|
|
||
...Ночной лес шумел под порывами ветра. Было темно и жутко, но я все равно бежала, потому что знала, что останавливаться нельзя. Сзади хрустели ветки, но я не боялась этого хруста, я боялась совсем иного. Того, что двигалось стремительно и бесшумно. И я знала, что он бежит за мной. И только вопрос времени, когда догонит. А времени было так мало, но пока оно было, оставалась надежда, что я убегу, обязательно убегу. Должна убежать! Угрожающее рычание раздалось спереди. Я резко свернула в сторону, не смея ни оглянуться, ни остановиться хоть на мгновение, чтобы перевести дух. А потом я запнулась и упала, покатившись по сырой земле, пахнущей хвоей. Рык раздался снова и совсем рядом. Огромный зверь склонил ко мне морду, оскалился и угрожающе зарычал. Его лапа придавила меня к земле, потом резко дернулась вниз, разрывая одежду и сильно царапая тело. Запах крови разлился в воздухе. Зверь принюхался, гулко сглотнул и задрал голову к небу, издав протяжный вой. Затем морда вернулась ко мне, и он слизал выступившую кровь, медленно, наслаждаясь каждой каплей. Я закрыла лицо руками, и тело содрогнулось от беззвучных рыданий... Закончен. Автор обложки Галина Прокофьева. |
Жесткие струи дождя наотмашь хлестали по лицу, противно барабанили по плечами, стекали за шиворот , превращая одежду в промокшее насквозь тряпье. Вода под ногами достигла уже щиколоток, но это совершенно не волновало. Мимо проезжали редкие автомобили, обдавая целыми волнами брызг. Волосы слиплись в противные сосульки, прилипли ко лбу. Зубы выбивали барабанную дробь. Я пыталась расслабиться, чтобы хоть чуть-чуть согреться, но тело била дрожь, заставляя сжиматься еще сильней, обхватывать себя за мокрые плечи ледяными руками.
Я забрела в какой-то сквер, села на скамейку и посмотрела на небо. Почему-то очень радовало, что нет луны. Я не могла понять стойкое неприятие этого ночного светила, но была уверена, что просто ненавижу его. А еще я была рада, что я здесь, хоть и не понимала, где находится это "здесь". Не знала, что это за город, не знала, почему я здесь и, главное, не могла вспомнить, кто я. Ни имени, ни фамилии. Еще не помнила, что со мной было вчера, даже того, что было еще час назад, я не помнила. Просто осознала себя бредущей по улице под ливнем, словно невидимые фокусник щелкнул пальцами, и сознание включилось. Я снова посмотрела на небо и улыбнулась плотным черным тучам, как родным. Идти мне было некуда, и потому я просто легла на скамейку, сжавшись в калачик и сотрясаясь всем телом. Постепенно я начала дремать, даже дождь не помешал моим векам закрыться.
Мне снился какой-то дом, очень большой дом и клетки в подвале этого дома. В этих клетках кто-то был, но я никак не могла рассмотреть кто именно. Потом тихо скрипнула дверь, и мне на плечо легла рука. Я вскрикнула и вскочила.
- Девушка, вам плохо? - услышала я участливый голос и повернулась к говорившему. - Вам нехорошо?
Это был молодой мужчина, может тридцати, от силы тридцати с небольшим лет. Свет фонаря падал на него, и я увидела добродушное лицо. В глазах была тревога, ему, действительно, было не все равно. Поймала себя на том, что мне приятно, что его глаза серого цвета. Почему-то очень не хотелось, чтобы они были карими. Еще понравилось, что у мужчины не атлетичное телосложение. Он был не особо высок, строен, даже может немного худощав. Мужчина накрывал нас обоих зонтом, с которого стекала вода, и я зачарованно проследила, как капли, скатываясь по спице, падают ему на плечо кожаной куртки и отскакивают, разбегаясь тонкими ниточками ручейков, становясь пунктирами.
- Девушка, - мужчина снова попробовал привлечь мое внимание. - Вы нездоровы? Как вас зовут? Куда вас проводить?
- Я не знаю, - ответила я, пожимая плечами.
- Что именно не знаете? - в его голосе появилась нотка легкого раздражения.
- Все, что вы спросили, - сказала я, вдруг почувствовав себя виноватой перед ним.
Мужчина задумчиво посмотрел на меня, потом присел рядом на скамейку, не заботясь о том, что она мокрая. Мне вновь стало неловко. Он шмыгнул носом, потом еще, и мне подумалось, что теперь он обязательно простынет. Мужчина смел ладонью воду с деревянной рейки и решительно встал, потянув меня за локоть.
- Пойдемте, - сказал он.
- Куда? - я удивленно смотрела на него.
- Ко мне домой, - ответил мужчина и тут же добавил. - Не переживайте, я живу один, так что вы никого не стесните. Приставать не буду, обещаю, но горячим чаем обязательно напою. - он вдруг улыбнулся, открыто и как-то по-мальчишески. Я улыбнулась в ответ, сразу поверив ему. - Меня, кстати, Дмитрий зовут. Предупреждаю сразу, за Митю я могу и убить, - оригинально представился мужчина и снова улыбнулся. - Раздражает, когда Митей называют.
Я кивнула, во всем соглашаясь с ним. Хотелось довериться этому мужчине, в нем не было угрозы, не было агрессии... и у него были не карие глаза. Дмитрий снял с себя куртку, накинул на меня, потом приобнял, чтобы мы оба уместились под зонтом, при этом извинившись за вынужденную близость, и мы быстро пошли в сторону его дома. Прошли сквер, быстро перебежали дорогу и нырнули во дворы, петляя между домами.
- Почти пришли, - сообщил мой новый знакомый. - Вон тот серый дом. Скоро согреетесь.
- Спасибо, - поблагодарила я, продолжая стучать зубами.
- Пока не за что, - ответил Дмитрий.
- За участие, - улыбнулась я, зная, что он все равно не видит моей улыбки.
Он промолчал, но мне подумалось, что он сейчас тоже улыбнулся. Мы почти подбежали к двери в парадную, и Дима быстро открыл ее, пропуская меня вперед. Потом потянул меня за руку, вынуждая опять бежать по лестнице, и мне вдруг стало весело от этой гонки. Я негромко хихикнула, и сероглазый мужчина обернулся, внимательно поглядев на меня, я смутилась и замолчала. Наш бег закончился на четвертом этаже. Дмитрий открыл дверь, вошел первый и включил свет. Я вошла следом и тут же встала, боясь пройти дальше, потому что с меня ручьями стекала вода на пол, оставляя лужицы.
- Раздевайтесь, - сказал мой новый знакомый. - Ванная там, - он указал ру кой. - Набирайте горячей воды и грейтесь. Я вам пока сухие вещи посмотрю.
- Неудобно, - совсем смутилась я.
- Неудобно спать на потолке, а вам нужно прогреться. - отмахнулся Дима. - Есть хотите? - желудок заурчал раньше, чем я успела ответить. Дмитрий усмехнулся. - Сейчас что-нибудь сообразим.
Он прошел на кухню, а я все продолжала стоять на пороге, боясь испачкать пол еще больше. Я слышала, как гремит посуда, как хлопнула дверца холодильника, зажегся газ. Это были такие уютные звуки... Невольно на глаза навернулись слезы, и мне захотелось убежать обратно под дождь. Сама не могла понять этого порыва. Я уже было взялась за ручку двери, когда услышала шаги.
- Та-ак, - сказал Дима и вернулся в прихожую. - Мне вас силком в ванную затолкнуть? Я могу, если честно, но вряд ли вам понравится. Будьте умничкой и воспользуйтесь моим гостеприимством с пользой для себя.
Я даже не поняла, почему вдруг меня откинуло на дверь, и я со страхом посмотрела на сероглазого мужчину, который с недоумением взирал, как я сползаю вниз, плюхаюсь на пол и начинаю судорожно рыдать. Дмитрий нерешительно постоял, глядя на неожиданную истерику, потом все-таки шагнул ко мне и присел на корточки.
- Я вас чем-то обидел? - спросил он.
Я отчаянно замотала головой, приходя в ужас от того, что он, наверное, думает, что я сумасшедшая. Я поднялась, извиняясь без перерыва. Он смотрел на меня уже совсем скептически.
- Я пойду, наверное, - окончательно стушевалась я и попыталась открыть дверь. - Простите меня.
- Интересно, и куда же вы пойдете? - Дмитрий скрестил руки на груди. - Опять в сквер на скамейку?
- Неважно, это все неважно, - ответила я и вышла на лестничную площадку.
Не успела я спуститься на один пролет, как сзади послышались шаги, меня взвалили на плечо и понесли обратно. И снова меня охватил безотчетный панический страх, парализовавший, казалось, каждую клеточку моего застывшего тела.. Я открывала рот, но ни звука не прорвалось наружу. Дмитрий вернулся в квартиру, внес меня в ванную все так же на плече, потом аккуратно поставил на пол, и я замерла, глядя на него испуганными глазами. Мужчина заткнул ванну пробкой и крутанул вентили, набирая воду. Потрогал струю и кивнул. Затем развернулся ко мне и начал расстегивать мою кофточку. Мне показалось, что земля уходит из-под ног. Ужас стал практически животным. Я закрыла глаза, даже не чувствуя, как горячие слезы снова полились по щекам.
- Э-э м, - задумчиво произнес Дмитрий и поднес руку к моему лицу. В этот момент я открыла глаза и тут же закрылась руками, пытаясь защититься.
- Не надо, пожалуйста, - прошептала я.
Дмитрий склонил голову к плечу, задумчиво разглядывая меня. Потом вдруг обнял, очень нежно, гладил по волосам, как маленькую, даже шептал что-то такое, что говорят детям. Сначала я продолжала молча плакать, потом попробовала вырваться, истерично выкрикивая бессвязные слова, а затем начала успокаиваться, все более затихая в теплых руках. Когда я уже просто всхлипывала, Дима оторвался от меня, убрал волосы от лица и улыбнулся.
- Вот и хорошо, - сказал он. - И водичка как раз набралась. Хочешь пенку? Нет? Ну и правильно, зачем нам пена, да, малышка? А теперь мы снимем кофточку и штанишки и залезем в теплую водичку, да? - я послушно кивнула. - И ничего не боимся, потому что здесь нас никто не обидит, да? - я снова кивнула. - Вот и молодец, вот и хорошая девочка. Давай я тебе помогу, могу даже глаза закрыть. Хочешь? - я снова кивнула, уже начиная улыбаться.
Дима зажмурился и продолжил, на ощупь расстегивать пуговки. Он помог мне стянуть прилипшую к телу одежду и открыл глаза, тут же отвернувшись.
- Нижнее белье снимешь сама, - сказал Дима. - Можешь закрыться, вот щеколда. А сухую одежду и полотенце я положу на табурет, который поставлю под дверь. Возьмешь, когда вылезешь. Женского нижнего белья у меня нет, но есть мое, еще даже не распакованное. Свое не натягивай, ты насквозь мокрая, так что не стесняйся взять все, что я тебе дам. Хорошо?
- Хорошо, - ответила я.
Удовлетворившись этим ответом, мой новый знакомый покинул ванную, оставив меня наедине с собой. Рука сама потянулась к защелке. Только после этого я свободно выдохнула, разделась уже полностью и шагнула в ванну. Вода обожгла холодное тело, и пришлось какое-то время привыкать, прежде чем я полностью погрузилась в ванну.
- Пользуйся всем, что посчитаешь нужным, не стесняйся, - крикнул Дмитрий. Я кивнула, подумала, что он не видит этого жеста и ответила:
- Хорошо.
Я быстро согрелась, и теперь сон все ближе подкрадывался ко мне, стараясь смежить веки. Поначалу я боролась с подступающей дремотой, но проиграла битву и уснула. "Будь умничкой, девочка моя. Я никогда тебя не обижу, если ты сама не вынудишь меня к этому. Я всегда буду твоей защитой. Все, что от тебя требуется, это быть умничкой...".
- Малышка, ты там уснула? - я порывисто вскочила, озираясь и пытаясь вспомнить, где я. - Не спи, ладно? Выбирайся, я поесть сделал, - голос принадлежал моему новому знакомому, и я с облегчением выдохнула, снова откидываясь на бортик. - Малышка?
- Да, я сейчас, - отозвалась я, пытаясь не думать о голосе, который говорил со мной во сне.
Я выдернула пробку и включила душ. Гель для душа был мужской, но я все равно взяла его, пытаясь смыть с себя липкое ощущение страха, не отпускавшее после сна. Потом воспользовалась хозяйским шампунем и почувствовала себя гораздо лучше, пока смывала с себя пену, позволяя мягким теплым струям ласкать кожу. Когда выключила воду, начала озираться в поисках полотенца, вспоминая, что оно должно быть за дверью, как и сухая одежда. Я прислушалась, хозяин дома продолжал греметь чем-то на кухне, тогда решилась и открыла дверь. Полотенце и вещи, действительно, ждали меня на табурете, стоявшем сразу за дверью. Схватив все это, я снова закрылась и начала вытираться.
- Фен видишь? На полочке, там и расческа. Щетки для волос у меня нет. Видишь? - снова крикнул Дима.
- Да, вижу, - ответила я, стирая свое бельишко, но голову повернула в сторону полочки. Затем стыдливо повесила трусики и лифчик на змеевике, стараясь их задвинуть подальше.
Когда я, наконец, вышла из ванной, Дмитрий выглянул из кухни и хмыкнул, разглядывая меня. Я тоже осмотрела себя. Его шорты были мне великоваты, хорошо еще, что они затягивались на веревку. Футболка тоже висела свободно. На ноги одела его носки, тоже еще новые. Пятка красовалась гораздо выше того места, где ей положено было находиться. Я улыбнулась, потом не удержалась и прыснула, разводя руки. Такая вот королева красоты.
- Садись за стол, а то сейчас все остынет, - скомандовал Дмитрий, и я послушно прошла на кухню.
На столе в тарелках дымились пельмени. Рядом стояла банка со сметаной и масленка. Я зачерпнула сметан у и втянула носом запах. Желудок тут же отозвался урчанием, и я задумалась, когда я ела в последний раз? Но и этого я тоже не помнила. Дима принес тапки, которые до сих пор мне не дал.
- Надень. - тапки были женские, и я вопросительно посмотрела на него. - От бывшей подруги, не переживай. Никто сюда не ворвется и разборок не устроит. Мы расстались больше месяца назад.
Вздохнув с облегчением, я надела тапки, которые оказались мне тоже великоваты, и вернулась к пельменям. Дима сел напротив и, пожелав приятного аппетита, принялся за поздний ужин. Он ел молча, периодически поглядывая на меня. Я отчаянно краснела, но голод оказался сильней смущения. За чаем с мятными пряниками, мы потихоньку разговорились. Оказалось, что Дима всего год живет здесь, переехав из шумной Москвы. Название города, где я сейчас находилась, мне вообще ничего не говорило. Откуда я сюда приехал, или хотя бы на чем, вспомнить не могла так же, как и собственное имя. Дима предложил попробовать перебирать женские имена, может на каком-нибудь меня озарит. Он так увлекся, что потащил меня в комнату, где у него стоял компьютер и нашел там огромные списки с именами, но меня ничего не задевало.
- Может ты Глафира? А может Василиса? А может Степанида? А может Изабелла? - перечислял он, а я вовсю хохотала от его предположений и энтузиазма. - Зульфия? Марджина? Никита? Акулина? Марисабель?
- А-а-а, хватит, Дима, я больше не могу, - смеялась я, схватившись за живот. От улыбки болели щеки, от хохота внутренности.
Мой сероглазый знакомец остановился, глядя на меня с улыбкой.
- Ладно, потом продолжим, - смилостивился он. - Давай спать ложиться, мне утром на работу рано вставать. А ты отсыпайся и без меня никуда не уходи, хорошо?
- Я не хочу тебя утруждать, - я перестала улыбаться, снова почувствовав неловкость.
- Ерунда. Можешь отработать вкусным обедом, на пельмени я уже смотреть не могу, если честно, - отмахнулся Дмитрий.
- Хорошо! - просияла я, почувствовав себя полезной хоть для чего-то.
- Вот и ладушки, - кивнул Дима. - Я тебе постелил во второй комнате. Там и телевизор есть. Хочешь, смотри. Спокойной ночи.
Я развернулась и ушла в другую комнату, залезла под теплое одеяло и моментально уснула, чтобы вскочить через час с криком, разрывающим легкие. После этого включила телевизор и смотрела, пока не уснула снова, уже без снов.
* * *
Большой темный автомобиль медленно ехал по главно й улице небольшого городка. Мужчина, сидевший за рулем, напряженно вглядывался в редких прохожих. Он повернул руль, и автомобиль послушно свернул на маленькую полутемную улицу. Мужчина припарковался и устало потер лицо. Затем открыл дверь и вышел под дождь, который уже не лил, но моросил нудно и противно. Он двинулся дальше по улице, заглядывая во дворы, принюхиваясь, будто огромный зверь, но в который раз разочарованно морщился и продолжал свой путь.
Легкий шорох шагов он услышал гораздо раньше, чем девушка прошла мимо двора, в котором он стоял. Мужчина резко развернулся и стремительно направился к источнику звука. Но девушка уже успела свернуть за угол, и мужчина продолжил преследование. Хрупкая фигурка спешно шла впереди. Длинные волосы разв евал ветер, и до мужчины долетел запах духов, знакомых духов. Он побежал. Девушка обернулась, вскрикнула и тоже сорвалась на бег. Охотник молча рванул вперед с невероятной скоростью. Он нагнал свою жертву, меньше чем за минуту, схватил ее и резко развернул. Девушка подняла руку, в которой что-то сжимала, и струя из газового баллончика ударила в глаза мужчине. Он взвыл и выпустил ее. Девушка снова побежала. Мужчина бросился следом, но бежал теперь гораздо медленней, пытаясь проморгаться на ходу. Он прыгнул, сбив девушку с ног. Она вскрикнула и закрыла лицо руками. Мужчина легко отвел ее руки и тут же издал злобный рык. Девушка отползла от него, но охотник потерял к жертве всякий интерес. Он размахнулся, и его кулак врезался в стену, отчего посыпалась штукатурка.
- Где же ты, девочка моя, - простонал мужчина. - Что же ты творишь, глупышка?
Девушка застыла, боясь шевельнуться, пока мужчина стоял рядом, закрыв глаза. Ярость и боль, вот то, что сейчас переполняло его. Мужчина глубоко втянул носом воздух, вновь почувствовав запах знакомых духов, только вот тело девушки пахало иначе. Запах той, что лежала у его ног не заставлял ноздри трепетать в приятном предвкушении, не заставлял судорожно сглатывать, от него не билось чаще сердце, не бежала быстрей по венам кровь. Это был чужой и пустой запах, а он этого не заметил, гонимый жаждой найти беглянку. Бешенство все больше зажигало его. Он повернулся к девушке, в его карих глазах замерцал желтоватый огонек, и мужчина медленно направился к замершей жертве...
Глава 2
- Элька, Элька! Ну, где ты там застряла? Мы же ждем тебя, копуша, - Светка Боброва уже изнывала от нетерпения.
- Иду! - крикнула я, выглянув в окно, под котором стояли трое девчонок и два парня.
- Поздно вернешься? - тетя Лена выглянула из кухни.
- В одиннадцать, - ответила я, прыгая на одной ноге в попытке натянуть туфлю и удержать сумочку. - Буду задерживаться, позвоню.
- Удачно погулять, - усмехнулась сестра моей мамы, и я, послав ей воздушный поцелуй, выскочила на лестницу.
Светка накинулась на меня с попыткой удушения, как только я вышла из дома, девчонки со смехом оттащили ее. Сережа сразу обнял меня, и наша компания, обмениваясь веселыми подначками, поспешила на остановку автобуса...
... Телефонный звонок неожиданно ворвался в мой сон, и я вскочила с постели, не сразу сообразив, где я нахожусь. В глаза бросился тетрадный листок, приколотый к стене напротив. Я подошла к нему и прочитала: "По телефону могу звонить только я, отвечай, не стесняйся". Сразу возник вопрос, кто этот таинственный он. Но память услужливо подкинула воспоминание о вчерашнем вечере. Телефон замолчал, но тут же снова зазвонил. Я пошла на звук, несколько мгновений смотрела на черную трубку, стоявшую на базе, но решилась и ответила.
- Алле, - сказала я, поднеся трубку к уху.
- Я уже решил, что ты сбежала, - ответил Дима, и я подумала, что он улыбается. - Доброе утро. Чего так долго не отвечала? Боялась?
- Спала, - я смущенно улыбнулась невидимому собеседнику.
- Так я тебя разбудил, - чуть виновато сказал мой новый знакомый, - извини. Кстати, ты помнишь, что ты мне вкусный обед обещала?
- Помню, - кивнула я.
- Отлично! Надеюсь, как готовить, ты тоже помнишь, - хохотнул он. - Я после двух заеду домой, будешь меня кормить. Все, что нужно, есть в холодильнике и на балконе. Сама разберешься.
- Разберусь, - у меня было чувство, что я его знаю тысячу лет, так легко он все это сказал.
- Тогда до встречи, малышка, - в трубке раздались гудки раньше, чем я успела что-либо ответить.
Я отключила телефон и побрела на кухню. Поставила чайник и огляделась. Вчера мне было особо не до разгляд ываний, а сегодня, пока я оставалась в одиночестве, можно было подробно рассмотреть место, куда меня занесло. Кухонька была маленькой, в которой мойка впритык примыкала к плите, следом стоял разделочный столик, над которым висел шкафчик в тон столику и тумбе с мойкой. Я открыла дверцы шкафчика, обнаружив, что первая полка была отдана под господство круп, макарон, соли, сахара и пакетиков со специями, на второй полке красовались тарелки, и кружки. Большой холодильник примостился рядом со обеденным столом. Единственное окно было и выходом на балкон. Я открыла дверь и вышла, вдохнув прохладный осенний воздух. Пару минут полюбовалась двором, ежась и вздрагивая. Потом опустила взгляд и обнаружила небольшую коробку с картошкой, рядом висела сетка с луком и морковкой. Я вернулась на кухню, нашла миску, в которую положила картошку, морковь и луковицу, и поставила свою добычу на мойку. Чайник уже отключился, и я решила сначала посетить ванную.
Мое белье уже высохло. Я быстро привела себя в порядок, одела свое родное и сразу почувствовала себя уверенней. Моя одежда нашлась в комнате Димы, растянутая на сушилке. От одежды ароматно пахло кондиционером. Значит, мой новый знакомый успел постирать, пока я спала. Я с благодарностью улыбнулась в пространство, оделась и вернулась на кухню, собираясь быстро позавтракать.
Через пару минут я уже сидела с кружкой кофе и бутербродом, задумчиво глядя в окно. Вспомнился мой сон, который больше походил на воспоминание. Я вновь и вновь прокручивала его, и вдруг вспомнила, что мы тогда спешили на свадьбу наших друзей. Троих моих подруг, ожидавших меня, звали Света, Нелли и Ксюша. А парней Сергей и Никита. Мы встречались с Сережей на тот момент уже три месяца, и я была влюблена в него. " Эля", - я услышала его шепот и вспомнила, как мы прощались перед дверями в подъезд. Сережа обнимал меня, неотрывно глядя в глаза. Невольно задохнулась от этого воспоминания и чуть не выронила кружку с недопитым кофе. Собралась с мыслями и попыталась вспомнить город, где я жила, но ничего не вышло, как не вспомнила и свою фамилию и полное имя.
Я взглянула на часы, было уже почти двенадцать дня. Спешно закончив завтрак, я принялась за обед, очень хотелось сделать приятное Диме. Готовила я на автомате, руки сами знали, что нужно делать. Такое ощущение, что готовила я раньше много. " Эля, девочка моя, я любого убью за тебя...", - неожиданно всплыло в голове, и я снова застыла, чувствуя внутреннюю дрожь. "Но если однажды я почувствую на тебе чужой запах, я убью тебя". Я поняла, что плачу только тогда, когда на руки, шинковавшие капусту, упали капли. Машинально слизнула их, капли были соленые. Провела дрожащими руками по лицу, оно было мокрым. Попробовала отвлечь себя мыслями о том, что надо будет найти у Димы ведро и швабру...
... Я смотрю на себя в зеркало, мне нравится униформа, которую мне выдали. Нежно-розовое короткое платье делает мою кожу свежей. Белый фартучек охватывает тонкую талию, а на каблуках мои ноги становятся еще стройней. Я завязала хвост, чтобы длинные волосы не мешали мне работать. Сзади раздаются уверенные шаги. Мужская рука аккуратно стягивает с волос резинку, касаясь шеи. Я стремительно краснею и опускаю глаза.
- У тебя красивые волосы, пусть остаются распущенными, - говорит низкий и какой-то завораживающий мужской голос.
Я смотрю через отражение, как высокий мощный мужчина уходит, оставляя меня в смятенном состоянии.
- Эля, что вы тут застыли? - в дверях появляется немолодая женщина в строгом черном костюме. - И завяжите волосы, хозяева не любят, когда прислуга ходит растрепанной.
Я неуверенно смотрю на нее, потому что этот мощный мужчина и есть хозяин. На лице женщины недовольство. Она нетерпеливо притопывает ногой, и я послушно снова собираю волосы в хвост, только вот завязать мне их нечем, потому что хозяин забрал мою резинку с собой.
- Чувствую, намучаюсь я с вами, - раздраженно говорит женщина, - пойдемте, найдем что-нибудь.
- Простите, Наталья Викторовна, - виновато говорю я и плетусь за ней, расстроенная этим казусом в первый рабочий день...
... Нож, выпавший из рук и громыхнувший о стол, привели меня в чувство, и я продолжила готовку, почему-то опасаясь вспоминать дальше тот дом, где я работала. Очень хотелось вспомнить тот день, когда мы бежали нашей компанией на свадьбу к друзьям, хотелось вспомнить тетю Лену, Сережу, но совсем не хотелось вспоминать тот дом. И даже не хотелось думать, почему меня пугает дом, где давали красивую униформу, которая так шла мне.
Вскоре щи уже бурлили в кастрюле, а я занялась уборкой. " Эля, вы не видите, что здесь еще остались пятна?"... Я замерла, ясно представив строгое лицо Натальи Викторовны и свой трепет перед ней. Я не нравилась ей с первой минуты, как она увидела меня, почему-то я была уверена в этом. Но я очень старалась заслужить похвалу, потому что это была хорошая работа, за которую мне обещали очень большие деньги, а они мне были очень нужны... зачем-то. Попробовала вспомнить, зачем мне большие деньги, но ничего в голову не пришло.
К двум у меня уже было все готово, и я переместилась на балкон, откуда высматривала Диму. Желтые листья неспешно кружились и падали на унылый серый асфальт. Я смотрела на дворника, который сметал листья в кучу, и мне было жалко... листья. И снова слезы. Я сердито вытерла их, пытаясь понять, что же меня так расстроило. И почему я вообще столько плачу? Во двор въехала темно-зеленая машина, припарковавшаяся под балконом. Дверь открылась, и оттуда вышел Дима. Он поднял голову и помахал мне рукой. Я невольно улыбнулась и тоже махнула ему, надеясь, что по лицу не видно, что я только что плакала.
Когда он вошел, я стояла перед дверями и радостно улыбалась. Дима повел носом и широко улыбнулся в ответ.
- Еще на лестнице почувствовал обалденный запах, очень надеялся, что он идет из нашей квартиры, - сказал он.
- Привет, - я зарделась и спрятала глаза, потому что мне было приятно.
Дима зашел в ванную, я услышала звук льющейся воды и поспешила скорей накрывать на стол.
- Угощай, хозяюшка, - сказал мой новый знакомый, усаживаясь за стол.
Я поставила тарелку с дымящимися щами на стол, положила ложку и села напротив, виновато глядя на него.
- Хлеба у тебя нет, - сказала я.
Дима вдруг сорвался с места и убежал из квартиры, но вскоре вернулся и торжествующе поставил на стол буханку.
- Есть! - гордо сообщил он. - Только я его в машине забыл.
Я не удержалась и хихикнула, глядя на его довольное лицо. Быстро нарезала хлеб и вернулась на свое место, подперев щеку рукой.
- А ты? - спросил Дмитрий.
- Пока готовила, напрбовалась, - соврала я, аппетита совершенно не было после некоторых воспоминаний.
- Ну как знаешь, - пожал плечами голодный мужчина и взялся за ложку. - М-м, обалденно, - одобрил он и продолжил есть.
- Только на второе у тебя ничего нет, - виновато сказала я, - один гарнир. Потому второго нет.
- Ерунда, - отмахнулся он. - Добавка за второе сойдет. Очень вкусно, - и я снова зарделась от удовольствия. - Вечером вместе в магазин сходим, купишь все, что нужно.
- Неудобно, - я очень смутилась. - Я и так уже пренебрегаю твоим гостеприимством.
- А тебе есть куда идти? - Дима посмотрел на меня, я покачала головой. - Вот и живи, мне не мешаешь. Вспомнишь, где у тебя родня, я отвезу. Ну что смущаешься? Считай, снимаешь у меня угол за еду... для меня, - он добродушно улыбнулся, и я в который раз залюбовалась теплыми искорками в его глазах.
- Спасибо за то, что постирал мои вещи, - я встала и налила ему добавки.
- Машинке стиральной спасибо скажи, - отмахнулся мой новый знакомый. - Она всю работу сделала.
- Но ты ведь на кнопки нажимал, - засмеялась я.
- Это да, это ответственная работа, - на лице Димы играла насмешливая улыбка. - Поставь чайник, малышка.
- Эля.
- Что? - он поднял на меня глаза.
- Меня зовут Эля, - пояснила я. - Фамилию не вспомнила, но вспомнила, что у меня где-то есть тете Лена, мамина сестра.
Дима немного погрустнел, но тут же снова улыбнулся.
- А где живешь?
- Не вспомнила, - я вздохнула, а Дима заметно повеселел. - Еще вспомнила, что у меня есть друзья. - про другие воспоминания говорить не хотелось.
Закончив с обедом, Дима поблагодарил и направился к двери, сообщив, что придет ближе к шести, и мы пройдемся по магазинам. Я проводила его, стоя на балконе, и вернулась на кухню, чтобы убраться и помыть посуду. Затем пошла в свою комнату, включила телевизор и удобно устроилась на диване, бездумно щелкая каналами...
... Дождь черти т на стекле дорожки, которые я повторяю пальцем, скользя по прохладной поверхности. Сзади на плечи ложатся теплые и родные руки. Я склоняю голову и трусь о сережину руку щекой. Он нагибается и кладет мне голову на плечо, глядя на то, как я рисую вместе с дождем.
- Эль, давай поженимся, - говорит он, и я улыбаюсь. - Что скажешь?
Я поворачиваюсь к нему и смотрю в его глаза. Сережа тянется к моим губам, но останавливается и снова спрашивает:
- Выйдешь за меня?
- Выйду, - отвечаю я и целую его.
Мы шумно и весело планируем нашу свадьбу, и даже не верится, что это всерьез, пока он не глядит на часы и не начинает меня подгонять.
- Скорей, - говорит Сережа, - скоро ЗАГС закроется.
- Мы правда поженимся? - я только сейчас понимаю, что он не шути т.
- А ты не хочешь? - Сережа замирает и пытливо смотрит на меня.
- Но мы же вместе всего пять месяцев, - неуверенно говорю я. - Ты меня еще так мало знаешь.
- Достаточно для того, чтобы не отпускать тебя всю жизнь, - улыбается он, и я радостно киваю, потому что люблю его, и потому что хочу стать его женой.
В ЗАГС мы попали только на следующий день, потому что мой паспорт лежал дома у тети Лены, и до закрытия мы не успели...
... Я очнулась от воспоминаний и пошла к телефону. В голове ярко сияли цифры мобильного номера. Я набрала их и застыла в ожидании ответа.
- Алло, - ответил женский голос.
- Здравствуйте, - сердце ухнуло куда-то вниз, но я все-таки решилась продолжить. - А можно поговорить с Сережей?
- Вы ошиблись, здесь нет никакого Сережи, - раздраженно ответила женщина.
- Это был номер моего хорошего знакомого, - я попробовала продолжить диалог, в какой-то сумасшедшей надежде, что она все-таки позовет Сергея.
- Вы ошиблись, девушка, это мой номер. Вот уже год как, - ответила моя собеседница. - Может раньше он и принадлежал какому-нибудь Сергею, но сейчас он мой.
- Извините, - тихо сказала я и отключилась. Домашний номер я пока не вспомнила.
Глава 3
- Эль, кидай все в тележку, что ты в эт от куриный труп вцепилась, как в родной, - Дима издевался над моей нерешительностью уже с полчаса.
А я продолжала отчаянно стесняться, но не могла не признаться себе, что получаю удовольствие от происходящего. Дима вихрем влетел в квартиру, оторвал меня от мытья кафеля в ванной, обозвав Золушкой, и потащил на улицу. Мы пропустили несколько маленьких магазинчиков, которые я заметила по дороге, и пришли в большой супер-маркет чуть ли не на другом конце города. Улицы городка не навеяли никаких воспоминаний, я здесь никогда раньше не была. Наверное.
Дима развлекал меня рассказами из своей жизни, которые больше походили на байки, и я весело хохотала, подначивая его намеками на недоверие. В магазине он схватил тележку и потащил меня по рядам, требуя, чтобы я пошевеливалась, потому что он, как честный труженик, желает получить свои ударно заработанные калории на ужин. И вот тут я впала в ступор, несмело поглядывая на продукты.
- Овощи нам надо? - спрашивал Дима, я неуверенно кивала, и в телегу летели пакеты с огурцами и помидорами.
- Ты пироги печь умеешь? А блинчики? А оладьи? Я оладушки очень уважаю, - устроил он мне допрос с пристрастием рядом с полкой с мукой. Я кивнула, и два пакета муки отправились к огурцам в компанию.
Туда же отправились яйца, молоко, кефир, йогурты, хлопья "Геркулес" и вообще куча всего. Я даже меню не успела продумать, Дима просто сметал продукты с полок. В конце концов я пришла к выводу, что ему самому доставляет удовольствие наш поход. Уже у кассы, когда мы разложили по трем большим пакетам все, что набрали, он с сомнением посмотрел на трех пластиковых "поросят" и почесал в затылке.
- Надо было на машине ехать, - сказал Дима. - Ладно, придется взять такси, не допрем.
Он взвесил пакеты и вручил мне самый легкий, недовольно покачав головой.
- Совсем не хотел тебя нагружать.
- Да, ладно, мне не тяжело, - отмахнулась я.- Зато тоже польза от меня.
- Рядом остановка, так что тебе немножко совсем мучиться, - виновато улыбнулся Дима, подхватывая два наиболее увесистых мешка.
На остановке мы простояли долго, прежде чем к нам подъехал старый жигуленок, и смуглый мужчина выжидательно посмотрел на нас. Дима затолкал в машину пакеты и меня, потом сел сам, и мы, наконец, поехали к дому.
- Сейчас еще немного пройдемся, - сказал Дмитрий, когда мы распаковали покупки.
- Зачем? - я посмотрела на него.
- Обновим тебе гардероб, - ответил он. - Тебе даже переодеться не во что.
- Вот уж это совсем ни к чему, - возмутилась я. - Не выдумывай.
- Я разве советовался? - Дима нагловато посмотрел на меня. - Пойдем.
Я сопротивлялась, упиралась, возмущалась и даже ругалась, но он непреклонно вытащил меня из квартиры, отцепил от перил, на которых я повисла, перекинул через плечо и вынес на улицу. "Я спрашивал твоего мнения, девочка моя? Это мое желание, и ты должна его выполнить...". У меня перехватило дыхание, я затихла и больше не сопротивлялась. Когда Дима поставил меня на пол перед дверью на улицу, я покорно склонила голову и молча вышла, не смея больше перечить.
- Ты плачешь, - вдруг сказал Дима, останавливаясь.
Потрогала лицо, действительно снова плачу. И, главное, толком не могу объяснить почему. Просто на душе вдруг стало тошно и мерзко.
- Эль, тебя расстроило то, что я потащил тебя насильно? - он пытливо смотрел на меня. - Мне хотелось поднять тебе настроение, прости. Если хочешь, оставайся дома, я примерно могу определить твой размер. Просто думал, что ты на свой вкус выберешь, заодно развлечешься. Девочки ведь любят мерить одежду, - он улыбнулся, в который раз обезоружив меня, и я улыбнулась в ответ. - Правда, Эля, тебе ведь даже не во что переодеться. Когда к тебе вернется память, неизвестно.
- Ты тратишься на меня, - ответила я.
- А для чего еще нужны деньги? - усмехнулся Дима. - Малышка, я живу один, зарабатываю неплохо. Поверь, я не делаю ничего, что не мог бы себе позволить. И потом я не бескорыстно. Завтра напечешь мне оладушек. Я буду нещадно эксплуатировать твои кулинарные таланты, так что просто обязан подсластить пилюлю.
- Ты и так меня приютил, - я снова попробовала возразить.
- Если есть где, отчего же не приютить? - он пожал плечами. - Так что? Пойдешь домой или со мной прогуляешься?
У меня появился выбор, и сразу стало легче. Я посмотрел на дом, от которого мы толком не отошли, потом перевела взгляд на Диму и приняла решение.
- С тобой, - кивнула я.
Дима взял меня за руку. Мы еле успели в ближайший магазин одежды. Нас даже не хотели уже пускать, но Дима взял нахрапом и своим о баянием. Мне было неудобно задерживать девушек-продавщиц, и я особо не выбирала. Зато мой знакомый придирчиво оглядел то, что я принесла на кассу и отправил обратно. Я виновато улыбнулась, и продавщица мне подмигнула:
- Мечта, а не муж у вас, - сказала она. - Мой бы меня так заставлял обновки выбирать.
