Как-то, к Грете на катке подошёл незнакомый мужчина, похожий чем-то на Бориса. Он заговорил с незнакомой девушкой, представившись его братом. Сообщил о том, что Борис больше не выходит на лёд. После страшной автокатастрофы, произошедшей на собранной им "Победе" где-то под Минском, он потерял возможность ходить.
Наташа познакомилась с мужчиной, который стал дипломатом, работал в Египте - туда они и переехали. Наташа иногда приезжала в Россию, встречалась с Гретой. Переписывались. Скончалась она за границей, в конце двухтысячных - как и говорилось в предсказании, за ней пришёл "Анубис"...
Альберт нашёл себе такую женщину, которая ему была нужна, через какое-то время у них появилась дочь. Он запатентовал собственную методику энергетического исцеления, и стал магистром народной медицины. Поддерживали с Гретой дружеские отношения.
Анатолия нашли в мастерской. Он повесился, и его похоронили в красивом, резном гробу, который он сам для себя сделал.
Маша и Грета часто встречались, ездили вместе гулять, вместе посещали подмосковные дома отдыха. У Маши появилась большая семья, с которой они всю жизнь прожили в городе. Маша на всю жизнь сохранила боязнь леса. Так и теперь, наверное, она со страхом смотрит на это "скопище ёлок и палок".
Юля с кем-то жила, какое-то время, но так и осталась одинокой. У неё был хороший дом, с хорошим садом... впрочем, это был тот самый дом, и тот самый сад, в котором они так часто проводили время. Был старенький пёс, по кличке "Амур". Грета любила ходить в гости к Юле. Они подолгу сидели, с чашкой горячего чая, в благоухающем саду, вспоминая прошлое, ушедших друзей... иногда им казалось, что улыбающиеся лица на старых черно-белых фотографиях, со временем становятся как будто моложе... Юля, может быть, и теперь так же сидит в своём саду, грустно провожая закат, сидит одна, уже без своей лучшей подруги... лишь старенький Амур, иногда дружелюбно махающий хвостом, смотрит с любовью на свою хозяйку.
Грета наконец, стала свободна - она часто проводила время так, как любила проводить ещё в детстве. Она вновь, как раньше, вышла на лёд: учила внучку кататься на коньках, на освещённом фонарями, хорошем катке в небольшом провинциальном посёлке, Александровске. Часто ездила отдыхать туда, куда звало сердце: в хвойные русские леса, к могучей русской реке. Она часто встречалась с подругами и друзьями: Наташей, Юлей, Машей, Альбертом...
***Птица***
Жизнь Греты оказалась сложной и трудной - это была та высокая плата, которую приходилось платить за свободу.
После расставания с Павлом прошло уже достаточно времени. Но одиночество молодой и привлекательной девушки не могло продолжаться вечно - вернулся из армии Владимир, который долго и настойчиво ухаживал, и в итоге, сделал предложение. В душе Грета была обижена на Павла, - казалось, что если она сейчас согласится, то произойдёт чудо - где-то там, на другой планете, у него что-то дрогнет в груди, и он прилетит. Что появится Паша, в самый последний момент.
Казалось, что всё произойдёт так же, как происходило много раз во всех романтических книгах. Но в жизни чуда не произошло - на свадьбе было много гостей, звучало много хороших пожеланий, все шутили и смеялись, - всё было очень весело и красиво. Только не появился тот, самый важный гость, которого она ждала до самого последнего момента. Он остался там, - на своей далекой планете, которая поблёскивала тусклой звездой на чёрном ночном небе, - отделённый от девушки бесконечным и холодным космосом...
Было непривычно чувствовать себя женой. Казалось, что они были счастливы. Казалось, что счастье это будет длиться долго. С мужем Володей, они грезили тайгой. Вдвоём, отправились в туристическую поездку на место падения "Тунгусского метеорита", и после этого, оба загорелись Сибирью. Владимир мечтал оставить навсегда столицу, и вместе с молодой женой, поселиться в Туруханском крае, где-нибудь на берегу Енисея. Грета тоже этого хотела, но скоро должен был родиться ребёнок. В этот момент, Владимир, уволившись с работы, поехал на Енисей. Причиной, стимулировавшей его к столь радикальным переменам, стала ссора с Гретой...
