Аннотация: Легенда Роанапура ещё не сложена, а те, кто станут её героями, только начинают свой путь, который однажды прославит их во всём мире по ту сторону закона... (Приквел к "Параллелям". Завершено.)
Рокуро I
Только когда Нагасаки скрылся за горизонтом, молодой японец позволил себе моргнуть. Как знать, когда теперь он увидит город, да и увидит ли вообще?..
Конвой с каждой минутой приближался к Корее, через несколько дней они уже будут в Ульсане, а дальше... Дальше - на север, через весь полуостров. В Манчжурию. К великому Амуру и сопкам Владивостока...
- Эй, Рокуро, о чём задумался?
- О будущем, Ичиго, о чем же ещё? - парень пожал плечами. - Ну и о прошлом немного...
- Девчонку вспоминаешь? Не бойся, если всё действительно серьёзно, она тебя дождётся, а если нет - не стоит и жалеть.
- Беда не в этом, Ичиго. Она медик на "Конго", так что...
- Так что встретитесь во Владивостоке! Не бойся за неё, подумай лучше, как плохо будет, если война кончится раньше, чем мы приплывём!
Рокуро пожал плечами.
- Это было бы наилучшим вариантом, - ответил он. - Короткая война с минимумом потерь и разрушений... Если уж воевать, то только так. А лучше бы и вовсе обойтись без войны.
- Так кто бы спорил, только война - вот она. Ну да ничего, полгода не пройдёт, как будем дома, я тебя уверяю.
- Да услышат ками твои слова, Ичиго, - хмыкнул Рокуро.
Впереди был долгий путь, и нито хэй Окадзима Рокуро даже не пытался представить, куда он его приведёт. В конце концов, никому, кроме достигших Нирваны, не избежать своей кармы...
Плавание было спокойным и очень однообразным - ни враг, ни непогода не потревожили конвой, и уже вечером Первый Токийский полк под крики сержантов высаживался на пристанях Ульсана. Скрипели тали, гудели моторы корабельных кранов, ржали лошади офицеров, вопили грузчики... Рокуро не обращал на эту суету внимания - как и все остальные солдаты, впрочем. Надо было доложиться командиру, узнать у писаря номер вагона, получить патроны... А после этого, согласно приказу, добраться до вагона и лечь спать.
Ичиго, разумеется, уже был в вагоне и, разумеется, занял лучшее место - возле печки. Развалившись на нарах, солдат заложил руки за голову и принялся излагать очередную байку про оборотней. Баек он знал великое множество, рассказывать их любил и, главное, умел, а потому Окадзима не стал перебивать приятеля. Снял шинель, бросил ее не свободные нары и улегся, положив винтовку между собой и стенкой. Простую истину - солдат должен спать, пока только можно - он за два месяца в лагере усвоил на всю оставшуюся жизнь...
- Нито хэй Окадзима! - рявкнул сотё, прервав дрёму.
- Здесь! - Рокуро вскочил.
-Вольно! - помощник взводного черкнул в списке. - отправляемся через полчаса, отбой - прямо сейчас. Все на месте? Отлично!
- Ну и слава Ками-сама, - проворчал Рокуро, снова укладываясь на нары. В вагоне было тепло и спокойно, несмотря на болтовню Ичиго, а война была еще далеко...
Первую остановку эшелон сделал только утром, перед самой побудкой. Полк выгнали на перрон, даже не дав позавтракать, построили и зачитали приказ.
Русская армия пришла в Корею. Сметя артиллерийским огнём пограничные войска, русско-китайская армия, к которой по дороге присоединялась восставшие корейские батальоны, шла на юг.
- Плохо дело, - тихо вздохнул Ичиго. - Сейчас мы двинемся почти без остановок, а потом еще и прямо с марша - в бой. И это будет такая мясорубка...
Окадзима промолчал. В отличие от приятеля он, недавно мобилизованный клерк, не слишком хорошо представлял себе подобное сражение, но и его знаний с лихвой хватало, чтобы понять - Ичиго прав.
Раздалась команда "По вагонам!", и солдаты с облегчением убрались с перрона и путей. Гудок - и поезд тронулся, быстро набирая скорость. Ичиго фыркнул, поставил на печку котелок и принялся греть паёк, заметив:
- Кормёжки нам сегодня не видать...
И оказался прав на все сто процентов - два дня солдаты питались сушёным рисом и лапшой, сдобренными мясными консервами. Всё это время эшелон останавливался только для того, чтобы сменить локомотив. Ну а третий день начался с двенадцатисантиметрового снаряда, взорвавшегося на путях, так что машинист едва успел затормозить...
Окадзима, свалившийся с нар, разразился бранью. Досталось всем: и машинисту, и русским, и даже Ичиго - последний был обвинён в том, что пользовался краплёными картами, чем и навлёк на себя и Окадзиму гнев Ками. Не переставая браниться, он натянул шинель, схватил винтовку и ранец и бросился прочь из вагона.
Снаружи вовсю шел бой - на столь удачно остановившийся поезд немедленно налетел казачий отряд, а вдалеке утреннее солнце блестело на штыках русской пехоты...
- Не, мы влипли, - Ичиго повалился на землю рядом с Рокуро, спешно загоняя в магазин новую обойму. - Наших не видел?