- Дима мне не муж, - ответила я и смутилась.
- Тогда пользуйся, девочка, - заговорщ ицки прошептала она. - После свадьбы не дождешься.
- Да мы и не... - начала было я опровергать, но тут появился сам Дима, и диалог свернулся сам собой.
После очередной придирчивой инспекции мы, наконец, покинули магазин, унося с собой два комплекта нижнего белья, джинсы, пару свитеров, ночнушку и домашний халатик. Его выбрал сам неугомонный Дима. Мне кажется, я никогда так не смущалась. Совершенно посторонний, по сути, мужчина тратиться на меня, терпит мое соседство, а я даже не могу внести хоть какую-то лепту во все это.
- Ничего вроде погодка, - сказал Дима, глядя на темное небо. - Давай прогуляемся немного. Хочешь, можем зайти куда-нибудь поужинать.
- Дома поужинаем, - непреклонно ответила я, и так вдруг уютно стало... Дома. Мне на мгновение показалось, что у меня и правда есть дом.
- Все равно готовить еще долго, - возразил Дима. - Тогда закажем на дом, а завтра уже будешь трудиться. Пойдет?
- Пойдет, - пришлось согласиться.
Мы не спеша брели по улице. Дима опять держал меня за руку, и было так спокойно на душе. Уже за одно это чувство я была благодарна новому знакомому. И было ощущение, что мы уже много раз так гуляли под фонарями, держась за руки. Я перевела взгляд на дорогу. Из-за поворота показался большой темный автомобиль. Непонятная тревога кольнула в сердце. Тревога неожиданно сменилась паникой, и я толкнула Диму в тень раньше, чем сообразила, что делаю.
- Что случилось? - удивленно спросил он.
Я у меня не было силы ответить. Я прижалась к нему всем телом и тряслась, как осиновый лист. Машина поравнялась с нами. Я со страхом вгляделась в водителя. Это была женщина, блондинка. Она уверенно вела машину, не глядя по сторонам. Я тяжело выдохнула, практически застонав. Дима проводил взглядом автомобиль, потом внимательно посмотрел на меня и неожиданно обнял.
- Машины испугалась? - спросил он, я молча кивнула. - Пойдем домой, хватит на сегодня прогулок.
- Пойдем, - живо согласилась я.
Желание убраться с открытой улицы стало практически нестерпимым. Теперь меня пугал каждый встречный автомобиль, и я вздрагивала, стоило только звуку мотора огласить вечерний город. Дима повел меня дворами, и я немного расслабилась, цепляясь за его руку, как утопающий за соломинку. Уже рядом с домом Диму окликнул сосед. Он зашел вместе с нами в подъезд, с любопытством разглядывая меня.
- Слыхал, Димыч, - говорил он, - что у соседей случилось?
- Что? - Дима посмотрел на мужчину.
- Там какую-то девчонку зверь растерзал. Говорят, огромная собака. Кто-то видел, как собака убегала от тела. Сейчас там всех бродячих собак отлавливают, - рассказывал мужчина. - У нас тоже вроде хотят отлов устроить.
- Сильно подрал? - Дима спросил больше для поддержания беседы.
- Говорят, просто кусок мяса, - ответил сосед.
Меня затрясло, затрясло так сильно, что я даже схватилась за Диму. Он посмотрел на меня и тут же прекратил обсуждение этой темы. Мой новый друг, чуть ли не волоком затаскивал меня в квартиру, потому что ноги отказывались слушаться. Сосед проводил нас любопытным взглядом. Дима махнул ему и закрыл дверь. Потом подхватил меня на руки и отнес в комнату.
- Так впечатлил рассказ Андрюхи? - спросил он.
- Воды, - прохрипела я. - Пожалуйста.
- Сейчас. - и Дима ушел, оставив меня одну.
Я откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза, из которых вновь текли слезы.
- Держи, - Дима протянул мне стакан и присел на корточки, помогая выпить воду. - Что тебя так напугало?
- С-страшно, - зубы выбивали дробь.
Дима снова ушел...
... Ночной лес шумел под порывами ветра. Было темно и жутко, но я все равно бежала, потому что знала, что останавливаться нельзя. Сзади хрустели ветки, но я не боялась этого хруста, я боялась совсем иного. Того, что двигалось стремительно и бесшумно. И я знала, что он бежит за мной. И только вопрос времени, когда догонит. А времени было так мало, но пока оно было, оставалась надежда, что я убегу, обязательно убегу. Должна убежать!
Угрожающее рычание раздалось спереди. Я резко свернула в сторону, не смея ни оглянуться, ни остановиться хоть на мгновение, чтобы перевести дух. А потом я запнулась и упала, покатившись по сырой земле, пахнущей хвоей. Рык раздался снова и совсем рядом. Огромный зверь склонил ко мне морду, оскалился и угрожающе зарычал. Его лапа придавила меня к земле, потом резко дернулась вниз, разрывая одежду и сильно царапая тело. Запах крови разлился в воздухе. Зверь принюхался, гулко сглотнул и задрал голову к небу, издав протяжный вой. Затем морда вернулась ко мне, и он слизал выступившую кровь, медленно, наслаждаясь каждой каплей. Я закрыла лицо руками, и тело содрогнулось от беззвучных рыданий...
... Меня трясли за плечо, что-то говорили, но я никак не могла понять что, потому что крик разрывал грудь, и не получалось его остановить.
- Эля, Эля, да очнись же ты! - голос Димы, наконец, долетел до моего сознания. - Тебе приснился кошмар, ты кричала.
- Дима! - я судорожно прижалась к нему, зарываясь лицом на груди.
- Что тебе приснилось? - снова спросил он.
- Зверь, за мной гнался зверь, - ответила я, отгоняя мысль, что это тоже воспоминание. - Это не собаки, это не собаки, это не собаки, - повторяла я снова и снова.
Дима поднял меня на руки и понес на кухню. Там усадил на табурет, достал бутылку коньяка, две рюмки, нарезал лимон и сел напротив, внимательно глядя на меня. А меня колотило крупной дрожью, зубы стучали, а руки тряслись так, будто у меня было похмелье после недельного запоя. Дима молча разлил коньяк и вручил мне стопку. Я выпила залпом, без возражений и раздумий. Он тут же налил следующую рюмку, и я выпила ее так же одним махом, не чувствуя вкуса и крепости.
- Бедная малышка, - сказал мужчина, сидевший напротив меня. - Что же с тобой произошло, что ты вздрагиваешь от всего, кричишь по ночам и боишься малейшего давления?
Мне нечего было ответить ему, потому что я не помнила. Но если мои воспоминания такие же страшные, как последнее, то я и не хочу вспоминать! Хмель быстро растекался по телу, согревая и успокаивая. Меня уже не трясло, зубы не стучали. Я пьяно улыбнулась и снова протянула свою рюмку. Дима послушно налил, и мы с ним чокнулись. Он выпил свой коньяк и проследил, как третья рюмка исчезает во мне. Теперь я сморщилась и бросилась к крану, спеша запить неприятный привкус. Дима тихо засмеялся.
- Никакой культуры пития, малышка, - сказал он. - То пьешь словно воду, то запиваешь.
- Кажется, я пьяная, - улыбнулась я. - Спасибо.
- За то, что пьяная? - полюбопытствовал Дима.
- Да, - я кивнула и снова протянула рюмку.
- Хватит, - он убрал бутылку, и я обиделась.
Дима вышел с кухни, а я по-хозяйски достала коньяк и набухала себе его остатки в чашку. Потом выпила, откинулась на стенку и засмеялась. Мой гостеприимный хозяин заглянул на кухню, оценил увиденное и выкинул пустую бутылку. Он поднял меня и повел в комнату, в свою. Потом раздел до нижнего белья и уложил в постель. Я хихикала и укладываться не желала.
- Я требую продолжения банкета, - возвестила я.
- Хорошо, - согласился Дима. - Ты полежи пока, а я принесу.
- Ладно, - согласилась я и быстро уснула...
Ночью я опять проснулась от собственного крика, вскочила и тут же теплые добрые руки обняли меня и вернули на место.
- Это всего лишь сон, - прошептал тот, кто лежал рядом. - Спи, малышка, я рядом, ты в безопасности.
- Дима, - тихо сказала я, не задумываясь почему я в его постели.
- Все хорошо, - повторил он и обнял, прижимая к себе. Я вздохнула и снова провалилась в сон.
Глава 4
... Мама стоит на перроне и вытирает слезы. Я машу ей из окна и кричу, что я уже большая, и ей не за чем переживать за меня. Мама машет в ответ и качает головой, но все равно плачет. Поезд набирает ход, и вскоре вокзал остается позади. Я смотрю в окно и улыбаюсь, это начало моей самостоятельной взрослой жизни. Тетя Лена не мама, она меня сильно опекать не будет, мне с ней всегда легко.
- А вы к кому в Питер едите? - я поворачиваю голову и смотрю на пожилую женщину с мудрыми глазами.
- К тете, - отвечаю я. - А вы?
- А я домой возвращаюсь, - она улыбается. - У меня здесь подруга детства живет. Представляете, дружили с ней двадцать лет, а потом жизнь развела, она замуж вышла и уехала из Ленинграда. А недавно внуки зарегистрировали бабушку в "Одноклассниках", я ее там и нашла. Вот, свиделись через столько лет. Все-таки есть что-то в интернете полезное.
Мы смеемся с женщиной. У меня замечательное настроение, хочется обнять весь мир, потому что впереди у меня моя новая самостоятельная жизнь...
... Я открыла глаза и уставилась в окно, за которым качались почти голые деревья. Питер... Тетя Лена живет в Питере. Надо сказать Диме, чтобы не тяготить его своим присутствием. Я повернула голову и посмотрела на подушку, которая еще хранила отпечаток его головы. Провела по примятому месту рукой, придвинулась ближе и почувствовала запах его парфюма. Я прикрыла глаза, некоторое время вдыхая запах моего нового знакомого, и до меня, наконец, дошло, что я провела ночь рядом с чужим мне человеком, которого я знала всего два дня. Тут же начали пылать щеки от чувства неловкости. Потом вспомнила наш поход за одеждой и смутилась окончательно. Надо уже освободить его от своего присутствия. Он хороший и добрый, но я слишком злоупотребляю его гостеприимством.
Я встала, убрала постель и побрела в ванную. Тетя Наташа... Я так четко ее вспомнила. Невысокая седоватая женщина. Она ненавязчиво опекала меня всю дорогу, а я только сейчас это поняла. В соседнем купе гуляла компания молодых парней, они пытались заигрывать со мной, но в коридор выходила тетя Наташа с какой-нибудь просьбой о помощи, и я возвращалась обратно в наше купе. В какой-то момент она начала меня раздражать, но до конечной станции она так и была на моем попечении. А теперь я понимаю, что добрая женщина заботилась обо мне, помогая избежать многих неприятностей, в которые я бы обязательно влезла по неопытности и самоуверенности.
А в Питере меня ждала тетя Лена. Она подхватила мою большую сумку и повела меня на выход с вокзала. Я сейчас вспоминаю, как рассматривала в окно такси улицы большого города. Это было как другой мир. Есть что-то в Санкт-Петербурге, что делает его непохожим ни на один другой город. И я сразу влюбилась в него. Как-то так получилось, что тетя приезжала к нам чуть ли не каждый год, а мы к ней не приезжали ни разу. По крайней мере, я сейчас не могу этого вспомнить...
... Такси въезжает в небольшой двор. Тетя Лена хватает мою сумку и ведет меня к парадной, закрытой коричневой металлической дверью. Тетя достает магнитный ключ, но дверь начинает пищать раньше и распахивается, являя нам курносую конопатую девушку. Она с интересом разглядывает меня.
- О, привет, Светик, - говорит тетя. - Как там маманька?
- Хорошо, теть Лен, - отвечает девушка, - завтра выписывают.
- Хорошо, - кивает моя тетя. - А это племяшка моя, Эльвира. Возьмешь может с собой погулять?
Девушка приветливо улыбается мне, я немного стесняюсь, но тоже улыбаюсь.
- Привет, - говорит она. - Я Света. Вечерком звякнусь к вам, сейчас по делам бегу.
- Привет, - отвечаю я. - Я Эля.
- Ну, беги, деловая, - усмехается тетя Лена, мы идем к ней в квартиру.
Тетя Лена живет одна, ее муж сбежал к любовнице за два года до моего приезда. Мама рассказывала, что тетка устроила целый шабаш по этому поводу. Собрала все оставленные им вещи, фото, даже диван и его любимое кресло, позвала подруг, и они пили рядом с пылающим добром, награждая изменника всяческими эпитетами. Через год муж пытался вернуться, но тетка только весело посмеялась и сказала, что она выжгла его дух из своей квартиры и своей жизни.
- Элька, - говорит мне тетя, когда я спрашиваю, не сложно ли ей жить одной, - мужики, тьфу. Этот аксессуар всегда хорош, пока он не твой, а дома он покрывается пылью и теряет всякую привлекательность. Зачем мне этот пылесборник под боком, когда можно получать необходимое, беря во временное пользование. Вот буду старой, тогда и найду себе какого-нибудь дедушку, а пока я еще молодая, только жить начала.
Мне удивительны ее слова. Во-первых, в мои восемнадцать тетя Лена, которой исполнилось сорок восемь лет кажется уже совсем не молодой, а во-вторых, мне сложно представить, что можно пользоваться мужчинами. Меня мама всегда учила, что мужчина- это сила, за которой женщина может чувствовать себя в безопасности. Но таким был мой отец, а у школьной подруги мама тащила на себе всю семью, включая и сильного мужчину. Может тетя и права в чем-то.
А вечером заходит Света, и мы идем с ней к ее друзьям. Тогда я познакомилась с Сережей. Мне сразу понравился высокий парень с открытым лицом. Домой меня провожал он...
... Я оторвалась от воспоминаний, которые хлынули на меня сплошным потоком. Картошка как раз закипела, и я начала мять пюре, готовя более сытный обед для своего гостеприимного хозяина. Улыбка невольно скользнула на лицо, когда я подумала о нем. И словно он понял, что я о нем думаю, зазвонил телефон. Я уже смело взяла трубку.
- Привет, малышка, - услышала я. - Не разбудил?
- Привет, - я улыбнулась и пошла на кухню, на плите стояла сковорода в котлетами. - Я уже давно проснулась.
- Чем занимаешься? - у Димы такой уютный голос, кажется, я готова слушать его бесконечно.
- Отрабатываю гостеприимство, - ответила я, переворачивая котлеты. - Готовлю.
- М-м, уже хочу домой, - негромко засмеялся Дима. - Приеду сегодня на обед пораньше.
- Буду ждать, - сказала я и поняла, что действительно жду, когда щелкнет замок, и он войдет в квартиру.
- Тогда до скорого, - мне показалось, что он доволен моими словами.
- До скорого, - в трубке раздались гудки, и я еще какое-то время слушала их, почему-то не желая окончательно разрывать связь.
До диминого прихода я все пыталась вспомнить номер телефона тети Лены, но так и не вспомнила. Фамилию своей тетки тоже, как и домашний адрес. И город, на перроне которого махала мне мама. Я вздохнула и решила не мучить себя, потому что уже болела голова от напряжения. И еще почему-то не хотелось, чтобы память вернулась слишком быстро. И дело было даже не в том, что с тетей Леной и Сережей вернется ко мне тот дом, где я была прислугой, но причину я так и не смогла понять до конца.
Ключ повернулся в замке, когда я только собиралась выйти на балкон. Я поспешила к двери, чувствуя, что радостно улыбаюсь.
- Привет! - воскликнула я и остановилась, как вкопанная, глядя на красивую брюнетку, так же изумленно взирающую на меня.
- Привет, - ответила она. - Ты кто?
- Я Эля, - как-то нехорошо дрогнули руки, и настроение в один момент куда-то улетучилось.
- А я Лиза, - представилась брюнетка. - Я подруга Димы. Он на работе? Я его подожду, - я рта не успела открыть, как она прошла в димину комнату, а я осталась стоять у дверей, заливаясь краской стыда.
Он ведь сказал, что расстался со своей девушкой месяц назад и никто не появится, а тут вдруг это... Я прошла на кухню и села за стол, тупо глядя в окно. Нужно было встать и уйти, прямо сейчас. Потому что у Димы своя жизнь, а я ему мешаю. А Лиза красивая и смелая, она очень подходит моему доброму хозяину.
- А ты кто вообще? - Лиза вышла на кухню и села напротив. Чувствовала она себя здесь уверенно.
- Никто, - тихо ответила я. - Дима меня приютил ненадолго.
- Приютил? - она усмехнулась. - Он может. И давно ты с ним живешь?
И как-то грязно у нее это прозвучало. Я почувствовала себя так, будто мне только что отвесили оплеуху. Возмущение и стыд заполнили все мое существо, обожгли щеки. Я вскинула глаза на эту слишком уверенную в себе молодую женщину. Она изучающе смотрела на меня, чуть кривя четко очерченные губы в презрительной улыбке. Я встала и пошла к двери, стараясь не расплакаться от обиды.
- Я передам Диме, что ты ушла, - насмешливо крикнула мне вслед Лиза.
- Спасибо, - ответила я как можно спокойней и открыла дверь.
Я спустилась на два этажа, когда дверь в парадную открылась, и послышались торопливые шаги. Я не смотрела на того, кто поднимается, спеша быстрей покинуть этот дом.
- Эля? - удивленный голос заставил меня вздрогнуть и поднять голову. - Ты как тут оказалась, малышка?
- Извини, - я попыталась его обойти.
- Эй, ты куда? - он взял меня за руку. - Что случилось?
- Тебя там ждут, - кивнула я наверх и попробовала освободиться от его руки. - Я пойду, Дим, спасибо тебе за все.
- Та-ак, - протянул он. - Пока я не узнаю, что случилось, ты никуда не пойдешь. Можешь на меня обижаться, но без объяснений не отпущу.
Он подхватил меня и потащил наверх. После нескольких безуспешных попыток вырваться, я затихла и смирилась. Все равно сейчас сам выпроводит. Его женщина сидит в квартире, и я там теперь лишняя. Дима открыл дверь, и тут же послышались приближающиеся шаги. Он выпустил меня, и я сделала шаг назад, но обойти не смогла и застыла в ожидании развязки.
Лиза выпорхнула из-за угла с радостной улыбкой и, оттеснив меня, повисла на шее моего гостеприимного хозяина. Я видела, как его руки легли ей на талию и даже почувствовала некоторое облегчение. Вот сейчас мне укажут на дверь, и я больше никого стеснять не буду. Но Дима отодвинул от себя молодую женщину и нахмурился.
- Лиза? Ты что здесь делаешь? - спросил он.
- Я соскучилась, Митенька, - она снова попробовала обнять Диму, но он уклонился от объятий, а я подумала, что она его назвала так, как ему не нравится.
Дима перевел на меня взгляд.
- Эль, побудь, пожалуйста, у себя в комнате, - сказал он, почему-то все еще не указав мне на дверь. - Я поговорю с этой женщиной, а потом мы поедим, хорошо?
Я невольно кивнула и пошла в ту комнату, которую он отвел мне. Дима закрыл за мной дверь, и я села на диван, сложив руки на коленях. До меня доносились приглушенные голоса, к которым я старалась не прислушиваться...
... Из хозяйской спальни слышны громкие крики. Это кричит ОНА, ЕГО голос тихий и спокойный. Хозяева ссорятся. Они часто ссорятся, и тогда прислуга старается не попадаться на глаза разъяренным работодателям. Я это уже знаю, поэтому спешу покинуть эту часть дома. Неожиданно дверь распахивается, и из спальни выбегает взбешенная женщина. Она проскакивает мимо меня, но неожиданно останавливается и возвращается ко мне, глядя каким-то странным взглядом. Хозяйка останавливается совсем близко, и я чувствую запах ее дорогих духов. Она продолжает разглядывать меня, потом облизывается, как-то очень плотоядно и склоняется ко мне, глубоко вдыхая. Ее тонкие пальцы берут меня за подбородок, вынуждая поднять голову. Женщина значительно выше меня. Я встречаюсь с ее странноватыми глазами, в которых светится хищный огонек, и невольно отступаю. Но ее вторая рука захватывает мою талию и притягивает к ней. В этой женщине оказывается так много силы.
- Ты ведь Эля? - спрашивает она, и я киваю. - У тебя красивое имя, Эля, и ты сама красивая. И так чудесно пахнешь.
Я зачарованно смотрю, как ее голова склоняется ко мне, шелковистый локон скользит по моем у лицу, и я прикрываю глаза от охватившего меня непонятного волнения. Ее губы накрывают мои, я вздрагиваю и пытаюсь освободиться. Но тут с треском разлетается дверь в спальню, сзади раздается грозный рык. Я не успеваю обернуться, когда меня отталкивают в сторону. Я падаю на пол и испуганно гляжу, как хозяин нависает над своей женой.
- Не смей прикасаться к ней, - рычит он, иначе не назовешь то, что я слышу.
- А не то что? - с вызовом спрашивает женщина, но я различаю в ее голосе визгливую нотку страха.
- Хочешь узнать? - уже спокойней спрашивает хозяин, размахивается и я вскрикиваю от резкого звука удара.
Женщина отлетает, ударяется о дверь и влетает в его кабинет. Мужчина идет за ней, и я слышу, как она скулит, совсем как собака.
- Все поняла? - спрашивает мужчина, склоняясь над распростертой женщиной.
- Да, - она почти шепчет.
Он поднимается, разворачивается в мою сторону, и я вздрагиваю от желтых огоньков, которые так явно светятся в его темно-карих глазах. Хозяин подходит ко мне, наклоняется и заботливо поднимает с пола, где я все еще сижу.
- Не ушиблась? - спрашивает он, я отчаянно мотаю головой, надеясь, что он меня сейчас отпустит. - Прости, я не хотел.
Мужчина порывисто прижимает меня к себе и делает то, что недавно делала его жена, вдыхает мой запах. Он тихо стонет, но снова почти отталкивает меня.
- Беги, - тихо говорит он, и я действительно срываюсь на бег...
... Я вскочила и закрыла руками уши. Угрожающее рычание все еще преследовало меня. Я потрогала лицо, оно было сухим, но руки сильно дрожали. Я сделала несколько неосознанных шагов в сторону двер и, взялась за ручку и только вспомнила, что там сейчас Дима и Лиза выясняют отношения. Прислушалась, в квартире было тихо. Я решилась и открыла дверь. Возле входной двери никого не было. Я повернулась и увидела их. Дима прижимал свою женщину к стене, она закинула ногу ему на бедро, запустила пальцы ему в волосы, они целовались. Целовались так страстно, что я задохнулась от непонятного чувства, вдруг захлестнувшего меня. Вот теперь слезы побежали по щекам. Я на цыпочках направилась к двери, тихо открыла ее и выскользнула на лестницу. С минуту стояла, пытаясь успокоиться, а потом побежала вниз.
Глава 5
Дождь будто ополчился на меня. Он словно ждал в засаде, когда я снова окажусь одинока и беззащитна, чтобы накинуться и вылить мне на голову всю накопившуюся в его тучах влагу. Я брела по улице, вздрагивая всем телом от холода. И уже не верилось, что еще утром у меня была крыша над головой, и мне хотелось о ком-то заботиться. Мне некуда было спешить, некуда стремиться. Я была женщиной с обрывками прошлого и совершенно без будущего. Мимо пролетали автомобили, спешили люди, поглядывая на меня неодобрительными взглядами. Я встала под дерево, которое совсем не защищало от дождя, но к нему можно было прислониться...
... Сырая рыхлая земля легко подда ется, и я рою ее, прямо голыми руками. Я спешу, потому что ЭТО надо было спрятать, пока меня не нашли. Ямка становится все глубже, но я продолжаю остервенело рыть, шепча одно и то же:
- Забыть, все забыть, я хочу все забыть, забыть...
... Дождь немного стих, и я вышла из-под дерева. Последнее воспоминание казалось полным бредом. Что я прятала, от кого и зачем? Неважно, уже все неважно. Тетя Лена и Сережа кажутся такими далекими и нереальными. Кажется, что я только что появилась в этом мире, и у меня нет никого. Я одна, совсем одна. А Дима просто сон, который я увидела на той скамейке в парке. Впрочем, и скамейка с парком кажутся лишь призраками. Мне холодно и одиноко. Так одиноко, что хочется задрать голову и завыть на луну...
... В лесу раздавался вой, громкий утробный вой, так похожий на волчий. Мгновение, и ему начинают вторить. Вскоре лес заполняет тоскливое многоголосье. Я сижу в углу, стараясь вжаться в него. ОНИ собираются, ОНИ выходят на охоту. Я знаю о НИХ, и это знание делает меня уязвимой и беззащитной. Впрочем, шанса освободиться у меня и так нет. Каждая попытка побега заканчивается одинаково, стая идет по следу, чтобы отловить и загнать обратно, туда, где ждет меня ОН.
- Эля, - рычит ОН, - Эля! Ты посмела нарушить мое запрет!
И сколько не моли о пощаде, ее не будет, потому что он- ЗВЕРЬ...
... Свет фар ударил по глазам, ослепляя, мешая сообразить, что происходит. Я закрыла глаза рукой и отшатнулась. Машина пронеслась мимо, но вдруг раздался скрип тормозов. Машину занесло по мокрому асфальту, но водитель умудрился выскочить раньше, чем большой темный автомобиль перевернулся и уткнулся носом в стену жилого дома. Очень высокий и мощный мужчина кувыркнулся в воздухе и встал твердо на ноги. Такая нечеловеческая ловкость. Я зачарованно смотрела, как мужчина медленно развернулся в мою сторону, сделал несколько шагов и побежал. Мгновение, и я закричала, срывая легкие. Потом развернулась и побежала быстро, на пределе возможностей.
Он настигал, я уже слышала его дыхание. Он нашел свою жертву, он нашел свою дичь, и я знаю, что ждет меня, если он догонит. Я начала петлять, как заяц. Он прыгнул, промахнулся, покатился по земле, но тут же снова вскочил и побежал следом. Бежать, бежать, не останавливаться, не оглядываться, бежать! Мне нужно только скрыться из вида, а добрый и милостивый дождь смоет мои следы, скроет мой запах. Я снова метнулась в сторону, перескочила невысокий забор. Он прыгнул следом. Слишком близко, слишком, мне не уйти...
- Эля, стой! - рычит он. - Стой, глупая, я ведь все равно догоню. Не зли меня, Эля!
- Господи! - вырывается из моего горла.
- Его нет здесь, Эля, - рычит мой охотник, мой страшный и грозный волк. - А я есть, и я могу остановить тебя в любой момент. Остановись, не зли меня!
Но я снова метнулась в сторону, и он пролетел мимо. Если он разозлится, то обернется, и тогда пощады не будет. Я уже почти решаю остановиться, и он издает торжествующий рык, когда я выбегаю снова на улицу, и передо мной резко тормозит машина. Дверь открывается, и я падаю на сиденье. Машина срывается с места раньше, чем я успеваю закрыть дверь. Раздается скрежет острых когтей по металлу автомобиля, но мой охотник сорвался, и машина понесла меня в ночь, а за спиной раздался вой разъяренного зверя.
Я откинулась на спинку сиденья, не спеша открыть глаза. Легкие горели огнем, ноги и руки тряслись так, что, если бы мне сейчас пришлось идти, я бы просто не смогла.
- Что это было? - голос водителя странно знакомый.
Я открыла глаза и повернула голову. Дима внимательно смотрел на меня своими теплыми серыми глазами. Потом отвернулся в сторону дороги.
- Как ты здесь оказался? - спросила я срывающимся голосом.
- Искал тебя, - ответил он. - Зачем ты убежала?
Я промолчала, ответ здесь и так был очевиден. И так же было очевидно, что я не останусь теперь у него, когда там его женщина.
- Куда ты меня везешь? - спросила я.
- Домой, куда же еще, - слегка усмехнулся он и бросил взгляд в зеркало заднего вида.
- Там Лиза, - ответила я и тоже обернулась, за нами никто не гнался.
- Там нет Лизы, - сказал Дима, и я заметила, что он тоже петляет, сворачивая на разные улицы, проезжая через пустые дворы. - И не будет, - добавил он. - То, что ты видела, это минутная слабость и не больше. Эта женщина в прошлом. Я сменю замки, когда приедем, и тебя больше никто не потревожит.
Хотелось бы и мне быть такой уверенной, но ОН нашел меня и уже не отступится от дальнейшей погони. Слезы, теперь такие понятные, потекли из глаз. Дима протянул мне платок. Наконец, машина въехала в уже знакомый мне двор. Мы вышли из машины, и Дима обошел ее, разглядывая широкие царапины от когтей и вмятину. Он вопросительно взглянул на меня, а я сжалась, и закрыла глаза, чтобы только не видеть подтверждение того, что охотник вышел на мой след.
Дима обнял меня и повел в парадную, я не сопротивлялась, не было сил даже на то, чтобы сказать ему спасибо за спасение, уже второй раз. Мы поднялись на четвертый этаж, в этот раз не спеша. Ноги подкосились на втором этаже, и Дима подхватил меня на руки. Он поставил меня только для того, чтобы открыть дверь, хотел снова взять на руки, но я замотала головой и сама шагнула в темное нутро квартиры, которая не казалась мне больше уютной крепостью.
- Ты уже вернулся, Митя? - раздался голос, и я рванула к двери.
- Ты же сказал... - прошептала я, когда руки моего спасителя, удержали за плечи.
- Она должна была уйти, - ответил он. - Я ее сейчас увезу, побудь одна немного.
Он снова закрыл меня в моей комнате, сам направился в глубь квартиры. Вскоре послышался дробный перестук каблучков, возмущенный женский голос и краткая фраза, брошенная мужским голосом, после которого Лиза замолчала, и входная дверь закрылась. Но тут же открылась, и Дима заглянул в комнату.
- Малышка, живо в ванную. Отогревайся, я скоро, - и ушел, закрыв входную дверь на ключ.
Вместо ванной я побрела на балкон и посмотрела вниз. Я видела, как Лиза и Дима жарко выясняют отношения. Потом она кинулась ему на шею, но мой спаситель отодвинул женщину, практически запихал в машину. Я проследила, как машина выехала со двора, подняла глаза к небу и увидела планирующий лист. Он пролетел мимо меня, стремясь лечь на землю. И мне подумалось, что стоит всего лишь перелезть перила, оттолкнуться, и я тоже полечу, как этот лист. Я лягу на землю, и все будет кончено, навсегда... Развернулась и пошла в ванную, потому что умирать- это малодушие, а мама всегда говорила, что нужно быть бойцом. И я старалась им быть, как могла. Даже среди всего того ужаса, где мне довелось побывать, я все еще верю в лучшее, я все еще цепляюсь за жизнь и хочу вырваться из замкнутого круга.
Горячая вода весело лилась из крана, наполняя ванну. Я разделась и легла, ожидая, когда пора будет закрыть вентили. Мой взгляд упал на полочку с гелем и шампунем, там появились женские, совсем новые. Интересно, это Лиза успела поставить? Мы с Димой покупали мне только зубную щетку и мочалку. Впрочем, мне все равно. На самом деле, мне совершенно все равно. Потому что моя проблема гораздо серьезней, чем шампунь бывшей подруги моего знакомого...
... Я сижу на окне и гляжу на свое свадебное платье. Оно красивое, воздушное, белоснежное, но я надену его только через месяц. Тетя качает головой, внушая мне, что я слишком спешу и стоило бы сначала насладиться свободной жизнью. Но у меня ее ворчание вызывает только улыбку. Я люблю Сережу и хочу, чтобы этот месяц скорей прошел. Я представляю глаза моего любимого, когда я предстану перед ним в этом чудесном платье.
Звонит телефон, тетя, продолжая ворчать, берет трубку. Я слышу, как ее голос, сначала веселый, вдруг становится тише и тревожней. Но я витаю в своем солнечном счастье и потому не прислушиваюсь. Тетя Лена появляется в дверях комнаты и смотрит на меня. Наконец, я понимаю, что она подавлена.
- Что случилось? - спрашиваю я и чувствую, что беда стоит за ее плечом.
- Мама, - тихо говорит она. - С Ирой беда, Эль. Нужна операция, дорогая.
Я смотрю на свадебное платье и вижу, как мое солнечное счастье разлетается на множество сверкающих осколков...
... Дверь в ванную осторожно открылась, и Дима заглянул внутрь. Я рывком вскочила, но не потому что застеснялась. Меня обожгло осознание, зачем мне были нужны большие деньги, почему я сунулась в тот чертов дом! Дима закрыл дверь.
- Извини, - донеслось до меня. - Я переживал.
- Мамочка, - шептала я, - что с моей мамочкой?
- Что? - не понял Дима.
Я выскочила из ванны, спешно вытерлась, замоталась в полотенце и побежала в комнату.
- Эля! - окрикнул меня Дима.
- Мамочка, мамочка, - повторяла я, спешно одеваясь.
Потом метнулась к двери, но там меня поймали и насильно отволокли обратно в комнату.
- Что случилось? - потребовал он ответа.
Я уставилась на него, осознавая, что я не знаю фамилии мамы, не знаю, где она должна жить, не знаю ни одного контакта, по которому я могу узнать о состоянии мамы. На рыдания не осталось сил, поэтому я просто тупо смотрела на моего спасителя, не зная, что ему сказать. Дима сел рядом и устало вздохнул. Затем взял меня за руку.
- Ты что-то вспомнила? - догадался он, и я кивнула.
- Только это мне ничем не поможет, - ответила я. - Мне так нужно вспомнить свою фамилию!
- Есть хочешь? - спросил Дима, и я поняла, что он хочет меня отвлечь. Я покачала головой, аппетита не было.
- Куда ты увез Лизу? - мне это было безразлично, но я тоже хотела себя отвлечь.
- К ее подруге, - ответил он. - Там поживет. Кто за тобой бежал? - сменил он тему разговора, и я вздрогнула, вспоминая дыхание за с пиной. - Я увидел вас, когда он выскочил из машины и побежал за тобой. Большая темная машина, ты такую вчера испугалась.
- Как ты понял, где я буду? - спросила я.
- Я знаю этот город,- он пожал плечами. - Сообразил куда можешь побежать. А этот огромный зверь откуда взялся?
- Он найдет меня, - прошептала я. - Он найдет, а я так и не узнаю, что с моей мамочкой.
Дима встал и прошелся по комнате. Затем присел передо мной на корточки и снова взял за руки.
- Не найдет, - уверенно сказал он.
- Ты даже не представляешь, кто это, - выдохнула я и закрыла лицо руками.
"Я твой запах узнаю из миллиона. Тебе не скрыться от меня, Эля". Я посмотрела на Диму, и с ужасом поняла, что его ОН теперь тоже найдет.
Глава 6
Ночь не принесла забытья. До трех я мучилась переживаниями о маме, а с трех кошмарами. Мне снились волки, почти волки. Целая стая сидела перед большим домом, и их глаза, направленные на меня, стоящую у окна, светились желтоватым огнем. Когда я вскочила в третий раз, меня вновь обняли заботливые руки, и я с готовностью прижалась к Диме, который ложился спать в своей комнате, но, привлеченный моими криками, все-таки перебрался ко мне. И если с вечера, я отказалась от его предложения лечь вместе, то сейчас ощущала его надежное тепло рядом с благодарностью...
... Город давно остался позади, асфальтированная трасса тоже. Большой темный автомобиль везет меня в неведомую глушь. Но мне не страшно, потому что я знаю, что все будет хорошо. Сережа собрал необходимую сумму маме на операцию, вложив туда свадебные деньги и кредит, он же и повез маму. Пришлось перенести свадьбу на год, не могу я веселиться, пока моей маме плохо. Сережа все понял и согласился.
Пока его нет, я переговорила с Нелли, работавшей в агентстве по найму прислуги, и мы состряпали мне резюме, которое она предъявляла тем клиентам, которые предлагали наибольший заработок. Сереже я ничего не говорила, он бы не разрешил, а мне очень хотелось внести свою лепту. Он теперь будет возвращать немаленький кредит, а я заработаю на свадьбу.
На удивление работа нашлась очень быстро. Уже через два дня мне позвонила Нелли и сказала, что меня берут на работу горничной за очень и очень хорошие деньги. Единственное, место, где находилось место моей работы, оказалось в какой-то глухомани, этим и оправдывался богатый заработок. Я смотрела на сумму, а не на карту, и потому легко подписала договор о найме, еще не зная, что подписала не договор, приговор. Тогда тоже была осень.
Хозяин сам забрал меня практически из дома. Он был по каким-то своим делам в Питере и пожелал сразу за хватить новую горничную, не дожидаясь, когда она доберется до места самостоятельно. Мне позвонили из агентства, не Нелли, она в тот момент отсутствовала, и сказали, что мне надо срочно собраться и быть готовой к отъезду. Тетя Лена сурово качала головой, ей не нравилась моя затея, но возражать не стала, потому что официально я уже работала на господ Лавровых и отказаться не могла, таково одно из условий договора. Я покидала вещи, которые посчитала необходимыми, подкрасилась и стала ждать. Меня охватило легкое волнение, но оно больше касалось того, как отреагирует Сережа, когда узнает. Но все же набрала его и рассказала, что устроилась на работу, что обещают очень хорошие деньги, и что я его очень сильно люблю. Куда и кем устроилась, я говорить не стала.
Не успела я закончить разговор с моим любимым, как на экране высве чивается незнакомый номер. Я сразу понимаю, что это за мной. Низкий, чуть вибрирующий, мужской голос велит мне выходить, и я, быстро поцеловав тетю в щеку, бегу на улицу. Он стоит прислонившись к дверце своего огромного автомобиля, такой большой, такой основательный, и лениво поглядывает на детей, играющих на детской площадке. Ветер взъерошивает его черную шевелюру, играет полами длинного плаща. Я невольно любуюсь этим гигантом. Мужчину нельзя назвать красивым, но есть в нем что-то завораживающее. Он поворачивается в мою сторону, несколько мгновений рассматривает, скользя взглядом с головы до ног, потом отлепляется от дверцы автомобиля и идет мне на встречу. В его походке какая-то звериная грация, грация хищника, заметившего добычу.
