Аннотация: Хирата Оэ, кажется, загорелся идеей увековечить мой облик и заявил, что даже без ореола славы мое лицо представляет определенный интерес. На нем, по его мнению, запечатлен след напряженной работы мысли.
В кают-компании моей яхты "Лепесток сливы" собрались гости. Это было незадолго до дня сакуры. Все сидели за столом и вели беседы на темы легкие и непринужденные, подобающие в обществе друзей.
Это собрание было обставлено в европейском вкусе, так как было приурочено к отъезду г-на Хираты Оэ - известного фотографа - в одну из европейских столиц на персональную выставку. Жены присутствующих, по европейской традиции, сидели за столом, и наступал уже час подавать кофе без бренди, что в Англии служит сигналом расходиться.
В этот момент г-н Хирата сказал мне, что хочет сделать мой фотопортрет и включить его в экспозицию.
Это была бы большая честь для меня.
Потому я не удержался от вопроса, в котором выразил интерес относительно природы внимания к моей скромной персоне.
Г-н Хирата, улыбаясь подобно богу Дайкоку, сказал, что портрет такого видного писателя, как я, придаст вес и другим его работам.
Я выразил благодарность за столь высокую оценку моих скромных заслуг, но заметил, что слава моя едва ли способна преодолеть рубежи моей страны.
Хирата Оэ, кажется, загорелся идеей увековечить мой облик и заявил, что даже без ореола славы мое лицо представляет определенный интерес. На нем, по его мнению, запечатлен след напряженной работы мысли.
Я несколько смутился и решил обратить все в шутку.
Я сказал, что не работа мысли, а следы образа жизни запечатлены на моем лице. И если мои сказки еще могут быть уроком для кого-то, то лицо мое едва ли способно научить людей чему-то путному.
Да, я сказал, что мой друг Хирата Оэ опоздал на несколько лет со своим предложением.
От чего же он опоздал, раздались вопросы присутствующих.
Потому, разъяснил я, что до сорока лет жизни мужчина носит лицо, данное ему свыше, а после сорока - лицо, которое заслужил.
Поскольку все присутствующие мужчины перешагнули уже сорокалетний рубеж, то в кают-компании воцарилась тишина и на лицах отразилась напряженная работа мысли.
И в этой тишине моя милая супруга произнесла совсем негромко, но так, что слова дошли до каждого.
- Так вот почему, - произнесла она, - каждое утро, глядя в зеркало, ты говоришь: "Я же не сделал ничего ТАКОГО!"
Хирата создал-таки мой портрет. Но в подписи под ним я попросил не указывать моего имени. И фото было включено в каталог под названием "лицо самурая".
"Что о нас подумают европейцы?" - задаюсь я вопросом, когда листаю альбом с выставки моего друга Хираты и задерживаю взгляд на своем портрете. И еще, я зарекся устраивать вечеринки в европейском вкусе.