Утром, улица ожила шумом работы десятков моторов. Целый день пыль с просёлочной дороги поднимали колёса представительских, воронёных "Волг", автобусов "ПАЗ-652" с закрашенными чёрным стёклами, и люкарнами в крыше. Ездили здесь микроавтобусы "УАЗ-450", и микроавтобусы "РАФ", с названием "Фестиваль". Такое праздничное название было присвоено машине в честь "VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов", проходившего в Москве. Это было знаковое событие, произошедшее всего несколько лет назад: в течение двух недель, в Москве запросто можно было встретить, и даже поговорить, с иностранцами, - в фестивале участвовали представители 131 страны. В этот период, правительство Хрущёва за всё время своего существования, проявляло наибольшую толерантность к иностранцам и к их культуре, а так же к самовыражению собственной молодёжи.
В Александровске, люди ходили за новостями не в газетный киоск, - как в городе; и не к "радиоточке" или к репродуктору. В Александровске люди искали и находили свежие новости там, где они обычно находили пищу - жители шли в магазин, вокруг которого, утром после авиакатастрофы собралось особенное множество людей. Сегодня здесь собрались, наверное, все жители посёлка. Стоял монотонный, липкий гомон дымящейся табачным дымом толпы, из которой изредка вырывался чей-то пронзительный смех. Такой гомон можно услышать, к примеру, находясь в многочисленном солдатском строю, около армейской столовой, в ожидании начала приёма пищи. Но, если солдаты подчинены уставу - все их действия имеют упорядоченность и строгую очередность, - то здесь, перед магазином, сегодня всё обстояло иначе.
Грета попыталась занять очередь - но очередь, в самое оживлённое время похожая на извилистую змею, сейчас представляла собою хаотичное сборище людей, аморфную толпу. Как оказалось, собравшиеся люди пришли сюда совсем не за продуктами. Муза с дочерью, протискивались сквозь плотную массу людей к дверям магазина, внутри которого, вопреки обыкновению, было пусто. Грета вышла на улицу. Отсюда, с крыльца, поверх голов, был виден пруд, за которым находился Пашин дом. Днём, этот пруд выглядел совсем по-другому - он был каким-то чужим. Девушка сразу узнала красивую берёзу, печально согнувшуюся над водой. Глядя на неё, с этой точки, отражение изящных ветвей и ярко-зелёных листьев от чуть рябоватой глади пруда было особенно чётким. Мысленно девушка уже делала эскиз - захотелось взять остро отточенный карандаш, лист из плотной хрустящей бумаги, и сделать монохромный, графический рисунок. Тем и нравилось девушке рисование простым карандашом - было непросто изобразить объемные, насыщенные цветами картины, используя при этом один лишь грифель.
Пруд был квадратной формы, это говорило о том, что он был искусственным - при пожаре, машины "ПМЗ"* будут набирать воду именно отсюда. Так же, пруд предназначен для забора воды простыми вёдрами, когда люди выстраиваются "цепью", поэтому его называют "пожарный пруд". За водяным покрывалом пруда, переливающегося рябью солнечных искр, виднелся зелёный, крепкий забор Пашиного дома.
С этой стороны, у самого брега, располагалось несколько просиженных лавчонок, доски которых от долгого и частого сидения, лоснились на солнце и приобрели цвет ржаного хлеба. Здесь, за магазином, у пруда, любили уединяться местные "винопийцы". Красивый пруд (в котором, дойдя до известного состояния, можно было ещё и искупаться), тень от нескольких деревьев, рядом станция, магазин... много ли нужно простому, советскому человеку, с широкой русской душой? Сегодня скамейки со всех сторон, обступила молодёжь, как бы отделяя себя, от всех остальных людей. Среди этой развесёлой, шумной, плюющейся шелухой от семечек компании, находился и Павел. В оживлённом разговоре, в шутках, в спорах и в распитии вина, он не участвовал. Паша сидел обособленно, ссутулившись, обернувшись вполоборота к магазину, и смотрел на тот берег - на грустно шелестящую листьями, берёзу. На то место, на котором когда-то стоял мотоцикл с раскалённым двигателем, а рядом, на берёзе у пруда, сидели двое и мечтали о других планетах, спрятавшись под звёздным покрывалом предутренней мглы.
