Исуна Хасэкура : другие произведения.

Волчица и пряности. Том 10

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

[]
  

Исуна Хасэкура

Волчица и пряности

Перевод с английского языка - Ushwood

Иллюстратор - Дзю Аякура

Редактирование - О.М.Г.

  

том 10

Пролог

  
   Пользоваться свечами - большая роскошь. Они освещают лишь расстоянии вытянутой руки и сгорают слишком быстро. Поэтому пользуются ими часто для дел, которыми не занимаются при свете дня. Аккуратно обтачивать ножиком края золотых монет, или пришивать потайное отделение к сумке, или засыпать в него соль, с которой берётся слишком высокая пошлина.
   Когда дела идут хорошо, кое-кто, возможно, рисует на столь же дорогой, как и свечи, бумаге лавку своей мечты или идеальный город. Но будь то незаконная деятельность или что-то иное, все эти ночные дела должны втайне доставлять удовольствие кому-то одному.
   Церковь часто предупреждает, что улыбаться в ночи тайком - надёжный способ привлечь внимание демонов, несомненно, это предостережение следует из поведения торговцев, сидящих по ночам за столами и тихонько радующихся бог весть чему. Ещё учеником Лоуренс иногда смотрел на согнувшуюся над столом спину своего учителя, и его охватывала дрожь, несмотря на одеяло. И всё же - он сам не помнил, когда это началось, - у него завелась привычка зажигать свечу, даже когда особо важных дел не было. Он просто сидел при свече и смотрел на медленно плавящийся воск или на свою чашку с вином, которое он не пил.
   Вообще-то он знал, зачем зажигает свечу. В прошлом ночь его раздражала, она вставала между ним и торговлей, но сейчас он наслаждался ночными часами, пусть недолго. Он наслаждался неспешным, мирным, спокойным ходом времени перед суетной суматохой нового дня. Его ушей касалось мерное дыхание двоих спящих. Если бы он и дальше мог слушать это безмятежное дыхание, он бы не возражал зажечь ещё одну свечу, но ночь быстро подходила к концу, предстоял новый безумный день. Если он поскорее не ляжет спать, его тело не выдержит.
   Он беззвучно рассмеялся и собрался задуть свечу, но сначала посмотрел туда, откуда слышалось сопение. То, что он видел там, победило бы любой страх перед темнотой. И оно оставалось в памяти торговца, пока он, наконец, не заснул.
  

Глава 1

  
   Лодка стала казаться чем-то очень ненадёжным, когда покинула бухту. Опытный лодочник волнение даже не считал за таковое, пока оно было умеренным, но пассажирам казалось, что их мирок меж волнами проваливается в тартарары. В этом путешествии Лоуренса сопровождали два спутника. Эти двое весело дурачились на палубе, пока лодка не вышла из бухты. А когда началась качка, один из них тут же нырнул под палубу и, весь дрожа, прижался к Лоуренсу и до сих пор так и сидел, вцепившись в него. Он был худым, сейчас, скрючившийся и дрожащий, он напоминал котёнка. Лоуренс не стал смеяться над мальчиком и просто позволил ему прижиматься к себе.
   За семь лет странствий он многое пережил, набрался опыта. Но во время первого плавания на лодке он тоже кричал от ужаса при малейшем волнении. Так что смеяться над спутником он был не вправе. Мягко похлопывая мальчика по дрожащей спине, Лоуренс размышлял о том и сём. Оглядев тёмный, затхлый грузовой отсек лодки, он не смог сдержать неловкой улыбки. Пусть он чувствовал себя немного виноватым, но ему хотелось, чтобы не Коул, а другой его спутник сейчас вёл себя робко и послушно. Тихий вздох сорвался с губ Лоуренса, когда он увидел ещё одну фигуру, легко и проворно спускающуюся с палубы.
   - Ты, там океан. Океан!
   Хоро с шумом бухнулась рядом с ним, её глаза горели. На первый взгляд обычная монахиня, от лодыжек до макушки закутанная в плащ с капюшоном. Но сейчас, когда она, вволю порезвившись наверху, уселась, скрестив ноги, стало видно, что это одеяние она носила лишь в пути, только ради удобства, множество проблем удавалось разрешить гораздо легче, когда она выглядела как монахиня. Лоуренс не собирался упрекать её за неделикатные манеры, однако, одной рукой поглаживая спину Коула, второй он потянул вниз за плащ Хоро.
   - Хмм?
   Она обернулась посмотреть, в чём дело.
   - Этот твой хвост, которым ты так гордишься.
   Её губы изогнулись широкой улыбкой, а хвост скользнул под плащ, который служил ещё одной жизненно важной цели - скрывал хвост, растущий от её поясницы, и пару подвижных ушей на макушке, в остальном же она выглядела как юная девушка. Впрочем, её улыбка обнажала пару острых клыков. На самом деле Хоро была богиней-волчицей, которая жила в пшенице и возраст которой исчислялся веками.
   - Ты, там на самом деле океан!
   - Хорошо, хорошо. Не могла бы ты успокоиться? Ты прямо как щенок, который впервые в жизни увидел снег.
   - Умм... ну как можно оставаться спокойной, когда прямо перед глазами такой громадный океан? Даже поля, которые я видела, кажутся по сравнению с ним крохотными и узкими. Это расхожее выражение "океанский простор" - ведь на самом деле точнее и не скажешь.
   Глядя на мокрые брови, выглядывающие из-под капюшона, Лоуренс легко представил, как Хоро, вцепившись в край борта лодки, вглядывается в морскую ширь. Даже плащ весь намок от морской воды, и ему захотелось отодвинуться.
   - Неужели ты раньше никогда не видела океана?
   - Видела. Мне доводилось носиться по песчаным берегам, и много раз я не могла сдержать себя и прыгала в море, так сильно мне хотелось пробежаться по его поверхности. Всякий раз, когда я вижу эту безграничную синеву, я думаю, как радостно было бы пробежаться по ней и оставить позади все горести. Я слышала, люди часто думают, что хорошо бы летать в небе, как птицы, почему же в них нет желания бежать по океану?
   Хоро с гордостью именовала себя Мудрой волчицей из Йойтсу, и Лоуренсу представилось немало возможностей убедиться в её мудрости. Но сейчас она казалась почти щенком. Он ответил с оттенком досады в голосе:
   - Мы часто размышляем, какие земли и страны лежат по ту сторону океана, но никогда не думаем о таких нелепостях, как бегать по нему.
   - Скучный ты самец.
   Он даже не вздрогнул, прекрасно понимая, какой восторг может вызывать океан.
   Время от времени Лоуренс замечал в ней те или иные звериные наклонности, но никогда ещё она не походила так на щенка. Невольно в его голову пришла мысль, не принесёт ли это проблем в будущем, когда лодка доставит их в заснеженное королевство Уинфилд. Кошка в снегопад сворачивается клубком перед огнём, а щенок, забыв обо всём на свете, носится и катается в снегу. Может, стоило перед отплытием потратиться на ошейник и поводок, подумал он. Хоро звучно, от души чихнула.
   - Эй, лезь быстрее под одеяло. Бегаешь и мокнешь в такую холодную погоду - смотри не заболей.
   - О да. Влажный океанский ветер такой неприятный. Даже мое чутьё притупляется от вони этих волн.
   Накинув поверх плаща одеяло, Хоро принялась его обнюхивать, восстанавливая обоняние знакомыми запахами.
   - А, и ещё, ты...
   - Хмм?
   - Я впереди едва-едва разглядела какую-то землю. Мы туда и плывём?
   - Нет, это другой остров. Сейчас наша лодка повернёт на север, и мы приплывём, куда надо, вечером.
   Королевство Уинфилд - это большой остров и множество поменьше вокруг. Пролив, отделяющий королевство от материка, был достаточно узок, и насколько Лоуренс знал, эти островки можно было с трудом, но увидеть. Была даже легенда о войне, развернувшейся в древние времена между двумя берегами пролива. В этой легенде бог войны, приняв облик воина, метал копья во врагов по ту сторону пролива. Конечно, подобным легендам едва ли стоило верить, но они отражали действительность - настолько были близки берега.
   - О да. Куда бы мы ни плыли, мы приплывём, если только ветер не переменится.
   - Хм? Ветер не переменится?
   - Если ветер будет встречным, лодка не сможет плыть вперёд. Сейчас у нас в парусе хороший попутный ветер, так что тревожиться не о чем.
   Лоуренс не знал, как поступить - если он проявит свои знания, Хоро непременно отплатит с лихвой. Поэтому своё объяснение он начал с улыбкой не скромной, но и не надменной.
   - Даже при встречном ветре лодка всё равно сможет плыть вперёд, только медленнее.
   Хоро, почти целиком укрывшись под плащом и одеялом, точно лиса в норке, подозрительно уставилась на Лоуренса. Её уши трепетали, она не верила.
   - В это трудно поверить, пока не увидишь своими глазами, не правда ли? Но при встречном ветре лодка может двигаться зигзагом, то влево, то вправо, держась всё время под углом к ветру. Я слышал, Церковь даже преследовала первого моряка, которому пришла в голову эта идея, заявив, что он пользуется силой, дарованной дьяволом.
   Хоро какое-то время продолжала подозрительно смотреть на него, но более-менее удовлетворилась его объяснением. Негромко чихнув, она пробормотала:
   - Хорошо бы он поскорее сменил направление.
   - Но, знаешь, я никогда не предполагал, что мы на самом деле поплывём по океану, - увидев её реакцию, так же тихо произнёс Лоуренс с мягкой улыбкой на лице и кинул взгляд наверх к палубе.
   Всякий раз, когда на судёнышко набегала очередная волна, оно издавало скрип, пугавший тех, кто не привык к этому, зато привыкшему он был прекрасной колыбельной песней. В своём первом плавании Лоуренс страшно боялся, что лодка может в любую минуту развалиться на части.
   - Твой любимый конь сейчас, должно быть, беззаботно щиплет травку.
   - Не то чтобы я его оставил, чтобы он мог отдохнуть, но всё равно сейчас у него немного работы. Хорошая у него жизнь.
   - О? И к кому обращён этот сарказм, позволь спросить?
   Они отправились в это путешествие по желанию Хоро. Но и он, и она прекрасно понимали, что это лишь предлог. Лоуренс знал, что она сейчас спорит только ради спора.
   - Ну, сейчас не только у него нет работы, у меня тоже... хотя должен признать, так беззаботно проводить время тоже неплохо - иногда.
   Несколько дней назад Лоуренс оказался в центре событий, грозивших разорвать надвое город Кербе, из которого и отплыла их лодка. Случилось всё из-за того, что моряки поймали легендарное создание - нарвала. И тут же множество предприимчивых торговцев затеяли настоящую торговую войну, пытаясь завладеть этим драгоценным существом. Сам Лоуренс отправлялся в Кербе узнать про кости передней лапы бога-волка, такого же существа, как Хоро.
   Он считал себя жадным до денег торгашом, но после событий в Кербе, он осознал смысл пословицы "За всякой горой есть другие горы". В Кербе он встретил таких людей, как Киман, возглавлявший отделение торговой гильдии уже в юном возрасте, и Ив, которая с лёгкостью крутила ситуацией в городе, стремясь получить всю прибыль от нарвала. В итоге Лоуренсу и его спутникам удалось подобрать решение конфликта, и в награду они получили сведения о костях бога-волка. Потому они и плыли сейчас в этой лодке.
   Под одеждой Лоуренс хранил рекомендательное письмо от Кимана и Ив, которое должно облегчить им поиски. В королевстве Уинфилд он окажется впервые, и это письмо окажется надёжнее любого оружия. И всё же Хоро находила запах письма отвратительным, подобно тому, как некоторые животные не выносят запаха металла.
   - Но всё же, если вспомнить, как всё развивалось, - разве ты не получил кое-какую прибыль? Это ведь считается за доход, не так ли?
   - Вот, значит, почему из моего кошеля пропадают серебряные монеты... это всё ты творишь, да?
   - Если бы я тебя тогда не подтолкнула, справился бы ты с кошмаром положения, в котором мы очутились, с твоей-то неуверенностью в себе? Если так посмотреть, несколько монеток - вполне достойная плата.
   Произнеся это совершенно спокойным голосом, она скользнула под одеяло. Эта волчица умела остановиться в тот момент, когда человек доходил до кипения. Содержимое кошеля для торговца так же важно, как его жизнь, и всё же Лоуренс не смог рассердиться... он лишь беспомощно вздохнул.
   - Ты взяла достаточно и для себя, и для парнишки?
   Лоуренс показал на Коула, Хоро фыркнула и закрыла глаза. Озарения мальчика сыграли ключевую роль в разрешении конфликта в Кербе. Однако таков был его характер, что он ни за что не стал бы просить вознаграждения и даже отказался бы, если бы Лоуренс ему предложил её. Так что Хоро, должно быть, заставила его принять заслуженную награду... даже если для этого пришлось воровать. Лоуренс заподозрил, что, когда он отлучился, Хоро достала деньги из его кошеля на глазах у Коула, тем самым сделав его соучастником.
   Лоуренс ласково похлопал свернувшуюся Хоро по спине и в ответ услышал шелест хвоста.
   - Но этот "Великий монастырь Брондела", похоже, трудное место.
   - Неужели он кишит упрямыми стариками? - спросила Хоро, неожиданно выглянув из-под одеяла.
   - Великий монастырь Брондела - грандиознейшее из творений человеческих, узрев его, всякий ощутит его могущество. От его величия языческие боги падают ниц, он дарует свою силу всем людям. И потому Великий монастырь Брондела, обитель всемогущего Господа, внушает всем благоговение.
   Хоро наморщила нос, услышав прочувствованную декламацию строк знаменитой оды. Для языческого божества, как она, Великий монастырь Брондела, должно быть, невыносимо скучен.
   - Впрочем, если оставить в покое его историческую роль - в нём столько разных святых родилось, - сегодняшний Великий монастырь Брондела больше подобает посещать нам, торговцам.
   - Хмм?
   - Поскольку он святой, ему частенько дарят землю и деньги. Поэтому, даже если бы он сам этого не хотел, он должен уметь обращаться со своей собственностью, это просто необходимо. Кроме того, раз уж он "обитель Господа", значит, его собственность должна выглядеть впечатляюще, в общем, сейчас этот монастырь - скорее торговое заведение. А поскольку правят там надменные монахи, место это довольно неприятное.
   По легенде, когда Папа поссорился с великим королём, он на три дня отправил короля в заснеженную пустыню. Будь это не король, а торговец, он бы так легко не отделался. Торговцы частенько рассказывают истории про то, как Церковь нарочно ставит перед ними преграды, чтобы торговые переговоры шли в её пользу. Однако в последнее время Великий Монастырь Брондела пришёл в упадок. Но при упадке страдают обычно лишь простолюдины. А аристократы почти всегда богатеют.
   - Неужели кости и вправду в таком противном месте?
   Поскольку тема костей бога-волка весьма деликатная, даже Хоро понизила голос, говоря о них. Лоуренс лишь неопределенно кивнул, хотя Ив и снабдила его сведениями, но полной уверенности даже у неё не было.
   - На это весьма похоже, однако же у монастыря высокие каменные стены. Говорят, сами боги не знают, что за этими стенами происходит.
   - Я как-то слышала, один миссионер говорил: никакая правда, что большая, что малая, не может оставаться сокрытой вечно.
   - Даже твои чувства выдают твои же собственные уши и хвост.
   - В то же время твои чувства написаны у тебя на лице всегда.
   И Хоро буднично зевнула, Лоуренс последовал её примеру. Если не считать самых первых дней с их встречи, подобные разговоры были для них привычней слова "здравствуй". Сейчас его куда больше беспокоили беседы с Коулом. Осторожно отвернув край одеяла, он увидел, что мальчик уже крепко спит. Вот и хорошо - пока он спит, его не одолеет ни страх перед качкой, ни морская болезнь. Так же осторожно накрыв его, Лоуренс краем глаза заметил, как Хоро, высунувшая голову из своего одеяла, медленно залезает обратно. Она тоже беспокоилась о мальчике.
   - Не забудь разбудить меня, когда доплывём.
   В ответ Лоуренс мягко погладил Хоро по спине. Одеяло тут же приподнялось, потом медленно опустилось. Догадавшись, что это Хоро довольно вздохнула, он усмехнулся и продолжил гладить её по спине.
  

***

  
   Лодка плыла без приключений и в назначенное время прибыла в портовый город Ику королевства Уинфилд. Когда путники отплывали, небо было сизого цвета, но сейчас в порту оно окрасилось в тёмно-красные тона. Коул, проспавший до самого порта, щурил глаза, не привыкнув ещё к яркому свету. Порт, такой оживлённый днём, в сумерках внезапно затихает. Зимой же все порты круглые сутки одолевают безделье и заброшенность. Этот порт был ещё тише, возможно, из-за ужасного холода.
   Когда приходит зима, большая часть королевства Уинфилд укрывается толстым слоем снега, это действительно северная страна, в самом прямом смысле. Чем ниже опускалось на западе солнце, тем злее становился мороз. Вдоль улиц и домов были навалены сугробы. Коул устало тащился за остальными, его ноги защищали изношенные соломенные сандалии.
   - Ты. Если мы не найдём место для отдыха как можно скорее, то все замёрзнем тут до смерти.
   Хоро чувствовала себя немногим лучше Коула. В лодке она спала, завернувшись в одеяло, теперь она его лишилась, и холод был ей особенно невыносим.
   - У тебя на родине снег разве не лежит всё время? Потерпи ещё немного.
   - Дурень. Ты хочешь, чтобы я сейчас обросла шерстью?
  
   []
  
   Она обхватила Коула сзади. Лоуренс склонил голову набок, потом вынул письмо Кимана и Ив и ещё раз прочёл:
   - "Идите в торговый дом Тейлора и разыщите там господина Дойчмана", хм.
   Автор письма оказался настолько любезен, что даже набросал эмблему этого Тейлора. Лоуренс зашагал вперёд, сжимая письмо. В порту были здания многих известных торговых домов и гильдий, в том числе очень крупных. Зимой королевство Уинфилд заваливало снегом, зато в остальное время года было достаточно тепло и влажно. Плодородные луга уходили за горизонт. Лошади, коровы, прочий скот - все здесь быстро размножались и набирали вес.
   Особенно процветало овцеводство. Говорили, что овечья шерсть здесь растёт быстрее травы. И по количеству шерсти, продаваемой другим странам, королевство Уинфилд не уступало никому. Горы мешков с шерстью громоздились на погрузочных дворах всех торговых домов, выстроившихся вдоль порта, и под крышей каждого виднелась эмблема в виде бараньего рога, обозначающая королевское разрешение продавать шерсть.
   Торговый дом Тейлора оказался последним в этом ряду, к его фасаду претензий не возникало. Судя по свету свечи, пробивающемуся из-под входной двери, этот торговый дом процветал. Лоуренс постучал в деревянную дверь, и она тут же открылась. Точнее, приоткрылась, видимо, из-за неурочного времени. В любом городе, в любом порту рабочие часы мастерской или торгового дома следовало уважать.
   - Кто там?
   - Прими мои искренние извинения, что беспокою в столь поздний час. Я ищу господина Дойчмана.
   - Дойчмана? А ты...
   - Я Крафт Лоуренс из торговой гильдии Ровена. Меня послал господин Руд Киман из Кербе.
   И Лоуренс протянул письмо. Бородатый торговец средних лет какое-то время изучал лицо Лоуренса, потом, наконец, взял письмо и осмотрел с обеих сторон. Затем, бросив "подождите немного", ушёл внутрь. Через приоткрытую дверь пополз тёплый воздух. И, возможно, потому что Лоуренс и его спутники прибыли сюда под вечер, изнутри потянуло вкусным ароматом подогретого молока с мёдом.
   Даже Лоуренсу трудно было терпеть этот запах, что уж говорить о Хоро с её обонянием. В животе у неё нетерпеливо заурчало, и тут бородатый торговец вернулся и открыл дверь. Лоуренс даже удивился - он что, услышал?
   - Прошу прощения, что заставил ждать. Пожалуйста, заходи, господин Лоуренс.
   - Прошу прощения за вторжение.
   Кивнув собеседнику, Лоуренс вошёл, Хоро и Коул за ним.
   - Сюда, пожалуйста.
   Торговец закрыл дверь и пошёл внутрь. Следуя за ним, они вскоре очутились, судя по всему, в комнате для переговоров, где стояло несколько столов и стульев. Вся мебель в комнате была украшена красивым орнаментом, со стен свисали гобелены с изображениями короля Уинфилда. Комната словно перенесена из особняка аристократа в дом торговцев. За аккуратно расставленными столиками сидело несколько торговцев, играющих в карты. В Уинфилде любили азартные игры, но поведение этих людей казалось, скорее, элегантным.
   Шумным посиделкам за пивными кружками эти люди, видимо, предпочитали более изысканные развлечения и тёплые напитки. И это усиливало ощущение аристократичности, которая здесь царила.
   - Бурное было море? - спросил торговец, поднявшись по лестнице на второй этаж. Лоуренс, следуя за ним, поднял голову и ответил:
   - Нет. Должно быть, нам сопутствовала милость богов, и море было спокойным.
   - Рад слышать. Я слышал, совсем недавно громадные волны обрушились на берега какой-то из северных стран. Обычно течения здесь идут с юга на север, но там всё было настолько плохо, что даже они сменили направление.
   Когда на берег набегают гигантские волны, у него можно поймать много рыбы. Видимо, благодаря этим волнам и удалось найти нарвала близ Кербе.
   - Море в наших краях редко бушует, но уж если начнёт, то этому конца не будет. Как правило, когда идёт снег, вода всё-таки спокойна, как в озере.
   - Понятно. Может, как раз поэтому люди здесь такие миролюбивые.
   - Ха-ха-ха! Мы всего лишь унылая кучка людей, которые плывут по течению.
   Любой торговец частенько встречает себе подобных из других стран на постоялых дворах и прочих заведениях для ночлега. Характер, конечно, у всех разный, но можно увидеть, какой отпечаток на них наложило воспитание в их родных странах. Большинство жителей королевства Уинфилд были по натуре своей спокойными и миролюбивыми. Но, как метко заметил торговец, столь же легко их можно было описать как "унылых и плывущих по течению".
   Если бы Хоро прожила здесь несколько лет, стала бы и она тихой и послушной, как ягнёнок? - проскочило у Лоуренса в голове, но он решил, что, если её характер станет унылым, это будет только к худшему. Он обернулся к Хоро, та недоуменно склонила голову набок.
   - Мы пришли, - торговец постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, открыл. - Входите.
   Войдя, Лоуренс настолько изумился, что это даже отразилось у него на лице. Да и глаза Хоро расширились. А Коул тихо ахнул, даже не пытаясь сдержаться. Стены комнаты до самого потолка были увешаны рядами полок. Полки были заставлены всякой всячиной - от пряжи и клубков ниток до тканей, веретён и даже маленьких ткацких станков. Но в первую очередь в глаза бросались овечьи черепа, теснившиеся на полках. Пустые глазницы в свете свечей зловеще смотрели на незваных гостей. Черепов было десятка два - с челюстями разной формы, с рогами разной длины. К реальности Лоуренса вернул скрип - человек, писавший за столом в дальнем конце комнаты, поднялся на ноги.
   С ними не поздоровались, как положено, отчасти это возмещалось впечатляющим видом комнаты, но Лоуренс непременно сбавил бы оценку партнёру по переговорам. Похоже, комната была украшена именно в расчёте на чувства гостей. На лице человека появилась гордая улыбка.
   - Эти овцы приносят нам прибыль, хотя Церковь, конечно, не должна этого видеть.
   Это был мужчина средних лет с усами и маленькими глазками. Когда он улыбался, глазки совсем пропадали. Обменявшись рукопожатием, Лоуренс ощутил твёрдость его руки. Улыбающийся мужчина производил впечатление обычного добряка. Немногие, пожалуй, способны так хорошо скрывать глубину своего опыта и способностей. Лоуренс ощутил облегчение, подумав, что он здесь не заключает с этим человеком торговые сделки. Как бы усердно человек ни работал, ему всегда найдётся трудный противник.
   - Я Аме Дойчман, занимаюсь закупкой шерсти в нашем торговом доме.
   - Прими наши глубочайшие извинения за столь неожиданный визит. Я Крафт Лоуренс из торговой гильдии Ровена.
   - Пожалуйста, присаживайся.
   - Благодарю.
   Обменявшись обычными проявлениями вежливости, Лоуренс, Хоро и Коул сели на скамью перед столом. Дойчман устроился напротив. Приведший их человек жестом попрощался и вышел.
   - Перейдём к делу. Я был сильно удивлён, увидев имя господина Кимана, прозванного "Глазом Кербе". А следом ещё и имя Болан! Насколько же пугающая сделка мне предстоит?
   При любой возможности вызывать своими словами натянутую улыбку на лице слушателя - характерная черта жителя Уинфилда. Потирая нос, Лоуренс ответил, словно оправдываясь:
   - Когда король выказывает уважение крестьянам, это значит, что война уже в разгаре. В такие времена даже чашка воды из рук короля ценна, как поднесённые в дар меха.
   - О, ты хочешь сказать, что в Кербе произошли какие-то большие события?
   - Надеюсь, кое-что ты об этом уже знаешь? Я был бы более чем счастлив рассказать тебе прямо сейчас, но не знаю, поверишь ли ты мне.
   Как ни странно, эти слова подогрели интерес Дойчмана. Его плечи сотряслись от смеха, он с довольным видом ответил:
   - Человек нередко встречается с чудесами, когда занимается торговлей. Но вернёмся к делу. Судя по просьбе в этом письме, ты собираешься посетить Великий монастырь Брондела?
   - Да, так и есть. И я хотел бы спросить: помимо покупки шерсти, какой ещё может быть повод нанести туда визит?
   - О?..
   Странствующие торговцы обычно отращивали бороды, а вот городские торговцы в Уинфилде, похоже, предпочитали усы. Дойчман принялся пощипывать густой ус, разглядывая Лоуренса.
   - Ведь, насколько я помню, паломникам дозволено посещать лишь удалённую часть монастыря, а в главное здание их не пускают, это правда?
   - Правда. Даже из обитателей самого монастыря лишь немногие избранные вхожи в главное здание. Как ты уже должен знать, даже торговля шерстью происходит в особом отделении на отшибе, так что...
   - Постучаться в двери главного здания не так-то просто.
   - В точности так, господин Лоуренс. Конечно, это отделение для Великого монастыря Брондела жизненно важно, так что с главным зданием оно связано. Но... есть ещё кое-что...
   Конечно, Лоуренс прекрасно знал, что именно притягивало к себе крохотные глазки Дойчмана, опытнейшего торговца. Подпись Болан. Они не собирались отправляться в монастырь ни как паломники, ни как торговцы, а значит, выбор оставался небогатый. Имя Ив, падшей аристократки Уинфилда, было знакомо всякому здешнему более-менее крупному торговцу, и оно могло служить лишь одной цели.
   - Можешь не волноваться. Я не посланник какого-либо правителя.
   Словам торговца веры нет, в такой ситуации особенно. Неудивительно, что взгляд Дойчмана из-под век стал острым как игла. Человек, представившийся закупщиком шерсти от Торгового дома Тейлора, посмотрел сначала на письмо, потом на Лоуренса и, наконец, на Хоро с Коулом. Приди Лоуренс один - Дойчман бы ему вежливо отказал. Но Лоуренс привёл с собой двух спутников, а значит, едва ли был посланником. Похоже, Дойчман пришёл, наконец, к такому выводу.
   - Прошу прощения, если причинил тебе беспокойство.
   - Ничего, ничего. Пожалуйста, не извиняйся. У тебя были причины для подозрений.
   - Благодарю, однако, именно такого рода проблемы и стоят сейчас перед Великим монастырем Брондела.
   - А?
   Сразу после недоумённого возгласа Лоуренса в дверь постучали, вошла служанка с подносом. На подносе стояли напитки - по-видимому, те же, какие пили игроки внизу. Что ж, по крайней мере, хозяева достаточно заботливы, предлагая что-то согревающее путникам, вошедшим с мороза. От тёплых, но не горячих, чтобы было приятно держать в руках, кружек поднимались клубы пара.
   - Пожалуйста, угощайтесь. Это овечье молоко, вскипячённое с мёдом и имбирем. В зимнее время здесь все пьют этот напиток - молодые и старые, богатые и бедные, король и крестьянин. Он вас быстро согреет.
   - Что ж, не откажусь.
   Лоуренсу посмотрел на пузырящееся молоко, ему показалось, что, если он это выпьет, у него зубы растворятся. Не то чтобы он не любил сладкое питье, ему не нравилось чересчур сладкое. Он ограничился небольшим глотком из вежливости. А Хоро, обожающая сладкое, непременно найдёт возможность прикончить остальное.
   - Вернёмся к предыдущей теме.
   - Да.
   - Скажи, господин Лоуренс, какие мысли тебя посетили при виде нашего порта?
   Обычный способ узнать, насколько человек искренен, - задать неожиданный вопрос. И Лоуренс не стал размышлять, а сказал от чистого сердца:
   - Возможно, это из-за мороза и позднего часа, но он кажется совсем заброшенным.
   - Увы, не кажется. Дела в последнее время идут ужасно. Я говорю это не из скромности, не как торговец, - а просто потому, что это правда.
   - Очень жаль это слышать. Я странствующий торговец с материка и, честно говоря, плохо знаком с положением дел у вас в стране...
   - Ясно. Значит, ты не слышал о запрете, наложенном королем Сильваном?
   -- Боюсь, что нет.
   И городским, и странствующим торговцам вроде Лоуренса необходимо понимать законы стран, где они собираются торговать. Но если что-то случится, странствующий торговец может сбежать и тем самым уйти от того или иного закона. У торгового дома такой возможности нет, они не могут погружать и разгружать свои товары там, где нет порта. Для них законы на вес слова Единого бога.
   -- Если вкратце - запрет на ввоз чужеземных товаров. Продавать можно всё, но покупать - только зерно и вино. Это сделано для того, чтобы...
   - Чтобы остановить отток денег, да?
   - Верно. Король на троне уже пять лет. Его главная цель - сделать нашу страну богатой. Но продажи шерсти с каждым годом всё хуже. Кроме шерсти, королевство Уинфилд почти ничего не может продавать, а если выручка с продажи не может угнаться за расходами на закупку, конечно, наша страна беднеет. И поэтому король, которому не хватает опыта торговца, принял такое решение.
   Дойчман поднял руки: "Какая досада". Судя по его недовольному виду, горожанам запрет был очень не по душе.
   - Как только торговец узнаёт, что в Уинфилде он ничего не может продать, он, конечно, перестаёт сюда плавать. Кораблей в порт приходит всё меньше, постоялые дворы пустеют и затихают, никто не пьёт вино в тавернах, мясо не продаётся, накидки и одеяла тоже продавать некому, конюшни на грани разорения, потому что надо кормить лошадей, а менялам остается взвешивать лишь пыль, что скапливается на их весах.
   - Заколдованный круг.
   - Вот именно. Похоже, наш король хорошо знает, как махать мечом в битве, но не умеет пользоваться здравым смыслом. Ничего удивительного, что наши дела идут все хуже. Мы и опомниться не успели, как в городе не стало денег, и... впрочем, сам взгляни!
   Дойчман привычным движением достал монету. Клан Уинфилдов основал королевство после конфликтов разных кланов архипелага, длившихся много поколений, и множества кровавых сражений с пиратами северных морей. Монета с профилем третьего правителя страны, короля Суфона, вся почернела. В тусклом свете, заполнявшем комнату, даже разглядеть изображение на монете было трудно.
   - Так вышло, потому что они подмешали в серебро изрядную долю меди или ещё Господь ведает чего. Я слышал, даже искуснейшие из менял не могут дать ответ, сколько же серебра тут вообще осталось. А когда к деньгам нет доверия, ими перестают пользоваться. Кажется, некоторые из аристократов даже стали скупать медные деньги, на которые можно покупать хотя бы хлеб, да только это всё тщетно. Король в ответ лишь новые законы издает, всё суровее и суровее...
   Хоро и Коул тоже подались вперёд, чтобы рассмотреть лежащую на столе монету, но тут же выпрямились, как только поняли, что Дойчман ещё не закончил свой рассказ.
   - В том положении, в котором мы находимся, вполне естественно появление желающих воспользоваться возможностью нажиться на нём.
   Торговля - это перетягивание каната. Потянув за канат, можно почувствовать, что находится на другом его конце. Если цена денег падает, если денег не хватает даже на хлеб, что должно произойти? Торговые процессы в государстве - не таинственный ритуал, проходящий за закрытыми дверями. Деньги любой страны постоянно сравнивают с деньгами соседей, определяя, чего каждая из этих стран стоит. Если монеты королевства Уинфилд чёрные и дешёвые, каким это королевство выглядит со стороны? Как слабые олени обречены стать добычей волков, так и состояния, построенные на слабых деньгах, падут жертвой сильных денег.
   - Ты говоришь о людях, которые приходят покупать владения, а не товары?
   - Да, они это делают затем, зачем акулы собираются возле раненой рыбы. Вот почему я с самого начала решил, что ты один из них, господин Лоуренс.
   - Понятно. Ну да, Великий монастырь Брондела выглядит очень заманчивой целью. Он обладает не только властью и влиянием, но и богатыми владениями.
   - Совершенно верно.
   - В таком случае позволю себе поинтересоваться, кто именно сейчас акула?
   Дойчман зубасто ухмыльнулся, такая ухмылка вполне подошла бы атмосфере разоряющейся таверны, и ответил:
   - Флаг луны и щита.
   Лоуренс чуть отшатнулся.
   - Да-да, Альянс Рувика, который живёт и процветает на северных землях материка. Это они сейчас в роли акулы.
   Альянс Рувика обладал несколькими мощнейшими военными кораблями, на мачтах которых гордо реяли красивые зелёные флаги с эмблемой в виде луны и щита. Это самый мощный торгово-промышленный союз в целом мире: двадцать три профессиональные гильдии из восемнадцати стран, поддержка тридцати аристократов, во главе его - десять крупнейших торговых домов. Когда говорили, что Альянс мог выбирать, кого посадить на трон какой-нибудь страны, это было не далеко от истины. Действительно невероятное по силе и размеру объединение. Любые законные тактики противодействия бесполезны, если эта громада выберет жертву.
   - Мы, конечно, даже шелохнуться не смеем, просто смотрим со стороны. А потом, они строго придерживаются законов, так что нашей торговле шерстью никак не препятствуют.
   - Им нужны земли монастыря?
   - Да. Насколько я слышал, они хотят использовать эту возможность, чтобы скупить монастырские земли и переманить на свою сторону местных аристократов. Из-за решения короля повысить налоги эти аристократы уже в довольно тяжёлом положении. Следующим шагом Альянса будет, вероятно, вмешательство в политику королевства. С их огромным размером держать намерения в секрете просто невозможно, но он же и помогает им действовать.
   У того, кто стал мишенью Альянса Рувика, нет шанса ему противостоять. Лоуренс мог легко поставить себя на место аристократов, предчувствующих, как король Сильван становится марионеткой и продаёт их всех Альянсу Рувика. А когда это произойдет, всё покатится, как снежный ком. Лоуренс взглянул на Хоро и подумал, что они всегда натыкаются на что-то интересное, попадая в новое место.
   - Впрочем, монастырь оказался упрямее, чем мы ожидали, переговоры идут неважно. Похоже, торговые дома в составе Альянса соперничают между собой - каждому хочется заключить сделку первым. Поэтому, хмм...
   Взгляд Дойчмана вновь упал на рекомендательное письмо, потом он опять ущипнул свой ус. Наконец, склонив голову чуть вбок, он сказал:
   - Если ты уверен, что тебе всё ещё хочется лезть в столь опасное логово, господин Лоуренс, я познакомлю тебя кое с кем серьёзным...
   На лице "унылого и плывущего по течению" торговца из Уинфилда появилась слабая улыбка.
   - Единственное условие: ты никогда не говорил с нашим торговым домом.
   Лоуренс не стал отвечать сразу, но не потому, что по зрелому размышлению изменил мнение. События развиваются так интересно - он сомневался, что здешние торговцы и дальше будут оставаться в роли зрителей. Некоторые обязательно поддадутся искушению и начнут действовать. На таком спектакле любой бы захотел занять место поближе к сцене.
   Чтобы продавать шерсть разводимых в Великом монастыре Брондела овец, там открыли отделение специально для торговцев, приезжающих её покупать. Скорее всего, там уже поднялась какая-то суматоха. Самое время проверить, насколько жарок очаг. Если он окажется слишком жарок, Лоуренс отыщет другой путь.
   Рассудив так, Лоуренс ответил, не став смотреть на Хоро:
   - Рассчитываю на твою помощь.
   Дойчман в ответ улыбнулся.
  

***

  
   Полный мешок глухо шмякнулся на пол. Если бы Лоуренсу сказали, что его набили товарами для какой-нибудь далёкой страны, он бы не удивился. Но плоский полотняный мешок был набит шерстяными одеялами. По сравнению с жёсткими и тяжёлыми дорожными одеялами, от которых мало тепла, под этими можно было вспотеть. В общем, в комнату Лоуренса принесли одеяла для всех троих.
   - Это... мм. Ты. Скажи, это всё вправду нормально?
   Хоро, вымыв волосы, чтобы избавиться от запаха морской воды, сушила их перед очагом в самой дорогой комнате постоялого двора, когда принесли одеяла, такие, что даже она не могла удержаться от вопроса. Она часто требовала, чтобы Лоуренс снимал комнаты на лучших постоялых дворах, однако в ценах более-менее разбиралась. В таких роскошных комнатах они ещё не останавливались никогда.
   - На этом постоялом дворе не было ни одного постояльца уже десять дней, а в этой комнате - четыре недели. Я слышал, в это время года постояльцев вообще мало, так что одного серебряного люта хватило, чтобы оплатить и эту комнату, и дрова для очага, да ещё и сдачу нам дали. Правда, - Лоуренс указал на лежащие на столе чёрные монеты, - на эти деньги тут едва ли что-то купишь.
   - Понятно. Значит, ты наживаешься на их беде.
   - Не слишком ли сильное заявление? Когда нет спроса, вполне естественно, что цена падает.
   - Ладно, ладно, главное, чтобы ты не снял эту комнату ради остатков своей гордости. Эй, малыш, подержи тот конец.
   Хоро спешила постелить постель, и Коул, мишень её игривых насмешек, покорно взялся за край одеяла. Наблюдая за ними со смущённой улыбкой, Лоуренс думал. Он вспоминал рассказ Дойчмана о трудном положении королевства Уинфилд и о планах Альянса Рувика воспользоваться им ради своих целей. В любом веке слабые обречены стать добычей сильных.
   Но Лоуренса потрясло, что даже Великий монастырь Брондела, о котором сложено столько знаменитых од и поэм, не может избежать этой судьбы. Да, Церковь сейчас не обладала прежней властью, но Лоуренсу казалось, что её монастыри будто поддерживает некая невидимая сила. В Паттио Хоро и Лоуренса оказались в опасном положении, Хоро даже угодила в заложницы - виной этому была именно Церковь. Мысль, что он сам наблюдает падение могучей империи, одновременно возбуждала и вгоняла в уныние. Конечно, он не собирался поддерживать кого-то или противостоять кому-то. Человек ест овец, но страдает от волков. Когда он дошёл до этой мысли, Хоро вдруг повернулась к нему и сказала, глядя ему в глаза:
   - Если бы ты только мог сейчас видеть своё лицо - ты просто ходячее беспокойство.
   В комнате было тепло, спасибо надёжным ставням на окнах и камину. Однако капельки пота на лбу Хоро, снявшей уже плащ, были, скорее всего, вызваны игрой с Коулом. Мальчик утомлённо ссутулился у кровати и пил воду. А большие глаза Хоро горели радостным возбуждением, возможно, её взбодрил запах овечьей шерсти.
   - О да, мои намерения, несомненно, злы и коварны. Как раз сейчас я молча молился, чтобы Церковь стояла вечно.
   - Что?
   Она с равнодушным видом села на стул и потянулась к кувшину с водой на столе. Точнее, там предполагалась вода, но кувшин оказался наполнен вином. Он был не из глины, железа или бронзы, все кувшины здесь были выдолблены из кокосовых орехов. Кокосы росли в далёких южных странах. Можно представить, как процветала эта страна раньше.
   - А, да, насчёт твоих последних слов...
   - Если они тебе не понравились, я могу сыграть другую роль - весёлого торговца, который наблюдает за падением некогда могучего врага.
   - Дурень.
   Поколебавшись немного, она всё же наступила ему на ногу, вспомнив неудачу с нарвалом в Кербе. Как ни удивительно, где-то глубоко было в ней чувство справедливости. Несмотря на это, по-видимому, её воображение изрядно беспокоила ситуация с протягиванием руки помощи некогда сильному врагу, ныне попавшему в беду. В Кербе они помогли Ив, красивой женщине-торговцу, которую прозывали волчицей реки Ром. Лоуренс знал, дразнить Хоро этой темой смертельно опасно. С той минуты, как Ив "поймала" его, он жил как на иголках. Ему не хотелось пережить то же второй раз.
   - Меня это немного печалит. У меня к Церкви неоднозначное отношение, но иногда она меня выручала.
   - Хмм... могу представить. С другой стороны, тот тип из Тейлора был вполне доволен, когда рассказывал про ситуацию.
   - Дойчман, думаю, и был доволен. Он ведь сказал, что занимается покупкой шерсти, помнишь? Нужно приложить немало сил, чтобы хотя бы получить шанс на переговоры с монастырем, он и должен радоваться, что у монастыря затруднения.
   - Унылый и плывущий по течению, да?
   - Именно. Но сама ты не слишком ли радовалась, когда нам принесли шерстяные одеяла?
   Лицо Хоро стало предельно серьёзным. Но уши встали торчком, щёки надулись. Осознав, что скрывать чувства поздно, она расслабила лицо и вздохнула.
   - Из-за этих одеял мне только труднее будет уснуть. Запах овец будоражит голову.
   - А тем парням, думаю, не даёт уснуть запах денег. На этот раз едва ли у нас будет возможность влезть в эту историю вокруг монастыря. При всей твоей мудрости, уме Коула и моей смелости - противник просто-напросто слишком силён.
   - О чём это ты?
   Хоро села и оперлась щекой на руку, она казалась одновременно уставшей от Лоуренса и счастливой.
   - А тогда что мы будем делать? - Коул, подкинув дров в очаг, внезапно вступил в разговор. Как истинный северянин, он прекрасно умел поддерживать огонь.
   - Едва ли Альянс Рувика охотится за костями бога-волка. Иначе или Ив, или Киман хоть что-нибудь знали бы об этом.
   - Значит, два хищника, охотящиеся за разной добычей, случайно встретились на одной узкой тропинке?
   - Не знаю, насколько тут уместно сказать "случайно встретились на одной узкой тропинке"... но, что бы там ни было, а Альянс Рувика - невероятно сильный противник, можно считать, что он равен целому королевству. Состязаться с ними мы просто не можем, никак. Однако если взглянуть под другим углом - для нас это может быть хороший шанс.
   - Хмм?
   Коул, прислушиваясь к разговору Лоуренса и Хоро, перетряхивал перед огнём куртку, видимо, пытался вытрясти блох.
   - Сейчас монастырь стоит перед пастью этой ядовитой змеи, Альянса. Всё, чем они владеют, выложено напоказ всему миру, это избавляет нас от усилий - не придётся искать самим. Кроме того, по словам Дойчмана цель Альянса - обширные земли монастыря. Даже если кости в монастыре, вряд ли Альянс ими сейчас интересуется.
   Даже Альянс Рувика не оставит без внимания предмет стоимостью в пару тысяч золотых монет. Несмотря на свою ценность, кости бога-волка - лишь товар, который можно купить за деньги. А по-настоящему ценно то, что за деньги не купить.
   - Если мы просто подойдём к монастырю и посмотрим, что там творится, особой опасности не будет. Если уж называть настоящую опасность, то это...
   - Что? - Хоро с любопытством склонила голову набок.
   - ...больше ста тысяч овец, которыми владеет Великий монастырь Брондела. Ты уверена, что совладаешь с собой?
   Лоуренс хотел лишь пошутить, но увидев возбуждение Хоро из-за нескольких шерстяных одеял, он стал немного беспокоиться. Именно в это время года туда, должно быть, направляется много торговцев, чтобы закупать весной шерсть, они хотят оценить качество руна, и для этого в торговое отделение пригоняют огромное количество овец. Даже в обычное время в монастыре можно найти много связанного с овцами. И, что хуже всего, пастухов, которых Хоро так презирает, тоже там будет много. Судя по её возбуждению в лодке, можно лишь вообразить, сколь неуправляемой может она стать среди белой от снега и овец равнины.
   - А, никаких проблем быть не должно, - ответила она, будто всё это не стоило внимания. Лоуренс пристально посмотрел на жизнерадостную волчицу: "Откуда такая уверенность?". Коварная мудрая волчица ответила самодовольной ухмылкой.
   - Всё будет хорошо, если я съем столько баранины, что даже запах овец перестанет меня возбуждать, не так ли? Как бы сильно мы что-либо ни любили, всегда есть предел, после которого мы устаём... или я неправа?
   И добавила:
   - Что ж, если мы приняли решение - поскорее приступай! Накорми меня до отвала, чтобы я даже сидеть не могла, - для этого необходимы долгие и сложные приготовления! И потом, взгляни! Даже у этого мальчика на лице написано страстное желание отведать баранины!
   Лоуренс прекрасно понимал, что Хоро использует Коула как предлог. Но она была права, глянув на лицо Коула, Лоуренсу стало труднее пропустить её слова мимо ушей. Ему не хотелось ей отказывать, но он решил чуть-чуть поспорить.
   - Я уже начинаю уставать тратить деньги на то, чтобы всё время угощать тебя роскошной едой. Что об этом думаешь?
   Морской воздух за время пути на лодке привёл плащ Хоро в неважное состояние, но она немедля юркнула в него. Потом, надев на голову капюшон, ответила:
   - Когда к тебе время от времени относятся недружелюбно, это само по себе не так плохо, но если ты от меня устанешь, это будет слишком тяжкий груз для моего сердца, - сказала она кокетливо, прижимая руки к груди.
   Серьёзный ответ выставил бы его дураком, и он лишь буднично произнёс:
   - О да, госпожа.
   Не сдержав смешка, Хоро взяла Коула за руку и двинулась к двери. Потом обернулась и крикнула, как беззаботное дитя:
   - Эй! Давай быстрее!
   Ну что с ней будешь делать? Лоуренс мысленно вздохнул, потом захватил свой плащ и встал.
  

