выдавила я, - там же дом.

- И здесь дом, - улыбнулся он, вырывая невольную ответную улыбку.

- Не мой. - проворчала я, стараясь подавить радостный оскал.

- Твой. Твой и мой, наш, - еще шире улыбнулся Таймаз.

Я фыркнула и отвернулась, он еще и издевается. Резко поднявшись, я отошла к окну и выглянула на большой сад, гораздо больше того, что имелся в гареме. Красиво... Я не слышала его шагов, скорей, просто почувствовала. Хан остановился за моей спиной, некоторое время молчал, глядя поверх моей головы, это я увидела в отражение в стекле. Затем встретился со мной взглядом через отражение.

- Солнышко, - сказал он, и я вздрогнула, резко обернувшись к нему. - Это ведь твое настоящее имя.

- Откуда вы... - я потрясенно смотрела на Таймаза. В его глазах было спокойное внимание. Я нахмурилась. - Мое имя Анариоль Хард.

Хан покачал головой, потянулся ко мне, и я дернулась в сторону.

- Солнышко, - мягко повторил он. - Девочка из приграничного селения, которую спрятали под полом. - Таймаз снова протянул к моим волосам руку и намотал кудряшку на палец. - Солнышко. Девочка с испуганными глазами, что своей синевой превосходят небо.

- Я плохо помню то время, - тихо ответила я, зачарованно следя за его рукой, продолжающей играть с моими волосами.

- Как ты спаслась, после того, как я велел тебе ждать нашего ухода? - хан перевел взгляд с волос на мое лицо.

- Меня нашел мой отец, генерал Лорин Хард, - я все никак не могла скинуть странное оцепенение.

- Славный воин, - кивнул Таймаз, и я испытала новое потрясение. - Но он не должен был делать из тебя воина. Женщины не созданы для войны.

- Папа хотел, чтобы я ушла на гражданку, когда закончу кадетский корпус, - мне вдруг стало обидно за отца. - У меня самый лучший отец на свете.

Хан улыбнулся и оставил мои волосы в покое, заменив их моим лицом. Я на мгновение задохнулась, ощутив, как его ладони нежно касаются меня. Испуганно дернувшись, я вырвалась из его рук. Таймаз не настаивал, он прошел обратно к столику и поманил меня. Я осталась стоять на месте.

- Ты меня боишься? - спросил хан.

- Кадеты никого не бояться, - тут же гордо отозвалась я и подошла к столику.

Он похлопал рукой по подушкам, и я бухнулась, глянув на хана исподлобья. Он усмехнулся и перешел к трапезе. Я еще какое-то время сидела, ни к чему не прикасаясь, но аппетит хана заставил меня почувствовать, что я голодна, как лошадь. Таймаз насмешливо поглядывал на меня, и я не выдержала, накидываясь на еду. Отстранено подумала, что отец сейчас бы ворчал на меня за несоблюдение этикета, так я и не леди, я воин! А воины едят, не размениваясь на манеры. Хан одобрительно ухмыльнулся и пододвинул ко мне поближе блюдо с чем-то незнакомым, но ужасно вкусно пахнущим. Промычав нечто благодарное, я отдала должное повару хана.

- Ты мне нравишься, - вдруг сказал Таймаз, - совершенно очаровательна в своей дикости.

- Чего? - возмутилась я. - Это кто еще из нас дикий, степняк!

Брякнула и замерла, ожидая гнева повелителя, но он лишь весело рассмеялся. Я сидела и слушала этот бархатистый смех, завороженная блеском черных глаз. Затем встряхнула головой, отгоняя чары хана, и оглянулась в поисках того, обо что можно было вытереть руки. Таймаз сразу понял мое желание и указал на чашу с водой.

- Наелась? - спросил хан, я кивнул в ответ. - У тебя есть какие-нибудь желания?

Я задумалась и кивнула. Таймаз с интересом ждал, что я попрошу.

- Я хочу научиться вашему древнему боевому искусству, - сообщила я и с надеждой посмотрела на хана.

- Ты просишь обучить тебя тайному искусству Иманидов? - брови повелителя удивленно вспорхнули вверх. - Откуда ты знаешь?

- С Рафгатом подралась немного, - призналась я. - Можно он будет меня обучать?

Таймаз задумчиво погладил подбородок, чуть нахмурившись.

- Женщине ни к чему боевое искусство, - наконец, сказал он. - Проси другое.

- Ничего не надо, - я тоже нахмурилась. - Учиться искусству Иманидов хочу, больше ничего не хочу.

- Совсем ничего? - лукаво спросил Таймаз.

Я охнуть не успела, как оказалась в полу лежачем положении на его руках, а хан, коварно улыбаясь, обвел пальцем контур моих губ, спустился на шею, продолжая чертить невидимую линию, провел через ямку на шее, заставив тяжело сглотнуть, и останавливаться он не собирался. Я дышать перестала, глядя в черные глаза Таймаза, в которых все больше разливалась нежность. Когда рука хана скользнула по холмику груди, чуть сжав его, я, наконец, отмерла и вырвалась из неожиданного сладкого плена ханской ласки.

- Мне ваш ключ даром не нужен, - чуть задыхаясь, выпалила я и отползла подальше.

- Ключ? - опешил хан. - Какой ключ?

Я покосилась на его пах и тут же отвела глаза. Таймаз осмотрел себя, затем все так же вопросительно взглянул на меня, и в глазах мелькнула догадка.

- Совсем-совсем не нужен? - усмехнулся он.

- Нет, - сказала, как отрезала.

- А что нужно? - полюбопытствовал хан.

- Искусство Иманидов и домой, - предельно честно ответила я.

- Я могу предложить только... хм-м, ключ. Но раз он тебе не нужен, то можешь уходить, - прохладно произнес Таймаз, сверкнув глазами. - Кан!

Двери открылись, и главный евнух вполз в ханские покои. Таймаз, молча, кивнул ему, и Кан потянул меня за собой. Я мгновение мерилась с ханом взглядом, затем резко развернулась и вышла. Я была раздосадована, только понять толком не могла, чем. Уговорила себя, что из-за отказа Таймаза в изучении боевого искусства Иманидов. Но в голову то и дело лезла тоскливая мыслишка: "Больше не увижу". Все-таки я его довела. Стало почему-то совсем грустно.

- Чем ты не угодила великому хану? - строго спросил Кан. - Только бестолковых наложниц выгоняют среди ночи.

Я ничего не ответила, вообще постаралась больше не думать о произошедшем. Тем лучше, начну искать пути побега, ничто отвлекать не будет.

Глава 20

Меня бесцеремонно толкали в плечо, пытаясь пробиться в спящее сознание. Зря толкали, очень зря. Я привыкла к побудке горном, а когда вот так...

- Ай! Дочь бешеной ослицы! - орал смутно знакомый голос.

Я открыла глаза и обнаружила, что сижу на спине Кана, заломив ему руки. Тут же отпустила и извинилась... Как-то неудобно получилось, н-да. Я помогла главному евнуху подняться и повинно потупилась.

- Пойдем, проклятье гарема, - ворчливо сказал Кан.

- Куда? - я с подозрением смотрела на него и не двигалась с места.

- Великий хан велел тебя в отдельные покои поселить и служанок приставить, - нехотя пояснил евнух. - Совсем я ничего не понимаю! - вдруг обиженно воскликнул Кан. - Ночью выгнал, а утром покои дал, словно любимой наложнице. Даже Янсылу живет с соседкой, а тебе велел дать отдельные от остальных девушек!

Я сама была изумлена! Вот уж чего не ожидала, так это отдельных апартаментов, да еще после того, как наговорила хану гадостей. Возле входа моей комнатушки топтались три девушки. Они поклонились, мне! Сначала изумленно посмотрела на Кана, затем на девушек.

- Твои служанки, - пояснил евнух. - Твой язык знают. Вещей у госпожи нет, - это уже девушкам. А затем снова мне. - Сейчас ткани принесут, выбери, что понравится, будут платья шить.

- Не надо мне ничего! - возмутилась я.

- Голая ходить будешь? - ехидно поинтересовался все еще обиженный на меня Кан.

Я промолчала, что тут ответишь? Когда еще домой вернусь. Ладно, будем обживаться. Мы прошли до второй лестницы и начали подниматься наверх. Я обернулась к евнуху, он проигнорировал мой взгляд. Зато девушки-наложницы с меня глаз не сводили. Я невольно поежилась, но заметила Агну и Италлин и махнула им.

- Идемте со мной! - крикнула я.

Девушки с готовностью сорвались с места и догнали нас. Они пока вопросов не задавали, но я знала, что скоро я окажусь под словесным обстрелом. И все же мне было приятно, что рядом будут знакомые лица. Главный евнух ввел нас в обширные покои, и я присвистнула. Да-а, шика-арно! Что тут скажешь, велика милость хана... не понятно за что, правда. Но, главное, здесь стояла кровать! Не такая большая, как у хана, но тоже было куда перекатываться. Мы, кадеты, конечно, приучены спать в разных условиях, но по нормальной кровати я успели соскучиться. Служанки начали деловито сновать по покоям.

- Прости, госпожа, - поклонилась одна из них, - мы не успеть раньше подготовить покои.

- Ерунда, - отмахнулась я.

Агна и Италлин восхищенно открыли рты, я бы тоже открыла, но нас научили держать эмоции под контролем, потому я просто прошлась по покоям, одобрительно хмыкая.

- Принесли ткани, - отвлекла меня от раздумий одна из девушек.

Очередное "А-ах", разнеслось по покоям подобно ветру. Я с любопытством обернулась и чуть не забыла все уроки по самоконтролю, такое великолепие я видела первый раз в жизни. Следующий час Агна и Италлин занимались тем, что заворачивали меня в парчу, шелк и еще какую-то ткань. Название я не знала, но даже Кан при виде ее покрылся пятнами от зависти. Ткань была почти невесомой, но чрезвычайно прочной. У меня уже перед глазами рябило от ярких и пестрых расцветок. Не привыкла я к такому, потому по истечении этого увлекательного для моих новых подруг часа, мое настроение стремительно упало, и разболелась голова. И покои мне эти не нужны, и служанки, и платья. Достаточно было сказать: "Хорошо, Ана, ты будешь обучаться боевому искусству Иманидов". Вот это счастье, а тут что? Сплошные нервы.

- Ана, какая же ты счастливая! - Италлин с головой зарылась в рулонах ткани.

- Мне бы так, - мечтательно произнесла Агна, вытягивая из только что принесенного ларца кружево.

- Помалкивайте, - прикрикнул на них Кан, заматываясь в ту саму ткань, название которой я не знала. - И почему я не наложница? - задумчиво сказал он, разглядывая себя в большое зеркало. - Обязательно выбери эту, мучение, посланное на мою голову.

- А выбирайте себе, что понравится, - широким жестом указала на кучу тканей. - Мне не жалко.

- Правда? Можно? - Италлин, наконец, продемонстрировала свое раскрасневшееся личико.

- Нужно, - мрачно кивнула я.

Кан сурово оглядел девушек и утащил тот кусок ткани, в который только что заворачивался. Девушки застыли, перебегая глазами с рулона на рулон. Затем беспомощно посмотрели на меня.

- Может, ты первая выберешь? - спросили они.

Я вздохнула, и начала наугад выдергивать ткани. Девушки тут же отняли у меня три рулона, сердито поясняя, что мне эти цвета вообще не подходят. Пожала плечами и заменила их. Откинула в сторону шесть рулонов и кивнула им, чтобы выбирали. Пока Агна и Италлин рылись в оставшихся тканях, мне принесли завтрак.

- Моим подругам тоже сюда принести, - велела я, и одна из моих служанок спешно отправилась выполнять мое пожелание. - А мне умыться и привести себя в порядок хочется.

Когда мы уже сидели за столом, счастливые девочки, и я, страдающая от головной боли, пожелать нам приятного аппетита решила мегера Янсылу. Она влетела ко мне, в бешенстве разбрасывая все, что попалась под руку, визжа и сквернословя. Агна и Италлин побледнели, испуганно сжавшись, а у меня от такой наглости даже дар речи пропал.

- Эй, ты! - крикнула я, вставая из-за стола. - Совсем разума лишилась?

- Ты! - заверещала блаженная. - Ты гадюка! Это мои покои, мои!

- Где написано? - спокойно полюбопытствовала я.

- Это я любимица хана! - орала Янсылу, брызгая слюной.

У меня очень болела голова, и меня очень раздражало, что приходится утираться от фонтана эмоций Янсылу, потому я просто развернула ее к выходу и дала пинка для ускорения, невольно копируя капрала Бирна. Мегера красиво пролетела мимо изумленного Кана. Он бросил взгляд на меня, затем развернулся, поднял визжащую любимицу хана с пола, пока она не начала молотить по нему руками и ногами, и непреклонно вывел за дверь.

- Янсылу тебе спокойно жить не даст, - сказала Агна, переводя дыхание. - Попроси защиты у хана.

- Да, - кивнула Италлин. - Нам рассказывали, что Янсылу трех наложниц со свету сжила. Одна с собой покончила, вторая заболела и умерла, а третья куда-то исчезла, никто ее больше не видел.

- Сунется, я ей зубы пересчитаю, - поморщилась я. - А хану я жаловаться не собираюсь. Еще чего не хватало.

- Зря ты так, - покачала головой Агна. - Ей все с рук сходит, потому что любимица. Хан велит Кану со всем разбираться, а главный евнух боится ее трогать, чтобы не вызвать гнев хана. Пока сестра нашего великого хана, луноликая принцесса Суфия, жила в гареме, она всех в железной руке держала. Янсылу ее, как огня боялась. А как Суфию замуж выдали, так она решила, что теперь она тут главная, вот житья и не стало.

- У хана сестра здесь жила? - удивилась я.

- Ну да, - обе девушки посмотрели на меня, как на несмышленыша. - Гарем-это женская половина. Так вышло, что мать хана умерла пять лет назад, двух старших сестер еще до этого замуж отдали, младшую два года назад. А жен у хана нет. Вот и получилось, что остался главный евнух с евнухами охранниками, смотрительница гарема Умида, ее отпустили на несколько дней к больной сестре, ее помощницы, да служанки. Их никого Янсылу не боится. Только хана боится, а ты ему, видно понравилась, раз после первой ночи уже и покои дал.

- Правду говорят, что тебя хан ночью из своих покоев выгнал? - спросила Италлин.

- Отпустил, - ответила я.

Девушки переглянулись и снова жадно уставились на меня.

- И какой он? Тебе было хорошо с ним? Как ты ублажала хана, что он такую милость тебе оказал? - засыпали они меня вопросами.

Я только открыла было рот, чтобы честно рассказать, что ничего не было, как послышался шорох. Я показала Агне и Италлин, чтобы молчали, подкралась к дверям и резко их открыла. Кто-то вскрикнул и тяжело упал на пол. Выглянула, это была одна из наложниц. Она торопливо отползала от двери, держась за лоб. Я усмехнулась, повернулась к девушкам и преувеличенным воодушевлением начала говорить:

- О-о, что это была за ночь! Его ключ, мои врата и полное наслаждение. До сих пор витаю в облаках. Как вспомню, так вздрогну.

Откуда-то издалека донесся яростный визг. Я удовлетворенно кивнула и закрыла дверь, оставив некоторых беситься от злости.

- Слушайте, ее вообще лекарям не пробовали показывать? - поинтересовалась я. - Она же дурная, таких обычно запирают подальше от здоровых людей.

Девушки хихикнули и отрицательно покачали головами. Жаль, я бы ей настоятельно советовала осмотр у лекарей. У нас таких исключали еще на первых курсах. От них же не знаешь, что ожидать. А одного парня исключили уже почти перед самым выпуском два года назад. Он после практики с башкой перестал дружить, так и увезли в белой карете с дубовым листом. Был кадет, и весь вышел.

Дверь снова открылась, и вошел Кан. Он окинул меня взглядом, хмыкнул и показал, чтобы шла за ним. Я оглянулась на девушек, пожала плечами и вышла следом за главным евнухом. Он, молча, повел меня к лестнице в ханские покои. Я остановилась на первой ступеньке, желая знать, зачем он меня тащит к хану. Кан обернулся.

- Что встала, идем, хан ждет, - недовольно сказал евнух.

- Зачем? - спросила я.

- У тебя ума нет или страха? - поразился Кан. - Идем, говорю, мучение мое.

Ладно, идем, так идем. Мы подошли к кабинету, и я с облегчением выдохнула. Было подозрение, что хан все-таки хочет ключ свой пристроить, типа, как в благодарность за покои. Так я их не просила. Я бы и за искусство Иманидов бы не согласилась, не то, что за покои. Стражник уже знакомо мне заглянул к хану, и двери открылись.

Я вошла прямо, но для разнообразия присела в реверансе, все же монарх, хоть и степной... или горный. Таймаз стоял у окна. Он кивнул мне и отвернулся, подзывая к себе. Я подошла и встала у него за спиной.

- Взгляни, - сказал хан.

Я приблизилась к окну и выглянула. Там был конь. Шестеро человек пытались удержать вздыбленного красавца. Единый, я в жизни таких коней не видела! Зверь, гордый и прекрасный зверь со стройными мускулистыми ногами, лоснящийся черной, как беззвездная ночь, шкурой. Я восхищенно выдохнула.

- Он твой, если сможешь его укротить, - сказал хан, и я поперхнулась.

- Мой? - вышел хриплый шепот. - Мне его объездить?

- Он объезжен, - улыбнулся Таймаз, - но норов такой, что признает лишь силу.

- И как я буду на нем ездить? - голос вернулся и наполнился скептицизмом. - Скакать по гарему? Или наложниц ему скармливать?

Хан негромко рассмеялся, взял меня за руку и повел к дверям. Я послушно шла следом, гадая, а не решил ли он меня зверюге скормить? Перед смертью побаловал, теперь можно и к коню. Мы спустились во двор. Стража склонила голову, так же поступили и остальные мужчины, кроме тех, кто держал конягу, те смотрели, чтобы их копытом не зашибли.

- Шах, - произнес Таймаз, и конь навострил уши. Затем хан сказал еще что-то на родном языке, и зверюга замер.

Шестеро мужчин выдохнули и опустили взгляды. Таймаз подошел к вороному, потрепал его, и конь доверчиво ткнулся в руку хана, разыскивая там лакомство. Повелитель подозвал меня. Сначала была легкая оторопь, потом нерешительность, и, наконец, я стряхнула с себя эмоции, смело шагнула к вороному, взяла его за уздечку и притянула к себе злую морду, удерживая до тех пор, пока зверь не перестал дергаться. После этого потрепала по морде, зашептав ему, что красивей коня в жизни не видела. Шах вел ушами, прислушиваясь к новому голосу. После этого я решилась обойти его и запрыгнуть в седло. Хан с интересом наблюдал за мной. Шах некоторое время стоял спокойно, а потом подкинул задние ноги, взбрыкнул, но я удержалась. Тогда он сменил тактику, встав на дыбы, затем снова взбрыкнул. Не знаю, каким чудом я продолжала удерживаться в седле, но страха не было. Была злость и нежелание растянуться на земле перед ханом и всеми, кто присутствовал во дворе. Если упаду, значит, слабая, значит, не справилась. Докажу силу, значит, будут уважать. И я держалась до тех пор, пока конь не выдохся и не встал ровно. Я перевела дыхание и похлопала Шаха. Только сейчас я увидела, что хан вовсе не спокоен. На его лице была тревога и... досада. Он ждал, что я упаду?

- Он мой, - торжествующе воскликнула я.

- Твой, - Таймаз расслабился и улыбнулся. - Воинам дарят настоящие сокровища.

Я чуть ли не с обожанием посмотрела на него. Он понял, что побрякушки для меня пустой звук, и вот он настоящий подарок - черный бриллиант, стоит под седлом и косит на меня. Еще не сломлен, но уже стоит. Но оставался вопрос, где я буду на нем ездить, и как часто смогу видеться с жеребцом, чтобы контакт не был потерян. Хан протянул руку, и я легко спрыгнула на землю, снова погладила и пошла к Таймазу.

- Вы надеялись, что я упаду? - прямо спросила я, когда мы вернулись во дворец.

- Почему ты так думаешь, Солнышко? - он повернул ко мне голову, и я чуть не потеряла дар речи от взгляда этих таинственных бездонных глаз.

- Ана, - с нажимом сказала я, когда смогла стряхнуть чары.

- Солнышко, - улыбнулся Таймаз, но сомнений в твердости принятого им решения называть меня детским именем не осталось.

- Вы смотрели с досадой, - пояснила я, смирившись. Все-таки меня так при рождении назвали, пусть будет Солнышко. Кадет Солнышко... бред.

- Не на тебя, на себя, - признался хан. - Надо было выбирать менее норовистую лошадь. Шах слишком дикий.

- Как я, - усмехнулась я, вспоминая его вечерние слова.

- Как ты, - широко улыбнулся Таймаз. - Вечером я жду тебя в своих покоях.

Я тут же напряглась. Впечатление от подарка испортилось, и я хмуро посмотрела на него. Таймаз тут же стал серьезным.

- Я не насильник, Солнышко, - сказал он. - О твоем нежелании принять меня я помню.

- Тогда зачем я вам? - поразилась я.

- Наверное, именно поэтому, - Таймаз легко улыбнулся и передал меня с рук на руки Кану. - Вечером приведешь, - сказал он и скрылся в кабинете.

Я вдруг кинулась на шею евнуху, крепко обнимая его со счастливым смехом. Тут же смутилась и отступила, недовольная проявлением собственной эмоции. Главный евнух покосился на меня, покачал головой, проворчав:

- Чем я прогневил тебя, Степной Отец, что ты послал на мою голову это мучение?

- Не ворчи, - подмигнула я, и первая пошла в сторону гарема.

Глава 21

Свое новое положение я смогла оценить уже очень скоро. Если девушки, жившие внизу, приобщались к хозяйственным работам в гареме, то меня даже намеком не тронули на какую-то трудовую повинность. Я этим воспользовалась и ушла в сад, где нашла местечко под сенью деревьев в дальнем конце, там меня никто не видел. Одна из моих служанок по имени Айша пристроилась неподалеку так, чтобы быть рядом в случае надобности, но не мешать мне своим присутствием. Она мне не помешала бы, даже если стояла за моей спиной, но раз так положено, то пусть лежит.

Голова все никак не желала проходить. Боль вроде и утихла под впечатлениями от знакомства с черным красавцем, вот уж поистине королевский подарок, который я не могла себе объяснить. Отдельные покои, служанки, платья из дорогих тканей, великолепное произведение природы по имени Шах... Все были уверены, что я свела ночью Таймаза с ума, а я всего лишь его разозлила. Странно все это. Впрочем, это проблемы хана.

Я открыла глаза и огляделась, в очередной раз оценив высоту стены и возможность забраться на нее. Шансы были, но что дальше? Дальше я оказываюсь на территории дворца, который я совершенно не знаю, а узнать надо, если я хочу выбраться отсюда. Численность охраны, где стоят, когда и как происходит смена караула. Вопрос только в том, как это выяснить, если покинуть территорию гарема невозможно. Сомневаюсь, что Кан начнет мне излагать нужную мне информацию или притащит план дворца. На хана вообще никакой надежды. Его намерения в отношении меня вообще непонятны. Еще хочется узнать боевое искусство Иманидов... А кто вообще такие эти Иманиды? Почему правят степняками? Насколько велико их царство? Откуда взялись эти горы, которых на наших картах нет. Виски заломило с новой силой, и я невольно сморщилась, вновь закрывая глаза.

- Госпожа, - Айша неожиданно возникла рядом неслышным призраком.

- Что? - спросила я, не открывая глаз.

- Вас ищет главный евнух, - доложила она.

Я нехотя встала со скамейки и пошла в сторону гарема. Кан обнаружился у выхода в сад. Он сцепил пальцы на животе и чуть прикрыл глаза, подставив лицо лучам заходящего солнца. Я подошла к нему неслышными шагами, вынырнув сбоку. Евнух меня не заметил, потому подпрыгнул, когда я приблизила губы к его уху и гаркнула любимую фразу капрала Терри:

- Сопли жуем, кадет? Заняться нечем?!

- Ай, дочь бешеной ослицы, чтоб у тебя язык в три узла завязался, - воскликнул евнух, держась за сердце.

- Чего искал, чего хотел? - спросила я, широко улыбаясь ему.

- Тебя ждет обучение. Раз уж получилось, что хан выбрал тебя, дикарку, только попавшую в гарем, значит, будешь учиться, чтобы своими переменами сделать повелителю приятное.

Я посмотрела на Кана, как на душевнобольного.

- Что? После вчерашнего еще какие-то уроки? - возмутилась я. - Я никуда не пойду, господин главный евнух!

- Не кричи, презренная, - сморщился Кан. - Тебя будут учить танцам, игре на музыкальных инструментах, так же обучат нашему языку, истории, письму, нравам.

- У меня отличное образование, да будет тебе известно, - вышло заносчиво.

- Сколько языков ты знаешь, недостойная? - усмехнулся евнух.

- Мне достаточно знать самый лучший язык на свете - орнийский, - гордо ответила я. - Что может быть лучше языка своей Родины?

- Любая девушка в гареме, прожившая не менее трех лет, свободно разговаривает не менее, чем на четырех языках, а кто-то и больше, - наставительно произнес Кан. - Многие изучили разные науки, от математики до астрономии. Свободно складывают стихи, играют на разных музыкальных инструментах, могут рассуждать и о политике, и об искусствах. Что из этого знаешь ты, женщина-воин?

Я открыла было рот, но тут же его снова закрыла. Это что, меня только что по носу щелкнули? Что я знаю? Историю своего королевства знаю, знаю, что оно достойно восхищения, знаю все о героях войн и сражений. Знаю методы диверсий, тактику и стратегию сражений, знаю, как убить, чтобы человек даже не понял, что произошло. Знаю, как сделать, чтобы умирал долго и мучительно. Могу объездить лошадь, могу спать в таких условиях, от которых других стошнит, могу жрать то, от вида чего у гражданского случится истерика и нервный приступ. Владею несколькими видами оружия и разными техниками рукопашного боя. Но я не могу писать стихи, ничего не понимаю в политике, а слово-астрономия для меня звучит, как ругательство. Язык ближайших королевств имеет один корень с орнийским, но есть отличия в произношении и диалектах. Их мы и изучали, потому что союзники. С врагом нас учили сражаться языком стали, и его я знаю в совершенстве. Но, не смотря на это, я вдруг почувствовала себя... необразованной дурой. Это выходит, что та же безумная Янсылу культурней меня?

- Я готова изучать языки и науки, - хмуро ответила я. - Пляски и игра на бубне меня не интересуют.

- Да кто же тебя, презренная, спрашивает, что тебя интересует? - насмешливо спросил Кан. - Ты будешь изучать все.

- Слушай, евнух, я вообще-то вроде госпожа, ты чего все обзываешься? - возмутилась я.

- Станешь ханшей, станешь моей госпожой, - ответил Кан и пошел в гарем. Я поплелась следом, раздумывая над неожиданным открытием о своем узконаправленном образовании.

Впрочем, меня готовили убивать, а не вести научные беседы с врагом... враг. Такое короткое слово и всегда казавшееся таким понятным. Таймаз мой враг, но почему же я не чувствую в нем врага? Человек, который уничтожил мое поселение, но пожалевший маленькую девочку. Кстати, я так и не вспомнила его, хотя точно знаю, что был степняк, который оставил меня в подполе, где и нашел генерал. Возможно, Таймаз убил мою маму, тогда почему я не чувствую к нему ненависти? Почему не стискиваю зубы, как Крайс? Я попробовала вызвать в памяти образ мамы, но смогла вспомнить лишь большие голубые глаза и ласковое: "Солнышко". Подумала об отце, и тут же увидела генерала Лорина Харда, а за ним в тумане плавали ярко-рыжие кудри и добрая улыбка, больше ничего. И все же это те, кто дал мне жизнь, но ненависти к Таймазу нет, как нет ее к его дяде Рафгату или к Кану. Или к Улучу, настоящему степняку. Место его рождения не оставляло сомнений. Более смуглая кожа и узкие глаза, но он мне больше напоминал огромного добродушного ребенка, чем свирепого убийцу. А Таймаз? Когда я смотрела на него, я чувствовала невольное уважение и еще... трепет.

- Бесово дерьмо! - выругалась я и удостоилась недовольного взгляда евнуха.

Надо скорей выбираться отсюда, пока я не начала объясняться в любви тем, кто разорял наши земли. Враг... Так кто же такой враг? Я задумчиво смотрела в спину Кана, представила его с саблей в руках и невольно рассмеялась. Враг тот, кто поднял оружие. Но враг ли тот, кто принадлежит к стране, чья армия хочет уничтожить все, что для тебя свято и дорого? Я схватилась за виски, в которых яростно пульсировала кровь. Хватит думать, хватит.

Нас учили приспосабливаться к любым условиям, в которых мы можем оказаться, изучать, выжидать и действовать. А значит, я продолжу избранную тактику: существование по вынужденным правилам, извлекая из всего возможного пользу для себя, отыскивая слабое место противника, чтобы использовать его для побега и возвращения домой. А там меня будет ждать отец, по которому я ужасно скучаю, и за которого так сильно переживаю... Хоть бы майор Смур не сообщил ему о моем похищении!

- Сюда, Ана, - вырвал меня из моих мыслей главный евнух.

Я зашла в просторное помещение, где находились еще девушки. Все настоящие красавицы. Они с любопытством смотрели на меня и о чем-то перешептывались.

- Они тоже новички в гареме, как и ты, - пояснил Кан. - Учиться искусству танца ты будешь вместе с ними, как и языкам.

Тяжко вздохнув, я кивнула и встала к девушкам. Одна из них что-то спросила у меня, я не поняла. Что ж, обучение языкам будет полезно, танцам вынужденно, справлюсь. Обучала нас очень гибкая и пластичная женщина. Она двигалась так легко, что казалось, будто плывет над полом. И движения ее были такими же. Нам показывали, мы повторяли. Вот честно, я себя чувствовала самой неуклюжей уткой в этом пруду, так грубо и топорно у меня все получалось. Учительница хмурилась, девушки тихо хихикали, а я упрямо повторяла. Мне хотелось послать их всех, но привычка еще с кадетского корпуса доводить то, что у меня не получается, до совершенства сказалась и в случае с гаремным обучением. Теперь я знала, чем займусь в своих покоях, когда останусь наедине с собой.

- Какая неуклюжая, - послышалось от дверей.

Мы все вместе обернулись, там стояла, уже набившая оскомину, Янсылу с двумя девушками.

- Она своими танцами повелителя перепугает, - сказала янсылуева подпевала.

- Скорей доведет до колик от смеха, - с мрачной насмешкой отозвалась мегера.

- А я сегодня опять к хану иду, - громко сказала я, не прерывая своих упражнений.

- Врешь! - Янсылу мгновенно сжала кулаки и побагровела. - Сегодня моя ночь!

- На ночи хана есть расписание? - я остановилась и с насмешливым любопытством посмотрела на нее.

- На что ты надеешься, рыжая? - она вдруг успокоилась. - Поиграет тобой хан, но потом вновь вернется в мои объятья, так всегда было.

Я равнодушно пожала плечами и вернулась к своим упражнениям. Янсылу еще некоторое время стояла в дверях, сжимая кулаки, затем развернулась и стремительно куда-то понеслась. Мы с девушками закончили урок, поклонились учительнице Газие и покинули танцевальный зал, как я назвала это место. Ко мне пристроилась одна из девушек. Он некоторое время шла, молча, затем повернула ко мне голову и улыбнулась.

- Я Раиля, - сказала она.

- Ана, - кивнула в ответ.

- Ты плохо танцевать, - продолжила Раиля.

- Научусь, - пообещала я ей.

- Ты ветер быть, - девушка улыбнулась, но я не поняла, что она мне хочет сказать.

Раиля подняла руку, подула на нее, и рука плавно изогнулась.

- Трава на ветру, - продолжила девушка. - Ты не человек, ты легкий, как ветер, гибкий, как трава. Понял?

Я осознала ее слова и благодарно кивнула, теперь я знала в каком направлении двигаться. Раиля остановилась и потянула меня за рукав.

- Плохой баба, очень плохой, злой, - она нахмурилась и кивнула в неопределенном направлении, я поняла, что она говорит про любимицу хана. - Мы приехать семь ночь назад, он орать на нас, обижал, я запомнил. Ты осторожно, очень плохой баба.

- Не переживай, я с ней справлюсь, - улыбнулась я.

- Солнце светить, туча есть солнце, плакать дождь, - покачала головой Раиля.

- Но за тучей солнце все равно светит, - я снова улыбнулась. - Спасибо, Раиля.

- Будешь искать помощь, я здесь, - серьезно кивнула она и свернула вслед за остальными девушками.

- Ну вот и еще один друг, - усмехнулась я. - По крайней мере, в войне с Янсылу.

Я пошла в свои покои, продолжая раздумывать над превратностями судьбы. Хан не враг, а слабая женщина враг, потому что от нее идет угроза, а от Таймаза нет... пока нет. Как же я хочу снова оказаться там, где все так просто и понятно...

Глава 22

Поисковый отряд возвращался в крепость, ведя за собой трех лошадей, чьи всадники лежали поперек седла, ожидая, когда их опустят в их последнее пристанище. Двое из них так никогда уже и не закончат свою практику. Еще пятеро получили ранения разной тяжести. Капитан Лери Смур хмуро оглядела свое потрепанное войско, потом взглянула на капитана Крайса Шеллиса, сжимавшего в руках окровавленный мундир кадета Хард, и тихо выругалась сквозь стиснутые зубы. Если бы не его упрямство, ярость и ненависть к степнякам, отряд мог вернуться без потерь.

Когда они выехали к городу степняков, видно бесы решили поглумиться над солдатами короля, подкинув под копыта Шеллиса мундир Анариоль Хард. Капитан даже побледнел, не решаясь поднять его. Остальные начали прочесывать местность в поисках тела, а он так и сидела на лошади, зачарованно глядя на окровавленный мундир. Его поднял кадет Борган, один из тех, кто уже никогда не увидит восхода солнца, Шеллис, молча, протянул руку, и кадет отдал. Крайс долго рассматривал его. Прорезан оказался только рукав, но и этого капитану оказалось достаточно, чтобы сорваться и ринуться к городу, вытаскивая на ходу меч. Его попробовали остановить, но капитан не слышал, не своего командира в этой вылазке, не родную сестру. Степняки высыпали им навстречу, вытаскивая свои кривые сабли. Пришлось принимать бой. Шеллис рубился, как бес, все так же сжимая в одной руке мундир Аны, а в другой меч. Схватку удалось остановить, скрутив капитана. Один из степняков, выслушав, что привело сюда солдат из приграничья Орнии, мрачно усмехнулся и ответил, что рыжую ведьму стоит искать в гареме хана. На этом солдаты и степняки разошлись. Шеллис через некоторое время перестал бесноваться и замолчал, глубоко уйдя в себя, мундир забрать у него не получилось. Крайс намертво вцепился в него, не желая расставаться даже на минуту.

* * *

Майор Смур был мрачнее тучи. После того, как прошло три стандартных для поисков дня, а отряд не вернулся, майор выпил весь запас вина, который хранился в крепости. Он отчаянно боялся потерять жену, но отправить следующий отряд не мог, людей едва хватало, чтобы закрыть кордоны и сменить уже отстоявшие смены. К тому же на четвертый день ему пришлось отправить доклад о ситуации в гарнизоне, и теперь майор с содроганием ждал ответа из столицы. Но больше страдал от неизвестности, что с отрядом и с его супругой, ездил каждый день на границу со степняками и тревожно вглядывался вдаль.

- Только вернись, Лери, - шептал он. - Ты только вернись, мы уедим отсюда, я брошу пить, купим домик, как ты хотела, ты только вернись живой...

* * *

С наступлением темноты меня охватило странное волнение, я бродила из угла в угол по покоям, не зная, чем себя занять. Девушки-служанки решили развлечь меня сплетнями из гаремной жизни. По большей части они вертелись вокруг одной персоны, конечно, Янсылу. Они рассказали, что сегодня мегера умудрилась разгневать хана, кинувшись без разрешения в его покои и устроив ему скандал. Теперь бедолагу заперли в ее покоях, запретив их покидать, пока хан не позволит. Я слушала их в пол уха, сама не понимая, почему я прислушиваюсь к шагам в коридоре. Дверь открылась неожиданно. Сначала вошел, пятясь задом Кан, следом два стражника в черных одеждах, вставшие по обе стороны двери, взметнув сабли и замерев с опущенными взглядами. Служанки тут же вскочили с мест и упали на колени, уткнувшись лбами в пол. Я единственная, кто смотрел на все это, стоя с открытым ртом.

В покои царственной походкой вошел хан, величественно оглядываясь по сторонам. Затем его глаза остановились на мне, и на губах появилась легкая полуулыбка. Я встала и слегка поклонилась, приветствуя Таймаза.

- Тебе понравились новые покои? - спросил он.

- Понравились, - ответила я. - Чем обязана визиту самого хана?

- Освободилось время, решил посмотреть, как тебя устроили. - затем протянул руку. - Пойдем.

- Куда? - я с подозрением посмотрела на хана, затем на его руку.

Таймаз усмехнулся, переплел наши пальцы и повел из покоев. Мы не пошли к лестнице в его покои, а направились на выход из гарема через ту дверь, откуда я попала сюда. За дверями моих покоев оказалось еще двое стражников, они шли впереди нас с Таймазом, позади два стражника, что зашли в покои. Все это заинтриговало меня, и я уже не думала задавать вопросов, ожидая развитие событий. Пока событием стали истеричные рыдания со второго этажа, где находились и покои опальной любимицы, Таймаз на них никак не отреагировал. Я тем более.

Мы покинули гарем, потом и дворец. Перед входом стояла карета, в которую меня и усадили. Сам хан легко взлетел на черного скакуна, очень похожего на Шаха, но это был не он. Карета тронулась, и я все-таки решила высунуть голову в окошко и поинтересоваться, куда меня везут. Таймаз хитро улыбнулся, но не ответил.

- Спрячься, - единственное, что он сказал, неожиданно посуровев.

- Почему? - не поняла я.

- Если кто-то взглянет тебе в лицо, он лишится головы, - строго пояснил хан. - Это закон.

- Глупость какая-то, - проворчала я и исчезла в недрах кареты. - Я такая красивая? - крикнула уже оттуда.

- Ты женщина хана, - прилетел ответ, и я фыркнула.

- Я королевский кадет, - крикнула снова.

- Одно другому не мешает, - послышался насмешливый голос. - Даже если у тебя нелюбовь к ключам.

- Не доверяю я ключникам, - снова фыркнула я и услышала веселый смех.

Мы ехали достаточно долго, а когда остановились, Таймаз открыл дверцу кареты и подал мне руку. Я подумала и приняла помощь. Надо же, какой галантный. Думать о чем-либо я перестала буквально через пару минут, когда мы остановились на берегу горного озера. Мне показалось, что у меня под ногами расстилается небо, так ярко отражались в озере звезды и луна, не искажаемые даже легкой рябью. С другого берега возвышались черные горы, уносясь макушками в необозримую темную высь. Я некоторое время не могла вымолвить ни слова, пораженная красотой этого места, его жутковатой таинственностью и величием.

- А как это место выглядит днем? - спросила я, когда голос снова вернулся ко мне.

- Как-нибудь я покажу тебе, когда Шах перестанет тебе сопротивляться, - ответил повелитель. - Мы приедем верхом.

- А как же мое лицо? - полюбопытствовала я.

- Придумаем что-нибудь, - усмехнулся он и махнул рукой.

Тут же слуги, которые, оказывается, тоже ехали с нами, поставили столик, уставили его яствами, накидали подушек и исчезли, будто их и не было. Стражи тоже не было видно. Складывалось ощущение, что мы с Таймазом остались одни во всей вселенной. На столике потрескивало несколько свечей, пламя которых колебал ветер, но огоньки, словно стойкие солдатики, вновь и вновь становились по стойке смирно. Я зачарованно следила за огоньками, но вскоре вздрогнула, почувствовав взгляд хана.

- Ты очень красивая, Солнышко, - хрипловато сказал он.

- Обычная, - я пожала плечами. - В вашем гареме живут настоящие красавицы, я им в подметки не гожусь.

- Правда? Я и не заметил, - ответил Таймаз, и я повернулась к нему, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.

На четко очерченных губах играла полуулыбка, но насмешки не было. Я смущенно потупилась, потом начала ерзать, потому что взгляд черных глаз никак не желал отрываться от меня. Когда я почувствовала, что пылают даже уши, хан отвернулся. Во время ужина никто из нас толком ничего не съел, почему-то аппетита совсем не было. Было не проходящее смущение и полная каша в голове.

- А я думала, что вы все-таки решили отвезти меня домой, - брякнула я.

- Я уже сказала, где твой дом, Солнышко, - ответил Таймаз.

- У моего отца больное сердце, - я повернулась к хану. - Если он узнает, что меня похитили, он может... - дыхание перехватило даже от одного предположения.

- Это все, что тянет тебя обратно в страну варваров? - поинтересовался он, устраиваясь на подушках полулежа.

- Это моя Родина! - возмущенно ответила я.

- Была, - спокойно, но твердо ответил хан, и я разозлилась.

Да кто он такой, чтобы так говорить про мою великую страну?! И как он смеет решать за меня?!! Я сжала кулаки и вскочила, с яростью глядя на него сверху.

- Слушай ты, хан, - зашипела я, не думая о последствиях.

- Слушаю, - мурлыкнул черноглазый мерзавец и лег поудобней, с интересом глядя на меня.

- Встань и посмотри мне в глаза, - мне пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не заехать ногой по ухмыляющейся ханской физиономии.

- Мне и отсюда все хорошо видно, - в его голосе сквозила неприкрытая насмешка, и меня прорвало.

- Ты и твои степняки украли у меня будущее! - заорала я. - У меня только практика началась, я даже толком понять не смогла, что такое служба! Меня дома ждал мужчина, который мне нравился, а у отца вообще сердце! А теперь ты еще оскорбляешь мою страну?! Да кто ты такой? Дикарь! Солнцеподобный ханистый хан, бесово дерьмо тебе в глотку!

Неуловимая подсечка свалила меня на землю, и рот накрыла теплая ладонь. Хан навалился сверху, устраиваясь поудобней.

- Чтобы я грязных слов больше не слышал из этого ротика, - строго сказал он, пресекая все мои попытки вырваться. - Ты понимаешь, что наговорила даже не на плеть, а на лишение головы?

- М-м-м, - яростно промычала я в ответ.

На губах Таймаза появилась улыбка, в которой так явно сквозило превосходство, что меня это взбесило до полной потери контроля над собой. Он резко вскочил, освобождая меня, и я пошла в атаку, проклиная про себя длинный подол платья. Стража кинулась к нам, но хан крикнул им, и они остановились, не добежав пятьдесят шагов.

- Ну, что же ты, кадет Солнышко, - издевался Таймаз, уходя от моих ударов, - совсем достать не можешь?

- Хватит бегать, дерись, как мужчина! - крикнула я, чувствуя, что начинаю выдыхаться.

Нельзя атаковать, когда тобой движет ярость, нельзя! Она придает сил, но мешает вниманию.

- Ты этого правда хочешь, женщина-воин? - спросил хан.

- Да! - снова выкрикнула я, делая отчаянный рывок.

Мне показалось, что очертания Таймаза просто растворились в воздухе. Вот он был, а вот его нет, движение воздуха, и я лежу на земле, хватая ртом воздух, потому что удар пришелся в солнечное сплетение. Не сильный, но достаточный, чтобы вывести меня из строя на несколько минут. Он присел рядом, внимательно осматривая меня. Затем поднял на руки и отнес обратно к подушкам.

- Достаточно? - спросил хан с легкой усмешкой.

- Нет, - прохрипела я.

- Потом продолжишь, - ответил он, вытягиваясь рядом. - Я не для этого привез тебя сюда, Солнышко.

Пальцы Таймаза прошлись по моему лицу, едва касаясь кожи, но этого оказалось достаточно, чтобы я замерла, вглядываясь в лицо повелителя. А оно опускалось все ближе и ближе, и я почувствовала, как мужские губы коснулись виска, пропорхали по щеке, коснулись уголка моих губ, чуть приоткрылись...

- Что ты делаешь? - спросила я, испуганно отползая в сторону.

- А на что похоже? - поинтересовался хан, одним движением руки, возвращая меня на место.

- Ты же сказал, что помнишь про мое нежелание... - начала я.

- А я разве пытаюсь использовать... ключ? - хмуро спросил хан.

- А я не знаю, что ты пожелаешь дальше, - снова попробовала отползти, он не удерживал.

Таймаз вздохнул, нахмурился, я расслабилась, решив, что опасность миновала. Зря. Этот... вероломный хан, в общем, снова не заметным для меня движением дернул на себя, и теперь я лежала сверху. Попыталась вырваться, но опять застыла, завороженная отсветом звезд в черных глазах, словно сама ночь смотрела на меня.

- Кто ты такая, Солнышко? - тихо спросил хан. Я не поняла его вопроса. Впрочем, он и не ждал ответа. - Что в тебе такого, что я не могу выкинуть тебя из головы?

- Моя нелюбовь к ключникам? - попробовала пошутить я.

- Ерунда. Это всего лишь страх девственницы, - усмехнулся Таймаз. - Ты волнуешь меня, Солнышко. В твоих глазах небо...

- В твоих тоже, - ответила я, следя за звездами в его глазах.

Хан порывисто сел, вынуждая меня обхватить коленями его бедра. Звезды из глаз исчезли, зато появилось его теплое дыхание.

- Солнышко, - прошептал Таймаз, почти касаясь моих губ, и я испугалась. Не знаю чего больше, что он поцелует, или того, что я жду этот поцелуй.

Я закрыла обеими руками свой рот и выдала:

- Все-таки тебе верить нельзя. Говорил одно, а делаешь другое.

Хан ссадил меня с себя, встал и гневно взглянул сверху.

- Еще никто не смел обвинять меня во лжи. Вставай, мы едем во дворец.

Затем крикнул что-то на своем языке и пошел к своему коню. На полдороге обернулся, дождался, когда я догоню его, не говоря ни слова взял за руку, все так же, молча, усадил в карету, закрыл дверцу, сел на жеребца, и мы тронулись в обратный путь. Меня просто раздирало от противоречивых чувств, а в ушах все звучали его слова: " Я не могу выкинуть тебя из головы". И улыбка скользила по губам. Наконец, я сердито тряхнула волосами. Еще не хватало в него влюбиться!

Возле дворца меня выпустили из кареты, довели до дверей гарема, сердито позвали Кана и уже почти оставили одну. Я смотрела, как уходит хан, но он вдруг резко развернулся, стремительно подошел ко мне, порывисто притянул к себе одной рукой, вторую положил на затылок, не давая вырваться, и накрыл мои губы своими, завоевывая позиции, на которые еще никто и никогда не посягал. Я ахнула от неожиданности, попыталась освободиться, не вышло. А поцелуй все длился, лишая остатков самообладания, волнуя и кружа голову. С удивлением отметила, что кто-то стонет и спустя мгновение поняла, что это я. Таймаз оторвался от моих губ, несколько мгновений смотрел затуманившимся взором и, наконец, тихо произнес:

- Да пошлют тебе Духи сладкие сны.

Резко отпустил, отчего я покачнулась, и ушел, сопровождаемый двумя взглядами: моим растерянным и взглядом Кана, в котором сквозил священный ужас.

Глава 23

Всю ночь я не могла уснуть, снова и снова вспоминая свой первый поцелуй, трогала губы, и мне все казалось, что Таймаз только что ушел, оставив меня гореть от стыда, что этот поцелуй видели Кан и стража. Но было еще кое-что, отчего краска не сходила с моего лица, мне хотелось снова почувствовать горячие губы, сминающие сопротивление, дарующие неведомое ощущение полета... Наверное, я очень развратна. С этой мыслью я уткнулась лицом в подушку, чтобы скрыть даже от лунного света свою улыбку. Я целовалась! А Мини, которая могла замучить меня вопросами, рядом нет и поделиться не с кем.

- Не вздумай никому говорить, что хан касался твоих губ, - шипел мне на ухо главный евнух, когда вел меня в покои. - Это запрещено! Мужчина не должен целовать женщину, это признание своей слабости перед той, кто создан для того, чтобы дарить мужчине наслаждение и заботу, но не наоборот! - пояснил он, видя мой удивленный взгляд. - О, моя бедная голова, завтра тебя отделят от туловища, на котором ты так долго сидела. О, мои бедные глаза, лучше бы вам ослепнуть, чем видеть то, что вы видели! - горестно возопил евнух.

- Кан, у нас поцелуй не преступление, - спокойно возразила я.

- Страна варваров! - с негодованием воскликнул Кан.

- Ты за словами-то следи, - предупредила я. - Это я сейчас добрая, потом и припомнить могу.

- О, Отец Степей, как же ты допустил подобное, - его причитания начали меня утомлять.

- Подотри сопли, евнух, - с раздражением сказала я. - Причитаешь, как леди из пансиона, тьфу. - тут же ускорила шаг. - Одна дойду.

Кан тут же отстал, сегодня был просто день нарушений традиций. Я быстро вернулась в свои покои, служанки тут же встретили меня с поклоном, начав готовить ко сну. Отвели в баню, переодели и уложили спать, а сами удалились в свою комнатку, что была за стенкой моих покоев. Оставшись одна, я задумалась над словами евнуха. Наш поцелуй видел не только Кан, который будет молчать от страха за свою жизнь, но и воины, охранявшие Таймаза. Что же они теперь думают о своем хане? Отчего-то стало неприятно, что кто-то может думать о нем плохо. Я раздраженно перевернулась на другой бок, отгоняя последние мысли. Не хватало еще переживать за повелителя степняков! ... Который меня поцеловал...

Так я до утра и пролежала, терзаемая множеством мыслей. Когда в покои вошли служанки, я сидела на кровати и мрачно смотрела перед собой. Снова начинала болеть голова, а ведь прошла, когда... А когда она прошла? Кажется, с момента, как хан взял меня за руку, я больше не чувствовала боли. Ох... Не о том я все думаю, не о том.

