Слух о том, что великий мудрец из далекого космоса, приглашенный в Форт-Мэмфис администрацией Рудной Компании, не человек и не супермозг, а крошечный песик - йоркширский терьер, быстро облетела все закоулки огромного орбитального поселения.
Не всякий в это поверил. Но слух до тех пор только и слух, пока он не подтвержден. После того, как он подтверждается - это уже факт.
Факты же в отличие от слухов мало интересуют обывателя. И часть заинтересовавшихся поначалу, быстро забыла об этом, как только получила подтверждение.
Однако факты фактам рознь. И то, что великий мудрец - такой милый, с такой шелковистой шерсткой серебристо-платиновой на спинке и золотистой на голове и лапках, и он такой маленький: "уси-пуси!" - в конечном счете - произвело фурор!
Мудрец был обречен на всеобщее внимание. Да что там! Он стал моден. Немедленно вошли в жизнь, как обязательный элемент женской, да и мужской, подчас, прически алые с блестками бантики.
Тут доходило до абсурда. Одни модницы выходили покрытые бантиками так, что не видно было волос, а другие ограничивались одним бантом, но таким, что в двери муниципальных лифтов проходили на полусогнутых.
Мужчины начали отращивать бакенбарды. Причем непременно рыжего цвета. Технологии в области, как бритья, так и быстрого ращения волос позволяли это. Кое-кто (не всем шло) растил и бороды в огненно-золотистый колер. Не все отдавали себе отчет, что становились похожими при этом на орангутангов.
Несколько особенно впечатлительных туристов с провинциальных планет, слегли из-за этого с нервными срывами, решив, что попали на планету обезьян. И плохо поддавались лечению, потому что и доктора-мужчины не отставали от моды.
Вообще количество рыжих увеличилось на порядки. Пигмент соответствующего оттенка стал остро дефицитен и кое-кто на этом сколотил капиталец. А кое-кто пострадал от применения дешевых подделок. Модницы и модники спорили о том, чей оттенок шерсти... пардон, волос наиболее соответствует золотистому цвету мордочки йоркширского терьера.
Сам же великий мудрец был далек от ажиотажа, который был вызван его персоной. Впрочем, так и полагается великому мудрецу.
Люди, равно как и представители других рас, населяющих Галактику, далекие от орбитальных поселений - "искусственников" полагают, что на них все живут в каютах с иллюминаторами, за которыми простирается космос.
Разумеется это ложное представление. В номере люкс отеля "Мажестик Вояж", где разместился великий мыслитель из дальнего космоса приглашенный консультантом в Форт-Мэмфис, были высокие "французские" окна. А за окнами мог бы быть и космос, а могла и Венеция, с гондольерами, истошно орущими: "О соле мио!" И вообще любой вид, какой пожелал бы постоялец.
К слову сказать вид венецианских улиц в свое время произвел фурор среди туристов. Поскольку никто не знал что такое эта самая Венеция, Земля и т.п., то большинство увидевших город на воде, (вид был смоделирован из нескольких древних фильмов) решили, что это и поныне существующая планета, где вот так и живут... Слухи о "водном мире" превратились в легенды. Желающие посетить экзотическое место осаждали туристические агентства. Рудная компания всерьез подумывала о том, чтобы преобразовать один из захудалых миров, желательно помокрее, в некое подобие того, чего всем так захотелось и открыть новую туристическую Мекку. Но как-то постепенно весь ажиотаж сошел на нет и ничем не закончился. Однако эта история показательно иллюстрирует силу слухов и моды.
Окна пяти комнат, в которых проживал великий мудрец из далекого космоса, открывались на пять разных пейзажей.
Из спальни был виден вечерний Париж с железной башней Эйфеля украшенной огнями, потому что это романтично. Никто, даже тот, кто разрабатывал этот пейзаж не сказал бы почему именно это романтично, но спорить бессмысленно. Видимо генетическая память опознавала вид на ажурную штуковину, как романтичный.
Из гостиной был виден Версальский парк, потому что это торжественно и величественно. И тут тоже не поспоришь.
Библиотека открывалась на дождливый Лондон с видом на Темзу и парламент на другом берегу с его Большим Беном, потому что пасмурный город и капли на стекле, и все такое прочее, располагают к созерцательности и углубленной работе мысли над книгой.
Каминный зал, по какой-то прихоти являл за окнами заснеженный вид на Санкт-Петербург со шпилем Петропавловской крепости и скованной льдами Невой, потому что нужно было оправдать огонь в камине и сумрак...
И только розовая гостиная, где принято было подавать коктейли, была снабжена жутковатым лунным пейзажем, с кратерами и черным звездным небом. Пейзаж был столь безотраден, что дизайнер решил оживить его и поместил на заднем плане фигурку астронавта в допотопном скафандре с допотопным звездно-полосатым флажком давно забытой допотопной страны или планеты на плече. Фигурка была не статичной, а подвижной и даже весьма. Астронавт бегал по кругу за странным аппаратом на восьми блестящих колесиках, напоминавшим кастрюльку.