***

  
   Самое сильное оружие - сильные деньги, сказал великий торговец, пересекший океаны и покоривший много стран золотыми монетами. Лоуренс, на себе испытавший эту истину, был рад, что он торговец. Предложение Дойчмана остановиться в торговом доме Тейлора он отклонил. Судя по всему, это предложение было сделано, потому что местные жители считали иностранных путешественников чем-то вроде денежных деревьев, которые можно и нужно трясти. Эта догадка подтвердилась, когда путники прибыли на постоялый двор.
   Лоуренс внял предупреждению Дойчмана и не стал менять деньги на местные. На пробу он достал серебряный лют, стоящий куда меньше тренни, и тут же увидел широкую улыбку владельца заведения. Их тарелки тотчас доверху наполнили жареной бараниной, покрытой жёлтым жирком - мясо чуть на стол не падало с тарелок. Травы зимой не бывает, жизнь пастухов стала сейчас недешёвой. По слухам, им пришлось забить овец больше обычного, чтобы собрать достаточные запасы еды. В другой стране это привело бы к росту цен на соль и уксус для сохранения баранины. Но в королевстве Уинфилд можно хранить мясо сырым, во льду, потому и баранина оставалась недорогой.
   Откусить здоровенный кусок баранины, запить вином - и поверхность вина покрывается плёночкой жира. Возможность порадовать себя прекрасным мясом - и так дёшево - выпадает нечасто. Единственным недостатком в этой замечательной в прочих отношениях трапезе был неважный хлеб. Говорят - какова страна, таков и хлеб, который в ней пекут. Пшеницу, овёс и другие злаки, хранить легче мяса и овощей, в неспокойные времена хорошую пшеницу и овёс запасают на случай бедствия.
   - Я так тронут! Подумать только, спустя столько времени без посетителей вообще нас посетили господа с таким превосходным аппетитом! Это, должно быть, благословение небес!
   Хозяин таверны, конечно, преувеличивал, но зал и вправду был наполовину пуст. Большинство посетителей молча пили, и, похоже, все они были местными - ремесленники и мелкие торговцы. Работников торговых домов, главные отделения которых располагались на материке, видно не было. Скорее всего, они понимали, что показывать благосостояние своих нанимателей - лишь заслужить презрение местных. Для путешественника, однако, всё наоборот. Как только Лоуренс щедро предложил посетителям угоститься мясом и вином, оказалось, что жир и спиртное - прекрасная смазка для языка.
   - Хей, гляньте-ка на это безжизненное место! Эй, ребята! Вот так надо есть и пить в таверне!
   - Аа, заткнулся бы, старый! Сам-то хорош, всегда отказываешься от хорошего вина ради водянистого пива, которое варят в грязи?
   - Точно, точно! А ещё я слышал, ты столько бобов в хлеб кладёшь, что твоя жена целыми днями плачет!
   Хозяин таверны тоже стал шутить с посетителями, вызывая взрывы смеха. Один городской торговец как-то сказал Лоуренсу, что когда дела в городе идут плохо, местным кажется, что весь мир катится в пропасть и его не спасти. В такие времена щедрый путешественник зажигает в их сердцах искру надежды, они начинают верить, что хорошее в этом мире ещё осталось.
   - Кстати, а откуда ты к нам прибыл, добрый господин? - спросил хозяин таверны, принося очередное блюдо, одна жареная баранина быстро приедается, Лоуренс и его спутники заказали ещё тушёную баранину с кислой капустой. Обратился он не к Хоро, не из-за её юности - просто она была слишком занята мясом. Глядя, как она жадно работает челюстями, прочие посетители её подбадривали.
   - С материка, из города Кербе. А до того я путешествовал ещё южнее.
   - Кербе?.. О! Там ведь недавно большая суматоха была, да? Что же там было... эй, Ханс! Напомни, что там случилось в Кербе?
   - Нарвал, нет? Как ты вообще торгуешь, если ничего не знаешь, старый ты пень? Я слышал, они поймали одну из этих тварей северных морей. Даа, суматоха была что надо! Мне рассказал один лодочник, который у Леона работает - он совсем недавно к нам в порт явился.
   Сведения распространяются очень быстро, даже через океаны - это всегда следовало иметь в виду. История с нарвалом всего несколько дней назад закончилась.
   - Точно-точно-точно! Нарвал, это был нарвал. Скажи, слухи врут или нет?
   На лице хозяина было написано неподдельное любопытство. Он и не догадывался, что те, кто повернул вспять поднявшиеся в Кербе ураганы, сидели перед ним. Лоуренс повернулся к Хоро незаметно обменяться с ней улыбками... но увидел, что она на него не смотрит. Брось он взгляд на Коула, тот бы непременно понял, чего он хочет, и улыбнулся бы их общей тайне. Но которому из двух своих спутников со столь разным характером Лоуренс хотел показать больше доброты?
   - Слухи не врут. Из-за этой истории город почти раскололся на две части - северную и южную. В конце концов, один торговый дом приготовил несколько ящиков, полных золотых монет, отвёз их к собору и потребовал у Церкви продать нарвала ему. Из-за всей этой суматохи у нас там ни минуты отдыха не было.
   - Ооо... ящики, полные золота, а?
   Услышав про ящики с золотом, все посетители, окружившие Лоуренса и жадно внимавшие его словам, проявили очень живой интерес. Нетрудно догадаться, что сейчас больше всего интересовало этих людей.
   - Но что привело вас троих в наши края из стран к югу от Кербе? Торговать здесь собираетесь, да?
   - Нет, мы в паломничестве, идём в монастырь Брондела.
   Лоуренс умышленно не стал касаться денег, видя, насколько она болезненна. Скажи он, что пришёл ради денег, ему бы не собрать тут нужных сведений, все стали бы наперебой продавать ему свои товары.
   - О, монастырь Брондела...
   - Возможно, в это трудно поверить, но мои спутники - дети Господа. Хоть это и противно моей природе, мне приходится вести себя так, будто я ищу отпущения грехов.
   - Понятно. Но торговец в паломничестве к монастырю Брондела... есть в этом ирония, да? - хозяин таверны - Лоренс и не заметил, как в его руке оказалась кружка с вином - огляделся, ища согласия посетителей. В улыбке на его лице, да и на других тоже, явно читался сарказм. Лоуренс постарался надеть на себя маску ни о чём не подозревающего путешественника.
   - А в чём ирония?
   - Ну, видишь ли, монастырь Брондела сейчас настолько сильно интересуется торговыми делами, что создателям легенд и не снилось, а вот к паломникам он уже много лет не очень дружелюбен. Большинство иностранцев, что туда направляются, проходят через наш город, и я уже слишком многих из них видел на обратном пути, и все они были с унылыми физиономиями.
   - Вообще-то им положено давать деньги на починку дорог и постройку постоялых дворов для паломников, но дают они крохи, особенно по сравнению с выручкой от шерсти! Ребёнку ясно, куда наклонены их весы. Да защитит нас Господь! - произнёс посетитель, смахивающий на торговца, и хозяин таверны одобрительно закивал.
   Будь то монастырь или торговый дом - все идут одной дорогой, когда ведёт жажда наживы. Правда, многое в результате и теряют.
   - Вот за такое своё поведение, должно быть, они и заслужили на свою голову божью кару. Последние несколько лет уинфилдская шерсть почему-то очень плохо продаётся, и монастырю от этого достаётся сильнее всех. Даже те торговцы, что покорны, как ягнята, больше туда не ходят. И паломники, которых они оттолкнули, тоже уже не придут наполнить их казну, как бы их ни просили.
   - Но подумать только - в такое время иностранный торговец отправляется туда в паломничество... быть может, божья кара к концу подходит. А жаль, они её заслуживают.
   Церковные заведения почитаются огромным множеством людей, тем поразительнее видеть, как сурово те же люди относятся к ним, когда благоговение сходит на нет. Все посетители таверны с наслаждением ругали монастырь. А это значило, что, скорее всего, расспросить про Альянс Рувика будет достаточно легко.
   - Вот, значит, какие тут дела... так, стало быть, монастырь сейчас вообще никто не посещает?
   На лице хозяина появилось непонятное выражение. Казалось, оно означало: "эта мысль мне приятна, но в то же время и немного печальна". Несмотря ни на что, монастырь оставался религиозным центром, он пустил корни в сердце каждого жителя Уинфилда.
   - Кое-кто посещает. Даже сейчас там немало торговцев собирается. Только цель их немного другая, не та, что привычна нам. Тебе доводилось слышать про Альянс Рувика, добрый господин?
   Хоро прекратила поглощать баранину громадными кусками и отхлебнула вина из кружки, словно делая передышку, но это не было совпадением. Она поняла, что темы ради оживления настроения таверны закончились.
   - Ты говоришь о величайшем торговом союзе, имя которого известно по всему миру?
   - Именно о нём. Я слышал, их люди в монастырь ходят целыми стадами. Сперва туда ездили большие шишки в чёрных каретах, но - может, из-за холодной зимы - их быстро сменили торговцы, которые ходят на своих двоих. Вроде бы эти торговцы один за другим ходят то туда, то обратно - каждый хочет первым провести переговоры. Из-за этого у нас тут целый год одни лишь торговцы с каменными рожами - они идут прямо в луга, а на мою таверну и не смотрят.
   - А что у них за переговоры?
   То, что Лоуренс сейчас услышит, должно подтвердить либо опровергнуть слова Дойчмана. Для того и спросил, но ответ стал для него полной неожиданностью.
   - Ты только не смейся - они хотят купить Золотого барана.
   Лоуренс готов был поклясться, что услышал, как дёрнулись уши Хоро под капюшоном. Он же мог лишь недоверчиво уставиться на хозяина таверны.
   - Эта легенда, похоже, всегда всплывает в тяжёлые времена: у монастыря есть луг, простирающийся до самого горизонта, и на самом краю белого моря овец на этом лугу ходит сверкающий золотой баран, словно воплощение солнца.
   - А ещё в той легенде говорится, что человек однажды сумел выдернуть клок золотой шерсти, но она растворилась, как луч света, сразу, как отделилась от тела.
   Лоуренсу доводилось слышать много подобных легенд. Чем хуже положение какой-нибудь страны, например, во время войны, тем больше в ней таких историй. Истории о плачущих статуях Святой девы-матери, о ведьмах, которые крадут детей, ухмыляясь до ушей, о громадных флагах с эмблемой Церкви, развевающихся высоко в небесах. Легенда о Золотом баране монастыря Брондела хорошо известна на материке. Всякий раз, когда мир скатывался во тьму, эта легенда чудодейственным образом дарила людям новую надежду.
   - Должно быть, на самом деле они тут, чтобы купить имя монастыря, а может, его землю.
   - Я слышал, Альянс собирается стать аристократией Уинфилда.
   - Но король Сильван - внук Уинфилда Первого, едва ли он позволит кому-то покупать титулы. Однажды у нас торговец уже купил титул падшего аристократа, так король был в таком гневе, что выпустил закон, из-за которого тот разорился на торговле шерстью. А мы, в конце концов, получили то, что сейчас имеем.
   Человек, сказавший это, провёл ладонью по шее. Лоуренс догадался, что упомянутый торговец был мужем кого-то очень хорошо знакомого.
   - Денег никто не зарабатывает, а король всё повышает налоги. Хотя, может, правильнее наоборот сказать: король так бесится с налогами именно потому, что ни у кого нет денег.
   - Вы хорошие покупатели, так что я дам совет: если собираетесь отправиться в монастырь, будьте осторожны. Обитель Господа сейчас в руках у демонов. А Господь, который должен был бы прийти к нам на помощь, видать, заблудился в лугах, его уже много веков не слышно и не видно.
   Лоуренс перестал понимать, кого именно ругают местные - монастырь или Альянс Рувика. Может, они и сами не знали, кого ругать. Может, им хватало и того, что было о чём жаловаться. Но на кого бы они ни жаловались, делали это не из ненависти. И король, и Альянс для них нечто из другого мира, не из их собственного, а на монастырь они привыкли смотреть снизу верх, пусть его положение и стало плачевным. Смятение чувств в их сердцах было как на ладони. И Лоуренсу казалось, что он понимает их трудности.
   - Спасибо. Я буду осмотрителен.
   - О да, ну а тогда лучше вам всем есть и пить как следует, чтобы набраться сил! Как только вы покинете город, сразу познакомитесь с заснеженными полями. Если у вас будет недостаточно сил - умрёте на полпути!
   Слова хозяина таверны вновь подогрели настроение. Лоуренс поднял кружку и выпил за хозяина. Коул, похоже, был уже на пределе, зато Хоро вполне могла ещё пить.
   Монастырь Брондела среди заснеженной равнины... если это их цель, заранее наполнить животы и впрямь мудрая идея.
  

***

  
   Он слышал потрескивание дров. Но они же не разводили костёр накануне вечером, так? А, ну да, очаг... они его тогда разожгли. От него просто звук не такой, как от костров, к которым он привык. Наконец-то голова заработала. Он открыл глаза и поднял голову. В комнате царил полумрак - ещё совсем рано. Он мог разобрать, хорошая или плохая погода за окном, просто по свету из окна. Увы, день предстоял хмурый. Он как раз стал думать, что будет холодно, когда волна морозного воздуха нахлынула на него и разбудила окончательно. Холод пробрался-таки в комнату, несмотря на дрова в очаге.
   - Снегопад, мм, - пробормотал он, с наслаждением зевнул и сел. Да, шерстяное одеяло и вправду прекрасно хранило тепло. По правде сказать, давненько он не спал так крепко. Даже Хоро, судя по всему, дрыхла без задних ног. Её пушистое одеяло ритмично поднималось и опускалось, это было заметнее обычного. Но холод стоял страшный. Ему казалось, будто он упал в ледяную реку. Глянув на кровать Коула, он увидел, что мальчик, как и Хоро, сжался в комочек и залез с головой под одеяло. Только Лоуренс спал с открытым лицом. Потерев это лицо, он выдохнул струйку белого пара. Поднялся с кровати, вздрогнул от холода, подошёл к столу и взял кувшин. Он не слишком надеялся - и не зря: вода в кувшине замёрзла.
   - Видимо, придётся спуститься и взять ещё...
   С тех пор, как Лоуренс путешествовал с Хоро, он стал куда реже говорить вслух с самим собой. Но в таких ситуациях он всегда возвращался к старой привычки и бормотал что-то под нос. В еле горящий очаг он кинул соломы, потом, дождавшись, пока она разгорится, подбавил немного дров. Когда дрова занялись, как следует, вышел из комнаты. Снаружи царила мёртвая тишина, но не только из-за отсутствия людей в столь ранний час. Казалось, что-то просто съедает все звуки. Половицы при каждом шаге издавали скрип, который тут же глох. Тишина, словно всё укутано в хлопок, бывала только в снежные дни. Спустившись на первый этаж, Лоуренс сообразил, что день на постоялом дворе ещё не начался - входная дверь была на засове. Однако в глубине коридора, ведущего на задний двор, открылась дверь. Лоуренс увидел красноносого владельца постоялого двора с шарфом вокруг шеи и с бочонком на плече.
   - О? Да ты ранняя пташка.
   - Доброе утро.
   - Черт бы подрал этот мороз! Даже колодец замёрз. Измучился даже разбивать лёд сверху. Похоже, сегодня нас накроет одеялом.
   Хозяин отнёс бочонок в противоположный конец коридора и вылил в стоящую там кадку. Людям, живущим в краях суровых зим, приходится заботиться о воде. Казалось, нужда беспокоиться о воде, когда вокруг столько снега, выглядит как-то нелепо.
   - Накроет одеялом?
   - О, мы здесь так говорим, когда снег заваливает всё. Одного дня хватает, чтобы всё вокруг стало совсем белым.
   - Ясно.
   - А, да. Желаешь чего-нибудь? Я могу приготовить гостям завтрак... только на это время понадобится.
   - О, не утруждай себя. Честно говоря, вчера вечером мы принесли с собой из таверны довольно много еды.
   В таверне накануне царила настолько оживлённая атмосфера, что даже ночная стража заглянула посмотреть, что происходит. В конечном счёте, Лоуренсу пришлось забрать остатки еды и уйти. Еда была приготовлена великолепно, если разогреть на очаге, завтрак получится замечательный.
   - Ха-ха-ха! Такую хорошую баранину достать непросто. Ужасно жалко будет, если её никто не доест.
   - Вот именно! А, да, могу я попросить немного воды?
   - Конечно, конечно. Хмм... в вашем железном кувшине вода замёрзла, да? Я скоро принесу вам ящичек с опилками. Держи кувшин в опилках, тогда вода не так быстро будет замерзать.
   - Я буду весьма признателен.
   Получив от хозяина более практичный глиняный кувшин с водой, Лоуренс вернулся в комнату, думая на ходу, что "накроет одеялом" - очень точное описание снежной погоды. Он вспомнил, как один наёмник говорил что-то похожее, когда они вдвоём пережидали холодную ночь и пили что-то дешёвое в какой-то хибаре. Если приходилось вести войну, её надо вести на севере, где вся боль и печаль, даже самая великая, рано или поздно будет погребена под снегом. Где бы снег ни падал, всюду он несёт с собой печаль. Неловко улыбнувшись этой мысли, Лоуренс открыл дверь в комнату.
   - О? Ты уже проснулась...
   Лоуренс смолк, ощутив, что настроение в комнате требует тишины. Хоро, сидя на кровати, молчала, глядя в окно. Просто сидела и смотрела, если бы не пар, срывающийся с её губ, можно было бы её принять за статую. Даже когда Лоуренс закрыл дверь, продолжала молча смотреть. Дрова в очаге ещё не выгорели, но он подбавил, а потом, поставив кувшин на стол, подошёл к ней.
   - Снегопад, - промолвила волчица, не поворачивая головы. Лоуренс посмотрел туда же и, ответив "да", сел рядом. Хоро по-прежнему смотрела наружу. Она сидела, не скрестив ноги, как обычно, не обняв колени, а просто как будто время вокруг неё вдруг застыло. Так они вдвоём молчали и смотрели в окно. Окно было открыто, и комнату заполнял морозный воздух. Тихонько вздохнув, Лоуренс положил руку на голову Хоро. Пряди её прекрасных волос замёрзли. Было ясно, что ей напомнил снег, так что Лоуренс не стал её обнимать, а просто сидел рядом.
  
   []
  
   - Что такое? - насторожился он, заметив её движение.
   Хоро молча повернулась к нему. Её лицо понемногу заполняли чувства. К бледным губам постепенно возвращался цвет.
   - Значит, всё-таки ты немножко умеешь быть деликатным.
   - Смотри не заболей, - он не стал пытаться парировать её иронию. Кивнув, Хоро чихнула и в следующее мгновение была уже под одеялом. Он встал и захлопнул окно.
   - Когда я в своём истинном обличье, я могу смотреть сколько хочу.
   - Ты имеешь в виду, пока тебя не занесёт снегом.
   Хоро лишь улыбнулась и показала на кувшин с водой. Когда Лоуренс протянул его, она обхватила его руку своими.
   - Я ведь говорила, что ничего не случится, даже если пойдёт снег? - со слабой улыбкой сказала она. Она имела в виду, что снежная погода для неё не повод прыгать и резвиться. Но она столетия жила в деревне Пасро, где, в отличие от родного Йойтсу, люди вообще не знали снега.
   Лоуренс, в свою очередь, обхватил её заледеневшие руки и ответил:
   - Как я могу быть уверен, ты же не хрупкая дева, что вечно в слезах? Я совсем не удивлюсь, если увижу, как ты, полная сил, носишься по снежным полям.
   Молча улыбнувшись, Хоро выпрямилась и отпила из кувшина. Но тут же улыбка сменилась хмурой гримасой, и волчица укоризненно посмотрела на Лоуренса.
   - Почему здесь не вино?
   - Дурёха, - ответил Лоуренс, воспроизводя её манеру обзываться. Хоро пихнула кувшин ему в руки и бросилась на кровать, как ребёнок, собирающийся закатить истерику.
   - Что? Собираешься дальше спать? Имей в виду, сегодняшний завтрак обещает быть вкусным.
   Где бы снег ни падал, он несёт с собой печаль. Но точно так же вкусная еда несёт с собой радость.
  

***

  
   Как и следовало ожидать от страны, где столько пастухов, среди захваченной еды нашёлся кожаный мешочек с маслом. Хоро с восторгом намазывала масло на ломти овсяного хлеба и отправляла в рот. У Коула, напротив, даже неважного аппетита не было, он встал слишком рано, ну и манеры Хоро, конечно, влияли на его желание есть.
   - И что - чавк - мы будем - чавк - делать теперь?
   - Не разговаривай с набитым ртом. Дойчман сказал, что познакомит нас кое с кем из Альянса Рувика, так что сейчас нам остаётся только ждать, когда они с нами свяжутся.
   - Ладно - чавк.
   Проглотив, наконец, овсяный хлеб, Хоро сделала паузу, чтобы отдышаться. Потом раскрыла рот, и Лоуренс решил было, что она хочет что-то сказать, но она снова откусила громадный кусок хлеба.
   - Ты что, готовишься в спячку залечь или что?
   - Это - чавк - тоже неплохая идея.
   Когда перед глазами Хоро появлялась вкусная еда, ничьи слова не задерживались у неё в голове надолго. Лоуренс положил ломтик баранины на кусок хлеба, разогретый на очаге, и откусил.
   - Но в такую холодину, да ещё по снегу, передвигаться будет тяжело, да? - вступил наконец в разговор Коул, до того с наблюдавший за Хоро и Лоуренсом и потягивавший тёплое овечье молоко.
   - Конечно. Кстати говоря, как тебе раньше удавалось путешествовать одному?
   - Когда я ушёл из дома, погода была не такая уж плохая, так что всё было нормально, но когда я переправился через Ром, вдруг стало очень холодно. Но я постепенно научился избегать тех мест, где много снега.
   - Я так и думал. С твоей-то одеждой стоит тебе попасть под снегопад, и одним небесам известно, проснёшься ты или нет, если уснёшь.
   Он снял кусочек жира, прилипший к щеке мальчика. Коул смущённо улыбнулся, но Лоуренс не понял, что смутило его сильнее - этот жест или потрёпанная одежда.
   - Ну, там, где часто идёт снег, люди принимают меры. Они ставят на одинаковом расстоянии друг от друга столбы с указателями. А рядом с ними маленькие хижины - убежища на случай метели. Я как-то был в месте под названием Архтшток - там метели очень злые, зато, по крайней мере, там на разбойников не нарвёшься. В такой страшный мороз даже медведи и волки ищут убежища в пещерах, так что путешествовать на удивление легко, - рассказал Лоуренс.
   - В Архтштоке? Это ведь один из самых северных городов, да? - удивился Коул.
   - Меня как-то попросили отвезти туда вещи одного умершего путешественника. Только тогда, один раз. Он на северо-западе, дальше даже, чем равнина Доран. Я своими глазами видел эту легендарную землю - она как поверхность моря в полный штиль. Зрелище такое, что просто дух захватывает.
   Рассказывают, что давным-давно громадный дракон, взлетев в небо, поднял страшный ураган, вырвавший с корнем всю траву и деревья и оставивший лишь голую землю. Из осадков там выпадал только снег, близ Архтштока было не только холодно, но и очень сухо. Голая снежная пустыня, в которой любой сознавал, насколько он мал.
   - Если верить легенде, Святой Арагая провёл там тридцать лет в созерцании. Когда я там побывал, я понял, почему после этого его стали называть святым.
   - Ух ты... - и Коул, вслушивавшийся в историю Лоуренса, втянул воздух. - Когда я учился, я выучил названия городов повсюду в мире, но своими глазами видел так мало...
   У Хоро всегда портилось настроение, когда еда подходила к концу, но с этим ничего поделать нельзя. В отличие от Коула, она никогда не выражала желания терпеливо слушать рассказы Лоуренса, кроме того случая в лодке, когда она сама настояла на этом. И он к ней относился несколько иначе, чем к Коулу. В душе он надеялся, что небеса простят его за это.
   - Это ко всем относится. Что до меня - я редко присоединяюсь к торговым караванам и редко езжу одними и теми же путями, потому-то мне и удаётся заезжать в такие далекие уголки и видеть всё, что я видел.
   - А в южных городах вы были?
   - Ну, думаю, с ними ты знаком лучше, чем я, но я ещё был в восточных странах...
   Лоуренс смолк, но не от того, что оставленная в одиночестве Хоро заскучала, а от стука в дверь.
   - Иду! - жизнерадостно воскликнул Коул и вскочил на ноги - к таким мелким услугам он уже привык. Хоро ещё ела, но Лоуренс, взглянув, заметил, что она в дурном настроении и даже не вспомнила про капюшон. Он лихорадочно прикрыл ей голову.
   - Кто там?
   Коул открыл дверь, за ней оказался человек, облачённый с головы до ног в дорожное одеяние, напомнив Ив. Шарф, обмотанный вокруг головы и закрывающий почти всё лицо, двухслойный плащ до лодыжек. На голенях звериные шкуры, через плечо перекинут мешок. Похоже, он был готов хоть сейчас отправиться в долгий поход сквозь снегопад. На голове и плечах уже виднелся снег. Посмотрев с любопытством на обитателей комнаты в щель шарфа, вошедший стал его разматывать.
   - В этой комнате живёт господин Крафт Лоуренс?
   Его голос звучал на удивление молодо. Да и лицо под шарфом оказалось под стать голосу.
   - Ээ, да. Лоуренс - это я.
   - Значит, это ты. Вынужден извиниться, что не оделся подобающе. Я только что получил весточку от господина Дойчмана, потому и пришёл в столь неудобное время.
   Лоуренс встал и подошёл к двери. Раз Дойчман послал этого человека, значит, он из Альянса Рувика.
   - Нет, нет, это я должен был нанести тебе визит. Пожалуйста, заходи.
   - Что ж, прошу прощение за вторжение.
   Мужчина лёгкими шагами вошёл в комнату. Он был чуть ниже Лоуренса, однако, он двигался с такой лёгкостью, навьюченный тем, что на нём было. Если он странствующий торговец, то ему явно приходилось зарабатывать на жизнь, странствуя по очень суровым местам.
   - Ух ты! Какая прекрасная комната.
   - Обычно мы не можем себе позволить что-то подобное.
   - Ха-ха! Думаю, это можно считать профессиональной способностью. В начале осени я здесь тоже наслаждался роскошью.
   Светлые волосы посетителя притягивали взгляды - возможно, из-за очень короткой стрижки. Жизнерадостный тон его производил впечатление весьма дружелюбного человека. Похоже, даже Хоро была удивлена.
   - Ой, я же забыл представиться. Я из торгового дома Фирса, который входит в Альянс Рувика. Моё имя Логу Пиаски.
   - Позволь и мне ещё раз представиться: Крафт Лоуренс, торговая гильдия Ровена, странствующий торговец. Обычно я веду дела на материке.
   - О, это, несомненно, провидение Господне! Уверен, по моей одежде ты и сам догадался - я тоже странствующий торговец.
   Лоуренс пожал Пиаски руку, и, обнаружив, что она такая же жёсткая, как его, чуть расслабился. Хоро подобрала остатки своего завтрака и отодвинулась к краю кровати, а Лоуренс пригласил Пиаски к столу.
   - Итак, по словам господина Дойчмана, вы втроём собираетесь отправиться в монастырь Брондела, так?
   Пиаски не произвёл на Лоуренса впечатление торопливого человека. Он, похоже, был из тех, кто ему встречался редко, - из тех, кто предпочитает проводить свободное время, обтачивая края серебряных монет, нежели беседуя с кем-либо.
   - Если возможно, мы хотели бы попасть в отделение для торговли, которое близко к главному зданию, а не в то, которое предназначено для паломников.
   Лоуренс не собирался раскрывать, что они разыскивают кости бога-волка. О том, что кости, вероятно, в монастыре, сообщать первому встречному было бы безрассудно. Особенно, если собеседник из Альянса Рувика.
   - Раз тебя рекомендовал господин Дойчман, я не буду расспрашивать, зачем тебе это нужно. Но, судя по твоим словам, я так понял, ты не собираешься покупать там шерсть?
   Он смотрел Лоуренсу прямо в глаза. Некто просит сопроводить его до монастыря, но не желает объяснить причины, что ж, вполне естественно, что проводник так реагирует. Лоуренс, однако, не собирался отступаться. Он был уверен, что раз доверие Кимана и Ив купило ему Дойчмана, то доверие Дойчмана купит ему Пиаски. Доверие - по сути невидимые деньги.
   Вскоре лицо Пиаски расплылось в улыбке.
   - Ладно, неважно, зачем это тебе. Я часто сопровождаю людей, которые желают своими глазами посмотреть на наше с монастырем сражение, ну и кое-какой доход получить, конечно же. Я не буду тебя больше расспрашивать. И потом, часто достаточно просто собрать вместе несколько человек, чтобы вокруг них собралось гораздо больше.
   Торговать не получается, если рядом нет потенциального продавца или покупателя. Конечно, лучше вести дела там, где собирается много торговцев. А если охотишься за большой прибылью, очень важно не болтать языком и не распространяться, какой торговлей собираешься заниматься. Пиаски, естественно, это понимал.
   - Флаг луны и щита будет развеваться на ветру всегда, так что мелочи нас не заботят.
  
   []
  
   Разумеется, Лоуренс знал продолжение, которое никогда не произносилось, но всегда подразумевалось: "Однако каждый, кто захочет вмешаться в наши дела, легко не отделается".
   - Благодарю. Смею уверить, твоя деликатность не пропадет втуне.
   Пиаски искренне улыбнулся, да, это настоящий торговец. Они с Лоуренсом вновь обменялись рукопожатием, заключив символический договор.
   - Итак. Я по натуре немного нетерпелив, так что давай обсудим наше отправление прямо сейчас. В монастырь собираются все, кто здесь есть?
   - Да. Из-за этого нам будет труднее использовать "покупку шерсти" в качестве повода?
   Коул-то ладно, а вот Хоро явно не походила на человека, имеющего отношение к торговле.
   - Вовсе нет, вовсе нет. Ничего необычного нет в том, что человек, ищущий душевного спокойствия, берёт с собой в торговую поездку слугу Церкви. Кроме того, сейчас обстановка в торговом отделении монастыря Брондела довольно-таки беспокойная, так что новоприбывшие не привлекают особого внимания. Если вы пройдёте сквозь главные ворота, дальше всё будет хорошо.
   - Это приятно слышать.
   Лоуренс постарался, чтобы в его голосе звучало облегчение. Он не пытался кого-либо обмануть, просто Пиаски казался слишком свойским парнем, и нужно было напомнить себе о бдительности.
   - Так насчёт времени отправления...
   - Мы готовы отправиться в любой момент.
   - Понятно. Честно говоря, я также играю роль посредника между монастырем и торговыми домами на материке, так что нам лучше выйти как можно быстрее.
   Чуть саркастическая манера Пиаски была, похоже, насмешкой над уклончивым стилем речи жителей Уинфилда. Лоуренс глянул на Хоро и Коула. Оба кивнули, не возражая отправляться немедленно.
   - Просьба изначально была наша, так что, даже если придётся выйти прямо сейчас, мы не будем против.
   - Отлично. В таком случае предлагаю отправиться после полуденного колокола.
   - Мы пойдём пешком?
   - Нет, на лошадях. Здесь снег ещё не успел скопиться, но на монастырских землях его уже навалило изрядно. Лошадьми я займусь сам, но еду, пожалуйста, приготовьте свою. О! И ещё... - он улыбнулся и загадочным тоном продолжил: - Менять деньги на местные нет нужды.
   Первое, что обычно делают странствующие торговцы, приезжая в новую страну, - меняют деньги. Лишь странствующий торговец мог оценить шутку Пиаски. Лоуренс не пытался сдержать смех.
  

Глава 2

  
   - Проклятье... ничего себе тварь, - сорвалось с языка Хоро, когда она увидела лошадь, которую для них приготовили.
   Эти слова впечатлили Лоуренса. Конечно, в своём истинном обличье она была куда крупнее. Её недовольство, по-видимому, было вызвано осознанием своего невежества: мир был настолько шире того, что она знала. На материке такие крупные лошади почти не встречались.
   - Все готовы? - спросил Пиаски, разместившись на лошади поменьше и взяв поводья. Лоуренс ответил утвердительным жестом, поводья он брать в руки не стал: их лошадью было кому править. Было бы расточительством загрузить этого гиганта лишь людьми. Оглянувшись, Лоуренс увидел себя повозку с немыслимой горой товаров. В основном там были еда и спиртное для торгового отделения монастыря. Лоуренс слышал, что когда снег полностью заносит дороги, такие повозки меняют на сани. Работа Пиаски состояла в том, чтобы ездить между монастырем и торговыми домами с материка, передавая сведения и подвозя подобные товары.
   - Что ж, помолимся тогда за безопасное путешествие.
   Вполне подходящий ритуал перед дорогой в монастырь. Помолившись, компания тронулась в путь под звон полуденного церковного колокола. Погода оставляла желать лучшего - было слишком холодно. Хотя их ещё не "накрыло одеялом", выпавший на дорогу снег смешался с землёй и превратился в грязь, в которой пешие путники утопали бы по щиколотку. Но за городом простирающиеся до горизонта поля были почти полностью укутаны снегом. Открывшаяся перед ними картина воистину подходила второму названию королевства - "страна бескрайних лугов", куда ни посмотри, мир был белоснежным. И лишь грязная лента, по которой они ехали, выделялась на этом фоне до самого горизонта.
   Они ехали на лошади втроём: Коул впереди, посередине Хоро, а Лоуренс сзади. Но им не было тесно, столь велика была "ничего себе тварь" - длинношерстный ломовик, какие тянут сани по бескрайней заснеженной равнине Уинфилда.
   Все были закутаны в несколько слоев одежды. Сверху Лоуренс и его спутники надели ещё меховые плащи и перчатки, одолженные на постоялом дворе. Несмотря на это, пронизывающий ледяной ветер всё же добирался до них. Сама того не заметив, Хоро крепче прижала к себе Коула, а Лоуренс - Хоро.
   Путешествие проходило в молчании. Всё, что слышали путники - своё дыхание, замедленное, чтобы дать морозному воздуху согреться, прежде чем он попадёт внутрь. И даже эти звуки посреди мёртвой тишины были слышны совершенно отчетливо. Ясно, почему северяне мало говорят, а если говорят, почти не раскрывают рта. Легче было понять и то, почему монахи, странствуя в поисках просветления, накладывают на себя обет молчания - чтобы сберечь силы. Один ревностный монах вообще отказался от речи, поскольку считал, что "разговор - это роскошь".
   Снежные хлопья закрыли небо, вскоре стемнело. Путники ехали не особо долго, но заметно устали, добравшись, наконец, до ночлега на исходе первого дня пути. Сейчас слова монаха были очевидны, но Лоуренс и спутники были ближе к мирской жизни. Самой мирской была Хоро, монотонная тишина явно действовала ей на нервы.
   Она рухнула в кровать, даже не стряхнув снег с капюшона. И Лоуренс не собирался её ругать. Он знал, что у него сейчас лицо не лучше, чем у Коула, в изнеможении упавшего на стул. Лицо человека, лишившегося сил, но если человеку сказать "встань и иди", с трудом поднимется на ноги и побредёт вперед, лицо человека, дух которого сильнее плоти. Все суеверия про нежить, обитающую в холодных деревеньках, вероятно, рождались при встрече путников с такими лицами.
   - Коул.
   Услышав, что его зовут, похожий на призрак мальчик, ответил пустым взглядом.
   - Улыбнись, и тебе полегчает.
   Странствия Коула, должно быть, научили его этой мудрости. Мальчик постарался улыбнуться и кивнул.
   - Ну тогда пойдём поедим. Пиаски уже должен договориться с постоялым двором насчёт ужина.
   - Хорошо...
   Коул поднялся на ноги. Пока мальчик избавлялся от плаща с налипшим снегом, Лоуренс подошёл к Хоро, которая, рухнув на кровать, не шелохнулась, и откинул ей капюшон.
   - Уверен, ты это и сама знаешь, но ты не сможешь уснуть, если будешь просто лежать. Тебе станет гораздо лучше, если ты пойдёшь выпьешь вина где-нибудь в тепле.
   Сонливость и усталость похожи, но на деле разные вещи. Уши Хоро обвисли и вяло дёрнулись: "Я знаю". Но она не попыталась встать, как человек не может заставить себя вылезти из-под тёплого одеяла, хоть знает, что пора подниматься. Лоуренс приподнял её сам и обнаружил на её лице выражение спящей принцессы, которая ждёт, когда герой разбудит её поцелуем. Но он не был героем. Чтобы снять её проклятье, больше напоминающее хворь, требовалась магия иного рода.
   - Я слышал, здесь выпивка настолько крепкая, что загорается от малейшей искры.
   Обвисшие уши тут же встали торчком. Хоро недоверчиво взглянула на него: "Что, правда?"
   - Всё, в чём много воды, здесь быстро замерзает, поэтому, чтобы согреться, им приходится делать напитки, которые не замерзают даже во льду. Даже если этот напиток сам холоднее льда, как только ты его выпьешь, внутри всё будет гореть.
   Глаза Хоро вновь засияли. Она глотнула, освобождаясь от проклятья, и неуверенно поднялась. Свисавший хвост словно не евшей три дня бродячей собаки, наконец, ожил.
   - Хотя, боюсь, закусывать нам придётся одной кислой капустой.
   Лоуренс предпочёл пояснить это заранее, чтобы не навлечь на себя её гнев. Хоро тотчас пошатнулась, но соблазн выпить оказался достаточно силён, чтобы она восстановила равновесие.
   - Лучше, чем ничего.
   - Очень правильное отношение.
   Этот разговор заставил его вспомнить кое-что, когда они выходили из комнаты. В одном городе Хоро выпила обжигающего вина и сказала, что на её родине делали похожий напиток. Должно быть, это великолепное воспоминание дополняло вкус напитка, не исключено даже, что оно само по себе придает сил уставшему. До монастыря Брондела ещё два дня пути, и Лоуренс, неся Хоро на руках, мысленно пересчитывал монеты в своём кошеле.
  

***

  
   "Еда здесь дорогая, ужасная на вкус и дурно пахнущая".
   Вонь чеснока, от соседнего столика подтверждала уместность этой фразы. Использовать чеснок - то же самое, что быть бедным. Хотя Лоуренс был убеждён, что он в еде весьма скромен, но подумал, что его трапезы роскошны по сравнению с этим. Лишь у Коула живот урчал от запахов с соседнего стола. В конце концов, он в своих скитаниях часто был вынужден ограничиваться одной сушёной репой. Лоуренс не мог пробудить в себе аппетит, Хоро с её острым нюхом - тем более.
   Но им изрядно повезло. Пиаски предвидел такую реакцию и сам приготовил еду.
   - Я часто путешествую по северным землям, и всякий раз, когда мы попадаем в снегопад, я помогаю с готовкой. Так и научился.
   Он поставил на стол большую чашу вкусно пахнущего лёгкого супа с бараниной. Лёгкий суп обычно включает в себя имбирь, зелёный лук, репу, сушёную баранину и бараньи кости, сваренные в очень солёной воде. Но в этом супе было ещё кое-что особенное. Пиаски опустил голову, потом, наконец, сознался. Это оказался тот же чеснок. Совсем чуть-чуть чеснока - это и был секрет вкуса прозрачного бульона с тонким слоем жира.
   В деревянной чаше с супом размокал кусок овсяного хлеба, который иначе прожевать очень трудно. Сейчас можно было пить бульон и есть пропитанный им хлеб. В результате получилось нечто вполне аппетитное. Лоуренс испытывал благодарность к Пиаски, и не только за вкусный суп, но и за то, что он отвлёк Хоро, за вкусной едой она почти забыла про недешёвые крепкие напитки, о которых говорил Лоуренс.
   - Вода, которую ты берёшь с собой в дорогу, со временем становится невкусной, и если поблизости нет озер или рек, ты можешь просто вскипятить её со всем этим, и проблемы не будет.
   Хоро, держа в руке деревянную ложку, жевала кусок баранины. Она уплетала уже третью миску. Даже Коул, обычно евший умеренно, попросил добавки. Лучшее свидетельство того, насколько хорош был суп.
   - Просто невероятно - даже из грязной воды можно сделать нечто столь вкусное! Но ведь такое возможно, только когда у тебя много попутчиков? Если ты делаешь такой суп всякий раз, как путешествуешь один, у тебя должно уходить много денег.
   - Совершенно верно. Я часто путешествую с торговыми караванами, так что даже в мои годы у меня уже богатый опыт.
  
   []
  
   И с точки зрения безопасности, и с точки зрения самой торговли путешествовать караваном лучше, чем в одиночку. У Пиаски, однако, была хватка человека, много странствовавшего в одиночку. Лоуренс увидел образ гордого торговца-одиночки, лезущего вверх по крутой скале. Сам Пиаски прекрасно сознавал, что производит такое впечатление, он сказал, что другие нередко описывали его примерно так.
   - Но это всё в прошлом. Даже если торговцы объединяются, они остаются лишь компанией... но не семьёй.
   - В тяжёлое время они протянут руку помощи, только если решат, что им самим это выгодно.
   Пиаски в ответ пожал плечами и, криво улыбнувшись, ответил:
   - Ты прав.
   До одиночества, обретённого на козлах своей повозки, Лоуренсу доводилось объединяться в пути с другими торговцами. Когда дела шли хорошо, он путешествовал с одними людьми долгое время. Сейчас он не мог вспомнить, когда перестал ездить с другими. Возможно, он устал от такого отношения - объединяться общей жаждой наживы, - но, скорее всего, по той же причине, что и Пиаски. Когда на такую группу нападает стая волков, каждый спасается бегством в одиночку, молясь богам, чтобы волки положили глаз на кого-то другого. Когда волки, наконец, выберут себе жертву, неудачнику остается лишь тщетно кричать "спасите!".
   - И не то чтобы я не знал, что группа странствующих торговцев не в силах соперничать с городскими. В конце концов, я решил сам устроиться в подчинение к городскому торговцу. В обмен на часть свободы я всегда могу отправиться в те или иные города, зная, что там меня встретят товарищи, и встретят улыбкой. Это достойное возмещение.
   Хоро, наконец, принялась за выпивку. Должно быть, слова Пиаски пробудили в ней воспоминания. Любой, кто жил дорогой, даже Коул, прекрасно понял бы, о чём говорил Пиаски.
   - А уж если эти товарищи принадлежат к Альянсу Рувика, твоя награда ещё больше.
   - Конечно, и амбиции торговца при этом тоже растут.
   - Понятно. И тем не менее, хотя ты живешь сейчас совсем другой жизнью, твои способности по части готовки не притупились... О, мои извинения. Мне просто трудно связать в голове твои умения путешествовать в одиночку и готовить.
   - Ха-ха! Ты не первый, кто так говорит. Правда в том, что я во время путешествий по-прежнему готовлю еду для многих людей, вот как сейчас.
   Лоуренс слышал, что в монастырь Брондела приходит много людей, чтобы просто посмотреть. Но, судя по тону Пиаски, его дополнительный заработок как проводника этих людей был не особенно велик. Однако когда он представлялся, он упомянул, что его работа - передавать сведения и сопровождать товары для Альянса Рувика. Значит, ответов на вопрос, чем конкретно он занимается, не могло быть много.
   - Хе-хе-хе... Каждый опытный торговец спрашивает меня об этом, господин Лоуренс, а я им даю один и тот же ответ, - драматическим тоном произнёс Пиаски и с весёлой улыбкой обвёл взглядом Хоро и Коула.
   - Наш путь лишь начинается. У меня достаточно времени, чтобы подумать.
   Торговец без любопытства - что церковник без веры, так что слова Пиаски заставили слушателей задуматься. Когда ты на лошади посреди холодной тишины, думать - лучший способ убить время.
   - И, к твоему сведению, я не так часто езжу в монастырь Брондела.
   В подобных скучных поездках игра в угадывание за обедом, должно быть, приносит Пиаски немало похвал. Лицедейство, которым он ловит слушателей на крючок, - один из товаров, которыми он гордится. И действительно, хоть Хоро и продолжала есть с выражением лица "мне эти ваши скучные игры неинтересны", но мяса в её миске меньше не становилось. А прямодушный Коул застыл с ложкой в руке, уставившись на деревянный узор на столе.
   Того, кто даёт им развлечение, такое поведение должно радовать, но Лоуренс испытал лёгкое раздражение. Лишь опытные торговцы среагировали бы на слова Пиаски, как он, и лишь опытные торговцы знают ответ на эту загадку. Более того, даже если ответ удостоился пары смешков, он не мог быть уверен, над чем именно в ответе будут смеяться слушатели. Сам Лоуренс смеялся бы безудержно.
   - Что ж, мне не хочется, чтобы кто-то от глубоких раздумий потерял сон, так что не стесняйтесь, можете просто подойти и спросить. Я с радостью скажу ответ.
   Подначки Пиаски было достаточно, чтобы эти двое перед ним нахмурили брови ещё сильнее, теперь они точно потеряют сон. Если Лоуренс не вмешается, они так и просидят за своими мыслями бог весть сколько времени.
   - Кроме того, если вы будете слишком усердно думать над ответом, вы снова проголодаетесь, а ответ ваши животы не наполнит.
   Когда желудок пуст, даже в скучном путешествии не уснёшь, Хоро с Коулом вернулись к реальности и, соответственно, к еде. Лоуренс и Пиаски переглянулись и усмехнулись. Весёлая трапеза оставалась для Лоуренса величайшей из драгоценностей.
   - Если бы только монастырь Брондела был на самом краю земли.
   - Я, конечно, много загадок знаю, но не настолько много.
   Смех, еда, выпивка - так прошёл их вечер.
  

***

  
   На следующий день снегопад усилился. Ветер, к счастью, не задувал, однако за снежными хлопьями размером с ноготь почти ничего не было видно. А белый пар из-под низко опущенных капюшонов делал картину ещё неразличимей. Но всё это не было препятствием для возницы, ездившего этим путем уже сорок лет. Для него это было столь же нормально, как для престарелого городского торговца, теряющего зрение за конторкой, сложная паутина торговых отношений в городе.
   Когда путники покинули постоялый двор, лошадь, направляемая молчаливым возницей, размеренно пошла прямо через белоснежную целину, теперь она была запряжена в сани. Они ехали, не останавливаясь, короткой остановки хватило бы, чтобы их занесло снегом. И сколько они ни ехали, вокруг была лишь белизна.
   Съев обед, Коул не выдержал и уснул прямо на спине лошади. Если он упадёт с такой высокой лошади, может серьёзно пострадать. И Лоуренс достал заранее приготовленный кусок верёвки, чтобы обвязать им Хоро и Коула, но вдруг заметил, что Хоро не дремлет, как ему казалось, и её руки крепко обнимают мальчика.
   - О, так ты не спишь?
   Снег не только мешал видеть, но и приглушал звуки. В царящей вокруг тишине, Лоуренс еле расслышал себя. Пиаски, чья лошадь шла сзади, слышать их вообще не мог.
   - Сплю.
   Лоуренс чуть не рассмеялся её полусонному ответу. Но он знал: Хоро так отвечает, потому что в плохом настроении, вероятно, из-за вчерашней загадки Пиаски. Эта загадка не из тех, ответ на которые можно найти, рассуждая. Угадать ответ под силу даже не каждому торговцу. Коул быстро сдался и отправился спать, но Хоро, называвшая себя Мудрой волчицей, размышляла долго и упорно. Она не могла не показывать всем видом, что "если бы эта загадка имела какое-то громадное значение, то ладно, а на такую бессмысленную тратить целую ночь - что за глупости".
   Неспособность найти ответ, должно быть, страшно злила её. Конечно, Лоуренс знал, что когда Хоро начинает думать и когда вести себя по-детски, когда стреляет в него глазками украдкой, вот как сейчас. Она добивалась, чтобы он посмеялся над её раздражением, сказал "что, не получается?" и быстренько дал ответ. Таким путём она нередко решала подобные проблемы.
   Но сейчас Лоуренс ей не поддался. Ему бы хотелось, чтобы она вообще забыла про эту загадку, если такое возможно. Ответ ему в каком-то смысле не нравился. Поэтому, случайно пропустив первый её взгляд, второй уже пропустил нарочно. И третий. И четвертый. Потратив столько усилий, Хоро явно расстроилась. Сейчас Лоуренс уже не мог состряпать какой-нибудь ответ, который рассмешил бы её, она бы лишь сильнее рассердилась. С каждым пропущенным взглядом раскрыть ответ становилось всё труднее, а теперь ему и вовсе следовало не дать ей узнать правду. Знай он, что так получится, открыл бы ответ сразу.
   - Вот так.
   После ужина, Лоуренс с Коулом заметили, что Хоро ушла из комнаты, и отсутствовала довольно долго, потом она явилась и сразу перешла к делу. Он был весьма впечатлён, что цепочка рассуждений Хоро позволила ей прийти к заключению. Коул, развешивавший одежду всех троих на веревке для просушки, застыл и ошеломлённо слушал её. Второй раз за этот день, когда Хоро говорила с Лоуренсом, их разговор вышел односторонним. Она говорила без умолку, лишь изредка вставляя раздражённые вздохи, пока не добралась, наконец, до конца.
   Неудивительно, что Коул так среагировал.
   - Ты абсолютно права...
   - Ах ты, дурень!
   Оправдания ему не было, он мог лишь искренне ответить. Хоро тоже обругала его искренне. Впрочем, у него был столь глупый вид, что гнев волчицы быстро выгорел. Она уселась, потребовала у Коула принести бутылку и, злобно вытащив зубами пробку, принялась пить.
   - Это твоё странное поведение заставило меня ещё сильнее искать ответ. Кто бы мог подумать, что...
   - Так ты пошла и спросила ответ у него? - Коулу хватило храбрости задать этот вопрос, когда она передала ему пробку. Ещё недавно дрожал при малейшем признаке её гнева.
   - О да. Я сказала, что потеряла сон, пытаясь найти ответ, и он надо мной смеялся. Надо мной! Волчицей Хоро Мудрой!
   - В школе меня учили, что "есть вещи, которые не узнаешь, пока не спросишь". Ну, так какой же ответ?
   На этот вопрос мальчугана, который продолжил развешивать одежды, Хоро отвечать не стала. Она повернула голову к Лоуренсу: "Не хочу себя утруждать, объясни ты". На самом деле ей просто было лень. Держа в одной руке бутылку, она другой взяла сушёное мясо и принялась его есть.
   - Такие, как Пиаски, привыкшие путешествовать в одиночку, но умеющие готовить еду на многих, - встречаются очень редко. Он, должно быть, участвует в закладке новых городов и рынков. Он упоминал, что часто прокладывал дорогу для других, думаю, он имел в виду первопроходцев, желающих начать новую жизнь на новой земле.
   - Вот, значит, почему...
   Даже изумлённо слушая Лоуренса, Коул точными движениями закончил работу и проверил огонь. Очага здесь не было, свежий воздух поступал не очень хорошо, так что следить за силой огня было трудно.
   - Как правило, люди, отправляющиеся в такие путешествия, непривычны к дороге. И если ведущий их человек не может правильно их снарядить и принимать в пути быстрые решения, ему очень трудно справляться со своей работой.
   - Вообще говоря, с высоты своего опыта управления стаей я могу сказать, что тот самец и впрямь кажется очень надёжным. Он прямодушен и хорошо говорит, - добавила Хоро, стрельнув взглядом из-под полуопущенных век в Лоуренса, тот только кашлянул.
   - Значит, у господина Пиаски такая важная работа, да... но если так... - с застенчивой улыбкой продолжил Коул.
   Почему господин Лоуренс не раскрыл ответ от госпожи Хоро? - было написано на лице Коула. Лоуренсу было очень стыдно признавать вслух, что он слишком сильно беспокоился, но если он не примет своё наказание, ему не заслужить прощения Хоро. Конечно, он не мог бы с гордо поднятой головой называть себя независимым торговцем, если всякий раз, когда возникали подобные глупые ситуации, тут же кидался просить у Хоро прощения. Но сейчас, в этой комнате, которая быстро наполнилась бы дымом, если бы в огонь подкинули больше положенного дров, всякий захотел бы, чтобы хвост Хоро согрел его в ночи. Торговец должен уметь подсчитывать прибыли и убытки.
   - В общем, его работа - помогать первопроходцам. Если их поддерживают короли или аристократы, то они захватывают новые земли. Если их поддерживает Церковь, то они распространяют её учение. Но каковы бы ни были причины, итог один: если первопроходцы находят себе пристанище и им удается там обжиться, это место становится для них домом.
   - Аа...
   - Эта работа трудна, но в случае успеха может принести немалый доход и благодарность людей. Я даже слышал, что некоторые люди, которые этим занимались, сами становились аристократами по просьбе селян или горожан, которым они помогали. Но среди тех, кто отправляется в новые земли, многие лишились домов у себя на родине из-за войны, голода и болезней. Вот почему, - Лоуренс повернулся к Хоро, - вот почему мне хотелось, чтобы ты не возилась с этой загадкой.
   - Пффф.
   Хоро отвернулась и кинула в огонь кусочек кожи, оторванный от полоски сушёного мяса. Пепел взлетел в воздух, и Коул следил за ним глазами, точно смотрел на нечто чудесное.
   - У нас, волков, понятия "нового дома" просто не существует. Дом есть дом, и неважно, кто в нём живет. Важна сама земля. И да, ты, должно быть, беспокоился, что я скажу что-то вроде вот этого?
   Благодаря бесчисленным пикировкам за время их путешествия Хоро знала, что творится у Лоуренса в голове, как свои пять пальцев.
   - "Пожалуйста, найди новый дом и для меня, хорошо?"
   Она кокетливо смотрела на него немного искоса. Коул с замиранием сердца наблюдал за разворачивающейся перед его глазами сценой. Лоуренс знал, что Хоро сердита на него. Но ещё он знал, что её гнев сродни чувству кошки, устало протягивавшей лапу с коготками после того, как с ней слишком долго играли.
   - Самцы - воистину дурни и тупицы!
   - Мне нечего возразить.
   - Действительно, - выплюнула Хоро и глотнула из бутылки.
   Лоуренс смотрел на неё с выражением безнадёжности, прижав ладонь ко лбу. Пока всё развивалось, как обычно. Оставалось только Коулу радостно улыбнуться - и ритуал будет завершён. Но хвост Хоро продолжал колыхаться взад-вперёд. Завтра тоже придётся вставать рано.
   - Я так сильно сердилась, что устала. Спокойной ночи.
   Да, её умение заставлять всех плясать под свою дудку впечатляло.
  

