Было это так давно, что люди не помнят, а животные - не расскажут. Мыши тогда первыми тружениками считались. В полях жили, всякую маломальскую снедь в норки тащили, запасали на долгие зимы.
Зимы были не такие, как сейчас, и люди тоже. Знали цену труду, лишнее мусором не считали. Да и не было лишнего-то. А чтоб красть друг у друга - того не помышляли.
При людях, на подворье всегда животные жили. Коровы, лошади, овцы, куры, свиньи. Ну, и кот, конечно, куда ж без него. При доме, при печи хозяйской. Что уж там люди про него думали - не знаю, а он-то сам себя господином в избе чувствовал. Ходил вразвалочку, неспешно умывался лапкой, протяжно мурлыкал. Хозяйские дети его беспременно в свою компанию брали; он их сызмальства нянчил. За то и кормили. И неплохо, доложу я вам, кормили.
Только скучно коту жить стало. Решил он, что его работа по дому большей благодарности стоит. Стал потихоньку у людей еду таскать. И так в этом деле наловчился, что шибко захорошел: пухлый, рыжий, словно пирожок из печки. А уж артист - поискать.
Смотрят, бывало, на него с подозрением, а он бесхитростные глаза к небу поднимет, щёки - брылья к долу отвесит и вздохнёт,- куда там иному лицедею.
Стало людям ясно: он это. Некому больше. И давно бы ему знатную трёпку устроили, но на месте за злым деянием захватить никак не могли.
Время шло. Хозяйские дети подросли, у хвостатого няньки работы совсем не стало. Жизнь ещё скучнее сделалась. Начал он в дальние неспешные прогулки каждый день отправляться.
Увидал однажды в поле мышей. Остановился поглядеть на их житьё. Потом говорит:
- Здорово, каторжники!
- Почему "каторжники"?- возмутились мыши.- Мы на себя работаем. Трудно летом - сытно зимой, знаешь?
- Кто ж спорит,- говорит кот.- Да только жизнь ваша беспросветная. Вы хоть останавливаетесь иногда? Хоть в глаза друг другу глянуть или на небо...
- Чего мы на небе-то не видали? Чай, зёрен там не насыпано. А в глаза нам смотреть нечего: мы все одинаковые, черноглазые.
- Жаль мне вас: лучшей жизни не видели.
- Да нешто есть она, лучше нашей-то?
- У меня, например. Ворую,- с гордостью сообщил им кот.
- Воруешь? Как?
- Беру, что плохо лежит, и в пищу употребляю.
- Да мы этак всю жизнь делаем,- облегчённо вздохнули трудяги.- Берём, что плохо в поле, в лесочке лежит, и в нору тянем.
-Стало быть, вам не привыкать,- ухмыляется хитрюга.- Пошли со мной в деревню, кто смелый.
А кто смелый? У мышей в то время человек во врагах не числился, вот и пошли некоторые с котом.
Привёл он их к себе в дом. Гости с непривычки в кучку под печью сбились, озираются. А кот на лавку прыгнул, с неё - на стол, опрокинул кринку сметаны, слизывает. Удаль, значит, показывает. Ну, что ещё? Миску с сухим горохом опрокинул. Потом шматок сала на пол со стола слягнул - кушайте, мол, серость хвостатая.
Друзья подбирают, уже в азарт вошли, когда люди вернулись. Кота-то хозяин сразу в оборот взял: за загривок держит, мягкое место здоровенной, огрубелой ладонью охаживает. После уж на улицу выставил.
Серая братия в испуге под стеной, где дырочка в подпол была, стискалась. Как только усатый пакостник орать начал, они со страху вниз просыпались, мешочек с горохом да салом отнюдь не забыли. Посидели так-то, ни живы, ни мертвы, огляделись. А что? Место, хоть прохладное, но зимой не замёрзнешь. Картошки, моркови, свёклы вволю. Чего не поселиться? Другой раз, опять же, можно в избу слазить. Так и остались.
