"В будущем будет создана такая форма контроля над обществом, аналога которому не знает история.... бесчисленное множество людей, равных и одинаковых, будут жить в постоянной погоне за все новыми и новыми удовольствиями. Они полностью подчиняться той силе, которая эти удовольствия поставляет. И сила этой власти будет абсолютна и незыблема." Олдос Хаксли
О каких удовольствиях говорит Хаксли? Каким образом удовольствия могут стать средством контроля? И что это за сила, которая эти удовольствия поставляет?
Когда в ХХ веке на авансцену истории вышли массы, весь цивилизованный мир, вне зависимости от политической системы каждой страны, встал перед вопросом как контролировать эти миллионы и направить их энергию в безопасное русло.
Политические и экономические механизмы регулирования общественных процессов оказались недостаточны. Церковь, как идеология и основной институт воспитания общественного сознания, начала утрачивать свои позиции, и роль церкви, как воспитателя масс, должна была взять на себя новая культура, культура для масс.
Традиционная культура, выросшая из религии, была в своей основе идеалистической, но в ХХ веке индустриальное общество ставило перед собой задачи сугубо материальные, Выполнить их можно было лишь воспитывая в массах новое, материалистическое мировоззрение.
Традиционная культура была предназначена для образованной элиты, отвечала ее интересам в познании мира, его истории, человеческой психологии и содержала высшие духовные ценности, без которых невозможно истинное усовершенствование общества и человека. Но она была доступна только тем, кто не тратил всю энергию на выживание, высшим классам. Литература, театр, опера, балет предназначались для узкого круга образованных людей, культура была предметом роскоши.
Новая культура для масс должна была стать предметом ежедневного потребления и только индустриальный метод ее создания мог обеспечить его доступность. Культурный продукт, как и любой товар, появляющийся на массовом рынке, по своим качествам должен был соответствовать вкусам среднего потребителя не воспринимающего сложности идей, образов, стилистики традиционной культуры.
Массовая культура должна была предоставить потребителю простую и ясную картину мира, и это было не только требование индустрии культуры, выпускающей свои продукты на конвейере, но и требование нового потребителя, нового социального типа, минимального человека. Минимальному человеку постиндустриального общества чужды герои искусства прошлых времен с их сложной внутренней жизнью и индивидуальным видением мира, он хочет видеть мир как в букваре для первых классов школы.
Процесс трансформации традиционного искусства в новые современные, упрощенные формы наиболее нагляден в искусстве изобразительном, особенно в портретной живописи.
Классическая школа живописи показывала человека как часть незыблемого мира, раскрывая его внутреннюю жизнь, она, в тоже время, обращалась к глубине и сложности его связей с историческим процессом. Классическая живопись была многослойна, многопланова, насыщена содержанием, огромным количеством деталей и требовала от зрителя проникновения в сложный подтекст, что требовало времени и широкого знания.
Импрессионизм, появившийся в первой трети 19-го века, в начальный период развития капитализма, с его нарастающей динамикой изменений в обществе, противопоставил себя классицизму. Само название этой школы живописи прокламирует ее основной принцип - "впечатление". Для художника Нового Времени важным стало только первое впечатление, то, что видно с первого взгляда, поэтому изображение не имело глубины, цветовая палитра сужена, персонаж часто представлен несколькими линиями и цветовыми пятнами.
Импрессионизм, отражая смену общественных ценностей, разрывал связи с историей, в портретах импрессионистов прошлого у героев нет, они существуют только сегодня, только в данный момент. Это легко узнаваемые социальные типы, внутренний мир которых также типичен, как и их внешний вид.. В человеке уже не осталось ничего, кроме всеобщего, типичного, и в этом новом качестве он терял свою привлекательность для художника.
У Писсаро, рисующего жизнь Парижа, человеческие характеры исчезают, фигуры людей предстают лишь как контуры, а толпа как единообразная масса. Позднее, абстракционизм и кубизм, показывая человека, использовали геометрические формы, где он лишь одна из многих декоративных деталей материального мира. Личность во всем многообразии своих проявлений, сложности внутренней жизни начала исчезать, как из жизни, так из искусства.
