Аннотация: Теория передачи пусть и не наследственной, но памяти...
А.Голиков
ПОСЛЕДНИЙ РАССВЕТ
фантастический рассказ-притча
Ночью, как известно, все кошки серы. Только от кошек тут осталось одно воспоминание. Как и от собак, лошадей, коз. Ещё от кур, свиней и коров. Ну и от людей, само собой...
А ночь выдалась именно серой - эдакий предвечерний сумрак, заранее пахнущий и смертью, и безысходностью. Сильный ветер нёс по небу обрывки туч, что совсем недавно были и грозными, и величавыми, да только ветру плевать было на их монументальность - разметал и не вспомнил. Мрачное настоящее вплывало в свой порт и не думало ни о чём, кроме пищи.
Здесь молнии сверкали так часто, что, казалось, они расколют само небо, как минимум, пополам. Молнии были похожи на багряные зарницы, и в их призрачном свете с набережной хорошо был различим большой и некогда гордый храм с проломленным куполом. Из дыры уходил наверх кусок света, словно зелёный столб, ввинчивающийся в небо, и можно было даже разглядеть в нём полуметровых мокриц, копошащихся возле пролома. Молнии сверкали над храмом, как заворожённые, но ни грома, ни дождя... И никого не интересовало, почему ни того, ни другого тут так и не было... И хоть молнии над храмом сходились, он стоял незыблемо, будто скала. И видно было, что так и простоит - нерушимо и непокорённо. Однако молнии сверкали и рвались из туч сорвавшимися с цепи гончими, что почуяли вдруг слабину. Лишь не лаяли. Зато сверкали. Во всём своём великолепии.
На набережной стоял человек - длинный плащ, длинные, развевающиеся волосы из-под шляпы с широкими полями, длинные усы, высокие скулы и сапоги до колен - ковбой, да и только! Из тех, классических фильмов. И кобура имелась, да только там был не длинноствольный кольт, а нечто вообще из ряда вон...
Однако плевать ему было на тех ковбоев, он был сам по себе, он был последним человеком Земли, кому доверили передать весь смысл бытия и сущность их, землян. Передать тем, кто более-менее к этому готов. Тем же крысам, к примеру. Или дельфинам. Или слонам. Не всё ли равно?.. На всё про всё у него, последнего, оставалось времени чуть-чуть - до рассвета. А дальше... Как найдёт. Тем же крысам или паукам. Как рука на кобуру ляжет, где не кольт, а оружие куда более разрушительное - передатчик памяти.. Всей их памяти как человечества. Штука убойная и разрушительная. При желании, всей планете конец. При другом желании - правь, не хочу. Отчего пауки и те же крысы и сторонились: не по Сеньке шапка. А кто тогда?!..
Только кому передать?!
Облизал пересохшие губы (где же дождь?) и полез за сигаретами, но не успел и одну вытащить, как из-за угла дома показался вдруг огромный, под два метра высотой, чёрный паук. Двигался тот бесшумно и стремительно, как и любой хищник. Двенадцать глаз, как матово-блестящие линзы, отслеживали всё в радиусе метров тридцати. Дальше эта тварь ничего не видела. Да ей и не надо было. В ротовых жвалах слабо дёргалась метровой длины муха, сегодняшняя добыча этого безжалостного хищника. Паук приблизился к незнакомцу на своих суставчатых лапах и остановился, как вкопанный. Это была сама машина смерти в истинном своём воплощении - тренога марсиан с головой-куполом. Однако "ковбой" как бы и не заметил гигантского паука. Закрывшись от ветра, прикурил и выпустил клуб дыма, тут же подхваченный ветром. Потом скосил глаза на паука. И тот отпрянул, бочком двинулся к храму и, ловко вскарабкавшись по отвесной стене, исчез в проломе. Через минуту раздался страшный хруст раздираемого на части хитина - паук знал своё дело. А муха.... Туда ей и дорога. Тварь помоечная.
"Всё течёт, но мало что изменяется", - подумал человек, сделал несколько торопливых затяжек и отбросил сигарету в чёрную, как мазут, воду канала. Та чиркнула по поверхности огрызком искр и исчезла. Словно в Лету канула. Или Стикс. Какая, по-большому, разница, куда? Условности они и есть условности. Не ему ли это знать?..
