Глава 25, в которой все просто выполняют свой долг, хотя кое-кто не забывает и о будущем
Когда наблюдатель доложил Рогову о приближении со стороны Будвайза колонны эсэсовцев, Рогов угрюмо сказал Берноффу:
-- Ну вот, дождались.
-- Я думаю, что нам не стоит их опасаться, -- беспечно отозвался Бернофф. -- Войска генерала Паттона уже рядом. Скорее всего, немцы с радостью сдадутся нам в плен и я готов немедленно начать с ними переговоры об этом.
-- Боюсь, что это не единственный сюрприз, который нас сегодня ожидает, -- пророчески заметил Рогов.
Почему Рогов не оставил наблюдателей в Адлерштайне? Неизвестно. Возможно, потому, что телефонная связь не работала и Рогов не хотел распылять силы. Впрочем, это не важно.
***
Группу Цольмера на окраине города встретила баррикада, сооруженная из бревен и заполненных камнями железных бочек. Цольмер был доволен, что по дороге группа не подверглась нападению. Его переполняли энергия и оптимизм. Шубах, глядя на него, поражался: откуда Цольмер черпает силы и уверенность? Даже подавленные известием о смерти фюрера солдаты подтянулись и четко выполняли приказы.
Баррикаду вполне могли смести танки орудийным огнем, но Цольмер решил поиграть на миролюбии.
-- Отправьте парламентера, мы начнем переговоры, -- приказал Цольмер. Шубах немедленно выполнил приказ и отправил унтерштурмфюрера с белым флагом к баррикаде. Вскоре тот вернулся с офицером в форме американского парашютиста.
-- Капитан американской армии Грег Бернофф, -- отрекомендовался офицер. -- Я уполномочен вести с вами переговоры о вашей сдаче в плен.
-- Какому подразделению мы сдаемся в плен? -- невозмутимо осведомился Цольмер.
-- Мне, как представителю американской армии, -- ответил Бернофф. -- Я гарантирую вам жизнь и права, предусмотренные статусом военнопленных.
-- Я генерал и сдамся в плен только генералу, -- жестко заявил Цольмер. -- Насколько я понимаю, здесь не имеется американского генерала?
-- Здесь нет ни американского генерала, ни американского президента и даже члена конгресса Соединенных Штатов, -- съязвил Бернофф. -- Так что вам, генерал, придется сдаваться в плен капитану.
Но Цольмер гнул свою линию.
-- Это невозможно, капитан. Я предлагаю следующий вариант действий: мы проходим через город в сторону Австрии и направляемся к Линцу. Там уже должны находиться основные силы американской армии и наверняка найдется генерал, который сможет принять у меня капитуляцию.
-- Хорошо, -- согласился Бернофф. -- Но оружие вы должны сложить здесь. Мы можем оставить вам только грузовики.
Цольмер расхохотался.
-- Мой дорогой капитан, -- ласково сказал он Берноффу. -- Если мы не сделаем так, как я предложил, то мне придется действовать по такому варианту: мы разносим вашу баррикаду вдребезги из орудий, затем проходим через город и превращаем в руины каждый дом, из которого в сторону моих солдат выстрелят хотя бы из рогатки. Я понимаю, что вы надеетесь отсидеться за стенами крепости, так вот: за каждый выстрел из крепости я буду взрывать в городе дом вместе с его обитателями.
Бернофф побагровел от ярости.
-- Ответственность за это ляжет на вас, генерал, и за такое злодеяние вы предстанете перед американским судом!
-- Нет, капитан, -- отрицательно покачал головой Цольмер. -- Ответственность ляжет на вас. Именно вам, а не мне, будут сниться ночами убитые по вашей вине женщины и дети. И не грозите мне судом: я готов умереть сегодня в бою, а вы меня пугаете расстрелом. Смешно, право слово!
Цольмер поднялся со стула и жестко сказал Берноффу:
-- Мое условие такое: не позднее чем через полчаса вы беспрепятственно и без каких-либо провокаций пропускаете мою колонну с танками и вооружением через город в сторону Австрии. Или я начинаю обстрел города. Все! Идите и доложите своему командиру о моих условиях. Надеюсь, что ваш командир продемонстрирует понимание реальности и проявит гуманизм к мирному населению.
Когда Бернофф скрылся за баррикадой, Цольмер повернулся к Шубаху и спросил:
-- И как вы полагаете, что они будут делать?
-- Если бы я был на их месте и не хотел вызвать жертвы среди мирного населения, то немедленно отошел бы в Австрию. Или засел бы в замке Адлерштайн, -- высказал мнение Шубах.
-- Хорошо бы, если бы они так сделали, -- мечтательно вздохнул Цольмер. -- Тогда бы их встретил возле Адлерштайна Райхель и дело было бы сделано быстро. Но они не захотят рисковать ценным грузом.
-- Каким грузом? -- насторожился Шубах.
-- В их руки попало то, что не должно было попасть ни при каких обстоятельствах, -- коротко пояснил Цольмер. -- Вот поэтому мы здесь.
-- Бригадефюрер, мне трудно посылать на смерть солдат, когда я сам не понимаю боевой задачи, -- решительно заявил Шубах. Но Цольмер тут же резко и не терпящим возражений голосом напомнил:
-- Никто не должен знать больше, чем необходимо для выполнения приказа, -- так нас учил фюрер. Или вы уже забыли? Ваша боевая задача: очистить территорию крепости и взлетную полосу от противника. Остальное вам знать пока не положено.
