В конце ноября, девушка отмечала день рождения - ей исполнилось 18. Встретились с Борисом случайно на катке. Он что-то говорил, спрашивал.
-У меня сегодня день рождения! - зачем-то сказала она.
-Поздравляю, не знал - иначе подарил бы тебе цветы! И сколько исполнилось моему Зайцу?
-18!
-Это значит, что замуж можно хоть сейчас! - он шутил и улыбался, но его глаза оставались серьёзными и грустными.
После окончания занятий, они стояли в одной очереди к раздевалке. Грета была почти в конце - Борис стоял через несколько человек. Он взял свои вещи, подошёл и остановился рядом с девушкой:
-Я готовлюсь к выступлению в парном катании! - сказал он тихо и строго, - Тренируюсь сейчас здесь! Греточка, - это моя партнёрша, - сказал он, глазами указав на стоявшую рядом с его вещами, девушку.
Ей вдруг стали обидны эти оправдания. Вдруг представилось, как он оправдывался перед женой, в тот день, когда он вернулся "позже", чем должен был. "Что он говорил ей? Что задержался на льду? Зачем он оправдывался? Неужели, он сострадает мне - неужели, я жалкая?" - думала девушка, а в душе всё клокотало и кипело, - В один миг стала вдруг понятна пламенная ревность Володи.
Подошла Наташа, - Борис к тому времени отошёл. Грета взяла пальто, и они, два "зайца", пошли домой. Потом она долго лежала дома, разглядывая отражение своей комнаты в ночном зеркально-чёрном окне. Чуть покачивался абажур лампы. "Интересно, почему он покачивается? - думала она, - Почему колеблются его кисточки?"
День рождения подходил к концу. Мама подарила дорогой проигрыватель. Подарков было много - и Грета кажется, плакала от того, что все её так сильно любят. Она была благодарна судьбе за то, что её окружили такие хорошие люди. Вспомнился полустанок Черничная, Генка в большой кепке, девочка с яркими большими глазами и одноногий мужчина...
Сейчас девушка была одна в пустой комнате. Она выдвинула ящик письменного стола, и достала оттуда деревянную шкатулку, с ажурной резью. Иногда девушке казалось, что Борис - просто её мечта, сон. В такие моменты, чтобы убедиться в его существовании, она доставала шкатулку. На стол, кроме скопленных денег, легли абонементы на каток, счастливый билет вместе с билетом Бориса, подаренная им конфета, а так же его портрет, нарисованный самой Гретой. Конечно, рисунок был неказист - в жизни Борис был в миллион раз лучше. Но это была нить, связывающая мечту с явью.
За окном покачивался фонарь, падал крупный снег, печально гудел где-то поезд. Там, в темноте, стоит церковь. Её будет не хватать - ведь скоро им предстояло менять квартиру. В новом месте будет всё чужое. А здесь, в уголке этой комнаты, в переулке, у церкви, в ветвях тополей, - навсегда останется кусочек юности, и кусочек первой любви. Близился новый год.
Вопреки обыкновению, на каток в этот вечер Грета опоздала минут на 10. Борис был здесь. Он прошёл мимо, и сделал вид, будто не заметил девушку. Рядом с ним шла она - его жена. Она очень хорошо выглядела сегодня - была со вкусом одета, и хорошо причёсанна. Борис был таким же, каким он был всегда - энергичным, эксцентричным... и у него, и у его жены, были светлые волосы. Грета наматывала прядь своих волос на палец, окручивала их вокруг пальца... и её волосы тоже были светлыми! Эта мысль, была радостной. На пальце прядь волос обвилась совсем как золотое кольцо, на его пальце...
Грете нравилась эта женщина. Показалось, что она очень хороший человек. Должно быть, она друг Бориса, - это бывает редко и ценится мужчинами. Борис снова катался с той девушкой - это его партнёрша по парному катанию. По-видимому, она была знакома с женой Бориса, и не вызывала ревности. Когда он проезжал мимо Греты, девушка видела, как Борис специально отводит взгляд, и смотрит в другую сторону. "Кто я сейчас для тебя? - думала она, мысленно обращаясь к самозабвенно катающемуся Борису, - Свидетельство твоей слабости? Свидетельство твоего порока?" Грета откатилась в угол катка, отвернулась к барьеру и заплакала. Подъехала Наташа. Она утешала подругу, которую от слёз начало трясти, - как тогда, в комнате милиции, трясло Свету. Грета ненавидела себя за эту слабость, - за эти слёзы. Она раньше и подумать бы не могла, что у неё обнаружится такая слезливость!
Несколько раз подъезжала женщина - она часто ходила на этот каток. Эта женщина, - а с ней и ещё три, - ещё давно взяли негласное шефство над Наташей и Гретой - они постоянно пытались в чём-то помочь, что-то подсказать. Одна из этих женщин, как-то подарила два стихотворения, написанных на открытке с розами. Стихи показались слащавыми и пошлыми, рассчитанными на такой же вкус. По-видимому, они были выписаны из старого девичьего альбома с сердцем или цветком. Но она подарила эти стихи от всей души, так ласково, с такой трогательной уверенность в их силе - художественной или идейной, - что было жаль её разочаровывать. Грету тронул этот знак участия - она долго благодарила сердобольную женщину, за стихи и за внимание.
На следующий день уже другая женщина, - но тоже из их компании, - стала допытываться о причине слёз. Она спрашивала Грету о причинах постоянной грусти, одиночестве и обособленности девушки:
-Почему ты всегда одна?
-Я часто катаюсь с подругой, - пыталась оправдаться девушка, воспринимая замечание как упрёк.
-"С подругой!" - усмехнулась женщина, - "С подругой" - катаюсь я,- мне уже за сорок! А ты - молодая, красивая! Ты не "с подругой" должна кататься, а с другом! - посмотри, как на тебя смотрят мальчики! Ты не должна быть одна! А грусть и печаль оставь на старость! Настанет ещё такое время! Молодость - не время для грустных песен! Грустные песни должны петь старики! Грустить ведь можно лишь о безвозвратной утрате - но а какая у тебя сейчас может быть утрата? Ты молода - ты ничего не тратишь, а пока лишь только приобретаешь: любовь, опыт, друзей, врагов, знания, здоровье, силу, ум, впечатления... так почему же ты грустишь? У тебя вся жизнь впереди! Настанет ещё время, для грусти - когда будешь терять всё то, что было набрано за всю жизнь! Когда круглая и тяжёлая сума, которую ты набивала, начнёт становиться легче - всё постепенно будет уходить: и любовь, и друзья, и враги, и родные любимые люди, и здоровье... уходить безвозвратно... не нужно грустить, деточка! Поверь тётке, которая многое повидала на своём веку!
-У меня есть... любовь...
-Это не любовь, деточка! Не один мужчина не стоит того, чтобы так убиваться! А то, что ты называешь "любовь" - это самоистязание! Настоящая любовь, это когда у тебя за спиной появляются крылья! Тебе становится легко! Тебе хочется петь! Тебе кажется, что ты вот-вот взлетишь! Это - любовь! А у тебя что-то другое - у тебя словно камень какой-то привязан к шее. Давай уже отвязывай его! Оглянись вокруг - мир прекрасен! Он огромен, и ты даже не представляешь себе, сколько всего неизведанного тобою, он в себе таит!