Экономический и социальный динамизм ХХ века отодвинул личность с авансцены истории, историю стали делать массы, а человек массы, человек, лишенный внутреннего мира, реализовывал себя через действие.
В иерархическом обществе прошлого высшие классы видели смысл своей жизни в наслаждении материальным и духовным богатством и боролись за удержание своего статус-кво, предоставлявшее им такую возможность. Человек массы, обделенной во всех жизненных благах, видел свою цель как изменение существующего порядка, и действие превратилось в основное содержание его жизни. Вся внутренняя жизнь индивида была сублимирована в действие, и культура, создававшаяся в ХХ веке для масс, отражала общую атмосферу социального процесса, динамизм действий, поступков, темп изменений.
Массовая культура изначально строилась на тех же принципах, что и традиционная народная культура, во всех жанрах которой действие было основным содержанием - уличные зрелища, цирк, рыночный балаган, ярмарки Их праздничность, жизненный оптимизм и простота удовлетворяли незатейливые вкусы городских низов. Культура для масс ХХ века используя новые технические средства, кино, радио, телевидение воспроизводила на другом уровне идеи, образы, динамику рыночного зрелища.
Можно было бы предположить, что массовая культура появилась в странах рыночной демократии, но это произошло впервые в Советской России 20-х годов прошлого века, в которой она имела, правда, другое название - "пролетарская культура". Искусство должно было "служить народу", т.е. тем идеологическим целям, которые определяла руководящая элита. Советские идеологи этого времени раньше, чем идеологи Запада, и точнее, откровеннее их, формулировали задачи культуры для масс.
"Человек не цель культуры, а eё объект. Цель культуры - создание нового человека." Максим Горький.
"Мы ценим человека не потому, что он переживает, а по той роли, которую он играет в нашем деле. Поэтому интерес к делу, к действию, у нас основной, а интерес к человеку производный." Осип Брик, один из наиболее влиятельных советских идеологов 20-х годов.
Арватов, один из лидеров "Пролеткульта", следующим образом определял задачи мастеров искусств: "....художник проникается идеей целесообразности, обрабатывая материал не в угоду субъективным вкусам, а согласно объективным задачам производства, Организуя общий продукт. Руководствуясь не личными побуждениями, а выполняя задания класса..."
Работники западной индустрии массовой культуры никогда не делали таких откровенных заявлений, но они, также как и советские "инженеры человеческих душ", выполняли задание управляющего класса - формирование нового сознания необходимого системе восприятия мира. Массовая культура должна была отвлекать от опасных вопросов, навязывая те ответы, которые соответствовали целям системы.
Индустриальное производство нуждалось в средствах для восстановления сил работника в свободное от работы время, и культура, обслуживая индустрию, должна была предоставить работнику развлечения, "культурный досуг".
Социальные низы, не имевшие доступа к богатству высокой культуры, видели в плотских радостях жизни, еде, вине, сексе единственно доступные им формы отдыха и развлечений. Индустриальная цивилизация потребовала полной вовлеченности работника в трудовой процесс, эти формы проведения свободного от работы времени стали восприниматься как отклонение от новых норм жизни. они отнимали энергию работника, уменьшали эффективность его труда.
Культурный досуг, о котором так много говорила советская пропаганда, ограничивался несколькими газетами, несколькими сотнями книг, одним фильмом в неделю, говорившим, по преимуществу, только о трудовом энтузиазме, поэтому подавляющее большинство проводило свое свободное время с "бутылкой на троих". Как и вся советская экономика народного потребления, индустрия досуга создавала дефицит всех продуктов культуры. Тем не менее, хозяева жизни понимали значение, которое играет культура в воспитании масс. Особое внимание было уделено кинематографу.
Ленин: "Самым важным из всех искусств для нас является кино, так как наше население по преимуществу безграмотно."
Советские фильмы 20-х годов "Броненосец Потемкин", "Октябрь", "Конец Санкт-Петербурга", "Юность Максима", были не только шедеврами киноискусства, но и шедеврами манипуляции массовым сознанием, исторической фальсификацией, принятой массами как единственно возможная трактовка событий революции.
