Ведан сидел за столом в избе, которую построил своими руками. Это был свадебный подарок для одной из самых красивых девушек деревни в то время - на Идрун. Их жизнь была счастливой, молодая хозяйка забеременела довольно скоро - к тому времени их семья успела насчитать всего 2 весны.
- Папа, а что ночью так напугало Листочек?
- Не знаю, Брасильда. Ты сама видела - я выходил посмотреть, но мы вдвоём с Фло так ничего и не обнаружили. Ни следов, ни оброненных вещей. Раньше Листочек так себя не вела.
- А вдруг это злые духи? Девочки рассказывали всякие истории, мне страшно!
Ведан отставил от себя миску со сметаной, поднялся из-за стола и встал позади своей маленькой дочери, наклонился и зашептал на ухо:
- Не бывает злых духов! Слышишь?
Но девочка не успокоилась. Идрун заметила это по бегающим глазам дочери:
- Милая, сейчас твой отец пойдет в лес. Оттуда он принесет талисман, оберегающий от злых духов и существ, которые могут тебе навредить. В его роду взрослые всегда делают такие для детей. Теперь пришел твой черёд. С ним тебе нечего будет бояться!
- Мама права. У нас есть поверие - талисман можно сделать только после того, как маленькое дитя сильно испугается.
- Хорошо... - тихо проговорила девочка, отведя глаза в сторону. Слезинка оставила небольшую дорожку на щеке.
- Ну, - взрослый мужчина подошёл к входной двери. - Я скоро вернусь с оберегом. Мне не потребуется много времени. А пока, Брада, не выходи из дома никуда. Здесь ты точно в безопасности!
Ведан вышел из полумрака избы на солнечную улицу. Мрачные мысли всё не покидали его: кошка - это животное, которое либо спокойно спит ночью, если вокруг всё тихо, либо её одолевает беспокойство, вызванное чем-то, что порой трудно объяснить. Он не раз видел, когда просыпался в тёмное время суток, как Листочек могла буквально отпрыгивать от невидимой преграды, словно ей и правда попадался какой-то дух, пугающий её. У кошки даже шерсть вставала дыбом. От такого даже ему бывало жутко.
Дух их дома был добрым, незапятнанным - в избе никогда не было драк, не было поножовщины. В их обители никто не умирал - ни стар, ни млад, ведь Ведан построил дом не так давно. Листочек и раньше вела себя странно, но впервые за всё время она так истошно зашипела, что проснулись все - их дочь, он сам и молодая жена.
Сам он не особо верил в существование духов - злых или добрых. Конечно, он чтил некоторые обряды. Например, в построенный дом первой вошла именно кошка. А ещё после каждой пойманной дичи на охоте он оставлял в лесу дань природе - ненужные части тушки - это могла быть кожа, потроха или клюв, если ему удавалось сбить птицу. Но где-то в глубине души он догадывался, что в случае прекращения таких подношений, ничего не изменится - Желтое пятно и дальше будет светить, стрелы продолжат попадать в цель, а хозяйство будет процветать.
Ведан слышал, что в соседних поселениях, которые были в разы больше их скромной Ихтуи, существуют сильные и властные верования. Например, в Хинстоне - деревне, которая располагалась севернее - верили в какую-то единую силу, называя её Предшествующим. В Глахэне - поселение западнее Ихтуи - почитали целый ряд духов земли и леса. При этом обе деревни были далеко. До Хинстона путь лежал по лесу, далее через Камневодную по броду, следом шла каменистая местность, которая превращалась через многие километры в холмы и предгорья. И где-то там простиралась деревня с их Предшествующим. Караванщики говорили, что обычно путь занимал около трех недель, если ничего их не задерживало. Глахэн был и того дальше. Чтобы его достигнуть требовалось 40 дней, а путь преграждала пара небольших рек, болото Тучное и низина Глах, на краю которой и располагалась деревня Глахэн.
Таким образом, их Ихтуя была изолированным местом, до ближайших поселений было далеко, а с юга и востока деревню окружал дремучий лес, за которым, если верить слухам, протянулась длинная горная гряда.
В их деревне жило мало людей. Но много и не требовалось для поддержания хороших жизненных условий. У них был общий скот - коровы, лошади, свиньи. Они ходили ловить рыбу в Горной - речушке, что лежала восточнее безыменного леса. Для них он был просто лес. Речка же была некрупная, большая ее часть проходила по гряде, лишь в некоторых местах она опускалась к лесу.
Сам Ведан не был в Глахэне или Хинстоне. Не был там и его отец. Зато прабабушка Идрун была родом оттуда. Но никто уже не знал, по какой причине та переселилась почти век назад в Ихтую. Такое, конечно, случалось, но оставалось редкостью. Торговцы с пеной у рта утверждали, что ближайшие деревни крупнее и лучше, чем Ихтуя.
Ведан, погрузившись в мысли, не сразу понял, что уже давно двигается по лесу. Позади оказалось добрых два десятка деревьев, которые подходили для талисмана. Он прошел еще немного и остановился перед немолодой березой. Она его вполне устроивала. Ведан достал из-за пояса нож. Лезвием, длина которого составляла целую ладонь, он ловким движением срезал тонкий слой коры.
Мужчина развернулся, прислонился спиной к стволу дерева и съехал вниз, оставшись сидеть у корней. Нож стал быстро замелькать в его руках, убирая всё лишнее, оттачивая детали. Спустя некоторое время он поднялся, расправил затекшие плечи, отряхнулся от стружки и взглянул на своё изделие. На его ладони лежал берестяной оберег в виде квадратной пластины с вырезанными тонкими узорами. Это были квадраты, треугольники и круги, связанные друг с другом при помощи различных линий.
