Некоторые размышления, навеянные стихами, поданными на конкурс "Страничка из дневника". Третья дюжина. Видимо, никак вам от меня не отделаться, дорогие друзья. По крайней мере, не сегодня. Продолжим? И наши первые стихи в третьей дюжине - "Ночные узоры " Ярошевич Татьяны.
Опубликовано в журнале "Мир животных" N1 (6) 2008г. Ночь. Июньская прохлада. Сон рисует тишину. В чашке - сок из винограда, Отражающий луну. Легкий ветер из-за шторы Подмигнул, как милый друг, Ночь плетет свои узоры Нежностью прекрасных рук. В сердце - шепот приближенья Светлой сказочной волны, Звезд таинственных сплетенье Набаюкивает сны. 2007 г. Не знаю, как эти стихи связаны с миром животных, а вот в тему текущего конкурса вписываются довольно-таки неплохо. В них описывается магия перехода от состояния бодрствования ко сну в летнюю ночь. Стихотворение спокойное, ровное. Никаких особых мыслей не вызывает, разве что эпитет прекрасных, на мой взгляд, не совсем удачен. Моя душа - лоскут. Истлевший шелк. Чуть прикоснись - она совсем порвется. Dust in the wind. Былое не вернется, Я не живу, я исполняю долг. Моя тоска - отравленный клинок, И в ране затаившийся осколок, Пусть время - лекарь, только срок так долог, И путь до исцеления далек. Моя любовь похожа на фонарь, Который утром погасить забыли: Хоть пламя щедро маслом напоили, Оно бледней, чем солнечный янтарь. Фонарь горит, не разгоняя тьму, И этот свет не нужен никому. В сонете лирическая героиня сравнивает свои чувства с фонарём, горящим в светлое время суток - эти чувства остаются невостребованными. Несмотря на то, что героиня готова по инерции любить, ответная любовь уже не возникает, и потому теряется сам смысл такой любви. Пламя её бледнеет, ничем не подпитываемое. Героиня совсем истязала себя, жизнь для неё стала мучительным существованием. Она понимает, что прошлого не вернуть, но продолжает тосковать из-за безвыходности ситуации. И только время способно излечить эту тоску. Самым интересным для меня оказалось сравнение измученной души с пылью на ветру. Очень красивый образ. Группа Канзас не была мне знакома, поэтому не поленился залезть в поисковик и прочесть текст песни " Dust in the wind". Образ пыли на ветру в ней несколько другой, не совсем символизирует неприкаянность и нереализованность, означает примерно то, что мы, вместе с нашими помыслами, стремлениями и чувствами, мимолётны, бренны, пыль на ветру в этом абсолютном, вечном мире. Сонет красив, сделан очень качественно, оставляет хорошее впечатление. Надо взять большую миску, Охладить ее слегка, Дно засыпать, без излишков, Тертым сыром с Ля Бока'*. Нашинкуйте помидоры, Чесночек, порей, салат, Свежесваренные яйца И весенний аромат. Белой грудки вы кусочки Положите от души, А оливки, десять штучек, Положите для красы. И добавьте настроенья! Для заправки подойдет: Света луч, чуть-чуть везенья И любви большой полет. *Ля Бока' - район Буэнос-Айреса, родина танго На большую литературу стихи не претендуют, но зато очень весело и смачно описывают всевозможные ингридиенты данного блюда. Рифмы, подобно этим самым ингридиентам, образуют невообразимую смесь: помидоры с яйцами, кусочки со штучками... В общем, вот Вам от меня на память смайлик, уважаемая А.А. - (:-))) Двадцать первый век на дворе. Поседел я и постарел, и остались все адресаты моих писем в веке двадцатом. Стали адресаты пусты, пожелтели писем листы, - лишь обрывки текста, без даты, обо всем минувшем когда-то. Годы - будто в небе стрижи, как среди пустынь - миражи, исчезают, как ни гляди, где-то далеко позади. Длинный деревянный барак, мальчик в коридоре - мой брат, угол с занавеской - мой дом, и живой отец - молодой. Утром застилает кровать юная красивая мать. Только в буднях прошлого дня, дома среди них, нет меня. Я хочу сказать, чтобы не беспокоились обо мне, - написать им, в детство, письмо и отправить почтой домой. Чтобы сообщить, что я жив, что летают в небе стрижи, что шестой десяток пошел и что, в общем, все хорошо. Только... ночью мучает грусть. Я шепчу письмо наизусть, потому что все адресаты моих писем в веке двадцатом. Хорошие, грустные, полные