Следующим утром, Грета как обычно шла в сторону леса. Рядом затарахтел мотоцикл. Окутывая девушку клубами пыли, он приостановился. За рулём сидел Остап. Это был тот самый мотоцикл, который девушка видела, когда они с Альбертом, возвращались в дождь после похода. Мотоциклистом оказался сам Остап. Неприятно ощерившись, улыбаясь тонкими, бесцветными губами, он сказал:
-Ну что, досталось дружку, на орехи?
Девушка отвернула в сторону. Мотоциклист медленно ехал за ней. Дорога заканчивалась, и за узким, хлипким мостиком, начиналась такая же узкая, расхлябанная тропка, к которой и устремилась девушка. Оставив свой мотоцикл, спешившись, чтобы не упустить девушку, Остап побежал следом:
-Постойте, Грета! Я хотел вам сказать, что видел вас с этим парнем, которого побили... и рассказал об этом Паше!
Девушка замерла. Запыхавшийся человек, остановился за её спиной:
-А Паша, договорился с Егором, чтобы наказать вашего нового друга! - говорил Остап, учащённо дыша после небольшой пробежки, - Ведь так нельзя! Вы или с одним гуляйте, или с другим! Паша на вас обиделся, и обзывал вас всякими неприличными и грязными словами! Он сказал, что знать вас не хочет! Зато, Егор хотел с вами поговорить - он просил передать свои извинения! Если бы он знал, что вы так красивы - то не послушал бы Пашу, и не стал бы трогать вашего друга! Чтобы вас не расстраивать! Понимаете? Егор приглашает вас в кино! Сходите - он всё подробно расскажет! И про Пашу, и про всё, что интересно!
Девушка резко развернулась. Остап тяжёло дышал, стоя облокотившись на руки, упертые в колени, будто спортсмен-бегун, преодолевший значительную дистанцию.
-Ты мерзкий врун, я тебе не верю! Паша не такой!
-Что? Паша не такой? Ха-ха-ха! - она распрямился, - Вы его просто плохо знаете! Он сегодня катался с другой девушкой, - с Катькой, - тоже москвичка, как и вы!
-Что? Да не может этого быть!
-Почему же тогда, ответьте, он не заехал к вам? И его не было на пятачке? Ведь вы туда ходили, чтобы встретиться с ним? Ха-ха! А он на новом, немецком мотоцикле, рыжую москвичку катает целыми днями! Ха-ха-ха! И ночуют они вместе, у него в доме! Вас-то он в этот дом не приглашал случайно? Ха-ха! Там столько девушек уже побывало! Видели кровать в гараже? Наверняка, он вам показывал гараж! Он всем своим девушкам его показывает! А с виду такой весь скромный! Чуть ли не монах! Одно слово - настоящий "комсомолец"! Так кровать эта, в гараже, для его друга - для Сашки! Ха-ха! У них так заведено: один в доме, а другой в гараже, каждый со своей кралей кувыркается! - брызгал слюной увлекшийся Остап, - А потом, они между собой меняются - нет, не койками, ха-ха-ха! - меняются они... кралями! Ха-ха-ха-ха...
...Раздался звонкий шлепок, оборвавший экзальтацию и казавшийся истерическим, смех. Лицо с тут же покрасневшей щекой, - на котором растянулся в сальной улыбке тонкогубый рот, - нервно передёрнулось, как будто сквозь него пропустили электричество.
-Ну, ты! - с угрозой, предостерегающе, проговорил он, - Я ведь и в ответ могу дать! Не посмотрю, что баба! Ты чего руками-то размахалась?!
Раздался второй шлепок, и Остап, не дожидаясь третьего, отскочил на почтительное расстояние.
-А-а, - дрожа от сдерживаемого злорадства, зашипел он, - Значит правда! Значит, и ты между двумя "комсомольцами" побывала! Где тебя-то? В гараже, или в доме? Я ведь всем про это расскажу! Весь посёлок узнает, что к нам за Грета приехала! Потаскуха московская! Фашистка!
Девушка развернулась, и почти побежала к лесу. По щекам от обиды, текли слёзы. Никто и никогда с ней так не разговаривал. Обидно было и то, что этот мерзавец, наговорил про Пашу. А растерянный Остап, стоял на том же месте. С его лица не спадала улыбка, оставшаяся по инерции от общения. Он понял, что перегнул палку, и что теперь ему может здорово влететь от Егора.
***Егор***
Жору, которого часто называли "Наган", Грета встретила случайно, у магазина. Он выхватил сумку с продуктами из её руки, и у девушки не было возможности отказаться, от навязанного ей ухаживанья. Ему было лет двадцать пять, может около тридцати. Лицо его было округлым, скуластым, кожа на котором бугрилась пятнами оспин. Глаза были бесцветными, водянистыми, как будто выцветшими на солнце. Светлые волосы, слегка завивались, что придавало его внешности несколько пижонский оттенок. Плечи были бойцовскими, широкими, да и вся фигура была атлетически-правильной - было видно, что с этим парнем, лучше не вступать в драку. Кулаки большие и сбитые, костистые. "Такими кулаками, хорошо вышибать зубы!" - почему-то пронеслось в голове девушки.
