В то время как Тревор Брэнсон несся сквозь ночь на север по 95-ой межштатной автомагистрали, на другом конце земного шара, над Фарсийским заливом, уже вовсю светило солнце, даря людям тепло и радость. Для всех без исключения жителей демократического Акбарнистана каждый день был наполнен тревогами и заботами, но они с достоинством переносили все тяготы, зная, что всякое их усилие окупается сторицей, ускоряя заживление ран истерзанной гнетом земли и помогая построить страну, которую не стыдно оставить в наследство детям.
— Пари, просыпайся! Уже полвосьмого!
Парак Джикуай наморщила носик, что-то промычала и, не открывая глаз, перевернулась на другой бок.
— Пари!
— Ну, пап! — взмолилась девочка. — Еще чуть-чуть...
Фарид улыбнулся, но остался непреклонен и вновь потеребил дочь за плечо.
— Доченька, вставай. На занятия опоздаешь.
— Какие еще занятия? — Парак посмотрела на отца сонными удивленными глазами. — В школе сегодня выходной...
— Верно. Именно поэтому я договорился с доктором Алваном, что сегодня он позанимается с тобой математикой.
— Фу, математика... — девочка скривилась и накрылась одеялом с головой. — Ненавижу!
— Можешь относиться к ней как угодно, но знать ее ты обязана! — резонно заметил Фарид.
— Знаю, знаю... "Первой дочери страны не пристало быть отстающей..."
— Вот именно! Давай, Пари, вставай!
— Еще полчасика...
— Никаких "полчасиков"! Тебе еще умываться, делать зарядку и завтракать, а доктор Алван придет в девять. Будет невежливо заставлять его ждать, согласна?
— Нет! — ответила Парак, но даже сквозь одеяло было слышно, что она просто выкаблучивается.
— Пари, не будь злюкой! — с шутливым возмущением велел решивший подыграть ей отец и ткнул пальцем в одеяло. Парак хихикнула и подвигала локтем.
— Щекотно!
— Щекотно, говоришь? Тогда не будь злюкой!
— Буду!
— Тогда будем щекотать злюку! — "рассвирепел" Фарид и принялся тыкать дочь пальцами обеих рук сразу. Парак весело визжала и отбивалась ногами, но отцу всё же удалось улучить момент и стащить с нее одеяло.
— Эй! Так нечестно! — завопила девочка. Ее отец рассмеялся.
— Конечно! А ты как думала? В честной борьбе мне с тобой не совладать, вмиг уморишь! Ну всё, давай, поднимайся.
Парак сладко зевнула и засунула руки под подушку, которая вечером казалась жесткой и неудобной, но сейчас была воплощением мягкости и уюта и так просто не отпускала.
— Мне такой сон интересный снился... — мечтательно произнесла она.
— О чем? — заинтересовался мужчина, снова садясь на кровать.
— Не знаю, — его дочь хитро прищурилась. — Я должна досмотреть, чтобы сказать наверняка!
— Ишь ты, какая хитрая! — Фарид ласково погладил ее по щеке и поцеловал в носик. — Давай договоримся так: сейчас ты, как послушная девочка, встаешь и сделаешь всё, что должна, а твой сон мы вместе досмотрим по дороге в Бассору. Идет?
Парак надула губки.
— В вертолете? Поспишь там, как же... Пап, а мне обязательно с тобой лететь?
— Конечно! Ты же у нас будешь разрезать ленточку на открытии нового терминала!
— Но там же всегда полно народу! Неужели больше некому это сделать?
— Некому, Пари. Это традиция, все тебя будут ждать и очень расстроятся, если тебя не будет.
— Пап, я этих терминалов и так уже целую кучу открыла!
Фарид перестал улыбаться.
— Я тоже, — задумчиво произнес он, глядя в сторону. Улучив момент, Парак осторожно потянула одеяло обратно к себе, но потом поняла, что ее отцу не до игр.
— Что-то не так, пап? Я что-то не то сказала? Прости, пожалуйста!
— Нет-нет! — Джикуай быстро улыбнулся, но его взгляд остался несколько отстраненным. — Всё хорошо, милая! Вставай, завтрак остынет.
Еще раз поцеловав дочь, на этот раз в лобик, он быстрым шагом вышел из комнаты в длинный коридор, проходивший через весь третий этаж правительственной резиденции "Аль-Ауджа" . Одним из первых своих указов на посту председателя Совета министров Акбарнистана Фарид выставил на аукцион все дворцы своего отчима кроме столичного, направив вырученные средства на выплату компенсаций родственникам жертв прошлого режима. "Аль-Ауджу" он продавать не стал из уважения к памяти выросшей в этих стенах жены, которая так и не увидела ни свою дочь, ни свободный Акбарнистан, к созданию которого имела самое непосредственное отношение и которым была бы довольна. По крайней мере, Фарид очень хотел в это верить.
Но почему-то не получалось.
Усталость Парак была ему понятна. Она была первой дочерью сравнительно недолго, но уже успела открыть почти столько же объектов, сколько Фарид за всё время работы министром промышленности при отчиме. Казалось бы, лишний повод для радости — страна развивается невиданными прежде темпами, создаются тысячи новых рабочих мест, а значит, есть основания гордиться собой и своим народом и смотреть в будущее с оптимизмом. Но вот с последним-то как раз и были проблемы.
При Хаддаме церемонии пуска новых предприятий проходили по одному и тому же сценарию. Сначала пафосный отчет о проделанной работе и приложенных сверхусилиях, позволивших сэкономить время и средства. Следом шли пространные рассуждения об открывшихся перед отраслью и всей страной перспективах, а завершали официальную часть торжественные обещания от имени всего коллектива работать с невиданным доселе усердием и поистине нечеловеческой результативностью. Когда говорить было больше не о чем, перерезалась ленточка, и сцена отдавалась на откуп самодеятельным оркестрам, труппам, а в особо знаменательных случаях — признанным звездам эстрады, которые вносили хоть какое-то разнообразие.
В свободном же Акбарнистане каждая такая церемония превращалась в увлекательное шоу с применением последних достижений мирового шоу-бизнеса и сценического искусства, которым руководили известные актеры, телеведущие или ди-джеи популярных радиостанций. Но несмотря на то, что без преувеличения сотни людей из кожи вон лезли, пытаясь сделать каждую такую церемонию неповторимой, для Фарида все они были на одно лицо, и уже через неделю он с трудом мог припомнить содержание номеров и имена приглашенных звезд, хотя "хаддамовские" до сих пор помнил практически наизусть. Эти капризы памяти можно было списать на то, что тогда ему по молодости лет всё было в новинку, однако истинная причина была в другом...
— Доброе утро, господин председатель! — поприветствовала его пресс-секретарь и протянула тонкую кожаную папку. — Вот материалы для речи.
— Спасибо, Раван, — отстраненно кивнул Фарид, засовывая документы под мышку.
— Вы не посмотрите? — удивилась женщина.
— Позже. В вертолете.
— Но когда же вы будете писать речь?
— Что там ее писать? Вступление из прошлой, окончание из позапрошлой. Всё равно их мало кто слушает. А, ну да, еще название нашего нового терминала вставить...
В прежние времена о таком нельзя было и помыслить. Отчасти из-за того, что Хаддам лично визировал тексты всех публичных выступлений пасынка, но главным образом потому, что каждое такое событие было по-своему уникальным. За время пребывания на должности министра промышленности Фариду довелось открывать пять текстильных фабрик, три приборостроительных и два трубопрокатных завода, с полдесятка нефтехимических, целлюлозных и бумажных комбинатов, а также множество объектов помельче, включая предприятия легкой и пищевой промышленности и несколько тепловых и газотурбинных электростанций. Каждый раз новое место, новые люди, новые задачи, новые надежды...
А что теперь?
Бассора, Ум-касир, Аль-Бакр. Ум-касир, Аль-Бакр, Бассора. Аль-Бакр, Бассора, Ум-касир. Сегодня опять Бассора. И опять нефтяной терминал. Они только то и делают, что открывают новые терминалы. Нефтяные терминалы, только нефтяные терминалы и ничего, кроме нефтяных терминалов. А, нет, стоп, неправда. Еще был спуск на воду нескольких мощных драг для углубления акватории порта, что позволило расположенным там наливным терминалам обслуживать рекордные супертанкеры, и ввод в строй новых линий по прокату труб малого и среднего диаметров, так необходимых для строительства нефтяных терминалов...
— Господин Джикуай, у вас всё в порядке? — обеспокоенно осведомилась Раван. — Вы неважно выглядите...
— Просто устал, Раван, не обращайте внимания... Послушайте, у нас на следующей неделе парламентские слушания по вопросам энергетики, так?
— Да, во вторник начинаются. Ваш доклад уже готов!
— Угу... Напомните мне, на каком варианте мы остановились?
— Сейчас скажу... — пресс-секретарь достала смартфон и открыла нужный документ. — Сначала пара сотен общих слов, потом цели и задачи на ближайшие пять лет, программа присоединения к Киотскому протоколу ...
— Вот-вот, именно! — прервал ее Фарид. — Киотский протокол, правильно! К этому нужно добавить еще один раздел, об экологии залива.
— Экологии залива? — переспросила Раван.
— Именно. Наливные терминалы, танкеры, трубопроводы. Как это всё влияет на качество воды, рыбу, птиц, планктон, в общем, всё такое. Прогнозы экологов, их рекомендации...
— Ну, — пресс-секретарь повела плечами, — их рекомендации давно известны. Снизить добычу, сократить количество терминалов и тоннаж танкеров...
— Я знаю. Вот и надо всё это систематизировать и оформить. Свяжитесь с крупнейшими специалистами, привлеките их к работе, пригласите на слушания. Обязательно найдите кого-нибудь из Европы или Америки, а лучше и оттуда, и оттуда. Чем больше будет мнений, тем лучше. Хорошо?
— Конечно, господин Джикуай! — пальцы женщины прямо летали по экранной клавиатуре.
— И назначьте на восемь вечера совещание с министрами нефти, торговли, промышленности, электроэнергии и окружающей среды.
— На восемь вечера, записала. Теперь по поводу вашей пресс-конференции в Бассоре...
..."Специальное расследование Стэна Блейзера" вышло в эфир в два часа ночи по местному времени, когда Фарид и Парак уже спали. Будить девочку работники дворца благоразумно не стали, а вот ее отца растолкали и усадили перед телевизором в холле третьего этажа. Джикуай по привычке попросил кофе, но пока его варили, успел вникнуть в происходящее на экране и в дополнительных стимуляторах не нуждался. И хотя он тщательно изучил обстоятельства смерти отчима и давно подозревал, что дело нечисто, но американские боевые мыши-убийцы — это, согласитесь, несколько чересчур...
Сразу после окончания программы он позвонил в Белый дом и всего через двадцать минут пробился-таки к президенту Логану, который сказал, что для него самого это новость, и пообещал во всём разобраться. С тех пор прошло больше суток, и сегодня после открытия терминала Фариду предстояло отвечать на вопросы журналистов. Пресс-конференция обещала быть долгой и нервной, ведь далеко не каждый глава государства может "похвастаться" тем, что пришел к власти в результате действий таинственной террористической группировки. А уж если всплывет его знакомство с Макмилланом... Джикуай надеялся на помощь своего американского коллеги, но теперь, после этого взрыва в Вашингтоне, понимал, что какое-то время Джорджу Логану и его силовикам будет не до Акбарнистана и отдуваться придется самому. И перед прессой, и перед Парак, с которой он на эту тему еще не разговаривал...
— И что с ней, с пресс-конференцией? — спросил он у Раван.
— Вы мне скажите, господин Джикуай. Меня тогда на сцене не было.
— Ну да, понимаю... Как думаете, может, просто отказаться что-либо комментировать?
— Нет, только не это, — энергично запротестовала пресс-секретарь. — Будет только хуже!
— Тогда отделаемся общими фразами. Повторим то, что всем уже известно...
— Им это не понравится.
— Им всегда что-то не нравится, вам ли не знать.
— Это верно, — кивнула пресс-секретарь. — Но когда их водят за нос, они просто с цепи срываются. От каждого из них требуется написать четко предопределенное количество слов, и чем меньше скажем им мы, тем больше они придумают сами, а уж фантазии им не занимать. Столько разных версий выдвинут, что вовек не опровергнешь. Лучше уже дать им одну, но жирную кость. Что-то такое, чего хватит надолго, и что избавит их от необходимости высасывать что-либо из пальца.
— Да, демократической прессе палец в рот не клади! — хохотнул Фарид. — Спасибо, Раван, вы настоящий клад! Если бы не вы, чую, от меня б давно одни обглоданные косточки остались. Буду думать!
Раван усмехнулась.
— Вы уж постарайтесь, господин Джикуай! Они ведь и меня не пожалеют, если что.
— Не беспокойтесь, к отлету всё будет готово! Ладно, если что, я у себя... Ах, да, Раван! Если вам не трудно, проследите, чтобы Парак позавтракала и приготовилась к приходу репетитора. Знаю, это не входит в ваши обязанности, просто мне порой кажется, что она слушается вас даже лучше, чем меня...
— Конечно! — женщина тепло улыбнулась. — Вы правы, пресс-секретари таким обычно не занимаются, но находить с людьми общий язык мы действительно умеем!
— Это точно! — более чем охотно признал Фарид. По внешности и складу характера Раван была практически полной противоположностью Азизе. Тем не менее в ее обществе Джикуай чувствовал пускай не то же самое, но что-то очень похожее. Ту же легкость, непринужденность и почти детскую непосредственность, с которой Парак на днях спросила, когда они с "тетей Раван" поженятся. Тогда он отшутился, как сумел, однако, хоть и не ответил "завтра", "никогда" тоже не сказал...
У себя в кабинете председатель первым делом изучил суточную подборку материалов отечественной и зарубежной прессы. Как и следовало ожидать, главной темой прошедшего дня был взрыв в Вашингтоне. Официальная версия была напечатана на отдельном листе и занимала полстраницы от силы. Остальные тридцать девять листов содержали краткий обзор версий, выдвинутых журналистами и независимыми экспертами. Одни соглашались с версией властей, другие находили в ней изъяны различной степени существенности, третьи с ходу отвергали. Кто-то пытался прояснить ситуацию и разложить всё по полочкам. Кто-то напускал туману, чтобы потом огорошить читателя далеко идущими выводами. В принципе, ничего необычного, но когда это касается тебя лично, то воспринимается несколько иначе.
"Вон и журналисту этому досталось..." — подумал Джикуай, дойдя до заметки о взрыве в доме Блейзера. Из текста, правда, следовало, что это скорее совпадение, нежели злой умысел, но набожный Фарид увидел в этом нечто большее: послание Аллаха, Судьи Справедливого и Милосердного , который отобрал у репортера материальные блага, но уберег от верной гибели его родных. Вдруг это знак, что не всё из рассказанного и показанного в телепередаче правда? Звучит обнадеживающе...
Покончив с прессой, Джикуай потратил полчаса на написание речи, вернее, конструирование ее из частей десяти предыдущих, после чего смог приступить к действительно важному делу — подготовке к вечернему совещанию под броским девизом "Хватит быть сырьевым придатком!" Уже очень скоро его реальный и виртуальный рабочие столы оказались погребены под отчетами, докладами и аналитическими записками, коих было столько, что, казалось, вовек не разобрать. Но сейчас Фарид трудился не как чиновник, а как настоящий пассионарий, поэтому работа спорилась, проблемы решались, не успев толком возникнуть, и уже очень скоро документ с рабочим названием "Новая промышленная политика" был готов.
Первая часть набранного мелким шрифтом через один интервал документа содержала исчерпывающий анализ текущей ситуации, а вторая — рассчитанный на пять лет план превращения Акбарнистана из экспортера сырой нефти и продуктов ее первичной обработки в производителя широкого спектра высокотехнологичных промышленных изделий. Ныне львиную их долю страна была вынуждена импортировать, и расход средств от продажи нефти на закупку продукции из той же нефти никак нельзя было назвать рациональным капиталовложением, не говоря уж о том, что такой путь развития ставил страну в жесткую и даже жестокую зависимость от цен на невозобновляемые энергоносители. К сожалению, долгосрочные контракты с транснациональными нефтедобывающими корпорациями не позволяли резко перенаправить поток нефти на внутренний рынок, но в данный момент в этом не было необходимости. Наоборот, нужно было использовать поступления в казну на развитие еще функционирующих и реставрацию нескольких закрытых из-за падения рентабельности перерабатывающих заводов и постройку новых суперсовременных предприятий со всей сопутствующей инфраструктурой, а именно хранилищ, электростанций, транспортных терминалов и рабочих городков. По сути, перерабатывающая промышленность должна была стать локомотивом развития всех остальных отраслей промышленности и социальной сферы и за считанные годы превратить Акбарнистан в полновесного "ближневосточного тигра".
Единственным изъяном новой политики было то, что контракты на поставку нефти не предусматривали изменения ставок кроме как в результате инфляции, и на первых порах необходимые средства придется изыскивать за счет существенного сокращения социальных выплат и программ. Фарид понимал, что парламентская оппозиция не преминет поставить это ему лично и его кабинету на вид, но данные последних социологических опросов показывали, что у них имеется более чем солидный запас электоральной прочности. Разумеется, самым благоразумным в такой ситуации было бы сначала дождаться очередных выборов, а уже потом проводить непопулярные меры, но Джикуай не хотел терять целых два года. Кроме того, он уповал на широкую поддержку его начинаний ближневосточными, европейскими и американскими "зелеными", а в современном озабоченном проблемами экологии мире это сила, с которой необходимо считаться. Наконец, как раз через пять лет придет время пересматривать договоры с ТНК, на которых надо будет ребром ставить вопрос о снижении объемов экспорта, и к этому времени промышленность Акбарнистана должна быть полностью готова принять излишки, исчисляемые сотнями тысяч баррелей в сутки.
— Да уж... — пробормотал Фарид. Даже он сам, перечитав черновой вариант, испытал оторопь и замешательство, а уж приглашенных на совещание министров так и вовсе придется успокоительным отпаивать. Естественно, показатели и сроки еще неоднократно будут уточняться, однако даже если урезать программу вдвое, она останется очень и очень амбициозной. С другой стороны, главе государства не к лицу ставить себе и другим простые задачи...
Зажужжал вмонтированный в стол селектор.
— Господин председатель, ваш вертолет прибыл!
— Спасибо, Сара, — ответил секретарше Фарид. Разложив бумаги по местам, он подошел к окну, из которого открывался прекрасный вид на задний двор и вертолетные площадки.
На одну из них как раз опускался окрашенный в цвета государственного флага пузатый "Си Кинг", главный вертолет Акбарнистана. Толстые стекла и рамы превращали его рокот в ласковый шепот, но не могли скрыть исходившую от машины ауру необузданной мощи. Она заставляла траву припадать вплотную к земле, а листья окружающих пальм трепетать, как белье на веревке. Но всё равно выглядела легким бризом по сравнению с ураганом, поднимавшимся при взлете и посадке личного вертолета Хаддама, гигантского Ми-26, ныне занимающего почетное место в коллекции эмира Дубая.
В свое время Джикуай был рад избавиться от этого монстра, на котором генерал не только перелетал из одного дворца в другой, но и допрашивал врагов режима, многих из которых потом сбрасывали над пустыней или в воды Фарсийского залива, однако теперь сожалел, что продал "Спрута" — именно так в народе прозвали вертолет за восьмилопастный несущий винт. Нет, он не забыл о совершенных на его борту злодеяниях и не заразился отчимовской гигантоманией, хотя, как ни крути, владеть самым большим вертолетом в мире приятно и почетно. Просто Ми-26 стал первой ласточкой провозглашенной Фаридом модернизации армии, которая проходила гладко лишь на бумаге.
Поначалу он не видел в этом ничего плохого. Наоборот, когда в ходе еще того памятного визита в США Джордж Логан предложил ему содействие в оснащении Вооруженных Сил Акбарнистана новейшей техникой, он с радостью согласился, уверенный, что заключает самую выгодную сделку из возможных — в конце концов, именно американская армия в начале 90-х годов прошлого века нанесла его отчиму сокрушительное поражение. Кроме того, после "Турне Мира" и заключения договоров о дружбе и сотрудничестве со всеми врагами диктатора огромная армия, на содержание которой уходила значительная часть и без того скудного из-за многочисленных эмбарго бюджета, была Акбарнистану больше не нужна. Вместо нее Фарид хотел создать малочисленное, но высокопрофессиональное и оснащенное по последнему слову техники войско, как в Европе, что было еще одним доводом в пользу перевооружения по стандартам НАТО.
Однако как только процесс пошел, оказалось, что не только "Си Кинг" уступает размерами Ми-26, но и вообще всё поставленное вооружение не дотягивает до приведенных в сопроводительных документах тактико-технических характеристик. В частности, выяснилось, что в Акбарнистан будут поставлены экспортные модификации F-16, оснащенные урезанным комплектом электронного оборудования и менее мощными двигателями, а доводка хоть и допускается, но уже за отдельную плату, в которую входили цена американского — и только американского! — оборудования и оплата труда американских — и только американских! — специалистов. Дополнительные расходы грозили съесть все сэкономленные на скидках и льготах средства, поэтому было принято волевое решение от них отказаться, благо, присланные из Америки ракеты и бомбы прошлых поколений в хитроумных системах наведения не нуждались.
Но если новые самолеты пускай не настолько, как хотелось бы, но всё же превосходили уже имевшиеся у Акбарнистана МиГи и Су, то со стрелковым оружием вышел полный конфуз. Первые же учения с новыми М16А4 показали их полную непригодность для ведения боевых действий в пустыне. Порой одного порыва ветра хватало, чтобы песок с ближайшего бархана наглухо забил ствол и газоотводной канал, превращая винтовку в высокотехнологичную дубину из металла и пластика, увесистую, но против отстоящего более чем на два метра противника бесполезную. Раздраженные осечками и отказами солдаты взбунтовались и потребовали вернуть им неприхотливые и всепрощающие Калашниковы. Присутствовавшие здесь же специалисты компании "Кольт" от беседы с ними уклонились, а вот министру обороны, человеку гражданскому и менее склонному к рукоприкладству, дали понять, что проданный товар возврату и обмену не подлежит. Тот принял соломоново решение тянуть время, не сказал ничего конкретного, и стороны расстались хоть и без эксцессов, но и без сигар...
— Господин председатель, — вновь отозвался голосом Сары селектор. — Пришли ваша дочь и ваша... пресс-секретарь.
— Пусть войдут, — ответил Фарид, не оборачиваясь и никак не комментируя красноречивую паузу. Сколько комнат во дворце ни делай, он всё равно будет слишком тесен, чтобы хранить тайны. Тем более такие, как их с Раван роман, хоть и вялотекущий, но существующий. Странная ситуация, конечно, зато далеко не такая нездоровая, как с перевооружением. Во время очередного визита в США он так и сказал лично Логану: "Эта ситуация нездоровая!" Тот поблагодарил акбарнистанца за проявленную бдительность, пообещал не в службу, а в дружбу приструнить "этих распоясавшихся воротил ВПК" и упросил до поры до времени не поднимать могущую серьезно ударить по репутации Америки шумиху. Фарид, также по старой дружбе и из чувства обязанности, согласился, однако на всякий случай распорядился приостановить списание стоящих на вооружении советских самолетов, а отдельным воинским подразделениям, в частности, Национальной гвардии (бывшей Республиканской) и Парламентской гвардии (бывшей Особой республиканской) оставить в качестве "повседневного" оружия проверенные песками и временем АКМ. На этом всё более-менее улеглось, но осадок остался...
— Папа! Ну что там? Мы летим или как?!
— Конечно, летим! — Джикуай отвернулся от окна и улыбнулся вошедшим дамам. — Сейчас, Пари, только файлы перепишу... Можете идти садиться, если хотите, я вас догоню! Да, Пари, как прошел урок?
Он еще договаривал вопрос, а Парак уже как ветром сдуло.
— Ну, господин Джикуай, нельзя же так, — усмехнулась Раван. — Разве вы не знаете, что спрашивать девушек о возрасте и оценках неприлично?
— Теперь знаю, — вынужден был признать Фарид. — Ну а сугубо между нами, как она? Справилась?
— Доктор Алван сказал, что у Парак получается пока не всё, но видно, что она старается, так что в целом он доволен.
— Это хорошо. Спасибо вам огромное за помощь, я... Боюсь, сейчас я уже не могу уделять ей столько времени, сколько раньше, работы свалилось... Кстати, возьмите. Моя речь. Возможно, получилось пресновато, но...
— Не волнуйтесь, я всё проверю! — Раван взяла протянутую папку. — Безоружного я вас к ним не выпущу! Да, а электронный вариант...
— Ой, точно! — Фарид метнулся к компьютеру, на ходу выуживая из кармана большой серебристый цилиндр на черном кожаном ремешке. Флэш-накопитель емкостью 1 терабайт, подарок президента Логана. Ударопрочный и ЭМИ-стойкий корпус плюс встроенная система криптозащиты, разрешавшая считывать данные только на тех компьютерах, где стояла утилита расшифровки. Таких в мире было всего два — настольный в рабочем кабинете Фарида и его обычно хранившийся здесь же ноутбук. Быстро переписав речь для церемонии открытия и программный документ "Новой промышленной политики", председатель выключил компьютер, взял ноутбук и пошел к дверям, но тут селектор заговорил в третий раз.
— Господин председатель, президент Логан на линии. Перенаправить в вертолет?
— Да, Сара... Хотя нет, постойте! — разговор наверняка будет посвящен этой телепередаче, а раз так, лучше, чтобы Парак при этом не было. — Я возьму здесь!
— Мне подождать? — спросила пресс-секретарь.
— Нет-нет, Раван, идите в вертолет. Так я буду уверен, что Пари в надежных руках.
— Хорошо, — женщина понятливо кивнула и вышла, а Джикуай поднял трубку отдельно стоящего телефона для связи высшего уровня. — Председатель Джикуай слушает.