Шорох за спиной заставил обернуться. Крыса. Рядом другая. Огромные, острозубые. У одной из них седой окрас - старая. Вторая молодая, чёрная, лоснящаяся, и вся из себя. Этим даже пауки не страшны - вдвоём растерзают и потом сожрут всё, что там от него останется. Кроме ядовитых желёз - хитрые, заразы!.. Человек дёрнул плечом - и те отстали, побежали дальше. Извини, мол, ошиблись адресом.
Ковбой продолжал наблюдать, поглядывая на небо. Пока он был настороже, но вскоре весь страх испарился, как и не было. Что для него сейчас страх? Да та же условность, не более. Всё дело во времени, для него сейчас время - первый и последний определяющий фактор. Ибо жить ему оставалось лишь до рассвета. Много это или мало? Хм, смотря что делать...
Он решил пройти чуть дальше, обойти храм по округе, вернее, дуге. И сам не мог понять, что им движет. Он просто решал задачу, заданную давным-давно и заданную не пойми кем...
А вот то, что и ожидал подспудно... Океан. Не тот, правда, который тихий не только по названию. Огромные валы шли на берег, как бы жалуясь на него, Человека. Зачем, типа, оставляешь? На кого?
Он глянул в сторону горизонта. Дельфины. Играли в океане, как дети в песочнице.
"Кто ты для нас? Всего лишь тот, кто выбрался на берег... А мы остались здесь, с некоторых пор в твоей власти. И что ты для нас сделал?" - голос был как у русалки, чарующий и неповторимый. И человек склонил голову, даже снял шляпу. Высокие солёные брызги мешали смотреть, но он всё же видел - тёмные быстрые тени в глубине, так и норовившие вырваться из тесных объятий океана. Или ему так казалось - тесных? А для них единственных и реально возможных? Не понять. Особенно ему, человеку, для которого родней совсем иная стихия.
"Хочешь, мы будем рядом? Всегда? Даже с тем, кого ты нам тут оставишь?" - спросил дельфин, смотря так, будто решалась его, дельфина, судьба.
"Я буду только рад", - выдавил из себя ковбой, нахлобучил шляпу поглубже на глаза и, не оборачиваясь, побрёл прочь.
"Мы были вместе... Всегда... И во всём... Помни об этом, брат!" - донеслось до него напоследок.
"Я знаю..." - тихо ответил человек и вышел к храму со стороны конической арки. Океан пропал, как и не было. А тут, поверх арки, резвились и играли купидоны, целясь в тебя из лука. Луки давно потускнели, стрелы на них были едва видны, но желания остались неизменны: любовь и богатство. Мимо прошмыгнули давешние крысы, оглянулись, но ничего не сказали. У одной на клыках запеклась свежая кровь.
За аркой поджидали слоны. Человек, похожий на ковбоя, не особо и удивился. Как и дельфины, были они немногословны. И нелюдимы. Но что-то знали. Нечто важное, важное настолько, что человек остановился и стал слушать. Слушать тех, на чьих спинах держалось с испокон веку само мирозданье.
"Зачем? Что нам от тебя?" - спросили они. Человек ответил:
"Что мы знали о вашей мудрости? Вашей преданности друг другу и нам?.. Этого мало, отец?"
"Я тебе не отец, к счастью... Но обойдись без нас... Ваш путь уже...окончен. А наш... Он где-то рядом. Думаешь, нам от этого легче?"
Человек в плаще помрачнел, ибо понял, о чём речь. Выжигать у себя землю под ногами всеми доступными способами - это разве плюс?!..
"Вы ещё дети! - сказала умудрённая опытом слониха, стоящая рядом со своим супругом. - Вот! Возьми!.. Это то, что вы ищете не одну тысячу лет..."
И подтолкнула к его ногам маленький комочек живой плоти. Трёхцветный, испуганный и взъерошенный.
Человек в плаще недоверчиво покосился на подарок. Наклонился и в упор уставился в карие глазища того, кого недавно называли здесь кошкой.
- Мя-а-у, - сказало существо размером с его кулак и вильнуло хвостиком. И вдруг показало клыки, которые с детский ноготочек, но всё же клыки...
Тысячу лет искали это? И посмотрел на небо, словно ждал от него ответа - так ли это? Однако небо не ответило, оно стремительно темнело. Чернота заволокла горизонт, как чёрная судьба. И не было от неё ни света, ни продыху. Надо было что-то решать. Времени - до утра. А там - последний рассвет.
- Что ж, спасибо, мать... Ты всегда была к нам терпелива и мудра. Не всякий столько лет выдержит на своих плечах то, что зовётся мирозданьем. Но что мне делать с этим?