Шедевром был также фильм классика американского кино Гриффитса "Рождение Нации" (1915 год), с необычайной художественной силой провозглашавший идеологию Ку-клукс-клана двигателем цивилизации. Шедевром был также и фильм Лени Рифеншталь "Триумф Воли", пропагандирующий идеи фашизма.
Идеологический гламур возник не в ХХ-м веке, глянцевые картинки, декорирующие сложную реальность, создавались и раньше. "Пятнадцатилетний капитан" Жюль Верна показывал колонизацию африканского континента, превратившую свободные племена в почти бесплатную рабочую силу для европейских предпринимателей, как триумф прогресса несущего высокие гуманистические ценности "отсталым народам". "Приключения трех мушкетеров" Дюма проходили во времена трагической эпохи европейской Реформации, но в романе центральной была история алмазных подвесок королевы. Многие поколения читателей были воспитаны на этих книгах, а их влияние на формирование массовых представлений было гораздо более значительным, чем занудные работы профессиональных историков.
Развлекательная литература и искусство, не затрагивавшие серьезных общественных проблем или подающие их в упрощенных и часто фальсифицированных формах существовали всегда, но в прошедших эпохах они занимали свое место на периферии культурных интересов общества. Традиционная культура имела свои вершины и свой ширпотреб, но она воспитывала в обществе пиетет к знанию, так как поднимала на пьедастал те произведения искусств, которые открывали скрытые от поверхностного взгляда истины, пытались объяснить, найти смысл в хаосе жизни. Она приобщала индивида к богатству чувств и мнений мировой цивилизации, она помогала индивиду в процессе поиска истины найти свой уникальный, индивидуальный путь и подталкивала все общество к осмысленному подходу к проблемам жизни. Культурой определялась принадлежность к социальной иерархии, что придавало ей в глазах низших общественных классов престиж, ценность ее обладанием.
Но с развитием массового общества высокая культура утратила свою привлекательность и престиж в глазах подавляющего большинства, она заняла свое место где-то на обочине культурной жизни, несколько кусочков смальты в огромной мозаике, так как в массовом обществе, обществе потребления глубина и объем традиционного искусства плохо продаваемый товар.
Потребитель хочет отдохнуть от своих жизненных проблем, он ищет развлечений, у него, в его редкие свободные от работы часы, нет сил чтобы переварить сложность мыслей, идей, богатства стилистики или сложность чувств. Ему нужна облегченная интеллектуальная и эмоциональная диета. Он определяет качество продукта индустрии культуры в привычных для него категориях рынка, оценивает их не по художественному качеству, мастерству создателей, а потому сколько было вложено в производство, сколько копий книги или фильма было продано, сколько миллионов писатель, сценарист, актер получили за свою работу.
Культура массовый товар, и, как и любой другой, производится на индустриальном конвейере. Недаром Голливуд называли "фабрикой грез", а советское производство фильмов "Кинофабрикой". Ни советская пропаганда, ни пропаганда Голливуда никогда не говорили о реальных драмах, трагедиях борьбы за выживание, а то, что не имеет своего образа в средствах массовой информации, в сознании среднего человека не существует. Сегодняшняя киноиндустрия оснащена значительно большими техническими ресурсами, выпускает огромное количество разнообразных продуктов культуры, но, также как и в прошлом, создает не реальную картину мира, а мир иллюзий, новую мифологию, отвлекающую от серой, безрадостной, монотонной повседневной жизни.
Теоретики постмодернизма называют творения массовой культуры "симулякрами", в которых факты жизни не более, чем игровой материал, динамичный и эффектный калейдоскоп, уводящий от попыток понять себя и мир.
Олдос Хаксли: "Массовая культура делает все, чтобы люди были полностью погружены в игры, которые она предоставляет, и не пытались понять что происходит вокруг."
Александр Зиновьев: "Массовая культура, компенсируя чувство беспомощности среднего человека, создает образы суперменов, преодолевающих те препятствия, которые в реальной жизни непреодолимы, побеждающие там, где среднего человека неизбежно ждет поражение. Супермены не ходят на работу с девяти до пяти. Не дрожат перед начальством. Не боятся, что завтра их уволят без всякого объяснения причин. У них нет проблем как выплачивать месячные счета. Супермены в одиночку решают все социальные проблемы, в очень простой и понятной форме, чаще всего физической силой. Эти сказки не уменьшают стрессов, но хотя бы на время, перед уходом в сон, приносят состояние сладкой дремы".
