Природа провела свою неотвратимую канву между временем года и реаль-ностью человеческих иллюзий. Вряд ли мы задумываемся в нашей повсе-дневной жизни о красоте самых обыкновенных вещей. Как грустит метель, о чем думает дождь, и что таит в себе алая заря за горизонтом. И вот весна со своими порывами набирает силу и высоту, гибнет, уступая место лету гото-вому к встрече со своим убийцей осенью. Все приходит на круги своя в без-возвратном верчении колеса времени.
Я муха и раз появившись личинкой или чем-то вроде глиста я мерила жизнь величиной съедобности трупа, в котором зародилась на свет и уже не мечта-ла о чем-то ином, но кто-то позаботился о моем развитии, свершился орга-нический цикл. Я умерла и воскресла уже в другом мире. В мире воздуха и полета, независимости и свободы.
Я захотела кушать и никто не может стоять на пути у моего инстинкта. Сама природа направляла меня по запаху к пище. Но гордая и неумолимая сила поставила точку в моей юной карьере. И последняя мысль-приказ, которая пронеслась в моём микроскопическом мозгу как завет можно выразить од-ним словом ВЕСНА.
Молодая женщина в сиреневом халате с искаженным выражением лица не без ожесточения опустила с размаху свернутую в рулон газету на подоконник и равнодушно скинула маленький черный трупик тривиального насекомого на пол. В душной комнате клубился сигаретный дым и стены, казалось, источали застоявшийся запах спиртного перегара.
У неё было опухшее от водки глупое неинтересное лицо и пышные волосы цвета каштан.
- Таань! Ты куда заварник дела? - крикнула в другую комнату эта дама с неизменившимся выражением лица.
- Отстань. Задрали, дайте хоть раз поспать нормально! - ответила ей рыже-волосая девушка, завернутая в кокон потрепанного одеяла. Она лежала в спальне на старой двуспальной кровати и отдыхала после случившейся накануне попойки.
Две девушки проживали на третьем этаже пятиэтажного дома, заканчивав-шего собой улицу небольшого бульвара у которого небыло ни начала, ни конца, а только стенды с гуманными лозунгами да подрезанные под свечу тополя.
Девушки звезд с неба не хватали и страдали стандартным набором пороков нашего общества. Никто не толкает человека на тернистый путь. Каждый ре-шает и выбирает для себя всё сам. Обстоятельства и условия лишь подталки-вают человека. Полем битвы является его внутренний мир, его душа. Дев-чонки недавно закончили профтехучилище и жили в райцентре и этим всё сказано.
Жизнь забросила их на этот участок планеты, не предоставив достаточных рекомендаций и средств для иной жизни, кроме свободы и пнула нехотя на дорогу бледной судьбы, которую они и старались приукрасить тем, чем мог-ли и на что хватало фантазии.
Скрипнула дверь и в квартиру зашел светловолосый парень среднего роста и вечно небритой щетиной. Глаза его были красны и стекло их блеска почти не выражало человеческой жизни. Зайдя на кухню, где девушка только что произвела хлопок и еще держала в руках газету. Он взял со стола начатую пачку дешевых сигарет. Угловатым и замусоленным движением отправил одну из них себе между губ и, подкуривая, пошутил в тоне забавляющейся издевки.
- Убийствами с утречка? Как состояние?
- Болею, ой сейчас ещё на работу идти.- Ответила ему, игриво сверкая гла-зами девушка.
В дверь постучали, и в неё скромно пробралось болезненное телом и вечно скорбящее душой существо. Это был не мужчина, но и не мальчик. Его лицо выражало бесконечное сострадание ко всему вокруг, и к небу и к насеко-мым, пробудившимся на свет и к людям недостойным жалости.
- Он увидел труп погибшей мухи и сглотнул подступивший комок слёз.- Произнёс тихо этот юноша, пытаясь съязвить. Однако его реплики не замети-ли и продолжили беседу.
-Да не переживай Люсёк, облизательно сейчас подлечимся. - Сказал свет-ловолосый Жора девушке цвета каштан Люсе. Он дружил с ее рыжеволосой подругой Таней, что спала в спальне напротив.
