Раздался негромкий лязг открываемого люка. Джерда вздрогнула. Она не раз слышала этот звук, но сейчас это было слишком неожиданно. Хилд редко нарушала уединение дочери на смотровой площадке.
- Ты разрешишь нам присоединиться к тебе? - женщина мягко приобняла Джерду одной рукой, а другой она прижимала к груди деревянные стаканы.
- Да. Правда, я уже подумывала вернуться в комнату и лечь спать.
Следом за Хилд на смотровую площадку поднялся Эльберт. В единственной руке мужчина нёс котелок, от которого поднимался пар.
- То, что рассказал Эльберт, напомнило мне о моём прошлом. Я полагаю, пришло время тебе узнать всю правду.
- Какую правду? - в глазах Джерды читалось недоумение.
Хилд раздала всем стаканы, затем забрала у Эльберта дымящийся котелок. Ветеран благодарно посмотрел на женщину. Наполнив стаканы душистым чаем, Хилд заговорила:
- Я тебе рассказывала, что мы с тобой находимся на башне из-за того, что совершил Каспар, твой отец. Ты думаешь, что мы несём наказание за него, потому что он мёртв. Но это лишь часть правды.
Девушка дёрнулась в сторону и отодвинулась от матери.
- Что ты такое говоришь? - прошептала она, сглатывая ком в горле.
- Я начну с самого начала. - Хилд пригубила горячий чай. - Моя мать, которую звали Мейке, не пережила мою четвертую зиму. Её сразила сильная хворь, я проводила целые дни и ночи рядом с её постелью, но что могла сделать маленькая девочка? Она умерла в мучениях.
- В доме осталась я и Геррит, мой отец. Он был воином, как и многие мужчины в Тарле. Геррит ходил в набеги, приносил трофеи с боевых полей. Несколько раз Йонстрад нападал на Тарле, тогда Геррит и остальные мужчины отбивали наш город. Мне пришлось взять на себя всю заботу о доме, я готовила еду, смотрела за скотом, чинила одежду. Геррит мог не появляться месяцами. Вот тогда я и научилась шить, это приносило немного денег, но мне хватало. Так длились годы. Я взрослела. Когда я была примерно твоего возраста, Геррит сказал, что хочет отдать меня замуж. Глядя на мужчин-воинов, я не хотела прощаться с отчим домом, потому что взамен родного получила бы чужой, который ничем не отличался бы. По крайней мере, в лучшую сторону. Я пробовала возражать, Геррит поначалу мирился с этим. Время от времени он приводил в дом мужчин, которым я приглянулась. Естественно, это были его братья по оружию. Все грубые, неотесанные. У кого ужасный шрам, у кого не хватало пальцев. И все они были слишком старые для меня.
Эльберт хмыкнул себе под нос.
- Прости. К тебе это не относится. К тому же тогда я была ещё маленькой, чтобы серьезно думать о подобном.
- Ничего, я понимаю. Продолжай.
Хилд допила чай и заново наполнила стакан. Повертев его в руках, она собралась с мыслями и заговорила:
- Пять лет я сопротивлялась воле Геррита. Как-то я даже посмела сказать ему, что выйду за торговца или кузнеца, но не за воина. Он сильно разозлился. Но пришло время очередного набега на Йонстрад, Геррит отравился за Бовенстрихт. Я решила потратить это время на поиски того, кто станет моим мужем. В нашей деревне было несколько кузниц, одна из них только открылась. В ней работал юный мастер, который был младше меня на одну зиму. У него были широкие плечи, мощный подбородок. Работа с молотом придает мужчине особую красоту, даже если он только недавно стал кузнецом.
Глаза Хилд заблестели от воспоминаний. Казалось, что она стала моложе, морщины и седина отступили. Но этот миг продлился недолго.
- Геррит ни за что не согласился бы на мой союз с ним. Кузнец был небогат, к нему неохотно шли за изделиями. Люди тяжело воспринимают всё новое, так уж они устроены. Единственное, что могло бы нас спасти - это побег в другую деревню. Но рано или поздно нас бы нашли, а гнев Геррита был бы страшен. Я и Виллем почти решились на этот шаг, но воины Тарле вернулись с набега. Первое, что сделал Геррит, когда вернулся, это показал меня Каспару. Это был один из его боевых товарищей. В этот раз Геррит не спрашивал моего мнения. Он сказал, что Каспар станет моим мужем. В противном случае отец выгонит меня из дома без единой монеты. Я испугалась. Мне не пришло в голову, что Виллем принял бы меня даже такой. Я согласилась на волю отца. Геррит собрал мне скромное приданое, на следующий же день жрица провела обряд, скрепила наш союз волей Сотворителя.