***
В канцелярии форта Рогов, Кралик, -- в качестве руководителя подполья, -- и Бернофф устроили совещание.
-- У нас нет никаких противотанковых средств, -- сказал Рогов, -- а без них нам будет трудно продержаться. Что там с партизанами?
-- Мои ребята готовы сражаться, к нам присоединилось еще двенадцать человек, -- доложил Кралик. -- Подготовили бутылки с бензином, будем бросать в танки с крыш домов и из окон верхних этажей. Говорят, если попасть в жалюзи моторного отсека, то достаточно эффективно. Но танков у немцев не меньше десятка, они весь город за полчаса разнесут. Может, эвакуировать население?
-- Нет времени, -- возразил Бернофф, с беспокойством взглянув на часы. -- У нас осталось менее двадцати минут. Мы едва успеем вывести людей на улицы и они тут же попадут под огонь немцев. Я считаю, что немцев необходимо пропустить через город. Их генерал заявил, что они идут сдаваться американскому командованию. Так пусть идут! Все равно сегодня к вечеру они окажутся перед американскими войсками. Не будут же они сражаться с целой танковой дивизией, в самом деле!
-- Хорошо, попробуем их пропустить, -- подытожил Рогов. -- Бернофф, отправляйтесь к немцам и скажите, что они могут беспрепятственно разбирать баррикаду. Уводите наших людей в крепость. А вы, Кралик, передайте партизанам просьбу: не допускать провокаций. Но оружие из рук пусть не выпускают и внимательно наблюдают за немцами. Если немцы начнут выгонять людей из домов и брать заложников... тут уж ничего не поделаешь... Стреляйте! Хотя я надеюсь, что до этого не дойдет. Должна же даже у эсэсовцев быть хоть капля благоразумия!
Тем временем Цольмер расхаживал возле машины и поминутно поглядывал на часы. Шубах озабоченно смотрел на пасмурное небо.
-- Вы что, дождя боитесь? -- насмешливо поинтересовался Цольмер.
-- Нет, бригадефюрер. Я боюсь, что десантники вызовут для поддержки авиацию, -- поделился опасениями Шубах. -- А мы представляем сейчас отличную мишень.
Цольмер озадаченно уставился на Шубаха. Такой вариант ему не приходил в голову. А Шубах продолжал развивать мысль:
-- Подкрепления они наверняка вызвали. Я получил информацию от Райхеля: из штаба Рендулича передали, что американская 11-я бронетанковая дивизия спешно движется в сторону Линца. Если части этой дивизии американцы решат отправить на помощь десантникам, то самое позднее завтра утром танки противника уже будут здесь.
-- Значит, все проблемы здесь мы должны решить сегодня к вечеру, -- сделал вывод Цольмер. -- Любой ценой! Кстати, немедленно передайте Райхелю: пусть он блокирует дорогу возле Адлерштайна и никого не выпускает из города. Ага, а вот и наш американский знакомый!
Бернофф подошел к Цольмеру.
-- Господин генерал! Вы можете разобрать баррикаду и беспрепятственно пройти через город. Главное условие: никакой стрельбы и взрывов. Условия прохождения города: колонна не должна останавливаться, солдаты не должны выходить из грузовиков: подобные случаи будут рассматриваться как попытка нападения и пресекаться огнем на поражение.
-- Я гарантирую неукоснительное выполнение соглашения, капитан, -- напыщенно произнес Цольмер.
Они вежливо друг другу откозыряли. Бернофф собрал тех, кто охранял баррикаду и повел их в крепость. За баррикадой взревели танковые двигатели: немцы начали растаскивать бревна и бочки с камнями.
Возле ратуши к Берноффу подошел Кралик и сказал:
-- Мои ребята и добровольцы из числа населения рассредоточились по домам. Командование я передал нашему полицейскому Валчику. Он воевал еще в первую мировую, так что опыт у него есть. А я пойду, успокою жителей.
***
Баррикаду разобрали быстро. Пока танки тросами растаскивали бочки и бревна, Цольмер проинструктировал Шубаха:
-- План действий таков: первые три танка доходят до моста, поворачивают и на полном ходу прорываются через мост в форт. Их поддерживает пехота. Остальные танки подавляют огневые точки противника. Есть другие предложения?
Если у Шубаха и были другие предложения, то он не стал их излагать. Он послушно согласился:
-- Предложений нет, бригадефюрер. Попробуем захватить форт с ходу. Я разверну минометную батарею на площади. Если атака захлебнется, ударим из минометов, потом повторим атаку.
-- Отлично, Шубах! -- удовлетворенно воскликнул Цольмер, усаживаясь в машину. -- Это наш последний бой в этой войне и мы должны провести его с честью. Наши потомки будут говорить о нас с гордостью: они выиграли последнее сражение проигранной войны!
Шубах промолчал: у него не было потомков. Теперь уже не было.
Между тем некоторые жители города, услышав о появлении эсэсовцев, начали спешно покидать город. Те, кто были на велосипедах, быстро достигли дороги на Адлерштайн, где их повернули обратно солдаты Райхеля. Услышав об этом, Рогов процедил сквозь зубы:
-- Так и знал... Ну, вот и началось.