Тут же появился и "Санчо-Пансо" Егора - Остап. У него темнел под глазом синяк, и увидев девушку, он тут же без слов, - как испуганная речная рыбка при виде опасности сигает за камень, - сиганул за угол кирпичного, старого здания магазина. Очевидно испугавшись, что Егор начнёт проводить разъяснения, подобные очной ставке. Поймав взгляд девушки, Егор объяснил:
-Оказалось, что Остап грубиян! Он мне передал ваш разговор! За это и получил урок хороших манер! Как ещё ему было объяснить, что девушек нельзя обижать! Бегает теперь за мною, просит прощения! Я сказал, пока Грета не прости тебя, - до тех пор, ты мне больше не друг!
Грета на секунду ощутила какое-то злорадное тепло в груди.
-Он мне рассказывал гадости про... Пашу! Это правда?
-Нет, конечно! Точнее... не всё! - подумав, добавил Егор.
-Что именно? Где он сейчас? Правда, что он гуляет с какой-то Катей?
-Тише-тише! ...Да, он... действительно ездит на своём мотоцикле... с какой-то кралей! То есть, с девушкой! - поправил себя Егор. - С брюнеткой! Ну а насчёт остального, - этого я не знаю... - многозначительно, заговорческим полушепотом, молвил он.
-А кто Альберта бил?
-Какого Альберта? Ах, Альберта!.. Так это... нас Паша попросил! Нет, он нас прямо так не просил - но намекнул, что есть, мол, такой-сякой негодяй, и надобно бы проучить, а сам не могу, потому что на учёте в милиции... Если бы я знал, что всё будет так! Никогда, слышите Грета, - клятвенно прислонив правую ладонь к груди, говорил Егор, - Никогда не поднял бы на него руки! А тут... что ж, я хотел вам принести свои извинения! И перед Альбертом я буду извиняться! Мне самому стыдно, что всё так вышло! Вы не смотрите на меня так - я хоть и местный, может и не очень-то умён, - но в жизни повидал кое-чего! Я играю в хоккейной команде, - резко изменил он тему, - Сейчас у меня отпуск. А так, мы ездим на соревнования по всей России!
"Знакомо!" - подумала Грета.
Она не любила таких вот хвастунов:
-Ну и что?
-Я это так... к слову! Не подумайте, что я хвалюсь! Для меня это рутина - надоело, честно говоря! Тренировки каждый день, диетическое питание...
... поклонницы! - закончила за него девушка.
-Поклонники! - просклонял он, - Женщины не очень-то любят хоккей! Так что, букетов с цветами, и прочих нежностей, нам не дарят! Кубок из холодного металла - один на всех, - вот наша наивысшая награда!
-Что ж, наверное, много интересных мест вы посещаете!
-Места - это да, только вот мы из гостиницы - ни шагу, и проклятое диетическое меню! Такая вот жизнь у спортсмена! Завидного мало!
-Вот мы и пришли! - сказала Грета. - Спасибо за помощь, - она протянула руку за сумкой с продуктами.
Геннадий с неохотой, расстался с увесистой сумкой.
-Я ведь не такой плохой, каким вы меня себе представляете! Просто меня многие знают - Остап этот, например! Он болельщик со стажем, и когда я приезжаю, он не отстаёт от меня, не даёт мне покоя! Человек он не самой приятной наружности, и хам, - тень его, падает и на меня! Хотя, я люблю читать, хожу в музеи, - разуметься, когда есть свободное от соревнований и тренировок время.
-Я вам верю, но что вы хотите от меня?
-Ничего! Ровным счётом! Просто мне было бы приятно, если бы вы уделили мне немного внимания! Мне кажется, нам было бы интересно провести вместе время - поговорить! Мы могли бы вместе сходить в музей или в кино! Или просто, куда захотите!
-Мне нравиться уединение! Егор, извините, но мне пора идти! - она скрылась за калиткой.
Несколько раз, после этого, Грета так же "случайно", встречала Жору на улице, но его внимание и ухаживания, равно как и сам Егор, не были ей приятны, и вызывали антипатию.
*** Друзья***
В посёлке, Грета нашла себе новых друзей. Эрик и Маша были брат и сестра. Так же как и Грета, они приехали из Москвы на всё лето, с родителями. Они был её ровесниками, и тоже увлекались туризмом - особенно Эрик. У них было много общих тем для разговоров, они часто вспоминали свой родной город, по которому, уже начинали тосковать.