***

  
   Лишь во второй половине третьего дня пути они прибыли в монастырь Брондела. Возможно, их благословил Единый бог - сильный снегопад был лишь на второй день. Досматривали их не очень строго, и они довольно легко прошли внутрь отделения, что не давало повода радоваться. Высокие стены, окружающие это место, были монастырскими, но едва они очутились внутри, им показалось, что они в городе торговцев.
   - Ты, что будет, если ты случайно уронишь на землю монетку?
   Уже по тому, что сидящая на лошади Хоро не удержалась от этой шутки, было ясно, насколько сгустила торговля тутошний воздух. Уронить здесь монетку - всё равно, что чихнуть в церкви во время службы.
   - Не исключено, что здесь можно купить абсолютно всё... - жизнерадостно произнёс Пиаски, ехавший рядом. Лоуренс усмехнулся, но уверенности, что Пиаски шутил, у него не было.
   Середина улочки была расчищена от снега, зато по бокам громоздились высоченные сугробы. Холод растёкся между ними, как в ледяной пещере. Даже грива их коняги покрылась кое-где ледком. Несмотря на мороз, торговцы были повсюду, они оживлённо беседовали о делах, скрестив руки. Судя по улыбкам, с которыми они притопывали ногами, точно резвящиеся дети, они действительно получали удовольствие.
   - Пожалуйста, подождите немного, пока я не устрою вам жильё.
   - Надеемся на тебя.
   Пиаски привязал лошадей и куда-то пошёл. Чтобы залезть на лошадь и слезть с неё, требовался некоторый навык, особенно когда всё тело закоченело от холода. Лоуренс слез сам, потом спустил на землю Хоро и Коула. Выгрузив с саней вещи, он поблагодарил возницу за поездку. Тот оставался таким же невозмутимым и молчаливым, как и прежде, лишь сложил руки на груди - вежливый жест прощания. Это был истинный северянин.
   - Ты, здесь просто удивительно много всего. Ты же говорил, это всего лишь дальний уголок или что-то вроде того?
   - Не могу сказать, что знаю всё, так что полной уверенности у меня нет. Но я точно знаю, что здесь торговое отделение, где, говорят, "шерсти столько, что можно наполнить Уинфилдский пролив". Смотри! Вон там даже окна застеклены.
   И действительно, в окнах на верхнем этаже впечатляющего трёхэтажного каменного здания отражалось сизое небо, посыпающее землю снежными хлопьями. Не в всех домах здесь окна были застеклены, но от всех исходило ощущение величия и прочности - казалось, они могут выдержать небольшой штурм. Домов было пять, и стояли они по обе стороны от широкой дороги, ведущей от ворот. Но здесь были не только дома. Ещё общие конюшни, а за ними овчарни. И словно размеры этого места недостаточно поражали воображение, подобных отделений было несколько, если верить Пиаски.
   - Впечатляющее достижение - построить такое здесь, в снегу.
   Хоро смотрела перед собой, уверенно улыбаясь. Это отделение монастыря предназначалось только для торговцев. Всего лишь отделение на приличном расстоянии от главного здания, но его вид никак не портил репутацию монастыря.
   Дорога упиралась в здание, выделявшееся среди остальных настолько, что внушало даже благоговение. На его шпиле, упирающемся, казалось, в самые небеса, красовалась эмблема Церкви. Ниже висел колокол, такой громадный, что его и десяти лошадям не сдвинуть. Скорее всего, это было святилище, куда ходили торговцы за обретением душевного покоя. И, видимо, оно и впрямь приносило в их души покой, хотя исходящее от него ощущение громадного веса само по себе, казалось, могло раздавить любого.
   - Я вспомнил кое-что, что слышал в школе.
   - Хмм?
   - Я слышал, церковники с севера лучше других умеют допрашивать еретиков.
   Смысл этих слов был Лоуренсу совершенно ясен: церковники с севера ведут допросы, не ведая жалости. Да, именно оттого, что эти бородатые священники здесь живут, у них такие холодные, жестокие глаза ястреба, и они так хорошо умеют допрашивать еретиков.
   - Но это ведь было давным-давно, разве нет?
   Проследив за взглядом Хоро, Лоуренс стал наблюдать за монахом в рясе толще овечьей шкуры. Монах вывел из здания большую группу торговцев и сейчас весело беседовал с ними. Он был толст и пухлощёк. В общем, его внешность не указывала на скромность, чистоту и добродетельную бедность.
   - Конечно. Ведь в наши дни даже такие, как ты, могут явиться сюда как паломники.
   Хоро бесстрашно улыбнулась - почти рассмеялась.
   - И это меня беспокоит, - и Лоуренс продолжил оглядывать окрестности, но тут получил пинок от Хоро. Вернувшись к реальности, он увидел ярость в её глазах и сообразил, что она его неправильно поняла.
   - Ох, я не тебя имел в виду... Просто начал думать уже о другом.
   Она продолжала есть его подозрительным взглядом, так что он продолжил:
   - Меня беспокоит, что здесь слишком много людей.
   - Эмм, вы имеете в виду... - внезапно вклинился Коул. Он уже довольно долго восхищённо озирался по сторонам. Похоже, он смутно почувствовал причину тревоги Лоуренса.
   - Здесь слишком много людей для такого размера отделения. Как бы величественно тут всё ни было, торговцы и монахи не умеют спать вместе, и едва ли им доставляет удовольствие ночевать в битком набитых комнатах.
   - Ты хочешь сказать, что мы можем не найти себе места для ночлега?
   В торговом отделении должны быть помещение для переговоров, помещение для хранения договоров и помещение для обсуждения подробностей этих договоров. Кроме того, требовались работники, обслуживающие эти помещения и содержащие дома, а также повара. Ну и, наконец, если сюда наносит визит высокопоставленный торговец, у него непременно есть при себе значительная свита.
   Лоуренс знал, что его плохое предчувствие не вызвано неприятной погодой. Странно, но в монастыре, перед лицом Единого бога, человеческая интуиция обостряется, так что он, скорее всего, был прав. Они нервно озирались, когда увидели Пиаски, трусцой бегущего к ним от маленького здания, лицо у него, как и боялся Лоуренс, было озабоченным. Подбежав, он приступил к делу, как торговец, зарабатывающий быстрыми действиями, а не тщательными переговорами.
   - Мне очень жаль. Здесь слишком много людей, так что мне не удалось найти комнату для вас троих.
   Лоуренс был готов к такому повороту событий, хотя на мгновение всё равно растерялся. Пиаски продолжил:
   - Возможно, вам придётся спать вместе с другими в одной из больших комнат...
   Он замолчал и взглянул на Хоро. Что будет, если такая девушка окажется в битком набитой комнате? Это как кусок мяса перед стаей голодных псов.
   - Ещё можно подыскать комнату без половиц, там вы могли бы переночевать. Но в такую холодную погоду это ненамного лучше, чем снаружи. Какая досада! Мне сказали, что за последние два дня сюда неожиданно приехало очень много людей.
   - В конюшнях тоже нет места, да?
   - Даже сеновалы все заняты - там сейчас, думаю, даже теплее, чем в комнатах. О складах с шерстью можно и не говорить.
   На лице Пиаски, пытающегося решить их проблему, было написано неподдельное беспокойство, он походил на путешественника, подошедшего к реке и обнаружившего, что мост рухнул. Лоуренс видел, что он заботится о них искренне, не ради прибыли. Неудивительно, что Хоро о нём такого высокого мнения. Однако искренность не улучшит их положение. Если они остановятся в комнате с каменными стенами и полом, им понадобится что-то вместо кроватей. Лоуренс собрался это сказать, когда вокруг поднялась суматоха. Точнее - с одной стороны послышался гул голосов.
   - О! Белая армия возвращается с победой! - воскликнул один из болтавших неподалеку торговцев. Лоуренс глянул на вход и понял. Через ворота вливался бесконечный поток овец, сопровождаемый рокотом и лёгким содроганием земли.
   Даже полностью снаряжённый отряд наёмников не в силах противостоять такому громадному стаду. Но, едва овцы входили в настежь распахнутые ворота, их встречали копья и пастушьи псы, направлявшие их в расположенные за конюшнями овчарни. Потом послышались звуки колокольчиков, столь часто слышные в лугах, в ворота вошло четверо пастухов. Здесь их не презирали, как в Рубинхейгене: знакомые торговцы тут же принялись здороваться с ними, благодарить за работу и гладить по головам пастушьих псов. Вот кто действительно жил в добродетельной бедности. И всё же шли они преисполненные достоинства. Пока Лоуренс наблюдал за ними, его мысли переключились на иное. Если бы Нора нашла себе работу в подобном месте, ей бы не пришлось переносить столько тягот.
   - Твои мысли у тебя на лице написаны, - заметила Хоро.
   Любой поймёт, кто тут овечка, а кто волк, достаточно увидеть, заискивающий взгляд Лоуренса на неё. Но, похоже, жалкая реакция её удовлетворила, и она, не продолжая атаку, спокойно произнесла:
   - Воистину судьба существует. Мир так сложен, что не всё идёт так, как мы желаем.
   - Да, это правда.
   Многое, произошедшее с ними во время путешествия, подтверждало её слова. Пока они тихо разговаривали, Лоуренс ощутил на себе чей-то взгляд и поднял голову. Он посмотрел в сторону ворот, через которые только что прошла лавина овец. Сейчас закрывали за ними ворота. Однако пастухи ещё оставались там, и ему показалось, что один из них, пожилой, наблюдает за ним.
   - Мастерская? Нет, может, кладовка в конце зала? Или... мм? - бормотал Пиаски, всё пытаясь найти решение, но когда Лоуренс поднял голову, последовал его примеру. Несколько мгновений он неотрывно смотрел на пастухов, а потом вдруг хлопнул в ладоши.
   - Точно! Могут ещё быть свободные комнаты в доме пастухов! Я слышал, зимой многие из них не заняты... пойду спрошу!
   И убежал. Тот пастух глядел в их сторону, но, может, он смотрел мимо них на святилище. Лоуренс уже почти убедил себя в том, но тут Хоро кинула взгляд на пастухов и сказала:
   - Один из них только что таращился на нас.
   - Значит, мне не показалось.
  
   []
  
   Один Коул удивился и стал нервно оглядываться по сторонам. Есть много городов и деревень, где местные жители враждебно относятся к чужакам. Но не похоже, чтобы пастух смотрел на них враждебно.
   - Быть может, ему просто показалось необычным, что ты здесь? Есть много монастырей, где живут мужчины и женщины, но здесь, насколько я помню, монахинь нет.
   - Да... в его взгляде было удивление.
   - Ты случайно не показала уши или хвост, нет?
   Хотя это была очевидная шутка, Хоро опустила голову, прищурила глаза и с очень недовольным видом ответила:
   - Мои уши и хвост со скуки обвисли под балахоном. Потому что ничего не происходит, что заставило бы моё сердце биться чаще.
   - Прекрасная новость. Я предпочитаю скромных женщин.
   Она тотчас наступила ему на ногу, Коул отвернулся, беззвучно смеясь. Пиаски, договорившийся о чём-то, радостно замахал рукой.
   - Хоро, тебя устроит, если ты поселишься вместе с пастухами?
   - Ты же сам сказал, что предпочитаешь скромных женщин?
   Лоуренс задал свой вопрос по иной причине - он опасался испортить ей настроение. Но твёрдый ответ безразличным тоном дал понять, что её действительно устраивало. В конце концов, она не ребёнок.
   - Видимо, это лучшее, что нам остаётся, - произнёс он и помахал рукой Пиаски. Затем, к его удивлению Пиаски обменялся рукопожатием с тем самым пожилым пастухом. Похоже, пастухам Великого монастыря Брондела, вокруг которого ходила легенда о Золотом баране, предстоит делить кров с Мудрой волчицей из Йойтсу, богиней урожая.
   Должно быть, в мире куда больше мира, чем можно вообразить.
  

***

  
   - Хаскинс, - услышал Лоуренс, опуская вещи на пол. Стук вещей чуть не заглушил это слово. Когда он, наконец, понял, что пастух только что представился, поспешно протянул правую руку.
   - Я Крафт Лоуренс.
   Они обменялись рукопожатием, стоя в дверях, ладонь Хаскинса оказалась жёсткой, как овечье копыто.
   - А это Хоро и Коул. Ветры судьбы свели нас вместе.
   - Рада познакомиться.
   - Очень рад познакомиться.
   Хаскинс лишь молча пожал им руки. Кроме имени, он вообще не сказал ни слова. У него были волосы цвета снега, смешанного с соломой, длинные брови и борода почти до груди. Крепкое телосложение - не сгорблен, не худ, серые глаза под морщинистыми веками цепко смотрели вдаль. От него веяло надёжностью. Чем-то он походил на старого дикого барана.
   Истинный пастух, покоритель лугов. Воплощение пастушества. Почтенный человек, внушающий уважение всем обликом.
  
   []
  
   - Благодарю тебя за согласие нам помочь.
   По словам Пиаски, пастухи, живущие с Хаскинсом, приходили домой раз в несколько лет. Он был готов выделить свободные комнаты путникам при условии, что те будут готовить еду. Конечно, это далеко не постоялый двор, в комнатах не было очагов, лишь общая кирпичная печь. И всё же это почти рай по сравнению с общей комнатой с толпой незнакомцев или с грязным полом в холодном каменном доме.
   - Ночью я присмотрю за огнём. В остальном вы можете делать что хотите.
   Говорят, пастухи, что целыми днями присматривают за бессчётными стадами овец и живут в неимоверно суровых условиях, становятся святее самих святых. К Хаскинсу это подходило более, чем к кому бы то ни было. Попытки завести разговор со старым пастухом едва ли приведут к успеху. Поняв это, Лоуренс просто кивнул. Окинув гостей взглядом, Хаскинс чуть кивнул в ответ и пошёл в комнату с печью.
   - Он что, священник? - спросил Коул, когда шаги Хаскинса стихли.
   Вопрос не казался странным - Лоуренс и сам легко мог себе представить, как люди, сбившиеся с жизненного пути, просят пастуха наставить их.
   - Он больше похож на мирского мудреца-отшельника, тебе не кажется?
   - Это ты надо мной, что ли, смеёшься? - спросила Хоро, набив рот сушёной малиной сразу, как только их вещи очутились в комнате. Лоуренс бросил на неё короткий взгляд и наигранно пожал плечами.
   - Похоже, у нас больше еды, чем я думал. Даже с учётом доли Хаскинса мы протянем довольно долго. А раз тут повсюду полно торговцев, то, даже когда наша еда подойдёт к концу, это не станет серьёзной проблемой.
   - Да, но недавно я видел большую очередь к колодцу, так что проблемы могут быть с водой, - сообщил наблюдательный Коул. В нищем странствии нет ничего важнее воды. Без еды можно продержаться неделю, без воды - почти ничего. - Может, мне сейчас сбегать?
   - Это было бы лучше всего... ладно, значит, вода за тобой. Она нам и для готовки понадобится, и ещё надо не забывать, что за ночь колодец может замёрзнуть.
   - Бегу! - весело ответил Коул и, схватил ведро и кожаный мех, выскочил наружу.
   Он был из тех, кому легче, когда есть какое-то задание.
   Лоуренс, глядя, как Хоро, не обращая ни на что внимания, лениво поглощает ягоды, ощутил, что должен что-то сказать.
   - Ещё не так давно я бы, увидев тебя в таком виде, стал над тобой подтрунивать и заслужил бы твой гнев.
   Чувства не отображались на лице Хоро, но ей тоже хотелось быть полезной. Правда, из-за того, что она этого не показывала, иногда случалось, что от неё так и не поступало никакой помощи.
   - Похоже, ты сумел чему-то научиться.
   - Хотелось бы думать, что я провёл с тобой достаточно много времени для этого.
   - Хех. Не будем об этом, но если нам придётся остаться здесь достаточно надолго, чтобы пришлось беспокоиться о еде, для меня это будет весьма неприятно.
   Она сунула в рот последнюю ягодку и поднялась.
   - Это верно. А застрять мы можем - например, если всё завалит снегом. Если уж где-нибудь застревать, то лично я предпочёл бы город.
   - Для меня это одна из причин, но есть и вторая.
   - Есть и вторая?
   - О да. Возможно, ты окажешься погребён заживо в шерсти тех овец, что я сожру.
   - Такого исхода мне хотелось бы избежать, - сказало в шутку Лоуренс, но подумал, а шутила ли Хоро? Он лишь мельком видел стадо, но, похоже, руно у овец было превосходное. А значит, почти наверняка и мясо вкусное.
   - С другой стороны, любому путешественнику, кто здесь застревает, не остается ничего другого, кроме как обмениваться слухами. Нам же нужно собирать сведения, так что для нас это самое подходящее, не так ли? - добавил он.
   - Не обязательно. Слухи могут расходиться слишком быстро, и тогда из них никому пользы не извлечь. Нам важнее всего решить, как втихую собрать сведения о костях и не привлечь к себе внимания.
   Лоуренс стал обдумывать её слова, поглаживая начавшие уже завиваться волосы на подбородке. Впрочем, выбор был небогат, думать долго не пришлось. Единственным выходом было заручиться помощью кого-то, кому можно доверять. Лишь один человек годился. Но он невольно ощущал нерешительность, думая, просить ли Пиаски о помощи. Пиаски - выдающаяся личность, настолько выдающаяся, что ему не хотелось стоять рядом с ним перед Хоро.
   - Не вижу никакой проблемы. В стае, где два вожака, они часто грызутся, как и двое старейшин в клане. Нет нужды беспокоиться из-за таких мелочей.
   Она угадала, что его тревожило. Но, каким бы тугодумом Лоуренс ни был, ему было очень трудно признать, что причина его нерешительности - мысль, что Хоро слишком хорошо поладит с Пиаски. Молчать сейчас - лишь играть на руку Хоро. В худшем случае она может принять его нерешительность за недоверие. Поэтому Лоуренс произнёс так, будто намереваясь выложиться без остатка на переговорах мирового масштаба:
   - Сейчас мне безразлично, к кому ты будешь ближе.
   Ему это заявление показалось идеальным. Он не сомневался, что даже Хоро не сумеет поймать здесь ложь. Однако же у неё было такое выражение лица, словно она наблюдала за направляющимся в капкан кроликом.
   - Хмм? Или ты не вожак стаи?
   И её лицо мгновенно стало совсем другим.
   - Ты стараешься поладить с тем самцом, одновременно оставаясь настороже, не так ли? Что ж, когда кто-то лишь начинает вести стаю, нередко бывает, что он чересчур сильно старается. Не могу сказать, что не понимаю этого...
   Лоуренс повторил про себя слова Хоро. Нарочно вносить неопределенность в слова она умела просто потрясающе. Более того, она отлично знала, как люди будут эти слова понимать.
   - Я всегда считала тебя вожаком, а оказывается, ты тревожишься вот об этом? Ты не только считаешь вожаком меня, но и надеешься, что я не перенесу свою привязанность на другого?
   Она улыбнулась довольной улыбкой.
   - Какой же ты милый мальчик.
   Сто лет уже Лоуренсу не приходилось так краснеть. То, как она непочтительно опустила голову и ткнулась ему в руку подбородком, виляя хвостом, разожгло в нем безумное желание ущипнуть её за щёки и, завернув в одеяло, вышвырнуть в окно. Но если выйдет из себя, это подольёт масла в огонь. Он убедил себя, что сдаться, чуть обозначив вызов, - лучший выход, и выкинул белый флаг, как подобает хорошему торговцу. Услышав шелест одеяла, он догадался, что это Хоро перевернулась в кровати, явно разочарованная его неожиданно спокойной реакцией.
   - Пфф, теперь-то ведёшь себя как разумный самец.
   Слова были ядовитыми, однако Лоуренс на приманку не клюнул.
   - Это достаточно легко, стоит мне только вспомнить детство.
   - Хмм?
   Лоуренс поднял указательный палец, а вторую руку положил на пояс, словно собираясь читать лекцию.
   - Каков самый прекрасный способ привлечь внимание той, кто тебе нравится?
   Хоро смотрела удивлённо.
   - Немножко подразнить её - и тогда она тебя заметит.
   "Вот поэтому я не могу выходить из себя по мелочам", - мысленно добавил Лоуренс, подошёл к кровати и нажал на её нос указательным пальцем. Он открылся для контратаки и прекрасно знал, что пожелай Хоро, она легко нанесёт ответный удар. Сейчас, однако, она наслаждалась его маленькой лаской. Он терпеливо ждал контратаки, но волчица лишь молча лежала и смотрела на него. Прошло какое-то время, и она заговорила - чуть в нос, по-прежнему прижатый пальцем.
   - В конце концов, о вкусах не спорят.
   Она имела в виду, что люди не всегда выбирают, что для них лучше, вот и она не обязательно перенесёт привязанность на Пиаски. Таким образом, Хоро показала, что сдаётся, сумев не польстить Лоуренсу.
   - Я... я, пожалуй, сочту это за комплимент.
   Он злился на себя, что запнулся в самый ответственный момент. Зато достопочтенная Мудрая волчица была довольна.
   - Фмм, - хихикнула она в нос. В комнату вбежал запыхавшийся Коул с водой.
  

***

  
   Они не собирались таиться, но всё же дождались заката и лишь затем отправились в святилище. Видно было ужасно, снег всё падал. Сейчас неудобное обычно время для молитвы на церковной скамье выглядело предпочтительнее. Обитатели монастырей обычно встают и ложатся раньше мирян, так что вечерняя служба давно закончилась, и в церковном зале, кроме Лоуренса, его спутников и Пиаски был лишь дежурный монах.
   В руках у него была сума - изрядно потёртая, но из превосходной овечьей кожи. Когда они закончили молитву, он тут же подошёл и молча открыл суму. Пиаски и Лоуренс опустили туда несколько серебряков с материка.
   - Да пребудет с вами благословение Господне, - холодно произнёс монах и ушёл. Лоуренс понимал, что ему, скорее всего, пришлось поторопиться, чтобы зажечь свечи к поздней молитве, но не мог не подумать, что такое отношение не прибавит Церкви ревностных сторонников.
   - Пора, - приглушённо сказал Пиаски, и его слова растворились в белом облачке дыхания. Холод стоял невероятный, в это время люди наслаждаются вином и бараниной. Но, в отличие от Лоуренса, у Пиаски здесь было много друзей, к кому он мог бы пойти в это время.
   Лоуренс кивнул. Его спутники продолжали беззвучно молиться. Лоуренс похлопал их по плечам, Коул с Хоро одновременно встали. Чтобы в полной мере ощутить всё величие святилища, достаточно взглянуть на потолок, стоя у входа в зал напротив алтаря. Чувствовалось, что за много лет сюда были вложены немалые деньги - достаточные, чтобы святилище внушало священный трепет. Расшитая драпировка, свисающая с потолка, потускнела от свечной копоти и холодного климата, казалось, отодвинь её - и глазу откроется море золота.
   - Великий монастырь Брондела... обитель всемогущего Господа... - прошептал Коул, когда они прошли коридором и вышли через большие ворота, способные, казалось, выдержать удары тарана. Мальчик, хоть и был язычником с точки зрения Церкви, не питал к ней особой вражды. Он восхищался торжественным духом этого святилища, возведённого в краю падающего снега. А может, ему просто нравилась та ода. В обычной ситуации Хоро не упустила бы случая посмеяться над ним, но сейчас даже она взяла Коула за руку, встала рядом с мальчиком, и они вдвоём молча смотрели какое-то время, а потом побежали догонять Лоуренса и Пиаски.
   - Если бы это было возможно, я бы с удовольствием пригласил тебя, господин Лоуренс, и твоих спутников ко мне присоединиться...
   - Ничего, ничего. Я понимаю твоё положение. Вот если бы ты отправлялся на деловые переговоры, я бы обязательно потащился следом, что бы ты ни делал.
   - Ха-ха-ха, спасибо за понимание. Ну, тогда до завтра!
   - До завтра. Хорошего тебе вина!
   Простившись с Пиаски у освещённого факелами входа в святилище, они направились к дому пастухов. В столь поздний час им не встретилось ни души, даже возле святилища. И света, кроме факелов высоко над головой, тоже не было.
   - Уверена, его ждёт отличное вино.
   Хотя в святилище они пробыли недолго, их следы уже исчезли под слоем снега.
   - У нас в мехах тоже хорошее вино.
   - Вино бывает хорошим, только когда пьёшь его в хорошей компании.
   - И что ты этим хочешь сказать... - Лоуренс заподозрил, что это его назвали плохой компанией для выпивки, но потом сообразил, что она имела в виду другое. - Только не говори подобных вещей сегодня за ужином, слышишь?
   Из-под капюшона донёсся тяжкий вздох. Потом Хоро зашагала вперёд, нарочито топая ногами.
   - Но как можно наслаждаться напитками, когда рядом такой унылый и грязный тип? Мало того, что он поздороваться, как следует, не может, - не успела я подумать, куда он исчез, как он имел наглость появиться передо мной с сырой бараниной! Во что вообще он играет, выкладывая её возле печи? Он что, нарочно пытается вывести меня из себя?
   Пастухам приходится уходить из дома рано утром и возвращаться поздно вечером. Поэтому едят они, не считая ужина, под открытым небом. А когда выпадает особенно много снега, им приходится искать место для ночлега. Конечно, овец в своём доме Хаскинс держать не стал бы, но готовить пищу для товарищей по работе - одна из обязанностей пастуха.
   Пожалуй, вместо: "Хаскинс такой нелюдимый, потому что ему недостает навыков общения", правильнее сказать: "он должен готовиться к завтрашнему дню и не может позволить себе роскошь долгих вежливых разговоров". Но Хоро больше всего раздражал не характер Хаскинса, а то, что он сушил баранину прямо у неё перед носом. Он даже развесил бараньи колбасы рядом с кожаным шнуром, на котором сушилось остальное мясо.
   - У нас ещё осталось немного вяленой баранины, разве нет?
   - Такое жёсткое мясо не по мне, - и Хоро недовольно отвернулась. Лоуренс даже подумал, не напрашивается ли она быть отшлёпанной за ребяческое нахальство... Во всяком случае он знал, что если бы она пожелала вынудить его купить ей что-нибудь вкусненькое на ужин, она бы подготовилась получше. Сейчас, похоже, она лишь пыталась отныть немножко аппетитной баранины Хаскинса - без особой охоты, просто потому висит перед носом.
   - Достаточно его сварить в горшке, как Пиаски делал, и оно станет мягким и вкусным.
   Хоро подняла голову и уставилась на Лоуренса с надутым видом, будто все её надежды пошли прахом.
   - Думаю, с сегодняшнего дня тебе надо привыкать пользоваться горшком вместо подушки.
   Лоуренс устало вздохнул:
   - Ты имеешь в виду, что хочешь, чтобы моя голова стала ещё мягче?
   Ничего не ответив, Хоро отвернулась и теперь глядела вперёд. Они вошли в дом пастухов, из каждой комнаты доносились ароматы еды и тихий смех. Воздух был полон запахов вареной и жареной баранины, так что губы облизывала в предвкушении не только Хоро.
   Внутренние двери прогнили настолько, что простым пинком в них можно было бы проделать дыру. Хоро проказливо заглядывала в каждую комнату, мимо которой проходила, стараясь увидеть, что там едят. Комнат было пять, Лоуренс и его спутники занимали одну из двух комнат на втором этаже. Всего в доме жило полтора десятка пастухов, здесь же размещалась псарня. Вместе с отдельными фермами, что стояли то тут, то там на обширных монастырских землях, всего пастухов было не меньше тридцати. Лоуренс слышал, что некоторые из них жили попеременно то здесь, то на фермах, стало быть, они даже друг друга не все знали. Хаскинс был одним из самых старых. Местные говорили, что знаниями об овцах он превосходил самого Единого бога.
   - Мы вернулись.
   Для путешественников останавливаться на ночлег в чужих домах - обычное дело. Но чтобы постой проходил приятно, необходимо по возможности тепло приветствовать других жильцов первыми.
   - Здешнее святилище воистину впечатляет.
   Хаскинс молча кивнул и продолжил очищать сырую баранину от жил и жира. Во взгляде Хоро вновь появилось недовольство - видимо, её возмущало, что пастух удаляет такой превосходный жир. Проводив Хоро и Коула до комнаты, Лоуренс занялся ужином. Он поднял один из горшков - и тут Хаскинс раскрыл рот:
   - Очень подходящая обитель для всемогущего Господа.
   Лоуренс улыбнулся и кивнул, поняв, что старик сейчас ответил на его слова. Сделав подставку для горшка из какого-то инструмента Хаскинса, он наполнил посудину водой и продуктами в нужных долях, как научил Пиаски. Хоро предпочитала более пряную пищу, и он добавил ещё соли. Хаскинса это должно было устроить - Лоуренс слышал, что пастухи, как и овцы, любят солёное. Затем он добавил много полосок вяленого мяса и раскрошившийся в дороге хлеб. В результате должно было получиться весьма питательное варево.
   В обычной ситуации можно было бы насладиться беседой о том и о сём, но Хаскинс продолжал работать молча. Кто-то когда-то сказал, что люди, большую часть жизни прожившие пастухами, говорят только со зверями, и Лоуренс теперь понимал, как могло родиться такое поверье.
   Зайдя в соседнюю комнату, Лоуренс увидел, что Хоро и Коулом выдрали из постелей немного соломы и увлечённо играли в вытягивание короткой соломинки. Судя по широкой улыбке на лице Коула, он выигрывал.
   - Ужин готов.
   Проходя мимо Хоро, Лоуренс похлопал её рукой по голове, волчица тут же кокетливо прильнула к нему. Похоже, она была в неважном настроении.
   - Благодарим тебя, Господи, за хлеб наш насущный.
   Перед ужином они прочли соответствующую молитву из Священного писания, чего обычно они не делали. Коул, улыбаясь до ушей, стал набивать рот, но лицо Хоро приняло недовольное выражение, придавшее ей ещё больше сходства с монахиней. Должно быть, из-за того, что в их супе была сушёная баранина, а не свежая, и - ещё важнее - потому что горячий суп плохо сочетался с крепким вином, которое они пили.
   Эта проблема возникала и по дороге сюда, но тут в монастыре Хоро даже напиться, как следует, не могла. Лоуренс не сомневался, что очень скоро она начнёт ныть по этому поводу, но поделать ничего не мог. Ведь рядом с видом отшельника сидел Хаскинс. Чтобы лучше ухватить происходящее, Лоуренс решил, что им всем следует изображать верующих паломников. Их единственным другом здесь, насколько применимо здесь это слово, был Пиаски. Как раз сейчас Альянс Рувика пожирал монастырь, даже имя торговой гильдии Ровена едва ли имело здесь какой-то вес.
   Им улыбнулась удача - они жили с человеком, проводящим почти всё время на монастырских землях. Такой удачей надо было воспользоваться. Но губы молчаливого старика запирали знания в его голове подобно замку на двери. Как же отпереть замок? Хаскинс, конечно, ел молча, не выражая ни признательности, ни недовольства. Учитывая, что он сам попросил Лоуренса готовить еду, это следовало признать мудрым. Но такое отношение Хаскинса не давало Лоуренсу приоткрыть дверь, за которой таились знания. Оставалось лишь сидеть и ждать, когда возможность представится. Он как раз ел и думал, как подступиться к старику, когда тот медленно встал. Горшок был практически пуст, оставалось лишь вычерпать остатки бульона. Уголки губ Хоро приподнялись, она даже не пыталась скрыть жадную улыбку: "Одним едоком меньше!" Но пастух тут же сел обратно, и улыбка исчезла с её лица... Пока он не кинул в горшок кусок баранины, снятый с кожаного шнура.
   - Время от времени делить трапезу с другими вовсе не плохо, - проговорил старик, его голос звучал немногим громче, чем пепел, оседающий в огне, но для его гостей, которым прежде частенько доводилось есть в одиночестве, эти слова были теплее любого приветствия. Даже настроение Хоро, похоже, улучшилось - она уже тянулась к мясу, не давая ему свариться. Лоуренс повернулся к Хаскинсу, чтобы поблагодарить, и увидел, что тот протягивает ему бутылочку с чем-то белым, должно быть, чем-то спиртным на овечьем молоке. Лоуренс одним глотком осушил чашку, чтобы старик налил ему своего напитка.
   - Мм, давно забытый вкус.
   Такие напитки человек либо обожает, либо терпеть не может, он принадлежал к последним. Но прекрасно сознавал, что Хаскинс предлагает свою дружбу, хотя бы на то время, что они тут живут. Лоуренс преувеличенно изобразил благодарность, хоть знал, что Хоро мысленно смеётся над ним.
   - Господин Хаскинс, ты...
   Старик отрезал кусок сварившегося уже мяса, положил в рот, потом глотнул из чашки и поднял глаза на Лоуренса.
   - Ты всегда жил здесь, господин Хаскинс?
   - Я живу здесь несколько десятков лет, ещё с прошлого аббата.
   - Понятно. А я с детства путешествовал, вёл жизнь торговца. Иногда я оставался на одном месте какое-то время, но всё равно не знаю, на что это похоже.
   Хаскинс не ответил, но Лоуренс чувствовал, что пастух слушает, и продолжил:
   - А, да... Помню, я слышал, что в королевстве Уинфилд никогда не меняются три вещи... как там дальше? Интересно, сколько правды в этих словах?
   Хаскинс, резавший баранину в своей миске, остановился, услышав слова Лоуренса. Его взгляд устремился куда-то в пространство, как у любого, кто ищет ответ в памяти.
   - Надменные аристократы, красивые луга и...
   - ...и огромные стада овец! - Лоуренс закончил за него, и еле заметная улыбка тронула губы Хаскинса.
   - Здесь и вправду ничто не изменилось.
   - Звучит замечательно.
   - Ты действительно так считаешь?
   Голос Хаскинса звучал отчётливо, будто он с самого начала видел насквозь Лоуренса с его попытками лести. Набившая рот мясом Хоро, судя по всему, подглядывала за ними из-под капюшона. Её поведение было верным признаком, что Хаскинс действительно раскусил Лоуренса, но паниковать не стоило. В конце концов, Лоуренс был весьма опытным торговцем.
   -- Конечно. Вот возьмём меня. Когда я возвращаюсь куда-то, где год не был, я всегда говорю всем с улыбкой... - и, удерживая эту улыбку на лице, продолжил: - "Как хорошо, что здесь всё осталось по-прежнему".
   Серые глаза под длинными бровями, похожие одновременно на человеческие и на звериные, взглянули на Лоуренса. Впервые он прямо смотрел на Лоуренса, и взгляд этот был весьма пристальным. Потом он поднёс к губам чашку с овечьим напитком, сделал глоток и кивнул. Повисло молчание, нарушаемое лишь бульканьем варева в горшке.
   - - Да, здесь ничто не изменилось и не изменится впредь.
   - Ну, конечно же - в конце концов, здесь же Великий монастырь Брондела.
   Хаскинс молча кивнул, налил Лоуренсу ещё и кивнул опять. Похоже, тому удалось произвести хорошее впечатление на старика. Если бы ещё и вино было вкусным, всё было бы просто идеально.
   - Но даже каменные стены изо дня в день меняются, - заметил Лоуренс.
   - Ты имеешь в виду тех торговцев? А вы не такие, как они?
   Подобная осторожная манера речи характерна для жителей королевства Уинфилд. Лоуренс одним глотком осушил чашку и несколько натянуто улыбнулся.
   - Я торговец, да, но моя цель немного не такая, как у других.
   - О? Прийти сюда, в нашу глушь, и привести с собой Господних агнцев...
   - Мы в паломничестве, до нас дошли слухи, что в монастыре Брондела хранится некая святая реликвия.
   Лоуренс намеренно не стал называть кости бога-волка. В таком громадном монастыре непременно должна быть не одна реликвия - потому-то паломники сюда и идут. На лице Хаскинса отразилось лёгкое удивление, но он принял объяснение, пробормотал что-то неразборчиво, потом кивнул и добавил:
   - В странствии можно преследовать самые разные цели. Это привносит краски в наш скучный мир.
   Его слова показались бы выспренними, если бы их произнёс менестрель, но в его устах они прозвучали как истина. Лоуренс с улыбкой кивнул и налил Хаскинсу особенно большую порцию супа, оставшегося в горшке.
  

***

  
   Наутро Хаскинс ушёл ещё до рассвета. Похоже, для него это было обычным делом. Лоуренс дрожал от морозного воздуха, прокравшегося под одеяло, в поисках тепла он крепче прижался к надёжной грелке - хвосту Хоро. Ему захотелось побыть в тепле ещё чуть-чуть. Но когда он проснулся в следующий раз, оказалось, что прошло уже немало времени. Солнце поднялось высоко, его лучи заглядывали в комнату через ставни. Лоуренс подумал сначала, что вконец обленился, долгое время не занимаясь торговлей, но потом понял, почему ему так хорошо спалось. Под одеялом было восхитительно тепло, рядом с ним спала Хоро - она-то его и согревала.
   - Я такая замечательная, правда?
   Любой мужчина был бы счастлив проснуться рядом с прекрасной юной девой, но если при этом у неё изо рта свисает полоска сушеного мяса - дело другое. Особенно если от неё ещё и несёт перегаром. Конечно, Лоуренс знал, что Хоро забралась к нему лишь, чтобы над ней не смеялись, что она напилась в одиночку и заснула у печки. Предпочитая спать калачиком, она решила свернуться под боком у Лоуренса. Даже он терпеть не мог пить спиртное в одиночестве. Впрочем, правильным ответом, как правило, оказывается простейший - она залезла под одеяло, потому что там теплее.
   - Коул?
   - Не знаю, где он. Малец сперва возился у печки, потом, когда рассвело, пошёл следом за пастухом. Куда - я не знаю.
   Когда Хоро говорила, полоска мяса у неё во рту подёргивалась. По её цвету он понял, что это та баранина, которую Хаскинс развесил накануне. Но слишком устал, чтобы укорять Хоро, и лишь надеялся, что Хаскинс не заметит.
   - Значит, погода улучшилась.
   Плохая погода зимой часто запирает людей в своих домах, в ясные дни они всегда выходят наружу и весело беседуют.
   - О да. Один из этих пастушьих псов ещё совсем недавно носился неподалеку. Но, по-моему, некий милый мальчик здесь прижимается ко мне, как щенок.
   - Так явно теплее, чем пить с самого утра. Ладно, выпусти меня. Мне нужно идти собирать сведения.
   Лоуренс похлопал Хоро по плечу, не желавшую, однако, двигаться с места, и он, вздохнув, сам перелез через неё. Солнце взошло уже давно, но в комнате от этого теплее не стало. Ему страшно хотелось вернуться в постель, где сидела Хоро с мясом в зубах, однако он знал, что этим желанием его искушает дьявол. Он распахнул ставни, и солнечный свет, отражённый снегом, ударил по глазам.
   - Уфф. Какой потрясающий вид.
   - Холодно.
   - Когда ты увидела море, тебе захотелось по нему пробежаться, а при виде вот этой снежной равнины тебе не хочется того же? А, вон где Коул - играет с собаками на той стороне.
   За колодцем по ту сторону большого двора возле амбара мальчик весело возился с собаками - они, играя, наскакивали на него. Внезапно Лоуренс осознал, что Хоро не может возиться с пастушьими псами, как Коул. Она почувствовала его безмолвный смешок и подозрительно уставилась на Лоуренса.
   - Ну, думаю, он скоро вернётся с белыми губами. И тогда можешь потешаться над ним сколько захочешь.
   На лице её было написано безразличие, но колыхание хвоста показывало, что идея ей по душе. Лоуренс вышел в соседнюю комнату и увидел, что в печи ещё есть дрова. Коул не забывал своих обязанностей. Даже ведро было наполнено, прилежание мальчика впечатляло.
   Взглянув на сушившуюся баранину, Лоуренс заметил, что за ночь она заметно потемнела. Он впихнул в себя немного чёрствого овсяного хлеба, запил водой, потом потратил немного времени, чтобы привести в порядок бородку. Заранее зная, что Хоро не присоединится, он всё же задал бесполезный вопрос:
   - Не хочешь пойти со мной?
   Он имел в виду "пойти со мной собирать сведения о костях". Это же она предложила их искать. Как Лоуренс и ожидал, она продолжала лежать, лишь вильнула несколько раз хвостом в ответ.
   - Ну, тогда счастливо оставаться.
   Уже закрыв дверь, он понял, что невольно произнёс это несколько возбуждённо. Интересно, заметила ли Хоро? Здесь собралось много торговцев из Альянса Рувика. Лоуренс непременно узнает много интересного и помимо новостей о костях бога-волка. Стоял морозец, но отражённый от снега свет делал день ярче летнего. Прикрыв обеими руками лицо, на которую он одел уверенную улыбку, Лоуренс двинулся прочь.
  

