- Ну ты как? - спрашивает она, чересчур заинтересованно изучая выражение моего лица. - пойдешь меня провожать?
И уходит, не дожидаясь ответа.
Наспех одевшись, я поднимаюсь к ней на восьмой этаж.
Меня ждут два тяжелых чемодана.
Не хочется думать плохо, но Таня явно преследует прозаические цели.
На лифте спускаемся вниз. Идем с вещами к трамвайной остановке. Своим боком я чувствую, как под платьем туго, с нежностью и придыханием, дышат ее гибкие ребра.
Она молчит. Я тоже не произношу ни слова. Жду, когда заговорит первая.
- Не везет мне, - начинает Таня. Молчание ей надоедает, - я сегодня последний экзамен сдала, еду домой, а водитель задние двери перестал открывать. Проездной, как обычно, не стала покупать. Все равно уезжаю. а талонов, как назло, ни у кого нет. Только на остановке "Театр Кукол" вышла. Пришлось домой добираться, чтобы не рисковать.
"Молодец, Мухина! - думаю я. - Согласно моей системе действуешь! Нужно рассказывать что угодно. Лишь бы непринужденно это было и от души.
На вокзал прибываем вовремя. Еще целых полтора часа до отправления поезда.
- Успею я в ЦУМ? - спрашивает Таня, сверкая своими хищными глазами.
Я киваю. Значит, соглашаюсь подежурить около ее вещей.
За полчаса до отправления поезда она возвращается. Сопровождаю ее с чемоданами до посадочной платформы. Ждем прибытия поезда.
Оказывается, при желании с ней можно найти тему для разговора.
Я внимателен и пытлив. Я смотрю ей пристально в глаза, и она отводит взгляд.
- Что ты так?.. - ей, должно быть, неловко.
- Я вот... думаю...
- О чем? - спрашивает она, не выдержав.
- О том... какого цвета у тебя глаза.
- Говорят, голубые, - отвечает Таня со скромной улыбкой.
- Мне кажется, это не совсем так, - возражаю я, - похоже, краски немного не хватило, а то и впрямь были бы голубыми.
Таня вздыхает.
- Уж какие есть, - покорно соглашается она.
Я сажаю ее в вагон подъехавшего поезда. Жму руку.
Она какая-то задумчивая, озабоченная.
- Счастливого пути, пиши письма, - бросаю ей вслед традиционное.
Поезд трогается.
Я еду трамваем обратно в общежитие. По свежим следам восстанавливаю в памяти подробности состоявшейся встречи и расставания.
- Эдик, ты выполнишь одну мою просьбу? - спросила меня Таня.
- Это зависит от того, какая эта просьба, - вежливо ответил я.
- Передай Сереже, что я уехала домой. Вот адрес.
Я вспоминаю разговор и думаю: с какой целью она так сказала?
Для того, чтобы я был в курсе, что у нее есть кто-то? Или... это просто знакомый?
Видел я этого Сережу. Не знаю, как у него с интеллектом, но внешностью он недалеко ушел от нашего общего предка. Впрочем, где-то я читал, что женщинам именно такие мачо и нравятся. Дикие, необузданные, непредсказуемые.
Я взглянул на адрес, написанный на клочке бумаги ее нежной рукой. По странному совпадению он и жил возле зоопарка.
Ну, хорошо, я разыщу этого недотепу - раз обещал.
Дома меня ждала другая записка:
"Эдик, ты мне очень нужен. Никак не могу найти. Глеб".
Лирического настроения как не бывало.
Теперь я снова в деле. Теперь я снова человека воли и мышц. Я готов действовать.
Если разобраться, мне всегда нравился независимый и сильный герой. Будь это Тарзан, Маугли или Виннету - в общем, сочетание их качеств рождало в моем воображении образ идеала. Помнится, в детстве, когда я выходил с киносеанса, мне хотелось немедленно вступить с кем-нибудь в схватку, чтобы исправлять и наказывать зло, демонстрировать силу справедливости и утверждать добро.
Не совру, если скажу, что примерно такое состояние вновь охватило меня. И стрелой рванул к Глебу.