— Добрый день, председатель, это Логан, — по голосу президента США было понятно, что за прошедшие трое суток он спал столько часов, сколько можно пересчитать по пальцам одной руки. Фарид скосил взгляд на стену, где висели часы с вашингтонским временем.
— Доброй ночи, мистер президент.
— Да если бы доброй... — хмыкнул Логан. — Фарид, у меня плохие новости. На этого репортера, Блейзера, сегодня покушались.
— Так значит, взрыв в его доме не случайность?
— Взрыв? А, нет, это само собой. Его похитили и сбросили в реку.
Джикуай решил, что лучше будет сесть.
— Сбросили в реку? Вы уже знаете, кто?
— Похоже, наши старые знакомые. "Черный стол".
— Вот как... — лидер Акбарнистана сжал в кулаке толстый экранированный провод, соединявший трубку с аппаратом. Архаика, но более надежной защиты от прослушивания не существовало. — Выходит, всё это — правда?
— Пока не знаем, но очень похоже на то.
— Ясно. Этот Блейзер, он как?
— Выжил. Каким-то чудом, но выжил. Сейчас в больнице. Пока это всё. Расследованием занимаются мои лучшие люди; уверен, уже очень скоро мы будем знать больше. Я буду держать вас в курсе.
— Да знаю я, знаю, мне мои охранники весь день только это и твердят! — Логан вымученно засмеялся. — Вы тоже будьте начеку. В конце концов, мы точно не знаем, кто из нас был их целью.
Похолодевший Фарид подскочил к окну, но там всё было в порядке. По периметру дворика стояли бойцы Парламентской гвардии с автоматами наперевес, еще десятеро выстроились вдоль дорожки, по которой шли Раван и Парак. Они держались за руки, о чем-то непринужденно разговаривали, и Джикуаю на миг показалось, что все солдаты провожают их взглядами и понимающе улыбаются. Разумеется, они были для этого слишком дисциплинированы, но пока председатель не отошел от окна, наваждение не исчезало.
— Да, конечно... — пробормотал он, снова садясь в кресло. — Я приму все меры.
— Примите, Фарид, обязательно примите. Исходя из того, что мы знаем об этом "Столе", это такой себе синдикат киллеров, которому заказывают устранение неугодных политиков и бизнесменов, в том числе наивысшего ранга. И хотя у вас врагов меньше, чем у вашего отчима, они у вас всё же есть.
— Знаю, — согласно закивал Фарид. — Прекрасно знаю. Спасибо за звонок и за предупреждение. До свидания.
— Удачного дня, Фарид.
— Спокойной ночи, Джордж.
Президент США повесил трубку, но Джикуай еще успел расслышать его сдавленный смешок. Да, сейчас Логан может о покое только мечтать...
Как и он, впрочем.
Взяв под мышку ноутбук, Фарид направился к двери, но снова до нее не дошел. На этот раз, правда, его остановил не селектор, а другой, более громкий звук, как будто на пол за его спиной упала книга. Настолько толстая, что аж пол содрогнулся. Но в его кабинете не было таких книг...
Председатель рывком обернулся. На полу действительно ничего не было. А вот за окном...
— Господин Джикуай! — влетела в комнату Сара. — Господин Джикуай, что слу... АЛЛАХ ВСЕМОГУЩИЙ! Что это? Как это? Это что же...
Оставив ее причитания без внимания, Фарид медленно приблизился к окну. По дороге он машинально положил ноутбук на край стола, но неудачно, и тот соскользнул на пол. Густой ворс ковра заглушил стук, но даже упади он с грохотом ядерного взрыва, Джикуай бы его не услышал. Он вообще ничего не слышал и не видел. Кроме пламени, жадно пожирающего то, что раньше было председательским вертолетом.
— Господин председатель! Господин председатель!!! — в кабинет вбежали люди из ближайших комнат. — Хвала Аллаху, вы здесь! Вы живы!
— Хорошо, что вы остались, — прошептала сквозь слезы секретарша. — Как хорошо, что вы не пошли туда...
Фарид медленно повернулся и обвел взглядом столпившихся на пороге людей. Здесь были все: дежурившие в коридоре гвардейцы, работники его секретариата, сотрудники соседних отделов... И всё же кого-то недоставало. Тех, кто, в отличие от него, туда пошел...
Он вновь обратил взор к окну, и кабинет сотряс обреченный, душераздирающий вопль:
— ПАРА-А-А-А-АК!!!
* 24 *
Инцидент со Стэном Блейзером произошел на территории графства Гудзон, поэтому его доставили не куда-нибудь, а в Медицинский центр Джерси-Сити. Еще в конце прошлого века администрация штата Нью-Джерси присвоила ему статус регионального травматологического центра, и здесь имелось всё необходимое для оказания неотложной помощи жертвам катастроф и несчастных случаев. К счастью для репортера и его страховой компании, потребности в дорогостоящих анализах и процедурах не было. Рентген и осмотр показали ушиб головы, вывих правого плеча и закрытый перелом одного ребра без смещения, что жизни пациента никоим образом не угрожало. На этом работа медиков была закончена, но подлинная битва за Блейзера только начиналась...
— Это наше дело!!! — громко шипел агент ФБР Санчес. Ему хотелось орать, но перспектива быть выдворенным охраной больницы на улицу не прельщала его совершенно. Да что там, она его по-настоящему пугала. Не темнотой и холодом, разумеется, а камерами и микрофонами. После помещения Блейзера в больницу не прошло и часа, а репортеры были уже тут как тут. Как они так скоро прознали, что здесь находится их именитый коллега, было не ясно, но спокойствия это никому не добавляло.
— Уже нет, — так же твердо, как и час назад, отвечал присланный из Ньюарка Говард Сэлинджер, статный молодой человек с чуть более длинными чем можно ожидать от сотрудника Секретной службы русыми волосами.
— Докажите!!!
— Все документы у главы расследования, специального агента Брэнсона. Он на пути сюда и с минуты на минуту будет здесь.
— Мы уже слышали это час назад!!!
— Мистер Берг, прошу вас, уймите коллегу! — обратился к напарнику Санчеса Эрнест Дэвенпорт.
Матерый федеральный агент был не из тех, кто послушно выполняет распоряжения представителей конкурирующих силовых ведомств, но на Дэвенпорта это правило не распространялось. Эрни был одним из офицеров НТС, направленных после событий 11 сентября в периферийные отделения ФБР для улучшения взаимодействия между анти-террористическими подразделениями правоохранительных органов и ЦРУ, и за годы работы бок о бок с Бергом и Санчесом стал для них настолько своим человеком, насколько позволяла субординация. Кроме того, разведчик был прав, и горячность латиноамериканца только вредила делу. Поэтому Берг приказал вполголоса:
— Остынь, Рауль. Так дела не делаются. Верно, джентльмены?
— Верно, — подтвердил пятый участник дискуссии, лейтенант Рон Крамер из отдела убийств местного полицейского департамента. — Тем более здесь, в Джерси-Сити, которое...
— Вы и ваши люди здесь представляете, — продолжил Берг. — Мы это помним. Мы также помним, что именно ваши люди в данный момент помогают сдерживать напор прессы, и премного благодарны вам за это. Но наша благодарность будет поистине безмерной, если вы будете заниматься своим делом, а именно периметром, и не лезть в наше расследование.
Полицейский остался безучастен к его воззванию.
— Вы забыли упомянуть одну вещь. Именно наши сотрудники выяснили, что конкретно произошло с мистером Блейзером...
— Нашли, чем хвастаться! — фыркнул Санчес. — Мало того, что вам позвонили все, кто был в это время на мосту Пуласки, так еще и преступники остановились прямо под камерой наблюдения! Это везение, а не достижение!
— И тем не менее, вы не сделали даже этого, — осадил его Крамер. — Разумеется, я и мои люди высоко ценим благодарность такой солидной организации, как Бюро, но дело в том, что преступления, совершенные на территории Джерси-Сити, расследуются нашим полицейским управлением, поэтому...
— Да причем тут ваше дурацкое Джерси-Сити вообще?! — снова взорвался Санчес и вздрогнул, когда напарник пихнул его локтем. — Что, Эван?! Ты что, так и будешь смотреть на этот произвол?!
— Пока что произвол устраиваешь ты, Рауль, а у нас с детективом небольшое недоразумение, — Берг нарочно не упомянул Сэлинджера, демонстрируя, что не считает его сколько-нибудь серьезным конкурентом. Говард оставил этот опосредованный выпад без внимания. — Видите ли, мистер Крамер, происшествие с Блейзером — это отнюдь не рядовой несчастный случай...
— Знаю, — перебил Крамер. — Мне еще не попадались самоубийцы, предусмотрительно связывающие себя по рукам и ногам.
— С вашего разрешения, я продолжу. Так вот, это покушение — еще один эпизод в деле о взрыве здания в Вашингтоне, которое ведет ФБР при содействии НТС...
— Вело, — поправил Берга представитель Секретной службы. — Теперь этим занимаемся мы.
— При всём уважении, агент Сэлинджер, — по голосу Эвана было понятно, что никакого уважения нет и в помине, — мама учила меня не верить на слово малознакомым людям. Поэтому до тех пор, пока я не увижу соответствующий документ...
— Спасибо, что напомнили, — снова встрял полицейский и удостоил Говарда красноречивым взглядом. Подобно всем остальным он считал, что специального агента прислали сюда просто обозначить вовлеченность Секретной службы в расследование. Как и его самого, ведь надо быть идиотом, чтобы не понимать, кому в итоге достанется столь громкое дело. Но если не проявить к этому должного интереса, кто-то может заподозрить, что полицейскому управлению Джерси-Сити наплевать на то, что происходит на подотчетной территории. Кому это нужно? Правильно, никому. Вот и приходится надувать щеки и изображать неприступность. — Вы правы, агент Берг, пока что мистер Сэлинджер не предоставил нам каких-либо документов, подтверждающих его слова.
— Они у вас будут, — заверил его Говард.
— Не сомневаюсь, — полицейский снисходительно усмехнулся. Этот Сэлинджер явно переигрывал. Одно дело — воспользоваться одной из прорех в законодательстве, сыграть на несогласованности федеральных законов и законов штата, конфликте юрисдикций и других интересных вещах, разобраться с которыми могут только очень дорогие адвокаты. Другое дело — откровенный блеф, который хоть и выглядит внушительно, но вскрывается в один момент, и в итоге ты и сам с носом остаешься, и начальников своих дураками выставляешь. А они этого ой как не любят...
— Так вот, джентльмены, — Крамер вновь обратился к Бергу и Дэвенпорту, — вас это тоже касается. Во-первых, похитители не пересекали границу штата, поэтому это не может считаться федеральным преступлением. Кроме того, в настоящий момент нет никаких доказательств того, что покушение на мистера Блейзера непосредственно связано со вчерашним взрывом. А раз так...
— Нет, не так! — выпучил глаза Рауль. — Связь очевидна! Вы что здесь все, головой ударились?!
— Еще одно слово, агент Санчес, и я арестую вас за оскорбление сотрудника полиции при исполнении! — пригрозил Крамер. — Я прекрасно понимаю, что всё выглядит именно таким образом и, скорее всего, так оно и есть, но вы лучше меня знаете, что эпизоды считаются не связанными друг с другом, пока неопровержимо не доказано обратное.
— Чушь собачья! — фыркнул Санчес.
— Детектив, вы сами верите в то, что говорите? — перефразировал Берг. — Напоминаю, у нас имеется аудиозапись, доказывающая, что мистера Блейзера похитили члены организации "Черный стол".
— Разве? — искренне удивился Крамер. — Если память мне не изменяет, те двое назвались агентами Секретной службы, а название "Черный стол" там не упоминается ни разу.
— Намекаете, что мистера Блейзера хотела убить Секретная служба? — поинтересовался Сэлинджер.
— Нет. Что его хотели убить неизвестные, которые могут быть кем угодно.
— Об этом надо спрашивать не у меня, а у мистера Блейзера, — Крамер кивком указал на дверь слева по коридору, под которой собралась пестрая компания сотрудников тех же четырех ведомств, только рангом пониже, поставленных стеречь палату репортера от преступников и друг друга. Эфбээровец и энтээсовец, два агента Секретной службы и двое полицейских: сопровождавший Крамера детектив в гражданской одежде и патрульный в форме, снятый с оцепления для выравнивания соотношения сил. Один делегат от каждой команды пристально следил за ходом переговоров, в то время как остальные молча и с каменными лицами боролись за стратегические позиции около двери, дабы впоследствии по первому сигналу начальства прорываться внутрь либо наоборот, намертво блокировать вход.
Впрочем, вероятность силового варианта стремилась к нулю. Во-первых, численное превосходство было на стороне полицейских, которые на генном уровне не любили "белых воротничков" из федеральных агентств и с радостью арестовали бы их за нарушение общественного порядка, чтобы лишний раз показать, кто на земле хозяин. Во-вторых, сколько бы полицейских ни было в больнице и ее окрестностях, врачей и пациентов здесь было гораздо больше, а коллективный иск по поводу препятствования работе медицинского учреждения политической смерти подобен. В-третьих, хотя предварительное медицинское заключение гласило, что пациент Блейзер в целом здоров и способен отвечать на вопросы, допросить его было невозможно.
Стоило людям со значками заявить о себе, корреспондент не то, что ожил, его просто прорвало. Он кричал, что кругом одни враги, которые хотят его даже не убить, а изничтожить с особым цинизмом, и умолял дежурного терапевта не оставлять его на растерзание вражеским агентам, от которых пытался отгородиться подушкой, одеялом, вышеупомянутым терапевтом и цитатами из Конституции и Билля о правах. Врачу не оставалось ничего другого, как диагностировать у потерпевшего глубокий посттравматический шок, прописать ему полный покой в сочетании со строгим постельным режимом и выпроводить посторонних в коридор. С этой минуты в палату могли входить только он и дежурная медсестра, которая десять минут назад сообщила, что мистер Блейзер принял успокоительное и уснул.
Нельзя сказать, чтобы это известие кого-то сильно обрадовало, но устроило тем не менее всех, даже сборную команду ФБР и Национальной тайной службы. Лично Эвана Берга уже второй по счету отказ Стэна беседовать по существу рассердил, а требование появившихся ниоткуда агентов Секретной службы передать Блейзера и всё расследование им и вовсе вывело из себя. Но он был слишком умен, чтобы пытаться допрашивать такого важного свидетеля в присутствии конкурентов, а ко времени его пробуждения высокие чины должны были окончательно определиться, кому вести это дело, а кому отзывать своих подчиненных восвояси. Дэвенпорт, Крамер и Сэлинджер были того же мнения и рассматривали перепалку как способ убить время и возможность набрать виртуальные очки личного и организационного престижа, а если повезет, то и выудить из соперников крупицу-другую информации. Один лишь Санчес по неопытности принимал всё за чистую монету, но если вникнуть в суть, так было даже веселее.
Дейл в суть не вник, поэтому быстро устал от бесконечной череды всех этих экивоков, одергиваний и бюрократических штампов, совершенно не похожей на полные острот динамичные диалоги из популярных полицейских боевиков. Решив, что ничего интересней "Иллюминатов" он сегодня уже не услышит, бурундук покинул наблюдательный пост у потолочной вентиляционной решетки в коридоре и по уже изученному маршруту вернулся к другой, над кроватью Блейзера. Здесь он мог быть уверен, что не пропустит ничего важного, но главным было не это. Впервые за очень долгое время он остался один, и сейчас, в нарушаемой лишь мерным похрапыванием репортера тишине, у него наконец появилась возможность перебрать в уме события последних двух суток и попытаться понять, как так вышло и что делать дальше...
Не получилось.
— ДЕЙЛ!!! — от пронзительного крика на грани слышимости у бурундука заложило уши. Обычно он заранее узнавал о приближении подруги по ритмичным ультразвуковым щелчкам, но в этот раз они затерялись на фоне попискивания медицинской аппаратуры.
— Фокси?! — Дейл вскочил на задние лапы, бешено вращая головой. — Ты?! Ты где?!
— Здесь, дорогой! — донеслось из темноты, и не успел бурундук толком повернуться, как оказался на полу, придавленный сверху фиалковоглазой бестией. — Соскучился?
— Очень, — соврал Дейл, двигая животом. Фоксглав намек поняла и подлетела вверх, позволив ему встать.
— Как он? — она махнула крылом в сторону Блейзера.
— Он их прогнал, теперь они в коридоре груши околачивают.
— Ой, как хорошо! Значит, я ничего не пропустила!
— Можно и так сказать. Как ты здесь оказалась?
— Прилетела по небу, как же еще!
— Прилетела? А как же Спасателемобиль? Он что, там остался?
— Спасателемобиль... — повторила Фоксглав. Ее ноздри расширились, дыхание участилось, и Дейл понял, что ляпнул что-то не то. — Спасателемобиль, значит...
— Фокси...
— Это тебя волнует, да? — продолжала та, угрожающе наступая на обидчика. — О Спасателемобиле ты, значит, беспокоишься, да? А я? А обо мне?! А обо мне ты вообще подумал?!
Клыки летуньи сверкали менее чем в дюйме от глаз бурундука, и Дейл инстинктивно зажмурился. Но укуса не последовало. Обиженно фыркнув, Фоксглав отвернулась и села на край решетки, свесив лапки и обернувшись крыльями.
— Фокси, — позвал Дейл, но она даже не шелохнулась. На мгновение у него появилась шальная мысль убежать, но бурундук знал, что в темном тоннеле ему от Фоксглав не скрыться. Значит, придется играть в открытую... Он поднялся на ноги и осторожно приблизился к сгорбившейся над провалом Спасательнице. — Фокси, послушай...
— Дейл, ты меня любишь?
"Ну вот, опять двадцать пять..."
— Фокси...
— Скажи мне, Дейл!
— Я уже говорил сегодня...
— НЕТ! — Фоксглав повернула к нему заплаканное лицо. — Ты не говорил! Ты так и не сказал этого! Ты... Ты вообще ничего не сказал! Вообще ничего не заметил!!!
— Что не заметил? — не понял Дейл. Фоксглав молча встала, повернулась к нему и расправила крылья.
— Ну-ка! — потребовала она. — Скажи мне, что ты видишь?!
— Э-э-э, ну... — Спасатель даже глаза кулаками протер для надежности. — Тебя вижу.
— А комбинезон? Комбинезон мой видишь?!
— И комбинезон вижу. Хороший комбинезон. А что с ним?
— "А что с ним?" — передразнила Фоксглав. — А вот что! Он РОЗОВЫЙ!
— Розовый? — переспросил Дейл. Летунья повернулась боком к решетке, чтобы свет лучше падал, и бурундук убедился, что таки да, розовый. — Ух ты, действительно, розовый!.. Постой, у тебя же раньше фиолетовый был...
— ВОТ! — с трагической торжественностью провозгласила Фоксглав. — Вот именно! Был фиолетовый! А сейчас — розовый! Я сегодня первый раз его надела! А ты... А ты даже не заметил!
— Ну, положим, ты тоже не заметила, что на мне надето! — огрызнулся бурундук, демонстративно оттягивая пальцем ворот безрукавки.
— Заметила!
— Не заметила!
— Заметила!
— Не заметила!
— А я говорю, заметила! — Фоксглав что есть силы топнула лапкой.
— Почему же тогда ничего не сказала? — не отступал Дейл.
— Потому что мне Фишберн всё рассказал! Как ты прыгнул на палубу катера, как оказался в заливе, как попросил его шапку, потому что промок и замерз! Я как услышала, как представила тебя, дрожащего от холода, то чуть сама там не окоченела! А ты... А ты...
— А я... — Дейл запнулся и растерянно развел руками. — А я... А что я?
— Вот именно, что? Что происходит, милый? Что случилось? Что с тобой?
"Со мной?! Сейчас расскажу!" — уже готов был крикнуть бурундук, но потом посмотрел на Фоксглав и впервые по-настоящему испугался того, что видел. Испугался золотистого пламени глаз, ледяного сверканья клыков, суровой ткани перепонок, грозной остроты когтей и, самое главное, того, что всё это может сотворить, если сорвется с цепи...
Нет, он не может так рисковать. Только не этим.
Остается одно: вести себя так, будто ничего сверхъестественного не произошло.
— Ничего, Фокси, — начал он, подолгу обдумывая каждую свою реплику и эмоцию, ведь Чип отнюдь не за красивые глаза и большие уши прозвал Фоксглав "летучим полиграфом". — Просто, ну... Всё так быстро произошло! Не успели Капоне догнать, а тут уже Блейзер падает! Я даже с ребятами попрощаться не успел!
— Попрощаться ты как раз успел, — опустив крылья и отвернувшись, прошипела летунья. — А на меня времени не хватило...
— Не понял, это ты к чему?
— К тому, что ты обо мне даже не вспомнил! Когда я спросила Фишберна, что ты просил мне передать, знаешь, что он ответил? Ничего. Так и сказал: "Ничего". Ничего! Вообще ничего! Я... Я просто не знала, что мне делать! Если бы Дозер не запомнил, из какой больницы была забравшая вас с Блейзером "скорая", я бы до сих пор носилась по городу, как сумасшедшая! Мне было страшно за тебя! А еще... — Фоксглав всхлипнула и промокнула глазки уголком крыла. — А еще мне было стыдно. Я чувствовала себя брошенной, ненужной... Зачем, зачем ты так поступил со мной?
"А зачем ты так со мной поступила?" — мысленно спросил у подруги Дейл, опустив глаза, чтобы не выдать своих чувств. Обычно он с ходу придумывал различные оправдания и отговорки, порой весьма изобретательные, но сейчас всю фантазию как отшибло. "Что ж, — решил бурундук, — начну с правды, а там видно будет..."
— Фоксюнчик, понимаешь, ну, ты права, да, попрощаться я успел, это верно, но, ну, в общем, мне было тяжело.
— И что же именно было тебе тяжело? — кислотным тоном уточнила Фоксглав.
— Ну, это самое, прощаться. Знаешь, когда я сказал ребятам, что нам нужно расстаться, они, они... — Дейл помахал руками, будто выгоняя из себя слова. — Они спросили, что им теперь делать, в смысле, без меня. И тут вдруг я почувствовал себя этим, как его, отстоем! Нет, погоди... Самсунгом! Нет, стоп, обратно не то... Этим, ну, как там... А! Вспомнил! Сэнсэем! Да, точно, как во всех этих боевиках о каратистах! Вот там всегда самая трогательная сцена — это когда мастер прощается с учеником, говорит ему разные мудрости, а ученик грустит, переживает, не знает, как же он теперь, без сэнсэя-то... И я... Боже, я никогда в жизни такого не чувствовал! Еще никто никогда не смотрел на меня, не относился ко мне как к авторитету, к наставнику, к тому, с кого надо брать пример! Я, в общем, я чуть не заплакал там, и, ну, решил, что надо спешить, пока они не увидели. Ну и, собственно, как-то вот, поэтому и, ну...
— О, Дейл! — летучая мышка опять всхлипнула, но уже не обиженно, а растроганно. — Я даже не думала... Я... Надо же, я, выходит, даже не попрощалась с ними как следует... Что они теперь подумают?
— Брось, всё будет хорошо! — весело воскликнул Дейл, несказанно обрадованный, что удалось повернуть разговор в безопасное русло. — Мы так или иначе должны были расставаться с ними на следующей неделе, а так получилось даже лучше. Успешная операция, поверженные преступники — отличный финал! Кстати, как вы там, в подземелье, нашли кого-нибудь?
Фоксглав мотнула головой.
— Нет, там никого не было, тот бандит не соврал.
— А тайники?
— Тайников тоже не было. Но всё остальное было: золото, бриллианты, украшения. Полный набор.
— Правда? Вот здорово! — бурундук аж запрыгал от радости. — Ну, теперь Фишберну и его команде будет, чем заняться! Представляю, сколько мы ограблений ювелирных магазинов раскрыли!
— Меньше, чем хотелось бы, — вздохнула летунья. — Большую часть драгоценностей пришлось отдать этим котам.
— Что?! — у Дейла глаза на лоб вылезли. — Как это?! Почему это?!
— Потому что это были их драгоценности. Точнее, Сиамских Близняшек. Помечено их гербом, мы проверили. И вернули законным владельцам.
— Ничего себе... А что с мышами-азиатами?
— Их тоже коты забрали. Точнее, они сами с ними ушли. Впрочем, с котами или без, они всё равно собирались идти в Чайна-таун, к своим, а так для них даже безопаснее. Коты их никому в обиду не дадут.
— Да уж, — протянул Дейл, — интересно получилось. Выходит, мы Сиамским Близняшкам целую гору золота сэкономили, да что там, просто-таки подарили!
— Ну, — Фоксглав неуверенно повела крыльями, — наверное, лучше всё же им, чем Капоне...
— Да, пожалуй, — согласился Дейл. — Зло наказано, а это главное, верно?
— Почти.
— Почему "почти"? — забеспокоился бурундук. — Я что-то пропустил?
— Помнишь логово Капоне? Я еще спросила, не кажется ли тебе странным расположение контейнеров?
— Да, помню. Наверное, в тот день крановщик был пьян, и фокус не удался...
— О чем ты! — Спасательница выпучила глаза. — Сейчас в портах всё настолько автоматизировано, что лишнюю кнопку без разрешения системы не нажмешь! Налицо вмешательство в центральный компьютер!
Дейл уже давно перестал удивляться эрудированности рукокрылой соратницы в сфере информационных технологий, поэтому спорить не стал.
— Выходит, Капоне у нас теперь еще и хакер?
— Капоне? — Фоксглав выразительно сморщилась. — Не смеши! Капоне "чайник", каких поискать! А здесь явно работал профессионал! Один из задержанных рассказал, что месяца три назад в банде ненадолго появился парень-мышь, с которым Капоне носился, как с писаной торбой! И вскоре после этого они перебрались в то логово, где мы их повязали! Всё сходится!
— Так может, этот парень уже у нас? Как-никак, мы там целую толпу повязали!
— Говорю же, он появился там ненадолго! И потом, я поговорила со всеми, употребила пару узкопрофессиональных терминов и сленговых выражений, но никто не среагировал. Это кто-то со стороны, нанятый на один раз. Обычное дело. Мало риска, еще меньше следов.
