- Тебе не кажется, что в последнее время Брада ведёт себя как-то, - Идрун нахмурила брови, - странно?
- А что с ней не так? - ответил вопросом на вопрос её муж.
- Обычно она играет с другими девочками, когда не помогает мне. А сегодня я видела, как она отправилась в лес без подруг.
- Может, она поругалась с ними? Уж тебе-то известно, как это бывает в её возрасте. - Ведан лукаво улыбнулся.
- Ох, не знаю. - женщина передернула плечами. - Меня что-то тревожит.
- А я знаю, как тебя отвлечь. - лицо Ведана вмиг посветлело.
Он обнял жену за талию и посадил рядом с собой на кровать.
- Я тут подумал, - свои слова он прервал долгим поцелуем в её губы, - а не завести ли нам ещё ребёнка?
- Что, прямо сейчас?! - Идрун даже подскочила от неожиданных слов Ведана.
Мужчина зашёлся в громком смехе. Его жена сама разрядила обстановку. Теперь и её лицо озаряла широкая улыбка.
- Я всегда знала, что ты у меня настойчивый и достигаешь своей цели. Но так быстро?!
Она специально округлила глаза, а губы свернула в трубочку.
- Я хочу, чтобы у нас росли хорошие помощники и помощницы. Брада уже взрослая, она на многое способна.
- Я правильно поняла, что это связано, - Идрун снова села на кровать и выждала паузу, - с твоим желанием занять место старейшины?
- Не перестаю удивляться твой проницательности! - Ведан поднял руки перед собой, показывая, что полностью повержен. - Медлоран жив и здоров, но ты знаешь, что случается всякое. Конечно, я бы предпочел, чтобы он правил деревней ещё много лет.
Мужчина замолчал. Он опустил взгляд, пожевал губами, собираясь с мыслями.
- Не буду скрывать. Сейчас тяжелое время. В Ихтуе происходит что-то, что мы не можем объяснить обычными словами. Я... У меня есть мысль, что Медлоран сложит с себя полномочия, если ситуация выйдет из-под его контроля. - Ведан поднял глаза на жену. - Новый староста будет как новое время и новые силы для всей деревни. Медлоран пойдет на такое, если посчитает это лучшим исходом. Я знаю, что он предан своему делу. За последние дни это было особенно хорошо заметно.
- И ты предлагаешь в непростое для деревни время завести ещё одного ребёнка? Когда ты в любой момент можешь получить должность старейшины, а я останусь в доме одна? - Идрун поджала губы и покачала головой.
- Я бы не заговорил об этом, если бы не верил в тебя. Вместе с ребёнком повзрослеет и Брада. - Ведан говорил уверенно, но старался не давить на жену.
- И это будет удачный момент, чтобы она задержалась в родительском доме.
Повисла напряженная тишина. Ведан понял, что Идрун видела его насквозь, видела его страх за судьбу их единственной дочери. Мужчина не нашёл смысла отрицать то, что очевидно для жены.
- Что ж... Ты права. Я переживаю за неё.
- Я знала, за кого выхожу! Ты предан семье так, как предан Медлоран деревне, если верить твоим словам. - Идрун говорила с гордостью за мужа в голосе. - Я поговорю с Интоной.
Все в Ихтуе знали, что травница была мастером не только медицины, но она могла помочь семье завести ребёнка. Интона умела высчитать нужные дни для зачатия. Иногда она прибегала и к травяным настоям собственного приготовления.
- Кого бы ты хотел?
- Мальчика. Он должен стать опорой для нас, когда мы будем совсем старыми. - Ведан улыбнулся не только губами, его глаза весело прищурились.
- Маловато будет одной опоры для такого большого мужчины, даже когда он состарится. - с девичьим смехом Идрун ущипнула мужа за плечо.
- Ты предлагаешь потом заняться ещё и этим вопросом? - в этот раз уже Ведан сам раскрыл глаза в удивлении.
- Мы молоды, пока есть силы надо задумываться о наследниках.
- Надо будет предложить Медлорану твою кандидатуру в старейшины. - мужчина в очередной раз засмеялся.