***

  
   - Крапп от Ассадзи, вайда от Эролла, дуб от Вудо, шафран от Рокатты.
   - У Рокатты шафран отменный. Я слышал, господин Милон на последнем пиру был в прекрасных жёлтых одеждах.
   - Ты про тот пир, который потряс даже архиепископа Миры? Благодаря ему один из моих постоянных покупателей-аристократов купил у меня много всего разом и принёс мне неплохой доходец.
   - О? Завидую. Но если тебе надо пополнить запасы - мой груз пряностей скоро придёт. Как насчёт заказать немножко? Они из самых разных мест...
   Не зная, кто все эти люди, можно растеряться от их разговоров, несущихся со всех концов улицы. Друзья торговца - тоже торговцы. Если вести дела здесь, можно купить любой товар в мире, это уж наверное. И какой торговец не радовался бы, попав в такое место? Лоуренс, в отличие от остальных, был лишь бедным странствующим торговцем и никак не мог тягаться с ними в торговле дорогими вещами. Зато по части необычных, даже уникальных сельских товарах он, должно быть, всех тут превзошёл бы. Не присоединиться ли вот к этой компании торговцев? Или нет! Вон та кажется более подходящей. Сумев как-то победить соблазн, Лоуренс подошёл к зданию, над главным входом которого висел зелёный флаг с изображением луны и щита, это был один из постоялых дворов для торговцев из Альянса Рувика.
   - Можешь не стучать, - произнёс, махнув Лоуренсу рукой, торговец из группы, оживлённо обсуждавших какую-то кузнечную лавку. Лоуренс улыбнулся и благодарно кивнул, торговцы приподняли шапки и улыбнулись в ответ.
   - Здесь и вправду рай для торговцев, - пробормотал Лоуренс и, открыв дверь, громко спросил: - Прошу прощения, господин Пиаски здесь?
   - Хмм... Пиаски? А, ты про Лаго. Он вон там, в глубине, пишет что-то.
   - Благодарю.
   На первом этаже всех постоялых дворов и отделений гильдий размещают зал для отдыха. Поблагодарив торговца, Лоуренс направился в указанном направлении. В зале стояло десятка два столов, сидящие за ними занимались самыми разными делами - обсуждали какие-то схемы, взвешивали монеты и просто играли в карты.
   Пиаски был поглощён письмом, его рука с пером яростно летала над пергаментом. Лоуренс не решался его побеспокоить, но обострённые чувства опытного странствующего торговца Пиаски позволяли ему замечать засады наёмников в двух холмах впереди. Он поднял голову и, увидев перед собой Лоуренса, слегка улыбнулся.
   - Доброе утро, господин Лоуренс. Хорошо спалось ночью?
   - Да, благодаря тебе. Желал бы я с уверенностью сказать то же и про следующую ночь.
   - О Господи. Почему же так? - ответил Пиаски, подыграв преувеличенно тревожной интонации собеседника. Да, этот молодой человек впечатлял. Думая, что у него есть чему поучиться, он показал на глаза Пиаски.
   - Никогда не видел странствующего торговца в очках. Теперь, думаю, от зависти всю ночь не буду спать.
   - А, ты про это? Ха-ха-ха! Ну, здесь же монастырь, страна письма. Тут можно найти много пар, которые уже никому не нужны... эти не мои.
   Варка стекла - само по себе трудное дело, но изготовление линз требует поистине выдающегося мастерства. Очки - товар редкий и дорогой, но для монахов, которым постоянно приходилось переписывать тексты, написанные изощрёнными буквами с тонкими, вычурными линиями, они являлись предметом первой необходимости.
   - - Итак, какое важное дело привело тебя сюда? О, присаживайся, пожалуйста.
   Лоуренс заметил на столе известняковую табличку, на которой было высечено множество названий товаров и чисел. Пиаски, судя по всему, составлял список того, что нужно купить и привезти сюда в следующий приезд.
   - Торговцу-одиночке нужно запоминать лишь те товары, которые ему самому надо купить. А кто входит в организацию, должен знать, что покупают все.
   - Ну, не зря же есть поговорка "Написанное слово живёт дольше памяти". Однако, если уж ты вступил в организацию, то, когда ты умрёшь, тебя не только запишут в погребальной книге Церкви, но и будут помнить многие твои товарищи.
   - Да уж. О, да защитит нас Господь.
   Пиаски макнул перо в чернильницу и продолжил писать улыбаясь.
   - Приношу извинения, что пишу во время разговора. Насколько я понимаю, ты пришёл, чтобы узнать, каково у нас тут положение дел?
   - Тебе можно это так громко говорить?
   - Ха-ха-ха! Всё нормально. Здесь все друг друга знают, так что чужаки всегда на виду.
   Лоуренс удержался и не принялся оглядываться, иначе вид у него был бы явно дурацкий. Он просто сидел с улыбкой на лице. Пиаски, тоже продолжая улыбаться, кинул на Лоуренса неожиданно острый взгляд.
   - Ты купил проход сюда доверием господина Дойчмана, так что не волнуйся. Меня так и подмывает спросить, что же ты ему сказал, из-за чего он стал тебе доверять... но это, полагаю, торговый секрет, не так ли?
   Его улыбка стала озорной. В свою очередь, Лоуренс продолжал улыбаться естественно, напоминая себе не терять бдительности.
   - Увы, так и есть.
   - Тогда не буду больше беспокоить тебя по этому поводу. В любом случае, наш противник не собирается сдаваться, хоть их крепость на грани полного разрушения. Но наши челюсти устали их сжимать, так что мы взяли небольшую передышку.
   - Они по-прежнему держатся, хотя их атакуют со всех сторон?
   - Мы предприняли много попыток вести переговоры напрямую, но, похоже, безуспешно. Поэтому, я слышал, мы теперь пытаемся переманить на свою сторону их аббата, его помощника, прежнего аббата, настоятельницу женского отделения монастыря и даже летописца. В конце концов, здесь много торговцев, и вполне возможно, кто-то из них - друг или хороший знакомый кого-то из здешних шишек. Но они упрямо отказываются от всех предложений, хотя их положение явно оставляет желать лучшего... невольно начинаешь испытывать уважение к таким людям.
   Голос Пиаски звучал искренне, не насмешливо. То, что монастырь до сих пор выдерживал атаки, должно быть, со стороны Альянса выглядело настоящим чудом.
   - Ладно... какие именно сведения тебе нужны от меня, господин Лоуренс?
   На губах Пиаски играла честная улыбка, но Лоуренс не был простофилей, не зря он имел дело с Хоро, мастерицей словесных ухищрений и увёрток. Внезапная атака Пиаски не поколебала его спокойствия, он начал обдумывать ответ. В итоге, он решил не притворяться глупее, чем есть, и отвёл глаза. Пытаться обхитрить собеседника - едва ли это кончится хорошо. В конце концов, над этим домом висит флаг Альянса Рувика. Хитростью заставлять Пиаски плясать под свою дудку под стать нахальному молокососу, а не выдающемуся торговцу.
   - Честно говоря, предмет моих поисков слишком стыдно называть вслух, тем более, здесь.
   - Большинство тем, обсуждаемых в этих священных землях, стыдны для уха, так что, пожалуйста, не стесняйся.
   Манеры Пиаски, предлагавшего собеседника высказаться, напомнили ему священника на исповеди.
   - Ты вправду так считаешь?
   - Да. Кроме того, мне самому это очень интересно. Ты не похож на человека, пришедшего сюда посмотреть на наше печальное положение дел. Я предположил, что тебе нужно с кем-то встретиться, однако же ты пришёл ко мне, а не к какому-нибудь монаху. Сколь никчёмным я ни был, я всё же странствующий торговец и не могу подавить своё безграничное любопытство. Если я вижу задёрнутую штору, мне всегда хочется узнать, что же за ней.
   Лоуренс поймал себя на мысли, что торговать с этим человеком было бы истинным удовольствием. Немногие вызывали в нём такое ощущение. Ему хотелось продолжить перетягивание каната, но он знал, что пришло время сильно дёрнуть. Не без сожаления он надел на лицо застенчивую улыбку.
   - Я хочу спросить: велики ли шансы, что таким, как мы, удастся увидеть здесь священные реликвии?
   С лица Пиаски сразу исчезло всякое выражение. Он стал поглаживать подбородок с видом человека, наблюдающего катастрофу.
   - Я... прошу прощения. Ха-ха! Похоже, мне есть ещё чему поучиться. Вот уж какой причины я не ожидал от тебя услышать.
   - Значит, она не кажется тебе подозрительной?
   - Прошу, перестань дразнить меня. Здесь одно из отделений Великого монастыря Брондела. Меня проклянут небеса, если я выкажу ещё большее удивление от того, что кто-то явился сюда смотреть на священные реликвии, а не в поисках прибыли.
   Пиаски вновь рассмеялся, потом глянул на кончик своего пера и обнаружил, что чернила почти высохли. Он макнул перо в чернильницу и продолжил писать.
   - Я действительно думал, что у тебя другая цель...
   - Другая цель?
   - О, ничего-ничего. Но, выслушав тебя, я понял, что ты искренен. Тебе здесь определенно не стоит вести себя беспечно. Если ты оставил дела и явился сюда с рекомендацией господина Дойчмана, ты, несомненно, желаешь увидеть список наших возможных приобретений, не так ли?
   Именно это Лоуренс сказал Хоро и Коулу, когда они сидели на постоялом дворе близ порта. Он был уверен, что, если Альянс Рувика пытается купить монастырскую собственность, они наверняка тщательно разузнали, чем именно владеет монастырь. Сейчас ему, конечно, не было нужды выкладывать всё начистоту. И он не стал ни кивать, ни качать головой, а лишь улыбнулся.
   - Имя монастыря известно по всему миру. Я слышал, он много чем владеет, священными реликвиями в том числе. Конечно, я не знаю всего об этих реликвиях, но... какие именно ищешь ты? Возможно, я и смогу тебе помочь.
   Следующий ответ Лоуренс взвесил со всей тщательностью. Он решил из осторожности ответить непрямо.
   - Речь о реликвии, связанной с Золотым бараном.
   - С Золотым бараном...
   Если умный торговец повторяет слова другого, это значит, что он обдумывает их. За короткий миг, который он выгадывает, он перебирает в голове кучу возможных вариантов. Но, даже выгадав немного времени, Пиаски не смог найти достойного ответа. Он улыбнулся так же, как улыбался Коул, когда Хоро его поддразнивала. Торговцы, подслушивающие их разговор, сейчас, должно быть, мысленно качали головами и вздыхали.
   - Если это какие-то останки святого, я знаю несколько таких вещиц... но Золотой баран - боюсь...
   - Что это лишь пустой слух?
   - Ну, я бы не стал списывать его со счетов полностью, - взгляд Пиаски уткнулся в торговцев за соседним столиком. Двое почувствовали этот взгляд - конечно, они всё слышали, хоть и играли в карты, - и пожали плечами. - Легенда о Золотом баране ходит здесь веками, так что можно сказать и по-другому...
   - Что за все эти века никто этого Золотого барана так и не нашёл?
   - Это лучшее, что я могу тебе сказать.
   На лице Пиаски было написано искреннее огорчение. Он не хотел пренебрежительно усмехаться тому, что Лоуренса привёл сюда пустой слух. Раз собеседник показывал такое отношение, то и Лоуренсу не было нужды притворяться. С другой стороны, он не мог позволить окружающим думать о себе пренебрежительно, это впоследствии могло затруднить сбор сведений. Быть скромным и позволять смотреть на себя сверху вниз - разные вещи. Лоуренсу надо было поправить репутацию в глазах торговцев.
   - Если честно, мне много раз говорили, когда я сюда шёл, что это лишь миф. Но не только мелкие торговцы, такие как я, отправляются на поиски своей мечты - даже большие люди, всё время сидящие за гроссбухами, испытывают подобное желание время от времени. Благодаря этому я и познакомился с господином Дойчманом.
   - То есть?
   - Когда человек, познакомивший меня с господином Дойчманом, узнал, зачем я сюда иду, в нём пробудилось любопытство. Он не мог освободиться от собственных обязательств, поэтому послал меня, чтобы я отыскал его мечту. Чем выше сам человек, тем более открыт его разум к самым разнообразным интересным вещам.
   Искусство убедительно лгать значит отталкиваться от фактов и оставлять много места воображению. Картежники за спиной Пиаски закивали: "А, вон оно что". Если торговец прекращает погоню за деньгами ради нелепой мечты, его считают непрактичным дураком. Но если он этим занимается, ублажая богатого чудака, - дело иное. Пиаски явно так и решил.
   - Вот, значит, в чём дело.
   - Теперь ты узнал ещё один способ заслужить доверие богача?
   - Нет, нет, я совершенно серьёзен.
   Лоуренс был счастлив увидеть неловкую улыбку на лице Пиаски. Он сумел сохранить хорошую репутацию - не слишком высокую и не слишком низкую. Что лучше - теперь его считали безвредным торговцем, явившимся из-за чьего-то капризного любопытства. Лоуренс смело подался вперёд и сказал:
   - Вот почему я пришёл сюда, я хочу узнать всё, что только возможно, о Золотом баране. Может быть, тут есть кто-нибудь, кто что-то знает?
   Торговец, избегающий капризов богачей, не заслуживает звания торговца. Поэтому другие торговцы, до сих пор молча прислушивавшиеся, один за другим стали собираться вокруг Лоуренса с кружками в руках и улыбками на лицах.
  

***

  
   Лоуренс не стал упоминать кости бога-волка. Золотого барана вполне достаточно, а волки и овцы всегда связаны друг с другом. Если в монастыре есть реликвия, относящаяся к Золотому барану, то идя по её следу, можно узнать и о костях. Даже если он не узнает ничего конкретного, по крайней мере, разнюхает какие-то пути. Однако, в итоге он узнал куда меньше, чем рассчитывал. Хуже того - такие темы идеально подходят для весёлых бесед за кружечкой вина. Когда ему удалось, наконец, покинуть компанию и вернуться к себе, он настолько набрался, что не мог идти прямо. Придя, рухнул лицом вниз на кровать, прежде чем Хоро, расчёсывавшая хвост, успела освободить ему место. Пока она дёргалась, выбираясь из-под него, Коул принёс воды.
   - Ты явно перебрал, - заметила Хоро, наконец, освободившись.
   - Кто бы говорил.
   Лоуренс взял миску, которую подал Коул, и выпил, не поднимаясь с кровати. Если бы он даже на это не был способен, то вообще не мог останавливаться на дешёвых постоялых дворах, где приходится делить комнаты с другими. Осушив миску, он вернул её мальчику, понимая, что если сейчас закроет глаза, то тут же выпадет из бытия.
   - Ну что, много сумел разузнать?
   Хоро потянула Лоуренса за ухо, пристально глядя на него прищуренными глазами. Лоуренс, может, и обиделся бы, будь он трезв, но раз он пользовался её пушистым, ухоженным хвостом как подушкой, он понимал, и у Хоро есть причины обижаться.
   - Ты имеешь в виду "хорошо ли я провёл время?" По-моему, ты и так знаешь, нет?
   - Пф. Если бы ты посмел сказать, что хорошо провёл время, я бы тебе уши откусила.
   - Если б я знал, что так выйдет, я бы заставил тебя пойти со мной... Прости, что я пришёл так поздно, что достопочтенной мудрой волчице пришлось пить в одиночестве...
   Пропитанный хмелем рассудок уже не подчинялся Лоуренсу, своим сарказмом он заработал пощёчину. Если честно, присоединись к нему Хоро, всё было бы только тяжелее. Возможно, она это понимала с самого начала и потому осталась дома. После пощёчины Хоро тихонько потянула Лоуренса за щеку.
   - Есть ещё что сказать?
   Её щипок был даже приятен занемевшему лицу. Лоуренс закрыл глаза и ответил:
   - Дай сначала немного посплю...
   - Дурень. Но я, в отличие от тебя, знаю, как выражать благодарность.
   Его сознание уже отплывало, но он готов был поклясться, что ощутил её руку, гладившую по щеке.
   Лоуренс считал, что провалами в памяти не страдает, но, открыв глаза, вместо сумрака увидел вокруг непроглядную черноту. Он проснулся резко, но сразу подняться не смог. Он подозревал, что выпал из реальности в тот момент, когда Хоро погладила его по щеке. Повернуть голову он даже не пытался - знал, как это будет болезненно. Он закрыл глаза, сожалея, что заснул в такой неудобной позе, потом медленно сел. Все его тело задубело, как почва, лишённая влаги. Его единственной отрадой было всплывшее воспоминание, что когда он засыпал, его укрыли одеялом. Нет, погодите, это было не одеяло... Он обнаружил, что к его одежде пристали бурые шерстинки. Должно быть, Хоро всё это время укрывала его хвостом. Стряхивая шерстинки, Лоуренс ощутил её слабый запах.
   - Ууй...
   Лоуренс потёр рукой шею, которая не попала на подушку, когда он упал на кровать. Дверь в соседнюю комнату медленно открылась, впустив слабый мерцающий свет от печи. В этом состоянии даже этот тусклый свет бил по глазам.
   - Проснулся?
   - Кажется, да...
   - Ужин ещё горячий. Будешь?
   - Воды бы...
   Вместо ответа Хоро пожала плечами и протянула кувшин с водой.
   - Коул?
   - Ему тот пастух рассказывает, что надо знать, чтобы пережить снежные дни, а он слушает. В отличие от меня, этот юнец обожает задавать вопросы.
   Лучики света пробивались сквозь щели между дверью и косяком. Уверенная улыбка Хоро в полумраке пугала. Из-за любознательности Коула Лоуренс часто увлекался беседами с ним и переставал обращать на неё внимание. Похоже, это ей не нравилось больше, чем он предполагал. Во всяком случае, сейчас она пристально смотрела на него сверху вниз, не желая сесть рядом.
   - Похоже, мне придётся найти кого-то, кто расскажет, что надо знать, чтобы пережить твои упрёки.
   - Ты имеешь в виду - найти кого-то, кроме меня?
   - Тебя я могу спрашивать, только когда ты не сердишься... иначе ты становишься совершенно другой.
   - Пфф. Мой настоящий облик тоже другой, знаешь ли.
   И она ласково улыбнулась. Лоуренс не мог не бояться этой волчицы.
   - Ну... как прошло?
   Они оба говорили тихо, словно на ушко друг другу, сознавая, что их отделяет от соседней комнаты лишь тонкая дверь. Подумав, какой интимной эта беседа выглядит со стороны, ещё не протрезвевший Лоуренс ощутил, как его губы кривятся в усмешке. Впрочем, у улыбки была и другая, более важная причина. Когда он доплёлся до комнаты, Хоро не схватила его за грудки и не потребовала отчёта немедленно. Несмотря на отчаянное желание узнать результаты его разведки, она проявила заботливость. Но именно из-за этого улыбка на его лице постепенно сменилась опустошённым выражением. Всё, что он мог сказать - его поиски прошли неудачно.
   - Пока мне ничего не удалось узнать.
   Выражение лица Хоро изменилось. Но она не вышла из себя, потому ли, что знала, что торговцы, упав, всегда встают на ноги, если им не платят за то, чтобы они оставались лежать, или же она предвидела такой исход?
   - И что теперь?
   Лоуренс утратил власть над своим голосом и ответил тоном торговца:
   - Если только торговец не работает в одиночку, обязательно где-то хранятся записи его приобретений. Значит, если то, что мы ищем, вправду здесь, должна быть и запись.
   Лучшее свидетельство - Пиаски, который писал что-то в зале для отдыха. Даже предмет, существование которого следовало сохранить в секрете, должен быть где-то записан. Именно эта привычка торговцев и позволила Лоуренсу и его спутникам обратить в свою пользу ситуацию в Кербе.
   - Пфф, - Хоро, уперев руку в бедро, звучно фыркнула и слегка кивнула, глядя на Лоуренса. Потом она отвернулась и опустила голову, а её хвост раздулся, будто сума, наполненная водой. - Ты думаешь, что можешь так просто от меня отговориться?
   Даже будь Лоуренс полностью трезв, едва ли сумел бы выдержать её холодный тон. Он медленно поднял руки, показывая, что сдаётся. Ему хотелось свалить на выпивку вину за неискренние слова торговца.
   - Признаю: пока существование костей не будет опровергнуто, я буду прилагать все усилия для их поиска.
   А опровергнуть их существование невозможно. Хоро, закрыв глаза, вслушивалась своими большими волчьими ушами, будто раздумывала, что он имел в виду. Лоуренс знал, что он должен произнести дальше.
   - Прости, что приходится испытывать твоё терпение.
   Плечи Хоро удивлённо дёрнулись. Она походила на ребенка, чью шалость обнаружили взрослые, Лоуренс был поражён, но предпочёл ответить улыбкой.
   - Я всего лишь недостойный странствующий торговец, я могу собирать сведения лишь подобными окольными путями. Но для тебя...
   Для Хоро не было ничего невозможного - хоть доказать существование самого дьявола. Хмель освобождает сознание от оков логики, обычно Лоуренс говорил более рассудительно, но сейчас в голове у него всё крутилось, и язык действовал по своей воле. Если бы Хоро не поспешила закрыть ему рот обеими руками, он бы закончил, что говорил. Он случайно приподнял крышку сосуда, который следовало держать закрытым. Так говорило лицо Хоро, и она не убирала рук от его рта. Однако она держала руки очень нежно. Лоуренс молчал довольно долго, и она тоже ничего не говорила, тогда он медленно взял её руки и отвёл от своего лица.
   - То, что было в Кербе, тебя ничему не научило? Когда имеешь дело с такой дорогой вещью, как священная реликвия, любая попытка забрать её силой ничем хорошим не закончится - не только для меня, но и для тебя.
   У Хоро были маленькие ладони и тонкие пальчики. С её истинным обличьем такая фигура была самой неудобной, какую можно представить. Её гигантские клыки и когти способны принести ей практически всё, чего она только может пожелать.
   - Помнишь, ты тогда сказала в Кербе: можно в один миг решить все проблемы, если ты воспользуешься зубами и когтями.
   Высокие монастырские стены, железные ворота, тяжёлые цепи, даже творения искусного замочных дел мастера, в которые он вложил душу... Хоро способна разрушить это всё и показать миру все тайны, которые от него хотят скрыть. Какое сопротивление может оказать монастырская стража? Ответ очевиден. У них, конечно, власть, но для Хоро это мало что значит. Её сила позволит ей в мгновение ока достичь цели, не оставив от монастыря камня на камне. Однако она не пошла этим путем, и причина была проста.
   - Если... - разомкнула уста Хоро. - Если ты пожелаешь очутиться где-то далеко, я смогу отвезти тебя туда на себе. Если ты пожелаешь заполучить что-то, я принесу это тебе. Если на тебя нападут, я разгоню твоих преследователей. Если ты пожелаешь что-то защитить, я помогу тебе. Но...
   Она нежно разогнула пальцы на правой руке Лоуренса и вложила свою ладошку в его.
   -- Но я для тебя могу что-то сделать, только когда ты в человеческом облике, - закончил он.
   Сила Хоро позволяла ей выручать Лоуренса, когда он в беде, но эта же сила означала, что все свои проблемы ей проще было решать самой. На первый взгляд такая связь сулила выгоду одному лишь Лоуренсу, но и он и она знали, что отношения между курицей и цыплёнком возможны, лишь когда кто-то из двоих действительно мать, а второй - птенец. Они уже более-менее знали, где Йойтсу. Если Лоуренс поручит поиск костей Хоро, он потеряет шанс сделать что-то для неё. Она обладала силой, позволяющей ей решать собственные проблемы, причем очень быстро, поэтому её тревожило, что если Лоуренс почувствует, что стал ей бесполезен, он не захочет более оставаться с ней.
   Он понимал, почему Хоро это беспокоило, но он был слишком практичным человеком, чтобы утешать её улыбкой и словами "тебе не о чем волноваться". Деловое партнёрство приносит успех лишь тогда, когда оба участника приносят выгоду друг другу. Хоро уже видела на примере Пасро, что происходит, когда партнёрство перестает быть выгодно одной из сторон. Лоуренс потянул к себе зажатую в его руке ладонь Хоро. Потом обнял другой рукой её спину. Он по-прежнему сидел, и его лицо уткнулось в грудь Хоро. Это немного смущало. Но он и так себя неловко чувствовал, теперь стало чуть больше неловко - это роли не играло. Она сначала удивилась, но поняв его намерение, расслабилась и положила свободную руку ему на голову.
   - Прости меня... и потерпи ещё немножко, ладно?
   Это по его вине ей приходилось ждать, и он хотел показать, что сознает это.
   - Ладно... - и Хоро тихо кивнула - полная противоположность её обычной манере поведения. Она держалась, как священник, принимающий исповедь, и её рука на голове Лоуренса прощала его слабость.
  
   []
  
   - Не вздумай извиняться передо мной. Иначе все мои труды пойдут насмарку.
   Её весьма скромная грудь сейчас оказалась кстати, не помешав набраться смелости и открыто посмотреть ей в лицо. Хоро сердито ущипнула его за щёки. Похоже, она требовала не смотреть на неё свысока, хоть знала, что Лоуренс нарочно её дразнит. Она ещё немного подержала его щёки пальцами, пока, наконец, не выпустила его, устало улыбаясь.
   - Я могу не удержать себя в руках, если обнаружу, что эти кости вправду принадлежали кому-то из моих товарищей.
   - Ничего страшного, даже если не удержишь, потому что, когда ты превратишься в зубастую бурю, на мне останется очень важная задача.
   Лоуренс мог легко представить себе Хоро, застывшую перед костями своего товарища. Если этот момент настанет, а его не будет рядом с ней, всё, через что они вместе прошли, окажется ложью.
   - А ты в себе уверен.
   - Всё как ты говоришь: я дурень.
   Всякий раз, когда Хоро бывала по-настоящему счастлива, она склоняла голову и смущённо улыбалась. Большего и не требовалось, чтобы он ощутил решимость разыскивать кости, каких бы усилий ему это ни стоило.
   - Хех... если мы будем слишком долго тут шептаться, у других могут возникнуть подозрения.
   Лоуренс подумал, не будет ли он выглядеть слишком глупым, если спросит "какие?", но прежде чем он решился, Хоро отпихнула его. Сейчас она улыбалась озорной улыбкой, явно разглядев его колебания. Он опоздал. Глядя на его застенчивую улыбку, Хоро ухмыльнулась до ушей, обнажив клыки.
   - Ужин ещё не остыл. Есть будешь?
   Лоуренс поднялся, выбросив белый флаг.
   - Да, набить живот не помешало бы.
   - Ну, тогда не торопись, чувствуй себя как дома.
   Дразня его, она была в полном восторге. Открыв тонкую деревянную дверь, Лоуренс с облегчением увидел, что Коул по-прежнему внимает объяснениям Хаскинса.
  

Глава 3

  
   Лоуренс осторожно повернул голову, опасаясь, что она отвалится, и попытался выгнать остатки черноты из головы. Затем легонько похлопал себя по щекам. Он чувствовал, что не имеет права называться странствующим торговцем, если ему нужен целый день, чтобы протрезветь, однако вскоре нашёл другую причину вялости - возможно, он просто слишком устал. Но позволить себе лениться он не мог.
   Он смотрел на почти умерший огонь в печи. Здесь не постоялый двор близ шумного рынка и не хибара на какой-нибудь горе. Тихо доносящиеся снаружи голоса людей, блеяние овец, лай собак наполняли комнату подобно колыбельной песне. Вместе с потрескиванием горящих дров и шорохом оседающего пепла эти звуки усыпляли невероятно.
   Лоуренс зевнул во весь рот, потом потёр глаза. Он увидел, что сушившееся мясо затвердело и потемнело, потом заметил связки лука и чеснока, свисающие с балки, рядом лежали дрожжи. Люди могут жить и без денег. Эта комната была прекрасным примером такого образа жизни. Зевнув ещё разок, он занялся огнём в печи.
   - Доброе утро, - поздоровался Коул. Потрёпанная одежда и растрёпанные волосы мальчугана выдавали нищету, худые запястья и лодыжки говорили, что ему нередко приходилось голодать. Но умный блеск глаз свидетельствовал, что он не попрошайка, а странствующий школяр. Цепкий, упрямый взгляд подчёркивал отличие этих двух понятий. - Сегодня тоже холодно.
   - Будь сегодня по-настоящему холодно, мы бы даже из-под одеяла до сих пор не вылезли.
   - Ага... холодно, но терпимо.
   Они на удивление хорошо понимали друг друга, поскольку оба полагались на тепло хвоста Хоро. Первое, что каждый из них делал, выбравшись из постели и позаботившись об огне, - отряхивал прилипшую шерсть. С таким ритуалом странно было бы, если бы между ними не возникло понимания.
   - Хоро ещё спит?
   - Госпожа Хоро свернулась калачиком, не думаю, что она уже проснулась.
   Лоуренс не сдержал смешка. Передал Коулу немного хлеба и сушёного мяса - того же, что жевал сам.
   - Когда прозвонит утренний колокол, пойдём прямо на постоялый двор Альянса.
   - Ээ... а нам не следует сперва разбудить госпожу Хоро?
   Коул с серьёзным видом выглянул в окно, пытаясь определить, сколько сейчас времени.
   - Об этом не беспокойся. Если к тому времени она не проснётся сама, будить её не надо.
   - А она не рассердится?
   Хотя речь Коула звучала довольно взросло, сейчас, когда он жевал хлеб, он больше походил на щенка или котёнка. Он сунул в рот весь кусок сразу и торопливо его съел.
   - Нет, не рассердится. Если она нацелится на кости всерьёз, она просто отправится и отыщет их сама.
   - Э? Чт... что...
   Коул знал об истинном обличье Хоро и потому, должно быть, уже думал о такой возможности. Но ничего не говорил. Конечно же, он рассудил, что не может вмешиваться в работу Лоуренса. Но, показав такое удивление, он кинул взгляд в сторону спящей Хоро, и - его радостная улыбка и следующие слова превзошли все ожидания Лоуренса.
   - Думаю, она очень верит в нас. Мы должны как следует постараться.
   Настала очередь Лоуренса удивиться.
   - Ээ, что?
   Коул смотрел на ошеломлённое лицо торговца, подумав, видимо, что сказал что-то не то.
   - Ой, ничего... - он одной рукой замахал на Коула, а второй принялся яростно тереть лицо. Его жесты, должно быть, выглядели наигранными, будто он неудачно пытался изобразить гончара, работающего с глиной. Коул был просто полон сюрпризов. - Я просто думаю: сам я был таким умным в твои годы?
   -- Это... я вовсе не умный...
   Эти слова заставили Лоуренса задуматься - может, это он слишком глуп. Он знал, что в мире множество одарённых людей. Надо только не завидовать, а стараться изо всех сил не проигрывать, в конечном счёте, этим людям.
   - Хотя ты уже видел, насколько беспомощным я могу быть, так что впечатлять меня ещё сильнее нет нужды.
   Лоуренс стряхнул крошки с руки и встал. Мировые истины не меняются. И от Лоуренса вовсе не требовалось их менять - он должен был пользоваться теми, какие есть.
   - Господин Лоуренс.
   - Хмм?
   Коул тоже встал, взял в руки куртку и с некоторой неохотой произнёс:
   - Честно говоря, я очень хочу стать похожим на тебя, когда вырасту, но мне всё время кажется, что я не смогу.
   Эти слова - видимо, высшая похвала, какую только может получить мужчина возраста Лоуренса, однако он считал себя слишком молодым, чтобы её принять.
   - Будь ты моим учеником, это было бы грустно, - он встрепал мальчику волосы. - Но раз уж мы спутники - когда путешествуют вместе два одинаковых человека, это плохо. Идеальные спутники в дороге - те, кто могут возмещать недостатки друг друга.
   Хоро сейчас, должно быть, криво ухмыляется под одеялом, если уже проснулась. Коул же повёл себя так, будто ему только что сообщили великую истину из Священного писания, он серьёзно кивнул и ответил:
   - Я буду стараться.
   - Пожалуйста, постарайся.
   С улицы донёсся звон колокола. Они одновременно повернулись и прислушались, потом приготовились к выходу. Лоуренс прекрасно понимал, почему Хоро любит Коула, ему самому становилось спокойнее при виде мальца.
   Погода была чудесная, солнце сияло ослепительно.
  

***

  
   - Сначала мы должны увидеть их список священных реликвий. Вдруг нам сильно повезёт и окажется, что монастырские писцы случайно внесли их туда.
   - Я тогда должен притворяться школяром, который совершает паломничество ради учёбы?
   - Если спросят, ты можешь рассказать, что тебя интересуют законы Церкви. Ты много об этом успел узнать, пока учился?
   Они сидели под карнизом крыши дома пастухов в укромном местечке, куда люди практически не заглядывали, и Лоуренс смотрел, как Коул заматывает ноги в несколько слоёв ткани. Без этого сандалии мальчика не спасли бы ноги от мороза.
   - Наш учитель никогда не рассказывал нам про деньги.
   - Правда? Это просто идеально.
   Коул, похоже, растерялся на секунду, но затем, туго затянув скрепляющие ткань веревочки, улыбнулся.
   - У меня до сих пор не было возможности чему-то про них научиться, поэтому, пожалуйста, поучите меня.
   - Отличная игра.
   Лоуренс потрепал мальчика по голове, и они пошли. На небе до самого горизонта не было ни облачка, солнце светило так ярко, что было больно смотреть. Опускать глаза бесполезно - солнечный свет отражался от серебристого снега. Некоторые торговцы идут через горы ради преимущества над идущими в обход, их зачастую отличает загар - даже в зимнее время. Испытав на себе кусачие лучи солнца, Лоуренс понимал, почему. Коул, едва выйдя наружу, сощурился - его глазам тоже было трудно приспособиться к яркому освещению.
   - Надеюсь, мы найдём в этом списке то, что ищем.
   - Это будет твоя работа.
   Услышав эти слова, Коул застыл, издав лишь удивленное "э?!".
   - Ты знаешь о писаниях Церкви больше меня. Какие святые покровительствуют пастухам, какие из святых были раньше языческими богами, какие суеверия касаются волков и овец... всё такое. Так что твоя задача - отделить правду от сказок.
   Хоро любила Коула не только за чудное поведение - она также восхищалась его силой воли.
   - Понял... - послушно ответил он, несмотря на удивление. Лоуренс тогда произнёс тоном учителя:
   - Тогда оставляю это на тебя.
   Затем выпятил грудь и открыл дверь постоялого двора Альянса Рувика.
   - Мм?.. Эээй! Вчера вечером с тобой было весело!
   Войдя, он увидел компанию торговцев, которые уже пили и разговаривали. Один из них поприветствовал его кружкой. Могло показаться, что пить в такую рань - это чересчур, но для тех, кого ветер и снег заперли на постоялом дворе, такое было не внове.
   - Доброе утро! Я зашёл сказать спасибо господину Пиаски за вчерашнее угощение.
   - Лаго сейчас в святилище. Обычными переговорами занимается. Молодой парнишка, но способный.
   Лоуренс предположил, что мужчина имеет в виду переговоры с лидерами монастыря, судя по его тону, Пиаски не был просто посредником. Возможно, после покупки монастырской земли Альянс собирается основать здесь город или рынок. Едва ли человек такой редкой профессии, как у Пиаски, был бы здесь в роли простого посредника.
   - А, значит, в святилище. Спасибо.
   - Всегда пожалуйста! Как-нибудь приходи ещё с нами выпить! И в следующий раз приводи своего нанимателя.
   Слова торговца казались несколько грубоватыми, но они позволяли Лоуренсу спокойно разговаривать по существу. Каковы бы ни были намерения человека - если его подозревают, это хуже, чем когда его раскусили, богатое воображение часто порождает самые немыслимые подозрения.
   - А разве в святилище не должна быть служба сейчас? - спросил Коул, когда они с Лоуренсом вышли с постоялого двора.
   - Не думаю, что у них есть выбор. Похоже, их положение хуже, чем я ожидал.
   Окутанное сиянием солнца и белого снега, святилище слепило ярче лучшего из самоцветов. Но тех, кто собирался молиться Единому богу, бесцеремонно вытолкали наружу, положение дел - яснее ясного. Лишь несколько особо ревностных торговцев стояли и молча молились перед захлопнутыми дверями. Лоуренс попытался сообразить, что же делать дальше, но двери распахнулись, из святилища вышла процессия. Сначала вышли элегантно одетые торговцы, потом их слуги, далее пожилые торговцы с пергаментами в руках. Последнюю группу возглавлял Пиаски. Заметив стоящего возле дороги Лоуренса, он отделился от процессии и направился к нему.
   - Доброе утро, господин Лоуренс. Как провёл ночь?
   - Моя спутница обожает выпить, так что мне достались одни лишь упрёки.
   - Ха-ха! Ну, тогда в следующий раз пригласи и её выпить с нами!
   Пока они обменивались приветствиями, Лоуренс пытался оценить положение Пиаски в этой компании. Похоже, оно не самое низкое.
   - Господин Пиаски, ты не мог бы уделить мне немного времени?
   Пиаски кинул взгляд на торговцев, вышедших из святилища вместе с ним.
   - Если только немного.
   Лоуренс был удивлён, но не тем, что Пиаски согласился уделить ему время. Жесты и тон Пиаски показывали, что он оказывал Лоуренсу услугу. Он мог подчёркивать это, лишь рассчитывая получить что-то взамен. Поэтому Лоуренс выразил признательность с деловой улыбкой.
   - Благодарю. Где нам лучше всего поговорить?
   - Ну, у меня сейчас есть кое-какие дела, так что почему бы тебе не подойти в библиотеку чуть попозже?
   - В библиотеку?
   - О! Прошу прощения. Это вон в том доме. Там на первом этаже найдёшь человека, похожего на ученого богослова. Просто назови ему моё имя.
   Он указал на неприметный домишко, стоящий позади другого, придорожного здания. Окна там были не застеклены, а лишь закрыты ставнями, и вообще создавалось впечатление, что посещали его нечасто.
   - Мне нужно написать отчёт и кое-что упаковать, так что, пожалуйста, подожди немного, а потом подходи в библиотеку.
   - Понятно. Встретимся в библиотеке.
   Пиаски направился к постоялому двору Альянса. Оглянувшись, Лоуренс и Коул увидели бредущую в их сторону знакомую фигуру.
   - Думаю, я к вам всё-таки присоединюсь, - раздался тихий голос из-под капюшона. Глядя на явно заспанное лицо Хоро, они прикинули, сколько времени она решала, идти или нет, но лишь молча кивнули. Полчаса спустя они подошли к зданию, указанному Пиаски. Внутри они встретили хмурого бородатого мужчину, напоминающего богослова. Когда они упомянули имя Пиаски, мужчина позволил им пройти в дальнюю комнату библиотеки.
  