Дейл в сердцах топнул ногой.
— Я как чувствовал, что надо было Дозера за этой троицей посылать! Что же теперь делать? Его вообще можно найти?
— Думаю, можно! И нужно! Кто знает, что его попросят взломать в следующий раз? Хакер-животное в сто раз опаснее хакера-человека! Он может запросто пойти на то, от чего человек откажется из этических соображений, скажем, взорвать атомную электростанцию или чего похуже!
Умудренный комиксами и боевиками Дейл веру подруги в людей не разделял, но был слишком напуган, чтобы спорить.
— Хочешь сказать, мы все умрем? — нервно сглотнул он, побледнев до последней шерстинки на чубчике. Фоксглав приглушенно хихикнула.
— Не бойся, дорогуша, я тебя в обиду не дам! — она подошла к бурундуку и положила крылья ему на плечи. — Веришь?
— Да, наверное... — промямлил тот, инстинктивно отстраняясь. Но Фоксглав не отступала, пока не прижалась рыльцем к его носу, и поцелуй состоялся. Правда, получился он недолгим и явно вымученным, что не ускользнуло от внимания летуньи.
— Милый, что с тобой? — спросила она, напряженно вглядываясь в его лицо. — Ты какой-то странный в последнее время. Может, объяснишь? Это из-за меня? Я что-то не так сделала? Прости, если так...
— Да нет, что ты! — Дейл усердно замотал головой, чтобы не встречаться с ней взглядом. — Просто я... Это...
— Ты же не разлюбил меня?
— Кто, я?! — бурундук дважды громко гоготнул. — Нет, конечно! С чего бы это вдруг?!
— Ну, не знаю... Ты как-то охладел ко мне, всё время нервничаешь, целуешь уже не так, как раньше... Ты ведь не забыл, что этой осенью мы планировали пожениться?
— Ты... Ты не хочешь? Ты передумал? Но ведь... Но почему? Почему, Дейлушка?!
— Видишь ли, э-э-э, тут такое дело... — бурундук лихорадочно соображал, как бы так пообтекаемее ответить, но в итоге не придумал ничего лучшего, чем сказать правду. — В общем, это из-за Гаечки. И Чипа. Из-за них, да!
— А что с ними такое?
— Ну как... Они же до сих пор, ну... Как бы... Никого не завели...
— Ты о детях?
— Ну да, о них! Я, ну, переживаю...
— Понимаю, — кивнула Фоксглав. — Меня, честно говоря, это тоже удивляет. Ведь они так любят друг друга, и к тому же они генетически совместимы...
— Вот-вот! — закивал бурундук. — Вот именно! А мы с тобой...
— Да, верно. Но Гайка сказала, что придумает для нас что-нибудь вроде той штуки, которая вас телами поменяла. Она же помогала Нимнулу ее чинить, много чего увидела.
— Да, но... В смысле, что?! Серьезно?! Надо же! А мне она никогда ничего такого не говорила!
— Ну, — Фоксглав потупилась, — вообще-то, это должен был быть наш с ней маленький секрет. И свадебный подарок. Хотя она, по-моему, с тех пор не продвинулась. Впрочем, раз у них с Чипом до сих пор нет детей, может, что-то всё-таки не сработало...
— Нет, дело не в этом! — брякнул Дейл. — То есть, там всё нормально!
— Да? Тогда что тебя беспокоит?
— Видишь ли, Фоксик, ты их свадьбу помнишь?
— Прекрасно помню! Мы с Тамми были подружками невесты, а ты и Спарки — дру́жками Чипа. Было так здорово! Цветы, поздравления, танцы. А уж твое соло на контрабасе... — Фоксглав аж крыльями обернулась от теплых воспоминаний. — Потрясающе! Разве нет?
— Нет, конечно, всё было отлично! Ну, то есть, почти всё. Некоторые из приглашенных... Да ты же мне сама и рассказывала, что слышала, как какие-то суслики обсуждали между собой, как бы это помягче, ну, видовой вопрос...
— Да, было такое, — подтвердила начавшая припоминать летунья. — Но это единичный случай!
— Скорее, это единственный случай, когда тебе удалось что-то такое услышать. А даже если вслух больше никто ничего не сказал, то подумали наверняка многие...
— И что? — пожала плечами Фоксглав. — Чип и Гайка просто созданы друг для друга, так что пусть весь мир оставит свои зависть и предрассудки при себе! И потом, они теперь одного вида! И все об этом знают!
— Вот то-то же и оно. И те суслики это знали. Но всё равно говорили. И это притом, что Чип и Гайка генетически совместимые, и оба — грызуны!
Несколько секунд оба молчали.
— Понимаю, — наконец заговорила Фоксглав. — Хочешь сказать, что я даже не грызун...
— Ну, это само собой, — махнул рукой Дейл, но тут же исправился. — То есть, не в этом дело! Я не то чтоб отказываюсь, совсем даже нет, просто... В общем, я тут подумал, и решил, что нам лучше подождать. Еще со свадьбы Гаечки и Чипа пыль не улеглась, а тут мы... Пойми, мне всё равно, кто что обо мне подумает, это ничего не изменит, просто... В общем, у меня такое ощущение, что когда у них с Чипом появятся дети, и все увидят, что всё нормально и даже естественно, тогда и мы сможем... Вот.
Разочарование на лице Фоксглав сменилось улыбкой от уха до уха.
— Дейл, любимый! Это же... Ты прав, я слишком увлеклась, и мне в голову не приходило, как это выглядит с твоей стороны! Что ж ты раньше молчал?
— Да вот, как-то... — Дейл растерянно развел руками. — Вдруг бы ты... Не знаю...
— Не волнуйся, голубчик, я всё понимаю! — затарахтела летунья, крепко обнимая бурундука. — Ты прав, в этом деле спешить не нужно! Пусть у Чипа с Гайкой всё утрясется, а там и наш черед подойдет! Всё будет прекрасно! Гайка построит нам геноскрещиватель, и у нас будет полноценная семья с кучей маленьких детишек! Как думаешь, какими они будут, в тебя или в меня? Или в нас обоих вместе? Ух, не могу дождаться, когда их увижу!
— Аналогично... — выдавил из себя бурундук. От такой перспективы его бросило в жар, и чтобы Фоксглав ничего не заподозрила, он перешел к вопросу, который его тревожил по-настоящему. — Кстати, пока меня не было, Чип и Гайка не звонили? А то от них со вчера ни слуху ни духу...
— Так вот почему тебя беспокоил Спасателемобиль! — воскликнула Фоксглав, на блюдечке преподнеся Дейлу лучшую из возможных отговорок. — Из-за телефона! То-то я думаю...
— Да-да именно, — нетерпеливо перебил ее Спасатель. — Так звонили или нет?
— Нет, ты знаешь, никто не звонил... Ой, и как же мы теперь? Я, конечно, могу слетать в Штаб...
"Хорошая мысль!" — хотел сказать Дейл, но не успел, потому что из вентиляционного отверстия донеслись новые, громче обычного звуки.
— Что там происходит? — Фоксглав бросилась к решетке, но бурундук схватил ее за край крыла.
— Это не в палате, а в коридоре! Пошли, там есть другая решетка!
* 25 *
У восточных ворот больницы Брэнсона поджидал неприятный сюрприз в лице, точнее, лицах выстроившихся вдоль подъездной дорожки репортеров. Если верить висевшей на заборе карте, попасть внутрь можно было также через западные ворота или вход со стороны Грэнд-стрит, но не приходилось сомневаться, что везде будет та же картина. Афишировать свой приезд Тревор не хотел, поэтому выключил проблесковый маячок еще на въезде в город. Однако с его колоритной, запоминающейся, а главное растиражированной всеми СМИ внешностью шансов проскочить незамеченным не было. Но это ежели действовать напролом, без огонька и выдумки...
Подло оставив журналистов мерзнуть под присмотром полиции и больничной охраны, специальный агент развернул машину и углубился в уже шапочно знакомые дебри Джерси-Сити. Он не хотел отъезжать дальше, чем на пять кварталов, но пришлось проехать еще примерно столько же, прежде чем ему на глаза попался уличный таксофон. То ли в связи с широким распространением сотовых телефонов Джерси-Сити решило от них отказаться, то ли он начал путать телефонные будки с настенной рекламой. Ничего удивительного, после бессонных суток, отягощенных тремя с половиной часами за рулем, еще и не такое бывает...
"Так, хватит! Чем больше думаешь об усталости, тем сильней она становится!" — одернул себя Тревор, подходя к таксофону, с которым ему явно не повезло. Мало того, что он почему-то покачивался из стороны в сторону, так еще и телефонный справочник кто-то клеем облил. Хотя нет, открылся-таки, только страницы почему-то картонные. Или это с пальцами что-то...
"Отставить! Всё под контролем! Сейчас найдем телефон этого центра, как там его..." — Брэнсон наморщил лоб и зажмурился, припоминая полное название больницы. Он наверняка так бы и простоял с закрытыми глазами до самого утра, если бы не внезапная мысль, что телефонный справочник ему вообще не нужен, а набирать надо 9-1-1. И стратегически правильно, и экономически выгодно, ведь звонки бесплатные, а 25 центов на дороге не валяются. Валяются... Хорошее слово...
"Нет, стоп! Никаких слов! Только действие! Так, что мне нужно... Ага, девять, один... Нет, не так. Сначала удостоверение. Вот, так-то лучше. Теперь можно звонить... Ну, где вы там? Чего трубку не берете? Заснули, что ли? Заснули... Слово-то какое..."
— Служба "девять-один-один", я вас слушаю!
— Здравствуйте! Мне нужна "скорая"! Мне, то есть, моему отцу плохо, кажется, приступ!
— Где вы находитесь?
— Я на... — Тревор разлепил веки и попытался прочесть таблички на ближайших домах. — Перекресток... Вроде Вторая стрит и... Какой-то авеню. Темно, плохо видно... Я звоню из автомата, номер...
— Мы уже засекли. По нашим данным, вы звоните из таксофона на перекрестке Второй стрит и Ньюарк-авеню. Это так?
— Да, Ньюарк-авеню, точно! Пришлите кого-нибудь побыстрее, он очень плох, он умирает! Спасите его!
— Как зовут вашего отца?
— Блант, — ответил Брэнсон первое, что пришло ему на ум.
— Как-как? Плант?
— Нет, Блант! — поправил оператора Тревор и тут же задался вопросом, зачем он это сделал. Ну да ладно, Джон человек мягкий, он простит.
— Полное имя, пожалуйста!
— Джон Блант. Прошу вас, поторопитесь! Мой отец, он...
— "Скорая" уже выехала. Как ваше имя?
— Мое? Роберт. Боб. Плант. То есть, Блант.
— Оставайтесь на месте, мистер Блант, медики скоро прибудут!
— Спасибо... — Брэнсон повесил трубку и уткнулся разгоряченным лбом в прохладный корпус аппарата. Сколько там полагается за ложный вызов? Несколько тысяч долларов штрафа или год тюрьмы? Да, неделя выдалась что надо...
Заслышав приближающийся вой сирен, агент тряхнул головой и двинулся навстречу "скорой". Надпись "Медицинский центр Джерси-Сити" над кабиной доказывала, что его план удался. Однако первыми, с кем ему пришлось иметь дело, были не парамедики, а двое сопровождавших карету полицейских, призванные убедиться, что данный вызов не является попыткой заманить медработников в ловушку с целью добыть наркотические вещества или заставить оказать помощь раненному члену уличной банды.
— Сэр! Простите, сэр! — выступил вперед один из патрульных. — Это вы звонили по "девять-один-один"?
— Да, я, — агент медленно поднял руку с заранее вынутым удостоверением. — Тревор Брэнсон, заместитель начальника охраны президента, Секретная служба.
— Президента? — недоверчиво переспросил полицейский. Включив фонарик, он осветил сперва удостоверение, затем лицо Брэнсона. — Вроде похож...
— Эй! — окликнул их один из парамедиков. — Это вы нас вызвали? Где ваш отец?
— Действительно, сэр, — патрульный огляделся, удостоверяясь, что в радиусе двух кварталов жертв сердечного приступа не наблюдается, — может, объясните, что всё это значит?
— Конечно, офицер. Знаю, это незаконно, но я должен был... Нет-нет, погодите! — Брэнсон взмахнул рукой, останавливая потянувшегося к рации полицейского. — Прошу вас, не сообщайте обо мне! Более того, я буду вам чрезвычайно признателен, если вы скажете своим, что здесь действительно ситуация с приступом.
— Надеюсь, мистер Брэнсон, вы понимаете, что для этого мне нужны очень веские причины? — спросил патрульный. Ладонь от рации он не убрал, но кнопку вызова пока не нажимал, что обнадеживало.
— Ну, — Тревор беспомощно развел руками, — могу сказать только то, что это дело государственной важности, имеющее непосредственное отношение к безопасности президента. Знаю, формулировка затерта до дыр, но это лучшее, что я могу придумать. Кроме того, это чистая правда.
— Офицер! — подошел к патрульному водитель "скорой помощи", лицо и живот которого служили наглядной иллюстрацией пагубного влияния сидячего образа жизни на телосложение. — Что здесь происходит? Кто этот тип?
Полицейский еще раз пристально посмотрел на Брэнсона.
— Это же вы тогда были на сцене с президентом, верно?
— Так точно, — подтвердил Тревор. — Знаю, та моя речь была не слишком убедительной, но, ну...
— Можете не продолжать, — остановил его полицейский и нажал кнопку на микрофоне. — Диспетчерская, говорит сто пятнадцатый. Вызов подтверждаю. Сердечный приступ. Как поняли? Прием.
— Поняла вас, сто пятнадцатый, — ответила рация. Агент вздохнул с облегчением. Что ни говорите, а у статуса звезды телеэкрана есть свои плюсы.
— Я ваш должник, офицер...
— Робертсон, — представился патрульный. — Чует мое сердце, мне еще придется пожалеть об этом, но я вам почему-то верю.
— Эй, минуточку, так что же это... — щеки шофера "скорой" задрожали, и он с трепетом посмотрел на "пациента". — Кто вы такой, черт возьми?!
— Тревор Брэнсон, Секретная служба, — отрекомендовался тот, еще раз показывая значок. — И ваш пациент.
— Пациент? — до толстяка понемногу начало доходить. — Выходит, это было...
— Сейчас я вам всё объясню, — успокоил его Брэнсон, вынимая сотовый. — Позвоню только... О, кстати! Офицер Робертсон!
— Да? — уже севший в машину полицейский опустил стекло.
— У меня к вам одна не совсем обычная просьба...
— Ничего, агент Брэнсон, я уже привык.
— Можете перегнать мою машину к Медицинскому центру?
— Конечно, без проблем! — Робертсон уступил место за рулем своему напарнику и взял протянутые ключи. — Кстати, я не хотел спрашивать, но раз уж вы всё равно мой должник и доверяете мне даже свою машину... Это же из-за того репортера, да? Мы с Майком слышали по радио...
— Да, из-за него. Поэтому, собственно, мне и понадобилась "скорая". Не хочу лишний раз попадаться на глаза журналистам.
— Понимаю. Скажите, то, что показали в его программе — правда?
— Мы как раз расследуем это, — ответил Брэнсон. Потом решил, что этот полицейский заслуживает большего, чем стандартная ничего не значащая фраза, и добавил: — Но если хотите знать мое сугубо личное мнение, то да.
— Ясно, спасибо, — патрульный и так услышал больше, чем рассчитывал, поэтому дальше давить не стал. — Это ваша машина?
— Да, черный Мэркьюри, — Брэнсон повернулся к шоферу "скорой помощи". — Как вас зовут?
— Мартин.
— Ну что ж, Мартин, едемте.
— Вы же вроде хотели звонить, — толстяк показал пальцем куда-то в ноги Брэнсону. Проследив за его взглядом, Тревор увидел зажатый в кулаке сотовый.
— Серьезно?.. А, ну да, точно! Спасибо, что напомнили!
— Сэр, вы плохо себя чувствуете?
— Просто устал, не обращайте внимания, — помассировав переносицу, Брэнсон набрал номер Бланта. — Джонни, ты? Ты где?
— Я где? — переспросил его товарищ тоном человека, измученного "Прозаком" . — В процессе по самые гланды, где ж мне еще быть?
— Он подписал?
— В данный момент мы на этапе расширенных консультаций.
— Джилленхолл там?
— Там. Там все, кто нужно, и даже больше. Я же говорю, консультации расширенные.
— Кто ведет по очкам?
— Не мы.
Брэнсон слишком устал, чтобы ругаться, поэтому ограничился двумя словами:
— Это неприемлемо.
— Погоди, не всё так плохо. НТС уже почти согласилась на совместное расследование с углубленной координацией.
— Нет, только не это. Ты же знаешь, у семи нянек дитя без глазу.
— Ну, учитывая, что по закону мы такими делами вообще не занимаемся, это с их стороны очень большая уступка...
— У них была уйма времени, чтобы раскрыть дело, но они этого не сделали. Больше того, допустили утечку информации. Пусть теперь пеняют на себя!
— Ты будешь удивлен, но они почему-то против. Идеи есть?
— Не знаю, придумай что-нибудь... О! Пригрози, что я выйду к журналистам, которых тут полно, это подействует!
— Не подействует.
— А я говорю, подействует!
— Трев, я здесь уже почти четыре часа, и если ты считаешь себя первым, кто выступил с этой угрозой, то поверь мне, ты ошибаешься. Это уже не подействовало.
— А ты сделай так, чтоб подействовало!
— Как? Убить всех конкурентов? Я и об этом уже думал...
— Послушай, нам нужна эта подпись.
— Знаю, потому и наживаю здесь геморрой, пока некоторые разъезжают по городам и весям. Ты-то, кстати, сейчас где?
— На месте.
— Правда? Что-то быстро...
— Медленнее, чем хотелось бы! В общем так, как только подпишут, кинешь копию на номер... — Брэнсон прикрыл пальцами микрофон и повернулся к Мартину. — Какой у вас в больнице номер факса?
— Э-м-м, сейчас... Телефон там двести один-девятьсот пятнадцать-две тысячи, а факс... а факс то же самое, только в конце не две тысячи, а две тысячи два! Да, точно!
— Пошлешь факсом на номер двести один-девятьсот пятнадцать-две тысячи два. Код Джерси-Сити. Это местный Медицинский центр. Всё понял?
— Почти. Что с твоим факсом? Опять машину расквасил?
— С машиной полный порядок, просто так будет лучше. Да, чуть самое главное не забыл! Факс адресуй специальному агенту Сэлинджеру. Всё, я поехал. У тебя десять минут!
— Сколько?! Да ты спятил! — крикнул Блант, но Тревор уже повесил трубку.
— Джонни? Это часом не ваш "отец"? — проявил недюжинную проницательность Мартин. Брэнсон был к этому вопросу готов, и даже сонливость не помешала ему быстро и решительно ответить: — Нет. Ничего общего. Пойдемте, представите меня вашим коллегам.
После этих слов все сомнения у водителя отпали, а поскольку скрывать эмоции он умел еще хуже, чем сонный Брэнсон врать, это было видно невооруженным глазом. Что, впрочем, никак не отразилось на готовности его и его товарищей помочь заместителю начальника управления охраны президента скрытно проникнуть в больницу. Уже через минуту Тревор лежал на каталке, пристегнутый ремнями и с кислородной маской на лице, словом, вылитая жертва сердечная приступа. Скорость фургон также развил сообразную моменту, причем настолько, что полицейские на двух отнюдь не самых маломощных машинах еле за ним поспевали. Брэнсон хотел попросить парамедиков не сильно спешить, чтобы дать Бланту и Джилленхоллу еще немного времени, но когда его голова коснулась подушки, он решил, что это подождет. Совсем чуть-чуть. Всего секунду, не больше. Ну хорошо, две. Ладно, так уж и быть, три, от силы четыре...
— Мистер! Эй, мистер! Просыпайтесь!
Тревор не сразу понял, зачем его тормошат, потому что потолок был такой же белый, как в фургоне.
— Мы что, приехали? — уточнил он, когда с него сняли маску.
— Давно уже! — ответил парамедик, расстегивавший ремни.
— И где это мы? — поинтересовался специальный агент, рассматривая покрытую безжизненным салатовым кафелем стену.
— В морге! — отозвался второй медработник и засмеялся собственной хохме. — Шучу! Завезли вас в служебный коридор, чтобы ваше воскрешение кого-нибудь ненароком не шокировало! Верно я говорю, док?
Освобожденный от ремней Брэнсон сел и только сейчас заметил человека в белом халате, стоявшего у дверей с крайне растерянным выражением лица.
— Специальный агент Брэнсон, Секретная служба, — Тревор достал удостоверение, упредив вопросы и заодно убедившись, что телефон и пистолет на месте. — Прошу прощения за этот спектакль, но другого выхода не было.
— Так как же... — заговорил врач, мало что понявший из столь сжатого объяснения, но тут уже Тревор ничем не мог ему помочь. Если верить строгим черно-белым часам над ближайшей дверью, он проспал не больше пятнадцати минут, однако усталости как не бывало. Опыт, правда, подсказывал, что ее возвращение — лишь вопрос времени, посему нельзя было терять ни минуты.
— Все вопросы потом, — бросил он, соскакивая с каталки и разминая плечи и шею. — Лучше скажите, как мне попасть на пятый этаж.
— Лифты в холле... — начал врач.
— А не через холл? — перебил Тревор.
— Служебная лестница...
— Где это?
— Я покажу! — вызвался парамедик-весельчак.
— Спасибо. А вы пока введите доктора в курс дела, — наказал Брэнсон другому члену доставившей его бригады, и они с проводником углубились в лабиринт служебных коридоров, куда посторонние не допускались, дабы потом не пришлось их долго и нудно искать. Идти было недалеко, чай, не Пентагон, но три минуты потратить пришлось — сказалось количество поворотов и просьба Брэнсона идти помедленнее. Была б его воля, он бы вообще засел в какой-нибудь малопосещаемой каморке до самого звонка из Вашингтона. Увы, бесконечно откладывать свое появление на людях Тревор не мог. Хотя ему удалось провести репортеров, о его прибытии уже знало слишком много людей, чтобы рассчитывать сохранить это в тайне. Кроме того, скрываться — удел слабых...
"Давай, Джонни, на тебя вся надежда!" — мысленно обратился Брэнсон к находящемуся в двухстах милях к юго-западу другу, после чего заставил лицо принять непроницаемое выражение и толкнул дверь пятого этажа.
— О! Агент Брэнсон! — окликнул Тревора заметивший его издалека Робертсон. — Вот ваши ключи!
— Благодарю, офицер! — Брэнсон залихватски подбросил увесистую связку на ладони. — А я всё гадаю, где вас теперь искать...
— А я вас сам нашел!
— А вы меня сами нашли, да. Где вы ее поставили?
— На стоянке у западного входа.
— Как вам автомобиль? Нареканий нет?
— Что вы! Машина — зверь! Такого плавного хода я в жизни не видал, даже переключения передач не ощущаются!
— Там коробка передач прямого переключения с компьютерным управлением.
— Ого! — восхищению патрульного не было пределов. — Это та, где четные и нечетные передачи разнесены по разным коробкам и активируются сразу парами? Вот бы нам с Майком такую...
— Тогда переходите к нам! Секретной службе нужны толковые парни!
— Серьезно? Вы знаете, я и сам уже думал...
— Эхем-эхем, — громкое покашливание можно было назвать деликатным лишь с большой натяжкой. — Агент Брэнсон, прошу вас, перестаньте сманивать наших людей и переходите к делу!
— Само собой! Вы правы, негоже совращать полицейских в присутствии их коллег, тем более старших по званию. До свидания, офицер Робертсон, надеюсь вскоре увидеть вас в наших рядах! — Брэнсон пожал руку сконфуженному патрульному и повернулся к прервавшему их мужчине. — Лейтенант Рон Крамер, я правильно понимаю?
— Правильно, — подтвердил полицейский. — Вижу, вы в курсе всех последних событий.
Тревор только плечами повел.
— В мутной воде новости распространяются быстро. А вы, стало быть, Эван Берг и Рауль Санчес, ФБР?
— Именно! — бодро закивал латиноамериканец. — ФБР! И ведем это дело, поэтому прикажите вашим людям убраться, пока их не арестовали за сопротивление правосудию!
— А что, они оказывали сопротивление правосудию? — Брэнсон вопросительно посмотрел на Сэлинджера. — Говард, вы оказывали сопротивление правосудию?
— Никак нет, — ответил тот. — Наоборот, мои люди делают всё возможное, чтобы не допустить нарушений...
— Каких к черту нарушений?! — взвился Санчес. — Сначала вы не даете нам провести допрос потерпевшего, а потом приписываете нам какие-то нарушения?!
— Потерпевший сам отказался с вами разговаривать, — напомнил ему Говард.
— И вы этим тут же подло воспользовались! Так кто нарушитель?! Если бы не вы, мы бы уже давно всё узнали!
— Вы меня простите, конечно, — мягко вклинился в беседу Брэнсон, — но, по моему скромному мнению, при таком подходе он вам даже имя свое не назвал бы. Кстати, вы случайно не из тех агентов ФБР, на которых мистер Блейзер жаловался на всю страну по телевизору?
— Пусть он засунет свои жалобы...
— РАУЛЬ! — вмешался Берг. — Перестань! Ты что, не понимаешь, что происходит?!
— Нас за дураков держат, вот что происходит! Так что всё я понимаю, и не надо...
— Агент Санчес, замолчите! — вступил в разговор дотоле хранивший молчание Дэвенпорт. — Ничего вы не понимаете! Это четко спланированная провокация! Верно, агент Брэнсон?
— А я всё гадал, кто в вашей троице играет первую скрипку, — ухмыльнулся Тревор. — Был уверен, что мистер Берг, но теперь в мою душу закрались сомнения...
— Вы не ответили на вопрос, — заметил старший эфбээровец.
— Я с радостью отвечу, если мистер Дэвенпорт задаст его на суде.