С тех пор повадились мыши в домах селиться. Воровством промышлять. Поднаторели в этом - людям житья не стало.
Рыжий-то прохвост через время опять к хозяевам в фавор попал, в избу вхож стал. Как узнал, что пока в изгнании был, приятели его воровскую науку уразумели и нехудо зажили, обиделся и не упускал уже случая погонять их.
С того времени повелась вековечная война кошек - мышек. К слову сказать, украсть у хозяев чего съестного коты тоже не откажутся, только куда им до мышей.
Волк и лев
Жили, каждый по-своему, волк на неоглядном раздолье тундры да тайги и лев - в Африке, среди баобабов и высоких трав. Обоим жилось трудно. Лютый холод и жестокая засуха, метели и суховеи учили их выносливости и уму.
Но однажды явились на грузовиках люди с ружьями, клетками и снотворным ловить животных для зоопарка. Поймали в лесах и полях много кого, в том числе, волка и льва.
На воле они не знали друг о друге, а в неволе оказались в соседних клетках. Вначале пленники ходили из угла в угол, нервничали. Потом обвыклись: мясо дают, свободного времени много. Познакомились. То, что тот и другой хищники, они почуяли сразу. О том и говорить нечего, а вот кто как охотится, послушать всегда интересно.
Волк поведал, как чует добычу издалека, долго преследует, в какой момент бросается.
- Тут нюх и выносливость - первое дело, - говорит. - Добыча слабеет и она твоя.
- Ха! Выносливость, - отвечает лев (только это "ха" на рык больше похоже). - Сила и внезапность - вот, что в охоте главное.
И рассказывает, как сидит в засаде, потом стремительно бросается, на малом расстоянии догоняет зебру, валит с ног.
- Стремительный бросок, - передразнивает волк. - На сколько тебя хватит? Быстро выдохнешься, а добыча ускачет.
- Не скажи. Если всё сделано внезапно - работает. Говоришь, жертву издалека чуешь, а она тебя разве не чует?
С каждым днём они спорили жарче. Но, раз подраться не могли, то решили сбежать и при случае показать друг другу охотничьи хитрости.
Однажды животных перевозили в другой зверинец, и приятели умудрились выбраться на волю. Оба были сильны, осторожны, и могли напугать до полусмерти. Так что до Африки добрались.
Лев тут - в своей тарелке, а волку худо, непривычно в жаре. Серый крепится из последних сил, не хочет ударить перед другом мордой в грязь. Хозяин быстренько еды раздобыл, а после настала очередь гостя. Но тому в саванне трудно: попробуй догнать зебру или антилопу в высокой траве. Они ногастые, прыгают не хуже кузнечиков. Долго так могут передвигаться, а волк в траве путается. Вдобавок, незнакомые запахи с толку сбивают. Совсем уходился.
- Что, охотничек, - подтрунивает гривастый. - Живой?
- Смейся, смейся, - мрачно огрызается приятель. - Посмотрел бы я на тебя в тундре.
- Посмотришь, - хозяин саванн был уверен, что и там у него всё получится.
Много времени и сил положили друзья, чтоб на севере оказаться. За дальнюю нелёгкую дорогу им пригодились выносливость и стремительность, отвага и осторожность, хладнокровие и ярость.
Добрались.
Льву холодно: грива-то густая, а спина мёрзнет. В засаде залечь негде: ни деревца, ни куста; мох с клочками травы. Да и не мог житель жарких равнин представить, сколь времени он на холоде без движения выдержал бы. Над волком тоже зря насмехался: самого незнакомые запахи с ума сводят, хоть не такие сильные, как дома. Лев даже не попытался кого-нибудь поймать. Говорит:
- Эх, друг, мне тоже нелегко в чужом краю. Видно, хороши мы с тобой каждый на своём месте.
- Правда.
Африканцу на севере лишнюю минуту быть мука. Далеко проводил его волк. Он ведь зверь такой, который, не только на тундровых болотинах, но и в лесах, в степи уживётся. Лев так не может, потому, хоть подружились они крепко, расстаться пришлось навсегда.
И к лучшему. Новая встреча могла бы произойти только в зоопарке, а этого я им никак не желаю.
Не дай Бог никому в неволю попасть.
Заюшкин домик
Трудно зайцу в лесу. Ни присесть где, ни подремать вволю: того гляди, лисица отыщет, волк погонится.
Не было у серого трусишки домика. Даже норы какой-нибудь. Решил он убежище надёжное поискать.
Ходил, ходил по лесу. Вышел на полянку. Солнышко светит, птички поют. Тихо. Боязливые-то зверьки неохотно из чащи показываются: вдруг заметит кто.
Но тут другое дело: на пенёчке фея сидит. Не то, чтобы по ней это видно было, но заяц так рассудил: сидит человек, а бежать от него не хочется. Наоборот даже, подойти любопытно. С чего бы?
Другое опять же: люди зачем в лес ходят? С ружьём - на охоту, с корзинкой - за грибами, с бидоном - за ягодами. А тут: корзинка рядом, а в руках ножницы. Сидит, режет, о грибах не помышляет. Только ведь это я говорю, что ножницы. А звери - то где в лесу их видели, откуда знают, что это? Вот и выходит по-заячьему: дело колдовское. Кто ж это может быть? Фея. Некому больше. Длинноухий опасливо подобрался ближе, сел, носом водит.
Волшебница заметила краешком глаза, спрашивает:
- Что, дружок, деться некуда?
- Угу. Нет у меня, бедного, ни норки, ни шалашика.
- Будет, будет тебе убежище. Подожди-ка...- взяла фея из корзинки плотную бумагу и домик вырезала.
Поставила на ладонь, зайчику показывает.
- Маловат да слабоват, - капризничает тот.
- Смотри-ка, - кудесница тихонько дунула.
Картонная игрушка с руки соскользнула и полетела, увеличиваясь, под кустик на краю полянки.
- Домик этот не простой, хоть бумажный. Нет его надёжнее: защитит он тебя от дождя и вьюги и от всякого, кто зло на уме держит. Доброго и честного можешь смело в гости звать, места хватит, а злой да коварный его не увидит. Спрячешься в нём - враг мимо пройдёт, не заметит.
Фея исчезла. Серенький осторожно залез, посидел, ничего особенного не почуял.
А волшебная сила нового жилища скоро пригодилась.
Бегали однажды зайцы в дальний овражек травкой лакомиться. Вдруг волк ка-ак выскочит! Всех разогнал, за нашим погнался. Долго бежали. Зайчик уставать начал, когда между деревьев просвет знакомой поляны увидел. Собрав силёнки, кинулся он в свой бумажный закуток. В последнюю минуту услышал, как челюсти над ним лязгнули. Хищник прыгнул (вот-вот сцапает) и вдруг упал мордой в траву. Вместо знатной добычи в зубах - ромашки да колокольчики. Где она? Испарилась? Растаяла? Волк обалдело помотал головой, выплюнул цветы, прочь побрёл, понурив голову и хвост.
Косой это из окошка видел.
Другой раз пришлось ему вдоль бережка домой возвращаться. Заметил он у кромки воды лисичку: плачет, вроде. Зайцы-то с лисами, как с волками, не особенно дружат, но тут, видно, помощь нужна. И страшно: вдруг учуяла его да притворилась? Но по доброй душе отважился, спрашивает:
- Ты что лежишь?
- Ох, лапку занозила. Еле хожу. Поможешь?
У того душа пополам: помочь надо и пойматься не хочется. Покумекал маленько да и придумал невеликую, а всё ж хитрость.
- Что же, помогу. Я близко живу. Потихоньку дойдёшь? Дома у меня полечишься, отдохнёшь, сколько надо будет.
- Попробую, - ответила рыжая и поднялась.
Доковыляли. Заяц издали показывает:
- Вот моя избёнка.
- Вижу. Что-то хлипковата.
- Какая есть. Заходи, - тут уж хозяин гостью смело позвал. Помнил, что фея говорила: дом виден тому, кто без злого умысла приходит.
- Выручил ты меня, спасибо. Отныне друг я тебе и защитник.
Стали они дружить. Многих врагов зайчик ещё потом распознал, друзей обрёл.
Домик его и теперь стоит на прежнем месте, только не каждый его увидеть может.
Оленёнок и его друзья
Оленёнок родился в семье северных оленей на южной окраине тундры. Когда весна разгулялась, стали олени к северу откочёвывать. Напал на них волк, отбил в сторону тонконогого сосунка, и пришлось бы тому погибнуть, если б не чудо.
Малыш мчался со всех ножек, резко бросался в стороны, как подсказывала оленья природа, устал и уже слышал за спиной хриплое волчье дыхание, как вдруг... исчезло! Обернулся: никого!
Оленёнок ничего не думал о странном спасении, просто радовался, что жив. Когда отдохнул и огляделся, видит: один он. Куда идти - не знает. Побрёл наугад.
Дошел до высоченных сосен. В своей маленькой жизни он, конечно, видел деревья, только низенькие, не выше его самого. А эти шея болит рассматривать. Постоял, попереминался с копытца на копытце и вошёл в лес. Идёт, головой вертит: всё не как в тундре. Вот птица грузно поднялась, и тяжело хлопая крыльями, перелетела на другое дерево. Дома тоже есть пернатые, но не такие, и живут иначе. Вон, маленькая пушистая зверушка огоньком проскакала по веткам и скрылась.
А во-от, ломая сучья, навстречу движется большой, косматый зверь. Оленёнок попятился. Приметил это громадина, ухмыльнулся незло:
- Какими судьбами?! В тайге такие, как ты, нечастые гости.
- Олень я...Северный...Из тундры...Маму ищу.
- Ма-аму? Заблудился ты, золотко, тебе в обратную сторону надо. Хочешь, провожу? - участливо спросил гигант. - А что, интересно здесь? Поди, новое всё, необычное?
- Что есть, то есть.
- Так погости маленько. Красивые места покажу. Меня тут все знают. Медведь я.
Кто постарше, может, и не согласился бы: что у незнакомца на уме? Но малыш ни о чём таком не подумал. Заблудился он крепко, а здоровяк этот его и в первую минуту съесть мог.
Пошли к реке. По дороге косолапый ребятёнку про деревья, животных рассказывал. На берегу они за кустами спрятались, на лужок глядят.
Там девочка сидит. Синий, в мелкий цветок сарафан, тоненькие косички. Рядом корова, лошадка и овечка ходят.
Медведь всех назвал и прибавил:
- Хорошая девочка. Часто их тут вижу, а подойти не смею: боюсь напугать.
У Оленёнка нет таких забот. Он и выскочил из кустов.
- Ой, маленький, привет! Ты откуда взялся? - ласково заговорила Любаша - так, выяснилось, звали девочку.
Вечером расставались уже друзьями. Медведь малинные места обещал Любаше показать. После повёл северного гостя в берлогу спать. Сам уснул быстро, а оленёнок думал, как много интересного узнал.
К примеру, в тайге много деревьев, но больше сосна да лиственница. Заливным лужок называется потому, что талая вода его весной заливает. Лошадка, корова и овечка домашними считаются, живут с человеком. На лужок пастись ходят. Девочка такая добрая, ласковая! Медведь говорил, люди злые, жестокие; их больше лесного зверья бояться надо. Ах, если б все такие, как Любаша, были.
Много чего малыш вспомнил, потом мысли спутались, и он уснул.
Утром проводил таёжный властелин его до окраины леса, показал куда идти и как за солнцем следить, чтоб опять не заблудиться, помахал на прощанье лапой.
Обратный путь был уже знакомым, и хотите верьте, хотите нет, голодный волк не встретился.
Родных маленький путешественник нашёл, но о таёжных друзьях почему-то не рассказал.
Через недолгое время он стал сильным и умным вожаком стада.
Заяц и телефон
В папином кармане жил мобильный телефон. Он был дельным помощником, поэтому хозяин всегда носил его с собой.
В тёплую октябрьскую субботу папа с дочкой и мамой отправились в лес. Они любовались осенними красками, бегали наперегонки, играли в мяч. Словом, вели себя так, будто все трое были детьми.
Под большой елью, куда папа полез за мячом, телефон выпал из кармана. Кувыркнувшись, он нырнул в опавшую хвою. Вечером семья уехала обратно в город, так и не хватившись мобильного помощника.
Он лежал тихо. Вдруг под ель прыгнул запыхавшийся заяц, и почти сразу же за ним пробралась лиса:
- Ага! Попался, голубчик, - злорадствовала хищница, уверенная, что сейчас наступит конец зайкиной жизни.- Нашёл, где прятаться. Ничего нового-то не придумал? Хоть бы по деревьям лазать научился.
Она готовилась броситься на бедолагу, когда разразился звонок. И не какой-нибудь, а "Ночная серенада" Моцарта. Необычные звуки заставили лису опрометью броситься наутёк. А уж заяц (тоже, кстати говоря, не знакомый с музыкой) вовсе лишился чувств. По этой причине он и остался под елью.
Косой пришёл в себя, опасливо взглянул на диковинку и спросил:
-Кто ж ты такой?
-Телефон я. Мобильник, знаешь? Некоторые просто трубой называют.
-Не-а. У нас в лесу таких зверей нет.
-Телефоны - не звери.
-Рассказывай,- не поверил заяц.- Лису-то вон как напугал. Ну и голосина у тебя.
- Голосина - что. Я людям помогаю в работе, в общении...
-Бог с ним, с общением. В лесу это не принято, а вот то, что ты лису напугал, - и есть польза. Я с тобой и волка прогнать смогу, и рысь. Вообще скоро царём зверей стану. Пошли ко мне жить.
- Пошли,- ответил телефон просто так, без цели, потому что был вещью и не видел выгоды от знакомства.
Всю дорогу зайка вслух мечтал о той счастливой поре, когда станет царём зверей. Ему грезилось, как лисы для него из деревенских огородов морковку таскают, волки - капусту, медведи травку по опушкам косят. Мобильник помалкивал.
У себя в норе заяц развалился на травяной подстилке и мечтательно закрыл глаза, надеясь увидеть счастливое будущее во сне.
Не тут-то было.
Грянул звонок. Папины знакомые очень хотели поговорить, поэтому "Ночная серенада" долго и восторженно звучала. Бедняга косой снова чуть в обморок не грохнулся. Наслушавшись и настрадавшись за ночь, утром он осторожно спросил:
- Послушай, может быть, тебе не стоит оставаться у меня?
- Может, и не стоит,- ответил телефон.
- Вот и я говорю. В конце концов, быть царём зверей трудно, опасно даже; куда мне... Давай я отнесу тебя обратно.
Боясь, как бы снова не раздались душераздирающие звуки, трусишка во всю прыть помчался с телефоном к ели. И там проникновенно зашептал:
-Прощай, друг.
-До свидания.
Зайчик побежал своей дорогой, а "друг" остался под елью. Правда, ненадолго. Скоро раздался шум подъезжающего автомобиля, хлопнули двери, послышались знакомые голоса:
-Вон та поляна. Посмотри, где трава примята. И под елью: ты туда тоже залезал. Нашёл?
- На поляне - нет. А под елью... Вот он, родимый!
Папа вылез и стал просматривать всё, что накопилось в электронной памяти. Потом автомобиль увёз людей с телефоном обратно в город, и жизнь всех снова пошла привычным порядком.