Утренняя заря разгоралась над бескрайней заснеженной равниной. Было так холодно, что каждый вдох отдавался в голове болью. Из живого вокруг глазу попадались лишь овцы, их выгнали ещё задолго до рассвета. Эта картина не менялась веками. И, скорее всего, не будет меняться веками. Лишь солнечное небо, бескрайняя равнина и овцы на снегу - больше ничего.
Лоуренс глубоко вдохнул, потом выдохнул. При каждом выдохе он зачем-то провожал глазами облачка пара, уносимые ледяным ветром. Особа рядом с ним, похоже, ещё толком не проснулась. Она стояла на коленях, играя со снегом.
- Быть может, его уже и нет вовсе, - неожиданно сказал Лоуренс.
- Что ж, нельзя снова потерять то, что уже потерял, - прозвучал будничный ответ.
Её маленькие руки слепили снежок. Он упал неподалёку на белый наст и утонул, оставив маленькую дырочку.
- Мы, люди, иногда теряем то, что уже когда-то теряли.
В снежном покрове появилась ещё одна еле заметная дырочка, и лишь потом спутница Лоуренса ответила:
- Мне это понять трудно.
- Ты можешь представить себе, что, когда ты умрёшь, всё действительно закончится? Едва ли. Когда мы умираем, мы либо возрождаемся на небесах, либо снова умираем в преисподней. Потерять то, что и так уже потеряно, не очень-то трудно.
Третий снежок она не лепить стала, вместо этого принялась дышать на красные ладони, согревая их.
- Так страшно быть человеком.
- Да.
Лоуренс задумчиво кивал, пока не услышал продолжение.
- Так как можно потерять то, что уже потеряно?
- Люди говорят: что выкопано и вырезано, от того не остаётся и следа.
Она согнулась от смеха, Лоуренс услышал шорох одежд.
- О да, поистине ужасно быть человеком! Лишь щенок мог бы такое придумать, мне бы и в голову не пришло.
Она выпрямилась, но оставалась на две головы ниже него. Когда Лоуренс был маленьким, все взрослые, на которых он смотрел снизу вверх, казались ему страшными людьми. А сейчас все женщины, на которых он смотрел сверху вниз, выглядели слабыми и хрупкими. Однако эта девушка, несмотря на малый рост, казалась стойкой и сильной - и едва ли только казалась.
- И всё же я была немножко рада это услышать.
- Рада?..
- Мм. Я потеряла нечто, но поскольку меня там не было, я всё равно ничего не могла поделать.
Она впечатывала в снег шаг за шагом, будто была тяжелее, чем на самом деле. Следы в насте были маленькими, но отчётливыми.
- Но на этот раз... - она откинула капюшон и улыбнулась, подсвечиваемая сзади лучами солнца. - На этот раз я смогу там побывать. Пусть даже в посмертии.
Из-под её улыбающихся губ выглядывали клыки.
- Я раньше думала, что ничего не могу сделать, но теперь у меня появился второй шанс. Такие радостные вещи нечасто случаются. Я могу действовать, а могу бездействовать - как сама сочту нужным. Это гораздо лучше, чем когда всё решается у тебя за спиной, ты согласен?
Внутренняя прочность бывает двух видов: одна даёт защищать что-то или кого-то, другая - которая остаётся, когда терять больше нечего.
- Довольно редко случается видеть тебя такой смелой.
- Ну, потому что так у меня есть оправдание. Чем бы всё не закончилось, я буду участвовать в происходящем. И это служит утешением. А успехом закончилось это "что-то" или нет, быть может, не так уж важно.
Если проследить за ходом её мысли, получается, что даже если она в конце окажется в проигрыше, её это не сильно расстроит. Но когда кто-то что-то очень долго в себе держит, а потом вслух такое скажет... конечно, любой бы протянул ему руку помощи. Проиграть - это одно, суметь проиграть с достоинством - совсем другое, это гораздо сложнее.
- Мне предстоит прожить ещё долгую жизнь, и мне нужен очаг хороших оправданий, чтобы спать холодными ночами. И ещё кто-то, с кем можно вместе спать, кто-то, на кого можно смотреть, когда просыпаешься.
Такие слова было трудно встретить улыбкой, но Лоуренс понимал, что должен. Девушка смотрела бесстрашно, словно предлагала ему вместе отправиться за сокровищами всего мира.
- Я не могу быть с тобой вечно. Не могу отдать всего себя тебе в помощь. Но в том, что по моей части, я буду с тобой.
