Аннотация: И почему это те, кто рвётся к цели, не видя преград, всегда возводят у себя на пути несокрушимые стены?
На закате с шумом старого порта что-то происходит. Он есть. Он не смолкает никогда. Но именно на закате он стихает, словно ветер, делается острожным, вкрадчивым, чтобы загрохотать вновь, когда зажгутся огни и прожектора.
Часы назывались по имени величественной дамы, чей тонкий эмалевый портрет украшал их крышку. Анастасия Александровна, звали даму и так же, как уже сказано, именовались часы. Профиль дамы был поистине царственным, высокая прическа украшена диадемой, а бюст выглядел... монументальным, что ли... Художник, создавший эту эмаль, если не гений, то незаурядный мастер своего дела. Если задержать на даме взгляд, то казалось, что она вот сейчас обернется и скажет сердито: "Ну, чего уставился!" А иной раз, казалось, что она повернет голову, взглянет на вас испытующе и улыбнется благосклонно. От этого делалось не по себе. Эта нарисованная дама явно знала все секреты того, кто держал часы.
- Нажмите пумпочку, юноша.
- А можно?
- Ну, если сомневаетесь, можете не нажимать, - старый капитан улыбнулся, как-то эдак, со скрытым смыслом.
Сомнений не было, был страх. Казалось, что открыть часы, всё равно, что выпустить на волю какую-то неудержимую силу, не злую, но настолько неуправляемую, что добра не жди.
"Юноша" на самом деле был девушкой и старый капитан это знал, а она догадывалась, что он знает, но оба продолжали игру. Девиц не берут юнгами на шхуны, так исторически сложилось, а капитан был очень старым и потому умным. Во всяком случае, она так считала. Что думал капитан, осталось неизвестным.
- Вы ведь со шхуны "Стелла"?
- Как вы узнали?
- По запаху, дитя моё.
- Шутите?
- Ничуть. Я когда-то ходил на этой старой посудине. Давно это было. Но запах всех судов, на борт которых я поднимался, я помню хорошо. И каждый член экипажа, сходя на берег, несет с собой частичку этого запаха.
- Хотите сказать, от меня воняет? - Нахмурился юнга, продолжая вертеть часы в тонких изящных пальцах.
- Я бы не сказал: воняет, - рассмеялся старый капитан.
Он выколотил погасшую трубку о каблук и положил ее остывать на столе, достал из кармана другую - холодную - одним движением большого пальца набил табаком, притоптал, воровато оглянулся, молниеносно отщепил ножиком щепку от края стола, запалил щепку от свечи и принялся раскуривать трубку, окутываясь медвяным дымом.
- Я мог бы написать учёный труд про корабельные запахи, - сказал он, выпустив серию колечек дыма. - Каждый корабль пахнет по-своему. "Стелла" пахнет своеобразно. Помимо смоленых пеньковых канатов, морской соли и корабельной краски есть нотки бренди, кофе, корицы, пряностей, сушеных фруктов, угольного дыма и пота. Но главное - аромат дальних странствий, новых дорог для путников грядущего и острая нотка тайны. А чего еще ждать от шхуны, на которой бороздит волны Сказочник?
- Не могу понять, когда вы всерьез, когда вы меня разыгрываете.
- Если бы я сам мог понять...
Она пыталась поймать взгляд старика, а это было тем более не просто, что левую половину его лица закрывала искусно сделанная серебряная маска, от носа до уха и от лба до шотландской бородки. На чем маска держалась непонятно, но уже через минуту общения со стариком это украшение не выглядело жутковато, как вначале.
- Как вас зовут? - Спросил он вдруг. - Я имею виду, на самом деле.
- Мишель... Это правда моё настоящее имя.
- Надо же, почти тёзки! Мое второе имя Майкл. Виктор Майкл, честь имею. Можете звать меня просто - Капитан. - Старик улыбнулся чему-то своему и добавил: - Некоторые Михалычем в шутку зовут, но эти из старой гвардии, которые ещё боцманство моё помнят.
