Жизнь тогда взорвалась как-то вдруг, в одночасье. Ложились спать мирным летним вечером, а на рассвете уже война.
Потом войну назовут отечественной, но мир ее запомнит второй мировой.
Странное и непонятное, лишенное всякой логики время было: постоянно с кем-то боролись, разоблачали, судили, сажали в тюрьмы и даже расстреливали. Собирались на митинги, собирали подписи и клеймили позором: "Смерть вредителям и шпионам!
Смерть врагам советской власти! Смерть буржуазии и мировому империализму!"- народ азартно играл этот бред, хотя в душе не верил, ведь забирали их соседей, друзей и родственников....А если кто и верил, то это были, либо циничные фанатики, либо кровожадные упыри, которым совсем не важно, чью кровь пить и кого терзать.
Людям приходилось хитрить и лицемерить.
Вот почему вдруг начавшаяся война стала для всех громом средь ясного неба.
И все вдруг забыли о недавней бравады, когда грозились громить врага на его же территории и притом малой кровью. Вместо бравады и шапкозакидательства - почти паническое отступление. Немецкая армия продвигалась вглубь территории Советского союза с такой скоростью, с какой им позволяла мощность техники и физические возможности. Населенные пункты брались сходу, а те, кто пытались оказать фашистам сопротивление, попадали в кольцо окружения, иногда целыми дивизиями. Дивизиями их брали в плен.
Все дороги, даже проселочные, забиты военной техникой, солдатами и беженцами. Никакой организованности при отсутствии информации и связи.
Три танковые дивизии немцев при поддержке авиации уже на десятый день после начала войны смогли форсировать реку Березину между городами Березино и Бобруйск, после чего двинулись к городу Могилев и только уже на подступах к нему встретили отчаянное сопротивление советских войск и ополченцев. На этом участке наступление немецких войск захлебнулось. Понеся серьезные потери, враг вынужден был остановиться, притом, что имел здесь численное преимущество как в живой силе, так и в технике. Уже к шестнадцатому июня горд Могилев был взят в плотное кольцо, и началась его осада.
Вместе с воинами 172 стрелковой дивизии генерал-майора М.Г.Романова Могилев защищало и мирное население. На что рассчитывали все эти люди? На что могли надеяться? О чем думали, когда рыли окопы и противотанковые рвы?. Во что верили?
Угодив в безвыходное положение, большинство людей вряд ли загадывают наперед, мечтая о том, что может и не может случиться. Они просто берут в руки оружие и воюют. Воюют не потому, что этого хочется, а потому, что не видят иного выхода. Разве возможно определиться в ситуации, когда отсутствует информация о реальном положении дел?!
Даже чиновникам и командирам было невероятно сложно. Но они профессионалы и хотя бы о чем-то знали и что-то понимали. Имели возможность ориентироваться, получали сводки.
Рядовым солдатам и гражданам только и оставалась, что исполнять приказы и верить в то, что все трудности носят лишь временный характер.
Было немало и тех, кто, видя стремительное продвижение немецких войск, решили, что советской власти пришел конец. На это и ориентировались в своих делах и поступках.
Спасали имущество и собственные жизни, часто не брезгуя прихватить и чужое. Мародеров расстреливали.
Город Могилев начали эвакуировать с большим опозданием. Боялись, а потому и перестраховывались. За паникерство и пораженческое настроение расстреливали на месте, а по законам военного времени тем более.
Когда спохватились, то время уже было упущено. НЕ хватало железнодорожных вагонов и техники. В первую очередь отправляли архивы и секретную документацию. Ценное оборудование. Остальное либо уничтожалось, либо оставалось без внимания. Невозможно объять необъятное, тем более в хаосе первых дней войны. Беженцы не знали, какими дорогами уходить: разрывы бомб и артиллерийских снарядов звучали уже по всему периметру города. Слухи о полном окружении начали распространяться уже до того, как это на самом деле случилось. Однако население все равно покидало город, забивая дороги огромными колоннами. Люди надеялись на то, что немцы не тронут мирное население и пропустят.
Возможно, что кто-то и отвечал за организацию эвакуации женщин, стариков и детей из города Могилева и даже занимался этим.
Но большинству горожан тогда этого не было видно, люди полагались тогда на собственные силы и случай. Люди пытались выжить.
Немецкая авиация наносила бомбовые удары по любому скоплению людей и технике, разрушая организованность и сея панику. А чиновники ждали прямых указаний из Кремля, страшась персональной ответственности за проявленную инициативу. Не сразу пришли в себя от шока, от первых дней войны и от напора немецко-фашистких войск. Но как бы там ни было, а работа шла и город держал оборону. На подступах к Могилеву спешно сооружались укрепления. Из разрозненных частей отступающей красной армии формировались новые полки и отряды самообороны. Мужчин и юношей записывали в ополчение и тут же отправляли в окопы. В ополчение шли все, и даже уголовный элемент, который внезапно начавшаяся война выбила из привычной колеи жизни и повергла в полную растерянность. Под немцем ходить даже им не было радости - предпочли воевать.
Антон хмельницкий, по прозвищу Антоха Хмель, сам не понял, как угодил в ополченцы. Думал, дадут "винтарь" с патронами и в бой, а ему - лопату да рыть окопы наравне с очкариками интеллигенции, престарелыми фраерами, какими-то фэзэушниками прыщавыми с горящими от страха глазами.
Антоха, двухметровый увалень тридцати лет отроду и двумя ходками за плечами, и без того по природе тугодум, а теперь совсем утратил жизненную ориентацию, угодив в водоворот стремительно развивающихся событий вдруг закипевшей жизни. Давно жившее в нем чувство ненависти к советской власти вдруг стало спорить с внезапно родившимся чувством патриотизма. И пока эти два чувства спорили, Хмель просто плыл по течению жизни в надежде на то, что, в конце концов, вынесет его, определив к конкретному берегу. Подчинялся новым командирам, наступив на горло собственной песне и "пахал". Поохал так, как до того не поохал, даже будучи на зонах.