Владимир, как и Паша, маниакально ревновал девушку. Как-то раз, она задержалась на катке, и поздно вернулась домой - света в окне не было. Грета открыла дверь, - в квартире было темно. Включив свет в коридоре, она услышала шаги в тёмной комнате - в коридор вышел Владимир. Он был не похож на себя. Без слов, сверля лишь чёрными, злобными глазами, он схватил девушку за ворот хрустнувшего платья, и начал бить. Грета помнила лишь, большие кулаки, мелькавшие перед её лицом, глухие звуки ударов, и чёрные глаза. После этого, Володя долго просил прощенья, говорил, что он в тот миг просто не помнил себя, как будто это было не с ним. Грета обещала простить его, но попросила "тайм-аут", для того, чтобы прийти в чувства. Теперь Грета жила с Музой, а с Владимиром общалась лишь по телефону.
Владимир давно хотел осуществить их мечту - найти в Сибири дом, устроиться на работу, обжить новое место, после чего, привезти в новый дом Грету с ребёнком. Пройдёт время - она простит его, ведь время лечит и не такие раны. Он - Володя, - будет рыбачить, охотиться, собирать кедр. Она - будет воспитывать ребёнка, писать стихи, гулять по лесу, собирать грибы, ягоды и целебные травы. Володя уехал. Дом нашёлся быстро - в пустеющем посёлке, местное начальство встретило Владимира с распростёртыми объятиями, и тут же его поселили в новый дом, который, наряду с другими новостройками, предназначался для переселения какой-то конкретной, местной семьи. Это был просторный, кирпичный дом, с большими окнами и двумя печами, в котором осталось лишь поклеить обои и покрасить полы: и обои и краска, доброжелательным наместником, были выписаны Володе тут же. Владимир устроился на работу в местную школу, заняв сразу две должности - учителя математики и физкультуры. Он подружился с директором школы - вместе ходили на рыбалку, и ловили такую рыбу, о которой раньше они с Гретой не могли и мечтать: осётр, стерлядь, хариус, голец, ленок, омуль, щука, корюшка... Володя был счастлив. Почти счастлив - в этом новом интересом мире, не хватало только её. Началась долгая "перестрелка" письмами. Да, это было действительно райское место - всё здесь было именно так, как хотелось бы молодой паре. Но Володя не учёл одного - пристрастия Греты к фигурному катанию. Шли месяцы. Володя ревновал Грету и запрещал ей посещать каток, а она всё равно его посещала. Перессорились между собой и родители молодых людей. К тому моменту, отца Греты уже не было в живых, - Муза осталась одна. Ну вот, наконец, и родилась дочь. Владимир всё настойчивее звал Грету в Сибирь. Он умолял Грету приехать, но время романтических мечтаний уже закончилось - теперь их было трое. Глупо было бы ехать на край света, от цивилизации, с грудным ребёнком. Да и Володю она не любила - он покорил её лишь своей настойчивостью и упорством. Мелькающие кулаки и чёрные угли глаз, запомнились девушке, и она стала бояться Владимира. Там, на берегу Енисея, Греты уже не сможет "взять тайм-аут" и уехать к маме; обратиться в больницу, или в крайнем случае - в милицию. Сейчас Владимир знает, что она может обратиться в милицию - и это его, всё-таки сдерживает. А в том, что побои будут продолжаться, девушка не сомневалась. Что же будет, когда ребёнок вырастет? Ведь дети смотрят на родителей, и ребёнок превращается в личность, копируя поведение родителей. Каким же он вырастет, если будет видеть побои, и слёзы матери? Нет, если Володя не может себя контролировать, то ради ребёнка, придётся от него отказаться.
Начались ссоры и скандалы - правда, пока они были лишь на бумаге. Владимиру пришлось оставлять школу, обратно сдавать дом, и возвращаться в столицу, после полугода, проведённых на сказочной земле. Грета надеялась на то, что с рождением дочери, Володя станет мягче, и менее подозрительным. Так и было, в первое время. Потом заболела Муза - её долго лечили, от какой-то болезни, но Музе становилось всё хуже... а потом оказалось, что у неё рак, и что всё это время её лечили не неправильно. Грета плакала - но казалось, что мама, такая сильная, знающая ответ на любой вопрос, умная и интеллигентная, просто не может умереть - она обязательно выкарабкается, ведь она ещё не старая! К тому же, ей дают какой-то новый препарат - наука так далеко шагнула, что учёные давно уже должны были изобрести лекарство от рака. Грета ездила в больницу - но в палату к маме не пускали, разрешалось лишь только передавать записки, посылки...