- А вы ходили на "Стелле" капитаном?
- Нет.
- Матросом?
- Нет.
- Значит боцманом?
- И снова - нет.
- Не уже ли пассажиром?
- Юнгой, дитя моё.
- О! Это верно было задолго до Сказочника?
- Нет, он уже был владельцем, шхуны. Разумеется, тогда он выглядел несколько моложе.
- Не может быть, он, конечно старый... Но...
- Старый на вид по сравнению с вами, дитя, - помог капитан, - но по сравнению со мной, дряхлой развалиной, он мужчина хоть куда.
В порту зажглись прожектора, и он опять гудел в полный голос. Последние посетители покидали таверну. В камине догорали последние три полена, и подбросить новых никто не собирался. За полукруглым окном, подсвеченные редкими фонарями, мелькали сапоги и клеши пепельного цвета, реже юбки, еще реже прокатывались нижние части колёс аккурат по ступицу.
- Он что же не стареет?
- Стареет, конечно, - ответил капитан, - но медленнее. Сказочник живет не только счастливо, но старательно.
- Я люблю его, - одними губами сказала Мишель.
- Разумеется, - сказал старый капитан.
Она открыла часы. Как-то нечаянно. И вздрогнула, словно к ней подкралось чудовище и коснулось шеи.
Первое что бросилось в глаза - прозрачный шарик компаса в центре, вокруг него четыре циферблата, а по ободу - зодиакальные созвездия, только не совсем привычные и числом тринадцать, а не дюжина.
- И как в этом всём разобраться? - Недоумённо спросила Мишель, ни к кому не обращаясь. - Один циферблат размечен на двенадцать, другой на двадцать четыре, третий на тридцать, а четвертый вообще без цифр с какими-то козявками...
- Если хочешь узнать время, - ответил старый капитан, - циферблат с двенадцатичасовой разметкой.
- А остальные что показывают?
- Тот, что на двадцать четыре часа - показывает корабельное время...
- А оно что не такое как на берегу?
- От многого зависит. От широты и долготы, от скорости, от курса. Одно могу сказать...
- Что?
- Это очень точные часы. И очень надежные.
Девушка почувствовала в этих словах какой-то скрытый смысл, но переспрашивать не стала. Как-то ясно было - старик либо не ответит, либо ответит так, что только туману напустит.
- Кстати, дитя, как там поживает Сирена?
- Вы про русалку?
- Да, так ведь ее зовут. Я помню ее еще лягушонком, вернее головастиком, - хохотнул старик, - в переносном смысле конечно. Смешная была такая большеротая лупоглазая девчушка.
- Сейчас я бы назвала ее голосистой тёткой... - передернула плечами Мишель, - как в прямом смысле, так и в переносном. По счастью она недолго гостит в своей бочке в трюме. Чаще за бортом шныряет где-то.
Мимо прошел шкипер с "Белуги":
- Привет, Михалыч, моё почтение, - приветствовал он старика.
- Удачи, Паша, ну и... семь футов там... Обрасопить по ветру!
- В море дорог много, а ухватиться не за что, - и хлопнула дверь.
Мишель вздрогнула и оторвала взгляд от часов.
- А что значит "старательно" жить?
- Сказочник должен жить в том мире, где рождаются и умирают его герои. - Ответил старый капитан, - Так чего же ты хочешь от меня?
- Я ведь и сама толком не знаю.
Она опустила взгляд на часы, но их не оказалось в руке, только что были и даже ощущались еще, но нет - пустая ладонь.
- Ой...
- Ничего не ой, - усмехнулся старик и похлопал себя по жилетному карману, - они всегда возвращаются. Мы с Анастасией Александровной прямо таки проросли друг в друга. Я не могу без нее, а она без меня.
- Тогда точно - ой, - Мишель усмехнулась, но глаза наполнились слезами, - я ведь надеялась у вас выпросить часы или стащить...
