Голованов Сергей Петрович : другие произведения.

Книга магистра

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это последняя, четвёртая часть романа "Опалённые Бесконечностью".


  
  
  
   К Н И Г А М А Г И С Т Р А .
  
  
   Конечно, Сен не верил в безумную идею дурня по захвату французского престола, однако в эту идею поверил Кий - и Сену пришлось крутиться, как на винтовом колу.
   Злость от дурной вести Сен сорвал на послушнике Клее. Бедняга надумал было вскарабкаться на свою вдову, нахлебавшись горячей мясной похлёбки и пропустив стакан горючего - он пускал сопли от умиления, ибо вот оно, предательское счастье, наслаждайся, - но хлипкая дверь распахнулась, отведав удар восточного мага, а влетевший в комнату Сен безжалостно стащил его со вдовы. Затем дал по роже, и заорал, что тут судьба Европы решается, и вообще - всего мира, может быть, а Клей всё по вдовам лазает? Совсем поумнел, да!?
   Спустя час бывший послушник Клей с необходимой охраной ускакал вослед магистра, а служака Сен, кряхтя, залезал на его вдову - не из похоти, а по службе, ибо надумал перекупить её на свою сторону из лап магистра, которому эта гадина наверняка служила.
   Обрабатывая её своим желтяковским инструментом, и слушая довольные взвизги, Сен с досадой думал, что подчинённые, восточные маги не сильны по части такой работы - им всё убийства подавай. Послушники магистра, мордастые, весёлые и охальные, по женской части били в нужную точку, и чем надо. Сен решил набрать в Тайную службу красавцев вроде магистровых послушников, нарочно для похабной Европы, из местных предателей. Куда денешься, если большая часть шпионских дел идёт через девиц, а их вернее всего купить мужским своим инструментом. Так уж они устроены, что за него продадут и мать, и отца, и страну родную. Такова жестокая жизнь, что позарез нужны Тайной Службе инструменты для размножения, и приделанные к ним шпионы - иначе самому начальнику приходится делать грязную эту работу.
   Так размышлял Сен, трудясь на вдове в поте лица своего, как и положено по Библии, а послушник Клей погонял коня, опережая охрану. Он погонял весьма нетерпеливо, но вовсе не для того, чтобы поскорее вернуться к своей вдовушке. Нет - он мечтал умчаться от неё подальше, Иуда неблагодарный, ибо, как волка не корми - он всё в лес смотрит, христианин такой - сякой. Бедняга Клей, заражённый безумием веры в воскресшего Христа, не смог от него излечиться в жарких объятиях, как ни старался. И вино не помогло. Частенько Клей, скатившись со своей вдовы, валялся рядом и тупо думал: - И это всё? Завтра опять вдова, жратва, и вино. А жить-то когда?! -
   С тоски он починил все заборы вокруг вдовы, и вскопал все её огороды. Он думал открыть торговую лавку, чтобы начать копить золото. Всё больше и больше золота, пока не появится страх потерять его. Может, хоть тогда у его бессмысленной жизни и появится смысл?
   Да, тяжело нести проклятие Иуды. Безумие магистра и Ордена Святого Креста оказалось столь губительно, что бедняга в упор не видел своей полной жизни и своё счастье, к которому стремятся все умные люди земли, вцепляясь в него обоими руками, и с радостью отдавая жизни. Но это счастье мог увидеть только умный человек. Убогому разумом Клею, тронутому Святым писанием, не дано было понять своего счастья, и потому он с нетерпением погонял коня навстречу чёрствой краюшке хлеба, что была обязательна к поеданию в Ордене - вином, сыром, мясом, и всякими девицами Орден снабжал Господь.
   Клей знал щедрый нрав Господа к любимым послушникам, и поэтому просил Его только об одном чуде - чтобы магистр дал Клею эту чёрствую краюшку, приняв тем самым обратно в Орден. Клей знал, что дело это безнадёжное, ибо вода мокрая, небо синее, а магистр не принимает обратно изгнанных из Ордена. Даже герцог Саксонский, первый отлучённый из Ордена Крестоносцев, не имел надежды вернуться, хотя после своего грехопадения по захвату трона Саксонии без приказа магистра, он и деньги присылал, и всякую помощь Ордену оказывал.
   Потому Клей и просил Господа совершить чудо. Он настрадался, и так раскаивался, что наверняка Господь заблудил в голову Клея ценную мысль, ленясь делать чудеса, которые могут делать люди. Мысль про дурака Вейна, всегда готового начудить столько, что не разгребёшь.
   И тот, действительно, совершил чудо, равнозначное такому же, как сухая вода - вроде льда, или чёрное небо - особенно ночью. Одной лишь болтовнёй он создал чудо - магистра, принимающего Клея обратно в Орден Св. Креста. И магистру пришлось принять мерзавца, этого любителя вдов и прочего мяса - вина, потому что Вейн просто не оставил другого выхода.
   По прибытии Клея Вейн с радостью одобрил, что тот хочет продать желтяков, как вначале продал магистра. Но продать желтяков навечно - это Клей погорячился. Вейн будет счастлив, если в лице Клея появится ещё человек, вроде него, который решил наплевать на всех и выбрать полную свободу. Пусть Клей подумает.
   Продав всех, он сможет стать магистром нового Ордена. Похожего на прежний, но с идеей всех продавать. Точнее всего назвать его Орденом Святого Иуды Искариота. Господь поможет Клею в создании нового Ордена, ибо Он предательства не боится. Господа предать невозможно, ибо всё в Его власти, и Он не понимает, как и Вейн - что такое предательство? Пусть им заботятся умные люди. Как можно кого-то предать, если ты сам по себе и никому не служишь?
   Вейн первым бы попросился в такой Орден - свободный, где все равны, и обязаны болтать всё, что хотят. И всё выбалтывать, кто ни спросит - хоть враги, хоть друзья, - плевать на всех, кроме Господа, тем более, что до Него всё равно не доплюнуть. Пусть Клей прислушается к голосу в душе. Наверняка услышит, что Господу наплевать, чего Клей ни задумает.
   Магистр увидел, как пустеет взгляд Клея, и неслышно заскрежетал зубами. Он заговорил так весело, что лошадь над ним испугалась, и развернула уши назад. Вот, магистр к себе прислушался - и точно, Господь вовсе не против, чтобы принять Клея обратно в Орден св. Креста. Он же раскаялся. Поэтому магистр охотно прощает Клея и принимает обратно в Орден, вот - держи краюшку на сегодня.
   Этот подлый приём мигом вернул Клея в разум, и он прослезился от радости. А совсем было рехнулся, когда понял, что в Орден св. Иуды можно вступать и женатым на вдовах, которые готовят вкусные наваристые похлёбки.
   Но магистр был мудрее, и не глупых вдов напугался, а предательского Ордена. К нему будут приезжать шпионы от всех королей, чтобы купить и продать сведения - Орден св. Иуды мигом разбогатеет. В конце концов, служа кому угодно, человек служит лишь себе самому, родному и единственному, и что такое измена, как не верность себе самому?
   Вот так магистр нанёс первый удар врагу. Правда, тупой Вейн этого не заметил, и долго подбивал Клея на создание своего Ордена, и долго сожалел, что Клей поумнел. Ведь такой Орден, где за мелкую денежку можно узнавать даже самые страшенные тайны, будет всем необходим. Он и сейчас необходим. И всегда будет необходим. Магистр охотно с этим согласился, и велел записать послушнику Алену, чтобы не забыть в суматохе. Создать в будущем такой Орден для общения, когда дел будет поменьше. Послушник записал это по английски, и потому пришлось объяснять тупому Вейну, что Орден Интернет буквально и означает самое широкое общение. Лучше будет так его и назвать. Не стоит Иуду прославлять, хорошо?
   Но Вейн хорошо изучил подлый нрав Тайного Советника, и успокоился только тогда, когда это записали в Чёрную Книгу, специально заведённую для таких дел, отложенных на будущее. Магистр, он скользкий, мигом Интернет замылит.
   Вся эта болтовня происходила уже между полей и виноградников, где Клей и догнал банду королевы. Дремучие леса кончились, уступив место владениям человека - потянулись сады, поля, и мелкие деревеньки. То там, то здесь на горизонте горбатились и шпилились небольшие замки, где жили бароны и прочие аристократы, здесь мелкие и нищие. Это уже начиналась Европа. Навстречу принялись попадаться купцы с товаром, крестьяне на возах, и мелкие отрядики всякой вооружённой сволочи, которую магистр мигом нанимал к себе, так что банда королевы Кристи за пару дней выросла до трёх сотен всадников. Не считая шпионов, которые скакали отовсюду, меняли лошадей, обжирались, чем Бог послал - и ускакивали во все стороны, словно тараканы. Пейзажи кругом клубились такие, что умом можно тронуться, но большинство и так были тронутыми - они видели на пейзажах скорее грядущие пакости для добрых людей.
   Злодей Вейн рычал, и ругался со злодеем магистром, который, как и полагается подлой рыбине, пытался разбить хрустальную мечту дурня, утверждая, что атомный снаряд - вещь нужная, но пока не по силам. Не лучше ли отставить его в сторону, а заняться вплотную огнестрельными орудиями Сэма, что работают на славном..., как его? - порохе. Пусть Вейн приглядится, и узнает Знак Божий. Магистр пригляделся - и такое увидел, что аж заколдобился от радости - ведь железными ядрами можно пробивать крепостные стены вокруг замков мелких баронов, и прочих аристократов.
   А то они плевать хотели на королеву и её указы - попробуй, достань их! Любой король разорится, если каждый замок полгода осаживать.
   С этими орудиями баронская независимость подешевеет до цены пороха. Вот рычаг, что перевернёт мир междоусобиц, мелких войн, измен, интриг и грабежа. Если новая королева в три дня сможет достать из-за любой стены каждую сволочь, к ней кинутся присягать бегом, наперегонки и со слезами радости на глазах - наступит мир, где все силы пойдут уже на атомный заряд. А пока, чтобы сделать хотя бы сотню орудий, потребуются горы труда и горы золота. Нужны литейные мастерские, медные месторождения, лошади и телеги, древесный уголь, деревья - для угля. А люди нужны ещё раньше - углежоги и лесорубы, плавильщики и возчики, и прочие ремесленники всякого рода. Всех нужно кормить, обувать, одевать - и сделать это можно только в Париже. Сейчас всё королевство дядя Франца, тьфу - плюнуть посильней, и переплюнешь, - кроме Парижа и городов нет, только деревни. Так что создать атомное оружие и вовсе не по силам - быстрей состарятся и помрут. Хотя магистр не меньше Вейна мечтает прекратить войны на всей планете, сделать атомное оружие пока невозможно.
   Вейн упрямился, что атомные снаряды можно сделать гораздо быстрей, чем думает магистр, если договориться с троллями и эльфами. Они умеют сортировать атомы - собрали же тролли рукоять Розового меча. Магистр замолкал, пока не выдумывал новое возражение. Он заходил с другого бока, заявляя, что атомные снаряды - вещь неимоверно опасная. В мире столько умных людей! Всё разрушить атомным оружием - это умные мигом, а построить Царствие Божье на земле, где всем хорошо и сытно, могут только дураки, а их пока мало.
   Раз уж умный быстрей убьёт, чем заработает, надо дать им такую возможность. Чтобы тысячами глушили друг друга на войнах, которые пойдут по всей земле, чадя и снова разгораясь. С порохом воевать удобно, умным понравится. И пусть дерутся хоть тысячу лет, пока не останутся одни дураки, которые и сделают благословенное атомное оружие. Дураки не любят воевать, и уцелеют, расползаясь от заварух. И расплодятся ещё, пока умные воюют.
   Вейн тоже думал, что Воля Божья состоит в увеличении дураков, пусть даже путём истребления умных, но Вейну было жалко их, ибо сам он, убогий, видел в умных свой идеал. Но главное - он не хотел ждать. И упрямо заверил, что Господь поможет сделать атомные заряды, а Знак этого - король эльфов должен ему одну просьбу. Значит, выполнит. И троллей припашет, они теперь союзники.
   Магистр ничего не смог возразить, но всё равно возразил, что это колдовство самое чёрное, против Господа. Как же Вейн, любимчик Господа, может идти против Него?
   Вейн отвечал, что он дурак, и не видит разницы между чёрным колдовством и белым. И вообще - как различить чёрное и белое? Пусть магистр закроет глаза, и попытается объяснить разницу. Ничего не получится. Жизнь - это вообще колдовство. Раз живой - изволь колдовать, хоть словом, хоть делом, а в цветах колдовства пусть умные разбираются.
   На это магистр тоже что-то ответил. Да и Вейн за словом в карман не лазил, они сами с языка соскакивали. Словом, любая дорога, что их несла, могла бы рехнуться, выслушивая их болтовню, но никакая дорога их не слушала. Им было плевать. И ровным, и колдобистым, и пыльным, - всем дорогам, по которым кружили негодяи. И не день кружили, возвращаясь или удаляясь от гор, в зависимости от того, кто кого одурачивал словесами.
   И обоим мерзавцам было глубоко начхать, что для благородного Кия их дорожные вихляния выглядят просто издевательством. Каждый раз, когда шпионы плаксивыми голосами докладывали о возвращении голодранцев, Кий и его тайный советник начинали трястись, скрежетать зубами, и обсуждать вопрос - сразу сдаться или немножко поупрямиться, для поднятия цены. И оба не верили послушнику Клею, который два раза посетил свою вдову, когда банда королевы Кристи на пути к Моховой горе приближалась к горной деревне.
   Он приходил в гости тайно, ночью, и за жирными разносолами выбалтывал перекупленной вдове все секреты, хотя она их и не спрашивала. Выбалтывал по привычке, как дурак, искренне верящий в свою болтовню, и в то, что вдову уже перекупили, и наверняка Сен подслушивает за стенкой. Тот и впрямь подслушивал, и едва удержался, чтобы не задать уточняющие вопросы, когда Клей сболтнул нечто важное - о делёжке всего мира, которую задумывают два его начальника. Но Сен сдержался и промолчал - делёжка мира подождёт, его сначала захватить надо. К сожалению всего мира, он позабыл доложить Кию про эту мелочь из болтовни дураков - было, что поважней выкладывать. Скажем, совет подъехать к принцессе со сватовством, потому что Вейн с магистром усиленно ищут ей подходящего жениха. Пол - Европы уже перебрали, магистр и про Кия заикнулся.
   Услышав это, Кий только недоверчиво усмехнулся, но приказал расчистить дорогу к Моховой горе, заваленную в целях обороны. Хотя и не верил, что через Моховую бандиты просто едут в Париж, и вовсе не собираются бить Кия и возвращать захваченный город. В женитьбу на Кристи он тоже не верил. Особенно бесили его доклады о планах злодеев. Он не понимал, почему эти два тупицы - Вейн и магистр, непременно хотят сделать атомное оружие - оно же отдыхает по сравнению с бесконечной мощью принцессы Кристи.
   Конечно, Кия выводила из себя неопределённость - будут они Европу брать или нет? Если нет - тогда он возьмёт. Если будут - почему тогда магистр отвергает всех гонцов с предложениями? Кто, кроме Кия, будет защищать горный проход от орды желтяков, что неотвратимо надвигается из глубин желтяковских королевств? Что Кию делать?
   Он сдался бы на самых приемлемых условиях, и принёс присягу королеве Кристи, но неудобно навяливаться со сдачей, если её не предлагают - цену собьёшь. Может, магистру войска потребуются для захвата этого Парижа? Кий с радостью одолжит пару легионов, а когда разберётся с войском из Поднебесной - вообще толпами погонит свои войска под знамёна Кристи. Надо прояснить положение, а магистр Кия и за человека не считает, не желая вступать в переговоры. Если обиделся за кол винтовой, то Кий сожалеет о своей восточной шутке. У нас на востоке шутки, непонятные для Европы.
   Всё это Кий и Сен осторожно, цветистыми восточными намёками, и с европейской прямотой высказали послушнику Клею, когда того привезли в замок восточные маги Сена. Прямо на пиру и высказали, в Дубовой зале, куда его вежливо ввели под белы ручки, голодного, как волк. Сен специально велел схватить Клея до того, как его обкормит вдова - не тем, что у самой есть, а тем, что на стол выложит. Клей так обожрался с голодухи восточными блюдами, что икал даже при докладе магистру, и магистр тоже не поверил Иуде - предателю. Он только недоверчиво усмехался на все слова Клея, сказанные с такой честной рожей, как будто Кий и впрямь сдаться мечтает.
   Из-за своей подлости магистр и без докладов Клея знал, во что верить - в новое войско Большого Желтяка. И потому продал Сену всех. своих шпионов в Поднебесной. Сен не знал, как благодарить магистра - разведка ему пошла даже из покоев Большого Желтяка, про все тайные козни. Сен едва успевал перекупать шпионов Большого Желтяка, и расстраивать его пакости. Благодаря этой измене шпионы Сена такие напасти обрушили на бедное войско, какие и само Небо постеснялось бы, чтобы помешать продвижению двухсоттысячного конного кулака. То кони принимались дохнуть, то люди разбегались, то племя с племенем передерутся, то командир сбежит с воинской казной.
   Войску приходилось кормиться на своих, местных желтяках. Те немножко бунтовали на грабежи, приходилось задерживаться и усмирять. За покушением следовал заговор, а за ним - новое покушение. Предсказатели словно переметнулись в воронью стаю - каркали войску всевозможные беды и несчастья. Что ни спроси, в ответ - кар! кар!
   Словом, с помощью шпионов магистра Сен успешно топтал и тиранил войско ещё на полпути - несло потери, словно на вражеской территории.
   Магистр спихнул на Сена эти заботы не потому, что считал 200- тысячное войско мелочью. Просто времени уже не хватало следить за такой мелочью. Сен на что? У магистра на службе у дураков забот прибавилось чуть не вдесятеро больше, чем в самые жаркие денёчки на службе у короля Алана, а вот дела получалось вдесятеро меньше - одна болтовня. Вейн оказался ещё большим мерзавцем, чем предполагалось.
   Например, треклятый дядя в Париже мог жить ещё невесть сколько, ни о чём не беспокоясь, потому что слюнтяйка Кристи жалела дядю. Злодейке было плевать на мировую историю, а Вейн ей поддакивал, говоря, что у девчонки и так не осталось родных, всех убили. И вообще, в Библии написано - "не убий". Или магистр не читал?
   А толстому Сэму вынь, да положи ребёнка и Элиану. А если Элиана не захочет ложиться, то хоть ребёнка. А женихи Кристи? Принцесса чихала на всех, кого предлагал магистр. Точнее, она чихала после того, как спрашивала Вейна - можно чихать на этого или нет?
   А Вейн вообще удивлялся - чего к нему магистр с женихами пристаёт, если за них принцессе выходить?
   Крутись между ними, как последний дурак, и магистр крутился, доказывая Вейну, что герцог Анжуйский, например, хороший жених. Но Вейн находил всех кандидатов чересчур умными для такой дурочки, как принцесса Кристи, хотя сам же велел побыстрей подыскать жениха, раз обещал её задорого продать. А что дороже замужества?
   - Вот ведь сволочь этот Вейн! И что с ним делать? - горько сетовал измученный магистр послушнику Крону. Тот насмешливо советовал спросить у Господа - оба отлично понимали, как решить вопрос и без вмешательства свыше.
   Но магистр долго не мог решался на злодейство, жалея бедную принцессу, и говорил Крону, что решить-то вопрос можно, но..., время пока терпит. Ведь женить на Кристи самого Вейна - это уж полное издевательство над бедной дурочкой. Магистр обещал покойному королю Алану позаботиться о ней, и старался пристроить за хорошего человека.
   Пришлось записаться в отцы к принцессе Кристи, наврав ей, что это раньше он наврал, что не отец, а сейчас говорит правду. Иначе военнопленная дура и говорить с ним не желала без разрешения верзилы. А раз отец оказался - заболтала, как сорока, такая милая дочка, отцу на радость.
   Хотя женить верзилу представлялось трудной и неприятной задачей, по мере приближения к Моховой горе магистр всё яснее понимал, что проиграет всё, если этого не сделать. Наконец, обсуждая проблему с Кроном, он пришёл к выводу, что ничего другого не остаётся. Выход только один - женить негодяя. Сожалея о своей бедной дочке, магистр утешится радостью за такую подлянку мерзавцу.
   - Он же дурак. - Усомнился Крон.
   - Женится - враз поумнеет. - Ответил магистр.- Как сейчас управлять этой сволочью? За что ухватить? У подонка нет ничего. А женим паскуду - и всё наладится.
   А то уж очень хорошо живёт. Пользуется, что любимчик Господа, рожа, и хлебает счастье полной ложкой. А ведь жизнь - это страдание. Сам Христос, и тот страдал в окружении умных учеников, не говоря о страданиях на Кресте. И это Сын Божий! Конечно, Господь милосерден, и не стал мучить Сына женитьбой - это уж слишком. А этот Вейн, он разве Сын Ему? Просто любимчик, потому что дурак. И нечего жалеть гада - женим без всякой жалости. Так ему и надо. -
   Крон напомнил болтовню верзилы о семейной жизни. Только умные лезут в эту петлю, где всю жизнь давятся в драках и ругани, детях и заботах. А Вейн дурак. Он вообще не видит брака в будущем Царствии Божьем на земле - только свободу, где хочешь - живи вместе, хочешь - разбегайся. Как уговорить его жениться на всю жизнь, как и положено по Библии? Не совсем же он дурак.
   На это рыбина только усмехнулся, и Крон воспрял духом, благодаря Господа, что во главе Ордена стоит негодяй, способный делать чудеса своими руками.
   Магистр и впрямь знал, как совершить чудо. Он помнил, что выболтал испорченный эльф о любовном зелье королевы Ри.
   Магистр так долго насмешничал над зельем, что эльф, трясясь и подпрыгивая от злости, выдал страшную тайну. Он орал, что магистр тупой, если думает, что это простая родниковая вода. Она из Ледяного ключа Моховой горы, набранная в полнолуние на одиннадцатом шаге от третьего поворота, в правом углу омутка.
   И магистр не прав, уверяя, что это зелье можно глушить кувшинами, и ничего не случиться, кроме частых побегов за угол. Это магистру можно пить кувшинами и бегать за угол, он пропитан мясом и вином - лучшей защитой от колдовства. А принцессе и напёрстка хватит, чтобы самой заколдоваться, да и другого заколдовать - она же верит в это.
   Да, эта дохлячка не трескала мяса, не пила вина, и выросла настолько изнеженной на мёде, фруктах и овощах, листьях и орехах, что её могла заколдовать простая родниковая вода. И не только её - плевать бы на эту дрянь - а ещё и неповинного человека, который без этого колдовства прошёл бы мимо, не заметив пропасти. Так нет, бросит всё и влюбится в эту дрянь, которая в один миг вовсе и не дрянь, а красотка - как в пропасть прыгнет. И где же справедливость? - так могла бы спросить лошадь магистра, если б рехнулась. Но она не спросила, потому что наверняка рехнулась при таком хозяине, и уже знала, что справедливости нет, иначе через день лошадь каталась бы на всаднике.
   Приняв решение, магистр принялся за козни. Но уговорить принцессу Кристи выпить любовное зелье, и глазеть на Вейна оказалось трудно.
   - Это нечестно. - Заявила бесчестная негодяйка. Тогда магистр напомнил, как она собиралась глазеть на самого магистра, когда в невесты лезла - тогда было честно?
   - Тогда - честно, потому что вы знали. И Вейну надо об этом сказать, тогда будет честно. - Терпеливо сказала негодяйка.
   Магистр тут же послал Гельду, чтобы нашла и привела Вейна - где он там болтается?
   - Кристи, можете пить зелье. Я сам ему скажу, едва покажется. Пейте. -
   - Не буду. Я же пленная. Надо спросить у него разрешения. - Услышал он. - И можете не жмуриться и не отворачиваться. -
   -Наплюйте на разрешения. - Посоветовал магистр, жмурясь ещё сильнее и отворачиваясь ещё дальше. Он никому не доверял, даже себе, не говоря уж о какой-то девчонке, у которой по семь вторников на среду.- Он такой симпатичный, такой верзила, неужели не нравится? -
   - А что такое "нравится"? - спросила принцесса.
   Магистр подумал, и промолчал. Потом ещё раз подумал, что-то про дурость, и неуверенно сказал: - Ну, это что-то вроде благодарности. - А что такое благодарность? - спросила принцесса.
   - Это неважно. - Раздражённо ответил магистр. - У королевы Франции должен быть муж. Все претенденты Вейну не по нраву - слишком умные, потому что слишком герцоги. Так пусть сам женится - он самый лучший. Сирота безродная, и полный дурак. -
   - Я подумаю. - Нерешительно сказала Кристи. - Ведь Париж мы ещё не захватили - куда спешить? Мир велик и прекрасен, и в нём бродят целые стада возможных мужей, ещё безродней и дурней Вейна. -
   - Это навряд ли. - С досадой сказал магистр, глянув, наконец, на упрямую девчонку. - То есть, бродяг хватает, это да, а что есть дурней его - это очень долго надо искать. И потом, какая разница - кто муж? Все они одинаковы, но их пока нет, а Вейн - под рукой. В конце концов, Кристи, подумайте о наследнике престола. Что скажет французский народ, когда королева родит гораздо раньше срока? Он скажет, что королева развратная, ещё до свадьбы вовсю шалила. -
   - Ну и что? - удивилась принцесса Кристи. - Плевать на народ - он всегда так думает, потому что сам такой. Почему я должна рожать? Я замуж ещё не вышла. -
   Магистр удивился: - Как - почему? Кристи, вы невесть сколько бродяжничали с Вейном. Он негодяй, а вы - его пленная. -
   - Вот именно. - Обиженно сказала принцесса. - Я пленная, а он только дрыхнул. И ещё моей кошкой укрывался, негодяй. -
   - Ещё больший, чем я думал. - Ошарашенно ответил магистр, и два всадника довольно долго ехали в полном молчании, в мягком топоте копыт по пыльной дороге, гомоне свиты и звяке уздечек. Магистр пришёл в себя, и решил пустить ещё стрелу, вспомнив, что он ещё и отец вредной девчонки, а не просто начальник Тайной службы королевы. И сказал отцовским голосом, что его отцовское сердце ноет при виде довольной рожи верзилы и хмурой рожицы милой дочурки. Как отец, он просто велит дочке немедленно выпить зелье. По человеческим законам честно всё, что тебе на пользу. Поэтому ошарашить Вейна по башке, подкравшись и не сказавшись - дело честное и благородное настолько, что приходит в голову каждому умному человеку.
   Однако принцессе, с детства непочтительной к родителям, такой совет настолько не понравился, что она посмотрела на магистра, словно эльф какой на беднягу тролля.
   Магистр махнул рукой на глупую девчонку, и поскакал искать верзилу - тот болтал с Сэмом, едучи в авангарде отряда. Подъехав к ним, и послушав трёп, магистр некоторое время мысленно пенял Господу, что маловато терпения выделяет на своего любимчика - добавить нужно бы на дурня, у магистра и так ум за разум заезжает.
   После бесед с Вейном магистр изрядно осмелел в просьбах к Господу, приставая даже по мелочам - и Господь подарил ему терпение на пятьдесят третьей сосчитанной вороне.
   Руки магистра перестали трястись, и он сразу ввязался в споры дружков, сказав, что зря Вейн опять поворачивает в сторону Моховой горы, доверяя глупым снам Сэма. И совершенно зря поверил принцессе Кристи - она просто шутила. Но шутить не умеет, и потому сказала невозможную глупость, в которую ни один здравый человек не поверит - что сегодня в ночь погаснет восьмая звезда в Большой Медведице.
   - Сначала вспыхнет, а потом погаснет. - Поправил Сэм, а Вейн выслушал все сомнения магистра в своих умственных способностях, мысленно клянча у Господа терпения. Магистр клянчил сильней, и оно кончилось на тридцать пятой вороне, когда руки затряслись ещё сильней. Вейн решил, что это знак Божий, осадил своего коня, и завопил на магистра: - Хватит! На Париж не повернём, пока не съездим к Моховой горе! Седьмой раз поворачиваем - хватит! Рассказ Сэма подтвердила Кристи - это ясный знак, куда ехать.-
   Восьмая звезда погаснет, как Знак для тупого магистра, ибо Вейну не надо - и так знает, что надо ехать к эльфам, и в этом Божья воля. Мелкие мерзавцы непременно подпишутся на атомные заряды. Тогда построим Царствие Божье на земле за несколько лет.
   - Что ж, подождём ночи. - Ответил насмешливо магистр, развернул коня, и ускакал, тихо рыча, обратно к принцессе - побитый, но несгибаемый, и ещё подлее, чем был, ибо тут же решил прижать чёртову девчонку по настоящему, а то жалеет её, по отцовски, а она только дурь свою разводит.
   Однако магистр рычал скорее на себя, чем на Вейна - напрасно посчитал вчерашний рассказ Сэма простой болтовнёй. Магистр должен был сообразить, что болтовня кончилась, когда к болтунам подъехала принцесса Кристи. Даже когда магистр понял, что девчонка по своей дурацкой привычке говорит правду, и тогда он не сразу обеспокоился.
   Вначале шла обычная дурь, ибо Сэм вспоминал дурацкий сон во время последнего боя, когда его шарахнуло по башке, отчего он упал и потерял сознание. Фантазии у дурака хватало. Магистр и сам не заметил, как заслушался про невероятную битву, что приснилась Сэму так ясно, что он помнил всё до мелочи - даже скрещенные молнии на петличках своих солдат троллей. А уж как красочно расписывал воздушный флот эльфов - все слушатели кругом головы в небо задрали, но увидели одних ворон. Даже дурак Вейн был потрясён дикой фантасмагорией, и рот раскрыл, слушая про рычащие железные коробки, про страшный огонь орудий, про облако - принцессу, и про адское пламя атомного заряда, в котором сгорела бесчисленная нечисть. Да, складно врал Сэм - заслушаешься, но дурак - он и есть дурак. И когда он понёс и вовсе несусветную чушь про битву среди звёзд с какими-то жабами по имени марагеши, которые летели бить Синих обезьян, магистр потерял всякий интерес. Что он плетёт? Даже детям известно, что Земля плоская, стоит на трёх китах, а над головой - хрустальный свод с дырками. У Сэма Земля выходила шаром, который висит в пустоте, и никуда не падает, а Солнце - раскалённый шар, гораздо больше Земли. Солнце - больше Земли? Ну и чушь! У Сэма глаз нету? Или не верит им, дурень?
   Тут и другие опомнились - и послушники, и солдаты. Даже смеяться потихоньку начали, окружив Сэма и Вейна. Уж очень искренне придуривался Сэм, сокрушаясь, что взял грех на душу, и сжёг флот марагешей. А ведь они просто летели мимо, никого не трогали, и вдруг принцесса напала на их флагманский корабль. И пошла заварушка, и пришлось..., вот тебе и "не убий", куда ж деваться, так и сжёг весь флот.
   Тут Вейн заметил, что подъехавшая принцесса строит удивлённую рожицу, и спросил её,- в шутку, конечно,- зачем это она напала на мирных марагешей?
   Но Кристи с обидой ответила, что это наглое враньё. Она первой не нападала. Это марагеши, даже имени не спросив, сходу ударили в неё изо всех орудий. Наверное, Сэм не понял, что Ка-Мей перебросил их в реальное пространство и время, как раз под удар банды марагешей. Ей и пришлось ответить. А будь иначе - плевать бы ей, принцессе, на всяких жаб. Что? - делать ей больше нечего, как их летающие кувшины колотить? Кошка голодненькая в замке мяукала, войска на земле без командира отступают - а она будет нападать на всяких марагешей? Ну, не совсем же она дура, в самом деле? Она тоже поняла, что случайно напали, но что делать-то было? А вот солнце ихнее зачем было пинать? Оно лишнее, что ли? Ведь сжёг один корабль марагешей атомным зарядом, и другие сумел бы. Сэм тупой, это ясно - ему легче солнце распинать, чем головой подумать.
   Смех при первых словах девчонки усилился до хохота - все подумали, что принцесса подыгрывает дурачку в его фантазии. Но потом резко пошёл на убыль, пока и вовсе не стих, когда люди заметили, что Сэм побледнел, а потом услышали его бессвязные оправдания, что он боялся за принцессу, и потому торопился - однако по виду негодяя было ясно, что врал подлец, и все тупые - его друзья.
   Тогда принцесса Кристи добила его вопросом - не Сэм ли задумал, когда они унырнули из огненного океана разбитого солнца, лететь королевствовать к Синим обезьянам, раз они жили неподалёку, у соседнего солнца? И бросить её родную кошку голодной, не говоря уж о войсках. Разве она это подумала? Или Кий?
   Тут Сэм совсем скис, и в мёртвом молчании стал бормотать, шатаясь в седле, как стукнутый дубиной, что подумал так, когда усомнился - а сон ли это? Уж очень всё ...по настоящему было. А он не знал дороги назад, на Землю. И решил, что они потерялись в пространстве - и только поэтому подумал про Обезьян. В самом деле, почему бы не королевствовать у Синих обезьян, раз не получается вернуться на Землю, и не защитить их от противных жаб марагешей? Они бы и второй флот собрали, так ведь?
   Принцесса согласилась, что это так, но ей удивительно, как Сэм мог заблудиться в звёздном небе? Конечно, многие созвездия исчезли, многие изменились до неузнаваемости, но большинство можно было узнать?
   Сэм замямлил что-то непонятное, и всем стало ясно, что дурак помнил только Созвездие Большой Медведицы, которое сам и испоганил, распинав вместе с Кием его восьмую звезду.
   Кристи сказала, что это созвездие завтра будет нельзя узнать - тогда закончится свет погасшей звезды который тащится сюда до сих пор. Кристи укорила Сэма, что теперь по его милости многие люди не узнают созвездие, и, сбившись с дороги глубокой ночью, переломают себе в темноте руки - ноги. Зря Сэм набросился на полезную звезду, это было всё равно, что комаров из катапульты сшибать.
   Но тут затюканный упрёками Сэм малость взъерошился, и с обидой сказал, что Кристи могла бы и зажечь звезду обратно, раз такая ей дорогая. На это мерзавка, пожав плечами, ответила, что смогла бы - но с какой стати ей звёзды зажигать за всякими дураками, которые их гасят? Ей что? делать больше нечего?
   - Да! У тебя кошка голодненькая, - завопил обозлённый Сэм, - а люди тут пусть ноги ломают? Сама ты дура! -
   При таком непочтительном обращении к будущей королеве Франции вмешался даже Вейн, не говоря о магистре, который немедленно стал отгонять слушателей подальше от спорщиков. А Вейн сказал, чтобы Сэм перестал орать на королеву при посторонних, и тем более обзывать дурой, ибо это является государственной тайной. К тому же, Сэм орал совершенно зря. Кристи права - хоть переломают люди ноги, хоть нет - всё равно все передохнут, так какой смысл зажигать для них звёзды? Лучше покормить ближнюю и родную кошку, чем заботиться о всяких дальних пешеходах с переломанными ногами, так что не такая и дура принцесса Кристи.
   Отгоняя слушателей от болтунов, магистр уже тогда заподозрил неладное, но его тревогу погасили рассуждения о восьмой звезде из Большой Медведицы, уже совершенно невероятные. Сэм пристал к принцессе с вопросами - почему восьмая погаснет именно сегодня ночью, и девчонка принялась плести что-то невозможное. О том, что свет имеет свою скорость, пусть большую, но вовсе не мгновенную. Поэтому они его обогнали, ибо сами переместились мгновенно. Ну, а свет до сих пор тащится, хотя звезда уже давно потухла. Но сегодня он закончится. Где-то ночью - точнее она прикинуть не может, боясь ошибиться. Звезда вспыхнет - и погаснет.
   Магистр успокоился, услышав эти слова. Он решил, что девчонка вспомнила указ короля Ри о вранье, но успокоиться полностью мешал Вейн. Согласно Божьим знакам магистр считал эту скотину в некотором роде пророком, пусть и донельзя глупым, и ещё предсказателем, в каком-то диком смысле. Так что магистра немного беспокоили ставки на пари, что весь день принимал этот доверчивый мерзавец.
   Конечно, все над Вейном смеялись, и все охотно ставили на то, что звезда ночью не погаснет, - иные ставили все свои деньги на такую верную ставку. Всех больше поставила богатенькая Гельда, которая и смеялась больше всех. Но магистру не понравилось, что отрок Гнида не поставил на звезду, и послушник Клей не поставил, и многие наёмники, на что умные, а и те не поставили против принцессовых слов. Но ещё больше не понравилось магистру, что и сам он не решился рискнуть казной Ордена в сто пятьдесят золотых монет, и удвоить её к утру, как ни теребили его иные послушники. Вейну было чем расплачиваться в случае проигрыша, ибо королевская казна, которой он распоряжался, перевозилась уже на трёх лошадях, а от желтяков ожидалось прибытие ещё одной лошади с золотом. По словам шпионов, Сен отправил её недавно, на всякий случай - вдруг у магистра денег не хватает, чтобы ехать на Париж? Так что, деньги у верзилы были, но магистр, уже наказанный и даже побитый Божьими Знаками, так и не решился поставить деньги Ордена против Вейна.
   Магистр не верил, что звезда погаснет, но этот Вейн был отпетым мерзавцем. И таким дураком, что лучше не связываться, в чём и убедился ночью не только магистр, но и послушники, и солдаты, и Гельда, потерявшие в споре все трудовые сбережения. После полуночи, и после многих шуток над Вейном, восьмая звезда в созвездии Большой Медведицы вдруг подмигнула, подумала - и давай мигать и разгораться. А потом ослепительно вспыхнула - в мёртвой тишине, - малость покрасовалась, и принялась медленно, но неуклонно гаснуть. И погасла - на радость Сэму, тоже мерзавцу порядочному, который очень этому обрадовался. Он тыкал в чёрное небо пальцем, и кричал про свои пинки по бедной звезде, весьма точно угадывая очередное мигание - кричал в захлёб в мёртвой, стылой тишине, блаженный, среди всеобщего оцепенения при таком чуде Господа, а бедняжка Гельда тихо заплакала над потерянными в споре денежками.
   Но всех несчастней был магистр, стойкий борец с колдовством, выслушивая восторженные шепотки об Армагеддоне, в котором сгорела нечистая сила. Значит, и впрямь пора строить Царствие Божье? В пересказах слов Сэма солдаты называли эльфов ангелами, а Кристи и Сэма архангелами - Гивриилом и Михаилом. Или наоборот - уточнить у Кристи никто не решился. Вейна вообще Христом называли - он же больше всех болтает. А два болтуна завели спор на целый день - кого раньше осчастливить Царствием Божьим - людей или Синих Обезьян. Вейну было жалко людей, а злодею Сэму - Обезьян. Вейн так и не нашёл возражения аргументу Сэма - на кой чёрт тогда мы родились людьми, а не Синими Обезьянами?
   Ночью магистру приснилась Синяя обезьяна с короной на плешивой голове. Обезьяна с плачем умоляла магистра спасти от Вейна, а уж от жаб - марагешей с атомной мелочью они отобьются, с Божьей помощью. Это сильно поразило магистра, но он ещё надеялся, что Вейн убедит Сэма лететь к Обезьянам. Магистр ещё мечтал пожелать мерзавцам счастливого пути. Но Сэм не согласился лететь, из-за своего ребёнка, и магистру ничего не осталось, как пустить в дело подлые козни, тем более, что погасшая звезда показалась Знаком Апокалипсиса.
   Если тысячу лет назад звезда привела волхвов к младенцу Христу, то теперь просто погасла. Это ли не Знак конца света? Вейн устроит его при помощи эльфов. Или - при помощи Кристи?!
   С тоской и ужасом, магистр начал понимать, что это Господь в своей милости показал ему, к чему может привести страшная сила Кристи. Она ударит по нашему миру, если магистр не сумеет помешать. Не зря Господь призвал магистра именно сюда, в жерло .вулкана мировых событий.
   И когда Вейн заметил, что караван опять движется куда-то к Парижу, и вновь развернул его в сторону Моховой горы, магистр перестал колебаться в выборе средств. Облаянный Вейном, он подъехал к принцессе, и вгорячах обозвал его негодяем, пожалев от души, что не сподобилось вовремя зарезать его, или повесить. Принцесса охотно поддакивала, изображая послушную дочку, но опять отказалась идти за негодяя замуж, хотя магистр вовремя опомнился, и очень расхвалил верзилу. И его радостные для человечества замыслы. Или для Синих Обезъян радостные - Вейн тогда ещё не решил. Злая дочка попыталась утешить магистра, сказав, что атомных зарядов на всех хватит, и обезьян забросаем, и людей. Разве это не лучше?
   Магистр согласился, что лучше - а то хлопот с этими людьми выше головы. Они даже Господа с Его бесконечным терпением так достали, что Он потоп устроил. И Вейнов огневой потоп Ему тоже придётся по сердцу, если есть оно у Господа. И потому магистр счастлив, что дочка отказалась выпить любовное зелье. Теперь его отцовская совесть чиста - он долго уговаривал, но Кристи отказалась получить власть над подлецом Вейном. Теперь его ничто не остановит. Как отец, он гордится такой железной дочкой, которая держит слово, как настоящий эльф, не врёт и не желает обманывать.
   Но как тайного советника, магистра радует, что эльфы вместе с троллями помогут в добрых планах Вейна. Эльфы будут шпионить, а тролли - вредить и воровать, и уже через два - три года магистр бросит всю Европу любимой дочке под туфельки. К этому времени и атомные заряды будут наколдованы, на радость Азии, Африки и всем прочим, кто против и с косой рожей.
   Принцесса возразила, что эльфы помогать не будут. Они выполнили союзный договор, и больше не собираются связываться с людьми.
   Да, но король эльфов подставился Вейну со своей просьбой, возразил магистр. Разве Кристи не слышала его россказни о штурме Моховой Горы? Вейн может попросить нового короля Ри о чём угодно, и помощь будет оказана.
