Аннотация: Иногда наука ставит перед собой столь нетривиальные задачи, что за консультацией приходится обращатсья к демиургу...
В тот вечер доктор Бюлле пришел к своему другу прохвессору Шайсштруделю на улицу Багровых Закатов Љ1966(в) позднее обычного часа. Никаких особых причин тому не наблюдалось. Ну, разве что возница наёмного паромотора оказался нерасторопным провинциалом, из тех что никуда не спешит, будто уже некуда спешить. Да и переговорная трубка между салоном и кабиной работала так, словно в ней свил гнездо дрозд. И в довершение комизма ситуации возница был одержим идеей взять попутного пассажира.
Как бы то ни было, разбитый подагрой дворецкий прохвессора открыл тяжелую дверь особняка немедленно после единственного удара дверным молотком. Естественно старик ждал гостя в положенный час. Перемолвившись с дворецким парой приличествующих случаю слов, доктор проследовал к лифту, оставив цилиндр, крылатку, кашне и трость благообразному старику.
Дворецкий сообщил, что хозяин дома всё еще внизу у себя в лаборатории-мастерской. Доктор слегка удивился. Безумный гений предавался работе самозабвенно, но в положенный час уже должен был ожидать в библиотеке у камина. Распорядок он никогда не нарушал.
Механический лифтер откровенно скучал. От нечего делать он натирал фланелькой медный бок, проскрежетал приветствие при виде гостя и крутанул рычаг до цифры "3".
В силу странного юмора хозяина дома, механический слуга был наряжен в туземную юбочку из каких-то растительных волокон, валенки, дабы не портил высокохудожественные паркеты и ступал тихо, да еще каскетку, вроде тех, что носят мальчики в отелях.
В библиотеке доктор приказал одному из механических слуг подкинуть в камин дров, что решительно не было нужно, утроился в любимом кресле и, превозмогая неловкость, закурил вонючую турецкую папиросу, да и начал ждать хозяина. Примерно через четверть часа прохвесор Швйсштрудель вырвался в клубах пара и сполохах света из специального лифта, соединявшего библиотеку на третьем этаже с лабораторией-мастерской в подвале.
Он немедленно начал горячо приветствовать старого друга и не менее горячо извиняться.
- Затеял я тут одну глупость, - пояснил он, - но, так уж получилось, задача мною же сформулированная загнала меня в тупик. Пришлось снестись с одним демиургом и испросить консультации. Демиурги, знаете ли, народ неторопливый...
- И как, он помог?
- Кто?
- Демиург.
- Ах, почти нет. Он, знаете ли оказался полным профаном в технике. Он порывался решить мою проблему одним манием руки, но никак не мог объяснить суть технической стороны дела. Он мог сотворить то что я задумал, но не имел понятия как это работает. Разумеется это меня не устроило.
- Что же такое вы затеяли, что понадобилось прибегать к помощи надвечных сущностей?
- Несусветную глупость, которая интересна только сложностью воплощения. Я решил создать машину, которая ничего бы не делала.
С этими словами прохвесор Шайсштрудель уселся в кресло и жестом приказал слугам действовать. На невысоком столике, разделявшем два кресла обращенных к камину, немедленно появились холодные закуски, орешки и всё такое прочее, а главное - хрустальная колонна опоясанная льдом и две кружки. Хозяин и гость наполнили кружки пивом самостоятельно, поднося их к кранику внизу колонны.
Доктор пригубил, слизнул пену с губы и осторожно спросил:
- Я не ослышался? Вы затеяли создать машину, которая не работает?
- Да!
- Это звучит парадоксом!
- Я знаю.
- Сдаётся мне, - сказал доктор, - я где-то слышал или читал о чем-то подобном, но не могу вспомнить где. Нет, кажется наоборот, ни о чем подобном я не слышал.
- И то и другое не удивительно. - Хохотнул прохвесор Шайсштрудель. - Задача моя состоит в частности в изучении феномена безделья. Не отдыха от трудов праведных, не лени или кризиса мотивации, не вынужденного безделья, а безделья осмысленного, самодостаточного, самодовлеющего и вдохновенного. Великий Часовщик в своем творении всего и вся во вселенной не предусмотрел безделья, праздности и бездействия. Все движется, всё крутится, все взаимодействует со всем, и если мы видим предмет, который, казалось бы, покоится, он всё равно движется вместе с планетой, солнечной системой и Галактикой, да и в нём самом дрожат атомы, на своих орбитах вращаются и кружатся электроны и всё такое прочее. Безделье как таковое изобрел человек.
- Но, продолжая ваш образный рад и праздный человек, лежащий на диване не неподвижен, - заметил доктор Бюлле.
- Но он ничего не делает.
- Пищу переваривает...
- Дышит и потеет, - подхватил прохвесор, - но ничего не делает идейно. Смысл жизни в деянии, действие или бездействие определяются целью, ради которой мы действуем или бездействуем. Если у этого лежебоки есть цель, ради которой он лежит на боку, то его лежание уже деяние.
- И что?
- Я оставил себе задачу, - устало говорил прохвессор Шайсштрудель, - построить машину смысл функционирования которой был бы ничегонеделании, но при этом в этом ничего ничегонеделании не должно быть смысла, не должно быть цели ради ничегонеделания.
- И что? - заладил обескураженный доктор Бюлле.
- Я построил сложнейшую машину, которая выполняет эту задачу наилучшим образом. Это было нелегко. Это было архисложно!
- И что? То есть я поздравляю вас...
- И теперь, милейший доктор, я не могу ее протестировать. То есть инструментальная диагностика показала, что машина функционирует. Но я не могу доказать... Я не могу проверить... Убедиться...
- В чём?
- В том, что она соответствует параметрам.
- Но почему?
- Как вы не понимаете, доктор! Она ни черта не делает! Она совсем ни черта не делает!