- Подарить я их, наверное, могу, - пожал плечами старик, - только тому, кому они действительно нужны. Да и пора уже. Устал я. Они же мне помереть не дают. Пора, пора Анастасии Александровне сменить напарника. Вот и спрашиваю, чего ты хочешь, а?
- Не знаю я... Я же ведь не ребёнок, просто выгляжу, как подросток. Я хочу, чтобы он увидел меня. Заметил...
- Переодеться мальчишкой и поступить юнгой к нему на шхуну...
- Шхуна-бриг...
- Да, конечно, так вот, поступить юнгой в экипаж к любимому человеку, это, на мой взгляд, - поступить опрометчиво.
- Глупо, капитан, я понимаю, но ничего умнее я не придумала. Как по-другому мне быть рядом с ним? Как?
- Опереточно как-то, а?
- Наверное я хочу... Хочу чтобы вы или Анастасия Александровна подсказали мне как быть... Да, мне не нужно чудо, мне нужен совет. Я ведь сначала не в человека влюбилась. Я влюбилась в сказку. Понимаете?
- Да.
- Потом я поняла, что мне никто не нужен, кроме того человека, который эту сказку написал. И я очень боялась...
- Чего, дитя?
- Он был красивым, как принц, мудрым, как добрый волшебник, веселым... Самым лучшим. Но я боялась, что он окажется уродливым, старым, даже сварливым... Ведь гениальный сказочник совсем не обязан быть таким же славным, как его сказки. Я знала, что это пустое, что он не мог таким быть. Я путано говорю. Я знала, что он должен быть в жизни красивым, мудрым, добрым и веселым, ну разве что немного чудаковатым, но всё равно боялась, что ошибаюсь. И в какой-то момент я пошла его искать.
- Как, деточка? Он же повсюду и нигде! По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там...
- Но я нашла! Я пошла по сказкам! В каждой сказке есть его отражение, его след. Я моталась из страны в страну, из города в город, из порта в порт... Знаете, девушке довольно трудно вести кочевую жизнь и выживать при этом в суровом мире. Но я открыла в себе талант. Исключительный талант!
- Какой же?
- Талант к самозванству. - Ее голос окреп и стал звонким. - Стоит мне назваться кем-то и вот я уже тот, кем назвалась. Да. Я назвалась горничной и вот я горничная, назвалась кухаркой и я рыцарь гастрономии, назвалась гувернанткой и я - гувернантка. Я преподавала языки и музыку, математику и астрономию, и у меня хорошо получалось. Без дураков. Я была возницей и мальчиком-коридорным, певичкой в варьете и вы не поверите - судьёй. И нигде долго не задерживалась. Срывалась с места, как только вновь нападала на след. Я взрослая женщина, капитан, но выгляжу как подросток, потому что назвалась мальчиком-юнгой.
- Поразительно! - Старый капитан начал выколачивать трубку о каблук, - Вот почему Анастасия Александровна открылась у вас в руках. Ей стало любопытно!
- Я кем угодно могу быть, только себя будто бы теряю... Я уже и не уверена, что знаю, какая я на самом деле и кто я. Я знаю только одно! Я хочу быть рядом с ним и чтобы он меня замечал. Ведь он действительно оказался красивым, мудрым, веселым и немного чудаковатым... как я мечтала.
- Виктор, старина! - рядом со столиком воздвигся хозяин таверны, огромный тучный и кособокий с благообразно-уродливым лицом. Да, лицо его было уродливым словно грубо вытесанный из дубового растрескавшегося пня идол, вытесанный неумело, но с любовью.
- Привет тебе, Игорь.
- Не помню я, чтобы внучонка раньше приводил.
- А я и не приводил. Познакомься. Это Мишель.
- Душевно рад, - сказал Игорь, - по стопам деда значит? В моряки? Отрадно.
Мишель почувствовала знакомую боль, которую переживала всегда когда глубже увязала в самозванстве: она ощутила, что уже не просто мальчик-юнга, но и внук этого старого капитана и ее (его) действительно назвали Мишель в честь второго имени деда и отец... Она мотнула головой, как кобыла в стойле. Это было уже слишком!