Ведан и предположить не мог, что этот разговор пройдет в такой уютной и беззаботной атмосфере.
* * *
Девочка уселась в тени большого дерева. Брада посмотрела по сторонам, чтобы убедиться, что вокруг нет посторонних глаз. Из-за пазухи она достала тонкую книжечку, которую нашла сегодня, когда гуляла около дома. Девочка не стала показывать родителям свою находку, боясь, что её попросту отберут. Она помнила, что даже свистулька вызвала у них какие-то странные эмоции. Для неё этот петушок стал чем-то особенным, добрым. Она с трепетом провела тоненькими пальчиками по игрушке из кости. Брада уже выучила каждую черточку, каждую мельчайшую деталь свистульки.
Желтое пятно пробивалось сквозь деревья, создавая яркие пятна на земле и траве. Девочка поймала в луч света книжку, чтобы хорошенько её рассмотреть. Переплёт был кожаным, без какого-либо замка или верёвочки. Она открыла первую страницу. Изначально она была пустая и чистая. Но её тайный незнакомец коряво нацарапал слово "друг" кусочком угля или чернилами.
Это слово вызвало у неё трепет. Ведь кто-то хочет с ней подружиться! У неё были знакомые девочки, которых было довольно много по всей деревне. Она общалась с ними, играла, ходила в лес за ягодами или грибами. Но отчего-то именно свистулька и книжка заставили её ощутить, что она кому-то действительно нужна. Правда, Брада до сих пор не знала кому именно.
Девочка окунулась в мир фантазии. Ей представлялся красивый мальчик, который непременно старше её на один или два года. Он уже умеет сам охотиться, пасти овец. Даже коров с быками ему доверяют. Обязательно этот мальчик белокурый, у него красивая улыбка. И он обязательно добрый и веселый. Он будет ухаживать за ней, дарить небольшие подарки, а потом, наконец, признается ей, что это именно он её тайный ухажёр. Он понравится даже её родителям. Особенно - отцу. Папа будет брать его с собой на какие-нибудь важные дела. А потом, когда они вдвоём будут уже совсем взрослые, они сыграют свадьбу, самую большую и яркую во всей Ихтуе.
Когда Брада открыла глаза, то этот образ, нарисованный ей воображением, рассеялся. Она лежала на траве, держа перед собой открытую книгу. Бабочка с ярко-желтой окраской села прямо на страницу со словом "друг". Насекомое отважно путешествовало по листам в поисках пыльцы.
Девочка замерла, боясь спугнуть такую красоту. Она заворожено смотрела за тем, как бабочка водит из стороны в сторону своими усиками. Брада хотела поскорее ознакомиться с содержанием книги, но для этого потребовалось бы перевернуть страницу и прогнать бабочку. Но девочка сдерживалась, пусть её желание было велико.
Вскоре бабочка улетела по своим делам, известным только ей самой. Брада перевернула страницу. Название книги говорило о том, что в ней будут собраны различные сказки и рассказы. Девочка счастливо улыбнулась. Её ухажер хочет, чтобы она читала интересные истории! Она любила, когда родители перед сном рассказывали ей что-нибудь хорошее про людей, их странствия и приключения. Так она легче засыпала. Жаль, что они не смогут почитать ей эту книгу. Брада просто не сможет объяснить, откуда у неё такая вещь. Книги считались дорогим удовольствием. Большая их часть прибывала в Ихтую из других поселений. В их деревне мало было людей, способных удачно скопировать небольшие аккуратные буквы. В Ихтуе часто встречались небрежные копии. Причем основой для них были не книги, а рассказы , которые слышались на постоялом дворе. Всё это отрицательно сказывалось на содержании качестве написанных историй.
Брада стала читать первую сказку, водя пальчиком по строчкам. Грамоте её учили родители, которые владели этим умением достаточно хорошо. Другие дети так же учились у своих родственников. Но далеко не все в деревне могли читать и писать, встречались и неграмотные. Они либо оставались такими, либо пытались хоть немного научиться у других. Иногда в Ихтую приходили бродячие учителя из Глахэна или Хинстона. Они пытались заработать на жизнь, делясь своим умением. Платили им не очень много, но зато легко устраивали на ночлег к себе домой или на постоялый двор.
