Гончар Ева : другие произведения.

Новинка: Девятый рейс "Гиацинта"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Обновлено 19.01.25. Восемь человек, связанных любовью и ненавистью, соперничеством и дружбой, надеждой и обманутыми ожиданиями, летят на космическом корабле в другой Слой Вселенной. У каждого из восьмерых свои секреты и свои мечты. Но лишь единицы готовы на что угодно ради того, чтобы их мечты осуществились.
  ...Она прошла мимо меня, потом обернулась и сказала:
  - Почему на свете существует заблуждение, будто любовью можно оправдать всё - злодеяние, глупость, убийство, кощунство?..
  О. Ларионова. Картель
  
  
  ЧАСТЬ I. ИЛЛЮЗИИ И ЗВЁЗДЫ
  ~1~
  Весенний лес был таким, каким и должен быть весенний лес - наполненным голосами птиц, акварельно-зелëным, с лазурными просветами неба и нежно-розовыми бликами утреннего солнца. И пахло так, как и должно пахнуть в весеннем лесу - талой водой, мокрой землëй, свежестью и новорождëнными листьями. Аля бежала через него, легко отталкиваясь от упругой поверхности дорожки, и чувствовала себя совершенно счастливой. Настолько счастливой, что это даже немножко еë пугало. Кажется, в последний раз что-то похожее она испытывала в дошкольном детстве, когда родители вместе возили еë на море. Вчера, составляя своë ежедневное расписание, на пробежку она отвела всего десять минут, а теперь думала, что будет мало и часа.
  Но сегодня даже этих десяти минут, как оказалось, у неë не было. Сначала эйфорию нарушила неожиданная преграда. Аля резко затормозила, едва удержав равновесие.
  - Да чтоб тебя... Ди-Джей! Ты зачем лезешь под ноги?! Чтобы я на тебя наступила и потом извинялась?
  Огромный рыжий мейн-кун и не подумал отойти в сторону. Наоборот, придвинулся ближе и потëрся об Алины колени широкой брутальной мордой, приглашая себя погладить. Девушка протянула было руку, но прикоснуться к мохнатому лбу не успела - коротко прозвенело, и виртуальный лес исчез без следа, вместе со всеми запахами и звуками.
  - Мря, - озадаченно сказал кот, одним махом взлетел Але на плечо и громко замурлыкал.
  'Внимание! - грянул женский голос из динамика над дверью. - Тревога! Разгерметизация! Угроза четвёртой степени! Займите спасательные капсулы!'
  Завыла сирена.
  С котом на плече Аля спрыгнула с беговой дорожки и на секунду прикрыла глаза - вспоминала, что про спасательную капсулу говорили на инструктаже. Затем нажала кнопку на браслете, и из стены напротив выехала нижняя половина горизонтальной капсулы. Аля забралась внутрь, легла и вытянулась, двумя руками обнимая кота. Гибкие внутренние стенки приблизились и изогнулись, превращаясь в ложемент для неë и Ди-Джея, сверху возникли ремни безопасности, вслед за ними опустилась вторая, прозрачная половина капсулы - и сразу же помутнела.
  Кот 'выключил мотор' и завозился - ему стало неудобно.
  - Лежи смирно, - велела девушка, - это ненадолго.
  'Пассажир Александрина Жабко - в безопасности, - женским голосом объявил динамик в капсуле. - Член экипажа Деметрий Джонатан Дарси - в безопасности'.
  Аля фыркнула - еë смешило и полное имя кота, и то, что даже корабль воспринимал Ди-Джея как члена экипажа.
  Следующие несколько минут были скучными. Что бы ни происходило снаружи, внутрь капсулы не пробивалось ни звука, динамик молчал. Кот смирился с тем, что почти не может пошевелиться, и снова замурлыкал. С ремнями безопасности пушистый обитатель 'Гиацинта' явно уже не раз имел дело.
  Наконец, динамик в капсуле снова ожил. 'Разгерметизация ликвидирована, - дружелюбно сообщил женский голос. - Отбой тревоги! Покиньте спасательную капсулу'.
  Крышка капсулы снова стала прозрачной и уплыла вверх, ремни исчезли, стенки разгладились, освобождая уставшее от неподвижности тело. Ди-Джей выбрался из Алиных объятий и выскочил наружу первым.
  - Доброе утро, дорогие друзья! - на этот раз голос, который зазвучал в каюте, принадлежал капитану, и Аля привычно и сладко затрепетала. - Как вы, конечно, поняли, это была учебная тревога. Рад сообщить, что все наши пассажиры успешно выполнили инструкции. Через двадцать минут в кают-компании будет сервирован завтрак, прошу не опаздывать.
  Опаздывать? Как можно?!
  Девушка торопливо ополоснулась в душе, высушила и расчесала волосы. Они были необычного светло-рыжего цвета, из-за чего их владелица так и не смогла решить, блондинка она или рыжая. В последние годы, правда, этот вопрос еë не волновал. Она вообще старалась пореже смотреть на себя в зеркало. Если не помнишь, как выглядишь, можно иногда придумать для себя, что ты хорошенькая - и день-другой со своей выдумкой жить.
  По той же причине одежду Аля выбирала такую, под которой еë было не видно. Она скучала по форменным серо-голубым комбинезонам Университета ЦИОКРа [Центра изучения и освоения космических ресурсов]- в них большинство студентов казались одинаковыми. Но у сотрудников ЦИОКРа формы не было, более того, она была под запретом. Так что теперь Алин гардероб состоял из широких брюк, футболок, блузок и свитеров предельно сдержанных расцветок.
  Для этого утра, впрочем, Аля выбрала самый яркий комплект. Ощущение безграничного счастья, захватившее еë на пробежке, притупилось, но не ушло. Через несколько минут она увидит Роберта - капитана. И будет видеть его по несколько раз на дню, пока 'Гиацинт' летит к Селесте, и ещë потом, на Селесте, пока корабль не пустится в обратный путь.
  Что с нею будет, когда Роберт улетит без неë, Аля предпочитала не думать.
  ~2~
  В кают-компанию Аля пришла в сопровождении мейн-куна, который воспылал к ней страстью, едва она впервые ступила на корабль, и с того момента большую часть времени проводил где-то поблизости. До её появления главным своим человеком кот считал суперкарго Прохора Петровича.
  За круглым столом уже сидели трое: капитан, рядом с ним, прильнув к нему плечом - навигатор Ясмин, его красавица-жена и бывшая Алина однокурсница, а через стул от Ясмин - Прохор Петрович, милейший дядечка лет пятидесяти пяти с окладистой рыжей бородой.
  Первый взгляд на Роберта всегда давался Але непросто, как взгляд на солнце. Поэтому, прежде чем поздороваться, девушка обвела глазами кают-компанию. Сводчатый потолок над ней сейчас был прозрачным, и через него было видно небо - пока ещë земное небо, в котором клубились низкие сизые облака. 'Принесу в эту комнату цветы из оранжереи, - сказала себе Аля, - с цветами здесь будет гораздо лучше'. И только потом посмотрела на собравшихся и вымолвила с усилием:
  - Всем доброе утро!
  - Здравствуйте, Александрина, - церемонно, но приветливо ответил Роберт.
  - Доброе утро, Санечка! - прогудел суперкарго, покосился на кота и буркнул беззлобно: - А ты, Джонатан - изменник, наглая твоя рыжая морда.
  - Привет, Жабуля! - расцвела улыбкой Ясмин.
  Аля тихонько села между Ясмин и Прохором Петровичем, который заботливо отодвинул для неё стул. Ей казалось, что ни один мускул не дрогнул на её лице, когда она услышала прозвище, прилипшее к ней в незапамятные времена, но, должно быть, она ошиблась - потому что Ясмин вдруг вскочила и схватила её за руки.
  - Господи! Что я несу! Александрина, дорогая, прости меня, это было грубо.
  Большие, чуть раскосые серые глаза жены Роберта стали ещё больше, яркие пухлые губы расстроенно округлились, щёки залил румянец, отчего она совсем уж немыслимо похорошела.
  - Ерунда, Ясмин, ничего страшного, от детских кличек очень сложно избавиться, - отмахнулась Аля.
  - 'Сложно' не значит 'невозможно', - качнула головой Ясмин, отпустила Алины руки и вернулась на своё место. - Всё, лично я твоё прозвище уже забыла! У тебя прекрасное имя, но очень длинное - как его лучше укоротить? Тебе нравится имя Сандра?
  Сандра так Сандра, почему бы и нет?
  - Вы как хотите, а для меня Александрина останется Санечкой, - вмешался Прохор Петрович.
  - Ой, да зовите как угодно, - засмеялась Аля и потянулась к блюду с оладьями.
  Ей и в самом деле было всё равно. Её и 'Жабуля'-то задела только потому, что это услышал Роберт. Если уж на то пошло, для такой страшилы, как она, более мягкого прозвища не придумать, обижаться абсолютно не на что.
  Девушка искоса посмотрела на капитана, который тоже примерялся к оладьям, и вдруг на неё тяжёлым валом накатило смущение. Никогда прежде Аля не была рядом с Робертом в такой почти домашней обстановке, никогда прежде не видела, как он ест, и теперь его внезапная близость вывела её из равновесия. Вдобавок она испугалась, что разучилась скрывать эмоции. Что, если все увидят, какая буря в ней бушует? Самое страшное - что, если увидит капитан? От мысли, что Роберт может узнать о её любви, Але стало нехорошо. Ей понадобилось всё её мужество, чтобы не вскочить немедленно и не сбежать в свою каюту.
  Но тут, спасая ситуацию, в кают-компанию прибыли новые люди. Первым вошёл высокий блондин, по виду - ровесник Роберта, с атлетической фигурой и бледным, невыразительным лицом. Вслед за ним - тонкая, изящная, красиво стареющая темноволосая женщина с печальными и задумчивыми глазами. Это были Родион, начальник станции на Селесте и будущий Алин шеф, и Анна Сергеевна, которой предстояло работать там врачом.
  - А вот и самые точные пассажиры! - воскликнул Роберт. - По вам часы сверять можно - я всех сюда пригласил ровно двадцать минут назад.
  - Пунктуальность - знак уважения к окружающим и к самому себе, - произнёс Родион со значением и разместился за столом подальше от капитана. - Здравствуйте, коллеги. Что у нас на завтрак?
  Анна Сергеевна обвела всех внимательным взглядом, застенчиво улыбнулась и промолчала.
  - Анюта, душа моя, прошу сюда! - Прохор Петрович встрепенулся и отодвинул для неё стул возле себя, так же, как только что сделал для Али.
  Стало суетно и шумно, на Алю никто не обращал внимания, и ей, наконец, удалось чуть-чуть расслабиться. Поесть она, правда, не смогла - оладьи так и остались лежать на тарелке. Она никогда не ела, если нервничала.
  Последние пассажиры почтили общество своим присутствием, когда завтрак уже подходил к концу. Сразу стало понятно, что, в отличие от Родиона и Анны Сергеевны, одновременное появление которых объяснялось трепетной пунктуальностью каждого из них, эти двое провели утро вместе.
  Оба они были иностранцами, заключившими контракт с ЦИОКРом по обязательной программе международного сотрудничества. Шведку Сельму, спортивную коротко стриженую блондинку средних лет, с вкрадчивыми манерами и лисьей улыбкой, пригласили на Селесту как архитектора-проектировщика, но сама она представлялась художницей. Аргентинский креол Филипп, живой и подвижный молодой парень, поклонник затейливых мужских причёсок и этнических рубах, летел на селестианскую станцию робототехником. Оба успели неплохо выучить русский, но от акцента не избавились и даже несколько им козыряли.
  - Всем привет! Извините за опоздание, - сев на один из двух свободных стульев, около капитана, Сельма повела плечами, словно потягивалась, и объяснила: - Я показывала Филу мои работы, и мы немного увлеклись. Кстати, если ещё кому-то интересно посмотреть - приглашаю в гости в любое время.
  - Салют! Подтверждаю, у Сельмы отличные мозаики, - весело сказал Филипп, устроился возле неё и накинулся на еду.
  Увидев, с какой жадностью он поглощает пищу, Аля подумала, что хоть что-нибудь перед отлётом съесть всё-таки стоит. Она откусила оладью, но чуть не выплюнула - та оказалась совсем пресной и пахла какой-то химией. Взяла с ближайшего блюда порцию желтоватой субстанции, больше всего похожей на омлет, и рядом тут же нарисовался Ди-Джей, который до сих пор дремал на ковре позади Алиного стула. Кот положил передние лапки на край стола, посмотрел вопросительно.
  - На, попробуй, - вздохнула Аля, отковырнула вилкой немного 'омлета' и опустила кусочек на пол.
  Ди-Джей обнюхал угощение, возмущённо фыркнул и принялся яростно его закапывать.
  - Ты прав, приятель, синтепища - жуткая гадость, - заметив, хохотнул суперкарго. - Ну ничего, даст Бог, к вечеру выйдем на трассу - я вам такой тогда ужин забабахаю, закачаетесь!
  - Прохор Петрович, миленький, жду не дождусь! - воскликнула Ясмин.
  - Вы нас разбалуете, Прохор Петрович! - улыбнулся Роберт. - Но запретить вам готовить - выше моих сил. Только сначала мы, в самом деле, должны выйти на трассу, - он переключил тон на официальный и объявил: - Взлетаем через два часа. Пассажиров прошу разойтись по своим каютам, не покидать их до особого распоряжения и следовать указаниям корабля.
  ~3~
  После завтрака Аля, как и велел Роберт, отправилась в свою каюту. Ди-Джей пристроился было еë сопровождать, но его перехватил Прохор Петрович.
  - Этот храбрец хоть и родился в космосе, но перегрузок и невесомости боится до уср... до полусмерти, - сказал суперкарго, усаживая кота себе на плечо. - Забьëтся куда-нибудь - всем коллективом не найдëм. Пусть пока будет при мне, я знаю, что с ним делать.
  Аля кивнула:
  - Конечно!
  Прохор Петрович ушëл по коридору в сторону грузового отсека, кот проводил Алю разочарованным взглядом, но вырываться не стал, что было очень разумным с его стороны.
  В каюте девушка легла на койку, прикрыла глаза и стала ждать 'инструкций корабля'. Сам корабль ужасно ей нравился, он казался ей одушевлëнным - возможно, отчасти так оно и было.
  Аля познакомилась с 'Гиацинтом' три дня назад, придя сюда для первичного инструктажа вместе с другими участниками селестианской миссии. Когда из холодной шлюзовой камеры она попала в тëплое нутро корабля, пол под еë ногами тотчас коротко завибрировал, потолочные светильники деликатно мигнули, женский голос в динамиках произнëс: 'Александрина Жабко, добро пожаловать на борт' - и она растаяла! Прекрасно понимала: это всего лишь знак того, что бортовые системы распознали еë и нашли в списке будущих пассажиров. Но всë равно чувствовала себя так, будто корабль её обнял и принял, как родную.
  Инструкций долгое время не поступало,'Гиацинт' оставался тих и неподвижен. Вероятно, пассажиров так рано разогнали по каютам просто для того, чтобы они не путались под ногами. Аля даже успела задремать и увидеть сон, в котором снова оказалась на завтраке в кают-компании. Смущение перед Робертом во сне еë не мучило - там не было ничего, кроме чистой радости, наполнявшей еë, когда она видела объект своей любви.
  Затем возник отдалëнный гул: начали работать двигатели. Стены каюты слабо задрожали, освещение уменьшилось, а из динамика наконец раздалось: 'Десять минут до старта. Займите амортизационное кресло'. Команду Аля выполнила неохотно: просыпаться было жалко, а перегрузок, в отличие от Ди-Джея, она не боялась - знала, что переносит их нетипично легко.
  Снова стало скучно: когда корабль стартовал, она лишь ощутила, как отяжелело тело, но это было скорее забавным, чем неприятным. Индикатор физического состояния на браслете сиял ровным зелëным светом. Дышалось ей как обычно, в глазах не темнело, в голове не мутилось.
  Свою выносливость Аля считала подарком судьбы. Большинству ребят, с которыми она училась, повезло гораздо меньше. На центрифуге девушка получала такие баллы, что вплоть до последнего курса еë донимали предложениями выучиться на пилота. Аля неизменно отказывалась: где она, а где управление космическим кораблëм? Перегрузки-то ей любые нипочëм, что есть, то есть, но ни железных нервов, ни быстроты реакции нет и в помине.
  Всë шло по плану. Разрешение покинуть амортизационное кресло прозвучало, когда корабль завис на околоземной орбите. Иллюминатор в каюте прояснился, открывая умопомрачительный вид на Землю и звёздное небо. Аля освободилась от сложной системы ремней и трубок, которыми была опутана в кресле, легонько оттолкнулась от него двумя руками и поплыла к иллюминатору. Невесомости она не то что не боялась - она еë обожала! И хотела получить максимум удовольствия, прежде чем на 'Гиацинте' запустят УИГ [установку искусственной гравитации].
  Смотреть на Землю с орбиты Аля обожала тоже - девушка любила планету, на которой родилась и выросла, и в глубине души считала еë лучшим местом во Вселенной. Но сейчас почему-то совсем не грустила. Наверное, потому, что на Земле у неë никого не было. Она давно примирилась с мыслью, что настоящий дом у неë появится не здесь.
  Еë не пугало, даже если придëтся осесть на планете вроде Селесты - бочке с редкими металлами, привязанной к холодной звезде. Аля знала, что если там уже поставили защитный купол, всë остальное она устроит сама - и будут под этим куполом и деревья, и птицы, и ручьи, и цветочные поляны. В еë дипломе значилась специальность 'озеленитель'. Еë работой станет создание искусственных экосистем.
  Корабль маневрировал, в иллюминатор теперь было видно только Землю, со всем еë обилием растительности и воды. Помочь другой планете стать хоть немного похожей на Землю - что может быть лучше? Аля была уверена, что это дело, достойное того, чтобы посвятить ему целую жизнь.
  Как Анна Сергеевна посвятила свою жизнь тому, чтобы быть врачом там, где нет других врачей. Аля всякий раз вспоминала о ней, когда думала о деле жизни. Муж Анны Сергеевны погиб, потому что на корабле, попавшем в аварию, настоящего врача не было. Сама Анна Сергеевна, тогда ещё просто Анюта, была беременна и в той аварии потеряла ребëнка. Так и не оправившись от своей потери, так и не выйдя больше замуж, она всегда стремилась туда, где была нужнее всего - в поисковые экспедиции и на новые планеты.
  Что ж, Але, с еë наружностью, замужество тоже не светит. Зато она умеет вдохнуть жизнь в неживое и собирается заниматься этим всегда. На семинарах по истории религий она помалкивала, но библейский тезис о том, что человек создан по образу и подобию Божию, для себя толковала именно так: человек создан умеющим приносить жизнь туда, где до сих пор еë не было.
  Медленно плавая от стены к стене, погружëнная в свои мысли девушка не заметила, когда начала работать УИГ, и обнаружила, что на корабль вернулась гравитация, только когда мягко коснулась ногами пола. А это значило, что 'Гиацинт' закончил маневрировать, добрался до начала трассы и включил маршевые двигатели.
  'Благодарю за терпение. Вы можете покинуть каюту', - донеслось из динамика.
  И сразу же заговорил капитан:
  - Дорогие друзья, спешу обрадовать: мы встали на прямой маршрут. Расчëтное время пути до точки первого Перехода - пятьдесят четыре часа. Напоминаю, что ЦИОКР настоятельно рекомендует посвятить это время общению, отдыху и развлечениям. Предлагаю начать ровно в восемь с ужина в кают-компании, которым будет нас потчевать бесценный Прохор Петрович.
  ~4~
  Время, оставшееся до ужина, Аля употребила на то, чтобы сходить в оранжерею и выбрать там цветы в кают-компанию, как собиралась утром.
  На 'Гиацинте', почти целиком состоящем из грузового отсека - точнее, из множества мелких отсеков, всегда заполненных под завязку - оранжерея была маленькая. Две трети еë занимали многоярусные гидропонные посадки съедобных растений, но оставшееся место, по требованию ЦИОКРа, отвели под рекреацию.
  Там было очень уютно. Высокий потолок светился мягким золотистым светом, создавая впечатление погожего летнего дня. Вдоль стен, на стеллажах, соединëнных живописными винтовыми лесенками, цвели растения - и самые обычные, и экзотические, названий которых не знала даже Аля. Пол был выложен яркими разноцветными плитками. На свободном пространстве посередине разместились полукруглый имикожаный диван и низкий стеклянный столик при нëм. Между стеллажами имелся увитый лианами узкий проход, через который можно было выйти к небольшому бассейну для плавания и гидромассажа, выложенному всë теми же разноцветными плитками.
  Аля влюбилась в это место с первого взгляда - в тот день, когда знакомилась с кораблëм. Она уже тогда поняла, что готова провести здесь все дни пути до Селесты. Вдыхать густой и тëплый оранжерейный воздух, пряно и сладко пахнущий цветами. Подниматься по лесенкам, изучая местную коллекцию растений. Разговаривать с ними. Трогать, здороваясь, прохладные гладкие листья. Растения много лет были еë лучшими друзьями, им было неважно, как она выглядит, и вдруг оказаться ненужной им она не могла.
  Но сейчас задерживаться было нельзя, не украшать же кают-компанию прямо во время ужина! Аля огляделась, выбирая не слишком светолюбивые экземпляры, которые устроит тамошнее освещение. Вот эта здоровенная монстера прекрасно встанет около двери. А эти фуксии и цикламены, усыпанные белыми, розовыми и сиреневыми цветами, можно расставить у стен.