Ведан не верил в то, что это действительно может спасти от злых духов, если они существуют. Но так Брада будет спать спокойнее. А для него здоровье и счастье малышки было прежде всего. Его так воспитали, что он мог полагаться только на самого себя, а защищать должен всех, кто слабее. Он с детства привык заботиться о других. В семье помимо него ещё было 2 младших сестры - Вета и Дона. Когда они подросли, он защищал их от посягательств недостойных женихов и подвыпивших жителей деревни. Конечно, Ведану не раз доставалось в этих драках. Но куда чаще из противостояния победителем выходил он. От природы у него был высокий рост, после уже от нагрузок по хозяйству его плечи широко раздались в стороны, а кулаки потяжелели. Грозное впечатление завершала крупная нижняя челюсть, заросшая бородой, и колючий взгляд. Эти же глаза излучали тепло и любовь, когда перед ними была жена или дочка.
Молодой отец считался важной фигурой в Ихтуе, многие прислушивались к его мнению. Уже сейчас шли разговоры, что Ведана выберут старейшиной деревни, когда на покой уйдет старый Медлоран. Правда годы шли, а глава Ихтуи все продолжал и продолжал занимать своё место. Казалось, время совсем не берёт старосту - ум его был ясным, а силы оставались при нём. Ведан был доволен таким положением вещей - сейчас его молодость могла и навредить деревне. Ему предстояло ещё многому научиться у старого Медлорана, ведь тот знал в совершенстве грамоту, выгодно вёл переговоры с караванщиками, справедливо разрешал споры, рьяно чтил традиции. По слухам, он даже сам в молодости ходил с ними в торговый поход до Хинстона.
Но Ведан знал, что Медлоран тоже как-то был молодым и неопытный, что он так же учился всему, что знает сейчас. Это только глупцы могли подумать, что староста сразу родился таким - мудрым, с сильным, закаленным духом.
Тем временем Ведан оказался уже рядом с дверью своей избы. Перед тем, как взяться за ручку, он проверил нож, которым работал над оберегом. Инструмент, превращающийся при необходимости в оружие, был на месте. Он потянулся вперёд, чтобы войти домой, когда его окликнули.
- Эй, Ведан!
Это был его сосед и товарищ, который вчера ночью вместе с ним обходил в темноте дома, пытаясь найти какие-нибудь признаки вора или разбойника.
- Ну привет, Фло!
- Как Брасильда? Сильно испугалась?
- Ночью вроде держалась, не заревела. А сегодня за завтраком о злых духах спросила. Попытался успокоить, да куда там! - Мужчина пожал плечами.
- К заговорщице пойдете?
- Нет, жена вспомнила об обереге. Вот, смотри! - Ведан раскрыл ладонь, показывая изделие. - Сам сделал, только что. Найду в доме веревочку, повешу Браде на шею. Как думаешь, понравится?
- Да она же маленькая у тебя, все девочки любят такие украшения. А это еще и от злых духов защитит! - Фло улыбнулся сквозь бороду.
- Вот и я так думаю! Ладно, пойду я.
- Бывай!
Фло хлопнул молодого отца по плечу и двинулся по своим делам, насвистывая незатейливую мелодию.
Ведан открыл дверь и шагнул в приятный уют дома. Не задерживаясь в сенях, он направился в большую комнату, где обнаружил дочь за игрой с кошкой.
- А куда ушла мама?
- Она отправилась собирать ягоды. К нам зашли её подруги, вот и позвали, а она согласилась. - Девочка не поднимала головы, продолжая смотреть на Листочек и гладить животное по спине и бокам. - Но она сказала, что скоро вернётся.
- Хорошо. У меня для тебя кое-что есть.
Ведан подошел к кровати дочери, присел, довольно улыбаясь. Брада взглянула на отца, а потом увидела, что он держит в руках. Её глаза округлились от удивления.
- Пап, что это?
- Сейчас расскажу! А пока найди мне прочную веревочку в маминых запасах.
- Я быстро! - Пискнула она.
Девочка соскочила с кровати и подбежала к небольшому сундучку, в котором Идрун хранила разные полезные вещи и предметы, занимающие не так уж много места. Брада открыла крышку и стала перебирать содержимое, убирая в сторону то, что не подходило под просьбу отца.
Ведан в это время залюбовался дочерью: маленькая и хрупкая, она была остра на язычок, умна не по годам. В играх со сверстниками к её словам всегда прислушивались. Сейчас ей всего 8 лет, но через 3-4 года за ней начнут бегать молодые ухажёры. Пока Ведан мог быть спокоен - его дочь вся ещё в детстве, у неё почти нет никаких забот, кроме небольшой помощи по хозяйству - собрать грибы или ягоды, расставить посуду на столе или помыть её после трапезы. Но совсем скоро дочь превратиться в красавицу, которую придётся выдать замуж. Они ещё не обсуждали это с Идрун, но момент постепенно приближался. Молодой отец не хотел прощаться с дочерью, но держал это при себе. Однако свадьба произойдет рано или поздно.
Только здесь и сейчас Ведана посетила мысль - надо попытаться завести ещё детей. В любой момент, даже без видимых всем причин, старый Медлоран может уйти из жизни, тогда всего его обязанности, скорее всего, перейдут на отца Брасильды. И тогда уже будет не до новых отпрысков - навалятся заботы и проблемы, которые будут отнимать много времени и сил.
- Нашла! Я нашла! - девочка весело запрыгала около отца, выводя его из задумчивости. - Посмотри, эта подойдет?
Ведан принял из рук дочери клубок веревки тёмного цвета. Намотал на оба кулака, попробовал разорвать, но оставил попытки, когда нить не поддалась его усилиям.
- Эта будет в самый раз. А теперь слушай меня и запоминай!