Странно, но в тот пасмурный день, в окно Греты ударилась птица. Через час после этого, ей позвонили и сказали, что Музы больше нет. На похоронах, Грета поцеловала до неузнаваемости исхудавшую маму, в холодный лоб. Это было последнее прикосновение, к самому дорогому и любимому человеку. Гроб опускали в прямоугольную яму, пахло землёй, табаком и перегаром. Опускали под землю беззаботность, детство и юность Греты. Опускали теплые вечерние закаты в Александровске, сизый дымок под оранжевым абажуром кухонной лампы, поцелуй на ночь, заботливый, добрый взгляд... опускали, и засыпали землёй, которая с грохотом падала на крышку гроба. Теперь, она осталась одна, одна в целом мире. Был Володя - но Грета знала, что им не суждено быть вместе. Всё уже было решено - мужчина, который позволили себе выглядеть перед женщиной жалко, уже не сможет быть любимым этой женщиной.
Шло время, Грета работала, и замелькали яркими и одинаковыми вспышками, пролетающие дни. С Владимиром они давно разошлись - девушка жила одна, с дочкой, в квартире, где было очень тоскливо без мамы - всё напоминало о ней. О фигурном катании пришлось забыть - теперь это могло быть лишь простым увлечением. Как-то познакомилась с Мишей. Он был в меру романтичен, уверен в себе, спокоен. Он умел всё. За что бы ни брался, всё у него получалось легко и красиво. В своих ухаживаниях, он был настойчив и непреклонен - более даже, чем Владимир. Грета ни раз захлопывала перед ним дверь, ругалась на него, не брала трубку телефона, не отвечала на письма... но Михаил был непреклонен. Вновь и вновь, он встречал девушку у подъезда с букетом цветов, когда та отправлялась на прогулку с маленькой дочкой. И вот, принято предложение руки и сердца, надето кольцо, отыграна свадьба - всё по-простому, по-семейному... без мужчины ведь трудно, а Миша вроде, такой спокойный, не притязательный, нет в нём той взрывной экспрессии, которая так переполняла Владимира. Миша следит за собой, умеет ухаживать, умён, смел, силён. Любовь это была или нет, но Грета сделала выбор, Миша переехал к ней, они стали жить своей семьёй. Шли годы, летели дни, дочь уже повзрослела, заканчивала школу. Появились ещё дети. И тогда, началось то, чего Грета боялась - Миша стал бить её, бить в кровь, не взирая даже на беременность. Дошло до больницы, милиции. Долгое время, вместе с детьми, пришлось жить у подруг - Михаил искал её, названивал по ночам подругам, угрожал. Начались многолетние суды за детей. Адвокат, предоставленный от государства, был настолько некомпетентен, что пришлось брать свою защиту на себя. На работе, в свободное время, Грета изучала законы, делала выписки. Дома, ночью, штопала и стирала. Многодетность, была порицаема обществом. Многодетность в постсоветской России, воспринимали как выжженную на плече лилию, в древней Франции. Это был признак позора - как несмываемое клеймо. Часто Грета испытывала это на себе: смех, издёвки, мат - чего она только не слышала в свой адрес, от совершенно незнакомых, прохожих людей. Везде её пытались поставить "подножку" - почему-то, больше всего злобы и ненависти, исходило именно от женщин. Часто случалось, что при попытке прохождения одного из кругов бюрократического ада, - доставшегося России по наследству, - Грета сталкивалась с "кабинетными дамами", считавшими своим долгом, всячески препятствовать и усложнять и без того не лёгкую жизнь. Да, она, - жизнь, - жестока, как жесток и мир, и люди, заполняющие его. Но не все были такими. Часто, на пути встречались и люди небезразличные к беде ближнего, - исконно русские люди. Лишь благодаря таким людям, и удавалось как-то выжить.
Подруга, у которой жила Грета с детьми, попросила её... в общем, Грета стояла одной ногой на улице. Она начала обивать пороги госучреждений, в надежде получить положенную по закону квартиру. Но всё было тщетно - очередь была более чем на год. И вот, потратив несколько месяцев, на собирание нужных справок, Грета стояла в пустом коридоре муниципального учреждения, и плакала, поскольку ей оставалось возвращаться к Михаилу, или идти на улицу.