Грета смотрела на вечерние улицы из окна трамвая, на мост и на далекие огни, на отражение хоровода фонарей в стекле; слышался скрип вагонов и дребезжащие трамвайные звонки на пустынных остановках; и снова улицы, мигающие семафоры - от всего этого появлялось чувство значительности всего этого. Казалось, что не существовало музыки лучше и печальнее, чем музыка трамвайных звонков. Конечно, женщина на катке была права - но как сбросить с себя этот камень? Как сбросить эту меланхолию и хандру? Как избавиться от этой тоски? Или всё-таки это никакая не тоска, а самая что ни на есть настоящая любовь? Может поговорить со Светкой - попросить у неё таблетку, выпив которую исчезнут сразу все проблемы, и жизнь сразу станет лёгкой и приятной, как пушинка одуванчика, поднятая ветром?
На днях, Грета ходила в музей Пушкина. Там была выставка итальянской живописи, привезенной из Эрмитажа. Грета просто не могла оторвать глаз от картины "Мадонна Литта". Ещё впечатлили картина "Мальчик и Нищий". И вот настало время переезжать в новый дом. Последний рез девушка ходила на каток в "ЦСКА", - там был и Борис. При прощании он, как не в чём небывало, сказал:
-Счастливо! - и пошёл в раздевалку своей энергичной походкой.
С каким-то злорадством девушка подумала, что пройдёт время, и Борис захочет с ней увидеться - и не сможет, поскольку она теперь живёт в другом месте. Явно представилось его серьёзное лицо, в тот момент, когда он будет набирать телефонный номер своего Зайца. Глаза будут серьёзными, бровь чуть сведена к носу, складку у рта будет видна отчётливее. Но долгие гудки, будут прерваны чужим, незнакомым голосом, который скажет: "её больше нет!", - то есть - "она здесь больше не живёт!" - подправила свои мысли девушка, - Борис наморщится, глаза его станут серьёзными, он спросит "А где она живёт? Знаете ли вы её новый номер?" - "Нет!" - будет ему ответом! - и лицо его дёрнется так же, как тогда, при прощании, - когда Грета упомянула его жену.
За день до нового года, проснувшись, Грета обнаружила большие чёрные круги под глазами. Что это со мною? Неужели старею? - да нет, - отогнала она от себя эту мысль, - просто полночи проплакала! Какая же я глупая плакса! Нужно было идти в магазин, - покупать вещи, подарки - ведь скоро праздник, к которому ещё ничего не готово! Она где-то слышала, что подглазники можно убрать, с помощью перекиси водорода - так это было или нет, но Грета поставила блюдце, и открыла пузырёк с перекисью, который нашла у мамы в тумбочке. Нужно было налить в блюдце перекись, обмакнуть в неё ватку, и аккуратно протирать некоторое время кожу под глазами, - главное было, чтобы этот раствор, не попал в глаза! Открыв пузырёк, девушка медленно выливала жидкость в блюдце. Как вдруг стеклянный флакончик выскользнул из рук, и упал в блюдце. Брызги полетели в лицо. Девушка отскочила в сторону. Кожу лица слегка зажгло - Грета посмотрела в зеркало, и увидела что кожа покрыта белыми пятнами! Раньше она не использовала перекись, и поначалу испугалась своего отражения. На память пришла история девушки, в лицо которой ревнивец плеснул кислоты. Усмехнувшись, глядя в зеркало на кожу лица, покрытую белыми пятнами, Грета вслух сказала:
-Ну вот, Заяц наконец решил заняться собой, и даже использовал некоторые средства косметики!
Пятна конечно, легко стёрлись простой ваткой. Обегав магазины, - в которых было не протолкнуться, - девушка, с двумя большими сумками, вернулась домой лишь под вечер. Позвонила Наташа, и предложила съездить в Александровск, за ёлкой. Вырубка и выпилка елок была строго запрещена - кто и как за это карал, подруги не знали, - но догадывались, что будучи пойманными, комнатой милиции и тремя рублям, в тот раз они не отделаются. Но, этот запрет, делал лишь интереснее предновогоднюю поездку.
Встретились рано утром - предновогодняя Москва была многолюдна, даже в этот ранний час. Везде были развешаны поздравительные плакаты, снежинки, гирлянды; снег был почищен, всё было убрано, и предновогодняя столица была похожа на девицу, которую разодели в красивые пёстрые наряды. Девушки ехали с лыжами - в метро было уже много людей, - раскрасневшиеся лица которых улыбались, смеялись... пожалуй, на всём пути, им не встретилось не одного грустного, печального лица - уж Грета могла сказать это точно!
Александровск хоть и был провинцией, но встретил подруг нарядными разукрашенными домиками и огромной ёлкой, украшенной разноцветными гирляндами. Девушки зашли в гости к своей, - точнее к маминой, - знакомой - Татьяне. Посидели немного, попили чая, поговорили. Татьяна постоянно интересовалась мамой, и всегда обижалась на то, что мама забыла о своей старой подруге, и давно уже не приезжает в гости. Уже на лыжах, девушки поехали к лесу - нужно было привезти оттуда елочку.
Домой вернулись с тремя очень красивыми ёлками, которые по дороге у них раз пять пытались купить. Одна елка предназначалась для Наташи, другая - для бабушки, третья - Грете с мамой.
Новый год Грета отмечала у Наташи, в кругу знакомых. Наташа попросила прихватить с собой котелок и "винтовку", колпак а так же мамину "кофту каторжанина".
Встретив дома Новый год, девушки переоделись в свои наряды. Щёки и носы нарумянили красным. Наташа снова нацепила на нос пенсне, - и вновь она стала похоже на какого-то важного немецкого офицера. Грета накинула поверх шубки "крапивную кофту", - рукава которой болтались у самых колен. Нацепила на голову колпак, на плёчё нацепила чехол с треногой, и в таком "живописном" виде подруги пошли к ёлке. Вокруг наряжённой большей елке, совещённой гирляндами и ярким прожектором, было оживление - люди водили хороводы, плясали, смеялись. Когда подруги стали приближаться к толпе, то гомон значительно стих, из толпы раздались удивлённые возгласы: "Смотрите, фашисты! Немцы! Посмотрите - это же Гитлеровцы!".
-Потряси треногой! - тихо сказала Наташа.
Грета несколько раз, будто от холода, передёрнула плечом. Три металлические палки, из прочной листовой стали, были скреплены между собой стальным кольцом, на котором была подвешена громко брякнувшая цепь с крючком для котелка. Раздался характерный металлический лязг, после которого ропот сразу стих. Девушки пробирались сквозь плотную толпу - которая однако, расступалась перед ними.
-Шпрехен зи дойч?! - появился перед ними улыбающийся молодой мужчина.
-Я! - громко, нарочито грубо, почти прорычал себе под нос немецкий офицер.
-Дринк шампагнер!
-Нихт дринк! - грубо буркнула под нос Грета.
Мужчина рассмеялся, и отошел в сторону, уступая дорогу. Кто-то смеялся, кто-то замолкал, кто-то кричал - реакция на двух угрюмых немцев, у всех была разная. Вдруг Грета почувствовала, как кто-то сильно сжал её плечо. Она обернулась и увидела милиционера, подозрительно разглядывающего брезентовый чехол с треногой.
-Это что? - сказал он, не отпуская своей железной руки.
Подошла Наташа. Глянув на неё, у милиционера невольно разжалась рука, которой он до этого удерживал Грету.
-Вы... вы... кто? - лицо мужчины было настолько изумлённым, побелевшим и неестественно вытянутым, что подруги не выдержали и рассмеялись. Милиционер сразу стал серьёзным:
-За такой маскарад я знаете, что с вами сделаю! Что в чехле? - строго спросил он.
-Тренога для котелка, - мы собрались посидеть у костра в лесу! - сказала Грета, сделав невинное, ангельское лицо.
-Вот вы у меня сейчас посидите! Только не у костра! А ну - пошли со мною!
Зашумели вокруг люди. Девушек и милиционера обступила толпа, до этого с интересом слушавшая их диалог.