По убеждениям Антоха Хмель вероятнее всего был несознательным анархистом, не признающий никакой власти, кроме власти взятых на себя обязательств. Кроме договоренностей.
Но вчера вечером его идейность слегка пошатнулась. На его глазах "особисты" расстреляли одного такого-же страптивца из шпанюков. Такая прямолинейная категоричность вынудила Антиоху поумерить собственный гонор, чтоб зря жизнь не разменивать. Жизнь Антохе еще очень даже могла пригодиться. Вот только с природой совей нелегко спорить.
Внешне Антоха Хмель теперь почти не отличался от грызущих лопатами землю ополченцев, если только могучей комплекцией и ростом. Но даже здесь он при случае норовил сачкануть, используя отработанную еще в лагерях схему. А проще говоря, нахально присвоил себе полномочия командира. Тяжело и не привычно было Антохе копать вязкую глинистую землю под палящими лучами солнца.
-А ну, фраера-очкарики, хорош барзеть, налегай на лопаты! - ревел он на сослуживцев хрипловатым баском.- Я уже Гитлера вижу, а в нашей траншее даже крысе не укрыться. Или сдаваться собрались?
Ополченцы опасливо озирались по сторонам на такие крамольные слова нечаянного товарища, сердито сплевывали на землю и даже матерились в сердцах. Но спорить с ним остерегались. Антоха умело изображал из себя бывалого урку, хотя на деле являлся простым гопником. Вот только среди ополченцев не было таких., чтобы знали биографию Антохи.
Тяжелый труд, полуголодное существование и жара постепенно убивали в Хмеле остатки патриотизма, в голове его крепчала мысль о дезертирстве. Вот только способа придумать пока никак не получалось.
Война - это не только драка. Война - это тяжелая изнурительная работа в условиях полевой жизни. А это не каждому по силам и совсем не нравилась Антохе Хмелю.
Их рота окапывалась недалеко от дороги на городок Белыничи. Туда проезжали грузовики с боеприпасами, шли колонны солдат и ополченцев. Навстречу колонам ехали редкие подводы, реквизированные военными в окрестных колхозах и селениях. Поглядывая на дорогу, Антоха не видел способа дезертирства. Если только поздно ночью?! Вот только бы не угодить в лапы "особистов".Тогда никаких шансов. Тогда расстрел на месте.
Время уже клонилось к вечеру, когда с дороги прямо в поле свернула одна из подвод, запряженная едва живой от дряхлости клячей. При подводе трое мужчин. Один из них мелкой комплекции в новеньком обмундировании офицера НКВД, что сразу привлекло внимание Антохи. "Какой-то уж слишком плюгавый чекист, - сказал он себе.- А вот спутники покрепче его будут, да и прикид цивильный, сразу видно, что не из крестьян. Скорее всего тоже особисты... Но чего остановились?"
Кляча остановилась в метрах в ста от роющих траншею ополченцев, потянулась губами к уже выгоревшей на солнце траве. Соскочив с телеги маленький офицер стал разминать ноги, обутые в блестящие хромочи, после чего, сняв фуражку, тщательно протер носовым платком шею и чисто выбритую голову. Пока особист приводил себя в порядок его спутники неумело выпрягали уставшую клячу для короткого выпаса, после чего один из них (тот, что был по моложе) отцепил от телеги поржавевшее ведро и подходя к работающим ополченцам, спросил:
-Где бы нам здесь водицей разжиться?
-Ручья поблизости нет!- ответил ему совсем еще безусый паренек с петлицами младшего лейтенанта на гимнастерке.- Но за полем, на заброшенном хуторе имеется колодец...Во...он там, где засохшие груши, видишь?! К ним и шагай, найдешь.
Благодарно кивнув головой, человек вернулся к своим и, взяв под уздцы клячу, повел ее к заброшенному хутору.
-Может это диверсанты, - прошептал Антоха Хмель своему командиру с упреком в голосе. - А ты их водичкой почиваешь...Счас кинут отраву в колодец, что тогда?! Говорят, сейчас шпионов пачками на парашютах сбрасывают... Не нравится мне их рожи!
-Ты давай работай, - ответил младший лейтенант, внимательно вглядываясь в лица незнакомцев. _Шпионов и без нас есть кому ловить.... А на заброшенные колодцы могут только дураки яды тратить...
-Ну, как знаешь, начальник, мое дело предупредить...Как бы потом чего не вышло...
Ковыряясь в земле лопатой, Хмель продолжал наблюдать за странной троицей. Лицо одного из них показалось ему знакомым. Тот тоже в ответ пялился на него лишь подогревая в Антохе интерес. А потом, что-то прошептав маленькому чекист, направился к ополченцам, приветливо улыбаясь.
Теперь и Антоха смог узнать. То был еврей Мойша Плоткин, хорошо известный в определённых кругах города Могилёва, барыга и скупщик краденного.Лет десять назад, в пору лихой юности Антохи, они с Мойшей плотно сотрудничали. Барыга снабжал их банду адресами квартир богатых граждан и подпольных миллионеров, имея с этого дела неплохой процент. Кроме того же ему же в полцены отдавался антиквариат и ювелирные украшения.
Потом чекисты разгромили банду Хмеля, Антоха получил срок. Но своего барыгу-наводчика следователям не назвал. Хитрый еврей обязан был оценить самоотверженный поступок юного гопника, вот только пути-дорожки в их жизни больше не пересекались.
"И вот он, на тебе, Мойша собственной персоной?! Похоже даже рад их нечаянной встрече?! Идёт к нему скаля лошадиные зубы."
-Здравствуй Антоша, друг любезный!- воскликнул еврей, готовя кривые руки для сердечных объятий.
-Здравствуй, Мойша!- отвечал ему Антоха, пытаясь угадать резон от такой встречи.- Сколько лет прошло, а ты всё живой назло партии и правительству. И даже не сколько не постарел, морда твоя пархатая...
-Не наговаривай на старых друзей Антоша. Года прибавляются, а с ними и болячки...
Друзья обнялись похлопывая друг друга.