Хилд глубоко вздохнула и передернула плечами.
- Теперь я готовила еду для другого мужчины. Я встречала Каспара с набегов и провожала на них же. Я промывала ему раны, зашивала, накладывала повязки. Он оказался не грубым, как многие другие воины. Не могу сказать, что Каспар был идеальным мужем, иногда он напивался так, что днями лежал в постели, вставая только, когда нужда давала о себе знать. Вскоре Виллем уехал в другую деревню. Не знаю, произошло это из-за конкуренции или из-за страха перед Герритом и моим мужем. Все мои представления о чувствах, о любви были разрушены. Теперь я старалась делать все, чтобы не доставлять Каспару проблем. У меня появилась привычка быть незаметной.
Однажды Каспар защищал Тарле от йонстрадцев, он вернулся весь в крови. На его теле было множество порезов, некоторые были очень серьезными. Но самая страшная рана была у него на голове. Каспар не помнил, как получил её, но Геррит потом рассказал: йонстрадец ударил моего мужа щитом с железной каёмкой. Это был не просто порез, лоскут кожи буквально срезали. Я залатала рану как смогла. В ход пошли все лечебные травы, какие я собрала по всей округе. Всё-таки это мой муж, а не чужой лежал при смерти. Волей Сотворителя Каспар выжил. Он пропустил последний набег в году из-за незаживших ран. Его тело обмякло, но он с особым рвением приступил к тренировкам. Каспар даже устраивал показательные поединки с оставшимися воинами деревни. Я замечала, что мой муж изменился. Он стал злее. Он мог не просто победить в поединке своего противника, он бил ногами лежачего, требуя, чтобы бой продолжился. Хуже того, Каспар стал с трудом вспоминать прошлое. Мне приходилось напоминать ему простые вещи - где лежит боевой топор или что необходимо купить у торговца. Это выводило его из себя. Каспар начал бить меня. Сперва он просто толкал. Но с каждым разом он вкладывал в это всё больше силы. Я перестала выходить из дома в светлое время, потому что моё лицо всегда было в ссадинах и синяках. Геррит отказался помогать. С того момента, как он выдал меня замуж, я словно перестала для него существовать.
Каспар ушел в набег. Пока его не было, синяки и ссадины прошли, я смогла выходить из дома. То время было для меня по-настоящему счастливым! Я поняла, что все мои усилия напрасны. Я просто была частью дома, не более того. У меня появились мысли, что смерть Каспара от рук йонстрадцев станет избавлением. Я смогу начать новую жизнь. Сама выберу себе мужа. Я была уверена, что Геррит в этот раз не станет решать за меня. Дом стал бы моим в случае гибели Каспара.
Когда муж вернулся, то первым делом спросил, почему у меня не появился живот. До этого я честно исполняла свадебный долг. Но я не хотела детей, только не от него! Каспар разозлился, ударил меня, разорвал на мне одежду и взял силой.
По лицу Хилд текли слезы. Джерда взяла свободную руку матери в свою ладонь. Эльберт обнял женщину за плечи. В этот момент они казались настоящей семьей.
- На следующее утро я не смогла подняться с постели. Всё тело болело от побоев и его грубости. Каспар распалился от того, что я не приготовила завтрак. Он снова избил меня и ушёл. Я пролежала до глубокой ночи, так и не встав на ноги. Каспар вернулся пьяным. Его язык заплетался, но он предложил мне разделить с ним ложе. Сказал, что хочет детей. Всё мое нутро протестовало против этого! Я попыталась отказать, но Каспар оказался сильнее. Он снова сделал это со мной.
- Мама, не продолжай, прошу тебя! - Джерда плакала вместе с Хилд, даже не пытаясь сдержать слезы.