-- Вы полагаете, они ждали нас? -- спросил Бернофф.
-- Не сомневаюсь, -- уверенно ответил Рогов. -- Откуда взялись немцы в Адлерштайне? Что им там делать? Единственное объяснение: кто-то им приказал заблокировать дорогу в Австрию. С какой целью? Какой смысл перебрасывать войска от Рендулича к Шёрнеру и наоборот? Похоже, по нашу душу они пришли... Значит так, Бернофф! Прикажите всем бойцам занять позиции. Скоро начнется!
Шубах ехал на бронеавтомобиле за тремя танками и грузовиком с солдатами. Он остановил бронеавтомобиль на площади, убедился, что минометчики развертывают батарею и направился к церкви, где Цольмер устроил наблюдательный пункт.
Цольмер был уже там. Он расположился на маленьком кладбище возле массивного склепа и наблюдал в бинокль за началом атаки.
Перед мостом и далее до самых ворот форта не наблюдалось ни баррикад, ни заграждений. Как и было предусмотрено планом, головной танк резко развернулся и въехал на мост. За ним последовали остальные два танка. Шедший за танками грузовик остановился под прикрытием крайнего дома. Выпрыгивавшие из грузовика солдаты, пригибаясь, бежали к мосту. С обеих сторон не раздалось до сих пор ни одного выстрела и со стороны зрелище напоминало обычные учения.
Все шло по плану, пока головной танк не проскочил мост. Вдруг раздался громкий треск и Шубаху показалось, что танк внезапно исчез. На том месте, где он стоял, взвилось облако пыли. Изумленный Шубах посмотрел в бинокль и увидел, что танк почти полностью провалился в неизвестно откуда взявшуюся перед мостом яму и лишь задняя его часть возвышалась над поверхностью. Шубах видел, как бешено работают траки, пытаясь вырвать танк из ловушки, -- но безрезультатно.
Со стены форта вылетела граната и легла точно в яму. Раздался взрыв и танк скрылся за столбом огня и дыма: сработала устроенная Роговым ловушка. По его приказу десантники заранее разобрали перед мостом брусчатку, вырыли глубокую яму и уложили на дно бочки с горючим. Затем врыли столбы, положили на них настил, а на настил уложили брусчатку. Попавший в ловушку объятый пламенем танк заблокировал мост и остальные два танка вынуждены были остановиться. Солдаты продолжали бежать к мосту и в этот момент по ним ударили пулеметы из форта. Солдаты залегли. Цольмер выругался и приказал:
-- Огонь по форту! Из всех стволов!
Танковые орудия и минометы обрушили на форт сталь и огонь. Шубах видел, как снаряды откалывают куски кирпича, но толстые стены старого форта пробить снарядами танковых орудий было невозможно. Цольмер повернулся к Шубаху и сердито спросил:
-- Ну, что теперь делать? Мост заблокирован.
-- Бригадефюрер, я послал саперов обследовать северную часть взлетной полосы. С ними отправился СС-унтерштурмфюрер Швальбе, -- он хорошо знает местность. Саперы уже нашли подходящий брод, так что повторим атаку там. А пока прекратим огонь, -- надо экономить снаряды.
Вернувшиеся саперы доложили, что можно быстро переправить танки вброд на другой берег реки и атаковать форт по взлетной полосе. На северном конце взлетной полосы расположены всего один дот и один ряд колючей проволоки, но прилегающая территория заминирована. Пулеметный огонь из дота не позволяет саперам расчистить проход. И вообще, практически вся территория вокруг города нашпигована минами, но схемы минирования отсутствует, что существенно затрудняет работу.
-- И где же схема минирования? -- раздраженно вопросил Цольмер непонятно кого.
Схема минирования в данный момент подплывала к Влтаве. На тайну исчезновения схемы минирования мог бы пролить свет Швальбе, но он благоразумно предпочел промолчать.
-- Схема минирования должна находиться у командира роты охраны форта, -- высказал предположение Шубах. -- Но вот куда вообще делась рота охраны? Неужели их так и держат в форте в плену?
-- Да какая теперь разница! -- раздраженно махнул рукой Цольмер. -- Я думаю, что надо взять в городе заложников и прикрыть ими саперов, пока те разминируют проход. Швальбе, тут есть местная полиция?
-- Да, бригадефюрер! -- подтвердил Швальбе. -- Три жандарма во главе с вахмистром Валчиком.
-- Возьмите взвод солдат, разыщите жандармов и пусть они помогут взять заложников из самых именитых и уважаемых граждан. Лучше брать целыми семьями.
-- Слушаюсь, господин бригадефюрер! -- обрадовался Швальбе и помчался за солдатами.
-- Одну минуту, бригадефюрер, -- заволновался Шубах. -- Позвольте мне высказаться. Я имею основания полагать, что в городе остались партизаны. Если мы начнем брать заложников, партизаны примутся стрелять по солдатам. Тогда придется зачищать весь город. А это трата драгоценного времени, которого у нас и без того мало! А взятие заложников в таких условиях будет чревато эксцессами и провокациями партизан с неизбежными жертвами среди мирного населения. Ну, а если под прикрытием заложников мы будем проводить разминирование... Представьте, что за этим занятием нас застанут американцы! Когда они увидят убитых женщин и детей, то я очень сомневаюсь в том, что нас захотят взять в плен, -- скорее всего, попросту расстреляют на берегу реки из пулеметов, -- я уже слышал о таких случаях.