Отец усадил рядом с собой Браду, продел один конец веревочки в заранее приготовленное отверстие на бересте, а лишнее отрезал от клубка ножом.
- Когда-то давно, когда я был совсем маленьким, мой отец подарил мне подобный оберег. - Ведан говорил, завязывая тройной узел на кончиках нити. - Я боялся, что на меня нападут лесные животные, потому что звуки, которые они издавали, не давали мне спать, казалось, что им нужен только я и никто другой. Тогда Редан, твой дедушка, сделал из бересты талисман и передел его мне. Он сказал, что с ним мне не надо бояться тех, кого мы считаем хозяевами леса - хищников. На следующий же день мой отец взял меня на охоту. Он сам убил молодого волка и заставил меня тащить эту тяжелую тушу до деревни. Я сильно устал, руки ныли, но я выполнил это задание. С того дня мне уже не страшны животные.
- Это они тебя стали бояться, да? - Девочка восторженно посмотрела на отца.
- Ну конечно! - Ведан расхохотался, дивясь сообразительности дочери. - Твой папка вот какой большой и сильный!
Он встал и развел руки в стороны.
- И я теперь не буду бояться злых духов? - Блеск в глазах дочери завораживал молодого отца.
- Не будешь, ты только обязательно носи этот оберег на шее. И всегда перед сном говори себе, что ты сильная. - Ведан в чувствах поцеловал дочь в лоб.
- Хорошо, я не забуду!
Брада встала и обняла отца за талию, выше она попросту не доставала. Ведан же погладил дочь по голове.
- Но если злой дух сделать мне больно, то ты ему отомстишь?
- Конечно, отомстит! - Идрун вошла в комнату, смеясь. - Перед сном папа расскажет тебе, как он одолел лесовика, который украл меня, когда ты ещё не родилась.
- Расскажу! - Ведан улыбнулся, видя округлившиеся глаза дочери. Незаметно для неё он подмигнул жене.
- А пока, Брада, помоги мне перебрать ягоду, которую я собрала для нас. Иначе ляжешь спать, не услышав историю!
- Уже бегу, мама!
Девочка подошла к Идрун и направилась за ней на улицу, чтобы помочь. Ведан проводил взглядом свою семью. Ему действительно повезло - хорошая дочка, достойная жена. Идрун была хороша так же, как и несколько лет назад, когда они приглянулись друг другу. Её тугая коса русых волос свисала до колен, щёки всегда были румяными, крепкая грудь не сильно колыхалась при ходьбе, а крутые бёдра говорили, что жена способна понести ещё не одного ребёнка, а даже сразу двух или трёх.
У них в семье даже ссор почти не было. Никто из молодых супругов не давал друг другу повода для обид или драк. К тому же все в Ихтуе знали - если заглядишься на жену Ведана, то после кулачного боя придется прощаться с какой-то вещью.
У них в деревне был старый обычай - решать споры в поединке, на который даёт добро староста. Нет разрешения - нет и боя. Правила были простые - на поединок можно вызвать любого мужчину, если тот чем-то обидел тебя или твоих родных. Отказаться после благословления старосты было нельзя. Только Медлоран мог решить спор каким-то иным путём. Бой происходит в кругу, который образовывали жители Ихтуи - те, кто хотел посмотреть на зрелище. Соперники раздевались до пояса, оставляли всё оружие и опасные предметы по бокам от кресла старосты и сходились друг с другом. Бой заканчивался тогда, когда Медлоран объявлял об этом. Обычно таким сигналом для старого мудреца служило падение на землю одного из спорящих. Однако иногда упавший вставал и продолжал поединок. Когда староста присуждал кому-то победу, то вместе с этим давал право победителю забрать любую вещь у проигравшего, которую можно унести своими силами. Как правило, это были ножи, луки со стрелами, топоры или мечи. Случалось и такое, что победитель выбирал и нематериальные вещи, беря отдых для своей семьи в сменах на общем хозяйстве. И тогда проигравший и его родственники должны были лишний раз пасти стадо коров, лошадей или отару овец, чистить им стойла или косить сено. Бывало, что о поединке просили женщины или девушки, которые могли не поделить какую-то безделушку или красивого парня. Тогда смотреть такой поединок выходили все без исключения.
В Ихтуе любили бои, часто устраивали дружеские сражения. Парни красовались перед своими избранницами, добивались уважения у других. Уже не раз люди просили о создании ежегодного турнира, но Медлоран был против этого. Он утверждал, что бой - это старая традиция, которая помогает решить споры в деревне мирным путём без лишнего кровопролития, а введение сражений каждый год на соревновательной основе сотрет святость обычая. Многие соглашались скрепя зубами. Открыто пойти против старосты никто не осмеливался, настолько его авторитет и слово были сильны.
Ведан для себя решил, что в этом вопросе он придерживается иного мнения. Турнир - дело хорошее, нужно лишь изменить немного правила - забыть о выборе трофея в случае победы, разрешить бой между мужчиной и женщиной, в случае, если комплекция спорящих уравнивает шансы слабого пола. Мужчина ухмыльнулся своим мыслям. Он не раз видел, как некоторые лихие девы укладывали на лопатки любителей приставать, не дожидаясь, когда Медлоран решит этот вопрос. Но помимо этого Ведан назначил бы какой-то солидный приз единственному победителю. Конечно, жители Ихтуи и без этого были сильным народом, закаленным природными условиями и хозяйством. Но большой куш за выигрыш заставит усерднее готовиться к бою. Дисциплинированность возрастёт. Но самое главное - через поединки будет выходить лишний пар и агрессия. Правда, возможен и другой исход - люди могут начать вести тайные игры, пытаясь вывести из соперника строя до самого боя.