- Ну, тебе хорошо ты с родителями, не работаешь, а мне что делать если уволят? Ты же знаешь у нас с этим строго. - Сказала Люся скороговоркой ба-нальность.
- Ладно, Люсёк ну чего ты кипятишься с утра, обходи острые углы, если ты не хочешь о них совсем разбить себе нос.
- Да я тоже умею обходить острые углы. И чё? - сказала Люся и вышла, что-бы собраться на работу.
Жора обратил внимание на вошедшего Алексея и наигранно начал его при-ветствовать.
- О какие люди! - Он привстал и раскинул руки, затем подал ему полурас-слабленную ладонь и полуобнял за плечи.
- Сколько лет сколько зим. Садись. - Махнул головой Лёше Жора и слегка прихлопнул ладонью, стоявший напротив табурет.
Алексей улыбнулся и осторожно присел на стул подле Жоржа.
- Да уж здравствуйте господа присяжные...! - невпопад выпалил Лёша.
- Ну как оно рассказывай? - спросил Жора, якобы со вниманием к нему.
- Да ничего пойдет более или менее нормально.
- Ну ладно не бери в голову бери на грудь. - Сказал Жора.
Алексей не знал, что ответить и нервно улыбаясь, промолчал. Его коробило изнутри от этих людей, но в голову ему вперилась мысль о вечной любви, и он ничего не замечая уже пятый месяц, волочился как бедный родственник за девушкой цвета каштан по имени Люся.
Девичья честь её была под вопросом, этим замечанием и ограничимся.
Люся быстро собралась и ушла на работу, а взволнованный Алексей счёл своим долгом проводить её до места работы, где и остался подле неё, цеп-ляясь в надежде чуда за каждый её жест и взгляд как безумец.
Жорж покурил немного и вернулся в постель к своей подруге Татьяне, с ко-торой провел бы и вечер и ночь, если бы его не ждали в гараже друзья и ма-рихуана, о которой догадывалась Танюша. Когда он лёг в её кровать, она ад-ресовала ему свою мысль с ненормативной лексикой и предложила больше к ней не приближаться. Чему он внял спокойно и удалился, так как такие сцены ревности у них возникали каждый день с похмелья и во хмелю и часто заканчивались ссорой. К вечеру они вновь мирились и ворковали как голуб-ки. Татьяна горько зарыдала и затем под еще действующими парами алкоголя вновь уснула в своей многовидавшей кровати. Ей снился необычный странный сон.
Мнилось ей, что прошло время. Жизнь расцвела опьяняющем летом и по-желтела опавшей осенью. Её парень уехал на историческую родину в поисках утраченного в СССР. В жизни его произошел неожиданный поворот, можно даже применить морской термин "оверштаг". Он получил вызов и в одночасье уехал в Германию. Тянулись дни в поселке переселенцев и Гера бездельничал. В зеленом лужайками поселке Георгий познакомился с социальным работником Ириной Вольф. Она готовила работу для института о миграции переселенцев и была коренной немкой. Жорж понравился ей за свою скромность и услужливость. Немцы педантичны и живут по правилам, но многие склонны их нарушать. Она осчастливила его одной страстной ночью и уехала, закончив свою работу. За приятно провиденное время она подарила ему компьютер с доступом в интернет.
Удрученный Гера в невыносимой тоске, с невысказанным отчаяньем засел над клавиатурой машины и не без помощи пива с фисташками овладел его премудростью. Раненая душа требовала отдушину, и он углубился в работу.
Также ему достался от любовницы доступ к файлам конструкторов, и он изучил достижения последних лет. Больше всего его поразило изобретенное в России летающее средство турболёт. Оно было каплевидной формы. Он был поражен его красотой, идеальностью. Постоянно думал об этом изобретении. Ни на секунду не забывал о своей новой любви. Даже когда нашел работу на водоочистительном заводе. На его участке имелось современное оборудование, созданное по самой передовой технологии. Среди многих новинок он нашел двигатели энергетически очень эффективные. Изучив их характеристики, он сразу понял, что их после доработки можно установить на турболёте и повысить его мощность. Он отправил своё предложение в главк и через некоторое время пришёл ответ. Его пригласили как новатора для разработки этого изобретения. Проект оказался весьма выгодным. Вскоре был создан прототип и решено провести испытания на полигоне за городом. На испытаниях присутствовал генеральный директор фирмы, подчиненные и сам Гера Швабауэр. Испытания проводила фирма готовая производить эту машину.