  По корабельному фону, встроенному в еë браслет, Аля для порядка связалась с суперкарго, в чьëм ведении была оранжерея, и согласовала с ним свои намерения - хотя и знала заранее, что возражать он не будет. Вызвала оранжерейного серва, который послушно превратился в тележку, загрузила его горшками с растениями и отправила в кают-компанию, а сама пошла следом.
  В кают-компании девушка увидела Ясмин и Прохора Петровича в сопровождении пары кухонных сервов. Круглый стол, за которым сегодня завтракали, исчез -вероятно, спрятался под пол. Зато появились пристенные столы, на которых сервы сейчас раскладывали ножи и вилки и расставляли тарелки для ужина. Прохор Петрович присматривал и руководил. Ничего съестного в комнате пока не было.
  Пол застелили гладким упругим покрытием, предназначенным для танцев, из чего однозначно следовало, что ужин перетечëт в вечеринку. Звучала негромкая музыка. Сводчатый потолок превратился в экран, на нëм крутились и меняли цвет абстрактные фигуры. Ясмин, одетая в облегающее длинное платье из блестящей изумрудно-зелëной ткани, стояла посреди комнаты, запрокинув голову, и голосом объясняла экрану, какие именно фигуры он должен показывать.
  При появлении Али с цветами на тележке Ясмин и Прохор Петрович повернулись к ней.
  - Вы очень вовремя, Санечка! - одобрительно прогудел один.
  - Какая прелесть, здорово ты придумала! - всплеснула руками вторая.
  Расстановку цветов доверили сервам, и уже через пару минут кают-компания заиграла новыми красками.
  Суперкарго ушëл, сообщив, что ему нужно на кухню и переодеться.
  Ясмин окинула Алю дружелюбным, но удивлëнным взглядом и спросила:
  - А ты пойдëшь переодеваться?
  - Я? Нет, зачем? - растерянно ответила Аля, уже понимая, что в мешковатой тëмно-голубой толстовке и таких же брюках на этом празднике смотреться будет странно.
  - Как зачем? - удивилась Ясмин. - Ты же видишь: вечеринка!
  - Если честно, у меня ничего нарядного с собой нет, - призналась Аля неловко.
  - А вот это зря! У нас на 'Гиацинте' всегда бывает, куда нарядиться, - жена Роберта озадаченно свела совершенные брови. - Я бы тебе одолжила что-нибудь своë, но у нас совсем разный размер.
  'Ещë бы не разный!' - подумала Аля без особых эмоций. Ясмин была на полголовы выше, к еë длинным ногам и осиной талии прилагались роскошные выпуклости в нужных местах. Аля, щуплая и плоская, как доска, рядом с Ясмин казалась себе совсем бестелесной.
  А та, улыбнувшись, предложила:
  - Сандра, мы можем попросить для тебя платье у Анны Сергеевны - она такая же стройная, как ты.
  - Да ну, что за глупости, неудобно, - Аля окончательно смутилась. - Я буду в своëм, мне так нравится.
  - Ладно, дело хозяйское, - Ясмин пожала плечами, отошла и снова запрокинула голову - экран дурил и то, что она просила, изображать отказывался.
  Вернулся принарядившийся Прохор Петрович, за ним катились сервы, нагруженные ëмкостями с едой, а впереди, важно распушив хвост, шествовал Ди-Джей. Похоже, до сего момента он был заперт там, где ему полагалось переживать взлëт. Увидев Алю, кот с радостным мявом бросился к ней и тут же затарахтел.
  - Ну привет, привет, соскучился? - девушка почесала его между ушами, а он завалился на бок, предлагая почесать и своë холëное пузо.
  Но долго так не пролежал. Прохор Петрович открыл первую ëмкость, кают-компания наполнилась дивным ароматом мяса, запечённого с травами, Ди-Джей перевернулся на лапы и рванул к столу.
  Вечер продолжился своим чередом.
  Музыка стала громче. Ясмин, наконец, добилась, чего хотела, от экрана на потолке, и приняла на себя функции радушной хозяйки. Прохор Петрович, поминутно отгоняя кота, расставил на столах угощение - крупно нарезанное мясо, свежий хлеб и разнообразные овощные закуски.
  Але поручили позаботиться о напитках, что она с удовольствием и сделала - на пару с одним из сервов разлила по бокалам холодное фелисити. Четырёх сортов, точно такое, какое пили в Университете - розовое сладкое, жëлтое кислое, зелëное солоноватое и бесцветное с горчинкой. После чего устроилась на стуле, наполовину заслонëнном монстерой, с тарелкой и бокалом зелëного и решила сидеть здесь до тех пор, пока не соберëтся в каюту. Мясо, овощи и хлеб оказались выше всяких похвал, фелисити расслабляло, успокаивало и слегка кружило голову, и для полного счастья Але не хватало только присутствия Роберта.
  Когда часы над дверью кают-компании показали восемь, в дверном проёме появились Родион и Анна Сергеевна. Оба они неважно выглядели - похоже, Алиной устойчивости к перегрузкам у них не было. Аппетит их, впрочем, не пострадал. Родион схватился за еду раньше, чем успел приземлиться на стул. Анна Сергеевна откликнулась на предложение суперкарго сесть рядом, после чего он самым милым образом принялся за ней ухаживать. Потом пришла Сельма в очень коротком чёрном танцевальном платье - уж она-то точно везла подходящий гардероб. За ней - Филипп, который неожиданно для всех притащил с собой два небольших продолговатых барабана. Роберт прибежал последним.
  ~5~
  Место за монстерой оказалось очень удачным: Аля могла в своë удовольствие наблюдать за танцующими, но сама не привлекала к себе внимания. А наблюдать можно было отнюдь не только за Робертом.
  То есть сначала девушка не сводила глаз именно с него. Его рубашка, ярко белевшая в полумраке, очень ему шла. Он мягко, по-тигриному двигался и хорошо чувствовал музыку, в каждом его шаге и каждом жесте проглядывало весëлое оживление. От его хромоты, из-за которой он в прежние времена не мог ходить без трости, не осталось и следа, и это согревало Але душу.
  Но потом еë вниманием завладели другие участники вечеринки.
  Ясмин в своëм гладком зелëном платье льнула к мужу, как виноградная лоза, но время от времени вспоминала, что ей здесь отведена роль хозяйки, и осматривалась, проверяя, нет ли заскучавших и не нужно ли подлить в бокалы фелисити.
  Филипп не танцевал, он сел на корточки на пол у стены, поставил перед собой барабаны и постукивал по ним в такт не слишком громкой музыке - получалось здорово.
  Сельма сперва танцевала одна - технично, но не слишком плавно. Потом подошла к Филиппу и что-то проговорила, видимо, пригласила составить ей компанию. Тот отказался с беспечным жестом. Сельма ответила ему такой же беспечной улыбкой, но светлые глаза еë недобро блеснули.
  Без компании она, впрочем, не осталась - следующим позвала Родиона. К некоторому Алиному удивлению, тот легко согласился. Танцевал так себе, но рядом с Сельмой смотрелся неплохо, такой же высокий, спортивный и светловолосый, как она. Видно было, что будущий Алин шеф очень рад возможности размяться.
  На импровизированный танцпол вышли даже Прохор Петрович и Анна Сергеевна, дольше других просидевшие рядышком за столом. Плотный и коренастый суперкарго танцевал с очаровательной медвежьей грацией, доктор перебирала ногами, как оленëнок, и сначала оба заметно смущались, но потом и их подхватило стремительным танцевальным вихрем.
  В эпицентре вихря, с таким видом, будто всë это его не касается, возлежал Ди-Джей. Он выпросил себе достаточно мяса, после чего потерял интерес к столам. Долго исследовал барабаны Филиппа и попытался устроиться на одном из них, как на постаменте, но его прогнали. А затем плюхнулся на середину танцпола, где и остался. Даже когда вблизи появились люди, кот не ушëл - только лапы и хвост подобрал, чтобы на них не наступили.
  Рассматривая танцующих, девушка чувствовала себя так, словно сама сейчас там, вместе с ними. Она любила танцевать - в студенчестве это случалось с ней довольно часто - но знала, что танцует плохо. А показывать свою неловкость Роберту не согласилась бы ни за какие коврижки.
  Аля так увлеклась, что не заметила, как рядом с ней возникла Ясмин. Присела на край стола, взглянула на Алю сверху вниз и ожидаемо поинтересовалась:
  - А ты чего тут спряталась, Сандра? Не хочешь присоединиться?
  - Да что-то нет настроения. Мне и так хорошо, - улыбнулась Аля.
  - Может, музыку поменять? - предложила Ясмин. - Какую ты любишь?
  - Не надо, что ты, музыка отличная! - не соврала Аля. - Мне правда сейчас больше хочется смотреть.
  Ясмин пожала плечами:
  - Хочется - смотри!
  Взяла с подноса бокал розового, отпила, переводя дыхание, и вдруг спросила:
  - Слушай, а как так вышло, что в миссию на Селесту ты записалась в последний момент? Заявку же можно подать за полгода до вылета. Обычно стараются пораньше.
  Полгода назад сама Ясмин уже вовсю летала с Робертом - выйдя за него замуж, последний год обучения она прошла экстерном. Аля доучивалась как все. И до самого выпускного не верила, что получит диплом с отличием и сама выберет первое место работы, а не отправится туда, куда назначит ЦИОКР. Але говорили, что она - одна из лучших на курсе, но ей почему-то казалось, что это ошибка. Получив заветную чëрную книжечку с золотым обрезом - в ЦИОКРе любили архаичную элегантность бумажных документов - девушка первым делом 'пробила' свой диплом по ВБД [Всеобщей базе данных] и только тогда осознала, что действительно свободна, как птица. И только тогда стала смотреть вакансии, среди которых и увидела ту, которая предполагала перелëт на 'Гиацинте'.
  Но рассказывать всë это бывшей однокурснице Аля, конечно, не стала. Придумывая на ходу, она ответила:
  - Я хотела попроситься к Первопроходцам. Туда берут только с дипломом, заранее нельзя, ты же знаешь. Но потом... испугалась и не попросилась, выбрала Селесту.
  Ясмин понимающе кивнула:
  - Отряд Первопроходцев - это круто. Но ты права, это действительно не для всех, - помолчав, она продолжила: - Я бы очень хотела туда попасть. И Роберт... Он так и не смирился с тем, что ему пришлось уйти из Отряда. Гонять туда-сюда 'баржу' - это не то, на что он должен тратить свою жизнь. Он способен гораздо на большее.
  - Да почему 'баржу'-то, Ясмин? - обиделась за 'Гиацинт' Аля. -У вас такой чудесный корабль, я уже его люблю.
  - Чудесный, согласна, но он обычный транспортник. Погрузки, разгрузки, пассажиры, транзитные станции, один, два, максимум три Перехода, движемся из точки 'А' в точку 'Б' и обратно. Скучно, Сандра. Даже мне скучно, а уж каково ему... - Ясмин отыскала мужа глазами на танцполе, взгляд еë потеплел, лицо озарила нежнейшая из возможных улыбок.
  Хозяйка вечера сделала тянущее движение пальцами - уменьшила громкость музыки - и вдруг воскликнула, обращаясь ко всем сразу:
  - Леди и джентльмены! Хотите, я станцую для вас восточный танец?
  ~6~
  Несогласных не нашлось - да и кому бы пришло в голову отказаться от такого предложения?
  Танцпол освободили, один лишь Ди-Джей не пожелал двинуться с места. Экран на потолке заполнился плавно сменяющими друг друга восточными орнаментами. Сначала тихо, но постепенно усиливаясь, полилась-зажурчала арабская мелодия. Ясмин распустила свои густые каштановые волосы и откинула их назад. Сделала что-то неуловимое с платьем, отчего оно превратилось в шаровары и короткий топ, открывающий её покатые округлые плечи и прелестный женственный животик. На бёдрах откуда ни возьмись заблестели золотые мониста, правую руку выше локтя охватил золотой браслет. Ясмин, на четверть персиянке, такой наряд оказался очень к лицу.
  Она действительно была необычайно хороша собой - и до сих пор восхищала Алю так же сильно, как в первые дни студенчества, когда они только познакомились. До встречи с Ясмин самой красивой среди знакомых женщин Аля считала свою мать, фарфоровую северную блондинку с глазами цвета ясного зимнего неба - но жаркая красота Ясмин красоту материнскую бесповоротно затмила.
  Танцовщица сбросила туфли, подняла руки и, покачивая бёдрами, потихоньку пошла по краю танцпола. Но тут Филипп, как будто заскучавший со своими барабанами, вдруг вскинул голову и захлопал в ладоши:
  - Стоп-стоп-стоп! У меня есть идея!
  Хлопки почему-то спугнули кота, которому до этого не мешали самые энергичные пляски, и он перебрался к ногам суперкарго. Ясмин остановилась, обернулась к Филиппу и, недовольная тем, что её прервали, сухо спросила:
  - Какая?
  - А слабо́ станцевать без музыки, под барабаны? - усмехнулся Филипп.
  - А не слабо́, - потеплев, лукаво улыбнулась она. - Пожалуйста, я готова! Поехали!
  Арабская мелодия стихла, вместо неё появился чистый ритм, пока очень медленный. Экран вдруг погас и превратился в атриум, за которым сквозь черноту пространства засияли звёзды - бесчисленные и такие яркие, каких никогда не увидишь с Земли. Ясмин под звёздным куполом снова вскинула руки, встала на цыпочки, шагнула раз, другой - и словно слилась с этим ритмом, приняла его в себя, сделала его своей частью. Барабаны зазвучали объёмнее, громче, быстрее. Гибкое тело танцовщицы затрепетало в такт, она закружилась, переплетая руки, зазвенели мониста, и дальше уже невозможно было понять, где заканчивается одно движение и начинается другое. В танце Ясмин было столько жизни и первобытной страсти, что даже воздух вокруг, казалось, стал плотным и сладким- и колебался, словно над костром.
  Аля смотрела во все глаза - на потрясающую Ясмин, на сосредоточенного Филиппа с упавшей на лоб волнистой чёрной прядью, движения которого над барабанами тоже напоминали танец, на звёздное небо над ними обоими - и точно знала, что запомнит этот момент на всю жизнь. Потом в поле зрения к ней попал капитан, который тоже во все глаза смотрел на жену - и Аля вдруг осознала, что Ясмин танцует для него одного.
  Когда танец закончился, несколько секунд в кают-компании стояла тишина, а вслед за нею грохнули аплодисменты.
  - Хороша, чертовка! - вполголоса, но так, чтобы все услышали, проговорил Прохор Петрович.
  Ясмин, покачнувшись, шагнула к Роберту, он обнял её и поцеловал в губы.
  У Али перехватило дыхание. Она не ревновала, нет. Она всем сердцем верила, что именно такая женщина нужна Роберту - красивая, умная, талантливая. Но видеть, как он целует эту женщину, было выше её сил.
  Больше всего Але сейчас хотелось уйти, однако именно этого и не следовало делать, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Она отвела взгляд от танцпола, взяла первый попавшийся бокал фелисити и выпила его почти залпом, потом ещё один, и ещё. Индикатор на браслете замигал жёлтым. Благоразумие взяло верх, четвёртый бокал подряд Аля пить не стала.
  Все остальные, между тем, снова собрались на танцполе, к компании присоединился даже Филипп. Атриум снова стал экраном, по которому побежали радужные волны. Аля поискала глазами капитана, не нашла - и вдруг совсем рядом услышала его голос:
  - Александрина, я смотрю, вы совсем не танцуете. Почему? Плохо перенесли взлёт?
  У Али душа ушла в пятки, но не отреагировать было нельзя, и она повернулась к нему.
  Роберт сидел боком на соседнем стуле, опираясь локтем о его спинку, и ждал ответа.
  - Нет, я просто... не люблю танцевать, - сказала Аля сквозь ком в горле. И добавила, желая быть любезной: - А перегрузок не замечаю вообще.
  - Очень удобное свойство, - усмехнулся Роберт. - Я тоже не замечаю. Говорят, это что-то генетическое.
  Он был так близко, золотисто-серые глаза его глядели на неё так внимательно, что она едва могла соображать, поэтому новой реплики от неё он не дождался. Хотел было встать, но передумал и снова заговорил сам:
  - Каждый раз, когда вас вижу, пытаюсь вспомнить, где я встречал вас раньше. Я правильно понял, вы с Ясей вместе учились?
  - Да, два первых курса... потом разошлись по разным факультетам.
  - О! - обрадовался капитан. - Значит, тогда и видел - когда читал вам ОТКП [общую теорию космических перелётов], - нахмурился, припоминая, и продолжил: - Точно! Вы прекрасно отвечали на экзамене, но нервничали так, будто вживили себе суфлёр, а он сломался в самый неподходящий момент.
  - Я всегда очень нервничала... на экзаменах.
  - Ну и напрасно, оно того не стоило!
  Капитан вдруг улыбнулся - не той вежливой улыбкой, какая была у него за завтраком, а по-мальчишески широко и открыто. Как улыбался в старых интервью, ещё до пережитой им драмы - только от глаз его тогда не разбегались морщинки. Умереть можно за такую улыбку, подумала Аля, а вслух не сумела произнести ни звука.
  Роберт, наконец, поднялся. Со словами:
  - Отдыхайте, Александрина! - легонько прикоснулся ладонью к её плечу и убежал на танцпол.
  Прикосновение Алю доконало. Она вскочила, ощущая неприятную слабость в ногах - всё же перестаралась с веселящим напитком - и поспешила в коридор. В дверях её догнал Ди-Джей, твёрдо намеренный составить ей компанию.
  Действие фелисити, как и должно было быть, закончилось даже раньше, чем девушка дошла до каюты. Но взбудораженное состояние никуда не делось. Она попала на 'Гиацинт' ради того, чтобы только видеть капитана - к тому, чтобы общаться с ним по-свойски, она была не готова!
  В каюте Аля сразу нырнула под одеяло. Кот, который только этого и ждал, растянулся у неё под боком во всю свою огромную длину, замурлыкал и вскоре уснул. Она же уснула лишь пару часов спустя, и снились ей танец Ясмин и улыбка Роберта.
  ~7~
  Фоном для второй своей утренней пробежки на 'Гиацинте' Аля выбрала горы и море. Дорожка под её ногами казалась проложенной по узкому горному уступу. Справа над дорожкой нависала каменная стена, сквозь трещины в которой пробивались по-южному яркие растения. Слева далеко внизу простиралась необъятная морская гладь, золотая от восходящего солнца. Высоко над водой парили большие белые птицы. Пахло цветами и морем, Алины волосы трепал тёплый и влажный ветер, и ей казалось, что он оставляет солёный привкус на еë губах.
  Ди-Джей её сегодня не сопровождал - стоило ей проснуться, как он соскочил с койки, встал у двери каюты и посмотрел выразительно: 'Открывай!'. Аля, разумеется, открыла, и он немедленно усвистал по своим котовьим делам. Так что никто не путался у неё под ногами и не мешал свободному ходу мыслей. А мысли эти всё время возвращались к Роберту и Ясмин. Картинки предыдущего дня всплывали перед глазами вперемешку с картинками из далёкого прошлого, иные из которых были такими же яркими, как вчерашние.
  Ей вспомнился первый день еë студенчества, когда она впервые увидела Ясмин. Большинство однокурсников Аля знала уже давно - она пять лет проучилась с ними в университетском Лицее. Ясмин была новенькой. На общее собрание перед началом занятий она пришла одной из последних и с порога объявила: 'Леди и джентльмены, позвольте представиться: меня зовут Ясмин Нежад-Шаян! Я дочь Данияра Зумратовича - если что, обращайтесь!'
  Данияр Зумратович Нежад-Шаян был бессменным ректором Университета ЦИОКРа.
  Ясмин поступила исключительно здраво, сразу расставив точки над 'i' и заодно предложив другим студентам свою протекцию. Они бы всë равно догадались, кто она такая - еë фамилия не оставляла места для сомнений, а о любви ректора к единственной дочери в ЦИОКРе ходили легенды. Но поступок Ясмин уменьшил количество пересудов за еë спиной, хотя совсем еë от них и не избавил.
  В первые недели все считали Ясмин 'блатной'. Говорили, что такой эффектной девушке самое место в каком-нибудь медиа-вузе, и раз она не там, значит, слишком глупа и избалована, чтобы куда-то поступить самостоятельно - вот и пришлось папе взять еë к себе под крыло. Но пересуды быстро затихли. Оказалось, ректорская дочка не только умница с талантом к математике, но ещë и замечательно работоспособная умница.
  Аля всегда восхищалась красотой и одарённостью Ясмин, но общалась с ней мало - в первые два года, пока они учились в общем потоке, Ясмин была ужасной зазнайкой, и это отпугивало. К концу обучения её манеры смягчились. Вряд ли она так уж сильно изменила своë отношение к людям - но она мечтала летать, а в ЦИОКРе не терпели высокомерия. Волей-неволей пришлось научиться держать себя в руках.
  Момент, когда Аля впервые увидела капитана, она лелеяла в памяти как один из самых дорогих моментов в еë не очень длинной пока двадцатичетырëхлетней жизни. Точнее, когда она впервые увидела капитана во плоти. Кто такой Роберт Маевский и как он выглядит, знали все - он был героем-космолëтчиком, лицом и символом Отряда Первопроходцев. Обаятельный, остроумный и энергичный, влюблëнный в космос и в свою опасную профессию, он нравился даже тем, кто не имел отношения к ЦИОКРу и кто считал, что человечеству в космосе делать нечего. Нравился он и Але - так, как во все времена юным девушкам нравятся знаменитости.