Вместо ответа девушка встала во весь рост, утреннее солнце светило ей в спину. Ей не было интересно, какую далекую цель Лоуренс поставил перед собой, неизвестно даже, будет ли она достигнута. Она хотела знать предел, до которого он дойдёт наверняка. И она была слишком великодушна, чтобы ждать от него пафосных уверений в своей готовности бросить всё и пойти на всё ради неё. Держаться за руки, не требуя друг от друга слишком многого, - вот что, по-видимому, значит проводить вместе годы.
Её лицо сияло счастьем.
- Тогда пойдём скорее завтракать, посмотрим, насколько ты силён "по твоей части".
Этой шуткой она показала, что разговор ей надоел и пора его заканчивать. Но всё же подскочила к Лоуренсу и взяла его за руку, прильнула, точно ласкаясь.
- Предупреждаю: если ты будешь есть слишком много, этот завтрак может стать последним в твоей жизни.
Даже в лучшие времена держать её живот в довольстве обходилось недёшево. Однако ещё дороже Лоуренсу обходились её коварные мысли.
- Всё потому, что ты меня любишь сильно-сильно. Ты поэтому позволяешь мне есть, сколько захочу, даже если мой живот рискует лопнуть.
Она была подобна неуязвимой крепости, найти слабое место было не проще, чем змею в высокой траве. Лоуренс пожал плечами, показывая, что сдаётся.
- Мне не хотелось бы тебя убивать.
- Ммм.
Янтарные с красноватым отливом глаза покосились на заснеженный монастырь, а потом закрылись.
- Да уж. Мне тоже совершенно не хотелось бы, чтобы меня убила твоя доброта.
Невольно Лоуренс подумал, не потому ли утро - самое холодное время дня, что Единый бог желает, чтобы люди ценили приход тепла.
Глава 1
"Я с тобой скоро свяжусь".
Среди торговцев это обычно лишь дань вежливости. "Если нам повезёт и наши пути в будущем пересекутся, мы поговорим о том, что произошло за это время". Однако, прежде чем случай позволит обещанию исполниться, может пройти и год и два. Но когда эти слова скажет человек из гигантского торгового альянса, раскинувшего по всему миру обширную паутину отделений, их следует понимать буквально.
Направляясь из Великого монастыря Брондела по заснеженной равнине в порт, чтобы отплыть на материк, Лоуренс и его спутники остановились на уже знакомом им постоялом дворе, и там они получили письмо от Пиаски, человека, оказавшего им изрядную помощь в монастыре. Писал он именно об этом монастыре, тщетно пытавшимся спастись от печальной участи. Монастырь породил немало святых, но сейчас внимание к нему привлекли сведения об одной священной реликвии - передней лапе языческого бога, которая, скорее всего, была настоящей. Будучи одиноким странствующим торговцем, Лоуренс воспринимал такие легенды как байки, которыми хорошо обмениваться за кружечкой. Однако сейчас перед ним секретное письмо о судьбе монастыря, написанное членом Альянса Рувика - торговой организации, обладающей множеством больших кораблей и уважением королей и епископов.
От одного этого голова могла пойти кругом. Но если подумать, альянсы, сколь бы крупными они ни были, состоят из отдельных людей. Если ты встречаешь человека со схожими интересами, такая встреча достойна хорошей трапезы, и неважно, кто этот человек - торговец из альянса или обычный смертный. Судьбы людей решают боги, и на долю каждого в его жизни выпадает несколько удивительных встреч. В конце концов, с точки зрения здравого смысла даже мысль о реальности такой спутницы, как у Лоуренса, просто смешна. Однако вот она, стоит рядом и проявляет неприкрытый интерес к письму.
Русые волосы, маленький чёткий подбородок, янтарные с красноватым отливом глаза, чарующие губы - она выглядела самой настоящей аристократкой. Но под капюшоном её плаща скрывалась пара звериных ушей. Звали её Хоро, и она не была ни аристократкой, ни даже человеком, но гигантской волчицей, способной проглотить взрослого мужчину целиком. Сейчас она шлёпала Лоуренса хвостом по лодыжкам, подсказывая этим передать ей письмо, такое поведение можно было назвать скорее "чарующим", нежели "внушающим благоговение".
- Если дочитал, отдавай, - скомандовала, наконец, она вслух.
Лоуренс протянул письмо, и Хоро сразу в него вцепилась. Реликвия, которую они искали в монастыре Брондела, - кости бога-волка... Они в итоге оказались фальшивыми. В письме рассказывалось, почему монастырь их купил.
Хоро полагала, что кости могли быть останками кого-то из её друзей. Но облегчение, от того, что это не так, было кратким. В монастыре Лоуренс узнал продолжение слуха о костях бога-волка. И сейчас Хоро держала в руках письмо, в котором, возможно, были какие-то сведения об этом.
