Тревор почти три часа пробыл в кабинете шефа, докладывая, разъясняя, обосновывая, споря и выслушивая обвинения в волюнтаризме и подрывной самодеятельности. Тон беседы то и дело повышался; временами вообще казалось, что потасовки не миновать. Но это, как выяснилось, было лишь прелюдией, разогревом перед конструктивным профессиональным диалогом с постановкой задач и развернутым описанием путей их решения. Даже Дейл проникся и стал призывать Чипа брать пример с мастеров. Правда, он не уточнил, в чём именно, и в результате окончание разговора пропустил, занятый пересчетом кружащихся перед глазами звезд.
Услышав от начальника строгое: "Хорошая работа, но можно и лучше! Свободен!", уставший, но безмерно довольный собой Брэнсон выпорхнул из кабинета, будто на крыльях. Достаточно было неделю проработать под началом Джилленхолла, дабы понять, что это высшая из возможных похвал. И одновременно — прямой приказ добиться еще более впечатляющих результатов, превосходящих даже самые смелые ожидания. Других у начальника президентской охраны, в свое время принявшего на себя одну из пуль, предназначенных Рональду Рейгану, не имелось принципиально, но тем почетней и приятней было их оправдывать.
— О! Ты еще тут! — обрадовался Брэнсон, завидев в очереди к лифту Бланта.
— Нет! Это не я! Вы меня с кем-то путаете! — запротестовал Джон, пытаясь укрыться за соседом. Увы, всё было тщетно, и в следующую секунду он понуро шагал рядом с другом, провожаемый полными сочувствия и облегчения взглядами.
— Трев, так нельзя! Так нечестно! Я только собрался домой...
— Не поверишь, я тоже.
— Не поверю!
— И правильно сделаешь. Я как раз от Джилленхолла...
— Да ну? — усомнился Блант. — Где тогда гипс и синяки?
— Сам удивляюсь, — пожал плечами Тревор, отпирая свой кабинет. — Кажется, я его сразил наповал.
— Теперь начнешь меня вусмерть загонять?
— И как это ты догадался? Садись, записывай...
Снабдив Джона выработанными совместно с помощником директора инструкциями, Брэнсон пожелал ему доброй и результативной ночи, а сам подло улегся спать на превращенном в кушетку раскладном кресле. Изначально оно было жестче, чем диван в бруклинском отделении, но теперь, в силу налёжанности, мгновенно принимало форму тела. Впрочем, для Тревора, умевшего спать на всём от пуховых перин до неструганных досок включительно, главным была не поверхность, а продолжительность сна, которая практически всегда была в страшном дефиците. Вот и сейчас он поставил будильник на шесть утра, чтобы к семи, когда явится за документами и дорожными чеками Торнтон, встретить его бодро, проводить скоро и впредь работать споро.
Аналогичными соображениями руководствовался и Чип, которому пришлось приложить немало усилий, чтобы отправить друзей на заслуженный, но нежеланный отдых. Если Вжика с трудом, но всё же удалось уговорить поспать под тем предлогом, что увиденное и услышанное им за день они уже узнали из отчета Брэнсона перед Джилленхоллом, то остальные Спасатели излучали столько энергии, что хватило бы для питания всех ламп на этаже.
— Чур, мы с Гайкой мониторим Интернет, ты работаешь с материалами Джона, Фокси занимается сэмплами, а Рокки и Вжик по очереди следят за обстановкой! — повторял, как заведенный, Дейл, ни на шаг не отступая от поручений Брэнсона своим людям, разве что каждый раз переставляя имена. Исходи эти инструкции от Чипа, он бы первым завалился на боковую, но задания самого Уилла Смита были для него куда приоритетней сна. Пришлось лидеру команды рисковать и вышибать клин клином.
— Хорошо, убедил! Будешь мониторить Интернет! Поручаю обустроить рабочее место в соответствии со стандартом... Фокси, не напомнишь, какой там сейчас?
— Напомню, конечно! МОС/МЭК 27002!
— Понял, Дейл?
— Понял, понял, всё я понял... Так чего делать-то?