Родион, - художник, делавший рисунки для Паши, - познакомил Грету с Толиком. Анатолий - был худенький паренек, с каким-то голодным лицом. Он всегда очень хорошо одевался - Грета не помнила случая, когда бы видела Толю в мятой рубашке, или в грязных штанах. Он был аккуратист. Толик был старше Греты и Эрика, и жил в хорошем домике, с резными ставнями на окнах. Анатолий был очень хорошим столяром. Он делал великолепные вещи из дерева. Дерево - это была его страсть. У него была своя мастерская, и если заказ был интересным, то он закрывался в ней до тех пор, пока не закончит работу. Работа всегда восхищала заказчика. Будь это резные ставенки на окна, или домик для простого колодца. Это был независимый парень, которого воспитали так, что с детства, он был самостоятельным. К примеру, постиранные и высушенные вещи он обычно клала под свой матрас красивой, деревянной кровати - благодаря чему, они всегда казались отглаженными.
Толик несколько раз ходил к Паше - но никто ему не открыл, и не откликнулся на стук, а через забор из плотно сколоченных досок, не было ничего видно.
Ещё Грета дружила с Юлей. Как-то случайно, Грета заблудилась в похожих друг на друга, переулочках Александровска, и решилась спросить дорогу у проходившей мимо девушки. Оказалось, им было по пути. Юля родилась здесь. Природа не наградила девушку чертами, которые притягивают мужские взгляды, и заставляют разминувшихся ребят, остановившись, восхищенно оборачиваться, присвистывая. С другой стороны, нельзя было и сказать, что природа в чём-то обделила её. Она была обычной. Чувство юмора было развито не испорченным нравственной эмансипацией - и этим, Юля импонировала Грете. Шутки и смех Юли, были не обидными, простыми и заразительно-задорными. Юля была брюнетка, с простым лицом, загоревшая, грубоватая кожа которого добавляла чего-то цыганского к её внешности. Шёки её всегда были слегка румяны, что говорило о хорошем здоровье, и физически активном образе жизни. Она не сидела на месте, и считала созидательный труд смыслом человеческой жизни. Просыпалась девушка с рассветом, целый день как пчела она была чем-то занята, а спать ложилась по-деревенски: с заходившего солнца. Наверное, благодаря этому приусадебный участок был необычайно аккуратен и чист. Юля была поздним ребёнком - плодом любви взрослых, сложившихся людей. Поэтому, ещё одной чертой её характера была рациональность. У неё было мало друзей, она жила как-то обособленно от компаний, в которые сбивалась по вечерам молодёжь. Одиночество своё, девушка растворяла в разговорах с родителями, и с помощью "чародея труда".
Юля увлекалась цветами. Она с увлечением рассказывала Грете, про свой сад. Грета оказалась сведущей, в вопросах флоры, чем заслужила безмерное уважение Юли. Ещё, от других дачников, Грета отличалась своей скромностью. Юля уже привыкла, что все Москвичи заносчивы и кичливы, и с ней разговаривают всегда надменно, и свысока. Грета же напротив, говорила с Юлей как с ровней, не применяя при разговоре "московское арго". Так, про себя, Юля называла привычку москвичей вклинивать в любое, - даже не отождествленное с городом предложение, - названия Московских улиц, станций метро, проспектов и парков. Это был свой язык, и в компании москвичей Юля часто начинала чувствовать себя какой-то ущербной. Девушки стали друзьями, и с этих пор, начали часто ходить друг к другу в гости.
Из города, на лето к Грете, наконец приехала Наташа. Так сложилась дружная компания друзей. Но, друзья не только прибывали, - не было видно Славика, с которым было приятно постоять и поболтать ни о чём. Славик всегда мог пошутить, дать несколько полезных советов, по поводу жизни в Александровске. Он был человеком искренним и приятным собеседником, и девушку тяготило его неожиданное исчезновение. Что уж было говорить, об исчезновении Паши...
Как он мог не подумать о ней? Если уехал - то почему не попрощался, не написал? А если с ним что-нибудь случилось? Нет, тогда об этом говорили бы люди на пятачке, и у магазина. Если у него всё в порядке - то почему тогда, он забыл про неё? "Забыл" - можно подумать, что они встречаются! - с иронией думала девушка, - Или он действительно с другой, или на что-то обиделся, или просто Грета ему не интересна - наверное, ему интереснее этот мотоцикл! Да, он же говорил, что когда садиться за руль, то забывает обо всём на свете! Ну что ж, видно, забыл он и про неё! А если заболел... простудился после ночной поездки? Да, конечно! Он просто заболел! А этот мерзавец Егор, чернит его своими рассказами, просто из зависти.