- Все около своих вагонов залегли, - Окадзима мотнул головой в сторону вагона. - С другой стороны наши...
- Вот вы где! - рявкнул высунулся высунувшийся из-под вагона сотё. - Морды в землю!
Оба солдата поспешили выполнить приказ - и очень вовремя. Резкие хлопки винтовок и треск пулемётов перекрыли гулкие выстрелы четырёх горных пушек, служивших полковой артиллерией. Пару секунд спустя над головами казаков вспухли дымные клубки шрапнелей. Отчаянно заржали кони, заметавшиеся под свинцовым градом, полетели на землю раненые и убитые всадники, и атака захлебнулась. Казаки подались назад, японцы бросились за ними, не давая разорвать дистанцию, а поезд с пронзительным свистком двинулся назад.
Рокуро примкнул штык и побежал, на ходу перезаряжая винтовку. Третья обойма... Проклятье, слишком быстро, так патронов до конца боя не хватит! Он передернул затвор, кое-как прицелился и выстрелил - более того, даже попал...
Казаки рассеялись, пехота поднажала, сделала еще два залпа и с воплем "Тэнно хейко банзай!" столкнулась с русской пехотой. Воздух наполнился клубами пыли, дымом, криками "ура!" и "банзай!" и разноязычным матом. Окадзима сжал винтовку, отбил стволом выпад русского солдата, полоснул его штыком по ноге и побежал дальше. За его спиной кто-то коротко вскрикнул, но Окадзима, не обращая внимания, атаковал следующего. Короткий выпад - и рослый бородач, бросившийся на него, удивлённо таращится на штык в животе и падает...
Окадзима не знал, сколько это продлилось - казалось, что целую вечность, хотя судя по солнцу, прошло от силы часа два. Просто в какой-то момент бой прекратился, и нито хэй понял, что сидит, вцепившись в винтовку и привалившись спиной к колесу вагона, солдаты с обеих сторон роют окопы и вяло перестреливаются, а рядом сидит незнакомая девушка с петлицами поручика-медика и осматривает раненого.
- Тюи-сан... Что это за поезд? - вопрос, конечно, странноватый, но достаточно важный, да и вечно после драки всякая чушь в голову лезет...
- Первый артиллерийский полк и ваша же маршевая рота, - ответила тюи, взмахом руки подзывая санитаров. - Ты кто?
- Нито хэй Окадзима Рокуро, тюи-сан.
- Ранен?
Окадзима пошевелился - ничего не болело и не мешало.
- Нет, тюи-сан.
- Тогда выпей спирта и убирайся, - девушка протянула ему колпачок от фляжки.
Окадзима одним глотком опустошил его, судорожно выдохнул, стёр выступившие слезы, поклонился и ушёл искать приятеля.
Ичиго, разумеется, обнаружился возле полевой кухни.
- Как тебе сказать... - Ичиго покончил с мытьём посуды и опустил в ручей флягу. - Мы сидим на тридцать восьмой параллели, жрём лапшу с мясом и ждём, кто первым придумает план наступления. И такие дела у нас по всему фронту... Похоже, это будет немного сложнее, чем мы думали.
- Надеюсь, что только немного, - буркнул Рокуро. - У меня, знаешь ли, плохое предчувствие... Кстати, нам-то что делать?
- Видишь, ребята бруствер насыпают? - Ичиго ткнул большим пальцем за плечо. - Так вот, нам дзюнъи велел за ним палатки ставить. Доел? Тогда побежали, и лучше бы тебе пригнуться...
Два солдата выскочили из-за пригорка и, пригибаясь, зигзагами побежали к будущему лагерю. Предстояло сделать множество дел, и при этом ещё и не попасть под русские пули...
Ребекка. I
Двенадцать самолётов с красно-сине-белыми кокардами стояли на мокрой от дождя траве. Ребекка Флинт прошлась вдоль строя, поёжилась, застегнула шинель и остановилась, глядя на небо. Облака рассеивались, в их разрывах сияла чистая голубизна. Подходящая погода для полётов, и будет ещё лучше... Но сегодня истекает срок германского ультиматума, а значит - начнётся война.
Пять дней назад их эскадрилья покинула Бостон на борту "Мавритании", а сегодня самолёты стоят в поле под Гавром в ожидании врага... Напряжение чувствовалось во всём - в движениях техника, рисовавшего вместо белого круга звезду, в осторожных шагах французских солдат, в подозрительном взгляде майора Джейсона, командовавшего эскадрильей... Ребекка вздохнула, достала сигареты и закурила.
- Думаешь, уже началось?
- Энн, прекрати подкрадываться! - чертыхнулась Ребекка, на что Энн, вечно взъерошенная блондинка, только фыркнула и хлопнула по спине.
- Да ладно тебе, подруга! Я уже подраться хочу, и если опять не будет бошей, честное слово, устрою мордобой в ресторане, и пусть местным будет стыдно, что их девчонка поколотила!
- С тебя станется, - фыркнула Ребекка.
Крепкая фермерская дочь, чья мать держала в строгости всё многочисленное и буйное, на три четверти ирландское, семейство, была на это вполне способна, и спорить Ребекка не стала.
- Пошли лучше завтракать, - сказала она. - А то кто его знает, что случится через пять минут?
