Исуна Хасэкура : другие произведения.

Волчица и пряность. Том 20

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.61*5  Ваша оценка:


[]

Исуна Хасэкура

Перевод с японского на английский: Жасмин Бернардт

Иллюстратор: Дзю Аякура

Перевод с английского: Гугл, О.М.Г.

ВОЛЧИЦА И ПРЯНОСТЬ

Том 20

(Хроника купальни 3)

ВОЛЧИЦА И ТО, ЧТО ОПАДАЕТ ПО ВЕСНЕ

   Снег освободил склоны гор, зазеленели деревья, весь мир расцвёл яркими красками. Ледяной зимний ветер наполнился ароматом оттаявшей земли. И пусть весна сменяет зиму каждый год, счастье, приносимое весной, всегда остаётся свежим.
   Мир оживает, но вместе с тем приходит пора новых забот - приятных или не очень. Самые ужасные из них нашли в этом году путь к Лоуренсу.
   - Нгхм... - проснулся хозяин "Волчицы и пряности", ощутив что-то постороннее в носу. - Ап-чхи!
   Он, было, подумал, что вдохнул во сне сплетённую пауком паутину, но паутины на лице не было. Что же это? Его рука провела по лицу, в голове мелькнула догадка, он потянул одеяло к себе, открывая ужасное зрелище.
   - Эй, вставай.
   Под одним одеялом с ним лежала девушка, столь хрупкая, что её легко можно было бы по ошибке принять за крепко спящую девочку. С этими красивыми льняными волосами она была похожа на дочь аристократического рода, но была худенькая, как монахиня.
   Однако Лоуренс не предался пороку за спиной Бога, девушка была его женой Хоро. И хотя ничего постыдного в том не было, кое-что Хоро не желала показывать другим. И сейчас она спала, свернувшись калачиком и без одеяла вовсе не из-за своей беззаботности. И не по этой причине она оставила на виду свои звериные уши и большой хвост, росший у неё из поясницы. В своей спальне рядом с Лоуренсом она, воплощение волчицы, называемая некогда богиней и почитаемая в качестве таковой, чувствовала себя в полной безопасности.
   - Итак, снова это время года...
   Он посмотрел на Хоро, легко улыбавшуюся чему-то во сне, её лицо сейчас не скрывало её чувств. Великолепный хвост той, что называла себя мудрой волчицей, медленно колыхнулся, и Лоуренс тут же чихнул снова. Вся простыня была усеяна бурыми волосками, и их оттенок, конечно, соответствовал цвету хвоста его спящей жены.
   Снова пришло время линьки.
     
   Ньоххира, известная во многих краях деревня горячих источников, принимала много гостей не только зимой, но и летом. Сегодня по реке, протекавшей через деревню, снова доставили много грузов, выложив их у пристани. В таверне у пристани Лоуренс подошёл к человеку с довольно большим носом и вытащил из своего кошеля несколько серебряных монет, выстроив их ровным рядком.
   - Вот они.
   - Хмм. Серебряные дивы и... да, семь. И хорошего веса. Давненько я не видел таких чистых монет без обточенных краёв.
   Возможно, его нос выглядел таким большим из-за сочности красного цвета - признак, выдававший любителя возлияний. Он был одет как плотник, старающийся выглядеть торговцем, что в точности соответствовало его роду занятий. Он был странствующим ремесленником.
   - Я ценю, что ты каждый год обращаешься ко мне. Но, похоже, у твоей жены довольно длинные волосы.
   На столе со свиной колбасой и элем лежало штук тридцать щёток с ровными рядами щетины. Этот ремесленник делал щётки и другие вещи для ухода за волосами, их покупали девушки-танцовщицы, приезжавшие в деревню, но Лоуренс прекрасно понимал, что сегодня большая часть щёток заказана им.
   - Она расчёсывает волосы, как только выпадет свободное время. Это ужасно накладно.
   На серебряках дива были выбиты изображения солнца, это были великолепные монеты, считавшиеся лучшими среди себе подобных. Лоуренс дал их семь. Опытный ремесленник, имевший семью, мог честно заработать в день полтора серебряка, самое большее - два, поэтому продавец знал, насколько это расточительно.
   - Мне важно моё дело, но почему бы тебе не перейти на металлические щётки? Хорошая позолота никогда не окислится и будет нежно разглаживать волосы. Одной хватит надолго.
   Слова ремесленника умаляли его значимость. Вероятно, он устал делать десятки десятков щёток. При всём своём таланте он странствовал, не связанный с какой-либо городской гильдией, будучи человеком, не любящим повторяющейся работы.
   - Она упорно не желает металлических щёток.
   - Ха-ха. Многие девушки говорят, что такие повреждают волосы. Что ж, это лучше, чем если бы им были нужны только металлические щетки, - ремесленник засмеялся, отпил эля и шумно вздохнул.
   - Я могу принимать твои заказы ещё пару лет, но что ты будешь делать потом? - спросил он чуть погодя, разглядывая каждую монету с обеих сторон и опуская по одной в свой кошель. - Мои глаза становятся не те. Хлопотно выравнивать щетину на щётке.
   - Вот как?.. Я всегда рассчитывал, что ты будешь их нам делать.
   - Что ж, тогда я найду тебе ремесленника. Мастерская в городе может легко снабдить тебя всеми нужными щётками.
   Но это обойдётся в дополнительную наценку, не считая стоимости доставки товара гильдии ремесленников, да и качество будет похуже при той же цене. Пока Лоуренс раздумывал, что ему нужно как-то убедить Хоро, ремесленник осушил свою чашу, сунул оставшуюся колбасу в рот и встал.
   - Ладно, у меня есть работа в следующей купальне.
   - А, прости. Большое спасибо.
   Человек с красным носом, уже удаляясь, махнул на ходу рукой подобно нетерпеливому ремесленнику, каковым он, впрочем, и был. Лоуренс устало вздохнул, допил свой эль, поднял мешок со щётками и вернулся в купальню.
     
   В это время купальня уже наполнялась гостями, и Хоро обычно не покидала спальни, пока линька не завершится. Иначе её шерсть окажется повсюду, убираться станет труднее. К тому же, увидев хотя бы мельком волчью шерсть, гости, конечно, забеспокоятся, опасаясь того волка, что бродит вокруг купальни и оставляет шерсть.
   - Я принёс новые щётки.
   Он разложил свои покупки на письменном столе, затем бросил одну Хоро. Обычно, ухаживая за собой, она сидела на кровати, сейчас же она устроилась на стуле, который поставила у окна. Она умела довольно изысканно сидеть с чашкой вина или чем-то подобным на подоконнике.
   -Хмм, - она приблизила свой нос к новой щётке и понюхала. - Как всегда, эти щётки пахнут прекрасным деревом.
   Лоуренс тоже понюхал и ощутил запах свежей древесины.
   - Как я и ожидала, запах леса лучше всего подходит моему хвосту, - восторженно сказала Хоро, впрочем, она была и несколько смущена.
   Она должна была чувствовать себя виноватой за эти дорогие вещи, но ей было трудно перейти на металлическую щётку.
   - Я не против, но не слишком разбрасывай волосы.
   - Дурень, - ответила она, хотя и в самом деле уборке комнаты конец теперь придёт нескоро.
   Почти машинально Лоуренс взял метлу, прислонённую к стене, и стал подметать пол. Хоро, сидя на стуле, тут же обиделась.
   - Ты становишься всё неприятней с каждым годом.
   - Хм-м? А я-то полагал, что стал изысканней за эти годы, - Лоуренс распрямил спину, погладил бородку. - Ладно, зато я куда счастливее, так как в этом году у нас меньше хвостов.
   В купальне ещё кое у кого были прежде волчьи уши и хвост - у их единственной дочери, Миюри. Но она покинула купальню вместе с Коулом, молодым человеком, работавшим в купальне до своего отъезда, больше её дома не было. Даже сейчас Лоуренсу от этого было больно, но не всё было так плохо. Тем более что, в отличие от Хоро, Миюри, похоже, была не слишком озабочена уходом за своим хвостом, к тому же она могла его скрывать, ей этого было достаточно. Но когда Лоуренс приставил метлу обратно к стене, его осенило.
   - На самом деле, хвостов у нас не стало меньше.
   - Хмм?
   - Я забыл о госпоже Селим.
   Селим была новенькой в купальне. Странные обстоятельства привели эту девушку сюда на работу, которая, как и Хоро, была воплощением волчицы.
   - Что ж, часть этих щёток мы заказали для Миюри, так что, думаю, я мог бы дать их ей.
   Задача хозяина заботиться о своих работниках, облегчать их работу. Подумав так, Лоуренс стал выбирать из щёток на столе, но тут Хоро протянула руку и схватила их все.
   - Это мои.
   Лоуренс был на миг ошеломлён, но быстро пришёл в себя.
   - О чём ты говоришь? Госпоже Селим, должно быть, так же нелегко, как и тебе.
   - Она может прятать уши и хвост, поэтому ей в этом нет необходимости, - отрезала Хоро.
   На миг ему показалось, что это было сказано всерьёз, но он взял себя в руки.
   - Миюри могла прятать уши и хвост, но в это время года с ней было то же, что и с тобой.
   Хотя их дочь и могла прятать уши и хвост по своему желанию, они не исчезали вовсе и требовали за собой ухода.
   - Зачем тебе говорить такую очевидную неправду? - спросил Лоуренс больше из раздражения, чем из желания убедить её.
   Без тени смущения Хоро сердито отвернулась и сказала:
   - Лучше просто дать ей монету. Ремесленник с большим носом ещё в деревне, да?
   С одной стороны так оно и было, но с другой Хоро, конечно, не нужно было столько щёток, несмотря на всё, через что ей пришлось пройти. Так считал Лоуренс, но по своему опыту он знал, что рассудочный подход к прихотям Хоро лишь усложнит ситуацию. Щётки не портятся от хранения, так что, дав Селим денег, он в итоге придёт к тому же результату. И он решил подчиниться Хоро.
   - Ладно, хорошо тогда.
   Хоро продолжала смотреть на него, будто хотела что-то сказать, но сначала разжала руку, вцепившуюся в щётки и сумку на столе. Она откинулась на спинку стула, прочистила горло и заговорила с некоторой торжественностью в голосе:
   - Кстати, дорогой...
   Это происходило каждый год, но она сама никогда бы об этом не просила.
   - Да, да, я понимаю, моя госпожа.
   Лоуренс устало улыбнулся и взял в руку щётку, источавшую запах леса.
     
   []
   Это было подобно чистке лука, когда кажется, что один слой шелухи вдруг становится двумя.
   Так год от года совершался ритуал ухода за хвостом Хоро. Когда заказывались новые щётки, Лоуренс всегда осуществлял первую чистку, а потом он делал это только тогда, когда просила Хоро. С самого начала этого года она просила его намного чаще.
     
   Сделав свою работу и пообедав, Лоуренс вернулся в спальню, и сейчас Хоро лежала у него на коленях лицом вниз. Она лениво дремала, помахивая свежевычищенным хвостом. Великая мудрая волчица с особой трепетностью относилась к уходу за этим своим сокровищем, и в прежние времена, когда они странствовали вместе, ни в коем случае не позволяла Лоуренсу его трогать. Уловив эту мысль, он понял, насколько она ему доверяет, на его лице появилась улыбка. В этой улыбке заключалось и его смирение с её нынешней праздностью. Пока рядом была Миюри, Хоро вела себя сдержано и деликатно, но с уходом дочери она освободила себя от этой обязанности.
   Лоуренс вытащил волоски, набившиеся в щётку, и добавил в сумку, где скопилось уже много её шерсти. Он всегда думал набить ею подушку, но Хоро всегда возражала:
   - Я та, кто сидит на тебе, а не наоборот.
   Кто бы ни сидел сверху, его торговая жилка находила это напрасным. Будь Хоро овцой, было бы немыслимым выбросить её остриженную шерсть.
   - Бу-а-а-а... - произнесла Хоро, содрогнувшись всем телом и прервав его мысли.
   Он подумал, что сейчас она походила на собаку, что дремлет на улице в тёплый денёк, но он хорошо знал, что произойдёт, скажи он об этом вслух.
   - Эй, ты простудишься, если будешь спать без одеяла.
   Он сказал это без задней мысли, но Хоро стала проводить кончиком хвоста по лицу, словно требуя от него молчания.
   - Эй-эй, сто... да стой же!
   Пока он сражался с её хвостом, Хоро повернулась, улучшила момент и, потянувшись, вцепилась ему в шею. О нет, подумал он и упал на спину, став добычей волчицы.
   - Мне скоро надо возвращаться к работе... - сказал он, но Хоро держала его, размахивая своим хвостом взад-вперёд. - Вот, честно... ты такая непослушная, как ушла Миюри.
   Она не пожелала возразить ни словом.
   К тому же случилось так, что вино, чуток которого Лоуренс выпил за обедом, оказалось крепче, чем он думал. Вскоре его поразило непреодолимое искушение вздремнуть. У него ещё оставалось много работы, но демон нашёптывал ему в ухо, что было бы хорошо отдохнуть - всего денёк.
   Хвост Хоро двигался всё медленнее, веки Лоуренса становились всё тяжелее... Когда он уже был готов соскользнуть в бездну, ему каким-то образом удалось преодолеть своего демона и встать.
   - Нет, мне нельзя. Там госпожа Ханна и госпожа Селим работают.
   Хоро, продолжая лежать, сердито глянула на Лоуренса.
   - Я знаю, эта комната наводит тоску, но тебя ждёт захватывающее лето, когда ты с ней справишься.
   Любой, отважившийся пойти в горы, мог собрать кучу грибов и орехов, а пчёлы, устраивавшие там ульи, означали целую реку мёда. Летом рыба в реках вкуснее зимней, и когда дороги просохнут, когда движение по ним оживится, придут стада домашнего скота, а с ними - свежее мясо.
   Вот почему ему надо было много работать и готовиться.
   - Если тебе скучно, может, подумаешь, как бы использовать это? - сказал Лоуренс, указывая на суму, набитую шерстью Хоро, она прищурилась. - Мы так много её собираем каждый год, затрачивая кучу времени. Оставлять всё это без дела - это потери. Слушай, помнишь ту знатную девушку, что приезжала не так давно, она ведь сделала куклу из шерсти своей собаки, нет?
   Кукла была замечательно сделана, танцовщиц она очень заинтересовала. Лоуренс, было, задумался о возможности подзаработать на торговле такими вещами, но отказался, услышал, насколько сложно изготовить такую куклу.
   - Шерсть твоего хвоста должна быть истинно священной, достаточно священной, чтобы держать медведей на расстоянии.
   Он не упомянул волков, но повелители леса, несомненно, тоже будут держаться подальше, различив запах Хоро.
   - Дурень, - коротко оценила она и перевернулась. - Я Хоро, мудрая волчица. Малейшее использование частей моего тела обрушит беду на твою голову.
   - Это перебор, - засмеялся он, но Хоро пристально посмотрела на него.
   Если её продолжать дразнить, она действительно рассвирепеет.
   - Просто останься, - с глубоким вздохом произнесла Хоро, её уши и хвост печально поникли. - Я не против того, чтобы остаться в спальне... Но как же мне хочется отмокнуть в ванне...
   - Не делай этого.
   Они жили среди гор, местных очень беспокоили разговоры о бродячих волках. Если бы в ваннах обнаружили волчью шерсть, суматоха не ограничилась бы одной купальней Хоро и Лоуренса. Вся деревня могла сойти с ума.
   - Я припасу тебе что-то хорошее.
   В итоге ему осталось лишь успокоить её едой, и уши Хоро дёрнулись.
   - Хмм... Тогда я бы предпочла жареного поросёнка.
   - Эй, будь немного рассудительней. Ты знаешь, что я никак не могу припасти жареного поросёнка.
   Он много раз объяснял Хоро, как трудно добывать живую свинью в горах. Во-первых, надо было сделать заказ торговцу, который проедет через Ньоххиру, тот должен был передать заказ мяснику в городе ниже по течению. Получив заказ, мясник с торговцем отправятся на рынок сообщить в гильдию мясников, каких размеров и качества нужна свинья, а затем ещё ждать доставки из деревни. Если повезёт, и такая свинья найдётся, и она не окажется заказанной кем-то раньше, товар будет получен. И начнётся обратный путь в Ньоххиру. Если свинья доставляется живой, потребуется кто-то, кто будет кормить её и убирать за ней. В расходы включат ещё и стоимости оформления всех промежуточных договоров, а возможно, и оплату нотариуса. В общем, проблем много, а расходы заоблачные.
   Сколько бы Лоуренс ни объяснял, что он не скупой и не злой, Хоро всегда воспринимала его объяснения с недоверием. Он подумал, что ему, возможно, придётся повторять всё снова, но уши Хоро вдруг дёрнулись.
   - Моя просьба не лишена рассудительности.
   - Ну же... - вздохнул он, собираясь с духом, но Хоро встала и выглянула в окно.
   - Смотри, дорогой, торговец свиньями.
   - А? Не может быть, чтобы такое совпадение... - заговорил он, тоже подходя к окну.
   И точно, вот оно - тащат свинью по дороге на верёвке. Похоже, уши Хоро, уловили её визг.
   - Зажарим её сегодня вечером. Как тебе такое, дорогой?
   Лицо Хоро повеселело, она схватилась за его одежду, как ребёнок, пристающий к взрослому. Лоуренс, однако, был потрясён не свиньёй. Он узнал человека, который её тянул за собой.
   - Господин Рувард?!
   Отважный и опытный наёмник, ему не вполне соответствовало выгуливать свинью.
   Лоуренс поспешно бросился ко входу купальни поприветствовать его, и Рувард, не сильно обременённый сопровождавшими его подчинёнными расслабленно ждал его там.
   - Приветствую, господин Лоуренс.
     
   []
     
   Лоуренс думал, что мог и ошибиться, но это на самом деле был Рувард. Пребывавший, похоже, в добром здравии, его улыбка становилась всё ослепительней при каждой встрече. У Лоуренса было ощущение, что он спит.
   - Хм... ладно, если ты пришёл поговорить, входи. Хоро тоже будет рада.
   Рувард кивнул, повернулся к подчиненным и приказал им войти.
   Свинья на верёвке была толстой, упитанной.
   - Я бы отправил вам письмо, но мы торопимся, - сказал Рувард, войдя в купальню.
   Отряд наёмников Руварда был не очень большим, но эти люди здесь, в северных землях славились своей доблестью. Их сила и слава позволяли им занимать такое положение, что любой землевладелец был готов опустошить свой кошель, чтобы призвать их. И этот командир наёмников вошёл сейчас в дом Лоуренса, таща на привязи свинью. Это как-то не укладывалось в голове.
   - Ты должен быть занят в эту пору... - пробормотал Лоренс, не очень соображая, что говорит.
   - Что ж, будь уверен, мы неплохо заработали в этом году, но сейчас мы взялись за одну особенную работу. В любом случае, давай поговорим. Именно поэтому мы и пришли сегодня, - ответил Рувард.
   Конечно же, он ведь привёл с собой лишь пятерых подчиненных и не взял своего заместителя, своего стратега, свою правую руку.
   - И, конечно же, я не забыл подарочек.
   Похоже, приведённая им свинья и была подарком. Лоуренс устало улыбнулся привычно-оживлённому поведению Руварда.
   - Я уверен, что госпожа Хоро и принцесса нашего отряда наёмников будут в восторге, верно? - продолжал Рувард.
   Его люди именовали себя отрядом наёмников Миюри. Людям, создавшим отряд, было вверено послание от Миюри, одного из старых друзей Хоро, с которым она рассталась столетия назад. И в честь которого она назвала свою дочь.
   - Наша принцесса выросла? И, возможно, стала лучше себя вести? - восхищённо поинтересовался Рувард.
   Девочка-сорванец Миюри любила Руварда, человека, жившего в настоящих приключенческих историях и ставшего самым сильным другом её детства, не вздрагивавшим от любых её выходок и розыгрышей в свой адрес. Рувард тоже обожал Миюри, но Лоуренсу его вопросы причинили боль.
   - Да уж...
   Он рассказал Руварду, что их дочь Миюри отправилась в путешествие с Коулом, молодым человеком, работавшим в купальне. Командир наёмников даже выпустил верёвку из рук.
   - О, моя... Они вдвоём и...
   - Осторожней, командир!
   Двое подчинённых поддержали пошатнувшегося Руварда. Тот приказал им вернуться и, приложив руку ко лбу, поднял лицо к потолку и закрыл глаза. Когда он, наконец, посмотрел на Лоуренса, на его лице появилось выражение, которого не видели даже его солдаты, оказавшись в неудачном сражении на грани уничтожения.
   - Просто не верится, что я мог так разболтаться, не обращая на тебя внимания, господин Лоуренс, - он прижал руку к груди, будто туда вонзилась стрела. - У меня такое чувство, будто я только что отослал свою дочь под венец...
   - Они не сбегали и вовсе не для этого.
   Рувард словно стал меньше ростом от быстрого ответа Лоуренса.
   - Ты уверен?
   - Даю тебе слово.
   Настойчивость Лоуренса, кажется, убедила-таки Руварда, он улыбнулся, задрав одну бровь, легко похлопал упрямого хозяина купальни по плечу и даже обнял его.
   - Хорошо, тогда самое время выпить.
   Лоуренс почувствовал, что, наконец, встретил кого-то, с кем он мог разделить свои переживания за дочь.
     
   Жирное мясо огромными кусками свисало с костей, которые Хоро держала в руках, предаваясь пиршеству. Не обращая внимания на стекавший по её подбородку жир, она откусывала и рвала зубами настолько нежное мясо, что оно само слезало с костей. Свинина таяла у неё во рту, услаждая своим ароматом. Напоследок она слизала жёлтый жир, ещё остававшийся на кости, и осушила свой эль, остуженный на леднике.
   - Ффахх... Просто замечательно!.. - выдохнула Хоро, шерсть на её хвосте стояла дыбом от возбуждения.
   - Я очень рад, что тебе понравилось.
   Чтобы гости не смотрели на их пиршество, они воспользовались очагом спальни. Лоуренса, впрочем, немного беспокоило, что запах свинины будет стоять в спальне несколько дней, а значит, Хоро всё это время будет ненасытнее обычного.
   - Как бы мне хотелось, чтобы и твоя дочь могла это отведать, - сказал Рувард, насаживая нарезанную кусочками грудинку на железный прут, который он принёс с собой.
   Говорят, что эта часть вкуснее всего, когда её готовят.
   - А, жаль тратить такое хорошее мясо на эту дурёху. Достаточно написать ей в письме: "замечательно".
   Хоро и её дочь Миюри одинаково ревниво относились к еде.
   Однако у Лоуренса мелькнуло в голове.
   - Вон оно что. Письмо, хм... Если ей сказать про хорошее мясо, что есть у нас, интересно, вернётся ли она домой, - пробормотал он.
   - Как тот, который разделяет имя Миюри, - криво улыбнулся Рувард, - я не думаю, что Коул будет столь никчёмен.
   - Скажи это ещё раз этому упрямому дурню, - сказала Хоро, грызя хрустящий хрящ свиного уха.
   - Но, госпожа Хоро, мы, мужчины, никогда не сможем быть такими мудрыми.
   Хоро раздражённо вздохнула и потянулась рукой к жареным потрохам.
   - Кстати, а с чем ты пришёл? Даже я чувствую себя обязанной, получив целую свинью в подарок, - сказала она, найдя, однако силы отложить большую часть свиной туши.
   Селим и Ханна, забившие свинью, тоже имели право на свою долю. В то время как Лоуренс обдумывал это, обычно дерзкий Рувард обнаружил некоторое колебание, прежде чем ответить.
   - Э-э, значит, об этом...
   Он достал из кармана на бедре, у которого висел его меч, маленький мешочек.
   - Это талисман, который я получил от твоей дочери.
   Грубо сшитый, он не заслуживал слова "красивый" даже из лести. Хоро поставила чашу с элем, подёргала носом и сразу свела брови.
   - Чего эта дурёха дала тебе такую вещь?
   По её тону Лоуренс понял, что Миюри сама сшила мешочек.
   - В общем, когда мы вместе охотились в этой деревне, мы заговорили о том, что произойдёт, если на нас нападут волки, и она сказала мне взять это.
   Хоро казалась сердитой.
   - Что там? - спросил Лоуренс.
   - Шерстинки с хвоста твоей дочери, - с виноватым видом ответил Рувард.
   - С её хвоста?
   - Да... я три раза отказался брать, но она спрятала несколько мешочков в моих вещах. Я не мог их выбросить, в итоге стал носить один с собой ...
   Символом отряда наёмников Миюри был волк, давешний товарищ Хоро, который принял участие в создании отряда, но Рувард со своими людьми не прибегали к необычайной силе Хоро. В этом проявлялись их гордость и уважение к ней. Поэтому для него должно было быть мучительным использовать силу Миюри, хотя и не по своей воле. Странно, однако, для чего они привели свинью в купальню.
   Соображения, проносившиеся в голове Лоуренса, были остановлены громким стуком - Хоро с силой поставила свою чашу на пол.
   - Хорошо, полагаю, это средство от волков, что вы носите, вызвало у вас проблемы, нет? - сказала Хоро и потянулась рукой к пруту с поджарившимся мясом.
   Проблемы? Лоуренс посмотрел на Хоро.
   - Да... именно, - ответил Рувард. - Вначале, через какой бы лес мы ни шли, у нас больше не было неприятных встреч с волками, что делало наш путь намного легче.
   Рувард взял графин у одного из своих подчиненных и подлил ещё в чашу Хоро. Должно быть, они были кем-то вроде его личной охраны и теми людьми, которым он мог доверять. Они совершенно спокойно отнеслись к ушам и хвосту Хоро.
   - Возникла странная ситуация, когда мы недавно взялись за работу.
   - Хм, - хвост Хоро прошелестел, давая понять: "рассказывай".
   Шерсть хвоста прошлась по лицу Руварда, но он, конечно, зажмуриваться не стал.
   - Мы сейчас нанялись охранять одного знатного землевладельца, но потом нас попросили справиться с волками, которые бродят по его землям.
   - Справиться, - повторила Хоро с озорной улыбкой на лице.
   Лоуренс, обеспокоенный чувствами Руварда, кашлянул ей.
   - Шучу. Похоже, распространяются слухи, что волки держатся от вас подальше, и кто-то, услышал об этом, нанял вас, а затем отправил охотиться на волков, чтобы истребить их, да?
   Рувард молча опустил голову, значит, она попала в точку.
   - Именно так... - всё же выдавил Рувард.
   - И? С шерстью нашей маленькой дурёхи большинство волков держится подальше, нет? Или, может, вы столкнулись с нашими родичами?
   Хотя существ, которые, подобно Хоро, понимали человеческий язык и жили долго, не было много, они, безусловно, существовали. Среди них были волки, и Селим была тому примером. Они нередко оказывались могущественными. А значит, у отряда Миюри не было иного выбора, кроме как просить Хоро пойти с ними, чтобы разрешить сложившуюся ситуацию, и свинья становилась своеобразной данью мудрой волчице. Проблема заключалась в том, как Хоро должна была разбираться с волками, которых она должна называть своими родичами.
   Беспокойная струна натянулась внутри Лоуренса, но Рувард слабо покачал головой.
   - Нет...
   - Мм... Хм?
   Хоро, говорившая о худшей возможности, посмотрела на Лоуренса со странной смесью облегчения, растерянности и беспокойства во взгляде. Лоуренс также нашёл это неожиданным, он не мог предположить какой-то иной возможности.
   - Господин Рувард, похоже, ты попал в какую-то проблему из-за нашей дочери. Поэтому наша задача как её родителей взять на себя ответственность за это. Ты не мог бы объяснить, в чём дело? - спросил Лоуренс.
   Рувард смотрел на него как грешник на священника в исповедальне.
   - Ваше внимание обязывает меня. Если честно... Если честно, мы полностью отвечаем за всю ситуацию... Но мы ничего не можем с ней поделать, - сказал Рувард и поднёс кулак ко рту, словно собирался укусить его, затем решительно поднял голову. - На самом деле, всё наоборот.
   - Наоборот?.. - и хвост Хоро хлестнул справа налево.
   - Да. Землевладелец, нанявший нас, попросил нас что-то сделать с отрядом свирепых волков, бродящих по лесам. Изначально нас наняли для сражений за земли, наш договор уже был заключён, и проявление трусости уронило бы честь нашего знамени. Не имея выбора, мы согласились и пошли в лес, чтобы разобраться с волками. Как всегда, мешочек вашей дочери тут же дал результат. Однако это было месяц назад, - Рувард глубоко вздохнул. - Кажется, лидер стаи потерял голову от меня.
   Его угрюмость выдавала, каким дураком он себя чувствовал, рассказывая это.
   - Мне бы хотелось верить, что это лишь недопонимание, но это всё, о чём я мог подумать. Сначала я предполагал, что они видят в нас грозного врага и поэтому следуют за нами на большом расстоянии. Но однажды перед постоялым двором, где мы жили, мы нашли оленя, - командир наёмников вытер пот со лба. - В давних конфликтах между племенами воины запугивали своих врагов, размещая трупы животных перед домами своих соперников, или они пытались этой жертвой навести порчу, но...
   Он посмотрел на Хоро.
   - Мы не делаем такого, - ответила она со странно серьёзным выражением на лице.
   Лоуренс заметила, как дрожит кончик её хвоста, и понял, что её разбирает смех.
   - Но этим не кончилось, мы бессчётное число раз находили на улице овец, нашли лису и кролика, барсуков, крупного карпа и даже угря... А ещё мы нашли большой улей перед двором, так что точно в этом не было злого умысла.
   Хоро взялась за свой эль, отчаянно пытаясь скрыть своё удовольствие. Однако её хвост дрожал, как змея в предсмертных судорогах.
   - Тогда мы однажды решили выйти против волка. И какую великолепную стаю вывел самец... - Рувард прижал руку ко лбу, словно от головной боли.
   Лоуренс решил не расспрашивать, что случилось и какая сложилась ситуация. Большой волк, потерявший голову от запаха Миюри, пылко предлагал дань. Рувард не выглядел пострадавшим, но хотя его, скорее всего, не атаковали, он чувствовал себя не лучшим образом от такого преследования.
   - Было бы позором для воина направить клинок против того, кто не питает злых намерений. И всё же мы противостояли волку, противоположности человека... э-э, я имею в виду разницу между госпожой Хоро и господином Лоуренсом!
   - Не беспокойся об этом, - подтолкнул его Лоуренс. - А потом?
   Рувард глубоко вдохнул.
   - Если нас будет окружать стая волков, это будет нас беспокоить, даже если никто не пострадает. Могут подумать, что мы используем какое-то странное волшебство, кто-то решит, что мы сами являемся частью стаи, другие могут подумать что-то ещё. И... - с запинкой сказал он, - если можно, мы надеемся, что ты, госпожа Хоро, сможешь объяснить это недоразумение волкам.
   Хоро разразилась смехом.
   - Хи-хи-хи... Прости. Это должно было стать большим затруднением для вас... Но... - она фыркнула, не сумев сдержаться. - Ха-ха-ха-ха-ха-ха!
   Хоро, согнувшись пополам, безудержно хохотала, что было не похоже на неё. Когда приступ завершился, она подошла ближе к поникшему Руварду и взяла мешочек Миюри из его руки.
   - Честное слово. Наша маленькая дурёха ещё такая юная.
   Она приблизила к мешочку свой нос и понюхала, а затем бросила Лоуренсу на колени.
   - Но мы, конечно, не можем оставить без внимания небрежность нашей дочери. Старина Миюри, который передал тебе свой коготь, несомненно, не похвалил бы меня за те хлопоты, что я тебе доставила.
   Рувард смотрел на неё как преступник, чей смертный приговор был отменён.
   - Тогда...
   - Да. У нас нет другого выбора, кроме как объяснить ситуацию этим несчастным волкам.
   - Спасибо. У моего стратега Мойзи есть один из мешочков при себе, и прямо сейчас ему приходится делать всё, что он может, чтобы как-то управиться с волком.
   Мойзи, второй отец Руварда, отец-стратег, мужчина великолепного телосложения, похожий на медведя. Лоуренс представил, как Мойзи, взволнованному встречей с большим волком, становится плохо, и это показалось забавным.
   - Но... - сказала мудрая волчица. - Я пойти не могу.
   - Хоро! - вмешался Лоуренс, но она странно резко посмотрела на него.
   Лоуренс потрясённо замолчал, и она довольно махнула хвостом.
   - Вместо этого я пошлю кого-то из наших молодых.
   - Молодых? - переспросил Рувард.
   - Госпожу Селим? - догадался Лоуренс.
   Хоро пожала губы, подом обратилась к Руварду, а не к Лоуренсу.
   - Недавно мы наняли одного из наших родичей. Довольно многообещающая молодая волчица по имени Селим. Она вполне должна подойти для этого.
   - Спасибо. Но... - Рувард бросил взгляд на Лоуренса, затем на Хоро. Кажется, он заметил что-то необычное, происходившее между ними.
   - Я должна остаться в купальне. Помощь - работа новичка. Разве это не правильно?
   Конечно, Рувард не мог возразить.
   - Это правда, но...
   - Тогда решено, - сказала Хоро и потянулась за мясом.
   Она широко открыла рот, чтобы откусить кусок побольше, но, заметив ошеломление двух мужчин, сама устремила на них взгляд.
   - Я Хоро, мудрая волчица. Вас двоих чем-то не удовлетворяет моё мнение?
   Рувард отрицательно покачал головой, у Лоуренса оставались вопросы, но он просто вздохнул.
     