* * *
По началу, Грета собралась пойти к Паше, чтобы лично всё разузнать. Но оба раза она встречала этого вездесущего Жору. Он становился навязчивым - несколько раз он сам к ней приезжал, на своём зелёном мотоцикле. Егор приглашал покататься, съездить на озеро, приглашал на танцы, в кино, в музей - но Грета отказывала, стараясь игнорировать настойчивого ухажёра.
Девушка видела, что Эрик и Толя, побаиваются Жору - в компании ребят, он был уважаем. Жора знал, что Грета просто дружит с этими ребятами, и поэтому, не воспринимал их как соперников, и не относился к ним никак - попросту, игнорировал их, не замечал. Он знал, что теперь Грета не ходит на танцы - он знал это потому, что сам всегда присутствовал там. Егор ждал её, для того, чтобы никто другой не мог подступиться к понравившейся ему, девушке.
Сам Егор ни с кем не танцевал хотя, некоторые девушки, сами приглашали его. Жора казался со стороны замкнутым, молчаливым, - человеком, скрывающим какую-то тайну. С товарищами он говорил мало. Грета где-то читала, что такое поведение свойственно людям, некогда совершившим убийство. Когда после танцев, между ребятами происходили потасовки, Жора всегда без страха шёл в драку, защищая своих товарищей от ребят, приехавших на танцы из соседнего посёлка, - от "Михалей". Кроме них, наведывались ребята из соседних станций, а так же строители города "Спутник", раскинувшегося неподалёку. Так что работы для Жоры и его товарищей, было много.
К слову, драки всегда происходили на пустыре - в том вонючем месте, где били Альберта. Считалось низким, показушным, драться на пятачке, перед девчонками. Поэтому, разборки между ребятами происходили так: противники договаривались о встрече после танцев на пустыре. Пока проходили танцы, количество вовлечённых людей, увеличивалось - и драка, задуманная в формате "один на один", иногда превращалась в драку "стенка на стенку". В конце танцев, девчонки оставались на пятачке, а ребята, собравшись в две большие, переругивающиеся между собой толпы, организованно и весело, уходили в известном всем, направлении.
Многие приходили на пятачок ради танцев, - казалось, он ради этого и устроен. Но на самом деле... большинство ребят, интересовали именно драки. Тут Грета была права, когда при разговоре с Пашей упоминала метафорическое сравнение с рыцарским плащом. Ради этого они шли сюда, а танцы для них были всего лишь прелюдией к настоящему, мужскому развлечению. Среди таких людей, были свои мастера и кумиры - на лучших из них концентрировалась общее внимание, во время потасовок. В их числе и был Жора. Хорошая драка "стенка на стенку" становилась яркой новостью, не слетающей с уст поселковой шпаны, на целый месяц. Обсуждалось, кто как кого бил, и как должен был бить.
Дрались не долго. Ручей был неподалёку, и все об этом знали - там можно было после драки, привести себя в порядок. Оружие в таких драках не использовали. Соблюдался неписанный кодекс чести, по которому, упавший на землю противник, считался побеждённым. Это правило не нарушалось. Жора дрался всегда, и никогда не падал. Как правило, победу одерживали хозяева - местные, поселковые ребята. После драки, все шли обратно, к пятачку. Первой шла компания победителей. Бывало, что после такого танцы продолжались - но, уже без участия потерпевшей стороны, которая отправлялась восвояси. Бывало по-разному: иной раз, обе стороны мирились каким-то образом, и могли гулять вместе одной большой компанией, до самого утра. Напиваться тогда, считалось признаком слабости - и такого себе особенно не позволяли. Пили в меру так, чтобы отдавать себе отчёт в своих действиях.
Грета была негласным лидером в своей маленькой компании, к которой можно было присоединить и Альберта, являющегося бесспорным авторитетом по части диалектики - спорить с ним, не решался никто, из-за глубоких, имеющих широкий охват, познаний. На танцы они не ходили, поскольку чувствовали себя чужими в этом месте. Лишь Толик позволял себе такие походы, но не часто. У них были немного другие интересы - все они увлекались страстной любовью к природе.
Ночи этим летом, были жаркими, и душными. Громко пели цикады. Спалось всегда плохо, и уснуть удавалось только под утро, когда воздух немного остывал. Режим сна сбился у Греты и, несмотря на строгие мамины взгляды, девушка просыпалась к полудню.
В эту ночь тоже не спалось. Она вспоминала Пашу, и рокот двигателя, шум ветра в ушах, запах ночи, утренний пруд... Ей представлялось, что Паша сейчас тоже не спит, а лежит в своей кровати, с широко открытыми глазами, и смотрит на окно, за которым виднеются такие яркие в этом году, звёзды. Возможно, он так же сейчас думает о ней. Или о своих мотоциклах? О чём он думает? Неужели, он махнёт рукой, и забудет про неё? Нет, ей этого определённо не хотелось.