Но он ещё не был старостой. А это значит, что подобные турниры пока не существуют. Ведан вспомнил, что планировал сегодня с утра омыться в водах Горной, но после завтрака это сделать не удалось из-за прогулки за свежей берестой для оберега. Мужчина вышел из избы и двинулся по тропе, что вела на восток через лес к небольшой речке, где жители Ихтуи не только ловили рыбу, но и стирали вещи, мылись сами. Там же, выше по течению, они набирали воду, носили их в кадках к своим избам. Вода в колодцах, которые были вырыты по краям деревни, предназначалась лишь для особых случаев, когда действительно не было времени сходить до Горной.
* * *
Кхарос наклонился над бочкой дождевой воды. По поверхности пошла лёгкая рябь от его дыхания. И ветер. Конечно же, прохладный ночной ветер колыхал жидкость. Вода отражала тусклый свет от звёзд, Белое пятно сегодня пряталось среди туч. Но даже так Кхарос видел себя.
Из бочки на него смотрела уродливая морда, лицом это трудно было назвать: выпирающая нижняя челюсть, острые зубы, которые торчат, почти не скрываясь за тонкими и жесткими губами, провал носа, похожий на аналогичную дыру в человеческом черепе, глаза, которые были жёлтыми, зрачки же были похожи на ночную мглу - большие и непроницаемые. Кожа выглядела так, словно обычный человек пролежал в земле или воде добрую пару недель - струпья, шрамы, неровности. Общее впечатление - словно Кхароса пережевали и выплюнули. Или сварили в кипятке. Всё это дополняло полное отсутствие растительности на лице и мощные надбровные дуги. Волосы же были до плеч. Они спадали грязными колтунами на плечи. Плачевное зрелище.
Он отошёл от бочки. Представил себя стороны. Тело удачно подходило к лицу: высокий рост, но сильная согбенность в спине, жилистые ноги, длинные руки, которые свисали ниже колен и заканчивались тонкими удлинёнными пальцами с огромными когтями. Из одежды на нём были сильно поношенные шорты и порванная рубаха. Одевался и раздевался он редко, поскольку с его руками это было крайне затруднительно, они больше подходили для рытья могил, но не для использования вещей, предназначенных человеку. Ступни его были обмотаны тряпками, которые закреплялись тряпичной верёвкой. Это было нужно скорее для того, чтобы не оставлять явные следы. Да и шума так меньше. При ходьбе он старался выгибать ступни, чтобы когти, которые были и на пальцах его ног, не царапали землю и другую поверхность.
Его внешний облик трудно было спутать с человеческим, это и стало причиной его скрытного образа жизни. Он знал, что люди боятся гулей. С давних времён детей пугают страшными историями про разных мифических существ, среди которых был сам Кхарос. Только он не видел своими глазами других ужасающих героев небылиц - оборотней, вампиров, упырей. Всю жизнь Кхарос провёл в этом лесу в своей хижине, выходил наружу почти каждую ночь, но никого так и не встретил. Он даже других гулей не видел. Единственные представители его рода, которых он знал - это мать и отец. Их уже давно нет на этом свете. То, что когда-то произошло с ними, было напрямую связано с Кхаросом.
Зачатие ребенка у гулей похоже на тот процесс, который есть у людей. Вынашивание различается только по срокам - у человека созревание плода происходит на месяц дольше. Самая большая разница сосредоточена на последней стадии беременности - в родах. Женщина-человек нуждается в сторонней помощи, после чего её ждет долгий процесс восстановления сил. Женщина-гуль способна родить сама.
Ребенок человека попадает в этот мир совсем не похожим на взрослых - он слаб, постоянно кричит и ничего не может сделать сам. То, что появляется на свет из чрева женщины-гуля является уменьшенной по размерам копией своих родителей. Ребенок тоже слаб, неприспособлен к миру, не знает о коварстве природы и людей. Но при этом он сильнее и умнее чада людей.
Одна из самых ужасных традиций - маленький гуль должен убить свою мать. За её соблюдение отвечает отец-гуль, который в случае неисполнения умерщвляет руками ребенка его мать. Желание дитя не спрашивается.
Только спустя годы раскрывается смысл этого обряда инициации - если кто-то узнал путь, по которому ты пришел в этот мир, то он узнает твою слабую сторону. Дитя-гуль убивает мать и понимает, что в этом виновато всё вокруг, а в первую очередь злейший враг - человек. В гулях с рождения воспитывают неприязнь к людям. Человеческий ребёнок впитывает чувство красоты и добра к миру с молоком матери. Маленький гуль вбирает ненависть с кровью своей родительницы.
Кхарос сам убил свою мать. Он не узнал её имя, не запомнил, как она выглядела. В его памяти остался лишь малый обрывок сознания - острые когти вонзаются в сердце его родительницы. Это был даже не зрительный образ, а какой-то клубок из чувств и ощущений. Там было всё - боль, жажда существовать и непонимание, жалость к самому себе. Вокруг воспоминания клубился туман и темные всполохи. Даже голос родителя, призывающий к убийству матери, был где-то далеко на заднем плане.
Сейчас он до сих пор не знал, как относиться к этому событию - презирать себя, что поддался давлению слов отца, или невзлюбить людей, которые убили бы его мать рано или поздно. Это было нерасчленённое чувство, существующее только в таком виде. Казалось, что он уже никогда не остановится на чём-то одном из двух. Ещё одной важной частью страшной традиции было частичное поедание своего родителя. Из этого Кхарос не помнил ничего - ни что он съел от матери, ни каково это было на вкус. Спрашивать подобное у отца он попросту побоялся, потому что не желал знать ответ, каким бы он ни был.
"Зачем мы должны поедать своих матерей? Отец этого мне не объяснил. Наверное, это для того, чтобы мы сами знали, что даёт нам жизнь, вкус смерти и запах ненависти".