Я чувствую смущение и опускаю глаза, несмело приближаясь к нему. Он протягивает руку, чтобы забрать мою сумку и замирает на пару секунд, глубоко вдыхает с каким-то непонятным наслаждением и в его темно-карих глазах, я вижу, еще тогда вижу, но не придаю значения, зажигаются желтые огоньки. Мой хозяин быстро отворачивается, и я думаю, что мне показалось. Он подходит к машине, открывает заднюю дверцу и закидывает туда мою сумку. Потом выжидательно смотрит на меня, и я спешу вслед за сумкой. Мужчина чуть поддерживает меня, помогая залезть в автомобиль, снова глубоко вдыхает и резко закрывает дверь, как только я усаживаюсь на сиденье. Сам садится за руль, и мы трогаемся с места. Я помахала тете Лене, которая смотрит на меня из окна, и автомобиль покидает мой, уже ставший родным двор. С тех пор я его больше не видела...
... Меня ласково погладили по щеке, и я с трудом разлепила глаза. Дима сидел на краю кровати и с улыбкой смотрел на меня. Я попыталась улыбнуться, но улыбка особо не получилась.
- А я тебе завтрак сделал, - сказал он, - в постель.
- Ты не на работе? - удивилась я.
- Я взял небольшой отпуск, - ответил он и взял с журнального столика поднос. - Устраивайся поудобней, - велел Дима, и я неожиданно растрогалась. - Ну, а теперь-то по какому поводу слезы? - усмехнулся он.
- Ты такой хороший, - всхлипнула я.
- Тс-с, - Дима поднес палец к губам, - это будет наш с тобой секрет, договорились?
Я кивнула и улыбнулась, спешно вытирая слезы. На подносе стояло две чашки с кофе, тарелочка с гренками и йогурты. Позавтракали мы вместе. Дима молчал, пока я ела, потом забрал поднос и ушел с ним на кухню. Оттуда уже он крикнул:
- Собирайся, малышка, мы с тобой уезжаем.
- Куда? - я зашла на кухню, где Дима мыл чашки.
- Заграницу не можем, у тебя ведь нет паспорта? - я отрицательно покачала головой. У меня и российского-то паспорта не было, не то, что заграничного. - Значит, помотаемся по России. Ты была на экскурсии по Золотому Кольцу? А хочешь, можем на Урал или в Сочи, или еще куда-нибудь.
Я пожала плечами, и он тихо засмеялся.
- Значит, выбор за мной. Не возражаешь? - я снова покачала головой. - Ну и отлично. Тогда собирайся скорей.
- Почему ты столько возишься со мной? - спросила я. Вера в человеческую доброту и бескорыстие меня покинула, кажется, тысячу лет назад, в том самом большом доме.
- Сам не знаю, - теперь он пожал плечами. - О тебе хочется заботиться.
"Ты мой хрупкий цветочек, Эля, я буду беречь тебя, заботиться о тебе. Никто не посмеет обидеть тебя", - говорил ОН, а я сжималась в комок и вздрагивала от каждого его прикосновения, потому что боялась его до ночных кошмаров, до криков, срывающих горло. Я подняла глаза на Диму, он ставил чашки на сушилку. Дима не ОН, напомнила я себе, в его глазах нет угрозы, в его руках нет страшной силы, и я почему-то доверяю ему. Я развернулась и ушла умываться. Дима собирал наши вещи. Когда я вышла из ванной, мне оставили только новые джинсы со свитером, новую куртку, которую мы не покупали и новые сапожки. Удивленно посмотрела на Диму, но он лишь отмахнулся:
- Одевайся, малышка, нас ждет дорога, - и улыбнулся своей светлой обезоруживающей улыбкой.
Куртка пахла свежей не ношенной кожей, как и сапожки. Одев все это, я подумала, что эти запахи должны перебить мой, и сразу стало как-то спокойней. Дима подхватил две большие спортивные сумки, подмигнул мне, и мы быстро спустились вниз. Я было направилась к его машине, но с удивлением обнаружила на ее месте совсем другую с тонированными, практически черными, стеклами сзади. Дима открыл заднюю дверцу, указав мне на нее взглядом, и я послушно забралась на заднее сиденье, оказавшись в тонированном сумраке. Мой друг и спаситель закинул сумки в багажник, и сел за руль.
- Ну, что? - спросил он. - Появились идеи насчет маршрута?
- Нет, - я помотала головой, чувствуя какое-то радостное возбуждение.
- Тогда едем, куда глаза глядят, - решил Дима, и в его голосе искрилось веселье.
- Мы сбегаем? - наконец, поняла я, когда машина плавно тронулась и нырнула в соседний двор.
- Мы путешествуем, - со значением ответил он.
- Никогда не путешествовала, - улыбнулась я.
- Значит, пора начинать! - воскликнул Дима и включил магнитолу, наполнившую машину громкой забойной музыкой.
Я зажала уши и засмеялась, поймала взгляд Димы в зеркале заднего вида, его глаза лучились улыбкой...
... Автомобиль лавир ует в потоке, замирая в небольших пробках на светофорах, потом снова срывается с места, чтобы замереть по очередной команде трехглазого дирижера. Мой хозяин посматривает на меня через зеркало заднего вида, я пытаюсь не встречаться с ним взглядом, все время отворачиваясь в окно, но глаза предательски так и косят на его затылок.
- Меня зовут Эдуард Андреевич Лавров, - говорит мужчина, взглянув на меня в очередной раз, и я снова чувствую сильное смущение. - А вы, насколько я помню, Свиридова Эльвира Константиновна, - я молча кивнула. - У вас красивое имя. Вы не против, если я буду называть вас по имени?
- Нет, - улыбаюсь я. - Зовите меня Элей.
- Мне нравится, - возле глаз, в отражении зеркала, появляются легкие морщинки, и я понимаю, что он улыбается. - Вы можете обращаться ко мне по имени-отчеству или же просто по имени. Эдуард. Договорились?
- Да, Эдуард Андреевич, - послушно повторяю я.
Мужчина кивает и замолкает, но его темно-карие глаза продолжают наблюдать за мной. Мне становится совсем неловко, и я немного сдвигаюсь, чтобы ему меня не было видно.
- Пересядьте, пожалуйста туда, где вы только что сидели, - снова заговаривает со мной мой хозяин.
- Почему? - спрашиваю я.
- Сядьте, пожалуйста, туда, где вы только что сидели, - в его голосе появ ляется жесткая металлическая нотка. Я вздрагиваю от неожиданности и возвращаюсь на прежнее место. - Спасибо, - голос снова становится мягким. - Иначе вы мне загораживали обзор сзади, - легко врет Эдуард.
Я недоуменно об орачиваюсь, оценивая его слова, но не спорю. Он за рулем, ему видней. Мы выезжаем за город, и мужчина включает магнитолу. Салон наполняет классическая музыка. Я смотрю на деревянные домики, появившиеся почти сразу, как только закончились каменные высотки. Эдуард уверенно ведет свой мощный внедорожник, уже реже наблюдая за мной. Но стоит ему поднять взгляд, как я сразу начинаю чувствовать неловкость, даже глядя в окно.
- Вам нравится классическая музыка, Эля? - неожиданно спрашивает он. - Или вы предпочитаете современные ритмы?
- Мне многое нравится, - уклончиво отвечаю я. - Ваша музыка мне нравится.
- Чудесно, - по тону было слышно, что Эдуард улыбается. - Значит у нас похожие вкусы. А что вы еще любите?
- Многое, - я пожимаю плечами, не зная, что именно он хочет от меня услышать.
- Например? - он полу оборачивается, но руль не сдвигается ни на миллиметр, и автомобиль продолжает ехать ровно.
- Я не знаю, что вы хотите услышать, - отвечаю я, поворачиваясь к нему.
- Например, кофе. Вы любите кофе? - Эдуард снова смотрит на дорогу.
- Да, черный, с молоком не очень нравится, - улыбаюсь я.
- Тогда приглашаю вас на чашечку кофе, - автомобиль резко сворачивает на обочину, и я чуть не валюсь с сиденья.
Мой хозяин тихо смеется, заглушает двигатель и поворачивается ко мне.
- Простите, Эля, - чуть виновато говорит он. - Просто у вас такая забавная возмущенная мордашка. Там кафе, а я с утра ничего не ел, перекусим и поедем дальше. Согласны?
- Да, - получается немного ворчливо, и Эдуард снова смеется.
Я только соб ираюсь открыть дверь, как ее уже открывает с той стороны мой хозяин. Я изумленно смотрю на него, поражаясь тому, что он буквально секунду назад еще сидел спереди полу боком и смотрел на меня. Дверь распахивается и широкая ладонь протягивается ко мне. Я смотрю на эту ладонь, почему-то не решаясь вложить в нее свою. Эдуард устает ждать, он ухватывает меня за талию, заставив вздрогнуть от неожиданности, и вытаскивает из автомобиля.
- Вы так трогательно дрожите, - усмехается он. - Я вас пугаю?
- Немного, - признаюсь я и тут же прикусываю язык.
- Это нормально, - мой хозяин широко улыбается. - Я большой, вы маленькая. Мы как серый волк и красная шапочка, только есть я вас не буду, - весело смеется он, а я тяжело сглатываю. - Кстати, наши вкусы опять совпали, я тоже люблю черный кофе. А мороженое любите, Эля? Все маленькие любят мороженое.
- Л-люблю, - заикаясь отвечаю я.
- Открою вам страшный секрет, Эльвира, - Эдуард таинственно понижает голос. - Большие тоже мороженое очень любят. - и снова смеется, очень искренне. Я невольно улыбаюсь. - А какое вы больше всего любите?
- Сливочное с орешками и шоколадной крошкой, - все так же улыбаясь, говорю я.
- А я фисташковое люблю, но и ваш вариант мне очень нравится. Будем считать это третьим попаданием, - Эдуард подмиг ивает мне и открывает дверь в кафе, пропуская меня внутрь.
Я только замечаю, что он все это время держал меня за руку. Стало опять неловко, и я краснею. Мой хозяин весело улыбается, наблюдая мои пунцовые щеки.
- Вы прелесть, Эля, самая настоящая прелесть, - он подмигивает, и я спешу нырнуть в сумрак кафе, который еще больше сгущается, как только дверной проем заполняет богатырская фигура Эдуарда...
Глава 7
- Эля, малышка, - я сонно моргнула и посмотрела на Диму, - давай перекусим.
- Сколько времени? - спросила я, потирая глаза.
- Половина четвертого уже, - ответил мой новый друг.
- Да, конечно, - я начала озираться и поняла, что мы стоим возле придорожной столовой.
Дима вышел из машины, потянулся и открыл мою дверь. Я подняла на него глаза и увидела протянутую руку, улыбнулась и без опаски вложила свою, выбираясь из машины. В столовой было почти пусто. Два столика занимали водилы- дальнобойщики, чьи фуры устроились рядом на обочине. Был еще молодой человек с мотоциклетным шлемом, его байк мы видели у самого входа, и еще была семья с маленьким ребенком. Должно быть, это их "рено" стоял рядом с нашим "ниссаном".
Мой спутник уверенно прошел к дальнему столику, который стоял недалеко от входа в служебное помещение, и от него хорошо просматривалось окно. Дима взял меню со стойки, и мы углубились в его изучение.
- Борщ или солянку? - спросил он, задумчиво перелистывая страницы. Там и перелистывать было особо нечего, всего три файла с листочками, но мой спутник все переворачивал их туда и обратно.
- Борщ, - ответила я, забирая у него меню, но, казалось, он этого даже не заметил, погруженный в свои мысли.
- А второе? - Дима тут же поднял на меня глаза.
- Мне и первого хватит, - ответила я, не желая, чтобы он особо на меня тратился.
- Вот еще, - фыркнул мой новый друг. - Тебе есть надо. Я когда вчера заглянул в ванную, даже сразу и не понял, ты лежишь в воде, ты или стиральная доска. Еще удивился, откуда у меня этот раритет.
Я замерла, на мгновение потеряв дар речи от его слов, только рот открывался и закрывался. Но в диминых глазах плясали смешинки, и я возмутилась.
- Дима! - воскликнула я и ударила его по плечу папкой с меню
- Все-все, сдаюсь, - захохотал он и закрылся руками. - Не бейте, тетенька, я больше не буду.
Я насупилась и тоже начала листать меню. Дима вдруг крепко обнял меня.
- Да, ладно тебе, Элька, - примирительно сказал он. - Я из лучших побуждений. Плачущей тебя видел, бегущей видел, сонным теплым комочком видел, даже голой в ванной, а вот разъяренной драчуньей еще ни разу, - он улыбнулся и слегка щелкнул меня по носу. - Чудо ты, Эля, маленькое тощенькое чудо.
Я вспыхнула, вывернулась и снова ударила его папкой с меню. Дима оглушительно захохотал и отнял у меня папку.
- Пока ты меня не прибила набором солянок и макарон с котлетами, - все еще смеясь, сказал он. - Так что на второе?
- Твою печень, - злобно прошипела я и сама себе поразилась. Такой смелой я была последней раз... Я даже не помню когда. На моего спутника моя несдержанность произвела все тот же веселящий эффект, и он снова обнял меня, уткнувшись мне в плечо и сотрясаясь всем телом от смеха. - Пюре с курицей, - проворчала я, пытаясь не поддаться его заразительному смеху. - И компот из сухофруктов, - как-то совсем мстительно произнесла я и добавила, - с булкой с маком.
- Отлично! - Дима наконец, распрямился, но продолжал улыбаться.
Он повертел головой, заметил девушку- официантку и махнул ей. Девушка подошла к нам, приготовившись слушать заказ.
- Два борща, два пюре с курицей, два компота из сухофруктов и две булки с маком, - сказал он, и я опять возмутилась.
- У тебя своего мнения нет? Чего повторяешь за мной? - спросила я, обнаружив в своем голосе насмешку и опять удивилась.
- Доверяю твоему вкусу, - подмигнул Дима.
- Доверяй, но проверяй, - парировала я.
- Вот сейчас и проверим, - он широко улыбнулся и угрожающе потряс папкой с меню. - Оружие теперь у меня.
И я рассмеялась, легко, весело и громко. Так хорошо, как сейчас мне не было уже очень давно. Даже с Сережей я не была до конца открыта. А сейчас, рядом с Димой, мне показалось, что я, наконец, вернулась домой. Неважно, что мы были в столовой на краю трассы. Дима источал такой внутренний свет, что ощущение домашнего уюта настигло меня даже здесь. Он с улыбкой смотрел на меня, и мне нравился его взгляд. Я перестала чувствовать рядом с ним смущение совершенно.
- Куда поедем дальше? - спросила я, отсмеявшись.
- Прямо, - ответил Дима, поглядывая в окно.
- Кого ты там высматриваешь? - поинтересовалась я. - Думаешь, Лиза тебя и здесь найдет?
Он удивленно приподнял брови, и я вдруг смутилась. И куда я лезу? Какое мне дело? Зачем вдруг вспомнила про эту красивую статную женщину? Настроение куда-то ухнуло, и аппетит тоже стал гораздо меньше. Когда нам принесли наш заказ, я уже просто нехотя ковырялась ложкой в тарелке.
- Что с тобой? - Дима внимательно смотрел на меня.
- Лиза красивая, - зачем-то сказала я, не глядя на него.
- Ну, да, ничего такая, - пожал плечами мой спутник, будто мы говорили о совершенно постороннем для него человеке.
- Ты любил ее? - я подняла на него глаза.
- Любил? - Дима задумался. - Был увлечен какое-то время, да. Любил? Нет.
- А она тебя? - почему-то стало немного веселей.
- Лиза? - он вдруг расхохотался. - Самая большая любовь Лизы, это сама Лиза.
- Но ведь она пришла к тебе, сказала, что скучала, - я непонимающе уставилась на него.
- Хотела с комфортом перекантоваться, пока не найдет кусок пожирней, только и всего. - Дима улыбнулся. - Ешь, малышка, ты совсем ни к чему не притронулась.
Я послушно начала есть борщ, размышляя над чужими отношениями. Наверное, моя неискушенность и наивность делали меня легковерной, потому что я ни минуты не сомневалась, что Лиза неравнодушна к Диме, он ведь такой... светлый. Он добрый, он заботливый, он очень милый, отзывчивый. Я исподволь взглянула на него и несколько секунд любовалась его отрешенном лицом. Дима опять смотрел в окно и о чем-то думал...
... Автомобиль сворачивает в лес, я удивленно поворачиваюсь к Эдуарду. Он отрешенно смотрит на дорогу, точней на ее отсутствие, о чем-то думая. Мы ехали третий день, а мой хозяин ни разу не останавливался на ночлег. Я спала на широком заднем сиденье. Эдуард выдал мне подушку и плед. Сначала я стеснялась, а потом сон победил. А часа два назад он позвал меня сесть вперед, сказав, что так я лучше рассмотрю окружающие виды. Но смотреть оказалось особо не на что. Сначала еще были деревни и поля рядом с ними, но вот уже полтора часа мы ехали по пустынной дороге, которая еле угадывалась среди деревьев. А теперь вот вообще свернули в лес.
- Куда мы? - спрашиваю я и не могу спрятать тревогу в голосе.
- Домой, - улыбается Эдуард. - Уже совсем скоро, девочка моя, и ты будешь в моей власти.
Должно быть я побледнела, потому что он вдруг начинает негромко смеяться.
- Работать будешь. Я наниматель, ты подчиненная, - поясняет он, и я думаю, что у него очень странные шутки, и мне придется к ним долго привыкать. - Улыбнись, Эля, у тебя очаровательная улыбка.
Я нерешительно улыбаюсь, и он удовлетворенно кивает. Автомобиль уверенно с кользит между деревьями, поворачивает, и мы вдруг оказываемся на асфальтированной дороге, только мне кажется, что по этой дороге никто не ездит. Никто, кроме Эдуарда. Еще минут двадцать-тридцать, и я начинаю смотреть во все глаза. По правую руку стоит небольшой городок, только дома там все одноэтажные. Городок выглядит стерильно чистым. Там ровные улицы, дорожки, посыпанные гравием. Сами домики удивительно похожи друг на друга, и все белого цвета с красной крышей, будто целое семейство подосиновиков. На улицах почти не видно людей. А те, кого мы проезжаем, провожают взглядами автомобиль Эдуарда, слегка кланяются и смотрят на меня. Вроде и не очень близко, а взгляды их я чувствую так хорошо, словно прохожу рядом с ними. Я невольно ежусь от этих взглядов. Мой хозяин замечает мое смятение и недовольно смотрит на городок поверх моей головы.
- Скоро будет самое интересное, - говорит он, пытаясь сгладить неприятный осадок после взглядов людей из этого странного городка.
- Что это за город? - спрашиваю я, оглядываясь назад.
- Город отверженных, - отвечает Эдуард и опять улыбается, а я не могу понять, шутит он или серьезно. - Смотри.
Я перевожу взгляд вперед и замираю, глядя на высокие кованные ворота. Ворота открываются сами собой, стоит только автомобилю приблизиться к ним метров на сто, и мы въезжаем без остановки. И вот тут мой рот открывается от удивления. Неширокая асфальтированная дорога ведет сквозь огромный сад. Сейчас листья уже облетели, но я представила, как тут должно быть красиво, когда деревья в цвету. Сквозь голые ветви мелькает искусственный водоем с небольшим водопадом и беседка. Потом идут аккуратно разбитые клумбы, на которых сейчас тоже пусто. Потом появляется круглая площадка, посреди которой грустно журчит фонтан. Его еще не закрыли, но этот момент уже не за горами. Я сочувственно смотрю на фонтан, а потом вижу дом. Он огромен, это целый дворец, и я не свожу с него восхищенных глаз, и искренне недоумеваю, зачем моему хозяину такой огромный дом.
- И во всех комнатах тут живут? - потрясенно спрашиваю я.
- Нет, - смеется Эдуард. - Мы с женой занимаем правое крыло, прислуга и хозяйственные помещения в левом. Остальное пустует. Иногда у нас бывают гости, тогда дом наполняется народом. Это дом моего отца, менять на другой не хочется.
- Отца? - я еще больше удивлена.
Эдуарду на вид лет сорок, может чуть больше, значит, отец его жил при советской власти. Откуда у советского человека такой особняк?
- Он был подпольным миллионером? - я невольно улыбаюсь.
- Можно и так сказать, - смеется мой хозяин. Смех у него легкий, но мне все равно рядом с ним почему-то неуютно. - Приехали, - провозглашает Эдуард и первым выходит из автомобиля.
Я еле успеваю открыть дверь, как его руки уже ухватывают меня за талию и бережно вынимают из машины. Я опять заливаюсь краской, а Эдуард весело смеется. Кажется, ему доставляет удовольствие меня смущать. Он достает мою сумку и первый направляется к дому, я послушно семеню сзади, продолжая оглядываться по сторонам. Здесь есть и небольшие скамейки, и даже статуи. И все это не выглядит вычурным и мещанским. Все к месту, все так, как и должно быть.
- Нравится? - спрашивает мой хозяин, подходя к дверям.
- Очень, - честно говорю я. - Словно в резиденцию царей попала.
- В некотором роде так оно и есть, - усмехается Эдуард, и я удивленно смотрю на его широкую спину.
Двери открываются раньше, чем мы подходим, и я вижу невысокую, но подтянутую женщину. Она приветливо улыбается хозяину, потом смеривает меня взглядом и качает головой. Рядом с ней стоят двое мужчин в форменной одежде. Они кланяются Эдуарду и кидают на меня любопытные взгляды.
- Где она? - спрашивает Эдуард, и я слышу, как изменился его голос. Он больше не разговаривает мягко и доброжелательно. Он хозяин, и тон его сух и официален.
- Развлекается, - отвечает женщина.
- Ясно, - в голосе моего хозяина явное презрение. Но тут же вновь возвращается мягкость. - Натали, это Эльвира. Она наша новая горничная. Подбери ей хорошую комнату, - на слове "хорошую" он делает ударение, и женщина вновь косится на меня.
- Нам была нужна горничная? - она не может удержать язвительный тон, на который мужчина реагирует ленивым разворотом и прямым взглядом в глаза Натали.
Женщина будто становится меньше в два раза. Она кланяется и шепчет, что все поняла и выполнит пожелание хозяина. Эдуард кивает и идет дальше, вручив мою сумку одному из встречающих мужчин. Женщина провожает его взглядом, потом недружелюбно смотрит на меня.
- Меня зовут Наталья Викторовна, я управляющая особняком. Ты поступаешь под мое начало. Запомни сразу, я требовательна и строга. Работы будет много, поблажек не жди. Хочешь получать хорошие деньги, учись хорошо работать. Ясно? - я киваю головой, как китайский болванчик. Эта женщина меня пугает. - Пойдем, - она разворачивается и уходит в глубь дома, я иду следом...
- Эля, ты уснула? - Дима тормошил меня.
- Я? - рассеянно смотрю на него, потом на остывший борщ.
- Ну не я же, - усмехнулся он. - Давай попросим подогреть второе, хоть его нормально поешь.
- Я вроде уже наелась, - аппетит пропал окончательно.
- Пока не поешь горячего, мы дальше не поедем, - непреклонно сказал Дима и позвал официантку.
Она недовольно взглянула на меня, но забрала тарелку со вторым и исчезла в хозяйственных помещениях.
- Ты что-то вспомнила? - спросил Дима.
- Многое, - ответила я.
- И что? - он вдруг становится напряженным.
- Меня зовут Свиридова Эльвира Константиновна, моя тетя живет в Питере. У меня есть жених, с которым мы не успели пожениться. - лицо Димы вытягивается, и я поспешила зачем-то добавить. - Был жених, сейчас уже не знаю. - его плечи немного расслабились, но взгляд все равно странный. - Еще моей маме должны были сделать операцию. Но я не знаю, когда все это было. Прошел год или больше?
- А где ты была это время? - интерес сменяет напряжение.
- Я работала в одном большом доме горничной, - мне не хотелось говорить об этом.
- А кто тот мужик, который гнался за тобой? - взгляд Димы стал очень внимательным.
Я не ответила, потому что ответ был слишком невероятен, а врать Диме мне не хотелось. Он не стал настаивать.
Глава 8
... День клонится к закату. Уже месяц я работаю горничной. Хозяин уехал вскоре после того, как привез меня, и до сих пор не появлялся. Свою хозяйку я видела мельком всего пару раз. Она совершенно не интересуется хозяйством, вместо нее руководит абсолютно всем Наталья Викторовна. Мой день начинается в половине седьмого утра. Мы завтракаем в общей столовой для прислуги, и трудовой день на бирает ход. К моменту, когда просыпается хозяйка, ее апартаменты должны блестеть. У них с мужем общая спальня, но есть и отдельные. Еще одна горничная рассказала, что хозяева в общей спальне чаще ругаются, чем спят. У каждого своя жизнь. И иногда в доме гостят женщины Эдуарда. У его супруги, Кристины, есть свои секреты, про которые муж знает, но позволяет развлекаться. Говоря о хозяйке, горничная как-то мечтательно улыбнулась, но я не стала заострять на этом внимание.
Меня удручает другое, здесь нет мобильной связи. И связаться с тетей Леной мне удалось лишь в первый день. Я ей сказала, что уже на месте, и что мне нравится мое место работы. Потом вдруг связь оборвалась и до сих пор ее никто не восстановил. Поэтому я даже не знаю, что с мамой, и как там Сережа. Но никого кроме меня мои переживания не беспокоят. Еще удивляет, что имение покидать запрещено. Ворота постоянно закрыты, и выбраться негде. Хорошо, хоть разрешается пройтись по саду. Мне очень полюбилась беседка. Там я провожу свободное время. В основном, это вечер, после восьми. Нас кормят ужином и отпускают отдыхать. Тогда я накидываю куртку и спешу в беседку, где подолгу смотрю на листья, плавающие в ледяной воде искусственного пруда, слушая негромкий плеск водопада.
Свет фар разрезает темноту, и я невольно встаю, но тут же сажусь обратно на скамейку, потому что у меня время отдыха, а во встречающие лица меня никто не определял. Автомобиль подъезжает к дому, фары гаснут. До меня доносится звук хлопнувшей двери. Какое-то время до меня доносятся голоса, они хорошо слышны в чистом уже морозном воздухе. Потом все стихает.
- Здравствуй, Эля, - я вскрикиваю и резко оборачиваюсь, мой хозяин стоит позади меня и внимательно смотрит. Потом заходит в беседку и садится напротив. - Скучаешь?
- Очень, - отвечаю я, не успев подумать над вопросом. - По тете скучаю, по Сереже.
- По Сереже? - его голос становится напряженным.
- Это мой жених, - улыбаюсь я. - В следующем году мы поженимся.
- Очень большой срок, - он усмехается, и что-то есть в этой усмешке такое, отчего я перевожу взгляд на своего хозяина. - Он может и не дождаться.
- Сережа дождется, - уверенно говорю я. - А еще переживаю за маму. Как прошла операция.
- С ней все в порядке, - отвечает Эдуард. - Я всегда навожу справки о своих людях. Твоя мать идет на поправку.
- Правда? - я недоверчиво смотрю на него.
- Правда, - его голос опять расслаблен. - На днях починят телефон, сможешь позвонить.
Эмоции зашкаливают, я вскакиваю и бросаюсь ему на шею, слабо соображая о том, что это мой хозяин. Просто он привез замечательную весть. Неожиданно его руки обхватывают меня и с силой вжимают в его тело. Я начинаю задыхаться.
- Эля, - его голос ,разом охрипший, раздается у самого моего уха.
Я чувствую его горячее дыхание на своей коже и ойкаю, пытаясь вырваться. Некоторое время мне кажется, что меня сжимают каменные жернова, но вдруг хватка ослабевает, и я вырываюсь на свободу, почти падая от резкого движения. Эдуард удерживает меня, но тут же отпускает, как только я выпрямляюсь.
- Простите, Эдуард Андреевич, - шепчу я, испуганная произошедшим.
- Это ты меня прости за несдержанность, - глухо отвечает он, встает и исчезает в темноте.
В эту ночь где-то в лесу выл волк. Это был такой тоскливый и протяжный вой, что сердце болезненно сжалось, и на глаза х невольно выступили слезы. До утра я толком не могла уснуть. А когда, наконец, уснула, звенит будильник, и я бреду умываться и в столовую, потому что работу мне никто не отменял. Все выглядят бодрыми и отдохнувшими, я единственная, кто шевелится, как сонная муха.
- Эля, приберись в кабинете хозяина, - говорит Наталья Викторовна, как только завтрак закончен.
Я послушно киваю и иду в кабинет. Когда я подхожу к двери, то вижу, как из-под нее пробивается узкая полоска света. Я пожимаю плечами и вхожу в кабинет. Эдуард там. Он сидит за столом, опустив голову на руки. От бесцеремонного поступка он приходит в ярость и вскакивает.
- Кто разрешил входить? - рычит он и тут же осекается, видя меня. - Это ты? - хозяин устало опускается на свое место и молча смотрит, как я переминаюсь с ноги на ногу.
Мы всегда убираемся там, где нет хозяев, чтобы не раздражать их своим присутствием. Поэтому я была уверена, что в кабинете никого нет, и теперь я не знаю, как мне поступить.
- Ты убираться? - нарушает молчание Эдуард.
- Да, Эдуард Андреевич, - киваю я. - Наталья Викторовна велела убраться здесь.
- Убирайся, раз велела. - он встает из-за стола, но не уходит, как я ожидала, а перебирается на кожаный диван, где ложится, закидывая ноги на подлокотник.
Эдуард такой большой, что диван смотрится совсем игрушечным под его телом. Я еще некоторое время мнусь на пороге, а потом решаюсь начать уборку. Его взгляд следует за мной повсюду, и я начинаю нервничать, но вида не подаю. Когда я забираюсь на стул, чтобы смахнуть пыль с книжных шкафов, мой хозяин гулко сглатывает и выбегает из кабинета. Я расстроена. Не зря же мы все делаем в отсутствие хозяев. Должно быть, я начала раздражать его своим мельтешением. Теперь я получу нагоняй от Натальи. От этой мысли я расстраиваюсь еще больше. Но вот дверь открывается, и Эдуард возвращается.
- Простите, Эдуард Андреевич, - я надеюсь, что смогу все исправить. - Если я вам мешаю, то зайду позже.
- Эдуард, - глухо говорит он и смотрит на меня тяжелым взглядом.
- Что? - я не понимаю его.
- Называй меня просто по имени, - мне становится не по себе.
- Эдуард Андреевич, вы мой наниматель и мне... - начинаю я, но замолкаю, когда из его груди вырывается рык.
- Эдуард, просто Эдуард. Повтори. - у него становится страшный голос, весь он все больше пугает меня.
- Эд... Эдуард Анд...
- Вон! - ревет мой хозяин. - Пошла во-он!
Я с писком спрыгиваю со стула, на котором все еще стою, подхватываю туфли и бегу к двери, пытаясь обойти Эдуарда, который закрывает собой дверной проем. Он смотрит на мои попытки сверху вниз, потом хватает за плечи и сильно сжимает. Слезы выступают на глазах, потому что больно, но я пытаюсь сдержаться. Пальцы хозяина тут же ослабевают, и он наклоняется, упираясь мне в макушку лбом.
- Ну, куда ты бежишь? - тихо говорит он. - Зачем?
- Вы велели, - выдыхаю я и пытаюсь отойти от него.
- Зачем, Эля, зачем? - руки Эдуарда снова сжимаются, но не так сильно, как в первый раз.
- Что зачем? - шепчу я, чувствуя, как слезы все-таки начинают течь по щекам.
- Останься, девочка моя, побудь со мной, - говорит он, и я начинаю подозревать, что он просто пьян. Слишком неадекватно ведет себя.
- Вы пьяны? - решаюсь я озвучить свою догадку.
- Пьян? - Эдуард поднимает голову, смотрит на меня и усмехается, очень горько усмехается. - Да, Эля, я пьян, я безбожно пьян.
- Вам лучше лечь и поспать, - строго говорю я. - Потом будет легче.
Мой хозяин неожиданно вскидывает голову и хохочет. Его смех еще более страшный, чем голос, которым он рычал на меня. Я снова пытаюсь освободиться, и Эдуард неожиданно отпускает. Он проходит на свое место за столом, садится и смотрит на меня.
- Боюсь, Элечка, - говорит он, - похмелье мне не светит. Это полноценно алкогольное отравление, наркотический дурман, токсичные пары, укус ядовитой гадюки в самое сердце. Назови как хочешь. - и вдруг снова горько усмехается. - Я болен, Эля, я безнадежно болен.
- Что с вами? - я приближаюсь к нему и чувствую острый прилив жалости. - Что говорят врачи? А если операция?
- Врачи говорят, что поможет только ампутация сердца, - хмыкает он, потом еще раз и, наконец, заливается почти издевательским смехом. - Ты так прелестна в своей наивности, девочка моя. Как ты умудрилась сохранить такую чистоту в это безумное время? Как твоя мать смогла вырастить столь нежный и неиспорченный цветок? - говорит Эдуард, как только перестает смеяться. - У тебя красные глаза. Ты плакала?
- Ночью выл волк, - отвечаю я.
- Здесь много волков, - равнодушно пожимает плечами мой хозяин. - И что волк?
- Он очень тоскливо выл, я не могла уснуть, - я в который раз смущаюсь под его взглядом.
- Так ты не выспалась, девочка моя. Тогда почему ты здесь? Беги в кроватку, - его голос становится совсем теплым, даже ласковым.
- Но Наталья...
- Это мой дом, - Эдуард насмешливо смотрит на меня, - и мое слово решающее. Ты идешь отдыхать. Сегодня у тебя выходной.
Я беспомощно оглядываюсь по сторонам. Он пьян, он проспится и забудет, что сам отпустил меня, а Наталья мне потом устроит выволочку. Мой хозяин встает из-за стола, берет меня за руку и выводит из кабинета.
- Натали, - его голос разносится по дому, как гром среди ясного неба. - Ко мне.
Наталья Викторовна прибегает так быстро, что я даже округляю глаза. Она смотрит на хозяина, потом на меня.
- Что она натворила? - раздраженно спрашивает женщина.
- Эля на сегодня освобождена от работы. У нее выходной, и чтобы никто ее не трогал, - говорит он.
- С какой стати? - Наталья зло смотрит на меня.
- Что? - вопрос был задан очень тихо, очень спокойно, но женщина ощутимо вздрогнула и потупила взгляд.
- Я все поняла, Эдуард Андреевич, - лепечет она.
- Беги, Элечка, - на лице Эдуарда блуждает усталая улыбка.
Я нерешительно смотрю на свою начальницу, но она лишь недовольно морщится.
- Я что-то непонятно сказал? - теперь вопрос обращен ко мне.
- С-спасибо, Эдуард Андреевич, - глухо отвечаю я.
- Кто? - его глаза становятся злыми. - Я ведь просил.
Кажется, мои коленки начинают дрожать так сильно, что дойти до комнаты я просто не смогу. Я испуганно смотрю на хозяина, он тяжело вздыхает, подхватывает меня на руки и несет до комнаты. Наталья плетется сзади. Эдуард открыл дверь ногой, внес меня и аккуратно положил на кровать. Потом заботливо погладил по волосам и улыбнулся.
- Отдыхай, Эля, отдыхай.
Дверь закрывается за ним, и я лежу с широко раскрытыми глазами, прислушиваясь к голосам в коридоре.
- Зачем ты это сделала, Ната? - раздраженно спрашивает мой хозяин. - Ты ведь давно уже все поняла.
- Я хотела, чтобы ты наконец расслабился, - она говорит ему "ты"! - Эдик, чем ты недоволен?
- Я чуть не сорвался! - он снова рычит. - Ты понимаешь, как мне сложно сдерживаться?
- Прости, - в ее голосе нет раскаяния.
- Еще раз попробуешь спровоцировать, последствия будут болезненными, - Эдуард успокоился, Наталья промолчала. - Где она? - я уже знаю, что этот вопрос всегда относится к его жене.
- Отдыхает, - равнодушным голосом отвечает моя начальница.
- Совершенно бесполезная сука, - он снова рычит.
- Но она та, кто даст тебе чистое потомство.
- Я не уверен, что это будет мое потомство, - резко отвечает Эдуард.
- Ты всегда можешь утопить щенков, - совершенно спокойно говорит женщина.
Я вздрагиваю, но тут же успокаиваю себя, что последняя фраза просто бред сонного воображения. Голоса удаляются, а я проваливаюсь в сон, и мне снится огромный разгневанный хозяин, который в бешенстве душит меня в своих объятьях и требует срочной ампутации сердца...
* * *
Необычайно высокий мощный мужчина прошел через несколько дворов и остановился перед пятиэтажным серым домом. Он некоторое время смотрел на припаркованные машины, затем уверенно двинулся к коричневой железной двери, взялся за ручку и рванул, срывая дверь с петель. Он принюхался и легко взбежал на четвертый этаж, останавливаясь напротив квартиры с дверью, обитой рейками. Снова рванул и вошел в квартиру, продолжая принюхиваться.
Он зашел в небольшую комнату с расстеленной кроватью, опустился на колени и уловил знакомый запах. Мужчина вытянулся на кровати, положив голову на подушку, что еще хранила след головы женщины, по следу которой он шел, прикрыл глаза и бессильно застонал, осознавая, что она опять ускользнула. Затем перевернулся на живот, снова глубоко вдохнул и яростно взвыл. С ней рядом спал мужчина, другой мужчина! Гигант вскочил, сорвал одеяло и обнюхал простынь. Следов их связи не было, они просто спали рядом. Мужчина некоторое время стоял, тяжело дыша. Он старался не сорваться, изо всех сил старался, но с момента ее побега делать это было все сложней. Ярость душила гиганта. Он упал на колени перед кроватью, схватил ее подушку, вдавил в нее свое лицо и заревел раненным зверем:
- Эля!