  А потом Роберт попал в аварию, еле выжил в ней, получил тяжелейшие травмы, и летать ему запретили. Как только он встал на ноги, его пригласили работать в Университет ЦИОКРа. Але, как и другим студентам, естественно, было известно о том, что с ним случилось, но от потрясения это еë не спасло. Слишком велик был контраст между жизнерадостным и жизнелюбивым молодым парнем с экрана и сумрачным усталым мужчиной, который вошëл в аудиторию, хромая и стуча тростью, и сообщил, что лекции по ОТКП читать будет он. Роберт больше не улыбался, его высокий лоб изрéзали морщины, и на лице как будто окаменело выражение затаëнной боли.
  В тот день Аля с обжигающей смесью восхищения, сострадания и нежности думала только о Роберте. Назавтра тоже думала только о нëм. И когда увидела его в следующий раз, поняла, что пропала.
  Маевский оказался прекрасным преподавателем - спокойным, внимательным, увлечëнным, досконально знающим свой предмет. Вопреки ожиданиям многих, он не пытался мстить студентам за то, что они здоровы и полны сил и им открыта вся Вселенная, а он теперь может только ковылять по коридорам земного университета. О том, как ему трудно и горько, напоминали только едкие шуточки, которые он иногда отпускал в свой собственный адрес.
  Ни одной лекции и ни одного семинара по ОТКП Аля не пропустила. На экзамене, о котором вчера вспоминал Роберт, она не просто нервничала - она была близка к тому, чтобы грохнуться в обморок. Но всë закончилось хорошо. В следующие три года она лишь смотрела издали на объект своей пылкой любви и не решалась даже с ним здороваться.
  Ясмин тушеваться не стала. В отличие от Али, своего увлечения Робертом она не скрывала - хотя на втором курсе, пока он вёл у них ОТКП, о еë чувствах знали только другие студенты. 'Маевский будет мой, вот увидите!' - сулила она в любой мало-мальски знакомой компании. Зато на следующий год о романе Маевского с дочкой ректора судачил весь Университет. Завершился роман роскошной свадьбой в орбитальном туристическом комплексе. Пару месяцев спустя Роберт, уже практически совсем здоровый, получил разрешение сесть за штурвал 'Гиацинта'. Поговаривали, что за капитана похлопотал его тесть, но Аля этим сплетням не верила.
  Пробежка, которой сегодня ничто не мешало, продлилась гораздо дольше запланированных десяти минут. Выключив иллюзию и сойдя с дорожки, Аля почувствовала, что донимавшая её с вечера взвинченность наконец ушла. Завтракать в кают-компанию она примчалась одновременно с Филиппом, и они оказались последними.
  - Что ж, раз все мы в сборе и все мы сейчас члены одной команды, - проговорил капитан неожиданно напряжëнным тоном, когда они уселись, - я должен кое-что сообщить. Честно говоря, мы с Ясей, - он нежно посмотрел на жену, которая выглядела очень взволнованной, - предпочли бы сохранить это в секрете до окончания рейса. Но регламент ЦИОКРа, увы, таких секретов не приветствует...
  - Мой муж хочет сказать, что я беременна, - не выдержала долгого предисловия Ясмин. - Мы узнали об этом сегодня утром.
  Наступившую тишину разорвало короткое 'дзынь' - Анна Сергеевна уронила ложку.
  ~8~
  Взглянув на доктора, Аля вдруг поняла, что означает выражение 'измениться в лице'. Анна Сергеевна побледнела до синевы, но на щеках проступили лихорадочные багровые пятна, похожие на клоунский румянец. Доктор встала со стула, едва его не опрокинув, и почти закричала, обращаясь к Ясмин и Роберту одновременно:
  - С ума сошли?! О чëм вы думали?! Как вы могли?!
  - А вам какое дело, Анна Сергеевна?! - вскинулась Ясмин, на которую вряд ли часто повышали голос. - Вы что, наш корабельный врач?!
  Капитан успокаивающим жестом положил ладонь жене на запястье, но доктора успокаивать было некому - опекавший еë Прохор Петрович сегодня сидел с другой стороны стола. Выглядел он таким же удивлëнным и встревоженным, как остальные.
  - Анна Сергеевна, поверьте, мы ничего такого не планировали, - с извиняющимися интонациями сказал Роберт. - Мы собирались взять длительный отпуск после этого рейса, как раз затем, чтобы подумать о детях. А если бы узнали раньше, Яся осталась бы дома. Но раз так вышло, стоит ли паниковать? Если не будет накладок, на Землю мы вернëмся максимум через месяц.
  - Вот именно, если не будет накладок! - Анна Сергеевна продолжала стоять и говорила по-прежнему очень громко, в голосе у неë звенели близкие слëзы. - А если они будут?! Где вы собираетесь рожать? На Селесте? Там ещë ничего нет. На трассе? На транзитной станции?
  - Надеюсь, до этого не дойдëт, - поджала губы Ясмин. - Срок ещë совсем маленький, и...
  - Какой именно срок? - уточнила доктор.
  - Шесть недель.
  - Шесть недель?! Вы что, не проходили предполётный контроль?
  - Конечно, проходили, - снова подал голос Роберт. - Там никаких сюрпризов не было. Анна Сергеевна, вы лучше других должны знать: приборы иногда ошибаются, а человеческий организм преподносит сюрпризы не иногда, а часто. О том, как на него влияет космос, нам вообще известно не так уж много.
  Плечи у Анны Сергеевны ходили ходуном, Аля и представить себе не могла, что милая и сдержанная доктор может так явно выйти из себя.
  - Вот именно, Роберт! Нам мало известно! Как подействует на беременную Переход, предсказать невозможно в принципе.
  - Обычно никак не действует, душа моя, ты же в курсе, - вмешался суперкарго.
  - Обычно, но не всегда, - дëрнула головой в его сторону Анна Сергеевна. - Беременным женщинам и детям - место на обжитых планетах. Где есть клиники и врачи с нужной квалификацией, а не медблок и космолëтчики с навыками недофельдшеров.
  - Не такой уж я и 'недо', - пробурчал Прохор Петрович, но она его проигнорировала.
  - Ну, пока мы не улетели с Селесты, у нас есть вы, Анна Сергеевна, - Роберт по-прежнему придерживал жену за запястье, и тон у него по-прежнему был извиняющийся. - А потом мы будем далеко - если что и случится, вы об этом даже не узнаете. Но я уверен, что ничего не случится, - свободной рукой он привлëк Ясмин к себе и коснулся губами еë виска.
  Доктор бросила на них обоих гневный взгляд:
  - Сначала нам нужно долететь! Какая кошмарная безответственность. Ясмин, мы наши жизни вам доверили, а вы!..
  - Хватит, не хочу больше этого слушать! - взорвалась внезапно жена капитана, вскочила, резким движением скинув его руки, и выбежала из кают-компании.
  - Вот видите! - всплеснула руками Анна Сергеевна. - У неë уже истерика! А нам ещë лететь почти неделю!
  Лицо Роберта исказилось, как от сильной боли, он потëр лоб и тоже поднялся.
  - Дорогие друзья, прошу нас простить - я понимаю, как это всех сейчас нервирует. Для нас с женой это такая же неожиданность, как для вас. Но я уверен, что беременность не помешает Ясмин выполнять работу навигатора так же блестяще, как раньше.
  Когда он покидал кают-компанию, Але показалось, что он опять немного прихрамывает.
  - Прошу простить и меня, но я тоже вас оставлю, - пролепетала доктор, - этот 'сюрприз' мне нужно переварить в одиночестве.
  - В одном они правы, Анна Сергеевна, - раздался сухой и твëрдый голос Родиона, - это не зона вашей ответственности. Обещаю вам, на Селесте таких эксцессов не будет.
  Она неопределëнно повела подбородком и торопливо вышла.
  Некоторое время все сидели молча. Накрытый стол оставался почти не тронутым. Наконец, Прохор Петрович тяжело вздохнул, погладил бороду и предложил:
  - Давайте завтракать, а? Зря я, что ли, всë это наготовил? - он потянулся к ближайшему кофейнику, но замер на полпути и, хмуря широкие рыжие брови, добавил: - Наш капитан и его жена... Они не безответственные. Им врачи сказали, что после травмы и всех операций Роберту придëтся лечиться, чтобы зачать ребëнка. Полагаю, поэтому они пока и расслабились.
  - Нет, - вдруг включилась в разговор Сельма, - они действительно безответственные. Вернее, не они, а она. В наше время незапланированная беременность - это просто неприлично! А рожать самостоятельно - это... это... - она замешкалась, подбирая слово, - это расточительно по отношению к себе! Беременность уродует женское тело, а роды его калечат. Дети должны расти в инкубаторах.
  - У нас не принято... в инкубаторах, - робея и чувствуя, как розовеют щëки, сказала Аля. - Только по медицинским показаниям.
  - У вас многое не принято, - Сельма иронично улыбнулась, - именно поэтому я вернусь домой сразу, как закончится мой контракт.
  Отреагировать Аля не успела - вместо неë это сделал Филипп.
  - Так, дамы, предлагаю не портить дискуссией остаток завтрака - я всë же рассчитываю поесть, - со смешком распорядился он, и дамы его послушались.
  Съела Аля, впрочем, всë равно немного - она опять ощущала взвинченность. Известие о беременности Ясмин разбередило ей душу, всколыхнуло печальные мысли о том, что у неë самой никогда не будет детей. О полëте она не волновалась - раз Роберт сказал, что всë будет в порядке, значит, всë будет в порядке.
  ~9~
  После завтрака Аля на несколько минут задержалась в кают-компании - проверяла, как поживают цветы, не нужно ли их полить и не повредило ли им перемещение из оранжереи, и раздумывала, чем ей теперь заняться. Предполагалось, что о сегодняшней увеселительной программе для пассажиров расскажет за завтраком Роберт, но ему, очевидно, было сейчас не до того. От раздумий девушку освободил явившийся после долгого отсутствия Ди-Джей. Он сопроводил Алю в путешествии от одного цветочного горшка к другому, обнюхал цветы и листья, пытаясь понять, зачем она уделяет им столько внимания, на всякий случай потёрся о них носом, подставил Але бока для ласки, а потом с коротким 'мря!' посмотрел на дверной проём.
  - Что, котик? Хочешь уйти? Иди тогда, потом пообщаемся, - улыбнулась она.
  Ди-Джей сделал несколько шагов в направлении выхода, но остановился, обернулся к Але и повторил:
  - Мря!
  - Хочешь, чтобы я пошла с тобой? - сообразила она. - Ладно, веди!
  И, заинтересованная, последовала за горделиво поднятым рыжим хвостом в две её руки толщиной.
  Кот привёл Алю на кухню, где в этот момент хозяйничал Прохор Петрович, который очень обрадовался их появлению.
  - Гостей пригласил, мохнатый? Это ты молодчина, - похвалил он кота. - Проходите, Санечка, угощу вас чем-нибудь вкусненьким.
  Когда Алю вместе с другими пассажирами знакомили с кораблём перед полётом, кухонное помещение им показали мельком, из коридора, поэтому сейчас девушка рассматривала его впервые.
  Справа от двери была зона синтекухни, состоящей из нескольких громоздких блоков, закрытых сейчас глянцевыми жемчужно-голубыми защитными панелям. На полу возле этих блоков стояли две сглаженные усечённые пирамиды такого же цвета, каждая высотой около полуметра - кухонные сервы в спящем режиме, догадалась Аля. В этой же части кухни, непосредственно возле двери она увидела домик кошачьего туалета, а подальше- автоматическую кормушку и поилку. Ди-Джей сунулся было к кормушке, но отошёл от неё с разочарованным видом.
  - На что ты рассчитывал, проглот? Завтрак уже закончился, обед ещё не начался, - проворчал суперкарго. - И так у нас скоро в люках застревать будешь.
  Не удостоив его даже взглядом, мейн-кун перешёл в левую часть помещения и уселся на циновку, расстеленную под мягким угловым диванчиком с бело-синей клетчатой обивкой и квадратным столом перед ним. Слева от двери находилось царство Прохора Петровича. На первый взгляд, это была точно такая кухня, какую увидишь в любой земной квартире, хозяин которой увлекается традиционной кулинарией - плита на пять конфорок, внушительных размеров духовка, просторные рабочие поверхности, обилие самых разных приборов и приспособлений, бесчисленное количество разноцветных бутылочек и баночек с приправами. Лишь присмотревшись, Аля поняла, что все эти приборы, приспособления, бутылочки и баночки надёжно закреплены на своих местах - чтобы там и оставались при выключенной УИГ и при любых манёврах корабля. Сейчас, когда маневрирования не ожидалось, на одной из поверхностей блестела металлическими боками здоровенная кастрюля, прикрытая куском белоснежного полотна.
  - Там тесто поднимается, - пояснил Прохор Петрович. - Тесто - оно живое и любит, когда его месят руками.
  Але было любопытно посмотреть на живое тесто, но заглянуть в кастрюлю она постеснялась.
  Суперкарго зажёг над столом золотистый каплеобразный светильник, отчего в кухне стало ещё уютнее, чем было, и пригласил:
  - Устраивайте поудобнее, Санечка, составьте мне компанию.
  Стоило девушке сесть на диван, как тут же к ней запрыгнул Ди-Джей, привалился пушистым тёплым боком к её бедру, закрыл глаза и замурлыкал. Выглядел он при этом так, словно только что сделал важное дело.
  Прохор Петрович открыл холодильник.
  - У нас осталось немного вчерашнего мяса. Я могу сделать к нему овощной салат или горячий гарнир, а можно и то, и другое - чего вашей душе угодно?
  - 'Завтрак уже закончился, обед ещё не начался', - с улыбкой процитировала его Аля. - Спасибо, Прохор Петрович, но я пока есть не хочу.
  - Дрáзнитесь, Санечка? - суперкарго гулко хохотнул. - По часам надо кормить только Ди-Джея. А вы такая тоненькая, что можете завтракать хоть десять раз за утро, вам это не повредит.
  Не тоненькая, а тощенькая, мысленно поправила его Аля.
  - Я, правда, и в первый-то завтрак сегодня не видел, чтобы вы ели, - продолжил он. - Так что какао я вам всё-таки сварю, а там посмотрим.
  - Уговорили, давайте ваше какао, - смущённо кивнула девушка.
  Не успела и глазом моргнуть, как перед ней, будто по волшебству, материализовалась большая кружка какао, а через минуту - плоская расписная тарелка с маленькими круглыми бутербродами: ломтик поджаренного хлеба, кусочек вчерашнего мяса, лепесток сыра и огуречный кружок сверху. Прохор Петрович снял белую поварскую куртку, оставшись в своей излюбленной джинсовой рубашке, вымыл руки, пригладил бороду, в которой Аля лишь сейчас заметила седую прядь, и устроился за столом напротив своей гостьи. Она поймала его взгляд - хотя и добрый, но не смеющийся, как обычно, а встревоженный и даже слегка виноватый. И догадалась, что он задержал её не только затем, чтобы угостить какао и бутербродами.
  - Прохор Петрович, вы хотите со мной о чём-то поговорить? - спросила Аля со всей возможной приветливостью.
  - Да, Санечка, хочу, - вздохнул он. - Об Анне Сергеевне. Вам всё-таки с ней работать. Хочу, чтобы вы знали: она совсем не такая... какой сегодня выглядела.
  ~10~
  - Но я не думаю о ней плохо, что вы! - заторопилась Аля. - Она же врач, и она лучше всех понимает, что в полëте с беременной может случиться всякое...
  - Всë так, - прервал еë суперкарго. - Но кричать об этом и расстраивать саму беременную, конечно, было необязательно. Вот только... для Анюты это очень больной вопрос. Наверное, самый больной в еë жизни. Поэтому она и не сдержалась.
  - Да, нам рассказывали про доктора Митрохину, когда мы учились. Про то, что она потеряла ребëнка, когда они с мужем попали в аварию, а муж погиб, потому что на борту не было врача.
  Прохор Петрович покивал:
  - Потеряла и погиб, верно. Но это, Санечка, всего лишь часть правды. Они с Денисом - так звали еë мужа, я знал его ещë со школы - были Первопроходцами. Анюта тогда была совсем девчонкой, даже моложе вас, очень любила мужа, не хотела с ним расставаться и продолжала летать, даже когда до родов оставались считанные недели. Сейчас бы ей, разумеется, никто такого не позволил. Но тогда все... все мы немного очумели оттого, что дальний космос оказался так близко. Первопроходцам дали карт-бланш на любые авантюры, ЦИОКРа нашего ещë не было... в общем, Анюта с Денисом летали вместе.
  - И... что с ними случилось?
  - А случилось, Санечка, то, что они попали в метеоритный обстрел. И их корабль получил повреждения. Они летали в тандеме с другой командой, те уцелели и должны были их забрать. Но у Анюты от стресса начались преждевременные роды, Денис, естественно, не мог еë бросить...
  - И поэтому он погиб?
  - Увы. Когда их, наконец, удалось эвакуировать, он был ещë жив. Ребëнок их, конечно, умер сразу, Анюта потеряла много крови... но еë откачали. А Дениса - не смогли.
  - Как страшно, - тихо сказала Аля. - Он погиб - а она осталась жить с мыслью, что он погиб из-за неë.
  - Вот именно, - Прохор Петрович ссутулился и выглядел постаревшим лет на десять. - Из Первопроходцев она тогда сразу ушла, снова летать стала только после того, как выучилась на врача. И в составлении всех регламентов ЦИОКРа, запрещающих... бессмысленное геройство, она участвовала лично.
  - На том втором корабле... были вы?
  - Нет, Санечка, не я. Может, если бы я там был, всë бы закончилось по-другому, хотя... - он горестно махнул рукой и замолчал.
  Аля тоже посидела молча, прихлëбывая остывающее какао, а потом задала вопрос. Позже она и сама поражалась, как у неë хватило наглости такое спросить, но в тот момент просто почувствовала: можно.
  - Прохор Петрович, ведь вы еë любите?
  В глазах суперкарго, совсем было потухших, опять появилась улыбка.
  - Анну Сергеевну? Да, Санечка, я всю жизнь еë люблю. Как увидел у Дениса на свадьбе, так и...
  - Простите, что я спросила, не знаю, что на меня нашло! - запоздало смутилась Аля.
  - Ничего страшного, я же особо и не скрываю, - отмахнулся он.
  - Она... знает?
  - Ну конечно.
  - И что она?
  - А что она? У неë дома портрет Дениса на полстены. Говорит, что никто, кроме него, ей не нужен. Может, и правда, до сих пор его любит. А может...
  - ...Наказывает себя за то, что она, как ей кажется, его убила, - закончила за своего собеседника Аля.
  - Вы очень чуткая девочка, Санечка, - тепло и даже ласково проговорил он. - Но обо мне не грустите. Я забочусь об Анне Сергеевне, когда выпадает возможность. Вот как сейчас, например. И этого вполне достаточно. А на то, чтобы создать свою семью, у меня всë равно никогда не было времени.
  В этот момент вдруг ожил динамик над столом, и раздался голос Роберта, по-прежнему заметно напряжëнный:
  - Дорогие друзья, надеюсь, несмотря на утреннее происшествие, вы хорошо проводите время. Сегодня у нас запланированы три общих мероприятия. Сразу после обеда я приглашаю вас на экскурсию в рубку 'Гиацинта' - приходите, будет интересно. После экскурсии состоится сеанс дальней связи, последний перед Переходом. Если вам нужно пообщаться с близкими или обсудить рабочие вопросы, пожалуйста, сделайте это, не откладывая, завтра такой возможности уже не будет. И наконец, вечером, после ужина нас ждëт музыкальный конкурс.
  - О! Экскурсия! - обрадовалась Аля. - Я никогда не видела настоящую рубку, только симуляцию.
  - Теперь увидите! - улыбнулся Прохор Петрович. Покосился на тарелку, в которой стало всего на два бутерброда меньше, и продолжил: - Но первый пункт в вашем сегодняшнем плане - как следует поесть.
  - Я ем! - шутя возмутилась девушка. - Просто медленно, потому что разговариваю, - на мгновение она замерла, решаясь, и потом спросила: - А капитана... и Ясмин вы давно знаете?
  - Ясмин - три года, вот как она стала его обхаживать, так и узнал. А Роберта - лет тридцать, не меньше, - охотно откликнулся суперкарго.
  Аля удивилась:
  - Лет тридцать? Серьëзно? Вы с ним познакомились, когда он был ещë ребëнком?
  - Именно так, Санечка. Я бате его слово дал за ним присмотреть. Так до сих пор и присматриваю.
  ~11~
  Аля нахмурилась, обдумывая услышанное.
  - Я помню биографию капитана. Его отец был лëтчиком-истребителем и погиб в Последней войне. Значит, вы тоже воевали, Прохор Петрович?
  - Да, Санечка, воевал. Год и два месяца, - улыбка в глазах суперкарго погасла. - Салагой совсем попал на фронт, сразу после лëтного. Кир взял меня к себе вторым пилотом, был моим наставником и другом. И все дни, которые мы провели бок о бок, у него душа болела о жене и сыне. Как-то раз - мы тогда только чудом вернулись на базу! - он попросил, если сам погибнет, найти их и о них позаботиться. Я посмеялся тогда, мол, погибнем, так на пару - но выполнить его просьбу пообещал. Через неделю нас всë-таки сбили. Мы оба сумели катапультироваться, но я отделался ушибами, а Киру... не повезло.
  Аля молча покивала. При мыслях о Последней войне всë внутри у неë сворачивалось в тугой болезненный узел, поэтому она старалась, чтобы таких мыслей не было вовсе. Прохор Петрович перевëл взгляд куда-то вдаль, поверх Алиного плеча и чуть прищурился, вспоминая.
  - Страшное было время, вы и представить себе не можете, Санечка, какое страшное. Да и не надо вам представлять. Всë полыхало. По краю мы прошли, по самому-самому краешку. Я до сих пор иногда просыпаюсь - и не верю, что живой. Что все мы живые, человечество живо - и планету нашу на кусочки не разнесло. Господь отвëл, да... Господь отвёл.