Рынок массовой культуры построил эмоциональное убежище, кокон, в котором можно укрыться, психологически выжить во все более усложняющемся и все менее понимаемом мире. Как писал Эрих Фромм: "Оставьте человека один на один с собой, без радио, кино, телевидения и он испытает сильнейший эмоциональный шок в психологическом вакууме."
Индустрия эскапизма (эскапизм- бегство от реальности) поставила на конвейер огромный поток книг, журналов, кино, музыки, в количествах, во много раз превышающих все, что было создано когда-либо раньше. И, прежде всего телевидение, все 24 часа в сутки, все 365 дней в году. По определению французского философа Ги Дебор, телевидение, став основным источником развлечений, превратило искусство в "бесконечный поток банальностей, представленных со страстью шекспировских трагедий."
Истинное искусство обращается к пониманию, ведет к эмоциональному подъему, катарсису, используя мир сложных образов, идей, эмоций, а в зрелищах массовой культуры отсутствует непосредственность чувств, нет размышлений над жизнью, нет обобщений жизненного опыта, так как главный эффект которого добиваются их создатели, резкий подъем адреналина, "kick", удар, ударом встряхиваются мозги и эмоции.
Зрелища отвлекают от знания, знание опасно для системы, недаром тоталитарные режимы стремились уничтожить сам интерес к нему. Фашисты сжигали книги на улицах и площадях, советская власть гноила книги в библиотечных архивах. Рынок массовой культуры делает это более эффективно, он прививает безразличие к знанию.
Рэй Брэдбери боялся того, что государство запретит читать книги, Олдос Хаксли боялся другого, что будут созданы условия, в которых люди не захотят больше читать. Но они оба ошибались, сегодня читают намного больше чем раньше.
В США сегодня выпускается 1,500 ежедневных газет и 7,000 еженедельников. Каждый год выпускается 75,000 новых книг. Это, по преимуществу, развлекательная литература, и массовый спрос существует только на нее, на литературу типа "гамбургер", на упрощенную серийную информационную жвачку, "литературу для бедных". Истинные произведения искусства штучный товар, они глубоко индивидуальны, а конвейер индустрии культуры выпускает "standardized diversity", стандартизированное разнообразие.
При покупке музыкального диска в магазине вы видите разделы - стандартный джаз, стандарт-кантри, стандарт-классика, стандарт-рэп, стандарт-поп. Выбор стандартов неограничен. Не менее широк выбор стандартов в кино. Каждая группа населения - черные, латино, интеллектуалы, рабочий класс, бэби-бумерс, гомосексуалисты, подростки, пенсионеры, любители фильмов "action" и любители картин, описывающих жизнь европейской аристократии 19-го века, все получают свое.
Существует стандарт фильма для традиционной семьи, стандарт для любителей острых ощущений, стандарт для любителей изысканной европейской эстетики. Сотни новых фильмов оставляют у потребителя ощущение, что отличие между ними настолько поверхностно, что они практически неразличимы.
"Большинство американских фильмов - замороженный обед, как правило, никаких следов жизни." Кинорежиссер Андрей Кончаловский, проработавший много лет в Голливуде. Сегодня, Кончаловский, работающий в России, говорит, что в российском кинематографе также все поставлено на конвейер, выпускающий широко потребляемую дешевку.
Кабельное или сателлитное телевидение предоставляет множество каналов, но все они создают впечатление, что это сделано одним и тем же режиссером, на одном и том же конвейерном потоке. В то же время у потребителя есть выбор, это он держит в руках remote control и всегда может переключиться на другую программу. Но, и на другой программе он увидит только стандартное зрелище или стандартные новости, то, что ему хотят показать те, кто владеет средствами массовой информации.
Разумеется, культура ХХ века содержит в себе не только культурный попкорн. В американской литературе это Хемингуэй, Джеймс Джойс, Дос Пассос, Скотт Фитцджеральд, Томас Эллиот, Уильям Фолкнер, Воннегут, Брэдбери, Томас Вульф. В кинематографе Чарли Чаплин и Орсон Уэллс, Элиа Казан и Стэнли Кубрик, Милош Форман и Вуди Аллен. Советская Россия внесла не менее значительный вклад в реалистическое искусство, но основным потоком были сотни продуктов культурного ширпотреба, количество которого сегодня увеличивается многократно .