- Интересно - такой большой монастырь позволил себя обмануть, - произнёс Коул, ещё один спутник Лоуренса, глядя на огонь. Он был подростком и выглядел младше Хоро.
Лоуренс подошёл к огню погреться и ответил:
- Кто бы мог пожелать купить ржавый меч?
Когда Лоуренс был учеником, его наставник часто задавал ему неожиданные вопросы. А потом оценивал, насколько хорошо его ученик на них отвечал.
- Хмм... кто-то, у кого... слишком мало денег?
- Возможно. Но не только.
- Тот, у кого слишком много денег? - опередила мальчика Хоро, закончив читать. Она села между Лоуренсом и Коулом и передала письмо мальчику. Он был юным школяром, случайно встретившимся Лоуренсу и Хоро в дороге. Он искал истину о костях бога-волка, потому что сам верил в языческих богов севера.
- Верно. Богатые люди тратят большие деньги на подобные вещи. Даже на тупой, ржавый меч. Ценность таких вещей не только в остроте.
- Значит, монастырь устраивало бы, даже если кости были не настоящие?
Хоро вознаградила за ответ Коула, погладив его по голове. Мальчик не смутился, но просиял от этого, его улыбка способна согреть любое сердце, в первую очередь той, что погладила его сейчас.
- Не столь важно, кто кого обманул, куда важнее, насколько высоко монастырь оценил эти кости. И они это сделали.
Дослушав Лоуренса, Коул вернулся к чтению. В письме была указана единственная возможность спасти монастырь.
- Тут сказано, что к ним обратился какой-то торговый дом на материке с предложением продать кости?
Не "какой-то", а торговый дом Джин в Кербе, втайне скопивший большие деньги, чтобы купить волчьи кости, но позже влип в неприятности, угодив в бурю вокруг нарвала.
- Настоящие кости или нет - монастырь мог просто продать их торговому дому Джин за большие деньги, а потом сделать вид, что они ничего не знают. И тогда всё было бы хорошо. Жаль, но у них не вышло.
- Ну, мы тут ни при чём, - вмешалась Хоро, поджаривая сыр на деревянной палочке. Потом она откусила громадный пузырящийся кусок - и уши под капюшоном встали торчком.
- Да, нас это вряд ли касается, - кивнул Лоуренс.
Коул вновь вернулся к письму. Если там было что-то важное, оно крылось не в фактах. Время от времени ценными оказываются ни на чём не основанные догадки. По-настоящему важные для торговца сведения были не в содержании письма. Главную ценность представляет то, чего никто не знает, эти тайны рождаются из безумных догадок, а не из надёжных фактов.
- "Похоже, такие сделки в последние годы заключались повсюду. Думаю, люди, которые этим занимаются, обладают сетью связей, совершенно не похожей на нашу. Судя по всему, на севере становится неспокойно. Да пребудет с нами благословение Господне. Пиаски".
Хоро, доев сыр, кинула палочку в огонь.
- Это лишь подтверждает то, что тебе сказал Хаскинс, да?
Хоро редко называла кого-то по имени. Тот, чьё имя она сейчас произнесла, был легендарным Золотым бараном из мифов монастыря Брондела. Если она звала его по имени, это что-то значило. Для упрямой мудрой волчицы все, к кому она не относилась с почтением, были "ты" или "они".
- Господин Хаскинс рассказал, что торговый дом Джин, который разыскивал кости, был когда-то частью компании Дива. Он сказал, что положение дел на севере быстро меняется как раз из-за Дивы, которая владеет северными рудниками и обладает совершенно иной сетью связей, чем Альянс Рувика.
Хаскинс сделал монастырь домом для себя и своих друзей, которые были рассыпаны по всему миру, но время от времени приходили сюда и обменивались новостями. Хаскинс в разговоре с Лоуренсом упомянул, что он слышал что-то о Йойтсу, родном городе Хоро.
- Значит... настоящие кости у компании Дива?
- Возможно. Если их кто-то продавал, в Диве не могли об этом не пронюхать.
Коул вернул письмо Лоуренсу, и тот медленно порвал бумагу на части.
- Ах!
Не обращая внимания на изумлённый возглас мальчика, Лоуренс кинул обрывки в огонь.
- Когда письмо пишут на бумаге, которая легко горит в огне и расползается в воде, - это знак. Обычно письма, которые надо долго хранить, пишут на пергаменте. Если письмо написано на тонкой бумаге, это значит, что оно не для чужих глаз.
Письмо сгорело быстро, хлопья пепла поднялись вверх с горячим воздухом.
- Ну, так что будем делать?
Коул и Хоро смотрели на пепел, но сосредоточенно наблюдал лишь Коул. Янтарные с красным отливом глаза Хоро видели что-то совершенно другое.