Сказка была про мальчика, который любил играть на арфе, сидя на морском берегу. Он был заворожен запахом соли, пенными волнами и мягким закатом.
Брада задумалась.
"О какой соли идёт речь? Откуда она на морском берегу?".
Рядом с Ихтуей не было никаких морей и океанов. Люди вообще знали пугающе мало о том, что их окружает. Девочка с трудом представляла себе, что такое море. Кроме плеска воды и волн, ей больше ничего не шло на ум. После нескольких минут раздумий, она решила, что просто спросит у родителей. Может, они знаю что-нибудь о море. Брада вернулась к строкам истории.
Мальчик приходил на берег каждое утро и каждый вечер. У него были друзья, но он не хотел делиться своими впечатлениями о том, как проводит время у моря. Он считал, что оно принадлежит ему одному. Мальчик даже сочинил несколько песен, посвященных морю. И вот, однажды, он, сидел на берегу и исполнял свою лучшую балладу. Внезапно морская пучина расступилась перед ним. Морские жители забрали мальчика себе, поскольку любили его песни и хотели слушать их тридцать лет.
Брада хмыкнула себе под нос. Она пока не знает, что такое море, но уже сейчас поняла, что не хотела бы жить там так долго и постоянно петь песни тамошним жителям. Раньше она не слышала эту сказку. Теперь будет что рассказать своим подружкам. Она решила, что не будет больше читать сегодня. Кто знает - подарит ли таинственный мальчик ещё одну книгу или нет? Брада хотела растянуть удовольствие.
Девочка поднялась с земли. Необходимо было что-то сделать с книгой. Родители могут случайно найти её в доме, и тогда у Брады будут большие неприятности. Снова начнутся разговоры об ухажёрах. В лучшем случае ей расскажут о том, что теперь она должна быть осмотрительной и не идти на поводу у случая. В худшем - отберут книгу и заставят признаться, кто же её поклонник. Но как она расскажет о нём, если и сама не знает?
"Всё-таки придётся осторожно поспрашивать у девочек постарше, - решила для себя Брада, - вдруг кто-нибудь знает что-нибудь?".
Но особой надежды она не питала. Скорее всего, её ждут различные слухи, которые имеют мало общего с правдой.
Девочка заранее стащила из дома кусок ткани, чтобы обернуть книгу, когда будет прятать её. Брада расправила материал, который принесла с собой. Ткань была грубая, но плотная.
Вдруг девочка вспомнила о дупле, которое было в старом дереве на опушке недалеко отсюда. Видимо когда-то давно его облюбовала себе белка или ещё какое-то животное, но ныне этот укромный домик пустовал. Брада посчитала это место удачным для того, чтобы временно спрятать подарок там. Позже можно будет придумать что-то другое. А пока девочка взяла книгу в одну руку, ткань - в другую, и пошла вглубь леса.
Путь был близким и знакомым, Брада всё время смотрела по сторонам, желая убедиться, что её никто не видит. Она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал её маленький секрет. Навряд ли о тайнике расскажут отцу или матери, но могут забрать книгу себе.
Ей посчастливилось дойти до нужного дерева, никого не встретив по пути. Дерево было высоким, но скрюченным ветрами и временем. Дупло находилось где-то на уровне крыши обычного дома. Прежде чем начать забираться на такую высоту, девочка опустилась в траву. Она развернула перед собой ткань. Когда материал был расправлен, она положила в его центр книгу. Девочка тщательно стала оборачивать подарок в ткань. Теперь перед ней лежал плотный свёрток, для надежности закрепленный бечёвкой.
Брада поднялась с колен и посмотрела вверх. Раньше она уже несколько раз добиралась до дупла, даже когда была меньше, чем сейчас. Но тогда у неё были свободны руки и ноги. Минуту девочка провела в раздумьях о том, куда же деть книгу. Она решила зажать зубами верёвку, которой скрепила ткань, отбросив в сторону мысль запихать книгу за пояс. Наверняка на её месте родители не одобрили бы такой поступок. Они старались привить девочке красивые манеры, привычные для принцесс и придворных дам из сказок, которые ей читали перед сном. Зато книга в зубах не так стесняла движения, как сверток, который держится на поясе штанов одним лишь шнурком.