Паша как-то выделялся из всех - нет, не только синяками на лице, - которые часто синели под глазами у многих ребят. Казалось, что Паша был отгорожен ото всех невидимым забором. Вдруг он будто почувствовал её взгляд: обернулся медленно, - как изнывающий от жажды путник в пустыне, увидевший мираж.
Удивительно - но он словно почувствовал её взгляд - они, разделённые шумной людской массой, разделённые всеобщим интересом к произошедшему минувшей ночью, - увидели друг друга сразу. Грете показалось, что стало тише, а затем и вовсе мир, вокруг них двоих, обезлюдел и опустел. Он улыбнулся - но улыбка на избитом лице, выглядела печально. Грета попыталась улыбнуться в ответ. Ей хотелось подойти и провести ладонью по синякам и ссадинам на его лице. Казалось, ему должно от этого было стать легче. Но, в этот момент девушка почувствовала, что её кто-то настойчиво взял за руку. Это была мама, заметившая Пашу и бросив ему приветливо-холодный кивок.
Из разговоров у магазина, выяснилось, что упал Австрийский самолёт, с каким-то военным секретным грузом, который доставляли из-за границы. Так это было или нет, но место падения уже оцепили вооружённые солдаты. Добровольцев, которые попытались организовать поиски и спасение выживших, упорно оттеснили угрюмые, безмолвные солдаты. Самолёт упал в лесу, - разброс его частей начинался в десятках метров посёлка. Эпицентр падения - был метрах в трехстах. Скорее всего, пилот увидел огни домов и фонари железнодорожной станции, - и в последний момент оттянул падающую машину к лесу, чтобы спасти людей.
На грунтовой дороге, пролегающей вдоль границы леса, солдаты оцепления выстроились цепью. Приехал "важный начальник", без погон - то, что это был именно военный начальник, угадывалось по выправке и по тому, что перед ним все вытягивались по стойке "смирно". Этот военный расстелил на зеркально-чёрном капоте "Волги" большую карту, с красным крестиком в районе лесного массива. Немного подумав, он обвёл крест кругом, затем, подумав ещё, нескромно обвёл крестик вторым, огромным кругом - это была вторая полоса оцепления, выстроенная у леса. Вокруг самого места падения, - от которого всё ещё поднимался сизый едкий дым, - военные выставили частые посты, представлявшие собой солдата и вооружённого офицера, с рацией, плащ палаткой, запасом продовольствия - им надлежало находиться на своём посту двадцать четыре часа, затем, приходила смена. В дома, граничащие с лесом, подселили офицеров и солдат, - это была негласная третья полоса оцепления, состоявшая из отдыхающей смены, которую можно было всегда поднять по тревоге.
Домовладельцам за приём постояльцев ничего не платили, зато по распоряжению того самого "важного начальника", всех поставили на довольствие - на сутки каждому выдавался сухпаёк; солдаты из подъехавшего грузовика, забивали сараи принимающих на постой, первосортными дровами. Наверное, было что-то ещё - не просто же так, две тучные тётки, к всеобщему стыду здешней публики, прямо на улице сцепились насмерть, в борьбе за право принимать у себя военных.
Паша пришёл после обеда. Поначалу Грета очень удивилась, когда увидела его побитое, но светящееся лицо, и новую, резную калитку, которую он гордо нёс в руках. Девушка сплеснула руками от радости и изумления - за такой короткий срок, было просто невозможно создать такую красоту! Но следом за Павлом плёлся Толик и ещё какой-то незнакомый парень - Грета поняла, что калитку сделал Толя.
Паша попытался оправдаться:
- Я за день могу перебрать двигатель на тракторе, но с деревом работать не умею! Каждый должен делать то, что умеет.