— Вот то и делай — обустраивай рабочее место, безопасное с точки зрения информационных и прочих рисков!
— Э-э-э...
— Маскировочный визир для дисплея сооруди, чтоб никто не видел, что он включен! Сможешь, нет? Всё, не отвечай. Ребята, подсобите...
Подходящего картона нигде поблизости не оказалось, зато нашлось огромное количество обычных бумажных листов, часть из которых были незамедлительно реквизированы для постройки "визира" — сужающегося вниз раструба, крепившегося скотчем к дисплею и пропускавшего источаемый им свет только в направлении стола. Чтобы этого добиться, каждую грань пришлось делать из трех листиков сразу, а если учесть, что грызуну оперировать с ними не легче, чем человеку с персидским ковром, станет ясно, почему по окончании работы Спасатели рухнули на стол, как подкошенные.
— Отлично! Но думаю, для надежности надо добавить еще один слой! — объявил Чип, когда друзья немного отдышались.
— ЧТО?! — взбунтовалась команда.
— Ладно, отдохните часок, после продолжим, — милостиво позволил бурундук. Он не успел еще закончить фразу, как все его соратники уснули, кто свернувшись, кто растянувшись, а кто и зависнув вниз головой. Ничто не ускоряет засыпание так, как необходимость доделать пять последних процентов тяжелой, кропотливой и, по большому счету, необязательной работы. Не такой уж и яркий отсвет давал повернутый задом к двери и на три четверти скрытый пластиковой перегородкой монитор, чтоб его можно было заметить из ярко освещенного коридора через мутное дверное стекло. Но так оно, конечно, надежнее.
Спасатели выбрали именно этот компьютер неслучайно и даже не столько из-за того, что он находился в глубине комнаты. Просто его хозяин, точнее, судя по имени учетной записи, хозяйка, хранила листочек с паролем в очень надежном и неожиданном месте — под ковриком "мыши". Само по себе это ровным счетом ничего не значило, ведь запретить работу на компьютере и выход с него в Интернет в неурочное время можно на уровне общего сервера, куда доступ просто так не получишь. Однако в данном случае ничего этого сделано не было, и административная политика сводилась к запрету посещать развлекательные и социальные порталы. Чипа это более чем устраивало.
Проведя в сети полтора часа и окончательно убедившись, что никто из его друзей просыпаться не собирается, бурундук тихонько подкрался к лежащему чуть поодаль от основной группы Рокфору и прошептал ему на ухо волшебную фразу:
— Кентервильский кот-призрак.
— А?! — толстяк рывком сел и бешено завертел головой. — Где?! Где это ч...
— Рокки, тихо! — шикнул Чип. — Ребят перебудишь! Нет тут никакого кота!
— А улыбка его? Улыбка была?
— Какая? Полная задора и огня?
— Огня?.. Огня! Огня, да! — Рокфор вскочил на ноги и закрутился юлой, но тут же упал обратно, опутанный собственным хвостом, кончик которого очень вовремя и ловко поймал его товарищ.
— Рокки, остынь! Никаких привидений тут нет! Я это сказал, чтобы тебя разбудить, только и всего! Забудь и расслабься!
— Такое забудешь... — пробормотал силач, не в силах поверить собственному счастью. — Ты, Чиппер, это, не шути так больше, хорошо? А то ведь я спросонья врагов от виноватых не сразу отличаю...
— А сейчас как? Отличаешь?
— Псина его знает, врагов-то нет ни одного...
— Тогда пошли.
— Куда? К врагам?
— Нет, к клавиатуре. Поговорить надо. С глазу на глаз.
Бывалый австралиец сразу смекнул, что сие может означать, и без вопросов пошел за Чипом на другой конец стола. Проходя под раструбом "визира", он украдкой взглянул на монитор, но увидел там только заставку программы предохранения экрана от выгорания. Символ бездействия, за которым могло крыться всё, от лености до глубоких раздумий. Первое Чипу было неведомо, а вот второе... "Отрадно, что он решил спросить меня, а не этот глупый Интернет! — довольно улыбнулся в усы Рокфор. — Ценит старика! Понимает, что опыт и мудрость в провод не засунешь!"