  Он моргнул, прогоняя воспоминания, и снова посмотрел на неë. Глаза у него прояснились, но улыбка в них не возвратилась.
  - Ну вот. А потом случилось... всë это, - Прохор Петрович широким жестом показал на то, что их сейчас окружало, и Аля поняла, какие события он имеет в виду. - Война закончилась за несколько дней - как будто еë водой залили. Я вернулся домой и первым делом нашëл семью Кира.
  - И что было дальше? - спросила Аля.
  На самом деле, ей хотелось спросить, каким ребëнком был Роберт, но на такой вопрос она решиться не могла.
  - Дальше? - он пожал плечами. - Дальше всë потихоньку наладилось. Люда, мать Роберта, замуж, правда, больше не вышла - она, видно, тоже, как Анюта, из лебединой породы. Всю себя посвятила ребёнку. Но очень переживала, что без отца он вырастет маменькиным сынком. Поэтому я всегда старался с ним общаться, когда бывал на Земле. Хотя, мне кажется, зря она переживала. Ему всего восемь было, когда Кир погиб. Когда ему сообщили, что папа не вернëтся, он сначала поплакал, конечно - а потом обнял мать и сказал ей: 'Твоим защитником теперь буду я!'
  - Вот умничка, - улыбнулась Аля.
  - Ещё какой умничка, - Прохор Петрович, наконец, оттаял. - Роберт уже тогда был отличным мальчишкой. Только очень шебутным. Вечно влезал в какие-то истории, Люда нервничала. Скучно ему было, Санечка, скучно и пресно. Я сразу понял, что в Первопроходцах ему будет самое место, там-то острых ощущений хоть отбавляй! И когда он подрос, привëл его в ЦИОКР - наш Центр как раз тогда начинал работу.
  - Вы сказали, что лишь бывали на Земле, значит, не жили там постоянно. Получается, вы уже тогда летали? Тоже были в Отряде? - уточнила Аля.
  - Был, да. Всех военных лëтчиков тогда научили пилотировать космические корабли. Но я довольно быстро понял, что за штурвалом сидеть больше не хочу, насиделся! И переквалифицировался в завхозы.
  Аля фыркнула.
  - В суперкарго же!
  - Не люблю это слово, Санечка, оно какое-то кривое и непонятное, - серьёзно ответил Прохор Петрович, - а моë дело - заведовать всем корабельным хозяйством. Так что я самый настоящий завхоз! - и он с комично-значительным видом поднял палец.
  - Как скажете, Прохор Петрович, - не стала спорить девушка. Помолчала немного и озвучила догадку: - С нашим капитаном вы, наверное, летаете с самого начала? С тех пор, как он занял за штурвалом ваше место?
  - Вы правы, - усмехнулся он, - именно это я и делаю. Мы с ним прекрасно сработались.
  - Тоже, наверное, скучаете по Отряду?
  - Не особенно, - 'завхоз' отмахнулся, - мне везде есть, чем заняться.
  Аля немного подумала - и задала ему вопрос, который занимал её со вчерашнего вечера, когда она увидела, что Роберт танцует как человек, не имеющий ни малейших проблем со здоровьем:
  - А почему капитану не разрешили вернуться в Отряд? Ясмин сказала, он этого хочет. Со стороны кажется, что он совсем выздоровел.
  И тут она увидела, как Прохор Петрович 'закрылся'. Только что он был само доверие, только что ей казалось, что она может спрашивать его о чëм угодно, и он ответит самым подробным образом. А в следующую секунду его лицо приняло прохладно-вежливое выражение и словно затвердело.
  - Санечка, дружочек, откуда же мне знать? У врачей свои резоны, - таким был ответ.
  Слабенькая, но вполне отчëтливая волна неловкости пробежала между ними, и Алю это огорчило. Она решила, что пора идти - как раз и Ди-Джей завозился у неё под боком, и бутерброды закончились, - но неожиданная реплика хозяина кухни еë остановила.
  - Что же я, в самом деле, всë 'Санечка' да 'Санечка'? - прогудел он. - Может, вам 'Сандра' больше нравится? 'Саня' всё-таки скорее мужское имя.
  - Мне нравится 'Санечка', Прохор Петрович, - поспешила успокоить его Аля. - Звучит очень мило, меня так никто не называл...
  - А как называли?
  - Взрослые - полным именем или по фамилии. Ребята - обычно по фамилии или Жабулей.
  - А мама с папой как вас зовут?
  Пришёл черёд Але затвердеть лицом.
  Мать всегда звала еë Александриной. А вот отец - по-всякому: Алей, Алюнчиком, Аленëнком. Но это был еë секрет, открывать который она не собиралась даже такому душевному и славному человеку, как Прохор Петрович. Поэтому она пожала плечами и как могла беспечно ответила:
  - Слушайте, я уже и не помню. Это было сто лет назад!
  - Вы сирота? - удивился и расстроился он. - Но в вашем личном деле есть данные ваших родителей и не указано, что они умерли.
  - Они не умерли. Просто мы давно практически не общаемся.
  - Но почему?!
  Интерес Прохора Петровича был таким искренним, а Аля так не любила врать, что теперь ответила честно:
  - Они от меня отказались.
  - Как так - отказались?
  - Когда мне было семь, они развелись, я осталась с мамой. Папа сначала брал меня на выходные... Но потом он снова женился, его жена забеременела и заявила, что не хочет, чтобы он тратил свой ресурс на меня. С тех пор я его не видела.
  - А мама?
  - Мама тоже вышла замуж...
  - И еë муж был против, чтобы вы жили с ними?
  - Нет. Папа-Миша хорошо ко мне относился. Он очень любит маму. Мне кажется, даже если бы у неё было пятеро детей от разных мужчин, он всех бы принял и вырастил, как своих. Но мама всегда считала, что я у неë... не получилась.
  - Чего это вдруг - не получилась? - вскинул брови Прохор Петрович.
  - Ну вы же видите, какая я, - Аля поморщилась, не желая развивать тему, - а мама красавица. Словом, когда у них родился Камилл, я стала ей совсем не нужна. Поэтому, как только мне исполнилось четырнадцать, я поступила в Лицей ЦИОКРа и переехала в кампус.
  ~12~
  От Прохора Петровича Аля ушла взволнованной и переполненной сложными эмоциями. Тонкая, щемящая нежность к Роберту, которую она испытывала, представляя, каким он был ребëнком, сбивала ей дыхание. Тревожный интерес к обстоятельствам, мешающим ему вернуться в Отряд, как будто щекотал изнутри. И фоном растекалась привычная тупая боль, напоминавшая о себе всякий раз, когда Аля думала о родителях.
  Отца она помнила плохо. Помнила его могучие руки, которые подбрасывали еë в воздух. Помнила нечастый, но заразительный смех и мягкий голос, на разные лады называвший еë по имени. Помнила такие же светло-рыжие волосы и переменчивые глаза, как у неë. Но лучше всего, увы, помнила жгучую свою обиду, когда он не пришëл на еë десятый день рождения и никак еë не поздравил.
  К тому времени Аля не общалась с отцом уже несколько месяцев. Мать на вопросы о нëм лишь пожимала плечами. Отец был градостроителем и работал на Земле, однако спрос на земных специалистов в космосе стремительно рос, и Аля объяснила себе исчезновение отца тем, что он тоже улетел в другой Слой. Но почему тогда не оставил для неë ни подарка, ни послания? Наутро после дня рождения она спросила об этом мать - тогда и услышала, что вторая жена отца просто-напросто запретила ему общаться с дочерью.
  Уже в студенчестве Але пришло в голову, что мать могла сказать неправду, и девушка нашла отца в социальных сетях. Он был жив и здоров, по-прежнему строил города на Земле и воспитывал близнецов - сына и дочку. Аля попыталась с ним связаться. Ответ пришëл от его второй жены, он был лаконичным: 'Александрина, алименты выплачены вам в полном объëме. Пожалуйста, никогда больше нас не беспокойте'.
  Главным, что Аля помнила о матери, была еë красота. Мать, чрезвычайно гордившаяся тем, что эта красота - природная, была актрисой. Она играла в традиционном театре и в рассчитанном на узкий круг ценителей 'живом кино' - таком, все роли в котором исполняли живые люди. В детстве Але казалось, что мать - настоящая фея, выпавшая в реальный мир из волшебной зимней сказки.
  Когда родители перестали жить вместе, Аля решила, что отец сделал что-то ужасное и мать его прогнала. Мечтала даже, что он придëт, попросит прощения, и всë станет, как раньше. Представить себе, что отец ушëл сам, она не могла - разве кто-нибудь в здравом уме и твëрдой памяти откажется от прекрасной сказочной феи? Со временем Аля поняла, конечно, что именно так и произошло - мать ненавидела отца той полнокровной неутихающей ненавистью, какая бывает только у брошенных женщин. Но самой Але это понимание уже ничем помочь не могло.
  Будь она похожа на мать, возможно, всë сложилось бы иначе. Но Аля пошла в отца, и чем заметнее проявлялось сходство, тем сильнее становилось раздражение, которое она вызывала у матери. 'Такая же блëклая, как отец', 'такая же бестолковая, как отец', 'такая же неряха, как отец', 'такая же бука, как отец' - слышать подобное для Али было делом совершенно обычным.
  Выйдя замуж за папу-Мишу, мать из Маргариты Жабко превратилась в Маргариту Воскресенскую. Аля же так и осталась Жабко. И ей пришлось привыкнуть к тому, как пренебрежительно может звучать еë фамилия, поскольку бывшего мужа иначе, чем 'Жабко', в разговорах с другими людьми мать не называла.
  С рождением Камилла стало совсем грустно. Аля и раньше-то не могла похвастаться особым вниманием со стороны матери - папа-Миша Алиными делами интересовался гораздо живей. Но с появлением брата Аля лишилась даже тех крох материнского тепла, которые ей перепадали. Брат был прелестным, как ангелочек с древней картины, смышлëным, подвижным и улыбчивым. Его нельзя было не любить. Но видя, каким светом озаряется лицо матери, когда она берëт его на руки, Аля всякий раз умирала от ревности.
  Ей было двенадцать, когда она впервые задумалась о том, чтобы уйти из дома. Училась она посредственно, 'звëзд с неба не хватала', как говорили в семье. Главным Алиным интересом были растения - она обожала ботанические сады, смотрела симуляции и видео с растениями, читала старинные книги по ботанике и даже научилась классической технике ботанического рисунка. Устроить дома полноценную оранжерею Але не разрешили - матери не нравились зелëные 'пылесборники', - но в школе Алиными стараниями цветы поселились повсюду. Аля надеялась связать свою жизнь с ботаникой, знала, что сможет найти себе применение в одном из сотен проектов по восстановлению биосферы Земли - и собиралась учиться в каком-нибудь биологическом вузе. Одна беда - поступить в любой из таких вузов и переехать в его общежитие она могла не раньше, чем ей исполнится девятнадцать и она закончит школу. Единственным подходящим вариантом был Лицей ЦИОКРа, но смотреть в ту сторону Аля боялась - была уверена, что ЦИОКР ей не по зубам.
  Она бы, наверное, так и жила дома до окончания школы, если бы не случайность. Однажды Аля проснулась посреди ночи, поняла, что хочет пить, и пошла на кухню за водой. На полпути услышала, что в кухне беседуют мать и отчим - они часто засиживались глубоко за полночь. 'Бедная девочка', - донеслись до неë слова матери. И Аля, повинуясь внезапному искушению, остановилась и затихла, чтобы услышать, что будет сказано дальше.
  - ...Смотрю на неë - и не понимаю, как она будет жить, - продолжила мать. - Такая страшненькая получилась, ни рожи ни кожи. Душа болит, Мишка. Кому она нужна будет? Ведь ей же даже пластика не поможет.
  - Может, перерастëт ещë? - флегматично отозвался папа-Миша.
  - Да ну, вряд ли. Я в еë возрасте уже была конфеткой. А она - вылитый Жабко.
  Ни жива ни мертва Аля скользнула назад в свою комнату. Не то чтобы раньше у неë были большие иллюзии на свой счëт. Но слова матери ранили еë так сильно, как никакие слова прежде не ранили.
  Аля проплакала до утра, а утром отправила в ЦИОКР заявку на поступление в Лицей. В ответ её пригласили пройти вступительные испытания, с которыми, к немалому своему удивлению, она благополучно справилась. Когда Аля сообщила матери, что поступила в Лицей и собирается уехать, та недоумëнно подняла брови: 'Тебя туда приняли? В самом деле? Наверное, у них совсем нет конкурса...' - но документ о своëм согласии на обучение и отъезд дочери подписала без возражений.
  После того как Аля перебралась в общежитие Лицея, еë общение с семьëй свелось к коротким видеозвонкам, которые становились всë реже и теперь бывали максимум дважды в год. В последний раз Аля видела мать и брата - папа-Миша в кадре не появился - когда получила диплом. 'О, дорогая, мы тебя поздравляем', - с любезной улыбкой проговорила мать, после чего они с Камиллом наперебой принялись рассказывать о школьном конкурсе проектов, который выиграл Камилл, и о том, что теперь вместе готовятся к новому конкурсу - городскому. Аля, которой не нравилось знать, что она по-прежнему ревнует, дождалась паузы и свернула разговор.
  ~13~
  Погружëнная в свои эмоции и воспоминания, до обеда Аля бесцельно бродила по кораблю. Наведалась в пустую пока кают-компанию, надеясь сквозь тамошний потолок увидеть звëзды - но его оставили непрозрачным, а способа открыть обзор Аля не знала, как не знала и того, разрешено ли сейчас это делать. Посидела в своей каюте, иллюминатор в которой тоже был закрыт. По узкому, скупо освещëнному коридору дошла до входа в грузовой отсек, заглянула внутрь через окошко на запертой двери, поразилась бесконечным рядам контейнеров с разноцветной маркировкой. И завершила прогулку релаксом под летними лампами оранжереи.
  Ди-Джей, сперва сопровождавший Алю, на середине пути куда-то слинял. Увидев, что кота поблизости больше нет, она почувствовала лëгкую досаду, которая еë саму позабавила. 'Надо же, - подумала девушка, - я здесь всего третий день, а уже так привыкла к его обществу, как будто живу с ним много месяцев... как будто этот кот - мой!'
  Прогулка Алю успокоила. По крайней мере, мысли о родителях утихли, а вместе с мыслями утихла и боль. Аля подняла голову и расправила плечи. Каким бы ни было еë детство, она добилась, чего хотела - причëм добилась без чьей-либо помощи. Получила хорошее образование, нашла достойную работу, а сейчас летит в другой Слой Вселенной, чтобы увидеть новый мир, почти никем из людей ещë не виденный - и превратить его в обитаемый. Ей точно есть чем гордиться!
  Думать о Роберте Аля, конечно, не перестала, но на борту 'Гиацинта' она и так о нём думала постоянно. В конце концов, разве не к этому она стремилась - чуть лучше понять капитана, узнав о нëм что-то новое? Вчерашняя эйфория, слишком острая, чтобы жить в ней постоянно, конечно, уже рассеялась. Но предвкушение счастливых часов и дней, которое было сродни невесомости, кружило Але голову по-прежнему.
  Обедать точно к назначенному времени на этот раз пришли почти всё, поэтому рассаживались шумно и слегка сумбурно. Аля оказалась напротив Роберта и Ясмин и сначала смотрела в стол, но сумела взять себя в руки и поднять глаза.
  Роберт выглядел усталым и таким же напряжëнным, как утром. Он нежно и как-то даже почтительно ухаживал за женой. Ясмин, похоже, недавно плакала, и слëзы сделали еë ещë прекрасней, дополнив облик флëром романтичной печали.
  Осмотревшись, Аля поняла, что за столом нет Анны Сергеевны, но удивиться еë отсутствию не успела. В коридоре раздались еë шаги, и через секунду в кают-компании появилась сама доктор, но не села, а встала возле стола - так, чтобы еë видели все. Лицо Анны Сергеевны тоже было заплаканным, но, в отличие от лица Ясмин, отëчные розовые веки его не украсили, а лишь подчеркнули возраст. Она прокашлялась и воскликнула:
  - Прошу минуту внимания!
  Все взгляды немедленно обратились к ней, сама же она смотрела на Роберта и его жену.
  - Хочу принести свои извинения нашим капитану и навигатору за инцидент за завтраком. Как врач я всегда расстраиваюсь, когда беременные женщины попадают в неподходящие условия. Но у меня нет права судить, нарушили ли вы регламент - это компетенция ЦИОКРа. И уж тем более я не должна была давать волю эмоциями, повышая голос и обвиняя вас в безответственности. Простите меня, пожалуйста.
  - Ох, Анна Сергеевна! - Ясмин поднялась ей навстречу и тепло улыбнулась. - Не переживайте! Я всë понимаю и не держу на вас зла. И я сама дала волю эмоциями, хотя не должна была так себя вести.
  - Вам-то как раз можно, - губы доктора тронула слабая ответная улыбка. - Главное, держать эмоции под контролем, сидя за пультом управления - но я знаю, что с этим вы справитесь! - Анна Сергеевна подошла к Ясмин и приобняла еë за плечи. - Материнство - это прекрасно. Поздравляю вас от всего сердца. И вас, капитан! - она обернулась к Роберту. - Пусть всë получится легко и спокойно.
  - Спасибо, доктор! - мягко ответил Роберт. - И не тревожьтесь, всë будет в порядке.
  Аля почти физически ощутила, как стало спадать напряжение - то ли его собственное, то ли общее.
  Анна Сергеевна устроилась на свободное место рядом с Прохором Петровичем, тот облегчëнно засуетился и принялся рассказывать и показывать, что приготовил на обед. Основными блюдами в меню были прозрачный и ароматный овощной суп и толстенький сдобный пирог с рыбной начинкой. Задвигались тарелки, застучали столовые приборы, зажурчал негромкий и неглубокий ручеёк застольной беседы. Аля решила, что должна заставить себя нормально поесть - нельзя же всю дорогу прятаться за монстерой или на кухне у 'завхоза', чтобы утолить голод! Первые несколько глотков дались с трудом, но суп и пирог были такими вкусными, у пирога так восхитительно хрустела корочка, что вскоре девушка втянулась в процесс наравне с другими.
  Когда всë было съедено, Роберт откинулся на спинку стула, с видимым удовольствием обвёл глазами присутствующих и объявил:
  - А теперь нас ждёт экскурсия в рубку 'Гиацинта'.
  - Если никто не против, я с вами не пойду, - сообщила Анна Сергеевна и пояснила для остальных пассажиров: - Это мой третий перелëт на 'Гиацинте', всë, что можно, мне уже показали.
  - Я тоже не пойду, - подхватил Прохор Петрович, - чего я там не видел, в вашей рубке? Но вот Санечка до сих пор имела дело только с симуляциями, так что ей будет очень интересно.
  - Кто-то из вас летит в другой Слой впервые? - уточнил Роберт.
  Родион, Сельма и Филипп дружно помотали головами.
  - Я лечу впервые... - собравшись с духом, вымолвила Аля.
  - Замечательно! - глаза капитана лукаво блеснули. - Теорию космических перелëтов, Александрина, вы знаете на 'отлично', это мы уже выяснили. А сегодня будет немножко практики.
  ~14~
  Рубку 'Гиацинта', как и кухню, до этого момента Аля видела лишь издали, через дверной проëм. Запомнила только широкий полукруглый иллюминатор, похожий на лобовое стекло самолёта - во время инструктажа там были видны хмурое земное небо и ажурные вышки космопорта - и то, что правая и левая стороны рубки выглядят совершенно по-разному. Из симуляций Аля знала, что справа обычно располагается пульт пилота, а слева - навигатора, но об устройстве каждого пульта имела самое общее представление. Подробных симуляций будущим озеленителям и космобиологам не показывали, справедливо полагая, что управлять кораблëм никому из них не придётся.
  Сейчас иллюминатор сиял россыпью звëзд на чëрном фоне. Приглушëнная подсветка на пультах давала понять, что они бездействуют - корабль уже давно летел на автопилоте.
  - Прошу! - проговорил Роберт, заходя в рубку, и сделал широкий пригласительный жест.
  - Располагайтесь, кому где удобно, - поддержала Ясмин, проскользнувшая в дверь вслед за мужем.
  Родион и Филипп тут же устроились на узком откидном диванчике вдоль правой стены, Аля и Сельма замерли посреди помещения.
  - Потрясающе, - сказала Сельма, которая распахнутыми глазами смотрела в иллюминатор. - Наверное, я никогда не привыкну к тому, что звëзды такие прекрасные.
  Аля молчаливым кивком выразила согласие. Оказавшись в рубке, она настолько разнервничалась, что чувствовала биение собственного сердца, но звëзды, хоть и бесспорно прекрасные, были тут совершенно ни при чëм. Причиной, как обычно, стал Роберт. В небольшой, по сравнению с кают-компанией, рубке он оказался совсем рядом. На Алю смотрел внимательней, чем на других пассажиров - помнил, что она 'новенькая'. Держался со всеми не как капитан корабля, а как хозяин дома - ей чудилось, что она попала к нему в гости, и это еë ужасно смущало.
  Роберт подошëл к креслу пилота и положил руку на высокую спинку. Спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
  - Итак, с чего мы начнëм, с пилотирования или навигации?
  - Давай начнëм с пилотирования, - отозвалась Ясмин, которая уже уселась, нога на ногу, в кресло навигатора.
  Вместе они, одетые в простые светлые футболки и брюки, на фоне звëзд в иллюминаторе и приборных панелей космического корабля смотрелись так, будто сошли с рекламного плаката ЦИОКРа.