Ребята за полчаса приладили калитку к столбу, за их работой неотрывно наблюдала особенно довольная, тётя-Таня, которой новая резная калитка, установленная вместо прежней, - скрипучей и кривой, - пришлась по душе. Женщины накормили ребят, и напоили чаем, после чего Муза вежливо, но по-особенному настойчиво, попрощалась с Пашей. Толя остался, он взахлёб рассказывал подробности крушения самолёта. Толя был торжественно весел - всё в этом парне было хорошо, кроме единственной странности, о которой знали не многие. Красивый, узорчатый гроб, обшитый изнутри тканью, лежал уже не в столярной мастерской, а на его чердаке.
Под изощрёнными пытками, - проводимыми Гретой с помощью чая, варенья и печенья, - Толик сознался, что калитку он отдал не просто так. Выяснилось, что они с Пашей на мотоцикле ездили к месту падения. Хитрый Паша заключил с ним спор, который Толя проиграл, за что и поплатился калиткой, изготовленной для кого-то ещё месяц назад.
Спор заключался в том, чтобы Паша доставил Толю на место падения самолёта - это казалось просто фантастикой! Они не сразу смогли проехать вторую полосу оцепления - но Паша знал лес как свои пять пальцев, и в итоге, без особого труда, ребята попали куда им было нужно.
На месте катастрофы, образовалась большая поляна, на которой, - словно хаотично вытряхнутые из коробка гигантские спички, - валялись обгоревшие деревья. Земля была выжжена дочерна, и дымилась. Было непривычно видеть вместо привычного плотного ельника, заваленное деревом, дымящееся поле. Везде были разбросаны изогнутые куски фюзеляжа - самолёт был большим, и проклёпанные листы дюралюминия раскидало по всей поляне. В её центре была большая воронка, вокруг которой стояло четыре автобуса с чёрными окнами, и несколько огромных палаток, в каждую из которых без труда могло бы заехать по два грузовика.
Ребят на мотоцикле заметили сразу, и не успев хорошенько рассмотреть место падения, им пришлось быстро покидать лес. Кто-то стрелял, либо в воздух, либо им в след. Стреляли из пистолета, но не из "ТТ" - это Паша определил по звуку; стреляли, скорее всего, из "ПМ", у которого пуля чуть больше, чуть тяжелее, короче ствол, и меньше пороха - а значит, дальность полёта будет вдвое меньшей. Паша видел это оружие в армии. Поэтому он особо не опасался - попасть с такого расстояния в движущуюся цель было просто невозможно. Захотели бы подстрелить - использовали бы винтовку, "АК", или "АПС".
Тем не менее, Паша решил пощекотать товарищу нервы. Он гнал так, что пассажир его, - спина которого при каждом пистолетном хлопке сильно вздрагивала, - обещал запомнить эту поездку на всю жизнь.
На следующий день, всё стихло - машины и автобусы, больше не ездили, как будто ничего и не было. Только военные офицеры, которых можно было встретить на улице, не давали забыть о произошедшем событии. С одним из таких офицеров, и познакомилась Таня.
Он увидел её из-за забора, проходя мимо. Завёл разговор о красивой калитке. Они проговорили несколько часов, на следующий день он пришёл снова. У них начался роман, за которым издали, с улыбками, наблюдали Муза и Грета. Таня была ещё не старой, свежей ещё женщиной, с розовым деревенским румянцем на щеках. Офицер был её ровесником, имел звание капитана, и обязательство, о не разглашении военной тайны, в которую превратилось падение самолёта. Но тайна эта, не мешала развитию их хороших отношений - Татьяна была умной женщиной, видевшей войну, и знавшей цену лишнему слову, поэтому, не выпытывала подробности крушения.