Однако случилось ожидаемое гораздо раньше - как раз в тот момент, когда подруги вошли в столовую.
- Сэр, срочные новости! - влетел в комнату телеграфист с обрывком ленты.
- Началось? - майор вырвал ленту, прочитал и смял в кулаке. - Быстро завтракать и готовиться к вылету. Боши начали войну...
- Вот тебе и твоя драка... - Ребекка уселась за стол и сделала большой глоток кофе. - У нас часа три в запасе, не больше.
На самом деле пошло почти четыре часа, прежде чем передовые наблюдатели сообщили о появлении врага. Две эскадрильи новейших дальних бомбардировщиков G.V, вполне способных из Лотарингии достичь Гавра и вернуться... И каждый нёс по тысяче фунтов бомб - вполне достаточно, чтобы уничтожить "Летающих Тигров" вместе с парой французских эскадрилий и батальоном охраны.
- По машинам! - майор уже сидел в кабине своего истребителя, пока остальные пилоты спешно натягивали куртки. - Всем на взлёт!
- От винта! - крикнула Ребекка, техник провернул винт и отскочил, мотор чихнул, выплюнул струю дыма и ровно зарокотал. Покачав ручку и педали, девушка прибавила газ, и машина покатилась на старт.
- Ну, девчушка, жги... - пробормотала она и толкнула рычаг вперёд до упора.
Полный газ.
Мокрая жухлая трава бросается под колеса, самолёт подрагивает, выпрямляясь... Ручку на себя, "Хоук" отрывается от земли...
Небо. Бескрайнее, вечно изменчивое... Абсолютное. С тех пор, как она впервые поднялась в воздух на списанном армейском "Фармане", она не представляла жизни без неба... Отработанные до автоматизма движения разворачивают машину и выводят её на место в строю - но в душе лётчица снова стала восторженно визжащей девчонкой...
Бомбардировщики они увидели минут через пятнадцать - две дюжины громоздких бипланов, на таком расстоянии кажущихся маленькими крестиками. Вот от передних машин отделились еле различимые соринки - бомбы. Каждая "соринка" - больше двухсот фунтов металла и взрывчатки, более, чем достаточно, чтобы разрушить дом, а то и не один...
Газ до упора вперёд - и враг словно прыгнул навстречу. Отбомбившиеся самолёты повернули назад, но преследовать их никто не собирался. Пусть уходят, может быть, кто-то перехватит их на обратном пути, а у "Тигров" другая задача - не дать оставшимся донести своей груз до Гавра...
Вражеский бомбардировщик на миг замер в перекрестии прицела, и Ребекка нажала на гашетку. По ушам ударил резкий кашляющий лай пулемётов, перед истребителем мелькнули огненные росчерки трасс, и двигатель "Готы" задымился и заглох, а самолёт резко пошёл вниз. Забыв про него, Ребекка бросила машину в правый разворот, заходя в следующую атаку. Над ухом взвизгнули пули, и девушка оскалилась, закрутив быструю бочку. На краю сознания мелькнула мысль: доложить об ошибке разведки и о четырёх пулемётах вместо двух... Но для этого надо не попасть под их огонь.
Истребитель проносится всего в нескольких метрах от бомбардировщика - так близко, что можно было видеть, как числе немецкого лётчика взрывается фонтаном крови, кости и мозгового вещества...
- Два, - сухо произнесла Ребекка, заложив петлю и атакуя третий самолёт, экипаж которого сбросил бомбы и попытался увести машину. Не вышло - чья-то очередь перебила расчалки, крыло подломилось, и самолёт сорвался в кувыркающееся падение...
Короткий взгляд вниз, где на земле вспухают безобидные с такой высоты облака взрывов - и новый вираж. Злобный треск пулемётов, мимо кабины проносятся какие-то клочья...
И бой закончился.
Пытаясь унять бешеное сердцебиение, Ребекка выровняла истребитель. Огляделась - в воздухе остались только истребители. Одиннадцать машин - двенадцать, считая её... Потерь нет.
- Потерь нет! - крикнула Ребекка в пустоту, разворачивая самолёт к аэродрому.
Двенадцать машин коснулись травы, пробежали по полю и замерли.
- Раненые есть? - осведомилась высокая сухощавая женщина в белом халате поверх старомодного платья.
- Все целы, Джина, - Джейсон выбрался из кабины, стянул шлем и принялся расстёгивать куртку. - Будь добра, прикажи повару сварить грог.
- Роберт, ты же знаешь, как я отношусь к алкоголю, - Джина поджала губы.
Ребекка бросила шлем на сиденье, расстегнула куртку, достала сигареты и закурила. Руки дрожали...
Ребекка Флинт понимала, что на войне ей придётся убивать. Более того, воспринимала это достаточно спокойно, но... Одно дело - знать. Совсем другое - выстрелить. Не щетиной с солью в спину незадачливого воришке - по-настоящему.
В бою не было времени размышлять, но сейчас Ребекка с удивлением поняла, что не чувствует ничего, кроме усталости. Вообще ничего... Ни жалости, ни сожалений, ни раскаяния - только усталость.
- ... Хорошо, но только в медицинских целях! - перебил её мысли голос Джины. - Помните, с пьянством я мириться не стану!