Девочка ещё раз окинула дерево взглядом, собралась с силами. Она зажала верёвку от книги зубами. Ощущения были не из приятных, бечёвка была грубой, а на вкус была похожа на выделанную кожу. Брада упёрлась ногой в выступ коры, а руками взялась за ствол, ища малейшие выступы, чтобы держаться.
Несколько минут пыхтения, поцарапанные ладошки, растрепанные волосы, и она оказалась на большой ветке, которая росла рядом с дуплом. Это было удобное место, чтобы перевести дух и отдышаться. Девочка опёрлась спиной на ствол дерева, а ноги свесила вниз. Теперь Брада держала книгу в руках, попутно двигая челюстью, чтобы вернуть ей подвижность.
Пришло время расстаться со свёртком, пусть и на время. Девочка осторожно развернулась лицом к дуплу, поворошила его содержимое рукой. Сухие ветки и трава посыпались вниз. Брада опустила книгу в небольшое углубление, которое только что проделала. Она засыпала книгу оставшимися ветками и травой, чтобы получше скрыть ценную вещь. Девочка бросила строгий взгляд на тайник. Получилось весьма незаметно на первый взгляд. Оставалось надеяться, что никто не будет здесь рыться, пока она не найдет более безопасное место для хранения книги.
Ещё немного Брада посидела на ветке, думая о том, кто же всё-таки её тайный поклонник. Мысли не желали собираться в стройный ряд. Этим мальчиком мог оказаться кто угодно. Она решила, что пока не стоит забивать этим голову, лучше немного подождать. Мальчик увидит, что книги нет на месте. Это и будет для него знаком, что подарок принят. Дальнейшее зависит только от него самого.
* * *
Дождь барабанил по крыше. Кхарос сидел в углу своего дома, завернувшись в одеяло. Физически ему не было холодно. В эту ночь он попал в силки болезненного одиночества, стоило только проснуться. И сейчас он пытался хоть как-то избавиться от холода внутри себя. Он уже сидел у огня камина, читал книги, которые были знакомы с детства. Ничто не освобождало от угнетающего чувства.
Раньше у него уже случались подобные приступы. Он до сих пор не нашёл какого-то универсального лекарства. Даже питание было слабым утешением при таком одиночестве. Еда не приносила особо удовольствия, она не поглощала собой весь его мир, как в момент обычного голода.
Кхарос сидел с закрытыми глазами. Челюсти были плотно сжаты, зубы скрежетали друг от друга. Боль сводила скулы. Дыхание было тяжелым. Тело сотрясала крупная дрожь. Сердце стучало быстро, иногда пропуская удары. В области брюшины ощущался огненный ком напряжения. До слуха доносился треск сгораемой древесины и стук капель дождя о крышу.
Отец не рассказывал о подобном. Не предупреждал. Книги не давали ответа на вопрос о том, что с ним. Даже наблюдение за людьми, которое было очень редким, не помогало. Он не человек. Заболел он или нет - в этом случае данный вопрос относится к интуиции, а не к знаниям. Трупоеды от природы обладают сильным иммунитетом. Конечно, и гуль может перемёрзнуть, а потом захворать, но этот процесс был не таким, как у человека. Трупоеды впадали в летаргический сон на несколько дней. Из этого состояния они выходили сами, уже выздоровевшими. Правда, часто гули просыпались с зверским чувством голода.
"Может, я всё-таки нечто большее, чем обычный гуль? Чуть ближе к людям. Новая форма, которая появилась в результате длительной эволюции. Или остальные - это продукт регрессии. - напряженно размышлял Кхарос. - Нет. Всё это - только мои мысли, которые всё же возвышают меня над остальными представителями моего рода. Но нельзя строго судить о других, пока я их не познаю. Скорее это я дефективный. Наверняка никто из трупоедов не страдает от подобного одиночества. Им неведомо такое чувство. И гулям от этого живётся легче, чем мне".
