Геннадьев Фёдор : другие произведения.

Улица Сталеваров

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В романе исходит цикл жизни поколения, пережившего Вторую мировую войну. Советское время есть одним из суровых годов, поэтому я решил показать именно его. Здесь нет никаких навязок чужого мнения, а лишь попытки показать насколько неуместное в нашей жизни добро, и насколько заполонившее зло.
   Глава 1.
  Зеркало в этой ванне совсем мрачное. Оно наводит на меня лишь страх. Осматривая его, я вижу себя совсем другим человеком. Лицо мое слегка бледно, глаза опущены вниз, брови идущие за уставшими глазами. Через зеркало я осмотрел всю ванную: стены здесь затекшие, видимо, крыша течет. Плитка, которая хоть и аккуратно выложена, выглядела весьма устарело, а в некоторых местах ее вообще не было, словно в этой ванне жил больной человек, страдающий клаустрофобией, которого однажды заперли на долгое время. Из умывальника капает вода, от чего он покрылся налетом. На потолке висит лампа, вокруг которой собрался темный оттенок, будто свет, изливавшийся из лампы, тащил к себе все самое темное. А то и ладно, что все собралось именно в ванной, а не по всему доме.
  - Эрнст, ну чего ты стал в этой ванне? Помоги лучше нам разгрузить чемоданы, ведь скоро стемнеет и мы не успеем обставить наш дом!
  Крик матери донесся с другого конца дома. Право, она не в силе что-то говорить спокойно. Постоянные ссоры в доме заставили ее быть такой тревожной и вспыльчивой. Конечно, ее на капельку можно понять, потому что она живет с Гофманом Тэйлером, а точнее - моим отцом.
  - Да мам, сейчас иду. Я просто осматривал нашу ванну.
  Выйдя из ванной, я снова увидел эту жуткую гостинную со скрипящим полом, грязным столом по середине нее, с застарелым камином и, конечно, свою мать с двумя чемоданами у двери.
  - Возьми свои никчемные чемоданы и распакуй их у себя в комнате. Твоя комната будет слева от входа, не вздумай даже возражать. Другого выхода у нас нет.
  Я особо-то и не возражал, я знал заранее, что меня ждет что-то самое паршивое, и этим самым паршивым стала моя новая комната. Наверное, если бы кто-то другой увидел дверь, ведущую в мою комнату, он бы принял это за нелепую шутку, ведь не открывая дверь, я уже видел стену и частицу заржавелой батареи. В свое время, дверь прогнила от сырости и холода в этом доме, что был пуст долгое время, от чего в ней появилась щель.
  - Спасибо вам, родители, за ваш прекрасный осенний подарок - переезд из Германии в Россию! - прошептал я сам себе, - Спасибо вам за то, что променяли шикарный дом на шикарной чистой улице в Мюнхене, на убогий ленинградский питомник, который вот-вот развалится!
  - Ты что-то сказал, Эрнсти?
  - Нет, мам, ничего.
  Знакомство со своей новой комнатой было так же не совсем радостным. Здесь, как и в ванной, я не увидел ничего, что могло бы разжечь огонек в моей душе, или хотя-бы черкнуть искру. Затертые зеленые обои и коричневый пол холодный вели за собой и хладнокровия больше печали, нежели радости и веселья. Помимо всех разочарований, которых предоставил мне этот дом, в моем взгляде загорелась искорка еще, что поднеслась ко мне неожиданно. В этой бедной комнате было окно.
  Разобрав все свои вещи с чемоданов и сложивши их на небольшой столик в углу, я стал заправлять свою постель. Уже с этой минуты мне хотелось превратить этот дом в полноценный, для постоянного проживания. Скинув из кровати старый матрас из сырой пятнами, я положил свой - немецкий, чистый и сухой. Покрыл матрас белой простынью и наложил на нее теплый красный плед. Оставалось только положить подушку, но она была в других чемоданах.
  Я вышел из комнаты и увидел, как незнакомый мужчина, которого, как оказалось, зовут Василием, ходит с моими родителями по дому и показывает все предметы находящиеся в доме. Не знаю, зачем он их показывает, словно мы бы и сами их не увидели.
  Василий был одет в коричневые ботинки, широкие темно-синие штаны, зеленую рубашку и черную кепку. И еще на нем была натянута резиновая накидка, в которой люди прячутся от дождя.
  Мои родители хорошо знали русский язык, поэтому и я владел им, многие слова я еще не понимал, но свободно говорить на этом языке я мог. Отец мне даже покупал русские книги, чтоб я их читал и учился русскому языку. Он хотел, чтобы я тоже полюбил российскую культуру и ее народ. Но у меня не получалось любить все это. Я читал Толстого и Достоевского на русском, когда хотел читать Ницше и Шиллера на родном языке. Я учил Пушкина и Есенина, когда хотел Гейне и Газенклевера.
  - Здравствуй, мальчик, - Василий обратился ко мне и сразу же повернулся к родителям. - Это ваш сын, как я понял? Хорош парень, сразу видно, толк с него будет.
  - Какой еще толк должен быть с меня, извините? - обратился я ко всей компании. Мне ответила мама:
  - Ах да, сыночек, мы забыли тебе сказать. Отец все запланировал еще до нашего переезда и договорился с Василием для того, чтобы ты здесь без дела не торчал, а ходил на работу. Но так как тебе еще 17 лет, Василий устроит тебя грузчиком товаров, завезенных сюда из разных стран, в том числе и твоей родины. После 18-ти пойдешь работать где-то дальше. В общем, Эрнсти, не переживай, скучать не будешь.
  - Нам мужская сила в стране не помешает, - вновь ввязался Василий. - Пока ознакомься с городом. А когда устанешь от безделья - найди меня.
  - Подождите! Какая еще работа? Почему я узнал об этом только сейчас? Почему вы не спросили хочу ли я вообще работать? Кто мне такой этот ваш Василий, что я должен слушать его приказы? Ему надо работать - пускай идет и работает. Я сам решу когда придет мое время! Сколько уже можно оставлять меня без права выбора? Мне чертовых семнадцать лет, а вы относитесь ко мне как к ребенку. Нужно было раньше так делать, когда вы или ссорились постоянно, или занимались своими делами! Теперь я взрослый и могу решать все один. Так что сотрудничайте с этим русским бородатым сами, а я буду делать что хочу.
  Я не стал выслушивать их возражений за мою наглость, а просто взял пальто и мигом вышел с дома. Я остановился на ступенях, чтобы осмотреть улицу. Из-за дверей было слышно, как мой отец оправдывался перед Василием за мое поведение.
  - Мальчик просто скучает за старым домом, вот и сорвался... - говорил мой отец русскому.
  Я шагнул вниз и вновь остановился. Я стоял на мокром асфальте. Перед о мной стояла наша машина - Роллс-Ройс. А сзади нее стояли трое парней лет 16-17. По их глазам было видно как они восхищались этой машиной.
  - Твоя? - спросил у меня самый старший. Я это узнал по его подростковых усам, которые он специально отращивал. Не брился бы и я - хуже было бы.
  - Если и моя, то что? - со злостью ответил ему я и кинул резкий взгляд на его приятелей.
  - Та ничего, просто интересуюсь. У нас такое редко увидишь. Обычно, у всех старые колымаги, которые едва движутся. А тут такая машина, потрясающе.
  - Мне не интересно какие здесь машины, и тем более не интересно, что вы о них думаете. Ступайте своей дорогой.
  - Ты чего, мой немецкий друг? Я же нормально спросил. А зачем ты сюда приехал, в Германии плохо жить, что ли?
  А то уже слухи прошли. И как там живется? Уже успели восстановить свои края после поражения? Шесть лет после войны, ведь, прошло.
  - Я тебе не друг. Успели и восстановить и реставрировать. Вижу, здесь тоже трупы на дороге не валяются.
  - Хочешь мы познакомим тебя с городом? Нам не сложно.
  - Нет, мне все равно.
  На самом деле, я никогда ни с кем не разговариваю грубо, но сегодняшний день все изменил. Он изменил во мне человека. Это все объясняется моим переездом в другую страну. Теперь я действительно буду скучать за прошлым. На то оно и прошлое, чтобы помнить все лучшие и худшие моменты из жизни.
  - Сань, видишь, человек не адекватный? Идем отсюда, хватит разочаровываться, - средний обратился к самому старшему.
  Они отошли от машины и рванули дальше по улице. Я все еще стоял на месте. В соседнем дворе компания детишек играла и в одно же время наблюдала за сценой, что произошла только что со мной и этими парнями. Я на некоторые секунды немного задумался и крикнул им вслед:
  - Эй, ребят, стойте, подождите меня!
   Глава 2.
  Мы сидели на лавке, что в парке, неподалеку от моей улицы - улицы Сталеваров. Парни, с которыми я спорил два часа назад оказались добрыми и, не смотря на их странный и неуклюжий вид, весьма интересными.
  Александру 17 лет, как и мне, он окончил школу в этом году и работает грузчиком, где буду вынужден корячится и я. У него светлые волосы, зеленые глаза и немного горбатый нос. У всех русских горбатые носы.
  Второго парня, которому, как оказалось, так же 17 лет, зовут Владимир. Он в Ленинграде недавно, его родители переехали сюда из соседнего города к родственникам жить. Вова был кареглазый и у него были немного длинные русые волосы.
  Третьим был самый младший, 15-летний Игорь. Я до сих пор не понимаю, почему он с ними водится. Во-первых, он младше них на два года, во-вторых, он почти всегда молчит, в-третьих, если он не молчит, то говорит какую-то нелепую ерунду, поэтому молчание - его плюс. У Игоря черные волосы и голубые глаза, прям как чистое море, и он постоянно любил этим хвастаться, из-за этого парни и просили его побольше молчать.
  - А я ведь знал, что ты от нас так просто не отделаешься. Я увидел в твоих глазах некую грусть, даже обиду. Именно поэтому ты был так зол на нас.
  - Как ни странно, но ты совершенно прав, Александр. В моей семье уже не первый год творится полный хаос, в который меня с матерью и отцом затянуло до самого дна. Мои родители - вампиры. Мне кажется, что они любят высасывать из друга всю энергию. Мама из папы. Папа из мамы. И так по кругу, по замкнутому кругу, который я, иногда пытаюсь прервать, но у меня не получается. Им иные споры всегда были важнее, чем мое состояние. Мой отец, наверное, за всю жизнь узнал как у меня дела примерно два раза: Один раз на день рожденья. А второй раз мама подтолкнула его на такой вопрос.
  Они вообще никогда не интересовались моей жизни, когда я бы к ним не подходил, у них постоянная фраза: "Не сейчас!"
  - Ма, па, купите мне иглушку!
  - Не сейчас, Эрнсти.
  - Мам, пап, я научился рисовать! Посмотрите, я нарисовал нашу семью.
  - Эрнсти, не сейчас!
  -Мама, папа, кажется, я влюбился. Эта девушка моей мечты, и, возможно, она сегодня придет к нам в гости.
  -Не мешай, Эрнст, не сейчас.
  - Отец, мать...кажется, у меня большие проблемы.
  - Эрнст, ты уже взрослый, решай проблемы сам.
  - О...отец, ма...ама, меня сильно избили, кажется, у меня...сломана челюсть...
  - О господи, Эрнст! Не сейчас!
  Так продолжалось всю жизнь. Каждый вечер, когда отец приходил домой, мать уже ждала его с новыми причинами для криков, отец же делал аналогично. Это у них, словно, была игра. Игра, в которой я был лишний игрок. Играя в свою игру, они не замечали как быстро подрастает их сын. Мой отец иногда удивлялся, в один день увидев меня в песочнице, а на следующий день с девчонками и папиросой в руках.
  Мама - Анна Тэйлер, родом из западно-русской семьи. Или же проще - украинка. Ее настоящее имя - Анна Ильина. Она в детстве с семьей переехала в Мюнхен, где пыталась работать как можно упорней. Сперва работала уборщицей в местной школе, а потом официантом в одном популярном ресторане на главной улице Мюнхена, где и встретила коренного мюнхенца, который являлся владельцем этого самого ресторана. Никто бы не мог подумать, что украинская девушка из бедной семьи, станет женой богатого немца.
  Но, мать сильно ошиблась в его богатстве. Гофман, имея два престижных заведения, оставался ужасным скрягой. Он Имел вид строгого профессора, хотя и сам-то он не совсем умен. Даже свои деньги он пересчитывал по несколько раз, потому что с каждым разом ошибался все больше и больше. В итоге, он с жалостью давал их матери и она их пересчитывала перед ним. *примечание* Так как отец был слишком жадным, мать любым способом пыталась вытащить из него хоть малую часть капитала.
  Отец ходил в коричневом латаном пиджаке и в черных застиранных брюках. Обувь его, несмотря на нескольколетнюю давность - всегда была хорошо начищена. Он ее настолько хорошо чистил, что, казалось-бы, ежедневно он приходит из обувного магазина с новой парой туфель. Каждый раз, возвращаясь домой, он приносил нам большие купюры - прибыль с его ресторанов. Он звал меня с мамой к себе, доставал деньги и с ухмылкой тряс их перед нами, после чего жадно бросал на стол. Вы могли бы подумать, что он бросает их на стол, чтоб мать забрала их себе - нет, это не так.
  Моя мать была рыжеволосая и ходила, чаще всего, в клетчатом платьице, на которое пялила кожаную куртку. Она особо внимания на свою внешность не обращала, но ее всегда беспокоило чужое мнение о ее доме и семье. И поэтому, она каждый раз своим подругам, с которыми видится почти каждый день, хвасталась о том, какой у нее любящий и внимательный муж. Никто из ее подруг не видел, что на самом деле скрывается в ее серых глазах.
  Так и построилось моя семья.
  -Вот это жизнь. А я думал немцы самые счастливые люди в мире. - сказал Игорь, высматривая своими удивленными глазами стемневшее небо.
  - А я думал, русские самые скучные и убогие люди в мире, - подчеркнул я, - Вот видишь как мы с тобой вдвоем ошиблись.
  - Это ты плохо думал, значит. То, что тебе попались мы - чистое везение. В наше время, да и к тому же, в наших краях, тяжело встретить простого человека без особых заморочек. Всем хочется поставить себя выше других. Мы с ребятами себе такую цель не ставим, а если что-то и хотим доказать, то другим путем. Без насилия и вражды. Но здесь много кто не понимает этого, не понимает, что не обязательно унижать каждого попавшегося под руку человека, не обязательно делать зло. Это не делает человека лучше, скорее - хуже. Самоутверждение - главная проблема русских людей.
  - Это-то й мы посмотрим, - с улыбкой заметил я. Другие парни тоже засмеялись. Я рад что в первый день я нашел верных себе людей, которые имеют рядом с собой меч, но отказываются его брать.
  После долгих посиделок с новыми друзьями, я, все таки, решился вернуться домой, возможно родители переживают, ведь они не знают, что может меня ждать в совсем незнакомом для нас городе. Я и сам не знаю, что меня здесь может ждать.
  Фонари расположены далеко от друга друга, из-за этого мне приходилось ускорять шаг (я, все таки, боялся встретить "Героев с мечами").
  - Черт, где же этот проклятый дом. - сказал я сам себе, всматриваясь в разные дома, в их окна, двери.
  - Мистер? Эээй, ми-и-и-истер! Куда-то торопитесь?
  Этот голос из угла одного из домов словно пронзил мою душу. Я почувствовал в этом хриплом голосе нетрезвость. *примечание* Мне известно, что все русские любят хорошенько напиться, после чего обязательно ввязываются в нелепые ситуации, чаще всего - это драки. Неужели мне придется в первый же день драться? Или, может, все совсем не так? Может, это порядочный, слегка выпивший мужчина решил узнать о моем настроении?
  Чтобы убедиться до конца, чего же он от меня хочет, я остановился около фонаря, чтоб быть полностью освещенным, это дает мне больше уверенности. Я обернулся в сторону этого дома.
  - Что, простите? - переспросил я у него, хоть и в первый раз хорошо разобрал его слова.
  - Какое, к черту, простите? Ты, придурок, за что тебя прощать, дрянь малолетняя!? - мне вновь вскрикнул мужской голос. Честно, я уже готов предпринимать всевозможные навыки обороны, которым меня научили мои старые друзья в Мюнхене. *примечание* В прошлом я связался с компанией, цель которой было - драться. Они жадно выбивали все силы друг из друга. Дрались они до измножения, шрамы на их лицах не успевали заживать, как тут же в те места вновь летели удары и раздирали кожу.
  Тогда к ним присоединился и я. Ошибка это была, или нет - я не знаю. Каждый раз перед о мной ставили сильного соперника, который был или в два раза длиннее меня, или шире. Как происходили мои падения - можно и не объяснять, было много крови. Но случалось совершенное, когда по мне целился огромнейший кулак, и при жестком ударе, я резко отворачивался в сторону, и кулак сковывался вместе со стеной, находившейся сзади меня. Это были первые полученные навыки самообороны - резкость.
  Со временем, я стал побеждать в поединках, но это было всего-то везение. Конечно, везение устроило мне небольшой авторитет среди знакомых. Тогда ко мне обратился самый сильный из дворовых бойцов. Он сказал, что видит во мне отличного бойца, именно поэтому взялся за мое обучение. Его звали Ганс Кейстр. Мы долго дрались вместе, устраивали поединки между другими бойцами, это сделало нас ближе друг к другу. После чего мы стали лучшими друзьями, и нашу дружбу смогли прервать только мои родители со своим срочным переездом.
  От таких слов я конкретно убедился в том, что русские - алкоголики. Попросту, зависимые алкоголики. Все беды случаются из-за этого алкоголя. Именно поэтому Россия такая несчастная, даже после нашей победы над Германией.
  - У меня нет времени на спор с незнакомым человеком. Извините, я пойду куда шел.