- Ну вот, договорились, - ухмыльнулся Алекс Морган, напарник Ребекки. - Пошли, красотка! Выпьем раз-другой, да и отпустит, а то как-то...
- Вот именно, - вздохнула Ребекка, тщательно затушила окурок в ведре с песком и взяла Алекса под руку. - Пошли.
Первый настоящий бой, первый убитый ей враг - всё это было только что, но уже подернулось туманом...
- Алекс, скажи: как ты себя чувствуешь? Только честно...
- Честно?.. - Алекс потёр шею. - Устал, как собака, а что?
- Да так, забудь, - девушка слегка сжала пальцы на его руке. - Пошли, пока нашу долю грога не вылакали...
Ричард. I
Глубоко вдохнув, Ричард одним движением вогнал в ствол пяидюймовки банник.
- Силён, бродяга, - старшина пропустил между пальцами линкольновскую бородку. - На флоте служил?
- Юнгой на "Олимпии" в войну с Испанией, - чернокожий атлет легко орудовал тяжёлым и длинным банником. - Да и потом случалось на торговом флоте повкалывать... Ну, а на берегу, сам, верно, знаешь, чёрных не любят...
- Это да... - вздохнул Эйб. - Как папаша мой всегда говорил - на кой чёрт было воевать, если ни черта не поменялось? Пока Линкольн был жив - ещё туда-сюда, а как убили его - так всё, на негров да на солдат всем плевать стало, ну, может, кроме Гранта... Эй, вы двое! Прицелы готовы?
- Так точно! - хром ответили близнецы Сэм и Дин Джонсоны, два наводчика и самых больших лентяя на корабле во всём, что не касалось стрельбы. - Прицелы готовы!
- Очень хорошо... - старшина прошёлся по каземату, заглядывая в прицелы и стволы. - Молодцы. А тебе, Дик, двойная порция рома - за то, что банником один работаешь... Разрешаю отдохнуть пятнадцать минут.
Ричард стоял на корме, курил и любовался кораблями. Два линкора - "Нью-Йорк" и "Техас", шесть новеньких эсминцев и три транспорта с войсками - это сила. Сила, с которой кайзеру придётся считаться, а ведь это только начало. Америка вступила в войну, и теперь её скорый конец неизбежен... А потом воцарится прочный мир на многие десятилетия - конечно же, под американским покровительством...
Плавное течение мыслей Ричарда перебил пронзительный звук горна, трубившего тревогу. Выбив трубку о борт, матрос развернулся и побежал на свой пост.
- Что случилось?! - спросил он встреченного по дороге Дина.
- Миноносцы! - крикнул тот в ответ, и Ричард понесся ещё быстрее.
Миноносцы. Быстрые, вёрткие, смертельно опасные... Один удачный выстрел - и даже огромный линкор в лучшем случае выйдет из строя, если не отправится на дно. И даже если эта атака станет для эсминца последней -это приемлемая цена.
Отбросив все посторонние мысли, Ричард схватил первый снаряд и загнал его в орудие, а следом втолкнул картуз. Лязгнул затвор, Сэм и Дин яростно закрутили маховики, наводя пятидюймовку на цель, Оскар дёрнул за шнур спуска...
Пушка рявкнула, отлетела назад и вернулась на место, Оскар крутанул рычаг, открывая затвор, а Ричард забросил в казённик новый снаряд - с такой лёгкостью, словно он и не весил полсотни фунтов.
- Огонь! - рявкнул Эйб, как только затвор встал на место, и Оскар снова дёрнул шнур.
Новый снаряд с воем умчался вдаль, и через несколько секунд Сэм радостно заорал.
- Заряжай! - рявкнул Эйб, когда затвор снова открылся.
Ричард снова зарядил пятидюймовку и подхватил новый снаряд.
После трёх залпов "Техас" неожиданно провернул влево, увеличив ход до полного. Близнецы, не дожидаясь команды, закрутили маховики, восстанавливая наводку, Ричард забросил в казённик новый снаряд и тут же взял у подносчика следующий. Думать совершенно некогда, тяжёлые снаряды один за другим уходят в ствол, в каземате повисла белёсая дымка кордитного дыма, от которого щипало глаза...
...Пятидюймовка снова выстрелила, казённик едва не задел Ричарда, он шагнул вперёд, снова заряжая пушку, снова лязгнул затвор и раздался выстрел. Ричард развернулся к подносчику - и замер, услышав резкую трель горна. Отбой...
- Что, уже?! - разочарованно завопили близнецы.
- Вы же слышали, - Эйб опустил в карман секундомер. - Три минуты одна секунда. Одиннадцать выстрелов. Мистер Джонсон, есть ли попадания?
- Одно точно наше, - заявил Сэм. - А может, и два...
- Внимание расчётам противоминной артиллерии! - ожил громкоговоритель по потолком. - Атака отражена, потерь нет. Два вражеских эсминца тяжело повреждены, один из них, возможно, затонет. Личному составу дополнительный отдых и двойная винная порция.
- Ура! - заорал кто-то, и вся батарея подхватила этот крик.
- Рано радуетесь, - проворчал Оскар. - Ночью эти сволочи вернутся...