Грете было проще не думать о расставании с Борисом, и неприятным эпизодом с Пашей, находясь в компании всегда весёлых, беззаботных друзей. Они собирались вместе и играли в карты, гадали. Вместе ходили купаться в жаркие солнечные дни, часто ходили в лес на прогулки, устраивали небольшие пикники. Эрик умел играть на гитаре - но не популярные среди местной шпаны дворовые, блатные песни - а туристические, походные романсы. Ребят объединяла страстная любовь к походам. Им было весело и хорошо вместе - они вполне понимали, и разделяли убеждения, друг друга. Один лишь Альберт немного не вписывался в эту компанию - он был слишком... слишком умным, слишком взрослым, - и вообще, он стоял на лестнице интеллектуального развития на несколько ступеней выше их всех. Всех, кроме Греты - она вообще как бы парила над всей этой "лестницей", и была вне её. Альберт чурался их компании но, жертвуя честолюбием ради расположения девушки, бывало, он тоже присоединялся к чаепитию. Разговаривал, в такие моменты он мало - да и о чём с ними было говорить? Альберт всегда пытался под каким-нибудь предлогом, утянуть Грету, - вырвать её из этого болота празднословия. И оставшись наедине, перетянув покрывало инициативы на свою сторону, придаваться разговорам и рассуждениям, таким приятным для него самого.
*** Альберт ***
Альберт был без ума от Греты. Он был прагматичен. Внешность его, описанная выше, была безразлична для него самого - ведь главное в человеке, это ум. Зачем попросту расточать драгоценное время, на нечто малозначимое и зыбкое, если можно это время использовать с пользой, которая окупится будущем. К чему эти наряды? Нет, конечно, в театр, ну или на танцы, для знакомства с девушкой, необходимо было одеться получше, надушиться - в общем, навести шарм. Но в повседневности, тратить время на то, чтобы внешне соответствовать модной, перманентной тенденции, было глупо. Эти модники, как морфинисты начала века - они получают экстаз, от впечатления, вызванного своей внешностью в других людях. Даже малейшее внимание со стороны, воспринимается как заветный наркотический укол, вызывая в душе бурю чувств, главным из которых является восторг. Восторг от того, что твой экстравагантный вид, вызвал у других людей интерес. Наверное, обезьяны в зоопарке, испытывают подобный восторг, когда им удается привлечь внимание публики, да ещё и получить конфетку.
Его отношение к выбору одежды можно было бы назвать тривиальным. Он был аккуратен, опрятен - по крайней мере, ему так казалось, - одевался однообразно, без вызова обществу, чисто. Привлекать к себе внимания не стремился, - более того, внимания избегал. Гораздо проще было, оставшись наедине, придаваться мыслям и раздумьям, когда никто тебя не отвлекает и не тревожит своими глупыми проблемами. Альберт, как и многие, был "аист" - так он остроумно коверкал слово "атеист", - отвечая на вопрос о приверженности вероисповедания. Альберт был материалист. К людям верующим относился снисходительно - "А как ещё можно было относиться к ним, когда человечество стояло на пороге космической эры?! А эти болваны, бьются лбами об пол... когда на Луне установлен вымпел, с эмблемой Советского Союза! Когда после 18 оборотов вокруг земли, вернулись целыми, Белка и Стрелка! Юрий Гагарин был в космосе! Отметка Вавилонской башни уже давно преодолена, и что же?! Люди покорили небо! Скоро, несомненно, покорят и космос! О чём тут можно было говорить?! Все эти приведения, - это либо галлюцинации, вызванные отравлениями организма, или результат сильной усталости, сильного страха, испытанного человеком. Доказательств никогда не было. Нигде и никогда человек, рассказывающий свою "страшную" мистическую историю, не мог привести никаких конкретных доводов, доказательств - подтверждающих его повествование.
Подчас, собственная фантазия, разнузданная научной безграмотностью, является источником всех этих страхов, являющихся одной из причин галлюцинаций! Достаточно просто зайти в церковь, и посмотреть на посетителей - да, контингент тот ещё! У самого эрудированного посетителя, едва ли будет больше трёх оконченных классов!"
Но больше всего не любил Альберт в людях конформизм. Эта черта его раздражала. Как только он замечал что человек, разговаривающий с ним, немотивированно соглашается, - из уважения или из ещё каких-то глупых чувств, - не понимая, не осознавая сути разговора, - Альберт терял всю свою флегматичность. Вначале у него начинали трястись руки. Если человек с отсутствующим, угодливым видом, и дальше соглашался, то Альберт, как бы от лица этого человека, выставлял контрдоводы, и начинал сам себе противоречить. Лицо его покрывалось красными пятнами, ожесточалось, заострялось, изо рта летели брызги. Кончиться это могло, чуть ли не нервным припадком - спокойный и интеллигентный Альберт, мог обругать оппонента дворовым, грязным матом, услышав который завистливо присвистнул бы и бывалый сапожник.