Девушки засуетились. На их лицах читалось явное выражение вины, а вот за что, я понять так и не смогла. Ну, проснулась я раньше их, и что? Да я вообще не спала, в этом тоже они виноваты? В общем, махнула на них рукой, не понять мне загадочную степную душу. Пока меня приводили в порядок, в коридоре раздались шаги, остановившиеся за дверями моих покоев. Я повернула голову, чувствуя, как замирает сердце.

- Войдите, - сказала я, когда послышался вежливый стук.

- Да пошлет тебе Отец Степей хорошего дня, о, прекрасная Ана, - выдал Кан, и я зашлась в приступе нервного кашля.

- Тебе по голове кто-то дал? - с подозрением спросила я.

Евнух демонстративно посмотрел на девушек, и я махнула рукой, чтобы они вышли. Служанки сразу подчинились и оставили нас с Каном наедине. Он подошел ко мне и поклонился.

- Что тебе подсыпали, что ты вдруг решил передо мной расшаркиваться? - удивленно поинтересовалась я.

- Подсыпали? - евнух метнулся к зеркалу и оттянул нижние веки, затем высунул язык, осмотрел ногти и пальцы, а затем с облегчением вздохнул. - Не отравили.

- Кан, ты меня пугаешь, - усмехнулась я.

- Я думал всю ночь, - сказал он, подходя ко мне. - Ты не наложница.

- Слава Единому, понял, - усмехнулась я. - Я кадет его величества короля Велиама и воин. Я никогда не буду наложницей.

Главный евнух как-то странно посмотрел на меня, но ничего говорить не стал. Да он бы и не успел, в двери постучались, и в покоях появилась голова одного из евнухов. Он что-то быстро сказал Кану, тот снова возопил, воздев руки к потолку, поклонился мне и убежал. Сразу же вернулись служанки, чтобы закончить начатое. Впрочем, там и заканчивать было нечего, я была уже одета и причесана, а побрякушек у меня не было, чтобы напяливать их, как та же Янсылу.

После завтрака принесли мои платья.

- Однако, быстро тут шьют, - усмехнулась я, рассматривая обновки.

Снова раздался стук и вошел Кан. Он нес в руках маленький ларец и кусок полупрозрачной ткани. Ларец мне вручили с поклоном, ткань отдали одной из служанок.

- Что это? - спросила я, разглядывая подношение.

- Великий хан передал тебе, о, солнцеподобная Ана, - с подвыванием изрек евнух.

Я открыла ларчик и усмехнулась, там были сережки. Продемонстрировала Кану уши без дырок, закрыла подарок и велела убрать... за ненадобностью.

- А что за ткань? - полюбопытствовала я.

- Зарыть лицо,- задумчиво ответил евнух. - Надо проколоть уши, иначе великий хан может быть разгневан, когда вернется.

- Хан уехал? - я живо обернулась к нему.

- Великий хан будет отсутствовать во дворце какое-то время, - кивнул Кан. - Но тебе разрешено спускаться в конюшню в сопровождении охраны и с прикрытым лицом.

- Отличная новость! - воскликнула я, вскакивая. - Пойдем скорей!

- Ай, нетерпеливая, - покачал головой Кан, становясь самим собой. - Сначала учиться, потом развлекаться.

Я насупилась, но подчинилась, проследовав за главным евнухом. Когда мы вышли из моих покоев, одна из моих служанок, стоявшая в коридоре с задумчивым видом, вдруг шарахнулась в сторону. На ее лице мелькнул страх, но она склонилась в поклоне, и выражение страха исчезло. Я пожала плечами и пошла дальше. Уже миновав поворот к лестнице, я услышала чьи-то торопливые шаги. Кан перегнулся через перила, но никого не увидел, я тоже.

Сегодня у меня был первый урок по изучению языка горцев. Интересно, как этот народ именуется, раз они не степняки. Хотя, здесь уже всех намешано. Нет! Не всех. Хан, его дядя и охрана хана имеют другой разрез глаз и кожа их светлей. Да и поведение несколько отличается от степных подданных. Значит и охрана относится к Иманидам? Младшие ветви? Любопытно... Надо будет у кого-нибудь спросить.

После языка, ладно, пусть будет после языка Иманидов, был урок танцев. Потренировалась я вчера не так много, но, благодаря советам Раили, сегодня надо мной так открыто не смеялись, а учительница Газие даже похвалила. Зрители сегодня опять были, но они молчали, просто наблюдали, а потом исчезли. "Понесли голуби донесение мегере", - усмехнулась я. Раиля недобро покосилась на дверь, затем многозначительно взглянула на меня и покачала головой. Я ей улыбнулась. Да что мне эта безумная может сделать! Я же ее плевком перешибу. Однако, стоило преподать урок узнице собственной мании, достать она меня достала.

- Девушки шептать, плохой баба зло думает, - сказала мне Раиля, когда мы покинули танцевальный зал.

- Я воин, Раиля, она не сможет причинить мне вреда, - постаралась я успокоить девушку.

- Гордый конь мрет от яд змеи, - покачала головой она. Мне нравилось ее умение говорить правильные вещи так красиво. Надо будет тоже научиться.

- Пойдем ко мне, Раиля, съедим что-нибудь вкусное, - улыбнулась я.

- Вкусно? Можно, - расплылась девушка в смущенной улыбке.

Когда мы подошли к моим покоям, там стоял Улуч с кривой саблей на караул. Я удивленно посмотрела на него, евнух приветливо улыбнулся.

- Главный евнух приказать охранять солнце гарема, - пояснил он.

- От кого меня охранять, Улуч? - усмехнулась я. - Я же воин!

- Хороший мысль, - одобрительно кивнула Раиля и тут же улыбнулась. - Солнце гарема, красиво.

Теперь покраснела я, глядя себе под ноги. Хотя, рыжая же, недаром Солнышком назвали. Пусть будет солнце гарема. Смущает, конечно, но приятно. Мы вошли с Раилей в покои, Улуч остался снаружи. Только мы уселись на низкий диванчик, как в дверь постучались.

- Войдите, - крикнула я.

- Госпожа, два наложница просить войти, - сообщила голова Улуча, просунувшаяся в дверь.

- Так пусть заходят, - ответила я, и в покои вошли, опасливо озираясь Агна и Италлин.

- Приветствуем, госпожа, - поклонились они, и я покрутила пальцем у виска.

Девушки захихикали и уже смелей подошли к нам с Раилей, которая с явным подозрением осмотрела моих землячек.

- Это мои подруги, Раиля, - успокоила я ее. - Агна и Италлин, знакомьтесь, Раиля. - представила я девушек друг другу. Затем позвала служанку. - Айша, принеси что-нибудь вкусное.

- Слушаюсь, госпожа, - поклонилась девушка и исчезла.

- Доверяешь? - спросила Раиля.

- Да, - пожала я плечами.

- Прислуга должен быть верный, - покачала головой девушка. - Выбрать сама. Приблизь, сделать добро, будет верный.

Мои землячки внимательно слушали Раилю, затем кивнули в знак одобрения.

- Верно говорит, - сказала Агна. - Ты беспечная, Ана. Это же гарем. Девушки ханской милости годами ждут, а тебя сразу выбрали, даже Янсылу в опале. Она будет мстить. Есть те, кто ей поможет.

- Мегера под арестом, что она может сделать? - возразила я.

Агна и Италлин посмотрели на меня, как на несмышленое дитя, а Раиля даже постучала пальцем по моему лбу.

- Голова змея в норе, хвост нет. Голова думать, хвост бить, - сказала она, и девушки опять согласно кивнули.

- Так, - я встала и прошлась по покоям. - Это что же за гадюжник такой?

Я даже представить не могла, что такое возможно. В кадетском корпусе такого не было! Хочешь отомстить кому-то, мстишь сам. Но не всаживаешь нож в спину, а предупреждаешь, как меня Идан. А тут какие-то подлые игры! Хочу домой. Нет, я не испугалась, но я не понимаю правил их игры, а играть втемную я не могу. Впрочем... Я развернулась к трем девушкам, следящим за мной, и широко улыбнулась.

- Бей врага его же оружием! - весело подмигнула я и потерла руки.

- Что ты задумала? - насторожилась Италлин.

- Они у меня забудут, что, значит, козни строить, - ответила я и бахнулась обратно за стол.

Они ничего не поняли, и я начала их посвящать в детали своего плана. Девушки хихикали, веселились, фантазировали, но под конец заявили:

- Надо главному евнуху сказать.

- Вы что, он нам все веселье испортит, - возмутилась я. - Вы со мной?

Они кивнули, и на лицах отразилось изумление от собственной смелости. Раиля только слегка нахмурилась.

- Что не так? - спросила я.

- Ты злить змея. Опасно, - сказала она. - Но я быть с тобой. Я иметь сказать кому-то, что помнить все.

Наш стратегический совет нарушил очередной стук в дверь. В покои вошел главный евнух. Он осмотрел нас, затем кивнул одной из моих служанок, которым я придумала занятия, чтобы выпроводить из покоев, пока мы обсуждали детали. Девушка поднесла мне полупрозрачную ткань, накинула на голову и закрепила ее обручем, плотно севшим мне на лоб.

- Идем, - кивнул Кан.

- К Шаху? - уточнила я. Евнух снова кивнул. - Я хочу показать коня девушкам, - сказала я.

- Великий хан дозволил только тебе покидать пределы гарема, - строго ответил Кан.

Я вздохнула, развела руками и пошла следом за ним. Улуч отделился от стены и пристроился следом. Более того, стоило нам выйти из гарема, и я увидела дополнительную пару охранников, причем, ханских. То есть не степяков, которые охраняли гарем. Так и выдвинулись на позицию. Первым шел один охранник, следом я. С одного бока от меня шел Кан, с другого Улуч, а замыкал второй охранник.

- Глаза опустить! - выкрикнул первый воин, когда мы вышли за пределы дворца.

Я стреляла глазами по сторонам, разглядывая замерших мужчин с опущенными взглядами. По богатым одеждам я определила нескольких, которые должны быть кем-то вроде сановников. Воины, прислуга, визитеры, как я назвала группу мужчин, жавшихся к стене, все стояли с опущенными глазами. Оба охранника и Улуч шли с саблями на караул, готовые пустить их в ход при первом же подозрении на попытку напасть или посмотреть на женщину хана. Женщина хана... хм, звучит как-то... приятно. Тьфу! Не думать так, не думать.

- Далеко конюшни? - спросила я.

- Вскоре придем, моя госпожа, - ответил Кан.

Я изумленно взглянула на него и поняла, что вне гарема он так и будет меня называть. Это наедине он еще позволяет себе говорить со мной более-менее свободно, а здесь соблюдает этикет, так сказать. Ну, раз так надо...

Шаха я услышала еще издалека. Он вновь хрипел, растянутый шестью мужчинами, ржал и фыркал, вставая на дыбы. Я почувствовала раздражение, кто же так с конем обращается. Тут же досадливо поморщилась, угощение для гнедого красавца не взяла, обидно.

- Шах, - позвала я, конь повел ушами и снова взбрыкнул.

- Осторожно, госпожа, - тут же предостерег меня Улуч, а охрана встала между мной и черным зверем.

- И как я, по-вашему, буду с ним контакт налаживать, если он растянут, а я под охраной? - возмутилась я. - Они же ему больно делают, только коня ярят.

Я попробовала выйти из живого заслона, но охрана только чуть сместилась, оставляя меня позади себя. Нет, ну так же совсем не пойдет! Я развернулась и пошла прочь. Меня тут же окружили мои сопровождающие.

- Завтра пусть остается в стойле, - велела я. - Зачем вообще вытащили? Его норов я уже увидела вчера.

- Великий хан приказал, - твердо ответил Кан.

- Издеваться над нами с Шахом? - язвительно спросила я. - Завтра пусть стоит в стойле свободным. Мне демонстрация зверя не нужна.

- Слушаюсь, моя госпожа, - поклонился главный евнух и косо взглянул на меня.

Я фыркнула, за дуру что ли держат? Разозлили бедное животное и устроили представление из взбешенного коня и беспомощной женщины. Завтра надо обязательно лакомство взять. Мы вернулись в гарем, и я сразу прошла в сад, чтобы побыть наедине с собой. Во всем этом походе меня раздражало еще кое-что, точней отсутствие кое-кого. И это просто зверски бесило. Прошло всего три дня, как меня привезли сюда, а я... я скучаю! Дерьмо! Да я даже по Нику не скучала, просто хотелось его увидеть, и то уже перед отъездом, а тут что? Мне стало совсем не по себе, я вдруг поняла, что Ника не вспоминаю уже несколько дней. А ведь думала, что влюбилась. Представила себе барона Грая и грустно улыбнулась, сердце не дрогнуло.

Глава 24

Утро в гареме началось с истеричного вопля с первого этажа. Я выскочила из покоев и свесилась через перила. Внизу царила суматоха. Я накинула халат и сбежала на первый этаж. Девушки столпились возле комнатки одной из бывших наложниц хана. Это тоже были покои, но очень маленькие. Я протиснулась сквозь толпу и увидела хозяйку комнаты, стоящую на низкой кровати и тыкающую пальцем куда-то в угол. Перевела туда взгляд и узрела крысу, здоровенную такую, коричневую крысу. Она забилась в угол и оттуда затравленно смотрела на визжащую девушку своими черными бусинками глаз. Мне стало жалко... крысу, такой жуткий вопль даже я уже не выдерживала, не то, что несчастный грызун, неизвестно каким ветром занесенный в гаремные покои. Хотя... Я оглянулась и увидела невозмутимую Раилю, деловито разглядывающую свои ногти. Это была ее жертва.

- Разойдитесь, - крикнул Кан на трех или четырех языках.

Девушки раздались в сторону, и главный евнух вошел в покои вопящей наложницы. Сначала он сморщился от визга, затем повернул голову и...

- Уберите эту гадость! - заверещал Кан на высокой ноте, явно посрамив наложницу, которая даже орать перестала, когда главный евнух, наша надежда и опора, взлетел к ней на кровать, задирая полы своего халата. - Ну что встала, убери ее, - крикнул он и столкнул на пол наложницу, которая тут же полезла обратно.

Крыса беспомощно посмотрела на нас, явно ища поддержки и помощи. В этот момент в злополучные покои влетели два громадных евнуха. Они свирепо огляделись, отыскивая угрозу, заметили врага и пошли на несчастное животное, взметнув свои сабли. Крыса поняла, что помощи ей не дождаться и начала вытаскивать себя сама. Она метнулась между ногами двух душегубов и выбрала самое безопасное место, взлетела на кровать к орущим благим матом евнуху и наложнице, которые уже слились в жарких объятьях. Амбалы последовали за зверьком, размахивая саблями. Крыса сделала ход конем и начала карабкаться по халату Кана. Она добралась до плеча главного евнуха, уселась на нем и доверчиво взглянула в глаза. Кан пару мгновений смотрел на крысиную морду, взирающую на него с немой мольбой и, как подкошенный, свалился в обморок. Наложница карабкалась на одного из амбалов, крыса на второго, потому что бесчувственный главный евнух остался глух к ее мольбам. Здоровенный евнух икнул, закатил глаза и рухнул рядом со своим начальником, крыса так укоризненно посмотрела на него, что, будь амбал при сознании, ему бы обязательно стало стыдно. Второй громила, к которому в жизни не прижималось женское тело, тихо опадал рядом с Каном и первым амбалом. Наложница, успевшая спрыгнуть с поверженного шоком евнуха, теперь стояла на полу, крыса стояла напротив. Они некоторое время мерились взглядами, выиграла крыса, когда четвертое тело растянулось рядом со своими спасителями. Животное очень явственно тяжело вздохнуло и засеменило в сторону столпившихся девушек. Девушки раздались в стороны, освобождая крысе проход, по которому она гордо и удалилась, оставляя за собой полную и безоговорочную победу. Я не удержалась и поаплодировала ей. Крыса с достоинством оглянулась, сделал еще несколько неторопливых шагов и припустила со всех лап подальше от сумасшедшего дома, куда ее волей злого умысла занесла Раиля. Ей я тоже поаплодировала, но мысленно, чтобы не выдать. Итак, война началась, первая партия осталась за нами.

Мы переглянулись с Раилей и разошлись в разные стороны. Свою охрану я нашла за углом, бледного и дрожащего.

- Горе ты мое, тоже крыс боишься? - усмехнулась я. - Пойдем домой.

Улуч, заступивший с утра снова на пост, мелко закивал и пошел впереди, постепенно расправляя плечи. Ну, вот как такой громила может бояться маленького зверька? Ладно, у всех своих недостатки, Улуч мне все равно нравится. В покоях меня уже ждал завтрак, вода, чтобы умыться и новое платье. А так же пожилая служанка с иглой. Я с подозрением посмотрела на нее, затем перевела взгляд на девушек-служанок.

- Что бабушка тут шить собирается? - спросила я.

- Главный евнух велел вам уши проколоть, госпожа, - поклонилась одна из девушек, - чтобы вы могли носить подарок великого хана.

- Озверели? - вознегодовала я. - Не дам уши дырявить! Дырки надо на поле боя получать, а не ради побрякушек.

Я смелая! Но бабку с иглой опасалась. Вот не нравилась она мне и все. Айша сорвалась с места и принесла ларчик с сережками, открыла его и поставила мерзавка так, что солнечные лучи заиграли на гранях камешков, украшавшими серьги. Я зачарованно смотрела на эту игру света, вспомнила, как девушки выглядят в сережках. Да, в конце концов, кадеты ничего не боятся... а дыркам потом можно дать и зарасти.

- Пусть колет, - решительно сказала я и села на диванчик.

Бабка с готовностью бросилась выполнять ответственное задание. Она прокалила иглу, чем-то протерла мои уши, оп-хоп, и я уже в серьгах. Рука-то набита, видать. Потом старуха обработала ранки и ушла, а мне принесли зеркало. Поглядела на себя и осталась довольна, красиво все-таки и женственно, как папа хотел. Я в тысячный раз вздохнула, с тревогой думая об отце. Очень надеюсь, что с ним все хорошо. А ведь я ему обещала вернуться...

- Ты грустить, госпожа, - Хаят, моя служанка, отвлекла меня от мыслей.

- Отца вспомнила, - призналась я.

Она понятливо вздохнула.

- Чем тебя веселить? - спросила девушка. - Хотеть песню степей слушать?

- Давай, - милостиво кивнула я, устраиваясь удобней.

Хаят исчезла в комнатке, которую она делила с Айшой и Валией, и принесла оттуда неизвестный мне музыкальный инструмент с тремя струнами, долбленным вытянутым корпусом и грифом. Инструмент мне напомнил лютню. Хаят села напротив меня, ударила по струнам, прислушалась и удовлетворенно кивнула.

- Что это за инструмент? - спросила я.

- Комуз, - ответила девушка и начала наигрывать неспешную мелодию.

Голос у Хаят оказался приятный, а манера исполнения непривычной, но мне понравились переливы ее голоса. Постепенно под игру и пение служанки мои мысли покинули пределы дворца, перелетели через горы, устремились в бескрайнюю степь, и я увидела небольшую группу всадников, впереди которых на вороном жеребце скакал мужчина с величественной осанкой, которая может быть только у повелителя. Я так явственно увидела черные глаза, в которых пряталась тайна веков.

- Таймаз, - прошептала я и очнулась, испуганно глядя на Хаят, продолжающую пение. - Что это за колдовство? - потрясенно спросила я.

Девушка закончила играть и посмотрела на меня странноватым взглядом.

- Всего лишь песня, мой госпожа, - ответила она.

- Да, должно быть почудилась, - вынужденно согласилась я, иначе не объяснить реальность этого видения.

- Тебе нравится? - спросила Хаят. - Еще?

- Нравится, - кивнула я. - Да, спой еще.

Она опять запела. Но не успела я расслабиться, как раздался стук. Вошел Кан, сделавший вид, что нигде он не лежал и вообще самый храбрый парень в гареме. Я ухмыльнулась, но главный евнух умело проигнорировал мою ухмылку.

- На занятия, госпожа, - чуть ли не в приказном тоне сказал он, и я послушно пошла постигать новые для меня премудрости.

- Кан, мне нужна мужская одежда, - потребовала я, пока мы шли по коридорам гарема.

- Зачем? - удивился евнух.

- Я у вас тут в кисель превращусь, - проворчала я. - Только жрешь и почти не двигаешься.

- Женщина должна быть мягкой, - назидательно произнес Кан.

Я вспомнила Азаль, старшую жену Ансара, вот уж и правда мякиш, бр-р. Отставать от главного евнуха я не собиралась, потому всю дорогу продолжала требовать нормальную одежду. Платье, конечно, хорошо, но я привыкла к другому виду одежды. В штанах как-то удобней и привычней.

- Кан, я госпожа или не госпожа? - наконец, не выдержала я.

- Госпожа, - признал он.

- Тогда выполнять без разговоров! - я состроила гневную физиономию.

- Великий хан будет гневаться, - ответил евнух с совершенно непроницаемым лицом.

- Кан, я тебя сейчас ударю, - возмутилась я, глядя на этого сына степей.

Главный евнух тяжело вздохнул, замотал головой и почти впихнул меня в класс, где я должна была продолжить изучение языка Иманидов. Я обернулась и прищурилась, Кан поспешил исчезнуть. Потом были танцы, вышивание и нравы народов степей. Оказывается, степняками только мы их называли, считая, что это единая нация. Но народностей, объединенных под властью династии Иманидов, оказалось столько, что я устала слушать их перечисление. Те, что жили возле наших границ, назывались хасиидами, соседствовали с ними анасиды, на севере степей располагалась группа племен аминидов. Это были кочевые племена и редко приближались к границам Орнии. Были еще ултуги, демины и прочие. Их язык имел общий корень, но различался диалектами. Так же народности имели различия в ведении хозяйства, в семейно-родственных отношениях, имели свои этнические особенности. Раиля, например, была из кочевых племен аминидов, а Улуч, я потом у него спросила, оказался ултугом. Я даже поставила их рядом и с пристрастием осмотрела. Тут же моя игра "найди различия" начала приносить плоты. Разрез глаз, оттенок кожи, говор. Про то, что ултуги наиболее рослый степной народ, мне сказал сам евнух. А мои служанки принадлежали трем народностям. Айша была анасидкой, Хаят эмрейкой, эта группа жила на границе с государством Сафикия и про Орнию вообще не знали. А Валия жила как раз рядом с нами, она была хасиидкой. Своих девушек я тоже осмотрела, отыскивая разницу между ними. Больше всех отличалась от Айши и Валии Хаят. Она имела наиболее смуглую кожу, но цвет глаз зеленый, тонкий нос и более пухлые губы, чем у двух других служанок. Но все они совершенно не были похожи на Иманидов. Вроде и улавливалось что-то общее, но Иманиды были совсем другими.

Мне стало интересно, как они смогли подчинить себе дикие степные племена, объединив в единое государство. И главное, не было междоусобиц среди подданных хана Таймаза. И все они признавали власть этого древнего, но малочисленного рода.

- Они шаманы, - шепнула мне Айша. - Род великий хан знать такие древний тайны, который не знать никто. Их род идти от Духов Гор, которые в один день спуститься на землю, чтобы оставить нам свой родич, он стать наш защита и хранить мудрость Великих.

- Хм... - скептически хмыкнула я. - Выходит, великий хан Таймаз бог на земле?

- Да, - кивнула девушка и оставила меня одну, все еще скептически ухмыляющуюся.

Однако... И пусть мне кто-нибудь скажет, что они не дикари. Наш король, например, он наместник Единого на земле, а тут целый бог.

- Айша! - крикнула я и дождалась, когда девушка подойдет. - Что такое-шаман?

- Колдун, - пояснила девушка.

- И что они делают? - не отстала я.

- Многое. Лечить уметь руками. Будущее видеть. Многое. - ответила Айша.

- Руками лечить? - задумчиво произнесла я.

Я кивнула, и девушка ушла. Руками лечить... Я задрала рукав и посмотрела на то место, где меня ранил степняк Ансара. Там не то, чтобы рана зажила за несколько дней, на руке даже шрама не было. Я сейчас толком не могла сказать, куда точно была ранена. Та же история с ногой. След от стрелы исчез. Теперь мне и хвастаться нечем перед друзьями кадетами... когда я вернусь. Я почувствовала легкую досаду, даже обиду. Но тут же забыла об этих эмоциях, потому что снова вспомнила, что голова прошла, как только Таймаз взял меня за руку. Неужели и, правда, колдуны? Ерунда. Говорят, на наших землях когда-то давно, еще в древности, жили те, в чьей крови была магия, но я всегда воспринимала подобные истории, как сказки. Говорили, что маги покинули нас, потому что люди не могли смириться, что рядом есть те, кто отличается от них. Пытались учиться, но оказалось, что магом можно только родиться. И тогда злоба стала настолько сильной, что колдунам пришлось уйти. Ну, сказки же. Раз маги, значит, могли всех заморочить и жить дальше, правда? Вот и я о том же. А тут нате вам, шаманы. Но отсутствие ран и шрамов отрицать нельзя.

Вскоре зашел Кан, меня покрыли вуалью, и мы пошли к Шаху. Сопровождение было то же, что и вчера. Я уже не стреляла глазками по сторонам. Во-первых, я обдумывала новую информацию, а во-вторых, я очень надеялась, что сегодня бедного коня не будут мучить. Зря надеялась, Шах опять бился в путах.

- Да вы издеваетесь! - не сдержалась я. - Зачем эти прогулки? Чтобы я на несчастного Шаха смотрела, а меня он запомнил, как причину своих мук? Или завтра вы оставите коня в стойле, или до возвращения хана я больше из гарема не выйду!

Я развернулась и стремительно удалилась, проклиная Таймаза и его приказы. Это же настоящая издевка! Ладно бы еще эти прогулки приносили мне необходимые сведения о расстановке часовых, так ведь и этой пользы нет! Настроение испортилось, и до вечера я просидела в саду под надзором Улуча и Хаят.

Глава 25

Ночное озеро обжигало холодом обнаженные стопы и щиколотки. Я изумленно оглядывалась вокруг себя, пытаясь понять, как я здесь оказалась. Над головой яркие звезды кружились в своем вечном хороводе, продолжая танец в ровной глади горного озера. Я слегка нахмурилась, вспоминая, что было вечером, но точно помнила, что легла спать в своих покоях. Оглядела себя, на мне была рубаха из тончайшей ткани, которую девушки надели перед сном. Прохладный ветер трепал волосы, играл подолом рубахи и заставлял невольно ежиться.

За спиной раздался плеск шагов, словно кто-то шел по воде. Я начала было оборачиваться, но меня остановили две теплые ладони, легшие на плечи. Ладони спустились вниз, на мгновение сплетая чьи-то пальцы с моими, но тут же перебрались на талию и знакомый голос сказал тихо:

- Ты замерзла.

Меня подхватили на руки, и я столкнулась с взглядом бездонных черных глаз. Хан вынес меня на берег, и опустил на неизвестно откуда взявшееся покрывало с подушками, тут же сам по себе вспыхнул огонь, приветливо потрескивая и стреляя искрами в такое же бездонное небо, как и глаза повелителя. Он скинул с плеч плащ, закутывая меня в него. Я зачарованно следила за лицом Таймаза и думала, что не хочу просыпаться, совсем не хочу. Хан сел рядом, привлекая меня к себе.

- Ты меня звала, - сказал он, - я услышал.

- Я тебя не звала, - прошептала я, любуясь его красивым благородным лицом.

- Днем, когда я скакал по степи, ветер принес твой голос. Ты назвала мое имя, - ответил хан, и я вспомнила свое видение.

- Но мне ведь просто привиделось...

Хан улыбнулся и коснулся губами моего виска. Я с готовность подставила губы, это сон, потому можно не стесняться. Таймаз мгновение смотрел на меня, а затем захватил в плен губы, вновь кружа голову и зажигая во всем моем существе странное томление.

- Солнышко, - прошептал Таймаз, отрываясь от меня, - судьба, посланная мне великими духами гор.

- Мне сказали, что ты колдун, - произнесла я, несмело касаясь руки хана.

Он ничего не ответил, только лукаво сверкнул глазами и хитро улыбнулся. Сейчас я готова была поверить во что угодно, потому что мой сон так походил на сказку.

- Ты надела мой подарок, - сказал он, отведя в сторону волосы, которые почему-то вдруг стали гораздо длинней, чем были.

- Мне из-за твоего подарка уши прокололи, - пожаловалась я с улыбкой.

Таймаз нахмурился, убрал совсем волосы, рассматривая свежие дырочки в мочках, затем тихонечко подул, потом то же самое проделал со вторым ухом, и не очень приятные ощущения исчезли.

- А еще мне к Шаху не подойти, - это я уже сказала серьезно и чуть обижено. - Зачем ты приказал мучить жеребца? Он каждый раз растянут, как в тот день, когда ты показал мне его. Шах злиться, я тоже, на тебя.

- Я не приказывал такого, - он снова нахмурился. - Я велел выводить коня и приглядывать, чтобы с тобой ничего не случилось. Главный конюший перестарался, желая угодить своему хану. Завтра ты сможешь подойти к Шаху.

- Очень на это надеюсь, - проворчала я.

Таймаз негромко рассмеялся. Затем покрепче прижал к себе и зарылся лицом мне в волосы.

- Мне пора уходить, - прошептал он.

- Это же мой сон, значит, тебе торопиться некуда, - резонно ответила я.

- Иногда и сны не зависят от воли тех, кому снятся, - улыбнулся повелитель. - Тебе хочется, чтобы я остался?

Может это и сон, но я смутилась и спрятала лицо на груди хана, не желая отвечать. Он не настаивал, продолжая перебирать отросшие и ставшие более крупными кудри.

- Поцелуй меня еще раз. - попросила я, все еще уткнувшись ему в грудь, от чего вышло глухо и едва понятно.

Хан чуть отстранился, приподнял мое пылающее лицо за подбородок и выполнил мою просьбу, вкладывая в свой поцелуй столько нежности, что я начала задыхаться и тихо застонала, обвивая его шею руками. Это ведь всего лишь сон...

- Кан сказал, что целовать женщину позор, - сказала я, пытаясь прийти в себя.

- Разве не становится мужчина рабом у ног своей женщины? - ответил Таймаз с улыбкой, выделяя слово - своей.

- Меня назвали "солнце гарема", - хихикнула я.

- Ты солнце души моей, которое зажгло огонь в сердце одним взглядом синих, как небо, глаз, - ответил Таймаз, и я замолчала, ошеломленная его словами. Он немного помолчал, задумавшись о чем-то. - Тебе пора спать, Солнышко, а меня ждут дела, - наконец, произнес он.

- Но я ведь и так сплю, - улыбнулась я, укоризненно качая головой. - А ты мне снишься.

- Этому сну пора заканчиваться, - хан коснулся губами уголка моего рта.

- А завтра приснишься? - спросила я с надеждой.

- Позови, и я приду, - Таймаз ненадолго приник к моим губам. - Только позови, солнце души моей...

Я порывисто села на постели и огляделась. Я была в гаремных покоях, а за окном царила глубокая ночь. Я упала обратно на подушку, спеша снова уснуть, чтобы продолжить такой волшебный сон. Уже засыпая, подумала, что губы горят, будто их только что целовали, и улыбнулась.

- Доброе утро, госпожа, - услышала я, сквозь сон.

Потянулась и открыла глаза. Валия стояла рядом с моей кроватью и смотрела на меня странным взглядом.

- Что? - удивленно спросила я.

- Твои волосы, госпожа, - она указала пальцем.

Я потрогала голову, затем перевела взгляд на свои плечи и вскрикнула. Ярко-рыжие локоны шелковым водопадом рассыпались по плечам и груди. Мои волосы отросли за одну ночь! Зачем-то потрогала уши и поняла, что нет никаких корочек, все зажило! Я потрясенно переводила взгляд с Валии на Айшу, прибежавшую на мой крик. Дверь открылась, и послышались быстрые шаги. В спальню просунулась голова Улуча и тут же смущенно покраснела. Айша обернулась и замахала на него руками.

- Госпожа не одет, уйди, бесстыжий! - крикнула она.

Улуч исчез, а мы с девушками продолжили переглядываться.

- Так не бывает, - прошептала я.

- Колдовство, - тоном, не терпящим возражений, произнесла Айша.

- Колдовства не бывает, - я отчаянно замотала головой.

Валия, молча, указала на мои волосы, я порывисто вскочила с постели и побежала к зеркалу, чтобы еще раз убедиться в реальности происходящего. Они были, доставали до пояса, извиваясь, струясь и безумно пугая.

- Ножницы! - заорала я.

- Нет, госпожа! - Айша упала на колени. - Чудо, это чудо! Его мог дарить только повелитель! Нельзя!

- Ножницы, я сказала, - у меня начиналась истерика.

Значит и ночью был не сон, и я открыла свою душу хану! "Солнце души моей...". О, бесово де... Так он что, мне признался, что неравнодушен ко мне? Стоп! Невозможно, невозможно!!! Не бывает колдовства, не бывает и все тут. Значит так, я села прямо на пол, волосы отрасли потому... потому что здесь воздух горный, все быстро растет... Ага, за одну ночь! И уши за сутки зажили, даже меньше. Я отчаянно замотала головой.

- Колдовства не бывает? - жалобно спросила я.

- Бывает, - жестко ответила Хаят. - Мой дед шаман был.

Я перевела на нее взгляд и тут же вскочила, нацелив палец в грудь девушки.

- Ты! Это ты со мной что-то вчера сделала своей песней! - воскликнула я.

- Что я мог сделать, госпожа? - спокойно спросила Хаят.

- Ты играла, пела, а я в степь полетела! - выкрикнула я и осеклась под серьезным взглядом служанки.

- Что ты там видел, госпожа? - спросила она.

- Хана, - почти одними губами ответила я.

- Душа нашел, что хотел , - пояснила девушка, и я ничего не поняла. - Песню слушать, мыслей нет, голова пустой, душа открыт, душа полетел, нашел то, что искал.

"Ветер принес твой голос, ты звала меня", - зазвучали в голове слова Таймаза. Я ведь и правда произнесла его имя. Единый, да что же это?! Мне, королевскому кадету, готовой умереть, разрубленной на куски вражеским мечом на поле брани, стало страшно, по-настоящему страшно! Я выросла в мире, где нет колдовства, где нет песен, что отправляют душу в полет. В моем мире все просто, все ясно, все рационально и взвешенно, а тут творится, не пойми, бесы что! Таинственный мир степей... Тьфу, чтоб им всем...

Я потерла лицо, затем распрямила плечи.

- Умываться, - отдала я распоряжение. Кадета его величества колдовством не запугаешь.

Сегодня мне сделали прическу. Заплели несколько мелких косичек и красиво уложили на голове затейливым узором, украсили нитью жемчуга. Мне понравилось. Айша убежала за завтраком, Валия куда-то исчезла, а Хаят стояла рядом, ожидая распоряжений. Я покосилась на нее. Эта девушка теперь навевала на меня ужас.

- Меня не надо бояться, - сказала она, словно поняв мои опасения. - Моя кровь не иметь колдовства. Хан Таймаз иметь, много колдовства иметь. Твой душа, госпожа, его душа, - она сцепила пальцы на подобии двух звеньев цепи. - Судьба. Госпожа звать хан, хан слышать. Госпожа беда, хан чувствовать. Хан беда, госпожа чувствовать. Судьба.

- Такого не бывает, - простонала я.

- Бывает, - уверенно кивнула Хаят и покинула меня.

Я осталась одна, помимо воли анализируя ее слова. "Ты только позови, солнце души моей...".

- Таймаз, - произнесла я вполголоса и замерла, ожидая его появления.

Никто не вышел из воздуха, вообще ничего не изменилось, и я вздохнула с облегчением.

- Колдовства не бывает, - я упрямо тряхнула головой, и длинные пряди, не забранные в косички, словно насмехаясь надо мной, скользнули на колени.

Глава 26

Генерал Лорин Хард открыл глаза, продираясь сквозь тяжелый сон. Сердце опять ныло, и генерал потер грудь. Он протянул руку и взял стакан с водой с прикроватного столика. Рядом со стаканом стоял пузырек с каплями, которые ему вчера дал лекарь после второго в его жизни приступа. Генерал горестно вздохнул, его маленькое солнышко, его рыжая дочурка, хоть и приемная, но ставшая такой родной, будто он сидел ночами возле ее колыбели, будто он сам пеленал ее и вытирал слезки, его Ана пропала, похищена степняками в первом же дозоре.

- Старый дурак, - прошептал генерал, - я не должен был привозить тебя сюда, я не должен был позволять отравлять твою душу. Мне нужно было сразу подать в отставку и уехать подальше от столицы, чтобы ты росла чистой наивной девочкой. Впрочем, ты такой и выросла. Но ты могла носить банты и кружева, а не мундир и сапоги. Могла бегать по зеленому лугу за бабочками, а не лезть в пруд с гадюками, доказывая, что ты достойна носить фамилию Хард. Это я не достоин зваться твоим отцом.

Генерал утер одинокую слезу и встал с постели. Он прошелся к окну, все так же держась за грудь, посмотрел на предрассветный город и расплакался. Суровый вояка чувствовал свое бессилие, чувствовал страх за юную девушку и впервые чувствовал, что стар. Неожиданно за стеной раздался легкий шум, словно кто-то подвинул кресло. Генерал обернулся к двери из спальни, снова прислушался, а потом пошел к кабинету. Он взялся за ручку двери, потянул на себя и вдруг почувствовал покой. Боль в груди отпустила совершенно, сердце начало биться размеренно и четко. Генералу показалось, что он скинул разом лет двадцать, так легко ему стало. "Может я умер?", - подумал он.

- Доброе утро, генерал, - раздался негромкий, но глубокий голос, от которого появилось невольное благоговение.

- Кто здесь? - настороженно спросил Лорин Хард, но чувства, что молодой мужчина в кресле предоставляет угрозу, не возникло. Ощущение покоя усилилось еще больше. - Кто вы?

- Повелитель степей, сын гор хан Таймаз, - представился ранний визитер.

- Хан? - генерал невольно протер глаза, вглядываясь в странного гостя.

У мужчины были короткие черные волосы, чуть раскосые черные глаза, сквозь которых на генерала, как ему показалось, смотрела сама вечность. Тонкие аристократичные, дышащие благородством, черты лица визитера внушали уважение и убежденность, что этот молодой мужчина имеет право повелевать. Царственность прослеживалась и в его осанке, и в том, с какой ненавязчивой небрежностью он сидел в кресле, будто это был трон. Темно-красная шелковая рубаха оказалась единственным цветным пятном в черном одеянии хана. Генерал видел среди степняков похожих на этого мужчину людей, но это было раз или два за всю его карьеру. И оба раза это были почти дети, не старше его выпускников кадетов. И все же степняк здесь, в самом сердце орнийского королевства... Вдруг Лорин Хард вздрогнул.

- Ана, - прошептал он.

Хан Таймаз кивнул и указал на соседнее кресло. Генерал стремительно прошел к нему и почти упал, с волнением смотря на незваного гостя. Мужчины некоторое время рассматривали друг друга. И если на лице генерала явно отражалось волнение, то хан был совершенно спокоен.

- Ваша дочь жива, генерал, - сказал он, наконец, - жива и здорова. Над ней не было свершено насилия, ее не унизили и не заставили делать то, что ей бы не понравилось.

- Вы хотите выкуп? Я готов отдать все, что у меня есть, - выпалил генерал. - Верните мне дочь.

Степняк усмехнулся, усмешка получилась грустной, и отрицательно покачал головой.

- Мне не нужен выкуп, генерал, и я не верну вам дочь, - сказал он.

- Вы сделаете из моей девочки наложницу? - вспыхнул Лорин Хард. - Моя Ана достойна другой судьбы!

- Наложницу? Нет, - хан снова покачал головой. - Солнышко для меня намного больше, чем красивое тело.

- Но что тогда с ней будет? - тихо спросил генерал.

- У нас с ней общий путь, так сказали звезды, так чувствую я, - ответил Таймаз. - Но я не трону ее, пока она сама этого не захочет, пока не признает, что я нужен ей так же, как она мне.

- Но у нее может быть другой путь, - не согласился Лорин Хард. - Нужно дать ей возможность выбрать самой.

- Ты не понимаешь, старик, - хан чуть наклонился, - у нее нет выбора, как и у меня. Судьба, генерал, она решает все еще до того, как мы оглашаем этот мир своим криком. Однажды судьба уже подтолкнула меня к маленькой рыжей девочке с большими синими глазами. Но тогда я не увидел знака. И спустя столько лет она вернулась ко мне.

- Однажды? - генерал удивленно посмотрел на визитера, но он всегда славился умением делать быстрые верные выводы. - Тот самый степняк, что пожалел Солнышко и спрятал от своих.

Хан согласно едва заметно кивнул. Генерал с большим интересом начал рассматривать своего гостя.

- Пожалейте ее еще раз, великий хан, - едва слышно проговорил Лорин Хард. - Отпустите.

- Ты все равно ничего не понял, генерал, - устало вздохнул повелитель степей. - Если Солнышко вернется, она уже не найдет покоя, будет угасать день ото дня. Между нами появилась связь. Не та, - усмехнулся хан, заметив, как дернулся генерал, - я же сказал, что не трону солнце души моей, пока она не будет готова к этому. Это связь душ, она начала чувствовать меня.

- Не понимаю, - слегка раздраженно сказал генерал.

- Неважно, - хан отмахнулся. - Просто поверь, твоей дочери будет легче со мной рядом. Я пришел лишь потому, что она волнуется за своего отца. Теперь твое сердце не будет болеть. Она может быть спокойна.

- Я больше никогда ее не увижу, - вдруг отчетливо понял генерал.

- Такова судьба, старик, - кивнул хан и поднялся с кресла.

- Я буду искать свою дочь! - воскликнул Лорин Хард.

- Твое право, генерал, - в голосе хана было равнодушие. - Но помни, дорога, построенная на крови, не приведет к звезде твоей цели. Лишь чистое сердце найдет путь. - произнеся эту странную фразу, хан вышел из кабинета.

Генерал некоторое время смотрел на закрывшуюся дверь, затем перевел взгляд на стол и вздрогнул, там лежал медальон его дочери, стандартный медальон кадета, с указанием имени и фамилии, а так же принадлежность к королевскому кадетскому корпусу. Лорин Хард сжал медальон в руке и побрел к спальне, не задумываясь, почему не слышно шагов хана, спускающегося по лестнице, почему не хлопнула входная дверь. Неожиданный визитер будто растворился в воздухе, как только покинул генеральский кабинет...

Лорин Хард порывисто сел на постели и некоторое время озирался вокруг. Неужели все сон? Он прислушался к себе, сердце не болело. Следующее, что он осознал, это то, что что-то больно впилось в стиснутую ладонь. Генерал разжал пальцы, и на одеяло выскользнул медальон Аны. Лорин Хард поднял медный кругляшок дрожащими пальцами и вытер пот. Что же это было?..

* * *

Черный, лоснящийся холеной шкурой, конь горделиво бродил по манежу, не обращая внимания ни на склонивших головы мужчин, ни на меня. Я некоторое время восхищенно смотрела на это чудо, созданное Единым... или Духами Гор, не важно. Главное, что это великолепие есть и оно все мое, правда, еще не знает об этом.

- Шах, - позвала я, - Шах, мальчик.

Конь повернул голову в мою сторону, но тут же гордо отвернулся и заржал.

- Осторожно, госпожа, - подал голос главный конюший, который сегодня не стал издеваться над жеребцом, как и обещал хан. Уж не знаю, как он это сделал, но факт оставался фактом, главный конюший упал мне в ноги и долго рассыпался в витиеватых извинениях, вогнав меня в краску и раздражение.

- Не мешайте, - отозвалась я, обращаясь сразу ко всем присутствующим, и, не спеша, направилась к жеребцу, воркуя с ним и протягивая руку с лакомством.

Конь отбежал от меня один раз, другой, затем решил напугать, встав на дыбы, я не поддалась, и он продолжил игру в догонялки. Наконец, мне надоело это, и я отвернулась от него, но руку с лакомством выставила назад. Через некоторое время сзади послышался осторожный цокот копыт, и я улыбнулась, дожидаясь, когда теплые мягкие губы коснуться руки. Вскоре лакомство исчезло, и Шах снова отбежал. Я достала новое и повернулась к нему, протягивая второй кусок хлеба. Шах упорно делал вид, что его не купишь, но стоило мне притвориться, что прячу лакомство, как черный гордец направился ко мне с видом, будто делает мне одолжение. Он взял хлеб, пощекотав руку губами, и я погладила его. Шах тут же отбежал, но вернулся уже сам, когда понял, что хлеб у меня еще есть. Он заступил мне дорогу, когда я демонстративно направилась к выходу с манежа.

Я сначала потрепала коня, затем только дала кусок хлеба. На себя залезть Шах не позволил. Но, заметив, что я снова пошла на выход, опять преградил дорогу. Теперь я сначала запрыгнула в седло, потрепала и слезла, только после этого дала лакомство. На сегодня было достаточно, поскакать еще успеем. Шах, проверив мою котомку, был вынужден признать, что хлеб закончился. После этого он снова горделиво вскинул голову и отбежал в сторону. Жаль, конечно, что я не могу за ним полноценно ухаживать...

- И чтоб больше над жеребцом не издевались, - строго сказала я, покидая манеж.

- Слушаюсь, госпожа, - подобострастно закивал главный конюший.

- Опустить глаза! - закричал уже привычно ханский охранник, и мы направились обратно во дворец, где меня ждали мои новые подруги.

Глава 27

Огонь в камине пожирал дрова, словно голодный зверь, безжалостно потрескивая и время от времени выстреливая искрами. Великий хан Таймаз, повелитель степей и гор, сидел в удобном кресле, неотрывно глядя на голодное пламя.

- Великий хан, - тайши Аман склонился в низком поклоне. - Дозволь сказать.

- Не сейчас, Аман, - ответил хан, не отрывая взгляда от огня.

- Мой хан, это важно, - против обыкновения Аман позволил себе проявить настойчивость.

Хан, не глядя, шевельнул пальцами, и охрана отодвинула посла в сторону, вынуждая замолчать. Аман поднял глаза на две фигуры в черных одеждах и понял, что придется ждать. Он исподволь поглядывал на царственную фигуру в кресле, чьи губы то и дело шевелились, будто он вел с кем-то беседу.

- Не спи, - шептал Таймаз. - Не спи, солнце души моей, проснись.

Непонятное чувство тревоги все больше овладевало им. Чем темней становилась ночь, тем больше усиливалось беспокойство. Он не видел причину этой тревоги, связь была еще слишком слаба. Упрямая девушка-воин сопротивлялась ей, боялась новых неведомых ей чувств. За неделю она ни разу не позвала его, и хан не тревожил ее, давая возможность самой решиться на повторение нового опыта. Но сегодня что-то должно было случиться, что-то плохое. Неясная мысль превратилась в твердую уверенность, и теперь великий повелитель степей пытался пробиться в сознание девушки, желая, чтобы она была на стороже.

- Проснись, Солнышко, - снова прошептал он.

- Мой хан, - рискнул подать голос Аман, видя, что хан замер.

- Не спи, - прошептал Таймаз и вдруг облегченно вздохнул и откинулся на спинку кресла, устало закрыв глаза и начав тереть виски. Так он сидел некоторое время, пока, наконец, не повернулся в сторону посла, все еще стоявшего на коленях и ждавшего внимания повелителя. - Что случилось, Аман?

- Вести из Огахара, повелитель, - посол подполз ближе. - Нас хотят обмануть, великий хан. Пока визирь шаха Мажита кормит нас с одной руки сладкой халвой, второй берет золото у короля Огахара.

- Визирь Хамза умный человек, но жадный, - усмехнулся хан. - Ты знаешь, что делать Аман.

Хан поднялся с кресла и потянулся, разминая затекшее тело. Посол в Белгине, тайши Аман, преданно взирал на своего хана. Таймаз прошелся по отведенным посольству покоям и взялся за черную ткань. Аман тревожно следил за тем, как повелитель заматывает голову тканью, оставляя лишь глаза, так выглядели все ханские охранники. Переговоры всегда вели доверенные лица, сам же хан присутствовал незримо, скрывшись под маской турхауда, руководя назначенным послом знаками, которые понимали лишь посвященные. Открывал хан лицо лишь наедине со своими людьми, и раз Таймаз вновь скрылся за маской, значит, собирается покинуть покои.

- Мой хан покидает своего презренного слугу? - спросил тайши Аман.

- Хан остался во дворце в Азхате, - проницательные черные глаза повернулись к послу. - Белгин покидают два охранника из свиты посла.

- Но, повелитель... - начал, было, Аман, но тут же осекся и склонил голову.

- Рафгат прибудет через два дня, - ответил хан. - Тяни время и не давай Хамзе навязать нам выгодные для него и Огахара условия.

- Да, великий хан, - покорно произнес тайши и проводил повелителя тревожным взглядом.

Один из охранников отделился от восьми оставшихся и поспешил за ханом. Через несколько минут два черных всадника уже неслись к границе Белгина.

* * *

Ночь накрыла гарем куполом тишины и сладких снов, только почему-то мне спалось не сладко. Тревожная дремота то и дело прерывалась, заставляя открывать глаза и крутиться с боку на бок, будто кто-то не давал мне провалиться в сон, постоянно толкая в бок и что-то нашептывая на ухо. Я попробовала снова уснуть, решительно закрыла глаза и вдруг замерла. Неожиданно появилось чувство, что-то не так. Я распахнула глаза и прислушалась. Вроде ничего в комнате не изменилось, но чувство опасности захватывало все сильней, и игнорировать его становилось невозможно.

Тихий шелест коснулся слуха, едва уловимый. Я резко села и вздрогнула, прямо на меня смотрела змея. Мое резкое движение разозлило ее, и шипение огласило спальню. Мы замерли друг напротив друга. Звать на помощь бессмысленно. Я узнала белесое тельце степной гадюки, нам рассказывали о таких. Любое движение спровоцирует нападение, а яд убивает мгновенно. Чтобы она ужалила, достаточно было перевернуться на другой бок или откинуть руку. Кто же... Стоп, все мысли потом, сейчас надо собраться. Я сосредоточилась на змее, фокусируя взгляд на белой туповатой морде. Отсчитала про себя до пяти и взметнула руку. Гадюка бросилась, и пальцы сомкнулись под головой змеи. Успела. Я свернула гадюке голову и только тогда выдохнула, расслабляясь. Безжизненно тело полетело на пол, а я на подушки. Только сейчас я почувствовала, что взмокла.