- Ты не пожалеешь... - прошелестело на вздохе, как последний осенний лист над жухлой травой. - Посмотри, как он быстро растёт...
Человек посмотрел. Рядом уже сидел не котёнок, а большая красивая кошка. Трёхцветная. Бело-чёрно-рыжая, со всеми оттенками всего перечисленного, пушистая, словно литая, словно статуя. С красивым, длинным и таким же литым хвостом вокруг лап. И смотрела умными глазами, будто знала нечто, что и знать не положено. Никому и никогда. И ни при каких обстоятельствах.
- Вот то, что ты здесь ищешь, человек... Это она. Следующая ступень твоей неудавшейся эволюции, - сказала мать всех слонов. Потом подумала и вдруг поклонилась. Могучая голова её при этом хоботом достала землю. - Прощай...
А слон, её супруг, лишь тихонько что-то пробормотал под нос. Но голову наклонил тоже. Пусть и чуть-чуть. Огромные бивни белели в темноте, как гипсовые слепки изогнутых копий.
- Да, прощайте... И простите нас, неразумных. Если сможете, конечно...
Слоны неторопливо повернулись и медленно пошли. Впереди - самец монументальной серой глыбой. За ним его супруга, не менее величавая. На мгновение она повернула голову, нашла взглядом человека и сказала мысленно лишь одно слово: "Прощай..." Человек понял, но не издал и звука в ответ. Попрощался он так же мысленно.
- Вот и всё, - сказала неожиданно кошка, ставшая уже в холке ростом с человека. Громада её тела плыла и расширялась, пока не стала крупнее ковбоя. И на этом остановилась. Недавний паук мог бы позавидовать её пропорциям. Кошка чего-то ждала, не нарушая молчания. Будто прислушивалась к чему-то,
В развалинах храма гулял ветер, как босой, упившийся каторжник, дорвавшийся вдруг до свободы. Сверкало, но не грохотало. И было жутко кругом и неопределённо. И этот зеленоватый свет из храма, бьющий прямой наводкой в густеющее небо. Будто души всех живущих и верящих исходили оттуда и истончались там, в высоте. Хотя по-большому, так оно и было...
- Сколько у меня времени? - хрипло спросил человек.
- Три часа с небольшим, - тут же ответила кошка и покосилась на подозрительный шорох. Это одна из крыс посмотрела на неё недобро. Та, что помоложе. Трёхцветка вдруг из сидячего положения перетекла в мгновенный прыжок и убила зазевавшуюся огромную крысу одним быстрым ударом, перерезав той горло. Старая тут же растворилась в ночи. Кошка проводила её задумчивым взглядом, держа лапу-убийцу над поверженным врагом. Над пищей.
- Не надо, - сказал человек, даже и не оглянувшись, - хватит убийств...
- Они для нас через поколение станут проблемой...
- А вы что хотели? - через силу усмехнулся ковбой. - Чтобы всё и сразу да на блюдечке? Так не бывает, Джесс...
Назвал он кошку по имени той, которая у него когда-то была да исчезла за поворотом...
- Умейте строить ступени и доверять друг другу, - закончил он загадочной фразой и двинулся к храму. - Помоги мне, пожалуйста. Осталось одно незавершённое дельце, рассматривай его как последнюю просьбу приговорённого...
Кошка не без сожаления глянула на мёртвую крысу и пошла за человеком, чему-то загадочно улыбаясь. Она начинала жить. Как молодой свежий ветер в расщелине, что хочет со временем стать ураганом. И станет непременно! Дайте лишь время.
Ковбой остановился у храма и посмотрел вверх. Звёзды огромными бриллиантами сияли в пустоте, и зелёный призрачный свет из храма бил им как раз в переносицу. Ничего, это ненадолго. Скоро всё закончится.
- Помоги, Джесс... Я знаю, ты можешь кое-что по магии... Вот те блоки... Вот те кирпичи... Ну, а я - раствор... Сделаешь мне цемент?
Когда всё было закончено, человек устало прислонился к стене храма и вытер взмокший лоб. Давно он так не напрягался! Всё компьютер и компьютер, всё сиднем и сиднем... Надо эту штуку вообще изгнать из памяти! Но, с другой стороны, - что они будут делать, если дойдёт до межзвёздных перелётов? Кто им траекторию и навигацию станет рассчитывать? А если их природный мозг с этим справится? У нас не получилось, вдруг у них получится не техногенная, а именно биотехнологическая цивилизация?