Увы, я нашел дверь его комнаты запертой. На полу валялся листок бумаги. Видимо, кто-то задел записку в дверях, и она упала на пол.
Я поднял ее и прочитал:
"Эдик, денег не нужно".
"Вот и отлично", - подумал я радостно.
В суете последних дней я вовсе забыл о просьбе приятеля.
А где же он сам? Не мог указать свои координаты, рассердился я.
Чтобы он мог меня найти без труда, я решил до вечера не покидать своей комнаты. А вечером... выполнить второе обещание. Если, конечно, получится.
Уже начало темнеть, когда я повторно наведался к Глебу.
- Эй, откройте кто-нибудь дверь! - орал я как в американских фильмах.
Как назло, не было даже его соседа - домоседа Тимаева, единственным выходом которого было путешествие в институт и обратно.
Я человек коллективный. Без людей, один я кисну и умираю. А так как соседи мои по комнате посдавали экзамены и уехали, то в комнате у меня тоже никого не было. Тогда я вышел из общежития прогуляться. Сперва я не знал, куда иду, но пройдя две сотни шагов, я понял, что иду по направлению к озеру Кабан. Ноги сами привели меня на улицу Хади Такташа. Значит, мое подсознание заставило меня выполнять данное Тане обещание.
Пока я шел пыльными улицами, в голове рождались уж совсем невероятные версии предстоящего разговора с Сережей. Мне почему-то внезапно захотелось поговорить с ним откровенно, как мужчина с мужчиной, но тут я вспомнил про его преимущество в росте и решил делать упор на интеллект.
- Эдик! - раздался чей-то окрик.
- Кто это?
- Эдик! - так как я считал, что я не являюсь монопольным обладателем этого имени, кричавший продолжил: - Таскин!
Я остановился. Голос показался знакомым, и я решил обернуться.
Какая встреча! Передо мной стоял Глеб. Мой знакомый Глеб со всеми своими душевными переживаниями, ранимым сердцем, двумя легкими, кишечником, эндокринными, кровеносными системами и еще ко всему двумя мозговыми полушариями, скрытыми под тонкой коробкой черепа.
- Глеб? Это же ты! - я обнял его.
При этом я искоса рассматривал мальчонку, который прятался за Глеба как за маму.
- Как ты здесь оказался?
Глеб перехватил мой взгляд и усмехнулся.
- Представляешь, - обратился он ко мне, - знахарка потребовала таких денег, если бы был Рокфеллер, а между тем я простой студент. Когда я сказал об этом, она посоветовала мне идти к врачу.
- А ты?
- А я поступил следующим образом. У меня была десятка. Вот ее я и сунул ей в руку, чтобы нас впустили в дом.
- И что было дальше?
- Она что-то шептала, плевала, в общем, я два часа наблюдал, как она колдует, а потом сбежал, не дождавшись конца этой длинной комедии...
- А как же часы?
- Идешь с нами? - спросил Глеб, не отвечая на поставленный мной вопрос.
Так как я уже шел рядом, то приятель стал с азартом рассказывать подробности устроенной знахаркой спектакля. Меня, впрочем, эта тарабарщина, как и сама вся грязная история мало интересовали. Я уже догадался, что Глеб имеет желание отвести мальчонку домой.
Дорогой приятель не прекращал свой затянувшийся рассказ. В лиловых сумерках мы чуть не заблудились. Тем более что всезнайка Глеб повел нас вдоль берега, петляя вместе с тропинкой среди пыльных кустарников, покосившихся старых заборов и ежеминутно проваливаясь в какие-то ямки. Чертыхаясь и проклиная себя за слабовольность в присутствии явного лидера, я следовал за плотной фигурой. Практически шаг в шаг. Мальчонка же время от времени что-то спрашивал, а Глеб нарочито громко отвечал.
- Да, это правда. Нет, ты не угадал...
Я не слушал их разговора, явно не блиставшего интеллектуальностью.
Меня в достаточной мере развлекало то обстоятельство, что время от времени я мокрыми ботинками проваливался в одну из многочисленных в заросшей травой луж.
- А, черт!