Культурный ширпотреб не ставит вопросы, не ставит под сомнение общепринятые взгляды, не ищет новые неосвоенные пути, он воспитывает другие ценности, другое мировоззрение - общественную пассивность. Критическое начало, двигатель истинного развития общества, в нем отсутствует. Критическое осмысление общественной жизни существует в отдельных образцах литературы, кино, телевидения и, хотя, иногда они доходят до массового читателя и зрителя, в основном, они интересны лишь узкому кругу интеллигенции.
Они входят также в курсы гуманитарных факультетов университетов, тысячи студентов приобщаются к общественной дискуссии, Но когда они выходят из "башен из слоновой кости" в обычную жизнь, в процессе борьбы за жизненный успех понимание механизмов общественной жизни становится ненужным, только приспособление дает гарантию выживания.
Возможно, что если бы критика системы была бы запрещена, запрещенные идеи оказали бы большее влияние на массовое сознание, как было в Советском Союзе с Самиздатом и Тамиздатом. Внешняя цензура мыслей, запреты на те или иные идеи, стимулирует появление все новых и новых ересей, создает противодействие контролю.
Произведения критического реализма дают возможность выработать собственную позицию, собственное мнение, но в массовом обществе критический взгляд - это вызов общепринятым представлениям, и его последствия непредсказуемы. Собственная позиция может привести не только к общественному остракизму, тут надо отвечать себе самому на вопрос, как жить противостоя большинству. А большинство черпает свои представления о мире из газет, журналов, телевидения, а они, "большие сплетницы", показывают и говорят только о сенсациях, а не о важнейших проблемах человеческой жизни.
Да и, кроме того, кто решится на такой мужественный, отчаянный акт как собственное мнение, посягнуть на то, что принято всеми в данном социальном круге. Относиться критично к происходящему во все времена было опасно, "Не будь умнее других."
Алекс Токвиль писал 175 лет назад: "Свобода мнений, безусловно, существует, но она не вызывает ничего кроме презрения. Ты свободен думать что хочешь, никто не посягнет ни на твою жизнь, ни на твое имущество, но ты превратишься в чужака, в парию, отверженного обществом. Ты сохранишь свои гражданские права, но они будут бесполезны. Близкие люди будут шарахаться от тебя на улице, и твое существование будет хуже, чем смерть".
Современный мир значительно боле толерантен нежели пуританская Америка времен Токвиля, критика не подвергается жестокому остракизму, средства массовой информации и культуры представляют широкий спектр взглядов, оценок, анализа, но они нейтрализованы не заметным неискушенному потребителю набором приемов.
Первый, массовая культура - это склад идей, образов, фактов, но само их количество блокирует возможность связать их в какую-либо логическую цепочку, свести в систему. Информация приобретает качество, т.е. становится знанием, когда факты осмысленны, сведены в какой-то порядок, а формула современности, "время-деньги", времени на осмысление фактов не оставляет. В огромном, не структурированном, т.е. неосмысленном потоке фактов, потребитель превращается в щепку, не понимающую в каком направлении ее несет.
Второй, экономика производства продуктов культуры. Произведения искусства, пытающиеся осмыслить происходящее, никогда не имели и сегодня не имеют массового спроса, они не могут рассчитывать на широкую рекламу, это экономически неоправданно, поэтому даже те, кто ею интересуются, часто просто не знают об их существовании.
Третий, стандартизация продуктов культуры. Конвейер культуры отбрасывает все что не вписывается в стандарт, в формат выбранный производителем, в котором оригинальное мнение, взгляд, стилистика стерилизуются до нижнего допустимого для потребителя уровня.
Стандартизация продуктов культуры удовлетворила культурный голод, подменив сложные по вкусу произведения искусства на элементарный конвейерный эрзац. Также, как вкусовое богатство натуральной еды было подменено стерилизованным, стандартным гамбургером и попкорном. Они заполняют желудок, дают ощущение сытости, но в них не только отсутствуют элементы необходимые для нормальной жизнедеятельности организма, но и они также отбивают вкус к богатству полноценных, натуральных продуктов.