Он резко открыл глаза. Окружающее воспринималось в сильной резкости - он видел мельчайшие детали - мятые корешки книг, пятна копоти на кочерге, пыль, обильно покрывающую полки и стол.
Гуль почувствовал зов. Он исходил не из живота. Он шёл из груди. Откуда-то ближе к центру. Силы вернулись к Кхаросу. Он поднялся с пола, опираясь на стену. Быстрым движением кинул одеяло на лежанку. Нашёл взглядом плащ, который висел на стуле. Гуль подошёл к столу, взял кусок бересты. Из камина вынул небольшой остывший уголь.
* * *
Плащ под сильным дождем быстро промок. Теперь он не спасал от пронизывающего ветра. Земля под ногами чавкала и скользила. Эта ночь была очень скверной. Даже для такого стойкого к погодным условиям существа, как трупоед. Но Кхарос продолжал свой путь, прижав левую руку к груди. Там, с внутренней стороны плаща был карман, в котором он хранил кое-что важное.
"Хорошо, что хотя бы грозы нет. Даже я бы испугался, увидев посреди леса силуэт трупоеда, освещенного вспышкой молнии".
Стена дождя затрудняла зрение. Без неё он уже сейчас бы увидел вдалеке свет фонаря. Кхарос научился ориентироваться в этой части леса, столь близкой к домам деревни. Теперь небольшая лампада около дома не вызывает тревогу. Он привык к ней. Фонарь стал для него символом двери, ведущей в мир людей. Барьер, который, наконец-то, не сопротивлялся трупоеду. Но гуль не забывал о предосторожности.
Капли воды скатывались по его лицу. Кхарос с упорством продолжал движение вперёд. Вскоре вдалеке замаячил слабый свет. Уголки рта гуля поползли в стороны. Для него это была настоящая, искренняя улыбка. Человек бы сказал, что увидел чудовищный оскал, на который не способны даже самые страшные животные. Но к счастью для трупоеда рядом никого не было, а темнота и ливень хорошо маскировали очертания гуля.
На границе между лесом и деревней Кхарос остановился. Он отдался в волю ощущениям внутри себя. Гуль чувствовал, что в это мгновение его мир приблизился к миру людей. Черта между трупоедом и человеком пропадала, как линия, которую провели ногтем по сухому песку. Легкий ветер постепенно разглаживал эту линию на песке. Подтверждение всему этому он крепко прижимал к телу левой рукой. Кхарос хотел продлить этот момент. Быть здесь и сейчас, а не вчера или завтра.
"Интересно, а те, кто творит историю, они чувствуют что-то подобное?".
Он не знал, творит ли историю в действительности. Но ощущение значимости висело в сыром воздухе, его практически можно было коснуться вытянутой рукой.
Гуль осознал, что стоит с закрытыми глазами. Открыв их, он почувствовал исчезновение новой частицы себя. Слияние со всем миром безвозвратно пропало. Капли дождя стали холоднее и глуше. Даже вкус воздуха перестал быть таким прекрасным, каким был за мгновения до этого.
Кхарос захотел вернуться назад во времени. Всего на несколько биений сердца, чтобы повторить это вновь. Он закрыл глаза, пытаясь воссоздать желаемое ощущение. Но дождь оставался холодным, а воздух - обычным.
Со злости гуль махнул кулаком по ближайшему дереву. Сосна была ни в чем неповинной. Но коридор между трупоедом и миром, открытый для совершенно новых чувств и ощущений, легко выпустил ярость наружу.
Несколько глубоких вдохов успокоили учащенное сердцебиение. Кхарос вышел из-за деревьев, оказавшись перед избами. Он двинулся по границе между деревней и лесом. Его поступь была ровной, гуль не пригибался, словно знал, что сейчас его никто не увидит.