Йоркширский терьер - консультант и мудрец - полюбил лежать на атласном пуфике перед раскрытым окном и наблюдать, как комично носится фигурка астронавта. Звездно-полосатый флажок напоминал ему матрасик, а луноход, похожий на кастрюльку наводил на приятные размышления о куриной грудке с оливковым маслицем.
Была в номере и шестая комната - для прислуги. В ней поселился верный дворецкий великого мудреца - Фердинанд. И за окном этой комнаты открывался милый его кибернетическому сердцу индустриальный пейзаж.
Таким образом, консультант и его дворецкий были исключительно разными существами, с различными вкусами и жизненными устремлениями. Поэтому особенно странно, что им в одночасье пришла в их столь разные головы одна и та же идея.
Идея была проста и незатейлива: пройтись, прогуляться в одиночестве. Но она дала большие и неожиданные последствия.
Фердинанд вышел через отдельный выход для прислуги. Он миновал несколько коридоров, полюбезничал у входа в маленькое казино с высокоинтеллектуальным игровым автоматом, отвечавшим на комплименты мягким контральто. Потом зашел в сувенирную лавку для роботов и купил там, на отпускаемые ему карманные деньги, несколько безделушек из тех, что могут оценить только роботы. А затем вернулся в номер.
Наступало время подавать ужин, а затем заниматься шерстью хозяина.
- Сэр? - Позвал робот, придавая своему глубокому баритону самые нежные интонации. - Время ужина, сэр...
В розовой гостиной никого не было. Никого не было и в большой гостиной, и в столовой с камином, и в библиотеке, и в спальне. Никого не было и за портьерами, и в двадцати одном шкафу по всем комнатам, и даже в чулане, куда он заглянул только для проформы, потому что там-то уж великого мудреца быть никак не могло. Под диванами, креслами и кроватью тоже никого не было.
Робот был ошеломлен.
Он уставился на лунный пейзаж за панорамным окном розовой гостиной. Серебристая фигурка полковника Армстронга с флагом-матрасиком, носилась за луноходом с надписью СССР и в этот миг в глазах робота отнюдь не выглядела комичной.
- Мать моя НТР! - выругался робот в сердцах, чего не позволял себе со времени установки в его память нравственных императивов.
Его хозяин исчез! Что же делать?! Он ощутил пустоту и одиночество. Вся его четкая и понятая, выверенная по атомным часам, жизнь потеряла в один миг всякий смысл.
В то самое время как Фердинанд вышел через ход для прислуги, великий мудрец из далекого космоса осторожно поскреб лапками парадную дверь номера люкс.
Он и сам не мог бы сказать, зачем он это сделал.
Дверь подалась и приоткрылась на двадцать сантиметров. Сердечко йоркширского терьера забилось чаще. За дверью лежал неизведанный мир, полный впечатлений и... запахов!
Мудрец выглянул из-за двери одним уголком плотно зажмуренного правого глаза.
И, как и следовало ожидать, ничего не увидел. Тогда он повторил попытку, на этот раз открыв глаз.
Освещенный колыхающимся светом настенных светильников "под свечи" коридор уходил в бесконечность. Пахло сотнями и сотнями следов, наслаивавшихся друг на друга.
Йорк, с заходящимся от переживаний сердцем вернулся в номер и сел у двери.
- Дружище, - сказал он своему отражению, в золотой пластине обрамлявшей дверь, - если ты сейчас выйдешь туда, то можешь оказаться в роли Чеховской Каштанки!
Все же консультант был великим мудрецом!
Однако, подумав, он возразил сам себе:
- А что Каштанка? Там хоть все хорошо кончилось. Немного приключений и "хэппи-энд"! Хватит же у меня ума не очутиться в роли Тургеневской Му-му! Я же не дворняга какая-то!
И, простив себе все наперед, великий мудрец из далекого космоса выскочил за дверь.
Когда же бедный Фердинанд, обыскав весь номер, увидел приоткрытую дверь и понял, что все это время искал не там, песик уже сменил несколько лифтов и несчетное количество коридоров.
Запахи наслаивались и перебивали друг друга, а коридоры, были в сущности однообразны. И скоро Йорк совершенно потерял ориентировку в сплетении жилых и технических помещений исполинского орбитального поселения.
На перекрестке мудрецу повстречались две грузных монахини, которые гнусавыми голосами призывали сострадание к падшим.
С десяток неухоженных ребятишек сидели на полу перед служительницами культа и плотоядно открыв рты, глядели на кружку с пожертвованиями.
Мудрец едва не обратился к монахиням.