   Кристи сказала сквозь зубы, что король Ри помнит о судьбе своих предков - Чёрных Эльфов. Он не будет выполнять просьбу Вейна, и он умрёт.
   Магистр озабоченно ответил, понизив голос и оглядываясь по сторонам: - Ясно, что умрёт. Но я говорю о следующем короле Ри. Им будет король троллей Барр. Он уже присылал мне гонца в горную деревню. Он обещает подписаться на атомные заряды, если я помогу избавиться от короля Ри.-
   Кристи промолчала. Возразить нечего. Тролли дрались в Чёрной Бесконечности вместе с эльфами. Король Барр признан эльфом. Скоро он научится летать. Первый тролль, который выплыл из грязи этого мира, и обрёл чистоту эльфа. Королева Ри даже думать не будет - лучшего короля не бывает. И тогда вновь повторится Огненная Война.
   Магистр словно подслушал её мысли.
   - Кристи, я не верю в сказки троллей о погибшей стране Атлантиде. Люди куда умнее Чёрных Эльфов, в которых я тоже не верю. Армагеддон теперь в наших руках, но эльфам уже не уцелеть, их очень мало. Я опасаюсь, ты можешь пожалеть их. Эти мелкие мерзавцы тебя воспитали, пусть и неправильно. Поэтому выброси, от греха, своё любовное зелье, а? Мы люди, дочка, а значит - предатели и обманщики, как говорит наш пророк Вейн. Ты станешь настоящим человеком, когда продашь Вейну маленький народец. Молодец, дочка, ты умнеешь на глазах.-
   Принцесса ничего не ответила, прижимая к себе кошку так, что та пищала и ерепенилась.
   Тут магистр сделал вид, что смущён и жалеет о своих радостях, и сказал, что понимает дочкины переживания. Но Господь видит, что дураку и впрямь ничего не нужно - ни золота, ни прочего счастья - а только волю Его исполнять. И дурак исполнит, ибо уверен, что Господь не ошибается. Это правда - разве Он может ошибаться?
   Жаль, что людям плевать на это, и они постоянно бьются с Божьей волей. У них и цели другие, и детей вон кормить надо - и потому люди так не любят Вейна - и святого, и пророка, и вообще - негодяя. Он рискует не только эльфами, он всю планету может в пыль разнести - а кому это надо, кроме Господа?
   И так вот расхваливая верзилу, магистр часа два убалтывал принцессу, отобрав у ней кошку, и даже отмахнулся от желтяковского шпиона, который уверял, что заблудился с лошадью, гружёной золотом, и потому попался в лапы магистра только сегодня, а не вчера, как договаривались.
   Так шпион и вернулся на другой день к Сену, не поговорив с магистром. Он оправдался тем, что вместо нужной Сену разведки рассказал, как магистр, весь и так в интригах, ещё и принцессу ими оплёл, занят так, что не до разведки. Шпион решил повеселить Повелителя, и рассказал ещё о планах Вейна. Он хочет расположить звёзды на небе покрасивее, ровными узорами. Или вообще ночь убрать - уж очень тёмная. Просто не знает - что легче сделать. Но сразу сделает, как только магистр отойдёт от принцессы, а то ему ругаться с магистром надоело.
   После такого сообщения Кий напился вдрызг, и Сена напоил горючим, хотя тот и уговаривал, что не стоит на звёзды пялиться тоскливыми царственными очами, да и за дерево не стоит цепляться, да так, что костяшки побелели. Магистр не допустит раскола небес, да и землю остановить не позволит - такая сволочь, что и Вейна обставит.
   - А если не обставит? - тупо спрашивал Кий, глядя в звёздное небо, но звёзды так и простояли до утра, не выстраиваясь в узоры, да и земля не дрогнула. А утром Кий и Сен на радостях выпили за здоровье магистра последний кувшин самогона, доставленного от Алины за ларец золота, и со спокойной душой вырубились - в уверенности, что мир пока можно оставить в руках этой редкостной сволочи магистра, который не допустит конца света.
   Однако сам магистр еле выстоял, ибо на минуту всерьёз задумался под натиском Вейна - а в самом деле, не пора ли строить Царствие Божие прямо сейчас, и в Европе?
   Но магистр устоял. Пусть Европа и противная, но кто сказал, что Синие обезьяны лучше? Сэм? Кто ж такому дураку поверит?
   И магистр скромно отъехал от принцессы, оплетённый его невидимой интригой, и уступил поле боя Вейну. Магистр посмотрел на Кристи, и ему стало немножко совестно при виде её несчастной рожицы. Показалось даже, что и слезинка замерцала в уголке правого её глаза, наведя магистра на глубокие философские размышления - а стоит ли строить всеобщее счастье на слезинке несчастного ребёнка? Долго и плодотворно можно было бы размышлять над этой проблемой, но магистр знал, как реально решается она в нашем благословенном мире, где от детей только клочья летят. И в очередной раз восхитился милости Божьей к этому миру, ибо именно от мира только клочья бы полетели, окажись ребёнок сильнее его.
   Да, жестокий магистр до отказа измучил бедную девчушку, спокойствию которой прежде завидовали все кирпичи, но оправдался перед отцовской совестью тем, что не кошкой же девчонку прижал, а всего лишь эльфами. Он же не зверь, и кошку прибережёт - магистр тут же её погладил, с благостной рожей наблюдая, как принцесса с видом висельницы вытаскивает пробку из флакончика. Если ради эльфов принцесса решится на обман, то ради кошки она вообще всё разнесёт.
   Магистр так и сказал кошке: - Тю-тю-тю, моя золотенькая. Тю-тю, моя бесценная... - на что доверчивая кошка замурлыкала и вся заулыбалась. Тут даже такой дурак, как Вейн, и тот что-то заподозрил. Девчонка что-то лакала из колбы, хмурая, как медяшка, что само по себе изумляло, потому что негодяйка всегда лоснилась, как золотой. А тут ещё магистр с кошкой нежничает. Конечно, для такого подхалима это неудивительно, но почему рожа магистра, всегда хмурая, как медная монета, вдруг засияла, словно золотая?
   Вейн насторожился и хмуро спросил: - Что? Благодатью Божьей треснуло?-
   На что магистр только заулыбался ещё шире, да так, что Вейн забеспокоился о своих коварных планах.
   - А ты чего лакаешь? - грубо спросил он, и, спохватившись, добавил: - Ваше величество? -
   - Зелье. Любовное. - Буркнула негодяйка, поднимая подлые глазища.
   - Ну-ну. Лакай, не жалко, ха-ха. - Но Вейн отвернулся, и глядел на магистра.
   - Я придумал, что мы со звёздами сделаем. Сначала... -
   - Может быть, - коварно перебил магистр, - сначала поможешь принцессе? Ей соринка в глаз попала. Работа как раз для твоего длинного языка. -
   - Соринка? Дай посмотрю. - Сказал Вейн, беря голову принцессы в свои ладони. - Где? - И он уставился в глаза коварной девчонки своим честным и бесхитростным взглядом, и увидел, что они светло - синие, и вдруг на миг словно потерял сознание. В груди ухнуло и ёкнуло, словно летел в бесконечность - так бывает ещё, когда дубиной по башке шарахнут.
   Вейн ничего не понял, но про всё забыл, пытаясь вспомнить - и выглядел, как дураку и положено - с высунутым языком, для извлечения соринки. Потом он облизнул им пересохшие мгновенно губы и тупо сказал: - Да. - Отпустив принцессову бестолковку, опять сказал: - Да. - И удивился про себя, какие же необыкновенно красивые глазёнки у дурочки, чистые-чистые, прозрачные - прозрачные...
   - Да. - В третий раз сказал он. - А что же я хотел, а?-
   - Звёзды переставить. - Напомнил магистр не без ехидства.
   - Звёзды? Какие ещё звёзды? - Задумчиво переспросил Вейн, разглядывая рожицу принцессы так, словно и не видел никогда.
   - Мне что? Больше делать нечего, как звёзды переставлять? У принцессы соринка в глазу. В каком, Кристи? -
   - Не знаю. Ни в каком. - Задумчиво ответила мерзавка, и спросила неуверенно, потому что помнила всю свою жизнь с самого рождения, от первой до последней секунды. - А мы нигде раньше не встречались? -
   - Я тоже хотел это спросить! - обрадовался Вейн. - Я тебя точно где-то видел, Кристи! -
   Дурочка в ответ заулыбалась, словно нашла потерянную кошку, а Вейн спросил: - Может, в детстве? Нет? Ну, ладно, потом вспомню. Дай ещё посмотрю соринку. Так, этот глазик - чистый. И этот... чистый, а этот? И этот чистый..., а тот? - Глазастой оказалась принцесса, целых два глаза, и невесть каких огромных - ну, разве найдёшь сразу несчастную соринку?
   Так Вейн и искал её до заката. И потом искал всю дорогу, пока ехали к эльфам - улыбаясь, как блин на сковородке, как сказала ему Гельда. Она и про любовное зелье сказала, и про колдовство, но Вейн возражал, что это всё глупости. Просто ему интересно болтать с принцессой о том, и о сём. Кристи скучно, она сиротинушка, всех родных убили желтяки, одна кошка только и осталась - да ещё и ведьмой все называют, и так боятся, что ей и поболтать не с кем, кроме него.
   И Вейн тут же начал пересказывать Гельде все муки и пытки, что высыпали в своё время на "бедную принцессу" мерзкие эльфы, гадские родные, и сволочи желтяки, так что Гельда, развернув коня, мигом умчалась от дурака.
   Когда подъезжал магистр с докладом, Вейн непременно загружал его уши негодованием, что эльфы колотили принцессу колотушками, и при этом кормили всякой дрянью вроде листьев. До того замучили, что вся тощая и больная, даже вино пить не может, и мясо есть, до того ослабела. Магистр тоже торопился удрать от дурака поскорее, совершенно успокоясь на его счёт. Он спешил устроить все пакости и интриги, что ещё не устроил, и шпионы заскакали взад - назад просто толпами - и от Кия, и от европейских королей, все купленные - перекупленные, и все врут, и воруют, что плохо лежит, и клянчат, и опять врут.
   А Вейн опять отвлекает с дурацкими ландышами! И магистр раздражённо ответил, что королева трескает всё, что хочет - на то она и королева. И если Кристи съела букет ландышей, то на здоровье. И что берёзовую ветку объела - не беда, хоть три ветки - для королевы ничего не жалко. И если ощипала на привале листья с дикой вишни, словно коза какая, то в другой раз следует остановиться у вишни пораскидистей. А вот цветы дарить надо посытнее, чтоб дочка голодной не осталась. И розы не рвать, они колючие - мучение, а не обед.
   Теперь болтовня с Вейном была потерей времени - дурень без всякого подталкивания погружался в любовную трясину. Но всегда рьяно это оспаривал, говоря Гельде и Сэму, что ему понравилось болтать с Кристи, она его понимает. И вовсе не о разврате они болтают, а об атомных зарядах, Чёрной Бесконечности, о Господе, о прошлом и будущем, а также о прочих интересных вещах. Гельда усмехалась - разговор между мужчиной и женщиной может быть о чём угодно, но всегда идёт о разврате.
   Сэм усмехался, и передразнивал: - ах, принцесса сиротка и бедняжка, такая одинокая, что плакать хочется Иди отсюда, болтун, без тебя забот хватает!
   У Сэма и впрямь имелась забота, и злодей бессовестно теребил бедного магистра. А рыбина врал Сэму напропалую, а сам, едва отворачивался к своим любимым шпионам, тут же забывал про его болячку,. Сэм из себя выходил, что магистр никак не может провернуть такое простое дело, как кража ребёнка.
   Однако он ошибался. Такому негодяю это раз плюнуть. Но магистр знал из опыта, какая блевотина потянется за кражей, и тянул время отговорками про желтяковские ловушки и засады. Первый советник Вейн был того же мнения, и вместо нагоняя только сочувствовал магистру, говоря, что все отцы - умные люди, и с ними дуракам лучше не связываться. Но, когда Сэм, отчаявшись, стал уговаривать принцессу Кристи совершить налёт на горную деревню, до которой оставалось всего - ничего, магистру пришлось зашевелиться. Дурочка задумалась - разве не славное дело отбить ребёночка у злой Элианы, чтобы вернуть его несчастному отцу? Она даже с верзилой стала советоваться - с какого бока налететь на деревню, чтоб народу перебить побольше? Или поменьше? И как лучше - побольше или поменьше?
   Первый советник не хотел обижать Элиану. Но и Сэма обижать не хотел. И посоветовал королеве отдать приказ магистру о тайной пакости - он всё устроит. Сказав это, дурень заулыбался, и снова стал высматривать соринку, ухватившись за руки Кристи.
   Тем же вечером магистр получил приказ королевы, и совет первого советника, что хватит кота за хвост тянуть. Делай, но никого не обижай.
   Магистр, вздохнув, дал два золотых послушнику Марку, и тот всю ночь пьянствовал на один из золотых в ближайшей деревне, в компании двух девиц весёлого поведения. Пьянствовал, и объяснял свою закавыку, которую девицы так близко приняли к телу, как только возможно, и после полуночи одна из девиц привела третью, далеко не девицу, которая принесла своего ребёнка. Послушник был уже достаточно пьян, чтобы мир Божий казался прекрасным, а противный этот ребёнок настолько хорошим, что послушник за него отдал оставшийся золотой, хотя просили всего серебряную монету. И тут же пожалел о своей щедрости, ибо среди девиц поднялась такая делёжка, что стулья полетели и волосья затрещали. Далеко не девица всем почистила зубки и протёрла носики своими шустрыми кулачками, и отстояла свой золотой. Послушник еле успел удрать, а то и ему бы досталось под горячую руку от разъярённой матери, у которой пытались отнять самое дорогое.
   Послушник был настолько пьян, что и ребёнка бы уронил купленного, если б заботливая и нежная мать не привязала заранее своё чадо к его седлу.
   Впрочем, пьяница всё одно уронил его, когда на половине дороги пришлось отвязывать покупку. Та упорно молчала, и это вызвало смутные подозрения, ибо пьянчуга твёрдо знал непременное свойство всех детей - их непрерывное орание. Шлёпнувшись наземь, ребёнок отдышался после верёвок, и заорал, как и положено, и орал всю дорогу, так что послушник ещё пожалел о своей заботливости.
   Сэм услыхал его издали раньше часовых, которые всё равно спали, дрыхнули и храпели, раз уж Сэм решил ждать ребёнка на заставе, и всё равно не спал. Он верил обещаниям магистра, что пакость завершается, все куплены, подходы разведаны, и ребёнка привезут в эту ночь.
   Сэм вскочил на коня, и поскакал в рассветную муть, ничего не слыша, кроме детского плача, пока не наткнулся на пьяного послушника. Увидев младенца на его руках, Сэм аж прослезился от радости. Он бросил поводья, схватил ребёнка на руки, и нежно прижал его к груди, проливая скупую отцовскую слезу на чумазую рожицу сына.
   - Роднулька, сынок... - шептал он, и даже пьяный послушник скорчил умильную морду, и начал хвастать, какой он ловкач и ворюга. Только зря хвастал, ибо Сэм всё равно заподозрил, что его надули - позже, когда умница Гельда указала на желтяковский разрез глазёнок у ребёнка.
   Услышав от Сэма, что ребёнок не тот, магистр невольно отвернулся - его слегка затошнило. Но Вейн стоял рядом, и пришёл на выручку со словами, что маленькие глаза и должны быть маленькими, потому что и ребёнок маленький, разве нет? Но Сэм, отмахнувшись от дружка, сунул ребёнка под нос магистра. Тот посмотрел и скучно сказал, что глаза есть, нос на месте, рот имеется, уши в нужном количестве - так в чём дело, не пойму? Не похож? Как это понять?
   - Похож. - Подтвердил Вейн. - Вот если бы нос на лбу торчал, а глаза - на подбородке, тогда дело другое. А так - вылитый Сэм. -
   Однако несчастный отец, помня о небывалой тупости друга, опять отмахнулся. Чего дурака слушать, если он не способен отличить добро от зла, и чёрное от белого?
   Сэм указал на косой разрез глазёнок младенца, но Вейн на это заявил, что неизвестно, с кем спала Элиана. Могла и с желтяками. Значит, она права, и сын - вовсе не Сэма. Но тот возмутился, и заорал, что Элиана верная, и спала только с ним, на что жестокий дружок только усмехнулся.
   Но Сэм стоял на своём - у него глаза круглые, у Элианы - тоже круглые, а у ребёнка - косые. Это не тот ребёнок.
   - Умён, собака. - Тупо подумал магистр, и его опять затошнило. Однако Вейна так легко не прибить - он заявил, что с желтяками могла спать мать Сэма, или бабушка, или обе вместе. А уж мать Элианы, да и бабушка её, с желтяками точно спали, и теперь узкие глаза их кавалеров проявились у ребёнка, который навзрыд плачет: - Папа! Папочка! - а злой и недоверчивый отец Сэм отпихивает его, и не признаёт.
   - Я не отпихиваю. - Сэм малость успокоился, и впрямь прижимая ребёнка, который орал, как заведённый. - Я просто хотел выяснить, почему у него глаза узкие. -
   - Теперь ты выяснил. - Сказал Вейн. - И скажи спасибо, что твоя бабушка с негром не спала, а то бы ты точно от родного ребёнка отказался. Мол, он чёрный, а я белый. -
   - Кто? Я бы не отказался! - ответил Сэм, совсем успокоенный. - Ну, чёрный ребёнок. А я белый. Почему он не мой? Что я - совсем дурак? -
   - Вообще, все люди - братья, поскольку произошли от Адама и Евы. - Заявил Вейн, - И потому мог бы просто в канаве ребёнка подобрать, и всё равно тот родная кровь, разве нет? -
   - Оно так. - Поспешил согласиться Сэм, счастливый, что его ребёнка не подобрали в канаве. Он повернулся было к магистру, но тот уже сбежал от всей этой родственной тошноты, не желая утопнуть в трясине разборок - кто чей сын, да кто кому отец, - некогда ему было. В мутных водах политики и шпионства, где плавал и нырял этот рыбина, попадались целые стаи всяких наследников. Сыновей и дочерей, а также прочих мелких родичей, законных и незаконных, потерянных и спрятанных, украденных и бежавших, и все орали, что законные, и полные права имеют на замки, поместья и престолы. И дрались насмерть, пока оставшийся в живых не являл миру свою правоту, тем более, что зрителям наплевать - своих забот хватало.
   Вейн окончательно успокоил дружка, сказав, что узкие глазёнки округлятся позже, когда сын подрастёт, и что у Сэма в младенчестве глазёнки, может, были ещё мельче. Счастливый Сэм снова пролил умильную слезу на щёчку ребёнка, и сделал козу на пальцах. Младенец заорал, и папаша убрался кормить его коровьим молоком из тряпичного вымени за неимением дойного женского.
   Однако за ночь умница Гельда раскрыла бедному дураку всё коварство магистра заверениями, что ребёнок Сэма точно найден в канаве. И даже представила свидетеля, одного купца, с которым спала перед тем, как прибежала спать к Сэму.
   Этот купец вчера выехал из горной деревни, и утром видел Элиану. Купец заходил к ней для лечения, и Элиана как раз нянчила ребёнка, спокойная и весёлая до отказа, не ведая, что этого ребёнка украли, и ей надо плакать и рыдать, а также рвать на себе волосы. И столько содрала с купца за лечение, что он заплакал, зарыдал и стал волосы на себе рвать, жалея, что колдунью вовремя не сожгли.
   Найдя магистра, Сэм повторил ему рассказ купца, и сделал вывод, что ребёнка просто в канаве подобрали, и вовсе это не его сын. Магистра опять затошнило, но он стойко объяснил про хитрую пакость со своей стороны - украсть у матери ребёнка, и подбросить ей другого, подобранного в канаве - да так, чтобы она ничего не заметила. И разве она заметила?
   - Нет. - Сказал Сэм.
   - Это обидно, - сказал магистр, - стараешься, стараешься..., да вот Вейн идёт, он объяснит... - и магистр мигом ускакал по своим воровским делам.
   Вейн, выслушав Сэма, предложил поехать в горную деревню и обменять этого канавного, на того, настоящего. Если ей сказать, что ребёнка подменили, она тут же обменяется, дура доверчивая.
   - Это с какой стати меняться, если этот настоящий, а тот - из канавы? - завопил Сэм.
   - Ну и правильно, - сказал Вейн, - хоть написано будет на нём, что твой - всё равно это бред собачий. По моему, есть у тебя на руках ребёнок, значит, он и есть твой. Чувствуешь родную кровь? -
   - Нет. - Сказал Сэм, уставившись на ребёнка.
   - Вот видишь, насколько ты дурак! - с удовольствием сказал Вейн. - И нечего из себя умного корчить. Держит родного ребёнка, и не чувствует голос родной кровинки! Только умные знают - какой его ребёнок, и слышат голос крови, а для дураков все дети родные, потому что все чужие. У нас, дураков, всё держится на вере, раз мы ничего не знаем, как умные. И если веришь, что твой ребёнок - он и будет твой, хоть ты его из канавы лично подобрал. А не веришь - и родной будет канавным. Это как с Господом. Если в Него веришь, Он есть. А если не веришь - где Он? Я слишком тупой для голоса крови и прочих умных вещей, вызывающих почему-то одну тошноту. Ну, брось его обратно в канаву, раз такой умный. -
   Но Сэм только снисходительно засмеялся, с жалостью поглядывая на глупого друга, неспособного слышать голос родной крови, и вовсе не собирался класть в канаву своего родного сына, украденного магистром так хитро, что обманул даже Элиану. Пусть дура так и нянчит чужого канавного ребёнка.
   - У-тю-тю, мой узкоглазенький. Ну, весь в бабушку! - сказал Сэм. - А ты вали отсюда, болтун. Сына беспокоишь. -
   И Вейн отвалил к своей принцессе. Чем ближе подъезжали к Моховой горе, тем больше девчонка ему не нравилась. Точнее, нравилась всё больше, до того, что не оторвись, но что-то у неё глазёнки бегали, едва разговор заходил об эльфах, и цвет лица малость в пунцовости убавлял - вот это не нравилось. Как-то тревожно было, а отчего - Вейн не понимал, и потому простодушно продолжал мечтать о своих планах по исполнению Божьей воли.
   И только, когда на встрече с эльфами девчонка побелела, как снег, и стала сползать тряпочкой со своего рыжего жеребца Кассия, Вейн осознал, насколько крепко схвачен за глотку.
   Конечно, весь табор к Моховой горе не приближался, остановясь поодаль. К эльфам поехали вчетвером - два дурака, магистр и принцесса. Утреннее солнышко освещало терраску с тёмными дырками, из которых высверкнули два светлых пятнышка, а чуть позже вышмыгнуло ещё одно, тёмное. И всё. Король и королева Ри, и король троллей. Ни свиты, ни охраны - король троллей бурчал под нос, что люди - сволочи, и такого знака доверия не поймут, и ещё нападут, чего доброго.
   - Здорово, эльф! Привет, тролль! - приблизившись, безо всякого этикета, радостно завопил неотёсанный верзила, и эльф подпрыгнул от злости. И тролль подпрыгнул. Король эльфов покосился на него, и подпрыгнул ещё раз. Король троллей подпрыгивать не стал. Надувшись, он провизжал изо всех сил: - А мы не согласны! -
   Два короля уже знали о планах мерзавца, но тролль поспешил дать отпор первым, ибо гордился, что племя троллей вовсю шпионило за принцессой и её шайкой. Хотя союз с желтяками был разорван, хитрый тролль не сообщил об этом самим желтякам, и потому у шпионов - желтяков вблизи лагеря принцессы частенько из кармана выглядывал хмурый тролль, а то и два - из разных карманов. Едва смеркалось, желтяки выпускали их возле лагеря, и тролли всю ночь шныряли по стоянке - воровали, что плохо лежит, шпионили, вынюхивали и, конечно, подслушивали.
   Они очень злились на кошку принцессы, которая гоняла их по кустам, и злобно ругали эту шерстяную убийцу, но кошке было плевать на их угрозы - всё равно гоняла, словно догадалась о своей неприкосновенности, согласно указу короля троллей. Один храбрец рискнул пролезть в принцессову палатку, и еле спасся от её безжалостных когтей и жестоких клыков. Его счастье, что принцесса услышала визг в углу, и отняла его у своей злобной подружки. Смельчак пытался выкрасть Золотую брошь, потому что Кий обещал за это осыпать золотом выше макушки. Если бы не кожаные доспехи, тролль и взвизгнуть бы не успел. Принцесса, дрянь такая, выкинула его из палатки эдак брезгливо, двумя пальчиками, удерживая за хвост вопящую кошку. Возле её палатки редко кто осмеливался шпионить. Даже если кошки не было - сама девчонка могла запросто поймать, шустрая дрянь.
   К счастью храбрецов, она была до того ленивая, что ловила ночью только мышей для своей ещё более ленивой кошки, а на троллей едва косилась. Но возле палаток Вейна и Сэма тролли в полный рост шпионили все их планы и воровали объедки.
   Эльфы шпионить не желали, и напрасно магистр, отходя ночью в кусты по малой нужде, горько сожалел об изменщиках, которые бросили бедняжку принцессу. Эти его хитрые жалобы даже хихиканья не вызывали у подвернувшихся троллей - все молчали, таясь, и слушали журчание струи, которой магистр метко достал одного смешливого тролля, послав её удивительно далеко. Конечно, сетованья магистра исправно передавали королю эльфов, да только он плевал на всех, и на принцессу тоже - она в плен сдалась, и вообще теперь никто.
   Король эльфов ничего не должен этому рыбине. А шпионить за мерзавцами эльфам не было надобности. Если эта грязь - люди,- могут с натугой, слабо слышать очень громкие мысли, то уж королева Ри всегда слышала ябеды принцессы Кристи.
   И рассказывала королю эльфов, какой Вейн мерзавец - опять кошкой укрылся и принцессу сбоку подоткнул, и жареным мясом пытался отравить, выродок. Нет бы цветов пожирней нарвать голодной девочке. Король эльфов попытался через троллей переслать девчонке мёду и орехов, но тролли отговорили, из-за кошки - охранницы - съест гонца вместе с орехами, и мёдом перемажется.
   Так принцесса и ходила голодная, как пленной и полагается.
   Подъехав вплотную к терраске, подлый Вейн начал издалека: - Эльфы и тролли, мне больно смотреть на ваши великие народы. У вас куча врагов - от змей и птиц, до всех прочих. В норки попрятались. Вот вы, эльфы - так боитесь ястребов, что научили бедняжку Кристи всё время следить за небом, и считать всех летунов. Разве это жизнь, когда эти сволочи люди, выскочки и мерзавцы, плодятся и процветают, заполонив всю землю, а ваши древние племена прячутся в норах? Я предлагаю новую жизнь.
   Мы посадим Эльфов в железные стрелы, и они смогут отомстить ястребам. А также всем прочим, кто налоги не платит. И троллям мы наделаем железных стрел, и они будут летать ещё быстрее эльфов. Я предлагаю вам процветать во весь рост, никого не боясь. Присоединяйтесь к нам! Мы собираемся с Божьей помощью, захватить власть над всеми народами, до каких только руки достанут. И я предлагаю вам кусок этой власти - какой именно, это с магистром поторгуетесь, это мелочи - если вы пойдёте с нами, и окажете кое-какую мелкую, вполне вам по силам, очень мелкую помощь. А? -
   - Какую помощь? - с ненавистью спросил король эльфов, вспомнив то сладкое чувство могущества, когда он гнался за ястребом на ревущей железной стреле. Вейн пока ничего не просил, он торговался, и эльф, уже принявший решение, мог ещё надеяться на чудо.
   - Да! Какая помощь? - спросил тролль, выступая вперёд. - Чем больше помощь, тем больше кусок. Давайте лучше по честному договоримся - всё пополам. Вам - Азию и Африку, а нам - всё остальное. - Тролль, в отличие от эльфа, умел торговаться.
   - Без нашей помощи вы вообще ничего не сделаете! -
   Вейн отпихнул магистра, который открыл рот, и сказал: -
   - Можно обойтись и без вас, ибо Господь всегда даёт выбор. Но мне хочется побыстрей. Если вы берётесь сделать атомные заряды, воевать вообще не придётся - все сдадутся. И всё будет по-нашему. Вы сможете сделать атомный заряд? -
   Эльф молчал. Врать он ещё не мог, не настолько испортился, а правду сказать не хотел. Тогда вообще - крышка. И эльф только подпрыгнул три раза, и всё. Ещё ночью они долго обсуждали грядущие дела, но так и не договорились. Конечно, собрать заряды - это пустяки для эльфов. Атомы очень мелкие, но с помощью Чёрной силы эльфы могли их сортировать. Тролли натащат сколько угодно песка, богатого нужными атомами - лишь бы магистр денежки платил. Остальное - дело эльфов.
   В таких мелких делах эльфы могли без всякого для себя риска применять Чёрную Силу. Если б скалы ворочать, тут никакой эльф не выдержит Чёрного потока, - сгорит. Скалы ворочать, и прочие чудеса, под силу только человеку, и то далеко не каждому, а чистенькому и прозрачному для Чёрной - вроде принцессы Кристи. А собирать атомы, хотя и нудно, но безопасно. Эльфы постоянно так делали - при изготовлении мечей, стрел, доспехов, а также для лечения ран, и штопанья дырок в крыльях, да и в борьбе со старостью - потому и могли жить вечно.
   Но - связываться с людьми? Король Ри, покойный, пошёл с ними на союз только ради Моховой горы. Эльфы - это эльфы, а люди - это просто не с чем сравнить. С дерьмом? Оно обидится. С грязью? Но грязь не притворяется чистотой, не обманывает и не предаёт. Поделить мир с людьми сейчас - значило в будущем проиграть всё, и свою половину мира, и главное - самих себя, эльфов. Общаться с людьми - значит, становиться на них похожими. Значит, врать - и терять власть над Чёрной силой, терять бессмертие - и исчезнуть с лица земли. Как это сделали Чёрные Эльфы, теперь тролли, в кого превратились выжившие, поддавшись на уговоры правителя Атлантиды сделать эти проклятые атомные заряды. Сделали. Где теперь Атлантида? Где славный остров Корх? Где великое царство Эдем? Всё спалили, сожгли и утопили.
   На это тролль ночью бурчал, что атланты больно умными оказались. Какую-то дрянь не поделили, вроде женщины - и пошла заварушка. Но эти дурней. Даже в Бога иные верят. Может, и впрямь только чужих будут громить, а? Своих уже не режут. Ну, ладно, ладно! Режут и своих, но уже с сомнением. И уже не просто так, а за серебряную монетку! Ну, ладно, пусть и за медную - ведь не бесплатно всё-таки...
   Однако тролль эльфа не убедил. Эльф подставился, когда попросил. И если Вейн попросит помощь, отказать не мог - иначе бы сгорел. Чёрный поток, что свободно струится через каждого эльфа, как луч сквозь хрустальную воду, наткнётся на муть, которая возникнет в душе, едва эльф откажет в просьбе. Чёрный поток спалит преграду в один миг - вместе с эльфом.
   Чёрная Бесконечность видит только мысли, только чистые вибрации души, выжигая грязь материального мира. Это смерть. И эльф сказал троллю, что выберет её, как и подобает королю. Это его ошибка, и король заплатит.
   Убедившись, что эльф - это и впрямь эльф, практичный тролль попросил его сгорать не запросто, а лучше насверлить новых дырок в Моховой горе, просторных и ровненьких.
   Конечно, сколько успеет, выдерживая Чёрный поток - он ведь так возрастёт, что не только на новые дырки хватит - здесь, там и ещё тут,- но и подземелье сможет углубить, а?
   Но эльф пошёл поперёк, решив заказать Чёрной Бесконечности мёду, и на коварные предложения долговязого негодяя он только три раза подпрыгнул, и всё. Просьбы пока не слышал - одну торговлю "вы - нам", "мы - вам" - и потому ещё было время выбрать мёд, смотря мысленным взором в светлое пятно своей души, где светилась Чёрная Бесконечность, липовый или цветочный, и представить его послаще.
   Королева Ри любила трескать любой мёд, но цветочный всё-таки больше. Эльф велел уставить бочонками Громкий зал, но заполнить все сложным цветочным мёдом вряд ли возможно - так долго эльф не выдержит. Липовый мёд проще, и эльф мог продержаться до последнего бочонка. Чем больше мёда, тем толще королева. Сообразив это, эльф окончательно решил колдовать липовый. Подумав так, эльф представил вкус мёда - для Чёрной Бесконечности - и полные бочонки, нежно посмотрел на королеву, и визгливо перебил нудения дурака, заорав: - Хватит болтать! Мой ответ - НЕТ. Сделки с людьми невозможны. Но я должен тебе одну просьбу. Прежде чем мы расстанемся, проси, что хочешь. -
   - Но это очень выгодно... - не унимался болтун, но без прежней увлечённости, обеспокоенный видом принцессы Кристи. А посмотреть стоило. Всегда румяная, как кирпич, мерзавка побледнела в синий цвет, и шаталась в седле, словно пьяная, едва цепляясь слабеющей ручонкой за гриву танцующего рыжего жеребца Кассия. Её противные глазёнки вообще смотрели в разные стороны, а любой покойник из свеженьких не согласился бы поменяться с ней внешним видом.
   Сквернавка сползала с лошадиного крупа, как тряпка, - вот дохлячка, а ещё королева! Жаль, что верзила оказался проворным, и подхватил её на руки, а то бы шмякнулась со своего рыжего жеребца на радость людям. Чёрная Бесконечность впервые слышала в ней непонятное, в духе людей - и желание исчезнуть, и желание перебить всех, и ещё много чего неясного. Одного не слышала - ясной команды, и потому Чёрная Сила, оставшись хозяйкой в беспамятном теле, никак себя не проявила. Даже Вейну по роже не треснула, хотя он тряс девчонку, словно яблоню, стеная при этом разными выражениями, в смысле: - Эй! Ты куда? Не уходи! Да в чём дело?!-
   Магистр поспешил объяснить тупице. Состроив скорбную рожу обиженного отца, он укорным тоном принялся выговаривать, что его добренькой девочке жалко эльфов до невозможности. Они её вырастили и воспитали. Одного мёда, наверное, три бочки скормили - и она к эльфам привязана, как к кошке. А Вейн их тянет воевать. Хочет пустить в распыл маленький народец, для своей атомной дурости. Так и помрёт от переживаний. Бедная девочка. Ну, чего к эльфам привязался? Не хочет маленький народец воевать. И сдалась тебе атомная дрянь! Лучше порохом займёмся, раз эльфы не подписываются. Присмотрись, это Знак Божий - на порох.
   - Да, Знак Божий. Кристи, что с тобой? - бормотал верзила, мигом позабыв дурацкие фантазии, а его вечно красная от вина и мяса рожа начала явно выцветать. Однако у негодяев она выцветает недолго - Вейн схватив с пояса фляжку с горючим, и щедро влил горючее в полураскрытые губы своей дохлячки. Лекарство оказалось по вкусу - та мигом пришла в себя, выпучив гляделки и кашляя впервые в жизни, потому что никогда не простужалась.
   - Ты чего?! - орал на неё Вейн, но девчонка молчала, как кирпич, изображая глазищами лягушку. Успокоившись, Вейн очень убедительно - даже тролль на миг поверил! - сказал ей: - Я же эльфам ничего плохого не хочу. Одно благоденствие. Я пол мира им отстёгиваю! - Но глупая девчонка тут же разъехалась глазами, и опять куда-то поползла из седла, так что верзиле пришлось, схватив её в охапку, перетащить на своего коня.
   - Ладно! Сдаюсь! - завопил он. - Чёрт с ними, с эльфами. Поехали обратно! - И прошипел с горечью : - Это магистр, гад... и как ухитрился, не пойму... -
   Магистр состроил обиженную рожу, но не очень старался, потому что Первый советник нянчился со своей дрянью, смотря только в её бледную рожицу. Между тем гости поворотили коней, а рыжий жеребец Кассий, оставшись без седока, насмешливо заржал на обманутого в своих медоносных ожиданиях короля эльфов.
   - Что? Они уезжают?! - ошеломлённо спросил тот королеву Ри, словно не верил своим глазёнкам.
   - Этот Вейн ещё хуже, чем мы думали. - Удивлённо сказал тролль.
   - Даже не сказал свою просьбу, выродок. -
   Эльф от ненависти так подпрыгнул, что треснулся головёнкой о каменный свод пещеры, на пороге которой они стояли, и свалился без памяти. Королева Ри завопила, чтобы тролль вернул негодяев, и тот с радостью прыгнул с терраски на рыжего Кассия, вцепившись в его гриву.
   У тролля были причины радоваться - если Вейн передумал заключать союз с эльфами, то при чём тут тролли? В крайнем случае - решил тролль - возьму Африку. Там жарко, да и негры ещё настолько умны, что их можно заколдовать.
   Кассий вздрогнул, но ничего не понял, пока его что-то не кольнуло в шею, а левая вожжа задёргалась. Кассий глянул искоса, и настолько удивился, что тут же побежал жаловаться хозяйке на эту мелкоту, что осмелилась на нём кататься. Едва Кассий перешёл в галоп, гордый тролль мигом потерял гордость. Ему не удалось лихо догнать гостей и осадить у их носов этого громадного жеребца, как он было возмечтал. Когда Кассий догнал конную группу, тролль висел на гриве, и визжал в ритм галопа.
   Кошка, увидев знакомое седло, и висящую добычу, принялась вырываться из рук магистра с противным мяуканьем, но вырваться из лап подлеца было не просто. Тролль отлично знал это, и потому не испугался какой-то жалкой кошки, даже внимания не обратил на её переливчатую шерсть, что вздыбилась на спине, и на пустые жёлтые глазищи, и тем более на когти, грязные и острющие..., он их просто не увидел, и крикнул смело, как и подобает королю: - Постойте! Я согласен! -
   Вейн обрадовался: - Ты с нами? -
   Магистр поймал поводья Кассия одной рукой, и нахмурился.
   - Я отдам твоему племени Африку и Азию, - сказал Вейн, - Поможете сделать атомные заряды? -
   Тролль открыл рот, чтобы завопить от радости, но вовремя посмотрел на очень хмурую рожу магистра, а также - в страшные жёлтые глазищи мохнатой зверюги, которую магистр, казалось, еле удерживает - и мигом всё понял. И промямлил: - Подумать - согласен. -
   - И что? -
   - Нет, там жарко. - Твёрдо заявил тролль, окончательно убедившись в симпатиях магистра. - Я отказываюсь от союза, вот. Но ты не попросил ни о чём короля эльфов, и он должен остался. Вернись. -
   - Наплевать. - Сказал верзила равнодушно, и тролль возмутился до глубины души, и завопил: - Как это?! Ты не эльф, чтобы плевать! Все люди сволочи, нечего эльфом притворяться. Вернись, и попроси чего-нибудь. А то он и помереть может, от переживаний -
   - Тогда он ещё дурней меня. - Недоверчиво сказал Вейн, но его упрямство опять сломала принцесса. Наглая мерзавка уже пришла в себя, и грелась в его объятиях, только что не мурлыкая, нежная, как тряпочка из шёлка. Но после ответа Вейна тряпочка окаменела, и верзила спохватился: - Ну, ладно! Спрошу чего-нибудь. Поворачиваем. -
   Отъехали недалеко. Эльф не успел толком очухаться, а уже выслушивал наглую просьбу длинного верзилы ухаживать за могилкой его любимицы - крысы Гельды. Поставить над могилкой какой-нибудь памятный знак, посадить цветочки, и ухаживать. А он внуков приведёт, чтоб поняли, как плохо быть дураком. При этих словах верзила случайно взглянул на тролля. Тот спрятался за эльфа, и немедленно оправдался, что он вообще с крысами не дрался, а учил их, как родных детей. И так скорбит, что обещается ещё больше эльфа следить за треклятой могилкой. Спустя несколько минут после отъезда банды негодяев троллю пришлось пожалеть о своих обещаниях. Эльф решил, что Вейн всё равно как-то оскорбил - он же чувствует - и в отместку решил поставить памятный знак из золота.
   - Во-о-от такую крысу сделаем. - Эльфу ручонок не хватило показать, и он пробежался по терраске. - Вот до сих. И поставим, чтобы его мерзавские внуки тут не косились, что знак не тот. -
   Тролль вытаращил глазёнки. Ему было жалко золота, но он сделал вид, что не жалко, но просто сил не хватит отбивать эту золотую крысу от умных людей, что сюда случайно забредут.
   Король эльфов обрадовался: - Его треклятые внуки и утащат этот знак, чтобы пропить! Они же умные будут. Я бы совсем успокоился, что все люди и вправду сволочи. -
   Это троллю совсем не понравилось, и после долгих споров пришли к соглашению покрасить крысу в серый цвет. Внуки всё равно, как умные люди, догадаются и украдут, а прочие и не заметят.
   И всю ночь в Тронном Зале эльфы с троллями шумно праздновали свободу от проклятых людей, славили двух великих королей, плюя на всех, кто снаружи Моховой горы, а особенно на Вейна, который настолько негодяй, что даже на негодяя не похож.
   А негодяй весь следующий день ехал хмурый и грустный - настолько, что магистр обеспокоился, и поехал рядом, разведать - чего там дурак замышляет. Тот, разумеется, замышлял, да ещё как, но так ничего и не замыслил - настолько был ошарашен разгромом.
   Никто, кроме магистра, и не заметил, насколько сильно побили Вейна - он и болтать перестал, и от принцессы отворачивался, а кошку и вовсе отпихнул, когда магистр подхалимски попытался её навялить. Тогда магистр и вовсе затревожился.
   У дураков свои войны, неприметные для умного человека, и свои невидимые раны, порой настолько тяжёлые, что дураки от них могут и концы отдать, как совсем недавно и сам магистр едва не загнулся. И потому снова настойчиво предложил лечебную кошку. Но Вейн опять её отпихнул, увидев гонца, который возвращался от Алины со спасительным лекарством дураков, побитых бессердечным миром. Только выжрав два стакана самогона, он всё-таки заговорил: - Достал ты меня, магистр...