Постепенно рев перешел в вой, и вскоре огромный волк рвал зубами подушку, диван, крушил все, что попадалось ему под лапы.
- Димыч, что у тебя происходит? - в дверях квартиры появился сосед Андрюха.
Зверь повернул морду, оскалился и, не спеша, двинулся к мужчине...
Глава 9
Когда я открыла глаза, Димы в номере не было. За сегодняшнюю ночь я ни разу не вскрикнула, мне не снились кошмары, теперь они преследовали меня днем, давая отдохновения по ночам. Спали мы вместе, Дима взял номер с одной двуспальной кроватью. Когда он уютно обнял меня перед сном, я даже не возражала. Чувство защищенности рядом с ним было каким-то всепоглощающим. Никогда и ни с кем мне не было так спокойно.
- Доброе утро, соня, - открылась дверь, и в номер ввалился Дима с сияющими глазами. - А я тебе кофе принес, - гордо сообщил он и бухнулся на кровать, держа в руках пакет с булочками и подставку с двумя стаканами кофе. - Вот видишь, я уже второй раз приношу тебе завтрак в постель.
- Ты что-то за это хочешь? - усмехнулась я, отбирая у него пакет. Булочки оказались еще теплыми и очень мягкими. Я открыла пакет и вдохнула запах ванили. - М-м-м, - блаженно простонала я и испуганно замерла, глядя в потемневшие глаза Димы.
Он вздрогнул, потом помотал головой и широко улыбнулся, пряча за улыбкой свою растерянность.
- Задумался. - соврал он. - Давай уже булку, ты ее так вкусно нюхала.
- На, - я щедро выдала одну булочку и постаралась не думать о произошедшем.
- Мелкая жмотина, - обозвал меня мой спутник и отнял весь пакет.
- Отдай! - возмутилась я и соскочила с кровати.
Дима закружился по номеру, приплясывая под веселый мотивчик, который мурлыкал себе под нос, а я прыгала рядом, пытаясь достать пакет с булками. В итоге он начал хохотать, глядя на мои героические попытки награбить награбленное, я тоже, но подпрыгивать не перестала. Дима споткнулся, я его невольно подтолкнула, и мы полетели на пол и замерли, глядя в глаза друг другу, когда наши губы оказались в опасной близости. Я ощущала его дыхание, даже чувствовала тепло губ на окаменевшем в паре миллиметров от меня лице. Смех оборвался, и я сползла с него. Дима проводил меня взглядом, потом тоже встал, удерживая целый и невредимый пакет.
Я юркнула в душ, закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Напротив висело зеркало, и я смотрела на тяжело дышащее взлохмаченное отражение. Испуг, смущение, неуверенность, стыд, как же быстро возвращаются привычные чувства.
- Эля, ты помнишь про кофе? - крикнул Дима.
- Да, одну минутку, - я постаралась, чтобы голос не дрожал...
... Тяжелые шаги меряют коридор за дверью моей комнаты. Я смотрю на свое отражение в зеркале и пытаюсь осознать то, что сейчас узнала, осознание не приходит, совершенно.
- Эля, - голос хозяина раздается под самой дверью, - ты как?
- Одну минутку, - отвечаю я и берусь за щетку для волос, потом начинаю причесываться, уже раз двадцатый, наверное.
- Я сейчас войду, - Эдуард начинает открывать дверь, и я спешно иду на выход.
Состояние странное, это даже не пустота, просто ступор, из которого я не могу выйти уже второй час после звонка тете Лене. Телефон только починил и, через три месяца после поломки! Эдуард, который снова отсутствовал около двух недель и вернулся два дня назад вместе с телефонным мастером, сразу позвал меня. Кажется, я единственная, кто успел воспользоваться связью с миром, потому что телефон опять замолчал, как только тетя сказала мне, что... Снова попытка осознать услышанное, и снова полный крах. Эта новость никак не укладывается у меня в голове.
- С мамой все хорошо, Эля, не переживай, - говорит голос тети, и я чуть не плачу от радости. - Она уже давно дома, позвони ей.
- Обязательно! - восклицаю я. - А как ребята, как Сережа?
- Эля... - тетя вдруг замолкает.
- Тетя, ты чего замолчала? - я улыбаюсь, все еще думая о маме.
- С Сережей несчастье, его сбили, когда он переходил дорогу, - тетя начинает быстро говорить. - Эля, он умер сразу. Даже не знаю, понял ли он, что произошло. Свидетели говорят, что это была большая машина, кажется, внедорожник. Он летел, как сумасшедший. Сергея откинуло на несколько метров. Этот урод даже не остановился. Мне очень жаль, Элечка... - трубка замолкает, а я все смотрю на нее, продолжая улыбаться и не могу осознать то, что услышала.
Мне кажется, что я сплю. Я так давно ждала этого разговора с тетей, что, наверное, он мне приснился, и Сережа не был на том переходе, и водитель внедорожника не летел, как сумасшедший. Это просто кошмар.
- Эля, - я поднимаю глаза и встречаюсь с внимательным взглядом своего хозяина, - с тобой все в порядке.
- Да, Эдуард Андреевич, со мной все хорошо, - я улыбаюсь ему, делаю несколько шагов и падаю в пропасть...
- Ну где ты там пропала? - Дима постучался в дверь ванной.
- Иду, - тихо ответила я и поднялась с пола, на который меня усадило очередное воспоминание.
Уже открыв дверь, я поняла, что так и не притронулась к крану. Виновато взглянув на Диму, я вернулась в ванную и умылась на автомате. Затем вышла, села за стол, куда мой друг перетащил стаканчики с кофе и булочки. Аппетитный запах сдобы с ванилью больше не радовал, вкус свежих булочек и кофе я не чувствовала. Дима, следивший за мной, вообще не притронулся к своему завтраку.
- Ты что? - он передвинулся ко мне поближе. - Эль?
Я подняла на него глаза, попыталась улыбнуться, не вышло. Лицо непроизвольно перекашивается, и я начала рыдать...
... Я лежу на чем-то мокром, и лицо мокрое. Открываю глаза и понимаю, что подушка промокла от слез, я беззвучно плачу, и похоже уже давно. Рядом кто-то сидит, этот кто-то заботливо гладит меня по голове, время от времени осторожно вытирает слезы и смотрит очень грустно, очень сочувственно. Я пытаюсь встать, но широкие сильные ладони, ложатся мне на плечи, вынуждая не вставать.
- Как ты? - спрашивает мой хозяин, но у меня нет сил ему отвечать. - Ты что-нибудь хочешь?
Единственное, что я сейчас хочу, это остаться в одиночестве, но Эдуард не намерен выполнять это желание. Он помогает мне сесть и сам поит чем-то. По запаху я узнаю корвалол. Потом одевает на меня сапожки и шубку, не мою, потому что у меня нет шубки, но она удивительным образом садится на меня, как влитая. Сапожки тоже не мои, но идеально подходят по размеру. Эдуард с видимым удовольствием оглядывает меня, затем снова подхватывает на руки и несет на улицу. Я пытаюсь сопротивляться, но он только улыбается и смотрит, смотрит, смотрит...
Перед дверями стоят сани, запряженные белоснежной тройкой. На мгновение я забываю о своем горе, перестаю вырываться и увещевать его, потому что восхищение тремя красавцами полностью захватывает меня. Эдуард тихо смеется.
- Дозволь прокатить , царица? - весело говорит он, и я машинально киваю, не задумываясь над его словами.
Мой хозяин сажает меня в сани, накрывает ноги теплым пледом, сам садится на место возницы, берет в руки вожжи и залихватски свистит. Лошади срываются с места, и сани мчат к воротам. Я поднимаю голову и успеваю увидеть Наталью. Она следит за нами с хозяином из окна, плотно поджав губы. Глаза у женщины злые. Она замечает, что я смотрю на нее и задергивает штору. Мой взгляд скользит чуть в сторону, из окна спальни хозяйки тоже смотрят, только в глазах Кристины сочувствие. Она тоже отходит от окна, и тройка несется так, что в ушах свистит ветер, вынуждая поднять воротник и прижать его руками. Но теперь стынут пальцы.
А сани мчат, звенят бубенцы под расписными дугами, сыпется снег с разлапистых елей. Вид зимнего леса заставляет забыть обо всем, я начинаю улыбаться. Эдуард оборачивается и весело смеется, глядя на мои восхищенные глаза. Затем он останавливает лошадей, перебирается ко мне и стягивает с себя шарф и перчатки. Мои руки тонут в этих перчатках, но пальцы начинает колоть, и руки быстро согреваются. Мой хозяин возвращается на свое место, и мы снова летим по зимнему лесу...
- Малышка, как ты? - я вздрогнула и посмотрела на Диму.
- Мне уже лучше, - шепчу я и встаю с кровати второй раз за это утро. - Некоторые воспоминания делают очень больно, но я это уже пережила один раз, значит, сейчас переживу быстрей.
Дима не стал спрашивать подробности, и я была ему благодарна. Он вышел из номера, забрав наши сумки, а я побрела в ванную, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. Отражение в очередной раз меня не порадовало. Красные глаза, нос картошкой, все те же растрепанные волосы. Я нагнулась над раковиной, ополоснула горящее лицо и поспешила к Диме, которые уже ждал меня в урчащей машине.
- Хочешь, Москву покажу? - спросил мой спутник.
- Покажи, - я равнодушно пожала плечами.
- Все будет хорошо, малышка, - сказал Дима, я кивнула, жалко улыбнувшись.
Машина тронулась с места, и я прикрыла глаза...
... Ночью снова воет волк, только в этот раз ему отвечают другие волки, наполняя воздух тягостной тоской. Я в ыглядываю в окно, вслушиваясь в серое многоголосье. Полная луна заливает площадку перед домом так ярко, что даже при выключенных фонарях я могу видеть заснеженные статуи, которые глядят перед собой пустыми глазами. Мне сейчас тоже хочется завыть, потому что боль от потери невозможно унять, как невозможно поверить в нее.
Неожиданно мое внимание привлекает тень, скользящая по снегу. Я вглядываюсь и вскрикиваю. Это волк, огромный черный волк. Зверь, будто услышав меня, останавливается и поднимает вверх морду. Мы встречаемся взглядами, и я зачарованно смотрю, как его глаза светятся желтоватыми огоньками. Волк не пугается меня, он садится на снег и глядит на меня, не мигая. Мне становится страшно, и я медленно отступаю от окна, ложусь на кровать и накрываюсь с головой.
Волчий вой рвет тишину в клочья, я сжимаюсь в комок и боюсь даже вздохнуть...
... Я открыла глаза и с удивлением обнаружила, что машина стоит на обочине, а Димы нет за рулем. Выглянула в окно и тут же вздохнула с облегчением, он шел от леска к машине.
- Где ты был? - спросила я, когда он сел на водительское место.
- Эльвира Константиновна, - он укоризненно посмотрел на меня через зеркало заднего вида, - в приличном обществе такие вопросы не задают.
- Ой, - я покраснела, но тут же добавила, - мне бы тоже не мешало прогуляться.
- Скоро Тверь, там и сходишь, потерпи, - Дима завел двигатель.
- Но мне очень надо, - как на зло, желание прогуляться в лесок становится нестерпимым. - Дима-а!
Он повернул руль, и машина, уже выезжающая на трассу, снова встала на обочине. Я открыла дверцу и быстро выскочила наружу.
- Я с тобой, - крикнул Дима.
- Я сама справлюсь, - возмутилась я и нырнула за голый куст.
Дима все-таки вышел из машины и тактично остановился неподалеку. Покрутившись в поисках более закрытого места, я забрела подальше. Рев несущихся машин почти заглушал тихие звуки леса. И все же я услышала, когда уже закончила свои дела... мне показалось, что далеко кто-то крупный бежал ломая ветки. Я услышала тяжелое дыхание, или мое воспаленное воображение внушило мне это, но я вдруг сорвалась с места и побежала к Диме. Схватила его за руку и потащила к машине.
- Скорей, скорей, поехали отсюда! - выкрикнула я, запрыгивая на заднее сиденье.
Дима мгновенно оказался за рулем, по прежнему не задавая вопросов, и машина сорвалась с места.
* * *
Огромный черный волк бежал неспешной рысью. Впрочем, неспешной она была только для него. Зверь время от время принюхивался, потом продолжал бег. Он умело прятался от ненужных ему взглядов. Там, где волку было не пройти, шел быстрой уверенной походкой очень высокий широкоплечий мужчина. Он знал, что идет по верному следу. То там, то здесь беглянка оставляла свой запах, обрывки эмоций, которые он так хорошо чувствовал.
Мужчина добрался до леса, впрочем, это название только заставило его усмехнуться, лес остался дома, а это просто редкие палки, пропитанные тошнотворным духом человеческого обитания. Он скривил губы, презрительно оглянулся на двух мужиков, вышедших ему навстречу, затем шагнул в подобие леса, и дальше снова бежал зверь. Сразу же звуки и запахи обрели кристальную четкость. Волк мог понять по запаху, что происходит за несколько километров впереди него. Зверь легко вздохнул и побежал дальше.
Запах пришел неожиданно, он был таким знакомым, таким родным, таким желанным. Беглянка была совсем рядом, и волк понесся вперед, ломая сухие ветви поваленных деревьев, сшибая молодняк. Все потеряло смысл кроме запаха. Зверь не бежал, летел. Вот здесь она стояла, здесь. Волк уткнулся носом в землю. Затем метнулся из леска. Она бежала, ей было страшно. Волк довольно заурчал, но тут же злобно оскалился, к запаху его девочки присоединился мужской запах. Тот же, что был в квартире, который был в двух мотелях, где они успели остановиться. Тот, кто не прикасался к ней, но уверенно уводил прочь от него, от ее хозяина, от ее мужчины.
Волк кинулся к дороге, наплевав на то, что его сейчас видят все, кто едет мимо. Зверь долго и обстоятельно изучал запах их автомобиля, запах водителя, потом развернулся и убежал в лес, чтобы продолжить охоту.
Глава 10
Тверь мы проскочили насквозь, но в Москву не поехали, свернув в сторону Ярославля, который тоже остался за окном автомобиля. Я с грустью смотрела на мелькавшие пейзажи. Путешествие, действительно, стало бегством. Хотя, чем дальше мы уезжали, тем больше мне казалось, что я испугалась зря, и это всего лишь расшатанные нервы. Дима остановился за эти несколько часов всего лишь раз, чтобы заправиться и купить на заправке что-нибудь перекусить. От Ярославля понеслись к Вологде, но и там не остановились. Ночь застала нас, когда мы уже свернули в сторону Новгорода. Дима не выбирал маршрут.
- Куда указатель укажет, туда и поедем, - подмигнул он мне.
Я видела, что он устал, но продолжал вести машину.
- Димочка, нам бы остановиться где-нибудь, - сказала я, массируя ему плечи через сиденье.
- М-м, - блаженно застонал он. - Шею еще разомни, пожалуйста.
- Давай где-нибудь остановимся, - повторила я, выполняя его просьбу.
- Хорошо, - Дима согласно кивнул.
Он посмотрел на карту, нашел какой-то городок, и мы направились туда, чтобы снять очередной номер, доплатив за заселение без документов. В душ он пошел первый. Я без разрешения, взяла его кошелек и сбегал в круглосуточный магазин, который находился рядом с мотельчиком. Когда поднималась по лестнице, Дима спускался мне навстречу.
- Ты где была? - сурово спросил он.
- Перекусить купила, - я продемонстрировала пакет.
- Не делай так больше, ты меня напугала, - сказал Дима, забрал пакет и вернулся в номер, не глядя на меня.
Я почувствовала себя виноватой.
- Прости, - я обняла его сзади, ощутив тепло его тела. Не удержалась и плотно прижалась.
- Я не злюсь, - голос Димы стал чуть хрипловатым. - Просто волнуюсь.
Мы так стояли некоторое время, он рассеянно гладил меня по руке, потом осторожно освободился.
- Ну, показывай, что раздобыла, - про то, что своевольно взяла деньги, Дима не сказал ни слова.
- Вот! - я начала гордо потрошить содержимое пакета...
После нестандартного ужина из холодных сос исок, пирожков с картошкой и сока, мой спутник перебрался на постель и моментально отрубился. Я некоторое время смотрела на него, потом легла рядом, аккуратненько обняла, боясь потревожить сон, и вскоре сама задремала...
... Наталья Викторовна раздраженно постукивает ногой о пол. Она недовольна мной, а я не могу понять причину. Хозяина нет, и у меня двоякое чувство. С одной стороны я чувствую облегчение, его повышенное внимание ко мне и забота тяготят, а с другой, когда он дома, меня не ругают. Последнее время у него появилась привычка ужинать вместе со мной. Точней, ужинает он, а я сижу напротив и давлюсь под его пристальным взглядом. Я искренне надеюсь, что я для него как дочь, потому что детей у хозяев нет. За последнюю пару месяцев они вообще перестали общаться. Хозяин или отсутствует, или занят делами у себя в кабинете, или проводит время рядом со мной. А его жена почти каждую ночь уходит куда-то или закрывается в подвале. Я не знаю, что там, мне туда запрещено спускаться, но и не хочется проявлять любопытство, если честно.
- Ты совсем обленилась, девочка, - говорит Наталья. - Хозяин избаловал тебя. Сегодня вылижешь гостевые комнаты.
Я послушно киваю, и это еще больше злит мою начальницу.
- Потом намоешь окна, - говорит она.
Я немного удивлена. Уже весна, но еще морозит, вроде рано браться за окна, но я снова киваю. Если надо, значит, сделаю.
- Как же ты меня бесишь! - вдруг орет женщина, и я оторопело моргаю. - Зачем он только притащил тебя сюда? От тебя никакого прока, грязнуля!
Слезы невольно выступают на глаза, мне обидно. Работаю я на совесть, за собой слежу всегда.
- Грязнуля и неряха, - продолжает Наталья, но теперь она улыбается, явно получая удовольствие от моего унижения. - Ты годишься только, чтобы на трассе стоять, дешевка.
- Наталья Викторовна, что вы такое говорите? - потрясенно выдыхаю я.
- Ни кожи, ни рожи, а строишь из себя недотрогу. Знаю я таких недотрог. Цену себе набиваешь? Я таких, как ты, насквозь вижу, - вдруг кричит она. - Нравятся хозяйские подарочки? Что еще надеешься с него вытянуть?
Мне становится плохо от таких обвинений. Это ведь ложь! Я ничего у него не прошу, ничего! Я пытаюсь отказываться, когда хозяин что-то дарит мне, но стоит ему нахмурить брови, и я безропотно принимаю то какое-нибудь украшение, то духи, то безделушку, которая стоит, наверное, очень дорого, потому что хозяин дешевых подарков не делает. Я просто боюсь его, до дрожи боюсь!
- Дешевая девка! - кидает мне в лицо очередное обвинение Наталья.
- Жаба душит, Наташка? - насмешливый голос прерывает монолог моей начальницы.
- Что? - она резко оборачивается и зло смотрит на Кристину.
Я первый раз вижу Кристину в хозяйственной части дома. На ней легкий халатик, который сполз с одного точенного плеча, на ногах шлепки на каблучках. В руках Кристина держит фужер с вином. Она отпивает немного и подходит к нам ближе.
- Что ты взъелась на бедную девочку? Разве она виновата, что наш великий и ужасный ум потерял? - хозяйка с интересом рассматривает меня.
- Он становится слабым, - шипит Наталья. - Вы знаете, как это может быть опасно.
- Ты считаешь его слабым? - Кристина поднимает голову и заразительно хохочет. - Оставь девочку в покое. Она не несет ответственности за его безумие.
- Только она и несет, - снова выкрикивает моя начальница. - И я не понимаю, чего он тянет.
- Это любовь, Наташа, - насмешливо говорит хозяйка, чуть наклонившись вперед. - Ты ведь знаешь, что это такое.
Наталья стремительно бледнеет и сжимает кулаки, а хозяйка снова заливается веселым смехом.
- Мы обе знаем, да? - она подмигивает Наталье.
- Если бы я могла родить ему чистых детей, я бы...- Наталья осекается и смотрит на меня.
- То, что я могу это сделать, не добавило мне лучших минут, когда он притащил в дом тебя, - ярость проскакивает в голосе Кристины. - Смирись, теперь у него новая игрушка. Хотя нет, это гораздо больше. Так что, просто давись от зависти, но по тихому. А девчонку не трогай! - теперь отлично видно, что хозяйка зла.
Обе женщины меряются какое-то время взглядами, а я чувствую себя полной дурой, потому что ничего не понимаю в этом разговоре. Я с удивлением смотрю на молодую и красивую Кристину, потом на пожилую увядающую Наталью и не могу постичь смысла слов: "Если бы я могла родить..." и "То, что я могу это сделать, не добавило мне лучших минут, когда он притащил в дом тебя". Такое ощущение, что они соперницы, но как Наталья может быть соперницей Кристине? Наталья даже старше Эдуарда. Я ничего не понимаю.
Пока меня раздирает от этих мыслей, хозяйка поворачивается ко мне и берет за руку. Управляющая тут же вскидывается.
- Эля пойдет со мной, - говорит Кристина, - мы с ней поболтаем, как девочка с девочкой.
- Он будет в ярости, - угрожающе шипит Наталья.
- Обожаю твою собачью преданность, - смеется моя хозяйка и тянет меня за собой.
Я послушно иду за ней, потому что оставаться с Натальей совсем не хочу. И вообще, первый раз появляется желание пожаловаться Эдуарду. Меня все еще душит обида за несправедливые обвинения. Кристина ведет меня в свои комнаты. Ее пальцы на мгновение сильно сжимаются, делая больно, но она тут же расслабляет руку и подмигивает мне.
- Почему ты молчала? - спрашивает она, когда мы заходим в ее спальню.
Я не знаю, что ей ответить, и потому снова молчу.
- Нельзя быть такой безответной овцой, Эля, - моя хозяйка садится на кровать, вынуждая меня сесть рядом. - Нужно уметь драться, понимаешь? Ты должна показать зубы, иначе каждая шавка будет считать себя в праве тявкать на тебя.
- Я не люблю ругаться,- не хотя произношу я.
- А не надо любить, надо уметь, - усмехается Кристина. - Хочешь вина?
- Я не пью, - я качаю головой и пытаюсь встать.
- А я и не предлагаю пить, просто один бокальчик, - улыбается Кристина. - Составь мне компанию.
Мне совсем не хочется пить, и я помню, как она целовала меня, потому находить ся наедине с ней мне тоже не хочется. Но как уйти, чтобы не обидеть хозяйку, я не знаю. Кристина встает, очень грациозно, и я в душе завидую ее пластике. Моя хозяйка наливает второй фужер и подносит мне. Я беру, но пить не собираюсь.
- За все хорошее, - подмигивает она и ждет.
Вздохнув, я все-таки подношу фужер к губам и немного отпиваю. Вино очень приятное. Я делаю еще один глоток, и хозяйка слегка надавливает на хрустальный кружок в окончании тонкой ножки, вынуждая меня допить все до капли. Потом забирает уже пустой фужер, ставит на столик и возвращается ко мне. Садится рядом и молча смотрит. Я невольно краснею, а потом жар разливается по телу. Кристина смеется.
- Коварное вино, очень коварное.
Я изумленно смотрю на свою хозяйку и начинаю неожиданно улыбаться.
- У тебя такая светлая улыбка, - голос Кристины становится хрипловатым. - Улыбайся для меня, Эля, улыбайся, чистый ангелок. - затем берет меня за руки и прижимает их к своему лицу. - Мне так одиноко, Эля, согрей меня.
Я не понимаю, что она хочет от меня, я совсем ничего не понимаю, но то, что она делает, мне не нравится и в то же время... Я тоже так одинока, а от Кристины идет волна тепла, которую я так явно чувствую. Она несчастна, как я несчастна, это вдруг становится так ясно. Мне ее жалко, и я обнимаю свою хозяйку. Глажу ее волосы, шепчу что-то.
- Мой ангел, - выдыхает Кристина, и ее губы накрывают мои.
Я пытаюсь вырваться, но хватка моей хозяйки оказывается железной. Я умоляю ее отпустить меня, но она продолжает покрывать мое лицо поцелуями. Ее руки так нескромно скользят по моему телу. И вдруг раздается вой, он наполнен яростью...
... Далекий вой ворвался в мой сон, и я вскочила раньше, чем поняла, что это уже не сон. Я знаю голос ЭТОГО волка, я так хорошо его знаю. Дима тоже проснулся и сорвался с постели. Он выглянул в окно, потом поглядел на меня и поманил к себе. Я с готовностью нырнула в его объятья, сразу успокоившись.
- Что-то волки развылись нынче, - сказал мой друг.
Я промолчала, потому что мне нечего сказать. Слово- оборотень прозвучит слишком нелепо, а волков здесь быть не может, потому что негде им тут жить. И Дима не может этого не знать. Он выжидающе смотрит на меня, но в который раз молчит и снова оборачивается к окну. Где бы не выл зверь, он еще далеко...
... Вой слышен снова, но уже ближе. Кристина резко оборачивается в сторону окна, издает рык, отчего я впадаю в ступор. Затем решительно опрокидывает меня на кровать и впивается в губы яростным болезненным поцелуем. Ее рука задирает мою юбку и касается того, чего даже мой жених никогда не касался, храня мое целомудрие до свадьбы. Я вскрикиваю и начинаю бешено отбиваться.
- Сука, - раздается гневный крик от двери. - Поганая грязная сука!
Кристина вскакивает с кровати раньше, чем ее муж успевает подойти. Они оба тяжело дышат, глядя с ненавистью друг на друга, и они рычат, совсем по звериному. Я отползаю подальше, нервно оправляясь.
- Я велел к ней не прикасаться, - я совсем не узнаю голос своего хозяина.
- У нас все общее, - она насмехается, но скорей от страха, потому что ее руки заметно дрожат.
- Я велел к ней не прикасаться, - чуть ли не по слогам повторяет Эдуард.
- А я прикоснулась, - Кристина подносит ту самую руку к лицу и вдыхает, - м-м-м, свежая роса.
- Тварь, - рычит мой хозяин и...
Я забываю, как дышать, когда вижу, как человек на глазах трансформируется, как изменяется строение его тела, как лицо вытягивается в морду, а зубы удлиняются и заостряются, как черная густая шерсть покрывает все его тело. Невольно перевожу взгляд на Кристину, и, кажется, я лишаюсь рассудка, потому что тоже самое происходит и с ней. Эдуард быстрей, он первый кидается на жену, но она каким-то чудом уворачивается и заканчивает превращение. Это сон, просто очень страшный сон. Такого не бывает!!! Огромный черный волк, тот самый, который смотрел на меня в окно, и дымчатая волчица скалятся друг на друга посреди обычной человеческой спальни.
Не знаю, что помогло мне сползти с кровати и выскользнуть за их спинами из спальни. Но я оказываюсь за дверью, после этого понимаю, что мне надо бежать, срочно! Этот дом сводит меня с ума. Не забегая за одеждой, я несусь к лестнице, слыша, как за спиной сцепились звери. Там стоит бледная Наталья.
- Доигралась, - шипит она, глядя на меня.
Но я не слушаю ее, я срываюсь на бег, выбегаю из дома, несусь к воротам и начинаю их отчаянно дергать. Ворота глухи к моим истеричным крикам и слезам, но я все продолжаю их дергать и пинать. А потом за моей спиной слышится тихий рык. Я вздрагиваю, замираю, очень медленно оборачиваюсь и вижу уже не зверя. За моей спиной стоит Эдуард, только в глазах его бушует тот самый огонь. Он немного ссутулился и тяжело дышит. Я прижимаюсь к воротам, боясь пошевелиться. Мой хозяин медленно подходит ко мне, некоторое время пристально смотрит.
- Эля, - его руки обхватывают меня, - Моя Эля, - мо я одежда жалкими лоскутами опадает на землю. - Моя! - рычит он и поднимает меня. - Только моя! - выдыхает он мне в лицо.
Я вижу на его лице кровь, открываю рот, но не могу произнести ни звука. Мой хозяин завладевает моим и губами, целует, прикусывает, и я вскрикиваю, мне больно. Но настоящая боль ослепляет, кода он врывается в меня, одним резким движением бедер. Крик переходит в хрип, и я повисаю на его руках, погружаясь в спасительную тьму...
Глава 11
- Ты многое вспомнила? - Дима с любопытством посмотрел на меня, на секунду отрываясь от дороги.
- Почти все, - кивнула я.
- Расскажешь?
Я отрицательно покачала головой, он не стал настаивать. Что мне ему рассказать? О том, что мне посчастливилось свести с ума вожака стаи оборотней? Что он теперь преследует нас и, возможно, на следующей остановке мы увидим черного волка, который будет казнить, не ведая пощады? От последней мысли мне стало жутко, не за себя. Я давно привыкла к всплескам гнева хищника, но Дима... Я не смогу жить, зна я, что он погиб из-за меня, и я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Но я уже не властна над судьбой. ОН знает, мой жестокий волк знает про того, кто помогает мне, и он будет идти по следу моего друга, пока не разорвет в клочья горло, пока не увидит, как жизнь уходит из серых глаз.
- Остановись! - закричала я, не осознавая, что мы посреди дороги, что нас окружают другие машины.
"Ниссан" подрезает "хонду" и вылетает на обочину. Дима обернулся ко мне и вопросительно посмотрел.
- Что случилось, малышка?
Я выскочила из машины и побежала, ничего не объясняя. Если я уведу за собой зверя, то может смогу уговорить прекратить охоту. Сотая часть шанса, что мне это удастся, но это единственная сотая часть шанса. Я не могу позволить ЕМУ убить Диму.
- Эля! Эля, стой! - зачем, зачем он бежит за мной? Почему не уезжает, вздыхая с облегчением, что отделался от неадекватной особы? - Эля, остановись!
Но я продолжала бег, не оглядываясь на того, кто стал моим лучиком солнца, жизнь кого теперь стала дороже моей. И я готова сама умереть, лишь бы спасти его.
- Малышка, не сходи с ума, - горячие руки схватили меня, и мы покатились по земле. - Ну, куда ты бежишь, глупая?
- Отпусти меня, Димочка, отпусти, - слезы хлынули неудержимым потоком. - Ты не знаешь, что будет, если он нас догонит. Уезжай, скорей уезжай, я уведу его. Ему нужна я, уезжай!
- Успокойся, - Дима берет мое лицо в руки и смотрит прямо в глаза. - Все будет хорошо, мне просто нужно немного времени.
- У нас нет времени, он рядом, - я попробовала вырваться. - Он не потеряет след, раз взял его.
Дима помог мне подняться и крепко прижал к себе. Я уткнулась ему в грудь и продолжила заливаться слезами.
- Послушайся меня, - умоляла я. - Я знаю, о чем говорю.
- Я никому тебя не отдам, - тихо сказал Дима, и я вздрогнула...
... Я лежу на огромной кровати в хозяйской спальне. Эдуард лежит рядом. Он целует меня, нежно целует, но я вздрагиваю от каждого прикосновения, как от удара.
- Я никому не отдам тебя, девочка моя, я так долго тебя ждал, - его голос хриплый, взгляд затуманен. - Ты только моя, Эля. Прими мою любовь и станешь хозяйкой всего этого, прими.
- Мне ничего не надо, - тихо отвечаю я, стараясь унять дрожь, потому что мой страх злит его.
- А что ты хочешь? - Эдуард поднимает на меня темно-карие глаза.
- Я хочу домой, - я не удерживаюсь и всхлипываю.
- Ты уже дома, - я слышу раздражение и непроизвольно сжимаюсь. - Почему ты боишься меня? Почему дрожишь каждый раз, когда я притрагиваюсь к тебе?
- Вы делаете мне больно, - я закрываю лицо руками, чтобы не видеть его напряженное лицо.
Мой хозяин порывисто встает с кровати, и я немного расслабляюсь. Он меряет шагами спальню, я напряженно наблюдаю за ним. Эдуард возвращается к кровати, садится и смотрит на меня. Его рука ложится мне на живот, я тут же вздрагиваю в тысячный раз.
- Эля, ты сама виновата в том, что тебе больно, - говорит он. - Ты не даешь себе расслабиться, ты все время зажата. Ты не позволяешь огню разгореться. Девочка моя, я прекрасно чувствую, когда самка холодна от природы. В тебе есть огонь, пусти его в свою кровь, и боли не будет.
- Отпустите меня, Эдуард Андреевич, - я чувствую, что губы начинают дрожать. Этот разговор уже был, но огонь не хочет разгораться, когда Эдуард овладевает мной.
- Нет, Эля, нет, - мой хозяин устало качает головой. - Ты моя, и я никогда не расстанусь с тобой.
Он снова вытягивается рядом со мной и начинает целовать. Я внутренне содрогаюсь, ожидая момента, когда его плоть войдет в меня, но хозяин не торопится. Кажется, он настроен разбудить этот неведомый огонь. Я современная девушка и достаточно знаю о тех ласках, которые мужчина с женщиной дарят друг другу, но никак не могу отделать от чувства омерзения, когда Эдуард спускается к моему женскому началу.
Неожиданно в дверь стучатся. Эдуард недовольно рыкает.
- Хозяин, - слышен голос одного из охранников. - Пришли вести с границы. Вас срочно просят стражи.
- Не сейчас, - кричит мой хозяин.
- Это важно, - голос охранника становится совсем неуверенным, но он не уходит.
- Я занят! - в голосе Эдуарда злость.
- Эдуард Андреевич, я ведь никуда не денусь, - надежда на то, что сейчас я избегу пытки его желанием, вспыхивает настолько сильно, что я решаюсь подать голос.
- Эля, родная моя, - он нежно смотрит на меня, - расслабься, пожалуйста. Подождут.
- Но это срочно, я не хочу отвлекать вас от дел, - я даже приподнимаюсь, и злость сменяет нежность в темно-карих глазах.
- Хозяин, - снова подает голос охранник, словно чувствуя, что здесь его поддерживают.
Эдуард с рыком вскакивает с кровати, быстро одевается, стремительно идет к двери, но тут же возвращается и нависает надо мной. Я непроизвольно пытаюсь отползти.
- Это был первый и последний раз, когда ты позволила себе указывать мне, - говорит он. - Жди меня здесь, я скоро вернусь. - и уходит.
Я сползаю с кровати и забиваюсь в угол, чтобы сжаться там и выплакаться, пока он не вернулся...
... Дорога уже стояла поперек горла, но мы все ехали и ехали. Теперь мы петляли, съезжая с трассы, меняли направление, возвращались обратно, снова сворачивали. Дима почти не разговаривал со мной, он все время о чем-то напряженно думал. Я сидела рядом с ним и смотрела на мелькавшие пейзажи, не нарушая царящей в машине тишины...
... В доме тишина, дом спит. Эдуарда нет, он где-то там в ночи. Иногда я слышу его голос, протяжный волчий вой. Я уже отличаю его в многоголосье других волков. Последние дни он почти не появляется, какие-то проблемы с границей его земель. Меня не посвящают в подробности, а я не рвусь знать. Наталья смотрит на меня зверем, но больше не оскорбляет, как и не говорит, что мне делать. С тех пор, как мой хозяин переселил меня в свою спальню, я больше не прислуга. Вчерашние коллеги кланяются мне, стоит только выйти из хозяйских комнат, меня это коробит. Но Эдуард недвусмысленно дал понять, как ко мне стоит относиться, а его слово закон. Потому все мои просьбы не кланяться остаются не услышанными. Меня тяготит навязанная мне роль, но что-то изменить не в моей власти.
Я выглядываю в окно, черного волка не видно, и я покидаю спальню. Недалеко комнаты Кристины, я иду к ней. Я ее иногда навещаю, когда этого никто не видит, потому что жена моего хозяина все еще прикована к постели. Он сильно подрал ее, и я чувствую себя виноватой. Сколько раз спрашивала сама себя, в чем моя вина, но отделаться от этого дурацкого чувства не могу. Как и от чувства жалости к этой одинокой и несчастной волчице.
Я крадусь на цыпочках к спальне хозяйки, тихонько открываю дверь и заглядываю внутрь. Кристина не спит. Она уже почувствовала меня.
- Доброй ночи, ангелок, - улыбается она. - Не спится? - я качаю головой, и она манит меня.
Я вхожу, так же тихо пр икрываю дверь и подхожу к ее постели. Потом сажусь рядом и невольно улыбаюсь. Не смотря на то, что она оборотень, что пыталась быть близка со мной, я все равно ее не боюсь, как ее мужа.
- Как день прошел? - спрашивает Кристина и сплетает наши пальцы.
- У меня теперь все дни одинаковые, - горько усмехаюсь я.
- Эля, ты ведь можешь приручить этого зверя, и он будет послушно бегать за мячиком и дышать по команде, - улыбается моя хозяйка. - Он тебе совсем не нравится?
- Я его очень боюсь, - едва слышно сознаюсь я. - И он не хочет меня отпускать.
Кристина приподнимается на локте и слегка морщится от боли. Она дотягивается до моего лица и гладит по щеке. Я невольно прикрываю глаза от этой ласки. Эта раненная волчица меня успокаивает и дает сил ы. Наверное, доверие родилось с ее слов: " Умей дать отпор". За все это время она единственная, кто проявила обо мне заботу. Заботу хозяина я не хочу, но это то, отчего мне не избавиться. А вот Кристина... Она проявила участие там, где я его совсем не ожидала. Она не предъявляла собственнических претензий. Даже в ее поступке, в отношении меня, я не видела ничего кроме бунта против своего мужа.