-У вас что-то случилось? - вдруг раздался голос из-за спины.
Она обернулась и увидела одного из кабинетных чиновников. В двух словах, она рассказала, что не может получить квартиру, потому что нужно платить взятки, на которые у неё просто нет денег. Человек по-отечески успокоил, сказал, что всё будет хорошо, что он постарается разобраться... и, через месяц, Грета уже получила ключи от новой квартиры. Теперь она была независима - теперь было место, в котором детям будет хорошо, в котором они никого не будут стеснять; в котором, можно будет спокойно готовиться к новым судебным слушаниям, растянувшимся на годы.
Шло время. Жизнь дорожала, дети росли, а зарплаты падали, - пришлось сдать квартиру и уехать в Подмосковье, где жильё стоило намного дешевле, и разница эта составляла полноценную зарплату. На две зарплаты, худо бедно, но женщина с четырьмя детьми, могла прожить. Куда же переехала Грета? В Александровск, конечно! Точнее, неподалёку от этого посёлка, в домик, находившийся у дороги, на отшибе. Дом состоял из двух половин - в другой половине жил сам владелец. Жилая площадь представляла собой кухню и зал в три окна, в котором стояла голландская печь, четыре кровати и шкаф. В зале спали дети - три мальчика и девочка. Зимой нужно было топить печь по два раза в сутки - несмотря на это, ночью потолок на кухне покрывался белым инеем. Всё осложнялось так же тем, что владелец дома, - Женя, - поставил Грете условие: привозить с работы еду для собаки - в вольере у него жила большая овчарка.
Женя был одиноким холостяком лет около пятидесяти. Он был высок, крепок, обветренное лицо его было грубым, деревенским. Работал Женя на расположенном неподалеку заводике, от которого оставалась лишь территория и несколько старых, электрифицированных построек.
Грета работала в московском онкологическом диспансере, из которого приходилось возить тяжёлый бидон с пищевыми отбросами из столовой, искрививший спину на всю жизнь. Всё бы было ничего, если бы не запойное пьянство Жени. Напившись, каждый раз он пытался попасть в соседнюю половину дома - обнаружив, что дверь заперта изнутри, он не раз пытался выломать её. Но, дверь была сработана качественно, на совесть, и открывалась в сени, наружу - выбить её было непросто. После такого, Женя при встрече всегда стыдливо тупился, и просил прощенья - в общем, это был хороший, совестливый человек. Грета понимала, что Женя пьёт от одиночества и, так уж сложилось, познакомила его со своей такой же одинокой подругой. Но это помогло ненадолго - они поссорились, и ночные попытки выломать дверь начались снова. Так и жила Грета со своими детьми, и вдруг... Паша. Прошло столько лет. Грета, возвращаясь с работы, шла от электрички к автобусу, когда недалеко от неё вдруг резко с визгом, затормозил автомобиль. Чёрная машина сдала задним ходом. За рулём сидел он.
Всё такой же, лишь лицо чуть располнело, округлилось, и волосы стали седыми. А он так и жил, один. Работал водителем.
-Я же говорил тебе, что мы навеки вместе! - радовался он.
Он звал Грету к себе, вместе с детьми. Время словно повернулось вспять - как будто вернулся из небытия родной человек, исчезнувший много лет назад. Как будто, частица того прошлого, что было погребено вместе с мамой, вырвалась из-под земли и маленькой яркой искоркой, вернулось к Грете. Радость встречи переполняла их. Они плакали. Столько прошло лет - минула целая эпоха! Столько всего накопилось, о чём хотелось рассказать, расспросить! Грета не знала, хорошо ли будет детям, жить в чужом доме, с чужим дядей. Но им нужен был отец - а лучше Паши, уже никого не будет. Если не он - то уже никто. Она не хотела переезжать, но Паша уже сам всё решил за неё.
Любимый дом, о котором так много, и так часто вспоминала Грета, всё также надёжно защищал от холода и дождя... как было приятно вновь переступить порог, за которым было безмятежное счастье юности. Всё здесь было знакомым и родным, всё здесь было "своим". Лишь на пруду появились кувшинки, а его края затянулись тиной. Но берёза всё также непоколебимо росла, - её ветки всё так же свисали над водой, наполняя пространство печальным шелестом перешептывающихся при слабом дыхании ветра, листьев.