-- Какая дикость! -- сокрушенно вздохнул Цольмер. -- Ведь мы -- всего лишь солдаты, выполняющие боевую задачу и потери среди мирного населения в условиях городского боя просто неизбежны. Можно подумать, что сами американцы -- святые! У них в заложниках четыре года находились жители всех германских городов, которых убивали каждую ночь, а последнее время -- и при свете дня. И эти люди называют нас убийцами! Это возмутительно, Шубах!
Шубах вспомнил руины Дрездена и подумал, что в чем-то Цольмер прав. Хотя с заложниками он хватил через край. Впрочем, если бы это был американский город, то Шубах, не раздумывая, выгнал бы все население на минные поля.
***
Когда Шонеберг увидел, как к городу подошла колонна Цольмера, его ликованию не было границ.
-- Глядите, Цольмер все-таки дошел! -- возбужденно крикнул он Реттбергу. -- Он, конечно, полный идиот, но на редкость упорен, а в наше время это весьма ценное качество. Смотрите! Эти ребята из форта убрали со двора грузовики, а самолет с полосы закатили в капонир. Похоже, готовятся к бою. А ведь взлетная полоса теперь свободна!
Реттберг приник к перископу и внимательно изучал обстановку.
-- Так, колонну пропустили в город... Похоже, что ваш Цольмер просто уходит в Австрию. Черт возьми! Ничего подобного, -- он начал атаку форта! Идиот! Там же ловушка! Почему вы их не предупредили, Шонеберг?!
-- Вы лучше готовьте самолет к вылету, -- посоветовал Шонеберг. -- Ведь полоса теперь свободна.
-- Какой вылет?! -- простонал Реттберг. -- Они обстреливают форт из минометов и пара мин уже упала на взлетной полосе. Если на полосе образуются выбоины, какой к черту может быть вылет?! Немедленно свяжитесь с этим Цольмером и пусть он прекратит свой идиотский обстрел!
-- Да бросьте вы так переживать, -- попытался успокоить его Шонеберг. -- Глядите, они и так уже прекратили обстрел.
-- Все равно надо установить с ними контакт, -- настаивал Реттберг. -- Достаточно удачной пулеметной очереди на взлете, чтобы наш полет стал последним.
-- Все в свое время, -- проворчал Шонеберг. Он не без оснований опасался, что Цольмер просто не даст им взлететь. Логика проста: раз самолет не повезет ценный груз, то он не повезет никого. Так что торопиться не следует.
***
Градоначальник Машек сидел в своем кабинете и составлял план первоочередных мероприятий по благоустройству города. Пора, пора налаживать мирную жизнь! Он настолько погрузился в дело, что из состояния глубокой сосредоточенности его вывели лишь прогрохотавшие мимо ратуши танки. Разинув рот, Машек смотрел в окно на внезапно вернувшийся и данный в реальных ощущениях "орднунг", в то время как рука машинально вывела под планом мероприятий подпись: "Матчек".
***
Кралик примчался к трактиру на мотоцикле и сейчас наблюдал в окно трактира за развитием событий. Потучек, увидев, как немецкие танки проследовали к мосту, схватил драгоценный радиоприемник и, кряхтя, потащил его в подвал.
Этажом выше перед окном, выходящим на площадь, стояли Анна и Шольц.
-- Господи, они вернулись, -- прошептала Анна, прижимаясь к Шольцу. -- Они снова заберут тебя на войну?
-- Нет, любимая! -- убежденно ответил Шольц. -- Мы наконец нашли друг друга и они не смогут нас разлучить, -- это не в их силах. И завтра они исчезнут, как кошмарный сон. Обещаю тебе!
И каждое его слово было правдой.
***
От вида бесцеремонно вломившейся в мирный городок немецкой машины войны Машек впал в оцепенение, из которого его вывело появление Валчика.
-- Немцы вернулись, -- сказал зачем-то Валчик, хотя Машек и без того уже был в курсе.
-- Да... Ты снял флаг республики? -- очнулся Машек.
-- А зачем? -- с горечью махнул рукой Валчик. -- Надоело! Я слишком часто в своей жизни вывешивал на ратуше немецкие флаги: сначала флаг австрийской монархии, потом германского рейха. И теперь снова вешать флаг рейха? Хватит, наверное... Их фюрер наконец сдох, но если немцы еще не навоевались, то они получат войну! Я буду драться. Пусть только войдут в наши дома и мы им покажем, кто здесь хозяин!
Валчик достал из шкафа немецкий пистолет-пулемет МП-38, пару магазинов и бутылку сливовицы. Магазины он засунул в карманы шинели, а сливовицу разлил по стаканам.
-- Давайте, господин Машек, для куражу. Пора, черт возьми, наконец вспомнить, что мы -- чехи!
***
Рогов вызвал Катю в канцелярию и сказал:
-- В городе немцы. У них танки и артиллерия. Похоже, что им нужен профессор. Но мы его не отдадим живым. Оставайся с профессором до конца, что бы ни случилось. Если немцы ворвутся в форт, профессор не должен попасть в их руки. Ты поняла?