-Командир, оставь их - праздник же! - раздался чей-то примирительный голос, совсем рядом.
-Это же не настоящие! - говорил мужчина, недавно предлагавший шампанское.
-А он с настоящими бы так не разговаривал! Он бы уже под елкой сидел! - раздался чей-то грубый смех.
Каждую новую реплику толпа встречала дружным хохотом.
-Скорее не под елкой, а на ёлке! - звонко расхохотался чей-то голос.
-Воевал-то сам?! - чуть насмешливо спросил милиционера кто-то.
-Да какое там! Ты посмотри на него - когда мы воевали, он азбуку в школе учил! - говорил чей-то твёрдый голос, - Настоящих немцев только в "кине" и видел!
Милиционер некоторое время напряженно смотрел на людей, а потом резко махнул рукой:
-А ну вас! - грубовато расталкивая людей, он вышел из зоны видимости.
Вокруг ёлки водили большой хоровод, в замкнутой цепи которого было два немца. Пришедшие недавно люди, терялись и хохотали, увидев двух матёрых нацистов, среди развесёлой толпы. Грета и Наташа видели много смеющихся лиц, вот их схватили за руки и стали с ними танцевать; вот вокруг скопилось много людей и защелкали непонятно откуда взявшиеся фотографы. Было весело, и до дома подруг провожала огромная, шумная орава, которая наполнила двор шумом, и весёлыми криками.
Наступило Рождество. Этот праздник у Греты ассоциировался с морозным скрипом саней, дымом печных труб, лаем взбудораженных собак, грубыми окриками пахнущих сивухой извозчиков, запахом ладана; замёрзших окон в засыпанных снегом домах, - за которыми дрожащим огоньком горит свеча. Особенно живой, эта картина представала перед глазами, под музыку Чайковского. Когда-то в детстве Грета была в церкви. Это был единственный раз. В памяти остался шелестящий шепот почему-то казавшимися злобными, старух; священники с красными лицами и почему-то с казавшимися жадными, цепкими пальцами... но когда девушка услышала церковное пение, то всё это ушло - хотелось плакать, хотелось лететь словно птица над русской землёй. Хотелось лететь над этими печными трубами, над звоном колокольчиков, над криками ребятни...
Они переехали в другую квартиру, расположенную в другом районе. Теперь, Грета уже не сможет посещать любимый каток в парке, в котором она провела так много времени. Здесь, на новом месте тоже есть небольшой каток.
Перед самым переездом, словно не желая смириться с переменами, умер Кус. Вернувшись с катка вечером, раскрасневшаяся девушка раскрыла дверь в комнату и включила свет - Кус лежал, уткнувшись мордой в её тапок.
-Кус, ты что? - она медленно подошла к своему верному сфинксу.
Шерсть его по-прежнему была мягкой, но сам Кус, был холоден и бездыханен.
-Проснись, Кус! - девушка трясла кота, на серую шерсть падали слёзы, - но Кус не просыпался.
Кус навсегда остался там, среди тополей, вместе с первой детской любовью Греты. Его закопали под одним из могучих деревьев, вместе с безвозвратно ушедшим детством.
В новой комнате, никто уже не охранял её сон. Не было покачивающегося фонаря за окном, не было заснеженной дороги, не было церкви, тополей... не было старинного потолка, который девушка так любила разглядывать. Под ногами бегал повзрослевший, белый с чёрными пятнами, котёнок, которого девушка назвала Кузя, - в память о своём верном желтоглазом сфинксе, охранявшим её детство.
Каникулы подруги проводили на катке. Наташа впервые накрасилась - она одела шляпу, и стала красить брови и глаза. Подруга сразу стала взрослее, красивее. Девушки с катка одобрили, и посоветовали Грете сделать то же самое. У неё, брови, ресницы и глаза, были значительно темнее волос, и Муза запрещала дочери краситься. Но, Грета всё же решила попробовать...
Поставила перед лицом зеркало, и удлинила глаза двумя чёрточками, чуть вверх по разрезу глаз. Глаза стали дикие, большие. "Зачем тебе это, Заяц?" - возник в воображении образ Бориса: его глаза смотрели на девушку из прошедших дней немного тревожно, мягко и строго. Девушка быстро вытерла глаза: "Действительно, зачем?" - думала она. Бориса на катке не было - вместо него был назначен новый инструктор.
Грета вдруг подумала о том, что многие девушки - большинство, - находят в жизни настоящую любовь. Но, выходят замуж за других, не любимых мужчин, - просто ради мести. Кажется при этом, что в самый последний момент, появится любимый, - прискачет принцем на коне, - и украдёт свою принцессу! Как хороши сказки. Но, благодаря этому, многие всё же обретают семью. Пусть с не любимым, пусть из мести. Если бы её не было то, наверное, многие женщины были бы одиноки. Поэтому, женская гордость - необходима, впрочем, как и всё что создано природой...
Вчера кто-то из фигуристов сказал, что в "ЦСКА" будет с 19 по 21 января первенство Советского Союза по фигурному катанию. Вспомнились слова Бориса, когда они стояли в очереди в раздевалку: "я буду выступать в парном катании". Надежда на то, чтобы увидеть его, была ничтожна, - но девушки всё-таки пошли на стадион. Было ощущение чего-то необычного, когда Грета смотрела в окно трамвая, сквозь морозный узор. Вот уже появилась знакомая остановка и дорога до боли знакомая, ставшая за прошедшее время немного чужой.
Зрителей на стадионе было не много, - были свободные места и девушки сели поближе ко льду, напротив "их" угла. Когда-то там появился Борис - Грета помнила его одежду, его голос, его глаза. Парное катание уже началось. Выступающие спортсмены сменяли друг друга, девушки с напряжением всматривались в фигуристов, выходивших на лёд. Вдруг показалось, что она видит его - не воссозданного памятью, а его живого! Он стоял, отодвинув занавес, и смотрел на выступающих. Это было далеко - но костюм, фигура... нет, это был он. Его стройная, твёрдая и энергичная фигура, имела какую-то скрываемую усталость - определено, это был он! Больше такой черты не было ни у кого. Грета сказала об этом Наташе - у неё было плохое зрение, но она взяла с собой очки. Да, это был он. Наташа стала нервничать и волноваться - вдруг он увидит её в очках?! Грета успокоила подругу - всё же зрителей в зале было не так уж и мало, и заметить двух Зайцев, среди этой пёстрой толпы, было просто невозможно. Но девушка ошиблась...
Несколько пар вызвали на разминку - среди них был и Борис с партнёршей. Когда он проезжал мимо, он, словно почувствовав что-то, поднял голову и посмотрел прямо на девушек. Их взгляды пересеклись - он улыбнулся и поднял руку в знак приветствия. Грета тоже попыталась улыбнуться. Она увидела его плечи - на которых когда-то было ей так мягко, - сейчас они были напряжены, и Грета вдруг во всей его фигуре прочитала сильное волнение.
Девушке очень хотелось бы, чтобы это оцепенение, - сковывающее его и такое несвойственное Борису, - ушло; чтобы он вновь стал похож на озорного мальчишку - тогда без сомнения, он выступил бы лучше всех!
Но... выступление повалилось. Партнёрша выглядела на льду плохо, она один раз даже упала; их стили катания были разными - это бросалось в глаза. После выступления лицо Бориса стало мрачным. Глаза смотрели сквозь всё, у губ появилась жёсткая, печальная складка. Когда он взглянул в их сторону, он сразу же отвёл глаза, и покраснел - Грета никогда не видела, чтобы он краснел. То ли это произошло от перенапряжения, которое он испытал на льду только что, то ли от... стыда перед двумя своими особенно-пристрастными зрителями. Он тут же повернулся к Зайцам спиной - но и уши и шея его, так же стали красными.