- Я его тоже боялась, - неожиданно улыбается моя хозяйка и откидывается обратно на подушку. - Хочешь расскажу?
- Хочу, - киваю я и устраиваюсь поудобней.
Но она не успевает начать. Дверь с грохотом открывается, слетая с петель, и взбешенный Эдуард появляется на пороге.
- Что ты здесь делаешь? - спрашивает он.
- Ревнуешь, дорогой? - Кристина с вызовом смотрит на мужа, а я вспоминаю, что она держит меня за руку.
- Закрой пасть, шавка, - отрезает Эдуард и смотрит на меня.
- Если будешь и дальше себя так вести, она никогда не примет твой дар, ты ведь этого хочешь? - усмехается моя хозяйка.
Тяжелый взгляд перемещается с меня на волчицу. Он делает шаг, и я понимаю, что Эдуард слишком зол, чтобы себя контролировать. Кристина тоже это видит, но почему-то не хочет остановиться.
- Забавно, - говорит она. - Самый сильный волк все больше превращается в сторожевого пса. Знаешь, дорогой, а тебе очень пойдет ошейник и поводок. Хотя, нет, лучшее украшение для тебя, это намордник.
- Договорилась, - рычит мой хозяин.
Я вижу, как желваки перекатываются под кожей, как деформируются его зубы, как отрастают когти, как меняются черты лица. Но самое страшное, это его глаза, горящие зловещим огнем. Частичная трансформация выглядит более жутко, чем полное превращение. Кристина пытается отползти, она бледна, но скалится и рычит. Только сквозь рык прорывается истеричный скулеж. Эдуард идет не наказывать, он идет убивать, и я срываюсь с места, кидаюсь к нему и обхватываю руками могучий торс. Зверь замирает в шаге от своей жертвы. Он изумленно смотрит на меня сверху.
- Эля? - в его голосе слышится нерешительность.
- Я соскучилась, - я отчаянно вру и преданно смотрю ему в глаза. - Где ты был?
Я первый раз говорю ему "ты", и Эдуард становится совсем растерянным.
- Ты врешь, - тихо говорит он, - но мне приятна даже ложь.
- Я докажу, - я беру его за руку и тащу прочь от Кристины.
Я знаю только один способ, как успокоить его и решаю быть ласковой, попробовать быть ласковой. Когда мы уже почти вышли, Кристина громко усмехается, но я умоляюще смотрю в глаза моему жестокому волку, и он послушно идет за мной. В ту ночь я делала все, о чем он столько раз просил меня. Я перешагнула через свой стыд и отвращение к своему хозяину, я спасала единственного близкого мне в этом доме человека, дымчатую волчицу. И первый раз Эдуард был нежен настолько, что даже, когда он вошел, я не почувствовала боли, впрочем, как и удовольствия. Огонь так и не побежал по моим венам, и все-таки Эдуард был доволен, а это главное. Он не тронул Кристину, но утром ее переселили подальше, а мне запретили покидать пределы хозяйских комнат...
Глава 1 2
Дима заехал в очередной маленький городок, уже привычно поторговался с администратором в мотеле, чтобы нас заселили и без оформления документов. Из машины он вынес меня на руках, чем сильно удивил, донес до номера, потом вернулся к машине и отогнал ее во двор жилого дома. Я видела, как он уезжает и даже вздохнула с облегчением, решив, что мой друг решил последний раз позаботится обо мне. Я свернулась калачиком на постели и задумалась над тем, что мне делать дальше. Но Дима вернулся минут через тридцать. В руках его был пакет. Он выставил содержимое на стол и позвал меня. Еда была горячей, и я удивленно посмотрела на него.
- Забежал в одно кафе и взял на вынос, - улыбнулся Дима. - Ешь, пока не остыло.
- Почему ты вернулся? - не могу сказать, что разозлилась на него на это.
- А разве я куда-то уходил? - мой спутник удивленно посмотрел на мне в глаза.
- Зачем ты нес меня на руках? - задала я другой вопрос, раз меня так и не пожелали услышать.
- Захотелось, - он весело подмигнул, а я нахмурилась.
Некоторые поступки Димы были несколько странными, но он не желал ничего объяснять, как и я ему, впрочем. И я поступила так же, как он, не стала настаивать на ответе. Мы пообедали и завалились отдохнуть.
- Ночью едем без остановок, - сказал он. - Давай вздремнем. Мне за руль, а ты на сиденье все равно толком не выспишься.
- Хорошо, - я улыбнулась и нырнула ему на плечо.
Дима прижался щекой к моим волосам, и я блаженно вздохнула. Никак не могу отделаться от ощущения, что этот мужчина послан мне самим небом. Мне так спокойно с ним, так хорошо, даже просто быть рядом. В голове всплыли слова: "Я никому тебя не отдам", и мне хочется, чтобы так оно и было.
- Почему ты сказал, что никому меня не отдашь? - я задумчиво водила пальцем по его груди, рисуя невидимые вензеля и совсем не стеснялась своего поведения.
Дима промолчал, я приподнялась и посмотрела на него. Вид у моего спутника был такой загадочный, что я даже невольно хмыкнула. Он заулыбался в ответ, но по прежнему не проронил ни слова. Я засмотрелась на его улыбку, растворяясь в ней до такой степени, что не заметила, как тянусь к нему и начинаю целовать улыбающиеся губы. Дима на мгновение застыл, потом сжал в невероятно сильных объятьях. Я задохнулась, но не было ни страха, не стыда, ни даже смущения. Зато был неведомый мне трепет, томление, и жар все сильней разливался по телу, лишая разума. Я целовала его лицо, спускалась на шею, гладила широкую грудь, затем задрала футболку и спустилась к животу, оказавшемуся мускулистым. Дима застонал, но схватил за плечи, рванул наверх, перевернул на спину и... встал с кровати. Я прерывисто дышала и с изумлением смотрела в удаляющуюся спину моего спутника.
В душе зашумела вода, а я обиженно насупилась. А потом пришло осознание произошедшего. Он отказался от моих ласк, от меня! Единственный мужчина, которого я хотела, не хотел меня!..
... Эдуард мечется раненным зверем по спальне. Я сижу на кресле, подтянув колени к подбородку и не смотрю на него. Мой хозяин резко разворачивается и нависает надо мой, уперев могучие руки в подлокотники.
- Почему, Эля, почему? - почти рычит он. - Ты же понимала, что это бессмысленно.
Я утыкаюсь лбом в колени и стараюсь не дрожать.
- Почему, девочка моя, ответь мне! - кричит Эдуард.
- Я устала так жить, - едва слышно отвечаю я. - Я хочу домой.
Он устало опускается на пол рядом с креслом и смотрит на меня. Я неожиданно успокаиваюсь и встречаюсь с ним глазами.
- Почему ты не можешь полюбить меня, Эля? - тихо спрашивает Эдуард. - Почему не хочешь принять мою любовь? Прими мой дар и все изменится. Ворота откроются перед тобой, ты станешь свободна.
- Но какой ценой! - я прикрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла.
- Это не цена, это дар, девочка моя, - спокойно отвечает он.
- Я не хочу быть твоей, - так же спокойно говорю я, мне все еще не страшно, я устала бояться, поэтому и пыталась перелезть высокую ограду, но охрана сняла меня с нее раньше, чем я успела пролезть хоть метр.
- Ты уже моя! - в его глазах снова бешенство. - Вопрос только в том, что я хочу, чтобы ты была не просто наложницей.
- У тебя уже есть жена, - я тоже начинаю злиться.
- Я отказался от нее, - Эдуард вскакивает и глядит на меня сверху.
- Это не имеет значения, - я встаю на кресле в полный рост и теперь почти сравниваюсь с ним в росте. Я пристально смотрю моему хозяину в глаза, и он не выдерживает и отворачивается.
- Не смей так смотреть, - глухо говорит он.
- А не то что? - я улавливаю у себя насмешливую интонацию Кристины.
- Хочешь узнать? - Эдуард поворачивается ко мне, и я содрогаюсь от холодного звериного взгляда.
- Мне плевать, - неожиданно для себя самой отвечаю я, спрыгиваю с кресла и направляюсь прочь из комнаты.
Я не успеваю дойти до двери, он оказывается передо мной. Я поднимаю голову, и тут же кричу от хлесткого удара, сбивающего с ног. Слезы выступают из глаз, горячая кровь течет из носа, из разбитой губы. Запах крови пьянит моего волка. Его глаза становятся совершенно безумными. Он падает на меня сверху, слизывает кровь, прикусывает, стонет, а потом рвет платье, белье мне запрещено носить, и овладевает мной, вырывая из груди очередной крик боли. Мой жестокий волк пьет мою боль вместе с кровью. Он двигается резко, жестко, словно хочет пробиться к центру моего существа. Его рык оглушает, и я даже не плачу, просто в паническому ужасе смотрю на него широко раскрытыми глазами...
... Когда Дима вернулся в комнату, я стояла у окна, глядя на осенний дождь. Моя душа плакала вместе с дождем, но глаза были сухи. Я смирилась, я приняла то, что нежеланна. Жаль только, что огонь, который так ждал Эдуард все же вспыхнул, но был отвергнут и теперь медленно сжигал меня.
- Что интересного показывают? - преувеличенно весело спросил Дима.
- Опять дождь, - тихо ответила я, не оборачиваясь.
- Эля... - начал он и замолчал.
Я зябко поежилась и обняла себя за плечи. Дим подошел ко мне, встал сзади и некоторое время молчал, а затем обнял. Я попыталась вырваться.
- Ты обиделась, - он не спрашивал, он утверждал. - Прости.
- Тебе не за что извиняться, - я снова попыталась освободиться, не позволил. - Я все понимаю, Дим, правда. Ты и так возишься со мной, мотаешься чуть ли не целыми сутками по дорогам. Ты был добр ко мне, а я полезла еще со своими желаниями. Мне стыдно, это ты меня прости.
- Ты подумала, что мне было неприятно? - понял Дима. - Глупышка, зачем тогда я столько стоял под холодным душем? - он добродушно усмехнулся. - Поверь, у нас желание одно на двоих, но пока это невозможно. Еще рано.
- Почему? - я развернулась и посмотрела ему в глаза.
Дима отвел взгляд и тряхнул головой.
- Ты еще так мало знаешь обо мне, - вздохнул он. - Я хочу, чтобы сначала не осталось тайн. Но и время откровений еще не пришло. Потерпи, малышка, хорошо?
Я кивнула, задумываясь над тем, что может скрывать такой человек, как Дима...
... Сегодня мне не приходится пробираться на улицу. Эдуард после случившегося несколько дней смотрел на меня глазами побитой собаки, выполняя любое мое желание, предугадывая капризы. Хотя, какие у меня могли быть капризы... Но я добилась возможности общаться с Кристиной. Он был недоволен, даже разозлился, но тут же подавил вспышку и кивнул, глядя на мое распухшее лицо и губы. Мой хозяин привез по моему требованию кресло-каталку для своей жены, и теперь мы вместе гуляли с ней по распустившемуся саду.
Настроение после таких прогулок у меня значительно поднималось, и Эдуард довольно смотрел на мою улыбку. Он не подходил к нам с Кристиной, но всегда провожал на прогулку, собственноручно усаживая волчицу в каталку, и встречал, забирая ее. Мы вместе доносили Кристину до ее комнаты и шли обедать. В такие минуты я переставала бояться его и оживленно рассказывала о том, как мне нравится сад. Один раз я ему призналась, что у меня появилось детское желание, качаться на качелях под сенью цветущих деревьев. Рассказывала и смеялась над собственной фантазией. А на следующий день меня уже ждали качели, и я с радостным визгом бросилась к ним под веселый хохот Кристины. Эдуард стоял вдалеке от нас. Я его заметила, когда взлетала наверх, он улыбался.
- Ты сегодня была совсем счастливая, - говорит он вечером, когда мы сидим пере д разожженным камином. Я невольно улыбаюсь, и он тут же добавляет. - Прими мой дар, Эля.
Мы сидим на полу перед камином. Точней, сидела я, глядя на пляшущий огонь, а он сел сзади, обняв и вынудив откинуться ему на плечо. Настроение сразу начало портиться. С того дня, когда он терзал мое тело, он еще ни разу не поднимал эту тему.
- Пойми, глупышка, все изменится, все сразу изменится. И твое отношение ко мне, ты сама изменишься, ты примешь меня. И мне будет легче, - он пытается объяснить, но я не хочу слушать. - Ты узнаешь столько всего нового, больше не будет тайн. Ты узнаешь обо мне гораздо больше, чем сейчас. Прими мой дар, родная.
- Я не хочу, - в голосе откуда-то появляется твердость. - Мне не нужен твой дар.
Он превращается в каменное изваяние, которое все сильней сжимает руки, и я понимаю, что он готов меня раздавить, как букашку.
- Эденька, - через силу произношу я, и он тут же останавливается. Так я иногда называю его, чтобы усмирить грозу еще в самом начале.
- Что, милая, - хрипло отзывается он.
- Пойми, я не так давно потеряла жениха, которого любила, мне нужно время, - говорю я, но на самом деле мне хочется сказать, что я не могу быть с тем, кто убил моего любимого. Это лишь подозрения, но я почти уверена, чей внедорожник сбил Сережу, уж больно все сходилось по времени.
- Уже прошло достаточно времени, - мой волк напрягается. - Ты все еще помнишь его?
Я молчу, потому что понимаю, что мой ответ может вызвать бурю.
- Эля? - почти рычит Эдуард, и я решаюсь на то, что делала лишь раз.
Я разворачиваюсь к нему лицом, встаю на колени, чтобы быть на одном уровне с сидящим на полу мужчиной, и обнимаю его. Сплетаю пальцы на могучей шее и целую. Он даже не дышит, боясь напугать меня ответным поцелуем.
- Покажи мне свои владения, - прошу я, когда отрываюсь от него.
- Прими мой дар, родная, и ты все увидишь, - говорит он и пытливо смотрит в глаза.
- Мне скучно, Эденька, прокати меня по своим владениям, - я улыбаюсь и снова целую его.
- Прими мой дар, Эля, - хрипло повторяет он.
- Зачем принимать дар для простой прогулки? - я недоумеваю.
- Тогда ты увидишь гораздо больше, - отвечает Эдуард.
Мне не нужен его дар, мне нужно увидеть путь, потому что лазейку в монолите неприступной усадьбы мне подсказала Кристина. Это был намек, но я запомнила.
- Ну, пожалуйста, милый, - я делаю обиженное лицо, и мой волк сдается.
- Хорошо, - говорит он. - Но ты кое-что для меня сделаешь.
Я застываю, страшась услышать продолжение фразы, но снова выдаю улыбку. Эдуард некоторое время смотрит на меня, а потом привлекает к себе.
- Люби меня, Эля, и позволь любить себя, - шепчет он и опрокидывает пол.
Он не отпускает меня до первых солнечных лучей, доводя своими ласками до исступления. Я ошеломлена жаром, охватившем меня и не могу удержать рвущиеся из груди стоны, совсем не от боли. Мой волк счастлив, как щенок, которому кинули мячик. Мы так и уснули там на полу перед остывающим камином...
Глава 13
Мужчина, напоминавший своим телосложением былинного богатыря, не спеша шел по небольшому городку, незаметно принюхиваясь. Когда ниточка нужного запаха таяла, он приседал, делая вид, что завязывает шнурок на ботинке, или ронял монету, и глубоко вдыхал. Обнаружив пропажу, он удовлетворенно усмехался и шел дальше.
Но в одном месте он нахмурился. О хотник чувствовал машину, и точно знал, что здесь она останавливалась. Об этом говорили несколько капель масла на асфальте, но смысла остановки он не понимал. Не обращая внимания на случайных свидетелей, мужчина присел, низко нагнулся и потянул носом. Беглянка здесь не проходила, это было неоспоримо, а вот ее спутник... Вроде и была нотка запаха, но что-то сбивало, и охотник не мог точно определить, прошел здесь дружок его беглянки или нет. Мужчина еще раз вдохнул, и вдруг в носу защекотало. Он чихнул, и улыбка, холодная и жесткая улыбка расплылась по лицу мужчины. Он сделал несколько шагов, принюхался и снова чихнул. Затем развернулся и довольный пошел по следу машины, найдя ее в соседнем дворе.
- Наивные дети, - негромко сказал он. - Отнес ее на руках, чтобы не оставила запаха, опрыскал свой след какой-то дрянью, покрутился по городу на машине и решил, что сможет провести старого волка? Неужели кто-то поверил твоим рассказам, Эля? Любопытно...
Мужчина вышел со двора и направился к мотелю, решив дождаться, когда беглецы выйдут на улицу.
* * *
... Внедорожник Эдуарда едет сквозь лес. Это не та дорога, по которой мы приехали. Мой волк подвозит меня к обрыву и останавливает машину. Он выходит из автомобиля, открывает дверцу с моей стороны и вытаскивает, как тогда, когда вез меня к себе.
- Что там внизу? - спрашиваю я, вслушиваясь в далекий рокот.
- Река, - отвечает Эдуард. - Это граница со стаей Ночного Ветра.
- С какой стаей? - я не удерживаюсь и смеюсь.
- Что ты смеешься, - спокойно отвечает мой хозяин, - волки тоже не чужды романтики, - и тоже начинает хохотать.
- А какие еще стаи есть? - мне становится любопытно.
- Есть Серые Тени, Кристина из их стаи. Есть Мясники, их меньше всего, потому назвали себя пострашней. Еще есть Острые Клыки и Вурдалаки, но их территории не здесь, они обитают северней. - рассказывает Эдуард.
- А как называется твоя стая? - я смотрю на него.
- Стая Черного Волка, - отвечает он. - Это моя стая. - гордо говорит мой волк и решает провести мне очень маленький курс истории. - Наша стая существует, начиная с моего прадеда. Мои предки занимали место вожака, я вожак, и наш сын будет вожаком.
- Кристина говорила, что от человека редко рождаются оборотни, - я отворачиваюсь и отхожу, это скользкая тема и обязательно приведет к прежним притязаниям Эдуарда.
- Когда ты примешь мой дар, тогда вероятность рождения волка будет девяносто процентов из ста. Мои гены сильные, значит сто процентов, - ну, вот и начинается старая песня.
Я молча иду вдоль обрыва, не хочу отвечать, как не хочу его дар и его детей. Мой волк бредет за мной следом, тоже молча. Я всматриваюсь в ту сторону обрыва и вижу, как между редких деревьев мелькает животное. Вглядываюсь и понимаю, что это волк. Только он более поджарый, чем мой. Худощавый, длинноногий и окрас у него буро-серый. Он останавливается и смотрит на нас. Я оборачиваюсь к Эдуарду и вижу на его лице надменное выражение. Волк из соседней стаи рычит и скалиться. Мой хозяин вдруг вскидывает руку, резко опуская кулак на сгиб локтя и залихватски свистит. У волка выступает от ярости пена из пасти, он кидается в пустоту, а Эдуард снова делает неприличный жест и хохочет.
- Что происходит? - спрашиваю я, ничего не понимая в происходящем.
- Обмен любезностям, - усмехается он. - Поехали дальше.
Я киваю и иду к машине. В эту сторону я не побегу, здесь нет дороги. Автомобиль едет дальше, и я внимательно рассматриваю окрестности, стараясь запомнить, все запомнить...
... Поспать так и не удалось. Мы пролежали рядом с закрытыми глазами, не разговаривая, но каждый погруженный в свои мысли. Когда на улице уже стемнело, Дима встал, оделся и велел выходить когда он позвонит. Я кивнула. Он сказал сдать ключи минут через пятнадцать и ждать в холле, после этого вышел. Меня все это немного удивляло, но я не привыкла спорить. Жизнь с моим волком научила многому. Дима ушел, а я посмотрела на экран мобильного. Мой друг купил мне его на последней остановке. Время тянулось невозможно долго, и нехорошее волнение начало охватывать меня.
Наконец, заветные пятнадцать минут закончились, и я побежала вниз. Отдала ключи девушке-администратору и села ждать, не спуская взгляда с мобильного. Он молчал, молчал еще минут десять. Я уже начала сходить с ума, когда телефон разорвался стандартной мелодией.
- Быстро выбегай, малышка и в машину. - сказал Дима, и я побежала к выходу под удивленные взгляды служащих мотеля и постояльцев.
- Что ты так долго? - обиженно спросила я, запрыгивая на сиденье рядом с ним.
- Пока добрался, пока прогрелся, не ругайся, - все это он говорил, срываясь с места.
Я обернулась назад и застыла, глядя на силуэт мощного мужчины, глядящего нам вслед.
* * *
Высокий мужчина с богатырской фигурой сидел в небольшом кафе и поглядывал на улицу через большое окно. Его гигантский силуэт, казалось, занимает половину зала. Посетители и официантка с опаской обходили его. Это было какое-то интуитивное чувство. Связываться, даже просто заговаривать с ним никому не хотелось. Он уже выпил три чашки кофе, но уходить не собирался, продолжая смотреть в окно.
Когда стемнело, мужчина покинул свой пост, выйдя на улицу, и направи лся в сторону мотеля. Он остановился недалеко от входа, раздумывая, ждать дальше или подняться и обрадовать голубков своим визитом. Мужчина снова отошел, повернулся и замер, чувствуя, как ухает сердце. Сквозь стеклянную дверь он увидел в ярко освещенном холле девушку, сидящую на кожаном диване. Она опустила голову, и волосы, которые он так любил перебирать пальцами, скользнули ей на лицо, закрывая от него нежные черты.
- Эля, - прошептал мужчина и непроизвольно сделал несколько шагов.
Девушка вдруг вскинула голову, смотря в темноту, и ему показалось, что она глядит прямо на него, но тут же понял, что она разговаривает по телефону. Мужчина нахмурился, сделал еще шаг и вздрогнул от рева несущегося автомобиля. Девушка сорвалась с места и бросилась к двери. Машина и девушка одновременно оказались у крыльца, она нырнула в салон, осветившийся тускловатым светом, когда дверь открылась, и мужчина, наконец, увидел ее спутника, в одно мгновение запоминая его черты. Машина сорвалась с места, раньше, чем мужчина успел что-то сделать. Впрочем, он и не тронул бы их сейчас, слишком много свидетелей. Гигант смотрел вслед уезжающей машине, потом пошел в том же направлении, постепенно переходя на бег.
Он бежал в ровном темпе, напоминая больше хорошо отлаженный механизм, чем человека. Уже поравнявшись с границей города, мужчина метнулся к кустам, на ходу меняя облик. В воздух взвился человек, а приземлился уже необычайно огромный черный волк. Зверь повел носом, оскалился и припустил вперед, обгоняя автомобили. Предчувствие скорого завершения охоты подстегивало его.
* * *
... Эдуард ушел вскоре после нашего возвращения с экскурсии по его владениям. Ужинала я в комнате Кристины, рассказывая ей про поездку. Она внимательно слушала меня.
- Эдуард сказал, что ты из стаи Серых Теней, - говорю я.
- Ага, - кивает она и отрезает очередной кусок сочного плохо прожаренного мяса с кровью.
- А как ты стала женой черного волка? - мой ужин приготовлен лучше, мясо хорошо прожарено, но все равно нежное и сочное. Повар моего хозяина настоящий кудесник.
- Он за меня сражался с моим женихом, - отвечает Кристина и отпивает немного вина.
- Сражался? - я с любопытством смотрю на волчицу.
Она некоторое время молчит, мечтательно уставясь в потолок. Я жду, что она скажет. Кристина снова отпивает вино и ставит свой бокал на столик.
- Налей мне, ангелочек, - просит она, потому что бутылка стоит далеко от нее, а моя бывшая хозяйка ходит еще с трудом. Я наливаю ей и снова жду. - Я была совсем молодой волчицей, - начинает свой рассказ Кристина. - Дочь вожака, самая сильная и красивая в стае. Я приглянулась самому сильному самцу. У отца была только я, а стае нужен был будущий вожак, и он обещал меня Олегу. Он мне нравился, но я любила дразнить его, показывала зубы. Бедолага сходил с ума, - Кристина усмехается и крутит в длинных пальчиках бокал. - В тот день я заигралась и нарушила границу стаи Черного. Меня заметили. Я очухалась только тогда, когда мне навстречу выскочил один из волков здешней стаи. Он пытался напасть, я защищалась и хорошо потрепала его. А потом появился он. Такой большой, такой сильный. Он оскалился и пошел на меня. У меня душа ушла в пятки, но я не могла отступить. Я Кристина из стаи Серых Теней, дочь вожака, как я могла склониться перед чужой стаей. Эдик не нападал, он скалился и шел на меня, вынуждая отступать. А когда я кинулась на него, он просто прижал меня лапой к земле и обнюхал. После этого развернулся и ушел, а стражи проводили меня до границы, где уже бесновался Олег. Он крутился вокруг меня, а я не могла не думать о черном гиганте, который победил меня, не сражаясь. Звери уважают силу, ангелочек,и я влюбилась. Месяц я тихо умирала от этой своей первой любви, выла, плакала, мечтала, ненавидела, призывала и мечтала, чтобы он провалился. А через месяц он пришел. Пересек границу в человеческом облике, и его пропустили. Эдик вошел в логово моего отца и сказал, что хочет взять меня в жены. Отец не отказал и не дал согласия. Он позвал меня, и мои горящие глаза стали ему ответом. Но был Олег, и Эдик бросил ему вызов. В той схватке я болела только за черного волка, любовалась его статью и силой. Две минуты, ангелок, всего две минуты и сильнейшего волка, будущего вожака, унесли разорванного и издыхающего.
- Он умер? - я в ужасе смотрю на Кристину.
- Олег? - она равнодушно махает рукой. - Выжил. Набрался новых сил и встал во главе стаи, отец уступил добровольно. Это в стае Черного вожаки по наследственности, в остальных стаях за это место бьются. Просто черные изначально самые сильные, бросившие вызов долго не живут. Есть у этой семейки свой секрет, но об этом я тебе рассказать не могу, - она усмехается. - Так вот, Эдик забрал меня из стаи и привел в свой особняк.
- А свадьба? - я снова изумляюсь.
- Дорогая, мы волки, - смеется волчица. - Это в своей стае я бы нарядилась, и устроили праздник. И то, это делается по желанию. Чтобы считаться женой, достаточно войти в логово мужа. Логово моего мужа оказалось очень большим, - она смеется и опустошает бокал.
- Но почему тогда сейчас вы ненавидите друг друга? - я не могу понять, как могло случится так, что они готовы убить друг друга .
- Ему нужно было потомство, мне его любовь. - усмешка Кристины становится горькой. - Эдик был нежен со мной, заботился, но не любил. Наш волчонок родился мертвым. Потом было несколько выкидышей. Потом он притащил эту тварь Наташу... Не хочу об этом.
Мне хочется узнать подробней про Наталью, но я не настаиваю. Может потом она мне расскажет и эту историю. Я чувствую, что хочу спать, встаю и целую ее в щеку. Кристина мне подмигивает, и я ухожу. Но не спешу в спальню Эдуарда, я спускаюсь в подвал. Сначала меня оглушает темнота, но я нащупываю выключатель, и тусклый свет озаряет каменное пространство. Спускаюсь по лестнице, вижу еще один выключатель и щелкаю его. Передо мной несколько ходов. Пытаюсь вспомнить, что точно говорила Кристина, и сворачиваю во второй левый проход. Я вижу клетки и замираю, потому что там человек. Он очень слаб, но открывает глаза и смотрит на меня.
- Открой клетку, - хрипит он. - Помоги мне.
- Кто вы? - я так изумлена, что не могу сразу понять его слов.
- Пленник, - отвечает человек и поднимается на ноги. Потом, пошатываясь, подходит ближе ко мне. - Помоги.
Я оглядываюсь и вижу связку ключей, висящих, как издевательство над пленнико м, рядом с клеткой, но достать оттуда невозможно, не дотянешься. И смысла прятать их нет. В доме нет самоубийц, потому узнику никто не поможет. Я беру связку и направляюсь к клетке, наверное, самоубийца в единственном экземпляре все же имеется. Уже собираюсь вставить ключ в замок, как чьи-то руки ложатся на плечи и с силой откидывают от клетки. Пленник скалится, и я понимаю, что это тоже оборотень.
Кристина резко разворачивается ко мне.
- Ты куда лезешь, бестолочь? - шипит она. - Он же истощен! Да он тебя сожрет заживо, ему восстанавливаться надо!
- Ты здесь? - я удивлена фактом того, что волчица может так далеко ходить больше, чем ее словами о том, что я сейчас была в опасности.
- Пойдем, - Кристина чуть ли не за шиворот вытаскивает меня из подвала, потом прислушивается и быстро тащит дальше.
Когда мы оказываемся в ее комнате, она отпускает меня и садится на кровать.
- Я давно хожу, но ты молчи. Он не должен знать. Пока я слаба, он меня не тронет, - говорит она почти зло.
- Хорошо, -я киваю.
- Иди уже спать, наивная моя, - усмехается Кристина. Я снова киваю и направляюсь к двери, уже берусь за ручку, когда волчица говорит. - Первый влево.
- Спасибо, - я благодарно улыбаюсь. - За все.
Она не отвечает, и я иду в спальню, ложусь на ненавистную мне кровать и думаю о том, кто заточен в подвале в клетку. Мой волк просто чудовище...
... Дима сосредоточенно смотрел на темную дорогу, он гнал машину, и я со страхом посматривала на спидометр, где стрелка уже перевалила за сто двадцать километров в час. Мы обходили попутные машины, влетая в просветы скользким ужом.
- Ты чего так гонишь? - спросила я, снова опасливо скосив глаза на спидометр.
- Давно не ездил с ветерком, - широко улыбнулся Дима.
- Я, кажется, видела того, кто за мной гонится возле мотеля, когда мы уезжали, - решилась сказать я.
Дима не отреагировал на мои слова, только крепче сжал руль и еще сильней надавил на педаль газа.
- Мы же от него бежим? - я посмотрела на своего спутника. - Ты знал, что он близко?
- Малышка, я не всевидящий, - как-то неестественно улыбнулся Дима. - Просто предосторожность.
- Дима... - начала я и осеклась, когда он повернулся, чуть раздраженно глядя на меня.
Я замолчала и закрыла глаза, чтобы не видеть, как быстро пролетают мимо нас фонари...
Глава 14
... На улице еще светло, Эдуард закрылся в кабинете, к нему пришли жители городка, и они что-то обсуждают. Прислуга занята своими делами, Наталья два дня не вылезает из постели, умудрилась подхватить простуду. Кристина продолжает изображать тяжелобольную. Я проскальзываю к подвалу и спускаюсь, подсвечивая себе свечкой, раздобытой в кладовой. Невольно прислушиваюсь к темноте, но не слышу никаких звуков и остается гадать, что стало с пленником, жив ли он еще или уже отдал волчьему богу душу. Заглянуть туда, где стоят клетки, я не решаюсь. Страшно увидеть мертвеца. Так страшно, что хочется с воплями бежать из подвала без оглядки, но мне так нужно выбраться отсюда, и я продолжаю спускаться.
В кирпичной кладке я нахожу тот самый кирпич, он немного отличается от остальных. Затаив дыхание, нажимаю на него, и стена беззвучно поворачивается. Несколько долгих томительных секунд вглядываюсь в черноту прохода, но жажда сбежать так сильна, что я все же делаю нерешительный шаг, и проем закрывается. Свечка неожиданно гаснет, и я вскрикиваю. Дрожащие руки роняют в непроглядную темень сначала зажигалку, потом и свечку. Дикий первобытный ужас сковывает меня, и я готова кричать о помощи, но мне останавливает две вещи: во-первых, я выдам Кристину, а во-вторых, Эдуард будет в бешенстве за вторую попытку побега. И я продолжаю идти, выставив вперед руки и слепо ощупывая пространство, тихо поскуливая от страха. Наконец, спотыкаясь и чуть не падая, я упираюсь ладонями во что-то металлическое, начинаю ощупывать и нахожу тяжелый засов и ручку. Еще некоторое время уходит на то, чтобы отодвинуть засов и приоткрыть дверь. Свежий воздух и свет врываются в затхлый проход, я смеюсь в полный голос и выбегаю наружу.
Меня окружает лес, который наполнен шорохами, звуками, криками птиц. Я делаю несколько смелых шагов и останавливаюсь, осознавая, что осталась наедине с ЛЕСОМ. Я, городской житель, оказалась в настоящем диком лесу, который тянется на многие километры, что где-то там впереди граница с другой стаей, которая может не пощадить. Но меня подстегивает то, что где-то впереди есть трасса, с которой Эдуард свернул в сторону своего особняка, и, значит, мне надо придерживаться нужного направления. Я пытаюсь представить, где находится асфальтированная дорога. Особняк еще виднеется позади меня, его крыша мелькает в просветах между деревьями. Я трачу какое-то время, прикидывая, с какой стороны я вышла, где находятся ворота, и возобновляю побег.
Сначала я бегу, потом быстро иду, потом бреду, чувствуя, как ноги налились свинцовой тяжестью, но дорога так и не появляется. Наконец, я сажусь на землю и чувство бессилия захлестывает с головой. Неожиданный треск веток заставляет вскочить. Я прислушиваюсь, оглядываюсь и снова слышу треск, и лес наполняется пугающей тишиной. Сердце замирает, а потом пускается в бешеный галоп. Я срываюсь с места и бегу, не разбирая дороги, падаю, поднимаюсь и снова бегу.
За спиной слышится рык, он множится, окружает. Я оборачиваюсь, снова спотыкаюсь и падаю... в руки своему хозяину. Он молча смотрит мне за спину. Из-за деревьев выходят волки. Их пятеро, столько жителей маленького городка закрывались с ним в кабинете. Волки совершенно разные, но ни один из них не напоминает вожака. Они меньше ростом, не такие мощные и их окрас разнится от серого до рыжего. Один очень напоминает представителя стаи Ночного Ветра.
- Свободны, - коротко говорит Эдуард, и волки исчезают в листве.
Я жду криков, жду удара, жду упреков, вопросов, насилия, но только не того, что он молча перекидывает меня через плечо и несет, что-то насвистывая. От этого становится жутко, я пытаюсь вывернуться, но его рука камнем прижимает к плечу.
- Эденька, - негромко зову его, - милый.
- Не сработает, - спокойно отвечает мой волк, - не сегодня.
- Что ты собираешься делать? - мой голос начинает дрожать, но он больше не разговаривает со мной.
Я пытаюсь посмотреть, куда он меня несет, и вижу, как из-за деревьев выныривают ворота. Они открываются при приближении хозяина. Эдуард проходит их, все так же насвистывая, подходит к особняку, затем сворачивает к неприметной дверце, открывает ее, и мы оказываемся в подвале. Я готова вопить от ужаса. Щелкает выключатель, свет вспыхивает, освещая небольшое пространство. Здесь нет клеток, и я вздыхаю с облегчением. Мой жестокий волк открывает следующую дверь, потом скидывает меня на пол, это помещение гораздо больше, я сильно бьюсь о каменный пол, но сдерживаю вскрик. Мой испуганный взгляд следует за Эдуардом.
Он некоторое время с чем-то возится, я слышу металлический звон и успеваю вообразить невесть что. Мой мучитель возвращается ко мне, снова подхватывает и тащит к крюку, вбитому в потолок. Попытка вырваться ни к чему не приводит. Мои запястья охватывают оковы, и я повисаю, едва касаясь пола кончиками пальцев ног. Суставы начинают ныть, но я даже не замечаю этого, потому что передо мной стоит Эдуард и внимательно смотрит в глаза. Я отважу взгляд, но тут же жесткая хватка сильных пальцев вынуждает взглянуть в холодные безжалостные темно-карие глаза. Его молчание пугает больше, чем рык.
- Эде... - начинаю я, но тут же пощечина ослепляет, выбиваю первые капли крови из рассеченной губы.
Все так же молча, он снова бьет меня, и я начинаю кричать. Я кричу ему, как ненавижу его, как мне противны его прикосновения, как я устала быть его собачонкой и подстилкой, я обвиняю его в смерти Сережи, называю убийцей и садистом. Мой палач внимательно слушает, не перебивая и не злясь. На его лице все тоже спокойствие. Следующий удар превращает мои губы в месиво, умудряясь не выбить зубы. Слезы льются по щекам, попадают на разбитое место, и к прежней боли добавляется новая. Эдуард ненадолго отходит, а когда возвращается, я с ужасом смотрю на кнут, который он держит в руке. Свист, и мозг взрывается от боли, снова свист, снова и снова, и снова, и снова.
Я давно не кричу, на крик нет сил, я безвольно болтаюсь, подвешенная к потолку. Мой жестокий волк снимает меня, несет на руках куда-то, аккуратно опускает на соломенный тюфяк. Я еще успеваю почувствовать, как что-то холодное защелкивается на шее, он сажает меня на цепь, и проваливаюсь в темноту...
- Зачем, Эля, зачем? - этот бесконечный вопрос приводит меня в себя. - Девочка моя, зачем ты так поступаешь со мной? - я чувствую сильный запах алкоголя. Эдуард пьян, он так пьян, что его язык заплетается.
Он сжимает меня, гладит по волосам, целует распухшее лицо, разбитые губы, шею. Я пытаюсь увернуться, но первое же движение отзывается болью во всем теле. Эдуард вскидывает голову и смотрит на меня.
- Тебе больно? Эля, больно? - я не могу слышать его голос, пытаюсь отвернуться, но он удерживает, не позволяет. - Прости меня, прости, родная, - повторяет мой мучитель. - Зачем ты вынуждаешь делать тебе больно? Зачем ты так поступаешь со мной? Ты ведь знаешь, что ты для меня. Зачем, Эля?
- Уйди, - это все, что я могу выговорить.
Он застывает, потом встает и выходит, чтобы вернуться через час в невменяемом состоянии и насиловать, прерываясь все на тот же вопрос "зачем?" Когда Эдуард оставил меня в покое, я едва дышала. Он вытянулся рядом, крепко прижал к себе, сдавливая разорванное кнутом тело, и уснул. А в моей голове набатом стучит только одно слово "БЕЖАТЬ!"...