Блестящая на солнце синим, лакированным покрытием Ирина 1 напомина-ла каплю смолы, как бы застывшую горизонтально. Двигатель тихо набирал обороты и аппарат величиною с микроавтобус, выпустив из-под себя реак-тивную струю воздуха и подняв клубы пыли, поднялся на полтора метра над землёй. Внезапно машина сделала кивок в сторону людей, как бы благодаря создателей находящихся на смотровой площадке. Резко развернувшись, оказалась на краю полигона, оставляя после себя легкий освежающий ветерок без всяких вредных выхлопов. Затем пилот задрал носовую часть машины вверх градусов на сорок и без видимых затруднений поднялся ввысь, превратившись в едва заметную черную точку в самодостаточном немецком небе. Прошла минута, и зрители уже стали волноваться, потеряв аппарат из виду. А когда машина, слегка задевая верхушки деревьев позади смотровой площадки шутя и абсолютно бесшумно зависла на высоте метра, восторженные зрители схватили Геру на руки и несколько раз подбросили в воздух, качая его в знак победы.
Татьяна открыла глаза. Долго лежала, пытаясь понять приснившееся, нако-нец, окончательно проснулась и напрочь забыла свой сон. Она не удивилась сну и забыла его с лёгкостью. День ее прошел без происшествий и ничего за-нимательного нам не предоставил. Ночь девушки провели без гостей и тихо отдыхали на своей двухспалке. Других кроватей в квартире небыло. Татьяна вновь окунулась в прежний сон.
Георгию сразу выплатили приличный гонорар и подписали с ним контракт. Теперь он будет получать проценты от своего изобретения турболет. Фирма наладила серийный выпуск аппаратов, чем заинтересовались спецслужбы и тут же засекретили производство. А Георгию предоставили в пользование экспериментальный образец, оснащённый по последнему слову техники.
Что нужно человеку, получившему в одночасье признание и достаток? Ка-залось бы, живи себе припеваючи, да подсчитывай прибыли, ломая голову о способе их растраты. Но только не родившемуся в Союзе! Немец по крови и русско-советский душою начинающий изобретатель не находил себе покоя в достатке и обеспеченности. Сердце его страдало ностальгией и жаждало незабываемых приключений и подталкивало на безрассудный поступок. Что он и сделал.
Ранним июньским днем Георгий Швабауэр, ничего не захватив с собой, кроме увесистого кейса с зелеными купюрами вышел из дверей шикарного коттеджа престижного района города. Небрежно забросил кейс на заднее сиденье своего летающего суперавтомобиля, глубоко вздохнул и безрассуд-но взялся обеими руками за штурвал управления своей судьбы и секретной техники одновременно. С этой минуты судьба его зависела только от обстоя-тельств и от него самого. Полет над цветущей летней Германией проходил размеренно и благополучно под тихий шум равномерно работающих двига-телей чудо-аппората. Первый привал он сделал на одной из стратегических баз НАТО, так как имел на то специальное разрешение. Полетел он в Россию и полет над матушкой он выбирал в безлюдных местах, заправлялся пре-имущественно ночью, маскируя свою чудо-технику.
Татьяна заворочалась и недовольная проснулась от стука в дверь. И как бы-ла в комбинации пошла и открыла её. В дверях стоял по её мнению "психо-логический маньяк по загрузу" Алексей. Он был новым любовником Люси, поэтому Таня впустила его без разговоров. Сонная девушка вернулась к сво-ему незаконченному сну. Легла в постель рядом с Люсей они спали на одной кровати. Она сразу заснула под разговоры Алексея с Люсей его верной товаркой, это был ей неинтересно. Она не слышала, как он ушёл. Ушел он довольный, так как Люся его во всем обнадёжила. А Татьяна погрузилась в сон ночных горизонтов неспокойного государства. Теперь она смотрела глазами любимого Жоржа. Изумительные вечерние ландшафты, мерцающее закатом небо очаровывало своей тихой красотой. Полёт шел нормально.