- Один, два, три, - отсчитала я шепотом, мозг очистился от лишних эмоций, начав анализировать.

Змеи просто так по дворцу не ползают, тем более такие редкие и опасные, как степная гадюка. Ее сюда принесли. Посторонний не мог проникнуть в покои, Улуч пропускает только с докладом, но он же уходит со мной, стоит мне покинуть свои комнаты. Остаются девушки... Рядом со мной предатель. Не мой телохранитель, остаются только служанки. Почему-то Хаят я отмела сразу. Она была сама по себе, ко мне относилась даже в чем-то покровительственно, нет, не она. Айша или Валия? Очень не хотелось думать о девушках плохо, но факт предательства лежит возле моей кровати.

Я нагнулась и подняла трупик гадюки, закинула на себя и завизжала, принимая самую умирающую позу лицом к двери в спальню. Прошло томительное мгновение, и послышались стремительные шаги. Валия и Хаят вбежали первые, Хаят даже чуть обошла хасиидку. В спину им дышала Айша, испуганно глядя на меня. Тут же в дверях показался евнух, охранявший меня ночью.

- Госпожа! - крикнула Валия и смело бросилась вперед.

Правильно, бояться уже нечего, если степная гадюка успела укусить, некоторое время она безвредна, как лесной уж. Валия об этом знает. Хаят, молча, схватила гадюку, очень умело схватила. Айша исчезла. Впрочем, причину ее исчезновения стала ясна, когда в покои влетел бледный Кан.

- Госпожа? - позвал главный евнух, ощупывая меня.

- Змея мертвый, - спокойно сообщила Хаят и внимательно посмотрела на меня.

- Госпожа живая, - облегченно вздохнул Кан, когда я открыла глаза и подмигнула ему. - Дочь бешеной ослицы, так пугать, а-ай! - возмущенно затряс головой евнух.

- Кан, друг мой, ты мне честно скажи, по гарему часто змеи ползают? - поинтересовалась я, садясь на постели.

Евнух понял, на что я ему намекаю, перевел взгляд на дохлую гадюку, затем на меня, и глаза его гневно вспыхнули. Он закричал что-то на языке Иманидов, и два прибежавших вместе с ним евнуха взяли моих служанок и потащили куда-то. Я поднялась, накинула халат и пошла следом.

- Отдыхай, - кивнул мне Кан.

- Это мои девушки, и кто-то из них предал мое доверие, - ответила я. - Я хочу все услышать сама.

Он не стал спорить. Возле дверей уже стоял Улуч, который придирчиво ощупал меня взглядом и, удовлетворенный осмотром, радостно улыбнулся. Я не удержалась от ответной улыбки, так стало тепло на душе от этой чистой радости совершенно чужого для меня человека, который успел привязаться ко мне. Я благодарно погладила гиганта по руке, и он изумленно вздохнул, но тут же накрыл мою ладошку своей большой чуть шершавой ладонью и сжал, выдавая этим пожатием всю степень своей привязанности.

- Спасибо, Улуч, - тихо сказала я.

- Мой госпожа, Улуч твой верный раб, - ответил евнух.

- Улуч мой друг, - улыбнулась я, и он неожиданно прослезился.

Кан оглянулся на нас, покачал головой, но ничего не сказал. Пока мы спускались, я успела увидеть, что девушки столпились испуганной стайкой. Кто-то разочаровано смотрел на мое явление, кто-то радостно улыбался, а кто-то просто пожал плечами и ушел досыпать. От общей стайки отделилось трое. Раиля, Агна и Италлин спешно подбежали ко мне.

- Что случилось? - тихо спросили они, пристраиваясь рядом.

- Мне подбросили степную гадюку, - ответила я.

Агна и Италлин выразительно посмотрели на Раилю, не дававшую им развернуться. Та хмыкнула и кивнула, давая отмашку двум радостно осклабившимся девушкам.

- Что столпились? - закричал Кан. - А ну живо по постелям! Плетей захотели?

Девушки послушно разбежались. Последними уходили подпевалы Янсылу, мрачно посматривая нам вслед. Смотрели они на моих служанок. Значит, я права. Бояться, что выдаст. Я внимательно посмотрела на них, и подпевалы исчезли. Следом за ними пришлось уйти и моим подругам. И если бы сторонницы любимицы хана сейчас видели их лица, то спать бы ложились, сто раз проверив, нет ли кого под кроватью.

Мы прошли в ту часть гарема, где я ни разу не была. Свернули в узкий коридор и вышли на узкую темную лестницу, ведущую в подземелье. Девушки начали испуганно переглядываться, смотрели на меня. Только Хаят оставалась спокойна. Я тоже была спокойна и равнодушна, сохраняя голову свободной от жалости и от гнева. Это все лишние эмоции.

- Госпожа, - жалобно позвала Айша. - Куда нас вести? Что с нами сделать?

- Тому, кто невиновен, бояться нечего, - спокойно ответила я.

Валия мрачновато взглянула на меня. А я упорно анализировала. Хаят ни при чем, в этом я была по-прежнему уверена. У нее не могло быть ко мне ненависти, как, например, у хасиидки Валии, чьи территории граничил с Орнией, враждующей со степняками. Айша жила недалеко от наших границ, но, все же, не так близко, чтобы сталкиваться с нашими солдатами. Подкуп... Золото нужно всем, а наложницы получают жалование, это я уже точно знаю. Но подпевалы много не дадут, только сама Янсылу. Подарки хана... Я нахмурилась, чувствуя нечто похожее на то чувство, что охватило меня, когда я подумала, что Кэйла Крегер выходит замуж за Ника, только в этот раз чувство просто взорвало мозг и душу, погрузив в какую-то черную бездну. Мне показалось, что меня предали, Таймаз предал. И это оказалось так больно. Я остановилась, чтобы привести мысли в порядок и перевести дыхание. Неправильные мысли, лишние мысли. Я помотала головой, в первый раз осознавая, что у хана много женщин, очень много, и я одна из этих много. Солнце души моей, а как он называл Янсылу? Или одну из подпевал? О-ох... Я врезала кулак в стену, и боль физическая отрезвила, убрав это неведомое мне чувство, заглушая боль душевную и прочищая мозг. Я удовлетворенно вздохнула и пошла следом за Каном, евнухами и служанками. Встревоженный Улуч пристально следил за мной. Я улыбнулась ему и вошла под низкий свод подземелья.

Девушек уже развели по трем камерам. Кан куда-то отправил одного из амбалов, второй притащил ширму, поставил ее в углу, а меня подтолкнули за ширму. Улуч и второй амбал встали так, чтобы перекрыть подступы ко мне.

- Зачем это, Кан? - спросила я.

- Допрашивать служанок будет начальник ханской стражи, - ответил главный евнух.

- Мы бы и сами справились, - недовольно отозвалась я.

- Моя госпожа уже нарушает правила, находясь на допросе, - ответил Кан, и я замолчала, чтобы не оказаться за пределами допросной.

Через некоторое время послышались шаги, и в допросную вошел высокий мужчина. Я видела его плохо, потому что мелкие дырки в створках ширмы и два огромных евнуха мешали обзору очень сильно. Он что-то негромко сказал, и невидимый мне стражник притащил плачущую Айшу. Допрос начался, но к моей досаде не на моем языке. По тону я слышала, что на девушку давили, она была очень испугана.

- Говорите на орнийском, - потребовала я.

- Госпожа не понимает еще нашего языка, - вставил Кан.

- Госпоже здесь не место, - прохладно ответил начальник ханской стражи, но уже на понятном мне языке.

- Госпожа, я не виноват, - закричала Айша. - Земля предков клянусь, что верен мой госпожа!

- Ты знаешь, кто желает зла госпоже? - спросил начальник стражи.

- Весь гарем знать, - ответила Айша. - Янсылу, звезда нашего хана.

- Бесово дерьмо! - выругалась я, услышав такое определение. - Ну, держись... звездочет.

В камере воцарилось молчание. Кто-то был явно ошеломлен моими оборотами речи. Молчание продолжалось какое-то время, затем послышался короткий приказ:

- Отведите, госпожу в ее покои, - а следом удаляющиеся шаги.

- В чем дело? - я вышла из-за ширмы.

- Сирази-бей не продолжит допрос, пока ты не покинешь темницу, госпожа, - ответил главный евнух.

- Но я желаю присутствовать на допросе, - в идеале я сама хотела его провести, но раз уж не сама, то хоть понаблюдать и послушать.

- Этот вопрос не обсуждается, - поклонился Кан, и меня подтолкнули к выходу.

- Госпожа! - закричала Айша. Я обернулась, она стояла на коленях и протягивала ко мне руки.

- Это не Айша, - сказала я, глядя на нее.

- Сирази-бей установит истину. - непреклонно ответил евнух.

- Никаких наказаний без меня, - успела потребовать я, прежде чем Улуч аккуратно вытеснил меня из допросной.

В коридоре спиной ко мне стояли двое мужчин в характерной черной одежде ханской охраны. Я прожгла взглядом сначала одну спину, затем вторую, потому как точно не знала, кто из них Сирази-бей., затем смачно схаркнула, выказав свое презрение и неудовольствие, и пошла наверх, прокручивая в голове одно имя-Валия.

Глава 28

Все шло не так, отсутствие уже привычного уклада, все-таки к хорошему быстро привыкаешь, сильно выбивало из колеи. Никто из моих девушек еще не вернулся в покои, хоть солнце давно подобралось к зениту, но служанок так и не отпустили. От новых девушек я отказалась, недоверие к обитательницам гарема усилилось. Теперь я понимала справедливость слов Раили о том, что прислугу надо выбирать тщательно. Мне, привыкшей обходиться своими силами в уходе за собой, служанки особо были не нужны, но выбранная линия поведения требовала продолжать соблюдать правила того места, где я волею судьбы должна была оставаться до поры. И все же я предпочла уже знакомых мне Хаят и Айшу. Валия, даже если ее отпустят, отныне лишена моего доверия.

Улуч стоял у дверей моих покоев, и пройти его не удалось даже моим подругам. Услышав громкие споры, я выглянула, чтобы узнать, в чем дело. Раскрасневшиеся Агна и Италлин во всю ругались с евнухом, Раиля спокойно стояла в стороне. Увидев меня, она указала глазами на ответственного Улуча.

- Улуч, пропусти их, девушки мои друзья, - сказала я.

- Мой госпожа нет друг гарем, - ответил евнух.

- Но ты же мой друг, - подмигнула я ему.

- Улуч друг, - согласно кивнул он.

- Вот и эти девушки друзья, - сказала я и поманила девушек.

Троица проскользнула мимо недовольного евнуха, а я задержалась, вслушиваясь в звуки гарема.

- Кан не появлялся? - спросила я.

- Нет, мой госпожа, - покачал головой Улуч.

- Что-нибудь слышно про девушек?

- Нет, - последовал тот же ответ.

- Как только появится главный евнух, позови, - попросила я и ушла в покои.

Девушки расселись на диване и на подушках, выжидающе глядя на меня. Я окинула их хмурым взглядом и села рядом, задумчиво постукивая пальцами по коленке.

- Сколько девушек поддерживают общение с Янсылу, - наконец, спросила я.

- Пятеро, - ответила Агна.

- И два евнуха, - добавила Италлин.

- Биржан тайно встречаться со страж, - выдала самую невероятную информацию Раиля.

- Откуда знаешь? - я и обе орнийки посмотрели на нее с жадным любопытством.

- Следить, - коротко пояснила девушка.

- Значит, гадюку мог принести он, - задумчиво произнесла я и вскинула голову, лихорадочно соображая.

Страж приходит в гарем никем не замеченный, или Биржан сама выходит к нему? Не важно, путь из гарема есть! Хорошо, но это по прежнему не дает мне необходимой информации и возможности покинуть дворец. Не дает так же направления в сторону степи, чтобы покинуть Азхат, как называется столица степного государства. Тот путь, по которому меня привезли, я не пройду. Степняки приходят другой дорогой, какой? Вопрос остается открытым. Ладно, у меня есть дорога из гарема, есть Шах, оружие достать несложно. Я криво усмехнулась, забрать саблю у евнуха несложно, а у приближенных Янсылу евнухов еще и заманчиво.

- О чем думаешь? - спросила Италлин.

- Так... о том, чему время еще не пришло, - отмахнулась я. - Итак, начинаем рубить хвост нашей гадюке.

- Уже, - усмехнулась Агна. - Скоро двое из пятерых не покинут своих покоев.

- Любопытно, что сделали? - я выжидающе посмотрела на подруг.

- Жди, - загадочно ответила Агна.

Раиля не менее загадочно улыбнулась, и я поняла, что ее любимая жертва Биржан тоже получила свой подарочек, и вряд ли опять крысу. Все-таки ссориться с Раилей опасно. Биржан один раз оскорбила новоприбывшую в гарем девушку, а получила смертельного врага на всю жизнь. Мне в который раз стало любопытно, кто была Раиля до того, как прибыла в гарем хана?

Я уже знала, что степные девушки были даром своих племен повелителю. Обычно дарили самых красивых девушек, для них оказаться в гареме было почетно. Для таких девушек, как Агна и Италлин тоже. Их привозили из сопредельных со степняками королевств еще детьми, воспитывали в приютах согласно нравам и морали их новой Родины. Таких, как я, было мало, Янсылу оказалась из числа захваченных уже взрослой. Это имя она получила уже в гареме, попросив об этом хана. Фу... Меня невольно передернуло, когда я подумала, что эту гадюку он тоже целовал. Звезда хана... А, бесы! Как же хочется отвернуть башку и мегере, и самому ханистому хану! Я вздрогнула, вскочила и пробежалась по покоям, упала на пол, начав отжиматься, пока руки не задрожали от напряжения, и лишние мысли не покинули буйную голову. Пусть хан делает, что хочет, ко мне он больше не прикоснется! А поганок мы накажем, чтобы впредь неповадно было беззащитных девушек изводить.

Мои подруги удивленно смотрели на меня. Я встала, утерла пот и села на свое место.

- Если ночью опять что-нибудь ко мне приползет, удавлю гадину Янсылу и плевать на последствия, - решительно сказала я.

Агна и Италлин испуганно переглянулись, а Раиля одобрительно хмыкнула.

- Ты убить степной змея, - уважительно произнесла она. - Ты быстрый и ловкий.

- Я воин, Раиля, - гордо ответила я. - Меня многому научили, только здесь мои знания пока бесполезны.

- Я тоже воин, - не менее гордо ответила девушка.- Мой народ все воины. Женщина уметь рубить сабля, убить враг, защитить юрта. Дети уметь драться, - она показала рукой малый рост, и я поняла, что их обучают сражаться с раннего возраста.

- Почему же ты здесь? - спросила я.

- Лучший женщина хан, - ответила она и улыбнулась. - Я лучший.

- А сколько вообще в гареме девушек? - спросила я и почувствовала, что опять напрягаюсь.

- В гареме сто девушек, - с готовностью ответила Агна. - Когда исполняется двадцать пять, отправляют в старый дворец или выдают замуж, как девушка пожелает. Иногда домой отпускают, но домой редко, кто уходит. Для них, - она кивнула на Раилю, - вернуться позор, вроде как хан признал дар негодным, а мы не помним ни родных, ни дом, возвращаться некуда.

- А дети у хана есть? - вот теперь я напряглась очень сильно.

- Нет, - вздохнула Италлин. - Кровь Иманидов передается только избранным, женам. Наложницы для утех.

- Почему у хана нет жен? - меня это сильно заинтересовало.

Девушки переглянулись и пожали плечами. Похоже, это еще одна тайна ханской династии. Наверное, с женами не все так просто, как у степняков. Хм, Гайша говорила, что хан может иметь трех жен... Нет, для моего мужчины буду только я! Мы, кадеты, не привыкли делиться тем, что принадлежит только нам. Меч, конь, верный кинжал. Отдать что-то из этого, значит, как бы отдать часть себя, очередная примета, призванная оберегать жизнь. Отдал часть себя, стал слабей, значит, смерть быстрей тебя получит. Это в кадетском корпусе у нас все общее, а потом каждый воин обживается тем, что принадлежит только ему. Так вот, мой мужчина-это моя душа, душа не может делиться на много частей. Она либо есть, либо ее нет. Хан стал мне очень дорог, стоит это признать, но он никогда не будет моим до конца, его придется делить с другими наложницами или женами, это уже не важно. Я не хочу задыхаться, каждый раз падая в черную бездну, как только он обратит свой взор на очередную женщину. И, значит, я задушу это чувство, я смогу! Смогла же неделю не звать его, хоть и хотелось до дрожи во всем теле. У нового для меня чувства есть еще один существенный недостаток, я превращаюсь в женщину, ожидая возвращение мужчины, попадая в зависимость от него. Женщины слабы, женщины-воины изначально воины, потом женщины. Пора вспомнить, кто я. А я Анариоль Хард, дочь прославленного генерала Лорина Харда, а не солнце гарема хана Таймаза.

Из всех этих мыслей, несущих не столько облегчение, сколько болезненную обреченность, меня выдернул главный евнух, появившийся в покоях в сопровождении Айши и Хаят. Айша была заплаканной, Хаят мрачной, но они поклонились мне и удалились в свою комнатку, чтобы привести себя в порядок и приступить к своим обязанностям.

- Если госпожа желает сменить служанок, - начал Кан, но я его тут же прервала.

- Нет, пусть остаются эти девушки. - и сразу задала вопрос. - Значит все-таки Валия? - Кан кивнул. - Я так и думала.

- Но она не выдала имени того, кто передал ей гадюку, даже под пытками, - с сожалением ответил евнух.

- Где она сейчас? - спросила я.

- Это не должно волновать госпожу, - уклончиво сказал Кан.

Раиля сдавила свое горло, и я поняла. Перевела взгляд на главного евнуха, тот лишь кивнул, подтверждая жест девушки. Меня слегка передернуло. Я бы ее просто хорошенько взгрела. Хорошая зубатычина мозги вправляет весьма эффективно.

- Она мучилась? - спросила я.

- Все было быстро, - ответил Кан. - Госпожа не должна об этом думать.

- Госпожа может думать о чем угодно, - отрезала я и поднялась с диванчика. - Что будет с Янсылу и ее шайкой?

Главный евнух отвел глаза, и я поняла - ничего. Не пойман, не вор, да? Хоть все и знают, чьих рук это дело, но наказали девушку, которую, возможно, просто запугали. Не дали мне с ней поговорить, ох, не дали... Конечно, что проще, расправиться с простой служанкой, или вздернуть на дыбу любимицу хана, без его ведома? Ненавижу несправедливость!

- Госпожа гневается? - спросил Кан, глядя, как я сжала кулаки. - Что госпожа собирается делать?

- Подправить личико одной гадине, - ответила я, решительно направляясь к дверям.

- Держи ее! - крикнул главный евнух, и Улуч заступил мне дорогу с виноватой улыбкой.

- Все будет хорошо, Улуч, - сказала и сделала ему подсечку. - Прости, - прошептала я, глядя на обиженное лицо поверженного гиганта.

Переступила через евнуха и стремительно пошла по коридору в сторону покоев Янсылу. Кан выбежал следом, но не приближался, понимая, что сейчас это опасно для него, он звал подмогу. Снизу бежали евнухи, на встречу тоже. Отлично, разомнемся, а то уже мхом начала покрываться. Я усмехнулась и ушла под рукой одного, сбила с ног второго. Удар ногой, ребром ладони по шее, в солнечное сплетение и все быстро, не останавливаясь и не ввязываясь в бой. Достаточно остановить на время, убивать или наносить увечья я не собиралась. Евнух у покоев Янсылу вытащил саблю. А вот это лишнее, дружок. Кан что-то орал ему, но евнух с мрачной решимостью пошел в атаку. Ну, вот и первый друг Янсылу. Увернулась от рубящего удара, перехватила руку, выбила оружие и вырубила евнуха, пусть отдохнет, потом поговорим... если пожелает. Затем ударом ноги выбила дверь. Пусть будет больше шума.

Маневр сработал, мегера испуганно вскрикнула, а, увидев в моих руках саблю, еще и забилась в угол. Я стремительно подошла к ней, хватая за грудки и приставляя к горлу саблю:

- Страшно, тварь? - прошипела я. - Правильно, что боишься. Ты не с той связалась. Не убивать, не умирать я не боюсь, а ты, звезда хана? - Янсылу испуганно молчала, только все больше бледнела. - Валию казнили, из-за тебя, дрянь. Запомни, если еще хоть кто-то умрет по твоей вине, ты сдохнешь. Если я обнаружу у себя еще хоть один "подарочек", ты сдохнешь. Если узнаю, что запугиваешь тех, кто мне дорог, ты сдохнешь. Поняла? - она все так же молчала. - Поняла, я спрашиваю?

- Да, - еле слышно выдавила мегера.

Я откинула ее от себя и брезгливо отбросила саблю, отряхивая руки. Затем развернулась и пошла прочь из логова гадины.

- Ана! - крикнула Раиля, стоявшая в дверях.

Я резко обернулась и увидела, Янсылу с саблей в руках.

- Рискни, - усмехнулась я. - Дай мне повод, Янсылу, и я с удовольствием рассмотрю какого цвета твои гнилые потроха.

Она отбросила оружие и отвернулась. Я покинула покои ханской любимицы и увидела бледного Кана. Его губы дрожали.

- Хан будет в ярости, - сказал он, глядя на меня.

- Его проблемы, - ответила я и пошла в сторону сада, надо было привести мысли в порядок, иначе чья-то шейка все-таки узнает степень моей злости.

Раиля пристроилась рядом, вскоре нас догнали Агна и Италлин. Мы, молча, спустились вниз и пошли в любимую часть сада. Послышались шаги, за нами шел Улуч. Он был хмурый, обиделся... Я подошла к нему и взяла за руку.

- Прости, Улуч, я должна была до нее добраться. - сказала я, глядя ему в глаза.

- Госпожа не надо охрана, - произнес евнух.

- Госпоже нужен друг, - улыбнулась я.

- Улуч друг госпожа, - ответил гигант и смущенно улыбнулся.

Помирившись с евнухом, я вернулась к девушкам. Агна и Италлин взирали на меня с немым обожанием, Раиля с уважением, но все же она была задумчива.

- О чем думаешь? - спросила я ее.

- Ты сильный и смелый, но не умный, - ответила девушка, и я немного обиделась. - Гадина теперь бояться. Он будет спешить.

- Если бы ей и это сошло с рук, я бы себя не уважала, - тихо ответила я. - Теперь она знает, что кара последует за любым действием. Я не боюсь последствий. А подготовленные вами подарки для ее подпевал, покажут, что они тоже не в безопасности.

Раиля кивнула, но все так же задумчиво смотрела перед собой.

- Взять меня третий служанка, - сказала она, наконец.

- Нет, Раиля. Ты мне друг, я не смогу тебе приказывать, а это выделит тебя перед остальными девушками. Обида сделает их слабыми и купить девушек станет проще. - ответила я, и Раиля кивнула, соглашаясь со мной.

Мы замолчали на некоторое время, занятые своими мыслями. Неожиданно из гарема донесся женский крик, вырывая нас из состояния накатывающего покоя. Мы вскочили со скамейки и бросились во дворец...

Глава 29

Горем стоял на ушах, наложницы испуганно перешептывались, евнухи бродили, как неприкаянные, а Кан бегал по гарему, хватаясь за голову. Мы протиснулись туда, где столпилось больше всего девушек. Это оказались покои двух подружек и подлиз Янсылу. В покоях стоял визг и брань. Причем, ругались девушки между собой. Их языка я не понимала, но вот внешний вид...

Голова одной представляла собой поляну посреди леса. На макушке расположилась шикарная плешь, как у капитана Рэйва, преподавателя по конной езде. Впрочем, при более подробном рассмотрении, я заметила плешки и еще в нескольких местах. Гайни, как звали девушку, то и дело проводила руками по волосам, и они повисали на ее пальцах целыми прядями. Вторая девушка, Ида, оказалась с целой шевелюрой, но ее урон стал понятен, когда она на мгновение обернулась к нам. Я изо всех сил старалась сдержаться, потом начала давиться от беззвучного смеха и, наконец, расхохоталась в полный голос. Лицо Иды было совершенно рыжим, почти как мои волосы. Обе девушки обернулись на мой смех, вспыхнули, но сказать что-либо не посмели. Мой пробег по второму этажу был уже явно известен всему гарему, потому что взгляды, которые кидали на меня, граничили от любопытства до откровенного страха.

- Госпожа! - воскликнул Кан, увидев меня.

Я пошла к нему, все еще пытаясь справиться со смехом. Главный евнух подобострастно поклонился и повел меня в сторону учебных покоев.

- Урок по языку, - пояснил он.

Мы удалились от девушек, и Кан вдруг резко обернулся и зашипел, злобно глядя на меня:

- Пока ты не появилась здесь, мы забот не знали, а теперь, что не день, то что-то происходит.

- Ты меня в чем-то обвиняешь? - спокойно спросила я, и главный евнух осекся.

- Нет, госпожа, разумеется нет. - сказал он уже спокойнее.

- Любопытно, Кан, что ты называешь покоем? - я пристроилась рядом с ним. - Когда у вас три девушки стали жертвами Янсылу, а ее не наказали, это было покоем? А может визги безумной бабы называются покоем? Или издевательства над новыми девушками? - Кан покосился на меня, но промолчал. - Или покой был, потому что ты замалчивал все это, главный евнух? Теперь замолчать не получится, Кан, я не позволю.

- Откуда ты взялась на мою голову?! - горестно вскричал евнух, воздевая руки к потолку. - Ты гарем мутишь, а я трясись над тобой, потому что великий хан благоволит тебе!

- Я мучу гарем? - я даже остановилась, возмущенно глядя на него.

- Если бы ты вела себя подобно госпоже...

- А как ведет себя госпожа? - полюбопытствовала я.

- По гарему с саблей не бегает, - ответил Кан и замолчал, не желая продолжать разговор.

Я усмехнулась, но тоже продолжать не стала. Пусть думает, что хочет, а я за себя могу постоять.

- Об одном прошу, - главный евнух остановился и посмотрел на меня. - Будь осторожна. Янсылу не придет к тебе в открытую, как ты, она воткнет нож в спину, а ты даже не поймешь, кто это сделал. И мы опять доказать ничего не сможем.

- Убери из гарема верных ей евнухов, - ответила я.

Кан задумался и кивнул. Евнухи все же представляли опасность, а с наложницами мы разберемся. Двое точно пределов своих покоев не покинут какое-то время. Любопытно, что со своей "любимицей" сотворила Раиля? Осталось двое, но они должны сейчас не отсвечивать, если не дуры, конечно.

- Не ешь и не пей ничего, что не с ханской кухни принесут. Я поговорю с Сирази-беем, он устроит, чтобы для тебя готовил только проверенный человек. - сказал Кан. - Пусть Айша ходит за твоей едой. Она предана, а теперь еще и напугана судьбой Валии, поостережется идти на поводу у тех, кто тебе зла желает. Хаят спать рядом с собой положи, она больше охранник, чем прислуга.

- Бесово дерьмо! - в сердцах воскликнула я. - Как же меня все это бесит! В моем мире, если кто-то к тебе что-то имеет, то подойдет и скажет об этом. Надо, в зубы даст, а тут еще хуже, чем у в светских кругах Орнии.

- Женщины, - глубокомысленно произнес главный евнух. - Женщины всегда что-то делят, чему-то завидуют, против кого-то плетут сплетни и интриги.

Я фыркнула, показывая Кану отношение к его словам, но спорить не стала. Мы, наконец, дошли до класса, и я, кивнув евнуху, вошла внутрь. Мои мысли сегодня были далеки от уроков, потому недовольных взглядов я заслужила немало, но вслух ничего не сказали, солнце гарема, как-никак. Я с трудом досидела до конца урока, потом с грехом пополам прослушала курс восхвалений династии Иманидов, немного потерзала струны инструмента, похожего на комуз Хаят. С этого урока меня отпускали с глазами, в которых стояли слезы благодарности... что прекратила попытки играть, и сбежала к Шаху, с которым мы уже успели подружиться. Только рядом с вороным жеребцом я, наконец, смогла забыться и выкинуть из головы Янсылу, опасные интриги гарема и хана, который то и дело лез мне в голову и в душу.

* * *

- Опустить мост! - зычный командный голос прозвучал под самыми стенами черной крепости "Слава короля".

- Кто требует доступ? - в ответ крикнул часовой.

- Генерал Лорин Хард, - последовал ответ, заставивший часового невольно вытянуться по струнке и вскинуть руку к сердцу.

- Храбрости и силы, мой генерал! - прокричал часовой.

- Храбрости и силы, рядовой, - скорей машинально ответил генерал и добавил для успокоения солдата. - Слава Орнии.

- В веках слава, - с облегчением выкрикнул отзыв солдат. - Открыть ворота!

Но прежде, чем заскрипел опускающийся мост, на стену поднялся седоволосый майор Смур.

- Храбрости и силы! - приветствовал он генерала Харда. - Что за гражданский с вами?

- Офицер МСД, - ответил генерал, и ,разом спавший с лица, майор разглядел таки на груди высокого мужчины в штатском медальон, показывающий принадлежность к секретному министерству.

- Дери меня бесы во все дыры, - просипел начальник гарнизона и поспешил вниз, края на все лады кадета Анариоль Хард и степняков.

Майор Смур ждал, конечно, что генерал может пожаловать, но офицер из МСД... Что же за важная такая птица эта Хард? Еще и Шеллис не давал расслабиться. Капитан, словно сорвавшись с цепи, рыскал по степи, нападая на степняков и вымещал на них зло и свое горе. По вечерам напивался, а днем рвался в новый дозор и рыскал, рыскал, рыскал. Пришлось его снова закрыть в карцере. Может из-за капитана прибыл офицер? Смур на мгновение остановился и тут же отогнал эту мысль. Нет, среди его людей нет тех, кто будет трепаться или строчить доносы. Впрочем, за кадетов он поручиться не может... Кадеты! Ну, конечно! Ему ведь пришлось доложить, что во время поисковой операции погибли два кадета и двое получили ранения. Плюс Хард, итого половина группы, присланной на практику. Нет, случалось, что кадеты гибли во время практики, получали ранения и увечья, но не в таких количествах! Практикантов обычно не допускали к серьезным и опасным заданиям, а тут... Майор гулко сглотнул, поправил мундир и спустился в крепостной двор, чтобы встретить нежданных гостей. Перед одним, из которых, он испытывал трепет от уважения, а перед вторым от невольного страха.

Генерал и его спутник спешились и огляделись. Услышав о прибытии своего ректора, во двор выбежали кадеты, привычно строясь в ровную шеренгу. Правые руки дружно взлетели к сердцу:

- Храбрости и силы! - гаркнули они, и генерал махнул им рукой.

- Вольно, кадеты, - негромко ответил он, с грустью глядя на своих подопечных.

Перед глазами старого вояки стояла ярко-рыжая голова его дочери, вот так же точно привыкшей стоять навытяжку. Лорин Хард нашел глазами Мини и слабо улыбнулся ей. Девушка потупила взгляд, невольно почувствовав себя виноватой, хоть и не могла понять в чем. Мужчина в гражданском с проницательным взглядом карих глаз и орлиным профилем кивнул кадетам и что-то шепнул генералу.

- Хорошо, Ник, - кивнул тот в ответ, и офицер секретной службы направился к майору.

Мини некоторое время о чем-то мучительно думала, затем вскинула голову и пристально взглянула на высокого мужчину.

- Ник? Тот самый? Офицер МСД? Одна-ако, - прошептала она, но тут же покачала головой. - Интересно, а Ана знает, где служит ее жених?

- Что? - кадет Ахана повернул голову к Мини Шеллис. - Жених?

- Отвали, Ахана, - беззлобно огрызнулась девушка и покинула строй.

- Бедолага Ори, - покачал головой Ахана. - Капитан, эмэсдэшник... И что они все в рыжей находят? - кадет пожал плечами и вернулся к заточке меча, прерванной появлением генерала.

Ник Грай кивнул майору, отмечая про себя, что начальник гарнизона часто и помногу выпивает, что Смур напряжен и ждет подвоха. Барон усмехнулся про себя. Было бы желание, здесь было за что зацепиться, но его приезд не имел ничего общего со служебными делами. И выяснять, как опытный командир отправил на поиски неопытных кадетов, бросив их сразу в степь, Грай не собирался, этим вопросом займутся другие. У него был личный интерес.

- Господин майор, - мягко начал он, - не могли бы мы с вами поговорить наедине.

- Да, господин...

- Барон Никас Грай, - представился офицер секретной службы.

- Да, господин барон, - Смур внутренне выдохнул. Раз не назвал официальное звание, значит, это неформальный визит. - Пройдемте ко мне в кабинет.

- Ведите, - открыто улыбнулся Ник, сразу расположив к себе старого вояку. Еще десять минут, и майор будет готов рассказать даже о взятках, которые периодически получает от степняков и дельцов приграничья. Но эта информация барону была не нужна.

Он обернулся, бросил быстрый взгляд на генерала, затем на кадетов, точней на их мундиры, поджал губы и откинул все лишние мысли. Все потом...

Глава 30

Степь шумела под порывами теплого сухого ветра, клонились травы к ногам двух усталых коней. Хан Таймаз раздраженно поглядывал на жеребца. Конь понуро брел рядом, тяжело переставляя копыта. Хан вздохнул и потрепал верного вороного, прося прощения за невольное раздражение.

- Мой хан, впереди стойбище кочевников, - позвал хана турхауд, охранник из личной стражи хана.

- Вовремя, - с облегчением произнес Таймаз.

Турхауд, молча, кивнул. Впрочем, его согласия хану не требовалось. Таймаз оставил поводья и быстрым шагом направился к стойбищу. Хана кочевники никогда не видели, но узнали сразу. Аура повелители присутствовала в каждом племени, у каждого народа степи. Стоило Таймазу приблизиться, как хозяева стойбища упали на колени, склоняясь к земле лбами.

- Мир вам, - произнес хан. - Поднимитесь.

- Живи тысячу лет, великий хан, - произнес старейшина. - Велик тот день, когда к нам вошел повелитель степей.

- Да ждут вас богатые пастбища для ваших коней и сытая жизнь для всего рода, - ответил хан, благословляя кочевников. Покончив с ритуалом, он перешел сразу к делу. - Мне нужно два выносливых быстрых коня.

- Нугай, - крикнул старейшина. - Приведи коней.

Молодой парень, еще почти юноша, сорвался с места и вскоре привел повелителю двух пегих лошадей, уже оседланных. Хан осмотрел их, не из-за недоверия, больше из интереса, и одобрительно кивнул. За спиной Таймаза встал турхауд.

- Этих коней выходите и доставьте в Азхат, - велел хан. - Там сможете выбрать двух коней из моего табуна.

- Милость твоя подобна щедрому дождю в засуху, великий хан, - вновь склонился к земле старейшина.

Все понимали, что хан позволяет взять лучших коней, о которых только можно мечтать, потому что эти, скорей всего, падут в дороге. Таймаз спешил, предчувствуя непоправимое, и щадить животных он не собирался. Повелитель запрыгнул в седло и погнал коня.

Турхауд сел на второго и пришпорил его, догоняя своего хана, уже мчавшегося вперед.

* * *

Гарем смердел, как отхожая яма, запах уже достиг второго этажа. Я с трудом перевела дыхание и поспешила на балкон, выходящий на сад. Хаят последовала за мной, а Айша спешно окуривала покои. Улуч тоже стоял здесь, спасаемый мной от невыносимого зловония. Так пахла месть Раили. Я в который раз подумала, что с ней лучше дружить и не удержалась от смешка. Страшна аминидка и безжалостна в своей мести. Она пошла дальше Агны и Италлин, да и на Биржан решила не останавливаться, приковав к горшкам кроме своей "любимицы" оставшихся двоих приближенных Янсылу. До самой мегеры ей не удалось добраться, но та тоже легким испугом после моего визита не отделалась. К ней даже вызывали лекаршу.

- Это ужасно, - простонала Агна, просочившаяся в покои, пока Улуч прятался вместе с мной и Хаят на балконе.

- Невыносимо, - вторила ей Италлин, и только Раиля, вошедшая вслед за ними, была совершенно спокойно. - Сколько в них де... гадости накопилось.

- Госпожа хотеть, чтобы змея тоже страдала? - неожиданно спросила Хаят.

Тут же появилось личико Айши, она ждала моего ответа. Я улыбнулась девушкам. После моего вчерашнего карательного забега, когда вечером вернулась в покои, я поняла, что у меня появились две, действительно, преданные мне девушки. В глазах Айши стояли слезы благодарности, а Хаят, молча, встала на колени, взяла мою руку и поднесла к своему лбу. Так она сделала в первый раз, я заслужила ее уважение.

- Нет, Хаят, - ответила я на вопрос девушки. - Она остается одна, ее свите не до своей госпожи. Одиночество и заточение ее наказание.

- Слишком добрый госпожа, - ответила Хаят.

- Добить змея, - согласилась с ней Раиля.

- Подсыпать в еда битый стекло, - изрекла нежный и чувствительный цветочек Айша, и мы дружно посмотрели на нее.

- Ну, ты и кровожадная, - усмехнулась я.

- Янсылу плохой, - ответила девушка, потупив взгляд.

- Да кто спорит, - сказала я, переводя взгляд на сад. - Но мы же не звери.

- Скажи это трем заср... - начала Агна и замолчала, прикрыв рот рукой.

Мы переглянулись и расхохотались все, включая Улуча. Его никто не стеснялся, потому что в преданности евнуха уже никто не сомневался. Он даже спать не пошел, отказался сдавать на ночь пост, а лег прямо у моих дверей, так что пройти мимо, не потревожив его, было просто невозможно. Меня несколько начала напрягать суета вокруг, хоть и я сама была ее центром. Но войны меня учили вести иначе, и генеральный штаб я представляла несколько по-другому. Я вздохнула и снова посмотрела в сад. Хотелось выйти туда, но стоило представить, что нужно пройти по зловонному гарему, как желание прогуляться отпадало напрочь. Аппетита из-за этого тоже не было. Скорей начинало подташнивать уже от одной мысли о запахе.

- Моя госпожа, - главный евнух вышел на балкон и глубоко вдохнул. - Хорошо-то как.

- И тебе здравствовать, Кан, - усмехнулась я.

- Сирази-бей собирается допросить всех наложниц и служанок, - сказал он, искоса глянув на меня и на девушек.

- На предмет? - спокойно спросила я.

- Всего происходящего, - пояснил Кан. - Я сказал, что в гареме общее отравление. Он отложил допрос.

- Хорошо, - кивнула я. - Но нам ведь нечего бояться, змею мы не приносили. А все остальное... Так откуда же нам знать, может, гадюки своим ядом отравились.

Девушки захихикали, главный евнух покачал головой, но отвечать на это не стал.

- Краска с лица Иды не отмывается, а Гайни совсем лысая, - продолжил Кан.

- Они столько всего в себя втирают, стоит только сказать, что это сделает их еще красивей. Совсем не удивительно, что такое случилось, - пожала плечами Италлин.

- А-ай, - сморщился евнух, - послали же мне всех вас в наказание Духи Гор. На одно надеюсь, что хан неравнодушен к нашей госпоже.

- Хан и госпожа связь, - коротко сказал Хаят, сцепив пальцы в цепь, как уже показывала мне.

- Дай-то Отец Степей, - покачал головой Кан.

Он ненадолго покинул нас, но вскоре вернулся и велел мне одеваться. Судя по вуали, до сих пор не знаю, как правильно называется эта ткань, меня собирались вывести из гарема. Я оделась, морща нос. Казалось, даже ткань пропахла "ароматами" витающими в воздухе. Девушкам я разрешила остаться на балконе, а вот Кан и Улуч, мужественно вдохнув, двинулись прочь из покоев. Когда мы спускались вниз, я очень и очень жалела наложниц, да и служанок, их тошнило.

- О, Единый, - простонала я, закрывая рот и нос и выбегая из гарема впереди своего сопровождения. - Если я сдохну от удушья зловонием, это будет самая позорная смерть кадета.

В результате я неслась по уже знакомому маршруту, крича сама, чтобы опускали глаза, потому что стража за мной еле успевала. Только на улице я остановилась и позволила окружить себя. После чего степенно и важно мы проследовали до манежа, где меня уже ждал Шах. Настроение было отвратительным, но увидев моего скакуна, я начала улыбаться.

- Шах, мальчик, - позвала я, и жеребец подбежал ко мне, подставив большую умную голову. - Хороший, Шах, красивый, - зашептала я в податливое ухо. - Прокатимся?

Шах зафыркал и встал ко мне боком. Я легко вскочила в седло, и конь побежал по кругу под присмотром Кана и Улуча, остальным, включая охрану, это делать было запрещено. Любопытно, да? Велено следить, чтобы со мной ничего не случилось, а смотреть на меня нельзя. Странные порядки здесь, я большую часть из них не могу понять.

Шах пошел на третий круг, я оглянулась назад, выбрала место пониже и посвободней и направила туда коня. Шах с готовностью принял мою идею и, подчиняясь, взлетел над стенкой огораживающей манеж, скользнул между охраной и служащими конюшни и понесся по территории дворца. Я захохотала и ослабила поводья, давая ему самому выбрать путь. Когда мы доскакали до самого дворца, я снова взяла управление в свои руки и проехалась мимо стражи, запоминая посты и дорогу к воротам. От ворот я свернула обратно, тем более погоня уже настигала.

- Не сейчас, - тихо усмехнулась я, продолжая запоминать территорию, высоту стен, наиболее удобные места, чтобы перелезть, если придется убегать без Шаха, но сильно не хотелось расставаться с ханским подарком, очень он мне полюбился.

- Госпожа! - охранник поравнялся со мной и протянул руку, чтобы перехватить поводья.

Шах не оценил, поднимаясь на дыбы. Я, не ожидавшая подобного развития событий, полетела на землю, сильно ободрав колени.

- Куда лезешь! - крикнула я охраннику, живо поднимаясь. - Шах!

Жеребец подбежал ко мне, и я снова взлетела в седло.

- Я возвращаюсь, хватать не обязательно, - сердито, но уже тише продолжила я.

- Прости, госпожа, - склонился охранник, не глядя на меня.

Шах рысцой добежал до конюшни, где меня встретили причитаниями Кан, Улуч и главный конюший. Обратно в гарем я возвращалась на руках Улуча, хоть и уговаривала, что от разбитых коленей еще никто не умирал, но евнух был непреклонен. Уже в покоях меня продолжили пытать охами и ахами Агна, Италлин и Айша, побежавшая сразу за водой, чтобы промыть мои "страшные" раны. Мое скривленное недовольное лицо оценили только Раиля и Хаят, глядя на меня с сочувствием, не по поводу коленей. Вскоре Кан привел лекаршу, смазавшую колени серой неприятно пахнувшей мазью, и меня, наконец, оставили в покое.

- Хаят, сыграй, - попросила я, и девушка сходила за своим инструментом.

Приятная мелодия неслась над балконом и садом, Раиля тихо подпевала Хаят, а я положила голову на колени Агны, прикрыв глаза и стараясь ни о чем не думать. Не думать не получалось. Сначала я привычно уже обратилась к отцу с просьбой дождаться меня, затем попробовала сосредоточиться на том, что увидела во время скачки на Шахе по территории дворца.

- Солнышко, - услышала я зов и изумленно увидела, что бреду по степи. - Солнышко...

- Таймаз, - прошептала я и оглянулась.

Хан бежал ко мне. Даже не думала, что почувствую такую радость от встречи.

- Я уже близко, солнце души моей, - почему-то крикнул он, и я поняла, что меня уносит от него жаркий ветер. - Держись, я уже рядом!

- Таймаз, - растерянно позвала я. - Почему так жарко, Таймаз?

- Она вся горит, - донесся испуганный голос Агны. - Ана, Ана!

Тут же вокруг запылал огонь и степь исчезла. Мне было очень жарко и очень больно. Я закричала.

- Ана! - снова раздался голос Агны, оглушая меня.

И я вынырнула из сжигающего меня пламени, чтобы выгнуться от приступа нестерпимой боли. Горело все тело, горело изнутри. Я стиснула зубы и попыталась больше не кричать, но новый приступ опять выгнул тело дугой, вырывая хриплый крик из пересохшего горла.

- Что с ней? - кто-то кричал рядом.

- Что она ела? - кажется, это Раиля.

- Мазь, яд был в мазь, - Хаят.

- Ее отравили? - Агна.

- О, Степной Отец! - Кан.

- Госпожа... - Улуч.

- Мой госпожа, - Айша опять плачет.

- Отравили, - снова Хаят.

Отравили? Меня?! Но как это возможно? О, Единый, почему же не получается не кричать? Почему я не могу стерпеть этот огонь внутри? Как же больно...

* * *

Конь пал, когда до дворца оставалось совсем немного. Таймаз успел вынуть ногу из стремени и перекатиться, чтобы не оказаться придавленным тяжелой тушей. Турхауд соскочил со своего коня, и тот упал на землю рядом со своим собратом. Хан вскочил и бросился бежать, чувствуя, что почти опоздал, почти, но еще не все потеряно, еще бьется сердце, еще дышит, но жизнь так быстро покидает молодое натренированное тело кадета Солнышко.

Он вбежал во дворец, не замечая согнутых спин, взлетел по лестнице в свои покои, пробежал к лестнице, ведущей в гарем, пронесся по гарему, не замечая ни запаха, ни замирающих при его появлении наложниц. Таймаз пытался удержать тонкую нить жизни рыжеволосой девушки, стремящейся ускользнуть из-под его контроля.

- Я уже здесь, Солнышко, - крикнул хан, вбегая в ее покои.

- Великий хан, - кто-то упал на колени, но он не видел, сосредоточившись на бессознательном теле на полу балкона.

- Солнце души моей, - прошептал хан, подхватывая на руки упрямицу, все еще цепляющуюся за жизнь.

Он чувствовал, как слабо бьется сердце, как еле уловимо ее дыхание, и Таймаз стремительно понес девушку к себе, надеясь, что он все-таки не опоздал...

Глава 31

Ветер трепал седые волосы генерала Харда, стоявшего не крепостной стене. Мелкий дождь брызгал в лицо, смывая скупые слеза старика, которым чувствовал себя бравый вояка. Он сердито тряхнул головой, поймав себя на том, что повторил любимый жест дочери, и вдруг улыбнулся, вспомнив упрямые рыжие кудри, такие же упрямые, как их хозяйка.

- Лорин, - голос Никаса Грая застал генерала врасплох, и он стер с лица улыбку, как и слезы, делая вид, что протирает лица от дождевой влаги.

- Да, Ник, - Лорин Хард обернулся к своему спутнику.

- Я хотел с вами поговорить, - Ник встал рядом с генералом и посмотрел вдаль, чуть прикрывшись рукой от дождя.

- О чем? - старый вояка пристально посмотрел на барона.

- Лорин, я считаю, что вам лучше остаться в крепости, - произнес Ник после некоторого молчания. - Мне достаточно будет нескольких человек.

- Там моя дочь, Ник, - возразил генерал.

- И моя невеста, - ответил барон Грай, - но я смогу сохранить спокойствие, вы, боюсь, нет.

- Времена, когда моя кровь бурлила, уже миновали, - грустно улыбнулся Лорин Хард. - Раньше бы я уже собрал войско и пошел на степняков. Резал бы их до тех пор, пока их бесов хан не отдал мне Ану.

Ник некоторое время молчал, глядя в серое небо. Он протянул руку, позволил дождю наполнить его ладонь и протер лицо.

- Нет, Лорин, - наконец, сказал он. - Ничего бы этого вы не сделали, и вы это знаете. Ана имеет ценность лишь для вас и для меня, но не для армии короля. Вам бы просто не позволили ввести войска в степь, слишком шаткий мир между нами и степняками. Орния сделала достаточно, чтобы заслужить их ненависть, и вы это прекрасно знаете. Так же знаете, по крайней мере, подозреваете реальную мощь их военной машины. Те отряды, что нападают на наши приграничные поселения, это даже не капля, просто брызги. И так же знаете, что вызывает эту жестокость. Вырвать сердце степи невозможно, дорога к хану закрыта, и они костьми лягут, но не отдадут своего повелителя. Вас бы с вашим войском зарезали еще на полдороги. Со степняками можно говорить лишь на языке мира. Посольство не тронут, войско растопчут. Было бы проще, если бы Ана оказалась в каком-нибудь племени, но она в легендарном Азхате.

- Послушайте, Ник, - генерал сложил руки на груди и обернулся к своему возможному зятю. - Откуда вы столько знаете о степняках? Это очень закрытый народ, даже я кое-что из того, что вы сейчас сказали, не знал.

- Не забывайте, где я служу, - отмахнулся барон. - И не забывайте, что я не простой офицер МСД.

- Моя девочка не любит МСД, - негромко произнес Лорин Хард, в первый раз задумываясь, того ли человека он выбрал для Аны.

- А кто нас любит? - легко рассмеялся Грай. - Ану приучали к мысли, что сойтись с врагом на поле боя почетно, что надо смотреть неприятелю в глаза. Она прямолинейна и наивна. Но это недостаток молодости и неопытности, со временем он проходит, - Ник улыбнулся.

Генерал промолчал, раздумывая над словами барона. Затем повернулся к нему и некоторое время рассматривал. Наконец, решился и задал мучивший его последние несколько дней вопрос.

- Ник, почему вы решили помочь мне в поисках дочери? Наша дружба с вашим отцом вовсе не обязывает вас бросать столицу и кидаться в степь. Это ваш отец считает, что он и его сыновья обязаны мне за то, что я когда-то для него сделал. Я так не считаю. Нет никакого долга чести. Тем более между вами и мной.

Теперь молодой барон Грай рассматривал генерала, когда-то спасшего его отца от суда и обвинения в предательстве, после чего тому грозила только смертельная казнь. Так что Лорин Хард спас не только жизнь, но и честь старшего барона. И отец именно этим долгом надавил на сына, чтобы тот рассмотрел возможность брака с дочерью генерала. И если поначалу Ника заинтересовала некоторая дикость и неприступность юного кадета, позволяя сыграть в игру по раскрепощению девушки и завоеванию ее симпатии, то после...

- Знаете, Лорин, - произнес Грай, смахнув небольшую лужицу с края стены, - я бы не пошел в степь ради той, что не представляет для меня ценности.

- Моя Ана вам действительно нравится? - Лорин Хард испытующе посмотрел на Ника.