— Но ведь я задаю его здесь и сейчас, так сказать, на вашей домашней арене.
Тревор напрягся, но ровный голос сохранил.
— Вы меня с кем-то путаете. Я никогда не работал в больнице.
— Врачом — да. Впрочем, вы лучше меня знаете, что в больнице можно не только лечить людей, но и убивать их.
Брэнсон сжал кулаки, и все внутренне подобрались. Сэлинджер сместился на полфута влево, а агенты ФБР — на столько же вправо. Крамер пристально наблюдал за двумя образовавшимися полюсами, размышляя, приказать своим людям вклиниться между ними сейчас или дождаться собственно драки.
— О чем это он? — шепотом спросила Фоксглав.
— А шут его знает! — ответил Дейл. — У них вообще привычка говорить загадками. Профессиональная деформация сознания, точно тебе говорю! Я на энсерз-дот-ком вычитал, с суперагентами еще и не то бывает...
— Осторожно, упадешь! — вскрикнула летунья, хватая любимого за шиворот и оттаскивая от края. Тот упирался, как мог.
— Пусти! Не упаду! Да пусти же, говорю! Там самое интересное начинается!
Фоксглав смилостивилась и разжала коготки, но ожидания бурундука не оправдались, и боя специально обученных агентов с применением сверхсекретных суперприемов он не увидел. Хотя был к этому близок. Очень близок...
— Это у вас в НТС такая штатная шутка? — нарушил молчание Брэнсон. — Которую пока не выучишь, зарплату не выдадут?
— А я не говорил, что вы провокатор. Я говорил, что это — провокация.
— Как интересно, — Брэнсон скрестил на груди руки. — И что же это должно означать?
— Только то, что я сказал. Что это провокация, — Дэвенпорт выдержал пятисекундную паузу. — Что вы — провокация.
Такого Тревор услышать не ожидал.
— Не хотите пояснить свою мысль?
— Хочу, — не для того Эрнест бросал вызов, чтобы идти на попятный. — Ваше появление здесь — это провокация, преследующая одну-единственную цель: саботировать расследование инцидента на Церемонии Мира, к которому вы имеете самое непосредственное отношение. И я имею в виду отнюдь не ваши жалкие потуги успокоить зрителей.
Сказанного уже было достаточно для подачи рапорта о недопустимости поведения офицера Дэвенпорта. Кроме того, Брэнсон догадывался, что последует за этим. Но решил не прерывать разведчика. Пусть выговорится. Чем больше гадостей он озвучит сейчас, при свидетелях, тем ощутимей и болезненней будет ответный удар.
Если таковой вообще будет, конечно.
"Ну же, Джонни! Ну же!"
— А что вы имеете в виду, мистер Дэвенпорт?
— Убийство Макмиллана.
— Серьезно? — Тревор округлил глаза. — Вы что, телевизор не смотрите? По званию не положено? Мне казалось, уже вся страна знает, что его убил "ликвидатор".
— "Ликвидатор"? — противно улыбнувшись, повторил энтээсовец. — Скажете тоже! Может, вы и в Санта-Клауса верите? Лично я не верю ни в него, ни в мышей-киллеров. Зато верю в убийства при задержании, когда, это я к примеру, в кислородный баллон попадает шальная пуля. Или наоборот, не шальная.
— И какой же вариант вы предпочитаете? — непринужденно спросил Брэнсон, нисколько не тушуясь прикованных к нему недружелюбных взглядов.
— Лично я склоняюсь ко второму.
— Да? Позвольте спросить, на чем основывается эта ваша склонность?
— В смысле, какие у меня доказательства? Если б они были, мы бы беседовали не здесь, а в горячо любимом вами суде.
— Другими словами, доказательств у вас нет, — подытожил агент.
— Пока нет. Однако с каждой встречей с вами моя "склонность" только усиливается.
Брэнсон нахмурился.
— Не припомню, чтобы видел вас раньше.
— Ничего удивительного, это наша первая встреча. Но вы и ваши люди уже активно мешаете нам с коллегами расследовать дело государственной важности. Хотелось бы узнать, почему? Вернее, с чьей, так сказать, подачи? В таких делах инициатива, как правило, исходит не от исполнителей, а от других людей, наблюдающих за всеми из тени. Из глубокой черной тени.
— Вы намекаете, — медленно произнес Брэнсон, — что я работаю на "Черный стол"?
— Заметьте, специальный агент, это сказал не я. Впрочем, я вполне допускаю, что вы можете не знать, на кого работаете в самом деле. Членом "Черного стола" может быть кто угодно, в том числе ваши начальники.
Сотрудник Секретной службы приторно улыбнулся.
— По-вашему, президент Логан тоже состоит в "Черном столе"?
— О! А я всё ждал, когда вы о нем вспомните! — оскалился Дэвенпорт. — А при чем здесь президент Логан? Вы ведь, между прочим, так и не предоставили документов, о которых так долго твердил агент Сэлинджер. Кстати, он с вами заодно? Или вы использовали его втемную, наврав с три короба о передаче расследования Секретной службе и послав сюда тянуть время? Вам-то хорошо: поручили случайному патрульному за машиной присмотреть и спрятались до поры до времени, чтобы потом появиться на белом коне и в сияющих доспехах. А рядовые пусть бегают, с ФБР бодаются, карьеру свою хоронят, ведь всё в итоге свалят на полевых агентов, позволив столичному светилу выйти сухими из воды. Для этого они вам и нужны, не так ли?
Впервые за время беседы Тревор промедлил с ответом. У него было, что сказать, но он не знал, что именно. Дэвенпорта понесло, он наговорил лишнего и дал оппоненту слишком много козырей против себя. Брэнсона так и подмывало произнести классическое "встретимся в суде!", но он не хотел связывать себе руки участием в затяжном и скандальном процессе, в ходе которого вся выплеснутая Дэвенпортом грязь окажется на страницах газет и Интернет-блогов. Наглеца надо было ставить на место здесь и сейчас, причем так, чтобы надолго, если не навсегда, отбить у него и его коллег охоту бросаться высосанными из пальца обвинениями. Обычно в таких случаях лучше всего помогало сочетание доброго слова и пистолета, но сейчас этот вариант не годился, и следовало обойтись одним лишь добрым словом. Или недобрым. Или нейтральным. Как те, что прозвучали из настенного динамика:
— Специальный агент Секретной службы Говард Сэлинджер, подойдите в регистратуру! Специальный агент Секретной службы Говард Сэлинджер, подойдите, пожалуйста, в регистратуру!
— Ну, Говард, что стоите? Идите! — подстегнул немного опешившего подчиненного Брэнсон и пояснил, обращаясь в первую очередь к так и стоявшему с приклеенной ухмылкой Дэвенпорту: — Вы, кажется, спрашивали, зачем мне нужны мои люди? Вот вам и ответ. Просто так получилось, что я здесь нахожусь в некотором роде инкогнито, и вся поступающая корреспонденция адресована именно мистеру Сэлинджеру. А что касается офицера Робертсона, которого вы походя унизили, то я не поручал ему "присмотреть" за моей машиной, как вы изволили выразиться, а попросил перегнать ее на больничную стоянку. Понимаю, задание не ахти какое сложное, но достаточно важное и ответственное, чтобы не доверять его кому попало, в том числе, к моему большому сожалению, и некоторым из здесь присутствующих. Догадываетесь, о ком я говорю, офицер Дэвенпорт?
Растратившему львиную часть желчи и задора энтээсовцу требовалось время на регенерацию запасов, но Сэлинджер возвратился раньше.
— Ну, что там? — спросил Брэнсон, предусмотрительно спрятав руки за спину, чтобы никто не увидел их дрожи.
— Если мнение рядового полевого агента хоть что-нибудь значит, то всё хорошо, — ответил Говард, метнув полный злорадства взгляд на Дэвенпорта. Немного успокоенный его словами Брэнсон взял присланную распечатку и перечитывал ее до тех пор, пока не убедился, что зрение его не обманывает и там действительно написано то, что ему хочется видеть.
— Что ж, джентльмены, — наконец-то Тревор смог себе позволить торжествующую улыбку и бравурный тон. — Помнится, вы просили нас с коллегой предоставить определенные документы, подтверждающие наши слова и статус. По независимым от нас причинам мы получили оные только сейчас, о чем незамедлительно вам сообщаем и предлагаем лично ознакомиться с их содержанием. Прошу!
— Ну, вы загнули! — осклабился Крамер, который стоял ближе всех и оказался первым в очереди на прочтение. — Впрочем, если бумага не врет, вы имеете на это полное право. Что ж, как говорится, честь имею!
— Взаимно, лейтенант! — Брэнсон пожал протянутую руку. — Но у меня к вам большая просьба...
— Можете не продолжать, агент Брэнсон. Ни я, ни мои люди никогда вас здесь не видели.
— Это само собой, но дело не в этом. Как вы можете видеть, людей у меня мало, и с прессой внизу им никак не совладать...
— Не беспокойтесь, наши ребята возьмут это на себя! — заверил его лейтенант, по достоинству оценивший реакцию Брэнсона на выпад в адрес патрульного. Махнув своим подчиненным следовать за ним, он передал документ Бергу и степенно удалился.
— А вы что скажете? — обратился Тревор к оставшимся конкурентам, которые вцепились распечатку всеми шестью руками сразу.
— Здесь написано, что Секретная служба ведет это дело с десяти часов вечера, — постучал пальцем по листку Берг. — То есть, еще до того, как мистера Блейзера выудили из реки.
— А что вас смущает? — удивился охранник президента. — Разве не это агент Сэлинджер говорил вам всё это время?
— Бросьте, мистер Брэнсон, от этой бумаги слишком сильно пахнет задним числом, чтобы...
— Вот именно! — перебил напарника Санчес. — Если вы думаете, что мы поверим этой фальшивке, вы глубоко ошибаетесь!
Не успели его губы сомкнуться, как тишь больничных коридоров нарушили трели двух зазвонивших практически одновременно мобильных телефонов. Первый, со стандартным ритмичным перезвоном, принадлежал Бергу, второй, с выбранными в качестве звонка начальными аккордами песни "Янки дудл" — Дэвенпорту.
— Вы бы сменили мелодию, а то враги раскроют! — прокомментировал Брэнсон. Не удостоив его ответом, энтээсовец вслед за Эваном отошел к окну. Они стояли порознь и смотрели в разные стороны, но складывалось впечатление, что говорят они с одним и тем же человеком.
— Еще вопросы? — на всякий случай спросил Тревор, когда они вернулись.
— Только два, — ответил офицер НТС. — Как вы это провернули и почему уверены, что это сойдет вам с рук?
— Насчет первого понятия не имею, — это было чистой правдой, поскольку Брэнсон действительно не понимал, как Бланту и Джилленхоллу это удалось. — А что касается второго, то при чем здесь я? Документ подписан президентом, директором Национальной разведки, генеральным прокурором и министром национальной безопасности. По-вашему, все они состоят в "Черном столе"? Или это касается лишь звонивших только что специального агента Кулиджа и офицера Каннингема? А мне они показались честными людьми и преданными делу профессионалами...
По лицам Берга и Дэвенпорта было видно, что он попал в самую точку. Санчес, напротив, продолжал упорствовать.
— Бьюсь об заклад, что эти фамилии вы узнали только что из этого самого факса!
— А если я скажу, что агента Кулиджа зовут Уолтер, а офицера Каннингема — Роберт? — полюбопытствовал Брэнсон. — Этого нету в факсе. Еще могу подробно описать их внешность, тембр голоса, манеру говорить и характерные жесты, но не думаю, что в этом есть необходимость. В конце концов, что именно вас не устраивает? Мы забираем себе только Блейзера и Церемонию Мира, а теракт в Вашингтоне остается за вами. По-моему, всё честно. Даже ваши начальники с этим согласились.
— Ну да, согласились, — хмыкнул Рауль. — Попробуй не согласиться, когда тебя прижимают к стенке, да еще химичат с датами!
— Вы плохо думаете о специальном агенте Кулидже, мистер Санчес, но на эту тему вас просветит ваш напарник. А что касается даты и времени, то поверьте, так лучше для всех, в первую очередь для вас. Ведь если поставить там текущее время, получится, что вы впустую потратили четыре часа, но так и не смогли допросить мистера Блейзера, а это вопиющий непрофессионализм.
— ЧТО?! — не выдержал Санчес. — Вы прислали своих людей мешать нам, а теперь обвиняете в непрофессионализме?!
— А это и есть непрофессионализм, — усмехнулся Брэнсон. — Выходит, кто угодно может прийти, навешать вам лапшу на уши, и вы послушно выполните всё, что скажут. Если мои люди не имели права здесь находиться, вы обязаны были заставить их уйти. Но почему-то не сделали этого.
Рауль дышал, как разъяренный молодой бычок. Глаза Дэвенпорта тоже налились кровью в бессильной злобе. И только Берг, самый старший и опытный из них, еле заметно улыбнулся.
— Красиво, — кивнул он, признавая поражение. — Очень красиво. Что ж, агент Брэнсон, у меня вопросов нет. Надеюсь, вы будете искать преступников с таким же усердием, с каким боролись с друзьями. Удачи.
— Удачи, — процедил Санчес, со всей силы сжав руку Брэнсона. Тревор ответил ему тем же, и агент ФБР с трудом удержался от вскрика.
— И вам, молодой человек, — с улыбкой пожелал ему Тревор. Отпустив скривившегося от боли Рауля, он сделал вид, что не видит протянутой руки Дэвенпорта, и фамильярно хлопнул энтээсовца по спине.
— Не беспокойтесь, офицер, о вашем поведении никто не узнает. Я за этим прослежу.
— Вы еще пожалеете об этом, — сказал Эрнест вполголоса. — Я до вас доберусь.
— В таком случае, у меня к вам будет маленькая просьба. Не надевайте на нашу встречу белые носки с черными туфлями, хорошо?
— Да я в жизни... — Дэвенпорт задрал штанину, увидел темно-серый носок и только теперь понял, что его надули. Но поздно. Сопровождавший Берга и Санчеса эфбээровец прыснул. Помощник Дэвенпорта сохранил каменное выражение лица, однако было очевидно, что вскоре об инциденте узнают все их с Эрнестом сослуживцы. Любви к Брэнсону им этот эпизод не прибавит, зато неизбежно станет частью их служебного фольклора и грозным напоминанием о том, что с Секретной службой шутки плохи.
— Попались! — хохотнул Тревор и еще раз хлопнул обидчика по спине, от чего тот чуть не покатился по коридору. — Веселый вы парень, Эрни! Не хотите перейти работать к нам? Будете скрашивать серые будни...
Дэвенпорт так резво сорвался с места, что оказался у лифта раньше уже прошедших три четверти пути агентов ФБР. Ухмыляющийся Брэнсон стоял посреди коридора до тех пор, пока последний представитель конкурирующего агентства не покинул этаж, после чего со вздохом опустился на ближайшую скамейку, позволив наконец Дейлу и Фоксглав увидеть свое лицо.
— Ух ты! А я знаю этого парня! — воскликнул Спасатель. — Я видел его в Белом доме! Он из охраны президента! Его вчера по телеку показывали, помнишь?
— Дейл, погоди! — попыталась остудить его энтузиазм Фоксглав. — Что, если этот Дэвенпорт прав? Вдруг он действительно работает на "Черный стол"?!
— На "Черный стол"? Он? Не смеши! — отмахнулся Дейл. — Разве может быть плохим парень, похожий на Уилла Смита? Видела, как классно он обставил этих пустозвонов? Нет, он настоящий герой боевика!
Хотя Говард Сэлинджер не мог слышать Дейла, он всецело разделял его мнение.
— Мистер Брэнсон! Это было потрясающе! Вы этого Дэвенпорта просто закопали! На вашем месте я бы уже давно ему табло начистил, а вы... Такая выдержка, такой расчет, такой эффект! Как вы так точно подобрали время прибытия факса? Как? Объясните, пожалуйста, мистер Брэнсон... Мистер Брэнсон! — увидев, что его начальник безвольно уронил голову на грудь, он не на шутку всполошился. — Мистер Брэнсон, вы в порядке? Мистер Брэнсон!
— Да в порядке я, в порядке... — Тревор поднял лицо, и Сэлинджер узрел не ястребиный профиль всесильного ниспровергателя, а тусклый лик безмерно уставшего человека, смотрящего на мир сквозь едва приподнятые веки. — Скажите, Говард, в этой больнице варят кофе?
— Наверное, не знаю... В столовой, по идее, должны, плюс я видел пару автоматов...
— Автомат сойдет. Если вам не трудно...
— Что вы, конечно нет!
— Тогда выберите там, что покрепче, и возьмите сразу два.
— С вами точно всё в порядке? Может, позвать врача, раз уж мы всё равно в больнице?
— Нет, не надо врачей. Я в норме. Просто устал. Профессиональная бессонница, — в подтверждение своих слов Брэнсон сладко зевнул, и Сэлинджер незамедлительно последовал его примеру. — Всё, Говард, идите, пока я вас окончательно не заразил. Лучше сразу возьмите и себе пару стаканчиков, а то нам сегодня еще работать и работать.
— Принято! — Сэлинджер ушел, а Брэнсон, поборов очередной зевок, достал сотовый. Цифры и буквы расплывались бесформенными кляксами, но в его нынешнем состоянии он всё равно не вспомнил бы нужный номер. Еще одно доказательство того, что изобретателям встроенных в телефоны записных книжек надо ставить прижизненные памятники. После пятого гудка Тревор раскаялся, что позвонил, но после шестого отступать было уже поздно.
— Алло...
— Джонни? Это Тревор.
— Я так и подумал.
— А я вот не подумал, прости.
— Ладно, чего уж там...
— Спасибо тебе. Не знаю, как ты это сделал, но это было здорово. И очень вовремя. Спасибо.
— Не за что. С тебя билеты на "Визардс" .
— Заметано.
— Лучшие места.
— Других не знаю.
— И Джилленхоллу тоже, Трев, без него я бы не справился.
— Ты меня разоришь. Ладно, сделаю всё, что в моих силах.
— Уж постарайся.
— Постараюсь. Спасибо еще раз. Прости, что разбудил.
— Ничего, всё равно какой-то дурацкий сон попался... Спокойной ночи.
— Не каркай, — усмехнулся Брэнсон. Джон понимающе хохотнул и завершил разговор. Сэлинджера еще не было, поэтому Тревор стал бороться с дремотой шоковым методом — он встал, потянулся до хруста во всех причастных к этому суставах и пошел знакомиться с агентами, охранявшими палату Блейзера.
— Слабак! — прокомментировал его неуверенную походку Дейл. — Я себя после марафона ужастиков и то лучше чувствую! И это человек, охраняющий самого президента! Похоже, весь мир только на нас, Спасателях, и держится!
— Конечно, милок! — поддакнула Фоксглав, с точки зрения которой упоминание Спасателей в последней фразе было лишним. — Этому миру так не хватает любви, как та, что полыхает между нами!
Обвив Дейла крыльями, она потерлась носом о его щеку. Бурундуку стало искренне жаль этот мир и всех его обитателей, но тут вернулся Сэлинджер, и у них с Фоксглав появились дела понасущнее. Принесенный кофе стал живительной смазкой для забуксовавшего было механизма криминального расследования, поэтому пришлось брать ноги в руки либо крылья, у кого что, и мчаться к другой решетке, дабы не упустить ни одно из распоряжений взбодрившегося Брэнсона.
— Значит так, ребята. Ваша задача: стоять здесь и не пускать в палату никого, ни медсестер, ни нянечек, ни доктора Манхэттена! А вы, Говард, пойдете со мной знакомиться с лечащим врачом нашего приятеля...
Несмотря на солидный возраст и богатый опыт общения с пациентами, дежурный терапевт оказался отнюдь не мизантропом и встретил специальных агентов в штыки.
— Нет, нет и еще раз нет! — безапелляционно заявил он. — Мистера Блейзера допрашивать нельзя!
— Неужели? — Тревор вздернул брови и кивнул на стоящего у него за спиной Сэлинджера. — А мои подчиненные утверждают, что сотрудникам ФБР вы это разрешили.
— Да, разрешил! Но это было до того, как у мистера Блейзера случился срыв на нервной почве!
— Обещаю, доктор, мы будем предельно деликатны.
— Исключено! До утра — никаких допросов!
— Но мы не можем ждать утра! — выкрикнул Сэлинджер.
— Придется подождать.
— Вы что, док, не понимаете? Дело не терпит отлагательств! Каждая минута на счету!
— Это вы ничего не понимаете! Его сбросили со стасорокафутового моста! Это чуть ли не вдвое выше нашей больницы!
— Но ведь он практически не пострадал!
— Не пострадал?! У него, между прочим, перелом ребра, а вся правая сторона его тела — одна большая гематома!
— Доктор!
— Ничем не могу помочь.
— Не можете? Или не хотите?
— Молодой человек, следите за речью! — осадил молодого агента врач, лишь раззадорив его.
— Мистер Брэнсон, вы что, так и будете стоять и смотреть на это?! Вы же начальник охраны президента! Ваших полномочий хватит, чтобы ввести сюда национальную гвардию!
— Заместитель начальника охраны президента, — мягко поправил подчиненного Тревор, но это уточнение было не столь существенным, чтобы унять охвативший адепта Гиппократа трепет.
— Охрана президента? — пробормотал терапевт. — В смысле, нашего президента? Но... А... Что ж вы сразу не сказали?!
— Ну, — Брэнсон потупился, чтобы его довольная улыбка не слишком бросалась в глаза. — Видите ли, мы бы не хотели афишировать свой интерес к этому делу, так как даже незначительная утечка информации способна привести к самым катастрофическим последствиям. Поэтому мы, а вместе с нами и вся страна, будем вам очень признательны, если вы не будете слишком распространяться о том, кто мы и кого именно представляем.
— Конечно, конечно! — захлопотал врач. — Разумеется! Всенепременно! Нельзя терять ни минуты! Правда, мистер Блейзер сейчас отдыхает, а наши инструкции разрешают будить пациентов только в особо оговоренных случаях, но, думаю, ваш можно приравнять... как насчет пожара?
— Не возражаю, — ответил Тревор, и они с Сэлинджером развернулись, чтобы выйти из комнаты, но путь им преградила запыхавшаяся от бега и злости медсестра.
— Доктор Стоун! Это... просто неслыханно! Меня не пускают в палату к мистеру Блейзеру! Меня!
— А вы, простите, кто? — вежливо, но настороженно поинтересовался Брэнсон.
— Я? — у медработницы аж дух перехватило. — Я — дежурная медсестра, которой не дают попасть в палату к пациенту! И всё из-за вас! Это вы их туда поставили, да?!
Брэнсон вопрос проигнорировал и повернулся к Стоуну.
— Это действительно ваша сотрудница?
— Да-да, — подтвердил врач. — Это Конни Леннокс, она здесь уже больше года работает.
— В таком случае... — Тревор бросил быстрый взгляд на левую руку медсестры, но та его опередила.
— Мисс.
— В таком случае, мисс Леннокс, — повторил специальный агент, — прошу прощения за причиненные неудобства...
— Неудобства?! — медсестра взмахнула руками, заставив заволноваться доходившие до плеч каштановые локоны. — Если для вас невозможность дежурной медсестры попасть к вызвавшему ее пациенту это "неудобство", то я... я даже не знаю, как это назвать!
— Блейзер вас вызывал? — спросил Брэнсон.
— Да, вызывал! И, похоже, опять вызывает!
Из коридора и впрямь доносился противный писк, источником которого оказалось установленное над столом медсестры сигнальное устройство.
— Вот! — медсестра ткнула пальцем в мерцавший красным цветом участок висевшей тут же электронной схемы, который обозначал палату репортера.
— Опасного ничего? — на всякий случай уточнил Говард.
— Нет, все показатели в норме. Видите?
— Видим, — ответил за себя и Сэлинджера Тревор. — Пойдемте, я скажу, чтобы вас пропустили.
— Давно бы так! — прокомментировала медсестра, милосердно отключая пищалку. Протекция Брэнсона сделала охранников гораздо сговорчивее, и визит к репортеру состоялся.
— Как он? Что ему нужно? — спросил Брэнсон, когда Леннокс вернулась.
— В норме. Просит воды. Я сейчас принесу.
— Не беспокойтесь, я сам ему принесу. Просто покажите, где вы ее берете.
— Но это моя работа!
— Всем из нас время от времени требуется помощь, разве нет? И потом, неужели вам никогда не хотелось запрячь дармоедов из федеральных агентств?
Судя по тому, что возражать медсестра не стала, такие мысли ее время от времени посещали. Торжественно вручив Тревору высокий стакан, она вернулась на пост, а специальный агент — к палате Стэна.
— Говард, там мой кофе еще остался?
— Да, полстакана.
— Давайте, — допив тонизирующий напиток, Брэнсон прочистил горло и со словами "от винта!" вошел в палату.
— Ваша вода, мистер Блейзер! — объявил он, водружая стакан на прикроватный столик.
— Благодарю, сестра, — машинально ответил дремавший репортер, но тут же исправился: — То есть, я хотел сказать, брат... — осторожно повернув окруженную фиксирующим воротником голову, он потянулся за стаканом и замер, увидев вместо больничной униформы черный макинтош. — Эй! Вы кто такой?!
— Тревор Брэнсон, заместитель начальника управления охраны Президента Соединенных Штатов, — представился специальный агент, предусмотрительно опустив название ведомства. — Как вы себя чувствуете?
— Всё хуже и хуже! — злобно ответил репортер. — Поэтому уходите, пока я не вызвал охрану!
— Уверяю вас, в этом нет необходимости, — сказал Брэнсон. Взяв стоявший в углу стул, он подошел к кровати, не на шутку испугав ее хозяина.
— Помогите!!! Убивают!!! — завопил Блейзер, закрывая перебинтованную голову руками.
— Успокойтесь, Стэнли, — попросил агент, вешая плащ на спинку стула и присаживаясь. — Никто вас не убивает. Я просто хочу поговорить.