... Пальцы сжались с такой силой, что ногти впились в ладони. Я вздрогнула и разжала кулаки, глядя на полукружья от ногтей, кое-где окрасившиеся каплями крови. Дима резко обернулся, посмотрел странным взглядом и тут же снова устремил взгляд на дорогу, несущуюся к нам под колеса. Я снова прикрыла глаза, пытаясь совладать с бешеным стуком сердца. Сколько я тогда пролежала, пока зажили все раны? Даже не вспомнить точно, но это было благословенное время, когда Эдуард не трогал меня. Он ночевал в гостевой спальне, но заходил каждый вечер, чтобы пожелать спокойной ночи, и каждое утро, чтобы пожелать доброго утра. Мой волк прятал глаза и готов был стоять на голове, чтобы услышать, что прощен. Но я не обманывалась на его счет, потому что знала, что он сделает это снова, если я дам ему повод. Он любил, как сумасшедший, и наказывал, как зверь, за малейший проступок или ослушание. Его слово было единственно верным. Сначала я молчала, чтобы не злить его, потом начала спорить и делать попытки отстоять свое мнение. А потом снова молчала, потому что спорить оказалось бесполезно и больно.
- О чем думаешь? - голос Димы вывел меня из задумчивости.
- О проступках и наказаниях, - ответила я почти честно.
- Он тебя бил, - мой спутник опять утверждал. - Долго все это длилось?
Я отвернулась к окну, не желая отвечать. Затем задумалась над его вопросом. Сколько же длилась эта пытка любовью моего волка?
- Я пять раз видела, как зацвел сад вокруг его дом, - воспоминание о саде вызвало невольную улыбку.
- Пять лет? - уточнил Дима.
- Пять лет... - шепотом повторила я. - Пять поганых долгих лет.
- Ты пробовала сбежать? - он посмотрел на меня.
- Много раз, - кивнула я и снова отвернулась к окну. - Но меня догоняли раз за разом.
- И что было после? - в голосе Димы слышалось явное напряжение.
- Я не хочу об этом говорить, - тихо произнесла я, и он мрачно кивнул.
Мы снова замолчали. Я смотрела в темноту за окном. Фонари освещали трассу и автомобили, которые мы по прежнему обгоняли. Я подумала, что конца этой гонки никогда не будет. Дима немного сбросил скорость и свернул на почти пустую дорогу. Машина начала набирать скорость. Я опять прикрыла глаза. И вдруг появилось это чувство. Я его отлично знала. Ощущение ЕГО взгляда. Пристального, внимательного взгляда. Веки моментально поднялись и...
- Дима-а! - закричала я, глядя на черного хищника, бегущего параллельно нашей машине.
Дима повернул голову, выругался и надавил на газ. Волк не отстал, он начал обгонять нас! Дима скинул скорость, пропуская волка вперед, потом резко ударил по тормозам, и зверь исчез из вида. Я обернулась, мой друг тяжело дышал. Его губы превратились в тонкую линию, глаза чуть сузились. На его лице были какие угодно эмоции, только не страх. В отличия от него, все мое тело колотило крупной дрожью.
Мы стояли на месте, машина урчала, ожидая решения водителя. А водитель продолжал сжимать руль и смотреть в темноту. Я тоже перевела взгляд на лобовое стекло. В свете фар медленно шел на нас огромный мощный черный волк. Он припал к земле, мотор взревел. Волк оскалился и взвился в прыжке, машина взвизгнула и понеслась ему навстречу. Я закрыла глаза руками и закричала.
- Эля, из машины! - закричал Дима и толкнул меня на дорогу.
Я покатилась по асфальту, тут же вскочила и увидела, как волк влетает в лобовое стекло. Дима, прихрамывая, побежал ко мне, схватил за руку и потащил за собой. Рычание, наполненное яростью раздалось следом за звоном разбитого стекла. Я обернулась и увидела, как лапа с твердыми и острыми когтями сносит крышу машины. Зверь смотрел нам вслед, он вздыбился, завыл и кинулся следом. Ему нужны секунды, чтобы догнать нас, всего лишь секунды! И мы остановились, одновременно. Повернулись к волку, который тоже остановился и, не спеша, направился к нам, глядя на наши руки, которые мы все еще не отпустили. Зверь оскалился и сделал еще шаг.
- Endre utseende! - крикнул Дима, и волк замер на мгновение.
Зверь замотал головой, потом выпрямился, меняя обличье. Я смотрела, как волк становится человеком, горько усмехнувшись. Какую бы рубашку он не надел, но главное оставалось неизменным, перед нами был безжалостный хищник. Эдуард теперь смотрел только на Диму, который задвинул меня за себя и ждал приближение охотника.
- Откуда ты знаешь? - мой волк глядел на Диму сверху вниз, но я только сейчас обратила внимание, что мой спутник гораздо выше, чем казался мне все это время. Эдуард всего на голову превосходил Диму в росте.
- Секрет, - усмехнулся мой защитник, Эдуард хмыкнул и оценивающе осмотрел его.
А потом нанес удар. Дима увернулся, и они закружили по обочине дороги. Они оба напоминали хищников, я даже услышала рык, но не смогла понять, кто из них зарычал. Дима уходил от ударов, наносил ответные, и мне стало казаться, что еще не все потеряно.
- Дима! - вскрикнула я, когда он пропустил удар, и мой хозяин начал его просто избивать.
Мой друг уже вяло отбивался, его лицо превратилось в кровавое месиво, одна рука повисла, он дышал со свистом, но еще пытался сопротивляться. Еще удар, и Дима падает. Эдуард поднимает ногу, и я понимаю, что это конец, что он сейчас просто добьет Диму. И я забыла страх, забыла, что так страстно хотела избавиться от моего волка. Сейчас я готова была провести в его страшных объятьях всю свою жизнь, принять дар, понести наказание, дать убить себя, лишь бы он пощадил Диму, лишь бы оставил ему жизнь. И я бросилась к нему, вцепилась и молила, просила, уговаривала. Эдуард легко оторвал меня от себя и откинул в сторону. Под руку попался осколок стекла.
- Эдик! - крикнула я, и он обернулся. Тут же глаза его расширились, и мой волк замер, глядя, как я режу шею найденным осколком. - Если ты сделаешь это, я убью себя, - решительно сказала я, надавливая на осколок, вспоровший кожу, и получая невероятное удовольствие от страха, мелькнувшего в глазах идеального хищника.
- Элечка, - Эдуард потерял весь интерес к поверженному противнику и вытянул руки. - Остановись, родная, ты можешь навредить себе.
- Больше, чем ты, я себе не наврежу, - и еще надавила, чувствуя, как струйка крови потекла по шее.
- Эля, нет, пожалуйста, - негромко попросил он.
- Ты не убьешь его, Эдик, - мой голос обрел небывалую твердость.
- Хорошо, - покорно кивнул мой волк.
- И никогда не будешь искать, - добавила я, зная, как легко Эдуард обходит данное слово. - И никто не будет по твоему приказу.
- Хорошо, девочка моя, если сможет выкарабкаться, будет жить, я его не трону и никто не тронет, - снова кивнул мой хозяин и оказался рядом со мной, вырывая из рук осколок и откидывая его с яростью. Потом размахнулся и дал пощечину. - Никогда не смей вредить себе, - зарычал он. - Твое тело- мое тело, и только я решаю, что с ним будет.
Затем порывисто поднял, прижал к себе и уткнулся в плечо.
- Элька, глупышка, что же ты творишь, я чуть с ума не сошел без тебя, - прошептал он и понес прочь.
А я не сводила глаз с окровавленного тела на темной обочине и отчаянно молилась, чтобы его нашли раньше, чем Дима перестанет дышать.
Глава 15
И снова мотель, только теперь рядом лежал не тактичный Дима, а обнаженный и довольно урчащий Эдуард. Он перебирал пряди моих волос, мой волк любил их, любил их запах и запрещал собирать в прическу или стричь. Я лежала на его плече, стараясь не думать о том, что ждет меня по возвращении.
- Куда ты дела камень, девочка? - вопрос Эдуарда застал меня врасплох.
Я подняла голову и удивленно посмотрела на него. Темно-карие глаза, еще чуть затуманенный остывающей страстью, спокойно глядели на меня из-под прикрытых век.
- Какой камень? - спросила я.
- Ты знаешь, - ответил мой волк. - Ты смогла покинуть территории благодаря ему.
Я нахмурилась, пытаясь понять, о чем он говорит, но воспоминания о моем самом удачном побеге все еще не вернулись.
- Эденька, я не понимаю, о чем ты говоришь, - искренне ответила я, стараясь говорить как можно мягче, потому что знала, если он спросил, значит, какой-то камень действительно был.
- Эля, ты все равно мне скажешь, - он все еще был расслаблен.
- Я не помню, правда, - сказала я, уже внутренне содрогаясь от искры, вспыхнувшей в темных глазах. - Что это за камень?
- Эля, плохая шутка, - Эдуард утратил всякую расслабленность. - Куда ты дела камень? Ты отдала тому молокососу? Вы вместе спрятали? Ты одна? Эля, эта вещь для меня важней, даже чем ты. Лучше скажи по хорошему, и я не трону тебя.
- Но я не помню, - прошептала я, втянула голову в плечи, потому что дальше будет вспышка, я слишком хорошо знаю, с чего все начинается.
- Эля? - мой волк сел на кровати, и она жалобно скрипнула под его весом.
Я шарахнулась в сторону. Бежать бесполезно, кричать о помощи опасно, опасно для того, кто услышит меня, и мне остается только отползти от него и надеяться, что Эдуард не тронет меня здесь, в мире людей. Он задумчиво наблюдал за мной и, похоже, не собирался ничего делать.
- Что ты еще забыла? - спросил мой хозяин.
- Все, - честно призналась я. - Но вспоминаю постепенно.
- Что вспомнила? - поинтересовался Эдуард.
- Многое, - я немного успокоилась и расслабилась. Он никогда не вел разговоров, если наказывал. - Ты убил Сережу, - кажется, я в первый раз говорю об этом спокойно.
- Убил, - кивнул мой волк, и холодок пробежал по телу. Эдуард никогда не опровергал, но и не признавался. - Не терплю соперников. Ты только это вспомнила?
- Нет, не только, - мне хотелось послать его к черту, но сдержалась. - Почти все, до момента последнего побега. Как я смогла убежать? - я подняла на него глаза.
- Подло, Эля, очень подло ты это сделала. Ты воспользовалась моим доверием. - темные глаза Эдуарда потемнели еще больше. - Что ты помнишь о наших территориях?
Я задумалась. Территории волков- это земли, которых нет. Их нет ни на одной карте, их не видно со спутников, туда невозможно попасть намеренно, только случайно. Волки свято хранят свои тайны. Если такой случайный путник попадает в разлом пространства, то покинуть земли, которые хранят стаи, он уже не сможет никогда. Единственное, что ждет его, это смерть. Пройти путь может лишь посвященный. И однажды...
... Кристина бредет по дому на костылях, подволакивая ноги. Я иду ей навстречу и аплодирую про себя ее актерскому таланту.
- Привет, Эльвира, - подмигивает она. - Прогуляемся?
- Хорошая идея, - улыбаюсь я. Эдуарда нет, и я наслаждаюсь маленькой свободой.
Мы спускаемся в сад, который давно отцвел и теперь спелые плоды отягощают ветви. Когда особняк скрывается за густотой листвы, Кристина берет костыли подмышку, и мы бредем, оживленно болтая о всяких мелочах.
- А у нас новый пленник, - вдруг говорит она.
- Кто? - я хмурюсь. Помочь я ему никак не могу, потому что опасно, а знать, что в клетке кто-то снова умирает от истощения, мне не хочется.
- Человек, - волчица щурится на солнце, как-то очень по-кошачьи, и потягивается с улыбкой.
- Простой человек? - я смотрю на нее изумленными глазами.
- Ага, - Кристина поворачивается ко мне. - Ты такая хорошенькая, когда удивляешься, - улыбается она, и я отступаю назад, памятуя о пристрастиях своей бывшей хозяйки. Она весело смеется и идет дальше, я пристраиваюсь рядом. - Его притащили ночью. Бедолага даже не понимает, где он.
- И что с ним будет? - я смотрю на Кристину во все глаза. - Разве Эдуард воюет с людьми?
- Эдик хранитель этих земель, он не выпустит паренька, - она равнодушно пожимает плечами. Думаешь, он просто так самый сильный волк на территориях? - волчица тут же начинает хмуриться. - Что-то я слишком разболталась. Прости, ангелочек, но пока ты не приняла дар Эдика, ты не должна знать многого.
Больше она ничего не говорит на эту тему, но иногда бросает на меня любопытные взгляды. А я сгораю от любопытства, желая узнать тайны оборотней, и от страха за неизвестного мне человека в подвале. Любопытство отпускает гораздо быстрей, чем страх. До ночи я думаю о новом узнике. Эдуард задерживался, и я решаюсь рискнуть.
Подвал встречает меня стонами. Я стою на верхних ступенях и прислушиваюсь, но кроме стонов человека других звуков нет, и я спускаюсь вниз, уверенно иду к второму проходу слева, заглядываю туда и вижу его. Это молодой человек лет двадцати семи. Он лежит на полу и стонет. Когда я подхожу вплотную к клетке, он дергается и поднимает голову, некоторое время я смотрю в перекошенное болью лицо и решительно беру ключи.
- Где я? - спрашивает парень. - Что со мной хотят сделать?
- Тихо, - я прикладываю палец к губам и открываю клетку. - Быстрей, - я машу ему, и парень ковыляет ко мне, поддерживая руку.
- Я заблудился, - говорит он, послушно направляясь за мной, - очень долго шел. А потом появились какие-то звери. Я хотел забраться на дерево, но меня дернули вниз, вцепились в плечо, а потом очнулся уже здесь. Что это за место? - я снова прикладываю палец к губам, и он замолкает.
Его рука прокушена у самого плеча, возможно, раздроблена кость. Челюсти оборотня необычайно мощные. Однажды черный волк в ярости за очередную попытку сбежать хватанул за ногу, останавливая меня. Не знаю, как он не откусил мне ногу совсем, контролировать звериную ипостась гораздо сложней, чем человеческую. Я очень долго не могла встать на эту ногу, а шрамы от зубов теперь навсегда будут моим украшением. Но это будет после, пока я только могу догадываться о силе укуса зверя. А вот парня беречь никто не собирался. Его одежда залита кровью, он бледен и еле держится на ногах. Мне приходится принять на себя его вес, и мы ковыляем в первый левый проход, где находится заветный путь. Эдуард так и не смог узнать, где я выбралась. И мне удалось сбежать здесь еще раз.
Стена беззвучно открылась, пропуская нас, дальше я подсвечиваю фонарем, который выпросила когда-то у Эдуарда. Парень старается не стонать, но иногда меня покачивает от его тяжести, и мы падаем на стену, тогда он вскрикивает, а один раз теряет сознание. Путь в несколько минут занимает у нас слишком много времени. Когда мы, наконец, добираемся до железной двери, парень становится совсем слабым, но свежий воздух и надежда придают ему сил. Я знаю, что будет, если мой волк вернется и не найдет меня, но оставить пленника одного не могу, и мы вместе бежим по ночному лесу, поддерживая друг друга. Парень ничего не спрашивает, я ничего не объясняю.
Они появляются, когда я начинаю наивно надеяться, что мы ушли. В темноте светятся желтые глаза, много глаз. Они молча бегут за нами, не задевая сухих веток, совершенно бесшумные тени. Оборотня слышно только тогда, когда он хочет быть услышанным. Они не хотели. Стая догоняет нас и окружает , вынуждая в страхе прижаться друг к другу. Луна слабо освещает ночной лес, но достаточно, чтобы увидеть, что к нам направляется черный волк. Он угрожающе обнажает огромные клыки и приближается ко мне, глядя прямо в глаза.
- Отпусти его, - прошу я, - пусть уйдет, пожалуйста, Эденька, прошу тебя.
Мгновение, и надо мной возвышается Эдуард. Он холодно смотрит на меня сверху вниз.
- Кто это, ради Боа? Что здесь происходит? - потрясенно спрашивает пленник.
- Это оборотни, парень, - усмехается мой волк, и я со страшной очевидностью понимаю, что для пленника все кончено. Прямо здесь и сейчас.
- Пожалуйста, - шепчу я и пытаюсь обнять Эдуарда.
Мой волк отстраняется, затем берет за руку и уводит, бросив на ходу:
- Он ваш.
- Нет! - кричу я, пытаясь вырваться, но добиваюсь лишь того, что меня перекидывают через плечо и несут обратно.
Я с ужасом слежу, как волки с глухим рычанием подступают к парню. Он смотрит на них, на меня, на них, опять на меня и не может поверить в реальность происходящего.
- Беги, - неожиданно говорит Эдуард, и парень послушно срывается на бег.
Волки расступаются и дают ему промчаться сквозь стаю, немного ждут и срываются следом. Они скрываются в темноте, и вскоре до меня доносится душераздирающий человеческий крик, и я закрываю уши и захожусь в рыданиях. И уже неважно, что сделает со мной мой жестокий волк, мне до крика, до щемящей боли в сердце жалко этого паренька, имя которого я даже не успела спросить...
... Неожиданное яркое воспоминание заставило тихо застонать. Я отвернулась от Эдуарда, пытаясь справиться с эмоциями. Сколько раз я спрашивала, зачем эта жестокость. Он отвечал неизменно: "Прими мой дар, Эля, ты сама все почувствуешь и поймешь". Его дар, Дар Волка. Вирус, который передается только при добровольном согласии и готовности принять изменения. В ином случае, это смерть, мучительная и быстрая. И это единственное, над чем мой волк не властен. Он не может меня заставить, не может вынудить угрозами, он может только просить и беситься раз за разом из-за моего постоянного отказа. Как-то он отвел меня на наречение именем новорожденного волчонка. Имя дает вожак, нарекая сначала зверя, а потом человека. Того волчонка Эдуард назвал Стерк, что означает- крепкий, и по первым буквам звериного имени малыш получил имя Степан. Он дал мне его подержать, и я полдня была под впечатлением ощущения крохотного тельца в своих руках. Тогда мой волк снова сказал, что хочет от меня ребенка, и я могла бы согласиться, чтобы найти отдушину в крохотном существе, отдавая ему свою любовь и нежность. Но беда в том, что от человека рождается человек в девяносто восьми процентах из ста. Человек моему волку не нужен, ему нужен наследник. И он опять предложил мне свой дар, и я вновь отвергла его. После этого черный зверь несколько дней пропадал в лесах, вымещая свою злость на дичи и соседних стаях.
- Так что ты помнишь о наших территориях? - вопрос Эдуарда вернул мои мысли в прежнее русло.
- Это земли, которых нет, - коротко ответила я.
- Как можно попасть и покинуть территории? - это был наводящий вопрос, и я это сразу поняла.
- Пройти путь может только посвященный, только оборотень, - сказала я, что помнила.
- А простой человек?
- Разрыв пространства, только случайно, - я снова послушно ответила ему и ждала продолжения.
- Есть еще один способ, который открывает дорогу,- намекнул Эдуард. - И ты его узнала перед тем, как сбежать последний раз.
Я мучительно думала, но никак не могла поймать ускользающую ниточку памяти. Мой волк внимательно следил за мной. Я вскинула голову, встретилась с ним взглядом и поняла, он меня проверяет. Не поверил. Стало не по себе, но Эдуард чуть улыбнулся и поманил к себе. Сцепила зубы и шагнула в ненавистные объятья.
- Ты все вспомнишь, девочка моя, - сказал он, перебирая мои волосы. - Твоя задача вспомнить быстро. Это слишком важная вещь, чтобы допускать даже мысль о ее утрате. Если попробуешь утаить, - его пальцы сжались, и я невольно вскрикнула, когда волосы оказались в сильном кулаке, - будет очень больно, понимаешь? - я кивнула, изо всех сил сдерживая слезы. - Эля, не заставляй меня делать тебе больно, ты же знаешь, как мне от этого плохо.
- Тогда не делай мне больно, - сказала я, начинаю злиться.
- Ты не оставляешь мне выбора, родная. Я вожак, мое слово закон. Если бы ты была зверем, я задал бы тебе трепку, как всем. Но ты человек, и я вынужден наказывать тебя, как человека. - рука разжалась, и он прижал меня к себе, нежно целуя.
- Эдик, если эта вещь важней меня, - я подняла на него взгляд, - тогда может отпустишь меня, когда я верну ее тебе? Моя свобода в обмен на этот камень. - надежда вспыхнула в душе и тут же погасла под его взглядом.
- Ты моя жизнь, Эля, твоя свобода только рядом со мной. Когда примешь мой дар, свобода станет полной, почти. - ответил мой волк и ласково подтолкнул меня. - Собирайся, родная, мы уезжаем домой.
Я послушно встала, взялась за одежду, но тут же развернулась. Да сколько же можно?!
- Эдик, я не хочу, я не поеду, - выпалила я. - Я там совершенно одна! Ты лишил меня семьи, моей семьи. Ты лишил меня той жизни, которую я хотела, убил моего любимого. Что я получила взамен? Шрамы, переломы, укусы, синяки, вечный страх и ненависть. Я не полюбила тебя за пять лет, значит, не полюблю никогда. У меня появился единственный друг за долгое время, ты и его почти убил его...
- Остановись, родная, лучше прямо сейчас остановись, - предостерегающе произнес Эдуард. - Чем ты недовольна? Я дал тебе все, что у меня есть. Семья? Стая ждет, когда ты присоединишься к нам, мы твоя семья, Эля, которую ты упорно отвергаешь. Шрамы, боль, страх? Это лишь твоя вина, твое непослушание, твое нежелание принимать меня. Ты задеваешь мою гордость, мою честь, топчешь своими маленькими ножками мою душу. Я готов ползать у твоих ног, как простая шавка, но ты отвергаешь меня раз за разом и никак не хочешь понять, что я тебя никогда не отпущу от себя.
- Я отвергаю, но тебя это не останавливает, - я отвернулась от него.
- И не остановит, родная, это сильней меня. Я ждал, приучал тебя к себе, сдерживался сколько мог, но всему есть предел, - ответил Эдуард, одеваясь. - За пять лет ты не смогла смириться. Трясешься, плачешь, зажимаешься, все пытаешься сбежать, но никак не хочешь смириться и, наконец, пойти мне навстречу. Это бесит, Эля, это безумно бесит! Я пытался выкинуть тебя из головы и из сердца, уезжал на несколько месяцев, но меня все равно тянет к тебе, девочка моя. Не могу я от тебя отказаться. Когда ты сбежала с камнем, я был в ярости. Думал, найду, заберу камень и порву тебя, чтобы уже избавиться от этого наваждения. Но стоило только почуять твой след, как я готов был скулить от тоски. И мне безумно больно от твоего предательства, девочка моя, но покарать тебя за него так, как ты этого заслуживаешь, я не в силах.
- Ты наказываешь меня за свою слабость, - я вновь смотрела на него.
- Я наказываю себя, - он усмехнулся. - Твоя боль проходит, как только раны заживают, а моя постоянная, она не проходит, не утихает ни на секунду. Я каждый день смотрю с надеждой в твои глаза, а там все то же. Ненависть, презрение, даже жалость, но никогда любовь.
- Да за что мне тебя любить? - я почувствовала, как сжимаются кулаки. - За всю ту кровь, что я видела, за крики твоих жертв? За гибель тех, кто мне дорог?
- Кто дорог? - Эдуард с насмешкой посмотрел на меня. - Ну-ка, родная, вспомни, что было итогом твоего доверия одной хитрой и расчетливой суке?
Я замерла на мгновение, пытаясь понять о чем он и вспомнила...
Глава 16
... Новый год все ближе, и я тоскую по елке, по ощущению праздника, витающе му в воздухе, по предновогодней суете. Прошлый новый год прошел в особняке незаметно, но тогда меня это не волновало, потому что я знала, что по истечении срока, указанного в договоре о найме, я вернусь, и у меня будет много веселых праздников. Эдуард замечает мое подавленное состояние и спрашивает, что меня угнетает. Я усмехаюсь про себя, потому что угнетает меня все, но все же говорю о том, как бы мне хотелось нарядить елку и отметить наступление нового года. Мой волк кивает, и на завтра дворник приносит в особняк шикарную ель. Сам Эдуард исчезает на день, а вечером привозит несколько коробок с елочными игрушками, гирляндами и мишурой.
Особняк наполняется суетой. Я полностью поглощена украшением елки и дома. Кристина, которая теперь ходит с палочкой, помогает мне, получая от процесса море удовольствия. Несколько человек из прислуги, которые чистокровные люди, попавшие в особняк тем или иным путем, присоединяются к нам. Даже Наталья оттаивает. Мы спорим до хрипа, куда надо приладить снежинку, как развесить дождь и стоит ли рисовать плакат. Мой волк наблюдает со стороны, благодушно улыбаясь, потом не выдерживает и тоже присоединяется к процессу. Он послушно выполняет мои указания, и я даже улыбаюсь ему, совершенно искренне улыбаюсь.
Потом мы с Кристиной придумываем новогоднее меню и сценарий праздника, опять спорим, перечеркиваем написанное и снова начинаем фонтанировать идеями. В результате, мы просто раздаем указание всем что-нибудь подготовить для выступления на нашем "огоньке". Выспрашиваем, кто какие игры знает и отбираем наиболее веселые. Вечером я на волне энтузиазма предлагаю Эдуарду позвать жителей городка на наш праздник. Он улыбается, но отказывает. Я немного расстраиваюсь, но вскоре предвкушение праздника затмевает его отказ, и я снова окунаюсь в суету.
В канун праздника мой волк снова уезжает, а когда возвращается, оказывается, что он привез мне красивое длинное платье и аксессуары к нему. Я радуюсь, как дитя, даже принимаю этот подарок без возражений, чем очень радую его. Потом бегу к Кристине, чтобы рассказать ей, но ее нет в комнате, ее нигде нет. Я растерянно брожу по огромному дому в поисках своей единственной подруги, но спрашивать никого не решаюсь, чтобы не выдать волчицу. Кристина появляется только утром. Я спрашиваю, где она была, и меня неприятно поражает то, что она со смехом уверяет меня, что мы с ней просто где-то разошлись, потому что ей некуда исчезать. Но глаза моей бывшей хозяйки упорно избегают моего взгляда. В конце концов, я делаю вид, что поверила. Она единственная, с кем мне нравится общаться. И она единственная, кто мне рассказывает разные тайны и секреты волчьей общины. Единственная, с кем я делюсь своими страхами и переживаниями. Она всегда внимательно меня выслушивает, успокаивает и дает советы. Волчица кажется мне здесь самой доброй и такой же несчастной, как я. Я доверяю ей всецело.
Тридцать первого декабря в большой зале составляются столы вокруг наряженной елки, готовятся наряды, спешно повторяются стишки, песенки и сценки, весь особняк живет в предвкушении ночи. Эдуард ходит с загадочным выражением в глазах и хитро поглядывает на меня. Кристина немного нервная, но сейчас все такие. Ее глаза лихорадочно блестят, а веселость становится какой-то шальной. Она кружит меня по своей комнате, и мы громко смеемся.
- Сегодня будет замечательная ночь, ангелочек, - говорит мне Кристина.
- Обязательно! - отвечаю я с радостной улыбкой. - В новогоднюю ночь сбываются мечты.
- У меня есть мечта, Эльвира, одна очень большая мечта. Она сбудется? - волчица чуть склоняет голову к плечу и смотрит на меня горящими глазами.
- Конечно, - я киваю, и она обнимает меня.
- Раз мой ангел обещает, значит, все получится, - смеется Кристина, и мне очень хочется, чтобы ее мечта сбылась, чтобы волчица, наконец, была счастлива.
- Эля, - голос Эдуарда разносится по коридору, я целую Кристину в щеку и спешу к моему волку.
Он до сих пор не особо одобряет мою дружбу с его бывшей женой, но не мешает, потому что это доставляет мне удовольствие. Эдуард обнимает меня, и мы идем переодеваться. Он на мгновение оборачивается и пристально смотрит назад. Я тоже оборачиваюсь и вижу, как закрывается дверь комнаты Кристины, потом смотрю на него.
- Мне не терпится увидеть тебя в обновке, - говорит мой волк, игнорируя немой вопрос, и целует.
- Скоро увидишь, - улыбаюсь я, чувствуя к нему сейчас даже что-то вроде симпатии.
Все проходит здорово, весело, шумно. Подарков нет, но это никого не волнует, потому что мы дарим друг другу хорошее настроение. Наталья с прачкой, повязав на головы платки и взяв метла, поют песню бабок Ёжек из мультфильма "Летучий корабль", мы просто лежим под столом от смеха. Охранник из оборотней с картонными заячьими ушами рассказывает стишок про зайку. Если учесть его габариты, то с пола мы не поднимаемся еще долго. Мы с Кристиной играем сценку, которую придумали сами, нам аплодируют. Шампанское пузырится в бокалах, звучат тосты. А потом Эдуард ненадолго уходит, а возвращается уже дед Мороз, который дарит всем небольшие подарки, а мой подарок оказывается на улице. Я выхожу на балкон, и небо взрывается всполохами фейерверка. Полыхает и снизу. Я восторженно визжу и повисаю на шее деда Мороза, счастливо смеющегося сквозь белую бороду. К нам присоединяются остальные. Восхищены все. Я бросаюсь к Кристине, хватаю за руку и тащу за собой поближе к перилам. Она немного бледна и просит проводить ее до комнаты. Я говорю Эдуарду, что скоро вернусь. Я вижу, что он немного обижен моим уходом, ведь феерия продолжается. Но волчице плохо, и я не могу не оказать ей помощь. Мы выбираемся из залы, особняк совсем пуст, сейчас все смотрят на мой подарок. Мы отходим подальше, Кристина чуть отстает. Я начинаю оборачиваться, и сильные изящные пальчики сдавливают мне горло. Все, что я сейчас чувствую, это удивление, которое сменяется тьмой...
- Осторожней неси, - слышу я голос Кристины, когда прихожу в себя.
- Зачем мы вообще его девку с собой тащим? - неизвестный мне мужской голос недоволен. - Надо было башку ей свернуть, чтобы старый волчара сдох от собственного бешенства.
- Дурак ты, Олег, - отвечает Кристина. - Хоть и вожак, а рассуждаешь, как щенок. Свернуть голову недолго, мы его теперь прижать можем так, что с него шерсть клочьями полезет. Он же одержим этой девочкой.
- Кристина, - зову я ее, все еще пытаясь осознать поизошедшее, - что происходит?
- Ты ведь хотела сбежать, ангелочек? - она идет рядом с высоким широкоплечим мужчиной, который несет меня на руках. - Вот и сбежала.
Я оглядываюсь и вижу двух дымчатых волков, таких же, как Кристина. Один бежит впереди нас, второй позади. Волк, который сзади, с явным интересом смотрит на меня и время от времени ведет носом. Мне холодно, потому что меня несут в том же платье, в котором я была на празднике. О т мужчины идет тепло, но оно не согревает, и вскоре я начинаю стучать зубами.
- Замерзла? - заботливо спрашивает Кристина. - Потерпи, скоро граница, а там и согреемся.
- Что со мной будет? - спрашиваю я.
- Хуже, чем с Эдиком точно не будет, - смеется волчица.
Больше я ничего не спрашиваю. Свободу мне не обещают, значит, отпускать не собираются. А об участи пленников у Серых Теней мне ничего неизвестно. Но мы с Кристиной друзья, потому я надеюсь, что жить мне станет проще.
Недалеко от границы нам навстречу выбегают волки из стаи Эдуарда, стражи границы. Их четверо. Волки вздыбл ивают шерсть и скалятся. Мужчина, которого Кристина назвала Олегом, практически скидывает меня с рук в снег и оборачивается в здоровенного серого волка. Тени идут в атаку и начинается грызня. Я вижу, как снег становится красным, слышу, как скулит один из стражей, его сильно порвали. Перевожу испуганный взгляд на Кристину и застываю. Первый раз я вижу ее настоящую. Это действительно волчица, она зверь, настоящий зверь. Лицо женщины искажено кровожадным азартом, она непроизвольно скалится и рычит, глядя горящими глазами на то, как серый вожак рвет горло второму стражу. Один из волков стаи Черного срывается и убегает.
- Он нас сдаст, - шипит сквозь зубы Кристина и меняет ипостась.
Она бежит за беглецом, а я бегу от них куда глаза глядят. Я знала тех, кого сейчас убивали серые, подгоняемые возможной погоней. Им сейчас нечего терять, и они с яростью добивают стражей. Я закрываю уши, чтобы не слышать умирающих и остервенелое рычание убийц. Бегу, проваливаюсь по пояс в снег, пытаюсь ползти, лишь бы подальше от них, лишь бы подальше от них всех! Сзади слышится скрип снега под тяжелыми лапами.
- Далеко собралась? - спрашивает Олег, меняющий личину.
Меня вытаскивают из снега, закидывают на плечо и несут. Попытки вырваться ни к чему не приводят, на крики откликаются угрозами. Вскоре возвращается Кристина, с ней один из серых. Их морды в крови, и я закрываю глаза, чтобы не видеть всего этого.
- Поохотилась? - в голосе Олега слышится восхищение и нежность.
Кристина смеется, ей хорошо, мне нет. Я больше не хочу, чтобы ее мечты сбывались. Теперь я понимаю, что я попала в руки тех, кому до меня нет вообще никакого дела. Это для Эдуарда я его наваждение, а для серых просто слабый человек, девка Черного. И Кристине я больше не верю. Слишком недвусмысленный у нее взгляд, из которого исчезла мягкость.
- Боишься, Эльвира? - спрашивает она, я отворачиваюсь и ничего не отвечаю. - Не бойся, ты же мой ангелочек, - смеется волчица. - Нам было хорошо вдвоем, а будет еще лучше.
Я замыкаюсь в себе, понимая, что никогда не было у меня подруги Кристины. Была волчица, ненавидящая своего волка и использовавшая меня столько времени. Вдруг все ее слова открываются совсем с другой стороны. Сколько раз она подталкивала меня к тому, что заканчивалось моим наказанием и новым всплеском ненависти к Эдуарду. Сколько всего она узнала от меня в наших беседах. Мой волк не доверял ей, но не ждал от меня подвоха, показывая посты на границе, рассказывая, как волки охраняют ее. И много чего, что вроде бы было несущественно, но пригодилось волчице.
Меня приводят в дом отца Кристины, которого уже нет в живых. Волчица уходит, но вскоре возвращается. Глаза ее горят лихорадочным огнем. Она подходит ко мне и некоторое время смотрит, не прикасаясь.
- Ты ведь мой ангелочек, Эля? - спрашивает она, и я отхожу от нее.
- Ты меня использовала, - тихо говорю я.
- Я хочу жить, Эльвира, и хочу жить так, как я хочу. - говорит Кристина, снова приближаясь ко мне.
- Меня зачем с собой прихватила? - я снова пячусь.
- Ты мне нравишься, - она облизывает губы. - И ты путь к уничтожению Эдика.
Волчица быстрей меня, и я не успеваю увернуться от ее сильных рук, которые крепко сжимают, не позволяя вырваться. В этот момент раздается вой. Голос черного волка невозможно спутать ни с кем. Кристина отскакивает от меня. Страх перед вожаком так сразу не забывается, как не забываются его запреты.
Мой волк идет по следу. Я смотрю на волчицу, и вижу, что она лихорадочно думает.
- План был красивей, чем оказался на самом деле? - спрашиваю я.
- Помолчи, - она выскакивает из дома.
Вместо нее входит Олег. Он молча хватает меня за руку и тащит за собой. Снова раздается вой, уже где-то рядом. Черный волк врывается в поселение серых через несколько минут. Он в ярости. Шерсть вздыблена, и он кажется еще больше. За вожаком бежит стая, почти вся. Это лавина, которая охватывает кольцом Серых Теней. Олег удерживает меня.
- Если сделаешь хоть шаг, я сверну этому цыпленку шею, - говорит он.
- Тебе лучше выслушать наши условия, Эдик, - рядом с Олегом встает Кристина.
Из пасти черного волка капает пена. Он смотрит на свою бывшую волчицу, и она невольно отступает за спину вожака серых.
- Отзови своих псов, - требует Олег.
Черный глухо рычит, и стая отступает, но сам он остается и смотрит немигающим взглядом на серого вожака.
- Теперь убирайся сам, - говорит Олег, и черный волк делает шаг вперед. - Я сказал, что сверну ей шею, - я чувствую, как он нервничает, и черный делает еще один шаг вперед.
Олег перехватывает мою голову, он готов выполнить угрозу. И черный прыгает, сбивая с ног моего несостоявшегося убийцу. Я качусь по снегу, и Олег спешно меняет личину. Черный ждет, он не нападает, даже дает серому напасть первому, а потом за пару секунд переламывает ему хребет и рвет горло. Потом переводит взгляд на Кристину, которая уже в облике зверя. Она скалится и прижимает уши. Мне вдруг становится жалко ее.
- Эденька, - кричу я, - не трогай ее, пожалуйста!
Он поворачивает ко мне голову, и серая волчица кидается на него. Черный сбивает ее с ног и ставит лапу на горло, продолжая давить, пока его бывшая самка не затихает. Я вижу, как жизнь покидает волчицу, как язык вываливается из пасти, как лапы перестают скрести по снегу. Слезы застилают взор, я не смотрю на то, что происходит дальше. Просто слышу, как серые ворчат, но достаточно грозного рыка, чтобы они прижали уши и остановились. Широкие сильные ладони Эдуарда подхватывают меня, и я бросаю последний взгляд на поселение Серых Теней. На снегу лежат еще двое волков, тех, что убили стражей, больше никого не тронули. Серые смотрят нам вслед, но нападать не решаются. Мы возвращаемся в особняк, где у меня больше нет друзей, и где больше нет праздника. Новогодняя ночь подходит к своему завершению, унося несбывшиеся мечты серой волчицы...