Оказалось, что Паша получил все её письма... когда вернулся домой - всё это время они хранились на почте. Он показал ей своё письмо, которое написал, но не отправил. На конверте было выведено "Вместе, навеки...". Это было трогательное письмо, прочитав которое Грета долго плакала. Она попросила это письмо, но Павел не отдал его: "Я не хочу, чтобы ты плакала!" - сказал тогда он, убирая письмо. "Если бы я получила это письмо, то приехала бы хоть на край света!" - говорила ему она.
На севере, Павел был начальником гаража, но начинал свою карьеру перемазанным маслом слесарем, с ключами в руке, чуть ли не сутками работая под тягачами и грузовиками, в секретной военной части, в которой прожил в общем десять лет. Он возвращался, но долго не мог жить здесь один - началась Афганская война, и по повестке Павел отправился на неё не задумываясь. С наградами, он вернулся домой, вначале устроился в какой-то гараж, но крутить гайки уже было как-то не интересно, и когда Павла пригласили на должность личного водителя, он согласился сразу. Эта работа была привычной - он мог крутить баранку сутками, а так же неплохо умел обращаться с оружием, - в 90-е это умение было обязательным требованием к личному водителю.
Он осознавал свою ошибку - просил прощения за то, что сбежал, - но она давно уже его простила, и всё никак не могла поверить, что они встретились. Да, Грета не раз думала об этом - она никогда не забывала о Паше, и всегда желала этой встречи, но со временем, она разуверилась в чудесах. Судьба - капризная девочка, играющая в кукол. Грета искала его, глазами в серой толпе. Она искала его среди прохожих, среди пассажиров в транспорте, среди друзей, знакомых... а потом поняла, что его нет. И, обманувшись в ожиданиях, Грета подумала, что пусть с другой женщиной, но лишь бы он был жив, лишь бы он был хоть где-то, на этой огромной и пустой планете...
Чёрный, немецкий мотоцикл, "верный конь", который был свидетелем и участником побега, разговоров, признаний, любви, - исчез из гаража, - его украли, пока Паша был в командировке. Просто взломали дверь и забрали, что было нужно. И теперь в гараже (с новыми, железными воротами) находился другой мотоцикл; точнее, здесь их было уже два - оба с колясками, оба выкрашенные глянцевой, чёрной краской. Одним был "Урал М-67", - этот мотоцикл незадолго до начала войны был скопирован с немецкого "BMW R71", и изначально назывался "М-72". На другом мотоцикле были установлены кожаные соло-сиденья - это был военный "BMW R75", с шильдиками и лейблами завода, и креплением для пулемёта на коляски. Оба мотоцикла, разумеется, отлично работали и имели номерные знаки.
-Так, ребятня! Вы взрослые?
-Да, конечно - чуть асинхронно отвечали дети.
-Мультики смотреть будете?
-Да! - радовались те.
-Тогда за мной! - и он повёл детей в дом.
Всё было хорошо: светило солнце, росла в любимом саду крупная клубника, крыжовник... Павел работал, Грета, за долгие годы привыкшая рассчитывать только на себя, была в отпуске и занималась детьми и домом. Павла, возвращающего под вечер (а иногда и ночью), ждал семейный, бесценный уют, который нельзя купить ни за какие деньги. Цену этому уюту, знают только одинокие люди.
Поставив машину, Паша заходил во двор - дом его словно ожил после долгого сна: внутри уютно горел свет, слышались детские голоса. Это разительно отличалось от холодной темноты и безмолвия одиночества, с которым он смирился. Дело здесь было даже не в тарелке горячего борща со сметаной, и кружке крепкого чая; дело было в том, что тебя ждали - ты был кому-то нужен на этом свете, а значит, существование твоё и труды, были ненапрасными. Паша старался пораньше отпроситься с работы, чтобы больше времени провести со своей новой семьёй. Он любил перечитывать её письма. Теперь они это делали вместе. Смеялись, вспоминали, и иногда, немного плакали. В выходной, Паша бросил в коляску мотоцикла канистру с бензином, посадил Грету, завёл двигатель, и как в юности, они снова мчались, счастливые, подставляя встречному ветру свои улыбающиеся лица и оставляя за собою клубы пыли. Они объехали весь Александровск - побывали и в доме, где раньше жила Грета с мамой. Это был грустный момент - она плакала, а Паша прижимал её к груди и гладил мягкие волосы. Да, в этом месте всё было так, как тогда - будто только вчера они с Музой покинули этот дом. Посеревшая, под несколькими слоями красок, висела уже покосившаяся калитка. Казалось, что вот сейчас, с крыльца, громко стукнув сандалиями о дощатое крыльцо, выбежит белокурая девчушка. Казалось, что здесь, у той заросшей, покосившейся собачьей будки, ещё сидит старый пёс, и ещё летает гудящая крыльями муха вокруг его носа. Казалось, что стоит крикнуть, позвать Музу - казалась она где-то тут, и непременно сейчас выйдет... казалось, что она там, в доме. Сидит на кухне, и пьёт крепкий черный чай. Казалось, что знакомый табачный запах, идёт от дома - Грета отчётливо его почувствовала, именно тот запах, именно тех папирос, того крепкого табака...