-- Да, -- тихо ответила Катя.
-- Что?! Сержант Иванова! -- повысил голос Рогов.
-- Так точно, товарищ капитан! -- звонким напряженным голосом отрапортовала Катя. -- Профессор не попадет в руки немцев живым. Разрешите идти?
-- Идите.
Катя постояла в коридоре, сдерживая слезы. Когда она справилась с собой, то вернулась в комнату профессора Борна.
-- Что случилось, мой маленький страж? -- ласково спросил Борн.
-- В городе появились эсэсовские танки, -- ответила Катя. -- Похоже, что они будут штурмовать форт.
-- Они пришли за мной? -- полувопросительно, полуутвердительно спросил профессор.
Катя молча кивнула.
-- Мой Бог! Когда же они наконец навоюются?! -- горько вздохнул профессор.
***
Когда Швальбе с эсэсовцами ворвался в здание ратуши, он застал там одного лишь бургомистра Машека.
-- Собирайтесь, вы нам нужны! -- приказал он Машеку. -- Впрочем, составьте сначала список самых именитых граждан города и членов их семей. Да, кстати, а где шляется Валчик? Мне срочно нужен он сам и его жандармы.
-- Могу я спросить господина унтерштурмфюрера, зачем нужен этот список? -- осторожно осведомился Машек.
-- Можете, но вас это не касается, -- отрезал Швальбе. -- Давайте, пошевеливайтесь! У нас очень мало времени.
Машек послушно застучал клавишами пишущей машинки. Выпитая минут десять назад сливовица начала свое победное шествие по организму и в Машеке нарастало раздражение. Он ненавидел этого проклятого заносчивого немца, он ненавидел свою покорность, с которой начал печатать список. Он не знал, зачем этот список нужен Швальбе, но чувствовал, что Швальбе отнюдь не собирается в соответствии с ним раздавать пособия нуждающимся. И Машек первым в список записал себя: "бургомистр Машек Карел".
***
Цольмер и Шубах обсуждали план дальнейших действий.
-- Я полагаю, что нам следует начать с противником переговоры, -- предложил Шубах. -- Возможно, хотя и маловероятно, что они согласятся выдать нам тех, кто вам так нужен. В любом случае, это время можно будет использовать для перегруппировки сил. Мы переместим танки к северному концу взлетной полосы. Тогда мы быстро подавим огневые точки, а саперы разминируют проходы для танков и пехоты.
-- Вы думаете, что они захотят вести с нами переговоры после того, как мы нарушили свое обещание просто пройти через город? -- засомневался Цольмер. -- И вы рискнете пойти в качестве парламентера? Боюсь, что они вас просто пристрелят без всяких разговоров.
-- Пожалуй, посылать офицера в качестве парламентера не следует, -- согласился Шубах. -- Нужно просто проложить линию телефонной связи. Давайте отправим к ним связиста.
-- А это дело! -- оживился Цольмер. -- Отправляйте в форт связиста с полевым телефоном, а сами начинайте перегруппировку сил.
Шубах приказал найти Кунце и отправить его с белым флагом, катушкой провода и полевым телефоном в форт.
***
Воцарившееся затишье вселило оптимизм в Грега и вызвало настороженность у Рогова.
-- Похоже, решили атаковать с севера, -- сказал он Грегу, рассматривая в бинокль противоположный берег реки. -- Больше им атаковать неоткуда. Эх, нам бы хотя бы сорокапятку, тогда как-нибудь отбиться смогли бы. А так... если танки прорвутся, то останется только под траки с гранатами ложиться!
-- Не все так плохо! -- возразил Грег. -- Там минное поле, дот и ров, заполненный бочками с горючим. Через мост им не удалось прорваться, так и там тоже не смогут.
-- Ну, дот они прямой наводкой из танковых орудий подавят, -- ответил Рогов, -- Проходы проделают в минных заграждениях. Будут из минометов непрерывно работать, чтобы мы по траншеям людей туда не перебросили, -- с боеприпасами у них хорошо, по всему видно. А ров... засыпят его, в конце концов. Отсрочка это... на несколько часов. Черт побери, где же наши?! Уж если Кунце не добрался до наших, то ваш Стеглик должен был успеть добраться до штаба Паттона!
-- Я думаю... -- начал Грег, но диалог прервал Остапчук.
-- Товарищ капитан! Там к мосту немец вышел, с белым флагом. Пропустить?
-- Пусть идет, -- разрешил Рогов. -- Обыщи его и сразу ко мне.
Остапчук ушел, а Грег продолжал развивать мысль:
-- Стеглик уже должен находиться в районе Пльзеня. Шёрнер держит фронт на севере и под Брно против Красной армии, ему нечем воевать на западе. Если дивизии Паттона еще не заняли Пльзень, то разведподразделения наверняка появляются в окрестностях города. Уверяю вас, что едва Стеглик назовет мое имя, как его немедленно доставят в штаб ближайшего подразделения и оттуда свяжутся со штабом Паттона. И помощь вышлют незамедлительно! Кроме того, Кунце с надежными документами и на отличном мотоцикле уже должен был добраться до линии фронта и теперь остается лишь ждать, кто проявит большую расторопность: американское или советское командование. Давайте заключим пари! Я ставлю на своих. Ну, как?