Но к нужному окну он подошёл так, чтобы остаться незамеченным для жителей этого дома. Трупоед немного подождал, прежде чем бросить короткий взгляд сквозь стекло. На его удачу он не увидел там чьего-то лица напротив или нервной кошки. Перед ним снова предстала умиротворенная картина - обители спокойствия, как он назвал её про себя - девочка спала, завернувшись в одеяло. Гуль прижался лбом к окну. Стекло на уровне его носа и рта тут же запотело. Но прежде, чем он снова выдохнул, оно очистилось и стало прозрачным. Сказывался холодный воздух ночи.
"Интересно, она уже нашла книжку? Надо проверить. Хотя если девочка не обнаружила подарок, то будет уже поздно. Дождь размочил страницы и чернила".
Кхарос отодвинулся от окна. Сделал пару шагов в сторону и наклонился. Поводил руками, раздвигая траву в стороны. Гуль ничего не обнаружил. Оставалось надеяться, что книжку нашла именно девочка.
Трупоед встал в полный рост. Вернулся к окну, снова прижался лбом к поверхности стекла. Девочка спала в той же позе. Казалось, что прошли считанные мгновения, прежде чем она пошевелилась. На самом же деле Кхарос понимал, что стоит так уже давно.
Как бы то ни было, девочка перевернулась на другой бок. Теперь трупоед не видел ее лица. Внезапно она приподнялась на кровати, опираясь рукой о перину. Глаза ее были устремлены прямо на него. Их взгляд насквозь пронзил его тело и душу.
Гуль понял, что бессознательно встал вполоборота к ней, а капюшон удерживает рукой так, чтобы ткань закрывала всё, кроме его правого глаза. Вновь его инстинкты одержали верх над разумом, не оставив ему свободы действия. При этом тело его было сковано, он ощущал дикое напряжение в мышцах и суставах. Оно без его согласия приготовилось бежать или сражаться, если это потребуется.
Девочка продолжала смотреть на него. Ее брови были нахмурены, но она не показывала испуга. Девочка подняла руку перед собой и поводила ею из стороны в сторону.
Кхарос читал в книгах, что так люди показывают внимание друг другу. Или прощаются. В момент колоссального напряжения он забыл человеческий язык жестов. Гуль с трудом пересилил онемение и подошёл ближе к окну. Однако при этом лица не открыл, продолжая скрывать его капюшоном. В ответ девочка тоже приблизилась, почти уткнувшись носом в стекло.
"Не может быть, чтобы она не заметила, что я не такой, как люди. Ткань одежды не скроет дефекты моей кожи. Не спрятать и глаз, который желтого цвета".
Вдруг девочка отпрянула назад. Ее рот приоткрылся, а глаза расширились. Кхарос не успел отреагировать, замерев и болезненно ожидая развязки. К его удивлению, девочка нашла в себе силы успокоиться, её лицо расслабилось.
Гуль поддался потоку чувств. Он убрал левую руку с груди, прижал её к стеклу. И тут он вспомнил о том, что нёс с собой от самого дома. Трупоед отвернулся спиной к дому, отпустил правой рукой капюшон, забрался в нагрудный карман. Его рука коснулась бересты. Вытащив её наружу, он переложил ее из руки в руку, чтобы снова закрыть увечное лицо капюшоном.
Когда он повернулся обратно, то девочка стояла коленями на подоконнике и держала ладошку на стекле. В том самом месте, где он прижимал слою ладонь. Ее волосы были растрёпаны, а ночная рубашка мятой. В глазах чувствовалась какая-то пронзительная участливость, граничащая с тревогой.
Кхарос достал из-под полы плаща бересту и развернул её в сторону девочки. Та всмотрелась через темноту улицы и стекло с каплями воды в то, что он держал рукой. Её брови вновь нахмурились, а губы пришли в движение.
На бересте было только одно короткое слово.
"Друг".
Она подняла взгляд на него. Слабая улыбка озарила её лицо, но глаза по-прежнему излучали тревогу. К ним примешался страх. Тогда гуль дёрнул рукой с берестой чуть в сторону, а затем указал тонким пальцем себе в грудь.
Её взгляд изменился. Она поверила. Поверила, что это он подарил ей книгу. Ведь там именно он написал то же слово таким же корявым почерком. Значит, и свистульку на окне оставил тоже он.