Потом он ушёл. Там, среди зрителей, была и его жена. Зайцы долго сидели на остановке - хотелось хоть издали, ещё раз посмотреть на него - идущего в окружении сочувствующих, близких друзей. Просидев два часа но, так и не дождавшись его, они уехали домой.
На следующий день, Грета снова видела Бориса - но маленького, меньше ладони, - на экране телевизора. Его имя произнесено было торжественно, красиво. Лицо было видно плохо - видно лишь было, что оно спокойно. В этот раз, он выступил удачно. Публика очень тепло встречала его.
Через некоторое время, на катке, где катались подруги, неожиданно появился и сам Борис. Грета была в стороне, и Борис сразу подъехал к Наташе:
-А где Грета? - с какой-то сдерживаемой тревогой в голосе, спросил он.
-Где-то здесь... - теряясь от волнения, ответила Наташа, хотя подруга находилась в стороне за спиной Бориса.
-Слушай, а что я не могу дозвониться до неё? Что с ней случилось? - говорил он, и Грета слышала, как подрагивал от волнения его голос.
Наташа растерялась, и стояла молча, потупив взгляд - в этот момент и подъехала Грета. Девушка была переполнена радостью от встречи с любимыми глазами, любимым лицом; звук любимого голоса переполнял душу чувствами, которые бывают лишь в предвкушении чего-то хорошего. "Сколько прошло времени? А он не изменился, - думала девушка, - Лишь стал ещё красивее!" - может быть, так ей показалось из-за того, что она не видела его вот уже два месяца. Для восемнадцатилетней девушки два месяца - это целая вечность!
Он рассказал, что на первенстве у него была очень высокая температура, но выступать было необходимо. Сказал, что ему предстоит ещё одно первенство, и что он даст знать о том, когда и где оно будет проходить. Девушка дала ему листок с цифрами нового телефона, после чего с Наташей, она пошла в раздевалку. Тут Грета увидела, что пальто и шапка Бориса, висит поверх её шубы - но кругом было полно свободных номеров! Вдруг девушке показалось, что он пришёл сюда ради неё - нет, это казалось просто не реальным!
Через час, они шли по улице вдвоём. Всё было как в тумане. Когда они шли по мосту, девушка почувствовала его руку на своём плече. Любимую руку. Он сжимал её плечо, а потом притянул её к себе так, что их лица почти касались друг друга. Когда они прощались, Борис взял девушку за руку, и крепко сжал её. Его рука была горячая, твёрдая. Грета, всё же обиженная на него за то, что не звонил, сейчас всё простила, и снова готова была спать у телефона.
-Не вышла замуж? - вдруг спросил он.
Девушка по себе знала, что при разговоре, самые важные вопросы, всегда задаешь при прощании. Стало понятным, что Борис принял смену места жительства за переезд, обусловленный созданием семьи.
* * *
У Музы было рождения. Но Грета не могла посвятить этот вечер маме - ей нужно было готовиться к конкурсу на лучший вальс. Это должно было быть первым её публичным выступлением. До конкурса оставалось лишь три вечера для тренировок. Это было мало - если учесть, что у неё не было партнёра. Инструктор стал торопить, - девушка затруднялась в выборе партнёра, и до сих пор каталась одна, - он поставил вопрос радикально, и предложил выбирать из двух кандидатур.
Первым был Сережа, - он давно пытался пригласить Грету на танец, или просто хотел поговорить, - но всё было тщетно. Он всегда был как-то особенно неприятен Грете, - ей казалось, что он неискренен, что он строит из себя кого-то... его поведение раздражало. Хотя, другие девушки считали его красивым - он был высок и строен. Но, Грету отталкивало что-то в его лице, в его какой-то пошленькой, самолюбивой улыбочке, постоянно на нём присутствующей. И, Грета выбрала второго кандидата. Он был гораздо приятнее девушке, - хотя, другие девушки так не считали: он был некрасив, невысок, в очках. Но, его лицо было умным, каким-то естественным - в глаза его поблёскивали живые искорки интеллекта. Это был Виктор. Он тоже давно пытался ухаживать за Гретой, но делал он это как-то неуклюже и забавно... она старалась как можно реже разговаривать с ним - не хотелось, чтобы с Виктором произошло то же, что было когда-то с Сашей. Хотя, Витя и не навязывал своего общества, - после того как они стали партнёрами по танцам, он стал лишь броско одеваться, здороваться и часто и подолгу смотреть на девушку. Витя был безумно счастлив только от того, что судьба предоставила ему возможность находиться рядом с Гретой. Большего, ему было не надо. Девушка понимала это, и мечтала сохранить такие отношения - но, прекрасно знала, что неизбежно наступит момент, и его глаза покроются маслянистой плёнкой...
Ей пришлось дать Виктору свой телефон - теперь он партнёр. И вот, он впервые проводил девушку до дома. Она уже обдумывала, как отказаться от его услуг - но так, чтобы не обидеть этого скромного парня. Трудно было рассчитать - успеют ли они за три вечера скататься? Когда они ехали в метро, Виктор, лицо которого просто светилось каким-то внутренним светом, излучающим счастье, сказал:
-Я даже не знаю, верить мне или нет! - эти слова он сказал взволнованно, радостно, придавая огромное значение стечению обстоятельств.
"Бедный, - думала девушка, - Совсем такой же глупенький и наивный... как и я!" Со стороны его безнадёжная любовь, вызывала сочувствие, как некое неизлечимое заболевание, делающее жизнь человека трудной.
***Арнольд***
Две недели Грета не появлялась ни на катке, ни в школе. Одновременно, пропал и Борис. Наташа подумала было, что он просто заболел - но тут в их группу был назначен новый тренер, который и рассказал о переводе Бориса на другой стадион. Снова говорили о его переводе на минский балет на льду. Оставалась казавшаяся мизерной, смехотворной, надежда - девушка вздрагивала от каждого телефонного звонка. Звонили, - но другие, чужие голоса, говорили о чём-то глупом и неважном. Звонила и Наташа, в разговоре она сообщила о новом тренере - подруга сухо отреагировала на эту новость. На следующий день Грета пришла в школу, и снова начала посещать тренировки. Но жизнь её наполнилась печалью и тоской. Дома, она не могла найти себе места, и до самозабвенья одна кружилась на льду пустого катка, освещённого прожекторами. Словно лебедь, оставшись в одиночестве на большом заснеженном пруду. Слышался шорох лезвий, ветер шумел в ушах, и всё это напоминало о прошедшей сказке. Девушка не знала, что в эти минуты стадион не был безлюден - за ней наблюдали. Наблюдали скрытно, любуясь грацией и красотой танца. Это был незнакомый мужчина, старавшийся скрыться, и остаться незамеченным.
Известный эстрадный певец, волею случая, оказавшийся в поздний час на катке, увидев катающуюся одинокую девушку, был потрясён той печалью, которую выражало каждое её движение. С тех пор он стал частым, тайным посетителем на этом катке.
Как-то, возвращаясь с катка домой, Грета шла по тротуару, покрытому утоптанным серым снегом. Сзади помигивал жёлтый свет фар, приближающейся машины. Свет становился ярче, и машина вдруг неожиданно остановилась, поравнявшись с девушкой. Открылась пассажирская дверца, и приветливый человек, с отдалённо знакомым лицом, спросил:
-Грета?
Она испугалась, но испуг был не долгим - лицо человека было доброжелательным, спокойным:
-Да, а вы кто? - спросила она настороженно.
-Я? Вы меня должны знать!