Барон слегка улыбнулся, вспомнив звонкий заливистый смех Анариоль Хард, вспомнил, как сияли ее глаза, когда девушка смогла расслабиться во время их первого ужина наедине. И ее нежность, тщательно скрываемую под броней показной грубости и страха оказаться просто женщиной, а не воином. Девушка ведь действительно полагала, что должна заслужить право называться дочерью прославленного командира. Улыбка Ника стала чуть грустной. Глупышка...

- Она мне больше, чем нравится, - ответил он, и Лорин Хард удовлетворенно кивнул.

Оба мужчины развернулись и пошли в крепость. Нужно было еще проработать детали. Когда за ними закрылась дверь, из-за выступа вышел капитан Крайс Шеллис. Он некоторое время смотрел вслед генералу и барону, затем сжал кулаки и презрительно сплюнул. Рядом с ним встала его сестра Мини, она с сочувствием посмотрела на брата, обняла его и поцеловала в колючую щеку. Крайс дернулся, но тут же привлек к себе сестру.

- Идиот, - высказался капитан по поводу умственных способностей барона. - Он действительно полагает, что с собаками можно разговаривать?

- Крайс, - Мини неодобрительно покосилась на брата. - Думаю, в этом вопросе барону можно доверять, а в тебе говорит ненависть и ревность.

- К кому мне ревновать? - усмехнулся Шеллис. - К этому хлыщу? Пока он будет разводить со степняками сопли, я тоже сидеть, сложа руки, не собираюсь.

- Что ты хочешь делать? - девушка отошла от брата и с подозрением посмотрела на него.

- Майор дал мне отпуск, поправить нервы, - капитан кинул второй презрительный взгляд во двор крепости. - Что майор может знать про то, что я чувствую? Сначала степняки забрали у меня родителей, а теперь и Солнышко. Я так долго ждал, Мини! - ожесточенно воскликнул он. - У меня есть свой план, но тебе, сестричка, я его не скажу. Жди меня с невестой.

Крайс развернулся и стремительно направился к лестнице, спеша забрать вещи и покинуть крепость. Мини тревожно смотрела ему вслед.

- Крайс, у меня никого кроме тебя нет! - крикнула она.

- Меня рано хоронить, - отозвался капитан Шеллис.

Кадет Шеллис вздохнула, зябко поежилась и в который раз подумала, что больше всего на свете она хочет, чтобы все это скорей закончилось, и она бы могла вернуться в столицу, подать рапорт и уйти на гражданку.

- Ненавижу армию, - прошептала Мини и пошла в женскую казарму.

* * *

- Солнышко, - проворковал знакомый голос, и я улыбнулась, не успев еще открыть глаза. Чьи-то губы ласково коснулись виска, всколыхнув в душе волну тепла и нежности. - Солнышко, - прошептали у самого уха.

Я открыла глаза и тут же утонула в бездонной глубине черных очей повелителя степей. Он сидел рядом со мной и улыбался. Улыбнулась в ответ, даже протянула руки, желая прижаться к нему. Почему-то была уверена, что это сон. Он склонился, помогая сесть, на мгновение задержав в своих объятьях, но быстро отстранился, удерживая в своей руке мои пальцы. Я удивленно оглянулась, начиная соображать, что лежу в постели хана, нахмурилась, все более понимая, что не сплю, и, наконец, возмущенно вспыхнула.

- Что я делаю в твоих покоях?

- Отдыхаешь, отрада моего сердца, - ответил он и встал с постели, взял со столика стаканчик из тонкого серебра и вернулся с ним обратно.

Я потянулась к стаканчику, в горле и во рту было невозможно сухо. Руки подрагивали, и я чуть не расплескала содержимое стакана. Таймаз помог мне напиться. Я сморщилась, напиток отдавал горечью.

- Что это? - спросила я, с подозрением глядя на него.

- Отвар, он тебе сейчас нужен, - пояснил хан и снова встал с постели. - Полежи, я пришлю к тебе твоих служанок.

- Почему я должна лежать здесь? - снова возмутилась я. - Это место для твоих наложниц, я к ним не отношусь.

- Сейчас придут служанки, Солнышко, мне нужно уйти, - Таймаз проигнорировал мою реплику и покинул свои покои.

Только за ним закрылась дверь, как я откинула покрывало и попробовала вскочить. Голова тут же закружилась, и я упала обратно на подушку.

- Что к бесам тут происходит? - проворчала я, делая новую попытку встать, но снова оказалась в лежащем состоянии. - Да что со мной?

Мне пришлось закрыть глаза, потому что все вокруг начало кружиться, вызывая приступ тошноты. Тут же свело голодный желудок, и я тихо застонала. Да что же это? Как я оказалась здесь? Почему мне так плохо? Дверь приоткрылась, и в покои скользнули две фигурки. Они несмело приблизились к постели.

- Мой госпожа, ты жив! - Айша упала на колени и зашевелила губами, молясь Отцу Степей.

- Рад видеть мой госпожа, живи тысячу лет, - еле заметно улыбнулась Хаят.

- Здравствуйте, - улыбнулась я им. - Почему я не должна быть не жива?

Девушки переглянулись и подошли ближе. Хаят помогла мне повыше сесть, теперь я готова была слушать. Айша молчала, предоставив право изложения неизвестных мне событий Хаят. Я слушала ее рассказ, все шире открывая глаза. Известие, что меня отравили, все никак не желало укладываться в голове, до того это казалось невозможным и диким. Но дальнейшее...

Как сказали девушки, хан появился, когда я уже почти отдала душу Единому, ну, в их изложении Степному Отцу. Он схватил меня на руки и унес к себе в покои. Три дня Таймаз не отходил от меня, никого не пускал, на вопросы не отвечал. То, что хан живой, стража понимала, слыша его шаги и негромкий голос, когда он творил колдовство.

- Жизнь в руках держать, духов смерти гнать, госпожа от яд чистить, - как выразилась Хаят.

Слуги допускались в ханские покои, только чтобы наполнить большую бочку, в которую повелитель опускал меня, чтобы все это убрать, и чтобы принести чистое белье. Я почувствовала, что краснею. Он же видел меня голой! И даже трогал, голой!!! Когда через три дня угроза моей кончины миновала, хан спустился в гарем и позвал Кана. Главный евнух первый раз поведал повелителю все без утайки. Наложниц, что помогали Янсылу, забрали в подземелье, где те во всем повинились великому хану, он сам присутствовал при допросе. И про гадюку, и про то, что покушений готовилось несколько. Меня могли зарезать в темном коридоре, могли задушить, изувечить и отравить. Нервное потрясение любимицы хана стало поводом подкупить лекаршу, чтобы она дала мне яд при первой возможности. Так что мое падение с Шаха стало, как нельзя кстати. Меня вообще планировали убрать до возвращения хана, потому покушение стало вопросом нескольких дней. Подкупленную Янсылу лекаршу все еще искали, а вот любовника Биржан задушили в тот же день, но сначала он рассказал, кто еще был замешан в заговоре. Так же выяснились имена евнухов, которые были причастны к смертям трех девушек и могли сыграть роль в моей безвременной кончине. Кстати, девушек, ставших жертвами гадюки, оказалось больше. Янсылу убирала всех, кто представлял угрозу ее благополучию, так же избавлялась от слабых звеньев в цепи своих интриг. Скорей всего лекаршу постигла та же участь, зачем звезде повелителя нужна была женщина, которая могла назвать ее имя? В делишках ханской любимицы оказалась замешана и смотрительница гарема, потому по возвращении от сестры, она попала сразу к Сирази-бею. Выяснив все, хан пришел в страшный гнев. Евнухов казнили, других прислужников Янсылу тоже. Наложниц сослали в старый дворец, закрыв там на веки вечные, а вот Янсылу... Ее выдали замуж! Я пришла в ярость, услышав об этом. Хаят покровительственно улыбнулась, увидев, как я сжала кулаки.

- Зря мой госпожа злится, злой баба отдали маджритам. Самый худой, самый злой племя. Баба не человек. Работать, спину гнуть, мужа ублажать, гостей мужа ублажать, врага мужа ублажать, если муж решить мир с врагом быть. Детей рожать, снова работать. Детей брать мать племя, один ее маджрит уважать, жена нет. Лучше смерть, чем жена маджрит. Велик хан и суд его, - Хаят коснулась лба рукой.

- И хан не пожалел свою звезду? - спросила я.

- Янсылу кричать, плакать, хан не слышать слез злой баба, - ответила Хаят.

Все это произошло в течение двух дней, оперативно.

- Сколько же я была в отключке? - задумчиво поинтересовалась я.

- Шесть дней. - вставила Айша.

Оказывается, в себя я за эти дни приходила, но ненадолго и никого не узнавала. Сегодня первый день, когда мой разум решил ко мне вернуться. Я выругалась столь витиевато, что обе служанки смущенно потупились. Некоторое время ушло на осознание всего произошедшего. В конце концов, я почувствовала удовлетворение. Может я тоже злой баба, но меня радовало, что больше никто не пострадает от мегеры и ее прихвостней.

- Что желать госпожа? - спросила Айша.

- Помыться и поесть, - это были основные желания. - А еще убраться отсюда.

- Хан сказать, что госпожа теперь жить здесь, - ответила Хаят. - Мы жить рядом.

- А как там мои подруги? Они не пострадали? А Кан? - забеспокоилась я.

- Хан решить оставить Кан, - сказала Айша.

- А девочки?

- Их не трогать, они защищать сердце хан, - улыбнулась Хаят.

Я перестала улыбаться и хмуро взглянула на нее.

- Какое еще сердце?

- Ты сердце хана, - развеселилась служанка.

Я промолчала, не желая сейчас думать об этом. Для начала утолим насущные потребности, а потом уже будем решать, как жить дальше. Сердце хана... Самодовольная улыбка выползла на лицо, но я ее быстро задавила, напомнив себе, что у хана есть еще сто сердец.

Глава 32

Последующие два дня я видела хана лишь урывками. Он забегал справиться о моем здоровье, приносил что-нибудь вкусное или очередной отвар, и снова исчезал. Иногда я слышала его голос, доносившийся из кабинета, расположенного так, что стоя у окна можно было слышать, а иногда видеть повелителя и его посетителей, если они выходили на балкон. Я изо всех сил давила в себе все более разгорающиеся новое для меня чувство, уговаривая себя, что я все равно уйду, а он останется со своим гаремом. И когда я вернусь домой, Таймаз снова станет моим врагом. От этой мысли становилось тяжело дышать. Впрочем, от мысли, что однажды я расстанусь с черноглазым повелителем степняков, в груди вообще появлялась огромная дыра, но и это я упорно давила, не позволяя задумываться о том, что для меня значит хан. Останусь, стану одной из многих. Уйду, не потеряю уважения к себе... всего лишь потеряю часть души.

- Да чтоб тебя! - воскликнула я, вскакивая с низкого дивана.

Я стремительно направилась в соседнюю комнату, где стояли книги. Среди них я нашла несколько книг на родном языке. Одна из них была сборником стихов, и теперь я их перечитывала, иногда заучивая понравившиеся строки. Никогда не замечала в себе любовь к стихам, а сейчас прямо тянуло. Еще на романы, но такой нашла всего один и прочитала за сутки.

За стеной раздался звук, будто что-то подвинули. Я подошла к стене и приложила ухо, вслушиваясь. Теперь там были покои хана, мой страх, что мы будем жить вместе, не оправдался. И знаете, что я почувствовала? Досаду! Из-за этого пострадала невинная подушка, я выместила не нее свою злость.

- Расклеилась совсем... ле-еди, - презрительно обозвала я себя и вспомнила воинский устав королевской армии. Не помогло.

За стенкой послышались едва уловимые шаги, и сердце пустилось в галоп. Поймала себя за тем, что поглаживаю стену и в конец разъярилась. Да что же со мной такое?! Шаги стихли, и я вздохнула. Отошла от стенки и снова взяла томик стихов. Раскрыла его на средине и уставилась на столбики строк, толком не вникая в их смысл. Бесов хан! И самое поганое, если из гарема выход нашелся, то из его покоев нет! Теперь меня охранял не верный мне Улуч, а верные Таймазу турхауды, личная гвардия хана! Да я носа не могла высунуть. Меня вежливо, но, не допуская возражений, заталкивали обратно в покои. Вот и пойми, то ли твою жизнь так тщательно охраняют, то ли посадили в золотую клетку.

Что-то зашуршало за спиной, я вздрогнула, и тут же мне на плечи легли руки с длинными изящными пальцами. Меня разрывало надвое. С одной стороны я ликовала, что он пришел, с другой готова была набить себе морду за это ликование. Кто бы знал, как я уже устала от этих противоречий!

- Солнышко, - тихо сказал Таймаз, и его губы коснулись моей щеки.

- Здравствуй, великий хан, - с легкой издевкой произнесла я.

Затем на мое лицо опустилась ткань, но, не закрыв с головы до бедер, как обычно, а только прикрыв половину лица. Таймаз сам закрепил на мне эту штуку, и кивнул на дверь.

- Пойдем, я покажу тебе свой сад.

- Меня выпускают из тюрьмы? Или это просто прогулка для заключенного? - насмешливо поинтересовалась я, но все же встала.

Хан недовольно посмотрел на меня и направился к двери, я поплелась следом за ним, изнывая от желания, догнать и прижаться к широкоплечей спине, которая так и приковывала к себе мой взгляд. Таймаз обернулся, вопросительно посмотрел на меня, и я тут же состроила недовольное лицо. Он открыл дверь и вышел первым, я следом, сразу же попав в окружение турхаудов. Ну как же, сопровождение хана и его... не пойми кого.

- Почему сегодня только эта тряпка? - спросила я.

- Чадра, - машинально поправил повелитель. - Потому что я хочу видеть тебя.

- А под тряпкой осталось то, что видеть не хочется? - ядовито поинтересовалась я.

Он что-то произнес на своем языке, и я уловила раздражение.

- Ты злишься. - усмехнулась я.

- Да, - Таймаз искоса посмотрел на меня.

Дальше мы шли, молча, лишь время от времени поглядывая друг на друга. Не знаю, почему он злится, а вот меня бесит многое. И не только мои сопли, которые я размазываю по лицу, стоит подумать об этом повелителе степей. Но и мое нынешнее положение, и это заточение, будто я в чем-то провинилась.

- Повелитель! - выкрикнул один турхауд.

- Опустить глаза! - прокричал другой.

Впрочем, про глаза было лишним, все и так лежали, уткнувшись лбом в землю. Мы прошествовали мимо, продолжая время от времени обмениваться злыми взглядами. Затем вышли в незнакомую мне часть дворца. Я скользнула взглядом по стенам, по караулам, нашла небольшую дверцу в стене, рядом с которой никто не стоял, и тут же забыла про нее. Раз не охраняют, значит, тупик. Мы свернули на очередную дорожку и приблизились к той самой двери. Хан едва заметно выдохнул и распахнул дверцу, приглашая меня войти. Затем отдал короткий приказ своим людям, зашел следом и закрыл дверь. Я изумленно взглянула на него, а потом поняла - мы одни, совершенно одни.

Таймаз шагнул ко мне, порывисто обнял и какое-то время просто прижимал к себе. У меня не было сил оттолкнуть его. А когда чадра соскользнула с лица, и его губы накрыли мои, ноги совсем ослабли, вынуждая уцепиться за широкие плечи, чтобы не повиснуть на руках повелителя.

- Ты же злишься, - прошептала я, когда он оторвался от меня.

- Ты тоже, - так же шепотом ответил хан.

Мы развернулись и побрели по аллеям огромного сада. Некоторое время я не смотрела по сторонам, потом начала с интересом оглядываться.

- Это не тот сад, что виден из окна твоих покоев, - сказала я.

- Не тот, - он улыбнулся. - Этот сад все, что осталось от нашего прежнего царства.

- От прежнего царства? - я обернулась к нему. - Царство Иманидов?

- Имя нашей династии звучит немного иначе, но мы изменили его, когда степняки приняли нашу власть, - пояснил хан.

- Расскажи, - попросила я, беря Таймазу за руку.

Он посмотрел на наши переплетенные пальцы и добродушно усмехнулся. Я ждала рассказа, время от времени поглядывая на него. Хан не спешил начинать, и я начала терять терпение.

- Опять тайна династии? - проворчала я, и он засмеялся.

- Нет, это не тайна, это история династии. Но у тебя такое забавное личико, когда ты хмуришься, - улыбнулся Таймаз и со смехом увернулся от моей попытки дать ему пинка.

- Ты всем своим женщинам позволяешь с тобой вести себя так же свободно, как и мне? - спросила я, когда устала промахиваться раз за разом.

- Для наложниц я хан, им не позволено и сотой доли того, что вытворяешь ты, - сказал он совершенно серьезно.

- Тогда почему мне разрешаешь свободу в поведении? - теперь и я смотрела на него серьезно.

- Я думал, ты сама все понимаешь, - улыбнулся Таймаз.

Теперь настала моя очередь отмалчиваться. Не хочу понимать, не могу, и не буду, потому что так будет правильно. Таймаз, так и не дождавшись моего ответа, взял меня за руку и повел вглубь сада. Я отвлеклась от своих мыслей и начала разглядывать совершенно незнакомые мне деревья, увитые тонкими растениями, охватывающими чуть красноватые стволы по спирали. На этих растениях цвели большие розовые цветы, источая сладкий аромат. Я хотела подойти к ним и понюхать, но хан строго покачал головой.

- Нельзя, - сказал он. - Опасные цветы.

- Что в цветах может быть опасного? Обнюхаюсь до смерти? - осклабилась я.

- Угадала, - на лице Таймаза не было и тени улыбки. - Ядовитая пыльца. Вдохнешь, и я не успею ничего сделать.

- Так мы же ими сейчас и так дышим, - возразила я, косясь на красивые ловушки.

- Мы на безопасном расстоянии, яд опасен, когда вдыхаешь из самого цветка, - ответил хан и повел меня дальше.

Вскоре появились кусты с гроздьями крупных желтых ягод. Я вопросительно посмотрела на хана, но он опять покачал головой. Оказалось, что это дурманящие ягоды. Съел парочку и отправился в мир красивых сказок. Только покидать эту страну очень неприятно. Тошнота, головная боль и даже расстройство желудка. К ягодам мне подходить расхотелось. Потом были цветы, которых я никогда не видела, их трогать мне разрешили, потому неинтересно. Меня больше привлекли бабочки с ядовито-желтыми крыльями и с ладонь величиной. Они лениво порхали между цветами, практически не садясь на них. Зато пчелки сновали от цветка к цветку очень деловито. И все в них вроде было обычным, только размер пчел превосходил привычный. Одна такая пчела могла разом занять две трети моего указательного пальца. Я невольно поежилась, глядя на этих тружениц.

- Зато мед у них самый вкусный, - улыбнулся Таймаз, заметив мое дерганье плечами.

- Ты меня куда-то ведешь, - поняла, заметив, что он мы вовсе не гуляем.

- Хочу кое-что тебе показать, - не стал спорить хан.

Я некоторое время помолчала, рассматривая животное, очень похожее на кошку, только уши для кошки оказались слишком закругленными, и хвост был слишком коротким.

- Они покидают пределы сада? - спросила я, глядя на "кошку".

- Нет, не могут, - коротко ответил хан.

Я хотела уточнить, почему, но махнула рукой.

- Здесь даже плоды есть, - заметила я.

- Этот сад цветет и плодоносит круглый год, - сказал Таймаз и свернул на боковую тропку.

- Ты и других наложниц сюда водишь? - вышло раздраженно, и хан обернулся ко мне, с интересом рассматривая.

- Это особое место, здесь редко кто бывает кроме Иманидов. Это наш мир. - повелитель подмигнул мне и повел дальше.

- И кто же еще бывает? - хмуро спросила я, отмечая, что напрямую он не ответил.

- Жены, - ответил Таймаз. - Я первый раз веду сюда женщину.

Ого, даже так, жены. Меня удостоили чести войти в сад Иманидов, где место только для своих и их жен. Потом меня кольнуло одно воспоминание.

- Мне про этот сад рассказала Гайша, значит, тут бывают и посторонние, - заметила я.

- Кто такая Гайша? - полюбопытствовал хан.

- Жена стеняка, который меня чуть третьей женой не сделал, - пояснила я, разглядывая очередное странноватое животное, лань с голубыми глазами и изогнутыми назад рогами, потому сразу не заметила, что Таймаз отстал. - Что? - спросила, заметив, что он задумчиво смотрит мне вслед.

- Имя степняка, - потребовал он.

- Зачем? - я пожала плечами. - Я все равно ему морду начистила. Ну, что встал?

Хан, наконец, сдвинулся с места, мрачновато поглядывая на меня. Меня это развеселило. Таймаз, заметив мой насмешливый взгляд, гордо вскинул голову и сделал вид, что ничего не заметил. Он снова взял меня за руку и повел дальше. Вскоре буйная поросль начала отступать, и мы вышли на круглую площадку. Под каблуками застучало, и я заметила края каменных плит, то здесь, то там выглядывающих из-под земли. Удивленно посмотрела на хана, но он лишь лукаво улыбнулся и кивнул вперед. Мы подошли ближе, и я разглядела разрушенные очертания от какого-то круглого сооружения. Подумав немного, я пришла к выводу, что мы идем по улицам древнего города, потому что среди деревьев все чаще мелькали остатки каменной кладки. Еще один поворот, и мы вышли к высокому зданию, у которого не осталось крыши, да и вообще от него мало что осталось, кроме средней части, куда вела мраморная лестница с расколотыми кое-где ступенями. Возле высокой приоткрытой двери стояли статуи двух чудищ, у которых имелось по две головы, чешуя и огромные когти.

Таймаз первый вошел в эти двери, потащив и меня за собой. Я пошире открыла глаза, рассматривая круглый зал с колоннами. Потолок представлял собой звездное небо с неизвестным плетеным символом по центру. Посреди мозаичного пола находилось изображение звезды, по лучам которой так же змеились символы. Хан провел меня в самый центр этой звезды. Некоторое время он смотрел на меня с ласковой улыбкой, шевеля губами, затем посмотрел на потолок, и улыбка стала широкой. Я задрала голову и ахнула. Символ на потолке почему-то стал шире, даже объемней.

- Он светится? - потрясенно спросила я, разглядывая, как от краев символа тянутся ко мне лучи голубоватого света.

- Подожди немного, - попросил Таймаз, следя за этими лучами.

- Чего ждать? - голос задрожал. Кадеты короля ничего не бояться, но имеют полное право опасаться необъяснимых явлений.

Руки хана легли мне на плечи, удерживая на месте. Лучи уже доползли до нас, скользнули по волосам, спустились ниже, отчетливо ощущаясь на коже шеи и головы, затем голубоватое свечение начало шириться, окутывая меня в теплый и чуть пульсирующий кокон. Опаска перешла в страх, а он в панический ужас, потому что я чувствовала свет внутри себя! Дернулась раз, другой, но хватка Таймаза была сильной. Он стоял, закрыв глаза, и снова что-то шептал. Выдерживать леденящие волны страха стало невозможно. Я резко ударила хана. Не ожидавший нападения повелитель пошатнулся, и я, наконец, вырвалась из его сильных рук, сорвалась с места и бросилась прочь из этого странного и пугающего места.

- Солнышко! - воскликнул Таймаз. - Остановись, глупая, в этом нет ничего страшного и опасного. Стой!

- Отстань от меня! - истерично выкрикнула я, сбегая по ступеням.

Я совершенно не помнила направления, по которому мы пришли. Первый раз за все годы моего обучения, я расслабилась в незнакомом мне месте, разглядывая окрестности, а не ориентиры. Впрочем, в том состоянии, в котором я сейчас была, вообще сложно было думать трезво. Когда я остановилась, то поняла, что заблудилась. Я начала озираться по сторонам, лихорадочно соображая, что нахожусь в чуждом мне мире, а под рукой даже ножа нет. Где-то раздалось тихое рычание.

- Таймаз! - крикнула я, признавая, что кроме него меня никто не спасет и не вернет в привычный для меня мир. - Таймаз!

- Солнышко, - хан вскоре показался на тропинке. Быстро подошел ко мне и обнял, привлекая к себе. - Чего ты испугалась, отрада моего сердца? Это символ "эшь". Сама основа нашего бытия. Он признал тебя.

- Для чего признал? - спросила я, пряча лицо на груди хана.

- Моей женщиной признал. Женой, - улыбнулся Таймаз, и я дернулась. - Ты что?

- Уводи меня отсюда, - хмуро произнесла я.

- Но я еще не все показал, - начал сопротивляться хан.

- Ничего смотреть не желаю, - упрямо сказала я, тряхнув головой. - Уводи меня прочь отсюда!

Он пристально посмотрел на меня, затем снова взял за руку и повел обратно к калитке. Я молчала какое-то время, все более распаляясь от его слов и от произошедшего.

- Почему ты злишься? - нарушил молчание Таймаз.

- Ты не спросил, хочу ли я, чтобы меня признавали женой. - ответила я, глядя перед собой.

- "Эшь" не спрашивают. Он либо признает, либо нет. Ты мое продолжение, Солнышко, наша судьба быть рядом друг с другом. - хан остановился и развернул меня к себе. - Мой отец привел сюда мою мать, и "эшь" увидел, что она родит продолжение династии. Так же делал мой дед и прадед. Каждый Иманид приводит сюда свою избранницу, затем сына, и "эшь" дарил ему Силу. Ты первая, кто зажег "эшь" полностью. Разве ты не чувствовала слияния?

- Не понимаю, - я снова попробовала вырваться из рук повелителя.

- Ты моя судьба, Солнышко, я твоя. Этого не изменить. Так сказала Вселенная. - кажется, кто-то пытается достучаться до моего сознания. Сознание осталось глухо к этим попыткам.

- Я не давала тебе своего согласия! - упрямо сказала я.

- Рафгат привел тебя сюда, увидев мою тень на тебе. Я увидел не сразу, сначала заговорило сердце, - хан улыбнулся, я не ответила улыбкой.

Он же сейчас ломал все мои планы. Я прямо посмотрела в глазу Таймаза, он выдержал взгляд.

- Я не могу быть твоей, - я говорила, чеканя каждое слово.

- Почему? - в его голосе было любопытство и ничего более.

- Я не могу быть одной из ста, - ответила я. - Для своего мужчины я буду единственной, как и он для меня. У тебя женщин слишком много.

Хан весело засмеялся.

- Ты и гарем, это не одно и то же, - сказал он, добродушно глядя в глаза.

- Но я не смогу делить тебя ни с кем. Либо мой, либо не надо мне такого счастья, - возмущенно ответила я, глядя на эту улыбку.

- Ты жена, они наложницы, услышь разницу, - Таймаз стал серьезным.

- Отлично, великий хан, я должна сейчас почувствовать себя на вершине счастья? - ядовито спросила я.

- Да пойми же ты, гарем-это традиция. Я не могу его никуда деть потому, что там живут девушки, подаренные степными племенами! Вернув их домой, я выкажу неуважение к дару. Мы сознательно приняли обычаи степняков, потому что повелитель не может жить иначе, чем его народ. Я хан, у хана должен быть гарем. И это не только наложницы, эта вся женская половина дворца. - теперь он был раздражен.

- Ага, потом еще парочка жен появится, - язвительно усмехнулась я. - Вообще хорошо устроились.

- Мне не нужны больше жены, ты зажгла весь "эшь", значит, у нашего сына будет вся Сила, и выбирать сильнейшего не придется. - отмахнулся хан.

- Зато грелки для постели в изобилии, - я все-таки вырвалась и пошла по дорожке, уже узнавая направление.

- Солнышко! - окрикнул меня Таймаз.

Я помахала ему, не оборачиваясь, и продолжила путь. Хан догнал меня, сердито глянув исподлобья, ответила ему таким же взглядом. Перед калиткой он остановил меня, снова надел чадру, и мы вышли. Турхауды взяли нас в кольцо и повели во дворец. За всю дорогу мы больше не обменялись ни словом, и даже не взглянули друг на друга, когда расходились по покоям. Жена! Что удумал! Я хлопнула дверью, Таймаз сделал тоже самое. Я стремительно прошла на балкон, желая остудить голову. Повернулась и увидела хана, шагающего в ногу со мной, только на соседнем балконе. Мы встретились взглядами и одновременно вернулись каждый в свою комнату.

- Будто отражение, - проворчала я, падая на диванчик и хватая томик со стихами.

Глава 33

Рыжеватая лошадка брела по степи, лениво переставляя копыта и время от времени поглядывая на своего седока. Наголо бритый степняк дремал, покачиваясь в седле. Кобыла еще раз обернулась на всадника и остановилась вовсе, уткнувшись мордой в траву. Степняк почесал щеку, попробовал устроиться поудобней и плавно съехал с седла, чувствительно грохнувшись на землю. Он тут же вскочил, ошарашено оглядываясь по сторонам, кобыла тут же засеменила рысцой дальше, и всадник сердито закричал, пытаясь остановить свою лошадь. Кобылка оглянулась и пустилась в галоп, но вскоре остановилась и замерла в ожидании хозяина. Степняк добежал до нее, ткнул кулаком в нос, и лошадь обиженно фыркнула.

Неожиданно ветер донес до мужчины голоса, он обернулся и приставил руку козырьком к глазам. В его сторону ехали пять всадников. Они не спешили, оружие не вытаскивали, напротив, тот, что ехал впереди, поднял руку и приветливо махнул, крикнув на языке племени хассидов:

- Мир тебе, достопочтенный.

- И вам мир, - ответил степняк, ожидая, когда маленький отряд приблизится к нему, но саблю придвинул поближе, потому что на троих всадниках были надеты орнийские мундиры.

Тот, что махал степняку, спрыгнул со своего коня, учтиво поклонился, не забыв коснуться лба, отдавая дань уважения и говоря, что дурных помыслов у него нет. Степняк поклонился в ответ, ожидая продолжения разговора.

- Мое имя Никас, - представился неизвестный. - Назовет ли мне свое имя, достопочтенный сын степи?

- Самат, - коротко ответил степняк, чувствуя невольную симпатию и уважение к высокому незнакомцу с карими глазами и такой открытой доброй улыбкой.

- А далеко ли до ближайшего селения, уважаемый Самат? - спросил Ник Грай, излучая сплошное дружелюбие. - Мы едем с миром, а путь далек.

- Едете с миром, а мечи рядом держите, - заметил, прищурившись, степняк.

- Так ведь степь, уважаемый. Люди разные встречаются, да и зверей много бродит на вольных просторах. Это только для защиты, - с готовностью оправдался барон.- Ты же видишь, среди нас одна женщина, старик, я, простой человек и два солдата. Разве это боевой отряд?

- С таким войском воевать не ходят, - рассмеялся Самат. - Идемте со мной, я провожу вас.

- Благодарю тебя, достопочтенный Самат, сын великой степи, - благодарно поклонился Ник.

Его спутники с некоторым удивлением разглядывали все эти расшаркивания, но вынуждены были признать, что никого запугивать и нападать не пришлось. Цель была достигнута легко и быстро. Степняк вернулся в седло, барон Грай последовал его примеру, и вскоре маленький отряд ехал в сторону селения едагаров.

* * *

- Вроде дождь собирается, - сказала я, зная, что хан слышит меня.

- Дождя не будет, - ответил он из глубины своих покоев.

- Почему? Вон же туча, - возразила я, глядя на одинокое серое облако.

- Дождя еще три недели не будет, - уверенно ответил Таймаз, выходя на балкон. - Зато потом на неделю припустит.

- Откуда знаешь? - я с любопытством посмотрела на него.

Хан глянул на небо, потом на меня, вдруг встал на перила балкона и легко перескочил ко мне, твердо встав на перилах моего балкона. Я только ахнуть успела, расстояние-то было приличным. Таймаз соскочил ко мне и встал рядом.

- Откуда про дождь знаешь? - повторила я вопрос.

- Вижу, - пожал он плечами.

- Я вот почему-то ничего не вижу, - слегка раздраженно ответила я, неудовлетворенная ответом повелителя.

- Ты мало что видишь, - усмехнулся Таймаз, - еще больше видеть не желаешь.

Я развернулась и пошла в покои, хан вошел вместе со мной и первый опустился на диванчик. Взял в руки мой томик стихов, пролистал несколько страниц и остановился, пробежав несколько строк глазами, и продекламировал:

В ночи бреду, раскинув руки,

Я слеп и сед, лишь боль в груди.

Не выдержав с тобой разлуки,

Шепчу, любимая, приди...

Он посмотрел на меня с лукавым блеском в глазах и захлопнул томик. Я фыркнула и села напротив, глядя в бездонные черные глаза. Хан усмехнулся и совсем отложил книгу. В покои вошла Айша, узнать, не нужно ли мне что-нибудь, но увидев повелителя, тут же покинула покои, пятясь задом и согнувшись пополам.

- Иди ко мне, - Таймаз протянул руку. - Приди, любимая.

- Это ты кому из ста наложниц сказал? - спросила я, подмигнув.

Хан воздел руки к потолку, совсем как Кан, и даже с той же интонацией великомученика воскликнул:

- О, Великие Духи Гор, за что же вы наказали меня, поселив в моей душе это создание, наполненное ядом?

- И что ответили? - полюбопытствовала я.

Повелитель прорычал что-то на своем языке и насупился, обиженно глядя на меня. Давить мне на совесть совершенно бессмысленно. Хан это быстро понял и расплылся в улыбке, давая понять, что его тоже так легко не проймешь.

- Что ты хочешь? - спросил Таймаз, став серьезным.

- А ты? - ответила я вопросом на вопрос.

- Я хочу упрямое рыжее Солнышко, - улыбнулся хан. - А что хочет Солнышко?

- Давай у него спросим, - подмигнула я и встала, намереваясь выйти на балкон.

- Ты невозможна! - воскликнул Таймаз, и я села обратно, потому что в черных глазах появились гневные огоньки.

Отвечать ничего не стала, сложила руки на груди и глянула на него исподлобья. Таймаз встал и прошелся по покоям, заложив руки за спину. Наконец, остановился напротив и, согнувшись ко мне, спросил:

- Почему ты не хочешь заглянуть себе в душу?

- Я не хочу, может, кто из ста наложниц захочет, - ответила я, отводя взгляд.

- Что тебе дался гарем?! - яростно прорычал хан, поворачивая мою голову к себе за подбородок.

- Слишком много женщин, - ответила я, отбивая его руку.

Таймаз тяжело вздохнул и снова сел напротив, раздраженно глядя на меня. Я выдержала его взгляд.

- Ну, живут во дворце девушки, так надо! Почему тебя это смущает? - спросил он, откровенно злясь.

- То, что ты в любой момент можешь призвать к себе наложницу и разделить с ней ложе. - неужели так сложно понять? - Я не собираюсь ни с кем делить своего мужчину.

- Да не надо ни с кем делить, - воскликнул Таймаз. - Хочешь, дверь в гарем замуруют. - сказал он и тут же добавил, увидев мои округлившиеся глаза. - Со стороны моих покоев. Не буду я никого призывать. Это право хана, использовать девушек или нет. Но гарем нельзя убрать совсем.

- Почему? - я почувствовала себя бараном.

- Традиция, даже больше - закон! Я должен считаться с традициями своего народа. Даже если я сейчас распущу гарем, выдам замуж, верну домой, отправлю в старый дворец, мне пришлют новых девушек. От этого никуда не деться, Солнышко, пойми. И я не имею права отказывать, потому что оскорблю тех, кто хочет сделать своему хану приятное. Мне везут из набегов и сражений оружие, предметы искусства, дарят лучших коней из своих табунов и девушек. И как я могу отказать, когда племя выбирает в мой гарем лучшую из своих дочерей? Да, люди считают, что если именно их дар воцарится в моей спальне, значит, их племени я окажу особые милости, но по большому счету, это знак уважения. И я должен заботиться об этих девушках, но никто не обязывает меня призывать их к себе. Скажи, что ты поняла меня, Солнышко, - он изобразил страдальческую гримасу, вызвав этим мой невольный смешок.

- Хорошо, ты не можешь не принять, и, насколько я поняла, ты пытаешься мне сказать, что на твоем ложе никого не будет, - хан облегченно вздохнул и кивнул. - Но ты же не можешь это сказать за будущее. А вдруг тебе захочется новую девушку.

- О-о-о, Отец Степей, дай мне сил, - воскликнул Таймаз. - Могу! Солнышко, я могу сказать это хоть на сто лет вперед!

- Я столько не проживу, - усмехнулась я. - Так что не проверишь.

Повелитель вскочил, словно подброшенный пружиной и тут же подхватил меня, вынудив тоже встать. Его лицо приблизилось почти вплотную к моему.

- Не надо проверять, солнце моей души, просто поверь и откройся мне, позволь приблизиться к тебе. - тихо сказал Таймаз, блуждая взглядом по моему лицу.

- Да куда уж ближе. - прошептала я, затаив дыхание.

- Завершим обряд? - спросил хан, уже не отрывая взгляда от моих губ.

Я призвала свой ускользающий от его близости разум, пытаясь сообразить, о каком обряде говорит повелитель степей. Затем вспомнила разрушенный храм и символ, окутавший меня светом. Я поглубже вдохнула, зачарованно глядя в глаза, в которых пряталась вечность и выдохнула:

- Нет.

Таймаз несколько томительных мгновений смотрел мне в глаза тяжелым взглядом, затем сделал шаг назад, выпуская меня из рук. Я заворожено смотрела на то, как гнев разгорается на красивых чертах хана. Будто сам древний бог Огня стоял передо мной, прекрасный и устрашающий в своей ярости. Это продлилось совсем недолго, но впечатление произвело сильное. Я сглотнула и невольно попятилась, споткнулась о диван и полетела на него, все так же не отрывая взгляда от повелителя. Он резко отвернулся, а когда повернулся обратно ко мне, лицо его вновь было спокойно, взгляд слегка прохладный, но Таймаз все же улыбнулся.

- Я тороплюсь, - сказал он. - Любовь иногда совсем лишает терпения.

После этого развернулся и вышел, явно шокировав турхаудов своим появлением из моих покоев. А я так и осталась сидеть, потрясенно глядя на дверь, за которой исчез хан.

- Если в ближайшее время не смогу сбежать, то уже никогда от него не откажусь, - прошептала я, разрывая очередную невинную подушку.

Глава 34

Последующие дни я снова видела хана лишь урывками. Держался он подчеркнуто вежливо, даже не приближаясь ко мне ближе, чем на вытянутую руку. Меня это начало, в конце концов, злить. И теперь я вообще запуталась, на что злюсь больше. На то, что все еще сижу безвылазно в покоях, закисая от бездействия и лени. Или на то, что Таймаз больше не притрагивается ко мне. В общем, злилась на все сразу, и даже один раз плюнула на все, и, сделав себе веревку из подручных средств, попыталась сбежать через окно. Но стоило мне доползти до земли, как меня уже встречали турхауды, очень вежливо вернувшие меня назад в ханские покои. Тогда у меня не осталось ни одной целой подушки. Когда я сидела вся в перьях и в сушеных травах, подушки были набиты разными материалами, вошел хан, оглядел меня, расхохотался и ушел, оставив скрежетать зубами. И ни тебе нагоняя за попытку побега, ни тебе уговоров больше так себя не вести, ни даже укора в глазах. Похоже, он вообще находил мои выходки забавными. В общем, комнаты вычистили, натащили подушек в два раза больше, а я уже не знала, что еще сотворить от безделья. Единственное развлечение было, это приходы преподавательницы языка Иманидов.

- Хочу учиться играть на музыкальных инструментах, - заявила я на четвертый день без хана.

Пришла учительница, выдала мне инструмент, села напротив и помолилась. Инструмент у меня отобрали уже после двадцати минут моих глумлений над последним. Зашел сам Таймаз, насильно отнял комуз, что вызвало слезы благодарности у моей учительницы музыки. Она долго кланялась и возносила хвалы великому хану. Зато я обиделась и до следующего утра разговаривала только со своими служанками. А утром и с ними не разговаривала, потому что они не оценили моих маршевых песен, в которые я вкладывала всю душу, стоя на балконе. Мои девушки по-тихому сбежали, пока я надрывалась, под балконом завыла какая-то собака, а потом пришел хан, сурово глянул на меня и вручил поднос с яблоками, велев их грызть, пока он не освободится.

С яблоками я разобралась по свойски, обстреливая дворцовую стражу, которая не смела поднять на меня глаза, потому слепо металась по двору, пытаясь избежать моих снарядов. К тому времени вернулись две предательницы, но вину искупили, принеся мне еще яблок, пополнив мой боезапас. Так что с полудня я снова с ними разговаривала. Когда из третьего похода за снарядами мои воины не вернулись, а вместо них явился хан, я поняла, что бойцы попали в засаду, и плакали мои яблочки.

Хан посмотрел на мою вконец охамевшую физиономию, собственноручно напялил чадру и повел на конюшню, успокоив меня этим на время. Пока Таймаз разговаривал с главным конюшим, мы с Шахом вновь утекли с манежа, совершив пробег по территории дворца, даже рванули к воротам. Но стража, завидев издалека наш бравый галоп, спешно закрыла ворота. Мы с Шахом обиделись и вытоптали половину ухоженных клумб. Закончилось все закономерно. Явился хан и опять испортил веселье, остановив моего жеребца одним словом, взял под уздцы и отвел в конюшню, а меня обратно в покои. Вручил новый роман на орнийском и ушел. Роман оказался интересным, и до следующего дня меня никто не слышал и не видел.

Зато после того, как роман закончился, мне опять стало скучно. В тот день я развлекалась тем, что доставала у своих дверей турхаудов, то делая вид, что собираюсь выйти, и они, пряча взгляды отлавливали меня. То задавала им дурацкие вопросы и заглядывала в глаза, забавляясь тем, как они вовсю пытаются избежать встречи с моим лицом. Думаю, не стоит говорить, кто явился, чтобы забрать меня из моих покоев в свой кабинет и вручить мне какую-то нудную книгу на наречии соседнего с Орнией королевства. Сам Таймаз работал, не обращая на меня внимания. Книга ни в какую не шла. Хотя может, все дело было в хане, упорно игнорировавшем меня. Потому я нашла новое развлечение и начала швырять в него подушки. От первых он увернулся, даже не оборачиваясь, следующую отбил, а последнюю поймал и запустил в меня, попав прямо в голову. Я оскорбилась и запустила снаряд обратно. Поработать повелителю так и не удалось, потому что следующие минут сорок мы перекидывались подушками, то прячась в засаде, то ведя обстрел на ходу, благо площадь кабинета позволяла. Закончилось наше побоище тем, что я кралась по кабинету, разыскивая врага, и нашла. Таймаз выскочил из укрытия, я даже не поняла, откуда, завалил на пол, и мы взмокшие и с прилипшими к лицам перьями, хохотали, лежа на полу, пока дверь не открылась, и кто-то, заглянувший в кабинет, не издал неопределенное восклицание. Таймаз одним гибким движением вскочил на ноги и состроил строгую физиономию, отчего я зашлась в истерическом смехе. Он оглянулся на меня, все еще лежавшую на полу, попробовал сделать грозные глаза, но вместо этого хохотнул и снова завалился рядом. Затем перевернулся, нависая надо мной, и смех застрял в горле. Я застыла, глядя на него, а потом... потом сама потянулась к губам Таймаза. Он был такой красивый... Я не удержалась.

- Солнышко, - простонал он, заключая меня в объятья.

И не было сейчас не сомнений, не душевных терзаний, не мыслей о побеге, не о гареме. Остались только он и я.

- Повелитель, - мужской голос, исполненный почтения, раздался за дверью так неожиданно, разрушая все волшебство.

Я смущенно отстранилась, а в глазах хана мелькнуло странное выражение. Он попытался удержать меня, но я вывернулась и встала, стараясь не смотреть на него. Таймаз слегка нахмурился и поднялся следом за мной. Мы оправились, и я исчезла в соседней комнатке, прихватив нудную книгу. Он крикнул на родном языке. Я уже знала некоторые фразы и "войди" перевела сразу. Некоторое время я не прислушивалась, пытаясь вчитаться в книгу, но мысли все время бродили где-то далеко. После того, как поймала себя на мысли, что уже в сотый раз читаю одну и ту же строчку, вообще захлопнула книгу и откинулась на уцелевших подушках, прикрыла глаза и улыбнулась, в который раз переживая заново наш поцелуй.

В кабинете продолжался разговор. Голоса звучали достаточно громко, а кого стесняться, если я на языке Иманидов знаю от силы тридцать слов. Я слушала голос хана, представляла его глаза и вдруг порывисто села. Сначала даже не поняла, что меня так дернуло, а потом это прозвучало снова. Орния! Они говорили про Орнию! Я встала и подошла к проему, встав так, чтобы меня не было видно. Теперь я прислушивалась к разговору. Визитер что-то говорил хану, Таймаз раз за разом отвечал "нет". Он был непреклонен, но в чем? А затем Таймаз произнес Хард, а после я узнала слово "дочь" и собственное имя. После чего последовало новое отрицание. Я вышла из своего укрытия.

- Что происходит? - громко спросила я.

Визитер, это был степняк, которого я ни разу еще не видела во дворце, тут же опустил глаза. Таймаз обернулся ко мне, некоторое время смотрел, а затем велел степняку выйти.

- Таймаз, о чем вы говорили? Обо мне? Кто-то ищет меня? Таймаз! - он отвернулся, и я бросилась к нему. - Таймаз, скажи! Прошу тебя, скажи, - слезы помимо воли потекли по моим щекам. - Это мой отец? Таймаз, пожалуйста...

Хан обернулся, обнял меня, но я начала вырываться.

- Скажи! - потребовала я.

- Да, пятеро орнийцев просят принять их. Они остановились в степном племени едагаров и ждут разрешения приехать во дворец. Там твой отец, трое воинов и один в штатском, назвавшийся Никасом Граем.

- Ник? - вырвалось у меня, и я тут же прикусила язык.

- Ты его знаешь? Кто он такой? - потребовал ответа хан.

- Сын друга моего отца, - ответила я. - Он инспектирует королевские учебные заведения.

- Инспектор знает порядки степняков и их язык? - скептически спросил Таймаз. - Отрада моего сердца, ты не знаешь этого Ника.

Я задохнулась от возмущения, но тут же задумалась над словами хана. Что я знаю о Нике? Ничего... Да какая разница, к бесам Ника, там отец!

- Таймаз, там мой папа, - прошептала я. - Я хочу увидеть моего папу.

Хан отпустил меня и отошел к окну. Он смотрел на улицу, а я на него и все надеялась, что он мне не откажет.

- Я не могу тебя отпустить, - наконец, сказал Таймаз.

- Но ты же можешь позволить мне увидеться с отцом! - воскликнула я и подошла к нему, стараясь заглянуть в глаза.

- Если я дам вам увидеться, ты успокоишься? Ты уверена, что тебе не станет тяжелей? Я ведь не позволю увезти тебя. - хан повернулся и пытливо взглянул на меня.

Орния! Вернуться домой, быть рядом с отцом, что еще я могу хотеть? Если я совру, Таймаз поймет, он всегда чувствует, когда я пытаюсь обмануть. Если скажу правду, он не отпустит меня к отцу. Я бессильно опустилась на пол у ног хана. Ау, кадет короля, где ты? Ты же воин, Ана! Да какой я воин? Я просто женщина, которая совсем запуталась, и которая совсем не хочет воевать. Я вдруг представила, как же здорово было бы, если бы рядом были и хан, и мой генерал. И тут же откинула эту мысль, как же отец сможет уживаться с теми, с кем столько лет воевал?

- Я хочу увидеть моего папу. - повторила я и посмотрела на Таймаза снизу вверх.

- Хорошо, - неожиданно сказал он. - Через восемь дней он будет недалеко от Азхата. Ты сможешь увидеться с отцом. Но помни, к мольбам отпустить тебя, я буду глух.

- Спасибо! - я вскочила и повисла у него на шее.

Руки Таймаза скользнули на мою талию, он недолго удерживал меня, а после отстранил от себя.

- Спрячься, мне нужно отдать распоряжение, - устало произнес хан.

Я шагнула к нему, встала на цыпочки и коротко поцеловала в губы, после чего поспешила обратно в маленькую комнатку. Таймаз позвал степняка, поговорил с ним и отпустил. После позвал турхауда и что-то сказал ему. Некоторое время в кабинете было тихо, я уже хотела выйти, когда в дверь снова постучались, вошли и быстро покинули кабинет. Тут же раздались шаги хана. Он вошел в комнатку, неся в руках комплект одежды.

- Переодевайся, - сказал он и подал мне свою ношу.

Я развернула сложенную одежду и удивленно взглянула на Таймаза. Это была форма турхауда. В дверь снова постучались, и повелитель ненадолго покинул меня. Вернулся он с сапогами из мягкой кожи моего размера.

- Что ты задумал? - спросила я.

- Помнишь, ты хотела посмотреть горное озеро днем? Мне показалось, что в этом скакать на коне удобней, чем в платье. И лицо скроешь. - ответил хан.

Я потянулась к подолу платья, но тут же ойкнула и посмотрела на хана. Таймаз оставил меня одну, и я спешно начала переодеваться. Мы едем на озеро верхом! Я увижу папу! Сегодня просто сказочный день! Я немного замешкалась, пока разбиралась со штанами, пояс которых завязывался сбоку.

- Не так, - раздался хрипловатый голос у меня за спиной.

Руки Таймаза прошлись по моей обнаженной спине, спустились на талию, ненадолго задержались, а затем решительно взялись за пояс. Я не дышала, пока он помогал мне. Затем хан отвел с плеча волосы и коснулся его губами, но сразу отодвинулся и подал рубашку. Я стремительно натянула ее на себя, скрывая обнаженное до пояса тело. Темно-красный шелк приятно скользнул по коже, тут же натянула длинную безрукавку, и Таймаз развернул меня к себе лицом, заматывая широким поясом. Он на мгновение задержался взглядом на моих губах, тут же коснулся их легким поцелуем и взялся за черную ткань. Общими усилиями мы собрали мои волосы, и хан сноровисто замотал мою голову, как у турхаудов, оставив открытыми только глаза. Когда я надела сапоги, он порывисто прижал меня к себе.

- Я не смогу тебя отпустить, даже зная, что ты вернешься, - тихо сказал Таймаз, затем развернулся и первый покинул кабинет.

- Но я все равно постараюсь уйти, - прошептала я. - Папа не оставит меня здесь.

И последовала за повелителем.

