Каждую ночь я вижу один и тот же сон. В нем я вижу Ее.
Сон начинается в глухом и темном лесу, с деревьями исполинами, подпирающими небо. В этом лесу царит почти непроглядная тьма, освещаемая лишь гниющими деревьями и твоим хрупким силуэтом, маячащим где-то недалеко.
Она куда то бежит, не разбирая дороги, и совсем не думая о себе. Ее белая ночная рубашка уже давно изорвана, а тело покрыто ссадинами. но она продолжает бежать. Ее темно русые волосы часто цепляются за хищные лапы кустарника, но она не останавливается. А я, почему то, наблюдаю за ней, без каких либо мыслей или планов, просто слежу из-за кустов за ее движением. И продолжаю двигаться за ней.
Но что движет ей? Страх? В таком глухом и таинственном месте ею должен управлять страх, даже если она не знает ни обо мне, ни о других возможных существах, таящихся в чаще. Но ею движет не страх, он ей просто неведом. Она просто опаздывает. Очень опаздывает.
И вот, наконец, лес кончается, и она выбегает на поляну. Поляна эта залита лунным светом. Она останавливается, и неотрывно смотришь на луну, огромную луну, висящую в окружении россыпи звезд. Она тянешься к ней рукой... и достаешь ее. Луна оказывается всего лишь на расстоянии Ее вытянутой руки! Я стою в полный рост и смотрю на это с изумлением. Стою всего в десятке шагов, но позади и в тени от леса.
А она берет луну двумя руками (луна теперь как средняя тарелка из меди), дышит на нее и хорошенько вытирает своим подолом. теперь тарелка уже из золота. После этого она водружает луну на место (на небо!) и улыбается.
А это уже и не луна вовсе, а солнце! И нету на небе больше звезд, а лишь бескрайняя голубая ширь. И за спиной моей уже не темный лес, а светлый березовый подлесок. И она уже не в рваной ночной рубашке, а в красивом бальном платье. Все того же белого цвета.
И тут она наконец замечает меня. Она поворачивается ко мне, медленно и невероятно красиво. И в тот момент, когда я уже готов увидеть ее лицо... звонит будильник.