Французская кухня считается высшим достижением мировой кулинарии и воспитанием этой культуры еды французское общество занималось столетиями. Со времен романа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль", высмеивавшего обжор, поглощающих огромное количество еды без всякого разбора, к 19-му веку французская кухня превратилась в эталон высокого вкуса и эстетики. Как говорил Виктор Гюго: "Мир может не знать нашей славной истории, нашей великой литературы, но мир признателен Франции за французскую кухню и французское вино."
Но сложная гамма ощущений которую предлагает меню не только французского, но и европейского, традиционного ресторана, сегодняшнего среднего потребителя часто просто пугает, он предпочтет химизированный snacks, также, как не понимая сложного меню традиционной культуры, потребует cultural fast food, ярко раскрашенную игрушку из пластика.
Массовая культура возникла в первом истории массовом, демократическом обществе, США, и хотя в ХХ веке ее основные принципы были приняты во многих странах, превратилась в образец для всех стран мира. А высокая культура лишь борется за выживание, но ее влияние на общество уменьшается с каждым десятилетием и, по-видимому, вскоре превратится в музейный экспонат, доступный лишь немногим чудакам, любителям антиквариата.
"Высокая культура в Америке, которое, если начинать перечислять, действительно существует, но она состоит из отдельных событий, не является органичной в образе жизни, а популярная культура лишь декорация для прикрытия функций ежедневной жизни, а не часть самой жизни." Публицист-иммигрант Александр Шоссет.
Культура и искусство в американской истории всегда воспринимались утилитарно, как форма отдыха от трудов насущных, как развлечение, и не вписывались, как в Европе, в саму ткань общественной жизни. В Европе материальное богатство, создаваемое цивилизацией, понималось не как цель, а как средство, ведущее к расцвету всех видов искусств. Материальное богатство, созданное древней Грецией и Римом, дало возможность оставить последующим поколениям шедевры изобразительного и прикладного искусства, по ним и оценивался их вклад в развитие цивилизации.
Для Америки, строившуюся на континенте без каких-либо признаков цивилизации, "Искусство не первая необходимость, нашей страны. нам нужны ремесла.", - писал Джон Адамс, второй президент Соединенных Штатов.
Для страны, создававшейся среди дикой природы где шла ежедневная борьба за элементарное физическое выживание, улучшение материальных условий жизни было важнее культуры, искусства, недаром европейцы называли американцев "новыми варварами". Америка создавала новое мышление, новую психологию, в которой высшими ценностями были труд, создание богатств.
Европейцы находили красоту, волнение, катарсис в искусстве, американцы в строительстве бизнеса, в росте капитала. Европейцы обогащали себя приобщаясь к высшим формам искусства и гуманитарного знания, американцы совершенствовали себя впитывая сложные формы деловой жизни, вырабатывая в себе те черты, которые приводят к успеху, и обогащали свою жизнь новыми формами физического комфорта и развлечений.
Культура, которая в Европе обращалась к высшим классам, говорила о бытие, в Америке, стране "без классов", она обращалась к простым людям, к массе, и поэтому говорила о быте. Классическая культура была не приложима к американским условиям, так как говорила о вечном, и не соответствовала американскому принципу жизни в сегодняшнем дне.
Тем не менее, в процессе становления массовой культуры шедевры классического искусства используются как сырье, которое, после упрощения до массового вкуса, становится товаром широкого потребления, культурного ширпотреба.
"В отличие от классической культуры, масс-культура не стремится отразить реальность, она эту реальность реконструирует, создавая одномерную декорацию из элементов старой культуры, что придает пустоте и вакууму, химерам новой жизни некоторую достоверность." Американский журналист-иммигрант Александр Генис.
Чтобы эффективно выполнять свою функцию, декорация должна быть яркой, зрелищной, зрелищность важнейшее качество массовой культуры, она гарантия массового интереса, она определяет кассовые сборы, поэтому наиболее популярными становятся не те книги, фильмы, телевизионные программы, которые говорят об основных вопросах жизни, а эффектные события, останавливающие внимание зрителя своей яркостью. Потребитель тянется ко всему экстремальному, ко всему, что выходит за пределы его монотонного, стерильного существования.