***Спор***
Они гуляли вместе, рядом с посёлком, по небольшому лесочку. Им нравилось быть вдвоём. Паша шутил, Грета смеялась - ей нравились его шутки, его чувство юмора. Они подошли к красивому месту - от обрыва, окаймлявшего реку, отходил холм, с плоской, вытянутой в длину вершиной. Здесь они несколько раз гуляли с Юлей. С этой вершины открывалась панорама местности. Они называли это место "отрог". Отрог был покрыт приятной на ощупь, мелкой сочной травой, которая была настолько пушистой, что стоило на неё лечь, как ты тут же начинал засыпать. Они лежали на этой траве, и смотрели на медленно плывущие облака. Муза запретила им встречаться, - но Грета воспринимала это как какое-то предательство к Паше.
Начался дождь, но солнце не переставало светить. Такой дождь, назывался "грибным". Они смеялись. Забрызганное дождевой водой, лицо Паши, улыбалось. Он догонял Грету, которая бегала от него вокруг трёх берёз, имеющих один корень. Он что-то весело кричал. Она визжала, и громко смеялась. Её волосы намокли, и прилипли к шее. Он шлёпнулся, поскользнувшись на мягкой и сколькой траве. Она подбежала, взволнованная, чтобы помочь - но лукавый, улыбающийся взгляд, подсказал ей, что это была лишь хитрая уловка, для того, чтобы поймать её. И она попалась - но небо стемнело, засверкали молнии. Паша смеялся - ему, казалось, ничего страшно не существовало в этом мире! В его глазах, отражались яркими искрами молнии. Они бежали по узенькой тропинке, к дому. Вбежали в показавшийся с улицы сырым и холодным, дом Паши. Растопили печь - стало тепло. От одежды пошёл пар. Пили горячий чай, и всё смеялись, смялись чему-то...
Днём они приходили на отрог - здесь было тихо, красиво, и спокойно. По вечерам они сидели у пруда на склонившейся над водой берёзе.
Грета умела держать слово, и в споре с Пашей, ни слова не проронила о недавнем походе к реке. Они с ребятами, вернувшись, поклялись молчать о том, что было той ночью. Но Паша не верил в то, что приведенья существуют! Как было ему это доказать! Он усмехался, снисходительно и понимающе покачивал головой, - но не верил! Грета же, после всего произошедшего, просто не могла не верить! И она, уже битый час, сидя у пруда на любимой берёзе, пытался втолковать Паше, что призраки есть.
-Нет, и быть не может! Сейчас, в наше время, когда наука делает каждый день шаг вперед, верить в призраков... наивно! - подобрал он более мягкое слово, чем то, которое было на языке.
-Они есть! Я просто много не могу тебе рассказать, потому, что дала слово! Но поверь мне, что они есть!
-Я хочу тебе верить, Грит, но просто не могу! Если ты скажешь, что есть жизнь на марсе - поверю! Скажешь, что под водою в океане живут существа, похожие на людей - поверю! Скажешь что под землёй живут гномы - тоже поверю! Это не опровергнуто наукой - а вот существование призраков, опровергнуто уже давно!
-Ну хорошо! - со злорадной усмешкой проговорила Грит, - Не веришь?
-Нет.
-Ладно! Тогда давай спорить!
-Что? Спорить?
-Да-да, - спорить! Или ты боишься?
-Нет, я согласен! А... на что будем спорить? - с хитрой усмешкой, спросил Паша.
-Давай на... два килограмма "Мишек"!
-Хорошо, - осторожно согласился Паша, - "Мишек" куплю я, если проспорю. Но я не люблю сладкого! Если ты проспоришь, тогда ты...
-Что я?
-Ты меня... поцелуешь! В губы!
-Нет, в щёку!
-Хорошо! Договорились! Ну а как ты собираешься мне доказывать?
-Нужно поехать в одно место... тут недалеко. Ночью. Не испугаешься?
-Я? - рассмеялся Паша, - Уж этого, ты не дождёшься! Поехали, куда скажешь!
Музе Грета сказала, что будет ночевать у Юли. В Москве, она часто оставалась то у Наташи, то у других подруг. Но там был телефон - а здесь его нет. Это и к лучшему, для Греты.