Это я, не обращая внимания на присутствие маленького мальчика, упражнялся в сквернословии. Походите, как я, по грязному болоту и вы, уважаемый читатель, на время тоже забудете о деликатности. Я бы достиг в этом искусстве значительных успехов, если бы не случилось неожиданное происшествие, изменившего мое настроение. Нас остановил звук. Мы замерли, прислушиваясь. Предвечернюю тишину прорезал протяжный гул, донесшийся со стороны озера.
Крайне заинтригованные, мы с Глебом направились к воде. Раздвинув ветви, свисавшие к водной глади, с ужасом увидели торчащую над поверхностью огромную голову ихтиозавра с огненно-горящими глазами. Длинный хвост на расстоянии нескольких метров тоже выступал из глубины, дополняя картину и подтверждая наши подозрения о том, что на нас смотрит, вылупив огромные глаза, громадное чудовище, какое только есть в мире.
Мы разом отпрянули назад. Перебирая скользящими от грязного ила лапами, мастодонт - другого слова не подберу - стал выбираться неуклюже на берег, чтобы предстать перед наблюдателями во всей свое грозной красоте.
- А! А-а-а!
Это кричал малыш, плохо знакомый с научно-популярной литературой, но понимающий, что в жизни встречаться с феноменами лучше не ему и обыкновенным людям, а ученым с неуравновешенной психикой. Таким образом, это чудовище, явно являющееся точной копией знаменитого Несси, у него никаких других чувств, кроме страха, не вызывало.
Наше любопытство также полностью поглотилось этим древним, как мир, чувством, едва монстр стал угрожающе щелкать зубами на манер крокодила, а затем, полагая, что пора действовать, стал приближаться к нам с недвусмысленными намерениями.
Мне моя смерть рисовалась несколько иначе. Инстинктивно дернувшись назад, я уже несся дальше без всякого рассуждения, развивая спринтерскую скорость. Глеб, наступавший мне на пятки, усиливал ощущение опасности, и мы достигли аспидно-черного асфальта на людной улице Жданова очень быстро.
Присутствие людей поблизости и беспечная атмосфера пусть и сырого воздуха возле многоэтажек помогла нам вновь обрести прежнее спокойствие, а также уверенность и способность здраво мыслить - в общем, все то, что у человека умного имеется, но иногда на время куда-то исчезает.
- Что это было?
Я справился со своими трясущимися поджилками.
Невозмутимый друг не отвечал мне, предоставляя самому составить мнение на этот счет.
- Глеб, я никогда не видел полного изображения Несси, но мне кажется, наш герой - его ближайший родственник. Слушай, может озеро Лох-Несс, названное в честь Несси, и озеро Кабан связаны между собой подземными термальными водами? Надо звонить ученым!
- Не надо никуда звонить.
- Как это не надо? Мы войдем в историю!
- Мы не войдем в историю, а угодим в нее. Подумай, расстояние чересчур большое, чтобы допустить твою правоту.
- Верно... Глеб, ты угробил гениальную догадку!
- Эдик, - приятель покрутил у виска, - ты хоть представляешь, кто такой Несси.
Это было обидно. Я стал рассказывать все, что я знал из печати о двойнике нашего недавнего незнакомца.
Глеб слушал меня с нескрываемым интересом.
- Так... так... Неужели это правда?
Мне показалось удивительным, как он не потерял свои шикарные очки при паническом бегстве.
- Несси был обнаружен и снят на фото и кинопленку. Ученые искали чудовище при помощи самых современных приборов, но не хватило сил.
- Выходит, его до сих пор не поймали? - спросил мальчуган.
Я был потрясен. Даже не вопросом, а как это было сказано. Наш заика произнес свой довольно длинный вопрос без единой заминки.
- Глеб, - повернулся к посмеивающемуся приятелю, - тебе не кажется странным его чудесное исцеление?
Глеб улыбался уже совсем широкоформатно.
- Случаи внезапного исцеления при страхе не столь уж редки, - произнес он, не меняя самодовольного выражения забрызганного грязью лица.