***

  
   Комната была завалена различными бумагами. Лоуренсу показалось странным, что почти все они были совершенно бесполезны для торговцев. Карты, планы городов, списки гильдий ремесленников, запутанные генеалогические древа аристократических родов. Похоже, у Пиаски здесь было что-то вроде личного кабинета. Бородач провёл посетителей через пустую комнату к двери в дальней стене. Как Лоуренс и ожидал, комната за этой дверью тоже была полна бумаг.
   - Прими наши извинения за то, что отвлекаем тебя от работы.
   - Ничего, ничего. Этого, конечно, недостаточно, но мои товарищи вчера вечером вели себя довольно грубо, поэтому я решил воспользоваться возможностью извиниться перед тобой.
   Вот, должно быть, почему Пиаски считал, что должен оказать Лоуренсу услугу.
   - Ты слишком уж вежлив. От твоих товарищей я узнал много нового. Я им безмерно благодарен, - сделав короткую паузу, Лоуренс шутливым тоном продолжил, - и если ты будешь так держаться, мне будет труднее просить тебя о помощи в будущем.
   Расходы, вписанные в гроссбух, всегда уравниваются с доходами - это правда. Но правда и в том, что маленький убыток может быть превращен в большую прибыль.
   - Ха-ха! Ну, конечно, если это что-то трудное, я вполне могу попросить расплатиться. Но чем именно я могу помочь? Если я могу это сделать легко, - помогу с удовольствием, только скажи.
   - Честно говоря, как ты и сказал вчера вечером, я хотел бы, если тебя это не очень затруднит, посмотреть список священных реликвий монастыря, о которых известно Альянсу.
   - О, значит, дело и вправду в этом. А я думал, тут что-то большее. Что ж, список реликвий у меня есть, пожалуйста, смотри!
   Он взял из стопки пергаментов на столе самый верхний и протянул Лоуренсу. Действительно, там был подробный перечень реликвий.
   - Я его подготовил на всякий случай, раз уж мы договорились здесь встретиться.
   Лоуренс пробежал глазами пару страниц, потом поднял голову и высказал свою признательность:
   - Спасибо. Если бы обычный торговец вроде меня постучался в монастырские ворота и попросил у них список реликвий, его бы просто выгнали без разговоров.
   - Ну, теперь уже ты слишком вежлив. Уже по тому, как легко я тебе отдал этот список, ты можешь догадаться, что он совершенно бесполезен. Почти всё здесь не стоит ничего или почти ничего. Уверен, ты и сам печально улыбнёшься, когда прочтёшь до конца, но - прошу, читай.
   Эти слова он произнес с интонацией виноторговца, рекомендующего лучшие вина. Лоуренс ещё раз пробежался глазами по пергаменту и понял, что всё так и есть. Ему не нужно было знать точных рыночных цен, он знал, что так называемые "знаменитые реликвии", хоть название и намекало на их невероятную стоимость, - предметы вовсе не уникальные, а настолько часто встречающиеся, что любому известно, что это такое.
   - Большинство их, похоже, были приобретены в качестве взяток. Монастырь ведь не может принимать взятки в открытую. И даже если глава монастыря знает, что та или иная реликвия - подделка, он купит её у короля или аристократа ради поддержания репутации. Отличный пример - верёвка, на которой повесили святую Эмеру. Если связать вместе все подделки, которые гуляют по миру, не найдется такого высокого дерева, чтобы на этой веревке кого-либо повесить.
   Ну да, в этом списке значилось даже "правое око великого мудреца", которое якобы позволяло видеть будущее. Лоуренсу были известны по меньшей мере четыре церкви, обладающие этим "оком мудрости". Все это не более необычно, чем лавка, продающая копья, способные пробить любой щит, по соседству с лавкой, продающей щиты, способные выдержать любое копьё.
   - Но, возможно, ты не найдёшь в этом списке того, что ищешь, господин Лоуренс. В конце концов, Золотой баран - лишь легенда, никаких подтверждений у неё нет. Я даже слышал, что тот человек, который выдрал у него клок золотой шерсти...
   - Нет, нет. То, что мы ищем, не настолько очевидное, оно обширно, как облака в небесах. И, как облака, парящие высоко в небе, его почти невозможно ухватить. Всё, что мы можем, это...
   - ...идти по его следу, верно?
   - Точно. Если нам удастся узнать, какие святые покровительствуют пастухам, какие предметы они после себя оставили, это может говорить о том, что монастырь Брондела скрывает знания о Золотом баране. И тогда мы сможем утверждать, что Золотой баран действительно существует.
   Лоуренс знал, насколько этот аргумент притянут за уши, но иногда, чтобы удовлетворить партнёра по сделке, приходится прибегать к подобной комедии. Пиаски, по-видимому, тоже это понимал - ему ведь приходилось вести людей в "новую гавань", которая оказывалась просто куском дикой земли.
   Тяжело вздохнув, Лоуренс кивнул и натянуто улыбнулся.
   - Увы, всё как ты и говорил. Похоже, здесь нет того, что мы ищем...
   Лоуренс передал пергамент Хоро и Коулу. Они сами этого не попросили, потому что прекрасно знали, какие роли им надо было играть. Кинув на них короткий взгляд, Пиаски ответил:
   - Прости, что список тебе не помог... хотя странно, что за это мне приходится извиняться.
   Лоуренс не удержался и рассмеялся над шуткой.
   - Мы ведь тоже исследовали этот список, причем одному Господу ведомо сколько раз. Такие реликвии можно найти почти повсюду. Конечно, некоторые из этих вещиц пользуются спросом, их можно продать сразу после покупки, но... откровенно говоря, я показал тебе список ещё по одной причине.
   - Еще по одной? - переспросил Лоуренс, на лице Пиаски появилась виноватая улыбка.
   - Да. Я подумал, не скрыто ли здесь что-то, что имеет более глубокое значение.
   Лоуренс невольно взглянул на пергамент, который тщательно изучали его спутники. Предметы из этого списка можно найти в любом преуспевающем соборе и монастыре, но все они совершенно бесполезны. Не поймёшь даже, с какими легендами они связаны, и даже - местные они или нет. С точки зрения Лоуренса, это скорее был список того, как богатые люди могут тратить деньги. Однако он понял, что имел в виду Пиаски, которому хотелось узнать, нет ли среди этих предметов чего-то, что куплено не для демонстрации своей силы, а из настоящей веры и убежденности. Нетрудно догадаться, почему он хотел найти такую вещь. Монастырь упорно сопротивлялся Альянсу Рувика, и Пиаски, должно быть, искал оружие, способное пробить это сопротивление. Главный принцип любых переговоров - необходимо знать, чего желает партнёр.
   - Только что я был в святилище, участвовал в переговорах. Монахи держатся с похвальным единством - даже несмотря на их денежные и политические проблемы. Им уже приходится умолять королевских торговцев дать им денег на весенние церковные празднества - и всё равно они держатся.
   - А у них действительно настолько тяжёлое денежное и политическое положение?
   Пиаски кивнул и испустил еле слышный вздох.
   - Повседневные расходы на уход за зданиями, свечи, манускрипты, пергамент, куда их переписывать, жалованье пастухам, корм для скота... и это только малая часть. Монастырь занимает важное положение, они должны раз в несколько лет проводить крупные церковные собрания, а это большие дорожные расходы. Далее - расходы на содержание важных гостей и женского отделения, потом ещё налог, который они платят Папе. А кроме того, они ещё вынуждены работать королевской сокровищницей, чтобы король смотрел сквозь пальцы на их независимость. Со всем этим грузом они не смогут долго продержаться.
   Конечно, даже монастырь не может существовать в отрыве от внешнего мира. Чтобы существовать, он обязан подчиняться правилам и законам мира. Судя по всему, положение монастыря Брондела было хуже, чем казалось Лоуренсу.
   - За многие годы они накопили огромное богатство, и всё благодаря продаже шерсти, так что, очевидно, у них хватает умов, способных подсчитывать прибыли и убытки. И среди них просто не может не быть кого-то, кто желал бы найти разумный компромисс. И всё же - их высшие чины едины в своем упорном сопротивлении...
   - Ты имеешь в виду, что у них едва ли было бы такое единство без глубокой убеждённости?
   Человек не может упорствовать до бесконечности, если его не поддерживает какая-то сила. В большей степени это относится к группам людей с различными взглядами. Пиаски вряд ли стал бы жаловаться, если бы монастырь объединился лишь во имя славы Господа. В любом монастыре, помимо полусвятых обитателей, посвящающих себя молитвам, есть и те, кто любит богатство. Но, несмотря на это, монастырь Брондела держался сплочённо, чем раздражал Альянс Рувика, члены которого этого просто не понимали.
   - Думаю, лучше всего их единство проще объяснить приобретением какой-то святой реликвии. Если её получают верующие, она становится для них духовной опорой, которая помогает перетерпеть трудные времена. И если мы поймём, за что же именно они так цепляются, то сможем раздавить их сопротивление одним ударом.
   Весьма прямолинейный метод атаки. Глянув на Хоро и Коула, Лоуренс заметил, что они оба задумались, хоть и делают вид, что ищут что-то полезное в пергаменте с перечнем реликвий. Легендарные кости бога-волка... если это не пустой слух, годный лишь для застольной болтовни, то они идеально укладываются в предположение Пиаски.
   - Я считаю, что это хорошая идея, но... все остальные, кто рядом со мной, сомневаются, что монахи способны возложить все надежды на кучку реликвий, которые, по-видимому, все подделки. Впрочем, лично я считаю, что это лишь прикрытие, которым монастырь пользуется.
   - Понятно... да, это выглядит разумным.
   О костях бога-волка Лоуренс молчал, их упоминание могло увести их всех не в том направлении. Ему пришлось бы противостоять могущественному Альянсу Рувика. Настолько могущественному, что даже портовый город Кербе сравниться с ним не мог. Если он безрассудно позволит втянуть себя в мясорубку, ему уже не удастся выбраться без серьёзных последствий. Коул и Хоро, по-видимому, поняли, о чём он думает, они вновь опустили глаза на пергамент.
   - Честно говоря, вчера вечером, когда ты ушёл, я был так возбуждён, что долго не мог уснуть.
   Пиаски, сидя на стуле, усмехнулся своему отношению. Он словно признавался в накопившейся в нём усталости. И его слова "мы тоже исследовали этот список одному Господу ведомо сколько раз" приобретали новый смысл. Лоуренс представил себе, как Пиаски в глухой ночи втайне от всех тщательно изучает список реликвий при свете свечи.
   - Любой ключик, что поможет продвинуться вперёд, будет куда чудеснее слова Господнего. Снова и снова обшаривать этот список, чтобы только убедиться, что это - пустая трата времени... чувство опустошения, знаешь ли, возникает, которое не передать словами. И всё же, может, я что-то пропустил, а ты найдёшь, - с этой надеждой я и передал тебе этот пергамент.
   - Прости, что ничем не смог помочь.
   Мужчины улыбнулись друг другу. В отличие от хозяина хлебной лавки, который всю жизнь стоит за прилавком и продаёт хлеб, торговец, вечно цепляющийся за различные возможности разбогатеть, постоянно мечется между предвкушением и разочарованием. Но торговцы от неудач не падают духом - они продолжают надеяться.
   Лоуренса, однако, кое-что беспокоило.
   - Можно я задам глупый вопрос?
   - Хмм?
   - Неужели Альянсу настолько выгодно купить земли монастыря?
   Альянс Рувика существовал не для того, чтобы гоняться за мелкими доходами, какие подошли бы торговым домам из мелких городов. Это колоссальная организация, владеющая множеством грузовых и военных судов. Если какой-нибудь город вводил пошлины для защиты своих торговцев, Альянс вполне мог даже применить военную силу, чтобы заставить отказаться от этой идеи.
   Лоуренсу доводилось слышать о больших сделках с участием Альянса Рувика, и все они включали настолько громадные суммы, что ему оставалось лишь удивляться: "Надо же, как много в мире денег". Если торговцы из Альянса раз за разом упорно сюда идут, значит, здесь возможны невероятные прибыли. Странствующий торговец вроде Лоуренса даже представить не в силах, сколько знаков окажется в конечной сумме. Какие же деньги здесь можно загрести?
   Пиаски почесал нос и улыбнулся, вопрос Лоуренса его явно несколько смутил.
   - Если ты спрашиваешь, сколько золотых монет мы выручим, даже я этого не могу вообразить. Но могу твёрдо сказать одно: эта сделка будет выгодна очень и очень многим.
   - Очень многим?
   Лоуренс не удержался и переспросил, слова Пиаски не укладывались у него в голове. В Альянсе много людей, на первый взгляд, эти слова имели смысл, но он чувствовал, что за ними кроется что-то другое.
   - О да. Ты же примерно представляешь, что мы тут собираемся сделать, да?
   - Твой альянс собирается скупить земли монастыря, пока он в бедственном положении, с их помощью перетянуть на свою сторону аристократию и потом влиять на политику страны.
   - Именно так. Но если бы мы просто раздали землю аристократам, их расточительность, вера и желание пускать пыль в глаза приведут к тому, что они просто отдадут землю другим церквам и монастырям, и земля просто пропадёт. И даже если такого не случится, в будущем она будет делиться на всё более мелкие клочки между наследниками, и, в конце концов, от неё всё равно ничего не останется. В общем, ни мы, ни они не выгадают. Именно поэтому в поисках решения призвали меня.
   Пиаски улыбался уверенно, речь его текла лениво, неторопливо. Он держался так не потому, что привык рассказывать об этом другим, и не потому, что был невозмутим от природы. Просто он был уверен в себе. Это уверенность человека, гордящегося своей работой. Хоро первой это заметила и подняла голову. Потому-то Лоуренс и чувствовал себя неуверенно, находясь рядом с Пиаски, бывшим вроде ремесленника, отточившего мастерство до предела, из-за этого Лоуренс ощущал почти тревогу.
   - Мы собираемся скупить земли, которые монастырь не использует, и отдать поселенцам. То есть, основать города и деревни.
   Лоуренс вдруг понял, что кабинет Пиаски и соседняя комната полны знаний как раз в связи с этим, это всё было сделано специально для него.
   - Из-за того, что монастырь держит в запустении землю, окрестные аристократы теряют доход, более того, они даже не могут дать своим крестьянам достаточно земли для существования. Ты ведь знаешь, что на материке многим приходится покидать родные края из-за войн, голода, мора, наводнений и так далее - в общем, у них нет дома, нет работы, нет денег, и всё, что им остаётся, - промышлять разбоем или просить подаяние. Если мир полон таких людей - где же в этом мире закон?
   - Короче говоря, твой альянс собирается отвести этих людей в новую землю, дать им дома и работу и в то же время оказать услугу аристократам, страдающим от разбойников, так?
   - Всё верно. Если мы сумеем преодолеть препятствие перед нами, дальше всё пойдёт как по маслу. И дело не только в получении дохода. Я знаю, это звучит тщеславно, но, когда ты помогаешь тем, кто лишился дома, обрести новый, это...
   Грань между лицемерием и благотворительностью довольно тонка. Лишь те, кто понимают это, способны искренне улыбаться в подобных ситуациях.
   - В общем, к этому трудно не пристраститься. И любой, даже самый ненадёжный ключик заставляет человека всю ночь не спать, перерывая все бумаги, какие у него есть.
   Хоро отвлеклась от дела и вслушивалась в слова Пиаски, и Лоуренс не мог её винить. Если бы она действительно была ограничена, если бы было правдой, что работа Пиаски ей неинтересна, тогда все случаи, когда она выходила из себя во время путешествия с Лоуренсом, были бы ложью. Лоуренс не мог не беспокоиться, как на ней скажутся слова Пиаски, но тут он заметил, что второй его надёжный спутник уже протянул руку помощи, сжав ею руку Хоро под листом пергамента, на лице у него была написана решимость.
   - Однажды я имел дело с переселенцами, чью деревню сожгли пираты. Некоторых из их семей пираты похитили, и они не надеялись уже вновь увидеть родных. Но до тех, в конце концов, дошла весточка о переселении, и они воссоединились с потерянными родственниками уже в новой деревне. Вот в такие моменты испытываешь чувства, после которых просто невозможно бросить это дело. Возможно, ты не знаешь, но такие случаи довольно часты.
   Лоуренс даже слишком хорошо знал, насколько эти случаи довольно часты и обычны. Когда он проезжал через деревни и городки, его нередко спрашивали, не встречал ли он того-то и того-то в таком-то и таком-то месте, или, после слухов о войне, существует ли ещё такая-то деревня. Он встречал рабов, которых забрали из дома, но которым удалось скопить денег и выкупить себя. Некоторые из этих людей были родом из таких далёких краев, что Лоуренсу даже не верилось.
   И подобное относилось не только к людям. Хотя лицо у Хоро сейчас было бесстрастное, как у статуи, прикоснувшийся к её щеке, ощутил бы, что в душе она плачет. Одна из таких бродяг.
   - Конечно, раз в переселении участвует много людей, денег тоже можно заработать много. И любого из Альянса гостеприимно принимают в городах, которые Альянс основал. Но эта работа так затягивает вовсе не поэтому. Любой, кто зарабатывает деньги в дороге, остро чувствует это - "родной дом". Потому-то мы и цепляемся так упорно за этот монастырь и не желаем уходить. Ради самих себя так упорствовать не было б нужды, но когда работаем во имя других людей, мы обретаем силы бороться.
   Последние слова больно ударили по ушам Лоуренса, потому что они были правдой. В конце концов, сам он стоял здесь и старался ради Хоро по этой же причине.
   - Ха-ха! Прости, что обременяю тебя этой бессмыслицей.
   - Ни... - Лоуренс запнулся, глядя на усмешку Пиаски над собой. - Ничего-ничего. Я понимаю твои чувства, потому что я сам такой же.
   И в этот момент Пиаски, похоже, догадался, почему Лоуренс путешествует со своими спутниками и почему они отправились в это необычное странствие. Он посмотрел сначала на Коула, потом на Хоро, они оба ответили смущёнными улыбками. Затем он кивнул и произнёс:
   - Если вы двое не возражаете, не могли бы вы сказать, какое место вы зовёте родиной?
   - Они оба северяне с материка, но из разных мест.
   Пиаски не раскрыл глаза от удивления, но и не заулыбался сочувственно. Он взволнованно спросил, будто перед ним был соперник по торговой сделке:
   - И вы ищете сокровища, происхождение которых связано с вашими родными краями?
   Войнам всегда сопутствуют грабежи, экспедиции Церкви против язычников мало отличались от войн. Языческие земли породили множество предметов, которые, отобранные у владельцев, объявлялись священными реликвиями немыслимой ценности. Из-за таких предметов Церковь беспрестанно отправляла рыцарей в эти экспедиции.
   - Примерно так. Они разыскивают то, что осталось от их городов, а мне необходимы их знания. Можно считать маленьким чудом, что мы трое вообще встретились.
   - А, вот в чём дело... Это значит, господин Лоуренс, что ты сначала нашёл человека, который заплатил тебе за поиски, а потом встретил двоих, кто мог бы указать тебе дорогу? Просто невероятно, какие штуки выкидывает судьба, не правда ли?
   - Не знаю, стоит ли мне благодарить небеса. У меня смешанные чувства.
   Услышав эту шутку, совершенно неуместную в монастыре, Пиаски сухо рассмеялся. Именно плохими шутками людей насмешить проще всего.
   - Прости за бестактность. В общем, я готов помочь, чем смогу. Если что-то понадобится - спрашивай, не стесняйся.
   - Ты уже нам сильно помог, когда позволил увидеть этот список. Спасибо тебе.
   Пиаски демонстрировал такую открытость не потому, что он был выдающимся торговцем, - просто он по характеру был заботлив.
   - Желаю вам всем найти то, что вы ищете.
   Он произнёс это так, будто просто не мог не произнести. Лоуренс сердцем осознал, что Пиаски занимался своей работой не из стремления к деньгам или в поисках благодарности. Хоть Лоуренсу и больно это признать, но тот превосходил его во всем. Невольно подумалось - хорошо, что Хоро не повстречала Пиаски раньше его. Иначе что бы сейчас было? Лоуренс был не настолько уверен в себе, чтобы выбросить эту мысль из головы. Он собирался уныло вздохнуть, когда вдруг в дверь постучали. Пиаски открыл дверь, в проёме стоял посланец от Альянса, он пришёл за Пиаски. Тот ответил и повернулся к Лоуренсу.
   - Приношу извинения, похоже, Альянс требует моего присутствия...
   Учитывая мотивы Альянса, библиотека была для них самым важным местом. Когда Пиаски выйдет, посетителям не позволят остаться. Лоуренс осторожно взял у Хоро и Коула пергамент и со словами благодарности вернул его.
   - Спасибо за помощь.
   - Не за что. Заходи, обращайся в любое время, если нужна такая мелочь.
   От одного вида невинной улыбки на лице Пиаски Лоуренсу подумалось, что зайти сюда ещё раз вполне стоит. Когда все вышли, Пиаски запер дверь. Лоуренс восхитился, подумав, сколько новых городов можно здесь основать. На лице Хоро тоже было написано восхищение - она явно думала о том же.
   - Тогда до свидания, - и он направился к постоялому двору с зелёным флагом, а Лоуренс со спутниками - в противоположную сторону. Погода стояла такая ясная, что, поглядев на небо, можно было позабыть о сугробах вокруг. Они шли, погрузившись в свои мысли, вдруг Хоро застыла.
   - Что случилось?
   Лоуренс и Коул, сделав ещё несколько шагов, остановились. Голова её была опущена так, что почти всё её лицо было укрыто капюшоном. Но узкие плечики выглядели уныло, она в подавленном настроении.
   - Вы идите вперёд... я просто хочу прогуляться.
   Она улыбалась, но Лоуренсу частенько хотелось, чтобы Хоро улыбалась лишь в тех случаях, когда была по-настоящему счастлива. Коул собрался было подойти к ней, однако Лоуренс его остановил.
   - Смотри только не простудись. Если ты заболеешь, тебя оттащат в церковь и начнут читать молитвы, которые ты так любишь.
   - Дурень.
   С этим единственным словом изо рта у неё вырвалось большое облако плана. Она развернулась и зашагала прочь. Коул явно страдал, глядя ей вслед и держа руку на груди, потом поднял глаза на Лоуренса. Он не мог не понимать, почему Хоро так себя вела. Старая поговорка гласит: "Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать". И верно, когда видишь, как работают люди вроде Пиаски, это впечатляет сильнее простых рассказов об основании новых городов.
   Кроме того, Пиаски просто был хорошим человеком. Он действовал не ради денег, хотя у него тоже были свои желания. Хоро, сделав несколько шагов, побежала, потом свернула за угол и скрылась. Лоуренс, глядя ей вслед, чувствовал, как у него колет в сердце. Может, она сейчас думала о том же: что было бы, повстречай она Пиаски раньше?..
   - Бежать ли мне за ней?
   Лоуренс вдохнул морозный воздух. Они стояли посреди дороги, выглядя, впрочем, не подозрительней других торговцев, тоже стоявших на месте и болтавших. Сделав ещё один глубокий вдох, он снова двинулся вперёд.
   - Не знаю, догонять госпожу Хоро будет правильно или нет, но... я уверен, она будет рада.
   Лоуренс был не Хоро, но за такой прекрасный ответ ему хотелось погладить мальчика по голове. К сожалению, прекрасные ответы не всегда верные.
   - Несмотря на то, что мой родной город всё ещё существует? - пробормотал он.
   Коул со свистом втянул воздух и застыл. Лоуренс не остановился, и мальчик вскоре его нагнал:
   - Господь живёт на небесах, свободный от старости и болезней, но всё же утешает нас.
   Если Хоро была непревзойденной в жонглирования словами, то Коул был мастером убеждения. Искренность его слов всегда трогала сердца людей. Кроме того, он изучал законы Церкви и знал, когда какую цитату из Священного писания добавить для убедительности слов. Но растерянного, смущённого странствующего торговца, который даже самому себе лгал, убедить было не так-то просто.
   - Прости. Я знаю, что мне недостает храбрости. Я боюсь, что, если побегу за ней, она меня отвергнет.
   - Госпожа Хоро не отвергнет.
   - Почему ты так уверен?
   Лоуренс встал и уставился на Коула. Лицо его застыло, но не из-за дерзости мальчика и не от холода. Лоуренс вновь зашагал и, дождавшись, когда его догонят, продолжил.
   - Дело не в том, что я в неё недостаточно верю. Мне кажется, её сердце неспокойно, причем не от грусти и не от одиночества. Она начала своё путешествие, сознавая, что её родина либо уцелела, либо погибла, но мысль, что можно создать себе новую родину, ей, думаю, в голову не приходила. Мне кажется, она просто ещё не уверена, что ей делать с этой мыслью и как себя вести.
   Добравшись до пастушьего дома, он вошёл в их комнату:
   - Я не могу вмешиваться во всё, что делает Хоро, и не могу решать все её проблемы. Мне остается лишь стараться делать то, что могу.
   Изо всех сил стремиться достичь наилучшего решения - этого Хоро и ожидает от него. Он отправил в печь немного сена, огонь тут же вспыхнул, во все стороны полетели искры.
   - Вы ведь оба заметили, как хорошо кости бога-волка во всё это вписываются, да?
   - То, что эти кости - именно то, что ищет господин Пиаски?
   - Точно. Всё как было в Кербе. Священные реликвии высоко ценятся, и их можно использовать по-разному - можно и для того, чтобы поддерживать веру. Ведь и наш поиск костей, и поиск Золотого барана можно толковать как поиск веры. Это-то и нужно Пиаски.
   Если монастырь пожелал купить кости, даже зная, что они принадлежали языческому божеству, то их убеждённость была очевидна. Высшие чины монастыря будут держаться, поскольку у них действительно есть возможность спасти монастырь как в материальном, так и в духовном смысле. Мир так иронично устроен - чем умнее решение, тем больше в нём дыр. Чем проще ложь, тем труднее её разглядеть. Но Лоуренс не стал говорить Пиаски вообще ничего просто потому, что чувствовал: это решение принимать не ему.
   - А почему ты тогда ничего не рассказал господину Пиаски, господин Лоуренс?
   Лоуренс в тот момент был уверен: Хоро поняла, что его грызёт, да и Коул, скорее всего, тоже ухватил ситуацию в общих чертах. Ему достаточно было вспомнить, что происходило в Кербе, чтобы понять причину тревоги Лоуренса.
   - Потому что тогда они узнали бы достаточно, чтобы принять важное решение. Если бы я проболтался о том, что мы знаем, едва ли мы смогли бы остаться в стороне. Ты думаешь, кто-нибудь в верхушке Альянса стал бы действовать после всего лишь слов? Думаю, они бы заставили меня поклясться молчать, а дальше - кто, знает, они могли бы взвалить на меня всю вину, если бы у них что-то сорвалось. Или даже прикрыться мной, если бы в монастыре поднялось волнение.
   - То есть нам не удалось бы остаться в стороне?
   - Да. Они очень сильны. Если мы откроем им, что знаем, и они сочтут наши слова правдоподобными, то всё, что они узнали о реликвиях монастыря, все их прежние переговоры будут зачёркнуты. Если кости действительно существуют, доказательства всплывут быстро. И тогда нам придётся иметь дело с очень влиятельными людьми, а на помощь нам в этой снежной пустыне прийти будет некому.
   В Кербе было хорошо, там жило много людей, которые могли помочь при надобности. А здесь даже название торговой гильдии Ровена мало что значило.
   - Конечно, всегда есть выход - рискнуть, а потом, когда станет слишком опасно, сбежать на спине Хоро, но если мы на это пойдём, то, понимаешь, она вполне могла обернуться волчицей с самого начала. А она предпочла бы этого избежать, если только это возможно. Она ведь надёжный друг и беспокоится и о других тоже.
   Хоро всегда говорила с Лоуренсом очень уклончиво, что сильно осложняло дело и лишь намекало на её истинные чувства, причём намёки её нередко приводили к недоразумениям. Но ему казалось, что с Коулом она говорила прямо и открыто. Он уверился, что прав, потому что, хоть он и опустил несколько важных подробностей, мальчик понял его. Более того, лицо Коула наполнилось горечью. Выходило, Хоро и впрямь рассказала мальчику многое о своих чувствах.
   В таком случае отношения Лоуренса и Хоро, двоих взрослых, должны были казаться Коулу совершенно детскими. Почему не быть честнее друг с другом? Если бы Коул предложил это Хоро, она бы расхохоталась.
   - Вот почему, пока она этого желает, я готов рисковать. Ведь кроме таких мелочей, я ничего не могу.
   Лоуренс умолк и стал смотреть на пепел от сена, пляшущий в тёплом воздухе. Ему казалось, что, глядя на пепел, он глядит на себя самого, но чувствовал, что вслух это прозвучало бы слишком наиграно.
   - Ты говорил недавно, что, хоть мой родной город по-прежнему существует, я всё равно могу утешить Хоро?
   - Д-да.
   - Но мне это довольно трудно. Если она попросит меня помочь ей основать новую родину, это принесёт мне одну лишь головную боль. Но всё равно... - его губы изогнулись в кривую улыбку, он был готов взять на себя любой риск ради Хоро и лишь по одной причине, - ...но всё равно я что угодно сделаю, чтобы ей не пришлось обращаться за помощью к кому-то другому.
   При Хоро он ни за что не смог бы произнести это, хотя оно шло из самого сердца. Лицо Коула застыло - и неудивительно. Он, наверное, и помыслить не мог, что услышит столь детские слова от человека, который давно уже не ребёнок. И всё же Лоуренс ощутил, как странное, освежающее ощущение нарастает в груди и смешивается с гордостью. Шутливым тоном он продолжил:
   - Раз так, моя цель задана, и отвлекаться нельзя, верно? Я должен делать всё, что могу, чтобы она забыла о работе Пиаски, и тогда её чувства останутся при мне.
  
   []
  
   Эти слова выглядели предательски и себялюбиво, но они родились не от того стремления, что полностью владело им прежде, - положить в кошель ещё одну серебряную монетку. Тогда даже исповедь в церкви не оставляла в его сердце ощущения такой свежести. Тогда он лишь цеплялся за мысль, что этой исповедью заслужил прощение. Но всё это относилось лишь к нему одному. Его слова должны были сильно смущать любого слушателя. И всё же Коул просто отвернулся, будто скрывая замешательство.
   - Конечно, перед ней я бы такого никогда не произнёс. А тебе приходится хуже всего, мы оба изливаем на тебя свои мысли.
   Тут Коул, наконец, поднял голову и попытался что-то сказать. Но смог лишь приоткрыть рот, а потом вновь опустил глаза. Лоуренс не удержался от вопроса:
   - Что с тобой?
   Мальчик испуганно съёжился. Обычно он отвечал честно, но сейчас вновь отвёл взгляд. Потом тихо произнёс:
   - Прости меня, пожалуйста...
   - За что простить? За что ты просишь проще...
   В печи треснул уголёк, в воздух взлетело облачко пепла. А может, это только ему показалось, что уголек треснул, или, может, с таким звуком его лицо застыло, будто заледенев. Коул съёжился, чуть не свернувшись в комочек, на его лице было написано глубокое раскаяние. У Лоуренса не осталось сомнений. Закрыв лицо ладонью, он поник плечами. Всё, что он сказал, было подслушано. Должно быть, когда они вышли из библиотеки, Хоро улучила момент и сказала Коулу, что он должен сделать. Она, видимо, поручила ему подстроить ситуацию, в которой она могла бы подслушать Лоуренса и узнать его отношение к её желанию побыть одной.
   Каждое произнесённое сейчас слово всплыло у него в голове. Но решил не спасаться бегством и сохранить то, что осталось от лица. Прежде чем Коул пришёл в себя, Лоуренс встал, потрепал мальчика по голове и шагнул мимо него к двери. Тонкая дверь не задерживала звуки - впрочем, это не имело значения для Хоро, она стояла за дверью, не собираясь бежать.
   - Да, для меня было неожиданностью, что ты не видишь во мне слабую самку, способную лишь проливать слёзы. Но... нет, серьёзно... даже если тебя эти слова не смущают, то меня, когда я их слушала, - ещё как.
   На её лице играла озорная улыбка. Лоуренсу захотелось ответить, оспорить, победить эту нахальную улыбку, заставить Хоро расплакаться и просить: "не надо, не говори так больше". Он устал считать, сколько раз его обманывала эта улыбка за время их пути. И всякий раз он злился, потому что она устраивала свои проделки так, чтобы подчеркнуть его глупость.
   - Не хочешь видеть, как я обращаюсь за помощью к другому... ох уж, ты, как всегда, такой милашка. Ах ты!..
   Из-под губы показался острый клык. Хоро собралась было ткнуть пальцем Лоуренса в грудь...
   - Ннн... а!..
   Говорят, если человек долго сдерживает ярость, рано или поздно он взорвётся, но действия Лоуренса напоминали скорее загнанного в угол пса. Хоро сначала сжалась, но тут же пришла в себя и принялась вырываться, явно опасаясь реакции Коула. Но в человеческом обличье она была куда слабее и, в конце концов, успокоилась. Неизвестно, сколько времени минуло, Лоуренс, наконец, ослабил объятия. И в тот же миг Хоро глубоко вдохнула и отвесила пощечину. Судя по тому, каким тяжёлым получился удар, он держал её довольно долго. Пошатнувшись, Лоуренс отступил, понимая, что Хоро ему не победить. И не потому что она слишком проворна, а потому что на лице её не было следов гнева после удара. Сейчас у неё было ласковое, с лёгкой улыбкой лицо, какое ему редко доводилось видеть.
   - Думаю, теперь мы квиты.
   Интересно, кто из нас двоих эту ловушку подстроил? Непременно спросил бы Лоуренс, если бы по улыбке Хоро не было видно, что она не настроена шутить. Но, как ни хотелось ему что-то сказать, чтобы вернуть должок, нужные слова не находились, потому что улыбка перед его глазами была совершенно искренней.
   - Да.
   Хоро довольно кивнула и, отпихнув его в сторону, вошла в комнату.
   - Юный Коул, в ознаменование успеха нашего плана позволь вознаградить тебя.
   Она прижалась щекой к щеке мальчика, смотревшего на всё круглыми глазами, и ласково погладила его по голове. Он всё-таки был ещё ребенком, и Лоуренс не удивился, увидев, что его лицо залилось краской. Но кто знает, какие ловушки подстроила бы Хоро. И он просто закрыл дверь и направился к печке. Хоро, обнимая Коула сзади, тоже взглянула на огонь.
   - Я собираюсь покинуть это место сегодня ночью или, возможно, завтра.
   - А? - вырвалось у Коула, он стал поворачивать голову. Но, поняв, что окажется лицом к лицу с Хоро, передумал.
   Мягко улыбнувшись, она продолжила:
   - Конечно, вы оба отправитесь со мной. Мы вернёмся в тот порт - Ику или как там он называется. Как следует, наедимся и напьёмся и ляжем спать. Вам следует хорошенько выспаться, ведь в этом снегу у нас уйдёт дня три на то, чтобы вернуться.
   Коул, похоже, заметил нечто странное в её словах: на его лице проступило выражение замешательства. Лоуренс же не удивился. Он смутно ожидал чего-то подобного и совершенно не возражал, раз она действительно этого хочет.
   - Выпив слишком много, вы оба проспите до полудня. И когда вы проснётесь, всё будет так, как и было. Мы вместе насладимся едой, спокойно обсуждая, возвращаться нам через океан или нет. И почему же всё так будет? - она кашлянула, сдерживая смех, и вытерла рот рукой. - Потому что, даже если окажется, что совсем недавно в некоем далёком монастыре произошло нечто ужасное - к примеру, нападение гигантской волчицы, - вы будете совершенно ни при чём. В любом случае вас никто с этим происшествием не свяжет. Всё, что вам придётся делать, - тихо и спокойно проводить время, и опасность не встанет на вашем пути.
   Наконец-то Хоро прямо взглянула на Лоуренса. "Ну, что думаешь?" - спрашивало её лицо, готовое расплыться в улыбке. Она выбрала путь, лишённый всякого риска для него, но и сама не собиралась уходить с пустыми руками. Так что выбранный ею способ был самым логичным и удобным. Всё просто.
   - Если ты твёрдо решила, мне нечего сказать. Ты же слышала уже - я возражать не буду.
   - Да. А поскольку я уже убедилась в твоих чувствах, сомневаться в тебе - значит, саму себя выставлять дурёхой.
   Хоро выглядела бы очень миленько, если бы произнесла это с застенчивой улыбкой, но, увы, улыбалась она проказливо. Впрочем, иначе это была бы уже не Хоро. Без этой своей остроты она была бы, как вяленое мясо без перца.
   - Я Хоро, мудрая волчица из Йойтсу. Все, кому доводится меня узреть, страшатся и пресмыкаются предо мной. Но всё это будет тщетно, если и я выкажу страх.
   Даже возвращаясь к истинному обличью ради защиты кого-то, она видит, как те, кого она защищает, невольно дрожат от страха перед её величием. Что говорить о том, какой пугающей она может быть, действуя ради себя самой. Конечно, Лоуренс понимал, что заботило Хоро. Но всё равно ему хотелось, чтобы она время от времени показывала, что верит в него.
   - Если мы уедем сегодня ночью, это может показаться подозрительным. Лучше подождать до завтра, а может, до послезавтра.
   - А ты что скажешь, юный Коул?
   Хоро стала бы обращаться с таким вопросом к Коулу лишь, чтобы подразнить его или чтобы сво" смущение. Но мальчика вопрос застиг врасплох, он подскочил от удивления, потом поспешно согласился.
   - Тогда решено. Правда, это означает, что ты лишаешься шансов получить прибыль, и я не знаю, как перед тобой извиниться.
   И она положила подбородок Коулу на плечо. Лоуренс не мог заставить себя принять эти её слова всерьёз. Возможно, он мог бы как-то воспользоваться легендой о костях бога-волка, чтобы подзаработать, но трагедии часто подстерегают того, кто пытается забрать больше, чем вмещает его кошель. Да, кошель подобен желудку: у слишком жадного человека он может лопнуть и убить своего хозяина.
   - Если тебе вправду жаль, то просто попроси прощения.
   Получив на свою подковырку такой же ответ, Хоро весело ухмыльнулась.
   - Прости меня, пожалуйста, хорошо?
   Это выглядело так нелепо, что Лоуренс расхохотался. Потом, вздохнув, покачал головой и подумал: "Какой тихий денёк". Впрочем, одновременно с его языка соскользнул ответ:
   - Забудь. Так вот попадаться время от времени - не так уж и плохо.
   Было ясно и светло. Казалось, что и печку греть уже не надо.
  

Глава 4

  
   Чтобы выйти в снегопад, нужны немалые силы - и физические, и душевные. Потому зимой торговцы нередко неделями торчат в городках на постоялых дворах. Даже знакомые пути становятся чужими, неизведанными дорогами, когда их завалит снегом. Хуже того, под белым толстым слоем не различишь опасность посреди безвредных лугов. Чтобы путешествовать зимой, нужны проводник, крепкая лошадь, которой нипочём чуток снега, и заранее уговоренное местечко в придорожной хибаре, где можно провести ночь. Поскольку времени на дорогу уходит больше, чем в другое время года, надо позаботиться также о должном запасе еды и воды.
   Единственное, что достойно радости, - пока есть потребность, есть и поставщики. А уж в торговом отделении монастыря Брондела люди, желающие путешествовать, встречаются на каждом углу. Вечером Лоуренс подошёл к Пиаски договориться насчёт того возницы, что помог им в пути сюда. Удивлённое выражение промелькнуло на лице снова писавшего что-то Пиаски, когда он услышал, что Лоуренс собирается уехать. Но в зимнее время людям свойственно проявлять решительность в том, что касается отъезда, и потом Лоуренс щедро заплатил Пиаски за услуги, и тот быстро согласился. Видимо, он, как и любой другой на его месте, понимал, что человек, поиск которого не увенчался успехом, стремится поскорей уехать. В конце концов, пускаться по новому следу куда лучше, чем тратить время, разочарованно слоняясь туда-сюда.
   При встрече торговцы всегда пожимают друг другу руки с улыбкой, даже если это их первая встреча. А когда приходит время прощаться, они так же обыденно улыбаются друг другу и машут руками. Довольно тоскливый способ делать дела, однако в какой-то степени это успокаивает.
   - Скоро все приготовления будут закончены.
   - Мы у тебя в долгу.
   - Ты по-прежнему слишком вежлив. Я ведь почти ничем не сумел помочь.
   Торговцы не забыли обменяться обычными, ничего не значащими, но нужными банальностями. Но в рукопожатии, которым они обменялись после, некое значение было. Как телосложение человека намекает на его натуру, так его руки намекают на образ жизни. Лоуренс всегда решал, как долго помнить лицо человека, с которым расстаётся, по ощущению от прощального рукопожатия. Двое мужчин крепко пожали руки, и Лоуренс решил, что лицо Пиаски он запомнит хорошо и надолго. Он надеялся, что и Пиаски его не забудет.
   - Думаю, вы сможете выехать уже завтра утром. Но...
   - Но?
   - Недавно пришёл гонец из Уинфилда, похоже, к западу отсюда погода совсем отвратительная. Более того, человек, который должен был прибыть сегодня, ещё не прибыл. Думаю, скоро к нам придёт буран.
   Когда к снегу прибавляется сильный ветер, весь мир сразу становится белым. Самый искусный возница не всемогущ.
   - Ну, конечно, в буран мы не поедем. Любой знает, что никогда нельзя сражаться с тремя вещами: Церковью, младенцами и погодой.
   Пиаски с усмешкой кивнул.
   - Если нам повезёт, он пройдёт севернее. В любом случае скоро должны вернуться пастухи, и тогда я их расспрошу. Им лучше других известно, что там снаружи творится.... О, да, я чуть не забыл, вы же живете в пастушьем доме.
   - Ну конечно! У нас самое подходящее место, чтобы всё узнать.
   Пошутив, он вновь поблагодарил Пиаски и покинул постоялый двор. Выйдя, он заметил, что в унылом сумеречном небе и впрямь собрались облачка, и время от времени налетали порывы ветра. Торговцы на улице ускоряли шаг и отнюдь не из желания заработать побольше денег, а чтобы побыстрее добраться до горячей пищи. И раз Лоуренс обязан был соблюдать свою часть сделки и готовить ужин для Хаскинса, а ещё его ждала Хоро, он тоже ускорил шаг, направляясь к дому.
  
   - Буран? - переспросила Хоро, лёжа на кровати и расчёсывая хвост.
   Понаблюдав, как в поставленном на огонь горшке варится похлёбка, Лоуренс передал черпак Коулу и ответил ей:
   - Да, я только что узнал, что погода портится. В таком случае мы застрянем здесь немного дольше. Быть может, дня на два-три...
   - Мм. Да, теперь чувствую, похоже, ты прав. В последнее время вокруг меня слишком много овец, и, похоже, моё чутьё притупилось.
   Хоро ещё пару раз понюхала воздух и чихнула. Даже людям, привыкшим жить странствиями, иногда удаётся предсказывать погоду по запаху.
   - А, ну, пожалуй, если мы уедем несколькими днями позже, это разницы не составит? - Хоро куснула кончик хвоста и улыбнулась своей обычной озорной улыбкой.
   Лоуренс по обыкновению пожал плечами. Она хихикнула, ещё разок погладила хвост и встала с кровати.
   - Ужин уже готов?
   - Пока нет. Кроме того, мы не можем садиться, пока господин Хаскинс не вернётся.
   Хоро направилась к печке, как всегда, её пушистый хвост был искусно скрыт под плащом, однако капюшон сейчас она не накинула. Лоуренс двинулся за ней, и когда она неуклюже протянула руку, чтобы стянуть кусок сушёной баранины, Лоуренс надвинул капюшон ей на голову.
   - Мфф... ну и когда... фф... этот приятель вернётся?
   - Уже скоро должен прийти. Сегодня безлунно и очень холодно.
   Холодно было настолько, что Коул завернулся в одеяло, помешивая похлёбку в горшке, а изо рта Лоуренса и Хоро с каждым словом шёл пар. Ветер снаружи крепчал, по всем признакам выходило, что буран и впрямь надвигается.
   - Грр... я проголодалась.
   - Господин Хаскинс сейчас ухаживает за теми самыми овцами, которых ты ешь, так что тебе следовало бы относиться к нему чуточку более почтительно.
   - Конечно, но когда ты ко мне относился почтительно?
   Лоуренсу безумно хотелось ответить "а когда я был на твоём попечении?", но, увы, он был не в том положении, чтобы говорить такое.
   - Ох уж... - недовольно пробурчал он себе под нос, вот и всё, что он себе позволить.
   Хоро ухмыльнулась мягкосердечному Коулу, тот неловко улыбнулся в ответ. В следующее мгновение её взгляд метнулся к двери. Это могло значить лишь одно - у них гости, и, судя по настороженности волчицы, это был не Хаскинс.
   Пиаски? - подумал Лоуренс, и сразу постучали в дверь. Коул тут же открыл. За ней, опираясь на посох, стоял пастух.
   - Ооо, как вкусно пахнет... Похоже, Хаскинсу достались очень хорошие путешественники.
   Затем, узнав Коула, пастух погладил его по голове, прокашлялся и продолжил:
   - Прошу прощения за вторжение. Хаскинс, по-моему, собирается заночевать на ферме. Снаружи уже сильно метёт, я и двое моих спутников еле успели вернуться вовремя.
   - Ясно... спасибо, что зашёл к нам и предупредил.
   - Пожалуйста. Это очень утомительно - ждать кого-то, не зная, когда он вернётся.
   Слова эти звучали тем весомей, что их произнёс пастух, жизнь которого проходит в этом снежном краю. Да, часто люди не могут знать, живы ли его спутники. Когда с неба спускаются тьма и снег, людям остается лишь собраться вокруг огня и ждать.
   - И, кроме того, сидеть и ждать, когда рядом такая превосходная еда, должно быть, невыносимо, - и пастух, улыбнувшись, поднял руку, прощаясь. - Это всё, что я хотел сказать.
   Он развернулся и вышел. Торговец на его месте воспользовался бы случаем выпросить миску горячей похлёбки, но пастухи не столь мелочны. Всё, на что им приходилось полагаться среди бескрайних лугов, - посох да пастуший пёс. Такое одинокое существование, несомненно, объясняло их невероятную гордость. Если честно, их манеры немного напоминали волчьи. Хотя если бы Хоро узнала, что Лоуренс так думает, она была бы в ярости.
   - Что ж, если так, мы здесь застряли до послезавтра. Надеюсь, хотя бы порт не замёрзнет... - произнёс Лоуренс, закрывая дверь, когда он повернулся, Хоро как раз отбирала черпак у Коула.
   - О да. И я надеюсь, что этот горшок тоже не успеет замёрзнуть, - вид Хоро был очень довольный. Конечно, от Хаскинса она была не в восторге. Но в немалой мере её радость была вызвана тем, что теперь на мясо будет одним ртом меньше.
   - Ещё ведь не сварилось до конца, нет? - спросил Лоуренс, подкидывая в печь не таких уж дешёвых дров.
  

***

  
   Наступила ночь.
   Коул давно уснул, потом захрапела и Хоро. Ветер яростно стучал в закрытое окно. И не только в их - ставни дребезжали по всему дому. Иногда в эти звуки вплетался собачий лай, пастушьим псам тоже было не по себе от творившегося на улице. Привычная ночь перед бураном.
   Нет, не совсем привычная. Прежде в такие ночи Лоуренсу не удавалось надолго сохранять тепло, как бы он ни кутался в одеяла. Но сегодня всё по-другому - под одеялом было очень тепло. Отчасти благодаря хвосту Хоро, но, что важнее, рядом с ним было тёплое человеческое тело - лучшая защита от холода. Её тело и обычно было теплее, чем у других, - как у ребёнка, а оттого, что она выпила, оно разогрелось ещё сильнее. И пусть зимний мороз и кусал высунутое из-под одеяла лицо Лоуренса, внутри было тепло, как весной.
   Однако уснуть он не мог. Последние события заставили его осознать, что его сил недостаточно, чтобы решить все проблемы Хоро. Более того, его раздражало, что он не мог строить планы на будущее. Если Хоро обернётся волчицей, их монастырское приключение закончится, найдутся тут кости или нет. Если кости здесь, история завершится сама собой, но она может завершиться, даже если их тут не окажется. Нет в мире монаха, способного лгать, когда челюсти Хоро смыкаются на его голове, когда она требует сказать, где кости. Но если монахи ответят, что монастырь никогда их не покупал или уже продал, смогут ли Лоуренс и его спутники продолжать поиски?
   Что если кости на самом деле на юге? Путешествовать там нетрудно, но это значит не только тратить больше его сбережений, но и начать терять торговые связи, над созданием которых Лоуренс трудился столько времени. Если он надолго остановит дела, когда-то ему перестанет хватать денег даже на повседневные нужды, вдобавок он потеряет репутацию, которую долго и упорно создавал. Пусть он желал и дальше отвлекаться от обычных дел и путей, уходить сколь угодно далеко он не мог. Пусть он желал и дальше продолжать своё драматичное, волнующее, опасное странствие с Хоро, он, как и этот монастырь, не мог вырваться из реальности: чтобы жить, нужны деньги. Он мог сопровождать её, лишь пока ему позволяли его возможности.
   Конечно, Хоро это понимала, но когда в его голове всплыла мысль, что не надо больше отклоняться от пути к Йойтсу, его сонливость отшибло начисто. Если они поедут прямо туда, сколько ещё он пробудет с ней? Глядя в потолок, Лоуренс попытался отсчитать дни на пальцах. И ещё очень серьёзный вопрос, что они будут делать, добравшись до Йойтсу. Вопрос, подобный дрожжевому тесту: чем дольше они его избегали, тем сильнее он разбухал. Не зная, что об этом думает Хоро, он мог лишь с уверенностью сказать, что чувства Хоро к нему самые добрые.
   Увы, оба они давно не дети и прекрасно понимали, что не всё в мире идёт, как хочется. Рано или поздно какое-то решение принять придётся. Даже будь они оба людьми, достаточно разницы в положении, чтобы любовь вызвала неприязнь и гнев окружающих. Но Хоро - мудрая волчица из Йойтсу, а он - простой странствующий торговец... какая же решимость от них потребуется? Лоуренс провёл рукой по прекрасным русым волосам Хоро, лежащей рядом. Когда она засыпает, выпив, её не разбудить, даже ущипнув за щеку. Он даже сам донёс её до кровати, хотя бы такую награду он заслужил.
   Пряди волос Хоро, будто шёлковые, медленно скользили между его пальцами. Он был безумно влюблён. Больше всего ему хотелось оставаться рядом до тех пор, пока не придёт время расстаться, какое бы унижение ему ни пришлось перенести, каким бы дураком он ни выглядел. Он знал, что это безрассудство, и был готов к нему. И тем не менее, через секунду холодный внутренний голос спросил: "Действительно ли ты согласен на такую жертву?"
   Лоуренс вздохнул и оставил её волосы. Это был столь трудный вопрос, что ему захотелось посоветоваться с мудрой волчицей, хоть он и понимал прекрасно, что ответ надо отыскать самому. Подавив дурацкое желание выругаться, он вновь посмотрел на Хоро. Должно быть, вид у него сейчас был невероятно жалкий. Он хотел зарыться лицом ей в волосы... но вдруг замер. Не потому, что Хоро перестала храпеть или начала смеяться над ним под одеялом. Ему показалось, что он услышал какой-то звук - будто что-то волокли неподалеку.
   Хоро безмятежно спала, укрыв лицо под одеялом, оттуда доносился беззащитный храп. Лоуренс изо всех сил вслушивался, но слышал лишь стук ставней да вой ветра снаружи. Он расслабился, решив, что это просто снег соскользнул с крыши, но тут звук раздался вновь. Это явно не почудилось. Он поднял голову, прислушиваясь, повернулся набок. Снова, звук явно настоящий. Лоуренс медленно вдохнул холодный воздух. Поднялся с кровати и встал ногами на скрипучие половицы, мороз тут же набросился на него, покалывая кожу, как кинжалами. Лоуренс достал нож и несколько раз сжал-разжал кулак.
   Он готовился к драке, потому что воры в таких местах встречались на удивление часто. Многие думают, что к ним сюда явятся лишь те, с кем они знакомы, и этой беспечностью воры и пользуются. Лоуренс подошёл к двери комнаты - звук усилился. Нет, теперь это больше походило на шаги... шаги и скрип чего-то твёрдого. Как будто кто-то шёл с посохом. С шагами вора, крадущегося в ночи, их спутать невозможно. Но кто это мог быть, в такой-то час?
   - Ннн... гхх...
   Хоро перевернулась на другой бок и заметила, что Лоуренса рядом нет. Она села и, потирая глаза, вопросительно посмотрела. Однако как только она услышала шаги, её глаза мгновенно стали волчьими. Хоро выбралась из-под одеяла так проворно, словно была совершенно трезва, однако холод заставил её поёжиться.
   Шаги приближались. Шшш... бум... скрип. Хоро глянула на дверь, потом на Лоуренса, спрашивая без слов, кто этот ночной гость, но Лоуренс знал не больше её. Шаги остановились перед дверью, кто-то потянулся к ручке, и дверь медленно отворилась.
   - Ха...
   Закончить он не успел, спешно шагнув к вошедшему и подхватив его, пока тот не успел рухнуть. Вошедший был весь в снегу, прийти сюда явно стоило ему громадного труда. Он выглядел вроде как Хаскинс, только это был не человек. Лоуренс лишился дара речи.
   С бровей неизвестного создания свисали сосульки, вокруг рта был сплошной лёд, в который смёрзлась борода. Вцепившаяся в посох рука была вся покрыта снегом и так промёрзла, что не поймёшь, где рука переходит в посох. Существо дышало очень тихо, настолько тихо, что это даже пугало. Но глаза, потонувшие в сосульках, горели. Все молчали. Вошедший выглядел как демон - странно сгорбленная спина, острые закрученные рога на голове, гнутые бараньи ноги.
   - Господи... - вырвалось у Лоуренса, и тут же ледяная корка на демоническом лице треснула и отпала кусочками. Когда Лоуренс осознал, что демон улыбается, Хоро уже была рядом с ним.
   - Значит, ты, волчица...
   Всякий раз, как губы существа двигались, свисающие с бороды сосульки стукались друг о дружку. Голос принадлежал Хаскинсу.
   - ...ты даже не успела себя прикрыть?..
   Он улыбнулся и вытер лицо свободной рукой. Обычный человек, наверное, умер бы, пройдя через то, что испытал Хаскинс.
   - Ты пришёл надо мной посмеяться? - голос Хоро был холоднее воздуха вокруг.
   Полудемон Хаскинс прищурился, будто она уколола его в глаз, потом, шатаясь, поднялся. Рука Лоуренса помимо его воли протянулась и поддержала пастуха.
   Перед ними стоял демон. Как ни посмотри - настоящий демон. Но Лоуренс чувствовал, что обязан поддержать его, потому что Хоро не пыталась скрыть уши и хвост.
   - Перед волком... овца, конечно же, должна прятаться... разве нет?
   При каждом движении Хаскинса было слышно похрустывание льда. Лоуренс помог ему добраться до печки и усадил там.
   - Ах! - не сдержался, проснувшись, Коул.
   - Правильно говорит древняя мудрость: проще всего спрятать дерево в лесу. Я даже не заметила.
   - Я не такой, как ты...
   Хаскинс искоса наблюдал за ней. Судя по её лицу и движениям хвоста, его слова рассердили Хоро. И всё же ей достало сил признать их правдивость. Она кивнула и неохотно спросила:
   - И что?
   Хаскинс и Хоро были во многом схожи, Лоуренс в том не сомневался. Путешествие научило его, что существа, подобные Хоро, могут, не выделяясь, жить среди людей. Они живут в лесах близ городов, где ходят тёмные слухи, или в отделённых от остальной части города кварталах, куда горожане боятся ступать, или в пшеничных полях, за которыми ухаживают, даже когда люди в них не верят. Так что его сердце было спокойнее, чем у Хоро. Они ждали, что будет дальше.
   - У меня к вам... просьба.
   - Просьба?
   В комнате было так холодно, что даже вода, стаявшая с тела Хаскинса, замерзала на полу. Хаскинс нарочито кивнул, слова вышли у него изо рта, как вздох:
   - Случилась беда... чтобы с ней справиться, моей силы уже не хватит.
   - И поэтому ты хочешь позаимствовать мою?
   Лоуренсу показалось, что Хаскинс кивнул, однако он быстро понял, что на самом деле демон-пастух рассмеялся. Потом дрожащими руками вынул из-под накидки письмо.
   - Твоя сила в острых клыках и когтях... но эпоха, когда они решали всё, давно позади. Вот почему я хочу передать это... - Хаскинс повернулся к Лоуренсу.
   - Мне?
   - Да... я хочу отдать это человеку, который путешествует с волчицей. Я позволил вам жить здесь, чтобы... наблюдать за вами. Верю - это была воля богов.
   - Ха! Богов? - рассмеялась Хоро, обнажив клыки. Но её угрожающее и надменное лицо вызвало у её собеседника лишь холодную улыбку.
   - Как ты цепляешься за этого... необычайно добросердечного человека, так я цепляюсь за своих богов... только и всего...
   - Я... я не...
   Хоро отчаянно пыталась что-то возразить, но, придя в полное замешательство, не могла найти нужных слов. Рядом с Хаскинсом она казалась ребёнком перед стариком и не только внешне. Он смотрел на замявшуюся волчицу, но на лице его не было гордой улыбки превосходства над соперником. Это и показывала всю разницу между ними. Не придавая своему лицу какого-либо выражения, он тем не менее смог выразить доброжелательность и сочувствие к Хоро.
   - Ты ведь торговец, не так ли? Будь добр, взгляни на это...
   - На это?..
   - Подобное случается нередко... я искал овцу, отбившуюся от стада посреди бурана... и тут пёс, который был со мной, обнаружил человека. Его замело снегом, он стоял, будто молился богам, но душа уже оставила его тело.
   Сургучная печать на пергаментном конверте была сломана. Если тот человек пропал в снегу, должно быть, это был гонец, спешивший сюда, но заблудившийся. Если идти медленно, тебя занесёт снегом, а если быстро, то ты скоро выбьешься из сил. Люди постоянно становятся жертвами подобных трагедий, и всегда находятся жалкие душонки, которые не упускают возможности ограбить тела, когда снег сходит.
   - Я, в конце концов, всего лишь баран... юная волчица, ты ведь понимаешь, что я имею в виду, правда?
   Хаскинс перевёл разговор на Хоро, вдруг прижавшую руки к груди, точно какой-то её секрет оказался раскрыт.
   - Перед этой маленькой бумажкой наши силы - просто ничто...
   Хаскинс медленно выдохнул и закрыл глаза. Пламя в печи уже охватило подброшенные дрова и весело плясало в топке. Лёд на теле Хаскинса, наконец, растаял. Придя в себя, Коул принялся заботливо ухаживать за пастухом, уже вернувшемуся к человеческому облику, совершенно незаметно для всех. Его прежняя, демоническая фигура казалась почти сном. Однако уши и колышущийся хвост Хоро, глядящей на него сверху вниз, оставались открыты. Лоуренс вскрыл письмо, переданное пастухом, и проверил печать. Он сразу понял, что означали слова "наши силы - ничто".
   - Господин Хаскинс. Ты сказал, что хочешь позаимствовать мою силу, но... что именно ты хочешь, чтобы я сделал?
   - Я хочу, чтобы ты защитил...
   У Лоуренса отнялся язык. Хаскинс закрыл глаза и с еле заметной улыбкой докончил фразу:
   - Да. Чтобы ты защитил монастырь.
   - П... прости, но зачем тебе это?
   Хаскинс приоткрыл один глаз и посмотрел на Лоуренса. От него веяло достоинством, как от дикого барана, гордо вышагивающего по дикой равнине. Его сила была не такой, как у Хоро. Взгляд волчицы можно было сравнить с острым клинком, взгляд Хаскинса - с громадным стальным молотом.
   - Ничего удивительного, что ты обеспокоен. Ты, должно быть, не можешь понять, почему я склонился перед Единым богом... Видишь ли, я слишком долго позволял себе полагаться на людей, как и юная волчица, что сидит рядом с тобой.
   Хоро хотела возразить, но её остановил взгляд Хаскинса - как взрослый взглядом утихомиривает ребёнка.
   - Я не хочу навлечь на себя твой гнев. Мы проводим день за днём в обществе людей, так что для нас вполне естественно обращаться к ним в поисках силы.
   - Хмм... но что ты сделал с той силой, которую позаимствовал у них?
   - Построил дом.
   - Что? - глаза Хоро округлились.
   Хаскинс отчётливо и спокойно продолжил, не меняя тона:
   - Мы построили дом. На этой земле. Наш собственный дом.
   Дрова в печи трещали. Глаза Хоро были круглы, как две луны.
   - Ничто не избегает человеческих рук. Ни горы, ни леса, ни луга. И поэтому, чтобы у нас была тихая гавань, которая не исчезнет за какие-то несколько веков, но сохранится навсегда, мы тоже должны полагаться на человеческие руки. Сначала мы беспокоились, сможем ли достичь этой цели... но, в конце концов, нам удалось. Мы создали место, где любой, кто возвращается, сколько бы лет он ни скитался, всегда говорит...
   - ..."как хорошо, что здесь всё осталось по-прежнему".
   Хаскинс улыбнулся ласково, как добрый дедушка, и, сделав глубокий вдох, продолжил.
   - Это всегда была наша заветная мечта. Давным-давно наше племя было изгнано с родины и рассеялось по всему миру. Одни из нас отправились в выжженные пустыни, другие приняли человеческий облик и осели в городах. Иные отправились в бесконечные странствия. Но куда бы нас ни разбросало, есть место, где мы можем воссоединиться, и это место - здесь.
   - Ты сказал, твое племя рассеялось... неужели Медведь Луно...
   - Ха-ха... ха! Значит, ты и это знаешь... тогда объяснить всё будет проще. Да, наш прежний дом отнял у нас Медведь Лунобивец, или Ирава Вир Мухеддохунде на древнем языке.
   Лоуренс вспомнил собранные одним монахом древние легенды, которые он читал в далёкой деревушке, где поклонялись богу-змее. Хоро глубоко вдохнула, как ребёнок, пытающийся сдержать слёзы.
   - Когда случилось бедствие, моё племя оказалось слишком слабым, чтобы сопротивляться. Но времена изменились. Чтобы защитить это место, мы должны полагаться на иную силу. Дома, построенные людьми, слишком сложны, а мои копыта слишком грубы...
   Когда просишь кого-то оказать тебе услугу, следует держаться с ним на равных - быть ни слишком нахрапистым, ни чересчур скромным, найти нужную грань непросто. Не менее сложно, обладая бесконечной гордостью, не попасть в плен гордыни. Но Хаскинс принимал всё, как есть, и делал, что мог. Так он жил веками. И это позволяло ему держаться с таким достоинством.
   - В прошлом мы тоже нередко сталкивались с трудностями, но на этот раз найти выход из положения - для нас непосильно.
   Быстро пробежав глазами письмо, Лоуренс повернулся к Хаскинсу.
   - Король... требует денег, да?
   - Наши трудности можно было решить гораздо проще... во время долгой распри перед основанием королевства. Можно было убедить воюющих отложить оружие и заключить мир, но к тому времени война уже истощила землю и разрушила монастырь, оставив нас ни с чем. Поэтому... я тайно помог Уинфилду Первому объединить земли под своей властью. Если мне придётся назвать величайшую свою ошибку, я назову именно её.
   Эти существа сильнее и умнее людей, они правили миром до того, как он попал в человеческие руки. Но день за днём мир меняется, и трудности, подобные нынешней, встречаются всё чаще.
   - Если даже сыновья и дочери не помнят, каков их долг перед родителями, то внуки не помнят тем более. Я не могу более действовать открыто. В лучшем случае могу показываться время от времени, чтобы попытаться укрепить силу моего племени в людских глазах.
   - Легенда... о Золотом баране...
   - Верно. К слову, некоторые из тех случаев - результаты моей неосторожности, когда я встречался с друзьями, которых не видел очень и очень давно.
   Если кто-либо произносит несмешную шутку, когда и без неё не смешно, иногда весы склоняются на сторону смеха. Но когда волна смеха утихает, остается лишь тревога.
   - Я не умею считать деньги, но для меня не секрет, что монастырь на грани разорения. Всякий раз, когда король требует денег, нам задерживают жалованье. Некоторые из торговцев, с которыми мы ладим, говорили, что ещё одного такого побора мы не выдержим.
   - Но это...
   - Я уже не знаю, что я тут могу поделать. Если нужно что-либо растоптать копытами, истолочь зубами - я сделаю это с радостью. Ты же торговец, да? Когда люди выгоняют моих родичей из лесов и с гор, торговцы всегда шныряют в тени. И увидев, как один из них водит столь близкую дружбу с волчицей... я понял: конечно, мы можем лишь... - Хаскинс издал невероятно протяжный вздох, - ...мы можем лишь положиться на тебя.
   - Но...
   - Пожалуйста.
   Лоуренс провёл несколько лет в странствиях. Не раз и не два он выполнял просьбы умирающих попутчиков доставить весточку их семьям. Глядя, как эта же страшная картина вновь разворачивается у него перед глазами, он лишился дара речи. Обычное письмо он мог бы принять. Но это было сообщение о новом королевском налоге.
   - Нет, - заговорила Хоро вместо Лоуренса, по-прежнему стоявшего столбом и не способного вымолвить ни звука. - Нет. Мы не можем пойти на такой риск.
   - Хоро...
   - Если чего-то ты не можешь сделать, будь честен и прямо скажи, что не можешь. Не ты ли решил уже, что твоё участие в здешних делах было бы слишком опасным? Мы отправляемся завтра, а если завтра не сможем, то послезавтра. Мы путешественники, и это место для нас ничто.
   После этой словесной атаки какое-то время не было слышно ничего, кроме частого, прерывистого дыхания Хоро. Если бы она эти слова произнесла, нахмурившись, Лоуренс, возможно, рассердился бы. Но не гнев вынудил его бесстрастно встать и двинуться к Хоро, оставив Коула приглядывать за Хаскинсом. Хоро, придя в себя, съёжилась. Выражение её лица с трудом поддавалось описанию. Поджатые губы выдавали гнев, но в то же время они печально подрагивали. Плечи поникли, кулаки были крепко сжаты, лицо - мертвенно-бледное. Видеть её такой для Лоуренса было невыносимо. Он знал, что эта реакция была вызвана обычной ревностью.
   - Чт... что? Ты... я неправа? Ты сказал, что будет опасно, поэтому я предложила уехать. А теперь ты хочешь принять предложение этого создания...
   - Хоро.
   Лоуренс взял её за руки. Она попыталась вырываться, но скоро утихла. Слёзы бежали у неё по щекам. В глубине души она понимала, насколько детскими были её слова. Она могла вынести, что Пиаски создавал новый дом для людей, но если от этого выигрывал Хаскинс - совсем другое дело. И ведь родные дома её и Хаскинса уничтожил один и тот же враг - Медведь Лунобивец.
   - Юная волчица... - молвил Хаскинс. - Твой дом ведь тоже он разрушил, да?
   Хоро смотрела на него, в её взгляде смешались ревность, зависть и настороженность.
   - Создать для себя новый дом было нелегко. Мы приняли человеческий облик, мы старались не привлекать к себе внимания, не запоминаться, мы затаились под видом пастухов и продолжаем делать всё это до сих пор. Мы давным-давно решили, что во имя защиты этого места пойдем на всё.
   - Я тоже так могу! - гневно выкрикнула Хоро, но голос её не был наполнен силой. Потом она говорила хрипло и невнятно. - Если мне удастся найти... свой дом... Йойтсу... я... тоже...
  