-А чтой-то за компания у Мойши- спросил Антоха, глядя через плечо барыги.- В одной завязке с чекистами, или форма это только фартецел?! Для маскировки...
-Тише шуми, Антоша,- зашипел на приятеля Мойша, цедя сквозь зубы.- Было заметно как еврей напуган.- Я же тебя не спросил зачем ты здесь с лопатой, изображаешь крота?! Хотя тоже немало удивлён такому факту.
Разговаривая с приятелем, Мойша настороженно косился по сторонам, но более всего в сторону телеги, явно опасаясь того, что слова Хмеля могли быть услышаны маленьким чекистом. Страх еврея передался и Хмелю.
-Давай Антоша, лучше не скажем лишнего, - прошептал Мойша.- не будем задавать вопросов. Сам понимаешь какое теперь время катит. Многие уже не живут по понятием... Мне вот например, очень приятно, Антоша, увидеть тебя живым и здоровым. Ехали, ехали, устали, отдохнуть и вот оно, Антоша, Хмель собственной персоной... Надеюсь и ты не побрезговал нашей встречей через столько лет?!
Хмель нахмурившись сопел, пропуская мимо ушей любезные сюсюканья хитрого еврея. Понял, что для чего то понадобился ему. Из-за этого стал подозревать, что они не случайно здесь изображают привал.
-Да не сопи, Антоша, как напуганный ёжик, - прошептал Хмелю Мойша, прищурив свои плутоватые глаза.- Или мне не видно как ты сейчас озадачивался?! Тебя, Антоша, сам Бог сегодня послал.
-Я тут был, это вы приехали...
-Но всё равно Антоша...Ты нам нужен был, а Бог подсказал, где остановиться.
-Давай Мойша, про дело говори,- заворчал Хмель сердито. Пора было поднимать себе цену, если он зачем-то понадобился барыге.- Я же не могу с тобой лясы точить, вон и комсюк в гимнастёрке уже на меня косо бросает...
-Небоись Антоха, если твоему командиру ксиву засветим, он вместо тебя копать будет. А для тебя брат, у нас более культурная работёнка имеется... Если конечно ты ещё не успел на верность партии присягнуть.
-С этим что ли?- спросил Хмель, кивая в сторону маленького чекиста.- Так я с легавыми отродясь в деле не был и не буду.
-Ну вот!- воскликнул обиженно Мойша.- Не успел познакомится, а теперь оскорбляешь.
Как был Антоша дворовым бакланом, так им и во взрослой жизни остался. Кто же нынче людей по одежке судит?! Ведь сам говорил про фарцетел, правильно угадал.
Теперь, Антоша, нужно не принципы показывать, а от смерти прятаться. Мы предложим тебе очень выгодно спрятаться или Мойша хоть раз обманул тебя в таком деле?!
Хмель задумался. Сомневаться в барыге у него и в самом деле не было оснований. Но все равно пытался сопоставить в голове свои все плюсы и минусы от нечаянной встречи с Мойшей. Он привык быть на первых ролях, а теперь приглашают в подручные.
-Ладно, Антоша, ты пока пораскинь мозгами, а я к человеку вернусь. Уточним по поводу твоего дальнейшего трудоустройства. Он знает, как твою судьбу исправить к лучшему. Вот только о плохом , брат, старайся не думать.
Мойша ушел к телеге и там какое-то время беседовал с маленьким чекистом. Барыга явно лебезил, что дало Хмелю повод определить, кто станет главным в их будущем деле. "Но кто он такой? Откуда появился? Если "осабист" , то нет резона связываться: эти , использовав, убирают за собой, кому нужны лишние свидетели."
За это время ,тот кто ходил по воду успел вернуться , отпустив клячу на выпас. Этот тоже был в подчинении у чекиста. Хмель еще спорил со своими предчувствиями, когда увидел, что Мойша возвращается к нему, щеря в своей уродливой улыбке свои лошадиного размера железные зубы.
"Для чего же жиды себе в челюсть такие большие зубы вставляют,- мелькнул вопрос в голове гопника.- Неужели им так удобнее мацу с селедкой хавать?! А может так врагов своих пугают?!"
-У меня , Антоша, к тебе конкретный вопрос имеется, -прошептал Мойша, приблизившись вплотную, после чего потащил за рукав рубахи отойти чуть в сторону, - ты бы мог найти в городу хорошего "медвижатника", чтоб в замках понимание имелось, надужный нужен, чтобы не подвел.
-Не знаю даже, что тебе ответить, - пожимая плечами , промолвил Антоха, - теперь все мазурики в южные края от войны направились. А как скоро Вам это нужно?
-Еще вчера, Антоша, нужно было. Сутки еще имеются в запасе, но это крайний срок. Возможно, что для него и работы не окажется, просто для подстраховки нужен, чтобы в холостую дело не провернулось. Изготовить дубликаты ключей с пластилиновых слепков. Для хорошего слесаря это час работы.... Главное, чтоб замки понимал. Ну так как Антоша, вытянешь мой вопросик?
-дело сейчас непростое... а потом как мне из ополчения отвалить?
-О том не парься, брат, скажешь "да", тебя хоть сейчас арестуем и под конвоем до города...А там и бронь можно оформить.
-И эта даже могете? - не поверил Хмель, после чего еще раз посмотрел в сторону маленького чекиста. - Чует мое сердце, что нельзя мне с вами связываться. Тем более ты знаешь мойша о том, что я другого профиля и со шпанюками дружбы не имею, хотя и был у меня по малолетству корешок, Лехом-удильщиком дразнят, может слыхал. Из законных воров будет.
-А ты уверен, что Леха в городе. Я о нем много слышал, но не знаком. Хотя и видел пару раз кажется в бильярдной.
- Должен быть в Могилеве... его брали под арест а потом, говорят, отпустили... повезло, что война началась. Теперь скорее всего у своей зазнобы отсиживается, если еще не убили по ходу дела. Леху-удильщика вся шпана знает, вот только побрезгует вор с нами в работе быть. А особенно с твоим недомерком чекистом.