И посмотрел на кошку. Та тоже устала. Но единственное, что об этом напоминало, - это ходящий раздражающе из стороны в сторону хвост. В остальном почти милое домашнее животное. Но только с виду. Два с половиной метра росту, давно уже и его переросла. Пока он заделывал разлом в куполе храма, она извела внутри всех пауков и мокриц. И здоровенных тараканов. Ничего, правда, жрать не стала. Выволакивала эти тушки наружу и складывала поодаль в штабели. Чтоб потом поджечь, наверное. Вот же умница. Да он и не сомневался. Слониха была права - лучшего преемника человеку на Земле и не сыщешь. Не крысы же, ей богу?.. Кстати, о крысах. Она отбегала пару раз куда-то в ночь, но всякий раз возвращалась, разочарованная. Что ж, пусть это будет для их расы первой проблемой и угрозой. Как разрушенные ступени у Варшавского. Помнил он почему-то такой рассказ, где смысл жизни сводился к одному: доверяй и надейся на плечо друга!..
- Сколько?
- Восемь минут с секундами...
Надо же! От всей их цивилизации - всего-то восемь минут осталось. С копейками. А что они сделали? Они, люди? Земляне? Даже в космос толком не вышли! Зато Землю загадили по полной! Где и им-то места не осталось... Ничего, пусть теперь кошачьи с их наследием разбираются. Это их эстафетная палочка. А мы - пас... Хотя кое-что и оставим. Семь чудес света, например. И вот это...
Он распрямился, покряхтел и отошёл на порядочное расстояние, чтобы взглянуть на храм.
Купол был заделан. Не без помощи кошки, разумеется. Та успевала всё и везде. И пауков давить, и блоки ему подавать с помощью магии. Ну и устала тоже соответственно. Однако вида не подавала. Жмурилась на восходящее солнце и на величественный, ставший ещё более монументальным храм. Его гордость. Дыра, проделанная кем-то, исчезла. Вера больше не уходит. И в этом и его заслуга. Или предназначение?
- А зачем нам вера, отец? - спросила задумчиво кошка, разглядывая вновь отполированный купол. - Зачем вообще религия, отец?
Он хотел ответить - как это зачем?! Да поперхнулся. Из предутренней дымки выплыли две фигуры. Обе - человеческие. Один придерживал за плечом чехол с гитарой, второй нёс мольберт. Оба были бородатыми, с ясными глазами и чистыми, одухотворёнными лицами. Тот, что с гитарой, посмотрел на кошку и ответил:
- Я не знаю, девочка, пригодится ли вам религия... Это во многом спорная штука. Но я знаю точно - без Веры никуда! И никак! Ты мне веришь?
Кошка долго на него смотрела, потом кивнула.
- Я поняла... И передам своему народу.
- Мы готовы? - спросил художник, прислоняя мольберт к ноге.
- Ты готова? - спросил человек у кошки.
- Я была готова ещё тогда, когда только-только появилась на свет в древнем Египте! - не без гордости ответила та, дёрнув хвостом.
Человек удовлетворённо кивнул, словно и не ждал другого ответа. Что ж, пора, наверное.
Музыкант, художник и он, писатель, который един во всех лицах. Квинтэссенция всех знаний и опыта человечества, которую он и передаст сейчас тем, другим, что придут на их место. Придут через...
- Сколько нам осталось, Джесс?..
А та вдруг помедлила с ответом, отвернулась на мгновение, и человек заметил вдруг её повлажневшие глаза.
- Минута...
- Идите сюда, - сказал человек своим товарищам. Но те и так знали, что делать. Художник подхватил мольберт, а музыкант так с гитарой и не расстался. Она для него была дороже всего на свете. А особенно - этой никчёмной жизни. Они встали рядом, бок о бок, как три брата-близнеца. И тремя разными зрачками - карими, как безлунная ночь, синими, как ветреное небо над Скандинавией, и серыми, как горы где-нибудь на Памире, уставились на трёхцветную кошку, что замерла под этими взглядами, будто неживая. Слёзы она роняла тихо и безнадёжно.
- Мы, последняя память и опыт человечества, отдаём этот опыт и память вам, следующие за нами. Не повторите наших ошибок! Овладейте нашим знанием! И будьте мудры! А потому - счастливы! Да будет так!..
И человек с длинными волосами, развевающимися из-под высокой шляпы с широкими полями, в высоких сапогах и длинном плаще, очень похожий на ковбоев из тех, классических фильмов, потянулся к жёсткой кобуре. Где покоился, однако, не кольт убойного калибра, а нечто совершенно другое.