Павел собирался не долго. Так уж его воспитала жизнь, что даже подготавливаясь к почти шуточной прогулке, он готовился к неожиданностям. Жизнь научила, что не всегда выходит так, как думаешь, и правило: "надейся на лучшее, но готовься к худшему", он соблюдал в жизни всегда. Павел проверил обойму пистолета - она была полна. Пистолет был тщательно вычищен и хорошо смазан. Паша убрал Маузер в самодельную кобуру, подвешенную на ремнях, закреплённых на плечах под курткой. Встретились у пруда. Как заговорщики, говорили шепотом. Паша завёл мотоцикл.
Некоторое время проехав по асфальтовой дороге, доехав до Зарьево, они свернули с дороге и теперь ехали по небольшой тропке. Грета вспомнила их начинавшийся в этом месте поход - вспомнила Наташу, которая после произошедшего, уехала к себе домой, в Москву.
Фара светила ярко, и Грета узнавала места, по которым они недавно шли с ребятами, с той лишь разницей, что теперь они ехали по пойме реки, а не по бровке плато. Вот они уже проехали строение очистных сооружений. И наконец, они оказались на том месте, где видели солдата, откуда доносились всю ночь страшные крики. Грета хлопнула по плечу холодную кожаную куртку Павла, он остановил мотоцикл. Ещё когда ехали, для поддержки обхватив руками его торс, девушка почувствовала, что его мышцы стянуты в стальные канаты. Но, с виду Павел был само спокойствие - он что-то негромко говорил, шутил и смеялся. Он заглушил двигатель.
-Ну что, где твои призраки? - с усмешкой спросил он.
-Надо подождать... - нервничала девушка, осуждая себя за этот нелепый спор.
Паша с щелчком включила фару. Этот щелчок резанул по ушам, нарушив тишину. Да, действительно, стало как-то очень тихо. Звуков не было вообще, и из-за акустического вакуума, зазвенело в ушах. Прошло минут десять. Стало зябко. Паша прошёлся вокруг мотоцикла, что-то стал крутить в двигателе, дунул туда зачем-то. И в этот миг, раздался звук, будто кто-то пробежал по траве, неподалёку.
-Слышал? - шепотом спросила девушка, у медленно расстегивающего куртку Павла.
-Лиса! Или заяц! - так же тихо ответил он ей, напряжённо всматриваясь в темноту.
Слева хрустнуло. Справа что-то повалилось, как будто подкошенный конь, рухнул на траву. Вдалеке раздался слабый истерический смех.
-Это какие-то туристы!
-Началось! - злорадно усмехнулась девушка.
И действительно, вдруг вокруг них все зашумело, задвигалось. В луче света фары, что-то промелькнуло, как будто акробат, с разбегу упал и прокатился кубарем. Снова что-то мелькнуло, но так быстро, что ничего не удавалось разглядеть.
-А ну стой! - крикнул Павел, направляя ствол пистолета в луч света.
В тот момент, когда снова что-то промелькнуло, грохнул выстрел. Оставалось удивляться хорошей реакции Паша. Но, эффект был противоположным ожидаемому. Смех и хохот, заполнили пространство поляны. Вновь хлопнул выстрел. И вновь. Но пули улетали, сквозь свою цель.
Рядом, в шаге от них, что-то проскочило, обдав ветром. Стало действительно страшно. Гомон приближался - трели смеха, становились слышны всё громче и громче.
-Садись! - вдруг крикнул Паша, увидев что-то, и выстрелив ещё два раза.
Взревел двигатель, и мотоцикла сорвался с места. Паша ехал быстро. А вокруг хлопало, гоготало, сзади что-то шумело, догоняя их. Казалось, что сама ночь хватает их за куртки и одежду, пытаясь остановить - и Паша увеличил скорость. Мотоцикл подпрыгивал на буграх и ямах, так, что девушке стало страшно - они разобьются! Девушка почувствовала боль в ноге, и приятное тепло обволокло ногу. Наконец, гонка закончилась - они выехали на асфальт.
-Что с тобой? - спросил Паша, посмотрев на белое лицо девушки.