Своего второго родителя он запомнил обрывками. Другой закон гулей - убить отца в день своего выхода во взрослый мир - в 10 лет. До этого времени ребенок учится у родителя всему, что тот знает и умеет. Завершение детства обязательно. Контроль за исполнение этой ступени инициации осуществляет так же отец. Если дитя не способно убить родителя, то взрослый совершает самоубийство. Отец говорил, что ребёнок, неспособный на такое, навсегда останется в мире грёз, в мире слабости. Он утверждал, что только сильный сможет выжить. И это один из способов доказать свою силу.
Кхарос подчинился этому закону. Он запомнил многое из того, как это произошло. В ту ночь они ушли с отцом подальше от их дома и от селения людей. Заранее вдвоём вырыли глубокую могилу. Кхарос сам заготовил подобие надгробия - длинную корягу, которая на одном конце раздваивалась, становясь отдаленно похожей на рога оленя. Юный гуль долго бродил по лесу в поисках подходящей ветки. Возможно, так он пытался оттянуть решающий момент. Отец не участвовал в этих поисках. Он смиренно ждал около вырытой ямы.
- Сын, вот пришло твоё время.
- Да.
Со стороны их речь могла показаться обычному человеку разговором двух пожилых людей, которые давно утратили большую часть зубов, и не способны внятно изъясняться.
- Прости меня. - Гуль потупил взгляд. - Сначала я убил её, теперь приходится сделать это с тобой.
- Это наши законы, мы обязаны их соблюдать. - Родитель невидяще смотрел перед собой.
- Но кто узнает, что я не смог это сделать? - Кхарос поднял глаза на отца. - Ведь...
- Мы не раз говорили об этом. Сила леса, Белое пятно, тени... Они подведут тебя. Если не сегодня, то завтра. И тогда ты попадёшься. Поэтому ты должен исполнить закон, чтобы доказать, что ты гуль по крови.
- Я ненавижу этот мир! - Прокричал Кхарос неразборчиво.
- Я знаю... - Глаза и голос отца узлучали грусть, которую человек не смог бы понять.
Со еле слышным словом "прости" юный Кхарос резко провёл когтями левой руки по шее своего родителя. Тот вздрогнул, засипел, зажав рукой порез, сквозь который полилась чёрная кровь.
В тот день возмужавший гуль вернулся домой почти на рассвете. Он долго укладывал отца в могилу, тщательно засыпал её землей и камнями. Потом Кхарос установил поминальный символ и просто сидел рядом, коря себя за слабость.
За 10 лет, что прошли с рождения юного гуля, он многому научился. Отец старался дать своему отпрыску всё необходимое - знание о мире, людях. Кхарос изучил даже грамоту. Это знание перешло от отца к сыну.
Трупоеды не имели своего языка. Они говорили на упрощенном людском наречии, коверкая слова, пропуская сложные сочетания звуков.
Кхарос очень много спрашивал про других трупоедов - где они обитают, как выживают. Его отец не мог дать полный ответ на эти вопросы. Всё, что узнал ребёнок - гули - это немногочисленные существа, которые произошли, видимо, от людей. Они не селятся общинами, то есть живут по одному или по двое. Гули не знают, что такое дружба и любовь. Это чисто человеческие понятия. Вся жизнь гуля - это путь взросления, поиска пары для размножения и произведение потомства. На этом цикл существования трупоеда по сути заканчивается. Отец объяснил Кхаросу, что гули вымирают, потому что чаще всего у пары рождается один ребенок, который впоследствии убивает своих родителей. Исчезновению их вида помогают люди, которые с далёких времён истребляют трупоедов.
По словам отца, когда-то было время, когда гули жили большими группами. Однако человек был против такого соседства и вышел на трупоедов с топором и вилами. Так их вид перешел к жизни поодиночке. После этого прошло много сотен лет, гули стали реже попадаться на глаза людям, и те в итоге позабыли об их существовании, посчитав их мифом и детской сказкой.
Ещё один важный урок, который усвоил в детстве Кхарос - это пища. Возможно, люди приняли бы гулей за своих собратьев, если бы те питались едой, привычной человеку - растениями, мясом животных. Человек бы смирился даже с традицией трупоедов умерщвлять родителей. Но их вид питался совсем иначе. Гули поедали разлагающиеся человеческие останки. Другая еда не воспринималась их организмом. Гули иногда могли есть какие-нибудь травы или грибы, мясо животных или птиц, но только в строго ограниченном количестве и при наличии "на столе" частей человеческого тела. Кхарос не раз пытался вкусить только растительную пищу, без мяса. В итоге он получал сильные расстройства организма - рвота, затуманенное сознание, слабость тела и боли в голове. Казалось, что любая еда кроме останков людей - это яд с замедленным во времени эффектом.
Отец предупреждал обо всём этом, но юный гуль решил испробовать всё возможное. Он даже попробовал чуть остывший труп человека (родитель и здесь помог - именно он убил бредущего по лесу путника). На вкус ещё тёплое людское мясо было противным, но съедобным.
Чтобы не делал Кхарос, но лучше человеческих тканей, которые уже подверглись тлену и разложению, ничего не было. Он понимал, что это создает большие трудности для его нынешней и будущей жизни - находить подходящие тела было занятием не из лёгких. Помимо того, что требовалась свежая могила, так её ещё надо было разрыть. Для этого гулям и служили крепкие длинные ногти на руках. Ими они быстро разрывали могилу и добирались до пищи. Только с опытом Кхарос познал, что внешний вид захоронения может сказать о сроке пребывания тела в ней. И запах. Очень важен был запах, который просачивался сквозь почву при рытье могилы. По нему можно было узнать почти всё - пол, возраст трупа, а так же примерное время смерти.