— Рокки, можно задать тебе один личный и неприятный вопрос? — спросил Чип, когда они сели, опершись спинами на сходящиеся под прямым углом перегородки.
— Сколько угодно, мой мальчик!
— Предупреждаю, он очень личный и очень неприятный.
— Я всё понимаю прекрасно! Спрашивай, не стесняйся!
— Обещаешь не сердиться?
— Ну разве что самую малость! Ладно, шучу! Обещаю!
— О какой "печати зла" ты говорил сегодня днем?
Усач напрягся так, что чуть перегородку не продавил.
— Ты обещал не сердиться, — на всякий случай напомнил ему Чип.
— Я думал, ты спросишь меня не об этом!
— Об этом как-нибудь тоже спрошу. Так всё-таки? Что за печать?
— Ух ты! А я думал, ты во "всю эту чушь" не веришь!
— В чушь не верю. Зато верю в ассоциативное мышление. О чем тебе напомнила та машина?
Рокфор непроизвольно вжал голову в плечи.
— О смерти.
— Мы все когда-нибудь умрем, — как можно беспечнее произнес Чип, рассчитывая вывести друга из равновесия. У него получилось.
— Да! Да, Чиппер! Умрем! Но не так! Не среди ночи! Не в огне и взрыве! Не так, как те... эти... там... Так, стоп, о чём это я?..
— О взрыве здания НТС, — подсказал бурундук. Рокфор изумился.
— Откуда ты знаешь?
— Да так, параллели прослеживаются... Там где-то был похожий минивэн?
— Минивэн? Нет, минивэна там не было. Там мусоровоз был. И эта там одна...
— Вторая машина? — живо заинтересовался Чип. — Она тоже взорвалась? Тоже была заминирована?
— Да нет вроде. Наоборот.
— Наоборот что? Не взорвалась или не была?
— Понятия не имею. Они на ней уехали.
— Кто?
— Кенгуру из шапито! Террористы эти, кто ж еще!
— Ты их видел?
— Ну, как видел... Издалека, в смысле, с крыши, где мы сидели. Я ж думал, это мусорщики, а они бросили мусоровоз, сели в машину и поминай, как звали. А потом всё как бабахнет...
Чипу стоило больших усилий не завопить: "И ТЫ МОЛЧАЛ?!!" Это делу лишь навредило бы, и потом, виноват в первую очередь был он сам, что не расспрашивал обо всём раньше.
— Ты номер запомнил?
— Номер? О чем ты говоришь! Я ее видел с крыши и мельком!
— Ну хоть что-то? Марка, цвет, тип кузова?
— Да не помню я ничего! Говорю же, мельком видел! Одно паршивое мгновение!
— Хорошо, Рокки, не кипятись! — попросил бурундук и вновь заговорил не ранее, чем дыхание толстяка перестало походить на завывание урагана. — Давай поступим так: я буду перечислять факты, а ты будешь говорить, истина это или ложь. Идет?
Рокфор покосился на друга.
— А что за факты?
— Самые обычные, о той машине.
— Чип, ты совсем глухой стал? Повторяю...
— Я помню, что ты ничего не помнишь. Я ж не прошу тебя ничего вспоминать. Просто говори "да" и "нет". Договорились?
— Ну... Ну, хорошо, да. Договорились.
— Тогда поехали. Это был большой грузовик.
— Какой грузовик, ты чего?
— А разве не грузовик?
— Конечно, нет! Простая легковушка!
— Уверен? — переспросил Чип. — Ты же вроде ничего не помнишь!
— Не помню! — согласился Рокфор.
— А то, что это был не грузовик, выходит, помнишь?
— Ты за кого меня держишь? Конечно, помню! Любой дурак такое запомнит!
Против обыкновения Чип даже не улыбнулся.
— Хорошо, верю. Так и запишем: это был обычный двухдверный пикап.
Рокфор воззрился на него с некоторым испугом.
— Чиппер, ты сегодня малость не в себе! Не было там никаких двухдверных пикапов!
— А какой был? Четырехдверный?
— Нет, почему? Двухдверный, да! Но не пикап, а этот, как там по науке...