Глава 35

- Великий хан милость оказал, - сообщил Абай, лихо спрыгивая с коня. - Он дозволяет белой голове встретится с дочерью.

- Когда? - спросил Ник, привычно подавляя эмоции.

- Через пять дней, - ответил степняк, принимая из рук жены кувшин с водой. - В Азхат не пустят, в степь привезут. Великая милость, - с почтением добавил Абай.

- С нами говорить великий хан не станет? - снова спросил барон.

- Нет, только он, - степняк указал на генерала, - и его дочь.

- А я могу поговорить с Аной? - Грай уже и сам понял ответ.

- Это женщина хана, на нее никто не смеет поднять глаза, говорить с ней без разрешения повелителя нельзя. Закон. Нарушишь, голова с плеч. Турхауды все видят, все знают. Ты подумал, а они уже рядом стоят, саблю заносят.

- Кто такие турхауды? - поинтересовался генерал, которому Ник переводил каждое слово Абая.

- Личная гвардия хана, - ответил барон. - Лучшие воины, про которых я слышал. Про них узнать министерству удалось очень мало. Знаем только, что они имеют какое-то отношение к династии хана. Вообще все, что касается династии, закрыто не только от нас, но и племена, объединенные под властью хана, мало что могут рассказать. Слухи, домыслы, сказки про то, что династия имеет божественное происхождение. Они и почитают своего повелители за бога на земле. В каждом племени и стойбище есть священное место, которое они называют "след повелителя". Скажу честно, даже мне захотелось встать на колени, когда я стоял рядом.

- Да, меня тоже проняло, - согласно кивнул генерал, уже знавший про такое место, куда его не подпустили, но внутренний трепет он ощутил очень ясно. - Когда выезжаем?

- Абай, когда нам будет позволено тронуться в путь? - спросил барон у степняка.

- Можно сейчас, Мангут проводит. - ответил Абай. - Что скажет, то и делайте.

Барон Грай согласно кивнул и махнул своим людям, чтобы начинали собираться. Настроение у орнийцев заметно поднялось. Генерал словно помолодел, он ловко вскочил в седло, помахал ребятне, вечно крутившейся вокруг него, и широко улыбнулся. Ник попрощался со старейшиной, поклонился ему, пожелав сочных пастбищ, и последовал за Лорином Хардом. Свое разочарование от решения хана он оставил при себе, решив, что сделает все возможное, чтобы подойти к Ане. Вскоре маленький отряд, под предводительством младшего сына старейшины Мангута, отправился к месту встречи с Анариоль Хард.

* * *

- Долго мы еще будем тут торчать? - темноволосый здоровяк раздраженно сел на земле, гоняя травинку из одного угла рта в другой.

- Терпение не твоя добродетель? - усмехнулся Крайс Шеллис, вытягиваясь рядом со здоровяком.

- Мы скоро здесь мхом покроемся, - все так же раздраженно ответил здоровяк.

Крайс вздохнул и сел, вглядываясь в утреннюю степь. Вот она работа с гражданскими. Солдаты, молча бы, исполняли приказания, а эти только дергаются. Но взять солдат капитан не мог, зато в этих пятнадцати парнях, которых он прихватил с собой, было один неоспоримый плюс, они так же люто ненавидели степняков, как и он. Да, его тоже вымотало вынужденное бездействие, но после того, как вспышка ревности прошла, капитан все обдумал спокойно и пришел к выводу, что офицер МСД может оказаться прав. Только Крайс не собирался разводить разговоры с врагом, зная, что все закончится кровью, а вот воспользоваться плодами труда Грая...

И теперь его отряд залег на безопасном расстоянии от стойбища, в котором остановились барон, генерал и их трое спутников. Иногда он подбирался ближе и кривился от презрения, когда видел, как его боевые товарищи помогают степнякам по хозяйству. Или видя генерала, перед которым Шеллис преклонялся, сидящим в окружении детей. Генерал Хард что-то рассказывал им и улыбался. Крайсу казалось, что одной только улыбкой старый вояка предает Солнышко и всех, кто пал под саблями степных собак. И всегда рядом с Лорином Хард стоял ненавистный Грай. Видя его высокую фигуру, капитан Шеллис поджимал губы и призывал все известные ему методики, чтобы взять эмоции под контроль.

Иногда, оставаясь наедине с собой, Крайс с ужасом думал, что сходит с ума. Все, происходившее с ним, пугало молодого мужчину силой обуревающих его чувств, но он успокаивал себя: "Верну Солнышко, и все станет, как было".

- Вернулся степняк, который уезжал несколько дней назад, - рыжеватый паренек с зелеными глазами бухнулся рядом с Крайсом. - Эти начали собираться.

- Собираться? - капитан весь подобрался. - Значит, и мы собираемся.

- Слава Единому! - воскликнул темноволосый здоровяк.

* * *

Повелитель стоял на вершине невысокой скалы, задумчиво глядя на полет гордого орла. Птица парила над бескрайней степью, распластав крылья по ветру, игравшим ее оперением. Неожиданно орел стремительно спикировал вниз, хватая зазевавшуюся добычу. Хан проследил, как острые когти птицы впиваются в жертву, а твердый клюв рвет еще трепыхающуюся плоть. Таймаз отвернулся и посмотрел вниз. По пыльной дороге к горному озеру приближались всадники. Зоркий взгляд повелителя сразу зацепился за фигурку в одеждах турхауда. Он улыбнулся и начал спускаться вниз, не спуская глаз с примеченной им фигуры.

Всадники спешились, и девушка в мужской одежде, отказавшись от помощи турхауда, легко спрыгнула на землю, не забыв приласкать своего коня. Она огляделась и двинулась к повелителю, проходя мимо согнутых в поклоне охранников, приветствующих своего хана. Таймаз залюбовался грациозными движениями девушки.

- Моя львица, - прошептал он, вкладывая в эти два слова всю гордость, которую он испытывал за эту, не желающую покоряться ему, девушку.

Она подошла к нему, как всегда приветствуя лишь легким кивком, и встала, вскинув голову и упорно пряча от него свою радость от встречи. Хан нежно улыбнулся, спрятать ей, как всегда, ничего не удалось, но он сделал вид, тоже как всегда, что ничего не заметил. Она размотала черную ткань, открывая лицо.

- Я сама сегодня все сделала, - похвасталась она. - Мне никто не помогал.

- Еще немного, и я возьму тебя в свою охрану, - засмеялся хан.

Она усмехнулась и обернулась на турхаудов, стоявших спиной к повелителю и его женщине. Хан прекрасно понял, о чем она сейчас думает. Не смотря на долгие годы обучения воинскому искусству, девушка уступала любому из представителей личной гвардии хана.

- Пришло время нового дара, - улыбнулся он.

- Саблю подаришь? - она насмешливо взглянула на повелителя.

- Лучше, - подмигнул хан. - Древнее искусство боя.

- Да ну-у, - не поверила она.

Таймаз снова рассмеялся, его забавляла ее прямолинейность, наивность умиляла, а шпильки, которыми она то и дело пыталась его поддеть, приводили в восторг. Иногда поведение девушки выводило из себя, даже злило, но он готов был прощать ей все. Прав был отец, говоря, что перед слабой женщиной влюбленный мужчина становится подобен младенцу. Отцу не повезло, он не встретил своей женщины, но почитал своих жен, выполняя их капризы. Такое счастье, как найти свое продолжение в избраннице, чтобы стать с ней одним целым, выпадало его предкам нечасто. А ему посчастливилось, но упрямая орнийка продолжала держать между ними дистанцию, удерживаемая, то страхом оказаться одной из многих, то мыслями о побеге. Он видел это и чувствовал так четко, как если бы думал сам. Их связь крепла день ото дня. Девушка это тоже чувствовала, но упорно не желала замечать. Когда она, наконец, сдастся, они станут отражением друг друга, тогда уже никто не сможет нарушить их единение. Тогда она поймет, насколько пусты и беспочвенны были ее страхи и опасения, но пока приходилось терпеливо ждать, когда девушка примет свою судьбу.

- И кто меня будет обучать? - ее голосок вырвал хана из размышлений.

- Я, - ответил он. - Кто же еще?

- Ты ведь все время занят, - проворчала она. - На обучение нужно время, а у тебя его нет.

- На тебя у меня всегда есть время, - улыбнулся Таймаз.

- Не заметила, - все так же ворчливо сказала она, кидая в озерную гладь маленький камешек.

- Ты не хочешь, я не прихожу, - пожал плечами Таймаз.

- Я не хочу?! - возмущенно начала она и тут же осеклась, хмуря брови.

Он развеселился, глядя на маленькую складочку, пролегшую между изящными дугами бровей. Вот же упрямица! Девушка исподлобья посмотрела на хана и отвернулась, деловито поправляя кушак.

- И когда начнем занятия? - спросила она.

- Вечером. - ответил он и успел заметить легкую тень разочарования. - Хочешь сейчас?

- А можно? - она тут же вскинула на него взгляд.

Таймаз с нежностью коснулся ее щеки, погладил, едва касаясь, и улыбнулся, увидев, как девушка прикрыла глаза, впитывая эту незамысловатую ласку.

- Можно, - ответил он, продумывая, когда теперь он проведет встречу с советом племен. - Дай мне немного времени.

Она согласно кивнула и отошла, поворачиваясь спиной к турхаудам. Хан позвал одного из них, отдал распоряжение и вернулся к девушке. Турхауд вскочил на своего коня и помчался во дворец, чтобы передать повеление великого хана.

- Тебе пришлось что-то поменять в своих планах? - спросила она, и голос выдал, что девушка чувствует себя виноватой.

- Совсем немного, - ответил хан. - Солнышко, прежде, чем мы начнем, я хочу предупредить тебя, что новые знания не сделают тебя равной мне, или хотя бы турхаудам. Наша скорость и сила превышают твои возможности во много раз. Это дар Вселенной.

- Это та штука на потолке, которая облапала меня? - в больших синих глазах девушки зажегся живейший интерес.

Таймаз снова рассмеялся.

- Вселенная вокруг тебя, Солнышко, - ответил он и широко развел руки. - "Эшь" символ, в котором заключены сила и мудрость моего народа. Он как начало отсчета и его же конец.

- Не пудри мне мозги, - она тряхнула ярко-рыжей шевелюрой. - Если я опять под ней встану, то тоже смогу быть такой же сильной и быстрой, как ты?

Хан застыл на мгновение, борясь с искушением подтвердить ее слова. Насколько тогда все ускорится... Но обманывать девушку ему не хотелось, и он с грустью ответил:

- Нет. Я не могу сказать, что ты получаешь и получишь ли, но твое слияние с "эшь" завершит обряд, сделав тебя моей женой.

- И всего-то? - разочарованно протянула она, и Таймаз почувствовал, как его кольнула обида.

- Ты же не знаешь, что тебе даст наше слияние, - сказал он.

- Тебе скажут пароль допуска к вратам наслаждения? - насмешливо спросила Солнышко.

- Великие Духи Гор, дайте мне терпение, - усмехнулся Таймаз.

- Ответили? - привычно полюбопытствовала она.

- Да, - деловито кивнул повелитель. - Сказали, что заберут тебя к себе, раз ты не ценишь доброго и покладистого хана, и буду воспитывать в темных пещерах, где живут летучие мыши.

- Пф, - фыркнула девушка. - Они меня вернут обратно, еще и денег дадут, чтобы больше к ним не обращался с просьбам.

- Да я сам тебя не отдам, мне Духов жалко, - хохотнул хан.

- Велик хан и милость его, - она согнулась в поклоне, вкладывая в него, как можно больше скептицизма.

Повелитель смерил возлюбленную суровым взглядом, состроив холодно-презрительную мину, которой пользовался, общаясь с теми, на кого падал его гнев, и оглушительно рассмеялся, глядя на не поверившую в его гнев девушку. Затем подумал, что время утекает, как вода сквозь пальцы, а впереди еще столько дел.

- Хорошо, солнце души моей, - сказал он, - приступим. Покажи, что умеешь.

- Ну, держись, самый ханистый хан, - осклабилась она.

Таймаз добродушно усмехнулся и встал напротив своей ученицы.

Глава 36

Ночь заглядывала в окна небольшого дома, уговаривая, что уже пора спать, но спать совсем не хотелось. Я смотрела в окно, пытаясь отвлечься, но отвлекаться было нечем, потому что темнота полностью скрыла панораму за окном. За спиной потрескивал камин, освещая маленькую комнату скупыми оранжевыми бликами. Таймаз удобно устроился на кресле и перебирал струны неизвестного мне инструмента. У него со слухом было все замечательно в отличие от меня. Я полуобернулась и бросила на него косой взгляд.

- Солнышко злится, Солнышко похожа на шипящего котенка, - пропел он. Голос у хана тоже оказался приятным.

- Пш-ш, - тут же ответила я на это народное творчество.

- Солнышко, хватит шипеть, - добродушно издевался надо мной Таймаз, продолжая напевать.

- Отстаньте, великий хан, - отмахнулась я.

- Не могу-у, - красиво с переливами вывел повелитель.

- Ну, почему у меня не получается?! - наконец, воскликнула я.

Он снова перебрал струны, проиграл несколько аккордов какой-то мелодии и отложил инструмент в сторону.

- Отрада моего сердца, сколько ты училась драться? - спросил хан.

- С первого года обучения и до практики, - ответила я.

- И сколько лет на это ушло? - продолжил свой маленький допрос Таймаз.

- Да-да, я понимаю, что ты хочешь мне сказать, - отмахнулась я. - Десять лет я училась, десять.

- Нас начинают обучать с трех лет, а заканчивается обучение в двадцать. С пятнадцати мы участвуем в войнах и набегах, отрабатывая навыки. К концу обучения мы уже опытные воины, - хан подошел ко мне и обнял за плечи. - Ты надеялась, что твои навыки помогут тебе быстро освоить древнее искусство. Но это совсем иная техника боя, и ты сейчас, как малый ребенок, который начинает путь воина от самого начала.

Я откинулась назад и прижалась к нему спиной, наслаждаясь теплом и близостью Таймаза. Сердилась я не на него, а на себя. Хан осторожно развернул меня к себе и зарылся пальцами в волосы, улыбнулся, разглядывая мое лицо, и коснулся губами виска. Я закрыла глаза, отдаваясь его губам, закончивших свое путешествие по моему лицу на приоткрытых губах, уже ждущих опаляющего прикосновения. Руки сами собой скользнули по широкой груди Таймаза и сплелись на его шее.

- Солнышко, - прошептал он, стискивая меня в сильных объятьях.

- Мой хан, - вырвалось у меня, и он снова целовал меня, все более жадно, заставляя забыть обо всем на свете. Обо всем, кроме... - Таймаз!

Я вырвалась из его дурманящих объятий и ошеломленно посмотрела в черные глаза.

- Что случилось? - спросил он немного недовольно.

- Сколько тебе было лет, когда ты встретил меня первый раз? - спросила я, затаив дыхание.

- Семнадцать, - ответил повелитель, отходя от меня.

- Таймаз, - прошептала я, чувствуя, что холодею от макушки до кончиков пальцев, - значит, мое село вырезали, чтобы юный хан прошел практику?

Он вздохнул и отвернулся, остановив взгляд на огне. Хан молчал, а я боялась даже шевельнуться, но еще больше боялась услышать ответ.

- Я так надеялся, что этот разговор никогда не состоится, - тихо заговорил хан.

- Скажи, - получилось хрипло.

- Ради практики набегов никогда не устраивали, - сказал он, но я продолжала смотреть на него, и Таймаз продолжил. - Тот набег... Это был ответ вашему королевству. За месяц до него каратели сожгли пять стойбищ. Никого не пожалели, даже детей и женщин. Наши люди были злы, они требовали мести. Отец не стал отказывать. Меня отправили вместе со степняками. Да, чтобы оттачивать навыки.

- Какие каратели? - выдохнула я. - Какие пять стойбищ?

Хан повернулся ко мне и зло посмотрел в глаза.

- Ты не знала, солнце души моей, что у вас есть такие подразделения? Тебя забыли посвятить в грязные тайны королевства?

- Ты лжешь! - воскликнула я. - Таких подразделений нет! Есть солдаты короля, которые защищают границы от ваших кровавых набегов! Вы режете детей и женщин, не мы! - последние слова я практически кричала.

- Правда? - он встал и насмешливо посмотрел на меня. - Никогда не попадались черные мундиры, на груди которых приколот маленький отличительный знак-череп? Нет? Могу показать, хочешь?

- Покажи! - я справилась с эмоциями.

- Тогда пошли, - Таймаз схватил меня за руку и потащил за собой.

- Куда ты меня тащишь? - спросила я, еле успевая за ним.

- Увидишь, - ответил хан и больше не сказал ни слова.

Мы покинули уютный охотничий домик в горах, куда Таймаз привез меня вечером. Хан крикнул, чтобы нам подвели коней, и уже через несколько минут мы мчались куда-то. Точней, мчался хан, а я скакала рядом, упрямо поджав губы. Что он мне хочет показать? Какой-то мундир? И думает, что я поверю в то, что он принадлежит мифическим орнийским карателям? Да хоть сто мундиров!

Сначала мне казалось, что мы возвращаемся в Азхат, но хан свернул на другую дорогу, я за ним. Примерно через полчаса мы подъехали к крепости. Конь Таймаза нетерпеливо загарцевал на месте, Шах спокойно ждал. Повелителя узнали сразу, даже кричать не пришлось. Ворота открылись, и мы въехали в крепостной двор. Я с интересом осмотрелась, отдавая должное высоким толстым стенам. Такие ни тараном, ни метательным ядром запросто не пробьешь. Затем перевела взгляд на Таймаза, он уже спешился и ждал меня. Последовала его примеру, и хан снова взял меня за руку, уводя со двора в крепость.

Перед нами бежал страж с факелом. Таймаз отдал ему короткое распоряжение, и страж позвал кого-то. Прибежал еще один, звеня ключами. Они обменялись с ханом короткими фразами, и наш бег по коридорам крепости продолжился. Наконец мы свернули в узкий коридор, и я увидела, что по обе стороны идут решетки. Хан провел меня почти в конец, остановился и снова бросил стражу несколько слов. Тот открыл клетку, взял факел и осветил человека, лежащего на соломе.

- Что? - произнес мужчина на чистейшем орнийском языке. Затем увидел меня. - А бабу зачем привели?

- Кто это? - спросила я, разглядывая черный мундир орнийского покроя с черепом на груди. А на плечах красовался вышитый орел, герб моей Родины, точь в точь, как на моем мундире и на мундирах солдат и офицеров. И если у меня были орлы просто желтые, то у этого мужчины золотые с мечом в когтях. - Майор, - прошептала я.

- Так точно, - криво усмехнулся пленник. - Майор карательного отряда Фран Элирс. С кем имею честь?

- А ты ее имеешь? - презрительно перебил его хан, а страж ударил пленника, вынуждая склонить голову.

- Перед тобой, презренный, великий хан степей и его женщина, - рыкнул страж.

- Простите, забыл, как реверансы делать, - язвительно произнес майор.

Хан проигнорировал издевку своего пленника, он повернулся ко мне.

- Тебе еще нужны доказательства, отрада моего сердца? - спросил он. - Мало? Спрашивай, господин майор тебе не откажет в откровениях. Кстати, на тебя он смотреть может, на рассвете ему все равно отрубят голову.

- За что? - глухо спросила я.

- Дочь старейшины ильштидов хотел обесчестить, госпожа, - ответил страж, склоняясь в поклоне. - Поймал девушку, собака, братья еле успели. - страж сплюнул на майора.

Тот утерся, поднял на меня глаза и широко улыбнулся. Меня передернуло от этой улыбки, но поверить, что офицер орнийской армии... Я прислонилась к стене, все повторяя догмы, вбитые мне в голову. Потом беспомощно посмотрела на хана, на стража, перевела взгляд на майора и прошептала:

- Это неправда, зачем вы обманываете меня? Отец никогда не говорил про такое, нас другому учили. Орния защищается, мы защищаем наши границы от ваших сабель, от нечеловеческой жестокости...

- Кадет? - орниец с интересом посмотрел на меня. - Вас многому учат, да все не тому. Ты думала, девочка, что наш король добрый эльф с крылышками? - он, в который раз, усмехнулся.

- Карательные отряды, действительно, существуют? - мне вдруг стало нехорошо.

- Существуют, - пожал плечами майор. - Они режут нас, мы режем их. Может наоборот, я не разбирался.

- Вы, правда, хотели изнасиловать беззащитную девушку? - шепотом спросила я, закрывая глаза, чтобы не видеть этой ухмыляющейся физиономии.

- Девушку? Нет, здесь нет девушек, узкоглазую зверюшку хотел поиметь, в степи-то уже больше месяца, - как-то совсем равнодушно сказал он и тут же получил удар ногой от стража. Я бы тоже ударила, но мне все происходящее казалось кошмарным сном. - А кто же она, если мне руку прикусила? - возмутился орниец и получил еще один удар.

- Вы вырезаете целые стойбища? - снова спросила я. - И детей?

- Ты удивлена, малышка? - пленник вытер кровь с лица и снова сел ровно.

- И так спокойно говорите про это? - меня снова передернуло.

- Поубивай с мое, девочка, - майор опять вытер сочащуюся кровь.

- Но папа...

- Не думаю, что генерал был особо осведомлен о карателях, - сказал Таймаз, пытаясь успокоить меня. - Это секретное подразделение.

- Единый, - прошептала я и, покачиваясь, покинула пленника. - Это все не может быть правдой, не может.

Хан обнял меня за талию, помогая уйти от этого проклятого Единым майора. Я пыталась найти хоть что-то, что указало бы мне на ложь. Все мое существо возмущалось тому, что я сейчас услышала. Как, как мое великое королевство могло поощрять подобное? Зачем?!

- Что с той девушкой? - глухо спросила я.

- Покончила с собой, - тихо ответил Таймаз.

Я подняла на него глаза, не увидела из-за мутной пелены слез, затем спазм скрутил желудок, и меня вывернуло прямо под ноги хана. Он подхватил меня на руки, как только перестала давиться, перешагнул все, что исторг из себя мой желудок, и понес на воздух.

- Это все ложь, - прошептала я. - Вы все меня обманываете.

Таймаз промолчал. Я начала вырываться, желая идти самостоятельно. Меньше всего мне хотелось, чтобы меня сейчас трогали. Хан отпустил, глядя на меня с жалостью. Я вскинула голову, ненавижу, когда меня жалеют, но вскоре снова понурилась, придавленная новой информацией. Мы выехали из крепости, уже никуда не спеша. Таймаз молчал, я тоже.

- Часто бывают карательные операции? - спросила я, нарушая молчание.

- Случаются, - ответил хан.

- И ты хочешь сказать, что только мстите? - я повернула к нему голову.

- Не только, - произнес он после некоторого молчания. - Иногда племена совершают самостоятельные набеги, иногда несколько человек решают идти за добычей. - хан еще немного помолчал, а потом сказал, будто оправдываясь. - Мы не насилуем женщин, никогда.

- Вы их сразу убиваете, - усмехнулась я. - Или угоняете к себе, делая служанками и наложницами. Бесово дерьмо! Почему, Таймаз?!

- Что почему, Солнышко? - спросил он, хмуро глядя на меня.

- Почему зло вызывает ответное зло? - воскликнула я. - Глаз за глаз, да?

- А мы должны позволять безнаказанно вырезать и сжигать целые стойбища? - ожесточенно спросил Таймаз.

- Убийцы, вы все убийцы! - воскликнула я, глотая слезы. - Все!

- Ты тоже готовилась стать убийцей, Солнышко, - холодно сказал хан. - Десять лет училась убивать и гордилась этим, да? Женщина-воин. За Орнию, за короля, да? Сколько способов убить человека ты знаешь? Сколькими видами оружия владеешь? Скажи, отрада моего сердца?

Он словно хлестал меня по лицу своими словами. Я уже рыдала в голос, потому что он был прав! Я училась убивать, и я была уверенна, что это правильно, что только так и стоит жить. Я мечтала рубить врага, рвать голыми руками, заслуживая награды и звания. Я хотела быть воином, но чтобы защищать свою великую страну! Интересно, этот майор, превратившийся в равнодушное и циничное чудовище, тоже когда-то жил моими идеалами? Он ведь тоже был кадетом, и его так же учили. Тогда как он стал карателем и насильником? Идеалы подтолкнули? Бесы! Сколько надо времени, чтобы превратиться в майора Элирса?

Хан подъехал ближе, протянул руку, и я дернулась в сторону, с ужасом глядя на него.

- Солнышко, - позвал он.

- Не трогай меня, слышишь? Никогда меня не трогай! - закричала я и развернула Шаха, пришпоривая.

- Солнышко! - несся мне вслед голос хана.

Но я не слушала, я только подстегивала Шаха, уносясь в ночь, убегая от своих мыслей и Таймаза.

Глава 37

Рассвет я встретила, уткнувшись носом в траву. Не спала, нет, но и не думала ни о чем. Голова была пустая, совершенно. Все, что могла, я передумала, когда Шах остановился, и я практически упала на землю, спеша оросить ее слезами разочарования в словах моих преподавателей, и даже отца. Теперь мне очень хотелось задать ему вопросы, но сделать это я смогу не раньше, чем через четыре дня.

Я перекатилась на спину и уставилась в рассветное небо. Вот и наступил новый день, что изменилось для меня? Вот она я, бывший кадет его величества короля Велиама, приемная дочь генерала Лорина Харда, дочь, забывшая своих родных родителей, погибших во имя мести одного государства за бесчинства другому, Солнышко, которое никому не светит и никого не греет. Могу ли я судить двух правителей, действующих одинаковыми методами? Кровь за кровь, древнейший закон всех народов... Но как же противно-то!!!

Я застонала и повернулась на бок, ощущая, как одежда промокает от утренней росы. Шах стоял недалеко, лениво переставляя стройные ноги и щипая траву.

- Шах, - тихо позвала я.

Конь посмотрел на меня, фыркнул и мотнул головой. Я улыбнулась, любуясь им. Затем вздохнула и прикрыла глаза, вновь откидываясь на спину. А когда снова открыла, первое, что я увидела, это внимательные черные глаза, в глубине которых затаилась тревога. Таймаз сидел рядом, склонившись надо мной.

- Нашел, - произнесла я.

- Нашел, - ответил хан и провел рукой по моему лицу.

- Как? - никаких глубокомысленных вопросов у меня к нему не было.

- Я тебя чувствую, - сказал он и легко подхватил меня на руки, поднимаясь с мокрой травы.

- И что чувствуешь?

- Разочарование, усталость и пустоту, - Таймаз подсадил меня на Шаха, продолжавшего щипать траву и не очень одобрившего, что его отрывают от дела.

Повелитель свистнул, и его конь резво подбежал к хозяину. Мы тронулись, я не спрашивала куда, как-то было все равно. Таймаз поглядывал на меня, но ничего не говорил.

- Вы только с нами враждуете? - спросила я, думая, как мало я знаю об этом степном ханстве.

- Нет, отрада моего сердца, - ответил хан. - Мы мало, чем отличаемся от вас. Степь граничит со многими государствами, и не все настроены на мирное соседство. Солнышко, мир гораздо больше, чем Орния.

- Не дура, понимаю, - произнесла я, разглядывая окрестности.

Куда же меня занесло ночью? Пейзаж мне понравился, здесь было красиво. Захотелось остановиться и заполнить пустоту в душе простым великолепием этого места, но ничего говорить не стала.

- Покажи мне снова тот сад, - попросила я. Таймаз вскинул голову, и я сразу добавила, - в храм я заходить не буду.

- Хорошо, отрада моего сердца, - кивнул хан, сохраняя совершенно спокойный вид. - Только отдохнем немного.

Спорить не стала, усталость действительно все больше наваливалась, я все чаще зевала и боролась с подступающим сном. Таймаз какое-то время смотрел на мои попытки не уснуть, затем подъехал ближе и, не слушая возражений, пересадил к себе, что-то ласково прошептал и провел рукой по лицу, закрывая глаза, совсем как его дядя Рафгат, когда увозил меня от Ансара. Веки послушно сомкнулись, и я провалилась в сон.

Когда мы вернулись во дворец, не знаю, всю дорогу я проспала. Не проснулась я и тогда, когда Таймаз спешился и отнес меня в отведенные мне покои. Потому, проснувшись во второй половине дня, я сначала долго хлопала глазами и пыталась понять, где я и как тут оказалась.

- Мой госпожа проснулась, - Хаят склонилась в поклоне. - Что желать, госпожа?

- Мыться, - решила я, слезая с кровати.

- Как пожелать, мой госпожа, - снова поклонилась девушка и ушла готовить ханскую баню, в женскую-то, в гарем, меня не пускали.

Только она ушла, как появилась Айша. Она радостно улыбнулась, кланяясь мне. Я обожаю улыбку этой девушки, да и саму Айшу. Она похожа на лучик солнца, такая же ласковая и теплая. Хаят мне тоже нравится, но к ней я больше чувствую уважение. А Айша неизменно вызывает желание улыбаться в ответ, и все, что терзает меня, отступает, стоит только взглянуть в добрые глаза хрупкой маленькой степнячки.

- Мой госпожа, - Айша почтительно поклонилась, - великий хан спрашивать, проснуться ли ты.

- Проснулась, но раньше, чем приведу себя в порядок, я с ним не встречусь, - ответила я.

Айша снова поклонилась и ушла, зато вернулась Хаят, и мы пошли в баню. Турхауды склонили головы, как только я покинула покои, и пристроились сзади. Они так и буду стоять под дверями бани, пока я не вернусь в покои. Я как-то спросила хана, зачем такая охрана приставлена к моей персоне. Неужели он опасается, что я сбегу? На что Таймаз серьезно ответил:

- Турхауды охраняют мое сокровище. Я не опасаюсь твоего побега, потому что сбежать отсюда невозможно. Дальше гор ты не уйдешь, но я больше не хочу чувствовать, как твоя жизнь покидает тело.

Я выслушала и махнула рукой, мне турхауды не мешали. Раз хану так спокойней, пусть ходят. Отмытая, причесанная и голодная я направилась к повелителю, который передал через Айшу, что ждет меня, как только буду готова прийти к нему . Таймаз нашелся в своем кабинете. Обо мне доложили, но, вопреки уже привычному укладу, мне пришлось ждать. Постояв немного под дверями кабинета, я развернулась и ушла к себе, чувствуя легкое раздражение и удивление вперемежку. Подождав еще немного, я решила, что голодной и злой быть нехорошо, потому лучше буду злой и сытой. Айша побежала на кухню, а я вышла на балкон. Некоторое время до меня не доносилось ни звука, но вдруг я услышала гневный голос Таймаза. Говорил он на своем языке, потому я толком ничего не понимала. Перегнулась через перила и прислушалась. Кто-то отвечал ему не менее эмоционально. Сзади подошла Айша с докладом, что обед подан.

- Что они говорят? - спросила я.

Девушка прислушалась.

- Великий хан велеть созвать туменбашей, - сказала она. - Воевать идти.

- С кем? - сердце вдруг замерло.

- Не знать, - Айша виновато склонила голову. - Мне не слышать.

- Хорошо, - я помрачнела и пошла к столу.

Аппетит разом испортился. Я, нехотя, поковырялась в принесенной еде и встала, чтобы вернуться на балкон. Но там уже было тихо. Я побарабанила пальцами по перилам, а затем решительно направилась к хану. Впрочем, далеко идти мне не пришлось. Не успела я дойти до двери, как она открылась, и вошел сам Таймаз. Он был мрачен, но, увидев меня, улыбнулся, взял за руку и повел к низкому дивану. Сел сам и усадил меня к себе на колени. Вредничать не стала, напротив, устроилась поудобней и обняла за шею.

- Что случилось? - невинным голосом спросила я.

- Это дела ханства, - уклончиво ответил Таймаз, покрепче прижимая меня к себе.

- Я слышала, как ты ругался, - закинула я вторую удочку. - Очень громко.

Хан промолчал, игнорируя мои удочки. Я пошла другим путем. Положила ему голову на плечо, взяла за руку и начала чертить на ладони невидимые вензеля. Таймаз прижался к моей голове щекой и как-то умиротворено вздохнул.

- Мой хан устал, - начала я ворковать. - Не спал всю ночь и днем отдохнуть не дают. Все дела-дела... Ругаться заставляют, гневаться.

Таймаз снова вздохнул, соглашаясь со мной, а потом произнес:

- Права ты, солнце души моей, но я все равно не скажу.

- Бесы, - проворчала я, тут же выпуская его руку и пытаясь слезть с коленей. - Ты говорил про туменбашей, воевать собираешься?

- Не с Орнией, Солнышко, - усмехнулся хан. - Я же говорил, на этом королевстве мир не заканчивается.

- А с кем? - спросила я, немного успокоившись и перестав бороться за освобождение с коленей повелителя.

Таймаз внимательно посмотрел на меня, все-таки пересадил на диван и встал, разом вернув на лицо гневное выражение. Получается, он все это время был в ярости, но скрывал от меня. Хан заложил руки за спину и прошелся по покоям, я следила за ним взглядом и ждала, теперь уже не задавая вопросов.

- Великий визирь Белгина преступил все законы, - наконец, сказал повелитель, сверкнув черными очами. - Золото Огахара затмило разум Хамзы. Не успел Рафгат покинуть Белгин, как вслед ему отправили голову моего посла тайши Амана. Это оскорбление!

- Великий визирь-это правитель Белгина? - спросила я.

- Правитель? - хан обернулся ко мне. - Нет, если по-вашему, то, скорей, первый министр при правителе. Правит Белгином шах Мажит. Он слабый, занят гаремом больше, чем своим государством. Хамза всем заправляет.

- А в чем суть конфликта? - я уселась поудобней.

- Торговля, - отмахнулся хан. - Теперь это уже неважно. Обезглавив моего посла, Хамза вошел в огненную реку.

- Война? - с замиранием сердца спросила я.

- Белгин и Огахара объединятся и вторгнуться в степь, мне не оставили выбора, - Таймаз сел рядом и снова усадил меня на колени. - Огахара давно посматривает в нашу сторону. И так все не вовремя...

Заканчивать фразы он не стал. Я обняла Таймаза, думая над тем, что стала свидетелем того, как начинается война. Солдат узнает о начале похода из приказа, но первый шаг делает правитель, и я увидела, как этот шаг был сделан.

- Ты уедешь? - спросила я.

- Да, но не сейчас, - Таймаз улыбнулся и потерся об меня щекой. - Войско собирается не за один день. Что с тобой? - он пристально разглядывал меня.

А меня лихорадило. Кадет вновь поднял голову и с жадным азартом думал о том, что пора точить меч, а женщина со страхом думала, вернется ли ее мужчина назад . Бесы! Слишком много всего для меня за несколько дней. Я совсем запуталась.

- Да ты горишь вся, - тревожно сказал повелитель, положив мне на лоб прохладную руку.

- Я в порядке, - ответила я, чувствуя, как начинает саднить в горле.

- Заболела, - вынес вердикт повелитель. - Всю ночь на земле пролежала? Быстро в постель.

- Зачем? - я посмотрела на него с подозрением.

- Лечиться, - ответил хан, не допуская возражений. - Все прогулки по саду завтра.

- Ты вредный, Таймаз, - обиделась я. - Я тебя не люблю.

- Любишь, Солнышко, - подмигнул он и отнес меня в постель.

Глава 38

- Мой госпожа, - я открыла глаза и увидела светлую улыбку Айши, значит, день будет хороший.

- Доброе утро, Айша, - улыбнулась ей в ответ.

- Да послать Отец Степей тебе тысячу лет счастья, - сказал девушка, кланяясь.

Прислушалась к себе, от простуды не осталось и следа и всего за один день! Настроение разом поднялось, и я вместе с ним. Появилась Хаят, поприветствовала меня и пошла за теплой водой, чтобы я могла умыться. Интересно, как я буду обходиться без моих девушек, когда вернусь домой? Я уже избаловалась.

- О чем задумался, мой госпожа? - поинтересовалась Хаят, когда я застыла над серебряным тазиком.

- Что? - я растерянно обернулась к ней.

- Мой госпожа задумался, - повторила девушка.

Да! О том, что дома не будет Таймаза! Я же не могу уйти от него, и остаться, кажется, тоже... Я тряхнула головой, пытаясь отогнать последние мысли. Через три дня придет отец, а я только начала изучать борьбу Иманидов, да и их язык и вообще еще столько всего... А всего три дня... Единый, да о чем я думаю?! Дом, отец, Мини, Крайс, даже Ник, а я тут о языке Иманидов думаю! Я почувствовала себя намного лучше, и настроение снова поднялось. Но стоило подойти к большому, в полный рост, зеркалу и посмотреть на себя, как за спиной замаячил призрак Таймаза, глядевший на меня так, как умеет смотреть только он. Рука потянулась к отражению, и я, плохо соображая, что делаю, прошептала:

- Таймаз...

Поверхность зеркала замутилась, словно подернулась туманом. Это продлилось всего мгновение, а когда туман рассеялся, на меня смотрел хан. Мое отражение исчезло, будто это и не зеркало вовсе, а окно. Таймаз улыбнулся, протянул руку, я потянулась навстречу, заворожено глядя на хана. Наши пальцы переплелись, и он потянул меня к себе. Шаг, другой, я перешагиваю раму, еще шаг и замираю в объятьях Таймаза.

- Ты меня позвала, отрада моего сердца, - сказал он, глядя в глаза.

Я огляделась, затем снова посмотрела на повелителя и, наверное, села бы прямо на пол, если бы он не держал меня. Потрясение было настолько сильным, что я на некоторое время потеряла дар речи.

- Солнышко, - ласково позвал меня хан.

- А? - я подняла на него глаза.

- Неужели Горные Духи все-таки лишили тебя твоего язвительного язычка? - добродушно усмехнулся Таймаз. - На мой дворец снизошла благодать, и ты больше не будешь петь своих песен?

- Это твои покои, - наконец, выдавила я.

- О, великие Духи, вы вернули голос этой женщине, за что?! - преувеличенно трагично воскликнул хан.

- Еще хоть слово, повелитель, и я воспою тебе Песнь Славы, - с угрозой сказала я. - И поверь, это очень громкая песня.

Таймаз упал на колени и воздел руки:

- Только не это, прекраснейшая из женщин!

- Ну, все, - обиделась я, набрала побольше воздуха в легкие, открыла рот...

Хан резво вскочил на ноги и закрыл мне рот рукой, я возмущенно замычала, попыталась укусить, но не преуспела, попыталась пнуть, отбить захват, но и тут меня ждало разочарование. Таймаз весело хохотал, успешно блокируя все мои попытки нанести ему удар. Это все больше напоминало танец, и я увлеклась им, продолжая наносить удары, и наблюдать, как хан ставит блоки.

- Ух, - восхищенно выдохнула я, петь я уже давно не пыталась, и Таймаз освободил мой рот. - А я так смогу?

- Сможешь, - улыбнулся повелитель.

- И тебя побью? - я расплылась в предвкушающей ухмылке.

- Не-а, - он довольно помотал головой.

Я воспользовалась его радостным отрицанием и заехала ногой по голени, и как же мне стало хорошо, когда хан взвыл нечто неприличное на своем языке! Я не поняла, меня такому не учили, но выражение на его лице и прыжки на одной ноге пролились бальзамом на мои душевные раны, все-таки достала! Таймаз закончил свои пируэты, напустил на себя грозный вид и нацелил на меня палец.

- Покушение на хана?

- Ага, - радостно закивала я.

- Ты будешь наказана, - решительно заявил повелитель и сделал ко мне шаг.

Кадет его величества короля Велиама малодушно завизжал и бросился наутек, петляя по покоям, как самый обычный заяц. Мое бегство закончилось в районе горы подушек.

- Сдаешься? - крикнул Таймаз, настигая меня.

- Кадеты не сдаются! - гордо ответила я и начала обстрел подушками.

- Кова-арная. - протянул хан, плотоядно ухмыляясь, и совершил прыжок, исполненный звериной грации.

Я загляделась, а когда очухалась, уже лежала на ворохе своих снарядов, придавленная ханом и хохотала, пытаясь вывернуться, потому что меня совершенно не геройски щекотали.

- Я люблю тебя, Солнышко, - неожиданно сказал хан, прекращая мучить меня.

Кадет почувствовал, что бой он проиграл. Я застыла, боясь шевельнуться. И вроде и так все было понятно, но до этих слов казалось, что еще есть путь назад, а теперь...

- Таймаз, - прошептала я, - но как же...

- Что как же? - спросил он, поправляя мои прилипшие ко лбу локоны.

- Ничего, - сглотнула я, не зная, что делать и говорить дальше.

- Ну, раз ничего, то пошли гулять, - беззаботно сказал хан, поднимаясь и подавая мне руку.

- Куда? - тупо спросила я, послушно берясь за протянутую руку.

- В сад, куда же еще, - удивился Таймаз. - Ты сама вчера хотела.

- Хотела, - согласилась я, не отрывая взгляда от повелителя.

- Тогда пошли, раз хотела, - он насмешливо посмотрел на меня и слегка щелкнул по носу.

И вроде все так легко, тогда почему у меня чувство, будто я напряжена, расстроена, разочарована, но не хочу, чтобы она это заметила. Стоп! Кто она? Я помотала головой и уставилась на спину хана. И снова горечь. Она не хочет увидеть, не хочет открыться...

- Таймаз! - выкрикнула я.

Он обернулся и посмотрел на меня. Я уже было открыла рот, но тут же снова его закрыла, потому что то, что я хотела сказать, это же бред. Как я могу чувствовать то, что чувствует он?!

- Что, солнце души моей? - спросил хан, но я отрицательно покачала головой.

"Почувствовала? Да, похоже, но не хочет верить, что такое возможно. Упрямица моя". Душу затопила нежность. "Как же хочется обнять, прижать к себе и уже никогда не отпускать. Ну, когда же ты поймешь, что закрываться бесполезно, что ты чувствуешь то же самое, что и я".

- Таймаз! - я испуганно посмотрела на него. - Что происходит? Почему я слышу чужие мысли?

- Не мысли, Солнышко, чувства. Мои чувства, - ответил он. - Я так же чувствую тебя.

Ликование, радость, мне хорошо. Я начала невольно улыбаться, но тут же с усилием согнала с лица улыбку и нахмурилась.

- Почему это не прекращается? - спросила я и добавила. - Так не бывает!

- Тогда почему ты сейчас чувствуешь радость, а я растерянность и страх? - серьезно спросил он. - Твои растерянность и страх. Тебя пугает то, что такое возможно, для тебя волшебство бывает лишь в сказках. - хан на мгновение замолчал. - А вот еще. Скорей бы приехал папа, он заберет меня домой, и все станет опять понятно. И еще. Я не хочу больше не видеть его, но он меня пугает.

Я вспыхнула. Да, именно это я и чувствовала! Но он не может этого знать, не может!

- Могу, отрада моего сердца, - ответил хан. - Так же как и ты знаешь. Скажи это, ты же чувствуешь.

- Я не могу тебя отпустить, ты моя вселенная, - ответила я, озвучивая свои ощущения и мысли.

- Вот именно, - кивнул Таймаз.

Затем взял меня за руку, подвел к зеркалу, провел рукой по его глади, и снова появилась дымка, после которой зеркало исчезло. Зато с той стороны мелькнуло изумленное лицо Айши, и мы вошли в мои покои. Я вырвала руку, взяла чадру и закрыла лицо. Повернулась к хану и яростно подумала, что колдовства не бывает. Не бывает и все тут!

- А что тогда это было? - полюбопытствовал Таймаз, склонив голову набок.

- Не знаю, я ничего не знаю! - воскликнула я и стремительно вышла из покоев.

Хан последовал за мной. Турхауды уже ничему не удивлялись. Они пристроились сзади, двое других, стоявших у ханских покоев, дождались, когда мы подойдем, и пошли впереди. Никто не озвучил маршрут, но шли мы именно к запретному саду.

- Великий хан! - прокричал передний турхауд.

- Склонить головы! - крикнул задний.

У каждого своя обязанность, так-то. Склоненные спины даже не пытались подглядывать за моей особой. Калитку снова никто не охранял.

- Туда никто не может войти, пока ему не позволят, - ответил на мои размышления хан.

"Вылезай из моей головы", - мысленно возмутилась я.

- Не могу, ты сейчас открыта и меня заливает твоими чувствами, ощущениями, мыслями, как будто я стою под потоком воды, - вслух ответил Таймаз.

Оставшийся путь мы переругивались на новом уровне восприятия. Точней, ругалась я, а он просто спорил. Когда калитка закрылась за нами, я повернулась к повелителю и с чувством потребовала:

- Немедленно прекрати все это!

- Да не могу я! - возмутился Таймаз. - Это само пройдет, потом опять вернется. Пока не научишься управлять, так и будет хаотично возникать. Солнышко, ты услышать меня не хочешь, мы едины, мы отражение друг друга.

- Я это я, ты это ты, - назидательно произнесла я. - И хватит пудрить мне мозги.

- У-у-у, женщина, ты невыносима, - застонал хан.

- Нормальная я, это ты какой-то неправильный, - проворчала я и добавила, расплываясь в довольной улыбке. - И ты меня любишь.

- Да, послали Духи Гор такое наказание, - мрачно сказал Таймаз.

Я развернулась и пошла по дорожке, пряча от него счастливую улыбку. Таймаз догнал меня и пристроился рядом. Когда я подняла на него глаза, он тоже улыбался, загадочно так улыбался. Какое-то время мы брели, не нарушая молчания. Я рассматривала цветы и деревья, думая о погибшем мире. Затем повернулась к хану.

- Повелитель, - произнесла я, поглядывая на него с ухмылкой. - Пора преподнести мне следующий дар.

- Какой? - спросил он.

- Рассказать мне об этом мире, - я обвела рукой пространство вокруг себя.

- Так и быть, держи свой дар, - усмехнулся Таймаз, и я приготовилась слушать.

Глава 39

Тысячи лет назад, когда еще не были степи, а на ее месте стояли города из белого камня и цвели сказочные сады, жил в этих местах народ, знавший многие тайны мироздания, которые нынче забыты даже их потомками. Люди умели подниматься в небо и покрывать немалые расстояния. Знали путь в другие миры, где жили великаны и гномы, где летали сказочные птицы и ходили невиданные животные. Многих из них древний народ принес в свой мир. Благоденствовал и процветал этот край, и думали люди, что будет так, пока не погаснет солнце.

Правила в то время династия великих колдунов, которым подчинялся ветер, которые могли повернуть время вспять и заставить реки изменить течение. Даже смерть была им подвластна. И однажды властелин Тайернак Иманэшь захотел потягаться силами с солнцем. Никто уже не помнит, что сделал этот властелин, только пришло горе. Солнце выжгло благословенный край и землю вокруг него. Властелин Тайернак пытался спасти свой народ, но сам сгорел в огне, бушевавшем не один год. И только казалось, что пламя спало и время пожаров окончено, как огонь вспыхивал вновь, уничтожая все, что успевали отстроить люди. Погибли в том пожаре: и сказочные птицы, и невиданные животные, и дивные сады и чудесные белокаменные города.

Нетронутым осталось то, что спрятали горы, поднятые из земли сыном властителя Тайернака Файоннбарром. Он спас остатки своего народа. Прошло много времени, прежде чем династия Иманэшь решилась покинуть защищавшие их горы, через которые не могли пройти ни звери, ни люди, не могли перелететь птицы, пока властелин не позволит. Вынудило властелина Сомхзрлла Иманэшь покинуть уютные горы ослабление династии. Причиной тому стало их закрытое существование, когда в родстве оказались практически все. Нужна была свежая кровь.

Когда властелин спустился с гор, то обнаружил, что на месте их земель, сожженных дотла гневом солнца, расстилается степь, которой не было видно ни конца, ни края. Степь заселили новые народы и племена, воевавшие между собой. Невозможно было и дня идти по степи, чтобы к тебе не летела стрела. Долго бродил властелин с верными воинами, все больше узнавая о тех, кто жил в степи. А на двадцатый день увидел Сомхэрлл сражение. Гибли воины и с одной и с другой стороны, кровь лилась черной рекой. Тогда призвал властелин ветер, и он отнес стрелы в сторону и воткнул их в землю. Повелел, и степные травы вытянулись до плеч сражающихся и отняли мечи. Взмахнул рукой, и потемнело небо от туч, проливаясь благодатным дождем, смывая кровь с раненных и оплакивая убитых. А когда дождь закончился, и тучи вернули на небо яркое солнце, упали воины степи на колени и признали властелина своим повелителем. И вскоре вся степь преклонила колени перед своим ханом, взявшем имя себе Иман. Так появилась династия Иманидов.

Иман признал обычаи своих подданных , открыл им путь в благословенный край, скрытый среди гор. Одарил своей милостью, благословляя пастбища, излечивая тяжелые болезни. А когда в степь хотели вторгнуться войска из чужих земель, то встретили отпор объединенных племен, которые возглавлял хан. Нападение отбили и захватили земли врага. И по стопам великого хана Имана шла степь, накрывая все, что раньше было плодородной землей. Увидев это, никто более не посмел смотреть в сторону нового ханства. Но время идет. Людская память короче времени. Снова были войны, и вновь степь поглощала завоеванные земли, и степные племена множились новыми.

Иман выбрал себе жену по сердцу, и лик династии изменился, но сохранилась Сила, вновь умноженная свежей кровью. А после племена стали присылать в дар хану своих дочерей, самых лучших, самых сильных, и хан не смог отказать. Красавицы проживали свой век во дворце, старились и умирали, потому что на ложе хана так никто из них и не взошел. Бывший властитель не смог принять этот обычай полностью. Но шло время, и древний народ свыкся и с этим. Появились правила и порядок, которому стал подчиняться гарем.

После женитьбы Имана на степной девушке и подъеме Силы, династия вновь начала слабеть. Дети, рожденные от наложниц, не признавались символом Мироздания, и Сила давалась лишь единицам. И тогда стали искать причину ослабления. Матери, родившие сыновей, наделенных Силой, носили на себе образ хана, и чем четче оказывались очертания тени, тем сильней были сыновья. С того времени жен выбирали по наличию тени на избраннице, простые наложницы от ханов не рожали. Иногда приходилось брать по нескольку жен потому, что знак на девушках оказывался слаб, и ханом становился наиболее сильный сын. Вскоре и степняки стали брать по несколько жен, подражая своему повелителю. И если для хана это было вынужденной мерой, то для его подданных - показатель достатка и богатства.