*** Первое гадание***
-Пойдёшь с нами?! - спрашивала Грету, раскрасневшаяся от долгой езды на велосипеде, Юля.
-Куда?
Девушки стояли в тени крыльца, на пороге дома, в котором жила Грета.
-Мы сегодня собираемся на даче у Альберта, для гадания.
-У Альберта? - удивилась Грета.
-Да, а что ты так удивляешься?
-Так он же... "аист"! - вспомнила девушка анаграмму Альберта, комично характеризующую его внешне.
В нём действительно было что-то от аиста. То ли высокий его рост, то ли худощавое телосложение.
-Я тоже, но причём тут это? - спросил Юля.
-Так это ведь связанно!
-Не вижу связи. Это больше похоже на колдовство, понимаешь?
-Так идём? - предложила Грета, которую заинтересовало это гадание.
-Идём...
В дом Альберта девушки пришли вечером. В предвкушении сеанса, здесь уже оживлённо беседовали Эрик с Машей, Наташа и оживлённо дискутирующий с Толиком, хозяин дома.
Грете и Юле обрадовались. Главным, в этом деле, была Наташа. О правилах проведения сеанса, она узнала от бабушки и, по словам Наташи, они вместе не один раз гадали таким образом. По сути, предстоявший спиритический сеанс, был следствием спора с Альбертом, который опровергал возможность подобного сеанса в принципе. Остальные участники, занимали нейтральные позиции: каждый примерял на себя больше роль наблюдателя, а не участника.
-Ну, и что нам делать? Нарисовать свечой на зеркале "Пиковую даму"? - с насмешкой спросил Альберт.
О "гадании на пиковой даме" ходило много разных слухов, в большей мере характеризовавших это гадание, как глупое пристрастие мечтательных девочек.
-Нет, нам нужен большой лист бумаги, метр на метр, есть? - парировала иронию Альберта, серьёзностью своего тона и невозмутимостью, Наташа.
-А есть! - предикативно воспринимая вопрос, ответил Альберт так, словно в конце карточной игры, в его картах неожиданно для других, оказалась козырная масть.
Он подумал, что теперь девушка будет просить невозможного, чтобы сославшись на отсутствие нужных вещей, - "ингредиентов", - оправдать не случившееся гадание, не получившийся "салат":
-Как раз есть чертежная бумага! - с какой-то злостью добавил он.
Он расстелил на столе бумажный холст. Сейчас она попросит что-нибудь такое, что заведомо, невозможно будет достать - знаю я эти мистические "штучки".
-Что ещё? Сердце гадюки?
-Альберт, не нужно сарказма! Я же говорила, что нечего необычного, нам не понадобится! - своим спокойствием, девушка начинала его раздражать. - Нам нужно блюдце, и карандаш. Нужно на бумажном холсте, начертить два круга: большой, и внутри него меньший. Между кругами, надо расставить буквы - от "А, до "Я", по алфавиту, по часовой стрелке. Потом, в оставшемся месте, расставить цифры - от "0", до "9". Нужно на краю перевёрнутого блюдца, поставить чёрную риску - это будет указатель, показывающий на нужные буквы...
В зале было тихо, и голос Наташи эхом отражался от деревянных стен.
-Нужно задёрнуть шторы, и зажечь свечи, - продолжала командовать девушка.
После того, как всё было приготовлено, она положила свою руку поверх перевёрнутого блюдца, находящегося в центре круга. То же, нужно было сделать остальным - сверху, одна на другую, легли руки друзей. Всем нужно было думать о Пушкине - вызывался его дух. В тихом потрескивании свечей, прошла минута. И ещё одна. Прошло минут пять, как вдруг блюдце под руками словно завибрировало. Оно как бы ожило, слегка приподнявшись над бумажным листом.
-Началось! - шепотом сказала Наташа.
Друзья убрали руки. Наташа двигала блюдце, последовательно направляя его выведенный карандашом курсор, то на одну букву, то на другую. Она задавала вопрос.
"Сколько лет мне жить на свете"
Вдруг блюдце как бы выскользнуло из её рук, и стало медленно ездить по разлинованному листу. Никто в этот момент, не смотрел друг на друга - все взгляды были прикованы к блюдцу. Никто не видел изменившегося лица Альберта. Глаза его выкатились, лицо вытянулось, кожа побелела.
"Ты доживёшь до старости" - отвечало блюдце, плавно скользя по столу, как будто двигал его кто-то невидимый. "Твой муж увезёт тебя в другую страну, и вы будете жить там. Там за тобой придёт Анубис" Всё предложение было составлено точно - без ошибок. Блюдце даже правильно расставляло знаки препинания, указывая время от времени, на точку или запятую. И это пугало больше всего Альберта. Других же, наоборот, это лишь раззадоривало. То один участник гадания, то другой, прикладывал ладонь к блюдцу, и задавал вопрос. Блюдце отвечало. Покрасневшей Маше блюдце обещало скорого жениха. Юле - долгую жизнь в цветах. Толику - блюдце загадочно пообещало "интересную работу". Да и вообще, блюдце всем отвечало как-то неопределённо, абстрактно.