— Сколько там было стоек кузова?
— Не помню, а что это?
— Пошли, — Чип встал и повел друга под раструб. По пути он пихнул ногой мышку, чтобы убрать заставку, скрывавшую, как оказалось, взятый из "Википедии" схематичный набросок, иллюстрирующий три варианта расположения стоек кузова: для седана, купе и универсала.
— Верхний или средний? — спросил бурундук, указывая растопыренными пальцами на первую пару автомобилей, отличавшихся наличием средней планки, выкрашенной в зеленый цвет и обозначенной второй буквой алфавита.
— Тяжело сказать, тут ни один не подходит.
— В смысле? Хочешь сказать, это был кабриолет? Это такой, который без крыши...
— Чиппер, я знаю, что такое кабриолет! — гневно огрызнулся австралиец. — Более того, я на них ездил больше раз, чем ты под стол пешком ходил! Однажды, как сейчас помню...
— То есть, там был не кабриолет? — уточнил Чип, не став дожидаться развязки истории. Рокфор мечтательно зажмурился.
— Нет, Чиппер, вот там был как раз кабриолет...
— А тут что было? — не сдавался бурундук. — Верхний или средний?
— И не верхний, и не средний!
— Так, стоп... Это был лимузин?
— Да какой там лимузин...
— Минивэн?
— И не минивэн.
— Фургон грузовой?
— Почему? Легковушка!
— Верхняя или средняя?
— Нет!
— Как это нет?! — предводитель Спасателей в конец запутался. — Как такое может быть вообще?!
— А я откуда знаю?! Говорю же...
— Тсс! — призвал его к порядку Чип, услышав, как их спящие друзья заворочались. — Не так громко!
— Громко, не громко... — Рокки не нравилось, что им так помыкают, но на шепот он всё-таки перешел. — Какая разница? Всё равно я ничего не помню, а тут этого нет!
— Хорошо, давай по порядку. Первая стойка там была?
— Какая из них первая?
— Та, что слева. Красная.
— Не, красной не было.
Чип мысленно перебрал все известные ему типы машин, но кроме болида серии ИндиКар ничего подходящего под описание не вспомнил. Нет, это, конечно, тоже вариант, но уж больно экзотический, разве только...
"Господи, конечно же!"
— То есть, ты говоришь, что красной стойки не было?
— Не было! — убежденно повторил австралиец.
— А какого она была цвета?
— Светлого. Бежевого такого, как начавшее густеть молоко. Или как очень светлый, очень молодой, очень мягкий...
— Рокки!
— ...прямо-таки нежнейший...
— РОККИ!
— А?.. Ты чего?
— Ничего. Спрашиваю, какого цвета была третья стойка.
— Конечно! — толстяк, еще минуту назад свято веривший, что ничего не помнит, теперь был непоколебимо убежден в своей правоте. — Думаешь, я не запомнил бы, будь она такого же нежного цвета, как очень молодой и очень мягкий...
— Не волнуйся, сейчас поедим!
— Кстати, Чиппер, отличная идея!
— Знаю! Но это еще не всё! Значит, там была бежевая машина без средней стойки кузова, так?
— Ну, вроде бы... Вообще-то, я не очень хорошо помню...
— Это ничего, это быстро пройдет, — Чип отошел к мыши и открыл одну из восьми наперед заготовленных вкладок. — Машина у них такая была?
Рокфор ошарашено сглотнул.
— Точно такая... Чиппер, ты... Да ты шаман!
— Перестань, — отмахнулся бурундук, правда, не без вальяжности. — Так и запишем: Понтиак G-5 с двухдверным кузовом "купе". Теперь самое главное...
— Поесть!
— Нет, Рокки, сначала разберемся с "печатью зла".
— Так мы ж уже вроде всё выяснили!
— Еще нет. Осталось узнать, как выглядела та "печать зла".
Силач развел руками.
— Не, ну, тут я тебе точно ничем помочь не смогу! Она ж маленькая была, с высоты ее не рассмотришь!
— Думаешь? — хитро улыбнулся Чип. — А если я ее тебе покажу? Узнаешь?