Когда сыновья хана подрастали, "эшь" указывал на самого сильного, он и становился наследником. Остальные братья занимали самые высокие посты, и ни у кого из них не возникало мысли оспаривать право сильнейшего, избранного самим Мирозданием. Из тех детей, что наследовали малую часть Силы, основали личную гвардию повелителя, назвав воинов турхаудами. Впоследствии, в гвардию попадали сыновья и внуки братьев хана. Их обучали так же, как и детей повелителя.

С набегами степняков хан поначалу пытался бороться, но столкнувшись с тем, что и в степь приходят с недобрыми намерениями, набеги перестали быть поводом для наказания. И чем больше времени проходило, тем сильней смешивались традиции людей из степи и потомками древнего народа. Многое было забыто, многое приобретено. Хан стал сердцем степи. И племена верили, что пока он с ними, степь будет стоять.

В каждом поселении появилось священное место, именуемое "след хана". Ему не молились, поклонялись степняки Отцу Степей и Духам Гор, которые спустились на землю и оставили им того, кто оберегает и защищает их. У "следа хана" было иное предназначение. Через него появлялся повелитель или его посланник. А аура, окружавшая "след", позволяла сразу узнать своего хана. И так длится уже многие сотни лет.

* * *

Таймаз закончил свой рассказ, когда мы подошли к развалинам, которые я еще не видела. Я раздумывала над его словами. Получается, что степное государство существует гораздо дольше, чем наше королевство. Возможно, они знали еще древнюю империю, на чьем месте сейчас стоит Орния и соседние королевства. Интересно, а там, правда, жили маги? Об этом я и спросила хана.

- Я думал, тебя заинтересует другой вопрос, - сказал он. - Были те, кто владел стихийными силами. Но магия выродилась.

- Как это? - не поняла я.

- Так же, как могла исчезнуть наша династия, - пояснил Таймаз. - Все в мире повторяется. Мы не так уж много знаем о магах, населявших земли современных королевств в древности. Насколько помню из того, что сохранилось в документах. Это было закрытое сообщество, свято хранившее свое наследие. Браки среди родственников ведут к ослаблению. Что и произошло в итоге. Возможно, их потомки продолжают жить среди вас, но их Сила столь мала, что магами они уже не являются.

- Им надо было искать свою тень на избранниках? - выдвинула я предположение.

- Что-то в этом роде, - улыбнулся хан.

- А как выглядит эта тень? - лично мне было совершенно непонятно.

- Иногда это темный силуэт, иногда можно угадать черты. В гареме было несколько девушек, на которых была моя слабая тень. - я нахмурилась, почувствовав легкое раздражение.

- И что не женился? - проворчала я. - Я бы сейчас уже была дома.

Повелитель как-то очень устало вздохнул и положил мне руку на плечо. Я попыталась скинуть его руку, но добилась лишь того, что меня крепче прижали.

- Я не спешил, Солнышко, - сказал он. - Чувствовал, что не стоит.

- А Янсылу? - вышло ядовито.

- На Янсылу была слабая тень. И я даже некоторое время был увлечен ею, - полез в ловушку повелитель.

- Вот и женился бы на мегере, без всяких боевых искусств бы удавила, - я все-таки вырвалась.

- Страсть не любовь, - ответил Таймаз и вдруг посмотрел на меня, довольно так посмотрел.

- Что? - с подозрением спросила я.

- Ничего, - сказал он, улыбаясь все шире и все больше раздражая меня.

- Тогда, что скалишься? - ну, что такое?! Его эмоции опять начали наполнять меня.

Он радовался, он был счастлив, потому что я... Ревную? Я сердито посмотрела на него.

- Даже не мечтай, - заворчала я.

- Хорошо, не буду, - покладисто согласился хан.

- Ты меня раздражаешь, Таймаз, - мрачно сообщила я и пошла к развалинам.

- Знаю, - усмехнулся он.

Я проигнорировала его слова, разглядывая остатки стен из белого камня. Заходить внутрь не спешила, кто его знает, что там может меня ждать? Может еще какой-нибудь "эшь-мэшь". Таймаз, молча, наблюдал за моим все возрастающим исследовательским интересом, с которым я начала обходить развалины. Он шел недалеко, почувствовала сразу - защищает от здешних обитателей.

- Можешь смело войти, - сказал хан, видя, как я нерешительно топчусь перед входом.

- Нет уж, спасибо, - ответила я, но на первую ступеньку поднялась.

- Серьезно, Солнышко, это не храм, всего лишь библиотека, - произнес Таймаз с легкой насмешкой.

- И книги остались? - я решительной пошла наверх.

- Все ценное хранится в моем дворце. - ответил повелитель и пошел вслед за мной

Мы поднялись к дверному проему, округлому, украшенному лепниной и совершенно непонятными мне надписями.

- "Здесь кладезь знаний, благословен пьющий из него", - перевел мне хан, я многозначительно кивнула и направилась сквозь открытую дверь, украшенную ржавой чеканкой.

Дальше я не поняла, что произошло. Порыв ветра подхватил меня и оттащил подальше от входа. Тут же из глубины послышалось рычание, и на Таймаза, закрывающего меня собой, выскочил странный зверь с черными полосками на сером теле. У зверя было два обычных глаза на положенном месте, и еще пара голубоватых ближе к треугольным ушам. Зверь оскалился и кинулся на хана. Я вскрикнула.

- Что кричишь? - поинтересовался Таймаз, отряхивая руки.

Я изумленно огляделась и успела увидеть, как зверь поднимается с земли позади нас и исчезает за деревьями с недовольным ворчанием. У меня вытянулось лицо, и хан развеселился. Когда он откинул зверя и как? Для меня это так и осталось загадкой. И единственное, что мне пришло на ум, это спросить:

- А почему не убил?

- Кровожадная ты, солнце моей души, - улыбнулся Таймаз. - А еще убийцами всех обзываешь. Зачем убивать? Их мало осталось, достаточно отогнать, зверь сам уйдет. Он просто испугался.

- Я тоже испугалась, - вырвалось у меня раньше, чем я вспомнила, что кадеты ничего не боятся.

- Ну, иди, пожалею, - чуть издевательски произнес хан и поймал меня, не дав увернуться.

- Пусти, - я уперлась ему в грудь кулаками. - Не люблю, когда меня жалеют.

- Тогда ходи так, жалеть не буду, просто обниму, - он тесней прижал меня к себе. - И поцелую.

- Ну, вот еще, телячьи нежности, - ответила я и подставила губы.

Внутри библиотеки осталось не так уж и много. Крыши и некоторых стен у нее не осталось, обстановки тоже. А мне было любопытно, как они обставляли свои здания. Зато заросли и паутина царили везде. Я нашла зал с каменными полками, но, к моему разочарованию, книг практически не было. Несколько свитков, рассыпавшихся трухой у меня в руках, и книги в металлических и кожаных обложках, оставили в моих руках только обложки. Я обернулась к Таймазу, жалуясь взглядом.

- Пожалеть? - насмешливо спросил он.

- Ага, - согласилась я, целоваться с ним мне все-таки нравится.

Хан засмеялся и с готовностью распахнул объятья. Когда он оторвался от меня, и я раздумывала, стоит ли еще пожаловаться, раздалось шуршание.

- Быстро! - приказал Таймаз, и мы выбежали из библиотеки.

Едва мы выскочили на улицу, как осыпался еще один кусок стены. Повелитель с сожалением покачал головой и повел дальше. Здесь делать было уже нечего. Мы прогуливались по остаткам древней улицы, и я вспомнила, что кое-что забыла спросить.

- Таймаз, - позвала я.

- Что, Солнышко? - он с готовностью повернулся ко мне.

- А как выглядит твоя тень на мне?

- На тебе нет тени. Точней, сначала была. В ней четко угадывались мои черты, это и увидел Рафгат.

- А сейчас тени нет? - я удивленно вскинула на него глаза.

- Сейчас я смотрю на тебя и вижу свое отражение, словно гляжусь в зеркало.

- То есть, глядя на меня, ты на себя любуешься? - возмутилась я.

Хан расхохотался и слегка щелкнул меня по носу. Я сердито тряхнула головой, как обычно не успевая дать ему по рукам.

- Когда я смотрю на тебя, я вижу тебя, отрада моего сердца, - сказал он, закончив смеяться. - Чтобы увидеть отражение, нужно смотреть иначе.

- Как? - я заинтересованно посмотрела на него.

- Вот так, - ответил Таймаз, и его черные глаза съехались к переносице.

- Да ну-у, - протянула я, разглядывая жутковатую мину, которую состроил хан.

- Ну да, - серьезно кивнул он и захохотал.

Да он надо мной издевается! Я сжала кулаки и пошла на самого ханистого хана. Таймаз подпустил меня поближе, перехватил руку, занесенную для удара, и опрокинул, удерживая на весу.

- И что будешь делать? - поинтересовалась я.

- Жалеть, - авторитетно заявил хан и приступил к делу.

Глава 40

Айша и Хаят замерли в ожидании моих приказов, но глаза их следили за моим суматошным бегом по покоям. Лихорадить начало еще с вечера. Сегодня приезжает папа! Меня переполняла радость от предвкушения. Перед глазами стояло любимое лицо, прорезанное морщинками. Так хотелось перецеловать их все, погладить застарелый шрам, который тянулся через всю щеку. Как он без меня, что с ним? Однажды Таймаз сказал, что у моего отца больше не болит сердце, тогда я ему не поверила. Но за эти дни многое изменилось, и теперь я практически была уверена, что хан вылечил генерала. Как он это сделал, ума не приложу, но верю. Иногда мне казалось, что Таймаз может все! Абсолютно.

Вчера мне не хотелось отпускать его от себя, какие-то странные мысли лезли в голову, даже ощущение, что ему грозит опасность, но я смогла отогнать это ощущение. Какая опасность может грозить колдуну и лучшему воину? И все же хотелось задержаться рядом с ним подольше. Мы просидели далеко за полночь, и хан практически насильно отправил меня спать.

- Останься со мной, - попросила я, держа его за руку.

- Ты начала доверять ключникам? - усмехнулся он.

- Дурак, - вспыхнула я.

- Так мне остаться или уйти? - спросил Таймаз, насмешливо ухмыляясь.

- Иди, чтоб глаза мои тебя не видели, - проворчала я и вытолкала его из своих покоев.

Из-за двери донесся его смех, и я улыбнулась, прислушиваясь к удаляющимся шагам. А потом улыбка сошла на нет, когда я подумала, что возможно, ведь все возможно в нашем мире, что завтра я отправлюсь домой. Я уеду, а он останется...

- Ой, мамочки, - всхлипнула я и поплелась в постель, где ворочалась с боку на бок большую часть ночи.

А проснулась совершенно взбудораженной. Завтрак не лез в горло, украшение своей персоны я еле высидела. Зачем это? Папа привык видеть меня без украшений и нарядов. И все же хотелось ему показать, какая я могу быть. Он ведь так хотел, чтобы я стала женственней. Мой папа... Я почувствовала, как начинаю таять от нежности.

- Мой госпожа счастливый, - улыбнулась Айша.

- Госпожа грустит, - вдруг сказала Хаят, и я изумленно повернулась к ней.

Грущу? Да, грущу, только бы понять почему. И вновь на душе стало как-то нехорошо. Я помотала головой. Сережки несильно ударили по щекам. Я ощупала очередной подарок Таймаза. Такое же ожерелье и браслеты уже были надеты на меня. И все это гармонировало с платьем и украшением на голове. Я подошла к зеркалу, придирчиво осмотрела себя со всех сторон. Надо же, я и не заметила, когда стала со вниманием относиться к своему внешнему виду. Посмотрела на ногти и довольно улыбнулась, теперь Ник мог мне завидовать, а не я ему. Даже многолетние мозоли с ладоней исчезли. Я вся преобразилась. И ведь теперь я уже не отмахивалась, тыкая наугад в платье, я его тщательно выбирала, думая, понравлюсь ли я моему хану. Ой...

- Отрада сердца моего, ты готова? - Таймаз вошел без стука, впрочем, он всегда так входил.

- Да, - выдохнула я.

- Лицо, - напомнил хан, и я натянула чадру.

Он подождал, пока я подойду, затем чуть приобнял и коснулся губами виска.

- Какая же ты красивая, Солнышко, - прошептал хан и подтолкнул вперед раньше, чем я успела ему ответить.

Первое, что меня удивило, хан махнул турхаудам, охранявшим меня, чтобы они оставались на месте. Воины даже подняли головы, но поспешно их снова опустили. Не дожидаясь их мнения, Таймаз пошел дальше, ведя меня привычно за руку. Своим турхаудам он так же велел оставаться на месте. Возле дверей из дворца нас ждали оседланные кони и Рафгат. Он подошел к Таймазу и тихо спросил:

- Ты уверен в том, что делаешь? - спросил дядя хана на языке Иманидов, но я поняла каждое слово. С того момента, как я почувствовала Таймаза, их язык становился мне все понятней, словно в моей голове сидел переводчик.

- Ты сомневаешься, дядя? - спросил хан с легкой усмешкой.

- Нет, повелитель, - Рафгат склонил голову и отошел. - И все же мы последуем за тобой.

- Это лишнее, - ответил Таймаз.

- Мне неспокойно, - возразил дядя хана.

Таймаз промолчал. Он легко взлетел в седло, улыбнулся мне, и мы тронулись в путь... вдвоем. Я ошарашено посмотрела на хана, потом обернулась к Рафгату и увидела, что он мрачнее тучи.

- Что происходит, Таймаз? - спросила я.

- Ничего, солнце моей души, мы едем навстречу с твоим отцом, - улыбнулся он. - Неужели навстречу со стариком я должен тащить гвардию турхаудов?

- Он генерал, - обиделась я за отца.

- Но без армии, - подмигнул хан.

Решила больше не пытать его. Он умный, знает, что делает. Главное, скоро я увижусь со своим отцом! Больше мои мысли ничего не отвлекало, я всю дорогу находилась в радостном предвкушении. Мы покинули Азхат, проехали зеленой долиной, миновали несколько поселений, а затем подъехали к горам. Таймаз остановился, я тоже, потому что дороги дальше не было... До тех пор, пока горы не раздвинулись, освобождая нам неширокий путь. Хан тронул поводья, и мы поехали по проходу, который закрывался сразу за нами. А дальше была степь, бескрайняя, свободная и манящая. Если я сейчас пришпорю Шаха, то смогу умчаться, и Таймаз меня не догонит.

- Догоню, - тихо произнес он.

- Я знаю, - улыбнулась я и сняла чадру, хан не возражал. - Таймаз... - мне вдруг захотелось, чтобы он остановился и обнял меня... А потом развернул коня, и мы вернулись назад. - Бесы, - прошептала я.

- Уже скоро, - улыбнулся хан, грустно глядя на меня.

- Ты сегодня какой-то не такой, - заметила я.

- Все хорошо, Солнышко, - ответил он.

Я остановила Шаха и пристально взглянула на него.

- Таймаз, я никуда не поеду, пока ты не скажешь, что происходит.

- Кадеты сдаются, когда до цели остается всего ничего? - хан с насмешкой посмотрел на меня.

- Кадеты не сдаются, - вспыхнула я.

- Тогда вперед, отрада моего сердца, - широко улыбнулся Таймаз, и меня отпустили нехорошие предчувствия.

Мы ехали еще минут десять-пятнадцать, затем Таймаз остановил меня, прикрыл глаза, а я наоборот открыла пошире, потому что прямо на моих глазах в степи рос шатер.

- Ты и так можешь? - выдохнула я.

- Шатер подготовили вчера, - засмеялся Таймаз, - я всего лишь его поднял. Ты не будешь скрывать перед отцом лицо, но я не хочу, чтобы его спутники тебя рассматривали.

- Жадина, - усмехнулась я.

- Закон, - многозначительно произнес хан, и мы спешились.

Я вошла в шатер, а Таймаз остался у входа.

* * *

Генерал бродил недалеко от своих спутников, чувствуя беспокойство и возбуждение от скорой встречи с дочерью. Они уже два дня находились здесь, а вчера прискакал гонец от хана. Он подтвердил, что встреча состоится, и пятерых путников охватило общее волнение, что цель их путешествия близка. Особенно волновался старый генерал. Барон Грай улыбался, глядя на друга своего отца, да и своего тоже. За время, что им пришлось провести вместе, Лорин Хард и Никас Грай очень сблизились. Генерал много рассказывал про Ану, Ник с интересом слушал.

- Ник, не пора еще? - генерал остановился и поглядел на барона.

- Нам сказали, что мы почувствуем, когда пора, - ответил барон. - То есть вы почувствуете.

- Я и так готов бежать хоть сейчас, - проворчал Лорин Хард.

- Терпение, мой генерал, терпение, - улыбнулся Ник, сам чувствуя то же самое, что и убеленный сединами отец.

Генерал снова побежал по утоптанной им траве, заложив руки за спину и, время от времени, вскидывая голову, словно прислушиваясь к чему-то.

- Лорин, смотрите! - воскликнул Ник, указывая куда-то вперед.

Генерал остановился, напряг слабеющее зрение и изумленно замер, глядя, как в воздух сам собой поднимается цветастый шатер. К шатру подъехали два всадника. Ярко-рыжие, словно освещающие пространство вокруг всадницы, волосы не оставили никаких сомнений, что на черном скакуне сидит его дочь. Лорин повернулся к барону и застыл, глядя на взволнованное лицо офицера МСД, которого он привык видеть практически всегда спокойным, даже равнодушным. Барон дернулся было в сторону шатра, но тут же замер и обернулся к генералу.

- Думаю, пора, - сказал он.

- Да, пора, - улыбнулся старый вояка.

Он так ясно это почувствовал, волнение сразу отступило, оставив только радость от сознания, что там впереди его ждет Ана, его рыжее солнышко. Лорин Хард легкой походкой направился к шатру. На входе стоял черноволосый красивый мужчина с пронзительными черными глазами. Генерал сразу узнал гостя из своего сна. Он поклонился хану, тот слегка склонил голову в ответ. Истосковавшийся отец вдохнул, откинул полог шатра и решительно шагнул внутрь.

Таймаз поднял взгляд на высокого мужчину, который подошел поближе, встретился с ним взглядом и все понял. Барон даже через расстояние почувствовал взгляд мужчины с величественной осанкой, стоявшего у входа в шатер, скрестив руки на груди. Он склонил голову, признавая повелителя степей и понимая, что подойти к Ане ему не позволят, он тоже все понял.

* * *

- Папа!, - крикнула я даже раньше, чем отец вошел в шатер. - Папочка!

И повисла у него на шее. Прижалась крепко-крепко, боясь, что он сейчас исчезнет.

- Ана, маленькая моя, - отец обнял меня, прижимая к себе не менее сильно.

- Папочка, - я целовала его щеки, чувствуя, как слезы льются из глаз. - Я так соскучилась, папочка. Я так переживала. Как ты? Как твое здоровье? Ты хорошо себя чувствуешь? Дорога не утомила?

- Со мной все хорошо, доченька, - я увидела в глазах отца слезы и разрыдалась в полной голос. - Ну, что ты плачешь, глупенькая, - с улыбкой говорил отец. - Разве кадеты плачут?

- Генералы тоже не плачут, - ответила я, всхлипывая.

- Генералам можно по сроку службы, - улыбнулся отец, вытирая глаза.

- А кадетам по неопытности, - парировала я, утыкаясь ему в грудь лбом.

- Моя девочка, - с гордостью произнес отец, - Все такая же, в карман за словом не лезешь. Тебя не обижали? Ну, покажись, красавица моя. Дай посмотрю, какая ты стала.

Отец отодвинул меня и начал вертеть, рассматривая со всех сторон. В глазах генерала было и восхищение, и неодобрение одновременно. Он еще немного покрутил меня, а потом спросил:

- Тяжело в гареме хана жить?

- В гареме? Нет, ты что, наоборот весело, - беззаботно ответила я. - Только я не в гареме живу. Я в ханских покоях живу. Ой, пап, ты чего? - я увидела, как побледнел мой генерал. - Да, нет, пап, ты не понял. Таймаз живет в других покоях. А в моих только я и две мои девушки. Айша и Хаят. Ой, пап, у них так все забавно! Я даже не думала, что степняки так живут. Нам же что говорили - не люди. Резать, как только за саблю взялись. А среди них столько хороших людей есть. Вот Улуч, например... - мне так много хотелось рассказать отцу, потому слова лились рекой с языка, а папа слушал и улыбался.

А я все рассказывала и рассказывала про свою жизнь, и про степняков, и про Иманидов, про дворец, про подруг в гареме, про удивительный сад, про горное озеро, про Шаха и про древнее боевое искусство.

- Ты счастлива, дочка? - неожиданно спросил отец.

- Да, - так же неожиданно для себя ответила я и поняла, что это правда. - Только мне тебя очень не хватает, пап, - слезы снова навернулись на глаза. - Вот если бы и ты был рядом со мной...

- А домой совсем не хочется? - папа грустно улыбнулся.

- И домой хочется, - вздохнула я. - Я и по Мини соскучилась. И по Крайсу, и по друзьям из кадетского корпуса. Только знаешь, пап, я больше не хочу получать награды и звания за убийство. - и я задала тот вопрос, который мучил меня. - Папа, ты знал про карательные отряды?

Генерал вздрогнул от моего вопроса, отвел глаза и отошел к другой стенке шатра. Я тяжело села на подушки, в изобилии разложенные на полу шатра.

- Отрада моего сердца, все хорошо? - услышала я голос Таймаза, он почувствовал, как изменилось мое настроение.

- Да, Таймаз, все хорошо, - подавленно ответила я.

Отец удивленно посмотрел на меня, но ничего спрашивать не стал, потому что я ждала не вопроса от него, а ответа. Он подошел, опустился рядом и взял меня за руку. Некоторое время гладил, глядя перед собой.

- Ты знал, - утвердительно произнесла я.

- Знал, дочка, - не стал отнекиваться отец. - Мне никогда не нравились эти подразделения, неприятные люди. Но их создал король, значит, посчитал нужными. Солдат не обсуждает действия командиров. Солдат выполняет приказы.

- Почему ты не говорил мне? - тихо спросила я.

- О чем? О том, что по степи бродят орнийские отряды, которые ведут себя зачастую даже хуже степняков? Ты готова была услышать об этом, когда твои глаза загорались фанатичным блеском при слове - слава? Я никогда не врал тебе и не говорил, что война - благородное дело. И я не хотел, чтобы ты стала солдатом.

- Я помню, пап, просто... я была так потрясена, когда узнала, - я положила ему голову на плечо. - Пап, ты ведь никогда не участвовал в карательных операциях?

- Нет, но однажды прикрывал их отход, когда по следу шли разъяренные степняки, - признался отец. - Они даже не скрывали, за что их преследуют. Было противно, потом вспомнил, что творят степняки... Я два дня пил, чтобы забыть рассказы карателей. Отвратительно.

- Мое село вырезали в ответ на карательную операцию, - я утерла очередные слезы. - Тогда пять стойбищ уничтожили вместе с людьми. И сожгли.

- Пять? - отец глянул на меня. - Твое селение было пятым. Затем они ушли назад в степь. Не больше, не меньше.

Мы замолчали. Отец поглаживал меня по голове, а я сжимала его свободную руку. Говорить о неприятном больше не хотелось. О приятном пока тоже. Я вздохнула и потерлась щекой о плечо отца.

- Стоять! Капитан Шеллис, не сметь! - я узнала голос Ника.

- Бесов Крайс! - воскликнул генерал, вскочив с места, будто подкинутый пружиной. - Совсем рехнулся?

- Крайс? Что он здесь делает? - спросила я, чувствуя, как перехватывает дыхание от ощущения беды. - Таймаз! - закричала я.

И мы с отцом бросились прочь из шатра.

Глава 41

Палящее солнце заливало степь и маленький отряд, нападающий на двух мужчин. Мой хан, прекрасный, как гордый орел, молниеносно отражал атаки сразу нескольких человек. Рядом с ханом сражался Ник, его высокую фигуру я узнала сразу. Он двигался медленнее и не так грациозно, как Таймаз, но барон явно превосходил нападающих. Ник защищал чужого государя. К сражающимся спешили трое солдат, но в бой не вступали. Они повернули головы в сторону генерала. Я тоже посмотрела на него. Выражение отца было мне не понятно, он будто решался на что-то.

- Папа? - позвала я его.

Генерал вздрогнул и дал отмашку, солдаты сорвались с места и ворвались в схватку.

- Они убьют его, папа, - простонала я, глядя, как наседает на хана отряд вооруженных людей, которых возглавлял Крайс.

- Стой здесь, дочка, не вмешивайся, - оборвал меня отец.

- Отец!

- Ты без оружия, Ана, а они обозленные. - ответил отец. - Тебя затопчут лошадьми и не заметят.

Таймаза теснили, но все же не могли сломить. Звенела сталь, и мне казалось, словно это гром гремит с ясного неба. Страх ледяной рукой сжимал сердце. Не было кадета, исчез в одно мгновение, оставив лишь женщину, переживающую за судьбу своего мужчины. Я не видела никого и ничего, кроме фигуры в светло-сером одеянии, в чьих руках сверкала солнечными бликами сабля. Я слышала крики раненых, но могла лишь облегченно вздыхать, понимая каждый раз, что это не мой хан.

- Крайс, остановись! - выкрикнула я, глядя, как мой друг детства на глазах превращается в демона смерти.

Он убил одного из сослуживцев, пытавшегося остановить капитана, ранил другого и направил коня на Ника.

- Крайс! - снова крикнула я. - Ник, остановитесь! Что вы делаете?!

Они одновременно повернули ко мне головы, опуская мечи. Этим воспользовались люди Крайса, и Ника оттеснили, обезоружили, сноровисто обездвиживая. Третий солдат тоже был вынужден покинуть сражающихся, и мой хан остался с противником один на один. Единый, это же орнийцы! Как они могут быть противниками?! Моя душа рвалась на части, в голове все смешалось, и я вырвалась из рук, удерживающего меня отца.

- Ана, Анариоль Хард, вернись немедленно! - закричал отец.

Но я не слушала его, бесстрашно кидаясь в гущу всадников, от которых отбивался Таймаз.

- Солнышко! - чьи-то руки подхватили меня и сжали так сильно, что я задохнулась. - Как же долго я искал тебя.

- Крайс, - я попыталась вырваться, но друг моего детства не позволил.

Он выехал из сражения, продолжая обнимать меня, а я думала, что это видит мой хан, и ему это не понравится.

- Крайс, останови это, немедленно останови, - потребовала я.

Он не слушал, и я изо всех сил выворачивалась, чтобы увидеть то, что происходило за моей спиной. Таймаз рванулся в нашу сторону и получил удар по голове. Я увидела, как он покачнулся, глаза закатились, и повелитель степей упал под копыта лошадей, тех, кто выжил после схватки с ним, выжило немного.

- Нет! - закричала я, понимая, что они сейчас просто затопчут бесчувственное тело.

- Стоять. - приказал капитан Шеллис, и его люди послушались. - Я сам, - сказал он и спешился, опуская меня на землю.

- Шеллис, не будь идиотом, если ты убьешь хана, орды степняков вломятся в Орнию и все снесут на своем пути, - громко произнес связанный Ник. - Это уже будут не приграничные селения.

- Мы выстоим, - ответил Крайс, направляясь к Таймазу.

- Нет, Крайс, нет, - я бросилась ему наперерез и схватила за руки. - Ты ничего не знаешь о них, ничего не знаешь о династии хана. Мы не выстоим, если они начнут настоящую войну, а после на месте Орнии будет степь. Я знаю, о чем говорю. Оставь хана и уходи, если сюда придут турхауды, вы все погибните.

Сказав это, я обернулась, Рафгат ведь собирался идти за нами, так, где же он? Степь была безмолвна, никто не спешил на помощь поверженному повелителю. Крайс обнял меня за талию, взглянул на хана, затем коротко приказал:

- Связать.

- Одумайся, Шеллис, - снова вмешался Ник, и я беспомощно посмотрела на него. Барон ободряюще улыбнулся.

- Крайс, - отец направился в нашу сторону. - Я понимаю, ты зол на степняков, но не сходи с ума.

- Мой генерал, - Крайс повернулся в сторону отца, - вы всю жизнь сражались с теми, кто угрожает покою нашего королевства. Вы не можете не понимать, что схватив змею за голову, мы можем управлять ее хвостом.

- Хвост захлестнет тебя, мой мальчик, - с печальной улыбкой ответил отец. - Тобой движет ненависть.

- Да, мой генерал, ненависть. - не стал слушать Шеллис.

- Я приказываю, - нахмурился генерал.

- Господин Хард, вы подали в отставку перед выездом из крепости "Слава короля", - ответил Крайс. - Вяжите.

Его люди закончили начатое и закинули Таймаза на одного из осиротевших коней. Скакуна хана взяли под уздцы, Шах не дался, встав на дыбы. Я позвала его, и жеребец послушно подбежал ко мне. Если помощи нет, и я ничего не могу сделать, то, значит, я возвращаюсь в Орнию... как и хотела. Я тяжело вздохнула, посмотрела на Таймаза и забралась в седло. Мы все дальше уезжали от шатра, а я думала, почему он поехал один? Таймаз предвидел такой исход встречи, почему же не взял с собой турхаудов? Зачем принес себя в жертву? И почему не появился Рафгат?

* * *

Всадники в черном подъехали к одинокому шатру, разглядывая следы небольшого сражения. Рафгат спешился и прошелся по утоптанной окровавленной траве. Остальные последовали его примеру.

- Великий хан не был ранен, - произнес один из турхаудов, и Рафгат согласно кивнул. - Но его обездвижили.

- Мы быстро нагоним их, - сказал второй, глядя вслед удаляющимся точкам на горизонте.

Рафгат повернулся в сторону, уходящей группы всадников, увозивших повелителя во враждебное королевство, затем повернулся в сторону шатра, некоторое время, рассматривая его.

- Рафгат-бей, - позвал третий турхауд, - почему мы медлим?

Дядя хана не ответил, он обернулся на личную гвардию хана, снова перевел взгляд к горизонту и вернулся в седло.

- Мы возвращаемся в Азхат, - сказал он, разворачивая коня.

- Рафгат-бей, - турхауды застыли, изумленно глядя на него. - Сердце степи не в Азхате.

- Я второй по Силе, теперь первый, - сказал Рафгат. - Мы возвращаемся в Азхат. У степи появилось новое сердце.

Турхауды некоторое время мерили его взглядом, затем склонили головы.

- Да, повелитель.

Они бросили последний взгляд на горизонт и повернули коней за новым ханом. Отряд скакал в молчании, не нарушаемом даже фырканьем коней. Горы послушно расступились перед ними, пропуская в закрытый мир древнего царства. Их встречали встревоженными взглядами. Всадники спешились. Двое турхаудов встали впереди Рафгата.

- Великий хан! - прокричали они.

Минутная задержка, и спины склонились перед ханом Рафгатом. Он проследовал во дворец с каменным лицом, прошел в кабинет повелителя, окинул его взглядом, провел пальцами по столу, стирая несуществующую пыль, и повернулся к двери. На пороге согнулся в поклоне страж.

- Повелитель, - произнес страж, и Рафгат едва заметно скривился, но быстро стер с лица это выражение. - Собрались туменбаши.

- Пусть заходят, - устало произнес хан и присел на край стола.

* * *

К вечеру мы покрыли большое расстояние, и что самое странное, никто из степняков не попался на нашем пути, будто вымерли. Таймаза стащили с лошади, и я невольно ахнула, когда он болезненно приземлился на ковер из желтоватой травы. Наши глаза встретились, и мой хан подмигнул. Отец подошел ко мне и тоже посмотрел на повелителя степей.

- Что с ним будет? - спросила я.

- Надеюсь, у наших офицеров хватит ума отправить хана обратно, - ответил отец.

- Что случилось с Крайсом? Я не узнаю его, - я перевела взгляд на капитана Шеллиса, отдававшего команды своим бандитам.

- Рана в душе Крайса оказалась слишком большой, дочка, - вздохнул отец. - И она продолжает расти, уничтожая душу.

К нам подошел Ник, его развязали, как только мы отъехали подальше от шатра. Он взял меня за руку, поднес к губам. Я виновато улыбнулась ему, но барон не обратил на это внимания.

- Вы необычайно похорошели, Ана, - сказал он.

- Благодарю, - я скромно потупилась и бросила взгляд на хана, который наблюдал за нами из-под прикрытых век.

- С вами хорошо обращались? - барон не спешил отходить.

- Да, обидеть меня сложно, - усмехнулась я.

- Знаю, - широко улыбнулся Ник.

К нам направился Крайс. Лица отца и Ника стали каменными, они слегка поклонились мне и отошли в сторону. Друг моего детства подал мне воду, бросил взгляд на двух мужчин и снова переключился на меня. В его взгляде было столько всего. Я невольно сделала шаг назад. Видеть его глаза, в которых так ясно читались нежность и восхищение, было неожиданно и даже неприятно. Крайс мне как брат, а братья так не могут смотреть на сестер. Я скрыла свое смятение, склонившись к кружке с водой. Крайс все так же не отрывал от меня взгляда, и я поперхнулась, закашлялась и отошла к отцу, который постучал мне по спине. Когда я откашлялась, Шеллис вернулся к своим людям.

- Ана, куда ты? - спросил отец, когда я покинула его и барона.

- Я сейчас, мне надо, - ответила я и направилась к Таймазу.

Но на полпути меня остановил Крайс. Он пошел мне наперерез и закрыл собой дорогу. Я попыталась обойти друга детства, он сделал шаг вместе со мной.

- Крайс, пусти, - попросила я.

- Куда? - хмуро спросил капитан Шеллис.

- Дай пройти, - я изменила просьбу на требование.

- К нему? Зачем? - Крайс снова сделал вместе со мной шаг.

- Крайс, мы не воюем с пленными, дай, я отнесу ему воду, - теперь и я нахмурилась.

- Обойдется, - он неожиданно ударил по кружке, и я еле успела сохранить несколько глотков.

- Крайс, я тебя ударю, - друг детства начал меня раздражать.

- Может, лучше поблагодаришь спасителя поцелуем? - он обхватил меня, прижимая к себе.

- Дерьмо, Крайс, озверел? - разозлилась я, впечатывая с чувством глубокого удовлетворения ему в челюсть кулак.

Шеллис покачнулся и выпустил меня. Я спешно прошла мимо него и опустилась на колени перед Таймазом, наблюдавшим за происходившим. Его взгляд был мне совершенно не понятен. Но для начала я поднесла кружку к его губам и напоила. Затем попробовала уловить чувства хана, но ничего не получилось, и я нахмурилась.

- Еще научишься, - произнес Таймаз на своем языке и улыбнулся.

- Как ты? - спросила я так же на языке Иманидов, удивляясь, как легко произносятся слова.

- Терпимо. - отмахнулся хан.

- Отец говорит, что тебя могут отпустить, как только мы доедем до крепости, - я уселась рядом.

- Без тебя я не уеду, солнце моей души, - сказал Таймаз.

- Почему ты не взял с собой турхаудов? Ты же знал, что случится, - я внимательно посмотрела на него.

- Разве пристало повелителю степей бояться горстки деревенщин? - несколько заносчиво произнес хан, но тут же добавил. - Ты простила мне, если бы на твоих глазах их всех убили? А приказывать щадить, тем самым вынуждая своих людей подставляться под мечи орнийцев, я не могу.

- Ты мог уйти, - тихо сказала я.

- От себя не убежишь, - улыбнулся он, с нежностью взглянув на меня.

- Таймаз... - прошептала я, потянувшись к нему, но он сам отпрянул.

Я обернулась и увидела, что на нас смотрят абсолютно все. Пришлось встать и вернуться к отцу. Уже стоя рядом с ним, я снова обернулась к Таймазу и послала ему воздушный поцелуй, хан весело подмигнул, и я тяжко вздохнул. Если его не отпустят, я сделаю все, чтобы Таймаз вернулся домой.

Глава 42

Крепость "Слава короля" стояла на прежнем месте черным медленно умирающим исполином. Я подняла глаза на крепостные стены и подумала, что въезжала сюда со своими сокурсниками около ста лет назад. Вроде и времени прошло всего ничего, а ощущение, что целая вечность. Я будто прожила целую жизнь. Какое же радостное возбуждение охватило нас, когда мы увидели эту громадину. А вот сейчас ничего такого не было. Я вдруг так ясно почувствовала, что стены крепости осыпаются, что солдаты тащат свою службу без всякого энтузиазма. Это их работа и не больше. Безысходность захлестнула меня, и я утерла непрошеную слезу, покатившуюся по щеке.

- Уже все позади, Солнышко, ты дома, - улыбнулся Крайс, ехавший рядом со мной и истолковавший мое состояние по-своему.

Я промолчала и обернулась к Таймазу. Он с интересом рассматривал крепость. Хан был совершенно спокоен. Он почувствовал мой взгляд и улыбнулся, словно мы были на прогулке к нашему озеру, а не въезжали в его темницу. Ко мне подъехал отец, до этого разговаривающий с Ником.

- Мини будет рада видеть тебя, - сказал генерал, и я жалко улыбнулась, продолжая думать, отправят Таймаза обратно сейчас или позже.

Майор Смур стоял во дворе, разглядывая наш отряд. Он немного округлил глаза, увидев капитана Шеллиса. Крайс насмешливо отсалютовал ему. В крепостной двор высыпали солдаты и кадеты, они рассматривали пленника, и мне захотелось закрыть собой хана от этих любопытных взглядов, словно они были в зверинце. Мы спешились, хана сняли с седла, и майор вопросительно посмотрел на генерала.

- Это хан Таймаз, - мрачно ответил отец. - Шеллис пленил.

После этих слов ропот прокатился по рядам вояк, все с еще большим интересом уставились на Таймаза, а затем на Крайса, взирая с явным уважением. Так же на него смотрел и майор. Мне вдруг стало нехорошо.

- Пленника в темницу, - распорядился майор.

Хана грубо подтолкнули в спину, и черные глаза полыхнули гневом, но выражение безмятежности быстро вернулось к повелителю. Он обернулся ко мне.

- Я с тобой, солнце души моей, - сказал он на своем языке.

- Мой хан, - ответила я ему и еле удержала на лице бесстрастное выражение.

- Что он сказал? - Крайс посмотрел на меня.

- Что ты идиот, Шеллис, - негромко произнес барон и покинул крепостной двор.

Я проводила взглядом хана, затем обернулась к отцу, с надеждой глядя на него. Генерал в отставке отвел глаза и потянул меня за собой. Теперь все взгляды были прикованы ко мне. Конечно, выглядела я непривычно для них. И если побрякушки я сняла еще в дороге, то платье, его покрой, а главное, волосы, отросшие за это время, приковали ко мне всеобщее внимание. Да и глухой, наверное, только не знал, что я жила в гареме хана. Теперь я себя чувствовала зверюшкой, выставленной на всеобщее обозрение.

- Что уставились? - прикрикнул Крайс. - Разойдись!

- Шеллис, ты почему не в отпуске? - окрикнул его майор.

- В отпуске, - отмахнулся капитан. - Люблю я в отпуске прокатиться по степе и спасти прекрасную принцессу. - добавил он, усмехнувшись.

Все снова посмотрели на меня, я прибавила шаг, уже опережая отца. Он сочувственно посмотрел на меня.

- Мы завтра уедем отсюда, родная, и все это для тебя закончится, - сказал генерал.

- Завтра?! - я остановилась, пораженная его словами.

- Сегодня уже поздно, - чуть виновато произнес отец. - Придется тебе одну ночь потерпеть это пристальное внимание.

Я не успела ничего ответить. В крепость въехал дозорная четверка.

- Ана! Бесова кукла, ты, наконец, нашлась! - Мини неслась ко мне через весь двор.

- Мини! - я кинулась к ней, и мы крепко обнялись, визжа от восторга. - Как же мне тебя не хватало, маленькая язва, - я радостно смеялась, продолжая обнимать подругу.

- Ань, какая же ты стала, - она вертела меня во все стороны. - Ну, как там в гареме? Ты должна мне все рассказать, все!

- Кадет Шеллис, - вмешался отец, - дайте вашей подруге отдохнуть с дороги и привести себя в порядок.

- Слушаюсь, мой генерал, - козырнула Мини и... пошла вместе с нами.

- Жаль, тебя не было, мы бы с тобой гарем построили за два дня, - прошептала я.

Она с энтузиазмом слушала меня. Генерал ушел вперед, и я, пользуясь этим, нагнулась к самому уху подруги.

- Минь, я целовалась, - доверительно сообщила я.

- С ханом?! - она округлила глаза.

- Да-а, - я мечтательно закатила глаза.

- И как? - вот она моя подруга. Глаза горят от жажды информации.

Я засмеялась и побежала догонять отца.

- Ань, я умру от любопытства, и моя смерть будет на твоей совести! - крикнула она и быстро догнала.

После того, как я помылась, мне притащили мундир. Я посмотрела на него и помотала головой. Отец одобрительно улыбнулся. Он велел подождать и исчез на некоторое время. Пока генерала не было, я пыталась заплести косу. Резать волосы мне даже в голову не пришло. Оказалось, что косу надо уметь плести. Мини какое-то время смотрела на мои мучения и нервное покусывание губ, потом отняла гребень. Она расчесала меня, явно наслаждаясь процедурой, затем заплела тугую косу, свернула ее в пучок на затылке и закрепила шпильками, которые нашлись в ее вещах. Отец все не приходил, и Мини, тоже велев мне ждать, оставила меня в одиночестве.

Некоторое время я сидела, тупо глядя перед собой. Все происходящее казалось каким-то нереальным. Сейчас я должна была закончить уроки по изучению языка и письменности, а потом мой хан ждал меня, чтобы продолжить обучение древнему искусству, издеваться над моими неуклюжими попытками, по-доброму подтрунивая, и я отвечала бы ему тем же. Я вздохнула, посмотрела на зеркало и села поближе.

- Таймаз, - позвала я. - Таймаз, ты слышишь меня?

Ничего не происходило, я начала нервничать. Но тут открылась дверь, вернулась Мини, таща одно из своих платьев. Я удивленно взглянула на нее.

- Да, взяла с собой на практику, - сказала она. - Вдруг бы сгодилось на свидание сходить.

- Пригодилось? - насмешливо спросила я, косясь на зеркало, остававшееся все таким же неподвижным.

- Как видишь, - деловито кивнула Мини и вручила мне платье.

Я придирчиво осмотрела его, приложила к себе, повертелась перед зеркалом.

- Что? - подруга вопросительно вскинула бровь.

- По-моему, не мой цвет, как считаешь? - спросила я, задумчиво крутясь с платьем в руках.

- Ты посмотри на нее, - возмутилась Мини, - давно стала в цветах разбираться? А ну отдавай!

Она вцепилась в один край платья, я в другой, не желая отдавать единственное доступное мне платье. Мы перетягивали его, грозя несчастному предмету гардероба безвременной кончиной.

- Отдай, неблагодарная, - пыхтела Мини.

- Не отдам, мне оно нужно, - мотала я головой, не разжимая своих загребущих ручек.

- Мне оно нужней, тебе же не идет. - не сдавалась хозяйка платья.

- Я готова смириться с этим недостатком, - я усилила напор.

- Где твоя гордость? - вопросила Мини.

- В платье, - ответила я.

И в этот момент в моей голове раздался веселый смех. Я замерла, разжимая пальцы, и подруга полетела на пол с отвоеванным платьем. Обернулась, взглянула на зеркало, напротив которого проходило побоище, и увидела легкую дымку, то расплывающуюся, то собирающееся в подобие лица, черты которого я знала во всех подробностях. Я вспыхнула, понимая, что он все видел. Затем бросила вороватый взгляд на Мини и снова на зеркало, дымка исчезла, как и смех в голове. Вот позорище! Хотя нет, это позор на голову любопытных, подглядывающих за девочками! Успокоившись последним соображением, я гордо распрямила плечи и посмотрела на подругу. Мини расправляла платье, недобро посматривая на меня.

- Ты его помяла, - она потрясла перед моим носом платьем. Должно быть, я сейчас должна по ее замыслу чувствовать себя виноватой.

- Не я, а ты, - отмахнулась я, снова взглянув на зеркало.

- Мы, - пошла на примирение Мини. - Ладно, держи и больше не обижай его, - смилостивилась подруга. - А за мою доброту расскажи мне про хана.

Я воровато глянула на зеркало и отошла так, чтобы меня не было видно. Затем скинула хламиду, в которую оделась после мытья, и переоделась, с досадой разглядывая замявшиеся в схватке места. Попыталась их разгладить руками, поняла, что бесполезно, вздохнула и вернулась обратно. Мини уселась на кресло, на котором я недавно сидела, и выжидающе смотрела.

- Ну! - потребовала она.

- Что ну? - я сделала вид, что не поняла ее.

- Ань, я тебя точно задушу, - возмутилась кадет Шеллис. - Расскажи про хана. Он лучше Ника или хуже?

Убедившись, что нас не подслушивают, я мечтательно посмотрела в окно. Таймаз... Разве его можно сравнивать хоть с кем-то? Такого больше нет. Мини следила за мной взглядом.

- Таймаз, он... - начала я и обернулась к зеркалу.

Из отражения на меня смотрели черные глаза, в которых светилось любопытство, чуть ли не больше, чем у моей подруги. "Продолжай", - зазвучал голос в голове, - "Таймаз, он...". Ах, ты ж ханистый хан! Ну, держись.

- У него длинный нос и большие уши, - доверительно сообщила я Мини. - А еще косой, рябой, хромой и горбатый.

- Да ну-у, - протянула Мини. - Врешь.

"Вот-вот", - поддержал ее голос в моей голове. - "Причем, нагло". Я усмехнулась и проигнорировала голос. Мини обиженно засопела. Конечно, Таймаза видели все, кто вышел во двор, были там и женщины. Явно уже обсудили главного степняка, и моя подруга это могла услышать, когда бегала за платьем.

- Говорят, красавчик, даже наши военные тетки поплыли, - наконец, заговорила Мини.

- У них нет вкуса, - отмахнулась я. - У него ноги кривые и руки волосатые, как лапы медведя.

"А ты рыжая", - обиделся голос. - "Рыжая-бесстыжая, и за что только люблю". Я рассмеялась, и Мини удивленно посмотрела на меня. Я помотала головой и попыталась успокоиться. Подруга повертела в руках гребень, затем повернулась ко мне всем корпусом.

- Ну, хоть как целуется? - спросила она.

"И что теперь скажешь?" - полюбопытствовал голос.

- Да мне сравнивать не с чем, Минь, - ответила я. - Вот сейчас, как пойду и сравню, - это уже голосу.

"Ну-ну", - насмешливо произнес голос, - "Попробуй, отрада моего сердца".

- Куда пойдешь? - опешила Мини. - Целоваться? А с кем?

- С кем-нибудь, - проворчала я.

- Вот так подойдешь и поцелуешь? - не поверила подруга. - А вообще давай, даже любопытно посмотреть. У меня бы смелости не хватило, но в тебя я верю, - насмешку в ее голосе я четко уловила и вспыхнула.

Голос промолчал, похоже, тоже не верил, что сделаю. Ах, вот вы как? Спелись, да? Ну, смотрите. Я развернулась и решительно покинула нашу с отцом комнату. В коридоре никого не было, и я пошла дальше, оглядываясь по сторонам. Как целовать первого попавшегося мужчину я представляла слабо, но рядом шла усмехающаяся Мини, и мне пришлось держать нос гордо задранным, в душе ругая себя за длинный язык. Мы спустились в крепостной двор, повертели головами и заметили Ника. Он шел нам навстречу, приветливо улыбаясь. Я обрадовалась. Если уж кого и целовать, то барона Грая. Во-первых, он не первый встречный, а во-вторых, Ник мне все-таки когда-то нравился. Неожиданно в голове всплыл парк у особняка Граев и Ник, обнимающий меня за плечи.

Резкий порыв ветра налетел так неожиданно, что я еле успела ухватиться за Мини. Барона практически отнесло от меня в сторону. Вихрь закружил по крепостному двору, загоняя всех под укрытия. Мы с подругой, подгоняемые ветром в спину, влетели обратно в крепость, и ветер стих. Я довольно ухмыльнулась.

- Единый против экспериментов честных девушек, - сказала я Мини.

" Не знаю, как ваш Единый, а твой единственный совершенно против", - с нажимом проворчал голос. "Какое самомнение", - мысленно фыркнула я в ответ недовольному голосу и поспешила спрятать счастливую улыбку. Мини покосилась на меня.

- Сдаешься? - спросила она.

- Кадеты не сдаются, - ответила я. - Но Единый против.

- Какой странный ураган, - отец присоединился к нам с подругой. - Налетел, закружил и исчез.

Голос в голове невинно насвистывал веселый мотивчик.

Глава 43

Генерал уже спал, когда я все-таки решила натянуть мундир, все еще лежавший в нашей комнате. Я поглядела на отца и вздохнула. Завтра папа будет сильно ругать меня, но разве я могу иначе? Никуда я не уеду потому, что здесь остается мой хан. Споры о его судьбе сотрясали крепость до позднего вечера. Отец и Ник тоже присутствовали на совете. Они долго и громко спорили. Ник требовал отпустить повелителя степей и с почетным сопровождением отправить обратно, извинившись за доставленные неудобства. Генерал поддержал своего приятеля. Крайс метался от желания заточить на веки вечные в узилище, до публичной казни. Отца и Ника поддерживали только отец и Ник, у Крайса нашлось больше сочувствующих. Положил конец всем спорам майор Смур, решив держать хана в заточении до ответа короля, которому он успел отправить доклад о пленении повелителей степей. На том и разошлись.

Папа и барон вместе пришли в нашу комнату и негромко переговаривались, какое-то время, думая, что я уже сплю. Я не спала, просто тихо лежала за ширмой и слушала о том, что произошло в кабинете майора. Меня охватывал гнев на Крайса и тех, кто поддержал его, даже на майора. Пришлось самой себе доказывать, что они судят со своей колокольни и, наверное, я бы думала так же, если бы со мной не произошло то, что произошло.

Потом они обсуждали завтрашний день, Ник уезжал вместе с нами, точней, с отцом потому, что я никуда не поеду. Когда отец остался один, он долго ворочался с боку на бок, скрипел узкой койкой и вздыхал. Я еле дождалась, когда он уснет. Потом тихонько встала, переоделась и выскользнула из комнаты. Голова была занята мыслями о будущем. Гражданских в крепости быть не должно, а, значит, меня выдворят, не смотря на все мои протесты. Чтобы остаться, я должна вернуться в строй. Меня передернуло от этой мысли.