Но всё было ложь - никто её не ждёт в этом доме. И нет уже Музы, как нет и той белокурой озорной девчушки. Грета положила руку на поблекшую, но всё такую же красивую, резную калитку. Она легко открылась. Они переглянулись с Пашей - "помнишь?" - без слов спросила Грета, одним лишь взглядом. И он ответил так же, без слов "я ничего не забыл". Татьяна по-прежнему жила в этом доме, и не сразу узнала Грету. Она очень постарела, уже не могла ходить, и передвигалась лишь на коляске. Было грустно и больно, видеть её, но Грета не могла пройти мимо этого дома. Попросив колючи от гостевого дома, они с Пашей открыли скрипнувший, ржавый замок, руки от прикосновения к которому стали жёлтыми.
А в доме, все было так же, как тогда. Тот же круглый стол, со скатертью, на которой вышиты красные цветки. Тот же абажур над столом, та же плита, то же ведро, шкаф. Та же кровать, на которой спала Муза. Тот же шум, проезжающего мимо поезда. Даже запах, был тем же - пахло юностью, чем-то родным и тёплым. Как это было странно, находиться в этом месте. Какие странные, сильные противоречивые чувства, сейчас испытывала Грета! Радость, как при встрече старого друга, любимого человека, которого вспоминаешь много лет, в существовании которого уже начинают появляться сомнения. И грусть, бесконечная как космос. Паша закрывал дверь на замок, а Грета вдруг увидела ту собачью миску, о которую так часто бились струи дождевой воды, скатывавшейся с крыши. Явно и отчетливо вспомнился этот звук, и запах дождя. Но, эмаль облезла, а миска покрылась ржавчиной...
Они подъехали к усадьбе - прогулялись по парку, но нужно было возвращаться, ведь дети уже, наверное, проснулись.
Отпуск Греты закончился, и она снова стала ездить на работу, - вставая чуть свет и возвращаясь уже ночью. Старая страсть вспыхнула в груди с новой силой. Он вновь начал неистово ревновать Грету. Женщина, пытаясь сохранить семью, согласилась с Пашей и уволилась с работы, которой очень дорожила. Теперь, случись чего, и ей с детьми конец: женщине, в 90х, не так просто было найти себе работу, а денег, получаемых от сдаваемой квартиры, было слишком мало для большой семьи: их хватало только на жизнь, но не хватало на аренду жилья. Шло время, дети пошли в школу. Грета заботилась о домашнем уюте, ходила в магазин, ходила за детьми в школу. Ей даже начала нравится такая жизнь, - без работы. Хотя было скучно: ведь она уже привыкла к суете, "авралам", к подругам, которых не хватало. Она привыкла к интенсивности жизни и постоянному движению, и теперь без этого стало пусто. Грета навела в саду идеальный порядок - она старалась занять себя хоть каким-то делом. Затем она стала шить - но это занятие приходилось не по душе. Она вновь стала гулять по лесу... и тогда, жизнь вновь стала яркой и насыщенной. Жизнь вновь была прекрасна.
Паша снова начал ревновать. Он настаивал, чтобы Грета не ходила больше гулять. Она не хотела скандалов, и перестала выходить на утренние прогулки. Паша запретил ходить даже в магазин - обещал, что сам будет привозить всё необходимое. Грета пошла на уступку и в этот раз. Так прошло некоторое время - она начала замечать, что любимый дом, действительно начинает превращаться в тюрьму. Жить в заточении, под постоянным контролем, казалось невозможно. После тяжёлого разговора с Пашей, который длился до утра, Грета решила уйти. Ведь эти ссоры и скандалы, отражались на детях. Если бы не дети - она бы не ушла, всё стерпела бы. Пусть бы он и бил её, пусть бы и ругал - она согласна была бы на добровольный плен, в любимом доме... вновь их пути разошлись.