Глава 17
... Эдуард уверенно вел темно-синий опель, который он раздобыл, пока я собиралась. Как он его получил, спрашивать не стала. Явно не купил. Я сидела рядом с ним, и мой волк практически не выпускал мою руку из своей. Я думала о Кристине.
- Она просто была несчастной, - тихо сказала я.
- Она просто была дурой. Хитрой, но глупой. Ее попытка использовать тебя была верхом идиотизма. Увести с праздника, зная, что я буду тебя искать, когда ты быстро не вернешься. Обрывающиеся следы, говорящие о том, что тебя унесли. На что серые надеялись? Я бы понял, если бы она дождалась момента, когда я уеду куда-нибудь, но рвануть вот так вот... Я пытался понять, что ею двигало, но кроме слова- глупость, ничего в голову не приходит. Кристина с таким же успехом могла бы просто оставить записку, где тебя искать. Идея с шантажом еще глупей, я не веду переговоров, и она это отлично знала. А если бы их вожак успел что-то тебе сделать, я бы вырезал всю стаю. Она это тоже знала. Если ей так хотелось умереть, могла просто попросить, я бы с радостью придушил эту ревнивую тварь. - ответил Эдуард. Я недовольно посмотрела на него. - Эля, солнышко мой наивное, ты не можешь не понимать, что ты была для нее игрушкой.
- А для тебя я кто? - насмешка помимо воли прозвучала в моем голосе.
- Моя любимая, - коротко ответил мой волк.
- Так не любят, Эдик, - я устало вздохнула и прикрыла глаза.
- Я по другому не умею, - Эдуард провел пальцем по моей щеке, и я чуть поморщился.
Он убрал руку, продолжая что-то мне говорить, но я не слушала. Я думала о Диме, горячо надеясь, что он выжил. Перед внутренним взором стояли его теплые серые глаза, наполненные внутренним светом. Он спасал меня, именно спасал. С первой минуты знакомства... Я распахнула глаза, соображая, что еще ни разу не задалась вопросом о том, что он знал от кого я бегу. Знал! Петлял, уводил, прятал. Дима не паниковал, не удивлялся, глядя на черного волка. Я заерзала на месте. Кто же ты такой, Дима, мой первый друг за пять лет? Почему стал опекать, как родную, совершенно постороннюю тебе девушку? И все же, кто бы ты ни был, я очень хочу чтобы ты выжил.
- Твой пульс участился, о чем думаешь? - спросил мой волк, глядя на дорогу.
- Ни о чем, - я отвернулась к окну.
- Нахохлилась, закрылась, хочешь спрятать мысли. О своем дружке? - Эдуард повернулся ко мне и некоторое время смотрел немигающим взглядом. Машина продолжала ехать ровно, словно он смотрел перед собой.
- Он был добр ко мне, - врать нет смысла, он видит меня насквозь.
- Ты влюбилась, Эля? - мой волк расслаблен, только это ложное впечатление.
- Мне было приятно, что обо мне заботятся, - ответ был искренним. - Заботятся и ничего не просят взамен.
- Родная... - начал Эдуард обманчиво мягким голосом.
- Расскажи мне про камень, - оборвала я его. - Что он такое, как выглядит, для чего служит, чем так важен для тебя.
- Не переводи разговор, - рыкнул мой волк, но я осталась невозмутима. Пока он угрожал только мне, я могла с ним спорить. - Мне не нравятся те перемены, которые произошли с тобой. - уже спокойней сказал он.
- Расскажи про камень, может вспомню быстрей, - повторила я, снова глядя в окно.
- Так ты влюбилась в этого щенка? - вернулся к прежней теме Эдуард.
- Эдик, ты сказал, что камень важней меня, давай уже поговорим о более важном, чем моя скромная персона. - я почувствовала раздражение.
- Ты повзрослела, Эля, - он снова внимательно смотрел на меня. - Моя девочка была нежней, трепетней, но я привыкну к этой перемене. Вы всегда взрослеете слишком быстро, - вдруг произнес Эдуард с сожалением. - Взрослеете быстро и стареете стремительно. Я буду любить тебя, когда твои волосы побеле ют, но я хочу, чтобы ты еще долго оставалась такой же хорошенькой...
- Я не хочу твой дар, Эдик! - сорвалась я и тут же ласкающая мои пряди рука сжалась, заставив вскрикнуть.
- Не смей повышать голос, - спокойно произнес мой волк. - Ты его примешь, Эля. Не в этом году, так в следующем, не в следующем, так через несколько лет, но примешь. Я умею ждать. Когда ты будешь увядать, твоя женская душа начнет страдать, я видел это ни один раз. Моя кровь сделает твое тело вновь упругим, а лицо гладким. Ты почувствуешь силу и все поймешь. Ты войдешь в стаю, девочка моя, и мы вместе побежим по лесу. Ты почувствуешь это пьянящее чувство, когда ноздри трепещут в предвкушении завершении охоты, когда ветер свистит в ушах, а за тобой бежит стая, преданная и верящая в тебя, как в бога. Эля, это самое прекрасное, что только может быть в этом мире. Сила, скорость, обостренные чувства. Ты даже не представляешь, как бедно ты чувствуешь.
- Почему никто другой из твоих женщин не принял дар? - прервала я его.
- Потому что я его никому не предлагал. - ответил Эдуард. - Дар Волка можно предложить лишь той, кто становится твоей душой. Я был увлечен ими, но не любил...
... Наталья проходит мимо, привычно бросая на меня недовольный взгляд. Это продолжается уже два с лишним года. Она почти не разговаривает со мной, а если разговаривает, то односложно. Мне ее неприязнь не понятна, и я решаюсь поговорить с ней. Я долго выбираю момент, потому что мне никак не решиться подойти к ней. Наталья будто чувствует и старается держаться от меня подальше.
Завязать разговор получается случайно. Я стою в библиотеке возле стеллажей, у Эдика богатая библиотека. Но по большей часть книги старинные и на иностранном языке, который я не знаю. Мой волк пополнил библиотеку новыми книгами на русском, и теперь я частенько пропадаю здесь. Телевизоров в особняке нет, но к отсутствию телевизора я привыкла, как и к отсутствию интернета и телефонной связи. А теперь все это с лихвой заменяют книги. Я читаю классиков мировой литературы, читаю современные книги. Ухожу в библиотеку и погружаюсь в мир чужой фантазии. Эдуард не против, книги не предают, не похищают и не выведывают чужих секретов. Он сам оказался начитанным и иногда развлекается тем, что обсуждает со мной прочитанное. Такие вечера бывают достаточно уютными и приятными.
Наталья сидит за столом и проверяет счета. Она игнорирует мое присутствие, я мнусь у нее за спиной, отчаянно ища повод заговорить.
- Наталья Викторовна, - начинаю я, она поднимает голову, но не оборачивается ко мне. - А вы читали эти книги?
Она поворачивает голову, меряет меня взглядом, потом смотрит на корешки книг.
- Читала, - коротко отвечает Наталья и возвращается к своим счетам.
- А что посоветуете мне прочесть? - я с готовностью жду развитие разговора.
- Эльвира, ты их уже все прочитала, - холодно отвечает она, больше не поднимая головы.
- А какая у вас самая любимая книга? - я подхожу ближе.
Наталья снова оборачивается ко мне, потом собирает свои бумаги и направляется на выход, не удостоив меня больше ни словом. Я чувствую себя так, словно меня окатили помоями и не выдерживаю.
- Наталья Викторовна, что я вам плохого сделала? - почти выкрикиваю я.
Она уже берется за ручку двери, но опускает руку, разворачивается ко мне и возвращается к столу, куда швыряет свои бумаги, и они разлетаются в разные стороны. Наталья некоторое время смотрит на меня, сузив глаза, я выдерживаю этот взгляд.
- Ты своим присутствием отравила воздух в этом доме, сломала уклад, превратила гордого волка в психованную шавку, - говорит она и начинает собирать разлетевшиеся бумаги.
- Я не стремилась к тому, чтобы задержаться здесь дольше, чем было указано в договоре о найме, - мне обидны ее слова. - Я шла работать и не больше.
- Не строй из себя наивность! - выкрикивает Наталья и снова кидает бумаги. - Вы были с ним знакомы раньше? Ты ведь знала, что он неравнодушен к тебе, когда еще ехала сюда.
- С чего вы взяли? - я возмущенно повышаю голос.
Теперь мы вместе собираем бумаги, сердито поглядывая друг на друга. Наконец, несчастные листы ложатся кривоватой стопкой на стол, и Наталья выпрямляется и сверлит меня взглядом.
- А часто хозяева ездят забирать прислугу к ней домой? А может все хозяева приказывают для горничной подготовить одну из лучших комнат? Он ведь за тобой сорвался, бросив здесь все дела! - женщина обвиняет меня в том, о чем я понятия не имею. - Когда ты его охмурила? Говори! - Наталья хлопнула ладонью по столу, и я вздрогнула от резкого звука.
- Да о чем вы говорите?! Я его увидела первый раз, когда он забирал меня, - я злюсь, действительно, злюсь.
- Ты врешь, соплюшка, нагло врешь! - истерично выкрикивает Наталья. - У него было достаточно увлечений, но он никогда себя так не вел. Чем ты его так приворожила?
- В чем дело, Наталья Викторовна? - я ошарашено смотрю на нее. - Почему это вас так задевает?
- Потому что на твоем месте должна быть я! Я! - выкрик ивает она и падает на стул, опустив голову на руки. Плечи женщины сотрясаются, она плачет. - Почему, почему все так несправедливо? - всхлипывает Наталья. - Я ведь любила его с первой минуты, как увидела этот богатырский разворот плеч, эту горделивую стать, эти таинственные глаза. Когда он начал ухаживать за мной, я была такой счастливой. А когда он сказал: "Ната, ты готова бросить все и прожить рядом со мной свою жизнь?", я, не задумываясь, ответила: "Да!". Я знала, что он женат, но я слишком сильно любила его и верила ему. Мы приехали сюда, и это было самое счастливое время в моей жизни. Даже эта мстительная тварь Кристина не смогла испортить наше счастье. И я была горда, что мой мужчина не такой, как все. Меня не пугал его волчий облик, я любовалась им! И я так ждала, что он предложит мне свой дар. А потом он начал пропадать, привозить других женщин, но всегда шел ко мне, потому что преданней меня у него никого не было и нет. И вот появляешься ты, и я будто умерла, я перестала для него существовать. А потом я слышу, как он предлагает тебе свой дар, тебе! Глупой малолетке! Это я должна была его получить, я! Это я смогла для него... - она вдруг резко замолкает, встает, собирает бумаги и стремительно выходит из библиотеки.
Но через минуту дверь снова откры вается, и Наталья возвращается, садится на стул и задумчиво смотрит на меня. Я присаживаюсь напротив, боясь что-либо сказать, потому что Наталья вернулась не просто так. Она некоторое время молчит.
- Десять лет назад он первый раз приехал домой с горящими глазами, - все так же задумчиво говорит женщина. - Он метался по особняку, как зверь в клетке. Эдик первый раз закрыл двери своей спальни. Я все думала, что могло довести его до такого состояния... А потом такое происходило по три-четыре раза в год. Он уезжал, а возвращался совсем ненормальным. Выл, носился по лесу, кидался на всех... совсем так, как начал вести себя с тех пор, как ты появилась, когда не притрагивался к тебе. Значит, говоришь, не знала его? - в серых глазах женщины мелькает насмешка.
После этого она встает и выходит, больше не сказав ни слова. Я остаюсь сидеть и тупо смотреть на ее стул, пытаясь понять, что она хотела сказать...
- Эдик, - повернулась к нему, - ты знал меня до того момента, когда забрал из дома?
Он оторвался от дороги и сел в пол оборота ко мне, как всегда без труда удерживая машину на дороге и лавируя между другими автомобилями.
- Ты меня помнишь? - спросил Эдуард, и я отвесила себе оплеуху, мысленно. Почему я столько времени потратила на то, что жалела себя, но ни разу не задала этот вопрос, ведь Наталья сама мне подсказала.
- Нет, - созналась я. - Наталья однажды кое-что сказала, и это натолкнуло на мысль. Сейчас только вспомнила. Так ты знал меня?
Эдуард отвернулся, мечтательно глядя на дорогу, я ждала, когда он заговорит, но он все так же молчал. Я кашлянула, напоминая, что все еще здесь и жду ответа. Мой волк бросил на меня взгляд и недовольно сморщился.
- Эля, это были только мои воспоминания. Я не хочу ими делиться, - нахмурился Эдуард.
- Значит знал? - теперь я тоже нахмурилась и попробовала вспомнить, видела ли я такого великана хоть когда-нибудь. Его сложно не заметить, еще сложней не запомнить. Однако, память молчала, и я решила действовать проверенным способом. - Эденька, - я придвинулась ближе к нему и прислонила голову к могучей руке. - Расскажи, мне интересно, пожалуйста.
Эдуард недовольно посмотрел на меня, но обнял, снова ведя машину одной рукой. Я потянулась к нему, погладила по щеке, и мой волк резко вырулил на обочину, бросая руль еще до того, как машина остановилась. Я тут же оказалась в капкане его объятий, но отталкивать или закрываться не стала, с готовность подставляя губы.
- Моя девочка, - прошептал Эдуард, целуя меня. - Почему ты не всегда такая?
- Какая я была маленькой? - спросила я, забираясь пальцами ему в волосы.
- М-м, Эля, - мой зверь зажмурился от удовольствия.
- Я была хорошенькой? - я спрашивала на удачу.
- Просто маленькое чудо, - ответил Эдуард, все так же прикрыв глаза. - Чудо со смешными хвостиками и разбитой коленкой.
- Расскажи, - попросила я шепотом, целуя его.
На лице Эдуарда снова появилось мечтательное выражение.
- Я ездил на совет стай. Волки решили вдруг вылезти к людям и объявили совет в Анапе. Время проводили забавно, - он усмехнулся. - Вино, солнце, море, девочки, все как у людей. Одна такая девочка вытащила меня на пляж. Я был в воде, она барахталась рядом, налетел ветер с берега. И вдруг ниточка лучшего запаха, который я когда-либо чувствовал. Я поплыл за этим запахом, даже не осознавая этого. У берега остановился, огляделся и вдруг девчушка лет восьми-десяти пробегает мимо меня и плюхается в море, и я подумал, что тону. Тот самый запах, меня как волной накрыло.
- И что ты сделал? - я приподнялась и взглянула в глаза.
- Ничего, что я мог сделать тогда? Вернулся вечером на пляж, нашел запах малышки и пошел по нему. Узнал имя и фамилию, узнал откуда приехали ее родители, все. - ответил Эдуард и снова поцеловал меня.
- А потом? - я гладила его широкую грудь.
- Потом? Потом я вернулся домой и не смог выкинуть эту девочку из головы. Через некоторое время нашел тебя в твоем родном городе, с тех пор следил за тем, как ты растешь, как развиваешься. Подружился с твоим отцом, ему подсказал идею отправить тебя к тетке. Они посоветовались с твоей матерью и созвонились с теткой. После школы ты поехала в Питер. - мой волк начал расстегивать куртку и скользнул рукой под свитер.
- А потом? - я прикрыла глаза, позволяя ему ласкать себя.
- Потом? - мой волк тяжело дышал и не сразу понял, о чем я его спрашиваю. - Потом я снова вернулся домой и не уследил, у тебя появился приятель. - он приподнял меня и теперь целовал шею.
- Ты следил, чтобы у меня никто не появился? - я широко открыла глаза.
- Да, - выдохнул Эдуард, откинул сиденье и продолжил ласкать. - Я отгонял от тебя всех, кто проявлял к тебе симпатию. Никто не смел трогать мою девочку.
- А потом? - я машинально гладила его, ловя каждое слово.
- Эля... - джинсы повисли на щиколотках. - Потом я вернулся и узнал, что ты ищешь деньги. Я начал ухаживать за твоей подругой, которая работала в агентстве по найму персонала. Она рассказала душещипательную историю о знакомой девушке, у которой заболела мать. И я намекнул, что в некоторых домах прислуге платят очень хорошо. Она предложила тебе, ты, моя наивная девочка, загорелась. Дальше все было совсем просто. И я увез мою Элю в свое логово.
Дальше я уже ничего не спрашивала, позволяя ему делать то, что он хочет. У меня не было ни шанса избежать этой участи. Он следил за мной с десяти лет! И зачем только тогда родители решили съездить на море, а не к бабушке на дачу?! Я истерично захохотала. Эдуард оторвался от меня и удивленно посмотрел. Я замотала головой, пытаясь успокоиться.
- Что? - хмуро спросил мой волк.
- Стерильные условия, в которых я выросла, тоже твоя забота? - спросила я, пытаясь успокоиться.
- Волк испытывает потребность заботиться о самке, которую признает своей единственной, - сказал он, больше ничего не объясняя.
- Повезло, так повезло, - буркнула я себе под нос и снова расхохоталась.
Глава 18
Я неспешно брела по осеннему лесу. Под ногами шуршала опавшая листва, голые кусты, напоминая своими ветками костлявые пальцы, задевали плечи. Я рассеянно крутила в пальцах кленовый лист, периодически поглядывая на хмурое небо. Где-то вне пределов моей видимости бегал черный волк, иногда он выглядывал из-за какого-нибудь дерева, иногда подкрадывался сзади и играючи прихватывал за полу пальто или за ногу, очень аккуратно, не сжимая мощные челюсти. Эдуард вел себя, как шаловливый пес, и я, не удержавшись прикрикнула, когда чуть не упала от его игр:
- Фу, плохой волк!
Волк насупился и зарычал, я хмыкнула и пошла дальше, черный пристроился рядом, но вскоре снова исчез среди деревьев. Прошло уже больше двух недель, как Эдуард вернул меня в свой особняк. Наказания не было, скандала тоже. Все, что могли, мы выяснили по дороге обратно. Вообще поведение моего волка очень сильно изменилось. Он всеми силами доказывал мне, что достоин моего доверия. Теперь, если я говорила "нет", он не настаивал, но отдельную комнату выделить отказался, продолжая делить со мной свои комнаты и спальню. По ночам Эдуард уходил к стае, и я оставалась в одиночестве. Возвращаясь, он уже не кидался на меня возбужденным зверем, а аккуратно ложился рядом, стараясь не тревожить. И ворота теперь открывались мне, давая возможность гулять по лесу. Правда, во время таких прогулок недалеко бегал кто-нибудь из оборотней, приглядывая и охраняя, чаще сам Эдуард. Но я не спешила праздновать свою маленькую победу, потому что зверь рано или поздно всегда возвращается. Вопрос только, что станет поводом к очередному срыву. Сколько раз шаткий мир заканчивался очередным всплеском бешенства, оглушая яростным рыком, пугая желтым огнем, разгорающимся в темно-карих глазах.
Запах сырой земли приятно щекотал ноздри, я присела на корточки и разгребла листья...
... Сырая рыхлая земля легко подда ется, и я рою ее, прямо голыми руками. Я спешу, потому что ЭТО надо было спрятать, пока меня не нашли. Ямка становится все глубже, но я продолжаю остервенело рыть, шепча одно и то же:
- Забыть, все забыть, я хочу все забыть, забыть...
Я обернулась и поискала глазами черного волка, он куда-то исчез. Больше мне это воспоминание не казалось бредом. Значит, то, что ищет Эдуард, я где-то зарыла. Но где? Судя по его словам, что я сбежала благодаря этому камню, значит, зарыть могла только в мире людей. Я выпрямилась, снова огляделась и крикнула:
- Эдик, ты мне нужен!
Зашуршала листва под лапами, и зверь выскочил ко мне, внимательно глядя в глаза.
- С тань человеком, - попросила я.
Несколько мгновений, и передо мной уже стоял Эдуард. Он присел на пень, усаживая меня на колени.
- Соскучилась? - спросил он, улыбаясь.
- Я кое-что вспомнила, - ответила я, игнорируя его вопрос.
- Что? - разочарование мелькнуло в темно-карих глазах.
- Кажется, я закопала камень где-то на территориях людей, - я снова проигнорировала его эмоцию. - Расскажи мне про него, Эденька.
- Будешь просить меня, как в машине? - в его глазах сверкнул хитрый огонек. - Хотя, ты так же спрашивала и тогда, когда я имел глупость открыть тебе то, что должен был сказать лишь после принятия тобой моего дара.
- Эдик, давай оставим всю эту лирику, - нахмурилась я. - Мне нужно описание камня.
Он тоже нахмурился и посмотрел на меня исподлобья.
- Почти обычный камень , размером с грецкий орех. Одет на цепочку. Похож на лунный камень, но более синий с белыми прожилками. - ответил мой волк и ссадил меня с колен, но тут же вернул обратно.
- А зачем он нужен? - я удобней устроилась на его коленях и машинально обняла за шею, запуская руку в волосы. Зверь зажмурился и довольно заурчал.
- Это долгая история, - ответил Эдуард, не открывая глаз.
- А мы разве куда-то торопимся? - усмехнулась я и почесала ему за ухом, в шутку, но эффект был неожиданный. Мой волк совсем разомлел и расплылся в блаженной улыбке, прижав ко мне голову. Пес он и есть пес, хоть в волчьем, хоть в человечьем обличье.
Я ждала, когда он соберется с мыслями. Эдуард некоторое время наслаждался моей незатейливой лаской, потом потерся щекой и убрал голову.
- Все началось с моего предка Дьярви Большого. Он с товарищами возвращался из набега на Византию. Викинги везли богатую добычу и уже предвкушали пир в честь их возвращения, когда разразился шторм, и драккар понесло на скалы. Выжило всего двое, Дьярви и его товарищ Гуннар. Викингов вынесло на небольшой остров, покрытый наполовину лесом, а наполовину скалами. Дьярви и Гуннар решили идти в лес. Они нашли удобное место, поставили шалаш, набили дичи и решили ждать, когда мимо проплывет какой-нибудь корабль. Ночью они слышали волков, казалось сам лес воет. На утро викинги решили перебраться ближе к скалам и найти там удобную пещеру. Они уже покинули лес, когда путь им преградили черноволосые воины, одетые в звериные шкуры. Воины жестами показали Дьярви и Гуннару следовать за ними. Их привели в деревню, где люди жили в землянках. Викингов подвели к самой большой землянке, и к ним вышел очень высокий человек. Могучие воины Дьярви и Гуннар удивленно смотрели на великана, который обнюхал их и что-то велел воинам на неизвестном языке. Викингов отвели в землянку великана, накормили и оставили жить, запретив покидать деревню. По ночам поселение вымирало, все жители покидали свои дома и исчезали в лесу, который наполнялся волчьим воем. Оставались только Дьярви и Гуннар. Днем викинги помогали своим гостеприимным хозяевам, охотились, рыбачили, учились их странному языку и обычаям, а ночью их закрывали в землянке. Дьярви полюбил дочь великана, прекрасную Унгар, чьи косы были чернее ночи. Она улыбалась в ответ на взгляды Дьярви, но отец запретил им разговаривать. Викинг был вынужден лишь издали смотреть на свою возлюбленную. Он видел, как девушка хлопотала по дому, смеялась с подругами, а ночью уходила со всеми в лес. И однажды отважные викинги решились нарушить запрет и проследить за жителями деревни, гонимые любопытством. Они выбрались из землянки и направились следом за всеми. Они крались за людьми, не выдавая себя ни голосом, ни шорохом. Островитяне зашли в лес и начали превращаться в волков. И вот уже по лесу бежит стая черных волков под предводительством огромного зверя, чьи мышцы буграми перекатывались под густой шерстью. Волки почуяли чужаков, глаза их загорелись жаждой крови, и стая бросилась на двух мужчин. Викинги бежали, пытаясь спастись. Дьярви полез на дерево, Гуннар за ним. Всю ночь волки сторожили свою добычу, а с рассветом вновь обернулись людьми. Пленников вынудили спуститься на землю и закрыли в клетку. А ночью стая кружила вокруг деревни, пугая двух мужчин горящими во тьме глазами. На следующую ночь их отпустили в лес. Долго бежали викинги, пока ноги держали их, потому что по следу шла черная стая. Чужакам не простили того, что они узнали секрет деревни. Гуннар упал, Дьярви взвалил товарища на плечи и продолжал нести, пока сам не свалился. Уже слышались вой и рычание зверей и казалось, что пришел конец славным викингам, когда кто-то схватил Дьярви за одежду и потащил в сторону, пряча измотанного мужчину в скалах. До него донеслись крики Гуннара, которого настигла стая, но помочь ему Дьярви уже не мог. Он так и пролежал в узкой пещере, пока с рассветом к нему не пришла дочь вожака. Унгар рассказала, что когда-то давно их деревню прокляла ведьма, которую бросили в морскую пучину. Ее обвиняли в том, что она наслала порчу на дочь старосты. Ведьма клялась в своей невиновности, но ей не поверили. И перед тем, как связанную старуху сбросили в море, она сказала: "Все вы тут звери, которые только притворяются людьми. Быть вам ночью в вашем истинном облике, а с рассветом будете снова друг друга обманывать, натягивая человечью кожу. И будет так с вашими детьми и их детьми до скончания века". С тех пор жители деревни по ночам становились волками, а с рассветом людьми. Племени пришлось бросить свое селение и искать пристанища на одиноком острове, потому что соседи хотели сжечь проклятую деревню. Унгар предложила Дьярви разделить с ней ее проклятье, и викинг согласился. Проклятье Унгар стало даром для Дьярви, сохранившем ему жизнь и соединившем с любимой женщиной. Так появился наш род.- Эдуард, перебиравший пряди моих волос, ненадолго замолчал. - Сын Дьярви и Унгар, Кнуд, покинул остров, вернувшись на родину отца. Перед тем, как взойти на драккар, зашедший в бухту их острова в поисках пресной воды, Кнуд отколол на память об острове маленький кусочек скалы, которая берегла стаю от посторонних взглядов, и Унгар, в крови которой была магия, наградила камень силой, которая должна была хранить Кнуда, где бы он ни находился. Молодой волк вернулся на землю викингов, нашел таких же оборотней, как он сам и создал свою стаю. Камень со временем наливался мощью. Род Кнуда всегда стоял во главе любой стаи. Мы вожаки, Эля, от рождения вожаки. Камень хранит силу рода. Мой прадед был вынужден покинуть землю предков, гонимый охотниками. Он создал этот мир, где мы сейчас живем, скрыл от людских глаз территории волков. Пространство вздыбилось подобно скалам с острова прародителей, и камень поменял цвет. Без этого камня исчезнет пространственный барьер, не сразу, но со временем, волки и люди встретятся. Барьер хранит не только нас от людей, но и людей от нас. В мир людей выходят только вожаки, простые волки не покидают границ, это закон. Я хранитель этого места. Я слежу за тайной нашего существования, как и мои отец, дед и отец деда. Мы охотники, но нас слишком мало, чтобы открыто заявлять о своем существовании.
- А другие стаи? - спросила я.
- Прадед принял в свои владения несколько стай, разделив границами их территории. Стая Черного Волка по обычаю принимает всех желающих вступить в нее. Серые Тени и прочие закрытые стаи, они берегут свои гены, потому среди них нет места чужаку.
- А в других местах? Ты говорил, что стаи есть и в других местах. - уточнила я свой вопрос.
- Они поступили подобно моему прадеду, но способы искали свои. - ответил Эдуард.
- Значит камень открыл мне выход, - задумчиво произнесла я. - Но куда я пошла?
- Вспоминай, девочка моя, это слишком важная реликвия, чтобы позволить ей пропасть. - сказал мой волк.
- Но сам ты проходишь без камня, почему? - я заинтересованно посмотрела на Эдуарда.
- Его сила в моей крови, мне не нужен ключ, - ответил он.
Я слезла с его колен и направилась обратно к особняку, нужно было все обдумать и вспомнить. Эдуард пристроился рядом, не меняя обличья на волчье. Он молчал, поглядывая на меня. Мне вдруг пришло в голову, что я еще никогда не спрашивала.
- Эдик, а как зовут твоего зверя? - я посмотрела на него, и мой волк усмехнулся.
- Первый раз за пять лет ты решила узнать имя моего зверя. Знаешь, а мне приятно. Его зовут так же, Эдвард, что на языке моих предков означает- хранитель.
- А сколько тебе на самом деле лет? - да, этого я тоже никогда не спрашивала.
- Сто пятьдесят два, - улыбнулся Эдуард. - По человеческим меркам я древняя развалина, по меркам оборотней еще крепкий самец.
- А сколько тогда было Кристине? - я смотрела на него округлившимися глазами.
- Ей было восемьдесят, молодая, глупая.
Мы еще помолчали. Я все больше осознавала, что, прожив рядом с ним несколько лет, совершенно ничего не знаю н и о нем, ни о его мире. Только то, что это кровожадные убийцы. Эдуард взял меня за руку, я не стала вырываться. Мы не спешно шли по ковру из опавших листьев, думая каждый о своем. Я пыталась понять, где я была и как оказалась в городе Димы, и почему я спрятала камень. Хотя с последним вопросом проще, должно быть, я хотела, чтобы мир волков исчез. А исчез бы просто барьер, и звери вырвались в мир людей. Надо обязательно вспомнить!..
... Я бегу, сжимая в руках небольшой камень, цепочка хлещет меня по рукам, и я надеваю ее на шею. В моей голове только одна мысль: "Вырваться, вырваться, вырваться..." И вдруг я налетаю на невидимую стену, которая начинает растягиваться, словно резина, а потом рвется. Я стою рядом с освещенной трассой и смотрю, как мимо пролетают машины...
... Я вскинула голову на Эдуарда. Он принюхивался, потом замер, словно прислушиваясь.
- Граница нарушена, - сказал он, скорей для себя. - Но я не могу понять, кто это, но не чужак.
Мой волк вскинул голову, и из его горла вырвался вой. Зашуршала листва, и к нам выскочили несколько волков. Эдуард осмотрел их и коротко бросил:
- Найти.
Волки исчезли, а мы продолжили путь. Я видела, что мой волк полностью ушел в себя.
- Эдик, - позвала я.
Он резко обернулся, в его глазах сверкнули желтые огоньки, я отпрянула, на меня смотрел зверь. Мы как раз подходили к воротам. Эдуард втолкнул меня на территорию особняка, ворота закрылись.
- Эдик, ты что? - изумленно спросила я.
- Ты не покинешь особняк, Эля, - сказал он, развернулся и убежал, на ходу меняя личину.
Я недоуменно смотрела вслед исчезающему черному волку.
Глава 19
Эдуард вернулся ближе к ночи, раздраженный и колючий. Он ввалился в библиотеку и бухнулся в широкое кресло. Я оторвалась от книжки и посмотрела на него. Мой волк некоторое время сидел в задумчивости, потом повернулся ко мне и протянул руку.
- Иди ко мне, родная, - позвал он.
- Я читаю, Эдик, - ответила я. - Ты есть хочешь? Я сейчас распоряжусь.
- Иди сюда, - в его голосе зазвучал металл.
- Эденька, - я привстала, но тут же села обратно. - Что-то случилось?
Мой волк рывком поднялся с кресла, подошел ко мне, схватил за руку и потащил к креслу, усаживая к себе на колени.
- Если я сказала "иди сюда", ты встала и подошла, что в этом может быть непонятного? - чеканил каждое слово Эдуард.
- Ты взвинчен, - попыталась я объяснить, что не хочу подходить к нему, когда он такой. - Ты есть хочешь?
- Эля, не зли меня, - глухо произнес он, и я сразу сжалась. Память- вещь поганая, всегда напомнит о том, о чем хочется забыть. - Если я захочу есть, я скажу об этом.
- Хорошо, - я кивнула и отвернулась.
Эдуард взял меня за подбородок и повернул лицом к себе, вынуждая смотреть в глаза. Я вздрогнула, в темно-карих глазах разгорался огонь.
- Эденька, мне надо отойти, - я попыталась встать, но он не позволил. - Пожалуйста, милый...
- Не сегодня, Эля, не с егодня, - ответил он, поднялся и понес меня к столу.
Оде жда затрещала и полетела на пол.
- Эля... - прошептал мой жестокий волк и кинул меня на стол...
... Я бреду по коридорам особняка, немного прихрамывая. Укус взбешенного черного зверя еще болит. Мне муторно сидеть в спальне, как велел Эдуард, и я слоняюсь по дому, не зная, куда себя деть. Излюбленный мой путь в библиотеку, туда я и направляюсь, собираясь сбежать в мир книг. Библиотека на первом этаже, я морщусь и спускаюсь вниз, иногда останавливаясь и прислушиваясь, не идет ли Эдуард.
Дверь в библиотеку послушно открывается, я не спеша ковыляю и замираю, потому что слышу плач. Плачет женщина, плачет горько, навзрыд. Я оглядываюсь, но никого не вижу, потом прислушиваюсь и понимаю, что плач слышится из-за стеллажей. Крадусь практически на цыпочках. Какая-то несчастная женщина спряталась, чтобы выплакаться, а я нарушаю ее уединение. И все же я не могу не посмотреть, возможно что-то случилось и нужна помощь.
Женщина сидит на полу, уткнувшись себе в колени и рыдает. Строгий черный костюм выдает ее.
- Наталья Викторовна? - произношу я помимо воли, хотя было желание исчезнуть.
Она вскидывает голову, потом спешно вытирает глаза и поднимается с пола.
- Что вы хотели, Эльвира Константиновна? - Эдуард заставил всю прислугу обращаться ко мне именно так, даже Наталью.
- Просто Эльвира или Эля, - досадливо морщусь я. - Наталья Викторовна, что-то случилось?
Она выходит из-за стеллажа и направляется к столу, я хромаю следом. Женщина смотрит на меня и вдруг улыбается, но не злорадно, грустно улыбается.
- Эдик умеет делать больно, - говорит она. - Лучше не зли его.
- Он сам хорошо злится, - мрачно отвечаю я.
- Я по началу делала много ошибок, - Наталья первый раз разговаривает со мной мирно. - Вожаку нельзя перечить, его слово закон. И лучше это запомнить сразу, а ты, как камикадзе, раз за разом вынуждаешь его наказывать тебя.
- Я хочу уйти отсюда, - тихо говорю я. - Я хочу домой.
- Это невозможно, девочка , - Наталья грустно качает головой. - Я тоже хочу уйти, хочу покинуть это место, но вывести меня может только Эдик, а он не выведет. Хоть наши отношения в прошлом, но я так и остаюсь его женщиной.
- Не многовато ему женщин? - усмехаюсь я.
Наталья тоже усмехается, и мы молчим, не глядя друг на друга. Она вытирает слезы, и мне жалко ее до такой степени, что я тоже начинаю плакать. Еще одна несчастная женщина рядом с Эдуардом. Сколько их было? А сколько еще будет?
- Соглашайся принять его дар, Эля, - неожиданно говорит Наталья. - Такое предложение делают только одной женщине, одной единственной, слышишь, Эля? К сожалению, это не я.
- Мне не нужен его дар, - получается резко.
Наталья некоторое время рассматривает меня, потом качает головой:
- Бедный Эдик, бедный, бедный Эдик, - наконец, говорит она, и я возмущенно смотрю на нее. - Ты терзаешь его, девочка. Потом он терзает тебя. Единственная женщина, которая затронула сердце сурового волка, оказалась не для него. Но Эдик этого никогда не поймет. Печально. - она снова усмехается. - А мне не осталось ничего. Когда он привез меня сюда, я стала настоящей хозяйкой этого дома, потому что Кристину никогда не интересовало хозяйство. Да и терпел он ее в надежде только на наследника. Если между ними что-то и было, то закончилось еще до того, как Эдик привез меня. Он называл меня идеальной женой, но дар не предлагал. Я чувствовала себя нужной ему. Если Эдику было плохо, он шел ко мне, если хотелось поговорить, он шел ко мне. Когда на ложе он уже не желал меня видеть, то все остальное принадлежало мне. И вот не осталось ничего. Я уже не хозяйка, я просто управляющая, такая же прислуга, как и все другие. Я так устала от всего, - Наталья прячет лицо в ладонях и снова плачет.
Я молчу, мне нечего ей ответить, а слезы жалости возобновляют свой бег. Дверь в библиотеку открывается и входит тот, о ком мы говорим. Эдуард скользит взглядом по своей бывшей женщине, отдавшей ему свои лучшие годы, в прямом смысле этого слова. Потом переводит взгляд на меня, видит слезы и хмурится.
- Что здесь происходит? - спрашивает он. - Натали, почему Эля плачет?
- А я, Эдик, я ведь тоже плачу! - она вскакивает из-за стола и выбегает из библиотеки.
Мой волк подходит ко мне и присаживается на корточки. Я отворачиваюсь, но он берет меня за подбородок и разворачивает лицом к себе.
- Что случилось, родная? - спрашивает он. - Она тебя обидела?
Я смотрю на него и не понимаю, как можно быть таким?! Наталья все бросила ради него, поехала в неизвестность, отдала ему свою душу, свою жизнь, а его даже не интересуе т, что с ней происходит!
- Отпусти, Наталью, - прошу я. - Отвези ее домой, ей здесь плохо.
- Это не должно тебя волновать, - говорит Эдуард, говорит мягко, но я понимаю, что нужно закрывать тему.
- Эденька, ей плохо здесь, - я понимаю, но не могу смолчать. - Пожалуйста... - и смотрю ему в глаза.
- Эля, не лезь не в свое дело, - уже более жестко отвечает мой волк.
- Но... - делаю я еще попытку.
- Хватит, - рычит он, и я вжимаю голову в плечи.