Чудовищная догадка стала рождаться у меня в голове от его беспричинного зубоскальства. Неужели это правда? Не может быть! А почему нет? Вот черт! Если еще учесть то обстоятельство, что ни Тимаева, ни остальных жильцов в комнате целый день не было, то...
Я скривил недовольно физиономию, заскрежетал зубами.
- Глеб, сколько тебе лет? - ненавязчиво так спрашиваю друга, переборов обиду.
- Двадцать два, - протягивает он, пытаясь угадать направление моих мыслей.
- Хочешь прожить еще хотя бы столько?
- А что такого? Мне что-то угрожает?
- Да, и при том немедленно. Проси, гад, прощения и молись, чтобы я тебя простил!
Я схватил его за грудки, тем самым наглядно и недвусмысленно обозначив свое желание разговаривать на доходчивом языке жестов.
Надо же! Глеб весь как-то сник, выключился, съежился, потух.
Мои слова он воспринял гораздо серьезней, чем следовало ожидать.
- Эдик, прости меня... подлеца...
при этих искренних словах он приземлился коленями в лужу на асфальте, уперся руками в грязь. Сквозь стекла его очков я видел, как слезятся его глаза.
И я его простил.
Глава четырнадцатая, самая короткая.
Два сюрприза.
- Еще Аристотель заметил, что художники и философы, обдумывая свои произведения, руководствуются сновидениями. Лафонтен таким образом сочинил басню "Два голубя", Кекуле нашел формулу бензола, а у Пушкина многие произведения рождались чуть ли не вовремя сна. Возьмем другой классический пример. Он, по-моему, известен всем: таблица периодической системы Менделеева. Ее решение пришло Менделееву во сне.
- К чему ты это? - перебил я Глеба, ожидавший скорее слов оправдания, чем информации из рубрики "Вам, любознательным".
- Понимаешь, идея пришла ко мне ночью во сне...
- Тебе приснилось чудовище? - поразился я.
- Да.
- И ты проснулся в холодном поту? - рассерженный на Глеба, я был беспощаден.
- Нет. Поутру я совсем забыл о своих сновидениях. Но после неудачи со знахаркой я вспомнил о том, что у нас в институте сохранился реквизит от курсовой работы "Утро планеты"...
- И ты нанял театральную труппу?
- Что ж, можно выразиться и так.
Несмотря на увлеченность разговором, Глеб еще издали заметил телефон-автомат у кафетерия и ускорил шаг.
- Настасья Петровна? Алло! - прокричал Глеб в трубку. - добрый вечер. Это я - Глеб. Вас Глеб беспокоит. Позовите, пожалуйста, к телефону Регину!
Прикрыв ладонью трубку, Глеб зашептал мне:
- Так и есть. Регина не возвращалась, - в микрофон: - Скажите, а она поехала не к подруге в Зеленодольск? Ага! - и опять мне: - Так и сеть! Спрашивает, откуда я это знаю.
Ничего странного. Именно такой вопрос хотелось задать ему и мне.
Ответ Глеба в трубку: "Настасья Петровна, я это от ее подруг услышал. Думал только, может, уже приехала" меня не удовлетворил.
"И что, до следующего экзамена не появится?"
Услышав в трубку утвердительный ответ, Глеб положил трубку.
- Понимаешь, тут такое дело, - расторопно начал Глеб, поскольку догадывался, что я жду объяснений, - мы как-то ездили с Региной в Зеленодольск к ее подруге. Оттуда Регина звонила домой. Думаю, кто-то записал ее разговор на магнитную ленту, а потом при случае воспользовался записью...
- Глеб, ты что, фантазируешь наяву? Может, стоит сразу позвонить в милицию?
- Да нет. Не думаю, что все так трагично. Тем более что дома у нее пребывают в полном спокойствии. Наше заявление вызовет смех. И потом, я уверен, ее скоро отпустят. Да! Наверняка ее увели из-за тетради. А теперь тетрадь уже у них. Так что пошли домой. А я провожу мальчонку.
Дома меня ждал сюрприз. Впрочем, в последнее время я как-то уже привык к неожиданностям и не очень этому удивился.