- Письмо господина Пиаски подтверждает новости Хаскинса, стало быть, уже в двух громадных организациях говорят об одном и том же. А значит, мы можем быть уверены, что это правда.
- Так что, они прогоняли людей, чтобы открывать свои рудники? - спросил Коул, вернувшись в действительность.
- Отсюда возможно, что они отчаянно охотятся за священными реликвиями, не особо заботясь об их подлинности. Это мне рассказал Хаскинс. Тогда их цель очевидна. В разрешении споров силой равных Церкви нет. Дива хочет заслужить расположение Церкви, чтобы та смотрела сквозь пальцы на методы, которыми Дива покоряет рудные места.
Стало так тихо, что слышно было, как потрескивают дрова в огне.
- Это значит, священная война... они хотят отобрать у язычников земли Господа?
Священные реликвии принадлежат к миру вер и суеверий. Можно предположить, что кости бога-волка, которые разыскивают Лоуренс и его спутники, Церковь хочет использовать для распространения своего влияния в языческих землях. К примеру, если она посмеет без последствий осквернить языческого бога, она покажет язычникам, что их богов на самом деле не существует, а Единый бог - истинный.
Хоро говорила, что при всей силе её родичей, когда от них остаются лишь кости, уже не могут укусить своих обидчиков. Реакцию язычников на такое деяние Церкви легко вообразить. Диве же война нужна, чтобы получить права на рудные разработки в тех землях. К вере это отношения не имеет - важен лишь доход. Везде, где люди уничтожают древних богов лесов и рек, на заднем плане проглядываются силуэты торговцев. А на сей раз они даже не на заднем плане.
- Похоже, отмена северной экспедиции очень многих поставила в тяжёлое положение. Никому не нравится, когда в его родной стране война, но если она где-то вдали - это совсем другое дело. Тогда можно продавать еду и другие товары по хорошим ценам, да и наёмники все уйдут на войну. Самые удачливые из покорителей могут даже найти сокровища, ну и новые поселенцы тоже будут в выгодных условиях.
- И если та земля принадлежит к другой вере, это даже лучше, правда? - криво усмехнулась Хоро.
Дом её был разрушен много веков назад, но, по крайней мере, там должны остаться знакомые леса, горы и реки. Те же пологие холмы под солнцем. В каком-то смысле её дом всё ещё существует. Если там не открыли копи для добычи металлов и драгоценных камней. Тогда - деревья вырублены, холмы срыты, реки засыпаны. Словом, всё другое.
- Это... - Коул поднял руку, он был расстроен почти до слез. Он был одним из немногих смельчаков, предпринявших хоть что-то, чтобы спасти людей от Церкви. - А мы знаем, где, ну, они атакуют?
- Нет. Однако, - и Лоуренс улыбнулся мальчику, стараясь его ободрить, - мы можем подготовиться. Чем крупнее план, тем сложнее его скрыть. Даже если мы не сумеем остановить его полностью, возможно, нам удастся отклонить острие копья от тех мест, которые мы стремимся защитить.
Коул кивнул и закусил губу, на лице его по-прежнему было страдание. Через двадцать лет, возможно, Коул будет обладать достаточным влиянием в Церкви, чтобы в одиночку отклонить это острие. Но и это - может, свершится, может, нет.
Хоро, протянув руку, погладила Коула по щеке и ущипнула. Потом обратилась к Лоуренсу:
- Что нам понадобится?
- Во-первых, точная карта северных земель. Если мы знаем названия разных мест, это ничего нам не даст, если мы не знаем, где эти места находятся. И где идёт война, нам тоже неизвестно. Вдобавок - и это не мелочь - по пути мы сможем найти новые сведения о костях бога-волка.
Хоро кивнула и глубоко вздохнула.
- Именно поэтому я попросил господина Хаскинса дать мне имя кого-то, кто сможет рассказать нам новости о севере и нарисовать хорошую карту. И, поскольку он знает, что среди нас есть волчица, я надеюсь, что он даст нам хорошую рекомендацию, - шутливым тоном закончил Лоуренс.
Хоро лишь фыркнула, шутка не показалась ей смешной, а Коул простодушно кивнул. Лоуренс рассказал это Хоро, ещё когда они встречали утро в монастыре. Он мог собрать сведения и довезти Хоро на родину, как и обещал с самого начала, но обещать какие-то подвиги, например, разрушить планы Дивы, никак не мог. Им бы противостояла громадная торговая компания, владеющая северными рудниками. Чтобы действовать в этом мире, требовалось нечто большее, чем просто деньги. Заставить монастырь Брондела продать торговому дому Джин священную реликвию - это была лишь малая часть целей компании Дива.