  Наконец он вышел с-под струи тьмы и я увидел его лицо пожилое, морщинистое. Но он не пожилой, это алкоголь сделал его таким, я читал о таком еще в Мюнхене, в одной из ежедневных статьей, где говорилось, что алкоголь разрушает человеческие клетки, и что, если мы видим перед собой человека на вид 50 лет, то ему, должно быть, только 40 стукнуло. Вот и этому мужлану где-то 40. Он вышел на свет и начал всматриваться в меня. Я, конечно, отвечал ему тем же - осматривал его одежду. Он был в серых штанах, которые выделялись пятнами, уж не хочу признавать откуда эти пятна.
  - Что ты пялишь на меня свои глазки стремные, мухомор?
  Не успев я ему ответить, как тут же сзади него подается крик:
  - Отец! Ты где? Сколько можно искать тебя, иди домой!
  Это был знакомый мне голос, такое ощущение, что я полтора часа назад с ним общался.
  Из-за стемневших стен вышел парень, который звал этого мужлана домой. Господи, это же Вова! Я узнал его по слегка кудрявым длинным волосам.
  - Что? Вова, это ты? Неожиданно было увидеть тебя здесь. Я думал ты ушел домой с другими домой.
  - Я так и сделал, но потом мать отправила меня на поиски пьяного отца. Извини, за его оскорбление, он пьян и не понимает, что несет.
  - Вы именно поэтому сюда и переехали жить к родственникам?
  - Эрнст, сейчас не время для разговоров, мне нужно отвести его домой, пока он что-то не натворил.
  - Может, тебе нужна помощь? Я помогу его отвести.
  - Нет, не нужно, он еще сильнее обозлится, лучше иди домой скорее, иначе еще кто-то подойдет.
  - Э, ну ладно, увидимся.
  Я зашагал оттуда быстрым ходом. Не часто такое случается, когда ты собираешься набить морду отцу своего друга.
  Искал свой дом я не долго. Я узнал свою улицу по изысканном зданию, на котором были расположены часы. Присмотревшись, стало видно стрелку, и она показывала на "Си". Меня не было дома долгое время, и я очень надеялся, что родители уже давно ринулись в сон. Наш дом расположен ровно напротив этого здания с часами. По ступенях Приподнявшись, я осмотрелся в конец улицы, которую частично полонили потоки тьмы и света. Это был бой между светлой стороной и темной. Вот только тьмы было больше, и свет отступил назад. Только утром свет сможет победить тьму.
  Я отпер дверь и вошел в дом. В гостинной горел Свет, на столе стоял ужин, что ждал меня. Родители, как выяснилось, не дождались моего прихода и улеглись спать. Как быстро они привели порядок в этом доме. После моего первого визита сюда, он стал наполовину чище, условия для проживания здесь стали лучше.
  На холодном потертом полу уже лежал наш родной ковер, который был застелен в моей комнате. Моя комната в Мюнхене была чуть меньше нашей гостиной в советской России. Стол был покрыт новой скатертью, которую мама купила еще около вокзала в Мюнхене у своего знакомого Рихарда Глемера, который рядом имел свой прилавок где было почти все, в том числе и скатерти. *примечание* У моей мамы было много знакомых и друзей в Мюнхене, которые всегда спасали ее в неловких ситуациях, и я еще больше не понимаю ее с отцом. Почему они захотели переехать в Россию, страну невозможностей и отчаяния?
  В Германии я и сам мог бы найти временную работу, в которой не нуждались бы в физической силе. Я бы мог разносить почту, или натирать обувь прохожим. Право, я должен буду разгружать ящики, которые позже распространятся по всему Ленинграду. Сухим путем сюда вряд ли поставляют продукты, скорее всего, делает это через Неву, с помощью кораблей. Нужно будет сходить к реке, осмотреть края. *примечание* Я заметил, что Ленинград - очень холодный и сырой город, здесь постоянно мокро и часто дует ветер.
  Почему-то есть мне не хотелось, поэтому я свернул сразу налево - в свою комнату - и пошел в постель. Уж спать мне не хотелось больше чем есть. Я прилег на кровать и стал обдумывать происходящее за сегодняшний день: встреча с тремя парнями у моей машины, беседа с ними в парке, поиск дома во тьме, пьяный отец Вовы - это все происходило очень долго. Казалось, секунды длились в этом дне в трижды дольше. Всевышний специально для меня задерживал часовую стрелку, чтоб я смог больше узнать об этом городе и о людях, живущих здесь.
  Переходя мыслями с одного пространства в другое, я, наконец, уснул.
   Глава 3.
  На следующий день на улице лился сильный дождь. Ветер своими силами качал этот дождь в разные стороны, из-за чего он бился об окна. Звук удара по окнам и крыше напоминал мне войну, я на секунду даже испугался, что она вновь началась. Для своего же сохранения я глянул в окно, чтоб убедиться, что это всего лишь дождь. По улице бегали прохожие с зонтами, которые, в принципе, им были не нужны, потому что ветер был настолько силен, что деревья касались в разные стороны, словно это детский медленный танец с поднятыми руками вверх.
  Жужжание утренних машин заменилось гулом дождя и ветра, хоть и машины пытались победить такую погоду, но погода не поддавалась, и своими лужами, которые смешались с грязью, опрыскивала машины, проезжавшие по ним. Это была ловушка, от которой не убежать, потому что она находилась по всей дороге, куда ни сверни - везде лужи. Бывало такое, что проезжающие по лужам машины накрывали обычных прохожих волной воды, которую выдавливали шины с-под асфальтных ям. Люди, поймавшие двойной этап погодной ловушки, становились злее в два раза.
  У меня было маленькое радио, которое я привез с собой из Германии, я подключил его у себя в комнате, чтоб насладится музыкой. Но музыкальный эфир в этот день решил так же противостоять погоде, и по радио слышались лишь рассказы ведущего:
  - В этот сентябрьский день каждый из нас видит яркий пример того, какая погода бывает непредсказуемая. Если вчера светило солнце, то сегодня мы видим ливень, который льется ведрами из неба. Я жалею, что вообще выходил сегодня из дома, и очень сочувствую другим людям, которые так же ошибочно сумели открыть входную дверь и ступить на порог. А еще больше я сочувствую работникам, которые обязаны тащится работать на улице. Дорогие строители, просите своих начальников о том, чтобы они пустили вас домой. Дорогие грузчики, киньте эти ящики, которые вы носите и вернитесь к своей семье.
  Ведущий был прав, идти куда-то сейчас не лучший вариант, но лучше промокнуть на улице, чем сойти с ума в этом доме. Я вышел из комнаты и увидел отца с мамой у стола.
  Они спорили, как обычно, на этот раз это была политическая тема, в которой мой отец доминировал, в таких спорах он всегда был лучше нее, ведь он упрямый циник. Как только мать увидела меня у двери, она сразу позабыла о споре с отцом и откликнула:
  - Смотрите кто проснулся, его величество - сам Эрнст Тэйлер! Что Вам подать на завтрак? Курицу, запеченного кабанчика, осьминога?
  Отец подловил ее затею и стал продолжать спектакль:
  - Entschuldigung, мистер Тэйлер, но у нас сегодня только гречневый суп и котлеты. Поэтому, присаживайтесь за стол, и ждите заказ.
  Я сразу понял, что они разыграли эту сцену из-за вчерашнего. Видимо, так сильно я их тогда обозлил. "Ну и пусть, пускай злятся дальше, для меня и лучше - это еще одна причина свалить на улицу под дождь." - подумал я.
  - Спасибо, фрау и герр Тэйлер, но и сегодня вы едите сами. Я обзаведусь бутербродами наемся и без вас. После этого я подошел к кухонному столу, который находился сзади обеденного, а значит, я стал спиной от родителей и нарезал себе несколько кусков хлеба с сыром и сухим мясом. Родители в это время сидели молча. Я быстро свернул все приготовленное в сверток бумаги и положил в карман пальто.
  - Будьте добры, мистер Тэйлер, соизвольте взять с собою зонт, если уж вы направились на улицу, погода не из лучших, как-никак, - промолвил отец после пятиминутного молчания.
  - Нет необходимости. Я пошел искать смысл жизни в этом забитом городке. Вам же, как жителям прекрасного советского города, желаю прекрасного времяпровождения у себя дома из своей семьей. Слава советскому Союзу!
  Я вышел на улицу и сразу же ощутил стрельбу дождя по своему лицу. Это был наглый вызов дождя меня на поединок. Но так как силы были не равны, я отступил назад, а точнее вернулся домой, потому что холод ветра и стук дождя был невыносим.
  Когда дверь в дом вновь открылась, родители были удивлены, что я и двух минут не продержался на улице. Отец решил задеть меня своей остротой вновь:
  - Что, вернулся за зонтом, упрямый юноша? А мы же говорили, не так ли?
  Я услышал его слова, но не стал отвечать на них, зная, что я ошибался. Я вошел в комнату, достал из шкафа зонт и выбежал на улицу.
  Переступив порог, я уже не боялся дождя, у меня появился маленький щит, который сохранит мое лицо от дождевых пуль. Улица была совсем пуста. Одни люди попрятались по своим домам, сидя около уютного камина за крепким кофе, другие разбежались по ресторанам и кафе, чтоб переждать волну дождя. В такую погоду долго бродить по городу - не лучший вариант, и ко мне пришла мысль направится к ближайшему ресторану или кафе. Я свернул на восток от своего дома и пошел искать подходящее заведение; бутерброды выбросил по дороге в мусорный бак.
  Пройдя несколько кварталов, я добрался-таки до одного заведения. Это было здание между двумя домами и оно отличалось большими окнами, на которых были развешены афиши, которые не один раз срывались, и не один раз клеились. Сверху висела табличка:
  "Веселый офицер"
  Понедельник-воскресенье
  7:00 до 23:00
  Я присмотрелся внутрь. Заведение было весьма бедное: старые деревянные столы, потертые стены, которые не один раз перекрашивались, потертый и грязный пол (грязный, видимо, потому что сегодня на улице очень мокро и клиенты нанесли столько неудобства уборщику). Люди здесь были разные, и каждый типаж сидел на определенном столике. Я не слышал о чем они говорят, но видно, что большой части клиентов весело.
  Меня смутила эта обстановка и, право, я уже собирался уйти оттуда, но обратив внимание на свою одежду, я понял, что выхода нет. Я полностью промок, вода уже сочилась по моему телу. Я вошел в кафе. Сказать по правде, снаружи это заведение выглядело получше: во-первых, это не кафе, как я думал, а обычный кабак; во-вторых, здесь сильно воняло перегаром.
  Перелистнув своим взглядом всех находящихся в баре, я понял, что здесь собрались: алкоголики - 2 стола, работники - 3 стола, и вовсе серьезные люди в черных костюмах - 1 стол. Еще смешанный тип людей бродил по бару со стаканами.
  Я подошел к барной стойке. Около нее стоял и сам бармен. Сзади него находилась морозильная камера, где хранились только алкогольные изделия: от самого дешевого самогона, до изысканного английского коньяка. Справа от бармена находились порции с закуской. Издавна я знал, что закуску просто так не продают, а только с выпивкой, поэтому тот, кто решил просто поесть, должен еще хорошенько выпить.
  Бородатый мужчина лет пятидесяти в белом грязном халате обслуживал несколько клиентов, и я ждал своей очереди.
  Когда подошло мое время, я заказал у бармена два больших куска жареной телятины и, что для меня было очень странно, маленькую порцию сухого вина. Подойдя к свободному столику, где, на счастье, не сидело совсем никого, я аккуратно поставив свой завтрак на столик и присел. Я взялся за еду. Это мясо было идеально прожарено; сок, который из него выливался, самый пекучий, и в тоже время, самый сладкий в мире, что я пробовал. Откровенно быть, русские отличные повары, это одно из немногих черт их нации, что мне в них нравилось.
  Я ел эти куски мяса с такой жадностью, что некоторые посетители удивляясь смотрели за моим поведением. И я их отлично понимал, потому что я действительно был настолько голоден, что забыл о всех правилах поведения за столом.
  Проглотнув последний кусок мяса, я решил взяться за стакан вина. Это уже была моя не первая встреча с алкогольным видом напитка, несмотря на свое несовершеннолетие.
  Я надпил немного вина, и оно оказалось весьма приличным. "Можно уже и расслабиться" - подумал я, и разлегся на стуле, прям как у себя дома. Но это чувство длилось недолго отдыха, неожиданно кто-то сзади хлопнул мне по плечу и я вздрогнулся.
  - У тебя есть несколько минут, чтоб сказать мне, почему ты нагло уселся за моим столиком в моем присутствии, - спокойно, но строго сказал голос сзади меня.
  Я даже не обернулся, потому что меня зациклило на страхе.
  - Извините, пожалуйста, но ведь здесь никого не было, я думал он свободен. Я сейчас же покину его, - говорил я, медленно поворачиваясь к данному лицу.
  - Уже поздно что-то делать, парень, - теперь он подошел к одному из стул, что стояли у этого столика и сел напротив меня. - Ты только что заработал себе столько проблем, и это всего за несколько минут. Мне с парнями придется тебя проучить за твою наглость. Никто не смеет садиться за мои столики без разрешения, к тому же ты новичок здесь, я вижу тебя впервые, теперь ты еще и должен мне денег за то, что ты тут впервые, ясное дело.
  - Что? Нет, не нужно, прошу вас, - испуганно я стал отвечать, мой пульс стал биться в два раза чаще, угораздило же мне сесть за этот дурацкий столик. - Мы можем просто договорится. Давайте я уйду отсюда и больше не буду возвращаться.
  - Значит, второе. Ладно, - он обернулся к соседнему столику, где сидели четверо молодых людей, возрастом как я и старше. - Эй, ребята, парень хочет, чтоб мы его хорошенько пресонули и, после чего, забрали у него все деньги. Выполним просьбу?
  Толпа громко засмеялась и помчалась к моему, точнее их, столу.
  - Конечно, мы согласны, мы же добрые парни и готовы исполнить любое желание нашего нового гостя, - сказал один из них.
  - О, да, мы еще как любим делать одолжения другим, не так ли, Вить? - он обратился к парню, которому как-бы "принадлежал" столик.
  Сейчас я понял, во что я вляпался конкретно. Мне попались те самые мятежники, о которых изначально говорили Вова с Александром. При чем, у этих парней у каждого есть свой собственный меч.
  - Подымайся, дружок, прогуляемся.
  Они взяли меня за обе руки и повели к черному выходу.
  На улице все еще сучился холодный дождь, но он уже стал значительно меньшим или, может, я просто перестал замечать его холод у себя на теле, ведь был сконцентрирован на более серьезной проблеме.
  Мы отошли немного подальше от бара на траву. Это место было окружено домами, поэтому увидеть то, что здесь происходит обычным прохожим было бы тяжело. Но я так молил бога о том, чтобы хоть какой-то человек, который возвращался домой с работы или с дому бежал в какое-то кафе, случайно увидел бы своим периферийным зрением происходящее между мною и этими парнями, и крикнет им, что немедленно вызовет милицию, из-за чего они бы разбежались. Но ничего не происходило.
  - Ну, что ж, можешь идти, - радостно сказал их главарь Виктор.
  "О боже, они меня отпускают, неужели Бог почувствовал мою просьбу о спасении?" - подумал я. Только я ступил от них на один шаг, как тут же на меня налетел один из них, и сильно стукнул по ногам, что я резко грохнулся на землю, прямо лицом в грязь.
  Они начали избивать меня ногами по всему телу, я не успевал подвестись, как снова по мне проходил сильный удар, что я вновь оказывался лежащим на земле.
  - И запомни, дружок, больше здесь не появляйся, иначе получишь в два раза больше, - указал тот же Виктор. - Парни, обыщите его карманы и заберите все деньги. Думаю, он усвоил урок.
  Это все, что я помнил из их разговора, и вообще, все, что смог разобрать, ведь через несколько минут я перестал соображать, что творится, а после совсем потерял сознание.
  По улицам жужжит тревога, которая заполняет страхом каждого ребенка, каждого взрослого. Над нашим городом пролетели русские бомбардировщики, поэтому всех людей загоняли в заранее подготовленные подвалы, чтоб укрыться от бомб. В то время, как дали тревогу, я, как и все дети, находился в школе. После сигнала о опасности учителя стали проводить нас к школьном бомбоубежище. Мне было страшно идти куда-то с ними и я очень хотел домой к родителям, я боялся, что с ними что-то случится. Пока всех детей цепочкой вели к подвалу, я мигом ушатнул оттуда.
  - Отец, мать, вы не поверите, только что в наш город ворвались русские, а когда я прибежал к вам, чтоб спасаться вместе, то все куда-то мигом пропало.
  - Мы тебя ждали, наконец-то ты вернулся, присядь.
  - Понимаешь, сын, в связи с войной, в нашей семье начался печальный период. Дело в том, что мы обанкротились, и дома теперь нечего есть. Совсем ничего нету.
  - Прости, сын, ты наш последний шанс выжить.
  - Нам очень жаль, но нам придется...
  - Что? На что вы намекаете? Что вы собрались со мной сделать? Нет! Нет, не троньте меня, я не хочу умирать, отпустите! Умоляю!
   Это был страшный сон, с которым я долго не смириться, не мог понять, что это была не реальность, хоть и точно был в этом уверен.
  Раскрыв полностью глаза, мне еще мешала видеть пелена, которая закрывала мое зрение. Несколько раз переморгав, я стал просматриваться к месту, в котором я находился. Деревянный потолок бросился мне в глаза первым, слегка повернув голову, я рассмотрел стену, которая была так же деревянной, только на ней висело много картин и газет, что были уже старыми и испачканными.
  Я лежал в постели, но это была не совсем постель - сложенные ящики, обшитые старой тканью.
  - Смотри, кажется, он уже очнулся, - послышался голос сзади меня.
  - Дождались, говорил же, что он придет в себя, - ответ был радостнее первого.
  Я послышал стук шагов, которые приближались ко мне.
  - Эрнст, ты как себя чувствуешь?
  - Александр? Как ты здесь оказался? Нет! Как я здесь оказался!?
  - Ты не помнишь, что с тобой произошло? - удивленно обратился Александр ко мне.
  - Вообще-то помню, но ведь я был не улице, у какого-то бара, меня избили... - едва выдавил я из себя.
  - Мы-то уже поняли, что тебя избили. Так просто ты не мог помятым валяться под дождем, еще и на другой стороне улицы.