-от хороших денег не откажешься.
-не знаешь ты Мойша удильщика, он принципиальный и понятиях не разменивается.
-ты постараешься, Антоша, его уговорить. Не обязательно будет удильщика посвящать в детали. А это недомерок, как ты говоришь, хоть и важный человек, но в нашем деле еще не самый главный. Придумай как заинтересовать удильщика, расскажи ему об интересной работе.
-Что я расскажу, когда сам ничего не знаю.
-Узнаешь. Антоша. А дело большое, теперь по мелочам не размениваются. Кстати, а почему твой Леха удильщик?
- Еще в детстве такую кликуху получил: придумал через окна промышлять при помощи удилища: где петлю набросит, где крючком подцепит. Все, что в решетку пролазила, удил со складов и магазинов. Даже квартиры числи через форточки на рассвете. Не спеша, а за ночь наудит побольше тех, кто фомкой работает. И никаких следов не остается, все на сторожей списывали. Потом Лёху воры приметили и к себе в обучение взяли. Воры ценят тех, кто в работе чистое мастерство соблюдает. А кликуха так и осталась при нём.
-Такой нам подходит!- подвёл итог Мойша, кивая плешивой головой.- Ты уже постарайся Антоша его уговорить. Такая ставка, что нужно сразу. Второй попытки у нас не будет.
-Попробовать можно, обещать нельзя! Ну а как мне отсюда валить? С вами что-ли?
-Жди, Антоша. За тобой машина придёт, уже с документами. Скорее всего по утру.
- Годится!- обрадовался Антоха Хмель.- Где наша не пропадала?! Мне, друг Мойша уже нутро воротит здесь с фраерами в земле ковыряться, даже с чёртом на дело согласен. Всё равно ни одного козыря на руках не имею.
- Уже знаешь, где Удильщика искать станем? Время поджимает и промазать нельзя. И постарайся Антоша без шуток, я за тебя поручился.
- Обижаешь Мойша, уже карты сданы. Я знаю, где краля Удильщика живёт, через неё и найду...Главное чтобы живой была.
-Жена что-ли?
-Какая жена, если Лёха на воровском законе женился. У воров две семьи не положено.
-Ну и где та краля его живёт
-А вот об этом, тебе Мойша, знать необязательно. Удильщик сам должен решать кому его берлоге знать полагается. Когда с работой согласие даст, тогда и узнаешь. Тем более Настюха его здесь не при делах. Она из нормальных баб, не шалава какая-нибудь. Её Лёха велел замуж выйти, когда на первый срок залетел. Чтобы перед ворами упрёка не иметь о том, что тайную жену содержит. А с замужней уже дело другое. Слышал, что за военным замужем, теперь тот муж наверняка воюет. А Лёхе больше негде быть, как только у неё.
Да ты не дрейф, Мойша,- похлопал по плечу барыгу, видя что тот в сомнениях.- Или я тебя подводил когда? Если не Лёху. Так другого специалиста отыщем...
-Это не мне Антоша, теперь дрейфить нужно... Ты согласие дал, а значит если что не так пойдёт, я за твою жизнь ломанного гроша не поставлю.
Хмель глядел на барыгу раскрыв рот и хлопая глазами.Никогда прежде он не слыхал от него столь убедительных речей, а значит дело на самом деле очень важное.
Всю последнюю неделю Лёха безвылазно сидел в доме Насти, побеждая привязавшуюся тоску посредством немалых доз самагона. Запасы спиртного и даже еды быстро иссякали. Впрочем как и сами деньги за которые теперь не тая можно отовариться. Сейчас, когда в городе повальная эвакуация и приготовления к обороне, людям не до коммерческих сделок. А ещё настоящая лафа для мародёров. Бери что пожелаешь.Но Лёха не стервятник и не крыса, а потому сидит бухает оставшись без работы. Для воров теперь работы не стало.
Лёхе совсем не было страшно, хотя город регулярно бомбили, особенно по ночам. Смерти он не боялся и даже призирал её. Но как и каждый человек пребывал в растерянности, не зная что делать, когда враг уже на подступах к городу. Пойти в ополченцы, значит предать воровской закон и стать по жизни сукой. Остаться в стороне, жизнь не позволит. Война не где-то там далеко, война пришла в его город. На родные улицы.
Когда всё началось, он пребывал под арестом в городской "легаловке". Не на деле попался, угодил под хапун- облаву. Обокрали городской универмаг и "легавые" провели зачистку, примеряя к мазурикам собранные улики.
А Лёха в городе на особом счету. Его и без улик на срок оформить, лишь бы за универмаг отчитаться. И вдруг объявляют о том, что Гитлер на Союз войной пошёл.Да так стремительно, что отступать не успевали.
Все были в шоке, в том числе и милицейские сыщики, потому как сами подлежали военному призыву с отправкой на передовую. Кроме того легла охрана особо важных объектов и организаций эвакуации.
Теперь весь город, все госучереждения переходили в подчинение военному коменданту, а вопросы с паникёрами, мародёрами, дезертирами, решались теперь "особистами", по законам военного времени, на месте и сразу.
-Повезло тебе, Удильщик,- почти шипел стиснув зубы начальник уголовного розыска капитан Савицкий.- Сидел бы у меня, голову на отсечение даю...,да похуже гадина на нас войной попёрла. Застрелить тебя, и то нельзя. Не имею права патроны тратить.
-Хорошо чечёткой бить, легавый!- отвечал ему Лёха, сверкая глазом из-под чёрных бровей.- Не на митинге, хлопать тебе не стану. По мне так лучше срок сидеть, чем немца в родном городе видеть. Не надо мне такого фарта, на беде отродясь не грелся.
-Давай, чеши пятки отсюда!,- зарычал Савицкий, хотя в глазах уже не было злобы.- И не оборачивайся, пока не передумал. Не вздумай в городе на глаза попасться,- кричал уже вдогонку вору.- Теперь тебя уже не мазуриком судить станем, теперь тебя как контру, сразу к стенке.