На этом трудности не заканчивались. Люди - это такой народ, который любит навещать покойников. А иногда даже вскрывать могилы. Кхарос до сих пор не понимал, для чего люди это делают. Всё это означало, что зарывать осквернённое захоронение нужно было тщательно, чтобы потом было труднее догадаться о чьём-то стороннем вмешательстве. Отец говорил, что человек странно отреагирует, если не обнаружит в могиле какую-то часть скелета своего родственника или друга. Люди могли раскопать много земли вокруг, чтобы обнаружить пропажу. К счастью, гули не любили разгрызать кости, хотя для подобных целей им могли бы послужить их острые мощные зубы.
Так же очень важно не попасться на глаза людям. Загвоздка состояла в том, что гули не любят спешить во время трапезы. Рытье могилы и извлечение тела уже сами по себе занимают много времени. Питание в спешке не доставляло должного удовольствия при таких условиях. Поэтому гули растягивали поедание лакомых кусочков на как можно дольше время. Отец предостерегал Кхароса о том, чтобы он был осторожен - именно так и ловили нерасторопных гулей в старину.
Пищеварение представителей их вида сильно отличалось от того, что было у человека. Гули ели редко, но по многу. Они могли есть раз в две недели или раз в месяц. Правда, при этом после трапезы они оставляли полностью обглоданный скелет. Естественный привёл к тому, что гулям не требуются частые приёмы пищи. Это позволяло реже появляться рядом с людскими поселениями.
Кхарос старался жить осторожно, его ещё ни разу не замечали люди. Все свидетели его существования очень быстро шли за руку со смертью по своему новому пути. Но гуль не особо любил убивать. Например, той паре среди деревьев вчера просто не повезло. Они попались в неудачный момент - Кхарос был зол на то, что его чуть не увидели около одного из домов деревни. Он двадцать весен ждал этого момента, желая наконец-то найти общий язык с людьми. Он наблюдал за ними, запоминал их повадки, жесты, слова. За свою жизнь (по меркам гулей двадцать лет - возраст уже приличный) он осознал - взрослые люди более традиционны в своих взглядах. Их дети, наоборот, куда более гибки в восприятии окружающего их мира. Кхарос видел, как взрослые скорбели по кончине кого-то из родни, они часто задавались вслух вопросом "Как же мы теперь без тебя?". Дети, когда видели смерть, спрашивали у родителей или друзей "А он теперь там, наверху? Он теперь ждет нас?". Девочки и мальчики плакали скорее из-за того, что видели слезы и горе взрослых, нежели из-за того, что сами испытывали такие глубокие чувства.
Кхарос думал, что для контакта лучше идти с маленькими детьми. Только они способны понять его, не испугаться. Взрослые мужчины и женщины без вопросов бросятся на него с топором, хотя бы за его отталкивающий внешний вид.
Кхарос не раз ловил себя на мысли - а для чего ему находить общий язык с людьми? Он был почти уверен, что ни один человек не оценит то, как питаются гули. Но он поставил перед собой цель - любым способом подружиться с людьми. Таким способом Кхарос хотел перестать вести отшельнический образ жизни. Возможно, он узнал бы больше об окружающем мире, о самих людях. Молодой гуль пытался вырваться из окружения, в котором родился. Он слышал, что люди друг другу говорят - "каждый кузнец своей судьбы". Кхарос хотел доказать самому себе, что эти слова относятся и к нему, что он почти человек.
Отец утверждал, что другие гули живут не так, как они вдвоём. Это только у них есть свой дом, только они двое знают грамоту. Остальные больше похожи на животных - едят, спят и выживают.
В один момент терпение подвело Кхароса, и он спросил:
- Откуда ты всё это знаешь?
- Я читал много книг, я видел несколько малых общин гулей. Они находятся далеко от селений людей, отсюда нам пришлось бы идти до них ночами два или три месяца. Это было давно, когда я сам был ребенком и...ещё не убил своего второго родителя. Я хорошо запомнил - такой образ жизни ничем не лучше, чем у стаи волков. Я увидел, как живут люди, мне есть с чем сравнивать.
- И ты захотел жить рядом с человеком?
- Если бы это было возможно... - Взрослый гуль приобнял своего ребенка. - Люди никогда не примут нас, хотя бы потому что мы поедаем их останки.
- А если мы найдем одного человека, который не живёт со всеми? С одним-то мы сможем подружиться!
- Это хорошая мысль. Ты взрослеешь, близится день, когда ты должен будешь избавить меня от бремени жизни.
- Не напоминай об этом, отец!
- Хорошо, сын мой. Я рад, что ты впитал мои идеи и мысли насчет людей. Возможно, у тебя получится найти общий язык хотя бы с одним человеком или даже группой. Или это сможет сделать твой потомок. Я этого никогда уже не узнаю.
Тогда Кхарос и загорелся целью - установить связь с людьми. Но к своим двадцати годам он успел совершить лишь одну попытку. И та была не особо удачной - вчера ночью он только нашел дом, где есть маленький ребенок и на этом всё.
Молодой гуль успел хорошо изучить людей - он наблюдал за ними, читал их книги. Кхарос находил бумажные произведения в могилах, выкрадывал у неосторожных ночных путников. Изредка он находил выброшенные или обронённые книги. Дома у него была целая маленькая библиотека, где находились различные сказки, мифы, песенники. Конечно, часто Кхарос не понимал значение того или иного слова или даже целого предложения. Ему не с кем было общаться, чтобы отточить владение человеческим языком. Порой он пытался говорить вслух, но быстро бросал эти попытки, поскольку до слуха доносилось ужасное скрежетание, а не речь человека.
Молодой гуль боялся, что когда настанет момент заговорить с кем-то, то его собеседник не поймет ни слова. Хотя прежде, чем это произойдет, надо сделать так, чтобы человек не испугался при виде Кхароса.