ностальгии строки, не требующие комментариев. Недавно по телевизору шёл какой-то фильм советского периода. Талантливые актёры играли дурацкие роли. Многих из них, наверное, вообще нет в живых. Почему-то запомнился момент, как один из героев зашёл на почтовое отделение отправить телеграмму. Телеграфные бланки, чернильница, деревянные перьевые ручки. Что-то к горлу подступило. Наверное потому, что все адресаты моих писем в веке двадцатом. Старинные вина С похмелья краснеют, И жилы темнеют Помятого блина, Течёт моя крыша Рекой из рассола, Непрочности пола Завидуют мыши, Слюнявые рамы Рассохлись и сели На голое тело Домашнего хлама. И я в этой гуще Кипящего теста Давно ищу место Для жизни получше. 2005г. Неплохой стишок. Несколько сумбурный. Местами - с элементами сюра. В общем, под стать описываемому в нём состоянию вечного поиска лирической героини. Место для жизни получше - это, видимо, аналог некой самореализации, самоиндефикации, наконец, некая сатисфакция, оправдание жизненного выбора. Пока же и басис непрочен, и крыша течёт, и периодически стыдно за совершённые поступки. То уносит куда-то не туда, то прижимает со всех сторон. И торчат из всех углов какие-то невообразимые вещи, от которых не нашлось времени избавиться. И вот, во всей этой вечно кипящей среде и происходит поиск себя. Что ж, остаётся пожелать автору удачи. Господь, прошу тебя, благослови мою страну на ниву щедрую и добрый урожай, на реки нерестовые, богатые и на поля родючие, леса могучие. Господь, прошу, убереги мою страну от горя и болезней неизвестных, от зла и зависти, от разных войн, от бед неизлечимых и коварных. Господь, прошу я у тебя защиты забытому народу моему. Благословения на многие лета. Возьми ты судьбы его руки Ладонями прикрыв его тела. И души их ты пощади от муки и одари удачей на многие века. Братья Покрасс отдыхают. (:-)) Прошу прощения за невольный всплеск эмоций, но поймите и меня правильно. Ничего не имею против молитвы, однако думаю, что человеку свойственно молиться в первую очередь о самом дорогом, самом близком, что у него есть. Я, конечно, вырос в Союзе, но как-то так и не научился думать об абсолютных, общих категориях в той же степени, как о семье, близких, друзьях. Что может заставить обычного человека думать, например, не о страхе за детей, а об урожае и экологии? Вообще, кто-то может влиять на такие явления, как голод или война? И, к тому же, разговор с богом - вещь довольно интимная. Можно доверить дневнику, но не более. Мне так кажется. Кстати, Ирина Викторовна, о каком это забытом народе идёт речь? Который успешно присосался к нефтяному шлангу, пользуясь случаем? Забытыми должны чувствовать себя англичане, например. Сначала колонии у них отобрали - неоткуда пробковые шлемы стало брать, потом однополые браки легализовали, да и вообще, половину Лондона скупили какие-то тёмные личности. :)) Сегодня я как-то щедр на смайлики и почему-то всё больше обращаюсь к тематике стихов, а не к их художественным особенностям. К чему бы это? Когда-нибудь, очень не скоро, Сплетется в мелодию звук. Увижу себя молодого, Тебя, не видавшей разлук... Я стану когда-нибудь небом, А ты - стосвечовой Луной, И будешь светить, где б я не был, Вовек защищенный тобой. Когда-нибудь вырастут горы На месте моей седины, А блудного духа напоры Исчезнут во власти травы, Растленной зеленой могилой Моей уходящей души. Была ты всегда моей милой... Тогда... Видит Бог, не тужи!... Вот взялся за гуж, теперь и деваться некуда. А так не хочется обсуждать эти стихи, прямо жуть. И если начну глумиться, кому от этого польза? Какие ещё вырастут ГОРЫ на месте моей седины? А блудного духа НАПОРЫ исчезнут во власти травы, Вы уверены? Может, пропустить одно стихотворение в порядке исключения? Что хотел сказать автор, и так понятно... Ну, в самом деле, Анастасия Николаевна, не обижайтесь, пропущу. Есть такая группа, "Високосный год". И песня - "Лучшая песня о любви", я позволю себе привести полный текст: Так вот теперь сиди и слушай -
Он не желал ей зла,
Он не хотел попасть ей в душу-
И тем лишить ее сна...