- Солнышко? - я вздрогнула и обернулась. Крайс стоял у меня за спиной. - Ты переоделась в мундир, решила закончить практику?

- В платье прохладно, - соврала я первое, что пришло на ум.

- Прогуляемся? - друг детства подошел ко мне вплотную и выжидающе посмотрел в глаза.

- Хорошо, - согласилась я, с сожалением глянув в сторону темницы.

Хан молчал с тех пор, как пожелал мне спокойной ночи, и сейчас его со мной не было. Крайс предложил руку, я улыбнулась и не воспользовалась. Мы поднялись на крепостную стену. Капитан поглядывал на меня, но пока хранил молчание, я тоже не спешила говорить, пытаясь справиться с внутренним раздражением. С того момента, как я уловила в глазах друга детства те чувства, которых раньше не замечала, да еще и после его "поцелуй спасителя" находится с ним рядом стало неприятно. Крайс то ли не чувствовал моего отчуждения, то ли просто не желал замечать. Он приблизился практически вплотную ко мне и взял за руки. Я вздрогнула и сделала шаг назад.

- Солнышко... - Крайс замялся, совсем как кадет Райс когда-то. - Я давно хотел поговорить с тобой.

- О чем? - я попыталась вернуть себе собственные руки.

- То, что я бросился за тобой в степь... Бесы, - капитан отвернулся, и некоторое время смотрел в ночь. - Даже не думал, что объясняться так сложно. - затем решительно тряхнул головой, набрал побольше воздуха и повернулся ко мне. - Солнышко, я тебя...

- Крайс! - получился почти крик, я стремительно закрыла ему рот своей рукой, не давая закончить начатое.

Капитан Шеллис накрыл мою руку своей, не давая одернуть, прикрыл глаза и прижался к ладони губами. Ну, нет же, нет, не надо! И где этот бесов хан, когда он так нужен? Устроил бы сейчас что-нибудь этакое.

"Таймаз", - позвала я. - "Таймаз, ты спишь?"

- Солнышко, - шептал Крайс, продолжая целовать мою руку. - Столько лет, столько лет ждал тебя, рыжик.

"Таймаз!"

- Крайс, - я опять попыталась забрать руку, - кто-нибудь увидит.

- Здесь никого нет, - ответил он, привлекая меня к себе.

- Откуда ты знаешь? - я уперлась ему в грудь кулаками. - Знаешь, закон подлости. Нет-нет, а потом сплетни поползут.

"Не понял", - наконец, ожил голос. - "Это что у тебя происходит?"

"Наконец-то!", - воскликнула я. - "Ты, где пропадаешь?"

"Комендант приходил, натащили мне в камеру мебель, потом расшаркивался, на всякий случай. Пришлось ждать, когда уйдет." - пояснил голос и тут же возмутился. - "Отрада моего сердца, ты следишь за тем, что творит этот наглец?!"

Я отмерла и обнаружила, что меня уже вовсю целуют. Вот и сравню, мстительно подумала я, чтоб являлся, когда зовут. Но сравнивать было не с чем. Одно дело поцелуй мужчины, о котором думаешь, чуть ли не каждую минуту, а другое дело поцелуй с тем, кого считаешь своим братом. Я скривилась, отпрянула и от души врезала Крайсу в челюсть. Друг детства откинулся назад, но на ногах удержался.

- Солнышко, ты что?! - воскликнул Крайс. - То стояла спокойно, то вдруг дерешься.

- Прости, Крайс, это я от неожиданности, - ответила я, отходя от него подальше. - Не готова я к такому.

- Тебе нужно время? - он снова подошел, но уже не трогал.

- Очень нужно, - кивнула я, снова пятясь. - Я пойду, Крайс, спать хочется. Ты тоже ложись.

- Спокойной ночи, рыжик, - улыбнулся брат Мини, потирая челюсть. - Рука у тебя тяжелая.

Я пожала плечами, помахала ему и поспешила скрыться, когда услышала, как взвыл ветер. Тут же вернулась назад и увидела, что капитана Шеллиса, уже дошедшего до другого входа в крепость, встретила резко распахнувшаяся дверь.

- Бесово дерьмо, - взвыл Крайс, держась за разбитый нос.

Я юркнула обратно, пока он меня не заметил. Затем спешно сбежала вниз, оглянулась и быстро направилась в сторону карцера и камер для пленных. Меня не заметили, и я выдохнула с облегчением. Карцеры особо не охраняли, даже пленник не изменил привычного уклада. Должно быть, майор полагался на крепость стен и замков. Потому за входом в эту часть крепости следил только часовой. Меня это вполне устраивало.

Я прокралась по узкому темному коридору, прислушалась, мало ли Смур решил вернуться к хану, но в темнице царила тишина.

- Иди смело, солнце моей души, я тебя уже заждался, - раздался чуть насмешливый голос Таймаза.

- Будешь издеваться, уйду, - проворчала я, и тут же завыл ветер, который быстро, но аккуратно оттащил меня к толстой решетке, через которую просунулись ханские длани и оплели меня, прижимая к металлическим прутьям.

- Не уйдешь, - довольно сообщил самый ханистый хан, умудряясь прижаться к моим губам.

Я просунула руки сквозь решетку и обняла Таймаза. И стало так хорошо-хорошо... Мой хан потерся носом о мой нос и улыбнулся. Его глаза блеснули в свете свечей, оставленных пленнику. Я загляделась и почувствовала, что тону в этой бездне. Мне так отчаянно захотелось оказать с ним подальше отсюда. Хоть на берегу нашего озера, хоть в древнем саду, хоть в его кабинете или моих покоях, но только подальше от Орнии, где нам не позволят быть вместе. Таймаз продолжал улыбаться, какой-то загадочной и проникновенной улыбкой.

- Таймаз, - прошептала я.

- Что, Солнышко? - хан забрался пальцами мне в волосы.

- Кажется, я люблю тебя, - сказала я и зажмурилась, ожидая насмешливого ответа. Его не последовало.

Я открыла глаза и взглянула на хана. Повелитель степей смотрел куда-то выше моей головы, и взгляд его стал мечтательно-задумчивым. Он перебирал волосы, не нарушая молчания. Я нахмурилась, я тут ему в любви признаюсь, а он хоть бы словечко в ответ. Попыталась почувствовать хана, но наткнулась на стену, словно он закрылся от меня. Я кашлянула, чтобы привлечь его внимание. Таймаз чуть вздрогнул, очнувшись от своих мечтаний.

- И? - произнесла я.

- Ты готова вернуться в Азхат? Навсегда? - вместо ответа спросил Таймаз.

- Но здесь же папа, - вырвалось у меня. - Я никогда не смогу его навестить? А Мини?

Повелитель улыбнулся и снова поцеловал меня. Затем отступил вглубь камеры и уселся в кресло. Обиделся?

- Нет, я не обиделся, Солнышко, - ответил хан.

- Тогда почему отошел? - спросила я.

- Тебе пора спать, отрада моего сердца, - сказал Таймаз, встал и вернулся к решетке, заключая мое лицо в ладони. - Я буду ждать тебя, - тихо сказал он, целуя.

- Я обязательно приду, как только смогу, - ответила я.

Таймаз снова отступил, я тоже. Уходить жутко не хотелось, но хан был прав, завтра сложный день, нужно отдохнуть хоть немного перед скандалом с отцом. Сделав над собой усилие, я развернулась и побежала к выходу. Остановилась, прислушалась и выскользнула на улицу. Сделала несколько шагов и чуть не уткнулось носом в грудь Ника. Он придержал меня за плечи, невольно потупилась, смутившись. Ник приподнял мою голову за подбородок, глядя с затаенной нежностью. Барон отпустил меня и отступил на шаг.

- Любите ночные прогулки, Ана? - спросил он.

- Да, захотелось подышать воздухом, - ответила я.

- В районе камер воздух лучше? - усмехнулся барон.

Я вспыхнула и попыталась его обойти, Ник не мешал. Но вскоре догнал, пристраиваясь рядом. Барон проводил меня до дверей комнаты, не заговаривая и не прикасаясь. Я, молча, кивнула ему, прощаясь, взялась за ручку, собираясь войти, и Ник накрыл мою руку своей.

- Я все еще жду вас, Ана, - сказал он. - Для меня ничего не изменилось.

- Простите меня, Ник, - я опустила глаза, осторожно вытянула руку и зашла в комнату.

- Сладких вам снов, Солнышко, - услышала я и тяжело вздохнула. Почему-то перед Граем я чувствовала вину.

"Невозможно голубку одну в небо выпустить, так и кружат ястребы", - проворчал голос. - "Отрада моего сердца, а ты еще удивляешься, почему мы лица своих женщин прячем".

Я улыбнулась и ничего не ответила. Ревнует, приятно. Хан еще какое-то время ворчал, потом замурлыкал песенку, под которую я и уснула.

Глава 44

Утро началось с горна. Я уже успела забыть этот звук, но моментально вскочила с кровати. Многолетняя привычка сработала раньше, чем я открыла глаза.

- Ана, спи, нас это уже не касается, - зевнул генерал и повернулся на другой бок.

Я тут же повалилась на подушку, вспоминая, как начиналось мое утро в ханском дворце, с улыбки Айши. Как там мои девушки без меня? Улуч расстроится... Я ему приветы через служанок передавала, и своим новым подругам тоже, а сегодня никто ничего не передаст. Улуч же, как ребенок, даром, что громадина, точно расстроится. От этих мыслей сон исчез совершенно. Я села на кровати и взглянула на папу. Он тихо посапывал, досматривая свои сны. Я встала и на цыпочках прокралась к медному тазу и кувшину с водой, приготовленному с вечера для умывания, и привела себя в порядок, стараясь сильно не плескаться. Папа заворочался, и я замерла, давая ему снова уснуть. Затем натянула платье и вышла из комнаты.

Я прошла во двор и увидела, что построение еще не закончилось. Первый раз я видела со стороны, как это происходит. Сейчас был как раз подъем флага. Гарнизон стоял навытяжку, прижав правую руку к сердцу, и следил, как орнийский орел взлетает на вершину мачты. Я почувствовала легкую грусть, вспоминая построения в кадетском корпусе, вспомнила свое умиление в такие минуты и покраснела. Такое ощущение, что все это было в далеком детстве, словно я играла в кадета его величества, а сейчас уже выросла из этой игры. И все же сегодня мне придется натянуть мундир, чтобы остаться здесь.

- Разойдись, - хрипло крикнул майор Смур, и строй распался.

Несколько солдат направились к конюшне, сегодняшний дозор. Более многочисленная группа пошла получать провиант, эти отправляются на кордоны. Остальные пошли завтракать. Дозор позавтракает после обхода, кордоны после получения провианта, и заступать на границу. И так каждый день, из месяца в месяц, из года в год, пока не состарятся, и пора будет уходить на гражданку, имея скромную пенсию и накопления, если такие удалось сделать за время службы. Ни кола, ни двора, ни семьи, ни детей, только раны и военная выучка... И почему я все это раньше не замечала? Почему думала только о славных делах, которые впишут мое имя в учебники рядом с именем моего отца? Я перевела взгляд на женщин и нахмурилась, они и в правду мало похожи на женщин. Если бы не угадывающиеся холмики грудей, то их можно было бы признать за мужчин, даже поведение такое же.

"Печальное зрелище", - ожил в голове голос моего хана. - "Доброе утро, солнце моей души".

"Доброе утро, Таймаз. Я хотела быть такой же",- грустно подумала я.

"Моей львице не нужно превращаться в мужчину, она в душе воительница", - я ясно чувствовала, как он улыбается, без насмешки или издевки, пусть и добродушной.

"Гордый орел и львица, странная пара", - усмехнулась я.

В голове зазвучал веселый смех, и я сама не удержалась от смешка. Меня тут же заметил Крайс. Он направился ко мне, вид у него был недовольный и немного смущенный. Я с любопытством рассмотрела распухший нос друга детства.

- Кто это тебя так? - сочувственно спросила я, пряча улыбку.

- В темноте на косяк налетел, - отмахнулся капитан. - Как спалось на Родине?

- Чудесно, без кошмаров, - ответила я, продолжая рассматривать его нос.

- Скоро пройдет, - произнес Шеллис, невольно отворачиваясь.

- Что будет с ханом? - спросила я, стараясь выглядеть как можно более равнодушной.

Враждебное отношение Крайса к повелителю степей мне не нравилось. И даже не потому, что меня это задевало, так как касалось любимого мужчины. А потому, что я не доверяла другу детства. Было чувство, что капитан что-то держит в своей голове. И это очень напрягало. Интересно, а хан видит замыслы Крайса.

"Вижу", - прозвучал ленивый ответ.

"И что?" - тут же откликнулась я.

Хан промолчал, и я начала серьезно нервничать. Крайс тоже молчал, что нервировало меня еще больше. Капитан Шеллис поглядывал на боевых товарищей и машинально поглаживал рукоять меча. Мой взгляд буквально приковало к этой нехитрой манипуляции. Противные мурашки поползли по позвоночнику. Крайс обернулся ко мне, проследил мой взгляд и убрал руку от меча, занимавшего сейчас строевое положение. В походе и в бою ножны одевались на спину, чтобы оружие не мешало движению. В мирное время и на службе ножны крепились на пояс.

- Крайс, что ты задумал? - спросила я и откашлялась, потому что голос стал хриплым.

- Ничего, - он пожал плечами, но ответ прозвучал фальшиво. - Что тебя тревожит?

- Только не делай глупостей, - прошептала я, не в силах держать себя в руках.

- Глупостей? - Крайс мрачно взглянул в сторону карцера. - Я узнал его, Солнышко. Он убил моего отца. Он ТАМ был, Солнышко!

- Как ты можешь помнить, Крайс? - голос, наконец, вернулся. - Тебе было всего двенадцать! Прошло почти столько же лет, как ты можешь помнить лицо?!

- Лицо? Нет, родная, не лицо. Ощущение. Невольное благоговение перед этим псом. Оно охватило меня тогда, его я почувствовал и в степи, когда увидел возле шатра, - капитан расплылся в нехорошей улыбке. - Потом уже вызвал в памяти черты, их я рисовал себе ежедневно все эти годы, я не хотел забыть. Тогда он был еще совсем щенком, но я узнал.

- Почему ты не отпустишь прошлое, Крайс? - голос опять отказался слушаться меня. - Нельзя жить ненавистью и жаждой мести постоянно. Ты сам себя с ума сводишь.

- Месть? - капитан усмехнулся. - Скорей правосудие. - он протянул ко мне руку, но я отпрянула, страшась этого прикосновения. - Не забивай себе голову, Солнышко. Скоро все закончится, и все у нас будет так, что другие позавидуют. Еще бы найти того степняка, который перерезал горло моей матери, я буду самым счастливым человеком на свете. Если не встречу того самого, буду резать всех подряд.

- Единый... - выдохнула я и побрела от него прочь.

Крайс смотрел мне вслед, но не останавливал и не звал. Слегка покачиваясь, я дошла до дверей, вошла в крепость и тут же припала к холодной стене спиной. Ноги тряслись так, что дальше идти я просто не могла. Я подняла руки и посмотрела на дрожащие пальцы, затем вытерла противный пот и опустилась прямо на грязный пол.

"Солнышко", - хан был встревожен. - "Отзовись, отрада моего сердца. Что с тобой?"

" Я здесь", - ответила я.

"Тебе плохо", - Таймаз не спрашивал, он чувствовал.

Я промолчала. Мой ответ ему был не нужен, Таймаз и так уже все знал. Меня раздирали противоречивые чувства. Сейчас я решалась на самый важный поступок моей жизни. Нет, не так. Решилась я сразу, как только поняла, что его не отпустят. Сейчас я делал выбор. С одной стороны был Крайс, Мини, отец, Ник, Орния и мое погибшее село. С другой Таймаз, Азхат, Улуч, солнечная улыбка Айши и горное озеро, которое у меня теперь ассоциировалось со словом - счастье. Предаю или выбираю? Верность и серая жизнь или любимый мужчина и вечные муки совести? И есть ли мне, чего стыдится? Разве преступление быть с тем, к кому лежит твоя душа? Преступление спасти свое счастье? За что я должна чувствовать вину? Перед кем? Крайс уже убил столько отцов, чьи дети не меньше него страдали от потери. Разница между ними лишь в том, что Крайс увидел лицо убийцы, а те дети нет. И теперь они взметнут сабли и пойдут резать всех подряд, чтобы не ошибиться и, не дай Единый, не пропустить убийцу? Как же все сложно! Я застонала и ткнулась лицом в колени.

"Солнышко", - голос хана выдернул меня из омута.

"Не трогай меня пока, Таймаз, пожалуйста", - попросила я. - " Мне нужно побыть наедине с собой".

"Отрада моего сердца, у тебя плохие мысли, я их чувствую. Ты терзаешь себя", - голос был таким мягким, таким обволакивающим.

"Не сейчас, мой хан, не сейчас", - ответила я, поднялась на ноги и пошла в комнату, где меня ждал отец.

Мысли продолжали одолевать меня, доводя почти до нервного срыва. Я искала себе оправдания, находила, опровергала и снова искала. Уже перед самой дверью я остановилась, призывая методику по самоконтролю. Бодро вскинула голову, и... достигнутый результат исчез, сменяясь на ощущение покоя. Дрожь в теле пропала, хаотичное метание мысли успокоилось, даруя отдых. Мне показалось, что я оказалась в нежных объятьях моего хана.

- Спасибо, - прошептала я и вошла в комнату.

Отец уже был одет. Он бросил на меня взгляд, улыбнулся и вернулся к прерванному моим появлением занятию. Отец упаковывал вещи. Я решительно поджала губы, взяла мундир, зашла за ширму и начала переодеваться. Генерал не обратил на меня внимания, и я спокойно переоделась.

- Ана, поспеши, скоро выезжаем, - заговорил отец. Позавтракаем в городке, который стоит недалеко отсюда. От здешней еды у меня страшная изжога, - папа усмехнулся.

- Я остаюсь, пап, - ответила я и вышла из-за ширмы, оправляясь.

- Ты что задумала? - отец сел на кровать, и она жалобно скрипнула под его весом.

- Ничего, пап, я закончу практику, - спокойно ответила я, подходя к зеркалу и беря в руки ножницы, чтобы обрезать волосы.

- Ана! - генерал вскочил и гневно посмотрел на меня. - Мы уезжаем, немедленно!

- Мне очень жаль, папа, - вздохнула я, - это не обсуждается.

Ножницы сломались, как только я поднесла их к волосам, просто развалились в моих руках. Я нахмурилась и поискала нож. Пока я вертелась, на пол осыпались пуговицы с мундира, затем он весь развалился, словно я надела не готовое изделие, а плохо скрепленные отдельные части. Генерал смотрел на метаморфозы с обмундированием округлившимися глазами.

- Ана! - крикнул мне вслед отец, когда я вышла из комнаты, хлопнув дверью.

"Ты меня полностью разденешь? На глазах у всех?", - спросила я.

"Солнышко, остановись, не надо", - ответил Таймаз. - "Мне не смогут причинить вреда".

" В степи ты так же думал, когда отправился один, зная о нападении?", - мрачно спросила я, сворачивая к конюшне. - " Я видела его глаза, Таймаз. Это глаза карателя. Он не успокоится, пока не отомстит. Я не могу это допустить".

"Солнце моей души, ты не готова, остановись", - голос хана стал сильней, глубже, но я отмахнулась. - "Мы уйдем, как только ты..."

Не знаю, как у меня получилось, но я выкинула хана из своей головы, и он не смог пробиться. Шах радостно заржал, как только увидел меня. Я потрепала его, ненадолго прижалась и начала седлать. Ворота сейчас открыты, ключ от камеры висит на входе, войти в крыло с камерами можно из крепости. Никто не ждет такой наглости.

- Жди, мальчик, - прошептала я, оставив коня в конюшне.

Затем направилась в лабиринт коридоров. Сейчас еще они были пусты, и я быстро добралась до нужного ответвления. Дверь в казематы оказалась открыта.

- Разгильдяи, - усмехнулась я.

Прошла все крыло насквозь, чтобы взять ключи. Да здравствуют самоуверенные служаки. Вернулась к камерам, дошла до нужной и остановилась, глядя на хана. Он стоял возле высокого узкого окна, заложив руки за спину.

- Пойдем, - коротко сказала я.

- Значит, так решила Вселенная, - тихо произнес он, не обращаясь ко мне. - Идем.

Таймаз стремительно подошел ко мне, порывисто обнял, затем взял за руку и повел за собой. Интересно, кто какого спасает? Хан безошибочно угадывал направление. Мы стремительно бежали по коридорам. Из-за угла вышли двое солдат. Они изумленно замерли, глядя на светло-серые развивающиеся полы одежды повелителя степей. Потом звякнула сталь, вытаскиваемых из ножен, мечей. Таймаз повернул к ним голову, и порыв ветра снес обоих служивых с ног. В следующем коридоре нам попалась одна из женщин-военных, хан поднял руку, и она замерла, только глаза изумленно двигались вслед нам.

Мы вошли в конюшню, Шах заржал и забил копытом. Таймаз огляделся в поисках своего коня.

- Едем на Шахе, он сильный, вынесет, - сказала я.

Хан покорно кивнул, и вскочил в седло, затем подал руку, и я устроилась позади него. Шах упрямо тряхнул гривой и направился на выход из конюшни. Во дворе стоял Крайс. Он разговаривал с несколькими вояками. Они дружно повернули головы в нашу сторону. Шах пролетел мимо, и я успела увидеть глаза друга детства. Изумление в них мгновенно сменилось на ярость.

- Ана! Ана, что ты делаешь?! - отец выбежал во двор и бросился следом.

- Закрыть ворота! - заревел капитан Шеллис.

- Ана! - Ник никуда не бежал, он простер в нашу сторону руку, но тут же опустил ее, просто глядя вслед.

Решетка начала стремительно опускаться. Я поняла, мы не успеваем. Шах встал на дыбы, остановленный резко натянутыми поводьями. Я лишь крепче вцепилась в Таймаза. Шквал обрушился на крепостной двор, срывая с моих волос ремешок, который я завязала на хвост, когда не удалось обрезать волосы. Рыжее облако взметнулось, словно языки пламени вокруг моей головы. Ураган понесся к решетке, сминая ее, корежа и срывая с места, на котором она находилась не одну сотню лет. Мост, который начали поднимать, грохнулся и затрясся под копытами Шаха.

- Будет погоня, - сказал Таймаз. - До степи я не смогу ехать быстрей.

- Ничего, уйдем, - улыбнулась я, прижимаясь к его широкой и надежной спине.

Пейзаж слился в зеленую полосу, скорость моего скакуна стала запредельной. Шах рвался в степь, уходя в сторону дома. Мы миновали первые кордоны, промчались следующие, уже виднелась степь, когда рядом просвистела стрела. Затем еще одна, и еще. Скоро стрелы посыпались градом. Я обернулась. Погоня была далеко, но их арбалеты взводились снова и снова. Они пойдут за нами и в степь, подумала я. Уткнулась в спину моего хана лбом, обняла, как могла, сильно-сильно.

- Я люблю тебя, - прошептала я и спрыгнула с несущегося Шаха.

Сгруппировалась в воздухе, но все равно сильно ударилась. Конь заржал, поднятый на дыбы.

- Солнышко! - воскликнул хан.

- Уходи, Таймаз, - крикнула я. - Уходи. Один ты сможешь скакать быстрей.

- Они не простят тебя, - Таймаз протянул ко мне руку.

- Я знаю, - улыбнулась я.

- Солнышко...

- Уходи, мой хан. Если с тобой что-то случится, я жить не буду, - и я не соврала ни словом, именно так я и чувствовала.

Шах нетерпеливо закрутился на месте, лицо Таймаза стало мрачней тучи. Он бросил взгляд на приближающуюся погоню, потом на меня. В глазах отразилось такое, что мое сердце сжалось в комочек и застряло где-то в горле.

- Я вернусь за тобой, - сказал он, и Шах помчался дальше.

- Лети, мой гордый орел, - прошептала я. - Ты свободен.

Затем повернулась назад и вздрогнула, когда увидела острие стрелы, направленное мне в лоб. Выпрямилась, гордо вскинула подбородок и встретилась с взглядом васильковых глаз, в которых застыла затаенная боль, сменяющаяся ледяным презрением.

- Взять ханскую подстилку, - приказал Крайс и развернул коня, направившись обратно в крепость.

Двое солдат спешились, глянули на меня исподлобья и скрутили за спиной руки. Я бросила последний взгляд в степь, хана уже не было видно, улыбнулась и, подталкиваемая в спину, пошла к крепости.

Глава 45

Серые сырые стены давили на меня, я обняла себя за плечи и растерла их. Ну, вот я и заключена под стражу по обвинению в предательстве. Усмехнулась и тряхнула разлохмаченными волосами. Вот такое преображение из патриота в ханскую подстилку. Снова усмехнулась и расхохоталась. Смех оборвался рыданиями, а затем я и вовсе затихла. Я ни о чем не жалела, и я не боялась расплаты. Я сделала так, как посчитала правильным.

- Судьба, - прошептала я и откинулась затылком на холодную стену.

Если бы каратели не вырезали пять стойбищ, хан не позволил бы степнякам мстить и не отправил с ними своего сына. Мое село стояло бы, и я выросла рядом с любящими меня родителями. Возможно, я бы вышла замуж за Крайса, обзавелась детишками, работала в огороде, ждала мужа из кузницы или с поля, кем бы там стал Крайс. Возможно, это была бы неплохая жизнь, в которой никогда бы не появился повелитель степей великий хан Таймаз, и я не знала, каким может быть мужчина моей жизни. Я бы уважала Крайса, но вряд ли любила по-настоящему. Но каратели пришли в степь и разорили те самые пять стойбищ и открыли дорогу, по которой я прошла навстречу моему хану. Нет, я ни о чем не жалею.

Я реалист и понимаю, что Таймазу не успеть обратно. Если бы я успела подать рапорт, мои действия рассматривал гражданский суд, и тогда меня бы отправили в столицу, потом промурыжили в камере и, возможно, посадили под домашний арест или сослали на каторгу. Но я все еще кадет, и меня будет судить трибунал, представителями которого может являться непосредственное командование. Значит, уже завтра майор и несколько офицеров могут рассмотреть мое дело, вынести приговор и привести в исполнение. Предательство карается всегда одинаково - смертью. Никаких долгих заседаний и адвокатов. Обвинение, поверхностное рассмотрение причин, побудивших сделать этот шаг, приговор и петля. Мне не страшно умирать, мне лишь жаль папу, который останется жить с этим позором.

Загремела дверь, которую теперь закрывали на замок, и чьи-то шаги направились ко мне. Я порывисто встала, это был отец, но не один. Кто-то шел негромко, плавно ступая по каменному полу. Его шаги практически были не слышны за твердой отцовской поступью. Я подошла к решетке и встала, ожидая появления посетителей. С отцом пришел Ник. Они подошли к моей камере, и барон воткнул факел в подставку. Я боялась поднять глаза на генерала, страшась увидеть то же презрение, что было в глазах капитана Шеллиса, но он подошел вплотную к решетке и поднял мою голову за подбородок. Я посмотрела в добрые глаза отца и почувствовала, что слезы застилают взор.

- Ну, что же ты наделала, глупышка, - печально улыбнулся отец. - Зачем ты это сделала?

- Крайс хотел убить Таймаза, папа, - всхлипнула я. - А я не могу... Пап, я люблю его. Прости.

- Девочка моя, - генерал просунул руки сквозь решетку и обнял меня. - Не такой судьбы я хотел для тебя, не такой. Чем тебя так привлек этот степняк?

- Он особенный, пап, - улыбнулась я сквозь слезы. - Он моя судьба, настоящая. Так сказала Вселенная.

- И ты с ней согласна? - улыбнулся отец.

- Да, - я кивнула и ударилась лбом о прутья.

Папа погладил мой лоб и поцеловал, совсем как в детстве, чтобы быстрей прошла боль. Затем вытер мои слезы и провел сухой ладонью по щеке.

- Я еду в столицу, дочка, - сказал отец. - Я буду просить аудиенции у короля. Ник пока задержит трибунал. Мы сделаем все, чтобы ты избежала веревки.

- Ник? Что может сделать инспектор по учебным заведениям королевства? - я удивленно посмотрела на барона.

- Я офицер МСД, Ана, - сказал он, и я широко распахнула глаза. - Капитан МСД, вы должны знать, что это звание в МСД приравнивается к званию майора в армии. Мое слово значит не мало. Освободить вас из-под стражи до суда у меня не получится, я здесь неофициально, но придержать трибунал хватит и моего чина.

- Офицер МСД... Вы шпион? - спросила я.

- Мне пора отправляться, лошадь уже запряжена, - прервал нас генерал. - Ты держись, маленькая моя, я сделаю все, чтобы тебя вытащить. Или перетащить в гражданский суд, там у нас будет больше возможностей. До встречи, солнышко. - отец поцеловал меня в лоб и отошел.

- До встречи, пап, - сказала я, улыбаясь сквозь новый поток слез. - Я люблю тебя.

- И я тебя, дочка. И горжусь тобой. - он ободряюще улыбнулся, развернулся и ушел.

Но остался Ник. Он некоторое время стоял в отдалении, затем подошел ближе. Я закинула голову, стараясь перестать плакать, и не заметила, как барон встал передо мной. Он промокнул платком мои мокрые щеки. Я опустила голову и взглянула ему в глаза. Обычного возражения бесстрастного спокойствия не было. Горечь, нежность, тепло и тоска. Офицер МСД больше не прятал свои чувства.

- Простите меня, Ник, - я опустила глаза.

- Вам не за что просить прощения, Ана, - ответил барон. - Вы же сказали, так решила Вселенная. - он добродушно усмехнулся. - Но, признаюсь, мне жаль, что я не входил в ее планы.

- На вас у нее другой план, - невольно улыбнулась я в ответ.

- Знать бы еще какой, - Ник отдал мне платок, и я привела себя в порядок.

- Спасибо, так гораздо лучше, - благодарно кивнула я.

Грай протянул руку, и я вложила в нее свою. Ника я не опасалась, была уверена, что он не сделает ничего, что может оскорбить меня. Он вел себя корректно раньше, почему должен нарушить правила своего поведения сейчас? Барон сжал мои пальцы, затем поднес к губам. Я заворожено смотрела на то, как трепетно он целует меня.

- Я вам хоть немного нравился, Ана? - спросил барон, снова пожимая мою руку.

- Да, Ник, я хранила ваш цветок до тех пор, пока мундир не потерялся в степи, - ответила я и пожала его руку в ответ.

- Если бы все сложилось иначе, и вы вернулись домой, вы бы приняли мое предложение? - Ник посмотрел мне в глаза.

- Да, я хотела его принять, - я кивнула и подошла ближе.

- Я не должен был позволять вам ехать сюда. В моей власти было удержать вас рядом со столицей, но мне так хотелось, чтобы вы сами потянулись ко мне, чтобы между нами не было напряжения. - невесело усмехнулся барон.

- Ник, мне жаль, что так вышло, - я опустила глаза.

- Вы себе не представляете, как мне жаль, Солнышко, - чуть насмешливо произнес барон, только насмешка относилась не ко мне.

На некоторое время в камере воцарилась тишина. Ник все так же держал меня за руку, поглаживая запястье. Мы стояли почти вплотную друг к другу, разделенные лишь решеткой. Я подняла голову, вглядываясь в карие глаза, надеясь увидеть там прощение, почему-то это было для меня важно. Что-то вроде точки на этой странице моей жизни, в которой оставалось многоточие. Ник встретился со мной взглядом, ненадолго замер, а потом заключил мое лицо в ладони и поймал губы. Я не отвечала, но и не отталкивала, ошеломленная чувствами, вложенными в этот поцелуй. Ник оторвался от меня, порывисто вздохнул и отошел.

- Простите, Ана, я поддался чувствам, - сказал он, не глядя на меня. - Этого больше не повторится.

Он резко развернулся и ушел, оставив меня в странном смятении. Некоторое время я прислушивалась к удаляющимся шагам, потом вытерла губы и вернулась к жесткой койке. Вот мне и есть, с чем сравнивать, но сравнивать не хочется, потому что не за чем. Я вытянулась на койке, закрыла глаза и представила Таймаза.

* * *

Степь летела под копыта черного жеребца. Всадник не подгонял его, конь несся сам, словно знал, что нужно спешить. Путь сократился, повинуясь желанию великого хана, и уже к вечеру перед ним выросли непроходимые горы. Он остановился на мгновение, и дорога открылась, пропуская своего хозяина. Шах сбавил ход, он тяжело дышал, но повелитель все время вливал в коня силы, гибель этого скакуна он не мог допустить.

Сочная зелень сменила пожухлые степные травы, земля стала черной и насыщенной. Шах рысцой направился к дворцу. Жители благословенного края замирали на мгновение и тут же сгибались в радостном поклоне. Повелитель вернулся. Ворота спешно открылись перед великим ханом. Он спрыгнул с коня и почти бегом бросился во дворец. Поднялся наверх, подошел к своему кабинету, и турхауды приветствовали его почтительным поклоном.

Хан вошел в свой кабинет, где сейчас находился Рафгат. Новый хан поднялся навстречу прежнему, обошел стол и склонил голову, ожидая слова повелителя. Таймаз тепло обнял дядю.

- Благодарю, Рафгат, что ты понял, - сказал он.

- Я волновался, повелитель, - Рафгат посмотрел в глаза своего хана. - Все получилось, как ты хотел?

- Почти. Моя судьба смогла увидеть свои желания, она открылась мне. Но Вселенная пожелала, чтобы отрада моего сердца прошла свой путь до конца. - ответил хан. - Она осталась в Орнии.

Они помолчали. Рафгат взялся за бумаги, которые читал до прихода повелителя, и передал их великому хану. Таймаз быстро просмотрел написанное и усмехнулся.

- Не было ропота? - спросил хан, отрываясь от бумаг.

- Нет. Турхауды быстро поняли твой замысели, кровь Иманэшь все-таки сильна в них. А если приняли турхауды, приняли все, - ответил Рафгат.

- Да, - кивнул Таймаз. - Хан-сердце, турхауды-вены и артерии, которые питают сердце. Если они признали нового хана, значит, прежний больше не может занимать свое место. Ты правильно поступил. Ханство не должно было остаться без повелителя.

- Вселенная мудра в обустройстве мира. Однако, твой трон слишком жесткий для меня, - произнес Рафгат с улыбкой. - Что будешь делать дальше?

- Вернусь назад, чтобы забрать свое солнце, - ответил Таймаз и вернулся к бумагам.

Он более внимательно перечитал, поднял глаза на дядю и кинул бумаги на стол.

- Значит, шах Мажит закончил свой земной путь в сладкой истоме, - насмешливо сказал хан. - Должно быть, наложница оказалась слишком горяча для шаха.

- Его ключ открыл не те врата, - хмыкнул Рафгат, и они расхохотались.

Племянник поделился впечатлениями о забавной девушке, которую привез дядя, вскоре после той встречи, когда рыжеволосая девушка - кадет задела своей прямолинейностью самолюбие хана, не привыкшего к подобным отказам.

- Повелитель, тебе нужна моя помощь? - спросил Рафгат, закончив смеяться.

- Я возьму несколько турхаудов, ты приглядишь за степью, - ответил хан. - Здесь написано, что новый шах Белгина Дабир шлет нам дар.

- Во дворе. - Рафгат неопределенно кивнул головой. - Великий хан желает увидеть?

- Пойдем, посмотрим, - сказал Таймаз и первый покинул свой кабинет.

Мужчины спустились во двор, Рафгат сделал знак, и слуги спешно поднесли корзину, открыли крышку и достали две головы. Рот одной был забит золотом. Хан шевельнул пальцами, и головы положили на место. Мужчины вернулись во дворец.

- Великий визирь Хамза и посол Огохары в Белгине, - задумчиво произнес хан. - Можешь отправить шаху ответ, что мы удовлетворены извинениями и готовы продолжить переговоры. Отправишься с тайши Валинуром, когда я вернусь. Наши условия остаются прежними.

- Что сказать туменбашам? - поинтересовался дядя хана.

- Что Отец Степей покарал неразумных, - улыбнулся повелитель.

- Да, повелитель, - склонился Рафгат. - Когда ты отправляешься?

- Вскоре. Пусть приготовят баню, хочу смыть с себя запах темницы, - сказал хан, разглядывая следующий документ.

Рафгат нахмурился, услышав о темнице, рука невольно сжалась в кулак. Таймаз вскинул на него глаза, и дядя хана расслабился. Повелитель допустил свое пленение, значит, так было нужно. Он снова поклонился и отправился отдавать распоряжения. Хан дождался, когда за Рафгатом закроется дверь и устало опустился в деревянное резное кресло. Он прикрыл глаза и потянулся сознанием к своей возлюбленной. Некоторое время прислушивался, хмурясь и поигрывая тонким ножом для бумаг, лежавшим на столе, затем расслабился и посмотрел перед собой.

- Невозможно отвернуться, ястребы тут, как тут, - усмехнулся хан. - Скоро я заберу тебя, и ты встанешь рядом со мной, отрада моего сердца. Осталось совсем немного. - снова прикрыл глаза и вздохнул. - Скорее бы... Иногда Вселенная слишком настойчиво испытывает нас. Но без черной ночи не приходит ясного дня. Да будет так.

Хан поднялся из-за стола и направился в свои покои.

Глава 46

Мне до тошноты надоел сумрак камеры, от жесткой койки начало ломить тело, отсутствие возможности нормально помыться выводило из себя. Вроде всего два дня, как я здесь, а кажется, что сижу десять лет. Я уже сама хотела, чтобы собрался трибунал, хотя бы ради того, чтобы выйти отсюда. Мое дурное настроение разделила Мини, которая уже полчаса сидела напротив моей камеры и хмуро смотрела себе под ноги.

- Зачем ты поперлась на практику? - раздраженно спросила подруга. - Сейчас бы сидела в столице под крылышком барона и горя не знала.

- Я хотела узнать, что такое служба, - ответила я.

- Узнала? Нравится? - язвительно сказала Мини и подняла на меня глаза. - Вообще никогда не понимала твоего фанатизма.

Я вытянулась на койке, закинула руки за голову и уставилась в потолок, разглядывая черные точки плесени. Мини поерзала на стуле и встала. Она прошлась перед решеткой, потом остановилась и нацелила на меня палец.

- Нет, ты мне скажи, дурная голова, почему тебе рядом с Ником не сиделось? - я повернула к ней голову. - Такой мужчина! Да если бы он на меня...

- Минь, - я села и внимательно посмотрела на нее, - тебе Ник нравится?

Подруга вздохнула, села обратно на стул и снова уставилась себе под ноги. Я подошла к решетке, взялась за прутья и с сочувствием поглядела на Мини, не мешая ей собраться с мыслями. Она некоторое время молчала, продолжая рассматривать носки своих сапог, словно в них содержались ответы на все ее вопросы.

- Да кто я такая?! - наконец, вскинулась Мини. - Не роду, ни племени. Сирота из кадетского корпуса. Ты хотя бы дочь генерала, а мне так не повезло, меня никто не удочерил, - она встала и снова начала мерить шагами коридор перед камерой. - Я даже мечтать о нем не могу. - Мини остановилась и повернулась ко мне. - А так хочется, Ань. Он такой... такой... Он мне снится, Ань, каждую ночь. А когда вижу его, ноги подкашиваются.

- Так это же здорово, Минь! - воскликнула я. - Ник хороший и без всех этих светских закидонов.

- Да что тут здорового? - она сердито посмотрела на меня. - Он барон, я безродная сирота. Я по нему с ума схожу, а он по тебе. Да он меня даже не замечает!

- Погоди, Мини, - я задумалась. - Помнишь, ты говорила, что хочешь служить в МСД? Так попроси Ника. Вот тебе и повод заговорить с ним. А я попрошу тебя не бросать. Сблизитесь, глядишь, что и получится, - вдохновенно закончила я.

Мини в который раз бухнулась на свой стул, глянула на меня исподлобья и застучала носком сапога по полу. Я опять замолчала, не мешая подруге принять решение.

- И тебе совсем не жалко отдавать барона? - спросила Мини.

- Минь, ну ты даешь, - усмехнулась я. - У меня же Таймаз есть, как я могу смотреть еще на кого-то?

- Хан, безусловно, душка, просто красавчик, - согласилась подруга, - но Ник...

Я хмыкнула и вернулась на свою койку. Как вообще можно с кем-то равнять моего хана? Это же просто кощунство! Я мечтательно уставилась в потолок, вспоминая черные глаза, в которых притаилась бездна, вздохнула и вернула свое внимание подруге. Она опять хмурилась. Ну что не так? Пришлось снова ждать, пока Мини решит высказаться. Ждать пришлось долго. Моя подруга то вскидывала голову, собираясь что-то сказать, то снова опускала ее, мрачнея на глазах. Наконец, Мини вскочила, стремительно подошла к решетке и поманила меня.

- Думаешь, получится? - зашептала она, словно боясь, что нас кто-то может услышать.

- Уверена, - кивнула я, вовсе не имея никакой уверенности, но подругу хотелось поддержать, да и помочь ей.

- Добрый день, - раздался за нашими спинами знакомый голос.

Мы с Мини замерли, переглянулись и одновременно сглотнули, чувствуя себя заговорщиками, пойманными с поличным.

- Я помешал? - произнес Ник. - Я зайду позже.

- Нет, Ник, стойте! - поспешно воскликнула я. - Знакомьтесь, это моя подруга Мини Шеллис. Замечательная девушка.

- Я знаком с кадетом Шеллис, - вежливо улыбнулся барон, и я увидела, как вытянулось лицо моей подруги.

- Мини не будет продолжать военную службу, - пояснила я.

- Правда? Вы хотите покинуть армию? - Грай повернулся к Мини, и она побледнела.

- А? - выдала она.

- Вы хотите уйти на гражданку? - улыбнулся Ник.

- Да, - пискнула влюбленная девушка, спешно меняя окрас кожи на пунцовый.

Барон вопросительно посмотрел на меня, затем снова на Мини. Моя подруга нахмурилась, злобно взглянув на Ника, и бросилась бегом на улицу. Грай проводил ее взглядом и с интересом посмотрел на меня. Я тяжело вздохнула, решая, стоит ли объяснять поведение Мини или лучше не надо. Ник взял стул, пододвинул поближе к решетке, затем подошел ближе и протянул мне небольшой бумажный пакетик. Я удивленно посмотрела на барона, затем на пакетик и взяла. Там оказались пирожные.

- Спасибо, - улыбнулась я. - Где вы их достали?

- Утром съездил в город, - ответил Ник и сел на стул. - Хотел немного подсластить ваше пребывание здесь. Я пытаюсь уговорить майора, чтобы вас перевели отсюда в более комфортные условия. Он пока сопротивляется, но я его добью, - на лице барона появилась широкая улыбка.

- Это было бы здорово, - согласно кивнула я. - Тут страшная тоска.

- Надо было принести вам книги. Я вчера был в смятенном состоянии, как-то не подумал об этом, извините мою забывчивость, Ана. - чуть виновато произнес барон.

Я отмахнулась, отнесла пакетик на небольшой столик, не удержалась и достала одно, с аппетитом откусывая кусочек.

- М-м-м, - застонала я. - Какая вкуснотища.

- Я рад, что угодил вам, - хрипло произнес Ник.

Удивленно посмотрела на него и успела заметить странный пристальный взгляд, который барон поспешил от меня спрятать. Он некоторое время сидел в позе Мини, уставившись себе под ноги и чуть нахмурившись. Я доела пирожное, облизала пальцы, Ник, поднявший было на меня глаза, спешно отвернулся.

- Ник, - позвала я.

- Да, Ана, - немного глухо отозвался барон.

- У меня к вам просьба, - я с сожалением оглянулась на пакетик, вздохнула, но решила отложить поедание вкусных пирожных на потом. - Мини, она хотела служить в МСД, вы не могли бы ей помочь?

- МСД? - барон повернулся, удивленно разглядывая меня. - Обычно в министерство берут уже опытных военных и полицейских, зарекомендовавших себя. Вчерашнего кадета не примут даже в охрану.

- Ник, пожалуйста, - я состроила самую наивную мордашку, на которую была способна. - Для меня.

- Для вас? - переспросил Грай, и я кивнула. - Ну, положим, я бы мог взять ее в свой отдел. Своих людей я набираю сам. Но мне показалось, что Мини Шеллис несколько... странная.

И тут передо мной встала дилемма. Сдать подругу и ее симпатию к офицеру МСД или пытаться доказать, что это временное помутнение. Как воспримет барон мои объяснения? Он выжидающе смотрел на меня, а я все мучилась, что сказать.

- Мини очень смышленая и расторопная. Она исполнительная и ответственная, - начала я петь дифирамбы подруге. - Но при вас она может немного стесняться, - закончила более осторожно.

- Ана, дорогая, - мягко заговорил Грай, - стеснительности нет место в МСД, мне нужны уверенные в себе люди, способные быстро решать возникающие проблемы, подстраиваться под обстоятельства, извлекая из них необходимую пользу и сведения.

- Так Мини именно такая! - жарко воскликнула я.

- Но то, что я наблюдал...

- Ну, какой вы нудный, Ник, - возмутилась я и закончила ворчливо, - и не догадливый.

Барон изумленно вскинул бровь. Похоже, он и во мне начал сомневаться. Я обиженно засопела. Ну, что такое? Неужели не видно, что бойкая девушка при нем в кисель превращается? Разве не видел Мини, когда она с другими общается? А я? Я же ему говорю, а он не верит! Развернулась и ушла к своему пакетику, чтобы заесть обиду вкусным пирожным. Ник заворожено смотрел, как я откусываю очередной кусочек, слизываю с пальцев крем и сливки, затем сглотнул и попросил.

- Ана, вы не могли бы потом доесть?

- Почему? - я удивленно посмотрела на него, снова слизывая выступивший крем.

- Бесы! - воскликнул барон, вскочил со стула и направился от меня прочь.

- Ник, куда вы? - крикнула я ему вслед. - А Мини?

- Возьму, - коротко ответил Грай и сбежал.

Я все так же изумленно смотрела ему вслед. Что это с ним? Будто действительно бесов увидел. Я пожала плечами и достала следующее пирожное, с наслаждением впиваясь в него зубами. Хотела угостить Мини, но пирожные закончились так неожиданно, что я не успела отложить ни одной штучки. Затем завалилась обратно на койку и вспомнила сладости, которые мне подавали в ханском дворце, облизнулась и провалилась в сон.

Проснулась я от того, что рядом кто-то сидел. Не с решеткой рядом, а рядом со мной. Я открыла глаза и дернулась, надо мной склонился Крайс. Он был пьян в стельку. Шеллис протянул руку и успел ухватить раньше, чем я соскочила с койки. Я настороженно следила за ним, готовая в любой момент вспомнить занятия по рукопашной. Мутный взгляд друга детства мне совершенно не нравился.

- И как? - наконец, произнес Крайс, еле ворочая языком.

- Что? - спросила я.

- И как оно с ханом? - на его лице появилась скабрезная ухмылка.

Я попыталась сообразить, что он от меня хочет. Крайс по-прежнему сидел, крепко вцепившись в мое запястье, и ждал ответа. У меня его не было, потому что сути вопроса я не понимала. Да и отвечать попросту не хотелось. Если скажу, что мне с Таймазом хорошо, он взбесится, а врать я не собиралась. К тому же чувствовала, что вопрос Крайса имеет какой-то подтекст.

- Ну? - он покачнулся, потому вытянул руку и оперся об меня, делая больно.

Я стерпела, но вновь ничего не ответила. Капитан выпрямился, потянул меня за собой, и я села, глядя ему в глаза. Крайс некоторое время мерился со мной взглядом, потом помрачнел.

- Что, не нравлюсь? - спросил он. - Знаю, что не нравлюсь. А я тебя шесть лет люблю. Все ждал, когда ты подрастешь. Дождался, - он пьяно усмехнулся, обтер губы и снова уставился на меня. - Рыжик, рыжик, я ж за тебя готов был... а-а, - он махнул рукой, поднял бутылку, которую я только заметила, и отпил. - Будешь? - Крайс протянул мне свое пойло. Я брезгливо скривилась и оттолкнула его руку. Капитан хмыкнул и дернул меня. Я не ожидала этого, потому упала ему в руки, тут же уперлась кулаками в грудь. - Неприятен я тебе?

- Крайс, ты пьян, - я сморщилась и оттолкнула его.

- Пьян, - согласно кивнул капитан. - Имею право, я столько лет любил подстилку степного пса. И как оно с ханом? - он вернулся к своему вопросу.

- Крайс, ну хватит, - от этого разговора становилось тяжело. - Иди, проспись.

- Думаешь, легче станет? - усмехнулся Шеллис. - Пока я дышу с тобой одним воздухом, Анариоль Хард, я буду вечно задыхаться. Ты позоришь память своих родителей, отравляешь мир своим существование, ханская сука.

Он размахнулся, но оказался слишком пьян, чтобы дотянуться до меня. Мне показалось, что я лишилась опоры под ногами. За что? Это ведь я, та самая Солнышко, которая помогала ему разыгрывать его сокурсников, та самая, которая выслушивала все его печали, та самая, которая на его день рождения просила отца отвезти нас троих: Крайса, Мини и меня - в городской парк, где мы ходили смотреть на зверей и ели замороженные сливки с клубникой. И это Крайс, который защищал меня, шептал на мои разбитые коленки и синяки. Мы ведь были, как родные! За что он так со мной? За то, что не увидела в нем мужчину? Или только за то, что не разделила его ненависть и не стала, так же маниакально, гонятся за степняками, чтобы не пропустить убийцу родителей?

- Крайс, это ведь я, Солнышко, - прошептала я.

- Солнышко умерла в своем первом дозоре, - оборвал меня друг детства. - Мою любимую убили степняки, ты не она. И не смей произносить это имя!

Неожиданно для своего состояния, Крайс стремительно подошел ко мне, откинул на стену и навалился всем телом, вжимая в шероховатую поверхность. Он крепко вцепился в мои руки, не позволяя воспользоваться ими. Крайс раздвинул мне ноги коленом, лишая и этой защиты. Он некоторое время рассматривал меня сверху.