Сон шел нормально. Через час после Лёши пришел параллельный любов-ник Люси. Он был соседом сверху. Мужчина с топорщащимися усами над ехидно-самодовольной улыбкой. Он потащил в постель обожаемую "идею философа". Они уединились в соседней комнате.
Утром приветливо улыбающаяся Люся приняла в свои объятья неуёмного обожателя Алешу. Мир её был полон краски.
- Здравствуй милый, как я тебя ждала, - сказала Люся.
Через несколько дней Люся призналась ему в ночном инциденте, обходя момент просьбы прощения у Лешки, а он, пережив драму, решил, что само признание и есть мольба о прощении и простил её, чувствуя себя тряпкой.
- Я прощаю тебя, потому что люблю, иначе я просто бы ушел. - Сказал Леша скрепя сердце, надоедая самому себе банальностью.
- Не принимай так близко - это просто жизнь! Её нужно воспринимать лег-ко. - Заявила Люся, неподозревая о сердечных муках утонченной натуры.
Через несколько дней Леша, несмотря на осадок в душе чувствовал себя счастливо с Люсей и улыбался ей.
- Чё лыбишься как роза майская? - Заметила, проходя возле них Танюша. Покладистая и милая девушка во время сна. В бодрствующем состоянии та-ковой она была редко. В характере её сидел бес, она была грубоватой и не-далекой. Замечательными у нее были лишь сны. Книг она не читала. Но её воображение развертывало перед ней во сне невероятные картины. Сны её всегда были продолжаемыми, многосерийными и в них всегда была утон-ченность и возвышенность. Ни у кого в голове не укладывалось, что она так может. Вот продолжение её последнего сна.
Швабауэр долго летел над лесной равниной в меркнущем вечернем небе. Дизайн его летательного аппарата был создан так, что временами казалось, машина является частью природы и украшает её. Он выбрал место для ноч-ной стоянки на глухой лесной поляне и приземлился на неё. Лагерь ему раз-бивать было не нужно, конструкция машины предусматривала в себе все не-обходимое.
Гера вышел на поляну и глубоко потянулся, разминая кости. Он долго стоял и смотрел в сторону заката. Казалось он замер лесной статуэткой, отрешив-шись от бессмысленной реальности, целиком отдавшись созерцанию себя и своего места в темнеющем небе. Когда сумерки стали гуще, он очнулся и впервые задал себе вопрос, от которого отмахивался всё это время.
- Чего я хочу от этого полета? Зачем вообще я лечу? От себя? К себе? - про-изнес Гера вслух, отметив, усмехнувшись, что направление его полета указы-вает нос машины. Строго на восток. К своему прошлому. Подошел к машине, достал из бортового холодильника бутылку Текилы и приложился, запрокинув голову. Прямо из горлышка опорожнил её всю. Закурил хорошую сигару и выставил ноги в открытое окно бронированной двери. Мысль его вначале возвышенная закружилась и растворилась на дне опустошенной бутылки, брошенную на зеленую пушистую траву подле чудо-машины. Ниоткуда взялась грусть, а затем и унылая непроходимая боль, мука отчаянья и удручающая тоска. Романтические и лирические иллюзии побледнели, жить ими стало незачем. Пришло время посмотреть правде в глаза. В развитой стране он почувствовал себя цивилизованным человеком и его личные проблемы временно притупились. От себя не уйти и спрятанное глубоко рано или поздно выходит наружу. Пережитые чувства вновь всколыхнулись в нем. Гера вспомнил холодные осенние дни перед выездом за границу. Унылый вокзал и прощальный взгляд на перроне. Он вспомнил, как любил свою девушку и строил прекрасные воздушные планы о ней и о себе, и о том, как мечтал, о простом человеческом счастье, мудром, тихом и вечном в любви. Он снова раскрыл перед собой свою больную тему, банальную видимо и не новую, но для каждого пережившего такое все-таки единственно неисцелимую. О том, как девушка проводила паренька в солдатики и любить любила, а все же не дождалась и искренне сохраняя к нему свою преданность садилась в авто мужчин кавказской национальности и тратила бессознательно чистоту своей юности под презрительную снисходительность тех же самых автолюбителей. Он припомнил как дрожащий от волнения с острым щемящим чувством не-справедливости и неправоты мира после получения некоторых сведений вы-сказанных товарищами о его подруге, предстал-таки в дверях дома Татьяны, которую любил. Бледный Гера, перешагивая через высокую стену гордости и самоуважения, предложил ей руку и сердце и она ответила:
- Я? Замуж за тебя? Ты что, о какой любви может идти речь?!- в её голосе чувствовалась уличная наигранная издёвка, а глаза блестели огнем мертвой души.- Мне нравится тот образ жизни, который я веду, и я от него не отка-жусь.- Заявила она, ни на секунду не дрогнув, придавленная весом собст-венной ошибки и подлости.