— Кого? Печать? — Рокфору вдруг стало так холодно, что он счел нужным запахнуть куртку. — Печать я завсегда узнаю...
— Она? — спросил Чип, открывая соседнюю вкладку, и только охвативший его друга столбняк помешал тому сбежать, снеся попутно все встретившиеся на пути перегородки.
— Мама... Мама... Мама... Мама...
— Похоже, я угадал.
— Гадал... Гадал... Гадал...
— Рокки!
— Как? Как? Как? Как?..
— Успокоишься — скажу! Ну-ка, давай: глубокий вдох, выдох, еще раз вдох, выдох... Присядь. Хорошо. На самом деле всё просто...
— Просто? — фыркнул Рокфор. — Не прибедняйся, малыш! Ты гений! Как ты ее нашел?
— "Печать"? Элементарно. Я ее увидел на той машине возле ЦРУ.
— И сразу запомнил? Но ты ведь сидел еще дальше, чем я!
— Да, пришлось заставлять себя вспомнить. Как тебя — машину.
— Машину, да... Слушай, я ведь был абсолютно уверен, что ничего не запомнил!
— Как видишь, ты себя недооценил.
— Да уж... Где ты этому научился?
— Секрет, — озорно улыбнулся Чип. Впрочем, он действительно не помнил, в каком именно детективном романе вычитал про такую необычную, но весьма эффективную методику допроса "ничего не помнящих" свидетелей. Он мог, конечно, заставить себя вспомнить, но всё как-то руки не доходили. Сапожник без сапог, старая песня...
— Ну хорошо, "печать зла" ты запомнил. Но как ты узнал, что она означает?
— У меня было несколько версий. Простую рекламу или украшение я отбросил сразу, потому что тогда машину не вычислить. Служебные символы я знаю, и это точно не был один из них. Значит, либо корпоративная маркировка, либо эмблема прокатного агентства. Я начал с последних и, как видишь, не прогадал.
— Не прогадал! — подтвердил австралиец, заворожено разглядывая главную страницу сайта одной из крупнейших в США компаний по прокату автомобилей. Ее кисло-зеленый логотип был первым и последним из того, что он увидел с крыши перед взрывом, и так глубоко въелся в память, что все попытки докопаться до него выглядели заранее обреченными на провал. К счастью, они таковыми только казались... — А марку машины-то как ты определил?
— Зная, кому принадлежит "печать", выяснить, какими машинами они пользуются, проще простого! А когда ты сообщил мне тип кузова, всё окончательно встало на свои места! Вот, в общих чертах, и всё!
— Не всё! — возразил австралиец. — У нас осталось еще одно дело: ПОЕСТЬ!
— А, точно! — Чип картинно хлопнул себя по лбу. — Я и забыл. Иди, конечно! Спасибо за помощь!
— То есть как это "иди"? — недопонял Рокфор. — А ты?
— Воздержусь пока. Чувствую, если съем хоть крошку, тут же в сон потянет, а я еще посидеть хочу.
— Тю, так давай я подежурю!
— Дело не в дежурстве, — Чип махнул рукой в сторону монитора. — Надо проверить пару моментов. А то чувствую, что где-то что-то упускаю, но понять, что именно, пока не выходит. Жуть, одним словом... Будь другом, сделай мне кофе, а?
— Сделаю, Чип, сделаю! Могу даже сэндвич сырный замешать! К кофе — самое то!
— Нет, Рокки, обойдусь... Или нет? — бурундук помолчал, прислушиваясь к внутреннему голосу. Тот явно намекал, что без сэндвича будет хуже. — Нет, знаешь, не обойдусь. Один сэндвич. Нет, два. Или вообще...
— Понял. Нарежу всё, что есть. Съешь, сколько съешь. Остальное не пропадет. Уж я постараюсь...