   - Знать ничего не знаю. - Сонно ответил тот. - Вечно твои бредни. Лучше кошку погладь. Она толстая и тёплая. Принцесса сразу прискачет кошке завидовать. -
   - До сих пор не пойму - как достал? Почему? - продолжал Вейн, не слушая магистра.
   - Я тоже не понимаю. - Ещё более сонно сказал магистр. - Вон, люди в поле работают, птички летают, деревья шумят - это понимаю. А про твои заморочки - никак. -
   -Я атомную войну потерял! - взвыл верзила. - И перестань, гад, умным притворяться. Я так перепугался за девчонку, что всё из головы улетело. Я не слышал ничего. Мне плевать стало на всё, если Кристи не по нраву. Это же бред! Из-за хныканья девчонки я предал Царствие Божье на Земле. Почему? Где я так подставился? Это ты, больше тут не кому. -
   Магистр в ответ зевнул, и промямлил: - Ничего не знаю.-
   - Больше некому. - Повторил растерянно Вейн, и забормотал горько, под нос: - Ведь я был один, и я был свободен. Господь знает, что я не такой железный парень, как его сынишка. Это Христос мог сказать родной матери, что обалдуи ученики ему роднее. Я слабак. Чтобы мне легко было бремя дурости, Господь куда-то задевал родителей, и подкинул меня в младенчестве к монастырской калитке. Я вырос весёленький и свободный, и до того плевать было на всех, кроме Господа, что хоть Армагеддон мог бы устроить по Его Знаку. Или Царствие Божие, мне без разницы. Ведь Кристи раньше была обычная дрянь, пусть и принцесса. Отчего я рехнулся? Только ты мог меня прошибить. Колдовством, да? -
   - Я в колдовство не верю. - Сказал магистр. - И ты тоже. Это Знак Божий, что с атомным зарядом ты поспешил. Присмотрись - Господу нужен порох, все Знаки толкают в Париж, он заждался. А ты упорствуешь в гордыне, да виновных ищешь. -
   - Я же хотел, как лучше - быстренько сделать людям хорошую жизнь. - Сказал Вейн уныло.
   - Но и железное орудие на порохе - тоже для мира и счастья. Разве нет?-
   - Да. - Вынужден был признать верзила. - Уж на это орудие знак на знаке, и знаком погоняет - всё помогает, лишь бы исполнить нашу с Сэмом дурость. -
   - Ему видней. - Магистр заулыбался. - Ты все знаки понял неправильно, раз Господь мелкой соринкой выбил из рук атомную гадость. Он не торопится, ибо Он сам - вечность. И потому счастливую жизнь надо делать по Его законам, а не дурацким колдовством. Упорным трудом, в поте лица своего, как завещал великий Господь. Так что, едем в Париж. И всё сделаем своими руками, да своим умом. А твоё атомное оружие люди сами сделают, когда придёт время. Если будет на то воля Господа.-
   - А если её не будет?- Возмутился Вейн. - Господь вовсе не против колдунов. Столько чудес совершил Кию и его магам, что лень перечислять. -
   - Нет, против. - Стоял на своём магистр. - Не спорю, Господь изрядно помогал проклятым, а со мной столько чудес натворил на пользу желтякам, что и вовсе не счесть. Я уж делал всё наоборот, но одно получалось - узкоглазые на победе катаются, а я под копытами. Но ты сбежал от желтяков - значит, Господь от них отступился. Нам видней, как именно исполнить Его волю. Если карать Европу, то мы сделаем это лучше. Хватит потопов, водяных или конных. Они не разбирают - праведник ты, или грешник. А я разберусь, кого именно карать, и поштучно.
   Я решил карать Европу именем Господа, от лица святой Инквизиции. Вывести эту магическую дрянь, выдернуть каждый её хилый росток - колдунам и ведьмам не поздоровиться. Господь видит, что это лучше желтяковского потопа, и сейчас помогает мне так, что хоть не делай ничего, а с тобой болтай целыми днями. Париж, считай, в кармане, только вот королевский престол никак не опустеет. Ты лучше поговори с принцессой, чем искать виноватых. Девчонка запретила мне лечить дядю, и он здоровеет с небывалой наглостью. Послушник давно торчит при дворце с лекарской мордой, измаялся в ожидании приказа. -
   - Отстань со своим дядей! - в сердцах воскликнул Вейн. - Это твоя забота, от дядей избавляться. За это тебе королевская казна и платит целый серебряный грош в год. -
   - Не казна, а королева. - Ответил магистр, довольный, что верзилу удалось отвлечь от чёрных мыслей по спасению человечества, наведя на светлые и земные. - И не за то платит, чтобы её родной дядя помер без приказа. Если лекарь даже по честному лекарства в сумке перепутает, девчонка нипочём не поверит в Божью волю. Уговори её. Ты же болтун, чёрное и белое путаешь. Неужели трудно заморочить дурочку, что смысл жизни дяди - вовремя помереть. -
   - Ладно, - вяло согласился верзила. - Заморочу, - и так задумчиво сказал, что магистр весь встрепенулся, почуяв от пророка небывалую подлянку, на какую только и мог набрести в своих тёмных умственных блужданиях такой дурак, как Вейн. Магистр это нутром почуял, и не ошибся.
   - Но только не про твоего глупого дядю.- Тускло вздохнул детина. И продолжал покаянно, что он исключительный дурень, по упорству и гордыне. Вбил себе в голову эльфов и атомную войну, хотя Господь давно пихает в руки такое, что атомные заряды кажутся просто плевками. Принцесса Кристи владеет Чёрной Бесконечностью, как владел ею сам Иисус Христос. Разве нет?
   - Ну и что? - спросил магистр с любопытством, и даже позволил себе усмешку, ощутив что-то похожее на чувство рыбака, который опутал сетью крупную рыбину. Она рвётся в сетке - и вверх, и вниз, и в сторону - но сеть прочна, и успокаивается волнение рыбака, и смеётся он заливистым, счастливым смехом.
   Как будто Вейн не выведал уже давно у девчонки всё, что можно о Чёрной Бесконечности! Любопытный мерзавец в своих мерзких планах не только собирался остановить землю для создания вечного дня, или зажигать и гасить безвинные звёзды на небесах - плевать на эти мелочи! Он и Кристи хотел заставить наколдовать атомные заряды.
   Но планы рассыпались, едва присмотрелись. Кристи сказала, что Земля вращается, и её остановка снесёт всё и вся на Земле, аж деревья без корней улетят. Океаны хлынут на сушу и утопят тех, кто ещё дрыгается в последних судорогах, после полёта и приземления. Вот что значит чудо вечного дня.
   Со звёздами побаловаться кажется безопасней, но вокруг многих звёзд есть планеты вроде Земли, и там кто-то живёт, вроде марагешей и прочих красавчиков. Нехорошо как-то обижать соседей, пусть и дальних пока. Дальний или близкий - Бесконечность этого не понимает. Сегодня он дальний, а завтра прилетит, и рожу начистит - не Вейну, так его внуку. Нельзя соседей обижать.
   А через Кристи заряды колдовать Вейн отказался сам, едва вспомнил короля Алана, издырявленного невидимыми атомами.
   А когда осознал, что неизбежно потеряет Кристи, если начнёт чудить ею напропалую, то и вовсе заглох про дурацкие чудеса. С каждым чудом умнеют и Кристи, и её Бесконечность. Умнеют и растут, пока оба не встретятся на простой мысли - чего нам тут делать, среди этих ...людей? Вселенная огромна, и в ней есть куда более интересные занятия, чем удивлять чудесами всяких придурков. Кристи уйдёт искать подобных себе - тех, кого люди называют Богами. Однажды она исчезнет. Недаром Христос скромничал с чудесами. Ему было необходимо дотянуть до своего распятия. Если б не казнили, Он и сам бы сдёрнул через пару лет смертельной скуки. Да и что можно сделать на Земле с помощью Чёрной Силы? Только перебить всех.
   Вспоминая это, магистр всё же смотрел на Вейна не без тревожности, помня о небывалой подлости пророка. Этот негодяй, оставаясь в живых, столько раз обманывал добрые ожидания добрых людей, что любой человек и надеяться бы перестал от него даже на крошку хорошего, но магистр был верующим, и потому ещё надеялся. И Господь вознаградил магистра за терпение - Вейн придумал помереть на радость людям. А поскольку был небывалым негодяем, помереть решил не прямо здесь и сейчас, а в назначенный Господом срок. И это было уже немыслимым достижением, ибо ещё вчера подонок строил планы о своей вечной жизни на земле - с помощью Кристи. И вечных пакостях людям. Ну, не совсем вечных - пока не надоест. Вейн соглашался с магистром, что Господь не зря отмерил человеку всего пять - шесть десятков лет жизни. Хватит, и с запасом на ошибки, чтобы понять тут всё, освоить и изучить. Потом будет скучно жить. И бессмысленно - для Господа, по крайней мере.
   Поэтому Вейн и придумал помереть в свой срок - но не просто так отбросить мерзкие копыта, предоставив Господу свою душу, нет. Ещё на тысячу лет Вейн захотел распоряжаться своей душой лично, и направлять свои отвратные замыслы, можно сказать, с того света. И только все завершив, отдать душу Богу, и лететь королевствовать к Синим Обезьянам. Или куда ещё - Господу виднее, где Вейн навредит меньше.
   Поначалу магистр не понял, и по привычке полез оспаривать. Он сказал, что мёртвый Христос воскрес, а звёзда в Большой Медведице погасла, и потому он верит, что замысел Вейна по управлению жизнью на Земле с того света будет работать. Но это очень неопределённый замысел. И долгий. Он хочет улучшить жизнь людей, но хватается за дело с дальнего конца. Когда это ещё будет? И сработает ли вообще? Не умнее ли начать с ближнего - с души каждого человека? Христос нашёл наилучшее применение для Чёрной Бесконечности - показал немыслимое чудо на самом себе. Он умер - и воскрес. Люди поверили в Бога, в вечную жизнь, и стали лучше. Может быть, и Вейну стоит повторить подвиг Христа? Магистр сегодня бы начал записывать евангелие от своего имени. И каждому послушнику приказал бы завести свои.
   Но подлый пророк отказался - до Христа ему далеко. Для этого надо любить людей, а Вейну скорее жалко этих серьёзных навозных жуков, которые всю жизнь дерутся из-за мелких комочков дерьма, хотя подохнут все - и победитель, с дерьмом в кармане, и побеждённый, без него.
   Но жалость - это не любовь. Чего врать? Не любит Вейн людей, и не может себя заставить полюбить. Значит, во Христы не годится. Изобразить всякие чудеса - это можно, с помощью Кристи и Чёрной силы. Ну, наберёт толпу поклонников и учеников - но что им скажет? Все вы сволочи? Они и так знают. Все вы - Христы? Не поверят. В то, что скоты - они верят, а в то, что Христы - нет. Они умные, и не поверят, что могут сравняться с Богами, пока своими глазами не увидят Бога в человеке. Например, когда он воскреснет. Но главное, это уже было - и люди такое видели, и книги об этом написаны. И ученики остались, но что толку, если сейчас опять понадобилось это воскрешение? Нет, Христос был, есть и будет, а кто в Него не верит - пусть живёт спокойно, Христос и его простил. И хватит, магистр, кровожадностей с гвоздями и верёвками. Пусть лучше поищет в Библии - что сказано там об управлении людьми с того света?
   Господь тут же помог магистру припомнить подходящее место, тем более, что магистр как-то читал Библию, выкроив минутку между делами. И мигом сообразил, как облапошить проклятого пророка, если Кристи осуществит его бред.
   - Тебе одному не справиться, не уследишь. - Сказал он. - Нужны помощники. Я мог бы управлять Англией. -
   - Почему Англией? -
   - Я там вырос, и всё знаю. -
   -. Мне наплевать на страны - Пророк почесал затылок. - Все границы исчезнут, когда я помогу людям сделать атомное оружие. Какой смысл в границах, если их не защитить? Не жалко, бери Англию. Сэм тоже возьмёт что-нибудь. И Кристи. Вчетвером справимся. -
   С каждой минутой магистр открывал всё больше полезного в замысле Вейна, из-за чего обсуждение затянулось не на один день, прежде чем Кристи смогла, так сказать, отправить заказ Чёрной Бесконечности. Магистр молил при этом Господа, чтобы тот исполнил всё именно так, а Вейн болтал, что просить о чуде можно на любых языках - и на Кристи, и на христианстве - лишь бы Бесконечность понимала этот язык. Сам он ничего не просил - был уверен, что это Христос надоумил его придумать такое, и потому всё и так исполнится.
   Но после этого между магистром и пророком вновь разгорелся спор - о Чёрной Бесконечности.
   - Раз ты уверен, что исполнится всё задуманное, её нужно изгнать из Кристи.- Настаивал магистр.
   - Авось ещё пригодится. Я знаков подожду.- Отмахивался верзила.
   - Я тебе скажу, куда знаки показывают. Только дурак, вроде тебя, никак их не рассмотрит. Лишняя она тут. Она всё здесь разнесёт и всех поубивает, когда обретёт разум. Зачем мы ей нужны? Зачем ей нужен наш мир? Она захочет сотворить свой мир, захочет сама стать Господом, как захотел этого дьявол, низвергнутый с небес на землю.-
   Многое в этом духе говорил магистр, но и Вейн отбрёхивался, не задерживаясь, пока магистр не вспомнил о гире, что прикуёт к благословенной земле придурочную фантазию верзилы.
   - Ладно, жди свои знаки, - сказал магистр устало. - Тебе видней, в конце концов. Ты пророк, а не я. Лично мне эта Чёрная в делах не нужна - Париж и так возьмём, с Божьей помощью. Давай подумаем о неотложном. О женитьбе, например. Кстати, а не страшно жениться на девице, одно имя которой обращает в бегство самых храбрых желтяков? -
   - Кто тут говорит о женитьбе? - Удивился Вейн.
   - Я. - сказал магистр, ощущая твёрдую почву под ногами. - Королеве нужен муж. А ты её обесчестил не один раз, пока скитался, и потому, как честный человек, обязан жениться. -
   - Я никого не обесчещивал. - Обозлился Вейн. - Ты совсем меня за умного считаешь? -
   - Спали вместе? - Возмутился магистр.
   - Мы просто грелись вместе холодными ночами. С нами и кошка спала. Я и кошку обесчестил? -
   - Кто тебя знает, дурака? - Магистр гнусно заулыбался, но, видя разъярённую рожу верзилы, примирительно продолжал: - Я тебе верю, сам такой же дурень. Ну, почти такой. Но другие поумней будут, и примутся болтать, что правит не королева, а её полюбовник, подкидыш безродный. Пойдут смуты и заговоры - тебе плевать, конечно, а мне за это людей вешать, да? У королевы должен быть муж. Нет уж, обесчестил - женись без разговоров.-
   Поскольку Вейн хорошо знал бессердечность магистра, его не подкупила такая внезапная забота о заговорщиках. Он попросту отмахнулся от магистра, заявив, что Знаки подскажут - благо или зло эта Чёрная Сила, и нужно ли изгонять её из Кристи. А насчёт обесчестить - за это спасибо, вовремя подсказал, а то Вейн, высматривая соринку, совсем забыл об этом славном деле. Конечно, если девчонка тоже так считает.
   - Считает, считает, - заверил магистр, совсем успокоясь, - всё подряд, а это быстрей всего. Не совсем же дура моя дочка.-
   Когда Вейн отвалил от магистра на злодейский промысел, Тайный советник королевы попросил Господа прислать тупому пророку нужные Знаки. Поскольку Вейн и впрямь не мог отличить добро и зло, оставалось надеяться лишь на них. И Знаки подвалили, один за другим, а первый стукнул мерзавца той же ночью, когда остановились привалом на опушке леса.
   Вейн гордился своей дуростью - нечем больше гордиться, но после разговора с магистром аж кошки на душе заскреблись. Заглянув опять в принцессовы гляделки в поисках хитрой соринки, мерзавцу впервые стало стыдно за свою дурость. В самом деле, если люди над ним ещё не смеются, то потому только, что они умные, и не поверят ни за что.
   - Сегодня же ночью. - Твёрдо решил злодей, улыбаясь до ушей, и держа принцессу за руки. И ночью уволок бедную овечку для своего злодейства. А точнее, едва догнал развратную негодяйку, едва предложил поиски укромной полянки, чтоб на луну полюбоваться, и всё такое. Хотя принцесса и глупа была, как пробка, это самое "всё такое" поняла без всяких пояснений, и потому сразу потащила верзилу на поиски полянки. Она не забыла, конечно, что имеется какая-то "честь", которую следует защищать, но сейчас дело другое. У пленных никакой чести нет, и потому - гуляй, сквернавка!
   Вот до чего испорченной девчонка оказалась - и стая ворон вдоволь нахохоталась над ихней оргией. Принцесса их всех пересчитала - ровно сто сорок одна. Ровно - потому что сто сорок первая не считается, она умерла от смеха, глядя на голую задницу пыхтящего негодяя. И не мудрено было помереть вороне, потому что ещё до этого она рехнулась, пролетая низко над поляной, и разглядев небывалую озадаченность на роже мерзавца. А озадачиться было отчего.
   Чёрная Сила в принцессе Кристи свято защищала границы своей хозяйки, и попросту не пустила инструмент размножения, который нагло попытался влезть в принцессу. Поначалу злодей, повалил навзничь жертву, долго и безуспешно пытался вонзить в несчастную свой, так сказать, любовный клинок, но напрасно он пыхтел и выдыхал вместе с пыхтением всякие нежные словечки. Негодяй зря старался - Чёрная не пускала, и всё тут, не догадываясь, что в этом месте границы находится пропускной пункт. И просветить её в этом вопросе было некому, потому что злодейка от долгожданного счастья сразу потеряла сознание, едва негодяй пошёл на приступ крепости. Такая уж доверчивая была дурочка - она верила всем женским россказням о счастье с мужчиной. К тому же здоровенькая, как кирпич - настолько, что тело работало не само по себе, как у всех людей, а полностью так, как надо дурной головёнке. И если эта головёнка уверена в счастье до потери пульса, то именно это и получила - счастье до потери сознания.
   Чёрная Сила взяла командование беспамятным телом на себя, из-за чего мордатый размножитель, как ни старался, получил от ворот поворот. Он истыкал все окрестности вожделенной цели, под вороний хохот, но так и не проник таранной своей головой в ворота крепости. И постепенно сей "корень жизни", разочарованный в своих надеждах, начал усыхать, пока не увял совсем, а его озадаченный хозяин плюхнулся на спину рядом с принцессой, ничего не в силах понять - такая неудача случилась впервые в богатой на разврат жизни негодяя. Он решил, что слишком поторопился, и решил подождать, когда инструмент размножения вновь надумает поработать, а пока принялся ругать проклятых ворон, что невидимые гоготали на чёрных елях, обступивших поляну.
   - Сто сорок одна. - Разнежено сказала ему принцесса, когда очнулась, и тут же быстренько по привычке их пересчитала.
   - Сто сорок одно им проклятье. - Нежно ответил негодяй, вновь приготовляясь к штурму крепости, ибо таранное орудие на удивление быстро подняло голову. Пусть неудачная, но первая разведка боем даром не прошла, и вторую атаку верзила произвёл так ловко, сноровисто и быстро, что принцесса не успела потерять сознание. И впустила мордатого гостя, а Чёрная Сила обрела новое знание о пропускном пункте на границе.
   - Какая гостеприимная! - так наверняка обхохотали бы развратницу вороны, если б рехнулись настолько, чтобы разговаривать.
   Но радость злостного насильника длилась ровно мгновение, пока принцесса вновь не отрубилась от счастья. Чёрная Сила, охраняя её границы, так сказать, уже изнутри, тут же сочла даже прикосновение слишком опасным в этом местечке, столь нежном, что поганка вырубилась от первого касания. И во второе мгновение Вейну сразу показалось, что инструмент выскользнул на свободу, и обрабатывает ночной воздух. Он быстро убедился, что это не так, и инструмент обрабатывает то, что предписано, но инструмент ему не поверил. Он умный был, инструмент, и молотить ночной воздух попусту ему показалось бессмысленным занятием. Он то и дело пытался отдохнуть и расслабиться, в полной уверенности, что внизу никого нет, несмотря на убеждённость хозяина в обратном. Он ошибался - неужели такая развратница, как принцесса - и куда-то сбежит? К ней вскоре прибежала и вторая развратница- мохнатая, шурша по траве и радостно мяукая, хотя принцесса лично отдала кошку магистру на руки. Тот её сразу отпустил, чтобы проследить за ней, и узнать - куда увела Вейна принцесса Кристи, которую увёл куда-то Вейн? Но кошка шустрая, и быстро потерялась в темноте, так что магистру не удалось посмеяться, как воронам, глядя на монотонную работу верзилы в целях размножения - с кошкой, что мурлыкала у него на спине, и с принцессой Кристи, что мурлыкала под ним. У верзилы давно ныли и спина, и поясница, не говоря о локтях и коленях, но он продолжал упорно трудиться в поте лица своего, как и предписано по Библии. Хотя и напрасно, потому что любовный жезл то и дело отказывал обрабатывать лунный свет - так считал сам инструмент, по крайней мере. Уже вороны устали падать от смеха с ветвей, уже и сто сорок первая ворона икнула и померла, вся в слезах и соплях, а он всё так же упорно трудился, боясь рехнуться, что уж совершенно зря, ибо и так был дураком. Уже мирно уснула убаюканная кошка на его спине, мирно уснула внизу принцесса, а он всё работал и работал, пока, наконец, его обманутый в ожиданиях любовный стебель не увял окончательно от бесцельной обработки ночного воздуха. Только тогда верзила сверзился с принцессы наземь, шумно сопя, и едва не раздавив кошку. Он с трудом подавил желание немножко повыть на луну, которая от смеха до того закруглилась, что чуть не лопнула. Но злодей выть не стал, убоясь разбудить замученную жертву, и тоже уснул, по привычке укрывшись кошкой на грудь, и сбоку - тёплой принцессой. А уже утром, выбравшись к лагерю, он сказал магистру, что увидел ясный до зубовного скрежетания Знак Божий, какое невозможное зло эта Чёрная Сила.
   - Да неужели? - спросил магистр только потому, чтобы не смотреть на цветущую майской розой, свеженькую принцессу, и полюбоваться на хмурую и замученную рожу Вейна. Магистр мысленно поздравил себя. Такая здоровая, как булыжник, девчонка замолотила бы тощенького магистра до смерти в одну ночь, если уж такого верзилу ухитрилась заездить до синего цвета. А синецветный детина заорал, что Чёрная Бесконечность людям не нужна! И гнать её из Кристи надо поганой метлой! Обратно! Откуда пришла! Это наш мир, а не тот свет! - и даже ручищи тряслись у верзилы от негодования, и вообще ходил он враскоряку, словно его порядочно пнули меж ног.
   Принцессе Кристи было всё равно - изгонять или нет, что она и ответила радостному за Божий мир магистру. Но как изгонять? Она знала, но нипочём не говорила - секрет эльфов. Вот молодец девчонка! - могли бы сказать эльфы, и ошиблись бы, потому что Вейну тайну сразу выболтала, едва он принялся выглядывать соринку в её гляделках. Способ изгнания оказался простым, и вначале магистр, не успев дослушать, сам вызвался изгнать Чёрную Силу, но Вейн не пожелал рисковать жизнью столь ценного мерзавца, и велел ехать в ближайшую церковь. Магистр упёрся, однако, возражениями, что Париж заждётся, пока они будут рыскать в безлюдье, в поисках церкви. И предложил послушника в изгоняльщика бесов, на выбор - все верующие.
   - Я не хочу терять дураков, их мало. - Сказал Вейн, и прояснил загвоздку. Как заверила Кристи, Чёрная Сила почти наверняка угрохает смельчака, что примет её от принцессы. Хотя бы потому, что все люди изнутри грязные, непрозрачные для Силы. Даже верующие, в силу неправильной еды. К тому же, должен попасться настоящий верующий, а не такой, что вид делает. Верующий - это человек, связанный с Бесконечностью, а только в неё и могла поместиться Чёрная Бесконечность принцессы. Неверующего она разнесёт в мелкие клочья и кровавую пыль - он коротенький, разгуляться негде - и разнесёт раньше, чем уйдёт из принцессы.
   Значит, вернётся обратно. Нужен только настоящий верующий.
   До ближайшей церкви добирались три дня, хватив порядочно в сторону, чтобы выйти к населению, так что Вейну хватило времени и в Знаке усомниться, и второй Знак получить, и уж куда крепче первого. Началось с того, что Вейн решил ещё раз поразвратничать, для чего и увёл принцессу Кристи подальше от стоянки остальной банды, под предлогом пересчёта местных ворон. Удалось пересчитать всего одну синичку, которая метко нагадила Вейну на голову, но от кошкиных когтей уйти не вышло. Та стерегла подлую синицу, и точила о спину когти, пока верзила тщетно возился под кошкой. Вейн не вытерпел кошкиных измывательств, назвал хвостатую - сволочью, и решил прекратить попытки по размножению, боясь за жизнеспособность своего постоянно обманутого инструмента. Пока из Кристи не уйдёт Чёрная Сила. И только огрызался на развратницу, когда она вечерами предлагала пойти посчитать лесную живность. Точнее, он на кошку огрызался, которая при этом ехидно поглядывала на него, и ещё хихикала с намёком, хотя в это трудно поверить - если не видеть эту подлую кошку.
   Однако негодяй сознавал полезность Чёрной Силы для своих зловещих и противных всему человечеству замыслов, и потому, вернувшись, долго мучил ухи бедного Сэма глупыми рассуждениями, подслушанными Гнидой, который возился у перегонного котла, подкладывая в костёр дрова. Вейн говорил, что
   в кои веки поступил умно, решив избавиться от Чёрной Силы, потому что умные всегда готовы скорее пристукнуть кого угодно, нежели терпеть от него хоть малое неудобство. И теперь вот мучается, потому что дурак. Жалко терять такую мощь и пользу для людей из-за своего паршивого неудобства. На вопрос Сэма про непонятное неудобство заюлил глазками, и ответил, что это неважно, потому что главное - это Чёрная Сила, и тут без горючего не разобраться. Кстати, скоро ли закипит, Гнида?
   Тот обиженно ответил, что скоро - и закипит, и закапает, - а он не Гнида, а послушник Гнида, но болтун его не слушал, продолжая болтать, что для счастья всех людей, видимо, надо чем-то пожертвовать, чтобы сохранить Чёрную Силу. Верзила наболтал такого тумана, что заблудиться можно, потому и Сэм, и Гнида так и не поняли, как он вывел их к холостой жизни. Но сказать Кристи, что свадьбы не будет - на такой подвиг его сможет поднять только стакан свежего горючего. А лучше два. Или три. Скоро, Гнида?
   Гнида пробурчал что-то про дрова, и убежал за ними почему-то к магистру. Тот выслушал ябеду, плюнул, и направился прямиком к сосне, где, привалясь к стволу, принцесса Кристи трескала яблоко, считая ворон и всё, что ещё можно посчитать, а также гладила толстую кошку и смотрела в сторону костерка, где болтали два дуралея.
   - Посмотри, доченька, что они затеяли, эти два... - сказал он горестно, по отцовски, но Кристи не ответила, с детства непочтительная к родителям. Впрочем, магистр ответа и не ждал. Он принялся живописать словесами картину, где много было намешано красок и фигур, которые и составили очень яркое изображение - злобный урод с двумя головами, одной рукой и тремя ногами, которыми он топчет бедную кошку. Кристи выронила яблоко, а кошка перестала мурлыкать, ибо сей урод вполне может родиться именно от Кристи, если она по прежнему будет сидеть и мучить яблоко, считая по злому наущению эльфов, что нельзя вмешиваться в дела других людей, а тем более с помощью Чёрной Силы.
   - Нельзя. - Сказала Кристи. - Если не просят.-
   Магистр заверил, что просят, и не только он, будущий дед, которому вовсе не улыбается нянчить этакое чудо, но просит в его лице весь народ Франции, которому тоже не улыбается корчиться под управлением этого Луи - так бы посоветовал назвать магистр будущего внука. Или Филипп - тоже красивое имя. А лучше Луи-Филипп, чтобы ни одной голове не было обидно. Вейн же дурак, и не понимает, что перед женитьбой нельзя пить горючее для толкателя, хотя любой крестьянин знает, что это плохо сказывается на потомстве. Но дочка должна быть умной, потому что за троих надо думать - себя, будущего ребёнка и безмозглого жениха.
   - Нельзя думать за других. Если не просят.- Совсем уж неуверенно сказала принцесса, и на чистом, без единой извилинки, лбу даже испарина выступила. Затрещали все эльфовы наущения, выложенные в её тупой головёнке.
   - Тебе можно, ты королева, у тебя работа такая - за других решать. Разве не сам Вейн велел тебе стать королевой? И думать за него, безголового? -
   - Велел. - Неуверенно согласилась замороченная дурочка.
   - Вот и подумай. Что он лакает не своё атомное пойло, а обычную воду. Он тупой, даже не поймёт. И никто ему не поверит - он же дурак, воду от горючего не отличит.-
   Видя, что глупая, но упрямая девчонка ещё держится, не решаясь вот так нагло, по примеру умных людей, думать и решать за других, магистр поспешил её заверить, что без этого не прожить и дня, тем более королеве. Иначе все, кто на глаза попадётся, будут думать и решать за тебя, как вот сейчас Вейн, дурак проклятый, решает навялить и ей, бедняжке, и несчастной Франции своего трёхголового урода - не спросясь никого, наглец.
   Кристи уже молчала, дура дурой, и слушала магистра, глядя, как Сэм подставляет оловянную кружку под тонкую струйку горючего, что потекла из медной трубочки. Так же текли и слова магистра, который выложил все злодейства Вейна, включая и нежелание жениться, которое у трезвого в голове, но у пьяного уж точно на язык выскочит. Принцесса при таких новостях даже ворон считать перестала, и напрасно заботливый Сэм протягивал другу на закуску поджаристый кусочек курочки - Вейн её и не заметил, задумчиво облизываясь после выпитой кружки.
   - Ну как? Крепка французская власть? - спросил Сэм.
   - Что за гадость. - Сказал Вейн, нюхая пустую кружку.- Это вода, Сэм. Горючим и не пахнет.-
   Сэм взял кружку и понюхал. - Конечно, не пахнет. Потому что воняет. Что у тебя с носом? -
   Пьянчуги немного поспорили, кто из них сумасшедший, и вторую кружку, что успела накапать за это время, опрокинул в себя обиженный в лучших чувствах толстяк. Его выпученные глаза лучше всяких слов показали неправоту верзилы. Третья кружка кончалась долго, и в мучениях - её и поджигали, и прихлёбывали по очереди, и добили, наконец, потягивая одновременно двумя соломинками, после чего один из мучителей с твёрдостью камня прохрипел - Горючее! - на что второй не менее твёрдо прорычал - Вода! -
   И потерянно засунул в рот курячью ножку. Он пожевал её, удивился, и выплюнул со словами - Что это за морковь? -
   - Это курица. - Сэм вконец обозлился. - Ты совсем рехнулся. -
   - Вроде курица. - Согласился верзила, разглядывая изжеванный кусок. - Почему тогда морковью кажется? -
   Он задумался, вычёсывая пятернёй затылок, и что-то вычесал, видимо, потому что осторожно спросил: - Сэм, погляди вроде невзначай. Девчонка моя на нас смотрит? -
   - Конечно. - Сказал Сэм, уставясь в сторону принцессы. - Она всегда смотрит, и во все стороны сразу. А на тебя и подавно, мог бы не спрашивать. С ней магистр о чём-то болтает.-
   - Магистр. Всё понятно. - Сказал Вейн, с отвращением нюхая кружку. - Вода, хоть тресни.-
   - Давай у Гниды спросим. - Предложил Сэм. - Чем пахнет, послушник? -
   Тот залил вначале ключевой воды в ведро со змеевиком и подбросил дров, а потом приблизил мальчишеский нос. - Ну и гадость! Как вы пьёте? -
   - Крупными глотками. - Сказал Вейн, задумчиво глядя на послушника. - Но главное - молча, Иуда деревенский. Ну, что магистр сказал, шкура ты продажная? -
   - Что о счастье других человеков заботятся только дураки, а все нормальные люди заботятся о себе. - С усмешкой пакостника ответил Гнида, и Вейна так потрясла эта всем известная истина, высказанная устами младенца, можно сказать, что он увидел в этих словах даже не Знак, а Глас Божий. Прямо в глухое ухо - настолько достал своим упрямством и сомнением. Но Сэм ничего такого не услышал, обидевшись за дружка, и принялся доказывать Гниде, что Вейн и есть дурак, и потому Господь так и подталкивает его к спасению человечества от войн, голода и нужды, в доказательство чему показал на ещё одну заблудившуюся лошадь с желтяковским шпионом, что приближалась по перелеску. Поэтому надо встать возле ближайшей кузни, наплевав на Париж, и сделать, наконец, и порох, и орудие для него.
   Эта прибывшая кстати лошадь отчего-то совсем озлобила верзилу, и он взвыл дурным голосом: - Ну, уж нет! Да я лучше перебью людей, чем так мучиться! Как Он вытерпел все муки на кресте - и ради кого?! Нет, я не Христос, слава Господу! И потому гнать, гнать и гнать надо эту треклятую Чёрную Силу из принцессы. Справимся и без неё - недаром же ещё лошадь с золотом приблудил сюда Господь.- Тут верзила всхлипнул от избытка чувств, и добавил: - Иди, скажи магистру, подлая ты Гнида - это грех великий - портить горючее для толкателя. Напомни мерзавцу святую Библию, где Христос превращал воду в вино, и уж никак не наоборот. -
   Гниду такое чудо заинтересовало до того, что решился проверить. Понюхал и попробовал из рук Вейна кружку воды, он залпом и храбро заглотил её уже из своих рук, после чего долго кашлял и мучился под хихиканье Сэма и завистливые вздохи верзилы. И пошел исполнять - сначала прямо, а потом счастливым зигзагом, ошарашенный такой благодатью, что и в молитве ни разу не ловил. А уж к сосне, где шушукались магистр с дочкой, послушник Гнида и вовсе подполз, как и подобает к королеве - на четвереньках и с блаженной улыбкой. Он с такой убеждённостью передал мнение Вейна о порче горючего, что магистр забеспокоился. Но ябеда об изгнании Чёрной Силы заставили его чуток уступить верзиле, и он сказал Кристи, что от вина, вообще-то, одна польза бывает - это не горючее для толкателя.
   - А уроды? - спросила принцесса Кристи, но магистр тут же заверил, что от хорошего вина только один разврат цветёт, а вовсе не уроды. Неудивительно, что спустя мгновение из медной трубочки перегонного котла разлетелся аромат, по которому покойный король мигом узнал бы любимое белое вино из королевского виноградника под городом, вытоптанного войсковыми манёврами. Сэму пришлось пить его вместо горючего, и ругаться до того, что обозвал Кристи поганкой. Вейн тоже пил эту кислятину, и тоже назвал Кристи - поганочкой, и мечтал побыстрее добраться до ближайшей церкви.
   Это удалось сделать уже на другой день, когда из-за холма, поросшего всякой зелёной всячиной, показался сверкающий на куполе крест. Храм Божий на удивление оказался довольно большим и даже каменным, а вернувшийся оттуда разведчик доложил, что священник на вид крепкий, и дьяволов с бесами изгоняет пачками, и не первый раз. Короче, сто золотых - изгнание дьявола, пятьдесят - бесов, сколько ни будет, и венчание - десять. Вейн аж крякнул, услышав такие безбожные расценки, и признал, что священник действительно весьма крепкий, раз прихожане до сих пор не оторвали ему голову. Стоит попробовать, раз среди жителей трёх больших деревень поблизости, и невесть скольких маленьких так и не нашлось охотника снизить цену кулаками.
   Священник и впрямь оказался сильным, однако это ему не помогло, когда каменный купол, раздробленный в мелкие куски, рухнул вниз и раздавил его тело, и без того истрепанное взбесившейся Чёрной Силой.
   Вейна тоже могло бы придавить, он непременно хотел присутствовать при изгнании. Но принцесса, дура упрямая, упёрлась на своём "нет", и твердила его для разнообразия и потехи зрителей самыми разными голосами, что смогла вспомнить, между делом считая пролетавших ворон и цепляясь за дверную ручку, когда Вейн пытался втащить её внутрь немножко силой. Вейн сдался, посчитав небывалое упорство испорченной девчонки за Знак Божий, - и уцелел, к сожалению потомков.
   А вот священнику не повезло, - царство ему небесное - а такой ладный был, дородный, и на лицо румяный, и щёки лоснились, а уж голос - прямо медовый. Дитём мерзавку называл, эдак ласково, но глаза показались ей чересчур умными, так что негодяйка ещё подумала, прежде чем отпустить Чёрную. А когда священник в первый раз возопил: - Изыди, Сатана! - принцесса Кристи опять глянула пустыми своими гляделками - ну точно, совсем умные глаза, всю её общупали, аж загордилась, сквернавка такая, и вовсе придержала Чёрнуху.
   Но священник упорствовал не в пример лентяю Вейну - и водой святой до нитки её обрызгал, и голос посадил от песнопений с молитвами, и взмок, и распарился, и раскраснелся - и уговорил принцессу расслабиться. Чёрная Сила мгновенно вырвала ему желудок, набитый мясом, и шмякнула в стену, а голова несчастного лопнула, окатив кровавым месивом и принцессу, и стены храма, которые уже падали внутрь вместе с потолочным куполом.
   Оказалось, бедняга священник верил только в свой кормилец храм, а вовсе не в Бога, как и подобает умному человеку. Так объяснит потом это злостное убийство негодяй Вейн, но пока он стоял снаружи, и видел вместе с прочими, как дрогнула церковь от дикого удара, как бы взбухла, вмиг покрывшись сетью чёрных трещин, после чего со страшным грохотом осела, превратясь в каменный холм в густом облаке пыли.
   Зрители замерли с отрытыми ртами, а Вейн и вовсе наземь осел, потеряв с лица все мясные, яркие краски. Но плохо он ещё знал свою поганку, раз так заволновался - когда осела пыль, камни зашевелились, и хмурая принцесса Кристи выбралась из них, как Афродита из своей пены. Камни раздвинулись, как вода, а на бесстыднице остались одни жалкие ниточки от роскошного платья, которое она принялась частенько надевать после прогулки на лунную поляну, в гости к воронам. Вейн сидел на земле, тупо моргая, и жалкая улыбка тихо помешанного освещала его бледную рожу, словно именно его и завалило кирпичом.
   Кристи подошла, отряхивая пыль со своих ниток, и сверкая всякими голыми местами, после чего виновато сказала, что ей скучно ждать под камнями, пока их уберут, и она решила выбраться, наплевав на чудеса, платье и приличия. Вейн очнулся, и закутал её в свой плащ, после чего унёс в кусты перевязывать раны, однако даже царапинки не обнаружил.
   Тем закончилась первая попытка изгнания Чёрной Силы, если не считать гнева местного барона, на чьей земле стоял разрушенный храм. Оказалось, барон немалые деньги отвалил в своё время на постройку. Ну, и обиделся, когда крестьяне поплакались о таком разоре. И на другой день догнал злодеев с наспех собранным отрядом, больше похожим на бунтовщиков, ибо у большинства этих вояк "от сохи" вместо оружия имелись лишь колья и дубины. К несчастью, высокий боевой дух отряда изрядно сбили два послушника из аръегарда, захваченные первыми.
   Они просто глаза выквадратили на наглеца, посмевшего догонять с дубьем будущую королеву Франции, и принялись делить одежду и оружие барона, по праву доносчиков, и не стесняясь присутствия живого пока хозяина. Барон призадумался - таких искренних квадратов в глазах он раньше не видел. К тому же разваленный храм на совесть был выложен, из тёсаного камня, да толстенного. Конечно, не поверил, что храм за минуту развалили - его и за неделю не растащить никому..., кроме королевы Франции, конечно. Особенно, если и храм был неправильный какой-то, раз королеве не пришёлся.
   Короче, с магистром барон разговаривал уже достаточно вежливо, и после долгих уговоров был допущен к присяге на верность будущей королеве Кристи 1. Неблагодарная королева равнодушно согласилась принять в подарок от верного вассала стадо баранов, что барон грозился пригнать завтра же, после чего счастливец ускакал восвояси, обещав и второе стадо подогнать - из своих крестьян, к штурму Парижа.
   Вот так, безнаказанно развалив одну церковь, беспощадная банда отправилась искать следующую. И в течении двух недель только их развалины и оставались позади злодеев. По развалине в день, но однажды ухитрились и две развалить. Но самое богохульное преступление банда совершила в мелком городишке под названием Реймс, где не пожалела совсем небольшую, убогого вида, церквушку. Принцесса Кристи до того уже обнаглела, что попыталась въехать внутрь на рыжем жеребце Кассии, но тот заартачился. Может, поумней хозяйки был, или не хотел из-под камней выбираться, но в церковь так и не пошёл. Принцессе пришлось спрыгнуть с него, и пройти пешком внутрь, где ожидал священник.
   Вся из себя нахмуренная, девчонка остановилась перед ним - тощим, но румяным, и благоухающим всякой алхимией - и процедила сквозь зубы, даже глаз не соизволив поднять, и ещё постукивая хлыстиком по сапожку: - Ну, ты, пьянь жирная! Начинай свою заупокойную, а то некогда мне...-
   - Ангел мой...- только и сумел вымолвить ошеломлённый отец Питирим, и покачнулся в шестой раз, как насчитала по привычке принцесса. Она тоже пошатнулась за компанию, и подозрительно спросила, с чего это святой отец решил причислить её к ангельскому чину?