Так Лёха Удильщик оказался на воле, хотя ещё вчера был уверен в том, что срок прилепят. Вот только расклад такой его совсем не радовал. Даже близость красавицы Настюхи не могла из сердца печаль. Не помогали её горячие ласки. Лёха пил горькую.
Лёху женщины любили, считая красавчиком. В одежде франтоват и всегда опрятен. Озорной казанский чуб чуть прикрывал, словно пряча от света его серые глаза. Глянет, словно стрелу пустит, любую ранит.
К тридцати годам уже имел пару ходок в зону, но срока получал относительно небольшие. Понимали сердобольные граждане судьи, что не за дело Лёху легавые на срок оформляют, а ради профилактики. С поличным Удильщика ни разу не в жизни не брали. Не разу не было против него улик, только специально подброшенные. Лёхе просто давали понять о том, что он в городе персона нежелательная, а значит обязан по доброму, по здравому убраться в другие края, сменив ареал обитания. Вот только не мог Лёха без родного города, без своих друзей и конечно же без красавицы Настюхи, к которой каждый раз обязательно возвращался.
Лёха вздрогнул от стука в дверь, хотя стук тот был условным. "Нервы стали совсем не к чёрту",- проворчал он, отворяя своей Настюхе. Та бегала в город раздобыть продуктов. Заодно и обстановку разведать.
-Приморилась бегаючи,- пожаловалась ему женщина, пряча под платок выбившуюся прядь волос, после чего шустро пробежалась от окна к окну, пришторив их занавесками.- Нельзя чтобы с улицы у нас свет видели. Говорят на свет самолёты бомбы бросают, пронеси нас Господь!
- Я и так здесь целый день, как лунь, в засаде сижу,- проворчал Лёха, закуривая папироску.
Но Настя не обращала на его брюзжание никакого внимания, успела привыкнуть и продолжала хлопотать по дому, рассказывая своё.
-В городе полным-полно военных, гражданских почти не видно...Все говорят немцы подтягивают к городу армию, готовят наступление, никого не пощадят. Все города захватили, только Могилёв им только костью застрял. Что- же это будет Лёшечка?
Женщина остановилась, ожидая ответа, а в её больших глазах засветились слёзы.
-Я чего тебе цыганка, что ты меня о том , что будет расспрашиваешь?- рассердился Удильщик.- Сам таким вопросом страдаю...Ты лучше рассказывай о том, кого из знакомых видела, что купить получилось?..
- У Семёновны литр "мутной" взяла, еле упросила... Сказала последнее, из неприкосновенных запасов. Теперь ей не до "горелки". Может тебе воды подать, умоешься? Да стану на стол накрывать...
-Лучше сразу налей..., потом остальное...
-Нельзя Лёша водку без еды...
-К Ерёме заходила? Сколько дал барыга за кольца и серьги?
-Сколько назвала, столько и дал...Поплакал конечно, но заплатил. О тебе расспрашивал...
-Барыги всегда о деньгах рыдают...Они за то и уважают барыг, не то что нас...Он разве один был дома?
-Может кто и был ещё, да от моих глаз схоронилися...Я по дому там не ходила. Скорей всего не осталось в городе твоих дружков, давно убрались от войны. И нам Лёша пора уходить, неизвестно потом как оно обернётся потом при немцах.
-Ты что, совсем дурра или только прикидываешься? Как я пойду, если при мне никаких ксив не имеется?! Если не за диверсанта, так за дезертира примут...А это пуля! Даже если подфартит, так всё равно в ополченцы оформят. Дадут твоему Лёхе винтарь с патронами, а тогда прощай душа воровская, здравствуй сука рогатая. Нет уж, голуба моя ясноокая, лучше мне переждать эту бурю, пока не утихнет. А если и бить немчуру, то по своей воле, без комиссарского пригляду...Хотя до этого вряд ли дойдёт. Вот-вот погонят фрица обратно в его Германию... Их фраеров в двадцать раз меньше нашего, на кого бочку катят?! Самое большое до зимы протянут...Наполеона в шею гнали и Гитлера- колбасника погонят, только фрейч на спине залупаться будет...
А потом Настюха и Эдик твой ни за что не позволит немчуре к любимой женушке приблизиться...Насмерть поперёк дороги станет! Настя отвернулась прикусив нижнюю губу. Она всегда обижалась, если Лёха напоминал ей про мужа. Хотя и понимала, что это не сам он, а ревность его кусается.
-Ну ладно тебе дуться, Настюха, ты же знаешь, что не со зла я... Ну прости, сам не пойму как оно вырвалось. Тем более, что знаю, Эдик твой парень хороший...Вот и страдаю, словно бы к другу в карман забрался...
-То мой грех Лёшенька, мне с ним жить и замаливать. А потом, ты у меня немного раньше был, да так и остался в сердце.
Женщина вдруг прильнула телом, желая спрятаться в объятиях любимого от горьких дум, обид и сомнений.- Сколько помню себя, Лёша, ты всегда рядом был. Только тебя одного любила и любить буду...
-С кем лежу, тому и рассказываю,- проворчал в ответ Лёха.- Обычные бабьи сказки...
-Вот опять! А ведь только что прощение просил, бессовестный, и снова начинаешь...
Женщина капризно отвернулась, но вырываться из крепких объятий не стала.- Не любишь ты меня Лёшенька... И что ночами ты мне шепчешь, всё неправда!
-Как можно не любить тебя такую, Настя?! Иногда гляжу на спящую, а внутри меня всё стынет от счастья... Никак не верится, что это явь настоящая, а не сон сказочный. Вот только у жизни, Настя, свои конкретные законы, а значит нужно быть идиотом, чтоб бабьи слова за веру принимать.
-Тогда почему меня не бросаешь? Почему с самого детства к себе привязал?
-Сам не понимаю!- пожал он плечами.- Любовь Настюха, всегда вопреки разуму. Можешь видеть обман, понимать его, но воспринимать довеском к тому, что имеешь. Тут одно другому совсем не мешает. Налей-ка мне лучше выпить, а то бошка моя совсем тяжёлой стала.