- Ты должна знать. - голос женщины изменился, теперь он превратился в железо. - Это то, из-за чего мы пятнадцать лет живем здесь. Всю зиму тарлеанцы не ходили в набеги, а Йонстрад не нападал. То, что для других было благо, для меня обернулось месяцами драк и унижений. С каждым днем всё становилось хуже. Каспар упрекал меня в том, что у меня так и не появлялся расти живот. Он не хотел слушать, что как раз его удары могли стать помехой для его желаний. Внутренне я сломалась. Я просто лежала и плакала, пока Каспар делал со мной всё, что только хотел.
День, когда Алард объявил новый набег на Йонстрад, стал для меня первым, когда я улыбнулась за долгие месяцы. Лишь только Каспар и другие воины уплыли на ладьях через Бовенстрихт, я принялась за исполнение плана. Сначала я разминала мышцы, которые ослабли за дни бездействия. Как только я вернулась в состояние поднимать и нести ведра с водой, пришло время навести порядок в доме. Вокруг лежали обломки битой посуды, паутина повисла в углах дома. Мне пришлось выкинуть почти всю одежду, настолько её изорвал Каспар своими руками. Я не знала, когда воины вернутся с набега, поэтому я не могла позволить себе наслаждаться отдыхом. Я точно решила, что убью Каспара. Удар кинжалом выглядел бы слишком подозрительно. Меня сразу отправили бы на суд. Яд безупречно поможет выполнить мою цель.
Моё лицо к тому моменту приняло почти здоровый вид. В таверне, особенно за стаканом вина, любой выдаст какой-нибудь секрет. Я расспрашивала стариков, узнавала у молодых. Слово там, фраза тут. За несколько дней я собрала нужные мне сведения. Можно было воспользоваться несколькими ядами. Некоторые продавались у торговцев в малых количествах, но так на меня бы пала тень подозрения. Я выяснила, что незрелые клубни гельзена, это такой куст, который растет около болот, прекрасно подходят, чтобы отправить человека к Разрушителю. Я была уверена, что Сотворитель не примет Каспара к себе. Туманным утром, очень рано, чтобы не попасться никому на глаза, я вышла из дома, закутавшись с головой в плащ, и направилась к болотам. После недолгого пути по хлюпающей влажной земле я набрела на топь. Вокруг было полно кустов гельзена. Я отыскала несколько совсем маленьких, незрелых. Вырыла ножом кусты, нашла клубни. У них белесый цвет, любой человек не станет такое есть, лучше умрёт с голоду, но не съест. Сложив в тряпочку несколько клубней, я спрятала их за пазуху и вернулась в деревню. Жители только проснулись, поэтому я осталась незамеченной. Как мне тогда казалось.
Джерда смотрела на то, как преобразилось лицо Хилд. Теперь её мать не плакала. Хилд нахмурила брови, её рот превратился в узкую полоску. За стенами башни продолжал идти дождь, а ветер завывал всё сильнее.
- Я старалась проводить больше времени около дома или лавки торговца в надежде услышать новости о набеге. Попутно я спрашивала у женщин их секреты о том, как зачать ребенка. Чего я только не наслушалась! Но это было необходимо. Теперь многие знали, что я и Каспар хотим детей. Одним прекрасным утром все люди в деревне передавали друг другу новость. Какой-то рыбак с берега увидел вдалеке ладьи Тарле.
Я надела свою лучшую одежду, приготовила вкусный обед. Стол буквально ломился от обилия еды. Первый раз я с таким нетерпением ждала возвращения своего мужчины. Он вошел в дом, я одарила его улыбкой, сказала, что тосковала по нему. Каспар отнёсся к моим словам недоверчиво, но когда он оказался перед столом с яствами, я поняла, что одержала победу. Он ел с таким упорством, налегая на всё, что видел. Для себя я осторожно подбирала лучшие кусочки. Он удивился и спросил, почему я не хочу есть. Я сказала, что женщины советовали не набивать живот перед тем, как лечь на ложе. Каспар был как громом поражен. Он почти тут же встал из-за стола, но я заставила его сесть обратно. Нужно было, чтобы Каспар попробовал одно блюдо, в котором были измельченные клубни гельзена. Мне пришлось полагаться на удачу, я не знала, какое оно на вкус. Чтобы скрыть клубни, я добавила множество различных трав, сметану, масло. Ему понравилось. Он съел всю тарелку. В нём горела страсть. Но я остудила его, отправив к ведрам с водой. Пусть наступала последняя ночь с этим человеком, но я не хотела ещё раз испытывать удары и его грубость.