  - Договорились, - капитан улыбнулся и включил яркий свет над своим пультом. - Александрина, подходите ближе, не стесняйтесь.
  Она послушно подошла. Сельма осталась на месте и даже позу не поменяла, космос еë приворожил. Филипп без особого интереса разглядывал оба пульта и, кажется, чего-то ждал - похоже, на кораблях такого типа он летал уже не единожды. А вот Родион, который сидел, прислонившись спиной к стене и скрестив на груди руки, смотрел вокруг с жадным любопытством, хотя и делал независимый и равнодушный вид.
  - Приборная панель 'Гиацинта', как видите, не слишком отличается от приборной панели обычного самолëта... - начал капитан с хорошо знакомыми Але лекторскими интонациями, живо напомнившими ей времена студенчества и первые месяцы еë любви.
  Девушка задержала дыхание и, как в те месяцы, постаралась усилием воли сосредоточиться на предмете 'лекции' - к счастью, у неë получилось.
  'Пилотская' половина рубки, с десятками переключателей и датчиков, и в самом деле, здорово смахивала на самолëтную кабину. Переключатели были сплошь механические, в виде рычагов и выпуклых кнопок, ни одного сенсорного и тем более бесконтактного Аля не увидела. Прохор Петрович утром напомнил ей то, о чëм когда-то говорили на лекциях - в самом начале космической эпохи пилотировать корабли обучили всех военных лëтчиков. Должно быть, им так легче было переучиваться, подумала Аля, а потом простую и надёжную самолëтную механику решили оставить насовсем.
  Датчики скорости, датчики положения корабля в пространстве, датчики изменения его формы, датчики расхода топлива и работы двигателей... Запомнить назначение каждого датчика с первого раза было невозможно, да Аля и не пыталась. Лишь трепетала от мысли, что есть люди, умеющие читать всë это, как ноты, и, как оркестром, дирижировать кораблëм. И что один из таких людей - Роберт.
  Единственным явным отличием этой панели управления от самолëтной был плоский круглый боковой экран, сантиметров тридцати в диаметре, который показывал, как корабль выглядит снаружи и где он находится. Роберт пошевелил пальцами, оживляя экран - вот тут переключатель стоял бесконтактный - и развернул его лицом к зрителям.
  'Гиацинт', вытянутый и чуть зауженный спереди, как цветок, давший ему имя, сзади был подсвечен бело-синим сиянием работающих двигателей и очень красиво смотрелся на чëрном фоне. Капитан приблизил и покрутил трёхмерное изображение корабля, и Аля смогла рассмотреть его поверхность - иллюминаторы, атриум кают-компании, люки грузового отсека, створки, за которыми прятались сложенные сейчас шасси и крылья. Затем масштаб снова уменьшился, корабль стал схематичной оранжевой стрелочкой среди звëзд, а вверху экрана появились пульсирующие концентрические голубые кольца - место первого Перехода.
  Оттого, что 'Гиацинт' одновременно выглядел надëжной, безопасной громадиной для людей внутри и крохотной, беззащитной песчинкой для космоса снаружи, Алю захватило странное чувство, названия которому она не знала. В нëм были перемешаны и страх, и удовлетворение, и что-то ещë, пьянящее, как штормовой ветер. Но разобраться в сложных впечатлениях она не успела. Капитан закончил свою часть рассказа и огорошил вопросом:
  - Ну что, есть желающие посидеть за штурвалом?
  - О нет, я не хочу! - первой откликнулась Сельма.
  При ней обнаружился маленький ладонный планшет, на котором она сейчас увлечëнно что-то рисовала.
  - Я тоже не хочу, спасибо, - своим обычным сухим и деловым тоном проговорил Родион.
  Аля могла бы поклясться, что он-то как раз очень хочет, но ни за что не признается, уверенный, что ему 'не по статусу' такое ребячество.
  - Александрина? Филипп?
  - Я - с большим удовольствием! - просиял, встрепенувшись, робототехник, который, видимо, ждал именно этого. - Но даму пропущу вперëд.
  - Александрина? - повторил Роберт и посмотрел на Алю.
  Глаза его смеялись и приглашали - ответить 'нет' она не смогла. Кивнула, на ослабевших ногах сделала шаг вперëд - и плюхнулась в кресло пилота, которое капитан заботливо развернул в еë сторону.
  ~15~
  Как только Аля оказалась в кресле, Роберт лëгким движением развернул еë к пульту управления. Штурвал 'Гиацинта', имеющий вид бумеранга, с углом, направленным вперëд, оказался прямо напротив неë. Роберт нажал какие-то кнопки на подлокотнике, подгоняя положение и форму кресла под Алину невеликую комплекцию, и, показав на штурвал, предложил:
  - Беритесь.
  Аля осторожно положила руки на обе стороны штурвала. Его поверхность оказалась прохладной и приятной на ощупь и сразу слегка изогнулась, подстраиваясь под ладони. Девушка подняла глаза на Роберта, который стоял справа от неë. Ситуация нервировала еë почти до паники, что наверняка читалось во взгляде, но капитан этот испуганный взгляд истолковал по-своему.
  - Не бойтесь, Александрина. С курса вы корабль не собьëте, даже если специально захотите это сделать, - улыбнулся он. - Но! При движении по трассе регламент разрешает поворачивать корабль вокруг его оси. Попробуете повернуть?
  - Попробую, - пролепетала Аля.
  - Прекрасно, - улыбка Роберта стала шире. Он пощëлкал рычажками на пульте, напротив Али засветилось маленькое круглое табло с ярко-оранжевой круговой пунктирной стрелкой и цифрами '0.0' посередине. - Я разрешил вращение, теперь вы должны его запустить. На штурвале снизу есть несколько широких кнопок, найдите их.
  Аля подвигала ладонями в разные стороны, поверхность штурвала послушно изменялась под еë движениями. Пальцы нащупали кнопки - действительно, широкие, по несколько сантиметров каждая.
  - Нужно нажать одновременно крайнюю правую и крайнюю левую кнопки и подержать три секунды, - продолжил капитан. - Отпустить и затем нажимать по одной - правую, чтобы поворачивать корабль по часовой стрелке, левую - против. Всë понятно?
  Аля закивала.
  - Приступайте.
  Еë потряхивало от волнения, пальцы дрожали и были слабыми. Нужные кнопки она, может быть, и нашла, но нажать как следует не сумела - ничего не изменилось, и на табло с пунктирной стрелкой по-прежнему светились нули.
  - Ну как? Нажимаете? - спросил капитан.
  Она опять закивала.
  - Попробуйте сильнее.
  - Не получается!
  - Ничего страшного, - успокаивающим тоном произнëс он. - Давайте посмотрим, на какие кнопки вы жмëте.
  Он наклонился перед ней к штурвалу и положил свои большие широкие ладони по обе стороны от еë ладоней.
  Сердце у Али заколотилось так сильно, словно пыталось вырваться из грудной клетки, в глазах потемнело. Роберт был так близко, что она видела рисунок на его коже, чувствовала его запах и тепло его тела - и этого для неë уже оказалось слишком много. А он, словно ей не хватило эмоций, пошевелил руками, трогая штурвал снизу и задевая еë пальцы, и его ладони соприкоснулись краями с Алиными.
  - Кнопки вы нажимали правильные, но давить нужно ещё сильнее, сначала на обе сразу, - пояснил Роберт. - Попробуйте ещë раз. Не бойтесь. Ничего плохого не случится.
  Аля попробовала, но пальцы стали совсем ватными, и к тому шквалу, который сейчас на неë обрушился, добавилась острая досада, что у неë ничего не выходит и Роберт это видит.
  Спасение пришло внезапно, в лице Ясмин.
  - Хватит, Берти, - с мягким смешком проговорила она со своего кресла. - Перестань пугать девушку. Она потом ещë попытается. Когда убедится, что это безопасно.
  Он отпустил штурвал и выпрямился.
  - Ясь, ты, как всегда, права, нужно сделать перерыв. Филипп, теперь ваша очередь.
  Снова аккуратно повернул кресло, Аля встала и отошла в сторону, думая лишь о том, как бы не упасть. Робототехник моментально занял еë место, а она уселась туда, откуда он поднялся - около Родиона, на диванчик у стены. Сердце по-прежнему частило, голова кружилась, руки - чувствовали прикосновение Роберта.
  Филипп с залихватским видом перекатился к пульту, настроил под себя кресло и ладони на штурвал положил без отдельного приглашения.
  - Помощь понадобится? - усмехнулся капитан.
  - Спасибо, я сам справлюсь, - парень нетерпеливо тряхнул плечами под вышитой мексиканской рубашкой. - Как вы сказали? Что разрешает ваш регламент? Вращать корабль вокруг его оси?
  - Совершенно верно.
  - Больше ничего?
  - Можете включить наружную подсветку, - капитан снова усмехнулся.
  - Это совсем уж неинтересно, - протянул Филипп с дурашливым, но явно искренним разочарованием и посмотрел на капитана: - Я могу начать?
  - Валяйте, - махнул рукой тот.
  В первые секунды ничего не происходило. Затем нули на табло сменились другими цифрами, цифры замельтешили, стрелка замигала и забегала, а звëзды в иллюминаторе сдвинулись и всей толпой поплыли по кругу. Вращение всё ускорялось, но внутри корабля с работающей УИГ и стабилизаторами ощущения движения не было. Звëзды начали сливаться в линии, и стало немного жутко - Аля глянула на Сельму и Родиона и поняла, что им тоже не по себе. Через пару минут вращение замедлилось, остановилось было - и возобновилось, но в другую сторону, чтобы затем снова замедлиться. Когда звëзды, наконец, вернулись на свои места, а на табло снова высветилось '0.0', Филипп провозгласил:
  - Я закончил! - и развернулся в кресле. Он выглядел чрезвычайно довольным. Белозубо улыбнулся лично Але и спросил: - Сандрин, вы готовы повторить?
  - Нет-нет, мне вполне достаточно впечатлений, - замотала головой Аля.
  Она только-только начала приходить в себя и даже помыслить не могла о том, чтобы вернуться к штурвалу.
  Капитан опять пощëлкал рычажками на пульте, табло с круговой стрелкой погасло, яркий свет над пультом тоже выключился - 'практическое занятие' завершилось.
  - Ну что ж, если все наигрались, значит, пришло время побеседовать о навигации, - мелодичным голосом объявила Ясмин, вставая.
  Повела пальцами, и святая святых 'Гиацинта' - его навигационная система - озарилась нежным жемчужным светом.
  ~16~
  Ясмин пригласила всех подойти к пульту навигатора. Филипп, который снова сидел на диванчике у стены, сказал что ему и так всë видно. А вот Родион последовал приглашению, как и Сельма, спрятавшая в карман планшет.
  Роберт уселся в кресло пилота и расслабленно прикрыл глаза. Аля почувствовала к нему что-то сродни благодарности. Ей очень хотелось послушать Ясмин, а особенно - посмотреть, что та покажет. И сосредоточиться так, как сейчас, было гораздо легче, чем если бы капитан стоял рядом и принимал участие в разговоре.
  Сама же Аля подобралась поближе к тому, что до сих пор ей демонстрировали лишь в виде сильно упрощенных учебных схем - к голографической модели Вселенной.
  Модель располагалась у левой стены рубки и в тот момент, когда Ясмин еë включила, представляла собой шар диаметром около метра. Казалось, шар заполнен густой перламутровый дымкой. Но Ясмин провела над ним рукой, увеличивая масштаб, вместо шара появилось облако неправильной формы, и стало видно, что у этого облака есть структура. Больше всего она походила на невероятно сложный объëмный лабиринт. Плавно изогнутые коридоры и округлые камеры, перетекая друг в друга, создавали гармонию и ритм, от которых невозможно было отвести взгляд.
  Ясмин опять провела рукой над моделью, лабиринт приблизился, и стали видны новые коридоры и камеры, но их рисунок остался прежним. Модель Вселенной была трëхмерный фракталом, поверхностями в котором служили ГИППы - границы изменения параметров пространства.
  Ясмин, в отличие от Роберта, не имела опыта преподавания, поэтому рассказ еë был не слишком понятным - она постоянно сбивалась на термины, значения которых Аля не знала. Но Аля, и в самом деле, неплохо усвоила университетский курс ОТКП, так что вполне могла связать то, что теперь видела, с тем, что хранилось у неë в голове.
  Полвека назад - в то время уже понятно было, что, исчерпав земные ресурсы, человечество движется к состоянию войны всех со всеми - появилась и быстро стала популярной новая космологическая теория. Она гласила, что пространство Вселенной - неоднородно, а видимая еë часть - исполинский 'пузырь', излучение в котором распространяется нелинейным образом.
  С практической точки зрения для землян это ничего не меняло - дальний космос оставался таким же недостижимым, каким был всегда. Однако, согласно той же теории, подобных 'пузырей' должно существовать множество. Попытки рассчитать их размеры, очертания и взаимное расположение привели к появлению ещë одной теории - о том, что пространство Вселенной 'свëрнуто' затейливым образом, и разные его части могут соприкасаться 'стенками' или переходить одна в другую.
  Война шла вовсю, и казалось странным, что кто-то продолжает смотреть в небо, от которого бессмысленно ждать помощи. Когда возникла третья теория - о том, что 'сворачивание' пространства подчиненно одной-единственной математической формуле - об этом узнали лишь малочисленные сообщества энтузиастов. Формул придумали несколько, и среди них нашлась такая, которая предсказала, что ближайший к Земле ГИПП - всего лишь в нескольких миллионах километров от плоскости Солнечной системы.
  Первые три экспедиции к ГИППу - скептики называли его 'небесной твердью' - ушли сорок лет назад, когда на Земле уже 'всë полыхало', как выразился сегодня Прохор Петрович. Для этих экспедиций собрали воедино весь опыт путешествий в ближнем космосе, с началом войны совершенно заглохших. Никто не ждал, конечно, что граница между двумя частями пространства будет материальной. Все понимали, что это просто небольшая зона, внутри которой, при определëнных условиях, можно перейти из одной части в другую.
  Первому экипажу обнаружить ГИПП не удалось. Второй бесследно исчез - скорее всего, сумел совершить Переход в одну сторону, но не сумел вернуться. Обратный Переход удался третьему. И это событие не только остановило войну, но и сделало еë Последней - поскольку изменило весь ход развития цивилизации.
  Там, за 'небесной твердью' обнаружилась планетная система, очень похожая на Солнечную. Среди планет нашлась родная сестра Земли, с богатой биосферой, но без разумной жизни. Нашлась планета, где жизнь еле теплилась, но недра были полны бесценной ископаемой органикой. Нашлась планета-рудник, сплошное месторождение редких металлов.
  Одного этого было бы достаточно, чтобы человечество, которое всë-таки не стремилось само себя уничтожить, вместо войны занялось освоением новых ресурсов. Но за первой успешной экспедицией состоялись другие, и вскоре стало понятно, что космос доступен и неисчерпаем. Неисчерпаем и доступен.
  Оказалось, что ГИППов недалеко от Земли - несколько, а изменение параметров Перехода позволяет даже через один и тот же ГИПП попадать в разные участки Вселенной. Часто - гораздо чаще, чем допускает теория вероятности - 'на той стороне' возле места Перехода удаëтся найти объекты, пригодные для использования. Но часто, впрочем, и не удаëтся. Первопроходцы, которые отправляются туда, где до них никто не бывал, никогда не знают заранее, с чем столкнутся - и смогут ли возвратиться обратно.
  Для всех остальных Переходы быстро стали делом рутинным. Освоенные участки пространства картировали. Выяснилось, что разведанная Вселенная больше напоминает слоёный пирог, чем губку, и можно без особых проблем перемещаться между Слоями, расширяя своë присутствие в них. Счëт открытым планетным системам шëл уже на десятки, и там было всë что угодно, кроме, разве что, других цивилизаций.
  - Неправильно думать, что ГИППы - это что-то жëсткое и неизменное, - проговорила Ясмин, которая стала использовать простые слова, как только добралась до части рассказа, лично еë касавшейся. - Это динамическая система, они всë время движутся, так же, как движутся объекты внутри Слоя. Но положение ГИППов можно высчитать, что мы и делаем перед полëтом. Задача - найти самое тонкое место, чтобы энергии корабля оказалось достаточно для Перехода. Смотрите, вот Земля, - Ясмин ещë сильнее увеличила масштаб, и в центре полупрозрачного перламутрового лабиринта, который теперь очень медленно двигался, вспыхнула яблочно-зелëная искра. - А вот здесь будет наш первый Переход, - сантиметров на двадцать выше точки засветились пульсирующие голубые кольца, такие же, какие Аля видела перед этим на экране в 'пилотской' части рубки. - Сюда мы летим по прямой, направление и скорость движения выбираются автоматически.
  Ясмин показала на небольшой моноблок вычислителя, установленный на столе между моделью Вселенной и непривычного вида приборами, размещёнными в ложементах напротив кресла навигатора.
  - А дальше начинается самое интересное! - продолжила она, и глаза у неë заблестели, а на губах заиграла улыбка, самодовольная и вдохновенная одновременно.
  Аля, конечно, знала, о чëм пойдëт речь.
  Основная проблема всей ОТКП - в том, что точку и время Перехода невозможно определить без живого человеческого участия. На Алин взгляд, в объяснении этого факта философы и теологи продвинулись гораздо дальше, чем биологи, математики и физики. 'Тонкое место', о котором упомянула Ясмин, имело свойство сдвигаться непредсказуемым образом - не так уж сильно, но достаточно, чтобы корабль не смог совершить Переход или вышел из него совсем не там, где нужно. Расчëты, измерения, математические модели, нейросети - всë было бесполезным. Установить, где и когда будет находиться подходящая точка, мог только человеческий мозг.
  Насколько Але было известно - хотя Ясмин, наверное, с ней бы не согласилась, - никакого особого дара для этого не требовалось. А требовались - чуткость к собственным ощущениям, умение концентрироваться на одной задаче и знание математики и космофизики, достаточное для того, чтобы навигатор сумел вписать своё решение в общий контекст.
  Ясмин ласкающим движением прикоснулась к приборам на столе, затем по очереди взяла их в руки и примерила. Мерцающая решëтчатая конструкция оказалась шлемом. Широкая гибкая полоса с датчиками - браслетом, дополняющим или заменяющим многофункциональный корабельный браслет. Блестящая серебристая груша с усиками - устройством для голосового ввода данных. Ни примерить, ни даже потрогать всë это 'экскурсантам' Ясмин не разрешила.
  - Понимаю, как вам интересно, но, к сожалению, регламент запрещает посторонним касаться оборудования, настроенного на навигатора, - произнесла она извиняющимся тоном, но огорчëнной абсолютно не выглядела.
  А Алю вдруг как обухом ударило. Она осознала, до какой степени зависят от Ясмин все, кто сейчас летят на 'Гиацинте'. И поняла, что при известии о беременности навигатора Анна Сергеевна вышла из себя не только потому, что имела на то причины личного свойства.
  ~17~
  Последней частью программы, для которой пассажиров сегодня собрали в рубке, был сеанс связи с Землëй и ближним космосом. После первого Перехода связь останется только почтовая - через сообщения и посылки, которые доставляются на планеты и транзитные станции 'баржами' вроде 'Гиацинта'. Так что для тех, кто летел на Селесту, это была последняя возможность онлайн пообщаться с близкими перед многомесячной разлукой.
  Анна Сергеевна так и не появилась, и Але стало грустно от мысли, что близких у доктора нет. Сама она, когда капитан поинтересовался, все ли воспользуются сеансом связи, и предложил определиться с очередью, сказала, что подумает, и остальных пропустила вперëд.
  Ясмин, погасив голограмму модели Вселенной, села в кресло, включила свой компьютер и занялась работой. Аля смотрела на неë - и удивлялась и радовалась той скорости, с которой Ясмин перевела себя в рабочий режим. Собранные в тугой узел волосы, твëрдые губы, прямая спина, взгляд, прикованный к экрану - навигатор стала олицетворением внимания и сосредоточенности.
  Аля вспомнила слова 'завхоза' о том, что при Переходах с беременными обычно ничего плохого не случается, и потихоньку успокоилась. Тем более, что и другие никакой нервозности больше не демонстрировали - а ведь у них, в отличие от Али, за плечами уже не один дальний перелëт.
  Экран панели связи и кресло перед ним располагались с левой стороны каюты, ближе к двери, чем к пульту навигатора. Мерцающее полукруглая граница на полу, отделяющая это место от остального пространства рубки, показывала, что при желании говорящий может закрыться непрозрачной и звуконепроницаемой 'шторкой'.
  Роберт включил панель, настроил параметры сеанса для Родиона, который был первым в очереди, объяснил ему, как опустить 'шторку', и пересел к себе. Аля, вместе с прочими пассажирами сидевшая на диванчике у стены, избегала на него смотреть - ей действительно уже хватило впечатлений.
  Немолодая, но очень моложавая дама, лицо которой мелькнуло на экране и скрылось, заслонëнное широкими плечами Родиона, очевидно, была его матерью.
  - Привет! - в голосе начальника станции была улыбка. - Как у вас дела? Завтра Переход, я обещал перед ним позвонить - вот, держу слово.
  - Всë-таки решил лететь! - в голосе женщины никакой улыбки не было, а были досада и недовольство. - Родя, мы с отцом так надеялись, что ты нас послушаешь. Сколько можно! На Земле полно работы, а ты мотаешься неизвестно где - для чего? Кому и что ты пытаешься доказать? Мы тебя годами не видим, а ведь мы же...
  - Господи, мама, не начинай! Да, я летаю уже пятнадцать лет, мне нравится дальний космос, а вы всë никак не... - он раздражëнно провëл рукой под сиденьем, и в воздухе вокруг него сгустилась матовая белая завеса, скрывшая остатки разговора.