Наступила осень, Гера уехал в Германию, уже затянув рану, руины любви в плену холодной трезвости. Наступили холодные дни в природе и внутри не-го. Во всем он видел тогда отождествление с горечью его потери. Болезно переживал за правду.
Нелепо и глупо было встречено его чистое искреннее чувство горячего сердца. Не многие справляются с этим. В душе стало холодно, и он разуве-рился в людях.
От нахлынувших воспоминаний под действием спиртного встельку напив-шийся Гера, потеряв равновесие, соскользнул между сиденьями комфортно-го салона и не в силах больше справиться с собой, ударил кулаком по панели приборов и, издав долгий страшный истошный стон, зарыдал в отчаяньи.
Татьяна проснулась в слезах. Однако как открыла глаза, впечатления от сна как по взмаху волшебной палочки мгновенно развеялись. Заколдованная красавица настоящей была только во сне. Таня включила магнитофон, зазву-чала популярная музыка. Всю зиму магнитофон не выключался в её кварти-ре. Она ушла в ванную. Возможно, музыка была им необходима, чтобы за-полнить духовную пустоту. Может ли безвкусица принести мир человеку? Разум их спал. Её подруга отдыхала и проснулась к обеду. В обед пришли старые знакомые и предложили отметить встречу. С собой у них было спирт-ное и некоторые воспоминания о прошедшей юности. Люся быстро оделась и вышла к компании на кухню. НА ней был серо зеленый пуловер поверх черных облегающих колготок. У неё было сходство со славянским пастуш-ком. Друзья по недавней подростковой, тинейджерской жизни приехали из-далека. Все они раньше были из одного двора, но жизнь лишь только немного они повзрослели, позвала их за собой, каждого в свою сторону. Рукоплескания и возгласы радости были недолгими, и непродолжительные воспоминания хаотично переросли в чистку картошки. Спасительный продукт скольким помог от голода. Американское растение, кажется, сама природа распорядилась процветать этой стране. Впрочем, любая западная идея несет для нас в себе элемент колорадского жука.
Обычными приемами порезанный картофель, телепортировался на сково-роду и достигнув прожиточного минимума между "пере" и "недо" готовно-стью, представился в квадратуре кухонного столика. Присутствующие окру-жили его как генералы вокруг секретной карты с планами военных баталий и ударили пластиковыми стаканами по невидимым силам здоровья, самого не противного и обаятельного противника. Застолье продолжалось допоздна. И когда Леша с замиранием сердца на каждой ступени пробирался на третий этаж в квартиру Люси вечеринка достигла своей середины между восторженностью спирта и радостью сердца. Он нерешительно зашел через двойные двери в прихожую. Некоторое время постоял, там прислушиваясь к разговаривающим и услышав голос Люси, решил пройти на кухню. Дым стоял коромыслом. Он поздоровался с парнями за руку, представился дамам и присел на предложенный ему табурет. Возможно, если бы ему не предложили сесть он так бы и стоял у стола. Сел он как раз напротив уголка стола, ломившегося от соленых салатов, холодной закуски, рюмок и бутылок. Заняв свою диспозицию, Алексей невольно заулыбался, завораживаясь магией пошлого анекдота. Он пытался примирить в себе "розу белую с черною жабой", ангела и демона. И они мирились пока...