-Нога!
Нога, и часть мотоцикла, была залита кровью. Ветка, выскочившая из-под колеса, пропорола ногу. Паша крепко перевязал ногу, разорвав для этого рубаху. Он отвёз девушку к себе, где продезинфицировал и перевязал разу, как положено. Рана была глубокой, но не серьёзной. Паша всё сделал правильно, кроме того, что не зашил рану. Из-за этого, на ноге должен был остаться шрам. На память об этой страшной поездке.
Паша принёс обещанные конфеты, и молча отдал их девушке. Больше никогда они не говорили о произошедшем той ночью.
***Капитан***
Ещё один раз, судьба столкнула девушку с необъяснимым и мистическим. Это произошло неподалёку, в лесу - рядом с местом, на котором некогда с Музой, они решили устроить пикник.
Как-то, через недели две после описанных событий, Грета вместе с Юлей, гуляли по лесу. В лес подруги ходили, словно в парк. С каждым разом, они уходили всё дальше - к слову сказать, в лесу этом, заблудиться было не возможно. Если пойдёшь на север - то упрёшься в железную дорогу. Восточное и южное направления, приводили обратно, в посёлок. Западное направление перегораживала река, за которой открывалась огромная стройплощадка - там возводился город. Девушки гуляли в районе реки - у отрога, строительство города, велось вдалеке отсюда, а виды тут были поистине, сказочными. Обычно они подходили к крутому обрыву, садились на его край, и сидели, подолгу разговаривая о чём угодно. В этот раз, они спустились к самой реке, и ходили босиком по сочной, зелёной траве, вдоль её русла. Дождь начался неожиданно и резко - так, словно наголову вылили ушат холодной воды. Это был сильный, тропический ливень. По глади реки шумно хлестали крупные капли. Тут же под ногами появились лужи, потекли ручьи. Девушки бежали, скользя по раскисшей тропинке, и вдруг, увидели, что на той стороне реки, укрывшись плащ-палаткой, идёт капитан с Татьяной. В последнее время, подруги часто встречали эту прогуливающуюся пару в лесу. Грета поразилась предусмотрительности капитана - небо было чистым, ничто не предвещало грозы: а он - с плащ-палаткой! Наверное, так учат в армии - быть готовым ко всему.
-Надеюсь, они впустят нас в свою палатку? - хитро подмигнув подруге, Грета крикнула:
-Татьяна!
Влюблённые шли за рекой, немного впереди, метрах в тридцати от подруг и, несмотря на сильный дождь, Таня не могла не услышать звонкий крик девушки. Грета и Юля бежали за влюблёнными, бежали довольно быстро - ведь им ничего не мешало. Но было нечто странное в этой "погоне"... темный силуэт спрятавшейся от дождя пары, по-прежнему оставался ровно в тридцати метрах от девушек. Устав от бега, запыхавшаяся Грета остановилась, посмотрела на Юлю и, махнув рукой, сказала:
-Пора домой! Пусть одни бегают под дождём, если так хотят! - было обидно, что Таня так поступила. Вернувшись на тропинку, подруги побежали к дому.
К их удивлению, Татьяна, абсолютно сухая, встретила подруг дома. Грета рассказала о том, что её видели вместе с капитаном - на что в свою очередь удивившаяся тётя-Таня ответила, что была дома, и в доказательство, показала свою обувь, которая была сухой. Капитан был в карауле, на посту.
Сильно барабанил по крыше дождь. Они пили чай, и снова рассказывали про странную фигуру под дождём, которую они никак не могли догнать. Татьяна смеялась. Муза, вспоминая про себя недавний пикник с дочерью, напротив, очень внимательно слушала девушек, уточняя некоторые детали. За окном сверкнула молния. Через какое-то время, загрохотал гром. С крыши скатывались потоки воды, одна из струй падала прямо в жестяную собачью миску, издававшую звон.
-Мам, а помнишь, как мы ходили на пикник? Что там было?
-Я не знаю...