Он ещё раз подошел к бочке с водой. Бросил взгляд на своё отражение. Трудно будет найти того, кто не испугается его вида. Даже ночью, когда человеческий глаз не различает многих деталей.
Кхарос развернулся и вошёл в свою избу. Она была небольшой, всего одна комната и сени. Убранство дома - старый топчан, стол, два стула и камин. Окно было всего одно, но это к лучшему - днём приходилось завешивать только его, чтобы свет Жёлтого пятна не проникал внутрь.
Кхарос поднял сумку, которую нашел вчера. Когда он пришёл домой, то сил хватило лишь на то, чтобы смыть с себя кровь. С находкой в руках он подошёл к столу, сел за стул, положив перед собой найденное творение людей. Откинул кусок материи, который закрывал внутреннюю часть сумки. Затем гуль вытащил наружу содержимое - книгу со сказками и трофейный нож. Ещё раз повертел в руках сборник коротких произведений, пролистал несколько страниц. К сожалению, многое он уже когда-то читал. Кхарос знал, что вблизи есть только одна деревня, другие находятся очень далеко, значит, это было довольно закрытая общность, где все знали всё, все истории пересказывались не раз и у каждого была своя версия. Вот и эта книга содержала много тех рассказов и сказок, которые уже были у гуля. Но он решил, что находку всё равно стоит оставить себе. Он встал и поставил небольшую книжку на полку к другим произведениям. Не садясь за стул, он поднял нож, осмотрел его. Вчерашнее впечатление никуда не делось - оружие было плохого качества. Но традиции есть традиции - нож Кхарос положил на другую полку, где он хранил найденные мечи, сабли, клинки, луки и стрелы. Здесь уже было много всевозможного оружия, скопленного за годы жизни.
Оставшуюся вещь - сумку - гуль повесил на гвоздь около входной двери. Вот она ему точно пригодится - с ней можно ходить, когда наступает время трапезы. Очень часто при рытье могил он выкапывал что-нибудь интересное - красивый медальон или монету, какой-нибудь инструмент, если покойник был мастером в своём деле. Это мог быть молоток или дудочка, топорик для разделки мяса или швейный набор.
Кхарос не понимал, почему люди кладут в захоронение такие полезные вещи. Это было невыгодно для них, ведь каждый инструмент нужно было сначала сделать, чтобы потом так непрактично избавиться от него. Но гуль не жаловался. Благодаря этому у него набралось множество нужных мелочей. Но были и ненужные - он собирал всё, что находил, ведь покойникам эти вещи были уже ни к чему. А он с ними становился человечнее. Или ему это только казалось, что становится.
Сегодняшней ночью Кхарос ничего не хотел делать. Можно было снова дойти до деревни, попробовать оставить какой-то знак рядом с тем домом, где он испытал удачу и потерпел временное поражение. Но наверняка глава семейства будет настороже в ближайшие дни. Возможно, он вообще не ляжет спать. Гуль успел понять за свою жизнь - люди этой деревни всегда заботятся о своей семье. Он не знал, что происходило в других селениях, но другие сейчас ему были не важны. К тому же было опасно появляться в том районе - жители могли заметить пропажу молодого парня и девушки. Их родственники могли организовать поиски. Или могло быть ещё хуже - люди уже нашли тела и начали прочесывать лес, чтобы обнаружить убийцу.
И тут до него дошла колющаяся мысль - он создал большие неприятности саму себе. И это может длиться очень долго - человек - это злопамятное существо, которое любит месть. Кажется, люди ещё называют это каким-то холодным блюдом.
Вчера он не позаботился об этом. Кхарос находился в состоянии какой-то дикой ярости. Те двое не сделали ему ничего плохого. Они его не видели. Даже при желании им нечего было бы сказать в деревне о каких-то силуэтах и шорохах в ночном лесу. Он попросту оборвал две человеческих жизни. Кто знает - может сегодня дома кто-то не дождался своих родителей, брата или сестру. Или мать больше не увидит свою дочь.
"Прочь этим мысли!"
Он успеет позже предаться горю и злобе на себя за эти необдуманные действия. Нужно срочно что-то сделать с телами, которые он оставил.
Кхарос резко открыл дверь и вышел из своей избы. Втянул ноздрями прохладный воздух, ощутил силу нынешней ночи. И почти с места побежал строго на запад - к тропе, которая поведет его уже знакомой дорогой.
Место, где он бездумноо убил людей, было не так уж и близко к деревне. Сначала людям предстоит дойти до оврага, обогнуть его. И только после этого они могли обнаружить тела, но и для этого необходимо сойти с тропы в лес. Конечно, на той территории для людей не было никаких значимых мест, но не стоило так рисковать, оставляя там тела. Парень или его спутница могли разболтать кому-то из друзей или родственников, куда они направились вчера. Пусть их хватятся только завтра днём, но время всё равно безжалостно ускользает.
Кхарос решил, что сейчас лучше бежать и, тем самым, быстрее оказаться рядом с тем местом, чем идти медленно, с опаской огладываясь по сторонам. Так он стремительно приближался к тропе - вокруг мелькали деревья, ветки хлестали его по плечам и голове. Не спасала и короткая массивная шея, данная ему с рождения. Бег к протоптанному людьми пути оборвался прыжком - дорожка была ниже уровнем, чем то место, по которому он бежал к ней.
Гуль ловко приземлился на обе ноги, чуть присев для смягчения удара. Взгляд влево, взгляд вправо - по обоим направлениям было тихо и безлюдно. Именно так, как ему необходимо. Он повернулся лицом на север и продолжил бег. Коряги и поваленные деревья, которые попадались ему по пути, он просто перепрыгивал. Наверное, сейчас Кхароса издалека услышал бы любой человек, хотя у людей все органы были менее чуткими, чем у гулей - слух, зрения, обоняние.