- Моя Солнышко умерла, - хрипло заговорил он. - Но ты так похожа на нее. Я могу вывести тебя отсюда, если ты меня хорошо об этом попросишь. Попроси меня, Ана.

- Пошел ты, Шеллис, - скривилась я и попробовала вырваться.

- Я так сильно любил ее, Ана, так сильно, - Крайс склонился и уткнулся мне в макушку. - Я хотел, чтобы она родила мне детей, а теперь ее нет.

Его тело вздрогнуло, и я поняла, что он плачет. Мне стало совсем жутко. Я очень надеялась, что он придет в себя. Но вместо прояснения рассудка, он перехватил обе мои руки за запястья одной своей, затем чувствительно подцепил за подбородок двумя пальцами и резко поднял лицом к себе.

- Ты очень сильно на нее похожа, - прошептал он и впился мне в губы.

- Отвали, Шеллис, - я мотнула головой, освобождаясь от его хватки.

Он повторил попытку, и я укусила его за губу.

- Дрянь! - выкрикнул Крайс и схватил мое лицо пальцами, впиваясь в щеки. - Я не так хорош, как этот степной пес?!

- Шеллис, ты скотина! - неожиданно Ник появился за спиной моего бывшего друга, схватил его за плечи и откинул от меня. - Пошел вон, капитан.

- Ты-ы, - протянул капитан, глядя на барона чуть ли не с ненавистью.

Он бросился на Грая, Ник увернулся, завернул руки Крайсу за спину и потащил к выходу. Я бессильно сползла на пол, спрятала лицо в ладонях и заплакала. Было противно и горько.

Глава 47

На улице шел дождь, находя отклик в моей истосковавшейся душе. Никогда не думала, что сидеть в тюрьме так скучно. Даже книги Ника не скрашивали моего одиночества. Я пролистывала их, находила места, где описывалась любовь, загибала уголки, чтобы потом быстро найти их, и листала дальше. А потом, закончив свою выборку, перечитывала и грустила, думая о Таймазе. Где же ты, мой хан? Уже третий день, как ты покинул Орнию, и я истосковалась до невозможности. Я много раз звала его, но Таймаз молчал. В конце концов, я решила, что мой хан оставил меня, и стало все равно, что со мной будет. Без Таймаза жить уже не хотелось. Я даже начала просить Единого скорей послать мне веревку, чтобы закончились мои мучения. Это словно тебя половина. Вот вроде ты есть, а закроешь глаза и понимаешь, что рядом пустота, которую ничто не может заполнить, кроме одного самого ханистого хана. "Мы одно целое", - говорил черноглазый повелитель степей и гор, теперь я это чувствовала очень хорошо.

- Я словно калека, - прошептала я, подставляя руку под капли, брызгавшие на меня из узкого окошка.

Судорожно вздохнула и вернулась на койку, свернулась калачиком и постаралась ни о чем не думать. Громыхнула дверь, я не стала поворачиваться, видеть никого не хотелось.

- Ань, здравствуй, - послышался голос Мини.

- Здравствуй, - я повернулась и выдавила улыбку. - Как ты?

- Я хорошо, - она потупилась. - Ник сказал, что берет меня к себе. Спасибо.

- Не за что, - равнодушие из голоса не получилось убрать полностью.

Мини придвинула поближе стул и села на него. Она внимательно смотрела на меня, ожидая еще чего-то, но я молчала.

- Ань, прости, - подруга опустила глаза. - Крайс... Он хороший, правда. Ты же знаешь его, просто на него столько навалилось. Ему просто нужно время.

- Не извиняйся, - ответила я, вытягиваясь на спине. - Я все понимаю и прощаю его. Боюсь только, Крайс меня простить не сможет. Впрочем, это его жизнь, и он сам решает, как прожить ее.

- Он застрял в том страшном дне, - вздохнула Мини. - Я тоже все помню, но я выбираю жизнь. Это не мешает мне оплакивать наших родителей, но время идет, я давно уже сплю спокойно, а он все еще кричит по ночам, будто моему брату не двадцать четыре, а двенадцать. Крайс не может идти дальше. Наверное, ты была для него чем-то большим, чем девушкой, в которую он влюблен, была его дорогой в новую жизнь. Мне так жаль его, - она закинула голову, стараясь не расплакаться. - У него глаза стали страшные, - вдруг прошептала Мини. - Когда тебя украли степняки, он казался безумным, но им двигало желание найти тебя любым способом и вернуть. У него до сих пор твой мундир, перепачканный кровью. Жалко, что у степняков нет кордонов, тогда бы он не смог пойти за тобой, и может со временем перегорел, не знаю...

- Я все понимаю, Минь, - ответила я, глядя в потолок.

- А после того, как вернулся после погони за тобой и ханом... Это не мой брат, я совсем не узнаю его. У него глаза пустые, Ань, мертвые. Он пьет за твой упокой. Бесы, Ань, он сходит с ума! Я не знаю, как помочь ему. - Мини поднялась и прошлась перед решеткой. - Я пыталась говорить с ним, он ничего не хочет слушать. Крайс уже все решил для себя, а что именно, мне из него не выжать. Я сказала Нику, представляешь, блеяла, мялась, но все-таки смогла сказать. Ник с утра уехал в город, он хочет договориться и перевести тебя из крепости в городскую тюрьму, подальше отсюда. Он сказал, что там есть такие камеры, совсем как комнаты, даже на прогулку будешь выходить. А если получится, то тебя посадят под домашний арест. Ник для тебя на все готов, - в голосе подруги появилась чуть ревнивая нотка, но Мини подавила ее. - Майор не против, он сам устал от всего происходящего и с радостью избавится от тебя. Мне кажется, Смур уже готов сам тебя в степь отвезти, но он сделал доклад королю, потому освободить тебя никто не сможет.

- Мне все равно, - я прикрыла глаза. - Правда, Минь, мне все равно.

- Не говори так, Ань, - Мини взялась руками за прутья решетки и прижалась лицом. - Когда все разрешится, ты сможешь вернуться к своему хану.

- Я ему не нужна, - ответила я. - Он обещал вернуться, а его все нет, - всхлипнула и повернулась к ней спиной.

- Ань, я тебя умоляю, - Мини стала моей прежней подругой. - До ханского дворца день пути что ли?

Я вникла в ее слова и повернулась к ней лицом, некоторое время смотрела и села. Действительно, мы ехали почти четыре дня до границы. Значит, он только добрался до Азхата, Шах бежит, как ураган, дорога явно сократилась. Пока он там, потом столько же обратно... если я все еще нужна ему. Безразличие снова навалилось на меня, и я легла обратно и уставилась в потолок. Мини все стояла, прижавшись к решетке, и смотрела на меня.

- Все будет хорошо, Ань, - сказала она как-то виновато. - Обязательно все будет хорошо. И даже для моего брата. Когда тебя переведут, им займутся лекари, Ник позаботится об этом, он обещал. Ник думает, что твое соседство лишает его покоя.

- Надеюсь, Крайса вылечат и ему станет лучше. - ответила я, снова разглядывая черные точки плесени на потолке.

- Ань, я никому не скажу, что хан должен вернуться, ты не переживай, - подруга вернулась на стул. - Он ведь не воевать едет, да?

- А едет ли? - усмехнулась я, повернулась на бок и расплакалась.

- Ну, Ань, ну не надо, Ань, - всхлипнула Мини.

- Минь, я хочу побыть одна, пожалуйста, - я постаралась, чтобы голос не дрожал.

- Хорошо, только ты не надумывай себе ничего, ладно? - она вернулась к решетке.

Я кивнула, не оборачиваясь, и подруга ушла. Я слышала, что она несколько раз останавливалась, но все же покинула меня, давая возможность выплакать свою тоску. Не знаю, сколько я так пролежала, но, когда дождь закончился, и выглянуло солнце, меня коснулся теплый степной ветер. Он словно ласкал мое лицо, осушал слезы, играл с растрепанными локонами. Я застыла, вдыхая уже знакомый запах, порывисто села и воскликнула:

- Таймаз!

"Отрада моего сердца, меня не было всего три дня, а ты успела из меня чудище сделать", - усмехнулся голос в моей голове. - "Как ты могла подумать, что я откажусь от половины себя самого?".

"Ты здесь? Ты уже рядом?" - я вскочила и заметалась по камере.

"Еще нет, но моя душа рядом с тобой, не забывай об этом", - голос стал чуть насмешливым.

"Я тебя убью, только появись", - мрачно подумала я.

"О, женщина, как тебя понять? То ты прощаешься с жизнью от разлуки с любимым, то мечтаешь убить любимого из-за вынужденной разлуки", - он еще и издевается.

"Ты меня раздражаешь, Таймаз", - обиделась я.

"Знаю, солнце моей души, знаю". - голос стал совсем счастливым.

Ну, только появись, повелитель степей, подумала я и услышала веселый смех. Нет, только подумайте, я тут страдаю, а он засел в моей голове и слушает.

"Не так, я все почувствовал сразу, как только появился", - теперь голос хана был наполнен нежностью. - "Я тоже тоскую, голубка моя синеокая".

Я промолчала, да и зачем слова, когда он и так чувствует все, что чувствую я, а меня накрывает и окутывает то, что чувствует он. Но хан все же решил нарушить молчание.

"Меня обидело твое неверие в меня. Мне придется наказать мою Солнышко".

"Как?" - полюбопытствовала я.

"Еще не придумал", - я почувствовала, что он улыбается. - "Например, зацелую".

"Делай все, что захочешь", - смело отозвался кадет.

"Даже могу закончить обряд?" - Таймаз затих в ожидании ответа.

Я помолчала, желая его немного помучить, даже прикрыла свои мысли от повелителя степей, но не удержалась от счастливой улыбки, и в голове раздался вздох облегчения. Ты ведь уже все понял, мой самый ханистый хан, мне даже не нужно отвечать тебе.

"И к вратам подпустишь?" - поинтересовался Таймаз.

"Ты не наглей!" - вспыхнула я и покраснела, потому что... Интересно, как же все-таки выглядит это самое наслаждение...

"Тебе понравится, отрада моего сердца", - ласково шепнул Таймаз, и я почувствовала, что мои уши пылают.

Хан легко рассмеялся, я насупилась, чтобы не подумал, что меня интересует его ключ. Дверь снова громыхнула. Я испуганно вскинула голову, словно кто-то мог услышать мои мысли. Вошли майор Смур и Ник. Майор хмуро посмотрел на меня и открыл камеру, показывая взглядом, что могу выйти. Я подняла глаза на своего бывшего командира. Смур ни разу не заходил с того дня, как я вернулась под конвоем в крепость. Он, молча, закрыл меня здесь и ушел, так же, молча, майор и выпускал меня. Ник улыбался, значит, у него получилось, и я отправляюсь в город. Но как же до меня доберется Таймаз? Я остановилась на пороге своей камеры, не решаясь перешагнуть порог.

- Идемте же, Ана, - воскликнул барон несколько нетерпеливо. - Господин майор любезно разрешил вам привести себя в порядок, и вы покинете это ужасное место.

Смур бросил на Грая взгляд исподлобья, затем вздохнул и первым пошел на выход. Я все еще не решалась перешагнуть порог камеры.

"Ну, что же ты встала, отрада моего сердца?" - услышала я голос моего хана. - "Иди смелей".

Я улыбнулась Нику и пошла уверенной поступью за комендантом крепости. Барон шел следом. Он догнал меня, пристроился рядом и ободряюще подмигнул, едва касаясь моей руки. Я снова широко улыбнулась и поймала пальцы Грая, сжимая в благодарном порыве. Мне так хотелось обнять весь мир, даже смурного Смура.

Мы вышли на улицу, и я с наслаждением втянула в себя свежий после дождя воздух. Сощурила один глаз, ослепленная солнцем, и замурлыкала мотивчик, который мне напевал Таймаз.

" Отрада моего сердца, пообещай мне только одно", - раздался ласковый голос хана.

"Все, что пожелаешь, родной", - ответила я.

"Никогда, ни за что, как бы тебе не хотелось НЕ ПОЙ!" - зарычал Таймаз, и я расхохоталась.

Ник и майор изумленно уставились на меня, я потупилась, пытаясь справиться со смехом.

"Хорошо, мой хан, обещаю", - согласилась я. - "Но на комузе я тебе обязательно буду играть колыбельные".

"Духи Гор, что я вам сделал плохого", - застонал повелитель.

"Ты ведешь в Азхат меня", - торжественно объявила я и изо всех сил постаралась снова не рассмеяться.

В купальне меня ждала чуть теплая вода, мыльный раствор и грубое полотно, заменявшее полотенце. Я не роптала, я была счастлива, смывая с себя трехдневную грязь камеры. С удовольствием натянула еще одно платье Мини, пожертвованное мне, и расчесала мокрые волосы, продираясь сквозь кудри. Теплый ветер закружил вокруг, пробежался по волосам, и они почти высохли.

"Таймаз!" - возмущенно воскликнула я. - "Ты за мной подсматриваешь?!"

"О, солнце моей души, согревающее лучами мир", - высокопарно начал хан, - "Как ты могла обо мне так подумать?" - и тут же невинно добавил. - "Я закрыл глаза, но твое сияние ослепило и через сомкнутые веки".

Я вспыхнула от макушки до кончиков пальцев ног. Наглец! Фигу ему, а не наслаждение. В голове недовольно заворчали, доказывая, что великий хан - честный хан. Я его уже не слушала, спеша покинуть место, где он видел меня ГОЛОЙ! Ужас, позор, недопустимо!.. Но почему-то это волнует... Голос перестал ворчать и начал что-то насвистывать. Да уберешься ты из меня или нет?! Свист перешел в напев. Не уберется. Ну и ладно, пусть сидит, послушаю песенку.

- Ана, - окрикнул Ник и указал на карету с решетками на окнах.

Барон развел руками, показывая, что с этим он ничего не может поделать, да мне было все равно. Близость моего хана согревала, что еще могло иметь значение, когда он скоро придет за мной? Я безропотно села в карету, барон устроился рядом.

- Я ваш личный охранник, - улыбнулся Ник.

- И больше никто охранять не будет? - изумилась я.

- К сожалению, будут. Десять солдат едут с нами, - ответил барон. - А я с вами прокачусь, мне удалось добиться вашего перевода под личную ответственность.

Мне стало нехорошо. Если Таймаз нападет в дороге...

"Мы никого не убьем, отрада моего сердца, не волнуйся", - тут же отозвался хан.

Это приятно слышать, почему-то я даже не сомневалась, что никто не пострадает. Но Ник! Под его ответственность, значит, я уйду и оставлю за собой проблемы для человека, который отнесся ко мне с таким участием? Это неправильно, нехорошо! Настроение тут же стало падать. Сразу подумалось, что и с отцом я не попрощалась. Вообще забыла обо всем за своими переживаниями.

"Я думаю, тебе не стоит волноваться", - спокойно ответил хан. - "Твой барон отделается внушением. Не его вина, что все так сложилось. Кордоны подтвердят, что за три дня никто не пересекал вашу границу, а у барона есть свидетели, что он не встречался со степняками, когда покидал крепость".

Он говорил так уверенно, что я сразу поверила ему. Но отец... Хан загадочно промолчал, но я ясно чувствовала, что на его лице играет загадочная улыбка. Что он задумал? Впрочем, я верю в своего хана, и в его Силу тоже. Значит, остается только дождаться, когда наши пути пересекутся. Я откинулась на спинку жесткого сиденья и прикрыла глаза, ожидая встречи. Ник сидел напротив, я чувствовала его взгляд, но стоило открыть глаза, как он уже смотрел в окошко. Я чуть заметно улыбнулась. Надеюсь, Мини сможет увлечь барона, а она сможет, это же Мини! Ну и что, что между ними целая социальная пропасть, мы с папой тоже не дворяне, точней я, но ведь Нику это не помешало сделать мне предложение. А еще надеюсь, что Крайс, наконец, успокоится. Пусть не простит, но найдет себе место в этом мире и счастье. Он ведь и правда совсем неплохой, просто, как сказала Мини, мой друг детства все еще проживает один и тот же день...

Карета все больше удалялась от крепости, оставляя за моей спиной военную службу, которую я так и не познала толком. Практику, которую не смогла окончить и жизнь, которую мне не суждено прожить. Сожалела ли я об этом хоть немного? Нет, абсолютно и бесповоротно нет. Я выглянула в окно и посмотрела на лес, в который мы въезжали. Там уже мой хан или скачет следом? Сколько еще продлится это томительное ожидание? Я вздохнула и снова откинулась на спинку. Ник, истолковавший мой вздох по своему, склонился ко мне, взял за руку и ободряюще улыбнулся. Улыбнулась в ответ и прислушалась к голосу хана, он молчал. Даже больше, я уловила тревогу. Что-то идет не так?

Глава 48

Неожиданно карета остановилась, барон нахмурился и вытянул из-под сиденья меч. А я даже не заметила тусклого блеска рукояти, пока он не взялся за нее. Я вскинула на Ника глаза, он потянулся к ручке дверцы, но не спешил открывать. Причина тому нашлась быстро, карета открывалась только снаружи. Я снова выглянула в окно и ахнула, это были не турхауды. Все те же деревенские бандиты окружили солдат. Их было больше, вояки неуверенно переглядывались и все время смотрели на кого-то, кого мне не было видно. Почему-то сомнений не было, кто там.

- Я предполагал подобное, - помрачнел Ник. - Надо было брать городских стражей.

- Крайс? - спросила я. - Но как? Мост за нами подняли.

- Он подал прошение об отставке еще рано утром, мне сказал майор, когда я ждал тебя. Даже его сестра не знала. Крепость он покинул после того, как я уехал в город. Ждать приказа из столицы он не стал, Смур не настаивал, даже вздохнул спокойно. - пояснил барон.

- Но откуда у него столько людей?! - поразилась я. - И как он узнал, когда и где мы поедем?

- Сочувствующие, это же приграничье. Скорей всего есть родственники тех, кто пал в степи, когда они напали на хана. Хотят мстить. - пожал плечами Ник. - А как узнал? Так я не скрывал от майора куда и зачем еду. Обратно я возвращался с этой каретой, в крепости такой нет, а иначе вас бы не выпустили. Проследили, дали отъехать от крепости, ничего мудреного. Надо было брать городскую стражу, солдаты еще не отвыкли от Шеллиса, они ему несколько лет подчинялись. Я для них шпион, то есть уважения не достоин, а вы...

- Я знаю, - грустно усмехнулась я. - Подстилка хана.

- Не смейте это повторять, Ана, - рассердился Грай. - Ждем развития событий. Здесь есть второй меч, если придется защищаться, воспользуйтесь. Он под вашим сиденьем.

Мы снова выглянули в окна, солдаты убрали оружие и отъехали от кареты. Крайс, который появился в пределах видимости, спрыгнул с коня и направился к карете. Одет он был так же, как и его люди, в плотные темные штаны, льняную рубашку, жилет и сапоги. Он мрачно посмотрел на карету. У него ведь и, правда, пустые глаза... Что же с тобой происходит, друг моего детства?

Тем временем бывший капитан подошел к карете, повернул ручку и открыл дверцу. Он проигнорировал Ника, протянул руку ко мне и сказал:

- Вылезай, Ана.

- Не так быстро, господин Шеллис, - кончик меча уперся Крайсу в грудь. - Это нападение на карету, в которой перевозят задержанных в ожидании королевского суда. Вы отдаете себе отчет в своих действиях, господин Шеллис? Это уже преступление, серьезное преступление. К тому же похищение...

- Какая разница, Грай, я или ты увезем ее, - перебил Крайс. - Если думаешь, меня напугать, то не выйдет. Ни суда, ни смерти я не боюсь. А Анариоль Хард имею право судить только я. Выходи, Ана.

- Шеллис, повторяю еще раз, ты идиот, - в голосе Ника послышалось раздражение.

- Заметь, живой идиот, - мой бывший друг сделал стремительный шаг назад и вытащил свой меч.

Выучка и опыт, подумала я даже с уважением. Однако, и я не нежная леди. Я так хотела сражения с врагом, а встаю против своих. Судьба... Ник выскользнул из кареты, я следом за ним. Мы встали спина к спине, оценивая число и расположение противника. Помощники Крайса спешились, зазвенела сталь, вытаскиваемых клинков. Я усмехнулась, разглядывая это криворукое войско, вцепившееся в мечи, как в дубины, они и атаковать будут так же. Те, кто умеют обращаться с оружием, все еще в стороне, но что будет, если нам с бароном повезет? Я бросила взгляд на подол, будет мешать. Задрала платье, резанула ткань, меч рассек ее, словно бумагу. Славное оружие. Перекинула клинок с руки на руку, оценивая его вес, замечательный меч.

Ватага селян подступала, скалясь и подмигивая. Я презрительно сплюнула им под ноги и встала в стойку.

- Понеслась, - коротко усмехнулась и скрестила меч с первым смельчаком, не осознавшим, что перед ним не простая женщина.

- Как же долго я этого ждал, - весело выкрикнул Крайс и пошел на Ника.

Запела сталь, послышались первые стоны. Ник пытался отбиваться от Шеллиса и прикрывать меня.

- Ник, сама разберусь, - возмутилась я и ушла от рубящего удара второго смельчака.

Кровь бешено неслась по венам, азарт, такой знакомый еще с полевых занятий в кадетском корпусе, моментально охватил меня, заставляя сердце биться с удвоенной скоростью. Я старалась не убивать, просто вывести из строя, трое уже держались за руки, по которым я полосовала мечом, Ник придерживался той же тактики боя. Те, кто нападал на нас, не были профессионалами, потому остановить их было несложно. Краем сознания отметила, что солдаты поддаются азарту схватки, если они вступят в бой, нам будет несладко. Прошло еще несколько минут, и кто-то из служивых начал покидать седла.

"Держись, я уже рядом", - зазвучал сосредоточенный голос хана, и я расплылась в улыбке.

- Ник, еще немного, - крикнула я, отбивая двойное нападение.

- Не понял, - ответил барон, отбивающийся от Крайса и еще от двоих мужиков.

Я обезоружила еще одного, развернулась и еле успела отклониться от клинка одного из солдат, значит, не сдержались. Это уже серьезно. Пот тек по лицу, попадал в глаза, но отвлекаться времени не было. Нас начали теснить. Банда Крайса воспряла духом, видя поддержку солдат, и пошла в новую атаку, орудуя более привычным оружием, дубинками. Кто-то еще был с мечом, кто-то щелкнул затвором арбалета. А вот это уже совсем нехорошо... Первая стрела впилась в карету, к которой мы отступали с бароном. Вторая еле разминулась с головой Ника.

- Кажется, нас побеждают, - даже как-то радостно усмехнулся Грай.

- Кадеты не сдаются, - хохотнула я, и мы продолжили бой.

- А вот и мы, - раздался знакомый голос.

- Таймаз, наконец-то! - воскликнула я. - Где ты был, нас чуть не победили!

- Победить мою львицу? - усмехнулся повелитель. - Даже мне это не удалось.

Турхауды вылетели из-за деревьев, словно черные призраки. Они расплылись в воздухе, настолько быстро двигались. Уследить за их движениями было невозможно. Несколько мгновений, и пять турхаудов обезоружили и поставили на колени двадцать пять человек.

- Однако, - выдохнул Ник, глядя на замерших вокруг повелителя воинов с саблями наголо.

Они действительно никого не убили, даже не ранили. Я вопросительно взглянула на хана. И это их он не хотел подставлять под мечи? Да ведь с такой охраной к нему даже близко не подошли бы!

- Ты позволил себя пленить! - возмутилась я. - Ты же еще быстрей своих воинов.

На лице черноглазого лиса не было ни капли раскаяния. Я нахмурилась.

- Удар по голове я действительно не предвидел, - примирительно признался Таймаз.

- И ты не сражался у шатра, - добавила я.

- Если бы я сражался так, как могу, никто бы не выжил, - ответил хан. - Тебе бы было тяжело с этим смириться.

Я вздохнула, и что с ним делать? Все-то у него просчитано на несколько ходов вперед. Ничего, я знаю самую лучшую месть-Песнь Славы. Хан скривился, я осклабилась.

- Хочешь, побей меня, только не пой, - взмолился он. - У тебя отвратительный голос, и слуха нет совершенно.

- Ага, - радостно кивнула я и бросилась ему на шею.

Хан прижал меня к себе, но быстро отпустил, приобняв за талию. Он осмотрел хмурого противника, кивнул барону, затем перевел взгляд на Крайса и некоторое время пристально вглядывался в него. Я видела, как Шеллис поджал губы, и буравит Таймаза взглядом исподлобья. Сделать он все равно ничего не сможет, но стало не по себе. Я непроизвольно закрыла собой хана, звякнул арбалет, и я изумленно уставилась на стрелу, торчавшую из моей груди. Рот заполнился солоноватым вкусом крови, ноги подкосились, и я повисла на руке Таймаза.

- Накаркал, - усмехнулась я, глядя на Крайса, лицо которого медленно покрывала бледность и глаза все больше округлялись, наполняясь ужасом.

- Солнышко! - испуганно воскликнул он.

- Ана, - Ник дернулся в мою сторону, но повелитель, подхватил меня и бережно опустил на землю.

Где-то за спиной раздался короткий вскрик и послышался звук падающего тела неожиданного арбалетчика. Лениво перевела взгляд и увидела позолоченную рукоять ножа турхауда, торчащую из горла мертвеца. Таймаз склонился надо мной, ласково гладя по щеке.

- Прости, - прошептала я, - я так и не дошла до тебя.

- Глупости, отрада моего сердца, - улыбнулся хан, все убирая с моего лица волосы.

- Я не хотел этого, Солнышко, я не хотел так, - говорил потрясенный Крайс, которому не позволяли подойти к нам с ханом. - Хан, степняк, ты можешь ее спасти? - выкрикнул друг моего детства. - Ты же колдун, я знаю. Ты же сможешь спасти ее?!

- Сейчас будет немножко больно, - прошептал Таймаз, склоняясь к моему лицу и нежно целуя в окровавленные губы. - Сейчас ты умрешь, - он снова гладил меня, пряча от меня все свои чувства. - Совсем немного осталось, моя синеокая голубка.

- Таймаз, - прошептала я, жадно вглядываясь в глаза, - мой хан...

Он приподнял меня, резко выхватил стрелу из груди, вырывая крик боли, затем размахнулся и вогнал стрелу мне в сердце.

- Нет! - взвыл Крайс, а потом все стихло.

Я видела только черные глаза, в которых пряталась вечность, и я все глубже погружалась в нее, растворяясь в этой бездонной черноте, звуки стали глухими и, наконец, совсем пропали. Боли не было, тоски от того, что ухожу от своей первой и единственной любви тоже. Было спокойно, надежно и необычайно хорошо.

А потом я услышала стук сердца, сначала совсем глухой, потом он становился все громче, все четче, все явственней, затем стук начал двоиться, словно кто-то стучал мне в оба уха на барабанах. Я сморщилась, помотала головой, грохот все нарастал, вновь сливаясь в одно целое, доводя до исступления. Я рванула вперед и...

- А-а-ах, - вдохнула судорожно, глубоко и хрипло.

Все закружилось перед глазами, а когда остановилось, я увидела улыбающееся лицо моего хана. Он прижал меня к себе, и я услышала, как бьется его сердце и поняла, что мое бьется в унисон с ним.

- Пока бьется мое сердце, твое не остановится, - сказал он, все сильней сжимая меня в своих объятьях.

- Слава Единому, - выдохнул кто-то рядом.

Я повернулась и увидела Ника. У него были немного красные глаза, и барон отвернулся, пряча их от меня.

- Она живая? Живая? - голос Крайса был наполнен тревогой.

- Пустите его, - сказал, не глядя, хан, и мой друг детства в одно мгновение оказался рядом.

- Солнышко, я не хотел, - он опустил глаза. - Совсем не хотел. Я дурак, рыжик, такой дурак. Прости меня, я не хотел твоей смерти.

- Хотел, - вдруг гневно произнес повелитель. - Но не думал, что это может действительно случиться.

Он передал меня на руки Ника, который бережно поддержал, усаживая удобней. Таймаз поднялся, вынуждая встать и Крайса.

- Таймаз, что ты хочешь делать? - испуганно спросила я.

Он не ответил, обхватил руками голову Шеллиса и приблизил к нему лицо. Крайс попробовал вырваться, но хан не выпустил.

- Смотри мне в глаза, - велел Таймаз. - Я не могу вернуть жизнь тем, кто давно мертв. Мне жаль, что я стал причиной смерти твоего отца, но я ничего не могу изменить, как и ты. Я не могу повернуть время вспять, но я могу вернуть тебе покой.

- Таймаз... - я вскочила, барон удержал меня за плечи.

- Я заберу твою боль и переболею вместо тебя, я заберу твою память и буду помнить вместо тебя. Я заберу яд, который иссушает тебя. Тебе же я дарю чистую жизнь, которую ты напишешь сам. - сказал повелитель, продолжая смотреть в глаза Крайса.

Что-то происходило, я это чувствовала. Воздух стал гуще и тяжелей, закручиваясь спиралью вокруг застывших мужчин. Никто не двигался, не произносил ни звука, все смотрели на эти два изваяния. Наконец, Таймаз выдохнул, и все ожило и пришлось в движение. Он вернулся ко мне, Ник отступил, глядя на хана с невольным благоговением. Крайс некоторое время не двигался, затем тряхнул головой и огляделся.

- Мне надо поговорить с сестрой, - сказал он. - Удачи, Солнышко. Господин барон, вы со мной?

Сельские мужчины поднялись с земли, развернулись и покинули место сражения, не оборачиваясь, солдаты деловито подобрали оружие и сели на лошадей, разворачивая их в сторону крепости. Мы с Ником переглянулись.

- Что происходит? - спросила я.

- Ничего, - пожал плечами хан. - Шах!

Мой черный красавец выскочил из-за деревьев, увидел меня и обиженно фыркнул. Я потянулась к нему, конь еще немного потоптался и подошел, позволив себя погладить. Я повернулась к Таймазу.

- Объясни, - потребовала я.

- Они, - хан указал на селян, - ничего не вспомнят. Солдаты уверены, что отбили нападение на карету, Ника ранили злые степняки, когда он пытался вернуть заключенную. Крайс начинает жить заново. Он помнит все, но немного иначе. Его боль прошла. Все помнит, как было, только барон, он не хочет забывать. Но и он со временем все забудет.

- Не забуду, - сказал Ник, и хан улыбнулся.

- Вам пора, господин барон. Вас ждет новая и интересная жизнь, в которой вы найдете то, что ищите. Оно сосем рядом, и вы скоро это поймете. - Таймаз подсадил меня в седло и сам сел на своего скакуна. - А нам пора, нам еще врата отпирать.

- Таймаз!!! - гневно воскликнула я и покраснела надолго и прочно.

- Какие врата? - не понял Ник.

- Пусть это останется нашим маленьким секретом, да, отрада моего сердца? - повелитель, как обычно, щелкнул меня по носу, и я, как обычно, не успела шлепнуть его по руке.

- Всего хорошего, Ник, - махнул барону повелитель. - Я жду тебя, Солнышко.

Он отъехал в сторону, а я опять спешилась, подошла к Граю и взяла его за руку.

- Сражаться рядом с вами было честью для меня, - сказала я. - А узнать вас даром небес. Будьте счастливы, Ник, и не бросайте Мини.

- Ана, - Ник сжал мою руку, - я не забуду вас.

- И я вас, Ник. Скажите папе, что я люблю его, но мое сердце бьется только рядом с повелителем гор и степей, - я приподнялась на цыпочки и поцеловала барона в щеку. - Прощайте.

Я развернулась и запрыгнула в седло, пуская Шаха рысью, чтобы догнать моего хана. Турхауды развернулись следом за мной. Мой конь быстро нагнал скакуна Таймаза, я протянула ему руку, и хан нежно сжал ее.

- Целовать было не обязательно, - проворчал он.

- Это поцелуй другу, - усмехнулась я. - Таймаз, значит, любовь Крайса ко мне прошла?

- Не было любви, солнце моей души, - повелитель посмотрел на меня. - Ты была частичкой его прошлого, с которым Крайс не хотел расставаться. Привязанность он наделил неправильным смыслом, цепляясь за тебя, как за мостик в ваше село. Сейчас он свободен и думает о тебе, как о сестре, но вскоре и это чувство пройдет.

- Значит, о нас все забудут? - я внимательно посмотрела на него.

- Мы останемся туманным воспоминанием. И, возможно, глядя на небо, где сияет яркое солнце, кого-то из знавших тебя, охватит легкая грусть по Солнышку, - хан улыбнулся.

- А папа? Таймаз, я не хочу, чтобы он забыл обо мне, и я не хочу забывать его, - я нахмурилась, но хан не ответил, таинственно улыбнувшись.

Степь распахнула нам свои объятья, словно блудным детям, возвращающимся домой. Впереди был Азхат и все чудеса моей новой родины.

Эпилог.

Генерал Лорин Хард ехал не спеша по пыльному тракту. На его губах играла легкая улыбка. Казалось, его мысли витали где-то очень далеко. Старый вояка свернул на боковую дорогу, пропуская скрипучую повозку. Он немного прибавил ход, до крепости "Слава короля" оставалось уже не так много. Генерал расправил плечи и приосанился, как в далекой молодости. Он и чувствовал себя почти так же. Лицо Харда то и дело расплывалось в улыбке.

На развилке ему встретились трое всадников. Они приветливо махнули генералу. Лорин остановил лошадь, и один из троицы направился к нему. Генерал слегка поклонился барону Граю.

- Вы так быстро вернулись из столицы, - удивился барон.

- Я не доехал, - улыбнулся генерал. - Развернул лошадь и направился назад. Мне не о чем разговаривать с королем.

- Ана покинула Орнию, - сказал Ник. - Она ушла в степь со своим ханом и просила передать, что любит вас.

- Я знаю, - улыбка генерала стала шире. - Я почувствовал, что все уже хорошо.

- И куда вы направляетесь? - удивился Никас Грай.

- К своей дочери. Она ждет меня. - генерал легко вздохнул.

- Но как вы найдете дорогу? - барон с явным сомнением смотрел на своего друга.

- Ник, друг мой, поверьте, я найду, - засмеялся генерал. - Я, наконец, постиг смысл слов хана Таймаза. Он сказал: "Лишь чистое сердце найдет дорогу". Мое сердце очистилось. Я больше не хочу видеть в своей дочери воплощение моих желаний. Я полностью принял ее выбор и хочу лишь дожить свой век рядом с моей девочкой. Прощайте, Ник.

- Удачи, генерал, - негромко ответил барон и проводил взглядом бывшего вояку.

Потом вернулся к своим спутникам, попробовал воскресить в памяти черты Солнышка и с ужасом понял, что они расплываются перед внутренним взором, будто не два дня назад он ехал с ней в одной карете... Барон нахмурился, обернулся к своей спутнице и неожиданно подумал, что никогда не видел таких чистых глаз, цвета полевых васильков. Ник вздохнул, улыбнулся Мини Шеллис, и девушка зарумянилась, скромно потупив взор. Ее брат удивленно проследил смущение сестры и хмыкнул. Он поднял лицо к небу, широко улыбнулся и поехал вперед.

- Встретимся в столице, - сказал Крайс, пришпоривая лошадь и оставляя сестру наедине с тем, кто покорил девичье сердечко.

- Крайс! - крикнула Мини, но тут же махнула на него рукой и украдкой взглянула на Ника.

Тот подмигнул девушке, почувствовав неожиданную легкость на душе, и тронул поводья.

- Не отставайте, Мини, - сказал он, и Мини поспешила за бароном.

* * *

Майор Смур натянул сапоги, потянулся и вышел из своих комнат. Он поднялся на крепостную стену, проводил взглядом одинокого всадника, спешившего явно к границе, затем протер глаза и узнал все еще подтянутую фигуру старого генерала. Комендант нахмурился, но вскоре махнул рукой и спустился в крепостной двор.

К нему навстречу выскочил его средний сын, почти уткнулся в отца и тут же отскочил. Майор добродушно усмехнулся, взлохматил и без того лохматые вихры сына и поискал взглядом остальных отпрысков. Они сидели под навесом, на бочках из-под провианта. Смур направился к ним.

- Что грустим, ребятня? - спросил он.

- Ску-учно, - пожаловались младшие Смуры.

- Скучно? - задумался отец. - Может, хотите из арбалетов пострелять?

- Не-а, - замотал головой самый младший Смур.

- Тогда может на мечах? - майор прищурил один глаз.

- Надоело, - проворчал старший.

- Что надоело? - отец присел рядом.

- Все! - объяснил средний.

Майор вздохнул, огляделся и согласно кивнул головой.

- И мне все надоело. А под Рогином речка такая замечательная, там рыбы столько водится, что за сто лет не переловить.

- Здорово-о, - мечтательно протянули пацаны.

К ним подошла Лери Смур, внимательно оглядела свое семейство и усмехнулась.

- Опять под Рогин собираетесь?

- Мечтаем, - вздохнул самый младший Смур.

- Как всегда, - мрачно добавил старший.

- Э-эх, - вздохнул средний.

Майор посмотрел на жену, потом на сыновей и решительно поднялся. Лери проследил за ним взглядом.

- Ты куда? - спросила она.

- Писать прошение об отставке, - коротко бросил комендант и пошел в свой кабинет. - Надоело. Все.

Лорин Хард пришпорил коня и все быстрей скакал к границе. Он проехал черную крепость, оставляя ее громадный силуэт позади себя, промчался мимо кордонов, игнорируя выкрики солдат, выскочил в степь и замер, глядя за горизонт. Неожиданно под копытами коня зашуршало. Генерал опустил голову и увидел дорогу, протянувшуюся прямо из-под копыта его коня. Лорин Хард засмеялся и направился по змеящейся ленте, покидая Орнию и стремясь вперед, к Солнышку.

* * *

Турхауды вошли в древний храм, разошлись по лучам звезды, выложенной на полу, и опустились на колени, занимая места на символах. В центр сел Рафгат, единственный брат старого хана и дядя нынешнего. Турхауды положили левые руки на плечо впереди сидящего, протянувшись цепью до центра, передние опустили ладони на границу круга. Рафгат закрыл глаза и вскинул голову к символу на потолке. Некоторое время ничего не происходило, но неожиданно символ засветился. Искры пробежались по переплетенным линиям, делая символ объемным. "Эшь" полыхнул белым огнем, опустил свечение к кругу, в котором сидел мужчина, создавая светящийся столб. Рафгат открыл глаза и произнес фразу на забытом языке. Пальцы первых турхаудов окутались белым сиянием, и оно полилось по рукам, достигая плеч и передаваясь следующему...

* * *

Шах остановился, не желая идти дальше, скакун хана тоже встал, как вкопанный. Таймаз спрыгнул на землю и протянул ко мне руки, я улыбнулась ему и позволила себя снять. Меня не оставляла мысль, что вся эта прогулка была не просто так. Та странная торжественность, которая исходила от турхаудов, молчаливость моего хана, да и странноватая одежда, которую мне принесли, вовсе не походившая на привычные для меня наряды, подсказывали, что время пришло. Я чувствовала волнение, в душе побаиваясь этот символ "эшь". Вовсе не хотелось, чтобы меня опять ощупали, но Таймаз лукаво подмигнул и повез меня в степь.

- Таймаз. - позвала я.

- Что, солнце моей души? - он обернулся ко мне.

- Куда мы идем? - спросила я.

- Уже никуда, пришли, - улыбнулся он и расстелил небольшой коврик, на котором был изображен круг, в центре которого находился тот самый символ.

От круга отходило семь лучей, столько же лучей было и у звезды в храме. Я некоторое время разглядывала коврик, затем подняла глаза на повелителя. Больше мне не казались забавными наши наряды. Когда хан зашел ко мне в своем жемчужно-сером платье, таком же, как надели на меня, я развеселилась. Единственное, что различало наши одежды, это цвет, мой наряд был белоснежным. Да на бедрах Таймаза был надет пояс, на котором оказался изображен еще какой-то символ. Он одел мне на шею медальон с третьим символом, чем-то напоминавшим тот, что был на поясе хана, но перевернутый.

- Это что? - спросила я, кивая на незнакомые символы.

- Те самые ключ и врата, - хохотнул он. Я насупилась, и хан пояснил. - Символы женского и мужского начала. На тебе женский, на мне мужской.

- А обувь? - возмутилась я, когда мы пошли на выход босиком.

- Не нужно, - коротко ответил повелитель.

И вот теперь, глядя на все это, я почувствовала невольный трепет, ощущая, что должно произойти что-то большее, чем наше воссоединение.

- Таймаз, а это не больно? - зачем-то спросила я.

- Не очень, зато потом, даже приятно, - его ухмылочка мне не понравилась, но я быстро поняла, опять издевается.

Я набрала в легкие побольше воздуха, открыла рот, собираясь привести в исполнение свою самую страшную угрозу и воспеть ему Песнь Славы, но рука хана стремительно накрыла мои губы.

- Отрада моего сердца, потом все, что захочешь, а пока не пугай степь, - улыбнулся он, я согласно кивнула.

Таймаз опустился на коврик, скрестив ноги, я последовала его примеру, затем хан протянул ко мне руки ладонями кверху, я накрыла их своими, уже не задавая никаких вопросов. "Эшь" оказался между нами. Таймаз зашептал на языке, который я никогда не слышала, впрочем, это и не имело значения, потому что по лучам под нами побежал яркий белый свет, зажигая символ Мироздания, охватывая нас ослепительным холодным огнем, скользящим по телам. Пояс Таймаза полыхнул алым, мой медальон золотым. Всполохи переплелись с белым сиянием, уходя куда-то в небо. Неожиданно поднялся ветер, он кружил вокруг нас, поднимаясь все выше. Травы гнулись в идеальный круг, внутри которого сидели мы с повелителем, и я вдруг поняла, что мы и есть "эшь"! Наши позы повторяли каждый изгиб плетеного символа. Мы и есть начало мироздания, мужчина и женщина, соединенные в одно, мы начало и конец жизни. Сияние слепило, достигая своего апогея, разливалось вокруг нас, уходило в землю, затем полыхнули последние всполохи, и все стихло.

Я открыла глаза, которые закрыла из-за нестерпимого сияния. Символы больше не светились, но вокруг... Трава налилась сочным зеленым цветом, земля стала жирной и черной, яркие цветы, так похожие на те, что я видела в древнем саду, окружали нас. Я изумленно взглянула на моего хана и замерла. Я словно видела его впервые, нет, не так. Я впервые видела в нем свое отражение. Не как в зеркале нет, но я видела, что он чувствует то же самое, что и я, думает так же, как я, желает того же, что и я. Мы были наполнены и цельны, пока находились рядом друг с другом. Меня уже не существовало без него, а он не мог быть без меня. И я весело рассмеялась, вспоминая свои прежние страхи. Мне нечего было бояться! Он ни за что и никогда уже не взглянет на другую женщину, как и я на другого мужчины, не существует других, когда ты рядом со своей половиной. И я равна ему во всем, как и он мне. Мое лицо больше не будет скрыто, я больше не буду сидеть взаперти, отныне это не требуется потому, что мы вместе и нет силы, способной разъединить нас. Мы "эшь", мы начало мироздания, мы начало жизни.

- Да, отрада моего сердца, - улыбнулся Таймаз. - Ты все правильно поняла.

- Значит, пришло время для ключа? - спросила я со смехом.

- Заметь, не я об этом сказал, - ответил Таймаз, прищурив глаз и нацелив на меня палец.

- Я ничего не говорила! - фальшиво возмутилась я.

- Мне не нужны слова, чтобы слышать твои желания, - сказал он, вытягиваясь рядом со мной. - Когда-то солнце убило этот край, а мое Солнышко вернет ему жизнь.

- Мы вернем, - улыбнулась я и потянулась к его губам. - Расскажи мне о наслаждении, - прошептала я.

- Это чудесная история, - ответил Таймаз, аккуратно укладывая меня рядом. - А начинается она отсюда, - и его губы накрыли мои, в одно мгновение, заставляя забыть обо всем...

Мои руки скользнули на шею моего хана, несмело коснулись его затылка, вновь вернулись на шею и вспорхнули, словно испуганные птички, когда он оторвался от моих губ и взглянул в глаза затуманившимся взглядом. Затем приподнял и стянул с меня платье, вынудив охнуть и закрыться руками, сжать ноги и спрятать глаза.

Он осторожно оторвал мои руки от груди, и прижал их к траве, удерживая за запястья. Я зажмурилась, когда взгляд черных, как сама Вселенная, глаз опустился с моего лица на шею, а после еще ниже. Я попробовала освободиться.

- Путь к вратам долгий, - хрипловатым голосом произнес Таймаз, и его губы коснулись моего подбородка. - И только кажется, что ты спустился на равнину, - дорожка из нежнейших поцелуев пролегла через шею на грудь, - как ты вновь встречаешь горы, и необходимо подняться сначала на одну, - губы хана обожгли прикосновением к правой груди. - Подняться на вершину, - мой первый стон полетел над зеленеющей степью. - Подняться на вторую, - теперь его губы скользили по коже, лаская дыханием, перебрались на левую грудь. - Покорить и эту вершину.

Таймаз отпустил мои руки, и я прижала его голову к своей груди, не желая, чтобы прекращалось это странное, незнакомое наслаждение.

- А можно немного задержаться на вершине, - задыхаясь, прошептал мой хан и слегка сдавил покоренную вершину зубами.

Я охнула и выгнулась ему навстречу. Эти горы хан покорял долго и обстоятельно, вырывая у меня стоны, почти крики, вспугнувшие птиц, воспевавших славу распускающейся зелени. Ладони Таймаза обжигали мои бедра, гладили живот, возвращались к уже давно покорившимся горам и вершинам, сжимали их, не причиняя боли, и вновь бежали вниз.

И, наконец, эта сладчайшая из пыток закончилась. Хан поднял голову, с обожанием взглянул на меня и вернулся к губам. Я ответила на поцелуй, с упоительным жаром сплетая наши языки, впиваясь в его губы, прикусывая их.

- Вернемся к нашей истории о тернистом и сложном пути, - прошептал он, ненадолго накрывая ладонью мою грудь. - С этих прекрасных гор, мы вновь спускаемся на равнину.

Рука хана погладила мой живот, на мгновение скользнула дальше, но быстро вернулась назад, как только я вновь распахнула глаза.

- Смотреть нельзя, - улыбнулся Таймаз, - только чувствовать.

Мои веки послушно сомкнулись, и горячий рот хана начал свое путешествие, повторяя уже пройденный ранее путь. Я уже совсем не следила за тем, где он и что делает, когда сильные уверенные руки развели в стороны мои бедра, и ладонь накрыла то, что уже давно взывало к нему, но мой стыд все еще не до конца уснул, и я попыталась сжать ноги. Колено Таймаза неумолимо вторглось между ними, и пальцы начали поглаживать запретное.

- И вот мы уже у врат, - искушающее произнес Таймаз.

Я закусила губу, пытаясь сдержать стон, но он прорвался наружу и улетел в ясное голубое небо. Осторожные движения ханских пальцев стали более напористыми, оставаясь все такими же нежными.

- Таймаз, - выдохнула я. - Таймаз, - простонала я. - Таймаз, ах...

- Еще немного, солнце души моей, еще немного, - жарко шептал он, склоняясь к моему лицу.

- Таймаз, - вскрикнула я, вцепившись пальцами ему в плечи.

И тело уже не принадлежало мне, оно извивалось, словно одержимое, а я взлетала, подхваченная ветром, повторяя вновь и вновь любимое имя. И не сознавая себя, я закричала, когда что-то неведомое взорвалось в глубинах моего существа и бросило навстречу обжигающему солнцу.

- Солнышко, - восторженно произнес хан, ловя губами крики моего первого наслаждения. - Мое Солнышко.

Когда я открыла глаза, он уже избавился от одежды. Потянулась, заставляя склониться ко мне и вдохнула запах его сильного тела. Я отдалась своим желаниям, и теперь я нависала над ханом, наслаждаясь его глазами, губами, шеей, мускулистой грудью, рельефным животом... Губы захватывали в плен каждый миллиметр его тела, руки бесстыже блуждали по желанному телу, останавливаясь каждый раз, как только приближались к его восставшей плоти.

- Солнышко, - задыхаясь, прошептала он. - Солнышко...

Рывок, и я уже лежу на спине.

- Пришло время открыть врата, - улыбнулся Таймаз. - Это не будет больно, обещаю, - хан судорожно вздохнул и опустился между моих разведенных бедер.

Я широко распахнула глаза, следя за его лицом. Горячая плоть коснулась меня, я вздрогнула, подалась назад, но мой хан удержал, улыбнулся и вновь завладел моими губами. И пока я постанывала под натиском его губ, осторожно вошел в меня. Я ахнула, на короткое мгновение вцепилась ногтями в плечи Таймаза. Он дал мне привыкнуть, подождал, пока я не расслаблюсь и сделал первое движение. Страх прошел, прошло изумление. Я закрыла глаза и откинулась назад.

Движения хана, сначала осторожные, почти несмелые, становились все напористей, все жарче. И ветер вновь захватил меня, понес на своих крыльях, все выше над цветущей буйным цветом бывшей степью. Мой стон сплелся со стоном Таймаза, и травы рванули вверх. Он наполнял меня собой снова и снова, разрывая грудь криками, в которых я молила небо, чтобы это не заканчивалось, и из земли поднимались деревья. Он произносил мое имя, обжигал поцелуями плечи, и новый лес наполнился звуками.

А неумолимый ветер поднимал нас все выше, вновь приближая к солнцу. И оно взорвалось тысячей бликов, ослепило, зажгло кровь. Последнее, что я помню, это торжествующий рык Таймаза, а после блаженная нега сковала все тело, и не было сил пошевелить ни рукой, ни ногой. Из всех желаний осталось только одно, чтобы руки моего хана никогда не отпускали меня.

- Я люблю тебя, Солнышко, - тихо сказал он, целуя меня в висок.

- Я люблю тебя, Таймаз, - ответила я, обнимая его.

А над головой шумел и пел песню вечной жизни новорожденный лес.

* * *

- Свершилось, - Рафгат поднялся на ноги. - Мы начинаем свое возрождение.

Турхауды встали вслед за своим жрецом. Они подняли руку и вознесли хвалу Вселенной, вначале которой стояли Мужчина и его Женщина.