- Но... я вас впервые вижу!
Присмотревшись, девушка нашла в лице этого мужчины что-то знакомое.
-Помните песню, - и он приятным, музыкальным голосом, пропел несколько строк популярной песни о любви.
Грета узнала его - лицо этого человека, было на обложках пластинок. Это был популярный эстрадный певец.
-Да! - скромно улыбаясь, ответил он, - Садитесь, я подвезу вас до дома - а то в это позднее время девушке не следует ходить одной!
-Но я вас... не знаю! - пыталась сопротивляться она.
-Ну как? Вы же сами только что, сказали и имя и фамилию... садитесь. Зато я знаю вас! - возразил певец. - Я часто вижу вас на катке! Я поклонник вашего мастерства - вы настолько великолепны на льду, что каждый раз, когда я видел вас, я хотел хлопать и кричать "браво" - но всегда боялся испугать и смутить вас! Эти цветы вам! - сказал он, и в его руке вдруг появились цветы.
Это были розы.
-Цветы? Но откуда? Мне? - растерялась девушка, не ожидавшая этого.
Букет как-то оказался в её руках, и сама того не осознавая, она села в машину. Ехали медленно, говорили о музыке, о фигурном катании и о разных странах, в которых бывал Владислав на гастролях. Пока ехали, он пел прекрасные итальянские песни, арии из опер. Но, этот человек, девушке не понравился, несмотря на его привлекательную внешность, славу, изысканные манеры. Она не могла исчерпывающе ответить себе, что в нём было не так? - он был изысканно учтив, изысканно вежлив, изысканно красив, - и делал всё так, как это могут делать лишь герои самых фантастичных романов, - изысканно. В нём не было изъянов. Это был идеальный мужчина. Слишком идеальный - и в этом был его единственный недостаток.
-И как вы стали... знаменитым? - спросила она, не чувствуя той робости, которую обычно испытывала перед Борисом.
-Ну как я?! А мой голос?! Ты думаешь, этого мало? Хотя, ты знаешь... если честно я всегда хотел стать тем, кто я сейчас! Понимаешь, ещё в детстве я мечтал стать певцом! Но, говоря между нами, я устал от всего этого - популярность имеет и оборотную сторону, - мне невозможно наслаждаться простыми вещами: я не могу гулять в парке, например.
-Почему?
-Поклонники... понимаешь, это конечно приятно, когда у тебя берут автограф. Ты чувствуешь себя признанным, и испытываешь ещё много разных, приятных чувств. Но когда это происходит постоянно, ты начинаешь, - он расхохотался, - Скрипеть зубами! Я не могу ездить на метро! Представляешь? Меня просто разорвут! Я не могу ездить ни на трамваях, ни на троллейбусах. Я не могу ходить даже на каток - вернее могу, но мне это будет дорого стоить! Поэтому, я живу в основном, ночью. Я - как Сталин!
-Сталин - убийца и мясник!
-Ну уж... зря ты так, не всё ведь так однозначно! Понимаешь, я бы не стал так о нём говорить - всё же он очень много сделал, и для нас с тобой, в том числе! Я жил при нём... и всё же, скажи, когда у вас на катке больше всего фигуристов? Когда больше всего людей?
-Ну не знаю, я обычно прихожу под вечер - часов в 8 - людей довольно много.
-Хочешь сама увидеть, что такое слава? Хорошо, - согласился он не дожидаясь ответа девушки, - Завтра ты увидишь, что такое слава! И помни - так происходит везде, где бы я ни появился!
Владислав плавно остановил машину, чтобы уступить дорогу переходившей молодой паре. Это был высокий смеющийся парень, который обнимал за талию улыбающуюся девушку в красном пальтишке. Они быстро перешли дорогу, - их счастливые, раскрасневшиеся от мороза лица, осветились яркими фарами. Они смеялись - их звонкий, радостный смех, был слышен даже здесь, в тёплом салоне машины. Влад включил скорость, и машина так же плавно тронулась. Некоторое время они молчали.
-Знаешь, - нарушил молчание задумчивый мужчина, лицо которого подсвечивалось отражающимся от дороги светом, - Я хотел бы стать кем-нибудь другим, понимаешь? Но не певцом!
-А кем? - удивилась девушка.
-Да кем угодно! - хоть слесарем! Только я уже взрослый мужчина, и уже поздно что-то менять. Представь меня слесарем! - он рассмеялся, рассмеялась и она, - Мне и там теперь не дадут покоя! Постоянно будут брать автографы, просить спеть чего-нибудь; постоянно будут наливать, фотографировать, - я просто не смогу работать, и сгорю через год, от такой жизни! Сейчас, по крайней мере, у меня есть свой дом - своё убежище! Я прячусь в нём от своих поклонников... поклонниц! Я прячусь в нём от мира! Я - до гробовой доски заложник своей юношеской мечты! Я ненавижу эти пени! Честно! Я пою их, улыбаюсь, смеюсь, но меня от них тошнит!
-Мне это знакомо... нет, я конечно не про славу... я про то, что бывает приходиться улыбаться, смеяться, когда хочется плакать!
-Именно! И это - моя работа! Мне приходиться это делать постоянно! А голос - поверь, это не такая уж и редкость... сколько в стране людей? Неужели ты думаешь, что красивый голос у единиц из миллионов?! У каких-то мутантов?! Нет - хорошие голоса есть у многих!
-Так почему же...
-Потому что нужно уметь делать вид, - нужно кроме голоса, уметь улыбаться и смеяться, когда хочется плакать! Нужно уметь поддерживать хорошие отношения, выдерживать критику тех, кто в силах влиять на твою судьбу! От кого эта судьба зависит! Кто при желании может растереть тебя в порошок! Так было всегда - это называлось раньше протекция. Я бы не пел - но не петь, уже не могу - меня перестанут приглашать, и тогда я просто умру от голода. Или придётся идти в слесаря, но там я больше года не протяну! Выбор, кем быть в жизни, мы делаем в юности - когда кровь играет, и думаешь совсем не о том, о чём нужно! Поэтому часто бывает так, что любимая некогда работа, становится адской каторгой! Но ты уже ничего не можешь сделать... что? - он посмотрел на жестикулирующую девушку.
-Просто... мы приехали! Вон мой дом, спасибо, что подвезли!
-Спасибо тебе, за твой талант... слушай, не обращай внимания на мои слова! Забудь, всё что я сейчас тебе напел! Я просто немного выпил, потому, в голову лезет всякая ерунда! Живи так, как считаешь правильным, и занимайся тем, что тебе сейчас нравится! Выбирай такую профессию, которая нравится сейчас... вообще, нет наверное такой профессии, от который человек бы не уставал...
-Хорошо, ну всё, я пойду!
-А цветы?!
-Ах, да, забыла, спасибо вам за цветы! До свидания!
-Завтра увидишь, что такое "народная любовь"! - усмехнулся он, и захлопнул за девушкой дверцу.
На следующий день он, уже не скрываясь, открыто появился на катке. Произошло это в тот момент, когда каток был многолюден. Узнанный, он отвлекался на раздачу автографов, не выпуская из виду смущённую его вниманием, девушку. Поймав его взгляд, девушка прочитала в нём: "ну видишь, я же тебе говорил?!", - и действительно, обступившая Наумченкова толпа, буквально поглотила певца - спас лишь злобный окрик главного тренера, - фигуристы, словно стайка воробьёв, испугавшаяся прыгнувшей кошки, - тут же разлетелась в разные стороны. Грета успела увидеть благодарный взгляд певца, направленный тренеру.