Кхарос затормозил, чуть не пробежав мимо поворота в лес, который ему требовался. Вчера он шел на звук. Вчера он не думал о том, что в такой ситуации был бы к месту условный знак, обозначение, которое будет понятно только ему. Сейчас гуль остановился и прислушался к звукам ночи. Ничего не услышав, он быстрым шагом двинулся между деревьев и кустов к месту убийства. Пока по пути он не встретил ничего подозрительного - ни сломанных веток, ни следов обуви людей.
И ничего уже не встретит. Еще на подходе он почувствовал, как в воздухе стал отчетливо прослушиваться тяжелый запах крови и внутренностей. Это означает, что тела лежат ровно там, где он их оставил.
Кхарос не ошибся в своих ощущениях - через несколько шагов действительно открылась картина, уже нарисованная в сознании - два трупа между корней деревьев. Он так и не продумал план действий, поэтому пришлось остановиться и взвесить все варианты. Закапывать - долго. К тому же в спешке он не стал бы рыть глубокую могилу. Так их могут найти, причем даже случайно. Лучше просто унести их отсюда и закопать где-нибудь подальше, где люди не станут их искать. Или просто выбросить в болото. Конечно, оно было далеко отсюда - рядом с его домом. Пока он их донесет туда - выдохнется, но другие варианты недостаточно надежны.
Гуль подошел к телу женщины, поднял его и опустил поверх окровавленного трупа мужчины. Удача ему улыбнулась - тот уже лежал на постеленной шкуре.
"Я был прав, она сделана из медведя".
Только сейчас он заметил, что рядом с трупами лежала небольшая походная сумка. Она была раскрыта, и внутри неё можно было увидеть краюху хлеба и кусок сыра. Муравьи уже принялись за свой спешный пир. Когда гуль поднял сумку с едой, то увидел, что к ней верёвкой привязан бурдюк с жидкостью. Судя по плеску, там оставалось совсем немного. Содержимое ёмкости его не заинтересовало.
Кхарос как мог, завернул холодные тела в шкуру, положив между ними сумку, поднял увесистый сверток и отнёс его в сторону тропы. Прежде нужно было сделать ещё кое-что. Даже обычный человек, не охотник и не следопыт, быстро обнаружит, что почва под ногами пропитана кровью. Не следовало оставлять это место в таком виде. Кхарос вернулся, сел на корточки и принялся взрывать руками землю. Он по опыту знал как обращаться с почвой - он просто взрыхлил её, оставил сверху тот слой, который не был пропитан кровью. Даже с его природными способностями на всё это у него ушла добрая четверть часа. Потом он походил по взрыхленному месту, утрамбовывая почву. Теперь люди хотя бы не сразу догадаются, что тут произошло.
Кхарос бросил взгляд на дерево, под которым совершил убийство. На нем тоже была засохшая кровь. Мысленно выругавшись, гуль когтями обеих рук содрал верхний слой коры. Но он не выбросил ее, а продолжил держать в зажатых ладонях. Вместе с корой он подошел к трупам, завернутым в шкуру. Гуль отогнул край свертка, засунул туда куски коры. Взвалил на плечо тяжелый груз, развернулся лицом к тропе, к которой ещё предстояло выйти, и двинулся.
С такой ношей о беге не могло быть и речи, так что Кхарос пошёл шагом, стараясь держать умеренный темп. Вскоре он очутился на дорожке. Повернулся на юг и пошел по утоптанному пути. Поваленные деревья и ветки, которые он перепрыгивал, когда бежал к месту убийства, в этот раз он осторожно перешагивал, чтобы не уронить кровавый сверток.
К своему дому он сошёл не в том месте, где нужно было бы совершать подъем по земляной стене, скрепленной корнями деревьев, а раньше, где был только намёк на поднимающуюся тропинку.
Гуль чувствовал, что его силы иссякают. Приближался срок, когда он будет вынужден отправиться на поиски пищи, это дополнительно ослабляло его тело. Пот уже давно заливал глаза, мешая видеть. Кхарос как мог свободной рукой утирал его, но от этого было мало толка.
Наконец, деревья расступились, и перед глазами открылось небольшое болото, поверхность которого была темно-коричневого цвета. Гуль без лишних церемоний опустился на одно колено и сбросил ношу на землю перед собой. Отдышавшись, он встал и ногой столкнул тела людей, завернутые в пропитанную кровью шкуру, в топь болота. Медленно, с чавкающим звуком жидкость приняла в себя неожиданный дар.
Кхарос развернулся и обессиленный побрел к дому. Удивительно, но ему повезло - он успел убрать тела с места убийства, даже смог мало-мальски перерыть грунт, чтобы кровь не оставалась на виду. Рано или поздно кто-нибудь догадается, что между корней того дерева что-то произошло. Но чем позже это случится, тем будет лучше для гуля - люди, вероятно, спишут это на какого-нибудь охотника, который убил медведя или освежевал несколько птиц. Не станут же они спрашивать у каждого жителя деревни - у этого дерева или у другого он потрошил дичь.
Сегодня уже ничего не сделать, чтобы обезопасить себя. Ночь близилась к завершению, Кхарос подошел к бочке, неуклюже взял в руку деревянный ковш, набрал в него воды, которая уже порядком остыла в ночной прохладе, и полил себе на голову, потом поочередно на обе руки. Немного умывшись, он зашел в избу и повалился на топчан. Один порыв злости принес вчера облегчение только на несколько минут, а последствия гуль устранял чуть ли не половину ночи, полностью вымотавшись за это время. Кхарос уснул практически мгновенно.