- В твое отсутствие приходил Юнус, - сообщил мне сосед по комнате, - спрашивал какие-то конспекты!
Какие конспекты? Вот Юнус - тетеря так тетеря! Он же забрал тетрадку.
Я сунулся в тумбочку и обнаружился конспекты на старом месте. Значит...
- Глеб!
Я забарабанил в запертую дверь.
Спустя минуту в проеме показалась голова Глеба.
- Что случилось?
- Провидение работает на нас! - вскричал я.
- Какое привидение?
- Не привидение, а провидение!
- Как это? Выражайся яснее.
- Глеб, ты только представь себе, какое везение!
- везение?
- Да, самое настоящее. Глеб, тетрадь, которую я взял у Регины, вовсе не похищена.
- А где она? У тебя? Ты ее нашел?
- Нет, но...
- Говори!
- Я знаю, где она. Ее по ошибке унес Юнус.
- Это еще кто?
- Мой приятель из Залесного. Завтра же едем к нему.
- Уже решено?
- Решено!
И Глеб выпроводил меня. Ему явно хотелось побыть одному. Или точнее сказать, пообщаться с другим, а не со мной. А этого собеседника звали Морфеем.
А впереди были новые приключения.
Глава пятнадцатая.
Трудно быть шпиком.
Двадцатый век по праву называют автомобильным. Правда, для обозначения выдумали и другие определения. Космический, компьютерный... Это, как говорится, кому что ближе. Однако с космосом и ядром мы, к счастью, сталкиваемся только в теле-кино- фото- и художественной литературе. А вот автомобили готовы сбить нас на каждом шагу.
На маршрутном автобусе - в который раз! - мы добрались до Залесного и, руководствуясь адресом, полученном в институте, нашли дом моего одногруппника Юнуса. Каково же было наше удивление, когда выяснилось, что любитель одеколона и глинозема является соседом Юнуса по земельному участку.
- Вот это совпадение! - искренне удивлялся Глеб, разглядывая владения моего институтского приятеля.
Юнуса мы увидели сразу. В небольшом огороде перед домом он старательно копал просторную яму.
- Привет, Юнус! - прокричал я издали.
- Привет, - отозвался он, поднимая на нас удивленный взгляд.
Прежде я никогда не приезжал к нему в гости.
- Чем занят?
- Яму копаю для погреба. Разве непонятно?
Юнус погрузился в своем намерении расширить яму уже практически по колено. В некоторых местах - по пояс. Я протянул ему руку, и он выбрался из своеобразной могилы.
- Идемте в дом, - предложил он, стряхивая комки земли с себя.
- Извини, мы по делу, - отказался я, - ты по ошибке забрал не ту тетрадь. Мы приехали за ней.
Лицо Юнуса залилось краской, что для заголовков праздничных газет.
- Извини, Эдик, - он струхнул, - я ее в Казани оставил.
- В Казани?
- Да, по пьяни у одного друга.
- Тогда собирайся!
- А погреб? Мне работать надо.
- У тебя перекур. Ты же должен курить!
- А я не курю...
- А должен. Неужели ты без отдыха работаешь?
- С отдыхом...
- Тогда у тебя отдых... Понял?
- Тихо! - вмешался молчавший до этого момента Глеб.
Проследив за его взглядом, я увидел в соседнем огороде женщину.
Скажете, ну и что женщина в огороде? Их в каждом огороде как собак нерезаных.
Это так. Но эта женщина была особенная. Мы ее уже видели как-то и расспрашивали именно про Вольдемара. Я сразу узнал ее.
- Тихо! - подтвердил я полномочия Глеба.
Мы схоронились в кустах смородины у забора. Оттуда мы увидели в прорезь между досками, как она, оглянувшись по сторонам, скрылась в недостроенном сарае.
- Юнус, - Глеб взял его за грудки, - кто это?
- мать Саши.
- Того, который уехал в Тюмень?
- Нет. Саша, которого я знаю, никуда не уезжал.
- Стоп... стоп... стоп... - именно трижды и не торопясь произнес Глеб.
Он о чем-то напряженно думал. Я просто не узнавал его. Дыхание стало прерывистым, щеки пылали.