   Селим согласилась на столь странное поручение безо всяких возражений. Поездка с Рувардом заняла бы много времени, поэтому ей дали название места и карту, она своим ходом отправилась тем же вечером. Ей понадобится два дня на дорогу в одну сторону, всего, значит, её не будет четыре дня. Рувард и его люди, которым потребовалось пять дней, чтобы добраться до купальни, явно завидовали её быстрым ногам. Они ушли на следующий день, и, хотя встреча не была слишком волнующей, Лоуренс был рад их повидать - никому неведомо, куда может завести наёмников тропа.
   Теперь Лоуренс и Ханна остались единственными, кто мог работать в купальне, и ему пришлось объяснить ситуацию гостям. Селим должна была срочно уехать, но на короткое время, а Хоро неважно себя чувствовала из-за погоды, ей придётся отдохнуть. И потому он просит прощения, если не все запросы гостей будут удовлетворены должным образом. К счастью, большинство гостей были постоянными клиентами, и они стали уверять, что, если у них будет немного выпивки и еды, с ними всё будет в порядке. Похоже, дела более или менее устроятся.
   Уставший Лоуренс проводил Руварда и заглянул в спальню, где Хоро ещё махала Руварду вслед из окна, заметив мужа, она повернулась к нему, обвиняя взглядом.
   - Разве я тебе не говорила?
   На мгновение он опешил, не понимая, о чём она говорит, но тут его взгляд упал на амулет, лежавший рядом с кучей щёток, амулет, сделанный Миюри.
   - Это то, что ты имела в виду, говоря о беде на мою голову?
   Он спрашивал, почему бы не использовать шерсть с её хвоста, вот, хотя бы для отпугивания волков или медведей, и теперь ответ стал вполне очевидным. Хоро положила руку на подоконник, а подбородок на руку, и раздражённо посмотрела на него.
   - Я Хоро, мудрая волчица. На этой земле ничто не может сравниться с моим остроумием и очарованием. Тот, кто возьмёт амулет, набитый моей шерстью, и уйдёт отсюда, сведёт с ума волков-самцов в любом краю.
   Сначала Лоуренс принял это за преувеличение, но именно так и произошло с амулетом, сделанным Миюри.
   - Кровь ударит в головы самцов, они могут последовать за запахом, пока не окажутся в этой купальне.
   Истории о рыцарях, следующих за принцессой и преклоняющих колени перед ней, были выдуманы, а здесь всё происходило наяву.
   - И тогда в купальне эти никчёмности, подобные неудовлетворённым баранам, станут толкаться у слабой мудрой волчицы. Как думаешь, что эти самцы будут делать? В законах леса сильный прав.
   Ему хотелось спросить, а кто кого будет толкать, но ситуацию он мог представить. Что бы ни было, а волки, бродящие вокруг купальни, - это смертельно для неё.
   - Да... случилась бы... беда, - сказал Лоуренс, и Хоро раздражённо фыркнула.
   - Но... - продолжил Лоуренс. - Тебе надо было идти, а не госпоже Селим.
   Сейчас именно Миюри была причиной ситуации, ещё важнее - Селим могла скрывать уши и хвост и работать в купальне, в отличие от Хоро. Но казалось, что Хоро его слова откровенно расстроили, она тяжело вздохнула.
   - Дурень.
   Она посмотрела на раздосадованного Лоуренса, лениво встала и пошла к нему. Он невольно напрягся, но Хоро обняла его, почти повисла на нём, а потом толкнула на кровать.
   - Э... эй!
   Лоуренс заволновался, находя странным её внезапное уныние, а Хоро крепче сжала руки, которыми его обнимала, и сказала:
   - Они все слишком легко теряют головы в это время. Я не могу позволить тебе остаться под одной крышей в паре с этой девушкой.
   - Что?
   Он хотел возразить, сказать, что такого никогда не случится, но она вонзила ногти ему в спину.
   - Дурень, захотевший подарить ей щётки, не подумав об этом дважды, не имеет права слова.
   Лоуренс, наконец, понял, почему Хоро была тогда недовольна им. Он хотел сказать, что у него не было скрытых мотивов, а Селим не поняла бы это неправильно, но в итоге предпочёл промолчать.
   Дело не в том, что чувствовал он, а в том, что чувствовала Хоро. Когда ушла Миюри, в купальне произошёл неожиданный перелом, он думал, что всё пройдёт само собой. Хоро тоже должна была так полагать... но она не стала. Сама по себе она больше не должна была себя сдерживать как мать, ей хотелось сыпать себялюбивыми требованиями, дуться и следовать своим прихотям. По своей сути Хоро больше походила на принцессу, чем Миюри.
   - Ладно, прости за щётки. Я был не очень внимателен.
   - Как всегда, - приглушённо сказала Хоро, всё ещё пряча лицо на груди Лоуренса.
   - Но делать эти амулеты не так уж и плохо, не так ли?
   Уши Хоро насторожились, она подняла голову и подозрительно посмотрела на него.
   - Или ты не хочешь увидеть, - улыбнулся он ей, - как потрясающе я буду выглядеть, отбиваясь от всех этих выстроившихся в ряд самцов, завлечённых твоим запахом?
   Глаза Хоро раскрылись шире, её улыбка блеснула клыками.
   - Прежде ты дрожал от далёкого воя единственного из них, когда мы жили дорогой.
   - Я говорю тебе.
   - Хм?
   - Я бы собрал все свои силы против самых страшных противников, если это ради тебя.
   Хоро зажмурилась, будто внезапный порыв ветра ударил ей в лицо, её уши тоже дёрнулись. Затем она прильнула щекой к груди Лоуренса.
   - Только на словах ты такой смелый.
   - Тогда могу я тебе показать, что это не только слова?
   Уши Хоро затрепетали, всё её тело изогнулось. Либо её было одиноко в этой спальне, либо, может быть, любой в эту пору был особенно подвержен увлечению, о котором она сказала раньше. Только её тянуло к нему сильнее обычного.
   Хоро, никогда не говорившая глупостей, посмотрела на него глазами, полными ожидания. Их взгляды встретились, Лоуренс улыбнулся и, уловив момент, когда она меняла хватку, быстро и осторожно оттолкнул её от себя. Хоро скатилась в сторону, как маленький ребёнок, и, воспользовавшись этим, он быстро поднялся с кровати.
   Она с удивлением уставилась на него.
   - Самое страшное для меня - убытки нашей купальни. Я должен с этим что-то сделать, хорошо?
   Хоро, поняв, что её провели, покраснела, как ещё не краснела раньше, схватила подушку, набитую пшеничной шелухой, и бросила в него. Лоуренс без труда поймал её и осторожно положил на кровать.
   - Хорошо, я возвращаюсь к работе, а ты остаёшься здесь.
   Хоро сердито свернулась калачиком на кровати, её хвост распух.
   - Ты дурень!
   Это был просто ещё один день в купальне, день, в которой ничего не произошло.
     
     

ВОЛЧИЦА И БЕЛЫЙ ГОНЧИЙ ПЁС

     
   Должно быть, Бог начал испытывать нас, когда мои спутники поскользнулись на горной дороге. К счастью, это ещё не стало по-настоящему серьёзным испытанием, но непрерывный дождь вызывал повсюду оползни, а мы были далеко в горах.
   Погонщик, нанятый в ближней деревне, поначалу был весьма деятелен, но, услышав ночью волчий вой, он начал вести себя странно. Однажды в обед он пошёл собирать грибы для еды и не вернулся. Мы были потеряны среди гор и воя волков.
   К счастью, мы не отклонились от тропы и должны были непременно куда-то выйти, продолжая идти по ней вперёд. Мы верили, что нас ведёт Божья воля, мы повторяли Его имя и продвигались по грязи вперёд.
   Но наши запасы стали подходить к концу, а мы всё ещё не видели даже маленького огонька за густыми деревьями. Дождь всё моросил, и ещё много раз мы ставили свои палатки под огромными деревьями или под прикрытием скалы, чтобы без сна следить, как вода падает на мох.
   К концу третьего дня беспрестанного дождя, мы, наконец, добрались.
   Многие из нас кашляли, вероятно, от того, что наши палатки превратилась в рассадник грибов. Даже смазанные жиром хорошо выдубленные кожаные плащи пропитались водой, стали мягкими и сплошь поросли плесенью. Нам казалось, что нам вместе с нашими плащами суждено обратиться в прах в этом лесу.
   Но мы действовали именем Божьим и не боялись смерти. Мы были уверены, что выполним поставленную перед нами задачу. И не находили ужасным последнее место, которое нам следовало проверить - ту знаменитую деревню горячих источников с названием Ньоххира.
   Это страна, ещё ни разу не видевшая пламени войны. Даже в древние времена, когда битвы ураганами носились по всей земле, она всегда оставалась мирной и оживлённой, всегда оправдывала свою репутацию оазиса бесконечного смеха и музыки. Добавьте к этому возлияние напитков вместе с паром горячих ванн - и вы не узнаете своего врага, даже столкнувшись с ним нос к носу. Но всё это делало такое место и лучшим укрытием для всех бегущих от закона.
   Кроме того, высокопоставленные священнослужители каждый год приезжали с юга в землю Ньоххира для целения своих тел. Не было невозможным, чтобы какие-то люди со злыми намерениями решились, нацеливаясь на этих великих слуг Божьих, проникнуть для этого в ванны со своими еретическими взглядами.
   По приказу папского отделения мы прибыли Ньоххиру впервые почти за двадцать лет.
   Здесь было так же шумно, как и всегда - настоящий рассадник разврата и удовольствий. Видные архиепископы нередко пялились на танцующих девушек и гонялись за ними. Были те, кто пил утром, днём и вечером, а засыпал, наконец, лишь к рассвету следующего дня. Хотя их проступки вызывали наш гнев, нашим долгом было разоблачить ересь, а не следить за развратом. Да, мы являлись инквизицией.
   Поздней осенью пришли мы на эту землю, чтобы остаться здесь всю зиму. Моим спутникам предстояло рассеяться по купальням деревни, в их ваннах, в их обеденных залах они не должны были спускать зорких глаз с собравшихся в поисках коварных богохульников.
   Купальня, которая была мне назначена, ещё не существовала в наш прежний визит.
   Места, отрезанные от остального мира, отделённые от него горами, ненавидят перемены. Ньоххира не была исключением. Здесь каждый имеет право основать купальню, если найдёт источник, но все стоящие из них давным-давно откопаны. И потому этот порядок выставляет барьер, призванный защищать интересы старожилов.
   Неудивительно, что новые купальни уже давно не открывались, тем сильнее я был поражён, когда узнал о появлении такой в деревне. К тому же процветающей.
   Собирая предварительные сведения, мы натолкнулись на слухи, что хозяева этой купальни обнаружили источник своим колдовством и процветают обманом своих гостей. Хотя, конечно, нам не следовало доверять слухам, которыми обрастают удачливые новички, в конце концов, это же Ньоххира, где не любят перемен.
   И вот, мне, недостойному, выпало остаться в этой купальне. Я стремился открыть истину во имя Бога. Однако увиденное и услышанное там изрядно намучило моё сердце.
   Это из-за того, что, хотя на первый взгляд вышеупомянутая купальня казалась порядочной, было загадкой, почему она так процветала, если действительно была порядочной. Кроме того, она располагалась на краю деревни, врезаясь в самые горы. Такие места предпочитали более состоятельные гости, но в то же время в таком труднодоступном месте было бы трудно откопать источник. Поэтому слух об использовании колдовства для этого мог иметь под собой основания.
   Сверх того, у них и гости были странными. Я расспрашивал побывавших в той купальне, где они узнали об этом месте, они все пришли туда из различных королевств и прочих мест. Они сказали, что все познакомились с хозяином купальни, когда он был странствующим торговцем.
   Продолжая расследование, я обнаружил, что эта купальня имеет прочные связи с компанией Дива, быстро прибравшей к рукам все северные земли. Возможно ли это для простого торговца? Не колдун ли он, обманывающий людей? А если нет, не послан ли он великой державой с какой-то целью? В любом случае, если бы он плохо говорил о Божьем доме, мне пришлось бы сообщить об этом в папское отделение.
   Держа всё это в голове, я внимательно следил издали за купальней, но ничего не понял. Что особенное было в ней, что здесь собиралось столько людей?
   Но хотя было легко сообщить о них в папское отделение как о тех, кто нуждается в надзоре, мы не могли посылать честных Агнцев Божьих на костёр. И вот, перед долгой дорогой обратно в папское отделение, я в итоге не мог решить, что делать.
   Однако в любом случае у меня было много времени - целая зима. Наблюдая, как дождь мягко и неутомимо вымачивает мох, я знал, что мне следует самому увидеть ту купальню.
   Называлась она "Волчица и пряность".
     
   Движешься ли по реке или по дороге, первое, что замечаешь, - это запах.
   Своеобразный запах серы был настолько густ, что его было почти видно. Когда мы привыкли к запаху, стал различим пар из ванн за деревьями. Порой ветер доносил звуки зажигательной музыки.
   Первое, что нам встретилось по дороге, это конюшня, сдающая лошадей внаём. В ней были привязаны лошади с мощными ногами и длинной шерстью, они пугливо смотрели на прохожих. Были там и лошади более привычных пород, возможно, они принадлежали гостям.
   За конюшней стояли здания, похожие на мастерские с довольно большим фасадом, это были входы в купальни. Входы были весьма широкими, должно быть, чтобы гостям было удобней вносить большое количество вещей, особенно зимой. Люди, собравшиеся перед входом, были, скорее всего, музыкантами и акробатами, приехавшими в Ньоххиру на работу и желавшими предложить свои услуги, также вокруг собралось несколько высоких женщин, поигрывающих своими волосами, а какой-то ловкий мужчина становился на руки, между своими трюками он подкармливал медвежонка.
   Бог им в помощь.
   Все постоялые дворы были похожи друг на друга, между ними теснилось множество магазинов, торгующих нужными вещами.
   Мы, наконец, достигли городской площади, расположенной у довольно оживлённой пристани на реке, протекавшей через деревню. Люди, суетившиеся у пристани, конечно, не были обычными гостями. Чем больше людей принимают купальни, тем больше товаров нужно для их обслуживания. Здесь всё кипело, как перед битвой, и в месте выгрузки высилась гора грузов. Рядом с ними в железной клетке горел огонь, в котором раскалялись железные прутья. Я рассматривал их, пытаясь понять, что это, но тут увидел, что люди, похожие на работников из деревни, осмотрев тот или иной груз, берёт один из прутьев и прижимает к товару. Похоже, что они ставили клеймо, чтобы груз попал по назначению.
   Одновременно с этим то и дело приходили те, кто, видимо, работал в купальнях, они забирали товары и уносили их, среди них были и взрослые, и дети, разного цвета волос и глаз, разных черт лица. Доставка товаров была сезонной работой, поэтому многие из них, похоже, приходили сюда на сезонные заработки. И такие, конечно, могли путаться в названиях купален, возможно, они даже разговаривали на разных языках, так что я подумал, что клеймить товары было вполне разумно.
   Тем не менее, похоже, разгорелся спор, какие-то люди громко кричали друг на друга. Они не были одеты в дорожную одежду, поэтому должны были являться местными жителями. Они хватались за свои волосы перед сложенными ящиками. Я не мог расслышать, о чём они спорили, да это и не имело отношения к моей работе, поэтому я мало обращал на их спор внимание. Когда мы покинули площадь, шум всё ещё не утих.
   Мы шли по деревне, повсюду виднелись таверны и дешёвые постоялые дворы, полные людей, которые пили и ели, пока солнце ещё высоко стояло в небе.
   Будь это городом, окружённым стеной, обстановка показалась бы дикой, но здесь иное дело. Возможно, шумели здесь те, кто нанимался работать на хозяев купален. Такие работники не могли оставаться в купальнях, поэтому они купались в общественных ваннах, доступных для каждого, и ночевали вместе в тесноте дешёвого жилья. Из-за большого количества людей таверны накрывали столы вдоль всей улицы, те же, кто купался в ваннах без стен и крыш, пересекали улицу голыми, чтобы купить выпивку.
   На обочине дороги стояли те, кто, вероятно, были молодыми священниками, впервые попавшие в Ньоххиру, прислуживая своим архиепископам или настоятелям. Плащи их были разными, так что вряд ли они были знакомы между собой, но, возможно, они застыли в общей растерянности и лишь ждали помощи от того, кто мог бы их понять. Они были подобны ягнятам.
   Проходя мимо, мы видели, как красивые полуголые танцовщицы что-то кричали им, недоумённо таращившимся на непривычное зрелище. Я помолился Богу, дабы укрепил он их стойкость, и они могли победить искушение, а потом продолжил идти вперёд.
   Дальше по дороге толпа редела, всё чаще попадались большие здания. Если перед входом развивался большой украшенный султаном флаг, это, вероятно, означало, что какой-то аристократ снял для себя всё здание.
   Постепенно начал ощущаться подъём, дорога подходила к склону горы, купальни здесь были укрыты за деревьями. Шум пристани постепенно растворялся в пении птиц. Говорят, чем дальше от суеты, тем действенней вода и тем выше ранг купальни. Потому что докопаться до воды здесь сложнее, а возведение зданий сопряжено с большими хлопотами, поэтому без достаточных денег открыть своё дело не удастся.
   А то место, куда можно было попасть, только пройдя через лес и поднявшись на вершину крутого холма, требовало уже совсем немалых денег.
   Само здание выглядело простым, но внутри было, насколько я мог видеть, изрядно оживлённо. Словно отражая картину на пристани, здесь тоже громоздились товары. Я сразу заметил пшеницу, рыбу и вяленое мясо. Колбасы, набитые в ящики до такой степени, что их буквально выдавливало оттуда. Тут же стоял ряд кувшинов, похоже, что с оливковым маслом, более обычным для южных стран. Скорее всего, это был отдельное требование какого-то ужасно себялюбивого священника с юга или кого-то из знати. Я подумал, сколько времени и денег требуется для доставки сюда этого масла и не мог не покачать головой.
   Я не мог видеть, что внутри других ящиков, но их упаковка была добротной, так что там было что-то отменного качества, даже что-то роскошное. И на всём стояло клеймо. Изображение легко узнавалось на расстоянии, оно же свисало с карниза купальни - воющий волк. Это был символ купальни "Волчица и пряность".
   - О, нет! Почему оно не подсчитывается?! - вдруг послышался громкий голос.
   Мне показалось, что он прозвучал из-за груза, и в самом деле тут же показалась маленькая голова. Это был ребёнок с волосами странного цвета, что-то вроде серебряных крапинок на фоне пепла. И явно не из слуг, а ребёнок хозяина купальни, притом девушка, почти девочка. Её довольно длинные волосы указывали на её положение. Размахивая грифельной доской в руке, она повернулась к входу в баню и крикнула:
   - Эй, брат! Тут точно что-то не так!
   Я нахмурился, полагая, что юная госпожа не должна кричать так громко, и тут я увидел, как она что-то схватила из полотняного мешка рядом с ней и сунула в рот. Надо же, каким сорванцом она оказалась.
   - Я всё считала снова и снова, но пшеницы не хватает! И я думаю, в ней и немного ржи есть! Я же говорила, что им нельзя доверять!
   Меня впечатлил здравый смысл ещё такой юной девушки. Муку разных злаков нелегко отличить, особенно, если смешивать. Даже, замесив тесто, никто, кроме мастера не заметит, пока не станет поздно. И тут в мои мысли ворвался ещё один голос:
   - Что это за шум? Ты кричишь слишком громко.
   Из дома появилась другая девушка, прекрасно подходившая первой. Свободно накинутая на её голову ткань позволяла увидеть её волосы цвета льна, ростом она была чуть выше. Я сначала подумал, что они сёстры-близнецы, но во второй девушке чувствовалось нечто необычное.
   - Здесь не вся мука, что нам надо, и я думаю, что часть муки не чистая, там подмешали. И потом, где брат?
   - Малыша Коула пригласили к ваннам эти старикашки. Но - подмешали? Хмм...
   Девушка с серебристыми волосами скромно отошла, давая пройти той, что с льняными. Вторая девушка приблизила нос к мешку с мукой.
   - Хм. Как бы там ни было, скорее всего, наша нехватка связана с этой суматохой у пристани.
   - Мне проверить? - спросила сребровласая девушка, но другая тут же стукнула её по голове.
     
   []
     
   - Дурёха. Собралась поиграть?
   - Н-нет...
   - В доме хватает бездельников. Попроси кого-нибудь отнести это всё и пусть проверят, пока ещё возможно.
   - О-у-у... Мне можно с ними? - спросила сребровласая.
   Девушка с льняными волосами пристально посмотрела на неё ледяным взглядом, и та отшатнулась, как горностай, обнаруженный лисой.
   - А это кто? - указала на меня поверх сложенных ящиков девушка с льняными волосами.
   Кажется, наконец, заметили.
   - Да, в самом деле. Я не знаю.
   - Ты, маленькая дурочка...
   Сребровласая девушка, казалось, была недовольна раздражением в голосе второй девушки, но под пристальным взглядом той она отшатнулась,.
   Было вполне очевидно, кто самый главный в этой ситуации, поэтому при всём их сходстве они были, вероятно, сёстрами, росшими отдельно друг от друга. Та, что мне казалась постарше, говорила с устаревшими оборотами в речи, возможно, её прислали сюда из далёкой страны для замужества, или она росла в доме старого человека и от него научилась говорить.
   Так мне казалось, но это плохо стыковалось с моим предположением, что они сёстры. Для жениха было странно вводить в свой дом обеих сестёр. А при моей работе всё, что не состыковывалось, странным образом привлекало моё внимание. Пока я думал, старшая девушка обратилась ко мне поверх кучи товаров:
   - Так кто же ты? Превосходное время, если ты пришёл за подаянием. В купальнях полно таких.
   То, как она произнесла "подаяние", сбивало с толка, и одновременно странно привлекало. И какой странной была сама девушка. Я приосанился и ответил:
   - Моё имя - Гран Сальгадо. Я пришёл сюда по рекомендации аббата Баухи, который сейчас находится здесь. Может, вы уже слышали, что я останусь у вас этой зимой?
   Хотя я представился, расположения девушки это не прибавило. Она даже не удосужилась скрыть свой откровенно подозрительный взгляд. Может, это было связано с моим внешним видом. На мне был длинный плащ, вытертый по швам, на шее висела связка чеснока - и еда и средство отпугивать насекомых, когда спишь на открытом воздухе. Мой посох был примерно моего роста, я нашёл его на дороге, и он отлично помогал мне держать бездомных собак на расстоянии, проверять глубину луж и даже сушить одежду. Своей бороде я довольно долго не уделял внимания, чтобы было теплее лицу и шее. К тому же я был весь в грязи - от ногтей до морщин на лице. Конечно, я мог бы вполне сойти за нищего. Вероятно, она заговорила про подаяние, потому что в этих холодных горах нищим не выжить.
   - Хм... Ладно, я полагаю, гости бывают очень разные.
   - Если у вас нет комнаты, я не возражаю против сарая.
   - Нет нужды. Кажется, я должна сказать... Я беспокоюсь о чём-то другом.
   - О чём-то другом? - переспросил я и вдруг понял. - Извини. Если ты насчёт блох или вшей, тогда я пойду к реке и приведу всё в порядок.
   В этой купальне собирались люди определённого достатка. Не какое-то дешёвое жильё у дороги.
   - Это тоже, но на самом деле... - она негромко фыркнула и улыбнулась. - Я удивлена, увидев, что ты, возможно, действительно верен правилам. При такой одежде от тебя не пахнет. Возможно, ты предпочитаешь бобы с водой мясу с выпивкой? Здесь не хижина отшельника.
   - А, понимаю, - слегка засмеялся я - впервые за несколько месяцев - Аскетизм предназначен для того, чтобы мы сами себя ограничивали, а не навязывали бобы с водой другим. И Господь позволяет перерыв при необходимости.
   - Мне придётся на это надеяться. Миюри, - обратилась девушка с льняными волосами, и та, с серебряными, тут же выпрямилась, - проведи этого человека к ваннам и приготовь бритву, мыло и всё такое. Я займусь грузом.
   - О, это нечестно! Мама, ты собираешься что-то съесть втайне от отца?
   Девушка по имени Миюри назвала другую мамой. Я даже не мог такое предположить, но после этого слова я уже не воспринимал их как сестёр, но как мать и дочь. Больше всего меня удивила молодость матери.
   - Дурёха. Я не буду ничего такого.
   - Ты точно будешь! Здесь горшок с сахаром! Это нечестно! Я тоже хочу попробовать!
   Но разговором они всё же напоминали сестёр. Во всяком случае, наблюдая за ними, я не мог удержаться от улыбки. Или это было представление для гостей, если они работали, как лицо купальни.
   - И что я теперь должен делать? - спросил я с немного натянутой улыбкой.
   Мать хлопнула свою дочь по голове, и та хмуро показала мне, куда идти.
     
   Танцовщицы плавно раскачивались под пение хора и игру музыкантов. Кто-то смотрел на них и внимал музыке, кто-то увлечённо разговаривал с чашей вида в руке, а кто-то - о Боже - сосредоточился на игре в карты или в кости. Возможно, гости сами приехали сюда после долгого путешествия, либо привыкли к такому на родине, помогая бедным или принимая странствующих монахов, но ни один не обратил на внимания на мой потрёпанный вид, когда я вошёл в ванну.
   Я сбрил бороду, подрезал волосы и отмыл тело мылом, предоставленным купальней. Аббат Бауха заметил меня, пока я приводил себя в порядок, и скоро я им был представлен нескольким его собеседникам.
   Похоже, аббат с остальными останутся здесь до заката, но мне надо было кое на что взглянуть. Я покинул источник, надел одежду, также предоставленную купальней, и вернулся в главное здание. Одежда была удобной, изо льна, а сверх того плащ, подбитый толстым слоем шерсти, чтобы согреть меня.
   Мне во всём этом было так жарко, что начала кружиться голова, и я занялся поисками своей одежды, и тогда я снова увидел ту девушку с льняными волосами... хотя вправе ли я называть её девушкой. Рядом с ней был мужчина, намного старше её, он недавно миновал самый расцвет своих сил, сидели эти двое довольно близко друг к другу. Я испытывал неловкость, что врываюсь в эту нежную сцену, и замешкался, не решаясь обратиться к ним, однако девушка вскоре заметила меня.
   - О, какой красавчик, - сказала она восхищённо и хихикнула.
   - Благодаря тебе я чувствую себя обновлённым, - поблагодарил я.
   Она быстро улыбнулась и подмигнула мужчине рядом с ней.
   - Это гость, который недавно пришёл. Он был такой грязный, что я первым делом отправила его купаться, - без стеснения выложила она, но её бесцеремонность вполне подходила ощущению, исходившему от неё.
   Но мужчина рядом с ней смущённо улыбнулся и движением бровей постарался вразумить девушку.
   - Прости мою жену. Я хозяин, Крафт Лоуренс, - представился он, подошёл ко мне и протянул руки.
   Раз она его жена, значит, та сребровласая девушка действительно дочь этой, которую я сейчас видел перед собой. Среди живущих в тишине созерцания и молитвы были вечно молодые женщины, но даже среди них жена хозяина была бы необычной. Я вспомнил слух об успехе купальни, принесённым колдовством. Образ никогда не старевшей ведьмы пришёл мне в голову.
   - Меня зовут Гран Сальгадо. Я пришел по рекомендации аббата Баухи. Я слышал, что эта земля лежит ближе всего к местопребыванию Бога в мире.
   - Я молюсь каждый день, чтобы он был рядом, но не для того, чтобы бранить нас, - сказал хозяин Лоуренс, мягко улыбаясь.
   Избавляясь от грязи, я слушал разговоры купающихся гостей, из которых явствовало, что когда-то Лоуренс был странствующим торговцем. У меня было чувство, что даже будь у него был хвост, его так просто не поймать.
   - Кстати, где мои вещи и одежда? Эта, что я взял на время, слишком тёплая для меня.
   - Я отнесла вещи в твою комнату. А одежда стирается. Если бы я оставила её в твоей комнате, они бы превратились в гнёзда тараканов.
   - Эй, эй, Хоро.
   Похоже, имя жены было Хоро. Имя необычное, но я чувствовал, что раньше слышал его где-то. Я задумался, не имеет ли оно какое-либо отношение к еретическим праздникам, но вдруг почувствовал на себе взгляд хозяина и вернулся из своих дум.
   - Пожалуйста, прости её. Она просто так говорит.
   - О нет, это я прошу прощения за то, что приехал в таком состоянии. Аббат Бауха иногда ругает меня за это. Я не отшельник, просто ленив, к моему великому смущению.
   Было время, когда меня самого принимали за еретика, когда я искал ересь. Добродетели, приведённые в Священном Писании, суть послушание, целомудрие и аскетизм, там не сказано, что правильно быть грязным.
   - Но я вижу, что... Если моя одежда стирается, тогда...
   - Почему тебе не отдохнуть в своей комнате? Ты, должно быть, устал от долгого путешествия.
   - Я ценю участие. Но, несмотря на мой возраст, я возбуждён с момента прибытия. Раз на мне такая тёплая одежда, я подумал, мне стоит прогуляться по деревне. Если можно, я наведаюсь и к пристани. Я слышал, там что-то не так с грузом.
   Хозяин Лоуренс, кажется, немного удивился и повернулся к Хоро.
   - Миюри суетилась из-за того, что там были не все ящики и не хватало пшеницы.
   - Вот как? Хм... новый мельник, приехавший торговать в деревню... Я думаю, потому что это было так дёшево... О, но мы не можем позволить гостю заниматься этим.
   - Я по-настоящему неугомонный человек, и мне бы хотелось бродить по оживленному месту, а не сидеть на месте у очага.
   Лоуренс виновато посмотрел на меня, затем улыбнулся, будто передумал.
   - Очень хорошо, тогда я был бы очень благодарен, если бы ты это сделал. На самом деле у нас есть, кому убрать доставленный нам груз. Кое-какие продукты испортились бы, попав под снег.
   - Предоставь это мне.
   В купальне было полно гостей, немного дальше по коридору разговаривали люди. Там, должно быть, был камин, вокруг которого в приятной беседе проводили время гости. Требовалось немало денег, чтобы прожить в купальне всю зиму, а это значит, это большое количество гостей было способно их платить.
   Я мог бы узнать секрет, почему эта купальня так процветает, если я расспрошу на пристани об их грузе. Если они применяют колдовство, в разговорах должно что-то всплыть насчёт заказа ими подозрительных товаров. И ещё меня поражала молодость жены хозяина купальни Хоро.
   - Хорошо, тогда я ухожу, - сказал я во имя Бога лучезарного.
  