Когда Лоуренс узнал это от Хаскинса и, прежде чем возмутиться, ощутил благоговение перед невероятным масштабом мира. Его собственное влияние имело границы - странствующие торговцы вообще особой силой редко обладают. Но Хоро не винила его за это, потому и сам Лоуренс этого не стыдился. Он сделает, что сможет. И настолько хорошо, насколько сумеет.
- Так или иначе, мы возвращаемся в Кербе. И там встретимся с одним торговцем.
Кербе был вовлечен в водоворот событий, связанных с нарвалом. И Хоро с явным неудовольствием спросила:
- Надеюсь, не к тому человечку, из-за которого ты поднял ту суматоху?
- Ты про Кимана? Нет. Этот торговец - один из друзей Хаскинса.
Лицо Хоро стало только кислее от этих слов.
- Опять нам придётся положиться на барана?..
- На этот раз он хотя бы не пастух. Уже лучше.
Хоро была не какой-нибудь аристократкой. Гордости у неё хватало, но чаще ею двигало детское тщеславие и упрямство, чего она и сама не стеснялась признавать. Лоуренс не рассчитывал что-либо ещё услышать от неё, но ошибся.
- Если не пастух, то кто?
- Торговец картинами.
***
Как реки разделяют разные страны, так пролив, даже узкий, разделяет погоду. Погода по обе стороны пролива настолько различается, что здесь часто шутят, что лето при пересечении меняется на зиму. В порту Кербе тоже было холодно, но всё же не заледенело как в Ику. Впрочем, к северу от города всё вокруг снова станет белым, как в Уинфилде.
- Куда мы направляемся - в северную или южную часть? - устало спросила Хоро, выглянув из одеяла, когда Лоуренс и его спутники плыли по проливу на лодке. Незадолго до того она взялась за выпивку, утверждая, что на таком холоде нельзя воздерживаться. Лоуренс положил руку на голову Хоро и, лениво отведя чёлку в сторону, ответил:
- В южную. Туда, где веселее.
На северном берегу реки Роел жили прежние обитатели города, на южном - не так давно пришедшие сюда торговцы. Более оживленной была южная, торговая часть.
- Ммм. В таком случае... буду ждать вкусного ужина, - и Хоро зевнула, а потом облизала губы. Лоуренс мысленно прикинул, какой пир отражался сейчас в её глазах. Подумав о содержимом кошеля, он не удержался и слегка уколол Хоро:
- Если без шуток - сколько овец у нас могло бы быть сейчас?
Хаскинс, пастух монастыря Брондел, предлагал втайне передать им несколько отличных овец.
- Мм... захватить их с собой было бы совсем непросто.
- В жизни бы не подумал, что ты способна мыслить так реалистично.
Овцы были недёшевы, а уж те, что подобрал бы сам Хаскинс, Золотой баран, точно были бы не из худших. Однако Лоуренс отклонил его предложение именно по этой причине. Хоро явно была недовольна, но всё понимала.
- С такой-то мелочью я справлюсь, - сказала Хоро. - Ведь наша стая уже...
Она лежала под одеялом, используя вместо подушки суму с вещами. Рука Лоуренса лежала у неё на голове, Хоро шаловливо смотрела на него. Свою фразу она не закончила - может, из жалости, а возможно, решила не утруждать себя.
- А ты не можешь взять пример с Коула и поспать тихо?
Коул, боясь путешествовать на лодке, глотнул вина и теперь спал без задних ног у Лоуренса под боком. Хоро медленно опустила веки и сказала:
- Лодки я не боюсь, а вина боюсь. Если бы я только могла спать, то ускользнула бы от страхов, но боюсь, что для этого мне придется слишком много выпить.
Старая шутка - её часто обращают к служителям Церкви, которым запрещено пить. Хоро пугала даже не тем, что она знала эту шутку, но тем, что не поймёшь у неё, шутит ли она на самом деле и насколько.
- А я боюсь затрат на пропитание, и потому пить мне нечего, кроме собственных слёз, - сказал Лоуренс.
Ответа не последовало - похоже, шутка ей не показалась смешной.
Вскоре лодка добралась до порта Кербе. Пока Лоуренс будил Коула, а Хоро, ворча, поднималась, в лодке остались только они.
- Мм... пфф. Всего несколько дней прошло, а ощущение, как будто долго, - произнесла Хоро, когда они очутились в южном квартале. Совсем недавно они угодили в самое сердце скандала, грозившего расколоть Кербе надвое, возможно, поэтому город отложился у них в памяти сильнее обычного.
- Должно быть, это из-за того, что сплошные снега Уинфилда так не похожи на то, что здесь. Но ты права, - Лоуренс поделил поклажу с Коулом, а потом одёрнул край плаща Хоро - когда она потянулась, показался кончик её хвоста. - Мы впервые вернулись в город, где уже были прежде.