Эдуард начинает злиться, я вижу огонек в его глазах, вижу, как ходят желваки. Набираю в легкие побольше воздуха и, словно прыгаю в воду, впиваюсь ему в губы. Мой волк рычит, но уже не от ярости, и усаживает на стол... Через несколько дней большой автомобиль Эдуарда увозит Наталью...
... Слез нет, совсем нет. Я знала, что так однажды случится, что зверь победит все его благие намерения. Собрав остатки одежды, я молча покинула библиотеку и пошла в свою бывшую комнату. Эдуард остался внизу. Когда я уходила, он не смотрел на меня, я не смотрела на него. Было ли мне противно, больно, обидно? Нет, мне было все равно, и он это понял.
В своей комнате я залезла под душ и долго стояла под теплыми струями, ни о чем не думая. Когда открылась дверь, я не слышала. Эдуард вошел очень тихо и какое-то время стоял, молча наблюдая за мной. Я даже не сразу его заметила. Когда я выключила воду, он накинул на меня полотенце и понес в свою спальню. Назвать ее нашей у меня не поворачивался язык, хоть я там и прожила четыре с лишним года. Эдуард аккуратно вытер меня, я взяла ночную сорочку, молча одела ее и так же молча легла. Он лег рядом, не трогая меня. Я слышала его дыхание, знала, что он не спит, как и мой волк знал, что не сплю я.
- Эля, - позвал он, я промолчала. - Эля, не молчи.
- Спокойной ночи, - отозвалась я и отвернулась от него.
Эдуард придвинулся ближе и обнял меня. Я не шевельнулась.
- Девочка моя... - снова попробовал начать разговор мой бывший хозяин.
- Что у тебя случилось? - спросила я. - Что привело тебя в такое состояние?
Мой волк еще крепче обнял меня, попытался поцеловать, но я отодвинула голову, он не настаивал.
- То, что я почувствовал сегодня, - сказал Эдуард. - Границу пересекли, я такое не могу не заметить. Стражи никого не почувствовали. Я обежал стаи, там тоже никого нового не появилось. Но я все время чувствую чье-то присутствие. И этот кто-то будто издевается надо мной. Только мне казалось, что я иду за ним, как понимал, что бегу по собственным следам! И еще чувство опасности, не могу от него отделаться. Но я разберусь, я найду.
- Ты сказал, что это не чужак, - почти равнодушно отозвалась я.
- Это и смущает. Он прошел границу, не разрыв, именно прошел границу территорий. Мне это не нравится. Я был на взводе. - и добавил уже тише. - Прости меня, родная. Я не хотел срываться на тебя.
Я промолчала, пытаясь найти тему для разговора, потому что понимала, что мой волк хочется выговориться, а говорить о произошедшем я совсем не желала. Я вспомнила, что в семьях волков обычно всего по одному волчонку, не смотря на долгий срок жизни.
- Эдик, - теперь я его позвала.
- Что, родная? - с готовностью отозвался он.
- Почему у оборотней всего один ребенок? - спросила я.
- Ты хочешь поговорить об этом сейчас? - удивился мой волк, но все же ответил. - Это из-за двойственности нашей сущности. Слишком многое должно совпасть у родителей, потому чаще всего бывают выкидыши или у волчицы совсем не получается забеременеть. Потомство мы бережем, как никто. С человеком беременность таких проблем нет, но очень редко передается и зверь. Были случаи, когда оборотень в ипостаси зверя сходился с волчицей, обычной волчицей, живым такое потомство не рождается.
- Гадость какая, - фыркнула я.
- Гадость, - усмехнулся Эдуард. - Поэтому в моем лесу не водятся иные волки, кроме нас. При моем отце еще были, при мне нет. Не хочу, чтобы мои оборотни шли на запах течки.
- Прекрати, меня сейчас стошнит, - скривилась я, и он негромко рассмеялся.
- Это звериная натура, Эля, природа иногда жестоко шутит, - сказал мой волк и развернул меня к себе. - Что еще ты хочешь узнать?
Я задумалась. Был еще вопрос, который меня интересовал.
- Ты говорил, что ведьма прокляла ту деревню, сказав, что они только по ночам будут волками. Почему вы можете менять личину в любое время суток, и почему луна на вас не действует, как принято считать.
- Луна действует, но не на смену личины, - ответил Эдуард, нежно целуя мое лицо. - При полнолунии мы становимся агрессивней.
- А что по поводу смены облика? - напомнила я основную часть вопроса.
- Проклятье ведьмы распространялось только на деревню, а потомство Кнуда было от волчицы-оборотня из стаи на большой земле. Для смены личины не нужны особые условия, таковы все оборотни. Это одинаково развитые сущности одной личности. В нашем роду смена облика происходит практически моментально.
- Да, помню, вы рождаетесь вожаками, - усмехнулась я. - Давай спать, Эдик, я устала.
- Эля, - начал он, но я отвернулась, и Эдуард замолчал.
Мы долго лежали без сна, но когда веки начали смыкаться, раздался волчий вой. И, если бы Эдуард не лежал рядом, я бы подумала, что это он. Хотя, нет, тональность чуть отличалась. Но столь незначительно, что этого можно было вовсе не заметить. Мой волк вскочил с постели, обернулся зверем и убежал. Я мысленно сказала неведомому волку спасибо и уснула совершенно спокойно.
Глава 20
... Ночь наполняет огромный особняк тишиной. Эдуард крепко спит, привычно положив на меня руку. Я осторожно выбираюсь из-под его тяжелой длани и отползаю на край кровати. Он спит крепко, но всегда чутко, потому сразу открывает глаза, как только я покидаю пределы широкого ложа.
- Ты куда? - спрашивает он.
- Мне надо, - отвечаю и, уже не скрываясь, направляюсь на выход из спальни.
Мой волк следит за мной, но не успеваю я коснуться ручки двери, как его темные глаза уже снова закрыты. Я иду в его кабинет, осторожно захожу туда, оглядываясь и затаив дыхание, и направляюсь к сейфу. Некоторое время стою, рассматривая его, но не решаюсь трогать сейчас и возвращаюсь в спальню. Стоит мне лечь, как широкая сильная ладонь ложится мне на бедро. Он не просыпается, просто чувствует, что я вернулась, даже во сне.
Мне не спится до рассвета, я думаю. Думаю много, думаю об одном и том же. О том, что он рассказал мне, расслабленный моими ласками. А я старалась, я очень старалась, потому что мне нужно было знать секрет волчьего мира, на который мне намекнул Эдуард после последней попытки сбежать.
Наверное, волки уже делали на меня ставки, настолько я была постоянна в своем стремлении сбежать от них. Каждый год, раз в два-три месяца, я стабильно искала лазейку и бежала. Меня уже даже сильно не отлавливали, давали добежать до границы владений черного волка, а там ждала стража, которая спокойно сопровождала до особняка. Эдуард теперь не всегда участвовал в моей поимке и спокойно ждал, он даже перестал меня истязать за это, отнесясь к побегам, как к моему основному развлечению. А я рыдала, бесилась, злилась, кричала в пустоту, когда руки Эдуарда принимали меня у волков. Это было уже не отчаяние, это стало делом принципа. И вот после такой истерики, мой волк усадил меня на стол в своем кабинете и насмешливо сказал, то, что довело меня почти до обморока:
- Ты не сбежишь, родная, никогда не сбежишь, потому что выхода с территорий нет. Мы живем в пространственной аномалии, пройти через границы которой могут лишь посвященные. Обычный человек, даже простой оборотень, не могут покинуть этот мир. Есть только один ключ, способный открыть врата. Но я тебе про него расскажу только тогда, когда ты примешь дар, не раньше. Так что, девочка моя, заканчивай уже издеваться над собой, смешить стаю и ставить меня в идиотское положение. Выхода нет, Эля.
- Совсем? - оторопело задаю я дурацкий вопрос.
- Совсем, родная. - кивает Эдуард и добродушно улыбается, глядя на досаду, ясно отразившуюся на моем лице.
Несколько дней я примерно веду себя По ночам послушная и ласковая, днем заботливая и внимательная. Мой волк светится, он решил, что я, наконец, все поняла и смирилась. А я подготавливаюсь к сегодняшней ночи, когда выдаю все, на что способна, даже сама получаю крайне яркое удовольствие. И мне легко ластиться к нему, очень легко называть его ласковыми именами, предугадывать его желания, потому что у меня есть цель, и я начинаю разговор, издалека, очень аккуратно. Он так ошеломлен моим поведением, что начинает рассказывать все без утайки, не ожидая моего обращения в волчицу.
И вот теперь я лежу, вспоминая все раз за разом, прокручивая в голове каждое слово. Эдуард не сказал лишь одного, где лежит камень с Волчьего острова, но в его кабинете стоит сейф, и я думаю, что ключ на выход из западни лежит именно там. С рассветом я засыпаю и не слышу, как мой волк целует меня и покидает спальню, но просыпаюсь сразу, когда он уходит из особняка.
Некоторое время уходит на обдумывание кода, я решаюсь набрать свою дату рождения. Замок послушно щелкает, и я с жадностью рассматриваю содержимое железного ящика. В дальнем углу сейфа, скрытая бумагами и документами, стоит шкатулка, очень красивая и очень старая. Я открываю ее дрожащими руками и радостно вскрикиваю, там, действительно, лежит небольшой синий камень с белыми прожилками. Он немного светится, чем напоминает лунный камень, но цвет темней и насыщенней. К камню приделана цепочка, я хватаю ее и зачарованно смотрю, на ключ к моей свободе, раскачивающийся, словно маятник. Потом убираю все назад и закрываю сейф, еще рано.
Вечером мой волк ненадолго забегает домой, говорит, что его не будет до утра, какие-то проблемы с одной из соседних стай, целует и снова исчезает. Я выжидаю где-то час. Бог свидетель, что со мной творится этот час, который растягивается до бесконечности. У меня трясутся руки и ноги, все тело дрожит от возбуждения, предвкушения и страха. Если меня поймают с камнем, мне конец. Жестокий, очень болезненный и мучительный конец, мой волк не простит моего вероломства.
Через час я опять иду в кабинет, достаю камень, накидываю кофту, потому что не могу думать о таких мелочах, как одежда, более подходящая осенью, и покидаю о собняк. Меня никто не удерживает. Прислуга занята своими делами, охране я говорю, что у меня болит голова и хочется подышать свежим воздухом. Приказа отслеживать мои передвижения не было, потому меня просто провожают взглядами. Со всеми своими переживаниями я сильно похудела, и это помогает мне пролезть сквозь решетку. Потом вечерний лес, по которому я сегодня не несусь сломя голову, я бегу осторожно, стараясь не привлекать внимание излишним шумом, умудряясь передвигаться почти бесшумно. Ускоряюсь я ближе к границе. Я бегу, сжимая в руках небольшой камень, цепочка хлещет меня по рукам, и я надеваю ее на шею. В моей голове только одна мысль: "Вырваться, вырваться, вырваться..." И вдруг я налетаю на невидимую стену, которая начинает растягиваться, словно резина, а потом рвется. Я стою рядом с освещенной трассой и смотрю, как мимо пролетают машины. Оглядываюсь, а позади лес, но не тот, не древний, наполненный жизнью, а совершенно современные три палки, загаженные проезжающими мимо автомобилистами и грибниками.
Мне кажется, что я слышу за спиной вой, но, скорее всего, это действительно галлюцинация, потому что дверь закрылась, я вырвалась, я на свободе! Но надо спешить, потому что ОН может начать преследование в любой момент, он и его стая. Меня посещает шальная мысль, если я спрячу камень, их мир навсегда закроется и никто никогда больше не выйдет в мир людей, мой мир! Слезы бегут по щекам, мне не верится, что я здесь, мне не верится, что все закончилось. Кажется, сейчас по телу скользнет горячая ладонь моего волка, и я проснусь, разочарованная и несчастная. Сколько раз мне уже снилось, что я дома, что сижу на кухне с мамой, а потом просыпалась и выла в подушку.
Срываюсь и бегу через дорогу, ничего не видя из-за слез, чуть не попадаю под машину и слышу, как водитель орет мне в спину:
- Сука, разуй глаза!
Он оскорбляет меня, а я смеюсь, как сумасшедшая, потому что это не сон, это суровая реальность нашей жизни. И мне так отчаянно хочется забыть все, что со мной случилось, словно этого никогда не было, и так хочется быть счастливой, что я твержу это, как заклинание...
... Я рывком села на кровати и уставилась в пространство перед собой, пытаясь понять, что разбудило меня. Потом выглянула в окно и увидела, что перед особняком суета. Ворота были распахнуты настежь, часть стаи собралась перед домом, даже охранники спешно оборачиваются в волков. Быстро умывшись и одевшись, я поспешила вниз, игнорируя попытки новой управляющей из оборотней остановить меня.
Волки дружно обернулись, сверкнув желтыми глазами. Я сглотнула, но решительно пошла вперед. Дорогу тут же преградил рыжий волк, попыталась его обойти, тут же передо мной появился дымчатый, ненавязчиво оттесняя меня обратно к лестнице.
- Что случилось? - спросила я дворника, который только собирался перекинуться.
- Серые взбунтовались. - ответил он. - Говорят, их ведет новый вожак из чужаков. Будет драка. Шли бы вы, хозяйка, в дом, здесь будет жарко.
- А где черный? - Эдуарда среди них не было.
- Идет по следу, - сказал дворник и перекинулся в поджарого серо-бурого волка.
Он подошел к трем бурым волкам и угрожающе зарычал, волки стояли на клумбе. Троица оскалилась, но послушно сошла на дорожку. Я невольно улыбнулась. Оборотни продолжали прибывать. Они порыкивали, иногда сцеплялись друг с другом, возбужденные предстоящей схваткой, потом расходились и переступали с лапы на лапу от нетерпения.
Вдруг все замерли, как по команде, я тревожно осмотрела волков и перевела взгляд на ворота. Черный волк, не спеша, словно прогуливаясь, входил в ворота. Стая напряженно следила за ним. Я почувствовала какое-то странное волнение, потому что это был не мой волк. Тоже великан, больше остальных оборотней, но не такой мощный. Уже в силе, но еще не матерый, как Эдуард. Стая расступилась перед ним. Они порыкивали, скалились, но не нападали, чего-то ожидая. Волк осмотрел волков свысока, как хозяин, потом вздыбил шерсть, вскинул голову и завыл. Из леса донесся ответный вой, разбившийся на многоголосье. Стая Черного ощетинилась и глухо зарычала. Чужак снова оглядел их и фыркнул, волки примолкли. Они все еще чего-то ждали.
Я смотрела на зверя, пытаясь понять, кто же этот волк? Черный, будто услышав мои мысли, обернулся, и я встретилась с ним взглядом. Глаза волка были голубовато-серые, такие необычные и... такие знакомые. От его взгляда меня словно обдало волной тепла. Я попятилась, споткнулась и тяжело опустилась на ступеньку, пробормотав:
- Нет, не может быть... Это невозможно... - и уже громче. - Дима?!
Никогда не видела, чтобы волки подмигивали, а этот подмигнул и оскалился, как-то очень весело оскалился, такого волки тоже никогда не делали, а этот УЛЫБАЛСЯ! Я зажмурилась, тряхнула головой, отгоняя наваждение, наваждение никуда не исчезло. Серо-голубые глаза черного волка все еще смотрели на меня. Потом он поднял переднюю лапу и... помахал мне. Зрелище было настолько уморительным, что я прыснула в ладонь, стараясь заглушить собственный смех. После этого черный отвернулся и снова горделиво вскинул голову. Все его поведение было абсолютно нетипичным. Я бы сказала, что среди зверей стоял человек в волчьей шкуре. И все же мое предположение было совершенно безумным, потому что Дима ни в чем не напоминал волка, разве что...
И я задохнулась сопоставляя сейчас все, что произошло со мной с начала нашего знакомства. Я вспомнила, как еще там, в сквере, он несколько раз шмыгнул носом. Он принюхивался! А еще вспомнились его слова : " О тебе хочется заботиться", а следом слова совсем другого волка: " Волк испытывает потребность заботиться о самке, которую признает своей". Вот почему он уводил меня, еще в своем городе он знал, что за мной охотится оборотень, вот почему не удивился, услышав волчий вой, вот почему не впал в панику при виде огромного волка, бегущего параллельно несущемуся автомобилю. И эта странная фраза, которую он крикнул Эдуарду, и снова спокойно отнесся к превращению. А следом я вспомнила еще одно несоответствие, его рост. Когда мы встретились в его городе, он был гораздо ниже, чем в тот момент, когда дрался с Эдуардом на обочине дороге. Я видела его каждый день, потому не заметила. Но почему не перекинулся, когда вступил в схватку с оборотнем? Ответ пришел сам собой, он не был готов, тогда еще не был готов! Я снова мотнула головой. Столько ответов повлекли за собой еще больше новых вопросов. Взглянула на него и не испытала того трепета, что чувствовала, глядя на Эдуарда. Этого черного волка я не боялась, почему-то была уверена, что он не причинит мне вреда. Но он оборотень, он тоже оборотень!
Неожиданно волки повернули головы в сторону ворот, я последовала взглядом за ними. Несколько томительных минут ничего не происходило, а потом появился мой волк. Он влетел в ворота, вздыбив шерсть и оскалившись. С клыков капала пена, он был в ярости. Я испуганно подобралась, ожидая схватки, но ее не последовало. Оба черных волка замерли друг напротив друга, стая застыла в ожидании. Неожиданно Эдуард сменил ипостась, второй волк тоже. И теперь они стояли друг напротив друга, равные в росте, в телосложении, в богатырском развороте плеч. Даже лица у них были похожи. Мои мысли хаотично заметались между недавним прошлым и настоящим. Дима шатен, этот жгучий брюнет, Дима ниже ростом, этот великан, Дима худощав, этот словно не вылезал из тренажерного зала. И все же это был мой новый друг. Эти теплые лучистые глаза невозможно было спутать ни с чьими больше. Они столько раз грезились мне днем и снились ночью с того момента, как Эдуард уносил мне прочь от окровавленного тела, раскинувшегося на обочине. А потом он заговорил. И от того, что он сказал, у всех присутствующих отвисли челюсти:
- Ну, здравствуй, отец.
Глава 21
Отец? Отец?! Мой добрый, милый, заботливый Дима сын Эдуарда?! На лице моего волка не дрогнул ни один мускул. Он с интересом рассматривал молодого волк, но не больше.
- Кто мать? - спросил Эдуард.
- Наталья Дроздова, - ответил Дима.
- Ната... - кривая усмешка скользнула по лицу вожака. - Обманула.
- Да, - кивнул его сын. - Обманула. Спасла и спрятала среди людей.
Спрятала? Спасла? А что Эдуард намеревался сделать с собственным сыном?! И вдруг в памяти всплыли насмешливые слова Натальи: "Ты всегда можешь утопить щенков.". Нет, не верю, такого не может быть! Это ведь его ребенок! А потом взглянула на Эдуарда и вспомнила древнюю Спарту, где больных и слабых младенцев сбрасывали со скалы в море. Конечно, для оборотня сын, родившийся человеком, был сродни инвалиду. Всего одна ипостась, слабая, уязвимая. Они так гордятся своим зверем. И в этот момент я вознесла благодарение Богу, что мой волк всегда следил за тем, чтобы я не забеременела. Он чувствовал, когда у меня овуляция, и в эти дни даже не появлялся рядом, спал отдельно, бежал, как от чумы. Что было бы со мной, если бы он убил моего малыша? Я всхлипнула и попыталась отогнать страшное видение.
- Не понимаю, ты же при рождении был обычным человеком. Зверя не было. - Эдуард продолжал рассматривать Диму. - Глаза матери. Вот она помесь с человеком. И все же волк. - потом негромко рассмеялся. - Она первая женщина, которая знала о нас все, обо мне все. Полное доверие и вдруг... Ну, Натали. - и вновь стал серьезным. - Когда появился зверь?
- В пятнадцать лет, - ответил Дима. - Превращение я сдерживал сам. Стал агрессивным, часто дрался с одноклассниками. Не знаю, что было бы со мной, если бы не появилась мама и не объяснила, что со мной происходит. Она учила меня.
- Да, помню, - Эдуард задумчиво смотрел на молодого волка, - было время, она часто спрашивала, как чувствует себя молодой волк, как контролировать волка, как подавить агрессию. И можно ли отказаться от силы зверя. Ты отказался от дара, - отец гневно посмотрел на сына.
- Отказался, - не стал отпираться Дима. - Он мешал мне жить, рвался наружу, требовал того, что я неготов был ему дать.
- Она знала, как мне нужен наследник и ни слова не сказала, - неожиданно зло сказал Эдуард.
- А чтобы ты с ней сделал? - насмешливо спросил молодой волк. - Обманула, спрятала ребенка, воспользовалась камнем, самовольно взяв его.
- Убил бы, - прорычал отец, и сын поморщился.
А я думала о Наталье. Это же сколько силы в этой женщине, силы и смелости. Уважение и восхищение, вот, что отныне я буду чувствовать, вспоминая ее. Она рискнула собой, но спасла своего ребенка. А потом так же рисковала, навещая его. Учила, оберегала, помогла не сорваться и выжить в борьбе со зверем. Ей должен был предложить свой дар черный волк, ей, а не мне. Эта женщина искренне любила его. Не знаю, как можно любить чудовище, но она любила его и спустя годы. Жестокая шутка судьбы. Я горько усмехнулась и вернула свое внимание двум черным волкам.
- Что разбудило зверя? - спросил Эдуард, и оба черных волка повернулись в мою сторону.
Я невольно сглотнула и поднялась повыше. В серых глазах мелькнула нежность, в темно-карих ярость. Я забралась еще повыше и спряталась за колонну.
- Как ты ее нашел? - снова спросил Эдуард.
- По запаху, - коротко ответил его сын. - Волк проснулся за час до того, как я почувствовал ее, должно быть одновременно с появлением Эли в моем городе.
С Эдуардом что-то творилось. Я видела, как загораются его глаза, как начинают ходить желваки. Он двинулся в мою сторону, Дима ненавязчиво преградил дорогу.
- Даже не вздумай, - угрожающе тихо произнес мой волк. - Это моя самка.
- Возражаю, - спокойно ответил мой друг. - Таких совпадений не бывает. Дорога привела ее ко мне, и мой зверь просн улся, предчувствуя встречу. Ты сам знаешь, что это означает.
- Нет, - яростно прорычал Эдуард, - не отдам!
- Отец, если ты не хочешь просто отпустить Элю, мне придется драться с тобой, - в голосе Димы появилось раздражение. - И если я выиграю, то ты проиграешь стаю.
- Щенок, - захохотал мой волк. - Тебе ли тягаться со мной? Лучше беги отсюда, поджавши хвост, я не буду тебя преследовать. И это единственный шанс остаться в живых... сынок.
Я шагнула из-за колонны, остановилась на мгновение, потом не выдержала и побежала вниз. Оба волка смотрели на меня. Я встала между ними, посмотрела на Эдуарда и бросилась к Диме, схватила его за руку и горячо заговорила:
- Он сильней тебя, Димочка, он убьет тебя, не дерись с ним. Я того не стою, - слезы закрыли его лицо от меня мутной пеленой. - Пожалуйста.
- Все будет хорошо, малышка, - тихо сказал Дима, накрывая мою руку своей. - Я готов, теперь готов, правда.
- Он убийца, Дима, а я не хочу, - спазм сдавил горло, - не хочу, чтобы ты умер.
- Эля, - угрожающий рык Эдуард ударил ножом в спину. - Отойди от него, немедленно!
Но я не отошла, не могла физически. Дима, как магнит притягивал меня. Я смотрела в его глаза и не могла наглядеться, забыв на мгновение, что передо мной оборотень, в котором течет кровь самого жестокого существа из всех, кого я знаю. Дима ласково перебирал мои волосы, совсем как его отец. Наверное, это и вывело из себя Эдуарда.
- Не тронь! - заревел он и выдернул меня из рук Димы.
Я вскрикнула, потому что он слишком сильно схватил за плечи. Его сын сморщился.
- Ты не оборотень, отец, ты животное, - сказал он. - Я не могу уйти и позволить тебе дальше издеваться над этой девушкой.
- Ты сделал выбор, сын, пощады не будет, - холодно, даже презрительно усмехнулся мой волк.
Он на мгновение привлек меня к себе, жестко поцеловал, прикусив, затем откинул назад в стаю волков, не встревающих в разборки. Волки расступились, и я благополучно приземлилась на гравий, ободрав руку. Дима разозлился, он оскалился, Эдуард ответил тем же. Стая наблюдала. Когда идет драка за место вожака, волки не мешают. Они не будут помогать действующему вожаку, потому что иначе он потеряет статус самого сильного, и не буду мешать новому, оценивая его силу и смелость. Победившему покоряться, проигравшего растерзают. Это закон. Я представила, как волки накинуться на раненного Диму и застонала от ужаса. Подняться на ноги не было ни сил, ни желания, и я осталась сидеть на дорожке, покрытой гравием, не отрывая взгляда от сероглазого мужчины.
- Все будет хорошо, малышка, помнишь? - крикнул он, словно услышав мои мысли.
- Дима, - снова застонала я, пряча лицо в ладонях.
Гневный рык Эдуарда стал мне ответом. Я заставила себя убрать от лица руки и смотрела, как уже не люди, два черных волка кружились в центре образовавшегося круга, скалясь и рыча. У первого сдали нервы у Эдуарда. Взбешенный ревнивец бросился на своего сына, и они сцепились. У меня перед глазами стояла картина, как черный волк за короткие секунды убивает вожака серых. А Олег был сильным и опытным волком, немногим уступающим в габаритах Эдуарду. Но тот, будто играючи, уничтожил серого волка. А Дима, он же совсем неопытный, он такой молодой по сравнению со своим отцом. Но он держался. Я видела кровь, но не понимала чья, видела клоки шерсти. Они отскочили ненадолго друг от друга, и теперь, тяжело дыша, мерились взглядами. А потом в абсолютной тишине сошлись снова, уже не рыча. Два волка методично убивали друг друга, нанося страшные раны, вырывая друг у друга куски плоти. Это было как соревнование на выносливость. Я больше не могла смотреть, закрыла глаза и плакала. Мне было страшно, как никогда.
А потом я услышала, как вздохнула стая. Открыла глаза и увидела, как упал сероглазый волк, а желтоглазый, покачиваясь, медленно бредет в мою сторону. Я задохнулась, из горла не вырвалось ни звука. Кажется, мои легки скукожились, не позволяя вдохнуть. Слез больше не было, была обреченность, и я подумала, что сегодня умру. Эта была такая спокойная, даже сторонняя мысль, словно и не я сама только что приняла решение.
Эдуард приблизился ко мне, посмотрел в глаза и, как подкошенный, упал. Он попробовал ползти, но силы на глазах оставляли его. Стая зарычала и оскалилась, стая не прощает поражений. Поражений? Я взметнула взгляд и увидела, что сероглазый волк поднимается на лапы. Он огляделся и рыкнул, стая склонила головы и отошла от п оверженного вожака. Новый вожак запретил добивать павшего зверя. Я снова посмотрела на Эдуарда и столкнулась с тоскливым взглядом желтых волчьих глаз. Он заскулил, и мое сердце разорвалось от жалости. Мой деспот, мой палач, мой безумный в своей страсти волк, укравший у меня жизнь, прощался со мной. Я поползла к нему, обняла большую израненную голову и положила себе на колени.
- Эденька, - тихо позвала я и расплакалась.
Он поднял на меня взгляд, и я запустила руку в окровавленную шерсть и начала гладить. Волк собрал последние силы и сменил личину. Эдуард обнял меня и плотней прижался.
- Эля, - прошептал он. - Моя Эля. Только моя.
- Мой волк, - улыбнулась я сквозь слезы.
- Прости, родная, - произнес он, уткнувшись мне в живот, - я любил, как умел.
- И ты меня прости, что не смогла... - рыдания застряли в глотке, не давая сказать больше ни слова.
- Эля...
Он затих, а я так и сидела, покачивая моего жестокого волка, и беззвучно плакала, вздрагивая всем телом. Мне было его так жалко. Столько времени ненавидела всем существом, а теперь оплакивала того, кто любил, страдал, сходил с ума, исполнял мои желания и уничтожал душу. Мои руки, ноги, одежда, все было в крови. Я вытирала слезы и размазывала кровь по лицу. На руку упала снежинка, первая снежинка в этом году. Я подняла глаза к небу и смотрела на белоснежные хлопья, спешащие застелить землю тонкой пленкой и тут же растаять.
Дима подошел и присел рядом. Я перевела на него взгляд. Он тоже был изранен.
- Тебе надо к врачу, - сказала я, продолжая гладить черные волосы павшего волка.
- Ерунда, к вечеру заживет, - ответил новый вожак. Затем обернулся к стае. - Обмыть и переодеть.
Короткий приказ вызвал мгновенную реакцию. Несколько волков перекинулись и забрали с моих рук тело бывшего вожака. Я смотрела, как они уносят Эдуарда, потом встала и, покачиваясь, пошла в его комнаты, чтобы помыться и переодеться. Дима глядел мне вслед, но не догнал, и я была ему за это благодарна. Сейчас мне хотелось побыть одной.
В спальне я взглянула на постель и почувствовала новый спазм, сжавший горло. Помотала головой, стараясь отогнать эти непонятные эмоции, и пошла в ванную, набрала воду и долго лежала, стараясь ни о чем не думать. В голове было пусто, в душе было пусто, не хотелось ничего и никого. Постепенно я задремала, проваливаясь в бредовую дремоту, сквозь которую мне чудилась поступь Эдуарда и его шепот. Я открыла глаза, но никого рядом, конечно, не было. Он уже никогда не прикоснется ко мне, не взглянет ни с нежностью, ни с бешенством, не будет добиваться моей любви, не будет предлагать свой дар и не будет истязать мое тело. Все кончено. Я попрощалась с этим страшным этапом своей жизни.
Вода уже начала остывать, я включила душ, выдернула пробку из сливного отверстия и начала мыться. Высушила волосы, вышла из ванной и вздрогнула. Дима сидел на кровати Эдуарда, так похожий сейчас на него, что мне даже на мгновение показалось... Но волна тепла, охватившая от взгляда серых глаз, тут же указала мне на ошибку. Я оделась, не глядя на Диму, потом подошла и села рядом.
- Прогуляемся? - спросил он.
Я кивнула, и мы вышли из спальни, спустились вниз, покинули дом, а потом и территорию особняка. Лес затих, лес молчал, прислушиваясь к нашим шагам, к нашему дыханию. Дима взял меня за руку, потом вовсе обнял. Я прижала голову к его груди, слушая размеренные удары сердца. Затем вскинула глаза и посмотрела на лицо.
- Эля, - негромко произнес Дима, перебирая пряди моих волос, - что будет дальше?
- Не знаю, - честно ответила я.
- Останешься? - он спрашивал, не утверждал.
- Я устала от оборотней, Дима, и я очень хочу домой, - ответила я и отвернулась.
- Ты мне нужна, малышка, но я не буду тебя удерживать, - в его голосе была тоска. - Если хочешь уйти, я отвезу тебя домой.
- Я хочу уйти, - прошептала я, прижимаясь к нему, чтобы запомнить его тепло, чтобы унести его с собой.
Мы так и стояли обнявшись и молчали, сказать было нечего, все было и так понятно. Затем взялись за руки и пошли к границе. Вскоре молчание стало совсем тяжким, и я начала задавать вопросы, чтобы отвлечься от этой пугающей тяжести в душе.
- Почему ты изменился внешне?
- Зверь несет в себе наследственные черты рода Кнудсон, - ответил Дима.
- Тебя нашли на дороге? - я украдкой поглядывала на него.
- Нет. Отполз в кусты и лежал там, пока шла регенерация. Организм был ослаблен, и зверю стало легче сломить мое неосознанное сопротивление, потому вместе с регенерацией усилилась трансформация. Малоприятные ощущения, - усмехнулся он.
- Ты уже не можешь отказаться от зверя? - я с надеждой посмотрела на Диму, и он покачал головой.
- Пока он только перестраивал мой организм, еще можно было задавить. Теперь уже поздно. Я оборотень, Эля, - в его голосе прозвучала какая-то обреченность. - Столько времени подавлял его, а в итоге пришлось принять в себе волка. Ради тебя принял, а в результате из-за него же и потерял. Нелепость какая-то. - Дима снова усмехнулся, взглянул на небо и больше ничего не говорил.
- А серые? Волки говорили, что ты ведешь их, - я попыталась отвлечь его от тех мыслей, которые мучили моего друга.
- Они признали во мне вожака, но я не взял их с собой. Одному проще было пройти. Теперь у меня самая большая стая на всех территориях. - Дима положил мне руку на плечо и улыбнулся. - Буду привыкать к волчьей жизни. Если честно, скорость и сила оборотней мне понравилась, пьянящее чувство.
Мы медленно приближались к границе. Рука Димы все сильней прижимала меня к себе, я все отчаянней жалась к нему. Сердце рвалось надвое, желая остаться с ним и вернуться домой. Я выбрала дом. Мы миновали пространственный барьер. Не было ощущения рвущейся резины, мы просто шагнули из древнего леса на современное шоссе. Дима подвел меня к автомобилю, спрятанному в лесочке, открыл дверцу, и я скользнула на переднее сиденье. Он сел за руль и выехал на дорогу. Я не спрашивала, где он взял машину, так же не покупал, как и Эдуард, а подробностей я знать не хотела.
Через два дня мы въехали в Питер. Я жадно разглядывала улицы любимого города, смотрела на мрачную по осеннюю Неву, на мосты, на дворцы, на ростральные колонны и тихо плакала от сознания, что мой путь закончен. Молодой волк молчал последний час, вел машину, не глядя на меня, я не смотрела на него. Он остановился перед двором тети Лены и тогда только повернулся.
- Эля... - начал он, но тут же замолчал. А когда снова заговорил, то произнес всего три слова. - Я буду ждать.
Я ничего не ответила. Молча поцеловала его в щеку и вышла из машины. Я не оглядывалась, шла, глотая слезы и улыбалась. Я возвращалась домой, оставляя свою измученную душу рядом с молодым вожаком стаи оборотней...
Эпилог
... Я бреду по редколесью, повторяя, как заклинание:
- Я хочу все забыть, хочу все забыть и снова быть счастливой. Я так хочу найти дорогу к своему счастью и забыть весь этот кошмар.
Мне кажется, что камень в моих руках отзывается на мои слова, начин ая светиться чуть ярче. Я зажмуриваюсь, когда снова открываю глаза, то он опять такой же, как и был. Оглядываюсь, никого рядом нет, потом встаю на колени и начинаю рыть. Сырая рыхлая земля легко поддается, и я рою ее, прямо голыми руками. Я спешу, потому что ЭТО надо было спрятать, пока меня не нашли. Ямка становится все глубже, но я продолжаю остервенело рыть, шепча одно и то же:
- Забыть, все забыть, я хочу все забыть, забыть...
Я кладу камень в ямку, закапываю, притаптываю землю ногой и поднимаю взгляд, глядя на старый дорожный знак, красный треугольник, предупреждающий об опасном повороте. Потом распря мляюсь, делаю шаг и... меня выкидывает на окраине маленького городка. Жесткие струи дождя наотмашь хлещут по лицу, противно барабанят по плечами, стекают за шиворот , превращая одежду в промокшее насквозь тряпье...
... Дорожный знак стоял на том же месте, что и год назад. Я огляделась и уверенно направилась к молоденькой ел и, присела на корточки и начала капать ямку. Рука наткнулась на цепочку, я потянула за нее, и камень, обычный сероватый камень размером с грецкий орех, качнулся, словно маятник, когда я его подняла на уровень глаз. Он больше не светился. Я аккуратно обтерла его и пошла через дорогу, внимательно глядя по сторонам, шагнула на обочину, сделала еще шаг, еще, и пространство растянулось, подобно резине, потом мне послышался легкий хлопок, и я вышла в древнем лесу. Обернулась назад, шоссе исчезло. Затем повернулась обратно и замерла, глядя на огромного черного волка с серо-голубыми глазами, стоящего рядом со старым дубом. Волк испытующе смотрел на меня. Я выпустила из руки камень, и он закачался на цепочке.
- Я пришла вернуть камень с Волчьего острова, - сказала я, волк чуть склонил голову на бок и все еще смотрел на меня. - И остаться, - тихо добавила я. - Моя душа осталась рядом с тобой, а я не могу жить без души.
Волк подошел ко мне, постоял мгновение, все так же глядя в глаза, а потом перекинулся.
- У нас одна душа на двоих, - ответил Дима.
Я протянула ему камень, он взял, и камень начал менять цвет, подсвечиваясь изнутри. Мы проследили за этой метаморфозой. Дима повесил реликвию на шею, взял за руку и повел за собой.
- Дима, - позвала я, - я не хочу жить в особняке.
- Я тоже, - улыбнулся он. - Я живу в городе, вместе со своей стаей.
Мы немного помолчали, все еще шагая к городку.
- Эля, - я подняла глаза на молодого волка. - Примешь мой дар?
Я улыбнулась и отрицательно покачала головой. Дима улыбнулся в ответ, обнял меня и привлек к себе. Я потянулась к нему, и мой волк склонился, даря самый первый наш поцелуй. Потом снова взял за руку и повел дальше, поглядывая своими необычайно теплыми глазами, в которых пряталась хитринка. Волки умеют ждать, и он еще ни раз предложит мне стать его волчицей. И может однажды я соглашусь, потому что это действительно МОЙ волк. Но пока я просто хочу быть рядом с ним, ждать, прислушиваясь к его голосу в ночи, встречать с улыбкой, дарить свою любовь и свой огонь. А потом снова глядеть в непроглядную волчью ночь, ожидая, когда под окном скользнет черная тень, и мой мужчина войдет в дом, в котором живет душа, одна на двоих...
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души"
М.Николаев "Вторжение на Землю"