-- Вы его уже выиграли, -- мрачно ответил Рогов. -- Поглядите, кто к нам пожаловал в гости.
С белым флагом и полевым телефоном в одной руке и катушкой с проводом в другой к ним приблизился парламентер в сопровождении Остапчука.
-- Господин капитан! Шарфюрер Кунце прибыл для установления прямой телефонной связи между вашим штабом и штабом командира боевой группы "Цольмер".
-- Черт бы вас побрал, Кунце! -- с досадой воскликнул Рогов. -- Вы снова на службе в войсках СС?!
-- Так получилось, господин капитан, -- вздохнул Кунце. -- Я ведь даже до Будвайза не добрался.
-- И какого черта нам нужна связь с вашим командиром? -- вмешался кипящий от злости Грег. -- Он уже гнуснейшим образом нарушил нашу договоренность! О чем нам с ним еще договариваться?! Мы уже знаем цену слова генерала СС Цольмера!
-- Я выполняю приказ, господин капитан, -- робко напомнил Кунце. -- Прикажите меня провести в штаб, я должен установить связь с командиром.
-- Отведи его, Остапчук, -- с досадой махнул рукой Рогов. Он повернулся к Грегу и спросил:
-- Ну что, будем говорить с СС-бригадефюрером Цольмером?
-- С ним разговор возможен только через прорезь прицела! -- возмущенно воскликнул Грег.
-- Нам все-таки следует начать переговоры, -- возразил Рогов. -- Время работает на нас. Любая отсрочка новой атаки немцев увеличивает наши шансы на спасение. Идемте в канцелярию!
В помещении канцелярии Кунце уже установил на стол телефон и старательно крутил ручку.
-- Здесь шарфюрер Кунце. Связь установлена. Где господин бригадефюрер? Да, понял.
Кунце положил трубку и обратился к Рогову.
-- Господин капитан, бригадефюрер Цольмер сейчас занят. Он будет говорить с вами через десять минут.
-- Хорошо, мы подождем. А вы пока расскажите: как вы снова очутились в армии? -- предложил Рогов.
***
Цольмер действительно не мог подойти к телефону: его вызвали к радиостанции. Цольмер думал, что на связи штаб Шёрнера, но это оказался Шонеберг. Цольмер совершенно забыл о его существовании и в первый момент даже не мог понять: что это за штандартенфюрер, который просит не обстреливать форт. Наконец, до него дошло, кто это такой, и Цольмер заорал в микрофон:
-- Шонеберг! Где вы находитесь? Почему вы не здесь, с нами?! Я вас отдам под суд, я вас лично расстреляю! Немедленно ко мне!
-- Бригадефюрер, я нахожусь примерно в пятистах метрах от вас, но прибыть к вам не имею никакой возможности, поскольку между нами противник.
-- Какого черта?! Пробейтесь с боем! Мы тут воюем, а вы отсиживаетесь... Я приказываю вам немедленно прибыть на мой командный пункт! Слышите?!
Дождавшись паузы, Шонеберг сказал:
-- Господин бригадефюрер, я нахожусь на объекте "Гарц-2". Со мной экипаж известного вам аппарата и больше никого. Так что идти на прорыв нам весьма сложно. Но у меня есть идея получше: мы можем оказать вам серьезную поддержку и следующая ваша атака завершится полным успехом. Вы слышите меня, бригадефюрер?
-- Разумеется, слышу! -- раздраженно отозвался Цольмер. -- Или вы думаете, что я наушниками задницу чешу? Прежде всего доложите мне, где профессор.
-- Он в форте. Пока я активировал объект "Гарц-2", его и всех остальных захватили вражеские парашютисты. Сейчас все они в форте, их не больше сотни, вооружены легким стрелковым оружием, ну и тем, что удалось захватить на складе в форте. Самое главное: у них нет связи с командованием.
-- Что? -- Цольмеру показалось, что он ослышался. -- Откуда вы это можете знать?
-- Здесь очень хорошая радиостанция. Я уже двенадцать дней прослушиваю эфир и ни разу ни одна радиостанция поблизости не выходила в эфир. Никаких признаков антенн в форте тоже не наблюдается: мне их видно как на ладони. Да вы и сами должны понимать: была бы у них связь, так они бы уже давно вызвали авиацию.
-- Вот как... -- Цольмер замолчал, осмысливая информацию. -- Так что вы предлагаете?
-- Мы окажем вам мощную огневую поддержку. На борту "Дегена" есть ракеты, ими мы ударим в тыл врагу. Но для этого нам придется выкатить машину на взлетную полосу. Поэтому я предлагаю: вы производите в течение десяти минут обстрел форта, затем -- полная тишина. Противник думает, что вы идете в атаку и все внимание обращает в сторону, противоположную от меня. Тут я открываю ворота объекта, "Деген" выкатывается на взлетную полосу и наносит сокрушительный ракетный удар по врагу. Главное: чтобы никто не сделал ни одного выстрела в нашу сторону. Одна удачная пуля в бензобак и "Деген" вспыхнет как спичка. Как вам план?
-- Хм... хорошо, -- осторожно отозвался Цольмер. -- Оставайтесь на связи, я вам сообщу, когда мы начнем артобстрел.