- Принеси ка нам, Игорь, вина. Так заболтались, что в горле пересохло.
- Красного или белого?
- Зеленого, Игорь. Сегодня вечер зеленого вина.
- Не смею быть назойливым. Сейчас всё будет.
- Какой страшный и... милый, - прошептала Мишель.
- Большую часть жизни он провел в приспешниках у безумного гения. И претерпел. Злодей, не имея средств на подопытных животных, часто использовал Игоря в исследовательских целях. И вот теперь он такой. К счастью безумный гений оказался настолько безумен, что все свое имущество и средства завещал Игорю. Это позволило открыть таверну.
- Нет худа без добра...
- Воистину.
На столе появилась бутылка вина, да не какая-нибудь, а хрустальная, и два бокала, а не глиняные кружки, да еще хлеб и сыр.
Капитан осушил бокал. Мишель пригубила, как птичка.
- Совет, которого вы просите, юная леди, напрашивается сам собой. Если вы так хорошо умеете прикидываться, кем угодно, направьте ваш талант на себя.
- В каком смысле?
- Прикиньтесь собой.
- Но я уже не помню, какая я, кто я. Только догадываюсь.
- Что не сможете вспомнить, выдумайте. Исходите из того, что вы прелесть и вас нельзя не любить.
- И, думаете, он меня заметит?
- Непременно!
- И высадит на берег.
- Дождитесь отплытия.
- Тогда он высадит меня на необитаемый остров, где даже прикинуться некем.
- С чего бы это?
- Он ненавидит обманщиков. Я знаю. И не прощает. Я им живу, я это знаю точно.
- И почему это те, кто рвётся к цели, не видя преград, всегда возводят у себя на пути несокрушимые стены? - С горечью сказал старик. - Прямой путь, подчас, куда труднее окольного.
- Так что же делать?
- Пить!
Капитан налил и опрокинул в себя еще один бокал. Мишель, на этот раз, последовала его примеру.
- Зеленый талисман, - сказал старый капитан.
- Что?
Капитан развернул к ней бутылку этикеткой. "Талисман" - называлось вино.
- Вам нужен зеленый талисман, юная леди. Это неизбежно. Страшное дело. Но ничего другого тут не придумаешь.
- Очень страшное?
Могла бы и не спрашивать, сама догадалась, что это не просто слова.
- Да.
- А что такое этот зеленый талисман?
- Ну, талисманы бывают разные. Красные, черные, белые... Розовых не встречал, но, наверное, тоже бывают. Голубые и синие - самые бесполезные - облегчают жизнь, но ничего не лечат и не исправляют. Красные самые могущественные. Могут всё. Но только... Многие пожалели, что воспользовались ими, хоть вроде бы и сбылось всё о чём мечталось. Черные...
- Злые?
- От человека зависит. Если душа чиста, а цель светла, то и черный талисман послужит добру. Но только суровые они. Проблемы решают, так сказать, необратимым образом.
- А почему не белый?
- Белые, они... никакие. Безвольные, мягкотелые... Чтобы их использовать нужно быть очень сильным, иметь внутри себя несгибаемый стержень. И тогда они очень могущественны.
- Это точно не про меня, - и Мишель по-мальчишески потёрла под носом рукавом зюйдвестки.
- Вот я и думаю, что зеленый талисман - как раз для тебя. Чего хочешь толком не знаешь, как достичь - без понятия. Зеленый талисман выводит из тумана на чистую воду. Распутывает запутанное. Только...
- Что?
- Свободы выбора не оставляет. Он как спасатель - хватает и тащит, не спрашивая, хочешь ты быть спасённой или нет.
- И что будет?
- Всё.
- Так-таки всё?
- Он исполнит твои невысказанные необдуманные желания, сообразуясь с твоими жизненными потребностями, единственным возможным в этой жизни способом, который найдёт безошибочно. Не убьёт, не навредит... Но он же камень! Какой с него спрос? Что он про человека понимает?
