Ormona : другие произведения.

Другой Гарри и доппельгёнгер, Книга 5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Здесь выкладываю фанфик отдельно по книгам. Текст полностью дописан, но публиковать финальную часть я не буду. Кто действительно заинтересован в нем, может написать на oritan-org@yandex.ru или в сообщения группы в ВК "ГП и Доппельгёнгер".
    Как было и с пятой книгой канона, в этом фанфике вам предстоит чтение текста, где фигурирует один из самых "бесячих" персонажей Поттерианы - приплюснутая розовая жаба по имени Долорес Амбридж. Чиновница из Минмагии даст прокашляться не только ученикам Хогвартса, но и всему преподавательскому составу. Один лишь Дамблдор высоко сидит, далеко глядит и снисходительно посмеивается. А тут еще на голову Снейпу и Макмиллану сваливается дополнительная задачка - некий безбашенный диверсант выслеживает и методично отправляет на тот свет одного за другим Пожирателей Смерти, а потому надо выявить, кто это такой, и обеспечить его безопасность. Карты окончательно путаются, когда Северус узнает истинное лицо (лицо?) Розовой Жабы и в связи с этим вынужден предпринять экстренные меры.

Общий файл (все шесть книг) тут
  

ДРУГОЙ ГАРРИ И ДОППЕЛЬГЁНГЕР

  

Книга пятая. Battle. Вишуддха. Sol (G)

I know the light grows darker down below
But in your eyes, it's gone before you know
This is the moment of just letting go
She said: "If you had life eternal?"
https://youtu.be/Ll-QIDU1xzk

58. Гладка дорога мертвецам

  
   Об учебе Петуньи Вернон узнал, когда дело дошло до экзаменов. Он удивился и спросил, с чем связана эта причуда - податься в студенты в таком возрасте. Ну ладно, допустим, про возраст он намекнул ей не сразу. Допустим, Петунья сама навела его на эту мысль и, когда та была озвучена, закономерно оскорбилась, что отсрочило необходимость объясняться и дало ей значительную фору: как любой среднестатистический мужчина, чувствующий свою вину, Вернон с позиции обвинителя рухнул на позицию ответчика и временно забыл об основной причине размолвки. "Значит, я старая?" - "Дорогая, но я не говорил этого!" - "Да? А как понять твою фразу о том, что мне поздно учиться?" - "Но ведь так и есть, ты же не выпускница колледжа, которой восемнадцать!" - "О чем и речь: ты считаешь меня старой и наконец проговорился!".
   - Мыам, пыап, фы щево? - обалдело прошамкал Дадли. С непрожеванным пончиком за щекой он походил на страдающего флюсом, и, к счастью, сейчас здесь не было никого из его друзей, иначе со столь глупым выражением лица парень рисковал бы стать посмешищем всего Литтл-Уингинга.
   Закончилось всё тем, что Петунья, так и не простив муженька, с нервным вызовом скинула домашние сабо - один улетел в дальний конец коридора, где закатился под лестницу - обулась в выходные туфельки, схватила выходную сумочку и, как была, в клетчатом платье с передником, выскочила за дверь. Вернон и Дадли, отодвинув занавеску и тесня друг друга у небольшого окна в прихожей, уставились ей вслед. Туни добежала до перекрестка, но тут до нее дошло, как нелепо она выглядит в этом наряде на улице. Топнув ногой и обозвав себя "гриффиндурой", Петунья вернулась переодеться. Толкаясь и переваливаясь, как два моржа на берегу океана в Арктике, Дурсли, старший и младший, пошлепали в кухню. Изображать, будто и не думали отрываться от ланча.
   - И всё-таки, дорогая, я настаиваю, что ничего дурного в виду не имел! - осторожно высказался Вернон во время ее второго появления в прихожей, но супруга пропустила его замечание мимо ушей, надеясь, что ее маневр не смотрится бегством.
   Примирение случилось только пару дней спустя и незаметно, как бы само по себе. Однако то, что муж не забыл ее странностей, Петунья поняла лишь накануне своего дня рождения: в конце второй недели июля на Тисовую, 4 без объявления войны нагрянула родня мужа в полном составе - отец, мать и сестра Вернона со своим бульдогом Злыднем. Никто не говорил о причине массового визита, но по внимательным взглядам свекра и золовки Туни догадалась, что Вернон посвятил их в подробности недавней супружеской размолвки. Хуже всего дело обстояло со свекровью.
   Откровенно говоря, миссис Дурсль-младшая всегда немного опасалась миссис Дурсль-старшей. Всё семейство, кроме свекрови, было понятным в каждом своем движении, как первобытные организмы. А еще, в отличие от своих полнокровных мужа и детей, Кларис Дурсль выглядела загробной тенью. Очень костлявая, высокая и апатичная особа всегда вызывала у Петуньи некоторое раздражение: ей казалось, что свекровь всем своим видом дает понять окружающим, насколько их презирает. Мотивы ее высокомерия были неясны, поскольку ни знатностью рода, ни особыми талантами, ни хотя бы выдающейся внешностью Кларис похвастать не могла. Вот и теперь она стояла над всей этой суетой в гостиной как что-то постороннее (или даже потустороннее), не принимая участия в бурном обсуждении семейных проблем. Когда Марджори осторожно подняла тему Петуньиной учебы, ее подхватили все, кроме свекрови, безразлично созерцавшей в окно аккуратный палисадник, в котором пышно цвели ампельные пеларгонии сорта "Ангел" - садоводческая гордость Туни. Под благовидным предлогом проверки готовности мяса хозяйка дома сбежала на кухню, но Мардж вызвалась ей помогать и, пока Петунья заглядывала в духовку, заговорщицким шепотом спросила, на каком она месяце.
   - Что?! - растерялась та.
   - Ну ведь такие причуды - это ведь не в твоем духе, - Мардж подмигнула. - От меня можешь не скрывать, уж я пойму. Капризы, обиды - всё это для беременной женщины нормально. Бедные современные дамы постоянно стрессуют! Ведь, согласись: всё, всё возложено на наши плечи!
   Петунья разжала пальцы в огромной прихватке, и дверца духовки хлопнула, закрывшись.
   - Мардж! Я не беременна. И почему моя учеба привлекла столько внимания? Я всего лишь поступила туда, куда всегда хотела поступить.
   - Но ведь это странно! - удивилась золовка. - Или ты в самом деле собираешься в интернатуру? А если тебя там заставят выносить судна из-под лежачих больных или...
   - Ну и что? Я всё время что-нибудь да выношу из-под ходячих здоровых, почему бы мне не делать это с теми, кто ходит только под себя?
   - Фу, ну что за гадости ты говоришь? - скривилась Марджори, попутно захрустев стянутой с подноса тарталеткой.
   - Знаешь что?.. Не я это начала, - суховато ответила Петунья и, скользнув взглядом по двери, вздрогнула при виде безмолвной фигуры Кларис, которая замерла в проеме и находилась там неопределенное время - может, только что зашла, а может, сразу следом за Мардж. - Миссис Дурсль? Я могу чем-нибудь вам помочь?
   Та медленно расплела скрещенные на груди жилистые руки, свесила их плетьми вдоль туловища, поджала губы, покачала головой и выплыла обратно в гостиную. Б-р-р-р... Марджори между тем застряла в банке с маринованными овощами и выкорчевывала толстую кисть из слишком узкого отверстия, кряхтя и причитая: "Да кто же такое делает?!".
   - Брось огурец, иначе не вытащишь.
   - Не-е-ет уж! - красная от натуги, золовка краем рта отдула прилипшую к потной щеке прядь волос. - Зря я, что ли, столько его ловила? До-ста...а...а-ну!
   - Ну-ну.
   На следующий день Петунья проснулась от сладко-удушливого запаха. Подскочив с постели, она вытаращила глаза на три огромных букета лилий в трех напольных вазах, обступивших кровать с ее стороны и объявивших ей сразу шах и мат. Туни и на клумбе-то никогда не любила их, не то что в своей комнате. Мучимая головной болью, женщина машинально похлопала по одеялу рядом с собой, чтобы разбудить мужа и потребовать объяснений, для чего он приволок в спальню эту гадость. Но Вернона уже не оказалось рядом. Зато из-под ее подушки торчал уголок громадной открытки с бульдогом в кружевном капоре. Пес держал в зубах еще один букет таких же ужасных цветов и, если судить по аляповатой подписи, поздравлял Петунью с днем рождения. Что ж, во всяком случае, понятно, что затеял всё это не супруг - у него попросту не хватило бы фантазии на подобную выходку. Первым делом выбросив три букета прямо из окна в кусты заднего двора, Туни устроила сквозняк, проветрила весь этаж и только после этого отправилась в ванную. Назло им всем (хотя никто ничего бы и не понял, но она-то знала!) именинница намазалась остатками тех самых, подаренных ей двадцать лет назад, духов и спустилась в гостиную. По тому, как заблестели глазки у Вернона, когда он потянул носом воздух, она поняла, что кое-каких свойств ароматическое масло всё еще не утратило.
   Во время праздничного обеда за столом царил один только мистер Дурсль-старший с уровнем остроумия образца 60-70-х и попыткой заигрывать в "своего парня" с Дадли, используя для этого тинейджерский сленг 40-х. Петунья делала вид, будто всё так и надо, но поперхнулась лимонадом, когда он, подмигнув, спросил внука, водит ли тот уже rumpy-pumpy с "девчулями". Вернон и Мардж громко захохотали, сочтя шутку папаши очень веселой, Дадли тоненько захихикал - он всегда так хихикал, когда сильно смущался, - а Кларис протянула супругу вазочку:
   - Попробуй этот паштет, Пипер. Он великолепен.
   Погода была отличной, и вскоре семейство перебралось на веранду, с которой очень некстати стало видно застрявшие в кустах букеты Марджори и Вернона. Воспользовавшись моментом, Туни сбегала на задний двор и уничтожила следы утреннего преступления, а когда вернулась, родственнички уже подсели на любимого конька и перемывали кости Гарри Поттеру. Дадли, к его чести, в этот раз совсем не выглядел довольным, слушая гадости про кузена. Кларис непроницаемо молчала, время от времени поднося зажатую в обеих руках чашку с чаем ко рту - так, будто или боялась пролить, или надеялась отгородиться: пальцы были негнущимися, прямыми и узловатыми в суставах. Лучи заходящего солнца, пронзая небольшой садик перед верандой, спотыкались о стволы молодых яблонь, и одна из ветвей отбрасывала тень на пожилую миссис Дурсль и стену дома за ее креслом. Издалека казалось, что позади Кларис грубо намалевана не то виселица, не то искаженный крест, не то огромная коса. Несмотря на июльский зной, Петунья даже поежилась.
   - Не понимаю, ради чего учить этих недоразвитых? - разглагольствовал мистер Дурсль, пожимая жирными плечами - еще более жирными, чем у Вернона, а ко всему прочему перетянутыми лямками брючных подтяжек. - На все эти забавы идут наши налоги: строительство и обслуживание интернатов, зарплаты специалистам, прокорм умственно отсталых, которые всё равно не усвоят никаких знаний. Они принесли бы куда больше пользы обществу, если бы вместо этого выучились только азам в начальной школе, а потом сразу отправлялись бы работать. Те же ассенизаторы, уборщики, грузчики или, в конце концов, санитары в клиниках нужны постоянно. Но они получают документы о среднем образовании, как нормальные люди. А после этого - дудки! - уже не хотят работать! Болтаются без дела. Вот откуда у нас такая преступность!
   Вернон покосился на жену. Он уже понял, что подаренная ей на день рождения новая стиральная машина не была оценена по достоинству, хотя Петунья вслух не сказала ничего. Но ведь ей же всегда нравились практичные подарки! Она не нуждалась ни в чем и купить для себя любую вещь могла в любое время, так с чего бы вдруг взяться недовольству? Что-то происходило, и это вносило раздрай в полную стабильности жизнь владельца фирмы по выпуску отличных английских дрелей. В свою очередь Туни даже не собиралась помогать ему подсказками и втайне наслаждалась своим мстительным бунтом. Прежде купить что-то для себя она могла лишь на его средства, с его ведома - и ровно до тех пор, пока находилась в согласии с "кланом". На подсознательном уровне Вернон это понимал, а потому забил тревогу, едва уклад был нарушен. Он перестал быть монополистом и законодателем в их семье, свидетельством чему стала их первая, пусть и пустячная, ссора из-за ее учебы: прежде Петунья воодушевленно разделяла все его взгляды - иногда ему не надо было даже высказываться вслух. Перечить друг другу им не доводилось.
   - Мы вспомнили о твоем племяннике, когда о нем спросил папа, - объяснила Мардж. - А что, он больше не сидит у вас на шее? Помню, в прошлом году его тоже не отпустили из спецшколы...
   - Да, - промямлила Петунья, выдумывая на ходу: - Директор написал, что Гарри с приятелями расколотили какую-то ценную школьную вещь. Поинтересовался, не желаем ли мы как его опекуны возместить ущерб. Само собой, платить из своего кармана за этого мальчишку...
   - Еще чего не хватало! - ввинтился мистер Дурсль-старший.
   - Я так и сказала. И Гарри с другими хулиганами оставили в школе на летние исправительные работы.
   - Так ему! - поросячьи глазки свекра победно засверкали. - Надо признать, что какая-никакая польза от этих заведений всё-таки есть.
   Петунья притворно вздохнула:
   - Может быть, за лето они накопят достаточное количество денег, чтобы оплатить свои выходки.
   - Возмутительно! - вырвалось у Мардж. - Малолетние рецидивисты!
   Дадли странно посмотрел на мать, покачал головой и ничего не сказал. Боже мой, да он уже совсем взрослый! Петунья поняла, что краснеет. В начале июня директор действительно прислал ей письмо, в котором говорилось, что Гарри проведет каникулы в школе под защитой этих, как их?.. люциферов... то есть, прометеев... а, нет, точно: авроров. Вдаваться в объяснения он не стал, да и в самом деле, кто она такая? Ничтожная магла. Вот еще - было бы перед кем расшаркиваться! Не стать ей трепетною ланью, господин директор, не в коня корм. Но ведь Дадли не может не понимать, что отвечать родне иначе нельзя: посторонние не должны знать о существовании магического мира. Петунья вздрогнула, поймав такой же взгляд со стороны безмолвной Кларис. Не будь свекровь настолько худой, Туни должна была бы признать, что Дадли удался в бабушку и что не настолько уж та дурна собой - по крайней мере, была в молодости.
   Когда с наступлением сумерек все засобирались в дом, Петунья задержалась на веранде и снова была неприятно поражена, когда заметила, что Кларис никуда не уходит и, кажется, хочет помочь ей в наведении порядка.
   - Давай прогуляемся, Петунья, - вдруг сказала она, поднимаясь из-за стола. - Покажешь мне свой цветник?
   Начинается. Теперь ее будет окучивать эта старая мымра...
   "Мымра" скинула с плеч свою необъятную шаль с широкой сеткой и обернула ею невестку. Темное платье на ней самой висело, как на огородном пугале. Когда они отошли подальше от дома и Туни уже приготовилась к ботанической инспекции или - на выбор - к пространной нотации, Кларис внезапно заговорила первой:
   - Ты могла бы предположить, кем я хотела стать после школы? - после отрицательного жеста Петуньи она усмехнулась с легким оттенком горечи. - Я хотела пойти в актрисы... Понимаю: сейчас, глядя на меня, в это трудно поверить, но когда-то я была... очень, знаешь ли, ничего... И фигура была, и лицо. И, между прочим, имелся талант. Может быть, у меня бы что-то и сложилось...
   - Вас не приняли? - из вежливости полюбопытствовала Туни.
   - До этого даже не дошло. Родственники наседали со всех сторон, так что через некоторое время у них получилось убедить меня в непристойности этой профессии... А потом в моей жизни появился Пипер. Он как-то скоротечно позвал меня под венец, все были только рады, я снова сдалась, и наш брак состоялся.
   - Вы не любили его?
   Кларис задумчиво подняла впалые глаза к небу:
   - Знаешь, я часто думаю об этом. И мне кажется, со временем я перестала по-настоящему любить кого бы то ни было. И что бы то ни было. Я перестала чувствовать вкус, перестала различать запахи, все цвета для меня как будто выгорели или закоптились. Я перестала слышать музыку - будто отрубило. Зато я умела притворяться так, что верила сама себе: я ведь была хорошей актрисой, когда репетировала свои "роли" перед зеркалом. А потом... Потом всегда приходит расплата за игру в жизнь. Ресурс вырабатывается, глаза открываются - и ты остаешься один на один с собой. Когда больше уже не можешь прятать от себя правду. Да, Петунья, однажды это случается. С тобой ведь... тоже случилось, верно?
   Туни еле сдержалась, чтобы не прикусить губу. Неужели она так легко прочитывается?
   - Не пойми меня неправильно, я не жалуюсь и не жду твоего сочувствия. Мне это уже не поможет. И я прекрасно понимаю, что сама выстроила свою жизнь такой, какой теперь живу. Никто в этом не виноват. Честно говоря, я вообще не строила ее, а просто плыла по течению. Время не прощает слабых, время не дает права всё переиграть набело. Это так. По закону нашего мира, если не ешь ты, то едят тебя. Однажды я это поняла... когда мне было столько, сколько тебе. Многие называют это кризисом среднего возраста...
   Петунья уже терялась от этой беседы, поначалу ожидая от свекрови чего угодно, только не подобных откровений.
   - "Si diable n'existait pas, il faudrait l'inventer"... - медленно проговорила она: когда-то, лет в семнадцать, Лили зачитывалась вольнодумными сочинениями француза Вольтера в подлиннике, и эта фраза была дерзким перевертышем его известного афоризма.
   - Прошу прощения?.. - замешкалась Кларис, внимательно вглядываясь в нее, как будто тоже открывала в невестке новые черты.
   - "Если бы дьявола не существовало, его следовало бы выдумать". Не обращайте внимания, это я так... Наверно, нам проще обвинять кого-то - других или себя - чем взять и что-нибудь поменять. Вот вы... Вы поняли, что плывете по течению - и что сделали, когда поняли?
   Пожилая леди снова улыбнулась иссохшими губами и развела руки-плети, показывая себя "во всей красе":
   - Как видишь, ничего. Продолжаю плыть, - в тоне ее добавилось сарказма. - Зато нет риска утонуть: что плывет по течению, то никогда не тонет. Никаких проблем, никакого риска. Живи да радуйся, кажись позитивной и улыбайся окружающим. Этому ведь учат ваши мудрые гуру, не так ли? Ты же читаешь всю эту чушь в глянцевых журналах для "настоящих женщин"?
   - Честно говоря, давно уже нет. Некогда.
   Кларис вдруг засмеялась - легко, непринужденно, звонким смехом юной девушки. Потом она похлопала невестку по руке:
   - Пойдем в дом. А то становится зябко, и ночью у меня будут ныть суставы.
   Семеня вслед за нею по садовой дорожке, Петунья вдруг с острым отчаянием подумала, что ни в коем случае не хочет стать похожей на Кларис Дурсль. И, когда на исходе уикенда родственники разъехались по домам, она сказала Вернону, что решила пожить отдельно от него. Это стоило сказать уже ради того, чтобы посмотреть, как всеми оттенками эмоций играет его физиономия. Потом он решил, что жена, как и любой прибор вроде его любимых электродрелей, иногда может выйти из строя, поэтому стоит поискать причину неполадки внутри системы, именуемой женским мозгом. Вернон сделал глупость: полез разбираться до того, как прибор был обесточен, в результате чего жестоко поплатился. Петунья подобрала заранее приготовленные чемоданы, и они с Дадли направились к вызванному ею такси. Растерянный Дурсль спохватился только тогда, когда шофер уже начал укладывать чемоданы в багажник. Вернон догнал их и сказал, что остаться в доме должна она, а уедет, раз уж ей так хочется, он. Петунья попыталась поспорить, потому что уже настроилась на переезд в небольшую квартирку, которую сняла для себя и сына совсем недалеко от места учебы, но Дадли, которому совсем не хотелось в разгар каникул расставаться с приятелями, легонько толкнул ее локтем в бок. Оплатив неустойку таксисту, Вернон молча собрал свои вещи, сел в свой автомобиль и укатил в неизвестном направлении.
   - Ну вы даете! - проронил Дадли, наблюдая в окно, как скрылась за поворотом отцовская машина.
* * *
   Джоффри шагнул в Выручай-комнату и буквально услышал звон осколков собственных надежд на то, что Нимфадору попустило. Ухватив Северуса за рукав сюртука, девушка безутешно рыдала, то и дело стукаясь лбом о его плечо, и бессвязно лопотала что-то о "дядюшке" и своей вине. Закрывшийся окклюментными створками Снейп, который не умел утешать в принципе - но Макмиллан знал, что внутри он рвет и мечет от бессилия, - монотонно повторял, что Тонкс ничего не смогла бы изменить, а если уж что-то втемяшилось в голову ныне покойного Грюма, то остановить его не смог бы даже Мерлин и вся магическая рать при дворе короля Артура.
   - Я... я... я... должна-а-а-а-а... бы-была-ах! Могла уд-уда-а-арить... мог...могла обез-дви-и-и...жить... Должна-а-а была, по... по...о-о-понимаешь?..
   - Не должна и не могла, Тонкс, - вмешался Джоффри, и двери за его спиной сомкнулись с тихим лязгом.
   Мрачное, бледное, угловатое, в пыльных разводах теней лицо Северуса повернулось к вошедшему. Снейп с трудом отцепил от себя Тонкс и усадил ее в кресло. Макмиллан только сейчас заметил, что Выручайка в точности сымитировала убранство пуффендуйской гостиной. Зельевар подошел вплотную к Джоффу и пробормотал вполголоса:
   - Пусть меня импы задерут, чем еще раз увидеть это, - он мотнул грязными патлами в сторону обессилевшей девчонки. - Побудь с ней, Друид, мне надо в лазарет.
   - Хей, а может, тебе туда пока не стоит? - тоже тихо спросил Макмиллан. - Там сейчас... - он даже не смог подобрать нужного определения, только закатил глаза и потряс головой. - Дед сказал, что тебе лучше не...
   При упоминании директора Снейп мгновенно вызверился. Он цветисто матернулся в адрес Дамблдора, пожелав тому долгого и продуктивного секса с легионом голодных огров, после чего даже Нимфадора на несколько секунд прервала всхлипы и притихла.
   - Может быть, это последний раз, когда он захочет со мной разговаривать... - завершил свою речь чертов слизеринский маньяк.
   У Джоффа так и зачесался кулак двинуть ему в морду, но усилием воли аврор сдержался. Парой-тройкой гекзаметрических строф, по смыслу сводившихся к требованию прекратить ересь, он успешно заменил то, что рвалось с языка. Впрочем, в больничном крыле сейчас такой аншлаг, что одним профессором больше, одним меньше - роли не играет, и никаких подозрений, с чего это вдруг слизеринский декан настолько озаботился судьбой мальчика-который-выжил, ни у кого не возникнет. В случае чего там есть Флитвик. Престарелый умник найдется, как отвести глаза слишком наблюдательным коллегам, если вдруг папаша с сыном потеряют над собой контроль.
   - Капни ей потом этого, чтобы уснула, - Снейп незаметно передал Макмиллану пузырек с умиротворяющим бальзамом. - Только пусть выплачется до конца...
   - Ты это меня учишь? - изумился тот, указывая себе в грудь большим пальцем. - Постой. Пойдешь - загляни по пути в зеркало. Ну и в умывальню, - аврор посмотрел на опухшее и мокрое лицо Нимфадоры: а этой, пожалуй, не поможет уже ни зеркало, ни примочки изо льда... Боевое крещение. Оно такое.
   Северусу было уже не до них, и, махнув рукой, зельевар оставил Джоффа и Тонкс тет-а-тет.
* * *
   Приведя себя в относительный порядок, Снейп спустился на этаж владений мадам Помфри. По пути ему то и дело встречались какие-то люди - может быть, даже знакомые, но он не пытался истязать свой мозг узнаванием, кто есть кто. А еще Северус не имел ни малейшего представления, под каким предлогом он сейчас выставит из палаты всех лишних, чтобы поговорить с Гэбриелом: его сознание было наглухо задраено от проникновения снаружи и изнутри, мысли замерли, как вмурованные в янтарь доисторические насекомые, а тело перемещалось по отработанной за последние четыре года траектории. Во всяком случае, четвертое лето подряд - это уже не просто традиция, это фактически условный рефлекс...
   Кто-то о чем-то спросил, кому-то он ответил, не задумываясь, и понесся дальше, скользя по коридору, как готовый к бою черный скорпион с занесенным над головой жалом.
   - Знал, что ты всё-таки придешь, - Дед поджидал его на повороте к больничному крылу, возле мраморной статуи Асклепия со змеей в чаше. - Он уже раз десять спросил меня о тебе. Иди. Я распустил всех, даже Поппи отослал в Мунго...
   Что-то промычав под нос, Северус слегка кивнул и тут же забыл о Дамблдоре и своем недавнем желании накормить его Непростительными досыта, до отвала.
   Только возле кровати Гэбриела он выключил свою защиту, и мир обрушился на него с удесятеренной яростью, в клочья раздирая все нервные окончания. Проклятую Лестрейнджем руку дергало, другая, меченая, ныла, голова и хребет вторили им, взрываясь нестерпимой болью. Мальчишка смотрел на него совершенно загнанными глазами, и это заставило Снейпа ускорить свое возвращение в мир живых.
   - Зачем ты это сделал? - хрипло и бессильно проронил Гэбриел; зельевар заключил их обоих в звуконепроницаемый и отводящий внимание кокон. - Зачем ты отдал дневник этому монстру?
   Колдомедики постарались восстановить мальчика, по крайней мере, излечив те его телесные травмы, которые можно было излечить быстро. Отмыли от крови, заговорили синяки и гематомы, свели ссадины, вправили вывихи. Несчастная же изувеченная нога снова была обмотана бинтами и зафиксирована в подвешенном виде: последствия таких ранений не исцеляются годами - если вообще исцеляются... Говорить о душевном состоянии не приходилось и подавно. Северусу страшно было даже представить, что творится сейчас в мыслях юного человечка, которому выпало несчастье родиться у такого паршивого папаши, как он. Всё так, всё так: не Снейп бросился в Лабиринт, это сделал Грюм, безумный и отважный Грюм. Грюма побаивались, над Грюмом тайком подхихикивали, но Грюм готов был лечь костьми - и лег! - за каждого вверенного ему ученика. Зато идиот-Снейп собственноручно скрепил кровью тот адский договор с директором, и списывать на отчаяние и безвыходную ситуацию было поздно: он не понимал, на что идет, когда ему было двадцать, но уже прекрасно осознавал последствия спустя четырнадцать лет - оно аукнулось, и ему припомнили должок. А теперь всё это нужно каким-то образом объяснить сыну. Не для того, чтобы тот понял и простил. Как такое можно простить? Но потому, что Гэбриел должен понимать причины происходящего - хотя бы в меру того, что ему позволительно знать. Он уже достаточно крепок в окклюменции, да и сама расстановка сил теперь такова, что если у противника появится шанс заполучить мальчишку для ментального считывания, то всё будет кончено уже на этом этапе, и никакой "ничьей" здесь не будет.
   Взмахом палочки Северус подозвал к себе стул и тяжело опустился на сидение. Опухшие от слез зеленые глаза впились в него взглядом. Но что это? Впились не со злостью, а с мольбой, как будто зельевар в состоянии что-то изменить. Точно так же сейчас в Выручай-комнате висела на больной руке Снейпа безутешная Нимфадора Тонкс. И точно так же, как девчонку, Снейпу нечем обнадежить и собственного сына. Глазами которого смотрела Лили, где бы она сейчас ни находилась - на небесах или в небытии. Это ей - в первую очередь ей, а не Гэбриелу - он обязан дать отчет.
   - В ближайшее время ты услышишь обо мне много всякого, - заговорил Северус, глядя на криво стоящую у стены ширму. - Всё, что ты услышишь, - всё, до единого слова - будет только дурного свойства. И ты должен по крайней мере смириться с этим, а в лучшем случае - поддерживать кривотолки. Подожди, не перебивай. Моя плохая репутация будет хоть какой-то гарантией того, что я смогу довести дело до конца. Я отдал дневник Тому Реддлу с единственной целью: Дамблдор счел меня лучшей кандидатурой для шпионажа в рядах сторонников Темного Лорда, и мне, чтобы реабилитироваться в глазах Неназываемого, нужно было оказать ему какую-то поистине великую услугу. Дневник не являлся филактерией, или крестражем. Но он тоже представляет собой своего рода слепок его личности, самое главное ее составляющее - память, которую утрачивает каждый прошедший через смерть. Чтобы не стать зомби-инферналом с полным набором ДНК оригинала, но опустошенным самосознанием, ему требовалось восстановить исчерпывающую информацию о себе, и я предоставил ему его мемуары.
   - Но ты тем самым... ты же воскресил его! - ужаснулся Гэбриел.
   - Воскресил его не я. И если бы это не сделал Крауч, младший Крауч, то это сделали бы Лестрейнджи или кто-то еще... И заняли ключевые позиции при невменяемом повелителе. Неизвестно, что было бы хуже: восставший лич с изувеченным смертью сознанием непредсказуем. Одним этим ходом мне удалось втереться к нему в доверие больше, чем когда бы то ни было прежде, до его смерти. Он так расщедрился, что даже отдал мне использованные записи обратно. Такие шутки в его духе: он уверен, что я не осилю парселтанг, а потому и столь роскошный подарок с плеча господина будет мной не востребован.
   - Значит, ты знал, что они сделали портал из Кубка? - прошептал парень.
   Снейп чуть не вздрогнул: он ждал этого вопроса. Тысячу раз осыпав себя проклятиями, он медленно, словно идя по раскачивающемуся канату, ответил:
   - Н-нет. Я... знал... что они... где-то... готовят ритуал... Ритуал воскрешения Темного Лорда... Но о тебе... речи не шло. И Грюма они там... тоже совсем не ждали...
   Упоминание Шизоглаза подействовало на Гарри, как зажженная спичка на сухой порох.
   - Его убили сразу. Сразу, только нас туда забросило! - мальчик снова был на грани рыданий, и Северус зажмурился, чтобы хоть несколько секунд не видеть этого. - Убил его Петтигрю, а та женщина, кузина Сириуса, хохотала и глумилась... Она... она кричала, что крыса прихлопнула Крысобоя... Значит, это точно сделал Петтигрю...
   Кажется, пора спросить, что было дальше. Зельевар ведь еще не слышал этого рассказа из первых уст - будет проще, если услышит и узнает подробности. Немного отвлекшись от смерти Шизоглаза, Гэбриел сбивчиво рассказал о том, свидетелем чего стал на кладбище.
   - У них были такие жуткие одежды и эти... колпаки. Высокие колпаки, как у куклуксклановцев...
   - Ку-клукс-клан тут ни при чем, большинство из них даже не знают о нем. Это карочас - позорные колпаки еретиков, в которых их сжигали на кострах в Средневековье. Пожиратели надели это из идеологических соображений: чтобы всегда помнить о том, что делали маглы с нашими предками. Еще на их наплечниках вышиты сами приговоренные, когда они корчатся в огне, окруженные пляшущими бесами. Тоже, как понимаешь, якобы для того, чтобы не забыть свои застарелые обиды на подлое племя...
   Гэбриел посмотрел на него так, будто прикидывал, как он выглядит в таком же карочасе, наплечнике и маске. Северус помял пальцами переносицу. Дьявол кроется в деталях. Самое абсурдное - в том, что он сейчас сидит здесь, перед своим сыном, и рассказывает всё это ему, будто так и надо...
   - Потом появился Тот-кого-нельзя-называть. Один из Пожирателей убил Крауча, который был с ним. Том Реддл называл этого Пожирателя Веселым Роджером.
   - Родерикус Лестрейндж. Самый опасный темный маг после Неназываемого. Учился на курс старше Реддла. Кстати, в Когтевране.
   - Как?!
   - Так. Не все Пожиратели, как видишь, были слизеринцами. Хотя справедливости ради надо сказать, что оба сына Лестрейнджа поступили в Слизерин. Они окончили школу еще до моего поступления в Хогвартс. А потом пошли по стопам своего почтенного родителя...
   - Они всё равно не сравнятся с Реддлом. Ни один из них. Я видел его и теперь понимаю, почему его все так боялись и боятся... У него нет ничего святого, вообще ничего. Он... он поднял из гроба останки собственного отца...
   "А я - собственной матери", - мелькнуло в голове, и Снейп теснее сжал челюсти. Гэбриел, наверное, запамятовал, что полвека назад Реддл сам же и загнал туда своего папашу ...
   - Потом Неназываемый подошел к этому Роджеру и сказал о какой-то страшной процедуре, которую Крауч учинил над собой... М-м-м... Obsession... obsession...
   - Obsession de falsa spiritus - одержимость чужой сущностью. Это когда дух одного колдуна переселяется в тело другого и захватывает над ним контроль. Если второй колдун слабее, он проигрывает поединок, и его сознание изгоняется из собственной плоти, а первый остается в его теле до самой смерти. Процесс одержимости первые дни сопровождается сильной тошнотой и рвотой, иногда удушьем с отеком Квинке, потому что организм пытается отторгнуть чужеродное присутствие... Грюм видел его в тот самый день, когда это произошло, и я удивляюсь, как он со своим опытом и параноидальной подозрительностью не вычислил это по характерным симптомам. Бэгмен тоже присутствовал там, но с него спроса мало. Сын Барти Крауча избежал Азкабана, потому что отец тайно вытащил его из... скажем так: из тюрьмы... Он оставался под домашним арестом, под присмотром их домовика. Но в тот день Барти-младшему каким-то образом удалось перехватить контроль над эльфийкой и заставить ее срочно вызвать отца домой. Тогда-то он и напал на ни о чем таком не подозревавшего Бартемиуса, а потом вернулся в Министерство уже в его теле. С тех пор все общались с Краучем-младшим, считая его старшим. А он тем временем подбирался к Дамблдору, чтобы заполучить палочку Темного Лорда и сделать подношение Повелителю. Его ошибкой было то, что он связался со мной и не связался при этом с Хвостом и Роджером. В итоге Лестрейндж по незнанию принял его за старшего Крауча и, не разбираясь, убил... судя по твоему рассказу, в момент появления вместе с Реддлом на кладбище.
   - А где же тогда сейчас мистер Крауч?.. Я говорю о настоящем... то есть, об отце...
   Снейп пожал плечами. Спроси что полегче, парень. Такие вещи каждый из нас проверяет эмпирически, но только один - первый и последний - раз. И больше уже ни с кем не может поделиться своим знанием...
   - И еще! - озарившись воспоминанием, Гэбриел даже слегка подскочил на подушке. - Неназываемый спросил Беллатрикс Блэк, где отец Драко! Мистер Малфой - тоже Пожиратель!
   Он подергал за рукав нахмурившегося отца. Северус вздохнул. Спрашивать о том, в кого у парня такая цепкая память, не приходилось. Это, может быть, Драко или его дружки-дуболомы, вися вот так же на кресте, с перепугу пропустили бы мимо ушей всё на свете. Но только не этот оголтелый когтевранец...
   - Ты своими глазами видел Люциуса?
   - Н-нет... Но...
   - Ты слышал его голос?
   - Но они же говорили о нем! О том, что он не смог прибыть лишь потому, что за Малфой-мэнором следят мракоборцы! Иначе он тоже был бы в их рядах.
   - Но его там не было, не так ли?
   - Да. Не было, - мальчишка угас, отстранился и медленно улегся обратно на подушку. - И всё же...
   - И всё же тебе стоит привыкать оперировать фактами. Не просто очевидными вещами, а фактами, сердцевиной истины. Все они прекрасно знали, что ты слышишь их разговор, правильно? Почему бы им не играть на публику в твоем лице?
   - Может быть, потому, что они не собирались меня отпускать? - побив все рекорды Принцевского сарказма, переспросил Гэбриел. Вот маленький гаденыш! Как бы это ни было неуместно в создавшихся обстоятельствах, Северусу захотелось засмеяться, и сдержался он с трудом.
   - Откуда ты знаешь, что они собирались сделать, а что нет? Ты висел там на этой хреновине и смотрел спектакль, который тебе показывали. Может, за это время тебе три раза подправили память или начисто исказили ту картину, которую ты видел на самом деле?
   - Мне нельзя подправить память, ты же сам знаешь это. Ты сам проверял мою устойчивость к Обливиэйт!
   - Помимо Обливиэйт есть еще масса способов изуродовать человеческое сознание. Маг, устойчивый к Забвению, беспомощен, например, перед чарами той же Дислексии, и это только пример навскидку. Черт тебя дери, Гэбриел, ты можешь понять, что там собрались сильнейшие темные маги этой страны и ждать от них соблюдения моральных принципов или нравственной щепетильности так же глупо, как от потомственных нищих - умения пользоваться столовыми приборами?
   - Ну, ты же можешь извлекать правильную информацию. Так извлеки, восстанови и посмотри сам! - возразил парень, упорно держась за свои показания. - Или, по крайней мере, даже если ее не восстановить, ты всё равно ведь сможешь увидеть, вскрывали мои воспоминания или нет? По крайней мере, директор во мне не усомнился!
   - Ты рассказывал ему то же самое?
   - Нет, не всё. Здесь была толпа, они все галдели, это сбивало. Про мистера Малфоя я как раз и забыл.
   - И хорошо. Не компрометируй пока отца своего сокурсника. Поверь мне, так будет лучше для всех нас, - дождавшись, когда колебавшийся в сомнениях сын кивнет, Снейп продолжал: - Как выглядел Реддл, Гэбриел?
   Мальчишка помрачнел. Говорить об этом монстре ему было крайне противно. Он уже почти не испытывал ужаса, это было именно отвращение на грани... на грани с восхищением. В свои почти пятнадцать он уже научился, наблюдая, определять мощь других волшебников, но не собирался падать ниц при виде сильнейшего. Скорее кинулся бы фиксировать на бумаге его параметры и проводить вычисления, петляя между Авадами. Когтевран, Северус, это Когтевран, а ты чего хотел? Снейп вообще-то хотел бы скрыть даже от себя, что в некотором роде чувствует извращенную гордость за пацана, но слова из песни не выкинешь: он ее чувствовал.
   - Он очень походил на себя из дневника, только старше, злобнее и худее. От него исходила необычайно сильная магия, она окружала его аурой, я никогда не встречал таких могущественных волшебников... А еще за его спиной, если ты смотришь не прямо, а видишь только боковым зрением, всё время двигалась какая-то ужасная тень. Я даже не знаю, что это такое...
   - Какой она была?
   - Будто бы смеркут, но с выдвижными длинными щупальцами... я не знаю, насколько длинными. Очень длинными. Они всё время шарили вокруг, предупреждая его о малейшей опасности. Без одобрения этой твари он не ступал и шагу, поэтому ничто не могло бы нанести ему вреда...
   - Понятно. Это Luminous Darkness. Придуманное им самим и очень им любимое заклинание.
   - Некромантское?
   - Да, безусловно. Рядовому волшебнику будет не под силу всё время поддерживать Светящуюся Тьму в активном состоянии. Она часть самого Реддла, его астральная проекция. Эта дрянь - разведчик. Она на расстоянии может распознавать яды, вкус еще не испробованной пищи, температуру отдаленных предметов, может видеть невидимое, ловушки... Идеальная защита. Кроме того, Темный Лорд - бесконечно сильный легилимент, против него не выстоит никто.
   - Даже ты?
   - Боюсь, что в определенных обстоятельствах - и я тоже...
   Глаза Гэбриела наполнились ужасом:
   - Но ведь тогда... он однажды проникнет в твою голову, узнает, что ты шпион, и убьет тебя!
   - Если у него будут веские причины лезть туда и копаться. И я тебе доложу, что никакой легилимент не станет связываться с сильным окклюментом просто так. Как ты уже знаешь, это обоюдно малоприятный процесс даже на минималках, а на высшем уровне может прилететь такой отдачей, что повредить мозг в этом случае - пара пустяков. Именно поэтому мне и надо сделать так, чтобы у Лорда не появилось веских причин проверять меня. И чтобы он довольствовался только тем, что я ему подсуну на поверхностном уровне считывания. Но речь сейчас не обо мне. Как тебе удалось вырваться?
   - Когда я там висел... я думал, как сбежать, и догадался, что если выход там же, где вход, то обратным порталом может стать всё тот же Кубок. Я помню, однажды вы с крестным говорили о порталах и аппарации - чтобы не расщепило, надо точно знать маршрут, откуда и куда перемещаться. А я не знал и не знаю, что это было за место...
   - Литтл-Хэнглтон, - тихо сказал Снейп. - Место, откуда всё началось...
   - Это всё из-за меня, да? Тебе и другим приходится жертвовать всем из-за меня?
   Только не это. Северус рассчитывал услышать поток обвинений в свой адрес, готовился к недоверию и отпору. Но того, что мальчик обернет всё это против себя, он не ожидал.
   - Твоя роль здесь второстепенна, - балансируя при помощи окклюменции на границе отчаяния и бесстрастия, ровным голосом ответил зельевар, снова уставившись на кривую ширму у стены: так ему было легче восстанавливать свои щиты, не впадая в паническую агонию - он чуял, что такой итог сегодняшнего вечера уже не за горами, песочные часы его сил роняли последние песчинки, а смотреть в глаза сына и врать ему при каждом слове было невыносимо. - Они держат тебя за разменную монету в своих подковерных играх. Когда ты был маленьким, у них были все шансы отнять тебя и обратить на свою сторону, чтобы потом поставить во главе Визенгамота и твоими руками вершить свою политику. Сейчас, по мнению Лорда, моя задача - идеологически обработать тебя и перетянуть на его сторону. Нет, успокойся, он не знает, кем мы с тобой приходимся друг другу. Никто из них не знает и упаси Мерлин, чтобы узнали.
   - Кроме Петтигрю. Он-то знает.
   - Да. Но Крысе невыгодно открывать это другим, у него слишком много конкурентов. Он пытается вести свою игру, чертов идиот.
   - Наверное, Том Реддл заподозрил это - он пытал Петтигрю и подверг легилименции.
   - И?..
   - По-моему, Питеру удалось провести Того-кого-нельзя-называть.
   Снейп дернул бровями и с трудом сдержал непрошеную улыбку:
   - Вот как? Силен Хвост. Но как по мне, так Темный Лорд просто не рассматривает его в качестве серьезного врага. А зря. Врагов не следует недооценивать, даже если за спиной тебя страхует Luminous Darkness. Думаю, при случае я намекну ему, на что способен мой старый гриффиндорский дружочек.
   - Почему Питер помнит то, что забыли все? Он что, такой же, как я - с резистентностью к магии Забвения?
   - Нет, он помнит это по другой причине: в то время, когда произошел переворот, Хвост был в своей анимагической форме, а сознание зверей неподвластно таким заклинаниям.
   - Значит, это мог бы помнить и Люпин?
   - Да, если бы это был день полнолуния, а он бы уже перекинулся, - заметив, что Гэбриел достаточно отвлекся от самобичевательных мыслей, Северус вернул его в русло основного разговора: - Но дорасскажи мне, как ты нашел выход?
   - Мне помогла случайность. Сначала Реддл хотел посмотреть, чему я научился у тебя. Он так и сказал, а потом все начали гонять меня по кладбищу, и он только наблюдал. Но когда он вмешался, случилось странное: пыточное заклятие не сработало. Как если бы у него в руках была моя палочка, направленная против меня...
   - Хм... - Снейп покачал головой. - Это вряд ли так. Если бы у него в руках была твоя палочка, с Лордом произошло бы то же самое, что с Квирреллом - его Круцио срикошетил бы в него самого.
   - Тогда я не знаю, как это объяснить.
   - Что интересно, я тоже. Это какая-то загадка, но в чем там дело, надо узнать обязательно. Разгадка может стать нашим козырем. Я поговорю с Альбусом, ведь раньше эта палочка принадлежала ему. Думаю, он и этим летом оставит тебя в школе, - (Да куда он денется, старый хрыч, после всего, что тут наворотил?). - На каникулах я плотно займусь дневником Реддла. Хоть он и отдал мне его в качестве сувенира, сдается мне, при правильном подходе там можно будет найти полезные нам вещи. А ты, Гэбриел, - зельевар нерешительно протянул руку и коснулся щеки сына тыльной стороной ладони, - ты пообещаешь мне... нет, ты, черт возьми, поклянешься, что больше не станешь лезь на рожон! Никаких больше выходок, похожих на нынешнюю, с этим бл... с этим Треклятым Турниром. Пожалуйста.
   Парень потянулся к нему, насколько позволяла жестко зафиксированная нога. Северус опустился на колени возле кровати и обнял его, прижимая разлохмаченной головой к своей груди и мысленно благодаря Друида за своевременное напоминание: сам он, наверное, и не вспомнил о том, что надо бы почиститься перед приходом сюда. Трупы в мортуриуме пепельников разной степени свежести, а Снейп с аврорами был в числе небольшого сопровождения, кто доставлял туда тело Аластора Грюма и вместе с Прозерпиной устанавливал точную причину смерти. Вонь мертвечины как напоминание о недавно случившемся для психики мальчишки была бы только лишней травмой.
   - Если бы я знал, чем это кончится, пап... - еле слышно пробормотал Гэбриел ему в сюртук.
   Напряженный, явно сдерживающий новый приступ рыданий, он охватил отца поперек ребер и сомкнул кисти у него за спиной, на горящем от электрических разрядов боли позвоночнике. Северус с удивлением обнаружил, что именно в том месте ему стало значительно легче, как случалось в прежние времена, когда его раны лечила Лили.
   - Как же я хочу сейчас всё вернуть обратно, пап... Если бы меня не было в участниках, все остались бы живы, ведь Пожирателям нужен был именно я...
   - Так ты обещаешь?
   Не поднимая головы, Гэбриел часто закивал и крепче обвил его руками. Боль в хребте отступила еще, словно шарахнувшись от прикосновений. Мальчик когда-нибудь станет очень, очень сильным целителем. Станет! Пусть весь мир перевернется вверх тормашками, но Гэбриел переживет всё это, и у него, у всех его ровесников и тех, кто младше, появится будущее - не то, что у пропащего поколения 60-70-х...
* * *
   В учительской собралась толпа. Мало того, что там в унисон всегда щелкали многочисленные часы, так теперь им вторили перепуганные гомонящие преподаватели. На вошедшего Северуса, как он того и хотел, не обратили внимания, и он остался стоять у двери, подпирая плечом косяк и слушая речь Дамблдора. Судя по всему, тема возрождения Реддла была уже основательно пережевана и проглочена, поэтому директор сейчас отвечал на организационные и прочие вопросы коллег. Как Снейп и предполагал, Дед решил завтра же распустить всех студентов по домам ("И снова без экзаменов!" - мелькнувшая мысль была озвучена въедливым голоском невыносимой всезнайки, подружки Гэбриела). Да, такими темпами школа Хогвартс скоро побьет все рекорды по чрезвычайным ситуациям и уровню отупения учащихся...
   - А что с гостями? - уточнил Флитвик, копаясь в журнале когтевранцев-семикурсников. - Наше присутствие еще понадобится?
   - Нет, Филиус, ты можешь ехать. Если будет необходимость, я тебя вызову, но, скорее всего, это не понадобится.
   Прекратив перешептываться с Хуч, Стебль вскочила с места:
   - Признаться, Альбус, я ничего не поняла с этими так называемыми "гостями". Этого Крама ждет какое-то разбирательство? Родители девочки были очень разгневаны, я сама слышала, как они кричали на его отца и грозились судом...
   - Это уже вне моей компетенции, Помона, - даже не моргнув, отозвался Дамблдор, а потом спокойно прихлебнул из своей чашки, в которую молча сидевшая рядом Минерва то и дело подливала чая с мелиссой. - У них есть свои директора, им и утрясать этот вопрос...
   - А вот я не поняла, что произошло с Виктором и Флер, - вмешалась и Хуч. - Из-за чего они вдруг сцепились? Поттер говорил о кольце орисницы, которое Крам не выкинул в реку в конце первого испытания, и кентавр тоже сказал, что Виктор не справился со своей Тенью. Как это вообще связано - первое испытание аж когда было! Он что, всё это время прятал где-то это кольцо? И как он мог его прятать, если оно - просто игра его воображения?
   Директор сокрушенно покивал, поправляя очки-половинки на кончике носа:
   - В том-то всё и дело, что это для нас того кольца и той истории не существовало. Для Виктора и его теневого двойника оно было реальным. В своем воображении он выкинул в Рейн что-то другое, а настоящее кольцо утаил. И оно начало влиять на него. Не орисница, Тень. Это была лазейка, с помощью которой темный двойник нашел выход из подсознания, вскрыл сознание юноши, как амбарный замок, и медленно, но верно завладел его личностью. Многие поговаривали, что Крам ходил как будто сам не свой, но многие же и решили, что это из-за какой-то неудачи на сердечном фронте. Он слишком скрытен, и даже Игорь до последнего не сумел его раскусить...
   - Ага, ты уже здесь, - шепнула возле Снейпа открывшаяся и вновь закрывшаяся дверь голосом Макмиллана.
   - Научись уже ходить сквозь стены, - насмешливо парировал зельевар, косясь на Джоффри, снявшего заклинание инвиза. - Не то палишься.
   - Если после смерти стану призраком - научусь, - сказал аврор, а затем спешно поплевал через левое плечо.
   - Альбус, ты ведь ездил с нашими ребятами на прошлый Турнир в Дурмстранг, - вдруг вспомнил Флитвик, откладывая в сторону залистанный до дыр журнал. - В сорок четвертом - сорок пятом. Не напомнишь, там было что-то похожее?
   - Суть этих состязаний всегда примерно одна и та же, - развел руками Дамблдор. - Вытряхнуть из участника всё, на что он способен, искусственно создав при этом опасную ситуацию. Задания логически продолжают одно другое и усложняются к финалу до предела. Финал всегда завязан на психологию чемпионов Турнира. Стресс заставляет волшебника мобилизовать все силы и продемонстрировать свой диапазон, магия только подстраивается под всю троицу и равняется на сильнейшего...
   Снейп прищурился. Интересно, скажет Дед или не скажет самое главное?
   - Тогда и погибла участница из Дурмстранга?
   - Да. В последней части ее темный двойник притянул дракона, и она не смогла с ним справиться. Ни с двойником, ни с драконом. Это происходило в пещерах. Аналог Лабиринта, где царю Миносу приходилось надевать на себя маску Тельца и притворяться Минотавром - становиться Минотавром, хотел я сказать... Здесь же студентка вытянула из себя целого дракона, вот какая у нее была силища. В замкнутом пространстве у нее почти не было шансов против себя самой, и в тот раз победил участник из Шармбатона... Что ж, все мы устали, дамы и господа. Я предлагаю попрощаться до завтра.
   Не сказал.
   Все снова загалдели, стали подниматься со своих мест, беспокойно переглядываясь, раскланиваться друг перед другом. Северус и Джофф посторонились, выпуская коллег в коридор - их двоих никто, кроме Дамблдора, так и не заметил. Когда все разошлись, аврор и зельевар приблизились к директорскому столу и уселись по обе стороны от смежного столика.
   - А Филиус помнит, что Том Реддл в те годы тоже пытался принять участие в Турнире и ездил с тобой в Дурмстранг в числе других претендентов? - спросил Снейп, бесцельно возя пальцем по столешнице шуршащую конфетную обертку и глядя при этом не на директора, а на Друида.
   В глазах бывшего однокурсника, сейчас, без линзы, непривычно одинаковых - ясно-серых - отобразилась крайняя озадаченность. Он даже беззвучно спросил одними губами: "Что?". Дед невозмутимо прихлебнул из чашки остатки того, что, уходя, налила ему Минерва.
   - Не знаю, возможно, помнит... А ты это вычитал в его мемуарах?
   - Да. И, узнав, в чем заключалась задача последнего этапа, Реддл испытал большое облегчение оттого, что магия Кубка избрала не его. Он здраво оценивал свои силы. Поэтому совершенно справедливо рассудил, что не справился бы со своей Тенью, и при его колоссальном уровне владения магией - причем колоссальном уже по тем временам - дело не ограничилось бы примитивным драконом. В Британию его привезли бы в лучшем случае в виде пригоршни пепла.
   "Прокляни меня альраун, это что, правда?!" - Макмиллан был настолько ошеломлен этим поворотом, что не удержался и влез в ментальный диалог, так что Снейпу пришлось отделаться от него коротким, тоже мысленным: "Да". Дамблдор задумчиво помолчал, поглаживая бороду, и только после долгой паузы неторопливо заговорил:
   - Думаю, Тома больше интересовал не Турнир, а Дурмстранг. Правда, эта поездка ничего нового ему не дала: местонахождение их школы засекречено так, что мы все прибыли непосредственно в их замок, на полигон внутреннего двора, и все восемь месяцев никто из нас не покидал территорию.
   Тебя тоже больше интересовал не турнир, а что-то, связанное с Геллертом-Смутьяном. Что-то, что помогло тебе восьмого мая того года победить в твоем собственном Турнире... Поэтому ты безоговорочно согласился на просьбу приболевшего трехсотлетнего Диппета подменить его и выступить "исполняющим обязанности" в поездке на Турнир. Мысли были прочно запакованы в защищенные ячейки и снабжены зеркальными экранами - одной из разновидностей окклюментных приемов. Северус не слишком беспокоился об их приватности: Джофф щепетилен и без спроса не полезет, а Дед, если сунется, то не пройдет незамеченным.
   - Так что же, Лестрейнджи действительно собрались сегодня полным составом? - сменил тему Дамблдор.
   Снейп сардонически ухмыльнулся. Лестрейнджи, значит, тебя интересуют больше, чем подставившийся Шизоглаз... Подумаешь, пожертвовал ладьей... У тебя еще много нас расставлено по клеткам.
   - Как ты понимаешь, у меня еще не было оказии проверить это лично. Думаю, да.
   - А Малфой?..
   - Согласился. В последний момент. Наверное, Нарцисса...
   - Ясно. И всё-таки, что ни говори, любой из Лестрейнджей для тебя теперь опаснее дюжины Петтигрю...
   Мне ты можешь не объяснять. Регулус любит красочные подробности, когда в часы просветлений рассказывает о бывших компаньонах. Больше всего воображение Сириусова братца в свое время затронул Рабастан - когда бахвалился своими похождениями. Надо заметить, Снейпу и самому стало не по себе от одной истории, если, конечно, принять на веру ее реальность.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Рабастан Лестрейндж в ранней молодости любил погулять по бабам. Не гнушался он портить и девок-магл. Вот об одной из таких и шла речь в его байке. Она была красива, безмерно красива: в противном случае, Рабастан и не взглянул бы в сторону лишенной магии. Но та девица побила все рекорды, она была, по его словам, просто совершенством. Двадцатилетняя юница без единого изъяна в лице и теле, никто из смертных, ни один гениальный художник, никогда не создавал на своем полотне подобный идеал. Но... она была не просто бессильна перед уродующим временем, она была ограниченна по времени цветения по сравнению с волшебницами, которых магия поддерживала чуть дольше. И, глядя на нее, Рабастан изо дня в день всё больше убеждался, что пройдет всего несколько лет - и эти литые груди потеряют свою зазывную упругость, зрелость наложит свое клеймо на уголки прелестного рта с полурастворенными, словно лепестки бутона розы, полными губами, готовыми к улыбкам и лобзанию. Синие глаза утратят свой огонь, а за все счастливые моменты, которые она отмечала смехом, придется расплачиваться сеткой морщин и обвисшими веками. Высокий мраморный лоб тоже покроется вначале едва заметными морщинками, которые с каждым годом будут становиться глубже и глубже, а затем и вовсе сделается невольным предателем ее настоящего возраста. Стройный стан осядет - оплывет или одрябнет, хребет уже не будет держать гордую стать, походка потеряет жажду полета...
   Да, всякий раз, вглядываясь в свою подружку, Лестрейндж начинал видеть старуху, которая когда-нибудь сменит ее безвозвратно, лишив этот мир незаменимой красоты. И однажды он заговорил об этом, а она опечалилась - но лишь на несколько минут: когда тебе двадцать, ты не хочешь знать правил этой войны со смертью, из которой еще никто не выходил победителем, кроме смерти и ее верной подруги-дряхлости. "Ну и что, - сказала красотка, недолго поплакав, - у меня же еще есть впереди сколько-то лет, а это уже что-то". Рабастан тоже был молод, но он был колдуном и знал цену времени, знал его коварные законы и ловушки. "Это преступление - дать старости шанс. Это преступление перед миром", - твердил он свое. "А разве есть какой-то выход?" И тогда он признался, кем является на самом деле. Девчонка сначала испугалась, а потом шестеренки в ее голове защелкали в нужном направлении: она решила, что его сверхспособности можно как-то использовать себе на пользу. Может быть, коли уж он маг, то ей это сулит обретение эликсира вечной юности или даже бессмертия. "А ты хотела бы того и другого?" - спросил Лестрейндж. "Конечно!" - радостно откликнулась юная дура и тем самым подписала себе приговор.
   Наложив на нее Империо (подопытная должна соглашаться на всё с охотой и радостным выражением лица, а не гримасой ужаса), он перенес ее в свое имение, в подвал их фамильного особняка, где у него была алхимическая лаборатория.
   На Мадагаскаре произрастает одна из разновидностей каучуконосного эуонимуса, или магического бересклета. Путем перегонки его сока колдуны-алхимики получают отвердевающее, абсолютно прозрачное и бесконечно прочное вещество, схожее по свойствам с магловской эпоксидной смолой. Сок калимантанского бересклета отличается высокой стоимостью, и приобрести его в больших объемах можно лишь на черном рынке - но разве может такая ерунда удержать кого-нибудь из Лестрейнджей в их стремлении к высшей цели?
   Словом, находящаяся в полицейском розыске и объявленная пропавшей без вести красавица больше никогда не вернулась домой. Она сама с готовностью обнажилась, спустилась в огромную пирамидальную форму и с бездумным счастьем наблюдала, как при каждом этапе заливки - заполнять смолой весь объем сразу было нельзя, иначе форму могло разорвать от температурных перепадов - намертво фиксируются в стеклянном плену ее щиколотки, колени, бедра, таз, грудь, плечи, шея по самый подбородок... Не очнулась она и после того, как вещество сомкнулось над ее макушкой, запечатлевая в вечности четырехгранной пирамиды ее беспечную улыбку - гимн вечной весны. Всё-всё, как хотел Рабастан. Жизнь, безусловно, покинула девушку спустя несколько минут жуткого удушья, только смола, моментально сковавшая мышцы ее тела, не позволила агонии отобразиться на безупречном лике. Магия состава, проникнув во все ткани организма, забальзамировала труп и не оставила распаду никаких шансов. В минуты сентиментальных раздумий Лестрейндж спускался в домашний музей и подолгу медитировал у страшного и величественного алтаря, а счастливые, навеки замершие глаза его глупой подружки всегда приветливо взирали на него из глубин кристальной тюрьмы. Миг - и она заговорит...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Но, поскольку после ареста Лестрейнджей никаких сенсаций о жутких находках не прозвучало, то вполне возможно, что больной ублюдок просто давал волю своим маниакальным фантазиям, когда у него по пьяни развязывался язык в кругу собутыльников. "Я блевал тогда недели две, - однажды признался Регуль. - Она мне снилась в кошмарах. Время от времени на ее месте в этой прозрачной пирамиде оказывался я и захлебывался смолой, а сам не мог пошевелиться или хотя бы убрать глупую улыбку со своего лица. Смола медленно затекала мне в носовые ходы, забивала носоглотку, и я вскакивал среди ночи, давился, задыхался, потом меня рвало"...
   Ложь это или правда - уже ничего не меняет. Дед прав: любой из этой семейки смертельно опасен в качестве врага.
* * *
   - Ты почему не сказал мне о Реддле и прошлом Турнире? - накинулся Джоффри на зельевара, как только они покинули учительскую.
   Скрытный слизеринец, как всегда, в своем амплуа: почему бы не замолчать такие важные детали? Но Снейп раздраженно огрызнулся:
   - Когда бы я успел это сделать? Игорь перенес меня туда только позавчера, чтобы я смог открыть новую главу. В силу того, что Дурмстранг засекречен, как чертов военный объект, попасть туда я мог только в сопровождении его директора.
   - И что там было? Не в Дурмстранге, а в записях.
   Северус окинул взглядом коридор, по которому они неслись, как две заполошные шаровые молнии, и мотнул грязнопатлатой башкой в сторону лестниц. Мол, спускаемся ко мне, не здесь. Макмиллан смирился, хотя последнее время у него так и чесалась рука приложить бывшего однокурсника каким-нибудь неопасным, но приводящим в чувство проклятием. Ну что за упрямая бестолочь!
   В его подземном кабинете, за иллюминатором которого тускло зеленели пучины озера и проплывали призрачные тени его обитателей, Северус молча вытащил в Думосбор виток нужного воспоминания. В начале этого года ради удобства они со Снейпом вытребовали у директора разрешение переместить Омут Памяти в апартаменты слизеринского декана. Дамблдор поморщился, покряхтел, но позволил, и теперь Чаша всегда была у них под рукой.
   Джофф погрузился в прошлое Неназываемого. Слишком легко одетый для суровой северной страны, семнадцатилетний полукровка в числе других продрогших студентов Хогвартса следует за директорским замом. Дамблдор шагает ровной, уверенной поступью. Он так удивительно молод по сравнению с нынешним собой, что даже уже один раз видевший его в мемуарах Реддла Макмиллан не без труда принуждает себя мысленно называть этого высоченного рыжеволосого мага в золотисто-багровых одеждах Альбусом Дамблдором. Ему здесь... сколько? Лет пятьдесят? Чуть больше? Прозвища "Старик" и "Дед", равно как и свою нынешнюю должность он заработает еще нескоро...
   Дурмстранг красив и величествен. По-своему красив, нисколько не похож на Хогвартс. В архитектуре его неуловимо присутствует византийский стиль, вдали высятся горы, но, конечно, это может быть только миражом, чтобы еще больше заморочить голову гостям. Школа с таким же успехом может находиться и в степях Восточной Европы, и на острове Пасхи, и в пустыне Гоби, а остальное - дело техники.
   Том бросает свое имя в Кубок в Колонном зале для торжеств. Том даже не сомневается, что жребий выпадет в его пользу: он знает себе цену и уверен, что магия, в отличие от людей, всегда следует верным путем. И он едва сдерживает ярость, когда Кубок вместо него избирает другого - сокурсника-слизеринца Иеронимуса Шафига. Директором Дурмстранга в те годы был Феодор Вальковский, плотный коренастый дядюшка со свисающими, как у моржа, усами - борода короче них, лопатой. Шапка-колпак набекрень, парчовый, до колена, кафтан огненно-алого цвета, начищенные сапоги с задранными носами и голенищами гармошкой. С виду легкомысленно-веселый и безобидный - до тех пор, пока не поглядишь в черные, словно нефтяные топи, глаза под густыми бровями. Он никогда не вертит головой: следит только зрачками, которые могут поворачиваться под самыми немыслимыми углами и замечать чуть ли не то, что творится у него за спиной. Голову держит только прямо, лицом вперед. Звучит имя Полинарии Яновской, и дурмстранжский директор довольно ухмыляется: по душе ему то, что чемпионкой от их школы будет она - крупная и мощная, без страха и упрека. От Шармбатона тоже идет студентка, итальянка Летиция Инганнаморте. Это дает повод для шуток в адрес Иеронима - дескать, велика ли доблесть победить каких-то баб?
   Затем перерыв в воспоминаниях, короткий бросок - и вот, стоя среди каких-то развалин и не смея дышать, Том Реддл прислушивается к доносимым ветром голосам: один принадлежит Дамблдору, второй же... Он осторожно выглядывает, прячась за капителью поваленной и треснувшей колонны... Собеседник Дамблдора часто мелькает на колдографиях в мировой магической прессе. Блондин с худощавым и хмурым лицом, безусый и безбородый. Семикурсник узнает его: это Голландец.
   - Заклинаю тебя, - просит заместитель директора, и голос его так не вяжется с обычным самоуверенным обликом профессора Трансфигурации, - просто скажи это. Скажи, Геллерт! Если вина моя, я согласен понести наказание. Ты же знаешь - нет страшнее пытки незнанием!
   Тон Гринделльвальда холоден:
   - С чего вдруг ты решил, что я это знаю? Мы были там вчетвером, и мы не стояли на месте. В конце концов, эта дура сама могла взорваться от своей злости, как бывало не раз и прежде. Например, когда она отправила на тот свет вашу с нею мать. Могла также получить рикошет от собственного удара - чего ожидать от умственно отсталой иждивенки?
   - Не называй ее так! Не смей!
   - "О мертвых - либо правду, либо ничего". Где я сказал неправду, Альбус?
   Дамблдор отходит в сторону, трет пальцами лоб, сутулится. Потом, поворачиваясь, спокойно говорит:
   - Я все равно найду эти твои записи, Геллерт.
   - Ищи, - усмехается Голландец. - Ты, как всегда, двурушничаешь, Дамблдор. Не знаю, как другие, а я вижу тебя словно открытый фолиант, и меня тебе не перехитрить. Не совесть тебя гложет. Если я скажу, что в ее смерти повинен я, для тебя это будет повод вернуть обвинения своему брату-козлу, швырнуть ему в морду то, чем он мучил тебя последние почти сорок лет. Может быть, даже сломать ему челюсть в отместку за свой нос. Если же я скажу, что это точно ты убил ее, тебе будет несложно оставить всё как есть, замолчать это и больше никогда не касаться скользкой темы. Ведь, право же, Альбус, так удобнее! Но я ничего не скажу тебе.
   На протяжении всей его речи Дамблдор лишь стоит, медленно сжимая и разжимая кулаки, и молчит. А собеседник продолжает:
   - Да, кстати: о чем говорят вслух двое, о том наслышан весь мир, Альбус. Нас сейчас кто-то подслушивает.
   И Том сломя голову мчит прочь, чтобы успеть слить и спрятать свое непонятное воспоминание, заместив его чем-то другим, достаточно правдоподобным, чтобы замдиректора прошел мимо, не обратив на него никакого внимания. И только потом, когда появится удобное время, поразмыслить о том, что он только что увидел и услышал...
   ...Джоффри вышел из Омута по окончании отрывка воспоминаний Реддла. Впечатленный увиденным на Турнире, Том вернулся в Шотландию. Это был последний год его учебы. После выпускного он по заведенной привычке направился в поместье Принцев с некой определенной целью...
   - И что же дальше?
   - Это всё, - ответил Северус, задумавшийся в кресле у камина, - всё, что там было. Чтобы открыть следующую сцену, мне нужно попасть в ту локацию... к дому деда. Проблема заключается в том, что я не смог его найти. После приговора, вынесенного матери, МагБритания наложила лапу на собственность "последней из рода". Скорее всего, там теперь находится какой-нибудь засекреченный филиал Министерства или еще что-нибудь в этом роде...
   - Я считал, что ее просто подвергли остракизму...
   - Нет, ее изгнали насовсем, без права на возвращение и с полной конфискацией имущества. Меня, как ты помнишь, здесь тоже не ждали с распростертыми объятиями. К тому же, официально я не являлся Принцем, и то, что после школы я сменил фамилию, ничего не изменило.
   Макмиллан мысленно поставил галочку-напоминание прозондировать тему с этим злосчастным поместьем и снова вернулся к Дамблдору и Гринделльвальду:
   - О чем он выспрашивал Смутьяна? Они что же, настолько хорошо знакомы?
   - Видимо, да. И их троих - еще и Аберфорта - объединяет какая-то темная тайна. Деду она не дает покоя, и, чтобы узнать, разгадал ли Реддл эту головоломку, мне нужно продолжить эстафету на территории моих предков. И еще, сдается мне, Дамблдора очень интересует один из томов сочинений Гринделльвальда, которого нет буквально нигде.
   - Какой?
   - Двенадцатый.
  

59. Не спорит мяч о том, что нет, что да: куда пошлет игрок, летит туда

  
   "Он вернулся", - таким был заголовок передовицы в "Ежедневном пророке" на следующий же день после злосчастного Турнира. Статья за авторством Риты Скитер наделала много шума в Магической Британии и, вне сомнений, за ее пределами. Рон узнал от отца и осенью рассказал друзьям в школе, что из-за этого материала в Минмагии разразился грандиозный скандал.
   Журналистка величала Того-кого-нельзя-называть Его Жестокопреосвященством и описывала случившееся так детально, что у Гарри, читавшего всё это лежа на больничной койке, морозом продирало спину, а желудок скручивало приступами тошноты. Не забыла помянуть она и мистера Малфоя, что означало лишь одно: Скитер не могла бы этого разнюхать, не присутствуй она на кладбище Литтл-Хэнглтона лично, ведь сам Гарри, вняв просьбе отца, больше никому о Люциусе не говорил.
   - Слушай, а что, если она и в самом деле там была? - понизив голос до шепота, спросил Акэ-Атль, когда они с Луной явились проведать его в лазарете. - Вдруг кем-то из этих, в масках, была Скитер? Говорят, она такая сука...
   - Ну не настолько же!
   - Надейся-надейся! Такие и отца родного продадут ради сенсации. Без мыла в жопу влезут! Плохо ты их знаешь, этих журналюг...
   Гарри, который раньше знавал некоторых "журналюг" (в магловском мире это был сквиб мистер Фишер, редактор "Кроссфайра", и его корреспонденты, а в магическом - таинственная редколлегия "Придиры" под руководством Ксенофилиуса Лавгуда) и не находил тех и других беспринципными тварями, всё же решил не спорить: после всего прочитанного ему было не до того. События минувшего вечера снова встали перед глазами, как будто случились только-только. Луна сидела рядом, проверяя исправность очков, через которые, по ее заверениям, было видно мозгошмыгов.
   - Папа тоже сделал сегодня утром спецвыпуск, - как будто невзначай нараспев протянула она, а когда парни замолчали, перестала разглядывать что-то на потолке через диковинные линзы и вытянула из рюкзачка за плечами тонюсенький номер "Придиры", еще источавший густой запах типографской краски и клея.
   Гарри и Шаман впились в журнал с двух сторон. Статью написал Отмороженный заяц - Гарри смутно припоминал этот псевдоним, да и стиль был узнаваем, разве что в этом году показался более уверенным и взрослым. Изумляло другое: освещая подробности Турнира и возрождения Неназываемого, сумасшедший внештатник позволял себе форму памфлета. Скитер - та писала едко, вникая в мельчайшие подробности, не забывая продергивать неугодных ей министерских чинуш, которые "трусливо прозевали" творимые у них под самым носом приготовления. Но при всём при том общая атмосфера ее статьи не могла скрыть пиетета перед дьявольски опасным государственным преступником. Скитер боялась его, боялась, как любой нормальный маг, знающий цену жизни и смерти. Отмороженный заяц нормальным не был ни на осьмушку. Он высмеивал и Турнир, и его участников, и его организаторов. Приспешники Темного Лорда, да и сам Реддл, больше напоминали героев из магловских комиксов. Мало того, к публикации прикладывались и забавные движущиеся скетчи. Поражаясь абсурдности, которую так запросто допускал в своем издании мистер Лавгуд, Гарри между тем невольно улыбнулся в паре мест - тоже не сдержался, когда услышал фыркающего от смеха Акэ-Атля.
   - Ставлю на кон свою палочку, что Отмороженный заяц - псевдоним твоего отца! - заявил Куатемок Луне, но та загадочно покачала головой.
   - Нет, это не он. Заяц появляется редко, только в специальных случаях, и всегда рассказывает много интересного...
   - Но это же твои наброски, Лу! - не выдержал Гарри, щелкая по носу нарисованного себя с молнией во весь лоб и кривобоким Кубком-амфорой в руках.
   - Наброски мои, я рисовала их всю ночь по просьбе папы, - призналась девушка. - А Зайца я не видела никогда, он присылает статьи с казенными совами, каждое письмо с новой. Две одинаковые к нам не прилетали ни разу.
   "А вдруг это опять Гилдерой? - мелькнуло в голове у Гарри. - Тем более он уже не раз давал понять, что знает больше, чем говорит об этом нам с Ге"...
   - Что имел в виду Тот-кого-нельзя-называть, когда говорил, что они должны были тебя "обратить"? - внимательно сверяя статьи Скитер и Зайца, пробормотал Акэ-Атль. - Они ведь собирались убить тебя?
   - Нет. Он хотел забрать меня с собой. Я не знаю, куда и зачем.
   - Странно. Зачем же он тогда хотел тебя убить, когда ты был маленьким?
   Пожав плечами, Гарри закусил губу. Это был опасный момент, и, хотя доковыряться до таких деталей могли только его сокурсники-воронята, тайное грозится стать преждевременно явным, что неизбежно потянет за собой развенчание основной легенды о героических Поттерах и Волдеморте, самоубившемся о мальчика-который-выжил. А там уж недалеко и до закономерного вывода, что никакой Гарри не Поттер (и даже не Гарри) и что Пожирателям нужно его достать целым и живым ради того, чтобы официально пробиться в правительственные круги. Может быть, откажись он сотрудничать добровольно, его заставят делать это принудительно - под Империусом. Странно то, что Рита Скитер, благодаря которой все узнали про это "обращение" из уст Тома Реддла, сама развивать тему не стала. Как будто отдала ее на откуп читателям: давайте, гадайте кто во что горазд! Жалко, что в лазарет не пускают Мертвяка, уж Гарри нашел бы о чем его расспросить насчет этой мадам...
   Когда Шаман попрощался до осени и уехал из Хогвартса со всеми остальными студентами, Лу сообщила Гарри, что остается в школе. Позже он узнал, как она добилась разрешения у Дамблдора, и долго не мог поверить собственным ушам. До сих пор Луна казалась ему трепетным созданием, принадлежащим скорее к тому миру, который они так бодро исследовали с Акэ-Атлем и его дедом-шаманом, чем к нашему - грубому и конкретному. И тут вдруг такая непоколебимость. Когда ее отец, приезжавший на последний этап Турнира поддержать Поттера вместо его родственников, хотел забрать дочку на каникулы домой, девушка категорически отказалась и сообщила, что ее увезут отсюда, только если свяжут, но и тогда она не обещает, что не сбежит при первом же удобном случае обратно к Гарри. Ко всему прочему она припугнула Ксенофилиуса бойкотом. Мистер Лавгуд сдался первым. Директор, пред очи которого они предстали вместе с разводящим руками отцом, пытался возражать, однако в учительской в тот момент очутился, и очень даже кстати, профессор Флитвик: "Альбус, ты плохо знал Пандору Уолсингем. Она всё равно добилась бы желаемого. Не заклинанием, так интригой. И никто ничего бы не заметил, уж ты мне поверь. Вижу, мисс Лавгуд - достойная дщерь своей матушки". Дамблдор невесело рассмеялся под колючим взором Снейпа и осуждающим - МакГонагалл, тоже развел руками и, заговорщицки подмигнув Ксено, дал свое согласие. Мистер Лавгуд болезненно сжался и через силу кивнул в ответ директору.
   - Но не обольщайтесь, мисс Лавгуд, будто вас ждут прогулки под луной, - по выходе из учительской прошипел зельевар, чуть склоняясь над ее макушкой и не обращая внимания на печальный взгляд идущего с другой стороны Ксенофилиуса. - Их не будет. И носа не высунете за пределы здания! Считайте, что вы добровольно по своей глупости заточили себя в этом каменном мешке и разделите участь вашего выскочки-дружка.
   - Он пошел вперед, а я показала ему вслед язык, - призналась Луна Гарри, и они хихикнули. - Иногда он так придирается к тебе, что я подозреваю что-то не то...
   "Вот черт! - подумал юноша. - Этак ведь и до других рано или поздно дойдет, что тут "что-то не то"...
   Противоречия разрывали его на части. Он почти ненавидел Дамблдора, который использовал отца в своей игре, но знал также, что при сложившихся обстоятельствах иного пути у них не было: Снейп был идеальной кандидатурой для отведенной ему роли. Покинуть Магическую Британию старший и младший Принцы не смогли бы, во всяком случае, еще два года.
   Кубок Победителя ему притащили в палату, когда все до последнего ученики разъехались из школы. Глядя на директора и явно спешившего поскорее убраться отсюда Людо Бэгмена, Гарри так и не понял, к чему была приурочена торжественная речь Дамблдора в отсутствие зрителей. Директора соперничающих школ участия в фарсе не принимали. Незадолго до отъезда в лазарет успели заглянуть скандинавы-шармбатонцы, передали ему какие-то сладости и рассказали о пострадавших Краме и Делакур. В Мунго тех подлатали, затем незадачливые соперники извинились друг перед другом из-за случившегося в Лабиринте - но прятать друг от друга глаза так и не перестали, поскольку подобное без Обливиэйт не забывается - и отправились со своими родителями по домам. Эйвинд Йенсен по секрету сказал Гарри, что один их общий приятель ("Из этого рыжего семейства, как там его звать?") собирается ехать во Францию, чтобы повидаться с Флер.
   - Этим летом мы еще увидимся с мсье Визли, - смеясь, заверил Эйвинд. - У нас будет шанс загнать несколько квоффлов в его ворота. Но так и быть, коль уж он наш младший гость, мы будем чуть снисходительнее к нему на игре!
   Он нарочно подзадоривал Гарри, рассчитывая, что тот из чувства солидарности с однокурсником взъестся на него из-за квиддича, от которого сходил с ума чуть ли не весь магический мир. Но когтевранец остался безучастен и только хмыкнул, пожелав им всем удачи на поле. А вот остальное ему понравилось. Рон всё-таки молодец, что не отвернулся от Флер после всего, что произошло: наверняка же тетушка Молли кудахтала не один день, чтобы отговорить его и от этой поездки, и от самой девицы. И старше него, и вейла, и иностранка! Можно себе представить, каково было Рону в такой осаде, да еще и с подначками близнецов, неодобрением Перси, колкостями сестры и с "мама, наверное, права, Рональд" отца, Артура Уизли.
   Потом уехали и многие преподаватели. В Хогвартсе стало совсем пусто. Стоит ли удивляться собственной радости, встретив в коридоре вернувшегося Филча с его миссис Норрис? Радость, правда, была недолгой: завхоз быстро смекнул, что праздно шатающийся по школе ученик - это как-то неправильно, и тут же запряг его наводить порядок в спортивных раздевалках. Будь у студента обе ноги здоровыми, он подыскал бы ему что потяжелее. Пришлось отправлять к Луне патронуса-лисенка с предупреждением.
   Настроение менялось по десять раз на дню. Как будущий целитель Гарри понимал, что это у него из-за бурной игры подростковых гормонов, усугубленной предчувствием беды. Но едва он в очередной раз срывался, то все разумные доводы тут же таяли, от самоконтроля не оставалось и следа, хотелось только бунтовать и разрушать. Тогда он жаждал встречи с проклятым Темным Лордом, чтобы повторить поединок - "надрать задницу старому выродку". В минуты затишья ему за эту глупость было стыдно перед самим собой, однако вскоре всё повторялось. Теперь парень с уверенностью мог бы сказать, что пятнадцать лет - самый дурацкий возраст. По крайней мере, в его жизни. Как тинейджеры не сходят с ума, пока повзрослеют, было абсолютно непонятно.
   Неимоверно удручало, что он, Гарри, не мог бы сделать ничего толкового, чтобы помочь старшим магам, хотя вся эта гнусная канитель заплелась вокруг него, сделав виновником борьбы за власть. Впрочем, отец считал, что "сидеть и не отсвечивать" и есть наиболее толковый вклад в их дело, на который только способна "эта наша знаменитость, надежда всей МагБритании". Исключительно лишь уверенность Снейпа и заставляла юношу худо-бедно примиряться с их общей участью.
   А по ночам ему всё чаще снились кошмары, в которых Гарри находил маму и тут же терял отца: всякий раз тот погибал у него на глазах сотнями разных, всегда мучительных и страшных, способов. Даже Дамблдор, который неизменно вылезал из разрытой могилы, при всём своем могуществе оказывался бессилен. Парень просыпался в слезах и боялся задремать снова. Ни разу ему не снился никто из приспешников Неназываемого - ни в масках с колпаками, ни без. Не снился и сам Реддл. Только череда смертей близких, в апогее завершавшаяся гибелью Снейпа и горестными рыданиями матери, вдвоем с которой они тщетно пытались его спасти. Все эти сны Гарри отчаянно прятал под окклюментными щитами и фальшивыми улыбками и в некотором смысле был даже рад, что за навалившимися обязанностями шпиона отец просто не может постоянно держать его в фокусе, иначе уже давно заметил бы, что состояние парня - хуже не бывает. "Обычные плохие сны", - отбояривался Гарри, и зельевар снабжал его успокоительными средствами, которые, к слову, давно уже перестали помогать. Это как если накладывать мазь от ожогов на человека, с которого начисто содрали кожу. Хорошо, что Луна всё лето была рядом и, спокойно что-нибудь рисуя или читая вслух присланные Ржавой Ге магловские сказки, навевала на него умиротворение хотя бы днем. Нынешние июль и август выдались на редкость жаркими и засушливыми, но вряд ли это было заметно ему или ей. Душу выстудило незримым сквозняком. Их обоих хватало лишь на то, чтобы иногда постоять где-нибудь у окна в объятиях друг друга, без поцелуев и романтического шептания. С наступлением темноты, когда они расходились по своим спальням, ужас, взмахнув перепончатыми крыльями, опять покидал свой темный угол, впивался Гарри в горло и до рассвета высасывал из него по капле силы и жизнь. Проклятые сновидения...
   - "Кто зовет меня Бузинной матушкой, кто Дриадой, а настоящее-то мое имя - Воспоминание, - читала Луна на Астрономической башне, а он чуть поодаль неспешно разглядывал окрестности в большую подзорную трубу. - Я сижу на дереве, которое всё растет и растет. Я всё помню, обо всём могу рассказать! Покажи-ка, цел ли еще у тебя мой цветок?" И старик раскрыл книгу: бузинный цветок лежал такой свежий, точно его сейчас только вложили между листами. Воспоминание ласково кивало старичкам, а те сидели в золотых коронах, озаренные пурпурным закатным солнцем"...[1]
   ______________________________________
   [1] Ганс Христиан Андерсен "Бузинная матушка" http://narodstory.net/skazki-andersen.php?id=1
   Как всё просто и легко в этих сказках! И волшебники, и лишенные магии - все мечтают о безмятежном и прекрасном королевстве Фата-Моргана, но, очнувшись от короткого блаженного сна, тут же бросаются осложнять себе жизнь настолько, насколько хватает их умений. И в чем в чем, а в этом их умения не знают границ.
   - Я теперь ни за что не подойду к боггарту, - как-то признался Гарри при встрече с крестным. - Даже представить не могу, что он мне покажет...
   - Чтоб я сдох, если не скажу, что кое-кто слишком заигрался в свои игрушки, - мрачно проворчал Сириус и со злости сломал сигарету, когда, захлебнувшись внезапным кашлем, сжал кулак сильнее, чем следовало. - Держись, приятель, тебе сейчас только и осталось, что держаться.
   Судя по волшебной периодике, магический мир готовился к новому витку войны, на сей раз более масштабной, чем в конце семидесятых. И тем удивительнее было читать письма Гермионы и Локхарта, в которых они говорили, что маглы-европейцы и в ус не дуют, даже не подозревая о медленно разверзающейся у них под боком преисподней. Неужели магловских правителей магические власти держат в неведении? Или те знают, но по обыкновению замалчивают, боясь паники среди населения? Пожалуй, последнее больше похоже на правду, они поступают так всегда.
   Провести весь день с Гарри у отца получилось только тридцать первого июля. Не смог пропустить пятнадцатилетия сына. Он казался задерганным еще сильнее, чем обычно, и всё время напряженно сдерживался, чтобы не ляпнуть сгоряча какую-нибудь обидную резкость. Юноше казалось, что Снейп с опаской вглядывается в него, каждую секунду готовый к чему-то плохому - разве что не вздрагивает при звуке его голоса. Но он так часто менялся в течение минувшего года, показывая то одну свою сторону, то совсем другую, что Гарри почти перестал обращать на это внимание. Когда приходится жить на два фронта, есть ли повод удивляться, что твои маски обретают самостоятельность и диктуют тебе каждый следующий шаг?
   - Я мог бы показать тебе расшифрованную часть дневника, - не очень уверенно проронил отец, когда они (наконец-то! впервые за все каникулы! вот уж подарок так подарок!) выбрались за пределы замка побродить по тропинкам Запретного леса. - Если, конечно, ты будешь в силах это смотреть теперь...
   Юноша обрадованно развернулся к нему:
   - Конечно, буду! - и только тут заметил, насколько вымахал за весну и лето: еще немного - и его макушка будет вровень с острыми скулами Снейпа. Вот в жизни бы не поверил, что когда-нибудь вырастет таким же высоким! - Ты до конца его прочитал?
   - Нет, увы, нет... Чтобы открыть дальше, мне надо попасть в дом твоего прадеда, а это пока невозможно.
   - Почему?
   - Я не могу его найти. То есть я уже знаю координаты, где он должен быть, но его там нет.
   - А что это может означать? Его снесли, или что?..
   - До недавнего времени я знал только одну причину - обряд Фиделиус. На здании меняют адрес, прячут его от всего мира, а местоположение выдают одному лишь Хранителю. С этих пор дом становится невидимым для посторонних глаз, войти в него смогут только хозяева и те, кому назначит Хранитель... Но... бывают и темные обряды, - его лицо болезненно дернулось, но он, словно опомнившись, махнул исхудалой и как бы немного покореженной рукой. - В общем, неважно. Как бы там ни было, попасть в дом своих - и твоих - предков я пока не сумел. А именно туда и отправился Том Реддл в последней сцене...
   - А если это он и зачаровал здание? Каким-нибудь черным проклятьем, - Гарри сам чувствовал, как разгораются лихорадочным огнем его глаза.
   Увидел это и отец, а оттого недовольно поморщился. Гарри уже знал, что Снейпу сильно не нравится его чересчур активный интерес к этим мемуарам. Но парень не мог подобрать слов, чтобы исчерпывающе объяснить ему природу своего любопытства. И это были вовсе не тайны темной магии, якобы сокрытые на страницах дневника. Магия - любая - не могла не интересовать его когтевранскую натуру, это правда. Но здесь - совсем другой случай. Гарри чувствовал, что полное прочтение воспоминаний старого монстра в их случае - вопрос жизни и смерти. Он ничего не мог поделать с этим ощущением, как бы ни супил бровь и ни дул на воду его многажды обжегшийся на молоке папаша.
   - Я не знаю. Но если ты готов, то вечером мы это посмотрим в Омуте, я сохранил для тебя воспоминания, - зельевар показал ему плотно закрытую пробирку с тускловато сияющим завитком внутри. - А сейчас, если ты не против, давай еще побродим здесь.
   Лес был полон звуков - стрекота, щебета, шороха ветвей, плеска воды в порожках ручейков, жужжания всяких кровососущих и нектарособирающих... А еще лето не лето без истошного верещания стрижей, и в нынешней жаре их было больше, чем все прошлые годы. Гарри шел в одной футболке и джинсах, опираясь на высокий костыль, заколдованный так, чтобы не натирать под мышкой. Снейп позволил себе избавиться лишь от мантии и снять галстук. Выглядел он так, будто его морозило. Тронув его за правую руку, юноша в этом убедился: ладонь была ледяной. К тому же от малейшего прикосновения отец вздрогнул и резко отстранился, пряча кисть за спину.
   - Что с тобой?
   - Не надо, - процедил тот. - Иди лучше слева.
   - Ладно, - пожал плечами Гарри, и только когда он переместился на другую сторону тропинки, Снейп позволил себе немного расслабиться, хотя правую руку всё же упрятал в карман сюртука. Спрашивать его, не паранойя ли это, было, наверное, излишне. - Ты болен?
   - Нет. И... давай сменим тему? Слишком хороший день, чтобы разговаривать обо всяком дерьме.
   Немного порывшись в фантазии, Гарри понял, что в этом случае им придется молчать: в последнее время жизнь предлагает им весьма специфическое меню, и любой пункт из него профессор неукоснительно спишет в категорию "всякое дерьмо". Но тот сам выбрал повод для обсуждения - разумеется, это была предстоящая учеба.
   - У нас будет еще меньше времени и возможностей для работы на Сокровенном, - предупредил он.
   - Я понимаю, - удрученно вздохнул юноша, глядя себе под ноги.
   - Нет, - голос отца был каким-то чересчур уж въедливым, - я уверен, что ты даже не представляешь себе всей глубины той... гхм... пропасти, которая нас ждет в этом году... и, думается, в последующих тоже. Министерство есть Министерство.
   - И чем они пробьют дно в этот раз?
   - На свое счастье, ты ее до сих пор не знал. Но это ненадолго. Я говорю о новом преподавателе Защиты.
   - Директор снова тебя прокатил? - Гарри почти засмеялся, и раздраженное сопение Снейпа предупредило его, что опасный край очень близок. - А кто это будет?
   - Одна удивительная тварь в пять крестов, достойная справочника Ньюта Скамандера...
   - Ну, по твоей классификации там место девяносто девяти процентам представителей хомо сапиенс, населяющих Британию. Ровным счетом ничего нового. А чем тогда отличился конкретный экземпляр?
   Зельевар остановился, уперся одним кулаком в бок и окинул его хмурым взглядом. Глаза сделались убедительно злобными - зрачка не разглядеть в почерневшей, как уголь, радужке. У любого из студентов с первого по седьмой курс включительно от этого взгляда кровь застыла бы в жилах, но Гарри давно уже изучил папашины квазипедагогические приемы и лишь подыгрывал, да и то не всегда. Прогулка по лесу улучшила его настроение, поэтому сегодня парень не склонен был изображать напуганного ученика. Снейп проворчал что-то про "отягощенную генетику" и, так и не ответив на вопрос "изрядно обнаглевшего мальчишки", продолжил движение по тропе. Ухмыльнувшись, Гарри заковылял рядом. Эх, много бы он отдал, чтобы перенестись в свое далекое ползунковое прошлое и уже осознанно стать свидетелем хоть одного из сражений титанов! Тех самых титанов, которые поровну и "отяготили" его генетику. Крестный наверняка не раз наблюдал шоу, хоть и не может ничего рассказать. Зато он всё помнит, и Гарри помирает от ревнивой зависти, стоит только подумать об этом. Его заветная мечта - увидеть родителей вместе, причем не на мутном магловском снимке, а наяву. Он вздрогнул: словно смрадное дыхание дементора, мысли обожгло напоминание о кошмарах, в которых его мечта сбылась. Сбылась извращенным образом - там папа и мама были вместе, но какой ценой... Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет только сном! Гарри поскорее нырнул в спасительную окклюменцию и на какое-то время утратил способность чувствовать что-либо вообще.
   - Болтают, что на должности зотишника лежит какое-то проклятье, - ровным голосом сказал он. - Поэтому пусть приходит, добро пожаловать.
   - Зараза к заразе не пристанет... - прошипел профессор с мастерством змееуста.
   Вечером они аккуратно, по очереди, чтобы не напороться на разгуливавшего по замку Филча или его кошку, спустились в подземелья, в кабинет Снейпа. Гарри сразу заметил в комнате две новые детали: Омут Памяти на постаменте в углу у иллюминатора и накрытую плотной портьерой прямоугольную раму в нише напротив. Будто выказывая любопытство, к нише тянулся переливающийся лазурник, но, судя по опаленным краям, на подступах его регулярно обстригали самым варварским образом. Растение захватило не только стены, но и потолок, и от радужного свечения, похожего на елочные гирлянды, жизнь уже не казалась такой безысходной, как последние полтора месяца. Гарри даже ослабил, а потом и вовсе убрал окклюментные щиты: ночные ужасы потускнели, воспоминания о них больше не кололи поддых тупыми ледяными иглами.
   - Что там такое? - спросил он, приближаясь к раме. - Можно?
   Отец как-то до неправдоподобия безразлично повел плечами и сам скинул покров с подрамника легким взмахом палочки. Полотно изображало пустой стул среди комнаты, но не прошло и нескольких секунд, как из-за края багета с любопытством выглянула рыжеволосая девчонка. Гарри обалдело уставился на картину: мама! Она состроила неповторимую гримаску и втянулась обратно за край рамы. Чуть помедлила, не утерпела и снова попыталась подсмотреть одним глазом, кто здесь такие. Разглядывать гостя одним глазом - зеленым, как полуденная трава - ей показалось или маловато, или невежливо, поэтому пришлось опять высовываться до плеч.
   Да она же здесь ровесница Гермионы, если не младше!
   - Привет, а кто ты? - спросила юная Лили, внимательно изучая собственного сына и абсолютно не подавая виду, будто его узнала.
   У нее было лукавое - лисье - лицо с таким характерным прищуром глаз, который Гарри часто ловил у себя в зеркале. А этот голос он слышал в своих снах: высокий, звонкий, с особой артикуляцией при произношении "th", "w" и "v", и в маминых устах они звучали по-американски небрежно и по-ее - округло. Правильно про нее говорили: "миловидная девочка", это первое, что приходит в голову при встрече с нею. Не стервозно-красивая, как ее родная сестрица, а всего лишь миловидная. С чем-то таким, чего нет и никогда не будет ни у кого другого. Не будет даже похожего, при всей ее обыкновенности.
   И еще густые буйные локоны, живущие своей самостоятельной жизнью...
   - Этот слепок помнит события только до лета семьдесят пятого, - усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу, устало пояснил Снейп. Он говорил о маме так, словно ее здесь не было, в своей обычной манере пренебрежительного превосходства. - О твоем существовании эта... копия не подозревает.
   - А если сказать? - вскинулся Гарри. - Можно я скажу?!
   Отец фыркнул через губу, предоставляя ему все полномочия, только добавил:
   - Оно забудет всё, что ты скажешь, примерно через четверть часа. Поэтому действуй. У нас же до черта времени...
   Изо-Лили недовольно нахмурила брови:
   - Сев, о чем вы говорите?! Пусть он скажет! Ты снова что-то от меня скрываешь?
   Профессор облокотился на поручень своего кресла и прикрыл лицо ладонью. Гарри посмотрел на нее, на него, а потом отвернулся от картины:
   - Тогда объясни мне, что происходит? Это же картина по той фотографии, которую мне прислала тетка, да?
   - Да, - не меняя позы, откликнулся Снейп, который, как показалось юноше, уже сильно жалел, что обзавелся этой картиной. - Я сотрудничал с одним художником-полугоблином, разработал для него некий реагент - дилюент для магических масляных колеров, если говорить точнее. С помощью этого состава можно "оживлять" портрет вне зависимости от того, умер нарисованный или нет...
   - Ты хотел спросить маму, где она сейчас находится?
   - ...или как погибла.
   Он каким-то беззащитным, не вяжущимся с его сварливым тоном, почти детским жестом в задумчивости прикусил кончик указательного пальца одной руки, тогда как другой, нездоровой, зябко охватил себя поперек ребер. Кажется, отец на время даже забыл о присутствии Гарри, и тот не торопил его. Снейп очнулся сам, прекратил постукивать ногтем по стиснутым зубам, отвел палец от губ, чуть виновато взглянул на парня и продолжил:
   - Художник был мне нужен еще с одной целью. Я надеялся, что как имеющий отношение к гоблинскому роду, он сможет объяснить мне, почему профилирующая арка в Гринготтсе признала тебя наследником Поттеров, не может ли быть в таком случае каких-то документов, о которых мы не знаем... и так далее. Но с таким же успехом я задавал этот вопрос и Филиусу, - зельевар со злостью усмехнулся: - С чего я вообще решил, идиот, что гоблины чем-то отличаются от любой другой народности? Так же ни в грош не ставят своих полукровок, как и все остальные. Только зря потратил с ним уйму времени... Еще и картина эта...
   - По... - но покрывало уже снова запрыгнуло на раму, пряча под собой Лили, у которой от возмущения немедленно покраснели мочки ушей, а волосы взвихрились рыжим ураганом, - ...дожди! Ну вот...
   - Гэбриел, это не она. Поверь мне. Я на протяжении целых суток готов был молиться на нее, как на икону, я не сводил с нее глаз, я внимал каждому ее глупому слову... Через день мозги прочистились. Постепенно она начала раздражать. А сейчас... Уж лучше неподвижная фотокарточка, чем пошлая имитация жизни. Ты не можешь себе представить, до чего оскорбительно видеть перед собой эту дуру в облике Лили, зная, какой была твоя мать на самом деле! Это хуже всех вместе взятых гребанных легенд, которые распустили о семействе Поттеров... О вашем, - он поставил пальцами воздушные кавычки, - семействе. Но у меня рука не поднимается уничтожить... это...
   - Тогда спрячь ее. Только разреши мне тоже - ну, пусть не сутки, пусть меньше - но разреши мне наглядеться на нее!
   - Я наложу на портрет Силенцио, - неохотно проворчал Снейп и, когда Гарри покорно кивнул, снова извлек склянку с воспоминаниями о Реддле. - Омут там. Как пользоваться - знаешь.
   Может, отец такой измотанный из-за портрета? Может, магические портреты действительно способны становиться картинами-вампирами, как в побасенках у маглов? Вдруг если по-настоящему умершие колдуны напрямую питаются энергиями того мира, не влияя на живых, то слепки сознания тех, о чьей судьбе ничего не известно, принужденные влачить жалкое существование в картинах, превращаются в лярв, с какими иногда сталкиваются Акэ-Атль и Лу в своих снохождениях?
   Как бы там ни было, разумнее избавиться от такой опасной штуки, чем держать рядом с помещением, где живешь...
   Воспоминания Тома Реддла, переданные в воспоминаниях Снейпа, ощущались иначе, нежели полученные непосредственно из дневника. Это всё равно что смотреть в зеркало через зеркало, если одно из них еще и запылено. Что ж, другого не дано: как видно, мемуары Неназываемого прочно встали на якорь в бухте "Поместье Принцев", и теперь их не открыть, пока не окажешься на том же самом месте...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Что-то бесповоротно изменилось с тех пор, как позапрошлым летом ты, Томас Марволо Реддл, остался последним и единственным Томасом Реддлом - да и Реддлом вообще - в Литтл-Хэнглтоне. Похоже, некая "темная аура" отныне стала еще сильнее притягивать к тебе определенный сорт людей, будто железные стружки к магниту. Именно таких людей, какие были нужны именно тебе.
   Ты прекрасно поспеваешь на два фронта, потому что предусмотрительно хочешь сохранить и вторую организацию, пусть она даже близко не соответствует твоим истинным целям. Если с основной вас постигнет фиаско, всегда можно перенастроить вспомогательную, а не возиться с нуля, раскачивая новую. Ваши компании с Эйлин и Родерикусом не пересекаются между собой и не имеют общих участников. Лестрейндж даже ревнует тебя к дочке мистера Принца, слегка противореча собственным высказываниям: "Этот ваш "Союз открытости" - пустая прихоть избалованной девицы и нескольких молокососов. Даже в качестве "запасной корзинки" он никуда не годен. Боюсь, ты напрасно тратишь свое время, Реддл". В первый раз ты пропустил его замечание мимо ушей, но когда Родерикус повторил подобное спустя некоторое время и в уже более развязной манере, намекая на твой интерес "иного толка" в той команде, пришлось ставить приятеля на место. Еще не хватало, чтобы у пресномордого тихушника вошло в привычку давать тебе советы. Лестрейндж намек понял и заткнулся.
   Вот уже год как младшая из семьи Принц активно интересуется политическими течениями, и особенно ее увлекают идеи Лиги апертистов. Что ж, несмотря на некоторую запальчивость, она слывет в школе девушкой серьезной. Ты уверен, что сэр Донатус намеревается пристроить ее на непыльную работу в Министерство, однако сама Эйлин категорически туда не хочет и называет министерских чиновников протокольными крысами. Браниться она не любит, так что это, наверное, самое скверное выражение в ее лексиконе. Их команда, куда входит и Шафиг, и еще несколько юношей с твоего курса, постоянно у всех на виду. Врушка-Уоррен одно время сочиняла своим когтевранским подружкам, что у них-де вот-вот возьмут интервью для "Пророка". Ей нравится считать себя частью больших свершений и вызывать зависть сверстников.
   "Хоть и умная ты, Миртл, но иногда такое учудишь, просто слов нет!" - не устает ворчать на нее Эйлин, но всякий раз сама же и прощает. А ведь Уоррен - жалкая грязнокровка. И ты в угоду дочери босса вынужден терпеть любые бабьи причуды. Вслух соглашаясь, будто происхождение не так важно, когда твой соратник сильный и преданный маг, а про себя, конечно, ненавидя очкастую сучку чуть слабее, чем намедни почившего родителя.
   Если в школе Принц держит и с тобой, и с другими ощутимую дистанцию, то на каникулах всё возвращается на круги своя, как в детстве. Она словно становится собой и гораздо чаще улыбается тебе с юношеской беспечностью, более свойственной вашим годам. Тебя немного уязвляет, что Эйлин не смогла заметить главные перемены в твоей личности. Ты считаешь, что в один прием обрел больше, чем за все шестнадцать лет до этого. Как можно не увидеть столь очевидной эволюции? Убийство всегда что-то меняет в преступнике, тем более убийство с таким сложным магическим шлейфом. Видано ли дело: школяр сумел сбить со следа матерых следователей Аврората и без лишних препятствий сделаться наследником таинственно погибшего семейства!
   Ты отлично помнишь те события. Проснувшись утром после поездки в родные места твоих предков, ты с некоторым удивлением обнаружил, что сладко проспал всю ночь, будто камень свалился с души. Не было ничего, похожего на описания в премудрых книгах, где по воле сочинителей нелепые персонажи двести-триста страниц терзаются муками совести. На всякий случай ты тщательно ощупал свое сознание на предмет следов подобной скверны. Нет, чисто. Только уверенность, что освободил мир от небольшой капли мерзости и освободился сам от приютского прошлого. Отомщен! Отомщен ты и отомщена твоя несчастная глупая мать. Ты подумал еще и догадался: дело наверняка в том, что людей ты покуда не убивал. И у тебя была надежда, что не придется в дальнейшем. Ведь благородной волшебной крови в мире осталось слишком мало, чтобы бездарно ее проливать. Даже если это кровь предателей-маглолюбов. Может быть, лорд Салазар считал иначе, но ведь и он предпочел отступить, вместо того чтобы воевать с бывшими друзьями, сооснователями школы. Ты, конечно, от своих идей не отступишь, но мечтаешь убедить всех посредством красного слова, а не темных проклятий. Да, ты будешь великодушен. Все маги - братья.
   Это уже потом, много лет спустя, ты ни от кого не станешь скрывать содеянного тобой в Литтл-Хэнглтоне. Будешь не прочь даже покрасоваться перед новичками: "Твой регент в шестнадцать лет убил собственных родственников в их доме. А что, новобранец, сделал ты для нашего движения, чтобы доказать свою лояльность?" Но до славных дней еще очень и очень далеко, пока ты всего лишь бесправный студент-полукровка, не ведающий, что будет завтра, когда ты покинешь стены школы.
   Маглы и безо всяких магических комбинаций с твоей стороны признали тебя наследником Реддлов и не стали чинить препятствий: по документам оказалось, что брак между твоей матерью-волшебницей и лишенным магии отцом был заключен в регистрационном офисе Личфилда, графство Стаффордшир, для чего богатый Томас Реддл-средний перед свадьбой выправил Меропе самый обычный паспорт, ведь ни у одного из обнищавших, но заносчивых Гонтов отродясь не было никаких магловских документов. А еще родители венчались в Личфилдском соборе. Исходя из всего этого, твое вступление в права владельца поместья Реддлов одобрили как светские, так и духовные власти маглов. Не найдя никаких аргументов против чистоты процедуры, авроры только подтвердили решение немагических коллег и ограничились единственным допросом по предъявлении тобой полученного спустя полгода после отцовской смерти письма от нотариуса. Ради такого случая директор Армандо Диппет даже отпустил тебя из Хогвартса посреди второго семестра. На неделю. Для улаживания юридических вопросов, как сказал он, благосклонно тебе улыбаясь:
   - Я думаю, юноша, вопрос решится в вашу пользу. Будь написано завещание, всё прошло бы скорее, но что поделать? В возрасте вашего батюшки так редко задумываешься о смерти...
   Ты вежливо кивнул, воздержавшись от ответа. Твой "батюшка" редко задумывался и о жизни. По крайней мере, о твоей. Хотя прекрасно знал о твоем существовании "где-то там": к моменту его ухода мать разнесло настолько, что надо было прикинуться полным идиотом, чтобы отрицать очевидное. А он пытался. Умолял. Давил на жалость. "Я не знал, мой мальчик, прости!" Пока ты не влез в его память и не увидел всё сам. Грязное, трусливое, бессмысленное парнокопытное...
   Только министерский ставленник, профессор Трансфигурации Дамблдор, посматривал на тебя с долей подозрения. Но доказательств у него не было, а у всех остальных ты всегда вызывал смесь сочувствия (приютский сиротка!) с симпатией (очень милый, вежливый и талантливый молодой человек!). Дело об убийстве отправили сначала на доследование, а затем - в архив как зашедшее в тупик.
   Ты уже не такой и нищий: восстановить дом, поврежденный стихией, которую сам же и сымитировал после того, как вдоволь наигрался с подлыми маглами, для мага твоего уровня не задача, а развлечение. И это лишь начало. Создать себе реноме среди чистокровных магов Слизерина сложно, однако все великие начинали тем же - окружали себя легендами. Так что твоя задача за годы учебы решалась медленно, но верно. И самым главным козырем в игре было твое прямое родство со Слизеринами - следовательно, и с целым перечнем чистокровных фамилий разной степени древности. Никто теперь не смог бы воротить нос при виде детдомовского сироты, над которым в былые времена издевались даже ровесники-маглы. Напротив, теперь тебе выказывали уважение.
   Ты убил этого подонка, своего так называемого отца, с особым удовольствием. Ты стоял над трупами своих деда с бабкой - и корчившимся у тебя в ногах от ужаса, но еще живым отцом - и, роясь в магловских мыслях, вычитывал всё, словно в открытой книге. Лишившись подпитки Амортенцией, Реддл-средний не просто бросил твою мать с тобой в ее утробе. Он отобрал и уничтожил ее единственную возможность на человеческое существование - документы, которые сам же и подарил невесте под влиянием любовных чар. Он сделал это осознанно, метя отомстить жене за "обман". Обман! Грязное быдло удостоилось внимания настоящей волшебницы из аристократического рода. Как бы там ни было, она отдала ему и свою девичью честь, и любовь, и готова была быть верной до самой смерти - так и получилось на самом деле. И отомстило это красивое, но тупое животное не только Меропе. Оно отказало в праве на жизнь и тебе. Вот почему в приюте Вула не смогли установить даже имя нищей роженицы, досадно побеспокоившей их в канун Нового года. Но Том Реддл-средний не обрел счастья с толстожопой деревенской шалавой, которая путалась с ним до его женитьбы на Меропе Гонт. Тому, кто испробовал любовь под Амортенцией, впредь всякие утехи будут казаться пресными и ничтожными. Шалава тоже осталась ни с чем, а вслед за нею - целая череда таких же похотливых обезьянок...
   ...И что же ты получил, свершив столь великое деяние? Эйлин смотрит на тебя прежними глазами, смеется и готова обсуждать всякую чепуху, не видя, что ты совсем другой, взрослый, и что у тебя уже другие запросы к этому миру. Она живет в раю своих иллюзий.
   Однажды, еще до поступления Эйлин в Хогвартс, когда ты первый год работал помощником у сэра Донатуса, ей подарили жеребенка-пони, смешную маленькую лошадку, едва достававшую высотой в холке твоего бедра. Девчонка обожала носиться со своим питомцем по стриженным газонам Принцева поместья. Но жеребята растут быстро, и до чего же удачно ты оказался рядом, когда игра раззадоренного конька, вымахавшего много выше нее, превратилась в погоню за хозяйкой! Что было бы, успей мистер Принц заслать тебя по каким-нибудь делам? Она бежала вприпрыжку, не обращая внимания на азартное всхрапывание лошадки за спиной, и смеялась бы дальше, не начни пони наступать ей копытцами на пятки, чтобы сбить с ног. На какую-то секунду Эйлин испугалась, и ты уже почти выхватил палочку, хотя за такой проступок тебя могли бы в два счета вышвырнуть из школы. Но колдовать не пришлось: она заскочила за твою спину, а ты шагнул вперед, навстречу вздыбившемуся во весь рост коньку. На задних ногах он возвышался даже над тобой. "Стоять!" - не своим, низким и хриплым голосом, гаркнул ты, будто и не предполагая, что тебя могут ослушаться. Осаженный, жеребчик сдал назад. Он визгливо и тонко заржал, замотал хвостиком, тут же забыл, чего натворил, и умчался на полянку. Девочка перевела дух, чуть смущенно хихикнула, а затем благодарно взялась за твою вспотевшую ладонь.
   Сейчас Эйлин точно так же не понимала, что и другой жеребчик подрос. То, что творит он за спиной у других, ей даже не снилось...
   Она всё еще видит в тебе мальчишку, который играючи - она же не видела тогда, как от скачка адреналина тряслись твои поджилки! - закрыл ее собой от конька-буяна. Вы по-прежнему хорошие друзья, хотя что-то такое нет-нет да проскакивает в ее темных глазах при взгляде на тебя. И, похоже, она этого стесняется, потому что скрывает. Ты тоже стал замечать, что у нее удачная фигура, есть свое особое очарование и что ее общество ты, пожалуй, не променяешь на посиделки с вешающимися тебе на шею красотками - и уже не только потому, что хочешь угодить ее папаше или нуждаешься, по выражению Лестрейнджа, в "запасном лукошке". Но вы никогда не заговариваете с нею об этом. В высшем обществе не принято кокетничать с домашней обслугой и наемными работниками, тебе хорошо известно твое место.
   В конце шестого курса, в "День вонючего Валентина", как называет праздник влюбленных здравомыслящая молодежь, когда озабоченные амурами и зефирами студентки по традиции выкорчевывают из горшков свои альраунки и гадают на суженых, ты случайно слышишь разговор Эйлин и ее приятельницы в слизеринской гостиной. Явившийся к вам на сладкое декан подсаживается к тебе и заговаривает о своем клубе, а сам всё косит глазом на Принц и Селвин. Ты уже знаешь, к чему это - давно изучил все его слабости. Из-за распущенных очкастой Уоррен вздорных слухов Слагхорн возомнил, будто Эйлин, а заодно и вся ваша "команда бунтарей", и впрямь вот-вот прославится на всю Магическую Британию. А с таким делом, ради пополнения коллекции, можно забыть о былых недоразумениях с ее отцом. И профессор зельеварения неуклонно намекает тебе, чтобы ты как-нибудь поаккуратнее порекомендовал ей посиделки Слизней.
   - Правда, я заметил, мистер Реддл, что в последнее время и вы стали манкировать нашим клубом.
   - Не сердитесь на меня, сэр, - дипломатично отвечаешь ты, делая невинное лицо, - но так много учебных обязанностей, что я почти ничего не успеваю. Удивляюсь, как справляются старосты... - и с намеком киваешь через плечо на соседний диван, повернутый вполоборота к вашему: подружка-однокурсница Эйлин, Игрэйн Селвин, как раз одна из таких всюду поспевающих старост.
   Заметив внимание от вас с деканом, похрустывающим печеньем, которое наприсылала к празднику родня богатых студентов, девушки смущенно хихикают, вжимают головы в плечи и начинают шушукаться на тон тише. Ты невольно прислушиваешься, о чем это они, и понимаешь, что там идет обсуждение всякой галиматьи.
   - Вот смотри, у меня видно целых четыре буквы! - сюсюкает слащавая Игрэйн и наверняка пихает под длинный нос Эйлин свою перекрученную альраунку. - Я думаю, что это Эдвард. Нет, правда, сама посмотри! Да она уже почти не пахнет! А где твоя?
   - Я ее выбросила. Невозможно дышать!
   - А что там было?
   - Я ничего не поняла, но девчонки уверяли, что там точно видно первую букву - "Т". А две последние, кажется, были "а" и "с".
   - "Т-и-и" и "а-а-ас-с-с"... - нараспев протянула Селвин, озираясь по сторонам. - Кто же это может быть?..
   Ты не смотришь в их сторону, но, судя по направлению звука, сейчас пятикурсница развернулась к тебе. Им невдомек, что у тебя не только очень хороший слух, но еще и весьма неплохие псионические возможности - что недослышал, то допонял...
   - О! А что если...
   - Игрэйн, перестань, это же всё шутка! - когда Эйлин смущается, она всегда немного злится на то, что ее поставили в неловкое положение; а смущается она часто, вот и ходит вечно с кислой миной, сверкая на всех глазами исподлобья. Хотя ей чертовски идет улыбка. - Я вообще во всё это не верю!
   - А зачем тогда выращивала? Ну признайся, что он тебе хотя бы нравится! Ведь нравится же?
   - Он всем нравится, - ворчливо уходит от прямого ответа Принц, и это почти признание.
   Тебе и смешно, и приятно. Она созналась в этом впервые, пусть и посторонней девице вместо тебя, пусть и по дурацкому поводу.
   На летних каникулах Эйлин не подает и виду. Тем летом вы почти и не встречались: ты по-прежнему выполнял поручения сэра Донатуса, а она со старшей сестрой Лорайн вплоть до сентября уезжала в путешествие по Европе. С возвращением в Хогвартс все узнают о предстоящем в Дурмстранге Турнире Трех Волшебников, куда ты намерен выставить свою кандидатуру в числе других семикурсников.
   Как обычно, когда тебе нужно что-нибудь разведать наперед, ты вспоминаешь о Фиренце и выбираешься в Запретный лес. Кентавр рад тебе, но как бы ни вглядывался он в твое будущее, предсказать исход Турнира и твое в нем участие он не может.
   - Да зачем тогда нужны все эти ваши звезды?! - не сдержавшись, огрызаешься ты. - Какая от них польза?
   Юный жеребчик немного теряется. Он расстроен тем, что разочаровал друга, но в свое оправдание бормочет что-то о нехватке опыта и редко случающихся прозрениях.
   - Ваш старый рыжий профессор часто приходит советоваться с нашим вожаком. Даже он верит в предначертания!
   - Дамблдор? Интересно-интересно... И о чем же таком они советуются?
   - Мне не всегда удается услышать... Ну вот, например, когда он приходил прошлой зимой во время каникул, то спросил что-то о своем преемнике. Магориан долго смотрел, но ничего не увидел, а я...
   - О каком преемнике? В Министерстве или на должности в школе?
   - Братишка! Дамблдор - инициированный Верховный чародей Визенгамота, и его интересует, кого готовить себе на смену. Это традиция всех Верховных правителей, ты что, не знал?
   Тебе неприятно признавать, что ты чего-то не знаешь, но в самом деле: насчет Дамблдора ты действительно не знал, поскольку видел его только на должности в школе, а главным в Хогвартсе был Диппет. У тебя не укладывается в голове, что этот скользкий рыжий гриффиндорец с замашками Лестрейнджа и Слагхорна вместе взятых и пополам поделенных, может обладать - пусть даже не сейчас, но в обозримом будущем, полномочиями такого уровня. Об этом надо хорошенько подумать. Жаль, что у вас никогда особо не ладились отношения с профессором Трансфигурации...
   - А вот зато я увидал ясно того, о ком спрашивал рыжий профессор! - хвастается Фиренц. - Потому что предсказания не приходят к нам по вызову, они сами выбирают своего звездочета.
   - И кто же тот счастливчик-Верховный, который сменит на посту нынешнего? - любопытствуешь ты, хотя еще пару минут назад для тебя было в новинку и то, что Верховный - Дамблдор.
   - Счастливчиками Верховных не назовешь, это всегда тяжкое испытание. Он родится еще нескоро, обычный мальчик, но судьба у него необычная. Он родится будто два раза. И ваши с ним пути пересекутся.
   - Почему?
   - Этого я не знаю. Просто ваши звездные дороги в отдаленном будущем соприкасаются. И еще я знаю, кто станет его бабкой. Ты тоже ее знаешь, братишка - я видел вас в одной компании. Она худая и всегда хмурая. Еще всегда в сторону вот так вот отворачивается, как будто с досады не хочет смотреть на людей, с которыми говорит...
   - Эйлин?! - вырывается у тебя (какое точное описание!). - Неужели следующий Верховный Чародей - ее внук? Какой удар для чистоплюев - наследник "Темного" рода! Лихо!
   - Да, а Магориан этого не знал.
   - Но ты же ему сказал, не так ли?
   - Нет, пока я сказал это только тебе. Мне не больно-то нравится этот рыжий человек.
   Ты смеешься и похлопываешь его по плечу - тому, которое конское, не человеческое: до человеческого слишком высоко тянуться, а ты не любишь принимать нелепые позы.
   - Приятно слышать, что я нравлюсь тебе, Фире.
   - Конечно, мы ведь с тобой друзья, братец! Если звезды откроют мне что-нибудь о тебе и Турнире, я найду способ рассказать тебе, будь уверен.
   Теперь ты другими глазами смотришь на дочь Донатуса Принца. Запасная корзинка, говоришь? Тогда это золотая корзинка, и грех ею не воспользоваться. Есть только одно затруднение - сам Донатус Принц. Но, быть может, всё не так сложно? Ты верой и правдой пашешь на них уже много лет, сэр Донатус и его жена относятся к тебе почти как к родному и не могут надышаться на твой "гениальный" ум. И они не настолько чванливы, насколько хотят показать на публике. По крайней мере, старый Принц исповедует куда более либеральные взгляды, чем большинство магов из его круга, да и ты не грязнокровка, а вполовину волшебник из самого выдержанного в английской истории магического рода. А что до твоей магловской стороны... так и на Солнце, в конце концов, есть пятна!
   Но всё это придется отложить до возвращения из Дурмстранга - есть надежда, что с победой. Такой вариант был бы идеальным для задуманного тобой плана...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Значит, Неназываемый не стал чемпионом Турнира, подслушал какой-то странный разговор Дамблдора и Гринделльвальда и после окончания школы поехал поговорить с прадедом... - Гарри опустился на стул подле чаши Омута и еще раз прокрутил в памяти всё увиденное. Теперь, после событий на кладбище, ему было трудно отделять образ юного Тома от того утратившего всякие человеческие черты монстра, с которым он имел несчастье разговаривать лицом к лицу. - Что же сказал ему Донатус Принц?
   - Это как раз несложно достроить. Достаточно вспомнить его предательство в доках, убийство Рыдающей Миртл и приговор, вынесенный Визенгамотом твоей бабке...
   - Да... - прошептал юноша. - Это несложно достроить... Можно я еще посмотрю на маму? Мне нужно сейчас...
   Отец кивнул, и Гарри провел не меньше часа возле ниши с картиной, стараясь не слишком беспокоить его тихой болтовней с ровесницей-Лили. Увы, она и в самом деле оказалась довольно пустоголовым созданием, и мысли не задерживались в ее уме более, чем на пять минут. Профессор тем временем занимался своими делами, роясь в каких-то каталогах и перемещая препараты на полках.
   - Всё, - наконец задергивая покрывало, сказал парень. - Спасибо.
   Пусть это была не истинная Лили, но то невыносимое чувство, которое давило на него из-за погружения в Омут, после разговора с портретом заметно скрасилось.
   - Один плюс от нашего знакомства с тем типом, - сардонически ухмыльнулся Снейп у стеллажей, едва обернувшись в его сторону. - Он пообещал поприличнее нарисовать меня на посмертном портрете. В самом деле, надо же хоть где-то!.. Сплошная выгода.
   Гарри сжался от колючей боли в груди. Даже воздуха не хватило, чтобы произнести вслух, до чего это не смешно. Сколько же можно строить из себя сволочь даже в тех ситуациях, когда строить ее не перед кем? Или она, сволочь, оттренированная годами, выпрыгивает из отца уже сама собой, как скрытое шило с ядом? Снова спасшись от "ядовитой анаконды" окклюментным приемом, Гарри спросил, нельзя ли подарить Луне краски, разработанные для художника - то-то же она обрадуется! Но свирепая кривая ухмылка от собственной не бог весть какой шуточки тут же сползла с лица папаши.
   - Ни в коем случае, - вытирая руки ветошью и спускаясь со стремянки, категорически отрезал он. - Только не ей.
   После этих слов до парня дошло. Да-да, ей ни в коем случае нельзя давать в руки такие краски, если даже Снейп теперь не знает, что делать с оживленным портретом. Это как история Воскрешающего камня в знаменитой сказке о Дарах Смерти. Луна тем более не поймет, где остановиться. И Гарри кивнул.
   Хватит им других проблем.
   А с наступлением нового учебного года Хогвартсу и подавно пришла большая Жаба...
  

60. И замок из холста сооружен, и толстой феечки полет смешон

  
   Дано: одна сотрудница Министерства Магии, неопределенного возраста, гоблинского роста и земноводной внешности; один преподаватель Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, тридцати пяти лет, ростом выше шести футов, а на лицо - главзлодей любой сказки про колдунов. Вопрос: кто из этих двоих больше ненавидит людей в целом и студентов в частности? Бонусом: кого из них как зовут?
   Естественно, любой гриффиндорец, разбуди его среди ночи, отчеканит вам, что этого гада, штатного зельевара, зовут Северусом Снейпом. И что поцелуя дементора в Азкабане он избежал только благодаря профессору Дамблдору. Никто, кроме сальноволосого ублюдка, не мог так упорно на протяжении стольких лет отравлять жизнь поколениям студентов. И уж, конечно, в последнюю очередь любой школьник заподозрит в том же самом помощницу министра, Долорес Амбридж, весьма приземистую даму со странной заколкой на макушке, одевающуюся во всё розовое и обожающую животных, особенно котяток. Просто потому, что до сих пор ни одному юному хогвартцу не доводилось видеть эту женщину нигде, кроме, разве что, колдоснимков на страницах магических печатных изданий.
   Амбридж всегда вела себя умнее Снейпа. За годы работы в чиновничьей среде она научилась говорить и смеяться так музыкально, что ей позавидовали бы сладкоголосые древнегреческие сирены, завлекавшие моряков на подводные рифы. Она звучала словно оживший мед из эдельвейса, ее можно было слушать часами, погружаясь в необъяснимый транс. Мало кто был способен опомниться от ее речей.
   Они встретились с Дамблдором в рекреации после какого-то незначительного дисциплинарного слушания в Визенгамоте: малолетний студент по глупости применил магию во время каникул. Отчислен мальчишка не был, поскольку у его родителей нашлись нужные связи. Амбридж лично повернула дело так, что если бы этого слизеринца не оправдали, то пришлось бы запрещать детям волшебников и игры в квиддич за пределами школы - ведь какая-никакая, а магия в процессе этого применяется. Активировать метлу, задействовать квоффлы, бладжеры и снитч, выполнять в полете все эти сложные приемы, преодолевая законы гравитации... И так далее, и тому подобное.
   - Не будем, дамы и господа, впадать в крайности, - слащаво подытожила Долорес, не сводя умильного взора с семейки нарушителя. Мистер Мёрк сидел с неприступным видом, сложив кисти рук на изумрудном навершии своей трости. Его супруга слегка волновалась, но хорошо это скрывала под маской высокомерия. Их старшая дочь, Измельда, зеленоглазая брюнетка двадцати трех лет, непокорно хмурила черные брови. Сам провинившийся, второкурсник Гильберт Мёрк, кажется, напуган был не слишком - привык рассчитывать на влиятельного отца, а нагоняй уже получил, и больше не предвиделось. - Ограничимся дисциплинарным взысканием и покончим на этом. Меру пресечения определит администрация школы Хогвартс. Вы не станете возражать, сэр?
   Дамблдор, который занимался в это время какими-то своими делами, поднял голову, взглянул на нее поверх очков и согласно прикрыл глаза, едва заметно кивнув. Вслед за этим он подал знак, и на сей раз согласно кивнула уже Амбридж. Вот они и встретились за дверями зала суда.
   - Вы просили меня предоставить вам самые подробные варианты личных дел сотрудников Хогвартса, - протягивая ей на ладони во много раз уменьшенную пирамиду из десятков папок, сказал Верховный Чародей. - Полагаю, это вовсе не для того, чтобы выбрать лучшего педагога прошлого года? - усмехнулся он в бороду.
   - А я была бы совсем даже не прочь увидеть кандидатуру лучшего педагога-1995 по версии Альбуса Дамблдора, - ответно отшутилась Амбридж на грани флирта. - Благодарю вас. Я имею привычку заранее знакомиться с обстановкой и людьми, которых... м-м-м... с которыми потом придется иметь дело. Рассмотреть, что называется, поближе, но так, чтобы они об этом не знали.
   - О, да, да, - согласно протянул директор Хогвартса с высоты своего немалого роста. - Итак, какие реформы, дорогая моя Долорес, намерено провести ваше ведомство и Попечительский совет с вашим приходом к нам?
   Она взвесила стопку папок на ладони:
   - Полный ответ я смогу вам дать только после ознакомления с досье, мистер Дамблдор.
   - Можете величать меня просто по имени. Вы уже числитесь в штате, а у нас между коллегами принято...
   Чиновница перехватила инициативу:
   - Да, безусловно, сэр. Но мне нужно сначала немного привыкнуть к новому статусу, - развернувшись, они не спеша и в ногу зашагали по коридору.
   Амбридж отметила, что директор, несмотря на предложение перейти на "ты" и попытки идти помедленнее, чтобы спутница успевала семенить с ним рядом на своих коротеньких гнутых ножках, всё равно держится в заметном отдалении от нее. Видимо, он был одним из немногих людей, у кого имелась стопроцентная стойкость к ее чарам. На постеленной Дамблдором мягкой перине, как говорят в Министерстве, жестко спать. Но в голову к ней он не лез, хотя умел, Долорес знала об этом наверняка.
   - Вернемся, сэр, к нашим реформам. В школе необходимо ввести такую дисциплину, как политическое просвещение студентов. Мы предполагаем сделать это взамен бесполезному Магловедению. И непременно усовершенствовать Историю магии. Без идеологической подоплеки это просто скучнейший предмет, который подвергают игнорированию девяносто пять процентов учащихся. Помимо того, часть своего урока я также посвящу данному вопросу. Еще наше ведомство обдумывает вопрос о пересмотре плана занятий профессора Синистры...
   Убедительно притворяясь удивленным, Верховный приспустил перемычку очков почти на самый на кончик носа:
   - А чем же вашему ведомству так не угодили Астрономия с Астрологией, Долорес?!
   Амбридж мило хмыкнула и дернула розовым плечиком:
   - В целом нареканий они не вызывают. Но Синистра могла бы больше внимания уделять некоторым вещам, которые помогут нашим прогностикам определять будущее известных личностей, влияющих на судьбу МагБритании...
   - Помню, помню эти замечательные статьи о вас, профессор Амбридж, - неожиданно сменив тему, Дамблдор с полной серьезностью процитировал по памяти выдержки из "Ежедневного пророка": - "На своем посту эта замечательная ведьма твердой рукой поддерживает порядок в сфере образования". Совершенно согласен! А вот еще: "Не возьми Долорес Амбридж бразды правления в свои руки, система просвещения юных магов скатилась бы в полную анархию"...
   Если старый хрыч и глумился, то делал это так, что комар носа не подточит. Это ведь были заказные статьи, и одну из них писала Рита Скитер - уж и намучились с этой стервой в департаменте информационной поддержки, чтобы выжать из нее хоть слово одобрения без обратного подтекста! Прислушиваясь к его тону, Амбридж не уловила ни тени иронии. Он продолжал спокойным голосом:
   - Со своей стороны школа на неопределенное время перекроет доступ извне на Сокровенный остров. Ведь для вас, полагаю, не секрет, что многие из ваших коллег частенько наведываются туда ради "драконьего тотализатора".
   - Увы, есть среди нас отдельные любители подобного досуга... Но что поделать... - ответила Долорес с таким огорченным выражением лица, что только полный глупец (или мятежник) заподозрил бы ее в интересе к иномернику с технодраконами.
   Дамблдор и ухом не повел:
   - Из-за возвращения Тома Реддла и его шайки...
   - Шайки?!
   - Как же по-другому именовать группу преступников, собирающихся на кладбище, чтобы расправиться с одним-единственным ребенком? Ведь не армией же, согласитесь!
   - Возможно, вы очень правы, - она заменила изумленную маску маской сговорчивости.
   - Так вот, я счел нужным ликвидировать столь очевидные лазейки на территорию Хогвартса, как Сокровенный остров. Думаю, господа чиновники войдут в наше положение и найдут другие способы досуга.
   - Тем не менее практические занятия по Техномагии на острове вы упразднять не собираетесь?
   - О, нет! Это бесценный опыт для будущих мракоборцев... Да и рядовым магам такие занятия будут небесполезны. Боюсь только, что подвести идеологическую платформу под Техномагию будет сложно.
   И снова не уличишь хитрого старикана в насмешке!
   В кабине лифта они столкнулись с начальником Сектора по борьбе с незаконным использованием магловских изобретений. Поездка получилась напряженной. По его красноречиво укоризненному взгляду и яростно полыхавшим веснушкам Долорес сразу поняла, что слухи об итоге этого дисциплинарного слушания, как и любого другого незасекреченного заседания Визенгамота, уже разлетелись во все углы Министерства. Она даже не смогла подавить свою ответную ухмылку и ехидно подумала: да, Уизли, вы правы, никого из вашего изрядно опустившегося семейства я выгораживать, как Гильберта Мёрка, не стала бы, и приберегите свое возмущение для кухни и жены. Но Артур так ничего и не сказал, только поклонился Дамблдору на прощание, гордо мотнул остатками рыжей пакли на голове и вышел из лифта. Амбридж с директором поехали дальше.
   Аппарировав по окончании рабочего дня к себе домой в Насыпное Нагорье, Долорес удобно расположилась поверх розовой шкуры зебры, наброшенной на любимую кушетку, чтобы с пером в руке вникать в личные дела будущих коллег. Как заведено, она делала пометки и шустро пробиралась всё дальше и дальше.
   Напротив имени Филиуса Флитвика она поставила огромный восклицательный знак. Раньше ей и в голову не приходило, что он почти ровесник Дамблдора. Бодрый дедушка. Кхм, кхм, а полукровка Минерва МакГонагалл, оказывается, успела побывать замужем за чистокровным волшебником Элфинстоуном Ургхартом! Амбридж никогда особенно не интересовалась гриффиндорской мегерой и предпочитала видеть ее старой девой. Неплохо, неплохо, Минни! Тайнопись? Кхм, ну-ка, ну-ка! Замысловатая вязь на сложенной гармошкой дополнительной странице досье расплелась под кончиком палочки. Перед Долорес проявились сокровенные тайны железной леди факультета Гриффиндор. От неожиданности палочка едва не выпрыгнула из пальцев чиновницы. Да это же... это же, Минни, настоящий компромат! 26 сентября 1965 года у четы Ургхарт-МакГонагалл родился сын, названный в честь отца Минервы. Мальчик рос своенравным ребенком, а после безвременной кончины Элфинстоуна [1] и вовсе покатился по наклонной плоскости, умудряясь проворачивать свои делишки прямо под носом у матери, которая, без труда укрощая львят-студентов, оказалась неспособной укротить львенка-Берти. Когда информация о том, что малолетка вляпался в Пожиратели, дошла до Минервы, та, вероятно, кусала локти из-за невозможности всё изменить. После падения Темного Лорда в канун Самайна 1981 года следы Роберта Ургхарта затерялись. До судебного разбирательства дело не дошло - видимо, храбрец сбежал из страны так же, как сделали многие другие приверженцы Неназываемого.
   __________________________________________
   [1] Автор фанфика знает, что канонный муж МакКошки Elphinstone Urquart скончался только в 1985 году от ожога соком Venomous Tentacula. Но здесь эта неприятность с ним случилась в конце 1970-х.
   Амбридж отхлебнула душистого чайку с десятью неразмешанными ложками сахара и снова открыла подшивку на колдоснимке Элфинстоуна. Так. Еще галочка на полях: Ургхарт сильно напоминал Дамблдора в относительно молодом возрасте - те же ясные васильковые глаза, та же обворожительная улыбка, высокий лоб, хрящеватый, но, правда, не ломанный нос, аристократично четкие скулы... Портрета их с Минни сына к делу приложено не было. На кого же был похож львенок-Берти - на мать или на отца? Сама она его не помнила по той простой причине, что истинные личины всех до едина своих адептов знал только Темный Лорд - благо, маски, колпаки и разнообразные чары искажения позволяли участникам сохранять полную анонимность. Нужно будет навести справки о молодом Ургхарте по своим каналам. Это может прояснить многое в нынешнем поведении сторожевой кошки директора. Повелитель будет доволен курьезом, когда Долорес доведет до его сведения, как ревностно МакГонагалл оберегает свой маленький грязный секретик...
   Дальше попадалась по большей части мелочевка. Поппи Помфри и Минерва МакГонагалл были однокурсницами, но Помфри училась в Пуффендуе; подругами они сделались только после начала работы в Хогвартсе на своих должностях. Самые молодые из профессоров Хогвартса - астроном Аврора Синистра и акустик Иоганн МакГроул, ровесники. Он гриффиндорец, она вообще из Шармбатона. Немного старше Синистры с МакГроулом, 9 июля 1960 года рождения, декан Слизерина, алхимик Северус Ти Снейп. Шпион Повелителя, на которого тот возлагает большие надежды и именно потому желает быть уверенным в абсолютной преданности своего аколита. Кхм, всего тридцать пять ему, а она-то думала... Но тут не ее вина: Снейп действительно выглядит хуже трижды восстававшего инфернала. Что тут у нас в подробностях личного дела? Посмотрим.
   Единственный сын магла Тобиаса Снейпа, работника коуквортской ткацкой фабрики, и чистокровной ведьмы Эйлин Принц, отлученной от магического мира по приговору Визенгамота, безработной, а также вследствие наложенного на нее заклинания Дислексиа Тоталум утратившей способность читать и писать. А по совместительству тот магл был соглядатаем своей жены. Кто же в его магловской семье отличился магическим талантом? Ясно, младшая сестра, умершая еще в детстве. Несмотря на то, что технические контролеры фабрики имели неплохую для Коукворта зарплату, алкоголик Снейп-старший практически все деньги спускал в пивнушках. Чтобы как-то прокормиться, Эйлин приходилось перешивать вещи односельчанам, и именно из-за этого у них с мужем часто бывали проблемы с отделом по наблюдению за неблагонадежными волшебниками. Дело в том, что ради привлечения клиентов миссис Снейп часто использовала невербальное заклинание феи Розабельверде: одна из нитей изделия заколдовывалась особым образом. В момент наложения чар она на миг озарялась золотым свечением, за что заклятье и получило свое название [2].
   __________________________________________
   [2] Фея Розабельверде - героиня сказки Гофмана "Крошка Цахес по прозванию Циннобер". Сжалившись над маленьким уродцем и его матерью-крестьянкой, волшебница воспользовалась их сном и заколдовала волосы ребенка, спрятав в них три золотых волоска, благодаря которым обыватели видели в нем лишь достоинства, причем достоинства кого-то из окружающих карлика людей, и были бессильны перед его фальшивым обаянием, тем самым помогая ему беспрепятственно подниматься по карьерной лестнице.
   Маглы, сами того не понимая, старались делать следующие заказы только у Эйлин, обходя вниманием других швей - возможно, куда более умелых в ремесле, но проигрывающих ей в магии. Недурно, надо сказать, была одарена Снейпова мамаша. Не всякая оглушенная ДТ ведьма сможет ворожить - без волшебной палочки, а ко всему прочему, еще и невербально. Из-за того, что вопреки всем запретам женщина пользовалась магией и, как могла, обучала своим умениям маленького Северуса, в их семье царили постоянные скандалы, нередко переходящие в драки с Тобиасом. Доставалось и сыну, когда он попадал папаше под горячую руку, и доставалось немало, вплоть до сломанных ребер, разорванной селезенки и отбитых почек. Неудивительно, что Снейп-младший сбежал из дома, едва окончив Хогвартс. На похоронах отца, помершего от цирроза печени в конце 1989 года, он не присутствовал. Эйлин пережила мужа ненамного. По сведениям дамблдоровских документов, она скончалась в сентябре 1991-го после продолжительной болезни: у нее был туберкулез, от которого нынче отдают концы только маглы, и то при ненадлежащей терапии.
   Темный Лорд не ошибся в талантах мальчишки-полукровки: беспримерный и ловкий подонок, тот сумел как-то обвести вокруг пальца самого Дамблдора, избежать Азкабана и - финальный штрих - остаться в штате вопреки всякой логике. Остаться работать с детьми. Именно из-за его персоны Долорес пришлось пустить в ход все свои способности по охмурению и убедить Корнелиуса Фаджа, что вакантная должность преподавателя ЗОТИ в Хогвартсе дожидается именно ее. Фадж, поначалу склонявшийся к кандидатуре аврора Дедалуса Дингла, уступил им с Люциусом Малфоем, который выступил от лица членов Попечительского совета, предлагающих на это место Амбридж. Итак, первое из поручений Повелителя ей и Малфою удалось выполнить с блеском.
   - До скорой встречи, Эс-Ти, - сладко потянувшись, она отсалютовала ополовиненной чашкой в адрес ужасной колдографии зельевара. - У тебя есть месяц. Пока танцуешь - живешь, - Долорес сама не знала, из каких глубин подсознания всплыла вдруг эта фраза, но звучала она пафосно и красивенько, как перекрашенная в розовый шкура зебры.
   Снейп со снимка по обыкновению мерзко скривился и отвернул от нее свою рябую бледную рожу. Зря ты, Северус Ти Снейп, не послушался в прошлый раз доброго совета и не упразднил дополнительные занятия по магловской химии. Такими темпами студентов и впрямь можно чему-то научить. Очередная возмутительная халатность Дамблдора! Чиновники на то и посажены в Министерстве, чтобы запрещать и чтобы их запретам подчинялись.
* * *
   - Минерва, ты преувеличиваешь. Я готов понять твои чувства...
   - Да не готов ты! Не готов ты их понять! Жаль только, что я поняла слишком поздно: Альбус Дамблдор вообще не способен понимать чувства других! Он может разглагольствовать о них часами, он может превозносить силу любви и дружбы. О, да, демагог он непревзойденный! Непревзойденный оратор и непревзойденный теоретик...
   Послышалось тихое, такое знакомое хмыканье.
   - Всё? Ты выговорилась, душа моя?
   - Нет! - огрызнулась она и взмахнула рукой, как если бы из пальцев ее торчали выпущенные когти.
   - Ну вот и чудесно. Значит, продолжим. Наша тактика сработала, и Долорес заглотила наживку.
   - Ты знал, что я не хотела разглашения этого! Ты знал - и настоял на своем. А теперь хочешь и дальше заставлять меня притворяться довольной твоими "тронул - ходи" и "запретами на отказ".
   - Охо-хо-хо-хо! Аха-ха-ха-ха! Значит, ты переживаешь и за Северуса?
   - Перестань смеяться, как Санта-Клаус! Это уже слишком! Я сказала в общем контексте. И давай прекратим разыгрывать лицемерный спектакль: мы оба прекрасно знаем, кто из нас за что переживает. Отдать эту информацию Амбридж для меня было всё равно, что раздеться донага на людной площади...
   - Можешь быть уверенной, она станет дорожить ею настолько, что сбережет для последнего хода. А его не будет.
   - Кому что, а тебе бы всё ходы и рокировки. Я не понимаю, для чего нужно было вываливать перед нею всю правду обо всех нас?
   - Здесь-то всё очень просто: это не настолько засекречено, и она смогла бы узнать другие версии в более надежных источниках, просто наведя справки. Кто знает, что могло бы насторожить ее в наших досье. И пойми она, что у нас ее водят за нос...
   МакГонагалл почти зашипела и глухо прорычала:
   - Однако с этим твоим С-с-северусом ты подсунул ей "другую версию"!
   - Это всего лишь дата. Дело в том, что официальная версия теперь всюду выглядит именно так, как наша. Он сам никогда не разглашал настоящую и не придавал ей никакого значения. Ее знали только он, его родители, мы и "алхимический квартет". Теперь из живых правильную дату знаете вы с Джоффри Макмилланом и он сам. Мальчику он сообщил измененную, как я велел.
   - Когда вы ее изменили? - ее голос дрогнул, и протестующей решительности в нем поубавилось.
   - Тогда, - весомость, которой было облечено это слово, могла сравниться по тяжести только с наковальней короля Артура [3], а следующая фраза сражала подобно высвобожденному из-под нее мечу: - Восстановить, как было, мы ничего не успели по известным тебе причинам. И к лучшему - как сказала бы Септима, узнай она об этом.
   __________________________________________
   [3] Именно эту легенду обыграла Роулинг, описывая свойства меча Годрика Гриффиндора, извлечь который мог лишь достойный (в эпосе о короле Артуре вытащить заколдованный меч из-под наковальни было под силу только тому, кто имел право на трон Англии).
   Минерва окончательно сдулась, хотя в тоне ее до сих пор угадывались нотки сомнения:
   - Почему ты уверен, что она не успеет воспользоваться... э-э-м-м...
   - Компроматом? - он подсмеивался, как мальчишка, и она снова в раздражении отмахнулась. - А вот посмотришь. Жаба и змей в одной банке не уживутся.
   - Однако эта жаба может оказаться ядовитой [4].
   __________________________________________
   [4] А еще Rhinella marina смертельно ядовита - конечно, не настолько, как ядовитая тентакула, но Минерва с некоторых пор лучше разбирается в таких вещах.
   - Ядовитые аги - лучшее лакомство для австралийских воронов.
   - Всё-то ты знаешь!
   - Мне по должности и по возрасту положено всё знать, друг мой Минерва.
* * *
   Покуда босс наслаждался последними днями каникул, уже привыкнув к частым и долгим отлучкам питомца, вернувшийся из Нидерландов Мертвяк решил завернуть в Косой переулок. Это было, как раз когда студенты Хогвартса рыскали по местным лавкам и скупали всё подряд для учебы и понтов друг перед другом. Горячая пора у торгашей!
   И кто бы мог подумать, кого он увидит там первым делом! Убиться и не встать - мисс Риббит-Риббит собственной персоной! Всё такая же жабка, всё в таком же вырвиглазовом-розовом. Вот это он удачно прилетел! Как будто позаимствовал у Гила кристалл Ди. Ну, а может, везение старины Локхарта со временем стало заразным?
   Не выдавая себя, ворон последовал за Амбридж, планируя с крыши на крышу и попутно расшугивая чердачных котов, что пытались не вовремя возникнуть у него на пути. Ты у нас, однако, что-то задумала, старушка! Иначе зачем бы тебе прятаться в закоулок и накладывать на себя отводящее глаза заклинание? А что может задумать министерская крыса... верней, жабка? Конечно, поподслушивать, повынюхивать, повысматривать. Для чего ей это понадобилось, неизвестно, вот и нужно слетать посмотреть.
   Ну-ка, ну-ка! Белый дымок над крышами Минмагии еще не клубится? Действующего Верховного чародея еще не развенчали? Туманный Альбион еще не лежит в руинах? С чего же тогда гнездо разврата, муравейник позора, скворечник вековой пошлости загудел и встрепенулся, выродив из своего чрева одну из одиознейших чиновниц современности?
   В руинах не лежало ничего, а банк Гринготтс пользовался всё такой же популярностью: к нему стекались сотни клиентов и сотни же клиентов покидали здание, пополнив свои кошельки наличными. Сколько сегодня здесь знакомых лиц - мимиру сверху видно всё! Одним глазом он поглядывал по сторонам, а вторым не забывал присматривать за мисс Риббит-Риббит, едва ли заметной для прохожих, но не исчезавшей из вида для внимательного ворона.
   Что-то Ржавая Ге сегодня не в настроении и спорит со своей мамашей на повышенных тонах - надо перелететь пониже, отсюда плохо слышно. Удобное деревцо над улочкой... Отличная ветка! Обе Грейнджер вышли из ателье мадам Малкин с несколькими свертками в руках, пререкаясь, как пряхи, не поделившие веретено.
   - Не поеду я никуда, и всё! Не по-е-ду!
   Понятно, старая песня. Миссис Грейнджер с подозрительностью оглядывает улицу. Нюх на жареное у нее что надо!
   - Давай спросим у ваших полицейских! - нашлась она и, не обращая внимания на протесты дочери, вцепившейся ей в руку, высвободилась с криком: - Господин аврор! (Дорогая, их же так у вас здесь называют, да?) Господин аврор!
   - Да... А откуда ты...
   Остановившаяся у витрины магазинчика на другой стороне аллеи неприметная Амбридж следила за их отражением в стекле. Ухмыльнулась, когда аврору в желтой униформе пришлось развернуться и подойти на зов. Небось уже прознала жабка о характере Гермиониной мамаши. Бедняга Макмиллан, сегодня определенно не твой день: припудри носик звездной пылью - и ноги-ноги-ноги!
   - Здравствуйте, - без обиняков заговорила старшая Грейнджер, сходу вцепляясь в рукав его мундира, и он лишь вежливо им обеим поклонился. - Меня зовут Джейн Грейнджер, а это моя дочь Гермиона, она студентка четв... нет, уже пятого, пятого курса, - он поклонился еще раз, но вместо того, чтобы представиться в ответ, только по-кошачьи сощурился и мягко улыбнулся. - У нас с нею небольшой спор. Рассудите нас, вы же лучше информированы о здешней обстановке. Мы с ее отцом хотим отправить Гермиону в другой волшебный вуз, потому что считаем, что в Британии становится опасно. Вы как специалист можете убедить эту упрямицу в том, что мы правы?
   Аврор замялся. Мертвяк чуть не раскаркался от смеха, такое лицо было у Макмиллана. Переводя взгляд с умоляющей Гермионы на неумолимую Джейн, мужик явно не знал, что делать. По тому, как в нынешнем году улицы Косого были запружены нарядами мракоборцев, сложно было не сделать печальных выводов. Но встревать в бабьи разборки доверенный управляющего мракоборческим центром не хотел и уже жалел, что не прикинулся глухим и не ушел в инвиз, когда его окликнула эта громкая тетка. Коты шума не любят. Как говорит о таких дамах закадычный дружок Гила, "египтянин" Билл Уизли: "На шею сядут и ноги свесят". Совсем, между прочим, одичал рыжий в своих пустынях. А его родня здесь наивно верит, что сидит их сынок чин-чинарем в тамошнем филиале "Гринготтса" и плетет охранные заклы для каирских гоблинов. Младший, похоже, пошел по стопам старшего: тоже ждет не дождется семнадцатилетия, чтобы свалить из ненаглядной Норы на все четыре стороны, от фамильной нищеты и местных порядков подальше...
   - Видите ли, мэм... - Джоффри прокашлялся, оттягивая время. - Я не уполномочен обсуждать такое с гражданским населением, но считаю, что вам стоит больше доверять мнению вашей дочери...
   Что там Ржавая Ге? Не запрыгала от изъявления благодарности? Не запрыгала, но сдерживается с трудом, смотрит на Макмиллана преданными глазами ирландского сеттера. Того и гляди в нос от счастья лизнет - то-то у него физиономия будет! В отличие от нее Джейн Грейнджер была глубоко разочарована. Хотя кожаный напульсник на рукаве аврора она так и не выпустила из цепких клешней:
   - Но правда ли то, что у вас произошло на этом жутком Турнире? Ну... возвращение этого... как-его-там... Дочь толком ничего нам не рассказывает, сплошные тайны и недомолвки! Хоть собирайся и беги к гадалке.
   Гермиона снова собрала брови домиком. Эй, приятель, да пошли ты их, пусть разбираются сами! Нет, Джоффри не такой. Джоффри джентльмен, Джоффри будет мурчать и аккуратно расшаркиваться перед дамами до последнего, как с наполнителем в лотке. Мисс Риббит-Риббит тоже не без интереса следила за ними со своего поста наблюдения. Вот и мадам Малкин стала подглядывать через витрину: они ведь так и торчали посреди улицы напротив ее магазина. Прохожие аккуратно огибали их: чистокровные пуритане - брезгливо сторонясь маглы и маглорожденной, все остальные - из уважения (или страха) к желтому плащу аврора.
   - Прошу меня простить, мэм. У меня очень мало времени...
   - Но, сэр, одну минуточку!..
   Оп-паньки! А это у нас тут кто - Пухлый?! Ну нет, он уже не Пухлый, он уже скорее Крепыш! Когда только успел так удачно утрамбоваться? Валик из жира над ремнем штанов бесследно исчез, как будто распределился по всему корпусу в виде мышц. Плечи раздвинулись, да и сам парняга уже не жался, надеясь казаться меньше и незаметнее, а передвигался гордо и степенно, как положено наследнику древнего рода. И рост! И стать! Чего еще надо этим дурам-девицам? Вот что значит каждый день ворочать кадки в теплицах Стебль! Куда это он? А, в лавочку садо-маго-водства, хе-хех! Галантно подав локоть своей величавой бабульке в траченных молью шляпе и "лисьем" воротнике, Лонгботтом поднялся с нею по ступенькам и скрылся за дверью под вывеской "Товары для магического садоводства мастера Георга Далия".
   Любопытно будет взглянуть на босса - каким стал? Подрос или всё такой же доходяга? Полтора месяца, как-никак, не виделись...
   Жаба тем временем двинулась дальше: Макмиллану удалось вырваться из мертвой хватки двух рыжих бестий и удрать, так что спектакль закончился вничью. Пришлось оставить насиженное деревце и снова скакать за Амбридж по крышам.
   Воу-воу, какая тут потасовка в соседнем переулке, прямо душа радуется, а глаза разбегаются, за кем следить - за дерущимися или за мисс Риббит-Риббит? Хоть разорвись бедному ворону! И, решив, что жаба никуда не денется, Мертвяк перепорхнул на другую сторону крыши, с видом на Южный проулок, где застал уже самый финал разборок между младшекурсниками. С порога своей лавки на них кричал мастер Олливандер - нашли где поцапаться! - а самых главных зачинщиков держали за шиворот Драко Малфой и какой-то из его однокурсников - скорее всего, Альберт Вэйси, если судить по огромному родимому пятну на щеке, отмечавшему всех Вэйси чуть ли не со времен Основателей. В точности копируя манеры своего клюворылого декана, Малфой отчитывал малолетнего слизеринца и бросал пренебрежительные взгляды на плененного Альбертом не то гриффиндорца, не то пуффендуйца:
   - Вас не учили, мистер Бёрк, не пачкать руки обо всяких недостойных? Мне будет стыдно за вас перед портретом пра-пра Элизабет, когда она осведомится у меня о ваших успехах.
   - А чего он?..
   - Это он первый начал! - вопили вместе с другим мальчишкой его рвущиеся в бой из-за спины Вэйси приятели-гриффиндорцы или пуффендуйцы, тогда как Драко с трудом, но сдерживал напор их противников. - Змеюки вонючие!
   - Заткнись ты, шкура! Попадетесь вы нам в другом месте!
   - Ступайте, ступайте отсюда, вы все! - подливал масла в огонь продавец волшебных палочек со своего крыльца. - Нечего тут! Кыш! Вот сейчас авроров кликну, узнаете мне! - он показал студентам пятнистый старческий кулак.
   Что ни говори, а внушительности Снейпа сопляку-Малфою еще учиться и учиться. В запале его никто не слушал, забияки норовили, вывернувшись, пнуть друг друга по ногам и матерились так, что если бы мимир умел краснеть, он бы покраснел. Того и гляди повыхватывают палочки и затем все дружно повылетают из школы. Интересно, с чего они так разосрались - у кого родословная чище или кто записался в Пожиратели Смерти? Обычно выяснением этих животрепещущих вопросов заканчивается девяносто девять из сотни стычек между факультетами, когда там есть хоть кто-то из гадючника.
   В проулок свернула Амбридж, но еще до того, как она успела что-то предпринять - если вообще собиралась что-нибудь предпринимать - с другого конца улицы к толпе приблизились Уоррингтон и Монтегю, семнадцатилетние охотники квиддичной команды Слизерина, и живо навели порядок. Они разогнали всю толпу с пятикурсниками в придачу, после чего вразвалочку зашли за канцелярскими причиндалами, так и не заметив жабку. Итак, Амбридж, значит, успешно сдала Ж.А.Б.А на чары хамелеона.
   Половину дня таскался Мертвяк за петлявшей по Косому чиновницей, но так и не разобрался, что она пытается разнюхать.
   - Париж крут, я даже хотел когда-нибудь ночью полетать на метле вокруг их Эйфелевой башни, но они меня отговорили...
   Ронни так и заладил - "манифигительно то, манифигительно это" [5] - в тему и не в тему. А Финниган, Криви и еще пара-тройка гриффиндорцев, пойманных им на распродаже бывших в употреблении метел, трепетно внимали каждому его слову.
   __________________________________________
   [5] От фр. magnifique - "великолепно".
   Подумаешь - Париж, Эйфелева башня... Это они еще Эйяфьядлайёкюдля не видели. И не выговаривали.
   - ...а потом снитч взрывается прямо в руке нашего ловца, прикиньте!..
   - Вот ни хрена себе! А вы тогда что? - Колин так и щелкает своей камерой вокруг героя дня, и Уизли это нравится.
   - Половина снитча у него осталась, ну и "французы" вроде как пошли нам навстречу. Хотя по правилам, если форма снитча меняется в момент отлова, баллы не засчитываются.
   - Ох ты ж ёптет! А у нас-то не так! - возмутился Симус.
   - Везде так, просто у нас в школе еще ни разу такого не было.
   Как это не было? Очень даже было! В шестьдесят шестом - шестьдесят седьмом учебном. Такая же история, один в один. Тогдашний тренер не засчитал слизеринцам, и Слагги за это отлучил его внука от своего "Клуба Слизней". Мертвяк досадливо почистил клюв об оконную решетку. Даже такими вещами нынешние студиозусы перестали интересоваться! Что за смену растим, мать его...
   Одну закономерность передвижений Амбридж выявить всё-таки удалось. Она почти не заостряла внимания на взрослых - ни на обитателях Косого или Лютного, ни на патрульных аврорах, ни на родителях студентов, ни на изредка попадавшихся по дороге преподавателях Хогвартса. Зато могла надолго прилипнуть к какой-нибудь компании учеников, которые, впрочем, ее совсем не замечали. Что еще задумали в Министерстве? Следят за боссом?
   Получить ответ Мертвяку удалось уже только по прилете в Хогвартс, когда в пятницу, 1 сентября, поезд, что отчалил с лондонской платформы "девять и три четверти", доставил на учебу целую армию студентов - крикливых, драчливых, дерзящих, вечно всюду снующих, но превращающих унылый замок в живую школу. Правда, на этот раз превративших ненадолго...
* * *
   Первой на Амбридж напоролась Сибилла Трелони. Едва Долорес допрыгала по ступенькам главного портала до двери Хогвартса, ее встретил совершенно невменяемый взгляд бешеной стрекозы из-за огромных стекол очков. Трелони была сильно не в духе из-за резкой перемены погоды и "после вчерашнего", поэтому, узрев жертву, не замедлила одарить ее пророчеством:
   - О, я вижу страшное предзнаменование для того, кто сейчас пересечет порог этого замка! - гулким голосом запечатанного в бочку авгурея провыла она. - Очень плохой аспект - сто восемьдесят градусов! - между Луной и Сатурном. Десцендент куспиды шестого дома в вашей генитуре предрекает, что вам не дожить до конца будущего года.
   Чиновница остановилась и с непередаваемой насмешкой посмотрела на Сибиллу снизу:
   - Вот как? И как же, по-вашему, я расстанусь с жизнью? Неужели от Авады врагов-Пожирателей?
   - Нет! - почти радостно осклабилась Трелони. - Вам просто оторвут голову, - на секунду задумавшись и, будто во сне, поглядев на нелепую заколку Долорес, она выдала: - Обе.
   Если та и была задета, то на плоском ее лице с увесистыми мешками под глазами почти ничего не отразилось. Помощница министра вела себя так, будто ей только что отвесили чудный комплимент.
   - Кхм, кхм! Ну-ну. Смотрите только, чтобы вам ничего не оторвали уже в этом году, голубушка. Я, знаете ли, тоже немного смыслю в предсказаниях, и они, надо заметить, сбываются куда чаще ваших. Поэтому глядите, как бы вам не утратить должность еще до наступления Рождества, - и, озарив Сибиллу ответной улыбкой, Амбридж покатилась дальше.
   - Берегите, берегите себя! - возопила ей вслед Трелони. - Черная луна у вас нынче в очень дурной позиции! Опаленные перья падают, падают вниз!
   Свидетелем этой сцены случайно стала Септима Вектор. Профессор Вектор по секрету сказала профессору Синистре. Синистра (тоже по секрету) поделилась с Помоной Стебль. Стебль не могла не сообщить шепотом мадам Помфри, Филиусу Флитвику и Минерве МакГонагалл. Их разговор в лазарете слышали ассистенты Поппи Помфри, а в учительской - минеролога и зельевара... В общем, к вечернему распределению первокурсников о новом пророчестве Сквибиллы не знали только самые нелюбопытные из младших преподавателей и мелких привидений. В воздухе повисло напряженное затишье, как бывает всюду, где готовятся к грандиозному фурору, едва сдерживаясь при встрече с его непосредственными фигурантами. Трелони, однако, ничего не замечала и призрачно плавала по коридорам в предвкушении пира, благо, следующий день выдался выходным и можно было ни в чем себя не ограничивать. Старшекурсницы тихонько прыскали за ее спиной и делали таинственные лица, когда парни-однокурсники пытались вызнать у них, что здесь, эрклинги всех покусай, происходит.
   - Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя Защиты от Темных Искусств, - перед началом ужина сообщил Дамблдор и как бы между прочим добавил: - Кроме того, профессор исполняет у нас обязанности генерального инспектора. А это означает, что она имеет практически такие же полномочия, как и директор. Профессор может инспектировать уроки любого преподавателя, невзирая на опыт его работы и педагогический стаж, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
   Трелони, которая в это время успела втихаря присосаться к своей фляжке, поняла, о чем он толкует, только после четвертой фразы. Поперхнувшись "нектаром пифии", как она называла свое пойло, подозрительно напоминавшее по выхлопу обычное огневиски, Сибилла растерянно вытаращила глаза, развернулась к невозмутимой Минерве и с напором простонала:
   - Меня-то почему не предупредили?!
   Со стороны профессора Снейпа раздался неприлично хрюкающий звук. Но едва ли кто-то успел заподозрить его в веселье, поскольку, опомнившись, зельевар мгновенно скроил одну из самых злющих рож (почему-то в адрес Эрни Макмиллана, который в этом году стал старостой от Пуффендуя) и с яростью растерзал сосиски toad-in-the-hole в своей тарелке. Эрни стушевался. Флитвик сидел красный-красный, почти лоснился, словно чересчур надутый воздушный шарик, и Вектор даже испугалась, как бы он не лопнул от натуги. Стебль затыкала себе рот салфетками, постанывала и протяжно сопела носом, с максимальным вниманием изучая звездный потолок, чтобы слезы аккуратно стекали из уголков глаз по вискам. Не иначе, ростбиф был переперчен. Минеролог Пеббл крутанул головой так, будто собирался чихнуть, но не чихнул. Почти Безголовый Ник медленно уплыл под стол прямо сквозь блюда и снедь, к уже обосновавшемуся под скатертью Толстому Монаху Пуффендуя. Оба тихонько там всплакнули, промокая призрачные слезы призрачными одеяниями друг друга: сэр Николас - рясой покойного святого отца, Монах - плащом недообезглавленного рыцаря.
   - Ну а кто у нас здесь прорицательница? - не поведя и бровью, парировала МакГонагалл, в то время как Долорес, прикладывая пухлую пятерню к груди, затянутой в розовую кофту, раскланивалась перед залом.
   Студентки седьмого курса тихонько перехихикивались, остря на тему ее фэшн-стиля. Студенты - шептались, гадая, во что им всем встанет это коротконогое министерское нововведение. Ребята помладше просто переглядывались друг с другом за столами. Зато единственным, кто искренне радовался появлению Амбридж, был слизеринец-второкурсник Гильберт Мёрк. Правда, мало кто знал, почему. Кроме директора и, разумеется, его декана.
   Долорес поискала глазами и нашла нужное среди когтевранцев пятого курса. На плече лохматого, щуплого и невзрачного юнца восседал громадный красавец-ворон. Фамильяр что-то бормотал на ухо хозяину, а парень кивал в ответ. Эта патлатая трагедия совсем не походила на того, кому под силу обставить целый отряд колдунов экстра-класса во главе с самим Повелителем, но статья Скитер, а также присутствие живого и почти невредимого Поттера в Большом Зале были свидетельством обратного. Самой Амбридж в тот вечер на кладбище не было - тогда она еще ничего не знала о главном.
   Долорес аккуратно прикоснулась к его мыслям. Поттер вздрогнул, болезненно скривился и потер то место под волосами на лбу, где - чиновница знала точно - скрывал свой приметный шрам-молнию. Значит, она была не очень аккуратна. Амбридж на время отвела ментальный щуп и через несколько секунд повторила попытку. На этот раз всё прошло как по маслу, легче не бывает. Эс-Ти не преувеличивал, когда сообщал на докладе, что мальчишка туп, как пробка, и почти необучаем.
   Сопляк продолжал не спеша уписывать пастуший пирог, а голову его плотно забивали мечты прыщавого подростка. Если свести всё просмотренное к краткому изложению, размышлять сей недобитый дрыщ мог только о том, как бы - банально! - подглядеть за кем-нибудь посисястее в девичьей душевой или квиддичной раздевалке. Похотливый засранец. При взгляде на старших студенток за столами и даже на молодых ассистенток преподавателей он немедля представлял их голыми и дорисовывал в своих фантазиях такое, что даже Амбридж еле боролась с соблазном хорошенько выучить увиденное. Вдруг когда-нибудь пригодится.
   Ворон-фамильяр обернулся и, если инспектору не почудилось, подмигнул. Сопляк томно вздохнул и уставился на проходившую мимо когтевранского стола старосту Слизерина. Мантия, целомудренно окутывающая некрасивую, но фигуристую девицу с головы до пят, не была препятствием его бурному воображению. Скорее наоборот - только распаляла оное. Тот, за кем охотился Темный Лорд, не мог думать больше ни о чем, кроме как трахнуть Панси Паркинсон во всех теоретически известных ему позах. Он даже не вспоминал о Темном Лорде.
   Чиновница плюнула и вылезла из лабиринта воспаленных извилин студента. "Если это всё, чем дышит знаменитый Гарри Поттер, Лорд зря делает на него ставку..." - мелькнула крамольная мыслишка. Но она поскорее рассталась и с нею. Повелитель никогда ничего не делает просто так, это аксиома, и подвергать ее даже тени сомнения - кощунство.
   Она не успела заметить, как расслабился в своем кресле Эс-Ти. Шпион Повелителя почти позволил невнятной улыбке тронуть края губ.
   Еще одна задача Долорес в этом заведении - выйти через умственно отсталую Полумну Лавгуд, девочку с пресным лицом аксолотля и вечно отсутствующим взглядом, на ее отца-желтопечатника. Вернее сказать, на потерявшего всякий страх борзописца, который публиковал свои пасквили в его "Придире" под псевдонимом Отмороженный заяц. Не то чтобы "заяц" представлял собой какую-то опасность для организации, но Он изъявил совершенно определенное желание познакомиться с этим типом поближе. Держать друзей близко, а врагов - еще ближе - вполне в духе мудрого лидера.
   Меж тем рыжие близнецы, сыновья Артура Уизли, чем-то перебрасывались с сокурсниками за гриффиндорским столом, и в руках их часто появлялся и исчезал пергаментный свиток. То, что он не имеет никакого отношения к учебе, было написано на конопатых физиономиях заглавными буквами, а также понятно благодаря восторженным воплям их младшего братца: "Вот это манифигительно! А мне ее дадите попробовать?" Вот с кем придется жестоко биться в течение ближайших месяцев. Не с этим туповатым заучкой-когтевранцем Поттером, а с потомками Прюэттов. У Амбридж на такие вещи был безукоризненный нюх.
   Выходные прошли продуктивно. Госпожа инспектор без устали облазила все четыре общежития факультетов, и прошлогодние строгости параноика Грюма теперь казались студентам не более, чем маленькой прихотью старого вояки. Нет, досматривая личные вещи учеников, она ничего не изымала и не вела душеспасительных бесед. Просто теперь, пытаясь открыть привезенную из дома книгу, не имевшую отношения к утвержденному учебному графику (даже учебники по органической и неорганической химии), школьник вынужден был получить в лоб плевком чернил, которые подолгу не смывались, выдавая нарушителя, и читать проступившую на обложке надпись: "Эта литература была запрещена отделом образования Министерства Магии, статья 215, пункт 4. По всем вопросам обращаться к профессору Защиты от Темных Искусств, генеральному инспектору школы Долорес Амбридж". В дальнейшем все особенно злостные рецидивисты со свежими метками на лбах вызывались на отработки в уютный розовенький кабинетик ЗОТИ, где на протяжении многих часов были вынуждены писать на ярко-малиновой доске одну и ту же фразу: "Я не должен (не должна) нарушать распоряжения заботящегося обо мне правительства и разрушать свое сознание недостойной волшебника информацией!" Никаких газет, никаких журналов. Даже "Ежедневному пророку" не дозволялось отвлекать студентов от учебы. Принесенные совами письма от родни были перехвачены и цензурированы; в обратную сторону - то же самое. Девочки не имели права ходить по коридорам в одиночку, без сопровождения преподавателей или помощников преподавателей женского пола. Мальчики - наоборот, собираться в группы больше двух человек и приближаться к девочкам вне классов или спортплощадок, тем более - в факультетских гостиных. Всем запрещалось носить одежду, не принятую в магическом мире, и это касалось даже пижам и нижнего белья.
   - Круто! - язвила маглокровная мерзавка Грейнджер. - Теперь, чтобы ходить в правильных трусах, я должна буду сверяться с винтажными альбомами бабки нашего Большого и Сильного! Невилл, а она сможет выслать нам сюда парочку образцов своей юности? Пожалуй, ради такого случая я даже научусь шить кружевные панталоны до колен!
   - А у моей бабули были теплые, с начесом! - хвасталась Лаванда Браун. - Представляете этот ужас?
   Раньше Грейнджер была подружкой Поттера - возможно, даже более близкой, чем кто-то догадывался. Особенно если вспомнить порнографическую вакханалию в его патлатой башке. Но теперь, когда им всем запрещено было приближаться друг к другу на досуге, эта парочка почти не общалась. С глаз долой - из сердца вон, разделяй и властвуй. Еще пристальнее Долорес следила, чтобы он не мог встречаться и со своей новой девушкой, той самой Полоумной Лавгуд. Хагриду, на уроке которого парочка однажды машинально взялась за руки, прилетело строгим выговором с занесением в личное дело, зато Когтевран не лишился ни единого балла. Да здравствует справедливость Долорес Амбридж!
* * *
   А с понедельника о деяниях инспектора в ее отсутствие судачили уже и преподаватели школы.
   - Что она устраивает из Истории Магии, Минерва! Мои барсучата рассказали, так у меня глаза на лоб полезли! На первом же уроке она задала первокурсникам зубрить материалы слушания Визенгамота от 1734 года. Там текста на свиток в десять футов длиной!
   - Какое счастье, что для моих тренировок никому не требуется политподкованность...
   - Ничего, Роланда, эта розовая фея найдет способ подвести идеологическую платформу и под твой квиддич. Уму непостижимо! Она хочет напрочь забить детям голову агитками - это же очевидно! Кстати, никто не заметил, какими странными они выходят с ее уроков?
   - Точно, так и есть. Я заметила. Глаза такие, как будто их вытаскивали, чтобы начисто промыть мозг, а потом вставили обратно.
   - Как после Конфундуса или, прости меня Мерлин, чего похуже...
   - Именно! Кстати, она единственная запретила Поттеру поджимать под себя, когда сидит, больную ногу. А ему ведь даже Северус не делает за это замечания после разговора с Поппи. Иначе у мальчика опухает лодыжка и он еле ходит. А тут Амбридж, видите ли, вспомнила Устав...
   - Девочки, но надо же что-то делать! Так невозможно работать, в конце концов!
   - Септима, когда капкан ставит Министерство, пойманным остается только грызть капкан, а не того, кто его снарядил. Филиус! Филиус! Пс-с-т, мы тут, зайди к нам! Ну что, оно было у тебя сегодня?
   - Оно было у меня еще вчера, у пятого курса, и заявило, что плетение щитовых чар - бесполезная трата времени и сил. Детям, видите ли, не нужно этого знать, потому что здравомыслящие взрослые не пустят детей ни в какие стычки. В сущности, это не лишено здравого смысла. Детям в бою делать нечего. Но уметь постоять за себя в других ситуациях они должны или нет?! И то, как этого хочет добиться Министерство...
   - Она, знать, собирается так же в точности преподавать и свою Защиту? - Стебль сурово высморкалась в подаренный ей Хагридом на прошлое Рождество клетчатый платок размером с приличную скатерть.
   - А когда у нас Защиту преподавали?
   Вектор всплеснула руками:
   - Но, Минерва, ведь в самом же деле нужно что-то предпринять! Это катастрофа! Куда смотрит директор? Амбридж сегодня достала даже Северуса.
   - Вот уж кого достать нетрудно - он сам "доставаться" рад! Чем же она так доняла его?
   - Явилась на лекцию седьмому курсу твоих львят и его змеек. Сама знаешь, как он всегда счастлив вести совмещенные пары у Гриффиндора со Слизерином. А тут еще жаба с инспекцией. И тема - яды.
   - О-о-о, замечательно! Полный набор удовольствий для Снейпа! - протянули все. - Неужели Амбридж и в этом разбирается?
   - В школе очень даже разбиралась, и Гораций ее не раз хвалил на собраниях, я это даже помню. Кто-то в роду у нее отличался, и именно по ядам. Да Мерлин с ней - что же делал наш образчик терпеливости?
   - Когда он открыл тему эфирных отравляющих, то спросил Ли Джордана, в каком порядке нужно принимать противоядие - сначала дети, а потом взрослый, или наоборот. Джордан, конечно, из благородства сказал, что сначала дети, в результате Северус проехался по его интеллектуальным способностям...
   - Как всегда! Пф-ф-ф!
   - ...и погнал его к полкам со смесями - искать в этих завалах, где там яды, а где антидоты. Джордан, понятно, не разобрался, слизеринцы его осмеяли, а твои начали жаловаться Долорес, которая на всё это любовалась с задней парты. Какой, мол, Снейп негодяй, если вбивает нам в головы, что сначала надо спасать собственную шкуру, а потом - маленьких детей.
   - Позвольте-позвольте, дамы! Но ведь это логично! Если умрет или отключится взрослый, то он успеет спасти максимум одного ребенка, а остальные не найдут противоядия и тоже погибнут. Причем все! А если взрослый примет противоядие первым, он сможет откачать остальных.
   - Это ты понимаешь, ты когтевранец. А поди-ка объясни то же самое целому классу таких, как Фред и Джордж Уизли.
   - Пф-ф-ф-ф! Нашла чем уесть - "моими" Уизли! Эти двое - не показатель!
   - Они не показатель, Минни, они всеобщая головная боль. Скорее бы уже выпустились, и забыть-забыть-забыть! Ей-ей напьюсь на выпускном, как орк!
   - К тому же Снейп никогда не сподобится кому-то что-то объяснить...
   - Минерва, прими валерьянки. Когда ты так шипишь, у меня чувство, что где-то что-то сдувается и вот-вот рванет, - Вектор взмахнула палочкой, призывая из шкафчика пузырек с настойкой валерианового корня, но МакГонагалл, в человеческом облике ненавидевшая этот запах, уже не просто зашипела, а глухо зарычала.
   Флитвику не терпелось:
   - И что, как повела себя Амбридж, когда ей пожаловались на Северуса?
   - Отменила его факультативы по магловской химии. Но Снейп как будто и не Снейп. Даже не фыркал - сказал, что рад избавиться от лишнего мусора [6], и всё.
   __________________________________________
   [6] Англ. идиотматическое выражение "good riddance to bad rubbish" в дословном переводе. Его часто пробуют привязать к нашей сексистской поговорке "баба с возу".
   - И в самом деле - прямо непохоже на него! - покачала головой Хуч. - Может, они с нею просто спелись? Я бы не удивилась: редкостные два гада! Смотрите-ка, сюда, кажется, идут Рубеус и Сибилла!
   - Может, и они спелись? - сдавленно хохотнул Филиус, в подпрыжке выглядывая из окна на улицу, где со стороны леса к школе неторопливо приближались Хагрид с Трелони. - Этак мы с вами постепенно-постепенно организуем Антижабскую коалицию.
   - Ой, да не льсти себе! - декан Пуффендуя с мрачным видом сунула комок платка в безразмерный карман рабочего фартука. - Когда это интеллигенция умела грамотно организовывать сопротивление?
   - Помона, ты что, сочинений Гонтов перечитала?
   - Или господина Мр-р-ракса...
   - Мар-к-са, а не Мракса! - Филиус подпрыгнул еще раз, теперь удачно, и наконец-то уселся на подоконнике.
   - Я вообще ничего не читала... Э-э-э... в смысле - из этих ваших... Прекратите ржать, вы язвы хуже Северуса! Я уверена, что розовой фее пора дать укорот! Иначе она задушит школу!
   - Я же говорю: только Антижабская коалиция! Только АЖК!
   Тут наконец не выдержал и подал голос минеролог Пеббл, всё это время смирно укрывавшийся за свежим номером "Пророка" в уголочке под красными лопухами занзибарской клещевины, где стрекот часовых механизмов и голоса коллег звучали не так громко:
   - Леди и джентльмены! Позвольте, но это же несерьезно... АЖК какая-то... Вы еще движение по защите жен кентавров от дискриминации откройте!
   - Вот и Пеббл проснулся! Когтевранцы пробудили Альберта! И что же, по твоему разумению, тогда серьезно?
   - Простите, но я не спал. Что серьезно? А вот: стычка в лондонской подземке между тремя кланами магов, один из которых принадлежал Сами-знаете-кому. Тут пишут, что есть жертвы. Пожирателями Смерти "Пророк" их не называет.
   - Весьма мило по отношению к Пожирателям Смерти, - подметила МакГонагалл с такой токсичностью в голосе, что зельевар мог бы сейчас провести здесь практикум по приему противоядий. - Почему бы их всех не собрать вместе - все так называемые "кланы" - и не закрыть в одной подземке? Плохо представляю, что она такое, но надеюсь, это было бы эффективнее Азкабана...
   - Особенно если бы к ним там присоединились некоторые обозреватели "Пророка"?
   - Иногда, Филиус, ты подаешь весьма качественные идеи.
   - Красные авроры зачищали последствия почти двое суток, но удалить всю информацию из памяти маглов пока не удалось. Журналисты ухватились за это происшествие, так что теперь даже по... те-ле-ви-де-нию (не уверен, что произнес это правильно!) пошли толки про нападение пришельцев и про скорый этот... как у них это называется?.. - Пеббл опять подглядел в статью: - Угу, "Конец света" называется! А вы - какая-то коалиция, Амбридж, нога Поттера...
   - У меня сейчас, кажется, было дежа-вю из семидесятых, - вздохнул Флитвик. - Нет, ну если так сравнивать, то всё несерьезно, кроме чумы и войны... Тем более уж эти наши местечковые проблемки в изоляции от всего мира. Но...
   - Вот именно, и даже без всяких ваших "но". А вот снова заметка о том серийном маньяке или маньячке. И снова найден труп без головы. И снова из бывших последователей Неназываемого. Схема та же.
   - Вы меня простите, но не могу сказать, что осуждаю этого убийцу.
   - Септима, ты не одинока. Я уже заранее люблю этого Робин Гуда! - подражая завываниям Сибиллы, Аврора Синистра воздела руку к потолку: - Пророчу: ему на роду-у-у написано стать национальным героем! А вообще очень интересно, кто же это такой.
   - Не забывайте, леди и джентльмены, не забывайте, что Сириус Блэк до сих пор не пойман!
   - Ты думаешь, что Робин Гуд - это Сириус?! А как же информация из прошлых номеров, что это женщина?
   - Блэк был неплохим иллюзионистом, не так ли, Минерва?
   Замдиректора поджала губы:
   - Подающим надежды.
   - Сириус Гуд! Звучит неплохо! Его школьные поклонницы оценили бы такое!
   В эту минуту на фоне темной шторы материализовался полтергейст Пивз. Вытаращив глаза, он сначала что-то простучал по разным окружающим предметам по системе "точка-тире", а потом махнул рукой и громко зашипел, пересиливая дружный рокот часов:
   - Тревога! Розовая жаба скачет по коридору! Тревога! Розовая жаба направляется к учительской! Тревога...
   - Спасибо, Пивз, но не мог бы ты сейчас исчезнуть? - попросила МакГонагалл, сразу же делая знак коллегам.
   Пивз послушно растворился в воздухе, тем самым изумив всех присутствующих. В кабинете мгновенно создалась рабочая атмосфера, преподаватели расселись за столы, и только Флитвик успел помахать в окно Хагриду и Трелони, чтобы поворачивали и не вздумали подниматься в замок. Едва всё в комнате, кроме часов, стихло, дверь открылась, выставляя на обозрение сияющую улыбкой Амбридж с палочкой [7].
   __________________________________________
   [7] Не все феи одинаково полезны http://www.pichome.ru/images/2018/08/22/WYHVptRs.gif ...
* * *
   Вечер перед Самайном Петтигрю провел не самым славным образом. Предсказать поступки Темного Лорда теперь было еще труднее, чем до 31 октября 1981-го. А еще после смерти он, как ни странно, приобрел призрачные намеки на человеческие слабости. Даже Веселый Роджер, знавший Повелителя всю жизнь, и тот растерялся. Лорд-лич изволил призвать их - всего лишь третий раз со дня воскрешения - и едва они двое, сыновья Родерикуса, Люциус, Беллатрикс, а также паскудными методами пробившийся наверх Снейп предстали перед ним, сказал, что желает отметить в их компании четырнадцатую годовщину собственной смерти.
   Его нимало не беспокоило, что по поместью Реддлов постоянно разгуливали боевые отряды авроров, пытаясь что-нибудь разведать, и что дом на холме был оцеплен двадцать четыре часа в сутки. Он лишь смеялся над жалкими министерскими псами. Просто издевался над властями, как обычно - слегка рисуясь перед сподвижниками. Он проделывал такие вещи с пространством... Питер даже не знал, как это называется, не говоря уж о том, как работает. Прошлогодний Колодец Жертв, который им впустую пришлось распечатывать вместе с Лестрейнджем, был для их лидера просто небольшой прихотью.
   Непринужденная беседа за длинным столом вдоль огромного окна в зале раньше тоже не входила в повседневное расписание дел Повелителя. Теперь же он изменил своим привычкам и пустил посторонних на порог святая святых. Устрашающий, с потусторонним взором всевидящих очей и монстром-охранником за плечами, в нимбе из переплетенных змей, Лорд принимал доклады вперемежку с поздравлениями и время от времени требовал то от одного гостя, то от другого "спич по случаю". Да, приблизительно так: "Почтим память присутствующего здесь покойного вставанием и поздравим его с четырнадцатилетием сошествия в Вечность!" Чокаться бокалами он не позволил ни разу за весь ужин. Видать, чокаться после тоста - у личей это плохая примета. Поданные на стол угощения и напитки были здесь на высшем уровне, но кусок застревал в глотке Петтигрю, и он ничего не распробовал. Под него будто подложили дикобраза, еда просилась обратно от полных ненависти взглядов Снейпа, ледяных острот Повелителя и совершенно безумных взрывов хохота Беллы. Что из этого хуже - неизвестно.
   Родерикусу было чем похвастать: его дипломатическими стараниями вот-вот должно было произойти объединение их организации и пусть не слишком крупной, но серьезной команды сынка Эдварда Булста, в прошлом, как и его папаша, заклятого врага мистера Реддла и мистера Лестрейнджа.
   - Не трясись, Паршивец, - полубеззвучно ободрил Питера Родерикус, когда Повелитель переключил внимание на Снейпа, вместе с которым переместился к двери на веранду; теперь оттуда доносились какие-то невнятные подробности школьных будней и работы с "безнадежным идиотом Поттером", а также почти искренний смех Лорда. - Ты смог поставить перед ним окклюментный заслон на кладбище, что же тебя смущает сегодня? У него, как видишь, недурственное настроение...
   Петтигрю нахохлился. Роджеру хорошо говорить, он же не знает главного. Главное в том, что в тот раз, на кладбище Литтл-Хэнглтона, с первых мгновений легилименции воскресший Повелитель без труда взломал разум Паршивца. Вынес пинком, точно дверь кладовки, запертой на ветхую щеколду. И что он там увидел, догадаться нетрудно. Но... и теперь это ясно, как дважды два: у него были какие-то свои планы на Питера. Он ограничился всего лишь пыткой, получив от нее очевидное наслаждение, только иного свойства, чем сука-Белла. И отпустил. Живым. Это нереально. Однако делиться правдой с Лестрейнджем Петтигрю не собирался. Слишком уж лихо тот избавляется от ненужных свидетелей и оплошавших соратников, а Питер втайне надеялся (и даже хотел тому поспособствовать, чтобы восстановить утраченное доверие), что Повелитель вперед избавится от Лестрейнджа.
   - Это почти слово в слово совпадает с тем, что любезно рассказывала нам о мальчишке милочка, - снова рассмеявшись, подтвердил слова Снейпа Лорд, и счастье Беллы, что он не смотрел на нее и не заметил, какой ненавистью искривилось лицо Блэк при поминании Амбридж словом "милочка". - Да, и коль скоро заговорили о ней... Как, Эс-Ти, ты находишь ее работу в школе?
   - Это было одно из ваших самых гениальных решений, сэр, - польстил грязный подпевала-Нюня и повертел снятую маску в руках. - Мадам Амбридж настолько успешна, что скоро в одиночку и без единого выпущенного проклятья развалит Хогвартс изнутри, - пользуясь расположением Повелителя, Снейп тоже позволил себе усмехнуться: - Одно то, сколько студенческих доносов на меня я прочитываю на каждой встрече со Стариком, не может не впечатлять. У других профессоров так же.
   - Не может быть! - притворно округлил глаза Лорд. - Наверное, это доносы исключительно от слизеринцев?..
   Снейп скорчил настолько же притворную кислую мину:
   - Это было самое страшное разочарование Дамблдора, сэр. Больше всего "анонимок" - от учеников его обожаемого факультета.
   - Как?! Разве последователи великого Годрика способны на стукачество? Разве они способны предать ближнего?!
   Повелитель даже не покосился в сторону Петтигрю, но того едва не скрутило сердечным приступом от мысли, что завоевать доверие снова будет почти невозможно и что его сейчас заставляют ходить по лезвию ножа, а деваться ему некуда.
   - Что ж, я доволен ее исполнительностью. Пусть продолжает в том же духе.
   - Да, сэр, - Нюня отвесил подобострастный поклон и снова напялил свою маску, даже под нею оставаясь прежним уродом.
   Лорд посмотрел через стекло веранды на небольшой отряд авроров, крадущихся по пригорку, ностальгически вздохнул и резко развернулся к сидящим:
   - Не навестить ли нам в честь праздника альма-матер, Эс-Ти?
   Все - в том числе тихо переговаривающиеся между собой за столом Рудольфус и Люциус - вскинули головы. Знай Питер, что такого не может быть, ему бы померещилось, что после сказанного в темных глазах Повелителя мигнул маячок бесовского озорства. Как если бы ему было шестнадцать или семнадцать.
   - Весьма удачная идея, мой Лорд! - без малейшей заминки отозвался Снейп.
  

61. Лишь сотый пойдет за тобой на виселицу - и в ад!

  
   Она выбралась из своей рамы одним слаженным движением, каким в детстве покоряла крышу родительского дома, а в юности, уже вместе с ним - окна облюбованного ими для встреч заброшенного здания, одного из старых корпусов фабрики. Как оказалась картина в его спальне и почему ватное оцепенение не позволяло даже моргнуть, Северус не знал. Просто она была здесь, и вдалеке женский силуэт чуть расплывался - казалось, в углу стоит всё та же тоненькая пятнадцатилетняя девчонка, что и на портрете.
   - Где ты? - прошептала она, обреченно озираясь.
   "Кто ты?" - хотел спросить он, но не было сил.
   Ведь это не Лили. Ведь это не может быть она - Лили мертва.
   Будто услышав его мысль, она поспешила к кровати. С каждым шагом фигура ее уточнялась, а лицо взрослело, и на край постели присела женщина уже далеко не юная, с медной патиной взамен свежей зелени глаз и с проседью в волосах. Ее вихры напомнили ему бутон вечернего гемерокаллиса в паутинках скорой осени: лепестки еще с вызовом глядят в неласковое небо, но где-то там, в самой их глубине, уже затаилась и ждет своего часа змея неизбежного увядания... Губы Лили отчетливо пересекал беловатый рваный шрам - его не было тогда, в их последний день... или Северус, как многое, забыл и это. Ее лицо отражало многолетние страдания - так, словно все эти годы она подходила к зеркалу тогда же, когда это делал и он, и смотрела оттуда в ответ, повторяя за ним каждую гримасу. Так долго и отчаянно, что это, словно клеймо, навсегда исказило ее ненаглядные черты.
   - А как ты думаешь? Каждый раз, доканывая себя, мы делаем то же самое с теми, кто нас любит - кто тоже мы, только в другом теле. Нравится ли тебе то, что видишь сейчас перед собой? - тихо спросила она, нерешительно протянула руку и невесомо погладила его по щеке; он по-прежнему не мог пошевелиться, закричать: да, черт возьми, ты нравилась бы мне любой, лишь бы только билось твое сердце, лишь бы ты дышала. - Что же ты сделал с собой, мой безумный, мой любимый гений? - расплывшимся под слезами взглядом Лили скользнула по его шее, груди, плечам, рукам, и одеяло тоже не было препятствием для нее: оно не могло скрыть той смертельной худобы, которую больше не прятали ни учительский костюм, ни спасительная когда-то мантия. - Нам нужно что-то придумать, нам надо как-то выбраться из западни... Но вы оба не слышите меня... Не слышите... Проклятье! Как же я всё это ненавижу, Сев...
   Она, кажется, говорила что-то еще. Может быть, что-то важное, по лицу не понять - оно угасло и не оживало более. Но Северус видел лишь то, как движутся ее некрасиво зажившие губы. Видел, но не слышал, точно его и ее разделила теперь невидимая и звуконепроницаемая стена. Расплакавшись, она множество раз указала на свою картину, и внутри него всё рвалось на части: он не мог не верить, что это настоящая Лили... и не мог в это поверить.
   Со мной... Что они сделали с тобой - вот это терзает и не дает мне жить... Не мне одному, Гэбриелу тоже.
   Сон отхлынул. Снейп раскрыл глаза и уставился в потолок с вмерзшим в мозг вопросом: какого дьявола я проснулся. Это был тот редкий случай, когда...
   Ах, ну да. Близнецы Уизли. Как он мог забыть этот двойной дюралевый восьмидюймовый гвоздь в заднице... Когда-нибудь, Дамблдор, когда-нибудь ты вынудишь тебя убить. И не надо усмехаться, говорить "да, да, так и будет" - это будет не так. Потому что за два восьмидюймовых дюралевых гвоздя на протяжении семи (семи!) долбанных лет преподавания в этой долбанной школе кто-то должен ответить адекватно. Северус почти с удовольствием сжал в ладони длинную стальную тубу для хранения перьев, хотя бы понарошку примеряясь осуществить давнюю мечту.
   Минерва не изменяла своим привычкам даже по воскресеньям, поэтому найти ее утром за завтраком можно было только в Большом зале. Большинство студентов под присмотром помощников преподавателей уже смоталось в Хогсмид (отговорить Деда от этого гусарства так и не получилось, ну да и поротые импы ему под хвост). За столами вяло ковырялись в своей еде только те, кому по какой-то причине нельзя было в поселок. Гэбриела не было - парень любил отсыпаться по выходным или просто использовал любой предлог не посещать лишний раз это место. Между скамейками важно проплывали школьные привидения, нет-нет да исчезая прямо на ходу, а потом объявляясь вновь на несколько шагов впереди. И это раздражало. Хотя чего там, раздражало в принципе всё.
   - Я готов, - сказал он МакГонагалл вместо "доброе утро": по слухам, испанцы с итальянцами тоже никогда не говорят такой глупости, поскольку совершенно справедливо считают, что утро добрым быть не может.
   На столе, напротив его пустующего стула, из воздуха возникли тарелки с кашей и с гренками. Он поморщился и велел невидимому эльфу убрать.
   - Ну отчего же, Северус? Такие разговоры следует вести на сытый желудок, - проговорила Минерва с интонациями Дамблдора.
   Он не двинулся с места, давая понять, что не собирается терять ни минуты, и уж если суждено угробить свое время на такую чепуху, то пусть, по крайней мере, это произойдет поскорее. Сделать и забыть. Тогда декан Гриффиндора с недовольным видом отставила недопитую чашку и поднялась.
   - Ты и святого до греха доведешь, - сухо заметила она, минуя его.
   - Я еще не приступал, - в той же манере откликнулся Северус, натягивая перчатки: на улице бушевал злобный северо-восточный ветер, и проклятую Лестрейнджем руку ломило, отдавая в корни зубов, еще даже до выхода из замка. Без перчаток на холоде кисть утратит всякую подвижность и просто не удержит палочку при обычной аппарации.
   За воротами, где заканчивался антиаппарационный барьер, они переместились в Оттери-Сент-Кэчпоул одним совместным прыжком. Минерва кривилась из-за того, что ей пришлось слишком долго прикасаться к нему. Он назло дал ей понять, насколько это взаимно. Хотя, если честно, ему на самом деле было плевать и на то, и на другое: и на вынужденные объятия с нею, и на ее реакцию.
   Хозяева были дома и гостей не ждали. В своем полузаброшенном огороде Молли лениво ворочала две тыквы к скорому Хэллоуину и что-то вопила мужу, а тот отвечал ей через открытое кривое окно второго этажа, и оттуда же доносился подозрительный визг неизвестного слесарного инструмента. Вне сомнений, запрещенного к использованию в волшебных семьях эдиктом за номером каким-то там. Определить, дома ли Перси, вот так, сходу, было невозможно. Что ж, Муффлиато в помощь, если дома.
   Было даже в некоторой степени отрадно наблюдать, как воодушевление, озарившее круглое лицо миссис Уизли при виде Минервы, померкло и сползло, когда Молли перевела взгляд на его унылую рожу. Пока женщины обнимались, МакГонагалл успела вполголоса спросить, дома ли Персиваль.
   - Какое там! С утра не срам... - Уизли снова опасливо дернула взглядом в сторону Северуса и исправилась: - пораньше дернулся выслуживаться перед своим шефом. Послезавтра Самайн, Фадж хочет, чтобы молодежь украсила Министерство на все сто...
   То есть, кроме старших Уизли, в доме сейчас никого нет. Не считая чердачного упыря, о котором однажды рассказывал Гэбриел. Сын упоминал еще и одну странную черту Молли: когда в их доме появлялись гости, та принималась изображать кипучую хозяйственную деятельность, создавая у всех впечатление, будто тонет в заботах и хлопотах. То же самое она начала делать и сейчас, и в первую минуту Снейп едва ей не поверил, но во вторую здравый смысл взял свое, и он огляделся по сторонам. Старшие сыновья разъехались, младшие и единственная дочь - в интернате по десять месяцев в году. Дома - двое взрослых магов, две палочки, а гипотетически не исключен и домовый эльф, поскольку семья чистокровная. Но можно и без него, коль скоро они такие демократичные. И при всем этом Нора - это действительно нора. От калитки и до флюгера. Проблема тут явно не в вечном отсутствии денег и не в чьем-то алкоголизме. Малоизученное и очень хитрое фамильное проклятие вечной разрухи?.. Северус выгнал из головы эпитет, которым обычно награждал это жилище Люциус, а вслед за ним и Драко, и перешагнул порог.
   Одно точно: если бы не их старший, Билл, полностью оплативший поездку Рональда, не видать бы младшему Франции и своей вейлы как минимум до окончания Хогвартса. "Может, это было бы во благо, - пискнул где-то в районе левого уха внутренний мини-Снейп. - Не пришлось бы теперь постоянно слышать в коридорах это его идиотское словечко-паразит".
   - Ой, щас, обождите, у меня же там белье высохло, я на секундочку! - всполошилась вдруг Молли, цапнула висящий на ржавом гвозде в прихожей цинковый тазик и исчезла. - Вы говорите, говорите, я слы-ы-ы-ышу! - донеслось откуда-то из глубин логова... то есть Норы.
   Северус взглянул на МакГонагалл, но та старательно делала вид, что не замечает этого. Прекрасно зная, что периферийное зрение у женщин имеет куда более широкий охват, чем у мужчин, Снейп только усмехнулся про себя, но досмотреть, чем закончится представление, решил молча.
   Слесарный шум на втором этаже прекратился, сменился скрипом половиц, и через пару секунд перед визитерами возник усыпанный опилками и стружкой отец рыжего семейства в залатанном домашнем халате и выцветшем колпаке на макушке. Колпак, очевидно, вязала Молли. Точно такие же страшные кособокие свитера она постоянно присылала в школу всем своим детям, и те предпочитали мерзнуть, лишь бы не надевать на себя это убожество.
   - Ох, как я рад, как я рад! Да вы проходите, чего ж вы тут встали-то? Давайте, сюда, на кухню-то! Во-о-от! Ну Молли!
   - Чего? А чего это?! - наверху, оправдываясь, загремели тазиком. - Я ж тут всё слышу!
   - Присаживайтесь, присаживайтесь! - Артур выдвинул из-под стола три табуретки.
   Минерва села, Северус даже не пошевелился, и мистеру Уизли стало неловко. Он что-то забурчал в адрес жены и кинулся кипятить чайник, выглядевший так, словно весь их выводок по очереди, пока подрастал, катался в нем зимой с ледяной горки.
   - Уже иду-у-у-у! - пропела Молли, но теперь откуда-то... из подвала, что ли?! - Артур, я тебе сколько раз говорила привинтить эту полку? Снова у нас весь чеснок погнил, а осень еще только началась!
   - Как ты думаешь, чем я сейчас занимался наверху? Выпиливал тебе твою полку!
   - И где она?
   - Развалилась пополам. Я неправильно настроил пилу, она не хочет работать под чарами, как нужно.
   - Значит, проведи втайне от Перси эту, как его? лепи... клеспи... леспичичество, что ли?
   - Электричество не будет работать у нас как положено. Из-за магии.
   - Да что ж у тебя всегда так - ни в телегу не лягу, ни пешком не пойду! Прям перед людьми стыдно!
   Стыдно было Молли, а покраснел Артур. Вода в чайнике начала постепенно закипать.
   Минерва поставила локоть на стол, согнула руку и нерешительно водрузила голову на расставленные прямые пальцы. Северусу стало скучно, и он посмотрел в окно, на раскачиваемое гномами огородное пугало. Чайник взревел, крышка, отскочив, ударилась о маятник часов, которые показывали не время, а местонахождение членов семьи - Гэбриел рассказывал и об этой штуке тоже. Недавно, когда зашла речь о новом изобретении близнецов. Два недо-Теслы умудрились сварганить по такому же принципу что-то вроде карты школы, на которую наносились люди и объекты. Пару лет назад, по их словам, они раздобыли похожий, только куда грамотнее зачарованный артефакт. На одном из своих уроков Снейп тогда сам отобрал у них тот клочок пергамента, даже не подозревая о его истинном назначении, а затем карту из кабинета унес Гилдерой Локхарт под видом обертки для позаимствованных ингредиентов. Следы артефакта затерялись. Теперь Фред с Джорджем, по души которых Северус с Минервой и явились сегодня в этот дом, хвастались своей поделкой под самым носом у Амбридж, постоянно навлекая на все факультеты ее инспекторский гнев, чем очень гордились. Всё как двадцать лет назад, только по тем временам таких гриффиндурков было ровно вдвое больше.
   Из-за сбоя в "часах" Билла забросило из Египта на Чукотку, Чарлза съел дракон, которого он только что дрессировал в румынском заповеднике, Персиваль украшал свечками теперь ядро Земли вместо громадной тыквы в кабинете начальника, а все остальные (по логике, прозвище Хани-Бан принадлежало Джиневре) вместе с Хогвартсом и Хогсмидом переместились в Канберру. Поправив маятник, Артур засыпал в заварник какой-то куриной слепоты с медвежьими ушками - даже Снейпу было не под силу установить точную видовую принадлежность этой смеси - и бухнул сверху треть галлона кипятка. После этого что-то крабообразное с невменяемым воплем попыталось вылезти из-под крышки и удрать. Мистер Уизли затолкал его обратно деревянной мешалкой, прилевитировал из комнаты и положил на чайник в качестве груза подушку.
   - Ксено посоветовал. По-соседски. Это мы с ним раз на рыбалку ходили... Так что рекомендую: помогает от нервов и давления, и вкус - знаете - такой пикантный вкус, как...
   - Спасибо, мы ненадолго, - быстро отказалась Минерва, отодвигая пустую кружку. - Артур, прости за спешку, но нельзя ли как-нибудь поторопить твою супругу? Нам нужно поговорить с вами обоими.
   - Молли! Ну совесть-то у тебя есть? Ждут же люди!
   - Да я уже туточки, ну что вы сразу? Вот, коврижек как раз принесла с подпола. К чаю, - она выставила на стол тарелку с выпечкой, вытерла руки о передник и наконец-то села, под шумок стреляя глазами по заросшей кухне, где бы чего еще прибрать или протереть. - Я слушаю, слушаю!
   Минерва поглядела на своего спутника, но теперь настала очередь Северуса делать вид, будто у него поломалось боковое зрение. И говорить ей пришлось самой, что после пережитого из-за чайника потрясения требовало недюжинной концентрации сил и нервов. Лавгуд ерунды не посоветует.
   - А я выпью, пожалуй! - решился Артур, призвал к себе свою старую кружку с надписью "Артуру от Молли" и плеснул в нее варево, которое, на удивление, пахло весьма и весьма недурственно - в основном имбирем и луговыми травами.
   - Артур, Молли, вы знаете, в какой обстановке нам приходится сейчас работать, а детям - учиться, - МакГонагалл заложила вираж издалека. - Многим окончившим школу в прошлом году пришлось поступиться своими планами и надеждами при выборе места работы. Но сейчас всё стало еще хуже: у нас новый преподаватель ЗОТИ.
   - Да, да, ребята писали, - согласилась Молли. - Но у вас каждый год новый преподаватель ЗОТИ!
   Артур хмуро промолчал: уж он не знать Амбридж просто не мог. Минерва суховато улыбнулась:
   - Письма, которые присылают вам дети, подвергаются тщательной цензуре, Молли. Стараниями этой самой мадам Амбридж. Она же по совместительству...
   - Генеральный инспектор школы с директорскими полномочиями, - совсем грустно договорил за нее мистер Уизли и подправил нервы глотком Лавгудовского чая. - Я говорил, но Молли не совсем точно представляет себе, что это за женщина.
   Пока замдиректора просвещала мамашу семейства, Северус позволил части своих мыслей окунуться в недавние воспоминания...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ..."Но с какой стати туда нужно идти мне, Альбус? Неужели недостаточно будет одной Минервы?"
   "Нет, Северус. Важно, чтобы ты тоже был там. Артур и Молли должны видеть, что ты с нами".
   "Не продолжай, дай я досмеюсь. Так и вижу, как Уизли прослезились и поверили, что я пришел спасать их дебоширов. Они только еще больше испугаются, если к ним приду я. Это, конечно, не самое эксцентричное во всем твоем плане, но, клянусь тебе своей магией: в данном случае вполне можно обойтись и без таких жертв".
   "Можно. Но мы не станем. И не говори, что избавление от близнецов не является твоей заветной мечтой! Более того: это в твоих интересах и по более серьезной причине. Пока они шалят, дразнят Долорес и теряют баллы факультета - это полбеды. Но они ребята смышленые. Даже слишком. Представь, если они со всеми этими вредилками и следилками случайно докопаются до главного? Ты готов потерять всё из-за двух дурачков?"
   "Ты директор. Один росчерк пера - и не надо ни с кем говорить и никого упрашивать".
   "Вообрази себе только, как за это ухватятся наши друзья-попечители и что они из этого раздуют. Скандал в таком ключе школе сейчас не нужен. И также совершенно не нужно, чтобы Артур и Молли затаили на нас обиду. Мы найдем, на чем поймать мальчишек, но не до того, как родители подготовят для них почву. И начать готовить ее они должны чем раньше, тем лучше".
   Северус не сказал вслух многого, что рвалось в ту секунду с языка. Например, о крайне избирательной щепетильности, больше похожей на желание выглядеть милым "и для наших, и для ваших". Он молча встал, а на следующее утро подписался на эту авантюру. Очередную авантюру в списке Дамблдора...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - И что же делать? - вернул его в реальность вопрос хозяев Норы.
   - Ты мог бы выбить для них, скажем, непыльную стажировку где-нибудь у вас, Артур. Если их выставит Амбридж, они вылетят с волчьим билетом. И это непременно повредит вашей репутации с Персивалем.
   Молли посмотрела на Снейпа, будто только сейчас вспомнила о его присутствии:
   - Се... Северус, а что скажете вы?
   - Ничего сверх того, что уже сообщила Минерва, - без каких-либо эмоций неспешно отрапортовал он. - Ваши парни сами роют себе западню, - при слове "западня" в переносицу вгрызся острый бур, неся с собой отголоски слов Лили из недавнего сна. - Мистеру Уизли известно положение вещей в Министерстве. Мне... тоже кое-что известно, - и по тому, как благоговейно встрепенулась чета Уизли, Северус понял, что какую-то лапшу о нем Альбус им навешать успел. - Всё очень и очень тревожно. Словом, будущее ваших детей в ваших руках, - он даже сам восхитился пафосной пошлости, которую только что повернулся сморозить его язык.
   Хани-Бан на "часах", разгуливавшая по Хогсмиду, вдруг стала сначала Джинни, потом Джиневрой, затем Джиневрой-к-которой-лучше-не-подходить. Дольше смотреть на нелепый циферблат, чтобы узнать, чем там всё закончится, Северус не стал: слишком уж раскудахталась чета Уизли.
   - Фред еще возможно, но Джордж ни за что не пойдет к нам, - прикидывал Артур. - Даже на один день стажировки.
   Тут ожила Молли:
   - А если их в Мунго?
   "Если только положить"...
   - А что, Мунго - это мысль. Фред ни за что не согласится выносить утки за больными, а вот Джорджа можно было бы уговорить.
   - Как?! Ты хочешь разлучить мальчиков?! Но, Артур...
   - Молли, ты вообще понимаешь, что происходит? - серьезно осведомилась МакГонагалл, и мистер Уизли также ничем супругу не утешил - кивнул, становясь на сторону гостьи.
   - Сдайте их в Аврорат, - поворачиваясь уходить и снова всовывая руки в перчатки, напоследок кинул совет Снейп. - Хотят косить от учебы - пусть служат. Сэр! Мэм!
   Только на свежем воздухе он дал волю злости и от души пнул валявшееся под ногами дырявое ведро. Этим двум лбам весной исполнится по восемнадцать, а в волшебном мире они и так полгода уже считаются юридически взрослыми... И все эти ненормальные гриффиндурки пляшут на пуантах, как бы половчее вытереть их наглые изнеженные носы! Годрикова срань...
   - Ты невыносим! - прошипела, догоняя его, замдиректора. - Почему даже в таких ситуациях ты не можешь не быть сволочью?
   - В каких "в таких"? - он прищурил глаза, сдерживая новую вспышку ненависти. - Кто-то умер? У кого-то отняли детей? Кого-то водят за нос и лишают всех доступных любому человеку прав?
   Она посмотрела на него из-под стекол своих очочков почти Альбусовским взглядом. Когда тот на самом деле хочет стереть тебя в порошок, но при этом с видом превосходства и улыбочкой изрекает какую-нибудь мудрую сентенцию, достойную Чеширского кота.
   - Да. О чем это я. Такому, как ты, не понять.
   Как когда-то, в дремучие ученические времена, он просто захлебнулся раскаленным порывом возмущения и потерял дар речи. В мозгу вихрем пронеслись сотни оскорбительных конструкций, большинство из которых тяготели к напоминанию об одном никчемном учителишке, чьи деяния в школе благодаря воспитательной гениальности некоторых дам едва не привели к трагедии. Пятнадцатилетний Северус выпалил бы ей это в лицо, не задумываясь. Северус взрослый уже знал, чем иногда заканчиваются такие экспромты, и, словно гадюка - убитого ежа, затолкал слова, готовые сорваться с языка, обратно себе в глотку. Кажется, сделав несколько шагов, МакГонагалл тоже поняла, что перегнула. По крайней мере, следующая ее фраза походила скорее на смягченную уступку, нежели на упрек:
   - Как, по-твоему, мальчикам поступать в Аврорат, когда ты первый завалишь их на экзаменах, а туда для поступления нужен сам знаешь какой балл по Зельям?!!
   Снейп тоже решил не лезть в бутылку. Удары ниже пояса - для врага, как Сектумсемпра. Любой темный применит без лишних церемоний. Но Минерву, несмотря ни на что, Северус врагом не считал, хоть она и считала его темным. Скорее, между ними уже много лет был установлен вооруженный нейтралитет, омрачившийся лишь одним недавно всплывшим фактом из ее биографии, которого зельевар прежде не знал. Но, черт подери, кому тут говорить о скелетах в шкафу, когда у самого амнезия...
   - Чтобы не пропустить такое, я готов пойти даже на должностное преступление, - в той же тональности ответил он, и они остановились за калиткой, готовясь к аппарации.
   - Пожалуй, я готова на любое преступление, чтобы увидеть, как Снейп идет на должностное...
   - Ловлю на слове, - буркнул он, и их затянуло в трансгрессионную воронку.
   Когда спустя два-три часа к нему в личный кабинет постучал Джоффри, Северус занимался проверкой наитупейших во всей его педагогической карьере контрольных второго курса. Может быть, причиной тому был он сам - прежде ему никогда не приходилось так напрягаться, соотнося фамилию в подписи на свитке с внешностью и повадками студента или студентки. Своих еще ладно, но лица детей с чужих факультетов просто сливались в одну усредненную маску без особых примет. Это... в общем, все всё поняли: р-р-раздражало.
   - А, понятно, - Макмиллан расплылся в подленькой ухмылочке, за которую Снейпу захотелось заколдовать его в шкуру ягуара с оскаленной мордой и положить перед бездействующим камином - чтобы он там, тварь, мерз. Зато скалился бы по делу. - Это чье? М-м-м! Сет Хейг... Гриффиндор... У него, кстати, некоторые проблемы с возгонкой.
   - Ты это мне рассказываешь?! - Северус не без некоторого удовлетворения почти дословно вернул ему сказанное летом в Выручай-комнате.
   Сет Хейг, Сет Хейг... почему-то вспоминается в связке с его студенткой - слизеринкой-второкурсницей Розой Юманс, уж ее-то лицо зельевар может себе представить сразу и без труда: не красавица, мягко говоря. Оба полукровки, и что-то там еще неладно... Ах да, опять кривое распределение по факультетам... Мальчишка повелся на шляпную агитацию, девчонка оказалась умнее... Травля, склоки, "ты всё не так поняла, они не хотели, а если и хотели, то не этого, а если этого, то не до смерти, у них всего лишь глупые девчоночьи шалости, но не темная магия, как у твоих"... Дружба дружбой, факультетские баллы - врозь.
   Между прочим, этого Хейга Северус на днях поймал в коридоре, когда чертов малолетка - туда же, вслед за шестикурсниками! - пытался кому-то сигналить о приближении Амбридж, запульнув под потолок светящийся транскрипционный значок "Ф" [1]. Учителя все как один делали вид, будто не понимают, что это за тайнопись, и Снейп тоже дал Сету возможность прослыть героем, под пытками у старого слизеринского гада не продавшим военную тайну.
   __________________________________________
   [1] Значок [Ф] используется в английской транскрипции (означает звук между русскими "а" и "э"). Из-за внешнего вида его прозвали "лягушкой" http://www.pichome.ru/images/2018/08/29/23KqX1kI.png (картинка для сайтов, где символ не может быть отображен в корректном виде).
   "А что произошло, профессор?" - сладенько пропела Долорес, как раз когда он отпустил гриффиндорца восвояси всего с одним снятым баллом и напутствием - мол, а учиться вместо выходок вы не пробовали, мистер Хейг?
   "О чем вы, мэм?" - удивился зельевар.
   "В чем провинился этот мальчик? Полагаю, я имею право это знать как школьный инспектор".
   "Ничего, что могло бы завладеть вниманием школьного инспектора, мэм. Дерзкий негодяй не уступил мне дорогу, но инцидент уже исчерпан. Всего хорошего, профессор Амбридж".
   Макмиллан, как оказалось, прибыл прямиком со своей работы.
   - Всю субботу ковырялись с этим делом, - объяснил он по дороге к винтовой лестнице с горгульей. - Башка теперь как мякиной набита.
   - Есть подвижки?
   - Подвижек нет, но крепнет ощущение, что никто из наших и не хочет, чтобы преступника раскрыли. Я даже заметил следы вымарывания в паре мест протоколов осмотра. У всех участников комиссий при этом алиби - улики уничтожали не они. Думаю, что кто-то из цепочки инстанции. Сложно искать того или ту, кого в народе величают Робин Гудом.
   - Значит, ее найдут другие. Твои сообразительные коллеги об этом, как обычно, не подумали? А найти ее - всего лишь дело времени, - Снейп фыркнул; даже если Гораций и он сам ставили когда-то "Превосходно" по Зельям тем, кто сейчас идиотничал, не желая раскрывать Леди Джудитту (в одном из притонов, где был найден оставленный ею труп, хозяин смог припомнить, что спутник обращался к ней по имени - Джудит) и вымарывая детали в протоколах осмотра, это совсем не означало, что успешно сдавшие экзамены студиозусы набирались хоть сколько-нибудь ума в процессе службы аврорами. - И тогда к Трелони не ходи, в "Клуб обезглавленных охотников" поступит новенький... новенькая, чтоб ее...
   - Малиновый джем, - переступив на нижнюю ступеньку лестницы, сообщил Макмиллан пароль для горгульи, и механизм пришел в движение. - А зачем иначе я, по-твоему, убивал бы на это почти двое суток личного времени? Но там очень, очень глухо, Северус.
   - Ч-ч-ч-ш-ш! Ладно, всё, приехали. Потом.
   Это было почти нереально, но с приходом Джоффа настроение стало меняться. С уровня "кошмарное" примерно до степени "почти приемлемое". На такое был способен только Гэбриел в их редкие встречи... и больше, пожалуй, никто. Остальные стабильно бесили. Но Дед незначительное улучшение быстро исправил - так, что Северусу снова захотелось его убить, как нынешним утром. Дамблдор уже всё узнал от МакГонагалл, поэтому у Снейпа создалось впечатление, что их с Джоффом он пригласил сюда, просто чтобы поехидничать под видом внимательной доброжелательности и гостеприимства. Зельевару было настолько противно пересказывать подробности визита к Уизли, что он даже предложил директору прямую легилименцию. Однако тот отказался. Странно, потому что, если один легилимент даст свободный доступ в свои воспоминания другому, это будет мало отличаться от вербального диалога, а информативности окажется куда больше. Уже прощаясь, Дед сделал вид, будто внезапно о чем-то вспомнил. Открыв заляпанную Фоуксом шкатулку, которой выпала нелегкая участь стоять на полке прямо под фениксовым насестом, Альбус вынул оттуда сложенный несколько раз старый пергамент. С виду пергамент был абсолютно пустым.
   - Думаю, ты с нею разберешься, Северус. Мне отдал ее на хранение один из сотрудников, досрочно покинувший пост, но я подумал, что вам с Джоффри она будет сейчас куда нужнее, чем этой шкатулке.
   - Позволь угадаю: имя этого сотрудника - Гилдерой Локхарт, не так ли? - скривился Снейп, вертя в руках пергамент, внутри которого наверняка скрывалась та самая карта. Дед сделал неопределенное движение головой, выражавшее скорее согласие, чем отрицание. Не придумав ничего лучше, Северус прицелился в обрывок палочкой: - Откройся!
   Дамблдор с любопытством следил за его манипуляциями. На поверхности проступили буквы: "Мудаки Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост категорически не приветствуют профессора Снейпа и..."
   - Что это? - не понял Северус, пытаясь проморгаться под сдавленный хохот Макмиллана и ухмылки в бороду Дамблдора, однако слово "мудаки" никуда не исчезало и не видоизменялось, как бы он ни моргал. - Та самая Карта Мародеров?! Но с чего бы...
   - Я же тебе сказал: мне отдал ее на хранение один из сотрудников. Тот, который виртуозно владеет искусством криптографии.
   - Гм, - сказал Снейп, в растерянности ощущая неконтролируемый скачок настроения вверх. - Веско. Теперь я просто не имею права не показать это блохастому недоумку.
   - Я знал, что ты не забудешь старых друзей. Надеюсь, это немного загладило мою вину - ведь я заставил тебя помимо воли пообщаться сегодня с позитивными людьми, хотя воскресным утром ты предпочел бы траур и уныние в своей келье.
   Будь они с Дедом тет-а-тет, Северус не постеснялся бы вставить ему ответную шпильку - что, впрочем, всё равно не достигло бы цели. Но в присутствии Макмиллана не стал. Слишком уж его порадовал этот несчастный клочок пергамента с приветом от Стинкхорна, на поверку оказавшегося не таким уж болваном. "Да ты и у Вельзевула найдешь белую шерсть, если он так же пнет под зад твоих школьных обидчиков!" - "Поздно. Сдается мне, если не Вельзевул, то просто жизнь их уже и так пнула".
   Когда они покинули директорскую башню, Джофф выхватил карту и тоже попытался привести ее в рабочее состояние. Но и у него ничего не вышло.
   - Без Блэка нам в этом не разобраться, - сказал Снейп. - Но процесс мне нравится, - он снова полюбовался результатом Гилдероева вмешательства в структуру артефакта.
* * *
   Почти всю ночь с понедельника на вторник накануне Самайна Гермиона проворочалась в постели, не в состоянии уснуть. То, что она вчера узнала...
   ...Из-за бурной деятельности профессора Амбридж занятия по окклюменции со Снейпом им с Гарри приходилось посещать под видом отработок и очень редко по сравнению с прошлым годом. Но обстановка секретности нравилась авантюрной натуре Грейнджер, и она даже воспринимала это как элемент практики под названием "пусти пыль в глаза инспектору".
   - Ну, куда тебе до меня! - шутил Гарри: после памятного 1 сентября его "выдающиеся" способности защиты разума от вторжения стали у них двоих темой для целой кучи приколов про озабоченность, смысл которых, опять же, был понятен только им, и Гермиона теперь старалась придумать себе дежурное фальшивое воспоминание побезобиднее, а то еще получится с перепугу вот так же - стыда не оберешься.
   Но в понедельник, как выяснилось позднее, профессору Снейпу пришлось отменить урок, о чем он и сказал Гарри, явившемуся к нему загодя. Они думали, что Гермиона еще не добралась до подземелий, и зельевар на прощание велел ему направить ее обратно, если встретит по пути. Она же, испытывая на себе продвинутые чары инвиза, успела это услышать сама и тихонько замерла неподалеку от кабинета, в полутьме, между двумя постаментами для каменных чаш. Дверь была приоткрыта, но Гарри с профессором еще не вышли, и девушка обомлела, увидев в просвете, что на прощание Снейп дружески встряхнул Поттера за плечи, и тот в ответ легонько ткнул его кулаком в кулак. Гермиона поняла, что стоит с открытым ртом и пялится на закрытую дверь, тогда как Гарри уже дохромал до поворота и собирался ковылять по ступенькам в смежный коридор.
   Она не знала, как расспросить его об этом. Здесь было что-то очень ненормальное. Гермиона перебирала много разных вариантов, были среди них и самые... непристойные. Правда, их она с возмущением отметала, из-за чего они назойливее всего и лезли в голову. Но это же бред! Да, бред... А как узнать истинный ответ? Ну, наверное, найти способ встретиться с Гарри, что с появлением жабских декретов, коими были завешаны все стены в замке, сделать вне уроков было не так-то легко. При этом девушка понимала, что до завтра она точно не доживет, не узнав всей правды. Гриффиндорская натура взяла свое, но Гермиона никак не могла сосредоточиться на счастливом воспоминании, чтобы вызвать свою выдру. Пока она возилась с чарами Патронуса, подумывая уже, чтобы обратиться за помощью к школьным эльфам, хотя отрывать их от прямых обязанностей по пустякам ужасно не хотелось, к ней прибежал лис Поттера.
   - Привет, - сказал серебристый зверь голосом своего подопечного, игриво припадая на передние лапы и размахивая пушистым хвостом, как знаменем, - Снейп отменил на сегодня встречу, не спускайся.
   Он уже хотел удрать, как обычно растворяясь на бегу, но девушка окликнула его и попросила, чтобы Гарри пришел в библиотеку как можно быстрее.
   Поттер принесся на всех парусах, несмотря на хромоту, и стал извиняться за задержку с патронусом: между подземельями и цокольным этажом за ним увязалась кошка Филча, а значит, где-то поблизости был или сам Филч, или Жаба - пришлось петлять, заметая следы.
   - Я как раз собирался в библиотеку, и тут прискакал мой ушастый и сказал, что ты срочно меня сюда зовешь. Случилось что-то?
   - Гарри, нам очень срочно и серьезно надо поговорить!
   По ее тону он сразу понял, что беседа действительно не на пару минут, а мадам Пинс проблемы с ними перед Амбридж не нужны - она и так уже хмурилась и демонстративно похлопывала книгой по своему столу. Словом, библиотека тоже была ненадежным укрытием, и юноша позвал однокурсницу в Выручайку. Раньше для таких случаев вполне подходила общая площадка Северной башни, но теперь встречи там, особенно между разнополыми студентами, были исключены. Они чуть было не напоролись на миссис Норрис опять, но двери спасительной комнаты восьмого этажа появились очень вовремя.
   - Фух, вроде успели, - засмеялся Гарри. - Не засекла.
   Выручайка почему-то приобрела вид библиотеки, причем со стороны Запретной секции - к счастью, без библиотекаря и других посторонних. Гермиона перевела дух, набралась смелости и выложила всё, что видела только что, стоя перед кабинетом Снейпа. Гарри вздохнул, уронил плечи, скроил гримасу, в которой не было особой досады - скорее, смирение перед неизбежным. Слегка улыбнулся. Что? Улыбнулся?
   - Ты... это... Сядь, - кашлянув, он аккуратно обхватил ладонями ее локти и заставил отодвинуться к ближайшему стулу. Усадил, придвинул другой и сел напротив, по обыкновению поджимая под себя больную ногу - теперь он садился так почти всюду, кроме уроков ЗОТИ, "политпросвещения" и обеденного зала. - Ты сейчас услышишь много странного, Ге, - в этом месте ее сердце сначала ёкнуло, а потом и вовсе куда-то провалилось. - Моя мама никогда не была женой Джеймса Поттера. Просто они все учились на одном курсе. И Поттер, и Люпин, и Блэк, и Крыса-Петтигрю, и Макмиллан, и наши с Луной мамы... и мой папа тоже. В смысле - профессор Снейп. Он мой отец, в смысле - настоящий отец. А вся эта история с Поттером - это обман, и мы с отцом пока тоже знаем не всю правду.
   - Но... э-э-э... но как? - пока Гермиона собирала раскатившиеся во все стороны мысли, на память ей пришла история, которой не так давно поделился с братом Криви-младший в гостиной Гриффиндора - а она случайно услышала, но не придала особого значения, только хмыкнула. А зря.
   Филч отпустил младшекурсника после отработки, наказав ему отчитаться перед профессором Снейпом. Криви отправился в лабораторию, где, как он полагал, мог в это время находиться зельевар. Борясь со страхом, он толкнул дверь и увидел, что учитель действительно находится в кабинете - что-то делает у котла, стоя к вошедшему почти спиной. "Сэр, простите, меня прислал завхоз. Я отработал! Могу я ид..." Тут "профессор" обернулся, и мальчишка увидел, что это вовсе не жуткий Снейп, а самый обычный Поттер из Когтеврана, за которым бегает с камерой его брат. И не очень-то он теперь похож на зельевара. Но ведь секунду назад их было не отличить... со спины! "А, Дэннис! Привет. Ладно, я передам Снейпу". Только после этого младший из братьев Криви обнаружил, что Гарри всё же заметно ниже Снейпа ростом, да и мантия у него ученическая. Колин сказал Дэннису на это, что у страха глаза велики, но слишком высмеивать не стал. Обознался, со всеми бывает.
   Теперь всё складывалось в единую логическую цепочку. Хватая ртом воздух и подыскивая хоть какие-нибудь слова в ответ, Гермиона стремительно находила то, на что не обращала внимания раньше, когда видела Гарри каждый день и привыкла, как к части себя самой. Он сильно похож лицом на свою маму, но иногда, когда злится, выражение глаз меняется. Страшным, как Снейп, он не становится даже в гневе, но есть в его взгляде что-то, из-за чего не всякий хочет с ним связываться. А эти космы! Только у Гарри они никогда не выглядят такими грязными. Значит, он не стрижется коротко - нарочно? Голос меняется, и временами... ой. И фигура... Они оба тощие, как два скелета, но не сказать, что в мантиях им это не идет. Да, да, она ведь еще в прошлом году заметила, как Поттеру (да какому там Поттеру? он теперь кто - тоже Снейп, что ли?), как Гарри замечательно подходит средневековый костюм, который он надел во время маскарада. А ведь и та нарядная мантия цвета надкрылий жука-бронзовки всегда красиво сидела на зельеваре, хотя носил он ее крайне редко. То, что она смотрелась на нем отлично, с неохотой признавали даже завзятые модницы Парвати с Лавандой, которые ненавидели Снейпа всеми фибрами души. Да-да, так многое сходилось, и почему только Гермиона упускала всё это раньше?
   - Но, блин... как это так? - это всё, что Грейнджер смогла в итоге выжать из себя от шока. - Ты - и Снейп... и твоя мама... Это точно? Ты проверял? Как следует проверял? Тогда я уже совсем ничего не понимаю. С какого бока тогда там вообще этот Поттер и почему все взрослые скрывают от нас правду?
   Похоже, Гарри готовился к этому разговору лучше, чем тогда ко вторжению Жабы в его разум. Парень, конечно, волновался, и руки его нервно подрагивали - а руки, руки у них со Снейпом до чего похожи! ну как она могла не видеть?.. Но, даже волнуясь, рассказывал он всё последовательно и четко. Гермионе казалось, что ей всё это снится. Проснется она утром, встретятся они на уроках, она и скажет: "Прикинь, я сегодня во сне видела тебя, и ты мне говорил, что Снейп - твой отец". Интересно, Гарри ее за это сразу приложит Ступефаем или сначала вызовет санитаров из Мунго?
   - Господи! - прошептала она, дослушав его рассказ. - А Луна знает?
   - Нет! - в его глазах мелькнул настоящий испуг. - Ге, я очень тебя прошу, не проговорись ей случайно. Или... не выдай как-то по-другому. Она очень наблюдательная, она способна догадаться и без слов, понимаешь? Но папа не сможет научить ее окклюменции, он опасается вмешиваться в ее рассудок... ты же понимаешь, почему? Поэтому нельзя, чтобы она узнала - в первую очередь, для безопасности ее самой и мистера Лавгуда.
   - А что, если я не смогу... закрыться... когда меня попытаются взломать? Жаба или еще кто-нибудь... Я же всех вас выдам! Ой, Гарри, мне что-то так страшно! - Гермиона потянулась со своего стула, крепко обхватила Гарри руками, и тот обнял ее в ответ. - Блин, лучше бы я этого не знала. К лешему такой катарсис!
   - Всё ты сможешь. Снейп говорит, что ты более организованна, поэтому успешнее меня в окклюменции.
   - Да куда уж там!
   - Ему виднее. И я, наоборот, рад, что ты наконец-то это знаешь: мне было трудно скрывать это от тебя. От других не так трудно...
   - Он, наверное, разозлится?
   - Гермиона, он учит тебя этому именно из-за того, что ты мой лучший друг и рано или поздно ты всё равно узнала бы про нас. Скорее рано, потому что мы много общаемся с тобой. Это он велел мне тогда поговорить с тобой насчет занятий.
   - Да?! Я даже не знала. Офигеть. Нет, правда: офигеть. Но настоящее имя у тебя красивое. Гэбриел! - она прислушалась, как оно звучит вслух, и покачала головой, настолько непривычно было его произносить. - Очень красивое, мне так нравится, вообще-е-е! Я обязательно стану тебя так называть после того, как всё это кончится. Оно гораздо лучше, чем Гарри. Гэбриел! А какой он - Снейп, когда... не Снейп?
   На мгновение задумавшись, Гарри улыбнулся - и грустно, и светло. Глаза его засияли:
   - Он прикольный. К нему просто надо приспособиться. Но когда приспособишься, он очень прикольный. И знает столько, что у меня иногда голова готова лопнуть, - юноша посмотрел на заставленные фолиантами стеллажи; ближе всех к ним был ряд с сочинениями мессира Гринделльвальда. - Если окажется, что он прочитал все книги в Хогвартсе, я даже не удивлюсь, - а потом добавил еле слышным шепотом: - Он самый лучший на свете.
   - О-фи-геть! "Прикольный" Снейп... Я сплю или рехнулась... - от шквала в мыслях Гермиона даже не знала, что сказать, всё было каким-то лишним и ненужным по сравнению с этим обреченным "он самый лучший на свете", сквозь которое она кожей почувствовала бездонное отчаяние. Породить такое предчувствие горя под силу лишь целой стае дементоров. И она знала: столько лет считавший себя сиротой, Гарри теперь боялся и думать, откуда оно возникло. Словно если упорно отрицать Минотавра, тот никогда не появится в глубинах лабиринта и не потребует жертв.
   - А у тебя с окклюменцией всё получится, Ге. Не смей сомневаться...
   ...И вот, совершенно не выспавшись, с черными кругами под глазами и бедламом на голове во вторничное утро Грейнджер плелась на занятия. Первой парой были сдвоенные со змеюками Заклинания, по пути на которые Гермиона почти столкнулась в коридоре четвертого этажа с инспектором школы. Однако девушка вовремя юркнула в Зал Трофеев и затаилась между дверью и шкафом с наградами квиддичистов, а профессора Амбридж немедленно обступила толпа подхалимов со всех курсов. Лучась любовью и преданностью, эти честные мальчики и девочки наперебой докладывали ей о случившемся за последние сутки. Смотреть противно. Гермиона плотнее прижала учебники к груди и фыркнула. Как только у этой жабы получается так влиять на умы стольких студентов? Она же мерзкая, неужели этого не видно? Они рассказывают ей даже о том, в каких образах собираются явиться их однокурсники сегодня вечером на хэллоуинский маскарад! Это уже вообще подлость - ребята придумывали свои костюмы и грим, готовились. Мерзкая Амбридж, отменить праздник она не смогла, Дамблдор не позволил, ну так она подобралась с другой стороны и теперь будет точно знать, кто есть кто. И вредить, конечно. Несмотря на то, что сама Гермиона не особенно-то раздумывала над тем, в чем пойдет на вечеринку, ее не на шутку разозлило, что министерская уродина добьется своего и будет держать всё под контролем. А она слушает ябед с милой улыбочкой и записывает их доносы в свой гадский розовый блокнотик. Вот бы добраться до него и наложить чернильноплевательные чары, какие сама Жаба после обысков накладывает на вещи - книги и личные дневники - учеников!
   Когда вся эта гурьба приблизилась ко входу в Зал Трофеев, девушка невольно отступила глубже в угол за шкаф. Ткнулась спиной во что-то живое и чуть не взвизгнула, ощутив, как кто-то выдернул из-под ее каблучка отдавленную ногу, после чего тихо и злобно зашипел голосом Малфоя:
   - Твою ма-а-ать, Грейнджер! Ну на кой тебя-я-я принесло именно сюда?!
   Но заорать или отпрыгнуть он ей не дал: крепко зажав рот ладонью, придавил к себе и велел вести себя тихо. Толпа промаршировала мимо, и только после этого Драко ослабил тиски.
   - Да убери ты лапы, Малфой! Сам-то чего тут сидишь? - взвилась Гермиона, несильно хлопнув его учебниками по плечу.
   - Да то же, чего и ты! - скривился он, дескать - вот еще, отчитываться тут перед всякими маглокровками.
   - Из-за Амбридж, что ли?
   - Сучья жа-аба... - прошипел блондинчик, с ненавистью косясь в сторону удалявшегося строя болванчиков. - Из-за нее эти два-а-а придурка... стали совсем как два-а-а придурка.
   - Кто?
   - Не тво-ое дело. Грегори и Винс. Чем она их прельстила, жирная торба? Чуть ли не молятся на нее, ка-а-ак тупые ма-а-аглы на своих богов.
   - А я думала... - она осеклась, потому что была совершенно уверена, что подхалимаж Крэбба и Гойла к Жабе инициирован самим Малфоем. - А ты что? Или они больше не слушаются великого и могущественного потомка Малфоев?
   - Ой да за-аткнись ты, без тебя тошно. Она и ва-а-ашего... бывшего вашего Лонгботтома обраба-а-атывает. Не вида-а-ала, что ли?
   - Это как?
   - Ну да, у вас же с барсуками нет у нее па-а-ар вместе... Эта ста-арая паскуда положила глаз на Пухлого и прямо-таки домога-ается его, цепляет на каждом уроке. Все наши девчонки на первом же занятии вычислили. Да и мы видим, не слепые. Он пробует упир-а-а-аться, но у нее, может, чары какие-то хитрые. Вот бы ее пойма-ать с поличным...
   - Так отцу скажи!
   Он посмотрел на нее как на нервнобольную и только ткнул кулаком в стенку. Гермиона вздохнула. Она читала статью Скитер о том, что "экклезии" Неназываемого в разговоре упоминали Люциуса Малфоя, но Гарри просил не особенно-то верить тому, что написала эта журналистка. Не потому, что на самом деле Пожиратели Малфоя не упоминали, а скорее тому, какие выводы сделала из этого сама Рита. Сейчас девушка уже и не знала, чему и кому верить. Судя по реакции Драко, мистер Малфой с его связями в Министерстве скорее поддержит Жабу, чем поверит наговорам, тем более многие подлипалы-ученики заступятся за нее и присягнут, будто это всё вранье. Или была еще какая-то причина, из-за которой блондинчик не хотел доверяться папаше - Гермиона об этом могла только гадать.
   - Ладно, идти надо, опоздаем, - буркнул Драко. - Только ты подожди, когда я пода-а-альше отойду. А то еще подумают что-нибудь не то...
   Оттого, как он поморщился, Гермионе стало понятно, что переживает белобрысая немочь отнюдь не из-за угрозы нагоняя от Амбридж, а за свое чистокровное реноме. Она даже хихикнула: вот дурак, кому он нужен!
   А насчет Лонгботтома известия были поистине тревожными. Хотя он действительно стал красавчиком за прошедшее лето и казался намного старше ровесников, сама суть не менялась - ему было всего пятнадцать! Неужели слизеринцы правы, и, проповедуя целомудрие налево и направо, Амбридж втайне "слаба на передок", как выражаются Браун и Патил? Ужас...
   У Флитвика они отрабатывали Щитовые. Как это часто бывало, профессор разделил аудиторию пополам, на одной стороне стояли три ступенчатых ряда столов для слизеринцев, на другой, четко напротив - таких же в точности столов для гриффиндорцев. Заниматься практикой в Дуэльном клубе Локхарта было теперь категорически запрещено одним из последних приказов Амбридж, поэтому студенты лениво пикировались друг с другом, не вставая из-за парт, - львята против змеенышей. Одним Протего давался исключительно легко - во всяком случае, Гермиона видела, что на их баррикадах этим заклинанием отлично владеют Рон Уизли и Риона О'Нил, а на "вражеских" - Драко Малфой с Тео Ноттом и Трейси Дэвис. Другим не давался вообще. Она сама применять его умела уже неплохо, но не идеально. Гарри говорил, что в этом смысле невербальная инкантация scutum иногда срабатывает куда успешнее, причем даже без палочки. Теперь она догадалась, что этому приему его обучил Снейп и что это - чары пепельников, с которыми Снейпа, в свою очередь, наверняка познакомила его жена-целительница. Scutum у Гермионы так и не получился, но лишь потому, что она вообще не очень-то дружила со всем связанным с медициной.
   - Мисс Грейнджер? Отчего дремлем? - с отвратительной бодростью в голосочке воззвал профессор Флитвик. - На вас это непохоже! Подключаемся, подключаемся!
   Гарри сказал, что Флитвик тоже знает о них с профессором Снейпом и тоже сам ничего не помнит из-за какого-то грандиозного заклятия. Теперь Гермиона смотрела на когтевранского декана немного другими глазами - как посвященный на посвященного.
   Очередной взрыв заставил ее подпрыгнуть на месте: это у Симуса Финнигана вместо щитового снова получилось черт знает что, и в стене за его плечом зияла и дымилась обширная выбоина. Малфой - автор этого безобразия - покатывался со смеху вместе с Паркинсон и своими телохранителями. В отсутствие Амбридж Крэбб и Гойл выглядели воплощениями преданности своему сюзерену.
   - Мерлинова грыжа! - выругался Симус, с чувством швыряя палочку на учебник. - Профессор, ну не дается мне этот Протего! Я же не Пухлый, чтобы защищаться! Научите нас боевым, а? Как только мне исполнится семнадцать, свалю я отсюда в Аврорат, хочу приносить пользу мракоборцам, а не просиживать тут штаны с этой ерундой! Научите, сэр!
   - О-о-о-о-да-а-а-а! Мракоборец штопанный! - сразу же стали ржать гадюшата, провоцируя гриффиндорцев на праведный гнев. Хотя в данном случае Гермиона была почти солидарна со слизеринцами в том, что Финниган несет ахинею. Ну разве что совсем немного при этом хотелось въехать Малфою кулаком промеж ушей. Из принципа: ведь это ж Малфой. - Да кто тебя в семна-а-адцать пустит "приносить пользу", бездарь?
   - Заткнись, слышь, ты, пожирательский выкидыш! - дернулся было Симус, но с одного бока на нем повис Дин Томас, а с другого - Лаванда Браун, и вдвоем они усадили его обратно.
   - А ну-ка изобразили мне полный порядок! - легко взмахнув палочкой, потребовал профессор Флитвик, и всех нарушителей спокойствия приподняло над скамейками, как в фильмах про невесомость. А еще они, пунцовые от злости, открывали и закрывали рты, будто рыбы в аквариуме, но не было слышно ни звука. Да и движения их рук были замедлены. - Если вы сейчас дадите зарок вести себя смирно, я посажу вас на место. Но если вы хотите полетать еще... я не возражаю. Только сдавать экзамены потом вам, не забывайте. И даже мистеру Финнигану, который так изобретательно вздумал увильнуть, подавшись в авроры.
   Буяны закивали и были усажены на места. Правда, Силенцио профессор отменил не сразу, решив сначала навести порядок в голове Симуса, но без язвительных подсказок бледной немочи. Поэтому молчание обеих сторон продлилось.
   - Несмотря на грубую форму подачи информации, ваш оппонент прав, мистер Финниган, - Флитвик взобрался на свою кафедру и уселся там на стопке книг, закинув ногу на ногу. Ему, наверное, казалось, что смотрится он в этой позе величественно, но Гермиона с трудом подавила смешок. - Ни в семнадцать, ни в восемнадцать, ни даже в двадцать лет вас в реальный бой не направят. А знает ли кто-нибудь, почему? - чароплет отменил заклинание немоты у Симуса и Драко. - О, и как обычно - одна мисс Грейнджер за всех! Ну что ж, просветите вашего однокашника, Гермиона, будьте так любезны.
   Девушка поднялась, не обращая внимания на скривившихся Миллисент с Панси и прыснувших Крэбба с Гойлом, которым что-то шепнул Драко. Эту тему проходили еще в прошлом году на лекциях продвинутого курса у профессора Умбрасумус. Хотя к колдомедицине и к медицине вообще Гермиона относилась со страхом, тема нейрофизиологии и возрастной психологии магов была ей интересна, и она посещала эти занятия вместе с Гарри. И ни разу не пожалела.
   - Это связано с этапами развития нервной системы у волшебников. Нас ведь неспроста принимают в Хогвартс не раньше одиннадцати лет - до этого времени мы способны, по большому счету, только на спонтанные выбросы магии и можем не совладать с палочкой. С двенадцати до семнадцати - пластичный период, когда мы учимся контролировать свою психику и свои магические силы. Вообще-то это одно и то же...
   Ей показалось, что ёрничающий Драко после этих ее слов замер, будто огорошенный внезапной мыслью. Лицо его посерьезнело, он задумался и прикусил губу. Когда Винсент, погыгыкивая, неловко толкнул его в бок, Малфой раздраженно ткнул его в ответ локтем и сказал что-то резкое, так что Крэббу пришлось извиняться.
   - С восемнадцати до двадцати одного года мы наращиваем свои знания и умения до необходимого взрослому магу минимума, избавляясь от остатков спонтанного проявления силы. И это время считается самым опасным...
   Гермиона не стала говорить такого в классе, потому что здесь ее не поняли бы девяносто процентов присутствующих, но тогда, у Прозерпины Умбрасумус, она это озвучила. Роковой период напоминал этап обучения вождению автомобиля у маглов, когда начинающий уже освоил управление и почувствовал вкус быстрой езды на покорной ему машине. Успех сделал его самонадеянным: он считает себя асом, и по статистике именно на это время приходится большинство всех самых страшных аварий. Так было и с магией: волшебник мог не сладить с концентрацией выброса и в лучшем случае - просто пережечь себя, сделавшись сквибом. В худшем - нанести непоправимый вред всем, кто при этом был поблизости. Союзникам ли, врагам ли, живым существам или неодушевленным предметам. Если хочешь запороть операцию, сказал тогда им бедный Грюм, отправь вместе со всеми желторотого стажера, которому еще не выдали диплом мракоборца. А выдавали этот диплом - и прошлой зимой этим хвасталась помощница мистера Макмиллана, Нимфадора Тонкс - по достижении новичком двадцати одного года, если его способности позволяли работать в Аврорате.
   - Спасибо, мисс Грейнджер, присаживайтесь. Так вот, мистер Финниган, наши коллеги из Соединенных Штатов, в отличие от нас, считают себя совершеннолетними только в этом возрасте. Тогда же, когда по магловскому законодательству у них получают все юридические права и обычные номэджи. Возможно, маглы позаимствовали эту древнюю традицию у наших общих пращуров. В прежние времена она была повсеместной. Поэтому, Симус, до воплощения вашей мечты в жизнь вам придется подождать еще лет шесть-семь. И я рекомендовал бы вам потратить эти годы на обучение, а не на препирательства с однокурсниками. Между прочим, мистер Малфой, вас это касается ровно в той же мере.
   - Что? - вскинул бровь Драко, будто разбуженный; прокрутив в голове только что услышанное и осмыслив, расплылся в мерзкой улыбочке: - Ну я-то в дрессированные ма-а-артышки инквизиторов точно не собира-аюсь, за меня, сэр, вы можете не волнова-аться!
   - Ах ты!.. - Симус снова вскочил и снова на нем повисли соседи, а Рон просто показал Малфою средний палец, получив в ответ тяжелый и многообещающий взгляд Гойла.
   Стараясь успеть за время перемены заскочить в Гриффиндорскую башню и взять забытую там по рассеянности одежду для работы в теплицах, Гермиона не сразу услышала, что ее несколько раз окликнули.
   - Ты мало того, что нах-а-а-альная, так еще и глухая! - буркнул Малфой, затащив ее за рукав всё в тот же Зал Трофеев, на прежнее место. - Слушай, Грейнджер, есть хорошая идея. Только ты должна-а мне сказать, в кого сегодня вечером загримируется Поттер.
   Гермиона смерила его надменным взглядом и рывком высвободила руку:
   - Малфой, ты, может, чего-то не того за завтраком поел, а?
   - Грейнджер, мне с ним поговорить надо. Счита-а-ай, что это вопрос жизни и смерти. Но так, чтобы никто нас при этом друг рядом с другом не увидел. У нас сегодня пары только с ва-ами и с пуффендятлами, я никак ина-а-че с ним не встречусь. Ну помоги, Грейнджер, будь человеком! Я тебе тоже когда-а-нибудь пригожусь. Будь уверена, чистокровные волшебники услуг не забывают.
   - Зачем тебе Гарри? - с подозрением спросила девушка, всё еще не слишком-то доверяя честно распахнутым серо-голубым глазам Малфоя.
   - Только никому, ладно?
   И он зашептал ей на ухо, то и дело оглядываясь на вход в зал.
* * *
   Ржавая Ге прислала после уроков выдру с очень и очень странным сообщением: "Гарри, сегодня на празднике к тебе подойдет Малфой в облике демона, назовется Мулцибером [2]. Выслушай его, пожалуйста, это может оказаться важно!"
   __________________________________________
   [2] Мулцибер - имя одного из адских демонов (не Некрономикон!): http://9net.ru/103-ad.html
   - Что ты насчет этого думаешь? - показав записку Мертвяку, спросил юноша.
   - Ну а чего, босс? С тебя не убудет. Ты же всё равно говорил... - и, абсолютно точно копируя голос хозяина, ворон изрек: - "Какой мне смысл маскироваться, когда я один во всей школе хромаю хуже царя Тимура и никакими чарами этого не спрячешь?!"
   - Но это же Малфой... Что с ним вдруг такое?
   - Вот и узнаем.
   Гарри и в самом деле не стал слишком заморачиваться со своим образом. Гораздо любопытнее у него на плече смотрелся мимир, пожелавший исполнить роль Вальравна [3]. Он был в алом берете эпохи Ренессанса и круглых очках - уменьшенных старых очках самого Гарри - водруженных на грозный клюв. Спину и крылья его закрывал кожаный черный плащ с пелериной. Поттер же просто набросил на голову капюшон ученической мантии и наложил на лицо хамелеонские чары, из-за которых всем казалось, будто под капюшоном нет ничего. Даже Корнера передернуло, когда он направил в лицо Гарри Люмос и увидел там только внутреннюю поверхность капюшона: в сочетании с двумя иллюзорными стрелами, торчавшими из спины однокурсника, выглядело это почти так же жутко, как дементоры. Позже на вечеринке нашлись и два умника, которые в самом деле нарядились дементорами и напугали пуффендуек-третьекурсниц.
   __________________________________________
   [3] Вальравн - в датском фольклоре ворон, напитавшийся останками погибшего в битве короля или вождя и приобретший благодаря этому сверхъестественные способности. Описывается способным принимать облик рыцаря либо мифического существа - полуволка-полуворона: http://runarium.ru/valravn
   Поскольку плясун из Гарри был тот еще, они с Луной, нацепившей очки для выявления мозгошмыгов, чаще сидели где-нибудь в глубине зала, наблюдая за остальными и стараясь не попасться на глаза жабе-Амбридж. Мертвяк не мешал им, соскучившимся друг по другу за эти два месяца запретов, и деликатно отворачивался, когда им приспичивало целоваться. Из солидарности с Гарри Луна тоже не стала выдумывать сложный костюм и заклинания, а потанцевать он и подавно почти выгонял ее, укоряя в том, что из-за него она теряет возможность нормально повеселиться, ведь следующий "законный" шанс сделать это им всем предстоит только на Рождество, то есть еще через два месяца. Лу делала ему одолжение, но уходила в компании с Шаманом или Роном Уизли с явной неохотой.
   - На самом деле там нет ничего веселого, - вернувшись в очередной раз, сказала она. - Там везде расхаживает эта двуглавая женщина с целым выводком мозгошмыгов и записывает, кто что делает...
   - Двуглавая женщина? - в один голос спросили Гарри и Мертвяк. - Ты про кого?
   Луна сняла свои очки и уже хотела отдать Гарри, чтобы он на кого-то посмотрел сквозь их "особые" стекла, как тут к ним подошел змееподобный персонаж в длинном, малахитовой расцветки плаще, при каждом взмахе полами превращавшемся в драконьи крылья. Выглядел он еще внушительнее сурового Мертвяка на плече Гарри, а лицо скрывала рогатая маска из сырого мяса.
   - Нам надо поговорить, Поттер, - сказал он низким, утрированно измененным голосом, но с интонациями, по которым безошибочно угадывался Малфой.
   - Валяй, - Гарри элегантно поправил воткнувшиеся в его спину стрелы и оперся локтями о бортик фонтана, у которого они сидели. Луна склонила голову к плечу, но на лице ее читалось приветливое выражение, как будто перед ними стоял не кровавый демон в мясной маске, а сама Ровена Когтевран.
   - М-м-м... предпочтительнее было бы с гла-а-азу на глаз, - Драко с намеком взглянул на Лу и на Мертвяка.
   - Меня всё устраивает, - невозмутимо отозвался Поттер, поигрывая кистью руки в такт играющей музыке с умыслом раздразнить слизеринца и проверить: психанет или стерпит?
   Вероятно, дело, с которым подошел Малфой, было для него важнее такой ерунды, как принцип, и он пошел на уступки. Луна снова надела свои разноцветные очки и сказала, что они с мистером мимиром, пожалуй, прогуляются на свежем воздухе. Мертвяк и Гарри запротестовали было, но девушка с загадочной улыбкой покачала в воздухе пальцем, забрала ворона и ушла, оставив их вдвоем.
   - Повезло тебе с девчонкой... - не без некоторой зависти вымолвил ей вслед рептилоид-Малфой, усаживаясь рядом с Гарри.
   - Чего хотел-то? - Гарри немного разозлился, что вышло по-малфоевски, да еще и с подачи самой Лу. С нею и Мертвяком корчить из себя крутого босса на "стрелке" было куда смешнее, а без зрителей уже не то.
   - Победить в третьем этапе Турнира тебе помогли занятия с Каркаровым, - не спрашивая, но утверждая, заявил Драко.
   - Да неужели, - Гарри не стал ни спорить, ни соглашаться, он даже не смотрел в сторону сокурсника-слизеринца.
   - Слушай, я не подъебывать тебя сюда пришел, и вообще не до того мне, Поттер. Я хочу предложить сделку, а там уж смотри сам. В том году Каркаров провел у нас несколько уроков по Защите от себя самого, и тебе одному удалось их усвоить. Я подслушал, как отец говорил Нотту-старшему, что ты победил в последнем туре только благодаря Каркарову.
   - Представляю, как их плющило.
   - Я бы так не сказал, - равнодушно пожал плечами "демон". - Отец, правда, так и не смог понять, какая выгода от этого была самому профессору Каркарову - учить студентов школы-соперницы. Но, в сущности, его это не беспокоит.
   У Гарри чесался язык поднять тему того, что он слышал от Пожирателей на кладбище относительно участия в их рядах Малфоя-старшего, но Драко вел себя чересчур покладисто, и это интриговало. Хотелось узнать, что же стало причиной такой небывалой кротости. Ладно, подумал юноша, в конце концов, речь шла не о самом Драко, а о его отце, и вообще не факт, что Драко в курсе делишек своего папаши. Посмотрим, к чему он ведет.
   - Я хочу попросить тебя обучить нескольких наших... ну и, может, кого захочешь учить сам, мне это безразлично... приемам защиты своего разума от внутреннего демона, - наконец скороговоркой выпалил Малфой, совершенно забыв томно растягивать слова. - И вообще от самовнушения и влияния извне. Ты сможешь.
   Гарри даже не поверил ушам и медленно повернул капюшон к собеседнику:
   - Что?
   - Мы можем создать неформальную группу и где-нибудь отрабатывать приемы защиты. Под твоим руководством, потому что ты умеешь.
   Голову Гарри посетили десятки вариантов, объясняющих действия Малфоя. Львиная доля их сводилась к мыслям о подвохе. Может, он выслуживается перед Амбридж и прознал о Выручайке, теперь пытается втереться в доверие и узнать, как ее открывать? И это самое простое из предположений. Еще, навскидку - план "Подставь Поттера", обычная провокация. А может, ему просто нужна Выручай-комната. Для собственных нужд. Интересно, чем же таким Драко проехался по ушам Ржавой Ге, если она поверила и согласилась замолвить за него словечко перед Гарри? Она, конечно, ничего сверх того в своем послании не говорила - ни за, ни против - но уже сам факт, что норовистая Грейнджер, которая терпеть не могла заносчивого Малфоя, не послала того подальше с порога, а решила, что Гарри должен его выслушать, говорил о том, что Гарри и в самом деле должен отнестись к этому серьезнее, чем оно выглядело поначалу.
   - Перечисли аргументы, Малфой, которые убедят меня поверить тебе.
   Драко снял чары маскировки и перестал быть рептилоидом в мясной маске, уставившись на Гарри своими обычными, но теперь до крайности изумленными глазами:
   - Пиздец, Поттер, ты где этого набрался?! Ты же не слизеринец! Да нет, ты не прими за... это наоборот... Короче, ты же не хотел бы, чтобы твои друзья ходили, как на ниточках, на побегушках у какой-то дряни? Я знаю, ты думаешь... вы все думаете, что я помыкаю ими, как будто они слуги. Ну, они и правда не больно-то сообразительны... Но, знаешь, с друзьями у нас на факультете как-то туговато, и на самом деле Винс с Грегом надежные компаньоны. Порядочные и приличные парни. Если что-то надо, я всегда могу на них положиться, и они потом не будут сидеть со счетами и перебирать, кому и сколько я задолжал. И я не буду так делать с ними. Но тут притащилась эта недотраханная жаба, что-то сделала с ними - и они стали как куклы... - он сжал кулаки и издал горловой звук, подозрительно похожий на рычание. - Я раньше и представить не мог, что буду так беситься, если с ними произойдет что-то похожее. Вернее, я представить не мог, что это вообще может произойти. И я знаю, ты сейчас думаешь, что я рву и мечу только потому, что потерял своих прихлебателей. Нет, Поттер, я их не терял. Грег и Винс всё равно остаются моими союзниками, куда они денутся. Не дождешься. Но когда на них воздействует Амбридж - и я не знаю, как она это делает - у меня всё переворачивается в кишках. Они становятся как куклы-варежки. Я еле сдерживаюсь, чтобы не проклясть ее каким-нибудь страшным заклинанием... может, даже Непростительным...
   - Малфой, ты не боишься, что она сейчас может тебя подслушать? Тот же "Мелиус аудире"...
   - Хер ей, а не подслушать, - злорадно ухмыльнулся Драко. - Я еще до того, как сюда подойти, напихал вокруг помех. Меня отец и декан давным-давно научили, а я усовершенствовал. Кстати, если согласишься, я с тобой поделюсь своими наработками. А если не согласишься, я однажды приложу жирную суку Авадой, меня упекут в Азкабан, а ты всю жизнь будешь страдать муками совести, что довел меня до ручки, хотя мог бы помочь!
   - То есть ты хочешь, чтобы я научил твоих приятелей сопротивляться воздействию Амбридж, потому что думаешь, что она как-то на них влияет?
   - Это же очевидно, что влияет, Поттер. На всех влияет, не только на них двоих! Не верю, что ты сам не замечал этого сто раз.
   - Допустим. Но с чего ты взял, что у меня хватит пороха кого-то научить? Я и сам-то сумел это применить только с перепуга, - откровенность за откровенность, тем более Гарри вообще не видел смысла преувеличивать перед кем бы то ни было свои заслуги в прохождении Лабиринта. - Сам же потом будешь трезвонить на каждом углу, что я никчемное трепло, если у меня не получится обучить Крэбба с Гойлом...
   - Не стану я трезвонить. Я тоже попытаюсь овладеть этим умением, а если смогу, то мы с тобой потом вместе примемся за этих охламонов. Одна голова хорошо, а две...
   - Малфой, ты псих.
   - Да. И назовем нашу психованную организацию "Орден Неверующего Фомы" - как ты на это смотришь? [4] Ты вправе позвать в нее кого сочтешь нужным, а мне важно только, чтобы Жабе стали неподвластны Винс и Грегори. Ну давай, Поттер, решайся!
   __________________________________________
   [4] "The Order of the Doubting Thomas" - как-то так. Орден имени предшественника всех агностиков. И еще я тут попутно узнала, что в англофандоме существует фанфик с таким названием (в жанре слэш). Сразу скажу, не читала (не читаю на английском) и, думается, цель преследую совершенно другую. Поэтому слэшных пейрингов в своем фанфике тоже никак не могу пообещать.
   Гарри уже хотел сказать, что должен всё это обдумать, как вдруг музыка оборвалась и Большой зал огласили вопли: "Тот-кого-нельзя-называть! Он здесь! Неназываемый проник в Хогвартс!"
   Школу вмиг охватила паника, как в древности охватывало пожаром деревянные поселения.
* * *
   Получив нагоняй от МакГонагалл за то, что напугали девчонок из Пуффендуя, когда нарядились дементорами и подкараулили их неподалеку от кухни, близнецы Уизли выкатились в клуатр западного крыла. Они хихикали и жалели лишь о том, что напугали девчонок, а не розовую жабу. Хотя, по их мнению, это было бы здорово.
   - Скучновато здесь, Фред. Может, махнем в Хогсмид, пока малышня резвится?
   - Джордж, ты же знаешь, что я за любую потеху. Хочу увидеть жителей Хогсмида, но больше всего я хочу увидеть их, когда они увидят нас! - Фред расставил руки в рваной хламиде и пошевелил пальцами.
   - Давай посмотрим, чтобы не напороться на Филча. Старикан сегодня был особо свиреп.
   Они вытащили свою знаменитую карту - к сожалению, лишь бледную копию той, которая уплыла у них из рук два года назад - и стали изучать, какой из способов покинуть Хогвартс сегодня окажется наиболее удобным. Но вдруг пустая схема коридоров и дверей - все одушевленные существа сейчас находились или в Большом зале, или в лазарете - ожила, и в районе пятого этажа вспыхнуло имя, из-за которого Джордж от неожиданности выронил свиток, а Фред вскрикнул. Там, окаймленное рамочкой с барочными вензелями, обманчиво легкомысленно красовалось: "Лорд Волдеморт".
   Фред опомнился первым и подхватил карту с пола. Он-то и успел заметить мелькнувшую рядом с рамочкой Неназываемого рамочку поменьше и попроще с именем Северуса Снейпа. Она мигнула и исчезла, как если бы зельевар опять покинул территорию школы - оба Уизли помнили, что на том этаже есть загадочное зеркало с потайным ходом, ведущим неизвестно куда, потому что коридор был замурован, и все попытки устранить завал ни к чему не приводили. Значит, ход всё-таки работал, просто на расчистку их умений пока не хватало.
   - А если это какая-то лажа? - тупо пялясь в чертеж на то появляющееся, то пропадающее страшное имя, пробормотал Джордж. - Карта-то у нас не ахти, как и часы дома...
   - Не гони на часы, часы нормальные, - тоже шепотом огрызнулся Фред. - А карта - хрен знает... Надо проверить.
   - Проверить? Как ты собираешься проверять? Пошли лучше скорей к Дамблдору или маме-кошке, пусть они проверяют.
   - Очкуешь, что ли?
   - Кто? Я?! Да ты офонарел, братец! Пошли!
   Собирая на бегу самодельную систему зеркал для подглядывания за углы и повороты, близнецы кинулись к нише у вазона с агавой: в анфиладе, спрятанной там, имелась пожарная лесенка наверх, сделанная зачем-то изнутри, а не снаружи постройки. Она позволяла тайком проникнуть на другие этажи, не приводя в движение центральную лестницу здания, на которой любой оказывался беззащитным и видимым отовсюду как на ладони. Лесенка была встроена в узкий вертикальный тоннель, напоминающий дымоход, и лезть по ней можно было только по очереди. Тем не менее, когда карта вывела братьев на нужный этаж, шаги Неназываемого отчетливо отдавались уже в коридоре четвертого этажа. Он спускался! Парни наладили свои зеркала, просунули их в воздуховод под самым потолком коридора и с колотящимися сердцами стали ждать. Наконец он вышел - светящееся мглою жуткое пятно за спиной, венец из шипящих змей, длинные одежды... Бросив там же все приспособления, Уизли сломя голову рванули в Большой зал.
   - Тот-кого-нельзя-называть! Он здесь!
   - Неназываемый проник в Хогвартс!
   Им поверили не сразу. МакГонагалл даже подступила с сердитым выговором. Но по состоянию близнецов стало понятно, что на этот раз они никого не разыгрывают. Дамблдор возник в зале, словно из ниоткуда, и пресек вспыхнувшую панику одним взмахом палочки, заодно заблокировав вход в помещение:
   - Всем оставаться на своих местах. Фред и Джордж, подойдите и покажите, что там у вас.
   Взглянув на карту, с которой, как назло, именно в это время Тот-кого-нельзя-называть бесследно исчез, директор нахмурился.
   - Сэр, честное гриффиндорское, он там был! - взмолились ребята. - Наверное, он понял, что мы за ним проследили, и скрыл себя чарами ненаносимости.
   - Вы за ним - что? - сдавленно пискнула профессор Стебль и принялась активно обмахиваться своими большими жилистыми руками, чтобы не рухнуть в обморок. - Просле... Проследили?!
   - Мне срочно нужен профессор Снейп, - нахмурился Дамблдор.
   - Я уже отправила за ним в подземелья, - сказала декан, пряча всё еще светящуюся после заклинания палочку в складках одежды.
   - Сэр, - снова оживился Фред, - его нет в подземельях! Он был... там! С Сами-знаете-кем! Снейп - предатель!
   - Не говорите чепухи, мистер Уизли, - морщась, отчеканила профессор МакГонагалл. - Профессор Снейп никогда не присутствует на этом празднике, это так. Но он мог просто патрулировать школу вместе с нарядом мракоборцев.
   - Профессор, но мы не видели там нигде никаких мракоборцев, а Снейп был на одном этаже с Неназываемым... Да что там на этаже! Он прямо рядом с Неназываемым был, правда же, Джордж?
   Второй близнец растерялся: он-то имени Снейпа на карте заметить не успел, и лжесвидетельствовать перед волшебником такого разряда, как Дамблдор, ему очень не хотелось. Несмотря на то, что это было бы лжесвидетельством во благо, ведь Фред лишь бы что выдумывать не станет даже про слизеринского сальноволосого ублюдка. Пришлось признать, что Снейпа он не заметил. Дамблдор нахмурился еще сильнее и отпустил их.
   Тревогу, повисшую в Большом зале, можно было пощупать руками. Скинув карнавальные образы, все будто приросли к своим местам, студентки-старшекурсницы жались к своим парням, у кого они были, или кучковались между собой, у кого не было. Средние и младшие курсы обступали преподавателей, похожие на перепуганных цыплят на птичьем дворе.
   - Снейпа надо вывести на чистую воду! - настаивал Фред, а Джордж сильно в этом сомневался.
   К ним наконец-то пробились Рон и Джинни. Они, как и следовало ожидать, приняли сторону Джорджа, но едва на них начали поглядывать, умолкли и отошли вовсе. Семейное должно оставаться в семье, это был девиз клана Уизли. Даже если кто-то из Уизли был круто не прав. Тут к ним приблизилась МакГонагалл и сухо отозвала Рональда с Джиневрой. Самый удобный момент улизнуть. Фред удвоил силу, уговаривая брата, и очень неохотно, но Джордж сдался. Плохо, что Неназываемый пропал с карты и больше не появлялся, но если быть осторожными... Осторожными? Да если здесь сейчас окажется вся свора Пожирателей, школе конец, какая тут осторожность? Большой зал выдержит штурм недолго. Надо действовать и, в первую голову, доказать директору, что тот пригрел на груди подлого змея.
   - Пошли через камин, у меня осталось немного летучего пороха, - в конце концов согласился Джордж. - На двоих хватит.
   Единственный пункт назначения из Большого зала - кухня. При этом двери кухни заблокированы не были, и парни в два счета выбрались оттуда в коридоры замка. Теперь они не сводили глаз с карты, но и сами передвигались под сильными чарами инвиза и шумопоглощающим заклинанием, которое нейтрализовало звук их шагов и шорох одежды. Защита от дурака, как говорил об этих ухищрениях Перси, когда был старостой. С ним такие штучки не проходили: он знал их авторов всю свою жизнь.
   Уизли прошли мимо комнаты завхоза. Высунувшийся из-за двери Филч только с подозрением покрутил головой, никого не увидев, и забрал миссис Норрис, которая попыталась шмыгнуть у него между ногами в коридор. Кошка была недовольна - вырываясь, она зашипела на пустую стену. Когда дверь закрылась, близнецы перевели дух и продолжили путь.
   - Куда же он подевался? - то и дело шептал Фред, чувствуя себя сбившейся со следа гончей: ему так же хотелось скулить и гоняться за собственным хвостом от бессилия.
   - Кажется, там кто-то есть! Это...
   И едва Джордж это вымолвил, на карте четко проступило имя - Северус Снейп - и он сам тут же обозначился в темном простенке между окнами. Зельевар стоял, подпирая плечом стену, сунув одну руку в карман сюртука, а вторую пряча за спиной. На голове его чернела широкополая и островерхая шляпа колдуна, хотя и с ней обознаться было невозможно: Снейп излучал бы особый вид ненависти, даже будучи полностью замаскирован.
   - Трик-о-трит, Уизли, - насмешливо-издевательским тоном вымолвил он, не меняя позы, как будто стоял здесь со времен Основателей. - У вас по одной попытке, чтобы угадать, что у меня в руке.
   Близнецы, которые поначалу чуть расслабились, видя, что перед ними пусть и предатель-вредитель, но Снейп, а не Тот-кого-нельзя-называть, после этих его слов опять насторожились. Кто сказал, что слизеринский гад менее опасен? Он тем временем повернул голову к Фреду и безошибочно назвал его по имени и фамилии - даже родная мать не единожды ошибалась, путая их!
   - Фред Уизли - итак?
   - Э-э-э... палочка, сэр?
   - Холодно, мистер Уизли. Как жаль. Джордж Уизли - вам слово.
   - Не знаю, сэр...
   - Это слово хорошо характеризует ваш факультет, господа. Факультет немогузнаек, - он выкинул правую руку вперед, и парни инстинктивно отпрыгнули от него, хватаясь за палочки.
   На ладони его лежали две большие канцелярские папки:
   - Это ваши личные дела. Ваше, мистер Уизли, - старый змей с очевидным удовольствием отдал одну папку Фреду, - и ваше, мистер Уизли, - та же участь постигла Джорджа. - Рад сообщить, что больше вам не придется утомлять себя соблюдением элементарных правил поведения в учебном заведении. Удачи.
   Не проронив больше ни слова, даже не сняв с Гриффиндора ни единого балла, Снейп круто развернулся и, словно на черном парашюте, улетел в своей мантии к лестнице цоколя.
   - Я говорил тебе, что карта врет, как Сквибилла! - переведя дух, сварливо выдал Джордж.
   - А я говорю - не врет! Здесь что-то нечисто!
   - Отцу будешь рассказывать теперь... Хотя меня больше беспокоит мама...
   Сзади них послышались гулкие шаги нескольких ног. Близнецы выставили палочки, но тут коридор ярко осветился, и перед ними возникли три аврора во главе с мистером Макмилланом.
   - Разве вы должны быть не в Большом зале? - как будто удивленно, но на самом деле с едва скрываемой иронией спросил он. - Пройдемте, джентльмены.
* * *
   Этой холодной праздничной ночью в учительской Хогвартса происходили странные вещи.
   Под одновременный бой часов, отмерявших полночь, в комнату проникла приземистая Помона Стебль с огромной бутылкой огневиски в руках. Она устремилась к столу, за которым шептались Вектор, Синистра и Флитвик. Остановившись напротив нумеролога, декан Пуффендуя торжественно выставила бутыль перед нею и с чувством, на всё помещение, изрекла:
   - Наслаждайся, Септима!
  

62. Он свихнулся на Снарке, и только на нем, чем вниманье к себе и привлек

  
   Шагнув из камина в Атриум, Долорес небрежно смахнула с розовой юбки остатки летучего пороха и огляделась. Те три месяца, в течение которых не выдалось ни минуты наведаться в Министерство, сильно исказили ее представление о внутреннем убранстве холла. С первого взгляда, здесь всё было так же, как всегда. Но необходимость ежедневно перемещаться по Хогвартсу с его системой лестниц и коридоров почти вытеснила старые привычки, поэтому теперь приходилось срочно их вспоминать, что придавало всему какой-то странной "новизны со старыми прорехами".
   Амбридж не было бы здесь и в этот унылый зимний день, если бы не одно печальное обстоятельство, из-за которого она теперь наблюдала припаркованные в секции транспорта славянские ступы с восточными коврами-самолетами, траурные костюмы иностранных гостей, прибывших выразить соболезнования британским партнерам, и приспущенные гобелены с гербом Минмагии на стенах. Не берег себя Корнелиус. А ведь мог бы еще руководить и руководить, шесть лет - разве это срок? Долорес не раз говорила своему начальнику, что ему стоит поберечь себя, ведь первыми звоночками-приступами не стоило пренебрегать даже такой, как он, высокопоставленной персоне, к услугам которой были лучшие колдомедики страны.
   - И кто теперь? - услышала она шепот сотрудников, склонившись над гробом в Ритуальном зале.
   Мимо текла скорбная река паломников и иссякать пока не собиралась.
   - Были слухи, что собираются ставить Скримджера ...
   Значит, Повелитель как в воду глядел: служба безопасности протолкнула Визгливого Клоуна [1]. "Силовика уберут еще скорее, чем конформиста", - добавил он буквально незадолго до Рождества. Руфус не протянет и шести лет?
   __________________________________________
   [1] Scrim и scream. И еще в каноне Скримджер описан как мужчина с ярко-рыжими волосами, что усугубляется его именем - Руфус.
   Пока всё шло по плану, но Фаджа, что ни говори, жалко. Годы под его началом были для Долорес хоть и застойными в карьерном смысле, зато самыми безмятежными за всё время ее государственной службы. Недаром некоторые мудрецы уже сейчас пророчили, что через пару десятков лет вся МагБритания будет целовать задницу статуе-памятнику этого министра, вздыхая о славных денечках его правления.
   Дамблдор задвинул длинный и пространный некролог минут на двадцать, потом его сменил преемник Фаджа - им действительно оказался Руфус Скримджер - и всё это время Долорес стояла, промокая глаза платочком и внимательно присматриваясь к лицам окружающих.
   Смерть Корнелиуса собрала в одном зале магов со всего мира, именно поэтому толпа людей была слишком несолидно разбавлена присутствием нескольких каменных и кристаллических элементалей и даже пары энтов-буков. Для далеких путешествий австралийские "вечные люди", волшебники, предпочитали свои методы покорения пространства. Они "меняли тело" вместо того, чтобы пользоваться порталами или какими-то летучими приспособлениями, считая всё это ненадежным и опасным. Засыпая у себя дома на далеком материке, они перемещали сознание в любую точку планеты, вселяли его в материальные, но неодушевленные предметы, и предпочитали при этом объекты природного происхождения. В случае направленных на него враждебных действий человек Эпохи Сновидений (так в Австралии уважительно называли магов) в любую секунду мог покинуть свое временное "тело", без потерь восстановившись в нормальном.
   Сейчас на уроках ЗОТИ Амбридж внушала своим студентам, что перенесение сознания есть чернокнижная магия и караются такие эксперименты Азкабаном. Один из пятикурсников, мексиканец Акэ-Атль Коронадо, осмелился возразить ей, ссылаясь на своего дикаря-деда, и был за это сполна наказан вечерними отработками в ее кабинете. Легкая затирка памяти с изменением событий - и мальчишка возвращался в когтевранскую башню, уверенный, что она несколько часов заставляла его писать на доске волшебным мелком "Я не должен кощунствовать". Анимаг так легко поддавался внушению, что это даже немного разочаровывало. Зато в остальном он был изумительно хорош - даже сейчас, при прощании с бывшим шефом, Долорес мечтательно облизнулась и плотнее сжала вспыхнувшие тянущей негой ляжки, вспоминая о загорелом юном красавчике со смоляными кудрями и крепкими мышцами. А уж когда он перекидывался в свой анималистический образ, который звал нагуалем... Даже при отдаленном воспоминании об этом дыхание чиновницы сбилось и стало рваным. Как же, оказывается, он вожделел маглокровную гриффиндорку Грейнджер, это что-то! Неужели рыжая дура променяла его на хилого и глупого Поттера? Значит, слава Избранного затмила ей глаза - девица не промах. Что ж, тем лучше. Без посиделок с Коронадо, отвечай ему Грейнджер взаимностью, Долорес было бы гораздо скучнее коротать вечера в холодной и неприветливой обители. Вот если бы еще на месте Акэ-Атля был упрямец-Лонгботтом, которого Амбридж, к собственной досаде, до сих пор так и не смогла приручить...
   Да, Невилл оказался крепким орешком. Вероятно, это всё оттого, что раньше он учился в Гриффиндоре. Мозги львят так же непрошибаемы, как и их упертость, а он, ко всему прочему, был еще и по-настоящему влюблен в свою бывшую однокашницу, Риону О'Нил. Что тут скажешь, со взаимно влюбленными трудно состязаться даже Амортенции, а уж чарам Амбридж - и подавно: Лонгботтом просто не верил ее ухищрениям, глаза его не могли обмануть сердце. Когда казалось, что он уже сдался - протяни руку да бери, - в последний миг, опомнившись, сопляк срывался с крючка и ускользал. Это не давало Долорес покоя. Однако теперь она знала, как проучить его, чтобы запомнил урок на всю жизнь.
   На первом же после Фаджевых похорон занятии по Политистории у пятого курса пуффендуйцев она велела всем студентам подняться из-за парт и встала спиной к доске, на которой висели карты МагБритании со времен кельтско-римских войн и доныне. Дрогнувшим голосом объявила, что страна осиротела. Потом не выдержала и, рассказывая о подвигах и заслугах покойного министра, стала метаться перед классом от двери до окна. Горе Долорес било через край. При каждом ее проходе вдоль доски на картах вспыхивали огнем расчерченные границы, оживали былые войны и мертвые воины, вновь реками лилась кровь.
   Сбившись в напуганную стайку, барсучата с недоумением глазели, как она то взывает к небесам, то кидается к доске и стучится в нее кулаками и лбом, безутешная, будто вдова на погосте. Никогда в жизни они не видели, чтобы взрослые, тем более взрослые учителя и чиновники Минмагии, вели себя так жутко. Девочкам казалось, что мир перевернулся и катится теперь в тартарары, мальчикам хотелось спрятаться под парту и не видеть рыдающую пожилую даму, которая всегда казалась им образцом выдержки и невозмутимости.
   Полностью войдя в роль, Долорес между тем не забывала поглядывать, какой эффект она производит на внука старухи Лонгботтом. Эффект ей нравился. Из всей толпы один Невилл смотрел на нее не с ужасом, а с понимающим сочувствием на грани отчаяния. Он как будто искал слова, которые могли бы ее утешить, и не мог подобрать нужных. Глаза у него сделались огромными и бездонными. Он открылся - сразу и весь, как моллюск, которого застали врасплох в его перламутровой раковине. Бери это уязвимое тельце из разорванных створок и делай, что пожелаешь.
   Весь урок посвятила Амбридж рассказам о Фадже, и весь урок барсучата стояли перед нею навытяжку с остекленевшим взором. Когда все они уходили по звонку, она кашлянула - "Кхм, кхм!" - мысленно велела Лонгботтому задержаться, и, выходя последним, он оглянулся от двери. На лице его читалось искреннее страдание.
   - Ты знаешь, что делать. Ступай, - одними губами вымолвила она и улыбнулась вслед юноше, когда он медленно кивнул, а затем размеренным шагом покинул класс.
   Тем же вечером Невилл, давясь слезами, пришел в личный кабинет Долорес, будто его вели на аркане, и протянул ей собственноручно сделанное чучело Тревора - своей любимой жабы.
   - Благодарю, мой мальчик. Я добавляю пятьдесят баллов Пуффендую, - забирая подарок, пропела она. - Теперь ты можешь быть свободен. Обливиэйт, счастье мое.
   И закрыла перед ним дверь. Подаренная жаба была прекрасной, в Лонгботтоме умирал талант искусного таксидермиста.
   По очереди коснувшись палочкой нескольких настенных тарелок с котятками, Долорес открыла тайный проход в свою секретную комнатку - маленькую копию домашнего музея, по которому она здесь очень скучала. Ее магия расширения пространства не слишком-то хорошо работала в стенах Хогвартса: проклятый замок, как назло, не желал ее слушаться, всё время норовил подложить какую-нибудь свинью, и главным его пророком выступал негодяй-Пивз. Поэтому перевезти сюда всю домашнюю коллекцию Амбридж не осмелилась. В какой-то момент концентрация поддерживающих чар могла иссякнуть. В этом случае она рисковала лишиться и комнаты, и годами собираемых экземпляров.
   Да, у инспектора школы было давнее и, по ее мнению, невинное увлечение: она заводила себе зверушку, а когда зверушка ей надоедала, награждала за верную службу вечностью. В красивой позе, бессмертный, питомец вставал у нее на полочке, но, когда ей того хотелось, мог двигаться, мог даже немного с нею побеседовать - если был наделен речью при жизни. Тревор занял среди других чучелок достойное место - на черномраморном камине. Еще никогда Долорес не побеждала ни одного непокорного мужчину так красиво и с такой пользой для самолюбия.
   - Поговори со мной, малыш, - нежно попросила она, касаясь палочкой жабьей головы.
   Тревор шевельнулся, поудобнее переставил лапки на подставке, моргнул глазами, как живой, и ответил: "Риббит! Риббит!"
* * *
   На Рождество к Петунье и Дадли на Тисовую прикатила Мардж со всеми своими собаками. Совершенно не обрадовавшись гостье, миссис-пока-еще-Дурсль не выдала этого ни единым жестом, что сестрица Вернона сочла за хороший знак, сигнализирующий о ее склонности к примирению с мужем.
   Капать на мозги изящно - равно как вообще делать что-либо изящно - Мардж не умела. Она окучивала золовку огромной мотыгой по поводу и без повода, и в рождественские праздники сельскохозяйственный настрой не покидал ее с раннего утра до позднего вечера. О семейных ценностях она могла вещать безостановочно, чем напомнила Туни одного знакомого интерна, который учил сорокалетних фельдшеров из реанимационной бригады ставить внутримышечные. Возвращаться к Вернону Петунья не собиралась, и каждый следующий день, проведенный без него, нравился ей больше предыдущего. Главное - не портить себе настроение, понимая, что после нашествия Мардж рано или поздно в ход пойдет тяжелая артиллерия в виде окончательно опомнившегося мужа, который всё еще верил, что супруга вот-вот одумается, что ей просто нужно на это время и что отдых друг от друга иногда полезен в семейных отношениях.
   Как назло, именно в приезд родственницы Северусу приспичило прислать ей письмо, да еще и не с совой, а со страховидным вороном племянника. Эта громадная скотинка размером чуть ли не с рождественского гуся, обладала еще одной мерзкой особенностью - она умела говорить. Да что там - говорить! Она трепалась, как заведенная, сыпала непристойными комплиментами и двусмысленными намеками, не заткнувшись даже тогда, когда Петунья с боем отобрала у нее письмо и попыталась сосредоточиться, чтобы его прочесть.
   - Твое счастье, дурацкий ты комок перьев, что все собаки сейчас на улице! - прошипела хозяйка дома.
   - Ты со своим мужем-боровом собралась заниматься разведением песиков?
   - Заткнись хоть на минуту! Как только ему в голову пришло прислать тебя?!
   Мертвяк швыркнул клювом и заговорщицки понизил голос, прикрываясь крылом:
   - Слушай сюда, женщина. Сов нынче шмонают почем зря, другого выхода у него не было. Но, знаешь, если тебя это утешит, он солидарен с тобой в отношении меня, - и тут же прокукарекал со всей дури: - Давай уже, читай, глупая ты магла! Время - деньги, деньги - зло, зла - не хватает!
   Решив, что она убьет его... когда-нибудь... потом... Петунья развернула письмо. Снейп, а это точно был он, просто просил подписать разрешение для Гарри, чтобы тот мог отлучаться из Хогвартса - таковы условия администрации школы и Попечительского совета Министерства магов, а сам он был, само собой, неправомочен в отношении мальчишки. В конце стояла небольшая и с виду безразличная приписка, от которой, тем не менее, на сердце Туни стало теплее: "Если у тебя произошли или планируются какие-то изменения, сообщи мне с этим же посыльным. В случае непредвиденных обстоятельств воспользуйся тем, что я тебе дал тогда в Окмир-парк. Школьных сов мне и Г. не отправляй, пользуйся только его вороном".
   Петунья подписала разрешение, а отдельно для Северуса черкнула короткую записку о том, что связаться с нею теперь можно и через пейджер, и как это сделать, пошагово объяснила в маленькой инструкции. Хотя, разумеется, была уверена, что возиться с техникой Снейп не станет ни при каких обстоятельствах: он и телефон-то освоил только потому, что эта штука позволяла ему в кратчайшие сроки поговорить с нужным маглом. Будь в Хогвартсе телефония, у него стоял бы таксофон, с которого можно лишь звонить и на который нельзя дозвониться.
   Она уже запечатывала конверт, когда сзади раздался вопль. Подпрыгнув, как ошпаренная, Петунья оглянулась. Оторопелая Мардж стояла на пороге кухни. Сестра Вернона в ужасе уставилась в сторону полки над столом, где царственно восседал Мертвяк, а из-за ее спины доносились звуки возни и собачий перелай. Прихожая заполнялась нагулявшейся сворой "песиков".
   - О, мой бог! Что это такое, Петунья?! - выдохнула Марджори.
   Миссис Дурсль хватило секунды, чтобы взять себя в руки. Она проследила за указательным пальцем золовки и с облегчением рассмеялась:
   - Ты о... чучеле? - (в этом месте глаза замершего ворона сильно округлились, но сам он даже не дрогнул.) - Ох, и не говори! У нас на почте появился новый посыльный, который постоянно путает адреса. Вот опять принес нам чей-то чужой заказ... - она небрежно смахнула окоченелую птицу метелкой для пыли, и Мертвяку пришлось, растопырив лапы, как проволочные, завалиться набок, покачаться на боку, а потом и вовсе грохнуться с глухим стуком на кухонную столешницу. - Ума не приложу, кто из соседей мог заказать себе эдакую гадость.
   Брезгливо ухватив Мертвяка за хвост салфеткой, она сунула его головой вниз в мусорное ведро под мойкой. Напоследок он успел-таки извернуться, чтобы хорошенько хватануть ее клювом за палец. К этому времени Мардж окружили все ее собаки и подняли немыслимый гвалт, желая прорваться на запретную территорию. Воспользовавшись этим предлогом, Петунья вытеснила их вместе с хозяйкой за дверь, заперлась и освободила ворона. Мертвяк опасливо выглянул из-под мойки, посмотрел направо-налево и только потом бочком вышел наружу.
   - А твой-то сильно изменился с тех пор, как я видел его последний раз... - прочистив глотку кашлем, изрек он.
   Петунья еще раз пригрозила ему пипидастром, всучила конверт и прогнала в раскрытую форточку, а после этого заклеила прищемленный палец лейкопластырем. Да, в юности ей не раз и не два приходилось вот так же выкручиваться перед своими подругами, некстати увидевшими почтальонов Лили. Сестрица была страсть до чего общительной девчонкой. И ладно если бы только почтальонов! В карманах маленькая ведьма таскала далеко не крахмальные платочки с мятными жвачками, а иногда то, что там было на самом деле, оказывалось снаружи в абсолютно неподходящий момент. Чего стоил только тот жареный тритончик...
   Петунью ждали еще три дня пребывания в одном доме с Мардж, от активности которой изнывал теперь даже Дадли. "Пожалуй, пора задуматься об официальном разводе и переезде в Лондон", - со вздохом подумала она: куча хлопот, связанных со всем этим, и сами перемены пугали ее до дрожи в коленках.
* * *
   Малфой больше не совался со своей бредовой идеей, но за прошедшие два с лишним месяца Гарри часто встречал вопросительные взгляды слизеринца. Может быть, никаких коварных замыслов у Драко и не было, но Гарри в самом деле не верил, что сможет кого-то чему-нибудь обучить. Тем более таким сложным вещам, как Защита от самого себя. Он не столько боялся облажаться, сколько не хотел морочить людям голову: с этой Жабой проблем у всех хватало и без него, иной раз даже поход до туалета мог сравниться по уровню конфликтности с военным походом. Особенно если это был туалет Рыдающей Миртл, куда студентов младших курсов тянуло, как магнитом - как-никак, места боевой славы, вошедшие в школьные легенды, черт подери! Там-то они обычно и попадались Филчу или инспектору.
   - А почему бы нет? - спросила Гермиона после его рассказа об их с "демоном Мулцибером" хэллоуинском разговоре.
   - Я если и смогу действительно чему-то научить, то только парселтангу. Отца вот получилось...
   Карие глаза гриффиндорки вспыхнули:
   - Научи меня тоже! Ну, пожалуйста!
   На это он еще согласился, тем более методика была уже обкатана, а ученица - сообразительна, оставалось только вспомнить, с чего они начинали тогда с профессором.
   Но в середине января случилось одно событие, развеявшее скептический настрой Гарри. Он был в лазарете на профилактическом осмотре у мадам Помфри. Нога его уже почти не беспокоила, только иногда, если много ходить, немного опухала в районе щиколотки и побаливала, но колдомедик всё равно настаивала на еженедельном контроле. Хотя он, как будущий целитель, прекрасно мог бы диагностировать себя и сам.
   Внезапно у входа в медблок началась суета. Мадам Помфри выглянула из-за ширмы, за которой осматривала Гарри.
   - Подожди-ка, - сказала она ему, вставая со стула, а затем удалилась.
   Гарри обулся, расправил брючину и тоже поднялся с места.
   Несколько студентов - кажется, из Пуффендуя и Гриффиндора, но в палате было темновато, чтобы сказать точно - ввели и усадили на кровать парня, который, судя по телосложению, мог быть только Лонгботтомом. Он сел так, как будто ему сделали подсечку - просто упал на матрас и ссутулился, закрывая лицо ладонью. Гарри направился к ним, не обратив внимания на недовольный взгляд Помфри.
   - Ему, наверно, успокоительного надо, - неуверенно сказал кто-то из ребят.
   Все галдели наперебой, мешая друг другу.
   - Стащили его с Астрономической башни. Хорошо, что я туда вернулся...
   - Говорите вы, мистер Макмиллан, остальные замолкните! - распорядилась мадам Помфри, указывая на Эрни. - Что там случилось?
   - Не знаю, что случилось, но, по-моему, он рехнулся. Твердит, что сделал что-то ужасное, а что - не говорит. Прыгнуть вниз хотел... Полечите ему мозги, мадам Помфри, а то ведь и правда прыгнет, когда рядом никого не будет!
   Невилл мелко дрожал - кажется, он беззвучно плакал. Гарри коснулся его плеча. Все мышцы парня были словно камень, но при этом сам он выглядел, как раздавленный лягушонок на трассе.
   - Быстренько все вышли. Мистер Поттер, вас это тоже касается. Зайдите ко мне завтра, сегодня я уже не успею заняться вами.
   - Да, мэм.
   Гарри покинул лазарет вместе со всеми, оставив Невилла в надежных руках колдомедиков. Все были в шоке и строили самые разные предположения. Наиболее рассудительным в этой компании Гарри показался Макмиллан, и он, выловив пуффендуйца из толпы, утащил его в сторону. Эрни с готовностью рассказал, что в последние дни Лонгботтом был сам не свой, ничего не ел, даже не проявлял никакого интереса к своей любимой Травологии.
   - Вы спрашивали его, в чем дело?
   - Миллион раз, - Эрнест дернул галстук, ослабляя узел. - "Ты чего, братец?" - а он только "ничего" да "ничего", поди достучись. Ну а мы же не станем в душу лезть, если он не хочет. Я вот думаю: может, это потому, что опять потерялась его жаба? Точно не скажу, но с неделю, если не больше, ее нигде не видно. Раньше такого не было, Тревор у него страсть до чего прожорливый... Но не прыгать же из-за жабы с башни, сам посуди!
   - А мне он говорил не "ничего", а что не помнит, - послышался за спиной Гарри голос Захарии Смита, и второй пуффендуец присоединился к ним. - Сделал, говорил, что-то очень хреновое, но не может вспомнить. Сны, говорил, разные снятся. Плохие. И жабу его, в самом деле, не видно уже давно. Что-то мне подсказывает, народ, что это связано с другой жабой. Амбридж, она доставала его с осени...
   - Ага, мы с чуваками его уже подкалывали, что она на него запала, - подтвердил Эрни.
   - Но после той Политологии, где она истерила, ее как отрезало. Теперь она его вообще не замечает, только улыбается так... гаденько. Она точно что-то ему сделала. Прокляла, может?
   - Ну, что-то ты загнул! - недоверчиво хмыкнул Макмиллан. - Жаба, конечно, есть жаба, но не будет же она такое творить под носом директора!
   Гарри чуть не засмеялся, но те уже принялись спорить между собой, и он не стал тратить силы на их усмирение, а начал перебирать в уме обрывочные сведения из разных источников, сопоставляя с тем, что видел сам. Его Амбридж не трогала. Могла отнять за что-нибудь факультетские баллы, но в гомеопатических дозах по сравнению с тем, как подобное проделывал отец. Зато на парных уроках с Гриффиндором Жаба всегда отрывалась на бедной Рионе О'Нил так, как будто Риона была ее кровным врагом в седьмом колене. Амбридж вообще не очень жаловала девчонок, разве что была снисходительно-мила с теми, кто перед нею пресмыкался и откровенно льстил или задаривал подарочками. Но такую неподдельную ненависть, как к О'Нил, она не проявляла больше ни к кому из студенток и, тем более, студентов. "Кхм, кхм! Что за безвкусица, мисс О'Нил?", "Кхм, кхм! Мне кажется, профессора преувеличивают ваши заслуги, мисс О'Нил"... Даже Луну она всего раз назвала художником от слова "худо", пожурив за недобросовестное изучение дат и фамилий чиновников, проводивших заседание Визенгамота в 1893 году, и больше к ней не лезла. Зато Риона для нее была кем-то вроде Гарри Поттера для Снейпа на первом курсе.
   Кроме того, в празднование Самайна Малфой что-то говорил ему о Пухлом и Амбридж. Гарри не принял его всерьез: ради личной выгоды Драко соврет - недорого возьмет. А теперь получалось, что это не были досужие сплетни? Он вроде всерьез хотел вызволить своих телохранителей из-под жабьего влияния. А Шаман... Акэ-Атль тоже был каким-то мутным, что-то с ним творилось. В моменты прояснения он твердил, что эта злобная тетка - натуральный суккуб и что ее давно пора выгнать из школы. Но редкие моменты прояснения большинство принимало, наоборот, за моменты помрачнения рассудка. Зато в остальное время он подкупал небывалым умиротворением и любезностью манер. Кажется, даже перестал провожать Гермиону голодным взглядом, хотя однажды ночью, проснувшись, Гарри услышал бурную возню со стороны его кровати. Что снилось приятелю, неизвестно, но, судя по звукам, что-то очень и очень эротическое, потому что так извиваться и выгибаться назло всем законам анатомии можно лишь от этого. И среди подавленных стонов и горячечных охов и вздохов Гарри почудилось имя Ржавой Ге. Однако мало ли что нам снится, когда мы не контролируем свое подсознание, подумал в ту ночь юноша, отворачиваясь на другой бок и закрываясь звуконепроницаемым коконом, чтобы спокойно выспаться. (Следующим утром Тони от лица соседей по спальне посоветовал Шаману делать "это" до сна и в душевой, а не во время и в собственной постели - значит, разбудил Акэ-Атль не одного Гарри.) А теперь... Что, если... суккуб, суккуб... Что, если эта дрянь действительно осмелилась влиять на разум учеников? Ведь первое, что она сделала в школе, - это попыталась прочесть мысли Гарри. Под носом директора.
   На следующий день перед сдвоенными со Слизерином Зельями Гарри сам подошел к Малфою. Драко встретил однокурсника недоверчиво-выжидательным взглядом, а Гарри мотнул головой, отзывая его в сторону.
   - Если ты не передумал, - сказал он, - то вечером, когда сделаем домашку, встречаемся в библиотеке. Веди с собой... этих, - не обращая внимания на то, как насмешливо вздернулась бровь слизеринца, Гарри посмотрел в сторону Крэбба и Гойла.
   - У меня всё в силе. Кто будет с тобой? - если Малфой и удивлялся, то очень непродолжительное время.
   - Или никого, или Гермиона.
   - Договорились.
   - Но потом будут еще - которых выберу я - и это не обсуждается.
   Драко развел руками, показывая пустые ладони, чистые намерения и то, что предоставляет ему полную свободу действий. Но из любопытства он всё-таки уточнил:
   - Пухлый?
   - Да. Откуда знаешь?
   Малфой фыркнул:
   - Сорока на хвосте принесла.
* * *
   После ознакомительной встречи в Выручай-комнате с будущими "учениками" (да, Гермиона вызвалась пойти с ним, стоило лишь заикнуться) Гарри чувствовал себя, как бубонтюбер, основательно выжатый на зельеварении лично Снейпом. Он был не слишком-то рад тому, что Драко уже знает о существовании Выручайки и умеет ее активировать, но в то же время это снимало проблему места проведения занятий. По велению Малфоя Крэбб и Гойл вели себя прилично и почти уважительно по отношению к Гермионе, однако объяснять им что-то было испытанием не для слабонервных. Только теперь Гарри до конца понял, почему отец ходит вечно злой и ненавидит тупых и дерзких студентов. И это был только первый урок! И это ему еще не надо проверять гору домашних заданий! И это...
   Парень притащился в когтевранскую башню хорошо за полночь, еле сообразил, что ответить Серой даме при входе, и, стягивая с себя мантию, рухнул на кресло в гостиной. Сейчас, сейчас, минуточку посижу с закрытыми глазами - и пойду к себе, спать... спа-а-а-а-а... мням-ням-ням... хрррр...
   ...Разбудили его холод, боль в неудобно повернутой шее и чье-то тихое назойливое бормотание над головой.
   - И до сих пор его ищет, но я не думаю, что это толковая идея, - говорил какой-то мужчина, а вторил ему другой голос:
   - Не только он. Если скрытые в ней возможности прельстили даже Дамблдора, и сами знаете почему...
   - Вы тоже, сэр Френсис, считаете, что это ложные слухи?
   Занятия со Снейпом не прошли для юноши даром: когда просыпаешься и слышишь рядом разговор, не торопись двигаться - возможно, узнаешь что-нибудь интересное. И Гарри, игнорируя озноб и боль в затекших позвонках, навострил уши. Он узнал эти голоса, хоть и не слышал один из них очень давно. Первый, более привычный, принадлежал Кровавому Барону, или Гэбриелу Принцу. С ним Гарри общался, наверное, не больше, чем неделю назад - когда, возвращаясь из подземелий, был им как бы мимоходом предупрежден о приближении слизеринского старосты.
   - Есть такой старый когтевранский розыгрыш, Гэбриел: взять семнадцать пикси и пометить их номерами от одного до восемнадцати. А двенадцатый номер пропустить. После одиннадцатой сразу отмечаешь тринадцатую и наслаждаешься спектаклем, когда их будут ловить...
   Смех Кровавого Барона был отрывист и сух:
   - Да вы шутник, мистер Уолсингем!
   - Я - нет. Но пошутить в таком духе вполне свойственно Голландцу. Мне тоже никогда не попадался двенадцатый том. Ни в одной из отринутых вероятностей.
   - Но это же не значит, что его не существует?
   - Конечно, нет. Я говорю лишь о том, что в тех сотнях вариантов мы никогда не добирались ни до Голландца, ни до этой книги. Что нисколько не исключает того, что он всё же сочинил ее, но спрятал. По крайней мере, в следующих томах тема времени развивается им, будто он уже говорил об этом ранее, и тем не менее в томе одиннадцатом он даже близко не подходил к темпорологическим вопросам... Тринадцатый сразу начинается с истории Элоиз Минтамбл и развенчания мифа о маховиках времени. Пожалуй, мессир был первым, кто доказал их невозможность и кто назвал всё это спекуляцией Тайных...
   - В отличие от вас, сэр Френсис, я заперт в пределах замка Основателей. Но мне, безусловно, как и вам, хотелось бы внести свою лепту в разгадку этой тайны. Надеюсь, вы не сочтете за труд держать меня в курсе?
   - О, да, барон! После всего, что случилось с моей пра-пра-пра-внучкой, я обязан вмешаться и довести дело до конца. Она сама попросила об этом, поскольку так же, как вы, привязана к месту и не может отлучаться...
   - Тогда до встречи, мистер Уолсингем.
   - Всего доброго, мистер Принц.
   Наступила тишина. Только спустя две или три минуты Гарри осмелился пошевелиться, о чем немедленно пожалел. Шея, похоже, не просто затекла - ее еще и продуло. Картина предка пустовала. Из приоткрытой фрамуги сквозило. Часы показывали половину пятого утра, значит, мучиться осталось немного, а потом он выловит отца еще до завтрака и попросит какую-нибудь мазь. Не ходить же теперь неделю боком, как крабу...
   Снейп, оказывается, и сам хотел найти его, поэтому даже посветлел ликом, когда Гарри вывернул ему навстречу из-за каменного основания винтовой лестницы.
   - Что с вами, мистер Поттер? - на всякий случай холодно спросил он, наверняка при этом удивившись, что сын ковыляет в позе древнего египтянина с фрески. Или не удивившись, потому что давно пора привыкнуть.
   Мимо них сломя голову пролетела стайка слизеринцев первого или второго курса, кто-то случайно толкнул Гарри сумкой с книгами, и тот скривился от боли в спине.
   - Продуло... ы-ы-ай!.. сэр, - он уже стал прикидывать, как бы лаконичнее рассказать о подслушанной ночью беседе, и сунул в руку отцу домашку по Зельям, будто явился сюда только ради этого, но Снейп торопливо повернул обратно к своему кабинету, призывая поспешить и его.
   - Это - в себя, это - мазать. Не перепутай, - сказал он и перебил Гарри, как только тот набрал в грудь воздуха, чтобы выпалить про Барона и сэра Френсиса. - Завтра, когда все уберутся в Хогсмид, мы сможем побывать в доме твоего прадеда. Я хотел бы, чтобы ты в этом участвовал. Не только из-за дневника...
   Юноша мигом забыл и ночной разговор портретов, и вообще всё на свете:
   - Ты нашел поместье Принцев?!
   - Не я. Завтра всё увидишь.
* * *
   Темнело рано. Все еще догуливали в Хогсмиде, когда Гарри, скрывшись под чарами невидимости, пробрался к воротам Хогвартса. За ними его уже ожидали... не только отец, но и... ого! Сам директор с профессором МакГонагалл?! Внезапно.
   - Поскольку ты еще не умеешь аппарировать, Гарри, - сказал Дамблдор, - тебе придется потерпеть издержки пассивного перемещения. Ты ведь аппарировал уже со взрослыми магами, не так ли?
   - Да, сэр. Ничего, я справлюсь.
   - Ну и молодец. Что ж, мы с Минервой ждем вас в условленном месте.
   После этих слов и он, и декан Гриффиндора исчезли с едва слышным звуком - словно кто-то неподалеку перелистнул страницу. Отец протянул ему руку, затем возникло знакомое ощущение, схожее по "приятности" только с заворотом кишок, и через секунду они уже стояли на асфальтированной, местами покрытой снежной слякотью дороге какого-то поселения. Вдоль обочины светили редкие фонари, желтый свет которых выхватывал из темноты хаос танцующих снежинок: начиналась мокрая метель. А еще по запаху Гарри предположил, что где-то неподалеку находится огромный водоем. Море или даже океан? Было довольно сыро и промозгло, и за счет бодрящей солоноватой свежести тошнота быстро отступила. Окошки редких зданий по обе стороны от дороги казались мутными огоньками догорающих свечек, которые кто-то по недоразумению повтыкал то тут, то там в сивой тьме. В целом обстановка выглядела очень магловской, что сильно удивляло, поскольку в мемуарах Реддла эти края выглядели иначе... Но они и не могли не выглядеть иначе почти полвека назад! Тем более, всё, что видел Гарри глазами Тома, он видел изнутри жилища Принцев и никогда не бывал за пределами поместья.
   - Это Тинворт, - тихо сказал ему Снейп, наблюдая, как Дамблдор достает из-под своей утепленной парчовой мантии некий прибор и, направляя на фонари, методично собирает с них огни; подобно черной дыре, прибор высасывал оттуда свет, а лампы постепенно гасли. - Здесь жила Бриджит Венлок, Септима наверняка рассказывала вам о ней...
   - Что делает директор? - шепнул Гарри, которого больше заинтриговали действия Дамблдора, чем какая-то Венлок (знакомая фамилия, но сейчас это неактуально).
   - Соблюдает конспирацию, - тон отца выдавал сварливое нетерпение, будто он хотел сказать другое - к примеру, "тянет время" или "валяет дурака".
   Наконец Снейп не выдержал и, взмахнув палочкой, отпустил какое-то невербальное в верхушку одного из столбов, а точнее - в место крепления проводов, тянущихся от фонаря к фонарю. Обесточенные, лампы погасли сразу по всей линии, засим та же участь постигла освещение с другой стороны дороги.
   - Маги... - с презрением пробурчал зельевар себе под нос и уже нормальным голосом добавил: - И куда нам дальше, Альбус?
   - Хм... - директор оценил эффект, МакГонагалл же устало вздохнула и отвернулась от них, уставившись в снежную пустоту. - Мы, считайте, почти на месте. Северус, это ведь было простое Диффиндо? Неужели оно срабатывает на этих... сооружениях?
   Отец не ответил, только злобно сверкнул глазами. Гарри показалось, будто он решил, что Дамблдор над ним насмехается, но сам юноша при этом видел: нет, не насмехается - старый маг и в самом деле впечатлен. Ну да, они ведь со Снейпом не раз обсуждали тот курьезный факт, что большинство чистокровных волшебников слабо понимают природу электричества, особенно электричества, укрощенного маглами. Только сам Снейп частенько об этом забывал и, как сейчас, быстро выходил из себя, поскольку ему мерещилось, что против него строят козни и пытаются унизить. Зная из разрозненных источников об отцовском прошлом, Гарри понимал, что это уже на уровне условных рефлексов, и даже мысленно не мог осуждать его за чрезмерную мнительность. Может быть, как раз сегодня выпадет шанс поговорить с Дамблдором и задать ему несколько неудобных, но важных вопросов по этой теме?
   Директор тем временем протянул им какую-то прямоугольную карточку и велел, запомнив написанное, повторить его про себя. "Улица Трех Мертвых Королей, 611", - прочел Гарри адрес на обратной стороне "десятки Мечей" и произнес то же самое в голове. Ну и названьице!
   Дамблдор сразу испепелил аркан, а пепел от него пустил по ветру.
   Тут стали происходить престранные вещи. Реальность перед ними всколыхнулась и стала раздвигать пространство между чьим-то коттеджем, небольшим сквером и зданием, похожим на магазин. В этом доселе скрытом промежутке стали видны корявые деревья давно заброшенного сада, полуповаленная ограда и кованые ворота, одна створка которых покачивалась на последней ржавой петле, тогда как вторая давно отвалилась. А вдалеке, за пеленой беснующегося снега, теперь можно было угадать что-то темное, по очертаниям похожее на маленький замок без единого освещенного окна.
   Значит, вот так и выглядят в действии чары Фиделиуса? Полностью скрывают жилище, покуда не прочтешь присвоенное ему Хранителем кодовое название? Улица Трех Мертвых Королей, 611... Интересно, что хотел сказать своим зловещим паролем Дамблдор? Позже надо будет почитать на эту тему, вряд ли сам директор пожелает разговаривать о таких вещах, тем более написанное нельзя было произносить вслух...
   Гарри незаметно скосил взгляд на отца. Зельевар неотрывно смотрел на дом, и вся его поза напоминала тощую черную борзую, готовую сорваться в погоню. Конечно, подумал юноша, не случись всей этой трагедии с бабушкой, Северус Снейп мог бы расти здесь, среди равных, а не белой вороной в помоечном квартале какого-то Коукворта, который ненавидел всей душой. И уж точно, он не был бы Снейпом... а может, не был бы и Принцем... Но тогда не родился бы и он, Гэбриел? Или родился бы? Северус ведь и в альтернативной реальности мог попасть на один курс с Лили Эванс, а там кто знает. Отец - человек эксцентричный, способный вопреки чистокровной родне выбрать маглорожденную жену, они ведь любили друг друга не потому, что их просто столкнула жизнь, а потому, что действительно нашли друг в друге то, без чего невыносимо жить. И никто из этих бездельников - ни Поттер, ни Блэк, ни их подпевалы Люпин с Петтигрю - не осмелился бы встать у него на дороге. Гарри снова испытал приступ острой необходимости пообщаться с директором, хотя точно знал, что Снейп категорически против этого. Оно и понятно - его же по рукам и ногам связывает некая загадочная клятва. Обет. Так что ж, зато Гарри ничем не связывали, и ему есть что сказать любителю мажоров, которые заслужили его покровительство лишь тем, что избрали правильное "вероисповедание" (папаша сейчас не отказал бы себе в удовольствии подколоть его на предмет наследственной гриффиндури, ну и пускай).
   Пока Гарри катал всё это в уме, они вчетвером подошли к щербатым ступеням парадного входа в старый дом. Здание и вблизи напоминало скорее средневековый замок, чем какой-нибудь респектабельный английский особняк. Если бы здесь проходило детство Гарри, то с его буйным воображением он вырос бы в неплохого писателя. Тут всё было как в его грезах, когда он маленьким таскал замечательные книжки из библиотеки Дурслей и, читая - проглатывая! - историю за историей в своей комнатенке под лестницей, забывал про всё на свете, даже про себя. Всё-всё, к чему ни прикасался взгляд в этом доме, пробуждало в глубинах его души смутный, щемящий и сказочно-прекрасный отклик. А повзрослевший Гарри привык считать, что тогда, у тетки, это было простое дежа-вю. Дом Принцев как будто оглядел его с головы до ног, обнял и в один миг признал своим. Говорят, Хогвартс живой и разумный. Так вот, этот дом был не менее живым и не менее разумным.
   Гарри пытался сопоставить эти темные, подсвеченные только Люмосом, коридоры с воспоминаниями Неназываемого. Два совершенно разных здания. То было пожилым, но еще полным сил джентльменом. Это - немощным, больным стариком, которого напоследок пришли навестить родственники.
   - Северус, здравствуй, - вдруг отчетливо и властно взорвав тишину, произнес грудной женский голос.
   Отец стремительно наставил луч из палочки на стену. С полуприкрытой пыльной простыней картины на них свысока смотрела молодая брюнетка с убийственно серьезным длинным лицом и в подвенечном платье. Снейп сбросил покрывало, освобождая оставшуюся часть портрета и поднимая тем самым тучу пыли. Рядом с брюнеткой стоял мужчина в строгой старинной мантии. Он был гораздо старше невесты, в его темных волосах уже изрядно посверкивала седина, но вместе они смотрелись настолько гармонично, что это не смущало. Таких проницательных глаз, как у него, Гарри не видел еще ни разу.
   - Мы рады, что ты наконец-то изволил навестить дом твоей матери и сделал это не один, - взгляд леди Лиссандры переместился на Гарри. - Гэбриел, здравствуй, мальчик.
   - Добрый вечер... мэм... сэр! - запнувшись, отозвался юноша.
   МакГонагалл и директор тактично отошли в сторону, предоставив им возможность поговорить с портретами предков в их молодых ипостасях. По крайней мере, миссис Принц на этой картине была много моложе не только своего супруга, но и внука - нарисованную женщину и Снейпа разделяли минимум лет десять. Гарри хотел спросить их, что произошло летом 1945 года, когда сюда наведался Том Реддл, но не решился сделать это при посторонних. Если Дамблдор о дневнике знал вне всяких сомнений, то насчет осведомленности профессора МакГонагалл парень уверен не был.
   - Я сделал бы это гораздо раньше, мэм, - ответил отец, поклонившись деду и бабке с незнакомым и каким-то... старомодным, что ли... изяществом. При Гарри он не делал так еще никогда: наверное, не перед кем было. - Если бы мне была предоставлена таковая возможность.
   Легкая улыбка тронула самые краешки губ леди Лиссандры, темные глаза ее потеплели:
   - Северус, вне всяких сомнений. Добро пожаловать домой, и очень жаль, что Эйлин уже нет с вами...
   Донатус Принц меж тем бросил суровый взгляд им за спины - на гостей - и насупил брови. Кажется, в отличие от супруги, утруждать себя беседой с живыми он не намеревался. Наверное, был недоволен, что его внук и правнук - полукровки. Только сейчас в голову Гарри пришло понимание, что в глазах чистокровных пуритан он в отличие от Снейпа будет не просто полукровкой, а только на четверть магом. Ему даже стало весело: вот взбесятся некоторые, когда узнают всю правду!
   - А почему дом засекречен? - спросил он, блуждая взглядом по растрескавшейся от старости отделке стен с орнаментом в кельтском стиле - под потолком, в обрамлении ниш и оконных рам, плинтуса. - По решению суда?
   Миссис Принц опустила глаза, а мистер Принц стал еще более грозным.
   - Поместье было опечатано по вынесении приговора его последней хозяйке, Гарри, - мягко вступил в беседу Дамблдор. - Но чарами Фиделиуса он был сокрыт по иной причине, уже гораздо позже. Существовали определенные мотивы...
   Отец чуть заметно фыркнул, выражая такую степень презрения, что даже мрачный прадед вздернул бровь и с подобием интереса взглянул на него. Наверное, сейчас лучше не провоцировать просьбой уточнить, что это были за мотивы. И Гарри решил пока заткнуться.
   В доме обнаружились и другие портреты. Разбуженные, они удивленно перешептывались или недовольно ворчали. Тот же Донатус Принц, но в более поздней своей ипостаси, велел погасить свет, а затем убираться вон. Он был так убедителен, что спорить с ним не решился бы и сам Неназываемый. Обиднее всего, что хваленая библиотека Принцев оказалась начисто разоренной - на полу валялось лишь несколько книжек в полусгнивших от сырости обложках, а те шкафы, что смогли уцелеть, были затянуты паучьими сетями такой толщины, что на них можно было скакать, как на батуте. Похоже, неведомый мор выкосил всю семью настолько быстро, что у взрослых хозяев не оставалось времени и сил наложить на книги и вещи в доме темные заклятья неприкосновенности, а беспечной юной Эйлин было не до того. Снейп не сдержался и по выходе с чувством пнул скрипучую дверь.
   - Прости, Северус, но я предупреждал тебя об этом, - сказал директор. - Они вычистили всё. Я не успел добиться передачи дома ордену сопротивления сразу, а когда мы это сделали, тут было уже всё так, как ты видишь сейчас.
   И Гарри тут же снова вспомнился ночной разговор портретов Уолсингема и Принца о каком-то двенадцатом томе. Что-то внутри подсказывало ему, что господа покойники имели в виду отца, когда говорили о поисках книги, существование которой поставлено под сомнение. Он поведает об этом зельевару сразу же, как только они окажутся тет-а-тет.
   - Хорошо, провались они, эти книги, - ответил отец, - но куда подевались домовые эльфы? Я знаю, что домовиков у них было больше одного. Сомневаюсь, что даже присягнув другому хозяину, они так просто отреклись бы от семейства, которому служили поколениями...
   - Я ничего не знаю об эльфах, Северус, - вздохнул Дамблдор и, кажется, снова был очень искренен. - Возможно, что они всё же отреклись.
   Стоп. Какая-то интересная, но еще толком не оформленная мысль мелькнула в голове Гарри. Он знал только, что это связано с эльфом Добби, где бы он сейчас ни служил. Кажется, пора куда-нибудь записывать все догадки и планы, наметившиеся этим вечером, иначе память скоро начнет отказывать из-за их обилия. Вот почему многие маги постоянно возятся со своими ежедневниками...
   Совершив краткий экскурс по дому - конечно, обойти удалось далеко не всё здание, оно наверняка было заполнено тайниками и закоулками не меньше, чем Хогвартс - четверка посетителей согласилась, что время уже позднее и пора возвращаться. Гарри чувствовал себя странно, как будто был сразу в двух местах и в двух временах - сейчас и в эпоху юных Эйлин Принц и Тома Реддла. При этом те события казались ему далекими-предалекими, не то что полвека, а словно лет пятьсот тому назад. Но никаких откровений в этом доме на него не снизошло. Была только досада, что за ними с отцом увязались лишние и поэтому нельзя воспользоваться дневником, узнать, откроет ли он свои дальнейшие секреты. Приходилось мириться с Дамблдором как с неизбежным добром. Но что так и не смог понять Гарри - зачем здесь нужна Минерва МакГонагалл, за всю прогулку вымолвившая в лучшем случае пару коротких фраз. Ну да ладно, им, старшим магам, виднее.
   Скрытый наложенными самим Дамблдором чарами невидимости, Гарри поднимался в свою башню, когда увидел сидевшего на подоконнике под Желтым Плаксой Невилла Лонгботтома. Вот чудной парень, а если вдруг Жаба? Но Пухлому, похоже, было плевать на всё. Он ковырял заусенцы на длинных и крепких пальцах своих рук, привычных к огородным баталиям, покусывал губу и время от времени почти беззвучно что-то шептал - как будто часть предложения говорил вслух, часть - про себя. Вид у него был по-прежнему не от мира сего.
   - А ты что тут сидишь? - избавляясь от инвиза, спросил Гарри.
   Невилл вздрогнул и поспешил встать. Кажется, он подбирал слова, но ждать, когда он это сделает, было некогда. Гарри торопливо потащил его за собой в гостиную, сочинил что-то по пути на вопрос Серой дамы, а потом - на вопрос старосты, что здесь делает студент чужого факультета.
   - Ага, по домашнему заданию, - смиренно согласился с Гарри Невилл, опуская голову, и Голдстейн от них отстал: он уже в общих чертах знал об этой истории с Астрономической башней, поэтому, как и большинство, повел себя с Лонгботтомом как с тяжелобольным, которого не стоит волновать.
   Они зашли вглубь комнаты.
   - Падай куда-нибудь и рассказывай.
   Пухлый не двинулся, только выглянул из-под свесившейся на лоб челки и скороговоркой произнес:
   - Я хотел только попроситься в твою группу. Где ты учишь Защите. Разрешишь мне приходить?
   Гарри с трудом подавил улыбку:
   - Откуда узнал?
   Невилл снова уткнулся взглядом в свои башмаки:
   - Она сказала, чтобы я ответил "Сорока на хвосте принесла". Но это, наверное, слишком грубо, да?
   Улыбка, бороться с которой уже не имело смысла, растянула рот Гарри чуть ли не до ушей.
   - Нормально, - ответил он и хлопнул пуффендуйца повыше локтя. - Конечно, приходи. Хотя "учишь Защите" - это про меня, пожалуй, сказано слишком громко.
* * *
   - И три встречных условия, Альбус! - прорычал Северус, стараясь смотреть только на Деда и не думать о стоявших тут же, в директорском кабинете, Джоффри и Минерве. - То, о чем мы говорили: ты не поручаешь больше статьи Отмороженного зайца мисс Лавгуд...
   - Я ведь, кажется, пообещал тебе это еще в июне, Северус? Ты орал тогда так, что я едва не оглох.
   - Какие два других? - настороженно ввернула МакГонагалл. Ушлая тетушка отлично понимала, что это было только начало.
   - Мне нужен свободный доступ в Принц-мэнор...
   - Принимается, - проводя рукой по серебристой бороде, согласился Дамблдор.
   - И я требую амнистии для Блэка. Должно быть немедленно проведено повторное слушание и установлен...
   Он осекся. Альбус слегка улыбнулся, в голубых глазах промелькнуло: "Ну же, договаривай!" Уступать не хотелось, пусть слабое место в его расчетах только что стало очевидным.
   - Установлен настоящий виновник, - прошипел Снейп, сжимая кулаки.
   - Настоящий виновник - чего? - вкрадчиво уточнил директор. - Гибели Поттеров? Что именно ты предлагаешь расследовать?
   Зельевар дернулся к нему. Макмиллан попытался его удержать, но Северус с негодованием отпрянул, и аврору осталось только прикрыть глаза, растирая пальцами переносицу.
   - Дамблдор, я требую - а не предлагаю - сделать что угодно, чтобы блохастый и его брат смогли убраться с этого гребанного острова. Чтобы над ними и над пришкольной территорией перестала висеть угроза дементоров. Чтобы Регулуса могли по-человечески лечить в Мунго, а Сириусу не надо было щемиться по...
   - Если даже мы это и сделаем сейчас, Северус (что невозможно по определению), ты должен отдавать себе отчет, что ни тот, ни другой не протянут на свободе дольше суток. Принимая во внимание, так сказать, темперамент Сириуса, он проживет и того меньше. И это уже не говоря о том, что обнародование сведений, которые обязательно всплывут на процессе, отправит псу под хвост всё, чего мы уже с таким трудом достигли. Уйми свой гнев, мой мальчик, постарайся рассудить логически.
   - В конце концов, кто бы говорил, - не выдержала МакГонагалл, - не ты ли, Снейп, большую часть жизни мечтал увидеть Сириуса и его друзей за решеткой?
   Нет, сегодня он уже не сможет сдержаться. Северус обернулся и рявкнул:
   - Большую часть жизни я мечтал увидеть этих ублюдков в гробу. Но вашими с Альбусом стараниями в гробу из-за них не раз рисковал очутиться я. Так что речь сейчас не о том. И не лезь в это, Минерва, пожалуйста, не лезь, если не хочешь, чтобы я наговорил тебе сейчас много лишнего! Мы оба об этом пожалеем!
   Она стушевалась, бесшумно прожевав губами какое-то нехорошее слово в его адрес. Макмиллан молчал, но Снейп чувствовал, что Джофф единственный здесь на его стороне. Просто словами тот сделал бы лишь хуже.
   - Северус, ты прекрасно понимаешь, что в нашей ситуации нельзя спешить. Даже из лучших побуждений, - серьезно и внушительно продиктовал Дед.
   - К черту лучшие побуждения, Дамблдор. Я не могу не спешить.
   Они еще посверлили с Альбусом друг друга взглядами, затем Северус резко развернулся на каблуках и выскочил из кабинета, как следует бабахнув дверью. Ни каменной горгульи, ни спуска на самозакручивающейся лестнице он не заметил. Не помнил, как побывал у себя, как вытащил из тайника дневник Реддла, как достиг антиаппарационного рубежа за вратами Хогвартса и совершил скачок в Тинворт. Очнулся лишь тогда, когда сообразил, что стоит перед вполне еще живым собственным дедом - Донатусом Кассиусом Принцем - а за окнами светит полуденное летнее солнце.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - О, безусловно! Я всего лишь безродный полумагл, недостойный даже ступать по следам вашей дочери! - ты сам не ожидал, как легко прорвется всё, накопленное за годы унижений. Твой сарказм хлестал через край.
   Не сам отказ мистера Принца привел тебя в ярость, а то, с какой само собой разумеющейся брезгливостью он ответил на твою тщательно сформулированную просьбу руки Эйлин - не сейчас, но в будущем, когда родители сочли бы ее возраст приемлемым для этого. Сэр Донатус толком и не дослушал, отрезал сходу, и это было оскорбительнее издевательств поганых маглов из приюта. У него был талант в надругательстве над чужим самолюбием. И теперь, не сдержавшись, ты откровенно выпалил ему в лицо всё, что думал об их зазнавшемся семействе, а заодно назвал своего - теперь уже, конечно, бывшего - работодателя самодуром, который ценит лишь родословную и плевать хотел на прочие достоинства людей. Старый Принц выслушал тебя невозмутимо, даже с подобием насмешливой искры в глазу.
   - Ты немного ошибаешься, Том, - какое-то время помолчав после твоей тирады, чтобы дать тебе остыть, резюмировал он. - Поскольку ты охотно интересуешься темой чистокровности, то не можешь не знать о так называемых "научных" работах моего непутевого кузена при Смутьяне. Я говорю о Гринделльвальде, которого этой весной, как мне стало известно, сполна проучил один из ваших профессоров. А коли ты знаком с результатами "исследований" Сенториуса Принца, то у тебя не должно оставаться никаких иллюзий насчет "чистой" и "нечистой" крови. Генетика, биохимический состав не играют никакой роли в проявлении магических способностей. За это ответственны только высшие отделы центральной нервной системы. И я отказываю тебе отнюдь не потому, что твоим отцом был не волшебник. Был, - повторил он, сверля тебя взглядом и упирая именно на это слово, - не волшебник.
   Ты понял его намек, но отступать не собирался. Доказательства у старика в любом случае отсутствовали, иначе он давно бы уже сдал тебя властям. Терять тебе теперь было нечего, зачем же отказывать себе в удовольствии высказать прямо ему в лицо всё, что нагорело? По крайней мере, учителем и учеником вы никогда друг друга не называли, пусть даже по факту вас и связывали такие отношения, вы ни в чем друг другу не клялись, поэтому ждать какой-либо негативной магической отдачи из-за скандального разрыва не приходилось.
   - Да? - ты дерзко откинул голову. - И позволено ли мне узнать, отчего же тогда вы мне отказываете? У меня достаточно способностей и амбиций, чтобы добиться очень многого, и ваша дочь не была бы...
   - Вот именно, мистер Реддл. У вас чересчур много таких способностей и амбиций, и вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Эйлин еще слишком юна, и она увидит это нескоро. Но с высоты прожитых мною лет я могу вас заверить, что у этой девочки хорошие аналитические способности. Со временем она всё поймет, и это ее уничтожит, потому что уже сейчас она относится к тебе так, как ты того не заслуживаешь. А я желал бы своей дочери счастья. Прощай, Томас Марволо Гонт.
   Ты не сразу смог понять, зачем сэр Донатус напоследок одарил тебя фамилией, на которую ты не имел прав, но о которой мечтал. Много позже до тебя дошло, что это было что-то вроде извращенной Принцевской благодарности за твою многолетнюю службу и верность их семейству - не шаг навстречу, а признание тебя равным по происхождению, лишь усугублявшее эффект его отказа.
   Покидая поместье Принцев, ты встретился на ступенях с поднимавшейся в дом супружеской парой и узнал в мужчине мистера Шафига. Его жена была такой же смуглой пожилой дамой, и в костюме ее преобладали яркие восточные цвета, которые не стеснялись носить только жители стран Азии. Вы раскланялись, хотя тебе и было не до этого.
   Эйлин, как ты понял позднее, так и не узнала о вашем разговоре с ее отцом. Она недоумевала, почему ты перестал бывать у них, спрашивала, зачем перешел на работу в "Горбин и Бэрк", а однажды даже призналась, что сильно по тебе скучает. Тогда ты попытался поцеловать ее, она неумело ответила, потом покраснела, смешалась, убежала, и при следующих встречах вы об этом больше не вспоминали. Ты подумывал о том, чтобы начать тайно встречаться с нею, а потом и вовсе соблазнить, но прекрасно знал, что без одобрения сэра Донатуса и леди Лиссандры жизни вам не будет. К тому же история твоих родителей может повториться, и, узнав о бастарде, мистер Принц не будет колебаться ни секунды перед тем, чтобы проклясть тебя какой-нибудь заковыристой и неизлечимой чернокнижной скверной. Его ощущение собственной правоты только усилит убийственность заклинания. А это совсем не то, чего тебе хотелось бы от союза с будущей бабкой Избранного, пусть даже он будет твоим внуком, которого Принцы, возможно, со временем и признают: ты, во всяком случае, этого не увидишь. Нет, не о такой цене думал ты, услышав прорицание кентавра. Эйлин и сама развеяла твои сомнения, когда в болтовне с Миртл Уоррен однажды сказала, что ей совершенно не хочется выходить замуж и связывать себя по рукам и ногам - по крайней мере, в ближайшее время. Она видела себя лидером собственного политического течения, невзирая на то, что Родерикус Лестрейндж безжалостно высмеивал ее в вашей общей с ним группе. Эйлин была энергичной и собранной, вливая все заложенные в ней силы в любимое дело, пусть пока это была только неформальная подростковая команда. Вопреки Лестрейнджу ты чувствовал, чего она способна добиться. И нельзя сказать, чтобы тебя это слишком уж радовало. Мало того, вскоре ты начал подозревать, что такой же интерес, как у тебя, к Эйлин испытывает Иеронимус Шафиг. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, за кого без лишних раздумий выдаст свою младшую дочь сэр Донатус, когда к ней посватаются опять - если уже не сделали этого без ее ведома.
   Тогда-то ты и вспомнил о том, как избавился от своих обидчиков в приюте Вула. Только теперь тебя и того забитого сироту разделяло много лет, знания и масса полученных - в том числе самых коварных, и модернизированных, и лично изобретенных - умений...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Запись оборвалась в дублинском порту Дон-Лэри, куда Реддл последовал за старшим братом Эйлин, собиравшимся в дальнее странствие на другой континент.
   Выстуженный дом молчал. Вьюга за окном угадывалась только по сквозняку в трещинах грязных стекол.
   Северус и раньше знал, что всё было именно так - сумел достроить картину из разрозненных сведений прошлого. Но сейчас, когда он с головой окунулся в подробности и, насмотревшись, вынырнул обратно, ему захотелось проблеваться, выпить сильнодействующего яда и повеситься на ближайшем магловском фонаре.
  

63. И музыка стихла, но тихо шепнул мне Учитель: "Иди за Лучом!"

Pet Shop Boys "King's Cross"
https://youtu.be/5jw8C1k_agY
   Дверь за Северусом захлопнулась, заставив подпрыгнуть Фоукса на его присаде и кучу пыльных свитков на полках директорского шкафа. Будто забыв о его присутствии, Минерва и Альбус оборотились друг к другу.
   - Звездные капризы, - вымолвила МакГонагалл. - Может себе позволить...
   Джоффри не удержался. Эта фраза резанула его по самой вере в человечество. В частности - по его мнению о Минерве. Он всегда считал ее рассудительнее импульсивного Северуса. Раньше, особенно в юности, их с Эванс всегда коробило, когда Снейп заявлял о предвзятости МакГонагалл: им казалось это мальчишеством, особенно на фоне того, как ревниво он сам реагировал на выпады в адрес своего факультета. Сейчас - вот так легко и внезапно - всплыла другая правда, и Макмиллан с разочарованием признал, что они с Лили многого не видели. Или, скорее, не желали видеть.
   - Альбус, - сказал он, решительно игнорируя присутствие Минервы, как только что игнорировала его присутствие она, - зная Северуса, я нисколько не сомневаюсь, что он скрыл от вас некоторые немаловажные детали своего физического состояния.
   Дамблдор опустил голову, чтобы очки-половинки съехали на кончик носа и можно было взглянуть на визави поверх стеклышек:
   - Что вы имеете в виду?
   - Он умирает, сэр. Я не могу предсказать, сколько ему осталось, но это смертоносное проклятье, и он об этом знает.
   Старшие маги еще раз переглянулись, затем директор раскинул полы своей верхней мантии и размашисто уселся в кресло:
   - Джоффри, вы, возможно, не знаете, но он не может так просто умереть.
   Джофф покачал головой и ответил с нажимом:
   - Я знаю, о чем вы хотите сказать. Что он поставил себе систему "Лазарус" и поэтому...
   - ...и поэтому он не может так просто умереть, - твердо повторил Дамблдор. - А систему "Лазарус" устанавливал ему я...
   Готовый возражать Макмиллан споткнулся на полуслове:
   - Но... Вы?! Как - вы? Когда?
   - Конечно, на полноценном оборудовании и не без его помощи. Иначе у нас ничего бы не получилось, и он бы погиб. После процедуры Северус отдал мне свои настоящие воспоминания об этом, и я бережно храню их, как обещал. Не желаете ли взглянуть? Только в этом кабинете, Джоффри!
   - Да, я понимаю... разумеется... Но, сэр, я настаиваю на своем мнении: дела у Северуса очень плохи. Во время стычки Лестрейндж проклял его. Я встретил Снейпа сразу, как только он покинул свою portus latet, и видел, что с ним тогда творилось. Это необратимо... Он говорит, по воздействию заклинание похоже на некромантские Пестифер компедес, но если бы это в самом деле были "кандалы", он расковал бы их сам. А так это не смогли сделать ни он, ни Малфои, ни их домовик - только на какое-то время задавили развитие порчи. Она прогрессирует, а из-за иммунного ответа "Лазаруса" при каждом приступе становится всё больше похожей на пытки через Круцио. Такое впечатление, что Веселый Роджер знал или догадывался о системе и сочинил свое проклятье персонально для Снейпа. Если оно не убьет сразу, то изведет постепенно. И он достиг цели: в конце концов конфликт "Лазаруса" и этой скверны истощит и разрушит организм Северуса полностью. Полагаю, вы должны были узнать, хотя он сам, скорее всего, разозлится из-за моего вмешательства.
   Дамблдор вздохнул. МакГонагалл безучастно молчала, но, беседуя с директором, Джофф по аврорской привычке отметил, что лицо ее на несколько секунд исказилось страданием, когда они заговорили об опасностях неправильной подсадки "Лазаруса".
   - Вы же понимаете, что даже если всё так, как вы говорите - признаю: в этих вопросах Северус разбирается куда лучше меня, - я не смогу начать процесс по делу Сириуса Блэка до тех пор, пока не разрешится главная проблема. Вы всё же взгляните на эти воспоминания, Джоффри. Думаю, осведомленность вам не повредит.
   Макмиллан хотел ответить, что сказал это не ради того, чтобы он тотчас кинулся выручать Блэка, а чтобы они прекратили трактовать условия Северуса как вздорную прихоть "звезды". Но, поглядев на сидящего перед ним старца и на безмолвно замершую в углу фигуру гриффиндорского декана, махнул рукой. Бесполезно. У них тут своя игра.
   - Давайте. Я посмотрю.
   Директор призвал нескольких домовиков и велел доставить Омут Памяти из покоев Снейпа.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Северус вошел, озираясь. Он не впервые был в Годриковой Впадине, но в доме директора до этого дня бывать не доводилось. Здесь прохладнее, чем в Лондоне, и в середине ноября с неба уже крошится мелкая снежно-дождевая сечь.
   С их последней встречи близ Хогвартса, после происшествия на Оксфорд-стрит, прошла всего неделя, и за эти несколько дней всё кардинально изменилось. Нет, он не стал посвящать Лили во всё, что предлагал Дед: ему и одного-единственного их разговора хватило за глаза. Когда она сказала, что упирать на интересы Гэбриела - это со стороны членов ордена сопротивления грубый и гадкий шантаж. Где-то в глубине души, в общем-то, Северус был с нею согласен, этого-то он и боялся - что не он убедит ее, а она его, зацепившись за маленькую тень сомнения, которая его гложет. Если уж бросаться в омут, то одним рывком. Он предложит Дамблдору свои услуги в обмен на то, что Верховный задействует все свои связи и возможности, чтобы помочь Лили и маленькому убраться хоть куда из этой страны. Никому и никогда не приходило в голову, что в истории о яблоке раздора хуже всего было яблоку.
   Северус объяснил ей, что он просто устроится на должность зельевара в Хогвартсе и, связавшись с бывшими слизеринскими сокурсниками, попробует добывать информацию, которая нужна директору. На ее вопрос, как он собирается этого достичь и почему они с Дамблдором уверены, что тот же Мальсибер, ввязавшийся в эти политические разборки и, по слухам, примкнувший не то к Реддлу, не то к Булсту, не то еще к какой-то нечисти, станет с ним откровенничать, ему пришлось сказать правду. Лили побледнела, схватилась за подоконник, чтобы не упасть, потом лицо ее пошло пятнами, уши вспыхнули, и голос стал точно из бочки:
   - Чем, как ты считаешь, это предложение отличается от условий болгарских чинуш - отречься от Гарри? Тем, что он хочет, чтобы ты отрекся еще и от меня? Спасибо! Как ты вообще смеешь обдумывать такое? Ты должен был послать его так далеко, как только умеешь это делать.
   Не в силах смотреть в ее искрящиеся глаза, Северус опустил голову:
   - Лилс, довольно уже!
   - Довольно?! Довольно?! Да я не знаю, что... - она беспомощно огляделась по сторонам. - Я не знаю, что сейчас сделаю! - не найдя ничего подходящего, чтобы швырнуть в него, Лили бросилась к нему сама и принялась колошматить кулаками и ладонями по плечам и груди, а он лишь уклонялся, не слишком-то и защищаясь. - Сначала они поддерживали слухи, что ты связался с подонками. Всю учебу они трепали нам душу, они твердили, что ты вляпаешься, и толкали тебя к этому всеми силами. Но они обломались. А теперь - теперь ты сам тупо собираешься поддаться им! Сам полез в петлю, да?! - взвизгнула она, с новым приливом сил накинулась на своего незадачливого муженька, и тут ее прорвало на слезы бешенства. - Где, говори - где этот их чертов орден сопротивления? А?! Покажи мне их - я их там всех пересчитаю! Они тебя заимперили, что ли, если ты стал таким идиотом?! А? Ты у них в подчинении, да? Нет? Ну так тогда ты откажешься от их махинаций! Понял меня?
   Северус поймал ее и прижал к себе, чтобы обездвижить и чтобы она дала вымолвить хоть слово. Лили колотилась с такой силой, что у него едва получалось удерживать ее на месте. С этой буйной ведьмой не смог бы сладить и полуогр Хагрид, когда речь шла о таких вещах. Хорошо, что он заранее наложил на комнату чары неслышимости, иначе напуганный Гэбриел вопил бы сейчас громче своей матери вместо того, чтобы ползать по-пластунски в своей кроватке, гоняясь за пожеванными игрушками.
   - Лили, послушай. Я буду всего лишь варить им зелья. Тем и этим. В Хогвартсе нужен преподаватель зельеделия, и у меня будет козырь - работа в школе, при директоре. Еще нескоро, со следующего учебного года. У меня нет задачи становиться боевиком при Реддле. Ему нужны шпионы, Дамблдору тоже. Это, конечно, не то, о чем мы с тобой мечтали после школы, но...
   - Да почему мы не можем просто уехать? - наконец-то обессилев, простонала она ему в ключицы.
   Он тогда еще не рассказал ей о том, что узнал из намеков матери и книг, которые нашел ему Макмиллан. Когда Лили была беременна, Северус боялся говорить ей такое, просто не мог, а потом... уже привычно не поворачивался язык. Она ничего не знала - думала, что их не выпускают из страны просто из-за бюрократических проволочек, а отъезд - лишь дело времени, и там от них отстанут все.
   - Ты же видишь, что не можем! - Северус осторожно охватил пальцами затылок жены и заглянул в распухшие от слез глаза, оттянув ее голову чуть назад. Сейчас они с нею поменялись местами: обычно молнии в адрес всего и вся метал он, а убеждать его - мягко и успокаивающе - приходилось ей. Лили строптиво дернулась, возвращаясь в исходное положение и пряча лицо в его джемпер. - Дамблдор говорил тогда, что поможет, когда родится Гэбриел. Теперь он в состоянии сделать хоть что-то. Других столь же влиятельных людей, готовых помочь, я не знаю. Ты знаешь?
   - Тут какая-то ловушка. Мы вляпаемся, Сев. Я не хочу.
   - Я сам не хочу, но у нас нет выбора. Это лучшие условия в нашей ситуации. Если бы всё происходило в среде маглов, где нас преследовали бы, как в этих ваших... фильмах про организованную преступность... мы тогда могли бы обратиться в полицию. Для особо опасных банд у них, наверно, подключается армия... Я плохо разбираюсь в нынешних маглах, но знаю, что у нас здесь всё совсем не так. Нас мало. Чтобы обеспечить себе безопасность, недостаточно обратиться в Аврорат. Мы не ради красоты носим наши палочки, в отличие от нас гражданских маглов не обучают боевым дисциплинам. Поэтому мы не можем ждать манны небесной, а должны действовать сами. И это, Лилс, - то, что предложил Дед, - наиболее приемлемые условия из всего, на что мы можем рассчитывать.
   Давно ему не приходилось говорить так много, так терпеливо и так складно, чтобы убедить кого-то. Даже перед решавшими их судьбу чиновниками в отделе миграции он не был вынужден тратить столько речевой энергии. Там просто стоишь перед ними всеми, рассевшимися в амфитеатре, и по очереди отвечаешь каждому на вопрос. К тому же, сейчас он с презрением понимал, что несет наивную чушь. Обращаться в полицию за защитой при раскладе, как у них, маглы могли только в фильмах. А в реальности эффект от его палочки против голема под названием "коррупция" был примерно таким же, как от дубинки констебля против авиационной ракеты.
   Лили помолчала, и Северус ждал, не шелохнувшись. Ее тело наконец совсем обмякло, и, завозившись, она уже сама откинула голову, чтобы заглянуть ему в лицо. Глаза, смотреть в которые он никогда не мог без необъяснимого трепета где-то в подвздошье, словно выцвели на солнце и казались больными. Это он виноват, что они у нее стали такими. Северус еще не придумал, почему, но точно - он.
   - Сев, у меня предчувствие, что всё это плохо кончится, если мы с тобой пойдем на условия Дамблдора.
   - Если мы не пойдем на них, всё кончится еще хуже.
   - Я не отдам лисёнчика ни тем, ни другим, можешь передать это Дамблдору. Если он вообще предложил тебе такое, значит, ему не в новинку все эти игры. И когда он поймет, что мы у него на крючке, может поставить следующее условие. А тебе будет некуда деваться. Это же классика! Классика об обещанном первенце, помнишь эти сказки, Сев?
   Хотя это был не лучший момент, чтобы перевести всё в шутку, но Северус решил - была не была. Судя по той чуши, которую она несет, Лили уже накрутила себя донельзя. Шутить по-человечески он не умел, но надо было как-то разрядить обстановку, иначе сейчас эта магловская квартирка посыплется по всем швам: вон, в углу, уже пошла трещина по потолку, а лампочка перегорела минут пять тому назад.
   - С трудом представляю себе Деда в роли няньки, Лилс.
   - Поклянись, что ты не позволишь ему захомутать тебя, - пылко вскинулась она.
   - Это слишком расплывчатое понятие, - вполголоса проговорил он, зарываясь лицом в рыжие кудри и стараясь перевести новый виток ее активности в мирное русло, - я не могу клясться в том, что потом можно повернуть как угодно...
   - Ты говоришь слишком по-слизерински...
   - А я вроде и не был гриффиндорцем, так что прости, ассортимент невелик, - Северус еле слышно бормотал всё это ей на ухо. Его шепчущий голос всегда успокаивал жену или, по крайней мере, позволял отсрочить неприятный разговор. - В чем я безоговорочно уверен, так это в том, что Дамблдор как духовный лидер МагБритании всерьез, не размениваясь в мелочах, намерен остановить всё это безумие.
   - А средства?.. - выдохнула она ему в губы свой последний аргумент.
   - Я не вижу в его средствах ничего такого, чего не сделал бы сам, будь я на его месте.
   - Неправда.
   - Правда. Просто я не на его месте. И очень надеюсь, что никогда там не окажусь.
   "Неправда", - или беззвучно вымолвила, или вообще подумала, теряясь в его поцелуе, Лили, неумолимая в своем упорстве.
   - Почему мы не можем просто спокойно жить, как все нормальные люди, Сев? - проснувшись посреди ночи с диким сердцебиением, спросила она через плечо.
   Северус, конечно, не спал - только так, иногда задремывал, - но ответил не сразу. Сначала плотнее прижал ее к себе, потому что ей снова что-то приснилось и она почти паниковала: он чувствовал это так же, как если бы всё происходило с ним самим.
   - Наверно, потому что мы не "все"...
   - Я думала, ты скажешь, что мы "не нормальные".
   - А разве об этом вообще нужно говорить?
   Она фыркнула от смеха, для проформы шлепнула его по руке:
   - Не смешно!
   - А чего тогда ржешь?
   - Северус Тобиас Принц, ты можешь пообещать мне, что не будешь подвергать себя риску без крайней на то надобности?
   - Просто пообещать или поклясться?
   Лили из тех, кто даже клятву на мизинцах после ссоры не считает чем-то смешным или нелепым...
   - Какая разница? Пообещай, поклянись...
   - Разница большая: чтобы поклясться, мне нужно сейчас притащить к нам сюда целого свидетеля. А я терпеть не могу посторонних людей в собственной спальне. Да еще ночью. Хотя есть еще вариант: могу поклясться на крови. Но это уже элемент темной магии, и...
   - О-о-ой, заткнись, пожалуйста.
   - Хорошая идея. Давай спать, Лилс? Мне рано вставать, и тебя Гэбриел тоже разбудит ни свет, ни заря...
   - Просто пообещай, зануда, - Лили одним рыбьим движением перевернулась на другой бок, лицом к нему, и поцеловала в губы. - Пообещай!
   - Обещаю. Без крайней на то надобности я не соглашусь на условия Дамблдора, - монотонно протараторил Северус, изо всех сил стараясь не реагировать на ее провокации, потому что спать действительно оставалось всего каких-то два или три часа.
   Но Лили, похоже, хотела как-то "застолбить" момент его обещания... ну или что там у них, у женщин, происходит в голове в таких случаях...
   Они еще не знали, что "крайняя надобность" возникнет буквально на днях.
   Лили и выскочила-то всего на минуточку, в домашних штанах и футболке, поверх - короткое и уже вышедшее из магловской моды пальто-колокольчик, а на ногах - резиновые сапожки на босу ногу, потому что уже третий день как зарядил противный дождик, превративший асфальт в лебединое озеро, а неасфальтированные дорожки - в болотную жижу. Бакалейный магазинчик был на углу, бежать - от силы три-четыре минуты.
   Цены неприятно удивили: такое ощущение, что инфляция росла не по дням, а по часам, - но аппарировать в Косой переулок только для того, чтобы сравнить их и, максимум, выиграть полпенса, было бы глупо, да и оставлять Гэбриела, даже спящего, одного больше, чем на десять минут, нельзя. Несмотря на младенческий возраст, его строптивое высочество нет-нет да выплескивало стихийные проявления магии. Опасных пока не случалось, но Лили хорошо помнила, что вытворяла ее собственная магия, вступая в контакт с его, когда он еще кувыркался у нее внутри.
   - Хлеба, пожалуйста, и четыре фунта овсяной крупы, - сказала она, когда подошла ее очередь.
   Покупателей у прилавка было немного: за Лили стояли какая-то старушка и толстый господин из дома напротив, а со стороны кондитерской витрины топталось несколько школьников с рюкзаками. Дети откровенно разрывались между сластями и игровым автоматом у выхода, подсчитывая карманные монеты, которых на то и другое вместе, очевидно, не хватало.
   Когда продавец, выложив булку возле кассы, повернулся к контейнеру с крупой и взял совок, свет в магазинчике как-то странно замерцал. Маглы уставились в потолок, завертели головами, только Лили тут же ощутила в ладони знакомую гладкость отполированной ивовой древесины. И вдруг всё замерло, как вмерзшее в лед. Мгновенно наколдованный защитный кокон пепельников спас ее от невесть откуда прилетевшего заклинания. Одним прыжком, не уступая в стремительности своему Патронусу, Лили перемахнула через прилавок. Скованный чарами Оцепенения, продавец так и держал в руке только что наполненный совок с овсянкой, которая струйкой сыпалась теперь и на пол, и обратно в контейнер, и - с краю - в поднесенный к контейнеру бумажный пакет. Всё это ее мозг выхватил в тот миг, пока невербально формулировал закл возвращения наносимого урона злоумышленнику, а рука автоматически рисовала в воздухе рубящую черту Протего.
   Мрачная и классическая магия сплелись меж собой в полутьме, осветив выключенный игровой автомат у входа. Внезапно синий ящик, разрисованный звездами и оснащенный двумя рулями, двинулся с места. Иллюзия слетела с него на ходу, и вместо автомата проявился рослый мужик со свирепым лицом хищника. Ее чары на него не действовали. Глухо зарычав, он рванулся к Лили и по дороге сбил с ног одного из замороженных мальчишек. Она отпрыгнула к двери подсобки, где налетела на застывшего длинного юнца в мантии - вчерашнему хогватцу урон вернулся как положено. Ей ничего не оставалось, как аппарировать, и первым, что пришло в голову, был вокзал Кингс-Кросс, платформа девять и три четверти. Однако свирепый ухитрился сгрести ее в свои лапищи, и пока их перемещало, Лили взмолилась всем богам, лишь бы его расщепило.
   Они вывалились на перрон, а рядом послышалось еще несколько трансгрессионных хлопков. Мужика не расщепило. Он сдавил ее до хруста в костях, и к ним, что-то крича, бежали незнакомцы, явно маги. Лили разобрала только, что они хотят ее обездвижить, а вонючий рычащий подельник им мешает. И стоило ему ослабить хватку, она рванула ворот пальто, вцепилась в амулет Северуса и вдавила палец в углубление на нем, другой рукой в то же время снова наколдовывая Протего на себя и мрачный возврат урона - на врагов. Моргнуть не успела, как вокруг них заметался лихой черный ураган. Свирепого отшвырнуло на рельсы, остальных закрутило, опрокидывая навзничь.
   Асфальт пошел трещинами, и только тут в эпицентре смерча, похожего на мушиный рой, Лили разглядела силуэт Северуса. Легко и плавно, будто входя в воду и пробуя ее руками, он полуприсел на одно колено, почти коснулся длинными пальцами земли под собой, подхватил в пригоршни что-то невидимое. Распрямился и почти нежно отправил из ладоней призрачный посыл в сторону каменной тумбы.
   - ...airetam enis mamrof mauqila esse elibissopmi tse non nemaT. oipicnirp omirp a setnatsid tnus douq mudnuces sie tidicca coh, airetam ni isin esse tnussop non eauq, eamrof eauqila rutnainevni is des, mairetam da maitnedneped amrof tse douQ... - слышит Лили невнятную скороговорку, а тумба, ведущая с платформы девять и три четверти на вокзал Кингс-Кросс, начинает сотрясаться, как будто под нею роет землю гигантский червь. Видя это, Сев обрывает речь и припечатывает финальным четким: - egrusxE! Ах-х-х-х!
   Асфальт перрона проваливается, из-под земли что-то лезет - перемазанное в глине, бесформенное, неестественно передвигающееся... Над вокзалом плывет запах тлена. Время для Лили замирает на одной точке. Она стоит и смотрит, как восстает армия иценов, мертвых вот уже две тысячи лет. Потому что это воины королевы Боудикки, а во главе них на колеснице, запряженной четверкой фестралов, возвышается она сама - истлевшая почти до костей, с облезлыми грязно-рыжими волосами, собранными в косу, и воздетым над головою мечом.
   Кавалькада вырывается наружу с оглушительным грохотом. Грациозно, как танцор на поклоне, всплеснув руками в приветствии, Северус безмолвным, но властным жестом указывает инферналам на врагов. Первым, прямо по рельсам, уносится в пасмурную даль тот грязный мужик-хищник, преследуемый кельтской колесницей...
   ...Что было с остальными, Лили уже не видела. Обернув ее своей мантией, Сев перенес их сначала на какую-то пустошь, затем, ни секунды не отдохнув (она успела лишь выдохнуть: "Гарри!"), - к какому-то озеру. Последним пунктом их перемещения стала съемная квартира, где они сейчас жили. Прямо та комната, где спал Гэбриел. И продолжал безмятежно спать, нежно-румяный, точно персик, раскинув конечности и понятия не имея, чем занимались его родители вне дома.
   Северус вытолкнул ее за дверь. В соседней комнатушке оба они сползли по стене.
   - Всё, всё, - шептал он, обнимая за плечи жену, которую только сейчас начинала колотить дрожь.
   - Я д-думала... они его... А те - за мной...
   - Нет, нет, он спит, ты же видишь.
   - Д-да...
   Он провел ревизию своих бесчисленных потайных карманов и начал вливать в Лили содержимое флаконов: седативное, седативное, седативное... Кажется, даже перестарался, потому что через пару минут она ощутила себя как облепленная ватой.
   - Я посмотрю, что случилось? - спросил дозволения Сев.
   Она медленно кивнула, совсем расслабляя сознание, и даже не заметила, как легилиментным заклинанием он вторгся в ее память и считал все подробности стычки. А через несколько минут успокоительные сделали свое дело - Лили отключилась почти на сутки...
   - Я к Дамблдору, - буркнул Северус, сосредоточенно пополняя запасы своих карманов какими-то склянками, появившимися у них в доме, пока она спала. - Мелкого кормил час назад. Из вон той бутылки, и это последнее из твоих запасов. Но он протестует и требует сама-знаешь-чего.
   Лили была полностью солидарна с лисёнчиком: за это время грудь ее успела увеличиться раза в три и огрубеть, как будто туда набили булыжников. Стоило задвигаться, с обеих сторон внутри пронзительно и горячо защипало из-за новой порции прибывшего молока, тогда как и от старого несцеженного саднило так, что хоть вой, а футболка уже промокла насквозь. Мог бы, между прочим, и подложить Гэбриела ей под бок, пока дрыхла. Она бы даже не заметила. Но нет, куда нам, гениям, догадаться!
   - Сев!
   - И слышать больше ничего не желаю.
   - Я не об этом. Почему на того дядьку не действовали мои заклинания?
   Северус остановился, поднял голову и внимательно посмотрел ей в глаза сквозь свесившиеся на лицо сосульки волос. Ощущение, что он продолжает читать ее мысли, только усилилось.
   - Лил, ты меня удивляешь.
   - А если подробнее? - она села в постели и обвила руками коленки, заботливо укутанные одеялом. От прилипшей к телу мокрой майки стало противно, а еще страшно хотелось в туалет, но Лили знала, что Сев воспользуется даже короткой ее отлучкой и улизнет из дома, чтобы избежать разговоров о Дамблдоре. Пришлось терпеть. - Ты хочешь сказать, что он оборотень, конечно? Ну да, ты же помешан на них, еще бы... Вот только не срастается! Почему-то на Римусе всё работало превосходно, сколько раз у нас были с ним спарринги на ЗОТИ - и ничего, летал только так.
   Напоминание о Люпине заставило его поморщиться.
   - Этот сукин сын - жалкий щенок по сравнению с матерым ликантропом. Сивый - тот самый зверь, который обратил твоего разлюбезного Римуса. Он способен пребывать в промежуточном состоянии между человеком и волком постоянно. За счет этого он и заразен почти в любой из дней месяца, и практически неуязвим для классической и мрачной магии. Он существо тьмы, пробить его можно только темной ворожбой, другим волка не одолеешь. В человеческой форме он колдует, как мы, и поддается колдовству, как мы, зато в трансформе это иное существо.
   - Ладно... тогда, - Лили замялась, - ну, может, ты научишь меня... - она нервно покусала губы, до того ей не хотелось этого произносить, зато жутко хотелось по-маленькому, - каким-нибудь... защитным темным?
   Он только хмыкнул и опять занялся своим алхимическим арсеналом:
   - Если бы ваша МакГонагалл не пудрила вам мозги враками, ты, возможно, еще в школе усвоила бы, что "защитных" темных проклятий не бывает. Любое темное так или иначе связано с атакой. Это магия агрессии. Всегда.
   - Тогда научи... - она споткнулась, - научи эффективному атакующему против оборотней.
   - Да, Лилс, научу. Когда вернусь.
   - Я знаешь чего не могу понять? Зачем оборотню было надо нападать на меня? Они же существуют отдельной... стаей?..
   После того, как мистер Люпин-старший заплатил слишком высокую цену за свой призыв к геноциду оборотней, в прессе начали осторожно величать общность ликантропов "диаспорой", но после пережитого Лили не хотелось идти ни на какие уступки, несмотря даже на свою симпатию к Римусу, и она назвала вещь своим именем.
   Северус почти безразлично пожал плечами:
   - Многие считают, что Сивый подмазывается к регентам и выполняет их поручения в надежде стать членом какой-нибудь из сильных свор.
   - А кто были те, остальные из "своры"?
   - Понятия не имею, я их не разглядывал, - более резко, чем хотелось бы, ответил он: ему хватило и того, что эта мразь покушалась на Лили, чтобы отныне вся вселенная сошлась для него клином на единственной цели - найти и уничтожить Фенрира Сивого. - Гэбриела сегодня не корми, в одном из тех растворов, которые я тебе давал, был бромид натрия и еще много всякого...
   Лили издала возмущенный вопль и, когда муж выходил, попыталась запустить ему вслед подушкой. Ну да, взмахом палочки грудь от лактостаза не спасешь, да еще и с такими комками. Придется повозиться. Как же она это ненавидела!..
   ...Дамблдор встретил его в своей большой темной прихожей с отчетливым налетом старины и тайн. Она была чем-то похожа на его рабочий кабинет в Хогвартсе. Северус не удивился, что в разгар учебного года директор оказался вне школьных стен: это на младших курсах ему казалось, что все преподаватели сидят в замке, как прикованные, всю свою жизнь. В реальности у Верховного чародея много обязанностей и помимо сферы образования.
   - Я согласен на ваши условия, сэр, - хрипло сказал молодой волшебник старому, и старый сощурился.
   - Что же навело тебя на путь истинный, Северус? - с понимающей улыбкой спросил он.
   Северус повернул голову и уставился в темный угол с настроением коменданта, сдавшего врагу осажденную крепость, но персонально признавать поражение не согласного.
   - Жена за хлебом сходила.
   Дамблдор мелко покивал, вздохнул и шагнул к нему, жестом приглашая войти в гостиную. Северус отстранился, чтобы тот, чего доброго, даже случайно, краем одежды, не коснулся его, и, стараясь не выдать и тени волнения (хотя внутри бушевал тайфун), сделал несколько шагов в указанном направлении. Директор шел, чуть отставая, всё такой же высоченный и победоносный, как обычно.
   - Ты пользуешься какими-нибудь магловскими документами? - спросил он, и, огорошенный вопросом, Северус остановился в совершенно пустой комнате.
   - Да. А что? - с подозрением уточнил он.
   - Понадобятся все, - коротко отозвался Дед. - Магические мы уже изменили, но на всякий случай теперь настала пора привести к единообразию все.
   Северус встряхнул головой и наморщил лоб. Он не понимал, о чем толкует Дамблдор, и тот со вздохом пояснил:
   - Я поменял дату твоего рождения. В соответствии с нею ты теперь на полгода моложе, и двадцать один тебе исполнится только будущим летом. Какая-никакая, но отсрочка. Было бы, конечно, спокойнее омолодить тебя на год-полтора, но, по нашим сведениям, на Реддла работают твои сокурсники, и вряд ли они не удивятся этому факту, если собирать сведения о тебе он поручит им.
   - Но... к чему вообще вам это было нужно - что-то менять?
   - Твоего предшественника мы потеряли именно по этой причине. Он погиб не оттого, что Том его раскусил, а во время боевой вылазки... Но благодаря его информации мы теперь точно знаем, что Реддл использует молодых в качестве... как это называют в известных кругах?
   - Не знаю, - огрызнулся Северус. Тоже еще - нашел представителя "известных кругов". Хотя чего там, и правда нашел. - Шестерок?
   Голубые глаза директора озорно блеснули:
   - Вот! Именно - в качестве шестерок. Или эксплуатирует какие-либо другие их полезные таланты, не связанные с боевой практикой.
   - Хотите сказать, Реддл столь гуманен, что не зашлет в бой молокососа? - непонятно, что сейчас ощущал молодой маг в большей мере - скепсис или злость.
   - Он не гуманен, но он не склонен рисковать собой и своими лучшими боевиками в случае, если "молокососа" рванет на пленэре из-за перебора с магией. Стычки же у них бывают весьма серьезными. Я хотел бы обезопасить тебя, насколько это возможно, чтобы Том покуда ограничился в твоем лице зельеваром и школьным шпионом.
   - Вы говорите, что уже поменяли дату моего рождения. Когда же это вы поняли, что я приду к вам? Я сам не был уверен до вчерашнего дня...
   Дамблдор развел руками. В пустой светлой, очень светлой комнате, залитой каким-то неправдоподобно белым излучением, он напоминал всемилостивого магловского боженьку на облачке.
   [Теперь это был слишком неестественный свет, чтобы аврор Джоффри Макмиллан, просматривающий воспоминание, не заподозрил здесь банальную "склейку".]
   - Когда твоя Лили уже не смогла скрыть от меня своего положения. Я поменял дату уже тогда - во всех документах, проходящих через наши многочисленные инстанции. Но искать то же самое в магловских учреждениях слишком сложно даже для неплохих магов... - усмехнулся он. - Нет такого заклинания, которое было бы эффективно против бюрократии.
   Северус прикрыл глаза и несколько раз вдохнул и выдохнул. Его почти трясло от ярости. Дед догадался полгода назад и продолжал морочить им голову, а они с женой бегали по этим гребанным чиновникам, скитались по разным квартирам, когда она была уже на сносях... На что-то надеялись... идиоты!
   - Вы ждали рождения Гэбриела, чтобы окончательно убедиться, он это или не он? - сквозь зубы процедил молодой волшебник.
   - Да, - честно и просто признался Дамблдор. - Потому что примерно в то же время ждала прибавления и чета Лонгботтом. У них в роду, как ты наверняка знаешь, были, хоть и не напрямую, и Блэки, и Яксли, так что пророчество о "темном" семействе, из которого станет выходцем Верховный Чародей МагБритании XXI века, в некоторой мере могло быть применено и к ним.
   - И как же вы установили, что это не они?
   - Когда в конце июля родился их сын, я устроил Фрэнку поездку во Францию. На это задание должен был поехать другой член сопротивления, но оно лучше некуда подходило для проверки моей гипотезы. В личной беседе я посоветовал Лонгботтому прихватить с собой Алису и новорожденного, чтобы развеяться и отдохнуть в мирной обстановке. Я вообще был бы только за то, чтобы она и ребенок остались там. Они уехали без малейших проблем, в отличие от вас с Лили. Так я окончательно убедился в своей правоте.
   - Но мисс Рейвел... то есть миссис Лонгботтом... как я понимаю, во Франции не осталась?
   - Увы, нет, - с прохладцей в голосе констатировал Дед и живо вернул разговор в прежнее русло: - Словом, после того, как ты снова окажешься в строю, я жду от тебя всех возможных документов немагического происхождения, начиная от метрики и школьных табелей и заканчивая действующим удостоверением личности.
   - Снова окажусь в строю? О чем вы?
   - Мы с тобой сейчас переместимся в другое место. Я не мог расположить установку здесь. Там я всё подробно тебе расскажу.
   Северус был заинтригован. И еще ему не терпелось поскорее покинуть эту стерильную комнату.
   [Угасший белый свет дал Макмиллану сигнал об окончании "склейки" фрагментов истинных и ложных воспоминаний.]
   Насколько удалось понять будущему шпиону Дамблдора, квартира, куда они аппарировали, находилась где-то в Хогсмиде. Дед коротко изложил принцип не так давно изобретенной и пока еще экспериментальной программы для внутреннего использования в среде мракоборцев. Правда, система была настолько непроверенной, что испытать ее на себе рискнули немногие. В частности - полностью отбитый Аластор Грюм по прозвищу Крысиный Волк. И, поскольку уровень его отбитости был и без того предельным, выявить побочные эффекты не удалось. Эксперимент чистым не засчитали, несмотря даже на то, что Грюм по сей день жив за троих и здоров за четверых. Остальные испытуемые, как видно, тоже не выдали надежных показателей. Но что абсолютно точно - никто из них до сих пор не умер. В бытность студентом, дорвавшись до лабораторных опытов, Северус рисковал собой еще и не так, поэтому всё это его впечатлило не особенно, и он пожелал узнать сам принцип изобретения. Дамблдор только того и ждал.
   Смысл системы "Лазарус" сводился к подселению в организм некой информационной сущности из тонкого мира, добыть которую должен был исхитриться подопытный лично. И только самостоятельно, потому что "паразиту", по толкованию директора, "надлежало стать плотью от плоти и кровью от крови мыслей и чаяний мага, подкрепленных при этом схожими мыслями и чаяниями живущих и когда-либо живших на этой планете людей". И тем сильнее были оборонные способности Твари, чем развитее оказывалась ментальная сфера ее хозяина.
   Разглядывая аппарат, Северус едва ли не поежился. По виду эта конструкция снаружи сильно напоминала египетский саркофаг, а изнутри - Железную Деву, только штыри в поставленной на попа коробке были не из металла, а из некой, ему еще не известной, светящейся субстанции. Она растягивалась паутиной от стенки до стенки и заполняла собой всю полость "саркофага". Северус даже не предполагал, что оно такое, и для самоуспокоения назвал эту штуку эктоплазмой - чтобы хоть как-то определиться в терминах. Значит, Дамблдор хочет, чтобы очередной его шпион (интересно, а сколько в общей сложности их передохло до него?) позволил затолкать в себя это непонятное что-то? И, если всё пройдет успешно, эта Тварь возьмет под контроль все функции шпионского организма, взамен обеспечивая его особой устойчивостью к ядам и проклятиям? Что, кстати, не избавит от смерти вследствие выстрела в лоб из простой магловской винтовки и других малоприятных, но хорошо отработанных процедур физического уничтожения, никак не связанных с применением чар или токсинов... Безумие в его крайнем проявлении...
   - Очень смешно, - даже не пытаясь улыбнуться, хотя бы и криво, Северус закрыл дверцу "Девы" и всем корпусом развернулся к ожидавшему его решения Деду. - Это же квартира МакГонагалл, не так ли?
   - Сколько тебе требуется на раздумья? Прости меня, Северус, но дать тебе больше часа я не могу.
   Молодой человек избавился от мантии и вопросительно посмотрел на Дамблдора:
   - Командуйте, профессор Франкенштейн.
   - Что-что? - старик, кажется, слегка растерялся, как терялись все волшебники, давно затонувшие в реалиях магического мира, при упоминаниях фольклора маглов.
   Северус махнул рукой, бросил мантию в кресло, а затем, в джемпере со спрятанной в рукаве палочкой и джинсах, уже шагнул было в полость "Девы", однако был остановлен Дедом.
   - Тебе лучше прямо сейчас отправить Лили весточку, что не вернешься сегодня домой. Умеешь ли ты вызывать Патронус?
   - Умею, но с какой это стати я не вернусь сегодня домой?
   - Боюсь, сегодня тебе будет не до того. А я не хочу, чтобы твоя жена с перепугу совершила какую-нибудь оплошность.
   Северус ввинтился в него взглядом, но, когда смотришь снизу вверх, эффект обесценивается, и с Дамблдором это проверено уже не раз. Впрочем, с Дамблдором не бывает никакого эффекта от гляделок, даже если он сидит, а ты над ним стоишь. Пришлось уступить и отправить домой нелепое сообщение, заранее зная, что это взбаламутит Лили еще сильнее. Но так она, по крайней мере, не станет рассылать сов во все стороны света на поиски потерянного супруга. "Привет, Лилс, - скажет ей (и только ей, в отличие от посланного с совой письма) маленькая безрогая косуля, прядая ушами. - Видишь ли, мой почтенный работодатель счел наше с ним собеседование таким увлекательным, что решил продлить его на неопределенное время. Если к ужину не вернусь, не пытайся разгромить квартиру своими нумерологическими линиями вероятностей, а просто ложись спать. На всякий случай - прощаюсь до завтра!" Оставалось только добавить в конце "и целую", чтобы она уж точно подняла после этого на ноги весь Аврорат...
   - Палочку и защитные амулеты лучше оставь снаружи, Северус. Там тебе понадобится магия... иного качества, а лишние предметы внутри установки крайне нежелательны, - с убедительной мягкостью объяснил директор, помогая подопытному разместиться в "колоколе".
   "Эктоплазма" вела себя, будто живая. Она отдергивала от тела Северуса светящиеся нити, как осьминог щупальца, и он чувствовал, кроме этого, что непонятная субстанция наблюдает за ним - настороженно и почти враждебно. Это нечто, пожалуй, обладало квазиразумом. Когда молодой человек повиновался и, сняв с шеи амулеты, отдал их с палочкой Дамблдору, оно заметно расслабилось. Во всяком случае, Северус уже не ощущал фантомную вибрацию эфира, предвещавшую стихийный выброс магии. С Гэбриелом научишься загодя распознавать и не такое.
   - Открой мне свой разум в той мере, которая позволит тебе слышать мои мыслеприказы, - спокойно сказал оставшийся снаружи Дед.
   Запечатанная дверца "Девы" нервировала, а то, что здесь почти нельзя пошевелиться и очень душно, даже у Северуса, не особо склонного к такого рода панике, вызывало отчетливые приступы клаустрофобии. Поскольку нырнуть в спасительные объятия окклюменции было нельзя из-за сеанса ментальной связи с господином Дамблдором, подавлять эти приступы приходилось жалкими магловскими методами. Это выглядело приблизительно так: "А-а-а-а-а-а-а!!! Выпустите меня отсюда! Я тут сдохну! - Спокойствие! Дышите глубже, мистер Принц! - А-а-а-а-а-а-а! Нахер оно всё мне всралось, вы-пус-ти-те!!! - Тишшшше! Тишшше! - Мерлин, воздуха мне! И свободу! Зачем я на это подписался?! Я не могу больше! А-а-а-а!" И так далее. Оставалось надеяться, что Дед не станет обращать внимание на посторонние монологи в чужой голове. Хорош шпион! Он ведь однажды словленный Круцио - и тот пережил без такого позора... Черт! Черт! Черт!
   То, что Северусу показалось целой вечностью, на самом деле промелькнуло за несколько секунд. В успокоившихся мыслях раздался негромкий голос Дамблдора. Словно читая мантру, он настроил подопытного на воображаемый путеводитель. Северус даже не заметил, как, следуя за его речами, перестал чувствовать сначала пальцы на ногах, затем ступни, затем обе ноги целиком словно бы омертвели и отсохли. Холод переходил в онемение, и боли не было, и не было страха. Когда исчезло тело, а искры холода подступили к горлу, Дед прекратил умерщвлять его. Перед закрытыми глазами вспыхнула ярчайшая сверхновая. Может быть, это уже заработала установка, да только Северусу не было до нее дела. Он испытывал лишь умиротворение, словно его накачали зельями, не проваливался в сон и не просыпался полностью, скользя по границе миров.
   - Твоя звезда в зените, мой мальчик. Следи за нею своим внутренним взором!
   Северус запрокинул голову. В бездонной черной высоте не было больше ничего, кроме сверхновой. Она разверзлась посреди неба дырой, ведущей в какое-то другое измерение. Огромной белой дырой среди черного космоса. И приказ лететь через нее был воспринят молодым волшебником как естественное продолжение всей их затеи. Он хотел, он жаждал этого полета, и он устремился вверх с немыслимой скоростью, нисколько ей не удивляясь и не страшась пустоты. Потом был белый тоннель, выход из него манил ярким светом, противиться притяжению которого невозможно.
   И вдруг - конец полета. И берег. И скалы кругом. И серая, туманная пустошь. Северус оглянулся, но тоннеля уже не было, а за спиной его светилась длинная нить - одна из паутинок той самой "эктоплазмы". Она уходила в никуда, теряясь в тумане.
   - Двигайся вперед, покуда не окажешься у края пропасти. Но помни: не ступай на мост, оставайся на тверди!
   Край пропасти Северус предугадал намного раньше, чем увидел. Вдалеке, в разрывах тумана, высилось что-то огромное и темное - с оглушительным грохотом оно вращалось вокруг своей оси. И лишь дойдя до края, он смог разглядеть, что это за штука. Она походила и на дерево, и на спираль ДНК, и на винт без начала и конца, вращающийся вокруг своей оси. И на лестницу в директорской башне, в конце концов. На ту самую, с горгульей.
   Древо поднималось из бездны внизу и врастало в бездну вверху, и на каждом витке спирали, ярус над ярусом, была закреплена своя "твердь". Северус осмелился заглянуть вниз, в головокружительные глубины, и пошатнулся на краю, теряя равновесие. Тут же из-под ног его прочертилась хрустальная радуга - мост, перекинувшийся до самой спирали.
   - Северус, не ступай на мост ни при каких обстоятельствах! Оставайся на берегу! - чуть взволнованней, нежели в прошлый раз, предупредил голос Дамблдора. - Оставайся и жди.
   - Что это такое, Альбус? - мысленно прошептал Северус, отступая и растерянно созерцая невероятное по своей грандиозности и явно нерукотворное сооружение. - Это что, какая-то иная планета?
   - Не отвлекайся покуда, мой мальчик. Просто стой и жди своего защитника. Он сам выберет тебя.
   - Он тоже захочет меня убить?[1]
   Дамблдор, кажется, был слегка озадачен:
   - Откуда ты знаешь?
   Северус фыркнул:
   - Разве вы поручили бы мне что-то безопас...
   - Северус! - только и успел тревожно выкрикнуть Дед, когда на Северуса, прервав его на полумысли, обрушилось что-то черное, тяжелое и удушающее, как смеркут. - Хватай его, хватай! И тащи! Только не смотри ему в глаза!
   __________________________________________
   [1] О, да-а-а, великий всадник Последней Тени на Пандоре, это твой легендарный Турук-Макто! Только ты сможешь спасти Древо Души На'Ви, воин! (Кто не понял всей этой ереси - не забивайте в голову, оно вам не понадобится ни сейчас, ни в дальнейшем. А кто в курсе - oel ngati kameie!)
   Бранясь, как распоследний пьяный кочегар коуквортской фабрики, молодой колдун покатился в обнимку с грызущей его Тварью вниз по склону. Несколько футов - и они сорвутся в пропасть. Тварь верещала и колошматила его чем-то бесформенным, чему не было ни названия, ни описания, как и ей самой. Метила впиться в горло, сволочь!
   - Не смотри ему в глаза! Взлетай, Северус! Прикажи себе лететь! Я не смогу вытащить вас оттуда, пока ты не взлетишь! Он захватил тебя, а надо, чтобы ты - его!
   "Дракула я тебе, что ли, спятивший ты старикан?!" Было больно. Больнее всего было хребту - там, где крепилась светящаяся нитка из родного мира. Тварь пыталась выдрать ее вместе с мясом и позвонками, Северус пытался не дать ей это сделать. И тут опоры под ними не стало. Они летели в пропасть. "Нет!" Он выпростал одну руку и схватился за нить. "Эктоплазма" обожгла ладонь, но падение замедлилось.
   - Северус! Пожалуйста!
   "Альбус Дамблдор, я тебя ненавижу!" Ладонь сорвалась. Всё, теперь не вернуться... Но там Лили, там Гэбриел, ты рехнулся? Северус не сразу понял, что нить за его спиной теперь сокращается, как сматываемая на удочку леска, и со свистом тянет его обратно, вверх. А Тварь, хотя еще и брыкается, оглушая визгом, но силы ее уже не те. Домой, я просто хочу вернуться Домой!
   Он распахнул глаза внутри "Железной Девы". Что-то невидимое беспощадно трепало его, и боль ощущалась физически.
   - Северус, слушай внимательно! Сконцентрируйся! Направь все свои мысли в какую-нибудь точку на одной из рук. Заставь его внедриться в эту точку, просто загони его туда!
   Северус снова мысленно выругался. Поднять здесь руку было почти невозможно. Он исхитрился и впился взглядом в череп на своей "розенкрейцерской" татуировке. Следом его накрыло тьмой...
   ...Когда он проснулся, было тихо. Очень тихо и темно. По запаху это была всё та же квартира Минервы МакГонагалл, но обоняние могло обмануть. Бессилие было таким, что голова не поднималась с подушки. Северус чувствовал озноб - от него он и проснулся: жар отступил, и пот пропитал насквозь одежду, а также внутреннюю сторону одеяла. В комнате было холодно, и он совершенно продрог. Пришлось напрячь все силы, чтобы перевернуть одеяло, и эта возня отдалась адской болью в спине. От фейерверка, посыпавшегося из глаз, стало светло, как в полдень. Северус закусил губы до крови. Винт мясорубки, прокручивавшийся вдоль его позвоночника, постепенно замедлялся. Что за?..
   На то, чтобы привыкнуть к соседству Грега, у него ушел почти месяц. Это был месяц пыток почище Распинающего проклятия: пользоваться обезболивающими нельзя, нельзя вообще принимать какие бы то ни было препараты. Тварь могла воспринять лечение как агрессию против вверенного ей под охрану организма, и еще не адаптировавшегося к новому режиму Северуса это бы попросту доконало. Лили не знала - думала, что его ранили. Ругалась. Плакала. Кляла Дамблдора и гипотетических "орденцев". Но Северус так и не признался, потому что это доконало бы уже ее. Как целитель-пепельник она пришла бы в ужас от содеянного им надругательства над собственным телом и сознанием. Да любой нормальный человек пришел бы в ужас.
   Но он - не нормальный человек. Он - будущий шпион Дамблдора. Так что пусть всё идет как идет.
   Дэмиен Мальсибер, просивший за однокурсника перед старшими экклезиями Томаса Реддла, не скрывал удивления, когда регент пожелал пообщаться с новобранцем лично.
   - Даже отец сказал, что это небывалый случай, - шепнул Мальсибер, сопровождая Северуса от антиаппарационного барьера к домишке на окраине какого-то городка. - Гордись, Снейп!
   Гордиться тут, собственно, было нечем. Всё объяснялось очень просто: регент тоже был человеком и тоже когда-то учился в Хогвартсе, а не извергнулся из адского пекла. И на память он также не жаловался.
   Домишко представлял собой маленькую харчевню. Дамблдор объяснял, что Том любит встречаться с людьми в общественных местах на нейтральной территории, и чаще всего для этого он выбирает магловские заведения - подстраховывается от мракоборческих рейдов. Так было и теперь.
   Реддл оказался еще совсем не старым, даже не пожилым, породистым мужиком с проницательными темно-карими глазами южанина, классически красивыми чертами лица и благородными прядями седины в густых темных, чуть волнистых волосах. Посмотришь на него - и в жизни не скажешь, кто он на самом деле под этой прекрасной маской.
   Регент сидел за столом в гордом одиночестве и, небрежно закинув ногу на ногу, потягивал аперитив из высокого бокала. Завидев вошедшего в пустую харчевню Северуса, он улыбнулся одними краешками губ. Зверски волнуясь даже под тонной окклюментных щитов, новичок успел заметить, что вся обслуга - маглы - хотя и находится на своих рабочих местах, но явно заморожена и ни на что не годна.
   - Рад видеть, - поприветствовал Реддл, и нисколько не преувеличивали те, кто рассказывал о чарующих свойствах его голоса: ему стоило лишь открыть рот, как собеседник уже готов был вывернуть перед ним наизнанку душу (а женщины, вероятно, и сердце). - Присаживайся, Эс-Ти, - и он бокалом указал на свободное место напротив себя за столом.
   Северус почтительно кивнул-поклонился и присел, куда велели. Уголок правого глаза регента пошел лучиками морщинок. Наверное, теперь, в сочетании с полуулыбкой на губах, это означало у него максимальную степень одобрения манер визави.
   - Я давно ждал, когда же ты наконец присоединишься к нашему сплоченному коллективу. Мы не мешали тебе в принятии собственного решения.
   Если сейчас не выдать нужную порцию растерянности, Реддл точно заподозрит неладное и, чего доброго, вздумает пощупать сознание собеседника, а когда заметит слои окклюменции, сравнимые по размерам разве что с грудой трофейных щитов на площади захваченного города, тут же полезет их срывать. И еще неизвестно, сможет ли устоять и перехитрить его новоиспеченный шпион. Шанс - один к миллиону.
   - Но, сэр... чем же я удостоился такой чести? - Северус постарался вложить в интонацию всё - и достаточную дозу уважения, не переходящую, впрочем, в подхалимаж, и неподдельное изумление перед подобным вниманием к его более чем скромной персоне, и признательность.
   Регент усмехнулся:
   - Ну-ну, не прибедняйся. Ты же наверняка в курсе, по какому поводу на тебя и твое семейство открыли сезон охоты все британские оппозиционные группировки. И, прошу учесть, что, следуя моему прямому указанию, никто из моих людей участия в этом безобразном преследовании не принимал и не принимает. Мы не вмешивались. Я знал, что ты сам явишься к нам, когда придет срок.
   Северус сжался. Он не ожидал, что фраза, прозвучавшая почти как рефрен той, что он слышал совсем недавно из уст Дамблдора, уязвит его еще сильнее, чем в первый раз. Но отчего-то и повторно уязвило сказанное именно директором, а не регентом...
   - Я знавал твою матушку, - без особой попытки сделать плавный переход с темы на тему, заявил Томас Реддл и поболтал остатки содержимого в своем бокале. - Мы учились вместе с Эйлин. Достойный сын достойной матери, не так ли? Да, я навел некоторые справки о твоих магических способностях. Правда, Эйл никогда не отличалась особой любовью к алхимии, но боевая магия, равно как и защита от нее, давалась ей без проблем.
   - Сэр, прошу меня простить за то, что я не в состоянии поддержать эту беседу. Мать мало рассказывала мне о своем прошлом. У меня такое впечатление, что она не любит вспоминать школу.
   - Понимаю, понимаю, - губы Реддла снова покривились, и его ухмылка вышла еще более двусмысленной, чем задумчивый тон, которым он это сказал. - Я буду звать тебя Эс-Ти. Ты пригодишься нам как алхимик и как зельевар. Во всяком случае, пока. Умельцев размахивать палочкой у нас хоть отбавляй, а вот толковых "аптечек" - раз, два, и обчелся. Но это, как ты понимаешь, еще не всё. Дэмиен поделился со мной хорошей информацией, что тебе удалось получить место преподавателя в Хогвартсе. Хотелось бы только узнать степень доверия к тебе Дамблдора.
   - Я не посмею лгать вам, сэр. Эта степень пока невелика. Директор всегда относился ко мне... настороженно... мягко выражаясь...
   - Директор... - пробормотал Том, думая о чем-то своем и вдруг весело рассмеялся. Смех у него тоже был красивым и даже заразительным, а зубы - ровными и белыми, как у магловской кинозвезды. Северус ухватился за пошлое сравнение, иначе слишком уж давил на него этот тип своим... интеллектом. - Нам и не нужно, чтобы ты пил со Стариком на брудершафт. Достаточно присматривать за ним и за обстановкой в школе... - ("Для изучения обстановки в Визенгамоте у Тома есть другие, специально обученные, сотрудники", - объяснил голос Дамблдора где-то на задворках сознания.) - Проводить правильные беседы среди чистокровных студентов. Запоминать полезную информацию. Я не потребую от тебя невозможного. Дамблдор слишком умен, чтобы можно было рассчитывать на его осечки.
   Наступила пора наглеть. Директор не похвалит за экспромт, но чутье уроженца коуквортской помойки подсказывало: пришло время торговаться, и, если этого не сделать, то тип, выросший в похожей обстановке (в Реддле оно сквозило), просто его не поймет или примет за идиота. А шпионы-идиоты не нужны никому.
   - Благодарю за открытые мне перспективы, сэр, - Северус откинулся на спинку стула и заставил себя выдержать пронизывающий взор второго работодателя. - Но не могу ли, в таком случае, и я надеяться на некоторую... эм-м... поддержку со стороны организации?
   - Да. Ведь, обеспечив безопасность своей семье, в результате ты воспитаешь своего отпрыска в нужном ключе, неправда ли?
   Они друг друга поняли, и говорить больше было не о чем. А откровенный цинизм Тома Реддла Северусу, как ни странно, даже... понравился. С регентом было проще, чем с гриффиндорцами, но этого не следовало говорить Лили. Вот директору, пожалуй, можно. Получи, Дамблдор, пейраму.
   - Передай от меня поклон матушке, - на прощание велел Реддл, меряя его взглядом: стоя друг против друга, они были практически одного роста.
   - Всенепременно, сэр.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Что находилось в этом воспоминании вместо фальшивой части? - прищурился Макмиллан, наблюдая, как директор подбирает спираль из Омута и сбрасывает ее обратно во флакон.
   Минерва досадливо прищелкнула языком, сложила руки на груди, плотнее кутаясь в шаль, и отвернулась к портрету Финеаса Найджелуса Блэка - бывший директор или дремал, или убедительно прикидывался.
   - Я и сам хотел бы это узнать, Джоффри. Как видно, я тоже избавился от подлинного воспоминания, но вот куда оно делось - теперь большой вопрос... Но вы ведь узнали, что хотели?
   Аврор повел бровями. Он ни на йоту не поверил в объяснение Дамблдора, да и реакция МакГонагалл была ярчайшим подтверждением правильности его гипотезы, однако было понятно, что ни директор, ни его заместительница откровенничать не расположены.
   У выхода из директорской башни он едва не столкнулся с Долорес Амбридж, но, задумавшись, едва ее заметил и извинился чересчур уж мимоходом.
   - Мистер Макмиллан? - сладенько окликнула его она, сделав удивленные глаза. - С вами всё в порядке?
   Джофф обернулся и нахмурил лоб, чтобы заранее просчитать, какого драккла ей может понадобиться от него в следующую минуту.
   - У вас что-то случилось, мэм?
   - У меня?! О, нет, слава Мерлину, у меня не случилось ничего. А у вас такой вид, будто у вас как раз случилось. Что вы делали у директора, господин аврор?
   Он даже не сразу оценил всю беспардонность ее вопроса. Хорошо представил, что сказал бы сейчас на его месте Снейп, но, к сожалению, он Снейпом не был. Сейчас-то уж точно. И поэтому, мягко улыбнувшись, Джоффри проурчал:
   - Мы пили чай, госпожа инспектор, - а затем, сделав коротенькую паузу, добавил: - С имбирным печеньем. И если, мэм, вы прямо сию секунду поспешите, то, возможно, там еще останется немного и для вас. Спокойной ночи, мисс Амбридж.
  

64. Зачем ты из воска фигурку слепила, сестрица Елена?

  
   Бывали случаи, когда дипломатические способности Веселого Роджера давали осечку, особенно если на встречу являлся не он сам, а присылал кого-нибудь из молодых. В этот раз отличиться не удалось Холофернесу Эйвери, поскольку с самого начала переговоры пошли отнюдь не в нужном ему направлении, а он, ко всему прочему, неправильно оценил настроение Брианны Юманс. Регент уже и так была в дурном расположении духа, а тут еще Лестрейндж досыпал песка в мерную чашу ее терпения, прислав заместителя. Причем не самого умного. С каждым следующим словесным пассажем Эйвери становилось всё понятнее, что ни о каком сотрудничестве с людьми Пути Возмездия не может быть и речи. Хорошо, что обошлось хотя бы без потасовки, а то в последнее время это уже стало почти непременным атрибутом запоротых встреч.
   Зная, что Повелитель будет недоволен своим специалистом по пропаганде и связям, в результате чего сам специалист отыграется на виновнике по полной программе - а Родерикус не приемлет полумер, поэтому даже не оглянется на школьное приятельство с Эйвери-старшим и не спустит его сынку с рук такого провала - Холофернес докладываться не спешил. Надо было срочно выдумать несколько прочных защитных аргументов или даже перевести стрелки, но, взбаламученная после словесной дуэли с леди Юманс, голова его отказывалась соображать. С этим надо было что-то делать. Напиться, что ли? Он и так после своего отступничества на суде в восемьдесят первом никак не отмоется в глазах Темного Лорда, а тут еще это... Вот дерьмо!
   Эйвери в ярости пнул угол дома и выругался. Проходившая мимо особа - красивая, правда, девица - окинула его непередаваемым взглядом и зашагала через весенние лужи своей дорогой. В мантии - значит, ведьма. Холофернес медлил недолго: в таких случаях он действовал, как говаривал Мальсибер, "на кобелином рефлексе" и ошибался редко. Бабы вообще любили его напор и обаяние. Не все, правда. Если Брианну Юманс можно назвать бабой, а не злобной каргой, которая давно уж забыла, как раздвигать ноги.
   Он догнал красотку и заговорил. Та в самом деле была дивно хороша - южанка-брюнетка с буйной шевелюрой, какой в незапамятные времена могла бы похвастать Беллатрикс Блэк, ныне изрядно облезлая и попорченная отсидкой. Эта была молода, свежа, светло-карие глаза лучились не Беллиным психозом, а веселой колдовской чертовщинкой, от которой ум заходит за разум и не у таких блудливых типов, как Холофернес. Но, несмотря на силу притяжения, где-то в гипоталамусе Эйвери еще жался и робко ныл последний обрубочек здравого смысла: "А может, к шефу, Ферни? Может, ну ее?". Под насмешливым взглядом прекрасных очей маг вытащил свой юбилейный галлеон и решил подкинуть на "дракон или ряшка", как делал это всегда, очутившись на распутье. Дракон, естественно, был за то, чтобы отправиться с девчонкой, ну а ряшка, между нами, чистокровными, говоря, олицетворяла начальство - отчеканенный на реверсе монеты профиль колдуна условно можно было приписать любому из старших волшебников. Только Эйвери никогда и никому не сознался бы об этих играх вслух, уж слишком они отдавали ребячеством.
   Дракон. Здравый смысл выкинул белый флаг, пискнул и тихо сдох по пути из гипоталамуса в тестикулы.
   Когда Холофернес представился, ведьма засмеялась, но объяснить причину смеха отказалась. Вместо этого она просто сообщила свое имя:
   - Джудит.
   Девица говорила на отчетливом манкунском диалекте - похоже, была местной. Полукровка, скорее всего. И, поскольку находились они в самом центре магловского Манчестер-сити, на вопрос Эйвери, где здесь можно уединиться с комфортом, Джудит, почти не задумываясь, кивнула на указатель с названием ближайшего отеля.
   - Если ты не возражаешь, я под дезиллюминационку, - сказала она. - Здесь на каждом шагу знакомые, а мне проблемы на работе не нужны.
   - Ты что, работаешь на маглов?
   - Мы будем отдыхать, или мистер хочет побеседовать о моей профессии? - Джудит ушла в инвиз и взяла под руку рассмеявшегося Холофернеса.
   На ресепшене Эйвери особенно не разглядывали: все таращились на висящий в углу ящик, с виду похожий на старую шарманку, но по сути являющийся большой озвученной колдографией. Внутри "шарманки" бегали какие-то маглы в широких трусах и гоняли по траве бладжер, причем ногами. Время от времени на колдографии появлялась загадочная надпись "Манчестер Юнайтед" - "Арсенал". Шарманка вопила, свистела и издавала еще целую какофонию отвратительных звуков. В какой-то момент вся администрация вскочила со своих мест с торжествующими криками, радостно поминая какого-то Шарпа и гол. После этой дикой вспышки (а чего еще ждать от обезьян?) клерк, обслуживающая Холофернеса, опомнилась, принесла извинения и моментально поселила его в одноместный номер на третьем этаже. Джудит, разумеется, прошла туда невидимкой. Что ж, с маглами выгодно иметь дело: в магических ночлежках такое не прокатит, раскусят вмиг.
   Примотав ему руки к кроватной спинке, красотка стала неторопливо разматывать зубами завязки его пелерины.
   - Любишь, когда пожарче, сучечка? - хохотнул он.
   - Хммм? - томно протянула она, и Эйвери завелся по полной, а когда Джудит принялась неспешно избавляться от собственной одежды, несколько раз дернулся к ней в нетерпении, только узлы не пустили, да и она игриво погрозила ему пальцем.
   - Давай, крошка, поторопись!
   Легко взмахнув палочкой, затейница привязала и его ноги, разложив клиента на постели, как на дыбе.
   В конце концов она осталась лишь в нижнем белье и чулках. Кабы еще девка оказалась не так хороша под своей хламидой! Эйвери почти выл, потому что эти игры уже надоели, а инстинкт требовал оргии. Тем временем Джудит уселась верхом ему на живот, наклонилась, медленно поцеловала и, когда он рыкнул на нее, заглянула в глаза. Было в них что-то такое... словом, Беллатрикс Блэк с ее азкабанским безумием отступила бы на задний план.
   - Вспомни Кассию, - нежно прошептала она.
   - Кто э...
   Резкий, умопомрачительный рывок по горлу вызвал боль не сразу, а лишь когда он уже успел подумать "Акцио палочка". Было поздно, и пальцы не смогли сжать рукоять как следует. Бесполезная теперь, палочка завалилась куда-то в изголовье. Он так и не вспомнил никакую Кассию, потому что ужас осознания того, что эта сука его убила, перекрыл все мысли до единой. Он хрипел, колотился в конвульсиях, но связки были перерезаны, и, кроме как булькать кровавой пеной, Холофернес не мог ничего. Свет угасал. Тело сжималось тисками невыносимых судорог, и с каждым толчком сердца жизнь выплескивалась из него на гостиничные простыни. Наконец нахлынула тьма.
* * *
   - Я назвал бы это перебором, - сдавая карты, но имея в виду не взятку в висте, а почти сутки отсутствия Эйвери-младшего, сказал Люциус.
   Белла и Родерикус переглянулись, Нарцисса же сделала вид, будто с головой ушла в игру. В самом деле, это раздолбайство Холофернеса не лезло уже ни в какие ворота! После переговоров с лидером Путников Возмездия, по заверениям сопровождавших Эйвери бойцов, он вышел обозленный и распустил их. Больше его никто не видел. Перетрусил, подлец, и тянет время.
   Часы отстукивали минуты. Родерикус балагурил и пошучивал. Когда Лестрейндж балагурит и пошучивает, это означает, что он на пределе, поэтому за здоровье Холофернеса по возвращении Малфой не поставил бы и ломаного кната. Поисковые чары молчали - похоже, тупица выключил свой медальон, чтобы его не нашли как можно дольше. До Лорда он теперь даже не доживет...
   - Вот с таким же набором, помню, я однажды и выиграл у вашего деда Поллукса рецепт одного из ядов Борджиа, - подмигивая своей партнерше - Белле - заявил Веселый Роджер. - Старик долго жался, но ничего не поделать, в тот вечер мне везло, я обыграл его подчистую.
   - Борджиа? Никогда не слышал. Что за яд? - уточнил Люциус, чуть ли не кривясь от своих тринадцати карт.
   - Это не яд, а семейка маглов, которую приписывают нашему роду. Сиречь сквибским выродкам нашего семейства, которые основали свою ветвь, уйдя к маглам. В старину они прославились изготовлением лучших в истории ядов, - пояснила Беллатрикс. - Конечно, магия не применялась...
   - Ха! В случае сэра Поллукса речь шла об усовершенствованной магической формуле той же отравы, - заверил ее Лестрейндж и пригреб к себе очередную взятку. - Он еще долго точил на меня за это зуб, а потом переключился на Дамокла, которому продул еще больше фамильных секретов.
   - Теперь понятно, в кого удались Андромеда и Сириус, - даже не пытаясь скрыть отвращения, пробормотала старшая из сестер Блэк. - Разбазаривать семейные ценности - это в их духе. Хвала Мерлину, дед хотя бы не лизал задницы поганым маглам и грязнокровным ублюдкам.
   - Белла, прошу тебя! - жалобно выдохнула Нарцисса.
   - Что, жалеешь сестренку и дорогого кузена? - швырнув свои карты на стол крапом вверх, Беллатрикс с недобрым огоньком в глазах накренилась всем туловищем в сторону сестры, как старая и ржавая баржа.
   Люциус поторопился вмешаться:
   - Девочки, будет вам, что вы как школьницы в будуаре?
   - Еще подеритесь, - ввернул Лестрейндж, не выглядывая из-за своего веера карт.
   - Нет, Беллс, мне неприятно, что ты сравниваешь нашего почтенного дедушку с предателями крови, - красиво выпуталась Нарси, поднимая нежные ручки и трепеща в воздухе тонкими, никогда не знавшими никакой работы пальчиками в кольцах.
   Ржавая баржа тотчас сдала назад от легкой и чистенькой белой яхты. Лицо Беллы приобрело более благостное выражение:
   - То-то же!
   Веселый Роджер выложил очередной козырь и уже хотел забрать очередную взятку, как вдруг прямо у игрального столика материализовался эльф Добби. Сделав глаза еще более огромными, он промямлил:
   - Хозяин Люциус, у входа в поместье посетитель с очень срочными вестями. Прикажете впустить?
   - Давай.
   Вести были очень срочными, ибо посетитель (лицо знакомое - из совсем прыщавых новичков-соплежуев - а по имени не вспомнить) не стал медлить и уже через несколько секунд вбежал в дом.
   - Только что поступили сведения от нашего информатора в Аврорате: манчестерская полиция освидетельствовала труп в отеле "Ми**анд"... Короче, это был мистер Эйвери...
   - Исчезни, - рявкнула Белла, и гонца как ветром сдуло - а может, она и правда наколдовала ему какую-нибудь аннигиляцию.
   Люциус испытывал смешанные чувства. Это когда ты вроде бы и рад, что еще одного конченного подонка перестала носить земля, и в то же время недоумеваешь, что за "malleus maleficarum" выкашивает наши ряды, причем от той же напасти не застрахован и ты сам. Нарси просто охнула и оцепенела. Зато Беллатрикс и Родерикус мгновенно мобилизовались. Лестрейндж уже призывал к себе сыновей и других офицеров из ближнего круга, старшая Блэк торопливо простраивала нити вероятностей и, тихо ругаясь, тут же их рвала, чтобы натянуть другие линии и отсмотреть их заново, из-за чего бедный старый дом гудел и стонал каждым кирпичиком. Малфой раньше свояченицы сообразил, что уведомлять первым делом следует Повелителя, так как в противном случае гнев его выйдет из берегов и все захлебнутся. И понял, с чего так засуетился Веселый Роджер: Лорд взбесится еще больше, если ему после призыва не поднесут готовые сведения на златом блюде. И именно поэтому осведомить его следовало прямо сейчас. Люциус взглянул на часы - да, да, именно сейчас. Взбесится наверняка. Хе-хе.
   - Сообщите Эвелин, - безвольно глядя в одну точку, прошептала Нарцисса.
   Она была права: если кто и был достоин узнать об этом вторым после Темного Лорда, то лишь жена... то есть теперь уже вдова Ферни. Как же он вляпался? Неужели Брианна подослала убийц? А что вообще дракклов идиот делал всё это время в магловском отеле вместо того, чтобы вернуться к Лестрейнджу с отчетом о переговорах? Чушь какая-то выходит! Эйвери - и в магловской гостинице! Остается только узнать, что предыдущими пунктами его маршрута были зоопарк, цирк и церковь, чтобы жизнь уже перестала быть прежней.
   - Сообщи, дорогая. У тебя лучше получится, - попросил Люциус.
   Нарциссе очень не хотелось выступать вестником смерти в глазах пусть и дальней, пусть и не особенно привечаемой, но подруги. Однако пришлось.
   Лорд велел отправляться на место происшествия и во всем разбираться Снейпу. Эйвери не являлся для Повелителя столь значимой фигурой, чтобы ради него тот бросал все свои дела. Малфой почувствовал легкую досаду, что его план не сработал и Родерикус не огребет ни одного, даже самого захудалого, Круцио. По крайней мере, не в этот раз...
   Толпа призванных Лестрейнджем Пожирателей во главе с самим Роджером и Беллой переместилась в Манчестер. Люциус задержался и задержал хмурого и измотанного школьными делами зельевара.
   - И что ты насчет всего этого думаешь?
   Снейп кинул на него недобрый взгляд:
   - Мне надо для начала увидеть, что там.
   - Что-что, а то ты не знаешь! Стандартно: куча авроров, оцепление, проверка всех прибывших и убывших.
   - Тогда какого черта лысого туда сейчас поперлись эти?
   Люциус неторопливо плеснул коньяка в один бокал, с вопросительным видом прицелился было во второй, но Снейп состроил такую гримасу, что Малфой усмехнулся и поставил бутылку на стол:
   - А Роджеру не терпится помахать палкой. Один труп наших в мортуриуме Мунго - слишком несерьезно. Короче, предлагаю нам с тобой такой расклад: пусть они там всё расчистят, а тогда придет и наш черед. Мерлин, кого там еще принесла нелегкая?!
   - Хозяин, прибыла миссис Эйвери... и еще одна миссис Эйвери... Две миссис Эйвери. Просят принять, - вместо Мерлина отозвался Добби, с подозрением покосился на Снейпа, однако ничего не сказал и снова исчез после кивка Люциуса.
   - Нарси не нашла ничего лучше, как назначить им встречу у нас! Ну, гляди, приятель, сейчас начнется основной спектакль.
   Мать Холофернеса, конечно, убивалась по-настоящему. Зато на вдову было любо-дорого взглянуть - ах, как она играла! Нарцисса и та была искреннее. По крайней мере, она всеми силами пыталась успокоить леди Эйвери-старшую, а не рыдала в кружевной платок, давя слезы, как Эвелин. Люциус принес обеим дамам свои соболезнования. В сторону Снейпа никто из них не посмотрел - да тот, впрочем, и не расстроился.
   - Дорогая, нам с Эс-Ти пора. Прошу нас простить.
   И они с Северусом вышли через каминную связь в известную лавку Лютного. Отряхиваясь от остатков пороха, поднялись на третий этаж по служебной лестнице и там спокойно дождались вызова от Лестрейнджа.
   - Замечаешь, как со мной приятно работать? - смеясь, похвастал Люциус.
   Снейп проскрипел что-то неразборчивое, а потом они прыгнули в Манчестер.
   Номер выглядел так же, как выглядели все номера из предыдущих эпизодов, поэтому можно заключать пари на целое состояние, что это работа пресловутой Lady Pestis. Люциуса всякий раз удивляло обилие крови - никогда не подумаешь, что такое ее количество вмещалось в каком-то обычном человечке среднего роста и средней комплекции. Если не знать, чья она, первым предположением в голову приходит, что египетские жрецы закололи прямо на кровати жертвенного быка. Труп уже увезли, причем, как сказал Лестрейндж-старший, у магловских полицейских и авроров чуть было не вышел спор, кому его забирать, но в итоге победила дружба, то есть подземный этаж Святого Мунго, и Эйвери переместили туда еще до вмешательства Пожирателей Смерти. Гостиничный же номер опечатали для следствия, но прибывший отряд "экклезий", естественно, все магические и немагические пломбы тут же сорвал и основательно в комнатах потоптался. Если здесь до вторжения людей Повелителя и были какие-то улики, то теперь их не осталось совсем. А авроры знай себе удивляются: и почему это Lady Pestis такая неуловимая?
   - Обслуга его нашла, - косвенно обращаясь к Снейпу, сказала Беллатрикс. - Тот, кто его разделал, знает распорядки магловских отелей. Уходя, вывесил табличку "Не беспокоить", мертвеца и не беспокоили. Только к вечеру до них дошло, что пора прибраться в номере.
   - С кем он был? - скрытно принимая что-то из рук Беллы, спросил Северус.
   - Один он был. Родерикус просмотрел память маглы, которая всех тут селит: Эйвери был один.
   - Инвиз.
   - Даже не сомневаюсь.
   Люциус отвернулся в темное окно, прекрасно наблюдая всю комнату через отражение на стекле. Кровью здесь разило сильнее, чем первыми намеками на тлен. Родерикус рылся в углу в каком-то шкафу и внимания ни на кого не обращал. Остальные были отосланы собирать (или выбивать, тут уж как получится) улики. Сыновья Лестрейнджа упирали на свои подозрения в причастности Путников Возмездия, вот искать кого-нибудь из последователей Юманс они и отправились.
   - Медальон у него пропал. С серебряной змейкой, - Блэк почесала палочкой в спутанных волосах. - Но мы его теперь включить не можем, это подвластно только Повелителю... Снейп, нужно сообщить Лорду.
   - Не нужно, - донеслось из-за распахнувшейся настежь двери.
   Все тотчас преклонили колени. Атмосферное давление в комнате усилилось вдвое, и Люциус почувствовал, что его плющит, как камбалу на дне. Поднимать голову не хотелось, да и не было для этого сил. Он стоял на одном колене, ссутулившись и наблюдая только начищенные до блеска востроносые туфли Повелителя. Лорд прошел мимо, и Малфоя мазнуло по загривку его леденящей Тенью - волосы встали дыбом помимо воли. Молчали и Снейп, и Беллатрикс, и Лестрейндж. Тишина давила сильнее атмосферного столба. Затем послышалось змеиное шипение. Звук шел словно бы отовсюду. Люциус почувствовал, как раскаляется связной медальон у него на груди. Белла дернулась, хватаясь всей пятерней за свою цепочку, остальные стояли дальше, их Малфой не видел. Но, скорей всего, и им было несладко.
   - Мэрилебон-роуд, - наконец проронил тягучий голос Темного Лорда у них над головами, и в тот же миг давление пропало.
   Все четверо распрямились. На месте, где только что стоял Повелитель, угасал фантомный шлейф его Светящейся Тьмы.
   - В Лондон, - хрипло каркнул Снейп, исчезая вслед за Лордом.
   Музей на Мэрилебон-роуд находился в здании со странной бирюзовой крышей, похожей на клош для горячих блюд. Люциус не отлипал от Снейпа, который уверенно вошел внутрь. Родерикус и Белла, оба в масках и колпаках, остались караулить снаружи - на случай, если убийца выскользнет и попытается бежать. Но это оказалось напрасной мерой.
   Темный Лорд, Малфой и Снейп молча стояли у подиума с двумя восковыми фигурами. Позади фигур распростерлась неподвижная карта боевых действий. В первом персонаже, одетом в гражданское, Люциус смутно узнал где-то уже виденного английского политика. Память выкинула подсказку: "Уинстон Черчилль". Верно, он самый, о нем рассказывал отец. Кем был второй, Малфой не имел ни малейшего представления. Точно можно было сказать лишь то, что этот пожилой магл - военный (потому что в дымчато-сером мундире, галифе и сапогах). Ниже среднего роста, с косой челочкой и узкими прямоугольными усиками от середины верхней губы до ноздрей, он исступленно сверкал акварельно-голубыми глазами и показывал всем кулак. И именно в этом кулаке, покачиваясь под маршевую музыку, висел медальон Эйвери с серебряной змейкой.
   - Люциус, сними, - приказал Повелитель.
   Проклятие, наложенное на артефакт, было ерундовым. Интересно другое: после того, как оно развеялось, в воздухе повисла мерцающая надпись: "Санитария важнее политической свободы". [1]
   __________________________________________
   [1] Высказывание Махатмы Ганди.
   - Твою мать! Это Блэк! Точно он, даю голову на отсечение, - Люциус отдал очищенный медальон Лорду. - Более подходящей кандидатуры, чем Сириус Блэк, на "шалость" такого порядка и не сыщешь.
   - Из них двоих вырядиться девицей не зазорно было бы только младшему.
   - И сам сценарий слишком сложен и умен для старшего, - поддакнул-дополнил Снейп.
   Повелитель скользнул взглядом по надписи "RUSSLAND" на карте за спиной воскового военного и кривовато улыбнулся:
   - Хотя ты прав, мой скользкий друг, есть смысл отработать эту кандидатуру.
   По выходе из галереи он на ходу бросил встрепенувшимся на своем посту Беллатрикс и Родерикусу:
   - Мне нужна голова Сириуса Блэка. С туловищем или без - не имеет значения. Беллатрикс!
   - Я слушаю, мой лорд! - с придыханием отозвалась свояченица, делая книксен.
   - Отдашь миссис Эйвери, милочка, - цепочка звякнула о медальон в его пальцах, и рука Беллы задержалась в руке Повелителя на пару мгновений дольше, чем это было необходимо, что не ускользнуло от внимания Лестрейнджа. - И поберегите свои собственные головы для более важных свершений. Родерикус! Эс-Ти!
   - Да, сэр! - откликнулись они оба из-под масок, чуть склоняя колпаки.
   - Акция с перстнем Преемника - на каком нынче этапе ваш план?
   - Всё готово, Повелитель, - Веселый Роджер бросил косой взгляд на Снейпа, напоровшись на такой же ответный; хорошо, что Люциус тоже был в маске: он почти не сумел сдержать ухмылки. Если бы не Темный Лорд, эти двое приложили бы друг друга Убивающим прямо здесь и сейчас, на глазах обездвиженного магла-билетера.
   - Жду ваших докладов.
   После этих слов Лорд аппарировал.
* * *
   Вот это и произошло. Все они вляпались.
   Ржавая Ге и Луна успели шмыгнуть в печально знакомый по второму курсу коридор, что вел к туалету Рыдающей Миртл, а Гарри, с которого так некстати слетели чары отвлечения внимания - наверняка сработали ухищрения Жабы, ведь свои ловушки она щедро раскидала по всему замку, - был замечен Филчем. Кошка выбрала для преследования их троицу, а не компанию Малфоя. И даже то, что в игру вмешался, откуда ни возьмись, Пивз с навозными бомбами, помогло мало. Полтергейст, конечно, на время прикрыл беглецов и отпугнул завхоза вместе с миссис Норрис, но стереть память зловредному старикану он не сможет. А за Филчем по пятам, конечно же, скачет на своих кривеньких ножках инспектор Амбридж.
   Девчонки вбежали в следующий кабинет после наглухо задраенных дверей бывшего логова василиска. Здесь было холодно и темно, потому что комната давно никем не использовалась.
   - Коллопортус! - вбегая следом за ними, шепнул Гарри, и дверь наглухо приросла к косяку.
   Переводя дух, все трое прижались спинами к ледяной стене. Гермиона наколдовала слабую подсветку. Они переглянулись.
   - Какие идеи? - спросила она. - Предупреждаю: вариант с призывом метел и отлетом из окна исключен. Тут на днях Дин попытался так полетать, до сих пор валяется у Помфри с переломами.
   Гарри только буркнул что-то невразумительное. Он был очень зол на неизвестного предателя в их рядах, и злость мешала ему сейчас думать. Они всегда опасались чего-то подобного, уж слишком много стукачей развела вокруг себя Жаба и до неправдоподобности долго у их "клуба самоубийц" всё шло гладко.
   Тайные практики в "Ордене Фомы Неверующего" дали неожиданный побочный эффект. Пусть дела на занятиях в Выручайке у того же Невилла продвигались туго, зато вдруг выяснилось, что теперь у него неплохо идет Техномагия - во всяком случае, перенесение сознания стало удаваться ему просто на щелчок пальцев. И это был большой прогресс, потому что больше, чем по этой дисциплине, Лонгботтом отставал от сокурсников только в Зельеварении. Крэбб и Гойл, наоборот, делали успехи на тренировках, но, как бы ни поучал их Малфой таиться от госпожи инспектора, притворяясь подвластными ее чарам, оба остолопа вляпывались в неприятности на каждом шагу, навлекая на себя полные подозрения взгляды как самой Амбридж, так и ее добровольных осведомителей.
   В "клуб" приходили, казалось бы, только проверенные. Однако так было лишь в самом начале.
   Несмотря на свое обещание лояльности к приглашенным лично Гарри, Малфой сделал исключение для Корнера. Никто не мог понять, за что он так возненавидел мирного когтевранца - говорить на политические и сословные темы было запрещено негласным уставом "клуба", да Корнер, в общем-то, никогда не тяготел к подобным обсуждениям: его больше интересовали учеба и квиддич. Но, когда Гарри принялся настаивать на кандидатуре приятеля-однокурсника, Драко был на грани того, чтобы всё бросить и уйти. Отговорили его рассудительная Гринграсс и бесцеремонная Грейнджер. Он, казалось бы, успокоился, но стоило ему увидеть державшихся за ручки Джинни и Майкла (а за ручки они держались при каждом удобном случае, поскольку эта возможность у них теперь была только здесь), всякий раз становился злее голодной мантикоры.
   По мере того, как просветительские успехи Гарри и Драко делались очевидными, участники посиделок в Выручай-комнате начали просить за своих друзей, а те - за своих. Большинство шло на риск для того, чтобы прилично сдать неотвратимо надвигавшийся СОВ. Постепенно народа стало очень много, за всеми и не уследишь. Малфой, конечно, использовал свою хитрослизеринистую, основанную на круговой поруке, систему контроля за контингентом, но, как показало время, даже его безотказная стратегия дала сбой.
   И ведь что-то подсказывало Гарри отменить нынешнее занятие, он даже отправил к Драко своего лиса Ренара, но слизеринец только посмеялся над его опасениями и поддразнил, не хочет ли он поступить ассистентом к Сквибилле Трелони. Светящийся горностай был еще ехиднее своего хозяина, и его насмешки оказались убедительнее любых доводов. Ведь и в самом деле: предчувствия выглядели чересчур смутными, чтобы воспринимать их всерьез.
   Когда в самый разгар тренировки в Выручайку просочился Пивз и начал орать, что Филч и Жаба знают, где они, и спешат сюда, многие ему не вняли - решили, что по своему обыкновению полтергейст мутит воду. Но Гарри поверил безоговорочно, как если бы это сказал сам Кровавый Барон Гэбриел Принц-старший. Выход из комнаты был один, а народа - много. Договорились уходить врассыпную, за кем увяжется погоня, тот и уводит хвост за собой, а остальные рассасываются по гостиным и сидят тише воды, ниже травы. Большинство парней, а также поголовно все пуффендуйцы сами сплотились вокруг Лонгботтома, их слаженности можно было позавидовать. Несколько секунд - и они уже скрылись. Девчонок отправили под предводительством Дафны, которая в случае чего сумела бы запудрить мозги даже самой Амбридж, тем более инспектор благоволила к студентам Слизерина. Уж если у Гринграсс получилось хранить тайну "ордена" даже от всеведущей сплетницы-Паркинсон и других непосвященных подружек-сокурсниц, то и у Жабы не так много шансов вывести ее на чистую воду, если и повезет заловить стайку студенток в неурочный час посреди коридора. Дафна просто сделает большие трогательные глаза и сочинит что-нибудь в соответствии с ситуацией.
   Но это всё равно не пригодилось.
   Организаторы тренировки собирались перехватывать и отвлекать преследователей в одиночку, но к Драко категорически прибились два его телохранителя, а к Гарри, соответственно, Гермиона и Луна. Малфой понял, что спорить с двумя "шизанутыми фанатками св. Поттера" бесполезно, плюнул, сказал: "Выгребайте, как знаете" - и двинулся в сторону кабинета Флитвика, вправо от гобелена Вздрюченного Варнавы. Другая троица - влево. В лучших традициях семейства Принц оправдались самые худшие ожидания: во время одной из перебежек между этажами миссис Норрис взяла след Гарри и его спутниц прочнее любой собаки-ищейки. Итог - они втроем стоят в выстуженной комнатке рядом с сортиром Упокоенной Миртл и не имеют ни малейшего представления о том, как быть дальше.
   - Я молюсь только о том, чтобы это оказался не Шаман, - Грейнджер перевела дух и крепко зажмурилась. - Только бы не он!
   - Ты о чем? - Гарри и Луна уставились на нее в недоумении.
   Она раскрыла глаза и вопросительно посмотрела сначала на него, потом - на нее:
   - Он ведь только недавно пришел на наши занятия...
   - И что?! - Гарри ощутил небывалый приступ раздражения: такого с ним не случалось даже в самых яростных ссорах с отцом - когда и любишь, и готов прибить на месте.
   Гермиона стушевалась:
   - Все говорят, что... Ладно, забудем. Я не верю, что это он, и всё.
   - Перестаньте! - внезапно решительным тоном оборвала их перепалку Лу. - Конечно, это не Акэ-Атль, но сейчас надо не об этом. Вы не понимаете, что Амбридж может сделать с каждым из нас всё, что захочет? У нее карт-бланш от министра.
   - Лу? - осторожно спросил Гарри. - Эй! Это точно ты?
   - Фините Инкантатем, - на всякий случай сказала Гермиона, махнув палочкой у нее перед носом.
   - Я, я, - снова нараспев откликнулась Луна и восстановила слетевший при этом с двери Коллопортус Гарри. - И это здесь тоже совершенно ни при чем. Нам отсюда надо как-то выбираться. Ге, однажды ты говорила, что общаешься со школьными эльфами. Можешь ли призвать кого-нибудь из них?
   - Иногда общаюсь, когда бываю возле кухни. Но как призвать сюда - не знаю.
   - Ты помнишь их имена? Нужно позвать просто по имени. Представь его себе, когда позовешь, и он явится. Только не ошибись. Надо хорошо представить того эльфа, имя которого произносишь, иначе он не придет.
   - Давай, Ге, - шепнул Гарри. - Я их вообще никого здесь не знаю.
   - Ну... Робби!
   Легкий щелчок возвестил о появлении в комнате домовика. Он был немного удивлен, но всей своей позой и навостренными ушами выражал покорную готовность служить.
   - Робби, - в голосе Ржавой Ге послышались нотки "команданте", - нас преследует инспектор Амбридж. Ты можешь что-нибудь с этим поделать?
   - Гнусящая дама в розовом вредит мисс Грейнджер и ее друзьям?
   - Еще как! Ее можно как-нибудь обезвредить, Робби?
   Он уныло опустил уши и мордочку:
   - Эльфы не смеют совершать враждебные действия по отношению к хозяевам. Профессора школы есть хозяева эльфов Хогвартса, мисс Грейнджер. Но Робби может перенести команданте и ее друзей в безопасное место.
   - В наши башни, - подсказала Гермиона.
   - О, да. Без проблем! - явно повторяя ее сленг, с важностью ответил домовик и подбоченился.
   - Дайте мне полминуты, - попросил Гарри.
   Если эльфы школы не могут насолить приплюснутой людоедке, то его это не касается - он никаких особых договоров с директором не заключал. Заодно и попрактиковаться в непрограммном колдовстве...
   Гарри давно уже хотел опробовать некое переделанное под свои нужды мрачное заклинание, исходник которого он грыз, как гранит науки, целых полтора года, покуда сами чары начали у него получаться. А здесь как: поймешь принцип одного - остальные уже выходят по аналогии, всё легче и легче. И это было его "самое первое".
   Как большинство заклятий пепельников, оно по сути являлось алгоритмом для исцеления хвори или порчи. В нем была заложена одновременно и диагностика, и первая помощь по ослаблению урона у пациента. Теперь оно казалось элементарным, а еще на четвертом курсе преследовало Гарри в кошмарах о несданных экзаменах. Только ближе ко второму семестру пятого курса юноша наконец постиг, как это работает, и вскоре переиначил для возможной самозащиты - и уж, конечно, изначально он не планировал применять его ни против студентов, ни против учителей. Однако сегодня искус оказался велик.
   Парацельс говорил, что всё есть лекарство и всё есть яд, вопрос лишь в мере. А когда имеешь дело с колдомедициной - еще и в формулировке. Перестрой пару фраз - и можешь получить нечто обратное исцелению. Диагностико-поисковые чары - определение вида нарушения - в новой версии выявляли определенную личность, как если бы она была болезнью. И в точности так же, как заклинание-оригинал не влияло на здоровые участки организма и полезные бактерии, проклятие, созданное Гарри, должно было поражать "недуг" селективно. Иными словами, тихо шепча на латыни текст собственного изобретения, он заговаривал дверь на то, чтобы ущерб после ее вскрытия понес конкретный человек, а для любого другого чары не представляли никакой опасности. Филч, конечно, ворожить не умеет, но мало ли что: вдруг Жаба притащит с собой еще кого-нибудь - ассистентов или старост...
   Это было... захватывающе. Не о том ли вдохновении и чувственной отдаче от него говорил отец, рассказывая о свойствах мрачных и темных заклинаний?
   - Что ты там возишься? - держась за руку эльфа, с подозрением спросила Гермиона. - Чего еще удумал?
   Гарри усмехнулся и вернул палочку в рукав:
   - Да так, ерунда. Сингульто, сингульто, ваде ад буфо... и всё такое... - он подошел к девушкам и домовику.
   - Мало тебе проблем, что ли? - под легкий смешок Луны, уставившейся на Гарри своими "космическими" глазами, возмутилась Ржавая Ге. - А если она пойдет на принцип и сдаст твою палку на проверку?
   - Так в том-то и смысл, что Приори Инкантатем считает только название этого закла, а его я не менял. И принцип оставил таким же: sublata causa, tollitur morbus. [2] После факультативов у Умбрасумус на моей палочке можно отыскать еще и не такое.
   __________________________________________
   [2] "С устранением причины устраняется болезнь" (лат.)
   Грейнджер скептически покривила губы, чем стала одновременно похожа и на профессора Снейпа, и на мистера Макмиллана, когда тому приходилось долго препираться с профессором Снейпом:
   - Хм... Ну что ж, гений ты наш, тогда autopsy ostendit. Держись за Робби.
   Лу приникла к Гарри сильнее, чем это требовалось при аппарации, не переставая заглядывать ему в глаза. Он не успел ничего почувствовать - ни рывка в животе, ни тошноты, как при обычном прыжке в пространстве со взрослым магом. Только вокруг внезапно стало светло, а Гермиона и эльф исчезли. Луна продолжала крепко его обнимать и отпускать не спешила. Так это же умывальня Когтеврана!
   - Ты... ты такой... - выдохнула девушка.
   - Лу?
   - Взгляни! - она просто посторонилась, чтобы он посмотрел на себя в зеркало над раковиной.
   Гарри едва узнал себя там. В отражении виднелся какой-то взрослый и, наверно, даже привлекательный для девушек парень с ярко-зелеными глазами, в которых бесята не просто плясали, а устроили настоящую вакханалию. Лу прервала этот странный сеанс гипноза между ним и зеркальным незнакомцем, охватив его виски теплыми ладошками и еще сильнее путая пальцами разлохмаченные патлы. В ее взгляде тоже было что-то непристойное, словно она заразилась вдохновением и страстью от его зеркального двойника. Юноша даже растерялся из-за бесстыжей пылкости Луниного поцелуя, с которой она впилась в его губы, но не смог сопротивляться и в ответ с силой прижал ее к стенке в углу.
   - Лу, постой, - прошептал он ей на ухо и слегка отстранился, чтобы посмотреть на нее и попытаться взять себя в руки.
   Но лучше бы ему этого не делать - не смотреть. Встретившись с ним взглядом, она шумно, со всхлипом вздохнула, а у него окончательно снесло крышу вместе с остатками здравого смысла. Всё вдруг куда-то рухнуло, голова перестала соображать. Опомнились они лишь от воплей жучка-надзирателя - эти сущности, зачарованные лично профессором Амбридж, отравляли жизнь старшекурсникам всех без исключения факультетов. Стоило твари заметить не то что противоречащие целомудрию действия, а просто наткнуться на подозрительное - с точки зрения инспектора, конечно - уединение двух разнополых студентов, искусственное насекомое начинало душераздирающе скрипеть на всю гостиную, оповещая старост. Да что там старост! Останки дохлых крыс в давно замурованных тупиках подземелий замка - и те должны были бы ожить, подскочить и снова сдохнуть от такой какофонии. Рон сказал, что лучше выслушать сразу с десяток громовещателей, чем одну такую штуку.
   Впрочем, сейчас Гарри был в чем-то благодарен жучку. Торопливо застегивая расстегнутое, расправляя скомканное и одергивая задранное, они с Луной хотя бы не успели наделать глупостей. Но, по всем приметам, особенно - тяжелой ломоте у него в паху, явно были в полушаге от этого. И что на них нашло, Мерлин покарай! Как дикие... Ну и воспоминания достались бы ей потом о "том самом волшебном первом разе". В общей умывальне, на раковине!.. Волшебнее просто некуда...
   Разлохмаченная, раскрасневшаяся, с опухшими от поцелуев губами, в мантии набекрень и, несмотря на это (или, скорее, благодаря этому), ослепительно прекрасная, Лу отскочила в сторону, едва распахнулась дверь. Когда в комнату заглянул Голдстейн, предусмотрительно перед тем помедлив, она уже вовсю плескала себе в лицо ледяную воду из-под крана.
   Как в свое время перед дядей Верноном, Гарри привычно скроил одну из самых невинных своих гримас и для Энтони. Ради пущей убедительности даже похлопал ресницами. Зеркала всё равно упрямо отобразили вместо него встрепанную лахудру с затуманенными, дурными-предурными глазами, в невинность которых мог поверить только отбракованный Снейпом флоббер-червь.
   - Вы чего тут делаете?! - громко прошипел староста и повертел пальцем у виска; он шнырял взглядом по умывальне в поисках мерзкого жучка, однако тот уже заткнулся и куда-то исчез: знает, гаденыш, сколько народа жаждет его крови!
   Отправив в сторону Луны заклинание, разглаживающее мятую одежду - полезное, кстати, умение для парней из школы-интерната, не окруженных заботой мамочек, но обязанных выглядеть опрятно, - Гарри ляпнул первое, что пришло в голову:
   - Э-э-э... алиби!
   - А, теперь это так называется - "делать алиби"...
   - Зачем тогда спрашиваешь?
   Тони посторонился, выпуская Луну. Та юркнула в приоткрытую дверь, только ее и видели. Гарри намеревался последовать примеру своей девушки, только более солидным способом, но его Голдстейн задержал:
   - Вы когда успели? Мы сами только-только подошли оттуда, и ручаюсь - вас тут еще в помине не было.
   - Уметь надо.
   - Ты это... мантию из штанов достань.... Умелец...
   - Угу. Потом расскажу, короче. Пошли.
   Гарри вытащил край мантии, второпях действительно заправленный под ремень брюк вместе с рубашкой, и уже не смог удержать нервный смешок. Энтони сложил ладони перед грудью, беззвучно молясь каким-то ему одному известным богам. А в гостиной их ждала толпа посвященных, и все радостно кинулись обниматься и хлопать Гарри по плечам, поздравляя с удачным возвращением. Но он отнюдь не был уверен в собственной удачливости. Как и в том, что Жаба спустит ему с рук личную обиду. Доказать она ничего не сможет, но понять, от кого ей прилетело, - поймет.
   Наутро их ждали две новости.
   Первую принесли совы подписчикам "Ежедневного пророка", что само по себе стало сенсацией, поскольку Амбридж запретила для учеников всю прессу без исключения. Передовица вещала о доблестно пресеченной бравыми мракоборцами попытке нападения Пожирателей Смерти на один из отделов Минмагии.
   Вторую объявил Дамблдор спустя несколько минут:
   - Занятия по Защите от Темных Искусств, а также по Магическому политпросвещению сегодня отменены с первого по седьмой курсы. Временное расписание уроков следует уточнять в деканатах ваших факультетов.
   И это доходчиво объяснило проникновение сегодняшней "запрещенки" на территорию Хогвартса. Гарри обернулся в сторону стола гриффиндорцев и встретил в ответ напряженный, почти осуждающий взгляд Ржавой Ге. Большинство ликовало, подбрасывая в воздух письма, газеты, а у кого были с собой головные уборы - те подбрасывали и их. Просто они еще ничего не знали. Голдстейн толкнул Гарри под локоть и молча указал глазами на нескольких студентов, которые или повторяли таблицу умножения, всматриваясь в лица радостных сокурсников, или - увы, увы, но это так - тихонько фиксировали в памяти всех "неблагонадежных". Студенты эти сидели за столами разных факультетов, но дотошный взгляд роднил их, словно клятва на крови.
   - Может, кстати, среди них сидит и наш стукачок, - шепнул с другой стороны Майкл Корнер.
   - Не "может", а точно сидит, - поправил его Тони. - Попадется он мне...
   - А если это "она"? - похоже, они решили пикироваться через сидевшего между ними и молчаливо дожевывающего свой завтрак Гарри.
   - А если "она", у нас есть старосты-девчонки.
   Гарри вспомнил вчерашние слова Гермионы и невольно покосился на Акэ-Атля. Шаман откровенно радовался вместе с Терри Бутом, Лайзой Турпин и со второй когтевранской старостой - Падмой Патил. От сердца отлегло. Не то чтобы в такое можно было поверить, но пока никто не сбрасывает со счетов чары подчинения и прочие коварства, о которых студенты среднего звена еще и не слышали, но которые наверняка использовала Амбридж. А Куатемок и в самом деле вел себя странно еще с прошлого семестра. Сегодня же это был привычный и веселый Шаман. И Гарри подмигнул ему в ответ на подмигивание.
   - Тебе, наверно, покоя не дают лавры Джорджефреда? - шикнула на приятеля Ржавая Ге, когда они расходились из Большого зала на уроки. - Только ты не забывай, чем они кончили. Тоже хочешь вылететь из школы?
   Он засмеялся, не принимая ее опасения всерьез:
   - Не будь такой занудой, Ге!
   - А ты не будь таким беспечным! - огрызнулась она. - Знаешь, если б не ты, а кто другой, я бы и не почесалась. Но ты, балбесина лупоглазая, мне не чужой. И не надо корчить такие рожи, ты и так лохматый крокодил. Гарри, ну прошу тебя, будь осторожен! Лу права: стерву лучше не злить.
   - Хорошо, зануда, я буду осторожен. Давай пять, - он легко хлопнул ее по ладони. - Мне туда.
   - Встретимся на Чарах.
   Шуточка, конечно, зловредная, и - Грейнджер права - вполне в духе близнецов Уизли (только у тех для такого фокуса недостало бы базы и практического навыка). Но ничего особо криминального в этом закле нет. Жаба не помрет и даже не заболеет. Возможно - к разочарованию многих студентов и некоторых преподавателей.
   Но самое главное случилось вечером, когда, отнеся свиток с домашней по Зельеделию профессору Снейпу, Гарри в одиночестве возвращался из подземелий в башню Когтеврана. Поднявшись на три этажа, он невольно посмотрел в направлении кабинета ЗОТИ - там сейчас царила глухая тьма и зловещая тишина. Но вот воздух словно бы колыхнулся. Что-то надвигалось из темного коридора. Гарри стало не по себе, а проклятая лестница наверх никак не спешила пристать к площадке, на которой он ее дожидался. Его сейчас порадовало бы даже общество Мертвяка, но тупой пучок перьев, как всегда, носило в неведомых краях.
   Чья-то рука легла на плечо. Парень вздрогнул и резко оглянулся, но позади не было никого. И только опустив взгляд, Гарри увидел сначала отвратительную заколку, а потом жабью физиономию розового школьного инспектора.
   - Не уделите ли мне... ик!.. немного ваше-ик-го времени, мистер П... ик!.. Поттер? - сладко проквакала Амбридж, забывая многозначительно покашливать и сверля студента ненавидящим взглядом в сочетании с сальной улыбочкой. - Извольте... ик!.. пройти в мой кабинет, моло-ик-дой человек!
  

65. Слава зарослям Шервуда, укрывавшим Робин Гуда!

  
   - Эта суббота будет моим заповедным выходным, Джофф! - заявила Нимфадора, врываясь в его кабинет и на лету ловя опрокинутую ею же напольную вешалку, которую опрокидывала здесь всегда, еще со времен стажировки. - Это тебе от Прозерпины. Велено было передать лично.
   Макмиллан выхватил у нее из рук запечатанный магией пакет.
   - Потрясающе!
   - И только-то? Только "потрясающе" - и всё? Пусть лучше мне добавят жалованье!
   - Ну как может благовоспитанная девица из хорошей семьи быть такой меркантильной? - Джоффри провальсировал с нею до своего рабочего места.
   - Это сейчас была ирония, шеф?
   - Вот почему ты такого дурного мнения о своем начальнике, Тонкс? Может, я хочу к тебе посвататься? - он вскрыл упаковку и вытряхнул содержимое находившейся внутри папки на стол. - Должен же я как-то подлизаться к твоей родне, прежде чем попросить твоей руки.
   - Если только ты имеешь в виду родню по отцу. Кстати, насчет сватовства. Боюсь, когда Иоганн не выдержит и сбежит от меня, тебе всё-таки придется это сделать в качестве компенсации мне морального ущерба...
   - Да-да, я всегда знал, что рано или поздно мне как порядочному человеку придется на тебе жениться. После всего, что между нами было на тренировках в учебке... и в каком виде мне доводилось тебя лицезреть...
   - Не вспоминай! Чего стоил только полет в заросли мимблетонии... Между прочим, от меня потом даже тролль шарахался!
   - Да что тролль - от тебя в тот день даже Грюм чихал и покрывался диатезной коркой. Теперь понимаешь мою героическую сущность? Я ведь ни разу не поморщился!
   - Ты для меня старый. И вообще - БаБах еще не сбежал.
   Тонкс разгуливала по комнате, поливая его "цветочки", расставленные там и сям, на ходу меняя цвет волос, внешность, а заодно и рост, и ворча что-то насчет своего БаБаха. Дескать, сокрушается бедолага-акустик, что они с нею не могут провести время так, как его обычно проводят вместе нормальные люди. То вызов, то тревога, то (плимпова оспа!) еще какая-нибудь сверхурочная внезапность.
   - Ты аврор, Дора, - дежурно откликнулся Джоффри, поднимая пробирку и разглядывая драгоценный волосок на просвет. - Он разве не видит, что творится на дворе?
   - Газеты он читает, - метаморфиня ткнула пальцем в передовицу сегодняшнего "Пророка". - Кстати, было весело.
   - Уверяю вас, мисс Тонкс, это было бы не настолько весело, не знай мы об этой операции заранее.
   Девушка сокрушенно вздохнула:
   - Жаль, я не могу рассказать ему всего. Даже того, что я принимала в этом самое активное участие...
   - Испугается? - пробегая взглядом строчки исследовательской абракадабры, поддразнил ее Макмиллан.
   - Кто? БаБах? Ха! Дважды ха! Плохо ты его знаешь - это же гриффиндорец! Полезет в первые ряды, размахивая своим зонтиком, как Хагрид!
   - Хотелось бы мне это уви... О! Вот оно! Прозерпина, солнце мое, радость, свет моих очей, ты это сделала!
   Тонкс не терпелось поговорить о своем ненаглядном МакГроуле. Смена темы пришлась ей не по вкусу:
   - Она тебя не слышит.
   - Ничего, карма чистится и на расстоянии.
   - Так что же там?
   - "75-80 процентов вероятности, что обладатель исследуемого материала - выходец из Южной Азии. Женского пола, возраст - в районе тридцати лет. Примерный образец внешности прилагается колдопроекцией". Наш Робин Гуд всё-таки дама. Собственно говоря, я и не сомневался, - Джофф засмеялся и вскинул кулак над головой. - Да!
   - Если, конечно, это не волосинка горничной... "Выходец из Южной Азии"...
   Тонкс умеет остужать пыл. Макмиллан передернул плечами и с укоризной посмотрел на коллегу:
   - Насколько мне известно, магловские горничные носят на голове чепчик именно для того, чтобы не ронять свои волосы где попало. Жильцы этого не любят. Но ты права, надо учесть и такую вероятность...
   Нимфадора приняла свой нормальный вид - высокой утонченной брюнетки со всеми фамильными чертами семейства Блэк - и не смогла сдержать улыбку:
   - Ладно, это я уже придираюсь. Посмотрим на нее?
   Они вытащили формулу, в которой была заключена визуальная расшифровка данных - спасибо вовремя упавшему с головы убийцы волоску, оборудованию пепельников и гениальной проницательности профессора Умбрасумус. Формулу еще нужно было развернуть, и здесь одна палочка хорошо, а две - быстро.
   Медицинские пометки, перемежавшиеся с алхимическими символами и латинскими обозначениями химических элементов под напором заклинаний Макмиллана и Тонкс обретали зримую форму. Вскоре панель с размещенной на ней проекцией заполнилась портретом, похожим на колдографию, только не таким естественным, как снимки настоящих людей. Было видно, что это образ собирательный, как будто склеенный из более или менее подходящих по смыслу и гармонирующих друг с другом фрагментов лиц различных людей. У маглов-полицейских такое, кажется, называют "фоторобот". Но то, что получилось, всё равно впечатляло. Теперь Джофф как мужчина мог поверить и понять, почему все жертвы шли на заклание безропотно, точно агнцы. Всё просто: девушка с колдопроекции необычайно красива. Настоящая, скорее всего, выглядела еще привлекательнее, но уже и от этой любой из Пожирателей Волдеморта начал бы ронять слюни, стоило ей посмотреть в его сторону и поманить пальчиком. Разве что исключая Северуса. Но Снейп - вообще отдельная история болезни.
   Тонкс сдала все завершенные за неделю дела и удрала на единственный выходной к своему БаБаху, а Макмиллан отправился в архив. Ему не давало покоя происхождение загадочной девицы, и какая-то догадка навязчиво вертелась на границе сознания с подсознанием, никак не желая быть ухваченной за хвост и извлеченной на свет. Он не был уверен, что взял верный след, но так было при каждом расследовании. Иногда нужно просто положиться на интуицию.
   Недавно на Сокровенном острове во время занятий с Гэбриелом - и теперь еще с Гермионой, которая узнала "тайну Принцев" - (как редки теперь стали эти тренировки и как же отдыхала на них душа Макмиллана!) речь зашла о поисковых чарах. И выяснилось, что мисс Грейнджер еще на втором курсе начала работать над одной из самых неизученных в мире магии разновидностью заклинаний - на стыке традиционных и технических. Конечно, делала она это не самостоятельно, ее курировал тот, кого в Хогвартсе не воспринимал всерьез даже Филч, но вдвоем с Локхартом они успели достичь определенных успехов. Джофф заинтересовался практической стороной их наработок, и девушка была несказанно рада поделиться ими с тем, кто мог оценить такое по достоинству. Глаза у нее горели, она торопилась рассказать всё, сбивалась, захлебывалась словами - бедная, сколько же ей пришлось об этом молчать, если теперь настолько прорвало! Даже старший из братьев Блэк слушал ее (через воспоминания Северуса, разумеется) с завороженным видом и нет-нет да вворачивал свои ремарки с соображениями о том, как можно было бы усовершенствовать некоторые громоздкие конструкции формулировок. В самом деле, Северус сильно его недооценивал, а ведь Бродяга был одним из разработчиков Карты Мародеров, содержащей в себе сходный тип чар.
   Теперь, роясь в архиве, Макмиллан с благодарностью вспомнил эту смышленую рыжую девчонку. "Факториал 70" оказался очень удобной штукой, экономящей уйму времени. Настоящим ангелом-из-библиотеки. Программа сходу отсеяла заведомо неподходящую информацию: часть струн, едва протянувшись к большинству ячеек хранилища, сразу погасла и растаяла, другая часть слабо переливалась черно-фиолетовым ледяным свечением. Здесь ловить было нечего. По мере потепления паутинок - в красный и оранжевый спектры - можно было с некоторым процентом вероятности надеяться на успех. Те, что сияли подобно Солнцу, нужно было хватать и анализировать, и с тех пор всё зависело только от умения волшебника сопоставлять сведения. На этом этапе обработки очень пригодился бы пластичный тип разума когтевранца: тот же Гэбриел чувствовал себя среди аналогий и ассоциаций как рыба в воде. Видимо, учившийся в Когтевране Локхарт обладал сходным стилем мышления. Джоффри испытал легкий приступ зависти: Бальтазар Макмиллан, также окончивший факультет орлят, слегка посмеивался над сыновьями, которых Шляпа удостоила Пуффендуя, как и их матушку. Джоффу всегда хотелось доказать отцу, что он хоть и барсучонок, но тоже кое-чего стоит. Хотелось. Примерно до пятого или шестого курса. А потом начался бунт, случилась неудача на алхимическом поприще, за которой последовали ссора с родней и... Аврорат. Тут доказывать свои способности ему пришлось уже по иным поводам и совсем другим людям.
   Ну, неважно. Что есть, то есть.
   Макмиллан опустил свою технолинзу на глаз и мгновенно очутился за пределами евклидова пространства. Здесь всё было не так, как в привычном мире. Чуть помедлив, программа расстелила перед ним уходящую за горизонт пустыню. Низко над землей висел шар такой же огромной планеты-близнеца. Разведя руки в стороны, Джоффри поднялся на середину расстояния между планетами и завис в воздухе. Его слегка растягивало силами притяжения двух небесных тел, но он не обращал на это внимания, продолжая распутывать огненные струны, уходящие вверх и вниз, и считывать выходящие из узлов сведения...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Лицо Донатуса Принца, читающего газету в кресле, детский голос за пределами видимости, издалека.
   - Да, Лорайн? - отрываясь от чтения, мистер Принц поднимает голову и смотрит куда-то в сторону.
   - Кажется, к нам гости, отец! - кричит откуда-то сверху девочка.
   Сэр Донатус усмехается в бороду - еще не седую, а только с легкой проседью:
   - Ты снова используешь телескоп, чтобы подглядывать за прохожими?..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   При чем здесь Принцы? Нет, эту нить пока надобно оставить, не отбрасывать. Слишком она раскалена, чтобы счесть ее ошибочной...
   Десятки, сотни связей, переплетений судеб и событий. Первая половина века, магловские одежды соответствуют моде межвоенной эпохи - и почти неизменны мантии магов. Некоторые знакомые лица в Минмагии, только непривычно молодые...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Снова дом Принцев. Неспроста это! Очень пожилой, высушенный загаром мужчина в тюрбане и европейском костюме. Черные умные глаза, огромные, с чуть оттянутыми дряблостью нижними веками. Протягивает какой-то фиал из темно-синего стекла:
   - Следующая партия придет весной.
   - Вы протестировали эту, Калидас?
   - Здесь было использовано только качественное сырье, Донатус, можете даже не сомневаться.
   - Благодарю вас, голубчик. Передавайте мой поклон внуку и его супруге...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Чья это папка? Из какого дела?
   Макмиллан снова поднял линзу на лоб и, покинув таким образом многомерник, склонился над столом с раскиданными по нему документами из архива. "Алистер Флинт". Кто таков? Ах да, нотариус из Тинворта, сосед и старинный друг семейства Принц... Разрозненные отрывки воспоминаний давно почившего нотариуса. И снова Принцы... Неужели разыскиваемая персона доводится родственницей Северусу и Гэбриелу? Странно, Джофф ведь сам искал пять лет назад информацию по просьбе Снейпа. Выкопал всё, что можно и что нельзя - не было там даже намеков ни на каких родственниц: род Принц пресекся на единственной выжившей Эйлин, которая сменила фамилию. Очень дальняя родня? Ну, тогда можно ткнуть наугад в любого британского мага - хотя бы даже в пресловутого Тома Реддла - и обнаружить некоторую степень родства между Гонтами и Принцами. Почему "Факториал" упорно наводит именно на эту событийную линию?
   Тем временем программа методично продолжала свою работу и делала выборку.
   А это что? Заключение из инфекционного отделения Мунго... Скончавшиеся от драконьей оспы в феврале 1947 года... Пятеро. Колдографии с ними - два парня, ребенок, молодая женщина и какая-то совсем старая бабушка...
   Снова многомерник, снова пустыня, взлет между планетами-соседками, вкус сухого ветра на высоте. Шар, висящий над головой, вздрагивает от землетрясения, и прямо над Джоффри посреди верхней пустыни разверзается кратер. Вместо магмы оттуда вырываются беспредельно огромные щупальца осьминога, и одно из них протягивает аврору румянобокое яблоко. Макмиллан разламывает плод пополам. Вместо мякоти внутри яблока клубится свет - сжатая до минимума квинтэссенция ответов на его запрос. Свет вырывается наружу, пронзает всю его сущность...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Крепитесь, у вас остался маленький Рохан, и вам нужно заботиться о нем. Крепитесь, дети!
   - За что нам это, сэр Калидас?!
   - Мохана, детка, жизнь жестока.
   - Он не должен был умереть, дедушка, целители обещали...
   - Мохана, Фирдос, дети, нам остается только молиться за достойное новое воплощение Иеронимуса...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Несется время, меняются города...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Семидесятые. Семейный портрет над старинным камином: родители - мать северянка, отец южанин - и две хорошенькие обнявшиеся девочки-брюнетки, постарше и помладше. Луч солнца из окна золотит мрачные обои возле картинной рамы.
   Одна из этих девочек - та, что младше на портрете, со светло-карими глазами (она уже сильно подросла) - прижимая книгу к груди, нараспев декламирует:
Их две: одна добрее хлеба
И выдержит все бури,
Другая мирры благовонней,
Все бури в ней самой! [1]
   __________________________________________
   [1] Роберт Грейвз "Рубин и аметист", пер. Андрея Сергеева (оригинал + альтернативный перевод здесь: https://kolliziya.livejournal.com/3811.html ).
   - Из тебя выйдет замечательная актриса, моя милая!
   - Да, но я хотела бы стать, как Кассия, мам!..
   - У каждого свои преимущества. У Кассии нет твоего дара.
   - Лучше бы у меня не было моего дара, но тоже была бы магия...
   - Талант - это магия, у тебя нет никакой причины унывать, - в тоне матери слышатся утешающие нотки, но фраза ее звучит так, словно убеждает она не только младшую дочь, но и саму себя.
   - Я не хочу, чтобы вы стыдились меня и скрывали от других волшебников. Не хочу!..
   ...Летит время. Эта же девочка - уже девушка, теперь ей лет шестнадцать - бледная, обнимает плачущую мать:
   - Мам, может быть, это какая-то ошибка? Может быть, это не она? Кассия не могла там оказаться...
   Их прерывает шум в коридоре. Дверь открывается, входит осунувшийся черноволосый мужчина средних лет и, замирая на пороге, убитым голосом произносит:
   - Это она.
   - О, Рохан! Нет! Нет! Я не хочу! Нет, только не моя девочка! Не-е-е--е-е-ет!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Макмиллан снова сдернул линзу и, утирая салфеткой испарину со лба, откинулся на спинку кресла. Эта девушка... Ее лицо...
   Ее лицо - то же самое, что и на проекции, которую прислала Прозерпина Умбрасумус. А значит, она...
   Северус должен это узнать. Немедленно. [2]
   __________________________________________
   [2] Небольшая подсказка читателю, поскольку упомянутые имена и события встречались очень давно, и он про них уже наверняка забыл. Эта история разрозненно мелькала в главе 27-й (рассказ Рыдающей Миртл о ее смерти), во второй половине 47-й главы (аврорское расследование после стычки на Фулемском мосту), в 54-й (воспоминания Тома Реддла) и в конце 62-й (опять же, воспоминания Тома).
* * *
   Петтигрю всегда нравилась его анимагическая форма. Пусть о крысах сочиняют распоследние гадости, зато никакой лось не сумеет, затаившись в маленькой норке, подслушивать, подглядывать или, как сейчас, нести дозор.
   Родерикус никогда не доверял Амбридж. Несмотря на то, что они неплохо знали друг друга не одно десятилетие, на встречи оба всегда являлись в колпаках и масках, меняли голоса и держались начеку. В этот раз рандеву получилось даже комичным: Жаба голос исказила, но зато икала каждые десять-пятнадцать секунд и при этом подпрыгивала, будто на пружинке. Не узнать в ней чиновницу из Минмагии, много лет заседавшую в Визенгамоте на дисциплинарных процессах, было невозможно. Питер видел, что Лестрейндж едва сдерживает смех и, чтобы не расхохотаться, часто отворачивается в сторону, а она в ответ сверкает глазами через прорези в маске.
   - Как вам уже известно, нынешней ночью наша операция была сорвана. Кто-то предупредил боббиков, и мы не успели даже пройти Атриум, - ровным тоном сказал Веселый Роджер.
   А замахивались-то добраться до комнаты с Зеркалом, в котором Дамблдоровские марионетки прячут перстень Преемника! Кое-кто спутал грандиозные планы главного стратега Темного Лорда, смял их и отправил в мусорную корзину. А сам стратег и Петтигрю ни секунды не сомневались, что это дело рук ублюдочного Эс-Ти... да какого там Эс-Ти, жирно ему будет! Как был грязным полувыродком Нюней, так им и остался даже в фаворе у Повелителя.
   Жаба завозилась на стуле и икнула:
   - Наде-ик!-юсь, вы не меня подозреваете в сливе... ик!-формации аврорам?
   - Вас? С какой стати вас? Вы о ней даже не знали: у вас другая задача.
   - Ик!-менно так, мистер Лестрейндж!
   - Давайте без имен, мэм? - поморщился голосом Родерикус. - Я вызвал вас для того... Да что с вами? Выпейте воды, что ли!
   Ага, "воды"! Лучше напугай ее, хряк старый. Это ты умеешь. Икота только на первый взгляд кажется безобидным розыгрышем - продолжаясь несколько часов, а тем более суток, она не дает уснуть, нормально поесть, выматывает хлеще пытки. Похоже, кто-то из школяров ловко проклял министерскую каракатицу, и она не смогла найти антизакл. Впечатляет! Такого не умела даже шайка Мародеров. Любые их чары легко снимала или Помфри, или МакГонагалл, не доводя до сведения директора. То есть Дамблдор, конечно, в любом случае прикрыл бы их и расколдовал жертву эксперимента сам, убедив ее держать язык за зубами, но им четверым потом за это неизбежно влетело бы по первое число. Может, даже написали бы родителям - всех, кроме Бродяги. Писать Блэковским предкам не имело смысла: Вальбурга еще негодовала бы, что ее безмозглый старший сын не сумел довести начатое до конца и не угробил какого-нибудь грязнокровного выродка.
   Приятные воспоминания о славных былых деньках, когда не надо было нести никакой ответственности и можно было всласть глумиться над неудачниками, прервал гнусавый голос Жабы, проронившей, кажется, что-то о мрачных заклинаниях. Лестрейндж помахал палочкой, убедился, что его магия здесь бессильна, и качнул колпаком. Мрачное заклинание может развеять только тот, кто его наложил. Икающая Амбридж безмерно раздражала, но придется несколько минут потерпеть ее подпрыжки.
   - Есть подозрения, что Эс-Ти пускает нам пыль в глаза. Я хочу сам проверить мальчишку, и ваша обязанность - доставить его к нам. Повелитель пока не должен ничего знать.
   Приказ Веселого Роджера, кажется, вдохновил ее. Глаза в прорезях зажглись азартом:
   - Позволительно ли мне, сэр, в случае... ик!.. сопротивления применить... некие действия? - уточнила она.
   - Действуйте на ваше усмотрение. Условие только одно: оказавшись у меня, он должен быть в состоянии отвечать на вопросы. И знаете что? Если в нем по какой-то досадной случайности уже не останется магических способностей, я не расстроюсь.
   Они несколько секунд смотрели друг на друга, и это было бы очень драматично, не прерви их молчаливый диалог ее очередное "ик". Лестрейндж снял с руки кольцо с сапфиром и протянул его Амбридж:
   - Здесь подарок для Эс-Ти. Камень сдвигается. Достаточно двух капель на бокал, отсутствует запах и вкус, но напиток не должен содержать молоко или сливки.
   - Я поняла вас, сэр. До встречи.
   Когда Питер, кутаясь в заранее сброшенную у выхода из крысиного лаза мантию, подошел к мистеру Лестрейнджу, тот стоял у окна. Без маски и без колпака, он провожал взглядом фигурку, несуразно скачущую по едва заметной в траве дорожке к антиаппарационному барьеру.
   - А фто потом? - спросил Петтигрю. - Получифь у нее то, что не получилофь у нас даже ф помофью Кематефа, Повелитель приблизит ее к фебе. Фледом накажет Фнейпа, если она раньфе не фумеет его... - он провел пальцем поперек горла. - А мы ф вами - и даже Беллатрикф - окажемфя на фовфем не выгодных позициях...
   Веселый Роджер взглянул на него с ледяной насмешкой:
   - Bufo rapto vipera [3], - и, заметив, что Питер его недопонял, соизволил пояснить: - Этот яд, как и любой другой, вряд ли убьет нашего дорогого друга, но его защиту - подразнит. И подразнит сильно. Дальнейшее зависит лишь от успешности хода, который предпримет Амбридж. Это станет моментом истины. Если я наконец заполучу мальчишку и перстень Преемника, игра примет совсем другой оборот.
   __________________________________________
   [3] Дословный перевод с латыни - "схватила жаба гадюку". Это когда сцепились между собой два неприятных вам персонажа, ни одному из которых вы не сочувствуете, но при этом один из них явно проиграет второму, так как недооценил собственные силы, и это выглядит довольно комично для наблюдателя (для вас). Аналогичные поговорки на русском - "Вор у вора дубинку украл" или "Нашла коса на камень" (правда, в нашем варианте исход конфликта не однозначен и победа какой-то из сторон неочевидна); а также выражение "Напугать ежа голой задницей".
   Договаривать Лестрейндж не стал, но у Петтигрю не возникло сомнений: при новых правилах игры некоторым постоянным участникам придется из нее выбыть. И из игры, и из жизни. Питер уже давно просчитывал варианты, чтобы и самому не попасть в расстрельный список.
* * *
   Долорес увидела Поттера, который ждал неторопливо движущуюся лестницу, и улыбнулась. На ловца и зверь бежит. Всё складывалось как нельзя лучше: нигде поблизости не болталось никаких призраков, полтергейстов, авроров (это она знала точно: Макмиллан и его подчиненные сегодня больше нужны в Министерстве), да и с картинами-портретами в этом месте было негусто - в основном доспехи по углам и лепнина на стенах. Раздражало только, что помимо чар невидимости приходится накладывать на себя и чары неслышимости. Икота становилась бесшумной, но при этом не проходила. Ну ничего, терпеть осталось недолго.
   Поттер почуял неладное, и тогда инспектор подошла вплотную. За год он стал еще выше прежнего, и теперь Амбридж едва дотягивалась короткой рукой до его плеча. Мальчишка обернулся. Она растянула губы в милой улыбке, тут же, впрочем, искаженной иканием.
   - Не уделите ли мне... ик!.. немного ваше-ик-го времени, мистер П... ик!.. Поттер? - Долорес нарочно посильнее впилась ногтями в костлявое тело студента и с удовольствием отметила, что теперь ему не только противно, но и больно. - Извольте... ик!.. пройти в мой кабинет, моло-ик-дой человек!
   Возразить он не посмел, только переложил учебную папку под мышку и под конвоем Долорес покорно пошел к кабинету ЗОТИ. Если не знать наверняка, то и не скажешь, что это по его прихоти ей пришлось отменить сегодня все свои занятия - идет, как ни в чем не бывало, просто агнец. Ничего, сейчас ты запоешь по-другому.
   Они вошли в темный класс. Амбридж зажгла свечу, указала огоньком на винтовую лестницу, что сообщалась с ее кабинетом, и икнула. Они стали подниматься по едва различимым под ногами ступенькам и, когда дошли до развилки - коридорчик справа заканчивался дверью в рабочий кабинет, а левый уводил к ее личным апартаментам, - Долорес подтолкнула мальчишку налево. Пробиться в его мысли она пока не пыталась, но на вид Поттер казался довольно беззаботным. Во всяком случае, не испуганным.
   Только профессора ЗОТИ да директор знали об этом тайном переходе из рабочей зоны на жилую территорию преподавателя Защиты.
   Конфундус юнец отбил, не задумываясь, и, если бы не последовавшее сразу же за этим невербальное Синкопа Сатуре, Долорес пришлось бы с ним повозиться в узком и низком коридорчике. Поттер потерял сознание и, как подрубленный, опрокинулся сначала на сырую каменную кладку стены, а затем съехал по ней на пол. Она поднесла свечу к его лицу, чтобы насладиться видом хитрого негодяя, целиком и полностью предоставленного ее воле. Бледный, невзрачный, тощий. С неряшливой прической. Амбридж терпеть не могла нерях и вольнодумцев - те и другие нарушали стройную картину мира, внося в нее смятение и хаос. То ли дело он сейчас: тихий, безропотный, удобный. Легкий взмах палочкой - и чары перенесли пленника в ее апартаменты. Надели его природа хотя бы тенью мужской привлекательности, свойственной тому же Коронадо, Долорес воспользовалась бы случаем и не торопилась пройти мимо кровати в будуаре. Но поскольку Поттер не волновал ее и на йоту, а расправиться с ним прямо сейчас было нельзя из-за приказа Лестрейнджа и пока не снятой икотной порчи, чиновница пролевитировала свою ношу сразу в секретную комнатку. Время от времени ей сильно хотелось похвастать перед кем-нибудь своей превосходной коллекцией, так пусть же это будет хотя бы Поттер. По крайней мере, до того, как ему подчистят и подменят память, он будет впечатлен увиденным.
   В центре музея высилось брутальное ясеневое кресло. Это был просто-напросто гигантский, выкорчеванный с корнями и ветками, а затем тщательно отполированный и зачарованный древний пень. Он занимал собой почти всё свободное пространство комнаты, а вокруг него замерли чучела обычных и волшебных существ. Здесь были не только животные - котятки с цыплятками, - но и домашний эльф, и парочка гномьих детишек, и даже редкая порода эрклинга, приобретенная Амбридж много лет назад во время поездки по Западной и Восточной Европе.
   Она бросила Поттера в объятия пня, и тот скрутил студента по рукам и ногам, лишив возможности двигаться. Безжизненно свесившись, мальчишка сидел, примотанный к креслу узловатыми корешками и спутанными ветвями ясеня. Энервейт быстро привело его в чувство. Юнец встрепенулся, вскинулся, дико посмотрел на икнувшую Долорес, а потом вокруг, насколько путы позволяли ему вертеть головой. Она трепетно улыбалась, вкушая его ужас раздувающимися ноздрями. Все говорят, что у Поттера красивые зеленые глаза. Что ж, пожалуй, здесь они правы: глаза красивые. Особенно когда он вот так их таращит, еще не совсем придя в себя, а зрачки расширены от ужаса в половину радужки. Самое время подмять его волю, используя собственный метод, поскольку на тривиальный Империо сюда набежит пол-Аврората.
   Назвав про себя его имя и фамилию, Амбридж беззвучно сформулировала фразу заклинания. Ничего не изменилось, мальчишка даже дернулся, инстинктивно пытаясь освободиться. А должен был отупеть и смотреть на нее оловянными пуговицами вместо глаз. В чем дело? Долорес догадалась быстро: для правильного воздействия придуманных ею чар необходимо было обратиться к жертве по настоящему имени - значит, при рождении его назвали иначе, как это часто практиковали встарь, еще в языческие времена, дабы обмануть врагов-людей и сущности из мира магии.
   - Как теб-ик!.. тебя зовут на самом ик!.. деле? - она приставила палочку почти к его горлу и вызвала у себя привычную улыбку. - Помоги мне, малыш!
   - Что вы делаете? - хрипло спросил Поттер. - Вы сошли с ума?
   - Твое на-ик!..стоящее имя?! Немедленно!
   - Горменгаст [4], - буркнул он, и она сразу же это проверила, а когда имя не сработало, то наотмашь влепила ему пощечину.
   - Не лги ик!.. мне, малыш. Еще одна попытка!
   - Да что вы от меня хотите?! - после второй пощечины он дерзко выкрикнул ей в лицо: - Горавенд! Горанфло! Горыныч! Ничего я вам не буду говорить, вы психопатка.
   - Тебе же хуж...ик! Легилименс!
   __________________________________________
   [4] Строго говоря, Горменгаст - это не имя, а название замка по одноименному роману Мервина Пика.
   Только теперь до нее дошло, что все эти месяцы ублюдок грязнокровки морочил ей голову. Его сопротивление оказалось нешуточным: Поттер явно решил продать свою жизнь подороже. Выходит, и Эс-Ти нагло лгал самому Повелителю, убеждая его в бестолковости подопечного. А если так... Если так, то вот он и есть предатель, шпион, переметнувшийся на сторону Дамблдора! Это Снейп упредил авроров и сорвал Лестрейнджу операцию в Минмагии! Пришел тебе конец, Эс-Ти.
   Она взмокла, как мышь, но так и не смогла пробиться дальше череды традиционных порнокартинок, которые мальчишка назло подсовывал ей в качестве воспоминаний. От ярости и икоты Долорес уже была готова убить мерзавца, а там гори оно всё огнем. Но здравый смысл госслужащей, которая всю свою жизнь училась прятать истинные чувства, чтобы добиться цели, подсказал ей сменить тактику.
   - Ну что ж, прер-ик!..вемся, - она призвала к себе кресло из спальни и расселась напротив пленника; кресло было высоким, а ноги Амбридж - короткими, и оттого они просто болтались в воздухе, не доставая пола, но это ее не смущало. - Сейчас ты снимешь это за-ик-линание, и мы продолжим беседу в друже-ик-ской обстановке.
   - Какое заклинание? - да он, не иначе, хочет и дальше валять дурака?!
   Долорес улыбнулась. Возле нее возник столик, забулькал, закипая, чайник, зазвенели аккуратные фарфоровые чашечки Викторианской эпохи. Она неторопливо наложила из сахарницы, как всегда, десять ложек.
   - Видишь эти сокров-ик-ща, малыш? Все, не считая вон того жабеныша на камине, ик!.. когда-то были моими любимцами. Ик!.. они останутся ими навечно. Но, знаешь, в моей колл-ик!-ции чего-то не хватает. И я только ик!.. сейчас поняла, чего. Пожалуй, мне нужна дево-ик!-чка. Милая, беленькая девочка, куколка, с которой ик!.. станет когда-нибудь играть моя будущая до-ик!-чка. Она будет смирной и никогда не обидит ик!.. мою малышку. И я уже присмотрела кое-кого на эту роль. Ты же ик!.. понимаешь, что я получу ее так же, как получила тебя? - Долорес изо всех сил проталкивала зрительные образы в доступную ей часть его сознания, а в запасе у нее было такое, от чего плакали даже матерые заключенные Азкабана после десятка лет отсидки.
   Дыхание Поттера пресеклось, но он всё еще делал хорошую мину при плохой игре. Тогда Амбридж демонстративно подняла перед собой правую руку и посмотрела на указательный палец, который под воздействием ее взгляда всё удлинялся и удлинялся, покуда не вытянулся на десять футов. Не торопясь, Долорес нащупала им чучело самца эрклинга, выставленного в компании со старой эльфийкой, и начала делать неприличные движения, тыкая в разные части его тела, щекоча и поглаживая. Эрклинг странно и отвратительно извивался, хихикал неживым механическим голосом и выдавал коленца какого-то жуткого танца. Рядом зашевелилась эльфийка. Амбридж подтолкнула к ней готового к спариванию эрклинга, и мертвая домовиха покорно задрала "подол" своей наволочки. Чиновница незаметно покосилась на своего пленника.
   Проняло. Поттер понял намек - уже не пытается притворяться. Закусил губу, прикрыл глаза и тихо пробормотал:
   - Не трогайте ее. Я сниму проклятие. Делайте со мной что хотите, а ее не трогайте, она ничего вам не сделала.
   - Снимай, - Долорес оставила в покое чучела, и те снова застыли в исходных позах. - Но одна попытка ик!.. фокуса - и ты знаешь...
   - Хорошо. Только верните мне палочку.
   - А что ж без пало...ик!..чки не научился? Имей в виду, одно...
   - Я всё сделаю как нужно, клянусь своей магией, - раздраженно перебил ее Поттер и только после этого получил назад свою палочку.
   Амбридж не успела разобрать инкантацию заклинания, отменяющего икотные чары. Но приступы тут же прекратились. Как только это произошло, Долорес вышибла оружие из его затекших пальцев, которые были едва послушны своему хозяину и даже слегка посинели.
   - С этого момента ты прекратишь сопротивляться, мой друг, иначе я вынуждена буду взломать твой мозг. Если я это сделаю, ты станешь либо безумным, либо сквибом - думаю, твой наставник популярно объяснил тебе последствия вторжения опытного мага, - от нее не ускользнуло то, что даже под защитой окклюменции при упоминании Снейпа юнец чуть заметно дрогнул. - Выбирай: или открытый доступ к твоим воспоминаниям, или вечное помрачение рассудка и психиатрическое отделение Мунго в одной палате с родителями Лонгботтома. Если повезет, малыш, у тебя будет шанс стать преемником Аргуса Филча по хозяйственной части...
   - Я пообещал снять с вас проклятие, и я это сделал. Потому что это действительно был мой косяк. За него по вашим дурацким магическим законам вы имели бы моральное право мстить мне через моих близких. А больше я не обещал вам ничего и ничего теперь вам не должен. Если вы покуситесь на Луну, профессор Амбридж, вам прилетит такой отдачей, что мало не покажется, и вы прекрасно это знаете. Поэтому катитесь к черту.
   Ох, Иштар Крылатая! Ну как в одной и той же голове уживается и потенциально толковый чародей, и наивный идиот?
   - Легилименс!
   И Долорес взялась за него, уже не стесняясь в средствах. Веселый Роджер получит его живым. Остальное - не имеет значения.
* * *
   Отдавая домашнюю работу, Гэбриел спросил о выходных: смогут ли они встретиться завтра на Сокровенном. Северусу показалось, что сыну есть что сказать, но он еще не придумал, как бы это правильнее преподнести. А сделать это на острове он хочет исключительно ради того, чтобы его, как всегда, прикрыл крестный, спасая от отцовского гнева - тут и гадать нечего. Блэк настолько привык служить буфером между родственничками, что рискует сменить анимаформу с собаки на оживший стеганый матрас. Стеганый матрас с клопами. Значит, шалопай или уже во что-то вляпался, или планирует что-то натворить, недаром такой взъерошенный и рассеянный.
   - Если тебе что-то нужно, лучше говори сейчас. Я не знаю, что будет завтра, - честно ответил Снейп, вглядываясь в его лицо.
   Гэбриел колебался ровно секунду, но затем покачал головой и, попрощавшись, покинул его кабинет. Надо будет - кровь из носу! - изыскать завтра для него хотя бы час. Без своего бессменного адвоката-Сириуса этот лис не признается ни в чем, а близящийся финал учебного года навевает тревожные мысли. Как-то, право, не верится, что вектор, заданный первыми четырьмя курсами, будет внезапно изменен пятым и в итоге всё обойдется без лазарета и помощи Помфри. Ни язвить, ни даже думать на эту тему не хотелось.
   Впереди еще целая ночь с проверкой домашнего бреда свихнувшихся от весны студиозусов и неизбежный мигрень как следствие очередного подтверждения гипотезы о тупиковой ветви эволюции.
   Около половины девятого вечера Северуса отвлекла непонятная копошня в камине. Он давно уже не пользовался этим средством связи, и там, как видно, порядком всё забилось копотью. А может, этот гребаный Макмиллановский радужник пророс и в каминной трубе.
   Оказалось, это был как раз Джоффри. Снейп разрешил ему полный доступ, но аврор показался из пламени лишь наполовину.
   - Тебе надо ознакомиться с содержимым как можно скорее, - без обиняков предупредил Друид, протягивая из огня какую-то папку. - Через полчаса я вернусь за этим.
   - Что там у вас сейчас?
   - Усиливаем, патрулируем... что еще ждать после такого... Мне пора.
   Открыв документы, первым делом Северус увидел обложку стандартного магического досье. С нее смотрела молодая привлекательная женщина, чем-то напоминающая дамскую половину семейства Патил, а вот имя под колдографией заставило зельевара выпрямиться и подобраться.
   - Что?! - вполголоса воскликнул он и с этого момента не выпустил папку из рук, пока не прочел всё до последнего листка.
   - Ее надо найти раньше, чем это сделает кто-то другой, - сказал Макмиллан, когда вернулся за документами четко по истечении получаса. - Я уже отработал несколько версий, где она могла бы скрываться, но пока без особого успеха.
   Надо было что-то предпринять. Новое знание не давало покоя. Набросив сюртук и мантию, Северус выбрался в коридоры подземелий - бродя по бесконечным сырым лабиринтам, размышлять значительно проще, чем мечась по комнате. И было очень странно встретить у лестницы в такое время возвращавшихся откуда-то сверху Драко и его неизменную команду - Грегори с Винсентом.
   - В чем дело, мистер Малфой? Вы ищете кого-то?
   Все трое откровенно смутились, даже Малфой, который в последнее время вел себя со всеми взрослыми как магловский бунтующий тинейджер. Люциус обмолвился, что единственный наследник иногда позволяет себе дерзить матери и вступать в споры с ним самим.
   - Нет, сэр, - Драко мялся и прятал глаза. - Мы... э-э-э... мы уже отправляемся в нашу гостиную.
   - Драко просто забыл свою книгу в библиотеке, - вдруг выдал Крэбб, и два других героя уставились на него с приоткрытыми ртами. - Мы пошли с ним, сэр.
   Спохватившись, Гойл и Малфой активно закивали и бочком-бочком сместились в сторону слизеринского крыла. Снейп был слишком занят своими вопросами, чтобы определять им взыскания, и потому лишь отступил в сторону, уступая парням дорогу. Потолкавшись, они стремглав бросились мимо него. В сумятице из чьего-то кармана - кажется, Малфоевского - выпал небольшой свиток, но Драко ничего не заметил. Подождав, пока их топот стихнет за поворотом, Северус нагнулся и поднял пергамент. Это была домашняя по ЗОТИ пятикурсника-когтевранца Джереми Стреттона - память тут же подсказала: это такой невысокий коренастый однокашник Гэбриела, полный ноль в зельеварении (после почетного первого места у Лонгботтома и не менее почетного второго у Коронадо), зато блестящий загонщик квиддичной сборной орлят. Совершенно пустое и бессмысленное копирование параграфа из учебника "Основы для начинающих", оцененное на "Превосходно" с тремя восклицательными знаками с личной подписью Амбридж. Что они хотя бы проходят у нее в преддверии СОВ? "Йети пожирает всё, что ни встретится ему на пути, хотя он боится огня и опытные волшебники могут с ним справиться. Поэтому при в встрече с ним используйте Инсендио"... Крайне полезная информация, особенно в свете последних политических событий. От йети все беды МагБритании. Три восклицательных - "милочка" нынче превзошла саму себя.
   Сунув пергамент во внутренний карман, Северус спустился на минус третий этаж, где слышались только звуки капающей где-то воды - вероятно, со сталактитов в Гнилой пещере. Там в него и врезался злобный домовый сыч из школьной совятни. Птицу, очевидно, выбесило искать адресата впотьмах, поэтому, отдавая записку, она хорошо, до крови, прихватила Северуса за палец. Дожидаться ответа ее не наставляли, и сова, истерически провопив какое-то заклинание, взывающее к силам ада, умчалась в неизвестном направлении.
   Вспомни Жабу - она и квакнет...
   "Дорогой профессор Северус Т. Снейп, будьте так любезны заглянуть сегодня в половине одиннадцатого в мои апартаменты. У меня есть разговор на весьма важную для Вас тему. Игнорирование этой просьбы я сочту как знак того, что тема Вам не так важна, как думалось, и это повлечет за собой ухудшение Вашей репутации в глазах известных нам обоим людей, дорогой Северус Т. Снейп. С ожиданием, всегда Ваша Долорес", - гласило послание, выведенное почерком Амбридж и рассыпавшееся в мелкодисперсную пыль сразу после прочтения.
   Что это, как не намек на его неблагонадежность? После схватки в Министерстве прошедшей ночью ожидать следовало именно этого. Но... сама формулировка и тон... Не означают ли они, уж слишком развязные для ее обычной манеры общения, что Амбридж хватило мозгов докопаться до главного?
   Примерно в назначенное время Северус поднялся на третий этаж и постучал в дверь ее комнаты. С легким щелчком медная ручка повернулась. Северус выронил палочку из рукава в ладонь и сделал шаг вперед, в помещение, которое теперь не имело ничего общего с аскетизмом жилища профессора ЗОТИ в тот год, когда эту должность занимал Люпин. Розовые одеяния и уродливая заколка не были здесь самыми выразительными проявлениями вкуса новой хозяйки. От увиденного глазам Снейпа стало физически больно, а мигрень лишь усилилась.
   - Профессор Амбридж, вы, кажется, жаждали встречи? - оставаясь на пороге прихожей, воззвал он к ярко освещенной комнате.
   - Можете не сомневаться! - ответили ему оттуда знакомым голосом.
   Северус онемел. Голос был стопроцентно узнаваемым - и принадлежал он совсем не Жабе.
   Навстречу ему из-за фальшивой барочной колонны вышла Петунья Дурсль.
  

66. Старушка в Англии жила, она удава завела - уж так его любила!

  
   - Что ты здесь делаешь? - вырвалось у Северуса, тогда как мозг одномоментно создал целый сонм версий в ответ на собственный вопрос.
   Он применил невербальную отмену всех чар, но ничего не произошло, образ не рассеялся.
   - Я? - Петунья подошла еще ближе и улыбнулась. - Живу, - в подтверждение этого она провела рукой по прозрачному пеньюару. Розовому, конечно. И чересчур короткому.
   Это был ее голос. Это были ее интонации. Ее мимика. Ее фигура и походка. И это не было похоже ни на что - ни на оборотное зелье, ни на заклинание мимикрии, ни на превращение метаморфмага. На всякий случай Северус покрепче забронировался окклюментными щитами. По крайней мере, бесстрастной физиономией он никак не выдаст полнейшего внутреннего смятения.
   - Что ж, значит, я ошибся комнатой, мэм. Простите за вторжение, - зельевар невозмутимо поклонился и сделал вид, будто собирается покинуть комнату.
   Женщина звонко расхохоталась, и только по этому журчащему искристому смеху Снейп понял, что перед ним всё же та, кто его пригласила. Но... как, черт возьми?!
   - Входи, Снейп, - отсмеявшись, пригласила она. - Стеснительность тебе не к лицу.
   Северус молча вошел вслед за нею в комнату. Минуя огромное - в полный рост - зеркало у дверного проема, хозяйка жилища бросила на себя оценивающий взгляд и одобрительно хмыкнула. После она кивнула гостю в направлении кресла и сама фривольно расселась напротив, на диванчике с отвратительного цвета обивкой. Обивка имитировала шкуру зебры, только полосы на белом фоне были не черными, а едко-розовыми, просто выжигающими глаза. Снейп садиться не стал - сложил руки на груди, в правом кулаке по-прежнему сжимая наготове палочку.
   Блондинка, пытавшаяся убедить, будто она - его свояченица, облизнулась и неспешно положила ногу на ногу. Могла и не стараться: ткань ее пеньюара была достаточно прозрачной, чтобы сделать вполне заметным отсутствие нижнего белья. Еще раз оглядев себя издалека в отражении, она заговорила:
   - Ну что ж, как я вижу, Эс-Ти, несмотря на репутацию отшельника и злобного сухаря, ты разбираешься в красивых бабах. По крайней мере, эта очень недурна собой. Не слишком-то молода и свежа, но еще соблазнительна. А кто, собственно, она такая? Что-то знакомое, но никак не могу припомнить...
   Он вопросительно склонил голову к плечу. Женщина снова залилась смехом Долорес Амбридж, поразительно не сочетающимся с характером той, кого копировала:
   - Странно, что ты не повелся. Нормальные мужчины обычно теряют голову, когда перед ними открывается доступ к вожделенной женщине. До недавнего времени я и вовсе подозревала, не гей ли ты, но теперь вижу, что нет. И оттого твое поведение кажется еще более необъяснимым и бессмысленным. Откройся, в чем дело?
   - Если ты, кем бы ты ни была, через минуту не закончишь ломать комедию, я уйду отсюда и вызову авроров, - спокойно объяснил Северус, задвигая подальше жуткие мысли о том, что могла сделать эта тварь с настоящей Петуньей.
   - Кхем-кхем, похоже, тебе не терпится увидеть меня в моем истинном облике?
   - Не то чтобы... Но поскольку уже пришел...
   - Люди так мало о нас знают, и столько предрассудков нас окружает! Ты уверен, Эс-Ти, что не испугаешься?
   - Смотря по тому, что ты намереваешься мне показать. Но сразу хочу предупредить, что если я пугаюсь, ни к чему хорошему это не приводит.
   - Что ж, вот мы и проверим тебя на храбрость! - с бравурной легкостью отозвалась Лже-Петунья и вдруг еле уловимым движением поднялась на ноги, а Снейп слегка выставил палочку и стиснул рукоять атаме, готовясь швырнуть в нее чем-нибудь необратимо смертоносным.
   Тело ее сжалось в высоту не меньше, чем на фут, но расплылось вширь. Ноги искривились, будто в детстве ее заставляли сидеть на колесе. Лицо обрело черты Жабы-Амбридж, и в пучке собранных на макушке волос выросла заколка из перьев. А дальше и подавно началась какая-то чертовщина. Пучок перьев заколки преобразился в голову хищной птицы, которая стала расти и оживать. Менялось и жабье лицо, повторяя приметы другой головы до тех пор, пока они не сделались одинаковыми, как у сиамского близнеца.
   Разрывая в клочья тонкий пеньюар и кокетливые нейлоновые чулки с кружевами, туловище и ноги не просто вытянулись - они обрели атлетическую мускулатуру и драконью бронированную чешую. Лишь высокая, идеальной формы грудь, подтянутый живот с маленьким пупком и аккуратное лоно остались женскими, белокожими, нежно-уязвимыми. Вместо рук в воздухе хлопали огромные полотна черных крыльев - пальцы кистей выросли, сделавшись суставами меж перепонок. Каждый из пяти пальцев оканчивался загнутым орлиным когтем. Всё это в мельчайших подробностях Северус уже наблюдал в трансляции первого тура состязания Трех Волшебников, когда шармбатонка Делакур показала свою вторую, истинную, ипостась. Разве что у юной вейлы крылья были оперенными. Но в прошлый раз это происходило где-то там, в записи, извлеченное из потайных уголков разума студентки. И безопасное. А здесь... Здесь он даже чувствовал запах птичьих перьев, которые покрывали бедра, плечи, шею и длинный жесткий хвост гарпии. Слышал, как шумит воздух и разлетаются какие-то бумажки с дальнего секретера при взмахе кожистых полотнищ. Видел в трех шагах от себя когти на ее ногах-лапах, стальными крючьями сверкавшие на фоне паскудно-розовых обойчиков.
   Снейп не попытался сбежать или хотя бы укрыться от нее за креслом. Хуже того, он даже не шевельнулся, только адреналиновое буханье сердца в висках, ушах, горле и, Мерлин покарай, в пятках возвестили ему о том, куда ушла душа. А острая боль в позвоночнике и татуированной руке - где сейчас будет Грег, если эта десятифутовая скотинка не приземлится и не сядет на место хотя бы в облике мерзкой чиновницы. После обратившегося Люпина, которому испортили антиликантропное зелье, зельевар уже ни секунды не колебался бы и применил Сектумсемпру с отсеканием вейлиных голов при первой же попытке нападения.
   Однако вернулась она опять в облик Петуньи Дурсль - как-то сразу, одной волной трансформации. Видимо, по-прежнему рассчитывая морочить его. Теперь тварь была еще и полностью обнажена - обрывки розовых тряпок валялись на пушистом розовом ковре у нее под ногами.
   - И давно это с тобой? - поинтересовался зельевар надтреснутым голосом, и пересохшие от страха связки отреагировали резкой болью в горле.
   - Что ты имеешь в виду? - вейла провела рукой по лицу и ниже - по шее и небольшим грудям, уже не таким упругим, как это бывает в юности, но аккуратным. - Эту твою подружку или мой настоящий облик?
   - Я имею в виду всё.
   - Всё - от мамы-вейлы, - Амбридж звонко хихикнула: - Классической вейлы, а не того убожества, которым вас потчуют магические справочники.
   - Мне до Мерлиновой лампады твои генетические предпочтения. Я хочу знать, что надоумило тебя принять конкретно этот облик?
   Очаровательно-стервозное лицо миссис Дурсль отобразило лукавейшую из своих улыбок, а прыткий язычок зазывно скользнул по верхней губе:
   - Кажется, я поняла. Это не работает только в одном случае: в случае взаимной любви к кому-то другому. Уже интересно! Кто же та бедняжка, которую угораздило ответить искренней взаимностью такому, как ты, Эс-Ти? Она слепоглухонемая коматозница, которую ты держишь под Империо?
   - Что ты несешь? Какая еще взаимность? - брезгливо поморщился Северус.
   Он, конечно, читал об этой особенности вейл - их чары не действуют на тех, кто по-настоящему любит (и, соответственно, для кого это чувство взаимно - потому что не бывает настоящей невзаимной любви, в противном случае это тяжелая патология). Но для этого любить должны двое, а чтобы любили двое, должен быть жив и второй человек... Кажется, он перестаёт понимать происходящее - вообще, а не только в этой комнате.
   - Взаимность "той", которую вы любите, а не которую хотите. Или "того", но это уже не наш случай: вейлы с геями друг друга не поймут никогда, - она снова села, потрясающе раскованная в голом виде, как может быть раскован только зверь, сознание которого неспособны испортить человеческие костыли морали и нравственности; прилегла набок, опираясь локтем на диван и по-кошачьи подобрав стройные ноги. Длинная, алебастрово-белая шея изогнулась, гордо поддерживая венчавшую ее светловолосую голову. Только теперь для Северуса стало очевидно: в ней есть что-то общее и с Нарциссой, и с Пандорой.
   Внутри что-то дрогнуло. Вернон Дурсль может видеть такое каждый день в собственной спальне? Повезло же этой затекшей жиром туше... Будто услышав его мысли, блондинка улыбнулась с явным превосходством и легким движением головы отбросила прядь белокурых волос за плечо. Северус заставил себя опомниться:
   - Как ты это сделала? Это какие-то видовые чары?
   Вейла полюбовалась своими ногтями и длинными пальцами. Она играла и не слишком торопилась отвечать.
   - Почти, Эс-Ти, почти. Во всех энциклопедиях нас причисляют к подвиду оборотней, но в каком-то смысле вейла родственна боггарту.
   Амбридж была права: он о таком никогда не слышал. Простота ее признания сейчас, здесь, пугала. То, что она так легко выдает свои тайны, наводило его на очень дурные подозрения.
   - Значит ли это, что собственной формы и самосознания у тебя тоже нет?
   - Собственная моя форма только что едва не вызвала у тебя сердечный приступ, - Долорес-Петунья жестом изобразила клюв. - Я говорю про форму, перед которой не способен устоять ни один нормальный мужчина, - она с издевкой подчеркнула это свое "нормальный". - И ты ведь уже догадался, почему, Северус? Да, да, вейла принимает облик женщины, которую он мечтает заполучить в свою постель. Может быть, даже сам еще не зная об этом. Речь идет не о любви: вейл это дерьмо не интересует. Только ради той, которую хотите здесь и сейчас, вы способны на любой идиотский поступок.
   Снейп не подал и виду, насколько ошеломлен. Не тем, что она умеет это делать, а внезапным для себя открытием новой собственной слабости. Усилив щиты, он выдавил:
   - Откуда ты знаешь ее?
   Вейла ответила смехом и привстала со своего места:
   - Я не знаю ее. Моя природа настроена добывать нужный облик из тайников ваших помыслов. Это происходит само собой, как у боггартов.
   После этих слов она сползла на пол и стала красться в его сторону на четвереньках, глядя исподлобья и откровенно рисуясь. Это было как в какой-то бездарной ролевой игре из порнофильма и совершенно не вязалось с Петуньей - при всей своей стервозности она никогда не опустилась бы до подобной пошлятины. Даже, он уверен, в постельных развлечениях. Северус скроил самую отталкивающую из арсенала своих гримас, лишь бы эта дрянь не вздумала лезть на рожон:
   - И что, всё кончается тем, что вы до смерти запиликиваете своих избранников, когда они клюнут?
   - Ну зачем же так печально? - она медленно и неотвратимо приближалась к нему, как змеелов к кобре, а тон сделался обычным - приторным, как патока. - Мы, в общем-то, безобидные девочки, а не коварные суккубы. К чему переводить добро впустую? Вам хорошо - и нам хорошо.
   Достигнув его кресла, Долорес распрямилась во весь рост. В смысле - во весь рост Петуньи, а не свой. Он старался не смотреть ниже ее подбородка. Всё-таки рассудок рассудком, а физиология физиологией, иногда они друг с другом не общаются. Особенно когда теплый свет люстры обволакивает бархатные выпуклости и мягкие впадинки обнаженного женского тела. Не просто какого-то там тела, а... Стоп! Немедленно стоп!
   - А зачем устраивать весь этот спектакль передо мной? Лучше меня вариантов не нашла и совсем отчаялась?
   Долорес попыталась притронуться пальцем к его скуле. Снейп отстранился, перехватил и резко отшвырнул ее руку от своего лица.
   - Считай, что этот шантаж был шуткой, Эс-Ти. Всё-таки я трезво оцениваю возможности своего, так сказать, официального облика, и вряд ли ты согласился бы просто по-соседски заглянуть на чашечку кофе к старой Жабе-Амбридж.
   - К чему тогда тебе именно такой "официальный облик"?
   - Потому что я не дура. Вейлы, у которых мало мозгов, выбирают внешность красоток, привлекают к себе внимание, а потом жалуются, что никто не воспринимает их всерьез. Но, сказать по правде, я знавала одну порнозвезду, которая по окончании карьеры всё-таки пробилась сначала в магловскую, а позже, при демократичном Фадже, и в нашу политику.
   - Иными словами, ей даже не пришлось менять сферу деятельности и принципы работы?
   - Ну, не скажи. Делая реальный минет, работать языком ей приходилось на порядок меньше. А нравилось ей это во сто крат больше. Да и пользы...
   Снейп не удержался и фыркнул. А она и вовсе расхохоталась.
   - Мы остановились на том, на кой черт тебе понадобился именно я. Тем более, если твой намек на компромат был только блефом, в чем я сомневаюсь.
   Она развернулась, пружинистой походкой перешла от него к торчавшей из стены мраморной консоли - разумеется, мрамор, как и всё в этой бордельной комнате, был розовым - и налила из стоявшей там бутылки вина в два высоких бокала.
   - Как насчет того, чтобы промочить горло?
   - Устрицы есть? - не удержался он.
   Устрицами в их время называли в Хогвартсе девчонок, которые давали всем подряд - все, даже те, кто с ними не спал, знали, как выглядят их половые органы. Долорес училась на несколько курсов старше него, но не могла об этом не слышать. Однако она и ухом не повела.
   - Я небольшая поклонница морепродуктов. Даже, как это ни странно, кальмаров, - вейла сделала характерный жест, обрисовывая воображаемую тушку упомянутого животного, и движением, не терпящим отказа, подала ему вино. - Как ты можешь догадаться по моей легальной внешности, мой отец тоже далек от канонов красоты. Но он очень сильный колдун, за что на него в свое время пал выбор моей матери-вейлы. Алчный до знаний, богатства, признания, как ты... и ничего не реализовавший в итоге, на склоне лет впавший в скорбь - как и ты. Ты понимаешь, к чему я веду?
   Снейп взболтнул жидкость в своем бокале. Интересно, она просто не успела придумать убедительную причину, поскольку не сомневалась в обворожительности своего метода, или ей настолько плевать, что не хотелось утруждать себя такой чепухой? В любом случае, это какая-то дичь. Он поднес вино к губам. Амортенцией не пахнет, да и вообще пахнет только обычным для таких напитков букетом, но кто в здравом уме станет подмешивать в питье алхимику примитивный яд? И он здесь был - Северусу хватило мгновенной вспышки в серо-голубых зрачках Петуньи. Амбридж неспешно, глоток за глотком, осушала свой бокал и пристально наблюдала за ним.
   Сыграем в слизеринские игры, Долорес? Так тому и быть. Снейп впустил в рот немного вина, а дальше воспользовался своим излюбленным и пока еще никем не рассекреченным приемом уничтожения жидкости до того, как ее проглотить. Это прекрасно срабатывало даже у Дамблдора с его несносным чаевничанием. Из того, как от соприкосновения вина со слизистой взбесился Грег и как задергало проклятую Лестрейнджем руку, Северус сделал вывод, что это была убойная отрава. Но вряд ли быстродействующая, судя по невозмутимости Амбридж, которая не ждала, что он сейчас же рухнет на ее чудовищный ковер и изойдет пеной в мучительных конвульсиях.
   - Я согласен, но только если что-то получу взамен, - ставя пустой бокал на подлокотник кресла, в которое так и не присел, зельевар пристально посмотрел ей в глаза. - Что-то весомое. Что ты можешь мне предложить?
   - Клятву о молчании. Подойдет?
   Он театрально вскинул бровь:
   - Пожизненный обет молчания? Как сурово для чиновника: ты же разоришься...
   - Ты знаешь, о чем я. Мы оформим сделку: я получу от тебя то, что нужно мне, а ты не будешь разоблачен перед нашими соратниками как двойной шпион. И Повелитель не узнает - по крайней мере, от меня - что ты лгал ему насчет бездарности мальчишки Поттера.
   Последняя фраза чуть не ослепила его. Он не пошатнулся лишь чудом.
   - Поттер? При чем тут наша дутая знаменитость?
   - Позволь я оставлю подробности при себе. Если мы договоримся, то завтра утром, уходя отсюда, ты получишь мои воспоминания, а я полностью забуду о том, что узнала о тебе. Как я понимаю, ты согласен. Кхем-кхем?
   - Согласен. Но коль уж я немного знаком с медициной, должен предупредить, что для таких вещей нужен определенный день, и то не факт, что всё произойдет по твоему хотенью.
   - Сегодня определенный день, - с нажимом и уже без привычной слащавости заявила Долорес, а затем призвала к себе свою палочку с рубиновым навершием. - Об остальном позаботится, - она слегка повращала ею в воздухе, - магия. Мы заключаем сделку, или у тебя еще есть какие-то вопросы?
   - Вопросов нет.
   Так и не поняв, был этот план отговоркой, или Амбридж действовала всерьез, Северус механически протараторил вместе с нею слова древней клятвы волшебников, призвав в свидетели саму магию. Договор вступил в силу сразу. Снейп бросил взгляд в зеркало и снова подивился нелепости ситуации: он, закутанный с головы до пят в черную мантию - и с торжественным видом клянущаяся рядом с ним полностью обнаженная дама. Когда с формальностями было покончено, она поманила его в спальню. Северус подумал, что если и там всё будет таким же розовым, он испустит дух уже безо всякого яда.
   К счастью, там была полутьма, и вейла не стала церемониться, а сразу затащила его в постель. Открепив языком от верхнего зуба мудрости крошечную магловскую капсулу из аптеки, дополнительно запечатанную парой фиксирующих и влагоотталкивающих чар, зельевар незаметно раскусил корпус и позволил абсолютно безвкусному сухому экстракту смешаться со слюной. Снейп ни на секунду не поверил ее клятве, к тому же ему не давала покоя оговорка Амбридж о Гэбриеле. Выяснить всё до конца можно было только одним способом. К тому же, "милочка" уж слишком загостилась в Хогвартсе. Да и на своем посту в Министерстве - тоже...
   Целовать ее смахивало на акт скотоложства. Мнительного, брезгливого в определенных вопросах Снейпа не смог обмануть даже приятный глазу облик и благовония, которыми пропах ее будуар. Стараясь изобразить хоть какое-то подобие желания и страсти, чтобы Амбридж поверила в действие своих чар, он загнал ей язык чуть ли не по самые гланды, позволяя дурманящему порошку обильно перекочевать в пасть вейлы, и даже прикусил ее нижнюю губу.
   Система "Лазарус" снова включилась, ведь часть яда проникла и в его организм. Что ж, хоть будущая расплата за "покровительство" Грега и неминуема, но это того стоило.
   Вейла застонала, не понимая, что перед глазами у нее плывет не только от сладострастного предвкушения. Которое даже тенью и на краткий миг не посетило его за всё время общения с нею. Надо успеть прошерстить память Амбридж, пока она еще в сознании. Северус подмял ее под себя и придавил к кровати. Это следовало сделать, чтобы, несмотря на серьезный риск, обездвижить тварь. Но Долорес не сопротивлялась - ни физически, ни ментально - и он врезался в ее мозг с той же неотвратимостью, с какой нож способен войти в пудинг.
   Ее мышление настораживало. Пограничное состояние между человеком и зверем диктовало свои условия: на инстинктах она делала так много, что это почти не оставалось в памяти человеческой ипостаси. Люпин говорил что-то о мышечных рефлексах... ну да и черт с ними. Снейпу еще никогда до этого не приходилось иметь дела с прочтением мыслей животных. Наибольшую часть ее существа занимала безбрежная похоть. Тварь не гнушалась ничем - ни возрастом, ни душевным состоянием своих жертв. Вот что значила подавленность многих парней-студентов - того же Лонгботтома, Коронадо, двоих семикурсников из Гриффиндора...
   Какие-то эпизоды в "человеческой" зоне разума Амбридж были вымараны или подменены, какие-то она пыталась восстановить и ей это частично удалось. Один обрывок задел внимание Северуса узнаваемостью. Физиономия еще довольно молодого Родерикуса Лестрейнджа - тот что-то сует ему в руки (то бишь в руки Долорес, которая стоит перед ним и видит его своими глазами) и неразборчиво объясняет, что с этим делать. После некоторого пробела - кусок пергамента на столе, на котором она выводит чернилами фразу "У тебя четверть часа, придурок. Пока танцуешь - живешь", а затем подливает отраву в тыквенный сок малолетки-слизеринца. Следующий фрагмент - снова Родерикус. Он что-то подписывает и добавляет:
   "Пока только так, мисс - младший стажер в Секторе борьбы с неправомерным использованием магии".
   "Благодарю, сэр. Без вашей протекции у меня не было бы и этого".
   "Да, вейла в Министерстве - это в некотором роде нонсенс. И постарайтесь, чтобы мои хлопоты не канули всуе и чтобы ваше происхождение никогда не всплыло на поверхность. Я думаю, не мне вас учить, как этого избегнуть".
   "Премного вам благодарна, мистер Лестрейндж!"
   "Давайте обойдемся без имен", - морщится Веселый Роджер, и картинка тонет в густом тумане забвения.
   Вейла стремительно погружалась в предтерминальные видения. Надо очень торопиться и вытряхнуть из Жабы всё возможное. Чтобы облегчить работу своему хранителю, Снейп осушил запасенный пузырек с противоядием. Лишь после этого он влепил пощечину Амбридж, заставляя ее очнуться, и заглянул в мутные от дурноты, но по-прежнему знакомые с самого детства голубые глаза Петуньи. Когда ее взор сконцентрировался на его лице, Северус спросил:
   - Ты говорила о Поттере. Что тебе о нем известно?
   Амбридж промямлила какой-то бред, но не это главное. А главное в том, что она после этого невольно вспомнила. События произошли совсем недавно, пару часов назад, в комнате неподалеку отсюда. Снейп едва не закричал, увидев, что творится с сыном. Она взламывала разум мальчишки с той же лихой яростью, с какой полудикий суеверный вандал громит античные шедевры. А парень сопротивлялся. Изо всех сил. Выжигая остатки своей магии на пределе возможностей и за их пределами - ему еще нет и шестнадцати. Чаще всего это были стихийные вспышки самозащиты. Мерлин, да что же ты творишь, Гэбриел?!
   - Где эта комната? - прошипел Северус, впиваясь костлявыми пальцами, словно клыками, в болевые точки у нее под челюстью. - Быстро, сука! Где комната?
   Амбридж вытаращилась на него бессмысленными прозрачно-желтыми глазами с вертикальным зрачком и попыталась оскалить острые пираньи зубы, но Снейп лишь глубже всадил пальцы ей в глотку. Судорога прокатилась по ее телу. В последней попытке спасти жизнь вейла начала трансформироваться в свой реальный облик, и зельевар не имел понятия, как это остановить. Она должна выдать, где прячет Гэбриела. Когти преображающихся рук Амбридж беспорядочно полосовали воздух, и несколько ударов досталось его спине и бокам, но Северус этого почти не заметил, потому что был очень занят ее головами, спасаясь от громадных загнутых клювов, которые норовили вырвать ему глаза. Они боролись молча, свившись в единое существо - человеко-птице-рептилию. И, даже у отравленной, у громадной сильной гарпии было намного больше шансов уничтожить своего противника. Она ползла на спине, пытаясь выкарабкаться из-под него, он же опутывал ее собой, не позволяя выскользнуть, а когда твари, мечущей крыльями и щелкающей клювами, всё же удавалось раз-другой-третий опрокинуть его, увлекал ее следом, делал кувырок и опять оказывался наверху. Магия плохо действовала на оборотня - поэтому и Гэбриел никак не мог отбиться от нее даже стихийной самозащитой, хотя иные неконтролируемые выплески его магии в раннем детстве бывали разрушительней взрыва бомбы.
   Наконец Амбридж ослабла, яд делал свое дело. Вяло подергиваясь, крылья раскинулись в разные стороны, шеи обмякли, уронили головы на кровавое месиво постели. Истерзанный, Снейп снова принялся за легилименцию:
   - Где эта сраная комната и Поттер?
   Северус не знал, как получилось пробиться в человеческую часть мозга полностью перекинувшейся вейлы. Или везение, или что-то иное. Он не силен в дамблдоровских сантиментах...
   Комната была в двух шагах - всё это время бесчувственный Гэбриел находился там и даже мог бы их слышать. Зельевар спеленал Амбридж обездвиживающими чарами и скатился с постели. Тошнота сгибала пополам, жить не хотелось, изувеченное тело болело каждой клеткой. Но глаза он сберег, идти еще мог, а это главное.
   Дверь распахнулась наотмашь, но примотанный к огромному пню мальчишка даже не вздрогнул: он висел без сознания. Северус подбежал к нему. В эту секунду все чучела, которые были в комнате, словно взбесились и накинулись на них стаей фрактальных гарпий-Амбридж. Снейп упокоил их обычным некромантским заклинанием и стал распутывать Гэбриела. В какой-то момент сын пришел в себя, увидел его, потянулся и, обняв, вымолвил бескровными губами, что она ничего не смогла с ним сделать - не пробилась.
   - Тише, тише, - прошептал Северус, снимая его с пыточного кресла и оттягивая на себя - откуда только взялись силы, сам едва держался в вертикальном положении.
   Ноги мальчишки подогнулись, и он просто повис на шее у отца. Снейп остановился, собираясь с силами. Применять к сыну какие-то заклинания до диагностики он боялся - просто крепче перехватил его за талию и вскинул повыше. Так голова Гэбриела удачно обосновалась у него на плече, а волочащиеся конечности уже не мешали идти им обоим. "Тише, тише", - зачем-то повторял и повторял Северус, перетаскивая парня в соседнюю комнату. Как только они вышли за дверь, проход исчез - затянулся в стене, словно никогда его там и не было.
   Оставлять сына в одной комнате с этой тварью, пусть даже на время, зельевар не посмел. Несколько лишних шагов были для него сопоставимы с несколькими лишними милями босиком по раскаленным угольям, но он всё равно дотащил свою ношу до того кресла в розовой гостиной, куда его самого безуспешно хотела усадить хозяйка апартаментов. Перед этим осмотрительно проверил: кресло оказалось без подвоха. И только когда Гэбриел был размещен на мягком сидении, Северус бросился к умывальнику, где его едва не вывернуло наизнанку. Грег терзал нутро, мстительно проверяя каждую жилку на отравление и явно вознамерившись заставить хозяина выблевать в раковину вместе с кровавой желчью и жизненно важные органы. Но, наверное, впервые за много лет симбиоза Снейп был благодарен ему за вынужденную жестокость. Сделать нужно еще многое. Нужно успеть сделать еще многое.
   Когда рвотные спазмы стихли, он, качаясь от слабости, вернулся к Гэбриелу и, дрожащей рукой наведя на него палочку, наконец-то провел диагностику. Физически юноша был почти невредим, если не считать нарушенного кровообращения в конечностях, которые долго находились в тисках веток ясеневого пня. Еще был нервный шок от пережитого напряжения - это тоже поправимо. Но... То, что Снейп заподозрил сразу, еще при просмотре мыслей старой гадины, однако не хотел верить - это было оно. Похоже, Гэбриел, защищаясь от Амбридж, истребил в себе магию - пережженные нервные окончания почти полностью утратили необходимую для колдовства чувствительность. У магов это в девяноста девяти процентах случаев необратимо и приводит к инвалидности. Калек такого сорта называют сквибами и, как водится, стыдливо прячут от волшебного сообщества. Но он жив! А на волшебное сообщество... Да плевать с высокой башни на всё это долбанное сообщество. В какой-то миг Северус даже испытал облегчение - теперь Гэбриел сможет просто уехать отсюда, МагБритания, оставшись ни с чем, выпустит избранную жертву из стальных когтей. Вслед за этим он устыдился своего эгоизма: каково будет парню - после всего, чему он научился, что испытал на себе за эти годы... Да произойди это с ним самим, со Снейпом - он спрыгнул бы с той же высокой башни вниз головой. Испробовав чудес магии, безболезненно расстаться с нею невозможно.
   Гэбриел снова открыл глаза, даже попытался улыбнуться, повторил дважды, что "она" ничего из него не выжала, и на ресницах его блестели слезы радости. Что же ты наделал... Да пусть бы эта сука узнала всё - чем теперь ты узнаешь о том, что искалечен на всю жизнь. Что было бы с Лили, узнай она, что я допустил такое...
   - Руки... не чувствую их, - шепнул Гэбриел, виновато кривя губы в подобии улыбки. - Она психопатка, пап. Я даже не думал, что такое возможно... Она конченная... А... где мы?
   Нужно срочно восстановить кровообращение, ему нужна теплая ванна, зелья... и, по идее, целители из Мунго. Правда, хоть в Мунго, хоть где-либо мальчишке вряд ли теперь помогут. А здесь еще надо куда-то девать вейлу, которая могла и не сдохнуть - может быть, этот яд для них даже не смертелен. Мерлин, как достал весь этот зоопарк Хогвартса: не срачка, так болячка!
   - Ты весь в крови! Пап!..
   - Сейчас тебя переместят ко мне в комнату, - шепнул Северус, поднимаясь с колен, но продолжая держать Гэбриела за вспухшие, лиловые от сплошного кровоподтека руки. - Жди меня там, - он выпрямился и громко произнес, представив себе ушастую мордочку Малфоевского домовика. - Добби!
   Эльф возник перед ними и поклонился обоим японским болванчиком:
   - Хозяин Северус! Хозяин Гарри! Я готов служить, - он вертел головой, внимательно глядя на того и на другого.
   В глазах Гэбриела на миг мелькнуло недоумение, почему чужой домовый эльф называет их хозяевами, сменившееся, впрочем, почти сразу догадкой. Даже в таком состоянии его когтевранская сущность продолжала функционировать независимо от затравленного разума. Да, еще после их посещения дедовского дома парень абсолютно точно предположил, что Добби мог иметь отношение к семейству Принц и именно поэтому проявлял такое участие в том, что касалось самого младшего из его представителей. Так и было: несколько поколений предков Добби в самом деле верой и правдой служили нескольким поколениям Принцев. После изгнания Эйлин в мир маглов унаследованное ею имущество было отчуждено в пользу государства, а родителям Добби - предложены места в Хогвартсе. Однако те отказались и предпочли Блэков, Сигнуса III и Друэллу, которые не так давно сочетались узами брака. По древнему закону, эльфы имели право выбора господ. Когда Нарцисса, за которой был закреплен в качестве слуги совсем еще юный Добби, вышла замуж за Малфоя, эльф последовал за нею вместе с остальным полагающимся приданым и с тех пор жил в доме Люциуса. Но волшебные связи не пропадают в никуда, особенно те, что крепли веками. И стоило Нарциссе обратиться к Добби с приказом разобраться в том, с чем или с кем связан ее Непреложный обет, в эльфе пробудилась память, которую у маглов назвали бы генетической. Он и сам не осознавал, что делает - но интуитивно знал, что нужно делать. Это как идти по бревну с завязанными глазами: если веришь в свое чутье и не задумываешься над риском свалиться в пропасть - дойдешь до другого берега. Так он и кинулся очертя голову сначала отговаривать Гэбриела от поездки в школу на втором курсе, а потом - спасать того в Тайной комнате. Да, Непреложный обет, который когда-то давала Нарцисса, был связан с сыном Северуса и Лили - и такой же встречный обет дал в то время Северус и в отношении Драко, и в отношении Луны Лавгуд. Это была идея Пандоры. Они все цеплялись тогда за соломинки, дарующие хоть какую-то возможность выжить в беспросветном хаосе МагБритании начала восьмидесятых. Уцелеть - если не самим, то хотя бы младшему поколению, о котором позаботится более удачливый из старших.
   Снейп дал Добби необходимые распоряжения, что нужно будет сделать с Гэбриелом после перемещения в крыло Слизерина - какие зелья дать выпить, какие залить в ванну и как потом следить за состоянием парня. Эльф раскланялся, но по выражению мордочки было видно рвение, которое он едва скрывал: не каждый день и не каждому домовику на голову сваливается такая (!) миссия. Добби был невероятно рад и теперь считал, что не зря проживает свою жизнь. Северус даже испытал что-то вроде зависти.
   Когда Добби с мальчишкой трансгрессировали из комнаты Амбридж, зельевар наконец-то получил возможность заняться своими увечьями. Он не стал раздеваться - всё равно там сплошное месиво, ужас для любого колдохирурга, любящего штопать ровненько и "козликом". Поэтому проще прочесть мантру пепельника (Лили вбивала ее ему в голову большой колотушкой, шантажом и добрым словом: "Если ты не зазубришь это, Сев, как праведник молитву, я буду говорить о тебе в прошедшем времени!") и залатать Консуо разодранную одежду. Стало чуть полегче, только волосы совсем слиплись от подсохшей крови. Очень хотелось лечь. До трясучки.
   Северус вошел в будуар Жабы и, усилив освещение, посмотрел на вейлу. Она всё еще была жива, хоть и обездвижена заклинанием. Вероятно, яд на время вывел ее из строя, но убить не смог. Спеленав ее простыней и покрывалом, он поднял бесчувственную тварь Левикорпусом и снял с кровати на пол. Нужно было уничтожить все следы своего пребывания в ее апартаментах, чем он и занимался еще минут десять, перепроверяя самого себя, потому что дурнота сильно мешала сосредоточиться.
   В конце концов, когда в комнатах воцарился идеальный порядок, Снейп снова поднял вейлу в воздух, наложил на них обоих чары инвиза и отправился к выходу из замка. Головы твари болтались на длинных шеях и с мерзким глухим звуком стукались друг о друга под покрывалом, как подгнившие хэллоуинские тыквы.
   Излюбленные места кентавров ему были хорошо известны - обычно Северус старательно их избегал, но не в этот раз. Он доставил гарпию прямо на берег речки, к водопою. Туда вела вытоптанная множеством копыт старая тропа. Бросив ее на землю, зельевар снял со свертка чары невидимости и поспешил убраться на безопасное расстояние. Полностью покинул Запретный лес он лишь тогда, когда услышал сигнальное ржание со стороны реки и почувствовал, как содрогается от конского топота земля под ногами. Из книг, категорически не рекомендованных к изучению в магических вузах, Северус слишком хорошо знал, что делают с незадачливыми вейлами разъяренные кентавры и единороги. Это на тот случай, если обмен веществ Амбридж окажется сильнее его яда: по крайней мере, собрать свои потроха и мозги, растаращенные по деревьям, камням и траве на полста футов, будет не в состоянии даже самая живучая из ее соплеменниц.
   По пути в Хогсмид, где-то в районе всё той же Визжащей хижины, внимательно прощупывая окрестности и мечтая поскорее добраться до своей комнаты, чтобы упасть в тихом уголке и отлежаться, Снейп почувствовал сигнал. Неподалеку кто-то был, и этот "кто-то" наблюдал за ним. Сперва Северус хотел аппарировать, как обычно сдвоив след, но уйти и не узнать личность наблюдателя было бы слишком неумно. Если уж сегодня ночью выпало платить по счетам, то долги надо раздать сполна, а там будет видно.
   Оказавшись в Литтл-Уингинге, зельевар подключил поисковые чары и довольно быстро обнаружил таксофон. Справиться с давно им не используемым магловским аппаратом он сумел - так же, как и вспомнить цифровую комбинацию номера телефона Дурслей.
   - Да? - отозвался на том конце немного усталый или просто сонный голос. Северус с облегчением вздохнул, но напомнил себе, что время уже за полночь, и вряд ли Туни привыкла к столь поздним звонкам. Скорее всего, он ее разбудил. - Я вас слушаю, говорите! Алло? Алло! Кто это? Вас не слышно!
   Ничего не ответив ей, Снейп повесил трубку. От Амбридж можно было ожидать всего, но здесь она не солгала.
   А вот наблюдатель оказался существом настырным и целеустремленным - не поленился присесть на его аппарационный след и перенестись сюда. Что ж, значит, так тому и быть. Мерлин, но как же хочется запереться в своей спальне и пропасть для всего мира... хотя бы до утра!..
  

67. Я девой пойман был в лесу

Наука о животных говорит:
Отнюдь не каждый аспид ядовит -
Смотря какой вам попадется вид.
Не верите? Пожалуйста, проверьте:
Купите где-нибудь за полцены
Двух аспидов умеренной длины.
Один из них укусит - хоть бы хны!
И лишь второй ужалит вас до смерти.
Джозеф Хилэр Беллок "Аспид"
  
   Это было почти невероятное совпадение. Той ночью она собралась в Хогсмид и даже не планировала охотиться. Покидая Визжащую хижину, которую иногда использовала в качестве временного убежища, различила бредущую из леса черную фигуру. Она сразу же, по одной походке, узнала, кто это - слишком долго выслеживала, но никогда не могла подойти достаточно близко. Значит, выбрался на очередной "молебен" в стане Реддловских головорезов, самый преданный и коварный его приспешник. Она затаилась, потом очень осторожно пошла за ним.
   Оказавшись на перекрестке двух дорог, Пожиратель аппарировал, и она успела уловить трансгрессионный отпечаток. Уцепившись за шлейф переноса, прыгнула следом. Что задумал последователь Неназываемого, ей было непонятно: когда мир перестал суматошно рябить и вращаться, она обнаружила себя на таком же точно перекрестке, только посреди мирно спящего и ухоженного магловского городишки. Одно не вызывало сомнений: появление такого гостя не сулит городку ничего хорошего. Может быть, Волдеморт планирует нападение на дома местных простецов, как делал это для устрашения в начале восьмидесятых?
   Пожиратель обнаружился в большой красной будке на углу улицы, недалеко от крошечного полицейского участка, все окна которого были темными, и только старинного образца фонарь с надписью "Police station" нервически мигал над входом, готовясь перегореть. У английских простецов все таксофоны имели одинаковый стиль. Кому он звонит так поздно? Снейп покинул будку и, недолго думая, снова аппарировал - на этот раз в Лютный переулок магической части Лондона. Она уже хорошо знала эти места, наизусть помнила их названия, и ей давно не приходилось подглядывать в карту перемещений, которую продавали здесь, в лавочке всякой всячины, туристам-иностранцам.
   Некоторые закоулки Лютного не засыпали никогда. Просто бурная ночная жизнь скрывалась от постороннего взгляда, и жаждущему приключений известного толка нужно было очень хорошо знать, куда постучаться и что ответить на вопрос, заданный, как правило, самым грубым образом. Только тогда двери открывались и принимали неугомонного гостя.
   Она успела поймать момент преображения Снейпа. Волдемортовский пособник навел на себя простой и непримечательный морок. Малорослый и лупоглазый мужичонка поплелся ко входу в притон, и не знай она, кто это, у нее и мысли бы не возникло заподозрить в этом подгулявшем растяпе такую опасную мразь, каким был мастер зелий из Хогвартса.
   Клиент потребовал себе Амаранту - была здесь такая шатенка с распутным смазливым личиком, серо-зелеными глазами и вечно всклокоченной прической. Слабая ведьма, почти сквиб, но собственную палочку имела. Знали ее все: одна из самых дорогих проституток Лютного, она не пряталась за фасадом иллюзии и не злоупотребляла магическим макияжем. Обычно ее заказывал один и тот же хорошо одетый длинноволосый блондин в черной полумаске и с франтоватой тросточкой. Этот тоже был прихвостнем регента Пожирателей Смерти. Ей никак не представлялся случай добраться до него: слишком хитер и осторожен, хотя не кажется столь опасным, как Снейп.
   Бандерша не без сожаления ответила, называя его "мсье Самеди", что Амаранта и еще пара девочек сейчас на увеселительной прогулке с какими-то клиентами, и предложила тому подыскать равноценную замену.
   Тогда-то и возник план-экспромт: она спряталась за образом Амаранты, какой ее помнила, и направилась к хозяйке притона.
   - Мадам! - сонно моргая, пробасила в равнодушную физиономию старой грымзы и с пьяной размашистостью вставила в зубы сигарету. - А я тут! Мусьё не угостит даму огоньком?
   Пока "мсье Самеди" угощал даму огоньком, а она все время качалась и промахивалась кончиком сигареты мимо пламени его палочки, бандерша подбоченилась и спросила... переводя на приличный язык, она осведомилась, почему Амаранта вернулась раньше времени.
   - Перепились они там к драным ламиям. Все до одного! - сексуально подсевшим голосом ответила "Амаранта" и состроила глазки коротышке, который пожирал ее жадным взглядом. - А я - трезвее министра перед пр-р-рисягой!
   - Ну да? - почти без интереса бросила мадам. - Сказано тебе: не заговаривай мне зубы. Они вам заплатили?
   - А, и правда, - сильно выпятив нижнюю губу, "Амаранта" с силой отдула вверх дым после затяжки, влезла по локоть под свой корсаж и, пошарив там, вытащила серебряный сикль. - О!
   Коротышка пялился на нее выпуклыми светлыми глазами, следя за каждым движением.
   - Тут тобой интересуется мсье, - бандерша любезно ему улыбнулась. - Иди с ним наверх. И смотри мне, чтоб без этих твоих выкрутасов, поняла?
   - Пффф! - не докурив и до середины (ну и гадость! как только Амаранта это делает?), она ткнула огоньком в горшок с алихоцией, и растение с удовольствием сожрало подачку, выплюнув только фильтр. - Легко! Мусьё?
   Пока они поднимались на второй этаж, из общего зала слышались пьяные выкрики гостей и женский хохот, а в какой-то комнате фальшиво играли на флейте. Но здесь хотя бы пытались поддерживать чистоту - правда, до магловских отелей им было далеко. В хогсмидских ночлежках знать не знали, что такое уборка и откуда берутся крысы. Ей хватило одного раза, чтобы больше туда ни ногой. Она вообще не посещала дважды места, где свершила возмездие.
   Коротышка ковылял сзади и, в отличие от ее прошлых "клиентов", никак не пытался наддать, чтобы поспешила, или облапать ее на лестнице. Поворачивая на площадке между первым и вторым этажом, "Амаранта" бросила на "мусьё" быстрый взгляд, и ей показалось, что ему плохо. Перед кем он продолжает ломать комедию, когда их здесь только двое? В лесу и в телефонной будке Волдемортовский слуга был бодрее сиддха-гуру [1] во время ритуала садханы, а сейчас еле волочит ноги. Не заподозрил ли он неладное? Что ж, если она удостоверится в этом, всегда есть возможность выкрутиться и сбежать, не доводя дело до конца. А может, он и в самом деле где-то набрался, и развезло его только сейчас. Это было бы к лучшему.
   __________________________________________
   [1] Бенгальский шакти-йог.
   В номере оказалась непочатая бутылка Огденского, и она предложила выпить за знакомство. Коротышка не отказался, и вскоре действительно совсем одурел. "Амаранта" довела его до кровати и сгрузила на матрас, как вязанку. Он всхрапнул и сразу провалился в сон. Это уже классический сценарий, не надо даже привязывать. Жаль, что нет у нее сообщницы-служанки, как в оригинале...
   Кинжал сам прыгнул в ладонь, легко выскользнув из-под резинки чулка. Недрогнувшей рукой она полоснула спящего по шее... и в лицо ей полетели перья вспоротой подушки, а чьи-то сильные, как стальные тиски, пальцы сдавили ее собственное горло.
   Он напал сзади. Выбил кинжал. Обездвижил, но не магией, а просто прижав к себе и перекрыв доступ воздуха в легкие. Это был конец.
   - Худшее из зол, мисс Шафиг - играть все пьесы на один лад, - прозвучал рядом с ухом вкрадчивый мужской голос, и она забилась, захрипела, пытаясь сделать вдох. - Фините Инкантатем. Черт бы вас побрал, идиотка! Если бы не вы, я уже час как мог бы отсыпаться. Сядьте. И не вздумайте больше меня злить.
   Он грубо швырнул Джудит на усыпанную перьями постель, а сам спрятал ее палочку в складках своей кошмарной мантии, больше похожей на рясу мясника-Торквемады. Снейп принял свой обычный вид, и лучше бы он остался тем лупоглазым - настолько отвратительной была его настоящая внешность вблизи. Он походил на упыря, который только что вылез из могилы, в грязных сосульках его волос запеклась кровь, глаза в черных провалах глазниц светились какой-то исступленной решимостью фанатика. Он злобно скалил зубы при каждом слове и шипел, словно обдолбанный Наг. Джудит зажмурилась, чтобы этого не видеть - своим обликом Снейп мог бы пытать людей, как средневековый инквизитор дыбой. Такого она не ожидала. Самое страшное, к чему готовила себя девушка в случае фиаско, - получить в упор Авадой. Но, видимо, ей уготовано разделить участь бедной сестренки...
   - Знаете, что из-за той Махабхараты, какую вы здесь развели, вас ищет вся темная гвардия страны? И, что главное, - Пожиратель ткнул в ее сторону указательным пальцем, больше похожим на полуобугленную кость, - найдет! Нет, о чем это я? Откуда вам знать, ведь свои мозги вы забыли где-то в Дакке! [2] Кой хер дернул вас снова притащиться сюда, дура вы эдакая? Ну! Откройте рот и отвечайте, когда вас спрашивают!
   __________________________________________
   [2] По канону Шафиги указаны в числе двадцати восьми священных волшебных родов, но совершенно никак Роулинг не описаны. Дабы отталкиваться хоть от каких-то узнаваемых для фандомовца реалий, я имя "Кассия" позаимствовала отсюда: http://harry-potter-mischief.wikia.com/wiki/Cassia_Shafiq Здесь ей также приписывают родственность с Поттерами, но в моем фанфике этот момент проигнорирован - это отдельное семейство, в старину сотрудничавшее с Принцами в области алхимии, и никаких Поттеров в родословной. Так же, как и семейство Патил, они женились "на своих", поддерживали древние обычаи предков и никогда не связывали себя брачными узами с "англосаксами" и прочими "норманнами". Всю эту историю про бенгальские корни я честно стащила из перевода: http://fanfics.me/read.php?chapter=4&id=60637 (полная версия драбблов здесь: http://fanfics.me/read.php?id=60637 ).
   Джудит была оглушена ужасом и почти не понимала его речей, только молила Кали ниспослать ей наименее мучительную смерть. Язык ее одеревенел без всякого вмешательства чар или зелий. Пожиратель перестал рычать и шипеть, выдохнул, подогнал к себе единственный во всем номере стул и упал на него, как подрубленный. Давай, наведи на меня палочку, порождение асур, и скажи наконец эти два слова...
   - Блядь, какая же дура, - пробормотал он, прикрывая лоб и глаза вялой, невесть отчего потемневшей кистью руки, и тихим, смиренным голосом договорил: - Мисс, я устал. Я не хочу еще больше утомлять себя легилименцией, расскажите мне сами.
   Было в этом его признании что-то... не то чтобы располагающее, но давшее ей надежду. Она еще не знала, на что. Голова отказывалась соображать.
   - О чем?
   - Начните с того, чем вас обидела шайка шизанувшегося Реддла.
   "Шизанувшегося Реддла"? Что он несет? Это же его повелитель. Или это такая игра? Да, это такая игра. Плохой и хороший полицейский в одном лице. Он хочет загасить ее бдительность и втереться в доверие. Но, глядя на нее, Снейп только мученически сдвинул брови и еще раз выбранился.
   - Вы мне надоели, так что не взыщите, - он поднял палочку и рявкнул: - Легилименс!
   Вместе с этим заклинанием в голову вломилась безумная боль, и его лицо растаяло в хороводе образов, символов и вспышек света.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Она снова в комнате детства. Напевая, лениво подыгрывает себе на старом рояле одним пальцем. Всё вернулось, нагрянуло с неопровержимой четкостью приговора: запах, звук, свет, сквознячок из приоткрытого высокого окна в готическом стиле...
   Здесь и сейчас. Здесь и сейчас. Нет. Не надо.
   Сейчас в окно маминого кабинета наверху влетит сова, присланная из Аврората, и страшный крик матери навсегда вышибет землю из-под ног младшей дочери.
   Не надо.
   Джудит-из-будущего не хочет смотреть туда, куда в тот роковой день взглянула Джудит-из-прошлого - на их семейный портрет. Она уже знает, что там будет, а та девчонка - еще нет. Все нарисованные люди были неподвижны, и только Кассия вдруг шевельнулась и с любопытством заглянула за раму, будто чуть-чуть удивляясь, где это она. И юная Джудит тогда еще не понимала, что это значит, да и не до того было: она бросилась к дверям, опрокинув вращающийся стульчик на педали рояля, и инструмент отозвался глубоким стоном струн. Она не успела добежать - мама опередила ее, они почти столкнулись на пороге.
   - Кассия! Джудит, Кассия! - женщина задыхалась, и вместо слов у нее из горла вылетали сдавленные рыдания.
   Воздух наэлектризовался от напряжения ее магии, трещал короткими острыми разрядами. Она отдала дочери письмо, и Джудит-из-будущего уже знала, что прочтет там, и не хотела этого читать, но глаза помимо воли скользили по строчкам.
   "Вынуждены оповестить"... "нападение на кинотеатр в Манчестере"... "для опознания"... "палочка идентифицирована"... "прибыть в мортуриум Св. Мунго"...
   - Это неправда! - Джудит скрутило пружиной, и она, схватившись обеими руками за голову, присела до самого пола, а потом такой же пружиной распрямилась и закричала: - Это неправда!
   Что там делала Кассия? Они просто собиралась отметить день рождения подруги-однокурсницы... Однокурсница была маглорожденной... Нет! Нет, они должны были собраться у нее дома, у Дженнифер Маккензи - и Кассия, и еще несколько девочек, выпускниц Хогвартса. Они не могли быть ни в каком кинотеатре. И откуда бы в кинотеатре магловского города взялась банда какого-то опасного преступника-колдуна? Это ошибка, ошибка.
   - Отец отправился в Мунго, - упавшим голосом вымолвила мама, глядя на картину пустыми глазами, а оттуда ей улыбалась десятилетняя Кассия и махала маленькой ладошкой, недовольная статичностью соседей по портрету.
   Папа вернется через час.
   Папа вернулся через час.
   Он сразу постарел лет на двадцать.
   - Это она, - сказал он.
   Джудит пыталась держаться, пыталась утешить родителей, как могла. Но ей ли, сквибу, заменить им единственную надежду на будущее в лице Кассии? Она понимала. Она никогда не ревновала. Это было естественно для семьи из древнейшего магического рода. Джудит любила сестру беззаветно, и Кассия любила ее точно так же. А теперь ее не стало. Из-за толпы душегубов, которые ненавидели маглов и устроили погром прямо в центре Манчестера. Теракт-реванш в ответ на недавний аврорский рейд, где победа досталась мракоборцам - об этом написали в "Ежедневном пророке".
   Кассию и ее подруг-однокурсниц хоронили в закрытых гробах. Не из-за Убивающего проклятия.
   За какой-то месяц мама, красивейшая из женщин, которых когда-либо знала Джудит, стала совсем седой и превратилась в старуху. Отец посуровел и замкнулся в себе. Вскоре они переехали в Бангладеш, в город богини Дурги, навсегда покинув Великобританию, где теперь всё - куда ни пойди, куда ни взгляни - напоминало им о Кассии.
   В ночь с тридцать первого октября на первое ноября 1981 года Кассия пришла в сновидение сестры. Это было впервые. Маме она снилась каждую ночь, отец однажды признался (чтобы затем снова замолчать на много недель), что ему - тоже. А Джудит не видела ее ни разу. Но вот она явилась, и это было удивительное наваждение, не похожее ни на одно из прежних.
   Сначала девушки обрадовались и, счастливые, долго обнимали друг друга, словно ничего и не было. А потом Джудит вспомнила. Но там гибель Кассии казалась сном. "Я жива, сестренка, разве ты не видишь?" Джудит была ей благодарна за эти слова. И верила. Верила, пока не взглянула в зеркало, подле которого стояла сестра. И душа ушла в пятки...
   Кассия приходила теперь почти всякий раз, стоило заснуть. Так Джудит увидела глазами сестры, как умерли девочки на самом деле. Душегубы умучили их не сразу - надругались над всеми. Пытали. Смеялись. Если бы Кассия сказала, что она Шафиг, если бы кто-то из них знал ее, они не осмелились бы тронуть чистокровную. Но она не сказала, а в полутьме кинотеатра ее не узнали.
   - Научи меня своей магии, - попросила младшая, со слезами на глазах нежно касаясь кончиками пальцев разбитого синюшного лица задушенной Кассии. - Научи!
   - Тогда ты должна стать мной, - ответила мертвая девушка.
   С той ночи, когда Кассия вернула ее в час своего рождения, даровав возможность прожить в ее теле с самого начала и почувствовать первые проблески магии, Джудит перестала быть сквибом и наяву. Волшебная сила вливалась в нее будто бы через тонюсенькое горлышко крошечной воронки, но крепла день ото дня. Просыпаясь, девушка затверживала то, что объясняла ей сестра во сне. Она раздобыла палочку Кассии, которую мама хранила в пропахшей шафраном старой шкатулке красного дерева, и с тех пор пользовалась только ею. Палочка слушалась ее безупречно, как саму Кассию. С каждым годом, становясь все сильнее и опытнее как ведьма, Джудит чувствовала, что теперь они с сестрой одно целое. Она знала все секреты Кассии, помнила такое, что могла помнить только она, но не утратила и своих "магловских" талантов.
   "Из тебя выйдет замечательная актриса, Джудит!" Она всегда это знала.
   Из нее вышла замечательная актриса. И, стоя перед зеркалом, она бессчетное количество раз повторяла голосом Кассии: "Ты трусишь. Слушайся меня. Мы у последней черты, Соланж. Мы пойдем до конца. Теперь тебе одной придется жить за нас двоих. Тебе придется быть сильной. Там, на каторге, никто не узнает, что я тайно сопровождаю тебя. И особенно когда тебя уже приговорят, не забывай, что ты несешь меня в себе. Как драгоценность. Мы будем прекрасны, свободны и веселы. Соланж, нам нельзя терять ни минуты". [3]
   Она больше не трусила. Туманный Альбион встретил ее два года назад - и впустил в себя, ни о чем не подозревая, дар данайцев...
   __________________________________________
   [3] Предсмертный монолог Клер (пьеса Ж.Жене "Служанки", примерно на 1:43:10 минуте спектакля): https://my.mail.ru/mail/a_nikishin51/video/279/10708.html.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Джудит очнулась. Снейп по-прежнему сидел на стуле напротив, ухватившись горстью повыше переносицы - ровно в том же месте ныла голова и у нее. Но боль постепенно отпускала.
   - Когда я читал ваше досье, - заговорил он, - сперва подумал, что вы мстите Реддлу за своего дядю, - опустил руку, поднял веки и посмотрел на нее совершенно больными глазами. - Потом понял, что здесь что-то не так.
   - За к-какого дядю? - во рту у нее страшно пересохло.
   - У вас что, много дядь?
   - Вы про Иеронимуса? Он же, кажется, умер еще во время большой магловской войны?.. Мне говорили, что от драконьей оспы...
   - Конечно, он умер от драконьей оспы. Вот только кто заразил его этой оспой?
   Он не лгал - он что-то знал. Джудит заморгала:
   - Том Реддл? Но за что?
   - Как соперника. Он возомнил, будто Иероним ухаживает за моей матерью. Род Шафигов не одно столетие дружил и сотрудничал с родом Принцев, и ему померещилось, что Эйлин Принц проявляет благосклонность к вашему дяде. Реддл устранил его, чтобы тот не помешал ему подставить мою мать.
   - Эйлин... Так вы...
   Снейп зло ощерился подобием улыбки:
   - Не прошло и вечности, как одна ненормальная бывшая сквибка с уровнем мышления медузы начала о чем-то догадываться. Да, мисс Шафиг, я Северус Принц, сын Эйлин Принц.
   - И вы служите этому монстру?! После всего?..
   - Которого из них двоих вы сейчас имели в виду? - его улыбка стала совсем уж пакостной.
   Джудит не могла понять, почему он всё еще медлит:
   - Вы убьете меня здесь или отдадите в руки ваших дружков?
   Снейп уставился в стену у нее над головой неподвижным взором Сфинкса и ожил только спустя несколько бесконечных секунд, тяжело вздохнув:
   - Просветите меня, мисс: если вы в течение целой минуты не ляпнете что-нибудь запредельно абсурдное, то всё - жизнь прожита вами зря? Ну так, вкратце, чтобы я знал, на что мне настроиться и не сдохнуть от передозировки желчи в организме...
   - Что тогда вы собираетесь со мной делать? - чуть смелее спросила девушка, ощутив проблеск надежды, что он откровенен и что эти его оскорбительные остроты - своего рода ответ, и ответ отрицательный на оба варианта из ее вопроса.
   - Спрятать, черт вас возьми! Пока вы не допрыгались.
   Джудит смотрела на его страшное лицо, под светом лампы напоминающее обтянутый кожей череп, на сверкающие ненавистью черные глаза, грязные до невозможности волосы и никак не могла совместить всё это с благодетельной окраской произнесенной им фразы. Он придумал какую-то каверзу и хочет воспользоваться ею в качестве инструмента? Или он правда из рода Принцев и, памятуя былую дружескую связь между их предками, собирается принять участие в ее судьбе? Но Джудит не искала заступников, она надеялась просто отправить к Великой Кали как можно больше этих подонков, пока кто-нибудь не оборвет ее собственную жизнь. Зачем он вмешался? Как бы там ни было, сейчас она полностью в его власти, Снейп (или Принц?) сильнее нее многократно - и физически, и магически.
   Он выжидательно смотрел на нее, и она чувствовала легкое стороннее копошение в своих мыслях. Он присутствовал там и контролировал, о чем она думает. Сестра, к несчастью, не успела освоить даже азы окклюменции, чтобы обучить им Джудит, и Пожиратель расхаживал внутри ее головы как по собственному дому.
   - Сейчас вы пойдете со мной, - наконец сообщил он, решительно поднимаясь с места. - И постарайтесь не злить меня дурацкими выходками. Я уже убедился, что в них вас не обскачет ни один гриффиндорец.
   Наверно, в его устах это было страшное оскорбление, он же глава того факультета, где училась и Кассия, и сестра тоже не всегда хорошо отзывалась об однокурсниках из Гриффиндора: у них там царила застарелая вражда, отчего-то поощряемая руководством школы. Но Джудит не оскорбилась. По большому счету, ей было уже всё равно.
   Когда они уходили, закрывшись чарами невидимости, Снейп помедлил и свернул к конторке бандерши. Мадам читала непристойный журнал и бездумно грызла печенье. Пожиратель молча навел на нее палочку, а затем молча сделал несколько легких пассов. На пару мгновений тетка отвлеклась от чтения, чтобы воззриться в пустоту отупевшим взглядом, и снова вперилась в колдографии обнаженных ведьм и колдунов из журнальчика. Челюсть ее зашевелилась в прежнем ритме. Они же с Джудит покинули заведение и, оказавшись в зоне, где можно было аппарировать, перенеслись к воротам Хогвартса.
   Была уже глубокая ночь, и замок безмолвствовал, лишь кое-где призрачно светились окошки, а черное зеркало озера отражало половинку убывающей луны и длинную лунную дорожку. Память то схватывала всякие незначительные мелочи, то вовсе переставала служить девушке, и тогда она, как марионетка, просто брела рядом со своим молчаливым спутником по коридорам хогвартсовских подземелий, и он подсвечивал им путь слабым Люмосом.
   Когда они подошли к вентиляционному отверстию, выглядевшему как повернутая вертикально поверхность воды в колодце, Джудит снова очнулась. Она никогда еще не видела такого. После заклинания Снейпа водный круг качнулся, встал в профиль, изогнулся восьмеркой, вернулся в прежнее положение и пропустил их сквозь водный мираж на каменистый остров, со всех сторон окруженный скалами и похожий на кратер бездействующего вулкана. Над островом раскинулось летнее звездное небо и всё так же висела половинка луны, серебря верхушки скал. От этого казалось, что и сами они высадились на поверхность Луны. Пройдя несколько шагов по дну сухого канала, декан-Пожиратель снова наколдовал какой-то переход. Перед ними возникла отвесная стена со входом в пещеру, и через этот "карман" они проникли в большой сквер или парк по другую сторону стены. Вдалеке чарующими трелями заливался соловей, часть деревьев стояла в цвету и благоухала, а длинная дорожка между туями и самшитовым бордюром привела к двухэтажному кирпичному дому, немного похожему на ее собственный - тот, в котором она прожила до пятнадцати лет со своими родителями и сестрой. Перед тем, как войти, Снейп вызвал светящееся бесформенное облако и велел ему срочно оповестить о чем-то адресата - само послание от слуха Джудит ускользнуло. Облако унеслось ввысь и растаяло между кронами цветущих яблонь.
   Окончательно девушка пришла в себя уже в доме. Мужчина зажег свет в просторном холле и в гостиной, после чего громко окликнул какого-то Блэка. Фамилия была знакомой. Да, Блэки - известное темное семейство МагБритании.
   - Твою мать, Нюнчик, ты на время смотрел? - сонным голосом ответил брюнет аристократической наружности и с аристократическими замашками, спускавшийся по винтовой лестнице и на ходу кутающийся в багровый бархатный халат. - Вот это сюрприз! - замер он на предпоследней ступеньке, увидев Джудит. - А, я понял, мне это снится. Нюнчик в компании с прекрасной незнакомкой! Ange ou Demon! Леди, что вы делаете с этим неудачником, когда тут есть я?
   - Блэк, сегодня я меньше всего настроен наблюдать симптомы твоего спермотоксикоза. Мисс Шафиг поживет в этом доме. Твоего мнения никто не спрашивает.
   - Снейп, ты что, рехнулся? Только такой... экземпляр, как ты, способен предположить, что я откажу в гостеприимстве прекрасной нимфе!
   - Не забудь спрятать подальше от нимфы все ножи в доме. Иначе рискуешь однажды утром не проснуться по причине... - он сделал рукой вялый, но характерный жест, - несовместимой с жизнью кровопотери.
   Из услышанного диалога Джудит не могла понять, что за отношения связывают этих двух Пожирателей - они друзья или они враги? На фоне уродливого и грязного Снейпа второй колдун показался ей просто эталоном мужской красоты. В нем тоже было что-то диковатое и определенно ненормальное, порожденное генетическими мутациями из-за множественных кровосмешений среди предков, только всё это терялось, стоило взглянуть на слизеринского декана, который выглядел ходячим воплощением самого омерзительного и злого, что сотворило или выдумало человечество.
   Наверху снова послышались шаги, и вслед за Блэком к ним спустился еще один мужчина. Этот был не столько болезненным, сколько малахольным с виду, но с Блэком они были очень похожи, как... братья? Этот, второй, тоже уставился на ночную гостью лучистыми серыми глазами и как-то по-детски радостно ей улыбнулся:
   - А, Две Шестерки говорили о тебе, да! Ты Джудитта, две в одном лице. Здравствуй, ты будешь у нас жить, и не стесняйся звать Кричера, я уже рассказывал ему о тебе, и он готов служить. Здравствуй, - он с готовностью протянул ей изящную, слишком нежную и ухоженную для мужской, руку.
   Последовала немая сцена, а Джудит автоматически пожала его ладонь. Блэк и Снейп переглянулись.
   - Она правда Джудитта? - недоверчиво спросил Блэк Снейпа.
   - Она Джудит, - ответил Снейп Блэку, не сводя сверлящего взгляда со второго обитателя дома. - Джудит Шафиг, младшая и последняя из британской ветви Шафигов. Племянница Иеронимуса.
   - Ох-ре-неть! Он и это знал! - вымолвил Блэк и мигом спохватился, засуетился: - Простите, леди. Мы тут все мужланы, люди невоспитанные. Да вы присаживайтесь, мэм, не стойте, в ногах правды нет!
   Младший брат тем временем, насмешливо покосившись на старшего, манерно поцеловал ее руку и, как ни в чем не бывало, объяснил:
   - Кобелирует.
   Хлопнула входная дверь. Почти бесшумной легкой походкой в гостиную проник четвертый мужчина. Этот был в аврорском мундире с коротким желтым плащом, среднего роста и примерно того же возраста, что Блэки. Его Джудит тоже видела несколько раз - и тоже издалека. Не знала, что он продажный... Вот почему Волдеморт так легко одерживал тогда и одерживает сейчас победу за победой: в Аврорате у него полно "своих людей", всё схвачено.
   - Как поживает наша Эсфирь? - бодро спросил он, с любопытством разглядывая Джудит. - Добрый вечер, мисс Шафиг.
   - Эй, Макмиллан, полегче на поворотах, - ревниво втираясь между нею и вошедшим - и таким образом отодвигая его от гостьи, предупредил старший Блэк. - Хватит тебе и твоей Ребекки!
   Снейп обреченно махнул рукой в ответ на вопросительную гримасу аврора и сказал:
   - Я к себе. Объясните ей всё.
   Он уже повернулся было уходить, но Макмиллан не пустил. Лицо его стало серьезным и озабоченным, и до Джудит дошло, что мракоборец непритворно обеспокоен состоянием этого жуткого ублюдка:
   - Северус, тебе нужна помощь.
   Тот снова сорвался и злобно буркнул:
   - Не суйся, куда не просят, займись тем, чем сказано!
   - Я сказал, тебе нужна помощь. Покажи руку! Живо! - и, не дожидаясь, когда Снейп сдастся, аврор схватил его за правую руку и задрал рукав мантии; кисть словно усохла, почернела, как у порядком разложившегося трупа.
   Снейп зашипел - не то от боли, не то от бешенства - высвободился.
   - Мне надо отлежаться. Если увижу, что всё совсем плохо, то обращусь к Малфоям. Завтра.
   - На той неделе начнутся СОВ, и ты понимаешь, о чем я.
   Они упрямо смотрели друг на друга. Снейп снова дернулся:
   - В конце концов, меня, как обычно, заменишь ты.
   Макмиллан с размаху хлопнул себя по ляжкам и взмолился:
   - Северус!..
   Декан Слизерина мотнул замызганными патлами:
   - Ничего не хочу знать. Этот экзаменационный Карфаген должен быть разрушен.
   Ни с кем не прощаясь, он покинул дом.
  
Конец пятой книги. Продолжение следует
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"