  - Тебя нашел Игорь, ты был без сознания. Если бы не он, ты бы, наверное, там и разложился, - добавил Вова, что сидел сзади меня.
  -Так вы меня нашли и приволокли сюда? - я все больше и больше удивлялся их словам.
  - Да, как только он узнал твое лицо, сразу побежал к нам. К счастью, я с Вовой был неподалеку. Игорь что-то мямлил мне, я долго пытался понять его слова, после чего, разобрав их, мы тут же рушили к тебе.
  - А что я здесь делаю? Что это вообще за место?
  - Это мой дом, - без размышлений сказал Александр.
  - А где твои родители? Им, должно быть, не понравится, что у них дома лежит грязный, побитый незнакомец, который тут еще и не местный, - я начал подниматься из постели, не обращая внимания на боли в ребрах.
  - О, не стоит. Оставайся здесь сколько угодно, - остановил меня Александр, придержав рукой. - Мои родители не придут сюда никогда. Разве что Бог даст им возможность спуститься с самых небес, но это вряд ли, ведь уже десять лет я жду этого момента, и он не настает. И не настанет.
  - Какой я глупец, - как же я пожалел о своих словах. - Прости, я не хотел говорить о твоих родителях, я не знал.
  - Все нормально, забудь. Никто не виноват в их гибели как проклятая война.
  Еще четверть часа я сидел у него в постели, осматриваясь по комнате и вспоминая происходящее. Вова с Александром сидели у стола и продолжали играть в шахматы, тихо разговаривая о чем-то.
  - Я все еще не понимаю - что плохого я сделал тому парню? Ведь сесть за свободный столик в обыкновенном баре - это еще не говорит о каком-то нарушении, - внезапно выдал я парням, перебив их игру вновь.
  - Хм, а ты можешь назвать черты лица и одежду того самого парня, благодаря которому ты избитый оказался здесь? - У Александра появилась идея, он что-то задумал.
  - Ну, он высокий, выше меня на одну голову. Видно, что он долго занимался спортом, его тело накачанное. Волосы русые, и сильно похожие на перья. Одет был в кожаную жилетку, под которой была серая кофта. На другое обратить внимание я не успел.
  - Хм, ничего не напоминает. Тебе напоминает, Вов?
  - Нет.
  - А, и еще у него по лицу, от лба к щеке, была проведена линия, скорее напоминает шрам, - резко бросился дать ответ я. - И имя. Его звали Виктор.
  - Точно! Виктор Денский! Это у него шрам на лице! - не поджидая ответил Александр.
  - Так это, означает, ты наткнулся на очень опасную шайку, друг, не стоило тебе туда направляться. - Опять тронулись уста Владимира.
  - Но я ведь и не знал, что могу так влипнуть всего-лишь из-за чертового столика в баре.
  - Здесь ты можешь влипнуть даже от того, что неправильно перешел свой порог. Привыкай, - гордо, но слегка отчужденно сказал сидящий позади меня.
  Я отправился домой по вечернему городу, дождь уже давно окончился и деревья сумели выровнять свои стволы, а лужи, что двигались в разные направления по щелях, уже нашли свое признанное место.
   Глава 4
  Сегодняшний день изменил лица ленинградцев, ведь дождь больше никого не тревожил и с неба проникались солнечные лучи.
  Когда я проснулся, то увидел, что около меня сидят родители и что-то обсуждают, осматривая мое лицо:
  - Боже, где же его угораздило? Только же приехали, - мама особо нервничала и высказывала свои морали отцу.
  Воспользовавшись тем, что они не заметили как я проснулся, я стал отлеживаться дальше, ожидая их ухода из комнаты.
  - Доброе утро, отец и мать, - радостно обратился к обоим, сидящим в гостинной на кресле. - Как спалось?
  - Хорошо, сынок, - ответила мать - Как ты?
  - И я тоже отлично спал, как медведь в зимней спячке.
  - Мы уж видим, что как медведь. Медведь с охоты вернулся недавно, наверное, не так ли?
  - Вам видней, родители, я еще в зеркало не смотрел.
  Я отправился в ванную, чтоб осмотреть себя получше. Действительно Лицо было изувеченным, несколько рубцов на губе и на бровях и небольшой синяк около глаза.
  - Пройдет, не страшно, - сказал себе я и с этими словами зашагал обратно в гостиную.
  -Ты когда думаешь на работу идти, которую тебе Василий подыскал? - спросил отец. - Сейчас такие времена, что работники нужны всегда, поэтому работа не ждет опоздалых. Дуй к Василию и узнай обо всем получше.
  Василий жил недалеко от нашего дома, нужно было пройти всего несколько кварталов. Его дом был не богат, но и не беден. Во всяком случае - получше нашего.
  У дверь Постучав несколько раз, я понял, что дома никого нету, и пора было отчаливать, что мне и на радость, но с-под угла выбрались Василий со своей женой, несущие огромные пакеты. Они шли с магазина.
  - Здравствуйте, я Эрнст, сын вашего знакомого Гофмана Тейлера, Вы еще позавчера были у нас дома, когда мы только приехали, Вы мне еще сказали, что для меня у вас есть работа. Ваше предложение еще действительно? - спросил у него я, подловив их прямо у входа в их дом.
  - Ну, здравствуй, Эрнст. А что, если уже не в силе предложение? Что будешь делать?
  - Пойду домой, наверное.
  - Всего-то? И не будешь пытаться найти работу?
  - Меня она пока что совсем не волнует.
  - А плохо. Ты уже должен был давно устроиться где-нибудь, чтобы суметь самому себя обеспечить. Не о том, значит, волнуешься.
  - Так у вас есть для меня работа или нету? - немного повысив голос задал я вопрос.
  - Заходи, - кивнул мне на дверь Василий и зашел с женой в дом. После чего, и я следом за ними.
  Дом, как я и думал, был не хуже нашего, но и не намного лучше. Старая, хорошо вымытая, мебель, затертые диваны, лакированный пол - все обычно.
  - Присаживайся, - сказал мне мужчина и сел на диван. Я молча сел рядом.
  - Дорогая, принеси нам чего-нибудь выпить и перекусить, - обратился он к своей пухлой жене.
  - Извините меня за те слова, что я тогда наговорил, - чувствуя вину перед ним, я стал оправдываться. - Я был не прав, честно. Все как-то само из меня точилось. Эти обвинения о вашем внешнем виде и о русских - я не хотел этого говорить. Уж Простите, за многословие.
  - Ничего. К тому же, ты сказал правду. Мне давно стоило бы избавиться от этой ужасной бороды, - с улыбкой ответил мне Василий.
  - Ну, так может, предложите какую-нибудь работу, вы же обещали устроить где-то грузчиком меня, - уже перешел в серьезный тон я.
  - Да, обещал. Хотел в порт устроить, но затянул по времени, поэтому больше там в работниках не нуждаются.
  - То есть я обречен?
  - Нет, конечно, есть еще предложение. Вагоны разгружать.
  - Вагоны разгружать? - это было странно для меня.
  - Вагоны.
  Немного переждав удивление, я вновь заговорил к Василию:
  - Хорошо, я согласен. Когда я могу начать? И куда мне идти?
  - Можешь начинать прямо сегодня, - безразлично ответил мужчина. - На площади Ленина найдешь магазин канцтоваров "Москва". Продавца зовут Олег, скажешь ему, что пришел от Василия, на счет работы. Он все тебе объяснит и отправит на место работы.
  В комнату как раз вошла его жена.
  - Вот вам кофе и булочки, - сказала она и поставила все рядом на столике.
  - Дорогая, я не понял, что означает кофе? Я попросил принести нормального чего-нибудь выпить. Выпить, Катя, понимаешь!? - злостно наехал на жену Василий.
  - Ну, не будем же мы молодого человека поить алкоголем.
  - Извините, - вмешался я, - пойду я, наверное, уже.
  Я пошел по высыхающим улицам искать этот магазин. Найдя магазин, через открытую дверь я видел, что продавец объяснял что-то двум людям, после чего дал им деньги и они ушли.
  - Здравствуйте, - сказал я измученным парням, проходящим мимо меня. Они промолчали и пошли в свою сторону.
  Я вошел в магазин и почувствовал запах стружки с дерева и клея.
  - Доброе утро, я сюда на счет работы, меня Василий прислал. Вы Олег, не ошибаюсь? - обратился я к продавцу стоящем у прилавка.
  - Не ошибаешься, - ответил мне продавец, подкурив сигарету. - Куришь?
  - Нет.
  - Это хорошо, для этой работы любая вредная привычка - большая заноза здоровью.
  - Куда вы меня отправите-то?
  - Василий тебе не говорил на счет вагонов?
  - Говорил что-то. Я должен буду их разгружать?
  - Совершенно верно.
  Олег подошел ко мне и положил руку на мое плечо. В его лице двоился взгляд, он то прищуривал глаза, то открывал их на всю, смотря на меня.
  - Понимаешь, мальчик. Работа тяжелая и не все здесь долго держаться, ты будешь в том же числе. Или ты покинешь ее через несколько дней, или же погибнешь от тяжести, которую она тебе принесет. - После чего пустил порцию дыма мне в лицо.
  Он записал на листочке адрес и передал его мне. После чего, достал из тумбочки 3 рубля.
  - Бери. Это аванс, чтоб не убежал пораньше. - Посмеиваясь сказал он.
  От этого человека в моем теле совершенно все перевернулось. Он разрушил во мне преграду, что не давала другим испортить мое настроение. День для меня больше не был таким солнечным и я вновь обратил внимание на свои побои на теле. От этого мое самочувствие ухудшилось, и мне перехотелось работать.
  На листке было написано "Петроградская, 31. Станция".
  - К кому мне обращаться? - Задал я вопрос Олегу.
  - К кому захочешь. Подойдешь к любому рабочему - он даст тебе работу.
  Я отправился на данное мне место. Это был небольшой вокзал, людей здесь не много, в основном, они все просто отсиживают свое время на лавках, ожидая, что в их жизни произойдет что-то новое. На противоположной стороне вокзала числилось небольшое количество людей, выгружая ящики с вагонов и ископаемые.
  Я прошел через вагоны и обратился одному из них:
  - Я сюда за работой пришел. Что мне нужно делать?
  На меня сначала все просто посмотрели, словно я промолвил эти слова на немецком. А потом один мужчина лет 45 мне ответил:
  - Если ты сюда пришел за работой, то почему не в рабочем комбинезоне?
  И вправду, у меня из головы совсем вылетело, нужно было надеть кто-нибудь другое. Но возвращаться домой за рабочей одеждой мне хотелось не больше, чем выгружать вагоны.
  - Это и есть моя рабочая форма, только пальто нужно снять. - Сказал я и снял пальто, положив его около соседнего вагона на землю.
  - Так дело не пойдет. - Он снял свой комбинезон и передал его мне. - Надень его. Моя смена все равно закончилась уже. Удачи, парень.
  - Постойте, как вас зовут? Когда я вам могу отдать форму? - Остановил я мужчину.
  - Можешь не отдавать, мне выдадут другую. - Ответил мне он засмеявшись, и пошел к дороге.
  Обреневший я стоял так минут пять и осматривал других грузчиков. Они точно так же, застывши в работе, осматривали меня.
  - Ну что, приступаешь к работе, или будешь продолжать смотреть на нас? - Обратился самый молодой из них ко мне и стал рядом. - Меня Сергей зовут.
  - Эрнст, очень приятно. - Сказал я и протянул с улыбкой руку.
  -Ты не наш, что ли? Имя странное.
  - Да, из Германии. - Перебирая слова, ответил ему я. - С Мюнхена, если точнее быть.
  - Ох уж эмигрант. Давай к работе приступать уже, нечего вести разговоры в рабочее время.
  Он показал мне грузовик, что стоял за десяток шагов от нас, и направил туда носить ящики, которые они разгружают из вагонов. Работа мне досталась, казалось-бы, простая, но мои ребра еще не успели реставрироваться от того дня и это очень мешало мне носить груз, ведь ящиков было настолько много за эти 3 с половиной часа, и они были настолько тяжелы, что я полностью истощился. Даже несколькоминутные передышки не давали мне взять под контроль свое тело. Я стал чувствовать как мой хребет, ломаясь на части, сыпется на пол, а руки отказывают в работе и, словно, твердят о том, что они больше не мои. Но рукам от меня не убежать, как ни как, и я заставлял их работать дальше.
  - На сегодня все вагоны выгружены, поэтому, все свободны. - Стремлено прозвучал голос мужчины, сидящего на вагоне.
  Это была радостная для меня новость. Неужели этот мучительный рабочий день, наконец, закончился. Радостными глазами я посмотрел на других, так же измученных людей, что теперь являлись моими коллегами. Странно, но они ни чуть не радовались так как я.
  - Эй, Эрнст! - Сергей Позвал меня к себе. - Идем со мной к Олегу за выручкой. Расскажешь о себе больше, ты ведь здесь как и я - единственный молод. Нам нужно работать вместе.
  Переодев комбинезон, я направился с Сергеем к работодателю.
  - Давно у нас в городе?
  - Нет, всего несколько дней назад приехал.
  - Нравится здесь?
  - По правде, не совсем. Перебывая здесь не больше недели, я уже успел получить по лицу от незнакомых мне людей. - Сказал ему я, показывая побои на своем лице.
  - И такое здесь бывает. Здешние парни любят показывать свой характер. Привыкай, возможно, скоро станешь таким же.
  - Не стану. Не теми улицами я воспитан. У нас в Германии если и происходили драки, то все было по честному. Вызываешь врага на поединок - и дерешься с ним до измножения.
  - А здесь что произошло?
  - А здесь меня избили пятеро человек, из-за того, что я сел на свободный столик.
  Мы уже прошли пол пути к Олегу.
  - А сколько тебе лет, Сергей? - Я сменил тему этим вопросом. - Ты говорил, что мы с тобою там самые молоды.
  - 18 лет. Да, мы самые младшие, остальным ведь не меньше 30-ти лет. Они работают так уже давно. С одного вагона в другой вагон. Каждый день, не считая выходных. Ты, вижу, совсем измучился в первый же день от того, что таскал ящики. Они уже давно привыкли, и для них эта работа стабильная.
  - А ты привык? - Задался я глупым вопросом.
  - По сути, да. Мне не дают слишком тяжелую работу, так же, как и тебе.
  Наконец мы свернули на повороте и нам встретился магазин Олега. Сергея Олег узнал сразу и обратился к нему радостным видом:
  - О, здравствуй, Сергей, вижу приволок за собой новенького? Как он, работоспособный? - С улыбкой спрашивал Олег у Сергея.
  - Да все нормально, первый день для всех труден. - Ответил Сергей и подошел ближе к Олегу. - Отваливай нам деньги за этот день, и мы пойдем уж.
  Олег достал из той же тумбочки 5 рублей и отдал их Сергею.
  - Спасибо за работу. - Мужчина Сказал моему коллеге легким тоном.
  Сергей развернулся и вышел с магазина, пожелав мне удачи.
  - А ты чего стоишь? Ступай домой. - Сказал мне Олег.
  - А как же деньги за мою сегодняшнюю работу? - Удивленно спросил я у него.
  - Я не верю, что ты сумел свободно справится с работой. Денег за сегодняшний день ты не получишь. Я тебе дал аванс, чтоб ты не убежал - радуйся пока ему. Гуляй.
  - Вы не имеете права так поступать. То, что вы богат не дает вам права не выплачивать деньги рабочим. - Откатив глаза на лоб, я стал ему твердить.
  - Какое право, мальчик? Ты здесь работаешь не официально, никаких бумажек о том, что ты присутствуешь на работе, или что вообще сюда приходил - нет. Ты можешь здесь не появляться вообще - мне все равно. Не придешь ты, за тебя придут новые люди. - Он достал из тумбочки деньги и стал пересчитывать их. - Иди с глаз моих. Надоел уже за сегодняшний день.
  Я ушел из магазина уже без ответа.
  На улице еще светило солнце, но его свет меня и не бодрствовал. У меня ужасно болело тело и хотелось спать. Разве такое бывает - один и тот же человек портит настроение два раза в один день? Измученным я докарабкался домой и привлек себя в глубокий сон.
   Глава 5.
  Проходит вторая неделя, как я ежедневно разгружаю вагоны и терплю придирчивого Олега у прилавка. Ничего особенного за последнюю неделю не происходило, ведь большую часть нового дня я просыпал. Сон - это единственный способ забыть плохие мысли о прошедшем дне и о людях, встречавшихся в его протяжении. Во время сна человек не думает о проблемах и их решениях, он просто их забывает. Вот и я забывал о том, что мне нужно отправляться на станцию.
  - Я не собираюсь платить тебе деньги за опоздания, - твердил мне Олег, - а уж тем более за пропуски!
  Право, я очень устал от непеременчивых, одинаковых дней. Никогда не думал, что взрослая жизнь настолько сурова и безжалостна. Люди должны целый день вкалывать на одном месте для того, чтоб дожить до следующего дня, чтобы в тот день вновь отдаваться полностью работе. Это такой безвыходный круг, который открывается лишь по субботам и воскресеньям, после чего вновь закрывает выход и заставляет людей работать. Каждый второй взрослый человек полностью ввязан в эту пропасть. Лишь немногим удается из нее выбраться. Но те немногие потом очень жалеют о своем выборе, ведь жизнь забирает у них все, и они просто погибают от голода.
  Сегодня я проспал до обеда. И сегодня суббота. Меня очень обрадовала эта новость, ведь мне не придется отчитываться перед Олегом за очередное опоздание, связанное с моим охотным желанием поспать. Родители знают насколько я устаю на работе, поэтому, не будят меня по утрам и завтракают одни.
  Я включил радиоприемник в своей комнате и услышал еще одну радостную новость о том, что сегодня солнечный день и, возможно, не будет никаких изменений аж до понедельника.
  - Это хороший день для прогулок! - Громко выразил свои чувства я и свалился с постели.