***
План Шонеберга был прост и в своей основе имел в виду одну особенность "Дегена".
В задании на разработку "Дегена" содержалось требование о необходимости предусмотреть возможность выполнения прицельного бомбометания, а также возможность эффективного отражения атаки истребителей. Борн возмутился: "Я и так изуродовал центроплан из-за вашего дурацкого бомболюка! А теперь выдвигаются заведомо вздорные требования!" И напрасно Борн доказывал, что сверхзвуковой дальний бомбардировщик в принципе не предназначен для таких целей: превосходство в скорости делает его неуязвимым для атак как современных истребителей, так и создаваемых в ближайшей перспективе; прицельное бомбометание возможно лишь с пикирования или кабрирования, что для скоростного бомбардировщика заведомо нереально из-за перегрузок при маневре. Но Борман, прекрасно знающий взгляды фюрера на авиацию, отрезал:
-- "Деген"должен поражать наземные цели в пикировании и этот вопрос обсуждению не подлежит.
Что оставалось делать?
Первоначально предполагалось оснастить самолет динамореактивными пушками, но затем для бомбардировщика разработали специальные 100 килограммовые бомбы, а позднее -- реактивные снаряды калибра 150 мм. Под консолями крыла сделали четыре аппарели с десятью направляющими каждая. С аппарелей бомбардировщик должен был либо сбрасывать бомбы с пикирования, либо выстреливать залпом ракеты. При этом ракеты можно было выстреливать либо вперед, либо назад, для чего предусматривались передний и задний отсеки боезапаса. По выбору командира на направляющие поступали ракеты либо из переднего отсека, либо из заднего, направленные соответственно либо по курсу самолета, либо в противоположную сторону. Ракеты оснащались осколочными и осколочно-фугасными боеголовками. Предполагалось экспериментально определить их эффективность, но полигонные стрельбы не могли дать однозначного результата, а до летных испытаний дело так и не дошло. Поэтому на складах лежали ракеты того и другого типа, а "Деген" летал без всякого вооружения, -- при этом в пустых отсеках боезапаса размещались мягкие топливные баки, позволявшие увеличивать дальность полета.
Бортинженер предложил загрузить ракеты как в задний отсек боезапаса, так и непосредственно на направляющие: таким образом "Деген" мог произвести два залпа ракет по 40 штук каждый. Этого вполне хватило бы для того, чтобы снести до основания городской квартал. Но реально оценить возможную степень разрушения старого австрийского форта добротной довоенной постройки было затруднительно. Впрочем, очевидно, что после такого залпа уцелевший гарнизон форта не смог бы минимум в течение пяти минут произвести какие-либо действия. С точки зрения Шонеберга этого было вполне достаточно: за пять минут "Деген" успел бы взлететь и выйти за пределы досягаемости огня противника.
-- Нам придется отказаться от дополнительных мягких баков, -- озабоченно напомнил Шонеберг. Он все-таки был инженер и хорошо понимал цену решений. -- Сможем ли мы долететь до следующей базы?
-- Долететь мы долетим, -- проворчал бортинженер. -- У нас мало бензина, бензобак практически пуст, а на этом чертовом складе почему-то нет ни грамма бензина. Бензина хватит лишь на запуск двигателей, но если они вдруг заглохнут в воздухе, то снова запустить их мы уже не сможем.
-- Я не Господь Бог, чтобы превратить дизельное топливо в бензин! -- психанул Шонеберг. -- Не надо так глубоко смотреть вдаль: взлетим, -- и слава Богу! Давайте мыслить реально! Готовьте самолет к взлету, загружайте ракеты. Сколько вам нужно времени для этого?
-- Я располагаю только силами нашего экипажа... -- начал бортинженер.
-- Да? А я думал, вы рассчитываете на местных гномов! -- съязвил Шонеберг. -- Короче, сколько времени вам нужно?
-- Не менее двух часов, -- оценил бортинженер.
-- Вы не надорветесь, -- проворчал Шонеберг, но тут же смирившись, добавил:
-- Приступайте! Время пошло.
Бортинженер доложил о готовности "Дегена" через час тридцать две минуты. И Шонеберг немедленно связался с Цольмером. Что сказал Цольмер, вы уже знаете. Посмотрим, что происходило дальше.
***
Швальбе притащил к Цольмеру бургомистра Машека. Сливовица уже подействовала на всю свою мощь и Машек до краев наполнился решимостью заявить протест против нецивилизованных действий германской армии, выразившихся в преступном намерении взять заложников из числа мирного населения.
-- Господин генерал! -- решительно начал Машек. -- Со всей твердостью я должен заявить, что ваш приказ о взятии заложников не совместим с цивилизованными принципами...
-- Это что за идиот? -- крайне невежливо осведомился Цольмер у Швальбе.
-- Это не идиот, это местный бургомистр, -- как-то нелогично пояснил Швальбе, -- как будто идиот не может быть бургомистром! -- и зачем-то показал в сторону ратуши. Цольмер машинально навел бинокль на ратушу и мгновенно побагровел от гнева: на ратуше развевался флаг Чехословацкой республики.
-- Черт знает, что творится! -- рявкнул Цольмер на Швальбе, очень кстати оказавшегося под рукой. -- Кто здесь гестапо -- вы или я?! Немедленно наведите порядок!