Теперь он стал часто приходить на каток, с коньками. Он неуклюже балансировал на льду - этому мужчине ещё далеко было даже до простых танцев с парой. Да он и не стремился добиться Олимпа в этом виде спорта; его Олимп - это пение. Нельзя сразу быть на двух вершинах, да и поздно уже ему... нет, конечно, на каток ходят и 60-летние, - но катаются они... скорее просто ездят по льду на коньках. Они больше ходят для того, чтобы посмотреть на молодых, подышать одним воздухом с ними. "Двойной Тулуп" или "тройной Аксель" - это не для них. Кости с возрастом становятся хрупкими, плохо срастаются - поэтому, просто ездят...
Фигуристы как-то привыкли к присутствию "звезды", и уже не набрасывались на певца так рьяно, хотя на льду его всегда встречали аплодисментами. Часто падая, Наумченков тут же поднимаемый десятком бросившихся на помощь поклонников, снова и снова, упорно вставал на коньки. Иногда он приносил шикарные букеты роз и дарил их девушке, краснеющей от такого внимания, которая потом в раздевалке раздавала их подругам. Ей завидовали. Разумеется, слухи об именитом ухажере, добрались и до школы. Девушки в школе считали Грету гордой аристократкой (причиной тому могло быть любимое темное платье, причёска и маленький медальон - подарок от Наташи, а так же внешность "графини"). А она как-то по-своему любила этих девушек, может быть внешне вульгарных. В них было что-то хорошее. Но говорить с ними Грета не умела. Одна из таких девушек как-то спросила:
-Ты встречаешься с кем-нибудь?
Слово "встречаешься", в понимании "ухаживает ли за тобой кто-либо? гуляешь ли ты с мальчиком?", - только недавно твёрдо вошло в лексикон таких вот ярких красоток-модниц.
-Нет, - ответила Грета.
-Нет?! То есть ты ни с кем не встречаешься?!
-Нет, - повторила девушка, кажется, чуть покраснев.
Этот ответ поразил собеседницу, у которой от удивления, на некоторое время даже пропал дар речи, но подумав, она всё же нашла это реальным:
-Ты слишком горда, чтобы встречаться с обычным человеком! - рассмеялась та, - Тебе нужен Принц! Хотя нет... принц - это для тебя слишком мелко! Тебе нужен Король! Чтобы носил тебя на руках, и обсыпал розами! - смеялась девица.
Грета всегда была чуждой весёлому обществу таких вот ярких, всегда хохочущих девушек: вульгарно-накрашенные, обольстительно-обворожительные, - они всегда считали Грету замухрышкой и тихоней, шутили и смеялись над ней, - но здесь, на катке, такие девушки стали раболепно заискивать и подхалимничать, увидев расположение к ней знаменитого певца. Руководство стадиона, - люди, которые раньше появлялись на катке крайне редко, - теперь, по странному стечению обстоятельств, приходили незадолго до Владислава Наумченкова; они теперь были частыми зрителями, наблюдавшими за успехами девушки на катке. Коими, в обольщении, не мог похвастаться обласканный популярностью, ухажер.
Девушка всячески избегала его общества, была холодна и многим казалась жестокосердной. Бывало, ей не удавалось скрыться от навязчивого ухаживания, - он назначал свидания, на которые вместо Греты, приходили повизгивающие от радости модницы. Потом у него начались гастроли, и он пропал, чему Грета обрадовалась: ей показалось, что дышать стало легче.
Мужчина этот был желанным для многих, но почему Грета от него отказалась? Нет, - гордость здесь не причём, - если только совсем чуть-чуть; просто, она его не любила. Не хотела она всю жизнь трястись вокруг его славы и денег; жить с ним, не познав настоящей, искренней любви, она не хотела; жить всю жизнь, - которая рано или поздно, подойдёт к концу, и тогда, в конце, будет ли ей радость от такого выбора? Не будет ли она себя укорять за этот выбор, оказавшись на смертном одре? Чтобы жить с ним, нужно обладать умением льстить, лгать, хитрить, плести интриги - все эти умения, будут необходимы только для одного - удержать его, этого человека без изъянов; удержать его у себя, и не дать другим, воспользоваться его привилегиями. Для этого нужно было уметь заглушать в себе совесть. Нужно было уметь отключать её - чтобы пойти на сделку с самой собой. Чтобы лгать и себе.
Как бы то ни было, но вокруг Греты завертелась карусель, двигала которую неизвестная сила, но раскрутила которую, известность певца. Появился Александр Иванович - кто он был такой, девушка не знала, - ей он казался просто добрым, уже пожилым, человеком. Ему было лет за пятьдесят на вид, это был вежливый, тактичный, приятный человек, имеющий аристократичные черты лица. Он предлагал Грете билеты на концерты - да на такие концерты, достать билеты на которые, даже за деньги, было невозможно простому человеку! Взамен, он ничего не просил; иногда его можно было встретить на вышеупомянутых мероприятиях. Грета не могла понять кто он, Муза же предположила, что он покровительствует Грете, по просьбе уехавшего на гастроли Наумченкова...
Вот Грету, всячески расхваливая за успехи, руководство поставило на должность тренера по фигурному катанию младших групп. Это была не сложная, а приятная работа, - когда тебя окружают такие вот детки, то невольно чувствуешь собственную самостоятельность, взрослость, - за которую ещё и платили деньги. Затем, ей предложили участие в киносъёмках - наверняка и здесь не обошлось без протекции Александра Ивановича. Нет, пригласили на киносъемки не персонально Грету, а всю группу... девушка согласилась. В начале весны проходили съемки фильма "Штрафной удар", в котором фигуристы были задействованы в качестве массовки в эпизоде "Кафе на льду". В фильме киностудии им. Горького, снималась почти вся их группа. Грета, Наташа и ещё одна из подруг - Таня, - были официантками в этом кафе. Остальные фигуристы просто танцевали под музыку - в кафе они были посетителями. Девушки, в роли официанток, разносили на подносах вино, фрукты и всевозможные сладости. Большая часть всего этого была бутафорией. Лёд был плохой, с ямами, - и это послужило причиной нескольких забавных инцидентов: Наташа грохнулась перед самой камерой, рухнув с подносом на лёд и разбив рюмку. Грета так же упала, разбив при этом бутылку вина, вместо которого был налит чай. Съемки были ночными - к 10 вечера Зайцы приезжали на студию, где их гримировали, сажали в холодный автобус и везли в Сокольники, в берёзовую рощу. Снимали с 11 вечера до 6 утра. Ночью, несмотря на начало весны, морозы доходили до 25, сырой ветер пронизывал до костей. Они были одеты в белые, редко-связанные свитера, черные нитяные трико, и чёрные юбочки. И в таком виде, приходилось по 6 часов проводить на улице. И всё-таки съёмки очень понравились. Наверное, благодаря тому, что здесь почти все были свои - весь коллектив группы был очень дружным. Понравилась сама необычайность обстановки, яркие прожектора, - выхватывающие из тьмы среди леса сказочное кафе, в котором играл вальс... а как чудесно было греться в палатке возле раскалённой докрасна печки, пить обжигающий губы кофе, а потом снова выходить на мороз, пробираться по снежной тропке к месту съемок.
На площадке познакомились с Высоцким, который оказалось, не раз бывал в Александровске. Как-то, одного из главных героев фильма, на съемки, привезли совершенно пьяным - да таким, что человек еле ходил. Это притом, что ему нужно было быть в кадре. Эту проблему решили быстро, без применения радикальных протрезвляющих средств, которые сейчас были бессильны. Взявши актера за плечи, его толкнули в кадр, - он прошёл несколько шагов перед камерой, - и двое других, за кадром, поймали мертвецки пьяного актёра, и отвели спать в теплушку. Съемочный день был засчитан. Но, талантливым людям, многое прощается, особенно такие мелочи, которые, время от времени, могут произойти с каждым...