На работе её восстановили в должности - ведь её хорошо знали и ценили. Жить вновь стало трудно - но, по крайней мере, она теперь была свободна! Это теперь ценилось больше. Они жили неподалёку друг от друга - космос, разделявший их планеты, составлял лишь пять-шесть километров. Ей не хватало Паши. Грета удачно арендовала квартиру, разница в стоимости арендных плат и зарплата, позволяли жить независимо. Дети учились и росли, шли годы. Однажды, ожидая поезд на железнодорожной станции, она обратила внимание на какого-то мужчину, от которого исходил гул... нет, это больше походило на какой-то вибрирующий звук. Люди, проходившие мимо него, с удивлением оборачивались. Его лица не было видно - он стоял спиною к железнодорожному полотну. Но, когда Грета проходила мимо, он вдруг резко замолчал - как будто что-то почувствовав, и обернулся. Это был Альберт. Они сразу узнали друг друга. Оказалось, что он занимается нетрадиционной медициной, и только что произносил мантру. Альберт начал рассказывать, как правильно и для чего это нужно делать. Как и ожидала Грета, Альберт добился высот в области науки, правда не совсем в той её области, в которой она от него ожидала. Темнеменее, Альберт работал в этой сфере и у него были успехи. Он рассказал что женился, у него есть дочь. Несколько раз, Альберт заходил к Грете, вместе со своей дочерью. Несколько раз они гуляли, собравшись двумя семьями. Альберт пытался было вновь приударить за ней - но, Грета отказала ему, поскольку единственным мужчиной, для неё оставался Паша. Его безумная ревность, обжигала и причиняла сильную боль, - всё это отражалось на детях. Грета не хотела, чтобы дети видели их скандалы и ссоры, которые могли со временем перерасти во что-нибудь более страшное. Жить вместе с ним, было невозможно - она решила, что если он за столько лет не смог измениться, то не сможет измениться уже никогда. Любить его можно было, лишь на расстоянии.
Грета сидела дома, за маленьким квадратным столом на светлой, небольшой кухне, и пила чай. Она думала о том, что судьба... нет, она не жестока. Но она строга. Судьба позволила им встретиться второй раз - она дала второй шанс на счастье! Судьба позволила им вновь обрести друг друга, и обрести истинную любовь. Но, они не смогли по достоинству оценить эту уступку судьбы; они не смогли удержать вожжи, этого неистового скакуна, - имя которому счастье, - так неожиданно выскочившего к ним из дремучего леса...
Вдруг в стекло что-то сильно грохнуло. Это летевшая куда-то птица с силой врезалась в прозрачную преграду. За долю секунды до этого, Грета случайно посмотрела в окно и увидела эту птицу... лишь на миг, но миг этот, запечатлелся в памяти отчётливо. И теперь, обращаясь к памяти, она смогла внимательно рассмотреть птицу. Это была ласточка. Глаза её, - две чёрный бусинки, - были наполнены отчаянием, в них застыло нечто...
...Почему-то представился человек, который всю жизнь прожил немым, и под старость вдруг обрёл дар речи. Представилось, что осознав свою возможность говорить, человек вдруг захотел крикнуть во всю грудь. Крикнуть так, чтобы вся скопленная за прожитую жизнь боль, вся тоска, все слёзы и чувства, были вложены в этот крик; чтобы отчаяние, скопленное в душе раздувшимся тугим шаром, вырвалось вместе с криком наружу. Если бы в такой миг удалось взглянуть на этого человека - то у него были бы именно такие глаза, какие были у этой птицы. Они бы выражали то же, что застыло сейчас в двух черных, птичьих бусинках.
Грета видела красное оперение, вокруг маленького клювика. Она видела лоснящиеся синим, черные перья на крыльях, на спине. Она видела чистые, белые перья на груди. В них было столько природного света, природной чистоты...