- А если, как вы говорите, в этой жизни вот это всё нельзя?
- Значит, найдет для тебя другую жизнь, где это возможно.
- Другую жизнь? Как это?
- В этом мире много миров. Время течет вперед и назад, вдоль и поперек. И где-нибудь да возможно то, что кажется немыслимым. Говорю же - неумолимый камень.
- И вы дадите мне этот зеленый талисман, вот просто так?
- Не я. Анастасия Александровна. Если сочтет возможным. - Старый капитан извлёк часы и положил на стол, не открывая крышку. - Но прежде расскажи, как ты меня нашла.
- После того как я нашла Сказочника, это было проще. Но и сложнее. Там я шла за сказками. А здесь - за легендой. Легендой о старом капитане дальнего плавания, который живет в каком-то порту и многие годы ждёт какой-то корабль. И у которого есть исключительные - ух ты какие часы, - которые управляют временем и исполняют самые сокровенные желания. И помогают узнать правду.
- Куда уж проще.
- Но и сложнее. - Горячо возразила Мишель. - Ведь в поисках вас мне нужно было не потерять Сказочника, иначе всё не имело бы смысла. Я не могу надолго и далеко покидать его. Иначе он вновь исчезнет из моей жизни. А найти его вновь может не хватить сил и всей жизни.
- Всё так, но я давно не жду свой корабль, - пробормотал старый капитан.
- Что?
Старик проигнорировал.
- И ты что же ходила и спрашивала в каждом порту?
- Ходила, бегала... Плакала. Никто ничего про вас не слыхал. Таких как вы старых капитанов в каждом порту... И настоящих и поддельных.
- Могу себе представить.
- Так что если бы не особая примета, - Мишель сделала жест, показывая серебряную маску на половине лица старика, - я вообще бы вас не нашла.
- Понятно. Вообще-то не должна была найти.
- Мне повезло.
- Ну, это еще как знать.
Капитан налил себе полбокала, быстро выпил, отломил хлебную корочку и с лёта отправил в рот.
- Ну, что, Анастасия Александровна, утолим печаль безответно влюблённой девушки? - Обратился стрик к эмалевому портрету, кивнул, - Вот и я так думаю! - Нажал на пумпочку, часы открылись, протянул руку с часами Мишель. - Берите, юная леди, ваш зеленый талисман.
Мишель увидела, что на месте шарика компаса лежал зеленый полупрозрачный камень. Он был почти круглым, но его поверхность покрывали множество граней.
- Можно?
- Берите...
Она протянула руку, думая, что камешек придется выцарапывать из гнезда, но он сам прыгнул к ней в ладонь.
Мишель прижала кулачок к груди.
- Он мой! Он знает, что он мой!
Скатилась слеза.
- Или ты - его, тут уж как выйдет.
- Я побегу... Благодарю вас.
- Беги, беги. Не благодари.
Она умчалась. Хлопнула дверь.
Старый капитан достал расшитый кисет, извлек оттуда купюру и пару монет. Положил на стол. Потом набил трубку, уже третью. Прикурил от щепки, которую зажег от свечи. Вылил остатки вина в свой бокал и выпил.
И замер с трубкой в зубах.
- Неужели по-другому было нельзя? Да, похоже, нельзя было...
Он воочию увидел что будет. Сказочник, как обычно на рассвете начнет новую сказку. Это будет сказка о милой девушке Мишель, которая искала свою любовь, меняя миры, страны, адреса и личины... Сказочник не просто заметит ее - она займет все его мысли на годы вперед. Это будет очень сильный и цельный персонаж. Немного своевольный, но очень славный. Он будет по-настоящему влюблен в нее, как не бывал влюблён ни в кого из своих героев. И она будет счастлива.
- Анастасия Александровна... а девчушка успеет добежать до трапа "Стеллы", или развеется бризом на полпути?