   Я понял, как люди, уйдя из уединённой купальни и оказавшись в центре деревни, ощущали, что они спустились в мир смертных. Из-за этого аристократ заплатит большие суммы денег, чтобы остаться в таком укромном месте. Наблюдая за всей этой сутолокой, выслеживая затаившихся врагов Бога, я добрался до пристани, где стоял ещё больший шум, чем прежде.
   "Здесь недостаточно!", "Это не то, что мы заказали!", "Что, проклятье, происходит?!", "Эй, кто-нибудь отправьте лодку с посыльным в Атиф!"
   Шумело несколько хорошо одетых мужчин. Все сложенные там грузы были вскрыты, чтобы проверить содержимое. Издали было похоже, что там везде была мука.
   - Это ужасно! Они что? Не умеют складывать ящики?! - крикнул один мужчина и посмотрел на другого, одетого как матрос. Многие матросы суеверны и бесстрашны, поэтому, конечно, этот не мог усидеть спокойно перед такой разъярённой толпой.
   - Н-не болтай ерунды! Ты знаешь, как долго я занимаюсь этой работой!
   - У... угх, Хорошо, ты прав, хорошо... Прости, что усомнился в тебе.
   Похоже, все собравшиеся здесь были хозяевами купален. Я понял, о чём они спорили.
   - Простите, - крикнул я им, и они все посмотрели на меня.
   - Что ещё? Не видишь? Мы заняты. Давай попозже.
   Возможно, из-за моей одежды меня приняли за чужака, за гостя, и от меня отмахнулись, как от мухи. Но у меня была веская причина быть здесь.
   - Господин Лоуренс, хозяин купальни "Волчица и пряность" попросил меня кое о чём. Он получил меньше муки, чем заказал, и я подумал, что могу посмотреть, не осталось ли случайно здесь что-то из его груза.
   Все с раздражением посмотрели на небо.
   - Проклятье, то же самое и у всех нас!
   Похоже, что все купальни деревни были обмануты негодяем мельником.
   - Гррхх, это просто потеря времени, так ничего не решить! Мы запряжём лошадей и сами поедем покупать муку, ну их, эти проклятые правила! - выкрикнул, срывая свою шляпу, пухлый мужчина средних лет.
   Все потрясённо посмотрели на него.
   - Ну же, господин Моррис, так нехорошо. Это деревенское правило.
   - Верно! У меня тоже болит голова от этого!
   Ньоххира была деревней, затерянной в горах, а предстоящая зима принесёт глубокий снег. Вся их пшеница должна быть завезена. Если бы деревня позволила какой-то купальне опередить другие, мне не трудно было бы представить, как быстро всё выльется в войну купален за поставки. А торговцы, следящие за самым лёгким дуновением подобных противостояний, тут же не замедлят повысить цены для деревни.
   Похоже, Моррис сам знал об этом. Он был особенно хорошо одет, следовательно, он обладал выдающейся даже по меркам Ньоххиры купальней. Меж тем он продолжал разглагольствовать.
   - Я расстроен не тем, что там немного не хватает! Добавив воды при замешивании теста, я увидел, что эта пшеница - на самом деле чистый овёс! Я был бы уничтожен, подав такое своим гостям! - возмущался он, размахивая шляпой, зажатой в руке.
   Хлеб бывает разных видов: пшеничный - это лучший, из пшеницы, следующим идёт хлеб из пшеницы, смешанной с рожью - это немного хуже, далее из пшеницы, смешанной с каштановой или бобовой мукой, потом ржаной - горький и тёмный, ржаной, смешанный с каштановой или бобовой мукой и так далее. Овсяный хлеб был среди них худшим из худших. А так как он не очень хорошо поднимался, его, собственно, и хлебом нельзя было назвать. Обычно из овса варили каши, которую часто раздавали бедным. А так овёс, скорее, корм для лошадей в процветающих землях.
   - Но правила есть правила...
   - Нет, если ты бы послал слугу купить что-нибудь, господин Моррис, тогда мы тоже!
   - Эй!
   - Урожай этого года уже закончился. Чем дальше, тем дороже хорошая мука. Это, несомненно, принесёт нам больше потерь, если не поторопимся.
   - Но если мы сделаем это без собрания, другие купальни...
   - Тогда мы должны провести собрание. Это проблема всей деревни!
   - Но опять же, это ведь нас обманули хитрые слова этого мельника из Атифа... Если мы попытаемся изменить правила деревни, они скажут - а я говорил вам об этом!
   Пусть и рассказывали, что эта деревня горячих источников ближе других мест к небу, те, кто вкладывал деньги в её воды, волновались за то, чтобы оно весьма основательно вросло в земной мир. Мне подумалось, что это довольно забавно, но я также чувствовал всю здравость этого.
   И тут заговорил горячившийся человек по имени Моррис:
   - Так вы все, что, собираетесь замесить снег вместо пшеницы и поставить в печь?!
   В Писании сказано, что не единым хлебом жив человек. Однако, гости привыкли к пшеничному хлебу и никогда не будут есть овсяный хлеб или кашу.
   Хозяева купален обменялись взглядами и удручённо вздохнули.
   - Если дьявол припечёт... Думаю, нам следует смириться с позором и срочно созвать собрание.
   Все с мрачным видом кивнули и покинули пристань.
   Когда я вернулся в баню и сообщил о ситуации, Лоуренс выглядел так, словно у него заболела голова. Я не был членом деревенского и не могу точно знать, что будет потом с мельником. Зато я точно узнал, откуда берутся неизменные груды вкусного пшеничного хлеба на столах "Волчицы и пряности".
   По словам купавшихся в ванне, купальня воспользуется связями с компанией Дива, прибравшим к рукам весь север, с этим были согласны все. Они смеялись, уверяя, что, как бы ни был плох урожай, как раз в этой купальне можно было наслаждаться мягким сладким пшеничным хлебом.
   Меня интересовали связи Лоуренса с компанией Дива, но, похоже, он ещё странствующим торговцем помог им в тяжёлый для них период. Если так, то я нашёл ответы не только на вопрос, касающийся хлеба, но и на другие мои вопросы. По сути, если подумать, если он получил помощь Дивы с её многочисленными копями, это могло облегчить бы ему поиск новых источников на этой земле и оплатить открытие своего дела.
   Однако в этой купальне были и иные странности. Я осознал это, оставшись у них и присматривая за всей деревней. Это заведение так процветало, что я бы понял, если бы окружающие купальни просто злословили о нём.
   "Волчица и пряность" занимала хорошее место, их ванны были просторными, у них даже была ванна, устроенная внутри грота, чем хотели бы обладать многие представители знати, но в остальном здесь не было ничего особенного и нового.
   Были купальни, в которых подавали более изысканные блюда, другие славились своей выпивкой. Кровати здесь сделаны из связок соломы, куда им кроватей, набитых шерстью и укрытых шёлком, что можно было встретить в некоторых купальнях. И развлечения тоже были довольно обычными, никто не заставлял медведей делать трюки, никто не извергал пламя. Здесь не заставляли танцовщиц делать что-то странное. Когда я спрашивал других гостей, чем их привлекает это место, ответ был один: "Просто из-за ощущения".
   Находиться здесь было, конечно, приятно, но что-то всё же не складывалось. Было куда резонней заподозрить использование колдовства. Подозрительные заклятья для привлечения гостей не были чем-то необычным. Я искал подтверждения тому здесь и там, но не нашёл даже какой-то мелочи.
   Ещё многие гости восхищались очарованием жены и дочери хозяина Лоуренса - Хоро и Миюри. По словам гостей, они представали такими, каких ни один странствующий художник не мог мечтать передать в картинах. В самом деле, сребровласая Миюри была очень деятельной и милой, а её мать, Хоро, хоть и казалась столь же юной, источала странное ощущение зрелости и заключала в себе таинственное очарование. Но в то же время было бы слишком просто поверить, что гости собрались здесь по этой единственной причине. Должно было быть что-то ещё, но время шло, а я никак не мог найти, что это.
     
   Через две недели после моего пребывания в купальне кое-что произошло.
   Я покинул суету ванн и пошёл по пустой дороге, проходящей через сердце деревни, впереди я заметил, что кто-то идёт с опущенной головой. Не скажу за всех, но по мне человек, мрачно идущий в одиночестве по этой деревне, ужасно бросается в глаза. Я присмотрелся внимательнее, интересуясь, нет ли в нём чего-то подозрительного, и обнаружил, что это всего-навсего хозяин купальни Лоуренс.
   - Что-то случилось? - спросил я голосом исповедника, собственно, это и есть работа - расследовать ересь.
   - Хммм? О, нет, ничего... Это, мм, просто лицо у меня такое, - ответил Лоуренс, подняв голову.
   Прежде он и не видел меня на дороге к горе. Он потёр щеку и напряжённо улыбнулся.
   - Надеюсь, ты не против того, что я спросил. Уверяю, я не пытался просто убить время, - пошутил я, и Лоуренс рассмеялся, а потом вздохнул.
   - Ты направляешься в деревню, господин Сальгадо?
   - Нет, просто гуляю. Я с большим удовольствием нырнул в ванну, после которой мне понадобилось охладить своё тело.
   - Всего лишь один из многих секретов наслаждения жизнью. Ну, тогда, пожалуйста, выслушай безделицу этого бедного хозяина купальни, когда мы вернёмся в дом.
   Из слов других гостей я поначалу составил о нём представление как о человеке неблагонадёжном, но Лоуренс обладал редким талантом столковаться со многими влиятельными лицами. Что же его беспокоило? Я бы понял, если бы кто-то пришёл просить руки его драгоценной единственной дочери Миюри.
   - Если честно, тот случай с мукой с того дня ещё не даёт нам покоя.
   - Случай с мукой? А, ты про того нечестивого мельника.
   - В общем, мы хотели купить подешевле и потеряли свои деньги.
   - Но у тебя всегда есть большой запас вкусного пшеничного хлеба на столах в купальне. Или что-то есть ещё?
   Лоуренс ещё раз вздохнул и почесал голову.
   - Многие в деревне не хотели заказывать муку у этого мельника. Но некоторые из жадных хозяев купален, в том числе и я, поговорили друг с другом и в итоге купили у него, - Лоуренс пожал плечами и вздохнул. - Все начали искать кого-то виноватого. Ладно, полагаю, это вроде обряда посвящения новичка...
   - Так они возложили вину на тебя?
   - Есть несколько купален, которые ненавидят нас. Хотя я не думаю, что мне стоит об этом говорить, - сказал он с кривой улыбкой. - По крайней мере, когда у меня так раскалывается голова.
   - Я не знаю подробностей, но я часто слышу подобные истории в своих путешествиях. Держи голову выше. Бог всегда будет на стороне праведных.
   - Спасибо.
   Лоуренс, казалось, несколько воодушевился, но полностью счастливым он всё же не выглядел.
   - Если тебе выдвинули необоснованные требования, не должен ли я выступить посредником? Я могу сделать хотя бы столько, сколько под силу слуге Божьему.
   - О, нет, ничего такого. И, ладно, я думаю, ты мог бы сказать, что само решение возможно.
   Это прозвучало, как загадка. Я изучал Лоуренса, и этот довольно молодо выглядевший хозяин купальни устало улыбнулся и продолжил:
   - Они навязали мне весь овёс, который никто не хочет есть. Я не могу заставить себя выбросить еду, и раз её так много, она и стоит совсем недорого. Я хотел бы что-то сделать с этим, но...
   Я без труда представил, что было дальше в его уклончивом высказывании. Гости с их изысканными вкусами даже не взглянули бы на хлеб из овсяной муки. Значит, его есть придётся Лоуренсу и его людям в купальне, но из-за большого количества на это уйдёт много времени. Конечно, в этих северных краях зимой жучки, к счастью, не скоро заведутся, но никто не будет рад есть овсяный хлеб каждый день.
   - Я помогу, насколько смогу. Я не ненавижу пресный хлеб.
   Лоуренс уже собирался покачать головой, но, словно заново пересмотрев ситуацию, он заставил себя улыбнуться.
   - Я хотел сказать, что не могу заставить гостя пойти на такое, но... просить тебя я тоже не буду. В худшем случае всё это съем я вдвоём с Коулом.
   Коул был юношей, работавшим в купальне. Стремясь стать человеком сутаны, он обрёл знания, веру и характер, делавшие из него замечательного человека.
   Итак, после двух недель, проведённых в купальне, я пришёл к грубому пониманию отношений этих людей. Изучая отношения между хозяином Лоуренсом и его женой Хоро, а также между их дочерью Миюри и Коулом, я мог видеть, как эти двое мужчин в силу своей доброты в итоге будут есть овсяный хлеб, освобождая от этого девушек. Хоро и Миюри, мать и дочь, обе очень любили хорошую кухню. Похоже, они обе запускали руки в горшок с сахаром, о котором беспокоилась Миюри. Прежде чем Лоуренс осознал это, горшок был опустошён, я тогда видел хозяина купальни, схватившегося за голову. Похоже, сговор Хоро и Миюри, подавлявших Лоуренса и Коула, был главной достопримечательностью этой купальни.
   Обдумывая это, я заметил, что Лоуренс вдруг показался очень похожим на торговца.
   - Могу я тебя спросить о чём-то?
   - О чём?
   Лоуренс отвернулся и поднёс руку ко рту, возможно, изображая раздумье.
   - Сколько овсяной муки, подмешанной к пшеничной, простит Бог?
   Как прожжённый бывший торговец, он мог бы это утаить, но такое было явно ему не по нраву. Я не мог сдержать улыбки, отвечая.
   - В Писании сказано, что земле нужна соль. Для здоровья лучше иногда съесть немного чёрствого хлеба и не всегда есть мягкий, - ответил я, полагая, что он не поддастся излишней скупости.
   - Ладно... Я, однако, ещё не совсем уверен, буду ли я это делать.
   - Да, конечно. Лишь Бог и я можем знать о грехах, в которых ты исповедовался.
   Лоуренс с облегчением улыбнулся и склонил голову.
   Я не знаю, сколько овсяной муки было подмешано в хлеб, подаваемый к еде, но мне показалось, что я не ошибся в своём суждении о Лоуренсе как о честном человеке. Много раз после этого я мимоходом видел его, держащегося за голову у сарая, в котором были сложены мешки с овсом.
   Овсяный хлеб не каждый мог есть изо дня в день: он не только не поднимался при выпечке, но и был твёрдым и в то же время обладал свойством липнуть к зубам. А из-за того, что овёс был перемолот мельником, видимо, для обмана покупателей, из него уже нельзя было сварить кашу.
   Невелико прегрешение добавить немного овсяной муки к пшеничной.
   Когда я увидел его беспокойство о том, как поступить с ненужным овсом, навязанным ему деревенскими главами, я подумал, что, возможно, снятие наружного слоя при рассмотрении показало, каким трудом поддерживается бурная жизнь купальни.
   В итоге я не смог найти ничего явно подозрительного в ходе моего расследования. А встретившись с моими спутниками, наблюдавшими за другими купальнями, мы пришли к выводу, что и в них было примерно то же самое. По-видимому, слухи о купальнях, укрывающих еретиков, были в основном грязными пересудами, проистекающими из стычек, постоянно происходившими в такой маленькой деревне.
   После двухмесячного пребывания в купальнях мы пришли к выводу, что дальнейшее пребывание не принесёт ничего, заслуживающего внимания.
     
   - О, ты уезжаешь? - удивлённо спросил Лоуренс, когда я сообщил ему об этом.
   Зима была в самом разгаре, всё было завалено снегом. Похоже, было необычным для гостя уехать в это время. Само собой, у меня было готово оправдание.
   - Весенние праздники на юге начинаются рано. Мне надо вернуться пораньше.
   Лоуренс выглядел разочарованным, зная, что не может заставить меня ещё остаться, через мгновение он взял меня за руку и сказал:
   - Пожалуйста, приходи ещё.
   Я пришёл в купальню "Волчица и пряность" по приказу папского престола, но, если будет возможно, я хотел бы приехать снова, уже по своей воле. Мы ещё раз поклонились друг другу.
   - Как ты думаешь, - обратился я после этого, - вы могли бы испечь мне овсяного хлеба в дорогу? Он тяжёлый, занимает мало места, хорошо укладывается.
   - Я ценю твоё внимание. Вот, честное слово, мои женщины прекрасно знают вкус сладкого белого сахара, но даже раза в день не притрагиваются к овсу.
   Если бы купальня разорилась, то, скорее всего, потому, что самая её основа была бы вся поглощена их желудками.
  
   Ещё пару дней в купальне пекли для меня твёрдый овсяный хлеб. Я был поражён, неожиданно для меня у печи для хлеба работали Хоро и Миюри, возможно, во искупление своего греха опустошения кувшина с сахаром. Лоуренс обречённо улыбнулся, сказав, что от этого они будут только коварней.
   Я положил хлеб, что они дали, на дно мешка. Если его сохранить сухим, я мог бы съесть хоть через год. Мои приготовления были завершены, я покинул купальню.
   Хотя я так и не узнал секрет их успеха, породившего слухи об использовании ими колдовства, я не нашёл каких-либо явных доказательств их связи с чем-то сверхъестественным. Конечно, я мог бы запросто сообщить о том, что кажется подозрительным, но с другой стороны такой отчёт будет иметь лишь рекомендательное значение, его судьба - быть похороненным где-то в папском архиве.
   Хотя сам я не знаю, насколько жёсткой была прежде борьба с ересью, то, как следует вести себя в современном мире, определяется, в конце концов, твоей удовлетворённостью своей работой. К тому же я попросту не решался спросить, не появилась ли купальня в результате колдовства. Хотя не было явных деталей, достойных упоминания, она, вполне возможно, представляла собой пример удачного ведения дел.
   Я также чувствовал, что их честность со всей очевидностью обнаружилась в случае с овсяным хлебом, и что Хоро и Миюри, прекрасные мать и дочь, были воплощением невиновности. Хотя трудно сказать, что они мне полностью ясны, но беспокоиться было не о чем. Я решил так и написать в своём отчёте.
     
   Неделями спустя я держал овсяный хлеб, полученный от Лоуренса, над маленьким унылым огоньком, горевшим под пологом заплесневевшей палатки. Мои спутники, чьи припасы давно испортились, увидев его, впервые за долгое время немного ожили. Пшеничный хлеб на такое не способен.
   Разогреваясь, овсяный хлеб распространял приятный аромат, который понравится даже тем, кто считал, что он имеет плохой вкус. Даже у моих спутников, возносивших хвалу аскетизму и не озабоченных жизнью на бобах и воде, заурчало в животе.
   - Часто говорят, что пустой желудок - лучшая приправа, - сказал один из них и издал короткий смешок, потом его улыбка странно напряглась. - Но пахнет слишком хорошо.
   Он выглядел довольным, но его замечание прозвучало неуверенно.
   - Хмм. А что, овсяный хлеб может быть таким красивым?
   От восхитительного аромата, наполнившего палатку, у меня закружилась голова.
   - Может, это от раскаяния, охватившего прекрасных мать и дочь, когда они замешивали тесто для хлеба? - пошутил я, но, когда я закончил говорить, хлеб пах уже так хорошо, что другая возможность мне уже в голову не приходила.
   - Невозможно, разве что - Божье чудо?
   - Ритуальный хлеб, имеешь в виду?
   В палатке вдруг поднялось волнение.
   В то время, как я думал - нет, невозможно, не может быть - моя рука, державшая хлеб, задрожала от восхитительного аромата. Какое счастье встретить чудо Божье в таком месте!
   - Мы должны сообщить об этом кардиналу и провести расследование ещё раз. Преподобный Сальгадо, как называется купальня, в которой ты остановился?
   Я заметил что-то на обратной стороне овсяного хлеба, разогревавшегося перед возбуждёнными который я жарил перед возбужденной компанией.
   - Успокойся. Кажется, на этом ритуальном хлебе есть стигмата!
   Они засуетились, стали хвататься - кто за церковный символ на груди, кто за Священное Писание, а кто сложил руки в молитве, но все не отрывали глаз от хлеба. Когда я медленно поворачивал хлеб, казалось, что я его сейчас выроню от волнения.
   Простой пресный хлеб, плоский и не поднявшийся.
   Появилась обратная сторона хлеба, все затаили дыхание.
   - Э-это...
   Плоская поверхность с тарелку величиной и чёткое, узнаваемое изображение.
   Воющий волк и короткая надпись.
   - Пожалуйста... приходите снова в... "Волчицу и пряность"?
   - О! А я вспомнил этот запах! - закричал один из них, забрал у меня хлеб, отщипнул кусочек с изображением, появившимся при подогревании, и попробовал его. - Сладкий! Да, это запах подгоревшего сахара!
   Все посмотрели на кричавшего, затем бросились к хлебу.
   Я тоже откусил, он, конечно, был сладким. Я ел достаточно неподобающим образом, и мои челюсти приятно заныли.
   - Честное слово, так нас напугать! - сказал кто-то, и все рассмеялись. - Похоже, сверху полили сиропом.
   - И весь хлеб такой?
   Я достал ещё несколько штук и стал держать над огнём. Как мы и заподозрили, появились разные изображения и надписи, вроде "Лучшая купальня в Ньоххире", даже было одно забавное изображение этого молодого Коула с надписью под ним: "Брат-ворчун". Я сразу признал авторство девушки-сорванца Миюри.
   - Похоже, внутри нет сахарной муки, но есть это, когда тебя окружает такой восхитительный аромат, так ещё вкуснее.
   - Когда в своей сумке добрался до овсяного хлеба, значит дела пошли неважно.
   - Какие замечательные эти сообщения из купальни.
   Мы, лежавшие до того без сил, жевали овсяный хлеб и непринуждённо болтали.
   Держа в руках свой овсяный хлеб, я, наконец, понял, что там изображено. Два мужчины и три женщины. Под ним были слова - Купальня "Волчица и пряность". Лоуренс с Коулом, Хоро с Миюри и ещё одна женщина, должно быть, она заправляла кухней. Купальня процветает, как и раньше. Любой, кто почему-то потянется за этим хлебом по дороге домой из Ньоххиры, подумает так же.
   - Я надеюсь ещё поисследовать "Волчицу и пряность", когда нам представится возможность приехать к ним.
   - Я тоже надеюсь сделать это.
   - Нет, это буду я!
   Мы заспорили в нашей палатке. Больше никто не замечал утомительного дождя, продолжавшего падать снаружи. Среди этого шума я осторожно положил один хлеб обратно в сумку и привёл им свой довод:
   - А вам не кажется, что я больше всех подойду для нового расследования, раз я уже провёл одно?
   Доводы сыпались один за другим, разобраться в них становилось всё сложнее.
   Пока мы спорили, дождь, наконец, утих, и проглянуло солнце.
   А мы всё спорили, даже когда мы сложили палатку и собрали вещи.
   Все восстановили свои силы, наши желудки были полны.
   - Возможно, это чудо, - сказал кто-то.
   "Волчица и пряность".
   Я решил написать об этом месте в своём отчёте, как о самом обычном.
   Потому что, если туда устремятся толпы, для меня больше не будет места.
     
  

ВОЛЧИЦА И КАРАМЕЛЬНЫЕ ДНИ

     
   В маленьких деревнях жители знают друг о друге всё. Начиная с того, что в других домах готовили вчера на ужин, кончая тем, как спала их собака у камина - всё просачивалось из домов и достигало каждого. И деревня горячих источников Ньоххира ничем от них не отличалась.
   При этом было легче лёгкого упустить то, что слухи о самих себе люди слышат не часто.
   - Хоро, - обратился после ужина Лоуренс, хозяин купальни "Волчица и пряность", снимая нагар со свечи в спальне.
   Ему всегда казалось, что её длинные льняные волосы, тонкие плечи и красивые безупречные пальцы могли бы принадлежать девушке из высшей знати. А из-за того, что она выглядела лет на пятнадцать, многие, впервые попав к ним в дом, принимали её за новобрачную и поздравляли с таким событием. Однако её изысканный внешний вид не был постоянным. На самом деле Хоро была воплощением огромной волчицы, жившей столетиями.
   И поэтому, когда Лоуренс окликнул её, она не стала с готовностью оборачиваться в его сторону и не улыбнулась в ответ. Лишь её уши с безразличием дёрнулись в ответ.
   Её острые, треугольные волчьи уши одного цвета с её волосами.
   - Эй, нам надо поговорить, - уже сердито сказал он.
   Хоро, наконец, подняла голову. Она продолжала сидеть за столом, как приклеенная после того, как они поели.
   - В чём дело? - спросила она, нахмурив брови и уставившись на него, выглядела при этом она довольно раздражённо.
   Лоуренс вздохнул и протянул руку к её щеке.
   - Ты испачкалась чернилами, - сказал он и стал вытирать пальцем пятно.
     
   []
     
   - Ммфф, - закрыв глаза, промурлыкала Хоро, её волчьи уши затрепетали, а пушистый хвост заходил взад-вперёд, открывая, что настроение её неплохое.
   Раздражение в её взгляде объяснялось тем, что она просто устала.
   - Вот, честно...
   Лоуренс протёр свои глаза большими пальцами. Затем осторожно прикоснулся пальцем к её веку, она игриво скосила в его сторону оставшийся открытым глаз.
   - Наверное, мне стоит пойти намочить тряпочку?
   Многие в купальне, например, представители высокопоставленного духовенства, уделяли письму немалое время. Он расспрашивал их, как справиться с утомлением глаз, и узнал, что надо их накрыть тёплой влажной тканью.
   - Ммм... - промурлыкала Хоро вместо ответа и, взяв руки Лоуренса, положила их на свою шею. Она просила размять ей уставшие шею и плечи. Выбора у него не было, и он приступил, а Хоро, лениво прислонившись к нему, от души виляла хвостом, что у неё означало невероятное удовольствие. При всей себялюбивости её поведения для Лоуренса было в радость видеть её искренне счастливой и ощущать, насколько он сам от неё без ума.
   Вдруг что-то вернулось в его голову, он напомнил себе, что ему следует её сегодня поругать. Она с недавних пор стала увлечённо писать, заполняя стол разложенными на нём листами, покрытыми чернильными строчками.
   - На сегодняшнем деревенском собрании я услышал один слух.
   - Хмм? - Хоро взял руки Лоуренса, массировавшие её затылок, и положила себе на плечи - разминай, а потом поговорим.
   Она обращалась с ним как со слугой, но её уши и хвост пребывали в беспрестанном радостном движении, и самому Лоуренсу это не так уж и не нравилось. В целом всё было не так плохо, пока она внезапно не увлеклась своими записями. Перья и чернила, бумага для заметок, пергамент для чистовиков, увеличительное стекло и свечи, чтобы засиживаться допоздна, стоили немалых денег, но Лоуренс считал эти расходы оправданными. Главное - дать Хоро записать то, что для неё было очень значимым.
   Хоро была воплощением волчицы, она проживёт сотни лет. А вот Лоуренс был просто человеком, его жизнь скоро кончится, и он оставит Хоро одну. Она писала о событиях дня, чтобы тогда, когда наступит неизбежное, когда ей придётся остаться одной, она могла бы переживать их счастливые моменты снова и снова. Это всё было прекрасно и правильно. Сам Лоуренс подал ей эту мысль.
   Однако Хоро всегда заходила слишком далеко.
   - Люди болтают из-за того, что ты продолжаешь бродить по дому с пером и бумагой.
   - Хмм, - склонила влево голову Хоро, словно показывая уделить больше внимания её правой стороне.
   Лоуренс сильнее сжал пальцы, породив рычание у неё в глубине горла, но, скорее не волчье, а кошачье.
   - Они говорят, что в хозяйке "Волчицы и пряности", должно быть, проснулась тяга к поэзии, либо она записывает свои разговоры с Богом.
   - Хм... мм, хмм... О-охх, там, прямо там.
   Хоро отнеслась к словам Лоуренса не особо серьёзно, и в нём стал закипать возмущение, которое передалось его пальцам, но она лишь распушила хвост и целиком отдалась своим ощущениям. Он продолжил молча разминать её плечи.
     
   []
     