От сильного удара зазвенели стёкла в деревянных рамах. Птица отскочила на подоконник и безжизненным свёртком упала вниз. На стекле остался маленький алый мазок крови. Грета открыла окно - снизу, на серой асфальтовой дорожке, валялась ласточка. С высоты четвертого этажа, было видно её сломанное, неестественно вывернутое, крыло, и вывернутую назад, маленькую головку. Почему-то сердце вдруг сжалось, от какой-то неимоверной тоски. Вид этой маленькой птички, распластавшейся на асфальтовой дорожке огромного двора, вызвал жалость, и слёзы покатились по её щекам.
Она спустилась по лестнице, выбежала на улицу, обошла дом - но птицы уже не было на месте. Скорее всего, ласточку унесли дворовые кошки. На месте, где она лежала, осталась две капельки крови, уже впитавшейся в высушенный солнцем асфальт, и маленькое, белое перышко.
Грета уже давно работала в местной поликлинике, - её все знали, у руководства она была на хорошем счету, не раз и не два труды её были оценены по достоинству, министерским и региональным руководством. Работа заключалась в учёте больных - нужно было работать с медицинскими картами, и с людьми. Люди рождались, и умирали. На новорождённых нужно было заводить новые карты. Карты умерших, после соответствующих пометок, нужно было уносить в архив. Эта была печальная, но необходимая часть работы. Печальным было то, что умирало много молодёжи. Передозировка наркотиками и ВИЧ - были одними из распространённых причин. Сегодня принесли две медицинские карты - вообще, посёлок был небольшим, в месяц умирало человек по пять. Первая карта принадлежала тридцатилетнему парню, погибшего от алкогольного отравления. "Цирроз печени в тридцать лет..." - сокрушённо думала Грета. Вторая карта принадлежала... Паше. Это была его карта - Грета уже когда-то просматривала её, - но Павел практически не обращался в поликлинику - он не любил болеть, а заболев, старался исцелиться сам. Да он был в этом весь: гордый и независимый, он всегда сам решал свои проблемы. Он ведь наверняка знал, что Грета работает здесь - он ведь мог бы просто позвонить...
Он так и жил один. Ему стало плохо с сердцем, - некому было вызвать скорую, и он просто лежал и умирал, один. Он не позвонил ей. Так его и обнаружили - он лежал на полу, посередине комнаты, в которой любила спать Грета, рядом с её кроватью. А она и не знала. Женина посмотрела дату - дата совпадала с тем днём, когда птица ударилась в кухонное окно...
Это была "его" птица. Грета отпросилась с работы пораньше. Дошла до станции, перешла железнодорожную линию, шла по знакомой с детства улице, к знакомому и любимому дому, в котором умер её любимый человек, лишь с которым она была по-настоящему счастлива, дважды в жизни. Запах горелого дерева вызвал тревогу. Она подошла к зелёному, такому родному, забору, краска которого почернела в некоторых местах, от жара пламени сгоревшего дома. Остов дома, с чёрными глазницами окон, мрачным надгробием возвышался над грудой угля и пепла. Женщина стояла и плакала, а ветер слабо колыхал мягкое белое птичье перышко, зажатое в руке...
* * *
Моя рука воды не подала,
И я с тобою рядом не была,
Как умирал ты, милый, мой родной -
Забытый родственниками, родиною, мной?
Ты гордый, не хотел позвать меня,
Сгорел приют любви последней, от огня,
Твоей улыбки отсвет не поймать,
И письма детские мои, не прочитать;
Глазницы окон, съедены огнём -
Там нет тебя, а был любимый дом,
И не сбылось: твоё "навеки... навсегда...",
Жива лишь светлая берёза у пруда...
* * *
Когда Грета с детьми ехала весной на дачу, произошло то, чего раньше никогда не случалось - всю долгую, ночную дорогу застилал непроницаемый, плотный туман. Туман заполнял транзитные города, жёлтые фонари которых, выныривая из молока тумана, пролетали ничего не освещающими размытыми пятнами, тающими в ночной мгле. Города, стали казаться безлюдными, призрачными... туман делал привычные места, незнакомыми и чужими. От встречного света, машина, в которой ехала Грета, освещалась белым облаком, похожим на нимб, - она то исчезала в белом молоке, то неожиданно появлялась вновь, освещаемая желтыми фонарями и слабыми огоньками габаритных огней... её птица, стукнулась об окно осенью 2011 года.
***Конец***
Если книга понравилась, то можно поддержать автора через Яндекс деньги