* 50 *
День четвертый, утро
Двенадцать минувших после встречи в "Европе" часов Абдулла аль-Хасиб провел как на иголках. Подчиненные, видя, что он не в себе, считали причиной взрыв вертолета и очень удивились бы, услышав, что для их шефа это давно пройденный этап. Как любой прагматичный фанатик, Абдулла тратил нервы и силы только на то, на что реально мог повлиять. В его власти было не дожидаться ответа ЦРУ и чинить возмездие самостоятельно, и с каждым бесцельно проведенным часом сдерживаться было всё трудней. Вот почему, когда охрана доложила о желающем видеть его британском журналисте, он вздохнул с облегчением и приказал немедленно впустить.
— Доброе утро, господин директор! — визитер, подтянутый крепко сбитый мужчина с длинными не по сезону волосами, говорил по-арабски без малейших признаков акцента. — Джонатан Свифт, газета "Таймс". Вообще-то, я планировал встретиться с председателем Фаридом, но он сейчас вряд ли настроен давать интервью, поэтому мой приятель из посольства янки порекомендовал мне вас как человека знающего, а главное, прямого и решительного. Вот почему я здесь. Надеюсь, я важному ничему не мешаю?
— Нет, что вы, что вы! — с истинно восточным радушием возразил аль-Хасиб. Журналист походил на кого угодно, только не на шпиона, следовательно, именно им и являлся, а то, как он кратко и четко, одним предложением сообщил о причинах и целях своего визита, одновременно призвав Абдуллу к откровенности, свидетельствовало о недюжинном таланте. С таким нужно всё время быть начеку... — Вы совершенно правы, председателя сейчас лучше не беспокоить, поэтому я постараюсь в меру своих скромных сил ответить на все ваши вопросы. Кстати, у вас превосходный арабский! Где изучали? Иордания, Сирия, Египет, Алжир, Марокко?
— Йемен, — ответил Свифт.
— Ну да, конечно! Я должен был сразу догадаться, — Абдулла виновато улыбнулся. Британец ответил ему тем же, прекрасно понимая, что Йеменский колледж ближневосточных исследований, чья программа изучения арабского языка как иностранного по праву считалась одной из лучших на Ближнем Востоке, отсутствовал в озвученной пятерке не потому, что акбарнистанец о нем забыл, а потому, что именно о нем он и подумал в первую очередь. — Итак, господин Свифт, что вы хотите узнать?
— Всё, что так сильно интересует наших читателей, а это, простите за тавтологию, практически всё. Не секрет, что долгое время мир знал об Акбарнистане лишь то, что было угодно аль-Мейзеи, а всё остальное, включая работу его спецслужб, тщательно скрывалось. Согласны?
— Абсолютно. Так поступают все уважающие себя государства.
— Да, разумеется. Но интерес от этого лишь повышается. Тем более сейчас, в переходный период. Людям хочется знать, намного ли современная ситуация отличается от той, что была при Хаддаме?
— Начнем с того, что при Хаддаме вы бы сюда не попали, — сказал Абдулла, причем по голосу сложно было судить, рад ли он этому обстоятельству. Свифт же эмоций не скрывал.
— Это точно! Или, попав, назад бы не вышел! В этом плане да, прогресс очевиден! Но как быть с, ну, картиной в целом? Вы же, если я правильно понимаю, занимаете кабинет предшественника?
— У меня нет предшественника. Я первый директор Национальной разведывательной службы Акбарнистана.
— Я знаю. Я имел в виду главу Генерального директората разведки.
— Он не мой предшественник.
— Что ж, это многое объясняет, — понятливо закивал Джонатан, явно довольный ответом. А вот аль-Хасиб начал сомневаться, что поступил правильно, впустив его. Вдруг он обманул самого себя? Вдруг это самый обычный, никак не связанный с ЦРУ журналист, на которого он зря тратит время и силы? И ведь от него теперь так просто не отделаться...
— До того, как стать главой НРС, вы служили в разведке или других силовых структурах?
— Служил.
— Где именно?
— Не здесь.
— Понятно, — короткие холодные ответы совершенно не смутили британца. — Скажите, на вас окружение не давит?
— Что не давит? — не расслышал Абдулла.
— Окружение, — Свифт обвел рукой кабинет. — Обстановка. Всё-таки эти стены видели столько зла и крови, что как-то сами собой возникают мысли о призраках жестоких палачей и их невинно замученных жертв...