Настя стала спешно накрывать на стол, всё делая по своему. Она хоть и обижалась на Лёху, но не умела с ним ссориться, знала его характер, принимая таким, каким он есть. Не делала попыток повлиять и изменить его.
Вот только о законном супруге своём не забывала. Мысли об Эдуарде каждый день лезли в душу, терзая совесть раскаянием. В памяти всплывал его растерянный взгляд в момент расставания на перроне вокзала. Он будто бы просить её хотел о том, чтобы ждала, да никак не решался. Боялся обмануть жену и не вернуться с войны. Эдуард не позволял себе пустых обещаний.
Память о супруге и жалость к нему Давила горло, нагоняя в глаза слёзы. Теперь, уйдя на войну, он стал совсем иначе ею восприниматься, теплее что- ли?!
-Людку Савину видела,- сказала Настя, нарезая хлеб.- Уже когда домой бежала. Ты должен помнить её, моя одноклассница, в толстых очках ходит.
-Разве всех твоих запомнишь?! Да и зачем?!
-Она сказала, что о тебе Хмель расспрашивал. Обещал с утра сюда придти... Зачем ты Лёшенька мог понадобиться?
-А мне по чём знать?- ответил Лёха раздражённо.- Я его лет пять не видел, да и общих дел отродясь не имели...Да и откуда твоя Савина про меня знает?
-Так ведь, когда тебя арестовали...А с кем мне ещё бедой поделиться?!
-Ладно, не хнычь, я это так спросил...Сам понимаю, что в нашем городе от людей не спрятаться. Вот только зачем я этому гопнику вдруг понадобился? Не зря мне сегодня ночью кошмары снились.
-А что тебе снилось сегодня?- спросила Настя. Её всегда очень интересовали сны да суеверия.- Я бы его прогнала, тот сон.
-Да ерунда непонятная, её не разобрать...
-Тем более расскажи. Сны людям подсказывают выбрать дорогу. Или остерегают...
-Тебя во сне видел, довольна?
-Так разве то кошмар был?
- Ну, не совсем ты конечно... Вернее вроде как ты, но и не ты...,какая-то другая.
Вся в белом, но на монашку похожа...Молишься перед иконой, а на иконе той тоже изображена, строгая такая...Ты глядишь на своё изображение на иконе, а по щекам слёзы...Во сне всё это нормальным представляется. Только проснувшись, начинаешь понимать, что ерунда какая-то. Сама на свою икону молишься.
-А что ещё там было, расскажи?!
-Ещё свет там был странный, как от лампочки или свечей...И на душе жутко было.
-А образ на иконе ты ясно видел?- уточнила женщина и в её голосе прозвучала тревога.
-Так же хорошо, как и тебя теперь...
-Может Лёша, то Божья матерь была? С младенцем на руках, например?!
-Без младенца, но с крестом. Крест большой, от него свет...сияние...
-Нехороший то сон, Лёшенька!- прошептала Настя, целуя глаза любимого.- То предупреждение тебе было, крест от силы нечистой показывают, от дел недобрых. Нельзя тебе из дому ходить, нельзя ни с кем дел иметь, особенно, когда без доверия... Хмель придёт, а я отвечу, что нет тебя.
-Давай меняя сразу в погреб закроем,- проворчал в ответ сердито.- Буду там от всех чертей разом хорониться. Вот только от судьбы своей всё равно не спрятаться... И в погребе найдёт, коль время пришло. Для меня от людей прятаться, всё равно, что живым в гроб лечь.
-Нехороший ты видел сон, Лёша,- стояла на своём Настя, умоляюще глядя на любимого.- Очень нехороший!
-Ну понял я, понял! Стану остерегаться.
Лёха Удильщик храбрился при Насте, хотя её беспокойство ему тоже передалось.
Прежде он почти не запоминал своих снов, какими-то они безликими случались?! А последний, тот словно наяву...Проснулся и совсем непонятно, где грань между сном и явью. А сердце тревожно...тук-тук!
Лёха быстро хмелел от выпитого самагона, захотелось отвлечься от горьких дум. Схватив Настю на руки, унёс её в спальню, а потом уснул мертвецким сном, устав от выпитого и жарких ласк своей красавицы.
Где-то очень далеко ухая взрывались снаряды, заставляя дрожать землю, но Лёха этого не слышал, привыкая к войне, как после тёплого лет привыкают к осенним дождям.
Их разбудил стук в оконную раму. Не очень сильный, но настойчивый. Уже было утро.
-Лёха, ты дома! Открывай!
Удильщик не спеша встав с кровати, узнав голос Хмеля, которого много лет не видел. Натянув брюки пошёл в сени, застёгиваясь на ходу и ещё не зная, что ответить гостю.
-Кто шумит?- спросил на всякий случай.
-Это я Лёха, Хмель, открывай. Говорят тебе, свои...Дело к тебе! Неужто забыл?
-Это после какой- такой свадьбы гопники для меня своими стали?- ворчал Удильщик, отодвигая запирающую дверь щеколду.
Хмель сиял во все зубы, изображая радость и не обращая внимание на брюзжание вора. Ведь когда-то давно, ещё в детстве их связывали дружеские узы. Росли в одном районе, честь которого приходилось отстаивать в кулачных боях, спина к спине, плечо к плечу. Антоха был крупнее Лёхи и физически более развит. Из-за этого раньше своих ровесников применул к более взрослой компании. Туда, где уже была выпивка и гулянки с девчонками. Потом банда гопников, наводившая ужас на горожан. Ходили слухи, что даже в крови успели замараться. Хотя по уголовному делу за Хмелём трупов не числилось, только грабежи.
Заматерев, Антоха Хмель стал стыдиться чураться своих прежних друзей по району. При встрече с ними был груб и даже заносчив. Устраивал конечно угощения, но не для них, а чтобы самому покрасоваться.