Алексей заерзал и нервно забарабанил пальцами. Вся атмосфера царившей обстановки удручала его. Незамечая гибельной силы дурного влияния он наивно полагал, во всяком случае, ему казалась по плечу любая человеческая проблема. Через некоторое время алкоголь его немного расслабил, раскрепостил, и некоторые вещи растворились и исчезли из памяти, пустые назойливые разговоры перестали быть такими пустыми и безынтересными. В частности он обратил внимание на легкое кокетство девушки сидевшей справа. Небольшого роста, брюнетка с кудрями барашка. Приехала из Санкт-Петербурга, до этого жила по соседству с Татьяной в нашем уездном городе NoN, где и проводила раньше время в вечерних подъездах.
- Ну, я приехала, лежала дома у тетки, думаю чего зря время терять, надо к Таньке сходить. Сейчас думаю встречу ее в подъезде с сигаретой, тарится, - произнес барашек экзольтирующе детским мальчишеским голосом.
- Прям, чего бы, - хмыкнула Татьяна, поверхностно глядевшая в глаза ба-рашка.
- Большая, теперь уже выросла, есть, где курить, - компанейски пошутила Люся.
Был все же у неё в душе какой-то талант, а может слабость общительности.
Среди присутствующих на вечеринке был так же ревнивый парень, с кото-рым пришла чернокудрая "барашек". Он тоже ранее был в этой тусовке. Приехал из Белоруссии, где трудился на низкооплачиваемых работах. Каким-то образом встретил свою старую или новую любовь, подругу Тани. Во всяком случае, с подачи барашка он был от неё без ума. Компания несколько раз выходила в зал потанцевать. Традиционные телодвижения, символические обозначения современного танца. Алексей не находил это забавным и оставался за столом на кухне вместе с барашком. Её заинтересовал скромный мальчик, а он не знал, как отбиться от незатейливых домоганий, но его увела Люся. Количество спиртного не рассчитали, поэтому несколько раз посылали в магазин. Нервничающий Леша искурил целую пачку сигарет без фильтра и чувствовал у себя внутри целую дымистую фабрику. Он считал себя ангелом подружившимся с чертями. Он ожидал от своей возлюбленной чуда или знака, чтобы расправить крылья, подхватить её и полететь выше неба.
- Слишком высоко летаешь, больно падать будет. Лучше давай сразу всё прекратим. - Резонно предложила Люся. Алексей чувствовал себя ущемлен-но, и ему казалось в этой истории нужно придумать еще какой-нибудь пово-рот.
- Ты права, но я не уверен, что человек ради любви не может пожертвовать всем своим, всем нехорошим и злым. - Ответил Люсе Алеша.
- Да любви вообще нет, есть привычка, привязанность, влечение и самооб-ман. - Сказала, заулыбавшись, Люся.
Алексей промолчал на это, затаив в душе идею о перерождении личности.
Застолье закончилось и все решили, что заночуют в квартире у девчат. Глу-бокой ночью Алексей отправился домой. Он шел привычными переулками. Слякотные весенние улицы расползались под ногами грязью и навозом. Придя домой уставшим, незамечая своего опьянения Алексей сразу лег спать. Ночью он ворочался, перебирая недавно увиденное, услышанное и пережитое. Под утро он заснул, скомкал постель и запутался в ней и не в со-стоянии распутаться, в тонком полусне он смирился, прижался к стенке и увидел во сне кошмар. Он ощутил себя спящим на узком пространстве труб теплотрассы, находясь в темной и грязной котельной. Труба была теплой, но ему было неуютно. Над ним сзади было маленькое окошко, через которое было видно узкий кусочек предзакатного неба. Ослепительно свежий голу-бой оттенками снег сиял под вечереющем небосводом. На горизонте мерца-ла алая заря, а далеко-далеко Лавра, Собор, комплекс православных храмов с куполами и колокольнями, разбросанных и поближе и подальше в глубине перспективы, отражающих розовый свет от своих стен.
- Какая красота! - Изумился Алексей. С каким наслаждением и радостью вышел бы он из этой темной и душной пыльной котельной, чтобы навсегда остаться там между розовых лучей солнца в храмах вечности и чистоты.
Но вот уже зыбкая реальность сна всколыхнулась, и он оказался в компании чумазых оборванных людей, сидящих на реечных ящиках в каком-то полуподвале с грязными стенами и спертым воздухом. Посередине на ящике стояла полторалитровая бутылка с разведенным спиртом. Лежала головка лука и кусок хлеба. Настроение у всех было хмурое, а причиной был он сам. Один из этих людей вскочил и, блеснув ножом в руке пырнул Алексея, но в этом месте дымка сна рассеялась, он просыпался.