- Может, и так, - согласился Эйб, снова потеребив бородку. - Но лично я больше боюсь подлодок. В "Джейнс" писали, что германцы разработали тактику совместных атак эсминцев и подлодок...
- А это уже не наша головная боль, - хмыкнул Дин, уткнувшийся в прицел. - За бошами два наших эсминца погнались, и подранка они добьют...
- Ну и прекрасно, - Ричард принялся набивать трубку. - А я пойду на палубу...
- Иди, - кивнул Эйб. - Заслужил.
Ричард стоял на корме, курил, любовался закатом и смотрел, как занимают своё место в строю вернувшиеся эсминцы.
Что ж, в этот раз повезло им - кайзеровский флот лишился эсминца, а ещё двум понадобится ремонт. Но Оскар прав - миноносцы и подлодки всегда были ночными хищниками... А возможно, что где-то там, за горизонтом, прячутся линкоры кайзера, и на рассвете они явятся к измотанному бессонной ночью конвою...
Докурив, Ричард выбил трубку, бросил еще один взгляд на корабли и спустился в каземат. Скоро ужин, а затем и отбой, но Ричард не сомневался, что ночь спокойной не будет.
Оскар оказался прав - ночью эсминцы вернулись. Не тратя время на то, чтобы нормально одеться, артиллеристы бросились к орудиям, Оскар открыл затвор, и Ричард загнал снаряд в ствол. Выстрел, негр снова заражает пятидюймовку и отпрыгивает в сторону, чтобы его не задело при откате...
Ночной бой куда страшнее дневного - врага удаётся увидеть лишь мельком, попасть по мелькнувшему в луче прожектора силуэту почти невозможно, а сам ты - как на ладони, враг может в любой момент всадить торпеду в твой борт... Или поймать удачно выпущенный снаряд, тут уж как повезёт. Темнота за пределами узкого конуса прожекторного луча особенно непроглядна, и друга она скрывает или врага - кто знает?..
Ричард не знал, да и не особенно хотел знать. Еще двадцать лет назад он убедился, что Экклезиаст было прав, сказав: "Во многом знании многая печаль", и старался как можно меньше знать о том, кто находится с другой стороны ствола... Он просто деталь пушки, такая же, как затвор. Он, как и пушка, не знает, куда упадёт снаряд...
Бой закончился также неожиданно, как и начался. Услышав горн, Ричард вернул снаряд подносчику.
- Пять минут, - сообщил Эйб, щелкнув крышкой секундомера. - Двадцать семь выстрелов на ствол. В среднем... Такими темпами противоминный калибр скоро останется без боеприпасов.
Конечно, это было преувеличением - но "Техас" уже потратил больше десяти процентов боезапаса противоминной артиллерии, а до Бреста оставалось идти еще двое суток... а эта атака уж точно не будет последней.
- Смею надеяться, что до утра нас не побеспокоят, - отчаянно зевнул Ричард. - Даже бошам нужно спать, хотя бы иногда. Кстати, кто-нибудь знает, чем дело кончилось?
- Бошей отогнали, торпеды они выпустить не успели, но по нашим эсминцам отстрелялись, - сообщил тихо подошедший лейтенант. - Мистер Дугал, вы собираетесь банить орудие?
- Так точно, сэр! - Ричард на секунду замер по стойке "смирно", схватил проволочный банник, собрал его и загнал в ствол.
- Это и остальных касается, джентльмены! - повысил голос командир плутонга. - Пробанить стволы, а потом уже отдыхать!
Кто-то у соседней пушки буркнул, что приходится больше чистить, чем стрелять, и лейтенант стремительно развернулся в ту сторону.
- Хотите загадить ствол медью до того, что в нём заклинит снаряд? - осведомился он. - Пожалуйста, но только на другом корабле! И желательно - на немецком. Всё ясно?
- Так точно! - хором отозвались артиллеристы.
Поручик стоял и следил за работой, пока все орудия не были прочищены, и только после этого ушёл, разрешив отдыхать.
- Скучная какая-то война получается... - вздохнул Сэм, забравшись на свою койку.
- Скажи спасибо, что скучная, - проворчал Ричард. - Вот как начнут по нам главным калибром лупить, тогда будет не до скуки... И вообще, заткнитесь и дайте поспать, а то от вас шума больше, чем от бошей!
В верхнем каземате противоминной артиллерии, известном среди моряков как "воздушный замок", воцарилась тишина. Ричард несколько секунд смотрел в потолок, размышляя о войне, но усталость быстро взяла своё, и он спокойно заснул, надеясь, что до побудки его никто не потревожит...
Бенджамин. I
Уоррент-офицер Бенджамин Франк щелчком отправил окукрок прочь. Делать было решительно нечего, и так будет ближайшие пару дней... Неделю назад "Старфиш" вышла из Перл-Харбора, и за эту неделю вся его работа сводилась к двум сеансам связи в день - утром и вечером. Что же до гидрофона, то он пока и вовсе был не нужен - в этой части Тихого океана просто не было врага. Пока не было, поправился Бенджамин, но все могло измениться...
- Дым на горизонте! - закричал с рубки матрос.
Бенджамин, не дожидаясь приказа, поспешно убрался с палубы и почти побежал на свой пост, наплевав на тесноту. Лязгали закрывающиеся люки, бурлила вода в кингстонах, плескали волны, гудели электромоторы... А поверх всего этого - приглушённый толщей воды стук паровых машин и плеск винтов.