Чей-то грубый, требовательный голос, на протяжении всех съёмок, периодически кричал: "Арнольд!". Этот страшный "зов" отражался в берёзовой роще, гулким эхом. Кто был этот "Арнольд"? - и почему его постоянно требовали, в грубой, приказной форме? На небе светили звёзды, - по-зимнему яркие, холодные... в конце, отдельно снимали эпизод, крупным планом - девушки танцуют на льду с подносами. На подносе Греты была куча апельсинов, сигареты, конфеты, шоколад - всё съедобное было сделано из папье-маше. Говорили, что это делалось специально - для того, чтобы фрукты были лёгкие, и для того, чтобы во время съемок, у актёров не возникало соблазна их съесть. Через какое-то время, после съемок, Грета ходила на этот фильм в кино, вместе с мамой. Эпизод, в котором они танцевали, смотрелся инородно, - он явно был лишним. Говорили, что его потом вырезали, и Грета, после недельных съёмок, в итоге появилась в кадре несколько раз всего на секунду. Через неделю, когда съёмки закончились, трудно было уснуть - так и тянуло в рощу, туда - к сказочному кафе... в котором, освещённом яркими прожектерами, тишину ночи разрывал истеричный вопль: "Арнольд!"
После этого, было предложение сниматься в главной роли в фильмах "До свиданья, мальчики", а так же в фильме "Метель", предлагали тоже главную роль. Но Грета не считала себя актрисой - ведь она не была ей; да и на съемочной площадке Мосфильма она никого не знала. Она позвонила режиссеру с Мосфильма и отказалась. Согласилась лишь на съемки в фильме "Лёгкая жизнь", снимал который тот же коллектив, что и "Штрафной удар". После трёх дней съёмок в ресторане "Советский", девушка решила что кино - это не для неё. Какая-то простая эпизодическая роль, а она уже на третий день валилась без сил. Оказалось что работа актёра - это поистине каторжная работа.
****
Была уже ранняя весна. В один из дней, обыденно зазвенел телефон, Грета сняла трубку - это был он. Борис работал в Красногорске. Он предложил Зайцам быть судьями на соревнованиях по фигурному катанию младших групп. Соревнования проходили между Химками и Красногорском. Сам Борис не мог быть судьей, - поскольку не мог бы быть беспристрастен, - ведь он был тренер Красногоркой команды. Договорились о встрече с утра в метро Парк культуры. Зайцы приехали на 15 минут раньше. Наташа стояла внизу, встретившись, подруги поднялись наверх, где стали ждать Бориса, разглядывая раскрасневшиеся от мороза лица входивших людей.
Было бодрое, светлое настроение, такое же, каким было и это утро. Девушки смотрели на очередь возле касс и знали, что вот-вот появится он. Но, к ним неожиданно подошла незнакомая девушка, лет 30, и попросила разменять две копейки. Одето она была неряшливо. Видавшее виды пальто было похоже на тулуп, - оно было засалено, в складках на местах сгибов рук, у карманов. Недорогая блеклая косынка, старые стоптанные туфли, залатанные чулки... вид этой девушки вызывал жалость. Она всячески пыталась понравиться - и эти простоватые попытки её, вызывали почему-то раздражение. Лицо её было грубовато, не очень красивым, - но было в нём нечто притягательное - какая-то добродушность...
Двух копеек у подруг не оказалось, и незнакомая девушка отошла в сторону. Грета обратила внимание на то, что у девушки не было перчаток - хотя на улице было очень холодно. Тут показался Борис - она увидели его ещё издали. Он стал ещё ближе, ещё проще, ещё сильнее и энергичнее. Между ними было что-то... что Грета про себя называла "товарищество трёх".
-Привет, Зайцы! - его раскрасневшееся с мороза, улыбающееся лицо, светилось радостью и энергией, - Так, теперь нам нужно дождаться третьего судью!
-Извините, - снова подошла незнакомая девушка, - Вы не могли бы разменять две копейки? - обратилась она уже к раскрасневшемуся Борису.
Он пошарил рукой в кармане:
-Нет, девушка, извините! Совсем ничего нет!
Девушка не уходила, а с нескрываемым интересом рассматривала всю компанию:
-А вы что, кого-то ждёте? Вы похожи на группу спортсменов!
-Так и есть! - рассмеялся Борис, - Вот перед вами, - он указал на Грету и Наташу, - Лучшие наши фигуристы! Мы едем на соревнования, и сейчас нам нужно дождаться молодого человека, который должен быть секретарём!
Дни были солнечные, небо высокое, звенел под ногами снег. Долго ехали в автобусе до Химок - автобус был заказан для участников соревнований. Напротив девушек сидел он - любимец своих воспитанников, - большой, строгий и добрый. А за окном - леса и солнце, слепящее белизной поля. Грета смотрела на Бориса, и видела небо в его глазах, видела в них нежность.
Вдруг она вспомнила, как при последней встрече на катке, Борис попросил у Греты почитать что-нибудь из её стихов. Ему предстояла поездка на соревнования в Челябинск, длительностью в две недели, и он обещал вернуть стихи по возвращению. Конечно, она принесла ему целую тетрадь, с выписными специально для него стихами - но прошло время, - он вернулся, а про тетрадь словно забыл. "Оставил ли он тетрадь у себя намеренно, или действительно просто забыл о ней?" - думала девушка. Сама тетрадь, не представляла для неё ценности... почти - ведь это был бы ещё один "артефакт", который она бережно положила бы в свою деревянную шкатулку с "драгоценностями".
Ещё она узнала, что то, первое стихотворение, подарено двумя зайцами, у Бориса всегда было с собой...
В какой-то миг, Борис снова исчез, ничего не сказав. Это походило на какую-то игру, между ними: он исчезал, она мучилась и не находила себе места, - жизнь становилась мрачной и пустой. Он так же неожиданно появлялся - и жизнь её вновь наполнялась красками и радостью. Эта мучительная игра, выматывала, но вместе с тем... было в этом нечто, доставлявшее какое-то удовольствие. Возможно схожее с тем, которые могут испытывать морфинисты - говорили, что им нравится не столько вызванное морфием состояние, сколько само утоление этой физической жажды, которая наступает в отсутствии наркотика. Это как оставшийся в жаркой пустыне человек, изнывающий без воды - и те ощущения, которые он испытывает в первые мгновенья, вливая долгожданную прохладную воду в иссохшийся рот, с растрескавшимися от сухости губами. Так и они с Борисом - расставаясь, забирают друг у друга эту "воду", мучая себя жаждой, ради тех коротких мгновений и чувств, которые будут испытывать они с первыми её глотками.
****
За окном шла гроза - первая в эту весну. Весна вообще наступила очень быстро - прошло всего лишь две недели, и от полуметровых сугробов ничего не осталось. На новеньком проигрывателе девушка слушала одну и ту же пластинку - 14 сонату Бетховена, под аккомпанемент первого в этом году грома. Недавно она прочитала повесть Солженицына "Один день Ивана Денисовича" - эта книга произвела больше впечатление. Грета записались в молодежную группу, - снова будет искусственный лёд в Сокольниках и в "ЦСКА".
Теперь, когда Наташа живёт за тридевять земель, подруги виделись редко. У Наташи появились приятельницы, - ну а у Греты, на новом месте, не было никого. Кроме образа Бориса. Появился какой-то парень, который часто встречал Грету у подъезда, и дарил ей цветы. Она ставила их в вазы, но не наливала воды - кода цветы превращались в сухие веники, она без сожаления их выбрасывала. Новый ухажёр, назначал свидания - Грета соглашалась, но не приходила на них. Парня это не смущало - он вновь и вновь встречал её у подъезда с цветами. Когда парень этот при прощании пытался пожать руку Греты, она одёргивала её - ведь... когда-то эту руку целовал Борис, и она дорожила этим воспоминанием...