Аль-Хасиб рассмеялся.
— Лично я в привидения не верю. Но даже если бы они существовали, у них нет повода сюда приходить. Их страдания не забыты, и мы делаем всё, чтобы подобное никогда больше не повторилось.
— Как по-вашему, местная энергетика способствует этому или препятствует?
"Он или гений шпионажа, или чокнутый на всю голову! — решил Абдулла. — И еще неизвестно, что хуже..."
— Энергетика?
— Ну да. Все эти смерти, страдания... Такое ведь не проходит бесследно. Вы не считаете, что это здание проклято, и председателю Фариду с дочерью попросту опасно здесь оставаться? Вот и последние события показывают...
— Если вы о теракте, господин Свифт, то он как раз показывает, что председатель всё делает правильно. Хочу официально заверить вас и ваших читателей, что никакие угрозы не заставят его и всех нас сойти с выбранной раз и навсегда дороги.
— Выходит, возможность возврата старых порядков вы отметаете?
— С негодованием.
— Понятно. А правда ли, что среди ваших сотрудников полным-полно тех, кто втайне желает реставрации прежнего режима?
Абдулла нахмурился.
— С чего вы это взяли?
— С того, что при Хаддаме силовики пользовались невиданными по нынешним меркам привилегиями, а сейчас...
— А разве служить своей стране и своему народу — это не привилегия?
— Привилегия, конечно! — быстро согласился Свифт. — Но не будет ли этого мало работникам старой закалки, еще помнящим, как они были всесильной и неприкасаемой кастой?
— Таких в моем ведомстве нет и не будет.
— Вы можете это гарантировать?
— Могу и гарантирую.
— Каким же образом вы этого добились?
— У нас очень строгая кадровая политика. Все претенденты проходят длительную всестороннюю проверку.
— А те, кто уже здесь работал? Как поступили с ними? Неужто массовые расстрелы?
— Если бы... — аль-Хасиб громко закашлялся, чтобы как-то оправдать сделанную паузу. — Если бы это было так, уверен, вы б узнали об этом одним из первых, господин Свифт. Акбарнистан сейчас намного более открытая страна, чем при Хаддаме, такое больше уже не скроешь.
— Боюсь, вы переоцениваете возможности прессы, — смущенно улыбнулся представитель "Таймс". — И потом, Акбарнистан — страна большая, почти как два Соединенных Королевства. Здесь что угодно можно спрятать, даже склады ОМП, что уж говорить о массовых захоронениях. Станете отрицать?
— Не стану. Что было, то было, но я должен сказать... — Абдулла вдруг умолк и недобро сощурился. — Знаете, я, кажется, понимаю, почему вы завели этот разговор про проклятые места. Всё это время западный мир считал Акбарнистан проклятым, а нас, его народ, обреченными!
— Это не совсем так... — хотел возразить журналист, но пошедшего в атаку аль-Хасиба было уже не остановить.
— Не надо, господин Свифт, не оправдывайтесь! По долгу службы я имел возможность читать ваши газеты и прекрасно помню, как там изображали жизнь в моей стране. Да, многое из написанного отвечало действительности, но общие выводы о том, что, мол, они другого не заслуживают, это их судьба, они иначе не могут, не хотят и не понимают... Так вот, не так это, совсем не так! И председатель Джикуай, и я, и весь наш народ, одним словом, мы, вот мы и докажем это! Докажем, что проклятых мест не бывает! Проклятыми места делают люди, такие, как Хаддам и его лакей аль-Зубайри! Но то, что людьми сделано, людям же под силу и изменить! И мы изменим! И покажем всем, что Акбарнистан не проклятое место, что у него и его народа есть будущее! Великое будущее!
— Вау... — только и смог произнести Джонатан, пока акбарнистанец переводил дух.
— Еще вопросы есть? Если нет, то прошу извинить меня...
— Нет-нет, у меня еще не всё! — запротестовал Свифт. — Я как раз хотел спросить насчет аль-Зубайри. Что вы планируете с ним делать?
— Боюсь, если ваши читатели узнают, то потеряют аппетит.