- Мм? А, точно. Так и есть.
После печального состояния Уинфилда вечная суета Кербе радовала глаз. Для живущего торговлей нет сладостнее зрелища, чем кипящий рынок.
- О да, и кажется, что мы вместе путешествуем уже очень долго.
- Хмм?
Хоро, прищурясь, огляделась, потом сцепила руки за спиной и зашагала вперёд.
- И каждый раз, когда мы оказываемся в новом городе, происходит что-нибудь достойное того, чтобы над этим смеяться лет пятьдесят.
Её фигурка вдруг показалась Лоуренсу очень одинокой, и он был уверен, что не только показалась. Если Хоро через пятьдесят лет будет смеяться над этими воспоминаниями, его рядом не будет, чтобы посмеяться вместе. Лоуренс не подобрал ответа, и она повернулась к нему лицом.
- Ну так что, добавим ещё одно счастливое воспоминание о нашем путешествии?
Лоуренс глянул мимо Хоро - там под навесом торговой палатки жарили угрей.
***
Оставив вещи в гильдии, Лоуренс зашёл к Киману и достаточно осторожно пересказал последние события в монастыре Брондела. Рассказ позабавил Кимана, но вместо ответа он протянул письмо, пришедшее в гильдию несколько дней назад из далёкого южного города, знаменитого своими изделиями из меха. Там было всего три слова: "Мы с прибылью". Лоуренс не сомневался, что если поднести бумагу к носу, ощутишь запах волчицы - и вовсе не Хоро.
- Торговец картинами? О, скорее всего, ты имеешь в виду Торговый дом Хьюга.
- Да, я хотел бы встретиться с Хафнером Хьюгом.
- Если выйдешь отсюда и пойдёшь прямо, он будет по правую руку. Там висит вывеска с изображением бараньего рога, так что промахнуться трудно.
Услышав эту подробность, Лоуренс криво улыбнулся. Довольно смелая вывеска, если учесть, кто такой Хьюг.
- Однако довольно неожиданно было узнать, что у тебя дела с торговым домом Хьюга.
Искусство - привилегия обладающих богатством и властью, странствующие торговцы вроде Лоуренса нечасто заглядывают к продавцам картин. Киман беспокоился за репутацию гильдии и тревожился, не впутался ли её член ещё во что-то странное. Рассеять эту тревогу было невозможно, но Киман мог знать что-то полезное, и Лоуренс ответил, не рассчитывая на что-то серьёзное:
- Я надеюсь пообщаться с серебряных дел мастером по имени Фран Бонели.
Это имя дал Хаскинс. Киман, услышав его, не сумел скрыть своего изумления.
- Ты её знаешь? - спросил Лоуренс.
Киман потёр лицо, стирая выражение потрясения, потом еле заметно улыбнулся.
- Она знаменита. Причем известность её нехорошая.
Что бы это могло значить? Лоуренс быстро огляделся и жестом предложил пояснить мысль.
- Дело в её покупателях.
Судя по глазам Кимана, он всё же больше беспокоился о Лоуренсе, чем о том, что плохо говорит о Фран Бонели.
- Она известна тем, что в столь юном возрасте имеет столь высокопоставленных покупателей, однако эти покупатели разбогатели недавно, и почти у всех тёмное прошлое. И она пропускает мимо ушей все вопросы, где и у кого она училась. Очень загадочная особа.
Источники Кимана подобны раскинувшейся по земле паутине, и, скорее всего, он говорил правду.
Что же она за человек? Пока Лоуренс размышлял, Киман добавил ещё фразу:
- Мне кажется, тебе лучше держаться от неё подальше.
Разница в положении Кимана и Лоуренса в гильдии была как между небом и землей. Если Киман что-то советовал, это следовало понимать как приказ. Но когда перо Кимана вновь затанцевало по гроссбуху, он вполголоса промолвил:
- А, кажется, я снова начал думать вслух.
Тонкая улыбка возникла у него на лице. Судя по ней, его предупреждение было только искренним советом. Лоуренс поклонился и повернулся к выходу, там его ждали Хоро и Коул. Не отрываясь от гроссбуха, Киман сказал напоследок:
- Дай мне знать, когда будешь делить прибыль.
Считать Кимана другом было преждевременно, но какая-то дружеская связь между ними чувствовалась.
- Конечно же, - с улыбкой ответил он и вышел из здания гильдии.
- Ну, как прошло? - встревоженно спросил Коул. Неудивительно, в обычной ситуации было бы противно просто встретиться взглядом с человеком, чья жадность доставила столько проблем. Но во всём мире никто не отличается такой способностью отложить старую вражду и выпить с прежним врагом, как торговцы. Лоуренс похлопал Коула по голове.