Швальбе быстро уразумел причину генеральского гнева и безотлагательно приступил к наведению порядка.
-- Флаг снять, бургомистра повесить, -- приказал Швальбе солдатам. Солдаты тут же приступили к выполнению приказа: двое заломили руки Машеку и потащили его к ближайшему дереву, командовавший ими шарфюрер отправился в ближайший дом за веревкой, а остальные отправились срывать флаг с ратуши.
Машек явно не ожидал такого оборота.
-- Как вы смеете?! -- кричал он солдатам и пытался вырваться из их стальных рук. -- Я бургомистр! Скоро сюда придут американцы и они вам этого не простят!
Солдаты не слушал Машека. Да и я сомневаюсь: даже узнай американцы о трагической гибели градоначальника маленького богемского городка, вряд ли это стало бы отдельным пунктом обвинения Нюрнбергского трибунала. Так, очередная банальность войны...
Шарфюрер быстро нашел веревку и через минуту ошеломленный Машек уже стоял на ящике с петлей на шее. Шарфюрер встал рядом, выжидающе глядя на Швальбе, а тот в свою очередь уставился на Цольмера. Ну, а Цольмер, как и положено полководцу, изучал в бинокль позиции противника.
Ощущение шершавой веревки на шее убедило Машека, что это -- конец. В отчаянной решимости он подавил волну ужаса и хриплым дрожащим голосом выкрикнул:
-- Да здравствует Чешская республика!
-- Какого черта?! -- недовольно прокомментировал Цольмер, мельком глянув в сторону Швальбе. Этого оказалось достаточно: Швальбе поймал взгляд генерала и кивнул шарфюреру, а тот натренированным движением ловко выбил ящик из-под ног Машека.
***
Кралик стремительно ворвался в трактир и взбежал на второй этаж, разрушив уединение Анны и Гюнтера.
-- Господин Шольц, прошу прощения, но мне необходимо поговорить с госпожой Мюллеровой, -- решительно заявил он. Шольц взглянул на Анну: она наклонила голову в знак согласия. Шольц вздохнул, но вышел из комнаты.
-- Анна, -- начал свою речь Кралик. -- Я достаточно обеспеченный человек, у меня есть дом в Швейцарии, неплохой счет в надежном швейцарском банке. Я всю жизнь зарабатывал деньги, но никогда не считал их, поскольку для меня был интересен сам процесс. Но сейчас, в зрелом возрасте, я понял, что счастье вовсе не в деньгах и не в их количестве. Счастье -- в человеке, который рядом. Я совсем не романтичный человек. Я жесткий человек, лишенный сантиментов. Но в жизни даже такого человека наступает момент, когда он хочет обрести наконец покой и счастье. Покой мне дадут накопленные мною средства, а счастье... Счастье -- это вы, Анна! Решайтесь! Я заберу вас отсюда, как только закончится этот затянувшийся кошмар, и мы заживем в достатке и счастливо. Ну, как?
Анна не ответила. Она лишь рассеянно улыбнулась, скользнула мимолетным взглядом по Кралику и стала смотреть в окно на зазеленевшие молодой растительностью горы.
Кралик приблизился и взял ее за руку. Его пальцы сжали ладонь Анны на мгновенье, но тут же ослабили хватку: ответного движения не последовало. Кралик безуспешно попытался поймать взгляд женщины и горечь заполнила его доселе холодное сердце.
-- Анна! -- воскликнул он. -- Зачем вам этот немец? Американцы посадят его в лагерь военнопленных и вы будете целыми днями торчать у ворот, выклянчивая свидание у безжалостного американского сержанта и пытаясь передать своему ненаглядному кусок хлеба и пару теплых носков! А когда его выпустят, он не сможет купить вам даже плитку шоколада на именины, потому что останется без работы, -- ну кто же возьмет на работу бывшего офицера СС?! Анна, подумайте!
-- Иржи, все уже решено, -- мягко ответила Анна. -- Давно решено... И не нами. Уезжай один и строй свою жизнь, не вспоминая обо мне. Я всегда буду с Гюнтером и только с ним. Прощай!
Кралик ничего не ответил: кровь бросилась ему в голову и он выбежал из комнаты.
Внизу, в трактире возле окна, выходящего на площадь, стояли Шольц, Потучек и Валчик. Потучек оглянулся на звук шагов Кралика и воскликнул:
-- Вот так дела! Немцы повесили градоначальника!
-- Похоже, что они все-таки решили взять заложников, -- мрачно сообщил Валчик. -- Надо бы их попытаться переубедить. Пойду-ка я и попробую это сделать, пока наши ребята не начали стрелять по немцам.
-- Нет, лучше я, -- предложил Шольц. -- Я все-таки немец, со мной они должны считаться.
-- Тебя они тут же повесят рядом с Машеком, -- уверенно предсказал Потучек. -- Только не как чешскую свинью, а как дезертира.
-- Потучек прав, -- согласился Валчик. -- Нет, надо мне идти!
-- Не надо, господин вахмистр, -- возразил Кралик. -- Лучше я этим займусь. У меня есть дар убеждения и нет семьи.
Он распахнул дверь и вышел на улицу.
-- Благородный все-таки человек господин Кралик! -- растрогано сообщил Потучек Валчику. Тот неопределенно хмыкнул в ответ.