- Один... Два... - Бенджамин прижал наушники к ушам. - Два судна, скорость семь -восемь узлов, курсовой угол пятнадцать, дальность пять миль!
- Полный ход! - коммандер Бейли сцепил руки за спиной. - Франк, докладывать дистанцию!
- Есть, сэр! - Бенджамин буквально прирос к пульту, вслушиваясь в шум винтов.
Перископ остановился, Бейли уткнулся в окуляры, и почти сразу приказал:
- Лево руля, восемьдесят пять градусов! Первый-третий аппараты товьсь! Залп! Лево руля, восемь градусов, второй-четвёртый товьсь! Залп! Убрать перископ! Стоп машина! Тишина в отсеках!
Бенджамин прижал наушники, не отрывая взгляда от секундомера. Пять секунд, шесть... Десять... Одиннадцать... Двойной взрыв, хруст ломающегося металла. Снова двойной взрыв. Шум винтов...
- Шум винтов, быстро приближается! - Бенджамин поднял руку. - Скорость двадцать пять узлов, курс переменный! Слышу взрыв котлов!
Шум винтов прошёл над самой подлодкой, раздалось несколько глухих взрывов - и всё стихло.
- Малый вперёд, право руля, пятнадцать градусов, поднять перископ! - распорядился Бейли. - Вахтенный, запишите в журнал: потоплен транспорт под немецким флагом, ориентировочно пять тысяч тонн. Предположительно повреждён еще один транспорт того же водоизмещения. Франк, подготовьте радиограмму. Всплытие через восемь минут.
Бенджамин облегченно вздохнул, но расслабляться не собирался - эсминец мог и не уйти далеко, а просто остановить турбины и ждать...
Восемь минут показались команде восемью часами, но они закончились... Бенджамин снял наушники, потёр уши и облегченно взохнул. Бой окончился, они не пострадали, потопили вражеское судно, повредили еще одно, открыв счёт американского подводного флота в этой войне... Свист воздуха смолк, остался только лёгкий плеск волн.
- Открыть люки! - распорядился Бейли. - Команде отдыхать. Курс триста, скорость одиннадцать узлов.
Выбравшись на палубу, Бенджамин закурил, уселся, скрестив ноги, рядом с люком, и попытался понять, что же он чувствует. Получалось, что кроме усталости - ничего. Сколько бы ни было людей на потопленом судне, они воспринимались как-то абстрактно. Даже будь у него такое желание, он не смог бы их представить - но как раз желания и не было. Предстоящий через два часа сеанс связи беспокоил его куда больше...
- Эй, Бен, о чём задумался? - из люка появилась рыжая голова моториста О'Коннелли.
- О связи, - ответил Бенджамин. - Сеанс через два часа, а будет ли сигнал - чёрт его знает...
Эта проблема действительно беспокоила Франка больше всего - куда больше, чем погибшие вместе с потопленным судном. Связь в этом районе Тихого океана никогда не отличалась качеством, а гроза над Филиппинами никак не улучшала дела...
- Мы только что пустили ко дну вражеский пароход, а ты думаешь про связь?! - удивился моторист. - Ты что, ничего не чувствуешь?
- А что я должен чувствовать? - осведомился Бенджамин. - Это наши враги, и они получили по заслугам...
- Да я не об этом! Радоваться надо, а ты сидишь с постной рожей!
- Я и радуюсь, только, в отличие от тебя, не вижу смысла бегать и орать. Тем более, бегать и негде...
- Еврей... Ты ещё скажи, что не пьёшь!
- Шеймас, ты кретин? Я тебе не какой-нибудь араб, я еврей, а именно евреи придумали водку!
Последнее утверждение было придумано только что, к реальности отношения не имело, зато звучало хорошо.
Парень сделал солидный глоток, судорожно выдохнул, вытер слёзы и вернул бутылку.
- Вот теперь, блондин, я тебе верю, - заявил О'Коннелли, и оба расхохотались.
Напряжение минувшего боя прорывалось немного истеричным весельем не только у двух приятелей - у всей команды... Бенджамин докурил, покосился на боцмана, рисовавшего на рубке кораблик, и спустился вниз. Пора было готовиться к сеансу связи...
Зашифровав донесение, Бенджамин уселся за радиостанцию, проверил напряжение и взялся за ключ. Пронзительный прерывистый писк сливался в причудливую мелодию, уносившую короткие строчки донесения на тысячи миль, так что спустя от силы четверть часа они достигали Вашингтона...
Спустя еще пятнадцать минут в наушниках раздался писк, и Бенджамин зачеркал карандашом по бумаге. Несколько минут - и передача окончена. Бенджамин стянул наушники, посмотрел на исписанный лист и снова взялся за карандаш.
Полчаса спустя бессмысленные ряды цифр превратились в текст, и Бенджамин отправился к командиру.
- Сообщение от штаба, сэр! - доложил он, стоя в дверях крохотной капитанской каюты.
- Изложите, только кратко, - Бейли не потрудился поднять глаза от карты.
- Нас поздравляют с первой победой и подтверждают предыдущие приказы.