   []
  
   - Судя по всему, тебе не приходилось сражаться с медведем, я прав? Ты говоришь, что тебе достанет решимости рискнуть жизнью, бросив вызов медведю?
   Лицо Хоро исказилось от гнева. Она, похоже, решила, что Хаскинс относится к ней с пренебрежением. Но даже глядя в эти полные ярости красновато-янтарные глаза, пастух оставался спокойным и невозмутимым.
   - Когда он явился к нам, я бежал. Я бежал, как последний раз в жизни, потому что у меня тоже были товарищи, нуждавшиеся в моей защите. Я изо всех сил вёл их к спасению. Та ночь до сих пор жива в моей памяти - громадная полная луна в небе, чёткие вершины гор на горизонте за лугами... и мы, бегущие в ужасе прочь от изобильных лугов, на которых всегда паслись.
   Казалось, Хаскинс дряхлел на глазах. Видимо, человеческий облик делал его, как и Хоро, слабее. Но всё ж он продолжал говорить без устали, словно огонь, горящий в печи, растопил давным-давно замёрзшие в сердце воспоминания.
   - На бегу я повернул голову туда, где был мой дом, и тогда я увидел его. Увидел этого громадного медведя, туша которого вполне могла бы усесться на те горы... страшное и прекрасное зрелище. Даже сейчас я искренне так считаю. Он взревел и поднял когтистую лапу, будто пытаясь схватить луну. Никогда не забуду эту картину...
   Всё это произошло в давнем прошлом, задолго до власти человека. В те века мир был окутан тенями, и правили в нём духи.
   - Сейчас всё, что было тогда, вспоминается с тоской. Тот громадный медведь был последним владыкой нашего времени - времени, когда правила сила. Сейчас моя ненависть к медведю уже выгорела дотла, оставив лишь тоску...
   Хоро, не сумевшая сразиться за свой дом и только века спустя узнавшая об его разрушении, могла лишь выдавить детскую улыбку.
   - Ты, ты бежал в страхе, а теперь ещё смеешь говорить о решимости. Просто смешно!
   Она огрызалась, точно побитый ребёнок. Но умудрённый опытом Хаскинс ответил ей с лёгкостью:
   - Ради выживания в мире людей я даже стал есть мясо. И уже веками его ем.
   Взгляд Хоро метнулся в сторону сушёного мяса, свисающего с кожаной веревки. Чьё это за мясо? И какое мясо они прежде ели вместе с Хаскинсом?
   Хоро часто задышала, потом её стошнило. Лоуренс не понимал, хотела ли она заплакать, пыталась ли представить, как она сама делает, что делал Хаскинс. Тот, исполняя роль пастуха, ел баранину, и держался так, будто в этом нет ничего особенного. Способна ли она на такое?
   - Я многим пожертвовал, годами сохраняя это место, и перешёл границы, которые не должен был переходить. Если мы лишимся этого места, то, возможно, никогда уже не найдём другого, где сможем жить в мире.
   Его голос звучал так, будто он вовсе не винил ни в чём Хоро, а просто раскрывал без утайки, зачем ему нужна сила Лоуренса. Но она не могла не завидовать тому, что он сумел создать новый дом. Она прекрасно понимала, что, ведя себя так по отношению к существу, приложившему огромные усилия для воссоздания утраченного, выставляет себя глупой и взбалмошной. И знала, что собирается бросить в беде того, кто лишь хочет защитить свой новый дом. Если ей и казалось, что Хаскинс её винит, то это был груз собственного чувства вины. Разум Хоро вступил в сражение с чувствами, и она обратилась в бегство. Она разрыдалась, как ребёнок, и рухнула на пол, не выпуская руки из ладони Лоуренса. Хаскинс подождал, пока тот не положил вторую руку ей на плечо, и продолжил.
   - Юная волчица, которую ты сейчас держишь, должно быть, тоже испытала немало горестей. И накопив громадное количество везения, она нашла, наконец, добросердечного человека, с которым может путешествовать. Я вполне понимаю её нежелание расстаться с таким счастьем, а также чувства, которые она желает сохранить. Но всё же... - он медленно закрыл глаза. - Я тоже не хочу отдавать это место. Столь трудно доставшаяся нам... земля... но...
   Когда Хаскинс прервался, Коул поспешно приложил руку к широкой груди. Судя по облегчённому вздоху мальчика, тот не был плох, он просто сильно устал. Вслушиваясь в треск поленьев и всхлипывания Хоро, Лоуренс вновь опустил взгляд на указ о налоге, переданный Хаскинсом. Судя по всему, отказаться выполнить этот приказ короля монастырь не сможет.
   Лучший способ уйти от уплаты налога - открыто заявить, что денег нет, но король избрал такой способ сбора денег, при котором скрывать истину бесполезно. Фактически это ультиматум. Король настроен очень решительно, любые попытки уйти от налога заранее обречены на неудачу. При колебаниях монастыря он может послать армию. Возможно, он с самого начала это и планировал. Хоро говорила совсем недавно, что если в стае два вожака, они вместе не уживутся. То же относилось и к правлению страной. Монастырь обладал обширными землями и огромной властью. Для короля само существование его - болезненная заноза. Заплатит монастырь или нет, он в любом случае падёт. Из такого безнадежного положения его требовалось вытащить. И сделать это должен был Лоуренс, простой странствующий торговец.
   - Невозможно... - сорвалось у Лоуренса с языка.
   - Невозможно? - переспросил Коул, подняв голову. Он отважился покинуть безопасность и спокойствие своей родной деревни ради её защиты. Сейчас его глаза горели решительнее обычного, и он смотрел на Лоуренса почти с обвинением.
   - Во время одного из моих путешествий произошло несчастье. Накануне лил дождь, и дорогу развезло.
   Столь внезапная и несвязанная смена темы породило на лице Коула редкое для него выражение гнева. "Он торговец, а торговцы в своих сражениях прибегают к предательской логике", было написано у мальчика на лице.
   - Ведущая повозка внезапно увязла в грязи. Мы поспешили к ней и увидели, что торговец, который ей управлял, выжил. Он лежал на спине, смотрел на нас смущённо. Он поранился, но с ним всё должно быть хорошо... так мы думали, пока не попытались его поднять. Лишь тогда мы обнаружили...
   Продолжая гладить по спине всхлипывающую Хоро, Лоуренс повернулся к Коулу.
   - ...мы обнаружили здоровую дыру у него в животе. Сучок проткнул его и обломился внутри, а он сам этого не понимал, пока не увидел наши лица. Он неловко улыбнулся и начал просить нас спасти его, но мы ведь не боги. Всё, что мы могли, - это быть с ним в его последние минуты и проводить его.
   В мире есть вещи, изменить которые не в силах никто. Мир так устроен, только и всего. Не существует божьего милосердия, не существует небесного благословения, невозможно повернуть время вспять. Вздохнув, Лоуренс продолжил:
   - Конечно, нам его было жалко. Я тоже знаю, что Господь должен нам помогать, но когда он нам нужен, его всегда нет поблизости. Вот почему я просто сказал себе: "Повезло, что не со мной сегодня случилось несчастье".
   - Это так...
   - Это естественный ход вещей. Проводив того, кому не повезло, я должен был встать и продолжить путь. Всё, что я мог, - взять с его повозки столько груза, сколько был способен унести сам, - уголок губы Лоуренса приподнялся. - И я не забыл сказать самому себе: "Неплохой доходец".
   Лицо Коула дёрнулось, будто он пытался выдавить из себя какие-то слова, но не мог. Он опустил голову и продолжил вытирать ледяную влагу с волос и бороды Хаскинса. Когда человек сталкивается с обстоятельствами труднопереносимыми, но неизбежными, он может с головой уйти в обычные дела, это даёт какое-то облегчение. Лоуренс уже сам не помнил, когда осознал эту истину.
   Раздумывая об этом, он приподнял Хоро. Волчица молча лежала в его объятиях - не то выплакалась и заснула, не то лишилась чувств от взрыва эмоций, Он отнес её в спальню. Снаружи по-прежнему бушевали ветер и снег, но тот же снег забил все щели в стенах и окнах, и внутри было не так холодно, как раньше. Хоро дышала часто и неглубоко, точно её лихорадило. Должно быть, ей снился дурной сон. А может, это совесть не давала ей нормально дышать. Уложив её в кровать, Лоуренс вернулся мыслями к Хаскинсу. Но когда он собрался выйти, Хоро ухватила его за рукав, приоткрыв глаза. Она отбросила свою гордость, смущение - всё, и лишь глазами умоляла не уходить. Лоуренс не был уверен, что она на самом деле не в забытьи, но всё же гладил её по голове, пока она, утешившись, не закрыла глаза вновь. Немного погодя он медленно, один за другим отцепил пальцы Хоро от рукава.
   В соседней комнате Коул в исходящем от печи свете снимал с Хаскинса верхнюю одежду. Пастух был довольно тяжёл, да и Коул не отличался особой силой. Когда Лоуренс пришёл на помощь, мальчик его не поблагодарил, но и не отказался.
   - По крайней мере, подумать над этим можно без риска.
   Коул, не говоря ни слова, радостно-удивлённо поднял глаза и замер.
   - Потяни слегка там.
   - А! Сейчас, сейчас!
   - Обдумывать варианты вполне безопасно - ведь сейчас нам одним известно, что в этом письме.
   Лоуренс с Коулом отыскали в углу комнаты сухую одежду для Хаскинса и сняли с него промокшие насквозь сапоги.
   - Судя по тому, насколько это письмо важное, едва ли они послали только одно письмо. Когда буран утихнет, уверен, придут ещё люди и доставят его. Это означает, что какие-то варианты у нас ещё остаются.
   Следует ли рассказать кому-то еще? И если да, то кому?
   - Можно ли спасти монастырь?
   - Не знаю. Но мы можем предугадать, что будет. Монастырь уже загнан в угол, но и король тоже. У них уже почти исчерпаны средства, и они близки к принятию последнее решение. И ведь в дело вовлечены не только они - есть ещё Альянс Рувика.
   Коул был весь внимание, он даже затаил дыхание, потом робко спросил:
   - А госпожу Хоро мы не должны учитывать?
   Некоторые вопросы подобны ранам, если к ним прикоснуться, человек либо застонет, либо впадёт в ярость. Этот для Лоуренса был из числа первых.
   - Для неё это всё невыносимо, она не примет происходящее так просто. Она могла сказать то, что сказала, только если ей самой недоставало решимости. Но если ситуация позволит, она поможет. Пусть тебя не обманывают её обычные манеры, она иногда бывает очень добросердечной. О, и тебе следует знать: в подобных случаях ты должен изображать удивление.
   Пока Лоуренс говорил, Коул обмотал ступни Хаскинса тканью, чтобы легче переносить мороз, и подбросил дров в печь. Когда он услышал последние слова Лоуренса, его усталое лицо, наконец, осветилось в улыбке.
   - Эта девочка прекрасно знает, каким ужасным может быть её сердце, когда она ревнует. При виде решимости Хаскинса она, должно быть, почувствовала себя просто ребёнком, это был жестокий удар для её гордости мудрой волчицы.
   Хоро могла задирать нос и быть ветреной - в этом она не знала себе равных. Но она разбиралась, когда время дурачиться и когда - быть серьёзной. Если она становилась серьёзной, даже Лоуренсу приходилось перед ней склоняться.
   - Как-то раз я сказал ей одну вещь.
   - Какую?
   - Я сказал, что любая проблема может быть решена разными путями, но когда она решена, нам приходится как-то жить с последствиями. Поэтому лучше выбирать не простейший путь, а тот, который приведёт к мирному будущему.
   Коул закутал Хаскинса в одеяло, чтобы укрыть от сквозняка. Потом, завернув полешко в ткань, подложил его старику под голову вместо подушки. Теперь всё необходимое было сделано.
   - Когда я это сказал, она с обречённым видом ответила, что я дурень. Но если она оттолкнет Хаскинса... ты думаешь, она сможет дальше жить со своей совестью?
   Коул, должно быть, вообразил, что Хоро просто набьёт живот едой, много выпьет и будет спать без задних ног, как щенок или котёнок. Но отвергнуть просьбу того, кто прошёл через великие испытания, создал своему племени новый дом, а сейчас вот-вот потеряет его... Лоуренс просто не мог представить, чтобы после такого Хоро смогла остаться беззаботной. И Коул тоже решительно помотал головой.
   - А твоё отношение, думаю, ещё очевидней.
   Лоуренс улыбнулся, увидев, как Коул смущённо опустил глаза, лицо мальчика было напряжено, будто он только что выложил душу на общее обозрение. Даже если бы он с Хоро бросили Хаскинса, Коул бы остался.
   - Так, до сих пор это были только чувства.
   - До сих пор?
   Пусть Лоуренс и не Хоро, но, увидев озадаченное лицо Коула, он захотел обнять мальчугана. Перед ним так легко держаться уверенно и гордо.
   - Я ведь торговец. Я ничего не делаю, если это не может принести прибыль.
   - То есть, речь идёт...
   - Ключ ко всему - королевский указ. Если верить словам Хаскинса и суждению Пиаски, этот налог сметет всё, чем обладает монастырь. Так вот, для нас это отличная возможность. Я слышал, что перед гигантской волной вода отступает от берега и обнажает морское дно... Как ты думаешь, что это означает?
   - Что все сокровища на морском дне тоже оказываются на виду, да? - тут же ответил Коул.
   - Точно. И если там, внизу, вправду есть сокровища, монастырь не сможет скрыть их от нас... и это поможет Хоро достичь своей цели. Ну, конечно, забрать одно из них силой или нет - зависит только от неё.
   Коул кивнул и, удовлетворённо вздохнув, сел.
   - Совершенно не представляю, как вы стали таким искусным, господин Лоуренс.
   Коул, видимо, имел в виду умение смотреть на вещи под разными углами. Лоуренс молча улыбнулся и пожал плечами, и это не было наигранным. Будь здесь Хоро, она бы подтвердила. Никто не может по-настоящему лгать самому себе.
   - У нас впереди долгая ночь, а огонь так хорошо горит. Коул...
   - Да?
   - Мне понадобится твой ум.
   - Я готов! - чересчур громко выкрикнул мальчик и поспешно прикрыл рот руками.
   Лоуренс достал бумагу и перо и принялся составлять план.
  

***

  
   Увидеть, как трепещут крылья насекомого, очень трудно, но взмахи крыльев могучего орла можно даже сосчитать. И так же куда труднее предсказать действия маленьких организаций, чем больших. А когда организация загнана в угол, её действия становятся более предсказуемыми. Правда Лоуренсу и его спутникам не хватало знаний. Всё, что им сейчас известно, - у монастыря крайне тяжёлое денежное и политическое положение и что неумелые действия короля истощили его казну. Ещё они знали о новом королевском поборе и предвидели, что монастырь его не переживёт. Им по-прежнему было неведомо, какую собственность монастырь скрывал. Действительно ли это, как он полагал, драгоценная реликвия вроде костей бога-волка? Или просто запас денег?
   Всё это Лоуренс записал на верхней половине страницы, нижнюю он оставил для списка своих возможных действий. Они могли сообщить кому-нибудь об указе... Но кому? Альянсу? Монастырю? А может, лучше молчать? И узнавать о костях тоже можно по-разному. Казалось, что путей перед ними лежит так много и в то же время так мало, то же можно сказать о том, что им неизвестно. Монастырь находится в столь отчаянном положении, что не переживёт очередного налога, и никто не может знать, будут ли монахи сопротивляться или склонятся перед королевской армией покорными овцами. Решить проблему своими силами Лоуренс и его спутники не способны. Единственный разумный путь - продуманно обмениваться сведениями с Альянсом и постепенно, мелкими шажками двигаться вперёд. Конечно, этот путь опасен, но не безнадёжен.
   Да, Альянс держит монастырь за горло и сейчас думает, как это горло разорвать, но торговцы всё же не наёмники, твёрдо решившие растерзать добычу, оставить от неё одно воспоминание. Альянс знает не только, как собирать урожай, но и что делать, чтобы урожай был богаче. И они знают, что большой, но разовый доход не так важен, как маленький, но постоянный. Они должны убедиться, что на полученных землях достаточно спокойно, чтобы переселение прошло успешно. Поэтому им важно, чтобы монастырь жил.
   Лоуренс и Коул провели всю ночь, обсуждая все возможности, до каких могли додуматься, и оценивая, стоит ли их пробовать. Возможно, им удалось сохранить головы ясными благодаря метели и накатившему предрассветному морозу. Помогло и то, что Лоуренс был независимым торговцем, хорошо знакомым с мирскими властными отношениями, а Коул не давал сбиваться с мысли. К тому времени, когда от ярких весёлых языков пламени в печи остались тусклые угли, Лоуренс и Коул пришли, наконец, к лучшему без недостатков варианту действий и занесли его на бумагу. Лоуренс представил себе радостное лицо Хоро и удивленное - Хаскинса. План состоял в том, чтобы...
   Гордо сообщая Хоро свои выводы, он проснулся. Шуршал огонь в печке, с очень похожим звуком снаружи шелестел снег, его затуманенное сознание попыталось понять, сколько он проспал. Теперь осталось вспомнить тот безупречный план, который он успел ухватить. А, ну конечно... он упал духом, поняв, что план ему приснился. Он бы, пожалуй, смог переварить это открытие, если бы у него на лице не было ясно написано, что ответ он нашёл лишь во сне.
   - Дурень.
   Он уснул, положив голову на ящик, на котором писал. Хоро, притулившаяся у печки, бросила ему это слово, когда он проснулся. Её голос прозвучал чище и приятнее церковных колоколов. Он потянулся, ему казалось, будто в его шее что-то завязалось кошмарным узлом, должно быть, это от неловкой позы.
   - Ну и дурень...
   Наконец он заметил, что на плечи ему были накинуты два одеяла, а Коул свернулся в комочек рядом с Хоро. Отвернувшись, волчица снова и снова обзывала Лоуренса дурнем. Мальчик, похоже, вцепился в её хвост и не собирался отпускать. Лицо Хоро казалось изнурённым - может, она недавно плакала, а может, ей было холодно, ведь она сейчас была без плаща. И не только лицо - она вся выглядела изнурённой. Когда он это осознал, Хоро вздохнула.
   - Я так счастлива...
   Хотя её слова плохо подходили к выражению лица, они казались более искренними и правдивыми, чем когда она хвалила кусок баранины с восхитительным жирком.
   - ...несмотря на то, что в мире столько всего происходит не так, как мы хотим.
   Рот Коула был полуоткрыт, дыхания его не слышно, он даже не сопел. Его можно было бы принять за мёртвого, но когда Хоро ласково погладила его шею, он втянул голову, как от щекотки.
   - Боги учат нас делиться с другими.
   - Даже если мы делим собственное богатство? - спросила она так, будто ей было совершенно неинтересно.
   Очень холодная фраза, может, если Лоуренс ответит не вполне подходяще, она лишь презрительно вздохнёт и больше не захочет с ним знаться.
   - Даже собственное богатство. По-моему, мне это удалось.
   -Её хвост дёрнулся и вырвался из рук Коула.
   - Я даже делюсь с мальцом уютом твоего хвоста.
   На мгновение выражение "сдаюсь" показалось на лице Хоро, когда Лоуренс совершенно серьёзно произнёс это. Потом, улыбнувшись одними уголками губ, она быстро подошла к окну.
   - Мое тело всё горит, будто его пожирает огонь.
   - Это из-за...
   Он хотел пошутить: "это из-за моих слов", но не решился. Но даже неоконченная шутка привела Хоро в удивительно радостное настроение. Её уши затрепетали, плечи затряслись, и она, не поворачиваясь к нему, рассмеялась.
   - Любое живое существо лелеет мысли о том, чтобы ни с кем не делиться тем, чем обладает. Давненько я так не завидовала тому, что есть у другого. От этого даже на душе легче.
   Лоуренс ответил не сразу, чтобы подчеркнуть, что его следующие слова - шутка.
   - После всех тех упрямых слов, что ты наговорила, как ребёнок, - не удивительно, что у тебя на душе полегчало.
   Она не была способна отпихнуть пинком того, кто, припав к её ногам, молит о помощи. Даже если ей это доставляло неудобство или даже злило, она всё же не могла отказать в такой просьбе. Потому и провела века в Пасро.
   - Что человек, что баран - оба думают об одном и том же.
   - Конечно. Даже с тобой мы спорим на равных.
   - Мм. Если двое не соперничают из-за одних вещей, не ругаются между собой на одном языке, не глядят друг на друга с одной высоты, это значит, что они не ссорятся вовсе.
   Хоро погладила Коула по голове и села. Пар вырывался у неё изо рта всякий раз, когда она весело смеялась или безудержно болтала. Её спокойная, но милая, даже почти изящная поза могла бы любого убедить, что перед ним истинная лесная богиня. Всё потому, возможно, что сейчас она не скрывала свою стройную фигурку и была совсем не похожа на ту себя, какой представала, закутавшись в многочисленные одежды. Лоуренс видел перед собой не хрупкую девушку, ищущую защиты и доброты, но Хоро, мудрую волчицу непостижимого возраста, живущую в пшенице.
   - Всё-таки у меня есть немного мудрости и опыта. А у Коула есть холодный ум и фантазия.
   - А у меня?
   - А у тебя есть ответственность, - сказал он ей. - Ты в ответе за то, чтобы история нашего путешествия стала неподвластна времени, чтобы люди пересказывали её вечно. Рассказ о волчице, пришедшей на помощь барану, разве не идеально для этого подходит?
   Чтобы любая власть могла существовать, её должна поддерживать система ценностей. Хорошая жизненная ценность, например, необходимость держать слово. Хоро приоткрыла рот, обнажив клыки, и выпустила громадный клуб тумана.
   Лоуренс смотрел на её жизнерадостную ухмылку. Это была та же невинная, детская ухмылка, какую она всегда показывала, готовясь к очередной проказе. Так ухмыляется человек, когда он, оторвавшись от разбойников, обнаруживает, что заблудился в лесу, но ему есть к кому воззвать, кроме богов.
   - У нас есть хоть один шанс?
   Лоуренс молча пожал плечами и протянул ей бумагу, которая была у него под щекой. Хоро мягко хихикнула, глядя на его лицо, должно быть, там остались чернила.
   - Я вполне уверена в своей проницательности, но... в таких вещах я не особенно сильна.
   Когда ситуация скатывается к худшему, Хоро предпочитает прорываться сквозь неприятности силой. Так что ей без надобности скрупулёзно просчитывать всё на несколько ходов вперёд.
   - И всё же, как сказал когда-то один генерал, не получится побеждать всегда, если пользоваться одной и той же стратегией. Лучший и вернейший путь к победе - всегда приспосабливаться к стратегии врага, но...
   - Но что?
   - Лишь боги способны делать это долгое время.
   Эта озорная шутка вызвала на лице Хоро выражение "ну погоди у меня". Она чуть склонила голову, но явно не сердилась.
   - Имеет значение лишь одно: владеет ли монастырь костями, которые мы разыскиваем, шансы на это весьма высоки.
   - Именно. Кости - ключ, который лучше всего подходит к замку в рассказе Пиаски.
   - А ты должен быть на стороне тех, с кем знаком, а не монастыря, верно? Мало что страшит сильнее, чем объединение с людьми, намерения которых тебе непонятны, - Хоро говорила, а её взгляд с невероятной скоростью пробегал по бумаге.
   На этом листе Лоуренс довольно корявым почерком записал свой разговор с Коулом. Он вспомнил размолвку с Хоро, когда та солгала, будто не умеет читать, глядя на неё сейчас, он спросил себя, умеет ли он читать так же хорошо, как она.
   - Это уж точно. Особенно, потому что в Альянсе не дураки. Если на их стороне такие люди, как Пиаски, значит, они действительно желают этой земле процветания. Хаскинс и его друзья, возможно, обнаружат, что их дом стал немного теснее, но их цели не очень отличаются от целей Альянса.
   Хоро чуть прищурилась, точно аристократка, оценивающая самоцвет. Её взгляд обратился на Хаскинса, спящего возле печи. Но, осознав, что Лоуренс за ней наблюдает, она повернулась к нему и смущённо улыбнулась.
   Ему не хватило смелости спросить, но, похоже, пропасть в годах между ней и Хаскинсом была сродни пропасти между Лоуренсом и ей. Хоро обладала не только чувством ответственности, но и искренностью, и если она намного младше другого существа, то, видимо, будет выказывать ему почтение, пусть даже это баран. И если она протягивает руку помощи с заносчивым видом - возможно, это от смущения.
   - Итак. Хватает ли уверенности странствующему торговцу Крафту Лоуренсу на то, чтобы выполнить эту задачу?
   Она так редко звала Лоуренса по имени, это само по себе звучало как награда. Невольно он подумал, может, это ненормально? Он улыбнулся уверенной улыбкой человека, что готовится осушить очередную кружку вина в состязании выпивох и не собирается давать спуску сопернику. Потом, глубоко вдохнув, ответил:
   - Ну, кости, похоже, имеют для наших противников огромную ценность. Если рассуждать логически, они - единственное прямое свидетельство, указывающее на истину, поэтому, скорее всего, монастырь придаёт им огромное значение. С другой стороны, чем проще нашим сведениям сдвинуть проблему с мёртвой точки, тем важнее они будут выглядеть. Именно в таких условиях странствующий торговец чувствует себя как рыба в воде.
   - А ты уверен, что всё именно так? Твои сведения точны? Правда? Ты готов поклясться? Ну, тогда я доверюсь тебе.
   Хоро забавлялась, как ребёнок, бросая в Лоуренса вопрос за вопросом. Он принимал их с видом успешного торговца. Затем, опершись локтем о ящик, он сказал:
   - Я дам тебе доказательство, но сначала - что скажешь о моем плане?
   - После этого объявления налога, или как оно там называется, у них будет совсем мало времени.
   - Уверен, это тоже будет учтено при переговорах. Когда следующий гонец с копией указа сюда доберётся, времени останется в обрез. Если мы промедлим, все шансы на прибыль пропадут. Есть поговорка: следует жертвовать маленьким доходом, чтобы получить большой.
   - Пфф.
   Хоро фыркнула, будто высмеивая слишком оптимистические предсказания Лоуренса, потом отвернулась, будто ей всё наскучило.
   - Всё получится, - сказала она и сунула бумагу обратно в руку Лоуренсу. Тот принял её, как аристократ принимает указ короля, и аккуратно свернул.
   - Значит, решено.
   Он снова превратился в торговца - слугу договоров, раба денег и в то же время одного из тайных правителей, властвующих из тени над миром людей.
  

***

  
   - Отлично.
   Он подстриг бородку, причесался, подровнял ворот куртки. Чтобы претворить в жизнь деловой план, всё должно быть идеально. Впрочем, как известно, ни один план не может учесть всего. Первой трудной задачей Лоуренса было придумать, как заставить Альянс купить его идею насчёт костей. Если он споткнётся, едва выйдя на дорогу, всё будет кончено.
   - Я пошёл.
   Со стороны он мог казаться карликом, идущим в логово великанов. Но когда он только начинал карьеру, все торговцы казались ему великанами. Но среди этих великанов он до сих пор умудрялся выживать, а значит, и на сей раз всё может получиться. Он вышел из дома пастухов, Хоро и Коул проводили его взглядами.
   Хаскинс по-прежнему чувствовал себя неважно, видимо, потому что накануне ему пришлось прокладывать себе путь сквозь буран... но к его щекам вернулся румянец, когда он услышал от Лоуренса о согласии помочь. Он всегда поддерживал монастырь из тени, скрывая своё истинное лицо. Для монастыря он был обычным пастухом. А значит, Лоуренс мог полагаться лишь на себя. Снег продолжал валить без устали. Дома были засыпаны почти целиком, лишь кое-где под крышами виднелись пятна камня или дерева. Но даже в такую погоду торговцам трудно сидеть без движения. Приложив немало усилий, Лоуренс добрался до постоялого двора Альянса и тут же наткнулся на торговца, прибежавшего туда из здания через дорогу.
   - О? Подумать только, даже в такую погоду и в такую рань у нас посетитель.
   - Ну конечно. Чем хуже погода, тем выше шансы на хорошую прибыль.
   - Ха-ха! Трудно не согласиться!
   Судя по всему, этот торговец тоже был из Альянса Рувика. Без раздумий открыв дверь, он быстро вошёл внутрь. Лоуренс проследовал за ним, и тут к нему обратился ещё одинг торговец, стоящий возле входа.
   - Ты ищешь Лаго?
   Похоже, Лоуренса тут уже хорошо знали.
   - Мои мысли что, так ясно написаны у меня на лице? - он погладил лицо.
   - Он в учёной комнате, - улыбнулся торговец.
   Поскольку работник библиотеки изрядно походил на богослова, Лоуренс не мог не согласиться, что описание "учёная комната" подходит очень хорошо.
   - Благодарю.
   - Ты к нему по делам пришёл?
   Это был вполне обычный разговор торговцев, Лоуренс улыбнулся и ответил:
   - Точно. Я пришёл обсудить с ним одно предложение, которое может принести целое состояние.
   Он вновь очутился в снегопадном мире и стал прокладывать путь к рабочему кабинету Пиаски. Как и ожидалось, у входа встретился похожий на ученого богослова мужчина, который даже не стал спрашивать, кто перед ним. Его работа, скорее, заключалась в том, чтобы следить за соглядатаями из соперничающих торговых домов и гильдий. Пока Лоуренс обдумывал эту мысль, мужчина молча подошёл и показал рукой в глубину здания. Лоуренс поблагодарил и направился в знакомую комнату. Едва он подошёл к двери, Пиаски открыл её, будто ждал.
   - Доброе утро.
   - Доброе утро. Что-то стряслось?
   Пиаски пригласил гостя внутрь, закрыл дверь и повернулся. Уже то, что тот пришёл в столь отвратительную погоду, значило, что он не просто так это сделал. Лоуренс стряхнул с одежды снег, откашлялся, пряча волнение, и надел на лицо деловую улыбку.
   - Честно говоря, вчера вечером случилось кое-что, что меня сильно встревожило.
   - Что-то, что тебя сильно встревожило? А, но сначала присядь.
   Лоуренс сел на стул и потёр пальцем под носом. Потом сделал вид, что поймал себя на этом движении, и сжал руку в кулак. Возможно, это выглядело слишком наиграно, но он чувствовал, что ситуация такого требует.
   - Это было нечто настолько из ряда вон выходящее, что я не спал всю ночь, думал... взгляни!
   Он указал пальцем на мешки у себя под глазами. Любой торговец, явившийся на переговоры в таком состоянии, сразу вызывает подозрения, но Пиаски просто весело улыбнулся.
   - Вижу.
   Снаружи бушевал буран, переговоры Альянса с монастырем зашли в тупик. В такие времена разговоры о чём-то необычном лучше всего вести за кружечкой.
   - И о чём ты хочешь сказать? Случайно не о том, что ты придумал, как нам расколоть защиту монастыря?
   Лоуренс не упустил момента и нанёс удар.
   - Да, именно об этом.
   Улыбки застыли на обоих лицах, двое мужчин молча смотрели друг на друга, и это тянулось, казалось, целую вечность. Потом Пиаски, не меняя выражения лица, встал и потёр руки. Открыл дверь, проверил, не подслушивает ли кто снаружи.
   - И что же это? - поспешно спросил он, не успев закрыть дверь. Похоже, он тоже был хорошим лицедеем.
   - Ты знаешь порт Кербе через пролив отсюда?
   - Да. Это торговый центр, связывающий север с югом. Я там никогда дел не вёл, но дельта - прекрасное место.
   - А знаешь ли ты о некоем слухе, который начал расходиться пару лет назад?
   Пиаски проводил дни в странствиях, так что вполне мог и не знать этого слуха. Лоуренс не исключал такого, однако Пиаски устремил взор в пространство, будто его мысли где-то блуждали, и прикрыл рот рукой, словно пытаясь скрыть что-то.
   - Кажется, это что-то связанное с... костями... языческого божества, да?
   - Верно. Кости бога-волка.
   Пиаски смотрел мимо Лоуренса, его голова работала в полную силу. Когда он, наконец, перевёл взгляд на Лоуренса, его глаза смотрели насторожённо: "Не думал, что ты заговоришь о столь необычных вещах".
   - И что насчёт этих волчьих костей?
   Он задал этот вопрос небрежно, то ли сочтя Лоуренса тупым, то ли не поверив ушам. Но Лоуренс уже вышел на тропу.
   - Предположим, монастырь купил волчьи кости. Что тогда?
   - Монастырь?
   - Да. Даже кости языческого божества можно использовать с умом, чтобы восславить могущество Господа. С их помощью можно убеждать тех, кто собирается в святилищах, чтобы молить Господа о помощи, для монастыря это огромная ценность. Это и позволяет им цепляться за свои убеждения в нынешнем положении.
   Пиаски закрыл глаза, на лице его появилось угрюмое выражение. Он не собирался всерьёз принимать услышанное, наоборот, он подыскивал выражения, чтобы отказать и при этом не обидеть гостя. Лоуренс продолжил:
   - Продажи шерсти падают с каждым годом, но, полагаю, положение, в котором монастырь сейчас очутился, происходит из проблем, которые накапливаются уже давно. Поэтому, возможно, монастырь уже давно решил, как ему защищать свои владения. Ведь деньги Уинфилда постоянно дешевеют, а значит, чтобы защищать свои владения, им надо вкладывать деньги во что-то другое. В идеале - во что-то, что ценится независимо от денег. Тогда, если деньги королевства обесценятся вконец, монастырь сможет продать кости за иностранные деньги и вернуть эти деньги в Уинфилд. И тогда они наверху - как мы были на том постоялом дворе.
   Пиаски слушал сбивчивое объяснение Лоуренса со страдальческим видом.
   - Ну, что думаешь?
   Пиаски поднял руку, давая знак подождать немного, он словно говорил: "Я так удивлён, что даже не знаю, что тут можно сказать". Потом три раза кашлянул и с видимым трудом произнёс:
   - Господин Лоуренс.
   - Да?
   - Конечно же, предложенную тобой идею совсем нетрудно представить.
   - Как я и говорил, - ответил Лоуренс с милой улыбкой на лице, хоть и знал, что пот уже выступил у него на лбу.
   - Но мы же Альянс Рувика. Мм... мне нелегко это сказать...
   - Ну?
   Будь сейчас здесь Хоро, лицедейство Лоуренса её бы поразило, это уж точно.
   - Это... ох, ладно, я буду с тобой откровенен. Мы давным-давно уже рассмотрели такую возможность.
   - А?
   - Это очень известная легенда, и... - похоже, ему было неприятно говорить. Он откашлялся, чтобы скрыть чувства, и уныло вздохнул. - По правде сказать, многие... ярчайшие наши умы... уже потратили много времени и сил, думая в этом направлении.
   Лоуренс застыл, по-прежнему подавшись всем телом вперёд. Пиаски положил руки на стол и искоса смотрел на своего собеседника. Тот отвёл глаза, снова взглянул и опять отвернулся. Ставни задребезжали от налетевшего снаружи порыва ветра.
   - В итоге мы пришли к выводу, что этого не может быть. Так получилось, что один из наших людей был в Кербе, когда эта легенда ещё широко ходила. Он провёл расследование с помощью дружественной нам компании и выяснил, что лишь один торговый дом занимается поиском костей, да и то вполсилы. Более того, тот торговый дом был недостаточно силён и богат, чтобы купить истинную священную реликвию. Это была всего лишь попытка раздуть свою репутацию. Людям случается делать такие вещи - обычно чтобы на них благосклонно смотрели на пирах, а может, из любви к странным шуткам.
   Возможно, он сердился на себя за потраченное впустую время. Может, сердился, ожидая от гостя большего. Лоуренс, не произнося ни слова, устроился на стуле поудобнее и скрестил руки на груди. Комнату заполнило неловкое молчание.
   - Это всего лишь пустой слух, - пренебрежительно заключил Пиаски.
   - А если нет? - Лоуренс мгновенно ухватился за это заключение.
   Лицедейство было бы просто ужасным, если бы, произнеся эти слова, он не улыбнулся. Он опустил голову и смотрел исподлобья, продолжая держать на лице удовлетворённую улыбку.
   - Не шути так, - сказал Пиаски после некоторого молчания. Он прикладывал немало усилий ради сохранения невозмутимости, но от Лоуренса не укрылось, как он нервно сцепил руки.
   - Ты сам сможешь решить, шучу я или нет.
   - Я не это имел в виду, господин Лоуренс. Пожалуйста, не нужно так. Если я был груб, я извинюсь. Но на эту тему мы вправду очень долго и усердно думали, поэтому совладать с чувствами мне довольно трудно. Вот почему...
   - Ты хотел бы, чтобы я не заставлял тебя терять самообладание, говоря такие необдуманные вещи, да?
   Ставни дребезжали и шуршали каждый раз, когда в них ударял порыв ветра со снегом. Лоуренс вдруг поразился тому, как шорох снега по ставням похож на звук волн, бьющих в нос корабля. Пиаски выглядел так, будто его одолела морская болезнь. Бледный, с широко раскрытыми глазами, он закусил нижнюю губу.
   - Полторы тысячи монет.
   - Что?
   - Ты знаешь, сколько нужно ящиков, чтобы уместить полторы тысячи золотых румионов?
   Лоуренс снова увидел картину, как торговый дом Джин гордо выставляет ящики с золотом перед церковью в Кербе. На лице Пиаски появилась напряжённая улыбка.
   - Го... господин Лоуренс...
   Капельки пота скатывались с его висков. Выражение лица, интонации, слёзы... всё это можно сыграть. Пот - никогда.
   - Что скажешь, господин Пиаски?
   Лоуренс подался вперёд, приблизив лицо к Пиаски настолько, что мог бы по запаху определить, что тот ел накануне на ужин. Момент истины. Если он не сможет поймать Пиаски на крючок сейчас, конечная цель останется недостижимой.
   - Мне хотелось бы с твоей помощью поддерживать постоянную связь с Альянсом.
   Пиаски не мог не понять значения этих слов. Он уставился на Лоуренса в страхе, точно пилигрим, к горлу которого приставили нож.
   - Узел будет разорван, и сделаешь это ты. Неплохое предложение, как ты считаешь?
   - Н-но... - сумел наконец выдавить из себя Пиаски, Лоуренс ощутил запах хорошего вина. - Но... есть ли у тебя доказательства?
   - Доверие всегда остается невидимым для глаза, в каком бы веке мы ни жили, - улыбнулся Лоуренс и откинулся на спинку стула. Не обращая внимания на жалкое лицо Пиаски, которое, начинало багроветь, он продолжил:
   - Естественно, монастырь не настолько глуп, чтобы прямо написать в своих бумагах "волчьи кости". Они использовали другое название. Но, как гласит старая пословица, всё тайное становится явным. Если читать записи, не рассчитывая что-то найти, то и не найдёшь. Но если читать, разыскивая там скрытую покупку, думаю, исход будет иным. Что скажешь?
   Пиаски не ответил, будучи, похоже, не в состоянии говорить.
   - Вообще-то у меня есть кое-что в пользу легенды о костях бога-волка... но, если не вдаваться в подробности, размер этого всего чересчур велик для простого странствующего торговца, такого как я. Если бы я рассказал это высоким чинам Альянса, едва ли мне поверили бы. Поэтому мне нужно, чтобы кто-нибудь замолвил за меня словечко.
   Когда Лоуренс продавал в деревнях и городах товары, которые перевозил на большие расстояния, он на своём опыте выучил: даже если цена не меняется, продажа идёт легче, если в городке есть друг. Лоуренс был, может, и наивен, но не настолько, чтобы считать, что одной правды хватит, чтобы завоевать сердца слушателей. В одиночку трудно продать и лучший товар, но двое способны даже от низкосортных вещей избавиться с неплохой прибылью. Это был настоящий, работающий секрет успешной торговли.
   - Но...
   - Подумай. В порту я сумел завоевать доверие господина Дойчмана. Я, нищий странствующий торговец.
   Пиаски удивлённо взглянул, потом закрыл глаза, точно от боли. Поговорка про доверие, насколько знал Лоуренс, родилась в одном городе одной южной империи, где за несколько десятилетий выросла мощная и всемогущая торговая сеть. Сейчас эта сеть протянулась уже по всему миру. Лоуренс в том городе не бывал никогда, но менее звучной для него поговорка от этого не стала. Доверие - то, чего нельзя увидеть. Но при этом его нельзя и проглядеть.
   - Господин Пиаски...
   Тот поёжился, услышав обращение, несколько капелек пота сорвались с его подбородка. Если легенда о волчьих костях - более чем пустой слух, то, помогая Лоуренсу, он движется к процветанию. Но если окажется, что это лишь бредни полоумного путешественника, доверчивость может отправить его в гибельную бездну. Либо рай, либо ад. Два возможных исхода их союза, сумма которых равна нулю, а значит, рискнуть стоит хотя бы ради острых ощущений. Но стоя перед выбором, неудача в котором повлечёт гибель, любой будет колебаться, особенно если время поджимает. А колебания означают страх.
   - Это... я всё равно не... - смог выдавить Пиаски, лицо его исказилось. Он хотел верить, но не мог.
   Добыча пытается ускользнуть! У Лоуренса не осталось выбора, он должен перекрыть ей путь к отступлению.
   - Король...
   Его голос был остр, как игла. Он сделал паузу, достаточную, чтобы перевести дыхание. Если он сейчас произнесёт то, что собирается, пути назад для него уже не будет. Но, глотнув, он продолжил:
   - Что, если я скажу тебе, что король уже сделал ход?
   - Что... э? Какой ход?
   - Указ о новом налоге, - всё же произнёс эти слова Лоуренс.
   Лицо Пиаски застыло, его глаза неотрывно смотрели на гостя. Но, в отличие от лица, мысль его, должно быть, сейчас работала с невероятной быстротой. Он вскочил, и стул с грохотом упал на пол. Однако Лоуренс не собирался дать ему сбежать.
   - Что проку сейчас сообщать всем эту весть?
   Пиаски отчаянно пытался вырваться из рук Лоуренса. Любой человек, ощущающий свою принадлежность к организации, какова бы она ни была, действует, как преданный пёс. И первым его побуждением было донести ужасную весть до Альянса.
   - Что проку?.. Конечно же, я должен немедленно сообщить Альянсу!..
   - Ну, сообщишь, а что дальше? Будете придумывать какой-то план?
   - Это уже тебя не касается!
   - У вас уже не осталось ходов, а ты по-прежнему упрямишься?
   Пиаски прекратил сопротивляться. Судя по страдальческому взгляду, он понимал, что слова Лоуренса справедливы.
   - Пожалуйста, успокойся. Даже если ты прямо сейчас сообщишь Альянсу, вы всё равно ничего не сможете поделать, кроме как сидеть и волноваться. Когда указ доставят сюда, монастырь будет разорён. И тогда они либо склонятся перед королём и будут умолять его о пощаде, либо не склонятся и храбро погибнут. Но если в самый ответственный момент кто-то скажет вслух, что у монастыря есть волчьи кости, как ты думаешь, что сделает монастырь?
   Монастырь не может бежать со своей земли, и земля эта не может спасти его от мирских властей. Если им для уплаты налога придётся открыто просить Альянс Рувика о помощи, а Альянс как раз ищет способ вмешаться в политику королевства, что произойдёт? Король, скорее всего, обвинит монастырь в предательстве и пошлёт армию. Даже оказавшись в такой ситуации, монастырь всё же останется связан с Церковью, что сохранит ему проблеск надежды. Но если кто-то именно в этот момент раскроет, что у монастыря есть волчьи кости, проблеск будет затушен. Если спросить монахов, кто страшнее как враг - король или папа, они без колебаний ответят "папа". И это единственное, на что Альянс ещё может сделать ставку.
   - Господин Пиаски, у нас мало времени и всего один шанс. Пока здесь всё не свалилось в хаос, мы должны предложить эту глупую, но заманчивую идею тем, на чьей стороне и власть, и время. Даже если они не согласятся сразу же, мы хотя бы привлечём их внимание, и когда наступит хаос, они повернутся к нам. Ведь тонущий всегда цепляется за соломинку. Я верю в лучшее, потому что... - Лоуренс обошёл вокруг стола и остановился рядом с Пиаски. - Потому что я могу с уверенностью сказать: волчьи кости существуют.
   Пиаски смотрел на Лоуренса, его лицо застыло. Нет, он смотрел не на Лоуренса, его взгляд притягивало что-то другое. Дышал он коротко и хрипло, плечи резко поднимались и опускались.
   - Господин Пиаски...
   Тот закрыл глаза. С таким видом человек обычно сдаётся, однако его губы разомкнулись, и он спросил:
   - А доказательства нового налога у тебя есть?
   Добыча взяла наживку, но на крючке сидела ненадёжно. Лоуренс подавил желание подпрыгнуть и медленно ответил:
   - Я живу с пастухами, естественно, я первым узнаю, если снаружи кто-то что-то обронил.
   Пиаски сжал губы и с силой втянул воздух, будто прочищая голову. Он понял значение этих слов.
   - Когда это случилось?
   - Вчера поздно вечером. Это одна из причин, почему я не мог уснуть.
   Зубы Пиаски были так крепко сжаты, что Лоуренс ожидал услышать их скрип. Если указ о новом налоге действительно существует и об этом станет известно, здесь будет как в разворошённом осином гнезде. И никакие идеи уже не помогут. Никто ничего не сможет сделать. Пиаски хватало мудрости это всё понимать. Лоуренс был уверен в том и потому замолчал. Ради прибыли настоящий торговец может хоть всю ночь прождать, пока чаши весов склонятся на его сторону. В спокойствии, присущем снежным дням, неподвижным остаётся всё, кроме времени. Пот снова проступил у Пиаски на лбу, и наконец, он медленно открыл глаза.
   - Полторы тысячи.
   - Хмм?
   - Сколько нужно ящиков, чтобы перевезти полторы тысячи золотых румионов?
   Лоуренс почувствовал, как его напряжённое лицо расслабляется. Не из-за глупого вопроса Пиаски - просто он понял, что согласие достигнуто.
   - Обещаю, ты не пожалеешь.
   Пиаски рассмеялся. Он хлопнул в ладоши, откинулся на спинку стула и резким движением вытер пот с лица.
   - Хоть раз в жизни хочу увидеть, как выглядят полторы тысячи румионов.
   Лоуренсу оставалось лишь протянуть ему руку.
   - Если всё пройдёт хорошо - увидишь.
   - Будем надеяться!
   Итак, Лоуренс преодолел первую трудную преграду.
  