Каспар вернулся. Он хотел было силой бросить меня на постель, но я возразила, что это ни к чему. Вновь советы женщин. Он сдержал себя. Не знаю, была ли это лучшая его ночь, но для меня она стала такой.
Утром я проснулась, а рядом лежало холодное тело Каспара. На его губах выступила пена, он был бледный, вены сизым цветом проступали сквозь кожу. Надо ли говорить, что в это мгновение он казался мне самым красивым за все время нашего совместной жизни? Мне не хотелось плакать. Но слезы были нужны, ведь все должны думать, что я потеряла любимого мужа. Я достала припасенную луковицу, порезала ее на несколько кусочков и натерла закрытые глаза. Тут же выступили слезы. Я вернулась в постель и громко закричала. Вскоре в дом зашел сосед, его звали Ламмерт. Я в слезах бросилась ему на грудь, причитая и крича. Долго он не мог понять, что случилось, пока не увидел тело Каспара.
Хилд замолчала. Джерда и Эльберт не решались спросить, что произошло дальше. Всем казалось, что самая тяжелая часть истории только впереди.
- Через несколько дней после похорон за мной явилось двое воинов, из самого города. У них был приказ короля. Меня обвиняли в убийстве Каспара. Под их конвоем я ехала в повозке, связанная по рукам и ногам. Мне давали только воду и хлеб. Дважды в день повозку останавливали, чтобы я могла сходить к ближайшему дереву. Но меня так и не довезли до замка Аларда. Король был на охоте со своим окружением. Мы проезжали мимо него и остановились. Алард решил, что не стоит откладывать суд до прибытия в замок. Он обвинил меня в убийстве, заявил, что есть тот, кто видел меня идущей утром к болотам. Я пыталась отрицать, говорила, что никуда не ходила. Но тут из-за спин окружения Аларда вышла Йетта. Это неприметная одинокая женщина, которая никогда не заговаривала со мной. Я вспомнила, что часто видела ее краем глаза в таверне неподалеку от себя. Возможно, она слышала мои расспросы. Йетта сказала громко и при всех, что видела, как я вышла из дома, укутавшись в плащ, и вернулась через несколько часов. Она знала про то, на что способны незрелые клубни гельзена.
Алард не стал выслушивать меня. Он сказал, что за убийство честного воина я понесу строгое наказание. В тот момент я была готова лечь головой на плаху. Но король решил, что так моя вина не будет полностью искуплена. Он отправил меня на сигнальную башню. На восемнадцать лет. Так же он передал мой дом во владение родственников Каспара, которые жили в городе. По истечении срока я могу вернуться в деревню, а могу и остаться на сигнальной башне. Удивительно, но он разрешил мне взять часть своих вещей сюда. Двое конвоиров вновь связали меня и доставили домой на повозке. Я взяла с собой два мешка, один с одеждой, другой с едой. Я была опустошена. Добившись того, чего хотела, я в итоге потеряла всё.
Несколько дней мы ехали к сигнальной башне. Я не замечала дорогу вокруг. Даже холодный ветер, словно не касался моей кожи. Когда мы почти прибыли, мне стало плохо. Меня тошнило, кружилась голова. Последние полдня пути оказались настоящей пыткой. Конвоиры постоянно останавливали повозку, чтобы я могла сойти и прийти в себя.
Наконец, я увидела место, где мне предстояло прожить восемнадцать лет. Нас встретила женщина по имени Вильма. Ей оставалось три зимы до того, как закончится наказание. Если бы не она, я не справилась бы с этим бременем. Вильма сразу поняла, что со мной не так. Она заявила конвоирам, что они должны сообщить Аларду новость о моей беременности. Вильма считала, что король позволит мне родить тебя, Джерда, в деревне. Алард не прислал ответ со следующей повозкой. Мы ждали ещё месяц, но тщетно. Стало понятно, что короля не заботит рождение ребенка в таких условиях. Или он просто не поверил, что я ношу в себе чадо. А потом уже стало поздно возвращаться в деревню.
