В один из зимних вьюжных дней, как раз перед рождеством, в доме появились новые столовые приборы.
Их принесли в нарядной картонной коробке, обернутой целлофаном.
Когда их достали из упаковки, все тут же ахнули - до того они были красивы. Изящные, но в то же время солидные, - ослепительно сверкающие полированными боками, и совершенно, невозмутимо, непререкаемо уверенные в своем превосходстве.
Старые вилки и ложки тут же упаковали в ту самую коробку, из которой достали новые столовые приборы, и отнесли на чердак.
Вечером пришли гости, и новые столовые приборы оказались в центре внимания. Гости разглядывали их, и, будучи в полном восхищении, поздравляли хозяев с прекрасным приобретением.
Но вот хозяева проводили последнего гостя, убрали все на кухне, и легли спать.
А ровно в полночь, когда часы пробили двенадцать, и все крепко спали, на мир спустилось волшебство рождественской ночи.
На кухне включился свет, и, словно площадка для танцев из сверкающего льда, заблестела под лучом подсветки плита.
Зазвучала музыка. Это электрический чайник, который на самом деле должен был стать радио, но на заводе ошиблись, и сделали его чайником, - наигрывал ее, украшая тишину ночи.
Все столовые приборы и кухонные принадлежности ожили.
Бытовая техника разом заговорила о прошедшем дне.
Посудомоечная машина жаловалась, что после гостей у нее было так много работы, что она едва не сломалась от этой непосильной ноши. Холодильник довольно ухал, чувствуя тяжесть продуктов на полках, потому что больше всего он не любил пустоту внутри. Плита и вытяжка дружно молчали, отдыхая после трудового дня и разомлев от красивой музыки и гула голосов.
Тут открылся верхний ящик стола, и все кухонные принадлежности выбрались наружу.
Половник важно проплыл по столу, горделиво кивая давним знакомым. Шумовка степенно следовала за ним, - эти двое давно дружили, считая, что по важности только они равны друг другу, а остальные должны с ними считаться. Кисточка, как всегда озорничая, пощекотала бок тостеру, и тот сердито закашлял, ворча, что он уже не в том возрасте, чтобы с ним можно было шутить. Но на его ворчание никто не обратил внимания - все знали, что он души не чает в маленькой баловнице. Штопор галантно помог выбраться из ящика чеснокодавке и отвел ее в сторонку, нашептывая романтические глупости. Скалка застенчиво прошепелявила извинения чайнику, - она нечаянно толкнула его, выбираясь из ящика.
Наконец, верхний ящик опустел.
И тогда открылся нижний ящик, и новые столовые приборы явили себя обществу.
Вилки - с длинными изящными зубцами, точеной шейкой, тонкой и прямо пышущей от невыразимого благородства ручкой.
Ложки - уверенные, важные, внушительные, но сразу видно, благородных кровей, потому что носик у них заужен, как и положено аристократам.
Ножи - все как на подбор, элитный отряд, сверкающий вычищенной амуницией и острыми лезвиями шпаг.
Все кухонное общество склонилось в глубоком реверансе, приветствуя столь значительных особ. Тут же завязался разговор. У новеньких спрашивали, откуда они - в какой стране произведены, из какого материала сделаны, и в каком магазине их купили.
В общем, велись обычные вежливые бальные разговоры.
В столе, рядом с новыми столовыми приборами, наверное, по недосмотру, - потому что были в самой глубине, - остались лежать одна старая вилка и ложка.
Обычные, уже давно не блестящие и местами поцарапанные, с красными пластмассовыми ручками в черный горошек. У вилки был отломан кончик ручки, который едва держался, постоянно и раздражающе стукая, а ложку когда-то давно согнули, да так и не выпрямили до конца.
Они, замешкавшись, вылезли из ящика позже всех, когда бал уже был в самом разгаре. Однако никто не обратил на них внимания, потому что все восхищались новыми столовыми приборами.
И вот, настало время танцев.
Чайник приосанился, и заиграл Танец с саблями.
Ножи - бравые ребята, пустились в пляс. Они лихо танцевали, вскидывая острия прямо вверх, а чайник отстукивал в такт:
Танец закончился, ножи склонились в залихватском поклоне, и, прищелкнув каблуками, разошлись по столу, развлекая остроумной беседой дам. Дамы рукоплескали и восхищались.
Затем вперед вышли новенькие блестящие вилки и ложки.
Они встали в круг, жеманно отставив ручки, и танец закружился ослепительным вихрем. Чайник играл вальс из оперы Маскарад:
Ла,
Ла-ла-ла,
ла
ла
ла
Ла,
Ла-ла-ла,
ла
ла
ла
Они кружились в безупречном вальсе, четко по кругу - шесть пар, танцующих в унисон. Ни единого неверного движения, ни единого поворота головы не в такт. Они даже улыбались идеально - абсолютно одинаково.
Никто из кухонного общества не решился танцевать после вилок и ложек из нового набора. Таким безукоризненным был их танец, что на их фоне никто не хотел выглядеть смешным из-за своей не идеальности. И даже штопор, который так хотел пригласить на танец чеснокодавку, промолчал, закрутившись с досады.
Но тут к чайнику подошли старые вилка и ложка, с красными пластмассовыми ручками. Они пошептались с ним, он согласно булькнул в ответ, и они вышли прямо в центр танцевальной площадки.
Новые вилки и ложки презрительно хмыкнули, но расступились, всем своим видом показывая, насколько смешное и убогое зрелище их ожидало.
Свет на кухне полностью погас на мгновение, а потом зажглась подсветка на вытяжке, - так, что вся столешница была в темноте, и лишь черный лед плиты мерцал таинственным блеском в ее лучах. А в центре стояли вилка и ложка с красными пластмассовыми ручками в черный горошек.
Раздались первые звуки. Это была музыка из оперы Кармен.
Та,
Та-тарам
Тара, ра-рарам
Тара-ра-ра
ра-рааааам,
та-та
И танец начался.
Зрителей как будто обожгло. Куда подевалась вилка со сломанной ручкой и немного погнутая ложка? Вместо них на сцене были знойная красавица и пылкий кавалер. О, как грациозно она склонила голову! А как нежно он взял ее за руку! Сломанная ручка превратилась в кастаньеты, выстукивающие ритм, а красная пластмасса - в роскошный наряд. Изгибы, повороты, кружения, шаги - зрители ловили каждое движение с немым восторгом, не в силах отвести взгляд хотя бы на мгновение. Были только Он и Она, а все остальные растворились в темноте, за пределами танцевальной площадки.
Они танцевали всего минуту, но казалось, что прошла целая вечность.
И вот, музыка смолкла. Танец завершился, и чудо исчезло - красавица и ее кавалер исчезли, а на их месте оказались сломанная вилка и погнутая ложка.
Но никто уже этого не замечал. С ними здоровались и разговаривали так, будто они по-прежнему сияли волшебным блеском, и даже надменные новые вилки и ложки с почтением заговорили с ними.
Бал закончился далеко за полночь.
А утром, когда все проснулись и пришли на кухню, то нашли старую сломанную вилку и погнутую ложку с пластмассовыми ручками.
Хозяева посокрушались, что не заметили их вчера и не отнесли вместе со всеми старыми вилками и ложками на чердак. Но ради них одних уже не стали подниматься наверх.
Вилку и ложку отдали детям, а те положили их в кукольный домик, чтобы куклы устраивали с ними званые обеды.