- Похоже, они получили письмо. Там написано: "Мы с прибылью".
Коул просиял. Ему нравилась Ив, он беспокоился за неё. Похоже, Ив тоже любила Коула. Недовольна была лишь Хоро.
- Буду молиться, чтобы для нас это всё не обернулось новыми бедами.
Без сомнения, она имела в виду как Ив, однажды попытавшуюся убить Лоуренса, так и Фран Бонели, о которой предупредил Киман. Судя по тому, что они узнали, с этой женщиной будет непросто.
Лоуренс ответил Хоро взглядом: "Кто бы говорил". Она раздражённо фыркнула.
- Ну и где живут эти торговцы картинами?
Её раздражение было столь наглядным, что было ясно: на деле она вовсе и не злится. Лоуренс зашагал от гильдии, она и Коул последовали за ним. Увидев вывеску, свисающую с крыши Торгового дома Хьюга, Хоро еле подавила кривую усмешку.
- Даже не знаю, трусы они или смельчаки.
- Думаю, причина та же, по какой ты видишь столько орлов на гербах аристократов, - произнёс Лоуренс, открывая дверь лавки. Дом выглядел просто, но был украшен тонкой резьбой, явно обошедшуюся в немалую сумму. Тут же нос Лоуренса окунулся в пропитанное краской пространство.
Лавка была невелика по сравнению с другими на этой улице, но Лоуренс поразился, какой преуспевающей она выглядела. Стены были увешаны картинами, и все картины отличал громадный размер. Как правило, стоимость картины определяется не темой и не именем художника. Самое дорогое в картине - краска, и потому цену определяет в первую очередь размер картины и насыщенность цвета. В этой маленькой лавке все картины были большими и очень яркими. Ясно, что они стоили громадных денег.
- Хоо...
На некоторых картинах были изображения Единого бога и Святой девы-матери, на других - святые отшельники в горах, в лесах, в пещерах, возле озёр. Но всякий раз фон был прорисован лучше персонажей, словно художников больше заботил он, а не Единый бог или Святая дева-мать.
- Похоже, хозяев нет на месте.
Хоро часто дышала - она явно была впечатлена. Коул молчал. Лоуренс шагнул вглубь помещения, но сначала строго предупредил Хоро:
- Не прикасайся к картинам.
Хоро тут же раздраженно надулась, ей не понравилось, что с ней обращаются как с ребёнком, но она и вправду успела поднести палец к одной из картин. Если бы она оставила отпечаток на ней, возможно, пришлось бы поспешно покинуть лавку.
- Прошу прощения! Тут есть кто-нибудь? - позвал Лоуренс, и тут же в глубине лавки раздался стук двери.
Услышав невнятный ответ, Лоуренс в ожидании продавца стал разглядывать одну из картин. На ней была изображена группа пилигримов. Они шли вдоль берега реки, за рекой расстилался буйный лес, а вдали виднелся горный хребет.
Появившийся из глубины лавки мужчина больше походил на свинью, чем на барана.
- Чем могу помочь?
Плоская шапочка на голове подошла бы служителю Церкви, но прочее одеяние соответствовало истинному торговцу.
- Я хотел бы поговорить с господином Хафнером Хьюгом.
- О? Ну, я и есть Хафнер. Итак... чем могу помочь?
Лоуренс явно был странствующим торговцем, его спутники - монахиней и уличным попрошайкой. Никто из троих не относился к богачам - обычным покупателям картин.
- Вообще-то меня послал к тебе господин Хаскинс из монастыря Брондела...
Это всё, что Лоуренс успел сказать. Нос Хьюга, больше похожий на пятачок, резко дёрнулся, глаза уставились в угол комнаты. Хоро, почувствовав его взгляд, отвернулась от картины Святой девы-матери с яблоком в руках. Хоть и хрупкая, Хоро была волчицей.
- А... а... а...
- Её зовут Хоро, - произнёс Лоуренс, ослепительно улыбнувшись до смерти перепуганному Хьюгу. Тот смотрел на Хоро, точно громом поражённый, возможно, он хотел удрать, но ноги отказывались слушаться.
Первой с места сдвинулась Хоро. Она молча подошла вплотную к Хьюгу.
- Стоит ли надеяться, что у тебя есть такие яблоки, как на той картине?
Окружённый стаей волков путник может сделать лишь одно: достать кусок мяса и отбросить от себя как можно дальше. Хьюг стремительно кивнул, тряхнув обвисшими щеками, и тут же исчез в задней части лавки.