  Призвав к столу только что пообедавших родителей, я стал навязывать им свое отличное настроение:
  - Вы просто не представляете насколько я счастлив, что этот день начался именно так! Светлое небо, сухой асфальт, любимые родители - что может быть лучше? - Толковал я обоим, доедая грибной суп.
  - Сын, мы рады, что у тебя такое великолепное настроение. Думаю, ты станешь еще счастливее, если вспомнишь, что через несколько дней наступит твой день рождения. - Торжественно добавил мой отец.
  - Господи, мне скоро будет 18! Я еще больше счастлив. Нужно найти друзей, думаю, они так же будут рады этому ясному осеннему дню! - Стал вскрикивать я, маша руками над столом. - А вы что-нибудь подарите мне, или в знак своего взросления я ничего не получу, чтоб понять, что в этой жизни всего нужно добиваться самому?
  - Мы еще не решили, Эрнст, - ответила мама, - и вообще, давай не загадывать наперед. Иди уже на улицу, а то пропустишь свой радостный светлый день.
  Мамина ирония ничуть не испортила мои планы. Я мигом отправился на поиски Александра с парнями. Искать их долго не пришлось, я всего-то бродил по тротуарам, рассматривая лица прохожих. Странный, конечно, поиск, но у меня получилось их найти.
  - Привет, Эрнст, - сказал Александр и двое повторили за ним. - Давненько мы тебя не видели, после того дня, когда тебя побили, ты как сквозь землю провалился.
  - Нет, никуда я не проваливался, просто у меня появилось занятие. - ответил я.
  - Что за занятие? Круглосуточное просиживание дома? - подмигнул Вова.
  - Нет, хуже. Я работаю грузчиком. Вагоны разгружаю.
  - Интересно-интересно. И как проходят твои трудовые дни? - спросил Александр.
  - Знаешь, Александр, ужасно. Я устаю до самого измножения. Один раз моему коллеге, будучи так же уставшим, пришлось дотащить меня домой до самой двери.
  - Ну, вагоны - это дело... - начал говорить Александр, но я тут же его перебил.
  - Может, хватит об ужасном? Мне и так днями приходиться там находиться, можно же на выходных и забыть о работе, так? - обратился я ко всем.
  - Так, именно так, - засмеялись все мы вместе.
  - Что на счет сходить в какой-нибудь ресторан или кафе? - прозвучали слова из уст Игоря.
  - А знаете, отличная идея. - ответил Александр.
  Мы пошли в низ по Липецкой улице, где в самом её конце уже развиднелось здание. Ресторан назывался "Аромат". По словам Игоря, это "самый лучший из самых худших ресторанов". Здесь недорого, и вкусно готовят.
  - Через три дня наступит мой день рождения.
  - Что, серьезно? Тебе уже 18 будет? Не придется больше просить взрослых, чтоб купили сигареты?
  - Возможно.
  - И алкоголь теперь во всей доступности для тебя?
  - Именно.
  - И ты сможешь найти нормальную работу?
  - Наконец-то ты задал этот вопрос. Да-да, больше никаких разгрузок ради нескольких рублей. Я определенно этому рад.
  Таким оказался наш разговор с Игорем. Александр в это время делал заказ, а Вова просто наблюдал за лицами, сидящими вместе с нами в зале. Пришел Александр.
  - Я заказал каждому по порции жаренного цыпленка с вареной картошкой, думаю, вы не против.
  - Мне без разницы, я ем все, что угодно, к чему душа тянется, а желудок урчит. - подал свой вариант Игорь.
  - Я тоже особо не возражаю, главное, чтоб нам денег хватило, - ответил Вова и стал разглядывать деревянный стол.
  - А я хотел бы чего-нибудь другого, - стал томить я. - Но заказ уже сделан. Зачем нам беспокоить кельнера?
  Когда блюда подали, мы отдали им должное. Александр стал рассказывать нелепые истории, что с ним когда-нибудь приключались, из своего малого детства, от чего собеседники громко смеялись, забывая о том, что мы в ресторане не одни. И я тоже стал вспоминать свое детство.
  Мы с родителями спокойно обедаем в своем уютном домике. Мне всего 10 лет, я еще не вижу смысла в этой войне, что происходит в нашем мире. И я все еще не понимаю, почему людей, которые назывались "евреями", водят колоннами в Дахау. Я не знал почему бомбы скидывают именно на наш город, и почему фюрер не выполнил свое обещание на лучшую жизнь. Столько было вопросов в моей невинной голове, ответы на которые я получил только через несколько лет после окончания войны.
  - Мама, а мы скоро будем прятаться в подвале у фрау Лорейн? - серьезно спросил я у мамы, не понимая серьезности.
  - Эрнст, господи, это совсем не смешно, - беспонятно ответила мне мама, от чего у меня появлялось еще больше вопросов к этой жизни.
  Я обернулся к отцу, молча сидящему рядом с мамой, который только и делал, что жевал.
  - Папа, а почему твой друг герр Галлер больше не приходит к нам в гости с бутылкой компота, который ты запрещаешь мне пить?
  - Потому что его больше нет. Вот и все, Эрнст. Разорвало его на части, понимаешь? Не добежал он к убежищу и бомба свалилась рядом с ним! - злобно стал отвечать отец, смотря на меня таким взглядом, словно я виноват в гибели его старого приятеля.
  - А компот у него еще есть? - я цельно хотел когда-нибудь попробовать этот напиток. Жаль, что его пили только взрослые.
  - Прекрати, Эрнст. Ты можешь быть хоть чуточку серьезней в последние дни нашей жизни? Скоро и мы отправимся за Галлером, - растроенно ответил отец, посмотрев на потолок.
  Меня ничем не смутила смерть папиного друга, ведь я еще не мог её представить, поэтому лицо мое оставалось обычным, без страха и радости, просто обычным удивленным, ждущим ответа на все вопросы. Я еще не видел крови.
  - Ты чего застыл, приятель? - хлопнул меня по плечу Александр, от чего я вздрогнулся, ведь был полностью погружен у воспоминания, забыв о присутствии друзей.
  - Извините, задумался, - тревожно ответил я, - На чем ты там остановился?
  - Ну, мой дед же был славным ездаком, и согласился взять с собою в дорогу. Но бабушка-то, как обычно, была против и пыталась переубедить меня страшными историями, которые случаются с детьми в лесу...
  Все внимательно слушали его рассказ. Я тоже слушал внимательно, но ничего не мог понять. Русский сленг, к сожалению, я не учил, поэтому и приходилось сильнее вникать в рассказ Александра, иногда даже переспрашивая о сказанном с его уст.
  День истощился, но имел все те же светлые краски, которые обогревали холодный город. Странно, что в начале ноября солнцу еще удаётся прорезать свои лучи, высушивая мокрую землю.
  К вечеру, когда все уже разошлись по своим домам, я решил заглянуть к Олегу в магазин, обрадовать его прекрасной для нас обоих новостью.
  - Чего сюда пришел? В субботу не работаем, - сидя за столом, читая книгу, отвел свой взгляд Олег на меня.
  -Я, собственно, знаю. Но я сюда с хорошей вестью, - ответил я мужику без выдающегося вида.
  - Какая от тебя может быть хорошая весть, парень?
  - Я больше не буду сюда приходить, - сказал я резко, упираясь при этом плечом об стену.
  - Значит, уходишь, да? - задался вопросом Олегом, пересматривая одну и ту же страницу с одного угла в другой. - А я говорил, что надолго ты здесь не задержишься. Конечно, ступай своей дорогой, ищи желаемую для себя работу. Только, парень, запомни - в этом городе и без тебя хватает рабочих, поэтому не так просто тебе будет найти работу. Разве что, у тебя должен быть влиятельный отец или дядя. А несколько я знаю, приехал ты со своей семьей сюда недавно, значит, знакомых у вас нет. Кроме Василия, конечно. Но Василий не сможет всегда вам помогать, понимаешь? Ты здесь никому не нужен.
  -Ты жалкий мерзавец, Олег. И тебе очень повезло, что у меня есть хоть капелька воспитанности в себе. Иначе я бы тебе разбил лицо. Прямо об этот стол.
  Я покинул это здание сразу же после своих слов. Право, Олег во многом был не прав и я хотел его избить за все слова, что он говорил мне изначально. Но не моя воспитанность переубедила меня в этом, а слабость. Я боялся его, ведь как-никак, а у этого человека много влиятельных знакомых в этом городе, от которых, возможно, будет зависеть моя судьба.
  Дома меня ждали родители с неприятной новостью. Им о ней и говорить не пришлось, я сам все увидел. Долгое время этот дом был одинок, и в нем не проводили ремонты. Дождь, который льется в этом городе очень часто, каждый раз проникал в крышу дома, после чего скапливался в отдельных местах. Потолок этого не выдержал и обвалился.
  - И что мы теперь будем делать? - спросил я у родителей.
  - Жить, Эрнст. Жить и ждать прибытия штукатура, - сказал отец внимательно оглядывая провал в потолке.
  - И когда он прибудет?
  - Не знаю. Сегодня не явился, значит завтра. - ответил отец, после чего сменила тему разговора мама:
  - Кушать будешь?
  Я был совсем не голоден, ведь около часа назад я находился в ресторане, где сумел хорошо поесть, но что-то заставило меня согласиться поужинать вместе с семьей, потому что со времени этого переезда я часто избегал встреч и разговоров с родителями, от чего мне захотелось вновь сесть с ними за стол.
  - Я покинул свою работу. - сидя вместе с родителями за столом, сказал я.
  - Зачем? Что ты теперь будешь делать? - спросил отец.
  - Искать новую, однозначно.
  - Но ты же знаешь как тяжело в это время с работой, - стал твердить мне отец, хлебая утренний суп, - Думаешь, Василию было просто достать тебе место, мальчик мой?
  - Я смогу найти новую. И не нужен мне Василий, я найду сам.
  - Что же, мне остается только пожелать тебе удачи.
  - Достаточно и удачи. Наши войска несколько лет назад взяли в блокаду этот город, из-за чего вся промышленность и жилые дома очень сильно пострадали. Еще многое не отстроили, возможно, мне найдется место для строительства. - подал я свою первую идею.
  - Думаешь, там будет легче? - спросил отец, - Не понимаю, почему ты так рано ушел из прежней?
  - Нужно же стремиться куда-то дальше. Мне вот-вот наступит 18 лет, я должен стать полноценным жителем этой страны, раз уж так, не вы ли меня сюда привезли?
  - Тоже верно.
  После ужина я отправился в свою маленькую уютную комнатку в этом доме. К счастью, отец сумел закрепить щель в моей двери куском фанеры. Это давало мне спокойствие о том, что комната полностью защищена от внешних подражателей. Я сел за стол и начал рассматривать пустой лист, что лежал на нём, желая что-то там написать и отправить прямо в Мюнхен. Неважно кому.
  Я переехал в эту страну с негативным мнением о ней. Что-что, но мое сложившееся отношение к этому миру оправдалось. Я увидел в людях самое страшное, всю их чернь и незаботливость. Я должен был возненавидеть эту местность после этого, но ничего подобного не произошло. Меня уже совсем не удивляют люди, лежащие под барами в грязи, будучи пьяными. Совсем не удивляюсь, когда старая женщина со своим маленьким ребенком просит дать ей что угодно, лишь бы она смогла протянуть к следующему дню. Почему все так происходит, почему они не могут быть такими же счастливыми как остальные люди, или хотя-бы на половину? Что им не дает подняться из грязи и пойти вопреки этому миру? Алкоголь? Лень? Нехватка денег? Хотя, лень и способствует остальным факторам. Любой человек, который желает стать частью сюжета в этом жестоком мире - сумеет изменить себя полностью в лучшую сторону, несмотря на препятствия, с которыми он постоянно будет сталкиваться.
  С дыры, что выработалась в потолке, дул легкий холодный ветер. Послышался стук грома на улице, после чего начал лить дождь. С потолка стало еще больше капать. Под звуки дождя и капающей воды с потолка в кастрюли, я сумел уснуть прямо на рабочем месте уткнувшись лицом в лист, на котором я так и ничего не написал.
  Под дождь засыпать легче всего. Шум дождя гораздо успокаивающий от самой глубокой тишины. Это нечто волшебное, что есть в нашем мире. Природа умеет быть строгой к человечеству, но так же она может быть доброй и заботливой. Тот, кто создал этот мир - весьма странен.
   Глава 6.
  Мой сон оборвался резко и необратимо от боли в спине. Короткий сон, проведенный на стуле - страшный кошмар для меня в это время. На часах было показано 4 часа утра. В доме все еще царила замершая тишина. Никто не успел нарушить раньше меня. Обратно возвращаться в сон мне уже не хотелось, поэтому я решил заварить себе чаю.
  На удивление, пропасть, которая выработалась в нашем потолке в гостинной, расширилась, и куски глины, смещающиеся с водой, растеклись по всей комнате, испачкав ковёр и пол.
  Я взял уже заваренную кружку чая и подошел к окну, что вело прямо на нашу улицу. Солнце только начинало подниматься с-под глубин Земли, и отблеск раннего света отражался на небольших лужах и на мокром асфальте. Деревья уже давно избавились от своего листья, от чего остались голыми в такие холода. К этому городу приближается зима.
  Осмотрев соседние дома, я увидел горящий свет во многих окнах. Не один я проснулся в такую рань. На улице стали видны бредущие прохожие, что отправлялись на работу. Были видны бездомные собаки, бегающие по мокрой, еще не замерзшей траве, собирая у себя на носу последние памятки о проходящей осени. Я наблюдал за тем, как после сна эта местность вновь оживала. И пока здесь царила темнота - никто не смел выкатить свое тело на улицу, стало яснеть - люди ожили. Прекрасная картина.
  Наблюдая за всем этим, я не заметил как остыл мой чай. Быстро выпив его залпом я отправился обратно в свою комнату.
  На столе все еще лежал тот самый пустой лист. Почему-то меня тянет к нему, хочется рассказать что-то о своей жизни людям, что остались в прошлом, в далекой Германии. Я достал из тумбочки карандаш и приступил к желаемому:
  " Письмо к любому человеку, кто получит этот лист.
   Дорогой житель Германии, как поживаешь? Можешь и не говорить вовсе, лучше я расскажу о себе.
   Я живу в России и очень скучаю по своей родине и по людям, что жили там со мной. Надеюсь, кто-то из моих знакомых еще меня не забыл. Я живу здесь бедно, но уже сумел устроится во взрослую жизнь.
   Когда-нибудь я смогу вернуться обратно и обойти всех своих друзей, говоря о том, что я вернулся, но... Пожалуй, они забудут обо мне к тому времени.
   Тот, кто это получит - будь добр, расскажи о временах, что сейчас проходят у вас.
   Твой Друг "
  На меня нахлынули воспоминания о прошлой жизни, которая сменилась новой. Я свернул лист и положил его в тумбочку. Когда-нибудь отправлю его прямиком в Мюнхен. Это расставание с прошлым ни чем хорошим не кончилось. Говорили: "Начнешь новую жизнь, и будет у тебя все здорово!", да только пока что ничего здорового не приходит.
  Я вошел в комнату родителей посмотреть как они спят. Их комната была просторней моей. Двуспальная кровать посредине заполняла большую часть комнаты; напротив постели стояло зеркало, на котором были разбросаны флаконы с духов, губные помады и тушь; сбоку от окна стоял огромный деревянный шкаф.
  Родители спали спокойно, повернувшись лицом к стене, стабильно вдыхая и выдыхая воздух. Утреннее солнце попадало на их тела, оживляя их безобидные лица. Я застыл на этих минутах, от чего в моей памяти появилось детское воспоминание.
  Мне примерно 9 лет. Я проснулся ночью в холодном поту и с чувством страха от очередного ночного кошмара. Мне было очень страшно, поэтому, переждав панику и выбрав нужный момент, я резко побежал в комнату к родителям. Они спали так же мирно, не ожидая всяких тревог и пробуждений. Закрыв их дверь на шпингалет, я мелькнул к ним в постель проливая слёзы. От шума и скрежета их кровати, мой отец проснулся.
  -Ты что здесь делаешь, Эрнст? Отправляйся к себе в комнату, не мешай нам спать.
  - Папа, я боюсь. Там страшно, я не хочу к себе в комнату. Там страшно! - начал умолять я отца, уже полностью забыв о шуме, что может их потревожить.
  - Эрнст, иди к себе в комнату! - не прекратил выгонять меня отец.
  В этот момент проснулась и моя мать.
  - Что здесь происходит? Почему вы не спите? Сынок, ты чего здесь оказался? - сонная мама пыталась понять ситуацию, сложившеюся у нее на постели.
  - Мама, я не могу идти к себе в комнату, там кошмары сняться. Пожалуйста, разрешите спать с вами, мама! - мои слёзы стали литься еще сильней от обиды, которую приносят мне мои родители.
  - Гофман, пускай он спит здесь, - обратилась мама к злому отцу. - Думаю, он не помешает нам спокойно спать.
  - Нет, Анна, ему уже девять лет, он должен взять себя в руки! - ответил отец матери, после чего повернулся ко мне, - Покинь эту комнату, Эрнст.
  Моя мама поняла насколько мне страшно, и насколько я боюсь возвращаться. Она взяла меня за руку и отвела ко мне в комнату.
  - Смотри, Эрнст, здесь никого кроме нас нет, - стала говорить мама, обследовав всю комнату, в том числе и под кроватью, - Ты можешь спать спокойно. Не нужно никого бояться. Это наш дом, и живем в нем только мы. Все окна и двери закрыты, никто не может сюда войти без нашего ведомства, понимаешь?
  Она ждала моего ответа, поэтому переспросила снова:
  -Ты понимаешь, Эрнст?
  - Да, мам, - тяжело ответил ей я, вытирая слёзы с заплаканного лица.
  Она уложила меня спать, и просидела рядом несколько минут. После чего покинула мою комнату, и перед выходом вновь повторила:
  - Главное, ничего не бойся, Эрнст, это твой дом, здесь никто тебя не тронет.
  Если в детстве я боялся ночных кошмаров, потому и приходил к родителям в комнату, то сейчас я это делаю из-за страха, что в одну минуту с ними что-то произойдет и я не успею им помочь. Этот страх меня охватывает чаще всего в последнее время. Они уже не взрослеют, не становятся крепче и сильнее, они стареют, а значит, все ближе и ближе к смерти. Об этом я переживаю. Отец никогда не ладил со здоровьем, постоянные болезни владели ним каждую зиму, каждые холода.
  Постоянно, когда к нам в дверь стучались морозы, они приводили с собою сильный кашель для отца, от чего каждый вечер перед сном я становился в углу своей комнаты и молился Богу о том, чтоб он дал ему еще время жить. Я просил Бога забрать моих 15 лет жизни, лишь бы они достались отцу.
  - Ты что здесь делаешь, Эрнст? - проснувшись, увидел отец меня и задал вопрос.
  Ни чем не изменился он с того времени. Даже слова всё те же. Только лицо стало морщинистое, больше ни чем.
  - Жду, когда вы проснетесь, чтоб спросить что вы хотите на завтрак, - ответил я отцу переигрывая свое настроение.
  - В таком случае, мы хотим отбивные, - сказал отец уже полностью развернувшись ко мне лицом, - И вообще, с чего вдруг ты решил это спросить?
  - Нужно же упростить вашу жизнь. Мне 18 лет завтра, а мои родители все еще готовят мне еду и иногда дают деньги.
  - Вот уж какой вырос, хэх, готовить нам собрался. Гитлерюгенд тебя так воспитал? Лучше подумай о новой работе, чем о своих старых родителях. - цинично сказал отец.
  - Непременно.
  Я ушел на кухню, чтоб приготовить им завтрак. Обещанные отбивные уже скварчали на сковороде. Я накрыл стол специально для них, самому мне есть вовсе не хотелось. Сегодня был последний день моего детства, хотелось сделать хоть что-то приятное для родителей.
  Уже через несколько минут родители сели за стол и начали аккуратно поедать мною поданную еду. Я просто стоял рядом с ними, выпивая при этом вторую чашку чая.
  - Сегодняшний завтрак, пожалуй, лучший из всех завтраков, что ты когда-либо нам готовил, Эрнст, - сказала мне мама, вытирая при этом руки.
  - Наверное, потому что это мой первый завтрак, который я вам готовил, - слегка улыбаясь сказал я.
  - Знаете, все это, конечно, прекрасно. Но нельзя постоянно баловать друг друга мясом. Это очень растратно, мы ведь не богатые люди, чтоб растрачивать столько продуктов за раз, - начал закатывать свои пессимистические речи отец, - Нам пора начать экономить. Прожить на деньги, заработанные в Мюнхене, мы долго не сможем. А если избавлять себя от баловства, то мы сможем жить еще долго, не переживая о том, что семейный бюджет кончится.
  - А разве мы сейчас не экономим? - спросила мать у отца.
  - Конечно, что нет. По-твоему, мясо по утрам - это экономия? Человек способен на многое, ради своего выживания, даже отказать себе в еде.
  Мама начала волноваться, ведь она и не представляла, что Гофман может такое сказать. Много лет они жили почти не отказывая себе ни в чем, если не считая времена войны. Но и тогда отец не позволял себе такое говорить.
  - Гофман, это у тебя от старости крыша едет?
  - Ну, почему же от старости? Просто мы не должны переводить деньги на пустяки, вот и все.
  - Значит, ты не исключаешь то, что у тебя едет крыша?
  - Вовсе нет. Крыша у меня съехала еще в 1939, когда Англия объявила нам войну. Вот с того момента она у меня и продолжала ехать.
  - Господи, зачем я вышла за тебя замуж?
  - Потому что я был богат?
  - Видимо, только поэтому.
  Снова разговор между родителями сложился не совсем приятный, я должен был как-нибудь это исправить, потому что они скоро и вправду друг друга загрызут, а мне это совсем было не нужно.
  - Дорогие Анна и Гофман, я знаю как вы скучаете здесь одни еще с момента переезда. Кто-нибудь из вас выходил на улицу за всё это время? - спровоцировав одну идею, стал обращаться к ним я.
  - Ну, несколько раз я выходил покурить на ступеньки, или же с Василием поболтать, - сказал отец.
  - А я на рынок ходила за продуктами, - чередовала мать.
  - А просто отдохнуть вы не пробовали? Присмотреться на эти края? Здесь отличная природа, хоть и холодно. Можно же семьей съездить к Неве, пообедать где-то там в кафе или ресторане. Когда мы последний раз что-то делали вместе?
  - Переезжали сюда? Это мы делали абсолютно вместе.
  - Не время для острот, отец. Я сейчас серьезен. Давайте поедем.
  - Не думаю, что это отличная идея, - вновь затевал отец. - На улице холодает и по всюду много грязи. К тому же, у реки будет сильный ветер.
  - С каких пор для тебя это стало проблемой?
  - С этих пор. Россия находиться северней от Германии, природа здесь значительно другая, понимаешь?
  - Если ты боишься холода - оденься потеплее, - возразила мать.
  - Еще чего, я похож на старого труса? На фронте и не от такого холода прятались по окопах.
  -Так для чего ты тогда устроил этот спектакль?
  - Чтобы никуда не ехать.
  Отец искал любую причину для того, чтоб не выходить из дома, но мать всегда могла противостоять ему своими доводами. В конце-концов, ей всё-таки удалось уговорить отца поехать к Неве всей семьей.
  - Вот мы и здесь, - сказал отец, державшийся руками за руль автомобиля.
  Не выходя из машины, я стал рассматривать просторы берега. Нева была огромной настолько, что её край едва виднел с другой стороны реки. Где-то вдалеке виднелись корабли, что плавали по просторам холодных вод, пытаясь найти свое призванное место.
  Мы остановились у порта. Здесь было много деревянных лодок, причаленных к берегу, и мало их хозяев. Рядом находилось небольшое кафе, в котором, скорее всего, часто подают морские блюда.
  Я и не ошибался, официант, который подошел обслуживать нас, назвал в общем только рыбные изделия.
  - Что закажем? - спросила мама у отца.
  - Что угодно, только не дорого.
  - Давайте я вам подам лосося в подливе. Это обойдется вам недорого, и вы останетесь сытыми, - вмешался официант.
  - Отлично, всем лосося! - радостно выкрикнул отец, - и мне бокал качественного пива.
  - Гофман, а как же экономия? - задала вопрос мать, вникаясь в сомнения от утренних слов отца.
  - Ну, мы же впервые вырвались отдохнуть в этом городе, можно раскрасить свой обед и алкоголем.
  -Тогда давай закажем не лосось, а что-нибудь дороже и вкуснее. - сказала мать.
  - Нет, дорогая, заказ уже сделан, не будем же мы беспокоить официанта?
  Я очень удивился последним словам отца. Он сказал точно так же, как и я в тот день в ресторане "Аромат", или же я сказал так, как обычно говорит он. Это говорит о том, что мы с ним похожи. Право, это не означает, что я такой же алтынник как он, но многое в наших характерах сходится, не исходя от черт лица.
  - Завтра у нашего мальчика день рождения, ты и на нем побоишься потратить лишнего гроша?
  - Мам, не переживайте, не обязательно заморачиваться об этом дне, - ворвался я, - Можете просто поздравить меня, я и этому буду очень рад. Праздничный стол и подарки - это пустяки, которые сделаны лишь для того, чтоб как-то позабыть о страшной вещи - старение. А я знаю, что такое старение и не презираю его, поэтому можете просто напомнить мне об этом теплыми словами.
  - Вот видишь, парень понимает ситуацию. Не обязательно разнеживать себя вкусной едой и дорогой одеждой, можно просто радовать друг другу теплыми словами. - сказал отец.
  - Вообще-то, я не это имел ввиду, отец. - возразил я, хоть отец и не собирался понимать, что именно я хотел добиться от него.
  После очередной своей выходки, Гофман откинулся на спинку стула и закурил всё еще родную сигару.
  - Я не думаю, что людям понравится дышать дымом, исходящим от нашего столика, - попрекнула отца мать.
  - Пускай не дышат. Я не видел таблички о запрете курения в этом кафе. Покажут табличку - я потушу сигару.
  - Какой же ты зануда, Гофман, - сказала отцу опечаленная от его цинизма мать.
  В это время к столику преподнесли заказы, все ровно: три лососёвые порции и бокал изысканного пива.
  - Я подымаю этот бокал за вас, семья! - громко вымолвил отец, держа над собой пиво, - И за вас, дорогие россияне!
  Люди, сидевшие в кафе, приняли его слова по разному: кто-то засмеялся, кто-то закатил глаза, понимая, что человек, говорящий эти слова - неадекватен, а кто-то обозлился, потому что пришел к берегу реки обрести тишину и спокойствие, не ожидая, что какой-то мужик начнет выкрикивать слова на всё заведение.
  Прошла половина часа с того времени, как отец поднимал бокал за всё человечество. На столе уже находилось в два раза больше стеклянных чар, и отец стал от этого более невменяем.
  - Российский менталитет повлиял на него, видимо, - сказал я маме, но отец это услышал.
  - Никакой менталитет на меня не влиял! - сказал он. - Мы на фронте и не столько выпивали, чтоб нагреться. Вот сейчас выйду на улицу и докажу вам, что мне теперь не холодно!
  Едва держа себя на ногах, отец двинулся к выходу. Мы с матерью вскочили за ним.
  - Гофман, ты же раздет! Ты заболеешь! Вернись обратно! - вскрикивала мать отцу, но он её не слышал, он крутился по песку, вылавливая потоки ветра.
  - Дорогая, мне хорошо, не переживай!
  Я погнался за ним и, взяв его под руку, оттащил в машину.
  - Пригляни, чтоб он никуда не ушел, - сказал я матери, - а я пойду оплачу за обед.
  - Но ведь мы многое заказали, тебе одному дорого будет расплачиваться. Достань деньги у отца в штанах и расплатись ними.
  - Не нужно, мне хватит самому.
  Право, все обошлось для меня очень дорого, но все же мне хватило рассчитаться с официантом и даже оставить ему чаевые.
  Я перетащил пьяного отца на пассажирские сиденья, а сам сел за руль.
  - Куда ты сел за руль? - вскрикнул лежащий отец, - Нас оштрафуют!
  - Лучше будет, если они увидят малолетнего парня за рулем, чем пьяного мужика, - ответил я отцу, завода машину.
  - Но ты же не умеешь водить!
  - Мало ты обо мне знаешь.
  Мы двинулись домой, отец уснул на задних сиденьях, а мать беспокойная все наблюдала за его неподвижным телом, душа которого бродит в пьяных снах.
   Глава 7.
  
  - Эрнст, проснись, сыночек. Проснись!
  - Что такое, мам?
  Едва прорезая взгляд сквозь пелену, еще не отойдя от сна, я увидел свою мать. Она стояла на коленях около моей кровати и пыталась что-то сказать. Её лицо было бледное, а из опечаленных глаз текли горькие слезы.
  - Эрнст, отец снова заболел. На этот раз сильно, - едва выговаривала из себя мать. - Кашель. Он не кончается. Он постоянно кашляет и поднялась температура. В Германии врачи его об этом предупреждали, что ему нужно быть аккуратнее. Гофман их не послушал, теперь он заболел чем-то серьезным.
  Я резко соскочил с кровати и кинулся к отцу в комнату. Его вид был ужасен. Кожа побледнела, а над глазами появились синяки. Громкий, не прорывающийся кашель не прекращался. От звука, что издавался из его легких было заметно, как он страдает.
  Он не обращал внимание на то, что я вошел в комнату. Ему совсем было не до этого, он боролся. Боролся с болезнью, которая полностью охватила его организм начиная с легких. Я присел рядом.
  - Господи, какой же я глупец. Зачем я вчера потащил их к реке? Это моя вина! - стал говорить себе я, хватая себя за волосы.
  Вошла мать, держа в руках миску воды разбавленной с уксусом.
  - Я натру его этим, может, ему станет от этого лучше, - начала говорить мама, уже более спокойным тоном, - Ты побеги в госпиталь. Найди врача, ему срочно нужен врач. Кажется, у отца воспаление легких.
  Я оделся потеплее и выбежал на улицу в поисках ближайшего госпиталя. Я опрашивал прохожих людей, но все они указывали мне разный путь, из-за чего я часто терялся.
  Найдя больницу, мне пришлось ждать регистратора, искавшую свободного врача по всем коридорам.
  - Девушка, нужно скорее его найти! Моему отцу плохо, у него воспаление легких! - кричал я, пытаясь добиться от нее ответа.
  Своим детским застенчивым лицом она лишь кивала, показывая вид, что все в порядке, но мы с ней оба поняли, что фельдшера в больнице нету. Разочарование уже стало заполнять мое быстропульсирующее сердце, но девушка сумела перебить его своими внезапными словами:
  - Я вспомнила! Есть один свободный врач, он как раз живет на этой улице, - она передала мне листочек с его адресом и при этом пожелала скорейшего выздоровления моему отцу.
  Я быстро побежал к дому, к которому направила меня медсестра.
  - Откройте, скорее, откройте, прошу! - стучал в дверь врачу я, прося о помощи.
  Раздался стук шагов, дверь открылась.
  - Чего вы тарабаните? У меня сейчас не рабочее время, поэтому никаких приемов.
  - Но мне очень нужно, вы последняя надежда для моего отца, - стал говорить спокойно я, в этот момент из моих глаз стали проливаться слезы, - Вы должны ему помочь, у него воспаление легких, ему плохо!
  - Идите в больницу и ищите там свободного врача. Я повторяюсь - в не рабочее время никаких приемов. У меня отдых! - не меняя выражений лица, ответил пожилой мужчина.
  - А как же клятва Гиппократа? Вы же врач, вы должны помогать людям в любое время, когда им это понадобиться. Куда делась ваша гуманность!? Мы же люди, черт возьми! Мы люди, мы не звери, мы люди! - стал я кричать во все горло, умоляя врача.
  - Ладно-ладно, успокойтесь только, не кричите, на наш же смотрят, - от стыда, который придавал ему я, он согласился, - Подождите минутку, я за медикаментами, сейчас вернусь.
  Вернулся доктор быстро, уже имея при себе халат и чемодан в руке. Я отвел его нам к домой. Первое, чему он удивился, это дыре в нашем потолке.
  - Это что еще такое!? - спросил у себя врач.
  Я завел его в комнату к отцу. Он увидел тазик с водой и растирающую отца мать.
  - Это все уберите, - сказал он ей.
  Врач сел на табуретку рядом с отцом и стал прослушивать его дыхание с помощью фонендоскопа. Потом попросил маму принести теплую грелку отцу под ноги.
  - Откройте окно, пускай поступает свежий воздух, - вновь прошла просьба из его уст.
  Измерив температуру, врач снова обратился к маме:
  - Вы таблетки какие-нибудь давали ему?
  - Нет, а нужно было?
  - Нет, не нужно.
  После осмотра, из-за которого в комнате царила тишина и наблюдали выжидающие ответа глаза, врач все таки заговорил:
  - Вам нужно отправить его в госпиталь для точного установления болезни. К сожалению, я не могу здесь определить чем конкретно болен мужчина. Таблетки я вам выпишу уже в своем кабинете.
  - Нет... нет, не нужно меня в госпиталь. Я хочу быть здесь, - внезапно подал свой хриплый голос отец, - Выпишите мне какие-то таблетки, я буду их пить, но не надо везти меня туда.
  - Вы понимаете, что подвергаете свое здоровье к опасности?
  - Да, ну и пусть. Оставьте меня с семьей, я выздоровею очень скоро, - вновь стал говорить едва дышавший отец.
  - Ну, что ж. Тогда я выпишу рецепт, - обернулся врач к матери, - и вы сможете его лечить самостоятельно. Только я не уверен, что лечение пройдет быстро. Все таки, болезнь точно не установлена...
  - Все будет хорошо, - пробормотал отец.
  - В таком случае, я должен идти. Ищите меня завтра в больнице, если пригожусь, - сказал врач, покинув наш дом.
  Мы с матерью еще долго обхаживали отца. Она чередом носила ему чай в постель, я менял остывшие бутылки с водой, которые обогревали его ноги. Все это происходило как-то замкнуто. Словно мы вовсе не семья и даже не знаем один одного. После чего, мама ушла в аптеку за таблетками, которые приписал отцу врач. Молчание не покидало этот дом до тех пор, пока не заговорил сам Гофман:
  -Напрасен ваш труд, все равно ничего не измениться. Судьба дала мне возможность прожить всего пятьдесят девять зим. К шестидесятой я не дотянул... - немного прокашлявшись, стал тянуть отец. - А жаль.
  - Не говори такого, ты выздоровеешь и будешь жить долго и счастливо со своей семьей, пап, - твердил ему я, словно мои слова чего-то стояли, - И все будет у нас отлично. Будет! Понимаешь?!
  Но он лишь делал вид, что слушает меня. В его осознании уже давно закрепилась та истина, что жить ему осталось совсем немного.
  - Эрнст, - вновь с задержкой отозвался отец. - Я хочу сказать тебе... Сегодня же твой день рождения. Я должен сделать что-то для тебя, я должен сделать тебе свой последний подарок, сын.
  - Не нужно мне никаких подарков, папа, лишь бы ты скорее вылечился! - стал выговаривать я, из-за чего меня стали сопровождать слезы.
  Отец лишь взял меня за руку.
  - Вчера ты так хорошо водил машину. Извини, что сомневался в тебе. Ключи у меня в пальто, во внутреннем кармане. Теперь эта машина твоя. Конечно, она бы в любом случае досталась тебе после моей смерти... Но, всё же, лучше будет когда я лично назову тебя хозяином этого автомобиля. С днём рождения тебя, сынок. Я всегда любил тебя больше всех на свете. Позаботься о матери.
  - Нет, отец, не покидай нас, прошу! Мы же еще столько не успели сделать вместе, впереди еще столько планов, папа! Не уходи, не надо. - проговаривал ему я, но уже было поздно что-то говорить.
  Его легкая душа покинула свое прокуренное, изувеченное тело, прожившее в этом грешном мире недолгий срок. Он не хотел в больницу, он остался дома. Он боялся смерти в одиночестве. Смерть в больничный палате, при безразличном присмотре молодых растерянных медсестер для него была наибольшим грехом за последнее время.
  Сидя перед покойным отцом, я не заметил как в комнату вошла мать с лекарствами.
  - Господи! Чахотка... Это была чахотка, они его предупреждали! Он знал, что она его охватит и пытался скрыть это, - внезапно сказала мать, словно его дух лично сказал ей об этом.
  Обомлевший, я не переставал держать руку отца в надежде на то, что она вновь потеплеет, и по ней начнет циркулировать кровь.
  - Мама, почему мы сюда переехали? - резко, оторвавшись от неподвижности, спросил я.
  - Он не хотел тебя расстраивать, - медлительно начала изъявлять. - Отец влез в большие долги из-за заказов на продукты, которые он осуществлял регулярно. Всему была виновна война, которую затеял фюрер. Все последние годы ему удавалось рассчитываться, но потом налоги резко поднялись и пришлось продать два ресторана. Отец заработал с них много денег, которые пришлось отдать. Осталась, конечно, огромная сума, на которую можно было бы открыть небольшое кафе и иметь с него стабильную прибыль. Но налоговые инспекторы узнали об этом и запретили ему, пригрозив, что убьют. Так как наша семья хорошо владела русским, он решился переехать в Россию, считая Германию за страну, которой правит анархизм. Здесь у него было не мало знакомых, одним из которых есть Василий Щепкин. Гофман собирался открыть кафе в этом городе... Не успел.
  - Чёртовые деньги, из-за них все проблемы в мире, - нервно начал нудить я.
  - Но так же они приносят счастье, - вставила свои необратимые слова мама.
  - В наш дом они уж точно счастье не приносят! Мы были богатыми, но ничего хорошего от этого не вышло. Богатство - материальное и душевное. Когда есть материальное - не хватает душевного, когда есть душевное - не нужно материальное.
  - И что ты хочешь этим сказать?
  - А то, что не обязательно было нам переезжать сюда. Если бы вы согласились с инспекцией и прекратили бы вести частное дело, то, возможно, отец сейчас был жив! Сидел бы в своем кресле-качалке, покуривал немецкую сигару и просто радовался жизни.
  - Какой смысл от этих слов, если он уже умер, Эрнст?! - нервно ответила мать.
  -Ты права. Это все останется лишь в глупых мечтах, ведь в реальности он здесь, в России, на этой дряблой кровати, мёртв.
  Прошел уже второй час, но мы никого не уведомили о том, что посреди нашего дома находится мертвый человек. Наверное, это потому что мама все еще надеялась, что он вот-вот очнется и станет разговаривать с нами, цепляясь своим цинизмом и остротой.
  Внезапно в двери послышался стук.
  Я подошел открыть, ожидая, что там будет стоять белокрылый силуэт, который промолвит: "А знаете, я передумал забирать душу вашего отца". Но мир слишком банален для таких вещей. У двери стоял Александр и Вова.
  - Привет, почему ты весь день прячешься под крышей? - первым заговорил Александр. - Сегодня же твой день!
  - Нет, не мой, - ответил ему я, наклонившись лицом в пол. - Простите, вам нужно идти.
  - Мы зайдем в другой раз, надеюсь, к тому времени ты уже будешь менее безотрадный.
  - Да. А лучше завтра. Или вообще через неделю.
  Я провел их взглядом и закрыл дверь на замок, словно кто-то врывается внутрь дома. Смерть вошла через нерабочий камин.
  Через два дня с момента смерти отца были похороны. Пришло мало людей, из которых я знал лишь свою мать и Василия Щепкина. Другие, что присутствовали с нами, по маминым словам были старыми знакомыми отца, с которыми он встречался еще до военного времени.
  Кладбище, в котором должен упокоиться отец, было очень большим, оно тянулось от одного начала дороги, к другому концу. Большинство похороненных здесь людей - солдаты Второй мировой. Все они, по сути, были врагами моего народа, но так же и спасителями.
  Воины, что лежали в начале кладбища не знали, что произойдет далее, ведь погибли в самом начале нескольколетней битвы двух тиранов. Воины, что лежали ближе к концу, уже приближались к истине, которая преподносила им победу, но победы они так и не увидели. И любой запертый в цинковом гробу солдат, лежавший в этом кладбище, как близок к началу бы не был, его все равно ждало небо, а не родные.
  Я подошел к труне, чтоб в последний раз увидеть бледное лицо своего отца. Его уста и глаза были сомкнуты, словно он действительно находится во сне; губы потеряли свой яркий розовый цвет, сменившись бледным оранжевым; его морщинистые руки были крестообразно сложены на груди.
  Все присутствующие окружили гроб и стали слушать отпевание попа. Оно длилось настолько долго, что свечи, находившиеся в руках людей, успели перегореть. После чего могильщики опустили гроб в могилу.
  - Да будет тебе земля пухом, - проникся мне в ухо голос, находившийся позади меня.
  - Что?
  - Скажи эти слова и брось комья земли на крышку гроба.
  Осмотревшись, я увидел как остальные делают точно так же, как приговорил мне мужчина сзади. Я подошел ближе к могиле, взял комок земли и бросил его вниз. За землей полетела моя слеза.
  - Да будет земля тебе пухом, отец.
  Могильщики взялись за лопаты и начали засыпать могилу. Послышался стук земли и камней об крышку гроба. Казалось, что эти обычные гробокопы были моими врагами из-за того, что отнимают у меня уже отнятого отца. Они проделали между ним расстояние, после чего замуровали его землей. Это был последний раз, когда лицо Гофмана освещалось солнечным светом.
   Глава 8.
  Прохладные дни уже как месяц заменились холодными. Больше всего я стал проводить дни дома, за кружкой горячего кофе, читая новоизданную газету или книги. Время истощалось достаточно быстро, что я и не заметил, как в дом постучало Рождество.
  Мысль о том, что отца больше нет, все еще не утихала в моем сердце, хоть и прошло с того момента достаточно времени. Конечно, страдания и постоянные мысли о том, что моя жизнь на этом кончена, уже перестали беспокоить.
  Мне стоило бы поучиться жизни у своей матери. Она еще с первого дня смогла предотвратить в себе панику. Возможно, это из-за того, что она не любила отца, а может из-за того, что действительно понимала жестокость этого мира.
  - Зачем забиваться мыслями, что твоя жизнь кончилась, если она продолжается? - говорила через закрытую дверь моей комнаты мама.
  Она была всегда права. Отец научил её относиться к любым непризнанным вещам смиренно. А она пыталась научить этому меня.
  -То, что отец покинул нас одних, не означает, что мы с тобою обречены, Эрнст. Жизнь идет вперед без остановок и возврата. Если человек не может ничего изменить, значит ему пора смириться и забыть о проблеме. Бог создал человека, дав ему понять, что будет нелегко, и что любой вкусный плод никогда не достанется попросту.
  Её слова заставляли меня отпирать дверь, чтоб она могла спокойно войти и поговорить.
  Рождество началось торжественно. С утра я поехал на рынок за продуктами, в том числе и за маленькой ёлкой, чтобы как-нибудь приукрасить этот замечательный день.
  Машина отца прекрасно ездила. Шум мотора легко сливался с ветром, от чего звучание оставалось спокойным и вовсе приятным. Даже ямки в дороге ничуть не сбивали плавный ход этого автомобиля. Я никогда не мог подумать, что наш "Ролл-Ройс" окажется таким верным своему хозяину.
  Рынок был наполнен товарами и людьми. Около каждого прилавка, будь там крупы, хлеб или ткани, собралось большое количество толпы. Каждый настоятельно держал свое место в очереди, чтоб успеть осуществить заранее спланированные покупки. Много людей рвались, считая себя хитрее других, без очереди, но их тут же отправляли на самый зад, или же продавщица отказывалась их обслуживать, считая, что их время еще не пришло.
  Стоя в своей очереди я успел многого навидаться. Были споры между продавщиками и клиентами, за то, что те обманывали их в нескольких граммах. Доходило и до того, что люди попросту дрались на прелюдии за то, что кто-то купил заранее намеченную другим человеком вещь. Я не считал себя одним из них, поэтому молча стоял в очереди и дожидался своего времени.
  К счастью, русский рынок - это не просто рынок. Здесь можно найти всё. Потому, помимо продуктов и ёлки, я взял еще и маленького котенка. Женщина, которая раздавала котят, находилась в самом конце рынка, и очень здорово, что я сумел добраться туда.
  Их печальные глаза высматривали жалобно высматривали, а безобидное мяуканье запало в мою душу настолько, что я не смог сдержаться и забрал себе одного серого.
  - Спасибо огромное, что взяли его. Не переживайте, он очень хороший, они все хорошие, - выразила свою благодарность пожилая женщина. - Я бы оставила их у себя, так только кормить нечем. Сама едва выживаю на свою пенсию.
  - Может, вам помочь с деньгами? - выразил свое нелепое предложение ей я.
  - Нет, что вы, молодой человек, не нужно. У вас есть свои заботы и проблемы, а я уж сама как-то справлюсь.
  - Возьмите, - я положил на столик небольшую купюру. - Считайте, что я этого котенка у вас купил.
  Для матери котенок оказался не совсем приятным. Она сразу же возразила, что я его завел. Но её слова ничуть не переубеждали меня в том, что животное останется у нас.
  - На кухне я люблю находится одной, - начала говорить мама, вытаскивая из пакетов продукты. - Поэтому можешь мне не помогать. Сходи лучше с друзьями погуляй, только не долго, праздничный стол я накрывать буду не для себя одной.
  - Хорошо. В скором времени я вернусь. Надеюсь, все будет очень вкусно.
  - Не сомневайся. И не забудь принести с собой праздничное настроение, Эрнст! - торопясь, сказала мне в след мать.
  Я завел машину и поехал к Александру. Только о местонахождении его дома мне было известно. К счастью, приятель был дома. В его доме бродила пустота. Не материальная - наоборот, жилье было наполнено разными статуэтками, посудинами и прочими вещами. Александр жил один и мог полностью себя обеспечить. Пустота отражалась в холодных стенах и потолке, которые не оберегали жильца от холода, а напрочь убивали в этом доме уют.
  - Выпьем чего-нибудь? - спросил у меня Александр.
  - Не думаю, что самое лучшее время, - ответил ему я, присев на треснутый стул.
  - Самое лучшее время в этой стране не настанет никогда, поэтому выпить можно.
  Он достал с-под стола бутылку коньяка и разлил его в два запылившихся стакана.
  - За что выпьем-то? - спросил у него я.
  - За Рождество, что же еще! - ответил мне Александр, после чего мы выпили по стакану.
  Мне было обидно смотреть на этого парня, ведь будучи таким не счастливым в жизни, он крепко держался за нее, пытаясь вырвать все необходимое для успешного выживания.
  - Как тебе без отца теперь живется? - спросил он у меня, усевшись за столом напротив.
  - Поначалу было очень тяжело осознавать потерю. Сейчас не так больно.
  - Я это уже прошел. С каждым днем тебе будет становиться легче и легче. Скоро ты вообще вспоминать о нём не будешь. Это хоть и жестоко, но правда.
  - Не думаю, что такое произойдёт. Родных забыть тяжелее всего.
  - Но ведь забываются. Как и любая вещь в этом мире. Мы постоянно обо всем забываем. Память - это, конечно, хорошо, но во многом она нас подставляет. Если бы мы забывали свой каждый прошедший день, то и жить нам было бы легче. Не так ли?
  - Не могу поспорить. Но если бы я забыл о том, что мой отец умер, что б я подумал, если перестал видеть его дома? Что он уехал на рыбалку? В отпуск?
  - Да что угодно, но точно не смерть. Наш мозг отказывается воспринимать самое плохое. Не зная всей проблемы, мы начинаем выкручиваться, считая, что все хорошо. Но когда проблема подходит к действительности - мы отчаиваемся еще больше только от того, что ожидали что-то хорошее.
  Александр достал из кармана несколько папирос, и одну предложил мне. На отказ у меня силы воли не хватило. Когда я приложил закрутку к губе, он приподнес к ней горящую спичку, после чего подпалил и свою папиросу.
  - А ты ведь до этого не курил, - немного смеясь, сказал Александр.
  - Да, это так.
  - Так почему же не отказался от сигареты?
  - Курение хоть и вредно, но приятно. Хочется раскрасить свою жизнь любыми пустяками, которые попадаются под руку. Сигареты - одни из этих пустяков.
  - Тогда выпьем еще по одной. Думаю, алкоголь является тем же пустяком.
  - Если только в мере. В основном, частое распитие алкогольных напитков превращает человека в алкоголика.
  - Алкоголь спас жизни миллионам разочаровавшихся в себе людей. За это его стоит любить.
  - За Рождество! - я поднял стакан вверх.
  - За Рождество! - аналогично сделал Александр.
  Мы еще долгое время сидели у него дома, поочередно выпивая при этом по стакану коньяка, вина и настойки. В этого человека в доме был собственный ликеро-водочный погреб с большим выбором. Старые рассказы о русском основном напитке оказались правдивыми - у него была и огненная вода. Пить водку я не собирался.
  - У меня здесь есть почти все, так что можешь приходить в любое время - я с радостью налью тебе стаканчик успокоительного.
  - Пока что я в этом не сильно нуждаюсь. В силах перебороть свои проблемы и в трезвом виде.
  Разговор резко переключился моим внеплановым предложением:
  - Может, поедем в ресторан, да перекусим чего-нибудь?
  - В таком состоянии? В ресторан? Думай сначала, что говоришь, друг мой. Любой первый милицейский пост остановит нас и арестует.
  - Не остановит. Все сейчас празднуют Рождество дома. Не думаю, что найдутся такие трудолюбивые работники, которые на зло будут останавливать пьяных людей, отмечающих этот праздничный зимний день.
  Мы остановились у ближайшего ресторана, который на вид был весьма приличен. Странно, но заведение было наполнено счастливыми и богатыми семьями. Богатыми, потому что не каждый житель мог позволить себе тратиться в ресторане. А счастливые, потому что в полной семье - родители, дети, внуки. Встречались и женщины без мужей, но они были менее радостны от других.
  Мы сели за единственный свободный столик. Кельнер тут же приволокся к нам, расспрашивая о еще не набревших заказах.
  - Подойдите немного позже, мы еще определяемся, - сказал ему Александр.
  - Конечно. Выбор у нас большой, поэтому выбирайте как можно тщательней.
  Минут пять прошло в полной тишине и спокойствии, что так и веяло от этого столика, лишь страницы меню невольно поскрипывали. Я решил осмотреться. Среди нескольких десятков людей, что здесь находились, мне привиделась одна единственная девушка, которая, словно корректировала этот тусклый зал. Она ярко отличалась от серой массы, что заполонила этот ресторан своим бессмысленным существованием, которое выдалось тоном их одежды. Я и сам углубленно относился к этим людям, поэтому никто внимания на меня не обращал.
  - Александр! - я тихо озвучил имя приятеля, обращаясь к нему. - Видишь там девушку, что сидит за крайним столиком в темно-красном платье?
  - Вижу, - бесцеремонно ответил друг.
  - Ты знаешь кто это?
  - Понятия не имею, - так же ответил Александр. - Если бы в моей зрительной памяти сохранился отпечаток её внешности, я бы тебе сообщил непременно.
  Я продолжил осматривать эту девушку, создавая в своей голове чудные образы этого прекрасного ангела, спустившегося с небес на грешную землю.
  - Кажется, она прекрасна, - вновь промолвил я, увидев, что Александр так же смотрит на нее.
  - Абсолютно согласен. Что тебе мешает подойти к ней и познакомиться?
  Я нервно стал щелкать пальцы, непрерывно вдыхая и выдыхая теплый воздух.
  - Я не думаю, что она создана для таких как. Я - глупец, она - умная. Её светлая оболочка, попросту, не пропустит меня к ней.
  - Как ты это определил? Ты же даже не знаешь её точного голоса, - смеясь над моей мыслю, сказал друг.
  - Это заметно по тому, как внимательно её слушают собеседники, - ответил я, перелистнув их своим нервным взглядом. - Они заинтересованы её рассказом, что длиться уже немалое время. Лишь на секунду они позволяют себе дополнить её слова, но потом же отступают и продолжают слушать.
  - Возможно, она приехала из долгого путешествия и, восхищаясь своими приключениями, решила передать впечатление своим заждавшимся родственникам.
  "Черт, родственникам! - подумал я. - Моя мать сидит одна дома, и все еще ждет моего прихода. Нужно поторопиться".
  - Я не должен её потерять, - проворно сказал я. - Это будет большое разочарование в моей жизни - встретить прекрасную девушку, и оставить её в забитом ресторане.
  - Давай я к ней подойду, - смело и так же поспешно ответил Александр. - Объясню ей всю сложившуюся ситуацию, расскажу о тебе. Может, она поймет.
  -Ты же пьян. Ты только опозоришь себя и меня, - выразил свой страх я. - А если её родственники взбесятся?
  - Все будет отлично. К тому же, я уже успел отрезветь за это голодное время.
  Александр поднялся с места и пошел к моей цели. Мне стало не по себе от того, что первого она заметит его, а не меня. Еще больше меня сторожило то, что он ей может понравится и я не буду для нее интересен.
  Я заметил, как мой друг начал говорить с ней, после чего тыкнув на меня пальцем. Девушка стремительно посмотрела на меня, при этом улыбнувшись, и сразу же откинула свой взгляд на Александра. Я стал нервничать еще больше, а мои ладони при этом вспотели, словно меня посадили в кипящий котелок. Необратимое чувство пришло к моему сердцу и начало стучать, пытаясь войти. Я боялся влюбиться в эту прекрасную мадам, переживая, что она так и уйдет со своей семьей домой, забыв о моем существовании в этом огромном мире.
  Из сумочки этой, ослепительной как хрусталь, дамы, выглядывал блокнот, который она достала. Александр наблюдал за тем, как она в нем что-то пишет, после чего, улыбаясь, смотрел на меня.
  - Ну, что ты ей сказал? - живо спросил я у приятеля, когда он вернулся к столику.
  -Все самое нужное, - ответил Александр, передав мне свернутый лист.
  В это время компания этой девушки покинула ресторан.
  - Я прочитаю позже, - сказал я другу.
  - Не вопрос.
  К нам подошел кельнер и резко обратился:
  - Я, конечно, понимаю - вы дети, и денег у вас не достаточно. Но если уж вы пришли в этот ресторан, то, может, закажете что-нибудь?!
  - Нет. Мы все равно уже уходим, - я достал из кармана несколько рублей. - Вот, держите. Это за наше беспокойство, которое мы проявили вам.
  Мы покинули ресторан с не совсем довольными лицами. Хотя, я еще не знал какое у меня лицо из-за волнений и стремления прочитать лист, который передала мне девушка.
  - И зачем мы ушли? - обозленно спросил у меня Александр. - Я, вообще-то, есть туда пришел.
  - Отлично. Ответишь мне на один вопрос? - загадочно спросил я у приятеля.
  - Задавай! - все так же злобно отвечал он.
  -Ты Рождество один праздновать собирался?
  - Один. Та и какое праздновать? Дома буду, среди деревянных стен, встречать непредсказуемые сны.
  - Поехали со мной.
  - Куда?
  - Праздновать Рождество.
  Моя мать с радостью приняла нежданного гостя, показав это своими словами:
  - Еды много, а гостей совсем нет.
  Все остались довольны этим днем. Мама счастлива, что её сын вернулся домой, еще и не один, а с гостем. Александр рад, потому что ему не придётся засыпать на твердой кровати, мечтая провести семейный праздник с кем-нибудь. Лишь я не понимал свои чувства, которые были переполнены разноцветными красками, что передала мне милая фрау из ресторана.
   Глава 9.
  - У нас почти не осталось денег.
  - Что?
  Я сидел с матерью на кухне, доедая вчерашний рождественский ужин. Долгое время она была счастлива, рассказывая моменты из жизни с моим отцом. Как резко у людей меняется мировоззрение, когда у них отнимают близкого человека. Она говорила о том, как они впервые встретились в его ресторане, когда он приходил проведать своих работников и увидел её - скромную, молодую девушку, пытающуюся выбраться на поверхность мира и быть ближе к солнцу. Он посчитал её за клиентку и решил обслужить лично, дав поварам знак, чтоб они приготовили что-нибудь быстрое и романтическое.
  Она сидела за столиком и ждала прихода человека, который через несколько месяцев станет её мужем. Гофман принес все необходимое: сливовое мороженое, бутылку шампанского, легкие закуски. Когда он сел к Анне за столик, то услышал неожиданные для него слова:
  - Вы возьмете меня работать в свой ресторан?
  Его глаза загорелись как ночной город в лунном свете.
  - Так вы пришли сюда на работу?
  - Да. Мне очень нужны деньги, ведь моя семья эмигрировала в этот город, будучи при этом совсем бедными, - мама начала рассматривать поднесенный владельцем десерт, при этом сильно удивляясь. - Я хотела бы поработать у вас в ресторане официантом. Если я не ошибаюсь, это вы ищете опытных людей? На заметку, в нашей комнате, где мы живем с родителями, полная чистота и порядок. Я могу быть у вас не только официанткой, но и уборщицей за одну плату.
  - В уборщицах я особо не нуждаюсь. А вот красивая официантка с приятным голосом мне, право, несомненно нужна. Вы приняты!
  Грустно всматриваясь в мои глаза, она вновь повторила:
  - У нас кончаются деньги.
  - И что?
  - А то, что отец был прав - нужно экономить. Он почти ничего после себя не оставил. Я - глупая, думала, что у него после проданных ресторанов залежалась не малая сумма, а оказалось, что денег почти не было.
  - А как же он тогда планировал открыть здесь свое кафе, если денег у него почти не было?
  - Я не знаю. На работу он тоже не планировал идти. Я не понимаю, о чем он думал...
  - Не переживай, я смогу найти достойную работу и обеспечить нас двоих на всю оставшуюся жизнь.
  - Не говори таких слов! У тебя еще все впереди - деньги, любовь, друзья, дети, - резко сказала мать, взяв меня за руку. - А я уж доживаю свою оставшуюся жизнь.
  - Все равно я смогу нас обеспечить, - ответил ей я, так же приложив свою ладонь на её. - И что бы не случилось - мы будем жить отлично. Я немедленно найду постоянную работу, или же открою свое кафе, или ресторан, как отец. Я буду продолжать его дело в этом городе. А потом передам свое заведение своим детям. Потом они своим. И все они будут помнить меня, тебя, отца, благодаря которому у них будет свой собственный бизнес. Понимаешь, мам? Я хочу, чтоб все наши близкие всегда были счастливы! И давай начнем с тебя. Улыбнись же, все будет прекрасно, поверь!
  Для матери эти слова стали опорой, из-за чего она вновь показала свою радостную улыбку, которая когда-то влюбила в себя моего отца.
  На столике в моей комнате все еще лежала записка той девушки с ресторана, на прочтение которой, у меня силы воли не хватало. Я боялся увидеть там слова, которые спрячут наши с ней души навсегда, где-то в разных домах, стоявших в разных концах города. Но больше всего я боялся прочитать на листке взаимосимпатию, что построилась между нашим единственным взглядом, который я буду помнить всю свою жизнь.
  Долгое время я хотел оставить лист неразвернутым, или вовсе сжечь его, считая себя не достойным этой прекрасной леди. Но после нескольких минут раздумывания, я все-таки решил, что нужно его раскрыть в любом случае.
   "12:00. Тот же ресторан."
  - Чёрт возьми! - вскрикнул я, скомкав лист в руке.
  Все мои размышления и неуверенность привели до того, что сейчас, возможно, эта девушка сидит в ресторане одна, а может уже и ушла, ведь часы показывали время 12:24, из-за чего я должен был поторопиться. Шанс был.
  Я стоял напротив этого ресторана, напротив его металлической двери. Внутри меня ждало большое разочарование - девушки не было. Я сел за столик, за которым в тот день сидела семья чудной девушки. С него все еще парило прекрасной рождественской атмосферой. Ко мне подошел тот же кельнер, что и вчера.
  - Вы здесь снова просто сидеть, или, может, что-то закажете? - иронично спросил он у меня.
  - Да, закажу. Вина мне, пожалуйста.
  - Красное, розовое, белое?
  - Белое.
  - Будет сделано. Может, еще чего-нибудь? - уже серьезным голосом говорил со мной кельнер.
  - Пока что, только вино.
  В ресторане бродил европейский уют. Сюда приходят только приличные люди, обслуживают благоприятные работники, и готовят, здесь, скорее всего, тоже прелестно. Большой зал был заселен низкими, симметрично изваянными столиками. Пол покрыт шахматным линолеумом нового века, а стены оказались толстыми и забетонированными, от чего не пропускали холод, хоть и сами его вырабатывали.
  Вдруг, за отчаянным распитием белого мускатного вина, в моих глазах восстал образ ангела. Силуэт, покрытый пышным темно-синим платьем, сверху которого крепилось серое, тонкое пальто. Это была она, та самая девушка, которая смогла ускорить биение моего сердца вчера, и заставила его биться скорее сейчас. Мой взгляд застыл на её лице, что имело прекрасную форму. Её тонкие губы неподвижно молчали, пока карие глаза сверкали, подпевая весенние цветные песни.
  Она спокойно сняла с себя пальто и, легким движением рук, повесила его, словно этот ресторан был её домом, а она в очередной раз возвращается в него. Её взгляд обошел всех находившихся людей в заведении и остановился на мне. Бесшумный стук шагов, и она рядом! Запах её духов развеялся в области моего столика. Этот аромат напомнил цветущею сирень в саду, которая слилась вместе с запахом разрезанного напополам ананаса.
  - Сегодня прекрасный день, не так ли? - неожиданно ко мне обратилась девушка, присев за столик. - Снег, укрывший этот город, лучики солнца, едва достающие к земле. Чудно.
  - Самое чудное, что от этого ни холодно, ни тепло. Погода редкая, и вправду, - спокойна ответил я, поддержав её негаданное предложение. - Если верить Вашей записке - Вы опоздали на один час.
  - Но ведь Вы дождались, - слегка улыбаясь, ответила девушка, не зная, что я здесь всего лишь четверть часа. - И давайте на "ты". Не хочу чувствовать себя старой финансово независимой женщиной.
  - Но я вижу тебя лишь второй раз, думаю, что еще не обязательно выходить за рамки приличия... К тому же, я говорю с тобой впервые, - немного волнуясь, стал перебирать слова я.
  - А мы никому не расскажем об этом нарушении, - улыбнулась мне девушка. - И я вижу тебя третий раз.
  - Третий? Но когда ты успела?
  - Это произошло месяц назад. Ты был в набережном ресторане с семьей, - сделав короткую паузу, после чего засмеявшись, она продолжила. - Когда твой отец озвучивал тосты на все заведение.
  - Я вспомнил, - фальшиво заулыбавшись, подумав о том ужасном дне, ответил я.
  - Вспомнил меня?
  - Нет, увы. Я вспомнил тот день.
  Неподалеку отстаивался все тот же свободный кельнер, и увидев, что я сижу не один, он решился вновь подойти.
  - Я думаю, вы уже успели надумать, что будете заказывать, - спокойно сказал он.
  - Перестаньте меня атаковать! - недовольно ответил ему я.
  - Такая уж моя работа - атаковать посетителя до тех пор, пока он не закажет, - смело высказывался кельнер. - Может, дама желает что-нибудь заказать?
  - У вас есть бурбон?
  - Вчера был. Сейчас посмотрю, может еще есть, - улыбаясь отвечал ей кельнер, после чего ушел за выпивкой.
  - Ты пьешь?
  - Как видишь, - ответил я девушке, придвинув к центру стола пустой стакан.
  - А на вид не скажешь. Скромный, безобидный, молодой парень рядом с бутылкой - что-то не верится.
  - Я больше удивлен тому, что такая красивая девушка пьет виски.
  - Один из способов удовлетворить свою натуру. Когда мне чего-нибудь хочется - я делаю это. И никто не в праве мне это запретить, даже я сама.
  - Так не бывает, - спокойно, не подавая вида заинтересованного парня, ответил ей я. - Вот чего ты сейчас хочешь, помимо бурбона?
  - Не скажу.
  - Но почему?
  - Потому что мне так хочется, и запретить себе это говорить не способна даже я сама.
  - А ты напиши. Как вчера, на листочке, - сказал ей я, положив обе руки на стол, показав, что уверенно вошел с ней в разговор.
  - Ладно, только читай не вслух.
  Она достала со своей кожаной сумочки такой же листик, что и вчера и, закрыв его рукой с моей стороны, начала на нем писать. После чего, просунула его в мою руку.
  - Читай. Но только не вслух, - вновь повторила она.
  Я просмотрел своим тонким взглядом только что написанные, темно выраженные буквы, после чего резко сказал:
  - Поехали отсюда.
  - А как же заказ? - удивленно задалась вопросом девушка.
  - В следующий раз. Думаю, бурбона у них достаточно.
  Мы поехали в сторону Невы, спокойным, медленным ходом, не привлекая взгляды прохожих людей.
  - Как тебя зовут? - спросил у неё я. - Я все еще не знаю твоего имени.
  - И я твоего тоже.
  - То есть я должен назваться первым?
  - Совершенно верно.
  - Эрнст, - я протянул ей правую руку, держась другой за руль.
  - Алиса, - скромным тоном ответила мне девушка, протянув свою белоснежную руку.
  Я заметил как её лицо сияло. Оно выделялось от других своей простотой. Никаких лишних красок на ней не было. Я правильно подметил в начале - она ангел, спустившийся с небес. Казалось, что ей нечего делать в этом мире, среди черствых, индифферентных людей.
  - Куда мы едем?
  - Не знаю, - ответил ей я, достав из портсигара сигарету.
  - Дай мне тоже, - издался милый голос Алисы.
  - Думаю, не стоит, - сказал я, припрятав портсигар в карман. - Сигареты крепкие. Особенно для девушек по типу тебя.
  - Тогда я достану свои, - иронично ответила мне она. - Все же, куда мы едем?
  - Это просто обкатка по городу. Разве тебе не нравится эта погода?
  - Погода отличная. Но мне не совсем комфортно ездить по городу с человеком, которого я совсем не знаю, - ответила девушка, осматривая холмы. - Возможно, ты маньяк и хочешь увезти меня к себе в питомник, чтобы убить.
  - Если бы был маньяком, то ты сейчас не разговаривала бы со мною. Твой рот, ноги и руки должны быть завязанными, а твое тело сейчас бы лежало на заднем сиденье или в багажнике.
  - А у тебя свой коварный ход. Ты поступаешь не так, как все маньяки, чтобы твои жертвы не догадывались, что ты один из них.
  - Глупость. В этой машине за все время находились только моя мать и отец, никаких жертв.
  - Тогда я первая.
  - Пускай будет так, ведь мы с тобой совсем не знакомы.
  - Тогда давай узнаем друг друга получше. Все таки, я тоже могу быть убийцей.
  - Исключено.
  - Почему?
  - Слишком милая для таких поступков.
  Со временем, мой голос перестал дрожать от каждой фразы, что я произносил. Слова становились уверенней, а ход мыслей чище. Я отлично осознавал, что справа меня сидит беззащитная девушка, для которой любое лишнее слово может стать самым острым оскорблением.
  - Меня удивляет твой акцент произношения, да и в общем, имя твое тоже странное. Ты приезжий?
  - Да, буквально два месяца назад я с родителями эмигрировал в Россию.
  - Ты немец?
  - Да. Как ты угадала?
  - Я была в Германии. Твой тревожный акцент тебя выдает, - засмеявшись, сказала Алиса.
  - Я это и не скрываю.
  Мы съехали с центральной улицы и оказались на междугородном шоссе. Со стороны моего окна находился долгий сосновый лес.
  - Красивое место. Хорошо, что мы поехали именно сюда, - свободно стала говорить девушка. - Смотря на эти деревья, начинаешь понимать настолько разнообразная и бесцеремонная эта жизнь. Ведь они стоят здесь группированные, неподвижные, и никого не волнует когда они засохнут, или когда приедет злой лесоруб, чтоб избавить хоть несколько сосен от одиночества. Просто бессмысленное существование. Это заставляет подумать о себе и о своей судьбе, которая, возможно, ни чем не отличается от их. Умереть в старости или быть убитой маньяком? Какая разница, в каком возрасте лечь в гроб?
  - Мы еще молоды, чтобы рассуждать такие вещи, - серьезно говорил я Алисе, подумав об отце. - Но, все таки, разница есть. Можно умереть от старости и не оставить после себя следа. А можно уйти из жизни молодым, сделав для мира огромный шаг к эволюции. Разница весомая.
  - По-моему, мертвому гниющему в могиле телу будет все равно, что думают о нем люди.
  - А как же небо? Душа человека, что наблюдает с неба, разве это для тебя не есть объяснением?
  - Я не верю в Бога, - уверенно промолвила девушка.
  - А во что ты веришь?
  - В себя.
  Я все еще не понимал, как в этой молодой и безобидной девушки могут проскакивать такие мысли. "Смерть, атеизм - откуда у нее все это?" - подумал я. Неужто она разочаровалась в произвольном мире, где кипит масса ненависти и комплексов.
  Мы проехали большую часть шоссе, наблюдая за белоснежной природой, от чего день стал уходить, меняя за за собой вечер. Алиса устала от поездки и попросила меня отвезти её домой. Она жила на Северной улице, в нескольких километрах от моей.
  - Ну, вот и всё, - сказала Алиса. - Мне нужно уходить.
  - Да, нужно, - опустив голову к дну машины, грустным тоном сказал я.
  - Что-то не так? Тебе не понравился день? - взяв меня за руку, тихим голосом промолвила она.
  - Нет, наоборот, все было отлично, - стал говорить я, переведя взгляд на девушку.
  - Тогда до скорой встречи, - все тем же легким тоном сказала мне Алиса.
  - До скорой встречи - это когда?
  - Все зависит только от тебя, Эрнст. Мой адрес ты уже знаешь, - улыбнувшись ответила она, после чего покинула машину и ушла в свой дом.
  "Все так быстро меняется" - подумал в тот момент я. Еще вчера я лишь мечтал о том, чтобы прикоснуться своей ладонью её руки. И вот - этот момент настал, но я ничего не чувствовал. Я не чувствовал той страсти, что издавалась, когда милая девушка впервые посмотрела на меня. Но как только она ушла к себе домой - все вернулось. Мое сердце снова открылось и уступило место для любви. Но та самая любовь вот-вот ушла, оставив лишь прекрасный едкий запах в моей машине и ясный знак. Знак, что я могу к ней зайти в любое время.
  Я не рушал с места еще пол часа, оглядывая её двухэтажный дом, построенный в стиле классицизма.
  Во всех окнах горел желтый свет, который отсвечивался от моих зеркал. В скором времени, я уехал домой с необъяснимыми вопросами в голове, в особенности меня мучила её записка с фразой "Поцеловать тебя". Эта девушка не умеет все говорить прямо, поэтому я не находил в этих двух словах не единой серьезности. Мысль о том, что она пошутила - только беспокоила меня. Люди не видят предела в любви.
   Глава 10.
  Толстый лёд медленно начал таять, теряя свою прочность и надежность. Земля посырела от мокрого снега, сделав из белых улиц черные скользкие коридоры. Каждый день я просыпался с мыслью денежной недостачи. Постоянная выпивка и еда в хороших ресторанах сильно истощила мой карман. В этот день я уже сумел взяться за поиски работы.
  У меня не было много знакомых, поэтому мне пришлось вновь обращаться к Щепкину.
  - Пойми меня правильно, я не могу тебе предложить никакой достойной роботы, - спокойно говорил мне Василий, сидящий на своем стуле.
  - Мне все равно какая будет работа. Главное, чтоб деньги платили, - неуверенным голосом упрашивал его я.
  - Что, с деньгами уже совсем туго?
  - Да, мать жаловалась, что ничего не осталось. И у меня своих тоже почти нету.
  - Я попробую тебе как-то помочь, но не сейчас. Попробуйте как-нибудь дотерпеть до сегодняшнего вечера или же завтрашнего дня.
  - Хорошо, спасибо, что не бросили в холодное для нас время.
  Мой дом тлел огнем невинности. В нем не было ничего особенного, как у нововыстроенных соседних. Каждый раз, возвращаясь в эту старую заброшенную избушку, я задумывался - мой ли это дом? Разве я родился именно для такой жизни? Но это были безответные вопросы, отгадку которых знает только Всевышний.
  - Кот, которого ты купил, где-то пропал. С вчерашнего дня я его не видела, - первая фраза матери, когда я вошел в дом.
  - Отличная новость. В этом мире все только уходит и уходит.
  - Но после ухода чего-то важного, приходит что-нибудь другое - не менее важное, - сказала мать, заставив вспомнить об Алисе и отце.
  - Да, думаю, кот в скором времени вернется, - обычно сказал я. - Если только его не сбила машина или же кто-то не забрал к себе.
  - Что сказал Василий? - спросила мама, сменив тему про кота.
  - Сказал, что найдет для меня работу.
  - Это очень здорово. Нам сейчас больше всего нужны деньги.
  "Господи, но почему деньги? Почему всегда разговоры только о деньгах? Деньги, деньги, чертовы деньги! Откуда они взялись в этом мире? Люди вообще перестали чувствовать что-то естественное, их волнуют только бессмысленные бумажки." - подумал я, понимая, что думаю о них не меньше других людей.
  - Что сегодня на обед?
  - Суп. Снова суп, - мать подняла крышку кастрюли. - Будешь есть?
  - Да, а как же?
  Она налила в алюминиевую тарелку суп и преподнесла его к столу вместе со всеми нужными столовыми приборами, в том числе и хлеб.
  - Почему он прозрачный?
  - Он не прозрачный! - вскрикнула мать, бросив ложку на пол.
  - Извини, мам.
  - Уже не с чего готовить, Эрнст. В супе всего лишь картошка, лук и соль, - уже спокойным голосом говорила она, смотря при этом в окно.
  - Это экономия или денег уже действительно нету? - встревоженно спросил я у матери.
  - Я не знаю как это назвать, но у меня осталось всего-лишь семнадцать рублей.
  Наш мир построен на очень странных факторах. Почему-то люди, не ценящие человеческие качества, и которые используют других, считая их за меньшинство, в этой жизни имеют материальный достаток и счастье. Напротив, страдают другие - простые, то самое меньшинство, верующее в Бога-спасителя, что однажды придёт на Землю ради спасения душ страдающих, для установления справедливости в этой мрачной субстанции неоднократной измены и жестокости. Люди уже давно должны были разочароваться в своей вере и забыть о той силе, что живет наверху и наблюдает за ними. Наука с каждым днем растет и растет, от чего может уверенно опровергать те факты, что когда-то считались загадкой для людей. Но мы верим. И я тоже верю.
  - У меня тридцать четыре. На это еще можно прожить около месяца, как раз к тому времени, когда у меня появится работа, - я достал из кармана висящего у входной двери пальто все свои заработанные деньги и положил большую часть на стол.
  - Да сколько ты уже можешь обещать найти работу? Ты просто сидишь на месте и ждешь чего-то! Думаешь, добрые люди сами придут к нам в дом, предложат тебе отличное дело, где ты сможешь отлично зарабатывать и прокармливать свою старую мать?
  - Но ведь Василий... - запинаясь сказал я.
  Мать вела себя неспокойно, казалось, что каждое движение пугало её больше выстрела или взрыва гранаты. Она поспешно забрала деньги со стола. После чего, догадавшись, что суп мне не нравится, вытащила его у меня с-под лица и вылила в умывальник.
  - Для чего ты это сделала? - спросил я, не сумевши ее остановить.
  - Лучше быть голодным, чем питаться этой смесью, - ответила она, вылив при этом и кастрюлю.
  Я посмотрел на свое послание, что писал неизвестному человеку. "До чего же странно оно, но и правдиво." - подумал я. Только приехавши в Россию, я ожидал от нее много страшных удивлений, о которых мне рассказывали еще в прежнем доме. Сейчас же я переживаю все то, что когда-то для меня казалось невозможным. Бедствование - это было не о нашей семье. Но так было только в Германии. Теперь все стало напротив - мы нищие. В этой стране люди погибают, отказываясь от её тоталитарных режимов.
  Я просидел за своим столом больше часа, читая книгу и чувствуя боли в животе. С каждым разом они становились все сильнее, на время уходили, показываясь совсем незаметными и терпимыми, потом снова начинались, принося с собой новые ощущения. Вдруг в один момент сне послышался тройной стук у входную дверь. Это был Василий Щепкин. Я сразу же впустил его в дом, ожидая радостную для семьи новость.
  - Я узнал кое-что для тебя, - начал говорить Василий. - Кхм... У тебя есть чего-нибудь выпить?
  Я недолго думая подошел к тумбочке и, на свое удивление, увидел там банку кофе.
  - Только кофе, - произнес ровным голосом я.
  - Чёрт. Ну ладно, можно и кофе, - ответил своих хриплым, немного грубым голосом Василий.
  Я только лишь посмотрел на него. Потом бегло взялся за заварку кофе, надеясь скорее услышать слова о работе.
  - Так вот, забыл о самом главном, - мужик начал говорить мне в спину в то время, когда я заваривал нам кофе. - Я прошелся по своим знакомым. У всех с рабочими все в порядке и никто ни в ком не нуждается. Но остался последний - Николай Громов - один из лучших рыбаков этого города, имеющий свою личную рабочую команду. К счастью, мы с ним давно знакомы и на фронте были вместе, так сказать - спиной об спину защищались, поэтому он согласился взять тебя на борт с учетом, что ты не брезгуешь быть пропитанным рыбьим запахом и будешь выполнять его приказы.
  - Годится. По-моему, это даже один из лучших вариантов, что я от вас мог бы ожидать. Вода, солнце, небо - это всё, что мне нужно. И никакая вонючая и гнилая рыба не испортит то наслаждение, что может мне придать река, - с осчастливленным лицом я подал на стол две кружки кофе.
  - Когда ты сможешь начать работать? Желательно скорее приступить ко всему должному, так что не тяни с этим, - сказал Щепкин, после чего подул на чашку, растворив ветром горячий пар, что издавался из нее.
  - Я всегда готов к работе!
  - Нет, нет, нет, парень. Только не сегодня, - с саркастичным лицом сказал Василий. - Время уже позднее, да и мне вести к нему тебя надо, чтоб он убедился. Так, что, завтра утром - самая подходящая пора. Зайдешь ко мне как можно раньше. И да, не забудь одеть что-нибудь старое, все-таки работа не из чистейших.
  - Будет сделано, - ровным, свежим голосом ответил ему я.
  Этот мужчина действительно был отличным другом. Даже от того, что мой отец ушел из жизни - он не переставал помогать нашей семье. Именно такие люди строят будущее в этом мире, именно от них зависят судьбы миллионов, таких же добрых людей. Все люди зависят один от одного, даже если они не знают о существовании своего спасителя. Когда на высоте стоит плохой человек, найдутся всегда те, что сбросят его с той высоты и станут вместо него. Вот только останутся они на хорошей стороне или нет - в зависимости от их спасителей. Почти все тираны, диктаторы, вожди, маньяки шли к своему делу с добрыми намерениями, лишь разочарование в человечестве направляло их на плохие поступки, что приводили к геноциду или же пандемии.
  - Тогда я пойду. Спасибо за кофе, парень, - сказал Василий, после чего сделал паузу. - И это... Держитесь.
  - Конечно.
  Большая часть проблем уже была решена и мои мысли должны опустеть, завернувшись новыми эмоциями, как я вдруг вновь подумал о Алисе. Я не посещал её с первого момента нашей встречи, когда она разрешила мне наведаться к ней снова. Но, возможно, я все упустил. За такое время она могла бы уже давно забыть обо мне, забыть о том дне, что мы с ней провели, о словах, поступках. Конечно, я мог бы приехать к ней даже сегодня, сказав, что забыл где она живет или еще что-нибудь. Но это не был выход. Это был бы поступок труса, самого простого, не уверенного в себе труса. "Я должен ей рассказать всю правду" - подумал в этот момент я. И все таки я исконно решил навестить её именно в этот день.
  Её дом ни чем не изменился с того дня, лишь свет горел не во всех комнатах, и порог был немного испачкан уличной грязью. Я несколько постучал в её дверь и сразу же отошел на краешек порога. Тишина и спокойствие все еще летали по этой улице, и дверь никто не открывал. Мне пришлось постучать снова несколько раз, из-за чего свершилось ожидаемое, дверь распахнулась.
  Напротив меня стоял пожилой мужчина высокого роста с большой родинкой на щеке. Он тщательно что-то жевал и одновременно смотрел на меня.
  - Чего вам? - наконец своим грубым голосом промолвил мужчина.
  - Можете позвать Алису? - отчужденно спросил я, боясь сказать ему что-то лишнее.
  Я его точно узнал. Это он в рождественский вечер сидел в ресторане с Алисой и своей женой.
  - А вы ей кто? - пережевав, спросил вновь он.
  - Знакомый.
  - У Алисы нет знакомых. Только друзья и родственники. Всего хорошего, - грубо подал отец девушки, собираясь закрыть входную дверь.
  - Нет-нет, постойте. Я не просто знакомый. Я её репетитор по немецкому языку, - резко промолвил я, придумав причину не закрывать дверь.
  - Ладно, ждите.
  В этот момент я сильно испугался. Я не знал, ходит ли она к репетитору, или вообще учит ли иностранные языки, но чудом я угадал и смог заставить позвать Алису этого огромного, похожего на военного офицера, мужчину.
  - Ты не похож на моего репетитора. Но все таки отличный ход, - сказала Алиса, подошедшая к двери. - Почему ты не приходил раньше? Я тебя ждала... Я думала, ты это понял.
  - Прости. Я хотел за тобой приехать еще на следующий день, но никак не находил времени, - спокойно стал говорить я, обняв своими руками холодные перила. - Дело в том, что у меня в семье большие проблемы, что не дают мне спокойно жить. Поверь, это очень серьезно.
  - Недопонимание с родителями? Ничего страшного, у меня все точно так же. Ты просто не сильно об этом задумывайся, считай, что они всегда поддерживают твои планы, и тогда будет легче.
  - Нет. Ты меня не совсем поняла. Никаких недопониманий нет, мы с матерью отлично понимаем свое положение без отца... У нас проблемы побольше, - невинно сказал я девушке.
  - Что? Прости, я не думала... Я не знала, Эрнст, серьезно. Мои соболезнования, - вдруг сказала Алиса.
  - Вот поэтому у меня и не получилось встретиться с тобой. Но я уже нашел выход из ситуации, и, думаю, что все станет лучше, - немного радостней выговорил я. - Так может съездим куда-нибудь сейчас?
  - Извини, не получится. У нас сейчас семейный ужин и покидать его строго запрещено. К тому же мой отец не обрадуется, что я поеду на прогулку со своим репетитором, - немного улыбнувшись сказала девушка.
  - Тогда, может, я заеду в другой раз? Ты будешь свободна завтра?
  - Да, только обязательно заедь ко мне, не как тогда.
  - Хорошо, я точно буду. Спасибо, что не обижаешься. И вообще, спасибо за то, что ты есть.
  Девушка промолчала, лишь ответила своей очаровательной улыбкой. Я вернулся домой с более радостным настроением. По пути я заехал в один дешевый ресторан, где взял с собою несколько порций блинов и курьих крылышек, для себя и матери. Все таки работа для меня нашлась и я мог уже не переживать, что останусь без денег. Моя мать спала и мне пришлось её разбудить, чтоб она поела.
  Конец зимы и начало весны дали мне прочувствовать вкус жизни и стремление к существованию. Как странно, что один человек своим влиянием способен изменить другого. Всего лишь какие-то слова о том, что она рада нашей встречи, и я вновь зацвел, как цветы у весенний день. Смысл жизни основан на том, чтобы постоянно искать его. И если теряется первый - приходит другой. Другой меняется следующим, и так будет всегда. У человека всегда есть цель из-за которой он готов рискнуть своей жизнью, каким глупым поступок бы не был. Смысл жизни теряется лишь при смерти - тогда умирающий отдает должное своим наследникам, ради которых жил. Он передает им ценное познание, которое становится для них жизненным уроком. Смерть близкого не конец. Смерть близкого делает других, близких, сильнее. Но эту силу способен разрушить лишь новый пришедший в жизнь человек, что заставляет тебя забыть о силе. Но и уход пришедшего наделяет тебя этой же силой. Сила в потери, в приходе лишь слабость.
   Глава 11.
  Ясное утро проломилось в мою комнату с большим потоком солнечных лучей. Небольшое окно не давало полностью осветить комнату, а лишь проделало прямоугольный путь к постели, словно дорога в рай открылась лично для меня.
  Я заварил кофе и засел у себя за столом. Утренние мысли были свежи и открыты; я не мог даже подумать о чем-нибудь плохом. Хотелось просто застыть навсегда в этой маленькой комнатке с забитой дверью и ограниченным окном. Но время никогда не останавливается, даже после смерти. Оно идет полным ходом, высчитывая каждую миллисекунду, что мерцает перед глазами человечества.
  Горячий кофе медленно застывал, выделяя прозрачный пар, что оседал на потолке. Застывал в это время и я, углубляясь в поток мыслей о прошлом.
  Осень 1945-го. Большой и темный подвал наполнен значительным количеством людей, из которых были я и моя семья. На улице слышались мгновенные полеты и свист бомб, летящих на наш город. Люди, находившиеся в подвале спокойно слушали этот убийственный звук, что разрушал их прожитую жизнь, что оставалась наверху. Лишь иногда в каком-то углу подвала, или же в центре раздавался тихий плачь ребенка, а иногда и самых родителей. Никто из них не ждал нападения на свой город, лишь громкая тревога собирала горожан по подвалах, чтобы спасти хоть половину населения.
  Свечи стабильно освещали большую часть подземной комнаты, а когда одна из них тухло, за ней сразу же ставилась новая.
  - Мама, долго мы еще здесь будем? - слышался разговор девочки с матерью.
  - Нет, Клара, еще немного, - отвечал ей безразличный голос матери.
  - А зачем Гитлер проигрывает войну? Он что, слабак?
  - Клара, замолчи! - промолвила уже обозленная мать, ударив дочь по щеке.
  Люди удивились глупому вопросу маленькой девочки и начали что-то шептать между собой, обсуждая и мать и саму дочь. Все они всё еще верили в победу над Россией, хоть и видели, как с каждым днём их шансы скакали к нулю.
  Моя мама в это время крепко держала меня за руку, боясь потерять в этой черной бурлящей толпе. Отец стоял рядом и пытался закурить зажигалкой сигарету, но у него не выходило, и лишь в последний момент, когда он собирался запрятать папиросу обратно, его знакомый Франс Шнетцер преподнес ему свою свечу.
  Я свободно разглядывал лица напуганных людей. Иногда мне приходилось с ними встретиться взглядами, но они тут же резко меняли положение глаз в другую сторону, лишь бы не видеть таких самых изувеченных жителей. В глазах моих соседей и знакомых кипела жизнь. Они все прятали свои шкуры в этом подвале, опасаясь любого шороха, любого сигнала. Частые недосыпания, недоедания - всему была виной война. Жестокая война, которая забрала миллионы невинных душ, ради интересов безумного человека.
  Внезапно страшные звуки на поверхности перестали дергать нервы взрослых и ушли в другую сторону, как черная туча, намочив своими бомбами наш город.
  В подвале застыла тишина, лишь скрежет чужих ботинков не давал тишине полностью овладеть комнатой. Со временем, это место начало пустеть. Первыми выходили самые смелые, за ними их дети, дальше шли люди, которые боялись увидеть свои дома в руине. Последними выходили старики, которых уже не волновала судьба этой страны.
  - Рано всё же ты, - сонный Василий едва проговаривал. - Входи. Жди меня в гостиной, а я пока разоблачусь.
  Тусклый свет в гостиной, из-за коричневых штор, делал мое состояние невменяемым, словно сижу я в этом доме еще с прошлого вечера, дожидаясь, когда Щепкин проснется и застанет меня все тем же бодрым. По утрам время всегда идет быстрее. Наверное, так же как и люди - спешит в бездну провалов и отчаяний. К вечеру время останавливается, словно ноги его устали, словно дыхание сбилось, оно устает и начинает медлить.
  - Так, значит, сейчас едем к порту. Там найдем лодку. Они в такое время только собираются, - уже уверенно, без хрипа и остановок говорил Василий. - Одежду взял?
  - Я в ней, - словно невиновный младенец ответил я.
  - Слишком чистая, ну да ладно. Твое право.
  Машина Василия двинулась к порту. Мы ехали вовсе не по центральным улицам, как это делают обычные люди. Щепкин сворачивал в разных направлениях, где дорога становились уже и уже. Видно, что этот человек хорошо знает этот город, даже самые мелкие проспекты ему ясны. В конечном итоге мы быстро добрались к порту.
  - Смотри, вон они, - мужчина показал своим грубым пальцем в сторону большой лодки.
  Это была команда примерно из шести человек. Все они имели вид бездомных алкоголиков, но Василий предупредил меня, что они так выглядят только на работе, и денег у них достаточно. Кто-то, упершись об пирс, покуривал папиросы, другие попросту болтали между собой и пили обычную воду.
  Мы отправились к их месту. К Щепкину сразу же подошел мужчина в повязке на голове. Это и был тот самый Николай Громов - худощавый, крепкий, с острым уверенным лицом, и небольшими ладонями.
  - Здравствуй, приятель, - обратился Николай к Василию. - Как жизнь твоя?
  - Да как она? Ничего в ней не меняется. Каждый день отсиживаю бухгалтерское кресло, пересчитывая значительные и незначительные цифры; перечитываю постоянные бумаги, от чего получаю лишь долю денег и головную боль. - Такой уж ты выбрал себе жизненный путь.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"