Грете хотелось спросить про Бориса. Но она сдерживала себя - ведь вокруг были её друзья. И тогда она спросила что-то настолько малозначительное, что тут же и забыла свой вопрос. Ответ был таким же незначительным и расплывчатым. Эрику блюдце предсказало хорошую руководящую должность в будущем. Очередь дошла до Альберта. И тут только все с ужасом увидели его лицо. Это было не лицо, а маска. Застывшее выражение ужаса, на лице восковой фигуры. Маша завизжала и чуть не упала, от вдруг ослабших ног. Она схватилась руками за край стола - тот пошатнулся, полетело на пол блюдце, свечи, слетел и бумажный лист. Грохот и крики наполнили комнату. Кто-то одёрнул шторы - в комнате стало светло. Грета набрала воды в рот, и с воздухом выплеснула её в лицо осевшей на пол подруги. Толик тряс Альберта за плечи. Тот пришёл в себя. Страх и оцепенение ушли, вместе с темнотой, рассеянной светом заходящего солнца.
-Это всё... это неправда... это всё... невозможно... - задыхаясь, твердил Альберт, как в горячке.
Так закончилось первое серьёзное гадание. Позже, Альберт перестал участвовать даже в разговорах на тему гаданий. Он больше не упрекал никого в наивности и заблуждении. Так же, он больше никогда не участвовал в подобных сеансах, ссылаясь то на дела, то на книги, которые необходимо прочитать, считая подобные гадания чем-то вроде праздного времяпровождения, глупого развлечения.
Собравшись уже без Альберта, у Юли дома, удивлённые друзья обсуждали это гадание. И верилось, и не верилось - но блюдце-то ездило по столу! Решили, что говорить об этом родителям нельзя - они любят запрещать всё самое интересное.
Альберт, в общем, не был против, чтобы ребята собирались у него для сеансов гадания - ведь среди всех, там была и Грета. Но, он категорически отказывался быть их участником. Он отговаривался тем, что нужно было читать какую-то научную книгу, или делать что-нибудь в этом роде. Гримасу ужаса на своём лице, прервавшую первое гадание, он объяснил тем, что ему вдруг стало плохо. И всё - о гадании он больше вообще не говорил. Для себя, он определил это, как некое баловство: некий фокус, разгадывать суть которого, ему недосуг.
А ребята были просто в восторге от первого гадания. Маша составила целый список вопросов, которые она хотела бы задать духу Пушкина, - или какому-нибудь другому духу, - тому, которого вызовут. Наташа говорила, что далеко не всегда удается вызвать именно того, кого хочешь - иногда, приходит кто-то другой. Так случилось и в этот раз...
В этот раз с ними не было Альберта, зато был Родион - художник и фотограф. Вместо Пушкина, блюдце ответило от лица некого человека, - имени и фамилии которого никто не запомнил, из-за их мещанской невзрачности. Блюдце утомило всех рассказом о долгой, несчастной жизни человека. Толком, никто ничего не спросил - прервать монолог, казалось, изливающего душу в исповеди, было трудно. Окончилось как-то всё само собой. Что он рассказывал? Да что-то из рода: денег не было, занимал, много долгов, ушла жена, начал пить. Повествование велось старинным языком, значение некоторых слов, уже вышедших из обихода, было неясным. Окончился рассказ петлёй на шее рассказчика.
Всех разволновало это гадание. Наташа просила не принимать этот рассказ близко к сердцу. Она обещала, что в следующий раз, они обязательно вызовут, кого нужно. Так и произошло. Вызванный Лермонтов, в своих словах, соответствовал образу Печорина. Он был надменен, циничен. Высмеивал грубыми шутками сами задаваемые вопросы. Шутки эти переступали грань приличия, и балансировали между пошлостью и хамством. Маше дух советовал "меньше жрать". Юле - "растопи в сердце лёд, и не бояться мужских объятий - но и не выпрыгивать из штанов". Родиону рекомендовал "не дружить" с вином, поскольку вино - "друг истинный, а истинный друг своих друзей никогда не бросает". Это, по видимому, должно было вызвать смех - но никто не смеялся. Казалось, что дух навязчиво пытается понравиться их компании, - но это получается плохо. Как будто, с ними пытается сдружиться полупьяный моряк, вернувшийся из полугодового плаванья, прошедшего в суровом, мужском коллективе. Эрику посоветовал "не увлекаться любовью к фотокарточке" - отчего Эрик весь покраснел - это было заметно даже в свечном отсвете полутёмной комнаты. Этот сеанс, был и смешным, и интересным, но лишь до той поры, пока дух не обращался к тебе - тогда становилось как-то тошно, комната сразу как будто уменьшалась в размерах, и казалось, что сами стены надвигаются на тебя.