Лёху такое отношение Антохи сильно оскорбляло, а потому старался, чтобы их дороги в жизни как можно реже пересекались. А по происшествию какого-то времени их места в криминальной иерархии города координально поменялись. Лёха тоже научился зарабатывать себе на жизнь. Пусть не по крупному, зато стабильно, а главное более уважаемом в преступном мире ремеслом. А когда Лёха Удильщик был признан ворами- законниками своим, Антоха Хмель даже было попытался восстановить когда-то прерванную с ним дружбу. Вот только жизнь к тому времени их уже расставила по разным углам ринга, а на ринге не дружат. Нет общих дел, а значит и тем быть не может!
Конечно здоровались при встречах, ведь не враги, но разговора не получалось. Хмель знал, как относятся воры к гопникам и вскоре прекратил делать попытки растопить лёд в их отношениях.
"А через десять лет объявился, да ещё заявляет, что по делу?! Придется выслушать, не гнать же от порога?!"
-Работёнка есть!- заявил Хмель прямо с порога, демонстративно не обращая внимания на присутствие в доме женщины.
-Ну а мне то что, до твоей работы?- хмыкнул в ответ Лёха, изобразив безразличие.
-Нам без твоей помощи, Лёха, никак...
Удильщик задумался, а потом посмотрел на Настю строгим взглядом и та спешно удалилась в спальню, задёрнув за собой цветастые занавески.
-Может Антоха ты адресом ошибся?- цедя слова сквозь стиснутые зубы.- Какие промеж нас дела могут быть, или забыл кто ты, а кто я по жизни?!
-Да ладно тебе, Удильщик!- почти запричитал Антоха обиженным тоном. С его басистой глоткой это прозвучало почти комично.- Я сам в деле на подхвате, детством нашим клянусь! Поручился слесаря хорошего сыскать.
-Что за работа?- спросил Лёха, поняв что речь идёт не о "гоп-стопе". Хмель сразу оживился и даже стал улыбаться.
-Работа чистая, как раз по профилю...Знаю, что в каком-то банке...Может сейф?! Точно, Лёха, мне пока не говорят...
-Банки все эвакуировали,- не поверил вор.
-Значит не все, наводка верная, клянусь!
-А охрана? Сейчас охраняют военные...
-Какая охрана, Лёха? Умные люди работу нам подкинули...Как воздушную тревогу объявят, сразу начнём...Все в бомбоубежищах сидеть будут...Всё предусмотрели, каждый шаг посекундно расписан. Рискованно, но ведь бомба, Лёха, и на этот дом упасть могёт в любое время.
-Какой банк, ты хоть знаешь?
-Не знаю пока, этого не говорят...Но знаю, что там не деньги, а золото с камнями. Старинное барахло под завязку забито...То, что большевички у буржуев награбили, да не успели за границу продать. Знаешь, как ненавидят они память о царских временах?!
-А мы значит, за падальщиков?!
-О чём ты, Лёха?- удивился Хмель, подняв ко лбу ружие брови.- Мы не возьмём, всё немцам достанется. Я против!
-Если там так много, то на чём вывозить? От патруля нужны ксивы надёжные...
-Всё есть, Лёха, прикрывают надёжно. Думаю эти сокровища специально в городе оставили, чтобы под шумок грабануть.
-Сколько всего народа в деле?
-Я ещё троих знаю...Кто-то из банка, похоже тоже участвует, слепки от ключей на пластилин снял. Тебе по этим слепкам нужно будет отмычки сделать...Ну и на месте это дело подстраховать, на случай, если какой замок с секретом окажется.
-Не люблю, когда в деле больше трёх человек.
-Это да, но выносить всё на себе придётся, во время бомбёжки телегу не подгонишь, а автомобиль обязательно внимание привлечёт.
-А как делить будем, если всё пройдёт...?
Хмель замялся, не знаю что ответить. К этому вопросы он был явно не готов.
-Ну ладно!- промолвил Удильщик подводя итог.- Только заранее предупреди подельников своих, что делить станем по варовски, всем в равных долях и независимо от степени участия. Иначе без меня! И последнее, кроме слепков ключей, мне надо будет знать ещё подробное описание каждого из замков. Какой из них на дверях, а какой на сейфе. Замки с виду бывают в одной системе, а вот подход к ним разный требуется. Сам говорил о том, что второго шанса не будет.
-Тогда ты, Лёха, дома сиди, а я побегу твои условия передам. К обеду возвернусь.
-Не забудь слепки принести.
Хмель вернулся к дому Насти намного раньше, чем обещал. Зайдя, выложил на стол три куска пластилина, на которых имелись чёткие оттиски ключей. Глядя на них Лёха улыбался, предвкушая новую работу. Как он и ожидал, замки оказались несложной системы.
В большинстве случаев советские учреждения были оснащены громоздкими железными ящиками с мощными запорами и крепкими стенками. А вот сам доступ к механизмам запоров блокировался простенькими и даже примитивными замками. Вскрыв этот замок, легко откроешь запоры. Если так, конечно, не окажется хитроумного предохранителя, чаще самодельного, а не заводского. Думаешь, что ключ это самое главное, а на деле заклёпку вытащил и отворяй запоры. Впрочем советский чиновник оптимист по натуре, он о светлом будущем думает. А потому и не обременяет голову уловками, полагаясь на фирму производителя.
Достав из-под кровати небольшой чемоданчик, Лёха отправился во двор, чтобы попасть в пристройку- сарайчик, где был небольшой верстак с тисками. Весь остальной инструмент имелся в чемоданчике.
Антоха не пошёл за ним, не желая раздражать вора своим присутствием. Предпочёл побыть в доме, общаясь с красавицей Настей. Намного приятнее сидению в пыльном сарае. Хмель давно мечтал заиметь такую же подругу. "Если всё сростётся-, говорил себе,- с деньгами и женитья можно. Только бы с проклятой войной не затянулось."
А Лёха, работая, никак не мог унять в себе возникшую раздражительность. Знал, что Хмель при Насте трепаться станет, а та потом от слёз зальётся.
"Сидит олень, с бабой лясы точит,- ворчал вор, гладя напильником заготовку ключа.- Разве фраера возможно заинтересовать полезным делом?! Такой не станет учиться, перенимая опыт, что с гопника возьмёшь?!"