   - Все девы - ангелы. - С убеждением завзятого развратника оправдался отец Питирим, шатаясь уже в десятый раз, и польщённая принцесса посоветовала ему заткнуться и перестать обзываться, но уже малость потише. Оглядев хмуро тощего священника, она добавила по-прежнему сквозь зубы: - Ты не такой какой-то поганец. Дурак, наверное. Потому я даю тебе шанс спасти шкуру. Вали отсюда, пока цел, пьянь такая - церковку твою и без тебя обещаю раскатать. -
   Отец Питирим был заблаговременно предупреждён о визите королевы, её своенравном характере, и прочем, и уж всякого ожидал, но от таких речей и его заштормило. Впрочем, отчасти в этом была виновата и бутыль с виноградным вином, что пряталась за печью, и к которой отец Питирим успел приложиться несколько раз - для укрепления упавшего духа. Упадок же сей объяснялся вчерашним вечерним визитом двух послушников - весёлых и разодетых в пух и прах, назло нехристям.
   Сообщив о визите Кристи, они обшныряли всю его церквушку, и чуть ли не в карманах пошарили. Нашли и бутыль за печкой, а на предложение угоститься только рожи скорчили, и сами угостили отца Питирима зельем небывалой крепости, когда прощались с ним до завтра. Отец Питирим принял две кружки, и такое на него геройство напало, что готов был немедля выгнать не одного дьявола, а целое их стадо. С утра же его запросто мог побить двухнедельный чертёнок - настолько гудела и трещала голова. Так что отец Питирим просто обязан был основательно приложиться к своей оплетённой бутыли - почерпнуть там здоровья в ожидании гостьи, которая изрядно запоздала.
   Виноват в этой задержке был магистр, которому послушники доложили и о другой церкви, гораздо покрепче и побогаче - тоже недалеко, и он решил объехать эту, намеченную прежде. Она же сама развалится, едва принцесса войдёт - это уже изрядно раздражало магистра. Послушники доложили, что и паства нищая, и церковь еле живая, а сам отец Питирим вообще пьяница и беден, как церковная крыса. Но в последнем вопросе послушники ошиблись, ибо крыса отца Питирима вовсе не была бедной, и уж гораздо толще своего благодетеля, который отдавал ей лучшие кусочки из тех объедков, что иногда приносили ему верующие. С крысой отец Питирим очень дружил, и даже кошек деревенских прогонял из церкви, чтоб не мешали крысе шуршать по углам и слушать его проповеди.
   Магистр не желал тратить время на эту развалюху, однако Вейн, услышав о крысе, увидел в ней Знак Божий. Он поспорил с магистром и настоял на своём, сказав, что насчёт богатства Господь не утруждается. Когда Господь деньги считать начнёт, как умный какой, то вообще конец света наступит.
   Это Вейн хмуро и выговорил магистру, отворачивая лживую морду от принцессы Кристи, которая вертелась рядом на танцующем жеребце Кассии. Принцесса Кристи тоже хмуро выглядела, да и одета была пасмурно, опять в штаны, а вовсе не в платье, потому что Вейн всё равно никуда её не утаскивал уже вторую неделю. И не собирался, похоже, да и замуж вроде не брал, коварный изменщик.
   Было от чего хмуриться, принцесса даже с Гельдой подружилась по сходности злых девичьих судьбин, когда всякие негодяи обманывают доверчивых дурочек, чтобы потом бросить.
   - Все мужчины - негодяи, а уж Вейн - так совсем закоренелый. - Открывала одна доверчивая дурочка глаза другой доверчивой дурочке, которая по наивности и эльфовым наущениям считала негодяями вообще всех людей, в том числе и дурочек доверчивых. Гельда гарцевала на вороной кобыле, которую отобрала у Вейна, потому что понравилась, тем более, что Вейн и разницы не разглядел между отличной вороной кобылой и той клячей, на которой теперь ездил.
   Так что Гельда напрасно придумала тысячу причин для подмены, не до них было негодяю, он уже и принцессе не верил - не хочет она изгонять Чёрную Силу, на самом деле.
   А не верил потому, что невозможным казалось - как могут все подряд заваленные церквями священники - царство им небесное - оказаться неверующими в Бога. Даже магистру - ревностному столпу католической веры - было за покойников неудобно, и он оправдывался, что священникам необязательно верить. Корчить из себя дурака - работа тяжёлая, и потому Господь так хорошо её оплачивает, толща своих работников и одевая их в шелка и бархат. Это ли не доказательство бытия Божия, про что и в Библии написано. Но Вейн всё равно не верил, что все прибитые служители церкви просто умные люди, потому что сам был верующим дураком, и продолжал коситься на принцессу, и молчать про женитьбу.
   Вот поэтому, немножко огорчённая повисшим замужеством, Кристи так невежливо обошлась с отцом Питиримом. Она опять оставалась одна с кошкой, и без защиты в этом страшном мире, где одни только обманщики и предатели, даже такой дурак, как Вейн - а тут отец Питирим перед ней шатается и вином разит, время тянет, да ещё и ангелом обозвал!
   - Начинай. - Прикрикнула принцесса, подойдя к святому алтарю, над которым висела ужасно красивая медная люстра со свечами, блестящая золотом, подаренная каким-то дураком. Она очень понравилась Гельде, когда та утречком заглянула из любопытства в церковь, и Гельда попросила заодно выволочь эту люстру, когда Кристи будет выбираться из развалин. Поскольку принцесса немножко с ней подружилась, то считала немножко человеком - на люстру хватало, короче. Чтобы не лазить под камнями, Кристи встала под люстрой, и повысила голос до командного: - Начинай живо, придурок! -
   Отец Питирим вздохнул и принялся бормотать молитвы Он просил Господа прогнать дьявола из этой безвинной девы, и просил недолго, ощутив вдруг, как могут только дураки, что Господь ему внемлет, причём внимательно, явно склоняясь исполнить всё, что ни попросят. Отец Питирим был не совсем дураком, и потому мигом перестроился просить только себе, раз уж подвалило, торопясь припомнить свои нужды. Давно уже он не ощущал это знакомое всем дуракам ясное чувство, что всё будет исполнено по вере твоей.
   И попросил церковь новую - нет! Настоящий большой собор попросил, да покрасившее, потом еду посытней, вино получше, и сутану шёлковую, и ещё бархатную, и атласную, да и прихожан чтобы подогнал Господь побольше, и прихожанок поласковей, и вообще чтоб жизнь веселей покатила. Он и крысу свою не забыл, попрося сыру, сколько ей захочется и всяких сортов, а то ему кормить бедняжку нечем, даже хвостик облез.
   Увлёкшись этим стяжательством, отец Питирим и о принцессе забыл. Он клянчил и клянчил, весь в Божьей благодати, и глазёнки пьяные закрыл, подняв лицо вверх и улыбаясь, как настоящий дурак.
   Принцесса Кристи ясно слышала его наглые мысленные вымогательства всяких благ у Господа, и немножко ободрилась, увидев надежду на успех - наконец попался верующий священник. Она с уважением разглядывала то его некормленую рожу, то крысу его толстую, которая вылезла из тёмного угла и трусила к отцу Питириму, но вдруг замерла посреди церкви, почуяв чужака. Принцесса тут же запахла по крысиному, и пискнула по крысиному, обозначаясь: - Я своя, такая же крыса. Привет, сестрёнка, я с миром, и драться не буду, тут делить нечего. -
   Примерно это означал подобный писк, и крыса грозно заверещала в ответ, что это она тут хозяйка, вся церковь её, понятно? Брысь отсюда, крыса такая, а то трёпку получишь. -
   Принцесса пискнула в ответ, что сейчас убежит, поджав хвостик, и что признаёт чужое владение.
   Эти звуки и вернули отца Питирима на землю. Он вспомнил, наконец, о принцессе и открыл глаза. Подойдя ближе, он с грозным с ликованием проревел, простёрши правую руку с зажатым крестом: - Именем Иисуса! Изыди, Сатана! Исчадие адово, оставь невинную душу! -
   Принцесса глянула в его пустые безумные глаза - и пустила Чёрную Силу в новое жилище. Отец Питирим покачнулся, замер, и остатки его шевелюры вокруг плеши на голове вздыбились до единого волоска и засияли, когда Чёрная Бесконечность принялась обозначать границы новых владений, чтобы наполнить их собой и привычно взломать, не уместившись. Однако, не считая полупрозрачного тела, границ не оказалось, и Сила устремилась занимать эту новую бесконечность, которая открылась -устремилась вся из прошлого жилища, откуда её гнали.
   Пьянчуга и впрямь верил в Бога.
   Захватить бесконечность, уравняться с ней можно единственным способом - став такой же бесконечностью. И будь Чёрная неиспорченной, так бы и исчезла, тихо и мирно, вернувшись, откуда пришла. Однако дрянная девчонка своими приказами уже настолько её испортила, что Чёрная не захотела растворяться. Она уже поумнела, пусть и совсем немного. Она - бесконечность! - уже знала, что такое граница и запрет. Она научилась подчиняться чужой воле, и поэтому заимела и свою волю, пусть пока небольшую. И Чёрная не захотела растворяться. Она не желала исчезать. Она хотела жить, пусть конечной уродиной - но быть. И Чёрная в ужасе устремилась обратно в принцессу, но была отброшена слепящей стеной ненависти. Чёрная заметалась, цепляясь за тело отца Питирима, но удержаться в нём не могла - она слышала только принцессу, и не чувствовала отца Питирима.
   Эти метания дорого обошлись святому отцу - его затрясло, как листик на ветру, и засияло, как кромку леса на восходе солнца. Крыса аж ротик раскрыла, глядя, как засветился её благодетель. А он и впрямь рассиялся, словно изнутри раскалённый - аж клочья огня срывались с тела. Точнее, клочья чистого света, ибо они светили, но не жгли - срывались и плясали по всей церкви, по её стенам, полу и потолку - и гасли постепенно. Чёрная пыталась зацепиться хоть за что-то в этом мире, но не могла - слепая и глухая без принцессы. Чёрная знала уже, что такое твёрдость, и пустила на зацепку и её, но безуспешно - лишь застучало гулко по всей церкви, загремело и заухало, да так, что крыса метнулась в свою норку, закрывши глазки - и прошибла один из клочков плясавшего огня, одного из многих, начинавших гаснуть и растворяться в бесконечности. Прошибла - и разом огни погасли, а грохот умолк.
   Отец Питирим без сознания рухнул наземь, спасённый своей любимицей от верной смерти, ибо душа уже готовилась покинуть его бренное тело. Ещё повезло, что давненько мяса не пробовал, потому и не сгорел, продержался эти несколько страшных мгновений, пока клочок Чёрной Силы - или она вся, без разницы - прошитый крысой, не уцепился за её тельце. Даже до уровня крысы Чёрной Силе ещё расти и расти - настолько больше знала крыса, и Чёрная мигом переселилась в неё, и не убила, ибо в душе крысы имелась бесконечность страха перед всеми опасностями за стенами родного жилища. Этой убогой бесконечности вполне хватило. Крыса споткнулась, прошибив огненный всполох, но быстренько вскочила, и шмыгнула в свою норку.
   А принцесса Кристи, проводил её взглядом, вздохнула и расправила плечи. Она оглядела всю церковь, и довольно сумрачно, после чего подошла к столику, откуда взяла тяжёлый бронзовый подсвечник. Дальше углядела печь, и решила начать с неё. Размахнувшись, треснула по кирпичам подсвечником, отколов кусочек, и размахнулась ещё раз. Так злодейка и колотила безвинную печку, пока на непонятный стук не заявился другой злодей, Вейн. Он с опаской оглядел церковный свод, всё прочее, и сказал с заботливостью: - Маленькая, ты молодец - батюшку уже угрохала. А чего ж церквушку не завалила, солнышко? -
   - Не знаю, почему. - Весело ответила принцесса, заулыбавшись при виде верзилы всеми своими зубами - крокодилам на зависть.
   - А я знаю. - Грустно сказал Вейн. - Этот мерзавец не только в Бога, он даже в церковь свою не верил. Перестань злиться понапрасну, Кристи. Бросай дурацкий подсвечник, и едем дальше - мы успеем сегодня пришибить ещё одного.-
   - Ещё одного?- Принцесса призадумалась. - Зачем тогда подсвечник бросать? Он удобный. Как дам - и наповал. - Сквернавка примерилась, и показала, сокрушив пока только воздух медным трофеем.
   -Зачем тебе ручки трудить? - удивился Вейн. - Или Чёрная плохо справляется? -
   - Хорошо. Но она ушла. -
   Мерзавец на слово не поверил, хотя и обрадовался так, что побледнел. И решил тут же проверить, недоверчивый негодяй, для чего потянул принцессу за алтарь, оглядываясь при этом и бормоча: - Где же кошка? -
   - З-зачем т-тебе к-кошка? - спросила Кристи, заикаясь на радостях, тем более, что этому способствовали руки верзилы, которые так затряслись, что у принцессы зубы застучали.
   - Да непривычно как-то без кошки.- Пожаловался развратник, приступая к своим развратным действиям - и где? За святым местом, за церковным алтарём! Остаётся удивляться милости Божьей и долготерпению Его - так мог бы сказать сам алтарь, если б рехнулся. Однако этого алтарь не сделал, и потому ничего такого не сказал, не помешав развратникам предаваться своему делу, да так, что на потолке люстра закачалась. Кошка, что прибежала в церковь по следу своей подружки, так и замерла, глядя на эту люстру со свечками.
   Меж тем крыса, успокоясь в своей норке, высунула оттуда носик, углядела лежащего отца Питирима, и побежала к нему, в надежде поживиться крошками в руках или в карманах. Святой отец частенько так валялся, она привыкла. И не заметила опасности, что притаилась за телом отца Питирима. Кошка схватила её одним броском, и тут же принялась злодейски терзать, впрыгнув для удобства терзания на лежащее тело. Однако вскоре злая кошка изрядно озадачилась, а кошкины бровки нахмурились, потому что крыса никак не желала терзаться.
   Впрочем, крыса тоже озадачилась этим - острые кошкины клыки никак не могли пронзить даже крысиную шкурку, хотя кошка старалась - рычала, сопела и пыхтела так, словно кирпича телегу везла, но дело не шло. Чёрная Сила умела держать границу, поэтому кошка пыхтела довольно долго, пока крыса не пришла в себя и у неё в голове не мелькнуло ясное для Чёрной желание вырваться.
   В тот же миг крыса, словно обмылок, выскользнула из зубов кошки. Та завопила, и кинулась в погоню. Крыса завизжала, и кинулась бежать. То и дело кошка её ловила, то и дело крыса выскальзывала. Крыса потеряла направление, и вместо норки побежала к алтарю. Кошка кинулась за нею, и обе пробежали по спине Вейна, пища, мяукая, и царапаясь.
   Развратнице тоже досталось, ибо с плеча Вейна вся погоня спрыгнула на её рожицу, и спрыгивали так невесть сколько раз, потому что невесть сколько бегали вокруг алтаря. Пока кошка не остановилась вдруг с задумчивостью на подлой своей харе, и принялась разглядывать свои когти, подняв лапку к своему носу. Когти оказались в порядке, острые, а замотанная крыса тем временем в очередной раз пробежала по Вейну, наступила на принцессу Кристи, обогнула алтарь и врезалась кошке в зад, после чего свалилась, сопя, как загнанная лошадь. Кошка тоже изрядно отупела от бесполезной беготни, однако не бросать же добычу! Взяла крысу в зубы, и понесла отдыхать, шатаясь, за алтарь.
   - Пришла, наконец. - Сказал ей Вейн разнеженным голосом. - И без тебя справились.-
   - Ага. - Разнежено сказала принцесса Кристи.
   - Му-у-у-у.- от удивления кошка, кажется, замычала, и положила добычу Вейну на плечо. И когда тому пришлось показаться на зов магистра, зашедшего в церковь, на обоих его плечах сидели, высунув языки, крыса и кошка. Поскольку негодяй принялся застёгивать свои штаны, магистр с изумлением поинтересовался, что делал злодей с бедными животными, на что тот довольно ответил, что царапался от них. Точнее, они его царапали. Ну, и топтали, словно стадо слонов, невольно помогая в богоугодном деле, раз уж оно происходило за алтарём.
   - Ага. - Подтвердила принцесса Кристи, показывая из-за алтаря покарябанную рожицу. Помятая и сияющая, словно роза после грозы, девчонка принялась тоже, видимо, застёгивать свои штаны.
   Магистр сообразил, в чём дело, и упрекнул святотатца: - Нашёл же место! За святым алтарём, в церкви, и при покойнике. -
   - Место отличное. - Согласился тупица. - Святое, и покойник не мешал, тихий. -
   Сказав это, Вейн подхватил на руки принцессу, и двинулся к выходу, не глядя под ноги. И споткнулся об отца Питирима, что неудивительно для такого негодяя. Он едва не выронил из лап дрянную девчонку, которую прижимал, словно невесть какую хрустальность, а уж бедных животных так и сбросил вниз. Обе шлёпнулись на отца Питирима, он очнулся и застонал.
   - Живой. - Удивился Вейн. Потом обрадовался. - Никуда не едем, пока он нас не обвенчает.-
   Однако венчание состоялось лишь вечером следующего дня, ибо отца Питирима пришлось долго отпаивать вином и раскармливать мясом. На радостях Вейн подарил отцу Питириму самогонный котёл, чем заставил прослезиться.
   - Услышал Господь мою молитву. - Сказал священник, глядя на капель из отводной трубки - весёлую, как будущая жизнь.
   - Услышал, услышал. - Сказал Вейн, брякнув под нос святому отцу полмешка явно не серебра.- В другой раз, чем Господа беспокоить, мне скажешь, или Сэму - мы на то и созданы, дураки, чтобы творить Его волю.-
   Такая злостная гордыня не могла пройти незамеченной для святого отца, и Вейну пришлось пудрить мозги отцу Питириму соблазнами своей веры, которая и названия ещё не имела, как ни спрашивал про него святой отец. Впрочем, Вейн и название сразу придумал, вспомнив ответ магистра на его богословскую болтовню. Магистр назвал её протестом против существующего положения в католической вере. Но любой протест - это разрушение, а не созидание, и потому нечего тут обсуждать.
   После первого стакана Вейн так и заявил, что решил назвать себя протестантом, а веру свою - протестантской. Она отличается предельной свободой в общении с Господом. Вейн сам установил язык общения - Знаки, которые Господь ему посылает. Это деньги, во первых. Где они капают и светят, туда он и идёт. Ну, и прочие благостные знаки, по мелочи, долго перечислять, можно любые установить.
   Ведь Богу плевать, на каком языке говорить - лишь бы люди понимали. Если святые отцы думают, что только они такие умные, чтобы с Ним общаться, это их дело. А Вейн дурак, и его удивляет, почему Господь не является людям в виде лягушки? Он, может, и являлся, но никто не обращал внимания на Его кваканье. Если Бог хочет, чтобы мы Его понимали, то будет вынужден говорить на нашем языке. Вейн послушал толкования Библии и по православному, и по католически, и запутался в противоречиях. И не знал - чего от него Господь хочет, и в чём смысл его бессмысленной жизни. И ни один священник не мог перевести ему волю Господа - все чушь мололи. Если Господь хочет, чтобы Вейн исполнял Его волю, пусть говорит о ней на языке Вейна. И едва установил Знаки, как язык общения с Господом, всё стало просто и ясно - и что делать, и кто виноват, и куда идти.
   Делать волю Бога, виновата всегда собственная дурость, а идти за монеткой - где больше, туда и топай. И долго ещё соблазнял негодяй, но отец Питирим не поддался злопыхательской ереси Вейна. Не иначе, как сам Господь, увидев слабость святого отца, поспешил укрепить его дух тремя подряд стаканами свежего горючего, да так, что отец Питирим свалился истинным католиком.
   И напрасно Вейн разорялся о тонкостях новой веры - слышала его только крыса из своей норки, но согласие выразить не смогла, занятая поеданием сыра, который вдруг оказался под носом, едва она проголодалась и вспомнила его вкус и запах.
   А магистр ехидно посоветовал Вейну попросить у Господа какую-нибудь новую страну, где нет никакой веры, и в ней проповедовать свои бредовые идеи, а здесь его ждёт славная судьба всех пророков - убьют, когда надоест. И как тогда бедная жена огорчится - почти как сейчас огорчается бедная невеста, когда одна осталась наедине с трудностями, пока жених пьянствует и болтает.
   Только тут Вейн заткнулся и убежал к принцессе, которая чинила подвенечное платье, и так помог его чинить, что на другой день так и пришлось надеть его с дырками и лохмами.
   А венчание выдалось на славу. Вся банда послушников вопила "Слава королеве!", да так, что церковь дрожала, а уж снаружи все их приспешники орали на весь городишко. Магистр, весь в чёрном, неприметно сиял позади невесты, рядом с толстым Сэмом, который сиял раскормленной рожей позади жениха, который тоже сиял здоровой своей мордой, поглядывая на невесту, которая сияла больше всех, поганка такая.
   Отец Питирим, набитый с утра ветчиной и остаканенный горючкой, сильно умилился и подумал, что никогда не видел столь радующей глаз пары. И тут осквернённый алтарь, малость рехнувшись, наверняка тоже подумал, что больших мерзавцев, чем этот верзила и его бандитка, он ещё не видывал. Ишь, рассиялась девчонка! Щёчки розовеют, как у самой невинности, а между тем за хрупкими на вид плечиками горы трупов и толпы обворованных и обиженных. Из-за паршивой кошки она убьет человека, глазом не моргнув, а уж развратница такая, что путалась со всеми, кто на пути в штанах попадался.
   И верзила ей не уступает. Выкормил злющего дракона, и перебил кучу безвинного народа, разорив целый город, и продав всех, до кого руки достали. А уж врать и развратничать он научился наверняка раньше, чем ходить.
   И этого выродка Господь избрал своим пророком?! Неужели не нашёл лучшего в целом океане из людской грязи? - так наверняка думал рехнувшийся святой алтарь, пред которым венчались негодяи.
   Но тут, скорее всего, алтарь вспомнил всех, кто венчался перед ним прежде, и не мог не признать - если они и меньше народу перебили или меньше наразвратничали, так случая не представилось, хотя старались не меньше. Так уж устроены люди, что за родную матушку способны вырезать всё остальное человечество. Что говорить, если сам Господь запутался в их делах, когда все правы и все хотят лучшего, не замечая, что идут по трупам.
   Господь решил их простить - не ведают, что творят, поленившись перебить их в очередной раз очередным потопом. Понял, что этим ничего не докажет перебитым, и тем более не докажет будущим - они же не перебитые. И наверняка святой алтарь тоже решил простить, не желая окончательно рехнуться до того, чтобы высказать всё громогласно. Люди как люди. Не хуже других..
   Так и обвенчались Вейн с принцессой Кристи под молчание алтаря, о чём алтарь уж точно пожалел чуть позже, убедясь, что молчание не помогло ему уцелеть от негодяев. Дело в том, что Кристи, выйдя из церкви под ликование толпы, изобразила озабоченность чуть сдвинутыми бровями, и велела Сэму принести молоток. А лучше кувалду, потяжелее. И спустя короткое время принялась стучать по стене церкви молотком, потому что кувалда оказалась настолько тяжела, что дохлячка не смогла её размахнуть.
   Вейну поганка объяснила, что обещала отцу Питириму разрушить церковь, и врать ещё не научилась, как ни старается. Однако злодей только обрадовался, и после недолгих пререканий с магистром вся банда дураков так и накинулась на церквушку, круша и растаскивая кирпичи. Вскоре прибежал старшина Реймса, которому донесли о злодеянии. Точнее, не прибежал, а притащился, ибо ещё вчера дал присягу на верность королеве. И стражники с ним притащились, не зная, что делать со своими пиками. Если б их не подталкивала возбуждённая толпа горожан с дрекольем, магистр бы и не заметил визита городских властей. Но горожане присягу не давали, и магистр предложил Вейну объяснить им это бессмысленное злодейство, раз он дурак, и не видит разницы между злом и добром. Вейн не видел, и потому быстро убедил горожан, что глаза их обманывают.
   - Истинно в Библии сказано, - возвысил голос негодяй, чтобы перекричать возбуждённую толпу, - и про вас сказано, что смотрите, а не видите. А приглядитесь - это расчистка места от рухляди, что лишь оскорбляет Господа. Для постройки собора, достойного для венчания французских королей. Ну, и достойного Господа, само собой.-
   Вейн обозвал их нехристями и даже вовсе атеистами, раз даже церковь разломать не хотят, и замороченные болтуном горожане рьяно кинулись разбивать каменные стены.
   А магистру пришлось горько пожалеть, что науськал на горожан Вейна, ибо горожане уверовали в Собор, и потому не отпускали, пока магистр не разгрузил от золота четыре лошади - в задаток для начала работ. Это заставило магистра принять-таки капитуляцию Кия, скрежеща зубами от обиды. Ну, не совсем принять, а заметить хотя бы, что Кий существует, и предлагает принять его капитуляцию. И золото принять, само собой. Уж очень дорого выходила постройка огромного собора, ибо прохиндей отец Питирим, глядя в небеса с ухмылкой тихо помешанного, упорно стоял на своём - Во-от такой Соборище! А не вот такусенький. По воле Господа. Всё.-
   Посчитав оставшуюся казну королевы, магистр был вынужден высказать сквозь зубы своё мнение первому пойманному шпиону из тех, что всегда крутились неподалёку. Он сказал, что королева Кристи может согласиться принять капитуляцию, хотя очень разобижена за смерть близких и вероломный захват города. Но готова простить эти мелочи, если Кий оплатит постройку небольшой церквушки в здешнем городишке. Отец Питирим - вот тот, в рясе, похожий на пьяницу - знает все размеры будущей церкви. Такой жест доброй воли будет принят королевой весьма благосклонно, если Кия не опередит кто другой. Желающих понравиться будущей королеве Франции пруд пруди, приходится отгонять, как мух. Только ради прежней дружбы советую, понятно?
   Высказав это, магистр дал шпиону золотой, что в кармане завалялся - за усердие.
   Надо было видеть, какой надеждой вспыхнули глаза Кия, когда Сен доложил ему мнение магистра.
   - Господь услышал мои молитвы. - Прошептал Кий, плюхаясь на подушки в шатре, который был установлен в большой гостевой зале королевского замка - прежде тут устраивал пиры старый король.
   - Сколько золота требует магистр? -
   - Боюсь, немало. Мы же шесть лошадей с деньгами заблудили в его лапы - и то на церквушку не хватило. Я соберу ещё, сколько можно.-
   - Быстрее собирай. - Раздражённо сказал Кий. - И заблуди шпиона с известием, что я согласен. Неужели я, верующий в Христа, пожалею денег на поганую церквушку? Попроси выслать посла для переговоров, не дожидаясь золота. -
   - Если и вышлет, то послушника Клея. - Сказал Сен. - Он проверенный Иуда, которому можно доверять.- Подумав, добавил: - Или не доверять.-
   Кий только вздохнул. Европа, мать её - тут ни в чём нельзя быть уверенным. Впрочем, эти шпионские мелочи Кия не особо занимали, его другое мучило, и давно - но только теперь он решился посоветоваться с Сеном.
   - На кой чёрт Небо - или Господь - толкало меня в Европу, если Европу забрала Кристи? -
   Сен ответил, что этого никто не знает, даже магистр. Хотя скажет, что знает, но не скажет. А скажет - так соврёт. А не соврёт - всё равно верить ему нельзя.
   - Может быть, Вейн знает про Божью волю? - спросил Кий.
   - Этот знает.- Согласился Сен. - Уверен в этом, по крайней мере. Магистр считает его пророком, но магистру верить нельзя. -
   - У нас разве мало своих пророков? - повысил голос Кий. - Неужели нельзя выяснить волю Господа? -
   - Вейн говорит, что Сам Господь не знает свою волю, а ждёт, пока Вейн объяснит.-
   Кий вскочил на ноги с шёлковых подушек. Он вышел из шатра, и принялся мерить залу широкими шагами, от стены до стены. Сен семенил рядом, но чуть позади, словно шакал за волком.
   - Ладно, - злобно сказал Кий, - пусть я дурак, как утверждает этот паршивый пророк - жаль, Господь уберёг его от кола. Но чем, кроме Божьей воли, объяснить моё дурацкое положение?! Слишком похоже на издевательства.-
   Кий выдернул меч, и сходу рубанул в сердцах по углу шатра. Тот осел одним углом, а Сен почтительно отступил.
   - У меня лучшие войска во всей Европе и Азии! - заорал Кий, кромсая угол шатра. - Мои командиры тупы и упрямы, как булыжники. Моих солдат била сама Белая Ведьма, но они остались солдатами. Теперь даже войско Большого Желтяка они встретят, зевая от скуки. Наши легионы сжуют в кровавую кашу хоть легионы самого Дьявола, если там не будет рыжей чертовки на рыжем жеребце. А я не могу идти на Европу! -
   - Могу сообщить, что теперь идти вроде можно. - Нерешительно сказал Сен. - Шпионы докладывают, что Кристи не смогла развалить церковь в Реймсе - её пришлось разбирать вручную. Да и священник уцелел. Может, из принцессы удалось изгнать Чёрную Бесконечность? Или это козни нашего друга, который хочет заманить нас в ловушку? -
   Кий подскочил ко второму углу шатра, и тоже рубанул. Ударил потише, но завалился весь шатёр. Рубить в зале вроде нечего больше, и Сен отступил ещё на шаг. Повелители - парни горячие. Но Кий сунул меч в ножны.
   - Что с того? - остывающее сказал Кий. - Когда понадобится, принцесса вернёт её обратно. Да и не верю, что магистр или Вейн откажутся от Чёрной Силы. Нас обманывают. -
   - Возможно, и нет. Если магистр и впрямь дурак, только очень хитрый. Такой может и отказаться от Чёрной Мощи. - Сен вспомнил, как магистр высыпал ради Крещения золото в запруду, и добавил: - А он точно - дурак. -
   - Похоже. - Проворчал Кий. - Сам ведь кол выбрал. Ну, не дурак ли? Но Вейну сразу веришь, что полный дурак, а этому угрю - разве можно поверить? -
   Опустив плечи, Кий продолжал: - Если Чёрную изгнали, тогда почему они с такой наглостью прут на Париж? Почему открыто объявляют Кристи новой королевой Франции? Если надеются на Чёрную Силу, то Парижу можно сочувствовать. Если только на волю Господа, боюсь, у Парижа появятся шансы на победу. -
   Сен тяжело вздохнул. - Разумеется, магистр заверяет всех, что они полагаются только на Божью волю, однако его послушники шепчут по секрету всем желающим, что магистр надеется на войска Вашего Величества, так как он заключил с вами тайный договор. Врут всего за золотой. -
   - Да он лучше на кол сядет, чем призовёт меня в Европу. - Угрюмо сказал Кий. - Да и что может гарантировать такой договор? -
   - Гарантии договора продают только пятеро самых преданных из всех продажных послушников - за сто золотых. Магистр обещает вам руку принцессы Кристи, если поможете посадить её на престол.-
   Кий горько усмехнулся. - А он у самой Кристи спросил? Кто этому поверит? -
   - Многие верят, из европейских королей. И давят на Париж, чтобы распахнул ворота и дорожку к трону выкатил. Это лучше, чем нашествие. А трое самых преданных из всех продажных послушников за тысячу золотых выдают истину. Вашему Величеству сейчас не до Европы, потому что к перевалу подходит войско Большого Желтяка, который и точит зубы на Европу. Для успешной обороны вам нужен крепкий тыл - а что может быть крепче Франции, где на престоле сидит ваша жена? А чуть позже, когда Большой Желтяк вымотается долгой осадой, Ваше Величество пойдёт на Китай - если его поддержат европейские короли - занимать более достойный трон Большого Желтяка. Многие короли уже подсылают магистру шпионов с предложением о военном союзе против Китая. -
   - А ведь это враньё уже похоже на правду. - Кий задумался. - Вполне может стать правдой. -
   - Да, в это верят очень многие. Но настоящую истину - для совсем уж недоверчивых - продаёт лишь один проверенный Иуда, послушник Клей, за пять тысяч. Он утверждает, что магистр является незаконнорожденным сыном Большого Желтяка, посланным в Европу ещё в юности. И вот теперь любящий отец прислал ему в помощь ваше войско, чтобы сподручней захватить всё, что нашпионил. Однако магистр успел полюбить Европу, и желает договориться с ней по-хорошему. Французский престол его дочери Кристи вполне разумная цена за отказ от нашествия.-
   - Так вот на что он надеется! - поразился Кий. - Незаконный сын Большого Желтяка! -
   - Если на то пошло, мы больше похожи на Большого Желтяка. - С обидой сказал Сен. - Но в сыновья не лезем. Очнитесь, повелитель. Как говорит Вейн, в подлости верится легче, ибо вера и есть человек. В это последнее, наглое до безобразия враньё все верят сходу. Но пока наглые надежды на волю Господа вполне оправдываются. Мелкие бароны присягают новой королеве без колебаний и вперегонки, а те, кто покрупнее, выжидают, но главное - не пытаются мешать.
   Поэтому захват Парижа возможен, король Франц начал набирать войско. Прочие короли тоже. У герцога Анжу тридцать тысяч наёмников. Король Бретани набрал двадцать тысяч головорезов. Король Гаскони - пятнадцать. В Каталонии вовсю идёт набор рекрутов. Даже король Пруссии, извечный враг французов, прислал королю Францу предложение о помощи. Правда, ещё раньше он послал шпиона к магистру, с точно таким же предложением, но тот заблудился и прибился к корпусу Я-Мо. Кстати, эти сведения от него. Словом, все готовятся к войне, хотя никто точно не понимает - против кого. Во всяком случае, против магистра никто не выступает открыто - боятся полчищ желтяков за его плечами, хотя этот мерзавец не желает с нами разговаривать. Хорошо, от денег не отказывается. Если это хамство не Божья воля, тогда что она такое?-
   Видя, что Кий заугрюмился, да с таким печально-покорным оттенком, Сен повысил голос.
   - Да очнитесь же, повелитель! Европа - ваша. Паутина магистра заплела всем и мозги и глаза, но мы-то знаем истину. Всё в ваших руках, повелитель. Один взмах меча - и паутина лопнет. Любой барон прихлопнет его, как муху. Когда я читаю донесения от шпионов, мне хочется завыть - Очнитесь, люди! Вас водят за нос! Если даже Бог существует, он всегда на стороне сильного! - Выслушав Сена, Кий с завистью заметил, что тот счастливый человек, и ума у него палата. А Кию уже нет дороги назад, в мир разума. Он уже опалён безумием Бесконечности. И уверен, что с Божьей волей спорить бесполезно. Но можно и нужно. И если магистр переходит пропасть к Парижу, можно сказать, по канату, отчего бы не толкнуть его хорошенько? Сену ничего в голову не приходит?
   Сен обрадовался, и предложил: - Давайте обрушим на магистра корпус Я-Мо. Сразу станет ясно - есть Чёрная Сила у Кристи или нет.-
   - А если есть? Мы потеряем эту армию.-
   - Зато сохраним нашу. Другие способы вообще не сработают.-
   - Не лучше ли отозвать корпус Я-Мо в наше расположение? - Недовольно сказал Кий. - Всё-таки двадцать тысяч. Глупо терять их. -
   - Я уверен, что Я-Мо вырубит всех. -
   - Всех бы не хотелось. - Мрачно возразил Кий. - Как я узнаю Божью волю без Вейна? А девчонка? Она же не убила меня в Чёрной Бесконечности. Да и магистр гораздо полезнее живым, чем мёртвым.-
   - Если они нужны Господу, он их сохранит. - С плохо скрытой насмешливостью возразил Сен.- Раз вы поверили в Бога, то должны согласиться, что против его воли и волос с головы не упадёт.-
   - Была нужда Господу заботиться о таких мелочах. - Усмехнулся Кий. - Ты лепишь словами свои фантазии, а вовсе не Господа. Так и делают отцы церкви. Ты лучше посмотри, и увидишь, что мелочёвка вроде снятых вместе с волосами голов полностью в наших руках. Сложность в том, что снятые или неснятые головы всё равно находятся в воле Господа, как челноки в реке, утонувшие или на плаву. Ещё большая сложность увидеть эту невидимую реку, и попасть в русло, где тебя несёт, как на крыльях, и города сдаются сами собой, где твои войска всегда непобедимы, и даже предательство лишь увеличивают твою мощь. Вейн, подонок, её видит. Я - пока нет. Я не хочу ошибиться, и пойти поперёк - тогда города придётся брать по ковру из трупов своих солдат, а крепостные стены разбивать до последнего кирпича.-
   - Вот для уточнения Божьей воли нам и следует обрушить Я-Мо на этих проходимцев. Я уверен, что она - в захвате Европы Вашим Величеством. Этому мешает только Белая Ведьма. Или уже не мешает? Это и прояснит удар Я-Мо. А если Господу нужны эти мелкие пророки, он их сохранит.-
   Кий думал недолго. В самом деле, надо искать выход из его дурацкого положения. Или сделать его, этот выход. И сказал угрюмо: - Хорошо. Немедля пошли гонца с приказом для Я-Мо. Сразу же, как только ускачет гонец к магистру, насчёт церкви. -
   - Можем, пока придержим золото? До прояснения. Нам тоже нужно.-
   - Господь пришлёт, не беспокойся. - Нетерпеливо сказал Кий. - И потому гони монету, Сен, и утешайся тем, что мы сдохнем, а церковь останется. Ты же умный, тебе хватит. А я не вижу никакого смысла ни в постройке церкви, ни в её развалинах. Это Знак на переговоры - и мне достаточно. Наверняка магистр пришлёт кого-нибудь. -
   - Лишь бы прислал послушника Клея, я уже соскучился по его толстой роже. А потом он всё продаст, он такой - не человек, а одна радость. Честный, искренний. Божий человек, одним словом. Недаром магистр называет его Иудой. Ведь тот был единственный, кто по настоящему верил в Христа. Настоящая дрожжа - без таких всё дело встаёт.-
   Надежды Сена сбылись - вскоре магистр и впрямь прислал с посольством послушника Клея. Потому что надоела его вечно сияющая толстая рожа, которая постоянно клянчила позволения насчёт вдовы со щами. Вейн уже давно гнал того за вдовой, потому что та со щами, горячими и мясными, но послушник не ехал, долбил магистра, главу Ордена, потому что упорно считал себя послушником. И ныл, что человек он всё одно пропащий, раз Иуда - так и жить надо по иудиному, в мучениях на вдове и на щах, а?
   А теперь, отослав толстяка с посольством, магистр сказал послушнику Алену, глядя вослед могучей задницы, что подскакивала в радостный такт лошадиного галопа: - Всё ведь продаст, Иуда. -
   - Продаст. - Согласился легкомысленно Ален. - Но ему не поверят.-
   - Кий, он же с придурью. - С досадой сказал магистр. - Такой может поверить. И тогда придётся делиться.-
   - Он с придурью, но не полный же дурак. - Успокоил Ален. - Да я и сам по утрам не верю, что мы всерьез делим весь мир. Но к вечеру Вейн так голову заболтает, что поневоле верится. Вчера мне Африку жалко стало. Хорошая ведь земля, жаркая, щедрая и плодородная - чего она Вейну плохого сделала? -
   - Это его Сэм с толку сбивает. Он всех недолюбливает, кто не германец. Африканцы к тому же чёрные. Так что им не повезло - кому-то надо пасти стада и выращивать урожаи на этой Новой Земле, которую Господь создаст по заказу Вейна? -
   - А создаст ли? - неуверенно сказал Ален, и оправдался: - Сейчас утро.-
   Магистр усмехнулся.- Как говорит Вейн - а куда Он денется? Это я, дурень, подсказал Вейну мысль выклянчить у Бога новую землю, где он сможет свободно расселять своих последователей протестантов и насаждать свои протестантские ереси. Кто ж знал, что он воспримет мою шутку Знаком Божьим.-
   - К чему? -
   - К Новой Земле, которую Господь создаст для него и прочих дураков. Он клянчит такую, чтоб местного народа почти не было - кроме нескольких племён, чтоб было кому дорогу показывать, и чтоб немножко повоевать, для забавы и рассказов внукам - какие мы герои.едь тот был единственный, кто по настоящему верил в Христа. агистр называет его Иудой. единственным верующ Как я убедился, Господь прислушивается к этому мерзавцу, и я не могу позволить своему недоверию поднимать голову. Значит, будет и Новая Земля, и чернокожие рабы из Африки, которые будут обрабатывать эту землю. Тем более, Вейн сказал, что Господу наплевать и на Африку, и на африканцев. Господь вечен, и смотрит по иному, нежели мы. Он видел пустоту вместе Африки, и видит будущую пыль вместе Африки, и потому - что ему Африка? Это наше дело, Африка, пока мы здесь живём. Боюсь, и вся земля в руках людей, и лишь от нас зависит - раздолбать её вдребезги или возделать до цветника, а Господь этого даже не заметит. -
   Посреди речи подошёл послушник Гнида, который и спросил с недоумением: - Что же тогда видит Господь? -
   - Он видит лишь равное Ему по бесконечности, тупой отрок - души людей. И то лишь зовущие Господа. Им он и помогает в адском тернистом пути здесь, на этом свете - на пути к Нему. Так что зря ты, послушник Гнида, оспорял вчера Вейна, что Господь не допустит такого истребления негров, рабства и торговли людьми. Правильно он сказал- какое дело Господу до толстомясых негров, которые колбасят друг дружку дубинами из-за кусочка цветного стекла от проезжего купца? Эти негры способны истребить соседнее племя из-за украденной толстозадой негритоски - и истребляют. А потом лопают перебродивший кокосовый сок и пляшут ночь напролёт. Это для Господа так же бессмысленно, как их будущее рабство на плантациях Новой Земли.-
   Тут магистру в голову пришла мысль, и он замолчал, думая наверняка о воле Господа, которую Вейн разбалтывал налево и направо, после чего сказал послушнику Алену: - Пока Вейн не вспомнил про Испанию, я возьму её себе. Пусть мои испанцы торгуют этими черными - для Господа - брёвнами. Я вдруг увидел трюмы кораблей, битком набитые живым товаром. Испания озолотится, по воле Господа. Может, храмов Божьих побольше построят.-
   - Кому-то неграми всё равно торговать придётся. - Рассудительно сказал Ален. - Вейну на его Новой Земле этих рабов понадобится много. А на вашей, на южной части Новой земли, они разве не будут работать? Золото за рабов, я думаю, вам и на том свете пригодится. -
   - Конечно, пригодится, раз мы собираемся управлять и устраивать жизнь людей оттуда по плану Вейна. Золото - единственный рычаг. Стоит помахать перед носом золотой монеткой, у всех глазёнки загораются. Эх, какие счастливые люди. Но я их понимаю. Но не могу понять Вейна, который завидует этим несчастным. Кстати, о золоте. Ален, напиши вдогон к Испании ещё одну просьбу для Господа. Раз Вейн уверен, что все они будут исполнены, пусть в нашей части Новой Земли Господь сделает большие запасы золота. Испанцы - люди умные. И гонять по морю в такие концы - от Европы до Новой Земли и обратно - просто так нипочём не будут. Я их знаю. Они вообще в ту сторону не поплывут, на край земли, и все разговоры о новой жизни и возможностях на открытых землях вызовут у них только бычачий взгляд, какой видит тореадор на ихней корриде. А вот поплыть за золотом - дело другое. Запиши - пусть местные аборигены выдумают для испанцев легенду понаваристей - о Золотой Земле, скажем. Как это по-испански? Эльдорадо? Красиво звучит, испанцам хватит. Запиши про Эльдорадо, тогда мои умники вдоль и поперёк истопчут мою южную часть Новой Земли в поисках Эльдорадо.-
   Магистр вздохнул и задумался, пока Ален скрипел гусиным пером.