Толик был задумчив, и не собирался задавать никаких вопросов, как вдруг блюдце само обратилось к нему. "Привет друг Толя" - обратилось блюдце. Толик встрепенулся. "Когда же ты доделаешь свою работу?" "Я ведь жду тебя, друг!"
Гадание было окончено. Толик вышел из комнаты с белым лицом. Все молчали. Первым нарушил молчание Родион.
-Слушай, а ведь это был наш Славик?
-Славик? - встрепенулась Грета, - Это мой сосед?
-Да! - подтвердил Родион, находившийся в каком-то злом задоре, - У него теперь другие соседи - на кладбище. Он же повесился!
Толик как будто вышел из оцепенения:
-Ты... ты зачем... это ей? Ах ты... - и задыхаясь от распирающего чувства, спокойный, дружелюбный и даже кроткий обычно, Толя, с силой ударил кулаком Родион а в лицо.
Что-то хрустнуло. Из носа на землю двумя струями посыпались красные капли. Сразу поднялся шум. Все что-то говорили, кричали, одновременно.
-Толян, я же не знал? - выкрикивал Родион, пытаясь рукой вытереть кровь, но только размазав её по лицу.
Сердце учащённо забилось. Грета плакала. Девушка подумала, что в последнее время почему-то ей было страшно проходить мимо Славкиного дома. Он, - такой молодой, энергичный, загорелый, живой, сильный!
Она не поверила, но в то же время вспомнила, как поселковые ребята избегали при ней говорить о Славе, как отводили глаза когда она спрашивала о нём. Грета растерялась, оцепенела и шептала, словно в бреду:
-Повесился? Слава повесился? "Славик умер". Да быть этого не могло! Ведь недавно ещё, он стоял перед ней, здоровый, живой! Да он и сейчас ещё стоит, в памяти, - ещё не поблекший, смущённо улыбающийся, - стоит ещё со своей смущённо-скромной улыбкой, посреди той, пустой и пыльной дороги, по которой она бежала навстречу к своему счастью...
-Как? - спросила Грета, вытирая слёзы.
-Мы не хотели тебе говорить! - ответила Юля, - Ведь вы были друзья!
-Но почему? Он ведь всегда был такой весёлый?!
-Из-за жены. И тёща его - они вдвоём его пилили. Но вот он и не выдержал...
-Так у него же сын!
-Да... тоже Славик.
-Как это случилось?
-Лучше об этом не говорить!
-Я хочу знать! Это был мой друг!
-Хорошо... я расскажу тебе, но это очень тяжёлая история. Он пытался повеситься, но сорвался... в общем, он лежал при смерти целый день.
Толя грустно усмехнулся, глядя в пыльную землю:
-Он ещё просил, что если вдруг ты будешь спрашивать о нём, чтобы тебе говорили, будто он уехал... Он просил, чтобы его застрелили. Он очень страдал перед смертью.
Грит не смотрела, куда они идут. Поражённая известием, она погрузилась в свои мысли, и совсем не следила за дорогой. Они, всей компанией, шли к Толику домой. Пришла в себя девушка только в деревянном сарае, переоборудованном в мастерскую. Пол был чисто выметен. Посередине, стоял верстак, и на нём громоздилось нечто большое, прямоугольное, накрытое простынею. Пахло смолистой елью. Толя сдёрнул простынь, и они увидели гроб. Это был необычайно красивый, с ажурной резьбой, гроб.
-Что это? - воскликнула Маша, которая снова, чуть было, не лишилась чувств.
-Гроб! - ответил Толя.
-Но... для кого?
-Для меня. Он ещё не совсем готов. Нужно ошкурить, покрыть лаком... - Толя открыл крышку.
...Внутри гроб был обит белой тканью. Он был настолько качественно сделан, что появлялось желание, в него лечь...
-Мы все когда-нибудь умрём. Никто для меня не сможет сделать такого гроба! А пока я живу, поставлю его на чердак - пусть внутри хранятся вещи. Будет как сундук!
Друзья молчали, поражённые ужасающей красотой этого гроба, и фатальной убеждённостью Толи.
-Так про эту "работу" он говорил? - чуть гнусаво, спросил Родион, нос которого слегка опух и скривился набок.
-Да, - ответил Толик.
-Так его же похоронили! - сказала Юля.
-Да, в другом гробу, - согласился Толик, который участвовал в похоронах, и сам делал гроб, и надгробный крест для Славика.
Да и вообще, вся эта идея, с гробом для себя, пришла ему в голову, после похорон Славика. Именно тогда он ощутил, как тонка грань, разделяющая жизнь и смерть.