Взгляд у Татьяны поменялся с насмешливого, на испуганный. Свернула молния, и все вздрогнули, от неожиданности:
-Так, всё, хватит страшных историй на сегодня!
По поводу виденного подругами силуэта влюблённой пары - вопрос остался без ответа, и женщины сошлись на том, что это был, скорее всего, кто-то из солдат, которые охраняют место падения самолёта, с какой-нибудь местной девушкой. А может, и один - в плащ-палатке, и один рослый мужчина может со стороны выглядеть как два человека.
Потом, к слову, Татьяна интересовалась у капитана, почему солдаты бегают под дождём у реки? Конечно, капитан знал о солдатских самоволках, за вином и к девушкам. Но именно в этот "неподходящий" момент, "высокий начальник" решил устроить неожиданную проверку. Все солдаты, да и офицеры, были на своих постах; отдыхающая смена так же была расквартирована по своим местам, отсутствующих педантичным и въедливым начальником, в тот дождливый день, выявлено не было. Однако Татьяну задела история - ведь одним из девствующих лиц, была сама она, и поэтому история эта, ещё долго была у неё на устах.
Паша и Грета встречались. Муза, узнавшая об этом, устало махнула рукой - наконец она приняла его, вместе со всеми его недостатками, его простотой. Дочь была взрослой, и имела право на свой выбор. Они с Пашей стали жить вдвоём, в домике у пруда. Каждый вечер, они молча сидели на гнутой берёзе, и мочили ноги в разогретой за день, воде. Им было хорошо вдвоём. Казалось, что так будет всегда - но наступила осень, наступило время идти в школу. Грета писала много писем, и приезжала к нему на выходные. Наступила зима, тренер Греты требовал полной выкладки на тренировках: для того, чтобы встречаться с Пашей, осталось лишь воскресенье, которое Грета проводила в Александровске, в доме, ставшим родным и тёплым. Она просыпалась рано утром (хотя очень не любила рано вставать), и на первой электричке, ехала в город. Паша расчищал замёрзший пожарный пруд - и Грета с удовольствием каталась на небольшом, импровизированном катке. Грета одевала фигурные коньки, сидя на полюбившейся берёзе. Паша любил смотреть, как она катается, - но ему не нравилось, что кроме него, смотреть на фигуристку приходили не только дети и девушки, но и мужчины... приходило много мужчин. Место у магазина было оживлённым, и многие увидевшие девушку люди, останавливались, с восторгом наблюдая за ней. Нескольких, чьи взгляды показались Паше особливо влюблёнными, - после того, как Грета уезжала, - он выслеживал и жестоко бил, запрещая посещать замёрзший пруд. В таких драках, он был практически непобедим. Его стали опасаться, и на пруд стало приходить всё меньше и меньше зрителей. Грета не могла этого не замечать, как не могла она не видеть свежих синяков и ссадин, на его теле. Это стало причиной скандалов, происходивших всё чаще.
Он жутко ревновал её. Один раз, в городе, Грета позволила назойливому парнишке, проводить себя до дома, после тренировки. Время было позднее, девушка боялась темноты и безлюдья ночных подворотен - в городе происходило множество самых разных, малоприятных историй. Он проводил - они попрощались, но на следующий день, провожатый парнишка не пришёл. Его не было недели две - когда он снова появился на катке, стало понятно, что он провёл это время на больничной койке - опухоль и синяки, так и не сошли полностью с его лица. Грета пыталась узнать, что произошло - она подумала, что на её провожатого, напали хулиганы, когда он возвращался от её подъезда. Но тот молчал. Более того, он стал избегать общества девушки. Со временем, вокруг неё стал образовываться вакуум. Грета была общительна, несмотря на привязанность к лесу и возможности уединения, она не могла жить без простого, человеческого общения. Без смеха, шуток, интересных жизненных историй и эмоций.