Зрелища, развлекая, примиряют с серой действительностью подменяя ее красочной мечтой. Советские фильмы "Цирк", "Свинарка и пастух", послевоенные "Кубанские казаки", в длинном ряду других, показывали страну такой, какой она может быть только в мечте. Мечта примиряла людей с нечеловеческими условиями существования.
Советская пропаганда говорила: "Человек - кузнец своего счастья", каждый может изменить мир, но мир изменяют не отдельные личности, хотя они и могут быть катализаторами изменений, мир изменяет лишь вся система в целом.
В сталинскую эпоху придавалось огромное значение влиянию отдельных людей на жизнь всей страны. В случае экономических, политических и военных неудач ответственность возлагалась на конкретных исполнителей. Как говорил Сталин о способах решения общественных проблем, "нет человека, нет проблемы".
Результат сталинского подхода - продуктивность расстрелов и непродуктивная экономика. Но сам метод давал возможность снять ответственность с системы, которая становилась недосягаемой для критики. Если социальные проблемы решаются одним человеком, в одиночку, тогда винить в неудачах можно отдельных людей, а не саму систему.
Тем же приемом пользуется и американская массовая культура, провозглашая "One can make a difference", один человек способен изменить мир. Мир в массовой культуре изменяют Superman, Batman, Spiderman, в фантастическом мире они в одиночку борются с силами Зла и побеждают. В мире фантазий все возможно.
В фильме Rambo IV, герой Сильвестра Сталлоне железным кулаком, в одиночку, наводит порядок в Юго-Восточной Азии. Он побеждает там, где американская армия потерпела сокрушительное поражение. Хотя это противоречит историческим фактам, зритель верит впечатляющему зрелищу, а до фактов ему нет никакого дела он хочет получить от фильма удовольствие а не углубляться в проблемы, у него их достаточно в собственной жизни.
Таково парадоксальное свойство сознания среднего человека, конкретность опыта, который говорит, что один ничего не может изменить, и желание верить в иллюзию, созданную массовой пропагандой, - мир изменяют одиночки.
Мир изменяет вся система в целом, в которой отдельный человек лишь песчинка в огромном песчаном потоке. Массовая культура - часть этого потока, и в него вливается все больше "песчинок" многих стран и континентов, массовая культура становится космополитической, интернациональной.
Молодежь многих стран предпочитает американскую культуру своей национальной, перестает читать книги и смотреть фильмы, выпущенные в их родной стране. Национальная культура каждой страны рассчитана лишь на внутренний рынок, но, благодаря развитию новых видов коммуникаций, связавших мир в единое целое, национальные культуры, чтобы получить доступ к глобальному рынку, вынуждены отказаться от своей специфики. Начинает происходить, естественная в этом процессе, унификация всех национальных культур, появляется единый мировой стандарт, образцом которого является стандарт американский.
Несмотря на антиамериканские настроения в Европе, России, Азии и Латинской Америке, количество проданных на этих рынках американских музыкальных дисков и видео увеличивается каждый год. Этот странный феномен объясняется тем, что массовая культура рисует мир часто не имеющий никакого отношения к конкретной американской жизни.
Как правило, это все виды и формы преступлений, катастроф, фантазий, к которым в последнее десятилетие добавились порнография, гомосексуализм, садизм, мазохизм. Рынок начинает обслуживать группы "специальных интересов", эти интересы постепенно включаются в мэйнстрим, становятся частью популярной культуры.
"Также, как физическое загрязнение атмосферы городов Запада приводит к ухудшению качества жизни, так и популярная культура, настоянная на помоях, отравляет культурную атмосферу агрессивной антигуманистической философией, что приводит к дегенерации всего общества, но, прежде всего, к дегенерации молодежи - будущего мира. Если атмосфера, которую создает массовая культура, распространится по всему миру неоткуда будет даже импортировать свежий воздух." Венгерский композитор Сандор Баласси.
Но эта проблема уже решается созданием такой человеческой породы, которая не только способна дышать "настоянным на помоях" воздухом, но воспитывает гурманов мусорного ящика, у которых от свежего воздуха наступает удушье.