Он привозил по выходным ей сладости,
Читал с ее ладонных линий,
И он не знал на свете большей радости -
Чем называть ее по имени.
Ей было где-то тридцать шесть,
Когда он очень тихо помер,
Ей даже не пришлось успеть
В последний раз набрать его несложный номер...
Но - в первый раз - несла она ему цветы -
Две ярко-белых лилии,
В знак, что более никто, кроме него,
ТАК не называл ее по имени...
И было ей семьдесят шесть,
Когда ее самой не стало.
Нет - не страшила ее смерть,
Скорей - она о ней мечтала!
Бывало, знаете ли, сядет у окна,
И смотрит, смотрит, смотрит, смотрит в небо синее:
Дескать, когда умру - я встречу его там,
И вновь тогда он назовет меня по имени!
Какая, в сущности, смешная вышла жизнь,
Хотя, что может быть красивее,
Чем сидеть на облаке - и, свесив ножки вниз,
Друг друга называть по имени! Сделаем скидку на то, что это песня - рифмы там порой дурацкие... Но ведь что может быть красивее, чем сидеть на облаке - и, свесив ножки вниз, друг друга называть по имени! Вечер. Спальные куртины- Буйнопахнущий муар, Затихает рык звериный, Из бассейна как дельфины, Вылезли на шаг машины- За бордюр- на тротуар. Отшатнулась от окошка Тёмных туч- за крыши твердь, Как-то искоса крадётся Молодой приемник солнца,- Месяц- на последний возглас- Вышмыгнет из фонарей. Месяц!- бледная страница!, Ночью отпертый дневник, Каплет свечка дум старинных, Чёрных крон златое вымя,- Тони бархатной и длинной, Я лишь восковой двойник!... Кто-нибудь ещё рискнёт назвать жилые кварталы спальными куртинами (читай - скоплением деревьев, зарослями)? Всю эту урбанистическо-коммунальную помойку - буйнопахнущим муаром (причудливым узором, образованным в результате наложения друг на друга разного рода рисунками с периодически повторяющимися элементами)? Бордюры и тротуары из французского жаргона далёких предков прочно вошли в наш с вами повседневный язык. А вот - твердь, каплет, рык, дум, златое, тонь... Вот и я, ничтоже сумняшеся, решил - как-то опошлили мы поэзию, перестали называть детей Эрастами. Где наследие Вяземского и Державина, где? Вот автор - капающая воском в дневник свеча, двойник крадущегося и вышмыгивающего месяца с выменем, жующего сено среди крыш и крон, за которые отшатнулась чёрная твердь туч. А мы-то, смерды? И житие мое... Иссяк запас слов, остались одни слёзы. Это кадрик из моего раннего детства. Жизнь моя, скажи чего ты стоишь? Счастье в жизни было или нет? Годы убежали - не догонишь.