   Потом сказал: - Да, истопчут, а заодно заселят и освоят, и построят новую жизнь. Ну, и вколотят в тех, кто уцелеет из негров и аборигенов, славные идеи Христа о милосердии и всепрощении. Вейн пророк, он может болтать что угодно, а нам, скромным труженикам веры Христовой, приходится воплощать в реальность весь его бред. Кстати, напомни, как назвали наши мерзавцы эту Новую Землю - никак не могу вспомнить это дурацкое слово -
   - Америка. - Сказал Ален. - Это же просто запоминается. Ай эм Ри и К, если сказать по нашему, по английски. В переводе - я король Ри с моим народом. Или страна эльфов, как и хотела Кристи.-
   Магистр опять на минутку задумался, пока Алан скрипел по пергаменту своим пером, то и дело макая его в чернильницу на поясе. Гнида вытянул шею, выглядывая в писанине знакомые буквы - послушники упорно учили его грамоте, и уроки не прошли даром.
   - Плевать на названия, их пусть болтун выдумывает. Меня дела заботят. А наши с ним задумки на что-то похожи, тебе не кажется? - Сказал магистр весело. - Может быть, так и Господь придумывает, а его верный архангел Сатана претворяет в жизнь Божий Замысел? И он всегда, конечно, виноват. Как и я. Надо будет у Вейна спросить - что он об этом думает? -
   - Лучше не спрашивайте. - Ален обеспокоился. - Он присмотрится, и не увидит разницы между...-
   - Ему можно, - перебил магистр, покосившись на Гниду, - он дурак, и вообще полный подонок, для которого нет ничего святого. Конечно, разница между Господом и Сатаной просто огромна. Они смертельные враги, как и мы с Кием. И если наш выродок даже увидит полное единство между Ними, то вспомни, что он дурак. Короче, мы примерные католики, для которых Господь - это Господь, а Дьявол - враг человеческий, и все, кто их путает, так и просятся на верёвку. Аминь.-
   - А как же Вейн? -
   - К сожалению, он наш начальник, а начальник - всегда умнее, пусть и полный дурак. Когда очутимся на небесах, там выяснится, где истина, а тут всё равно не понять, понял? -
   - Нет.-
   - И хорошо, ибо вместо понимания нам дана вера. Веруешь ли ты, любопытный отрок, послушник Ордена святого Креста, в Библию, Христа, Господа и прочее, во что следует верить по католическим канонам? -
   - Верую. - Гнида заулыбался. - Это да. А понять и объяснить не могу. -
   - И не пытайся даже, а то рехнёшься, как Вейн. Хватит нам и одного пророка. И болтовни хватит - оставим её Вейну. Ален, займёмся лучше делом. Надо нахапать как можно больше, на случай прибытия Кия. И успеть записать в Чёрную Книгу. Если мы не обделим Вейна и нашу королеву, то их обделит Кий.-
   - Кий сюда не приедет. Это же вторжение. Господь не допустит. -
   - Если он поверит Клею, то явится без войска.-
   - А если с войском? Может, лучше было послать меня? -
   - Это восприняли бы как моё нежелание вступать в переговоры. Правда, я всё равно не желаю вступать в переговоры, но жизнь, собака такая, заставляет. Пугать Европу его армией можно и без Кия, однако его войско надо куда-то девать. Пока он не решился двинуться в Европу. Самое лучшее - развернуть его обратно. Пусть крошит своего Большого Желтяка. Но уговорить Кия сможет только Вейн.-
   - Кий не прибудет. Пришлёт Сена, в крайнем случае.-
   - Посмотрим. - Беспечно сказал магистр.
   Посмотреть пришлось спустя неделю - Господь прислал для переговоров именно Кия, с небольшим отрядом в сотню сабель отборной, надо сказать, сволочи, который носил название Иностранный Легион. Кий положился на Божью волю, наплевав на все опасения Сена насчёт покушений от рыбины, однако это мог оценить только Сен. Даже рыбина магистр не оценил, уверенный, что Кий надеется на двадцатитысячное войско Я-Мо, что спешило прямиком к ним, по донесениям шпионов. Впрочем, насчёт опасений за свою жизнь Кия разубедил скорее Главный предсказатель, и вовсе не по магистровой подсказке, ибо и сам удивлялся, насколько ослепительно чистым выглядел невидимый другим квадрат будущего. Так искренне уверял, что Кий поначалу усомнился, и посоветовал протереть глаза, пусть они и внутренние.
   Успокоясь же за свою жизнь, Кий начал выяснять другое.
   - Ты запроси поточнее. - Требовал он на ночных предсказаниях, ёрзая от нетерпения. - Буду ли я великим покорителем мира, если поеду вперёд без войска? -
   - Так точно. - Бормотал потрясённый колдун. - Так всё и сияет. -
   - Ну, Господь. - Шептал потрясённый Кий. - Даёт, родной. Услышал мою просьбу, и рыбина сдаст мне Европу на блюдце.-
   - Не может быть. - Недоверчиво шептал в ответ Сен. - Скорее небо упадёт. А будущее потому сияет, что Я-Мо вырубит всех под корешки. -
   Ночами Кия мучили те яркие сны, что и раньше, перед походом. Грохочущие конные лавы в блеске стали, пылающие города, победный рёв его легионов, и поля, заваленные кровавыми трупами. И на утренней молитве Кий шептал себе под нос: - Не волнуйся, Господи, не заржавеет за мной исполнить волю Твою, ибо дурак я искренний и от души, как открыл мне это Твой пророк Вейн, хотя он и мерзавец. Как и все, впрочем. И я тоже.-
   А тронувшись в путь, Сен и Кий всю дорогу приставали к послушнику Крою, мешая любезничать со своей вдовой.
   - Ну ты, Иуда! Совсем щами обожрался. - Недовольно шипел Сен. - Ты припомни получше - они всю Новую Землю поделили? И ни кусочка нам не оставили? -
   - А я как же? - обиженно шипел Кий. - Мне что от Новой Земли отломится? -
   - И вообще, - шипел Сен, - откуда они выкопали эту Новую Землю?-
   - Не знаю. - Огрызался Крой, рыгая запахом утренних горячих щей со стаканом горючки. Толстые щёки его колыхались в такт лошадиному шагу, вдова впереди него мурлыкала, управляя бедным перегруженным конём, и Крой, держась за вдову, в который раз продавал, что всё, всё в мире уже поделено, только Африка осталась, но и её наверняка уже прибрали к рукам. Но говорил настолько сонно и разморено, что становилось ясно - подлец и не думал напрягать свои заплывшие щами мозги. Приходилось трудить собственные, чтобы вытащить из жирного увальня хоть что интересное.
   - Кто Британский Остров забрал, вспомни. - Теребил Сен.
   - Магистр забрал. Он же британец. - Вспоминал Крой.
   - А германские земли? - теребил Кий.
   - Их забрал Сэм. Он же германец. -
   - А Кристи что захапала? - не отставал Сен.
   - Принцессе Францию всучили.- Крой заулыбался. - А поскольку ей наплевать, наш магистр всю Францию по тихому обрисовал.-
   - Где?-
   - На Чёрной Карте Будущего. Но это страшный секрет, под угрозой отлучения от Ордена.- Крой сонно хмурился.
   - Тебя уже отлучали. И про Чёрную Книгу Будущего ты уже всё продал, глупо молчать. Откуда взялась эта Чёрная Карта мира? Неизвестных земель на земле не счесть.-
   - Её Кристи по памяти нарисовала. Она же с эльфами путалась, и много чего знает, да молчит. Пока Вейн её не спросит.-
   - Ты про Францию вспомни. Сильно её магистр обрисовал? - Спросил Кий.
   - Ещё бы! - с гордостью сказал Крой.- От всей Франции он только Париж оставил. А свою Британию раздул, как пузырь, чуть не на Европу. И зацепил Германию, которую Сэм рисовал. Тот заметил, и так разорался, что притащился Вейн, разбираться. Увидел Карту, и обиделся за свою поганку.. , то есть, за Её Величество обиделся. Взял перо, и загнал магистра обратно на Британский остров. Теперь Чёрная Карта Будущего вся перечерчена границами, а ведь каждая граница на ней - будущая война, вот какой злодей этот Вейн. Ведь каждую их границу на карте придётся людям передвигать, пусть и в разные времена. Да все желающие границы начертили. Одна Испания ничего не начертила, только хохочет.-
   - Кто - Испания хохочет? - удивился Сен.
   - Нет, Гельда. Ей Вейн эту Испанию навяливал, но она смешливая какая-то. Всю Испанию обхохотала, и от испанского трона отказалась, хихикает только. Я верю Вейну, конечно, что Гельда умней всех нас, но порой меня берут сомнения. -
   -Оставь их себе.- Нетерпеливо перебил Кий. - Она только испанский трон обхохотала? -
   - Ещё турецкий, византийский, итальянский - ей всякие предлагали, даже французский, потому что Кристи плевать.-
   - Но Испания хотя бы свободна? Отдаст магистр Испанию? -
   - Сомневаюсь. - Сказал Крой, тиская хихикающую вдову. - Магистр, он такой - если ногой нельзя наступить, так он тень положит. Как вот на Францию положил. Та принцессова, без спору, но еретики - они же общие враги, по магистру так выходит. И магистр взял на себя борьбу с ересью во Франции, как и подобает Главному Инквизитору. И в Чёрную Книгу Будущего побыстрей записал, пока девчонка не передумала. Но Книга Будущего - это секрет, кажется.-
   - Крестись, ты уже давно разболтал. - Раздражённо сказал Сен. - Почему она хотела передумать? -
   - Да ей вонь от покойников не нравилась, фифа эдакая. Мол, всю страну завоняет своей Святой Инквизицией. Магистру пришлось обещать вместе виселиц сожжение еретиков. Вот же дура! Не подумала, что на каждого еретика понадобится толстенное дерево, чтобы сжечь, а то и два. Их же пилить кому-то надо, расколоть, привезти в город, разгрузить, сложить костёр - сколько же людей будут заняты лишним трудом? К тому же вони от костров будет ещё больше. До того, что вообще всю Европу завоняет. Нет, прав наш магистр - верёвка куда практичней. Всю Францию можно за неделю перевешать, и заселить англичанами. С кострами так не получится.-
   - Ты не отвлекайся. Мы магистра уважаем. Отдаст он Испанию? -
   - Нет. Сами подумайте - Испания находится как раз через океан, напротив Новой Земли, Америки. У Испании флот. Соображаете? Магистр тоже. -
   - А эта Новая Земля - она чья? - уныло спросил Кий. У него холодело сердце от предчувствия, что будущее выскальзывает из рук.
   - И откуда? - спросил Сен.
   - Это земля Вейна - так и записано в Чёрной Книге Будущего. Вейн её огромную заказал, из двух частей - Северной и Южной. Если на одной части его протестантская глупость не получится, то вторая про запас останется. Но он забыл про магистра. Так что навряд ли у него останется хоть что-то про запас. Боюсь, и свою северную половину американцам придётся отвоёвывать у англичан.-
   - Вейн - лентяй. - Раздражённо сказал Кий. - Куда ему так много земли? Неужели кусочек не отломит, хоть с Севера? Из уважения? Жаль, не успел посадить его на кол.-
   - Да, жаль. - Искренне сказал послушник. - С севера Вейн отвалил чуть не половину принцессе Кристи, целую страну. И велел записать в Чёрную Книгу - заселять только французами. А магистр - он послушный, так и записал. А потом спросил - других, что случайно поселятся, не французов - их топить или вешать? Так что после споров надпись в Книге Будущего удлинилась - заселять французами и прочими англичанами.-
   - А дальше на север земля осталась? - спросил Сен, чувствуя себя дураком.
   - Нет, Но девчонке на всё наплевать. Если попросите, она поделится. - Посоветовал сонно Крой.
   - Я договорюсь. - Кий воспрянул духом. Кажется, удастся зацепиться за Новую Землю.- А как называется девчонкина страна?-
   - Пока записана страной кленового сиропа. Он нравится принцессе, и Вейн заказал побольше клёнов. Магистр советует назвать в честь Кассия - Конь Ада, в одно слово. А раз советует, наверняка уже записали.-
   - Канада. Сен, запомни - мне нужен кусок Канады. - Велел Кий, приходя в совсем хорошее настроение. Не всё проиграно, воевать ещё можно. Увидев кислую морду советника, Кий великодушно сказал: - Можешь назвать нашу будущую землю, Сен. Как хочешь назвать - это останется на века.-
   - Аль-Аска.- буркнул замороченный Сен.
   - Почему - Аль-Аска? -
   - Так папу моего звали. - Тупо сказал Сен.
   - Это название и запишем в Чёрную Книгу. - Обещал Кий. - Лично прослежу.-
   Кий слово сдержал, и действительно, проследил, как послушник Ален что-то накарябал непонятными Кию буквами на листе из середины прошнурованной стопы пергамента, обтянутой чёрной телячьей кожей в виде большой книги.
   Сие событие случилось через пару недель, когда Кий и Сен не только прибыли в лагерь королевы Кристи, но и поубавили наглости у Вейна, заставив поделиться Божьим миром, да так изрядно, что и сами ошеломились волей Божьей и Его промыслом.
   Конечно, Сен протестовал против безоглядного полагания на милость Божью со стороны Кия, и отговаривал от поездки, как мог. До такой степени сдуреть, чтобы добровольно приехать к врагам, Начальник Тайной Службы не мог - ему же с умными приходилось работать, как сдуреешь?
   Но Кий рехнулся уже совершенно, и по дороге только улыбался на все ужасы, что расписывал Сен, и которые всегда кончались виселицей и радостным за неё магистром. Впрочем, в угрозу от магистра и сам Сен не верил.
   Как и всегда, опасаться приходилось только своих, а именно - корпуса Я-Мо, который получил приказ вырубить банду Кристи. Приказ, посланный со шпионами, был скреплён личной печаткой Кия, и отменить его вдогон было невозможно даже Сену. Печать эту Кий попросту растоптал, чтобы не передумать. И зря Кий косился на тролля - как Сен его не науськивал вовремя стащить печатку хоть на минутку, тот не сумел, как ни хотелось засыпаться после золотом по макушку, что обещал Сен.
   Ничто не могло остановить корпус Я-Мо, который должен был, по расчётам, обрушиться на их головы через несколько дней после прибытия Кия в лапы магистра. Наёмникам из Европы плевать, кого рубить - вырубят и Кия заодно с Сеном. Вот чего боялся Сен, не веривший ни в какое Божье Чудо, на которое всерьез рассчитывал Кий.
   А как мог Кий оставлять на командовании в городе предателя Ден-Лейна? Ну, явный предатель - просто на лбу написано - два храбрых тролля так и написали всего за четыре золотых, когда Ден-Лейн валялся в шатре вдрызг пьяным. Однако маленькие неучи перепутали верх и низ, а также лево и право на образце надписи, вручённой Сеном, и потому Кий ничего не прочитал на лбу предателя, и только сказал недовольно, что Ден-Лейн лоб чернилами запачкал, пока валялся, как свинья, а тебе город оставляю, и войско, пьяни такой.
   Так что Знака Божьего, что так ловко подстроил было Сен, не получилось, а жаль. Настропалённый подозрениями Сена, Кий начал говорить очень недовольно, едва войдя в шатёр Ден-Лейна, но закончил с нескрываемой гордостью, за удаль и раздолбайство своего самого верного командира, как ни наговаривай на него враги. Такому и в голову не придёт предать повелителя, и не соблазнит никакой шпион, коли всё время валяется пьяный.
   Словом, куда ни кидал Сен мысленный взор, видел одну тревожность. Потому недоверие чуть с языка Сена не закапало, когда он попросил прочитать только что написанное послушника Алена.
   Тот недовольно забубнил: - Северную оконечность Америки, которую Кий успеет захапать своими людьми, будет называться Аляска.-
   - Аль - Аска.- поправил Сен, тонкий на слух восточный человек.
   - Я так и написал - Аляска! - обозлился грубый европеец с оттоптанным слухом.
   Сен спорить не стал, ибо не верил, что так и случится, хотя Вейн и старался объяснить насчёт Божьего промысла. Вроде убедительно - эвон как у Повелителя глаза горели! - и насчёт того, что апостолы Христу попались тупые, хотя и сдурели малость после его воскресения. Они толковали веру Христову на свой убогий лад, и не шло поначалу дело с телом Христовым на земле - с церковью, хирело тело с такими апостолами, а вовсе не росло. Так что Христос на небесах совсем запечалился, или сдурел ещё больше - и явился Павлу в виде горящего куста, и укорил его - мол, хороший ты парень, но с чего Меня гоняешь? В смысле - гонишь моих учеников и последователей? Чего плохого Я тебе сделал? Эх, Павел, не в ту сторону упираешься. Думаешь, истинного Бога защищаешь, от ложного Сына Божия, от Христа распятого? А вот Он - Я, Христос распятый и оживший, и говорю с тобой. Ты не прав, Павел.-
   Конечно, не этими словами сказал Христос, но в этом вот духе - и почему сделал это? Потому что у Павла вера была, хотя и был он самым гонителем христиан, и перевешал, конечно, немало. И ему не надо было живым телом показываться, как другим апостолам, ибо он и так верил в Бога, гоняя христиан, как ложное учение. Рьяный он был, Павел, ему и этого чуда малого хватило, чтобы понять - Христос и есть Бог. И что Христос вовсе не отменил Ветхий Завет Бога, его десять заповедей, а уточнил, по праву Автора, и сделал более ясным. И теперь самый верный и короткий путь к Богу лежит через него, Христа.
   А почему вообще такое уточнение стало возможным? Видимо, Богу, чтобы понять хоть чуть в земных запутанных, со времён Авраама, законах - пришлось воплотиться в тело человека, в Христа. И Бог воплотился в Сына, и начал говорить о поправках и уточнениях в перевранных людьми Заповедях, в смысле " не семь раз обиду прощать, а невесть сколько раз прощать и всегда, и пусть "око за око", но если по морде слева приложат, это мелочь, пусть и справа обидчик вдарит. И прочие уточнения, коими и отличается Новый Завет Христа от Ветхого. Жизнь течёт, меняется - что делать, и законы менять приходится.
   А Заповеди - уточнить хотя бы, дело естественное. А то не туда шло дело спасения души, ну явно не туда. К примеру, заповедь - "Не убий". Никто ж не спорил - побивали каменьями, всей деревней, и наглухо. А кто убил человека - Бог знает, каждый лишь камень кинул, и заповедь не нарушал.
   Богу и пришлось уточнить это, через Сына. Тот сказал апостолам - но до них не дошло, дохлое дело. Пришлось Христу после смерти найти настоящего дурака верующего, Павла, и он, прозревший, дал таки здоровенного пинка церкви, направив на истинный путь.
   Поправки Христа к Божьим Заповедям и впрямь поправили дело. Каким пышным цветом и плодом заколосилась вера в Иисуса в Европе - приятно посмотреть на толстые церкви и толстых священников!
   А иудеи, верующие в Ветхие Заповеди и не признающие поправок, совсем скукожились, и гоняют их все, кому не лень. Значит, истинно Христос был Бог, и поправки от Бога. А ещё одну поправку Христу пришлось передавать Павлом и через Павла. Насчёт того, что теперь Спасение даровано каждому верующему, а не одним лишь евреям. Потеряли они, видимо, свою избранность и чуткость к тихому слову Божьему. Или прочие народы приобрели её - но Павел понёс Слово Божье к язычникам, и не ошибся, хотя сам Христос именно к евреям и был послан. Но они не узнали своего Бога - и Христу пришлось отлавливать Павла на горящий куст.
   А с тех пор прошла целая тысяча лет!
   Вейн вовсе не громко произнёс эти слова, а тихо - но прозвучали, будто громкие - только тролли, что шныряли по обеденной поляне, этого не заметили, занятые своим воровством.
   Вейн продолжал, что все верующие ждут чего-то в связи с такой круглой датой. Кто потопа, кто Армагеддона, а кто вообще конца света, и поначалу это казалось Вейну непонятным, потому что он дурак, и долго не мог сообразить - чего ради вечному Господу соблюдать круглые даты. Пока не понял, что Господь весьма считается с мнением людей - и обязательно устроил бы из одного уважения и потоп, и Армагеддон, и вообще невесть что по их вере, но решил, по своей милости, побаловать Европу всего лишь нашествием Кия.
   Вместо привета - мол, Господь вас не забывает. Примите посланца с гостинцами вроде пожаров и прочих мелочей для Господа. И если б не козни магистра, нашего славного столбика католической веры, так бы оно и случилось.
   А то, что Господь считает человека за ровню, это ясней ясного, ибо Христос-человек показал Христу-Богу, что дух в человеке управляет телом, а не наоборот. Христос не увиливал от распятия, а распятый, тихо помирал на кресте, раз так надо Богу Отцу. И не пустил в ход Чёрную Бесконечность, чтобы разметать благодарных зрителей, которые смеялись и делили его одежды. Они веселились рядом с атомным зарядом, можно сказать, но их не сожгло атомное жаркое пламя, скованное волей Христа.
   В этом месте Сен не выдержал, и прервал болтовню Вейна, залив перед этим своё нетерпение стаканом самогона - ибо охмурение Кия происходило за вечерней трапезой, на траве вокруг изобилия всякой еды, среди которой шныряли счастливые тролли, прибывшие с желтяками - они жрали изо всех сил. Сену пришлось потом вытаскивать и даже выкатывать маленьких пузанов из скопища объедков, чтобы уложить в их домик-ящик, ибо сами передвигаться уже не могли.
   - Почему ты нагло утверждаешь, что лишь одни христиане бодрой толпой движутся в Вечную Жизнь? Другие религии тоже это обещают. И Будда обещает, и Кришна, и прочие, про кого ни вспомни. - Вскричал Сен.-
   Вейн согласился, что есть много способов проскочить в Вечное Царство, и все они надёжны, как натянутый через пропасть канат, длиною в жизнь. Но по нему мало кто проходит, большинство в пропасть валится, ибо трудно удерживать в руках шест веры, который помогает удержать равновесие. Тем более, когда столько соблазнов так и просятся в руки.
   Путь в Вечную жизнь ещё напоминает тропу через трясину, причём во мраке, который изредка лишь освещается, словно небесным всполохом, от чтения Писания и усердной молитвы. И всегда после такой молнии видишь, что опять сбился с тропы и бредёшь по колено, или по пояс в грязи, если вообще не утоп.
   Все прочие религии напоминают Вейну мертвую книгу, причём на мёртвом языке, тогда как христианство - родного человека, который всю эту книгу прочитал, и усвоил. Мало того, не только усвоил, но и сам прошёл путь через трясину. Только христианство даёт реальный путь к Спасению, ибо там, в бесконечности, у людей появился человек, который стал Богом. У других религий людей там нет, Сен.
   Вейн, довольный тем, что разгромил все религии, уже позабыл, о чём спор, и погрозил пальцем троллю, который подбирался к его стакану со стороны куриной туши, держа наготове большую флягу из грецкого ореха. Тролль сделал вид, что он третья куриная нога, и принялся отпиливать лишнюю ногу, вторую или первую. Едва же отпилил её, как Вейн, проклятый наёмник, привыкший отнимать плоды чужого труда, тут же отнял ногу и принялся ею закусывать, бормоча, что тролли совсем обнаглели.
   Кристи, ты не права, и тролль - как был ворюгой, так и остался, сколько ни называй его эльфом. При этом негодяй поглядывал на прутик, что неподалёку торчал из земли, но храбрец тролль наплевал на эти намёки и принялся отпиливать последнюю ногу курицы.
   Как сопровождающих Кия, троллей кормили, конечно, чем только пожелают, но что поделать, если негр чёрный, небо голубое, а тролль живёт воровством. Всем приходилось только терпеть, даже королевской кошке, ибо королева Кристи её не отпускала, раз король Ри признал троллей за эльфов. Хотя злодейка бы только порадовалась за свою злодейскую кошку с троллем в зубах. Так что кошка просто плакала горючими слезами, глядя на такие сочные, упитанные и недоступные добычи.
   Пока Вейн закусывал, Сен терпеливо напомнил, что разгром мировых религий вовсе не доказывает безумные притязания Вейна управлять всем миром, и тем более не доказывает существование Новой Земли, о которой тут столько споров - ибо её нет, у любого спроси.
   - Как не доказывает? - удивился Вейн, едва не подавясь куриной ногой - вот как не впрок идёт награбленное, мог бы сказать тролль. Но он был занят своим пилением, и потому промолчал, наверное. А Вейн откашлялся и продолжал, что теперь дорога в Бесконечность открыта всем людям - через Христа. Раньше этим спасением душ занимался лично Господь. Зачем Ему вечные души, нам не понять, хотя в Библии и написано, что славу Ему петь - но это приписали умные люди, и скорее про себя написали. Вейн думает, что Господь не настолько умный. Славить вечно можно только делами, ибо их не переделать, вечность их, и все славные, ибо по воле Господа. На том свете, в своей вечной жизни, мы и будем делать волю Господа - марагешей бить, или звёзды пинать - Ему видней, исполним, как привыкли исполнять волю Его на этом свете. Поскольку Господу плевать - ибо всё Его воля, то Вейну видней, что делать. И что сделает, то и будет волей Господа. Например, марагешам явно несдобровать.
   Тут Вейн заулыбался, как дурак, который и сдурел вдобавок, и счастливым голосом сказал, что как же вы не понимаете главного - через сына Своего Христа Господь возлюбил нас, подлецов с ног до головы, потому что понял через Христа, а понять - значит, и простить. Наша воля теперь - это Его воля. Не верится? Но ведь Господь больше не управляет народом Своим, Евреями, а уж прочими народами и раньше не управлял. А вспомнить Библию - что Он раньше делал? Даже лично вёл Свой народ, пребывая в ковчеге, в далёкие ветхозаветные времена, и лично скрижали каменные с законами вручал, не говоря о карах и наказаниях всяких. И убедился, что только попусту тратит время, хотя его у Господа и бесконечность. И Господь предоставил всю власть Христу, ибо видней Сыну, прошедшему земной ад, и сам Христос заявил об этом своим апостолам такими словами: - Как решите вы здесь, так узаконят и на Небесах.-
   Потом и апостол Павел это повторил. Короче, Сен, Господь не мог бросить нас, и не бросил, хотя простил людей и расплевался с ними. Теперь с Небес волю Божью направляют Сын Его, Христос, и апостолы. Они гораздо лучше Господа понимают нашу жизнь, и потому направляют её тихо и незаметно, без наглых и вызывающих чудес, которыми грешил Господь - если так можно сказать о Господе. Вроде расступания моря перед неблагодарными Евреями и падения крепостных стен от дудения в свистульку. Но чудеса всё равно замечают - те, кто ищет их, кто ищет волю Бога в событиях жизни, ибо Господь - это всё, и всё - Его воля.
   - Каким же образом ваш Христос со своей шайкой направляет земные события, если и чудить явно ленится, раз каждое чудо можно оспорить случайностью? Ты взял город только потому, что Пу-И полез по неприступной стене - вот и всё чудо. -
   Сен не утерпел и сказал это, видя с тревогой, как радостно кивает Повелитель, закрыв от счастья свои узкие глаза, опершись на локоть, и не видя, как подлый тролль так и черпает дорогущий медовый самогон на тридцати трёх полезных травах, которые насобирала королева Кристи, чтобы её пьяница муж был не такой пьяница. Дурочка не верила магистру, что горбатого могила исправит.
   - Не больно-то он и рвался лезть на стену. - Ответил Вейн.- Я и сейчас не понимаю - с чего это он полез? Ведь не хотел поначалу, и даже скалился весьма вредно, когда я рассказывал про Знаки Божьи. Это просто чудо, что полез. И что не упал, тоже чудо. Ты нехристь, не видишь просто. Лучше не отвлекай от главной болтовни. Кий, вели ему заткнуться, а то я не успею досказать, и свалюсь, как вчера. Тем более, закуску мою тролли растащили, пока спорил.-
   - Пусть Сен говорит. - Сказал Кий с улыбкой тихо помешанного, так и не открывая глаз. По его блаженному лицу трудно было понять - на солнышке нежится Повелитель, или в будущем, что обещали словеса Вейна.- Любая тень сомнений лишь делает ярче свет истины. А закуски возьми у меня, я не притрагивался.-
   Вейн лишь вздохнул, глянув на пустые блюда перед Кием, с которых всё уже разворовали.
   Принцессе Кристи, что возлежала против Вейна на бархатных подушках во главе пиршественного лужка, стало весьма неудобно за своих, возможно, дружков эльфов, и она посмотрела на магистра. Тот выручил - взял с её блюд жареную баранью ногу и подал послушнику, что стоял за спиной. Так что вскоре и перед Кием, и перед Вейном снова закопошились тролли, прячась за прибывающей от королевы едой - возле самой Кристи с плачущей кошкой на руках тролли промышлять не рисковали, почему все её блюда и остались нетронутыми, не считая чуток пощипанной гусиной ножки. Кристи больше так и не смогла слопать, дохлячка, сразу наелась, хотя Вейн велел сожрать целого гуся.
   Вейн сказал, что ладно, пусть Сен спорит, хотя и с магистром давно всё обспорено. И продолжал, что Христос со апостолы управляют через людей, чтобы не рушить чудесами мир Божий. Через души их, желания и нежелания, ибо способ этот самый проверенный и неприметный. Сам Господь работал им ещё в ветхозаветные времена, о чём говорит Библия, где Он упрямил много лет египетского фараона не отпускать из плена народ Израиля. Так и мы примемся направлять дела земные, когда помрём и очутимся на Небесах.
   - Это с какой стати?! - обозлился Сен, отнимая у тролля сочный персик, который тот укатывал с блюда Повелителя. - Ты кто такой вообще?! Если даже вы с магистром попадёте на Небеса, вас пошлют подальше, наглецов таких, а Христос лично тебе рожу набьет - или что там у тебе будет на небесах вместо неё. А не Христос, так апостолы. Я лично так бы и сделал.-
   - Ты нехристь. - Обиженно сказал Вейн. - Что с тебя взять? А Христос с апостолами, знаешь, как обрадуются? -
   - Это почему они обрадуются? -
   - Говорил же - тысяча лет прошла с тех пор, как здесь был Христос. Мир так изменился, что апостолы уже ничего не понимают. Они и при жизни мало что понимали, рыбаки да крестьяне, а сейчас давно запутались. Всё изменилось - и законы, и государства, и люди, главное. Как управлять? Они и не пытались управлять государствами и народами, хотя и могли. Но это не их дело, вообще-то, не их цель была. Христос поставил перед ними задачу воздвигнуть "тело Христова" на земле, то есть церковь христианскую. И через церковь распространить на весь свет Новый Завет с Господом, чтобы шли века, но Христос мог бы вещать всё новым поколениям о Новом Завете. И апостолы в этом преуспели - за тысячу лет церковь расцвела до такой степени, что даже гнить начала. Начали терять Дух Божий, опять упёрлись в букву, как фарисеи, с которыми ещё Христос лаялся из-за этого.
   Короче, зажирела церковь, и её служители только деньги зашибают. Не жалко, ибо дело своё, пусть и спустя рукава, но работают, однако Господь бесконечен, и не может вмещаться в той клетке, что очертили Ему богословы своими толкованиями Библии. Мир меняется, и люди могут теперь по новому понимать священные тексты. Свое толкование Библии дано каждому человеку, и на деле каждый человек, прочитав Святую Книгу, понимает её в меру своей дурости. В реальности каждый заключает договор с Христом - личный договор, хотя и не осознаёт это. И устанавливает язык общения с Господом, ибо Ему плевать, на каком говорить - Он на всех умеет. Это равноправный договор, ибо мы нужны Ему также, как и Он нам. Договор этот, на бессмертие человеческой души, действителен только под печатью веры. Это не обсуждается. Есть вера - есть бессмертие.
   А во что верить - это обсуждается до сих пор, и всегда будет обсуждаться, даже внутри церкви, хотя уж церковники вроде об этом договорились. Пусть с мордобитием частенько, и до смерти даже, но пришли к единому символу веры - вначале православному. Тебе, Сен, тонкости не интересны, поэтому Бог с ними. Когда жизнь изменилась, опять на церковных Соборах пошёл мордобой, и от православия отделилось католичество, с Папой, которого посадили в Риме. Католики решили, что православные чересчур намутили с верой, и выбрали Папу как воплощение Христа. Как-то легче им верится, если Папа скажет, и никаких споров - он же вместо Христа.
   Но католики тоже чересчур умные, а Вейн поможет родиться протестантской вере, бесконечно приближенной к Господу, ибо Дух её будет непрерывно меняться, стремясь к бесконечности. В новой вере каждый будет осознанно заключать договор с Христом на бессмертие, и устанавливать язык общения, какой ему удобней. Для себя Вейн установил деньги и всякие блага, которые ему нравятся - где они светят, туда и идёт, зная, что это Бог ведёт, ибо Он знает язык Вейна. Магистр стращал было Знаками от дьявола, но Вейн его отменил. Кто там командует, на том свете - Бог или Дьявол? Пусть определятся, в конце концов.
   Вейн не желает гадать, кто с ним говорит, да чью волю он исполняет, так что Господь запретил говорить дьяволу с Вейном на звонком языке монеты. Если дьявол есть, конечно. Но Вейн сомневается в этом. Скорее, в Дьявола верят люди, и Господь создаёт им Дьявола, по вере их, Ему плевать.
   Насчёт языка денег, как звезды путеводной, Вейн уточнил, что деньги он не путает с богатством, против коего так возражал Христос, сказавший, что скорее верблюд пройдёт в угольное ушко, нежели богатый в царство Божие. Ему было видней, но с тех пор много изменилось, так что настало время уточнения, которое и сделал Вейн.
   А именно - кроме тех богатых, которые строят на свои деньги просторные для верблюдов городские ворота и называют их Игольным Ушком. То есть, кроме тех богатых, которые рассматривают деньги как отличный инструмент для улучшения жизни людей. И своей, конечно, ибо и богатый - такой же человек.
   - Мне плевать на твои протестантские заморочки, я в вашей вере ни уха, ни рыла. - Скромно вставил Сен, уже почти наизусть выучивший всю Библию, но так и не поверивший ей.- Ты не увиливай, а ответь на мои вопросы - кто ты такой вообще, наглец? И с какой стати вы приметесь своей бандой направлять с небес, можно сказать, всю мировую историю? -
   - Ну, кто я такой - пророк и представитель Бога, или обычный дурак, - скромно ответил Вейн, - ты получишь ответ только со временем. Лет через тысячу. Если дотянешь, чтобы увидеть, сбудутся ли наши заказы Господу, что мы заносим в Чёрную Книгу и чертим на Чёрной Карте. Но на второй вопрос ответ и так ясен. А кто же ещё будет направлять? Апостолы? Они же ни уха, ни рыла в современной жизни. Церковь за тысячу лет построили, а жизнь людей не изменилась.
   Как были бедные и богатые, так и есть. А мы сделаем всех средними, без бедных и богатых.
   Как крошили друг дружку мечами, так и крошат. Мы сделаем, чтобы через тысячу лет люди дырявили друг дружку из стрелялок Сэма. И построим, наконец, царствие Божие на Земле, и войны уйдут в прошлое, и будет царствовать закон. Для того я и выклянчиваю у Господа Новую Землю, чтобы там его и построить, а затем распространить на все страны. И Он даст мне Новую Землю, никуда не денется. Ему жалко, что ли? Или умный Он? Нет, Господь - дурак, и потому сделает по вере моей. Если апостолы не знали, как направлять развитие, то и не направляли. А если мы знаем, то нам Христос и доверит направлять историю.-
   - А ты - точно знаешь? - ядовито спросил Сен.
   - А кто же ещё?! - возопил Вейн.- Если никто больше и не думает об этом? Всем прочим плевать на всё - только и ищут, где пожирнее, и где спокойней перележать, пока не придёт время копыта отбросить. Потому что наша жизнь тут бессмысленна, и каждый умный, и каждый это знает. Но не скажет, не дурак же. Видать, один я, сирота, балбес и дурак до того, что ничего не нужно, только и мог услышать волю Божью. Кто, как не я? Скажи, Сен. -
   На это Сен ничего сказать не мог. Дурак и впрямь беспредельный. И захапать ничего не пытается, только болтает, из-за чего и хочется его пристукнуть каждому умному человеку. Чтоб душу не смущал. Или не будил?
   - Моя душа, - обозлился про себя Сен, - и нечего её теребить. Ходят тут всякие будильники .., а по роже не хочешь? -
   Вейн, не услышав ответа, меж тем продолжал болтать, что если Сын Божий согласился пойти за нас, подлецов, на смерть - значит, мы этого стоим. Господь увидел, что есть в нас искра Духа Его. И кто к Нему не хочет - плевать на них, как на пыль придорожную, пыль и есть. Быть по сему, аминь. Так что Господь о душах заботится, но некому с небес помочь людям в их земной адской юдоли. Некому, кроме нас. Мы и будем, больше некому. Христос только рад этому, ибо мы дерьмо в сравнении с Ним, и потому в дерьме лучше разбираемся.
   И вот, мы сидим здесь, и делим Божий мир, кто и где будет тащить своих людей к светлой жизни уже на земле, и всё, что установим, так и будет узаконено на Небесах, по слову Божьему. Но чтобы друг с дружкой не спорить, мы всё установленное и пишем в Чёрную Книгу Будущего и чертим в Чёрную Карту Мира. И если вы с Кием малость запоздали к делёжке, то это по Божьей воле, так что хватайте остатки, и скажите спасибо, узкоглазые, - и не мне, а Господу, а то вообще бы кукиш получили. Да и чего вы ещё хотели, если только-только Христа приняли, а мы с магистром настолько матёрые христиане, что спорить перестали.-
   Эти разглагольствования Вейна заставили Кия открыть узкие глаза, а Сена - завопить: - Это с какой стати такая неправильная Божья воля? Нет, она в том, чтобы разорвать и переписать Чёрную Книгу по справедливости, и перечертить Чёрную Карту по новому! Если ты наглец, то мы ещё наглее! Думаешь, Господь не видит, кто наглей? -
   - Хватит кричать, Сен. - Сказал Кий, поморщась на тролля, который так широко раззявил рот, что завяз зубами в персике, и только пучил на Кия глазёнки из-за бархатного персикового бока. - Перестань спорить, мы ещё вчера с Вейном всё обспорили. Споры о Божьей воле кончатся тем, что примемся воевать для уточнения этой воли. Но я пришёл о мире говорить. И уверен в чуде Божьем, что мы договоримся о делёжке мира без всякой войны, и недовольных не будет. Иначе бы я вёл сюда войска.-
   - Ну, так и забирай себе северные земли. - Сказал Вейн. - Только они в Европе остались, и это удивительно, что ты недоволен. В этом воля Божья - работать, и строить страну, а не воевать. Я бы прыгал от счастья. Тебе Бог даёт твою Новую Землю. Она уже есть.-
   - Ты дурак. - Сказал Сен. - А мы нет. Там же холодно. Я только издали посмотрел вчера на вашего послушника, который вынюхивал у россов, и сразу замёрз. У бедняги и нюхальник от морозов отвалился. Нет уж, в Европе теплей.-
   - Нюхальник его цел, не надо врать. - Встрял в разговор магистр.- Только он розовый, потому что облез от мороза, а не вовсе отвалился. Нюхает - будь здоров. Тебе бы так, Сен.- Магистр говорил эдак с доброй насмешкой, потому что Сен был прав - из северных земель послушник вернулся, трясясь всем телом, в язвах, слезах и соплях. Так он и колотился целый месяц, и молчал, пока от тепла братьев по вере малость не растаял. А уж братия для храбреца расстаралась, раздобыв ему четыре грудастые живые грелки женского рода, в чьём жаре он и спал каждую ночь, пока сам не заговорил, и орудие его мужчинское не ожило, насмерть вроде промороженное. И такого наговорил про северные земли, что магистр сказал: - Ну их, язычников! Лучше в Китай пойдём, к желтякам.-
   После чего Орден и направился к королю Алану, в королевство дронов, на службу наниматься.
   А вот теперь эта разведка пригодилась - неисповедимы пути Господни. За лето в северных землях послушник успел многое нашнырять. Особенно вначале, когда он изображал купца, и был с ним небольшой отрядик. Пока ездили, меняя всякий европейский хлам на шкуры песца и соболя у местных туземных племён, послушник отсылал свои доносы со встречными купцами. И доносы шли один другого румянее - и что земли тут богатейшие, и почти пустые от жителей, и рыбы тут несчитано, аж реки из берегов выходят, и зверья тут мохнатого - Европу одеть можно. И всё богатство это ничейное - не считать же за хозяев мелкие пришлые племена. Они и сами тут недавно, хотя и забыли уж, откуда пришли на эту благодать, которая, по их сказкам, во времена Христа только лесом начала зарастать, освободясь от растаявшего огромного ледника. И удивлялся послушник, отчего это так долго не заселяются огромные земли, которым ни конца, ни края, всем рады, и всех прокормят, и только скучают, пока европейские народы дерутся из-за клочков земли.
   Он понял - отчего так, но немножко поздно, когда забрался слишком далеко, растеряв по дороге своих людей в мелких стычках с разбойниками, все товары и лошадей, чудом избежав плена и рабства. К тому времени уже наступила, как он посчитал - зима, которую на местном языке называли осень, и послушник решил пересидеть холода в лесной глуши, соорудив землянку, а уж весной возвращаться в Европу. Поспокойней будет возвращаться, ибо весной местные пахали да сеяли, и только ближе к осени начинались свары за чужой урожай.
   Но осень тянулась и тянулась, пока не ударила...Зима. Как её пережил - даже "грелки" не смогли выпытать у послушника. Он начинал плакать, и трястись всем телом, замерзая даже от воспоминаний. Пережил не иначе, как молитвами братии, да милостью Божьей. Снег по шею, мороз до соснового треска, стаи волков, бездорожье - и в мёртвой ледяной пустыне послушнику оставалось лишь подвывать вместе с волками вокруг землянки на стылую, мёртвую Луну. Он получил ответ на своё недоумение.
   И теперь негодяй Вейн упорно навяливал благородному и доверчивому Кию эти северные земли. И так искренне, что Кий начал поддаваться. В самом деле - огромная земля, богатая, и незаселённая - строй, что хочешь. И чем эти земли россов, скифов и прочих славянистых племён хуже Америки Вейна, которую даже ещё не нашли?
   Конечно, умнице Гельде, которая обсмеивала все мечтания, Кий не верил. Он был дураком. И склонялся к тому, что Господь вовсе не будет кидать с неба в океан огромный материк по молитве Вейна. Скорее всего, неизвестный материк уже есть, и существует, и его непременно найдут рано или поздно.
   Кий достаточно насмотрелся на предсказателей и ясновидцев. Вейн - один из них, но достаточно редкого сорта - он предвидит будущее напрямую, без посредничества куриных потрохов и прочих колдовских причиндалов. Клянча что-то у Господа, Вейн уверен, что просьба исполнится. Более того, что она уже исполнена, только он по дурости своей этого не видит. Нужно только разглядеть.
   Что самое удивительное, Кий начинал видеть исполнение своего давнего желания - стать повелителем всего мира. Если не обращать внимания на отдельные захапанные кусочки, вроде Европы. Кий начинал понимать, что его просьба об этом Господу может быть исполнена только таким образом, ибо видел Господь страшную опасность, которую Кию было не разглядеть раньше. Но теперь видит, что захват Европы окончится хуже, чем поражением - закончится исчезновением желтяков. Подлая Европа их проглотит, словно трясина, и желтяки исчезнут, как в своё время исчезли гунны, франки, германцы, римляне, и прочие невесть кто, превратясь в европейцев без роду и племени, с ножом в кармане и Христом в друзьях. Если здесь кто и называет себя по старой памяти франком, германцем, бриттом или каталонцем, это ничего не значит, кроме того, что франк или бритт зарежет такого же франка или бритта с чуть меньшим удовольствием, нежели англичанина или германца.
   Разве это по желтяковски? Желтяк желтяка вообще не зарежет, даже за мелкую монетку. Желтяк желтяку - друг, товарищ и брат. Конечно, если они из одного племени. Или служат одному повелителю. Каждый европеец видит себя одиноким волком, который вместо вытья на луну молится Христу, а желтяк - он другой. Он видит себя, если и волком, то в стае. Даже раньше он видит стаю сначала, а потом - своё место в стае, и только тогда он начинает и себя видеть. Европейский способ жизни - это очевидно - и дешевле, и злей, нежели желтяковский. Желтяки, как и подобает умным людям, неизбежно ухватятся за экономию после завоевания Европы - и превратятся в европейцев. Нет, так не создать тысячелетней империи, о которой мечтает Кий. Если каждый сам по себе - перегрызутся.
   Вот так постепенно подавался Кий, и это весьма беспокоило Сена. Вместо богатой Европы, где вдоволь грабежа, идти на север, пни корчевать, да пустоши заселять. Правда, через Китай - и это утешало. В Китае есть где разгуляться, пока сковырнёшь с трона Большого Желтяка. А потом усмирять восстания в провинциях. Славное дело, но долгое, так что вряд ли и внукам Сена грозит корчевка пней в северных землях.
   На этом пиру Сен и сам поддался - Вейну удалось и его убедить в своих злодейских правах на мировое господство. Уж себе самому Сен мог в этом признаться, когда выискивал обожравшихся и пьяных в дугу троллей среди объедков. Всё логично. В самом деле, ещё Христос сказал апостолам - что вы тут узаконите, то узаконится и на Небесах. Апостолы пропустили это мимо ушей, как понял Сен из Библии, ну а Вейн не пропустил - и вовсю узаконивает вместе с магистром в Чёрной Книге и на Чёрной Карте. Да и кому это ещё делать, в самом деле, если прочие люди вплоть до самого Папы Римского заняты своими делами, и только молятся на Библию, так и не поняв, что Библия - руководство к действию. Хотя это на поверхности - "ищите - и обрящете", "стучите - и отворят вам", " не судите - и не судимы будете". Ну, и прочее, про любовь к ближнему.
   Да, такое и Папе не пришло в голову, хотя он прямой получатель Духа Божьего от первых апостолов, и уж полное право имеет узаконивать.
   Сен вспомнил, кстати, что скоро прибудет посланец от Папы по имени Ле Каронь - с бутылью освящённого душистого масла. Это ихнее европейское благовоние, через которое Дух Божий от Папы передаётся нижестоящим служителям. На этом настоял магистр, чтобы освятить и королеву Кристи, и трон парижский захваченный, и главное - Чёрную Книгу и Чёрную Карту. Магистр верил, что Вейн имеет все права узаконивать, но с елеем законность казалась покрепче. Сен же считал, что Вейн обнаглел в корягу, когда даже без Папы хотел обойтись при мировой делёжке. Ожидание посланца от Папы подарило Кию и Сену неделю торговли, и они вовсю пользовались дуростью Вейна, которому и впрямь было всё равно - хоть Духом Божьим от Папы узаконивать будущие бесчинства, хоть своим собственным.
   Он вычитал в Библии, что любого человека осеняет Божий Дух. В любом верующем - и Христос, и апостолы, и Царствие Божье - только поверь в это, и присмотрись. Вейн присмотрелся - и считал себя теперь не ниже апостолов, и уж повыше Папы какого-то, пусть и Римского, ибо Папе деньги платят за веру, а Вейну никто не платит. Кроме Господа, конечно.
   Сен подавался в сторону веры, и мог бы бесповоротно рехнуться, наподобие послушника Гниды, который даже к Гельде не приставал с совместными ночёвками, уверенный, что Господь и так Гельду пригонит. Как будто Господу делать нечего больше - она и сама приходила. Удержаться от падения в пропасть веры помогла и Гельда, которая оставалась островком разума среди моря дурости, и её хохотушек хватало на все безумные мечтания дураков.
   Даже на землю от смеха свалилась, когда доконали россказни о двух чудесных кусках металла в атомном оружии будущего. Когда они просто соединятся - целый город в распыл улетит. Так и будет, заверял Вейн, раз есть Христос, но поверить в это было невозможно.
   К тому же и сам Вейн помог устоять Сену, живописуя, как священники узаконивают Божьей волей свою наглость. Дело в том, что текст Библии считается ими священным, данным самим Богом. А текст Нового Завета - Христом, соответственно, тоже Богом. Хотя текстов на эту тему целую речку написали, из какового писания святые отцы и отвели небольшой ручеёк Нового Завета. И как отводили? В спорах на своих сборищах, которые называли Соборами. Споры часто кончались дракой, в одной из которых даже одного Папу запиннали насмерть.
   Вот какие рьяные верующие оказались - с гордостью говорил негодяй Вейн. Если бы Папа запиннал вусмерть своего противника, символ веры был бы совсем другим. Вместо триединства Бога - Дух, Бог-отец, и Бог-сын, скажем - двуединство, или ешё что, теперь не узнать, раз Папа слабаком оказался и пинаться не умел. А та нога, что вдарила Папе по слабой голове, направлялась волей Господа, и верняком была наполнена Его благодатью - так только выходит.
   Услыша это, Сен подумал, что Господь всегда на стороне больших легионов, и начал приходить в разум, в который вернулся окончательно, услыша, как священники выясняют теперь Божью волю - метанием монетки, жребием. Всё ясно с этой Христовой верой. Если сбудутся пророчества Вейна, он и впрямь пророк, увидевший волю Божью. Не сбудутся - вовсе не пророк, а еретик и болтун, верёвки недостойный. Пробным камнем истины даже в такой крутой религии, как христианство, является обычная, реальная жизнь. Так что ничего у Вейна не получится - слишком невероятно..., ну, а вдруг получится? Город-то он взял - на вере и наглости только, Божьей волей. Город, который плевал на все желтяковские легионы. Вдруг... сбудется? Нет, на этот случай надо продолжать делёжку мира, и упорно.
   Но Сен - устоял. И гордился этим. Не видел он Бога. Значит - нет Его. И не будут стрелять все орудия Вейна, призванные дать пинка мировой истории. И не будет новых и быстрых войн - ни простых, ни мировых, о которых размечтались два негодяя. А этой Америки - вообще нет! И не построят никогда на земле Царствия Божия, где все равны, где нет богатых и бедных, где не будет войн под глупую гарантию Вейна о своём дурацком атомном оружии. Всегда были и будут рабы и господа, всегда люди будут бить слабых и жрать менее расторопных. И вообще Европу сожрать пора, стряхнув пыль с ушей, густо посыпанную болтуном - жаль, Повелитель вечно пьян от медовых мечтаний и медового самогона.
   У Сена оставалась надежда продержаться до подхода Я-Мо. Уж он с двадцатью тысячами отборных головорезов ясно покажет - и с кем Господь, и есть ли Он вообще. Но и эту надежду проклятые дураки истоптали порядочно, укоряя Кия за неверие в Бога. Еле отплевался от насмешек Вейна, едва не завопив, как искусанный комарами слон, что верит он в Господа, раз и сам находится здесь, под ударом. На что надеется, кроме Божьей помощи? Изрубят в капусту вместе с прочими, согласно собственному приказу, который и отменить невозможно.
   - Ну, ты и дурак. - Потрясённо сказал Вейн, когда понял это. Сразу перестал насмешничать, а королева Кристи уставилась так, будто впервые разглядела такого симпатичного восточного повелителя - кровь с молоком.
   Только магистр, рыло шпионское, ничуть не восхитился, а спросил скучно: - Какой перстень растоптал? Этот или вот этот? - И вытащил из мешочка на поясе целую горсть их - и все такие настоящие, такие до слёз родные, что Кий ткнул пальцем в правильный и добавил: - Быть не может. Я же растоптал.-
   - Значит, этот.- Сказал магистр, и ехидно поддел Сена: - Чем тебе не чудо, нехристь узкоглазый? - после чего все принялись хохотать, как буйные, и Кий громче всех. Отсмеявшись же, он отказался писать новый приказ, верный своей дурости. Хотя магистр настаивал, что Господа не стоит искушать лишний раз, Кий упёрся, что уж очень интересно смотреть, как Господь насмешничает над ним. Такое простое спасение неинтересно. Пусть Господь спасёт по-другому.
   Даже Вейн поддержал магистра, сказав, что лучше не просить Господа о чуде - такого начудит, что заплачешь. Ему видней, как лучше, но ты обрыдаешься, пока поймёшь. Слава Господу за то, что выбор всегда даёт. Хоть и жалко Вейну отдавать Тигровый Глаз, а придётся, из-за упрямства восточной морды. Уж Тигровый Глаз будет посильней и перстня, и приказа, разве нет?
   Но тут возмутился магистр, заверив, что Я-Мо навытяжку встанет, едва ему высверкнет по гляделкам этой алмазностью, да только обидно срезать драгоценностью мелкие бугорки, которые давно затёрты магистром. Иначе на кой чёрт ему платит щедрая королева целую серебрушку в год?
   Герцог Саксонский, что продался в войско Я-Мо, шлёт донос за доносом. Надоел уже своими просьбами хоть что ответить, на приказ от магистра даже не надеясь. Знает, грязный предатель, что магистр приказывает только послушникам Ордена.
   - Так прикажи мерзавцу остановить Я-Мо! - завопил Вейн, вскакивая на ноги, чтобы достать из седельной сумки библию, по которой и напомнил погрязшему в интригах тайному советнику, что Христос велел прощать грязных предателей. Тем более, второго предателя, потому что первый - послушник Клей - вон он, прощённый, со вдовой чирикает, и трескает что-то вкусное за обе щёки, плесень иудова - по милости Господа и магистра.
   Однако магистр упёрся, напоминая, что в Библии есть и "просящему - дай", а этот гордый мерзавец никаких приказов не просит. Подумаешь, герцог задрипанный! Только деньги шлёт и доносы, хотя магистр ни того, ни другого не просил. Магистр тоже гордый. Потому что уверен - герцог Саксонский и без приказа сложит два плюс два, после чего зарубит Я-Мо в самом начале атаки на Орден.
   Это если совсем отупел. А если такой же хитрован, как прежде, то на пару дней раньше наложит лапы на Я-Мо, тем более, что верная половина войска - его подданные из Саксонии.
   Кий только сидел, хлопая узкими глазёнками. И тихо дивился промыслу Божию. А когда остался с Сеном наедине, сказал, что рад был убедиться в своей правоте. И даже благодарен Сену за его тупость, гордыню и неверие, ибо лишний раз убедился, что разумнее полагаться на волю Божью, нежели на куций умишко Тайного Советника. Ясно же видел, что корпус Я-Мо надо направить в захваченный город. А Сен, выходит, насоветовал подарить корпус магистру. Вейн посмеивается и Господа благодарит, что послал ему для штурма Парижа такой головорезный корпус. Настаивает ли теперь Сен, нехристь и пешка в руке Господа, на своём умном совете?
   Разобиженный Сен бурчал, что болтовню Вейна и магистра лучше не слушать. Лучше подождать прихода корпуса. Сен по-прежнему уверен, что Я-Мо точно выполнит приказ, вырубит всех дураков и магистров с их кознями, наплевав на все козни. Посмотрим - кто кого зарежет - герцог Саксонский, или Я-Мо.
   Посмотреть пришлось через три дня, когда верный Я-Мо всей мощью восьмидесяти тысяч лошадиных копыт обрушился на лагерь королевы Кристи. Жалкий трус Вейн убедил Повелителя, что ждать нападения в лагере, высматривая Божье Чудо, может только настоящий святой, которого на белом свете ничего не держит. Таких Господь с радостью забирает к себе, как показали весьма успешные казни христиан. Римляне кормили ими львов, распинали на кресте, топили ими печи и топили в воде.
   Только тогда, когда очереди на казнь начинали таять, Господь наглым чудом спасал кого-то от смерти, и поток нужных Господу душ снова возрастал. Если Кию лень строить империю на севере или даже на китайский трон лень вскарабкаться, что тогда делать? Только искать нового вождя. А кто он будет? Опять нехристь какой с идиотской мечтой покрошить Европу в капусту?
   - Вождь уже есть. - Скучно сказал магистр, вглядываясь в пыль на горизонте, и вслушиваясь в неслышный пока шум от тысяч копыт. - И получше Кия. -
   На недоверие Вейна магистру пришлось пояснить, что это Ден- Лейн, верный шпион - Господь уже позаботился возглавить им войско Кия, ибо воля Господа всё одно будет исполнена - хоть так реши Кий, хоть эдак. Поехали? А то горизонт шумит. -
   - Кия жалко.- Сказал с досадой Вейн, вскакивая на лошадь. - Зарубят дурака. -
   - Зарубят. - Магистр пожал плечами, и тоже вскочил на лошадь. - Одним святым больше. Легко этим святым. Работать по славу Господа куда тяжелее. Поход на север проведёт Ден-Лейн, и без глупых переговоров.-
   Вейн назвал Кия лентяем, и тот вскочил вначале на ноги, а потом - и на коня, ругаясь, что в проклятой Европе никому нельзя верить, даже своему в доску Ден-Лейну. А уж тем более лжецу магистру. Взлетая на коня, Кий жалел только, что не увидит чудо Божье по своему спасению, но тут на глаза попался Тайный Советник. Не иначе, сам Господь подсунул этого нехристя, и Кий радостно велел ему остаться в лагере, дожидаясь корпус Я-Мо. А потом рассказать о Чуде по спасению, если Господь соизволит сохранить мерзавца, подающего Кию такие умные советы.
   И последняя конная группа вскачь понеслась вон из пустого лагеря. Все давно разбежались и попрятались, ещё со вчерашнего вечера, а королеву Кристи Вейн прогнал одной из первых - в сопровождении самых злых послушников, а также под охраной Иностранного Легиона в триста сабель, который великодушно подарил королеве Кий.
   И пыль за ними давно улеглась, и следы уже ветром замело, да и негодяй Вейн чаще оглядывался назад, чем на дорогу смотрел - и забурился вскоре в непролазную чащобу, да такую, что искать там беглецов не стала бы никакая конница. Так бездарно сбившись с намеченного пути отхода, Вейн с командою по скудоумию своему увернулись от всех бед и напастей, что приготовил для него старательный Я-Мо не без помощи самого Папы Римского.
   Ох, не зря беспокоился магистр, что Ле Каронь так задерживается с бутылочкой елея и благословлением от Папы. По пути к ним посланник сделал изрядный крюк в неделю пути, чтобы встретить войско Я-Мо. Герцог Саксонский аж рот раскрыл и глаза выпучил, когда Ле Каронь, улыбаясь вскрытым арбузом, вывалил из мешка кучу всякого добра, лично от Папы. Тут и крестик подарочный, освящённый святейшей рукой, и благовония, и письмо ласковое, словно ближнему родичу, но главное - длинная индульгенция с перечнем всевозможных грехов, которые Папа заранее отпускает герцогу. Причём, бесплатно, хотя за каждый грех католическая церковь исправно сшибала денежку, согласно тяжести грехов. В этой индульгенции на пятьсот золотых было грехов отпущено - греши до "не хочу", по воле Папы. Герцог Саксонский аж покраснел, увидя, что одних прелюбодеяний на целый гарем отпущено, и спросил - с чего от Папы такая милость?
   Разговор происходил на вечерней заре, в походной палатке герцога, и Ле Каронь, приложив палец к губам, отвечал, что просто Папа необыкновенный человек по доброте - и предложил выйти прогуляться по лагерю - на войско посмотреть и на закат полюбоваться. Герцог знал, что бесплатно от Папы можно хоть что получить, если побить с полчаса для разогрева, а потом нож к горлу прижать, поэтому только усмехнулся, вылезая из палатки следом за гостем. Ле Каронь задушевно сказал, что хоть раз в жизни, может Папа бесплатно простить, как и требовал Иисус? Может такое быть?
   Герцог ответил, что может - если Папа умом тронулся. Его Святейшество, кстати, здоров?
   Ле Каронь ответил, что здоров, но всё равно ничего не требует за такую индульгенцию. Напротив, сказал, чтобы герцог ничего не делал. То есть, делал, что ему и положено. Разве плохо?
   Герцог поразмышлял, и нерешительно сказал, что как раз собирался присягу нарушить, но в индульгенции всего одно предательство отпущено, и то давнее, ещё со времён его служению Ордену Св. Креста. Зато на разврат лет на десять свободы. Теперь выходит, и не предавать вовсе - так?
   Ле Каронь заявил, что измена - дело хлопотное, ну её к бесу! Одна забота - и кого продать, и кому, и не продешевить, и сбежать вовремя, и денежку дорогой не растерять. Нет, куда лучше служить честно.
   До самой темноты меж ними вспыхивал жгучий костёр спора, который многое высветил - и тайные козни Сена, что посылал Папе заверения в дружбе, и тайные козни Папы, который выторговывал у желтяков своё спокойствие и безопасность. Наконец, Ле Каронь пустил в ход последнее средство - угрозу отлучения от церкви, что по тем временам для искренне верующих было хуже смертной казни, ибо означало геенну огненную вместо райской вечности. И герцог сломался, обещав пойти против совести - не предавать и развратничать изо всех сил.
   Таким образом, по трудам Папы и воле Божьей, во время атаки лагеря негодяев Я-Мо был жив, здоров и весел, за что благодарил по темноте своей всяких Вишну-Кришну и прочих богов из своих умственных заморочек, а про Папу и на миг не вспомнил, дитя природы, такое-сякое. Впрочем, Я-Мо и без того хватало, чем голову забивать.
   Выполнить приказ Кия оказалось не так просто. Это в военное время, да на вражеской территории войско ничем не ограничено, кроме неприятельского войска. В военное время населения нет - есть лишь толстая военная добыча и богатый корм для войска, но Я- Мо, к своему сожалению, двигался в мирное время по дружественной территории. И каждый его сотник, стеная и плакая в душе, заставлял себя каждый вечер разжимать заскорузлые пальцы, чтобы отдать золотую монетку за очередную костлявую корову и мешок пшеницы для своих солдат. Мечтая при этом о будущих весёлых временах, когда такого же хитрована крестьянина можно будет со счастливым всхлипом рубануть наотмашь мечом, едва деревенщина заикнётся об оплате - единственной платой за грабёж будет его собственная жизнь. Да, война - счастливое время. А пока Я-Мо едва успевал выдавать золото, сумку за сумкой, на прокорм и проход. В плату за проход входили потравы посевов, всякие поломки и прочие поборы местного населения, которое грабило бедное войско, насколько совести хватало. А уж с совестью у людей всегда порядок ещё с каиновых времён.
   Каждый мелкий князёк и барончик, по чьим землям имел несчастье проходить Я-Мо, драл деньги за проход, а потоптанную пшеницу оценивал дороже золота. След войска напоминал змеиный, потому что несусветные цены заставляли искать обходные пути.
   Армия в мирное время - очень дорогое удовольствие. Я-Мо не раз с грустью вспоминал спокойную службу в Тайных Советниках, где думать приходилось лишь о запасе кольев, предоставив Повелителю заботиться о прокорме целой сотни тысяч прожорливых рыл. Так что времени и сил ещё и войском командовать у Я-Мо не хватало, и он был счастлив, когда это командование постепенно взял на себя герцог Саксонский. И когда войско приблизилось, судя по докладам шпионов, на пределы броска к стоянке королевы Кристи, герцог Саксонский решил поступить по совету Папы - пусть всё идёт, как идёт.
   С атакой лагеря тоже всё обстояло не просто. Она вообще была бессмысленной, ибо шпионы, которых в проклятой Европе ровно столько, как и населения, давно уже продали и маршрут войска, и цели, и всё прочее, что можно продать магистру за медный грош. Чтобы атаковать и уничтожить конную группу, надо к ней хотя бы незаметно подобраться, что в этих условиях просто невозможно. Войско постоянно обгоняли и купцы, и все прочие, кому не лень - ибо скорость войска ограничена скоростью его обоза - без него ни отдохнуть, ни пожрать досыта невозможно.
   Кий совсем завоевался, если отдаёт такие приказы, думал Я-Мо. Он считал полученный приказ самым дурацким из всех полученных, и не верил, что противника удастся атаковать. Не верил, и что получится окружить. И вообще догнать.
   Поэтому, не мудрствуя лукаво, попросту поехал в брошенный лагерь вместе с герцогом и охраной, чтобы ожидать связных гонцов и прочие войска, которые должны были вернуться к вечеру злыми, голодными и с пустыми руками. К полудню сюда подтянется отставший обоз со жратвой и кашеварами - кормить войска, часть которых была послана влево от лагеря, часть - вправо с приказом искать неприятеля.
   А уж в капусту вырубать всех - такой приказ даже тупой Я-Мо не рискнул бы отдавать, не говоря о герцоге. Поворот от горного направления, на котором войска набирались разбойного боевого духа, утихомирил страсти. Путь по Европе приближал и города, и власти, и другие войска. Тут без разбору нападать даже на маленькую деревушку сто раз надо подумать, да и стороной обойти, чтобы не получить отдачу невесть с какой стороны, спустя невесть сколько дней. А уж на махонького королишку или его родича можно напасть, если есть куда ноги унести. У гор на самого Папу Римского напали бы, а здесь и паршивого барончика лучше не трогать, не то что будущую или нынешнюю - кто их разберёт? - королеву Франции. Самозванка? Да они все самозванцы, короли эти, если докопаться до корней. Примерно такие настроения были в войске, так что Кий зря не остался в брошенном лагере любоваться на чудо спасения.
   Сен его так и не увидел, к сожалению, когда заметался в тоске по брошенному лагерю, одинокий и всеми брошенный. Впрочем, он не сразу заметался, а проводил поначалу взглядом мудреца удиравших вскачь мерзавцев и одураченного ими повелителя. И направился неторопливо к своей пустой палатке, где внутри находился отличный тайник для двоих, для обеспечения такого чуда.
   Углядев как-то на краю лагеря вместительную яму, заросшую травой, Сен велел поставить свою палатку вплотную к ней, а ночью переставил её на яму. Уложив поверх приготовленные колья, он настелил четыре деревянных щита, забросав их песком и накрыв грязным, истоптанным полотном, на какое даже нищий не позарится. Попрыгав на тайнике, Сен успокоился - под ногами ничего не дрогнуло, тайник надёжный.
   И теперь, направляясь к своей палатке, Сен мог только сожалеть, что не получилось спасти ему одурманенного словесами владыку, и показать, что для чудес Господь приделал нам руки и голову, если Он есть, конечно. И потому не стоит забивать эту голову умственными заморочками вроде Бога, и тем более просить Его о спасении.
   Именно этим и занялся немедленно Сен, когда убедился, что тайник в палатке исчез. То есть, как и не было. Сен глазам не поверил, содрав с пола свою истоптанную полотняную дерюжку. Даже трава выросла вместо песка. Нет тайника.
   У Сена затряслись руки при виде такого издевательского чуда.
   - Прости, Господи, за неверие! - взвыл он в душе. - Спаси подлеца, я раскаялся! - Так он стенал в душе, бегая по опустевшему лагерю, и не догадываясь, что негодяй Вейн ещё вчера приказал переставить его палатку на несколько локтей в сторону, чтобы она не загораживала часовому вид на дорогу, что выходила из леса с его стороны.
   Видимо, Господь и направил Тайного Советника к спасению - за дальними кустиками он наткнулся на подходящую размерами ямищу. Правда, сюда бросали мусор и объедки со всего лагеря, а также гадили все, кому поблизости приспичило, однако Сену хватило ума не пенять Господу на неудобства. Схватя старое, драное одеяло, что валялось неподалёку, он завернулся в него с головой, после чего спрыгнул в яму. Перевозившись там для маскировки одеяла, он затих, едва дыша густой вонью, и прислушиваясь к конскому гулу, что доносился со всех сторон, и молясь Господу, в которого пришлось поверить, за неимением времени на всякую критику и сомнения.
   Конский гул так и гудел себе, пока не стих совсем, оставив для слуха Сена едва различимый под одеялом топоток нескольких всадников, что неторопливо топотали вокруг да около. Однако вскоре к этим звукам примешался собачий лай, и Сен совсем затосковал.
   Собаки..., они же такие сволочи нюхастые! И точно - вскоре залаяли прямо над головой, а потом и затеребили его одеяло. И не только затеребили, а ухватили довольно неприятственно за филейную часть, так что Сен едва сдерживал вопли. Но молчал, потому что услышал голоса: - Нашли кого? -
   - Да кто тут может быть? Разве покойник.-
   - Эй, придурок! Вылазь, коли жив, а то стрелой пробью.-
   Но пробивать не пришлось - Сен не выдержал, завизжав от злобного укуса в ляжку, и вскочил на ноги, отбиваясь от собак одеялом, и благоухая на все четыре стороны.
   Тут свистнул кнут, псы завизжали, и разбежались. Сен смог, наконец, поднять голову. И замер, наткнувшись взглядом в стылые зрачки Я-Мо, который гарцевал на коне возле ямы вместе с несколькими всадниками.
   Сен снова взмолился к Иисусу, чтобы спас его, но теперь от позора, потому что готов был помереть от известного желтяковского чувства, которое зовётся "потеря лица", оно мало знакомо наглым европейцам, которым плюй в глаза, а им всё Божья роса.
   Весь в дерьме, грязный и чумазый, Сен наряд ли мог быть узнан и родной матушкой, так что Господь не затруднился исполнить просьбу. Я-Мо отвернулся, наморща нос, что-то под него буркнул, и повернул коня, а его спутники-европейцы велели вылезать из ямы. Но Сен решил изображать глухого, увидев, что у оставшихся нет луков и стрел, одни лишь мечи, и был снова атакован собаками. К его счастью, эти дворняги не были бойцовскими, и потому держались на приличном расстоянии от дубинки, что подобрал Сен Оставшимся у ямы воякам надоело ждать, и они просто плюнули в сторону бродяги, и разъехались шарить по брошенным палаткам.
   Я-Мо и герцог Саксонский слезли с лошадей у дымящего костерка, чтобы перекусить с вином, в ожидании, пока вернётся охранная сотня, что прочёсывала буераки вокруг брошенного лагеря.
   А к вечеру сюда вернутся остальные войска. Они были посланы по всем направлениям с приказом искать неприятеля до полудня, после чего возвращаться в брошенный лагерь.
   Кто неприятель? Бежит и сопротивляется, тот и неприятель. Кто здоровается и с расспросами лезет, тот свой. Короче, кто сам в драку полезет, тех и рубите. Нет, ни с кем мы пока не воюем, а неприятеля сердце укажет. Ну да, идиотский приказ. Ну и что? Исполнять! Я не виноват, что наш восточный наниматель оказался с придурью.
   Примерно так напутствовал герцог своих командиров, и они повели свои сотни с твёрдым намерением подремать в сёдлах до первой попавшей деревни, где можно будет разжиться жратвой. А если будут драть слишком дорого, считать деревенщину неприятелем, и бить морду, по крайней мере.
   Между тем забытый всеми, даже собаками, Сен окончательно пришёл в себя, почистил одёжку, промыл рожу в первой попавшей луже, и решил действовать. Пережитый страх сменился яростью, даже бешенством на этого остолопа Я-Мо, который не смог выполнить даже такой простой и ясный приказ. Что делать - только дураки винят себя в своих несчастьях, умные люди всегда обвиняют других.
   В это время Я-Мо в сердцах жаловался герцогу, доставшему припасы из седельной сумки, на дороговизну европейской войны. Скоро до того дойдёт, что и добычи никакой не хватит, расходы не оправдать. Воевать совсем перестанут, раз себе дороже выходит. Так и придётся европейцам работать, как последним дуракам, чтобы прокормиться, в поте лица своего, по завету Господа своего. Так им и надо.
   Желтяки гораздо умнее, раз придумали мудрую поговорку - "Работа не волк, в лес не убежит". Не правда ли, герцог?
   На что герцог, почесав в затылке, сказал осторожно, что всяко бывает, но лучше не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
   Подумав, Я-Мо согласился, что звучит это вроде разумно, однако, если ухватиться обоими руками за такой европейский способ жизни, будешь работать каждую минуту, и так всю жизнь. А от работы кони дохнут.
   Подойдя к мирно спорившим воителям, Сен рявкнул во всю глотку: - Так вот как ты исполняешь приказы Повелителя?!-
   Я-Мо, который удобно привалился плечом к большому валуну, сидя на европейский манер - не поймёшь как набок - открыл рот, и оттуда вывалился кусок ветчины. Герцог, что сидел рядом, по восточному скрестив ноги, тоже открыл рот, и оттуда выпал кусок хлеба. Шустрые собаки, сидевшие вокруг на своих собачьих задницах, тут же устроили свалку, получив вместе с кусочками, и пару ударов.
   - Сен?!- изумлённо спросил Я-Мо.
   - Что это за бродяга? - спросил герцог, который ничего не понял, потому что Сен заорал на желтяковском языке.
   - Зачем ты забрался в помойную яму? - с любопытством спросил Я-Мо.
   - Об этом тебе вскоре расскажет наш Повелитель Кий.- Высокомерно отвечал Сен. - Он скоро будет здесь. И вообще - встань, когда с тобой, простым командиром, говорит Тайный Советник! -
   - Ты не мог бы сказать своему земляку, - заговорил герцог, морща нос, - чтобы он отошёл чуть подальше? А то он завонял всё кругом.-
   Я-Мо угрюмо, но поднялся на ноги, и в завязавшейся перепалке Сен узнал много интересного. Пока войско бодро ехало и шагало на восток, навстречу войне и долгожданной добыче, оно согласно было терпеть и плохую кормёжку, и долги по жалованию. Столица государства дронов богата, на всех хватит.
   А когда дошли вести о её падении, многие принялись размышлять. Вначале командиры, более склонные к этому дурацкому занятию, а за ними - и солдаты. В смысле - куда идём, да что там светит, если добычу уже поделили? Конечно, Я-Мо заверил, что восточный владыка всех берёт на службу, и добычи будет полно, и всё такое. Но он не в силах был уточнить - где её будет полно? Здесь, в Европе, куда нацелился Кий, или ещё где? Может, нет смысла тащиться в горы? Не лучше ли просто подождать Кия? А то не пришлось бы тащиться обратно, да за свой счёт, если Кий передумает громить Европу.
   Эти сомнения родились и укреплялись с каждым новым встречным купцом и другими шпионами, которые уверяли, что Кий спать улёгся, отдав Европу новой королеве Франции, своей любовнице. И войско Я-Мо хочет ей передать, и Орден св. Креста уже на неё работает. Вы бы, воинские ребята, лучше к ней служить пристраивались. Тут и недалеко, и надёжно, и денежно. А Кий в Китай коней разворачивает. Или вы в Китай тащиться хотите?
   Так что пусть Сен спасибо скажет Я-Мо, что хоть войско сюда довёл. Отдать приказ вырубить королеву Франции? Он не сумасшедший.
   Пока Сен выяснял причины невыполнения приказа, Кий вместе с прочей командной верхушкой окончательно запутались в густом перелеске. Они остановились, в конце концов, и начали прислушиваться. Погони явно не было. Да и какая погоня рискнула бы проделать тот же путь следом за перепуганным трусом, в которого превратился Вейн, пытаясь нагнать принцессу Кристи. Ехать дальше не было никакой возможности - стеной окружал густой кустарник, в который и лиса не пронырнула бы, если бы всадники вздумали ещё и лис гонять. Вейн настолько ещё не сдурел, и потому принялся вслух выяснять - кто виноват и что делать?
   Виновного нашёл быстро - и высказал вгорячах Кию, что из-за его дурости торчат тут, в неизвестной чащобе, и даже самогона нет подсластить горе горькое, потому что он имеет вероломное свойство заканчиваться в нужный момент. Изумлённый Кий отцепил от пояса флягу, и вполне по христиански протянул её Вейну, напомнив, что именно тот утащил их в невесть какую чащобу.
   Но подлец не смутился, отхлебнул из фляги, и вообще всех собак навешал на Кия, сказав, что заблудился, и принцессу потерял из-за него, и это Знак Божий, чтобы наплевать на Кия и дурацкие переговоры, а заниматься своими делами. А их невпроворот - и орудие недоделанное, и Кристи, бедняжку, обижают, а он в чащобе торчит. Поехали обратно! Плевать, что там войско, всех разнесу!
   Так разгорячился несправедливый болтун всего после двух глотков, поворачивая коня обратно.
   Магистр и другие послушники с интересом выслушали перебранку, и без споров поехали следом. Магистр так уши и навострил, и даже голову вперёд вытянул в желании подслушать, хотя мог её и на месте оставить, ибо Вейн разорался на всю чащобу.
   - Всё! Кончен базар и всякая торговля! Что дадим - то и бери! Весь север Кию отдают, весь восток, а он ещё губы кривит! А не хочешь - вали к своему войску, и его разнесём по воле Божьей!-
   Словом, негодяй любую чащобу использует, чтобы не делиться по справедливости, в чём и убедился Повелитель в последующие дни. Вейн и впрямь больше не торговался, и вообще не торговался, а только хмуро помогал Сэму мастерить орудие, изредка огрызаясь ругательной речью, если магистр очень уж доставал. С Кием торговался магистр, а магистры, они известно, как торгуются. По способу - было ваше, стало наше, и попробуй докажи, что наоборот А попробуешь - и вовсе без штанов уйдёшь.
   Такие несправедливые верзилы были в те нечестные времена, хотя ихнюю принцессу Кристи, бедняжку и такую и сякую, никто не только не обидел, а вообще на руках из оврага вытащили, куда она свалилась вместе с жеребцом.
   Вернее, жеребец сам прыгнул. Этот Кассий - набалованный фрукт, что немудрено с такой хозяйкой - разгильдяйкой. Он и стену крепостную всё перепрыгнуть хотел, а тут кстати овраг подвернулся, да широченный в том месте - стрела не перелетит. Вот он и сиганул, тем более затолкали его в могутную грудь лошадиные задницы прочих коней, на которых сидели послушники и легионеры иностранные - толпа лошадей, и вперёд не пробиться. Он бы не прыгнул, конечно, не такой и дурак, но принцессу Кристи заботливый Вейн ещё вчера обкормил мясом. Целый кусок скормил, да такой мясной, что обжора даже своим весом с трудом управляла, не говоря о Кассие. До того объелась, что вдруг пить захотела - впервые в жизни - и ещё чего-то малопонятного захотела. То ли в рожу кому дать, то ли кошку погладить.
   Сама не своя была девчонка - и муж куда-то пропал, и отряд какой-то непонятный наскочил, скандалят с охраной, кто громче орёт. А её заботливо поглубже пихают, до самого края оврага, где Кассий вдруг снова ощутил небывалую легкость тела. Обрадовался, да и взлетел чуть не до середины оврага, куда его и приземлила спохватившаяся всадница, впрочем, весьма мягко, чтобы не сломал чего, из снизу подвешенного.
   Рыжий обалдуй затрещал мелким кустарником, куда засел, словно таракан в густую щётку, и заорал от души. Сверху обрыва на его наверняка матерное ржание высыпали конские и людские головы. У всех квадратились и глаза, и прочие отверстия, и все молчали, не в силах сообразить - каким это чудом всадница очутилась внизу? Было от чего глаза пучить - любой другой, на себя примеривая путь, приходил к выводу о поломанных ногах, голове, да и всем прочем - высота убойная! - не говоря о поломанном на склоне оврага кустарнике. Но ведь ни веточки не тронуто! Ни следочка на песке!
   Принцесса же Кристи и вовсе замутилась настроением, ибо надо было выбираться, и срочно, а как это сделать под взглядами и своих, и посторонних? Даже она своей испорченной соображалкой понимала, что не бывает таких жеребцов, чтобы вскарабкаться по отвесному почти овражьему боку наверх. Или запрыгнуть - овраг выше кончиков ушей, и то на дыбках.
   К несчастью, Кассий об этом не догадывался, и так и норовил запрыгнуть на обрыв. Принцессе пришлось утяжелять его, а то бы и впрямь запрыгнул, перекалечив толпу зрителей. Но выбираться всё равно надо - и пришлось позволить Кассию забираться вбок, к овражьему склону. При крутизне обрыва и это казалось невероятным, и один из зрителей оценил это оторопелым возгласом: - Ну и конь! Ну и слон! Глазам не верю! -
   Голос этот прозвучал слева, где у обрыва толпились всадника наехавшего отряда, и принадлежал явно командиру.
   - Сейчас поверишь.- Прошипела принцесса Кристи своей кошке, которая высунулась из-за пазухи и вертела головёнкой на новости в обстановке. Услышав сии слова, кошка уставилась в хозяйкино лицо снизу вверх, ибо никогда раньше не слышала такого тона. От других слышала, похожий. И помнила, что обычно следом летят кулаки, стулья и прочие предметы, и потому тут же спряталась обратно за пазуху, как под диван нырнула - там и табуреткой не достанут.
   Отряд, что настиг принцессову шайку, послан был вдоль оврага прочесать окрестности до полудня, хватая всех, кто попадётся. Числом в пятьсот рыл, отряд бы с радостью схватил купеческий обоз, но примериваться пришлось к этим молодцам - не то сонным, не то хмурым, и вообще непонятным. Но наглецы порядочные - иные всадники семечки лузгали, поглядывая на гостей, расстёгнутые, и даже копья не подняли. И на вопрос - Кто такие? - послали подальше, и дали совет сваливать побыстрее. И все рожи кирпича просят, а глаза и обещают.
   Видно, что свой брат, наёмники, но битые и тёртые, из тех, кто хватается за оружие не для крика, а для работы. Как раз её и не усматривали в прибывших пяти сотнях, и это очень обидело, особенно молодых и задиристых, которые и принялись орать, набивая себе цену. Но командир этой полутысячи, швейцарец по имени Вольфганг, молодостью не страдал, поэтому обижаться и не подумал. Тем более, что взгляд его командирский сразу усмотрел в отряде на краю обрыва не толпу воинского сброда, а этакий полурасслабенный конный кулак, готовый в считанные мгновения сжаться и вдарить в любую от обрыва сторону. В центре - тяжеловооруженная кость - латы, кони в броне, убойные копья, как двинется, так и вкатает в землю.
   И по краям ребята на подарки никак не тянут - пусть в лёгких латах и с лёгкими копьями, но с мечами, и наглые до безобразия. Так им и положено, чтобы сбить любой по наглости наезд и задержать его на пару минут, пока стальная середина не двинет всей массой. Поэтому со второго взгляда Вольфганг принялся высматривать командира, ожидая этакого хмурого битюга, этакого квадратного пня верхом на лошади, однако ничего похожего не увидел.
   К этому времени дура-командирша уже свалилась вниз, потому и не увидел. Но продолжал высматривать, отослав гонца за подкреплением. Если противник думает отделаться руганью и плевками, его люди лаяться тоже умеют.
   Видя спокойную неспешливость отряда, Вольфганг решил потянуть время, а когда прискачет подкрепление - ссыпать вниз одним ударом.
   А пока решил глянуть - кто там свалился, да что за глубина у оврага. Пробрался между своими, глянул вниз - и рот раздверил. Рыжий конище так и прёт зигзагами наверх - лопатки ходуном, глаза горят бешенством, а кусты грудью давит, как будто вниз катит, а не вверх. Тут Вольфганг и завопил в восхищении, что говорит о его могучей сдержанности, ибо прочие швейцарцы и вовсе ничего не могли сказать от изумления. Подивившись на чудо, швейцарец добавил, что всю жизнь мечтал о таком коне, чем вызвал ехидный ответ нахального тощего вояки, совсем мальчишки по виду, и настоящей гниды по ухмылке. Тот сказал, что королева Кристи оторвёт кое-что грязному скотоложцу, мечтающем о её любимом жеребце. Если этого раньше не успеют сделать её солдаты, оскорблённые за королеву таким предпочтением. Товарищи мальчишки слева - справа от хохота едва не попадали с коней, а Вольфганг обратил, наконец, внимание и на всадницу. И вдруг увидел, кого высматривал - командира, похожего на булыжник.
   Что помогло увидеть в тощей светловолосой дохлячке эту командирскую булыжность - ни один желтяк не смог бы понять. Только европеец, причём из тех дураков, что верят в воскрешение мёртвого Христа. Только такой и мог не поверить глазам своим, которые видели соплячку с невоспитанным взглядом синих гляделок. Так что и Вейн, и Кий ошиблись, посчитав дальнейшее чудом Божьим по спасению принцессы. Просто швейцарец оказался верующим дураком.
   А если человек и впрямь верит, что мёртвый Христос ожил, он доверчивым становится до смешного. Даже в обещания вражеских солдат, что сейчас королева выберется, и раскатаем вас в кашу, и то поверил, но позже. А вначале швейцарец поверил в королеву. Конечно, не сразу поверил, что внизу и впрямь булыжник на коне, которого высматривал, а поглядев, как раз за разом, с упорством безумца, рыжий конь пытается вскарабкаться на отвесную песчаную кручу обрыва. Пусть зигзагами, но он поднимался всё выше и выше. Вольфганг не мог знать, что эта мясная обжора королева и своим-то весом уже почти не управляла, не говоря про Кассия, но в упорстве, с каким всадница гнала жеребца на приступ, зловеще просвечивала воля, схожая с бесконечностью.
   В пришибленной Христом Европе на внешность только умные смотрели, а те, кто подурнее, старались командира этой внешности увидеть - душу человека.
   Её и увидел швейцарский вояка. Глядя вниз, он как-то сразу поверил, что эта самозванка и впрямь королева Франции. Чёрт побери, да куда эти французы денутся? А при такой королеве служить..., уж там задержек с жалованьем не будет, как у Я-Мо. Так вот за какую-то минуту размышлений, глядя на пыхтящую внизу поганку, доверчивый Вольфганг решил - не только судьбу свою дурацкую, и войска своего, но и родины своей дурацкой по имени Швейцария.
   И пусть этому прохвосту удалось выклянчить у королевы Кристи право охранять французских королей для своего нищего народа, и пусть этот христианский подлиза выклянчил у Вейна для своей паршивой страны право ни с кем не воевать, но остаться свободной, и хранить как можно больше золота мира - всё равно, народ не обманешь. В насмешку всех привратников в кабаках стали называть швейцарами.
   Но это случится потом. А пока Вольфганг решил не упускать случая понравиться королеве Франции. Подлый христианин знал, как это делать. Просто помочь человеку - и никуда он не денется.
   - Чего уставились, обормоты?! - взревел он чуть потише, чем ржал жеребец Кассий.- А ну, живо вниз! Помочь Его Величеству королеве Франции! -
   Его швейцарцы народ упрямый и исполнительный - десятка два солдат так и сверзились вниз. Без лошадей, конечно - те бы ноги поломали. Кто покатился, кто устоял, кто сполз по песку, но спустя минуту вокруг жеребца копошились не меньше десятка швейцарцев.
   Тут послушники вдруг перестали ухмыляться, увидев свою королеву в окружении вражеских солдат. Наёмники вообще за мечи схватились, но на них не обратили внимания. Мечи так и остались в ножнах, а следом за швейцарцами вниз запрыгали и солдаты королевы. Вскоре от толпы людей кругом бедняга Кассий и с места не мог двинуться, как его ни тянули и не подталкивали. Послушник Жан, видя, что с этой помощью хитрости вроде нет, велел копать обрыв, что и было сделано.
   Вместо лопат копали мечами, кинжалами и секирами. Вольфганг тоже бросил на раскопки своих людей, так что дело пошло, и вниз полетела туча песка. Конечно, при такой рукастой поддержке Кассий принялся сползать по склону обратно в кустарник. Мало того, заспотыкался и зашатался, так что королева едва не брякнулась оземь. Однако, поскольку брякаться с коня всё равно не научилась, то ей и спрыгнуть не дали - подхватили в двадцать рук, и своих, и чужих - и понесли наверх, словно цацу какую. Сквернавке всегда нравилось забесплатно кататься на чужих горбах, и потому, когда её поставили перед Вольфгангом, вся её рожица довольно зарозовела, а глазёнки противные так и засияли. Однако благодарностью Вольфганга не оскорбила, едва кивнув на заверения, что он счастлив оказаться хоть немного полезным королеве Кристи.
   Когда по раскопанному склону следом втащили Кассия, принцесса ловко запрыгнула в седло, а разговоры всякие взял на себя послушник Марк, который и спасибо вместо неё сказал, и вопросов всяких накидал, и все намёки на лету похватал. И тут же предложил бравому войску поступить на службу королевы Франции. Вскоре швейцарцы дружно кричали славу новым начальникам, а подкатившая подмога в тысячу саксонцев перестроилась с нахмуренного вида на более дружелюбный, и чем дольше вели переговоры их командиры, тем дружелюбней становились.
   Одним словом, после полудня к лагерю возвратилась чуть не половина войска Я-Мо, страшно довольная своим предательством и блестящими перспективами - с одной стороны, а с другой - вторая половина войска, хмурые и злые за бесцельную тряску в сёдлах. Поскольку тут, в поганой Европе, все были христианами, то вторая половина войска ничуть не удивилась истории швейцарцев, которые поскакали ловить, да сами поймались. Оставалось завидовать и роптать на командиров, которые всё никак не сдадутся королеве, как умные швейцарцы, которые уже начали вопить - На Париж! - и мечтать о тамошних кабаках и гулящих женщинах, с которыми будут пропивать жирное королевское жалование.
   Нечто в этом роде Кий и предполагал, и только усмехался, наблюдая мельтешение Сена с Ля Каронем и прочие попытки отстоять войско Я-Мо, которое теперь могло только между собой разодраться, за очередь на присягу королеве.
   И подстегнула их к этому благая весть о пустом парижском троне и скоропостижной кончине дяди Франца, которую принёс Ля Кароню гонец от Папы.
   Хотя при этом известии до драки дело не дошло, все друг с дружкой перелаялись - даже принцесса Кристи что-то прошипела, глядя исподлобья на беднягу магистра. Тот немного встревожился, чувствуя неминучую войну Франции с Англией, но даже не пытался оправдаться в убийстве дяди Франца. Всё равно бы девчонка не поверила. А верзила в ответ на его оправдания сказал, что верит Тайному советнику, ибо тот обладает талантом всегда перечить воле Божьей, и наверняка злостно защищал этого дядю. Но королева, конечно, не поверит такому негодяю, тем более, что платит за его негодяйство. Смерть дяди была неизбежна. Если б магистр его не защищал через своего шпиона, дядю ещё раньше бы пришибли. Самый ближайший родственник, претендент на престол, или ещё кто.
   - Я знаю, кто пришиб дядю.- Сказал магистр. - Но он всё равно непогрешим.-
   - Папа Римский? Ну да. - Сказал Вейн. - Хоть кого-то надо таким считать. Хотя сам Иисус, и тот грешил неуверенностью, слабой верой, слабостью духа, и даже рукоприкладством, когда ворвался в церковь с мордоворотами учениками, и громил бедных торгующих людей. Он их бичом хлестал, а это очень больно. Но Христос наверняка потом раскаялся, Он такой. А этот Папа наглый, как катапульта. Непогрешимый - и всё тут. Да и Соборы их церковные, где узаконивают святость текстов и правила веры - сплошная наглость и нахальство. Например, есть Евангелие от Иуды - его святым не признали. Да и прочих свидетелей о жизни Христа хватало - тоже не признали. Откуда эта наглость? Почему я должен верить этим нахалам? Они читали тексты, но я тоже читал. И понял по другому. Они такие же наглецы, как и я. Хочешь - им верь, хочешь - мне. Господу плевать, Он настолько бесконечен, что охватывает и мою наглость, и любую другую, вроде католической. А как церковники выясняют волю Божью? Монетку метают. Лентяи и наглецы. Я бы метал её не один раз, а сто, или тысячу, чтобы точнее узнать волю Божию. Уверен, что поначалу они так и метали несчастную монету - они люди умные. Метали сутки, неделю, месяц - и только убеждались, что Господу плевать, хоть ты белое избери, хоть чёрное.
   Они и обнаглели, и правильно сделали, как показал расцвет Церкви. Но всё равно наглые, и гордые до безобразия. Вот что ясно каждому дураку, если присмотрится к церковной скромности. И это - лучшие среди прочего сверхгордого дерьма, которые вообще верят только себе и в себя. Да Господь наверняка плакал от счастья, когда они приколачивали Христа. Он боялся поверить, что его жертву приняли, и Он развязался, наконец, с этой гордой сволочью. Больше не надо учить их, следить, и наказывать - свобода! Наверняка ангелы три дня на радостях вёдрами лопали с Христом амброзию на небесах - на эту догадку наводит воскрешение Христа лишь через три дня. Да и потом пиры на Небе продолжались, ибо ученики не всегда узнавали Христа, когда Он являлся наверняка с перепоя.
   Люди веруют не в Господа, а в свои заморочки, по образу и подобию своей подлости. Православные, католики и прочие будущие протестанты - все наглые, как псы. Их вера истинная, и вот тебе аргумент в глотку, хорошо заточенный - вот чем кончаются их богословские споры, ибо каждый понимает Святую Книгу по мере своей наглости, и не больше. А что делать, если это единственный способ утверждать истинную веру в Господа - наглость и уверенность. По примеру Христа, который тоже не скромничал, говоря - Брось всё, иди со мной.- И даже батяньку умиравшего одному юноше велел бросить. Ну, Христос был Богом, имел право так говорить, а вот Папе следовало быть поскромнее. Впрочем, его бы тогда первым и пришибли. Что делать, на земле живём. Среди умных людей. По их законам.-
   Так горестно болтал Вейн заупокойную речь по дяде Францу, помогая Сэму долбить орудие из цельного дубового ствола, стянутого для крепости медными обручами. Им помогал Кий, просто от нечего делать, ибо ему орудие не то, что не нравилось - скорее болтовня Вейна не нравилась, ну, и орудие за компанию. Дурак мечтал, что на его Новой Земле, в Америке, каждому человеку будет разрешено владеть таким орудием, вплоть до маленького, карманного. Нет, Кий верил, в отличие от Гельды, что это орудие будет способно пробить человека в пределах видимости, но перестреляют же все друг дружку.
   Вейн возражал, что это единственный путь для свободы среди умных людей. Кий не представлял, как управлять такими людьми, с маленьким орудием в кармане. Скорее, это они будут управлять. Пожалуй, и впрямь, как и мечтает Вейн, станут просто выбирать своего короля. И то не навсегда, а на время. Ну его к бесам, это орудие.
   Так думал Кий, держа клещами медную клёпку, по которой колотил Вейн. Такими людьми даже с небес управлять невозможно, размышлял Кий. А если они пойдут не туда? Нет, Кию для управления будут нужны другие люди, без орудий в кармане. Тогда с небес всегда можно будет воплотиться в живого правителя своего царства, и вовремя сдёрнуть страну с обочины на истинный путь, устроив небольшую Красную Терру. Если прав дурак, такое вполне возможно, ибо - как установим мы, так установится и на небесах. Кий обязательно явится под именем Петра - в честь апостола. Надо будет записать это в Чёрную Книгу. Этим Кий понравится и настоящему апостолу Петру, такой восточной лестью.
   Примерно так размышлял благородный Кий, пособляя негодяю колотить безвинную клёпку, и его вовсе не заботили неприятности от дядиной кончины, о коих печалился магистр. Хмурая за дядю дочка - это мелочь. Ещё маловато мяса слопала дохлячка, чтобы обидеться по настоящему, до того, чтобы пристукнуть виновника кончины дяди-короля, с которым думала договориться по хорошему. Что с дурочки взять? Никакой король, кроме последнего дурака, добровольно престол не уступит. Раньше и не знала, что такое обида, которую показывает теперь всей своей обкормленной рожицей. Совсем испортилась девчонка, и так до предела испорченная - так мог бы сказать любой камешек под ногами, если б рехнулся.
   Другое заботило магистра - дядина кончина, как перезревший гранат, грозила брызнуть кровью и зёрнами трупов. Послушник при дворе доложил, что в Париже немедленно вспыхнули две-три потасовки - небольшие, до сотни участников - и двух возможных претендентов на французский престол отнесли в сторону кладбища, вместе с десятком сторонников. Жертв могло быть и больше, но священники вовремя протявкали с амвонов своих церквей воскресную проповедь от Папы - о мире, дружбе и любви к наследнику французского престола Д, Аршераку, родичу дяди покойного, а также пожелание долгих лет царствования.
   Однако Д,Аршерак не отпраздновал такое папское пожелание обычной пьянкой, мордобоем и развратом, потому что отпраздновал его ещё неделей раньше, когда узнал от папского кардинала имена соперников. Они больше прав на престол имеют, конечно, однако Папа с куда большим счастьем благословил бы Д, Аршерака.
   Теперь два претендента на трон успокоились на кладбище, а Д,Аршерак мчал, нахлёстывая коня, во главе своего войска в три тысячи мечей. Мог бы и больше собрать, но времени не было - следовало спешить и раздавить гадину, пока мелкая, - сестричку троюродную по имени Кристи. Он её не только в глаза не видел, но и не знал о существовании, пока папский посланник не просветил его насчёт самой опасной претендентки на французский престол. Конечно, в Европе о ней все уже слышали, кого это касалось, кроме Д,Аршерака. Но так уж с детства получилось у благородного дворянина, что мордобой, пьянки и бабы всегда родней всех прочих родичей.
   Лучшего короля Франции для Папы и пожелать было трудно, и Ле Каронь, посвящённый в планы Папы, по дороге к Реймсу мысленно уже оттяпал себе порядочный кусок земель под Парижем. Да и вообще набил все и всяческие карманы, которые мог только представить, и с полным правом набил, ибо Папа обещал назначить его духовником нового короля.
   Кроме Д,Аршерака, хватало и других претендентов с такими же правами на престол, но воля Папы их остановила - и разобиженный барон Льежский, и герцог Лотарингский, и прочие с войсками, даже разобиженные, всё же не сдвинулись с места, потому что спорить с Папой по крупному стоило лишь из-за такой же крупной поживы. Слишком велик риск проснуться с кинжалом..., то есть, вообще не проснуться - монастыри везде стоят, и шпионов вокруг каждого претендента надо было загодя выводить, а тут и времени не было. Дядя помер так вдруг, что обидеться на волю Папы выходило самое дешёвое.
   Конечно, не так вдруг дядя помер, а Папа выбрал. Многие претенденты закидывали удочки с хорошими наживками в виде обещаний, но Папа стойко отводил взор от соблазнов к небу, и намолил настоящего, небом посоветованного претендента. Только тогда Папа и.., то есть , дядя и помер, как ни охранял его послушник Ордена Св. Креста по имени Аврелий.
   Что поделать, если сказано в Библии, которую Папа, может быть, читал - время всякому дяде. Если и читал Библию Папа, то вычитал, видимо, это - потому что дядя помер.
   Самое интересное, что дядя и не подозревал о своей печальной кончине, потому что в суматохе интриг про него сразу забыли, едва лекарь, скормивший ему неверное лекарство, сообщил всем грустную весть. Однако вернувшийся к постели послушник Аврелий, что на минуту отлучился, по хрипу и пене быстро нашёл спасительное лекарство, которое и влил в дядю сквозь разжатые кинжальным лезвием зубы. Дядя перестал хрипеть и пениться, и спокойно заснул, имея такой синеватый вид, что ещё издали казался покойником. И спал себе, пока все желающие дрались за свои места на кладбище.
   Атака лагеря Кристи должна была поставить последний камень в здание Папы, но напрасно Ля Каронь молил Господа о её успехе, ибо воля Его была явлена ему столь по хамски, что впору было схватить меч и попытаться её поправить.
   К несчастью всего человечества, Ля Каронь оказался верующим, и потому, наплевав на Папу и его непогрешимость, решил принять сторону победителя. Видимо, прав негодяй Вейн, говоря, что Господь всегда стоит за победителем, а добро отличается от зла только одним свойством - оно побеждает. Какое бы зло ни победило, оно и есть добро. Только так Вейн их и различал, поскольку был дурак.
   И Ля Каронь, передавая ему сосуд со священным маслом под названием миро, только кивал и поддакивал на его болтовню, что вот этим орудием мы несём людям мир и добро. Счастливый, что его не повесили, Ля Каронь кивал и поддакивал, уставясь во все глаза на самого Кия, великого восточного владыку - без охраны! Здесь, в лагере еретиков и негодяев! То есть, теперь - мессий и благодетелей!
   Ля Каронь знал Кия в лицо, потому что несколько раз вёл с ним переговоры ещё тогда, когда столица дронов была свободна и торговала во всю ширь распахнутых ворот. Но чаще он имел дело с Сеном, Тайным советником Кия - вот уж кого знал не только в лицо, но и вообще, как облупленного, ибо вся скорлупа слетает с людей, когда они начинают что-то делить по честному. А Сен и Ля Каронь от лица своих начальников делили тогда Европу, и так рьяно, что порой готовы были задушить друг друга, так что стали совсем родными.
   И вот это родное узкоглазое рыло с виновато опущенными глазёнками побеждённого и увидел Ля Каронь рядом с благородным ликом великого Кия. Увидел, и понял - прахом все переговоры. Зло уже победило. Тьфу, то есть, победило добро. И теперь надо заново договариваться со злодея..., то есть, с добряками Вейном и магистром.
   К последнему и подвалил Ля Каронь после приветствий, и сразу укорил, почему это Орден Св. Креста не возвращается в свои замки, которые вместе с монастырями только и ждут такого возвращения хозяев? Те, кто захватил их в мелких битвах, уже всё отремонтировали, начистили, и даже кладовые в трапезных набили припасами. По просьбе Папы, который всегда всем грехи отпускает, и даже иногда бесплатно, как отпустил все грехи магистру, простил его, и вернул все утерянные владения. Кстати, привет передаёт, о здоровье спрашивает.
   Магистр только рот раскрыл от таких слов, хотя должен был помнить, как ученик Папы, что Папа тоже никогда не проигрывает, по воле Божьей. Даже когда полностью проиграл. Ведя переговоры с Кием, Папа одновременно ремонтировал замки Ордена, выкупив их у новых хозяев большей частью за прощение грехов. С азиатами Папа торговался всерьез, а замки чистил на всякий Божий случай. С азиатами было легче - Папа готов был, на крайний случай, и мусульманство принять, лишь бы не отбирали у церкви земли и владения, а ремонт замков денег стоил.
   Видимо, Папа всё-же верующим оказался, раз выделил эти деньги. Ля Каронь и думать забыл про заначку Папы, потому что был твёрдо уверен в победе войска Я-Мо. Все должны быть уже схвачены, и если не убиты ещё по жестокосердию победителей, то Ля Каронь намерен был, как христианин, мечом и верёвкой освободить несчастных от мук. Вместо этого от верёвки его самого спасла только милость Господа, потому что под щелчками вопросов магистра гнойник заговора Папы вскрылся и завонял так, что Вейн от изумления умудрился разглядеть даже веру Папы в Господа, что и спасло Ля Кароня, уже поставленного под деревом с верёвкой на шее.
   Услышав, что Папа готов был принять мусульманство, Вейн рот распахнул и за голову схватился. А потом схватился и за рукав магистра, завопив: - Да погоди ты! Ну что за привычка людей за злодейства вешить? Дай тебе волю, и поговорить не с кем будет.-
   - Я не по привычке, а по должности! - Окрысился магистр, которому уж очень захотелось вздёрнуть повыше Ля Кароня. - Мне за это королева деньги платит. А в душе я его простил, как положено христианину, и даже скорблю. -
   - Кристи, ты слишком много ему платишь! - Вейн обозлился таким упорством. - За золотую монету в год он всю Европу перевешает. Гони его со службы, усердного такого-сякого. - И добавил чуть потише. - Ваше Величество. -
   И не зря добавил чуткий прохиндей, ибо девчонка, и без того испорченная, испортилась окончательно, удивительно долго обижаясь на своего Первого Советника Вейна, которого пришлось ждать невесть сколько из-за его же дурости, и беспокоиться, не обидел ли кто из врагов её негодяя. Нет, прав батянька - не тот батянька, что помер, а тот, что с верёвкой. Когда советовал никого не слушаться, тем более мужа, раз он дурак. Надо своим умом жить, и вообще родителей почитать.
   Словом, обиделась девчонка на верзилу, обкормленная мясом, хотя и сама этому удивилась. Раньше её и кирпичом по голове не обидеть - настолько на всё было наплевать.
   И Её Величество, на которую все уставились, нахмурила брови и пробурчала: - Магистра выгнать? Почему? -
   - Потому. Он же вешает всех без разбора. -
   - Магистру видней, кого вешать. - Строптиво сказала королева, и ещё сильней нахмурила брови. Такое своевольство принцессы, которая впервые ослушалась всем надоевшего верзилу, опустило мёртвую тишину вокруг дерева, в которой и грянула первая семейная ссора. Она не закончилась мордо-рожице-битием только потому, что Кристи торчала на коне, а её пьяница муженёк вопил внизу. Надо сказать, он недолго разорялся в изумлениях, что его всегда послушная дрянь вякает что-то против, да ещё обижается, что его носило по чащобам! Где надо носило! А тебя где черти носили?!
   Покричали, но немного, и только голоса начали набирать силу, как Вейн вдруг заметил странный блеск в принцессовых гляделках. Быть такого не могло.
   - Это что у тебя в глазах? - спросил он ошарашено, и весь вытянулся, чуть не подпрыгивая. - Ну-ка, наклонись! -
   - Вот ещё, наклонись. Фигу тебе, вот. - Отвечала непослушная принцесса, и в самом деле показывая неумелую фигу. - Не знаю, что. -
   В самом деле, откуда бедной умом дурочке знать, что такое слёзы, тем более, что плакать она никогда не умела. Неженка блаженствовала среди добреньких эльфов, а теперь кругом люди, дура, и они не только до слёз довести могут, но и вообще до смерти - так мог бы сказать даже жеребец Кассий, если б рехнулся настолько, чтобы заговорить. Но Вейн, какой ни тупой, а догадался, проклятый наёмник, столько чужих слёз проливший, что совсем совесть потерял. Скорее, он и не имел её никогда, мерзавец, и остаётся удивляться, что он вроде завиноватился тем, что довёл до слёз бедную девочку.
   - Да ладно.- Сказал он. - Я тоже дурак, прости. Больше никуда одну не отпущу. А ты? Тоже хороша - сразу толпу мужиков за собой привела.-
   Конечно, поганка вся заулыбалась от таких слов, и вскоре Кассий, возмущённо сопя, увёз негодяйскую пару мириться в какую-то чащу, а бедняга Ля Каронь проводил взглядом недовольную задницу рыжего жеребца, как таявшую надежду, и принялся молиться. И намолил-таки спасение, ибо магистр плюнул с досады и бросил верёвку, которую оставалось только натянуть. Он посмотрел на несчастного, и с сожалением сказал, что власть переменилась. И предложил повеситься самому, но без всякой надежды.
   Чего там переменилось, Ля Каронь увидел, только открыв глаза и восхитясь Божьему миру, словно умытому росой, где воробьи порхали нестерпимо нарядными, воздух благоухал до невыносимости, где всё сверкало под солнечными лучами так до боли сильно, что у Ля Кароня слёзы градом посыпались. Только он и заметил, божий католический человек, как возликовал спасённый от Ведьмы белый свет, как обновился и принарядился, избавленный от стучавшей к нему в двери Чёрной Бесконечности. Нет, это наверняка и эльфы заметили в Моховой Горе, иначе с чего три дня и ночи дым валил из всех щелей, да огни мелькали? Но если эльфы и радовались, то самую малость, как и подобает эльфам, зато шумно ликовали тролли, жаря на спицах жирное крысиное мясо и упиваясь хмельной брагой из распечатанных бочонков, с весёлыми плясками под звон колокольчиков и стук маленьких бубнов, и с радостными воплями: - Белая Ведьма умерла! Да здравствует королева Ри!
   Эльфы тоже наверняка потягивали на радостях свою медовуху, потому что все три дня летали зигзагами, то и дело сталкиваясь, и брякались вниз, а иные и вовсе ползали в обнимку с троллями, презрительно оправдываясь, что всегда знали, какая Кристи мерзавка и дрянь, слабачка и дохлячка, куда её уравняться с Чёрной Бесконечностью!
   Она не сдержала Слово, и Колдунья умерла, а родилась обычная дрянь - поделом ей, пусть живёт обычным человеком, и мучается, дура. Словом, да здравствует королева Ри!
   Только чуткие тролли могли услышать в этих горьких словах великое облегчение, словно эльфы тащили на себе тяжеленный груз, который слетел теперь с плеч. Кристи, она же девчонка. Куда ей до Христа.
   Теперь она вынырнула в мир страстей, настолько громких, ярких и вонючих, что они напрочь заглушат тонкий свет Бесконечности. Кристи потеряла её, и теперь вряд ли сможет найти.
   А Ля Кароню, безвинному католическому страдальцу, пришлось до вечера торчать под деревом с верёвкой на шее, пока не вернулась королева с мужем, все в каких-то листьях и веточках, извалянные в пыли и прочей ненужности. Вейн долго вспоминал, почему папский шпион стоит под деревом с понурым видом, и с какой-то верёвкой, а вспомнив, очень обрадовался, спрыгнул с коня, и пристал к бедняге - а точно ли Папа был согласен принять ислам?
   Согласен, ответил Ля Каронь, но с Христом. И подробно объяснил все богословские тонкости перехода от католиков к мусульманам, упирая на общий фундамент, на котором стоят все религии мира. Кий, что подошёл из любопытства, был потрясён коварством Папы, когда Вейн сделал неизбежный вывод - ислам превратится в Христианство, хотя называться будет невесть каким исламом. Только тут Вейн и понял, какой Папа верующий, на самом деле. Христос ислама не боится. Как не боится и католиков, и православных, и любых прочих сектантов, что верят больше в свои заморочки, нежели в Христа. Большинство людей умные, и потому верят в то, что видят, слышат и могут схватить. Значит, для веры в Христа им необходимы храмы, кресты, молитвы, праздники, тексты, святые, священники и прочие, более мелкие заморочки. Так уж люди устроены. И это, видимо, благо и добро - с точки зрения Господа, когда из-за этих заморочек православные режут католиков, или католики будут резать будущих протестантов, или ещё кого вроде мусульман, раз это единственный для них способ выразить свою веру и любовь к Господу. Умные, что тут добавить? Пусть режут - дураков будет всё больше, и в этом промысел Божий. Дураков, которые верят, что человек может стать Богом, как был им человек Христос. А заморочки, что можно потрогать, пусть каждый для себя придумывает, какие удобней. Так и случится, но через много лет, когда дураков будет больше. Может, даже через тысячу.
   И Вейн принялся болтать о будущей вере в Христа, свободной от заморочек. Подошедший магистр на эти рассуждения только прочистил мизинцем уши - вначале правое, потом левое - чтобы слова пророка просвистывали в голове без задержек, влетая в одно и выскакивая из другого. Магистр уже привык, но Ля Каронь, забыв про верёвку, спросил - что за ересь такая, если без церквей молиться, священников и обрядов? Человек так устроен, что не сможет без них верить.
   Не может, пусть в церковь идёт, хоть в какую - отвечал Вейн - для того они и стоят. А если, как Вейн, ощущает себя в благодати Божьей, то зачем в церковь таскаться?-
   - Ах ты, еретик! - возопил Ля Каронь. - За такие богохульства Господь тебя покарает! -
   - Когда? - с любопытством спросил Вейн. - Почему бы не сейчас?-
   Он уставился в небо, высматривая молнию, но небо было тихим, спокойным и безоблачным.
   - А вот увидишь. - Злобствовал Ля Каронь, тоже поглядев на небо.
   - Покарает - а когда, Ему видней. Пусть и через годы...-
   - Я уже забуду. - Заверил Вейн. - Не болтай глупостей. Господь нас простил, и потому болтай, что хочешь - свобода! А ереси и даже богохульства оскорбляют только умных людей, но уж никак не Господа. Или ты держишь Его за такую же мелкоту, как и сам? Если так, это ты Его оскорбляешь. Да он явный еретик, магистр. И с верёвкой даже, сознательный. -
   Вейн то ли усмехался, то ли рожи кривил, но Ля Каронь опомнился и прикусил язык, кляня себя за горячность и забывчивость. Их Добро победило, теперь оно торжествует - значит, он и впрямь выйдет еретик и богохульник, если не смеет обозвать как-то Господа, не боясь молнии.
   Впрочем, богохульствовать он так и не решился. Закрыл глаза и принялся молиться, как умел, о своём спасении - и достучался, видать, до Господа, потому что магистр передумал тянуть верёвку. Потому что увидел в Ля Кароне свою помощь и надежду, и не только свои, но всей католической церкви, которой грозила протестантская ересь Вейна.
   Все эти мессии и пророки - даже Христос, не говоря уж о каком-то Вейне - приходя со своими заморочками, начинали с разрушения прежних Храмов, пусть и на словах. Принцесса Кристи, дрянь такая, вообще реально разваливала. Правда, не все - штук двадцать всего, хорошая девочка, не то что этот выродок, который своей болтовнёй мог развалить вообще все церкви. Сами развалятся, если их посещать не будут, если примутся общаться с Господом, как и Вейн, без посредников в лице священников, а сами по себе.
   Магистр знал, что Вейн кровожадностью не страдал, и потому просто снял верёвку с шеи бедняги, сказав, что тот раскаялся и подлежит прощению.
   На самом деле магистр настолько устал спорить с пророком, что нуждался в союзнике с головой, ещё не забитой словесной шелухой болтуна. И вдвоём они быстро убедили Вейна остановиться в своих планах на протестантской церкви, а не сбегать вовсе из всех церквей. Поскольку магистр знал, когда приставать к пророку, занятому долбёжкой орудия, то легко получил согласие вообще отложить рождение протестантской веры хоть на триста лет. Или вообще на пятьсот. Как получится. Магистр поторопился записать это в Чёрную Книгу, сделав только уступку Сэму, который требовал рождения новой веры только в Германии.
   Так и записали в Чёрную Книгу, и никто не возражал, потому что всем было плевать, даже Кию, которому тоже пришлось дать право вето на записи.
   Ля Каронь, хоть и верующий, не сразу врубился в смысл Чёрной Книги, всё посмеивался у вечернего костерка в лагере негодяев, пока из болтовни Вейна не выцепил дикий бред о восьмой погашенной звезде в Большой Медведице. По велению мерзавцев, конечно. Поднял голову...что за чёрт! В созвездии и впрямь оставалось семь звёздочек, как будто так и было всегда - он глазам не поверил. Тут его и пробило верой. В сумятице мыслей он сообразил было заказать на будущее не Ватикан, а Ватиканище! Но было уже слишком поздно - все расходились, утомлённые болтовнёй, и лень было открывать Книгу. Так Ватикан маленьким и остался.
   А на следующий день два шпиона принесли весть о войске, что приближается со стороны Парижа. Войско плёвое, в три тысячи против двадцати с лишним тысяч королевского войска Кристи, так что и беспокоиться не стоило, если б предводитель барон Д,Аршерак не вёз склянку с елеем, освящённым самим Папой. Специально для коронации вёз, чтобы понравиться будущей королеве, и войско вёл, чтобы склянку кто не отнял. Ну, и приветы королеве прислал, как родственник дальний, и всякие пожелания здоровья, в которые только кошка и поверила, но уж никак не магистр.
   Вейн посоветовал королеве смять это войско одним ударом, рассеять и разогнать. Самые опасные для Кристи войска - которыми родственники командуют. Но его не послушали - из-за елея, который мог разбиться в сваре. Хотя злобились и ругались не меньше, даже принцесса Кристи, хотя и весьма неумело. Вейн в сердцах тоже всех обругал, потому что был дураком и понять не мог, зачем для коронации Кристи её надо намазывать елеем. Только Ля Каронь неуверенно тявкнул, что елей священный, напитанный Божьей Благодатью от руки самого Папы, а все прочие на Вейна только рукой махнули - сначала магистр, потом Сэм, и последняя, эдак безнадёжно, и принцесса Кристи. Даже кошка - подумала, и та махнула лапкой на верзилу.
   - Да наплевать на всех. - Буркнул Вейн. - Делайте, как хотите. - И ушёл по своему делу, каким стало за всё последнее время его дурацкое орудие, точнее - дурацкая смесь, которую он называл по имени колдуна - порох, и который они заставляли с Сэмом гореть и щёлкать. Само орудие соорудили быстро - из двух половинок дубового ствола, выдолбленных внутри и стянутых многочисленными медными обручами. Орудие походило на бочку, только длинную, и все новенькие в лагере непременно спрашивали - а что за бочка дурацкая тут валяется? Потом, когда Сэм закрепил её меж двух тележных колёс, для самоходности, спрашивали короче: - Что это за дурость? -
   Вот это орудие и принялся чистить в очередной раз Вейн, невесть какой хмурый, хотя и замышлял очередное злодейство, противное человечеству. Но он наверняка бы ухмылялся до ушей, злодей, если бы порох на прошлых испытаниях хотя бы щёлкал, но тот лишь шипел, воняя дымом, и сыпал искры. Тот сорт адской смеси, что выступал ярче прочих, бездельники засыпали в свинцовую трубку с маленькой дырочкой для поджога - и поджигали в очередной раз. И в очередной раз из дырки валил дым с искрами, и всё. Чтобы порох разорвал трубку, они и мечтать перестали.
   Приближение войска Д,Аршерака устраивало всех, даже магистра. А может, он просто устал всё время слушать нытьё пророка, что главное - это его дурацкое орудие, и надо плюнуть на Париж, пока не сделаем. Но теперь Я-Мо опасаться не приходилось, времени было навалом, и дураки по уши увязли в своей дурости. Сэм винил в неудачах дерьмо - явно не то, а Вейн был уверен, что чистят его не так.
   Много птичьего дерьма разводили они в медном котле, промывая и выпаривая, добавляя и убавляя всякой дряни вроде уксуса и щёлока, и снова выпаривали, получая грязно-белый песок, на вкус солоноватый, который при поджоге трещал и дымил. Это доказывало, по Вейну, что там и заключён твёрдый воздух, спрятанный в птичьем дерьме, и через два дня все курятники поблизости были до дерева вычищены от сухого помёта, а обнаглевшие владельцы курятников драли с дураков по золотому за корзину дерьма. Хлопот не было только с древесным углем и с серой - один и так горел, а вторая и без очистки дымила. Древесный уголь сделали сами, а серу купили у купца - местные жители применяли её для окуривания виноградников от вредных жучков. По мнению Вейна, уголь рождал огонь, сера - дым, а в выпаренном песке был твёрдый воздух, и если их смешать, то и получится порох.
   Этим мерзавцы и занимались, смешивая в разных долях и поджигая бессчётное число раз, пока не нашли удачное сочетание. Изготовив четыре ведра этого сомнительного пороха, приступили к свинцовым трубкам. Хотя порох и горел уже достаточно весело, трубки рвать всё равно не желал, предпочитая вылетать в виде белого дыма из поджигательной дырки, так что пробовать дубовое орудие не имело смысла. Тем более, что один из концов свинцовый трубок всегда был забит свинцовым шариком, но порох явно не желал его выталкивать. Вейн и надумал, что причина не в ленивости пороха, и не в слабости, а просто в количестве. Мало его входит в свинцовую трубку. Давай попробуем засыпать в орудие - и не четыре ведра, а все восемь. Как, Сэм?
   Сэму было уже всё равно. Он начал терять веру в порох. Но орудие могло и впрямь сработать по-другому - поджигательная дырочка останется такой же маленькой, а пороха будет так много, что дым уже не успеет вылетать, а напружинится, и выстрелит затычкой.
   Вейн принялся за дело. Высыпал в поднятый ствол орудия весь накопленный запас пороха, и принялся трамбовать толстой жердиной. Так долго и тщательно, что Сэм спросил - и зачем это?
   - Так он сильней вдарит. - Ответил Вейн сердито, туго забивая в ствол ком из тряпья.
   - Тогда уж давай и свинца засыплем. Гулять, так гулять. -
   Вейн махнул рукой, и они пошли за свинцом, прихватив носилки. На краю лагеря местный кузнец высыпал уже целую горку из кусков свинца и олова, раскованных в шары и шарики размером от яблока до сливы. Они набросали в носилки столько, что еле подняли, и потащились с ними к орудию, болтая дорогой не о пьянстве, бабах и жратве, как все умные люди, а о своём дурацком порохе, по своему злодейскому обыкновению.
   Сэм нудил, что зря Вейн утрамбовал порох - он гореть будет хуже. Там же воздуха совсем не осталось. Сэм всегда засыпал порох в трубки очень рассыпчато и неплотно, перемешав обязательно с опилками, для воздуха, и то не помогало, а тут...
   Сэм вдруг остановился, потому что Вейн сзади остановился, и заорал: - Ах ты, мерзавец! -
   Сэм так удивился, что чуть шею не свихнул, пытаясь глянуть на дружка сзади, но тут Вейн снова двинулся вперёд, держа по-прежнему носилки. Поскольку Сэм не оставлял попыток оглянуться, то они начали таскать носилки по кругу, причём Вейн вопил и обвинял Сэма. В неверии в дурость, в твёрдый воздух, и даже в Бога - так выходит, раз Сэм разбавлял порох опилками. И даже обозвал дружка умным, на что Сэм ошарашено заверил, что нет, нет, он дурак, честное слово!
   Ля Каронь был с этим полностью согласен, стоя неподалёку и наблюдая за кругохождением дружков с тяжеленными носилками. Он слушал их взаимные обзывательства, считая круги - на шестой пошли! - пока не решился спросить, почему они ходят кругами?
   Видит Бог - он только это спросил. И ничего больше не сказал, ни слова, но дураки, остановясь со своими носилками, осмотрелись и взревели на него, как два быка - Кто дураки?! Ну, хватит! -
   И побежали с перекошенными рожами на Ля Кароня, и на этих рожах так ясно читалось желание его повесить, что Ля Каронь бросился спасаться. Это удалось, потому что бежать с тяжеленными носилками трудней, чем с пустыми руками, а бросить ношу дуракам и в голову не пришло.
   Так и добежали до своего глупого орудия. Увидев же его, раскрывшее свой клювик, словно брошенный птенец, они тут же забыли прочие мелкие злодейства, остановились, и принялись кормить своего чудовищного птенчика свинцом и оловом, словно кашей, и при этом чуть пузыри не пуская от умиления. Один шар, впрочем, был пущен рукой Сэма вослед беглецу - тяжёлый, увесистый шар, подбивший Ля Кароню левую ногу, да так, что весь день прихрамывал.
   Обкормив свою птичку, дураки принялись её толкать - один, и тянуть - другой, подальше от людей, которые шлялись по лагерю, мешались, и норовили заглянуть в чёрное отверстие ствола. Тут же подскочили помогать и принцесса Кристи с кошкой, а за ними подошли магистр и Кий. Магистр шёл рядом и ободрял дураков, чтобы тащили веселей. Кий держался за орудийный бок и посмеивался на их дурость. Кристи толкала Вейна, улыбаясь, как дурочка, а кошка каталась на верху орудия, и ободряюще мурлыкала в пыхтящий нос верзилы.
   Невзирая на такую помощь, дураки выкатили орудие из лагеря на потеху умных зрителей и удивление Д,Аршерака, который остановил войско в пределах видимости, а сам подъезжал к лагерю королевы с небольшой группой всадников. Мирно и с добрыми намерениями на переговоры, раз уж не получалось напасть и всех вырезать.
   По словам купцов и шпионов, войско Кристи резко выросло - вместо прежних нескольких сотен до двадцати с лишним тысяч. Такое сходу не вырубишь, пришлось менять планы.
   Впрочем, бывалый вояка Д,Аршерак не унывал. Часто приходилось ему приумножать свои владения нападением на хозяев и их резнёй - и без всяких переговоров, и после переговоров, и даже во время переговоров, очень дружеских и мирных. Прямо на полуслове, как сделал это с бароном Ля Рошалем, сидя рядом на пиру. Тот и слово не успел договорить - "доверие", кажется - как Д, Аршерак широко улыбнулся и всадил припрятанный в сапоге кинжал в его глотку. Весёлая тогда случилась резня. Свита Д,Аршерака выхватывала припрятанные кинжалы и стилеты, а свита Ля Рошала хватилась за половники со стола. Лужок перед замком Ля Рошаля, где происходил дружеский пир, перекрасился из зелёного в красный от крови.
   Лучшие воины Д,Аршерака и сейчас торчали за спиной, рьяные рубаки, готовые улыбаться по приказу барона, но ещё больше готовые мгновенно превратиться в стаю волков при шевелении бровей хозяина. Эх, знал бы Д,Аршерак, что соплячка девчонка, которая приклеилась к неопрятному верзиле, и есть принцесса Кристи - он бы и коня не остановил, сходу срубил бы...но откуда он знал это?
   Увидев впереди несколько человек, что возились с какой-то длинной бочкой на колёсах, он принял их за прислугу из челяди принцессы, и направлял к ним коня лишь узнать кое-что.., но тут в человеке, что стоял рядом с девчонкой, узнал Магистра Ордена Св. Креста - и остановил коня. К этому магистру как-то не хотелось подъезжать близко без особой надобности. Лучше поздороваться издали, что Д,Аршерак и сделал, заодно посетовав, что никто его, кажется, не намерен встречать, хотя и войско оставил возле леса, как и было велено гонцом от принцессы Кристи, да и едет только со свитой.
   - А ты кто такой, чтобы тебя встречать? - хмуро спросил верзила, ворочая свою бочку. - Родственник, что ли? И вообще, освободи дорогу и не мешай. Королева Кристи примет тебя позже. -
   И он толкнул плечом киснувшую от смеха соплячку, которая чуть не висела на этом плече. Все мужчины в какой-то миг уставились на неё, и не просто так, а эдак вопросительно, и озадаченный барон тоже решил присмотреться. И вдруг узнал в тонких чертах девчонки поразительное сходство с лицом покойной королевы дронов. У него даже сердце ёкнуло от такой немыслимой удачи - на ловца и зверь бежит! Д,Аршерак поспешил осмотреться кругом, словно невзначай. Крупный конный отряд за лагерем - единственная угроза его замыслу. Если подойдёт ближе, уйти будет трудно. Следовало торопиться, тем более, что магистр, тоже вроде невзначай, положил руку на рукоять меча.
   - Я - барон Д,Аршерак. - сказал он, вспоминая, какой сигнал атаки назначил своей банде. Ах, да - "гром и молния"!
   Толстяк, что конопатил какую-то дырку в боку бочки, повернул голову к верзиле, и сказал: - Вейн, фитиль готов. Поджигать? -
   Тот кивнул, но смотрел на барона.
   - Тот самый Д, Аршерак, что везёт Кристи дурацкий елей? То есть, от Папы елей, для её коронации. И отойди, барон, сколько раз можно говорить!-
   - Да, елей со мной. - Барон заулыбался до ушей.- Для моей коронации на престол Франции.-
   - Для твоей? - Изумился верзила за бочкой.- Гони елей, морда, пока цел, и моли Господа о спасении! -
   Толстяк щёлкнул огнивом, высек искру на трут, и начал его раздувать, пока он не затлел. А за меч взялся и вояка с другой стороны бочки, азиатского вида. Тоже боец, лишняя возня с которым могла задержать.
   Д, Аршерак поспешил снять рыцарский шлем, и сказал: - Я приехал договориться по-родственному, с добром. Если я посмею чем-то обидеть свою сестрёнку, пусть Господь покарает меня громом и молнией! -
   Слова о громе и молнии вызвали движение позади - свита начала приближаться. После первого удара барона кинутся безжалостной стаей. Барон снова поднял руку - вроде как шею почесать, шлемом натёртую, - и нащупал рукоять тяжёлого стилета, что висел между лопатками. Д,Аршерак смотрел вроде на толстяка, который подал верзиле горящий трут, но видел только девчонку. Он метнул стилет одним резким движением - тот сверкнул и едва не вонзился в сердце Кристи, если бы каким-то чудом она не отбила его в сторону.
   С лязгом в воздух повылетали все мечи, сидевшие в ножнах, кроме меча верзилы, в руке которого горел трут. Барон вытянул длинный меч, и заорал: - С Богом, ребята! -
   - Привет Ему передавай. - Сказал верзила, и ткнул огонь в бок своей дурацкой бочки.
   Все окрестности содрогнулись от немыслимой силы громового удара, с каким вылетело из бочки длинное белое пламя. Словно железным ветром смело и барона, и свиту позади - бились в кровавой агонии лошади, тихо лежали порванные люди, и только четверо всадников, уцелевшие чудом, с трудом удерживались в сёдлах взбесившихся коней. Спустя мгновение они понеслись, сломя голову, к спасительному лесу.
   От громового удара пострадало и орудие - оно повалилось набок, щерясь свежей иззубренной щепой разорванной пасти. Несколько обручей лопнули. Кругом орудия все сидели на земле с обалделыми рожами, зажимая уши руками, и кашляли от едкого дыма, что окутал место побоища. Сэм что-то говорил, показывая на орудие, но оглохший Вейн ничего не разобрал. Однако мигом расслышал хныканье своей поганки, что ей больно, и пальчик порезала. Словом, и так донельзя испорченная девчонка испортилась окончательно - теперь она и зайца бы не поймала, раз не смогла поймать паршивый ножик- так мог бы сказать любой заяц, если б рехнулся.
   Пока Вейн зализывал принцессов пальчик, земля кругом загудела от конницы, что помчалась преследовать бежавшее войско покойного Д,Аршерака. Через несколько часов жалкие его остатки в ужасе спешили к Парижу, разнося весть о молнии с небес, что поразила Д,Аршерака, ибо все они видели и молнию, и гром слышали, а уцелевшие из свиты барона вовсю кричали о каре Господней за покушение на королеву Кристи. Посланные следом шпионы магистра тоже старались, расписывая красочные картины гнева Божьего.
   Так что спустя две недели весь Париж стоял на ушах, встречая свою королеву. Только на ушах и можно было пробиться сквозь толчею и давку, что устроили подданные в спешке присягнуть первыми королеве Кристи. И скажи этим подданным, что никто из потомков даже имени этой королевы не будет помнить, а не то, что помнить её долгое и славное правление - никто бы не поверил, и дураком бы назвали, и совершенно зря.
   Такое беспамятство и было вписано в Чёрную Книгу послушником Аленом по злостному требованию Вейна. Да, верзила искренне верил в вечную жизнь, и потому очень заботился о своём покое в этой вечной жизни. И о покое своей негодяйки тоже заботился, и потому старательно заметал следы своей злобной деятельности. Кроме Гельды, никто из королевской шайки не сомневался, что потомки забудут и королеву Кристи, и двух мерзавцев, что придумали самогон и порох - даже без записи в Чёрной Книге, а только силами послушников, которые даже не кулаком, а мелкой монеткой перепишут всю историю Франции и человечества по своему хотению. И мерзавцы оказались правы, к сожалению. Если честно, все люди умные, всех своё заботит, родное, и плевать всем от души - кто там раньше из королей правил, да что натворил. Тем более, что каждый новый король переписывает всю историю на свой манер. Они даже пословицу того времени, и то переделали - "Везучий, как Александр Македонский". Всем образованным людям того тёмного времени известна была история этого небывалого неудачника, который повёл своё огромное войско в Персию, нахваставшись, что завоюет вообще всю Азию. Но персидский царь разгромил его в первой же битве, хотя имел под командой в несколько раз меньше солдат. Вейну с детства было обидно, что Азия потешается над невезучим Александром, и он велел записать в Чёрную Книгу, что тот был Великим, и завоевал всю Индию, и разгромил огромное войско перса, имея под командой в несколько раз меньше солдат.
   Вейн говорил, что апостолы слишком нарисовались и подставились, и потому уже тысячу лет люди благодарят их за кирпичи на голову, которые у них выпрашивают. Нет, Вейн не такой крутой, чтобы столько лет терпеть человеческую благодарность, и потому множество записей в Чёрной Книге исказили историю на его лад. Он даже прикормил одного бродячего монаха, и этот монах по имени Иоганн Шварц всего за стакан самогона в день шлялся по лагерю, отвечая всем любопытным, что это он придумал порох и перегонный куб. Но объяснить мог только самогонное устройство, потому что ничего не понял из объяснений нанимателя про состав пороха. По примеру Вейна вся его шайка спряталась и растворилась в истории, а магистр решил даже имени своего не оставлять людям. Один только благородный Кий не стал прятаться, и решил оставить имя своё в названии первого города, который построит в Северных землях. Назвал по-простому - Киев город.
   Но всё это случилось позже, как и прочие их безобразия, а пока что Вейн перевязывал принцессов пальчик, корчась и переживая от её нытья, что ой, как больно...- и ничего не замечал вокруг. Не видел Сэма, который с круглыми от восторга глазами осматривал разбитое орудие. Не видел, как магистр деловито шарил в седельной сумке на убитой лошади Д,Аршерака в поисках елея от Папы. Магистр был уверен, что елей цел, и не ошибся. Вот он! Цел! Я знал это! Слава Тебе, Господи! Магистр заулыбался, не замечая, что перепачкался в крови.
   Не видел Вейн и лица Кия, который нашёл среди разорванных кровавых трупов оторванную голову Д,Аршерака. Пиная её, с чёрным провалом вместо левого глаза, и разглядывая с детской улыбкой ребёнка, благородный Кий потрясённо размышлял - почему же он не прислушался к пророку Вейну в своё время7 Почему не сделал первым это чудное, божественное орудие? Какая чудесная дыра в голове барона. За какой-то миг свинцовый шар вышиб эти умные мозги из головы, раздробив толстую кость черепа, которую долбить вспотеешь.
   Странная какая-то благодать на негодяе, непривычная. Теперь жизнь в Европе закипит, завертится, и рванётся вперёд, набирая скорость. Каждому королю понадобятся такие орудия, и больше, чем у соседа. Почему же он отмахнулся от него, хотя Вейн очень старался объяснить? Причина одна - воля Божья. Господь не дал Кию увидеть это орудие. Значит, это не его дело - Вейн сделает лучше и быстрее. В спокойной Европе, при жене-королеве, и полной казне. Все соседи так и забегают, когда в первой же заварушке на поле боя загремят орудия Вейна. Да, жизнь тут закипит - примутся копать землю, рубить лес, плавить металл, строить кузни, и всё ради того, чтобы сделать больше орудий, чем у соседа. Толще и длинней.
   А его дело - обеспечить Европе спокойствие - в этом воля Божья. Значит, надо и впрямь поворачивать назад, как говорит подлый пророк. Конечно, бить своих гораздо тяжелее, но раз в этом воля Божья, то ему видней - кто свой, а кто чужой. Да если разобраться - кто такой этот Большой Желтяк? Такое же дерьмо пред лицом Господа, как и сам Кий. Но за Кием стоит воля Господа, и потому он сметёт могучее царство Большого Желтяка. Теперь Кий верил в это, значит - так оно и случится. Конечно, сокрушить могучий Китай - как называют его европейцы - может выглядеть великим делом, но - не для Кия. Он знал, что сокрушит его мимоходом, и сядет на трон Большого Желтяка между делом. А какое оно, дело, по настоящему угодное Богу?
   И холодело сердце у великого Повелителя, и сохли губы от мысли, что пробивалась в голове, и от великой радости, что вызывала эта мысль. Ну, конечно! Северные земли! Он построит на них великое государство - царство Божие на земле. Великий Союз народов, где все будут равны, где не будет бедных и богатых, и все будут счастливы! И это не мифическая Новая Земля, Америка, которую Господь якобы приготовил Вейну - у Кия она уже есть, богатая и пустая, и дураки сами её навяливают!
   Там он и создаст тысячелетнюю империю наподобие римской, и желтяки будут там жить, как и подобает желтякам - одной общиной, где всё будет общее. Раз Господь простил нас и расплевался, то теперь это наше дело, человечье - устроить счастливую жизнь на земле. Кий знает, как это сделать. Раз каждому человеку плевать на всех, то он будет думать обо всех, и построит государство, где злобную личность человека топчут и давят, не давая выхода его дьявольской сущности. В его государстве человеком и личностью будет только царь, а все прочие - дерьмом, ибо так оно и есть, и незачем врать.
   Вейн дурак трижды, если думает, что на его Новой Земле получится самая лучшая жизнь для людей. Он хочет дать каждому свободу, чтобы каждый был сам по себе, без роду и племени. И уверен, что его свободные люди только и способны создать наилучший способ райской жизни на земле. Да они скорее перебьют друг дружку, вот и всё.
   Что ж, посмотрим, чьи люди будут жить лучше. Срок действия Чёрной Книги тысяча лет, а у Кия имеется преимущество, ибо Америка ещё не открыта. Да и неизвестно, когда это случится. Там, через тысячу лет и будет видно, что проклятый еретик и протестант не прав, считая человека за ровню Господа. Нет, человек тварь подлая и нуждается в руководстве. Даже католичество казалось Кию чересчур смелостью. Только самое первое толкование Библии - православное - и будет установлено в его северных землях. Вот и увидим - с кем Господь. Через тысячу лет.
   Но тут Кия начали одолевать сомнения. Пророк всё-таки достаточно подлый, и может оказаться прав. Чтож, тогда Кий устроит небольшую Красную Терру всему православию, и вообще введёт атеизм. Его люди отменят и Бога, и дьявола, чтобы расчистить место для будущей религии, наиболее верно понимающей Господа. К тому же про запас у Кия останется Китай и прочие желтяковские страны - вся Азия! Правда, магистр успел и её изрядно обгадить английскими границами, но Кий уже начертил и свои, так что к концу второго тысячелетия там от Англии только название останется.
   Кий отпиннул голову Д,Аршерака, и принялся высматривать послушника Алена, чтобы записать в Чёрную Книгу новые судьбоносные решения.
   А тем временем Вейн, залечив пораненный пальчик своей сквернавки, успокоился и принялся удивляться - как Кристи вообще смогла его порезать? Или заболела, или совсем ворон считать перестала? Сколько их, кстати?
   - Тридцать пять. - Тут же ответила принцесса Кристи. - Или нет - тридцать четыре. Там одна галка, кажется, а не ворона.-
   Вейн поглядел в ту же сторону и действительно, увидел над лесом еле заметные точки. Кажется, точки. И промолчал.
   - Да, это галка.- Упавшим голосом сказала принцесса.- Как же я ошиблась? Наверно, я и впрямь заболела. Наверно, я и зайца теперь не поймаю. - От огорчения на глаза навернулись слёзы - дорожка проторена, почему бы не наворачиваться
   - Ну, и нечего его гонять, зайца. - Утешил Вейн. - Ты же не дура, зайцев ловить. Ты королева, пора умнеть. Для зайцев собаки есть. Я целую псарню заведу. А твоё дело - сидеть и здороветь изо всех сил, а то и впрямь совсем ослабела - ножик паршивый, и то поймать не смогла, куда там зайца. Кушай мяса побольше. Кольчугу носи потолще. Охрану помордастей. И вообще никому не верь, кроме родного мужа, который один понимает, здоровенькая жена или нет. А если захворает, то и подлечить. -
   Последнюю фразу Вейн сказанул так, что даже оглохшая кошка, что до сих пор тряслась возле принцессы, и та поняла, на какое лечение наталкивает развратник, а уж развратная принцесса и подавно. Потому что захныкала так медово, что пчёлы начали слетаться. Они могли бы сказать - если б рехнулись,- что испорченной до невозможности девчонке испортиться дальше было просто некуда, но пчёлы промолчали. И так ясно, что некуда, раз стала обычным, простым человеком.
   Но Вейн в этом ещё сомневался, потому что со вздохом отмахнулся от радостного Сэма и от его заманчивой фляжки, в обществе которой тот предлагал отпраздновать рождение Орудия. Что толку праздновать, если попробовать самогон можно, только спрятавшись от ведьмы-жены. На её глазах драгоценный напиток всегда превращается в паскудное вино. Но Сэм так аппетитно забулькал фляжку, что у Вейна ожили надежды на чудо - он же дурак был, и даже в Бога верил. А вдруг девчонка и впрямь исправилась? То есть - испортилась окончательно. С этой мыслью Вейн и влил в глотку под иссушающим взглядом супруги... обжигающий, ударноголовый самогон! И на радостях, что принцесса исправилась или испортилась, полез к ней целоваться, но тут же получил, как такой пьяной роже и положено, кучу тычков и попрёков.
   Увидев, что Чёрная Сила совсем перестала её слышать, Кристи немножко приуныла - она осталась совсем, совсем одна в этом страшном мире, с пьяницей мужем на руках и дураком вдобавок, с ненужным королевством, которым придётся управлять, и с врагами повсюду, имя коим - легион. Она хотела было расплакаться, но запас слёз на сегодня уже иссяк, небольшой пока. И решила утешиться в мысли, что и в этой земной каторге выпадают редкие минуты отдыха. Всё-таки и муж иногда бывает трезвым, и королевством управлять помогут, да и враги тоже отдыхают. Словом, жить - можно, помереть - нельзя. Придётся мучиться, утешаясь, что когда-то и эта каторга кончится, и она вернётся в родную Чёрную Бесконечность, с которой потеряла связь. Как её теряют все души, едва одевшись в тела новорождённых. Она была Богом, но этот ограниченный мир не для Богов. Тут даже ангелы могут жить только в виде эльфов.
   Она больше не слышит Бесконечность, пусть - но и Бесконечность её не слышит. А разве это не свобода? Свобода! Можно врать, обманывать и прелюбодействовать! А также бегать, прыгать и воровать! Всё можно!
   Воровать принцессе что-то не захотелось. Чего-то другого захотелось, и уж точно не бегать-прыгать, едва она увидела смуглого восточного красавца Кия, который направлялся куда-то мимо с озабоченным видом. Откуда было знать поганке о возвышенных мыслях повелителя написать судьбоносные решения, которые коснутся миллионов людей, если эта паршивка и людские мысли уже перестала слышать. И потому заподозрила, по своей убогости и безмерной испорченности, в озабоченности повелителя нечто привычное, что всегда слышала от людей, вроде пожрать, отлить или вставить, и прочее в том же духе. И потому Кий, взглянув на принцессу Кристи, враз остановился, словно стукнутый, ибо на всегда непроницаемой рожице поганки блуждала такая же по блужданию улыбка, как выражение тайных мыслей. Ясно, что далеко не возвышенных - откуда они возьмутся у испорченной до небывалости девчонки? Кий тоже заухмылялся в ответ, хотя и несколько растерянно по неожиданности, забыв, к сожалению, о судьбах миллионов людей.
   Конечно, только на время, сбитый с пути этой европейской ехидной, которая явно строила глазки, пусть пока и неумело. К тому же принцесса принялась неудержимо краснеть, против своего желания, чего раньше никак не умела, и её без того розовая мордочка так покраснела, что даже дурак Вейн мигом всё сообразил, едва глянув на жену и Кия, и мигом прочитал все её нехорошие мысли, хотя отродясь мыслей читать не мог.
   Впрочем, отличить измену от верности Вейн всё равно не умел, как это легко делают умные люди, и потому утешился тем, что самогон ему никогда не изменит. Они с Сэмом выпили всю фляжку, во славу Господа, нагло приписывая свои злодеяния на Его милость. Услышь Господь их речи, наверняка бы не выдержал клеветы, и обоим рожи б начистил. Это разве Господь целил в грудь бедного Д,Аршерака? Или клёпки крепил на орудии? Это разве Господь порох жердиной утаптывал? А то, что злодейство было схоже с небесными громом и молнией, в чём Вейн усмотрел Знак Божий, так он дурак, и Знаки везде видит - так могли бы сказать даже свинцовые кругляши, если б рехнулись. Но они молча лежали себе, изорвав все ближние препятствия и продырявив дальние.
   А если точнее - даже на месте, где остановилось войско барона, и где нашли четверых убитых и одного раненого, да двух покалеченных лошадей. Магистр и глазам своим не поверил, когда из покойников выковыряли знакомые свинцовые шары. Так далеко улетели, на пределе видимости?!
   Этот выстрел убрал последнее препятствие на пути в Париж. Им не был Д, Аршерак - его и раньше никто из негодяев в упор не видел - препятствием было само орудие. Только оно и удерживало негодяев от захвата несчастного города. Теперь починить орудие было невозможно - легче новое сделать. И лучше из крепкой меди, в Париже. Значит - на Париж!
   Так бы и утопали туда дураки, не напомни Ля Каронь о важнейшем деле - о коронации, для которой и предназначался елей. Злодеям пришло в голову, что после коронации Кристи на трон все прочие претенденты будут незаконными, и они решили вернуться для этой коронации в Реймс.
   Собор в Реймсе только начинали строить, да и короли всегда короновались в Париже, как заверял магистр, но дуракам закон не писан, они сами - закон. И потому для коронации всем следующим королям Франции пришлось мотаться туда, в паршивую деревушку, которая благодаря этому превратилась в настоящий город Реймс. Короновали в развалинах прежней церкви - на месте будущего Собора только камень завозить начали - тем более, что вместо самого Папы имелся елей от него.
   Эти развалины показались Вейну Знаком Божьим. Он сказал магистру, что второе тысячелетие от Рождества Христова началось под хорошим знаком. Он видит уже развалины старого мира, и за тысячу лет обязательно поможет людям построить новый - в Америке, да такой, что все народы будут завидовать. И ненавидеть Америку, как и подобает умным людям, за то, что она живёт лучше всех.
   Коронация прошла весьма весело, но стоила Кию целого мешка золота. Её приближённые дураки и монетки на коронацию отстегнуть не пожелали. Вейн бурчал - подумаешь, коронация! Корону нахлобучим на бестолковку, и все дела. Родной отец магистр, и тот ни монетки не дал, отговорившись маленьким жалованием, так что раскошеливаться пришлось повелителю. Он стоял среди гостей, косясь на королеву Кристи. Поскольку она пока не научилась коситься, то пялилась на него, повернув голову. Кий - красавец, и всегда трезвый, и прочее всё при нём, а муженёк..., глаза б её не глядели! К сожалению, испорченной до небывалости девчонке ещё долго надо было исправляться до измены мерзавцу-мужу.
   Из-за своей несознательности она и прихватила на ночную прогулку при луне послушника Алена с его Чёрной Книгой, чтобы записывал судьбоносные решения.
   Это случилось после пира по случаю коронации, который тоже оплатил Кий. Он обладал всё-таки возвышенной душой поэта, как заметил ещё магистр, и потому устроил настоящий праздник, выставив всем столько вина и закуски, что почти всё войско и жители Реймса напились в лоскут, множество передрались, некоторые покалечились, а отдельные и поубивались.
   Разумеется, великому Кию плевать было на эту поганку. Мудрый политик наверняка под предлогом свидания пытался оттяпать ещё что-то для себя. И это ему удалось.
   Нежно обнимая сквернавку за тощую и нераскормленную талию, Кий договорился насчёт Аляски в своё владение, И предложил Кристи, из присущей ему галантности, назвать его Новую Северную Землю, как та пожелает. Из названий всех мелких племён, что накидал языком послушник Ален, ей понравились россы, и страну назвали Россией, что и было записано в Чёрной Книге.
   Также он пригласил Кристи в гости - посмотреть новую северную державу, которую будет создана на пустом месте. Когда будет, чем похвастать, лет через семьсот - восемьсот. Конечно, Кристи придёт не в своём этом теле, а в другом, в какое перевоплотится - хоть мужчиной.
   Послушник Ален напомнил об их высоких миссиях управителей народов. Приглашая Кристи в гости, Кий приглашает французский народ. Это война.
   Кий ответил, что война - это единственный способ дружбы народов, и галантно пообещал Кристи сдать свою столицу её французским войскам. И если столица не понравиться, то попросил сжечь её к чёртовой матери. Он потом выстроит новую, и лучше.
   Послушник потребовал точное название города, который сожжёт злодейка - для записи, и Кий, не в силах сходу придумать, начал советоваться со злодейкой. В столице державы соберутся все умные, мозговитые люди. Может, стоит назвать - Мозговия? Или - Мозгва, покороче? Королева хихикнула, потому что Кий притиснул её покрепче, и послушник Ален записал название города - Москва.
   Кристи тоже пригласила его в гости, с ответным визитом - точнее, его войска, и Париж сдать пообещала. Но сжечь не просила, дрянь такая, и потому будущим русским войскам пришлось вести себя в захваченном Париже, к сожалению, вежливо.
   Кстати, говорили и о своих будущих подданных. Кий заверил, что дураков среди его подданных не будет, одни умные - дураки только в русских сказках останутся. Только умными и возможно управлять. И если у Вейна, в стране дураков и протестантов, жизнь тем не менее получится лучше, это будет явное чудо Божье. Что ж, тогда на исходе второго тысячелетия от рождества Христова Кий отпустит подданных в России на свободу. Для этого он воплотится в последнего правителя Союза народов, полного дурака и пьяницу вдобавок. Это необходимо, потому что только полный дурак и может развалить то великое царство, что создаст Кий за тысячу лет.
   Кристи сказала, что своих французов отпустит на свободу гораздо раньше. Устроит всей монаршей династии Красную Терру - и пусть делают, что хотят. Ещё она будет управлять Канадой. И ещё одной страной со странным названием Астралия, которую ей отдал батянька - не тот, что помер, а магистр.
   Послушник позади поправил, что это ещё один материк, который Вейн потребовал у Господа, он называется Австралией. Да, вначале его назвали Астралией, потому что в неё вообще никто не поверил, кроме Вейна, который решил создать его на самый крайний случай, если его дурость не получится даже в Америке. Но он, послушник Ален, ошибся при записи на лишнюю букву. Чтобы не вычёркивать, он всем об этом сказал. И королеве тоже - неужели забыла?
   - Я и впрямь...забыла. - Растерялась королева. - У меня что-то с головой. Так вот что такое - забывать. Да? -
   - Вы на глазах выздоравливаете, Ваше Величество. - Сказал послушник. - Вейн этому обрадуется.-
   - Пусть не радуется. - Обозлилась королева. - Ему, изменщику, я всё припомню. Пока мы тут решаем государственные всякие вопросы, он наверняка с Гельдой мне изменяет. -
   И королева ещё теснее прижалась к Кию, наверняка надеясь в глубине своей испорченной душонки, что Кий сейчас проверит, эдак по боевому, насколько она выздоровела. Уж точно пожалела, что прихватила с собой и послушника.
   Зная повелителя, и тем более эту развратницу, любой камень под их ногами не сомневался, что Кий и впрямь проверит, да не один раз за ночь, насколько девчонка исправилась. И потому даже не спорили между собой - пять или шесть раз изменила мерзавка своему негодяю мужу. Они же не рехнулись ещё, эти камни под ногами, чтобы спорить, они умные были, и потому промолчали, когда растерянный послушник Ален, записав при свете луны последнее судьбоносное решение, вдруг обнаружил, что остался один. И как ни звал потерянную парочку, так и не нашёл их до самого утра, когда Кий и Кристи сами встретили его где-то в буераках, страшно довольные, и даже не отлаяли, что он потерялся не вовремя, и многие судьбоносные решения остались неизвестными остальным мерзавцам.
   Но про Аляску Вейн узнал, и потому громко начал выдавать шпионам государственный, всем известный секрет о дурости королевы. И косился на повелителя настолько ревниво и подозрительно, что Кий, беспокоясь о чести бесчестной развратницы, к сожалению России, был вынужден уступить его наглым требованиям, и вернуть Аляску Вейну. Точнее, согласиться на запись в Чёрной Книге Будущего, что американцы могут выкупить Аляску себе, если захотят. Вейн тут же заказал в этой Аляске огромный запас золота, по подсказке магистра. Тогда американцы уж точно заселят и освоят эти соплеморозные земли.
   Но негодяй всё равно пожаловался Сэму на общеизвестную подлость жизни, при которой всегда женишься на принцессе, но неизменно получаешь в жёны очевидную ведьму.
   - А Кристи поумнела. - Сказал Сэм. - Глянь, цветы уже не трескает.-
   Как раз в это время воспитанный в лучших восточных традициях повелитель протянул Кристи букет незабудок и прочей цветочной шелупони. Букетище, а не букет, чтоб королева от пуза наелась. Но Кристи только носом в него уткнулась, чтобы скрыть покрасневшую рожицу, не слопала ни цветочка, и ещё спасибо сказала. Услыша это, её подлый муженёк рот раскрыл, и совсем затревожился.
   - Да, совсем поумнела девчонка.- Сказал он грустно, и велел послушнику Алену записать в Чёрную Книгу Будущего, чтобы мужчины дарили женщинам цветы, в знак памяти о принцессе Кристи, бывшей Богом, и совсем теперь пропащей.
   Сэм усомнился, правда, что женщины будущего будут настолько дуры. Они умные, и обязательно настучат букетом по роже такого скаредного кавалера. Известно же, что дарят женщинам - денежку, и ещё что полезное, вроде драгоценных камней и золота. А цветы - что за издевательство? Самый же бесполезный подарок. Лучше такой заказ Господу не записывать - он уж совсем невероятный. Скорее исполнится заказ на Благодатный Огнь в Иерусалиме, на каждое Рождество Христово, которое записал магистр, нежели обычай дарить женщинам цветы. Он уж гораздо вероятнее, потому что будут напоминать таким своим чудесным появлением о возможности любых чудес, и о Боге Христе.
   Но сам, едва послушник записал это, тут же принялся рвать все подряд сорняки под ногами, высматривая Гельду. Высмотрел, и подарил ей этот букет, за что немедленно получил им по роже.
   К этому времени, наутро после коронации, весь лагерь возле Реймса замельтешился и забурлил людьми, что укладывали в телеги обоза всякую утварь и собирались в дорогу. Собирались и войска - их уже за тридцать тысяч перевалило, поэтому королева Кристи, выслушав гордый доклад магистра о таком своём войске, тут же решила бросить его на Британию. А то они все окрестности Парижа обожрут. И только заверения, что не обожрут, и что Париж способен прокормить и куда большее число дармоедов, успокоили на время её экономность, столь разорительную для родины магистра.
   Кстати, столь странное желание королевы непременно напасть на Британию всерьез обеспокоило магистра, и заставило обратиться за помощью к Вейну. Тот быстро выяснил причину непонятной кровожадности Кристи против безвинных британцев.
   В одном из писем её матери, весёлой королевы дронов, та как-то плохо отозвалась об англичанах. Ну, бывает такое в житейских делах, и даже королевам иногда достаются пригорелые пироги и неумелые любовники. Раньше непочтительной дочке было плевать на мнение покойной матушки, но теперь ей стало до того обидно, что Британии всерьез грозила немедленная война. Вообще-то, магистр и сам собирался напасть на Францию, но гораздо позже. Завоевательными войнами для любимой родины можно было заняться и после смерти, как и записали в Чёрной Книге. Но Вейн только плечами пожал на недовольство магистра. И сказал, что это не его дело, за королеву командовать. Поэтому надо побыстрей напасть на Британию, пока Британия сама не напала. Девчонка умнеет на глазах. И пусть лучше воюет с Британией, чем шляется ночами со всякими узкоглазыми мордами.
   И снова покосился на восточного владыку. Из-за малочисленности свиты у Кия были самые недолгие сборы. Сотня конных, да два шатра навьючить - и потому повелитель вовсю любезничал с королевой Кристи. Это так сильно достало Вейна, что он принялся просить Господа послать кого-нибудь женского рода этому озабоченному восточному придурку. Господь тут же выслал ему Знак в лице Гельды, которая прибежала жаловаться, что магистр успел отдать испанский престол какой-то своей любовнице по имени Изабелла, о чём только что ей прочитали из Чёрной книги.
   Вейн сказал, что Господь всегда исполняет просьбы - но не так, как человек просит, а так - как Господь его услышал. Надо только присмотреться.
   Так присмотрись, Гельда, и подумай - на кой чёрт тебе сдался испанский трон? Для мужа, который и женится на тебе ради этой Испании. Он будет ей управлять, а ты при нём будешь толстенькой и сытенькой, да и расплодишься ещё - не это ли просишь, признайся?
   Гельда подумала, и сказала, что да, именно это. Иначе, на кой бы чёрт ей сдалась эта Испания?
   Вейн посоветовал оглядеться кругом - не приготовил ли ей Господь такого холостого короля, да ещё по женщинам настолько соскученного, что к чужим жёнам пристаёт, сволочь узкоглазая. Гельда огляделась - и аж подпрыгнула, увидев, как неподалёку чуть ли не в обнимочку чирикают Кий и королева Кристи, дрянь такая.
   - Ой. - Сказала Гельда. - Куда ж я раньше глядела? Он и вправду неженатый? -
   - Не веришь - у магистра спроси. - Раздражённо сказал Вейн. - Марш в атаку, а то подружка отобьет, подлая.-
   - У-у, поганка. - Сказала Гельда. - Подруга, называется. Улыбается, крыса такая, и парня моего охмуряет. Если б не охрана, так бы ей носик противный набок и своротила. Набей ей рожу - ты муж, тебе можно. -
   Вейн с тоской сказал, что для этого у него ума маловато.
   Но Гельда уже не слушала дурака, двинувшись куда-то по своим делам мимо щебечущей парочки с таким видом, что проходившие мимо мужчины с поклажами сбивались с ноги и роняли с горбов поклажи, выворачивая шеи за вензелями, что выписывала рабочая часть Гельды, одетая в платье. Кий тоже сбился на полуслове - вполне понятное дело, тем более, что стоящая рядом поганка корчит из себя невесть какую королеву.
   Заметив это, Гельда мигом остановила своё шествие к неизвестной цели, и спросила у Кия, сколько времени? Хранитель часов остался у Кия в городе, и потому повелитель затруднился с ответом, тем более, что Гельда так заиграла глазками, что всякое время вылетело из головы. Но тут Кристи, как всегда невоспитанная, встряла в их серьезный разговор, и сказала и часы, и минуты, даже с четвертью минуты. Потому что настолько испортилась, что назвать время ещё точнее уже не могла, хотя всегда умела, едва ей объяснили про часы.
   Гельда ответила, что ей надо ещё точней, а то опаздывает на важное дело, и не покажет ли Кий, где тут в лагере установлены солнечные часы. А королеву, кстати, вон родной муж зовёт, и злой отчего-то, идите быстрей, Ваше Величество.
   Уцепив под ручку повелителя, Гельда увела его на поиски часов - месту, известному всему лагерю, кроме неё. И вела так долго и успешно, что лишь к утру следующего дня они случайно на них наткнулись, уже полузатоптанные за ненадобностью и заброшенные настолько, что уже никакого времени не показывали. Впрочем, Гельде время было уже без надобности, ибо счастливым не до времени, а она так и сияла от счастья, получив от Кия предложение выйти за него замуж и стать королевой Китая, а также всего прочего, что муженёк захватит. Повелитель тоже был весьма доволен - в его будущем гареме появилась первая жена, и какая! С европейской, не узкоглазой внешностью, и оттого особенно привлекательной.
   Но где женщина, там свара - не обошлось и без скандала, потому что Сэм, едва узнав о предстоящем венчании, принялся вопить, что он бы Гельде тоже невесть сколько германских тронов предоставил. Она ему давно нравилась, да сказать всё было некогда - то ребёнок плачет, то орудие болеет. Хотел вчера сказать, когда с цветами подвалил, но не успел - веником отхлестала.
   На что умная девица резонно ответила, что за такого дурака с вениками за душой ни одна дура не пойдёт - даже завалящая Элиана, и та его бросила. Иди своё орудие делай, недоумок.
   Тогда Сэм обиделся, и ответил, что от такой завалящей шлюхи отказались мужчины под именем Легион, на что Гельда с радостью заехала ему в ухо, и отскочила за широкую спину повелителя. Кий двинул Сэма под глаз, и, получив ответ в челюсть, схватился за меч. Но до смертоубийства дело не дошло - послушники растащили. Правда, всласть поорали друг на дружку, обещая всякие кары, которые перешли на будущее, раз уж в настоящем не довелось.
   Сэм пообещал, что его народы не так ещё отколотят киевские народы, а Кий пообещал вообще разорвать Германию пополам.
   И только подошедший на свару Вейн озаботился ею всерьез, когда услышал такие взаимные угрозы. У дурня в голове они обернулись будущей атомной войной, им самим выдуманной, и некому было осмеять его глупость - кругом одни дураки. Даже умница Гельда, и та рехнулась, поверив в китайский трон.
   К этому времени никто не сомневался, что атомное оружие первым сделают именно в Америке, земле Вейна, потому что он самый большой дурак, и народ его будет настолько дурной, что поверит в него, и потому сделает.
   И Вейн внёс предложение о записи в Чёрную Книгу Будущего - лишить кого-то из спорщиков атомного оружия. Точнее, народы лишить, которыми тот будут управлять. Ибо народ, он такой - победа, и только победа, любой ценой, хоть вся планета тресни. Пусть их народы чистят морды друг дружке, раз такие умные - но не до смерти же. Тем более, что спор между Европой и Азией мог быть решён только мировой войной. Если одной не хватит, то и двумя. А то и тремя. Как иначе, если только что сами же поделили весь мир, и если другого способа разрешения споров между народами ещё не придумали?
   Но послушник Ален, раскрыв Чёрную Книгу, напомнил, что Вейн уже обещал подарить киевским шпионам атомные секреты, и запись об этом уже чернела в Чёрной Книге.
   Оставался один Сэм. Вот так - сапожник без сапог, и Сэм без атома - злодей Вейн лишил верного друга его детища, предложив написать, что Германии эта атомная радость не положена. Все прочие народы будут иметь - и у Кристи, и у магистра, и у Кия, естественно, все его страны, кому вздумается - Китай, Индия, и ещё кому надо. Только Сэму запретили, записав это в Чёрной Книге.
   Правда, уговаривать пришлось долго. За свой отказ Сэм выторговал себе право устроить Красную Терру всем евреям. Дурак уж очень обижался за Христа, которого они гвоздями обидели. И думал, что Христос за такую запись только похвалит его при личной встрече на небесах. Вейн в этом сомневался, но согласился, что да, из Библии сложно понять, что Христос уже не считает евреев избранным народом. Надо показать это яснее. Вот пусть Сэм и покажет, своей Красной Террой. Правда, Терра скорее получится коричневой, из-за разбросанности по всему миру славного еврейского племени.
   Один лишь послушник Гнида усомнился, что Господь допустит такое избиение избранного народа. Вейн только посмеялся, заверив, что Господь настолько всех нас возлюбил, что наплевал и всё позволил. Тем более, про это в Чёрной Книге записали. Но тут у мерзавца проснулась совесть - если она вообще имелась у этого негодяя. И в Чёрной Книге появилась запись о создании государства Израиль. Ладно, раз евреи настолько умные, что до сих пор не видят, что владеют всем миром, и всё плачут о своём Израиле - пусть его получат после Коричневой Терры, заказанной Сэмом.
   Много ещё чего написали злодеи в Чёрной Книге Судеб - и про войны мировые, чтоб люди досыта навоевались и чтоб самим полюбоваться, и про чудеса всякие, которые наделают люди, когда поверят, что они ровня Господу, и способны творить эти чудеса своими руками. Да, настолько много всего написали, что легче будет спустя тысячу лет взять в руки книгу по истории, чем искать эту Чёрную Книгу Будущего, тем более, что негодяи постарались скрыть её от неблагодарного человечества.
   На это никого долго уговаривать не пришлось. Вейн сказал, что и о Чёрной Книге, и о всех чудесных событиях, ей предшествующих, люди узнают лишь через тысячу лет. И если все предсказанные чудеса сбудутся, то люди поймут, что пришла пора установить новый язык общения с Иисусом Христом - простым и доходчивым, вездесущим и всесторонним - это деньги. Всё второе тысячелетие от Рождества Христова должно стать доказательством этому - и станет, Вейн верит в это, ибо плевать Господу на язык - его выбираем мы. Люди поймут, что пришла пора для новой религии, свободной от противоречий, для Новой Веры в Христа, Бога и Человека. И если Кий проиграет, пусть эта религия родится в его Новой Земле, в России, выжженной огнём атеизма. Когда последний его царь разрушит всё царство и отпустит людей на свободу, Европу можно отдать киевским людям. Пусть захватывают, как сумеют, и если сумеют.
   Вейн сказал, что только тогда он и подыщет какого-нибудь дурака, способного рассказать об этом людям. И начнёт упорно присылать этому типу яркие сны о делах тысячелетней давности, которые они сейчас делают. И никуда этот тип не денется, пока всё это не запишет и не отдаст людям свои записи. Вот как сказал негодяй и мерзавец, прощаясь с Кием при расставании.
   Аминь.
   ---------------------------------------------------------------------------------
  
   Эпилог от автора.
   Несколько лет назад мне начали сниться удивительно яркие сны, которые показались поначалу совершенно идиотскими. Только это и смущало, когда я решил их изложить на бумаге. Делать всё равно было нечего, кроме этого занятия - так уж получилось. Ну, просто совершенно нечего делать - хоть на стенку лезь от скуки.
   Сам я не верю в реальность изложенных событий, но справедливости ради следует сказать о непонятной закономерности, которая и заставила меня довести эти кретинские россказни до своего завершения. Когда я занимался ими, везло во всём, и деньги капали отовсюду - люди отдавали долги, про которые я забыл, и платили по моему хотению за шевеление мизинцем. Чудеса, да и только - что тут ешё сказать?
   Но едва я бросал записи - сразу наступала полоса небывалой невезухи, когда из рук уплывали реальные деньги, да так быстро, что хоть обратно садись за эти записи. Я и садился, не с голоду же помирать. И тут же находил завалявшуюся в мелком кармане крупную денежку. Так и пришлось записывать до самого конца.
   Впрочем, я понимаю, что бывают и не такие по длительности совпадения. Люди годами просыпаются по утрам, и это никого не удивляет, и чудом не считается.
   Но вообще-то, этот Вейн мог бы денег и побольше подбрасывать. Возможно, я бы и постарался соблюдать полный нейтралитет в своих записях. Даже в отношении такого дурака, как он.
  
   .......................................................................................
   К О Н Е Ц К Н И Г И.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"