  Она рассеялась, когда Родион уже поднимался с кресла, и вид у начальника станции был взъерошенным и злым.
  - Благодарю за экскурсию и связь, - буркнул он, ни на кого не глядя. - С вашего позволения, я вас оставлю.
  - Да, конечно, - отозвался Роберт. - Только проследите, пожалуйста, чтобы дверь закрылась. Там кот, а сюда мы его не пускаем.
  Следующей пошла Сельма.
  Экран, в отличие от Родиона, она загородила не весь - и Аля смогла хорошо разглядеть Сельмину собеседницу. Ею оказалась прелестная, как мультяшка, девушка с иссиня-чëрной кожей и забранными вверх чëрными волосами, переплетëнными тонкими белыми лентами. Кроме этих лент, белым сверкали глаза и зубы, а также маленький кружевной топик, в который она была одета.
  - Добрый день, принцесса! - игриво и ласково поздоровалась с нею Сельма. - Чем ты сейчас занята?
  Художница говорила на общеязе - похоже, девушка была иностранкой. Учить язык принимающей стороны было условием участия иностранцев в проектах космических центров - считалось, что это хорошо для работы. Но в обычной жизни общеяза чаще всего было достаточно.
  - Чем занята?! - переспросила 'принцесса', и стало понятно, что она тоже взвинчена, похлеще, чем мать Родиона. - Жду твоего звонка, вот чем! Я со вчерашнего дня его жду, почему ты не позвонила с орбиты, пока была обычная связь?!
  - Кейди, малышка, связь была плохая, и я решила дождаться, пока мы... - примиряющим тоном начала Сельма, но та еë не слушала.
  - Плохая связь? Плохая связь?! Я не верю, Сельма! Ты уже себе кого-то нашла! Ты всегда кого-то находишь, когда улетаешь, ты же летаешь именно для этого, я знаю!
  - Не говори глупостей, Кейди, кого я могла найти?! Мне нужна только ты, - возмутилась Сельма, отыскивая под сиденьем кнопку включения 'шторки'.
  Филипп не удержался от смешка.
  Белая завеса, отгородившая Сельму и еë ревнивую пассию, держалась долго. Уходя, художница тоже выглядела расстроенной.
  Робототехник закрываться не стал. В кресле он сидел, развалившись, и Але было отлично видно экран. В этом сеансе связи участвовала целая толпа - должно быть, все друзья и родственники Филиппа, в полном составе. Разговор, громкий и экспрессивный, шëл по-испански. Испанский Аля немного знала - учила пару лет назад для практики в Средиземноморье.
  На Филиппа выплëскивали новости, грустили, что долго его не услышат, задавали вопросы о предстоящей работе. Миловидная девушка с пухлым младенцем на руках, очень похожая на Филиппа, жаловалась на мужа, который слишком много работает и ещë ни разу не видел сына, а сыну уже четыре месяца, и он такой чудесный мальчик. Парень возраста Филиппа негодовал, что никак не может вернуться в свой дом, потому что там всë ещë ремонт, который должны были закончить семнадцать дней назад. Пожилая седовласая дама завела бесконечную сторию о своей собаке и чуть не до слëз обиделась на просьбу Филиппа рассказывать покороче.
  По окончании разговора он тоже был хмурым. Устал, наверное, подумала Аля. Но его большая семья ей понравилась. Такие семьи всегда вызывали в ней тëплое чувство с некоторой примесью зависти, в еë положении, увы, неизбежной.
  - Ну как, Александрина? Подумали? Будете кому-нибудь звонить? - услышала Аля голос капитана.
  Разговор с теми, кто когда-то был еë семьей, не сулил ей ничего приятного, а выходить из рубки такой же недовольной, как остальные, девушка не хотела. Поэтому, приняв решение, она со вздохом ответила:
  - Подумала, не буду.
  Еë звонка ни на Земле, ни в ближнем космосе никто не ждал, это она знала точно.
  ~18~
  В коридоре под дверью, действительно, сидел Ди-Джей, и вид он имел весьма обиженный.
  - Не пустили тебя в рубку, бедняжка, - посочувствовала Аля и наклонилась, чтобы его погладить. - Злые люди! Разве можно не пускать куда-то такого славного котика? Но, видишь ли, котик, - она почесала его за ухом, - если своими славными мягкими лапками ты будешь топтаться по пультам управления, мы запросто улетим куда-нибудь не туда.
  Кот посмотрел на неё так, будто понял, что она сказала.
  - К какой-нибудь чёрной дыре улетим, представляешь? - с улыбкой продолжила Аля. - Да-да, ты тоже улетишь. И что мы все тогда будем делать?
  Ди-Джей встал и потёрся боком о её ноги. Аля подхватила его на плечо.
  - Пошли в каюте поваляемся, что ли. Что-то я устала.
  Поваляться в каюте кот был готов всегда. Стоило Але улечься на койку, как он растянулся рядом, положил свою широкую морду на плечо девушке и с готовностью 'запустил мотор'.
  Аля включила визор с намерением посмотреть какой-нибудь фильм, нашла подходящий в корабельной коллекции, но через несколько минут поняла, что экранные приключения мелькают мимо её сознания. Она, и правда, устала и переволновалась. Разумней всего, пожалуй, было бы немного поспать - но спать ей совсем не хотелось.
  В тот момент, когда она всё-таки собралась залезть под одеяло, корабельный динамик ожил и заговорил голосом капитана:
  - Дорогие друзья, напоминаю, что сегодня после ужина в кают-компании состоится музыкальный конкурс. Желание в нём участвовать уже выразили Ясмин и Филипп, но чем больше участников, тем лучше, так что жду новых заявок. Также напоминаю, что на борту 'Гиацинта' есть прекрасный бассейн и хамáм, пользуйтесь ими, на здоровье, пока мы на трассе.
  Аля встрепенулась. Музыкальные способности у неё отсутствовали начисто, а вот плавать она умела и любила. В Лицее даже шутила сама про себя: 'Разве я могу плохо плавать? Жабуля, которая плохо плавает - это нонсенс!' Так что сейчас она встала и нашла среди собственных вещей купальник, а среди корабельных - чудесный сиреневый купальный халат, настолько широкий и длинный, что в него целиком поместились бы три таких мелких женских особи, как она. Надела купальник, укутала себя халатом, взяла полотенце и отправилась в бассейн. Разочарованный Ди-Джей потащился следом.
  Путь в бассейн лежал через оранжерею, и там Аля задержалась - засмотрелась на старательного серва, который ползал по стеллажам с растениями и убирал подсохшие листья. Мейн-кун залез на столик у дивана и развалился на стеклянной поверхности. Аля присела на диван и принялась наглаживать пушистое котье брюшко.
  В этот момент в оранжерею донёсся звук шагов, и в увитом лианами проходе, соединяющем её с бассейном, появился Роберт, в таком же, как у Али, халате и с полотенцем на шее. Волосы Роберта были влажными.
  - О, Александрина, решили поплавать? - обрадовался он. - Какая вы молодец! А то я как ни приду, тут пусто. Обидно, ей-богу, у нас отличный бассейн. Завтра перед Переходом мы сольём из него воду и потом до Селесты наполнять уже не будем, а пока нужно его использовать по назначению.
  Аля уткнулась взглядом в кота и замерла - хоть что-нибудь ответить ей не хватало духу. Кот тарахтел так громко, что слышно было, наверное, даже в бассейне.
  - У Ди-Джея к вам прямо любовь, смотрите-ка! - хмыкнул капитан, приблизившись к дивану и столику. - Раньше этот зверь никого, кроме Петровича, особо не жаловал, - он замолчал, но не уходил и через несколько секунд заговорил снова. - Кстати, о Селесте. Откройте мне секрет, Александрина: что вы в ней нашли? Это же просто груда мёртвых булыжников. У вас ведь диплом с отличием, я ничего не путаю? Значит, вы могли выбрать любое место. Ребята с вашего факультета обычно рвутся на планеты с биосферой.
  Не ответить было совсем уж невежливо. Аля сглотнула, с усилием подняла взгляд на Роберта и тихо сказала:
  - Космобиология - это не... не совсем моё. Мне больше всего нравится, когда я могу... оживить что-то мёртвое.
  - Вот как. Подобное мне в голову не приходило, - задумчиво протянул он. Посмотрел на неё внимательно, и внезапно его лицо приняло удивлённое выражение. - Ваши глаза!
  - Что с ними? - не поняла Аля.
  - Вчера вечером они были очень необычного лилового цвета. А сейчас - бирюзовые!
  Она совсем растерялась.
  - А... да. Глаза у меня меняют цвет... при разном освещении они разные.
  - Как будто александрит, надо же. Камень такой есть, знаете? Это их... природное свойство?
  - Природное, - кивнула девушка. И неизвестно зачем продолжила: - От папы такие достались... меня потому и назвали Александриной.
  - Чудно́, никогда ничего похожего не видел! - развёл руками Роберт, вдруг улыбнулся по-вчерашнему, как мальчишка, и добавил: - А вам идёт ваше имя!
  От этой улыбки она опять лишилась дара речи.
  А капитан поправил полотенце на шее, молвил:
  - Ладно, идите плавайте, не буду вас задерживать, - и стремительным шагом вышел из оранжереи, оставив Алю в полнейшем смятении чувств.
  ~19~
  Плавала Аля долго. Моталась от одного бортика к другому и обратно, рассматривала яркие разноцветные плитки, которыми были выложены и чаша бассейна, и стены, и потолок - и пыталась вернуть себе хоть немного спокойствия. Кроме неë, в бассейне никого не было - даже кот, минут десять посидев на бортике, ушëл по своим делам.
  Она и сама не знала, хорошо ей сейчас или плохо. Обсуждать с капитаном экзамен по ОТКП или причины выбора места работы - это ещë куда ни шло. Но разговаривать о цвете еë, Алиных, глаз и о еë имени - это уже чересчур! А его улыбка!.. К такому Аля вовсе была не готова. В университете она привыкла, что улыбки Роберта Маевского - доброжелательные, любезные, сухие или ироничные - скорее скрывают, что он чувствует, чем показывают. Чистая и честная радость в его улыбках, которую она увидела здесь, переворачивала ей душу.
  Он просто рад быть на корабле, твердила себе Аля, летать ему нравится больше, чем ходить по Земле - пусть даже летать на 'барже'. И к самой Але он внимателен просто потому, что обязанность капитана, прописанная в регламенте ЦИОКРа - заботиться о том, чтобы всем пассажирам было комфортно в полëте. Чем лучше они себя чувствуют, тем легче смогут включиться в работу, долетев. А главное, тем меньше вероятность, что кого-то из них придëтся эвакуировать с синдромом 'три пэ' - пост-Переходным психозом.
  Аля всë прекрасно понимала. Но ощущение, что дистанция между нею и объектом еë любви сегодня изрядно уменьшилась, исчезать почему-то не хотело, заставляя еë томиться и желать невозможного - и это очень еë пугало.
  Мало-помалу, впрочем, физическая нагрузка и прохладная бурлящая вода сделали своë дело: в голове у Али прояснилось, нервозность ушла, мысль о предстоящей вечером встрече с капитаном перестала вызывать панику. Только тогда Аля вернулась в каюту, а приводить себя в порядок закончила как раз ко времени начала ужина.
  Кают-компанию так же, как вчера, преобразили для вечеринки - только теперь сбоку от танцпола появилась ударная установка. Вокруг неë хлопотал Филипп. На нëм была широкая чëрная рубаха, разрисованная броскими бордово-жëлтыми африканскими масками. Увидев Алю, он весело пояснил:
  - Распаковывать установку вчера было некогда. Но сегодня, Сандрин, я покажу вам настоящий класс!
  Вокруг установки вился Ди-Джей. Он всем своим видом показывал, что никогда прежде не встречал такой замечательной штуки и не уйдëт, пока не познает еë снизу доверху. Филипп отгонял его, но без особого успеха.
  Ясмин, в длинном алом платье с алыми, белыми и чëрными воланами по подолу и с алым цветком в высокой причëске, командовала сервом, который расставлял на подносах бокалы для фелисити.
  На краешек одного из столов - еды в кают-компании ещë не было - присела Сельма в коротком серебристом комбинезоне с открытыми руками и глубоким треугольным вырезом и в серебристых сандалиях в древнегреческом стиле - с ремешками до колена. Она опять рисовала что-то на планшете.
  - О, Сандра! - обрадовалась Ясмин - и спросила, кивнув на бутылки с фелисити, бокалы и серва: - Поможешь мне разлить? Вы с ним вчера отлично справились.
  - Разумеется, помогу, - улыбнулась Аля.
  - Спасибо, дорогая, - прощебетала Ясмин и тут же куда-то убежала.
  Насчёт Алиного наряда она в этот раз ничего не сказала, да и что она могла сказать? Неяркая бесформенная одежда, которую Аля всегда надевала, чтобы оставаться незаметной, сейчас, наоборот, привлекала внимание своей нелепой неуместностью. 'Почему я хотя бы выпускное платье с собой не взяла? - подумала Аля с досадой. - Будто не знала, что коротать вечера в каюте мне никто не позволит. Завтра нужно попросить у Ясмин какой-нибудь шарф... или вон хоть цветок в волосы'.
  Друг за другом пришли Родион и Анна Сергеевна, тоже очень нарядные. Он - в чëрных брюках и в чëрной рубашке с широкой белой вставкой спереди, похожей на концертную манишку. Она - в струящемся кремовом платье, с волосами, уложенными в длинные старомодные локоны.
  Прохор Петрович примчался, громко топая, в той же компании, что и вчера - с двумя нагруженными сверх всякой меры кухонными сервами.
  - Простите, задержался! - бухнул он и принялся расставлять на столах угощение.
  На нëм была поварская куртка, которую он, похоже, забыл снять - и это немного снизило градус переживаемой Алей неловкости.
  Ясмин вернулась под руку с мужем, одетым ей в тон - в чëрные брюки и белую рубашку с алым кантом.
  Капитан сообщил:
  - Конкурс у нас сегодня будет чудесный. К Ясе и Филиппу решили присоединиться Анна Сергеевна и Родион. Про Анну Сергеевну мы давно всë знаем, - он посмотрел на доктора с симпатией и долей лукавства, - а Родион обещал нам сюрприз.
  - Прошу к столу! - закончив сервировку, зычным голосом пригласил суперкарго. - На ужин у нас индейка с брусникой и расстегаи с грибами. Но пока мы не сели есть... Давайте возьмëм бокалы, я хочу произнести тост.
  Компания заинтересованно загомонила, восемь рук потянулись за бокалами.
  - Ребята, - очень серьëзно начал Прохор Петрович, глядя на Роберта и Ясмин. - Мои прекрасные ребята. Поднять бокалы я предлагаю за вас. Вы молодцы. Боюсь, ЦИОКР со мной не согласится - регламент вы, конечно, нарушили, мы всё это понимаем. Но также надеюсь, что ЦИОКР не будет к вам слишком строг. Потому что ваш 'проступок' - одновременно и самое важное дело на свете. Человечество нуждается не только в жизненном пространстве, для которого мы летим на другие планеты. Не только в богатствах, которые мы там находим. Главное условие для того, чтобы человечество процветало ещë тысячи лет - рождение детей. Дети - это новая жизнь, наше главное богатство. За новую жизнь, которую вы приведëте в наш мир!
  - За новую жизнь! - подхватили все.
  Роберт и Ясмин поцеловались.
  Прикасаясь своим бокалом к другим, Аля обежала взглядом собравшихся. Все улыбались, по большей части вроде бы искренне. Но глаза Анны Сергеевны казались двумя омутами тревоги. А у Сельмы за старательной улыбкой просвечивала гримаса брезгливости.
  Аля прислушалась к себе - и вдруг с отчаянием поняла, что чувствует сейчас совсем не то же самое, что чувствовала утром, едва узнав о беременности Ясмин. Тогда она лишь грустила о том, что у неë самой никогда не будет детей. А сейчас ей было очень больно думать, что ребëнка Роберту родит не она.
  ~20~
  Сводчатый потолок кают-компании с начала ужина оставался экраном. Сперва он показывал пейзажи, земные и инопланетные, потом - причудливых животных из всей разведанной Вселенной. Но как только ужин закончился, на экране появился и закачался медленными волнами пурпурный бархатный занавес.
  - Дорогие друзья, наступило время перейти к конкурсу, - поднявшись, произнëс Роберт. - Победителя будем определять голосованием после того, как выступят четверо наших участников. Голосовать браслетом, надеюсь, все умеют? Приз будет символический - корзина фруктов. Наша главная цель - хорошо провести этот вечер. И лучше узнать друг друга - для участников селестианской миссии это особенно важно. Первой 'на сцену' выйдет Ясмин, с танцевальным номером. Прошу, - он улыбнулся жене короткой нежной улыбкой и объявил: - Фламенко!
  Под аплодисменты зрителей Ясмин вышла на середину танцпола, стуча каблучками и поигрывая воланами своей длинной юбки. Занавес раздвинулся, вместо него появились изображения сотен красных, розовых и белых роз. В кают-компании заработал иллю́зор - розы одна за другой падали и исчезали на лету, а вместо них на экране появлялись новые. Испанская гитара, звеневшая сначала на границе слышимости, стала громче. Ясмин повела плечами, топнула ножкой в чëрной лакированной туфельке, тряхнула широким ярким подолом, подхватила ритм и начала танцевать.
  Она была прекрасной танцовщицей, Аля это видела и теперь. Гибкой, лëгкой, пластичной, исключительно чуткой к музыке. Все движения Ясмин были отточены, включая улыбки и взгляды. Но магия вчерашнего экспромта в сегодняшнем танце отсутствовала. Может, потому, что природная внешность и природная пластика жены Роберта для текучего восточного танца подходили больше, чем для угловатого испанского. А может, потому, что вчера она танцевала только для мужа и вся была, как воплощëнная страсть - а сегодня просто показывала зрителям свои танцевальные навыки.
  По-настоящему страстным получился только финал. Танцуя, Ясмин приблизилась к Роберту и протянула ему руку. Он легко поднялся, перебежал за женой на танцпол, и последние несколько секунд они кружились вместе. По краю экрана возникли и разгорелись языки пламени, выросли и заслонили собой цветочный фон. Музыка стихла, зрители энергично захлопали, капитан поцеловал запястье Ясмин и, бережно придерживая еë за талию, проводил обратно к столу.
  Робототехник примчался к своей установке, не дожидаясь, пока его объявят, и первым делом по-кошачьи нашипел на Ди-Джея, уже давно возлежавшего на одном из барабанов. Кот с недовольным видом соскочил на пол, но далеко не ушëл - остался рядом, в надежде, что удастся вернуться туда, откуда прогнали.
  - У Филиппа для нас приготовлена импровизация на африканскую тему, - сообщил Роберт и сёл возле Ясмин.
  Основное освещение погасло, остались только круглые светильники на столах. На экране по чëрному фону поплыли, ритмично меняясь в размерах, светящиеся бордовые и жëлтые кольца - такого же цвета, как маски на рубахе Филиппа, которые тоже засветились в полумраке. А он, как и обещал, действительно показал класс. Впечатление было такое, будто ударная установка - это продолжение его тела. Прежде Аля и не догадывалась, что в звоне и грохоте может быть столько бунтарской гармонии.
  Когда адресованные Филиппу аплодисменты иссякли, а сам он вернулся на своë место, Роберт пригласил 'на сцену' Анну Сергеевну. Но доктор вдруг с неловкой улыбкой попросила:
  - Можно, я сидя вам спою? Мне так удобней.
  Возражений ни у кого не было.
  - Вы сами нам скажете, что будете петь? - спросил капитан.
  - Да, конечно. Это очень старая песенка, ей уже почти сто лет. Называется 'У нас в раю'.
  Светильник рядом с Анной Сергеевной стал ярче. В этот момент она выглядела хрупкой и очень ранимой - и заметно стеснялась устремлённого к ней внимания. Кают-компанию заполнила прозрачная, как слеза, фортепианная мелодия, и доктор запела - неглубоким, но мягким и чистым голосом:
  Ждать не надо лета, чтоб узнать, что счастье есть.
  Ждать не буду лета, чтоб сказать, что счастье здесь.
  Я узнала тайну для надежды, для мечты.
  Мне никто не нужен, даже ты, даже ты.
  Апрель у нас в раю с золотыми лучами,
  Сентябрь у нас в раю с серебристым дождём,
  Здесь счастье нам дано и в любви, и в печали,
  Оно со мной в тот миг, что я плачу о нём.
  Будь благословенным, детский смех у нас в раю,
  Вешнее цветенье и первый снег у нас в раю,
  Верность и измена, боль и страсть, и тьма, и свет,
  Всё здесь есть, вот только говорят, что смерти нет.
  Июль у нас в раю сыплет звёзды ночами,
  Ноябрь у нас в раю плачет ночью и днём,
  Здесь счастье нам дано и в любви, и в печали,
  Оно со мной в тот миг, что я плачу о нём.
  Молча смотрит бездна на летящие огни.
  Ах, Отец небесный, ты спаси, ты сохрани.
  У черты последней, жизни вечной на краю,
  Я скажу, оставь меня в раю, у нас в раю.
  Ведь там опять весна расплескалась ручьями,
  Ведь там опять зима с этим белым огнём,
  Оставь меня в раю, средь любви и печали,
  Я всё тебе спою, что узнаю о нём.
  [Автор песни Ирина Богушевская]
  Когда она закончила, сначала было тихо - похоже, все чувствовали то же самое, что и Аля: боялись разрушить своими грубыми хлопками тонкое очарование момента. Захлопали только после того, как Анна Сергеевна обвела слушателей взглядом, в котором читалось растерянное: 'Я что-то сделала не так?'.