Кхарос продолжал стоять под каплями дождя, указывая пальцем на себя. Девочка вновь подобралась ближе к стеклу. Она сосредоточенно изучала его внешность во всех её ужасающих деталях. Гуль почувствовал себя неуютно под этим взглядом. Он сделал пару шагов назад, прячась во мгле ночи. Трупоед замер, в тяжелом ожидании ответной реакции. Кхарос ждал, что она закричит, разбудит родителей. И ему придется скрыться из этой деревни, из этого леса. В этот раз навсегда.
Девочка не шелохнулась. Казалось, будто она даже и не заметила, что трупоед отошел дальше. Ее взгляд задержался на лице Кхароса. Гуль по-прежнему закрывался капюшоном. Но девочку это не смущало. Она смотрела точно в единственный открытый глаз ночного гостя. Её рука поднялась на уровень её плеча. Девочка сделала хватательное движение и отодвинула кисть в сторону.
Кхарос продолжал стоять так же далеко. Он силился понять, что от него ждет девочка. Сейчас он предпочёл бы общаться словами, пусть и трудными для него, чем изобретать какой-то новый язык жестов. Но нарушать тишину было опасно. Нет никакой гарантии, что это никого не разбудит.
Девочка отодвинулась от стекла и провела рукой по лицу, словно снимая невидимую паутину. Через некоторое время она настойчивее повторила свои действия.
"Она хочет, чтобы я показал ей свою мо... своё лицо! Неужели она не догадывается, кто стоит перед ней?! Если она ожидает увидеть человека, то её испугает открывшийся вид. Я читал, что женские особи людей часто кричат, когда видят опасность. Да и сам не раз был этому свидетель. Нет, я не откроюсь ей! Не сегодня".
Кхарос мотнул головой в сторону. Что им движет? Боязнь быть непринятым? Или страх, что девочка осознает - он не человек? Или это его инстинкты оглушительно кричат об опасности всего происходящего? Эти вопросы останутся без ответов. Гуль ещё плотнее укутался в плащ.
Девочка нахмурилась и энергичнее повторила свой жест. Настойчивость столь юного и наивного сознания удивляла.
Трупоеда охватило сомнение. Он чувствовал, что мост между ним и людьми, да хотя бы с одним человеком, налаживается. Так в реку кидают большие камни или вбивают стволы деревьев, чтобы создать первоначальную опору. Сейчас связь была хрупкой, тоньше льда на луже после холодной ночи. Однако успех трубил о желании продолжить дальше.
Кхарос медленно стал убирать с лица капюшон. На свет показался провал носа. Глаза девочки вновь округлились.
"Отступать поздно".
Трупоед резким движением скинул капюшон. После мгновения ступора девочка спрыгнула с подоконника на кровать. Даже с улицы было заметно, что её охватил ужас. Около её русых волос, на виске, быстро задергалась жилка. Её рот открылся в порыве издать резкий тонкий звук, которые разрушит всё.
Вдруг девочку словно накрыла какая-то волна света. Скорее всего, сама она не заметила этого. Но Кхарос всё видел отчетливо. В один миг произошла целая череда событий - лицо девочки чуть расслабилось, ладонь зажала рот, спина распрямилась, грудь опала в медленном вдохе.
Гуль понял, что это действует тонкая связь между двумя живыми существами. Как верный пёс, который служит только одному хозяину. Или как раненая птица, выхоженная человеком. Обо всём этом трупоед читал в книгах, которые находил. И он верил в то, что подобное возможно. Он видел, что девочке страшно. Она видела, что ночной гость сильно встревожен. Она ещё не понимала, что стало тому причиной. Но всё это связало их.
Девочка быстро обернулась назад. Когда она повернула голову к Кхаросу, то он всё понял по её глазам. В доме кто-то проснулся. Она без сомнений указала пальцем в сторону леса. Гуль вновь укутался в плащ, накинул капюшон и побежал к деревьям. У границы между лесом и деревней он обернулся. В окне никого не было видно. О том, что теперь будет, можно было только догадываться.