Не желавший ничего знать Блейзер нажал кнопку вызова медсестры и не отпускал до тех пор, пока не услышал в коридоре ее голос. Но у агентов Секретной службы были уже другие инструкции, и они встали на ее пути стеной, преодолимой разве что на танке.
— Эй! Что там происходит?! Почему никто не идет?! — переполошился репортер, вслушиваясь в приглушенную дверью перебранку.
— Потому что я так сказал, — Брэнсон подпустил в голос немного холодной стали. — Поэтому возьмите себя в руки...
— СПАСИТЕ!!! — завопил Стен что было мочи, но тут дало о себе знать поврежденное ребро, и он продолжил на полтона ниже. — Сестра!!! Доктор!!! Охрана!!! Режут!!! Убивают!!!
От его криков даже скрытые решеткой Спасатели вздрогнули, но Тревор и бровью не повел. Он был в своей стихии. За время работы полевым агентом ему доводилось допрашивать гораздо более голосистых клиентов. А вот у сестры Леннокс такого опыта не было, и она с непривычки приняла всё за чистую монету.
— Эй! Прекратите сейчас же! Или вы пустите меня туда, или я позову сюда копов!
— Не стоит беспокоиться, копы уже здесь, — приветливо усмехнулся Сэлинджер. — С мистером Блейзером всё будет в порядке, уверяю вас. Это обычная практика.
— Обычная практика?! Да я таких криков даже в нашей психиатрии не слышала!
— Не волнуйтесь, это ненадолго. Я в том смысле, что специальный агент Брэнсон прекрасный специалист, и он очень быстро находит с людьми общий язык.
— Ну да, конечно, — медсестра скрестила руки на груди, — знаю я ваши штучки! Плохой и хороший следователь, или как там это у вас называется!
— Что-то вроде того, — согласился молодой агент.
— И кто из вас кто?
— Это — служебная тайна. Но вам, — Сэлинджер многозначительно подмигнул, — я, так и быть, намекну, что плохой — не я. Между нами говоря, я вообще парень что надо. Кстати, меня зовут Говард. А вы, я слышал, Конни? Это ведь уменьшенное от "Кондолиза"? Красивое имя, вам очень идет...
— Придумайте что-нибудь более оригинальное, мистер Говард! — фыркнула Леннокс и удалилась. Сэлинджер сконфуженно пощипал губу, ругаясь про себя, что начал этот разговор в присутствии сослуживцев, но теперь у него было только два варианта: повторить попытку или прослыть на всё отделение слабаком.
— Я скоро, — с напускной небрежностью бросил он через плечо и пошел по стопам девушки.
Оставшиеся у дверей агенты проводили его понимающе-насмешливыми взглядами, затем тот, кто стоял слева от двери, сказал:
— Ставлю десять баксов, что она его отошьет.
— Если честно, я сам того же мнения, — признался его напарник, — но за большую ставку, скажем, полсотни, я, так и быть, с тобой не соглашусь.
— Полсотни? — хищно переспросил почуявший запах легких денег заводила. — По рукам!
— По рукам!
Они пожали друг другу руки, и в коридоре воцарились мир и согласие, о которых люди и звери в палате могли только мечтать.
— Вы закончили? — осведомился Брэнсон, когда у Стэна иссяк запас воздуха. — Если да, то советую освежиться, пока есть возможность, ведь разговор нам с вами предстоит долгий.
Блейзер недоверчиво покосился на принесенную воду.
— Выпейте вы из моего стакана.
— Зачем это? — не понял Тревор.
— Выпейте, — с нажимом повторил Стэн.
— А-а, — смекнул Брэнсон, — вы думаете, я хочу вас отравить? Ну что вы, мистер Блейзер, у нас это не принято!
— Знаю! У вас принято топить неугодных в реке!
— Вовсе нет, мистер Блейзер. Именно поэтому мы хотим найти тех, кто это с вами сделал.
— В таком случае вам не ко мне, а в Секретную службу!
Тревор изобразил удивление:
— На вас покушались агенты Секретной службы? Откуда вы знаете?
— Ну, они так представились, — ответил Блейзер, но уже не так уверенно, что было несомненным плюсом.
— Вы запомнили их имена?
— Фамилия одного была Смит, а второго — то ли Джонс, то ли Джонсон, то ли... Точно, Джонсон!
— Смит и Джонсон? — всё это Брэнсон уже читал в пересланном Блантом донесении, но он по опыту знал, что вести допрос "с нуля" эффективнее. Для этого, правда, приходилось тщательно скрывать свою осведомленность, чтобы репортер вдруг не решил, что над ним издеваются, либо, что еще хуже, не стал сознательно упускать "уже и так всем известные" подробности. — Не самые редкие фамилии. Можете их описать?
— Описать? Ну, они были такие... — Блейзер прикусил губу, чтобы лучше вспоминалось. — Такие... Не знаю, в пиджаках и галстуках.
— А лица?
— Лица? Нормальные лица...
— Странно, — разочарованно протянул Тревор. — Я почему-то думал, что у вас должна быть хорошая память на лица, вы же всё-таки репортер.
— Бывший... — машинально поправил его Стэн и тут же прикусил язык. — Я в том смысле, что, ну, меня же из репортеров в специальные корреспонденты произвели, даже в титрах так было написано...
Дейлу и то было понятно, что он лжет. Тем сильнее было его изумление, когда Тревор перевел разговор на другую тему:
— Скажите, вы не запомнили номеров их удостоверений? Я не имею в виду полностью, но хотя бы серию или пару первых цифр?
— При чем тут удостоверения?! — вслух возмутился бурундук. — Блейзер врет, это даже слепому Мэтту Мердоку ясно!
Эта критика, впрочем, была незаслуженной, ибо специальный агент всё прекрасно понял, а давить не стал из опасения, что Блейзер снова захлопнет ракушку. Поэтому отложил щекотливый вопрос на будущее, вместо этого предоставив репортеру лазейку, которой тот воспользовался с радостью, хоть и не без недоумения.
— Удостоверений? Каких еще удостоверений?
— Которые они вам предъявляли.
— А, этих удостоверений, а я-то думаю... — громко начал Стэн, но на полпути до него дошло, он сник и продолжил тихим и даже немного плаксивым голосом. — Не знаю. Я их не видел.
— Не видели удостоверений?
— Ну, как, одно видел, но мельком, я толком не успел ничего рассмотреть...
— То есть, удостоверений сотрудников Секретной службы вы не видели? — обрадовался Брэнсон. — Выходит, они просто сказали, что являются агентами Секретной службы, и вы им поверили на слово?
— Выходит... — Стэн безвольно осел на подушку. — Так что же это, они... Они меня обманули?!
— Скорее всего. Скажите...
— Нет-нет-нет, погодите-ка, — к Блейзеру вернулась былая подозрительность. — А где ВАШЕ удостоверение?
Брэнсон мысленно чертыхнулся, но виноват в таком повороте беседы был только он один. Вариантов была масса, от попытки заболтать неудобный вопрос до откровенной лжи вроде того, что охране президента удостоверения не полагаются, но все они грозили тотальным разрушением едва-едва созревшего доверия. С другой стороны, рано или поздно Блейзер всё равно должен был узнать, где именно служит его новый знакомый, поэтому пусть лучше это произойдет сейчас, пока маленькая недоговорка не переросла в огромную всесокрушающую ложь.
— Пожалуйста, — сказал он, протягивая репортеру черную книжечку. Тот раскрыл ее и несколько раз покрутил из стороны в сторону, разбираясь, где верх и низ. Сначала его внимание привлекла фотография, и лишь убедившись, что изображенный на ней человек не сильно отличается от того, кто сидел перед ним, перешел непосредственно к чтению.
— Тревор Фицджеральд Брэнсон, — вслух прочитал он, выделяя каждый слог. — специальный агент, подразделение... Секундочку! — он поднес удостоверение вплотную к глазам, чтобы получше рассмотреть буквы на жетоне. — Соединенные штаты... СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ?!!
— Да, мистер Блейзер, я...
— ВОН ОТСЮДА!!! — позабыв о боли в груди, заорал репортер и бросил удостоверение в лицо Брэнсону. — ВЫ ОДИН ИЗ НИХ!!! ОДИН ИЗ УБИЙЦ!!! ПОМОГИТЕ!!!
— Мистер Блейзер...
— СПАСИТЕ!!! — Стэн не нажимал кнопку вызова, а колотил по ней кулаком. — ЛЮДИ!!! УБИВАЮТ!!! ГРАБЯТ!!! ЗРЕНИЯ ЛИШАЮТ!!!
Столь дремучая истерика требовала самых радикальных мер, вплоть до рукоприкладства и выстрелов в воздух. Но Тревор решил пойти другим путем, еще оставлявшим надежду на нормализацию отношений с репортером, без чего ни о каком плодотворном сотрудничестве не могло быть и речи.
— Мистер Блейзер, — Брэнсон встал со стула и сделал шаг вперед. — Пожалуйста...
— НЕТ! НЕ ПОДХОДИТЕ! — отчаявшись вызвать подмогу, Стэн с головой накрылся одеялом. — Не трогайте меня! Отстаньте! Пощадите!..
— МИСТЕР БЛЕЙЗЕР!!! — вынужден был перейти на крик Тревор. — ПОСМОТРИТЕ НА МЕНЯ!
— Не хочу! Не буду! Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу! А-А-А-А-А! — Стэн протяжно завопил и засучил ногами, не давая стянуть с него одеяло. — Не надо!!!
— Мистер Блейзер!!! — схватив Стэна за руки, Тревор наклонился к нему, лишь самую малость не столкнувшись с его носом. — Посмотрите на меня!
Блейзер попытался вырваться, но соотношение сил было явно не в его пользу, поэтому он сдался и открыл глаза.
— Смотрю... — пролепетал он.
— Вы меня не узнаете?
— А... а должен?
— Было бы неплохо. В конце концов, негоже специальным корреспондентам так быстро забывать героев собственных программ.
Необходимость напрячь память заставила Блейзера поневоле успокоиться.
— Вы что имеете в виду... Постойте... — репортер понял, что сочетание черных бровей и усов с седыми висками ему действительно очень знакомо. — Вы... Это же вы тогда вышли на сцену, когда президент... Когда эти грызуны... А я-то думаю...
— Вот видите? — Брэнсон отпустил Блейзера и поднял с пола свое удостоверение. — Я действительно служу в охране президента. Более того, я заместитель начальника этого подразделения и с недавних пор возглавляю расследование покушения на вас. Вот, ознакомьтесь!
Хотя содержание факса было еще сногсшибательнее, чтение прошло без эксцессов. Во всяком случае, Блейзер не стал его рвать и метать во все стороны, а ограничился устным замечанием:
— А разве Секретная служба занимается такими делами?
— Мы занимаемся всем, что касается президента. А после того, как ваши несостоявшиеся убийцы выдали вас за наших сотрудников, это для нас еще и вопрос чести.
— А если они не "выдали" себя за ваших сотрудников, тогда что? — уточнил Блейзер.
— Тогда мы тем более должны найти предателей, — так же убежденно ответил Брэнсон. — Поможете нам?
— Постараюсь, — неуверенно ответил Стэн, поправляя съехавшую подушку. — Правда, как я уже говорил, я совсем не помню их лиц...
— Ничего, наши художники вам помогут. Пока расскажите, как вас похитили.
— Ну как, подошли, представились...
— Где вы были в это время?
— В полицейском участке, разговаривал с детективом по поводу взрыва в моем доме...
— Да, я слышал об этом. Как звали детектива?
— Детектива? Э-э-э... Моррисон! Лейтенант Джим Моррисон, начальник отдела убийств!
Брэнсон кивнул. Это соответствовало тому, что он прочел в донесении.
— Хорошо. Что было потом?
— Потом? Джиму позвонили, что приехали эфбээровцы забирать дело, и он ушел. Буквально сразу же пришли те парни и сказали, что дело передали им, в смысле, Секретной службе, и мне надо ехать с ними в Ньюарк. Ну, я и поехал.
— Марку и номер машины не запомнили?
— Кажется, это был Форд, белый. Номера не видел.
— Ясно. Продолжайте, пожалуйста.
— А что тут продолжать? Они завезли меня в какие-то дебри, набросились на меня, оглушили... Ну и всё. Очнулся я уже в "скорой".
— Чем они вас оглушили? Дубинкой? Электрошокером?
— Хлороформом.
— Хлороформом? Любопытно... Скажите, как вы выбрались на берег?
— Понятия не имею. Говорю же, я только в "скорой" очнулся!
— Да-да, конечно, не сердитесь, — Тревор примирительно поднял руку, — я просто хочу прояснить все детали. Дело в том, что вас нашли в Линкольн-парке, примерно в шестидесяти футах от берега, со связанными руками и ногами, и мне непонятно...
— Намекаете, что я сам всё подстроил?! — взбеленился Стэн. — Все вы одинаковые! Что Джим, который подозревал меня в поджоге собственного дома, что вы, агент Брэнсон! Это у вас такой метод повышения показателей раскрываемости, да?!
— Бросьте, никто не ставит под сомнение, что вас хотели утопить. Камера наблюдения на мосту Пуласки запечатлела, как вас достают из багажника и бросают вниз. А высота там, между прочим, сто тридцать пять футов.
— Сто тридцать пять футов? А это очень много?
— Обычно при падении с такой высоты люди разбиваются насмерть. Но если верить врачам, у вас сломано только одно ребро. Даже сотрясения мозга нету.
— Что, правда что ли? — репортер для верности потрусил головой. — Ну, хоть в чём-то повезло...
— Это уже не везение, — возразил Тревор. — Это называется "родиться в сорочке".
— И разумеется, всё это очень подозрительно, да? — опять нахохлился Блейзер.
— Скорее, загадочно. Например, совершенно непонятно, как вы снова оказались на берегу. Разве вам самим не интересно разобраться, что с вами произошло?
— Еще бы! — возмутился Стэн. — Конечно, интересно! Но повторяю, я был без сознания и пришел в себя только в "скорой помощи"!
— Да-да, это я уже понял. Скажите, у вас есть собака?
— Нет, а при чем тут это?
— А в детстве была?
— Нет, никогда. Я вообще собак не люблю. А к чему всё это?
— А у ваших родителей, родственников? — продолжал допытываться Тревор, делая вид, что не слышит вопросы.
— Кажется, у моей кузины есть пудель... Да объясните же наконец, при чем здесь собаки!
— Потому что охранники прокуратуры графства, которые вас обнаружили, видели возле вас большого черного пса.
— Мистер Блейзер, вы чего?! — всполошился специальный агент, когда Стэн смахнул с себя одеяло и завертелся, как юла, ощупывая лицо и тело.
— Я чего? Вы не понимаете?! — взвизгнул Блейзер. — А вдруг эта тварь меня укусила?!!
— Лучше бы Фишберн и впрямь его укусил... — мрачно пошутил Дейл, которого этот репортер уже порядком достал. Тревор тоже был не в восторге.
— Мистер Блейзер, пожалуйста, перестаньте! Врачи вас осмотрели и никаких укусов не нашли!
— Вы уверены?
— Конечно, уверен! Мне доктор Стоун лично об этом сказал! — соврал Брэнсон. — Давайте ближе к делу...
— Давайте! — охотно согласился телевизионщик. — Так что там с этим псом?
— Не знаю. Он исчез.
— Исчез? Вот так вот просто взял и исчез?
— Да, как сквозь землю провалился. Поэтому я вас и спрашивал, не было ли у вас когда-нибудь собаки. Просто, ну как, зафиксированы случаи, когда псы помогали своим хозяевам даже после своей смерти...
Даже Дейл, который точно знал, в чем дело, и тот содрогнулся, что уж говорить о Блейзере, лицо которого стало неотличимо по цвету от наволочки.
— Вы хотите сказать, что меня спас... п-пес-призрак?
— Учитывая все обстоятельства, я бы не стал сбрасывать эту версию со счетов, — медленно произнес Тревор, которому стоило больших усилий сохранять каменное выражение лица. Человеком он был рациональным и в призраков не верил, но не гнушался использовать людской страх перед неведомым в корыстных целях. Как вот сейчас, например, когда одного намека на вмешательство потусторонних сил хватило, чтобы выбить Блейзера из колеи, тем самым подготовив почву для самого главного вопроса.
— Кто передал вам запись с камеры слежения Капитолия?
— Я не знаю его, он... — Блейзер замолк и догадливо сощурился. — Так вот оно что! Вот, что вам на самом деле нужно! Не мои убийцы, а мои источники! Так знайте — вы их не получите! Ясно вам?!
— Мистер Блейзер, а вам не кажется, что ваш источник может быть связан с убийцами?
— С кем? — Стэн захохотал. — С убийцами? Не смешите!
— В следующий раз убийцы могут оказаться удачливее, — бесстрастно констатировал специальный агент. Но его слова еще больше разозлили репортера.
— Да что вы говорите! За дурака меня держите? Думаете, меня достаточно немного припугнуть, навешать лапшу на уши, и я тут же сдам вам всё патриотическое подполье? Нет, мистер Брэнсон, этому не бывать!
"Патриотическое подполье — это уже интересно!" — отметил про себя Брэнсон, однако сделал вид, что не придал этой фразе значения. Он использует ее позже. Ввернет будто бы невзначай, спровоцировав допрашиваемого на необдуманные и неподготовленные слова. Иногда этого достаточно, чтобы услышать всё, что нужно, и даже больше. Но сперва нужно как следует усыпить бдительность жертвы...
— Мистер Блейзер, давайте звать друг друга по имени, — предложил агент. — Я, к примеру, Тревор.
— Нет, агент Брэнсон! — ощетинился Стэн. — Лучше не надо! Давайте оставим всё, как есть!
— Но почему? — печально спросил Тревор.
— Я вас боюсь, — признался репортер. — Не в смысле вас лично, я вашего брата вообще недолюбливаю.
— Но ведь к лейтенанту Моррисону вы обращались по имени.
— Я? А, ну да... А откуда вы знаете?
— Вы его пару раз назвали Джимом.
— Да? — сконфузился Блейзер. — А я и не заметил...
— Чем же мистер Моррисон вам так полюбился?
— Он мой сосед! — гордо ответил репортер.
— Сосед? Впрочем, вы ведь живете в Мэйплвуде. Городок небольшой, все как одна семья... Кстати, Стэн, где ваша семья?
— В безопасном месте! — в голосе Блейзера ощущался вызов.
— Надеюсь, не на ферме ваших родителей или родителей вашей супруги...
Его перебил писк зашкалившего кардиографа. Репортер, багровый от прилившей к лицу крови, рывком сел и вперил в специального агента полный страха и ненависти взгляд.
— Откуда вы знаете?! — прошипел он. — Вы... Ну, конечно! Вы с ним заодно! Заодно!
— Заодно с кем? — спросил Брэнсон, одновременно перебирая в уме варианты, коих на его счастье было не так уж и много. — С Моррисоном?
— ПРЕКРАТИТЕ, МИСТЕР БРЭНСОН! — Блейзер так разошелся, что, казалось, его вот-вот хватит удар. — Довольно притворства и лжи! Вы всё прекрасно знаете! Вы всё знали с самого начала! Вы... Господи, так вот что это было! Ловушка! Капкан! Приманка! Боже мой... Пожалуйста, не трогайте их! Только не их! Я... Я сделаю всё! Всё, что хотите! Отвечу на все ваши вопросы! Всё расскажу! Я всё расскажу!
Предложение было более чем заманчивым, и Брэнсон с трудом поборол искушение им воспользоваться. Никто не спорит, что, прикинувшись жестоким террористом, можно выведать кучу полезных сведений, принципиально недоступных добрым самаритянам. Но делать это нужно очень осторожно и лишь по отношению к тем, с кем вы никогда больше не собираетесь пересекаться, а тем паче дружить. И уж точно не следует так поступать с теми, кто знает ваше настоящее имя и должность и может поведать о них всему миру. Брэнсону хватало подозрений в причастности к смерти Макмиллана, и он не хотел давать Каннингему, Дэвенпорту и иже с ними ни малейшего подтверждения их домыслов. Поэтому он дождался, когда Блейзер перестанет причитать, и твердо сказал:
— Мистер Блейзер, как я уже говорил, к покушению на вас я непричастен. Наоборот, я его расследую по личному распоряжению президента США. Верить мне или не верить — дело ваше, но это так, поэтому я понятия не имею, о чем вы сейчас говорите. Однако если вы мне всё объясните, я обещаю сделать всё, что в моих силах, чтобы вам помочь. Пожалуйста, мистер Блейзер, расскажите, что произошло между вами и Моррисоном.
Блейзер всхлипнул и промокнул ладонью глаза.
— Вы точно не с ними? Только честно.
— Даю вам слово, — ответил Брэнсон, хотя апелляция к честности в данном контексте выглядела несколько смешно и донельзя наивно. Но ответил совершенно искренне, и Стэн ему поверил. То ли почувствовал, что собеседник говорит правду, то ли попросту устал никому не верить...
— Хорошо, мистер Брэнсон, я расскажу. Всё расскажу. Только пообещайте, нет, поклянитесь, что спасете их! Спасете мою семью! Спасите мою семью, мистер Брэнсон!
— От кого?
— От Моррисона!
— Моррисона? Лейтенанта Джима Моррисона? Из полиции Мэйплвуда?
— Да, от него! — закивал Стэн. — Он у них главный!
— У кого "у них"?
— У этих бандитов! Террористов! У "Черного стола"!
— Продолжайте, — подбодрил его Тревор. В его представлении лейтенант провинциального полицейского департамента мало подходил на роль главаря могущественной тайной организации. Хотя, с другой стороны, неплохая маскировка...
— Когда я разговаривал с ним сегодня, он... Понимаете, он начал расспрашивать меня о моей семье, мол, где они, куда уехали. Я ответил, что спрятал их на время работы над программой. Тогда он спросил, на какой машине они уехали. Я сказал, что на нашей, а он говорит, мол, это глупо, ведь их будет очень легко по ней найти. И предложил мне позвонить жене и сказать, чтоб она избавилась от машины.
— Между прочим, очень разумный совет.
— Правда? — изумился Стэн. — Вы так считаете?
— Да. А вы не согласны?
— Согласен. Но дело не в этом. Я тут же бросился звонить им, достал сотовый, а он, Моррисон, и говорит: "Возьмите лучше мой, вдруг ваш прослушивают". И протягивает свой телефон.
— И что вы?
— И я взял телефон. Позвонил жене, всё ей рассказал... С его телефона, понимаете? С его телефона!
— Другими словами, у него остался номер телефона вашей жены.
— Да! То есть, нет! Я его потом вытер!
— Предусмотрительно. И как отреагировал Моррисон?
— Моррисон? Нормально. Он же мне это и подсказал.
— Даже так? Почему же вы его подозреваете?
— Ну как же! Вы что, не понимаете?! Он ведь полицейский! Он может обратиться в телефонную компанию и узнать, куда в последний раз звонили с его телефона! А потом установить, где этот телефон находится! Это... Господи, а что, если он УЖЕ ЭТО СДЕЛАЛ?!
— Мистер Блейзер, я понимаю ваши чувства, но мне кажется, вы преувеличиваете...
— Преувеличиваю?! Вы же обещали мне помочь!!! Так помогайте!!!
— Я и помогаю. Еще раз говорю, ваши эмоции мне абсолютно понятны, но лично я считаю их неоправданными... Нет, погодите, позвольте мне закончить. Так вот, в принципе ваши рассуждения логичны, но есть одно "но": если бы лейтенант Моррисон и впрямь был членом или вообще главарем "Черного стола", ему не надо было бы выманивать у вас телефон жены таким сложным способом. Ему, как представителю полиции, достаточно было бы просто обратиться к вашему оператору, который сообщил бы ему и номер вашей жены, и населенный пункт, откуда она звонила в последний раз.
— Серьезно? — пролепетал Блейзер. — Да, я как-то об этом не подумал...
— Если уж на то пошло, вы много о чем не подумали. Получается, что вы отправили семью прятаться, но при этом не догадались ни машину сменить, ни новый телефонный номер организовать, ни выбрать место понадежнее, чем дом ваших тестя и тещи. Они ведь именно там, я угадал?
— Угадали, — прошептал разбитый в пух и прах Стэн. — Господи, какой же я идиот...
— Бросьте, никакой вы не идиот, — заверил его Тревор. — Наоборот, вы поступили очень умно и дальновидно. Да, вы многого не учли, но тем не менее спасли семью от взрыва. Это уже большой успех!
— Вы так считаете?
— Это не я так считаю, это свершившийся факт, — видя, что Блейзер успокоился, специальный агент позволил себе улыбнуться, как он надеялся, достаточно доброжелательно и ободряюще. — Но вашу семью нужно как можно скорее перевести в безопасное место. Скажите мне адрес, и мы всё сделаем еще до рассвета.
— Адрес? — снова сжался Стэн. — Зачем?
— Чтобы мои люди не тратили лишнее время на их поиски. В принципе, мы уже знаем достаточно, чтобы разыскать их, но будет лучше, если вы скажете нам сами.
— Знаете, — промямлил репортер, — что-то мне не хочется...
— Нет, ну ты подумай! — снова не выдержал Дейл. — Я бы уже давно его пристрелил! И как только Брэнсон до сих пор его терпит?!
Тревор этого тоже не знал, но понимал, что если сорвется, то всё безнадежно загубит. Поэтому горестно вздохнул, в очередной раз напомнил себе, что покушения бьют по психике почище кирпича, и продолжил как ни в чем не бывало:
— Мистер Блейзер, вы сами себе противоречите. Сначала умоляете меня помочь и спасти ваших родных, теперь уже этого не хотите. Нет, я понимаю, что вас хотели убить, и теперь вы всюду видите врагов, а себя считаете Давидом, бросившим вызов Голиафу...
Даже если бы Блейзер не вздрогнул всем телом, его бы выдал писк сыгравшего роль "детектора лжи" кардиографа. Такая реакция поставила Брэнсона в тупик, но потом он понял, что по привычке произнес имя библейского персонажа на английский манер, "Дэвид", упомянув тем самым человека, с которым у Блейзера были связаны яркие и отнюдь не приятные воспоминания. В принципе, это мог быть кто угодно, от терроризировавшего его в школе старшеклассника до распорядившегося уволить его босса. Однако Брэнсон ухватился за тоненькую, едва заметную соломинку, тем более, что другого выхода у него не было.
— Дэвид — это ваш источник, верно? Из патриотического подполья?
Он всё рассчитал верно. К этому времени Стэн совершенно забыл, что сам говорил эту фразу, и посмотрел на Брэнсона с отвисшей до пупка челюстью, как на провидца.
— Вы... Откуда вы... ТАК ВЫ ЖЕ ВСЁ ЗНАЕТЕ!
— Увы, не всё, — развел руками Тревор, стараясь, чтобы правдивый жест выглядел картинно. — Остальное надеюсь узнать от вас. Итак...
— Нет! — замахал выставленными перед собой руками Блейзер. — Нет, нет, и еще раз нет! Вы его не получите! Зачем он вам нужен? Зачем Дэвид вам нужен? Молчите? А я и без вас знаю! Чтоб заставить его замолчать! Чтобы скрыть от людей правду! Если б не он, о ЛАНе так никто бы и не узнал! Никто ничего не узнал бы! Что, наступил он вам на мозоль? Так вам и надо! Вы все заодно и против свободы! Против правды! Против людей! Против... Эй, постойте! Куда вы?
— Для начала в коридор, а там видно будет! — ответил Брэнсон, направляясь к двери. — С меня довольно ваших оскорблений! Видит Бог, я хотел вам помочь, но раз вы не желаете сотрудничать, я бессилен что-либо сделать! Передам вас моему заместителю, и дело с концом! Или вообще отдадим расследование эфбээровцам, это как раз по их части, плюс вы уже, кажется, с ними знакомы! Прощайте!
Вот это уже было по-настоящему рискованно. Он не настолько хорошо знал Стэна, чтобы наверняка предугадать, как он себя поведет, хотя тот факт, что его уход репортера взволновал, а не обрадовал, вселял оптимизм. Собственно, только по этой причине Тревор и решился на гневную тираду, а не сказал, к примеру, что просто идет в туалет. Так или иначе, всё висело на волоске, и агент был рад отсутствию на двери зеркала, в котором могли отразиться его плотно сжатые губы и покрытый испариной лоб.
— Нет! Нет, постойте! — репортер хотел встать, но с перепугу запутался в одеяле и проводах датчиков. — Простите меня! Вернитесь, пожалуйста!
— Назовите мне хотя бы одну весомую причину для этого, — не оборачиваясь, потребовал Брэнсон.
— Ну... — растерянно протянул Стэн. — Я ведь извинился...
Нарочито громко фыркнув, Брэнсон взялся за ручку двери, очень надеясь, что не переигрывает.
— НЕТ! — закричал на всю палату Блейзер. — Нет! Пожалуйста, не уходите! Прошу вас! Умоляю! Не бросайте меня! Клянусь, я скажу, я всё скажу! Только не уходите! Не оставляйте меня! Не надо...
Стерев с лица злорадную ухмылку, Тревор развернулся и увидел перед собой совсем другого человека — напуганного, раздавленного и совершенно беззащитного. Он вызывал такую жалость, что в первую секунду Брэнсон почувствовал стыд за все эти этюды и комбинации из арсенала бывалого борца с фальшивомонетчиками и президентоненавистниками. Но потом он вспомнил о последствиях программы Блейзера, о поседевшей Мардж и надломленной Лизе, и вновь стал тем, кем и должен был быть: идущим по следу профессионалом. Вернувшись к кровати, он резко развернул стул, сел на него верхом и распорядился:
— Расскажите мне о Дэвиде.
— Он не Дэвид, — благодарно всхлипнув, поправил агента репортер.
— А кто же?
— Понятия не имею.
— Мистер Блейзер, я даю вам последний шанс...
— Но я действительно не знаю, кто он! — Стэн в отчаянии заломил руки. — В одном уверен — его зовут не Дэвид! Как угодно, только не Дэвид! То есть, я его знаю, как Дэвида, но это его ненастоящее имя...
Он рассказал всё, от появления в его машине незнакомца до исчезновения оного в дебрях Центрального парка. Каждое следующее предложение он проговаривал быстрее предыдущего, пытаясь выдать как можно больше информации за единицу времени, чтобы не дать Брэнсону разочароваться в нём и уйти. Тревор его не перебивал. Да что там, он даже дохнуть громче обычного боялся. Спасатели тоже буквально приклеились к решетке, старательно вбирая каждый произнесенный Блейзером звук. Только однажды, когда Стэн прервался на глоток воды, Фоксглав тихо прошептала:
— Похоже, мы с тобой оказались в самом нужном месте в самое лучшее время! И всё благодаря тебе, красавчик!
— С тебя пример беру, — пробурчал бурундук, не отрывая глаз от сцены внизу. Догадавшись, что он намекает на их первую встречу, летунья хотела его поцеловать, но тут Блейзер со стуком отставил стакан, вынудив ее отказаться от своих планов и вновь обратиться в слух.
— ...А потом он вышел из машины и исчез. Вот и всё, — закончил Стэн свой торопливый рассказ.
— Он больше не давал о себе знать?
— Нет, ни разу.
— Даже после выхода передачи?
— Говорю же, ни разу!
— Угу. Вы уверены, что у него был именно среднезападный акцент?
— Абсолютно! Моя теща родом из Иллинойса.
— Ну, тогда всё ясно, — улыбнулся Тревор. — Скажите, вы не запомнили номера машины того итальянца, которого угрожал убить "Дэвид"? Или его самого?
— Нет, номера не видел, он ко мне вплотную стоял. А он сам... Ну, смуглый такой, кучерявый, руками во все стороны размахивал...
— Одним словом, типичный итальянец.
— Да я правду говорю! — вскричал Блейзер.
— Верю, — спокойно кивнул Тревор. — Я верю, что вы говорите правду, просто чем больше свидетелей нам удастся опросить, тем больше вероятность найти того, кто видел, откуда этот "Дэвид" появился и куда ушел. Вы не помните никого из тех, кто стоял с вами рядом на светофоре?
— Нет, не помню. Всё-таки три недели прошло, столько всего было... И потом, он угрожал мне оружием!
— Согласен, ситуация не располагает к наблюдениям, но в моей практике уже бывали случаи, когда свидетели запоминали такие мелочи, на которые, казалось бы, просто невозможно внимания обратить. Но обращают и запоминают, а потом сами удивляются, мол, как это так, я же ничего толком не видел... — Брэнсон улыбнулся, припомнив пару особо курьезных случаев, но тут же вновь посерьезнел. — В Центральном парке вы никого не видели?
— Нет, никого! — быстро ответил Стэн и непроизвольно отвел взгляд.
В принципе, Тревор имел полное моральное право встать и уйти, громко хлопнув дверью. Однако, поскольку злоупотребление сильнодействующими средствами вредно не только в медицине, но и в оперативной работе, он ограничился хмурым взглядом и угрожающим голосом:
— Мистер Блейзер, вы кое в чем клялись...
— Да, мистер Брэнсон, я знаю, я помню. Поймите, я ведь не вру и не скрываю ничего, просто... Просто мне так стыдно... Да и вообще это не имеет отношения к делу!
— Тем более нет никаких причин скрывать это, верно?
Блейзер не нашел, что на это возразить, и тяжко-претяжко вздохнул.
— Ладно, агент, вас всё равно не переспоришь... Это были копы.
— Копы, — повторил Брэнсон, когда пауза начала затягиваться.
— Да, копы. "Дэвид", он же приказал мне свернуть на Парковую дорогу, а была уже ночь, парк в это время закрыт для транспорта, вот они и подошли.
— Это были патрульные?
— Да, из Вспомогательной.
— Сколько их было?
— Двое.
— Их фамилии?
— Не знаю.
— Как не знаете? Они же должны были представиться!
— Конечно, должны были, раз вы так говорите, — Стэн развел руками. — Но они не представились. Я только знаю, что их зовут Джей и Боб. Они так называли друг друга.
— И что дальше?
— Всё как обычно. Сказали, что здесь нельзя парковаться. Спросили, что я здесь делаю...
— А вы что?
— Что я, я ничего! Сказал, что приехал подышать воздухом... Меня накажут, да?
— Если будете хорошо себя вести, думаю, мы что-нибудь придумаем, — Тревор заговорщицки подмигнул репортеру. — Надо понимать, полицейские вас не раскусили.
— Нет. Хотя, когда они начали допытываться, всё ли у меня в порядке, мне стало не по себе, и я чуть было не рассказал им обо всём.
— Понимаю, наша забота иногда пугает. И чем всё закончилось?
— Они хотели выписать мне штраф, но так получилось, что у них как раз закончились квитанции, и в итоге они меня отпустили.
— Нет, этот парень определенно родился в телогрейке! Даже полиция не штрафует! Сказка, а не жизнь! — воспылал черной завистью Дейл.
У Тревора на этот счет было иное мнение, но он решил не пугать Блейзера раньше времени и ответил в том же ключе:
— А вы и впрямь баловень судьбы! Мне с моим удостоверением и то пришлось бы тяжелее!
— Бросьте, — отмахнулся Блейзер, — с вашим удостоверением вы бы их сами оштрафовали!
— Если бы! — Брэнсон закатил глаза. — Вы даже не представляете, как порой тяжело приходится! Мы же конкуренты по сути, так что... Ладно, хватит об этом. А держались вы молодцом, я бы на вашем месте точно перепугался бы и всё рассказал!
— Выходит, вы плохой репортер! — не устоял перед соблазном поддеть собеседника Стэн, не понимая, что именно такой реплики от него и ждали.
— Да уж не чета вам! — еще шире и добрее улыбнулся Тревор. — Вы — мастер своего дела, по вашим программам это хорошо видно. Почему же они вас уволили?
— Потому что гады, сволочи и... — третий эпитет намертво застрял у Стэна в горле. — Да нет, подождите, с чего вы вообще взяли?
Но дело было сделано, слова сказаны, и Блейзеру оставалось лишь беспомощно трепыхаться на заглотанном крючке, пока специальный агент методично сматывал леску.
— За что они вас уволили?
— Никто меня не увольнял!
— Это из-за программы?
— Да... В смысле, да нет же, нет! Я...
— Когда вас уволили?
— Нет, постойте...
— КОГДА ВАС УВОЛИЛИ?! — Тревор гаркнул так громко, что Спасатели отшатнулись от решетки, а Стэн вообще чуть на спинку кровати с ногами не залез.
— Сегодня... — пролепетал он. — Сегодня...
— Значит, так и запишем, — Брэнсон знал жизнь достаточно хорошо, чтобы составить полную картину событий. — Вчера вечером вас отозвали из Вашингтона. Вы поручили вести репортаж молодому и неопытному коллеге из столичного филиала корпорации WBC...
— А это вы откуда знаете?!
— Телевизор смотрю. Итак, вы сдали репортерский пост и вернулись в Нью-Йорк, на родную студию. Там вас встретил ваш непосредственный начальник, мистер... напомните, пожалуйста?
— Значит, вы пришли в кабинет мистера Джефферсона. Он вас похвалил, назвав самым лучшим своим работником всех времен и народов, после чего с прискорбием сообщил, что вы больше не служите под его началом и пожелал творческих успехов на новом месте работы. Вы потребовали объяснений, и он сказал, что...
— Так требует ЦРУ.
Эти слова стоили дороже всех предыдущих вместе взятых. Повторенные под присягой, они повергнут страну в шок, после которого уже ничто не будет так, как прежде. Брэнсон понял всё сходу, но пока он подыскивал адекватное продолжение, Стэн тоже осознал это.
— Мистер Брэнсон, прошу вас, не говорите об этом никому! Пусть это останется между нами! Если они узнают, что я вам обо всём рассказал, они... они нас в порошок сотрут! Уничтожат! Всех уничтожат! Меня, Джефферсона и всё WBC! Всех причастных! Всех до единого!
Даже не понаслышке знакомому с методами работы ЦРУ Брэнсону столь массовое убийство американских граждан представлялось чем-то чрезмерным, поэтому он решил уточнить:
— Вам всем угрожали физической расправой?
— Куда там! — Стэна аж передернуло. — Хуже! Они угрожали похоронить нас в имиджевом плане, понимаете?
— Не совсем, — признался Тревор.
— Да что тут может быть непонятного?! Они подорвут нашу репутацию, сделают нас изгоями, париями, козлами отпущения!..
— Нет, это-то я понял! — остановил поток синонимов Брэнсон. — А они не говорили, как именно собираются это сделать?
— Еще бы не говорили! Говорили! Понимаете, у них есть запись...
К концу рассказа Стэна Брэнсон вообще перестал что-либо понимать. Звонок с вежливой(!) просьбой(!!) отложить(!!!) передачу вписывался в modus operandi Управления еще меньше поголовного истребления работников Шестого канала. Либо они и впрямь радикально пересмотрели свою политику, либо...
— Эта запись сохранилась?
— Да, у мистера Джефферсона должна быть.
— Вы знаете его домашний адрес?
— Точно не знаю, но это где-то в Шарлоттсвилле, в Вирджинии. У них там фамильный особняк.
— А, так он из тех самых Джефферсонов? — догадался Брэнсон.
— Да, именно.
— Тесен мир, ничего не скажешь... Так что же, он каждый день добирался из Вирджинии в Нью-Йорк и обратно?
— Нет, конечно, у него есть дом в пригороде. Просто он говорил, что поедет туда... Ой, я же совсем забыл, он тоже уволился!
— Он тоже? Это было одним из условий?
— Нет, он сам. Он чувствовал себя виновным в этом взрыве, понимаете? Пока я был в Вашингтоне, к нему приходили из ЦРУ и принесли фотографию погибшего в том здании парня, который напомнил ему его внука. Мистер Тобиас очень переживал, напился... Он почти никогда не пил, а тут...
"А ведь его по-хорошему просили..." — чуть не сказал Тревор, но удержался. Портить с Блейзером отношения было рано, равно как и делать окончательные выводы.
— Что-нибудь еще, мистер Брэнсон? Спрашивайте, я всё скажу!
— Нет, мистер Блейзер, пока всё. Огромное вам спасибо за информацию.
— Не за что. Скажите, эти мои показания, их как-то запротоколируют? Просто мне бы не хотелось заново всё повторять...
— Этого не потребуется, — Тревор наклонился и вынул из кармана макинтоша черный предмет. Блейзера прошиб холодный пот — ему показалось, что агент достал оружие. Но это оказался всего лишь телефон. Брэнсон нажал несколько кнопок и удовлетворенно хмыкнул.
— У вас там есть диктофон! — понял репортер.
— Именно! Так что не волнуйтесь, всё уже запротоколировано.
— Спасибо, успокоили, — Блейзер с видимым облегчением откинулся на подушку. — Так вы поможете моей семье?
— Безусловно. Но сперва закончим с вами.
— Хорошо, — репортер приподнялся на локтях. — Что от меня требуется?
— Во-первых, как насчет того, чтобы обращаться к друг другу по имени?
— Конечно, мистер Брэ... Тревор.
— Вот и отлично, Стэнли!
— Зовите меня Стэн. Меня так все зовут. А что во-вторых?
— А во-вторых, — Брэнсон встал со стула, — вам придется умереть.
При этих словах Фоксглав расправила крылья и изготовилась прыгать ему на шею, но Дейл вовремя схватил подругу за бретель комбинезона.
— Стой! Это такая шутка!
— Милый, опомнись! — забилась летунья. — Сейчас не время для игр! Он хочет убить его!
— Да нет же! — увещевал ее бурундук. — Вспомни "Стирателя"! Это всё понарошку! Смотри!
Действительно, хотя с момента произнесения ритуальной фразы прошло достаточно времени, чтоб изничтожить роту журналистов, Блейзер был по-прежнему жив и напуган.
— К-как это, ум-мереть?
— Не волнуйтесь, не в буквальном смысле, — надев макинтош, Брэнсон подошел к двери и крикнул в коридор: — Сэлинджер здесь? Позовите его! И доктора Стоуна, чтобы два раза не бегать!
* 26 *
Первые журналисты появились в Медицинском центре Джерси-Сити уже через полчаса после того, как доставили Блейзера. Как это всегда бывает, их первые выходы в эфир произвели эффект разорвавшейся бомбы, но с каждым новым включением материал терял актуальность, и им приходилось мучительно соображать, как сказать всё то же самое, но другими словами, и где достать новые факты. Их непрекращающиеся попытки проникнуть внутрь в итоге привели к тому, что охрана не без помощи полиции оттеснила репортеров почти что к ограде, но они всё равно ухитрялись потчевать зрителей всё новыми и новыми подробностями, выуженными откуда только можно и откуда нельзя, в том числе из глубин собственной богатой фантазии. Стоило пройти слуху, что Блейзера сбросили в Хакенсак с моста имени генерала Пуласки, как все тут же бросились ворошить прошлое в поисках похожих случаев и рассуждать о шансах Стэна выжить с таким апломбом, словно у каждого из них имелся опыт как минимум однократного падения вниз головой в Ниагарский водопад. Увы, в арсенале свободных журналистов не осталось места для бритвы Оккама.
Впрочем, несправедливо винить во всём одних журналистов. Всем нужно как-то зарабатывать на жизнь себе и близким, а громкие дела всегда поначалу окружены настолько глухой стеной молчания, что остается надеяться исключительно на собственную наблюдательность, проницательность и умение оказаться в нужное время в нужном месте. Прежде таким местом был западный вход в больницу, через который сначала вошли, а потом вышли члены совместной ФБР-НТС-овской следственной группы. Не обратив никакого внимания на протянутые к ним руки с микрофонами и диктофонами, они расселись по машинам и уехали, но пробыли в кадре достаточно времени, чтобы их выхваченные крупным планом угрюмые лица попали на телеэкраны всего мира. А когда они набили оскомину даже самым терпеливым из зрителей, как раз подоспела следующая порция в лице пожилого врача, вышедшего на восточное крыльцо и объявившего во всеуслышанье:
— Леди и джентльмены, я бы хотел сделать заявление по поводу мистера Блейзера...
Через мгновенье вокруг него яблоку негде было упасть.
— Как вас зовут?
— В каком состоянии Стэн Блейзер?
— Какой у него диагноз?
— Я буду говорить только один раз и для всех сразу, — неизменно отвечал врач. Журналисты утихли, но тут примчались "западники" с точно такими же вопросами. К тому времени, как врач и "восточные" коллеги убедили их замолчать, подоспела группа, караулившая северный вход — им пришлось оббегать здание, поскольку внутрь их не пустили.
Когда все угомонились в третий раз, врач откашлялся, подтянул галстук и заговорил срывающимся голосом:
— Меня зовут доктор Тадеуш Стоун, я лечащий врач мистера Блейзера. Точнее сказать, был им. У меня плохие новости.
Двор огласился многоголосым горестным вздохом.
— Как вы уже, наверное, знаете, мистера Блейзера сбросили с моста в реку. Еще по дороге сюда он пришел в сознание, что в сочетании с оказанной на месте квалифицированной первой помощью и отсутствием каких-либо серьезных увечий давало надежду на благополучный исход. К сожалению, как нам теперь известно, это была временная ремиссия. Примерно через два часа после того, как мистера Блейзера положили в палату, его состояние резко ухудшилось, и он потерял сознание. Спешно сделанная томограмма показала стремительно развивающуюся эпидуральную гематому. Было проведено срочное нейрохирургическое вмешательство, но разрушение головного мозга зашло слишком далеко, и около двадцати минут назад, так и не придя в сознание, Стэнли Родерик Блейзер скончался. От имени всего персонала Медицинского центра Джерси-Сити я выражаю глубокое соболезнование семье мистера Блейзера, его родственникам, сослуживцам и всем его соратникам по журналистскому цеху. Уверяю вас, мы сделали всё возможное, чтобы спасти его, но его травмы оказались принципиально несовместимыми с жизнью. Это всё.
Последняя фраза подействовала на журналистов, как канистра высокооктанового бензина на костер.
— Это окончательные данные?
— Вскрытие уже проводили?
— Что показало вскрытие?
— Мы можем увидеть тело?
— Вскрытие будет проводиться в Вашингтоне, в Медицинском центре имени Уолтера Рида. Как раз сейчас тело мистера Блейзера готовят к транспортировке. Вот всё, что я могу вам сказать. Еще раз примите мои соболезнования. А теперь извините, меня ждут пациенты.
В доказательство своих слов врач развернулся и направился к входу. Взорвавшаяся вопросами толпа бросилась было следом, но натолкнулась на выросший словно из-под земли полицейский заслон. Оставив без внимания крики и толкотню за спиной, Стоун быстро и молча пересек вестибюль и поднялся на лифте на пятый этаж, где его уже поджидал Брэнсон.
— Отличная работа, доктор! — сказал он, кивая на висевший в холле телевизор, где один из репортеров пересказывал услышанное для тех, кто только что проснулся. — Даже я чуть было не поверил!
— Агент Брэнсон, перестаньте! — хмуро отозвался Стоун. — Мне хватило одного взгляда на кардиограмму Блейзера, чтобы понять, что вы — опасный для общества человек! И помогаю я вам и вашим преступным планам исключительно из уважения к президенту Логану, за которого я и вся моя семья голосовали и будем голосовать! Ясно вам?
— Как день, — кивнул Тревор. — Собственно, ничего больше от вас и не требуется. Ну, кроме того, что перечислено в подписке о неразглашении.
— Я помню! — врач скривился и ушел, не попрощавшись. Брэнсон не стал его останавливать. У него были дела поважнее, чем спорить с принципиально невосприимчивыми к рациональным аргументам людьми, способными одновременно горячо поддерживать действующего президента и называть санкционированную лично им операцию преступной. Поэтому он пошел в другую сторону, к палате Блейзера, которую стерегли уже не двое, а четверо специальных агентов.
— Он всё еще там? — спросил Тревор у старшего из них.
— Да. Сказал, что ему нужно еще минут десять.
— Где десять, там и двадцать... Сэлинджер где?
— Не иначе, Кондолизу окучивает! — хохотнул агент, ставивший пятьдесят долларов против своего коллеги.
— Констанцию! — раздался у него за спиной голос Говарда. — Ее зовут Констанция!
— Я вижу, вы времени зря не теряли, — Тревор улыбнулся, заставив молодого агента порозоветь. — Вертолет готов?
— Да, ждет сигнала.
— Хорошо. Вы номер телефона узнали?
— Какой?
— Констанции.
— А... — Сэлинджер смутился пуще прежнего. — Пока нет, сэр. Не успел. Но, я так понимаю, мне тут до утра сидеть, так что...
— Нет, Говард, вы поедете со мной в Нью-Йорк. За старшего остается... — он снова повернулся к старшему караула. — Простите, я забыл ваше имя...
— Томпсон. Сэм Томпсон.
— Агент Томпсон, вы знаете, что делать?
— Да, сэр! Двое наших на посту охраны, еще четверо в местном отделе кадров. Анкеты, проводка через базу данных — всё, как положено!
— Хорошо, только не орите так. Говард, идите за телефоном, я вас подожду! — подмигнув ему, Тревор вошел в палату. — Мистер Блейзер, вы готовы?
— Да-да, уже почти всё! — отозвался репортер. Он лежал на кровати, зажав в одной руке карандаш, а в другой — свой сотовый. После купания в Хакенсаке телефон не подавал признаков жизни, однако полная разборка, чистка и сушка под феном для рук всё-таки заставили его заработать. Было очевидно, что долго аппарат не продержится, но ему так или иначе предстояло лететь в Вашингтон вместе с "телом" репортера и всеми его личными вещами, поэтому пока Брэнсон организовывал тайный провоз своих людей в больницу и подчищал следы своего в ней пребывания, репортер спешно эвакуировал содержимое телефонной книги в нетехнологичный, но надежный блокнот. Это занятие было в высшей степени бесполезным, так как в ближайшие недели, если не месяцы, доступа к телефону у Стэна не будет никакого. Тревор знал это, но препятствовать репортеру не стал — так было спокойнее его подопечному, а значит, и ему самому.
— Жене позвонили?
— Что?.. А, да! Конечно!
...Джессика Блейзер уже легла, когда ее матери позвонила жившая в Лос-Анджелесе сестра с известием о нападении на Стэна, и всем резко стало не до сна. Скудость информации и монотонное "абонент находится вне зоны доступа" спокойствия не добавляли. Когда Стэн позвонил, его супруга уже паковала вещи для поездки в Джерси-Сити. Сперва Джессика не понимала, кто с ней говорит, потом не могла взять в толк, почему он звонит с другого номера, после чего потребовала назвать хоть одну причину, по которой ей не нужно бросать всё и приезжать, причем в этот раз она была еще настойчивей, чем раньше. Однако Стэн умел разговаривать с женой, плюс падение с моста характер закалило, да и стремление восстановить пошатнувшийся после беседы с Брэнсоном авторитет имелось... Одним словом, он ее убедил. Но знал, что этот разговор запомнится ему надолго...
— Вы предупредили, что за ней и детьми заедут?
— Предупредил.
— Всё сказали, что я просил?
— Сказал.
— Повторите, что вы сказали.
Утомленный проверками Блейзер закатил глаза, но протестовать не стал.
— Чтобы она никому ничего не говорила, даже родителям и детям, а на все вопросы отвечала, что они едут в Вашингтон. Всё правильно?
— И что она?
— Ничего. Пообещала не ложиться, — самым трудным в общении с Джессикой было продержаться первые сорок пять минут, после чего ее спорщицкий азарт быстро сходил на нет, и можно было спокойно переходить к делу. — Сказала, что позвонит, когда прибудут ваши люди... Вы точно уверены, что эти командиры групп, как их там...
— Дальстром и Хендерсон , — подсказал Тревор.
— Спасибо, да... Так вот, им можно доверять? Вдруг они связаны с "Черным столом"? Вдруг... вдруг это они пытались меня убить?!
— Нет, — Тревор убежденно помотал головой, — это были не они.
— Откуда вы знаете?!