  - Анюта, ты всегда прекрасна! - вымолвил Прохор Петрович. - Но сегодня ты сама себя превзошла! - Он, кажется, расчувствовался больше всех.
  - В заключение - сюрприз от Родиона! - воскликнул Роберт. - Ария Каварадосси из оперы Пуччини 'Тóска'.
  И вот это был сюрприз так сюрприз.
  Родион вышел на середину танцпола, встал в направленном луче света, и Аля вдруг сообразила, что его одежда нынче вечером издалека напоминает оперный фрак. Зазвучала мощная, исполненная трагизма музыка, Алин будущий шеф запел... И оказался обладателем такого роскошного глубокого тенора, что у девушки по коже пошли мурашки. Пел он по-итальянски. И мог бы петь в десять раз дольше - ей бы не надоело его слушать. Классическая опера никогда не была в числе Алиных увлечений, но сейчас Аля впервые в жизни подумала, что многое из-за этого потеряла.
  Раскланивался Родион под овации.
  Занавес на экране сомкнулся.
  - Что ж, полагаю, наш конкурс состоялся, - уже не вставая, с довольной улыбкой проговорил капитан, после того как овации стихли. - Давайте выбирать победителя.
  ~21~
  Аля голосовала за Родиона. В итоге, он и победил, с пятью голосами из восьми. Прохор Петрович вручил ему большую прозрачную чашу с фруктами - должно быть, чего-либо, более похожего на корзину, на корабле не нашлось. Родион, который то и дело прятал наползающую на лицо улыбку, разумеется, поставил фрукты на общий стол.
  Наблюдать за ним было забавно. При всей несерьëзности затеи с конкурсом, начальник селестианской станции по-детски радовался своей победе, хотя изо всех сил пытался это скрыть. Остальных участников тоже сейчас одолевали эмоции. Анна Сергеевна выглядела взволнованной. Филипп с отсутствующим взглядом то и дело принимался отстукивать ритм, который, видимо, до сих пор звучал у него в голове. Ясмин была мила, как обычно, но холодок в глазах и чересчур старательная улыбка выдавали досаду - похоже, раньше в подобных конкурсах победа всегда доставалась ей.
  Аля рассматривала тех четверых, в чьëм обществе ей предстоит провести много месяцев - Родиона, Анну Сергеевну, Сельму и Филиппа - и гадала, много ли ещë сюрпризов еë ждëт. Сегодня все смогли еë удивить, даже художница - тем, что ей нравятся не только мужчины, но и женщины. Об остальных и говорить не приходилось, таких талантов и такой экспрессии Аля от них не ожидала.
  К селестианской миссии Аля присоединилась за месяц до отлëта, вместо другого биолога, неожиданно выбывшего. Позади у неë было десять лет подготовки в ЦИОКРе, одной из целей которой было научиться работать вместе и жить бок о бок с кем угодно. Несмотря на это, перед тем как Алю приняли в команду, она прошла психологическое тестирование и участвовала вместе с будущими коллегами в симуляции двух общих проектов. Естественно, она со всем хорошо справилась, иначе еë бы просто не приняли - но познакомиться с людьми по-настоящему не успела, и это чуть-чуть еë тревожило. Сейчас каждый из них вызывает у неë интерес и симпатию, но кто знает, что будет дальше?
  Взять, например, Филиппа и Сельму. Между ними уже вчера вечером было напряжение - хотя после посадки на борт не прошло и двух дней! А что потом? Личные отношения между участниками миссий регламентами ЦИОКРа и других космических центров не только не запрещались, но даже поощрялись. Разделять рабочую и личную сферу людей учили специально. И эти двое - они наверняка справятся, они взрослые и опытные, сказала себе Аля. Но справится ли она сама, если что-то пойдëт не так?
  Аля вспомнила о капитане. Вернее, она о нëм не забывала ни на минуту, но нынче вечером старалась поменьше на него таращиться - от боли, которую девушка испытала, когда все пили 'за новую жизнь', до сих пор саднило глубоко внутри. Аля впервые подумала, что если бы она сходила с ума не по Роберту, а, допустим, по Родиону, чëрта с два бы ей удалось пройти все эти тесты для селестианской миссии - и на 'Гиацинте' еë бы сейчас не было.
  Предаваться раздумьям с бокалом фелисити она, как и вчера, устроилась в укромном уголке между столом и монстерой. Тем временем остальные, пара за парой, потянулись на танцпол. Настроение после конкурса у всех было сентиментальное - поэтому, вероятно, и музыку выбрали романтичную и медленную. Первыми начали танцевать Роберт и Ясмин, за ними - Сельма и Родион, последними - Прохор Петрович и Анна Сергеевна. Филипп некоторое время оставался за столом. Он ел - похоже, выступление отняло у него много энергии. А когда насытился, встал и внезапно подошёл к Але.
  - Сандрин! - сверкнул в полумраке белозубой улыбкой. - По-моему, нам с вами тоже стоит пойти танцевать.
  Это было так неожиданно, что Аля даже не сразу поняла, чего он хочет. А когда поняла, растерялась и не сразу вспомнила нужные слова:
  - Простите, Филипп, я не танцую.
  Выходить на танцпол при капитане она по-прежнему не собиралась.
  - Очень жаль, - пожал плечами робототехник. - Тогда позвольте вас чем-нибудь угостить. Хотите ещë фелисити?
  - Хочу, - кивнула Аля. - Розовое, пожалуйста.
  Театральным жестом он вручил ей бокал с розовым игристым напитком и в придачу - красивое красное яблоко из 'корзины' Родиона. После чего решительно шагнул к ударной установке, на барабане которой снова устроился кот.
  В этот момент очередная композиция закончилось, и среди танцующих произошли перемены. Капитан и его жена отодвинулись в сторону, Ясмин уселась на стул и что-то сказала наклонившемуся к ней Роберту. Тот вернулся на танцпол и перекинулся двумя словами с Родионом и Сельмой. Родион, скупо улыбнувшись, уступил свою пару Роберту, а сам направился к столу за бокалом.
  Филипп, в тысячный раз за вечер прогнав кота, принялся подыгрывать следующей композиции, чуть более энергичной, чем предыдущая - так же, как делал это вчера.
  Когда и она закончилась, на танцполе опять всë изменилось. Отдохнувшая Ясмин вернулась к танцующим, но пригласил еë робототехник, а не Роберт. Сельма вновь оказалась в объятиях Родиона. А Роберт галантно подставил руку Анне Сергеевне, в то время как суперкарго перебрался к столу и присел через стул от Али. Поварскую куртку он так и не снял.
  - Санечка, что же вы всë сидите на одном месте? - посетовал суперкарго, когда музыка заиграла снова. - Мне на вас прямо грустно смотреть.
  - А чего грустно-то, Прохор Петрович? - улыбнулась Аля. - Мне нравится быть зрителем.
  - Можно быть и зрителем, и участником, по очереди, - улыбнулся он в ответ. - Вот как я сейчас. Айда со мной на следующий танец? Запустим что-нибудь повеселее, и...
  Пришлось опять отказаться.
  - Ну, что поделать, - развëл руками Прохор Петрович. - Не силой же вас тащить! - Он взял из 'корзины' большую жëлтую грушу, смачно захрустел ею, глядя на танцующих, а через некоторое время заметил: - Капитан-то наш как разошëлся сегодня, надо же. Обычно он ни с кем не танцует, кроме жены.
  У Али душа ушла в пятки от этой реплики.
  Для следующего танца пары, наверное, снова поменяются. Что, если Роберт пригласит еë танцевать? Просто из вежливости, как до этого пригласили Филипп и 'завхоз'? Она же тогда прямо тут и грохнется в обморок! Но может получиться наоборот: он еë не пригласит! Несмотря на то, что она сидит одна, а он танцевал уже и с Сельмой, и с Анной Сергеевной. Аля и так ощущала себя абсолютно никчëмной как женщина рядом с ними обеими, не говоря уже о Ясмин - лишние подтверждения никчëмности были ей не нужны.
  Какой из вариантов пугал еë сильнее, Аля не знала - и предпочла сбежать, не дожидаясь, пока один из них осуществится. Посидев ещë немного для приличия, она сказала Прохору Петровичу, что устала - и отправилась в каюту. Ди-Джей за ней в этот раз не пошëл - остался караулить ту замечательную вещь, которая владела его сердцем весь вечер.
  ~22~
  Несмотря на обилие разнообразных эмоций, которыми одарил Алю предыдущий день, спала она в эту ночь прекрасно и проснулась спокойной и полной сил. Первым делом вспомнила о Ди-Джее, накануне так и не явившемся, и даже выглянула из каюты - но в коридоре его тоже не было. В очередной раз посмеявшись над скоростью, с какой она привязалась к коту, Аля начала пробежку.
  Фоном для неë сегодня девушка выбрала какой-то ступенчатый инопланетный ландшафт. В бирюзовом небе сияли рядышком два солнца - голубое и зелëное. Длинные ступени покрывал ковëр из стелющихся растений с мелкими густо-синими листьями и белыми метëлками соцветий. Ветер был прохладным и пах одновременно и горько, и сладко. Между ступенями, петляя серпантином, поднималась дорожка. Поднималась довольно круто, создавая для бегуньи дополнительную нагрузку.
  Прорываясь к вершине, Аля перебирала в голове вчерашние впечатления и старалась понять, жалеет ли о том, что решилась на эту авантюру с полëтом на 'Гиацинте'. Решила, что все-таки не жалеет. Как бы то ни было, сейчас она чувствовала себя счастливее, чем когда-либо раньше. И хотела собрать всë отведëнное ей счастье, до последней частички, чтобы спрятать его в заповедном уголке души и потом, когда всë закончится, доставать, и любоваться, и переживать его заново.
  В кают-компанию, где, кроме членов экипажа, ещë никого не было, Аля пришла в приподнятом настроении. Почти легко остановила взгляд на Роберте - она уже начала привыкать к его постоянному присутствию, - но стул выбрала всë-таки сбоку, чтобы капитан не маячил прямо перед глазами и можно было спокойно поесть, а не сидеть, уткнувшись в тарелку.
  Вскоре собрались другие пассажиры - судя по их виду, они тоже хорошо выспались и ни о чëм сейчас не тревожились.
  - Дорогие друзья, - обычным своим душевным тоном произнёс Роберт, когда все расселись, - напоминаю, что первый Переход у нас будет сегодня... то есть уже завтра, ориентировочно, между двумя и тремя часами ночи. Но подготовка начнëтся сегодня в пять. Так что наша с вами развлекательная программа к этому времени должна завершиться.
  - Мы ещë потанцуем? - поинтересовалась Сельма.
  - Непременно, если вы хотите, - усмехнулся капитан. - Но сначала я предлагаю устроить ещë один конкурс - вчера, насколько я понял, всем понравилось.
  - И что же это будет за конкурс? - вклинился Филипп. - Если опять музыкальный, то я всегда готов!
  После секундного раздумья капитан ответил:
  - Назовëм его просто творческим, и пусть каждый что хочет, то и делает.
  - О, тогда я с вами! - оживилась Сельма.
  - И я, - подала голос Аля, рассудив, что должна хоть в чëм-нибудь поучаствовать. - Я смогу воспользоваться иллюзором?
  - Конечно, Александрина, какой разговор? - кивнул Роберт и взглянул на художницу: - Сельма, вам тоже нужен иллюзор?
  - Возможно, будет нужен, но потом, - отмахнулась та. - Я рисую исключительно своими руками.
  Закончился завтрак в таком же весëлом оживлении, в каком начался, но, в отличие от всех остальных, Аля чем дальше, тем сильнее беспокоилась - она ожидала увидеть мейн-куна в кают-компании, но он так и не пришёл. Во всеуслышание интересоваться, где кот, ей было неловко - куда бы он делся с космического корабля? Но потом за столом не осталось никого, кроме 'завхоза', который вызвал кухонных сервов убрать посуду, и теперь, попивая кофе, лениво за ними приглядывал. И вот ему свой вопрос Аля задала без стеснения:
  - Прохор Петрович, вы не знаете, куда подевался Ди-Джей? Я со вчерашнего вечера его не видела.
  Суперкарго посмотрел на неë озадаченно:
  - Ди-Джей? Не знаю... я тоже давно его не видел. Думал, он с вами.
  - Со мной его не было, - вздохнула она. - Это очень глупо, но я почему-то беспокоюсь.
  - Это действительно очень глупо, - хмыкнул он, отодвигая чашку, и встал. - Здесь негде потеряться. Но если вы так соскучились по нашему дуралею, пойдëмте его поищем.
  - А чипа у него нет? - с надеждой спросила Аля, которой не хотелось напрягать 'завхоза' поисками.
  - Чего нет, того нет, как-то в голову не пришло его чипировать. Да вы не волнуйтесь, Санечка, - Прохор Петрович потрепал еë по плечу, - сейчас найдëм.
  Жилая часть корабля состояла из трëх отсеков. В одном располагались пассажирские каюты, оранжерея и бассейн. В другом - кают-компания, кухня и медблок. И в третьем - рубка и три каюты для экипажа. Выйдя из кают-компании, Аля и Прохор Петрович первым делом заглянули на кухню - Ди-Джея там не было. У двери медблока потоптались в нерешительности - она была заперта, открывалась браслетом, и вроде в последние дни медблок никому не был нужен. Но потом всë же заглянули внутрь - естественно, без результата. Обследование оранжереи и бассейна тоже ничего не дало.
  - В каюты ломиться не будем, - сказал 'завхоз'.- Если уж, действительно, не найдëм его сами, тогда у людей поспрашиваем.
  - А в грузовой отсек он попасть не мог? - уточнила Аля.
  Прохор Петрович очень уверенно покачал головой:
  - Туда точно не мог. Это здесь у нас везде проходной двор, вам же известен регламент, - по интонациям суперкарго было понятно, что исповедуемая ЦИОКРом для своих сотрудников 'политика полной открытости' ему не очень нравится, но что он мог поделать? - А в грузовом отсеке грузы не только наши, в него без кодов доступа войти нельзя, и после погрузки, определëнно, никто не входил.
  - Осталась только рубка, - расстроенно проговорила Аля. - Но капитан вчера сказал, что кота туда не пускают.
  - Не пускают, да, и дверь там тоже открывается браслетом, как в медблоке. Но в рубку-то мы как раз всë время ходим - по регламенту, пока мы на трассе, каждые три часа нужно проверять работу оборудования. Так что, на всякий случай, давайте там тоже посмотрим. Заодно и оборудование проверю, как раз пора.
  Именно в рубке, к немалой Алиной радости, Ди-Джей и нашëлся.
  Он сидел на пульте навигатора, прямо на заботливо разложенных Ясмин приборах, и вид имел крайне недовольный. Как только дверь открылась, мейн-кун спрыгнул на пол и с громким возмущëнным мявом ринулся к вошедшим. Усы у него встопорщились, глаза стали шалыми - сидеть взаперти ему совсем не понравилось.
  - Вот ты где! - возликовала Аля, опускаясь перед ним на корточки. - Кто же тебя тут закрыл, балда в полосочку?
  Ди-Джей привалился к ней своим широким рыжим боком и оглушительно замурлыкал.
  - Да уж, Джонатан, заставил ты нас побегать! - пророкотал сверху 'завхоз'.
  Аля подняла на него взгляд - и удивилась. Из них двоих до сих пор беспокойство испытывала только она, он же скорее забавлялся поисками. Зато сейчас, когда она успокоилась, в его начинающих выцветать голубых глазах явственно читалась тревога. Аля вдруг вспомнила свои недавние шуточки насчëт кошачьих лапок на пультах - и решила задать ещë один дурацкий вопрос:
  - Думаете, он мог что-то нарушить в системе управления, когда забрался на пульт?
  - Господь с вами, Санечка, - расхохотался Прохор Петрович, - как он мог что-то нарушить? Тут всë заблокировано, пока мы на трассе.
  - Тогда почему вы его сюда не пускаете?
  - Потому что нельзя, чтобы он мешал в остальное время! А как растолковать коту, что иногда ему можно тут шляться, а иногда нет?
  - Понятно, - пробормотала Аля, поднимаясь на ноги.
  Тон у суперкарго был беспечным, но взгляд - всë таким же тревожным. Ему хватило чуткости понять, что она заметила его тревогу, и он пояснил:
  - Сюда заходим только мы трое - Роберт, Ясмин и я. Пассажиры, конечно, тоже могут, 'политика полной открытости', и всë такое, но...
  - Могут, но не должны по регламенту, - подхватила Аля.
  - Вот-вот. Так что или кто-то из нас становится невнимательным, или кто-то из вас плевать хотел на регламент.
  - А определить, кто приходил, не получится?
  - Видеонаблюдение вести не положено, вы это знаете не хуже меня. Могу лишь выяснить, кто открывал дверь.
  - Так, может, выясним? Хотя бы посмотрим, кто тут побывал с вечера, - смущëнно предложила Аля.
  - Без проблем, - прогудел Прохор Петрович, шагнул к тому месту, где вчера была точка дальней связи, и повернул соседнюю стенную панель. За ней тоже оказался экран. - Идите сюда, Санечка, посмотрим вместе.
  Аля подошла, сгорая от любопытства.
  Он оживил экран и попросил систему вывести список тех, кто заходил в рубку с 21.00 вчерашнего дня до 9.00 сегодняшнего. Список получился коротким: Маевский Р. К. в 22.05 и в 07.00, Заботин П. П. в 01.08 и Нежад-Шаян Я. Д. в 03.57. Каждая фамилия была выделена цветом: красный, синий, белый.
  - Последним был капитан, - просмотрев список, заметила Аля неохотно. - Наверное, он и...
  - Да нет, не факт, - махнул рукой Прохор Петрович. - Случайно впустить кота мог любой. А этот прохвост где-то спрятался - и показался, только когда сам захотел выйти.
  - Ну, по крайней мере, мы узнали, что никто из пассажиров не нарушал регламент, - сказала Аля.
  'Завхоз' кивнул. Рад ли он тому, что пассажиры ни при чëм, или не рад, было непонятно. Продолжая смотреть в экран, он распорядился:
  - Ладно, Санечка, раз мы во всëм разобрались, можете идти, а мне тут ещë кое-что надо сделать.
  Аля послушно вышла из рубки, но через пять шагов подумала, что стоит взять с собой кота, и вернулась. Тот сидел в дверном проëме. Поднимая Ди-Джея на руки, она успела заметить, что на экране перед Прохором Петровичем развëрнута какая-то схема, на которой рассыпаны разноцветные кружочки, движущиеся и неподвижные. И уже в коридоре сообразила, что это план жилой части корабля, а кружочки обозначают, где находятся люди. Похоже, с системой безопасности 'Гиацинта' всë было не так просто, как хотел показать суперкарго.
  ~23~
  Время до обеда девушка провела в кают-компании, в обществе Ди-Джея, который опять от неё не отходил, и запущенного в режиме 'творчество' иллюзора. Ударной установки здесь уже не было, и Алю это слегка озадачило - на чём же тогда сегодня будет играть Филипп?
  Со способностями к рисованию дела у неё обстояли так же грустно, как с музыкальными способностями, а вот создавать иллюзии Аля научилась ещё на первом курсе, как только получила доступ к нужному устройству.
  Она не могла похвастаться тем, что хорошо понимает принцип действия иллюзора. Знала лишь, что объёмные живые картины возникают на распылённых в воздухе безвредных микрочастицах, способных к изменению цвета и запаха. Благодаря движению воздуха и подходящему звуковому фону иллюзии бывало даже сложно отличить от реальности - если, конечно, не пытаться их трогать.
  Но недостаток знаний ничуть не мешал Але описывать вслух образы, которые возникали у неё в голове, наблюдать, как они материализуются - и выбирать самые удачные варианты. Сейчас это было совсем уж лёгкой задачей. Для девушки не имело значения, победит она в конкурсе или нет, а раскрываться перед другими людьми она стеснялась, поэтому отпускать фантазию на волю не стала - и просто воспроизвела проект, когда-то ею выполненный для студенческого фестиваля.
  Конкурсу предшествовал обед, который был съеден с ещё большим энтузиазмом, чем обычно, поскольку Прохор Петрович предупредил, что ни сегодня, ни завтра готовить ему будет некогда, а значит, придётся снова питаться синтепищей. Но, к Алиному большому огорчению, общая утренняя безмятежность исчезла. Из всех присутствующих, по-прежнему ничего не тревожило только Родиона и Сельму. Филипп и Анна Сергеевна казались задумчивыми и хмурыми. А неприятней всего было то, что задумчивыми и хмурыми казались и трое членов экипажа, которые вдобавок то и дело обменивались напряжёнными взглядами. Хоть Аля и пыталась убедить себя, что накануне Перехода в этом нет ничего особенного, она не могла отделаться от мысли, что настоящая причина напряжения - та самая, которая встревожила 'завхоза', когда Ди-Джей нашёлся в рубке, где его не должно было быть.
  - Ну что же, друзья, - заговорил Роберт после десерта, - пора приступать к развлечениям. Полагаю, к последним в этом рейсе. Завтра полдня мы проведëм на станции Т-1792, у экипажа 'Гиацинта' будет очень много работы. Затем - второй Переход, после которого путь до Селесты займëт меньше суток. Так что давайте как следует повеселимся и по своим местам разойдëмся довольными жизнью, как и положено по регламенту.
  Он улыбался, но тон у него был совершенно серьëзным, с оттенком удивления отметила Аля. О том, что перед Переходами на кораблях обычно царит поощряемое ЦИОКРом веселье, ей стало известно ещё во время учëбы. Но, как и другие студенты, в глубине души она была уверена, что это скорее традиция, чем необходимость. Глядя сейчас на Роберта, Аля вдруг осознала: слова о том, что чем лучше психологический климат на корабле, тем ниже риск синдрома 'три пэ' у космолëтчиков, следует понимать буквально.