   - И? - сказала она неторопливо через какое-то время. - В чём, наконец, проблема?
   Гадая, готова ли она уже слушать, Лоуренс попытался снять руки с её плеч, но Хоро воспротивилась. Он сдался и ответил, не прекращая работы:
   - Все вокруг делают странные предположения.
   Хоро не издала ни звука, но её уши были направлены в его сторону, видимо, она готова слушать.
   - Короче, люди гадают в пересудах, не собираешься ли ты уйти из дома в какой-нибудь женский монастырь.
   Уши Хоро выпрямились, она медленно повернулась и посмотрела на Лоуренса.
   - Что?
   Она казалась неуверенной, будто, в самом деле, не поняла. Лоуренс не сразу решился сказать это, но ничто не могло бы её обмануть.
   - Ты выглядишь молодой, так ведь? Это значит, их интересует, не перестал ли я удовлетворять тебя, это если грубо передать сплетню.
   Хоро всё ещё выглядела озадаченной.
   - Для молодых жён при мужьях постарше решение вдруг уйти в женский монастырь обычно означает, что она ему изменила, будучи не в силах совладать со своим телом, или же это ещё другой способ развестись.
   Свет покинул её глаза, посмотревшие на него. Её губы двинулись и тут же застыли. Если бы кто-то мог посмотреть глазами Хоро, как Лоуренс глядит на неё, он мог бы подумать, что её муж с глубокой обидой сомневается в её верности. Однако первым выдохнул Лоуренс, потом он снова глубоко вдохнул, наклонился вперёд и уткнулся носом в волосы Хоро.
   - Я знаю, что я ещё не так стар...
   Руки, лежавшие на плечах Хоро, обняли всё её тело. Она задрожала, будто закашлялась, похоже, она смеялась.
   - Хех. Даже такой дурачок, как ты, иногда говорит, как парень, - Хоро похлопала его по запястьям, а затем ущипнула. - Но, возможно, мне лучше спросить. Ты, кажется, изрядно расстроен этим, нет?
   Тон Хоро был необычайно сочувственным.
   - Наше дело - обслуживать гостей, - ответил он, немного помолчав. - Кто бы захотел остаться в купальне того, кого оставила молодая жена? Таких слухов более чем достаточно, чтобы создать у гостей плохое впечатление.
   Хоро долго смотрела на него широко раскрытыми глазами, затем устало улыбнулась.
   - Это определённо так и есть.
   - И ты больше не можешь быть такой беззаботной.
   - О?
   - Хорошая купальня - это достойная собственность. Есть типчики, приглядывающие за наследством, и многие готовы вмешаться, когда дойдёт до такого. Ещё до того, как ты тронешься с места, к нам могут пожаловать благодушные падшие аристократы, скромно живущие на остатках своих земель, чтобы продать своих младших дочерей.
   Его объяснение заставило уши Хоро так насторожиться, что она услышала бы мышиный чих с противоположной стороны горы, даже знатные дочки побледнели бы от чёрной зависти в сравнении с ней.
   Лоуренс изнывал от чувства опасности, поднимавшегося в нём, когда он только представлял, как эти милые юные девушки станут грациозно кружить вокруг него, стремясь занять место его жены в купальне, и скольких неприятностей будет стоить возвращение спокойствия Хоро. Потому слухи, снующие по деревне, были большой неприятностью.
   - Хм-м...
   Дерзнувшие покуситься на мою добычу должны быть уничтожены, - было написано на лице Хоро, пока она долго размышляла, потом она нехотя взглянула на Лоуренса.
   - И что мне делать? Вцепиться в тебя раньше других? - проворковала она, нежно поглаживая руку Лоуренса и наполняя кокетливостью взгляд.
   Для того, кто называл себя мудрой волчицей, она слишком любила прибегать к подобному притворству. Если Лоуренс начнёт возражать, её удовольствие от игры лишь возрастёт, и он ответил спокойно:
   - Веди себя как обычно.
   - Хмпф! Зануда, - простонала Хоро, надувая щёки.
   Лоуренс нетерпеливо вздохнул.
   - И не броди слишком много с бумагой и пером. Это бросается в глаза.
   - Мммфф... - её второй стон чуть отличался от первого.
   - Если ты просто записываешь, что произошло за день, ты можешь просто уделить этому немного времени перед сном, верно?
   Однако Хоро не выпускала перо и бумагу с пробуждения до отхода ко сну.
   - Дурень. Я могу пропустить что-то важное в таком случае.
   - Не слишком много всего происходит каждый день... Постой, слышь, могу я глянуть, что ты сегодня написала?
   - Нхрх... э-это... нет, это... дурень!
   Хоро закрыла руками лист со своими записями, как ребёнок, но Лоуренс, придержав её, вытащил бумагу из-под её рук. Она попыталась отобрать лист обратно, но оставила свои попытки, когда он отошёл от стола.
   - Ты записала что-то, что могло расстроить меня, если я увижу?
   - Конечно, нет!
   - Значит, всё в порядке... Но у тебя здесь еле поместилось на лист... И ты ещё хочешь всё переписать на пергамент?
   Хоро ходила с дешёвой бумагой, сделанной из тряпок, ходила с ней изо дня в день. На ней она делала записи и черновики, чтобы позже переписать на соответствующий пергамент. Пергамент из шкуры овцы был невероятно долговечным и мог даже выдержать пламя, поэтому он идеально подходил для Хоро, собиравшей перечитывать его столетиями.
   - Что ж, посмотрим... Твой почерк ужасен, как всегда...
   - Ты, молчи! - она взяла горстку песка для просушивания чернил и бросила в него.
   Ловкая во всём прочем, Хоро писала не слишком разборчиво. Её подводило зрение, ей было трудно различать очертания букв, когда она писала.
   - Так, начнём. "Утро, проснулась. Съела два варёных яйца с мягким пшеничным хлебом с сыром, поджаренным на огне. Украсила завтрак двумя кусочками колбасы от вчерашнего ужина и куриной грудкой. И чаша эля, чтобы промыть горло".
   Достаточно роскошный завтрак, возможно, она была так счастлива, что написала об этом. А если подумать, неужели ей действительно нужно написать об этом так подробно? Он посмотрел на Хоро, она оскорблённо отвернулась.
   - "После завтрака шумный гость в ванной попросил принести выпить. Он был и так пьян, поэтому дала ему скисавшее вино, подмешав туда мёда, и он был более чем счастлив получить напиток высшего качества. Заплатил семь медных монет с мужским профилем в терновом венце..." Постой, семь?!
   Лоуренс удивлённо посмотрел на Хоро, она гордо втянула воздух носом.
   - В терновый венце... Медная монета квизин. Четырёх было бы достаточно...
   - Это потому что я сама принесла ему. Плата за доставку. И я не стала уточнять, что вино не было дорогим.
   Это гость, конечно, совершил ошибку, а торговцы всегда продумывали, каким образом улучшить вкус вина. Они либо делали его слаще, добавляя мёд, либо придавали дополнительный аромат и горечь имбирём, либо делали его прозрачным с помощью яичного белка и лимона, выдавая за напиток высокого сорта. Гости сами должны были следить, ведь раз они были рады заплатить, то должны были и получать удовольствие от этого. Он всё понимал, но это было ему не по душе.
   - "Танцовщицы с музыкантами пришли перед обедом. Вычищала золу из печи и слушала их оживлённый шум, пока солнце не поднялось".
   - Видишь, как усердно я работаю? - ухмыльнулась Хоро, подрагивая в волнении хвостом.
   Она всегда настаивала, чтобы золу чистил кого-то другой, объясняя это тем, что зола может набиться в хвост. Лоуренс счёл её деяние необычным.
   - "Лук, который я обмазала глиной и положила в пепел, хорошо запёкся. Расколола глину, посыпала мелко нарезанной зеленью и добавила южного масла, немного соли и съела. К сожалению, без эля..."
   - Ох, - вздохнула Хоро несколько виновато.
   Должно быть, она научилась так есть лук у какого-то гостя. Он подумал, что она просто чистила печь, но она просто изобретательно подзакусила. Не в силах далее выдерживать взгляд Лоуренса, Хоро встала со стула.
   - Тебе не кажется, что уже достаточно?
   - Ты ведь не сделала что-то ещё в этом роде, да?
   Хоро снова попыталась забрать бумагу, но он был выше ростом и, подняв листок над головой, продолжил читать.
   - "После обеда чистила сажу в печи". Ух ты, чистила сажу, да?
   Как хорошо ни делай печь, сажа всё равно выбирается наружу с тёплым воздухом, распространяясь по всему зданию и забиваясь в любые щели. Но чистка сажи Хоро тоже не нравилась, потому что от неё пачкались руки и лицо.
   - "Попутно проверила бутылку, которую я оставила возле трубы..." Бутылку? - Лоуренс пристально посмотрел вниз на Хоро, вцепившуюся в одежду на его груди в бесплодных попытках отобрать бумагу. - Какую ещё бутылку?
   - Я не знаю, - сказала она и, сдавшись, отступила назад, потом сложила руки на груди и отвернулась.
   Лоуренс увидел, как её хвост недовольно дрогнул, и продолжил читать.
   - "Этот Кир научил меня кое-чему интересному. В следующий раз я должна буду сказать ему, где искать в лесу смородину".
   Его внимание привлекло имя Кира, владельца соседней купальни, знаменитого элем, который он варил. Бутылка, оставленная рядом с печью, должна означать брожение чего-то в ней для приготовления какого-то напитка. Но он не понимал, что это может быть за напиток. Чтобы варить эль, нужно было иметь надлежащие приспособления и дрова, а вино требовало винограда. Он ещё подумал про какой-нибудь сидр, но настоящие фрукты здесь можно было собирать гораздо раньше, летом, а потом несколько недель их где-то хранить. Ну, а мёд был весь на попечении хозяйки кухни Ханны, у которой что-то умыкнуть было непростой задачей.
   Конечно, он не мог её ругать всего лишь за небольшое мошенничество. Из-за того, что она сама, без его ведома, мастерила выпивку, не было смысла ограничивать её в вечерней выпивке. Как бы Хоро ни настаивала на том, что с ней ничего не будет, если бы она пила слишком много, ей потом было бы плохо.
   - И что в этой бутылке? - спросил Лоуренс, заставив Хоро надуться.
   Точно так же выглядела Миюри, когда её ругал Коул за какую-нибудь её выходку. Ясно, в кого пошёл этот сорванец.
   - Ты не обязана рассказывать мне, но, когда я поговорю об этом с госпожой Ханной, она будет тебе меньше давать твоих напитков.
   - Чт... что, - Хоро кинула на Лоуренса убийственный взгляд.
   Он тряхнул лист бумаги, и её голова удручённо опустилась.
   - Это был напиток из хлеба...
   - Хлеба? О, квас, да?
   Квас был некрепким напитком, его готовили, замачивая тёмный ржаной хлеб с добавлением мёда в воде. Его неповторимый чуть горький, кисловатый вкус кому-то нравился, а кто-то ненавидел его.
   - Ты всё неплохо продумала... Госпожа Ханна не слишком следит за ржаным хлебом.
   Из разного зерна выходит разный хлеб. Менее всего ценится овсяный хлеб, который и хлебом назвать было не совсем верно, и иногда его даже лошадям давали. Лучшим хлебом считался пшеничный - мягкий и сладкий. А между ними оказывался чёрный хлеб, ржаной, он был твёрдым, горьковатым и не слишком вкусным, поэтому для его улучшения к ржаной муке часто подмешивали пшеничную. Если в купальне, где останавливались только богатые гости, всё же был такой тёмный хлеб, то лишь потому, что иногда гости, посреди роскошной жизни вдруг вспоминали об умеренности как средстве искупления своих грехов.
   - Вот клянусь... Кто бы подумать, что мудрая волчица, одна из всех людей, тайком готовит собственную выпивку и пьёт её?
   Хоро отпрянула, как от удара, но сразу же выпрямилась.
   - Ты, дурень! Я направила остроту моего ума на сохранение содержимого твоего кошеля!
   - Ну да, даже когда ты печёшь и ешь лук, если мы не слишком внимательно присматриваем за печью? А южное масло - это, похоже, оливковое. Оно дорогое, ведь оно проделало с юга такой долгий путь.
   Ещё его рассердило, что она туда и трав добавила. Должно было точно выйти вкусным. И в итоге Хоро вместо того, чтобы поразмыслить над упрёками, угрюмо надулась. Возможно, её так тянуло к еде из-за того, что она была воплощением волчицы, живущей в пшенице и следившей за урожаями.
   Она вздохнула.
   - Я думала, после ухода Миюри какой-то кусочек купальни снова будет для нас...
   Их единственная дочь Миюри походила на нетерпеливого щенка, она вкладывала всю душу в шалости при каждом удобном случае. И Хоро должна была сохранять своё материнское достоинство перед дочерью, поэтому она проявляла самообладание, соответствовавшее званию мудрой волчицы. Но Миюри последовала за молодым Коулом, прежде помогавшим в купальне, а ныне отправившимся в странствие.
   Образ матери отшелушивался с Хоро день ото дня, и возвращалась та Хоро, которая ехала в задней части повозки. Она требовала у Лоуренса хорошей еды, любую паузу в делах отдавала тщательному уходу за своим хвостом и старалась выпить как можно больше каждым вечером. Она препиралась по утрам из-за необходимости вставать, сонно прикрывала глаза перед камином в сумерках и тянулась к нему, чтобы его руки отнесли её обратно в спальню.
   Он, конечно, не мог ей всё позволять. После ухода Коула и Миюри в купальне не хватало работников, поэтому Хоро честно выполняла свою долю работы. Чередой проходили дни, без серьёзных споров или стычек.
   Хоро сказала, что боится забыть эти обычные дни, несмотря на то что они вдвоём были счастливы. И он снабдил её пером, чернилами и бумагой, чтобы решить проблему. Таким образом всё было улажено, всё успокоилось, семья была в безопасности, дела в купальне шли неплохо.
   Или ему так только казалось... А теперь вон что. Лоуренс был больше озадачен, чем раздосадован. Её что-то беспокоит?
   Как бы далеко она ни заходила в своих требованиях, её безграничное обаяние заставляло его чувствовать необоснованность своего стремления не поддаваться всем её прихотям.
   И всё же было ясно, что она писала и о других своих деяниях. Без сомнений эти страницы хранили описание её преступлений. Зачем она это делала? Это совсем не было похоже на Хоро - оставлять такие глупые доказательства.
   Начав делать свои записи, она, судя по всему, не хотела, чтобы кто-то их читал, возможно, из смущения, и он, уважая её желание, воздержался от лишнего любопытства. Возможно, она испытала облегчение от предоставленной свободы и гордо записала это в знак своего торжества.
   Лоуренс ощущал не столько злость, сколько печаль. Он не думал, что Хоро могла быть способной на низость. Он бы хотел испечь эту луковицу и съесть вместе с ней. Разбить окаменевшую от жара глину и, затаив дыхание, посмотреть, что получилось, - насколько это могло оказаться весёлым. Квас был бы намного вкуснее, если бы они выпили его вместе с Селим и Ханной. Ему было бы в радость напрячь голову, пытаясь сделать напиток вкусным и дешёвым.
   Он думал, что Хоро хорошо знает это. Но дойдя в размышлениях до этого, он вдруг подумал, что у Хоро еще могли оставаться проблемы, о которых он не знал.
   Он не мог совсем отрицать её склонность радостно припрятывать для себя вкусную еду, но самой тайком готовить выпивку, чтобы её потом одной выпить - совсем иное дело. Может, так она пыталась отвлечься от чего-то, о чём она не могла ему сказать? Может, это детализированное изложение является для неё способом напомнить ему об особых чувствах, о которых она не могла сказать ему напрямик?
   Рассудив так, Лоуренс почувствовал, что понимает действия Хоро. Ему надо представить, как она будет в одиночку пить горьковато-кислый напиток, этот самый квас. Ему такое представлялось не очень приятным на вкус. Он должен был заметить раньше.
   Может, сейчас следовало не ругать, а обнять её?
   Представим, что она действительно выкопала из пепла покрытый глиной лук, посыпала размякшую запечённую поверхность измельчёнными травами и маслом, посолила и съела... Постой-ка, съела это?
   Лоуренс передумал - нет, здесь определённо было что-то не то.
   Он бы понял, если бы она тайком чего-то захотела съесть, пытаясь отвлечься от каких-то проблем. Например, некоторые пьют от отчаяния. Но могла ли она в отчаянии подбирать травы, подготовить оливкового масла, не забыть даже щепотки соли и вообще уделить мелочам столько внимания? Хоро занималась бы этим с улыбкой, как бы он ни думал.
   Лоуренс посмотрел прямо на неё. Его рассуждения развалились. Он прищурился, глядя на неё и кривя в досаде рот. Наконец, тяжело вздохнул.
   - Слушай, Хоро.
   Она надулась, будто хотела, чтобы её оставили в покое, и покосилась на него. Лоуренс почесал темя.
   - Всё, что ты здесь написала, - это неправда, не так ли?
   Расслабленные волчьи уши и хвост Хоро разом напряглись.
   - Я тут читаю и злюсь, говорю, что собираюсь отобрать квас, затем устраиваю обыск вокруг дымохода. Но я ничего там не нахожу. И спрашиваю тебя - Что это значит? А ты дрожишь, как промокшая кошка, твердишь, что не знаешь. Я настаиваю, желая получить ответы. И что тогда должно случиться?
   Хоро, выслушала его, прикрыв глаза, глубоко вдохнула, словно потянулась, и выдохнула. И, наконец, ухмыльнулась.
   - Тогда я должна буду захихикать.
   Лоуренс сердито уставился на неё, и она действительно засмеялась, её плечи дрожали, когда она игриво обняла его.
   - Не будь таким злюкой. Я не собиралась обманывать тебя, чтобы поддразнить.
   Её скромная улыбка искала примирения, но ответ Лоуренса был прохладен:
   - Я не уверен в этом.
   - Чт... Ты дурень!
   И Хоро наступила ему на ногу. Но, кажется, ей хватило здравого смысла передумать. Раз он усомнился в её словах, она вела себя достаточно неправильно, и он мог усомниться и в ней самой. Она нехотя объяснила:
   - Хммф. Начав записывать, что я делаю каждый день, я почувствовала, что мне очень нравится писать. Всё же, происходило недостаточно, чтобы писать об этом каждый день, и я начала писать то, что, как мне казалось, было бы забавным.
   Лоуренс посмотрел на бумагу и сморщил нос.
   - Всё это?
   - Ладно... где-то наполовину.
   Она выглядела спокойной и собранной, но её уши и хвост ясно выдавали её некоторое смущение.
   Так увлекаться литературными занятиями было ничем иным, как развлечением для знатных девушек, имевших полно свободного времени в своих поместьях. Лоуренс, кажется, понял ощущения Хоро, не желавшей, чтобы он прочёл, что она написала. И всё же сам Лоуренс кое-что упустил.
   - Думаю, мне следовало сразу понять, что у тебя нет таких роскошных завтраков.
   - Просто мне становится себя жалко, если я голодна, когда пишу, как сильно я хотела бы что-то съесть...
   Она даже сделала вид, что вытирает уголки глаз, но истинная причина, по которой она никогда не ела остатки ужина на завтрак следующим утром, состояла в отсутствии этих остатков - она всегда опустошала свою тарелку.
   - А продажа прокисшего вина по высокой цене?
   - Это - на самом деле. Хотя тот гость был настолько пьян, что, едва выпив, он тут же всё выдал обратно. Испортил мою маленькую проделку.
   И потом этот гость, возможно, обсчитался со своей медью и дал ей слишком много.
   - А квас? Ты ведь его не делала? - допытывался Лоуренс, и Хоро быстро отвела взгляд. - Ну же...
   - Я... я этого не делала! Я лишь спросила, как он делается!
   Он внимательно изучил Хоро, и она снова посмотрела на него. Она, несомненно, обладала гордостью, позволявшей ей именовать себя мудрой волчицей. И, похоже, не лгала.
   - Случаются дни, когда мы печём чёрный хлеб тем гостям, которым вздумается попоститься, нет? Но они никогда не съедают весь хлеб. Мне бы хотелось предложить им представить себя в наших шкурах, чтобы они доедали всё!
   - О, да, таким путём было бы легче позаботиться об этом...
   - Мм. И... Я, честно говоря, попробовала однажды, но у меня не вышло. Ладно, не буду врать, что я на самом деле ничего не сделала.
   Он недовольно посмотрел на неё, Хоро, улыбнувшись, наклонила, как делала Миюри, когда не хотела что-то говорить.
   - Начать день с вкусной еды, съесть что-то восхитительное, пока выполняешь утомительную работу, потом даже выпить - разве это не идеальный день? Я хотела бы так проводить дни. Разве я не права, дорогой?
   Она снова обняла его и потёрлась лицом о его грудь, ласкаясь. Хвост её вилял, показывая её хорошее настроение, и плечи Лоуренса расслабились.
   - Я самый счастливый мужчина среди живущих, женился на ком-то столь скромном, с такими скромными желаниями.
   - Эх-хе. Точно, точно.
   Лоуренс мгновение сомневался, поняла ли она его иронию, но это же была Хоро - конечно, поняла. Он сомневался, обеспокоиться ли её обычным поведением или просто выдавить улыбку. Снова обняв её, он сказал:
   - Ладно, начнём с лука.
   - Хм?
   - Ты записываешь события дней в этой купальне, чтобы потом долго перечитывать, верно?
   Хоро широко раскрыла глаза, шерсть у неё на ушах и хвосте поднялась.
   - Не заставит ли тебя съеденный лук почувствовать себя по-настоящему плохо? - спросил он с лукавой улыбкой, Хоро надулась и наступила ему на обе ноги сразу.
   - Я не собака!
   Лоуренс просто беззаботно пожал плечами.
   - И квас поможет немного решить проблему остатков этого тёмного хлеба, и я понимаю желание угоститься после очистки золы и сажи, с чем у нас так много проблем.
   Хоро с сомнением следила за ним, подозревая, что он её дразнит, но потом, наконец, согласно улыбнулась.
   - Нет большей выгоды, чем превратить ужасное в приятное. Это должно стать секретом, как сделать приятным каждый день.
   - Мм.
   Они улыбнулись друг другу, хвост Хоро весело ходил вверх-вниз.
   - Ладно, оставим лук и квас на завтра и ляжем спать.
   Было уже поздно. В этот час все крепко спали, даже в весёлой Ньоххире. Он взял на руки худенькое тело Хоро и понёс её к кровати, но почти сразу был вынужден остановиться, потому что она заёрзала в его руках.
   - Хоро?
   - Дурень.
   Она выскользнула из его рук. Затем, не обращая внимания на растерянность Лоуренса, она с весёлым видом надела косынку и пояс, которыми она скрывала свои уши и хвост всякий раз, когда выходила из спальни.
   - Ты торговец, который отдал бы жизнь за деньги, нет?
   Мысль - У меня плохое предчувствие... - пронзила его голову, а Хоро решительно потянула его за руки.
   - Время - деньги. И так много дел надо сделать для моего идеального дня.
   Она обхватила руку Лоуренса и, упираясь в него подбородком, потянула его к столу. На столе лежали бумаги, от которых она не могла оторваться, и заполняла их буквами днём и ночью. Лоуренс взглянул на стопки бумаг, потом снова на девушку рядом с ним, она намерено широко улыбнулась.
   - Мы не собираемся делать всё это по-настоящему, верно?
   Лицо Хоро украсилось озорным выражением, волчий клык выглянул из-под губы, а в ярких красновато-янтарных глазах вспыхнул опасный огонёк.
   - Я Хоро мудрая, что живёт в пшенице и управляет её урожаями, та, которой когда-то поклонялись как богине. Пророчества и всё такое высоко ценятся среди людей, нет?
   Если их дочь Миюри была волчицей, со всех ног мчавшейся прямо к своей жертве, то Хоро бросалась на добычу сзади под покровом ночи.
   - Или тебя не беспокоит, что я буду читать это самой себе в одиночестве в далёком будущем, или хочешь, чтобы я кое-что сделала с моим дорогим... пока я не заплакала?
   - Э-э...
   Обычное себялюбие Хоро. Если бы он сразу отказался, она бы, как обычно, обманула его, сочтя его ограниченным.
   Ну? - её красные глаза смотрели прямо на него, наполненные уверенностью.
   Какое-то время Лоуренс сопротивлялся, но её рука сильнее сжала его руку, и он сдался. Потому что, когда он увидит радость на лице Хоро, её счастье в итоге станет и его собственным.
   - Однако, - произнёс Лоуренс, думая, что теперь он будет немного мудрее. - Ты ещё должна помочь мне разобраться с этими слухами в деревне.
   Хоро не стареет и всегда будет выглядеть юной девушкой. Эти слухи могут возобновиться и в будущем.
   А Лоуренс оказался ещё недостаточно взрослым, думая, что если только они знают правду, то всё в порядке. Его человеческое самоуважение было также поколеблено.
   - Эх-хе-хе, - усмехнулась Хоро, признав поражение с той мягкостью, с которой ссыпается в мешок куча муки. - Очень хорошо. В конце концов, ты же ещё мальчишка.
   Она взяла его руку, понюхала ладонь и чмокнула сустав его мизинца.
   - Я буду играть достаточно хорошо, чтобы им казалось, что я влюблена в тебя, - пообещала она.
   Лоуренс притянул к себе руку и её заодно.
   - Не чтобы им казалось, а чтобы они знали.
   Хоро моргнул, глядя на удрученное выражение лица Лоуренса.
   - Нет, "чтобы им казалось, что я влюблена в тебя" - это правильно. Ведь это ты любишь меня.
   - Правда? И кто это сердится, если я чем-то займусь, и приучает меня быть всё время с собой?
   - Ч-что?!
   Не прекращая пререкаться, Хоро и Лоуренс вместе вышли из спальни. Их лица кривились от иронии, когда они докапывались один до другого, посыпая солью раны друг друга, но дверь за собой они прикрыли тихо и пошли по коридору, держась за руки.
     
   []
     
   - Вот почему ты просто дурень даже после всех этих лет!
   - Сама мудрая волчица заплачет, осознав, что она, кажется, совсем меня не знает.
   Они шли по тёмному дому, в котором не горело ни единой свечки, и Лоуренс вспоминал время, когда впервые встретил Хоро.
   Они провели много ночей вместе в этой маленькой повозке. В своих спорах тогда они действительно злились друг на друга, их стычки были настолько насыщенными, что, оглядываясь назад, он теперь гадал, откуда был такой накал. Хорошо это или плохо, он уже не мог отчётливо вспомнить, что чувствовал тогда.
   Прошедшие месяцы и дни скрыли от него ответ на эту загадку, весь его опыт укутал его одеялами, в которых он спал. Под этими одеялами он мог выдержать любой холод, и ни один клинок не сможет пробить их насквозь и добраться до него. Он был уверен, что между ним и Хоро ничего не сможет произойти.
   Но в то же время он испытал чувство потери. Чувства, которые так выплёскивались из него тогда, теперь существовали неизвестно где, в каком-то далёком-далёком мире. Он жаждал их и печалился, что их больше нет с ним. Однако лишь дурак плачет по монетам, покинувшим кошель при покупке. Пока приобретённые товары стоили этого, потраченные монеты не имели особого значения.
     
   Они забрались в кладовку с припасами.
   - Одной было бы слишком мало, да? - засмеялся Лоуренс, когда Хоро протянула ему три луковицы. - Подержи пока. Я за горшком с маслом.
   - Этого точно недостаточно.
   Что бы он ни приготовил, чтобы наслаждаться всем временем, выпавшем ему быть рядом с Хоро, этого будет недостаточно.
   - Захвати бочонок с элем, пока ты там, - распорядилась Хоро, её глаза явственно мерцали в темноте. - В конце концов, это твоя вина. Тебе надо будет объясняться с Ханной.
   Лоуренс был хозяином купальни, но кухня представляла собой территорию Ханны. Даже Лоуренс не мог избежать разбирательств с ней, если брал без спросу еду из кухни.
   - Сразу станет видно, чья вина, когда она увидит, как ты спотыкаешься с похмелья, хоть бы я и соврал, не так ли?
   Хоро сердито надулась, но не удержалась и захихикала.
   - Значит, это вызов.
   - Выпивка - это не то, что уместно для состязаний.
   - О? Струсил?
   - Порядочный мужчина возьмёт на себя вину своей подруги.
   Лоуренс и Хоро, кусавшая свои губки и при этом ухмылявшаяся, толкали друг друга. Ему казалось, что он помолодел на десять, нет, на двадцать лет, когда они играли, как дети.
   Подобно разбойнику, вышедшему на дело с напарником, Лоуренс прошептал:
   - Давай, приготовь там всё. Мы же не хотим, чтобы нас застукали.
   - Сходи в сарай за глиной. Я слышала, чем больше глины, тем слаще. Захвати побольше, пожалуйста.
   - О, это почти как... - заговорил Лоуренс, но остановился, когда Хоро, хладнокровно смотревшая на него, улыбнулась, отряхиваясь. - Понял. Значит, встречаемся у камина.
   - Мм.
   Они наскоро поцеловались - Лоуренс, наклонившись вперёд, а Хоро, встав на цыпочки - и отправилась выполнять свои задания.
   Лоуренс пробирался чёрным ходом к сараю, и думал, что они сами похожи на луковицы. Чем толще с годами становился слой их опыта, тем слаще становилось под этим слоем. Он подумал, не слишком ли много сладкого, но этот опыт того стоил.
   Он взял всё, что нужно, и поспешил к камину в гостевом зале. В такое позднее время гостей уже не было, под слоем пепла краснели, потрескивая, угли. Тут же подоспела и Хоро, и они тихонечко засмеялись, посмотрев друг на друга. Что бы они ни сказали, этого было бы недостаточно, чтобы выразить, что они чувствовали.
   - Хоро.
   - Хм?
   Лоуренс не стал говорить и лишь улыбнулся. Хоро тоже поняла, что это значило, и, как их озорная дочь, оскалила зубы в усмешке.
   Их дни не были повторением одного вслед другому. Не было края их возможности наслаждаться.
   Всего лишь один взгляд глаза в глаза в тишине ночи убедил его в этом.
     
     

ВОЛЧИЦА И ГОЛУБЫЕ МЕЧТЫ

     
   Небесная синева наливалась глубиной, из леса доносился запах новой зелени. В горах, где по полгода лежит снег и среди которых расположилась деревня горячих источников Ньоххира, наконец, наступило лето.
   Лоуренс, хозяин купальни "Волчица и пряность", набрал в лёгкие летнего воздуха, но кое-что уже дало ему знать о смене времени года. Это произошло, когда он завершил работу с книгой записей и принёс чернила обратно в спальню.
   - Право же... - вздохнул в волнении Лоуренс, открыв дверь спальни.
   Он до того гадал, где может быть его жена Хоро, она нигде не попадалась ему в купальне, пока не обнаружилась здесь в спальне, крепко спящая на кровати. На столе стояла почти полная чаша с элем, должно быть, она сделала несколько глотков, глядя в небо, а потом прикорнула.
   Прохладный ветерок, влетевший в открытое в это время года окно, коснулся его щеки, пение птиц ласкало слух. Не было большей роскоши, чем проводить дни, лениво наблюдая за плывущими в ярком голубом небе облаками.
   И в центре всего этого расположилась Хоро, она, лёжа на спине с приоткрытым ртом, напоминала глупую кошку. Её правая рука, покоясь на животе, приподнималась и опускалась в такт её мягкому похрапыванию. Понаблюдав за ней, он заметил, как её рука изредка почёсывала живот, и не смог не улыбнуться.
   Лёжа на кровати в такой позе, она казалась девочкой, даже младше тех пятнадцати лет, на которые она выглядела обычно, и было заманчиво сказать ей, что так спать очень неприлично для девушек её возраста, но, увы, Хоро не была той, которой казалось. Её истинным обликом была огромная волчица, живущая в пшенице и следившая за её урожаем. И потому её голову украшали волчьи уши, покрытые шестью того же льняного цвета, что и её волосы, а сзади у неё рос пушистый хвост. Шерсть на её хвосте, без ухода за которой она не могла обойтись, трепетала под лёгким ветерком, залетавшим через окно.
   Её волчья природа проявлялась не только в ушах и хвосте, но и в том, как она спала. Зимой Хоро подобно волку сворачивалась калачиком, пряча лицо, но по мере того, как становилось теплее, она постепенно разворачивалась. В эту пору она лежала на спине, широко раскинув руки и ноги. Ничто в этом мире не могло её напугать, она просто наслаждалась всем, что было вокруг неё. Она выглядела до глупого умиротворённой.
   Без сомнения Хоро бы рассердилась, узнай она, что Лоуренс определял время года по её манере спать. И тогда он больше не сможет с нетерпением ждать этого момента каждый год, поэтому он очень старательно таил свой маленький секрет.
   В этом году он тоже позволил себе насладиться любованием Хоро совсем недолго, а потом опустил взгляд на стол у кровати. Там ещё лежали перо и бумага, на которой рядом с надписью был изображён довольно грубый рисунок смородины, которую они собирали вчера, несколько ягод лежало на бумаге.
   Сама смородина была вполне съедобной, но при этом такой кислой, что невольно сморщишься. Время от времени Хоро сама брала в рот кислые ягоды, чтобы посильней вздыбить шерсть на хвосте. Они собрали много смородины, чтобы есть с сахаром, сварить с мёдом или оставить перебродить.
   Лоуренс взял одну из чёрных ягод и покатал её по ладони. Затем посмотрел в окно, глубоко вздохнул и подсел к Хоро на край кровати. Он несколько мгновений смотрел на её спокойное спящее лицо с закрытыми глазами, затем осторожно двумя пальцами положил ягоду ей на губы. Её волчьи уши выпрямились, веки затрепетали, ему показалось, что она сейчас проснётся, но её лицо быстро расслабилось. Скорее всего, это было лишь проявлением её волчьей настороженности, её губы даже не сомкнулись.
   Губы огромной прожорливой волчицы шевельнулись, даже во сне почуяв еду, и ягода смородины упала в рот...
   - Ням... Ммм... - она распробовала смородину. - Мммммммм!
   Хоро вскочила от страшно кислого вкуса.
   - Мн, нгх... Кха. Ч-что за?!
   Машинально проглотив ягоду, она проснулась и стала тереть горло и грудь.
   Лоуренс, довольный её переполохом, протянул недопитый ею эль. Хоро не упустила возможности и схватила чашу, быстро оценивая ситуацию. Смородина на столе, улыбающийся Лоуренс на краю кровати - догадаться не сложно. В её красновато-янтарных глазах вспыхнул огонь.
   - Ты... дурень!..
   Давным-давно Лоуренс задрожал бы от страха, увидев такую ярость в глазах, но прошло столько лет с тех пор, как они поженились. Он забрал опустевшую чашу из рук Хоро, попытавшейся укусить его, и большим пальцем стёр с губ белую пену.
   - Встаёшь?
   Хоро посмотрела на улыбавшегося Лоуренса, схватила его запястье обеими руками и с силой вытерла рот его рукой. А потом укусила его ладонь и сердито отвернулась.
   - И что же это должно означать?!
   Тщеславие Хоро не слишком ладило с удивлением. В то время как слишком многое могло ввергнуть её в плохое настроение, он, вероятно, мог избежать наказания, ему выпадали случаи увидеть одну её сторону, чтобы попытаться успокоить её хандру работой. Он протянул руку погладить её по голове, но она оттолкнула его руку. Лоуренс так обожал Хоро, когда она дулась, но ему пришлось заговорить, прежде чем она действительно разозлится на него.
   - У меня есть работа для тебя. Сейчас твоя очередь.
   Она сердито посмотрела на него, а потом вздохнула и встала с постели. Лоуренс расстелил на столе большую, истрепавшуюся карту, от неё поднялась пыль, Хоро немедленно чихнула.
   - Шмыг... Что такое? - недовольно спросила Хоро, вытирая нос.
   - Ты не помнишь? - с ещё более недовольным видом отозвался Лоуренс.
   - Хм? - Хоро с недоумением посмотрела на него, но, переведя несколько раз взгляд то на карту, то на мужа, она чуть дёрнула ушами. - А... Ап-чхи! Шмыг... А чего ты принёс эту старую штуку?
   Похоже, она вспомнила. Карта была испещрена всевозможными пометками, в одном месте осталось пятно от пролитого эля.
   Эту карту Лоуренс и Хоро составляли во время поисков хорошего места для строительства купальни, когда они ещё только начали своё дело здесь, в Ньоххире. Иначе, это была своего рода старая карта сокровищ, которая помогала им найти свой дом в северных землях.
   - Как только клад найден, карта сокровищ теряет свою ценность. Я совсем забыл о ней. Только Миюри её пару раз рассматривала, так ведь?
   Лоуренс протянул руку и вытер нос Хоро носовым платком, её хвост забил об пол.
   - И? Зачем тебе это? Надеюсь, ты не хочешь открыть ещё одну купальню?
   Сделать пристройку к купальне "Волчица и пряность", расширить дело... Он давно мечтал об этом. Теперь же важнее сохранить их купальню скромной, но особенной.
   - Нет, я хочу попросить тебя посмотреть путь отсюда сюда.
   Палец Лоуренса скользнул от деревни Ньоххира на запад. Глубоко в лес, за горную гряду, туда, где даже самых маленьких общин ещё не было.
   - Я хочу, чтобы ты нашла дорогу, которая соединит эти места.
   - Дорогу? - с сомнением переспросила Хоро.
   - Ты была здесь много раз в теле волка, верно? - ответил Лоуренс.
   - Это правда, но... Нет, именно поэтому я знаю, что там нет дороги.
   Лоуренс имел в виду путь, который должен был соединить деревню горячих источников Ньоххиру с определённым местом. В том месте имелось единственное здание, которое ещё недавно внушало опасения Ньоххире, которое могло стать соперником деревни.
   - Я знаю. Мы её проложим. Но ты знаешь, где пройти будет легче, а где тяжелее, верно? И ещё одно, - Лоуренс дотронулся до кончика волчьего уха Хоро. - Должны быть места в лесу, в которые люди точно не захотят войти.
   Хоро нахмурилась и поджала губы. Её красноватые глаза пристально смотрели на него, похоже, он поручал ей весьма хлопотливое дело.
   - Какое хлопотливое дело ты мне даёшь.
   Лоуренс так и думал, что она это скажет, он устало улыбнулся и пожал плечами.
   - Разве не так? - ответила она на его улыбку. - Проложить дорогу до постоялого двора родичей Селим? Это как? Не ты ли считал их соперниками в деле?
   Селим, молодая девушка, с весны работающая в купальне, тоже была не-человеком. Как и Хоро, она была воплощением волчицы, она пришла вместе со своим братом и друзьями, тоже волками, с юга в поисках безопасного места для жизни. После ряда событий Селим начала работать в купальне Лоуренса, а её брат Арам и остальные родичи устроились иначе. По другую сторону гор от Ньоххира они готовились открыть постоялый двор для тех, кто захочет посетить это место, объявленное святым.
   Воспоминания о тревоге хозяев купален Ньоххиры из-за слухов о соперниках в лице Арама и остальных, собиравшихся обосноваться там, были свежи в памяти Лоуренса. Но у Селим и её брата таких намерений не было, не было у них и источника для купальни рядом с их поселением, как, впрочем, и способностей к этому делу. Судьба Селим, одной из них, была куда важнее для них, также они не собирались поступаться тем особым почтением, которое они испытывали к Хоро. Короче, тех или иных доводов Араму было достаточно, чтобы предложить следующее: "Могут ли купальни Ньоххиры принять паломников, приезжающих к нам?"
   Лоуренс принял на себя заботу об этом деле и сообщил о нём на собрании хозяев купален Ньоххиры. Будучи консервативными во всём, они всё же не были слепы в деловых вопросах и поняли, что не будет соперничества за гостей, более того, было бы весьма недурно заполучить новых гостей - странствующих паломников. Да и обычные гости, приехав в Ньоххиру, могли бы получить возможность посетить святое место, если бы установилась связь между этими местами. Хотя хозяева часто хвастались своим умением развеивать скуку своих давних гостей, особого разнообразия в их способах не было. А благодаря новому месту паломничества, гости могли неспешно съездить на несколько дней к Араму, облегчив работу хозяев купален.
   Собрание единодушно согласилось, но возникла проблема.
   - Значит, дорога? - задумчиво произнесла Хоро.
   - Было бы хорошо использовать звериные тропы, но, думаю, мы бы создали проблемы жителям леса, начав расхаживать по ним.
   Хоро скрестила руки и поводила настороженными ушами по сторонам, в её горле зародилось рычание. У леса свои законы, тому, кто будет наивно предполагать, что всё будет в полном порядке, лес доставит неприятностей. Тем более что Хоро не стремилась вернуться в лес огромной волчицей, чтобы заставить всех слушаться себя.
   - Слишком далеко, чтобы на человеческих ногах пройти весь путь за день, понадобится место для ночлега. Никому не будет хорошо, если рядом окажется пещера с медведем или оленья тропа, верно? Я подумал, что ты знаешь, как с этим справиться.
   - У-унннг... - простонала Хоро, глубоко вздохнула и, как ребёнок, топнула ногой. - Почему бы Селим не заняться этим? Те, кто в лесу, поймут, если она скажет, что действует от моего имени.
   Для Селим, ещё одного воплощения волчицы, это было вполне по силам. Но она была совершенно незаменимым работником в купальне. С рассвета до заката она в одиночку заботилась обо всём, что случалось в доме, а ночью надевала очки из полированных осколков стекла и при свечах вела учёт в их книге.
   Если бы Лоуренс высказался бы честно, он бы сообщил, что Хоро в это приятное время года целыми днями спала в своей постели, соблазнённая прохладным ветерком, и проку от неё вдвое меньше, чем от Селим. Впрочем, он знал, что сказать об этом - значит, поставить под угрозу всю купальню. Он призвал всю свою мудрость бывшего торговца, которым он когда-то был.
   - Есть причина, по которой я могу просить только тебя.
   - Хм? - с сомнением посмотрела на него Хоро, подбадривая его убедить её в этом.
   Лоуренс почти прошептал свой ответ, добавив к голосу особенно чарующие интонации.
   - Большинство гостей, приезжающие купаться в водах Ньоххиры, - люди немолодые, верно? И отправляясь в поселение Арама, им придётся идти пешком.
   - Хочешь сказать, я тоже старая?..
   Хоро прожила уже сотни лет. Он увидел её мелькнувшие клыки, но, конечно, сохранил спокойствие.
   - Нет. Причина, по которой я не могу отправить с этим госпожу Селим, заключается в твоём телосложении.
   - Хмм?..
   Лоуренс положил руку на щеку Хоро, провёл большим пальцем по углу её глаза, затем похлопал по голове. Когда она притворялась, её подобная почти девочке фигурка почти завораживала.
   - Открыть новый путь - тяжёлая работа, и одна лишь попытка решить, куда начать идти, уже вызовет спор. Если мы оставим это медлительному собранию, нам никогда не дождаться решения. Но если бы ты смогла пройти тот путь в твоём теле, то и большинство гостей Ньоххиры сможет. Вот почему ты можешь объяснить, почему нужно проложить дорогу именно там, где она нашлась для тебя, верно?
   Хоро посмотрела на карту, затем снова на него широко открытыми несчастными глазами. Лоуренс собрал всю силу, какую смог и облёк в слова:
   - Ты намного соблпазнительнее госпожи Селим. Ты сможешь лучше убедить жителей деревни.
   Глаза Хоро с тихой тоской глядели на Лоуренса. Всякий огонёк угас в них, но тут она вдруг зажмурилась и отвернулась.
   - Хммфф, - вздохнула Хоро, поджав губы, меж тем её уши и хвост радостно запорхали. - Единственное, что у тебя есть, - это твои слова. Ладно, я уступлю твоим сладким речам.
   Лоуренс почтительно наклонил голову в сторону изображавшей раздражение Хоро.
   - Ты очень помогла.
   Хоро отвела взгляд и фыркнула, затем, закрыв глаза, повернулась к нему плечом и подтолкнула его. Лоуренс устало улыбнулся и обнял явно напрашивавшуюся на это волчицу.
   - Итак? Мне надо только провести линию, обозначив хорошую, по моему мнению, дорогу?
   - Нет, деревенские охотники, лесорубы и Арам пройдут там вместе, ты присоединишься к их исследованию.
   Хоро в уюте его рук сузила глаза, вдруг проявив несогласие.
   - Что, будут другие? Я не хочу, чтобы меня видели. Ты чувствуешь то же самое, или нет?
   Хоро не была человеком и не старела. За годы, проведённые в деревне, она стала как можно реже появляться на людях, чтобы скрыть это. Но помимо этого Хоро ещё была и довольно застенчивой.
   - Пожалуйста. Они, наконец, признали меня членом общины. Если ты, моя жена, хорошо с этим справишься, мы сможем стать одними из них.
   Хоро, волчица, живущая в стае, была чувствительней кого бы то ни было к таким вещам. Она когда-то пыталась управлять урожаями пшеницы в деревне, одинокая и не ведающая благодарности, и она хорошо знала, как больно жить, чувствуя себя чужой. Огорчение на её лице ещё не разгладилось, когда она, в конце концов, вздохнула и опустила плечи.
   - Хмм... И в какую это неприятную семью я угодила, выйдя замуж?
   - Спасибо. Я ценю это, - Лоуренс снова обнял Хоро, её хвост прошелестел назад-вперёд.
   - Хорошо, полагаю, будет не слишком ужасным разок прогуляться с тобой.
   От её улыбки при этих словах Лоуренс ещё острее почувствовал себя виноватым. Она, конечно, поняла это и с удивлением уставилась на него.
   - Хм... мм?
   - Прости... Я должен остаться в купальне.
   Глаза Хоро чуть расширились, а улыбка погасла. Её волчьи уши печально дрогнули и опустились. Он не знал, что и сказать, такой счастливой она казалась, узнав о возможности пройти с ним вместе через горы... Но тут он заметил, как распушился её хвост и вздохнул.
   - Слушай, может, хватит притворяться?
   Печаль исчезла с лица Хоро, как лопается пузырь на луже в дождь. Теперь её глаза смотрели на него очень холодно.
   - Хммм. И чем ты будешь заниматься, пока меня уводят в горы?
   - По крайней мере, я не буду дремать на кровати, хлебнув эля.
   Прекрасно поняв, в чей огород брошен камень, Хоро принялась сверлить его взглядом.
   - Или ты решишь сделать мою работу? Это не займёт много времени, поэтому я не буду возражать, если ты сделаешь её как следует.
   - Грр... - неуверенно рыкнула она и переспросила. - Т-твою работу?
   Работа в купальне подразделялась на каждодневную, поддерживающую жизнь в доме, и сезонную. Последняя особенно отличалась большим количеством хлопотливых дел вроде уборки урожая и его обработки для последующего сохранения. Казалось, Хоро пыталась вспомнить, что это за работа, поэтому Лоуренс напомнил ей.
   - Сушка серного порошка на солнце для подарков гостям.
   - О.
   Источники вместе с водой выбрасывали серу мелкими жёлтыми частичками. Эта сера отличалась от обычной, растворенной в воде, и, по слухам, очень помогала при болях и распухании суставов, а также при порезах. Гости, поверившие слухам, любили смешивать порошок с горячей водой и пить. Лоуренс как-то тоже попробовал, это средство мигом прочистило ему кишечник, так что он не мог сам советовать это другим, но удовлетворять требования заказчика - обязанность торговца.
   Но серу, скопившуюся у выхода источника, требовалось сначала поместить в неглазурованный горшок для удаления воды, а затем просушить на солнце. Большинство гостей покупали что-либо большими количествами, что усложняло подготовку товара. К слову, разжигать большой костёр и сушить порошок на нём получалось бы накладно, поэтому порошок просушивался летом, когда солнце жарче и бывает чаще. Но сама подготовка к просушиванию была тоже нелёгкой работой. Мокрый серный порошок после удаления воды в пористом горшке затвердевал, его надо было разбивать в горшке на куски и вываливать для просушки на расстеленную ткань. А потом браться за следующую порцию серы. И так раз за разом.
   Несомненно, Хоро начнёт ныть уже после третьего раза. Она прикинула все за и против под пристальным взглядом Лоуренса и улыбнулась.
   - Ладно, полагаю, я как представитель купальни должна много работать ради благосклонности деревни.
   Похоже, она пришла к выводу, что ей лучше будет прогуляться по лесу. Лоуренс спокойно смотрел на неё, и Хоро ответным взглядом потребовала от него ответа. Он пожал плечами и вздохнул.
   - Я скажу госпоже Ханне приготовить тебе что-нибудь вкусненькое, я рассчитываю на тебя.
   Она немедленно ущипнула его за руку.
   - Дурень. Ты веришь, что меня всегда можно подкупить едой?
   - Так ты отказываешься?
   - Я ничего такого не сказала.
   Хоро шумно выдохнула через нос, Лоуренс лишь вымучено улыбнулся.
     
   В прошлом Лоуренс не раз навьючивал Хоро-волчицу, но делать это в её человеческом облике было странно. Он повесил ей на спину мешок с письменными принадлежностями и едой и плотно завязал верёвки, чтобы ей ничего не мешало на горных дорогах. Теперь, когда она будет идти с другими жителями деревни, ей придётся прятать уши и хвост. Уши мог скрыть капюшон, с хвостом было справиться труднее.
   Говорят, легче всего спрятать дерево в лесу, и они решили использовать меховую отделку одежды. Даже летом в горах, там, куда не попадает солнце, достаточно прохладно, поэтому подозрений ни у кого не возникнет. Ему осталось только довериться лицедейству и красноречию Хоро на крайний случай.
   - Я рассчитываю на тебя.
   - Хм.
   Хоро, в дорожной одежде, выглядела не расстроенной, а, скорее, взволнованной. Перед уходом она поднялась на цыпочках и представила ему своё лицо, и Лоуренс, вздохнув, поцеловал её в щёку.
   - Хе-хе. А теперь будь хорошим мальчиком.
   Лоуренс ухмыльнулся: А кто тут у нас такой одинокий и цеплючий? И Хоро, радостно блеснув клыками, пошла вниз от купальни по склону холма. Внизу она присоединилась к деревенским охотникам. Арам, одетый как монах, низко склонил перед ней голову, и они пошли. Напоследок Хоро отчаянно помахала ему рукой, и они пропали из виду. На лице Лоуренса появилась отстранённая, странно сентиментальная улыбка.
   - Прошу прощения, хозяин Лоуренс? - послышался тонкий голосок.
   Это была Селим, девушка, работавшая в купальне, она стояла немного позади него и тоже провожала Хоро.
   - Может, мне следовало пойти вместо...
   У Селим были светлые волосы до плеч, оборачиваясь волчицей, она обретала белую шубу, достойную богов, девушка выглядела виноватой, но это означало, что она привыкла к своему положению. Хоро часто дразнила Лоуренса, высмеивая его слабость к несчастным девушкам, и ему следовало проявлять осторожность в общении с Селим.
   - Нет, в последнее время она почти не занималась работой. Без тебя, госпожа Селим, купальня перестала бы работать. Ты видела, как она до того дремала, разве нет?
   Селим подравняла плечи, будто смутилась, перебрав образы в своей памяти. Она чуть не кивнула в своей искренности, но тут же быстро покачала головой.
   - Н-нет, мне нравится работать, и хозяйка Хоро с радостью протянет мне руку, если нужно.
   - О том я и говорю. Она считает, что всё в порядке, пока лодка не начнёт тонуть. В её душе нет стремления грести быстрее.
   Хоро словно говорила ему: те, кому это нужно, - странные.
   Селим смущённо улыбнулась Лоуренсу, затем медленно произнесла:
   - Или, может, это секрет того, как выдержать долгую жизнь.
   Селим был хорошей, она сказала это и улыбнулась, пытаясь спасти лица их обоих.
   - Возможно и так. Весы опрокинутся, если переложить свинца на одну чашу.
   - Действительно, - просияла она, и Лоуренс улыбнулся в ответ.
   Будь тут Хоро, она бы одарила его сейчас долгим взглядом, но Лоуренс хотел бы, чтобы она немного поучилась искренности у Селим, которая никогда не использовала улыбку как оружие.
   - Э, хозяин Лоуренс, у меня есть вопросы по нашим итогам.
   Проводив Хоро, они пошли к дому.
   - Я подсчитала прошлой ночью все наши расчёты по расходам.
   - Что-то не сходится? Только не говори мне, что нам не хватает?
   С очками Селим стала куда лучше читать и писать, и очень скоро Лоуренс смог поручить ей ту же работу, которую он прежде доверял Коулу. Например, Селим прекрасно выполняла денежные расчёты, потому что работала не наскоками, а осторожно и последовательно.
   - Нет, это насчёт монет.
     
   []
     
   Лоуренс всё понял сразу.
   - А... разменная мелочь...
   Он даже чуть вздохнул, и Селим немедленно извинилась.
   - Я пыталась разнести серебро по видам монет в соответствии с необходимой оплатой наших заказов, но у нас не остаётся мелких монет...
   - Это не твоя вина, госпожа Селим, - успокаивающе сказал Лоуренс и почесал голову. - Это обсуждали и на собрании. В этом году торговля повсюду процветает, и монет не хватает.
   - Значит... какое-то время не сможем оплачивать? - Селим развела руки, глядя на него круглыми глазами, словно пытаясь передать ему своё беспокойство.
   - Крупные покупки мы можем производить чеками, значит... То, что останется - это мелкие расходы и размен денег для гостей, верно?
   Требования гостей разменять деньги либо чеки были особенно важны. Среди их удовольствий во время длительного пребывания в купальне были выступления танцовщиц и музыкантов. Скучные, похотливые старики засовывали медные монеты за одежду разгорячённых соблазнительных танцовщиц, находя в этот момент весь смысл жизни в улыбках, полученных в ответ на их подношения.
   В Ньоххире были и те, кто ходил по купальням с домашними наливками, элем и сладостями, для них гостям тоже требовалась мелочь, так же как и для оплаты услуг проводников или охотников, сопровождавших гостей.
   Отсутствие разменной монеты означало большие неудобства для многих людей.
   - Я постараюсь что-то придумать, поэтому, если сможешь, как-то продержись немного.
   - Конечно.
   Селим была кроткой девушкой, она не казалась расстроенной из-за этого, но с упрёками гостей пришлось бы столкнуться именно ей, когда дойдёт до размена денег. Лоуренс было несколько неудобно из-за этого. Он увидел, как она коротко кивнула и вернулась к работе, а затем вздохнул.
   - Что-то придумать... Придумать, да?
   Лоуренс упёр руки в бока и посмотрел в небо. Его купальня углублялась в горы от Ньоххиры, которая и сама была удалённым местом. Ближайший подходящий город находился в нескольких днях пути по реке или по дороге. Эта проблема с монетами возникала даже у менял самых крупных городов, что мог сделать хозяин затерянной в горах купальни.
   До него с другой стороны здания доносилась музыка и оживлённые голоса гостей. Лоуренс как хозяин купальни был обязан поддерживать эти смех и оживление. Здесь был дом, о котором они с Хоро мечтали, опускать руки было немыслимо.
   - Но мечтательность в этом мире - мучение само по себе, так ведь? - проворчал, ухмыльнувшись, Лоуренс и вернулся к работе.
     
   Деревенское собрание собиралось ежемесячно летом и зимой - в самую напряжённую пору в Ньоххире - и дважды весной и осенью. Однако хозяева купален устраивали встречи и по своему усмотрению, если было необходимо. Зачастую собрания перерастали в вечеринки, но могли проходить и очень серьёзно.
   - Ладно, хорошо, дело с дорогой в деревню Святая Селим пошло хорошо.
   Сообщение собранию о проверке пути делал Лоуренс, так как его жена Хоро участвовала в этом. Никто из других хозяев не имел особых возражений против того, чтобы проложить дорогу там, где легко бы прошла такая девушка, как Хоро. Они решили для поселения Арама выбрать название Святая Селим. У Лоуренса, Хоро и Селим не было выбора после того, как они устроили чудо святой, чьё тело стало серебром после погребения, ведь Селим назвала своё имя архиепископу. Впрочем, никто бы не подумал, что святая и Селим из купальни Лоуренса - это одно и то же лицо.
   - Надеюсь, никто не будет против оставить распределение расходов на прокладку дороги, закупку очищенного дерева и строительство хижин на будущее.
   - Возражений нет, - почти хором ответили хозяева купален.
   Хотя летом время было менее напряжённым, чем зимой, но, когда приходит и уходит много гостей, разговор о деньгах приведёт лишь к путанице. Пока напряжение не спадёт, ни одна из купален не могла знать, сколько денег удастся заработать.
   - И теперь следующий по очереди вопрос... - тут глава собрания запнулся, - серьёзная нехватка разменных денег, свалившаяся на нас.
   - А что менялы в Сувернере? - крикнул то-то, не сдержав волнения.
   Сувернер считался ключевым городом в торговле в удалённых северных землях, и Ньоххира торговала именно с ним. Всякий раз, когда в Ньоххире оказывалось слишком много или слишком мало, деревня первым делом обращались к менялам Сувернера.
   - Они могут сами попросить у нас монет вместо того, чтобы их дать.
   - Это при том, сколько их мы дали им весной?
   По завершению напряжённой зимы деревня Ньоххира обычно отвозила менялам Сувернера накопленные в купальнях в большом количестве монеты. Возобновление деятельности многих людей после зимы повышало ценность монет, потому деревня получала дополнительную прибыль.
   - А как насчёт компании Дива?
   Этот вопрос задали Лоуренсу. Дива имела большое влияние на дела всего северного края, она даже чеканила самую надёжную монету, а Лоуренс наладил с ней связи ещё во времена своих странствий как торговца.
   - Я послал им письмо, но они честно ответили, что будет трудно чеканить новые монеты, так как все шахты затоплены растаявшим летом снегом.
   Имея нужные инструменты для чеканки, они не могли делать новые монеты без исходного материала. Похоже, шахты Дивы сейчас не могли дать его в нужном количестве.
   - Ладно, я уверен, что каждое место с законным оборудованием сходит с ума, чтобы придержать свой исходный металл. Выпуск новой монеты сейчас сделает их богатыми.
   - О-ох, давненько я не видел блестящей серебряной монетки!
   - Торговцы, что в последнее время приходят и уходят, держат при себе дорожные чеки и всё жалуются, что из-за этого им трудно заключать сделки.
   Дорожные чеки представляли собой бумагу с обозначенной на ней суммой денег. Они намного удобней тяжёлых монет в дороге, и в то же время сами по себе ничего не стоили. Лоуренс понимал ощущения тех торговцев.
   - Если бы мы только могли давать танцовщицам эти дорожные чеки!
   Все дружно засмеялись.
   - Даже если мы будем уверять их, что клочок бумаги заменяет монеты, девушки вряд ли улыбнутся...
   В каком состоянии ни были монеты, все признавали ценность кусочков металла.
   - Думаю, всё, что мы можем сделать, - это заставить танцовщиц, музыкантов, торговцев и разносчиков тратить заработанные ими монеты у нас, а мы бы собирали их.
   Они сыпали колкостями, поэтому знали самые выгодные места, где можно было взять деньги. К сожалению, Ньоххира не была в их ряду, и их монетам было суждено покинуть деревню.
   - Или, может, нам самим петь и танцевать для гостей.
   Все рассмеялись ещё громче. Но в их смехе сквозило отчаяние, показывавшее их беспомощность перед лицом нехватки монет.
   - Думаю, у нас нет иной возможности, кроме как выдержать это, - устало сказал глава, вызвав вздох у всех хозяев.
   Опустилась тяжёлая тишина.
   - Хотя мы не можем петь или танцевать... - заговорил один из хозяев - ему принадлежала купальня, в которой подавали самую вкусную еду в Ньоххире. - У нас недавно состоялось одно прекрасное событие, способное выцарапать кое-какую монету на размен, не так ли? Разве этого не хватило бы?
   У нас? Прошелестели негромкие голоса по всей комнате. Говоривший хозяин смотрел прямо на озадаченного Лоуренса.
   - То, что предложил ты, господин Лоуренс.
   - А?
   Все взгляды обратились на него.
   - Эти твои предварительные похороны.
   Кровь прилила к лицу Лоуренса не из-за смущения, он вдруг ощутил себя счастливым.
   - А, лечь в гроб при жизни... ты имеешь в виду?
   - О да, я помню эту мысль. Это было интересно. Что с ней теперь?
   Людям трудно сказать самое важное даже самым близким, пока они не попадут на смертное ложе. Лоуренс задумал проводить прижизненные похороны, чтобы рассказать другим то, что обычно стыдились сказать, чего смущались. Гости собирались в Ньоххире летом и зимой, а Лоуренс предложил пригласить гостей в межсезонье - весной или осенью. Они это однажды испробовали, деньги вкладывать было не нужно, и получилось, в общем, неплохо, но хозяева купален были нерасторопны и консервативны. В межсезонье они привыкли отдыхать, им не хотелось брать на себя ни хлопоты, ни ответственность, на этом всё и застряло.
   Лоуренс даже подумывал вопросом, не взять ли всё на себя, но, всё ещё оставаясь новичком для других, он не хотел излишне выделяться, чтобы не создавать повод для отчуждения. Он не помнил о своём предложении до этого момента и теперь почувствовал странное оживление.
   - Мы можем продавать свечи в качестве пожертвований на похоронах, и, если мы передадим по людям коробку для пожертвований, танцовщицам, музыкантам и странствующим торговцам придётся заплатить какую-то мелочь. Ключевой момент: сказать им, что по чуть-чуть - вполне хорошо, это лишь для развлечения. Конечно, отличным дополнением стала бы чья-то серебряная монета.
   Все понимающе кивнули. Глава хлопнул в ладоши.
   - Это точно убьёт двух пташек одним камнем. Ясно, что если летом с монетами так плохо, то зимой будет только хуже. И поэтому, хотя мы не можем сделать это сейчас, я не считаю чем-то плохим обсудить проведение этого осенью. Как насчёт этого?
   В маленьких общинах согласие до мельчайших подробностей, как правило, трудно достижимо, но сейчас некоторые вопросы, связанные с этим предложением, были решены почти мгновенно. Слово "согласен" прозвучало на разные голоса по всей комнате в сопровождении поднятых рук, Лоуренс стал свидетелем одобрения деревней его задумки.
   - Хорошо, пока остановимся на этом. Сейчас нам нечего решать, поэтому давайте сосредоточимся на деревне святой Селим.
   Здесь сделать предстояло немало. Голоса в комнате сливались в нарастающий шум, а Лоуренс тем временем направил взгляд на хозяина купальни, выдвинувшего это предложение. Мужчина сразу заметил его взгляд и только пожал плечами, будто понял Лоуренса. Он был владельцем купальни, никогда не допускавшим промаха, когда придумывал изысканные блюда для своих гостей, поэтому, похоже, он просто предложил то, что показалось ему полезным, не собираясь оказывать одолжения Лоуренсу. Но сам Лоуренс был доволен. Это означало для него ещё один шаг в деревенское общество.
   - Итак, на сегодня хватит, давайте отметим наши решения. Мне очень интересно узнать, насколько удался первый сидр в этом году.
   Другие владельцы купален захлопали в ладоши, поддерживая главу, и начали готовиться. Хотя сейчас было посвободней, чем зимой, многие из собравшихся были рады возможности выпить, пока солнце ещё высоко в небе посреди неистового лета. Все начали доставать принесённую снедь и бочонки с выпивкой.
   "Мы собрали много грибов этим летом", "Эй, что там с древесным углем?!"
   Лоуренс обычно старался осторожничать на таких вечеринках, но сегодня, похоже, он мог позволить себе насладиться напитком. Хоро может рассердиться, если он придёт домой с красным лицом, но он подумал, что именно сегодня она может ему это разрешить. Трудности с монетами нависали над ними тёмной тучей, зато осмотр будущей дороги к поселению Арама прошло без проблем.
     
   Хоро лежала на животе, размахивая хвостом и дрожа всем телом от того, что Лоуренс разминал ей стопы.
   - А ещё, где бы я ни присела, они тут же рвали мне траву, чтобы я не сидела на камнях, а когда бы мы ни переходили через какой-нибудь отрожек, мужчины несли меня на руках, а иногда они делали простенькие носилки из палок и несли меня на них. Я чувствовала себя настоящей принцессой. Кажется, время от времени испытывать такое не так уж и плохо.
   И кто сейчас так благородно трудится над тем, чтобы ты чувствовала, что к тебе относятся, как к принцессе? - хотелось спросить Лоуренсу, но такое он обычно оставлял при себе. Похоже, она поладила с Арамом и охотниками, вместе с которыми ходила, осматривая будущую дорогу, так что вряд ли что-то могло омрачить то наслаждение, которое она сейчас испытывала.
   - Сначала я думала, что этот парень Арам - грубый мальчишка, но с ним всё в порядке. Его нос довольно остёр в лесу. Охотники тоже достаточно опытны - для людей. Они хорошо знают правила леса. У них не было бы проблем и без меня.
   Для Хоро было весьма необычно хвалить других. Но, может, причиной тому стали три кролика, свисавшие с её пояса, и несколько великолепных на вид коричневых грибов размером с её голову, привязанных у неё за спиной, когда она вернулась домой.
   - Значит, я думаю, мы сможем положить дорогу, а?
   - Мм... Оохх, сильнее...
   Хоро, несомненно, устала от долгой ходьбы, Лоуренс крепче сжал её стопы, и шерсть на её хвосте встала дыбом.
   - Хууух... - со стоном выдохнула она. - И? Как для тебя всё прошло?
   Спрашивая, Хоро не тронулась с места и продолжала лежать, обнимая подушку.
   - Как для меня всё прошло?
   - Разве сегодня не было собрания?
   Обычно собрания её не интересовали. Кроме случаев, когда Лоуренсу приходилось выпить слишком много. Он подумал, может ли от него так пахнуть, и тут хвост Хоро проворно изогнулся и ударил его по руке.
   - Ты дурень. Я всегда могу сказать, когда ты в приподнятом состоянии.
   Словно она говорила, что видит его насквозь даже с закрытыми глазами. Но так как она и впрямь раскусила его, он начал мягко разминать её икры, как бы извиняясь за то, что недооценил её.
   - Да, случилось нечто грандиозное. Помнишь, мы придумали эти прижизненные похороны и даже опробовали их, да? Это могут действительно сделать.
   - О-хо.
   И это может решить проблему с монетами. Все вокруг признают его, если он сможет освободить деревню от этой занозы.
   - И благодаря твоей помощи я, наконец, смогу стать членом общины деревни.
   - Мм. Это... это... гран... ди...
   Лоуренс счастливо благодарил Хоро, разминая её ноги, её хвост, наконец, склонился направо и замер. Он увидел, что она спит, из её полуоткрытого рта донеслось мягкое похрапывание.
   Ночь ещё только начиналась, примерно в это время она обычно потягивала свой эль и совала нос в дела Лоуренса, когда он работал с бумагами. Она сегодня за ужином не пила много. Возможно, ходьба по горам утомила её сильнее, чем она думала.
   Лоуренс нежно погладил голову Хоро и натянул на неё одеяло. Потом он собирался немного позаниматься бумагами, но её спокойное, уютное дыхание заставило его передумать. Он задул свечу и тихо, чтобы не разбудить Хоро, скользнул под одеяло. В его голове мелькнула мысль, что она в такой позе изомнёт подушку. Да ладно, подумал Лоуренс, закрывая глаза, и сразу провалился в сон.
     
   Дела двигались своим чередом: монет не хватало, проверка будущей дороги продолжалась, время проходило, они просто сосредоточились на своей работе. Вид Хоро, с мешком за плечами покидавшей каждое утро купальню, стал привычным зрелищем, а вечерами перед сном они рассказывали друг другу о событиях дня.
   Проведение ритуальных похорон в разгар напряжённого лета было невозможно, они пока были отложены до начала осени, но проблема с монетами усугублялась день ото дня. Хоть зови каменщика сделать каменные деньги. Можно также было попробовать спуститься с гор в города, чтобы набрать разменной монеты, владельцы купален обсуждали ситуацию. Последний способ давал какую-то надежду.
   Но - опять же - кто из деревни мог бы в это загруженное время уйти на сбор монет? У Лоуренса было кое-какое соображение насчёт того, кому можно было бы дать такую работу. Каждый день глядя, как уходит Хоро, он с тревогой думал, что другие жители деревни могли попросить пойти его, и тогда ему пришлось бы закрыть купальню.
   Похоже, Хоро нравилось гулять по горам, сегодня она снова захватила мешок, возможно, для грибов, или орехов, или ещё чего-то. Он представлял, с какой жадностью она наполняет его и потом возвращается домой, шатаясь под его тяжестью. Раздумывая, не приготовить ли ей хорошего эля, он высушивал серный порошок из источников на пустыре перед купальней. Когда время подходило к обеду, он поднял голову и не поверил глазам: из-за дерева появилась Хоро.
   - А? Что... что случилось?
   Было бы мило, если бы она пришла в обед домой повидаться с ним, потому что почувствовала себя одинокой, но они давно знали друг друга. Он обратил внимание на её мрачный вид. Она молча вышла из леса, остановилась перед Лоуренсом и вздохнула.
   - Дело осложняется, - пробурчала Хоро.
   Вдруг её глаза остановились на чём-то позади него. Лоуренс обернулся и увидел Селим с корзинкой для просушенного серного порошка.
   - Арам с остальными наблюдают за горой. Я вернулась одна позвать кого-нибудь.
   Глаза Селим расширились, когда она услышала имя своего брата.
   Лоуренс нахмурился, услышав, как было произнесено слово "наблюдают".
   - Что-то опасное?
   Деревня Ньоххира лежала на самом краю мира. И те, кому всегда нужно было держаться подальше от глаз людей, сбегали и прятались в подобных местах.
   - Это не невозможно, сказали они.
   - Хм?..
   Уклончивый ответ Хоро озадачил его ещё больше, она глубоко вздохнула.
   - Я бы хотела, чтобы малыш Коул был здесь...
   Лоуренс нахмурился, неожиданно услышав это имя.
   - Коул?
   Коул, с которым они встретились чуть ли не двадцать лет назад, когда Лоуренс странствовал вместе с Хоро как торговец, и который долгое время работал в купальне. Если им понадобился Коул, он мог подумать лишь об одном.
   - Только не говори... - сказал он вполголоса, - что там что-то осталось от ужасных розыгрышей Миюри?
   Их единственная дочь Миюри была безрассудным сорванцом и любила розыгрыши. Он не мог сосчитать все опасные затеи, что она устроила, жители деревни потеряли бы сознание, если бы узнали про них. Для Миюри Коул был за старшего брата, она вечно липла к нему, и, если из-за неё случались неприятности, обычно с ними разбирался Коул.
   Лоуренс вспомнил про это, но кривая улыбка Хоро дала ему понять, что он неправ.
   - Потому что малышу Коулу и Миюри так хорошо вместе?
   Лоуренс вздрогнул от подковырки Хоро, похоже, она, наконец, справилась с напряжением, сковывавшем её горло.
   - Здесь не то. Малыш Коул. И эти его сложные знания.
   - Знания Коула... писание Церкви?
   Хоро сказала, что всё осложняется. Лоуренс положил руки на худенькие плечи жены и спросил её, как хозяин купальни.
   - Что случилось?
   То, что рассказала Хоро, было действительно сложным.
     
   Лоуренс не был физически силён, и его деньгами не решить всех проблем. У него было лишь знание, полученное за годы торговых странствий, и немалые связи.
   - Приношу самые искренние извинения за такую внезапность.
   - О нет, я всегда ценю то, что ты делаешь, господин Лоуренс.
   Коренастый аббат шёл по горной дороге, его ещё влажные бороду и волосы шевелил ветерок. К счастью, он ещё не успел выпить, наслаждаясь ванной. Они обрисовали ему ситуацию и попросили пойти с ними.
   - И я бы не хотел напоминать тебе снова, но... - заговорил Лоуренс, когда они шли по тропинке, однако аббат поднял руку, показывая, что договаривать не нужно.
   - Я знаю. Это Ньоххира, где глаза Бога застилает пар от ванн. Скорее, я тот, кто должен поблагодарить тебя.
   Хоро сердито следила за двумя мужчинами, обменивавшимися напыщенностями.
   Этот бородатый аббат был главой большого монастыря, именовавшимся Харивельским, он пришёл под конец весны и попросил Лоуренса о странной услуге. Попросту, по городам пронёсся ветер церковных перемен, церкви и монастыри, скопившие богатства, становились в этой ситуации крайними. Аббат попросил помощи у Лоуренса, предполагая раздать имущество монастыря тем, кто больше всего в этом нуждался. А "раздать тем, кто больше всего нуждался в этом" означало "найти того, кто купит его по самой высокой цене".
   Обладая знаниями бывшего странствующего торговца, обзаведясь обширными связями и припомнив правила различных видов торговцев, Лоуренс решил помочь этому человеку, насколько мог. Но теперь ему самому пришлось просить об ответном одолжении. Аббата попросили осмотреть то, что Хоро с остальными случайно обнаружили, изучая будущую дорогу.
   - Вы нашли в горах мёртвого путешественника, с подозрительным знаком, так? - спросил настоятель, двигаясь быстрым шагом по горной тропе.
   - Похоже, тело пролежало там некоторое время, - ответил Лоуренс. - Они погибли в очень маленькой пещере.
   Хотя Лоуренс не рассказал всех подробностей, аббат, похоже, понял суть ситуации.
   - Да присмотрит за ними Господь, - пробормотал аббат. - В действительности многие еретики бегут на север. За ними на север ползут и инквизиторы, чтобы обеспечить за ними присмотр в публичных местах. Я сам и мои соратники... мы все чувствуем, что будет незачем жить, если в дела Ньоххиры впутается инквизиция, и мы больше не сможем купаться в этих водах.
   - Спасибо.
   Ближайший город был в нескольких днях пути отсюда, а близлежащие общины сразу узнали бы, если бы кто-то потерялся, поэтому у человека, найденного в пещере, несомненно, была причина уйти в горы. Хотя по странному символу в его вещах сразу было ясно, что это не обычный путешественник, кем он мог быть, они не знали. Хоро с остальными не могли этого решить, как не могли и просто закопать его и сделать вид, что никого не видели. Обеспокоенные находкой, они решили отправить Хоро в деревню, чтобы найти кого-то, кому можно было доверять.
   По пути Хоро, Лоуренс и аббат сделали небольшой перерыв, а потом, пройдя ещё немного, встретили поприветствовавших их Арама и охотника с луком. Как только они пришли, один из дровосеков разжёг огонь неподалёку от порослей.
   Лоуренса удивило, насколько близко это место было от деревни. Единственный вход в пещеру представлял собой расселину в укрытой папоротником скале, её было нелегко заметить, даже если знать точное место.
   - Осторожней, не поскользнитесь.
   Следуя указаниям охотника, Лоуренс вместе с остальными протиснулись через расселину и спустились в пещеру.
   - Мм, хмм... Ха-ха, прямо как спускаться в самый ад, - произнёс аббат, с сомнением поглядывая на узкий вход при его большом теле.
   Однако ему удалось вполне благополучно спуститься.
   Снаружи пещера выглядела тёмной дырой, но света внутрь попадало достаточно, чтобы она показалась удивительно яркой.
   - Лучшего места для укрытия и не придумать.
   Пещера была размером с сарай, в ней даже среди лета было прохладно. В воздухе чувствовался этот особый запах мокрых камней, и они увидели протекавший по углу пещеры небольшой поток холодной воды.
   Пещера не была глубокой, они сразу увидели тело. Как подобает человеку веры, аббат взялся за символ Церкви, висевший у него на шее, и произнёс:
   - Да упокоит Господь его блуждающую душу.
   Тело не было изъедено, похоже, оно просто высохло. Умерший сидел, прислонившись к стене и расставив ноги, Лоуренс подумал, что он выглядит, как старик-угольщик, выпивший эля в своей хижине и уснувший на месте. Даже когда Лоуренс странствовал, найти у дороги труп не было чем-то необычным, но он никогда не встречал что-то подобное в таком нетронутом месте.
   В пещере была вода, под потолком пещеры были развешены фрукты, похоже, этот человек здесь ел, пил и спал, а его жизнь постепенно угасала. Трудно сказать, была ли эта угасавшая жизнь мучением для него, или он сохранял надежду до самого конца. Глядя на тело, Лоуренс почему-то чувствовал, что верно последнее.
   - Он выглядит, будто просыпался совсем недавно, - сказал аббат.
   Это не было преувеличением. Тело не было тронуто ни насекомыми, ни мышами. Его левая рука сжимала сумку, лежавшую у него на животе, а правая держала что-то вроде бумаги. Издали он выглядел, как старик, заснувший, читая её.
   - Кажется... он должен был позаботиться о своих инструментах или записать сделанную работу, - продолжил аббат.
   Лоуренс мысленно согласился с ним.
   Возможно, пролежав долгие месяцы и годы, инструменты покрылись не просто ржавчиной, а чем-то вроде мха, так что не сразу и разберёшь, что это такое, но у тела лежал целый их ряд, выложенных так, чтобы умерший мог дотянуться до них, можно было подумать, что он здесь собирался устроить лавку.
   - Молоток, зубило, напильник... а это, должно быть, пила. В его руке письмо? Нет...
   - Это...
   Лист, вытащенный аббатом из мёртвой руки, оказался не непрочной бумагой, а пергаментом, способным храниться тысячу лет в нужных условиях. Здесь было сухо, и он прекрасно сохранился. Но когда они увидели, что там, Лоуренс и аббат разом потеряли дар речи. Хоро до боли сжала руку Лоуренса, и он взглянул на неё. Её лицо было напряжённым и немного бледным. Она не была угрюмой, как тогда, когда вышла к купальне. Она была обеспокоена.
   Пергамент был заполнен бесчисленными изображениями волков. Одни были обычными, другие - двуглавыми. Одни показывали свои клыки, другие прятали их, словом, самые различные изображения волков теснились на листе.
   - Волчья вера?
   Язычники, осуждаемые Церковью, всегда вызывала в памяти тех, кто поклонялся каким-нибудь жабам или змеям, но Лоуренс знал, что в мире много видов верований. Кто-то поклонялся большим скалам, или огромным деревьям, или даже родникам, кто-то почитал орлов и медведей, кто-то даже рыб. И волки встречались не реже орлов.
   Лоуренс знал, почему Арам и Хоро, найдя тело, предпочли бы не заметить его. И почему забеспокоилась Хоро, опасаясь, что это может привести к большим проблемам. Еретик, поклонявшийся волкам и проникнувший в горы близ Ньоххиры, мог вызвать немалый шум.
   - Но мы пока не можем сказать что-то определённое. Что внутри этой сумки...
   Аббат быстро помолился и осторожно протянул руку к сумке, которую держало тело. Он отодвинул руку, словно высохшую ветвь и открыл конопляную сумку, оттуда выбежала большая сороконожка.
   - Прости, кажется, ты там спала, - спокойно произнёс аббат и вытащил то, что лежало внутри.
   Там был железный стержень, не покрытый мхом, как остальные инструменты, и даже не утративший блеск. Размером он был с рукоять топора, а когда аббат поднял его, стержень напомнил основание причудливого подсвечника. Но Лоуренс узнал, что это, да и аббат явно тоже сразу признал его.
   - Хм, - вздохнул он, скорее, облегчённо, а не озадачено или недоумённо. - Не похоже, что это представляет еретическую проблему.
   Аббат передал предмет Лоуренсу. Он был тяжёлым и холодным. Глаза Хоро расширились, когда она внимательно рассмотрела его. Второй раз в жизни Лоуренс держал подобное.
   - Этот человек... чеканщик монет?
   - Символ волка, - сказал аббат и, потянувшись к телу, и вытер поверхность кулона, висевшего на шее мертвеца.
   Снятый слой пыли обнажил изображение волка.
   - Это же самое на всей его одежде, - проговорила Хоро.
   Теперь и Лоуренс заметил это. То, что он принимал за пятна по всей одежде и даже на сумке, было изображениями волков, выцветших за месяцы и годы.
   - Там ещё... А, я так и знал. Клеймо.
   Это был кусок металла, достаточно маленький, чтобы поместиться на ладони, изображения волков были выгравированы на упорах для пальцев.
   - А это, надо полагать, и есть то, что они чеканили. Двуглавый волк - довольно необычный рисунок.
   На квадратном куске металла, размером с ладонь взрослого, было выгравировано изображение волка с двумя головами. Хоро отшатнулась от незнакомого, жуткого образа. Но у неё была своя причина для этого.
   - Страна, разрушенная в войну давным-давно... возможно ли? - прошептала она.
   - Если нет, значит, кто-то пытался построить свой дом на новой земле, когда война разорила землю и загасила их мечту. Судя по его одиночеству, он, похоже, был слугой, избежавшим сражения и направившимся на север выполнить последнее желание своего повелителя... Он должен быть из времён моего деда. Герб с изображением двуглавого зверя - это слишком много для этих времён, - ответил ей Лоуренс.
   Хоро, полная сомнений, повернулась к нему.
   - Этот символ напоминает те, что использовали старые империи.
   Аббат нашёл в сумке и копию Священного Писания, он искренне помолился за умершего, явного последователя веры.
   - Волк более других свидетельствует о силе и даёт хорошие урожаи, поэтому его изображение часто используется. Я не особо помню, когда это было, но тот кулон, что я сделал для тебя из волчьей монеты, а?
   Эти монеты шюми также якобы удерживали волков на расстоянии, поэтому их ценили путешественникам.
   - Две головы, обращенные влево и вправо, означают, что его острый взгляд взирает на все земли от востока до запада. Ныне, с тех пор, когда территории разделились на части, и мечта о мире для кого-то одного более немыслима, этот рисунок могут использовать только страны с долгой историей.
   Хоро послушно кивнула, но Лоуренс, вглядевшись, заметил что-то ещё. Он обнаружил, что рисунок и высота граней слева и справа отличались.
   - Это... Первый рисунок был изношен, и он вырезал новый. Что означает...
   Наброски, заполнившие страницу пергамента, были остатками мечты этого безвестного ремесленника, которому не с кем было поговорить в этой пещере. Когда Лоуренс сказал об этом Хоро, она печально прищурилась и перевела взгляд на покойного ремесленника. Её рука сильнее сжала руку мужа в ощущении утраты кого-то, привязанного к волкам.
   Тем временем аббат закончил молитву и медленно встал.
   - Должно быть, это было Божьей волей - ему погибнуть здесь, а нам его найти. Давайте выясним для уверенности, чей это герб, а затем похороним его как должно.
   - Да.
   Этот аббат любил выпивку и мясо, он пришёл к Лоуренсу с просьбой, чтобы поскорее освободить свой монастырь от проблем из-за чрезмерных богатств, собранных в нём. Но последовавшие слова прозвучали довольно искренне.
   - Как бы то ни было, здесь холодно. Давайте похороним его на кладбище Ньоххиры и отогреем его замёрзшую душу.
   Они выбрались из пещеры, объяснили всё Араму и остальным, с нетерпением дожидавшимся результатов их осмотра, затем назначили день.
     
   В итоге, благодаря связям аббата Харивеля с гостями других купален, в умершем опознали выходца из одной маленькой страны, уничтоженной лет пятьдесят назад. Пожилой землевладелец, почти месяц добиравшийся сюда с далёкого юга, узнал этот символ. В его глазах угадывалась тоска, когда он говорил о времени, разорившем войнами мир так, что сегодня это было трудно себе представить.
   Когда боевые действия стихли, различные следы войны обнаруживались повсюду среди полей и деревень. Некоторые дома были отстроены заново - знак чьих-то сбывшихся надежд, но многие были с корнем вырваны течением времени.
   Молот с клеймом, принесённый из пещеры, был тщательно вымыт и зачищен, когда его вынесли на солнечный свет, стало видно, что прежний рисунок, как и думал Лоуренс, не был полностью затёрт.
   Многие издавна мечтали о единении под властью большой империи.
   Как бы там ни было, происхождение путешественника разрешилось без особого труда, и Лоуренс, сообщив ситуацию другим владельцам купален, предложил похоронить тело на кладбище деревни, и именно это вызвало затруднения.
   - Проклятье, о чём вы говорите?! Наш монастырь как раз расположен недалеко от Штена, откуда пришёл путешественник, и может похвастаться историей в двести семьдесят лет...
   - Если мы заговорили об истории, то наша церковь ведёт своё летоисчисление от святого Имода и уже шестьсот двадцать...
   - Нет же, да подождите, пожалуйста. Писание путешественника было издано с аннотаций преподобного Пирсона, и ясно, что он принадлежал к школе Ридола! Поэтому уместнее всего нам, монастырю Миллая, принести облегчение душе путешественника...
   "Не путай нас!", "Как ты смеешь!", "Что-что ты сказал?!"
   В деревне Ньоххира собрались высокопоставленные священнослужители со всего мира. Они пришли в складское помещение и там безобразно переругались во время спора о том, кому из них проводить похороны путешественника. Дайте сотне морских капитанов один корабль - ругани не избежать. Здесь собрались мужчины с белыми и чёрными бородами, лысыми головами, блестящие от жирного пота, разгорячённые в гневе, с руками, тощими, как сухие ветки, и торчащими животами, бьющимися о столы. Казалось, кто-то собрал в одной комнате вместе быков, козлов и баранов.
   Когда уже разволновавшиеся хозяева купален стали хватать друг друга за воротники, рыцари в латах и железных шлемах принялись растаскивать их, устав от всего этого.
   Важные гости сидели в тёмно-красных креслах и внимательно смотрели на происходящее, это были землевладельцы, поддерживавшие священнослужителей. Раз они хотя бы жертвовали церквям и монастырям на своей земле, они полагали, что влияние священнослужителей, поддерживаемых ими, является прямым проявлением величия их собственной власти. Кроме того, человек, умерший в пещере, жил в войну с верой и преданностью в своём сердце и умер во имя мечты, он являлся героем войны.
   Вопрос, кто утешит душу этого человека, не мог быть решён компромиссом в Ньоххира, где собрались многие высокопоставленные люди.
   В углу помещения Лоуренс посмотрел на символ и позволил себе вздохнуть. Он быстро закрыл рот, чтобы не получить замечание, и услышал тихий смешок.
   - Настоящая глупость, - сказал тот самый старый землевладелец, который опознал происхождение путешественника. Он не был одним из постояльцев Лоуренса, но он несколько раз снимал знаменитую ванну "Волчицы и пряности", устроенную в гроте, поэтому они знали друг друга в лицо.
   - Он жил во время войны. Я думаю, что нам следует просто сделать так, как делали в войну.
   - В войну?
   У Лоуренса были знакомые наёмники, но они предпочитали избегать войны, так как это мешало их делам. Он знал об этом не особо много.
   - Да. На поле битвы без каких-либо священников просто хоронили останки и кропили выпивкой или, если они не пили, хоронили их с любимой едой. Нудная молитва и личность проводившего церемонию не имели значения.
   Да, очень просто, как и подобает полю битвы, где практичность была в цене.
   Землевладелец был лысым, тощим и старым, но Лоуренс легко представил себе, как он с мечом в руке кропит элем могилу товарища.
   - Но война ушла, и те, кто умеет говорить, действуют, как им нравится. Возможно, это присуще мирному времени, но... - старый землевладелец тоже вздохнул, затем подмигнул своему помощнику, и тот помог ему подняться. - Кстати, эта твоя ванна в гроте открыта?
   - Хмм? О, да, пока каждый тут участвует в этом беспорядке.
   - Замечательно. Я позже воспользуюсь ей.
   - Непременно. Скоро увидимся, - почтительно склонил голову Лоуренс и проследил, как уходит старый землевладелец.
   Затем, понимая, что только даром потратит здесь время, ушёл и сам.
   Не все желающие могли попасть в зал заседаний, снаружи стояли плотной толпой люди и пытались заглянуть в открытые двери. В дверях стоял человек, который рассказывал толпе, что происходит внутри, толпа с наслаждением внимала пересказу.
   Лоуренс вздохнул и от лицезрения всего этого, и тут его кто-то потянул за одежду, он обернулся. Это была Хоро, прикрывавшая голову капюшоном, на её лице отображалась скука.
   - О, в самый раз. Я как раз возвращался в купальню.
   Хоро коротко кивнула и быстро пошла прочь. Она вела себя, как ребёнок, которого потащили в церковь посреди игры, но в первую очередь она сама хотела увидеть, что происходит, вот и последовала за ним. Обычно она шла рядом, но сейчас - на несколько шагов впереди него. Это обычно означало, что она сердита, поэтому следовало предположить, что сердита она из-за того, что осталась одна. Однако она сама сказала, что будет ждать снаружи, значит, дело в чём-то другом.
   Они шли в гору к купальне, шум зала заседаний остался позади, стала различима музыка, доносившаяся из купальни.
   - Не беспокойся об этом, - сказал Лоуренс.
   - О чём? - переспросила Хоро, не оборачиваясь, Лоуренс грустно улыбнулся.
   - Этот беспорядок не твоя вина.
   Улучшив момент, он как-то расспросил её о подробностях. Само собой, и Хоро, и Арам нашли тело по запаху, используя свои волчьи носы. Они могли просто оставить тело на месте, но подумали, что тот человек мог потеряться, поэтому пошли проверить... А так как при нём оказалось множество вещей, связанных с волками, они не могли сделать вид, что ничего не видели. Последствия не оказались связанными с ересью, но привели к серьёзному разбирательству среди гостей.
   Честный Арам, конечно, извинился за доставленные неприятности, и Хоро тоже должна была чувствовать себя несколько ответственной, несколько последних дней она казалась подавленной и несколько беспокойной. Однако она твёрдо заявила:
   - Меня не заботят ссоры этих бородатых.
   Лоуренс хотел спросить её, зачем ей хотелось посмотреть, как те кричат друг на друга, но ему казалось, что тогда она точно разозлится. Может, сказывалась гордость той, что именовала себя мудрой волчицей, повелительницей лесов, но, что бы тут ни было, Хоро была чувствительной и временами чувствовала себя одинокой, поэтому он не мог оставить её одну. Хотя можно было сказать, что с ней приходилось нелегко, Лоуренс верил, что она открывалась лишь ему одному, и это действительно делало его счастливым. Или, может, это трудность его личности торговца зажигала его любым проблемным заказом партнёра.
   - Но, ты, с тобой всё в порядке? - спросила Хоро, оглянувшись на него через плечо.
   - Со мной? - недоумённо переспросил Лоуренс, заставив лицо Хоро исказиться.
   - То, что ты задумал - не случилось бы то же самое в такой же степени, нет?
   Они, наконец, понимали друг друга. Хоро говорила о прижизненных похоронах, которые предлагал Лоуренс.
   - Вероятно... Если бы мы решили провести прижизненные похороны как мероприятие Ньоххиры, гости наверняка бы перессорились из-за очерёдности. Глядя на всё это, я прихожу к выводу: да, я не думаю, что мы сможем это сделать.
   Они пробовали провести эти похороны, когда почти не было гостей, и всё прошло хорошо. Но когда это стало бы деревенским событием, священник, стоявший и говоривший перед гробом, станет лицом Ньоххиры. Лоуренсу не сложно было представить, как старики бросаются вперёд, похваляясь своими качествами.
   Но Хоро-то чего больше всего волновалась? Не успел Лоуренс, внёсший свой вклад в деревенское сообщество в виде предложенного им обряда, порадоваться тому, что другие жители деревни его признали, как она, пусть случайно, сделала всё это напрасным... Это походило на ловушку для разума, в такие она частенько попадала, но Лоуренс не думал, что это так на самом деле.
   - Но здесь есть и хорошее, в некотором смысле.
   Хоро нахмурилась, показывая, что не нуждается в таких хромых утешениях.
   - Это правда. Потому что я не думал, что духовенство окажется столь тщеславным и упрямым. Представь, что бы произошло, если бы мы сразу объявили наши поддельные похороны, не увидев этого. Мы привлекли бы к себе слишком много внимания.
   - И? - откликнулась Хоро, продолжая держаться на несколько шагов впереди него.
   - Видишь ли, мы бы тогда уже не смогли просто отменить наши планы. Если в результате все гости передерутся, кто был бы виновен? Я. Мне бы тогда не быть членом общины, я бы остался с терновой кроватью. А ты спасла меня. Я тебе благодарен.
   Улыбка Лоуренса была серьёзной, и она, замедлив шаг, позволила ему сократить расстояние между ними.
   - И потом, фальшивые похороны должны были и деньги принести, но теперь мы знаем, что это с самого начала было невозможным.
   Лоуренс говорил, словно для себя. Это было не столько утешением для Хоро, сколько его жалобой.
   - Похороны проходят с пожертвованиями и обрядами, поэтому мы думали, что можем неназойливо выманить у гостей монеты, но обычно же священник, ведущий церемонию, берёт всё. Если у нас в деревне нет священника, деньги заберёт приглашённый. Конечно, и другие из духовенства не будут молчать. Во многом из-за этого, хотя не только из-за этого, они так много спорили на собрании, - Лоуренс непритворно вздохнул. - Честно говоря, моё чутьё прибыли затупились с тех пор, как я перестал торговать.
   Хоро всё ещё не смотрела в сторону Лоуренса, но он чувствовал, что она слушает. Он тогда произнёс, успокаивая не Хоро, а самого себя:
   - Я снова увидел возможность быстро разбогатеть и чуть не попался. Мне удалось избежать этого лишь потому, что я часто предлагал хорошие мясо и выпивку.
   Хоро повернулась и стукнула его по руке.
   - Не делай из меня такой дурочки. Я не снабдила тебя никакой мудростью.
   - Но ведь забота богини - приносить удачу, разве нет?
   Он взял её руку и поцеловал тыльную часть кисти. Но улыбка медленно сползла с его лица, потому что её лицо оставалось мрачным.
   - Слушай. Ты не виновата в этой суматохе, и никто никогда не говорил мне, что я привнёс в деревню ненужные проблемы. И на сей раз мы сбежали, не особо шурша перьями.
   Когда они странствовали по его торговым делам, их то и дело обвиняли в бедах, которые они будто бы привозили с собой в деревни. Хоро обладала особенным чутьём на такие ситуации - вроде инстинкта самосохранения. Теперь же вокруг не было ни капли беспокойства, гости были заняты суетой в зале заседания, а хозяева в действительности были даже рады пустующим купальням, получив нежданный короткий перерыв в напряжённую пору.
   - Я тоже это знаю.
   Лоуренс хотел спросить её, что же её так расстроило, но промолчал, увидев её готовое расплакаться лицо, когда она, ещё идя впереди, обернулась.
   - Хоро? - позвал он, его предчувствия разгорались быстрее удивления.
   Что беспокоило Хоро? Она была разочарована чем-то ему неведомым? Его охваченное сомнениями сердце тревожно билось в грудь.
   Она на ходу резко повернулась на каблуках, как отпрыгивающий на бегу кролик, и обняла Лоуренса.
   - Уфф! - чуть не повалился он на спину, но сумел удержаться сам и удержать её.
   Хоро уткнулась лицом в грудь Лоуренсу и крепко обхватила его руками. Он был сбит с толку её порывом, он принялся искать для неё какие-то слова...
   - Ты здесь, так ведь? - вполголоса первой сказала она.
   - А?
   Хоро крепче обняла его и повторила:
   - Ты здесь - это ведь настоящий ты?
   Хоро смотрела прямо на него, её лицо словно заволокло туманом беспокойства.
   - Ты... - пробормотал потрясённый Лоренс, Хоро снова уткнулась ему в грудь.
   Мимо прошёл знакомый торговец, он часто приезжал в деревню, а сейчас явно делал вид, что ничего не видит. Лоуренс опасался несусветных слухов, которые теперь точно распространятся, но для него теперь важней была Хоро.
   - Эй, идём туда. Здесь люди ходят.
   До купальни было недалеко, но рядом с дорогой оказался подходящий пенёк. Он отвёл за руку Хоро к нему, и они присели. Они смотрели на деревню, и Лоуренс вспомнил, что это им уже случалось делать, когда он был странствующим торговцем. Неловкие примирения после стычек, или задержки в пути, вызванные наводящими тоску дождями, изливавшимися на землю целыми днями или ...
   Надменная принцесса, всхлипнув, прильнула к Лоуренсу. Он обхватил свои плечи и стал думать. Ты здесь - это ведь настоящий ты? - спросила она. Он легонько похлопал её по спине и устало вздохнул.
   Третья причина такого поведения Хоро. У неё было плохое видение.
   - До меня сейчас дошло. Ты представила, что тело в пещере может быть мной, так?
   Тело Хоро вздрогнуло. Он был прав.
   Хоро будет жить веками, годы и десятилетия могут пройти, пока она спит. И поэтому жизнь человека для неё подобна мимолетному сну, и сам Лоуренс иногда встречался с этим. Он гадал, не были ли его счастливые дни просто сном, в то время как на самом деле он дремал в одиночестве в своей повозке.
   К тому же тело, найденное в пещере, несомненно, принадлежало страннику. Он держал в руках пергамент, полный изображений волков. Вполне возможно, что Хоро, всегда думавшая о самых странных вещах, сочла это символичным. Если всё так, он мог понять странное выражение её лица, с которым она пришла звать его в купальню.
   - Мы никогда не изменимся, - сказал Лоуренс с улыбкой, и Хоро посмотрела на него внимательными глазами, её щёки всё ещё были мокрыми от слёз, а губы странно кривились. - Ответ прост. Больше всего тебя напугало клеймо, не так ли?
   Глаза Хоро расширились, Лоуренс криво улыбнулся.
   - Ну же, доверься мне немного.
   Пусть она называла его глупцом, он так долго был с Хоро, что, в общем, научился понимать её мысли.
   Однако она кисло посмотрела на него и прошептала: "Дурень".
   - Всё хорошо. Мы убегали по северным землям с солнечным клеймом в сумке, но всё закончилось хорошо. Мы точно не укрылись в пещере от неудачи и не умерли там.
   Слёзы снова навернулись на глаза Хоро, и она опустила взгляд.
   Но такая возможность, конечно, была. Таким опасным было то приключение. Они запросто могли потерпеть неудачу в своём стремлении поддержать мечту казначея компании Дива кролика Хильде, и тогда Лоуренс оказался бы таким же путешественником.
   Если бы ему некуда было идти и не к кому обратиться за помощью, он бы жил в пещере с Хоро и медленно уходил из жизни. Хоро оставалась бы у его мёртвого тела достаточно долго, чтобы суметь забыть, почему она там остаётся. В конце концов, границы снов, которые она видела во сне, постепенно размывались, и она могла счесть, что мир в её сне и есть настоящий.
   Всё это могло быть.
   - Этого никогда не было. Мы прекрасно вышли из этого.
   Благодаря удаче и Хоро.
   Он прижался губами к её виску и вдохнул её запах. Этот навевающий приятную тоску запах высохшей пшеницы, несомненно, принадлежал ей.
   - Ты пошла посмотреть на суматоху в зале заседаний, чтобы убедиться, что имя погибшего путешественника не Крафт Лоуренс, верно?
   Хоро, чуть поколебавшись, опустила голову и кивнула.
   Это просто глупо, чуть не сказал Лоуренс, но его слова застряли в горле. Хоро мелко дрожала в его руках. Время их жизни было разным, а значит, миры, в которых они жили, отличались куда основательней, чем он мог себе представить. Хоро знала это и много раз пыталась отступиться. Но именно он всегда держал её за руку и никогда не отпускал, и он обязан сделать её счастливой.
   Лоуренс заново всё обдумал и посмотрел вдаль, задаваясь вопросом, что он мог сделать сейчас. Обнять её, поцеловать, выпить с ней тёплой медовухи перед очагом в любое время. Ему нужно было как-то убедить себя, что он может сделать Хоро такой же счастливой, каким был он.
   Он смотрел на деревню из зарослей и думал. Если бы он мог войти в её сны и стереть все кошмары в каждом закутке её сознания.
   Когда он подумал об этом, его осенило.
   - О, это, я думаю, мы могли бы сделать.
   Хоро вздрогнула в его руках. Лоуренс небрежно пригладил её волосы.
   - Эй, Хоро? - обратился он так, будто собирался спросить что-то на прогулке, и она, конечно, подняла голову. - Знаешь, я не могу доказать, что это не сон, но...
   Хоро беспокойно опустила бровь, но он обнял её за плечи и, подхватив рукой под коленями, поднял её, словно новобрачную, глаза Хоро широко раскрылись в удивлении. - Если это сон, давай сделаем его прекрасным.
   Она то ли вдохнула, то ли затаила дыхание. Потом её горло дёрнулось.
   - Что ты?.. - хрипло проговорила она.
   - Всё просто, - он поцеловал уголки её глаз. - Давай похороним плохое.
     
   Несмотря на лето от леса к ночи повеяло влажной прохладой, шумный выдох Хоро в волчьем теле породил белое облачко.
   - Ты... настоящий дурень!.. - сказала она, выглядевшая необычайно кроткой.
   Лоуренс взъерошил ей шерсть у шеи и поправил лопату на своём плече.
   - Такое безрассудство, в общем, не так уж и плохо, нет?
   Казалось, она может изобразить раздражённую полуулыбку даже на волчьей морде.
   - Хммф. Дурень.
   Она ткнула носом в его голову, и Лоуренс улыбнулся, увидев её счастливо виляющий хвост.
   Арам, находившийся в купальне Лоуренса из-за суматохи в городе, и его младшая сестра Селим не могли не заметить обращения Хоро в волчицу. Они вместе вышли посмотреть, что происходит, и Лоуренс позвал их.
   - Хорошо, позаботьтесь о доме, пока нас нет.
   Они отшатнулись и кивнули.
     
   []
     
   - Ну, пошли.
   - Мм.
   Хоро и Лоуренс шли к пещере.
   Хоро мучила тревога, вызванная тем путешественником в пещере с куском пергамента с изображениями волков в руке и чеканным молотом с двуглавым волком. Поэтому они просто собирались сами заполнить дыру. Если это сон, им нужно лишь отвести взгляд от всего, что старалось вырвать её из приятного сна.
   Прежняя Хоро, возможно, презирала бы такой довод, оторванный от действительности. Стараясь удостовериться, она, возможно, не захотела бы принять столь простой способ. Но с ходом времени изменились и их отношения.
   Лоуренс следовал за хвостом Хоро, как ребёнок, она же шла на шаг впереди и вела вперёд. Ночной лес никогда ему не нравился, но он не боялся - с ним была Хоро. Он шёл столь решительно, что не смог остановиться, когда её хвост стал быстро приближаться, и его голова погрузилась в мех на хвосте.
   - Пфа... эй, Хор...
   Её хвост не дал ему договорить.
   - Кто-то здесь есть, - шёпот Хоро был похож на рычание в глубине горла.
   Лоуренс молча выбрался из меха её хвоста и напряг глаза. Было ещё довольно далеко, но за деревьями он разглядел огонёк.
   - Кажется... мы были не единственными дурнями.
   - То есть? - спросил Лоуренс, и Хоро обнажила клыки в усмешке.
   - Возможно, там столкновение тех, кто решил применить силу, когда спор ничего не дал.
   Лоуренсу было нечего сказать, он лишь раздражённо улыбнулся.
   - Что нам делать? Выпрыгнуть и объявить о прибытии представителя леса?
   Хоро опустила голову и льстиво потёрлась лбом о тело Лоуренса. Она предлагала ему быть таким глупым, каким он хотел. Лоуренс приласкал её едва видимую в темноте морду, но про себя лишь простонал.
   - Было бы забавно, но... если так сделать, может состояться ещё одно чудо.
   - Значит, нет?
   - Те, что кричат там, точно скажут, что, раз им явилось чудо, то им всё и надлежит решать. Это точно. Будет только больше проблем.
   - Ммм... - Хоро недовольно махнула хвостом.
   - Но я никак не думал, что стольким людям придёт в голову унести тело посреди ночи... Дерьмо, жди теперь, пока мы не сможем похоронить его.
   Большие глаза Хоро медленно моргнули, затем сузились.
   - Есть у него душа или нет - почему бы не спросить прямо её?
   - Уверен, это намного всё ускорит, - со смехом согласился Лоуренс, но внезапно остановился. - Прямо... его душу?
   - Что, ты говоришь, твои уши лучше моих? - Хоро игриво наклонила голову, пытаясь накрыть Лоуренса своим большим ухом - в нём вполне мог бы ребёнок укрыться от дождя.
   Он чувствовал себя мышкой и постарался увернуться от её озорства, мысли пронеслись в его голове.
   - Нет... Полностью ли понимаем мы желания путешественника?
   - Хмм?
   - В таком случае... Умм...
   Возможно, сказывался возраст, но его голова работала не так, как следовало. Но всё должно было вот-вот сойтись.
   Хоро пристально посмотрела на него, на пещеру, и снова повернула к нему морду.
   - То есть отчеканить монету или что-то в этом роде?
   Это было то, о чём мечтал путешественник. Чеканка монет была символом власти властителя земли.
   - Конечно, но как думаешь, почему мы так волновались из-за проблемы с монетами?
   Хоро чуть отстранилась и прищурилась, как волчица, следящая за добычей.
   - Я Хоро, мудрая волчица. Не недооценивай меня. Чекань мы просто нашу собственную монету, всё бы усложнилось в вопросах о территории, не так?
   - Именно. И не только, но у нас нет материала.
   - Переплавь другую монету.
   - Фух. Ты знаешь слишком много.
   Хоро ткнула его носом.
   - Прости, прости!
   Хоро фыркнула.
   - Просто глупо. Но есть и другая проблема.
   - Хм?
   - Тебе часто говорили это, разве нет? - Лоуренс посмотрел на Хоро, нависавшую над ним, затем широко развёл руки и пожал плечами. - Никто не может взять деньги в загробный мир. Как бы мы сказали этому жалкому путешественнику, что его мечты сбылись? Может, поступить по обычаям войны, про которые сказал тот лысый старик? Похоронить монеты?..
   В этот момент Лоуренс ясно различил свет в тёмном лесу.
   - Это там! - крикнул кто-то.
   Лоуренс почувствовал, как что-то огромное толкнуло его вниз. Это была лапа Хоро, она и сама прижалась к земле, глядя на свет.
   - Ты дурень!
   - Прости...
   Они выждали несколько мгновений, но, похоже, их, к счастью, не заметили.
   - И? Что ты надумал?
   Хоро легла на живот и посмотрела на Лоуренса сердитыми глазами. Это были глаза усталой жены, с глупым супругом которой она бесчисленное число раз попадала в неприятности, когда он думал о способе заработать деньги. Полуулыбка на её губах была проявлением возбуждения, с которым она желала увидеть его очередной глупый замысел. Лоуренс рассказал ей, и Хоро радостно заиграла хвостом.
     