- Очень хорошо, - кивнул коммандер. - Подшейте радиограмму в журнал - и можете отдыхать.
- Так точно, сэр! - Бенджамин отдал честь, развернулся и ушёл.
Центральный пост встретил его непривычной пустотой - большая часть вахты была на мостике. Бенджамин убрал радиограмму в папку, запер её в сейф и остановился рядом с гидроакустической станцией.
- Стэнли, доложите обстановку!
- Сэр! - гардемарин вытянулся, но не встал и наушники не снял. - Шумы искусственного происхождения не прослушиваются!
- Вольно. Продолжайте наблюдение, - уоррент-офицер кивнул помощнику и выбрался на палубу.
Волны неторопливо разбегались от носа подлодки, за кормой постепенно выцветал кильватерный след... Бенджамин сидел на палубе, курил, любовался океаном, по какому-то недоразумению названном "Мирным" и размышлял. Сейчас, когда у него было время, он не мог не задаться вопросом - что же он, всё-таки, чувствует? И должен ли он что-нибудь чувствовать? Ответа на последний вопрос он не знал, что же до первого... Несколько часов назад, сразу после боя, не было ничего, кроме усталости. Сейчас не было даже её - потопление транспорта со всеми людьми, сколько бы их там ни было, не вызвало совершенно никаких чувств. И, поразмыслив ещё немного, он понял, почему... Это было честно, вот почему. Окажись немецкие моряки расторопнее или удачливее - и "Старфиш", а не пароход лежал бы сейчас на дне. Вместе со всей командой, тогда как у немцев была возможность спастись. Всё честно...
Бенжамин заложил руки за голову, лёжа на палубе и глядя в небо. Мысли свернули на привычную и любимую колею - что там? Что представляют из себя невидимые зеркала ионосферы, откуда она взялась, почему иногда почти исчезает? Это не были пустым любопытством - для Бенджамина, как и для любого радиста, это было жизненно важно, ингода - в самом буквальном смысле. Но всё это придётся отложить до конца войны - то есть, по мнению радиста, максимум на полгода...
София. I
София Василинова откровенно скучала. Ближайшие три часа она сама, её взвод и вообще весь Амурский полк морской пехоты будут не более, чем грузом. И тот факт, что одним из сопровождавших конвой миноносцев командовал её жених, настроения не улучшал. Миноносец сейчас был почти в полумиле от "Иртыша", а в порту им удалось перекинуться парой слов - и только. Да и те были сугубо формальными - совсем не то, что хотелось бы услышать в такой момент...
Девушка вздохнула. С Сергеем Трубецким, ныне капитан-лейтенантом, она была помолвлена ещё в детстве, жених ей искренне нравился, чувство это было взаимным... Более того, он отлично понимал юную дворянку, которой не хотелось просто числиться офицером и появляться в полку всего пару раз в год да красоваться на балах.
Правда, у этого желания имелась и обратная сторона, которую поручик Василинова до сих пор не вполне осознавала - на реальной службе её могли вполне реально убить... Настоящее осознание этого простого факту пришло только сейчас - и неожиданно слабо её беспокоило.
Конечно, ей ни в коем случае не хотелось подобного исхода, но гораздо больше её беспокоила возможность гибели Сергея. Впрочем, в этой операции опасность кораблям практически не грозила - береговая оборона Тоёхары была чистой условностью, и даже для миноносца опасности не представляла. Морская пехота рисковала гораздо больше - но и этот риск был не настолько велик, чтобы испортить Софии настроение.
Вздохнув, девушка оторвалась от созерцания моря - всё-таки, она оставалась поручиком, и её обязанностей никто не отменял... А значит, нужно спуститься в кают-компанию, выслушать последний инструктаж, проинструктировать унтер-офицеров своего взвода - и готовиться к высадке, потому что три часа на это всё и уйдёт.
- Все здесь? - генерал-майор Меньшиков занял место во главе стола. - Что ж, господа офицеры, приступим. Как вы все знаете, наша цель - Тоёхара, но начать придётся с Отомари, потому как через Александровск мы войска и за год не перебросим. Морская пехота высаживается двумя волнами - одна рота к северу от города, продвигается к порту и производит как можно больше шума, две - прямо в порту. Помните, ваше дело - не захватить город, а удержать порт и позволить пехоте нормально высадиться, так что особенно не геройствовать и градоначальника не вязать, разве что он в порт явится... А он может, между прочим, так что имейте в виду... Впрочем, вернёмся к нашим баранам. - генерал разложил карту. - Первая рота высаживается одной волной вот в этой бухточке и быстро продвигается на юг. Через пять минут вторая и третья рота повзводно высаживаются в порту. Не думаю, что они встретят серьёзное сопротивление, однако, если это всё же произойдёт...
София вместе со всеми склонилась над картой. План высадки было разработан очень тщательно, учитывал все возможные случайности... и наверняка не соответствовал действительности, как это обычно и бывает с планами. А значит, необходимо договориться, что делать в непредвиденных случаях. А кроме того - уточнить множество деталей и в последний раз уточнить ход операции...
Остановившись перед дверью кубрика, София прислушалась - солдаты обсуждали своего командира. А вернее сказать - Борис, фельдфебель, бывший её помощником, распекал кого-то из солдат, который посмел усомниться в способностях командира...