- Он больше похож на свинью, чем на барана, - пробормотала Хоро, провожая его взглядом.
***
Ничуть не стесняясь, Хоро протянула руку за яблоком - перед ней стояла полная деревянная миска. Хьюг, хоть и был владельцем лавки, стоял в углу как пришибленный.
- Господин Хьюг, - обратился Лоуренс.
Хьюг попытался сжаться в точку. Лоуренс предложил ему кресло, будто хозяином был он.
- Мы узнали об этом месте от господина Хаскинса.
Хьюг был сильно занят - он вытирал пот со лба, неотрывно глядя на яблоки, однако, услышав эти слова, он застыл на месте. Потом поднял на Лоуренса полный отчаяния и мольбы о пощаде взгляд.
Занимаясь яблоком, Хоро выбрала этот момент, чтобы вмешаться:
- Вот он... был крепким малым.
И издевательски покосилась на Хьюга одним глазом. Больше всего её раздражало не то, что он был бараном, а что оказался трусом. Хотя, не покажи он страха, она, скорее всего, тоже была бы раздосадована. Волки - трудные создания.
- Крепким, - добавила она. - Ну, жилистым.
- Да, он действительно был крепок, - добавил Лоуренс к не самым необходимым словам Хоро.
- Ч-что вы с ним... нет, что вы от него хотели?
Будь Хьюг храбрее, он бы отважился закончить: "Что вы с ним сделали?" Но он видел клыки Хоро, уплетающей яблоки. Волки и овцы - извечные враги. С незапамятных времен одни пожирали других.
- Он рассказал нам историю своего племени и того, что было сделано в монастыре. Это была великая история. А потом мы помогли ему кое в чём.
- Почему он... почему он послал вас ко мне?
- Мы ищем кого-то, кто хорошо знает северные земли.
Судя по глазам Хьюга, к нему постепенно возвращалось самообладание. Как продавец картин он, несомненно, добился успеха, а значит, был выше Лоуренса - простого человека и странствующего торговца.
- А... да... - сказал Хьюг, но споткнулся на слове "однако", которым хотел продолжить, и многозначительно посмотрел на Хоро. Та, сожрав пять или шесть яблок и пока насытившись, облизывала пальцы. Закончив облизывать указательный и безымянный пальцы от кончиков до основания, она сказала:
- Этот Хаскинс - в нём была сила. Он знал, как устроен мир.
Хьюг неотрывно смотрел на Хоро, не только не произнося ни слова, но почти не дыша.
- Я имею в виду - он сделал всё, чтобы выплатить нам свой долг. Но будет ли этот долг выплачен... - она покосилась на Хьюга, - зависит от тебя.
- Это... - сглотнул тот, словно чем-то подавился, потом пробормотал: - Ну конечно... если он так хочет, то...
- Мм, - и Хоро легонько толкнула Лоуренса в руку: "Ну, остальное за тобой".
- Итак, господин Хьюг. Мы рассчитываем, что ты нас кое с кем познакомишь.
- А... ну конечно, мы торгуем живописью, а многие художники часто путешествуют. Так что...
- Да, Хаскинс назвал нам имя некоего серебряных дел мастера.
Лишь теперь Хьюг смог вернуть себе вид истинного торговца картинами. А Хоро из девушки, самозабвенно лакомящейся яблоками, превратилась в волчицу.
- Господин Хаскинс назвал имя Фран Бонели.
На лбу Хьюга появились морщины. У него было странное выражение, часто возникающее у торговцев, когда кто-то раскрывает их самый прибыльный секрет. Но Хьюг был торговцем много лет, и, конечно, знал, как обращаться с посетителями, присланными Хаскинсом.
- Я... её знаю.
- Я слышал, она очень хороший мастер.
Хьюг кивнул, но лицо его исказилось, как от боли.
- Она зарабатывает на жизнь картинами, но истинная её торговля - серебром. Не знаю, как ей это удалось, но она близка с многими влиятельными особами, и они все как один в восторге от её мастерства... особенно те, кто сделал себе состояние копьём и щитом, если ты...
Для такого торговца, как Хьюг, она явно была курочкой, несущей золотые яйца. Так что говорить о ней он мог ещё очень долго. Лоуренс кашлянул и спросил:
- Ты познакомишь нас с ней?
Никому не хочется подпускать соперника к источнику своих доходов. Лоуренс понимал это чувство - особенно если соперником был неизвестный странствующий торговец в компании нищего мальчишки и воплощения волчицы. Едва ли его можно было винить, если он сейчас во всех подробностях представлял себе, как его съедают живьем. Вероятно, Хьюг сейчас взвешивал на мысленных весах долг Хаскинса, свой доход и свою же безопасность. Хоро придавила эти весы пальчиком: