Гломозда Д. К. : другие произведения.

Глава 8. Сны и чудовища

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Глава 8
  Сны и чудовища
  
  
  * 37 *
  
  День третий, утро — день
  
  — Разрешите, господин председатель? — отвлек Фарида от воспоминаний гортанный голос с характерной хрипотцой.
  — Входи, Абдулла, — разрешил он, не отворачиваясь от окна. Он и так знал, что голос принадлежит хмурому кареглазому мужчине с испещренными сединой густыми усами. Абдулла ибн Саид аль-Хасиб, начальник охраны и руководитель Национальной разведывательной службы Акбарнистана, незамедлительно присоединился к шефу и вместе с ним стал смотреть вниз. Вечерело, и похожие на гнилой оскал останки вертолета, залитые пожарной пеной, отбрасывали на выгоревшую посадочную площадку длинные рваные тени.
  — Еще двое гвардейцев скончались.
  — Мне сообщили, — ответил Джикуай в несвойственной для себя сухой манере. Ранее несвойственной. Сочинение соболезнований родным и близким девятерых погибших не проходит бесследно по определению. И это при том, что за самую горестную похоронку он еще даже не брался...
  — Как Пари?
  — Всё еще спит. Ничего, ей полезно.
  — Она знает?
  — Я ей не говорил, но думаю, да. Она очень чувствительная. От нее мало что скроешь...
  ...Уже поднявшись по трапу, Парак обнаружила, что забыла взять с собой последний роман из цикла о мальчике-волшебнике в очках, к приключениям которого она и миллионы ее сверстников пристрастились сразу же, как только эти книги появились в Акбарнистане. Лететь в Бассору без нее она категорически отказалась и вернулась во дворец, поэтому в момент взрыва ее в вертолете не было.
  А вот Раван была...
  — Я так и не сказал ей, Абдулла. Так и не сказал ей...
  — Позволю себе предположить, что она всё и так знала, господин председатель.
  Фарид отвернулся, чтобы скрыть слезы, но его взгляд тут же упал на разбросанные по столу листки с набросками письма родителям Раван, и он решил, что вид за окном приятнее. Там, по крайней мере, всё уже завершилось...
  — Что вы выяснили?
  — Практически всё. Бомба с часовым механизмом возле топливного бака. Время рассчитано с предельной точностью. Если бы не звонок из Вашингтона, вы бы уже были в воздухе. Аллах хранит вас, председатель, в этом нет никаких сомнений!
  Сомневаться и впрямь не приходилось, ведь это был уже третий подобный случай. В первый раз, когда во время визита в Аль-Бакр в главу Акбарнистана стрелял затаившийся на крыше снайпер, порыв ветра отклонил предназначенную ему пулю, которая в итоге убила не его, а стоявшего рядом с трибуной телохранителя. В другой раз под колесами правительственного кортежа взорвался радиоуправляемый фугас. Тогда удар приняла на себя машина сопровождения, но сработай взрывное устройство секундой раньше, когда над тем местом проезжал лимузин Фарида... Конечно, упоминание в данном контексте Аллаха в устах начальника разведывательной службы выглядело признанием собственной профнепригодности, но это если не знать о десятках покушений, предотвращенных его подчиненными еще на самых ранних стадиях...
  — Кто это сделал?
  — Техник авиабазы. Сегодня утром он вместе с другими готовил вертолет к полету, как раз за осмотр бензобаков и отвечал. Потом, когда вертолет улетел, отпросился домой. Сказал, что сын тяжело болеет, нужно купить лекарства... Дома он так и не появился, и с его сыном всё оказалось в порядке. Его ищут, но думаю, он уже в Патаке.
  Внешне Фарид никак не отреагировал на это название, хотя сквозь его сердце будто пропустили ток. Для современного Акбарнистана протянувшаяся вдоль его восточной границы череда параллельных горных цепей была тем, чем для Соединенных Штатов Мексика — неконтролируемой сопредельной территорией, куда сбегали от правосудия как обычные уголовники, так и лица, видевшие целью своей жизни свержение юной демократии и возвращение к старым порядкам. Их можно было бы считать безвредными неудачниками, чье время ушло безвозвратно, если бы не человек, организовавший их и возглавивший. Его безграничная ненависть к Фариду и всему, что он олицетворял, отметала всякую возможность компромисса, а железная воля, цепкий ум и непререкаемый авторитет среди сторонников не позволяли надеяться на то, что в ближайшее время его сменит кто-то более умеренный. Впрочем, умеренные в его лагере надолго не задерживались, ведь он боролся с инакомыслием в рядах сторонников с таким же усердием, с каким давил крамолу во вверенном ему Пятом армейском корпусе.
  Да, это был он, бывший генерал-майор Абдулмуджиб аль-Зубайри, цепной волкодав Хаддама. Наплевав на официальное разжалование и заочный смертный приговор, он провозгласил себя Главнокомандующим Вооруженных Сил Республики Акбарнистан в изгнании и объявил священную войну "антиконституционному марионеточному режиму продавшегося неверным отцеубийцы", как он неизменно величал Фарида в своих проникновенных речах и обличительных листовках, россыпи которых регулярно обнаруживались в приграничных населенных пунктах. Аль-Зубайри был объявлен в международный розыск как военный преступник, за его выдачу властям Акбарнистана была назначена баснословная награда. Однако западные отроги Патакских гор были одним из тех мест на планете, куда рука акбарнистанского, американского и европейского правосудия принципиально не могла дотянуться...
  — Зацепки есть?
  — Никаких. Пока. Однако у нас есть его семья, а это уже...
  Фарид вздрогнул и впервые за время разговора посмотрел на собеседника.
  — Нет. Семью не трогать.
  — В каком смысле? — уточнил аль-Хасиб.
  — В прямом. Отпустите их.
  — Но господин председатель...
  — Не прячься за официозом, Абдулла! — вскричал Джикуай. — Мы родственники, не забывай об этом!
  — Я помню, Фарид! Как раз поэтому...
  — Ничего ты не помнишь! Помнил бы — не хвастался тем, что "у нас есть его семья"!
  — Но это совсем другое дело!
  — Нет, Абдулла! Это оно! То самое, против чего боролся Махмуд! Вот скажи, тебе приятно было сидеть в тюрьме, ожидая казни за поступок брата?
  Эти слова начальника охраны задели.
  — Я гордился и горжусь своим братом! Он поступил, как подобает воину!
  — Хочешь сказать, мой отчим был прав, когда приговорил тебя, твою жену и твоих детей к публичному повешению?
  Абдулла с тревогой посмотрел на собеседника.
  — Ты говоришь очень странные вещи, Фарид.
  — Ты прав! — Джикуай вновь повернулся к окну. — В старом Акбарнистане ты бы такого не услышал, от главы государства так уж точно! Мы же привыкли, что за преступление отвечает не только непосредственный виновник, но и вся его родня...
  — Фарид, здесь дело не только в родстве! Эти люди считают тебя убийцей и узурпатором! Они — твои враги!
  — Нет, не враги! А жертвы лживой пропаганды!
  — Невелика разница...
  — Велика! Очень велика! Их, в отличие от аль-Зубайри, можно переубедить!
  — Как, интересно? Они не понимают слов!
  — Зато поймут дела! Если мы покажем, что не воюем с семьями, как Хаддам, они поймут, что пропаганда лжет, и станут нашими сторонниками! Верными сторонниками, Абдулла! А их пример, в свою очередь, убедит других!
  — Фарид, — голос аль-Хасиба был полон скептицизма, — ты сам-то в это веришь?
  Джикуай посмотрел ему прямо в глаза.
  — Верю. Пускай не сразу, но это произойдет. Наша задача — убедить людей, что тирания и террор остались в прошлом и больше никогда не вернутся. Другого пути у нас нет.
  — Есть, — возразил Абдулла. — Убрать аль-Зубайри.
  — Как? Вторгшись в Айран? Сами они его не выдадут...
  ...Аль-Зубайри, как к нему относись, был превосходным стратегом; не зря его наступательные операции снискали подлинное восхищение Хаддама, чего добиться было крайне затруднительно. Свое отступление — не бегство, а именно отступление! — он спланировал и продумал не менее тщательно и, воспользовавшись царившей после смерти Хаддама суматохой, укрылся там, где его стали бы — и стали! — искать в последнюю очередь.
  На территории Айрана.
  В этой формулировке нет никакой ошибки, более того, она единственно верная. В Айране как таковом одному из героев айрано-акбарнистанской войны, охотно использовавшему химическое оружие как против строевых частей противника, так и гражданского населения, делать было абсолютно нечего, разве что совершить "обидное самоубийство" в присутствии случайно проходившей мимо недружелюбно настроенной толпы. А вот в горах, в труднодоступной и малонаселенной местности, где так легко скрыться от преследователей, а остаться незамеченным еще легче... Одним словом, к тому времени, как местонахождение генерала было установлено с точностью плюс-минус тысяча квадратных километров, он и его соратники закрепились настолько, что помочь могла лишь масштабная общевойсковая операция с привлечением артиллерии и авиации.
  Но проводить ее власти Айрана, несмотря на наличие всех необходимых для этого средств, совершенно не торопились.
  Нет, они отнюдь не преисполнились любовью к беглецам, наоборот, постоянно напоминали своим гражданам и друг другу, что с этой "кровавой хунтой" надо покончить, причем как можно скорее, не жалея ни сил, ни средств, ни самих себя. Однако без конкретного и недвусмысленного приказа по армии всё это было не более чем сотрясанием воздуха, а удвоение числа пограничных застав и частоты вылетов патрульных самолетов хоть и выглядело внушительно на бумаге, изменением было сугубо косметическим.
  Неудивительно, что в речах всех видных политиков, могущих на ближайших выборах претендовать на пост главы правительства, борьба с "кликой генерала аль-Зубайри" шла отдельным пунктом. Действующий президент и представители парламентского большинства уличали оппозицию в учинении препятствий правосудию и политической спекуляции делами государственной важности, а та отвечала обвинениями в нежелании решить наболевший вопрос, а то и вообще в прямом сговоре с "подлыми экспатриантами". Было ясно, что ближе к выборам этот вопрос будет подниматься всё чаще, и та сторона, которой удастся разыграть эту карту удачнее соперников, и выйдет победителем.
  Что, впрочем, не означало, что за аль-Зубайри возьмутся всерьез. Как ни один рачительный хозяин не прирежет курицу, несущую золотые яйца, так ни один расчетливый политик никогда не решит окончательно проблему, с которой можно невозбранно стричь такое количество электоральных купонов.
  Положительно, аль-Зубайри таки был гением. Только гений может додуматься сделать самого себя предметом предвыборных обещаний, тем самым став поистине неприкасаемым.
  У духовной власти Айрана были свои причины холить и лелеять "дорогого врага": религиозные. Айранцы исповедовали ислам шиитского толка, а во времена Хаддама все важные посты занимали мусульмане-сунниты. Суннитами были и аль-Зубайри сотоварищи, что, казалось, было еще одним весомым доводом в пользу немедленной тотальной зачистки — сунниты и шииты ненавидели друг друга сильнее, чем последователей других вероисповеданий.
  Однако с приходом к власти в Акбарнистане Фарида всё переменилось. Айранское руководство и государственные СМИ не уставали повторять, что за смертью Хаддама стоит ЦРУ, а Фарид Джикуай — ни много ни мало "наместник Империи Зла", как неоднократно и во всеуслышанье называл Соединенные Штаты лично президент Айрана. Поскольку большие проблемы всегда начинаются с малых, этот пока еще слабый росток западного влияния в регионе надлежало искоренить, пока не поздно. И лучшего кандидата на роль искоренителя, чем аль-Зубайри, было не сыскать. Не потому, что он был фанатиком, отнюдь, хотя и это было важно. Просто в первую очередь он был человеком смелым, расчетливым и никак не связанным с властями ненавидимого всей душой Айрана. Зато на "оккупированной территории" его связи были обширнейшими, в том числе, как показывали последние события, среди тех, кто непосредственно обслуживал личный вертолет председателя Джикуая...
  — Этого не потребуется.
  Фарид посмотрел на силовика с нескрываемым подозрением.
  — Чувствую, у тебя есть план, который мне не понравится.
  — Именно. Поэтому рассказывать его я не буду, а лишь попрошу твоего разрешения действовать.
  — Абдулла, ты же знаешь...
  — Знаю, Фарид, ты всегда был против любого насилия. Но сейчас нам не до сантиментов!
  Джикуай опять отвернулся к окну. "Нам не до сантиментов..." Он тоже так думал, когда готовил покушение на отчима. Он искренне сочувствовал Селиму Джаррахи, но не жалел его: летчик был добровольцем и знал, на что идет. Как и Махмуд, он был солдатом, исполнявшим свой долг, и заслуживал не жалости, а уважения.
  В отличие от тети Фатимы, последней жены генерала.
  Фариду было стыдно признавать это, но тогда он о ней даже не думал. Просто забыл о ее существовании и что взрыв наверняка убьет и ее тоже. Но еще больнее было осознавать, что даже вспомни он о ней, вряд ли отказался бы от их с Макмилланом плана. Именно поэтому, став главой государства, он дал себе зарок применять силу лишь в исключительных случаях и только в соответствии с нормами международного права.
  — Абдулла, ты просишь невозможного...
  — Нет, Фарид! Я прошу необходимого! Доверься мне, как мой брат доверился тебе! Я ведь требую от тебя гораздо меньше, чем ты требовал от него!
  — Ты имеешь в виду дать добро на акцию возмездия или как там это у вас называется?
  — На достойный ответ, — поправил его Абдулла.
  — И что сие должно означать?
  — Только то, что аль-Зубайри — чудовище, с которым необходимо разделаться раз и навсегда! Он не остановится ни перед чем, чтобы убить тебя, и подбирается с каждым разом всё ближе! Если ты погибнешь, это будет конец всему! Просто скажи: "да", а всё остальное сделают мои люди! Позволь нам действовать, Фарид! Если не ради себя, так ради Пари, сегодня лишь чудом избежавшей смерти! А ведь они знали, что она будет на борту, не могли не знать!.. Ты слышишь, что я говорю, Фарид?
  — Слышу, Абдулла, — еле слышно произнес Джикуай, хотя на самом деле слышал совсем другое...
  
  — Папочка, что случилось? Что-то плохое?
  — Нет, Пари, наоборот! Пошли, родная! Я покажу тебе свободный Акбарнистан!..
  
  — ...Фарид! Фарид! Слышишь меня? Фарид!
  — Хорошо, Абдулла.
  — Что хорошо? Ты вообще понял, что я сказал?
  — Я всё прекрасно понял. Я дам тебе свое согласие. Но пообещай, что лишних жертв не будет.
  Впервые за время разговора Абдулла улыбнулся.
  — Не будет, Фарид! Я всё продумал! Клянусь, тебе не придется жалеть о своем решении!
  — Знаю. Ты никогда меня не подводил. Работай. Только, если можно, без ссылок на меня, ладно?
  — Конечно, Фарид! Будь спокоен, твой имидж лауреата Нобелевской премии мира не пострадает!
  Развернувшись на каблуках, начальник охраны и разведки вышел из кабинета. Джикуай не стал его провожать и так и смотрел в сумеречное небо, пытаясь представить реакцию его европейских и американских коллег, с высоких трибун и при личных встречах настаивавших на необходимости искать компромисс и недопущении применения силы. Правда, все они при этом скромно умалчивали о методах и приемах, которые сами использовали в борьбе с собственными инсургентами, такими как ИРА, ОАС, РАФ, ЭТА или "Черные пантеры". Так что, давая отмашку на "достойный ответ", он, если вдуматься, поступал не вопреки законам цивилизованного мира, а в строгом с ними соответствии. А раз так, то и беспокоиться не о чем.
  Ну, почти...
  Бросив последний взгляд на обломки вертолета, председатель Совета министров Акбарнистана вернулся за свой стол и включил диктофон. Он и так заставил Раван ждать непростительно долго.
  
  
  * 38 *
  
  Брэнсон проснулся за две секунды до назначенного срока и за секунду до того, как в комнату отдыха вошел Растин Парр с порцией кофе и пончиков на одноразовом пластиковом подносе. Усач был бледен и устал, но всё так же жизнерадостен.
  — С добрым утром, сэр! — поприветствовал он старшего по рангу, ставя ношу на стол и снимая со стаканчика крышку. — Я взял на себя смелость налить вам черный. Надеюсь, вы не против?
  — Агент Парр, вы мой спаситель! — Тревор сел и помассировал виски. — А может так случиться, что у вас еще и аспирин есть? Голова раскалывается, будто на ней Астер чечетку плясал...
  — Могу себе представить! — Растин выудил из кармана брюк белый пузырек. — Вы, небось, с самого теракта на ногах?
  — Даже дольше, — Брэнсон высыпал на ладонь сразу три таблетки, но не успел поднести их ко рту, как Парр подскочил к нему и крепко схватил за руку.
  — СТОЙТЕ, ТРЕВОР!!!
  — Что такое? — агент удивленно посмотрел на перекошенное от ужаса лицо коллеги.
  — Я дал вам не аспирин!
  Брэнсон перевел взгляд на зажатый в левой руке пузырек. Он открыл его на автомате, не глядя, но теперь узрел, что и на крышке, и на этикетке значится название не популярного болеутоляющего, а сильного снотворного.
  — Ого... — только и смог сказать он. — Вот это бы я полечился...
  — Боже, сэр, простите! — Парр весь дрожал. — Надеюсь, вы не успели принять это?
  — Нет, не успел. Хотя теперь вот думаю, не съесть ли одну, чтобы хоть как-то успокоиться!
  Поняв, что высокий начальник нарочно сводит всё к шутке и не сердится, Растин шумно выдохнул и улыбнулся так, что пот с усов закапал.
  — Да, веселое было бы начало дня... Я просто с собой всегда два пузырька ношу, — он показал Тревору другую похожую бутылочку, на сей раз действительно с аспирином. — Одну на утро, вторую — на вечер, что бы под этим ни подразумевалось. В последнее время приходится себя чуть ли не силой спать заставлять...
  — Это вы зря! — Брэнсон посерьезнел. — Сначала снотворное пьют, чтобы поспать, когда не хочется, затем — когда хочется, а после без него уже не могут даже толком моргнуть. У самого такое было. Так что бросайте вы это дело. Лучше расскажите последние новости.
   Растин отчетливо скрипнул зубами. За последние несколько часов он успел возненавидеть новости во всех их проявлениях. Заглавной темой, как несложно догадаться, были убийства Блейзера и Джефферсона, по каковому случаю логотипам всех телеканалов срочно придали траурный вид, а корреспонденты и ведущие говорили тише и медленнее обычного. Что, впрочем, на количестве предоставленной потребителям информации не сказалось совершенно. За ночь зрители, слушатели и читатели успели узнать подробную биографию усопших, услышать воспоминания о них родственников, друзей и коллег, а также разучить много новых красочных эпитетов, на которые не скупились сотрудники СМИ, едва речь заходила об организаторах "кровавой охоты на рыцарей эфира" и "циничной травли бескомпромиссных правдоискателей". Претендентов на роль "палачей свободного слова" было трое: "Черный стол", ЦРУ и "какая-то другая темная сила", существование которой все комментаторы хоть и допускали теоретически, но исключительно с целью охватить все варианты, дабы позже иметь полное право сказать "Вот! Я же говорил, что всё далеко не так однозначно!"...
  — Президента Украины кто-нибудь обвиняет? — задал вопрос по ходу Брэнсон.
  — Кого? — не понял Парр. Притаившаяся на карнизе оконных жалюзи Фоксглав чуть не выдала свое присутствие победным танцем.
  — Да так... — Тревор неопределенно повел плечами. — Приснилось, наверное... Забудьте.
  — Как я вас понимаю! Мне этот захваченный корабль самому скоро мерещиться начнет!
  — Корабль? А, вы о "Наине". Да, неприятная история... Кстати, что там у них?
  — Вроде договорились насчет выкупа.
  — Правда? Ну вот, а я надеялся, что хоть этим хватит ума не дарить миллионы долларов террористам. И куда, спрашивается, смотрит так называемая мировая общественность? Вот и я не знаю... Кстати, а она как на смерть Блейзера реагирует?
  ― Мировая общественность? Как обычно, соболезнования выражает, причем не только нам одним.
  — Что, еще кому-то столь же плохо?
  — Да, акбарнистанцам. Их президента хотели убить.
  ― Председателя, ― машинально поправил его Тревор, погрузившийся при этих словах в глубокую задумчивость. Еще один фигурант программы Стэна Блейзера стал мишенью убийц, причем буквально в тот же день... Совпадение? Всё может быть, но уж больно похоже на планомерную зачистку свидетелей... ― И как он?
  ― Вроде не пострадал.
  ― Рад за него. Что еще насчет Блейзера?
  Однако больше ничего интересного Парр рассказать не мог. Ни одна из "заинтересованных в гибели корреспондента-героя" сторон так и не изъявила желание хоть как-то прокомментировать обвинения в свой адрес, поэтому последний час был посвящен пересказом вышеизложенного "для тех, кто присоединился к нам только что" и обсуждению одних и тех же вопросов уже с другими приглашенными в студию. Всё это периодически прерывалось прямыми включениями "без комментариев" с улиц перед зданиями филиалов корпорации WBC, где собрались скорбящие толпы с цветами и зажженными свечами, и занявшими место рекламных блоков сеансами молчания, на протяжении которых на экраны выводились поочередно фотографии Джефферсона и застывшие кадры последних репортажей Стэна.
  — То есть, в смерти Блейзера никто не сомневается? — на всякий случай уточнил Тревор, когда Парр закончил утренний обзор прессы. Растин насторожился.
  — А должны?
  — Не должны. Но могут, — хотя правду о Блейзере надлежало знать лишь нескольким избранным, Брэнсон счел, что замначальника нью-йоркского отделения, отвечающий за все оперативные мероприятия в этом городе, просто обязан быть в курсе. — Дело в том, что Стэн Блейзер не умирал. Мы его спрятали, чтобы ввести преступников в заблуждение. Разумеется, никто из ваших коллег не должен знать об этом. Доверять нельзя никому.
  — Вот оно как... — Растин поскреб щетину на подбородке. — Что ж, всё правильно... А если мне всё-таки придется просветить кого-то из ребят?
  — Сперва согласуйте со мной. Так, что насчет моих поручений?
  — Диктофон Джефферсона отправлен с нарочным в Вашингтон.
  — Вы слушали записи?
  — Нет, вы же приказали его опломбировать и...
  — Да, помню. Просто там есть один разговор, запись которого очень вам пригодится при общении с руководством WBC. Я распоряжусь, чтобы вам прислали копию, — Брэнсон встал и подошел к тумбочке, но его протянутая к смартфону рука застыла на полдороге.
  — Растин, пока я спал, сюда кто-нибудь заходил?
  — Вообще-то, не должны были, — забеспокоился Парр. — А что, у вас что-то пропало? Что-то с телефоном?
  — Да нет, вроде нормально всё, — Тревор тщательно осмотрел смартфон. — Если не считать того, что он выключен, а я готов поклясться, что оставлял его включенным...
  Последние слова он пробормотал себе под нос, но Фоксглав всё услышала и едва сдержала крик. Ей пришлось выключить телефон, поскольку эта модель не предусматривала возможности "горячего" извлечения карт памяти. PIN-кода она не знала, потому и включать обратно не стала, понадеявшись на утреннюю невнимательность Брэнсона. И, похоже, крупно просчиталась...
  — Что-то не так? — не унимался Растин, полностью вжившийся в роль гостеприимного хозяина, для которого проблемы гостя — в первую очередь его проблемы. — Если нужно, я всех соберу и...
  — Нет-нет, не стоит, — убедившись, что телефон работает, Тревор пришел к выводу, что сам машинально выключил аппарат, когда готовился ко сну. Не ахти какое объяснение, зато рациональное, плюс гораздо предпочтительней правдивого в плане последствий для психического здоровья. — Продолжайте.
  — К полудню все материалы полицейского расследования будут у нас. Мои люди работают на месте преступления и в телестудии. Мы планировали через час нанести визит в главный офис WBC, но раз вы говорите, что без этой записи...
  — Сначала придите без нее, пусть наврут с три короба. Потом резко станут сговорчивей. С "Байо-Тэк" связывались?
  — Да. Там сказали, что доктор Вассерман будет к десяти.
  — Отлично, я как раз успею побриться. Надеюсь, вы не будете против, если я составлю вам компанию?
  — Я лично против не буду! — весело ответил Парр и похлопал по спинке дивана. — Я спать буду! У нас тут такая себе "горячая койка", и до полудня она в моем распоряжении.
  — Что ж вы сразу не сказали! — Брэнсон быстро поднялся и стал натягивать рубашку. — Выходит, я почти час у вас украл!
  — Будем считать, что вы его у меня одолжили.
  — Запишите на мой счет, сразу после кофе и пончиков! Пончики, кстати, отличные!
  — Это из закусочной на первом этаже. Только благодаря им мы еще как-то держимся! — не дожидаясь ухода Тревора, Парр разделся и лег на его место. — В "Байо-Тэк" поедет агент Паркинсон, так что если хотите присоединиться, вам к нему.
  — Понял. Спокойной ночи! И не злоупотребляйте снотворным!
  — Попробую, — пообещал Парр, отправляя в рот сразу две пилюли. — С завтрашнего дня.
  — Заметано! — кивнул Брэнсон и вышел, не став распространяться о том, что подобные отговорки никогда ни к чему хорошему не приводят. Он не настолько хорошо знал Растина, чтобы сидеть у того на голове. Это его жизнь, в конце концов; к тому же, сейчас есть дела поважнее... Еще у порога комнаты отдыха он выбрал из телефонной книги нужный номер и не успел дойти до лифта, как абонент снял трубку.
  — Джонни? Привет! Проснулся или не ложился?
  — Спасибо, да, — проворчал Блант, но не сердито, а по-деловому. Значит, подремать ему всё-таки удалось.
  — В таком случае поздравляю с назначением на должность первого помощника начальника следственной группы по делу Блейзера!
  — Ты разбудил меня, чтобы сообщить то, о чем я и сам давно догадался?
  — Не только. Как там Джилленхолл?
  — Джилленхолл? А что ему сделается. Спит, небось, как все белые люди.
  Тревор хохотнул.
  — Ничего, мой бледнолицый друг, скоро и в нашем квартале будет отдых!
  — Твой звонок как бы намекает, что мою улицу это счастье обойдет стороной. Что там у тебя опять стряслось?
  ― Не у меня, а в Акбарнистане, ― Брэнсон нажал на кнопку с надписью "Гараж, 1-й уровень". ― Председателя Джикуая хотели убить.
  ― Джикуая? Это того, который с Логаном был? Кто, как, когда?
  ― Именно это тебе и предстоит выяснить.
  ― Тогда не вешай трубку, я включу телевизор.
  ― Во-первых, одного телевизора мало...
  ― Хорошо, включу оба.
  ― Во-вторых, не это главное. Ты помнишь, что случилось на Украине в 2001 году?
  — Нет. И что же?
  — Что-то, связанное с нашим делом, — хотя Тревор ехал в лифте один, здесь наверняка имелись установленные охраной здания микрофоны, поэтому он не стал конкретизировать. Как отреагировала и отреагировала ли вообще на его слова охрана, так и осталось неизвестным, а вот притаившуюся на крыше кабины Фоксглав ему обмануть определенно не удалось.
  — Откуда знаешь? Травматическое озарение?
  "Кстати, хороший вопрос..."
  — Трев! Алло! Трев!
  — Да тут я, тут... — Брэнсон провел ладонью по лбу и лишь сейчас обратил внимание, что голова не болит совершенно. Хороший у Растина был аспирин, ядреный... Всё это, конечно, радует, но что сказать Бланту? "Устал, лег на диван, отключился, очнулся — мысль"?..
  — Трев! Ты где пропал?! Трев!
  — Джонни, ты веришь в вещие сны?
  — Что? Опять?!
  — Да будет тебе! И потом, в тот раз "Нэшнлз" действительно выиграли!
  — Ну да, только в другом матче...
  — Это статистически несущественно.
  — Если для тебя пятьсот долларов статистически несущественны, то я за тебя рад...
  Прозвенел предупредительный сигнал, и двери лифта расползлись в стороны, выпустив пассажира в подземный гараж.
  — Всё, хватит, кто старое помянет и далее по тексту, — убедившись, что других людей в гараже нет, Тревор перешел к главному. — Так вот, в 2001 году на Украине вроде бы был громкий скандал с убийством журналиста. Найди всё, что сможешь, о той истории.
  Бесшумно парившая под потолком Фоксглав от восторга чуть не врезалась в светильник. Блант горестно вздохнул.
  — И как всегда, всё нужно на вчера, да?
  — Ты знал! Теперь задачи на сегодня. Во-первых, там на имя Джилленхолла должна была прийти посылка из Нью-Йорка. Диктофон Джефферсона. Да, того самого. Там есть запись его разговора с вице-президентом WBC. Очень познавательная. Перешлешь ее копию в Нью-Йорк специальному агенту Растину Парру. К полудню она должна быть у него.
  — К полудню по Нью-Йорку или по Москве?
  — Ты не язви, а слушай дальше. Другую запись оттуда же надо аккуратно выковырять и послать экспертам. Пусть делают с ней, что хотят, хоть на отдельные звуки разбирают, но выяснят, чей там голос. И как можно быстрее!
  — Это и так понятно. Лучше скажи, какая она по счету, чтоб я ее с другими не спутал.
  — Ее не спутаешь. Дальше. В течение двух часов тебе доставят одну фотографию. Ее надо отвезти Марджори Джексон по адресу...
  — Трев, я знаю, кто такая Марджори Джексон и где она живет.
  — Да? А, ну да, точно, совсем уже ничего не соображаю... Так вот, по ее словам, эту фотографию она вчера отдала сотрудникам ЦРУ. Надо получить их портреты. Только прошу тебя, максимум деликатности...
  — Не напоминай — не впервой.
  — Знаю. Портреты тоже через всё прогони. Пункт номер следующий: подними списки журналистов, аккредитованных на Церемонию Мира.
  — Это еще зачем?
  — Чтобы убедиться, что с ними со всеми всё в порядке.
  — Снова вещий сон?
  — Нет, в этот раз чистая интуиция.
  — Вот так всегда: у него интуиция, а я тут землю рой... Еще что-нибудь?
  Брэнсон засмеялся.
  — Сейчас ты пожалеешь, что спросил!
  — Уже жалею. Не тяни.
  — Собери досье на всех, кто имел доступ к делу Сноу, Ферранте и Макмиллана.
  — Ч-что?! — Блант нарочито громко поперхнулся. — Да это же...
  — Пусть Джилленхолл организует тебе допуск.
  — Допуск допуском, но ведь их там наверняка не меньше сотни!
  — Можешь заранее отсеять всех Дэвидов и начать с уроженцев Среднего Запада.
  — Ну, это уже хоть что-то...
  — Это верно. Да, как только у тебя выдастся свободная минутка, пожалуйста, устрой нам встречи с Гордоном Брайтменом и Элиотом Прайсом. Скажем, на вторую половину дня.
  Фоксглав эти имена не сказали ничего, а вот Бланту — очень даже много.
  — А голливудских звезд тебе не нужно? — поинтересовался он.
  — Сегодня нет. Сделаешь?
  — А зачем вообще договариваться заранее? Внезапные визиты всегда эффективнее.
  — Чтоб они не смогли сослаться на занятость или заставить нас ждать в приемной. И потом, официальность и вежливость всегда обезоруживают.
  — И обескураживают.
  — Точно! Ну всё, не буду отвлекать, у тебя, насколько я понимаю, очень много дел... Кстати, не в службу, а в дружбу, там часом ни один вертолет не освободился? А то, боюсь, второй такой заезд за сутки я не потяну...
  — Мадам, дайте попить, а то так есть хочется, что аж переночевать негде. Ладно, злыдень, так уж и быть, устрою тебе по знакомству поддержку с воздуха. Куда прикажешь подать карету?
  — Пусть ждет меня в Ла Гардии.
  — Будет тебе Ла Гардия. Ты макинтош мой там не потерял? Он мне теперь дорог, как память!
  — Обо мне? Польщен, весьма польщен!
  — Нет. О том счастливом времени, когда я мог спать хотя бы пять часов в сутки, и которое закончилось, едва я его тебе дал. Всё, я побежал, а то начальство как с цепи сорвалось — работой завалило так, что не продохнуть!
  Смех Тревора отключившийся Блант уже не услышал. Взбодренный четырьмя часами сна, нехитрым завтраком и разговором с другом агент помахал руками, разминая локти и плечи, после чего набрал следующий номер.
  — Да, кто это?
  — Говард? Это Тревор Брэнсон, помните такого?
  — А, мистер Брэнсон! — резкие перемены в голосе говорили, что усталый Сэлинджер вмиг подобрался и распрямил ссутуленные было плечи. — Я и забыл, что давал вам номер! Слушаю вас, сэр!
  — Вольно, агент. Насколько я понимаю, у вас позади четыре часа напряженной работы. Что-нибудь выяснили?
  — Да. Как вы и просили, я связался с Кулиджем и Бергом. Пообещали до обеда передать всё, что у них есть.
  — Хорошо, дальше.
  — По поводу прессы. В общем, нам удалось выяснить, откуда они узнали о Блейзере.
  — Так быстро?
  — Да. Мы поспрашивали журналистов и выяснили, что один ушлый парень появился в больнице гораздо раньше своих коллег — уже через полчаса после падения Блейзера с моста.
  — Оперативно!
  — Не то слово! Ну, мы и взяли его в оборот. Оказалось, его приятель работает в охране прокуратуры. Той, рядом с которой выловили Блейзера. Вот он ему и сообщил. Не за бесплатно, само собой, а за весьма кругленькую сумму, но репортер сразу согласился...
  "Еще бы он не согласился! — хмыкнул Тревор. — Такое преимущество над конкурентами дороже любых денег!.."
  "Погодите-ка..."
  — Простите, Говард, где, вы сказали, выловили Блейзера? Возле прокуратуры? Я думал, его в Линкольн-парке нашли...
  — Ну да, в Линкольн-парке, как раз возле прокуратуры графства Гудзон. Она там рядом находится, почти на самом берегу...
  "Совпадение?"
  — Агент Брэнсон? Сэр?
  — Говард, вы нашли машину?
  — Еще нет, но...
  — В окрестностях прокуратуры искали?
  — В окрестностях прокуратуры? Нет, конечно! Откуда ей там взяться?
  — А вы поищите! Там есть стоянка?
  — Есть, конечно, но...
  — Вот с нее и начните! Если там нет, проверьте окрестные улицы, перетряхните парк...
  — Вы думаете...
  — Я не думаю! И вы не думайте! Действуйте! Ищите! И о файлах Блейзера не забывайте!
  — Уже.
  — Что уже?
  — Мы их уже проверили.
  — Серьезно? — Тревор для верности посмотрел на часы, что позволило Фоксглав незаметно перепорхнуть на лампу прямо у него над головой. — Не знал, что в Ньюарке суды работают в такую рань...
  — Они не работают, сэр. Помните, я говорил вам о своем знакомом...
  Брэнсона бросило в холодный пот.
  — Вы что, серьезно? Я же вам запретил!
  — Да, сэр, но я подумал...
  — Плохо подумали!!! Нам только обвинений в незаконном изъятии улик не хватало!!!
  — Но, сэр, никто ведь не узнает...
  — Так, всё, тихо! Мы с вами на эту тему потом поговорим! — приказал Тревор. Он был взбешен, но понимал, что сделанного не воротишь, и если уж информация добыта, надо ей пользоваться, чтобы сидеть на скамье подсудимых не так обидно было. — Что с этими файлами?
  — Загадка, сэр.
  — Загадка?
  — Да. Логи файлообменника говорят, что вчера днем файл с ключом кто-то копировал!
  — Этого "кого-то" отследили?
  — В том-то и дело, сэр! По всему выходит, что он воспользовался домашним компьютером Блейзера!
  Тревор оперся плечом на очень кстати подвернувшуюся колонну и ослабил галстук. Фоксглав, прекрасно знавшая, кто имеется в виду, судорожно сглотнула.
  — Так, погодите... Но ведь это невозможно! Дом был пуст!
  — Вот и я о том же, сэр!
  — Вы точно уверены? Ошибки быть не может?
  — Мы трижды всё перепроверили!
  — Хорошо, я понял... — Брэнсон для верности прижался в стене всей спиной. — Так вот откуда "жучки"...
  "Ура! Он даже о "жучках" запомнил!" — обрадовалась Спасательница. Сэлинджер, напротив, впал в замешательство.
  — Какие "жучки"?
  — Что?
  — Сэр, вы говорили о каких-то "жучках". Что вы имели в виду?
  — Понятия не имею, — Тревор говорил чистую правду. — Вы получили материалы из полиции Мэйплвуда?
  — Насколько я понял, их забрало Бюро, а они...
  — До обеда, я помню. Что ж, значит, у нас есть лишний повод наведаться на родину Блейзера.
  — По-моему, он откуда-то из Массачусетса...
  — Вы поняли, о чем я. К двенадцати я за вами заеду.
  — Вообще-то, я уже собирался домой...
  — Отлично, я заеду за вами домой. Приведите себя в порядок и смените рубашку. Перед выездом позвоню. До встречи! — прежде, чем Говард успел возразить, Брэнсон повесил трубку и сокрушенно вздохнул. Ну что за молодежь непутевая пошла? Это ж додуматься надо, сказать начальнику: "Я уже собирался домой..." Помогай таким после этого личную жизнь устраивать...
  С трудом отыскав в практически пустом, но весьма обширном гараже свой неброский "Мэродэр", Брэнсон вынул из бардачка черный кожаный несессер с электробритвой и одеколоном. Подключив устройство к гнезду прикуривателя, он тщательно побрился перед зеркалом заднего вида и натер лицо ароматной успокаивающей кожу жидкостью. Переодеться тоже бы не помешало, но это придется отложить до заезда к Сэлинджеру. На прежней должности Тревор всегда возил в машине полный комплект сменной одежды, однако в последнее время он чаще давал задания другим, чем сам куда-то бегал, и как-то незаметно для себя самого отказался от этой привычки. Как выяснилось, совершенно зря...
  Вернувшись в офис Секретной службы, Брэнсон не без расспросов нашел нужный кабинет. Он оказался заперт, но не успел Тревор прислониться к косяку, как из-за угла вышел худощавый мужчина с морковно-рыжими волосами и спросил, указывая на дверь.
  — Вы ко мне?
  — Если вы специальный агент Эдвард Паркинсон, то да, — ответил Тревор, сверившись с надписью на сером матовом стекле. — Тревор Брэнсон, заместитель начальника охраны президента. Я слышал, вы собираетесь в "Байо-Тэк"...
  — А вы, выходит, мой попутчик? — Паркинсон улыбнулся и протянул руку. — Что ж, такого высокопоставленного пассажира у меня еще не было!
  — Всё когда-нибудь бывает в первый раз.
  — Точно! Что ж, сейчас мой напарник позавтракает и поедем!
  — Буду вам очень признателен, если поторопите его. К двенадцати я должен быть в Ньюарке.
  — Вот как... — рыжий агент сдавил пальцами нижнюю губу. — В таком случае, придется Тому доедать в машине. Я сейчас. Подождете?
  — Конечно, идите... Хотя постойте, у вашего компьютера есть выход в Интернет? Мне бы на пару минут...
  — Пожалуйста! — Паркинсон отпер кабинет и провел гостя к своему рабочему месту. Компьютер пребывал в спящем режиме, поэтому запустился менее чем за минуту.
  — Не беспокойтесь, правила я знаю и много трафика не отниму, — Брэнсон запустил браузер и стал сочинять поисковый запрос. — Вы, если не ошибаюсь, куда-то спешили...
  Эдвард намек понял и удалился. Оставшийся в одиночестве Тревор запустил на телефоне почтовый клиент и очень обрадовался двум пришедшим на его служебный ящик сообщениям. В них не было ничего, кроме длинных наборов цифр и букв, которые сами по себе ничего не значили. Но ежели войти на секретный, доступный только со служебных компьютеров сервер и ввести их в специальное окошко, можно узнать много нового и интересного. В частности, что специальные агенты Дальстром и Хендерсон успешно справились с возложенной на них миссией по перемещению нужных людей в нужное место. Ни имен, ни адресов — лишь кодовые обозначения, которые просто необходимо было указать, чтобы другая группа не вздумала везти своих подопечных в уже занятое кем-то убежище.
  Что ж, один больной вопрос закрыт.
  Вернувшись к стартовой странице, он ввел в строку поиска "Украина+2001+журналист+убийство" и моментально получил в распоряжение ворох ссылок на самые различные материалы, от сдержанных обзорно-аналитических статей до сверхэмоциональных записей в личных блогах. Времени скрупулезно просеивать информацию в данный момент не было, поэтому он, как до этого Чип, пошел по кратчайшему пути, благо ссылка на нужную статью в "Википедии" обнаружилась уже на второй странице. Дабы не тратить время зря, Брэнсон отправил все нужные материалы на печать, после чего быстренько удалил историю просмотра. Его нельзя было назвать докой в компьютерных делах, но правила обращения с чужими компьютерами он знал наизусть.
  Как раз когда принтер исторгал последнюю страницу, вернулся Паркинсон.
  — Тревор, вы готовы?
  — Уже иду! — Брэнсон отправил компьютер назад в спячку и собрал листки, наперед зная, что он в них прочтет.
  Оставалось выяснить, откуда он это знает...
  Всю дорогу до "Байо-Тэк" он то и дело переводил взгляд с едущей впереди машины Паркинсона на пассажирское сиденье, куда сложил распечатку статьи об убитом журналисте и еще четырех других, отсылки к которым обнаружились в тексте. Гиперссылки там, вообще-то, были в каждом втором предложении, но Тревор за один беглый просмотр сумел вычленить все нужные имена, даты и термины, испытывая при этом такое же сильное чувство дежавю, как во время второй и последующих поездок на невадскую "фабрику разводов" . Он уже где-то всё это читал.
  Но при этом голову готов был дать на отсеченье, что до сегодняшнего дня эти статьи в глаза не видел.
  Фирма "Байо-Тэк" размещалась в свежереконструированном пятиэтажном здании на бульваре Макгиннеса, у самой границы между Бруклином и Квинс. Большие окна обращенного к магистрали фасада и узкие бойницы вытянутой вглубь квартала пристройки говорили о том, что здесь не только перебирают бумажки, но и занимаются подлинно исследовательской деятельностью, плоды которой не предназначены для посторонних глаз. Учитывая, что "Байо-Тэк" в рекордно короткий срок стал одним из лидеров на рынке препаратов для лечения нервных расстройств и проблем с обменом веществ, там было, что прятать.
  К чести доктора Элайджи Вассермана, заведование режимным объектом никак не отразилось на его радушии. Узнав о прибытии агентов Секретной службы, он сам вышел в приемную, поздоровался с каждым за руку и пропустил перед собой в кабинет, недостаток просторности которого с лихвой компенсировался уютом. Мебель, в том числе два глубоких мягких кресла, была превосходно вписана в пространство, причем так, что не загораживала ни окно, ни непонятно как оставшуюся свободной стену, увешанную дипломами и грамотами на имя Вассермана. Она сразу привлекла внимание Тревора, причем не количеством регалий, которое, надо сказать, впечатляло, а тем, как изящно они были размещены. На ум будто само собой пришло слово "фэн-шуй", о чем он не преминул уведомить гостеприимного хозяина.
  — Спасибо, мистер Брэнсон! — ученый деликатно поклонился в псевдо-японском стиле. — Но я с этим учением знаком лишь понаслышке, так что полагался исключительно на собственные представления о гармонии. И, как явствует из ваших слов, не без успеха! Ну да ладно, как говорят на моей исторической родине, в ногах правды нет. Прошу, кресла и стулья в вашем полном распоряжении!
  Двое сотрудников нью-йоркского отделения незамедлительно воспользовались приглашением, а Тревор с позволения хозяина остался на ногах и отошел в угол комнаты, чтобы получше рассмотреть висевшие там фотографии. Паркинсон достал диктофон и записную книжку, проговорил все протокольные фразы и перешел к делу. Вассерман отвечал обстоятельно, не торопясь, слово в слово повторяя то, что в свое время говорил Блейзеру. Его мягкий голос, окладистая борода и обрамлявшие лысину вьющиеся волосы, которые в реальности оказались гораздо длиннее, чем было видно на экране, делали его похожим на доброго старичка-лесовичка. Если бы не ультрасовременные очки в стильной оправе, сходство было бы полным.
  — ...в общем и целом, молодые люди, более мне ничего не известно, — подвел черту под очередным подробным ответом ученый.
  — Понятно, — Паркинсон поставил птичку напротив последнего пункта в списке вопросов. — Что ж, мистер Вассерман, у меня всё. Разве что агент Бренсон захочет...
  — Захочу, — подтвердил Тревор, поворачиваясь к ученому. Однако спросил не то, что собирался: — Скажите, вы у себя в лаборатории держите летучих мышей?
  Вопрос Элайджу удивил.
  — Нет, никогда ни одной не было! Их нервная система и геном слишком сильно отличаются от человеческих, поэтому смысла испытывать на них лекарства немного. А почему вы спрашиваете?
  — Да так, идея одна в голову пришла... — на сей раз Тревор не стал очертя голову бросаться к окну, где, как ему показалось, мелькнула ушастая мордочка, а просто констатировал, что четыре часа сна за двое суток — это слишком мало. — А каких животных вы используете?
  — Белых мышей, лабораторных крыс и морских свинок. Как и все.
  — Из них можно сделать "ликвидаторов абсолютной надежности"?
  Вассерман интеллигентно рассмеялся.
  — Что здесь смешного? — хмуро спросил напарник Паркинсона. Брэнсон удостоил его уничтожающим взглядом.
  — Пожалуйста, доктор, простите моему коллеге некоторую несдержанность. Это возрастное и со временем пройдет.
  — Не волнуйтесь, я не в обиде, — возразил Элайджа, хотя малозаметные перемены в его облике недвусмысленно свидетельствовали: если бы не своевременные извинения старшего агента, беседа развивалась бы абсолютно иначе. — Просто вчера мне этот вопрос уже задавали коллеги мистера Блейзера, мир праху его, и знаете, что я им ответил? А вот что: если можно научить дельфинов охотиться на боевых пловцов, что мешает научить мышей охотиться на президентов? Ничего!
  — Другими словами, вы верите в реальность проекта ЛАН, — констатировал Паркинсон.
  — Ошибаетесь, юноша! Я верю в его принципиальную осуществимость, а это вовсе не одно и то же. В реальность чего бы то ни было нужно не верить — ее нужно доказывать. А это уже не моя, а ваша забота!
  — Это точно, мистер Вассерман! — быстро согласился Брэнсон, не давая напарнику Паркинсона ляпнуть сгоряча еще что-нибудь. — Тогда другой вопрос: если бы вы согласились на предложение "Истерн Фармасьютикалз", у вас было бы, что им предложить? Есть у вас какие-нибудь грызуны с интеллектом выше среднего?
  Элайджа хитро улыбнулся.
  — Есть. Показать?
  — Покажите, — опасливо согласился Брэнсон, морально готовый к тому, что Вассерман выдвинет ящик стола и достанет оттуда какого-нибудь кролика-ниндзю. Но реальность оказалось еще удивительней, потому что Элайджа встал из-за стола и повел их не куда-нибудь, а в секретное лабораторное крыло, куда не допускались посторонние вне зависимости от видовой принадлежности. Во всяком случае, Фоксглав, как ни пыталась, не смогла найти лазейку, что, учитывая ее способности, опыт и тот факт, что Спарки регулярно входил и выходил отсюда, было в высшей степени странно. Но потом летучая мышка вспомнила, что они всегда высаживали Спарки на крыше административного крыла, откуда попасть внутрь было раз плюнуть. Правда, только до определенного момента, а именно до восьми часов утра, когда на рабочие места возвращались ученые, а на посты охраны заступала новая хорошо отоспавшаяся смена. Сейчас лезть в здание было смерти подобно, так как шансов остаться незамеченной у летуньи было микроскопически мало, а ловить ее в случае обнаружения бросилась бы вся контора. Поэтому ей оставалось лишь вернуться на подоконник кабинета Вассермана, понуро обернуться крыльями и ждать, гадая, что же или кого же он демонстрирует своим гостям.
  А вот ее товарищу по команде ни о чем гадать не пришлось.
  Спарки не помнил, как добрался до своего "рабочего кабинета", причем не столько в силу извечной забывчивости, сколько под впечатлением рассказа Чипа. Хотя бурундук в целях экономии времени опустил множество деталей, нарисованная им картина так и стояла у ученого-крысы перед глазами, наотрез отказываясь забываться и отчаянно мешая заснуть. Спарки тряс головой, ворочался, бил хвостом по полу, но всё было тщетно. Сон не шел, усталость усиливалась, а вдобавок он перебудил соседей, которые, даром что родились и выросли в лаборатории, спросонья кротким нравом не отличались и, будь их воля, заложили бы его с потрохами, чтобы впредь и сам никому спать не мешал, и другим неповадно было. Однако это был как раз тот случай, когда языковый барьер между людьми и животными был не проклятием, но благом, и всё закончилось благополучно: сотрудники "Байо-Тэк" ничего не узнали, а Спарки уснул и дал уснуть другим. Правда, ненадолго, но виноват в этом был не он, а вошедшая в комнату процессия во главе с доктором Вассерманом.
  — Сейчас, молодые люди, сейчас вы сами всё увидите! — приговаривал он, ежесекундно оглядываясь на своих спутников, судя по выражениям их лиц, уже впечатленных увиденным. Помещение, на языке науки именовавшееся "Комнатой хранения животных моделей", и впрямь не могло не поразить человека с воображением или хотя бы знакомого с классикой вроде "Секрета крыс". Оно напоминало библиотечное хранилище, только вместо книг на стеллажах стояли закрытые решетками контейнеры с грызунами. Многие из них при появлении незнакомцев прижались к прутьям, и не ожидавшим такого к себе внимания агентам Секретной службы стало немного не по себе.
  — Страшно? — усмехнулся Вассерман, от которого не укрылось замешательство гостей.
  — Да не то, чтобы... — неуверенно ответил Паркинсон. — Просто...
  — Не надо, не отнекивайтесь! — остановил его Элайджа. — У меня у самого каждый раз мурашки по коже бегают! Восстание машин — ничто по сравнению с восстанием животных! Сами сейчас убедитесь!
  Паркинсон с напарником затравленно переглянулись. Брэнсон, как и подобает старшему по званию, хранил каменное выражение лица, хотя и ему от такой перспективы стало малость не по себе. Вассерман, притворившись, что не замечает реакции гостей на свои слова, подошел к самому дальнему от дверей стеллажу и при помощи бесконтактной карточки открыл замок на крайнем слева контейнере в четвертом от пола ряду. Запустив ладонь глубоко внутрь, он осторожно вынул крупную крысу с несколько более желтоватой, чем у ее товарок, шерстью.
  — Знакомьтесь! — провозгласил он, показывая добычу спутникам. Его прикосновение и голос разбудили крысу, и она, вцепившись коготками в ладонь ученого, непонимающе заморгала, пытаясь понять, что вообще происходит. — Это Спарки, наш уникум!
  Услышав имя, крыса вздернула уши и запрокинула мордочку.
  — Ого! Том, ты видел?! — воскликнул Паркинсон, наклоняясь вперед. — Она всё поняла!
  — Разумеется, — снисходительно улыбнувшись, подтвердил Вассерман. — Они всегда всё понимают!
  — А почему "Спарки"? — спросил Брэнсон.
  — Потому что она, точнее, он, это ведь самец, бьется током, да так, что искры летят!
  — Ну, это неудивительно, — Тревор провел пальцем по одному из контейнеров. — Животные трутся шерстью о пластик, в результате получаем электрический заряд...
  — Сразу видно, что вы не спали на уроках физики, агент Брэнсон! — в похвале ученого было гораздо больше уважения, чем вежливости. — Знаете, мы тоже об этом думали, но дело в том, что остальные животные, как бы долго они в клетках ни сидели, током не бьются. А Спарки — еще как!
  — Почему же он сейчас вас не ударил?
  — А кто говорил, что он бьется током всегда? Я лично такого не говорил. Он бьется током редко, и никогда не знаешь, ударит тебя или нет. В этом-то и феномен!
  — Да, но какое это имеет отношение к интеллекту? — нетерпеливо спросил Том.
  — Это — никакого, — согласился Вассерман. — А то, что имеет, находится в соседней комнате. Не отставайте!.. Агент Брэнсон, куда это вы?!
  Но Тревор, не слыша его, почти что бегом устремился по проходу к стеллажу под стенкой, в одном из контейнеров на верхней полке которого он заметил пристально наблюдающую за ним крысу примерно такой же, как Спарки, расцветки, но при этом одетую в миниатюрную копию лабораторного халата.
  — Агент Брэнсон! Агент Брэнсон! — бросился следом директор "Байо-Тэк". — Вернитесь!
  — Доктор, скажите, можно вынуть вон тот контейнер?
  — Зачем это вам?
  — Можно или нет?
  — Конечно, можно, всё можно... Но там нет ничего интересного, уверяю вас!
  — Ничего, я быстро...
  Хотя Брэнсона нельзя было назвать низкорослым даже при большом желании, ему пришлось встать на носки, чтобы дотянуться до нужного контейнера, да и то лишь кончиками пальцев. Но это его не остановило. Он уже просто устал от всех этих связанных с животными видений и был твердо намерен разобраться, что к чему.
  — Осторожнее!!! — вскричал Вассерман, когда передняя часть пластикового короба подалась вниз.
  — Знаю... — процедил Тревор, в чей жизненный план и без того не входило разбивать контейнер. — Помогли бы лучше, что ли...
  — Что?.. А, сейчас! — фармацевт повернулся к оставшимся у контейнера Спарки агентам. — Молодые люди! Нужна ваша помощь!
  Вообще-то Брэнсон рассчитывал на помощь самого Вассермана, поэтому еле слышно скрипнул зубами, но промолчал. Как-никак, Элайджа был здесь главный, и потом, он держал драгоценную крысу... В итоге помощь хоть и задержалась, но не запоздала, и общими усилиями трое агентов опустили объемистый ящик на уровень глаз.
  — Что там, сэр? — поинтересовался Паркинсон. Брэнсон не спешил с ответом, пока тщательно не рассмотрел каждую заслуживающую внимания деталь содержимого контейнера.
  — Ничего, — вынужден был признать он. — Кормушка, поилка и брат-близнец Спарки, остервенело поедающий какую-то тряпочку... Кстати, доктор, откуда она у него?
  — Известно, откуда, — пожал плечами Вассерман, — лаборанты подложили.
  — Зачем?
  — Чтобы он ее грыз, зачем же еще? Крысы, да будет вам известно, должны постоянно стачивать зубки, иначе они станут такими длинными, что зверек не сможет кушать и умрет. А вы не знали?
  — Нет. Так получилось, что я никогда не имел дело с крысами. Грызунами, я имею в виду. Вот и вижу то, чего нет... Ладно, коллеги, давайте поставим контейнер на место...
  — Подождите! — всполошился Вассерман. — Без лестницы у вас ничего не выйдет!
  — И где нам ее взять? — не слишком почтительно поинтересовался Том.
  — О, это очень просто! Идете вон в тот угол и берете!
  — Здесь есть лестница? — переспросил Брэнсон.
  — А как же иначе?
  — Что ж вы сразу не сказали?
  — А вы меня спрашивали?
  Поняв, что с Вассерманом ему не тягаться, Тревор отступил, предоставив водружать контейнер на место Паркинсону с напарником. Те справились на удивление быстро, и процессия удалилась, прихватив с собой Спарки. Вернее, это они так думали, потому что едва за ними закрылась дверь, настоящий Спарки выплюнул изжеванный халат и в изнеможении сел прямо в кормушку.
  Он еще никогда не был так близок к провалу.
  Его, как и всех остальных, разбудил голос Вассермана, но он слишком устал и поначалу не проявил к визиту директора никакого интереса, а к решетке бросился только тогда, когда услышал фамилию "Брэнсон". Спасатель так спешил поглядеть на агента, расследующего дело Блейзера, что далеко не сразу понял, что до сих пор в халате. А когда понял, было уже поздно... Обычно он прятал одежду под кормушку, но сейчас у него хватило времени только на то, чтобы скомкать халат и сунуть его себе в рот. Как ни странно, помогло...
  — В лабиринт, небось, потащили, — заметила толстая крыса Цукеров по кличке Обжора, обитавшая в соседнем контейнере. — Совсем бедолагу загонят...
  — Не загонят, — возразил Спарки, отряхиваясь и подходя к решетке. — Глиммеру это нравится.
  — Ну да, тебе-то легко говорить! Сам-то, небось, всю неделю баклуши бил, пока ребята за тебя туда-сюда бегали...
  Спасатель не стал спорить с Обжорой, мировоззрение которой генетически ограничивалось миской с кормом. Что взять с нее, если вообще никто из обитателей лаборатории, кроме Спарки, не представлял себе жизни за ее стенами. Даже Шнырок, обитатель соседнего стеллажа, который изображал из себя Глиммера, пока тот прикрывал отсутствие Спарки.
  Дело в том, что наличие животных в клетках проверяли не лаборанты, а охранники, для которых главное было, чтобы в каждой клетке было по грызуну. Поскольку двигались они всегда от двери вглубь комнаты, делая при этом только один проход, Спарки сговорился со Шнырком, обитателем ближайшего ко входу стеллажа и обладателем спринтерских качеств и отменной прыгучести. После того, как охранник заглядывал в клетку к Шнырку и сворачивал за угол, тот отпирал свой контейнер полученной от Спасателя миниатюрной копией бесконтактного ключа, который подходил ко всем контейнерам вообще, залезал на самый верх стеллажа и мчался к пустующей обители Глиммера. К тому времени, как туда добирался охранник, Шнырок уже сидел на месте двойника Спарки, а когда человек уходил, отпирал двери всё тем же ключом и бежал обратно.
  При этом, что характерно, ни ему, ни другим осведомленным об этой комбинации грызунам и в голову не приходило воспользоваться ключом, чтобы сбежать из лаборатории, хотя они прекрасно знали, что и как нужно для этого сделать. Они просто не хотели этого, сознательно предпочтя покой и стерильность лаборатории полной опасностей и неопределенности жизни на воле, где ты не должен терпеть уколы и бегать по лабиринтам, но и тебя никто не обязан кормить, поить и лелеять. Чисто по-крысиному Спарки прекрасно их понимал, как понимал и то, что не повстречай он тогда Гаечку и Спасателей, думал бы точно так же. И это было по-настоящему страшно. Не случайно в последнее время ему часто снился один и тот же кошмарный сон о том, что друзья приходят прямо сюда, в "Байо-Тэк", забирать его на очередное задание, а он им отвечает, что уходит из Спасателей, потому что здесь тише, уютней и спокойнее... Ужас, иначе не скажешь!
  Агенты Секретной службы испытывали схожие чувства, но не за себя, а за плещущуюся в резервуаре с подкрашенной для чистоты эксперимента молоком водой крысу. Она плавала от стенки к стенке, поочередно тыча носом в небольшие выпуклости у самой кромки воды, и лишь нажав на каждую из них и получив причитающийся за это низкочастотный акустический удар — близость воды не позволяла использовать электрошок — забиралась на неразличимую сквозь мутную воду площадку и вставала на задние лапки в ожидании награды.
  — Каково, а? — спросил Вассерман, скармливая Глиммеру, которого он и остальные настойчиво называли "Спарки", очередную порцию корма.
  — Вы уверены, что ему не больно? — еще раз уточнил Брэнсон.
  — Было бы больно, стал бы он это делать? Мы уже много раз ставили этот опыт, и всякий раз он ведет себя схожим образом — пока хотя бы в одну ловушку не попадется, на платформу не вылезает, хотя, как вы сами видите, прекрасно выучил, где что находится!
  Напарник Паркинсона отнесся к заявлению ученого скептически.
  — Да ладно! Ему просто везет!
  — Везет? — очки Вассермана недобро блеснули. — Чтоб я так жил! Вы о когнитивных картах когда-нибудь слышали? Впрочем, кого я спрашиваю... Давайте бросим его в воду еще раз и убедимся!
  — Не надо, мы верим! — остановил его Тревор. Энтузиазм Вассермана, явно входившего в когорту ученых, для которых атомный взрыв — просто хорошая физика, был ему понятен, однако неприятен, поэтому он поспешил вернуть беседе конструктивный характер. — И всё-таки, доктор, где здесь интеллект выше среднего?
  — Да всё там же! Эти ловушки, они ведь работают постоянно!
  — Не понимаю...
  — Ничто не мешает Спарки всё время тыкаться носом в одно и то же место, получая при этом удовольствие!
  — Как же, ничто! — хмыкнул Паркинсон. — Он же утонет!
  Элайджа пристально посмотрел на него.
  — Думаете, причина в этом?
  — Конечно, в чем же еще!
  — А если я вам скажу, что когда одной крысе в мозг, прямо в так называемый "центр удовольствия", вживили электроды и научили нажимать на включающую ток педаль, она забыла о еде и сне и получала удовольствие, пока не умерла от голода?
  Паркинсон что-то промычал и отвернулся. Вассерман просиял.
  — Вот! Вот то-то и оно! Обычная крыса будет получать удовольствие, пока не погибнет! А необычная, — он указал на Глиммера, — остановится. А ведь умение вовремя остановиться — большая редкость не только среди грызунов!
  Паркинсон прыснул в кулак, а его напарник понурился. По всему видать, умение вовремя остановиться не входило в число его добродетелей. У Тревора это получалось гораздо лучше, особенно при наличии часов с почасовой звуковой сигнализацией, как раз в этот момент давших о себе знать.
  — Прошу прощения, доктор, — объявил Брэнсон, убедившись, что сейчас действительно одиннадцать часов утра, — мне пора. Спасибо за поучительную демонстрацию!
  — Как пора? — воскликнул Элайджа. — Вы же еще не видели наш лабиринт отражений! Спарки там такое выделывает!
  — Не сомневаюсь, но увы: слишком много дел и слишком мало времени! Но, думаю, мои коллеги с радостью...
  — Нет-нет, нам с Томом тоже пора! — поддержал почин Тревора Паркинсон, которого общество Вассермана и лабораторных животных уже давно тяготило, но возможность распрощаться представилась только сейчас. — Спасибо за экскурсию в святая святых!
  — Святая святых? Это? — глава "Байо-Тэк" презрительно скривился. — Вы очень плохо о нас думаете, молодой человек, если всерьез полагаете, что кадка с водой — наше высшее достижение! Это просто аттракцион для туристов вроде вас по сравнению с тем, что находится на действительно секретных этажах. Но вход туда закрыт даже для телезвезд!
  Брэнсон непроизвольно вздрогнул.
  — Выходит, вы меня узнали?
  — Разумеется! — Вассерман горделиво усмехнулся. — Я эту передачу уже двадцать раз пересмотрел! Надеюсь, хоть вы найдете тех, кто всё это устроил, а то на ФБР уже надежды никакой!
  — Кстати, о ФБР. Вы не помните фамилий агентов, которые изымали у вас письма?
  — Фамилии? Нет, конечно! Это когда было-то!
  — Может, Берг и Санчес?
  — Не исключено. Говорю же, не помню. Хотя один из них был мексиканцем, тут вы правы! Думаете, они в этом замешаны?
  — Кто, Берг и Санчес? Ну что вы, нет, конечно! Просто надо быть в курсе дел старых друзей, согласны?
  — Согласен, мистер Брэнсон, всецело согласен! Вы знаете дорогу? Впрочем, откуда вам знать... Идемте, я вас проведу!
  Вернув Спарки по имени Глиммер в контейнер, Вассерман и агенты покинули научное крыло и уже собирались прощаться, как вдруг Паркинсон изменился в лице, охлопал карманы и произнес одно лишь слово:
  — Ручка.
  — Бинго! — возрадовался Том. — А я уж гадал, что и где ты забудешь сегодня...
  — Должно быть, я оставил ее в кабинете, — хоть и с трудом, но всё же оставил его подначку без внимания Эдвард. — Да, больше вроде негде. Доктор Вассерман, если можно, я бы хотел...
  — Конечно, молодой человек! На вашем месте я бы тоже понапрасну вещами не разбрасывался! Пойдемте!
  — Томми, я быстро! Мистер Брэнсон, не хочу вас задерживать...
  — Всё о"кей, я подожду, — заверил его Тревор, тем самым не только проявив цеховую солидарность, но и позволив Фоксглав не потерять себя из виду. Разбуженная активными поисками письменной принадлежности Спасательница продрала глаза, оценила обстановку и камнем бросилась вниз, к черневшему в центре стоянки "Мэродэру". В принципе, она и так знала, куда направляется его хозяин, но в ее нынешнем состоянии даже сопряженная со многими опасностями поездка была стократ предпочтительнее полета на своих перепончатых. Также она обнаружила, что если просунуть ступни между багажником и верхним краем номерной таблички, можно очень даже неплохо зависнуть вниз головой. Правда, приходилось тереться ноздрями о холодный и не самый чистый металл, зато так запах выхлопного газа практически не ощущался.
  Что до Брэнсона, он покидал "Байо-Тэк" со смешанными чувствами. Удовлетворения от проделанной работы не было, хотя поставить мысленную галочку напротив узлового пункта повестки дня было всё-таки приятно. Агент не рассчитывал узнать от Вассермана ничего действительно важного и нового, но азарт приходит во время охоты, и уходить с пустыми руками очень не хотелось. Не считать же достижением в борьбе с "Черным столом" знакомство с "чудо-крысой".
  Настроившись на радиостанцию, чьей службе новостей еще хоть как-то можно было доверять, он на прощанье махнул рукой коллегам и повернул на север, намереваясь сперва через туннель Квинс-Мидтаун попасть на Манхэттен, а уже оттуда — на материк, в Ньюарк. Стоило ему снова увидеть распечатки, как вернулось затухшее было ощущение всеведения. Нельзя сказать, чтобы Тревору не нравилось чувствовать себя гением, но он привык знать причины и поводы для своих чувств и мыслей, и невольно задался вопросом, не сошел ли он с ума. Тут же стало гораздо спокойнее: он где-то читал, что если человек в состоянии усомниться в собственном психическом здоровье, значит, он еще не совсем потерян для общества. Откуда же тогда взялись Украина и журналист Гангидзе, чья смерть чуть было не привела к отставке президента?
  "Ого, ничего себе, я даже такое знаю... Нет, тут явно что-то не то... Так, надо побыстрее заканчивать это дело и ложиться на обследование, пока не поздно. А то мало ли, может, мне и впрямь уже до маразма недалеко..."
  Мысленно повторив зарок три раза, чтобы не забыть, Брэнсон заставил себя сосредоточиться исключительно на управлении автомобилем и всю дорогу до Ньюарка смотрел прямо и слушал радио, даже не подозревая, что на заднем бампере его машины спит существо, знающее ответы если не на все, то на большинство мучающих его вопросов.
  
  
  * 39 *
  
  — Что, малыш, не спится? — усталый, но от этого не менее зычный голос заставил Чипа вздрогнуть, отчего курсор мигом оказался в противоположном от требуемого углу экрана. Опасаясь разбудить жену, бурундук не стал пользоваться компьютером на верхнем этаже и спустился в комнату Фоксглав, где, как он рассчитывал, его очень долго никто не потревожит.
  — Нет, Рокки! — насколько мог бодро ответил он, хотя то, что он прозевал приближение тучного друга, было плохим знаком. — Просто встал чуть раньше, чтобы изучить материалы.
  — И что там у нас? — австралиец встал у него за спиной, пытаясь понять, что означает нагромождение таблиц на экране дисплея.
  — Пока ничего подозрительного или необычного, но он мог стереть компрометирующие его звонки и сообщения, поэтому делать какие-либо окончательные выводы рано.
  — Спасибо, Чиппер, а теперь помедленнее, так сказать, для тех, кто только что проснулся.
  — Что? А, в таком аспекте... Помнишь, пока вы с Дейлом караулили Брэнсона, мы с Фоксглав...
  — Летали в Штаб с картой памяти, помню... А, так это всё с нее?
  — Да, и это еще далеко не всё. Тут диктофонные записи, архив сообщений и почты, телефонная книга... Вся подноготная, одним словом! Здесь точно найдутся улики!
  — Ну а ежели нет?
  — Значит, я плохо искал! — бурундук сердито запыхтел, борясь с непокорным шариком. — Что-нибудь да сыщется!
  — Никак не могу понять, почему ты ему не доверяешь? Вжик ведь говорил...
  — Я помню, что говорил Вжик! — оборвал его Чип. — А теперь послушай, что скажу я! Человек, который получал наше письмо и лично арестовывал Ферранте и Сноу, волею судьбы оказывается старинным приятелем одного из тех, кто охранял доктора и погиб при взрыве! Потом, когда кто-то пытается убить Блейзера, он снова тут как тут, и не просто так, а в качестве главы расследования! И всё бы ничего, но речь идет о Треворе Фицджеральде Брэнсоне, заместителе начальника охраны президента США, которому по должности не положено заниматься такими делами! Не положено, понимаешь? Но он ими занимается, более того, его якобы уполномочивают на это президент, два министра и директор Национальной разведки! Тебе не кажется, что всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой?
  — Да как тебе сказать... Не скажу, что я в этих делах дока, но будь я заместителем начальника охраны президента и убей моего старого друга террористы, я сделал бы всё возможное и невозможное, чтобы найти этих мерзавцев! Так что я этого Брэнсона прекрасно понимаю!
  — Другими словами, ты предвзят.
  — Естественно! А ты нет?
  — Нет, я объективен.
  Терминологические споры Рокфору не удавались никогда, поэтому он зашел с другого фланга.
  — Но ты же всё-таки решил ему довериться? Решил! А значит...
  — Я хочу его спровоцировать.
  — Спровоцировать? На что?
  — В идеале — на сеанс связи с руководством, в смысле, с "Черным столом". Но хватит и простого бездействия.
  — Бездействия, говоришь? — переспросил Рокфор. — Но ведь мы даже не знаем, подействовало ли внушение!
  — Тем хуже для внушаемого.
  Слова друга не на шутку встревожили австралийца.
  — Извини меня, Чиппер, но это уже слишком...
  — Не слишком! — бурундук топнул ногой по стыку двух кнопок, закрыв текущее окно и вызвав сразу три новых. — В нашем деле ничего не бывает слишком! То, что Брэнсон производит впечатление честного профессионала, ровным счетом ничего не значит! Дезире , если ты вдруг забыл, поначалу тоже много чего производила!
  Чип упомянул ту давнюю историю не просто так. Он специально выбрал самый неприятный для собеседника эпизод, рассчитывая не столько убедить его в своей правоте, сколько избавиться от него. Но Рокки вопреки ожиданиям не ушел на кухню гасить печаль кусочком сыра, а придвинул стул, сел рядом и со всей возможной ненавязчивостью задал вопрос, на который как негласный приемный отец Гайки, ведший ее к брачному алтарю , имел полное право:
  — Чиппер, мальчик мой, скажи, у вас с Гаечкой как?
  — В каком смысле?
  — Ну как в каком... В самом что ни на есть непосредственном! Она места себе не находит, ты вон вообще на людей бросаешься... Положение не из приятных, согласен, но ведь всё поправимо! Скажем, я знаю одного шамана на Алеутских островах...
  Оставив в покое шарик трекбола, Чип повернулся всем телом к Рокфору. Тот был готов к любой реакции, поэтому отнюдь неспроста завел этот разговор именно сейчас, когда они оба были вымотаны до предела. В таком состоянии драчуны из них были неважнецкие, а кроме того, оно может впоследствии послужить удобным объяснением сказанных сейчас грубых слов. Но не отличавшийся кротким нравом бурундук против ожидания не рассвирепел, а засмеялся.
  — Рокки, перестань, всё не настолько плохо!
  — Думаешь? Вы женаты уже, дай Бог памяти, о-го-го сколько, и до сих пор нет даже намека на, ну, подрастающее поколение...
  — Верно, — не стал отрицать очевидного Чип, — но наше с Гаечкой здоровье тут совершенно ни при чем. Просто время сейчас не самое подходящее...
  — Да? — недоверчиво хмыкнул Рокфор. — И когда же, по-твоему, настанет подходящее?
  — После победы над "Черным столом", разумеется.
  — А при чем здесь "Черный стол"? — непритворно изумился толстяк.
  — Ну как же! — по гримасе Чипа можно было решить, что ему приходится отвечать на такие вопросы по сто раз на дню. — Гайка дала обет, что не будет заводить детей, пока с "Черным столом" не будет покончено!
  Сказать, что Рокфор опешил, значит не сказать ничего.
  ― Ого! Надо же! А ведь она мне ничего не говорила...
  ― Мне она, если честно, тоже ничего не говорила. Однако недвусмысленно дала понять, что считает мир, в котором действует такая организация, как ЧС, слишком опасным, чтобы растить детей. Ты не думай, я честно пытался ее переубедить, но ты же знаешь самок, они видят и воспринимают всё иначе...
  ― Это точно! ― закивал австралиец. ― Вот, скажем, моя мамуля любит повторять, что жизнь, она как сырный соус ― куда не ткнешь, везде самая гуща. Ох, помнится, и натыкался я в свое время, чуть зубов не лишился, а сырной гущи как не было, так и нету... Но уж от Гаечки нашей я такого не ожидал. Я бы понял еще, если бы она за очередную свою диссертацию принялась или как там это у них называется, но чтобы такое...
  Чип выдавил из себя печальный смешок.
  ― Ты не поверишь, но она принялась. Очередной проект из тех, что должны радикально улучшить жизнь на всей планете. Нет, я нисколько не сомневаюсь в ее талантах, просто, ну, если взять вместе, то оно как-то... А тут еще это всё...
  ― Не унывай, парень! ― Рокфор встал и похлопал его по сутулой спине. ― Всё наладится! В жизни каждой семьи бывают трудные времена, но вы просто созданы друг для друга и справитесь с любыми ― слышишь? ― с любыми трудностями! И не смей спорить!
  ― И в мыслях не было! ― бурундук вновь улыбнулся. ― Да и времени нет: скоро Фокси будет звонить, а я еще даже до половины не дошел... Пока не забыл, очень тебя прошу, пусть этот разговор останется между нами, хорошо?
  ― Разумеется! Я ― могила! ― австралиец жестом продемонстрировал, что его рот на замке. По части хранения секретов вообще до Спарки ему было далеко, но в делах, касавшихся дорогой ему Гаечки, он был надежней сицилийских сырных банков.
  ― Знаю. Кстати, раз уж ты всё равно на ногах, слетаешь со мной за Фокси? А то, чую, без второго пилота я далеко не улечу.
  У Рокфора была другая идея.
  ― Может, лучше разбудить Гаечку? Она всяко посвежее нас будет...
  ― Нет, не надо. Пусть отсыпается, всё равно в ближайшие дни нам всем придется спать посменно. Пилотировать самолет, кстати, тоже, поэтому отдохни, пока есть время.
  ― Удачная идея, ― согласился усач. ― Если что, я буду в гостиной. Ну, или на кухне. Или прямо в "Крыле" и лягу, вспомню бурную пилотскую молодость... Найдешь меня, в общем!
  ― Найду, ― пообещал Чип и, хрустнув костяшками пальцев, повернулся обратно к экрану.
  
  
  * 40 *
  
  Брэнсон оказался не единственным, кто обратил внимание на одновременность покушений на Блейзера и Фарида Джикуая, и по дороге в Ньюарк он успел несколько раз раскаяться в том, что поручил Бланту добывать уже не нужную информацию. Акбарнистанские корреспонденты конгломерата RHOX раскопали всё вплоть до меню последнего завтрака погибших пилотов. У Тревора не было причин не доверять официальному заключению, возлагавшему всю ответственность за теракт на мятежного генерала аль-Зубайри, но этот вариант был слишком очевидным, чтобы сбрасывать со счетов версию о причастности к этому "Черного стола", пусть даже в качестве исполнителя заказа для того же аль-Зубайри.
  Однокомнатная квартира в самом северном из десяти 14-этажных зданий жилого комплекса "Айви Хилл", прозванного за исключительное этническое многообразие своих квартиросъемщиков "Маленькой ООН", впечатляла по-холостяцки спартанской обстановкой и негостеприимностью хозяина. Сэлинджер явно намеревался отоспаться после богатой на события ночи и никакого восторга по поводу предстоящей поездки в Мэйплвуд не испытывал. В ответ на вежливую просьбу Брэнсона одолжить ему чистую рубашку и показать, где тут ванная, он лишь махнул рукой вглубь проходившего сквозь кухню коридора, а сам с лимоннокислой миной скрылся в служившей платяным шкафом кладовке. Тревора холодный прием, более чем компенсированный горячим душем, не смутил ни капли, но другие гости вряд ли были бы столь же снисходительны.
  ― Вы бы для приличия хотя бы парой кресел обзавелись, ― посоветовал он, когда они с Говардом сели в машину. ― Сомневаюсь, что мисс Леннокс по достоинству оценит ваш одностульевый минимализм.
  ― А при чем здесь она? ― ощетинился молодой агент. ― Я ее сюда приглашать не собираюсь!
  ― И очень зря, между прочим, она того стоит. Не сейчас, понятное дело, когда вы знаете друг друга меньше суток, но потом, скажем, на следующей неделе, после пары-тройки свиданий на нейтральной территории...
  ― Послушайте, вы! ― не сиди Сэлинджер в автомобиле, непременно топнул бы со всей силы ногой. ― Я понимаю, что вы большая шишка в Секретной службе, а сейчас еще и мой непосредственный начальник, но это не дает вам права помыкать мной и моими чувствами! Вас я, если уж на то пошло, тоже знаю меньше суток, и моя личная жизнь вас не касается, ясно вам?!
  ― Ясно, ― кивнул Тревор. ― Ясно, что вам ничего не ясно. Я же вам добра хочу!
  ― Серьезно? ― Говард искоса посмотрел на него. ― И чем же я обязан такому вниманию к своей скромной персоне?
  ― Тем, что вы мне нравитесь. В хорошем смысле этого слова, так что перестаньте коситься на мой указательный палец, словно не знаете, что я в очередном разводе.
  Сэлинджер перестал коситься, но не язвить.
  ― Ну и откуда же я, по-вашему, должен это знать?
  ― А разве вы не наводили обо мне справки?
  ― Где, интересно?
  ― У начальства, например. Или у вашего друга-хакера, уж не знаю, что вам ближе.
  ― Не имею привычки копаться в чужом белье, ― Сэлинджер отвернулся к окну, но и так было понятно, что фразу "в отличие от вас" он проглотил с большим трудом.
  ― И это говорит полевой агент Секретной службы? ― Тревор удивленно поднял правую бровь. ― Говард, вы меня пугаете.
  ― Вы меня тоже! ― огрызнулся Сэлинджер. ― Откуда вы знали, где искать машину?
  ― Машину?! ― Брэнсон сбавил скорость, чтобы на радостях куда-нибудь не врезаться. ― Вы нашли машину?!
  ― Да, на стоянке перед прокуратурой графства.
  ― Вы уверены, что это та самая машина?
  ― Цвет и номера, во всяком случае, совпадают, а в салоне мы нашли пропитанную хлороформом вату и два фальшивых удостоверения сотрудников Секретной службы.
  ― Ни фотографий, ни имен, конечно, нет.
  ― Нет, только значки. Да и те, такое впечатление, кусачками из жести вырезаны.
  ― Нарочито грубая подделка... Это интересно. Машина серийная или служебная?
  ― Проверяем, но похожа на служебную. Выпущена ориентировочно три-четыре года назад...
  ― ...а значит, спокойно могла быть куплена на вторичном рынке, ― закончил Тревор. ― Но всё равно попробуйте отследить.
  ― У нас у самих, понятно, и в мыслях не было это делать, но раз вы, мистер Брэнсон, просите, то так уж и быть, попробуем...
  В его голосе было столько яда, что Тревор не выдержал.
  ― А ну прекратите сейчас же! ― гаркнул он. ― Вы что себе позволяете?! Совсем страх потеряли?! Я многое могу простить, но хамства терпеть не буду! Еще одна такая выходка ― и уже к вечеру вы будете выслеживать браконьеров на Аляске! Ясно вам?!
  Не ожидавший такого взрыва эмоций Говард непроизвольно втянул голову в плечи и кивнул, но этого Тревору было мало.
  ― Агент Сэлинджер, я вас не слышу!
  ― Ясно... ― с трудом выдавил из себя Говард.
  ― В таком случае будем считать, что мы друг друга поняли, ― Брэнсон вздохнул и промокнул тыльной стороной кисти вспотевший лоб. ― Однако впредь следите за манерами и речью, а то, не ровен час, нарветесь на кого-то менее покладистого.
  ― Не нарвусь, если этот кто-то не будет... ― Говард прикусил язык.
  ― Чего не будет? ― Тревор вопрошал строго, но это был уже не гнев, а милость. ― Лезть в личную жизнь подчиненных? Так вот, скажу я вам, если этот "кто-то" хоть сколько-нибудь стоит как начальник, он будет в нее лезть. Причем не из праздного любопытства, заметьте, а чтоб облегчить жизнь себе и другим!
  Некоторое время Сэлинджер молчал, что-то напряженно обдумывая, после чего резко повернулся к Брэнсону и безапелляционно констатировал:
  ― Так вот зачем всё это!
  ― Вы о чем?
  ― О вашем внимании ко мне и Конни... Констанции! Вы ведь еще тогда, в палате всё это придумали! Для этого вы ей и звонили! Убедиться, что между нами всё на мази, и вам удалось заполучить информатора в среде работников отделения! Она ― подстраховка для наших внедренных в больницу агентов!
  ― Надо же! ― подивился Брэнсон. ― А вы и впрямь способный юноша! Даже меня перещеголяли!
  ― В смысле "перещеголял"? ― насторожился Говард, озадаченный неприкрытым весельем в голосе начальника.
  ― Всего того, что вы сказали, у меня и в мыслях не было, ― совершенно искренне ответил Тревор, тактично умолчав, что считает это непростительным со своей стороны упущением.
  ― Да, конечно...
  ― Не хотите ― не верьте. Но теперь я точно знаю, что не ошибся в вас.
  Возникла очередная пауза, в течение которой мужчины смотрели в разные стороны. Первым нарушил молчание Тревор.
  — Курить хотите? — он открыл бардачок, демонстрируя початую пачку дорогих сигарет. — Угощайтесь.
  — Спасибо, не курю, — хмуро процедил Сэлинджер.
  — Тоже правильно, — похвалил Тревор, захлопывая крышку. Говард равнодушно махнул рукой.
  — Нет, вы, если хотите, можете курить. Мои родители курили, так что к дыму я привычен.
  — Я тоже не курю.
  Говард удивился.
  — Зачем они тогда?
  — Для налаживания контакта. Сложней всего всегда дается первый шаг. Предложение сигареты — естественный и эффективный способ начать разговор.
  — Вы — сама эффективность, — буркнул Сэлинджер. Тревор не стал отвечать, просто пожал плечами, мол, приходится. Они вновь помолчали, но, как и рассчитывал Брэнсон, краткий эпизод с сигаретами надломил паковый лед, и бурлившее под ним любопытство Говарда в конце концов пробилось на поверхность.
  ― Так как вы узнали, где искать машину?
  ― Интуиция подсказала.
  ― Надо же! ― в голосе Сэлинджера смешались язвительность, недоверие и восхищение. Пока что первого было гораздо больше, но позитивные тенденции определенно наметились. ― И часто с вами такое бывает?
  ― Более-менее регулярно. Впрочем, ваша сказала бы вам то же самое, прочти вы вон те материалы, ― Тревор показал большим пальцем себе за спину, на переложенные на заднее сиденье распечатки. Сэлинджер взял их и погрузился в чтение, причем настолько глубоко, что не заметил, как машина остановилась.
  ― Приехали! ― сообщил ему Брэнсон, припарковавшись напротив входа в полицейский участок. ― Не буду спрашивать, что вы об этом думаете, потому что и так вижу, что много чего.
  ― То есть, вы считаете... ― от волнения Сэлинджер еле справился с застежкой ремня безопасности. ― Считаете, это заговор против президента?!
  ― Возможно, только не орите так, а то люди оборачиваются. Нет, бумаги оставьте тут, полицейским они без надобности. Места здесь вроде тихие, так что будем надеяться, лейтенант Моррисон не слишком занят...
  Поставив машину на сигнализацию, Брэнсон запахнул макинтош и вместе с Говардом направился в участок, а разбуженная хлопаньем дверей и звуковым сигналом Фоксглав полетела искать ближайший таксофон. Никто из них и редких прохожих не обратил внимания на проехавший мимо и остановившийся за перекрестком фургон, принадлежавший, судя по надписям на кузове, крупной электрической компании.
  ― Двенадцать двадцать три: входят в полицейский участок Мэйплвуда, ― объявил Брэд.
  — Записал, — подтвердил сидевший рядом Пит. ― Не иначе, решили проведать мистера Моррисона.
  — Ты сама проницательность, Питти! Будь так добр, напомни, где его кабинет?
  ― Второй этаж, юго-западный угол.
  Брэд прикинул азимут.
  ― Думаю, третий отсюда столб подойдет. Пошли, прогуляемся, а то ты скоро совсем растолстеешь.
  Пропустив реакцию напарника на подначку мимо ушей, Брэд вылез из кабины. Пока они с Питом собирали инструменты и снимали с крыши фургона раздвижную лестницу, а Фоксглав объясняла Чипу, где она находится и как сюда попасть, сотрудники Секретной службы тем же путем, что днем ранее Блейзер, попали в кабинет начальника отдела убийств. И первым, что бросилось им в глаза, была стоявшая на отдельном столике фотография Стэна Блейзера в черной рамке, траурность которой подчеркивалась белизной лежавших подле нее гладиолусов.
  ― Удивлены? ― спросил Моррисон, проследив за взглядами гостей.
  ― Откровенно говоря, да, ― признался Тревор. ― Такой композиции место в фойе, на виду у всех.
  ― А она и так у всех на виду, ― печально усмехнулся полицейский. ― Каждый считает своим долгом зайти и воздать ему должное. И мне заодно, если вы понимаете, о чем я...
  Брэнсон понимал. Оставивший Блейзера одного в своем кабинете Моррисон теперь считал себя виноватым в его гибели, и каждый визит сотрудников, даже самых доброжелательно настроенных, служил ему немым напоминанием и укором.
  ― Не вините себя, лейтенант, вы не могли знать...
  ― Бросьте, агент Брэнсон, бросьте! Я сам тысячу раз это другим говорил, хотя прекрасно знаю, что незнание ― худшее из оправданий. А у меня нету и его, ведь я прекрасно знал, кто он, что сделал и чем ему это грозит...
  ― Понимаю ваши чувства, лейтенант, но всё же давайте перейдем от прошлого к настоящему, ― взял быка за рога Брэнсон, опасавшийся, как бы тронутый скорбью полицейского Сэлинджер не выложил всю правду о Блейзере. Сев на предложенный стул, он продемонстрировал Моррисону, что его телефон может служить диктофоном, а когда тот понимающе кивнул, отключил аппарат и в ответ на недоуменный взгляд пояснил:
  ― Диктофон используют, чтобы ловить собеседников на противоречиях. Но я в вашей искренности не сомневаюсь, поэтому он мне не нужен. Такое объяснение вас устроит?
  ― Допустим, ― по голосу лейтенанта было понятно, что он активно ищет подвох. ― Что именно вас интересует?
  ― Для начала, лейтенант, я бы хотел попросить разрешения называть вас Джимом.
  Моррисон насторожился еще больше, но разрешил:
  ― Хорошо.
  ― В таком случае, я для вас Тревор! ― агент протянул полицейскому ладонь, дабы физически зафиксировать достигнутые договоренности. — Мои слова могут показаться неискренними, знаю, но всё же хочу заверить вас, Джим, что рассматриваю нашу беседу не как допрос свидетеля или, тем более, подозреваемого, а как дружескую встречу представителей двух правоохранительных структур для обмена опытом и ценной оперативной информацией. Как вам такая идея?
  Моррисон усмехнулся и откинулся на спинку кресла.
  — Лично я обеими руками за. Вот только, боюсь, никакого обмена у нас с вами не получится. Расследование веду не я, а агенты ФБР Берг и Санчес, у них же находятся все интересующие вас материалы дела.
  — При всём уважении, Джим, вы не правы по всем трем пунктам. Расследование ведем мы, а не ФБР, и материалы также находятся у нас.
  Полицейский был впечатлен.
  — Даже так? Быстро работаете! Впрочем, чему тут удивляться, если в деле замешаны ваши агенты...
  — Фальшивые агенты, — поправил Брэнсон. — Вы самолично в этом убедились.
  — Я бы так не сказал, — теперь уже Моррисон перешел в наступление. — Я знаю лишь то, что в вашем ньюаркском отделении нет агентов с фамилиями Смит и Джонсон, но при этом я более чем уверен, что среди ваших коллег вообще эти расхожие фамилии не редкость. Кроме того, мистер Блейзер был человеком достаточно осторожным и не уехал бы с кем попало, из чего следует, что документы у этих двоих были в полном порядке.
  — Неправда! — не сдержался Сэлинджер. — Они просто помахали удостоверениями у него перед носом, и он ничего толком рассмотреть не успел!
  Моррисон пристально посмотрел на него.
  — А откуда, извините, вы это знаете?
  — Потому что это единственное возможное объяснение, — ответил за коллегу Брэнсон.
  — Чего?
  — Что Блейзер поехал с ними. Дело в том, что... Говард, вы лучше меня осведомлены в этом вопросе, вам и просвещать Джима. Прошу!
  Сэлинджер, еще не отошедший от осознания вероятных последствий собственной неосторожной реплики, начал просвещение несколько сумбурно, но уже в процессе справился с волнением и заговорил емкими и отточенными, не допускающими двоякого толкования фразами.
  — Фотографий этих подделок у вас случаем нет? — спросил полицейский, когда Говард выговорился. — А то в соседнем Спрингфилде есть фирма, где делают значки и памятные знаки; мы им заказывали юбилейные медали по случаю столетия нашего департамента. Там могут что-то об этом знать.
  Сэлинджер помотал головой.
  — Спасибо за совет, но это вряд ли. Как я уже сказал, работа очень грубая и примитивная, профессионалы так не делают.
  Он посмотрел на Брэнсона, ожидая поддержки, однако на сей раз тот встал на сторону полицейского.
  — Напротив, Говард, Джим дело говорит! Как раз такие вот нарочито фальшивые значки подобные конторы делают охотнее всего, ведь так нет риска схлопотать обвинение в подделке документов. Поэтому фотографии нужны, и чем скорее, тем лучше!
  — Да, но... Это да, но... — рубашка Сэлинджера стала мокрой от пота. — У меня их с собой всё равно нет, за ними надо ехать...
  — Зачем? — удивился Тревор. — Позвоните коллегам, пусть кинут вам MMS! С цифровой фотокамерой это минутное дело!
  — А, ну, если так... Тогда я, я сейчас... — молодой агент трясущейся рукой полез за телефоном.
  — Говард, если вам не трудно, позвоните из коридора, — в небрежном на первый взгляд взмахе руки Брэнсона в сторону двери было столько категоричной властности, что Сэлинджер чуть ли не опрометью бросился вон из комнаты. Если бы Брэнсон на глазах всего участка отстегал его ремнем, он и то чувствовал бы себя менее пристыженным.
  — Суровые у вас порядки, — не удержался от комментария Моррисон, когда они с Брэнсоном остались одни.
  — Не у нас, а у меня, — уточнил Тревор. — По-другому не умею. Наш сержант-инструктор не уставал повторять, что дисциплина — основа успеха. После этого мы всегда долго бегали и отжимались, поэтому когда был рекрутом, готов был его убить по десять раз за каждое из этих трех слов. Но теперь понимаю, что это было чуть ли не самое мудрое, что я слышал в своей жизни.
  — Аналогично, — впервые за время разговора Моррисон улыбнулся по-настоящему непринужденно. — Правда, наш сержант говорил "Порядок — всему голова", после чего раздавал наряды на уборку казармы. Да, было время...
  — Постойте, вы... Неужели вы тоже служили в морской пехоте?! — опешил Тревор.
  — Служил.
  — Вот это да... Если не секрет, в какой дивизии?
  — Никакого секрета. В Третьей экспедиционной.
  — А я наоборот, во Второй... Обучались на Пэррисе ?
  — Именно там. Мы могли видеться?
  — Не думаю, я бы запомнил... А вы там когда были?
  — Весной восемьдесят третьего.
  — А, нет, тогда не могли, я там в семьдесят девятом грязь месил.
  — Сержанта Пэйна, случайно, не знаете? Лысый такой, с писклявым голосом...
  — Бр-р-р, не напоминайте, — Брэнсон демонстративно поежился. — Он у нас старшим сержантом-инструктором был и фамилии своей на все сто соответствовал! Как и его помощники, сержанты Хантер и Уорд. Мы за глаза называли их "тремя всадниками" .
  — Видимо, они об этом знали. Во всяком случае, нашему взводу они именно так отрекомендовались.
  — Боюсь представить, что было дальше... — на сей раз Тревор поежился по-настоящему.
  — А уж мы как боялись! Как-то раз...
  — Ну всё, это надолго! — авторитетно объявил Рокфор, признанный мастер по части воспоминаний. — Если военным дать слово, они его так просто не отдадут! Взять хотя бы моего соотечественника и давнего друга Дога Шеперда по кличке "Полковник"! Не знаю, как другие пастушьи собаки, но он о премудростях управления стадом может рассказывать часами! Да что там часами, сутками напролет! Сидим мы с ним, помнится...
  — Рокки, пожалуйста, не сейчас! — Чипу для полного "счастья" только стереоэффекта не хватало. — Лучше поспи. В ближайшие полчаса нам твои услуги точно не понадобятся, но вот потом...
  — Понял, понял. Умолкаю, — австралиец обиделся, но совету последовал и сел у стены. — Как говорит Дог, пастухи спят не когда хотят, а когда есть возможность. Разбудите, если что.
  С этими словами он опустил на глаза летные очки и уже через минуту захрапел настолько заразительно, что даже вздремнувшая по дороге сюда Фоксглав начала клевать носом. У Чипа же веки стали и вовсе свинцовыми.
  — Ты тоже отдохни, — сказала летунья, тронув его за плечо.
  — Нет. Не могу. Рано.
  — Не беспокойся, я запомню всё, что они скажут!
  — Знаю, но дело не только в словах. Важно всё — мимика, интонация, контекст... Я должен сам всё видеть.
  — Но ты же с закрытыми глазами сидишь!
  — Да?.. А, да... Пожалуйста, слетай к "Крылу", там на заднем ряду должен лежать термос с кофе. Тем, что от него осталось, во всяком случае...
  — Хорошо, я сейчас! — Фоксглав скрылась в полумраке. Когда она вернулась, Чип сидел на том же месте, закрыв глаза и мерно дыша приоткрытым ртом.
  — Чип! — потеребила его Фоксглав. — Чип!
  — Да-да, я слышу, всё хорошо, — ответил бурундук, не поднимая головы. — Кофе у тебя? Похоже, он нужен мне сильнее, чем я думал...
  — Да, возьми! — летунья отлила немного кофе в крышечку термоса и сунула Чипу в руку. Втянув носом характерный аромат, грызун нашел в себе силы приподнять веки и поднести емкость ко рту.
  — Чип, может, тебе всё-таки стоит...
  — Фокси, ты можешь меня загипнотизировать и внушить, что я только что проспал, ну, скажем, сутки?
  — Нет, такого я не умею. Могу наоборот, в сон погрузить, а так... Я ведь не ведьма, я только учусь. Извини...
  — Ничего, — благодаря ускоренному метаболизму грызунов кофе действует на них быстрее, чем на человека, и еще не допив порцию до конца, Чип почувствовал себя способным если не горы свернуть, то встать на ноги точно. — Но тогда не уходи далеко, вдруг меня ловить придется, а лучше тебя с этим никто не справится.
  — Конечно! — кивнула польщенная Фоксглав, и напарники устроились у самого края слухового отверстия. Происходи дело в 5-ом участке полиции Нью-Йорка, они уже давно были бы под столом Моррисона, а то и прямо на нем. Увы, в недавно построенном здании департамента полиции Мэйплвуда не было не только специально проделанных Спасателями проходов и лазов, но даже обычной для более давних построек разветвленной сети мышиных нор. Всё, что смогли сделать Спасатели, это оказаться по ту сторону подвесного потолка нужного им кабинета. Правда, вентиляционной решетки в классическом понимании этого слова там не было, и если бы Фоксглав не обнаружила небольшую трещинку в углу одной из панелей, которую Рокфор мощным рывком превратил в полноценную дырку, их предприятие наверняка потерпело бы фиаско.
   Брэнсону тоже грех было жаловаться на судьбу. Он совершенно не ожидал, что его призванное несколько смягчить обстановку замечание попадет прямо в "яблочко". Правда, чести это, если вдуматься, ему не добавляло, ведь профессионалы обязаны полагаться не на счастливую случайность, а на тщательную подготовку, включавшую среди прочего изучение подробных биографий будущих собеседников. С другой стороны, так ему не пришлось притворяться приятно удивленным, и Моррисон, чувствуя его искренность, раскрепостился и охотно отвечал на расспросы о перипетиях службы. Брэнсон в долгу не оставался, и следующие несколько десятков минут были целиком и полностью посвящены прошлому. Обоим мужчинам было, что вспомнить и чем похвастаться, а когда выяснилось, что старший сын Джима пошел по его стопам и как раз проходит службу на Окинаве , воспоминания сменились оживленным обсуждением нынешнего состояния дел в морской пехоте. И вновь интерес Брэнсона был самым что ни на есть неподдельным, ведь недаром девиз "Всегда верен" дополняется поговоркой "однажды морпех — всегда морпех"...
  — Что-то вашего напарника долго не видно, — заметил Моррисон, когда стороны в очередной раз пришли к согласию, что расходы на оборону сокращать нельзя ни в коем случае. — Вы его так застращали, что он, похоже, решил отсидеться в каком-нибудь укромном месте!
  — Не думаю, — усмехнулся Тревор. По правде сказать, длительное отсутствие молодого коллеги уже начало беспокоить и его тоже, но он был о Говарде слишком хорошего мнения, чтобы заподозрить в слабохарактерности, а кроме того, знал, как много времени порой уходит на самые элементарные вещи. — Скорее, он просто не хочет возвращаться с пустыми руками, а ответ из Ньюарка запаздывает. Впрочем, так даже удобнее.
  — Согласен. Вряд ли ему было бы интересно слушать стариковские байки.
  — И это тоже, да, но главное не это.
  — А что же?
  — Помните, я говорил о трех пунктах?
  Моррисон задумался.
  — Нет, что-то не припомню. О чем тогда шла речь?
  — О том, что дело ведет ФБР, и все интересующие нас материалы находятся у них.
  — А, да, было такое дело... У вас точно нигде диктофона нет?
  — В пределах одной беседы он мне не нужен, — не без бахвальства ответил Брэнсон. — Так вот, говоря, что вы ошибаетесь по всем трем пунктам, я имел в виду, во-первых, что это дело ведет не ФБР, а мы; во-вторых, что материалы дела находятся не у них, а у нас; и в третьих, что меня интересуют не материалы дела, а то, что в них не вошло.
  — Вы намекаете, что мы что-то скрыли? — Моррисон ощутимо напрягся.
  — Скорее, не сочли нужным упомянуть. Либо просто не успели, ведь экспертиза — процесс длительный...
  Полицейский не скривился, не вздрогнул, не отвел глаза. Он просто промолчал чуть дольше обычного, тем самым выдав себя с головой.
  — Что там было, Джим? — спросил Брэнсон. — Что вы нашли?
  Моррисон посмотрел на него исподлобья и коротко ответил:
  — Пули.
  — Пули?
  — Экспертиза еще не закончена, поэтому формально это просто "кусочки неизвестного металла неопределенной формы", но я достаточно долго работаю в отделе убийств, чтоб отличить пулю от гвоздя.
  — Любопытно... — пробубнил Брэнсон, гадая, как увязать пули с установленными в доме репортера "жучками", в наличие которых он почему-то свято верил. — Трупов, я так понимаю, нет.
  — Нет. Пожар был, конечно, знатный, но не настолько сильный, чтобы бесследно испепелить человеческое тело. Правда, его могли унести с собой, как унесли гильзы.
  — Гильзы унесли?
  — Во всяком случае, мы их не нашли, хотя прошлись металлоискателем везде где только можно.
  — Ясно. Калибр оружия определить удалось?
  — Порядка девяти миллиметров, с таким де успехом может быть сороковой или триста пятьдесят седьмой, — Моррисон выдержал многозначительную паузу. — Как у ваших Зауэров.
  — У ваших тоже, — незамедлительно парировал Тревор.
  — Да, но согласитесь, уж больно много совпадений...
  — Которые сами по себе ничего не доказывают. Кстати, вы рассказывали о пулях Блейзеру?
  — Нет, не успел. А до получения результатов из лаборатории и не рискнул бы. Вдруг ошибся, мало ли, сами знаете...
  Брэнсон знал это лучше многих других, поэтому плавно перешел к следующему вопросу:
  — Следы взлома?
  — В привычном смысле — ни малейших.
  — А в непривычном?
  — Вот в непривычном кое-что есть... — Моррисон окинул стол в поисках ненужного листика, не обнаружил такового и взял чистый из стопки подле принтера. — Смотрите, — он нарисовал два смежных квадрата, больший из них обозначив как "Дом", а меньший — как "Гараж". Потом подумал и к стыку первых двух пририсовал третий, совсем маленький, с надписью "Кладовая". — Взрыв, как вы знаете, произошел в гараже. Попасть туда можно через ворота, из дома через внутреннюю дверь и вот из этой кладовой. Собственно, других входов и выходов кладовая не имеет, а мистер Блейзер, по его словам, перед отъездом в Вашингтон ее запер.
  — А что там хранилось?
  — Газонокосилка и садовые инструменты.
  — Ну, такое и впрямь запереть не грех.
  — Да, вот только ключ он оставил тут же в гараже, на верхней полке этажерки.
  Об этом Брэнсону уже рассказывал сам Стэн, и лишь многолетняя практика допросов позволила ему вместо вертевшегося на языке "Знаю!" сказать нейтральную фразу:
  — Это он зря.
  — Согласен. Но дело не в этом.
  — И в чем же?
  — В том, что кладовку взломали изнутри.
  Чип и Фоксглав похолодели.
  — Изнутри? Но ведь Блейзер... ― от удивления Брэнсон чуть не сболтнул лишнего, но быстро сориентировался. ― Я ведь правильно понял, что когда он уезжал в Вашингтон, подсобка была заперта и никого внутри не было?
  ― По его словам, всё было именно так.
  ― Но тогда... А как ее взломали?
  ― Тараном.
  ― Черт! Они даже это выяснили! ― не сдержался Чип. Брэнсон, ожидавший услышать об отмычках, фомке или на худой конец монтировке, к такому варианту тоже оказался не готов.
  — Как это "тараном"? Каким еще тараном?
  — Не очень большим, но достаточно массивным, чтобы вырвать из двери кусок примерно два на два фута.
  — Немало... А из чего была сделана дверь?
  — Обычная ДСП.
  — Без металлической обшивки? И она уцелела при взрыве?
  ― Уместнее будет сказать, была уничтожена не полностью. Ее сорвало с петель и отбросило в подсобку, где огонь был не таким сильным, как в гараже.
  — Вот и надейся после этого на взрывы и пожары... — угрюмо протянул Чип, а вот Брэнсон был рад за коллегу.
  — Что ж, поздравляю, это большая удача! Но вы уверены, что эту брешь проделал не взрыв?
  — Я специально уточнил у мистера Блейзера, в какую сторону дверь открывалась и где располагалась ручка. По всему выходит, удар был нанесен изнутри.
  — А может, сначала что-то взорвалось внутри, а уже потом...
  — Мистер Блейзер утверждал, что ничего взрывоопасного там не хранилось.
  — Да, дела... — Тревор задумчиво пощипал усы. — В таком случае, мне остается спросить только одно: какова ваша версия?
  — Поначалу мы думали, что имеем дело с подложенной под дом зажигательной бомбой. Потом криминалисты обнаружили во всех комнатах первого этажа следы бензина, и дело переквалифицировали в поджог с целью запугать мистера Блейзера либо отомстить ему.
  — Хорошая версия.
  — Очень хорошая. Была. Пока не начали выясняться странные вещи. Во-первых, звонок.
  — Какой звонок?
  — Из дома Блейзера. Телефонный. По номеру 9-1-1.
  Брэнсон вообще перестал что-либо понимать.
  — Интересный поворот... Кто звонил?
  — Неизвестно. Звонок тут же прервался, но оператор успел расслышать крик и странный звук, позднее идентифицированный как выстрел из оружия с глушителем.
  — Поэтому вы искали трупы и пули?
  — Именно. Трупа, как я уже говорил, мы не нашли, зато сумели разобрать слова кричавшего. Последние из них, во всяком случае, потому что остальные смешались с фразой оператора "9-1-1, слушаю вас!".
  — Надеюсь, это оказались чье-то имя и фамилия?
  — Если бы! — Моррисон мечтательно закатил глаза. — "Его подружка".
  — Имя подружки стрелявшего?
  — Нет. Его последние слова. "Его подружка".
  — И всё?
  — Сначала выстрел. Потом всё.
  — Очень интересно. Преступники перессорились из-за чьей-то девушки, и один из них застрелил другого? Или такой вариант — ревнивый главарь шайки грабителей прознал о том, что его любимая крутит роман с одним из его подручных, взял его с собой на дело и уже там приказал, скажем, своей правой руке его убить. Тот достает оружие, кричит "Теперь ты запомнишь, что это — его подружка!" и стреляет. Именно это слышит оператор 9-1-1, куда главарь преступников позвонил специально чтобы привлечь внимание полиции к этому дому, такое себе послание из серии "так будет с каждым..." А может, это была ловушка? Скажем, они рассчитывали, что полицейские прибудут раньше, и их накроет взрывом?
  — А он хорош! — заметила Фоксглав.
  — Хорош, — согласился Чип. Моррисон был того же мнения.
  — Неплохо! Весьма неплохо! В изобретательности вам не откажешь!
  — Фантазия и опыт способны на многое, не спорю. Но, думается мне, вы рассматривали оба эти варианта и в итоге от них отказались. Почему? Было что-то еще?
  — Было. Машина Блейзера.
  — Это та, которую выкинуло взрывом из гаража?
  — Да. То есть, нет. Ее не выкидывало взрывом из гаража. Она выехала оттуда сама за примерно ноль целых и восемьдесят семь сотых секунды до взрыва.
  — Ого! — непритворно поразился агент. — Вот это я понимаю точность! Сериал "Место преступления" отдыхает!
  — Ребятам в лаборатории будет очень приятно, но это заслуга не их, а камер на патрульных автомобилях. Они как раз подъезжали к дому Блейзера, когда произошел взрыв, и всё засняли...
  — Чип, что с тобой?! — перепугалась Фоксглав, когда ее полосатый друг покачнулся и схватился за голову.
  — Боже, Боже, Боже... — бормотал Чип, сжимая ладонями виски. — Я забыл, совсем забыл об этих камеры! Если на них видно нас и гиротанк, то...
  — На них видно, кто за рулем? — от волнения Брэнсон еле мог сидеть.
  — В момент вылета машины из гаража они были в самом начале улицы, а с такого расстояния мало что можно разглядеть. Но после она всё время была в поле зрения наших ребят, и они клянутся, что из машины никто не выходил.
  — Однако она оказалась пуста, — поставил точку Тревор.
  — Именно так, — Моррисон развел руками. — Двигатель работает, задняя передача включена, а в салоне никого.
  — И никаких следов?
  — Отпечатков полно, но все они принадлежат Блейзеру.
  — Не думал, что у полиции есть его отпечатки.
  — Их не было, пока он не попил со мной кофе.
  Брэнсон посмотрел на полицейского с нескрываемым уважением.
  — Красиво!
  — Пустяки, просто чашку вчера забыл помыть.
  — В таких делах, как это, пустяков не бывает, — возразил Тревор. — Именно поэтому мне бы очень хотелось узнать вашу версию происшедшего.
  — А разве я вам не сказал?
  — А разве сказали? Не считаете же вы всерьез, что взрыв и перестрелку устроили грабители-ревнивцы. Тем более что эта версия, как мы выяснили, не объясняет происшествия с машиной, а вы не хуже меня знаете, что версия только тогда имеет право на существование, когда объясняет всё. И такая версия у вас есть. Не может не быть.
  — Вы правы, — сказал Моррисон после непродолжительного молчания, показавшегося всем его слушателям геологической эпохой. — Такая версия у меня есть. Вы точно хотите ее услышать?
  — В противном случае меня бы здесь не было.
  Подавшись вперед, лейтенант положил локти на стол и пристально посмотрел Тревору в глаза.
  — Без протокола? — еще раз спросил он.
  — Без протокола, — подтвердил Брэнсон, уверенный, что сейчас ему придется отражать очередное обвинение в адрес Секретной службы.
  Он ошибался.
  — Это были "ликвидаторы абсолютной надежности".
  От этих слов весь участок содрогнулся. По крайней мере, так показалось едва устоявшему на ногах Чипу. Эмоции Тревора были не столь сильны, однако и он порадовался, что заявление Моррисона застало его в сидячем положении.
  — Вижу, мне удалось вас удивить, — удовлетворенно заметил полицейский.
  — Да, это было последнее, что я ожидал услышать. Хотя после программы Блейзера...
  — Вот! — перебил его Моррисон. — Я знал, что вы это скажете!
  — Если позволите, я закончу. Так вот, после всего, что раскопал Блейзер, эта версия должна была первой прийти на ум мне самому.
  — Даже так? — лейтенант недоверчиво хмыкнул. — А я считал агентов Секретной службы закоренелыми скептиками.
  — Так и есть, просто если другие склонны сомневаться в существовании угроз, мы до последнего верим в их реальность. Особенно тех, которые видели собственными глазами. А я их видел. Я ведь был на Церемонии Мира и даже в программу Блейзера попал.
  Моррисон сощурился, припоминая.
  — В программе Блейзера... А, так это вы со сцены просили всех успокоиться? То-то вы мне показались знакомым...
  — Похоже, я постарел сильнее, чем рассчитывал, — усмехнулся Брэнсон. — Так вы полагаете, на Блейзера натравили "ликвидаторов"?
  — Думаю, это наиболее вероятный сценарий, особенно если вспомнить о странном объекте на заднем бампере его машины.
  — Какой еще странный объект? — насторожился Брэнсон, которому Стэн ничего такого не говорил.
  — Нечто вроде большого серого шара. Его заметил сосед Блейзера, когда тот ставил машину в гараж. Потом он исчез.
  — Вот так вот взял и исчез?
  — Мистер Блейзер был уверен, что его соседу просто почудилось. Это тоже возможно, ведь было уже темно, а сосед перед этим выпил две банки пива. Но что если это правда? Что, если это был контейнер с ЛАНами?
  — Куда же он, в таком случае, делся?
  — О, это самое интересное! По словам Блейзера, за его домом следили из синего микроавтобуса GMC "Саванна". Вот я и подумал: а что если этот контейнер был радиоуправляемым? Тогда преступники дождались, когда Блейзер заедет в гараж, и перегнали его в какой-нибудь угол потемнее. Или в ту же подсобку. "Ликвидаторы", скорее всего, были накачаны транквилизаторами. Ночью их действие истекает, животные выбираются из контейнера, и спящего Блейзера постигает участь Хаддама...
  — Но что-то идет не так, — подхватил Брэнсон. — Скажем, они не рассчитали дозу, и животные проспали до утра.
  — А рано утром Блейзер уехал в Вашингтон.
  — И убийцы проникли в дом, чтобы забрать животных...
  — ...которые к тому времени уже вырвались на волю...
  — ...поэтому люди применяют оружие...
  — ...с глушителем, чтобы соседи ничего не слышали...
  — ...но грызуны слишком шустры...
  — ...и к тому же случайно нажимают на телефоне кнопку экстренного вызова!
  — Поэтому злоумышленники решают поджечь дом...
  — ...благо, в гараже есть всё для этого.
  — Им удается загнать грызунов в гараж...
  — ...а оттуда в подсобку...
  — ...после чего они запирают гараж...
  — ...и уезжают до приезда полиции...
  — ...но грызуны выламываются из подсобки...
  — ...а потом и из гаража...
  — ...с помощью машины Блейзера...
  — ...и скрываются в неизвестном направлении!
  Напрочь позабывшие о необходимости дышать Чип и Фоксглав синхронно попадали с ног, хватая ртами воздух. Брэнсон и Моррисон расстегнули верхние пуговицы рубашек и несколько секунд сидели молча, переводя дух после мозгового штурма.
  — А неплохо вышло! — первым подал голос агент Секретной службы. — Хотя теперь я понимаю, почему вы хотели разговаривать без протокола.
  — В том то и дело, что всё это лишь предположение. К сожалению. Или к счастью. Ведь тогда получается, что эти животные до сих пор где-то здесь.
  — Кстати, давно хотел спросить. Почему вы думаете, что их было несколько?
  — По аналогии с Церемонией Мира. И потом, это объясняет тот крик о "подружке". Если предположить, что на такие задания отправляют пару из самца и самки, становится понятно, что имел в виду кричавший бандит и откуда взялся тот бурундук.
  — Хотите сказать, это были те же самые животные? — поинтересовался Брэнсон, не подозревая, насколько он близок к истине.
  — Те же самые? Нет, вряд ли. Насколько я знаю, мыши столько не живут.
  — Он явно незнаком с Чарли Чеддером... — пошутил Чип, после этих слов Моррисона испытавший невыразимое облегчение.
  — Кто это там не знает моего папашу?! — раздался у него за спиной трубный глас Рокфора.
  — Да есть тут парочка... О, ты не спишь?
  — Поспишь тут, как же! — проворчал австралиец, отряхивая куртку от пыли. — Орут, стонут, падают... Кстати, вы почему на полу? Я что-то пропустил?
  — Не то слово! — отозвалась Фоксглав. — Ты тоже сейчас упадешь! Только что эти двое...
  — ПОТОМ! — вскричал Чип, испугавшись, что падения Рокфора потолок может не выдержать. — Все вопросы потом! Сейчас давайте слушать!
  А послушать было что. В благодарность за интересную и многообещающую версию Брэнсон, также в обход протокола, поделился с новым знакомым подозрениями насчет подслушивающих устройств в доме Блейзера, в обоснование своих слов приведя факт выхода в Интернет с компьютера репортера в его отсутствие. Первому Спасатели обрадовались, а вот второму — не очень. Но тут уж ничего нельзя было поделать, и им оставалось тешить себя надеждой, что использование компьютера грызунам точно никто не припишет.
  — Да, интересный поворот... — лейтенант задумался. — Впрочем, вполне логично допустить, что их интересовал не только сам Блейзер, но и его материалы, в первую очередь — их источники. Поэтому пока часть преступников ловила животных, остальные занимались компьютером.
  — И "жучками", — добавил Тревор.
  — Не знаю, — Моррисон поджал губы. — Конечно, они вполне могли там быть, но зачем? Точнее, даже не так. Каким образом? Ведь тогда получается, что всё это время Блейзер был под наблюдением. Как же ему удалось подготовить программу так, что никто ничего не узнал?
  — Может, они знали, — предположил Брэнсон, вспомнив беседу Джефферсона с "Крестным". — Просто недооценили опасность и в итоге опоздали...
  — Нет, ну, конечно, всякое бывает, но это было бы слишком уж непрофессионально для... Ну...
  — Для кого? Для ЦРУ?
  — Заметьте, это сказали вы, а не я.
  — Почему вы думаете, что это было ЦРУ, а не "Черный стол"?
  — Понятия не имею, — Моррисон беспомощно развел руками, но по голосу и взгляду было понятно, что он лукавит.
  — И всё-таки? — не отступал Тревор.
  — Можете называть это интуицией. Не могу сказать, что я большой специалист по "Черному столу", но, как показывает взрыв в Вашингтоне, у них другие методы устранения ненужных свидетелей, без проволо́чек и "жучков".
   У Брэнсона было, что на это возразить. Если уж на то пошло, у него была целая теория касательно планов "Черного стола", в которую подслушивающие устройства в доме Блейзера вписывались как нельзя лучше. Другое дело, что говорить о ней вслух он до поры до времени не хотел, а для ушей посторонних вроде Моррисона она не предназначалась вовсе. Однако после реплики полицейского слова буквально прыгнули агенту на язык, и он чуть было не сказал начальнику отдела убийств полиции Мейплвуда то, после чего был бы попросту обязан его убить. Спасти Моррисона могло только чудо...
  Или возвращение Сэлинджера.
  — О, Говард! — радостно воскликнул Брэнсон при виде своего молодого коллеги, который так торопился, что забыл постучать. — А мы уж начали гадать, куда вы подевались! Возникли проблемы?
  — Нет, никаких проблем! Просто, ну... — Сэлинджер покосился на Моррисона, в чьем присутствии ему не хотелось резать правду-матку. — Это заняло больше времени, чем я думал.
  — Проще говоря, ваши коллеги в Ньюарке мало того, что по уши завалены работой, так еще и расторопностью не отличаются, — расшифровал Тревор и повернулся к полицейскому. — Джим, вы никогда не замечали, что чем крупнее и важнее учреждение, тем медленнее оно работает?
  — Всё время замечаю! Потому и стараюсь поменьше дел с графством иметь, чтобы лишний раз в волокиту не ввязываться!
  — Похоже, везде всё то же самое, — констатировал Брэнсон и снова посмотрел на слегка опешившего от такого парада откровенностей Сэлинджера. — Говард, фотографии у вас?
  — Да, конечно! — достав телефон, агент выщелкнул карту памяти и протянул Моррисону. — Вот, я сделал вам копию!
  — Спасибо, конечно, но зачем? Это ведь, если я правильно понимаю, больше не дело полиции.
  — Просто скажите, могла ли их сделать та фирма, о которой вы говорили, — пришел на помощь своему застывшему в неестественной позе помощнику Брэнсон. — Ну и потом, раз вас там уже знают, будет лучше, если ваши люди тоже поедут туда.
  — Что ж, разумно, — признал Моррисон и лишь теперь взял предложенный носитель информации. Сэлинджер занял тот же стул, что и раньше, и стал с интересом наблюдать за действиями полицейского. Правда, с равным интересом он смотрел бы в экран выключенного телевизора или просто на голую стену — куда угодно, лишь бы не встречаться взглядом с начальником, которого уже дважды крепко подвел и заставил импровизировать. И то, что Брэнсон из обеих ситуаций извлек максимальную пользу, его самого нисколько не оправдывало. Дернул же его черт задержаться вчера на службе! Пошел бы с ребятами в бар — не послали бы в этот дурацкий Джерси-Сити! Мало того, что полночи клоуна пришлось изображать, теперь небось вообще уволят в связи с полным служебным несоответствием... Хорошо, если просто уволят! А ведь могут и агентом на побегушках в какую-нибудь Алабаму заслать...
  — Благодарю, агент! — отвлек его от мрачных мыслей голос Моррисона. Забрав у него карту памяти, Говард вновь ощутил себя причастным к происходящему и стал пытаться хоть как-то выправить положение, для чего просто необходимо было проявлять инициативу.
  — Что вы думаете по поводу значков, лейтенант?
  — Что это действительно очень грубая работа, спутать которую с оригиналом может лишь предельно близорукий человек.
  — Или увидевший всё лишь мельком.
  — Или так, да. Когда вы планируете ехать в ту фирму?
  — Зав... Сегодня! Хоть прямо сейчас! — исправился Сэлинджер в надежде, что начальство по достоинству оценит его рвение. — Верно, мистер Брэнсон?
  — Да, Говард, это по-нашему! — улыбнулся Тревор. — Правда, мне через час надо быть в Вашингтоне, поэтому займитесь этим сами.
  — Сами... Но... — вернувшаяся было уверенность снова покинула молодого агента, и слово пришлось брать Тревору.
  — Что ж, Джим, — он поднялся и протянул собеседнику руку, — был чрезвычайно рад познакомиться! Признаться, не ожидал встретить профессионала такого уровня на периферии! Не думали о переходе в полицию штата? Могу поспособствовать...
  — Нет, благодарю! — вежливо, но непреклонно отказался Моррисон. — От штата добиться чего-либо еще сложнее, чем от графства. Не хочу быть частью волокиты.
  — Так не будьте ее частью. Глядишь, ее и меньше станет.
  — Бросьте, один человек никогда ничего не изменит.
  — Когда хороший человек оказывается на своем месте — это уже большая перемена к лучшему.
  — А я и так на своем месте и реально помогаю людям. Вам вот помог. А перейду в штат, сюда пришлют какого-нибудь свинопаса из Небраски, с грехом пополам закончившего академию. Кому он поможет? Хорошо будет, если не навредит.
  — Что ж, возможно, вы и правы, — отступил Брэнсон. — В любом случае, со свинопасом из Небраски у меня такой приятной беседы ни за что не вышло бы!
  — Действительно, хорошо получилось! Жаль, ваш коллега отсутствовал. Ему было бы полезно!
  — Ничего, я всё ему перескажу. А если что забуду, направлю к вам восполнять пробелы по записи.
  Улыбчивое лицо Моррисона стало черствым, как прошлогодний хлеб.
  — О какой записи вы говорите?
  — Нашего разговора, конечно. Он ведь записывался, правда? Необязательно вами, конечно, но ведь записывался? Иначе как вы узнали, что здесь вчера происходило, пока вас не было?
  Несколько секунд лейтенант сверлил Тревора взглядом, но в конце концов сдался и достал диктофон, который вчера демонстрировал Бергу и Санчесу.
  — Моя страховка, — пояснил он. — Активируется голосом, памяти хватает примерно на десять часов — как раз полный рабочий день. Если обычный на вид посетитель окажется убийцей, прибор его изобличит.
  — Находчиво! — восхитился Тревор. — И как, бывали случаи?
  — Со мной нет. С моим предшественником — да.
  — Ничего себе... — не удержался Сэлинджер. — Такие, казалось бы, тихие места, и такое случается?
  — Такое сейчас везде случается.
  — То-то же и оно... — подтвердил Брэнсон. — Что ли и себе такой завести?
  — Заведите, почему нет? Штука полезная. Главное помнить, что вам самому она мало чем поможет. Вот коллегам вашим жизнь облегчит изрядно, это да.
  — Ну почему, не только им, — возразил Говард. — Вон как с Блейзером удачно получилось!
  — Да уж, удачно... — прокомментировал Моррисон, одарив агента тяжелым взглядом. Потом повернулся к Брэнсону. — Простите, Тревор, если лезу не в свое дело, но почему-то не могу не спросить: Блейзер действительно умер?
  "Черт! — пронеслось в голове Сэлинджера. — Догадался-таки! Всё пропало!" Брэнсон не был столь пессимистичен, однако спасти ситуацию было действительно очень нелегко.
  — А почему вы спрашиваете? — поинтересовался он, стараясь, чтобы удивление выглядело естественным.
  — Ну, как вам сказать, — от Моррисона не укрылась растерянность Сэлинджера, и он почувствовал, что находится на верном пути. — Вы слишком непринужденно разговариваете о покойнике, и если в вашем, Тревор, случае это можно списать на нажитый за многие годы цинизм, то ваш коллега еще слишком юн для этого. Но главное, вас совершенно не интересовала внешность похитителей! Разве это не странно?
  — А вы что, их видели? — попытался перехватить инициативу Брэнсон, одновременно лихорадочно соображая, как бы так поаккуратней объяснить столь вопиющий просчет. — Насколько я понял, вы...
  — Вы правильно поняли, меня здесь не было и я их не видел. Но у нас везде есть камеры, вы могли хотя бы попытаться найти что-нибудь на тех записях...
  Моррисон бил в самую точку, но при этом, сам того не ведая, дал Брэнсону такую подсказку, какую не купишь и за миллион долларов.
  — Можно подумать, там есть что искать! — как мог пренебрежительно произнес Тревор. — Бьюсь об заклад, на всех кадрах похитители либо отворачиваются от камеры, либо прикрывают лица руками. Я прав?
  — Правы, — нехотя признал лейтенант. — Но всё равно не использовать такой шанс, это как-то... странно!
  — Я с вами абсолютно согласен, Джим. Это странно, более того, очень непрофессионально с нашей стороны, — Брэнсон выдержал паузу ради пущего эффекта и пары дополнительных секунд обдумывания своих следующих фраз. — Было бы. Если бы мы уже не знали, как они выглядят. Да-да, Говард, не удивляйтесь! Так оно и есть! — подтвердил он, когда Сэлинджер посмотрел на него выпученными глазами. — По пути к вам я созванивался с вашим начальником, и он мне сообщил, что экспертам удалось обработать кадры с моста так, что стали видны лица! Поэтому уже очень скоро мы будем знать, кто они и на кого работают!
  Какое-то время все молчали, затем Моррисон улыбнулся и поднял руки вверх.
  — Ладно, сдаюсь, убедили. Жалко, конечно. Я уж надеялся, что мой просчет оказался не столь фатальным... С другой стороны, — полицейский хитро сощурился, — мне почему-то кажется, что даже будь Блейзер жив, правды вы мне всё равно не сказали бы.
  — Нет, не сказал бы, — подтвердил Брэнсон. — Ради его же блага. Уж вы-то должны понимать. Недаром вы подсказали его жене идею избавиться от машины.
  — Вы и это знаете?! — поразился Моррисон. — Вы что, нашли его семью? Так быстро?!
  — А что там искать? Блейзер отправил их к тестю и теще.
  — Если так, то искать и впрямь нечего... Они у вас?
  — Да, в безопасном месте. По-настоящему безопасном.
  — Что ж, рад слышать, что хоть с ними всё в порядке.
  — Не в последнюю очередь благодаря вам.
  Моррисон отмахнулся.
  — Бросьте, я-то тут при чем?
  — При том, что помогали. Это очень благородно с вашей стороны и лишний раз доказывает, что в маленьких городах чужих друг другу людей не бывает.
  — Вы, как я погляжу, не только сыщик, но и дипломат, и оратор изрядный! Аж не верится, что вы до сих пор не директор всей Секретной службы. Сами не хотите или не пускают?
  — Всего понемногу, — уклончиво ответил Брэнсон, не любивший распространяться на эту тему. — Ладно, не смею более злоупотреблять вашим гостеприимством, да и самого героические свершения ждут. Взамен оставляю вам агента Сэлинджера... Вы же не передумали насчет фирмы, Говард?
  — Фирмы? А... А, да! В смысле, нет, не передумал!
  — Вот и отлично! Как вернетесь в Ньюарк, позвоните. Хотя нет, лучше отправьте сообщение, а то вдруг я разговаривать не смогу. Так, вроде всё... О, Джим, возьмите мою визитку! Если вдруг нужна будет помощь, обращайтесь. Впрочем, буду рад пообщаться с вами по любому поводу и даже без. Одним словом, жду звонка!
  — Приму к сведению! Счастливого пути!
  — Спасибо! До встречи! Да, Говард, вы у меня в машине ничего своего не оставляли?
  Сэлинджер похлопал себя по карманам.
  — Да вроде бы нет...
  — Уверены? — с нажимом переспросил Тревор.
  — Нет, не уверен...
  — Тогда идемте, посмотрите сами, чтоб я чего значимого для вас с собой в Вашингтон не прихватил. Еще раз всего доброго, Джим! Говард, не отставайте!
  — Уф-ф-ф, — обессилено выдохнул Рокфор, когда дверь кабинета закрылась. — А я уж думал, он никогда отсюда не уйдет! И вы еще называете меня словоохотливым? Да по сравнению с ним я просто молчун!
  — Да, пожалуй, — согласился Чип. — Поэтому давайте скорее за ними, пока чего-нибудь важного не пропустили!
  Спасатели припустили во весь опор, но быстро выяснилось, что бежать надо не за агентами, а сразу на крышу, поскольку в здании Брэнсон ничего говорить не собирался. То ли дело стоянка, где можно было подышать свежим воздухом и обсудить всё неспешно и подробно, не опасаясь посторонних ушей. Исключительно человеческих, правда, но агентам и в голову не могло прийти, что зависшая вниз головой на ближайшем фонарном столбе летучая мышка внимательно их слушает и, более того, прекрасно понимает...
  — Простите, мистер Брэнсон, — попросил Сэлинджер, когда они остановились у "Мэродэра".
  — За что именно?
  — Ну как... — Говард понурился и стал изучать носки собственных ботинок. — За то, что всё испортил...
  — Испорти вы всё, я отправил бы вас не в Спрингфилд, а в Ньюарк писать заявление об уходе.
  — Хотите сказать, я не уволен?
  Брэнсон хохотнул.
  — Если бы агентов после такого увольняли, в Секретной службе не осталось бы никого. Проявили вы себя, конечно, не лучшим образом, но для первого раза неплохо. Мой первый допрос свидетеля едва не закончился трагедией.
  — Что? — опешил Сэлинджер. — Правда? Как же вы тогда стали заместителем начальника охраны президента?!
  — Ну, во-первых, он всё-таки не закончился трагедией. А во-вторых, я сделал нужные выводы. Да, это был жестокий урок, но необходимый. Во многом благодаря ему я и стал тем, кем являюсь. Поэтому не расстраивайтесь попусту, а мотайте на ус, потому что в будущем вам всё это неоднократно пригодится. Поверьте, шанс работать с такими людьми, как Моррисон, редко кому выпадает, так что я могу вам только позавидовать и посоветовать держать ухо востро. Человек он, как вы могли убедиться, далеко не глупый.
  — Что да то да! — теперь, когда тучи над головой Сэлинджера развеялись, к нему вернулась обычная веселость. — Хотя вы здорово его обвели вокруг пальца!
  — Обвел? Я? — искренне удивился Брэнсон. — Если вы о смерти Блейзера, то он мне даже на секунду не поверил!
  — Как это? Он же сдался!
  — Не сдался, а понял, что я не вправе открыть ему правду и буду стоять на своем несмотря ни на что. С его стороны это банальное проявление вежливости и умения не биться головой об стену.
  — Даже так? — Говард растерянно покачал головой. — Как всё сложно...
  — Отнюдь, — возразил Брэнсон. — Всё гораздо сложнее, так что не расслабляйтесь. Легенда о камере на мосту у вас есть? Есть. Вот и повторяйте ее, как заведенный. А лучше — вообще молчите.
  — Ну вот, теперь я чувствую себя заброшенным за Железный занавес шпионом! — пошутил Говард, но Тревор даже не улыбнулся.
  — И правильно делаете. Хорошая аналогия, между прочим, помните о ней. Вот, возьмите, — он вытащил из бардачка темные очки и протянул Сэлинджеру.
  — Что это?
  — То, что вы забыли у меня в машине. Всё, я поехал. Жду вашего сообщения. Да, обязательно прослушайте запись нашей с Джимом беседы!
  — Будет сделано, сэр!
  — Тогда до встречи!.. А, нет, постойте! Касательно вашего приятеля...
  — Вы об Энди?.. Ой, черт...
  — Ну что же вы так неосторожно? — пожурил его Брэнсон. — Ладно, будем считать, что я этого не слышал. Так вот, поблагодарите его от моего имени. Он всем нам очень здорово помог. Сделаете?
  — Обязательно! — пообещал Говард и пошел назад в участок, а Фоксглав поспешила к оставшимся на крыше здания товарищам, как раз обсуждавшим дальнейшие действия.
  — Похоже, надо разделяться! — предлагал австралиец.
  — Не думаю, что это имеет смысл, — возражал Чип. — Из двух объектов слежки выбирают того, кто поважнее, и тут Брэнсон вне конкуренции. Тем более, что он едет в Вашингтон. Необходимо выяснить, что он будет там делать...
  — А я знаю! — радостно сообщила Фоксглав. — Он просил своего помощника по имени Джонни организовать встречи с... Э-э-э... О, вспомнила! С Гордоном Брайтменом и Элиотом Прайсом!
  Чип нахмурился.
  — Точно? Ты уверена?
  — Собственными ушами слышала!
  — А кто это такие? — спросил Рокфор. — Кажется, где-то я эти фамилии встречал...
  — Разумеется, встречал! Это глава корпорации "Хорайзон" и директор ЦРУ!
  — Точно! — припомнила летунья. — О Брайтмене Блейзер в своей передаче упоминал! То-то его имя показалось мне знакомым...
  — За ним! — перебил ее Чип, указывая на покидающий стоянку "Мэродэр". — Раз он планирует быть в столице через час, его наверняка дожидается служебный самолет!
  — Вертолет, — поправила Фоксглав.
  — Вертолет? Отлично! — возликовал бурундук. — Вертолет мы догоним! А где он, не знаешь?
  — В Ла Гардии.
  — Еще лучше! Сможем по дороге заскочить в Штаб и подобрать остальных! Скорее! — Чип поскакал к "Крылу", но сходу запрыгнуть в кабину не смог — помешал борт.
  — Чиппер! Ты в порядке?! — склонился над распластавшимся на битуме другом Рокфор.
  — Спасибо, всё под контролем! — бурундук потер ушибленный нос. — Ты выспался нормально? Пилотировать сможешь?
  — Хоть в Ледниковый залив и назад!
  — Вот туда как раз не надо. Руку дашь? А то холодает...
  Рокфор без лишних слов поставил Чипа на ноги и подсадил на крыло. Бурундук сел в третьем ряду и в изнеможении откинулся на спинку кресла. Что ни говори, а двумя часами сна тяжело компенсировать почти столько же суток беготни и раздумий.
  — Разбудите, когда прилетим в Штаб, — наказал он друзьям.
  — Уверен? — переспросил Рокфор.
  — Не был бы уверен, не просил бы!
  — Ну, тебе виднее, — не стал спорить австралиец, поднимая самолет в воздух.
  — Вот именно, — назидательно пробурчал Чип, сворачиваясь клубочком. Ему потребовалось время, чтобы принять удобную позу и привыкнуть к шуму двигателей, поэтому он еще успел увидеть двух электриков, как раз закончивших возиться с проводами на столбе напротив полицейского участка и возвращавшихся к своему фургону. Он приметил их еще тогда, когда они с Рокфором только подлетали, и то, что они так долго возились с одним столбом, наводило на определенные мысли. Бурундук уже собирался поделиться подозрениями с друзьями, но потом подумал, что на самом деле в этом нет ничего необычного. Во-первых, они могли заниматься другими столбами, пока Спасатели были в участке, а к этому просто вернулись, дабы еще раз всё проверить. Во-вторых, по опыту общения с женой он знал, что даже с такой простой на первый взгляд вещью, как электрический кабель, может случиться столько всего, что не разобраться и за день... Успокоенный самостоятельно найденным объяснением, бурундук закрыл глаза и выбросил фургон из головы.
  И совершенно зря.
  — Ну? — язвительно поинтересовался Пит, ставя чемоданчик с лазерным микрофоном обратно в кузов. — Что теперь скажет Мистер Они-не-умеют-пользоваться-телефонами-и-водить-машины?
  — Заткнись, без тебя тошно! — гаркнул Брэд, который сам горько жалел, что недооценил тех зверьков, но очень не хотел в этом признаваться ни себе, ни Питу, ни тем более начальству. — Зато теперь мы точно знаем, что это были именно ЛАН и Первый Бурундук, потому что никакой другой грызун на такое не способен! Выяснить бы еще, как они там оказались и что делали...
  — Известно, что! Ковырялись в файлах Блейзера!
  — Ты точно туда не лазил?
  — Говорю тебе, нет! Я даже браузер не запускал!
  — М-да, положеньице... Ладно, наше дело доложить, а там разберутся! Так что ничего страшного не произошло!
  — Как и в случае с Блейзером? А я ведь говорил, что его надо прикончить!
  — Мы не могли! У нас были четкие инструкции!
  — У нас было задание убить его! Понимаешь? Убить! А теперь он сидит неизвестно где и наши с тобой портреты рисует, если уже не нарисовал!
  — Я говорил об этом с шефом. Он сказал, что всё уладит.
  — Угу! Уберут нас по-тихому и концы в воду!
  — Не мели чушь! Они поступают иначе!
  — Даже с провалившими два задания? Не будь наивным!
  — Это ты не будь идиотом! Мы-то как раз ни одного задания не провалили! Задания убивать "ликвидатора" нам никто не давал, только снять "жучки", а это мы сделали! И Блейзера тоже сбросили, как должны были! Кто мог знать, что там окажется эта чертова псина? Никто! Так какой с нас спрос?
  — Надеюсь, начальство думает так же... — вздохнул Пит. — Кстати, ты не думал, что они могут быть заодно? Ну, эта собака и ликвидаторы...
  Брэд чуть лестницу не упустил.
  — Питти, ты в своем уме?! Как они могут быть заодно?!
  — Откуда я знаю, как?! Но уж больно всё сходится...
  — Ошибаешься! Собак-ликвидаторов никто не готовил!
  — А вдруг это из другого, еще более секретного проекта?
  — Химик бы о таком знал.
  — А вдруг он знает, но скрывает?
  — Прекрати! Наши боссы многое могут простить, но от параноиков избавляются сразу и навсегда!
  Угроза возымела действие, и Пит, по крайней мере, внешне, вновь стал походить на профессионала.
  — Ладно, не ори, я просто перебираю варианты! — он помог подельнику водрузить лестницу назад на крышу фургона, после чего посмотрел вслед "Мэродэру", который к этому времени превратился в едва заметную черную точку. — По-моему, он уже дальше тысячи футов...
  — Гораздо дальше! Давай, отправляй донесение! — Брэд с такой силой запихнул напарника в кузов, что тот чуть не врезался в противоположный борт, а сам поспешил за руль. Они знали, что Брэнсон направляется в Ла Гардию, и должны были убедиться, что он сел в предназначенный для него вертолет. После этого они вернутся к своим повседневным обязанностям и будут ждать инструкций в виде нового объекта слежки, следующей жертвы или перевода в другой регион страны. Организация регулярно перебрасывала своих агентов из штата в штат, чтобы их сложнее было отследить и связать с тем или иным преступлением.
  Брэд совершенно оправданно не волновался за их с Питом судьбу. Если бы руководство решило их убрать, то вместо поручения проследить за Брэнсоном ему бы как старшему по должности сообщили, что их команда "расформирована". Это означало, что в течение часа они с Питом должны публично покончить жизнь самоубийством, иначе на них обоих начнется такая облава, какой иная Дикая Охота позавидует. На этот случай в распоряжении организации имелось большое количество граждан, специально обученных доставать ослушников из-под земли и предавать их долгой и мучительной смерти. За все время существования организации делать такое пришлось всего трижды, да и то лишь на первых порах, ибо в дальнейшем все "расформированные", хорошо осведомленные о судьбе предшественников, безропотно пускали себе пулю в висок...
  — Запись не забудь отправить! — напомнил товарищу Брэд, разворачивая фургон в направлении Нью-Йорка.
  — Не забуду! — пообещал Пит. Его специально настроенный ноутбук без проблем обнаружил скрытую для остальных беспроводную сеть, и уже через пару секунд на экране появилась главная страница внутреннего сервера Секретной службы.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"