— Во-первых, у них алиби — весь вчерашний день они дежурили в Белом доме. Во-вторых, я давно их знаю. Между прочим, вы тоже их знаете. По крайней мере, видели. Они оба были тогда на сцене. Сам президент Логан доверяет им свою жизнь, а это дорогого стоит!
— Тому лысому он тоже доверял, — не поворачивая головы, сказал Блейзер. — Как и вы, Тревор!
— Как и я, — согласился агент. — Гордиться нечем, признаю... Вам еще много?
— Нет, я закончил, — репортер положил блокнот в карман больничной пижамы, а сотовый протянул Брэнсону.
— Хорошо, в таком случае... Эй, куда это вы?!
— Так, похожу немного, — ответил Блейзер, неуклюже садясь. Опустив ноги на пол, он попробовал встать, но сделал это чуть более резко, чем следовало, и сел обратно, морщась от боли и трогая правую сторону закованной в жесткий фиксирующий корсет груди. — Болит, зараза...
— Стэн, лежите! Врачи запретили вам двигаться!
— Вам они тоже много чего запретили, не так ли? — язвительно заметил репортер. — Чем учить меня жить, лучше осязаемо подсобите...
Тревор испытывал смешанные чувства, но потом, решив, что никакого вреда от небольшого потакания этому мелкому бунту против жестокой действительности не будет, подал Стэну ладонь. Встав на ноги, Блейзер сделал несколько осторожных шагов, всячески борясь с естественным и потому почти неодолимым желанием сладко потянуться. Но вот зуд спал, походка окрепла, и репортер бережно расправил вправленное плечо. Боли не было.
— Ну, как вы? — осведомился Брэнсон.
— Спасибо, нормально... Скажите, Тревор, вы точно уверены, что наш план сработает? Пожалуйста, не обижайтесь, но уж больно всё это "Людьми в черном" отдает...
— Слышала?! — возгордился Дейл. — Я же говорил, что он похож на Уилла Смита! А ты мне не верила!
— Теперь верю, лапусик! — проворковала Фоксглав, и грызун пожалел, что начал этот разговор. Брэнсон же посчитал это намеком не на собственную внешность, а на методы работы, и невесело улыбнулся.
— Да, уж что-что, а пара нейрализаторов нам бы сейчас очень пригодилась. Увы, приходится обходиться подписками о неразглашении и верой в людей...
— И всё?! — ужаснулся репортер.
— Ну что вы, конечно же нет! Мои люди занимаются записями камер наблюдения и устраиваются сюда работать охранниками.
— Это еще зачем?
— На случай, если кто-то вдруг будет слишком настойчиво интересоваться вашим анамнезом.
— А-а... — Стэн подошел к окну и протянул руку к шнуру управления жалюзи, но был остановлен предупредительным окриком Тревора.
— Стойте! Не смейте этого делать!
— Не сметь чего делать? Я просто хотел раздвинуть...
— Именно этого и не смейте! Если вас увидят, то...
Репортер побелел.
— Вы думаете, там может быть этот, как его, снайпер, да?
— Нет, но зоркого оператора с хорошей камерой будет более чем достаточно. Вам ли не знать.
Блейзер и впрямь не понаслышке знал, на что способны его вооруженные профессиональной техникой коллеги, поэтому довольствовался щелочкой между стенкой и жалюзи. В нее был виден лишь небольшой кусочек стоянки, но этого хватило, чтобы привести репортера в неописуемый ужас.
— Тревор! Тревор!
— В чем дело, Стэн? — спросил агент, не понимая, почему его подопечный кричит шепотом.
— Подойдите сюда! Скорее! Это они! Они!
— Кто? Где? — Брэнсон тоже приблизился к окну, и репортер шустро шмыгнул ему за спину.
— Там, там! — повторял он, показывая на стоянку внизу.
— Что там?
— Видите черный автомобиль? Под вторым столбом слева? Это они! Те убийцы! Только раньше он у них белый был, а теперь черный! Понимаете? Они его перекрасили! Они здесь! Зовите охрану, надо оцепить здание!
Предложение было более чем разумным, но вместо того, чтобы бежать в коридор и отдавать необходимые приказы, Брэнсон громко рассмеялся.
— Что ж, Стэн, в наблюдательности вам не откажешь, но это не та машина.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Ваши похитители были на Форде "Краун Виктория", а это Мэркьюри "Мэродэр". Визуально они очень схожи, что неудивительно, ведь строятся они на одном и том же шасси. Но у "Мэродэров" кожаный салон, спортивная подвеска и больший диаметр колес, а этот конкретный автомобиль вдобавок ко всему оснащен форсированным двигателем, электронно-механической коробкой передач и автоматически подключаемым полным приводом.
— Ого! — Блейзер был впечатлен до дрожи в коленях. — Вот это проницательность! Вы рассказали об этой машине столько, как если бы сами ездили на ней!
Брэнсон усмехнулся.
— Так и есть. Это моя машина. Служебная. Такие есть только у охраны президента. Остальные подразделения Секретной службы ездят на белых Фордах "Краун Виктория", точнее, их полицейском варианте.
— Таких же, как тот, что у...
— Возможно. Отличия от стандартного варианта в основном касаются начинки, поэтому на вид они практически одинаковы. Но "Черный стол" уже показал себя мощной и богатой организацией, поэтому скорее всего, это была именно "наша" машина.
Блейзер совсем пал духом.
— Всё настолько плохо?
— Думаю, гораздо хуже. Но лучше, чем могло бы быть. Ведь вы остались живы, а значит, они хоть и сильны, но не всемогущи... Ладно, Стэн, нам нельзя выбиваться из графика...
— Погодите! — Блейзер схватил его за рукав. — А в этом центре, в Вашингтоне... Вдруг там есть "крот"? Вдруг всё вскроется?! Это же будет катастрофа!
— Риск, разумеется, есть, — признался Тревор. — Но наше прикрытие обеспечивает сама первая леди, а это что-нибудь да значит, не так ли?
— Ну, — Стэн неуверенно взмахнул руками, — звучит, по крайней мере, обнадеживающе...
— А то! Ничего не забыли?
— Да вроде нет...
— Вот и хорошо, а то вертолет вас уже ждет.
Блейзер остановился, будто врезавшись в стену.
— Вас? В смысле, меня? А вы? Разве вы не летите со мной?
— Нет, Стэн, увы, я в Нью-Йорк, искать "Дэвида". Должны быть зацепки, их не может не быть. Удачи и до встречи!
— До встречи, Тревор! Спасибо за всё! За семью мою спасибо!
— Пока не за что. Дальстром отзвонится, тогда и поблагодарите.
— Когда я их увижу?
— Когда всё закончится. Поверьте, так безопаснее, в первую очередь для них.
— Понимаю. Что ж тогда... — начал было Блейзер, но его перебил стук в дверь. Через мгновенье в комнату вошел Томпсон в сопровождении двух агентов, переодетых парамедиками и вооруженных каталкой.
— Агент Брэнсон, сэр! Вертолетчики на месте, носилки готовы!
— Спасибо, Сэм! Что ж, Стэн, пришла пора прощаться!
Реплика агента репортера почему-то не вдохновила, как и вид расстегнутого холщового мешка для перевозки трупов.
— А это... это обязательно?
— Увы, да. Не беспокойтесь, мы всё предусмотрели, — Брэнсон вопросительно посмотрел на "парамедиков", и ближний из них тут же вынул из мешка серебристый баллон размером с термос и с резиновой маской вместо крышки. — Этого воздуха вам хватит на полчаса, но выпустят вас гораздо раньше. Всё будет хорошо, Стэн.
— Ну, раз вы так говорите... — репортер успокоился и позволил агентам запихнуть себя в мешок.
— Крутить здесь, дышать тут, — кратко проинструктировал его Томпсон, вручая баллон. — И помните: полная неподвижность! Вы, как-никак, труп.
— Спасибо... — очень сдержанно поблагодарил Блейзер.
— Не нервничайте, Стэн! — подбодрил его Брэнсон. — Те, кого записали в покойники при жизни, живут долго и счастливо! Удачи вам!
— Берегите себя, Тревор! — успел пожелать в ответ репортер, прежде чем его лицо скрыла сначала маска, а потом и застежка мешка.
— Постараюсь, — пробормотал агент, глядя на закрывшуюся за носилками дверь, и потер разом потяжелевшие фунтов на двадцать веки. — Очень постараюсь...
Он тряхнул головой, пытаясь прогнать сон, но тут же прикипел взглядом к освободившейся кровати. Блейзер ушел, новый пациент прибудет неизвестно когда. Вполне можно подремать минут пять-десять, больницы от этого не убудет...
"Соберись! Остановись! Одумайся!" — приказывал себе специальный агент. Но его собственные мысли звучали где-то вдалеке, а взгляд так и прикипел к призывно прислонившейся к изголовью подушке и простыне, маняще обнажившейся под небрежно накинутым одеялом. Почувствовав сопротивление, они сами пошли к нему, постепенно увеличиваясь в размерах и вытесняя все остальные образы и ощущения...
— Мистер Брэнсон! — вывел его из забытья голос Сэлинджера. Тревор встрепенулся и обнаружил, что еще шаг, и он бы врезался коленом в спинку кровати. "Старею..." — печально констатировал агент и постарался улыбнуться, чтобы не производить слишком уж тягостное впечатление.
— Мистер Брэнсон, вы в порядке? — не на шутку встревожился Говард. Еще бы тут не встревожиться, когда на тебя исподлобья смотрит пожилой африканоамериканец с красными как две головешки глазами и кислой улыбкой от уха до уха.
— Говард, кофе есть? — Брэнсону казалось, что он говорит громко, но подчиненный ничего толком не услышал.
— Что, сэр? — переспросил Сэлинджер, делая полшага вперед с таким выражением лица, словно раздумывал, доставать ему пистолет или лучше этого зомби лишний раз не провоцировать.
— Кофе еще есть?
— В автомате, наверное...
— Хорошо. Чувствую, он мне нужен... А впрочем, всё равно вы поведете... Вы, кстати, как, устали?
— Нет, совсем нет! Я только вечером на смену заступил.
— А, так вы у нас просто огурчик! Это хорошо. Поедем на моей машине, она быстрее штатных...
— Далеко ехать? — осведомился Сэлинджер.
— В Нью-Йорк, в полицейский участок в Центральном парке. У меня в машине GPS, не заблудимся... Вы телефон узнали?
— Нет, вы же не говорили! Но я могу...
— Я о Констанции.
— А, Конни... Узнал!
— Честно? — Брэнсон шутливо погрозил Сэлинджеру пальцем. — Обман старшего по званию, даже полусонного, это дело подсудное...
— Знаю, агент Брэнсон! Потому и не вру!
Лица двух стоявших у него за спиной агентов выражали настолько неприкрытый скептицизм, что Тревор не выдержал.
— Наберите ее.
— Зачем? — спросил Говард, но сотовый достал.
— Хочу сказать ей пару слов. Не бойтесь, я не собираюсь ее у вас отбивать.
— И в мыслях не было! — рассмеялся Сэлинджер чуть деланней обычного, однако нужный номер набрал. — Конни? Это Говард. Мой начальник, специальный агент Брэнсон, хочет с тобой поговорить... Передаю.
— Мисс Леннокс? — первым делом уточнил Брэнсон и улыбнулся, услышав настороженный ответ. — Это Тревор Брэнсон, начальник агента Сэлинджера. Хочу поблагодарить вас от лица всей Секретной службы за терпение и понимание. Знаю, мы были не самыми спокойными посетителями, но на то были свои причины... ...Служба такая, совершенно верно. Вы умная девушка, сразу видно! Спасибо вам огромное! Собственно, это всё. Не будем вас отвлекать, удачного дежурства! ...Да, конечно, передам обязательно! До свидания, мисс Леннокс! А вам, агент Сэлинджер, пламенный привет и пылкий поцелуй! — сказал он, возвращая сотовый хозяину. Тот залился краской, а один из коллег-спорщиков к большому удовольствию Тревора с горьким вздохом полез за бумажником. — Всё, Говард, едем. Вот ключи, машина на стоянке. Мэркьюри "Мэродэр", черный. Подгоните как можно незаметнее к служебному вхо...
— Дейл! Дейл! — позвала Фоксглав никак не отреагировавшего на это событие возлюбленного. — Ты что, заснул? Дейл! Брэнсон уходит!
— Я требую продолжения концерта... — пробубнил тот, не открывая глаз, но вдруг вскочил, будто ударенный молнией. — Как уходит! Почему?! Куда?!
— К служебному входу. Они с Сэлинджером едут в Нью-Йорк, в полицейский участок Центрального парка!
— Правда?! — Дейл окончательно проснулся и повеселел. — Оттуда до Штаба рукой подать! Побежали!
— Погоди! А как же Блейзер?!
— А что Блейзер? Ты же слышала, его везут в Вашингтон, в Центр имени Рида! Не отставай!
Летунья хотела возразить, но Дейл уже исчез за поворотом шахты, и ей оставалось лишь поспешить следом за ним и проследить, чтоб он сослепу не грохнулся в вентиляционный колодец или что похуже. Летала Фоксглав быстро, однако пришлось поплутать, и к служебному входу она и оседлавший ее бурундук добрались практически одновременно с Сэлинджером. По просьбе Брэнсона тот загодя открыл заднюю дверь, поэтому не прошло и двух секунд, как Тревор лежал ничком на заднем сиденье машины. Говард тут же дал газ, и не успевшим толком устроиться на заднем бампере Спасателям пришлось хвататься за утопленный в глубокой нише на крышке багажника номерной знак. К счастью для них, на территории медицинского центра максимальная скорость была строго ограничена, а к тому времени, как машина выехала на магистраль, они уже нашли все необходимые для комфортного путешествия точки опоры и могли себе позволить расслабиться и глазеть по сторонам. Брэнсона это тоже касалось, но он предпочел созерцанию урбанистических пейзажей Хобокена и Манхэттена сорок минут здорового крепкого сна.
Несмотря на то, что 22-ой участок департамента полиции Нью-Йорка, более известный как участок Центрального парка, находился практически в географическом центре подотчетной 840-акровой территории, за всё время существования команды Спасателей они в нём бывали лишь несколько раз, да и то случайно. Объяснялось это не столько его расположением на противоположном от Штаба берегу водохранилища имени Жаклин Кеннеди-Онассис, сколько тем, что он был слишком, можно даже сказать, до неприличия тихим. За последние двадцать лет количество преступлений на территории парка снизилось больше чем в десять раз, и он вновь стал тем, чем был задуман — островком спокойствия в самом сердце Города, Который Никогда Не Спит.
22-ой полицейский участок тоже не спал, хоть это и не сразу бросалось в глаза. Ни тебе беготни, ни воя сирен, ни рычанья летящих по эстакадам машин. Если уж на то пошло, эстакад здесь не было вообще, поскольку помещением для участка служила бывшая конюшня 1871 года постройки, что делало его самым старым полицейским участком в Нью-Йорке. Сейчас древнее здание перестраивали в соответствии с требованиями ХХI века, а полицейские ютились во временном пристанище — двухэтажном металлическом строении, которое по цвету и форме больше всего напоминало кирпич и, если бы не надпись "Участок Центрального парка" большими белыми буквами во всю стену, ничем бы не отличалось от круглосуточного мини-маркета.
— Надо разделиться! — объявил Дейл, когда машина остановилась. — Ты следи за Брэнсоном, а я побегу в Штаб, вдруг Чип и Гайка там!
— Может, лучше наоборот? — предложила Фоксглав. — Всё-таки у меня крылья, и я лучше ориентируюсь в темноте...
— Нет, я пойду! — возразил бурундук, которому не терпелось снова увидеть мышку-изобретательницу. Но тут он вспомнил, чем закончился его предыдущий визит в Штаб, и резко передумал. — Впрочем, нет, в смысле, ты права! Лучше ты лети в Штаб. В конце концов, это у тебя крылья и всё такое прочее...
— Хорошо, я мигом! Не скучай без меня! — чмокнув на прощанье Дейла в нос, Фоксглав взмыла в воздух. Бурундук, напротив, соскочил на землю и понесся скачками вслед за агентами Секретной службы. Они уже входили в здание и чуть было не прихлопнули пушистого преследователя дверью, но всё обошлось.
Убедившись, что ее возлюбленный внутри, летучая мышка заработала крыльями с утроенной энергией, направляясь на север, к штабному дубу. Сонарный образ теперь уже родного дерева прочно запечатлелся в ее памяти, и она без проблем отыскала его, загодя выделив нужную крону из казавшегося с высоты неразрывным ковра веток и листьев. Свет нигде не горел, на звонки в дверь и стук в окно никто не отвечал. Открыть замки крыльями она не могла, поэтому воспользовалась сделанным специально для нее запасным лазом. Проникнув внутрь, Фоксглав удостоверилась, что в Штабе кроме нее нет ни одной живой души, только мебель и гладкие стены.
"Интересно, они взяли гиротанк? — спросила саму себя летунья, когда очередной ультразвуковой импульс отразился от телефона в гостиной. — Если да, то... Надо проверить!"
Она побежала к лестнице вниз, но замерла, услышав тихий скрип. Это поворачивалась ручка входной двери.
— ЧИП! ГАЙКА! — радостно закричала она, увидев на пороге дорогих друзей. Те, в отличие от нее, ориентировались в темноте гораздо хуже и в первый момент испугались раздавшихся из мрака воплей.
— Фокси, ты? — крикнул первым узнавший голос боевой подруги Чип.
— Я, я! — подтвердила Фоксглав, вылетая из тьмы и крепко обнимая их обоих, благо, размах крыльев позволял. — Боже, как я рада вас видеть! Где вы были?
— Ой, где нас только не было! — ответила Гайка. — А где Д... Ну, то есть, в смысле...
— Долго рассказывать, — принял эстафету из уст сбившейся жены Чип, ничуть не покривив при том душой, ведь история их возвращения не уступала по накалу страстей иному технотриллеру. — Лучше скажи, где Дейл?
— Дейл? А, он в полицейском участке, том, который в парке. Следит за агентами Секретной службы, которые расследуют покушение на Блейзера.
— На Блейзера? — переспросила Гайка.
— Секретная служба? — уточнил Чип. — Это та, что президента охраняет? Во дела...
— Не волнуйся, — тронула его за локоть жена. — Уверена, взрыв скрыл все следы!
Фоксглав посмотрела на них, как на пациентов Национального института психического здоровья.
— Какой еще взрыв? Его с моста сбросили!
Чип и Гайка переглянулись и поняли, что поспать в ближайшее время не получится.
— Я позвоню в Вашингтон, — сказал лидер Спасателей. — А ты пока подготовь... Так, стоп, а что у нас еще осталось из техники?
— Потом! — выкрикнул Чип, понимая, что это надолго. — Что еще есть?
— Пасхальный танк где-то был... Ой, нет, вспомнила, мы его Культу Колы на Рождество подарили! Так, что же еще... Вертолет Дейла! Правда, он не выдержит двоих...
— Главное, что он меня выдержит, — заметил бурундук. — А тебя повезет Фокси! Сможешь?
Летучая мышь почесала за ухом.
— Думаю, смогу, она ведь легче Дейла...
— Вспомнила! — внезапно воскликнула Гайка. — У нас еще есть спасателецикл !
— А мы на нем поместимся? — засомневался Чип. — Там и двоим-то развернуться негде...
— Если не будешь размахивать лассо, места хватит всем! По идее. Может быть. В общем, там видно будет! Кстати, Фокси, включи, пожалуйста, свет, а то не видно ничего. Не в том смысле, в котором я говорила о спасателецикле, а в смысле фотонов слишком мало вокруг летает, хотя "летает" — это неправильное слово, они ведь волны, они распространяются... О чем это я?
— О спасателецикле! — крикнул через всю гостиную Чип, который не стал дожидаться, когда его жена закончит мысль, и уже набирал номер "Крыла". — Фокси, помоги ей! На тебя вся надежда!
— Что он имеет в виду? — спросила у подруги озадаченная изобретательница.
— Понятия не имею! — ответила та. Это была ложь, поскольку летунья сразу догадалась, что от нее требуется не давать Гайке отвлечься на какую-нибудь второстепенную, но жутко интересную задачу. Однако практика показала, что спасать мышку надо не от озарений, а от усталости. День выдался настолько напряженным, что стоило изобретательнице подняться на второй ярус, как ее начало неудержимо влечь в сторону спальни, и если бы не указующие и направляющие крылья Фоксглав, в мастерскую она бы ни за что не попала.
Спасателецикл был именно тем, чем казался на слух — двухколесным мотоциклом мышиных размеров с параболическим ветровым стеклом и приборной панелью, состоявшей из трех циферблатов. Два меньших по бокам показывали время и направление на север, а большой центральный ― скорость. Хромированные выхлопные трубы по бокам корпуса намекали на мощный двигатель внутреннего сгорания, хотя на самом деле мотоцикл питался от скрытой под каплевидным "бензобаком" батарейки, и "трубы" были лишь декорацией. Гайка добавила их по просьбе Дейла, не желавшего, чтобы "железный скакун" Спасателей походил на мопед сельского ветеринара.
Убедившись, что машина на ходу, Спасательницы отправили ее вниз на специальном лифте, а сами вернулись в гостиную. Там они растолкали уснувшего в обнимку с сотовым Чипа и всей гурьбой спустились в гараж, прихватив по дороге из кухни по куску кофейного зерна, дабы хоть немного взбодриться.
— А мы на нем поместимся? — повторила вопрос Чипа Фоксглав, когда компания подошла к спасателециклу и воочию убедилась, что для троих грызунов он несколько коротковат.
— С трудом, — ответил бурундук. — А я еще думал сотовый с собой брать... Кто поведет?
— Может, лучше мне сесть за руль? Я вижу в темноте, как днем...
— Не волнуйся, здесь есть фара, — Гайка ласково постучала коготком по стеклянному глазу спасателецикла. — Залезайте!
Чип собирался примоститься на самом краю сиденья над выхлопными трубами, а место пассажира уступить Фоксглав. Но оказалось, что ее длинные и широкие крылья закрывают Гайке обзор, поэтому им пришлось поменяться.
— Всем удобно? Все готовы? — в последний раз спросила Гайка.
— Все! — крикнула Фоксглав.
— Угухм! — промычал из-под ее крыльев Чип.
— В таком случае — Спасатели, вперед! — провозгласила Гайка. Подавив некстати начавшийся зевок, она сунула в рот большой кусок кофе и нажала кнопку стартера. Крутить педаль в отсутствие бензинового двигателя было ненужно, и зажужжавший спасателецикл вылетел в ночь. Холодный воздух, неровности почвы и манера Гайки водить прогнали усталость, заставили задуматься о вечном и потянули на откровенность.
— О каком взрыве вы говорили? — спросила Фоксглав. Чип хотел попросить ее рассказать, что произошло с Блейзером, но жена его опередила, и в итоге летунья узнала всё о "жучках", стрельбе, взрыве и погоне. Еще она узнала, что методику подъема затонувших кораблей можно без проблем приспособить к задаче водружения корпуса гиротанка обратно на роликовую доску, нужно только сделать подкоп поглубже, а в качестве понтонов, из которых откачивают воду, прекрасно подойдет камера от футбольного мяча, позаимствованная в ближайшем — четверть мили туда и столько же обратно — людском жилище. После этого корпус тщательно фиксируется несколькими слоями добытого там же скотча, а для тех, чей рост примерно равен ширине скотча, который к тому же очень свежий и клейкий, это весьма нетривиальная задача, по сравнению с которой возникавшие впоследствии проблемы с феном, электромотором, аккумулятором и поворотным механизмом гирорамы выглядели сущей ерундой, с которой справится и младенец. Правда, о продолжительной быстрой езде всё равно не могло быть и речи, особенно после того, как в результате неудачной попытки броситься с моста в кузов едущего в нужную сторону самосвала приказала долго жить подвеска сразу всех колес...
— Выходит, гиротанк так там и остался? — взгрустнула летунья.
— Что ты, конечно же нет! — засмеялась Гайка. — Там неподалеку была железнодорожная станция...
— Неподалеку? — прервал ее муж.
— Ладно, пусть будет "не так далеко, как могла бы быть"! Мы сели на попутный товарняк до Вихаукена и там пересели на паром. Правда, оказалось, что он идет сперва в Квинс, а уже оттуда на Манхэттен, зато довез нас прямо до парка Риверсайд! Очень удобно!
— Так вы его всё-таки довезли? А в гараже я его не заметила...
— Это потому, — объяснила изобретательница, — что мы его оставили в восьмистах пятидесяти трех футах от Штаба. Просто у нас больше не было сил его толкать.
При слове "нас" Чип приглушенно хмыкнул, но ничего не сказал, парализованный видом пронесшегося в сотой доле дюйма от его щеки огромного по меркам грызунов булыжника.
— Гая, мы не слишком быстро едем?!
— Нет, что ты! У нас всего лишь третья скорость! — сообщила Гайка, ответив сразу на два вопроса: что именно показывает спидометр, унаследовавший от циферблата человеческих наручных часов стрелки и окошечко календаря, и почему спасателецикл могла водить только она. Нельзя сказать, чтобы эти знания сколько-нибудь успокоили ее пассажиров, но на их счастье ехать оставалось недолго.
Оставив мотоцикл в самом темном углу стоянки, Спасатели подошли к зданию участка. Одна из секций большого окна на втором этаже оказалась приоткрытой, и через минуту герои оказались в просторном, многолюдном и ярко освещенном зале. Так как здание было временным, обстановка отличалась скудостью и перемещаться приходилось короткими перебежками от укрытия к укрытию. Зато все двери здесь были прозрачными, что существенно облегчило поиски комнаты, где сидели Брэнсон, Сэлинджер и сотрудник отдела кадров.
— Сами видите, — говорил он своим гостям, промокая платком вспотевшую лысину, — на всю Вспомогательную полицию имеется сорок пять Робертов, но никогда никто из них не патрулировал наш парк вместе с Джейсоном, Джейкобом, Джонатаном, Джоном, Джозефом либо кем-то еще на эту букву. Так что с алиби у вашего подозреваемого большие проблемы!