Как-то, она случайно встретила Татьяну, из Александровска, приехавшую в город за какими-то покупками, к новому году. Разговорились, и Татьяна рассказала, что фигуру "солдата" в плащ-палатке, с момента окончания войны, у реки встречали многие жители Александровска. Никто и не думал, что это призрак. Так же, Таня сообщила, что Павел больше не работает мастером, что в последнее время он часто ездит в город и возвращается, бывает, под утро - от соседей трудно утаить такие вещи.
Возвращаясь домой, Грета задержалась у окна подъезда и увидела... его. Паша подошёл к дереву, росшему чуть в стороне - из окна квартиры, его было бы невидно. Он нервно курил и смотрел на её окна. Она быстро спустилась по лестнице вниз, выбежала на улицу, и долго ругала застигнутого врасплох Пашу. Девушке было обидно, что Павел не доверяет ей. Павел же, осознавал навязчивость своего поведения, но ничего не мог с этим поделать: он не мог спать, не мог есть, не мог даже просто сидеть на одном месте. Он умолял девушку оставить учёбу, тренерскую работу, и переехать к нему, в Александровск . Он умолял девушку быть хозяйкой жить вместе в его доме - он будет работать и обеспечит достаток и безбедную жизнь. Встав на колено, просил её, стать его женой. Но Грета боялась, навсегда лишится свободы, и того, что райский домик у пруда, станет для неё ненавистной тюрьмой, в которой она будет заточена пожизненно. Каждый день она будет видеть одного Пашу. Насколько её хватит? На год, на два? После этого, из мужа он превратится в надзирателя. Ещё лет через пять десять, он станет для неё деспотом, истязателем, тираном.
Это всё Грета поняла здесь, у дерева, перед своим подъездом, в радостной, предновогодней Москве. Свобода... о, как дорога она была для девушки... дороже свободы - только мама, и собственная жизнь. Но какое место занимал в её жизни Паша? Казалось, что первое, но после свободы...
Грета попросила у него свободы, но эта была слишком высокая цена, которую он не в силах был заплатить. Девушка не ездила в Александровск неделю, другую. Прошёл месяц. Грета написала письмо, в котором попыталась помириться с Пашей. В котором просила оставить всё так, как было раньше. Шло время, но отправленное письмо оставалось без ответа. Девушка написала ещё одно письмо. Затем, ещё. Ответа всё не было. Тогда она приехала в Александровск. Любимый, знакомый дом, был закрыт - обезлюдивший, он стал каким-то чужим, холодным. Сугробы снега, которыми завалило калитку, говорили о том, что хозяина нет уже давно. Татьяна рассказала, что Павел уехал. Он пил несколько недель, а потом решил, что ему будет легче на Крайнем Севере. Он подписал трудовой договор на пять лет. В какую именно местность он уехал - оставалось неизвестно, - он никому, ничего не сказал...
Грета восприняла этот поступок, как наказание ей за отказ. Прошёл год, в течение которого, Грета пыталась узнать, через различные ведомства, в каком месте работает Паша - но всё было тщетно: подобный запрос могли делать только родственники, и везде требовали документы, удостоверяющие родство. Грета искала его родственников, через поселковых ребят - но никто толком не знал, кто они и где живут. Девушке пришла повестка из "КГБ" - появилась надежда на то, что Пашино местонахождение всё же выяснится - но вместо этого, следователь с проницательным взглядом, два часа выспрашивал причины, по которым Грета продолжительное время настойчиво интересовалась Пашей, пытаясь получить информацию о его местонахождении в различных ведомствах. После этого, поиски Паши закончились. Прошло ещё полгода ожидания. Девушка по-прежнему писала письма, хотя уже не верила, что когда-нибудь они дойдут до адресата.
'Где ты, мой случайно встреченный принц? На каких планетах ты сейчас? Где искать тебя? Мне хотелось бы улететь на другую планету, сквозь тёмное космическое пространство, наполненное звёздами. Мне хотелось бы блуждать по этой пустой планете одной, в свете другого солнца, и случайно встретить там тебя. Мне бы хотелось, чтобы на этой планете был наш домик, у пруда. Мне бы хотелось...'