Но раньше него с вопросом к служительницам культа обратилась высокая худая женщина в военной форме без знаков различия и с коробом в котором лежал кот.
Нет ли поблизости дешевой гостиницы, спрашивала она, и тут же была схвачена за руку с силой хорошего борца.
- Дочь неразумная! Обратилась к ней монахиня, неожиданно окрепшим голосом, - Пожертвуй, сколько сможешь на излечение неимущих.
- Но вы не ответили на мой вопрос! - твердо сказала женщина, судя по взгляду, дав себе слово, что будет здесь чертыхаться, столько, сколько потребуется, пока не получит ответа.
Йорк мысленно, хихикал, проникаясь все большим сочувствием к любительнице кошек, как часто проникается сочувствием заложник к тому, в чьей находится власти, как тот, кто ощутил себя на мели, бескорыстно сочувствует тому, кто склеил ласты и погружается в пучину.
Тут один из мальчишек резко вскочил на ноги и со всего маху боднул одну монахиню в брюхо.
Та охнула и выронила жестянку с пожертвованиями.
Другая монахиня попыталась схватить малолетнего преступника, но получила сильный удар головой в основание крестца. Через четверть секунды кружка с пожертвованиями и дети вместе с ней исчезли.
- О Гос-по-диии! - заголосила монахиня неискренне, продолжая держать женщину с кошкой мертвой хваткой.
"Будет синяк", - подумал Йорк.
- Это уже четвертая кружка за сегодняшний день! - воскликнула другая монахиня, - как вы думаете, сестра Элайза, не стоит ли нам сменить место?
- Нет, сестра Клементина, - ответила другая монахиня, у нас еще остались две банки.
С этими словами она добыла из-под широких черных юбок новую пустую кружку, всыпала в нее горсть мелочи - чтобы было чем встряхивать, и обратилась в женщине:
- Покинь нас, неразумная дочь. Мы не даем справок, только духовные советы. Тебе нужен духовный совет?
Женщина отрицательно мотнула головой.
- А может, ты пожелаешь исповедаться, облегчить душу свою?
- Нет, мне нужно найти жилье.
- Тогда оставь нас. Не мешай нашему благому делу.
Женщину осенили святым крестом, и она пошла прочь, видя, как из-за угла на монахинь блеснули несколько пар маленьких черных глазенок.
Йорк благоразумно отправился в противоположную сторону, дабы не оказаться в сфере интересов монахинь, или, не дай бог, мальчишек.
Побродив еще час, Йорк оказалась в квартале баров.
Теперь вместо переходов, лифтовых шахт и плотно закрытых дверей на него глазели многочисленные застекленные витрины, рекламы и грязные мусорные баки перед входами.
Эти баки особенно удивили его, привыкшего к утилизаторам.
Она даже заглянула в один из них, лежащий на боку.
Там было пусто, если не считать омерзительного запаха.
К тому времени, когда великий мудрец вспомнил о своем любимом атласном пуфике и ужине, он не представлял себе, где находится и как ему добраться домой.
В отчаянии он сел посреди какого-то коридора и задумался.
Коридор был пустынен.
Прямо перед мудрецом светилась неновая голографическая вывеска Б_Р "В_ЕЙ_И_УСИ".
- Это же на каком языке? - пробормотал песик.
Ему было невдомек, что он находится в районе, где слыхом не слыхивали о таких роскошных отелях как "Мажестик Вояж", и что вывеска когда-то читалась как: БАР "ВЫПЕЙ И ЗАКУСИ", но некоторые буквы давно перегорели, а заменить их новыми у хозяина не было ни денег, ни желания. Дела заведения, понятно, шли не лучшим образом, а постоянный клиент и так знал сюда путь.
- По крайней мере, я могу спросить дорогу, - рассудил мудрец и тут же понял, что не знает о чем ему спрашивать.
Он не знал, на каком уровне и в каком секторе находится отель. Подобные вопросы с успехом решал дворецкий.
Из бара, нетвердой походкой вышел некто, явно выполнивший первую часть действий рекомендованных вывеской в ее изначальном варианте: он выпил. Но до второй части инструкции так и не добрался.
- Песик! Фю-фю-фю! - Сказал посетитель бара, увидев великого мудреца.
- Милейший... Э-э... Юноша! - обратился мудрец к этому странному, человеку, который пытался смотреть поочередно то одним, то другим глазом, от чего казалось, что он не в меру игриво подмигивает.
- Да, да! - высокопарно отозвался тот и завертел головой в поисках источника голоса.
Результатом этих действий было то, что он потерял равновесие и опустился на четвереньки.
- Юноша! - повторил песик, решивший, что человек наклонился к нему для удобства общения, - не скажете ли вы мне, как пройти к отелю "Мажестик Вояж".
-Чо? - отшатнулся человек.
- Я говорю, не поможете ли вы мне добраться...