— Это точно! — Брэнсон обнажил зубы, радуясь изобличению главного подозреваемого в запутанном деле о подделке паспортов, все перипетии которого он только что выдумал. Он сладко потянулся и кивнул на дверь. — Тихо тут, не то что у нас... Бьюсь об заклад, у ваших патрульных даже один комплект квитанций за смену не расходуется.
— Куда там! — весело отмахнулся кадровик. — Даже половину редко расходуют. Правда, они их много с собой берут, так сказать, с запасом, чтобы не бегать туда сюда. Ведь без квитанций патрулировать территорию нельзя, можно выговор с занесением схлопотать!
— Сурово! — усмехнулся Тревор и почесал усы. Скрывавшийся за ножкой стола Дейл чуть высунул голову, чтобы лучше слышать... и аж подпрыгнул от испуга, когда ему на плечо опустилась чья-то ладонь.
― И тебе того же... ― пробурчал Дейл, потирая шишку на макушке. ― Привет, Гайка, какие новости?
― Гиротанк сломался, но мы...
― Потом! ― перебил ее муж. ― Давайте послушаем, что они говорят.
Все обратились в слух, но ничего кроме щелканья клавиш и редкого хмыканья сверху не доносилось. Наконец заговорил Брэнсон:
― А я уж думал одним махом решить все вопросы. Размечтался, м-да... Что ж, огромное вам спасибо, офицер! Вы нам очень помогли!
― Не за что! — полицейский встал, чтобы проводить гостей.
— Было бы не за что, не благодарили бы! Теперь мы этого мошенника точно прижмем!
— Рад за вас! Хотя, признаться, никогда не думал, что люди вашего уровня занимаются простыми мошенниками...
— Признаться, я тоже! — усмехнулся Брэнсон. — Но что поделать? На носу саммит, людей не хватает, вот и приходится вспоминать молодость! Силы, конечно, уже далеко не те, и любая подсказка воспринимается как подарок судьбы!
— Понимаю! — кивнул полицейский. — Раз так, подарю вам еще одну. Вы же сейчас в Бруклин, верно? Так вот, избегайте перекрестка Шестьдесят второй Восточной и Лексингтон, там всё перегорожено.
При этих словах у Тревора екнуло сердце.
― А что там случилось? ― как можно небрежнее спросил он, чтобы не выдать своего интереса к данному адресу.
― Убийство. Подробностей не знаю, не мы этим занимаемся, но дело громкое, точно вам говорю!
― И кого же это такого важного убили?
― Директора новостей Шестого канала вместе с водителем.
Брэнсон побледнел.
― Шестого канала? Точно Шестого канала?
Кадровик тяжело вздохнул и открыл суточную сводку.
― Не верите мне, смотрите сюда. "Жертвы: Джефферсон, Тобиас, 64 года, директор новостей Шестого канала, и Мартин, Фрэнк, 36 лет, водитель Шестого канала..." Это всё из-за той передачи, как пить дать! Их "Черный стол" грохнул, точно вам говорю!
― Возможно, вы и правы, ― медленно кивнул Тревор. ― Весело у вас тут... Говорите, перекресток Восточной шестьдесят второй и Лексингтон? Вот и хорошо, мы поедем по Парк-авеню! Спасибо за подсказку!
― А я вам ― спокойной смены! ― пожелал в ответ Брэнсон.
― Спасибо, ― обреченно произнес клерк, у которого эти спокойные смены уже в печенках сидели. Подобно большинству людей его профессии он грезил днями, наполненными расследованиями, слежками, сбором улик, допросами свидетелей и головокружительными задержаниями с погонями и перестрелками. Правда, если бы эта мечта осуществилась, он бы не выдержал и слезно запросился назад еще до конца рабочей недели, но будем откровенны: разве хоть одного мечтателя остановила пагубность его мечты?
― Куда теперь, мистер Брэнсон? ― спросил Сэлинджер, когда они вышли из участка.
― Что за глупый вопрос? ― искренне удивился его спутник. ― На перекресток Лексингтон и Восточной шестьдесят второй, конечно же!
― Зачем же вы тогда сказали о Парк-авеню?
― Потому что последняя фраза запоминается лучше всего, ― назидательно произнес Брэнсон, открывая дверцу "Мэродэра". Ни времени, ни желания спать у него не было, поэтому он сел впереди, рядом с Говардом.
― Уезжают, уезжают! ― закричал Дейл, показывая пальцем на тронувшийся с места автомобиль.
― Ничего, ― успокоил его и остальных Чип, ― мы знаем, куда они направляются. Значит, так, на спасателецикле только три места...
― Вообще-то, два, ― поправила Гаечка. ― Согласно проекту, по крайней мере...
― Данные устарели. Так вот, Дейл... Нет, лучше ты, Фокси. Дуй в Штаб и жди наших из Вашингтона. Как прибудут, летите все вместе в здание Шестого канала. Рокки знает, где это.
― Зачем? ― не понял логики Дейл. ― Они же в Бруклин едут!
― Не в Бруклин, балда, а на тот перекресток, где убийство произошло! А оттуда поедут на Шестой канал!
― Откуда знаешь?
― Детективы читаю! ― Чип застегнул куртку, показывая, что разговор окончен. ― Всё, побежали! Дейл, ты с нами! По дороге расскажешь, что всё это значит. Не думал, что когда-нибудь скажу что-то подобное, но я слишком долго не смотрел телевизор...
* 27 *
Интуиция Чипа не подвела. Пообщавшись с полицейскими на месте преступления, Брэнсон и Сэлинджер отправились на студию нью-йоркского отделения компании WBC, где работали убитые. И без того не отличавшийся жизнерадостностью Тревор был мрачнее тучи. Обстоятельства смерти Джефферсона не оставляли сомнений ― это сделали те же люди, что передали Блейзеру материалы. Схема была воспроизведена до мелочей: тот же самый перекресток, тот же самый фокус со светофором, та же самая толпа разозленных автомобилистов, под прикрытием которой преступник подобрался к нужной машине. Только на этот раз он не стал садиться внутрь, а подошел к окошку водителя и выстрелил в лоб сначала ему, а потом сидевшему сзади директору новостей. Ночь, шум двигателей, тонированные стекла ― в общем, никто ничего не видел и не слышал. Хладнокровная, жестокая и виртуозно исполненная ликвидация. Ни отпечатков пальцев, ни следов. Лишь две стреляные гильзы и оставленный убийцей на месте преступления пистолет "ЗИГ-Зауэр" Р229 триста пятьдесят седьмого калибра с глушителем — оружие полицейских, воздушных маршалов и агентов Секретной службы...
"Ну, где вас черти носят?!" — ругнулся Тревор, в очередной раз убедившись, что известий от групп Дальстрома и Хендерсона не поступало. Звонить им он не имел права — любой вызов по общедоступной мобильной связи оставлял след, который легко мог оказаться фатальным. Когда они доберутся до места, сами отправят сообщения по специальной защищенной и зашифрованной линии. Брэнсону оставалось ждать, надеяться, верить и искать ответы на требующие оных вопросы. Например, кто и зачем убил Джефферсона и его водителя.
Полученные в участке сведения подтвердили подозрения, зародившиеся у Тревора еще в больнице ― в парке с Блейзером разговаривали не полицейские, а сообщники "Дэвида". Это была мастерски просчитанная психологическая проверка. Если бы Блейзер поддался прессингу и рассказал им о "Дэвиде" и диске, его бы наверняка прямо там и убили. Но он им соврал. Обманул их, а в их лице и всех сотрудников правоохранительных органов и силовых структур вместе взятых. После этого "патриоты-подпольщики", кем бы они ни были, могли спать спокойно ― в полицию Блейзер не пошел бы ни за какие коврижки. Отныне все полицейские мира были его врагами, причем таковыми их сделал он сам...
Тем более неясно, зачем его убивать. Кто такой "Дэвид", он не знает, и лица его не видел. Правда, он слышал голос, но голос можно изменить практически до неузнаваемости ― говорить громче или тише обычного, заложить за щеки ватные тампоны, добавить акцент. Они явно хорошо подготовились к встрече со Стэном и вполне могли сознательно выбрать знакомый ему среднезападный говор, зная, что он уцепится за эту деталь и ни на что больше внимания не обратит. Так оно, в общем-то, и вышло...
"Так зачем же его убивать? Он ведь сделал всё, как его просили, и даже лучше. К этому времени его программу посмотрела без преувеличения вся Америка, а словами "ЛАН" и "ликвидатор" еще долго будут пугать непослушных детей. Чего же "Дэвиду" еще, спрашивается, надо?"
Увы, чтоб ответить на этот вопрос, надо знать, чего это "подполье" вообще добивается...
"А что, если Блейзера хотели убить не они?"
Тоже очень интересный вариант. Брэнсон вспомнил, как несколько часов назад, когда Джон сообщил ему о покушении на репортера, прикидывал, кто мог желать тому смерти. Таких набралась целая уйма, в первую очередь родственники и сослуживцы тех, кто погиб при взрыве. Скольких там уже откопали? Когда он проверял последний раз, число подтвержденных смертей приближалось к отметке 200. Это много. А желающих отомстить за их безвременную кончину минимум раз в пять больше. Итого по самым скромным подсчетам имеем тысячу подозреваемых, среди которых вполне может найтись пара неразлучных друзей со связями в силовых структурах и доступом к очень специфической модификации Форда "Краун Виктория"...
"Но если это не месть одиночек? Что, если за этим стоит ЦРУ в целом?"
А за убийством Джефферсона тогда кто? Тоже ЦРУ?
"Вполне возможно..."
Было бы. Если бы не переписанный под копирку сценарий "подполья", о котором не мог знать никто, кроме его членов.
Правда, если учесть, что по крайней мере один из них имел доступ к сверхсекретным материалам, резонно предположить, что подмножества "подпольщиков" и сотрудников ЦРУ местами пересекаются...
"Нет, стоп, так еще большая глупость выходит! Не могут же они мстить Блейзеру за то, в чем сами же и виноваты!"
Или могут? Даже нормальным людям всегда легче свалить вину на кого-то другого, чем взять всё на себя, что уж говорить о необследованных "патриотах"...
"А вдруг это совпадение?"
А что? Если и "подпольщики" из ЦРУ, и убийцы Джефферсона из ЦРУ, то уже в силу этого у них будет схожий почерк. Правда, совпадение вплоть до места настораживает, но опять же кто знает, почему "Дэвид" выбрал именно этот перекресток. Может, он вообще единственный во всём городе, где можно всё это провернуть. Не говоря уж о том, что как раз такое очевидное сходство может свидетельствовать о непричастности к этому "подполья". Действительно, какой дурак будет два раза приходить в уже примелькавшееся место? А сотрудники ЦРУ не знали, где "Дэвид" поймал Блейзера, вот и выбрали этот перекресток. Ничего личного, просто так вышло...
― Говард, что-то мы долго едем. Мы поворот не проскочили?
— Не проскочили, — Сэлинджер ткнул в экран GPS-навигатора. — Еще квартал и мы на месте.
Как оказалось, нужное им здание проскочить было попросту невозможно. Если огромный светящийся логотип на крыше теоретически еще можно было не заметить, то пропустить шеренгу полицейских машин у тротуара мог только слепой. Аккуратно припарковавшись рядом, специальные агенты справились у ближайшего патрульного, где найти ведущего расследование детектива, и тот направил их на седьмой этаж. Туда же отправились прибывшие следом Спасатели, но не в лифте, а под ним, как и подобает тем, для кого скрытность превыше комфорта.
Патрульный загодя предупредил коллег о визите высоких гостей, и в фойе, прямо под вылепленной на стене напротив лифтов эмблемой WBС их дожидались еще один полицейский в форме и долговязый огненно-рыжий мужчина в потертом плаще с прицепленным к нагрудному карману значком.
— Детектив Малдун, полиция Нью-Йорка, — представился человек в штатском, продемонстрировав по-заячьи крупные верхние зубы. — Чем обязан, джентльмены?
— Вашим делом, — Брэнсон протянул ему факс из Белого дома. — Прошу, ознакомьтесь.
Малдун послушно ознакомился и проникся.
— Ого, ничего себе, два министра, директор разведки и сам президент... Хотите сказать, что это убийство связано со смертью Блейзера?
— Пока что рабочая версия именно такова, — обтекаемо выразился Тревор, забирая листок. — Что можете сказать по поводу мистера Джефферсона?
Оставив патрульного караулить лифты, они отошли в дальний угол зала, и детектив достал засаленный блокнот.
— Трупы обнаружили около половины первого ночи. Два выстрела в голову с близкого расстояния...
— Это я знаю, мы уже встречались с вашим помощником, Махоуни, на месте преступления. Что говорят работники студии? Когда он ушел, что делал перед уходом?
— По словам Сьюзан Сполдинг, телевизионного директора, он ушел около десяти, после вечернего выпуска новостей. Обычно он уходил в полтретьего ночи, но сегодня он был, скажем так, не в лучшей форме, и мисс Сполдинг буквально силой заставила его уехать раньше. Как раз в это время Фрэнк Мартин, водитель, вернулся из Мэйплвуда... Кстати, он подвозил Блейзера! Вот ведь совпадение, а?
— Да, очень интересно. Что еще сообщила мисс Сполдинг?
— Только то, что у нее было нечто вроде плохого предчувствия и что это она во всем виновата. Обычный набор, одним словом. Интересная деталь: вчера у мистера Джефферсона был последний рабочий день. Он уволился по состоянию здоровья.
— Вот как? — Брэнсону уже до смерти надоело изображать интерес к тому, что он и так знал, но конспирация требовала жертв. — Вовремя... Почему тогда его вез домой шофер телеканала?
— Потому что все здесь очень любили и уважали мистера Джефферсона, а кроме того, он был пьян и не мог сам вести машину.
— Что ж, повод напиться у него действительно был... Кстати, он знал о смерти Блейзера?
— Скорее всего, нет. Он уехал до того, как об этом передали по телевизору, а радио в машине было выключено.
— Радио в машине? — Брэнсон посмотрел на детектива с уважением. — А вы молодец! Не каждый бы заметил такую деталь, и еще меньше людей использовали бы ее в своих рассуждениях. Вы фан Коломбо, угадал?
Малдун смутился.
— Угадали. Неужели настолько заметно?
— Внимание к деталям плюс специфический стиль выдают вас с головой, — засмеялся Брэнсон и протянул полицейскому руку. — Тревор.
— Дерек, — Малдун принял рукопожатие и махнул рукой вглубь коридора. — Офис мистера Джефферсона там. Идемте?
— Да вы прямо мысли мои читаете! — еще шире улыбнулся Тревор. — Вы напоминаете мне моего друга и сослуживца Джона Бланта. Он тоже лучше меня знает, что мне нужно!
— Надо же! — удивился польщенный полицейский. — Знаете, Тревор, а ведь вы мне тоже моего напарника напоминаете!
— Серьезно? — Брэнсон мысленно сравнил себя с детективом, которого они повстречали на перекрестке. — Не сказал бы, что у нас с мистером Махоуни есть что-либо общее...
— С кем? Да нет, что вы! — рассмеялся Дерек. — С Махоуни вас и вправду не сравнить! Я Джоша Кёрби имею в виду, мы с ним вместе в Пятом участке патрульными служили. Вы действительно очень похожи, хотя он поплечистее будет. Он теперь сержант, восемью патрулями сразу руководит. А я вот — детектив районного отделения. Как время бежит...
— Неумолимо, — подтвердил Брэнсон. Шагавший чуть позади Сэлинджер отмалчивался, вновь и вновь поражаясь умению босса находить подход к людям разных профессий и рангов. Его начальник знал этого детектива всего несколько минут, но уже разговаривал с ним как с давним приятелем, а когда Малдун принялся сквозь смех рассказывать анекдот из их с Кёрби боевого прошлого, Говард и вовсе ощутил себя лишним на этом празднике жизни. Впрочем, он еще неплохо устроился, ведь ему, в отличие от Спасателей, не нужно было скрываться. Но с точки зрения маленьких героев на этаже было слишком много людей и чересчур хорошее освещение, поэтому они сперва взобрались по тросам на крышу лифта, а оттуда проникли в пространство между настоящим и подвесным потолками. Так они могли не бояться, что их увидят, но чтобы хоть что-то услышать, им приходилось быстро перебегать от одной вентиляционной решетки к другой.
— Ого, надо же, Кёрби уже сержант, а Малдун — детектив! — подивилась Гайка по окончании очередного "сеанса связи". — То-то я думала, куда они запропастились... И когда это они успели?
— Как раз пока ты была, э-э-э... — Чип запнулся в замешательстве, не зная, как бы это сформулировать поделикатнее.
— В отпуске! — пришел ему на помощь Дейл. — В творческом отпуске! И нигде больше!
— Ну, — мышка опустила уши, — я бы так не сказала, особенно в плане "творчества", ведь "творчество" — это прежде всего создание чего-то, недаром это слово однокоренное со словом "творить", а не разрушение, и тем более не убийство, хотя и здесь порой без творческого подхода никуда, в смысле, не обходится... Ну, то есть... В общем, спасибо, Дейл!
— Не за что, — как ни в чем ни бывало, ответил бурундук. В отличие от Чипа, немного бледного после слов жены, Дейл отнесся к ним философски. Ничто, тем более такая мелочь, как профессиональная деформация психики, не смогла бы заставить его относиться к ней по-другому.
— ...Мы, значит, выбиваем двери, входим, а этот псевдомладенец бросается нам на шею и умоляет арестовать его! Представляете? Кричит, что во всём сознается и вообще готов на всё, лишь бы оказаться за решеткой, где его не достанут эти животные! Животные, только подумайте! Дурдом! — закончил свой рассказ Малдун и торжественно подытожил: — Так что не вы первые, кому довелось с ЛАН-ами столкнуться, а мы с Джошем! О как!
— И что, это действительно оказались ЛАН-ы? — поинтересовался Тревор.
— Шутите? — детектив хрюкнул, пытаясь побороть приступ хохота. — Какие ЛАН-ы? Это когда было-то? И потом, прошу вас, не говорите, что вы во всё это верите!
— А если скажу, что тогда?
— Тогда вы либо неисправимый фантазер, либо... — Малдун искоса посмотрел на агента, — знаете гораздо больше других.
— Крысу и шприц я видел собственными глазами. Достаточно?
— Выходит, я был прав. Сюда, пожалуйста, — кивнув охранявшему дверь полицейскому, детектив провел гостей в бывший кабинет Джефферсона. Чтобы не отстать, Спасатели втиснулись в идущий в нужном направлении узкий и плотно забитый кабелями лаз.
— Нет, всё-таки он молодец! — не унимался Дейл. — Острый ум, цепкий глаз, убойный юмор! Наверняка они с Уиллом Смитом родственники!
— Но это не повод терять из виду Блейзера! — Чип даже не пытался скрывать раздражение. — Ведь всё на нем завязано! А теперь мы по твоей милости не имеем понятия, где его держат!
— Не расписывайся за всех! Лично я имею!
— Не имеешь!
— Имею!
— Не имеешь!
— Имею!
— Не имеешь!
— Имею!
— И где же он, по-твоему?
— Не скажу!
— Ага! — Чип восторжествовал. — Значит, не знаешь!
— Знаю! — возразил его красноносый собрат. — Просто ты злой!
— Я не злой, я справедливый! Так где же Стэн?
— В Вашингтоне, где ж ему еще быть!
— Угу! Еще скажи, что он в Центре имени Рида!
Дейл опешил, но не сдался.
— Ну да! Именно там! Так сказал Брэнсон! И я ему верю!
— Дейл, хватит быть идиотом! Это всего лишь прикрытие, понимаешь? Для отвода глаз!
— Вот именно! — обрадовался Дейл, услышав знакомое слово. — Прикрытие! Именно это Брэнсон и говорил! Это как в фильме "Умри, пока есть время"! Там один из злодеев скрывается от возмездия Дирка Суава в закрытой клинике на Кубе, где ему должны сделать пластическую операцию! То же самое хотят сделать с Блейзером! Они изменят ему внешность, и тогда его никакой "Черный стол" не узнает! А поскольку процесс это очень долгий, они поместили его в больницу первой леди, где их будет прикрывать сам Рид! То есть, наоборот, ну, ты понял!
— Я-то как раз понял! Причем, заметь, с твоих слов, хотя ты небось с десяток моментов переврал...
— Сам ты переврал!
— Так вот, — продолжал Чип, — даже из твоего пересказа явствует, что в Центр Рида отправились только личные вещи Стэна и его "труп", но никак не он сам! Для этого и нужно заступничество первой леди, а по совместительству главного врача США! Не удивлюсь, если она сама будет проводить "вскрытие"! А Блейзера и его семью поместили под охрану по программе защиты свидетелей, выдали новые документы и спрятали на какой-нибудь ферме в глуши! Поэтому я еще раз спрашиваю: где Стэн?
— Спроси у Уолдо ! — высокомерно проворчал Дейл. Чип занес кулак для тумака, но тут Гаечка вежливо откашлялась.
— Простите, что перебиваю, но вам не кажется, что мы здесь уже были?
Объединив усилия, бурундуки установили, что они здесь действительно уже проходили, следовательно, на одной из следующих развилок надо поворачивать в другую сторону. Со второй попытки они попали-таки в нужное ответвление, которое привело их к декоративной решетке прямо над столом Джефферсона.
— ...Больше мы ничего не нашли, — услышали они голос Малдуна, как раз закончившего знакомить гостей с результатами обыска.
— Это его вещи? — спросил Брэнсон, заглядывая в стоящую на столе картонную коробку.
— Да. Он собирался утром за всем этим заехать.
— Вы упоминали семейные фотографии. Где они?
— Должны быть где-то тут... — Малдун подошел к столу и принялся разгребать разложенные на нем папки. — Страшная вещь обыск — и вроде всё есть, что должно быть, но пока его найдешь...
— Как в моей кладовке, — усмехнулся Брэнсон.
— И не только в вашей! — поддержал шутку полицейский. — Так, ну где же они... А, вот, пожалуйста! Все пять штук!
— Благодарю, — Тревор взял протянутые рамки...
И чуть не выронил их, едва взглянув на первый же снимок.
— Нет, не может быть... — прошептал он. Даже зажмурился в надежде прогнать наваждение. Однако и после этого с фотографии на него продолжал смотреть юный Сэмюель Питер Джексон.
— Что-то не так, мистер Брэнсон? — спросил Малдун. — Вы его знаете?
— Нет, — Тревор помотал головой и сделал вид, что тщательнее рассматривает фото. — Нет, показалось. Просто парень очень похож на племянника моего старого друга, вот я и подумал, что он здесь делает? Но нет, это не он... Вы слушали записи диктофона?
— Какого диктофона? — удивился полицейский. — Вы имеете в виду автоответчик секретарши?
— Нет, его собственный.
— Мы ничего такого не нашли... Что вы делаете? — Дерек аж подскочил, когда Брэнсон принялся простукивать поверхность стола.
— Вашу работу, — ответил Тревор. Присев на корточки, он придирчиво осмотрел кромку столешницы, понятливо хмыкнул и надавил вынутой из кармана авторучкой на едва различимую на фоне узора кнопочку. Раздался щелчок, и небольшой подпружиненный участок столешницы поднялся вверх, открывая пульт управления автоответчиком и диктофоном.
— Ничего себе! — от удивления Сэлинджер забыл, что он тут "лишний". — Если такое у директора новостей, то у их президента, небось, вообще пара пулеметов!
— Новости — бизнес серьезный, — согласился Малдун. — Откуда вы знали, где его искать?
— Это секрет, — Брэнсон улыбался, но не шутил. — Дерек, могу я попросить вас об одном одолжении?
— Смотря каком, — осторожно ответил полицейский. Сначала агент солгал ему насчет фотографии, теперь темнит. По всему видать, лимит вежливости исчерпан.
— Пожалуйста, оставьте нас одних.
— Не могу, это место преступления.
— Которое вы больше не расследуете. Говард, звоните в наше отделение в Бруклине, пусть пришлют четыре команды сюда и одну — на перекресток Восточной шестьдесят второй и Лексингтон. Рад был познакомиться, Дерек. Вы хороший детектив, если будете так держать, уверен, уже очень скоро увижу вас в Вашингтоне. А теперь прошу меня простить, нам с агентом Сэлинджером надо работать. К десяти часам к вам заедут мои люди за материалами дела. Удачи!
Он встал и протянул Малдуну руку. Тот явно сомневался, стоит ли ее пожимать или лучше будет выйти и хлопнуть дверью, но в итоге профессионализм возобладал над самолюбием, и рукопожатие состоялось.
— Говард, проверьте, все ли ушли! — приказал он помощнику, когда тот закончил говорить с региональным отделением Секретной службы в Нью-Йорке, потом обернул палец носовым платком, убавил громкость и запустил самую старую из сохраненных записей.
"― Добрый день, мистер Джефферсон, это снова я.
― И снова без имени?
― Согласен, это неудобно, но поверьте, так лучше для всех..."
— Занятная беседа, не находите? — спросил Тревор, когда запись кончилась.
— Нахожу... — выдавил из себя пребывавший в прострации Сэлинджер. — Это невероятно... Если об этом узнает пресса, ЦРУ конец...
— Прессе тоже не поздоровится, — Брэнсон откинулся на спинку кресла и потер снова начавшие безудержно слипаться глаза. — Говард, не знаете, отсюда до Бруклина далеко?
— Нет, не очень. Миль семь-восемь.
— Значит, не девять, уже хорошо... Будьте другом, добудьте нам по чашечке кофе.
— Разумеется, сэр, — Сэлинджер ушел искать источник вожделенного эликсира бодрости, а Тревор стал слушать остальные записи, одновременно прикидывая план ближайших оперативных мероприятий. И кто знает, каковы были бы результаты его расследования, если бы запись беседы Джефферсона с "Крестным" не услышал один из уже только двух живущих на земле, кто мог узнать этот властный голос...
— Это он... — бормотал Чип, при первых же словах "Крестного" так и севший прямо на гипсокартон. — Это он в ту ночь разговаривал с Ферранте и Сноу... Это он, точно он! Тот человек из "Черного стола"!