Но появление "помоев" в массовой культуре, в определенном смысле, оправдано. Классическая культура не включала физиологию в круг своих интересов. Все, что "ниже пояса", считалось недостойным рассмотрения, и огромная часть жизни, находившейся под спудом запретов, выплеснулась с огромной силой на авансцену общественного внимания. Мировая литература говорила о любви, старательно обходя тот факт, что ее сексуальная сторона, физиологическая составляющая, также органично присуща человеку, как и высокие эмоции.
Христианство в период Средневековья провело непереходимую границу между духовным и физическим. Духовное рождает добродетели, физическое - пороки. Возрождение попыталось вернуться к представлениям Древней Греции и Рима. Книга Бокаччио "Декамерон" была одной из многих попыток легализовать эту часть человеческой жизни.
Протестантизм в период Реформации повернул эту тенденцию вспять, эротизм из отношений мужчины и женщины был исключен, отношения полов существуют лишь для продления рода. Викторианская эпоха 19-го века создала жесткую регламентацию взаимоотношений между полами, которая просуществовала до 60-х годов прошлого столетия.
Американская молодежная революция 60-х годов была, в своей основе, революцией сексуальной. Сегодня она ведущая в литературе, кино, телевидении и в Интернете. Это естественная реакция на многовековой запрет на физиологическую сторону взаимоотношений. Популяризация секса имеет просветительскую функцию, но, также как и все виды индустрий, индустрия секса следует законам рынка. Потребителю предлагается широкий набор стандартной сексуальной техники, которую способно освоить большинство, глубина и богатство эмоций любовного чувства не могут стать прибыльным товаром, ведь на него способны немногие, рынок сбыта слишком узок. Воспитание чувств - процесс длительный, требующий огромных вложений, а рынок требует быстрого возвращения инвестиций.
Само слово "любовь" начало исчезать из ежедневного словаря, его, под влиянием пропаганды секса, сменило слово "fuck". Да и секс реальный, физический начинает сменять секс виртуальный, виртуальность - специфическое качество всей массовой культуры, где все большее место занимает жанр "фантази", вытесняющий популярный когда-то жанр социального реализма.
Предшественника телевидения, кинематограф, в Америке в начале двадцатого века назвали motion pictures, движущиеся картинки, название отражало отношение к нему публики, кинематограф не считался тогда искусством. Сегодня количество и качество зрительных и звуковых эффектов движущихся картинок несопоставимы с теми, что производились в рыночных кинобалаганах (Nickel Odeon) того времени, но темы те же - драки, стрельба, погони, ограбления, наводнения, пожары, автомобильные катастрофы. Перед зрителем мелькают тысячи картинок наполненных действием, но без всякого содержания, содержание в них - действие, действие само по себе.
Стандартные зрелища массовой культуры, по определению Оруэлла, "сужают объем общественного сознания до тривиальных, плоских мыслей, идей и образов".
Стандартизация жизни сводит сложное к простому, высокое к низкому, индивидуальное к всеобщему, объемное к одномерному, и из жизни начинают исчезать живительные соки. "Вишневые сады" начали вырубать еще во времена Чехова, и сегодня остается все меньше тех, кто помнит вкус вишни, вкусовая палитра исчезла из многих сельскохозяйственных продуктов, да и те вытесняются полями кукурузы, выращиваемой для производства этанола, автомобильного топлива.
Исчезает и вкус к полноценному искусству, к его вершинам. Так, жанр трагедии когда-то считался высшим из всех видов искусств, так как трагедия раскрывала бездонные глубины человеческого существования. Но сегодня этот жанр умер.
Начинает исчезать также и драма, так как сама жизнь, построенная на стандарте, снимает драматизм, т.е. столкновение жизненных противоречий. Вместо драмы массовая культура предлагает action movies и триллер, в которых сюжет и диалоги лишь связка между фейерверками акробатических номеров и технических эффектов.
Фейерверки привлекают всех, в независимости от национальности, возраста, образования и культуры. Фейерверк не предполагает размышлений, не обращается к пониманию, не обогащает эмоции, он ослепляет и, ошеломляя своей яркостью, блокирует способность видеть как строится Новый Мировой Порядок.