   А придумал Лоуренс, конечно, хлеб. Хлеб собственной выпечки, для чего ему потребовалось немного набраться навыка. Подготовив всё необходимое, на следующее утро он направился в нескончаемую суету зала заседаний.
   - Потому-то, как я уже говорил...
   - Если вы не признаете это, тогда мы...
   - Если ты будешь размахивать пустыми доводами, твоя вера...
   Среди беспрестанных споров Лоуренс и его помощники пробились через толпу и вошли в зал. Зрители и землевладельцы с их слугами странно смотрели на них, но никто не пытался остановить их шествие, потому что его возглавлял старый землевладелец.
   - То, что мы сейчас должны искать на самом деле, - это спасение души агнца, - заявил с пеной у рта один священник.
   Старый землевладелец высоко поднял свой длинный меч и бросил его вместе с ножнами на длинный стол. Мужчины с раскрасневшимися лицами, гоготавшие, как гуси на болоте, вытянули шеи и замолчали.
   - Действительно, то, что мы должны искать, - это спасение его души, - сказал землевладелец.
   Другой священник с видом, будто он проглотил камень, осмелился открыть рот:
   - Вот почему этот способ...
   - Этот способ?
   Священник, который должен был именовать себя слугой Бога, смолк под взглядом воина, явившегося с древнего поля битвы. Землевладелец прожил достаточно, чтобы даже бородатые мужчины годились ему в сыновья или даже во внуки.
   - Мы знаем вот что, - заговорил старый землевладелец, и тишина пала на забитый зал заседаний. - Этот человек жил своими мечтами и умер в них. Тогда что ещё остаётся, кроме реальности его мечтаний?
   Он достал из кармана молот для чеканки монет.
   - Н-нет, это нехорошо! - поражённо воскликнул землевладелец зрелых лет, сидевший на стуле с малиновой подушкой.
   - Держи свой норов при себе! Вот именно это сейчас будет нехорошо! - поспешно вмешался другой землевладелец.
   Они не были против потасовки священнослужителей, но сейчас побледнели при виде молота. Все понимали, что, когда старый землевладелец его достал, ситуация обострилась.
   - Хмм? И чего ты так испугался? Ты думаешь, что я буду с ним делать? - закаленный в боях, он улыбнулся хитро, словно лиса.
   Землевладельцы и священники, казалось, лишь сейчас заметили Лоуренса и его помощников.
   - Что, ты не?.. Постойте, те люди - владельцы купальни? Вы что, хотите принести беду в эту деревню?
   - Чушь, - ответил глава собрания, он, владелец одной из старых купален, согласился с замыслом Лоуренса и протянул ему руку ради мира в деревне. - Мы для наших уважаемых гостей не желаем ничего, кроме приятного времяпрепровождения в Ньоххире. Ради этого мы хотим помочь путешественнику.
   - И вон же она - проблема. Вы ж хотите чеканить монеты из-за той ситуации, что с ними сложилась, разве нет? Глупо думать, что так вы убьёте двух пташек одним камнем. Не думаю, что вам так легко удастся чеканить деньги, как компании Дива.
   Волнение этих слов словно говорило, что даже думать о подобном грешно, но старый землевладелец махнул молотом, будто прогонял назойливую муху.
   - Кто сказал, что мы будем чеканить монеты? Мы истинные слуги Божьи. И поэтому, согласно его учению, мы осуществим мечту ушедшего.
   - Погоди, но... "Мечта ушедшего"? Это... - нерешительно вымолвил священник.
   Старый лорд нерешительному священнику.
   - Конечно, используя эти клеймо и молот, - чётко произнёс старый землевладелец, - мы будем делать что-то с символом его страны. Нет сомнений, что он был бы счастлив, если бы все использовали это что-то, сделанное с помощью этих инструментов.
   Землевладельцев помоложе его утверждение не на шутку рассердило. Разве они не заслуживали признания полноты их прав?
   - В этом и есть проблема, о которой мы говорим. Для чего вы используете инструменты для чеканки, если не для монет? Хотите молотом замешивать тесто?
   Несколько голосов возвысились в согласном возмущении.
   - Что ж, ты не слишком далек от истины, - старый землевладелец своей улыбкой придавил бушующего юнца.
   По сигналу старого воина Лоуренс с помощниками стянули покрывала с принесённых корзин.
   - Ч-что это за?..
   Сладкий запах масла внезапно пронёсся по залу заседаний.
   - Я не очень разбираюсь в еде, но, по словам господина Лоуренса, странствовавшего по всему миру, учитывать интересы всех - это то, чем живут небольшие деревни. И с учётом этого нами сделано вот это.
   Лоуренс подошёл к землевладельцам и раздал им содержимое корзины.
   - Это... пресный хлеб?
   - Не... это не просто пресный хлеб. Это печенье?
   - Хм... Оно не такое, как печенье на юге...
   Конечно, богатые землевладельцы в еде разбирались. Это было в меру пропечённое хлебное тесто с большим количеством яиц и масла. И они сразу разобрали рисунок.
   - О! Хлебная монета, сделанная тем штампом!
   - Ни один землевладелец не останется недовольным, так?
   - В конце концов, в нашей деревне нет гильдии пекарей.
   Глава к их мнению добавил еще несколько своих слов:
   - И это ещё кое-что из того, о чём мечтал бывший торговец господин Лоуренс, и я уверен, что все когда-то думали об этом.
   После такого озорства Лоуренсу пришлось продолжить в том же духе:
   - Я всегда думаю, как бы съесть кучу монет.
   Собравшиеся здесь обладали огромным и значимым богатством. Холодные, вымученные усмешки скользнули по их губам, но не порождённые гневом.
   Заговорил старый землевладелец:
   - Когда-то я прошёл через войну, а потом как-то раз последовал за тем, кто жил мечтой. На поле битвы нам не хватало еды и питья, и Божьей защиты было не видать. Много лет назад военный священник в горах был сражён недугом и больше не оправился. Мы были лишены роскоши предать земле тела наших друзей под слова молитвы. Всё, что мы могли сделать, это вырыть яму и похоронить, окропив могилу элем или положив кусок вяленого мяса вместо памятного знака.
   Слушая его слова, те, кто мог поведать другим свои боевые истории, внимали с суровым выражением на лице, отдавая должное этой боевой истории.
   - Как человек, переживший то время, я считаю, что воплощение в жизнь последнего желания ушедшего открыло бы ему путь для его нового путешествия.
   Все землевладельцы поднялись со стульев и встали на одно колено в знак верности долгу. Здесь и священники не могли продолжать упрямиться. Если они утратят добрые отношения с землевладельцами, им придётся худо по возвращению домой.
   Наступил великий момент молчания, когда старый землевладелец ждал возражений священников. Затем, увидев, что все они опустили глаза, он заговорил:
   - На полях сражений я похороню этого человека так, будто он был моим другом. Вы, люди веры...
   Агнцы Божьи подняли глаза.
   - Молитесь за хлебные монеты, похороненные в его могиле, дабы они могли достичь небес.
   Священники переглянулись. Они уже не оценивали, кто важнее из них. Никто не знал, чья молитва сопроводит хлебные монеты на небо, не будет больше споров о представительности и гордости.
   - Тогда... что ж...
   Выслушав их тихие разрозненные голоса, старый землевладелец кивнул.
   - Тогда этот разговор окончен! Действуйте!
   Он хлопнул рукой по столу, и все поднялись.
   На этом нежданная сумятица в Ньоххире закончилось.
     
   Толпа несла гроб к пещере, где спал путешественник. Похоже, некоторые из хозяев купален пошли с ними, но Лоуренс, не спавший всю ночь, лишь проводил их взглядом.
   Вчера он рассказал свой замысел старому землевладельцу и получил его восторженное одобрение, потом надо было обойти каждую купальню, чтобы всех поставить в известность. Уже это заняло немало времени, но пришлось ещё попросить Арама и Селим помочь с замешиванием теста, а также разбудить Ханну. Они разожгли печь и подготовили железное клеймо и молот для чеканки, хлеб был готов к рассвету.
   Усталость тяжестью навалилась на его плечи и спину, болело за глазами. Лоуренс думал о том времени, когда молодой торговец, которым он был, мог три дня вести дела, не смыкая глаз, воспоминания вызвали кривую улыбку на его лице.
   Когда почти все скрылись из виду, он, наконец, открыл рот:
   - Хочешь вернуться в купальню?
   Хоро, пришедшая последить за ходом дел в зале заседаний, коротко кивнула. Они взялись за руки, и Хоро принялась выцарапывать тесто, прилипшее к его пальцам и так и не отмывшееся.
   - Эй, больно же.
   Она не ответила, продолжая сосредоточенно отковыривать тесто от его ногтей.
   - Ты хотела пойти посмотреть погребение?..
   Несколько шагов она молчала, потом снова начала выцарапывать тесто.
   - Нет, - в конце концов, произнесла она с видом маленькой дувшейся на что-то девочки.
   - Правильно. Беспокойство безопасней похоронить в земле.
   Хоро сердито фыркнула, показывая ему всем видом, что она перестала царапать его пальцы только потому, что ей стало скучно.
   Они молча шли по деревне Ньоххира, по её обычно оживлённой, а теперь тихой и пустой улице. Казалось, всё это веселье деревни источников было лишь сном.
   - Ты боишься уснуть? - спросил он, и Хоро застыла на месте.
   У неё не было другой причины после целой ночи, проведённой в хлопотах с тестом, воздержаться от того, чтобы хорошенько выпить и уснуть. Если она заснёт, она может проснуться от этой действительности. Она испугалась этого и потому пошла вместе с Лоуренсом. Он посмотрел на неё со слабым подобием улыбки, потом встал перед ней, шаря в нагрудном кармане. Оттуда он вытащил тонкий кусок хлеба с выжженным рисунком волка.
   - Вот.
   Лоуренс поднёс это к губам Хоро, но она поморщилась и отвернулась. Он пожал плечами, разломил пополам и съел половину.
   - Остальное тебе.
   Он положил вторую половинку в мешочек с пшеницей, висевший на шее Хоро. Это был новый мешочек, старый она отдала Миюри. Хоро не противилась, но спросила взглядом, что он задумал.
   - Если ты проснёшься где-то далеко одна, на каком-то пшеничном поле...
   Глаза Хоро широко раскрылись. Лоуренс в волнении улыбнулся и положил руки на её щёки.
   - Если это произойдёт, лишь следуй за запахом этого хлеба. Там ты меня найдёшь.
   Хоро смотрела на улыбку Лоуренса, из её глаз текли слезы.
   Затем она, похоже, вспомнила, что называла себя мудрой волчицей. Обладательница волчьих ушей и хвоста одного цвета с её льняными волосами глубоко вздохнула и заставила себя улыбнуться.
   - Тогда сделай так, чтобы это был не хлеб, а пряность.
   - Потому что пряность делает еду вкуснее?
   Взорвавшись смехом, Хоро прильнула к Лоуренсу.
   Лоуренс обнял её стройное тело и сказал:
   - Вернёмся в купальню. Купальню, которую мы с тобой создали.
   Взмахнув под плащом хвостом, Хоро кивнула и схватила Лоуренса за руку. На этот раз она больше не держалась так, как будто ей надо было сказать что-то ещё.
   Они шли вместе.
   Короткое лето Ньоххиры.
   Над ними висело ярко-голубое небо, которое, казалось, могло поглотить их целиком.
     

ВОЛЧИЦА И УРОЖАЙНАЯ ОСЕНЬ

     
   Прозвучал тихий шелестящий звук, и Лоуренс проснулся. Через мгновение он успокоился, осознав, что снега быть не могло. Лето в Ньоххире уже пролетело - быстро, как всегда, но для снега было слишком рано.
   Когда его зрение прояснилось, он увидел Хоро, вычищавшую хвост.
   - Этот звук...
   С приходом снега работы в купальне сразу становилось много. Лоуренс облегчённо вздохнул и расслабил напряжённую шею. Как только приходила осень, гости, приезжавшие на лето, отправлялись восвояси. Наступало время подготовки к зиме, драгоценная часть года. Осенью он мог позволить себе немного отоспаться.
   - Убедись, что ты убрала выпавшую шерсть... - сказал Лоуренс, и, отвернувшись от Хоро, натянул до плеч одеяло. В это время он уступал своей пенящейся сонливости, чтобы отойти от накопившейся усталости.
   - Ох.
   Куча меха навалилась ему на лицо. Конечно, это был не кроличий мех, который бы согревал его во сне. Это был, несомненно, безупречно уложенный мех, отличавшийся от оленьего, кроличьего и вообще любого животного, питающегося травой или орехами. Однако это был не грубый лисий или жёсткий медвежий мех.
   Величественно-гладкий, способный скользить в диком лесу подобно ветру - волчий мех. Обычно он расхваливал этот мех и восхищался им, теперь же это сокровище лишь мешало ему спать. Он достаточно небрежно отвёл рукой хвост Хоро от лица и взамен получил пощёчину.
   - Ухрр... Что?
   - Разве ты не сказал, что сегодня мы идём собирать каштаны?
   - Мы можем пойти в полдень...
   В нём укоренилось понимание, что, если бы он ударил не только по хвосту, но и по руке, Хоро пришла бы в ярость. Он почти неосознанно взялся за её руку на своей щеке, обхватил пальцами и потянул к губам, чтобы поцеловать... но вдруг провалился в сон и захрапел.
   Брошенная Хоро вздохнула, её хвост недовольно помахивал.
   - Вот дурень, - проворчала она, тоже скользнула под одеяло и прильнула к спине Лоуренса.
   Это было самое начало осени.
   Вся Ньоххира была погружена в молчание, лишь ветерок гулял поутру в деревне.
     
   Лоуренс оставил сообщения для Ханны, заправлявшей на кухне, и Селим, на которую, хотя она в купальне ещё и года не проработала, он мог положиться во всём - от домашних дел до расчётов доходов и расходов. Беспрестанно засыпая, он всё же к полудню покинул купальню. Плохо, что дни в Ньоххире стали уже заметно короче, стемнеть могло уже довольно скоро.
   За плечами у него был мешок, набитый хлебом, жареным и вяленым мясом, там же лежали свёрнутые мешки для орехов и грибов и два меха, с водой и вином, чтобы пить по дороге. Он оделся, как в то время, когда он был торговцем. Хоро не стала нагружать себя чем-то, она шла впереди по дороге, гоняя стрекозу подобранной палкой.
   - Тебе не кажется, что это несправедливо? - проворчал Лоуренс, поправляя мешок, Хоро безразлично посмотрела назад.
   - Что? - отозвалась она невинным тоном.
   - Ничего, - вздохнув, ответил Лоуренс.
   Хоро шла по лесу с такой лёгкостью, будто её стройное тело обрело крылья. Похожая на юную девушку лет пятнадцати, она была на самом деле воплощением волчицы, обитавшей в пшенице, ей суждено прожить ещё сотни лет, и, конечно, она была искусна в передвижении по горам. А ещё у нее были волчьи уши и хвост, и её хрупкое тело скрывало мощь огромной волчицы. Иногда она останавливалась и принюхивалась, а потом, не поворачиваясь к Лоуренсу, указывала палкой на корни деревьев или другие места.
   Лоуренс подобно верному слуге осматривал указанные места и обычно находил большие грибы. Иной раз там попадались гнёзда полевых мышей, их обитатели тревожно выглядывали из своей норы. Он извинялся за плохое поведение Хоро и оставлял им кусочек гриба.
   - У тебя сегодня хорошее настроение, - весело сказал Лоуренс, укладывая в мешок очередной гриб.
   Должно быть, она чувствовала себя привольней, когда она не прятала волчьи уши и хвост, обычно тесно прижатые косынкой и поясом, когда кто-то посторонний их мог увидеть в купальне или деревне. За лето побывало много гостей, и работы у Хоро хватало. А ещё посреди этой работы в этом году было обнаружено тело путешественника, заплутавшего годы назад в этой земле и здесь же умершего, что вызвало немалую суматоху. Сейчас все волнения остались позади, и она, похоже, от всего сердца наслаждалась свежестью ясной погоды начала осени.
   И Лоуренс тоже чувствовал себя свободней. В прошлом году их единственная дочь Миюри была бы с ними. Миюри, невинная, как само солнце, становилась сущим волчонком, попав в лес. Она никогда не шла, глядя прямо перед собой, и бегала вокруг них, кувыркалась, наталкивалась на кусты и деревья и всегда громко смеялась. Иногда она брала в рот кусочек ядовитого гриба, проверяя свою отвагу.
   В этом году им не приходилось с напряжением следить за озорством Миюри, они могли позволить себе, не торопясь, понаблюдать за белкой, грызущей орех на ветке дерева, как раз когда они проходили мимо.
   Но Лоуренсу была по душе невыносимость жизнерадостности дочери.
   Прошло больше шести месяцев, как его единственная дочь Миюри отправилась в путешествие с Коулом, своим названным старшим братом. Лоуренс гадал, не беспокоится ли он из-за этих двоих не только в силу простой родительской привязанности, но и потому, что ему так не хватало их жизненной силы. И Хоро не без оснований издевалась над Лоуренсом, этим дурнем, видя, как он беспокоится о Миюри, читает и перечитывает её письма. И сейчас она бежала по тропинке вперёд и казалась такой до странности сияющей лишь потому, что могла опустошать эти тихие безлюдные места.
   - Нет, неужели я переоцениваю её?
   Хоро впереди притворилась, что охотится на змей с молодой лисой, видимо, только начинавшей самостоятельную жизнь. К хвалёному хвосту мудрой волчицы прилипли опавшие листья, но сама она хихикала от восторга.
   -Уф, - перевёл дыхание Лоуренс.
   Ему следовало ожидать этого - его вела Хоро, прекрасно знавшая горы вокруг Ньоххиры до каждой мышиной норы, несмотря на всю её игривость мешки, захваченные им, быстро наполнялись. Он может совсем измучиться прежде, чем они дойдут туда, где росли каштаны. Лоуренс запросил ускорить привал, и подобная духу леса Хоро указала на росшие впереди деревья. Там оказалась залитая солнцем поляна с поваленным деревом. Он сел на его ствол, украшенный выросшим из него цветком с тонким стебельком и светло-розовыми лепестками, и положил полные грибов мешки - хоть продавай.
     
   []
     
   - Вот, вода, - сказала появившаяся откуда-то Хоро с мехом в руке.
   Должно быть, она где-то набрала свежей воды из ручья, пока он сидел на повалившемся дереве и занимался их обедом.
   - О, спасибо. Я готовлю еду, так что подожди чуток.
   - Мм. Конечно, и мяса побольше.
   В её голосе не было ни тени ехидства. Она стояла рядом с Лоуренсом, блаженно глядя сузившимися глазами на раскачивающиеся на ветру деревья. Лоуренс чуть улыбнулся, игриво навалил на хлеб целую гору мяса и протянул Хоро. Её глаза удивлённо расширились, потом она просияла и взяла хлеб с мясом или, вернее, мясо с хлебом.
     
   Осенний лес был лучшей кладовой, но здесь в это время года было куда опасней заснеженных гор зимой. Ведь то, что люди находили вкусными, было вкусным и для животных.
   Хоро с детской одержимостью насобирала целую кучу каштанов, но не смогла всё унести и села там же у каштанов, выбирая те, что попортили жучки.
   Тем временем Лоуренс, ожидая её, вдруг услышал резкий хруст сломанной ветки, обернулся и увидел большого медведя, нависавшего над ним. Сделай он неосторожное движение, взмах одной из этих когтистых лап убил бы на месте. Лоуренс замер и снова посмотрел в его чёрные глаза. Когда Хоро вернулась, её хвост дрогнул.
   - Что тебе нужно?
   Лоуренс был человеком и не понимал чувств зверей в лесу. Но воплощение волчицы Хоро их понимала, а Лоуренс, в свою очередь, понимал чувства Хоро. Поэтому, следя за выражением её лица, он мог приблизительно узнать, о чём думает зверь. Увидев её спокойную улыбку, он решил, что появившийся медведь был вежливым.
   - Ты хочешь каштанов? Я не против, если ты возьмёшь вон те. Они с жучками. Бери, сколько хочешь.
   Медведь коротко фыркнул, словно вздохнул, уткнул морду в груду каштанов с жучками, отобранные Хоро, и принялся их поглощать. Хоро с удовольствием наблюдала за его трапезой, потом медведь вдруг поднял голову, будто задумавшись, и она поднесла к его пасти мех и дала напиться.
   - Как пчёлы в этом году? Переживут ли они зиму, вот, что меня интересует?
   Хоро, любительница сладкого, пыталась расспросить хозяина леса о пчелиных делах. Медведь, видимо, не хотел говорить, где можно найти его любимый мёд, но обречённое выражение его морды подсказывало, что у него не было возможности отказаться ответить ей, и он что-то тихо пробурчал.
   - Хм. Значит, лучше всего будет следующей весной на Лебединой вершине.
   Хоро о горах в округе знала куда больше местных охотников и лесорубов. Лоуренс не возражал против использования этих знаний для получения еды, но не хотел в одиночку тянуть на себе сбор, охоту и всю переработку этой еды. Особенно не хотелось ему связываться с ульями. Не говори ей слишком много о ульях, - подал Лоренс знак медведю.
   Он снова погрузился в размышления, тем временем медведь что-то прошептал Хоро, отчего её уши встали торчком.
   - Что? Целая поляна брусники?!
   Казалось, она услышала очень приятное известие, но, когда Лоуренс посмотрел на небо, оно уже начало менять цвет.
   - Ты это слышал? Брусника! - дёргала Хоро Лоренса за рукав с самым серьёзным выражением на лице, но тот продолжал разбирать каштаны.
   - Солнце скоро зайдёт, и у нас полно каштанов. И грибов. В следующий раз.
   - Ты, дурень! Если мы сейчас же не пойдём быстро, там всё съедят!
   Даже рядом с огромным медведем, терпеливо ожидающим её, Хоро вела себя как ребёнок, когда речь шла о еде.
   - Мы не сможем съесть всё это за день. Впрочем, если бы там нашлось несколько прожорливых волчиц, - другое дело.
   В прошлом году ему рвали бы оба рукава: правый - мудрая волчица Хоро, левый - его дочь Миюри.
   - Значит, завтра. Мы должны!
   Лоуренс вздохнул и согласился. Настоящей ошибкой было бы сказать, что, если она действительно хочет столько съесть, пусть сама и идёт. Хоро хотела пойти с ним вместе. И он сдался, потому что его беспокойная личность была счастлива таким её себялюбивым просьбам.
   - Кстати, о бруснике. Может, сохранить её немного в сахаре и отправить Миюри? - промолвил Лоуренс, и уши Хоро нервно дёрнулись.
   - Она всё равно будет приставать к малышу Коулу насчёт всякого вкусного. Лучше не портить её.
   Хотя рядом с Миюри Хоро вела себя, как подобает матери, в еде они обе соперничали подобно сёстрам.
   Лоуренс упомянул имя Миюри и теперь жалел об этом. Раскрыв рот, он уже не мог удержать слова, что он таил в своём сердце, и они посыпались наружу.
   - Мы давно не слышали о ней... Надеюсь, она в порядке.
   - Отсутствие новостей - хорошая новость, разве нет?
   - Ладно, наверное, так...
   Коул отправился в путь, ведомый большими надеждами, Миюри повсюду следовала за ним, льнула к нему, как к старшему брату, а вместе они наделали много шуму во многих местах. Хотя Лоуренс думал, что всё с ними должно быть хорошо, он не мог избавиться от своих волнений. Ещё важнее для него было то, что его драгоценная единственная дочь странствовала одна с совершеннолетним мужчиной, пусть это и был прямой и честный Коул. Обеспокоенный всеми этими неприятными мыслями, он ощутил сильный удар.
   Это была раздражённая Хоро.
   - Клянусь, ты никогда не изменишься.
   Хотя он признавал её правоту, от этой боли ему избавиться не удавалось.
   В своём раздражении она вернулась к медведю и стала гладить ему шею.
   - Самцы - дурни.
   Похоже, это была медведица. У Лоуренса было неприятное ощущение от осознания, что купальня тоже стала территорией женщин. Он отодвинул изъеденные жучками каштаны, отряхнул руки и встал.
   - Нам пора двигать обратно.
   Хоро ещё раз похлопала медведицу по голове и, чего она прежде не делала, взяла часть груза себе. Похоже, её худенькому телу этот вес был тяжёл, но принимать волчью форму она не стала. Пошатнувшись, она крепко сжала руку Лоуренса.
   - Как думаешь, что у нас сегодня может быть на ужин?
   Лоуренс устало улыбнулся, и они пошли по лесной дороге домой, разговаривая только о хорошей еде.
   Лучшее время дня в лучшем времени года.
   Лоуренсу нравилось вести пустой разговор с Хоро, идя по тропинке, но в какой-то момент он заметил, что выражение лица Хоро вдруг омрачилось. Это случилось уже недалеко от купальни.
   - Что-то не так?
   - Мм...
   Хоро смотрела дальше по тропинке в сторону купальни. Она непрерывно нюхала воздух, нервно подёргивая ушами и хвостом.
   - Что-то случилось в купальне?
   В худшем случае мог произойти пожар, но тогда она уже была бы в волчьем теле. Лоуренсу было трудно представить, чтобы вор мог пробраться внутрь и сделать что-то плохое. И Ханна, и Селим были не-людьми и смогли бы дать отпор любым ворам.
   Тогда...
   - Может... Миюри вернулась? - тревожно спросил он, и Хоро, наконец, посмотрела на него и усмехнулась.
   - Дурень. Но это не слишком далеко от истины.
   Лоуренс наклонил голову в сторону, и Хоро, поправив мешки на спине, недовольно пояснила:
   - Я не совсем знаю, что там, но пахнет многими животными.
   У них гость - странствующий укротитель?
   Когда они добрались до купальни, он с удивлением увидел группу из десяти человек. Было достаточно необычно увидеть новых гостей, которые не только приехали, когда летнее время закончилось, но и вообще не предупредили о приезде заранее. Лоуренс увидел взволнованное лицо Селим среди них.
   Это означало, что...
   - Уу... Что, каждый из них?
   ...каждый из этих гостей, пришедших после окончания сезона, был не-человеком.
   Кони, бараны, козлы, быки, кролики, птицы, олени. Среди них были даже две девушки, выглядевшие постарше Хоро и Селим, одетые монахинями, как это было принято у странствующих женщин. Они представились, уважительно поприветствовав Хоро и Селим и достаточно многословно - Лоуренса.
   Но была видна их неподдельная радость, они совсем не боялись двух волчиц, Хоро или Селим. Высокий мужчина-олень поприветствовал Лоуренса последним, а затем облапил его плечи своими длинными руками.
   - Я так надеялся в один день прийти в эту купальню! Купальня, созданная лишь для такого народа, как мы!
   Перед глазами Лоуренса всё плыло, Хоро смотрела с безразличием, но остальные гости лучились улыбками и кивали, во всём соглашаясь с оленем.
   - Небеса, мои мечты сбылись, я наконец-то здесь. Все откликнулись на предложение собраться, когда я их пригласил. Непривычные к странствиям, мы столкнулись с большими трудностями в дороге, но - о! Как мы рады добраться сюда!
   Олень снова от души обнял Лоуренса. Тот невнятно что-то пробормотал, повторяя про себя слова оленя. Купальня, созданная лишь для такого народа, как мы?
   - Для меня большая честь услышать такие добрые слова, но... могу я спросить, от кого вы узнали о нас?
   Некоторые гости впервые приходили сами по себе, без приглашений, чтобы остановиться в купальне, но большинство прибывало по рекомендации других. Ответил Лоуренсу невысокий полный мужчина-козёл, похожий на хозяина винного магазина.
   - На самом деле, никто, но среди нас, живущих на юге, это достаточно хорошо известно. Говорят, на севере этого мира есть земля горячих источников, где мы можем избежать любых столкновений. Что если туда пойти, там найдётся купальня, в которой даже мы могли бы спокойно отдохнуть, не боясь людских глаз. И называется она...
   - "Волчица и пряность"! - хором пропели все, будто сговорились заранее.
   Несомненно, они в своём долгом путешествии собрались у костра и говорили о месте, в которое они направлялись. Лоуренс это знал, знал до боли, и, казалось, что радость разрывала его сердце. Но от этого же он чувствовал себя ужасно.
   - Ясно... Хорошо, я очень рад приветствовать вас после столь долгого путешествия.
   Как бывший торговец и как хозяин купальни Лоуренс начал с того, что проглотил свои вопросы и поприветствовал их с самой широкой улыбкой, на какую был способен. Напомнив Селим об их усталости с дороги, он поручил ей отвести всех в свои комнаты.
   Проследив за тем, как странные гости заходят внутрь, Лоуренс почесал голову. Хоро, стоявшая рядом, сердито пожала плечами.
   - У слухов ноги быстрее моих.
   - Причём не слишком точных, - намекнул на причину случившегося Лоуренс.
   Знакомые не-люди, с которыми он и Хоро познакомились во время своего странствия, наверняка понарассказывали другим воплощениям об их купальне. Те рассказали своим знакомым. Не-люди иногда оказывались среди сопровождения их гостей. Они невинно сопровождали своих хозяев, живя в этом мире, как люди, и применяя свои способности воплощений. Конечно, войти в мир людей было им нелегко, и многие из них видели в Хоро источник надежды и символ удачи.
   Он мог представить, каких преувеличений набрались рассказы об их купальне. Одно из них - считать, что в этой купальне не-люди могли запросто отдыхать.
   - Хорошо, что в это время больше никого нет... - задумчиво сказал Лоуренс.
   - Могут быть неприятности, если они придут зимой, - отозвалась Хоро.
   Чувство стеснения из-за необходимости скрывать себя от людей в такой маленькой купальне было всегда источником недовольства Хоро.
   - У меня есть опасения на этот счёт, но мы дадим им знать действительное положение купальни и позаботимся, чтобы они как можно дольше пробыли здесь.
   Лоуренсу было приятно видеть, что они пришли, так много ожидая от его купальни, но Хоро стоял рядом со всё ещё мрачным лицом.
   - Стесняешься, как обычно? - поддразнил Лоуренс, уши и хвост Хоро ощетинились.
   - Дурень, - откликнулась она и наступила ему на ногу.
   Затем безо всякого стеснения прильнула к нему.
   - Это ниже моего достоинства...
   Он удивился внезапному проявлению её нежности, но ухмыльнулся и обнял её в ответ. Конечно, повелителю леса было совершенно неприлично, подобно щенку, преклоняться перед человеком, олицетворением травоядных. Он мог бы посмеяться над этим правилом, как над проявлением тщеславия, но у вечной девы было много правил.
   - Тогда ты хочешь, чтобы я преклонился перед тобой? Ты бы сохранила своё лицо таким образом.
   Уши Хоро встали дыбом. Глупая мудрая волчица едва не попала в ловушку слов Лоуренса, но всё же сумела избежать этого.
   - Ты дурень. Можно подумать, я та, перед кем ты тебя всегда преклоняешься.
   Скажи он: "Но разве это не так?" - укус её был бы ему обеспечен. Он, улыбаясь, опустил плечи, взял руку Хоро и поцеловал её.
   - Я в долгу перед тобой за то, что ты всегда со мной.
   - Хм.
   Хоро осталась очень довольна проявлением благодарности своего вассала, но вскоре они сухо улыбнулись друг другу и стали готовиться развлекать своих гостей.
     