Распекал тщательно и со вкусом, не стесняясь в выражениях, так что София даже заслушалась. Впрочем, ждать, пока фельдфебель исчерпает запас брани, она не могла, и толкнула дверь.
Борис мгновенно осёкся и вытянулся во фрунт.
- Ваше...
- Вольно и без чинов, - махнула рукой София. - Отделенные, ко мне, и слушать внимательно - мы идём первыми.
Кто-то едва слышно охнул. София, не обращая на это внимания, разложила на столе карту и постучала карандашом по южному молу.
- Нам сюда, - сообщила она. - В начале мола караулка человек на пять, а чуть дальше, шагах в ста - казарма портовой охраны. Это и есть наша первая цель. Разберёмся с ними - оставляем охрану, одно отделение, и соединяемся с первым взводом, после чего уничтожаем патрульные катера и вместе с третьим взводом захватываем контору. Вторая рота в это время высаживается в грузовом порту, берёт его под контроль и соединяется с нами. После этого начинается высадка пехоты, а мы идём на север, навстречу третьей роте.
- А если нам не удаётся удержать захваченное? - поинтересовался Борис.
- Сжигаем всё, что горит и отходим, - София черкнула карандашом по карте. - Правда, я не думаю, что до этого дойдёт - войск у них там едва ли не меньше, чем у нас, да и третья рота их оттянет на себя. Всем всё ясно? Тогда разбирайте оружие, возьмите побольше гранат и не забудьте фальшфейеры.
- Так точно! - щелкнул каблуками Борис.
Времени осталось немного, и София последовала собственному приказу. Пистолет, скорострельный карабин Фёдорова, сумка с гранатами, запасные магазины... Чуть не вдвое больше, чем у пехотинца, но "морские солдаты" сами себе и пехота, и артиллерия - и чины у них на ступень выше, как в гвардии. И разница между солдатом и офицером только в том, что офицер тащит еще больше груза... В последний раз поверив снаряжение, София поднялась на палубу. Матросы готовили к спуску десантные плоскодонки. Третья рота уже была на воде, первая и вторая поднималась на палубу, но готов пока что только еще взвод.
- Ну что, балалаечники, готовы? - ухмыльнулся вислоусый мичман. - Удачи вам на берегу!
- Спасибо на добром слове, - хмыкнула девушка, хватаясь за трос и соскальзывая в лодку. - Готовьте швартовы, скоро ваш черёд.
Гребцы налегли на вёсла, осторожно направляя лодки к пристани. Предстояло пройти около полумили, причём незаметно, и это было делом небыстрым. Мерно поскрипывали уключины, тихо плескала вода, кто-то шёпотом молился, а сама София в очередной раз прокручивала в голове предстоящую высадку. Как же тяжело ждать...
Три плоскодонки тихо уткнулись в мол. София первой выбралась на берег, поскольку лучше всех видела в темноте, осмотрелась и тихонько свистнула сквозь зубы. В считанные секунды взвод перебрался на мол, рассыпался и солдаты, пригибаясь, побежали вперёд.
...Четверо японцев рассчитывали провести эту ночь, как обычно - за неспешной игрой в маджонг, чаем, беседой и нечастыми обходами мола. В самом деле, стоит ли выбираться в стылую ночь ради того, что прекрасно видно из окна?..
И потому появление русской морской пехоты оказалось для них полнейшим сюрпризом. Четверка даже не успела встать из-за стола - не то, что взяться за оружие.
- Борис, - София кивнула фельдфебелю. - Объясни им, что они должны молчать, а если их спросят, пусть отвечают, что всё в порядке.
Борис перевёл, и связанные пленные бойко закивали.
Оставив двух человек охранять пленных, София попала своей взвод к казармам охраны. Пока что всё шло по плану, но как долго это везение будет продолжаться?..
Как оказалось, везение продолжалось до самой казармы, часовые в которой подняли тревогу.
- Ложись! - София растянулась на мостовой, вытаскивая гранату.
- Жаль, что у нас нет пулемёта, - проворчал Борис, выпустив по окну длинную очередь. - Ну...
Две гранаты влетели в окно, превратив в фарш пост охраны, двое солдат выломали дверь и взвод ворвался в казарму. Несколько коротких очередей, еще одна граната и вестибюль очищен... А морская пехота упёрлась в баррикаду из коек, столов и прочей мебели.
- Вот уроды! - рыкнул кто-то. - Да как мы их достанем?!
- И когда успели?.. Ладно, братцы, мне нужен охотник, чтоб закинуть подарочек узкоглазым!
- Вашбродь! - после недолгой паузы выбрался вперёд невысокий щуплый парнишка-новобранец. - Дозвольте мне, я мелкий, авось промажут!
- Ну, Семён, попробуй, - Софии было откровенно жаль посылать бойкого парнишку на почти верную смерть, но других желающих не было...
- Только, вашбродь, у меня к вам такая просьба будет, - оскалился Семён. - Мы промеж собой вас Балалайкой прозвали, так я об том прошу, чтоб вы нам дозволили вас так звать. Мы ж тут все на "балалайках" играем...
- Разрешаю.
Семён фыркнул, выдернул чеку гранаты и метнулся в коридор.