Когда мой живот стал большим, Вильма полностью взяла на себя заботу о сигнальной башне и обо мне. Она готовила еду, подбадривала меня. Она была сильной женщиной, как телом, так и духом.
- За что её наказали? - тихим голосом спросила Джерда. Девушка решила, что этим вечером лучше узнать всё, чем потом снова возвращаться к тяжелому разговору.
- Я не спрашивала, а она не говорила. Лишь раз Вильма обмолвилась, что хочет искупить вину и стать обычным человеком. Наверное, она была согласна с таким наказанием.
Её чудесные руки помогли родиться тебе на свет, Джерда. Её руки и воля Сотворителя. Когда я увидела тебя, совсем маленькой, кричащей, то поняла, что обрела новый смысл жизни. С того момента я видела перед собой цель - добиться для тебя того, чего не было у меня...
Вильма и дальше не оставила заботу о нас с тобой. Когда-то и у неё были дети, так что она знала очень многое о том, как вырастить здоровое дитя. Она запрещала мне двигаться первое время, а когда позволила самостоятельно ходить, то ещё долгое время отговаривала заниматься тяжелой работой. Когда я уставала от бессонных ночей из-за твоих криков и слез, то Вильма отправляла меня в другую комнату, чтобы я отдохнула в тишине. А она в это время успокаивала тебя, рассказывая истории.
Когда тебе минуло две зимы, за Вильмой приехали возницы. Она искупила свой долг перед Тарле, стала свободной. Я не могла просить её остаться. Чувствовалось, что у Вильмы есть ещё один долг, но не перед городом, а перед каким-то человеком или людьми. Мы остались одни в этой сигнальной башне. Я и ты.
Джерда крепко обняла Хилд. Послышался тихий скрип открываемого люка. Это Эльберт ушёл вниз. Видимо, мужчина услышал достаточно. Джерда мысленно поблагодарила его за то, что позволил остаться матери и дочери наедине. Они стояли вдвоём на самой вершине смотровой башни. Две одинокие фигуры молча плакали под звуки непрекращающегося дождя. Казалось, что сама природа скорбит по нелёгкой судьбе, которая выпала на долю Хилд, а затем и коснулась Джерды. Но теперь они не были такими одинокими, как несколько часов назад. Мать и дочь, словно заново нашли друг друга, обрели новую любовь, которая согревала их души и тела.
Джерда не знала, сколько прошло времени, прежде чем они отодвинулись друг от друга. Возможно, несколько минут, а может и целый час. Девушка посмотрела в лицо Хилд. Все эти морщины, лёгкая седина, усталый вид были заслужены в той или иной степени. Но улыбка матери была ей дороже всего. Хилд заплатила огромную цену, чтобы её дочь появилась на свет. Возможно, любая другая женщина сдалась бы на её месте, но не Хилд.
Девушка вздрогнула от картины, возникшей в её голове. ...фигура в белой одежде с большим животом стоит на краю горы, ветер играет с ее волосами, через один удар сердца женщина падает вниз...
- Как ты? - в голосе Хилд ощущалось тепло и забота.
- Я забыла кое о чём. После того, как Вильма оплатила долг на сигнальной башне, ещё несколько лет с возницами приходили небольшие мешки с лакомствами, одеждой и разными мелочами от неё. Всё это очень пригодилось нам с тобой.
- А что случилось потом?
- А потом это прекратилось. Не знаю, что стало причиной. Надеюсь, Вильма ещё жива, хотя ей уже, наверное, очень много лет. Я пыталась узнавать у возниц, но никто не знал женщину по имени Вильма.
- Когда мы оплатим свой долг, у нас появится новый - перед этой женщиной.
- Это будет благородный шаг.
- Она многое сделала для нас обеих. Даже если мы просто найдем её, она будет рада. Это самое малое, что мы можем для нее сделать.
- Ты права, Джерда. Но это уже другой разговор. Сейчас тебе пора в кровать. У нас всех был сложный день.
- Да. Кто останется наблюдать за сигнальными огнями?
- Я. Или Эльберт. Иди в свою комнату, постарайся уснуть. А я поговорю с ним.
- Хорошо, мама. Знай, что я люблю тебя.
Когда за Джердой закрылся люк, Хилд вновь не сдержала слез. В этот раз от гордости за свою дочь.