- Эдик, поездка в Казань отменяется.
- Кто это говорит?
- Я говорю...
- Почему отменяется?
- Здесь какая-то тайна. Надо все выяснить!
- Ты уверен, что мы поступаем правильно?
- На все сто!
Как гончая, напавшая на след, Глеб полностью преобразился. А голос его достиг командирских высот.
- Значит, так... - сказал он твердо. - Юнус! Расскажи все, что знаешь о соседях. А ты, Эдуард, не прекращая, следишь за соседом!
- Есть, белый хозяин, - сымпровизировал я.
- А как же погреб? - подал слабый голос Юнус.
Он, похоже, пытался избежать бессмысленного допроса.
- Еще весь день впереди, про ночь я и не говорю, - быстро поставил его на место. - Впрочем, - Глеб задумался, словно какая-то гениальная мысль посетила его напичканную электронными схемами голову, - мы поможем тебе. Попозже. Обеспечь только ужином.
- Все решено.
Юнус радовался как ребенок неожиданной свалившейся ему помощью.
- Проходите пока в дом.
Несмотря на раздражение, вызванного узурпацией Глебом власти, я не издал ни слова упрека. Более того, прошел со всеми в дом.
С окна кухни, где мы расселись, был хорошо виден соседний участок. Краешком глаза я увидел, как выпивоха вышел из наблюдаемого нами дома. Свою фирменную телогрейку со следами многочисленных контактов с землей и острыми углами предметов он сменил на вполне цивильный костюм. По-хозяйски аккуратно затворив за собой калитку, он покинул свое хозяйство. Если я не ошибался, путь его лежал к автобусной остановке.
- Глеб! - я тронул приятеля за рукав.
Он сидел спиной к сцене, поэтому я доложил об изменившейся обстановке.
- Эдик! Иди за ним следом. Он наверняка едет в Казань. Проследи за его контактами. Если будет возможность и время, на обратном пути прихвати с собой Тимаева и остальных моих приятелей.
- А они поедут? - высказал я сомнение.
- Скажи, что просил я. Действуй!
Подчиняясь просьбе или приказу, если хотите, я быстрее выбежал из дома. Мужчину я догнал, когда он уже садился в длинный как пожарная кишка мандаринового цвета автобус. Пристроившись в самом конце салона, я продолжал бросать на моего клиента осторожные взгляды.
В Казани объект пешим ходом направился в сторону улицы Баумана, считавшейся центральной и находившейся от вокзала, на который прибыл автобус. В многолюдной толпе я даже его потерял на пару минут, но он обнаружил себя, начав переходить улицу у Госбанка.
Мой подопечный явно не чувствовал за собой слежки. Не оглядываясь по сторонам, он стал подниматься по каменным ступенькам, а потом скрылся за массивными дверями.
Чуть переждав, я устремился за ним и я. Но меня у входа остановил высокий парень в голубой фирменной рубашке и с кобурой на боку.
- Банк закрыт, - сообщил он, показывая на табличку, на которой эти слова и были написаны.
Мужчина, однако, каким-то манером прошел. Я даже успел разглядеть, как он прошмыгнул по лестнице на второй этаж.
Ну вот, что делать? Черт возьми, зачем этот тип приперся в банк? Что-то здесь не чисто...
Одновременно с этими невеселыми мыслями в моей голове теснились другие. Как же все-таки обмануть часового, думал я со свойственным мне нетерпением.
- Подскажите, любезный, как я могу увидеть управляющего? - поинтересовался я, надеясь на положительный ответ в этом случае.
- Приходите в часы работы банка! - отрезал он.
- А сейчас никак это невозможно?
Часовой была сама неприступность:
- Вход строго по пропускам. Если хотите, позвоните в приемную.
- В приемную? Ага, если он разрешит...
- Я пропущу, - строго добавил парень в форме.
Слева от него висел "так называемый внутренний телефон". Для виду сверившись со списком, отпечатанным на машинке, я набрал произвольный номер. Изобразив со всем артистизмом темпераментный разговор, я положил трубку на рычажок и снова приоткрыл дверь в зал к часовому: