Гончар Анатолий Михайлович : другие произведения.

Спасти, во что бы то ни стало! (Прапор 5)

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   Спасти, во что бы то ни стало! (Прапор 5)
  
  Пролог
  
  Эта командировка началась для Ефимова весьма неожиданно. И даже в какой-то мере приятно (если, конечно, можно назвать приятным отъезд на очередную войну). Ведь на этот раз не было нудных, бесконечно повторяющихся тренировок боевого слаживания. Так что в данном вопросе Сергею, можно сказать, повезло, его просто вызвали в штаб и без обиняков предложили:
  -В Чечне должность командира группы вакант. Едешь? - командир бригады, как всегда, оказался прямолинеен.
  Ефимову можно было посетовать на то, что, в конце концов, он по должности заместитель, а не командир группы, и отказаться, но он, почти не раздумывая, согласился. Не то чтобы Сергей снова рвался на войну, нет, на этот раз действительно нет. На какое-то время его страсть к приключениям слегка остыла, а совесть казалась умиротворённой от осознания выполненного ещё в предыдущую командировку. Но всё же и отказаться он не смог, так как хорошо знал, что на данный момент в части наблюдалась хроническая нехватка групперов. Одни были в командировке, другие готовились в командировку, третьи находились в отпуске после командировки. Не поехать и тем самым подставить кого-либо из офицеров, которого в таком случае непременно отзовут из отпуска, Ефимов считал неправильным.
  -Да, товарищ полковник, еду, - озвучил своё решение Сергей.
  -Тогда пять часов на сборы, - тут же расплылся в одобряющей улыбке полковник Шогинов.
  ??? - сказать, что Ефимов оказался удивлён такой поспешностью, значит не сказать ничего.
  -С тобой едет старший лейтенант Котов и трое контрактников, - комбриг как будто и не заметил удивления, написанного на лице Сергея. - Времени у тебя немного, так что можешь отправляться к себе, - тут Шогинов чуть было не сказал домой, но вспомнив, что Ефимов живёт в общежитии, сдержался. Назвать домом офицерскую общагу язык не повернулся даже у него. - В девять ноль-ноль сбор у автопарка. Всё понял?
  -Так точно, - довольно небрежно отозвался Сергей, так как в мыслях он уже укладывал вещи.
  -Тогда ступай, - разрешил Шогинов.
  -Есть, - ответил слегка ошарашенный темпом происходящего Ефимов и, неловко развернувшись, поспешил покинуть кабинет бригадира. А тот посмотрел ему вслед и невесело усмехнулся. Боевики активизировали свою деятельность, отряд нёс одну потерю за другой, и сколько ещё таких сборных команд пополнения предстояло отправить до осени - не знал никто. Оставалось только надеяться и верить в лучшее. Дождавшись, когда дверь за старшим прапорщиком закроется, Шогинов открыл один из ящиков стола и с задумчивым видом вытащил оттуда книгу А. М. Волкова "Волшебник изумрудного города".
  
  -Я уезжаю в командировку, - прямо с порога заявил Сергей. Дверь за ним скрипнула и, щёлкнув замком, закрылась.
  -Опять? - супруга Ефимова сделала шаг назад и опустилась на стоявшую за спиной кровать.
  -Олесь, я... - Сергей виновато пожал плечами, и чтобы избежать взгляда жены, нагнулся и начал расшнуровывать запылённые берцы.
  -Пап... - из соседней комнаты появилась недовольно хмурившаяся дочь Ефимова Юля.
  -Да, я, - не отрывая взгляда от пола, отозвался Сергей и внутренне сжался - чувство вины перед женой и детьми стало заползать в его и без того мятущееся сознание.
  -Пап, у нас каникулы. Мы же к бабушке собирались! - обиженно напомнила Юля.
  -Так и поедете, - Сергей постарался придать голосу нарочитую небрежность, но подступивший к горлу ком не дал добавить "без меня".
  -А что, по-другому никак нельзя? - без особой надежды поинтересовалась Олеся у наконец закончившего возиться с обувью супруга.
  -Мне предложили, я... - Сергей беспомощно развёл руками. - Откажусь - кого-то из отпуска выдернут или дурака какого пошлют... Меня комбриг вызывал...
  -Так и скажи, сам напросился! - Олеся вздохнула и подумала: "Тоже ведь сказал - дурака , вот ты тот дурак и есть", но вслух произнесла другое: - Если бы не захотел ехать, то и не поехал бы.
  -Как я мог отказаться? Другие что подумали бы? Что... - предприняв попытку оправдаться, Сергей, тем не менее, понял, что городит чушь и замолчал.
  -Тебе бы уж точно никто и слова не сказал! - Олеся качнула головой и уже совсем тихо добавила: - Серёж, ну куда ж ты всё лезешь, а? - у неё на глазах заблестели слёзы.
  -Олесь... я... ты же знаешь, я аккуратно, как всегда...
  -Пап, - напомнила о своём присутствии дочь, её брови были строго насуплены, - обещай...
  -Обещаю! - безропотно согласился Сергей.
  -... что вот съездишь в этот раз и больше никуда никогда не поедешь. Обещаешь?
  -Обещаю, никуда и никогда. Это крайняя командировка.
  -Смотри! - девочка строго сжала губы, и в этот момент входная дверь распахнулась, и в помещение ворвался разгорячённый ходьбой Коля - сын Ефимовых.
  -А что у Вас тут стряслось? - по выражениям лиц он сразу же сумел заметить, что в семье что-то произошло.
  -Наш папа в командировку собрался! - похоже, Олеся всё ещё тешила себя надеждой, что эта поездка не состоится.
  -Пап, - губы сына дрогнули, - ну зачем?
  -Да я не сам, меня вызвали, предложили...
  -Пап, откажись, а? - Ефимов - младший бросил пакет, с которым ходил в магазин, на пол, - или совсем никак?
  -Я же уже согласился...- виновато развёл руками Сергей и почувствовал, как появившийся в душе ком начал подступать к самому горлу.
  -Пусть едет... - Олеся опустошённо махнула рукой.
  -Папа мне обещал, что это в крайний раз! - гордо объявила Юля.
  -Когда? - спросив Коля, нагнулся и подобрал брошенный пакет.
  -Сегодня, - ответил Сергей, и по тому, как застыли лица окружающих, понял, что к такому повороту не был готов никто...
  
  Сборы прошли как обычно в тоскливом молчании. Все понимали - одно лишнее слово может вызвать поток неконтролируемых слёз и ещё больших переживаний. Если и говорили, то по большей части о ничего не значащих предметах.
  Вечер наступил быстро...
  
  Когда Сергей подошёл к парку, ПАЗик уже стоял возле курилки в ожидании пассажиров. Контрачи курили, Котова ещё не было. Водитель ПАЗика, увидев бредущего по алее Ефимова, спрыгнул на асфальт и пошёл ему навстречу.
  -Это ты что ли уезжаешь? - спросил он вместо приветствия. - А то мне сказали прапорщик, а кто...
  -Здорово, Володь, - Ефимов перебросил сумку в левую руку и улыбнулся. - Да, я, я.
  -О блин! - ошеломлённо качнул головой водитель. Рукопожатие его шершавой ладони было крепким. - А помоложе никого не нашлось?
  -Да мне вообще-то едва-едва восемнадцать стукнуло! - Сергей широко улыбнулся.
  -А мне тогда двадцать, - водитель, который был старше Ефимова лет на восемь, тоже улыбнулся, затем улыбка сползла с его лица и он уже став совершенно серьёзным, взглядом покосившись на висевший за плечами Сергея рюкзак, полюбопытствовал: - Не надоело?
  -Всё, крайний раз, - Ефимов почувствовал, как в душе вновь нарастает жгучая боль расставания и, увидев появившуюся на лице водителя тень сомнения, пояснил: - Я дочке пообещал.
  -Да, блин, - непонятно покачал головой Владимир, хотел что-то добавить, но увидев бегущего в их сторону майора Ивлева, удивлённо приподнял брови и решил не продолжать.
  
  -Уф, думал, не успею, - Ивлев выглядел слегка запыхавшимся, - от самого общежития летел. И ты ничего не сказал! - упрекнул он отчего-то вновь заулыбавшегося Сергея.
  -Лёш, ей - богу, у меня времени с гулькин нос было. Да и было бы, мне что, бегать по всем и звенеть: "Меня в армию забирают"?
  -Ладно, Серёг, хрен с тобой, извинение принято. - Майор хитро улыбнулся: - Ты лучше скажи: у тебя мелочь есть?
  Сергей удивлённо вытаращился на Ивлева, но, тем не менее, ничего не сказав, полез проверять собственные карманы, и только обнаружив там потрёпанную десятку и протянув её Ивлеву, удивлённо спросил: - А тебе зачем?
  -Да вот... - майор вытащил из пакета, что держал в руках, нож. - Ножи не дарят, так что давай, расплачивайся...
  Сергей взглянул на ножик и невольно хмыкнул - насколько он знал, нож этот обошёлся Алексею в весьма кругленькую сумму, но отказываться не стал.
  -Не продешевил? - всё же поинтересовался Ефимов, вкладывая зелёную бумажку в руки майора.
  -В самый раз! - Алексей улыбнулся, подал Сергею нож и, уже пожимая на прощание руку: - Спасибо тебе...
  -Да хватит ты, Лёш, это тебе за нож спасибо! - Ефимов расплылся ответной улыбкой. - Я бы такой себе от жадности никогда не купил.
  -Спасибо, что спас меня! - снова поблагодарил Ивлев, и на этот раз Сергей промолчал. А из-за здания пункта приёма личного состава вырулил цветущий и слегка загруженный старший лейтенант Котов.
  -Здравия желаю, товарищ майор! - отрапортовался он и, не удержавшись, спросил: - Товарищ майор, Вы что, тоже с нами?
  -Нет уж, лучше Вы к нам! - отшутился Ивлев и, повернувшись к Сергею: - Ну, всё, братуха, будь!
  -Живы будем - не помрём!- Ефимов поднял руку в приветственном жесте, и уже не желая больше задерживаться, шагнул в распахнутую дверь автобуса.
  -Все? - с надеждой глядя на входящего Котова, уточнил водитель.
  -Старшего нет, - старлей бросил свой баул на переднее сиденье и, облегчённо вздохнув, плюхнулся рядом.
  -Старший сейчас подойдёт, - Владимир показал рукой на открывающуюся дверь контрольно-технического пункта, - командира автомобильной роты повидать захотел. А вот, кстати, и он - майор Пташек собственной персоной.
  -Старшим что, Пташек едет? - удивлённо переспросил Ефимов. - Он вроде бы в госпиталь с давлением слёг?
  -Да уже сбежал давно, с неделю как сбежал! - водитель широко улыбнулся.
  -Ма-ла-ток! - одобрительно протянул Котов, а Ефимов усмехнулся и говорить ничего не стал, решив приберечь своё мнение для другого случая.
  -Здорово, Се-рё-га! - довольно осклабившись, майор ввалился, не вошёл, а именно ввалился в салон ПАЗика, - вот ни грамма не сомневался. Как только мне сказали, что группером прапор едет, так я сразу понял, что это ты.
  -Я Вас приветствую! - улыбнулся столь шумному появлению старого знакомого Ефимов.
  -Ну, понеслась одна по кочкам! - из Пташека прямо так и пёрло нерастраченной энергией. - Володя, заводи шарманку. Поехали!
  Зашумел стартер, завёлся двигатель, и автобус плавно тронулся с места.
  
  Вскоре контрольно - пропускной пункт остался далеко позади. Пропетляв по улицам города, ПАЗик вырвался на междугородную трассу и, набирая скорость, покатил в сторону узловой станции. Вечерний ветерок, влетавший через слегка приоткрытую форточку, приятно обдувал лицо. Сергей вынул из ножен нож и осторожно потрогал лезвие... И сразу будто от порыва налетевшего ветра плечи почувствовали глубинный холод - события двухнедельной давности никак не хотели стираться в его памяти:
   ...Едва сдержав дыхание, Сергей всплыл на поверхность, тяжело, со стоном, выдохнул и тут же с силой втянул в себя воздух. Выдохнул снова, вдохнул и, резко переломившись, снова ушёл под воду... Ласты шлёпнули по поверхности и, взбурунив и без того взволновавшуюся поверхность, исчезли под волнами...
   Ефимов уходил всё глубже и глубже под воду, в черноту сомкнувшегося над ним речного омута. Нож, треклятый нож, именно сейчас, когда его не было рядом, требовался больше всего.
   Занимаясь подводной охотой, Сергей в отличие от большинства своих собратьев по хобби, никогда не брал с собой нож. Он у него, естественно, был, но обычно лежал в байдарке. И вот сейчас Ефимов неимоверно жалел о своей давней привычке, уже давно перешедшей в пустопорожнее упрямство.
   Маска буквально прилипла к лицу, Сергей через нос слегка подал в неё воздух и тотчас сообразил, что, начав погружение, забыл продуться, и теперь ему болезненно надавило на барабанные перепонки. Судорожно сглотнув, он почувствовал, как стремительно съедаются литры втянутого в грудь воздуха. Становилось темнее. Ещё метр, и впереди показалась фигура застывшего в неподвижности Алексея Ивлева - его друга и такого же заядлого подводника. Тот уже не рвался наверх - обессилено разбросав по сторонам руки, он медленно опускался к чёрной иловой поверхности речного дна. Стараясь не смотреть в медленно разворачивающееся лицо Алексея, Ефимов скользнул к его ногам.
  
   ...Первый раз, поднырнув к запутавшемуся в сетях другу, Сергей думал, что без труда справится с тонкими лесками китайкой сетки. Каково же было его удивление, когда оказалось, что кроме "китайки" ноги Алексея опутывают надёжно сплетённые ячейки самодельной капроновой сети, которая, уходя вниз, всей своей остальной частью запуталась в придонном коряжнике. В кровь изрезав руки, Сергею удалось справиться с несколькими нитями, но кислород стремительно заканчивался, (Ефимов ушёл в омут чуть раньше Алексея, и ему нестерпимо хотелось вдохнуть). Тогда он заработал ластами и рванул наверх. На миг перехватив беспомощно-молящий (а может быть и проклинающий) взгляд Ивлева, он нисколько не замедлил движения, понимая, что уже не успевает распутать своего друга. Пробудь он здесь внизу ещё десяток секунд, и у них не осталось бы ни малейшего шанса. Ему был нужен хоть один глоток воздуха, чтобы вернуться и продолжить спасение.
   Теперь Ивлев висел неподвижно, а Сергей пытался разорвать удерживающие его в воде путы.
   "Гадство, гадство, гадство! Это просто невозможно, невозможно так запутаться!" - матерился Сергей, в отчаянии дергая толстый, увешанный поплавками шнур, опутавший ступню Алексея и намертво затянувшийся на правой щиколотке. Левая нога была не в лучшем положении. Давно скинутые ласты унесло течением, но вытащить стянутые петлями ноги не получалось.
   Вытекавшая из глубокого пореза на руке кровь мутной тёмной струйкой потянулась вверх. Воздух в лёгких Сергея заканчивался. Он не успевал, не мог разорвать пут и вместе с тем не смел позволить себе всплыть. Время неумолимо толкало наглотавшегося воды Ивлева к порогу смерти. Возвращаться домой без друга, неся скорбную весть его жене... Ну, уж нет...
   С тоской, вслед за уносимой кровью, подняв взгляд, Сергей увидел пристёгнутые к бедру Алексея ножны. Появившаяся вдруг надежда мгновенно погасла: ножа в них не было. Видимо, запутавшийся в сетях Ивлев слишком торопился и, выхватив ножик, выпустил его из рук.
   "Нож, - лёгкие уже начинало ломить от боли. - Нож, - одна - единственная, оставшаяся в голове мысль, ещё не вытесненная жаждой вздоха. - Нож, где-то на дне должен быть нож! Но до дна ещё три метра, там темно и илисто. Нож, только он - единственная надежда на спасение. Сжав зубами загубник, Сергей опустил голову вниз и, не обращая внимания на нарастающую боль в ушах и лёгких, пошёл на глубину.
   "Осторожно, только не замутить дно, осторожно, лишь бы он был здесь, лишь бы его не снесло течением, лишь бы не промахнуться, не уйти в сторону", - как заклятие повторял Ефимов, преодолевая эти последние, но такие длинные метры. Боль в груди стала невыносимой. Оба подводных ружья, переплетясь нитями фалов, лежали рядом, почти друг на друге. Ножа ни под ними, ни рядом с ними не было. Темнота глубины не позволяла видеть далеко. Сергей осторожно сместился вправо, всмотрелся в дно, но ножа не обнаружил. В маске появилась кровь. Мысленно представив, куда мог смотреть уронивший его Ивлев, Сергей сместился вперёд и увидел поднимающуюся со дна толстую ветку занесённого илом дерева. Ничего похожего на нож ни под веткой, ни рядом...
   "А что, если он ударился об неё и отлетел дальше?" - сквозь возникшую в висках боль подумал Сергей и, по наитию двигаясь вперёд, внезапно увидел на дне, в покрывающем его иле, небольшую ямку. Сознание мутилось. Ефимов почувствовал, как кружится голова и, протянув руку, ощутил в пальцах толстую рукоять ножа. Нож, созданный вовсе не для подводной охоты, привезённый Ивлевым с крайней чеченской командировки; нож, предназначение которого было отнимать жизнь, в тусклом свете подводной мглы сверкнул серо-стальным лучом надежды на спасение.
   И тогда Сергей медленно, стараясь сохранить остатки кислорода и сил, оттолкнулся от дна и, оказавшись подле стягивающих ноги Алексея сетей, не задумываясь, рубанул по ним остро отточенным лезвием. Один удар, второй, третий, и тело Ивлева, вместо того, чтобы начать подниматься вверх, плавно качнувшись, стало опускаться ко дну. Не чувствуя собственных мышц, Сергей подтянулся к грузовому поясу. Переворачивать лежавшего лицом вниз Алексея и расстёгивать пряжку его ремня - не было ни сил, ни времени. Ефимов ударил по поясу, абсолютно не задумываясь, что вместе с ним под остриё лезвия попали и дорогостоящий костюм, и даже покрытая холодными пупырышками человеческая кожа. Груз канул вниз, а освобождённый от него Алексей стремительно начал всплывать. Сергей из последних сил устремился следом.
   Выдох, переходящий в крик, раздался над просторами омута и, вспугнув сидевшую на берегу пичугу, эхом отразился от крутого обрыва. Почти тотчас Ефимов с хриплым свистом вздохнул и, оторвав от водной поверхности маску, увидел чуть впереди беспомощно покачивающуюся на волнах фигуру Ивлева. Даже не пытаясь отдышаться, он поплыл в его сторону и, обхватив рукой плечо Алексея, усиленно заработал ластами.
  Сергею еще предстояло преодолеть десяток метров водного пространства, выбраться на берег и откачать захлебнувшегося друга, но он отчего-то был уверен, что справится, что всё самое худшее уже позади.
  Гораздо позже, сидя у разведённого костра, он думал над тем, что не будь у Алексея с собой ножа, всё бы закончилось совершенно по-другому. И от этих мыслей на душе становилось холодно и мрачно.
  
  Автобус слегка потряхивало. Тёмные обочины дороги, едва видимые в свете фар, проносились с удивительной быстротой - может от того, что была ночь, и Сергей сидел по правую сторону ПАЗика? А может, потому, что автобус уносил его от столь милой и спокойной жизни? Как бы то ни было, но с каждым километром, с каждой секундой Сергей приближался к совершенно другой стороне мира...
  
  Проводив мужа и пожелав детям спокойной ночи, Олеся закрылась в своей комнате, легла в кровать, накрылась с головой одеялом и заплакала. Он плакала, слезы её были безудержны и горьки, и она не в силах была остановить их поток. Сергей уехал. В очередной раз. На войну. Несколько месяцев командировки - как вечность. Несколько месяцев, для многих уже навсегда ставших вечностью. Нет, никогда! Не надо, никогда! Господи, сделай так, чтобы он вернулся! Сделай, господи! - несколько слов и снова безудержные слёзы. Олеся даже не пыталась себя сдержать - вот сегодня, вот сейчас выплакаться, чтобы утром, чтобы потом все месяцы командировки никто не видел на её глазах этих ночных слёз. Ночью можно грустить, но не плакать, а днём улыбаться, только улыбаться. Детям тяжело и без маминой грусти. Наш папа далеко, но он вернётся, обязательно вернётся. Живой и здоровый, не в первый раз. Да, не в первый... Господи, сделай так, чтобы он вернулся, он ведь сказал, что это - последний раз. Нет, не так, неправильно, здесь так не говорят. Он сказал, что это - крайний раз. Слышишь, господи, это - крайний раз, пусть вернётся, и он больше никогда, никогда, ни за что... А если, а если и соберётся - вцеплюсь, упаду в ноги и не отпущу, слышишь, господи, не отпущу! - молила Олеся и следом плакала, плакала и молила, и так почти до утра, когда совсем обессиленная провалилась в вязкую пучину тяжёлого сна.
  
  А поезд, на котором ехал её муж, оставлял за собой одну станцию за другой. За окном мелькали то окна встречных пассажирских составов, то проносились тёмные махины товарных вагонов, то появлялись и исчезали смутные контуры одиноких строений и огни проезжаемых сёл и городов. Но время шло и, наконец, рассвет, тонким солнечным лучом скользя по краю задёрнутой шторы, заглянул в купе, осветив лицо спящего Сергея. Почувствовав на коже тепло, он улыбнулся - сквозь сон ему почудилось ласковое прикосновение супруги. Но вскоре рельсы начали уходить немного вправо, лучик сместился и пропал где-то в глубине помещения. Радостная улыбка сошла с лица Ефимова, он снова погрузился в пучину беспокойного сна:
   ...длинная вереница колонны медленно втягивалась в горный серпантин. Ехавший на броне "шестидесятки" - БТР-60 ПБ молодой прапорщик с лёгким оттенком пренебрежения вглядывался в поднимающиеся по левую руку серо-коричневые горы. Медленное движение машин его вовсе не огорчало. Подставив лицо освежающему ветру, он предавался мыслям, совершенно не связанным с поставленной ему задачей по сопровождению колонны. По прибытию в полк прапорщик должен был сразу же убыть в отпуск и потому в мечтах он уже был далеко, за речкой, в тысяче километров от этих мест - дома. Дом - как много вбирает это короткое слово. "Дома, дома, дома, - без устали повторял Сергей, смакуя столь манящее слово на все лады...
  Удара в грудь он практически не почувствовал, просто вдруг взревело чувство опасности, зазвенели колокола тревоги, - Сергей буквально упал, стёк с брони вниз на командирское сиденье, в последний миг паденья успев заметить заискрившие на склоне горы всполохи выстрелов.
  -К бою! - взревел он и, видя, что башенный замешкался: - К бою, сука! - и неуклюже, вдруг оказалось, что левая рука повисла плетью, удерживая автомат, сдёрнул предохранитель большим пальцем правой руки. -... Целеуказания... наблюдать... - и тот час распрямился, встал на сидушку, выложил на броню ствол, вылез сам, и с одной руки, трассерами, туда, где заметались тёмные, едва видимые фигурки. О броню зацокали пули. Противный свист, лишь частично перекрываемый автоматными выстрелами и шумом моторов, разрезал воздух.
  -Давай, - сквозь грохот заработавшего КПВТ, - дави гадов, дави! - и вновь трассерами туда, где ещё бегали неугомонные фигурки и откуда летели тяжёлые, смертоносные кусочки горячего металла. Второй магазин на этот раз уже обычных ПС стал лишь малым довеском тяжёлым КПВТешным пулям-снарядам. Когда же автомат клацнул затвором, противник уже больше не пытался вступить в перестрелку и КПВТ тоже молчал. Всё стихло. Встречный ветер вдруг потянул холодом. Поставив оружие на предохранитель, прапорщик вновь ухнул вниз. И уже оказавшись на командирском сиденье, он одной рукой перезарядил оружие, и только тогда ощутил лёгкое пощипывание в левой половине груди. Правая ладонь осторожно скользнула под одежду. Кожа оказалась влажной и липкой.
  -Товарищ прапорщик, Вы ранены? - удивлённо воззрился на командира башенный стрелок, увидевший, что вытащенная из-под х/бешки рука прапорщика полностью окрашена красным.
  -Судя по всему, да, - прапорщик кивнул головой и потерял сознание. Вновь заработал пулемёт...
  
  -Чай, чай, чай, - беспрестанно стуча в дверь, настойчиво предлагала проводница. Сергей, мокрый от растекшегося по телу пота, не выспавшийся и потому злой, едва нашёл в себе силы задавить желание швырнуть в дверь чем-нибудь тяжёлым.
  -Не хотим, - вместо этого прорычал он и, скинув с ног собранное в комок одеяло, мысленно выругался.
  
  Заурбек Умаров
  Полевому командиру Заурбеку Умарову последнее время не слишком везло по части финансирования, так что предложение взять заложника поступило весьма своевременно, тем более что обещали за него уж совсем невероятные деньги. Правда, для того, чтобы их получить, требовалось кроме всего прочего добыть у захваченного человека кое-какую полезную информацию.
  
  Глава 1
  Начало
  ...я готов хоть к пчёлам в улей, лишь бы только в коллектив.
  (Леонид Филатов "Про Федота - стрельца, удалого молодца")
  
  Старший прапорщик Ефимов
  -Михалыч! - едва спрыгнув с БТРа, я попал в распростёртые объятья Дмитрия Маркитанова - Димарика - сержанта - контрактника, числящегося в нашем батальоне, но вечно мотающегося по командировкам и в пункте постоянной дислокации появляющегося лишь в коротких перерывах-ожиданиях новых командировок.
  -Привет, Дим, привет!- я улыбнулся хлопающему меня по спине Маркитанову.
  Особых приятельских отношений между нами не наблюдалось, поэтому, когда Маркитанов выпустил меня из своих рук и полез с объятьями к следующему из приехавших, я лишь облегчённо перевёл дух, накинул на плечи рюкзак и направился к воротам. Встречающих на "главной аллее" прибавилось. Я обвёл взглядом окружающее пространство - похоже, с моего последнего визита ничего не изменилось. Слева - памятник, небольшая христианская часовенка, как ни странно, сделанная мусульманином; две палатки для занятий, развевающиеся на ветру флаги, ещё левее - урчащий моторами автопарк, дальше по курсу ряды хозяйственных построек, справа - жилые палатки и плац.
  -Товарищ полковник, старший прапорщик Ефимов в Ваше распоряжение прибыл! - за созерцанием я едва не прозевал появление командира отряда, вынырнувшего из палатки комендантского взвода.
  -Принимай вторую группу, - приветливо протянув руку, Шипунов позволил себе улыбку, - на следующей неделе у тебя "выход".
  -Понял, товарищ полковник, разрешите идти? - хотелось быстрее скинуть рюкзак, определиться с собственным "местом дислокации" и помыться, хотя бы в душе.
  -Ступай! - сказал, как отмахнулся. Его взгляд был направлен к выходу из ПВД. Я тоже невольно посмотрел в ту же сторону - возле урчащей брони старший лейтенант Котов пытался хоть как-то сорганизовать прибывших с нами контрактников. Я, качнув головой, хмыкнул и двинулся в направлении палатки первой роты.
  -Командир! - из-за помещения ЦБУ вынырнула знакомая фигура.
  -Виталик! - я не мог не узнать своего бывшего зама.
  -Командир! - повторил старший сержант, на радостях заключая меня в свои объятья. - Я как узнал, что к нам какой-то прапор группником едет, ни грамма не сомневался, что это ты. - "Они что, с Пташеком мысли друг у друга читают?" - Больше некому. Даже фамилию узнавать не зачем было. А счас на ЦБУ сижу, слышу - броня тарабанит, но вначале подумал: наши с полка приехали... - Он отстранился и пристально вглядываясь в моё лицо, пояснил: - К артиллеристам на согласование уехали, а вас где-то ближе к вечеру ждали. - И тут же: - А ты, командир, постарел... - качнул головой, - постарел, - и тут же, словно спохватившись, - не сильно. Так, чутарик.
  -Да, с вами постареешь! - я глядел на радостно улыбающегося Виталика и тоже расплывался улыбкой - жив, чертяка, и вроде бы совсем не изменился, может, кажется, чуть-чуть лицом поправился. Хотя, поди его разбери - был совсем худой, а теперь разве что чуть-чуть щёки выправились. - Ну, ты где, как? Случаем, не во второй группе обретаешься?
  -Не-е-е, - улыбка Виталика стала ещё шире, - я теперь на БЗ не ходок, хватит. Крайний раз тогда с Вами сходил, помните? - "Ещё бы мне не помнить", я кивнул. - А теперь встал на вечный якорь в комендантском взводе.
  -А ко мне замом не хочешь? - я в принципе понимал, какой будет ответ, но не спросить всё же не мог.
  -Нет, командир, и не уговаривай, везенье не бывает бесконечным долгим.
  -Согласен. Да я, собственно, особо и не рассчитывал. Ты своё отходил... - внезапно мы оба почувствовали какую-то неловкость и даже вину, Виталик от того, что ответил отказом, я - что вообще задал подобный вопрос. Пора было разбегаться. - Всё, давай, Виталь, обустроюсь - заходи. - Я кивнул на жилую палатку, всегда бывшую расположением первой роты, так что и на этот раз вряд ли что изменилось.
  -Как-нибудь загляну. И Вы заглядывайте. Если что - картошку с тушняком забадяжим. У нас сейчас с доппайком без проблем! - он снова улыбнулся, а я мысленно выругался, вспомнилось наболевшее - бойцам комендантского взвода, нёсшего караульную службу, дополнительный паёк положен был, а разведчикам, ходившим на боевые задания и тратившим куда большее количество энергии - нет. Парадокс служб тылового обеспечения. Я не имел ничего против ходящих в караул, но слегка обидно за разведчиков, у которых каждое боевое задание- это караул в квадрате. А может, доппай был положен и разведчикам, но подобные нормы довольствия хранились в тайне?
  
  Из дверей столовой один за другим вышли четыре офицера, кроме майора Гордеева я, собственно, никого и не узнал. Когда они подошли ближе, я окончательно понял, что с идущими рядом с майором офицерами я если и встречался раньше, то эти встречи совершенно не отразились в моей памяти. Круговерть жизни: то я в командировке, то они, то отпуск, то "слаживание" на полигоне, и как - то всё мимо кассы, то бишь лиц...
  -Здорово, Серёга! - Вадим улыбался. Мне тоже было приятно видеть его живым и здоровым.- Пиво, водка - что привёз?
  -Сало много, колбаса... - я тоже улыбался. С Вадимом Гордеевым мы знали друг друга неплохо, почти дружили и потому могли позволить себе при общении некую фамильярность.
  -С парнями знаком? - Вадим кивнул на стоявших за его спиной группников. Я пожал плечами.
  -Вроде нет, - и чтобы кого не обидеть, - хотя с моим старческим склерозом всё возможно.
  После этих слов заулыбались и остальные.
  - Олег Кузнецов, - Вадим кивнул на ближайшего ко мне старшего лейтенанта.
  -Сергей, - представился я, пожимая протянутую руку...
  
  Не знаю, баню организовали специально для вновь прибывших, или она уже стояла в плане досуга? Да, впрочем, не важно.
  Слегка попарившись, мы перешли в предбанную пристройку, где хлебосольный старшина устроил небольшой банкет в честь новоприбывшего пополнения - то бишь меня. (Старший лейтенант Котов приехал на замену кому-то из оперативно-разведывательного отдела, так что он пролетал мимо банкета как фанера над Парижем). А стол по военным меркам оказался поистине шикарным: помимо консервов всех мастей тут были и местные деликатесы, и привезенные мной сало, колбаса, водка. (Я хоть и уклонился от прямого вопроса, заданного Вадимом, но немного зла, так пару литров, с собой привёз. Ведь надо уничтожать хоть какое-то зло в перерывах между боевыми заданиями?) На горячее всё тем же неугомонным старшиной был приготовлен отличный плов, и на десерт посередине стола на огромном блюде возвышался таких же огромных размеров арбуз - не местный, то ли астраханский или даже скорее какой-нибудь узбекский. В общем, всё было на высшем уровне, всё было в ажуре. Помянули погибшего Лыжина и больше о плохом старались не вспоминать. Ещё слегка усугубив, как всегда, перешли к беседам за жизнь, было весело, тем более что ротный оказался в ударе:
  -Серёга, ты представляешь?! - Гордеев обратился ко мне. - Что эти чудики на днях учудили?
  ??? - я вопросительно изогнул брови.
  -Ходили мы как-то отрядом, три группы. Хорошо так промялись, от души, ни хрена не нашли и выперлись к точке эвакуации в районе населенного пункта ...та. И эти маленькие мальчики, - кивок в сторону самодовольно ухмыляющейся троицы, - решили покидать гранатки. Этот вон припёрся, - обвиняющий перст потянулся в грудь старшего лейтенанта Кузнецова. - Ка-амандир, - сделав смешную рожицу, протянул Гордеев, - разреши, говорит, нам по паре гранат бросить. - И я-то, идиот, повёлся - и ведь рассуждал как: действительно, колонна уже выехала, что не покидать?! - пусть по парочке гранат кинут. Я ж думал, они втроём по паре гранат... - многозначительная пауза, - всего и делов. И пусть чехи шарахаются. Правда, парочку наблюдателей туда-сюда выставил. И лёг спокойно полежать. А эти раздолбаи...
  Я не смог задавить в себе улыбку, понять, что произошло дальше, труда не составило, иначе бы он мне это не рассказывал.
  -Ржёшь? Ну, ну, а мне было не до смеха! - упрекнул ротный и продолжил повествование. - Когда одновременно рвануло почти три десятка гранат, - опять пауза, - эФок... Осколки засвистели везде, зашлёпали по деревьям, впиявились в возвышающийся за спиной обрывчик. Глина так мне на голову и посыпалась. Да ладно они бы этим и ограничились...
  Дальше Вадим мог бы и не рассказывать.
  ...но они - то договорились на "две гранаты". Новые взрывы начали греметь в тот момент, когда у меня запищала внутригрупповая радиостанция:
  -Командир! - это пытался доораться до меня один из наблюдателей. - Командир, со стороны ...ты в нашу сторону по дороге двигалась вооруженная группа...
  -Двигалась? Кто они и где сейчас? - в голове стразу мысль - чехи! Вот и потренировались...
  -Похоже, ВэВэры. Ушли в лес, - ответил наблюдатель, а у меня сразу мысль: ещё со своими перестреляться не хватало. Едрён батон, час от часу не легче. Вот только за каким хреном их сюда занесло? И я, - ротный опять пристально вгляделся мне в лицо, - вытащил зелёную ракету, запендюрил её в зенит и с видом покорной обречённости вылез на дорогу. Чтобы, значит, энти видели. К моему счастью, это действительно оказались наши - пехота. Как говорится, мне повезло, и вот я здесь, - ротный широко улыбнулся и повернулся к служившему тамадой старшине, - наливай...
  
  В общем, попарились мы знатно. А утром я приступил к исполнению своих обязанностей. Но как следует познакомиться с личным составом мне не дали, ибо ближе к обеду к КПП отряда подъехали две легковушки. С этого момента события начали развиваться с космической скоростью.
  
  Егор Красильников
  От вымощенного камнем пола несло сыростью, запахом мочи и ссохшегося бараньего помёта.
  -Ты всё ещё на что-то надеешься? - Заурбек пнул ногой лежавшего на полу человека. По телу несчастного прошла мучительная судорога, но он нашёл в себе силы приподнять голову и плюнуть в мучителя. Кровавый сгусток упал на земляной пол, не долетев до начищенного до блеска сапога каких-то несколько сантиметров.
  -И это всё? - Заурбек презрительно усмехнулся. - Пожалуй, мы больше не станем добиваться от тебя желаемого силой. Ты сам всё расскажешь! - ухмылка главаря банды, захватившей Егора Красильникова - весьма ценного научного работника одного из засекреченных НИИ минобороны, стала ещё гаже, он опустил руку в карман и вытащил оттуда цветное фото. На фоне цветника запечатлелось весело улыбающееся семейство Красильниковых. Собственно, сам Егор, жена Карина и две дочери - десятилетняя Ася и двенадцатилетняя Настя. Повертев фото в руке, Заурбек нагнулся и сунул его в лицо лежащему. - У тебя три дня, чтобы начать говорить. Потом мы начнём их убивать.
  При этих словах пленник дёрнулся, как от удара током, но он тут же взял себя в руки и, преодолевая боль, выдавил:
  -Руки коротки.
  -Ошибаешься, - теперь лицо Заурбека стало совершенно серьёзным, - я не люблю быть голословным. Через три дня твоя семья будет в наших руках!
  -Я уверен, что их взяли под охрану в первые же часы после моего исчезновения, - слова пленнику давались с трудом, и было непонятно, верит ли он сам в сказанное. А вот главарь банды в своих словах не сомневался.
  -Ах, да, я забыл сказать - твоего исчезновения не было. Ты по-прежнему живёшь у своего друга. И три дня назад ушёл в "поход Робинзонов" - никаких артефактов цивилизации. Телефонов у отправившихся в поход нет. Поход десятидневный, так что ещё неделю о тебе никто и не вспомнит.
  -Вы не посмеете! - прохрипел Егор и тут же глухо застонал, поняв, что сморозил глупость.
  -Я вот думаю, с кого только начать: с той, что справа или той, что слева?
  -Вы блефуете, вам не добраться до моей семьи, не добраться, не добраться...
  -Хочешь проверить? - Заурбек убрал фото в карман.
  -Я сообщу вам всё, - пленник сдался. Вся его решимость умереть, но защитить хранимую информацию улетучилась, как только стало ясно, что опасность стала угрожать близким. - Я сообщу вам всё в ту же минуту, как только представите мне доказательства ваших возможностей. Но если хоть один волос упадёт с... - голос говорившего сорвался, - вы не получите ничего!
  -Не сомневаюсь, - на лице Умарова появилась довольная улыбка. - Мы даже не станем их беспокоить. Фотографий вашей квартиры, сделанные "слесарем ЖКХ", надеюсь, будет достаточно?
  -Да, - в горле Егора застрял комок, он поперхнулся и закашлялся.
  -Через три дня фото будут у меня в кармане, я приду сюда, и если в тот же момент не получу требуемое, - Заурбек щёлкнул предохранителем, - они начнут умирать. Но мы - мирные люди, мы не хотим лишней крови. И вот что ещё хорошенько запомни: не пытайся с нами играть! Даже твоя преждевременная смерть не предотвратит их гибели. Так что умереть красиво - сейчас не в твоих интересах. Надеюсь, это-то тебе понятно?
  -Сволочь! - прохрипел Егор и невольно поджался в ожидании удара, но Заурбек, наоборот, отступил на один шаг назад, и его ухмылка стала ещё шире.
  -Конечно же, я сволочь, и ты даже не представляешь какая! - с этими словами он повернулся и вышел из тёмного помещения, служившего Красильникову тюрьмой.
  
  Заурбек блефовал, он уже знал, что дом Красильникова оцеплен, и выкрасть семью Егора не стоит и пытаться, разве что убить, да и то это было возможно сделать ценой гибели кого-то из своей агентуры. Но вот привести обещанные Егору фото вполне было в его силах.
  
  Где-то там, в глубине России. Федеральная служба охраны.
  "Куратор" хорошо изучил психологический портрет Егора и был уверен, что сломить его будет не так-то просто. Именно поэтому "Куратор" - он же Кондрат Ессеев вместо того, чтобы вывезти семью Красильникова в безопасное место, не сделал в этом направлении ни единого шага. Он надеялся, что боевикам потребуются дополнительные меры воздействия на мужественного учёного. Надеялся и, пребывая в надежде, оцепил дом, в котором проживала семья Красильникова, тройным кольцом оперативников. Одни день и ночь сидели в машинах, другие расположились в квартирах соседних зданий, третьи дежурили на улице. Они ждали мобильную, компактную (два-три человека), хорошо экипированную группу боевиков на одной - двух машинах. Кондрат Ессеев рассчитывал захватить террористов и получить от них хоть какую-то информацию об их соучастниках - бандитах, принимавших непосредственное участие в пленении Егора Красильникова. Итак, оперативники ждали боевиков, может именно поэтому все три кольца оцепления совершенно не обратили внимания на проковылявшую в подъезд старушку. А ведь должны были - должен же был хоть у кого-то возникнуть вопрос: что делать бабульке на улице едва ли не в одиннадцать часов ночи? Но не возник. Меж тем бабка поднялась на третий этаж, открыла дверь в квартиру Красильниковых ключом, взятым у попавшего в руки бандитов Егора, и с девичьей проворностью прошмыгнула в прихожую. В руках "старушки" тут же оказался фотоаппарат. Она осторожно сняла с ног старые, видавшие жизнь боты и, стараясь ступать как можно мягче, прошла в детскую комнату. Фотоаппарат щёлкнул, осветив спящие лица и заставив одну из дочерей Егора поморщиться от внезапно вспыхнувшего света. Сделав ещё один кадр, "старушка" замерла, выжидая какое-то время, и лишь убедившись, что дети не проснулись, вышла из комнаты. Пройдя на кухню, непрошенная гостья отвела руку в сторону и сфотографировала себя на фоне разукрашенной детскими рисунками стены. На фото отчётливо было видны глаза на молодом женском лице, спрятанном под повязанным едва ли не на глаза платком. Затем террористка зачем-то подняла крышку стоявшей на плите кастрюльки, ухмыльнувшись, плюнула в содержимое и опустила крышку на место, после чего, осторожно шагая, вышла в прихожую. Уже находясь в тесном пространстве у входной двери, она, стараясь не шуметь и подсвечивая себе сотовым телефоном, переоделась, накрасилась и, надев парик, неожиданно из старушки превратилась в стройную, размалёванную, вульгарно одетую блондинку. Вот в таком виде и слегка пошатываясь как бы от излишне выпитого, девушка спустилась по лестнице на первый этаж и, резко распахнув входную дверь, решительно вышла, даже скорее вылетела из подъезда. После чего развернулась и пнула ногой лежавший на асфальте камень. От удара тот подлетел и с силой врезался в металлическую дверь подъезда.
  -Да пошёл ты, козёл! - сорвалось с её прелестных губ, после чего девушка развернулась и нетвёрдой походкой зашагала в направлении ведущей со двора арки.
  
  Ведшие наблюдение за домом оперативники видели, как растрёпанная, слегка пошатывающаяся блондинка в остервенении пнув ногой в сторону подъезда выругалась на своего хахаля (кстати, так и не посмевшего показаться на улице) и, вихляя бёдрами, потелепалась прочь.
  -Чем это он ей так не угодил? - имея в виду того неизвестного, но не слишком джентельменистого Донжуана, спросил один оперативник другого, но тот только пожал плечами. К делу он относился серьёзно, и отвлекаться на всяких потаскушек не собирался.
  А девушка, так и не встретив на своём пути никаких препятствий, благополучно выбралась на улицу города. На ближайшей остановке сев в первый же попавшийся автобус, она проехала один квартал и, расплатившись с кондуктором, вышла. Посмотрев по сторонам, вынула из сумки весьма объёмистый пакет со шмотками "старушки" и бросила его в урну, после чего отошла за угол ближайшего дома и, достав из кармана телефон, набрала хорошо знакомый номер.
  -Дело сделано, - она улыбнулась, - через полчаса буду.
  -Жду, - коротко ответил собеседник и отключился. А девушка, не торопясь, вышла к проезжей части, проголосовав, поймала частника и назвала адрес. Спустя десять минут частник доставил её на другой конец города. Но, расплатившись с подвозившим водителем, террористка не поспешила к ожидающему её появления помощнику Заурбека, а снова оказалась на остановке, где и села в автобус, едущий по нужному ей маршруту. И лишь сейчас, откинувшись на сиденье и прислонившись к холодному стеклу лицом, она окончательно успокоилась. Слежки не было. Так что Луиза - так звали девушку - была уверена, теперь распутать её следы не сможет никто. Вскоре автобус остановился неподалёку от нового десятиэтажного дома. Террористка неторопливо покинула общественный транспорт и, уже ничего не опасаясь, направились по нужному ей адресу.
  Её встретили у подъезда, но в дом она не вошла. Передала фотоаппарат и исчезла в никуда, растворившись в коробках бетонных домов и в темноте наступающего вечера.
  
  Скинуть фотографии на компьютер - дело нескольких минут. Ещё несколько секунд на то, чтобы войти в Интернет, открыть почту, написать письмо, прикрепить файл с фотографиями... - сидевший за компом молодой человек ещё раз проверил электронный адрес, затем последовало финальное нажатие кнопкой, и через сотни километров нужному адресату поступило письмо. Сидевший до поздней ночи за компьютером в ожидании этого послания капитан милиции Авдорханов, (как считалось - бывший боевик), облегчённо вздохнул, сохранил прикреплённый файл, быстро перекинул фотографии на флэшку и тут же удалил всю информацию на компьютере. Теперь предстояло распечатать полученные фото и через верного человека передать их связному умаровского отряда.
  
  Заурбек Умаров
  Идея выманить Егора на отдых к другу пришла в голову Заурбека Умарова далеко не сразу. Долгие месяцы после получения конкретного задания "взять Красильникова в заложники" Заурбек искал подходы к персоне этого научного работника. Как оказалось, сделать это было весьма непросто. Ещё бы, ведь выкрасть предполагалось одного из самых засекреченных специалистов российского военного ведомства. В итоге пришлось сделать вывод, что захватить его напрямую не получится - охрана в виде наружного наблюдения ходила за Красильниковым буквально по пятам, ни днём, ни ночью не составляя его и его семью без присмотра. В пору было отчаяться, но это было до тех пор, пока Заурбеку не пришла в голову не слишком оригинальная, но вполне заслуживающая внимания мысль. Весь фокус состоял в том, что Егор сам должен был уйти от наружного наблюдения. Вот только как было заставить его сделать это? И тут Умарову повезло. Копаясь в передаваемых агентами донесениях, рассказывающих о связях Красильникова, Заурбек обнаружил электронную переписку Егора с неким жителем Анапы гражданином Байрамовым, как выяснилось в дальнейшем, однокурсником и другом Красильникова. И Умаров решил сыграть на извечном желании людей чувствовать собственную свободу и ощущать хотя бы временно иллюзорную независимость от государства и его представителей. Люди Заурбека разыскали дом, в котором жил Байрамов и захватили в заложники его семью. С этого момента тот делал всё, что ему приказывали. Вначале Байрамов съездил к другу в гости и при личной встрече предложил ему совершить ответный визит. Как и ожидалось, Егор посетовал на постоянное сопровождение, и Байрамов предложил выход: Егор должен был сказать на работе, что поработает несколько дней, не выходя из квартиры и не отвечая на звонки, а сам ночью спуститься из окна с другой стороны дома и ночью же электричкой уехать в ближайший город, где и взять билет до места назначения. Егор согласился, но до Анапы он даже не доехал, под видом встречавших от имени его друга Красильникова встретили боевики Умарова, посадили в такси и повезли в совершенно другую сторону.
  На случай, если появятся работники спецслужб, Байрамов должен был отвечать, что да, Егор у него был, но ушёл в пеший поход в горы. Заурбек, конечно, не был столь наивен, чтобы надеяться провести следователей, но это было и не слишком важно. К тому времени, когда ФСБ, ФСО или кто там ещё, должны были спохватиться, Егору уже предполагалось находиться в чеченском лесу. Собственно, так всё и случилось. Оставалось теперь получить от учёного требуемую информацию, и столь длительную многоходовую операцию можно было считать почти завершённой. Об обещанных деньгах за предоставляемые сведения Умаров не волновался, хотел бы он видеть того, кто рискнул бы его кинуть на сотни тысяч долларов.
  Вот только Заурбек слегка просчитался в своих расчётах: охранявшие Красильникова люди спохватились почти сразу. Не беспокоя жену, они выяснили, на какой станции, в какой кассе и куда брал он железнодорожный билет. А уж сопоставить приезд друга из Анапы с тайным отъездом Егора было тем более несложно. Сообщили начальству. Посовещавшись, те решили, раз уж Егор сумел удрать, то, что ж, пусть отдохнёт. Тут же оповестили отдел, находящийся на месте предстоящего отдыха учёного, и местные оперативники взяли дом Байрамова под наблюдение. Вот только в Анапу Красильников не прибыл. И начальство поняло, что, мягко говоря, опростоволосилось. Дальнейшее выяснение обстоятельств позволило предположить, что Егор находится в плену у боевиков банды Умарова. В считанные часы вся агентурная сеть Чечни и прилегающих территорий была поднята на уши. К исходу вторых суток появилась первая информация...
  
  Пункт временной дислокации отряда специального назначения ГРУ
  ...как скоро Вы подготовите группу? - прибывшие в отряд ФСБешники уже встали со своих мест, всем своим видом показывая, что самое главное сказано, и они готовятся уйти.
  -Надеюсь, их не требуется поднимать по тревоге? - подполковник Шипунов сказал это таким тоном, что всем стало ясно - в случае чего группа готова выйти тотчас.
  -Нет, ни в коем случае, излишняя спешка может лишь навредить, - заверил один из фешников, второй согласно кивнул.
  -Боевое распоряжение?! - требовательно спросил Шипунов, хотя об ответе он уже догадывался.
  Стоявший ближе всего к выходу ФСБешник отрицательно покачал головой:
  -Боевого распоряжения не будет, имеется только письменный приказ на оказание нам всяческого содействия, - говоривший кивнул на небольшую папку, в самом начале разговора положенную ими на столик в палатке комбата. - Бумаги за необходимыми подписями все там.
  -Понятно, - подобный ответ комбата явно не порадовал. - Задача группы и район поиска?
  -Вам знать не положено, - всё тот же фэйс отрицательно качнул головой.
  -У меня первый допуск, - с нажимом сообщил Шипунов, но в глазах ФСБешника не появилось ни тени сомнений.
  -Нет, - притворный вдох, должный означать "всё гораздо серьёзнее, и Ваш допуск секретности в данном случае не играет ни какой роли". - Сергеич, - кивок в сторону отрядного "особиста", сидевшего на табурете за комбатовским столом, - посвятит в детали лишь бойцов группы. Никто посторонний не должен знать поставленной им задачи.
  -Я посторонний? - комбат начал закипать от бешенства. Но старший среди работников ФСБ был неплохим психологом, он поднял руки в успокаивающем жесте.
  -Это не наша прихоть, - он не оправдывался, он лишь констатировал сам факт, - к тому же это необходимо для сохранения жизни ваших же людей. Вы считаете, что личные амбиции стоят выше их жизней?
  -Хорошо, - Шипунов понял, что фешник в чём-то прав. Пришлось смириться, хотя с другой стороны, знай подполковник нюансы предстоящей задачи, ему было бы много легче произвести отбор кандидатур для её выполнения. Да и снаряжение им подобрать, и подсказать что... Впрочем, самые необходимые для подготовки группы сведения прибывшие в отряд ФСбешники уже сообщили. Так что теперь командиру отряда следовало подготовить маленькую, "не более шести человек", мобильную группу, "желательно из наиболее опытных офицеров и контрактников", которой предстояло какое-то серьёзное "разведывательное задание" - задание длительное, рассчитанное именно на разведку, а не на уничтожение боевиков. Главное, как сказали прибывшие, "скорость и скрытность, поэтому минимальный вес снаряжения, минимум продуктов, минимум боеприпасов. В огневое соприкосновение с боевиками не вступать".
  В принципе, коротко и по существу.
  - Хорошо, - комбат, поняв, что бурогозить без толку, немного успокоился. - Группа будет готова к выходу через три часа.
  -Нас это устраивает, - фешник взглянул на часы, - в 15 часов 27 минут колонна должна выехать за пределы ПВД.
  -Она выйдет, - на лице подполковника снова появилась печать раздражения. Он никак не думал, что ФСБешники будут педантичны до мелочности. - Посыльный! - рявкнул он, надеясь, что сквозь брезент палатки его рык будет услышан. И он не ошибся, - буквально через несколько секунд послышался шорох гравия под быстро переступающими ступнями. Наконец полог командирской палатки откинулся.
  -Товарищ подполковник, рядовой Кулаков... - комбат махнул рукой, останавливая говорившего.
  -Ротного ко мне!
  -Есть, - боец сделал шаг назад и полог снова захлопнулся.
  -Думаю, что теперь мы вам будем только мешать, - ФСбешник улыбнулся, комбат согласно кивнул, и уже не обращая внимания на своих собеседников, прошёл к столу и начал пристально изучать документ с размашистой подписью командующего. Одна лишь мысль крутилась в его голове: действительно ли никто кроме командующего не знает о предстоящей миссии? Или же цели этого боевого задания не известны даже ему? Да, закрутилось что-то, закрутилось, на памяти Шипунова подобного ещё не случалось. Приказ командующего в запечатанном, опечатанном конверте... Подполковник хмыкнул и, протянув руку, снял телефонную трубку - следовало немного потрещать с начальником штаба...
  
  -Вот такие пироги, - комбат закончил посвящать Гордеева в детали предстоящего задания. Хотя какие к чёрту детали? Так, поверхностное ознакомление, декларация намерений.
  -А Сергеич не может просветить нас чуть раньше? - майор встретился взглядом с комбатом и понял, что сморозил глупость.
  -Бесполезно, - Шипунов, скорчив рожу, отрицательно покачал головой. - Не знаю, что им от нас требуется, но молчат так, будто от вашего задания зависит судьба мира, - при этих словах он усмехнулся, - конспираторы, блин. Боятся утечки информации. Вот так сейчас все бросятся трезвонить об их секретах. Да хрен с ними. Сейчас твоя самая главная задача - подобрать себе бойцов. Только предупреждаю сразу - группника разрешу взять только одного.
  -Тогда Ефимов, - не медля ни секунды, отозвался командир роты.
  -Но он только приехал... - сидевший на кровати начштаба удивлённо привстал.
  -И что? - с вызовом отозвался Гордеев.
  -Да в принципе ничего, вот только какая - никакая адаптация ему нужна.
  -Вот на БЗ и адаптируется, - поддержал выбор ротного комбат.
  -Ефимов так Ефимов, - начштаба долго спорить не собирался. В принципе, какая ему-то разница, кого отберёт Гордеев?
  -Кто ещё? - голос комбата звучал требовательно.
  -Онищенко, Тулин, Бочаров, Маркитанов.
  -Маркитанов останется с группой, - комбат зачем-то взглянул в лежащую на столе карту, - у них на днях намечается выход.
  -Понятно, - Вадим на секунду задумался, - тогда Шадрин.
  -Шадрин откажется, - предположил Шипунов, но Гордеев отрицательно покачал головой.
  -Со мной пойдёт.
  -Тогда иди уговаривай и в темпе вальса готовьтесь к выходу. Смотр готовности в 15 часов 10 минут.
  -Разрешите идти? - Гордеев поднялся со стула и, получив от комбата одобрительный кивок, направился к выходу.
  -Возьмёшь у связистов три "Арахиса".
  -Зачем три, если выход на связь только в критической ситуации?
  -Вот именно поэтому, - пояснил Шипунов, и Гордеев, поняв, что тот имеет в виду, отодвинул полог и вышел на улицу.
  
  Егор Красильников
  Едва за Заурбеком закрылась дверь, Егор попробовал перевернуться на спину и чуть не закричал от разлившейся по телу боли - отбитый ударом ноги бок словно выстрелил извилистой, прожигающей тело молнией. Красильников прекратил шевеление и замер в попытке успокоить боль. Он тяжело дышал, все мышцы ныли, разбитые в кровь губы распухли, а на месте двух выбитых передних зубов образовались кровоточащие ямки. Полежав так некоторое время, Егор продолжил начатое, только на этот раз делал он это совсем медленно и очень осторожно. Наконец ему удалось перевернуться на связанные за спиной руки. К счастью подобный болевой прострел не повторился, и после минутного передыха Егор почувствовал себя несколько легче. Лежать было неудобно, но боль в боку от отбитого ребра немного утихла, и Красильников смог хоть немного привести в порядок свои мысли, которые вот уже третьи сутки пребывали в состоянии хаоса. Третьи сутки! В возможность происходящего можно было бы не верить, если бы не вновь вернувшаяся к нему в эту минуту всегда присущая ясность мысли. Он в плену! В плену у бандитов, боевиков, террористов... Да как не назови, всё едино... Он в плену... Он заложник? Нет. Ещё один раб? Нет. Так кто же он? Ценный объект! Он им нужен, очень нужен. Они... от него... но он никогда... ни за что... если бы... если бы... Егор застонал, на этот раз стон сорвался с его губ. И это был не стон боли. Красильников застонал он осознания собственной беспомощности, бессилия предотвратить надвигающуюся на семью опасность. Хотелось вскочить на ноги и бежать, но сил в отбитых мышцах не было.
  "Всё же надо найти выход, выход обязательно должен быть"... - начал настойчиво твердить его мозг. Первым делом надо было подняться на ноги. Егор снова перевернулся на бок, затем, заскрежетав зубами от боли, на живот. Отдышавшись и дождавшись, когда успокоится боль, он подобрал под себя согнутую в колене левую ногу и, упершись в пол головой, подтянул вперёд правую. Затем сквозь разбитые губы со свистом втянул в себя воздух и, с усилием выпрямившись, встал на колени. После чего, уже насквозь пропитавшись потом, окончательно поднялся на ноги. И тут же потеряв равновесие, едва вновь не грохнулся на пол. Помешала близкорасположенная стена. Егор ударился об неё плечом, но устоял, чудом удержавшись на ногах. Глаза щипало от попавшего в них пота. Безумно мучила жажда, боль растеклась по всему телу, превратившись в одно бесконечное жжение. Хотелось перестать бороться, вновь упасть на пол и забыться в бесконечном сне. Но мысль о семье заставила напрячь измученные мышцы и начать поиск путей к спасению.
  Красильников, несмотря на субтильное телосложение и близорукость, всегда считал себя смелым, мужественным человеком, собственно, именно таким он и оказался. Он был готов умереть, но у каждого самого сильного человека всегда найдутся слабости - для Егора этой слабостью, этой ахиллесовой пятой являлась семья - жена, две дочери. Он мог терпеть боль, мог без единой мольбы принять собственную смерть, но перешагнуть через родных, близких людей, через их жизни у него не хватало сил.
  "Бежать, бежать, бежать. Предупредить Светлану, позвонить Ессееву", - Егор вспомнил своего куратора, и на мгновение его пронзил стыд.- "Не предупредил, не сообщил, решил отдохнуть в уединении. Дурак, мальчишка...И вот результат". Но заниматься уничижением самого себя было поздно. Ситуация диктовала необходимость действия. Первым делом надо было освободить руки от пут, и Егор начал медленно обходить периметр помещения, тщась рассмотреть в полумраке что-нибудь подходящее для намеченных целей. Наконец ему повезло. Из дверного косяка торчал наполовину вбитый в дерево гвоздь-сотка. За какой такой надобностью он здесь оказался, понять было невозможно: может, хозяин хотел использовать его под крючок, запирающий дверь изнутри, а может, когда-то давно какой-то мальчишка вбил его из шалости - кто знает? Да это, собственно, стоявшему перед ним Егору было и неважно. Главное, близ шляпки имелись многочисленные, пусть и небольшие, насечки. Красильников на несколько секунд упёрся лбом в стену. Затем повернулся и, нащупав торчавший из стены гвоздь, начал перетирать об него сковавшие запястья путы.
  
  Пункт временной дислокации отряда специального назначения ГРУ
  -Господа офицера! - весело возвестил ротный, распахивая настежь дверь палатки. - У меня пренеприятнейшее известие - к нам приехал облом*.
  Захотелось ответить в том же ключе, но я взглянул на командира, и желание улыбнуться у меня пропало - лицо Гордеева вовсе не светилось весельем.
  -Серёга, собирайся, труба зовёт. Через два с половиной часа, алю-улю, гони гусей.
  -И куда это мы так спешим? - нет, я, конечно, на войну всегда пожалуйста, но хотелось бы всё же прежде чем идти "на повоевать", хоть немного присмотреться к собственной группе. А вот так сразу с бухты - барахты... - Они там, случаем, малость не перегрелись? Может, я хоть пару дней с группой побегаю? Я своих бойцов даже в лицо толком не знаю.
  -А они и не пойдут, - плюхнувшись задницей на кровать, совершенно безмятежным голосом сообщил Вадим. Его рука тут же потянулась к висевшей на стене разгрузке. - Пойдём вшестером: я, ты, Онищенко, Тулин, Бочаров, Шадрин.
  -??? - моё молчание было гораздо красноречивее любого вопроса.
  -А хрен его знает! Всё, что знал - уже сказал, - взгляд ротного скользнул по разгрузке, проверяя то ли наличие дымов, то ли ещё чего нужного.
  -Всю жизнь мечтал! - я в свою очередь потянулся за только вчера полученной разгрузкой. - Я даже РРку прошить не успел!
  -И не надо, припасов по минимуму, один боекомплект... - я не дал ему закончить.
  -Ну, уж дудки, одного БК маловато будет, с одним БК пусть эти умники топают! - я кивнул в сторону выхода из ПВД. Откуда ветер дует - было ясно и без дополнительных подсказок. Я понял, что боевое распоряжение привезли эти "добрые" дядечки-самаритяне на легковушках.
  -Нам категорически приказано в бой не вступать. Решение построено на нашей мобильности.
  -А чехи знают, что нам "приказано категорически"? - я попробовал сыронизировать.
  -Мы должны избежать боестолкновений, - ротный сделал вид, что не заметил моей иронии.
  -Ладно, приказано избежать, значит избежим. А куда идём, зачем и на сколько? - в конце-то концов, должен же был я знать хоть что-то? Или нет?
  -Берём еды на семь дней, а куда и зачем - я сказал, что не знаю и... - о чём-то вспомнив, встрепенулся Гордеев. - Вот ведь... - впрямь вспомнил. - Дежурный!
  -Я, товарищ майор, - голос дежурного донёсся откуда-то с солдатских лежанок.
  -Тулина, Онищенко, Бочарова ко мне, одного дневального за Шадриным и четырёх орлов на продсклад за сухпаем. Феофанов в курсе. И живо! Понял?
  -Дневальный! - вместо ответа взревел дежурный по роте, и его ботинки загромыхали по дощатому полу.
  Минут через десять трое контрактников из нашей роты стояли перед Гордеевым. Отдав им необходимые указания, ротный вновь занялся собственными сборами. Наконец пред светлы очи майора явился и старший сержант контрактной службы Шадрин.
  -Разрешите? - постучав, мой бывший заместитель медленно, почти робко открыл дверь, вошёл в полутьму палаточного нутра и предстал перед нами, так сказать, во всей красе своего прямо-таки скажем не слишком гренадёрского роста.
  -Виталь, тут заданице интересное намечается, ты как прогуляться? - Вадим, подумав, сунул в рюкзак свитер. Налегке, оно, конечно, налегке, но по ночам бывает холодно.
  -Да командир... понимаешь, - замялся Виталик, - я как-то уже и отвык, да и тут кто службу тащить будет?
  -Виталик, без тебя никак. Идут самые опытные, всего со мной и с тобой шестеро.
  -А кто ещё? - ротный хоть каждую секунду и подливал в разговоре елёй, но моего бывшего заместителя провести было не так просто.
  -Ефимов, Онищенко, Тулин, Бочаров, - назвав остальных "бойцов" сводной группы, ротный замолчал, дожидаясь ответной реакции моего бывшего зама.
  -Ну, командир, ну бля... муха, да что ж так... - он не высказал до конца свою мысль, качнул головой, взъерошил на голове волосы, - а, была не была, крайний раз... - И уже совершенно уверенным в принятом решении голосом: - Когда выход?
  - Через пару часов. Собраться - то хоть успеешь? - по улыбке, появившейся на лице Вадима, я понял, что он Шадрина подначивает специально.
  -Легко, хоть через пять минут! - уверенно возвестил старший сержант, и для пущей убедительности: - У меня почти всё собрано, даже сухпай в РР лежит. Кстати, на сколько дней идём?
  -На семь суток, - услышавший это Виталик присвистнул, - берём всё по минимуму. Маскхалаты по "снайперскому" варианту. Половину пайков, один БК.
  -Ага, счас! - с этими словами Шадрин поспешил на выход, а я улыбнулся. Приятно осознавать, что кто-то придерживается того же мнения, что и ты.
  
  Старший сержант Шадрин
  -И какого, откровенно говоря, хрена я согласился? - вслух рассуждал Виталик, укладывая в рюкзак свои шмотки. - Сказал же себе: хватит! Ведь сказал?
  -Виталь, а Виталь, - канючил стоявший напротив него двухметровый дылда, боец комендантского взвода рядовой Калюжный. - Ты доппай получил?
  -Получил, - огрызнулся Виталик, не прерывая своего занятия.
  -А куда дел? - не унимался дылда.
  -Да пошёл ты, Аркашка, на хрен! - Виталик кинул в рюкзак зубную щетку и задумался.
  -Сдал, что ли?
  -Да сдал, сдал, отвяжись только! - Виталик наконец вспомнил, чего ему не хватает и полез в огромный деревянный ящик, стоявший под его кроватью.
  -Да так бы и сказал... - обиженно пробормотал Калюжный и потопал к выходу на улицу.
  -Я и сказал! - снова огрызнулся Виталик, и посмотрев вслед удаляющемуся понуро опустив голову Аркадию, наконец смилостивился: - Да тут он под ширмой стоит. Бери, пользуйся. НО запомни: следующий доппай мой, понял?
  -Угу! - радостно просипел дылда и, развернувшись, поспешил к стоявшим за ширмой ящикам с дополнительным питанием.
  А Виталик вернулся к своим прерванным размышлениям. С одной стороны, сходить на боевое задание ещё разочек даже хотелось, с другой, у него - у Виталика - за спиной таких боевых заданий - на всю жизнь не перевспоминать. Тем более смысл? Хорошо, пусть даже закроют ему на пяток боевых дней больше, чем обычно, что изменится? Ровным счётом ничего. Квартирку он успел прикупить ещё до того, как цены на жильё скаканули вверх. Сейчас - то их, то есть квартиры, на боевые уже и за шесть командировок не купишь, а в начале двухтысячных вполне можно было прикупить, скопив боевые за две полугодовых командировки. Так что пять дополнительных дней, а в денежном эквиваленте это чуть более трех тысяч рублей, никакой роли в его жизни не играли. Тогда что ещё? Ну, может, повезёт, и сделают они что-то сверх естественное и его представят в очередной раз к медали? Опять же, даже если придёт - какой от неё прок? Потешить гордыньку? Так у него для этого дела железа достаточно: "Мужик" есть, "Отвага" есть, "Суворова" есть, и эта министерская "За подлость" и то есть. Так что... хотя сейчас вроде за госнаграды по пять окладов при вручении давать стали? Ладно, медаль пусть будет, а то может лет через десять к пенсии что ни что платить станут, а ему как раз к тому времени на пенсию можно будет оформиться.
  "Но медаль, деньги... - Шадрин незаметно для самого себя вздохнул. - Всё это не то! Так за каким же идолом ты, Виталий, прёшься на это БЗ? Тебе это надо? Но пацаны же идут. Вон и Ефимов тоже. Пацаны... вот именно, пацаны. Пацаны идут, а я тут сидеть буду, да? Они тоже не меньше моего отходили. Да ладно, ещё разочек по лесочку погуляю и баста. И всё, из ПВД ни ногой...
  
  Глава 2
  Преддверие
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Ровно в шестнадцать ноль-ноль наша сводная группа в полном составе стояла на плацу в ожидании дальнейших указаний. На правом фланге, как и положено - майор Гордеев, затем я, следом наши контрачи.
  Вообще-то команда контрактников подобралась весьма колоритная - среднего роста (моих приблизительно габаритов) Игорь Онищенко; высокий, широченный в плечах и слегка сутулящийся Степан Тулин; длинноногий, худой как жердь Евгений Бочаров и боевой гном - Виталик, хотя для гнома он, пожалуй, слишком узковат в плечах, скорее уж низкорослый эльф. Первые трое коротко стриженные - под ёжик, Виталик с аккуратной (по советским меркам) причёской. Тулин и Виталик русые, Бочаров брюнет, Игорь Онищенко почти блондин. А что до остальных качеств, то, кроме Виталика, я, собственно, толком никого из них и не знаю, так, пересекались раз - другой, но не более того, но если ротный их отобрал, значит они того стоят. Уж что-что, а за здравомыслие Вадима я могу поручиться как за своё собственное.
  Комбат вышел из своей палатки в сопровождении Николая Бабченко, нашего ФСБешника. Вышел, остановился, осмотрел нас придирчивым взглядом, хмыкнул, заметив у меня и у Гордеева кобуры с ПССами, и отдал команду начальникам служб провести смотр. Прибежавший старшина роты связи притащил аж шесть "Арахисов". А вот часть боеприпасов нас всё-таки заставили выложить. Не знаю, что тут стояло во главе - пресловутая мобильность или же чья-то боязнь, что мы всё же влезем в драку? Я ждал, что нам сейчас, здесь же, на плацу поставят и пояснят задачу, но смотр закончился, но никаких указаний не было. Комбат ещё раз критически оглядел нашу разношёрстую команду и махнул рукой:
  -К машинам шагом марш!
  Привычно хрустнул под ногами гравий. Только тут я обратил внимание, что фешник в разгрузке и с автоматом. Он что, собирается идти вместе с нами? Этого только не хватало! Хотя нет, рюкзака не видно, значит, только сопровождает. Вот она где собака порылась - будет ставить задачу на высадке. Конспиратор хренов. Да ладно, зря я придираюсь - их разработка, значит, путь делают так, как считают правильнее.
  -Мужики, садимся в кузов, - Сергеич не приказывал, а как бы даже просил. Вот чёрт! Я - то уж вознамерился посидеть на мягкой сидушке, но да ладно, в кузов так в кузов. Наверное, там он ставить задачу и собирается. С этими мыслями я встал на подножку и, рывком подтянувшись, взобрался вовнутрь. Остальные последовали моему примеру. Крайним, слегка матерясь, влез ротный. Относительно постановки задач я не ошибся. Едва машина тронулась, наш "особист" вытащил из нагрудного кармана топографическую карту.
  
  Егор Красильников
  Наконец с верёвкой было покончено. Красильников поднял правую руку и смахнул ладонью заливающий лицо пот. Теперь, когда ему удалось освободиться, следовало не спешить и перво-наперво дождаться ночи. Егор не знал, где находится, но был точно уверен, что если всё время идти на север, то рано или поздно он окажется вне пределов Чечни. То, что на его пути прежде должны будут попасться Российские воинские части, ему как-то не думалось. Медленно нагнувшись и взяв обрывки верёвки, Красильников отступил в глубину сарая - следовало придумать способ открыть дверь и вырваться на волю. Егор сел в самом тёмном углу и прислушался. За стеной шумел ветер, принося обрывки чьего-то разговора, говорившие спорили. Красильников был уверен, что спорившие говорят на русском, но разобрать слов не мог. Наконец ему повезло, он услышал собственное имя. Увы, понять что - либо ещё ему не удалось. Егор смежил веки и, несмотря на всё время терзавшую боль, мгновенно уснул.
  
  Сергей Ефимов
  -Вас десантируют вот здесь, - Бабченко коснулся карты кончиком металлической ручки. Я заглянул через его плечо - ничего необычного в месте высадки не было. Как-то раз в свою предыдущую командировку я "стартовал" совсем рядом. Ну да, можно прямо сказать в том же самом месте.
  Хрясь, - машину тряхнуло на очередной колдобине, меня прилично подбросило и шмякнуло задницей о скамью. Ход моих мыслей прервался.
  -Сейчас, - ФСБешник поморщился и взглянул на часы, я тоже невольно коснулся взглядом циферблата своих, - восемнадцать часов десять минут...
  "Это он к чему? У нас что, маршрут поминутно расписан?" - почему-то это упоминание о времени не прибавило мне хорошего настроения. А фешник продолжал вводить нас в курс дела:
  ...не позднее семнадцати ноль-ноль восемнадцатого вы должны быть в районе населённого пункта ...та по координатам Х... У...
  -Ни хрена себе! - Виталик разве что не присвистнул. И было от чего - за двое суток нам предлагалось пропилять не хилое расстояние. Очень не хилое!
  -А высадить поближе никак? - Гордеев, похоже, тоже оценил предстоящий маршрутик.
  -Мы не стали рисковать, - прояснил свою позицию Бабченко. После чего я мысленно всплеснул руками: - "Нет, ну право, он издевается - "не стали рисковать". Интересно, чем? Тем, что кто-то где-то поймёт, куда мы направляемся?". Но сказал я не об этом:
  -Вы думаете, чапая в бешеном темпе через кучу квадратов, мы рискуем меньше?
  -Вы - не знаю, и спорить не буду, но риск провала всего мероприятия в этом случае намного меньше. Если с вами что-то случится или вы просто не будете успевать к назначенному сроку, то у нас всегда останется время выбросить другую группу, поближе, - Бабченко сказал что думал. Действительно, какое ему дело до нас? Главное - успех "мероприятия".
  -Наша задача? - Вадим, как и все мы, желал наконец узнать причину столь необычного боевого задания.
  -Я всё объясню, только по порядку, никаких недомолвок не будет. Вам следует освободить и доставить к месту эвакуации заложника. Причём очень Ценного заложника, - он выделил слово ценного.
  А вот это уже интересно. Ох, и "люблю" же я все эти намёки на тайны. Блин...
  -Кто бы сомневался, - похоже, услышав про заложника, Виталик слегка приуныл. Одно дело - пойти что-либо разведать или даже кого-то разгромить и другое - втихую вытащить пленника. Непростого пленника! А у непростых пленников должна быть соответствующая их ценности охрана. А это уже вырисовывается картинка не слишком радужная. Со многими вытекающими и далеко идущими...
  -Вот его, - Бабченко вытащил из нагрудного кармана цветную фотографию. С неё на нас смотрел улыбчивый, очкаристый хлюпик. Он сидел за столом, на котором лежала стопка бумаг и какой-то непонятный мне прибор. Какой-то учёный? Почти наверняка. И как этого "Кулибина" угораздило оказаться в лапах боевичья? Специально отловили? Интересно, интересно, действительно интересно. И интересно не то, что его выкрали бандиты, а то, каким образом, если он такой весь из себя ценный и наверняка засекреченный, его выпустили из-под своего зоркого ока соответствующие службы? - вопрос так и остался не разрешённым, а Бабченко, подождав какое-то время, нетерпеливо уточнил:
   - Запомнили?
  Гордеев кивнул, отвечая один за всех, и наш "особист" сунул фотку обратно в карман.
  -Итак, вам предстоит освободить этого человека, - весьма бодрое и оптимистичное заявление. Это, я так понимаю, бочка мёда, а где ложка дёгтя? - Но задача осложняется тем, что мы не знаем местонахождение лагеря боевиков.
  "А вот и она - но это не ложечка, это целый ушат!"
  -А за каким хеком нам тогда переться по указанным Вами координатам? - в груди у каждого из нас зрело раздражение, но выказал его (на правах старшего) только майор Гордеев.
  -У нас есть достоверные сведения, что восемнадцатого утром из населённика ...та, в лагерь боевиков отправится связник.
  -Тогда понятно, почему нам столько топать, - задумчиво процедил Гордеев. - Высадись мы где поближе, и связник может поменять свои планы.
  -Вот именно, - поддакнул ротному Бабченко. - На начальном этапе вам предстоит отследить маршрут связного, затем обнаружить базу и освободить наш "объект".
  Нет, ну это бред, в лесу проследить за чехом? А если он или голову повернёт не вовремя или ветка под ногой у кого из нас хрустнет? Хотя... почему мы должны двигаться толпой, может пойти кто-то один. И я даже, кажется, знаю подходящую кандидатуру. Ага, он самый - Виталик. Как бесшумный ходок - он лучший. Так что работать шпиком придётся ему, и я думаю, это без вариантов. Мы же будем двигаться на приличном удалении. Как только Виталик определится с местонахождением базы, он оттянется назад, туда, где мы будем его ждать, или скинет нам свои координаты. Как всё легко и просто в рассуждениях. А в жизни?
  -Одна из радиостанций всегда на приёме, - инструктаж был в самом разгаре. - Самим в связь не входить. Выход в эфир только в экстренных случаях. А экстренный случай для вас - это невозможность продолжать выполнение задания.
  Ничего удивительного, о чём-то подобном мы уже догадывались.
  -Вам необходимо остаться незамеченными. Квадраты, как вы сами понимаете, не закрыты, и для всех наших вы - противник. И "Флир", и артиллерия вполне могут прийти по ваши души.
  -Замечательно, - взмахнул руками Вадим, - просто замечательно!
  "Действительно, офигеть как здорово, только успевай поворачиваться!" - подумалось мне, а вот глядя на улыбающегося ротного, можно было подумать, что он данным обстоятельствам и в самом деле безумно рад.
  -Зашибись! - Виталик никак не мог обойтись без того, чтобы не вставить своё слово. А вот остальные контрачи в отличие от него помалкивали - и угрюмо-сосредоточенный Игорь Онищенко, и улыбающийся чему-то своему Степан Тулин и, казалось, совершенно безучастный ко всему происходящему Евгений Бочаров. Да и я больше не спешил высказывать свои мысли вслух. Но предстоящее задание мне всё больше и больше напоминало авантюру. И самое слабое место в авантюре - это попытка отследить связника. Дебильней придумать было нельзя, это же надо сесть на хвост! в лесу! связному чехов!!! Уму непостижимо. Но если другого способа отыскать банду нет, то... Куда деваться?
  А Фешник талдычил дальше:
  -Главный приоритет - жизнь заложника. Тут уж, как говорится, извиняйте, но ранение или даже смерть любого из вас не должна стать препятствием для спасения "объекта". - Похоже, говоря это, Бабченко почувствовал себя слегка виноватым, а может мне так только показалось? - Следовательно, никаких вытаскиваний трупов и тяжелораненых. Но если непредвиденное случится, то, хотите, прячьте их в кустах...
   "Типун тебе на язык!" - подумал я, а он продолжил:
   - ...Хотите, оставляйте кого-то одного на прикрытие, но все остальные должны дотащить заложника к месту эвакуации.
  -Да кто же он, чёрт бы его побрал, такой? - прорвало до того сохранявшего невозмутимость Вадима.
  -Научный работник, - ответил ФСБешник.
  "Ага, - я мысленно поставил себе плюсик, - значит, я не ошибся, предположив в изображённом на фотографии субъекте "Кулибина".
  -Чем занимался? - не думаю, что ротный сильно рассчитывал получить положительный ответ, но решил спросить. А почему бы нет?
  -Не думаю, что вам следует это знать. Я, кстати, тоже не в курсе, - заверил нас Бабченко, и, похоже, не лукавил. - Причём не знаю и знать не хочу. Меньше знаешь - крепче спишь.
  -Это точно! - согласился мой Виталик. Я мысленно ему поддакнул, но продолжил хранить молчание.
  -В принципе всё, - фешник помедлил, потом, что-то вспомнив, сделал задумчивое лицо, прикусил нижнюю губу, словно никак не решаясь сформулировать завершающую фразу, - и... - снова короткая пауза, - в крайнем случае... - опять пауза, - если не будет никакой иной возможности, если возникнет угроза... - пауза.
  Задолбал! Так мы до места десантирования доедем, а с инструктажём не разберёмся. Кстати, похоже, что наш "особист" - неплохой артист, даёт прочувствовать зрителям, то есть нам, что озвучиваемое решение далось ему и прочим принимавшим его исключительно тяжело. Но пауза были слишком долгой и излишне драматичной, так что Бабченко ещё не облёк свою мысль в слова, а я уже понял, куда он клонит.
  -...потери контроля над "объектом"... - он и впрямь уже всех достал своими паузами. - В общем, заложник ни в коем случае не должен попасть в руки противника вновь. При возникновении подобной ситуации "объект" должен быть нейтрализован.
  -Его что, надо будет грохнуть? - без обиняков уточнил Виталик, и фешник от прямоты его слов даже поморщился.
  -Ну, в общем, да, - и тут же поспешно, - но это только при угрозе - стопроцентной угрозе нового пленения. Или невозможности освободить. А так как я и говорил - приоритет доставка его в целости и сохранности. Даже ценой ваших жизней.
  Ага, последняя фраза как бы искупала предыдущее указание, мол, когда все мыслимые и немыслимые возможности будут исчерпаны, только тогда. Даже тут лицемерие. Разве нельзя было сказать проще: "Мужики, его надо вытащить, а если не получится, то пристрелить, а то он слишком до хрена знает". Мы бы поняли. А то куча фраз и едва ли не стенания перед необходимостью выбора. Ещё бы слезу пустил.
  -Я так понимаю, что в случае, если у нас не будет возможности его вытащить, то тогда его тем или иным способом следует убрать? - я решил, что этот момент надо уточнить, а то кто его знает, куда нас кривая вывезет. Потом докажи, что это была его команда. Плавали, знаем.
  -Да, - ответ, лишённый двусмысленности. Уже легче. Бедный "Кулибин" - если будет не получаться спасти, то можно грохнуть. Вот ведь жизнь какая! Вывод: много знать вредно, а если уж так сложилось и много знаешь, то не гуляй дальше своей комнаты, а то кругом дяди нехорошие бродят.
   -Вероятнее всего, - Бабченко наконец-то подошел к финалу своего инструктажа, - связной будет выдвигаться от могильника.
  -Понятно, - и я, и ротный, да и все наши спутники прекрасно знали, где находится этот самый могильник, так что запоминать сообщённые фешником координаты необходимости больше не было.
  -Может, проще взять связника? - предположил Гордеев, но Бабченко скривил рожу.
  -Нет. Во-первых, нет никакой гарантии, что он заговорит, - при этих словах "особиста" я скептически улыбнулся. Никогда не поверю, что у ФСБ нет надёжных средств развязывания языка. - Во-вторых, где гарантия, что он знает место расположения базы? Что, если его ждут и встречают каждый раз на полпути от лагеря? И в-третьих: если мы его возьмём, то об этом скорее всего через какое-то не слишком большое время станет известно боевикам. И в этом случае они почти наверняка уйдут на запасную базу. - Бабченко замолчал.
  Что ж, относительно второго и третьего предположения я бы спорить не стал, такое вполне возможно. Ещё можно было бы добавить: "И в-четвёртых, ФСБешники опасаются спалить своего осведомителя". Но как бы то ни было, в целом наш "особист" прав.
  -Ещё вопросы будут? - не дожидаясь ответа, Бабченко начал сворачивать карту. Мы с Вадимом одновременно отрицательно качнули головами. Виталик промолчал. Игорь Онищенко, вытянувшись во весь рост, картинно зевнул, пересел вперёд и, притулившись в уголку, закрыл глаза. Степан Тулин пошевелил широченными плечами, едва заметно грустно улыбнулся, ссутулился сильнее обычного и тоже притворился спящим. Худой как жердь Евгений Бочаров поправил разгрузку, хрустнул костяшками пальцев и, вытянув свои длинные ноги, последовал примеру товарищей. Мы с ротным переглянулись и сделали тоже самое. Уснуть, даже несмотря на вчерашнее затянувшееся допоздна дружеское чаепитие, было сложно, нас всё время подбрасывало на ухабах, но можно было хоть какое-то время побыть в сладкой полудрёме.
  
  Специальные агенты федеральной службы охраны
  -Зря ты, Фёдорыч, так решил, зря, - сидевший в глубине салона автомашины тридцатилетний мужчина пенял сидевшему за рулём, - следовало кого-то из наших с ними отправить. Нельзя было их без нашего контроля оставлять, нельзя!
  -А ты, Григорий, предстоящий маршрут видел? - лениво отозвался водитель и лихо крутанул руль, вписываясь в крутой поворот. - Тогда скажи, кто из наших ребят сейчас его в состоянии пробежать?
  -Ну, может Иван, или Алёшка, - уже не так уверенно отозвался Григорий.
  -Вот видишь, а ты говоришь - зря, - в голосе Фёдоровича появилось довольство.
  -Могли бы их и поближе десантировать, никого бы не спугнули, - продолжал настаивать на своём тот, кого звали Григорий.
  -Возможно, и не спугнули бы, - согласился Фёдорович, но это было не согласие признающего своё поражение, а стена, от которой следовало оттолкнуться, чтобы напасть и победить. - Вот если бы дело было только в этом! Отправить своего человека с ними мы, конечно, могли, но как ты думаешь, с кого бы в этом случае спросили в первую очередь, случись провал миссии?
  -Ах, вот ты о чём, а я как - то и упустил. - Григорий в глубокой задумчивости почесал затылок. - Да уж... да уж.
  -Вот то-то же, пойди наш человек с ними да ещё старшим,( а как же иначе?) и всё, приехали - шишки посыпались бы на нас... А так на выполнение задачи пошли одни спецы ГРУ, если что не так - они же задание и провалили. Пока они будут отбрехиваться, пока туда, пока сюда. До нас пока докатится, всё уже по сковородке размажется. И мы вроде как уже и не причём.
  -Да, тут ты прав, но, с другой стороны, если всё получится удачно, тогда наши заслуги в этом деле тоже "по сковородке размажутся?"
  -А тут ты снова не прав. Если всё сложиться удачно, разве мы будем молчать? Отрапортуем, наши разработки покажем, что, как, когда, так что сливки будут наши. Одним словом, не переживай, всё будет тип-топ, - водитель обернулся, и Григорий увидел на его лице улыбку. Ухмыльнувшись в ответ, он с ехидцей посоветовал:
  -Ты за дорогой смотри, за дорогой. А то будет у нас тип-топ...
  -А я всегда за дорогой смотрю, - Фёдорович подмигнул своему коллеге и вновь ухватился за руль обеими руками. Дальше он вёл автомобиль, больше не отвлекаясь на пустые разговоры и вообще стараясь не думать ни о чём постороннем.
  
  Егор Красильников
  Спал Красильников беспокойно: ворочался, стонал, изредка что-то невнятно бормотал и матерился. Сонная тьма нет-нет да и рассеивалась в полутонах наплывающих сновидений, и тогда перед его взором выползали сцены грядущего апокалипсиса. Волны вспенивались, взлетали вверх, превращаясь в водяные горы и погребая под собой океанские лайнеры, земля дрожала, дыбилась, сбрасывая со своего покрова налёт человеческой цивилизации, столь опрометчиво кичившейся своей мощью. Пожары от вылившейся на поверхность лавы сметали всё на своём пути, образующиеся огненные вихри испепеляли ещё оставшиеся леса и немногочисленные уцелевшие после чудовищных землетрясений селения. Во время этих сновидений с губ Егора срывались всхлипывания, и казалось, будто он плачет, затем сон наливался чернотой. Всхлипы сменялись стонами безмерно уставшего и истерзанного болью человека.
  Проснулся Егор от топота чужих ног и мгновенно поднялся с пола. В глаза бросился не замеченный раньше камень. Егор подхватил его и в три прыжка подскочил к двери. Прижавшись к стене, он поднял над головой своё оружие и замер. Дверь медленно начала открываться...
  
  Сергей Ефимов
  Колонна сбросила ход. Везший нас "Урал", съехав на обочину, зашуршал гравием. Скрипнули тормоза, и мы остановились. Удар по кузову как сигнал к десантированию.
  -Пошёл, пошёл! - подбодрил нас голос высунувшегося из кабины майора Федина, и наша сборная группа, подхватив рюкзаки, рванула к заднему борту. Двери распахнулись, и мы один за другим начали спрыгивать на землю.
  -Ни пуха! - донеслось из-за спины.
  -К чёрту! - с удовольствием послав фешника, я коснулся земли подошвами ботинок и побежал вслед за уже скрывающимися в зелени контрактниками. Сзади усиленно топал ботинками ротный. А колонна уже взревела моторами. Наш "Урал" рявкнул, выпустил из выхлопной трубы столб чёрного дыма и со смаком буксанув по гравию, рванул с места. Два грузовика и сопровождающий их БТР - восьмидесятка продолжили свои путь дальше, а мы поспешили углубиться в лес, чтобы, найдя подходящее местечко, сесть и в спокойной обстановке обсудить наши дальнейшие планы - как-то маршрут движения и прочее, прочее, прочее...
  
  Егор Красильников
  Егор напрягся. Сейчас, ещё секунду, ещё чуточку, ещё чуть-чуть. Теперь резкий удар по голове входящего, и бежать, бежать, бежать. Бежать, сломя голову. Бежать! И не имеет значения куда. Лишь бы подальше от этого проклятого места. Разве что задержаться на секунду, чтобы наклониться и подхватить выроненное боевиком оружие...
  Дверь распахнулась шире, поднятая в замахе рука дрогнула - держа миску, наполненную дымящимся мясом, на пороге стоял мальчишка - лет двенадцати, может чуть старше.
  Заскрежетав зубами от бессилия, Красильников уронил камень на пол. Глухой удар по камням пола, и "оружие пролетариата", откатившись чуть в сторону, застыло в неподвижности.
  -О, я вижу, ты уже освободился! - стоявший за спиной мальчишки Заурбек злобно ощерился. - Мы его пришли накормить, а он вознамерился бежать! Ай, я - яй, нехорошо и глупо! - кулак Умарова врезался в живот пленника, заставив того со стоном согнуться и повалиться на пол. И тут же стоявший рядом с ним мальчик, захохотав, ударил лежащего пленника в лицо ногой, за что удостоился свирепого взгляда Заурбека - бить и истязать пленника и дальше не входило в его планы. Отстранив мальчишку, главарь банды шагнул к Егору и опустился подле него на корточки.
  -Ты заставляешь меня нервничать. А ты знаешь, как я поступаю с теми, кто заставляет меня тратить нервные клетки? Не знаешь? Значит, тебе пока повезло. Сейчас я лишь приму дополнительные меры предосторожности, а следующий раз... - голос главаря сорвался на зловещий шёпот, - я вырежу твои яйца и заставлю их съесть. Что, не веришь?
  Егор почувствовал в этих словах не просто угрозу, точнее, угрозы в них как бы и не было - простая декларация намерений - почти констатация совершённого. По спине скользнул лёд. Он буркнул что-то нечленораздельное - кровь из сломанного носа лилась в гортань, мешая внятному произношению слов.
  -Зря не веришь, - по-своему истолковав это мычание, посетовал Умаров, - чтобы получить от тебя требуемое, они не нужны. - И повернувшись к мальчишке: - Рустам, покорми его.
  Егор закашлялся и попытался сесть.
  -Ешь! - молодой боевичок сунул ему под нос тарелку с остывающим мясом.
  Егор судорожно сглотнул - трое суток не евшему пленнику даже сквозь текущую из носа кровь запах предлагаемого кушанья показался восхитительным.
  -Не делай глупостей и всё будет хорошо, - пообещал Заурбек, подал Красильникову половинку хлебной лепёшки и, развернувшись, вышел на улицу.
   - Лечо! - на окрик с противоположной стороны поляны появился худосочный светловолосый боевик и быстрым шагом приблизился к окликнувшему его главарю. - Свяжешь пленника и останешься на его охране. Скажешь малышу: пусть найдёт Ибрагима тебе на смену. За пленника будете отвечать головой!
  -Не беспокойся! - Лечо слегка склонил голову и поспешил к открытой настежь двери.
  
  Егор ел. Ел быстро, ел без ложки - руками, спешно, обжигаясь и давясь. Мясо молодого бычка напополам с собственной, всё ещё текущей из носа кровью...
  -Животное! - презрительно бросил мальчуган, но Красильников только поморщился, и то скорее от стрельнувшей в нос боли, чем от слов своего кормильца-обидчика. Какое ему было дело до этого мальчишки? Никакого. Какое ему вообще было дело до всех мальчишек мира, если даже поспешное утоление голода - всего лишь способ на секунду отвлечься от гнетущих сознание мыслей?
  Егор насыщался, ему не удалось бежать и теперь предстояло оставаться в плену, а значит, силы ему ещё должны понадобиться...
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Разглядывание карты окончилось неутешительным выводом: либо придётся идти и по ночам, либо бежать днём. Идти в ночи не хотелось, но бежать не хотелось ещё больше. Тем более что всем прекрасно известно, чем чревато слишком поспешное передвижение.
  -До ноля часов топаем, - ротный ещё разок взглянул на карту, - затем ложимся спать, в пять часов - подъём, легкий перекус и в путь. Двигаемся до двенадцати дня. Час на отдых. В общем дальше по муке*. Возражения, предложения? - он окинул нас взглядом - меня и Виталика, остальные, расползшись по окружающей местности, охраняли наше импровизированное совещание. - Пожелания?
  Пожеланий не было.
  -Сергей, ты идёшь первым.
  Я кивнул, тем более что и без того собирался предложить собственную кандидатуру.
  
  Егор Красильников
  Безвыходность ситуации пугала, но отчаяния не было.
  "Не доберутся, нет. Руки коротки!" - твердил Егор и сам себе не верил. Страх за своих близких пронзал мозг и острыми иглами заползал в сердце. Который день Красильников оставался пленником Заурбека Умарова. Который день его руки и ноги были связаны. Сейчас, после неудачной попытки бежать, к его охране относились более серьёзно. Теперь Егор мог немного размять затекающие члены лишь в моменты, когда ему приносили пищу или когда он сам стуками в стену вызывал кого-либо из охранников. Надо отдать должное - кормили его хорошо, да и на мелкие просьбы отзывались хоть и без лишней суетливости, но вполне оперативно. Заурбек держал данное слово - побоев и издевательств больше не было. Но время шло. День следовал за днём. Скоро должны были появиться обещанные фотографии.
  Красильников искал выход и не находил. Всюду был тупик - даже если бы произошло чудо, и он смог бежать. Бежать, но что, если у банды действительно хватит умения и связей, чтобы добраться до его семьи? Что, что тогда? Егор ел, много думал и... не предпринимал никаких попыток действия. До какой-то степени ему даже стала понятна логика ведомых на казнь людей - тех, что казнили сотнями. Сотни человек расстреливались одним десятком убийц! Десяток становился палачом сотен. Сотен, которые с лёгкостью могли бы затоптать этот пусть и вооружённый десяток, но!!! Пока гонимые на убой люди покорно шли, шли как скот, шли потому, что у них ещё теплилась надежда! Ведь никому, абсолютно никому не хотелось умирать первым, умирать первым, бросаясь на ведущую к оврагу охрану. Возможно, им думалось, что у извергов кончатся патроны, возможно, они надеялись, что появится некто, способный отменить бессмысленное, как всем казалось, убийство. Но люди гибли один за другим, а когда приходило понимание что это всё конец, чуда не будет, то мышцы уже сковывал холодный, безрассудный, леденящий душу страх. Да и не было уже тех сотен, способных задавить, сокрушить бесчувственных палачей... Каждый умирает в одиночку. Каждый сам по себе. В конце концов, что ему чьи-то тайны? Да и кто узнает? Хотя всё может ещё случиться, надежда теплилась - не всегда же Умарову будет сопутствовать везение? Когда-то оно всё равно должно закончиться, - сам себя утешил Егор и, представив сцену возращения домой, почувствовал, как на душе стало немного легче.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Пока начало темнеть, мы успели отшагать чуть больше квадрата. Солнце коснулось горизонта, и без того длинные тени вытянулись в бесконечность. И вдруг единым махом свет погас, словно в полутёмной комнате выключили лампочку - это небольшое облачко наползло из-за горизонта, накрыв своим тёмным "пуховичком" нырнувшее за край светило. Когда же оно протащилось выше к зениту, солнце уже окончательно скрылось за неровной кромкой соседнего хребта. Вечерело, окружающее пространство ещё не потонуло в бесконечной черноте, но вечерняя серость уже стремительно меняла свой окрас на цвет ночи. На небе появились звёзды, призраком выполз бледно-желтоватый серп месяца. Но его узкая, истаявшая полоса не давала почти никакой надежды на дополнительную подсветку.
  Под ногой жалобно хрустнула ветка. Мысленно ругнувшись, я замедлил шаг. Позади тоже хрустнуло, на ветку наступил кто-то из идущих следом. Я пошёл медленнее. Над головой, в безоблачном небе сверкала далекая Полярная звезда. Решив не заморачиваться* с компасом, я шёл так, что она всё время оставалась от меня слева, чуть впереди. По моим прикидкам должно было получаться, что я веду группу по азимуту 70 - 80 градусов. Впрочем, я мог бы себе позволить и большую погрешность - прогал между двумя селениями был достаточно велик, а конкретное место перехода дороги можно было определить, лишь оказавшись от неё в непосредственной близости. И дойти туда следовало завтра к вечеру и желательно засветло, чтобы успеть определиться с местом перехода. А в ночь пересечь дорогу и выбраться на другую сторону реки, текущей параллельно автомобильной трассе.
  -Чи, - раздавшийся за спиной оклик показался мне неимоверно громким. Я невольно вздрогнул, по инерции сделал ещё один шаг и остановился.
  -Чи, - раздалось снова, и я, развернувшись, шагнул навстречу остановившему меня Шадрину. - Командир, - близкий шёпот Виталика оказался едва слышен.
  -Что? - я искренне не понимал причину остановки.
  -Командир, время. Садимся на засаду, - пояснил Виталик, невидимый в темноте. Я кивнул и мысленно улыбнулся: какая засада? Так, охрана самих себя от неприятностей в виде внезапно появившегося противника.
  -Сейчас без двадцати двенадцать, - из тьмы вылез Гордеев и сразу же начал распределять обязанности. - Дежурим по двое, по сорок пять минут. Виталик, твоя смена первая, кто с кем дежурит - определитесь сами, я с Ефимовым. У нас подъем пятнадцать минут третьего. Общий подъем в пять. Всё, Виталь, бдите, остальные спать.
  Несколькими минутами позже я и Вадим, тесно сдвинув коврики и укрывшись одним расстёгнутым спальником, завалились спать. Но сон не шёл - переход был не столь длителен, что бы вымотать, а ночная прохлада и некоторое нервное напряжение всё ещё наполняли организм излишней бодростью. Видимо то же самое состояние было и у ротного. Поворочавшись пяток минут, он повернулся ко мне лицом и тихо спросил:
  -Спишь?
  -Увы, - я, изобразив сильное огорчение, вздохнул.
  -Я тут случай один вспомнил, - начал рассказывать Вадим, а я в свою очередь приготовился слушать. - Как раз перед отъездом в Чечню, после какого-то очередного залёта, комбриг собрал нас - командиров рот, комбатов и замов возле штаба части. Ветер, холодно, все мысленно матерятся, а тот ходит перед строем и, естественно, тоже матерится, но уже на нас и вслух. Когда же поток командирского красноречия иссяк, а сам Шогинов слегка успокоился, он встал, вперился в ряды стоящих и совершенно серьёзно спросил:
  -Вот ответьте мне, кто у нас в части самый лучший офицер? - после этих слов некоторое время было слышно лишь завывание ветра, затем майор Нигматулин, ты ведь его знаешь?
  -Естественно, - я кивнул. Кто же не знает извечного борца за правду, врага штабных работников, первого хохмача части и к тому же хорошего боевого офицера?
  -Так вот он, - я почувствовал, что ротный улыбается, - преданно глядя на комбрига и сделав при этом совершенно серьёзное лицо, выдал:
  -Наверное, Вы, товарищ полковник!
  -А вот и хрен! Самый лучший офицер, - указующий перст Шогинова ткнулся в установленную в начале аллеи статую советского солдата, - он. И снег метёт, и дождь льёт, и голуби ему на голову срут, а ему всё по хрену...
  Вадим, по-моему, продолжал говорить, но я этого уже не слышал, я спал...
  
  Нет, всё-таки стоять под утро в последнюю смену - самое мерзкое дело: и толком не выспался, и вроде кругом ещё ночь, и вместе с тем понимаешь, что спать больше не придётся. А ещё утром холоднее всего, и как ты не одевайся - "карачун" всё равно достанет. Одно радует: медленно, но упорно на востоке начинает светлеть, и часы, что не говори, тикают вперёд, планета вертится, приближая появление тёплых солнечных лучей. Дождей, говорят, не было уже недели полторы, так что влаги в воздухе немного и, надеюсь, утренней росы не предвидится. Не люблю ходить мокрым, даже в тёплую погоду не люблю. Вадим захрустел галетой, наверное, таким образом сон прогоняет. Вот ведь слышимость-то какая: он от меня метрах в тридцати, а как будто рядом, и это хорошо, значит, появись кто чужой, топот ног далеко услышать можно будет. Только ни к чему нам сейчас появление противника, вовсе ни к чему. Вот как-нибудь в другой бы раз... А солнышко уже стало выползать над горизонтом, естественно, его с места нашей днёвки ещё не видно, но становилось всё светлее и светлее. У деревьев начали появляться тени. Стало уже почти совсем светло, я взглянул на часы - без семи минут пять. Отбдили! Скоро будить остальных. Потом на скорую руку перекусить, и в темпе вальса дальше. Хочешь - не хочешь, а до восемнадцати ноль-ноль к дороге подойти надо по любому. Так что рассиживаться некогда.
  -Виталик, вставай! - всё, время вышло, общий подъём. Лёгкий шорох откидываемого прочь спальника.
  -Зябко... - Шадрин повёл плечами, потянулся, расправляя плечи, зевнул, улыбнулся, привстал и, подхватив автомат, отправился в кустики. Онищенко, бывший с Виталиком в одной смене, открыл глаза, но вылезать из-под плащ-палатки не спешил. Чуть в стороне за небольшим бугорком шебуршали проснувшиеся Бочаров и Тулин. Похоже, ротный их уже "пнул", но покидать позицию они тоже не спешили.
  -Игорь, подъём! В темпе до кустов туда - сюда, перекус, и мне на смену, ты или Виталик, а я пожру, - скомандовал я, и Онищенко в подтверждение "принятой информации" кивнул. Я посмотрел на его сонную рожу и усмехнулся - он не торопился, похоже, ему подумалось, что лучше потом пробежаться, чем с утра заставлять себя любимого всё делать по-быстрому.
  
  Заурбек Умаров
  Заурбек тоже считал дни, он же был достаточно умён, чтобы понимать - как только обнаружится пропажа Красильникова - на его поиски будут брошены все имеющиеся в наличии средства Российских силовых структур. Органы перевернут всё вверх дном в попытках найти хоть какой-то след, ведущий к похитителям. И можно было не сомневаться, они его найдут, это лишь вопрос времени. Поэтому Заурбек нервничал. Несговорчивость Егора оказалась столь неожиданной, что невольно выбила главаря банды из колеи и стала грозить срыву намеченных планов. Ни побои, ни угрозы пыток или смерти не смогли склонить Красильникова к сотрудничеству. А ведь глядя на Егора ни за что нельзя было предположить, что он способен на столь упорное сопротивление. И вот надо же...
  -Я смогу заставить его разговориться! - спокойное течение мыслей сидевшего за накрытым столом Умарова было прервано вмешательством подошедшего Лечо Гакаева - помощника Заурбека, его любимца и одного из самых уважаемых боевиков отряда.
  -Будешь работать психотерапевтом? - с усмешкой спросил Умаров и, отложив в сторону нож, которым отрезал вяленое мясо, пристально посмотрел в лицо своего любимца.
  -Психотерапевтом? - переспросил Лечо и тоже усмехнулся. - Да почему бы нет? Тресну пару раз по голове, чтобы в мозгах просветлело, и стану вгонять под ногти щепки. Вначале потоньше. Потом потолще. Заговорит, как не заговорить, запоёт! А если не захочет, я могу придумать кое-что и поинтереснее.
  -Никаких пыток! - резко рубанув ладонью воздух, Заурбек остановил разглагольствования Гакаева, тем самым дав понять, что любому ослушавшемуся грозит нешуточное наказание. - Он нужен мне в здравом уме и трезвой памяти.
  -Но мы совсем чуть-чуть, я считаю, долго он не продержится.
  -Ты так уверен? - от слов Умарова повеяло холодом.
  -Ты же сам его видел, какой из него стоик? Он слабак, хлюпик.
  -Я тоже так считал, но я ошибался. Его не сломить. Во всяком случае, сейчас. А то, что на вид он кажется тебе слабаком... - Заурбек на секунду задумался. - Знаешь что, Лечо, пожалуй, я знаю лишь одну наиболее сильно присущую русским черту и отличающую их от большинства других народов мира: будучи загнанными в угол, не такой, когда тебя одного и сразу, а в угол, угрожающий гибелью всей нации, они начинают сопротивляться с большей, неимоверно большей ожесточённостью. Тогда, когда прочие народы предпочитают сдаться на милость победителей, русские продолжают драться. Только это всегда и делало их победителями. Я бы всё же предпочёл иметь их в друзьях, но жизнь рассудила иначе.
  -Что ты говоришь? - Гакаев явно оказался удивлён таким суждениям. - Я уверен, что когда-нибудь мы победим!
  -Победим, - не стал спорить Умаров. - Поверь, это будет началом нашего конца.
  -??? - у Лечо даже не нашлось слов, чтобы запротестовать.
  -Мы победим, не станет русских, и вот тогда люди Запада развернутся. Ох, как они развернутся!
  -??? - новый безмолвный вопрос.
  -Посмотри на карту мира и ответь, что стало с племенами на тех территориях, куда приходили люди Запада? - Пауза и новый вопрос: - Ты думаешь, свободные дети гор Им нужны?
  Вопрос повис в воздухе.
  -А насчёт заложника... - Заурбек снова потянулся к отложенной в начале разговора говядине.- Если я посчитаю нужным, я прикажу убить его быстро. Всегда приятней ощутить собственное великодушие, чем, убивая врага после бесконечной череды пыток, чувствовать своё бессилие перед его несломленной волей. Да, да, Лечо, иногда бывает так, что казнённый оказывается победителем над своим палачом. - Закончив своё поучение столь непонятной для Гакаева фразой, Заурбек отрезал полоску мяса и, опустив её в рот, с явным удовольствием принялся жевать. Не то чтобы всё сказанные слова соответствовали мыслям и поступкам Умарова, но значительная доля царивших в его душе ощущений в них была. А Лечо некоторое время в раздумьях постоял, глядя на жующего главаря, затем, не зная, всерьез ли говорил Заурбек или только подсмеивался, хмыкнул и, развернувшись, отправился к Ибрагиму, несущему охрану заложника. Хотя, что там охранять? Заложник связан, и к тому же дверь, ведущая в сарай, закрыта на щеколду, которую изнутри открыть совершенно невозможно.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  В конце концов, нам действительно пришлось лететь сломя голову. Так как уже к обеду мы поняли, что не успеваем, пришлось ускорить шаг, а местами и вовсе переходить на бег. Время на обед сократили до минимума, и всё одно, когда начали подходить к пересекающей наш путь дороге, уже почти стемнело. Какой - либо речи о том, чтобы осмотреться, уже не шло. Стало совершенно ясно, что в наступившей темноте выбирать место для пересечения трассы - только зря тратить время. И мы, положившись на вывозящую из всего кривую, решили двигаться дальше, не останавливаясь.
  
  Как назло, по небу поползли тучи, закрыв собой плетущийся по небу месяц. И без того чёрная ночь стала совершенно чернильной, пальцы на вытянутой вперёд руке полностью теряли свои контуры. Я шёл медленнее медленного, буквально на ощупь. Так что в том, что я не свалился в полуобвалившуюся траншею, не знаю чего оказалось больше - везения или собственной осмотрительности? Пройдя по её краю, я уткнулся в следующую.
  -Блин, - я не смог не матюгнуться, наличие окопов мне не понравилось - ещё не хватало для полного счастья напороться на свои же блокпосты. Чтобы этого не произошло, мне пришлось идти ещё медленнее. Но всё же постепенно я продвигался вперёд, правда, иногда останавливаясь и приседая или просто стоя замирая, чтобы послушать окружающее пространство. Звуков было много, от хорканья проснувшегося в низинах кабана, до одиночных автоматных выстрелов, доносившихся со стороны ближайшего селения. Но звуков, что помогли бы мне определить местонахождение пехотных блокпостов, не было. Значит, они, скорее всего, находились не напротив нас, и это радовало, но не слишком. Делая каждый новый шаг, я вовсе не был уверен, что под ногой не вспухнет разрыв. А ведь я бы на месте ребят - пехотинцев напрочь перекрыл бы минами все неохраняемые подходы к трассе. Но мы шли, шли, шли, и пока нам везло. Может, не хватило мин, а может кому-то просто было лень заниматься их установкой?! А может и впрямь мы оказались чересчур везучими?
  Вскоре подъём прекратился, и какое-то время хребет стал относительно ровным, но затем резко пошёл под уклон, а потом и вовсе закончился крутым обрывом. Я вовремя остановился. Задумавшись над вопросом спуска, я вгляделся в темноту ночи, и в этот момент тучи слегка развеялись, из-за них выглянула узкая убывающая луна, представив моему взору белёсые камни речного русла и саму реку (да какая река чуть ли не в середине лета? скорее быстрый ручей), слегка блестевшую чёрно-лаковой поверхностью своих вод. Как ни странно, эта ночная пастораль завораживала. Увы, времени как следует её разглядеть и запомнить, у меня не было, часы тикали, надо было спешить. Вздохнув, я начал забирать правее.
  
  На наше счастье, спуск и последующее форсирование реки, если не считать поскользнувшегося на камнях и упавшего в воду Бочарова, прошли относительно благополучно. Мы пересекли речку, поднялись на правый (немногим менее крутой, чем левый) берег и устроили себе пятичасовой привал. С намеченным для прохождения километражом мы справились, так что теперь у нас были все шансы на то, чтобы ночная ходьба плавно не перетекла в дневной бег по пересечённой местности. Быстро перекусив, распределили часы дежурств и улеглись спать.
  
  -Командир! - на этот раз в крайнюю смену дежурили Виталик и Игорь. - Командир, подъём, утро.
  Я открыл глаза и медленно начал поднимать край плащ-палатки (наш спальник мы отдали промокшему Бочарову). Уже забрезжило, фигура да и собственно лицо склонившегося к нам Виталика было вполне различимо.
  -Э-эх, - может, слегка излишне шумно потянулся проснувшийся ротный. - Встаём? - вопрос к моей персоне. Я кивнул. Дружное откидывание плащ-палатки, и утренняя свежесть быстро разогнала остатки сна. Уф, бодрит. Пара энергичных движений, чтобы разогнать кровь. Так, теперь утренний моцион, быстрый перекус и в путь.
  
  Паштет с практически остывшими остатками чая из термоса в меня что-то не пошёл. Хотелось чего-нибудь горячего - жареного мяса, например, или яичницы с колбасой. Впрочем, паштет хоть и не пошёл, а слопал я всю банку без остатка, а вот от тушняка, предложенного ротным, отказался. После чего он, подумав, отложил тушёнку в сторону. Времени у нас впереди было ещё много, так что он прекрасно понимал - дойдёт очередь и до неё.
  
  Небольшая наклонная полянка, густо поросшая невысокой, едва ли выше голенища берцев, но густой травой, оказавшаяся у нас на пути через час после начала движения, может быть, совсем не отпечаталась бы в моей памяти, если бы не две параллельные полосы примятой травы, тянувшиеся по её окраине. К тому же, кто знает, но, возможно, если бы не роса, в это утро слегка покрывавшая травяные стебли, я бы в спешке мог эти тропинки и не заметить. А так выскользнувшие из-за деревьев лучи солнца опустились к земле, чётко разделив оставленные кем-то тропки и нетронутый луг по цветовой гамме. Тёмное и светлое, две полосы, видимые издалека. Заметил я эти следы чьего-то перехода метров с двадцати, но на таком расстоянии не смог точно определить, кому они принадлежат, тем не менее, моя рука потянулась к предохранителю. И я не ошибся. Звери - ни кабаны, ни волки, не оставляли таких троп - здесь однозначно прошли люди. Оставшееся до края поляны расстояние я преодолел бегом. Конечно, противник уже был далеко, но лишний раз красоваться на открытой местности не хотелось и без этого. Дальше работали по отработанной схеме - поляну переходили по одному, но так как мои телодвижения были поняты правильно, то все остальные полянку перебегали, причём старались ступать правее или левее, так, чтобы наши следы не накладывались друг на друга. Кстати, шедшие здесь чехи тоже разделились на два ручейка, но этого оказалось мало.
  -Догнать бы! - Гордеев кивнул в сторону уходящих вниз по склону следов.
  -Нахрен?! - удивлённо и одновременно протестующее фыркнул Виталик, чем невольно вызвал усмешку ротного.
  -Да вот именно, не до них. В другой раз, - бросил Вадим, после чего достал джипиес и на какое-то время застыл, снимая координаты местности. Я же вытащил карту - координаты "точки стояния" выплыли как бы сами собой. Спутать эту каплевидную полянку с какой - либо другой было невозможно.
  -Х... У... - ротный произнёс вслух появившиеся на экране цифры, и я в такт своим мыслям кивнул. А Гордеев повторил цифры ещё раз, запоминая, и сунув прибор в кармашек разгрузки, вознамерился махнуть рукой - "двигаем".
  -Погоди, командир, погоди, - опередив его, я выставил вперёд руку с отогнутой назад кистью, призывавшей немного повременить. Вадим увидел, задумчиво пожевал губами и едва заметно кивнул:
  -Хорошо, - согласился он, и я поспешил удовлетворить своё любопытство. Дело в том, что чуть выше по течению протекал небольшой ручеёк, берега у него должны были быть глинистыми, и при некотором везении я мог рассчитывать на "успех".
  Мне повезло: боевики переходили речушку в обрывистом и глинистом месте, при этом особо не озабочивались сокрытием собственных следов. Так что успех в деле выяснения численности боевиков мне действительно оказался обеспечен. По моим подсчётам, прошло их здесь от четырнадцати до шестнадцати человек, точнее выяснить не получилось, да я и не старался.
  -И чего ты там не видел? - буркнул ротный, когда я, наконец, возвратился к группе.
  -Полтора десятка, - я кивнул на постепенно исчезающие тропинки. Но Вадим пропустил моё сообщение мимо ушей.
  -Вот опоздаем из-за тебя, - высказав своё отношение к подобным изысканиям, Гордеев вздохнул и отдал команду на выдвижение.
  
  По заданным координатам на окраине селения ...та, не смотря на "пророчества" Вадима, мы подошли вовремя. Если бы не конкретная задача, то наш турпоход уже можно было бы считать относительно успешным. Кроме обнаруженных с утра следов, с достаточной степенью вероятности указывавших на наличие в округе действующего лагеря боевиков, мы так же вышли на ещё одну базу. Базу свежую и, судя по всему, не брошенную, а законсервированную. А уже на подходе к ...те в зарослях орешника отыскался приготовленный "добрыми лесорубами" склад продуктов. Так что к исходу дня на моей карте и в памяти ротного отложилось три отметки - зарубки на будущее. Конечно, весь день и меня, и Вадима терзала заманчивая идея "по-тихому" скинуть в отряд координаты и направление следов, но всё же мы оказались не настолько безумны...
  
  Подполковник Шипунов
  Комбат нервничал и потому злился. Ему никогда не нравились внезапно возникающие задачи. Во-первых, были они чаще всего непонятными, во-вторых, времени на подготовку к ним, естественным образом, практически не отводилось, в-третьих, из-за этих задач приходилось менять уже намеченные планы. Вот и сейчас уже практически подготовленный выход двух групп пришлось отложить на неопредёленное время - задача, порученная майору Гордееву, в любой момент могла потребовать привлечения всех сил и средств отряда. Нельзя сказать, что подполковник отпускал спецгруппу с тяжёлым сердцем, вовсе нет, но всё же отсутствие связи подспудно заставляло находиться в постоянном напряжении. Нервировала сама возможность в случае непредвиденных обстоятельств не успеть оказать помощь вовремя. А тут ещё он вдрызг рассорился с отрядным ФСБешником - тот, несмотря на все увещевания комбата, так и не раскололся относительно маршрута и целей, стоящих перед подчинёнными подполковника.
  -Ну и хрен с ним! - комбат в очередной раз вспомнил момент ссоры и ему захотелось набить фешнику морду. И даже не потому, что тот отказался сдать имеющуюся у него информацию, а просто так, "чтобы было". Представив, как его кулак встречается со скулой особиста, Шипунов улыбнулся. И даже на душе стало как-то легче. Впрочем, по - настоящему злых чувств к майору Бабченко он не питал, так, наговорил резкостей, и чтобы теперь не извиняться, придумывал себе всякую ерунду про коварные замыслы особиста, творимые им против лично подполковника Шипунова, а так же руководимого подполковником коллектива. А если уж быть совсем честным - как на духу, то подполковник злился из-за невозможности личного участия в этом засекреченном, а значит, возможно, и весьма интересном задании. Душа комбата рвалась в бой. Ещё бы, ведь его карьера пёрла столь быстро, что он ещё не успел растерять ни мальчишеский задор, ни изначально присущую ему жажду подвигов. Увы, на все его просьбы разрешить хоть изредка выходить на боевые задания, Ханкала отвечала категоричным:
  - Нет.
  И вот почти безвылазно находясь в ПВД, комбат маялся, как мается в клетке птичка, не в силах выпорхнуть за границу решётки. Иногда ему казалось, что единственный выход хоть сколько-нибудь разрядить копящуюся в душе скуку - это набить кому-нибудь морду или... напиться. Подумав, Шипунов выбрал напиться. Сев на кровать, он достал из-под неё припасённую на всякий случай бутылку водки и позвонил Бабченко.
  -Алло, - сонно отозвался тот. Комбат усмехнулся: "Ни хрена себе, уже дрыхнет".
  -Бери закуску и приходи, - без обиняков предложил Шипунов и повесил трубку.
  
  "Так, - уже слыша шаги идущего Бабченко, подумал подполковник, - задача минимум -напиться, а там как кривая вывезет", - после чего посмотрел на свои увесистые кулаки и удовлетворённо усмехнулся. Жизнь уже начинала казаться не такой мрачной.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  В итоге, к окраине ...ты мы вышли почти на час раньше отмерянного нам времени. Останавливаться и проводить какой - либо инструктаж смысла не было - в принципе все роли были уже распределены. Так что мы без промедления расползлись по лесу. Расположились по двое - в центре Шадрин и я, на правом фланге, метрах в ста - Бочаров и Тулин, левый фланг на таком же расстоянии от центра взяли на себя Онищенко и майор Гордеев. Расположились, замаскировались и принялись ждать.
  Темнело. Оставшиеся до рассвета часы нам с Виталиком предстояло провести в поочерёдном бодрствовании. Но ночь должна была пройти спокойно, ведь если всё сложится так, как говорил ФСБешник, то вражеский связник отправится к базе утром. Вот только верилось в успех "данного предприятия" с превеликим трудом. И вообще, всё это задание казалось мне абсурдом. Игрой непонятно кого и непонятно во что. Даже одно то, что селение тянулось без малого на полтора километра, вызывало сомнения в успехе задуманного, ибо откуда ФСБешники могли знать, что связной начнёт спуск именно здесь, от могильника? Почему он не войдёт в лес сразу же у села? Всю ночь меня терзали подобные вопросы, даже в часы, когда я спал, мне казалось, что я продолжаю размышлять. Просыпаясь и сменяя на посту Шадрина, я вновь погружался в раздумья.
  
  Глава 3
  База
  
  Старший сержант Шадрин
  Шадрину всю ночь снился сон. Когда Виталика будили на фишку, он прерывался, но стоило ему смениться и только-только смежить веки, как сон начинался вновь, напоминая одно бесконечное многосерийное кино. "Телесериал" - сравнение, приходившее в голову старшего сержанта с началом "очередной серии" исчезало сразу же, будучи тут же погружено в бушующие волны действия. Сон был странным и действительно многосерийным:
  -Товарищ старший сержант, - рядовой Куренков из роты связи вытянулся перед лениво развалившимся на кровати Шадриным, - Вас просит придти командующий группировкой. Срочно.
  -Подождёт, - небрежно отмахивается Виталик и, протянув руку к стоявшему на столе пакетику с соком, в задумчивости добавляет: - Если торопится, то может придти сюда, - и улыбается, будто знает, что если действительно что-то важное - тот никуда не денется. И точно, не проходит пяти минут, а Виталик специально засекает время на своих швейцарских часах, как генерал входит в палатку комендантского взвода.
  -Товарищ старший сержант, но поимейте же Вы совесть! - стыдит его командующий, но всерьёз ругать остерегается. Да и кому захочется ссориться с дважды героем Российской Федерации? Меж тем Виталий поворачивается к генералу, и обе звезды на его груди становятся видны совершенно отчётливо.
  -У Вас ко мне есть просьба? - улыбаясь, говорит Виталик, и генерал поспешно кивает.
  -Так точно, так точно, - подтверждает он, тем самым объясняя своё поведение. А лицо Виталика, довольного своей прозорливостью, освещается ещё более широкой улыбкой.
  -Ну и? - вопрошает он, и генерал начинает излагать свою просьбу. Но чем больше он излагает, тем больше старший сержант хмурится. Наконец, он не выдерживает:
  -Вы что там, все с ума посходили? - Шадрин яростно крутит пальцем у виска, - предлагать мне такое... - он не находит слов, - такое... одним словом, такое предлагать мне?
  -А что, а как, а где? Разве...и кто кроме Вас? - генерал в панике, но и отступать ему тоже некуда, поручение, данное Самим... не выполнить нельзя.
  -Ладно, чего уж там, - сменив гнев на милость, внезапно соглашается старший сержант и, тяжело вздохнув, поднимается с кровати. Делать нечего, раз уж Сам просит его - старшего сержанта Шадрина - стать министром обороны, то что ж, придётся согласиться. Не обижать же Самого.
  -Идемте, идёмте! - зовёт генерал...
  -Просыпайся, Виталь, бди, Виталь, бди, - шёпот Ефимова прерывает сон до начала "новой серии".
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Общий подъём произвели, как и запланировали - задолго до рассвета. Когда же над лесом в прорехах листьев замелькали первые лучи, мы уже были полностью готовы начать движение. Даже рюкзаки были надеты на спины - у всех, кроме Виталика, он должен был идти первым, и потому ротный решил, что Шадрин пойдёт налегке. Большую часть его шмоток отдали контрактникам, так что мне достались лишь его коврик и спальник. Не бог весть какая ноша. Приготовившись, мы занялись самым нудным на свете делом - ожиданием.
  
  Подполковник Шипунов
  Бить морду фешнику комбат всё же не стал. Двух наличествующих бутылок водки для этого оказалось мало, а посылать кого-либо за третьей подполковник посчитал ниже своего достоинства. К тому же и фешник, как говорится, был всего лишь заложником обстоятельств, реальной ситуации он не знал, а версию, что кого-то следует освободить, Шипунов рассматривал и сам как одну из многих версий этой столь засекреченной спецзадачи. Единственное, что смог Бабченко сделать полезного, так это показать на карте приблизительный маршрут движения группы, да и то только до населённика с названием ...та. А вот куда дальше могла направиться сборная солянка майора Гордеева, он не мог даже предположить. Толку от такой информации было немного, но всё же лучше, чем совсем ничего. Так что славно перемолов по этому поводу косточки родному начальствующему составу обеих организаций, довольные друг другом Шипунов и Бабченко разошлись далеко за полночь, ФСБешник пошёл спать, а комбат ещё с полчаса сидел над картой, пытаясь перемолоть услышанное во что-нибудь стоящее, хоть немного могущее помочь его ушедшим на задание парням.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Утро выдалось тёплым, не в пример предыдущему. Я лежал на земле и вслушивался в звуки, доносящиеся со стороны селения. Судя по время от времени раздающимся крикам, по дороге, ведущей в ...хк и ...ту, гнали стадо, то ли мелко, то ли крупнорогатого скота. Звуки приближались. Один из выкриков показался мне наиболее громким, и вдруг я неожиданно всё понял: легче всего незамеченным и незаподозренным связнику было выйти из села именно так, отгоняя стадо. И делал он это, похоже, не в первый раз. Делал, надеясь остаться не раскрытым в своей тайной деятельности, и всё же чей-то глаз не оставил его без внимания. Звуки продолжали приближаться. Наконец гонимое на выпас стадо практически поравнялось с могильником, а, следовательно, и с нами, лежавшими на западном склоне хребта.
  "Значит, - подумалось мне, - это произойдёт или сейчас или не произойдёт вообще".
  -Замри, - на всякий случай посоветовал я Виталику, и почти тотчас сверху вниз осыпался небольшой камень. Мы вжались в землю и практически перестали дышать. Через несколько секунд послышались чьи-то тяжело топающие шаги. Похоже, спускавшийся человек даже не пытался прятаться. Он шёл прямо на нас. Сквозь накинутую на лицо маску и торчавшие перед глазами ветви я сумел различить невысокую, худую фигуру, и вскоре сумел увидеть его лицо, оно было безбородым. Вначале я принял его за мальчишку, но секундой позже понял, что ошибся. Просто идущий оказался гладко выбрит, но было ему никак не меньше тридцати. Ни оружия, никакого мешка за плечами у него не было, только топор в руках, и всё. Ни дать ни взять мужик спускается в лес подновить ограждения. Можно было бы подумать, что я ошибся и это - никакой не связник, но, во-первых, ну не бывает таких совпадений, а во-вторых, не видел я здесь поблизости никаких ограждений. В других местах видел, а здесь нет. А типок шёл прямо на нас, и я был почти уверен, что его маленькие глазки с пронзительной ясностью ощупывают всё окружающее пространство. Вот уж когда я действительно не пожалел о драгоценном времени, потраченном на дополнительную подготовку одежды, предпринятую нами перед выходом на задание. Сейчас наши маскировочные халаты, увешанные всяческой лабудой, в тени кустов, в которых мы разместились, практически полностью сливали нас с окружающей природой. Но всё же, когда связник прошагал мимо, я перекрестился левой пяткой, облегчённо вздохнул и, прислушиваясь к удаляющимся шагам, начал отсчёт времени. Теперь главное было не ошибиться и отправить за ним Виталика вовремя, так, чтобы он оказался от идущего к базе боевика не далеко и не близко, на расстоянии золотой середины, позволяющей видеть связного самому и вместе с тем не быть замеченным.
  -Пора, - мои губы шевельнулись, но я ничего не произнёс, а вот руки показали Виталику, что наступила пора действовать. Бесшумности, с которой тот вскочил (да, именно вскочил, а не встал) на ноги, мог бы позавидовать любой хищник. И вот в этот момент у меня появилась надежда, что у нас всё получится. А Виталик раздвинул кусты и стелящейся тенью поспешил следом за уходящим бандитом. Выждав несколько секунд, я последовал его примеру.
  
  Будучи уверен, что остальные потянутся следом за мной, я какое-то время шёл вперёд, глядя только на мелькающую среди деревьев фигуру старшего сержанта, но потом всё же не выдержал и оглянулся. Знакомые контуры майора Гордеева оказались метрах в пятидесяти. Остальных за частоколом деревьев видно не было. В своих маскхалатах они сливались, расплывались, терялись на фоне черноты стволов и зелени листьев.
  Потратив на разглядывание остальных лишь мгновенье, но, тем не менее, едва не упустив из виду своего бывшего зама, я зашагал вперёд, чуть прибавив скорости. Теперь мне ничего другого не оставалось, кроме как топать да ещё молиться, чтобы Виталику удалось двигаться незаметным. Время шло, я уже почти уверовал в то, что у нас всё (вопреки моему скептицизму) получится, когда фигура Виталика ухнула вниз - словно провалившись под землю - и исчезла из поля зрения. Долю секунды мне потребовалось понять, что произошло и, сообразив, что он упал, последовать его примеру. Что-то впереди однозначно произошло, но что? Не раздумывая, я отполз в сторону, втянулся в ближайшие кусты и, сняв оружие с предохранителя, принялся ждать. Минут семь спустя послышались чьи-то шаги.
  "Наконец-то", - обрадовано подумал я, решив, что это возвращается Виталик, а как же иначе? Ведь по его внезапному исчезновению можно было предположить, что связник вышел на базу и... - додумать я не успел.
  -"О, бляха-муха, - я вжался в куст. В десятке метрах от меня из-за деревьев вынырнул чеховский связной. Его путь пролегал совсем рядом. Один внимательный взгляд в мою сторону - и все наши планы рухнут, но если попытаться сбить его с ног и захватить живым - без шуму не обойтись. А кто знает, что там дальше по хребту: действительно база, тайник или встречавшие связного чехи? Шуметь не хотелось по - любому. Отпустив автомат, я осторожно потянулся к кобуре с ПССом. Хорошо хоть этот гад оказался наглецом. Он топал в обратную сторону, едва ли не напевая себе под нос. Лёгкая пружинистая походка, топор, по-прежнему болтающийся в руке, расстёгнутая куртка - видимо, взопрел от быстрой ходьбы - "мирняк" даже без вопросов. Не подкопаешься. Интересно, чему он так радуется? Тому, что успешно выполнил поручение или тому, что совсем скоро выберется из леса? Наверное, и тому и другому. Ну-ну, радуйся, пока есть возможность. Если бы мы не опасались, что кто-то контролирует твоё возвращение, ты бы вернулся домой очень не скоро, ой, как не скоро. Если бы вообще вернулся. Живи, сволочь, живи. Только вот постарайся никого не заметить. Это, между прочим, гад, и в твоих интересах тоже. Ты же не хочешь прямо вот тут сдохнуть? Нет. Ну, тогда иди, иди. Направленный в спину уходящему пистолет пришлось опустить, когда связной пропылил мимо ротного - к этому моменту нас и так разделяло слишком большое расстояние. Как бы то ни было, но и Вадима он миновал вполне благополучно, теперь оставалось надеяться, что и идущие позади контрактники сумели раствориться на местности.
  Когда тёмная куртка бандитского пособника скрылась за кустами, я "перекрестился левой пяткой", поднялся и поспешил вперёд, туда, где по моим предположениям должен был находиться старший сержант Шадрин. Но это если связной оставил своё нечто в тайнике, а вот если он, к примеру, передал это нечто встретившим его здесь чехам, то тут уже получалось всё совершенно иначе. Понимая, что ничего ужасного случиться не могло, я, тем не менее, на всякий случай, положил большой палец руки на предохранитель. Вот только что мне больше в этот момент хотелось - увидеть Виталика залегшим где-нибудь в тени кустов или же обнаружить какой-нибудь знак, свидетельствующий, что он пошёл дальше? Не знаю. Наверное, всё же первое - чтобы здесь оказался тайник, и чтобы уже всем вместе пришлось ждать прихода адресатов. Стремясь поскорее развеять неопределённость, я ускорил шаг. Увы, Виталика нигде не было. Примятая трава показала мне направление движения приходивших на встречу со связным боевиков, и я двинулся следом. Какое-то время мне везло, затем я сбился. Возможно, боевики свернули куда - либо в сторону, а может, приближаясь к базе, пошли аккуратнее.
  Смысла идти "вслепую" было немного, но всё же прежде чем окончательно остановиться, я ещё пару сотен метров двигался по хребту, рассчитывая обнаружить хоть какие-то следы передвижения людей. К сожалению, до индейского следопыта мне оказалось далеко. Так что и вероятность того, что "моё сусанинство" ведёт группу правильно, склонялась в сторону минус бесконечности. Поэтому не к месту помянув дьявола, я остановился и, укрывшись за толстенным деревом, стал поджидать всё ещё ползущего где-то там за спиной ротного.
  -Где Шадрин? - прошипел Вадим, и я, продолжая пялиться в глубину леса, пожал плечами. - Потерял? - сухой вопрос без намека на осуждение.
  -Я его и не видел, ушёл раньше, чем я смог продолжить движение.
  -Куда, зачем? - продолжая пытать меня, ротный присел на корточки, а затем и вовсе опустился задницей на коврик.
  -Судя по всему, за пришедшими на встречу со связником чехами.
  -Ты уверен?
  -Почти на сто процентов, - конечно, я не индейский следопыт, но не заметить притоптанную траву в том месте, где пришедшие поджидали связного, не мог, - приходило их сюда, по крайней мере, двое. Стояли, толклись, ждали. Пошли по хребту в этом направлении.
  -А чего тогда стоим? - Гордеев спросил, нет, скорее отдал команду на выдвижение. Сам, впрочем, на ноги подниматься не спешил и правильно делал.
  -Куда? - не выпуская оружия, я изобразил движение рук в стороны, - они то ли свернули, то ли пошли поаккуратнее.
  -Ясно, - грустно кивнул ротный, заниматься нравоучением он не собирался. Тем более что и причин на то особо не было. Тем временем подтянулись наши контрактники. Молча и без всяких команд они разошлись в стороны и исчезли среди деревьев и кустарников. Можно было не сомневаться - наши тылы надежно прикрыты. Нам тоже ничего другого не оставалось, как рассредоточиться и, замаскировавшись, ждать возвращения Виталика.
  Часы тикали. Бежали секунды, превращаясь в минуты, минуты сливались в часы - один, два, три, четыре, пять... Я начинал понемножку нервничать - но ни выхода в эфир (это в самый крайний случай), ни самого Шадрина не было. Конечно, база могла располагаться как угодно далеко, но логика подсказывала, что это не так. Связного ждали? Ждали! Следов ночёвки я не увидел, значит, чехи пришли утром. В то, что они пёрлись всю ночь, пусть даже подсвечивая себе фонариком, мне не очень верилось. Во всяком случае, идея, что от села до места встречи и от места встречи до базы приблизительно одинаковое расстояние, мне нравилась больше. Впрочем, даже это время ещё не вышло, нервничать было рано, и всё же в душе сгущался туман беспокойства.
  
  Подполковник Шипунов
  Всю оставшуюся ночь комбату снились кошмары, он то носился по горам в попытках кого-то догнать и уничтожить, то совершал прыжки с парашютом прямо с борта космического корабля, а то вдруг осознал себя сидящим в мрачном сыром подвале, израненным и избитым. Причём в роли тюремщиков выступали наши же российские менты. Впрочем, ближе к утру Шипунов в этом уже был не уверен. Так что, возможно, в милицейской форме расхаживали переодетые бандиты или же это были бандиты, сдавшиеся властям и ставшие милиционерами? Как бы там ни было, но из застенков ему удалось вырваться. И вот он уже идёт на выполнение очередного специального (и исключительно секретного - правительственной важности) задания. В милицейской форме, снятой с одного из убитых (менты всё же оказались переодетыми бандитами), с ПКМом в руках он врывается на вражеские позиции и начинает тотальное уничтожение противника. Меняя очередную ленту, подполковник с удивлением замечает, что его окружает пустыня, и валяющиеся вокруг трупы одеты ни во что иное, как в американскую военную форму. Трупов было много, очень много, чадящими факелами горела боевая американская техника. От нещадно палящего солнца болела голова и саднило пересохшее горло, хотелось пить. Как назло, в собственной фляге воды не оказалось. Подполковник уже было вознамерился дотянуться до фляжки, висевшей на поясе одного из трупов, как откуда-то со стороны (вероятно, из зависшего над пустыней одинокого облачка), раздался громоподобный голос:
  -Шипунов, тебе что сказали сделать?
  -Скрытно произвести диверсию и отойти.
  -А ты? - голос сделался ещё строже.
  -А я, вот, - растерянно развёл руками боевой подполковник и в нарушение всех норм поведения всё же дотянулся до вожделенной фляги. Вот только воды в ней тоже не было.
   -Вы превысили свои полномочия, Вы предстанете перед судом... - рыкнули из поднебесья, но подполковник даже не поморщился.
  -Да пошёл ты... - как-то вяло, даже по-доброму отмахнулся Шипунов и побрёл вдоль трупов, внимательно осматривая их пояса на предмет наличия фляжек... Увы, столь ценного сейчас предмета ни у одного из убитых негров не было...
  -Товарищ подполковник, товарищ подполковник, - входная дверь скрипнула и слегка приоткрылась. - Товарищ подполковник! - снова позвал заглянувший в палатку посыльный, - Вас к телефону.
  -Иду... - едва ворочая языком, брякнул Шипунов, и даже не поинтересовавшись, кто его вызывает, начал подниматься с постели.
  -О, мифическая сила! - выругался подполковник, поняв, что опереться на затёкшую за ночь правую руку не получится. Кое-как сев, он прислушался к своим ощущениям - к удивлению, голова практически не болела, зато сушняк в горле стоял ещё тот. Если бы не баклажка минералки, стоявшая на столе со вчерашнего вечера, он бы, наверно, тут же и умер от терзавшей его жажды. Но повезло. Скрутив пробку, Шипунов надолго приник к горлышку... Напившись, он встал, расправил на себе так и не снятую на ночь форму и, придав лицу задумчиво-сосредоточенное выражение, двинулся в сторону палатки Центра Боевого Управления.
  
  Звонил, как оказалось, отрядный направленец - майор Иванков. Беседа длилась не слишком долго, на всё про всё ушло минут пять - семь.
  "Так, ни о чём", - мысленно прокомментировав подобным образом общее содержание разговора, командир отряда отправился совершать утренний "моцион".
  Информация о ночном сне полностью выпала из его памяти.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Мелькнувшее в глубине леса движение теней привлекла моё внимание, я вгляделся: тень мелькнула снова и внезапно на мгновенье сгустилась, проступив размазанными очертаниями человеческой фигуры. К нам кто-то приближался. Увы, рассмотреть идущего за переплетениями ветвей было совершенно невозможно. Фигура то появлялась, то снова на какое-то время исчезала, размазывалась среди полутеней - полутонов леса. Наконец человек на какое-то время полностью оказался в поле моего зрения.
  -Уф, - выдохнул Гордеев, и я вместе с ним тоже облегчённо перевёл дух, в приближающейся фигуре мы с Вадимом безошибочно определили старшего сержанта Шадрина.
  -Свои, - я поднялся на ноги, Виталик дёрнулся, вскидывая автомат, опознал нас и прибавил скорости.
  -Химическая сила! - зайдя за облюбованный мной куст, старший сержант повалился на землю. - Думал всё, кранты! И о, блин, свезло! - Виталик взял протянутую мной бутылку минералки и надолго прилабунился к её горлышку. После чего откинулся на спину и блаженно раскинул руки.
  -База? - можно было, конечно, посочувствовать и дать ему наслаждаться моментом до бесконечности, но лично для нас неопределенность ещё не закончилась.
  -Да, - Шадрину пришлось вернуться к действительности. А благополучное возращение напомнило ему о чувстве голода. - Командир, тушняк есть?
  -Естественно, - я полез в РР и вытащил из его чрева банку тушёной говядины, - держи.
  -О, живём! - довольно потирая руки, Шадрин вытащил из разгрузки нож, взял банку, вскрыл её, следом, к моему удивлению, вытащил всё из той же разгрузки ложку, и даже не попросив галет принялся есть.
  -Командир! - это он уже подобравшемуся к нам Гордееву. - Чуть было не засыпался, думал всё, хандец котёнку... - пауза, занятая пережёвыванием очередной порции тушёнки. - Раза три думал. Первый раз, когда этот урод, - ага, это, значит, про связного, - назад ломанулся. Я едва-едва на землю плюхнуться успел - и не отползти, ни перекатиться. Как шлёпнулся, так и замер, на лицо только капюшон натянул и ствол под бок сунул. Как он меня не вычислил... до сих пор не понимаю.
  -Домой спешил, - не прерывая говорящего, пробормотал Вадим, и я мысленно с ним согласился, а Виталик продолжал рассказывать свои перипетии.
  -Ага, спешил, хрен угадали, к деревцу он спешил в метрах пяти от меня. Приспичило ему, блин! Хорошо, эти двое уходить не торопились, стояли зубоскалили. Потом он в свою деревню побежал. А эти двое вглубь леса пошли. Мне ждать пришлось. А когда за ними следом двинул, подумал - всё, упустил, но снова повезло, они вправо свернули, тут я их в прогал и увидел. - Новая порция тушёнки, короткая пауза и продолжение рассказа: - На хребет подниматься начали, как камень из-под ноги вывернулся, хрен его знает. Хорошо хоть сразу сообразил в сторону шарахнуться, залёг, лежу. Главное, вокруг кустика ни хрена ни одного нет и деревья так себе, не укрыться. А тут ещё один из боевичков спускаться начал: думал, ну всё, я уже и предохранитель оттягивать начал. Но повезло, - было непонятно, кого имел в виду Шадрин: себя или бандита. - Постоял, постоял, потаращился вокруг, вниз посмотрел, развернулся. Метров двадцать до меня не дошёл. Но это ладно, это всё хрень. Когда начали подходить к базе, я чуть было на их охранение не напоролся. Эти гады своих пропустили. Даже не окликнули. То ли спали, то ли так у них и положено, а я, как ни в чём не бывало, прежнее расстояние выдерживаю. - Пауза. - Командир, - это Виталик мне, - если бы один из сидевших на фишке боевиков не кашлянул... - очередная пауза, должная дать нам прочувствовать всю серьёзность ситуации. Мог бы и не драматизировать, мы и без того представляли, насколько была важна и рискованна порученная ему задача.- Меня бы там и положили.
  -Место запомнил? - ротный решил, что пора заканчивать лирическое отступление.
  -Само собой, и координаты снял. К самой базе выходить не стал.
  -Правильно сделал, - я покосился на лежавший под деревом рюкзак, пора было топать дальше. Хотя прежде стоило взглянуть на карту местности.
  -Координаты давай, - увидев, что я потянулся к карте, Гордеев моментально понял мои намерения. Виталик вздохнул, перестал жевать, сосредоточился и уверенно выдал: Х... У...
  Я пробежал глазами по пересечениям прямых линий. Опсь, а вот и искомая точка. В принципе место как место - таких в чеченских лесах десятки - два сходящихся меж собой хребта, точнее, один раздваивающийся к югу и своей формой напоминающий детскую рогатку, тут же и ручей, обрывающийся в полутора квадратах от чеховского лагеря, вот собственно и все приметы. Относительно ручья - теперь зная местонахождение базы, можно было с уверенностью предположить, что в его отношении карта ошибается, и исток находится гораздо выше обозначенного на карте места. Как, впрочем, и большинство истоков, нарисованных на карте ручьёв и речушек. Но самый прикол состоял в том, что я за свою бытность в Чечне уже не единожды проходил рядом. Или я ошибаюсь? Нет, всё правильно, вот рукоятка рогатки сходится с соседним хребтом, на котором расположенная огромная по своим меркам, старая, давно заброшенная база, тянущаяся по хребту метров на триста, если не больше. Проходить - то проходил, но в том - то и дело, что рядом... Из глубины мыслей меня вывел голос ротного:
  -Веди, Сусанин! - Вадим поднялся на ноги, но это пока был ещё не приказ, а лишь намек на то, что с приёмом пищи старшему сержанту всё же следует поторопиться. Виталик кивнул, обиженно хмыкнул, но торопиться всё же не стал. Спокойно доел тушёнку, попил с гуманитарными печенюшками минералочки, потянулся, откинувшись на спину, полежал пару минут (всё это время ротный хранил терпеливое молчание) и только потом соизволил, вновь скорчив недовольную гримасу, начать подниматься на ноги.
  
  Егор Красильников
  -Значит, ты всё же решил играть в молчанку? Или моё предложение будет всё же принято? - швырнув под нос пленника несколько фотографий, Заурбек злобно ощерился. Одна из фоток, запечатлевшая спящую девочку, упала прямо перед глазами скорчившегося в углу Егора. Ему хотелось плакать, хотелось согласиться на всё, но, сцепив зубы, чтобы не дай бог не показать бившую тело дрожь, отрицательно качнул головой.
  -Отлично, - с мстительным выражением лица произнёс Заурбек, - ты заставляешь меня идти на крайние меры. Думаю, что одного пальца твоей младшенькой на первый раз будет вполне достаточно.
  -Вы не посмеете! - Егор дёрнулся.
  -Ты так считаешь? - на этот раз голос Заурбека звучал вкрадчиво. Он наклонился, подавшись вперёд к лицу замершего в неподвижности пленника. Егор поднял взгляд - веки главаря банды сузились до узких щёлок, сквозь которые просвечивалось явное презрение и неприкрытая усмешка. - Значит, ты будешь хранить молчание и верность долгу?
  -Да, - короткий кивок пленного.
  -Отлично! - повторился Умаров и, хмыкнув, резко выпрямился. - Что ж, - голос главаря обрёл прежнюю силу, - коль ты считаешь меня мягкотелым пацифистом, то придётся тебе продемонстрировать свою решительность к действию. Итак, спрашиваю в последний раз, ты точно решил ничего не говорить?
  Снова кивок. Кадык Красильникова дёрнулся, не в силах проглотить вставший в горле комок.
  -Что ж, значит, сегодня кто-то умрёт, - после этих слов Егор невольно поджался, а Заурбек внезапно добавил в голос патоки, - как ты думаешь, кто это будет? - после чего развернулся и, не дожидаясь ответа, зашагал к двери.
  -Запереть и глаз не спускать! - рявкнул он на замершего за деревьями охранника и поспешил к своему подземному убежищу.
  Оставшийся в одиночестве Красильников сжал зубы, чтобы не закричать уходящему вслед мольбу о пощаде, а затем, когда дверь захлопнулась, напряг руки, в попытке хоть чуть-чуть ослабить путы. Бесполезно.
  "Неужели они захватили их? Неужели сумели привезти сюда? - сердце снова отозвалось болью, - а может, последняя фраза о смерти адресована мне? - он зацепился за эту мысль как за последнюю надежду. Уцепился, притянул к самому сердцу, приковал цепями, чтобы, не дай бог, не улетела, и приготовился к скорой смерти. "Скоро не станет ничего, ничего, совсем ничего, что окружает сейчас. Скоро не будет страшна боль, скоро я увижусь со своим горячо любимым папой. Совсем скоро! - так думалось Егору. Он вспомнил своего недавно ушедшего отца, и на душе стало почти легко.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  "Внимание"! - шедший первым Виталик поднял руку. Я моментально остановился и, опустившись на правое колено, повторил его жест. И сразу в голове мысленный вопрос: "Пришли?". Но нет, со стороны Шадрина ни движения, ни звука, застыл деревянной статуей. Большой палец моей правой руки сам собой ложится на предохранитель. Что впереди - мне не видно, но ясно одно - если Виталик молчит, значит, что-то рассматривает, и это что-то может оказаться чем угодно. Может, пень, может, кабан, а может и засевший за деревом чех. Шестое чувство подсказывает - сзади в нетерпении топчется Онищенко. Точнее, топчется - не то слово, на самом деле он постепенно, шаг за шагом, уходит вправо - всё верно, так и должно быть, если что - не окажется на одной линии стрельбы и сам сможет спокойно стрелять, не опасаясь задеть меня или Виталика. Я в отличие от Игоря смещаться не рискую - слишком близко к Шадрину - если за деревьями чех, то именно это моё движение может привлечь его внимание. Так что лучше замереть и не двигаться. Секунды утекают как сыплющийся песок, а мы всё стоим. Предохранитель на моём АКа снят, но поставить его обратно недолго. Жду. Виталик осторожно начинает опускаться на одно колено. Затем на второе и, показав мне рукой - "ложимся" - первым опускается на землю. Передаю знак дальше и тоже касаюсь грудью земли. Мой бывший заместитель лежит, не двигаясь, замерев, и лишь чуть приподняв голову, вглядывается куда-то в глубину леса. Кроме фигуры самого Виталика мне по-прежнему ничего не видно. Хочется подползти поближе и самому определить причину нашей остановки. Давлю подобное желание в самом зародыше. Чёрт, да что же там такое?
  Со стороны Шадрина слышится приглушённый мат, он поднимается на ноги и, даже не обернувшись, топает дальше. Встаю, ставлю оружие на предохранитель, костерю Шадрина и иду за ним следом. Почти сразу становится понятна причина остановки - метрах в пятидесяти в кусте орешника мелькает чья-то тень. Заметив идущих людей, тень даёт деру, и я вижу трусящую под обрыв енотовидную собаку. Жаль потерянного времени, но уж лучше так полежать, чем из-за собственной самоуверенности напороться на залегшего чеха. С глазастостью у Виталика всё в порядке, это одна из причин, что он до сих пор жив. И ещё сто лет пусть живёт. Топаем, топаем, топаем дальше.
  По маскхалату заскрежетали шипы шиповника. Интересно, будет ли у меня хоть одно БЗ, на котором не придётся уворачиваться от его колючества? Наверно, нет. Да и фиг с ним. Переживу.
  Виталик снова поднял руку, встал и почти сразу начал забирать вправо. Значит, почти дошли. Всё правильно. Час назад остановившись для крайнего "перекура" (времени оставалось достаточно), мы решили обойти обнаруженную Шадриным фишку и подойти к самой базе засветло - благо погода позволяла, небо окончательно заволокло тучами и опустился небольшой туман.
  Наша группа уходит вправо, теперь медленнее медленного, чтобы, не дай бог, хрустнуть веткой или загреметь камнем. Может, и не обратят внимания на это дежурившие в охранении чехи, но рассчитывать на подобное не приходится. Между мной и Виталиком дистанция шагов десять, видимость... А какая видимость? Метров пятьдесят, может чуть больше, затем очертания теряются. Нам это сейчас как нельзя на руку. Но вот Виталик останавливается, ждёт меня. Как и договаривались, дальше первым иду я, а он вообще оттягивается в тыл - хватит, набегался. Не то, чтобы мне и ротному его так сильно жалко - по - хорошему, он ещё сутки будет идти и не крякнет, вот только усталость имеет свойство накапливаться и снижать внимательность. А нам это сейчас ни к чему. Так что первым уж лучше я. На пути - растопыренное корнями вверх дерево, верхушка в ручье. Вот он - то нам и нужен - спустимся в русло, по нему и пойдём. Не самый верный вариант, можно даже сказать - хреновый. Но кто бы нам подсказал лучший? Естественно, не будь тумана, пришлось либо ждать ночи, либо половину суток на карачках подбираться к охранению. К тому же, в последнем случае у нас на всё про всё имелся бы мизер времени до тех пор, пока не появилась новая смена, а что я, что Вадим - мы оба не сторонники спешки. Рассчитывать на то, что нам бы удавалось раз за разом грохать сменщиков, не приходилось. Думаю, что невернувшихся хватились бы довольно быстро. Так что снимать часовых, не осмотревшись, последнее дело.
  "Вот гадство", - в лицо потянуло ветерком. Ветер - предвестник уходящего тумана, правда, далеко не всегда, но закон подлости ещё никто не отменял. Я зашагал быстрее, но почти тут же едва не поплатился за это - почва на берегу речушки оказалась слишком влажной, подошва берца скользнула, и я с трудом удержался, чтобы не упасть. В спине щёлкнуло, из позвоночника выстрелила боль и раскалённым колесом прокатилась по бедру, скатилась на голень и рассыпалась сотней кипящих капель в пальцах ног.
  "Чёрт, только этого ещё не хватало!" - делая следующий шаг, я прислушался к своим ощущениям. Боль ещё чувствовалась, но была вполне терпимой. Значит, о такой досадной мелочи можно и нужно было забыть, тем более что в голове стояли задачи поважнее.
  
  Жаль, что всё время идти по камням не получилось, на повороте вода разлилась, образуя заливчик, как говорится, от края до края. Стайка мелкой рыбёшки не более двух сантиметров в длину метнулась в сторону, под тень противоположного берега. Как назло, берега в этом месте оказались обрывистыми и довольно высокими, чтобы вот так запросто выбраться и пройти по краю. Пришлось плюнуть и пойти вброд.
  "У, блин!" - невольно вырвалось у меня - вода в ручье оказалась чистой и обжигающе холодной. Даже странно. Ведь ручей проистекал отнюдь не с ледника, обычный, вытекающий из-под хребта ручеёк, таких сотни. Но нет, наверное, мне всё же показалось, вода вполне нормальная - прохладная и не более того, или это ноги так быстро начали привыкать к холоду? Двигаюсь осторожно, так, чтобы не плескаться водой и, выбравшись из "омутка", топаю дальше. Всё внимание вперёд и по сторонам, до базы по нашим расчетам совсем ничего. Руки напряжены, мой автомат снят с предохранителя, уши разве что не вращаются вправо-влево наподобие локаторов и всё же... И всё же я не мог не обратить внимания на открывшуюся за очередным поворотом скалу - почти стелу - каменная, отполированная за сотни лет стекающей водой, блестящая, словно покрытая лаком, тёмно-коричневая поверхность с десятком бьющих фонтанчиков. Сразу захотелось пить. Да, попить следует. Если не сделать этого сейчас, то даже с учётом лежавшей в рюкзаке баклажки, когда снова появится такая возможность - неизвестно. Останавливаюсь и жадно вбираю в себя струящуюся, восхитительно влажную жидкость. Всё, напился. Теперь можно идти вперёд. Десять шагов, и сажусь в тень берега - надо дать возможность попить идущему следом Игорю. Время бежит. Снова подул ветер, о существовании которого я уже успел позабыть. Ругаюсь сам на себя - зря тормозились, могли бы и потерпеть, тем более вода ещё осталась в баклажках. Но что толку сетовать?
  -"Двигаем, двигаем", - машу рукой и перехожу на быстрый шаг. Дилемма, палка о двух концах - как не назови. Ведь всё плохо - загремит от быстрой ходьбы под ногой камень, шум от которого не сможет заглушить журчание ручья - и "веселуха" в смысле пострелять нам обеспечена, развеется туман, и кто-нибудь наблюдательный приметит нашу скромную компанию - и то же самое. А туман и впрямь начинает истаивать, исчезать с неприятной для нас скоростью. Топаем, быстрее, быстрее. Нет, быстрее нельзя. Вот такая хреновина. Всё, пора выбираться из русла, а то как туман совсем развеется и тогда как куры в ощип, да и исток ручья должен быть совсем близко. Как назло, слева берег пологий, справа обрывистый, а мне влево не надо. Топаю дальше, а вот и корень подходящий, по нему и выберусь. Скользкий, зараза. Автомат на шею. "Опсь", - носок в стену обрыва, обеими руками за коренюгу, и вперёд, и желательно поживее. Вот всё, выполз, теперь чуть выше по склону за глиняный валун, можно и в глиняный овражек-трещину спуститься, но лучше всё же за валун. А туман быстро рассасывается. Выше по склону виден обрыв, от которого этот валун откололся, ещё дальше находится пока невидимая мне вершина хребта. Хребта, на котором почти наверняка вторая позиция охранения. За спиной шорох шагов, мимо на полусогнутых просачивается Игорь и плавно "стекает" в овраг-трещину. Нормально, я снова продолжаю движение вперёд. Желательно всё же успеть выйти к базе раньше, чем туман развеется окончательно. И мало того, что выйти, надо ещё выбрать подходящее место для наблюдения и успеть хоть малость замаскироваться.
  -Оставайся здесь, - шепчу, поравнявшись с Онищенко. Едва заметный кивок белобрысой головы в ответ, и я продвигаюсь дальше. Метров двадцать наискосок вверх по склону, и быстрый взгляд назад. Наши уже выбрались, ротный что-то знаками объясняет Тулину и Бочарову. Ага, понятно - контрачи потянулись в разные стороны и начали подниматься вверх. Значит, здесь позиции и займут. Что ж, всё правильно - прикроем тылы, а непосредственно близ чеховского лагеря им делать нечего, только лишний шум создавать. А база должна быть уже совсем рядом. Над деревьями выглянуло солнце, ветра я уже не ощущал, но и без него редкий туман стал стремительно рассеиваться, так что заросли невысокого шиповника оказались на нашем пути очень кстати. Никогда не думал, что обрадуюсь этому порождению шайтана. Осторожно опускаюсь на землю. Теперь только ползком, сколько бы не осталось. Нагнав меня, в заросли колючего кустарника вползает Виталик, следом за ним, заскрежетав разгрузкой по шипам, опускается на колени ротный. Им легче - за мной остаётся какая-никакая прореха. Всё, ползём, ползём. Рука осторожно отодвигает стебель в сторону, один, другой, немного вперёд, ещё немного, теперь нашитые на маскхалаты лоскуты мешают. Но ничего, если верить карте, совсем рядом хребет расползается на две части и уже через сотню метров перед нами должно предстать основание "рогатки", значит можно надеяться, что и база там же, совсем рядом. Ползу. "Ах ты, зараза!", - острый шип впился в неудачно отставленный локоть. Сухая, сломанная чёрт-те когда ветка, а шип как новый. Ещё один царапнул по щеке, приятного мало. Опускаю на лицо маску, может быть хоть чуть-чуть поможет, хотя рассчитывать на это не стоит.
  
  За полчаса мы проползли подобным образом несколько десятков метров. Хорошо, что кончившийся шиповник плавно слился с кустами орешника. Весьма редкими, но если не проявлять излишней поспешности, то вполне способными укрыть нас от постороннего взгляда. Мы должны быть почти на месте, опять же если верить карте, то впереди должен быть отвесный склон. Так и есть, хотя, как оказалось, он не столь обрывист и сплошь порос кривыми деревьями, но это даже хорошо. Выползаю на его край, и бранное слово едва не срывается с моих губ. Хребет, как и должно быть, резко раздаётся в разные стороны, образуя выемку в форме подковы. Вот оно - основание рогатки, но вот это! Вот это!!! На карте этого не было! К моему полному удивлению, недоумению, неприятию, за маленькой полянкой, да какой чёрт полянкой - плешинкой десять на пятнадцать метров, на противоположной от нас стороне которой стоит большая, слегка кособокая хибара. Дом отшельника или кошара? Впечатление, что здание старое, заброшенное, НО на карте этого строения НЕТ! Забыли нанести? Возможно. Кляну картографов и замираю, вглядываясь в глубину продолжающегося за строением леса. По всем ощущениям, база именно здесь и располагается, но я пока не вижу ни одной живой души. Что души, нет ни одного разведывательного признака, указывающего на присутствие здесь людей. Предположение, что бандитский лагерь чуть дальше или вообще находится на вершине одного из хребтов, отметается мной сразу как маловероятное. Если база есть, а она, судя по выставленному охранению, имеется, то она именно здесь, под нами, рядом. Как говорится, только возьми и протяни руку. Продолжаю всматриваться: как выясняется, тянущийся вниз склон по большей части засажен плодовыми деревьями, в основном яблонями, но попадаются и груши.
  -Чи? - выползший из-за спины ротный кивает, показывая на раскинувшуюся впереди панораму: "Мол, как там, есть что?". Вздохнув, отрицательно мотаю головой - "Глухо". Вопрос исчерпан, он меня понял. Теперь лежим, наблюдаем, ждём. Когда - никогда к дежурившим на хребте (или хребтах?) чехам пойдёт смена. Засветитесь, гады, куда вы денетесь. Но надо отдать должное, база хорошая. Судя по отсутствию следов, до недавнего времени законсервированная. Скорее всего, её и держали на случай вроде этого - взяли ценного заложника и залегли здесь на дно. Кстати, а где он может содержаться? В какой-нибудь замаскированной яме? Ладно, полежим, поглядим. Вроде бы спешить никуда не надо, главное сделать дело. Что ж, сделаем. Погода разведрилась, выглянувшее солнце быстро наверстало упущенное, наполнив лес парящим теплом. Стало жарко и душно.
  
  Движение я заметил сразу - как только стала открываться замаскированная дёрном дверца. Не пожелай кто-то выбраться наружу - час бы пялился, но так ничего и не заметил.
  -Чех, - прошипел лежавший в паре метров справа Виталик, я кивнул и недвусмысленно погрозил ему кулаком - "какого, мол, хрена шумишь?". Он только хмыкнул и отвернулся. Может, Виталик и прав, его шёпот не расслышал даже лежавший слева ротный, не говоря уже о вылезшем из-под земли боевике, ведь до того не один десяток метров, но всё же делать этого не стоило. Меж тем моджахед, застыв на месте, прищурился, привыкая к дневному свету, поправил висевший на спине автомат и решительным шагом направился к стоявшему за деревьями сараю. А из "крысиной дыры" показалась следующая человеческая фигура, точнее, фигурка.
  "Мальчишка?" - вид этого бандита (бандита???) вывел меня из спокойного созерцания. Что делает этот пацан - совсем ещё ребенок, на чеховской базе? Оружия у него не было, разве что висевший на поясе нож, но нож - это несерьёзно.
  Ещё два боевика выбрались следом за мальчишкой и, уйдя вправо, скрылись за кустами орешника. Ещё четверо выползли из схрона, что располагался почти под нами и, разделившись по двое, поползли вверх по склонам.
  -Ага, - догадался я, - эти пошли менять дежурную смену. А вот зачем и куда попёрлись двое предыдущих? Третья фишка? Если да, то где? Там дальше в глубине леса? Возможно. Что ж, пока наблюдаем и ждём. Ждём и наблюдаем.
  
  Глава 4
  Казнь
  Смерть на войне неизбежна, но когда к ней начинают относиться с пренебрежением...
  
  Егор Красильников
  Звякнула запиравшая дверь щеколда, дверь скрипнула и распахнулась. Егор приподнял голову: почему-то он не сомневался в личности вошедшего.
  -Ты не передумал? - Заурбек кинул в рот комочек насвая.
  -Нет, - прохрипел Красильников и, опустив голову, закрыл глаза. К чему видеть мир, которого скоро не станет?! Для него, (слава богу!) для него одного. Тьма или слияние со светом? - по спине побежали уже совсем было утихомирившиеся мурашки. Егор ощутил, как шевелятся на голове волосы.
  -Значит, нет? Значит, ты сделал свой выбор? Окончательно? - едва уловимый смешок, - что ж, посмотрим, что ты скажешь, когда тебя выведут наружу и привяжут к дереву. Что скажешь, когда будешь смотреть на палача...
  -Вы не посмеете! - вскричал Егор, перебивая Заурбека и не давая ему договорить. - Вы не сможете! Вам, вам... - голос сник, Красильников понял, что всё то, о чём он говорит, во что ещё продолжает надеяться - не более чем иллюзии. Для бандита такого уровня как Умаров уже не существует моральных препон. Грань давно пройдена, зверь давно победил.
  -Ты думаешь? - прошипел Заурбек, и лёд в его голосе подтвердил выводы Егора. Умаров повернулся к выходу. - Рустам, позови Лечо и Ибрагима.
  Мальчишка, вошедший в помещение вслед за Заурбеком и которого, как выяснилось, звали Рустамом, опрометью кинулся выполнять приказание. Минутой позже дверной проём закрылся чьей-то большой тенью, и в кошару вошёл широкоплечий Ибрагим. Следом за ним появился Лечо.
  -Когда всё будет готово к казни, выведете его и привяжете к дереву, - Умаров ткнул пальцем в дрожащее тело Красильникова - сил у того держать чувства в себе больше не было, - но не бить. Я хочу, чтобы он не отвлекался на боль от побоев.
  -Пусть прочувствует момент! - хихикнул Ибрагим. К удивлению, у него оказался высокий, почти женский голос.
  -Пусть прочувствует, - согласился Заурбек, поправил висевшую на поясе кобуру с АПС и пошёл по своим делам. А Егор остался наедине с его помощниками.
  -Несговорчивый оказался, да? - Ибрагим мерзко ощерился. - Я предлагал для начала беседы исполосовать тебе ножом бёдра и посыпать солью. А можно натереть перцем или оставить бёдра в покое и прижечь промежность железом. Или запихать в зад перчик. Ты любишь острое?
  -Пойдём, - Лечо потянул своего товарища за руку, - вернёмся позже. Я думаю, тебе ещё представится возможность продемонстрировать свои фантазии. Этот урод, - Лечо ткнул стволом автомата в направлении Красильникова, - никуда от тебя не денется. Идём.
  -Сейчас, - Ибрагим сделал шаг вперёд и со всего маху ударил пленника под дых. Егор сдавленно вскрикнул и скрючился. Дыхание перехватило, он широко разинул рот в попытках ухватить губами воздух, но где там, боль в солнечном сплетении не давала это сделать. Ибрагим замахнулся вновь.
  -Оставь его, - Лечо дёрнул своего напарника назад в сторону двери, - Заурбек сказал не бить. Если он узнает?
  -Что мне Заурбек? Да и как он узнает? - Ибрагим взглянул в лицо своему товарищу и поморщился: - Ладно, чего уж там, идём. Подготовим место для казни. А ты жди, тебе предстоит познать ещё очень много интересного! - боевик плюнул в пленника и, оставшись довольным тем, что не промахнулся, пошёл на выход.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Рыжеволосый боевик, тот, что первым выбрался из подземного убежища, подойдя к сараю, открыл дверь и вошёл вовнутрь. Мальчишка сунулся следом, скрылся в помещении, но затем вновь оказался в дверном проёме. Да так и остался стоять, поглядывая то вовнутрь, то наружу. Какое-то время ничего не происходило, затем мальчишка вышел из сарая и опрометью бросился куда-то в глубину леса.
  "Похоже, заложник внутри этой кошары", - пришедшая мне в голову мысль была вполне здравой, хотя, конечно, там могли находиться и отдыхающие боевики, да и вообще кто и что угодно. Но всё же, всё же...
  
  Мальчишка вернулся через минуту, следом за ним с южного края базы из кустов вылезли ещё два боевика, но вовсе не те, что уходили в ту сторону несколькими минутами раньше. Похоже, там, в глубине леса, находился ещё один схрон. Или это была стоявшая на охране смена? Как бы в подтверждение этих мыслей с хребтов начали спускаться отдежурившие свое бандиты. Они не торопились, значит, можно было сделать вывод, что вновь на пост им заступать ещё не скоро, а следовательно, личного состава на базе хватает. Вот только сколько их всех вместе? Пятнадцать, двадцать? Или больше?
  Пока я размышлял, пришедшее с мальчишкой боевичьё скрылось в кошаре, после чего оттуда вышел рыжебородый и, в свою очередь, отправился в глубь леса.
  
  Заурбек Умаров
  Собравшись устроить публичную казнь, Заурбек, наверное, этим хотел показать решительность своих намерений, свою непреклонную волю и жестокость в моменты, когда того требовали интересы "священного джихада". А возможно, имело место банальное устрашение. Во всяком случае, на место казни Лечо и Ибрагим вывели Егора загодя и, привязав к дереву, оставили под охраной ещё двух бандитов, немного позже появившихся близ сарая и вооруженных новенькими "Калашниковыми".
  Предоставленный самому себе Егор повис на притягивающих к дереву ремнях и, уронив голову, закрыл глаза. Сердце бухало с неимоверной скоростью. Казнь должна была состояться ближе к вечеру - при свете клонящегося к горизонту солнца, в момент, когда ещё светло, но жара уже схлынула, и кипение жизни на земле достигает своего апогея.
  "Обидно умирать вот так, когда в небе солнце, среди деревьев мелькают мелкие птицы, а налетающий ветерок не холодит, а лишь освежает распарившееся от солнечных лучей тело. Хотя, впрочем, едва ли лучше умирать в пасмурную погоду", - размышлял Егор, но вскоре его мысли растворились в бесконечном хаосе, он почти умер, смирился с неизбежностью, полностью погрузившись в мелькающие перед глазами образы. Дрожь, бившая его последние двадцать минут, куда-то исчезла, оставив после себя лишь умиротворяющее бессилие. Даже боль, терзавшая сердце, куда-то спряталась, напоминая о себе лишь лёгким, время от времени пробегающим по груди жжением.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Я оказался прав. Когда уже заходившие в кошару боевики минут через двадцать после первого своего появления заглянув туда вновь, появились, таща за собой связанного пленника, я ничуть не удивился. Удивление пришло позже - боевики отвели заложника чуть в сторону (в бинокль мне отчётливо было видно его лицо, однозначно принадлежавшее человеку на фотографии, показанной нам ФСБешником), и о чём-то весело переговариваясь, привязали к толстому дереву. Жаль только одно, что хотя чехи разговаривали на русском, мне удалось расслышать лишь несколько раз повторённое на разные лады слово "казнь".
  "Неужели они собираются его казнить? Значит, без огневого контакта не обойтись", - я посмотрел на Гордеева. - Он уже поудобнее устраивал снятый с предохранителя автомат. Что ж, похоже, не мне одному пришла в голову такая мысль. Справа суетился Виталик, значит, и он в курсе. Хорошо. Впрочем, что тут хорошего, непонятно. Мы ещё не знаем толком, сколько на базе чехов. Или как там у великих? "Главное ввязаться в драку?" Конечно же, неплохо бы сейчас подтянуть сюда остальных бойцов, чтобы ударить всем вместе, но успеем ли? Да и кто в этом случае будет прикрывать наши задницы, то бишь тылы? Мы и без этого здесь сжаты как клещами. Если чеховское охранение на хребтах не струсит и вовремя сориентируется, мало нам не покажется. И что мне яснее ясного - в случае огневого контакта заложника нам не спасти. Ясен пень, его грохнут при первых же наших выстрелах. Так и так конец один - провал задания. С другой стороны, может всё ещё переменится? Боевики передумают? Может быть, они вообще не собираются его казнить? Акт устрашения? Возможно. Значит, стоит выждать, - судя по всему, о том же подумал и ротный, во всяком случае, взглянув в мою сторону, он успокаивающе поднял руку - "Ждём". Я кивнул, переглянулся с Виталиком, увидел в его глазах понимание ситуации, и мы продолжили наблюдение.
  Время шло. На открывшейся нашим взорам полянке суетились чехи. О чём-то весело переговаривались, бросали косые взгляды на привязанного к дереву человека, и постепенно образовывали небольшой полукруг. Мы пока не вмешивались, не совсем или даже совсем не понимая происходящего. Гам усиливался, складывалось впечатление, что мы находимся не близ вражеской базы, а на рыночной площади. Затем словно по мановению волшебной палочки шум стих. Взгляды собравшихся обратились в одну сторону. Мы тоже замерли, ожидая чего-то необычного. Но, как оказалось, ничего необычного не случилось.
  Откуда-то из глубины леса двое бандитов вывели шатающегося, в изодранной одежде, высокого и худого, как жердь, чеченца. Я не мог бы сказать с точностью почему, но почему-то сразу решил, что это чеченец. Он был черноволос, бородат, но не это показалось мне в тот момент главным. Было что-то ещё, чего я не могу понять до сих пор - но едва увидев его, я понял, что это чеченец, настоящий сын гор. Может, всё дело было во взгляде? Во взгляде, полном презрения к собственным мучителям? А может, дело было в чём-то другом? Не знаю... Одет он был в тёмный свитер, солдатские камуфлированные штаны, обуви на ногах не было. Через всё лицо пролегал старый, уже давно зарубцевавшийся шрам. Второго пленника подвели ближе, и я, отложив бинокль, вновь потянулся к автомату.
  
  Егор Красильников
  Внезапно наступившая тишина насторожила Егора и заставила открыть глаза.
  "Наверное, сейчас"... - сердце ухнуло куда-то в глубину бездны. Странно, но ему захотелось увидеть лица своих палачей. Он поднял голову и увидел совсем не то, что ожидал. Он понял, что все собравшиеся смотрят вовсе не на него и невольно устремил свой взгляд туда, куда и они. В голове появилось непонимание: к собравшимся в круг бандитам два боевика тащили ещё одного пленника. То, что это именно пленник, Егор определил сразу. Да, как было не догадаться, если двое с автоматами нет - нет да и пинали ведомого ими человека ногами. Похоже, у мужчины не было сил к сопротивлению, и лишь гордо поднятая голова свидетельствовала, что он ещё далеко не сдался. Егор смотрел прямо в лицо своему собрату по несчастью. Их глаза встретились, но тут же разошлись в разные стороны. Что с того, что их судьбы пересеклись, подобно этим взглядам? Что с того?
  "Значит, нас расстреляют вместе. Убьют!" - сделав такой вывод, Егор почувствовал, как в его животе всё сжалось, свернулось в маленький, твёрдый как камень и такой же тяжёлый комок льда. Но чеченца не подвели к Красильникову и не привязали к дереву, стоявшему рядом. Нет, того поставили у стены всё того же старого, полуразвалившегося здания кошары, прямо напротив Егора, почти глаза в глаза. После чего Заурбек Умаров громко и нудно сообщил столпившимся вокруг моджахедам о злодеяниях этого "сына свиньи, продавшегося грязным русским собакам". Говорил он на русском языке, словно специально (а, собственно, так оно и было) для видевшего всё происходящее Красильникова.
  В чём заключалась вина этого приговариваемого к смерти чеченца, Егор так и не понял, во всяком случае, никаких реальных грехов за ним, похоже, не числилось. Разве что тот пару раз ненароком обронил нечто ругательное по поводу "воинов ислама". Но, видимо, и этого было вполне достаточно для казни. Заурбек закончил говорить и горделивым взором обвёл собравшихся. Словно выбирая из толпы самого достойного. И он действительно выбирал.
  -Рустам, - Заурбек Умаров подозвал к себе стоявшего в толпе мальчика, - хочешь прикончить ещё одного неверного?
  Мальчишка заулыбался и кивнул. Стоявшие в круг боевики захохотали, предвкушая забаву.
  -Держи, - Заурбек вытащил из кобуры и протянул мальчику пистолет АПС. И по тому, как уверенно мальчишка взял тяжёлое оружие, как сняв с предохранителя, степенно поднял его на уровень глаз, Егор понял, что этот Рустам держит оружие не в первый раз. Тем удивительнее было, что первая пуля, полетев мимо, ударила стоявшему у стены чеченцу под ноги. Тот вздрогнул, и без того бледное его лицо стало ещё бледнее. На самом деле ему до животного ужаса не хотелось умирать. Может быть, он даже бросился бы в ноги своим палачам с мольбой, если бы в его душе теплилась хоть капля надежды на милосердие, но её не было. Приговорённый слишком хорошо знал этих чудовищ в человеческом обличье. И он, обмирая от страха, крепко сжимал зубы, лишь бы ни словом, ни даже едва уловимым стоном не выдать своего ужаса. Он был бледен, но его лицо было гордо поднято к солнцу.
  Прогремел новый выстрел, и на этот раз свинец ударил несчастного в правую коленную чашечку, тот застонал и рухнул на землю. Вынужденно наблюдавший за этим Егор подумал было, что мальчишка снова промахнулся, и вдруг понял, что этот подросток - по сущности, ещё ребёнок - стрелял в колено пленника специально. Как порой слабые духом мучают несчастную кошку, так этот мальчик мучил, издевался над живым человеком. Новый выстрел раздробил приговорённому кисть правой руки. Раненый, не сдержавшись, вскрикнул. В толпе наблюдавших послышался смешки. В душе Красильникова вскипела злоба, он рванулся вперёд, но стягивающие его верёвки, будто сильные руки, обхватили худые плечи и вернули на прежнее место. Новый выстрел - и вторая, уже левая нога пленника оказалась раздроблена, но только в щиколотке. Больше истязаемый оказался не в силах сдерживать боль, и из его горла вырвался бесконечный крик. Егор закрыл глаза и не видел, как мальчишка прострелил лежавшему на земле, стонущему от боли человеку пах. Его скорчило, и новый выстрел, на этот раз в живот, ещё один, ещё. Человек трясся, но его раны по-прежнему оставались не смертельными. По щекам лились слезы. Громко застонав, он что-то выкрикнул на чеченском, - смех среди собравшихся усилился. Пришедшие полюбоваться на казнь и теперь наблюдавшие за агонией веселились вовсю. Наверное, это могло бы продолжаться вечно, но Заурбек Умаров явно куда-то торопился. Он взглянул на часы, после чего повернулся к развлекающемуся мальчонке:
  -Кончай его! - рука главаря резким движением рассекла воздух.
  Дико захохотав, мальчишка выхватил из-за пояса нож, подбежал к своей жертве и едва уловимым, почти небрежным движением перехватил пленнику горло. Кровь брызнула во все стороны. Мальчик продолжал смеяться. Как в плохом кино, вытер нож о подол куртки убитого и со щелчком бросил его в ножны. Стоявшие вокруг одобрительно захлопали в ладоши, под их аккомпанемент двое самых "удалых джигитов" пустились в пляс. Вновь поднявший веки и наблюдавший за всем этим Егор плакал, он мог быть мужественным, но он не хотел сдерживать слез, оплакивая стойкость погибшего и проклиная подлость и жестокость тварей, называющих себя борцами за веру. Что это за вера, если она требует себе жертвоприношений? Кому поклоняется? Богу? Если да, то каков должен быть этот бог? С торчащими наружу плотоядными клыками? С рожками, венчающими звериный лоб?
  Под одобрительные крики собравшихся мальчишка приблизился к главарю и почтительно протянул ему ещё горячее от произведённых выстрелов оружие.
  -Оставь себе, - Заурбек сделал широкий жест - АПС был далеко не у каждого полевого командира.
  -Я буду носить его с честью! - гордо подняв подбородок, заверил Рустам, и Заурбек Умаров одобрительно кивнул, похлопал мальчишку по плечу, после чего развернулся и, широко шагая, поспешил в глубину леса.
  
  Глава 5
  Заложник
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Сцена казни проняла даже меня. И дело было даже не в самом убийстве, не в том, как всё это происходило, а в том, что исполнителем, главным действующим лицом был мальчишка - мальчик, едва ли старше двенадцати лет от роду. Несколько раз палец сам собой тянулся к спусковому крючку, чтобы длинной очередью свалить устроивших подобное бандитов, но всё время останавливался на полпути. Чехов было слишком много, чтобы рассчитывать на успех - я насчитал двадцать шесть, и это кроме тех, кто по-прежнему находился в охранении. К тому же ещё неизвестно, сколько бандитов оставалось в схронах. Ведь не могли же все члены банды придти сюда, чтобы полюбоваться убийством человека. Или могли?
  Когда всё было кончено, и двое назначенных главарём боевиков потащили труп в глубину леса, я вновь взялся за бинокль. Первое, что мне попалось на глаза - это сияющее счастьем лицо мальчишки - лицо, с расширенными глазами обезумевшего зверя. И счастливая улыбка. И красная от человеческой крови кисть правой руки, которую он не спешил отереть. Но "представление" уже закончилось, бандиты начали медленно расходиться. Я видел, как к мальчишке подошёл всё тот же рыжий бандит. Они о чём-то говорили, но я не расслышал ни слова. Подойдя к привязанному к дереву заложнику, рыжий, смеясь, что - то сказал уже ему, затем улыбка спала с лица бандита, он развернулся и пошёл прочь. А к заложнику подошли те же двое, что притащили его к дереву. Судя по всему, на наше везение казнь учёного откладывалась. Теперь можно было начать прикидывать различные варианты его освобождения.
  Пока заложника отвязывали и уводили в кошару, служившую ему темницей, с запада снова подул ветер. Солнце, ещё минуту назад своими яркими лучами припекавшее (даже сквозь листву скрывающего нас кустарника) мою спину, потонуло в серой пелене, натянутой из-за горизонта тучи. Боевики ещё какое-то время бестолково сновали туда - сюда, в том числе появлялся, входил и выходил из сарая рыжебородый. Затем чехи вроде бы успокоились, попрятавшись по своим норам.
  Ветер усиливался. Теперь он уже шумел ветками деревьев, играл ещё по-летнему крепко державшейся на деревьях листвой, свистел в прогалах между деревьями. Подставив ветру лицо, я ощутил пришедшую вслед за ним влажность, и едва ли не впервые за всё пребывание в Чечне пожелал, чтобы начался дождь. А туча приближалась, безмолвно, быстро и вместе с тем величественно, её высокие валы катили над окрестными хребтами. Вначале они добрались до зенита, затем понеслись дальше. Своими щупальцами туча уже почти добралась до противоположного края горизонта, когда, наконец, небесные хляби разверзлись, и на наши головы обрушились потоки дождя. Снова наполз туман.
  Тело пронзило холодом, но был ли это холод дождевых капель или по телу разлился первый отзвук необходимости скорого действия, понять оказалось сложно, да и не собирался я ничего понимать. Разницы никакой, если от холода - то скоро согреюсь, если легкий мандраж - то пройдёт и сам.
  -Пора, - повернувшись к ротному, одними губами произнёс я.
  -Давай, - так же безмолвно ответил он, и его правый глаз нервно дёрнулся.
  -Всё тип - топ, - Виталик поднял вверх большой палец руки, и я, сунув лежавший на земле бинокль в уже давно снятый рюкзак, пополз вперёд, вниз. До дверей кошары метров семьдесят. Семьдесят метров - смешное расстояние. Семьдесят метров - сто шагов спокойным шагом. Семьдесят метров - сорок девять секунд пешком для взрослого человека, в полтора-два раза дольше для пятилетнего ребёнка. Семьдесят метров - вечность для ползущего по чужой территории разведчика, особенно если последние пятнадцать метров предстоит ползти по открытому пространству. Вечность, легко обрывающаяся в долю секунды, за время полёта пули.
  Я сполз к подножию. Как ни странно, но когда меня перестало тянуть вниз и можно было не опасаться сверзиться головой о землю, сорвавшись по покатой поверхности, ползти стало гораздо легче. К тому же, теперь можно было на какое-то время не опасаться чужого взгляда. Росшие здесь деревья и кустарники представляли собой вполне надёжное укрытие, чего нельзя было сказать о последних предстоящих мне метрах. В конце концов я дополз до крайнего кустика и на какое-то время остановился, чтобы перевести дыхание. Вариантов дальнейшего передвижения было немного - ползти не имело смысла, оставалось лишь либо быстро перебежать поляку и, открыв дверь, юркнуть во тьму помещения, либо, повесив на плечо автомат, степенно прошествовать по поляне и войти туда же всё так же не спеша, с видом местного завсегдатая. Я выбрал второе. Если уж кто и наблюдает за поляной, то так и так заметит, а резкое движение всегда вызывает подозрение. Выдохнув перед тем с усилием втянутый в себя воздух, я скинул с головы капюшон и, подхватив автомат под руку, степенной походкой направился к дверям сарая. Потоки воды полились на мою так и не снятую с головы кепку. Пусть льются, пусть дождь идёт сильнее и сильнее. Один шаг. Всё спокойно. Второй, третий. Тишина. Четвёртый, пятый... восьмой - треть пути пройдена. Ещё несколько шагов, совсем немного, вот она, дверь. Дождь только усилился. Хорошо. Так, теперь щеколду.
  "Уф", - капающий дождь остался за спиной, странно, но крыша в кошаре совсем не протекает. В нос шибает запах некогда стоявших здесь животных. Так, где же заложник?
  -Чи, - это привычка. - Есть кто живой? - глаза ещё не привыкли к полумраку, надо бы подождать, а не голосить на всю ивановскую - мелькает запоздалая мысль, но что сделано - то сделано.
  -Кто это? - вот ведь блин, слишком громко звучат слова пленника.
  -Тихо, свои! - надо было действительно обождать, пока привыкнут глаза и подойти к пленнику поближе.
  - Я связан, - такой же тихий ответ хрипящим голосом.
  -Сейчас освобожу, - я начал вытаскивать нож, чтобы перерезать путы. Но стоп - мне послышалось или на самом деле по лужам зашлёпали чьи-то подошвы? Так и есть. Теперь лишь бы заложник их тоже услышал и не ляпнул чего лишнего. Предупредить ни голосом, ни движением нельзя. Вот кто-то приблизился к двери, потрогал щеколду.
  -Лечо? - негромко позвал подошедший.
  Человек в углу что-то неразборчиво буркнул.
  Моё сердце прыгнуло и застучало тревожным набатом. Вот чёрт, давненько я так не нервничал, давненько! Рука с зажатым в кулаке клинком поднялась вверх, пальцы, державшие рукоять, прижались к груди, к сердцу, словно удерживая его нестерпимый стук, нож остриём вниз как зимний свисающий с крыш лёд. Бандит, так и не разобрав, что ему ответили, мгновение помедлил, после чего дверь скрипнула и открылась, на порог шагнула чья-то тень. Удар наотмашь, одновременно выворачивая кисть и направляя остриё в грудь вошедшему. Изо всех сил. Удар пришёлся в левую половину груди. Удар острого лезвия, удар пронзающий, ломающий ребро и втискивающий сталь в сердце. Я ощутил, как оно вздрогнуло. Ладонь скользнула по рукояти. Везение, что бандит оказался без разгрузки, видимо, не захотел, чтобы она попала под дождь. Сталь погрузилась в тело до своего основания. Чужое сердце вздрогнуло ещё раз, судорожно затрепетало и остановилось. Короткий всхлип, но кроме нас - меня и пленника - его никто не услышал. Отзвук смерти погасили падающие с небес струи разбушевавшегося за стеной ливня. Тело начало оседать на землю. Шаг левой ногой с разворотом и, подхватив падающего под мышки, я, не дав ему возможности вывалиться наружу, медленно опустил на землю. Вероятность появления бандитского напарника побуждала действовать:
   "Так, захлопнуть дверь, труп к дальней стене, и поживее! Теперь чужой ствол на плечо и вытащить нож, чтобы разрезать связывающие пленника верёвки. Залитая кровью рукоять скользит, лезвие, пронзившее ребро, ни в какую не хочет покидать свою жертву. Времени нет. Хрен с ним, с ножом. В кармашке разгрузки есть небольшой универсальный. Путы можно перерезать и им, а нож - пусть и подарок... найду точно такой же и куплю. Меня, кажется, слегка трясёт. Я, блин, уже и забыл, когда использовал нож подобным образом. Всё-таки пуля - она пуля и есть... С ней проще"...
  -Ты где? - только сейчас я понял, что глаза не могут здесь ни к чему привыкнуть, в помещении царила почти полная тьма.
  -Здесь я, здесь, - горячо зашептал пленник. - Наконец-то, а я уж думал, за мной никогда не придут. Я думал, что...
  -Тихо!- мне было совсем не интересно, что он думал, надо было перерезать путы и сделать отсюда ноги.
  -Идти сможешь? - я уже разрезал верёвки на ногах и теперь возился с кожаными ремнями, стягивающими его запястья.
  -Да. Наверное, да... - освобождённый мной теперь уже почти бывший пленник, стоя на коленях, подбирал с пола рассыпавшиеся по нему белые квадратики.
  -Вставай. Держи ствол. - Я сунул ему в руки АКС убитого. - За мной, и не отставать! - теперь назад, к нашим, через открытую поляну, в надежде, что дождь укроет нас от посторонних глаз. Нам и надо-то всего несколько мгновений, затем начнётся какой - никакой, а лес. Там уже легче.
  -Одень шапку! - чуть приоткрыв дверцу, я кивнул на одетую на голову мертвеца шапчонку. Надо отдать должное, учёный сразу же понял что к чему и, не споря, водрузил себе на голову головной убор убитого. Правда, сделал он это весьма поспешно, и тут же вытер ладонь о собственную брючину. Можно подумать, его штаны были эталоном чистоты.
  Всё, теперь спокойно, не спеша.
  -Давай за мной! - я распахнул дверцу и, дождавшись, когда заложник выберется наружу, тихонько захлопнул её и закрыл на щеколду. Ну, боже поможЕ - вперёд.
  Всё те же пятнадцать метров показались мне короче - может, мы шагали быстрее? Да, собственно, не важно. Теперь мы в лесу. Дождь скрывает видимость и заглушает звуки. Семьдесят метров позади. Кажется, моя спина парит. Поднимаемся наверх, это уже пустяки, это почти выбрались.
  "Молодец!" - взгляд ротного полон одобрения. Он всё видел, разглядел, даже не смотря на дождь. Показываю большой палец и, не останавливаясь, топаю дальше, "ценный объект" следует за мной, Виталик и ротный сзади. Если надо - прикроют. Теперь главное - доставить "объект" в целости и сохранности, что будет с нами - не важно. В данный момент мы ничто, разменные пешки, фигура только одна, только она имеет смысл.
  Коренастый Онищенко поднимается мне навстречу, взглядом отправляю его вперёд. Теперь он вперёдсмотрящий, теперь первая пуля ему, вторая мне, учёному не должна достаться ни одна. Он должен выжить. Мы должны спасти его "во что бы то ни стало". Несмотря ни на что. Если будет погоня - кто-то из нас останется прикрывать, а если понадобиться - то и второй, и третий. Была бы погода, можно было бы вызвать вертолёты для эвакуации. Жаль, артухой базу, скорее всего, не достать. Что ж, попросим летунов или как-нибудь заглянем на огонёк сами. Впрочем, это пока не важно, сейчас самое главное - оторваться, уйти от возможного преследования. А там... там посмотрим. Мы уже минут сорок в пути, ещё полчасика, и нас уже наверняка не догонишь. Не догонишь, не убьёшь...
  
  Заурбек Умаров
  Полутёмное помещение схрона освещал тусклый огонёк светодиодного фонарика, подвешенного к потолку. Большинство находившихся в помещении боевиков спали. Двое не спавших вяло переругивались. Лежавший на нарах Заурбек открыл глаза и, полежав в раздумье пару минут, откинул в сторону спальник. Сон не шёл. Приподнявшись на локтях, он прислушался: из-за укрытой дёрном двери доносился шум льющейся с неба воды. Дождь не только не ослабевал, а даже усиливался. Свернув спальник, Умаров встал, расправил плечи, набросил на плечи куртку и подошёл к двери. В душе появилось желание проверить находившегося в кошаре пленника. Но выходить под дождь не хотелось.
  "Конечно, куда проще и правильнее было бы послать к заложнику кого-нибудь из них, - Заурбек окинул взглядом спящих членов банды, но люди к Красильникову уже были приставлены, а посылать кого-то ещё... Могут посчитать за паранойю, - на лице главаря банды появилась усмешка. - Всё же придётся сходить самому". - Заурбек зябко передёрнул плечами. - Жаль, что заказчик настрого запретил использовать радио. Насколько всё было бы проще. Гораздо проще.
  Заурбек накинул на голову капюшон, наступил на ступеньку порога и ухватился за ручку двери, ведущей наружу. В лицо повеяло влажностью свежего воздуха.
  
  Старший сержант Шадрин
  "Самое главное сделано, - подумал шагавший сразу за заложником Виталик, подумал и удовлетворённо улыбнулся, - заложника мы вытащили. По-тихому. Ничего не скажешь, повезло. А ведь это было самое сложное. Так что по сравнению с этим нам осталась сущая ерунда. До места эвакуации полдня пути, потом командир выйдет на связь и прилетят вертушки", - с чего он взял, что их должны были эвакуировать именно вертушки, Виталик не знал, но почему-то ему думалось именно так. Возможно, подобные мысли навевала секретность самой спасательной операции и таинственность личности самого заложника, о котором они только и знали, что очень ценен, учёный и что зовут, как он сам признался, Егором. Вот, собственно, и вся информация.
  "Лишь бы чехи не спохватились, - продолжал размышлять старший сержант, - и не бросились в погоню, а то ещё мало не покажется, хотя догнать не должны, если что - и пробежаться можно". - Он невольно подумал об освобождённом "Кулибине". Гераклом тот не был, но по тому, как шёл, можно было надеяться, что тащить на себе его не придётся. И это не могло не радовать.
  
  Местность, по которой сейчас двигалась спецгруппа, Виталику была отчасти знакома, здесь или где-то совсем рядом он уже не раз бывал в прошлом. Всего не упомнишь, но вот что твёрдо засело ему в голову, так это то, что подрывов на этих хребтах практически не было. От наших минных полей, бывших здесь ещё с первой чеченской войны, уже почти ничего не осталось, а чехи почему-то собственными минами обкладываться не спешили. Возможно потому, что по этим хребтам протекали их межрайонные маршруты? Может быть, может быть. В общем, слишком уж опасаться мин не приходилось, а встретить едва ли не третью банду за один и тот же день - это было бы слишком. Так что старший сержант с полным правом рассчитывал уже сегодня попариться в ротной баньке. Но как говорится: "Хочешь рассмешить бога - расскажи ему о своих планах". Так что рассчитывать-то на баньку Виталик рассчитывал, но благоразумно о своих надеждах и чаяниях помалкивал.
  
  Заурбек Умаров
  Свежий воздух, повеявший снаружи, залез под обшлаги рукавов, поднырнул под борт куртки, прокатившись по размякшему в тепле телу, вызвал озноб и заставил Заурбека зябко поёжиться. Выходить под холодные водяные струи не хотелось.
   "Да куда он денется? - сам у себя спросил Умаров и сам себе тут же ответил: - Никуда. Даже если Ибрагим и Лечо забудут о своих обязанностях, пленник не сможет освободиться. На руках и ногах путы. Снаружи - надёжная щеколда. Или всё же сходить? - Заурбек заколебался, однако новый порыв ветра, ударивший в дверь и принёсший в помещение новую порцию холода, всё же заставил его передумать. Главарь банды отступил на шаг, затем потрогал находившуюся за пазухой ученическую тетрадь и, улыбнувшись каким-то своим мыслям, вернулся к уже успевшему остыть ложу. - Чуть позже, - решил он, имея ввиду проверку находящегося в сарае пленника, после чего взгромоздился на нары и повалился на боковую. За земляной стеной продолжал шуметь дождь. А освободившие заложника спецы в этот момент начинали спешно оттягиваться от базы.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Мы отошли уже довольно далеко, но всё же не настолько, чтобы полностью не опасаться преследования. Впрочем, я подозреваю, Вадим уже подумывал "не навести ли нам артель?" Так, на всякий случай. Конечно, по всем прикидам, чехов она не достанет, а вдруг? Я же, в свою очередь, начал надеяться, что наши приключения медленно, но упорно приближаются к благополучному финалу. Но, увы, закон подлости дал себя знать и на этот раз:
  -Стойте! - раздался голос тяжело дышащего "Кулибина", и я понял, что он меня нагоняет.
  -Чи? - не останавливаясь, бросил я через плечо окликнувшему меня Егору. Он был уже совсем рядом, но не ответил. Я уже было хотел шикнуть на него, чтобы соблюдал дистанцию, и в этот момент наш "кавказский пленник" потянул меня за рукав.
  -Командир!
  -Что у тебя? - мой голос прозвучал чересчур грубо. Да и ладушки, не до сантиментов.
  -Командир, не имеет смысла, - тон обречённого на казнь.
  -Что не имеет смысла? - я был вынужден остановиться и поднять руку, останавливая всю группу. Чтобы тормознуть шедшего впереди Онищенко, пришлось чикнуть.
  -Моё спасение не имеет смысла, - покорно опущенная голова. Это что за уничижение? Умник малость тронулся рассудком или как? - вы зря рисковали, лучше бы меня убили...
  -Да? Может прибить тебя прямо сейчас? - это я вроде как пошутил.
  -Стоило бы... - короткая пауза, Егор судорожно сглотнул. - Я исписал целую тетрадь, я сообщил им о... - начал "Кулибин", но я перебил его, не дав договорить.
  -А вот что именно ты им сообщил - трепаться не следует. Нам это ни к чему.
  -Они уже передали эти твои "сведения" куда-либо? - в наш диалог вмешался подошедший майор Гордеев.
  -Нет, я уверен, нет, - замотал головой бывший пленник, а я мысленно матюгнулся. Значит, это не бред помешавшегося на радостях заложника.
  -Ты подумал о том, о чём и я? - глядя мне в лицо, поинтересовался ротный, значит мои мысленные матюгания не остались незамеченными.
  -Надо возращаться, - угрюмо буркнул я. А что ещё нам оставалось? - артуха не поможет, не достанет, а если и достанет, но как обычно именно тот, кого следует грохнуть, сбежит в первую очередь.
  -Об чём базар? - перебив меня, из-за спины Гордеева нарисовался Виталик. Ну, естественно, как же без него!
  -Ни о чём, - отрезал ротный, и вовсе не обидевшийся Виталик поспешил отойти в сторону.
  -Возвращаемся, - Вадим принял решение.
  -Погодите, - ноги Красильникова подкосились, и он опустился на заливаемую мутными потоками почву.
  -Что у тебя ещё стряслось? - спросил я, с трудом поборов в голосе рвущееся наружу недовольство.
  -Ничего, ничего, так просто, устал, - поспешно замотал головой наш "кавказский пленник", и именно эта поспешность дала мне повод усомниться в искренности сказанного. - Сейчас... вот чуть-чуть отдышусь.
  Он закрыл глаза да так и застыл, подставляя лицо падающим с небес водяным струям.
  
  Егор Красильников
  Он с трудом нашёл в себе силы сознаться в сделанном. А когда сознался, почувствовал, как по груди растеклась острая, режущая боль. Несмотря на идущий дождь, Егор ощутил, как на его лбу выступил холодный пот. На миг показалось, что всё кончено, он сейчас умрёт. Силы покинули его, и он начал опускаться на землю.
  -Что у тебя? - как из далекого тумана до Красильникова донёсся голос одного из освободивших его спецназовцев.
  -Ничего, ничего, - поспешно отозвался Егор и вдруг понял, что накатившие на него слабость и головокружение начали отступать. Забарахливший "человеческий мотор" забился ровнее.
  "Ничего, ничего", - уже мысленно для самого себя повторил Красильников и, подняв лицо вверх, подставил его под капли дождя.
  Странно, раньше он никогда не жаловался на своё сердце. Его сердце всегда работало как отлаженный механизм, стучало ровно и уверенно. И вот надо же! Постепенно боль стала стихать.
  -Виталик! - позвал один из стоящих рядом с Егором спецов, и тут же из кустов вынырнул боец мелкого роста, некоторое время назад задававший какой-то вопрос. Впрочем, какой именно, Красильников уже не помнил. - "Уникума" вон туда, за дерево. Сам с ним. Двадцать минут перекур.
  -Командир, мы ещё недостаточно далеко отошли, - попробовал возразить тот, который Виталик, но названный командиром лишь вяло отмахнулся.
  -Возвращаемся назад.
  -Ни хренась! - тот, который Виталик, аж подскочил от неожиданности. - А за каким...
  -За таким! - командир не лучился оптимизмом. - У этого "уникума" спроси, - взгляд, брошенный на Егора, полон презрения.
  -Пошли, что ли? - Виталик потянул бывшего заложника за руку, тот встал и медленно поплёлся в указанном направлении.
  
  Под кроной дерева было гораздо суше. Виталик помог сесть Красильникову, тут же опустился рядом и поправил на голове набухшую от дождя панаму.
  -И о чём таком интересном ты мог им сообщить? - всё же часть разговора бывший заместитель Ефимова слышал, и отступить, не узнав всего, он не мог - его любознательность не имела границ.
  Может быть, в другое время Егор и промолчал, но в этот момент его терзала острая необходимость выговориться.
  -Принципиальные схемы сейсмического оружия, - брякнул он и тут же поджал губы.
  -Чего? - недоверчиво протянул Виталик. - Сейсмическое оружие? Сказки, - и тут же, - толку-то от него.
  -Толку? - кандидат наук, похоже, даже обиделся за своё детище. - Представь, есть страна - твой противник, конкурент, которого следует придавить, нанести ему убытки, но по каким - либо причинам ты не можешь позволить себе открытый конфликт. Представил?
  -Ну и? - если старший сержант и догадался, что сейчас скажет Егор, то не подал в этом виду.
  -Так вот, в открытое противостояние вступать и не надо. Имея такой вот "сейсмограф", задаёшь ему нужные параметры, приводишь в действие, и экономическая, а частично и военная мощь этого государства сильно снижена. Всё, победа, она Вам уже не конкурент, и что самое важное, Вы совершенно ни при чём - всё случившееся - естественный природный катаклизм.
  -Понятно. Как в игре с шулером, ловкость рук и никакого мошенничества.
  -Да, - согласился Красильников и, откинувшись на ствол дерева, закрыл глаза. И тут же перед мысленным взором начали проноситься события последнего часа:
  Перед тем как вернуть Егора в "темницу", Ибрагим схватил его за плечи и подтолкнул к стене, возле которой на глазах Красильникова произошло убийство человека.
  -Смотри, падла, - Ибрагим вывернул руки Красильникова так, что тот склонился лицом вниз, к самой земле. Примятая бившимся в конвульсиях телом трава была забрызгана чем-то тёмным. А на небольшой, лишённой растительности плешинке лаково блестела небольшая лужица. Кровь?! В ноздри Егора ударил смрадно-парной запах смерти. Он закрыл глаза, чтобы не видеть больше этого ужаса, но было уже поздно - сознание выкинуло фортель и подбросило ему видение расползающегося под острым ножом горла. Тотчас накатила тошнота, идущий от земли запах пронзил сознание, Егора вывернуло наизнанку.
  -Что, падаль, не любишь крови? - Ибрагим отдёрнул пленника назад и того снова вырвало. - Ты думаешь, что твоя кровь лучше? Ты хочешь, чтобы и она полила эти камни? - Егора трясло. - Не хочешь? Тогда сделай то, что от тебя требуется и, возможно, останешься жить.
  Егор хотел ответить что-нибудь дерзкое, но слова застряли у него в горле. Но Ибрагим и не ждал от него слов. Он снова дёрнул Красильникова к себе, а затем, стараясь не испачкаться в крови, потащил к распахнутой настежь двери сарая. Подтащив пленника к дверному проёму, он впихнул его вовнутрь и, захлопнув дверь, закрыл её на щеколду.
  Красильников не знал, сколько прошло времени, прежде чем появился Умаров со своими помощниками, наверное, немного - Егор даже не успел отлежать плечо, на которое упал при падении и на котором так и остался лежать, не имея сил пошевелиться, да, собственно, и не желая этого делать. Заурбек вошёл и тут же вновь сунул под нос своему пленнику новую стопку утренних фотографий.
  -Надеюсь, ты передумал и теперь перестанешь упрямиться и нести чушь про долг и совесть?
  -Нет! - всё тело Егора била крупная дрожь, но голос прозвучал твёрдо.
  -Нет - это нет или нет - это да? Разве мы от тебя хотим столь многого? Нам не нужны все тонкости, я знаю, что даже ты не в состоянии всё помнить. Нам нужны лишь принципиальные схемы этого оружия, лишь схемы и принципы или как вы их там называете. Короче, мне нужно то, на чём базируются ваши разработки. Основа. Они разберутся сами, - кто они, Заурбек не пояснил, но, помедлив, добавил: - Сделаешь, и мы тебя отпустим.
  -Нет.
  -Хорошо. Как я понимаю, ты всё ещё думаешь выкрутиться. - Пауза. Пока Заурбек вынимал из кармана ещё две остававшиеся там фотографии.- Надеюсь, ты хорошо выдел, что произошло? Так вот, он тоже думал, что вечен, что ему многое позволено. Но ты же знаешь сам, как он ошибался, - и с этими словами Умаров ткнул Егору в лицо две фотографии убитого сегодня чеченца - одна, где он улыбался в окружении домочадцев, а вторая - уже мёртвого с раскроенным горлом.
  "И когда только успели?" - подумал Егор и только тут сообразил, что эта фотокарточка сделана "Полароидом". Моментальный снимок.
  -Мы и твою такую же сделаем, на память, - Заурбек улыбнулся почти ласково. - Хочешь?
  Егор отшатнулся и его снова вывернуло.
  -Не хочешь? Странно. Не хочешь, а почему-то отказываешься от моего предложения. Разве ты не понимаешь, что следующим будешь ты? Нет, не боишься? Тогда это будет твоя дочь. Тебе, наверное, интересно, какая именно? Что ж, выбирай сам - младшенькая или старшенькая? - тут же, не дожидаясь ответа, повернувшись к одному из своих помощников: - Дайте ему тетрадь и ручку. - И вновь Красильникову: - Когда я приду в следующий раз - эта тетрадь должна быть исписана до конца. Ты меня понял?
  -Да, - бледный как полотно Егор угрюмо опустил голову. Его подняли с пола, подхватили на руки, подтащили ближе к двери и развязали путы. Лечо поставил пред пленником раскладной столик и швырнул на него тонкую ученическую тетрадь. Затем достал и протянул Красильникову обыкновенную шариковую ручку.
  -Пиши, - после чего отошёл в сторону и, сев на пол, принялся жевать принесённый с собой насвай. Ибрагим и Заурбек вышли из помещения и пошли прочь.
  Егор сглотнул, сжал ручку тремя пальцами и принялся за работу. Он сдался...
  
  Красильников закончил писать быстрее, чем думал. А разве могло быть иначе, если слова и формулы словно сами ложились на школьную тетрадь? Странно, но ещё никогда его мозг не работал с такой отчётливой ясностью. Строки вытекали одна за другой, и лишь иногда у Егора появлялась мысль сделать нечто, после чего эти многочисленные формулы стали бы совершенно бессмысленными, или вообще разорвать всё написанное на мелкие кусочки, но почти тут же в его глазах вставали образы родных, и он продолжал писать дальше. Когда в дверях вновь появился главарь банды, Егор уже сидел в полной неподвижности, и лишь его правая рука в задумчивости вращала уже ставшую ненужной шариковую ручку.
  -Я вижу, ты уже закончил?! - Заурбек самодовольно улыбнулся, и Егор безропотно кивнул.
  -Отлично, - нагнувшись к пленнику, Умаров выхватил тетрадь из его рук с такой поспешностью, будто боялся, что с ней что-нибудь случится. А Егор едва ли не со стоном вздохнул и начал подниматься на затёкшие от долгого неподвижного сидения ноги.
  -Лечо, свяжи его! - скомандовал главарь, продолжая по-прежнему вглядываться в тетрадь.
  -Что? Как? Почему? - возмущенно запротестовал Красильников, искренне не понимая происходящего. - Ты обещал меня отпустить?! - Егор выпрямился. - Я дал вам всё, что вы хотели.
  Заурбек успокаивающе поднял руку и улыбнулся:
  -Я бы тебя с радостью отпустил. Да, хоть сейчас. НО! Возможно, ты говоришь правду и здесь, - Умаров потряс тетрадью, - есть всё необходимое моему заказчику.
  -Клянусь, здесь всё. Для решения "задачи" этого более чем достаточно!
  -Говоришь, достаточно? Что ж, я почти уверен, что так оно и есть. Но я должен убедиться. Твою информацию должны проверить. А на это уйдёт какое-то время. Может - дни, может - недели. Ты же сам понимаешь, такую штуку, - Заурбек снова потряс тетрадью, - не доверишь ни радиоволнам, ни электронной почте. А старый дедовский метод не слишком быстр. Так что, - главарь банды развёл руками, будто извиняясь, - пока посиди здесь. Когда придёт подтверждение, я сдержу своё слово. - И, повернувшись к боевику: - Лечо, что стоишь? Я же сказал: свяжи его..."
  
  -Вы готовы идти? - из раздумий Егора вырвал голос, раздавшийся, казалось бы, над самым его ухом. Красильников открыл глаза и увидел стоявшего напротив спеца, того самого, что вытаскивал его, Егора, из превратившейся в тюрьму кошары.
  -Да, я готов, - поспешно кивнул Егор и начал подниматься на ноги. В груди слегка кольнуло, но боль тут же ушла, оставив после себя лишь едва уловимое томление.
  -Виталик, он на тебе, когда подойдём к базе - остаёшься в овражке. Если что, в темпе к месту эвакуации, никого не ждешь. Понял?
  Тот, кого звали Виталиком, кивнул, после чего отдававший команду спец, юркнул куда-то вправо и исчез за пологом из ветвей, волнами тумана и струями по-прежнему льющегося дождя.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Двадцать минут перекура пролетели как одно мгновенье. Да какой, собственно, перерыв - если все двадцать минут ушли на обдумывание дальнейших действий. Мы с Вадимом решали, а рассыпавшиеся по кустам контрактники вели наблюдение. Впрочем, "Совет в Филях" затягивать наша двойка не стала. Во-первых, у нас было не так много возможностей для "манёвра", во-вторых, следовало спешить, пока противник не обнаружил пропажу. Если же чехам уже стало известно об исчезновении учёного, то нас могли ждать крупные неприятности, и в этом случае нам бы следовало ускорить отход, а не начинать возвращение назад.
  -Знать бы наверняка, куда и каким образом будет переправляться эта злосчастная тетрадь, - укрывшись от дождя под подвязанной к ветвям дерева плащ-палаткой, Гордеев с задумчивым видом водил пальцем по ламинированной поверхности карты, - тогда следовало бы попытаться перехватить связника. А так... - я почувствовал, что Вадим едва сдерживается, чтобы не начать материться. - К тому же не думаю, что после обнаружения следов нашего визита чехи будут долго оставаться на этой базе, скорее всего тут же снимутся и дадут дёру.
  -Если уже не обнаружили и, забыв дать дёру, не прутся по нашим следам, - увы, после того, как пошёл дождь, почва стала гораздо мягче, и хотя мы изо всех сил старались не оставлять следов, всё равно, то здесь, то там отчётливо проступали отпечатки подошв наших ботинок.
  -Очень вероятно, - согласился с моим пессимистичным выводом ротный. - Будешь идти - не спеши, внимательней. А то напоремся.
  -Угу, - "напарываться" не хотелось никак. Вот только как не спеши? Если, возможно, только от скорости нашего возвращения зависит, успеют чехи обнаружить наш предыдущий визит или нет. Так что спешить всё же придётся. Бум надеяться, что боевичьё ни в какую не поверит, что мы решим вернуться назад. И кстати, Вадим прав, если они пошлют с тетрадью связника, нам его не перехватить, это уж точно, всё выходы с базы не перекроешь. К тому же что-то подсказывает мне, что, скорее всего, уходить из лагеря они будут всей бандой. Хотя с них станется. Но не будем о грустном.
  -Не впервой, прорвёмся, - я сделал попытку пошутить, и тут же уже вполне серьёзно, - как действовать - то будем?
  -Да, по-моему, у нас и выбор-то не велик. Первое - снимаем с тобой охранение, - я согласно качнул головой. - Затем... Тут уже два варианта. Первый - входим на базу и зашвыриваем схроны гранатами, второй...
  -Мы знаем, где находятся только два схрона, а за кошарой, как минимум, ещё один, и где он там - хрен его знает, - я позволил себе перебить ротного.
  -Вот и я о том же. Схрон или два, во всяком случае, из-за кошары боевичья вылезло едва ли не больше, чем их находилось в двух ближних. Так вот если использовать гранаты, то потом придётся хорошенько попотеть, отбиваясь от остальных, поэтому есть ещё один вариант, так сказать - идиот в квадрате.
  -Идиот - это я? - я улыбнулся.
  -В общем-то, мы оба идиоты, раз здесь оказались, но лезть "к врагу на рагу" придётся в общем-то тебе.
  -Понятно, рассказывай, - я хмыкнул и, полностью положившись на провидение, принялся слушать идиотскую задумку ротного...
  
  Подполковник Шипунов
  Всё небо над отрядом заволокло тучами, лил дождь. Настроение было ни рыба ни мясо. Комбат откровенно хандрил. На днях в Ханкалу планировалась колонна за продовольствием и топливом. Относительно топлива проблем не было, ушлый начальник ГСМ отряда старший прапорщик Вошкин мутил свою мафию, и топлива в отряде всегда было выше крыши, а вот начпроду лейтенанту Левицкому наладить столь взаимовыгодные отношения с Ханкалинскими продуктовыми "крысами" никак не получалось. Лейтенант клялся и божился, что для того, чтобы получить хоть какое-то продуктовое разнообразие, ему приходится оставлять на складе едва ли не треть причитающихся продуктов. Шипунов верил и одновременно не верил подобным заверениям, но так как в отряде никто не голодал, решил в это дело не вмешиваться, отдав всё на откуп всё того же Левицкого. А вот по поводу недавнего звонка отрядного направленца пришлось суетиться самому, и как было не суетиться, если начальство в очередной раз затребовало энное количество ништяков, да ладно бы пару рюкзаков или всё тех же горок. Так нет, кому-то срочно понадобились пять трофейных ножей (можно подумать, что они рассыпаны по лесам как семечки), энное количество пакетикового кофе из недавно найденного схрона (это поди ж теперь собери, всё уже давно поделено и растащено. Или растащено и поделено, впрочем, без разницы). Два зелёных чеховских рюкзака (почему именно зелёных, комбат так и не понял), и напоследок, что самое неприятное - трофейный ночной бинокль. Вот с ним-то и возникли самые главные проблемы. Отчитаться - то они за него отчитались, а потом подали как уничтоженный методом подрыва. Но видно какая-то собака... комбат даже не хотел знать, какая именно, где-то как-то кому-то шепнула на ухо, что мол "есть, есть", и этому кому-то захотелось поиметь его в собственности. Да и хрен бы с ним, с этим прибором, и прибор на него, да вот беда, командир отряда уже со стопроцентной достоверностью знал, сей столь нужный Ханкале предмет сдан доблестными разведчиками за весьма приличную сумму. Так что возникли определённые сложности. Сидя в палатке Центра Боевого Управления, подполковник Шипунов с напряжением обдумывал сложившуюся ситуацию. С одной стороны, конечно, можно было взять всех и послать на три весёлые буквы, с другой - мало ли когда и какой вопрос придётся решать. Так что с Ханкалой лучше было не ссориться. Придя к такому выводу, Шипунов поднял взгляд и обратился к сидевшему возле дверей посыльному рядовому Краснову:
  -Кузнецова ко мне, - в конце концов, комбат решил, что разведчики, свершившие столь "героический подвиг" - не в смысле захватившие у боевиков, а успешно сдавшие БН пехотинцам, должны его и вернуть.
  -Есть, старшего лейтенанта Кузнецова, - отозвался посыльный и выскочил за дверь. Впрочем, далеко он убегать не стал, да и зачем? Проще было передать приказание дневальному по роте.
  -Старшего лейтенанта Кузнецова к командиру отряда! - гаркнул Краснов и, убедившись, что его услышали, нырнул обратно в палатку.
  
  -Товарищ подполковник, старший лейтенант Кузнецов... - начал было появившийся группник, но Шипунов благодушно махнул рукой "мол, достаточно твоего появления" и тут же задал вопрос, как говорится, в лоб:
  -Так, Олег, ты "мобутеям" БН спулил?
  -Нет, товарищ полковник, - уверенно заявил Кузнецов, ничуть не смущаясь собственного вранья. - Мы его сразу и выкинули, всё равно пулями посечён был. - Ляпнул, и тут же поправился: - Для верности тротиловую шашку под него и...
  -Не свисти! - комбат хмыкнул и, предвидя дальнейшие возражения со стороны старшего лейтенанта, поднял руку. - Короче, не тренькает и где, и как, и у кого, но к вечеру импортный БН должен быть у меня, понял?
  -Но, - начал было Олег.
  -Никаких но, я же сказал - не тренькает, понял?
  -Понял, товарищ подполковник, - понуро ответил старший лейтенант, уже начиная соображать, каким образом вернуть запроданную пехотинцам вещицу. Можно было послать гонца до всё тех же "мобутеев"... Но, во-первых, не факт, что бинокль всё ещё у них. Во-вторых, как-то нехорошо менять условия сделки. И в-третьих, для возврата товара требовались деньги, а вот их-то у разведчиков и не было - всё, что было нажито непосильным трудом, за последнюю неделю было потрачено. Правда, оставался четвёртый вариант, когда просто следовало слегка нагреть пехоте уши по поводу занявшегося поисками утраченного "вооружения" фешника, и те принесли бы БН сами, причём на блюдечке. Но рушить столь плодотворно развивающиеся взаимовыгодные экономические связи не хотелось.
  
  С задумчивым видом Олег доплёлся до палатки и объявил общий сбор роты - ведь был ещё пятый вариант (причём, иногда самый действенный) - напрячь боевых СЛОНов - своих собственных разведчиков. Ведь не могло же такого быть, чтобы во всём отряде, у кого-нибудь, пусть хоть и у самого зачморённого ПХДешника, не оказалось нужного комбату прибора.
  Наконец личный состав построился. Кузнецов дождался, когда угомонится недовольное гудение, и без обиняков сообщил о предстоящей задаче:
  -Так, орлы, есть вопрос на плюс три боевых, нет, пять боевых дней её выполнившему, - толпа одобрительно загудела, а Олег, не обращая на это внимания, продолжил: - Необходимо, - голоса стихли, - в течение дня найти и притащить мне трофейный ночной бинокль, - воодушевление толпы поуменьшилось, - не важно, в какой степени сохранности. - Последние слова если слегка подняли шансы на успешный "поиск", то не намного. - Да, кстати, хозяину бинокля будет выплачена компенсация, - Олег улыбнулся, - по рыночной стоимости.
  -Да где его найдёшь? - сокрушённо посетовал кто-то из бойцов, и Олег был вынужден с ним согласиться, но что ему ещё оставалось делать? Только надеяться.
  
  Уже ближе к полудню в дверь палатки со стороны офицерского кубрика нерешительно постучали.
  -Да, входи, - разрешил Кузнецов, впрочем, слегка недовольный тем, что кто-то нарушил его уединение.
  -Разрешите, товарищ старший лейтенант? - раздался из-за двери чей-то вкрадчивый голос.
  -Я же сказал, входи, - зло буркнул Кузнецов и с удивлением уставился на вошедшего. Им оказался ни кто иной, как боец комендантского взвода рядовой Калюжный, за свой рост прозванный Дылдой.
  - Чего тебе надобно, старче?
  -Что? - не понял вопроса Калюжный.
  -Я спрашиваю, какого хрена ты здесь делаешь? Дверью ошибся? - старший лейтенант недолюбливал комендачей, считая их "хитрожопыми мартышками, приехавшими сюда, чтобы сидя на попе ровно, понахватать боевых и получить корочки участников".
  -Тарищ старш лейтенант, - торопливо заговорил Дылда, опасаясь, как бы его не турнули раньше времени. - Вы... искали ... пацаны говорят... БН искали чеховский.
  -Искал и что? - поинтересовался Олег, впрочем, без всякой заинтересованности в голосе.
  -Вы ещё пять боевых дней закрыть обещали... - "Так и есть, хитрожопый, - подумал Кузнецов, - что-то знает, но прежде почву прощупать хочет".
  -Не пять, а три, - Олег решил, что с комендача и трёх боевых будет за глаза.
  -Есть БН, я знаю, у кого есть, чеховский.
  -А что он сам не пришёл? - уточнил Олег, имея в виду хозяина бинокля.
  -Так он на БЗ, - ляпнул Калюжный и понял, что прокололся.
  -Виталик, что ли?
  -Ну, да, - угрюмо подтвердил Дылда, поняв, что юлить смысла уже нет. - Я знаю, где лежит.
  "Ага, - догадался Кузнецов, - это он, значит, чтобы в его помощи ещё осталась хоть какая-то заинтересованность".
  -Вот, блин, ситуация... - Олег задумался. С одной стороны - брать вещь без ведома хозяина было более чем не хорошо, с другой - что ещё оставалось делать?
   - Ладно, тащи! - решил старший лейтенант, отбросив все сомнения. В конечном же итоге деньги Виталику он за БН отдаст. Да и Виталик - нормальный мужик, поймёт. - Давай поживей.
  -Товарищ старший лейтенант, а боевые?
  -Будут тебе боевые. Поговорю с твоим командиром, он тебе три лишних дня и закроет, - заверил его Олег, подумав, что надо и впрямь перетереть относительно Калюжного. Ведь обещал, значит надо выполнять, а то и у своих бойцов к его словам веры не будет.
  -Вы только Виталику не говорите, что это я Вам сказал, - шмыгнул носом Дылда и, заметив согласный кивок Кузнецова, поторопился выйти на свежий воздух.
  
  БН оказался почти новым. Комбат добавил его к общей куче отправляемых в Ханкалу ништяков и занялся другими, не менее насущными делами.
  
  Глава 6
  Бой
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Что ж, не смотря на весь идиотизм придуманного Вадимом плана, пришлось взять его за основу. Закончив обсуждение, мы с ним ещё пару минут посидели, молча переваривая собственные выводы, а затем начали собираться к выступлению. Я отвязывал от ветвей и укладывал плащ-палатку в рюкзак, Вадим, прежде чем отдать команду на выдвижение, прошёлся по бойцам и каждому уточнил задачу. Вообще-то на это потребовался мизер времени, все уже всё видели, все всё знали. Виталика предупредил я. Он единственный, кто ни при каких обстоятельствах не должен ввязываться в бой. Его задача - сохранить "Кулибина", а если что пойдёт не так, то и самостоятельно вывести его к своим. Если что пойдёт не так... Можно подумать, у нас так много шансов на то, что бы... А впрочем, не будем о плохом. Кстати, Виталика выбрали потому, что несмотря на определённые заскоки, из всех контрактников он самый здравомыслящий и осторожный, а значит - самый надежный. Так что если кто и сможет вытянуть учёного из любой задницы и привести к своим, то только он. Блин, всё это так, и ротный правильно сделал, определив ему находиться подле "Кулибина", но всё же я бы предпочёл видеть своего бывшего зама прикрывающим мою спину. Правда, я слегка на него злился - этот тип мало того, что выяснил про работу "Кулибина", так ещё и успел сообщить о ней и мне, и ротному. В общем, теперь я знал больше, чем хотелось. Увы, во многих знаниях - много печали. А оно мне надо? Но нам пора было выходить, и все заботы на эту тему отошли на десятый план.
  -Двигаем, - я махнул рукой и, отодвинув от лица свисавшую на него ветку, начал спуск вниз по склону. Я не оборачивался, чтобы проверить, следуют за мной остальные или нет, я и без того вполне отчётливо представлял себе, как наша небольшая группа выстраивается в походно-боевой порядок. Дождь продолжал хлестать, то слегка ослабляя лившиеся потоки, то вновь усиливаясь. Разбухшая под ногами почва так и норовила выскользнуть из-под ног и, спускаясь, мне всё время приходилось придерживаться рукой за поросли растущих на склоне деревьев, иногда я ошибался и, схватившись за ветвь растущего тут же куста шиповника, ощущал боль от проткнувших перчатки и вонзившихся в ладонь шипов. Но заморачиваться такими мелочами не было ни времени, ни желания. Лёгкое жжение на месте оставляемых шипами ранок быстро проходило, оказываясь за порогом восприятия, вытесненное совершенно другими заботами.
  Я возвращался к базе, стараясь всё время держаться чуть в стороне от следов, оставленных нами при отходе с неё же. Если боевики, обнаружив побег пленника, рванули в погоню, то такая тактика давала мне возможность хотя бы не столкнуться с боевиками лоб в лоб. Шёл я довольно быстро и, несмотря на всё время поливавший меня дождь, струи которого казались едва ли не ледяными, мне было жарко. Одежда противно липла к телу, в берцах, вопреки моим надеждам, хлюпало. Мы всё ближе и ближе подходили к лагерю боевиков, но вместо того, чтобы замедлить движение, я, наоборот, увеличил скорость - до тёмного времени суток оставалось не так много времени, а провернуть задуманное ночью, как ни странно, было гораздо труднее даже по лучшему варианту развития событий. По другому же варианту, когда нам следовало завалить всех - темнота не оставляла ни единого шанса. Так что я спешил. Я спешил и никак не мог нарадоваться погоде. Вакханалия ветра, бьющего, казалось бы, со всех сторон дождя, порождали такой шум, что крикни я хоть во всё горло, его услышал бы разве что идущий следом Онищенко. Так что едва ли не впервые за всё время командировок моя душа радовалась дождю, ветру и даже приносимому ими холоду. А когда в вышине загромыхал гром, я понял - наступила кульминация, ветер усилился, дождь пошёл сплошной стеной - "друзья разведчика" выступили во всей своей красе. Идти дальше по скату хребта я не рискнул, опасаясь попасть в поле зрения вражеского охранения и начал спуск вниз к ручью. И вот в тот момент, когда мы почти привычно пошли по руслу, дождь внезапно начал стихать, а ветер заметно ослабил свои порывы. Я слегка занервничал, но в душе всё же осталась полыхать пламя надежды, что бог сегодня на нашей стороне и я, успокоившись, преодолел последние метры, отделявшие меня от того места, где мы в прошлый раз выбрались из ручья. Остановившись, я застыл в неподвижности и прислушался. Никаких звуков, кроме шума ветра, стука падающих капель и шороха листьев слышно не было, разве что за спиной раздавались приглушённые всплески, производимые ногами идущего по ручью ротного.
  Я обернулся. Лицо Вадима было напряжённо-сосредоточенным, он молча показал взглядом вверх, я кивнул. Пора было приступать к первому этапу нашего плана.
  "Ни пуха" - обоюдное мысленное пожелание. Тычок кулаков в плечо друг друга, и теперь вверх, каждый в свою сторону. Я скинул рюкзак, (Онищенко подберёт, он знает), ухватился за корневище и начал восхождение. И чем выше я поднимался по склону, тем сильнее и сильнее мой разум погружался в решение предстоящей задачи. Ни ветра, хлещущего по лицу листьями деревьев, ни водяных струй, падающих за шиворот, я не замечал. Взор выхватывал окружающее пространство, слух расщеплял звуки на составляющие, а разум пытался вычленить из всего этого источник опасности, но пока не находил, и я двигался дальше. По нашим подсчётам, на фишке должно находиться по два боевика, не такая уж сложная задача, если, конечно, незаметно подкрасться сзади. Два выстрела и два трупа. Вот только где именно находилась позиция боевого охранения на моём хребте - я не знал, к тому же, кто сказал, что оба бандита сидят в одной точке?
  Выбравшись на хребет, я остановился, взял автомат на ремень, достал из кобуры ПСС, затем, по трезвому размышлению, сел, вылил из берцев накопившуюся в них воду, чтобы при ходьбе не хлюпала, и вновь обувшись, медленно двинулся вдоль вершины, туда, где по моим предположениям должны находиться вражеские часовые. По прикидкам, до них было никак не меньше пятидесяти, а то и ста метров. Мои рассуждения вроде были вполне логичны, и все же я ошибся. Сделав буквально пять шагов, я раздвинул перед собой кусты орешника и тут же был вынужден, вскинув пистолет, сделать три выстрела подряд, затем, рванув вперёд, четвертый, и уже добивая, пятый. Откинув в сторону автомат одного из убитых, и продолжая держать на мушке неподвижные тела, я ощутил начавший разливаться по телу жар.
  "Уф, повезло!" - только фактор неожиданности не позволил глядевшему в мою сторону боевику открыть огонь на поражение, а ведь и автомат смотрел мне в лицо, и предохранитель был опущен вниз и... Впрочем, какая разница, что именно И... Мне повезло с первым бандитом, и всё тут. Второй же боевик, наблюдавший за наиболее вероятным направлением появления противника, похоже, так и остался в неведении о происходящем. Он даже не успел обернуться на шум - первая же выпущенная из пистолета пуля вышибла из него мозги. А вот первый гад оказался живучим, если бы после попадания пули в грудь он не выронил оружие, ещё неизвестно, чем бы закончилась эта история. Третья пуля не оставила ему надежды. Кстати, четвертую и пятую пули я мог бы и сэкономить. Но жалеть не приходилось. Присев в окоп прямо на один из трупов, я заменил магазин, вытащив из нагрудного кармашка патроны, пополнил второй и, найдя себе местечко понеприметней, принялся ждать.
  
  Игорь Онищенко и Степан Тулин поднялись ко мне, выдержав после моего ухода получасовую паузу, так как и было оговорено. Первым за ветвями показался озирающийся по сторонам Игорь, следом, осторожно раздвигая кусты своими широченными плечами, крался как всегда немного сутулящийся Степан Тулин.
  -Чи, - окликнул я поднимающихся разведчиков, ведь меня, затаившегося в кустах, им не было видно совершенно - в переплетении раскачивающихся веток, в своём "усовершенствованном" маскхалате я полностью сливался с окружающим фоном.
  -Командир, - Онищенко облегчённо перевёл дух. - Что? Как?
  -В норме. Там два ствола, я кивнул за спину. - Заберёшь, пригодятся. - И уже обращаясь к подтянувшемуся к нам Тулину: - Стёпа, выбирай позицию так, чтобы видеть большую часть базы, но по возможности подальше. Ты, Игорь, заляжешь в стороне от Степана. Твоя задача - если что пойдёт не так, в первую очередь дать мне возможность отойти, а во вторую - обеспечивать шумовое прикрытие Игоря. Впрочем, там уже вместе, да и остальные, думаю, поддержат.
  -Всё будет нормально, командир, всё будет нормально! - Игорь потряс поднятым вверх большим пальцем руки. Это он типа меня успокаивает. Ну-ну.
  -Всё, я пошёл. Так что вы тут тоже поживее обустраивайтесь. Времени в обрез, - я взглянул на часы, времени и в самом деле оставалось совсем мало - до темноты. Сделав шаг назад, я поднял с земли камуфлированную куртку, снятую несколькими минутами назад с убитого боевика, набросил её поверх маскировочного халата, нахлобучил на голову, прямо на собственную кепку, снятую с того же боевика широкополую шляпу и, повернувшись к наблюдавшему за моими манипуляциями Степану, спросил:- Ну как?
  -Хрен его знает, он хоть без бороды? - Тулин махнул рукой в пространство.
  -Этот - да, - я поправил висевший на ремне автомат, передвинул его за спину. Менять свой привычный АК-74 М, на АКСы боевиков не хотелось. Затем расстегнул кармашек с гранатами. На одной из них слегка отогнул усики.
  -Значит всё тип-топ, - оптимистично заявил Тулин, снимая чехол с прицела своей СВД-У, а стоявший рядом с ним Игорь, наоборот, скептически поморщился. Можно подумать, мне сильно верилось в успех собственной миссии. Но ничего более умного нам с Вадимом в голову не пришло. Пытаться уничтожить всех боевиков оптом при наших "силах и средствах" было бы ещё глупее.
  -Вперёд, господа! - скомандовал я, и сам первый вылез из укрывающих нас зарослей орешника. Начав спускаться к базе, краем глаза я успел заметить, как уходит вправо Степан, как отпустив меня на значительное расстояние, начинает медленно продвигаться вперёд Игорь.
  "Нормально, всё будет нормально", - шептал я, пробираясь по узкой, едва видимой (ещё не успели вытоптать) тропе. Я хоть и спешил, но шёл довольно медленно, внимательно глядя по сторонам, готовый к любым неожиданностям. Именно поэтому появление поднимавшихся вверх боевиков не стало для меня сюрпризом. Как только их фигуры мелькнули среди деревьев, я присел и гуськом сместился в сторону. Теперь мне надо было выждать и, самое главное, не промахнуться.
  
  Похоже, чехи совершенно не ожидали опасности. Они шли, о чём-то весело переговариваясь, и вовсе не глядели вперёд. Так что у меня появились неплохие шансы. Чехи приближались, я медленно поднял оружие, тщательно прицелился, потянул спусковой крючок. Пистолет дважды плюнул. Боевик, шедший впереди, начал заваливаться под откос, открыв мне грудь следующего. Не будь тот слишком увлечён беседой с другом, мне бы не повезло, а так он едва успел потянуться к предохранителю, и опоздал, ПСС произвёл ещё два выстрела. Шум падающего тела заглушили порывы шуршавшего в листве ветра. Всё, можно следовать дальше. Только пришлось снова заменить магазин, но вот на то, чтобы дозарядить патронами полупустой, времени уже не было. Дождь, вопреки моим мольбам, начал стихать. Не зная, что делать дальше - молить бога или ругать дьявола, я оставил их обоих в покое и уже почти бегом начал спускаться к замаскированным в склонах хребта схронам.
  
  Заурбек Умаров
  Заурбек задумчиво пялился в тёмный потолок. Уже давно следовало проверить несение службы подчинёнными, но выходить на холод не хотелось. Тепло помещения и даже некий, уже забываемый, почти домашний уют позволяли Умарову предаться мечтаниям, хотя, возможно, дело было вовсе не в этом тёплом уюте, а в исключительно удавшимся дне. Мало того, что под маской борьбы с отступниками удалось наконец-то ликвидировать своего личного врага, так ещё и русский наконец-то сдался. А ведь за эти исписанные листочки, - Заурбек нежно прикоснулся к спрятанной в нагрудном кармане тетради, - обещали хорошие, очень хорошие деньги. Если заказчик останется доволен, Заурбек получит оговоренную сумму, и о лесной жизни можно будет забыть навсегда. Он купит где-нибудь, да хоть в Турции, большой дом, женится, заведёт детей...
  Мечтания были прерваны звуком открывающейся двери. Свежий воздух ворвался вовнутрь, и под струи непрекращающегося дождя вышли два полностью экипированных боевика - очередная смена охранения. Дверь вернулась на своё место, а в помещении стало значительно свежее. Заурбек прислушался - шум дождя стал значительно тише. Устыдившись собственной слабости, он вылез из-под спальника, обулся и туго зашнуровал шнурки берцев. Затем взял автомат, до хруста потянулся, сгоняя с себя сонное оцепенение, и шагнул к выходу. На улице по-прежнему шёл дождь. Текли ручьи. Выбравшись из схрона, Заурбек накинул на голову капюшон и, прыжками перескакивая через многочисленные лужи, поспешил к дверям сарая. Оказавшись рядом, он на мгновенье задержался взглядом на тёмном пятне, оставшемся на месте казни, пятне, которое не смогли смыть даже потоки падающей с неба воды. Да и на траве кое-где ещё виднелись тонюсенькие ободки, оставшиеся на месте смытых дождём кровавых капель. Впрочем, всё это могло ему лишь показаться, и никаких ободков не было, как не было и кровавой лужи, на месте которой, возможно, лежала обыкновенная чёрная грязь. Но Заурбек ещё окончательно не спятил, чтобы идти и проверять самого себя. Вместо этого он со злостью откинул щеколду и, распахнув дверь, вошёл вовнутрь сарая. В глубине сарая царила вечерняя серость, со свету ещё не успевшие привыкнуть к полутьме помещения глаза практически ничего не видели, и не было ничего удивительного в том, что лежавшего в глубине сарая убитого Ибрагима Умаров принял за своего пленника.
  -Эй, ты, - негромко позвал Заурбек, но ему никто не отозвался. - Чего молчишь? Спишь? - главарь банды шагнул вглубь помещения, и в этот момент налетел очередной порыв ветра. Открытая дверь с грохотом встала на место. Помещение окончательно погрузилось в темень.
  - Ай, шайтан! - выругался Заурбек, но останавливаться не стал. Пройдя к лежавшему на полу "заложнику", он опустился на одно колено и потянулся рукой к белеющему в темноте лицу.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Я зря опасался, что придётся затратить много времени на поиски входа, вопреки моим ожиданиям тропинки перед схроном оказались хорошо заметны. Правда, в этот момент я уже находился практически на открытом месте и существовала возможность, что меня увидят и сумеют отличить мою фигуры от боевика, но всё же на какое-то время я остановился, чтобы перевести дух и успокоить дыхание. Сердце стучало в ускоренном темпе, но настоящего волнения не было - если я был не в состоянии изменить происходящее, то к чему тогда нервничать? Автомат оставался за спиной. Слегка сгорбившись, чтобы никто не смог увидеть моего лица, я шагнул на небольшую лесную проплешину. Идя напрямую к замаскированной дёрном двери схрона, зажатый в руке пистолет я прижал к груди так, чтобы его было как можно труднее заметить стороннему наблюдателю. Пока мне везло, никто не обратил на меня внимания, никто не окликнул. Возможно, вражеские наблюдатели находились в глубине леса, и вблизи подземного убежища они попросту отсутствовали. Как бы то ни было, я подошёл к двери схрона (теперь она виделась вполне отчётливо) и, увидев торчащий из неё сучок, схватился за него рукой. Даже не удивившись тому, что сучок на самом деле оказался искусно покрашенной железной ручкой, я потянул дверь в сторону, она легко, почти бесшумно открылась. И я, вновь почувствовав участившиеся удары сердца, шагнул вовнутрь; шагнул, как в бездонную пропасть; шагнул, не поднимая головы; тут же захлопнул за собой дверь и часто-часто заморгал, пытаясь привыкнуть к скудному освещению.
  
  Чехи.
  Совсем недавно наверх ушла очередная смена охранения, и как раз сейчас отстоявшие своё боевики должны были вернуться назад, именно поэтому на вошедшего никто не обратил внимания. Лишь араб Моханад лениво приоткрыл один глаз и, увидев знакомую шляпу Супьяна, хотел было продолжить спать дальше, когда какое-то несоответствие бросилось ему в глаза, он вздрогнул, и пальцы сами потянулись к оружию. В этот момент вошедший выбросил вперёд руку с зажатым в ней пистолетом, и тот выплюнул пулю, нет, не выстрелил, а именно выплюнул, ибо ничего похожего на выстрел не было, но пуля вылетела. Именно она, эта вылетевшая пуля, обожгла щеку Моханада и ударила его в плечо. Уже схватившие цевьё пальцы разжались, с грохотом уронив оружии на пол. Спавшие в схроне боевики повскакивали на ноги. Не в силах ничего понять, они не успевали схватить оружие и падали от практически бесшумно вылетающих из пистолетного ствола пуль. На загрохотавшие где-то на хребте выстрелы никто не обратил внимания, их просто не заметили за собственными воплями. Если бы в магазине ПССа было побольше патронов, наверное, так никто бы ничего даже не понял. Но патроны кончились. Проснувшееся сознание оставшихся в живых боевиков моментально определило вектор угрозы. Сразу двое из них вскинули автоматы, наставив стволы в направлении двери.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  "О блин"! - я не мог не выругаться, как же долго мои глаза привыкали к царившей в "подземелье" полутьме. Если бы не звякнувший ремень автомата (всегда говорил - металлические детали ремня необходимо заматывать, чтобы не гремели друг о друга), я бы, наверное, так и не успел заметить появившейся угрозы. Я ещё ничего не видел и стрелял исключительно на слух, поэтому слегка удивился, когда в той стороне, куда улетела моя пуля, послышался характерный шлепок, и вслед за этим раздался грохот упавшего на пол автомата. Надо отдать должное моим противникам - проснувшиеся чехи первым делом потянулись к оружию. Но теперь я их уже видел, а расстояние позволяло не расходовать патронов впустую. Жаль, что пуль оказалось слишком мало, к тому же пришлось добивать одного слишком живучего бандита, вновь потянувшегося к оружию. Я хоть и считал выстрелы, но боеприпасы кончились как всегда не вовремя. Пришлось юркнуть в сторону и прижаться к стене. Пустой магазин грохнулся на доски нар. В направлении двери прошла выпушенная кем-то из боевиков очередь. Хвататься за автомат было поздно. Остававшийся у меня пистолетный магазин с тремя патронами занял своё место. Я упал на пол, и тут же на меня посыпались щепки и земляная крошка, выбитая из стены добрым десятков выпущенных над моей головой пуль. ПСС дважды коротко дёрнулся, один из пытавшихся достать меня боевиков завалился на пол, второй, продолжая стрелять, шарахнулся в сторону. В тесном помещении автоматные выстрелы звучали как разрывы бомб. Я выстрелил в бандита сквозь разделяющую нас дымку и промахнулся. Бандит же, ударившись о стену, на мгновение потерял ориентацию, ствол его автомата ушёл в сторону, он начал его поворачивать и вдруг замер, глядя на уставившийся прямо ему в лицо зрачок моего пистолета. Он, возможно, начал уже молиться в ожидании неминуемой смерти, но нового выстрела не последовало. Я-то знал почему, а вот бандиту знать это было ни к чему, но, похоже, он тоже не любил кино, где герои подолгу беседовали со своими жертвами, прежде чем нажать на спуск, и всё понял. Сквозь сизую дымку я увидел, как блеснули его зубы в злой усмешке, а чёрный ствол автомата качнулся в мою сторону. Расстояние, разделяющее нас, было слишком велико, чтобы успеть преодолеть его до первого выстрела, к тому же я по-прежнему полулежал-полусидел на полу, и чтобы подняться, мне требовалось дополнительное время.
  
  Заурбек Умаров
  Холод кожи лежавшего заставил Заурбека вздрогнуть и отдёрнуть руку. Он вскочил на ноги, и тут же со стороны хребта ударила первая очередь, затем ещё и ещё. Умаров замер, метнулся к двери, и в этот момент её пересекла пунктирная линия светящихся точек. Одна из прилетевших из леса пуль пролетела совсем рядом с животом Заурбека. Почувствовав, как зашевелились на голове волосы, главарь банды упал и откатился в сторону. На мгновение наступила тишина, затем раздалась глухая пальба, донесшаяся из глубины схрона.
  Страшное слово "спецы" огнём ворвалось в сознание Заурбека Умарова и уже холодной змеёй растеклось по моментально покрывшемуся мурашками телу. Быстро загребая руками, Заурбек отполз в дальний угол и замер. Снова прозвучали выстрелы, теперь уже стреляли сразу с трёх направлений. В этот момент ему, как командиру, следовало выскочить из сарая и руководить разгорающимся боем. Приготовившись так и поступить, Умаров сел, снял оружие с предохранителя, чтобы успокоиться, начал поправлять разгрузку и нечаянно ощутил пальцами лежавшую в кармане обыкновенную ученическую тетрадь.
  "Обыкновенную?" - главарь банды вновь притронулся к исписанной от руки тетради. Нет, обыкновенными эти листки бумаги уже не были! Даже если бы их отлили из золота, то и тогда они стоили бы гораздо меньше! Много меньше! При наличии таких денег, денег, обещанных заказчиком, хотелось жить, жить долго и счастливо. Заурбек задумался. Что с того, что там гибнут его люди? Что они ему? На всё воля божья! Если Аллах решил, что кому-то следует умереть - тот умрёт. И не его, Умарова, в том вина или беда, на всё воля Аллаха! Если его людям суждено отбиться от русских - они отобьются, если нет, то и он ни чем не сможет им помочь. Теперь, когда перед глазами Заурбека стояли деньги, он уже больше не желал рисковать собственной шкурой, Умаров теперь предпочитал дождаться, когда всё это закончится.
  За стеной грохотали выстрелы, пули били в каменные стены сарая и с визгом разлетались в разные стороны, а Заурбек, приняв решение, сидел в углу и, положив на колени автомат, молился лишь одному: чтобы Аллах помог его людям продержаться до темноты. Дожить до воцарения ночи, а там ничто не мешало ему выскользнуть за дверь, в три прыжка добежать до угла и четвертым прыжком влететь в находившуюся за сараем яму. Упасть, перекатиться, успокоить дыхание, уже спокойно отползти подальше в лес и раствориться среди деревьев. Ничто не мешало, ничто. Вот только душу давила неопределённость ожидания, дрожь пробегала по прислонившейся к холодным камням спине. Глаза, пристально всматривавшиеся в закрытый проём двери, болели от напряжения, руку, державшую автомат, сводило судорогой, а Заурбек не смел пошевелить даже пальцем, боясь, что этим он спугнёт пока ещё благосклонную к нему фортуну. Он сидел, а за стеной продолжался бой. Но время шло, и постепенно сквозь последние капли дождя на землю опускались вечерние сумерки. Надежда Умарова на то, что ему удастся отсидеться, превращалась в уверенность. Внезапно налетевший порыв ветра ударил в стену сарая, побежал вдоль неё и, распахнув дверь настежь, полетел дальше. Заурбек поднял автомат и, каждую секунду ожидая появления противника, навёл ствол на светлое пятно дверного проёма.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Усмешка боевика стала шире. Кажется, эта сволочь уверилась в своей победе, а зря. Я без замаха бросил ему в лицо пистолет и одновременно вскочил на ноги. Мой противник инстинктивно отшатнулся и выпущенные из автомата пули прошли мимо. В следующий миг удар моей ноги выбил из его рук оружие, и оно, с грохотом ударившись о стену, свалилось за нары. Бандит что-то выкрикнул, отпрянул назад, и мой следующий удар не достиг цели. Боевик отскочил к дальней стене, но я вовсе и не собирался продолжать драку и в свою очередь сделал шаг назад. Бандит ошарашено вперился в меня, потряс головой, завёл руку за спину, и в следующее мгновение в его ладони уже блестел широкий кривой нож. Руки его дрожали, но он уже снова злорадно лыбился. Я только усмехнулся его наивности, и в одно движение перетянув автомат на грудь, снял с предохранителя. Взвыв от бессилия, чех бросился в мою сторону. Какое там! Короткая очередь, и словно серебряная искра - падающий вниз клинок, застучавшие о стену гильзы, одновременно хрипящий стон и следом глухое падение тяжёлого тела. Звон в ушах, и перед глазами сиреневая дымка от сгоревшего пороха.
  
  Майор Гордеев
  Расстрелять со спины двух часовых, спрятавшихся от дождя под камуфлированное пончо, труда не составило. Так что, спокойно перезарядив пистолет, майор Гордеев выбрал позицию поудобнее и принялся ждать Бочарова.
  -Свои, - майор поднял руку, приветствуя крадущегося за деревьями Евгения.
  -Готовы? - подойдя ближе, контрактник кивнул на стоявшее под деревом оружие, один - Ак-74, второй - старенький АКМС, окровавленные разгрузки лежали рядом.
  -Угу, - отозвался ротный и, поднявшись на ноги, подхватил одну из чеховских разгрузок, а следом за ней и АКМС. - Забирай, - кивнул он на оставшиеся трофеи и, не дожидаясь, когда команда будет выполнена, зашагал в сторону базы.
  -Не помешает, - заверил сам себя Бочаров и, ухватив левой рукой вражеские шмотки, поспешил вслед за уходящим командиром. Впрочём, долго догонять ему его не пришлось, ротный замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, замерев в полной неподвижности. Евгений же сместился чуть в сторону и, в свою очередь, тоже замер. Как и каким образом сквозь буйство погоды углядел, услышал майор Гордеев звуки шагов поднимающихся наверх чехов, контрактник так и не понял. Тем не менее, когда за деревьями мелькнула фигура впереди идущего, откровением для Гордеева это не стало - он уже стоял на правом колене, положив на левое сцеплённые ладони своих рук, державшие рукоять ПСС. На всякий случай Бочаров начал отползать дальше. Найдя удобное во всех смыслах местечко, он лёг, развернувшись лицом к подходящему противнику и, нацелив автомат, принялся ждать.
  
  Вадим начал целиться. Первый боевик подходил всё ближе и ближе. Но что-то постоянно мешало: то сорвавшиеся потоком капли, то качнувшаяся от порыва ветра ветка, то всё вместе. А то казалось, что следует подпустить поближе, чтобы уже и второго... тут же... наверняка. Вот уже между противниками восемь метров, вот семь, вот пять, палец плавно надавил спусковой крючок.
  Громкий предостерегающий крик и плюханье выстрела. Боевик, шедший первым, рванул в сторону, вторая пуля догнала его уже в падении. Вадим повёл пистолет вправо, но второй боевик уже шарахнулся за деревья. Ответная, громогласная очередь, перекрывающая своим грохотом и шорох дождя, и шум ветвей, раскачиваемых ветром, и бормотание бегущих по склону ручьёв. Выстрелы из пистолета не слышны вовсе, а летящие из ствола пули кажутся уже совершенно никчёмными, да так оно и есть, ствол дерева, закрывающий бандита - как непреодолимая преграда. А вот ответные автоматные пули пролетели совсем рядом с плечом Гордеева.
  -Сучара! - в бессильной ярости шипит ротный и падает в растекшуюся под ногами дождевую лужу. Брызги летят во все стороны, пропитывая и без того мокрую разгрузку. Пистолет выпущен из руки, времени вернуть его в кобуру нет. Автомат!!! Вся надежда на безотказное оружие "Калашникова". Вот только и противостоит ему его "брат", и уже высунулся из-за дерева боевик, и уже палец выбрал свободный ход, сейчас огласится лес новым выстрелом... сейчас... И выстрел грянул. А вслед за ним другой и третий. Короткая, но прицельная очередь полоснула по целившемуся в Гордеева чеху, одна из пуль пронзила ударно-спусковой механизм, и уже готовый сорваться в путь свинец так и остался в стволе. Бандит вскрикнул и отшатнулся, но вслед за ним шатнулся и ствол бочаровского автомата. Новая очередь - касательное в плечо, и та же пуля в шею, ломая позвонки, разрывая белую колбаску спинного мозга.
  -Вперед к базе, живо! - орёт Гордеев, не сомневаясь, что и второй чех уже мёртв. Сам наконец-то запихивает ПСС в кобуру и, подхватив вражескую разгрузку (чеховский автомат как висел, так и висит за спиной) устремляется к базе. Тишина нарушена, противник предупреждён, теперь надо успеть занять позиции прежде, чем чехи окончательно придут в себя.
  
  Игорь Онищенко
  Игорь только-только успел обустроить свою основную позицию, как на склоне противоположного хребта затарахтели автоматные очереди. Кто, как, по кому стреляет - ему видно не было, но когда выстрелы прекратились, он почему-то сразу успокоился. В голове пронеслась отчётливая мысль: "наши положили чехов". Причину такой уверенности Игорь не знал, но если бы спросили его ответ, возможно, тот выглядел бы примерно так: "Почему?" - Игорь бы наверняка переспросил, и не потому, что хотел получить время на раздумья, нет, вовсе нет, просто для того, чтобы спрашивающий понял всю абсурдность подобного вопроса. - Потому, что иначе просто не может быть! - после чего гордо прекратил бы со спрашивающим всяческое общение.
  
  Степан Тулин
  А сидевший правее и выше по хребту Степан Тулин рассуждать даже не пытался. Спокойно прильнув к окуляру, он прошёлся взглядом по соседнему склону и, поведя стволом вниз, нацелился на основание хребта - где-то там должны были находиться двери, ведущие во вражеские подземные схроны. Он ошибся лишь чуть-чуть - дверь, ведущая под землю, оказалась на пару метров правее. Она резко откинулась, и из неё один за другим начали выскакивать вооруженные автоматами люди. Первого Степан прозевал, второй слишком быстро метнулся за укрытие, а вот третий, решивший спрятаться за дерево от пуль открывшего огонь Гордеева, оказался самой подходящей мишенью. Перевёрнутая галочка упёрлась в бочину боевика, и Степан мягко потянул спусковой крючок. Тяжёлый толчок в плечо, и ствол начал смещаться, взгляд снайпера выискивал новую подходящую для прицельного выстрела мишень. Все эмоции отброшены и в мозгу лишь короткая как вспышка мысль: "Один есть", - и ни восторга, ни раскаяния, просто сухой счёт.
  
  Игорь Онищенко
  Открыв огонь по выбегающим из схрона бандитам, Игорь чересчур увлёкся и едва не поплатился за это собственной жизнью. Показавшиеся из леса справа боевики открыли такой ураганный огонь, а выпускаемые ими пули летели так близко, что не рухни он всем телом (и сразу) в служившую ему окопчиком ямку, от головы остались бы только кровавые ошмётки. Приподняться и ответить бандитам той же монетой он даже не пытался. Пока Игорь лежал, пытаясь сообразить, как ему быть дальше, он пару раз явственно уловил буханье винтовки Тулина, затем наверху раз за разом прогремели гранатомётные разрывы, и выстрелы СВД прекратились. Противник наседал, плотно и грамотно окучивая позиции немногочисленных спецназовцев. Высунуться означало верную гибель. Но и лежание в бездействии в конечном итоге привело бы к такому же исходу. Наконец, Игорь собрался с духом и, выставив из ямы оружие, не глядя, дал длинную очередь по находящемуся внизу противнику. И тут же над головой свинец зашумел ещё напористее, ещё сильнее. Срезанные пулями, прямо на спину контрактника свалились ветки растущего со всех сторон орешника, с треском рухнула вниз и закрыла обзор до того висевшая над головой ветка бука. Бранные слова, адресованные большей частью самому себе, так и слетали с языка вжавшегося в землю разведчика. В происходящем Игорь винил только самого себя. Это была его ошибка. И как не материться, если он такой весь из себя опытный и крутой вояка, как салага, увлёкся пальбой по выбегающим из схрона чехам? Увлекся настолько, что перестал следить за полем боя и позволил подтянувшимся с южной стороны чехам застать себя врасплох. И мало того, что теперь сам вынужден тыкаться носом в стекшую на дно ямы грязь, так ещё и не обеспечил прикрытия расположившегося на хребте снайпера. Разум искал и не находил выхода. А чехи, пользуясь его беспомощностью, начали короткими перебежками подниматься к занимаемой им позиции.
  
  Степан Тулин
  На то, что автомат Онищенко замолчал, Степан обратил внимание сразу, и даже сменил позицию, переползя ещё правее и оттянувшись чуть дальше вверх по склону. И не зря - место оказалось хорошим, удобным во всех отношениях. Вот только может быть прежде чем начать выбирать и уничтожать цели, стоило немного обождать, дождаться, когда Игорь снова начнёт окучивать противника автоматными очередями? Но уж больно удачно подставлял свой лоб широкомордый бородач, высовывавшийся из-за лежавшего на краю поляны валуна. Степан выстрелил, попал и тут же понял, что это не осталось незамеченным - одна, а следом ещё одна очередь хлестанули над его позицией, а потом прямо над головой прогремел взрыв. Степана обдало тугой волной, сознание погрузилось во тьму, и второго, ударившего чуть в стороне, разрыва он уже не слышал.
  
  Чехи
  -Где амир? - чей-то полный досады голос перекрыл треск выстрелов и грохот гранатомётных разрывов. - Где Заурбек? - повторил всё тот же голос, но ему никто не ответил.
  -Аллах Акбар! - из глубины леса раздался не слишком уверенный клич, но он всё же подтолкнул к действию отсиживавшегося за сараем пулёметчика Ваху Вадалова - именно он, сидя в безопасном месте, пытался докричаться до своего командира. Знал бы столь сильно беспокоящийся о судьбе главаря моджахед, где находится и что делает сейчас Умаров, может быть и его собственная судьба сложилась бы иначе. Но он этого не знал, и потому, воодушевленный чужими криками, выскочил из-за каменной стены здания и устремился вперёд, в гущу разгорающегося боя. Через двадцать шагов Ваха почувствовал, как рядом, срезав ветку, пронеслась вражеская пуля и, не задумываясь, плюхнулся в бегущий под ногами ручей.
  -Вон видишь, вон видишь? - тыкая куда - то вверх по склону, брызгал слюной оказавшийся рядом и лежавший в большой луже Лечо - один из опытнейших моджахедов и любимец Умарова, - видишь, вон за тем кустом? Видишь?
  Сломленный настойчивостью Гакаева, пулемётчик кивнул. Хотя он ровным счетом ничего не видел. Перед глазами была только пелена дождя, разбрасываемого порывами налетающего ветра да мерещившиеся со всех сторон враги.
  -Мочи туда, мочи! - стреляя, командовал любимец Умарова, и Вадалов не заставил себя ждать. Приложившись к пулемёту, он дал длинную, оглушительно - длинную очередь.
  -Куда, куда? - рассерженно взревел Лечо. - Высоко берёшь, высоко! Ниже, ещё ниже!
  Ваха опустил ствол и вновь выстрелил. Очередь получилась до куцего короткой, но зато легла туда, куда надо.
  -Вот так и бей! - похвалил его более опытный Гакаев и, уже больше не отвлекаясь на пулемётчика, пополз куда-то вперёд.
  
  Лечо, пожалуй, не меньше других был обеспокоен отсутствием Заурбека Умарова, но будучи человеком верующим, оправдывал его отсутствие волей Аллаха. И не важно, что с ним сейчас случилось: был ли тот убит сразу или истекал кровью среди деревьев - Аллах знал, что делать, и если им было определено так, то почему должно было быть иначе? И в данный момент Лечо больше волновала не судьба командира, а странное отсутствие братьев по вере, находившихся в первом, или как его называл Заурбек - командирском схроне. Собственно, сам Умаров тоже должен был находиться там же, и это обстоятельство беспокоило Лечо больше всего. Поверить в то, что ни один из самых опытных, самых уважаемых моджахедов не осмелился выбраться наружу, было поистине невозможно. Разве что Умаров сам приказал им выждать. Вот только чего ждать, если база окружена, а к русским с минуту на минуту может подтянуться подкрепление? А как же иначе? Ведь поверить в то, что базу решилась атаковать горстка спецов, Гакаев не мог. Да и разведывательные группы русских обычно гораздо многочисленнее. А значит, на базу вышел и ввязался в бой спецовский разведдозор. Всего - то четыре - пять человек, а значит, у отряда есть хороший шанс отбиться, и если не разгромить русских, то, во всяком случае, уйти от погони и раствориться в бескрайнем чеченском лесу. Шанс есть, пока есть, но к чему тогда медлить? Подумав так, Лечо повернул вправо и пополз в сторону схрона. Надо добраться до Заурбека и всё ему объяснить. Вот только разве он сам не понимает всего этого? На что надеется?
  
  Майор Гордеев
  Вадим видел, что на правом фланге дела обстоят далеко не блестяще. Видел, что противник прижал расположившихся там бойцов к земле и начал подбираться к их позициям, но не в силах был предотвратить это продвижение - ни у него, ни у находившегося неподалёку Бочарова просто не было достаточной огневой мощи. Они сами с трудом сдерживали натиск опомнившихся от неожиданности моджахедов. Первый шок у боевиков прошёл, и теперь, рассредоточившись, они начали переходить в наступление. Находившийся на хребте Онищенко практически прекратил сопротивление. Если с его стороны и производились выстрелы, то лишь изредка и совершенно не прицельно. Не было больше слышно и выстрелов снайперской винтовки. Но больше всего сейчас майора беспокоило отсутствие "на горизонте" старшего прапорщика Ефимова. А его отсутствие, скорее всего, означало гибель. Вадим понимал, что эта гибель могла напрямую зависеть от преждевременно начатой стрельбы, но казнить самого себя за это было поздно, да, собственно говоря, и не за что, тем более, Ефимов прекрасно знал, на что шёл. Шанс, что задуманное получится, с самого начала был более чем минимален. Так что теперь активно противостояли противнику только двое: Евгений Бочаров и он - командир роты майор Гордеев.
  -Женя, прикрой! - прокричал майор, вскочил на ноги, чтобы в очередной раз поменять позицию. И тут же, поднимая вверх фонтанчики земли, прямо под его ногами обозначились попадания многочисленных пуль. - У-ё, - уже падая за соседнее дерево, Вадим почувствовал, что по его бедру растеклась полоска щемящей боли. Но нога вроде бы работала, а отвлекаться на ерундовую царапину было себе дороже. Так что, откатившись чуть в сторону, Гордеев поднял автомат, вычислил залегшую внизу фигуру, прицелился и выстрелил, затем снова перекатился и вновь приник к оружию...
  
  Чехи
  Автоматные выстрелы, приглушенные слоем земли и донёсшиеся из-за двери схрона, поставили всё на свои места.
  -О, дети шайтана! - когда смысл происходящего дошёл до сознания Лечо, он едва не взвыл от охватившего его бессилия. Впрочем, надежда оставалась - ещё неизвестно, кому предназначалась последняя выпущенная очередь. Может быть, проникшие в схрон русские уже мертвы?
  -Доку, - взяв вход в подземное убежище на прицел, Гакаев окликнул находившегося поблизости Доку Абдуллаева, молодого рослого парня, совсем недавно пришедшего в умаровский отряд и ещё ничем не успевшего себя проявить. - Приготовь гранаты! - скомандовал Лечо, когда Доку, повинуясь окрику, приблизился к любимцу главаря банды.
  -Сейчас я, сейчас! - засуетился новоявленный моджахед, но Лечо дёрнул его за руку.
  -Сперва выслушай. В схроне русские, - и без того серое лицо Доку стало серым ещё больше. - Может, наши справились с ними, может, нет, сейчас приготовишь гранаты. Кстати, они у тебя есть?
  -Вот две, - радостно закивал Абдуллаев, показывая две разномастных гранаты, у одной из которых на месте кольца торчал ржавый гвоздик.
  -Хорошо. Подползёшь к схрону справа, - начал поучать новоявленного моджахеда более опытный Лечо, - левой рукой распахнёшь дверь, отпрянешь. Понял? - всё же хорошо, когда есть более молодые, более отчаянные и более глупые, всегда проще рисковать их жизнями, чем своей собственной. Аллах, конечно, велик, и с радостью примет своего воина, и ничто не пройдёт мимо его воли, но к чему подталкивать Аллаха в его выборе нашего земного пути? Ни к чему, - подумал Гакаев, и продолжал наставление: - Отпрянешь и только затем бросишь вовнутрь гранаты. И не подставляйся. Прижмись в земле, и только рука напротив дыры. Понял?
  -Да, да, - почти радостно закивал ошеломлённый подобным доверием Доку.
  -Я прикрою. И вот ещё что: бросаешь гранаты только по моей команде. Когда я точно буду знать, что там лишь русские.
  -Да, по команде, - Доку, словно китайский болванчик, закивал головой и, повинуясь знаку Лечо, пополз вперёд.
  
  Игорь Онищенко
  Игорь понимал, что долго это продолжаться не может - его либо накроют вражеские гранатомётчики, либо расстреляет подкравшийся совсем близко автоматчик. Но, ни отбиваться, ни отойти куда-либо на другую позицию он не мог. Нехорошим словом помянув противостоящего противника, Игорь вытащил из разгрузки гранаты и принялся неспешно готовить их для броска, разгибая усики. Когда с этим делом было покончено, он отложил в сторону эФку и самую лёгкую, единственную в комплекте РГД-5, придвинув их так, чтобы было удобно взять рукой, а одну Ф-1 сразу же взял в руку. Конечно, рассчитывать на то, что ему удастся добросить гранаты до позиции моджахедов, не приходилось никаким образом, но вот осколки долететь до противника были просто обязаны. Разорвавшись на склоне, они должны были разлетаться в разные стороны: и вверх, и вправо, и влево, и вниз, туда, где как раз и находились окучивающие Игоря боевики. Всё-таки двести метров - дальность убойного поражения - это двести метров. И Игорь рассчитывал если не зацепить кого-нибудь осколком, то, во всяком случае, слегка напугать противника, заставить спрятаться и хоть на миг прекратить обстрел. Четвертую гранату Онищенко оставлял на всякий случай. Рассудив подобным образом, Игорь размахнулся и отправил вниз первую из гранат. Выдержав короткую паузу, он швырнул туда же следующую, а вслед за ней и третью, на этот раз РГД - 5. Бросив её, Игорь дождался второго разрыва и, не дожидаясь третьего, рванул влево по склону. Увидев небольшую канаву, он начал падать - и тут же вслед ему понеслась запоздалая очередь. А Онищенко уже полз, при этом, как ни странно, возвращаясь немного назад, чтобы осторожно высунувшись из-за небольшого куста, осмотреть местность и только потом пощипать пёрышки нарывающемуся на грубость неприятелю.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  "Фу", - всё кончено, во всяком случае, у меня тут... пока. Я огляделся по сторонам. Под ногами трупы; на полу, на нарах, на разбросанных спальниках - тёмные, блестящие потёки и пятна. Ноздри забивала омерзительная смесь запахов: пороха, крови, смерти и испражнений, настойчиво захотелось выйти на свежий воздух. На свежий воздух... Только в эту секунду я отчётливо осознал, что там, "на свежем воздухе" идёт самый настоящий бой. "Там бой, а я всё ещё здесь!" - мелькнувшая мысль заставила поторопиться. Вытянув руку, я сорвал с крюка висевший под потолком светодиодный фонарик и, нагнувшись, посветил в лицо первому из убитых боевиков. Нет, не тот, затем к следующему и так далее. Убитого последним разглядывать не имело смысла, его лицо я уже видел. Лучик фонарика заметался по схрону, переходя с нар на стоящие у стен небольшие тумбочки, с тумбочек на пол и снова возвращался к тумбочкам. К сожалению, ни главаря, ни тетради, о которой говорил "Кулибин", в землянке не было. Опоздали! Судя по всему, получив заветные сведения, главарь тут же покинул базу. Что ж, я бы на его месте сделал то же самое или, в крайнем случае, отослал тетрадь с надёжным человеком. Бой за пределами схрона продолжался, похоже, моджахеды уже успели подтянуть сюда все имевшиеся у них силы. А живых боевиков оставалось порядочно. Даже с учётом всех потерь оставшихся бандитов было раза в три, а то и четыре больше, чем нас. Сидеть в схроне и дальше никакого смысла мне не было. Резко распахнув входную дверь, я тут же выстрелил по перебегавшему полянку боевику, но поспешил, и мало того, что я, кажется, промахнулся, так ещё следом едва не заполучил порцию свинца, направленную мне прямо в лобешник. Чеховская шляпа, до сих пор остававшаяся у меня на голове, полетела на пол. Отпрянув от входа, я довернул ствол в сторону стрелявшего, нажал спусковой крючок и повалился следом за упавшей шляпой, а в открытую дверь одна за другой влетели две ручных гранаты.
  
  Чехи
  Сунувшийся было поближе к схрону Лечо Гакаев, подумав, вернулся чуть-чуть назад - и выбрал позицию так, чтобы находиться не прямо напротив двери в подземное убежище, а немного наискосок. Затем, воспользовавшись тем, что огонь со стороны русских значительно ослаб, приподнялся с опостылевшей своей мокротой земли и сел на корточки. Сейчас всё должно было окончательно проясниться - Доку подполз к двери и уже готовился протянуть руку, чтобы взяться за дверную ручку. Ожидая этого момента, Лечо подобрался и, прижав автомат к плечу, прицелился точно посередине хорошо угадываемого дверного проёма.
  То, что произошло в следующую секунду, явилось неожиданностью для настроившегося на совершенно другой ход событий Лечо. Дверь схрона резко распахнулась, едва не ударив по рукам уже потянувшегося к ней Доку, а в проёме показалась фигура с автоматом, из которого тут же была выпущена очередь по перебегавшему с места на место Вадалову. Тот упал и больше уже не шевелился. Судя по тому, что пулемётчик лежал на совершенно открытом пространстве, секундное промедление и растерянность Лечо стоили тому жизни. Помянув шайтана, Гакаев выстрелил, но, видимо, поспешил, все пули пошли чуть выше, и в следующее мгновение раздалась ответная очередь. Любимец амира вскрикнул и, паля куда-то вверх, начал заваливаться на спину, прямо в грязную, холодную воду лужи. Впрочем, он этого уже не почувствовал: боль в раздробленных коленных чашечках оказалась столь сильна, что Лечо практически сразу же потерял сознание.
  
  В том, что в схроне враги, Доку Абдуллаев уже не сомневался и, без раздумий швырнув в тёмное отверстие блиндажа обе своих гранаты, бросился прочь. За спиной дважды приглушённо ухнуло. Раздался треск ломаемых перекрытий. Доку добежал до леса и, упав за первое же попавшееся на пути толстое дерево, развернулся лицом к противнику.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  "О, мля!" - взревев, я метнулся вглубь схрона, споткнулся об один из трупов, поскользнулся на разлитой крови и со всего маха шлёпнулся на пол, но не остановился, а, перекувырнувшись, откатился за угол и зажал пальцами уши. Гранаты грохнули почти одновременно. Если бы не закуток (похоже, схрон делали буквой Г именно на такой случай), меня бы не хило нашпиговало осколками, а так дополнительный звон в ушах, лёгкая головная боль, пощипывание в носу, и... вроде всё. Что ж, можно было предпринять вторую попытку выбраться. Только теперь действуя подобным же образом: сперва - парочка гранат, так сказать, обмен приветами, и рывок вперёд - вправо. Там я видел неплохую канавку, вполне подходящую для укрытия одного меня.
  Рассуждая подобным образом, я поднялся, сделал шаг вперёд, и в этот момент над головой что-то треснуло. Я успел только отшатнуться, как толстенное дерево, служившее балкой в этом убежище, надломилось (годы во влажном климате дали себя знать), и несколько тонн почвы, камней и глины рухнули вниз, разделив подземное убежище на две неравные половины: маленький закуток, где, собственно, я и оказался, и всё остальное пространство схрона с остывающими на полу трупами.
  Песок и пыль попали в глаза, нос. Пару раз чихнув, я осветил находившимся у меня в разгрузке фонариком замуровавшую меня стену и пришёл к неутешительному выводу: чем бы не закончился продолжающийся бой, принять в нём участие мне уже не светит. Не то что бы я горел желанием лично поприсутствовать на этом "празднике жизни". Нет, вовсе нет! Вот только со мной вероятность благополучного для нас исхода была бы несколько выше. Но что я мог для этого сделать? То-то и оно. И потому, поплевав на руки, я без лишней суеты приступил к разбору завалов. Автомат за спиной, руки как лапы крота, земля отбрасывается вниз, под ноги. Медленно, но дело продвигается вперёд. Продвигаюсь и я, откидывая землю, и каждую секунду опасаясь, что с потолка прилетит новая порция почвы и погребёт меня окончательно. О том, что здесь кроме всего прочего не столь велик запас воздуха, я как-то старался не думать.
  
  Евгений Бочаров
  Выскакивающих из второго схрона боевиков встречал поток пуль, летящих из автомата Евгения. Не все из них находили цель, но ряды боевиков оказались значительно прорежены. И по-настоящему огрызнуться боевичьё смогло только тогда, когда из глубины леса к ним подоспела помощь.
  -У сук-к-ки! - выругался Евгений и, придавив одного моджахеда, тут же сместил ствол в сторону другого. Вокруг засвистело, зашуршало, вниз на голову начали падать срезанные листья, ветки. Мелькнула мысль о необходимости сменить позицию. Бочаров уже начал подниматься на локтях, когда до него донеслось пронзительное:
  -Прикрой! - орал ротный, и Евгений вновь приник к прикладу своего автомата. Подброшенная ответными пулями земля буквально разлетелась мелким крошевом, несколько песчинок попали в лицо и глаза. Евгений прижался к земле, глаза резало от запорошившей их грязи, но он и не подумал их прочищать. Не обращая внимания на эту боль и быстро - быстро моргая, Евгений полз вправо. Присмотрев подходящее местечко, он высунулся, окинул взглядом поле боя и тут же подтянул к плечу ствол: в глубине леса, в наглую возвышаясь над местностью, стоял гранатомётчик и метился прямо в его - Евгения - сторону.
  
  Старший сержант Шадрин
  Сказать, что Виталик нервничал - это не сказать ничего. Виталик просто не находил себе места. Выстрелы со стороны противника вместо того, чтобы постепенно стихать, сходя на нет, вдруг стали звучать чаще и настойчивей. Казалось бы, у противника выросла численность. И потому Виталик не находил себе места. Он, конечно, уже давно определил "порог собственного героизма" и на войну не рвался. Но ведь не тогда, когда в сотне метров шёл бой, пацаны бились, а он, едва ли ни самый опытный из всех контрачей, сидел в промоине, гордо именуемой оврагом, и наблюдал, как под ногами бурлит мутный поток. Ах, да, он же ещё служил охраной этому недоразумению под названием "научный работник". Вот только стоил ли этот научный работник жизней ведущих бой парней - этого Виталик не знал.
  -Вот что... - терпение старшего сержанта Шадрина лопнуло. - Автомат у тебя есть... - И словно вспомнив: - Стрелять умеешь?
  Учёный муж усердно закивал головой.
  -Отлично. Сиди здесь и никого, кроме наших, к себе на подпускай. Остальных вали, понятно?
  -Да, да, - снова закивал Егор. Возможно, от холода, а возможно, и от страха, его зубы стучали друг о дружку, слова давались с трудом, но он всё же нашёл в себе силы на вопрос-просьбу: - С тобой можно?
  -Нет, ещё убьют, - Виталик усмехнулся. - Сиди и не высовывайся. Вылезешь - сам убью!
  Красильников снова кивнул. Шадрин встал, выбрался из овражка и, пригибаясь, побежал в направлении выстрелов, а оставшийся в одиночестве Егор притянул к груди автомат и замер, прислушиваясь к звукам идущего где-то там, южнее, боя. Но, в конце концов, и ему осточертело это бесконечное сиденье в неизвестности. Перехватив поудобнее автомат, Красильников выпрямился, выполз на край оврага и поспешил навстречу ружейному грохоту.
  
  -Ах, вы... - окинув взглядом панораму боя, Виталик не смог удержаться, чтобы ни построить многоэтажное словесное здание, полностью состоящее из нецензурных блоков, ПОЛНОСТЬЮ, без единого исключения от фундамента до крыши. - Ну - ну! - уже более мягко проворчал он, наметив себе первые цели и, так сказать, определив стратегию собственного поведения. - Сейчас, сейчас! - уже совсем по - доброму произнёс он, выцеливая чересчур уж обнаглевшего боевичка, почти не скрываясь, приближавшегося к позициям Онищенко. А уже с какой ласковостью Виталик потянул спусковой крючок... Это надо было видеть! Короткая очередь согнула боевика пополам, и тот ткнулся лицом в моментально приблизившийся склон. А автомат Шадрина плюнул следующей очередью, и ещё один моджахед, приволакивая простреленную ногу, пополз под укрытие лежавшего на земле дерева. Третий бандит только и успел, что повернуть голову, как маленькая пуля, на бешеной скорости вспоров черепную коробку, ввинтилась в его мозг. Четвёртый боевик, вынужденный отвлечься на перестрелку с Шадриным, охнув, повалился в кусты, срезанный прицельным выстрелом Игоря Онищенко, наконец-то сумевшего выбраться из-под вражеского обстрела. Бандитская атака, начавшая развиваться с таким успехом, неожиданно захлебнулась. Боевики, не ожидавшие появления ещё одного стрелка в центре позиций, попятились и перешли в глухую оборону.
  
  Степан Тулин
  Казалось, что оба уха забили землёй, голова кружилась, во рту чувствовался вкус крови - лежавший под деревом и только что пришедший в себя Степан никак не мог заставить себя подняться. Сквозь ватную тишину слышались звуки непрекращающегося боя. Степан оторвал от земли голову, сплюнул противную вязкую слюну и, открыв глаза, первым делом поискал свою любимую СВД-Ушку. Она лежала рядом, слегка присыпанная изодранными листьями и совершенно целая. Наличие оружия и необходимость его применения придали сил. Степан приподнялся на локтях, подтянул к себе оружие и, прильнув к прикладу, заглянул в окуляр прицела. В приближающую оптику и без того близкие фигурки врагов были как на ладони. Часть боевиков уже не шевелились, превратившись в остывающие тела. Другие же, более умелые или более удачливые, то появляясь, то исчезая из поля зрения, вяло отстреливались. И судя по всему, в ожидании темноты не собирались предпринимать каких-либо активных действий. А вечерние сумерки были уже не за горами. Вот только напрасно некоторые бандиты считали, что их полностью не видно или, что их может укрыть валявшийся на земле полусгнивший валежник. Зря они так считали, видит бог, зря. Степан выискивал места, куда те ныкались, и с методической неспешностью разрушал все их иллюзии. Выстрелы со стороны противника становились всё реже и реже.
  
  Евгений Бочаров
  Выстрелил Евгений вовремя. Целившийся гранатомётчик дёрнулся, отшатнулся назад, затем вперёд и уже окончательно уходя в мир иной, всё же нашел в себе силы выстрелить. Смертоносный снаряд вылетел из раструба и, пролетев несколько десятков шагов, взорвался в полутора метрах от подножия склона на крыше одного из подземных схронов. Боевик упал, а чёрное облако разрыва, подхваченное ветром, быстро растаяло за кронами деревьев.
  
  Старший сержант Шадрин
  Виталик как раз поменял магазин и уже приготовился сменить заодно и свою обнаруженную боевиками позицию, когда за спиной раздалось шлёпанье чьих-то ног. Резко развернувшись, старший сержант навёл автомат на идущего и громко выругался. Не то что бы он рассчитывал увидеть там кого-то другого, отнюдь, интуитивно он и предполагал, что за его спиной топает "боец научного фронта", но то, что он идёт, выпрямившись в полный рост - этого Виталику не могло бы присниться и в страшном сне.
  -Придурок! - взревел Шадрин. - Ложись, идиот, ложись! - и видя, что тот никак не реагирует на его слова, Виталик буквально взвился в воздух, сбил учёного с ног и, уже сам заваливаясь на землю, ощутил, как сзади, чуть ниже левой почки разгорелось пламя. Сверкнув, оно мгновенно достигло сердца и, испепелив его, пошло дальше, пронзая и уродуя вздрогнувшую от удара ключицу.
  - Суки! - так и не обретшее звучание слово застыло на исковерканных судорогой губах мгновенно умершего разведчика. Бой продолжался, но старшему сержанту Шадрину не дано было узнать об его окончании. Его бою суждено было продолжаться вечно.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Я уже прокопал небольшую дыру (свежий воздух улицы тут же ворвался в мою отгороженную от мира "келью"), и мне оставалось её лишь малость расширить, чтобы попытаться протиснуться к выходу, когда прямо над моей головой что-то грохнуло. И в тот же миг, будто по мановению волшебной палочки, "хляби небесные" разверзлись вновь - почва, попадающиеся в ней камни, дёрн, посыпались вниз, на этот раз уже точно на мою шею. Я не видел начала движения пород и потому даже не попытался отпрыгнуть в сторону. Крыша схрона окончательно не выдержала, и всё подземное помещение с его нарами и валявшимися на полу трупами оказалось погребено под толстым слоем земли. А я же, в этот момент находившийся на взгорке, появившимся в результате предыдущего обрушения, вынырнув из-под земли, как черт из табакерки, стоял на простреливаемой со всех сторон местности и ничего не мог с этим поделать - мои ноги едва ли не по бедро были засыпаны всё той же почвой. Самое неприятное было в том, что меня заметили и, как я понимаю, заметили с обеих противостоящих сторон. Ещё бы, на грохот разрыва и не менее впечатляющий треск падающего свода грех было не обратить внимания.
  
  Евгений Бочаров
  Замочив гранатомётчика, Женька откатился в сторону и вновь выстрелил. На этот раз он целился в боевика, залёгшего за стволом поваленного дерева. Боевик дёрнулся и скрылся за деревом. Евгений ответные очереди прошли совсем рядом, ему пришлось рухнуть за бугорок, а затем быстро переползти на другое место. Там же, где он только что был, один за другим разорвалось несколько ВОГов.
  -Вовремя! - обрадовано пробормотал Евгений, перезарядил оружие и, резко приподнявшись, почти не целясь, выпустил короткую очередь в замеченную в глубину леса, за деревьями, тень. Ему снова ответили, пули засвистели рядом, но несколько выше и правее.
  -Вот сволочи! - недовольно хмыкнул Женька и, высунувшись, выстрелил вновь. В ответ затарабанили сразу несколько стволов. Пришлось пятиться назад и выныривать уже в другом месте. Выбрав цель и в очередной раз начав стрелять, Евгений с удовлетворением осознал, что вражеских огневых точек стало меньше. А наши, наоборот, активизировали свои действия: метрах в двадцати левее почти безостановочно стрекотал автомат ротного, на противоположном склоне нет-нет да слышались буханья Степановой СВД-Ушки и короткие очереди Омельченко. В центре веером светящихся трассеров непонятно с чего разродился Шадрин. Бой ещё продолжался, но на сердце у Евгения стало чуть-чуть легче.
  
  Егор Красильников
  Егор Красильников лежал на спине, придавленный неподвижным телом Шадрина. Где-то, казалось что высоко, над головой свистели пули.
  -Эй, эй! - позвал Егор, ещё не понимая, что произошло. Но ему никто не ответил. - Эй, ты ранен?
  Но снова молчание. Красильников сглотнул поступивший к горлу ком и, беспомощно загребая руками, попытался выползти из-под неподвижного тела старшего сержанта. Но ничего не вышло. Стуча зубами сильнее прежнего, Егор ухватил убитого за плечо и рывком столкнул его на сторону. После чего, упираясь руками и ногами, наконец-то сумел выбраться и, тяжело дыша, некоторое время лежал в полной прострации. Стрельба продолжалась. Её отзвуки разносились по всему лесу и улетали в быстро темнеющее небо. Красильников приподнялся на локтях, и его взгляд встретился с мёртвыми глазами Виталика, голубые глаза которого сейчас казались пронзительно чёрными. Автомат валялся рядом. Мотнув головой, словно прогоняя от себя сонное оцепенение, Егор перевернулся, встал на корточки и дотянулся правой рукой до готового к бою оружия. Снова ощутив в руке тяжесть автомата, он почувствовал себя увереннее и, ухватив его обеими руками, встал в полный рост, вскинул приклад к плечу и, углядев в сгущающихся сумерках какую-то тень, открыл огонь. Оставляющие за собой огненный росчерк смертоносные жала понеслись к цели. Надо признать, Красильников слегка не рассчитал, и дело было даже не в попадании, а в том, что десяток выпущенных пуль толкнули кабинетного ученого так, что он едва не завалился на спину. В последний миг, всё же устояв на ногах, Егор нашёл новую цель и снова прицелился. На изредка пролетающие мимо чужие пули он в своей ожесточённости не обращал никакого внимания.
  
  Доку Абдуллаев
  Азарт, жажда чужой крови схлынули в нём, как только одна из пуль прямо на глазах Доку раскроила мозги прилепившемуся к своей винтовке снайперу. Точнее, жажды чужой крови было хоть отбавляй, вот только испить её любой ценой уже не хотелось. Абдуллаев ещё стрелял, огрызался частыми, длинными очередями, но уже даже не пытался привстать, поднять головы, чтобы прицелиться. Патроны быстро кончались. У лежавшего и громко стонущего Саида он вытащил из разгрузки несколько магазинов и тоже пустил их в дело. Тело трясло, с губы стекала влага. Были это слёзы, сопли, слюни или вода, падающая с веток, Доку не знал, он даже не замечал текущую с губ влагу. До смерти хотелось жить. Странное выражение. Но сейчас для него оно звучало именно так - "до смерти". Вот только до чьей? Патроны в автомате снова кончились и, начав перезаряжать оружие, Доку сосчитал в разгрузке Саида оставшиеся магазины. Проклятье, они тоже подходили к концу. Доку стрелял и стрелял, и они кончились ещё быстрей, чем все предыдущие. Больше патронов не осталось. Нужно было срочно что-то делать, но переползать с места на место, от трупа к трупу в поисках боеприпасов было страшно. Рука сама собой потянулась к оружию Саида.
  "Может, в его магазине ещё осталось сколько-нибудь патронов?" - с надеждой подумал Доку и едва не вскрикнул от удивления: АКС Саида стоял на предохранителе. Понять подобное было невозможно. Как могло случиться, что едва ли не самый опытный боевик в отряде Умарова выбежал на простреливаемый участок? Как? Тем не менее, подобное произошло. Так что к пущей радости Доку Абдуллаева магазин раненого оказался полон. Но воевать с одним магазином? Доку снова задумался о скорой смерти. Умирать не хотелось. Но нужно было что-то делать. Но что? Само собой на ум пришло слово "отход".
  -Отход! - хрипящим от страха голосом завопил он, после чего разрядил в противника последний из оставшихся у него магазинов и, подхватив на спину раненого Саида, метнулся в чащу леса. За спиной грохотали выстрелы, даже, кажется, рвались гранаты, над головой свистели пули и визжали осколки, но бегущий Абдуллаев этого не замечал. Остановился он только тогда, когда окончательно убедился, что за ним нет погони, остановился и стал ждать своих. То, что его голоса сквозь шум боя остальные могли и не услышать, он как-то не думал. Но, как оказалось, его услышали, и постепенно к вершине идущего на юг правого ответвления хребта стали стягиваться уцелевшие и раненые.
  
  Степан Тулин
  Неожиданно в том месте, где находился вражеский схрон, что-то взорвалось. Чёрное облако, образовавшееся на месте взрыва, практически мгновенно рассеялось, и тут произошло непредсказуемое: почва на склоне прогнулась и ухнула вниз, образовав г-образный провал. А из-под разодранного при падении дёрна поднялась фигура боевика, видимо, чудом уцелевшего при обрушении крыши.
  -Живучий, гад! - радостно возвестил Степан, резким движением смещая ствол винтовки в сторону столь опрометчиво обозначившегося противника. - Щас я тебя, гад! - палец потянул за спусковой крючок, и тут в глаза снайпера бросилась какая-то несуразность в одежде потенциального (без пяти секунд) клиента предприятия под названием "морг". "Кепка?!". На голове уцелевшего была обыкновенная солдатская кепка.
  -Ё-ё- моё, Ефимов, мля! - ругнулся Тулин, спешно отдёргивая ствол и чувствуя, как по спине побежали беспокойные мурашки. И чтобы хоть как-то успокоить вдруг расшалившиеся нервы, он выстрелил почти не целясь, выстрелил в поднявшегося для перебежки чеха и, к собственному удивлению, попал. Выстрелил, начал искать новую цель и вдруг понял, почему Ефимов до сих пор торчит посреди обвала.
  -Игорь, прикрой прапора! - заорал Степан, окончательно уверовав в причину ефимовского бездействия, и сам принялся поспешно выискивать оставшиеся внизу цели.
  В этот момент от ручья длинно-длинно заработал автомат Калашникова, очередь оказавшихся трассирующими пуль красным росчерком прошлась по позициям противника. А следом ещё одна и ещё.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Всё-таки стрелявший трассерами выручил меня здорово, он хоть и не попал в целившегося в меня гада, но заставил того выстрелить в белый свет и отпрыгнуть за дерево, где его снял наш снайпер. Так что я был временно жив и, воспользовавшись моментом, упёрся обеими руками в грунт, попробовав вытянуть хотя бы одну ногу. Бесполезно. Плюнув на столь бесцельное занятие, я стащил с плеча автомат и, сжавшись в комок настолько, насколько это было возможно, открыл огонь по оставшимся в живых боевикам. То, чем они мне ответили, назвать сопротивлением было уже нельзя. Беспорядочная стрельба, агония... Мы ещё какое-то время постреляли и, возможно, если бы не быстро сгущающиеся сумерки, живым из боевиков не ушёл бы никто. А так стрельба закончилась сама собой. Ещё хрустели подрубленные пулями ветки, ещё обжигали стволы автоматов, а я уже в почти полной безмятежности откапывал собственные ноги. Вот только в какой-то момент мне показалось, что у дверей сарая промелькнула бесшумная тень, и даже потянулся к оружию, но потом засомневался, подумав, что это скользнула над землёй охотившаяся на мышей сова, и отложил автомат в сторону. Бой закончился, теперь следовало собраться вместе и, дождавшись утра, найти среди убитых боевиков их рыжего командира. В конце концов, после длительных мытарств освободив ноги, я лёг за образовавшуюся в процессе обвала насыпь и, вытащив из разгрузки ракету, свинтил защитную крышку - следовало хоть как-то обозначить собственное присутствие.
  
  Лечо Гакаев
  Лечо очнулся, когда почти стемнело. Ужасно хотелось пить, так, словно весь день его жгло на солнце. Горло ссохлось, а на язык, казалось, налип толстый слой ваты. Гакаев попробовал коснуться им губ, но едва-едва сдвинул его с места. Приложив усилие, он всё же коснулся им зубов, но ничего не почувствовал. Тогда Лечо поднял руку, дотронулся до губ тыльной стороной ладони и провёл справа налево. По коже словно прошлись крупной наждачной бумагой. Гакаев попробовал повернуться на бок, но от внезапно ожившей в ногах боли его едва не вырвало. Тогда он потянулся рукой к нагрудному карману и нащупал давно припасённое обезболивающее - промедол. Ткнув иглой прямо через штанину, он выдавил, отбросил в сторону уже бесполезный тюбик и с глухим стоном откинулся на спину. Пребывая в неподвижности, прислушался: со стороны хребтов ещё звучали выстрелы. Но несложно было понять, что стрелявшие скорее пугали, чем действительно в темноте рассчитывали поразить какие - либо цели. Боль слегка отпустила, но жажда стала невыносимой. Тогда Лечо зацепил ладонью воду из лужи, в которой лежал, и поднёс к лицу. Вода показалась обжигающе холодной и неимоверно вкусной. Пить захотелось ещё больше, но теперь Лечо знал, где её взять - он черпал воду ладонью и, поднося к лицу, опрокидывал её в рот. Вода растекалась по лицу, по подбородку, лишь малые крохи её достигали цели, и черпать пришлось до бесконечности. Наконец Гакаев почувствовал, что жажда начала отступать и вдруг понял, что оставаться в том же месте, где он сейчас лежит, нельзя. Из тишины, стоявшей здесь, внизу, не трудно было сделать вывод, что все остальные моджахеды либо убиты, либо ушли, посчитав его за мёртвого и бросив на растерзание русским. От начавшей душить обиды на глазах боевика появились слезы, но он тут же взял себя в руки и зашарил рукой по сторонам в поисках оружия. Ему повезло, ствол обнаружился почти сразу. Положив автомат на грудь, Лечо попробовал пошевелить ногами, но ощутив новую порцию боли, не заглушённую даже обезболивающим уколом, понял, что на силу ног можно не рассчитывать.
  
  Заурбек Умаров
  Сколько седых волос прибавилось у Заурбека за то время, пока он ждал окончания боя, известно только Аллаху. Столько же, а может ещё и больше появилось их в те минуты, когда бой закончился, и всё стихло. Заурбек ждал, что вот-вот послышатся шаги приближающихся спецов и надеялся лишь на то, что заглядывать в сарай они не станут. "В крайнем случае", - рассуждал он, - "можно притвориться убитым. В темноте не заметят, а там до утра времени довольно много". Но спецы не шли, а у Заурбека никак не хватало решительности встать и выйти в открытую настежь дверь.
  "Вот ещё немного... сейчас чуть-чуть стемнеет и пойду. Вот ещё пару минут, - сам себя уговаривал Заурбек, вслушиваясь в раздающиеся в лесу звуки и пытаясь определить, где сейчас могут находиться его противники. - Пора, пора, мне пора, - наконец Заурбек понял, что если останется здесь ещё на какое-то время, то просто сойдёт с ума. Он снял с ног обувь, связав шнурки, закинул её на плечо и, встав, осторожно двинулся к двери. Уже у самого выхода из сарая Умаров остановился, насколько мог, успокоил дыхание и, пригнувшись, шмыгнул вдоль стены, затем всё так же мягко ступая, повернул за угол и, вопреки своим собственным планам, не останавливаясь, поспешил дальше. Туда, где сгущался лес. Умаров рассчитывал раствориться среди деревьев, скрыть собственные следы от возможных преследователей. Затем он предполагал добраться до места встречи с покупателем, получить деньги и уехать туда, где его не смогли бы найти никакие русские разведчики. Заурбек осторожно крался вперёд, а темнота за его спиной сгущалась всё сильней, и это не могло не радовать.
  
  Лечо Гакаев
  Упираясь руками, извиваясь телом, скрежеща зубами от боли, Лечо медленно, но упорно полз в глубину леса. Только там, подальше от места боя, от базы, он мог рассчитывать, что ему удастся спрятаться, отлежаться и дождаться помощи. То, что помощь рано или поздно придёт - в этом Гакаев не сомневался. У него, у Лечо, много родственников, и как только им станет известно о произошедшем, они сразу поспешат ему на выручку. Главное сейчас - отползти подальше и найти убежище, а там... Попавшийся на пути труп боевика Лечо не стал даже огибать, просто переполз, упираясь руками в неподвижное тело, отталкиваясь от него как от всё той же холодной почвы. Лицо убитого глядело вверх, но Лечо не было никакого дела до личности убитого, разве что он предпочёл, чтобы тот лежал где-нибудь в стороне и не отнимал его без того невеликие силы. А силы и впрямь таяли. Наконец Гакаев понял, что их не осталось вовсе, и что если он приложит ещё несколько усилий, то и вовсе потеряет сознание. Его мутило. Лечо лёг поудобнее и закрыл глаза. Он лежал, и по его щекам снова текли слёзы. Гакаев вдруг окончательно понял, что остался совсем один. Что все действительно ушли и бросили его умирать, нет, даже хуже того: его бросили на растерзание этим хищникам - спецам. Никто не подумал о нём и его семье, и всё почему? Потому, что был убит командир, его командир. Заурбек Умаров убит, и некому позаботиться о раненых. Некому возглавить войско, чтобы наголову разбить неверных. Некому. Лечо плакал, он понял, что не сможет в одиночку добраться до надежного убежища, надежды спастись не осталось. "Если бы Заурбек был жив, - думал Лечо, - всё было бы иначе. Заурбек бы никогда не бросил своего воина умирать. Он бы спас, он бы вырвал его из рук ненавистных русских. Вытащил. Спас".
  И в этот момент на хребте взлетели сигнальные ракеты, потом Лечо услышал далёкие голоса, а когда они стихли, совсем рядом послышались чьи-то шаги. И без того дрожавший боевик ощутил подступающий к сердцу холод смертельного страха и, напрочь забыв все рассуждения о надеждах на спасение, полностью обратился в слух.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Обозначать своё присутствие мне не пришлось. Ротный меня опередил. Две - одна за другой - пущенные им вверх ракеты по общей договорённости означали "место сбора". Приняв решение собрать всех вместе, Вадим, скорее всего, был прав. Возможно, проще и удобней было бы воспользоваться радиосвязью, но существовавшая невнятная команда хранить радиомолчание до конца задания ставила крест на всех наших благих намерениях. Но, "скорее всего, прав" - это совсем не то, что "прав на сто процентов". Ведь, с одной стороны, решив собрать нас в единый кулак, ротный поступал разумно, с другой, начав перемещение, не будучи уверенными в полном уничтожении противника, мы слегка рисковали. Ну да хрен с ним, с винтом. Как говорится, приказ есть приказ. Его не обсуждают. Вот только как его выполнить и при этом не перестрелять друг друга? Всё на нервах. Впрочем, думаю, всё будет нормально, соберёмся. Кто и где находится, похоже, все уже видели. Значит, на шорох стрелять не станут.
  -Командир! - Игорь Онищенко не придумал ничего лучшего, как окликнуть меня голосом, а собственно, почему бы нет? В конце концов, чьи в лесу шишки? Удачное, как мне видится, окончание боя, а может, слегка расслабившиеся нервы веселили не хуже хмельного напитка.
   - Товарищ прапорщик!
  -Здесь я, здесь! - не стоило заставлять Игоря рвать глотку и надрываться на весь лес.
   - Идите верхом.
  -А Вы? - донёсся осипший голос нашего снайпера.
  -Я пока здесь посижу, вас покараулю, поднимусь попозже, - разговаривая, я лежал на спине, за земляным бруствером, и пялился в появляющиеся на небе звёзды. Дождь кончился, туча ушла дальше, наступающая ночь обещала безветренную тишину и утренний ледяной холод.
  -Мы пошли! - донеслось сверху. Я же, мысленно пожелав контрачам благополучно добраться до ротного, отполз вправо и занял позицию у бывшего входа в подземный схрон.
  
  Заурбек Умаров
  - Заурбек, брат! - не узнать пусть и едва слышный, охрипший от слабости голос было не возможно.
  -Лечо? - Умаров едва не запнулся о вытянутые ноги несчастного. Сумерки сгустились, превратившись в чернильную тьму. Как тот сумел разглядеть в идущем главаря банды, оставалось загадкой.
  - Заурбек, помоги... Мои ноги... - со стоном выдохнул Лечо и, как показалось Умарову, закрыл при этом глаза.
  -Хорошо, хорошо! - пообещал Заурбек. - Сейчас пришлю за тобой кого-нибудь из наших. Потерпи, я сейчас!
  Естественно, Умаров не собирался никого искать, чтобы отправить его за помощью, но поднимать шум, а уж тем более переть на себе раненого было не в его интересах.
  - Заурбек, они все ушли! Не бросай меня, Заурбек, брат, не бросай!
  -Хорошо, хорошо! - вновь пообещал главарь банды, опускаясь на колени и прислушиваясь к окружающим звукам. Рука тут же нащупала пропитавшуюся кровью штанину Лечо и сквозь дыру в ткани осторожно коснулась плоти. От лёгкого прикосновения Лечо застонал так, что Умаров испугался того, что этот стон услышат все окрестные горы.
  -Потерпи, сейчас сделаю перевязку! - Заурбек снова прислушался. Нигде поблизости не раздалось ни звука. Тогда он вынул из болтавшихся на поясе ножен остро оточенный нож, якобы собираясь разрезать им окровавленную штанину и, решившись, со всего маху ударил остриём в горло раненного моджахеда. Кровь брызнула во все стороны, заливая рукоять, покрывая пальцы убийцы жаром своего тепла, а остриё пошло дальше. Попав в межпозвонковое пространство, оно начисто перерубило шейные позвонки и вышло со стороны затылка.
  -О, шайтан! - вслух выругался Заурбек, выдернул из уже мёртвого, но ещё вздрагивающего тела нож и, отерев его об одежду убитого, бросил в ножны. И никакого сожаления, никакого раскаяния, лишь злость на покойного за потраченные на него минуты. Русские были рядом, и каждая секунда имела свою вполне измеримую цену.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Окончательно стемнело. На небе несколько едва угадываемых за облачной пеленой звёзд, ни луны, ни её отблеска - то ли затянули ещё не успевшие уползти за горизонт облака, то ли не наступил час её выхода на "подиум". Темно как... хоть глаз коли. И это тут, на практически открытом месте, а в лесу так и вообще... иди хоть ощупью.
  "Всё, пора. Время вышло. Можно идти. Надо идти". Я встал, впрочем, полностью не разгибаясь, перешагнул сорванную с петель дверцу схрона и, оставаясь в полусогнутом состоянии, направил свои стопы влево, вдоль подножия хребта, стремясь добраться до того места, где мне уже однажды пришлось побывать, освобождая пленника. Но темнота не позволила определиться с местом со стопроцентной вероятностью, так что повернул я скорее по наитию. И только лишь когда начал пробираться по склону, понял, что иду правильно. "Где-то там мы втроём - я, ротный и Виталик - вели наблюдение, прежде чем я... Кстати, Виталик как раз сейчас где-то там сидеть и должен. Точнее, должен - то он быть в другом месте, но сидит там. Не выдержал, блин... И надо сказать вовремя, а то ещё неизвестно, где бы я сейчас был".
  Поскользнувшись на мокрой траве, я едва не шлёпнулся, лишь в последний момент ухватившись за случайно попавшуюся под руку ветку. Но шума избежать не удалось.
  -Кто? Кто там? - испуганно возопили наверху, и я узнал нашего "Кулибина". - Стреляю!
  -Свои, свои! - поспешно отозвался я.- Свои! - и, переводя дух, подумал: а ведь мог бы и не спросить! Замечтался, блин.
  -Свои - кто? - похоже, общепринятый пароль "свои" учёного не успокоил.
  -Виталик где? - проще было доораться до Шадрина, чем вести разъяснительные беседы с этим теоретиком.
  -Тут он, - как-то совсем тихо сообщил "Кулибин", и у меня в груди внезапно всё сжалось, - поднимайтесь.
  Я услышал, как щёлкнул возвратившийся в "исходное положение" предохранитель и рванул вверх.
  Впрочем, спешить было необязательно. Разглядев на земле очертания тела, я опустился на колени. Сомнений в том, что Виталик мёртв, не возникло. Я коснулся его руки и, мгновенно ощутив идущий от неё мертвящий холод, отдёрнул. В груди появилась тяжесть, будто на сердце и лёгкие надавили чем-то тяжелым. Захотелось проклясть всё и вся, но я просто несколько раз втянул носом воздух. Виталик был мёртв, и данного факта не изменить. Но оставались мы, оставалась цель нашего задания, и нельзя было позволять себе раскиснуть. На это попросту не было времени. Ещё раз (скорее уж в мыслях) вздохнув, я окликнул по-прежнему безучастно сидящего на земле Егора.
  -Рюкзаки где? - находиться здесь смысла не было, следовало подниматься к ротному, тем более, что все остальные должны уже давно собраться вместе.
  -Здесь, под деревом, он когда уходил - забрал их сюда с собой.
  -Тогда бери рюкзаки в охапку - и за мной, - скомандовал я "Кулибину". Ну и что с того, что он какой-то там "ценный объект"? не переработает. - Живее! - поторопив, я не стал дожидаться, когда он зашевелится, закинул за спину свой АК-74М, встал на колени, взвалил на плечо вдруг оказавшееся удивительно лёгким тело старшего сержанта, свободной рукой подхватил лежавший под ним автомат и, выпрямившись, зашагал в горку в направлении предполагаемого местонахождения командира роты. Оборачиваться и дожидаться всё ещё копошившегося с рюкзаками "Кулибина" не было никакого желания. "Ценный объект" - тьфу! Погиб Виталик, и какое мне дело до всех ценных объектов мира? Да пошли они...
  
  -Чи, - меня окликнули и, кажется, это Бочаров.
  -Свои, - ответил я, и мысленно: "Всё, Виталик, дошли".
  -Командир, - точно, мне навстречу вышел Евгений. Я был в тени кустов, и он ещё не видел мою ношу. - А где остальные? - Пауза. - Виталик с этим...
  -Виталик здесь, со мной, - язык не поворачивался сказать, что Шадрин мёртв. - А этот, - действительно "этот", - где-то там, сзади.
  -Виталя что, ранен? - только сейчас разглядев на моём плече фигуру человека, не на шутку всполошился встретивший меня контрактник.
  -Нет, - глухо ответил я, и только по одному этому слову Бочаров всё понял.
  -О, ...ля, ну, суки, ну, пидоры...
  -Где ротный? - в конце концов, мне надо было подниматься дальше.
  -Там, - судя по зашуршавшей плащ-палатке, которой Бочаров был укрыт, он указал направление рукой. Мне бы её ещё видеть! Хотя ошибиться здесь сложно. Ротный и остальные где-то там, за спиной часового.
  -Как это он так, а? - задав вопрос, Евгений, похоже, тут же понял, что он не по адресу, во всяком случае, после того, как я промолчал, повторять его не стал.
  
  Чехи
  Кто первым догадался начать отход, этого было уже не и вспомнить. Возможно, команду отходить дал раненый сразу тремя пулями Махамед, а может такой же израненный Саид, слывший опытным воякой, но как назло выведенный из строя в первые секунды боя. Кто знает? Как бы то ни было, команда была дана, и последние из защитников базы, забрав своих раненых, начали отход. Им повезло дважды - с тем, что уже успели опуститься сумерки, и с тем, что русские не начали преследование. Впрочем, предположение, что спецы рискнули бы преследовать отходящих в ночи, не выдерживало никакой критики. Уходя, моджахеды рассчитывали до утра выйти на ведущую от хребта дорогу и уже с рассветом добраться до проезжего участка, где их должны были встретить родственники и находившиеся на легальном положении (под видом всё тех же родственников) боевики. Но получилось не так, как думалось. Взявший на себя командование Махамед ошибся в расчётах. Состояние большинства раненых оказалось слишком тяжёлым, они не могли перемещаться самостоятельно, и моджахедам, оставшимся невредимыми, приходилось нести их на себе практически бессменно. К тому же в ночи вся местность представлялась сплошь захламленной сухостоем и валежником, а сама ночь в тумане поднимающихся испарений являлась совершенной тьмой. Уставшие, измученные боем и переходом боевики сдались усталости через час.
  -Добейте меня! - первым возопил моджахед, тащивший на себе потерявшего сознание Саида. - Мне нужен отдых.
  Командовавший отступающими Махамед, который не мог передвигаться самостоятельно и из-за тряски раздираемый неимоверной болью, мысленно проклял уходящий день и хриплым от бессилия голосом разрешил привал.
  - Привал три часа, - строго приказал он, и назначив очередность дежурств, притулился подле идущего наравне со всеми Рустама - мальчишки, отданного в отряд "для зарабатывания денег на калым", как шутил его отец - одноногий Ваха - моджахед, лишившийся левой ноги ещё в январе девяносто пятого при обороне Грозного и теперь (после выправки соответствующих документов) получающий федеральную пенсию как инвалид-ветеран боевых действий. Мальчишка нравился Махамеду - шустрый, ласковый, весёлый.
  "Из него может выйти великий воин", - с теплотой подумал Махамед и, ощутив боком тёплое плечо мальчишки, моментально уснул.
  
  Проснулся Махамед от ощущения непоправимого и, открыв глаза, убедился, что это именно так: светало. Кто именно уснул в своё дежурство - выяснять было поздно. Исправить неисправимое невозможно, к чему тогда потрясать холодеющими руками пепел ускользающего прошлого?
  -Вставайте, дети шакала, вставайте! - взревел Махамед, даже не пытаясь приглушить свой голос - к чему опасаться того, что русские их услышат, если те уже в любом случае сели им на хвост? Со стоном опираясь на автомат, Махамед встал и проследил взглядом за направлением к базе - ещё одна из его надежд рухнула карточным домиком - на влажной от прошедшего дождя почве подошвы их ботинок образовали едва ли не колею.
  - Живее, живее! Надо уходить! - поторопил он просыпающихся, но те уже сами поспешно вскакивали и приводили себя в порядок.
  "Саид сдох бы что ли! - подумалось Махамеду. Подумал, но тут же попытался прогнать подобные мысли. Да где уж там! Вместе с пожеланием Саиду пришли подобные пожелания и к другому, практически бесчувственному от потери крови боевику.
  -Доку, ты первый! - бледнея от подступающей тошноты, Махамед всё же нашёл в себе силы раздавать указания. - Рустам, поди сюда! - позвал он отбежавшего за толстое дерево мальчика.
   Тот почти тотчас выглянул, убедился в том, что звали именно его и, подтягивая штаны, поспешил к звавшему.
  -Рустам, мы двинемся вперёд по хребту, затем по дороге, а ты войдёшь в лес и пойдёшь в его глубине. Будь внимателен. Возможно, нас станут преследовать русские собаки.
  Мальчик согласно кивнул.
  -Ты станешь идти, как я уже сказал, в глубине леса, - тяжело дыша, продолжал поучать мальчика Махамед, - и метров на двести позади нас. Только смотри, не забреди слишком далеко в сторону! Тебе должна быть видна тропа, по которой будем идти мы. Ты понимаешь меня?
  -Да, - мальчик усиленно закивал головой.
  -Молодец, если покажутся русские, дашь знать.
   "Как?" - хотел спросить Рустам, но промолчал, устыдившись своей тупости. Дать знать своим можно было, конечно же, одним способом - начав убивать русских собак, а как же иначе?
  -Всё, ступай, и помни: тебе должна быть видна тропа... - напутственно напомнил Махамед и, не в силах больше стоять, тяжело опустился на землю. Впрочем, сесть ему больше не дали. Самый крепкий из боевиков подхватил Махамеда на плечо и, не обращая внимания на хлынувшие из его уст проклятия и стоны, с кряхтением потащил по убегающему вниз склону.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Ночь, как я и предполагал, оказалась до безобразия холодной, тем более что в ожидании мелких пакостей со стороны противника (шанс на подобное, хоть и маленький, всё же существовал и сбрасывать его со счетов было никак нельзя) снимать с себя мокрую одежду мы не рискнули. А в мокрых маскхалатах ни спальники, ни накинутые поверх них плащ-палатки не помогали избавиться от терзавшего нас холода. Так что под утро чувствовал я себя совершенно не выспавшимся и донельзя измотанным. Наши контрачи так и вовсе не ложились спать, для общей бодрости приняв по паре таблеток сиднокарба. Положительным являлось лишь то, что маскхалат на мне практически высох, вот только воевать в нём теперь было сподручнее всего ночью - чёрно-коричневая грязь покрывала материал снизу доверху, разве что спина и рукава были гораздо чище и то лишь из-за надетого поверх чеховского "гортекса". Сейчас этот "гортекс" лежал на земле такой же чёрный, как и мои штаны и руки. Наверное, таким же было моё лицо, но я этого не видел. Вот только малость стягивало кожу ссохшейся грязью, но в целом по фигу. Что касается остальных, то им до моего лица и вовсе не было никакого дела.
  Уже почти полностью рассвело, туман оказался не настолько густ, чтобы дожидаться, когда он развеется, и нам уже следовало поспешить на досмотр базы.
  
  -Игорь, ты первым, - странно, что ротный назначил не меня. Может, моя чёрная рожа выглядела слишком уставшей? Да, собственно, какая разница, тем более, что в чём-то он был прав - после вчерашнего мои уши казались слегка заткнуты ватой.
   - Степан, прикрываешь! - Тулин едва заметно кивнул и отправился выбирать себе подходящую позицию.
  -Егор, ствол в зубы и охраняешь снайпера! - "ого, нашлось дело и "Кулибину!"
  - Так, мужики, спускаемся вниз. Ты, Игорь, обойдёшь базу по периметру, только не спеши. Остальные осматривают трупы, ищут рыжего. Обнаружите - сразу доклад. И вот ещё что: если кто найдёт зелёную ученическую тетрадку - сразу тащить мне. И боеприпасы пополнять не забывайте. А то... - он показал глазами на собственную разгрузку, из которой торчали только пустые магазины. - Всё, мужики, топаем, дистанция - тридцать метров. Впрочем, Игорь, Сергей, пожалуй, вы спускайтесь, а мы пока останемся здесь и вас прикроем.
  Я и Женька одновременно кивнули и начали движение к лагерю боевиков.
  
  Заурбек Умаров
  Заурбек двигался всю ночь, шёл, бежал, опять шёл, и так час за часом, практически не останавливаясь. В километре от базы он едва не наткнулся на остатки собственной банды, остановившейся в ожидании утра, но благополучно обошёл их стороной, и дальше двигался, уже совершенно не опасаясь неожиданностей. Местность Заурбек Умаров знал как свои пять пальцев и, выйдя на одну из троп, уже к полдню оказался неподалёку от нужного ему селения. Селения, где его ждали большие деньги. И Заурбек не мог не радоваться предстоящей вечером встрече.
  
  Глава 7
  Догнать и уничтожить
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Среди трупов, разбросанных по всему периметру базы, рыжеволосого главаря не оказалось.
  -Может, там? - с надеждой в голосе ротный показал стволом автомата на провал, оставшийся на месте схрона. - Может, не разглядел?
  -Нет, - я качнул головой. - Там его точно нет! - эх, я бы и сам с удовольствием потешил бы себя такой надеждой, но самообман в данном случае был бесполезен, я абсолютно точно знал, что под земляными завалами трупа рыжебородого мы не найдём. Что же касается наличия там тетради - то можно было допустить, что я её не заметил, но опять же при отсутствии рыжего это казалось маловероятным. Тем более что я перерыл там практически всё.
  -Ушёл, сволочь! - возившийся с трофейным ПКМом Евгений как раз закончил обвивать себя очередной пулемётной лентой.
  -Ничего, догоним, - обежавший базу по периметру Онищенко играл желваками, едва сдерживая душившую его злобу - убивших Виталика он был готов гнать до конца, - и яйца вырежем!
  -Догоним, - устало согласился ротный. - Раненых они не бросят, а с ними им не уйти. Патронами все разжились? - это скорее не вопрос, а так, проверка на вшивость. Ответа он не дождался, и без того было ясно, что мы уже полностью затарились, я бы сказал - выше крыши. Ротный вздохнул, но уже по другому поводу: - Как поступим с Виталиком?
  -С собой, - не подумавши, брякнул Игорь, и я тут же отрицательно покачал головой.
  -Оставим здесь, укроем плащ-палатками, замаскируем. Ему теперь всё равно. Потом вернёмся.
  Игорь зыркнул в мою сторону, насупился, но возражать не стал. Я был прав, и он это понял.
  
  Виталика мы укрыли, а вот с Егором всё оказалось сложнее. Оставлять его даже под охраной одного из нас было нельзя - чревато. Поэтому пришлось взять с собой. Мы надели на него разгрузку, почти пустую, лишь с парой запасных магазинов - на всякий случай, сунули в руки автомат, поставили в общий строй и после этого всем коллективом устремились в погоню. Двигались мы в темпе вальса, спеша как можно быстрее догнать и разделаться со сбежавшим от нас противником.
  
  Прошедший вчера дождь ещё раз сыграл нам на руку. На влажной почве отчётливо пропечатывались следы, и даже там, где почву устилал зелёный ковёр, весьма заметно проступали отпечатки подошв чужих ботинок. Скрыть своё продвижение было нелегко даже идущим налегке, а уж что говорить о тех, кто был вынужден тащить на себе раненых? Уходящие в ночи бандиты оставили после себя тропу, больше напоминающую тракторную колею. К тому же минувшая ночь оказалась настолько тёмной, что идти по лесу было можно только на ощупь. Нередко бандиты спотыкались, и среди отпечатков подошв ботинок попадались то отпечатки коленей, то упиравшихся в землю ладоней. Ночной переход давался уходящим нелегко, недаром уже в километре от базы мы обнаружили устроенную ими дневку. Примятая трава, рассыпанный на земле сухой картофель, тюбик из-под майонеза, засунутый в корневища посечённого осколками снаряда дерева, тут же, как ни парадоксально, несколько зелёных обёрток от обычных армейских галет, разорванные упаковки от ИПП - индивидуальных перевязочных пакетов, грязные окровавленные бинты, россыпь оброненных кем-то патронов. То, что их не стали собирать, говорило о том, что бандиты спешили. А грязные бинты могли поменять только с рассветом, значит, уйти далеко они не могли, не успевали.
  -Вадим! - позвав командира, я потянулся рукой к лежавшей в разгрузке карте.
  - Куда, думаешь, они пойдут? - это уже когда ротный заглянул в развёрнутую и лежавшую на моих руках карту.
  -В ближайшее село... они не пойдут, - наши мысли совпали, и это хорошо. - Не думаю, что ...хке их примут с распростёртыми объятьями.
  -Угу, - я кивнул, - они, скорее всего, пойдут сюда, к дороге.
  -Думаешь обойти? - встрепенулся ротный.
  -Попробую, - полной уверенности в правильности нашего предположения у меня не было, но рискнуть стоило.
  -Тогда жди их здесь, - поняв, какое место имеет в виду Вадим, я согласно кивнул. - Впрочем, - он на секунду задумался, - кто знает, может они всё же надумают рвануть в селение? Тогда, скорее всего, отвернут вот здесь, - грязный ноготь ротного коснулся карты, - но в этом случае перехватить их ты не успеешь. А хрен с ней , бери Бочарова и дуй. И вот что, включи радиостанцию, если свернут - сообщу.
  -Но, - я хотел напомнить ему о запрещении выхода в эфир.
  -Да пошли они все! - пресловутая секретность, даже тогда, когда вокруг не было ничего секретного, уже основательно всех достала.
  -Хорошо, - я свернул и сунул карту в разгрузку.
  -Ни пуха! - привычное пожелание.
  -К чёрту! - бурчу в ответ, и сразу без перехода: - Женя, - я махнул рукой и, не дожидаясь, когда Бочаров отзовётся на мой окрик, направился на юго-запад. Нам предстояло сделать небольшой круг и, для того, чтобы обогнать пусть и медленно идущих, но уже успевших уйти вперёд боевиков, следовало почти бежать. Да что почти - едва мы перевалили хребет и оказались на относительно ровной местности, я взял ноги в руки и побежал. Сзади, не отставая, трусил увешанный с ног до головы оружием Евгений.
  
  Чехи
  Несмотря на то, что из девяти боевиков пятеро были ранены, причём троих тяжёлых приходилось тащить на себе, шедший в голове отряда девятнадцатилетний Доку Абдуллаев ни в коем случае не чувствовал себя проигравшим. В банде он был совсем недавно и пока ещё ничем до вчерашнего вечера отличиться не сумел. Даже две диверсии за последние недели, проведённые боевиками умаровского отряда, прошли без его участия. И вот вчера ему наконец-то повезло. Он видел, он абсолютно точно видел, как выпущенный из его автомата трассер вошёл в спину так вовремя вскочившему на ноги русскому. И что с того, что целился он совсем в другого? Да и вообще, кто сказал, что он бы промазал? То-то и оно. Нет, Доку был совершенно доволен. Его боевой счёт оказался открыт. Это была победа, его победа. И ещё какая! Далеко не каждый моджахед, да что не каждый, проще уж сказать - редко кто, даже моджахед, самый опытный, воюющий с начала девяностых, мог похвастать подобной удачей. О том, что спец мог выжить, Доку как-то не думал. Попал - значит убил. И всё, и не обсуждается, никто бы и не стал спорить, тем более, что теперь, когда выжившие и сами будут рассказывать о как минимум роте спецов, положивших свою голову при захвате базы. А что, разве было иначе? Разве они не окружили её со всех сторон? Да и сам Доку, разве одного спеца он убил? Он же много стрелял, столько пуль не могли пропасть даром! Да, видел он только одного, а не будь эта пуля трассером? Ну, нет, он, Доку, грохнул как минимум трёх, а то и четырёх русских! Трёх - то наверняка! Это даже не обсуждается. А патронов? Сколько он расстрелял патронов? В разгрузке сейчас два магазина, но он их взял у раненого Махамеда, ещё четыре брал у... (вот ведь, он даже не удосужился посмотреть в лицо убитого!), несколько магазинов у Саида, своих было восемь - итого, почти двадцать. Нет, один магазин он обронил, когда бежал по лесу, значит - девятнадцать. Пятьсот семьдесят пуль. Пятьсот семьдесят - и всего три трупа? Нет, больше! Много больше! В конце концов, ведь именно он остался цел, его даже не зацепило, значит, он дрался лучше других! Он убил, как минимум, пять кафиров - неверных. Вот только что теперь будет с их отрядом? Умарова нигде нет, наверное, погиб сразу от руки проникшего в схрон русского. О, кстати, это же он, Доку, забросал схрон со спецом гранатами... Значит, ещё один на его счету - шестой... Жаль, придётся сбавить шаг, но ничего, слава Аллаху, осталось совсем недалеко, дойдём. Уже скоро. Умаров убит, так кто теперь возглавит отряд? Вот так и не решишь сразу. А он, Доку, куда и кем? Командиром? Конечно, нет, надо трезво оценивать свои силы, опыта пока ещё маловато. Помощником? Почему бы нет? Он себя проявил, вот и сейчас идёт в голове, ведёт всех остальных. Помощником - самое то! И денег платить будут побольше... Хотя за деньгами гнаться пока не стоит, впереди ещё полно времени, сейчас главное - завоевать авторитет. Авторитет - это главное, будет авторитет - будут и деньги. Всё будет.
  Доку довольно улыбнулся и, наконец-то отрешившись от своих мечтаний, поднял взгляд, и его чёрные зрачки потонули в ещё более чёрной глубине уставившегося ему в лоб пулемётного дула, а следующую секунду тишина разорвалась первым, опережающим любые действия, выстрелом.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Хребет, по которому драпали остатки банды, вскоре должен был сойти на нет. Дальше начиналась относительно ровная, но сплошь заваленная валежником местность, по которой идти с ранеными на руках было очень сложно, почти невозможно. Но практически сразу же начиналась старая, уже давно заброшенная дорога, и если боевики не собирались провести в лесу ещё и следующую ночь, то вывод был очевиден. Тем более, что по этой же дороге навстречу боевикам могли выдвинуться на своих машинах и встречающие их "мирные жители". Глубоко в лес они бы, конечно, не проехали, но подсократить для удирающего боевичья расстояние пешего перехода могли изрядно.
  Я спешил. Во-первых, потому что мы могли и ошибиться в своих предположениях. Во-вторых, потому что к боевикам действительно могла подоспеть помощь.
  -Командир! - догнавший меня Евгений тяжело дышал, но утомлённым не выглядел. Скорее злым.
  -Да, - выслушивая его, я чуть замедлил шаг, но останавливаться не спешил.
  -Может, свернём? - он кивнул влево, намекая на то, что пора бы и остановиться.
  -Ещё пару сотен метров, и будем выходить на дорогу, - я снова прибавил скорости. Если по совести, я и сам толком не знал, зачем мне понадобилась эта самая пара сотен метров. Наитие? Или тупое упрямство сделать всё по-своему?
  Через три сотни шагов мы повернули влево и уже вскоре пересекли извивающуюся среди деревьев, старую, заросшую травой, и местами заваленную упавшими деревьями, грунтовую дорогу. Следов на ней не было. Всё, теперь останавливаемся и ждём.
  
   Я ещё только-только выбирал, прикидывал, где нам занять позиции поудобнее, как уже распластавшийся за деревом Бочаров отчаянно замахал на меня руками. Не раздумывая, я брякнулся за ближайший куст и сразу же услышал металлическое позвякивание. Ошибки быть не могло. Звук шёл со стороны возможного появления противника. Когда же мой слегка приглушённый слух различил бухающий топот ног, рука сама потянулась к предохранителю. Отчётливо мелькнула в голове мысль: поверни мы на триста метров раньше, и встретились бы с боевиками лоб в лоб. И хрен его знает, во что бы это вылилось.
  
  Вначале в глаза мне бросилась козлиная бородка идущего и лишь в следующий миг его вылезшие на лоб зенки - это когда он наконец-то разглядел направленный на него ствол бочаровского пулемёта. Удивление было недолгим - голова боевика разлетелась на части, расколотая ПКМовскими пулями. Жаль только, дистанцию сволочь соблюдал приличную, идущих за ним моджахедов мне разглядеть так и не удалось. Я уже начал было задумываться "уж не один ли он шёл?" А зря, надо было не задумываться, а действовать. Они думали меньше.
  -Жека, прикрой! - вой-вопль, перемежаемый грохотом чужих автоматов и шумом, создаваемым чужими же пулями, всё же сумел достигнуть ушей Евгения. Хотя, возможно, для того, чтобы полоснуть по противнику длиннющей очередью, моих подсказок не требовалось. Пулемёт заработал вовремя, во всяком случае, убить меня ещё не успели. Женька стрелял, а я поспешил компенсировать своё промедление и, откатившись в сторону, вскочил на ноги и сразу же, низко пригибаясь, метнулся в направлении противника. Мой манёвр остался не замечен - меня прозевали. Ближайшего боевика я снял короткой очередью, добил лежавшего рядом (того, что был прилично обмотан бинтами), заставил вжаться в землю ещё одного и, кувыркнувшись вперёд, отправил в следующего противника гранату. Она малость не долетела, но разлетевшиеся во все стороны осколки приятным подарком для чехов не были. Одно плохо - я, кажется, слегка поторопился приблизиться, и парочка боевиков оказалась у меня на правом фланге, причём в неприятной близости. В следующее мгновение мне это аукнулось. Сказать, что меня прижали -это не сказать ничего. Похоже, их раненые тоже оказались с оружием. К тому же, у нас не заладилось с ПКМом, не знаю, что с ним случилось, но грохот пулемёта сменился автоматным стрекотанием. Я вжался в землю и прислушался - со стороны противника работало пять-шесть стволов. Не так уж и много. Если повезёт - справимся. Если повезёт... А то, что раненые оказались вооружены, что ж, тем хуже для раненых. Хотя кто сказал, что мы изначально собирались брать пленных?
  Но меня действительно прижали. Кто-то даже попытался бросить гранату, но она не долетела, вовремя попавшийся на её пути куст орешника послужил мне защитой, а вот моя приземлилась гораздо удачнее. Кто - то из бандитов пронзительно взвыл, но в отместку вокруг меня всё буквально зашевелилось от безмерного количества выпускаемых противником пуль. Следующую гранату я бросил для того, чтобы сменить позицию. Взрыв и, поднявшись, я резко метнулся назад, а затем вправо. Ещё несколько шагов и, выскочив к позициям боевиков, я навис над ближайшим, уже целившимся в меня бандитом, и нажал на спусковой крючок. Мне снова повезло: выпущенная по мне очередь прошла мимо, лишь одна, самая первая, самая удачливая пуля, прежде чем вонзиться в дерево, находившееся в тот момент за моей спиной, слегка коснулась маскхалата, сбив налипшую на него в этом месте грязь. Я же оказался гораздо точнее: выронив оружие, чех повалился на спину. На этом моё везение кончилось. Второй бандит с перетянутой бинтами грудью уже взял меня на мушку. А у меня уже элементарно не хватало времени на то, чтобы применить собственное оружие. О том, чтобы уйти с линии огня, не было и речи - как назло, в диаметре нескольких метров не было ни одного мало-мальски подходящего укрытия, за которое можно было переметнуться одним прыжком. Впрочем, отплатить боевичку той же монетой я ещё успевал.
  
  Евгений Бочаров
  Женька свалил вышедшего из-за кустов боевика и почти сразу начал отвечать на выстрелы его спутников. Но прижать бандитов не получилось, а тут ещё какой-то гад отбежал в сторону и теперь, стреляя, обходил Бочарова с левого фланга.
  -Ах, ты, сволочь! - выругался Евгений, когда прицельно выпущенные боевиком пули защёлкали по стоявшему за спиной дереву. Продолжая материться, Бочаров прильнул к прикладу пулемёта, и тот разразился длинной очередью. Довернув ствол чуть влево, Евгений уже было наметился завалить того самого боевичка, что полз в глубине леса, когда прилетевшая от противника шальная пуля врезалась в ствольную коробку, прошила её насквозь и, прочертив по мышцам предплечья, шлёпнулась под корни стоявшего неподалёку бука.
  -У суки! - ощутив пронзившую руку боль, Евгений в очередной раз выругался, отбросил в сторону вышедший из строя ПКМ и, подхватив автомат, быстро перебрался чуть левее.
  Находившийся на фланге бандит по-прежнему пробирался вперёд. Разглядев его за переплетением ветвей, Женька ухмыльнулся и, подняв автомат, тщательно прицелился. Одиночный выстрел и, откатившись в сторону, Бочаров, несмотря на падающие рядом пули, начал выискивать себе новую живую мишень.
  
  Майор Гордеев, Игорь Онищенко
  -Двигай в темпе, но спеши, - Ефимов уже скрылся за деревьями, а Гордеев всё ещё инструктировал и без того всё это знающего Онищенко. - Никуда они не денутся. Догоним.
  На самом деле весь инструктаж был направлен на то, чтобы Игорь слегка успокоился. Ведь как только стало понятно, что есть реальная возможность настичь убийц Шадрина, он не на шутку разнервничался. Желание поквитаться за смерть друга - вполне оправданное чувство, но, увы, излишняя при этом поспешность могла сыграть злую шутку. И потому майор тянул время, дабы дать Игорю возможность привести свои мысли и чувства в порядок и успокоиться.
  Наконец Гордеев ощутил, что относительное душевное спокойствие восстановлено, и махнул рукой.
  -Топаем.
  Игорь, уже давно ждавший подобной команды, буквально сорвался с места, но пройдя пару сотен шагов, сбавил скорость и, к тому же, сошёл с чеховских следов. Дальше он двигался, стараясь не упускать из вида натоптанную тропу, но и не слишком высовываясь на открытые и, как следствие, легко простреливаемые участки.
  
  -Ох, ты, эпическая сила! - невольно сорвалось с языка Онищенко, когда рокот заговорившего пулемёта засвидетельствовал о том, что ушедшие в обход разведчики - Ефимов и Бочаров - встретились с отступающими чехами. Игорь обернулся.
   - Командир, наши.
  -Не глухой, слышу, - пробормотал Гордеев, и чуть громче, но так, что было слышно лишь одному Игорю: - Давай лёгким бегом вперёд, но внимательно. Метров двести, потом на шаг. Чехи могут начать отходить в нашу сторону. Я следом. - И, обернувшись к подбегающим Тулину и Красильникову: - Держать дистанцию. Степан, за него, - кивок в сторону Егора, - отвечаешь головой. И чтобы никакой инициативы, понял?
  -Не дурак, - сердито буркнул Тулин, впрочем, он совершенно не был расположен к спорам. Тем более в этот момент.
  -Всё, Игорь, весь внимание! - с этими словами майор отмёл все лишние мысли и, уйдя чуть вправо, поспешил вперёд, лишь ненамного отставая от шедшего первым Игоря.
  
  Чехи
  Командир спецов оказался не прав, боевики и не думали отступать. Да и отходить, собственно, им было уже некуда. Бросать раненых они не собирались, к тому же силы обошедших и вставших на их пути спецназовцев опытные моджахеды определили сразу, а определив, так же быстро поняли, что у них есть неплохой шанс вырваться. Когда же шальная пуля вывела из строя пулемёт противника, их шансы значительно увеличились. И если бы боевики были менее уставшими, да к тому же в их рядах наличествовал хороший командир, да автоматчики стреляли чуть метче, а спецы действовали чуток помедленнее, тогда бы боевики Умарова наверняка вырвались. А так после стремительной фланговой атаки русских шансы моджахедов так же стремительно покатились к нулю. Но даже в этом случае у лежавшего на спине и стонущего от боли в раненой груди Махамеда появилась отличная возможность если и не развернуть ускользающую удачу, то, во всяком случае, отправить в ад ещё одного неверного. Грудь русского как раз оказалась напротив выходного отверстия ствола АКСа. И Махамед знал, что не сможет промахнуться. Он был спокоен, руки его не дрожали, а палец привычно касался спускового крючка.
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Я начал поднимать ствол, но слишком медленно, что бы всерьёз надеяться опередить своего противника. Мыслей о смерти не было. Необходимость действия отметала всё другое напрочь, и всё же я не успевал, не успевал в той степени, что бы спасти собственную жизнь. Ещё две доли секунды - и я начну стрелять, но это случится на долю секунды позже, чем выстрелят по мне, как раз в тот момент, когда первая пуля коснётся моей груди, но я успею, обязательно успею завалить этого урода...
  Лицо целящегося в меня боевика брызнуло кровью на три доли секунды раньше, чем смог бы начать стрелять я, и две доли раньше, чем смог бы начать стрелять мой противник. Его автомат дёрнулся, ушёл в сторону и только тогда разразился короткой очередью, после чего вывалился из рук и плюхнулся в оставшуюся после вчерашнего дождя лужу. Остановить движение собственного пальца я уже не смог. Пули из моего автомата ударили по ещё вздрагивающему, но уже совершенно мёртвому телу.
  
  -Игорь, прикрой! - сквозь выстрелы слышу голос ротного, меняю разряженный магазин и, сместившись влево, прижимаю кого-то из последних оставшихся в живых боевиков.
  -Не стреляйте! - чья-то мольба остаётся гласом вопиющего в пустыне - то ли ротный, то ли Онищенко ставят последнюю точку в существовании банды.
  -Где Женька? - тяжело дышащий Вадим оказывается рядом, и я киваю вдоль уходящей к югу дороги, Бочаров только что стрелял, значит должен остаться жив. - Сейчас, думаю, подойдёт.
  И точно: почти сразу после моих слов из-за кустов, волоча за ствол разбитый пулемёт, слегка прихрамывая и прижимая к груди окровавленную левую руку, появился морщащийся от боли рядовой контрактной службы Евгений Бочаров.
  -А где остальные? - в свою очередь поинтересовался я у ротного, и тот, обернувшись назад, тыкнул туда пальцем.
  -Да вон они топают.
  -Тогда всё в норме, - сделав такой вывод, я вытащил из кармана ИПП и направился к присевшему под деревом Евгению.
  -А рыжего - то среди них нет... - сообщил мне успевший пробежаться по окрестностям Онищенко. Я пожал плечами и ничего не ответил. Подумаешь - новость! Я догадался об этом ещё раньше, вот только не спешил сообщить столь радостные известия всем. Сейчас соберёмся, перебинтуем Женьку, и тогда будем думать, что делать дальше.
  -Здесь все? - "Кулибин" обвёл взглядом залитую кровью площадку, и его начало мутить, попятившись, он шагнул к ближайшим кустам.
  -Стой! - заорал я, уловив в орешнике неясное движение, и в этот же момент из кустов раздался выстрел. Егор начал оседать на землю, а выпрыгнувший из-за ветвей мелкий пацан повёл пистолетом в направлении Гордеева. Вадим прянул в сторону. Предохранитель моего АК был уже снят. Очередь автомата прозвучала раньше пистолетного выстрела. Маленького урода буквально подбросило, АПС выпал из рук и упал в грязь. Юный мерзавец, завалившись на бок, мелко-мелко засучил ногами. На миг в моей душе промелькнула жалость, и новая очередь нарушила тишину леса.
  -Хандец котенку, срать больше не будет! - с каким-то мнительным удовлетворением заключил подскочивший ко мне Игорь.
  -Да уж... - мне не оставалось ничего другого, как только поддакнуть. Я стоял и смотрел на этот труп, и мне совершенно не было жалко убитого. Не уверен, стал бы стрелять, не будь у него оружия, но несомненно одно - ничего хорошего из него бы уже не выросло. А что может вырасти из зверёныша? Нет, не зверёныша, из зверя, уже познавшего вкус крови и испытывающего удовольствие от чужих мучений? Из мерзкого урода-садиста могла вырасти лишь ещё более чудовищная и уродливая тварь.
  -Что с Егором? - спросил я у суетившегося подле "Кулибина" Степана. Тот ничего не ответил и лишь неуверенно пожал плечами. Сам же Егор осел на землю и, прижав руки к груди, глухо постанывал.
  -Ты ранен? - спросил я, не понимая, как могло подобное случиться. Я был уверен, что этот молодой урод промазал, и к моей вящей радости Егор отрицательно качнул головой.
  -Мотор...
  -Еськин кот! - вот ведь незадача, уж лучше бы зацепило. Сейчас бы перемотали и все дела. А так даже валидола нет. - Ты ляг, полежи. Игорь, плащ-палатку!
  -Откуда? - Онищенко развёл руками. И впрямь, рюкзаки-то у нас на базе.
  -Вот с того кренделя куртку сдёрни, - ротный, только что вытащивший из лужи упавший туда АПС, дёрнул его стволом в сторону одного из убитых.
  -Не надо, нет, не хочу! - отрицательно замотал головой Егор, и его лицо исказилось от боли. - Вы ведь его не нашли? - он не уточнил кого именно, но мне и не требовалось его уточнения, я отрицательно покачал головой.
  -Он ушёл?! - ему не нужен был ответ, но я всё же ответил.
  -Скорее всего, да.
  -Его ещё можно догнать?
  -Вряд ли, - к нашему разговору присоединился ротный. - Он один, сейчас день, ему легко идти, не оставляя следов.
  -Это конец! - по щекам Егора побежали слёзы. - Но я не мог, я не мог! Я не мог не сделать этого! Не мог... Они бы убили их, убили...
  -Успокойся, успокойся, всё будет нормально, его наверняка задержат, - я пытался его успокоить, заставить поверить в счастливое окончание этой истории, но, увы, и сам в это уже не верил. Какой из меня, нахрен, психотерапевт? Да и эти, я подумал о стоявших рядом бойцах, ничем не лучше. И ротный, блин, тоже мне знаток человеческих душ, со своей поспешной правдой.
  -Всё ради них, все ради них! - шептал Егор и при этом что-то бережно прижимал к своей груди. Вновь застонав, он качнулся вперёд. - Я не мог ими пожертвовать. Не мог, понимаете? Не мог!
  -Вас никто не обвиняет, - я перешёл на вы. - Вы всё сделали правильно, - я понял, что речь идёт о его семье. - В конце концов, ради кого и чего мы воюем, если не ради спокойствия наших близких? - я хотел сказать что-то ещё, но не успел. Егор вздрогнул от боли, начал откидываться назад, и из его слабеющей руки выпала стопка фотографий.
  -Егор! - позвал я и не услышал ответа.
  -Он не дышит, - сообщил наклонившийся к лицу учёного Степан.
  -О, ...лятская рота, только этого нам и не хватало для полного счастья! - зло выругавшись, я шагнул вперёд, наклонился над лежавшим на земле Егором и, вспомнив навыки по оказанию первой медицинской помощи, в поисках сонной артерии наложил пальцы на его шею. Пульса не было. - О, как же оно всё достало!
   Я бухнулся на колени.
  -Степан, помогай!- вообще-то я бы предпочёл помощь ротного, но тот вот только что или минутой раньше вместе с Онищенко улез куда-то в кусты и теперь нёс службу в качестве нашей охраны.
  Рывком распахнув куртку и наложив ладони друг на друга, я начал делать наружный массаж сердца.
  -Дыши! - скомандовал я, сделал пять толчков и остановился, чтобы Степан произвёл искусственный вдох. Три секунды - и я снова приступил к массажу. И так раз за разом, и каждый раз надеясь, что вот, сейчас свершится - Егор вздохнет и откроет глаза, но время шло. Будь на моём месте врач, может, он бы и сумел, а так... Можно подумать, я всю жизнь только тем и занимаюсь, что запускаю чужие сердца!
  -Бесполезно. Пятнадцать минут, - из прилегающих кустов орешника появился ротный. Оказывается, он всё слышал и догадался засечь время.
  -Всё, бросай, - махнув рукой на вновь наклоняющегося к лицу Егора Тулину, я устало опустился на пятую точку, - кранты. Садись, - поспешно предложил я, ибо увидел, что Степан сам уже стал бледнее покойника, и если ему не сесть, то он ещё, чего доброго, грохнется в обморок. Судя по всему, все эти пятнадцать минут он дышал в полдыха, весь вдыхаемый кислород отдавая уже однозначно мёртвому Егору.
  -Вот хрень! - Вадим тяжело опустился на корточки и, протянув руку, поднял с земли одну из выроненных Егором фотографий. Я собрал остальные и плюхнулся под ближайшее дерево.
  Странными были эти фото: какие-то помещения, комнаты. Я ещё раз начал разглядывать фотографии, но теперь более внимательно. Так, похоже, чья-то квартира. Ага, кухня. Опять комната, комната и... безмятежно спящая на кровати девочка. Я протянул фотографию с девочкой ротному, но тот качнул головой и показал мне свою - то же помещение и та же спящая девочка, только на тумбочке у изголовья лежит кизлярский нож.
  "Вот засада!*" - как только я увидел это фото, в моём сознании словно зажгли свет. Я всё понял. Всё стало на свои места.
  -Степан, хватит пялиться, а то трупов не видел. Иди лучше вон за те кусты и понаблюдай что ли, а то мало ли, - неуверенность, с которой Вадим отдавал эту команду, породила во мне мысль, что он всего лишь хочет избавиться от лишних ушей.
  -Где его теперь искать? - имея в виду главаря банды, задумчиво процедил он, и я пожал плечами. Всерьёз о поиске можно было не говорить. Даже если нам удастся обнаружить его след, даже если мы сумеем ни разу с него не сбиться, то всё равно это будет Сизифов труд.
  -А смысл в поисках есть? - на душе было паршиво.
  -По-твоему, из леса он уже выбрался? - вопрос был чисто риторический, тем не менее я ответил.
  -Даже если ещё нет, то всё равно у нас просто элементарно не хватит времени чтобы его нагнать. Он наверняка шёл ночью и продолжал двигаться днём, и теперь либо уже вышел на дорогу, либо подошёл к окраинам селения.
  -Считаешь, он пойдёт ...хк? Ведь не факт, что его там встретят с распростёртыми объятьями.
  -Вадим, какая разница? Факт - не факт. Лично мне думается, что он прекрасно знает, куда идёт. А в селение или на дорогу, где его подберёт какая-нибудь, - я усмехнулся, - белая "Нива" - это уже без разницы.
  -Нда, не поспоришь. Тогда что, хандец, задание провалено?
  -Угу, - невесело поддакнул я. Будь жив хотя бы Егор... А так и ему кабздец, и информация его секретная утекла. Будь Красильников живой, то пусть бы сам и разбирался, а на мёртвого... Можно было бы и на мёртвого все грехи повесить, если бы не семья... Сообщишь наверх всё как было и... ведь чёрт их там разберешь, как они поступят. Так хоть какую - никакую компенсацию семье выплатят, может, и пенсию назначат, а узнают, что Егор секретные разработки сдал - что есть отберут. Я посмотрел на Вадима, он пристально глядел мне в лицо, ожидая окончания моего мыслительного процесса. Всё понятно, он потому и отослал Степана, что с самого начала пришёл к таким же выводам, что и я.
  -Что, Вадим, сообщаем, что задание почти выполнено?
  -Угу, почти, - взгляд в сторону трупа.
  -Тетради не было? - всё же этот момент стоило уточнить.
  -Какой тетради? - наигранно удивился ротный и позволил себе вымученную улыбку. - Боевики не получили никакой информации.
  -Но откуда мы можем быть в этом уверены? Ведь, насколько я понимаю, Егора нам удалось отбить в последнюю минуту?! Когда бы он успел?
  -Ну, да... - ротный задумался. - А почему бы... как тебе такое: уже умирая, он сообщил... - моя фантазия дорисовала едва шевелящиеся губы Егора. Я понял, что нужно говорить, и досказал мысль за ротного:
  -Итак, последние его слова были: "Они от меня ничего не добились". Немного наигранно, но, думаю, должно прокатить.
  -Прокатит. Тем более, ты же не можешь помнить их дословно. Где-то как-то так, и, в общем всё. И вообще ты на нервах.
  -Нужен свидетель, одного меня мало.
  -Я. Ты подхватил его на руки, я был уже рядом и всё слышал.
  -Не пойдёт, два каких - никаких командира... Это больше смахивает на сговор с целью прикрыть собственные задницы.
   - Степан, подойди сюда! - а почему бы нет? Всё должно быть как можно ближе к действительности.
  -Стёпа, слушай, подскажи, что он, - я кивнул на Егора, - сказал, когда начал терять сознание? Кажется, что-то типа: " Они от меня ничего не добились" или "Я им ничего не сказал"? Не помнишь?
  -По-моему, первое, - сказано это было таким серьёзным и уверенным тоном, что я даже сам не понял: принял ли Степан сказанное мной за действительное событие или столь умело сыграл. Одно было ясно: этой версии он будет придерживаться теперь до конца.
  -А, ну да, теперь и я отчётливо вспомнил.
  -Так говорите, он так и сказал: "Они..." - начал было Гордеев, но я зыркнул на него, и он тотчас замолчал. Всё же сейчас было лучше не переигрывать. - Степан, метров тридцать в сторону базы и жди. Остальным сбор.
  
  -Что, начнём выходить к месту эвакуации? - поинтересовался подошедший к нам первым Бочаров. Он, несмотря на ранение, выглядел бодрым.
  -Будем, будем! - заверил его Гордеев, вертя в руках только что снятую с убитого кобуру от АПСа. Повертев, бросил её в лужу - изодранная пулями, ремонту она уже не подлежала. Туда же полетел извлечённый из ствола патрон с недостаточно глубокой вмятиной от бойка на капселе. - Оказывается, мелкий бандит был на удивление шустрым, вот только пистолет малость подвёл, а то бы... крутил бы его оружие Гордеев, ага...
  -С двумя трупами на руках? - не выдержал Евгений. - А ещё чеховское оружие, - трофеи, естественно, никто бросать не собирался. - Да мы охренеем!- заключил он, но сообразив, что его речь ничего не изменит, продолжать не стал.
  -Пока возвращаемся на чеховскую базу. - Вадим посмотрел на навешивающего на себя оружие Онищенко и хитро прищурился. - И вообще у меня есть другие планы. Так что, Жека, врубай "Шарманку", вызывай вертолет.
  -Думаешь, за нами пришлют вертушку? - я мог бы усмехнуться, но в этот миг мне показалось, что даже на это у меня уже нет лишних сил.
  -За нами - нет, за ним - да, - ротный с уверенностью кивнул на покойного Егора.
  -Ты думаешь? - мне бы его оптимизм. - Скажи, кому нужен труп?
  -Почему труп? - Вадим горько улыбнулся и сплюнул. - Женя, сообщай: "объект" потерял сознание. Требуется срочная медицинская помощь. Как только они всё уяснят - отключайся.
  -Но он же труп...
  -Ну и что? - Гордеев пожал плечами. - Пусть хоть разок послужит доброму делу. Я думаю, что он к нам претензий иметь не будет, мы ведь для него тоже кое-что порешали. Заодно прокатится с ветерком, а то когда ему ещё представится такая возможность полетать на настоящем боевом вертолёте? - Вадим вроде бы от нечего делать просто чёрно шутил, но на самом деле выплёскивал всю накопившуюся в душе горечь. - Так что передавай координаты базы, и всё, ноги в руки. Вот здесь, - громко возвестил он и ткнул пальцем себе под ноги, - нас не было, бой - и вечер, и утро - всё на базе. Подробности - когда добежим. Всех заинструктирую нахрен.
  -Успеем? - лично у меня по этому поводу были большие сомнения.
  -Успеем! - снова с уверенностью заявил ротный. И чтобы я в это поверил, добавил: - Пока они раскачаются, пока туда - сюда. Ну, должны, во всяком случае.
  
  -Всё передал, - снимая наушники, доложился о выполнении задания Бочаров.
  -Радиостанцию выключил? - на всякий случай уточнил ротный, и Евгений кивнул.
  -Как только так сразу.
  -Тогда какого хрена мы стоим? - Гордеев подхватил тело учёного на горбушку и быстрым шагом двинулся в направлении базы. И обращаясь ко мне: - Серёга, ты следующий!
  -Тащи, тащи! - подбодрил я его и, обогнав, пошёл первым, а то ведь мало ли что...
  
  Теперь, после инструктажа, версия освобождения заложника выглядела так: мы уничтожили боевое охранение противника и выяснили место нахождения учёного. После чего я, воспользовавшись погодными условиями, проник в помещение, где содержался заложник, освободил от пут и уже практически был готов вывести его с территории базы, когда произошло непредвиденное - один из охранявших заложника бандитов вошёл в помещение. Я был вынужден воспользоваться ножом, - пока только правда и ничего кроме правды. А вот следом пошла некая полуправда: - Сделать это бесшумно не получилось. Бандит вскрикнул. Крик был услышан и завязался бой, который шёл всю ночь и закончился только днём, в общем, незадолго до нашего выхода в эфир с просьбой о помощи. Для большего правдоподобия я расстрелял из глубины сарая, по меньшей мере, десяток магазинов, правда, не из своего автомата и с чеховскими патронами, но сомневаюсь, что кто-то будет сличать гильзы. Затем контрачи из чеховского же оружия немного популяли вовнутрь, но тут они малость переборщили: если бы такое имело место в действительности, я бы представлял собой дуршлаг. Но да бог с ними. Лучшее доказательство того, что в этом помещении можно было выжить - это я сам, целый и невредимый. А уж где пролетали предназначенные "мне" пули - не моё дело. Относительно уходивших с базы следов решили не заморачиваться: ну, ушла часть банды. Ну, ушла и что? А кроме наших по этим следам никто и не пойдёт. Ну, а наши... Мы им ещё и подскажем, как результ сделать. Пять стволов ротный дал команду припрятать, тут, рядышком. Только направление показать - сразу найдут. В общем, всё должно сложиться нормально. Осталось дождаться вертушек, а там и лёту - то всего ничего.
  -О чём грустим? - подсаживаясь рядышком, спросил и сам не шибко весёлый ротный.
  -Да вот, рассуждаю, - несмотря на принятое решение, меня всё-таки грызли кое-какие сомнения.
  -Об чём, если не секрет? - спрашивая, ротный задрал штанину и поправил на ноге чёрную от крови повязку.
  -Да всё о том же: правильно ли мы сделали, что решили не сообщать о пресловутой тетради?
  -Ты её лично видел? - спросил Вадим, и я отрицательно помотал головой. - И я нет. Может, её вообще не было? Может, это у него воображение разыгралось?
  -Так-то оно так, но рыжий существовал, это точно, и кто знает, сообщи мы об ушедшем главаре, и ФСБешникам удалось бы его перехватить...
  -А кто сказал, что мы о нём не сообщили? Пока ты тут сидел, сопли жевал, я снова на связь вышел и сообщил, и даже приметы описал. Так что если поймать, то поймают. А тетрадь я не видел, а значит, и не слышал.
   -Нда, лопухнулись мы малость, - видно, в этот момент для меня настала минута самобичевания. - Вот создаст кто-то сейсмооружие, и будем мы с тобой икать до конца жизни.
  -А что оно нам? Нам пофигу. Почти вся Россия на равнине стоит. А что до остальных, - небрежный взмах рукой вдаль, - нехай будет на совести тех, кто его создаст. - Вадим шлёпнул меня по плечу, улыбнулся, опустил штанину, после чего закинул автомат за спину и, слегка прихрамывая, с видом единовластного хозяина этих земель поплёлся вниз по склону. Проходя под яблоней, он, протянув руку, сорвал висевший на ветке ещё зелёный плод и с видимым удовольствием разгрыз его надвое. Затем обернулся и неожиданно спросил:
  -Ты что ли из-за пацана в мораль ударился?
  Я пристально посмотрел Вадиму в лицо, отрицательно качнул головой и мысленно повторил уже когда-то давно сказанную по другому поводу фразу: "Совесть пусть мучит тех, кто привлёк его к этому ремеслу". И тут же сообразил, что с любым оружием всё обстоит точно так же.
  -Забей! - не вняв моим уверениям, посоветовал ротный и, жуя яблоко, пошёл дальше.
  Что ж, пожалуй, он прав. В конце концов, меру вины каждый определяет себе сам. Если и суждено кому создать сейсмооружие, то последствия его применения лягут на совесть его применивших. Да и вообще, кто сказал, что оно будет когда - либо применено?
  
  Глава 8
  ПВД
  
  Старший прапорщик Ефимов
  -Вертушки! - радостный возглас сидевшего на фишке Игоря вывел меня из состояния созерцательной задумчивости.
  -Женя - "Авиатор", Игорь - дым! - ротный спешил раздать указания. Звук вертолётных моторов становился всё ближе, вот уже и сами боевые машины появились над вершинами деревьев, а мне ещё не верилось, что это боевое задание подходит к концу. Ребята суетились, грузили оружие, грузили убитых, а я всё сидел, тупо ожидая своей очереди на погрузку. Местность не позволяла вертолётам приземлиться, и эвакуация происходила лебёдкой. Так что в чрево вертолёта я попал самым крайним.
  -Наши, двумя группами, выдвинулись из ...ты, - наклонившись ко мне, рассказывал Вадим, я тупо кивал и почти не улавливал значения сказанных слов. На душе было погано, как никогда. Собственно, в какой-то мере можно было даже радоваться, как-никак уничтожено почти три десятка боевиков, сам я цел и невредим, а что касается Виталика, так на то она и война. Мы знаем, на что идём. И всё же на душе было горько и пакостно. Наверное, старею, а значит, с войной пора заканчивать. Всё, крайняя командировка, действительно крайняя, как и обещал дочери. Вот ещё три месяца - и всё. Нужно быть добрее. Автомат на полку, - мысли душили, а за стеклом иллюминатора проносились тёмно-зелёные купола леса. Солнце близилось к горизонту, а ясное небо обещало ещё одну пронзительно-холодную ночь...
  
  Пункт временной дислокации отряда специального назначения ГРУ
  Весть о том, что погиб Виталик, облетела ПВД сразу. Старший лейтенант Кузнецов узнал об этом одним из первых и, не долго думая, отправился на ЦБУ, где как раз сейчас находился подполковник Шипунов.
  -Товарищ подполковник, бинокль я забираю! - поставив комбата в известность, Олег уже было развернулся, чтобы выйти, но был остановлен командирским голосом:
  -Не понял, лейтенант! - гибель Шадрина вывела подполковника из себя, и он был рад хоть на ком-нибудь выместить своё раздражение. - Что ты сказал?
  -Я забираю бинокль, - подтвердил свои намерения старлей и, остановившись, вновь повернулся лицом к комбату. - Перебьются...
  -Повтори ещё раз! - багровея, командир отряда начал медленно вставать из-за стола, за которым сидел, разглядывая карту.
  -Пошли они всё нахрен! - Олег не собирался выбирать выражения, он чувствовал перед погибшим вину и спешил её загладить. Всё остальное ему сейчас было до лампочки.
  Сжав кулаки, комбат шагнул в сторону обнаглевшего группника. Подобной борзости терпеть от своего подчинённого Шипунов не собирался даже сейчас, когда отряд облетела столь мрачная весть. Нет, не так, тем более сейчас...
  -Командир, это бинокль Виталика! - между комбатом и группником встала фигура майора Борисова.
  -Точно? - уточнил комбат, с трудом сдерживаясь, чтобы не отстранить зама и не врезать группнику промеж рог.
  -Точно, - подтвердил Борисов, и подполковник, всё ещё сжимая кулаки, вернулся к себе за стол.
  -Забирай, - бросил он и, подумав, добавил, обращаясь к сидевшему здесь же начвещу: - Все ништяки оставляем в ПВД. Ничего не берём.
  -Командир, может так уж совсем и не надо? - вмешался в разговор стоявший в стороне более осторожный начальник штаба. - Они же нам все кишки вывернут!
   -Да пошли они на... - наконец-то найдя на ком выместить свою злость, подполковник разразился длинной, трудно передаваемой тирадой.
  
  Зайдя в палатку комендантского взвода, Олег застал там только двоих - командира комендачей и заметающего пол Дылду.
  -Вот, - Олег протянул Дылде взятый накануне ночной бинокль, - положи на место. С Виталиковыми вещами на Родину отправим. Вот так - то, - отдав БН, Кузнецов взглянул на стоящую перед командиром комендантского взвода бутылку водки, и ему стало стыдно за свой поступок ещё больше.
  Меж тем Дылда уверенно полез под кровать Виталика, вытащил оттуда какой-то ящик и, небрежно положив туда БН, задвинул ящик обратно. Вещь, принадлежащая старшему сержанту Шадрину, теперь была возвращена на место.
  Решив, что дело сделано, Кузнецов начал разворачиваться, чтобы уйти, но не успел. Его остановил неожиданный вопрос вновь взявшегося за метлу Дылды:
  -А мои боевые?
  -??? - Олег даже вначале не нашёлся что сказать.
  -Я ведь помог, а Вы обещали.
  В один миг у старшего лейтенанта появилось желание набить Калюжному морду, но в следующее же мгновение он понял, что именно сейчас, в этот день, стоя над кроватью Виталика делать этого не стоит, и он нашёл в себе силы чтобы сдержаться.
  -Коля, - обратился он к по-прежнему сидевшему в задумчивости командиру комендантского взвода, - закрой этому гандону три боевых дня за счёт своих бойцов, приедем в часть - отдам.
  Командир комендачей молча кивнул, а Олег наградил Дылду красноречивым взглядом, не сулящим тому ничего хорошего в будущем и решительно зашагал к выходу.
  
  Заурбек Умаров
  Предыдущая ночь показалась Умарову бесконечно долгой. Затем был ещё день, когда он крался по лесу, опасаясь каждого шороха, и ещё были нудные часы ожидания на окраине села, где ему пришлось дожидаться сумерек. Заурбек продрог и сильно хотел спать, но ожидание близости вожделённой развязки, и одновременно страх перед возможным появлением русских не позволили ему уснуть. Умаров успокоился лишь тогда, когда из глубины леса донеслись едва улавливаемые звуки разгоревшейся перестрелки, а вслед за ними и взрывы ручных гранат. Впрочем, перестрелка длилась недолго, вскоре звуки боя стихли. А Заурбек позволил себе удовлетворённую усмешку - ему повезло, русские (он в общем - то на это и рассчитывал) кинулись преследовать основную часть банды. Чем закончилось это преследование, можно было не гадать. Но это занятого совсем другими мыслями Умарова практически не волновало.
  
  Темнело. Где-то в центре села заунывно подвывала привязанная на цепь собачонка. Протарахтела по улице, разбрызгивая грязь, припозднившаяся легковушка. За спиной, в лесу, засуетился одинокий шакал. Заурбек встал, поправил и подтянул разгрузку, проверил, цела ли "драгоценная" тетрадь и незримой тенью метнулся вдоль лесной опушки. Цель Умарова - дом на отшибе. Дом, давно брошенный хозяевами, но ещё не тронутый мародёрами. Дом, последнее время служивший местом встречи Заурбека и Резидента. Резидент - так про себя называл его Умаров. Сам же Резидент просил именовать его не иначе как Петром Петровичем, хотя какой из него Пётр Петрович? С его-то рожей? То, что Пётр Петрович является иностранным шпионом, Заурбек нисколько не сомневался, вот только на какую разведку он работает, об этом Заурбек мог лишь догадываться, хотя догадки его постепенно переходили в уверенность. Тем более с его-то, Петра Петровича, рожей.
  По-пластунски переползя небольшой, но совершенно открытый участок, за кустом разросшегося за последние годы шиповника Заурбек встал, отряхнул с себя крохи налипшей земли и, озираясь по сторонам, тихонечко перевалился по другою сторону невысокого, окружающего дом, забора. Здесь он остановился, замер, прислушиваясь, и вновь в который уже раз ощупал тетрадку. Конечно, возможно, вся та тщательность, осторожность, с которой Умаров подбирался к зданию, была излишней. Кто мог ждать его здесь в этот час? Никто. Но вот именно сейчас, находясь в двух шагах от заветного богатства, Умаров больше всего боялся внезапного прихода смерти и не желал рисковать. Прокравшись под окно, он вытянул вверх руку и тихонечко постучал указательным пальцем в оконное стекло. Постучал, и тут же, отпрянув в сторону, растворился в темноте ночи.
  -Кто там?! - с наигранной растерянностью отозвались за дверью, и Заурбек усмехнулся наивности Резидента. Уповать, что пришедшие к давно пустующему дому враги примут находящегося в нём человека за хозяина, было, по крайней мере, не слишком умно.
  -Я это, я, - отозвался Умаров. Дверь скрипнула и открылась, но Заурбек не спешил подойти к порогу, пока не убедился, что Пётр Петрович один.
  -Заходи! - потребовал Резидент. Умаров медлил. Видимо, устав ждать, "хозяин дома" оставил дверь открытой и, развернувшись, спокойно пошёл в комнату.
  Заурбек перевёл дух, всё было тихо. Похоже, тщательно разрабатываемая и подготавливаемая в течение нескольких месяцев операция и впрямь подходила к логическому завершению. Моджахеды сделали своё дело и теперь должны были получить причитающуюся им долю. Вот только делиться Умаров ни с кем не собирался. Резидент и иностранная разведка получали своё, Заурбек своё, а "великое дело истинных мусульман" вполне могло обойтись и без этого туго набитого мешка долларов. Тем более что никто - никто, кроме самого Заурбека - не знал об истинной подоплёке происходящего. Все остальные принимали захваченного Красильникова не более чем за "ценного пленника", за которого можно попробовать получить хороший выкуп и всё, и не более того.
  
  Вокруг стояла спокойная, умиротворяющая тишина, и всё же к двери Умаров подбирался, низко пригнувшись. А прошмыгнув вовнутрь, поспешил её тут же плотно закрыть и запереть на крюк.
  -Проходи сюда! - знакомый голос донёсся из глубины соседней комнаты.
  Заурбек поспешил на зов и чуть не упал, споткнувшись о ещё один порожек. Еле сдержавшись, чтобы не разразиться матом, он сморщился от боли в ушибленной ноге и, оставаясь на одном месте, попробовал оглядеться. Где уж там, темнота в комнате стояла полная.
  -Прикрой дверь, - потребовал Резидент и, услышав характерный скрип, щёлкнул зажигалкой и зажёг стоявшую на табурете керосиновую лампу.
  -Что ты делаешь? - не на шутку встревожился Заурбек. - Кто-нибудь из соседей может сдать нас русским.
  -Что, прямо сейчас? - с ехидной ухмылкой поинтересовался Петр Петрович, и Умаров вынужденно отступил.
  -Нет, завтра утром.
  -Вот видишь, - Резидент назидательно потряс пальцем перед лицом не привыкшего к такому обращению Умарова. Заурбек почувствовал в себе нарастающую злость, но протестовать не стал, в конце концов, сейчас они произведут расчёт и разбегутся в разные стороны. Заурбек - в свою, Пётр Петрович - в свою.
   - Завтра утром, - продолжал "Резидент", своими словами попадая в такт мыслей Умарова, - и ты, и я будем уже далеко. Ты ведь не собираешься заночевать в этом доме?
  По правде говоря, Заурбек именно это и собирался сделать. После бессонной ночи и напряжённого дня хотелось хоть немного отдыха и покоя. Но признаваться в этом было глупо.
  -Нет, - это "нет" вышло немного смазано, но Заурбек не стал поправляться. Вот ещё! Он что, должен оправдываться за свои поступки перед этой обезьяной? Эта земля принадлежит ему - Заурбеку Умарову - истинному хозяину этих мест.
  -Не волнуйся, окна этой комнаты выходят к лесу. К тому же, на них хорошие шторы, я проверял. Садись, - и, дождавшись, когда Умаров сядет на предложенный стул, Резидент спросил:
   - Ты принёс?
  Заурбек сдержанно кивнул и, выудив принесённую тетрадь, протянул её вальяжно развалившемуся в кресле Резиденту - покупатель был вправе удостовериться в качестве предлагаемого товара. То, что его попытаются надуть, Заурбек не верил. Во-первых, что мог бы сделать этот щуплый человечек с ним, с закалённым в боях воином? К тому же автомат Умарова был всегда наготове, разве что надо было снять его с предохранителя, а вот у Резидента, судя по всему, оружие отсутствовало. Оно и правильно, всегда легче перед властями оправдаться. Подумав о трусости иностранного агента, боящегося взять в руки хотя бы нож, Заурбек довольно осклабился, ещё бы, сейчас он казался сам себе могучим былинным витязем.
  -Здесь всё? - как-то недоверчиво поинтересовался Пётр Петрович. Заурбек подтверждающее кивнул, и Резидент взялся за чтение. И судя по виду читающего, чтиво показалось ему весьма интересным. И хоть в целом лицо иностранного агента долго оставалось бесстрастным, по тому, как он хмурился, как время от времени шевелил губами, как возвращался к уже единожды прочитанным страницам, Заурбек понял, что сделка состоится. Правда, надо признать, Умаров был сильно удивлён тому, что, как оказалось, эта обезьяна разбирается в формулах и схемах этой рукописи, в которой сам Заурбек не понял ни единого слова. Когда прочитанным оказалось более половины написанного, Пётр Петрович и вовсе перестал сдерживать собственное волнение. Время от времени он привставал, затем садился вновь, изредка причмокивал от удовольствия, и один раз даже позволил себе шумно восхититься и, кстати, судя по всему, на языке своих предков. Когда же чтение было закончено, Пётр Петрович скрутил тетрадь в трубочку, склеил скотчем, чтобы не развернулась, сунул её в небольшую, едва заметную дыру в поле пиджака, после чего удовлетворённо улыбнулся.
  -Что ж, Ваша часть сделки выполнена, с моей стороны претензий нет. Можете забрать свои деньги, - продолжая улыбаться, Пётр Петрович вытянул вперёд руку с раскрытой ладонью и, поведя ей в сторону, указал на стоявший почти посередине комнаты, но ранее не замеченный Заурбеком рюкзачок.
  Умаров поднялся, недоверчиво глядя на Резидента, шагнул к рюкзачку, присев на корточки, открыл его и, увидев лежавшие в нём банкноты, ещё раз подивился неосмотрительности Петра Петровича. Принести деньги и не предпринять никаких мер предосторожности? А если бы Заурбек явился пустым? Если бы захотел по - лёгкому завладеть деньгами?
  -Считать будешь? - из раздумий Умарова вывел деловой голос Резидента.
  -Нет, - Заурбек отрицательно покачал головой. Едва ли Пётр Петрович решился бы его кинуть. Довольно цокнув языком, Умаров подхватил рюкзак левой рукой и выпрямился.
  -Предлагаю обмыть сделку! - улыбка на лице Резидента стала ещё шире и, как показалось Заурбеку, по-домашнему радушной.
  -Не -е -ет, - в свою очередь улыбнувшись, Заурбек отказался от предложенной выпивки. - Мусульмане не пьют, - пояснил он свой отказ и виновато пожал плечами, мол, рад бы, но не могу.
  -Чай, всего лишь чай! - засмеялся Пётр Петрович. - Всего лишь небольшая пиалка замечательного китайского чая! - протянув руку, он распахнул дверь в соседнюю комнату. Неяркий свет лампы выхватил круглый столик, на котором стояла туристическая газовая горелка, котелок, две шашки и небольшая коробочка, судя по всему, с листовым чаем.
  Взгляд Заурбека невольно скользнул по стоящим на столе предметам, и в рот тут же набежала слюна. Висевшая на поясе фляга была пуста, и уже давно хотелось пить, так что предложение Петра Петровича выглядело более чем соблазнительным, и Заурбек не нашёл в себе силы отказаться.
  -Хорошо, время у меня ещё есть, - действительно, у Заурбека Умарова по его подсчётам времени было ещё много, до утра он так и так собирался прокантоваться в окрестностях этого села.
  Одобрительно улыбнувшись, Петр Петрович встал и сделал приглашающий жест:
  -Прошу, - потом покосился за неловко подхваченный правой рукой Заурбека автоматный ствол.
  - Ты так и будешь хвататься за свой пугач? Неужели так боишься смерти? - улыбка Резидента превратилась в издевательскую усмешку.
  Умаров дёрнулся: эта обезьяна усомнилась в его смелости? Или же он дал к этому повод? Вот сам Пётр Петрович, похоже, прекрасно обходился без оружия, и это при его физиономии и тщедушности.
  -Куда? - не желая вступать в спор, Умаров кивнул на своё оружие.
  -Да хоть в кресло, - небрежно обронил Резидент, и на секунду позабыв о своём наигранном гостеприимстве, первым прошёл к дожидающемуся их появления столу.
  Заурбек, хмыкнув, опустил в кресло автомат, затем, подумав, плюхнул туда и рюкзак с долларами, после чего вслед за Петром Петровичем вошёл в соседнюю комнату, сел за стол и взял предложенную пиалу с вкусно пахнущим чаем.
  -За удачу! - подняв свою чашку, Петр Петрович пригубил напиток и с лёгким осуждением посмотрел на почти ополовинившего свою порцию Умарова.
  -Не стоило так спешить! - заметил он, и тут же Заурбека скрутил первый спазм пронзившей желудок боли. Грудь сжало словно тисками.
  -Ты, ты, ты, - начал безустанно повторять он, не в силах подыскать сравнения поступку Резидента. Но не найдя и уже понимая, что его отравили, хотел броситься на отравителя, но увидев в руке Петра Петровича маленький плоский пистолет, отпрянул назад, при этом едва не завалившись за спину.
  "Пистолет"! - вспомнив об оружии, Заурбек шлёпнул рукой по бедру и взвыл от охватившего разум ощущения беспомощности. Такого родного, такого привычного АПС на месте не было. Если бы знать, сколь опрометчивым станет сделанный им подарок, если бы знать! И что из того, что пистолет был очень старым, и иногда, в самый неподходящий момент, у него происходила осечка? Что из того? Ну зачем, зачем, он подарил его этому щенку? Зачем?
  Заурбек начал задыхаться.
  -Не бойся, - Пётр Петрович больше не улыбался. - Это не смертельно, это пройдёт. Если ты честно ответишь на все мои вопросы, мне ни к чему будет тебя убивать. Так ты ответишь?
  Уже хрипящий от недостатка воздуха, Заурбек Умаров кивнул.
  -Честно?
  Заурбек кивнул дважды.
  -Замечательно, - брови заказчика сурово нахмурились. - Тогда скажи: кто- либо ещё знает о нашей сделке?
  -Никто, - брякнул Заурбек, не ожидавший такого вопроса и тут же пожалел о сказанном. - Нет! Нет! - вскричал он, глядя на направленный в грудь пистолет. Желудок сковал лёд, а ведь ему всегда казалось, что пуля - это ерунда, что умереть от ножа гораздо страшней. Ведь пуля - она практически абстрактна. Но он жестоко ошибался. В момент, когда смерть взглянула на него со всей своей неотвратимостью, Заурбек до конца понял, что никогда раньше не ведал настоящего страха. - Третье, переходящее в визг, отчаянное "нет" потонуло в грохоте выстрела. Застонав, Умаров начал оседать на пол. Ещё один выстрел пробил его сердце и поставил точку в его жизни, третий в голову - контрольный, собственно, уже не имел никакого значения.
  
  Деньги резидент забирать не стал. Бросив их вместе с Умаровым и всем его снаряжением в заранее приготовленную яму, вырытую в подвале этого самого заброшенного хозяевами дома. Добытая информация стоила больше, гораздо, много больше. Она была практически бесценна. Свой маленький бесшумный пистолет Пётр Петрович выбросил в лесу. Ему не нужно было оружие, оружие - это лишняя головная боль. Один пистолетный или автоматный ствол в стране, где идёт война, не в состоянии защитить одинокого человека. И сейчас у вышедшего на дорогу Петра Петровича кроме собственной внешности не было абсолютно ничего, привлекающего внимания. Исписанная формулами тетрадь не вызвала бы интереса ни у кого. Тем более в ближайшие часы он собирался переписать всё это собственной рукой. А вот куча долларов... не могла бы не заинтересовать. И ведь доллары были самые что ни на есть настоящие, а не поддельные - ведь кто знает, как протекала бы заключительная часть сделки? А Резидент, как и покойный Заурбек, не любил излишнего риска. В крайнем случае, пришлось бы смириться с наличием свидетелей и поступить честно.
  
  Заказанное заранее такси прибыло вовремя. Севший на заднее сидение Пётр Петрович снял шляпу и положил на колени небольшой саквояж. В саквояже ничего лишнего - полотенце, зубная паста, щётка, бритвенный станок, мыло, несколько салфеток, прочие предметы гигиены, книга "Мастер и Маргарита" Булгакова, складной нож, небольшой блокнот, обычная шариковая авторучка, аккуратно положенная в целлофановый пакет обычная ученическая тетрадь, с красиво оформленной обложкой на имя ученика 10 класса ...кой общеобразовательной школы Петра (в честь деда) Ахмадова, любимого внука Петра Петровича. Красивым, практически каллиграфическим почерком (Пётр Петрович упорно и долго работал над своим почерком) в тетради были написаны формулы, выведены теоремы, начерчены графики. Кое-где красной пастой "учителем" были сделаны правки. Едва ли не на каждой странице стояли отметки, в основном пятерки, но было и несколько четвёрок. "Внук" Петра Петровича учился хорошо, и приезжавшему к нему в гости деду было не зазорно взять эту тетрадь с собой на память. Проверок, по крайней мере, не слишком пристрастных, резидент не опасался - легенда была разработана заранее. В... кой школе действительно учился некий Пётр Ахмадов, внук живущего в Москве Петра Петровича Куницына, чья дочь ещё в начале девяностых вышла замуж за Ваху Ахмадова, да так до сих пор и жила с ним в родовом селении Вахи. Ни в карманах, нигде ничего лишнего, в общем, случись Петру Петровичу попасть под проверку, кто посмел бы заподозрить в нём агента иностранной разведки? А внешность... Да что внешность? Бывают и более странные несоответствия между фамилией и внешностью. Впрочем, для Петра Петровича самым главным было выбраться из Чечни, а там его уже ждали...
  
  Старший прапорщик Ефимов
  Как выяснилось, после смерти Егора мы как - то сразу стали никому не нужны. Наш отрядный фешник хоть и произвёл опрос, но как-то вяло, без охоты и настойчивости, чувствовалось, что делает он это больше для приличия, чем действительно жаждет узнать у нас что-то интересное. Так что мучили нас недолго. Потом был шикарный ужин, баня, палатка и сон. Спал я как... в общем, отлично я спал.
  А на следующее утро, позавтракав, мы с Гордеевым потопали на ЦБУ: Вадим - писать отчёт, я - посидеть рядом за компанию.
  -Догнали ваших беглецов, - радостно приветствовал наше появление дежурный по части. Вадим, шедший впереди меня, повернулся ко мне лицом и незаметно подмигнул. Я улыбнулся.
  -А они, сволочи, и ушли недалеко. Можете сами глянуть, - дежурный кивнул в сторону карты, над которой суетились наши отрядные ОРОшники. - Наши сейчас бой ведут.
  -Потерь нет? - уточнил ротный, едва сдерживаясь, чтобы не усмехнуться.
  -Не передавали, - настороженно ответил дежурный, стараясь не развивать эту тему, и чтобы "не дай бог не сглазить" постучал по деревянной поверхности стола.
  -По голове постучи! - посоветовал ему ротный и, сев за стол, начал писать отчёт. А дежурный полностью переключился на мою персону.
  -Вот сволота! Раненых, наверное, тащить устали. Думали, гады, отсидеться!
  -Не отсиделись, - закончил его мысль я и невольно ухмыльнулся.
  
  За время, когда Вадим писал отчёт, скоротечный "бой" закончился.
  По словам дежурного, наши уничтожили десять боевиков, захватили пять автоматных стволов. А что так мало, так ничего удивительного - половина бандитов были ранеными, без оружия, но "сопротивлялись", сволочи, до последнего.
  Я представляю! Выслушивая "репортаж" дежурного, ротный ржал почти в открытую. Я тоже. Слава богу, хоть потерь среди наших не было. Едва стоило подумать о потерях, как смех пропал сам собой. Стало невыносимо грустно и тоскливо.
  
  ОРОшники ещё суетились на своём рабочем месте, когда зашёл комбат, как-то подозрительно зыркнул в сторону меня и Вадима, но, ничего не сказав, прошёл к карте, постоял, хмыкнул и пошёл на выход. Надо ли говорить, что он всё понял?
  
  Резидент
  Несколькими сутками позднее "Пётр Петрович", стоя на красном ковре начальственного кабинета, докладывал об успешном выполнении возложенного на него задания. Награда от правительства и благодарность народа ему были обеспечены.
  
  Эпилог
  За окном шумит ветер. Скручивая хлопья снега в тугие жгуты, он швыряет их во вздрагивающие от ударов окна. Время от времени с крыш падают сосульки и с грохотом раскалываются о землю. Мне не спится. Странные, чудные думы терзают мою душу. Подсознание раз за разом возвращает меня в прошлое, заставляя вспоминать, казалось, уже давно забытое. И ничто не тревожит меня столь часто, как то, до конца так и не выполненное задание. Не знаю, удалось ли кому разработать сейсмическое оружие, но каждый раз при сообщении о подземных толчках, я спрашиваю себя, не оно ли испробует свою силу? И не есть ли моя вина в гибели невинных людей? Не цена ли это допущенной нами ошибки? Ошибки или преступного желания защитить спокойствие самих себя? Но не нахожу ответа, и в ночи, подобной этой, мне мнится, что с каждым годом грохот землетрясений звучит всё чаще и чаще... И слабым утешением звучат слова ротного, сказанные в тот давний день: "нехай будет на совести тех, кто его создаст". Нехай будет... Буду надеяться, что он прав. И всё же, всё же... А ветер бьётся в стекло и не даёт спать...
  Я встал, забрал с компьютера в спальне свою записную книжку, вышел на кухню, сел за стол и взял в руки ручку. Сами собой полились строки:
  
  Что такое счастье? ...Дети в школе...
  ...белый снег растаял на ладони...
  ...дозвониться в "скорую" успел...
  
  Что такое счастье, знаю вроде.
  ...друг "тяжёлый" от черты уходит...
  ...мина взорвалась не здесь, а там...
  ...время всё расставит по местам...
  
  Что такое счастье?
   Вертолёты
  Вовремя зашли на боевой...
  ...слава богу, лишь один "трёхсотый"...
  ...и вернулся муж с войны живой...
  
  Что такое счастье? Рядом внуки
  И лесов глаза ласкает сень...
  ... не шмальнут огнём "карамультуки"...
  Ну, а завтра вновь наступит день...
  
  Закончив писать, я закрыл записную книжку, затем, подумав, открыл её вновь и, стараясь, чтобы получилось красиво, вывел дату: 10.03.11.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"