Глава 5

  
   Они обменялись рукопожатием в знак заключения договора, Пиаски тут же начал действовать. В конце концов, его работа - сводить вместе незнакомых людей и основывать новые городки и деревушки. Возможно, он куда лучше Лоуренса понимал, как побудить к действию сообщество людей, тем более он сам был членом сообщества. Пиаски не побежал сразу же сообщать большим начальникам Альянса о волчьих костях в нетерпении и без плана. Он твёрдо полагал, что лучший путь - сперва собрать союзников.
   - Это должны быть люди любопытные, но умеющие хранить секреты, кроме того, они должны обладать благоразумием и свободным временем. Таких людей всякий хотел бы иметь на своей стороне, не только тот, кто сколачивает банду превосходных торговцев. И, быть может, Господь на нашей стороне, ибо здесь сейчас собралось множество столь выдающихся людей.
   Если бы они не провели тщательное расследование, прежде чем сообщать большим чинам, это заставило бы сомневаться в их здравом рассудке и ничего не решило. Для подобных расследований требовались единомышленники.
   - Ты займёшься этими приготовлениями?
   - Конечно, это нетрудно. День или два уйдёт, чтобы просмотреть торговые записи. Как только отыщем хоть намёк, что монастырь что-то прячет, сделать остальное будет легко.
   Пиаски гордо улыбнулся, такая улыбка вызывает желание довериться ей бесповоротно.
   - Рассчитываю на тебя.
   - Надеюсь, что нам удастся закончить подготовку до того, как стихнет буран. Мы можем просить их выслушать нас только тогда, когда у них будет на это время. Всё, что останется... представить доказательства, которые их убедят.
   Без Лоуренса Пиаски не смог бы протолкнуть идею существования волчьих костей. Ведь если бы в гроссбухах имелись какие-то странности, прямо указывающие на то, что кости здесь, он и сам бы их уже нашёл.
   - Я тебя не разочарую. Предоставь эту часть мне и ни о чём не беспокойся.
   Пиаски кивнул, затем сказал:
   - А, да...
   - Хмм?
   - Ты не собираешься обсудить, как мы поделим прибыль?
   Цель у торговца всегда одна - доход. Если он не пытается делить прибыль, значит, у него что-то на уме. Пиаски сверлил Лоуренса взглядом. Тот отвернулся и ответил:
   - Я просто не волнуюсь, что наша прибыль окажется настолько мелкой, что такое обсуждение будет необходимо.
   Пиаски поглядел и одобрительно кивнул: "Прости, что усомнился в тебе".
   - Иногда я думаю, не лучше ли мне было бы заниматься более простыми делами - купил-продал.
   Торговец вечно подозревает всех прочих, словно ходит по тонкому льду, лишь потому, что дело, которым он занимается, очень сложное. На самоуничижительное замечание Лоуренс ответил:
   - Я тоже желаю иногда заниматься торговлей исключительно ради себя самого.
   - Это было бы хорошо или плохо?
   Пиаски открыл дверь, Лоуренс поднял ворот плаща и привычно огляделся - не подслушивает ли Хоро.
   - По крайней мере, я не уставал бы так.
   Пиаски улыбнулся, на миг задумался, потом вздохнул, давая понять, что чувствует то же самое.
   - Как правильно замечено. Усталость - мать катастрофы.
   Будь они сейчас на праздничной трапезе, они бы похлопали друг друга по плечу. Торговцы, однако, более сдержанные люди, поэтому они лишь быстро переглянулись.
   - Мы вооружимся пергаментом и чернилами. А ты, господин Лоуренс?
   - Доказательствами... и пергаментом тоже.
   Сообщать кому-либо о письме было опасно. Его могли бы попытаться отобрать силой. Но Лоуренс чувствовал, что с точки зрения Пиаски устных свидетельств недостаточно. Потому он и сказал так. И, судя по тому, что Пиаски зримо расслабился, он поступил верно.
   - Как бы там ни было, я ставлю на тебя всё, господин Лоуренс.
   - Я осознаю серьёзность ситуации.
   - Тогда я пойду искать союзников прямо сейчас. А ты?
   - Я должен отправиться к себе и всё обсудить с моими спутниками. Положение у нас запутанное, и слова тех, чьи руки спрятаны под плащами, могут быть убедительнее слов тех, чьи руки запятнаны чернилами.
   Пиаски кивнул и раскрыл дверь шире.
   - Хорошо бы буран длился подольше. Если всё пойдёт своим чередом, времени у нас будет мало.
   Если они не успеют провести переговоры до того, как Альянс или монастырь узнают о налоге, осуществить план будет очень трудно. Выйдя, Лоуренс увидел, что снегопад немного утих. Судя по небу, правда, погода успокаиваться не собиралась. Однако какой-нибудь гонец вполне мог рискнуть и попытаться доставить королевский указ.
   - В следующий раз приходи прямо в библиотеку. А мне удобно будет... навестить тебя в твоём жилище?
   - Конечно же. Ну, рассчитываю на тебя.
   Вот и всё. Они пожали руки и разошлись.
   Лоуренс вновь прокладывал путь через снег, он шёл вдоль своих почти засыпанных следов. Всякий раз, когда он делал что-то ради кого-то другого, это достижение таяло во времени, как следы в снегу. Даже громадные следы Хоро время пожирает со страшной скоростью. Родной дом, обитатели которого любят шутить, что здесь всегда всё будет, как раньше, тоже не вечен. И всё-таки, даже когда все следы уже исчезли, нужно продолжать идти вперёд. Когда от родного дома не осталось и следа, нужно продолжать идти вперёд.
   Лоуренс согласился помочь Хаскинсу, потому что этим он показал бы Хоро пример того, что создать новый дом возможно. Когда кто-то в беде, другой протягивает руку помощи. Мир не лишён сочувствия, не пронизан лишь отчаянием. Войдя в дом пастухов, он обнаружил, что Хоро и Хаскинс беседуют, сидя по сторонам печки. Точнее, Хаскинс понемногу делился с Хоро воспоминаниями о своей жизни, а та слушала.
   - Наша первая добыча более-менее взяла наживку.
   Хаскинс выразил признательность уверенным, торжественным кивком.
   - Я немного посплю. Пиаски собирает союзников, чтобы вместе рыться в гроссбухах, они найдут что-нибудь подозрительное достаточно быстро.
   Настоящие трудности начнутся, когда Лоуренс и Пиаски убедят Альянс в существовании костей. Альянс, несомненно, усилит давление на монастырь. Насколько, будет зависеть от убедительности легенды. Лоуренс не мог знать наверняка, крепко ли он держит поводья. Ему необходимо поспать и набраться сил, а не то они покинут его очень быстро. Хоро, стеснявшаяся, видимо, в присутствии Хаскинса, на Лоуренса даже не взглянула. Лишь тихонько прикоснулась к его руке, когда он проходил мимо.
   Войдя в спальню, Лоуренс обнаружил, что Коул спит без задних ног. По крайней мере, не придётся в одиночестве дрожать от холода под одеялом, тем не менее, его охватило чувство, будто чего-то не хватает.
   Неловко усмехнувшись, он скользнул под одеяло.
  

***

  
   Когда ставни плотно закрыты и засыпаны снегом, не понять, сколько времени. Лоуренс, проснувшись, решил, что полдень уже миновал. Он спал недолго, но проснулся от какого-то странного ощущения... Было слишком тихо. Он сел, потом, осознав тишину, тут же вскочил и открыл окно - снег посыпался со ставней. Лоуренс оставил окно открытым, и холод пошёл в комнату, кусая торговца за щёки. Ветер почти стих, снег ещё сеял, но буран стих. Мир вернулся к снежному беззвучию, в котором можно услышать шум в своих ушах. Скорее всего, тишина и разбудила. Он часто просыпался от тишины, а не от громких звуков, потому что когда вокруг всё смолкает, кажется, что вот-вот случится что-то плохое.
   Войдя в комнату с печкой, Лоуренс увидел, что Хоро там одна, она приглядывала за огнём.
   - Ты одна... э...
   - Я как раз думала, будить тебя или не стоит.
   - Но не смогла смириться с мыслью, что разбудишь меня, зная, как я устал?
   Хаскинса не было, и Лоуренс без стеснения сел рядом с Хоро. Она ответила, ковыряя в печке кочергой:
   - При виде твоего глупого лица я поняла, что мне лень даже пробовать.
   - Что-то случилось?
   Раз и Хаскинс, хоть и не отдохнул толком, куда-то ушёл, и Коула тоже не было, что-то произошло. К тому же кончился буран, который давал им время. Хоро выпустила кочергу и прильнула к Лоуренсу.
   - Когда метель стихла, пришли люди из монастыря. Они спрашивали, не видели ли пастухи гонца, который должен был прийти вчера или сегодня.
   - И что сказал господин Хаскинс?
   - Нам старик сказал, что они, по-видимому, говорили о мертвеце, которого он нашёл. Он сказал, что пока будет делать вид, что ничего не знает, тело он нашёл далеко, обычные пастухи туда, скорее всего, не доходят. Юный Коул пошёл с ним.
   Судя по всему, гонцы с копиями указа прибудут в монастырь завтра, самое позднее послезавтра.
   - Что будем делать? - спросила она.
   - Сейчас мы можем только ждать. Как только Пиаски и его люди отыщут что-то полезное, мы встретимся с большими шишками из Альянса.
   - А...
   Услышав такой вялый ответ, он перевёл взгляд с лица Хоро на её хвост. Она вдруг схватила его за ухо.
   - Ты вообще можешь что-либо понять, не проверяя, как себя ведёт мой хвост?
   - Чтобы... достичь чего-то большого, надо всегда искать доказательства...
   - Дурень.
   Хоро отвернулась и выпустила ухо, не забыв, как следует, дёрнуть сначала. Она не сдерживала себя, и Лоуренсу было больно. Несдержанность означала, что она очень сердита, но он не мог понять, каприз ли это девичьего сердца или звериного. Видимо, ей казалось, что любой её ответ не будет принят всерьёз, если обращают внимание лишь на чувства, выдаваемыми её ушами и хвостом.
   - Разумеется, и у тебя будет шанс выйти на сцену.
   Уши на опущенной голове Хоро встали торчком. Увидев такую реакцию, Лоуренс невольно захотел погладить Хоро по волосам, но она сказала:
   - Хочешь, чтобы я тебе уши откусила?
   Уши Хоро были очень ценны для неё, но Лоуренс и свои считал достаточно нужными и быстро покачал головой.
   - Альянс - огромная организация. Конечно, здесь собралась лишь малая доля его представителей. По-настоящему большие чины сейчас где-нибудь в тепле и вдали от снегопада. Но всё же это организация, и, чтобы заставить их действовать, нужна сила убеждения. А для убеждения иногда требуется нечто большее, чем просто факты и доказательства.
   Хоро ещё ниже опустила голову и настороженно взглянула исподлобья. Она явно нарочно изображала капризницу, зная, что Лоуренсу нравились такие девушки.
   - Когда я оказываюсь перед большим числом людей, я начинаю страшно нервничать. Ты же - прирожденная лицедейка.
   Лоуренс нарочно сосредоточил свои слова на её поведении. Несмотря на раздражённое "пфф", хвост Хоро возбуждённо вилял, выдавая хорошее настроение хозяйки.
   - Добычу знаний мы предоставим Коулу, работа ногами будет на мне.
   - А на мне?
   Лоуренс не сразу нашёл подходящее слово, но, в конце концов, ответил:
   - Общее настроение.
   Хоро не сдержала смеха. Отсмеявшись, она вздохнула и, обхватив его руку своими, прошептала ему в ухо:
   - Да, я всегда создаю настроение, которое ты всегда разрушаешь.
   Ему очень хотелось ответить что-нибудь ехидное, но он предпочёл кашлянуть и продолжил мысль.
   - Для нас важно чувствовать тонкие изменения в настроении. У нас есть свидетельства, но нельзя отрицать, что нет твёрдых доказательств. Важнее всего для нас убедить тех людей, что игра стоит свеч. Поэтому, говоря откровенно... - он посмотрел Хоро прямо в глаза. - От тебя очень сильно будет зависеть, удастся наш план или нет.
   Он продолжал смотреть в её янтарные с красноватым отливом глаза, повидавшие столько хорошего и дурного в этом мире, однако сохранившие чистоту невинной девы. Кристально-чистые глаза медленно моргнули, и когда они открылись, на Лоуренса смотрело совершенно другое существо. Когда Хоро заговорила, её голос звучал угрожающе.
   - Предоставь всё мне. Старик пообещал.
   - Что он пообещал?
   - Что когда наш план удастся, он даст мне самую жирную овцу этого года.
   Баран в человеческом обличье, который даже питался бараниной, который отчаянно трудился - скрытно и явно, - чтобы создать здесь новую родину, конечно, должен обладать немалой проницательностью. Не удивительно, что он дал такое обещание. Получив столь умное и практичное предложение, Хоро, должно быть, просто не могла ответить иначе как улыбкой.
   - Он много рассказывал о том, как создавал дом, и делился опытом, как его хранить и оберегать.
   Выражение лица Хоро отображало сразу спокойствие и гнев. Лоуренсу не надо было смотреть на её хвост, чтобы понять: она тревожится. Он знал, как серьёзно она относится к вопросам партнёрства и как бывает иногда просто невероятно настойчива.
   - Он дал какой-нибудь стоящий совет?
   Хвост резко колыхнулся.
   - Да.
   - Вот как.
   Если бы Хоро прямо сейчас потребовала создать ей новую родину, как это сделал Хаскинс, Лоуренс не смог бы запросто сказать "да". Они чувствовали это без слов. В то же время каждый не был вполне уверен, что другой будет и впредь избегать этой темы, и оттого в их отношениях возникала дополнительная неловкость. Увидев, что Хоро расслабилась, Лоуренс обнял её рукой, чтобы притянуть к себе...
   - Стой, - сказала она и подняла его руку. - Некогда.
   - Мм?
   - Хех. Не смотри на меня так. Или ты предпочёл бы, чтобы другие снова увидели тебя в панике и замешательстве?
   Её озорную улыбку пояснили звуки шагов и стук посоха. Вероятно, вернулись Коул с Хаскинсом. Хоро встала и смачно потянулась, её суставы щёлкнули, шерсть на хвосте встала дыбом. Лоуренс с улыбкой наблюдал за ней, но это продлилось недолго. Хоро не ущипнула его за щёки: "нечего опять таращиться на мой хвост!", она вдруг укрыла уши и хвост. Скрываться от Хаскинса смысла не было. Значит, шаги принадлежали не только Коулу и Хаскинсу. Неужели... У Лоуренса волосы зашевелились на голове. Рука сама прижалась к груди, хоть он и знал, что уже поздно. Именно там был спрятан королевский указ, взятый Хаскинсом у мёртвого гонца. Даже если прямо сейчас бросить пергамент в огонь, он не сгорит сразу, как бумага. Хоро потрясённо глядела на Лоуренса, спрашивая без слов, что случилось. Дверь распахнулась. Лоуренсу оставалось лишь молиться Единому богу.
   - Прошу прощения.
   Голос прозвучал уверенно, не оставляя места для возражений. Принадлежал он мужчине в плаще, и этот мужчина привык отдавать приказы. Рядом стояли Хаскинс и другой монах.
   - Просим прощения за вторжение. Ты!
   - Да! - младший из монахов вошёл в комнату, быстро огляделся и принялся копаться в вещах Хаскинса.
   Тот следил за ним, пряча чувства за усами и бородой, его непроницаемое лицо могло бы ввести в заблуждение даже Хоро. Волноваться следовало о Коуле, слишком юном для усов и бороды и с подобными людьми не сталкивавшимся. Встретившись с ним взглядом, Лоуренс увидел, что мальчик настолько перепуган, что его вот-вот начнёт трясти.
   - Ты странствующий торговец, да? - обратился к Лоуренсу толстый старший монах, оставаясь в дверях, чем он, должно быть, подчёркивал что считает обиталище пастуха нечистым.
   - Да. Мы здесь остановились на время, потому что не смогли найти комнату на постоялых дворах.
   - Понятно. Ты тоже из Рувика?
   - Нет. Я член торговой гильдии Ровена.
   - Хмм, - кивнул монах. Он производил настолько отталкивающее впечатление, что Лоуренс усомнился, было ли его хмыканье ответом или, может, просто складки жира на шее выдавили воздух, когда он кивнул.
   - Позвольте узнать, что случилось?
   В воздухе висело слишком ощутимое напряжение для простой беседы монахов с гостями монастыря, особенно учитывая, что один из них за спиной Лоуренса грубо рылся в вещах, одеялах и даже дровах. Несомненно, Хаскинс попал под подозрение монахов. Они думали, что он наткнулся на гонца, когда разыскивал заблудившуюся овцу, и украл что-то у него.
   - Нет, ничего необычного не произошло... Ты только что сказал, что ты член торговой гильдии Ровена?
   На вопрос монаха Лоуренс мог лишь ответить честно:
   - Да.
   - Насколько мне известно, наш монастырь не ведёт дел с этой гильдией.
   Если Лоуренс впадёт в панику, ему не на что будет жаловаться, когда Хоро начнёт его пинать в спину.
   - Верно, однако, я здесь не по торговым делам.
   - О? - прищурился монах.
   - Я пришёл сюда с этими господними агнцами, дабы очиститься в святости монастыря Брондела.
   - Так вы паломники?
   - Да.
   В монастыре Брондела давно уже не принимали паломников с гостеприимством. В нынешнее время приезд сюда с такой целью торговца, да ещё с монахиней и мальчиком, был делом весьма необычным. Губы монаха изогнулись в улыбку, но глаза не улыбались.
   - Ровен... насколько я помню, эта гильдия находится на материке... Разве там нет множества знаменитых церквей и монастырей? Например, в одном только Рубинхейгене есть монастырь Святого Либера, монастырь Ла Киакка, церковь Джибротта.
   Его расспросы, к тому же на фоне обыска, походили скорее на допрос.
   - До меня дошёл слух, что здесь есть некая священная реликвия.
   - Священная реликвия, - повторил монах с утвердительной интонацией.
   - О да. Я слышал, ваш монастырь глубоко любим не только Господом, но также овцами. И потому он более, чем другие названные тобой места, подходит такому торговцу, как я.
   Монах усмехнулся на шутку, но отвёл свой жирный взгляд, когда его помощник перешёл в соседнюю комнату. Там были вещи Лоуренса и его спутников, правда, все торговцы носят опасные вещи с собой. И если все их вещи вывалят на землю и обшарят, бояться нечего.
   - Понятно... судя по твоему виду, ты опытный торговец. Да благословит тебя Господь!
   Лоуренс кивнул, хоть и понял иронию монаха.
   - Марко!
   Молодой монах тут же выбежал из спальни, как дрессированная собака. Он был похож не на монаха, как его обычно воображают, - прилежно молящегося день за днём. Он больше напоминал хорошо обученного наёмника.
   - Ну что?
   - Я ничего не нашёл.
   - Вот как?
   Почему толстый монах показывал столь открытую враждебность? Чтобы подавить Лоуренса, Хоро, Коула и Хаскинса? Или, ничего не найдя, пытался спасти лицо? Судя по всему, они пока в безопасности, решил Лоуренс.
   - Кукушка подбрасывает яйца в чужие гнезда. Обыщи этих двоих.
   Толстый монах, видимо, сам когда-то был торговцем, когда Лоуренс это осознал, было поздно. Младший монах по имени Марко посмотрел на Лоуренса, потом на Хоро. Похотливая улыбка мелькнула у него на лице, когда он оттолкнул торговца и подошёл к Хоро.
   - Именем Господа призываю тебя к терпению.
   Напускное благочестие делало Марко похожим на змею. Плащ Хоро скрывал хвост, а капюшон - уши. Она надела на лицо выражение святой, спокойно готовящейся к мученичеству, но Лоуренс ощущал себя муравьём на раскалённой сковородке. Марко не стал утруждаться проверкой рукавов плаща Хоро и, положив руки ей на плечи, сразу провёл ими вниз по изгибам тела. Хоро дёрнулась, когда он прикоснулся к её груди.
   Монах обнаружил мешочек с пшеницей, который она носила на шее. То, что он нашёл предмет, спрятанный под одеждой, показывало, насколько распутно он проводил обыск.
   - Это что? Пшеница?
   - Это амулет...
   На её тихий, как комариный писк, ответ он омерзительно ухмыльнулся, будто удовлетворил жажду причинять страдания. Лоуренс сдерживал ярость, чувствуя, как его руки сжимаются в кулаки. Готовность Хоро вынести позор пропадёт впустую, если он не будет готов к тому же.
   Тем временем руки Марко скользнули по пояснице Хоро и ниже, ему пришлось встать на колени из-за разницы в росте. Если он ощупает её сзади, непременно наткнётся на хвост. Или она сумеет как-то скрыть его?
   Лишь благодаря своей тревоге Лоуренсу удавалось сдерживать бешенство внутри себя. Вот руки Марко поползли по бокам назад...
   - Уу... у...
   Бесстыдно ощупывавший бёдра низко опустившей голову Хоро Марко, услышав всхлипы, поднял взгляд и цокнул языком. Слёзы текли из глаз Хоро, она обеими руками вцепилась в мешочек с пшеницей, будто молясь о божьей защите. Поняв, что развлечение окончено, он убрал руки. Напоследок поспешно проверил рукава и произнёс:
   - Господь доказал твою невиновность.
   Она чуть кивнула. Лоуренс видел, что её слезы наигранные, однако способность Хоро так плакать его поразила. Впрочем, успокаиваться было рано - его очередь следующая.
   - Прошу прощения.
   Выражение лица Марко изменилось, теперь пришла очередь Лоуренса, и ему незачем было сдерживаться. В конце концов, торговец был более подозрительным. У Лоуренса было при себе несколько писем, если монахи найдут то, с королевским указом, конец всему. Он лихорадочно думать, как незаметно достать и спрятать письмо. И, когда руки Марко уже потянулись к нему, он встретился взглядом с Хоро. Она еле заметно кивнула, а потом, всё ещё со слезами на глазах сжимая мешочек, покачнулась и стала падать в сторону печки.
   - Берегись! - выкрикнул Лоуренс и, оттолкнув Марко, бросился к ней. Он поймал Хоро, и они оба рухнули на пол. Немного времени выиграно, но что дальше? Что? Лоуренс, сжимая Хоро, отчаянно соображая, услышал сзади шаги.
  
   []
  
   - Она не поранилась? - произнёс Марко, бесстыдно изображая сочувствие, Лоуренсу было не до вежливости, он коротко огрызнулся:
   - Нет.
   Он держал Хоро в руках, та не открывала глаз и делала вид, что лишилась чувств. Подбежал Коул, они вместе подняли её.
   - Помоги отнести.
   Они уложили Хоро на кровать в соседней комнате. Всё это время Марко не сводил с них глаз, не давая возможности перепрятать письмо. Сердце Лоуренса отчаянно колотилось, ему казалось, что его живот горит огнём.
   - Теперь можно продолжить? - полюбопытствовал Марко.
   И Лоуренсу оставалось лишь подчиниться.
   - В таком случае прошу снять куртку.
   Лоуренс медленно снял её и передал её Марко. Тот несколько раз встряхнул куртку, проверил карманы и прощупал подкладку - не спрятано ли там что-либо. По его действиям было видно, что эта процедура ему привычна.
   - Рубаху!
   "О Господи!" - вопило внутри Лоуренса, когда он, пытаясь сохранять спокойствие, снял рубаху со спрятанными письмами.
   - Чисто, - сообщил Марко, методично обыскав рубаху, и подал её обратно. - Господь явил нам истину.
   И Марко повернулся к старшему монаху. Лоуренс сумел не рухнуть на пол лишь потому, что мельком увидел, как губы лежащей на кровати Хоро изогнулись гордой улыбкой.
   - Примите наши извинения за доставленное беспокойство. Господь вознаградит вас за веру, с которой вы отправились в паломничество.
   Удостоив всех четверых этими неискренними словами, монахи ушли. Хаскинс, стоя в коридоре, ел их глазами, пока они не удалились, потом вошёл в комнату. Когда Коул закрыл дверь, трое остальных протяжно выдохнули.
   - Я даже не заметил, когда ты их вытащила... - произнёс Лоуренс, глядя на Хоро, с озорной улыбкой прислонившуюся к дверному косяку.
   - А ты думал, я всё время только плакала? Ох уж...
   Подойдя, она вытащила из-под плаща пачку писем и помахала ими перед носом Лоуренса.
   - Я думала, ты сразу заметил.
   Она собиралась это сделать с самого начала, поэтому и сжимала мешочек с пшеницей, будто в молитве. А Лоуренс не догадался. Интересно, подумал он, насколько плохо всё могло сложиться, не встреться он взглядом с Хоро в тот момент. Волна страха прошла по нему и отразилась тревожной улыбкой на лице.
   - Так или иначе, мы преодолели эту преграду, так что это не имеет значения. Тем более - мне удалось посмотреть, как по-дурацки ты себя вёл, - и она ткнула Лоуренса кулачком в грудь.
   Хаскинс вдруг тихо рассмеялся. Потом смех перешёл в кашель, и пастух уселся возле печки.
   - Простите мне мою невежливость.
   Извинение лишь добавило неловкости. Хоро делала вид, что ей всё равно, но лицо Лоуренса сразу залилось краской.
   - Однако, судя по всему, монастырь вышлет людей на поиски гонцов... - перешёл к делу Хаскинс, и Лоуренс, наконец, взял себя в руки.
   - Они успеют вернуться к завтрашнему дню?
   - Это довольно далеко, а солнце скоро сядет, так что, скорее всего, они вернутся завтра вечером или послезавтра... Какое сейчас у нас положение? Есть ли шансы?
   - Не обещаю, что всё пройдёт как по маслу, но я заручился помощью очень надёжного человека.
   - Ясно... но всё же... - и пастух замолчал.
   Лоуренс хотел его переспросить, но тот покачал головой и опустил взгляд.
   - Прости, что я сомневался в тебе. Люди необычайно умны. Не знаю, то ли я чересчур горд, то ли просто завидую, но мне не хотелось этого признавать, - произнёс он довольно жизнерадостным тоном.
   Лоуренс вдруг услышал приближение чьих-то быстрых, уверенных шагов. В прошлом ему нередко доводилось вслушиваться в звуки, затаив дыхание, пытаясь понять, чьи шаги он слышит - разбойника, волка... Эти шаги звучали дружески. В дверь постучали, Коул впустил Пиаски.
   - Господин Лоуренс. Мы нашли.
   На щеках его играл румянец. Лоуренс переглянулся с Хоро и Коулом и перевёл взгляд на вставшего Хаскинса. Тот указал на пастуший посох и покачал головой. Лоуренс понял: "Я попросил вас о помощи, сейчас я доверяю вам вести всё дальше самим". Лоуренс кивнул и обратился к Пиаски:
   - Тебя не очень затруднит, если мои спутники к нам присоединятся?
   - Нет, ни в коей мере. Напротив, я даже предпочёл бы, чтобы они присоединились. Эти монахи сюда уже приходили, не так ли?
   - Да, и не могу сказать, что их визит доставил нам удовольствие.
   Пиаски по-детски невинно улыбнулся.
   - Настолько плохо, да? Однако то, что ты это говоришь, означает, что всё закончилось хорошо, верно? Я рад, что они сюда уже приходили. Или не рад - сам не пойму.
   Когда они вышли из комнаты, он продолжил:
   - Если мы собираемся это сделать, надо действовать сейчас.
   Солнце коснулось горизонта, снегопад почти полностью прекратился.
  

***

  
   Когда они добрались до библиотеки, там уже собралось множество торговцев. Все они не стригли бороды и волосы, отращивая их длинными, как у рыцарей. Когда Пиаски ввёл всех троих в комнату, кто-то, здороваясь, негромко присвистнул.
   - Этих монахов, которые к тебе приходили, ненавидят все, кто живёт здесь на постоялом дворе, сказал Пиаски, опершись рукой о стол в дальнем углу комнаты и повернувшись к Лоуренсу. - "Гонцы уже прибыли?", "Скрываешь ли ты какие-либо письма?" - долбили они раз за разом и перерывали наши дела... Думаю, это лишь показывает, как сильно они встревожены. Возможно, их тревожит также, что король готовится объявить и ещё один побор.
   - Понятно. Значит, они чувствуют, что опасность рядом.
   Пиаски на краткий миг опустил веки, соглашаясь. Такие знаки использовались обычно в плохо освещённых помещениях, когда говорить нельзя.
   - Итак, что же вы нашли?
   - Поскольку мы знали, что искать, на этот раз нам не понадобилось много времени. В конце концов, если кто-то покупает что-то дорогое, он прячет это среди других дорогих вещей. Но мы лишь полагаем, что нашли то, что нужно, конечно, мы не можем быть уверены полностью.
   Чтобы убедиться, им теперь нужна помощь Лоуренса.
   - Они к тому же засунули это в список постоянных расходов, чтобы выглядело не так подозрительно. Если бы оно было в разовых расходах, то сразу бросилось бы в глаза. Их постоянные расходы - на рясы и всякие вещи для монахов, строительные материалы, жалованье каменотёсов, расходы на трапезы особых гостей.
   Пиаски дал Лоуренсу те записи расходов монастыря, о которых говорил. Лоуренсу хватило взгляда, чтобы понять, что без тщательного рассмотрения здесь ничто не выглядит подозрительным - обыкновенная расходная книга.
   - Мы, торговцы, превосходим их числом рук, глаз и тем, что мы вместе знаем очень многое о самых разных странах. Ключом оказалась вот эта пряность - шафран, который доставили сюда через два города.
   - Каким образом?
   - Потому что так вышло, что именно в то время, когда они купили этот шафран, именно в том городе его не было. Его только везли туда на корабле, а он задержался из-за шторма. Так что имперские торговцы, которые занимаются ввозом товаров, должны знать, что затеял монастырь, и воспользовались этим. Они ведь вряд ли тратят деньги, чтобы пустые ящики перевозить, - они возят дорогие штучки. Ну и это нас подтолкнуло в нужном направлении.
   Стоит обнаружить одну ложь, остальное посыплется, как карточный домик. Стоит обнаружить, что какой-то предмет перевезён тайно, якобы пустые ящики становится найти легче лёгкого, и вся загадка раскрывается.
   - А за вот этот груз они заплатили больше, чем он стоил на рынке. Кто знает - может, те ящики и впрямь были пустые, есть ведь товары, о которых даже мы всё вместе ничего не знаем. Однако...
   - Однако того, что вы нашли, уже достаточно, - продолжил Лоуренс, возвращая записи Пиаски. - Самое раннее, когда гонцы могут явиться, - сегодня вечером?
   - Да. Ведь монастырь разослал повсюду своих монахов, значит, положение действительно отчаянное. Возможно, они даже пастухов отправили разыскивать гонцов.
   Это хорошо ложилось на сказанное Хаскинсом. Лицо Пиаски стало серьёзным.
   - Если тебя устраивает - начальство уже собирается на встречу.
   Лоуренс кинул взгляды на стоящих по сторонам от него Хоро и Коула. Они медленно кивнули.
   - Хорошо.
   - Тогда... - Пиаски оторвался от стола, на который облокачивался. - Идёмте.
  

***

  
   Когда они пришли на постоялый двор Альянса, Лоуренс ощутил там необычное настроение. Здесь всё было окутано странным жаром, будто в огонь подкинули чересчур много дров. Возможно, давал о себе знать приход монахов. Когда два надменных монаха ведут себя так бесцеремонно, всякий торговец, если он не спит, чует запах крови, точно волк. Здешние торговцы, должно быть, понимали, что монахи ведут себя так неприлично, потому что загнаны в угол. Все собравшиеся здесь были из тех, кто готов воспользоваться слабостью монастыря или, на худой конец, поглазеть на неотвратимое. Вполне естественно, что в помещении, наполненном такими людьми, было очень жарко.
   Когда Пиаски ввёл Лоуренса и его спутников, все взгляды обратились на них. Вошли чужак-торговец, похожая на монахиню девушка и мальчик, напоминающий слугу, а привёл их сюда, в логово здешних торговцев, и даже проводил вверх по лестнице сам Пиаски. Разумеется, вопросы читались на каждом лице. Эти трое что-то обнаружили?
   На вошедших один за другим обращались полные зависти взгляды, будто стремясь прожечь дыры в одеждах. Не то что Хоро - Лоуренса эти взгляды кололи. Коул вообще не осмеливался поднять голову.
   Пиаски остановился перед дверью в середине третьего этажа.
   - Мы пришли, - и молодой торговец расправил одежду и постучал. - Прошу прощения за вторжение.
   Комната, в которую они вошли, была пропитана пряностями, молоком и мёдом. Такой запах всегда окружает людей, считающих, что еда не еда, если она, как следует, не приправлена.
   Посреди комнаты стоял круглый стол, за которым сидели четверо торговцев средних лет. От них веяло чем-то таким... Лоуренс не удивился бы, окажись они владельцами крупных торговых домов. Возможно, так оно и было. Несомненно, жизнь в этом заснеженном монастыре сказалась на них. Однако то, что лишь один из них удостоил вошедших взглядом, едва ли объяснялось их усталостью.
   - Я, ваш покорнейший слуга Лаго Пиаски, пришёл с визитом.
   - Оставь церемонии. У нас мало времени, - произнёс приземистый мужчина, волосы которого завивались у ушей. Свои слова он подкрепил жестом, после чего его узкие глаза повернулись к Лоуренсу.
   - Я слышал, ты из Ровена?
   - Да.
   - Хмм...
   Он просто задал вопрос, на который хотел получить ответ, не дав Лоуренсу возможности представиться. Остальные за столом сидели неподвижно, даже не притрагивались к своим напиткам.
   - Позвольте нам объясниться? - промолвил Пиаски, будто противясь тяжёлой обстановке. Человек с завитыми волосами приподнял руку, давая знак начать. - Благодарю вас за то, что уделили нам своё драгоценное время. Сначала, пожалуйста, обратите внимание вот на эти бумаги.
   Он достал из-под мышки пачку пергаментов, стоявший возле стены слуга тотчас подошёл, забрал их и положил на середину стола. Четверо лениво потянулись за бумагами, пробежали взглядами, их глаза прищурились.
   - Копии их торговых записей, а? И что с ними не так?
   Заговорил другой человек. Он был тощ, кожа да кости, и, казалось, всех подозревал. Он говорил устало, будто ему всё уже надоело. Вокруг унылых глаз собралась сеточка морщинок, из-за чего веки казались чешуйчатыми. Остальные тоже выглядели устало, бегло оглядев бумаги, они положили их обратно на стол.
   - Мы обнаружили платёж за несуществующие ящики, а также несколько покупок товара по слишком высокой цене.
   Они даже не переглянулись, и один ответил Пиаски от имени всех:
   - Подобные вещи трудно счесть необычными для организаций, пытающихся изыскать способы вырваться из когтей сборщиков налогов.
   - Да, это так.
   - Тогда что ты пытаешься доказать нам?
   Пиаски под пристальным взглядом коротко вдохнул. Пришла очередь Лоуренса.
   - Мы предполагаем, что траты монастыря призваны скрыть некоторые траты, а не доходы.
   Они сосредоточили взгляды на заговорившем чужаке. Лоуренс не был вполне уверен, что наполняло эти взгляды - интерес или гнев.
   - Траты?
   - Именно.
   - Ты сказал, что принадлежишь к Ровену... ты сейчас говоришь от имени сэра Гольденса?
   Гольденс управлял всей гильдией Ровена. Существо далеко за пределами мира Лоуренса. Его круглый стол вполне мог бы посоперничать по влиятельности с тем, перед которым сейчас стоял Лоуренс.
   - Нет.
   - Тогда от чьего-то ещё?
   Взгляды четверых стали ощутимо жёстче, вполне ожидаемая реакция, когда люди подозревают вмешательство чужой гильдии. Их флаг несёт изображение луны и щита, и никто здесь не смеет ходить под иным флагом, если только за ним не стоит его гильдия.
   - Позвольте мне поправиться: я всего лишь одинокий странствующий торговец.
   - Слова дёшевы.
   Вполне справедливо. Извинившись, Лоуренс достал с пояса маленький кинжал. Без колебаний вынул его из ножен и проткнул себе кожу на ладони.
   - Если мне дадут пергамент, я готов расписаться кровью.
   Когда странствующий торговец покидает свою гильдию, ему некуда податься. Трое из четверых отвернулись, потеряв интерес.
   - Ты! - четвёртый движением подбородка подал знак стоящему у стены слуге, и тот выбежал из комнаты. Лоуренс решил, что он отправился за тряпицей перевязать рану. - Да, пока ты молод, надобно помнить, что уметь рисковать очень важно. Я на этот раз не обращу внимания на произнесённое тобой имя "Ровен" и окажу тебе честь, выслушав объяснение от твоего собственного имени.
   Было бы ложью сказать, что Лоуренс не улыбнулся при этих словах.
   - Крафт Лоуренс.
   Слуга быстро вернулся, Хоро тотчас отобрала тряпицу и принялась перевязывать руку Лоуренса. По её поведению он решил, что его лицедейство прошло приемлемо.
   - Крафт Лоуренс, к какому выводу ты пришёл вместе с Лаго Пиаски из Альянса? Ты утверждаешь, что монастырь пытается прикрыть какие-то свои траты? Если принять во внимание королевские налоги, покупка пустых ящиков и переплата за товары выглядят не настолько необычно, чтобы привлечь наше внимание.
   - Это было бы так, если бы они делали всё это ради уклонения от налогов.
   - И какой же другой резон у них может быть?
   Хоро закончила перевязывать рану и мягко похлопала Лоуренса по руке, приободряя его. Воодушевлённый поддержкой, он ответил:
   - Желание купить нечто дорогое так, чтобы никто не знал, что это у них есть.
   Те за столом тут же переглянулись.
   - Нечто? Какого рода "нечто"?
   Они теперь проявили интерес. Невольно Лоуренс сжал в кулак перевязанную левую руку.
   - Кости волка. По сути - священную реликвию, которая свидетельствует, что на севере, кишащем язычниками, жил некогда так называемый "бог".
   Это были ключевые слова. Лоуренс вдохнул и, сказав себе, что его не примут всерьёз, если он не продолжит давить, тут же добавил:
   - И это не пустой слух. Через пролив отсюда лежит портовый город Кербе, там есть торговый дом Джин. Уверен, вы уже знаете о событиях вокруг нарвала, которые там недавно произошли. В этом водовороте исчезли полторы тысячи румионов дома Джин.
   Но сидевшие за столом молчали. Лоуренс сделал ещё один вдох и продолжил:
   - В истоках реки Роеф есть деревня Леско, там находится компания Дива - они и давали деньги дому Джин. Их цель была - купить эти волчьи кости.
   Он чувствовал, что пока справляется неплохо. Ну, может, он говорил чуть торопливо, но в самих словах был уверен. Он не сомневался, что в верхах Альянса Рувика слышали и о костях, и о компании Дива, управляющей тамошними рудниками. Даже если ему не поверят сразу, они, по крайней мере, поймут, что в его расследование вложено немало сил. В этом Лоуренс был убеждён.
   - Что вы об этом думаете?
   И всё же ответа не последовало. В комнате царило настроение расслабленности, почти усталости. Пиаски взглядом умолял Лоуренса привести какой-то более убедительный аргумент, иначе их план обречён. Лоуренс в замешательстве открыл рот, но вмешалась Хоро:
   - Если у вас есть какие-то мысли, пожалуйста, поделитесь с нами.
   Все поражённо уставились на неё, однако мудрую волчицу это нисколько не смутило.
   - Господь учит, что не следует притворяться, что вам неинтересно, если вам интересно.
   Любой, кто шутит в подобной ситуации, либо скоморох, либо дурак, надменные позы сидящих за столом не были наигранными. Но их высокое положение ценилось лишь в мире людей, это следовало помнить, учитывая, где они находились сейчас. В монастыре, где монахи молятся существу, более высокому, чем Хаскинс и Хоро, - Единому богу.
   - Госпожа... прошу прощения, дева веры, молящаяся денно и нощно, но не пояснишь ли нам свою мысль?
   - Господь непостижим для смертного человека. Стоит мне положиться на его силу, даже спрятав глаза под капюшоном и опустив голову, как самые мелкие подробности становятся как на ладони.
  