- Это не песик! Это белочка! - с ужасом сказал человек и поспешно побежал по коридору, оставаясь на четвереньках.
- Псих, - обиженно констатировал Йорк. - Ну какая же я белочка! И ничего же общего.
И он пошел в противоположную сторону.
"Какие странные люди встречаются! - сокрушенно рассуждал он, - в прочем они вообще странные! Нужно дать объявление, что у меня потерялся робот. Фердинанда найдут. Есть же полиция, шериф старого порта, который мне кое-чем обязан. Найдут. А когда Фердинанда приведут ко мне, он заберет меня домой. Где тут у нас дают объявления?"
Тем временем Фердинанд, внутренне плача и стеная, но внешне сохраняя стальное достоинство, стремительно метался по уровням и секторам исполинского орбитального поселения в поисках своего хозяина. Ужасающие картины рисовались в его мозгу! А поскольку этот совершенный мозг был снабжен последним 3D-графическим приложением, выполненным на заказ, то ужасающие картины были объемными, кислотно-цветными и жутко реалистичными!
Песик же, все больше утверждался в мысли, что верный слуга его покинул. Предал и бросил!
Даже великие мудрецы бывают несправедливы, особенно в минуты когда их охватывает отчаяние.
Незаметно он добрел до района "Ф".
Районы "Ф" и "К" - были районами трущоб. Вместо нормального дневного и ночного освещения здесь тускло горели красноватые, мутные шары, от одного вида которых становилось тошно. На душе скребли кошки, и постепенно приходило понимание - ты на дне.
Великий мудрец едва удерживался от того чтобы завыть, чего йорки вообще-то почти никогда не делают, проклиная свою долю, это жуткое место и хищных богов своих предков.
Сквозь решетчатые полы и потолки порой виднелись нижние или верхние ярусы, порой какие-то механизмы, функционирующие или мертвые.
Воздух был горячим и вязким.
После рафинированного сектора дорогих отелей дышалось ему с усилием. Стены и пол периодически вздрагивали и сотрясались с гулом и скрежетом, отдававшимся во всем теле.
Он долго, очень долго бродил по этим переходам, не решаясь заговорить с редкими прохожими, которые неизменно куда-то спешили, храня мрачное выражение на серых лицах. Можно было бы обратиться за помощью к полицейским, но их в этих местах не жаловали, как видно. Во всяком случае, маленький песик не встретил ни одного.
Йорк с большим трудом запоминал дорогу, повороты, лифты, переходы.
Особенно запомнился крутой горбатый мостик без перил над операционным залом атмосферных машин. Машины были почти по самые горбатые медные спины залиты жидкой, местами кипящей атмосферой. Били вверх шесть жиденьких фонтанов.
Мудрец вспомнил, что на этом мостике у туристов было принято плевать вниз на счастье. Плевки всегда возвращались в лицо плюнувшему, но никто не огорчался. Все веселились. В этот раз на мостке туристов не было.
Миновав мостик, он оказался в искусственном скверике искусственных растений, где возвышался памятник "Моральным уродствам и извращениям". Под памятником на лавочках всегда гнездились алкоголики.
Йорк некоторое время, стараясь быть незамеченным, наблюдал, как под этим памятником молодой курсант-рейнджер со старым, похожим на моржа капитаном раздавили бутылочку "архимедовки" .
После потрусил на уставших лапках дальше.
Потом цивилизованный сектор остался позади, и снова пошли кварталы трущоб, которые, выглядели еще более жалкими и убогими.
Не будь переполнявших усталости и ужаса, мудрец оценил бы прогулку как весьма познавательную.
Того, что он увидел не рассмотреть из кабин частных лифтов Компании.
Но сейчас ему было не до того.
Ну, совсем не до чего ему было.
- Фердинанд, собака злая! - не выдержал великий мудрец, - ну где же ты!
- Оставайтесь там, сэр! - раздалось откуда-то снизу. - Я сейчас! Я уже бегу!
Мудрец опешил.
Мудрец растерялся.
Мудрец замер, не веря своим ушам.
Песик взглянул вниз сквозь решетчатый пол и увидел могучие плечи своего дворецкого на нижнем ярусе. Его родную, такую знакомую до каждой царапинки, похожую на котел голову.
Робот смотрел вверх, и его объективы влажно блестели в неверном свете района трущоб.
- Фердинанд! Дружище! Я нашел тебя! Где же ты пропадал. Я ищу тебя и ищу! Уже собирался давать объявление: "пропал бестолковый робот-дворецкий. Просьба, нашедшего вернуть за вознаграждение". Мы с тобой пропустили ужин, купание, сушку и причесывание!
Так встретились две неразделимых судьбы, разведенные на долгих два часа волей коварных непреодолимых обстоятельств!
Можно быть в моде и на пике славы, но нельзя быть застрахованным от одиночества...