Сон таит в себе чудодейственную целебную силу. Успокаивает и лечит из-мученную разумом душу. Чувствительная натура Алеши была переполнена вчерашними впечатлениями, он был одинаково восприимчив как к грязи и злу, так и ко всему светлому и мудрому добротой. Проснулся он уже в на-строении приподнятом и даже пел в ванной. Не в силах держать при себе своего счастья, он решил поделиться им с подругой, и магическая сила при-тяжения плюса к минусу потащила его к ней. Наивный прямой сентимен-тально старомодный человек. Он летел к ней на крыльях любви вдохновен-ной. Но вот поднимаясь по лестнице, опять ощутил странное предчувствие худшего. Сердце его сжалось и насторожилось. Он провел подле неё весь день. Ждал её искренней ласки и внимания. Неформальной и неподдельной теплоты. Ему было грустно и мучительно одиноко в этой пустыне обнищав-ших духом людей. В этот день она ни чем не успокоила его, обычный флирт и фальшивое внимание по форме, а не по существу ему стали надоедать. Его чувство тускнело к ней, интуиция подталкивала его к чему-то еще. Словом, когда вечером вновь пришли друзья и подруги товарок и завели обычную пирушку, он уже не мог терпеть этого. Он сидел понурый и мучительно жаж-дал выхода. Вдруг осененный возникшей идеей он улыбнулся искусственной гримасой встал и выпорхнул, как ему казалось на волю. Он полагал, что зло к нему не пристало, хотя впитал его кубометрами. Забывая о своей наивной сентиментальности, Алексей полагал, что еще способен на сильный и безкомпромисный поступок. Идя домой твердой поступью и, вдыхая ароматы весеннего воздуха, он даже предположить, не мог, что проживет с дамой, которую только что оставил долгих, разорительно долгих семнадцать лет.
А Жора когда Алексей не появился ни на следующий день, ни через неделю как то заявил собравшимся на кухне:
- Декорации Лешек поменял.
И все смирились с его отсутствием и речь о нем больше не заводили. После того как Алексей вышел в тот день из квартиры пир продолжался как обычно допоздна. А через пятнадцать лет Жора поспорил, кто больше выпьет и, перепив собутыльника, свалился под стол, олицетворяя детскую невинность и чистоту. А еще через десять лет Татьяна пускала слюни на кушетке в реанимационном отделении, так как выпитый ею спирт оказался не пищевым. Белая горячка всю ночь колотила и не отпускала Таню, но к утру, она заснула спокойным сном и даже чему-то улыбалась едва заметной улыбкой на испещренном временем лице. Как будто свет проблеснул на нем.
Чарующая лесная свежесть и свет чистого утра пробудили росистою красо-той хмельного изобретателя. Он открыл глаза внутри своего любимого дети-ща. Влага, покрывшая корпус машины собралась каплями, и роса искрилась на грациозно иссиня-темном каркасе Ирины-1. Опьяняющий воздух хвои, нежно и ласково отрезвлял туманные думы Жоры своим таинственно веко-вым духом. Мысли несчастного гения прояснялись, и душа его наполнялась тем светом, который чувствует человек в минуты покоя и созерцания истин-ной святости матери-природы и красоты. Упокоенный и вдохновенный он мог вновь вернуться к своему делу. Исцелять трудом свою жизнь за свои ошибки. Его аппарат медленно поднимался в голубое небо, оставляя под собой мятую траву на полянке и пустую бутылку. А под ним зеленели огром-ные необозримые равнины священного слова природы. Электроника его ав-топилота точно отсчитывала обратный путь. Казалась, компьютер каждую секунду отсылал сигнал спутнику: - Направляюсь на запад, направляюсь на запал, запад, запад, запад...
Город, отболевший весенней грязью, ожидал пыльное и бесноватое лето бесконечных историй обмана и низкой любви, так уродующей и разрушаю-щей его стены и улицы.
Тысячи насекомых закопошилось личинками в грязных отходах.