"Пагаловная вакцинация", это не только бессмертная фраза из "Кавказской пленницы", для обычного сельского ветеринарного врача, это ещё и суровые будни. План на вакцинацию, спускаемый районной ветстанцией, суров и непреклонен. Он не допускает вольностей и сомнений. Если План велел ветработникам совхоза "Чайка" привить в августе всё поголовье крупного рогатого скота от ящура, значит, так оно и будет. И пусть с неба падают камни, и зарплату не платили полгода. И не важно, что все коровы находятся в летних лагерях, и прививать их весьма неудобно. Ветеринарная служба вздохнула, и поехала вакцинировать.
Возглавляла экспедицию главный ветврач совхоза, Алевтина Петровна. Женщина предпенсионного возраста и добрейшей души человек. Жаль только, что в силу немалых лет и особенностей комплекции (а было в ней лишних килограмм 25-30), толку от неё в этом деле было немного. Были также: Ветфельдшер Дима, молодой человек, недавно после армии. Бригадир животноводства Валентина Ивановна. Зоотехник, Галька Михайлова, и наш водитель, просто Коля. Да, чуть не забыл. Автор этих строк, дипломированный ветврач без опыта работы, был среди этих достойных людей.
Мы дружно разместились, кто в кабине, кто в кузове грузовика ГАЗ 53 (главного транспортного средства в тех местах), и Коля, лихо, подкидывая нас на многочисленных ухабах, повёз нас в летний лагерь под названием Горелики.
В Гореликах нас ожидали 186 коров, бык Боцман, и скотник-пастух Георгий Петрович. Называть Георгия Петровича Жорой, не поворачивался язык даже у пьяного Сашки Федотова. А уж тот был известен своим бесшабашным нравом. Был Петрович мужчиной в высшей степени серьёзным. Можно даже сказать мрачным. Некоторые шёпотом осмеливались называть его сварливым, но это были очень смелые люди. Сам директор, Виктор Иванович уважительно жал ему руку, и называл по имени отчеству. Нет, выпивал, конечно, Петрович, и выражался иногда некультурно. Однако работу свою выполнял добросовестно и со знанием дела.
Предстоящую вакцинацию, пастух воспринимал с неодобрением. И бык Боцман был с ним вполне солидарен. Во избежание эксцессов, Боцмана загнали в отдельный станок, где и привили вакциной, при помощи шприца-автомата. Бык недовольно ревел, и сотрясал хлипкую конструкцию станка, предназначенного для доения коров.
Остальных коров прививали следующим образом. Животных, стоящих в загоне Георгий Петрович при помощи мата, хлыста и помощников (в лице водителя Коли и Валентины Ивановны) загонял в раскол, где мы с Димой вводили вакцину. Галька Михайлова вела учёт привитым коровам, Алевтина Петровна помогала советами и сочувствием. Короче все были при деле. И всё было бы хорошо, если бы не прошедшие недавно дожди. Посреди нечищеного загона красовалась огромная, зловонная лужа. Корова, как известно, животное стадное. И когда первые животные, получив свою дозу вакцины, вышли из раскола в следующий загон, стадо охотно потянулось к расколу, за которым коровам чудилась свобода. Потянулись все. Кроме одной. Корова по кличке Селёдка (клички коровам придумывала зоотехник Галька Михайлова, а она в то время ходила беременная, и очень хотела селёдки), презрела законы стада, и через раскол проходить отказалась. Категорически. Она встала посреди лужи, по брюхо в навозной жиже, и, насмехаясь, смотрела на нас. Мы кричали издалека на неё, уговаривали, угрожали, ничего не помогало.
- Петрович! - заискивающе улыбнулась Алевтина Петровна, - Ты один в сапогах, голубчик, подойди поближе, может, пойдёт.- Пастух мрачно взглянул на корову, на лужу, но ничего не ответил. - Правда, Георгий, - подключилась бригадир животноводства - до обеда нам тут, что ль торчать? Подойди поближе, махни хлыстом, глядишь, и пойдёт, зараза. А врачи тебе спиртика нальют, правда, Аля? - Петровна согласно закивала головой. Видимо аргумент со спиртиком возымел своё действие. Процедив сквозь зубы, что-то про мать, Петрович тронулся в опасный путь. Когда чёрная жижа достигла середины голенища, он в сомнении остановился. До Селёдки было ещё далековато. - Давай, давай миленький! Немного осталось! - подбодрила Петровна, и побулькала бутылкой со спиртом. Пастух сделал ещё один шаг. Жижа стремительно подобралась к краю сапога. Дальше идти было нельзя. Однако и развернуться было уже невозможно, поэтому Петрович просто стоял, и смотрел на свои ноги. Смотрели на них и мы, и 185 коров. Смотрела Селёдка, наклонив голову, и, по-моему, ухмыляясь. Даже Боцман притих в станке, понимая, что происходит что-то важное. Петровича потихоньку засасывало. Затаив дыхание, мы следили за борьбой человека с природой и законами физики. Жижа на краю сапогов остановилась, подумала, и..., ускоряясь, хлынула вниз.
- Е..т твою мать! Да на х.. мне ваши долбаные коровы!! Да пошли вы все в ж... со своим спиртом! - заорал Петрович, разворачиваясь. Сапоги наполнились доверху, и при каждом шаге пастуха хлюпали зловонным фонтанчиком. Мы переглянулись, сдерживаясь. Первая не выдержала смешливая Галька Михайлова, и прыснула тоненьким хи-хи. За ней грохнули и остальные. Мы смеялись с виноватой улыбкой на губах, пытаясь сдержаться. Но чем больше старались, тем истеричней получался смех. Петровна колыхалась всем телом, прикрывая по привычке беззубый рот. У Кольки смех оказался неожиданно басовитым, Дима просто ржал.
- Ржёте, суки! Смешно им, понимаешь, как я в гавнище полоскаюсь! - бушевал медленно приближающийся Георгий Петрович. Честная компания залилась в новом приступе. Кто-то повизгивал, Валентина Ивановна держалась за бока, я за селезёнку. Пастух остановился возле нас, осмотрел всех грозным взглядом, и... вдруг улыбнулся. - Ладно, всякое в нашей работе бывает! Петровна, где там мой спирт?