   Название этого места - Ньоххира - было почти легендой на юге.
   Большинство людей, рождаясь в городах и деревнях, так всю жизнь и проживали в своих домах. Даже моряки, странствовавшие по всему миру, ходили от берега до берега и редко знали о странах, порты которых они посещали. Потому путешествие продолжительностью в месяц с лишним в далёкую землю горячих источников, затерянную среди гор, путешествие, из которого можно было и не вернуться, могло быть названо паломничеством на край земли. Может, поэтому истории достигали краёв, откуда добирались эти гости межвременья, приукрашенными, преувеличенными и попросту искажёнными.
   - Мы, воплощения баранов, очень гордимся историей о Рубинхайгене, церковном городе - той, в которой господин Лоуренс и госпожа Хоро вместе с легендарным золотым бараном отменили монополию торговли золотом, упрямо удерживаемой Церковью.
   - А я слышал о том, что бы сделали в городе Реноз. Я был так счастлив - вы были так возмущены торговлей мехом и вложили столько денег, чтобы спасти мех, - ответил олень барану.
   Перед очагом была расстелена оленья шкура, где все уселись в круг. Ляжкам Лоуренса было не особо удобно.
   - Э-э, в общем, это совершенно особенная история, которая потрясла нас больше всего: история деревни Пасро, забывшей свой долг благодарности и пытавшейся напасть на госпожу Хоро и господина Лоуренса, отвратившего нападение силой искренней любви! Как я слышал, ты нанял наёмников ценой нескольких тысяч серебряков, нет?
   - Нет, не так. Господин Лоуренс выкупил сноп пшеницы, в котором спала госпожа Хоро, у бессовестного торговца ценой всего, что имел ...
   - Странно, ведь я слышал...
   Лоуренсу каким-то образом удавалось всё же прослеживать, какие настоящие события превратились в сплошную путаницу. Он лишь сидел, криво улыбаясь, но в действительности беспокоила его Хоро. Он бросил на неё взгляд, она отпила вина и посмотрела в ответ - Я не буду сходить с ума из-за этого.
   - Господин Лоуренс, что было на самом деле?!
   Шумные гости, возбуждённые вином и завершением долгого путешествия, пододвинулись ближе к Лоуренсу, и он отпрянул, а в это время две самки из числа гостей прижимались к Хоро рядом с ним.
   - Твоя история любви с господином Лоуренсом так давно известна!
   - Правда ли, что главным стал блеск твоего хвоста?
   Эти вопросы пугали его уже тем, что он себе представлял ответы Хоро на них. Когда он перевёл взгляд на неё, она лишь сверкнула озорной усмешкой.
   - Господин Лоуренс, пожалуйста, оставайся с нами до утра!
   Гости много раз подняли свои заздравные чаши, сидя вокруг котла с грибами и без всякого мяса. Лоуренс постарался рассказать о своём странствии с Хоро так, чтобы не разочаровать слушателей. Получилась история грандиозного приключения, о котором он долго не вспоминал в таких подробностях. В то же время он охотно выслушивал новости, принесённые ими из мест, через которые он когда-то проходил.
   А когда он спросил, от кого они услышали эти истории, его удивило, что они, оказывается, знали Эльзу и даже ездили в маленькую деревню, где она жила с мельником Эваном. Именно там хранились записи о древних временах, собранные отцом Эльзы, и, вероятно, у них были свои причины для поездки.
   Когда Лоуренс задумался над этим, ему что-то тихо протянули. Это был конверт в руке мужчины-коня, отличавшегося суровым лицом, не похожим на добродушные лица прочих гостей.
   - Это для тебя, господин Лоуренс.
   - Что это?
   - Письмо от госпожи Эльзы.
   - От Эльзы?
   - Мне следует отдать его тебе, прежде чем мы выпили слишком много, - улыбнувшиь, пошутил конь, впрочем, кое-кто уже действительно повалился на пол и захрапел, и Селим накрыла его одеялом.
   Лоуренс поблагодарил и взял конверт.
   Эльза честно и ревностно управляла церковью, оставленной ей отцом. Ей Лоуренс и Хоро были многим обязаны, это она ругала Лоуренса за то, что они не брали друг друга за руки, как положено влюблённым, это она вдохновила Лоуренса на отчаянный шаг, позволивший ему и Хоро в итоге остаться вместе. Она, истинно верующая, обещала оправдать их любовь перед лицом самого Единого Бога. Неожиданные посетители, должно быть, застали её врасплох, но она со свойственной ей верностью не забыла написать им, и он от этого ощутил себя счастливым.
   - Большое спасибо.
   - О не стоит, это моя обычная работа. Я не мог позволить себе расслабиться и выпить, пока не вручил письмо, - усмехнулся конь.
   Как воплощение лошади он обладал и быстрыми ногами. А поскольку работа посыльного требовала большего доверия, чем работа торговца, она, похоже, соответствовала и характеру мужчины-коня с суровым лицом.
   Лоуренс рассматривал конверт письма Эльзы, и гадал, не воспользоваться ли случаем и попросить его доставить письмо Коулу и Миюри. Писем от них давно не было, он не был уверен, где они и что с ними. Чтобы отправить письмо, обычно требовалось побеспокоить многих людей, на что он без веской причины не решался. На мгновение он подумал, что этот конь мог бы быстро и надёжно доставить письмо.
   Но он не знал, что тогда скажет ему Хоро.
   Как бы там ни было, во время этого застолья она наверняка испытывала смятение чувств, выслушивая разговоры об их прошлом. Она всегда хотела, чтобы Лоуренс перестал быть странствующим торговцем и обосновался на одном месте, и он иной раз задавался вопросом, не она ли разрушил его мечты торговца.
   Это событие вырвало и её из состояния осенней расслабленности, и Лоуренс решил лишний раз не волновать её. Подумав так, он положил письмо Эльзы в нагрудный карман и отложил мысль обратиться к коню с просьбой.
   - Спасибо за письмо от Эльзы.
   Мужчина-конь улыбнулся, все захлопали в ладоши, и все продолжили пить.
   Оживлённое застолье затянулось далеко за полночь.
     
   - Уугх...
   Лоуренс проснулся и ощутил, что у него ужасно пересохло в горле, к тому же он обнаружил, что находится не в спальне. В камине перед ним одинокий язык пламени танцевал по поверхности большого полена. Одеяло укрывало его до самой шеи, а когда он поднялся, оказалось, что каждый сустав в нём болит и ноет.
   - О, доброе утро, - сказала, входя, Селим, при ней была метла, она уже занималась работой.
   Чувствуя вину, Лоуренс почесал голову, и Селим беспокойно улыбнулась ему.
   - Все в ванне.
   - А Хоро?
   Уйдя спать в одиночестве, она с утра пребывала бы в ужасном настроении. А раз на одеяле, которым он был укрыт, не было волос Хоро, значит, она не заползла к нему под одеяло, как обычно. И тут Лоуренс заметил лист бумаги под одеялом и взял его в руку. На нём этим знакомым корявым почерком было написано: "Кажется, довольно важное письмо, хмм?" Похоже, это значило: почему это ты спишь с письмом от другой женщины в кармане. Он подумал, что это должно быть шуткой, ведь она не могла забыть запаха Эльзы, но на Селим Лоуренс посмотрел не без робости.
   - Госпожа Хоро тоже с ними в ванне. Умм... Она взяла с собой много выпивки...
   Селим занималась и покупками. Судя по её тону, они выпили столько, что её сморил сон, когда она сидела перед книгами записей.
   - Уф... Хорошо. Спасибо.
   - Конечно, - ответила Селим, забирая одеяло из рук Лоуренса. - Немного воды?
   Лоуренс в ответ махнул рукой, глядя, как она складывает одеяло.
   - Я в порядке. Мне всё равно надо умыться.
   Селим работала вместо своего глупого хозяина, напившегося до беспамятства. Он не мог её больше отвлекать. Селим почтительно кивнула и стала убирать в большом зале.
   Лоуренс, похлопывая по болевшей голове, направился к кухне. Ханна была там и, как всегда, суетилась над едой. Он прошёл через кухню и вышел в сад, к колодцу. Умываясь, он слышал радостные голоса, доносившиеся от ванн. Он подумал, стоит ли ему показаться у ванн, но было бы плохо попасть туда не вовремя и нарваться на предложение выпить. А если Хоро расстроена, хорошим это точно не кончится.
   Лоуренс вытер лицо по дороге в дом и, войдя, натолкнулся на кого-то в коридоре. Мужчина-конь, доставивший письмо от Эльзы.
   Большинство мужчин выглядит более величественно при свете камина, а женщины - более очаровательно. Разочароваться их видом при дневном свете - обычное дело. Но конь выглядел безупречно в своей строгости. Его безупречность оттеняли чисто выбритое лицо и прекрасно подобранная одежда.
   - Доброе утро, господин Лоуренс.
   Он больше походил на дворцового служащего, чем на купавшегося здесь гостя.
   Лоуренс поприветствовал его в ответ и не удержался от заинтересовавшего его вопроса:
   - Ты обычно так одеваешься?
   Вероятно, он не стал бы так одеваться, отдыхая в ваннах.
   - Нет, мне нужно кое-что сделать по моей работе.
   Лоуренс удивился, на лице мужчины-коня появилось выражение некоторой вины.
   - И я бы хотел кое-что спросить у тебя, господин Лоуренс.
   - У меня? О чём же?
   - В общем. Я надеялся, что ты скажешь мне, где эта купальня.
   Конь вытащил из кармана конверт из покрытой узором ткани, скреплённой восковой печатью. Лоуренс слышал, что среди аристократов было так принято, если письмо отправлялось важному лицу, но сам он увидел это впервые.
   На узорчатой ткани значилось название одной купальни Ньоххиры.
   - Я понял, почему ты так одет, но что значит всё это?
   Вопрос сам из него выскользнул, но он понимал, что конь не мог бы быть посыльным, если бы рассказывал лишнее о послании аристократа первому встречному. Лоуренс виновато улыбнулся, но конь усмехнулся и покачал головой.
   - Не волнуйся, здесь нет политики. Аристократ, вручивший мне письмо, приказал мне, скорее, распространить слово этого письма по дороге.
   - А?
   Распространить слово письма?
   Лоуренс в недоумении уставился на коня, и тот спокойно закрыл глаза и заговорил, словно глашатай, объявляющий людям на улице слово своего повелителя.
   - Проходящие мимо, остановитесь и слушайте. Королевство Розен посылает слово от имени властителя Субарбийской земли. Это весть о герое, плававшем на нашем корабле.
   Конь бережно держал конверт обеими руками, торжественности его лица соответствовала его прямая осанка - более прямая, чем ровные складки его одежды.
   - Он плавал на нашем корабле, посланный нам Богом, и храбро пересёк воды семи морей. Движимый Божьим повелением, он всегда проявлял храбрость, стоя на защите гребцов в открытом море.
   В этот момент Лоуренс догадался, которая купальня была нужна и что это за письмо. Одного из сыновей из этой купальни попросили помочь обслужить гостя, повелителя далёкой земли, и вскоре юноша покинул дом и отправился в путешествие. Эта деревня была слишком тесна молодым, за её пределами им открывался весь мир, обещавший путь к приключениям и успеху.
   Но назад вернулось лишь письмо, доставленное совершенным в своей непреклонности посланником. Если бы юноша преуспел в том, что намеревался сделать, он бы вернулся сам.
   Лоуренс посмотрел на коня.
   - Он храбро сражался и ушёл к Всевышнему. Нашим именем мы возносим ему славу.
     
   Лоуренс сопроводил посланника к требуемой купальне, где тот в той же манере повторил оглашение послания своего господина. Это пришло к хозяевам купальни, словно ниоткуда, но они, видимо, были готовы к такому исходу, провожая своего сына. Хозяин купальни опустил голову, но скоро взял себя в руки и выказал должное уважение достойному посланнику.
   Похоже, юноша, покинув деревню, поступил на службу в прибрежной стране и стал моряком, выбрав путь рыцарей морских берегов. Аристократы обычно не отправляли уведомления на родину вассала, если он не был из знатного рода, вероятно, этот юноша отличился в сражении.
   - Посему в соответствии с морскими традициями мы отправляем вам это вознаграждение с корабля.
   Конь достал из кармана кошель, полный серебряных монет, и передал хозяину. Тот снова поблагодарил посланника и пригласил в дом. Лоуренсу больше здесь нечего было делать. Он молча поклонился коню, повернулся на каблуках и ушёл.
   Ньоххира снова была спокойной сегодня под этим чистым небом.
   Лоуренс тоже время от времени сталкивался с несчастьями во время своих странствий. Не раз ему приходилось отворачиваться от просивших помощи. Он думал, что давно научился встречать холодный, колючий ветер с бесстрастным лицом.
   Но сейчас его била лёгкая дрожь от осеннего ветра. Сейчас у него было слишком много того, чего он не хотел потерять. Он понял это ещё яснее, когда смотрел на коня, который пришёл с известием о смерти юноши.
   Лоуренс быстро вернулся в свою купальню.
     
   Он был хозяином купальни, которая должна была нести гостям радость, но он не мог им улыбаться с таким тяжёлым выражением лица. Лоуренс похлопал себя по щекам, поднимая настроение, и вошёл в дом. Представшее перед ним зрелище застало его врасплох. На полу большого зала лежала Хоро с побагровевшим лицом и мокрой тряпкой на лбу.
   - Господин Лоуренс, - обратился к нему мужчина-кролик, похожий на одного весёлого разносчика, продававшего детям в деревне сладкие булочки, жонглируя ими при этом.
   Он старательно обмахивал одеялом стонавшую Хоро, Лоуренсу показалось, что перед ним разыгрывают какое-то комедийное действо.
   - Чт-что всё это такое?
   - О, дорогой господин Лоуренс, мы состязались с госпожой Хоро в ванне, кто больше выпьет...
   Похоже, она упарилась, выпив слишком много. Для неё было важной работой присоединиться к гостям во время их вечеринок, но это временами заканчивалось для неё потерей сознания.
   - Эй, Хоро, - позвал Лоуренс.
   Похоже, она услышала, глаза её приоткрылись. Хоро в таком виде он видел много раз и когда они странствовали, и когда они открыли купальню.
   - Воды... - почти простонала она, веки её дрогнули.
   - Я позабочусь о ней, - вздохнув, сказал Лоуренс кролику
   Тот с виноватым видом поднялся, кивнул и вышел. Похоже, он чувствовал себя ответственным за то, что Хоро пришлось столько выпить.
   Лоуренс снова вздохнул, опустился на колени рядом с Хоро и потянулся к кувшину. Он оказался пустым.
   - Сколько ты выпила?
   Хоро попыталась ответить, но её вырвало.
   - Побудь здесь. Я пойду добуду немного свежей воды, - вставая, сказал он, рот Хоро приоткрылся.
   - Я... выиграла...
   Он был застигнут врасплох, но всё же смог улыбнуться.
   - Хозяину положено проигрывать.
   - Дурень... - с трудом выговорила она и громко икнула.
     
   []
     
   Лоуренс в очередной раз вздохнул, взял кувшин и направился в кухню, такое поведение Хоро означало, что вся работа снова окажется на плечах госпожи Селим.
   Им всё ещё нужно было перебрать, высушить и очистить собранные вчера грибы, поджарить каштаны, пока в них не завелись жучки, потом каштаны надо было частью залить мёдом, частью высушить и размолоть в муку. С такими мыслями Лоуренс вошёл на кухню и обнаружил множество суетившихся там людей с закатанными рукавами.
   - О, господин Лоуренс.
   - Э-эм?..
   - О, вода, понятно, - кто-то, не обращая внимания на его недоумение, вырвал кувшин из его рук. - О, небо, госпожа Хоро умеет пить. Те из нас, кого мы называли бездонными бочками, быстро сдались. Они, должно быть, ваяются сейчас без сил по своим комнатам.
   Прокричав это, мужчина побежал к колодцу в саду. Лоуренс стоял на месте и безучастно смотрел, как эти люди занимаются делами купальни, он понятия не имел, что им сказать. Кто-то мыл грибы, кто-то толок каменную соль, кто-то старательно чистил каштаны, ещё один, вспотев от усердия, размешивал мёд в горшке.
   Среди них выделялась Ханна, с большим достоинством раздававшая поручения.
   - Госпожа Ханна, что всё это такое? - спросил, наконец, Лоуренс.
   Ханна резко пожала плечами и подошла к нему.
   - Хозяйка Хоро попросила их поработать вместо неё.
   Рот Лоуренса горько скривился, но все работавшие посмотрели на него, восхищённо улыбаясь.
   - Госпожа Хоро, в конце концов, всех победила.
   - Мы обещали.
   - И как же, оказывается, здорово она умеет пить!
   Эти похвалы выглядели вполне правдоподобно, но теперь ему стало ясно, что Хоро состязалась, кто больше выпьет, поставив на кон свою работу, которую она не хотела делать. И к тому же она смогла выпить днём, чего ей ещё было желать? Кое-что из хитрости той, кто называл себя мудрой волчицей.
   - Прости, что заставил ждать, господин Лоуренс.
   Хозяин купальни мог лишь поблагодарить, взять кувшин и посоветовать остальным не работать слишком много. С тем он вышел из кухни.
   Холодная вода студила ему руки через металл кувшина, когда Лоуренс шел по коридорам, размышляя. Он сомневался, правильно ли он понял ситуацию, поэтому прежде, чем вернуться в большой зал, он поднялся на второй этаж, там две женщины весело подметали и чистили полы.
   - А, приветствуем, хозяин Лоуренс!
   Он думал, что они одеты монахинями для дороги, но, возможно, они всегда были такими изысканными. Они выглядели старше Хоро и не казались такими покорными, как Селим - таким девушкам позволили бы держать свечи на городском празднике, за такими увивалось бы немало молодых людей. Он смутно припомнил, что на вчерашней вечеринке у камина они назвались сёстрами.
   - Вы, кажется, не состязались с Хоро, так?
   Они обменялись взглядами и просияли.
   - На самом деле мы из тех, кому невмоготу без работы.
   Рукава их длинных одеяний, похожих на мантии, были закатаны, а подолы завязаны над коленями. Небрежность их вида вызывало ощущение исходящего от них здоровья, Лоуренс почувствовал странное волнение, увидев их длинные голые ноги, полные юной женской силы. Он, стараясь унять волнение, подумал, что ему следует быть благодарным за то, что Хоро оставалась внизу.
   Закончив с полом, они вытерли пыль, с удовлетворением осмотрели комнату и загалдели:
   - Я слышала ещё, что надо бы почистить сажу в дымоходе и убрать пепел из печи.
   - Не почистить ли нам серебро? Я просто обожаю, когда всё сияет!
   - Мы так хотели чем-нибудь заняться всю дорогу сюда. О, как мы хотели получить возможность заняться уборкой!
   Они искрились жизнерадостностью, отличавшую их от взрывной Миюри и, конечно, от замкнувшей от всех свою душу Хоро. Казалось, уборка действительно приносила им удовольствие.
   И не только эта комната, но коридор не вызывал нареканий. Более того, они не забыли приоткрыть окна и двери для проветривания помещений. Их изрядная сноровка свидетельствовала об опыте работы в больших особняках. Услышав про чистку столового серебра, он припомнил, что они, кажется, были воплощениями птиц, это кое-что проясняло. Птичьи гнёзда, попадавшиеся ему в лесу, отличались дотошной опрятностью, а когда у кого-то пропадали блестящие вещи, первым делом их искали в гнёздах на ближайших деревьях.
   При всём при том он по-прежнему сомневался, можно ли позволять гостям заниматься грязной работой. Вообще-то это было работой Хоро, и его чувство вины лишь усиливало то, что она сейчас спит в таком виде на полу. С другой стороны, если девушки были не заняты и хотели работать, тогда, может, будет правильным позволить им это. Время гостей прошло, из Ньоххиры ушли и музыканты, и танцовщицы с акробатами, возникала проблема, как провести время.
   После некоторого беспокойного размышления Лоуренс отважился уточнить:
   - Это всё действительно нормально?
   Девушки переглянулись и радостным хором ответили:
   - Конечно!
     
   Двое проигравших Хоро в состязании лежали без чувств в своих комнатах, а восемь остальных устроили в купальне настоящую большую уборку. Работа Лоуренса выполнялась без него, и он то и дело замечал Селим, также не знавшую, чем заняться, и бесцельно бродившую вокруг. В итоге она, видимо, вспомнила, что деловые расчёты у неё никто не отберёт, и занялась у конторки подсчётами по заказам.
   Лоуренс сидел с Хоро в большом зале, наблюдая за всеми и за слабеющим огнём в камине. Хоро, похоже, стало лучше, она выглядела не такой больной, и ему было слышно её мягкое, уютное похрапывание. Вероятно, для неё не было ниже своего достоинства предстать в таком состоянии. Он натянул на неё соскользнувшее, когда она повернулась, одеяло и отвёл в сторону волосы с её щеки. Её волчьи уши подёргивались, когда их легко щекотал поток воздуха, её похрапывание не прерывалось.
   Когда пришло сразу столько гостей, он постарался взять себя в руки, ожидая вместо осеннего отдыха получить дополнительную работу к подготовке к зиме, сейчас же у них случилась небольшая передышка, и ему следует поблагодарить Хоро за её уловку. Если бы их гости усердно работали, Лоуренс и Хоро имели бы больше времени побыть вдвоём.
   Лоуренс улыбнулся спокойному лицу спящей Хоро и перевёл взгляд на огонь в очаге. Большое толстое полено, брошенное туда этим утром, горело лениво, как и всегда. Казалось, оно могло так гореть вечно.
   Это была Ньоххира, особая деревня, защищённая парами купален и мелодиями музыкантов. Её сотни лет обходили стороной войны, она всегда дарила людям горячую воду и улыбки. Было немало тех, кто называл это место землёй мечты, и было много тех, кто трудился, чтобы это было так.
   Но это не значит, что обитатели Ньоххиры были свободны от действительности.
   Лоуренс вздохнул. Он думал, что понимал положение вещей, но случившееся всего лишь напомнило ему, как пар от ванн омрачил его зрение. Плохие новости могут прийти вдруг, нежданно. Посланник в безупречной одежде и серьёзным выражением лица раскроет запечатанный конверт и зачитает слова. Лоуренс с этим ничего не сможет поделать, ему останется лишь слушать. В крайнем случае можно попробовать закрыть уши... Дойдя в мыслях до этого, он посмотрел на Хоро.
   Судьба, которой она так боялась. Момент, когда внезапный порыв ледяного ветра донёсся из-за пара, когда они давно отвыкли кутаться в плащи.
   Лоуренс молча посмотрел на свою руку и вдруг вспомнил про письмо Эльзы. Оно было всё ещё в кармане. Он достал его и вскрыл печать.
   Сухое официальное приветствие, напомнившее ему красивые медовые глаза Эльзы, контрастирующие с постоянно непреклонным выражением её лица. Далее материнским тоном сообщалось о недавних событиях и рождении её третьего ребёнка.
   А потом: "Давайте встретимся снова".
   Такое короткое предложение, но за ним скрывался главный смысл письма.
   Эльза легко и свободно читала проповеди, но рассказчик из неё был плохой.
   Давайте встретимся снова. Пока от холодного ветра не увяли все деревья.
   - Угрхх... - простонала Хоро, и Лоуренс вернулся к действительности.
   Просыпаясь, она повернулась и уткнулась лицом в ногу Лоуренса.
   - О, это ты...
   - А ты думала - кусок мяса? - ухмыльнулся он и погладил её щеку обратной стороной пальца, её хвост довольно застучал под одеялом.
   Хоро подняла голову, и он решил, что она собирается подняться, но мудрая волчица лишь положила голову ему на ногу и, поёрзав, нашла удобное положение. Она не собиралась вставать и работать. Работа и так шла с быстротой, на какую Хоро была неспособна при всём старании, и это было результатом её хитрости. Было бы не очень хорошо потакать ей в её ленивой дрёме. Лоуренс вздохнул и потянулся к её спине, чтобы поднять.
   - Что было в письме? - вдруг спросила она.
   Это был голос мудрой волчицы Хоро, в нём не было слышно никаких признаков опьянения, и Лоуренс, не ожидавший столь скорого её возвращения, замер. Но в этом голосе не было слышно и ревности, хотя письмо и пришло от другой женщины. Хоро очень хорошо знала строгость Эльзы.
   Рука Лоуренса, протянутая, чтобы поднять её, легла ей на плечо.
   - Приветствие, такое твёрдое, что сломалось бы, стукни я по нему, - вздохнул он. - И она сказала: "Давайте встретимся снова".
   Он жил как странствующий торговец, для которого эти слова сопровождались чувством, что, расставшись с кем-то, он с ним больше никогда не увидится. Возможно, именно поэтому он так переживал из-за Миюри.
   - Ты отправишься увидеть её?
   Лоуренс не мог увидеть лицо Хоро, положившей голову ему на ногу. Но он предполагал, что её глаза открыты и смотрят в пол. Он не знал, почему она спросила, но знал, что ответит.
   - Конечно, нет.
   Что бы он ни чувствовал, положение дел таково, что он не может отправиться. Даже сейчас, когда Селим работает в купальне, он не знал, сможет ли она справиться, когда придёт много гостей. К обычным гостям ещё добавятся те, кто скоро придёт в Ньоххиру из селения для паломников, которое строили её собратья. Её руки были заняты делами. В этом состояла сейчас её жизнь.
   Время будет уходить, пока все они заняты и не смогут даже подумать оставить это место. И, может, однажды особый гость постучит в дверь купальни и скажет - Письмо господину Лоуренсу...
   Такова жизнь в обществе людей, мир слишком широк, а дороги слишком узки. Он мог заботиться лишь о том, до чего дотягивался, и даже это можно назвать роскошью.
   Лоуренс потёр плечи Хоро, она глубоко вдохнула, потом выдохнула.
   - Ты ничего не делаешь, только беспокоишься о Миюри. Ты всё ещё хочешь её увидеть?
   Лоуренс замер.
   - Я слышала, почему этот конь пришёл сюда. Ты можешь себе представить, с каким лицом ты вернулся в купальню, недовольный ты дурень?
   И кто из нас вечно думает о будущем в таком мрачном свете? - подумал он, но её уши дёрнулись, словно от подавляемого хихиканья, она знала, что он так подумает. Но почему Лоуренс не улыбнулся...
   Потому что не знал, зачем она заговорила об этом.
   - Я знаю, что ты должна выдавить гной, чтобы рана зажила. Поэтому ты бьёшь меня по больному месту?
   - Ты дурень, - ответила Хоро, переворачиваясь к нему лицом.
   Её красновато-янтарные глаза были такими добрыми, что он отпрянул.
   - Знаешь... - начала она и остановилась, пряча глаза от Лоуренса.
   Затем Хоро вдруг засмеялась, садясь столь величаво, что можно было подумать, что её боль растаяла без остатка, и затем прижалась к взволнованному Лоуренсу.
   - Э... эй, ты... - забормотал он, не зная, что ей сказать, ведь она не злилась, не плакала и даже не казалась раздражённой.
   Он наклонился к ней, чтобы обнять, и от её запаха, более резкого, чем обычно, когда она, много выпив, перегревалась в ванне, у него защипало в носу. Хоро уткнулась лицом в его грудь и потёрлась об него, словно втирая свой запах.
   - Я вела себя достаточно избалованно с тех пор, как ушла Миюри.
   - Я, мм... - изо всех сил старался найти ответ Лоуренс, её слова были правдой, которую он не стал бы отрицать, но если сказать это вслух, Хоро всю спину ему расцарапает.
   - Хе-хе, - хихикнула и над ним, и над собой она. - Мои глаза не подвели меня, когда выбрали тебя.
   - Что ж, я бы сказал, ты сделала удачную покупку, и то же самое скажу и о себе.
   Хвост и уши Хоро пришли в неистовое движение. Однако вскоре она вдруг перестала хихикать, её настроение разом поменялось, и она отпустила его.
   - Но весы не уравновешены, - тихо сказала она потом. - Я должна отплатить тебе за всё, что ты сделал.
   Лоуренс продолжал пребывать в недоумении, и Хоро усмехнулась этому. Он любил её улыбку, когда обнажались её клыки, когда она казалась озорной и ехидной, а в глубине души была заботливей и искренней кого бы то ни было.
   - Давай отправимся в путешествие, - сказала она.
   Лоуренс был удивлён, услышав, что вылетело из её рта.
   - А?.. Что это за?.. - пробормотал Лоуренс, не веря ушам своим.
   - Я сказала ровно то, что подразумевала. Мы пробыли здесь пятнадцать лет. Это довольно долго для мира людей. Для нас было бы лучше иной раз позволить себе выйти в мир. И, возможно, будет к лучшему развеять твоё глупое беспокойство о Миюри или нет?
   - Что ж... - Лоуренс вдруг наткнулся на лавину мыслей, которые не мог выразить словами, и Хоро знакомым движением пожала плечами.
   - Вероятно, ты гадаешь, что станет с купальней?
   Конечно! - шевельнулись губы Лоуренса, но слова не смогли прозвучать вслух.
   Хоро должна была знать, сколько усилий требуется для обслуживания купальни. А знать, насколько это важно, она должна была даже лучше, чем он. Старые хозяева закрывали свои лавки и уходили в паломничество в преддверии последних лет своих. Но ему это было слишком рано.
   Хоро всегда бросалась в крайности, что-то предлагая, но такое уже было слишком. Лоуренс в итоге нахмурился, гадая, уж не с пьяной ли головы вылезло её предложение, но Хоро, похоже, видела его насквозь.
   - Как всегда, ты слеп, - пронзила она его словами.
   - Это не так. Я лишь вижу, как ты говоришь и ведёшь себя дико, как и всегда, - ответил он, и Хоро выпятила грудь, словно в противостоянии.
   Лоуренс воспользовался возможностью продолжить возражать ей.
   - А как насчёт купальни? Мы её закроем? Сомневаюсь, что она проработает без нас. А если мы закроем один раз, гости из дальних краёв не вернутся снова в то же время. Пройдёт не меньше года для этого. Чем мы будем жить до того? Нам надо будет заново налаживать связи с поставщиками. Тебе действительно надо...
   - Полагаю, тебе надо немного больше верить во всё, чего ты достиг, - невероятная глубина улыбки Хоро заставила Лоуренса замолчать. - Ты сделал из этой купальни нечто замечательное. Все гости рады быть здесь. Хотя малыш Коул и Миюри ушли, мнение гостей не изменилось. Здесь сейчас всё идёт правильно.
   Лоренс ничего не мог ответить на её гордую, сияющую улыбку. Хоро почти никогда не хвалила людей. Она была зловредной и сварливой, особенно со своим спутником.
   - Гости не будут сердиться, если мы уедем на год или два. Скорее, они будут рады помочь нам, когда мы вернёмся.
   Лоуренс ни мгновения не верил, что это будет так замечательно, но он задумался о разных гостях, которых они принимали. В обыкновении торговцев быть особо осторожными в отношении радужных планов. Но сомневаться в словах Хоро, значит сомневаться в своей уверенности в том, что гости любят их купальню. И оно так и было - гости действительно любили это место. Понимая это в общем, Лоуренс имел серьёзную причину, из-за которой ему было трудно согласиться с внезапным предложением Хоро.
   - Н-но я про что... мы что, оставляем купальню пьяным гостям? Госпожа Селим будет вести все расчёты без меня, а госпожа Ханна не может покинуть кухню. Что бы ты ни думала, так не получится.
   В действительности исключительность Ньоххиры была создана простой старой, как мир, тяжёлой работой. Лоуренс с вопросом посмотрел на Хоро, задумавшись, не слишком ли он потакал ей, раз она забыла об этом, но Хоро просто сердито посмотрела в ответ.
   - Ты дурень. Я и рискнула своей жизнью, чтобы увидеть, насколько это возможно.
   - А?
   На его ошеломление она ответила своей обычной раздражённой улыбкой.
   - Или ты думаешь, что я использовала свой разум, чтобы просто посостязаться с ними, так?
   Хоро затеяла с гостями состязание, кто больше выпьет, и выиграла его, и потому гости должны были сделать за неё всю работу.
   - Э-это не...
   ...то, что ты делала! - не договорил, конечно, Лоуренс. Он понял её намерения и почти прокричал:
   - Ни за что!
   Мудрая волчица усмехнулась.
   - Я лежу здесь и сплю, а ты так глупо сидишь и с любовью смотришь на меня, а в это время работа в купальне идёт лучше обычного, разве не так?
   Лежать и спать - это для купальни то же самое, что им отправиться в путешествие. А он сам только что видел работу гостей. Лоуренс потерялся в словах, и Хоро раздражённо вздохнула.
   - Я, безусловно, сделала хорошее приобретение. Почему ты не задумаешься о том, что приобрёл ты?
   Хоро обняла его не как прежде, а как змея, опутывающая свою добычу. В последнее время Лоуренс много раз присматривал за ней. Но Хоро была, в конце концов, Хоро.
   - Мы, конечно, не можем отлучиться слишком надолго, но они смогут заменить нас, если мы уйдём только на полгода. Наша награда - свободное время, пока не наступит новая пора приезда посетителей.
   Эти гости приехали сюда, совершив долгий путь, чтобы побывать в невероятной купальне. Как же хозяева её могли так гордиться очарованием своего заведения, если не могли поверить в эту страсть?
   - Ты...
   - Хм?
   Она обняла Лоуренса за поясницу, хмурясь ему и зловредно размахивая хвостом. Лоуренс посмотрел на неё сверху вниз и смог лишь улыбнуться.
   - В общем, я просто подумал, что мне не нужно было недооценивать воплощение волчицы, которая живёт в пшенице.
   - Хм, - снова посмотрела на него Хоро, словно требуя пояснить.
   - Ты хорошо позаботилась обо мне. Было бы моё приобретение хорошим, если бы оно не росло всё это время в цене, верно?
   Хоро расширила глаза, затем улыбнулась краем рта, обнажив клыки.
   - Ты дурень.
   Он уже много слышал от неё эти слова. И согласился с ними.
   Сколько бы времени они ни провели вместе, он никогда не сможет полностью понять, как она прекрасна.
   - Так ты серьёзно? - уточнил Лоуренс.
   Ответ Хоро последовал незамедлительно:
   - Да. Увидим по крайней мере лица наших внуков.
   - Чт-то!..
   Хоро ухмыльнулась, увидев, что он потерял дар речи.
   Она всегда такая... Чем больше Лоуренс морщился, думая так, тем счастливее вилял её хвост.
   - Я Хоро, мудрая волчица. Ты весь у меня на ладони, - сказала она, в то время как её лицо тёрлось об его грудь.
   Нет, именно поэтому она избалованная, подумал Лоуренс, обнимая её стройный стан. Когда подобная волчица однажды прилипнет, её уже никогда не суметь отпустить.
   - Какая пугающая мысль, - пробормотал Лоуренс, сдаваясь, и разбил прогоревшее полено в очаге.
   Шла осень, самое счастливое время в лучшее время года.
  
Оценка: 7.61*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"