  В отличие от предыдущих вечеринок, к которым готовились подолгу и с удовольствием, на этот раз всë организовали за считанные минуты: вместо общего круглого стола появились танцпол и столики у стен, на столиках - бокалы с фелисити и тарелки с закусками, освещение стало приглушëнным, а потолочный экран заиграл фейерверками.
  Показать свой номер для конкурса Аля вызвалась первой - она и на очные экзамены всегда ходила первой, чтобы скорее перестать нервничать. Спросила разрешения не вставать со стула - никто, конечно, не был против, - голосом включила иллюзор и, кашлянув, объявила:
  - Это будет композиция, которая называется 'Зарождение жизни'.
  Под тихий, на границе слышимости, мелодичный перестук в воздухе посреди кают-компании засветился большой дымчатый шар. В центре шара возникла тëмная точка, которая быстро выросла в размерах и превратилась в бурую каменную глыбу с неровной изрытой поверхностью. Глыба медленно вращалась, и казалось, что с одной стороны еë подсвечивает солнце.
  Откуда-то сбоку прилетело зëрнышко и сверкающим золотым самолëтиком приземлилось на поверхность глыбы. Перестук стал громче, в нëм зазвучали новые ноты. Из зëрнышка пробился зелëный росток, стал увеличиваться и выпускать один за другим яркие глянцевые листья. На верхушке растения набух бутоном и раскрылся большой красный цветок, кают-компания наполнилась свежим цветочным ароматом. Перестук к этому времени уже превратился в музыку.
  Цветок стал похожим на тыкву жëлтым плодом, плод лопнул, освобождая десятки сверкающих золотом новых зëрнышек, зёрнышки разлетелись по всей глыбе и дали начало десяткам новых ростков. Под нарастающую музыку вся глыба покрылась зеленью. Масштаб изменился, и место ростков заняли деревья, а впадины на глыбе заблестели голубым и синим от наполнившей их воды.
  Глыба начала уменьшаться в размерах, как будто отдаляясь. Она всë больше напоминала живую планету, но в конце концов сжалась до золотой светящейся точки - одной из множества таких же точек, в которые сгустилась окружавшая еë дымка. Точки немного повисели в воздухе и погасли под затихающую музыку.
  Хлопали Але громко и вполне искренне.
  - Александрина, да вы настоящий мастер иллюзий! - похвалил Роберт.
  - Санечка, а у вас есть что-нибудь ещë? - поинтересовался Прохор Петрович.
  - Готового - с собой нет, - ответила она, чувствуя, как розовеют щёки - конечно, ей было очень приятно.
  - Как жалко, - вздохнул 'завхоз'. - Ну, может, на Селесте вы нас ещё побалуете.
  Аля застенчиво улыбнулась:
  - Попробую.
  Капитан пригласил Филиппа и сказал, что свой номер тот представит сам. На лице робототехника появилась плутовская ухмылка.
  - Сейчас перед вами выступит квартет 'Ча-Ча-Тá-Та' - встречайте! - не вставая с места, с загадочным видом сообщил он.
  ~24~
  Под оживлëнные аплодисменты зрителей в кают-компанию друг за другом внедрились четыре маленьких робота - размером не больше Ди-Джея каждый. Их появление сопровождалось всем известным цирковым маршем, который они исполняли сами - в манипуляторах у них были простенькие архаичные музыкальные инструменты. Аля опознала тарелки, укулеле, миниатюрную гармошку и деревянную дудку, больше всего похожую на свирель. Роботы были забавными и напоминали какую-то морскую живность. В тарелки с воодушевлением била зелëная 'гидра'. Струны укулеле бойко перебирала ярко-голубая 'креветка'. Гармошку растягивал во всю ширь розовый 'осьминог'. В свирель, раздуваясь от натуги, дудел красный 'морской ëж'.
  Квартет 'Ча-Ча-Та-Та' выстроился полукругом перед зрителями. 'Музыканты' вразнобой поклонились, кому как позволила комплекция. Раздались смешки. Филипп открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут Ди-Джей, который до этого момента сидел рядом с Алиным стулом, вскочил и глухо зарычал. Вздыбив шерсть и продолжая рычать, он сначала попятился, но вдруг сделал бросок вперëд и стукнул лапой ближайшего к нему робота - 'морского ежа'. Робот издал короткий булькающий звук и обиженно переместился в сторону. Не дожидаясь нового броска, Прохор Петрович подхватил кота под мохнатое пузо и вынес из кают-компании. Через секунду вернулся, закрыл за собой дверь и спросил у Филиппа, кивнув на 'музыкантов':
  - Боразольная органика? [теоретически возможная 'альтернативная органика', в которой роль атомов углерода выполняют атомы бора и азота]
  - Да, - нахмурился Филипп. - Какие-то проблемы?
  - Разве что у Ди-Джея, - хмыкнул 'завхоз', усаживаясь на прежнее место. - Он терпеть еë не может, понятия не имею, почему. Может, запах не нравится. Но нас всë устраивает.
  - Тогда продолжим! - робототехник улыбнулся, и в его улыбке промелькнула отеческая гордость. - Эти парни, между прочим, сами себя вырастили и сами всему научились, я только ставил им задачи. Имитировать музыку с помощью ИИ любой дурак может, это... неспортивно. А попробуйте вот так!
  Подчинившись какому-то скрытому знаку, квартет 'Ча-Ча-Та-Та' снова заиграл, уже не цирковой марш, а что-то другое - столь же бодрое и даже залихватское, но совершенно Але незнакомое. Интересно, кто это сочинил, подумала она, Филипп или его роботы?
  Между тем, роботы не только ловко управлялись с инструментами, но и приплясывали, намеренно мешая друг другу, как заправские клоуны. На последних тактах 'креветка' толкнула 'осьминога', а он завалился назад, не выпуская гармошку и дрыгая в воздухе свободными 'щупальцами'. И так это потешно выглядело, что Аля сначала фыркнула, а потом не выдержала, расхохоталась в голос - и Алин смех подхватили остальные.
  Она и без того была смущена своим взрывом, но Филипп умудрился смутить еë ещë сильнее. Когда все успокоились, он подмигнул ей и сказал:
  - Сандрин, вы так заразительно смеëтесь, что вторую композицию мы сыграем специально для вас.
  Вторая композиция, в которой громче всего звучала свирель, оказалась красивой и немного странной, но совсем не смешной - было в ней что-то от песенки сломанной куклы. 'Музыканты' не приплясывали, не толкались и даже поменяли цвет - все стали перламутрово-серебристыми.
  - Филипп, это было чудесно, спасибо! - подала голос молчавшая до сих пор Анна Сергеевна, когда номер закончился и затихли аплодисменты. - Надеюсь, мы ещë услышим ваших подопечных на Селесте... и вас тоже услышим.
  - Разумеется, услышите. Мы вам ещë успеем надоесть! - хохотнул Филипп.
  Квартет освободил танцпол и дисциплинированно выстроился у стеночки за спиной робототехника.
  - Итак, Сельма, теперь ваша очередь, - объявил Роберт. - Что вы для нас приготовили?
  - Я расскажу вам сказку, - отозвалась художница. - Расскажу и покажу. Я бы могла сделать иллюзию, но тоже решила, что это неспортивно. Рисовать гораздо интереснее. Вы слышали про песочную анимацию?
  Зрители нестройным хором ответили, что не слышали.
  - Когда-то она была очень популярной, - продолжила Сельма. - Настоящего стола с песком у меня, конечно, здесь нет, но зато есть иллюзор, он поможет.
  Она немного поколдовала с прибором, и вместо танцпола в кают-компании возник морской берег - широкая полоса рыжеватого песка с редкими вкраплениями разноцветных ракушек и почти неподвижная, просвеченная солнцем голубая вода по краю. Потом взяла в руки планшет, побольше того, в каком обычно делала наброски, и принялась рисовать и рассказывать.
  - В открытом море вода совсем синяя, как лепестки васильков, и прозрачная, как чистое стекло - но зато и глубоко там! Ни один якорь не достанет до дна. А на самом дне живут русалки...
  На иллюзорном песке появилось изображение высоких кудрявых волн на поверхности моря, а под ними - очертания сказочного дворца.
  - В самом глубоком месте, - продолжала Сельма чуть нараспев, еë скандинавский акцент был сейчас уместнее некуда, - стоит коралловый дворец Морского царя с узкими стрельчатыми окнами из янтаря и с крышей из раковин, которые то открываются, то закрываются, смотря по тому, прилив или отлив...
  На песок, стирая изображение, набежала иллюзорная волна, и вместо дворца и моря Сельма несколькими движениями нарисовала Морского царя - тучного, бородатого, в короне и с рыбьим хвостом. Не переставая рассказывать, изобразила рядом с ним его мать, пышнотелую пожилую русалку, и силуэты других русалок - его дочерей.
  - Лучше всех была самая младшая дочка, нежная и прозрачная, как лепесток розы, с глубокими глазами, бирюзовыми, как море. Но и у неё, как у других русалок, не было ножек, а только рыбий хвост.
  Картинку опять смахнуло волной, и тут же появилась новая картинка - с хорошенькой юной Русалочкой, кружащейся в водяном вихре. Рядом с ней Сельма нарисовала огромные диковинные цветы, а за цветами, парой изящных росчерков - силуэт мальчишки.
  - Странное дитя была эта Русалочка: такая тихая, задумчивая... Она любила лишь красные цветы, которыми засадила свою грядку, да красивого мраморного мальчика, упавшего на дно моря с какого-то погибшего корабля...
  Картинки, сменяющие одна другую, шелест волны, вкрадчивый женский голос, произносящий слова старинной сказки - всё это завораживало. Сельмины рисунки были так точны, что она могла бы рисовать молча - зрители всё бы поняли. Вот прекрасный Принц, спасëнный Русалочкой. Вот она тоскует о нëм и хочет стать человеком, чтобы быть с ним вместе. Вот страшная Ведьма, благодаря которой Русалочка получает человеческие ножки, но теряет свой волшебный голос. И вот прелестная обнажённая Русалочка, 'ступая, как по острым ножам', босиком выходит на берег.
  - Но мне, - сказала вдруг художница своим обычным голосом, - никогда не нравилось, как закончилась сказка у Андерсена. Получить превосходное женское тело - и сразу умереть, просто потому, что какой-то глупый принц тебя не оценил? По-моему, это бессмыслица. И я придумала другой финал. Оказавшись на суше, - Сельма вернулась к прежним напевным интонациям, - Русалочка первым делом захотела проверить, хороша ли она настолько, чтобы понравиться Принцу....
  На следующей картинке Русалочка рассматривала себя и своë отражение в воде. Затем, уже одетая, вышла к людям - ей нужно было узнать, как они еë встретят. Вокруг неë мужчины и женщины, все они были красивыми, и каждый хотел смотреть на неë и к ней прикасаться. Русалочка танцующая. Русалочка целующаяся. Русалочка и много протянутых к ней открытых ладоней - выбирай любую...
  - Несколько дней спустя Русалочка забыла о Принце, который больше не казался ей прекрасным. Она так много танцевала, что еë нежные маленькие ножки привыкли и перестали болеть. И так часто хотела с кем-нибудь поговорить, что у неë опять появился голос - но не волшебный русалочий, как раньше, а простой человеческий. Она прожила долгую счастливую жизнь среди людей и никогда больше не чувствовала себя одинокой, - поставила точку Сельма.
  Последнюю картинку смыла волна, и иллюзия погасла.
  ~25~
  Сельме, как и другим конкурсантам, хлопали долго и с удовольствием - а победил Филипп, которому досталось четыре голоса из восьми. Аля голосовала за него, но выбрать между ним и Сельмой ей было очень сложно. Если робототехник собой и гордился, то внешне это никак не проявлялось - для него сегодня, определëнно, был верен тезис 'главное не победа, а участие'. Призом в этот раз стал огромный нарядный торт, который, естественно, опять разделили на всех.
  Сразу после того, как Филипп получил от 'завхоза' свой приз и поставил его на общий стол, Ясмин вскочила и воскликнула:
  - Не могу поверить, что наконец-то мы потанцуем!
  На ней нынче было короткое платье-трапеция без рукавов, с рисунком в виде крупных белых, розовых и серых клеток. Волосы она распустила и перехватила надо лбом широкой розовой лентой.
  Капитан, не вставая, поймал жену за руку и легонько потянул, приглашая сесть обратно.
  - Стой, Яся, потерпи ещë немножко. Мне нужно сказать нашим пассажирам то, что положено говорить перед Переходом. И лучше я сделаю это заранее, чем когда они напрыгаются и устанут.
  - Ой, я совсем забыла... - Ясмин с кокетливо-виноватой улыбкой опустилась на стул. - Давай, Берти, выкладывай своë 'что положено', регламент есть регламент.
  Роберт прокашлялся и сухо, по-деловому заговорил:
  - Дорогие друзья, уверен, вы выучили весь наш маршрут ещë при подготовке к полëту. И я не забыл, что у большинства из вас за плечами уже множество Переходов. Но, как верно заметила Ясмин, регламент есть регламент, поэтому прошу минуту внимания.
  Аля не сводила с него взгляда, хоть это и было непросто - но прятать сейчас глаза ей показалось неправильным.
  - Сегодня ночью через ГИПП-24 из Слоя Колыбель мы перейдëм в Слой Пиренеи. Расчëтное смещение времени - не более сорока минут.
  Единственная часть ОТКП, с которой Аля так и не смогла толком разобраться, касалась как раз временны́х парадоксов, сопровождавших Переходы. Она смогла уложить у себя в голове только два обстоятельства. Первое: при Переходе корабль может залететь в будущее, но не в прошлое. И второе: задача навигатора - рассчитать такие параметры Перехода, при которых смещение времени будет минимальным.
  - Наш пункт назначения в Пиренеях - транзитная станция Т-1792, к которой мы пришвартуемся для обмена грузами и дозаправки, - продолжал говорить Роберт. - Затем через ГИПП-83 мы перейдëм в Слой Восточные Саяны, откуда по трассе прилетим на Селесту. Параметры второго Перехода мы уточним позднее. Напоминаю, что сами по себе Переходы полностью безопасны. Однако никто не может гарантировать, что в точке выхода мы не встретимся с каким-либо мелким космическим объектом. Поэтому, по регламенту, с начала и до конца Перехода вы должны находиться в спасательной капсуле. Слушайте и выполняйте указания корабля! Также напоминаю, - тут капитан заговорил мягче, а уголки его губ дрогнули, но улыбки он себе не позволил, - что вам следует наблюдать за индикатором своего состояния на браслете. Если цвет перестанет быть зелëным, перед Переходом вам следует принять одну дозу снотворного из вашей личной аптечки - капсула в фиолетовой упаковке с кодом 1122. Вы можете принять одну дозу снотворного и в том случае, если просто будете испытывать нервозность. Приняв снотворное, о завершении Перехода вы узнаете, когда проснëтесь. Полагаю, вопросов нет?
  Пассажиры 'Гиацинта' закивали в ответ, и Аля как новичок закивала с особенным усердием.
  - А вот теперь у нас с вами есть полтора часа на то, чтобы было весело и ни о чëм не надо было думать, - Роберт перестал сдерживать улыбку и вскочил на ноги первым.
  Вслед за ним опять вскочила Ясмин. За Ясмин - Сельма, одетая сегодня в длинное темно-синее платье с пуританским воротником из плотного белого кружева, но с разрезами чуть не до талии по бокам. Аля вдруг вспомнила, что хотела попросить у Ясмин что-нибудь яркое, чтобы украсить свой наряд, укорила себя за забывчивость, но решила, что теперь это уже неважно.
  Любопытно, задумалась девушка, о ком была Сельмина сказка? Скорее всего, о самой Сельме. Правда, Русалочка на картинках ничего общего с художницей не имела. Широко поставленные выпуклые глаза и пухлые губы делали еë похожей на рыбку, какой и должна быть Русалочка. У Сельмы глаза и губы были обыкновенными, зато ей достался приметный нос уточкой, по которому еë можно было узнать с полувзгляда. Правда, решила Аля, Сельма могла намеренно отказаться от автопортрета в своей истории, чтобы не превращать игру в исповедь.
  Музыка сегодня была быстрая, свет мигал ей в такт, унося в транс, и компания на танцполе растанцевалась мгновенно. Задержался только Филипп. Он подсел к Але, устроившейся на обычном месте с кусочком торта и фелисити, и спросил:
  - Сандрин, вы так и будете здесь сидеть? Или всë-таки согласитесь порадовать меня своей компанией?
  Аля вгляделась в его лицо, которое то появлялось, то исчезало в мигающем свете - вполне симпатичное лицо, с усиками и лëгкой небритостью на щеках и подбородке. Улыбка у робототехника была простодушная, но чëрные глаза смотрели цепко, и в них плясали чертенята.
  Если вчера приглашение Филиппа Аля сочла обычной вежливостью, поэтому тут же забыла, то сегодня она ощутила досаду. Понятно, что заигрывать ему больше не с кем - с Сельмой он поссорился, Ясмин - жена капитана, а Анна Сергеевна, при всëм еë бесспорном очаровании, для Филиппа старовата. Но чувствовать себя 'раком на безрыбье' девушке было неприятно.
  - Боюсь, что да, Филипп, я так и буду здесь сидеть, - ответила Аля, стараясь не выдать досаду голосом. - Мне нравится смотреть, как люди танцуют.
  - Хорошо, так и быть, сегодня я не буду вам мешать заниматься любимым делом, - со смешком 'разрешил' робототехник. - Но только потому, что на Селесте у нас будет достаточно времени, чтобы я смог изменить ваши вкусы.
  Он резко поднялся и присоединился к танцующим.
  А Аля, осмотревшись, заметила, что Ди-Джей так и не вернулся в кают-компанию, хотя дверь давно открыли и квартет 'Ча-Ча-Та-Та' незаметно куда-то отбыл. Рассудила, что кота нужно найти - а то вдруг опять застрянет, где не надо? - и пошла на поиски.
  Впрочем, на этот раз мейн-кун нашëлся быстро, на кухне. Нахохлившись, он сидел в полумраке на диванчике у стола - там, где Аля вчера провела всë утро за разговорами с суперкарго. Девушка села рядом, потрепала пушистый котий загривок. Ди-Джей шевельнул ушами, но смотреть на неë не стал.
  - Обиделся, да, на то, что тебя выгнали? - вздохнула Аля. - Ну, а что нам было делать, сам подумай? Ты бы сорвал наш конкурс. И чем они тебе так не понравились, эти роботы? По-моему, они очень славные и смешные!
  Кот тоже вздохнул, но так к ней и не повернулся.
  - Ладно, сиди пока дуйся... потом я тебя заберу. Если Прохор Петрович разрешит. Может, для Переходов у тебя тоже есть какое-то специальное место.
  Аля двинулась обратно в кают-компанию, но стоило ей сделать два шага по коридору, как за поворотом раздался негромкий, но гулкий голос 'завхоза':
  - Не морочил бы ты девочке голову, Фил! Она же не Сельма, она тебя не так поймëт.
  Аля затормозила.
  - А ваше-то какое дело, Прохор Петрович? - огрызнулся Филипп. - Или вы сами... как это по-русски?.. на неë глаз положили?
  - Спятил, что ли? Она мне в дочери годится! - возмутился 'завхоз'.
  - Но ведь она совершеннолетняя, не так ли? - насмешливо уточнил Филипп. - Значит, сама разберëтся, морочит ей кто-то голову или нет.
  Разговор оборвался - робототехник, похоже, вернулся в кают-компанию. Пока Аля раздумывала, в какую сторону ей идти, перед ней в коридоре возник Прохор Петрович. Оба смутились.
  - Я тут... кота искала, - пролепетала она.
  - Нашли? - неловко улыбнулся он.
  - Ага... на кухне. Боялась, опять потеряется.
  - А я уж, грешным делом, думаю, не научился ли он самостоятельно открывать рубку? - по тону Прохора Петровича непонятно было, шутит он или говорит серьëзно.
  Скрывать от него, что всë слышала, Аля не хотела - испугалась, что червоточина мелкого обмана разъест их зарождающуюся дружбу. Поэтому, больше не медля и глядя в глаза суперкарго, она сказала:
  - Прохор Петрович, мне очень приятно, что вы обо мне заботитесь, но не волнуйтесь: я не воспринимаю Фила всерьëз. Я прекрасно знаю, что он пытается со мной... общаться исключительно от скуки.
  Прохор Петрович качнул головой и удивлëнно поднял брови.
  - Ну, ему просто больше не с кем. Иначе, конечно, он бы нашëл себе компанию посимпатичней, - торопливо пояснила Аля.
  Удивление в глазах 'завхоза' сменилось растерянностью, он набрал воздуха, чтобы ответить - но почему-то отвечать передумал. Покосился на дверь кают-компании, пригладил бороду и только спросил:
  - Санечка, вы туда ещë вернëтесь?
  - Да, ненадолго, - кивнула она. - Хочу ещë торта!
  В этот момент музыка в кают-компании стала медленной, и Аля засомневалась, стоит ли, в самом деле, туда идти. Но менять решение на глазах у 'завхоза' ей было неудобно, так что пришлось идти.
  И прямо у входа она едва не влетела лицом в грудь Роберту.
  - О, Александрина! - обрадовался он. - А я уж подумал, что опять не успел вас поймать! Надеюсь, сегодня-то вы со мной потанцуете!
  Капитан весьма решительно взял девушку под руку и увлëк за собой на танцпол. Он снова улыбался той улыбкой, от которой у Али подкашивались ноги - и ей не хватило духу ему отказать.
  
  Продолжение следует...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"