   []
  
   Ощущение исключительности - источник силы и власти. От четверых за столом исходило невидимое глазу нечто, лишавшее воли противиться им. Для этого мало, чтобы Лоуренс со спутниками признали власть за этими людьми, требовалось убеждение их самих своей исключительности. Если кто-то не способен осознать такое, он либо непроходимо глуп, либо просто живёт по иным правилам.
   - Спасибо... что поделилась с нами своей бесценной мудростью.
   Когда перед сильным мира сего стоит юный наглец, много возомнивший о себе, его надо лишь поставить на место. Но если этот юный наглец - девушка, так поступить неловко. Общепринятый способ иметь дело с ничего не значащими людьми - женщинами или детьми - надеть на лицо лёгкую улыбку, утешить какими-то словами и оставить где-то сзади, как вазу. Лоуренс сам ещё недавно так поступал, поэтому едва не рассмеялся, глядя, как все четверо пытаются изобразить улыбки.
   - Итак, мне повторить мой вопрос?
   Их лица побагровели. Они не знали, что делать: их положение велело одно, здравый смысл другое, достоинство третье. Даже тоненькое одеяло согреет, если растереться им. Состоял ли план Хоро в том, чтобы разъярить их, потом нанести удар и добиться своего, когда они будут в слишком большой ярости, чтобы внятно отвечать? Возможно, подобный подход сработал бы. Если да, это было бы весьма примечательное достижение. Но это не детская ссора, Лоуренс решил повторить свой вопрос...
   - Нет, - процедил сквозь зубы один из мужчин с багровым лицом. - В этом нет необходимости.
   Он поднял правую руку, слуга тотчас подал ему белый платок. Мужчина громко высморкался, и его лицо вернуло прежний цвет.
   - Достаточно. Это просто напомнило мне кое-какие события двадцатидвухлетней давности.
   Тут другой из четвёрки поднял бровь.
   - Напомнило мою жену, как она впервые пришла в мою семью с приданым. От неё я узнал, что одной логикой истины не постичь.
   Лоуренс ощутил изменение настроения, послышался тихий звук. Он понял, что эти за столом смеются.
   - Да и вообще, каждый день мы принимаем деловые решения, которые бросают вызов логике. Все мы... - голос мужчины окреп - предвестие настоящего совещания за этим круглым столом. - Позвольте мне подытожить наши расспросы?
   - Нет возражений, - тут же согласились остальные. Мужчина обратил взор на Лоуренса.
   - Что касается темы, которую мы обсуждаем, у меня остался один вопрос, Крафт Лоуренс.
   - Пожалуйста.
   Лоуренс готов был поклясться, что его ладони потеют кровью.
   - Что даёт тебе такую уверенность во всём этом? Пожалуйста, поделись с нами.
   Рука Лоуренса тут же нырнула в нагрудный карман за письмом. Это его козырная карта, именно она делала легенду о волчьих костях более чем просто слухом. Письмо, подписанное Киманом и Ив - людьми, очень хорошо известными по эту сторону Уинфилдского пролива. Ив даже была некогда аристократкой королевства Уинфилд. Их подписи заверяли свидетельство Ив, что Церковь приобрела волчьи кости.
   - Это письмо мне написала Флёр фон Эйтерзентель Мариель Болан.
   Длинное имя свидетельствовало о благородном происхождении, правда, лишь для тех, кто обладал достаточными знаниями, чтобы понимать истинные значения имен. У двоих из сидящих за круглым столом приподнялись брови. Лоуренс кинул взгляд на лист пергамента. Все, кто вёл дела в Уинфилде, знали, кто такая Ив, какой она торговец. И вот перед ними бродяга, которому, однако, она открыла свое тайное полное имя. Двое за столом переглянулись, третий едва заметно кивнул.
   Удалось, подумал Лоуренс...
   - Что ещё?
   Лоуренс едва не переспросил, но сумел в последний миг прикрыться мягким покашливанием. Несколько раз кашлянул, потом протянул здоровую руку к столу, извиняясь за невежливость. Этот жест намертво въелся в него за годы участия в переговорах, поэтому он вышел естественным. По правде, он был в такой панике, что в его сознании царила девственная белизна, как за окном.
   "Что ещё?" Человек, имеющий, по-видимому, самый большой вес среди четверки, задал этот вопрос. Неужели письма недостаточно? Лоуренс только что выложил главное, веря, что это идеальный ход в ставших благоприятными обстоятельствах. Но если этого мало, у него кончились козыри.
   Несколько взглядов сверлили его из-за стола.
   - Волчица и Мудрое око... да, репутация этих двух торговцев имеет вес. Однако если делать суждение, основываясь лишь на весе имен, полагаю, найдутся другие, чьи имена и советы ещё весомее. Даже здесь, посреди ничего.
   Деловые переговоры - поле боя торговца. Наёмнику секундное колебание на поле боя может стоить жизни, торговцу секундное колебание на переговорах может стоить договора. Раз Лоуренс отвёл взгляд в сторону, значит, опытные торговцы за столом победили его.
   Из-за стола послышались вздохи. Лоуренс видел, как Пиаски открыл рот, но тоже не мог найти слов. Пытаясь вернуть самообладание, Лоуренс затягивал паузу. Если подписей Кимана и Ив недостаточно, чтобы заслужить доверие этой четвёрки, то поделать уже ничего нельзя. Поражение. Это чувство уже наполнило его сердце...
   - Лоуренс, - произнёс знакомый голос слово, которого почти никогда не произносил.
   Он обернулся и убедился, да, это Хоро произнесла его имя. Она смотрела на него с гневом, и он готов был поклясться, что слышит, как расчищается стол, на котором было столько навалено... нет, это звук, с каким тяжёлая дверь, чуть приоткрывшись, затворяется вновь.
   Он смотрел в её глаза несмотря на тянущее ощущение, что двери возможностей закрываются перед ним. Янтарные с красным глаза, в которых оставалось то же выражение. Эти глаза всегда таили в себе ответ - ответ столь очевидный, что уже должен быть на языке, но спрятанный за этими глазами так надёжно, что до него не дотянуться. Ответ всегда был прост. И сейчас нужно лишь убедить себя, что ничего ещё не кончено, а потом быстро его найти. Поторопись, подумай ещё раз обо всём, что было сказано! Он стал ломать голову. Время бежало беспощадно, но торговцу неведомо слово "сдаваться".
   - Есть ещё кое-что! - вскричал, почти взвизгнул он.
   Столь неожиданный взрыв напугал всех в комнате, они разом отшатнулись и уставились на Лоуренса. Лица у них были такие, будто они увидели, как покойник возвращается к жизни, в каком-то смысле так и было. На переговорах торговец, блуждающий взгляд которого выдает неуверенность, просто труп.
   Лоуренс крикнул настолько громко, что сам поражённо смолк, он стоял в центре внимания всех, ждущих продолжения, и не мог выдавить ничего. Вдруг левую руку пронзила боль, она напомнила, что он ещё жив, и вывела его из ступора. А потом правую руку сжала ещё чья-то ладонь, напоминая Лоуренсу, что он не один.
   - Я видел волчицу.
   Молчание после этих слов длилось всего миг, но для него миг растянулся на целую вечность.
   - Волчицу?
   - Да... огромную волчицу.
   Он сам не знал, почему произнёс это. Но он знал, что это правильные слова, и потому произнёс их с уверенностью. Если честно, он с самого начала знал, что это и есть правильный ответ. Ведь что сказали эти четверо за столом, когда согласились выслушать его? Они сказали, что окажут Лоуренсу честь, выслушав объяснения от его имени. Они сошли с проторенных путей, когда сказали ему это, а он в ответ достал пергамент с именами других. Неудивительно, что Хоро рассердилась. Этим четверым не нужны были доказательства, им нужно было понять, почему он так убеждён. Вот чего они на самом деле хотели.
   - И я путешествую ради этой волчицы... огромной волчицы.
   Решат ли они, что он сломался от тревоги? Или сочтут, что он от отчаяния пытается привлечь их внимание столь нелепым заявлениям? В обычной ситуации его лицо выдало бы его беспокойство, но, поскольку он не лгал, то и беспокоиться было не о чем.
   - Ты с севера? - спросил один из четвёрки.
   - Вот они с севера, - ответил Лоуренс, указав на Хоро и Коула. Все четверо прищурили глаза и уставились куда-то в пространство, будто пытаясь разглядеть Хоро и Коула не здесь, а на далёком севере.
   Для Пиаски, похоже, было настоящей пыткой, что ему никак не удавалось вставить ни слова. Лоуренсу казалось, что он стоит не на твёрдом полу, а на тонком льду. Четвёрка закрыла глаза и молчала. Лоуренс стоял неподвижно, прямой, как меч, хоть логика его и не поддерживала.
   - Вот как? - тишина, наконец, разбилась. - Ясно. Пути судьбы порой непостижимы.
   - Да благословит нас Господь!
   Должно быть, не только Лоуренсу эти слова показались немного зловещими. Четверо за круглым столом, одеяния которых пахли перцем и шафраном, теперь говорили изысканно и текуче.
   - Как бы невероятна ни была правда, когда-нибудь она непременно вскроется.
   - Мм?
   - Мы долго ждали. Впрочем, точнее было бы сказать, что мы долго не могли принять решения.
   - Какое решение... - разом прошептали Лоуренс и Пиаски и переглянулись. Может, слух тех четверых за столом и ослаб с возрастом, но недооценивать его не стоило.
   - Видишь ли, мы уже получили некие сведения, что монастырь приобрёл волчьи кости. Но последствия любого нашего решения слишком велики... и мы не могли вынести суждение, основываясь только лишь на тех сведениях, потому что...
   Говорящий пристально смотрел на Лоуренса, но, несмотря на серьёзное выражение лица, идущее от него ощущение было почти ласковым.
   - ...потому что мы, старики, выкопали их ржавыми лопатами и потому не могли не сомневаться в их достоверности. Но если кто-то более юный пришёл к такому же выводу, не полагаясь исключительно на логику, это даёт нам основания считать, что сведения и вправду верные.
   - З-значит...
   - Да. Мы знаем, что монастырь Брондела припёрт к стене. Терять время больше нельзя. Но если они на самом деле приобрели волчьи кости, на этот случай у нас уже есть план.
   Четверо устало улыбнулись.
   - Нам, старикам, трудно вести войну, потому что люди наших лет всегда увлекаются мелкими тактическими изысками.
   - Да, такие дела. Мы не испытываем особой враждебности к нынешнему противнику, но эти сведения подобны сильному яду, который способен мгновенно нанести ему смертельную рану.
   Четверо беседовали между собой, выглядя, как обычные старики. Не удивительно, что Пиаски, вслушиваясь в их слова, опустил голову, и Лоуренс сделал то же самое. Хоро, однако, склонила голову чуть набок, а Коул, хотя у него явно камень с души свалился, смотрел с непонимающим видом.
   Невольно Лоуренс ощутил горечь, думая, что ему следует сказать дальше, поскольку он знал, что обратит эти слова не к Хоро. Сидящая за столом четвёрка обладала не только её хитростью, но и гибким умом.
   - В таком случае...
   Они загнали Лоуренса и его спутников в угол, так что сейчас ему оставалось произнести лишь это:
   - Пожалуйста, предоставьте всё нам.
   Они это подстроили отчасти, чтобы обезопасить самих себя, а отчасти просто для того, чтобы переложить работу на других. В Лоуренсе и его спутниках они видели тех, кто способен сделать за них всё, что надо. А тем, в свою очередь, это открывало путь к успеху. Человеческие отношения куда сложнее, чем "один нападает, другой защищается".
   Тяга Лоуренса к противникам уровня Хоро, с которыми невозможно справиться обычными способами, объяснялась, возможно, его восхищением тем, что они стоят над законами общества. И, разумеется, сюда он пришёл взять поводья в свои руки.
   - А, кстати, у меня есть ещё одно письмо, - он вытащил следующую бумагу - ту самую, с королевским указом и королевской печатью.
   - Это же... но откуда это у тебя?..
   Вот и пришёл его черед улыбаться. Не обращая внимания на заданный вопрос, Лоуренс кашлянул и продолжил:
   - Этот указ может привести вот к каким последствиям...
   Четверо внимательно слушали слова вышедшего на главную сцену Лоуренса.
  

***

  
   Самый традиционный способ уйти от налога - сказать, что платить нечем. Король не может взять деньги, если их нет, а если он поспешит отобрать собственность неплательщика, другие дважды подумают, прежде чем решат ступить на его землю. Конечно, будь всё так просто, каждый мог бы с помощью разных ухищрений скрывать свои деньги, вынуждая сборщиков налогов воевать за каждую монетку. Складывать деньги под половицы, прятать золотые статуэтки в свинцовые слитки - что угодно, лишь бы скрыть было легче, чем отыскать.
   Перевозку большого количества денег слишком легко обнаружить, но никто не заметит, если куда-то в горы их перевозить по крохам. Сборщиков налогов всегда намного меньше, чем плательщиков. Это не значит, что короли, городские советы и Церковь просто так откажутся от сбора налогов. Имя Единого бога удобно использовать, заставляя людей платить, даже без сборщиков и не беспокоясь, как глубоко человек запрятал свои деньги.
   Но такие методы столь суровы, что нередко из-за них плохо становится всем сторонам. Если ударить человека палкой, больно может оказаться и руке, держащей палку. Зачастую находится много препятствий применять силу. В какой-то мере королевству Уинфилд повезло. Король Сильван пользовался столь жёсткими методами, собирая налоги, лишь тогда, когда у него не было иного выхода. Например, когда приходилось изымать монеты из оборота, чтобы расплавить и отчеканить новые.
   Запрети обращение старых денег - и всё, что спрятано в кубышках, под половицами и под землёй, станет бесполезным. И все понесут старые деньги на монетный двор. Король может менять старые монеты на новые по курсу, какой сам назначит, заодно и налог соберёт.
   - Мой опыт подсказывает мне, что деньги у монастыря есть. Король это знает, потому и действует так. Раз даже торговцы знают, как превращать деньги в товары, едва ли монастырь будет держать все свои деньги в бумагах.
   - Думаю, король хочет воспользоваться этим случаем, чтобы захватить власть над монастырём, что имеет в Уинфилде слишком большое влияние, и заодно нас отсюда вышвырнуть. Во-первых, он заберёт земли монастыря вместо налогов, во-вторых, тем самым и от нас избавится, пальцем не пошевелив, поскольку нам как раз эти земли и нужны.
   - И торговлю шерстью, видимо, тоже хочет прибрать к рукам.
   - Возможно и это. Нигде не проходит столько шерсти, как здесь. Если он возьмёт власть над монастырём, сможет назначать любые цены на шерсть.
   Лоуренс и Пиаски стояли по сторонам круглого стола, а Хоро и Коул - рядом с Лоуренсом. На столе лежала схема с вариантами и возможностями, на составление которой Лоуренс и Коул потратили ночь. Даже не особо умный для того, чтобы обдумывать подобные вещи на ходу, может спокойно рассмотреть всё и обнаружить что-нибудь полезное.
   - Если бы они не купили волчьи кости, уверен, они смогли бы наскрести денег и выполнить требование короля. Но раз сейчас у них денег нет... - рассуждал Лоуренс.
   - Они, скорее всего, сделают вид, что деньги у них есть, - продолжил Пиаски. - Скорее всего, набьют ящики камнями, потом скинут их в какую-нибудь расселину и свалят на несчастный случай перевозке. Пастухи должны знать места, где можно устроить такое, ну а если подходящей расселины поблизости нет, то уж болото-то найдётся.
   Сидящие за столом кивнули, один из них спросил:
   - Сколько примерно денег им потребуется заплатить?
   Хотя собравшиеся за столом и были блестящими торговцами, они уже довольно долго не занимались торговлей лично, и им требовалось что-то более наглядное, чем число монет.
   - Скорее всего, лишь часть платы будет в золотых монетах... Я бы сказал - десять-пятнадцать ящиков вот такого размера.
   - По такому толстому снегу им даже на санях трудно будет проехать. Скорее всего, они отправят караван.
   Никто не решится встрять, когда странствующий торговец высказывает свои мысли по перевозке груза. Лоуренс продолжил:
   - Сомневаюсь, что они управятся малой и незаметной группой.
   - Понятно... значит, если мы дадим понять, что знаем о королевском указе, они ничего не смогут предпринять. И если мы затем предложим им руку помощи, видимо, они пойдут на переговоры.
   Таким тоном может говорить человек, обдумывая, в какую сторону побежит загнанная в угол крыса. Лоуренс вспомнил, что в портовом городе Кербе им самим вертели, как такой крысой. По сравнению с этим положение человека, всего лишь покупающего и продающего товары, казалось мирным, как жизнь деревушки в глухомани. Обсуждение, в котором он участвовал сейчас, было для него совершенно новой азартной игрой, и это позволяло ему сохранять холодную голову.
   - Если мы собираемся сделать ход, его надо сделать быстро. Если из-за нас они слишком запаникуют, то могут наломать дров и потерять всё. Всё-таки они остаются слугами Господа, в каком бы отчаянии ни находились... они могут просто предпочесть умереть во славу Господню, нежели жить в позоре.
   - А среди них есть люди, достойные уважения. Мы не разбойники, потому должны действовать с осторожностью.
   Есть поговорка: "Замок на вершине холма от глаз не скроешь". Человек высокого положения в обществе должен вести себя подобающе. Сидящие за столом четверо не нуждались в напоминании этого.
   - Что ж, давайте тогда откроем правду здешним монахам. Та неприятная парочка по-прежнему шныряет поблизости?
   - Пойду узнаю. Если не найдём, рассказывать ли остальным?
   - Нет, не стоит. Эти двое - подручные тех из главного отделения. Скажи приору Ройду. Он сейчас должен вести дневную службу, и он, по крайней мере, способен сесть на коня.
   По комнате разошлась короткая волна смеха - в торговом отделении жило множество монахов, слишком толстых, чтобы самостоятельно забираться на лошадь.
   - Хорошо, - вежливо ответил Пиаски, склонив голову.
   - Я сомневаюсь, что главы монастыря с их медленными мозгами смогут быстро принять решение и сразу заняться перевозкой ящиков, но на всякий случай предлагаю с рассветом поместить наших людей в каждом из крупных постоялых дворов и других домов.
   - У некоторых из здешней верхушки есть кровные родственники при королевском дворе. С такими связями монастырь должен более-менее предвидеть, что будет происходить, поэтому надо оставаться наготове.
   - Точно сказано. Но у нас всё получится.
   - Да благословит нас Господь!
   И на этом совещание завершилось.
  

***

  
   Всё отделение было словно охвачено пламенем. Всё пришло в беспорядок. Приор по имени Ройд, узнав о королевском указе, выронил Священное писание, которое благочестиво сжимал в руках, а потом, подбирая его, сшиб свечу. Буран уже стих, и приор приказал немедленно запрячь лошадей и зажечь факелы, после чего в сопровождении пяти проводников и той самой пары монахов отправился в ночь прямо по снежной целине.
   Монахи в торговом отделении оказались весьма расчётливыми людьми, что неудивительно. Они уже собрались в комнатах людей из Альянса, готовые обратиться к ним, если возникнет срочная необходимость. Пиаски и его товарищи быстро обсудили и составили список требований, касающихся деревни, которую они собирались основать, и других подробностей, относящихся к будущему переселению. Они сплотились, чтобы вместе идти к общей цели. По крайней мере такое впечатление сложилось у Лоуренса.
   Что до него самого - он должен был рассказать всё, что знал о волчьих костях, а потом присматривать за правильным использованием этих сведений. Связи между торговым домом Джин и компанией Дива, денежные потоки, перевозка товаров, то, как легенду о костях воспринимают в Кербе... даже Хоро с Коулом вложили в общий котёл то, что узнали за время своих странствий. Все были под завязку в делах, готовясь к предстоящему сражению с монастырем. Торговое отделение охватила таинственная, возбуждающая атмосфера.
   Посреди обсуждения Хоро ушла рассказать Хаскинсу о происходящем. Было уже поздно, и Лоуренс изрядно устал, когда она вернулась с ответом. Пастух извинялся за то, что ничем не смог помочь... после этой весточки Лоуренсу точно не удалось бы заснуть, даже если бы ему хотелось.
   - Мы теперь совершенно бессильны, - самоуничижительно произнесла Хоро, когда уже подступал рассвет.
   Каждый из них выполнил отведённую задачу и был полностью в курсе происходящего. Здесь же находились и те, кто могли наилучшим образом воспользоваться результатами подготовки. Слова Хоро прозвучали несколько тоскливо, но откровенно. Даже её острые как бритва клыки и когти, скорее всего, не могли уже повернуть вспять волну, поднятую этим скоплением умов. У человека есть талант объединять колоссальные возможности людей разных рас и с разным прошлым во имя достижения общей цели - талант, которым не обладает ни одно животное.
   Лёгкая улыбка украсила лицо Хоро, когда она посмотрела на членов Альянса, побеждённых усталостью и спящих повсюду в комнате. Возможно, она даже чуточку им завидовала.
   - Хех. Стоит мне устать, и я поддаюсь чувствам.
   Полностью выдохшийся Коул съёжился в комочек у стены. Лоуренс обвил рукой плечи Хоро и привлек её к себе. Чистое рассветное синее небо за окном обладало какой-то притягательной красотой. Если и есть такой день, когда всё должно идти гладко и точно по плану, то он должен быть вот таким. Хоро тоже вскоре уснула, потом и Лоуренс незаметно для себя последовал её примеру. Но он услышал в дрёме, как кто-то громко кричал от входа в отделение:
   - Они идут! Люди от главного монастыря идут!
   Главное здание монастыря было сооружено посреди луга - отличное место для строительства. Группу людей, идущую со стороны того луга, заметить очень легко, и легко догадаться, что эта группа от главного монастыря. Подняв голову и осознав, что услышанное не сон, Лоуренс вскочил и побежал к входу. Многие торговцы уже были там, они выстроились по обеим сторонам улицы и вглядывались в пустоту, через которую шла дорога к главному зданию монастыря.
   - Ещё не приехали, что ли?
   - Шшш!
   Потом толпа затихла. В тишине был слышен стук лошадиных копыт, с постоялого двора один за другим вышли представители Альянса с таким видом, будто они прождали вечность. Стук копыт становился всё громче - и стих прямо у постоялого двора. Перед торговцами стоял громадный конь, которого держали в поводу двое.
   - Я посланец аббата, - заявил сидящий на коне рослый мужчина в длинном, закрывающем ноги плаще с меховой оторочкой. Его капюшон был надвинут так низко, что лица не разглядеть. Но не одеяние всадника удивляло сильнее всего.
   Странно, что он прибыл один в сопровождении всего двух провожатых, но говорил так надменно и даже с коня не сошёл. Все, включая Лоуренса, полагали, что сюда явятся с бледными лицами высшие чины монастыря во главе с аббатом.
   - Спасибо за визит. Если не возражаешь, пройдём внутрь, - произнёс с учтивостью, выработанной годами, элегантно одетый торговец, его слова заметно выделялись из гомона прочих собравшихся. Постоялый двор уже готовился принять гостя. Доносились ароматы пищи, дразнившие голодные животы тех, кто всю ночь оставался на ногах.
   - В этом нет необходимости, - твёрдо ответил всадник. Из-под плаща он вынул письмо, прицепил к хлысту у седла и так на хлысте подал торговцу из Альянса с такой торжественностью, будто это был королевский приказ. - Вот ответ аббата. Мы, слуги Господа, не склоним головы перед чужеземными варварами. Никогда! Мы выплатим налог королю и будем продолжать молиться Господу, как молились прежде.
   Когда представитель Альянса недоумённо взял в руки письмо, посланец аббата ударил коня хлыстом. Конь развернулся, провожатые поспешно вцепились в поводья. Посланец даже не попрощался. Всё, что они услышали - стук копыт, всё, что увидели - лошадиный круп. Повисло потрясённое молчание.
   - Да что вообще происходит?
   Письмо тут же вскрыли. Как только один из тех четверых его прочитывал, тут же передавал следующему, и так, пока не прочли все четверо. На их лицах отображалось их замешательство.
   - Дурость какая... Неужели им хватит денег, чтобы уплатить налог?
   Этих слов хватило, чтобы все поняли, что в письме. Поднялся шум, все заговорили разом. Но ни до чего они договориться не могли. Было ясно лишь, что монастырь продолжает упорно вести проигранную войну.
   - Невозможно... о чём они вообще думают? Они что, верят, что король будет их защищать, пока они покорно платят налоги? Уж он-то даст им меньше защиты, чем кто бы то ни было...
   Чтобы выплатить сегодняшний налог, монастырь готов был опустошить все кладовые - и это ради короля, который уже долгое время вымогал у него деньги. Хаос растекался, точно капля масла на поверхности воды. Всё же оставалась возможность, что монастырь не купил волчьи кости, а просто затаил много денег, которыми и собирался сейчас расплатиться. Но в этом случае незачем держаться с Альянсом так заносчиво. Обеспечить больше денег на крайний случай - вот мудрое решение. Неужели они придумали что-то новое и хитрое? А может, о чём-то договорились с королем? Все прикидывали варианты и исходы, когда вдруг подал голос торговец, до того молча следивший за суетой из угла.
   - Раз они сообщили, что заплатят налог, значит, они будут перевозить деньги? Если мы уверены, что им заплатить нечем, всё, что нам нужно - убедиться, есть у них деньги или нет, не так ли?
   Большинство не сомневалось, что денег у монастыря нет, но даже если монастырь сможет заплатить - проблемы, с которыми он тут же столкнётся, останутся. И скорее всего, монахам придётся заполнить ящики камнями, лучшим решением для Альянса было бы сделать ставку на это.
   - А может, они хотят подстроить несчастный, пока мы тут теряем время? - высказался другой торговец.
   - Может быть... это, кстати, объясняет, почему они приняли решение так быстро: чтобы не дать нам этого времени.
   Тотчас по комнате понеслись голоса: "Да, точно, так и есть". Лоуренс кинул взгляд на представителей Альянса, стоящих с краю, похоже, они общего мнения не разделяли. Как и он.
   - А в письме указано, когда именно они собираются платить?
   Не удивительно, если бы монахи указали точное время, раз они решили огорошить Альянс дерзким ходом. Похоже, они так и сделали. Представители по-прежнему кисло рассматривали на письмо, и Лоуренс прекрасно понимал, что у них на душе. Монастырь хотел, чтобы все узнали дату и время. Скрыть их было уже невозможно, ситуация вышла из-под контроля.
   - Сегодня в полдень. По снежной целине, путём Святого Хеврониуса.
   - Что я и говорил! Они просто напрашиваются, чтобы мы за ними пошли!
   - Если они собираются выйти в полдень, медлить нельзя. Там возле холма Суриели полно болот - идеальное место для несчастного случая.
   - Идёмте! Кто не рискует, тот сидит без денег!
   Волна криков подвела итог сумятицы, возможно, у многих голова шла кругом из-за недосыпа.
   Лоуренс не заметил, когда подошла Хоро, но она сейчас стояла рядом и тянула его за рукав. Но он понятия не имел, что делать. Даже представители Альянса были сбиты с толку, и ничего не предлагали. Однако он, не будучи членом Альянса, мог взглянуть на ситуацию с большей беспристрастностью. Когда он успокоился, до него дошло - скорее всего, происходит вот что: монастырь заманивает торговцев в ловушку. Если они в охватившей их горячке смешают вместе смелость и жажду наживы, они могут, развернув знамена, встретить монастырский караван, везущий ящики. При везении они обнаружат, что в ящиках камни, и возрадуются... но если там окажутся деньги?
   Монастырь не обязан предъявлять Альянсу содержимое ящиков, и попытается их защитить силой. А после схватки запросто обвинит Альянс в краже денег, предназначенных королю. И тогда ситуация станет накаляться - каждая сторона будет упрямо держаться своего. А любое кровопролитие подтвердит позицию монастыря. Король - а вердикт выносить именно ему - использует происходящее, чтобы избавиться от Альянса, который смеет вмешиваться в дела его страны. Конечно, он примет решение в пользу монастыря. Монастырь загонит Альянс в угол и заставит отказаться от своих требований. Альянсу придётся заплатить за монастырь налог и согласиться с навязанными ценами на шерсть. Впрочем, неважно, как именно монастырь будет выбивать деньги. И Лоуренс понимал, почему представители Альянса молчат. Если они запретят открывать ящики, то противопоставят себя остальным, что вызовет рознь в Альянсе.
   Итак, монастырь воспользовался действиями Альянса, чтобы загнать его в тупик, и теперь ждёт, когда тот полезет в драку. А представители Альянса не могли идти наперекор остальным и потому сейчас не могли вмешиваться в происходящее. Раз так, не следует ли вмешаться Лоуренсу, человеку, не входящему в Альянс? У него были свои причины опасаться, что Альянс угодит в ловушку. Если такое произойдёт, для Лоуренса это будет плохо. Высшие чины решат, что прибыль здесь не стоит затрачиваемых усилий, Альянс просто выйдет из игры. Раз самих высших чинов, путешествующих в чёрных каретах, здесь нет, эта сделка для Альянса не столь важна. И осознав ловушку, они кое-как разберутся с последствиями и отступят, чтобы никогда, возможно, уже не вернуться.
   Кто же тогда защитит монастырь? Он получит временную передышку, но без Альянса он останется с огромным количеством овечьей шерсти, которую некому покупать. Если монахи надеятся, что шерсть вновь подорожает, у них есть резон поступать так. Когда товар годами продаётся хорошо, любой поверит, что падение спроса лишь временное. И едва ли они продержатся долго. А когда они падут, король заберёт земли и разгонит монахов, чтобы разделит земли между многочисленными аристократами ради их поддержки. Потом аристократы начнут ссориться из-за размеров этих наделов. Когда приходит война, жители спасаются от неё бегством. И у таких, как Хаскинс, не остаётся иного выхода, кроме бегства.
   Хоро и Коул тоже беспокоились, стоя рядом с Лоуренсом. Хоро могла любого измочалить своими острыми клыками и когтями, но древняя сила никак не могла изменить нынешнего течения событий. Поэтому Лоуренсу пришлось одному выступить против людей, уже собравшихся в поход через заснеженную равнину.
   - Возможно, это ловушка, которую подстроил монастырь, - выкрикнул он. Те люди, что думали так же, взглянули на него с тревогой, но промолчали. - И если мы сейчас пойдём, то сыграем им на руку.
   Все застыли и устремили взгляды на него.
   - Как так?
   - Если мы вскроем ящики, а там окажутся деньги, Альянс ничего хорошего не ждёт.
   - Может, и так, но если мы не вскроем ящики, мы тоже сыграем им на руку. До сих пор мы пробовали твои идеи, но ни одна из них не сработала... и вот теперь у нас есть шанс? Что это, как не воля Господа? Если мы этот шанс упустим, все наши усилия пропадут зря!
   - Точно!
   Поднялась волна возгласов. Ясно, кого они тут считали трусом, а кого храбрецами. Увы, мудрость редко ценится так же высоко, как храбрость.
   - И даже если там ловушка, всё равно нам надо как-то выбраться отсюда. С самого начала идея была, что если мы не сможем купить землю, то просто упакуем вещички и уедем, так что разницы нет. И почему нам нельзя сейчас оставить тут всё и махнуть за прибылью?!
   - Точно! - закричала толпа и хлынула вперёд. Лоуренса, Хоро и Коула прижали к стене. Позади взбудораженной толпы Лоуренс с трудом увидел представителей Альянса - те явно не собирались останавливать людей.
   - Кстати... если подумать, ты же не из нашего Альянса, так?
   У Лоуренса кровь застыла в жилах. Любой, живущий странствиями, знал, что такие слова страшнее волчьего воя. Он огляделся, везде незнакомые лица.
   - Ты, наверное, хочешь нас остановить, чтобы выиграть время.
   Когда кого-то обвиняют в том, что он соглядатай, отмыться от этого почти невозможно. От него не примут иного ответа, кроме признания вины.
   - Эй... это правда или нет?
   Капельки пота катились по щекам Лоуренса, его взгляд блуждал. У него на поясе висел кинжал, но против целой толпы он бессилен. А достав кинжал, он сразу лишится возможности доказать свою невиновность. Что же делать? Он отчаянно искал решение. Хаскинс связал с ним свои надежды, потому что считал мир людей слишком сложным, а собственные копыта бессильными. И из-за этого, когда ситуация изменилась, Лоуренс оказался на грани гибели от рук разъярённой толпы.
   Толпа начала придвигаться к Лоуренсу и его спутникам, бежать некуда. Неужели это конец? Закрыв собой Коула и Хоро, Лоуренс продолжал искать. Если он не сможет помешать Альянсу, увести монастырь с гибельного пути будет почти невозможно. Хаскинс лишится второй родины, которую он с таким трудом создал, всё, с чем останется Хоро, - осознание, что ей подобным нет больше места в этом мире. Конечно, он не может отойти в сторону и смотреть, как это происходит. Но сейчас достаточно кому-то протянуть к нему руку и хлынет вся толпа. Положение было безвыходное.
   Даже Хоро смотрела обречённо, и её рука поднялась к груди. Неужели этим существам, некогда почитаемым как боги, оставлен лишь этот жестокий способ применения своей силы? Лоуренс чувствовал, как больно сейчас Хоро, и ему хотелось завыть во всю глотку от собственной беспомощности.
   Хаскинсу придется уйти и забрать с собой бессчётные стада овец...
   - Что...
   Толпа уже была готова наброситься, когда перед его глазами мелькнула картина - широкая река из овец, текущая по лугу.
   - Стойте! - выкрикнул он. - Подождите! Я знаю, как убедиться, что в ящиках!
   Гробовая тишина разом заполнила комнату. Ему удалось использовать последний миг.
   - Да, и как же?
   Настал момент, когда появилась возможность успокоить толпу, не дать ей разбушеваться, и один из представителей Альянса, почувствовав это, тут же взял инициативу в свои руки.
   - Погодите минуту! Давайте сначала выслушаем, что он имеет в виду!
   Лоуренс сделал глубокий вдох-выдох, потом вдохнул и произнёс:
   - Любая ловушка будет бесполезна, если в неё попадём не мы.
   - Что ты имеешь в виду? - вмешался второй представитель.
   - Если они хотят подставить Альянс, нужно, чтобы капкан захлопнул кто-то другой, и тогда их планы будут сорваны.
   - Хмм... ты имеешь в виду, что ящики проверишь ты сам?
   Это было бесполезно, доказать монастырю, что Лоуренс не на стороне Альянса, не проще, чем доказать Альянсу, что он не соглядатай от монастыря. Он покачал головой.
   - Если не ты, то кто тогда?
   Лоуренс был не вполне уверен в собственной идее, но чья ручка твёрдо держала его руку, кое-кто помог ему воспрянуть духом и вернуть самообладание. Хоро. Если бы он действовал ради своего блага, он не полез бы навстречу такой опасности.
   - Овцы.
   Все вновь застыли на месте.
   - О, ну конечно же!
  

***

  
   Овца безобидный поедатель травы. Однако, как говорила когда-то пастушка Нора, овца не понимает слова "хватит". То же относилось и к Хаскинсу, Золотому барану. Когда он принимал решение, остановить его было невозможно. Он даже стал есть плоть себе подобных, чтобы влиться в общество людей, будто для него это было ничто.
   Под предводительством пастуха стадо овец способно хоть со скалы броситься. Люди нередко получали серьёзные раны, оказываясь на пути таких стад. Монастырь приготовил ловушку и приготовился к кровавой схватке с Альянсом, который в неё угодит, чтобы свалить на него всё. Но даже отряд наёмников бессилен остановить движущееся вперёд стадо овец, что говорить о монастыре. Все своими глазами видели здесь, в торговом отделении, какие громадные тут стада и какие искусные пастухи.
  
   - ...вот, в целом, и всё, - Лоуренс закончил объяснять свой план Хаскинсу, сидящему неподвижно у печи подобно замшелому камню. Наконец старик шевельнулся.
   - Ты просишь меня, чтобы мои овцы... напали на людей?
   - Более-менее.
   Хоро стояла в дверях с вялым выражением лица. Коул остался на постоялом дворе Альянса - по сути, в качестве заложника.
   - Одолжишь ли ты нам свою силу, господин Хаскинс?
   Никто лучше него не годился для плана, использующего овец. Единственным препятствием была его гордость Золотого барана, существа, некогда почитаемого богом. Но ныне древняя сила уже не властвовала над миром, как когда-то, Хаскинс не мог действовать по собственной прихоти и был вынужден считаться с законами людей. Его роль была низведена до простого исполнителя. Осознание этого причиняло боль иного рода, нежели боль от бесплодных попыток изменить положение. Даже Лоуренс почувствовал себя оскорблённым, впервые услышав, как кто-то пренебрежительно отозвался о его имени, но сразу изменил отношение, услышав про его гильдию. Именно в такие моменты человек осознаёт, насколько он мал по сравнению с целым миром.
   Хаскинс сунул в печь полешко, и языки пламени весело заплясали.
   - Ха-ха... значит, дошло в конце концов и до этого.
   Похоже, он упивался неприглядностью своего положения, но он оказался более искренним и сговорчивым, чем ожидалось. Даже приняв человеческий облик и сделав то, после чего возврата к прошлому уже нет, он всё ещё мог смеяться над собой. Смеяться, глядя, как его последняя линия защиты рушится, будто это зрелище было болезненным, но прекрасным. И всё же прислонившаяся к дверному косяку Хоро вмешалась:
   - Ты забыл уже, кто именно попросил моего спутника о помощи?
   Хаскинс повернул к ней голову на мощной шее и пристально посмотрел, уголки его губ приподнялись.
   - Хоро, - одёрнул её Лоуренс. Хаскинс перевёл взгляд на него и весело произнёс:
   - Ничего, ничего. В конце концов, лишь мужчине дано понять красоту упадка, верно?
   Некогда он вёл за собой диких баранов, заполонявших щедрые луга, но теперь его заботой было защитить их временное пристанище. Чувство ответственности и сильная воля служили ему доспехами, укрывая даже чувства. На его лице не было места боли, печали, отвращению. Он должен был всё терпеливо сносить и упрямо идти вперёд. Хаскинс был представителем всех овец, и по полной достоинства фразе, которую он произнёс, становилось ясно, что этот пастух, больше походящий на монаха, ценил красоту, что он тоже существо из плоти и крови. Хоро сочла, видимо, что ею пренебрегают, и собралась что-то сказать, но слова Хаскинса её утихомирили.
   Заметив, что пастух встаёт, Лоуренс быстро протянул руку и поддержал его.
   - Значит, ты поможешь нам?
   Хаскинс был чуть ниже Лоуренса, когда стоял, но от его сильного, крепкого тела веяло ощущением власти. Вьющиеся серебряные пряди волос и бороды покачивались сами по себе, точно каждая из них была тронута молнией. На мгновение Лоуренсу открылся истинный облик Хаскинса.
   - Конечно. Кто, кроме меня, способен это сделать? - лёгким движением он взял свой пастуший посох, колокольчик приятно зазвенел. - От всей души благодарю тебя. Теперь я, наконец, найду себе новую роль в этом мире.
   Лоуренс мог лишь задумчиво улыбнуться. А Хаскинс повернулся к Хоро и сказал:
   - Мы не можем более вести себя так же свободно, как прежде, но... - он перевёл взгляд на свою руку, затем на печь, в которой, наконец, занялось полено. - У нас по-прежнему есть места, которые мы называем домом, а значит, у нас по-прежнему есть цель. Ты ещё даже не видела свой родной дом, поэтому не смотри так, будто вот-вот расплачешься. Не огорчай этого юношу.
   Глаза Хоро расширились, и было видно, как под капюшоном её уши встали торчком от раздражения. Лоуренс решил, что хвост её тоже распушился. Но несмотря на свой гнев, она дождалась, когда Хаскинс вышел, и лишь пробурчала:
   - Подумать только - у какого-то барана хватает наглости меня поучать.
   Похоже, есть вещи, которые лишь она и Хаскинс способны понять. Они встретились взглядами лишь на миг, но прочли мысли друг друга. Лоуренс проводил пастуха до постоялого двора Альянса, Хоро пришла чуть позже. Торговцы окинули Хаскинса взглядом и согласились, что он подходит для их нового плана. Дальше всё шло как по маслу, стадо овец было быстро собрано. Оставшиеся в отделении монахи были озадачены, зачем овец выводят в такой час. Копыта стада гремели подобно землетрясению. Хаскинс с посохом в руке гордо шёл впереди. Лоуренс и Хоро, держась за руки, смотрели на его удаляющуюся спину.
  

Заключительная глава

  
   Пришпоренные кони взметнули в воздух снег и умчались за горизонт. Им предстояло донести до главного здания монастыря участников решающей битвы, которая должна была там развернуться. Первый из всадников хранил на груди могучее оружие, на которое ушла целая ночь. Оно было острее любого другого благодаря истине, принесённой Хаскинсом. Едва ли теперь придётся затратить много времени и сил, чтобы уладить проблемы.
   Можно было лишь посочувствовать главам монастыря, представляя, как они бредут по утоптанному снегу в полном отчаянии. Принятое ими решение было достойно уважения - они выбрали лучший вариант из немногих, что у них оставались.
   Если бы Лоуренс не заметил ловушки, в которую Альянс заманивал монастырь, это пришлось бы сказать кому-то из членов Альянса, который бы раскололся и не смог бы действовать как должно.
   Пиаски был в числе первых, кто исчез за горизонтом. Сейчас, скорее всего, он уже находился в грандиозном зале главного здания и зачитывал монахам предложение Альянса.
   Ящики оказались набиты камнями. Может, монастырю нечем было платить налог, либо же у него имелись волчьи кости, но об этом никому не полагалось знать, так или иначе, с точки зрения короля монастырь совершил непростительное предательство, и теперь оно вскрылось. Монастырь возглавляли не глупцы, что не знают, когда пора отступать. Путей к спасению не осталось, оставалось лишь найти, как сдаться, сохраняя достоинство, чтобы затем упрямо выживать, как они выживали всегда.
   Лоуренс глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул. Укрытые снегом луга казались застывшим морем. Идти одному по снегу под ярко-синим небом было довольно приятно. Он был один. Хоро, как и ожидалось, накинула плащ и взобралась на одного из коней первой партии, прежде чем её остановили. У припёртого к стене монастыря не осталось выхода, кроме как выложить на обозрение свои сокровища, и потому хвост Хоро, должно быть, метался под плащом от возбуждения. По снегу, утоптанному бессчётным стадом овец, идти было легко, как по мостовой. Холма под названием Суриели Лоуренс достиг очень быстро. Если обойти вершину холма, можно увидеть тропу, идущую вокруг него с севера на восток. Лучшая точка, чтобы рассмотреть место, где планы монастыря потерпели крах.
   - Мечи и луки здесь были абсолютно бесполезны.
   На тропе можно было разглядеть несколько красных пятен, их оставили те, кто потерял самообладание и попытался сражаться. Но против огромного стада овец их усилия были столь же тщетны, как попытки Хоро и Хаскинса противостоять человечеству. Все повалились в снег вокруг саней, когда прямо по каравану промчалось стадо. Да, они действительно собирались атаковать торговцев Альянса, если бы те попытались бы проверить ящики, а затем можно было бы свалить на торговцев всю вину. У них было чересчур много оружия, даже для охраны денег. Если бы дошло до сражения между людьми, потери были бы немалые. Лоуренс разглядывал поле битвы, когда Хаскинс, собиравший овец, заметил его и подошёл.
   - Хо!
   Что за беззаботное приветствие.
   - Рад видеть, что ты цел и в хорошем настроении.
   - Ха-ха... конечно, в хорошем. Я ведь совершенно не ожидал, что смогу решить проблему собственными руками.
   - Да, твой удар оказался решающим.
   - Вот как... Мы стоим превыше людей, а люди стоят превыше овец. Но времена меняются. Ничего удивительного, что и этот порядок изменился.
   Монастырю в самых безумных снах не могло привидеться, что Альянс пошлет овечье стадо. Если бы Лоуренс не знал про Хаскинса, ему и самому такое в голову не пришло бы.
   - Ах, да, куда делась юная волчица?
   - Ты про Хоро? Она сейчас, должно быть, уже в монастырской сокровищнице.
   - Ха-ха! Вот как...
   Посмеявшись немного, Хаскинс опустил глаза. Увидев это, Лоуренс поинтересовался:
   - Что-то не так?
   - Хмм? О... нет, ничего... Просто я обращался с волчицей как с ребёнком, а ребёнок-то, похоже, я.
   Он сощурился и уставился куда-то в пространство. Под бородой Лоуренс разглядел довольную улыбку.
   - Трудности заставляют всех ценить друг друга. Невольно приходит мысль, не стал ли я принадлежать к другому обществу.
   - Ты имеешь в виду...
   - Ничего... хорошо, если ты понял, что я имел в виду, но не говори этого вслух. Волки и овцы останутся волками и овцами, это естественный порядок вещей.
   Он звучно выдохнул, почти вздохнул. Потом втянул воздух, покачал колокольчиком, и его пёс помчался снова собирать овец, начавших уже разбредаться. Какое-то время Хаскинс смотрел на него, потом снова повернулся к Лоуренсу и спросил:
   - А сколько ещё времени ты будешь противиться естественному порядку вещей?
   Лоуренс искоса глянул на него, но тот, прищурившись, смотрел лишь на пса. Лоуренс поскрёб затылок.
   - Я торговец, так что, видимо, до тех пор, пока не перестану получать прибыль, - медленно ответил он.
   Самые практичные ответы всегда звучат как шутки. После короткого молчания Хаскинс рассмеялся.
   - Глупый был вопрос. То же и ко мне относится... хоть я и баран, но странно привязан к этому псу.
   - Почему же ты меня спросил об этом?
   Хаскинс нарочно приоткрыл рот, чтобы видны были зубы, и ухмыльнулся до ушей. Сейчас он казался солдатом-ветераном, прошедшим через множество сражений.
   - Я пытаюсь решить, кому рассказать.
   - Про что?
   - Здесь собираются мои сородичи, и, естественно, сюда стекаются самые разные сведения.
   Хаскинс был бараном. Он уже говорил Лоуренсу, что его сородичи разбросаны по всему миру, а значит, здесь должны были собираться сведения с огромной территории. Он смотрел торговцу прямо в глаза, столь глубоким взглядом могло обладать существо, прожившее на свете много веков.
   - Вроде бы волчица сказала, что вы направляетесь в древнее место - Йойтсу, да?
   - Д-да, верно.
   - Я слышал об этом месте раньше и снова услышал недавно.
   Лоуренс взглядом предложил продолжить. Хаскинс знал, что Хоро ищет свой родной город, и не мог не понимать, насколько важны любые новости. И тем не менее он не решился открыться ей, стало быть, имел на то причины.
   - Это название было в очень беспокойных новостях, которые принесли мои сородичи.
   Сердце Лоуренса забилось быстрее. Он более-менее догадывался, какого рода могли быть эти новости.
   - Указ нашего короля о новом налоге и эти кости, которые, как ты считаешь, монастырь приобрёл... это всё может быть связано с теми новостями, потому что...
   Сильный порыв ветра взметнул недавно выпавший снег, белые хлопья затанцевали в воздухе и закрыли от Лоуренса лицо Хаскинса, когда тот заканчивал говорить. И потому Лоуренс не увидел выражения его лица, хотя по словам примерно догадался, каким оно могло быть. Затем старик зашагал к холму собирать овец. На полпути он остановился, но лишь затем, чтобы обернуться и сказать:
   - Желаю вам обоим удачи, - он глядел со спокойным лицом на Лоуренса, как на что-то слишком яркое. Потом, широко улыбнувшись, отвернулся. - И спасибо.
   Он зашагал прочь, овец он подчинял себе искусно и быстро, будто Лоуренса не было рядом. Торговец некоторое время следил за его спиной, потом развернулся и тоже двинулся прочь.
   "Желаю вам обоим удачи". Такое прощание обычно адресуют тем, кто собирается в путешествие, и потому этих слов хватило, чтобы Лоуренс отправился своим путём. Он бы не удивился, если сказанное Хаскинсом оказалось чистой правдой. В наше время подобные происшествия - обычное дело, но они происходят обычно в далёких странах, и о них лишь судачат в тавернах за выпивкой. Как мог он предвидеть, что дорогое ему существо окажется связанным с одним из таких происшествий? Идя по заснеженной целине, он прищурился. Защищая глаза от света, отражающегося от снега, и ещё, чтобы лучше видеть.
   В снегу недалеко от тропы, протоптанной овечьими копытами, виднелись два человека. Они шли в сторону торгового отделения монастыря.
   - Ну, как дела?
   Услышав вопрос, они остановились, а потом продолжили прокладывать путь сквозь снег. Возможно, им нравилось раскидывать снег в стороны, как детям. Подойдя ближе, Лоуренс увидел, что щёки Хоро и Коула зарумянились от мороза.
   - Как всё вышло?
   Хоро шла, высоко подкидывая снег, Коул за ней. Секунду помолчав, она сказала:
   - Угадай.
   - Они оказались ненастоящими.
   Видимо, он ответил слишком быстро, на лице Хоро мелькнула недовольная гримаска. Потом она повернулась к нему.
   - Почему ты так решил?
   - Потому что не хочу видеть, как ты плачешь.
   Губы Хоро изогнулись в улыбку, она нарочито пожала плечами и снова подкинула снег ногой.
   - Будь они настоящими или нет, я бы не утратила контроля над чувствами. Я ведь Хоро мудрая.
   То ли она наигралась со снегом, то ли вымокшая одежда стала слишком тяжёлой, однако Хоро выбралась на тропу и подошла к нему. Нагнувшись, стряхнула снег, налипший на плащ. Вдруг Лоуренс откинул её капюшон и прикоснулся сзади к шее.
   - У тебя одежда наизнанку.
   Он имел в виду - та, что под плащом. Вздохнув, он взял за руку подошедшего Коула. Ладонь мальчика была холодна как лёд, пальцы его застыли.
   - Они были ненастоящие, верно ведь?
   Должно быть, Хоро, возвращалась из монастыря в волчьем обличье, потому и одежда наизнанку. Будь она печальна, хвост и уши выдали бы это. Скорее всего, она обернулась в истинное обличье и бежала по морозу с Коулом на спине, потому что была недовольна. Лоуренсу подумалось, что волноваться было не о чем, его предчувствия обернулись разочарованием.
   - Они были ненастоящие, - ответила она, глядя в небо. Коул рисковал обморозиться, но не возражал. Это было странно, каким бы послушным ни был паренёк. Хоро, видимо, раскрыла ему свою слабую сторону ещё до того, как они узнали правду о костях, поэтому мальчик просто не мог на неё сердиться.
   - Скорее всего, это оленьи кости из самой широкой части задней ноги. Похоже, они долго пролежали под землёй.
   - Хотелось бы мне быть там и видеть твоё лицо, когда ящик открыли.
   Коул рассмеялся, а Хоро наступила Лоуренсу на ногу. Воцарилось спокойствие... такое мирное, что любой бы пожелал продлить его навсегда.
   - О чём ты вообще думаешь с такой ухмылкой? Отвратительно.
   - Не обращай внимания. Давай поспешим обратно. Нам ещё надо загрузить дрова в печку и развести огонь.
   Хоро посмотрела подозрительно, но, увидев, что он уже зашагал прочь, отложила расспросы. Она догнала его, схватила за руку и воскликнула:
   - Смотри, чтобы в горшке было побольше мяса и соли!
   Её практичный ответ вызвал на лице Лоуренса улыбку, но его глаза не смотрели на что-то конкретное. Он размышлял о том, что рассказал Хаскинс. Если всё верно, то Лоуренс уловил лишь маленький кусочек большой и пугающей картины. И всё же старик предпочёл рассказать ему, а не Хоро.
   Если здесь было место, которое должен был защищать Хаскинс, где то место, что предстояло защищать Лоуренсу? Он будто снова видел Хаскинса: пастух, сжимая посох, вёл овец вперёд ради безопасности их общего дома. Небо было такое синее и такое бескрайнее.
   Крепко держа за руки своих бесценных спутников, Лоуренс направился к дому пастухов.
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"