-А для чего нам так много отмычек?- удивился Хмель, когда Лёха вернулся в дом.
-Положено столько! Когда работаешь по оттискам нужно припуск всегда оставлять в пару микрон. Ибо родные ключи случаются с дефектом и заедают. При таком раскладе отмычка вообще не возьмёт. Сам говорил, что делать нужно с первой попытки.
-Это верно! Немцы прут, а время поджимает. Так что лучше подстраховаться.
Покидая дом, Хмель попытался прихватить с собой и отмычки, но Лёха всё держал под контролем.
-Не было Антоха такого уговора, ключи останутся у меня. И тебе меньше соблазна, и мне спокойнее, так ведь?!
-Только дома будь,- буркнул Хмель от порога.- Мы за тобой зайдём скоро.
Остаток дня для ЛёхиУдильщика прошёл в нервозном ожидании. Приходилось успокаивать Настю, та постоянно канючила по поводу своих дурных предчувствий. Лёхе тоже на душе кошки скребли, но всё равно он был рад подвернувшейся работе, хотя не всё в ней его устраивало. "Время такое, что особо выбирать не приходиться. Да и с хандрой пора было завязывать. Дело выгорит, может и ксивы сделаю через Хмеля корешей?1 Только бы немцев остановили. А то с такими темпами они ещё до осени до Урара доберутся. Сколько тех фрицев , а на весь Советский Союз замахнулись. В нашем деле многое от случая зависит, но Хмелю при любом раскладе доверять нельзя."
Лёха не сразу понял, что стал рассуждать в слух
-Тогда и не ходи с ним,- воскликнула Настя и в глазах её появилась мольба.- Послушай меня и своё сердце.
-Вопрос решён, а я уже в деле,- ответил Лёха почти обречённо.- Если к утру не вернусь, дома не оставайся. Вали к тётке в деревню, там до весны будь, самое малое. Я сам тебя разыщу, ты знаешь.
Женщина ничего не ответила, спрятав слёзы на плече любимого.
-Ну ладно тебе, раньше срока оплакивать, не покойник ведь, живой. Положено так, все варианты оговаривать, на всякий случай. И вовсе необязательно о плохом думать. Для меня Настя самое страшное будет, если дела мои лихие по тебе срикошетят.
Антоха Хмель объявился как только солнце закатилось за горизонт, да не один, а с каким-то недомерком в пижонистом костюме и шляпе. В таких шпионы ходят, либо переодетые чекисты. Такой крысиной внешности Лёха в городе прежде не встречал. Поймав недовольный взгляд вора, Хмель поспешил объясниться.-" Теперь Лёха по городу не погуляешь, на каждом углу патруль ксиву ломает... Малейшее подозрение, тащат на разбор в комендатуру. А время, сам понимаешь, в обрез. С этим человеком надёжно, никто не остановит."
Лёха ничего не ответил. Даже имя незнакомца мимо ушей пропустил, знал что не пригодится. Про себя назвал: Клерком.
"С кем только судьба не сведёт в лихую годину?!" подумал, горестно вздыхая.-" Все карты смешались в понятиях и куда только мир этот катится?!"
На глаза попалась, почерневшая от старости, икона, висевшая в углу комнаты, прикрытая тюлевой шторкой. Рука вора невольно потянулась перекреститься деве с младенцем. Брови Хмеля поползли на лоб от удивления.
Всё время, пока гости находились в доме, Настя тихо сидела в спальне и лишь однажды, улучшив момент, выскочив прильнула к любимому, жарко шепча ему в самое ухо:
_ Не ходи с ними, Лёшенька, у них зло в глазах спрятано. Нельзя таким доверять...
Лёха легонько оттолкнул её, ничего не ответив, указал вернуться в спальню.
Настя плакала, но не от обиды на его грубость, а из-за страха за Лёху. Она давно знала, как на самом деле он к ней относится и что кроется за его суровой внешность. Лёха хоть по-своему, но любил её... Без сюсюкивания и не забалтывая словами чувства, предпочитая проявляться в делах.
И Настя его любила! А как, почему и за что, объяснить не умела даже себе, не говоря уже о том, что кому-нибудь другому. Когда всё по-настоящему, то любят вопреки, а не за что-то. Всё воспринимается само собой, как неотъемлемая часть своей жизни.
С Лёхой ей и умереть не страшно было, страшнее его потерять.
-Оденься так, чтобы походить на ополченца,- велел Удильщику маленький чекист, как только подошло время отправляться в город.- Нам предстоит добраться до центра, там будем ждать в квартире, откуда пять минут ходьбы от места...Остальное уже будет зависеть от немецкой авиации и от нашего общего везения. Роль каждого будет распределена уже на месте.
-А где предстоит работать, можно узнать?
-В здании бывшего земельного банка,- ответил маленький чекист, косясь в сторону цветастых занавесок спальни.- Обком партии знаешь где расположен?
-Там же полно охранников?!
-Всё что охранялось, уже эвакуировано...То что нужно нам, числится за краеведческим музеем, а в банке на хранение...Про это и думать забыли...Так что никто нам помехой не будет и не хватятся сразу.
-Но почему про них забыли?
-Про людей забыли, а ты хочешь...Ни паровозов, ни вагонов, ни машин...Железнодорожные пути под бомбёжкой. Ну и наши интересы здесь тоже роль сыграли...
Лёха и без подсказки Клерка уже догадывался о том, что эвакуация ценностей частично умышленно саботировалась. Многие теперь считали, что Советской власти пришёл конец.
-Вы уверены в том, что там без нас...
-Мы ничего не делаем, если не уверены в успехи.
-Я спрашиваю потому, что бывал в краеведческом музее, но особых ценностей не видел
-Потому что их не выставляли...Как перевезли из Минска, так и закрыли в хранилище в обкоме партии.
-Это когда столицу в Могилёв собирались переносить?- уточнил Лёха.
-Вот именно! Надеюсь мои пояснения тебя убедили?! А то уже опаздываем...