Новая встреча с Борисом была неожиданна - был май, - она встретила его, когда шла на каток в "ЦСКА". Встреча произошла у билетных касс. В сумерках, девушка даже не узнала его - зато Борис сразу заметил девушку.
-Грета! - раздался неожиданно за спиной, его до дрожи в теле знакомый голос.
Она обернулась, - подул ветер и деньги вылетели из разжавшихся рук. Борис был в каком-то смешном, старинном плаще, на лбу - очки, весь закопченный, весь в масле, - от него едко пахло свежим бензином. Он показался родным. Отойдя в сторону, он взял её за руки:
-Грета! - тихо произнёс он, глядя ей в глаза, - Я так рад тебя видеть! Я так много думал о тебе! Ты даже этого не представляешь! Мне ни с кем так хорошо не было, как с тобой! Понимаешь, я боюсь себя! Мне всё это очень тяжело - твои стихи, даже против воли, не выходят у меня из головы! Ты не выходишь у меня из головы! Но понимаешь, я не могу... я ведь женат! Да и эти проклятые 10 лет - не дают мне покоя...
Он тихо целовал её лицо, руки:
-Грета, всё было бы по-другому, если бы я не был женат! Ты понимаешь это?! - он слегка тряс её.
Девушка смотрела на него молча, с укором.
-Кто из нас двоих более несчастлив? - сказал он, прижав её голову к своей груди, - Ты даже себе не представляешь, что у меня в душе! Ты не представляешь, как я живу!
На его губах, была слабая улыбка, а в глазах было что-то... горечь, скорбь; словно застарелая заноза, боль от которой становиться привычной; потревоженная неловким движением, она ранила и мучила его сейчас. Девушке было больно смотреть на его мучения, и она опустила голову. Тут же она почувствовала его пальцы, нежно поднимавшие её подбородок. Он смотрел прямо в глаза. Взгляд его стал каким-то жёстким:
-Может, мне сделать так, чтобы я не был женат?
-Прости меня! - не выдержала она его взгляда, - Ведь это я виновата! Я не могу тебя отпустить! Но я не хочу, чтобы из-за меня, ты ломал свою жизнь! Я просто глупая влюбленная дурочка! Прости!
Он успокаивал так нежно, и так волновался, что ей стало жалко его, и от этого она действительно успокоилась. Они стояли и молча, глядя на закат и на зелёные деревья.
-Помнишь, ровно год назад... - сказал он.
-Мы с тобой, мы ехали по вечерней Москве... я никогда этого не забывала. И никогда не забуду.
-И я... мне так было хорошо с тобой! Спасибо тебе - я ведь этого действительно никогда не забуду! Мы, мужчины, носим такие моменты всю жизнь, в самых дальних уголках души. И достаём их оттуда, лишь когда нам становится в жизни очень плохо. Они спасают нас. Или... губят окончательно. Но я - не стою тебя! Твоих чувств! И не имею права, ломать твою юность, твою жизнь! Если бы ты была со мной, я бы стал моложе, лучше, - а ты бы устала, ты бы оставила меня!
-Нет, не надо так говорить, ведь это неправда! Юность мне не дорога, и если бы Вы хотели, чтобы я была с Вами, - то не нужно ничего менять в Вашей жизни - я буду с Вами до тех пор, пока кому-нибудь из нас другой не станет в тягость!
Лицо его изменилось - он крепче сжал её руку:
-Милая, я не забуду твоих слов никогда! За что мне это?! Как же ты любишь! Ты не знаешь себе цены! Я, конечно, мужчина, - но ведь я и человек! Какой ты ещё ребёнок! Ты в своей любви забыла о себе - такая любовь встречается раз в жизни, или вообще не случатся... и твоя любовь обращена ко мне! Неужели ты думаешь, что единственное, чем я смогу ответить на это чистое чувство - будет свинство?! Ты забыла о себе - значит, теперь я буду думать о тебе! Через несколько лет, ты повзрослеешь, - если к тому времени ничего не изменилось бы, я предложил бы тебе "стать моей женой!".
-Я готова ждать сколько будет нужно...
-Но ради чего? Для чего эта жертва? Неужели ты думаешь, что мы сможем всегда быть счастливы? Нет - счастье это кочующая цыганка! Если зашла к тебе - радуйся, но помни, что у цыганки нет дома! Её не приручить! Я ведь тоже думал, что буду счастлив, когда встретил её, - он говорил про жену, - Но вот прошло десять лет, и что? Да мы ненавидим друг друга! Ну ладно, её ещё можно понять, - я падонок, - но мне ведь абсолютно не за что ненавидеть! Она всё для меня делает! А я так несправедлив к ней! Ты не боишься, что со временем, мы будем испытывать друг к другу нечто похожее?!
-Тогда лучше разойтись, чем жить с ненавистью и злостью друг к другу!
-Но ты же понимаешь... как же мы разойдёмся - она меня не отпустит! Она отдала мне свою молодость... так нельзя! Я не могу опуститься до такой степени...
-Пусть всё остаётся как есть - я не хочу, чтобы из-за меня, Вы сломали свою жизнь!
После катка, они долго гуляли в парке.
-Эх, Греточка... - грустно глядя себе под ноги, вздыхал Борис, - Ты очень хорошая! Такие, как ты, всегда достаются свиньям! Хотя ты знаешь, в каждом человеке есть хорошая и плохая сторона. Добро и зло. Они постоянно борются, - в ком-то хорошего больше, в ком-то плохого... и ты знаешь, мне кажется, тебе будет очень тяжело в это свинской жизни...
-Почему?
-Потому что я много видел, много пожил... хорошие люди всегда страдают. Чем лучше человек - тем тяжелее ему жить на этом свете!
Вновь мерно работал двигатель, и мотоцикл уверенно ехал по городским улицам. Борис нарочно сделал большой крюк, - они прокатились по Садовому кольцу, ездили к кремлю. Когда они прощались, у самого дома девушки, - Борис долго и пристально смотрел в глаза, - как может смотреть на белый свет каторжник, перед тем как уйти навсегда в угольную шахту; или как приговорённый к смерти, поднимающийся на эшафот. Он не мог насмотреться. Они стояли друг напротив друга просто неприлично долго! И девушка вдруг почувствовала что-то недоброе, зловещее, в этом его жадном взгляде. Снова он целовал её, будто в последний раз, - жарко, страстно. Потом он неожиданно резко отвернулся, и ушёл молча, не сказав ни единого слова. Где-то за гранью видимости ожил заведённый двигатель, рокот мотора становился всё тише и тише...
* * *
Несколько дней назад - это произошло через два дня после их последней встречи, один человек, наговорил ужасные слова про Бориса. Девушка пыталась заставить себя не думать об этих словах, - забыть их, - но они не выходили из головы. Тот человек узнал о её счастье - для других крошечном, для неё - огромном. Она не успела даже вспомнить все сказанные Борисом у билетных касс слова - насладиться ими, - этот человек не дал ей побыть счастливой даже один день. Он говорил такие ужасные вещи! Слова были жёсткие, страшные, неумолимые - как удары палкой. У девушки тряслись руки и еле передвигались ноги. Голос говорившего был тихий и сочувствующий, а краешки улыбающихся губ, чуть подрагивали в попытке скрыть эту улыбку.
* * *
Наступило лето. Борис исчез. Грета не могла больше бездействовать - жажда её, была настолько велика, что гордость, страх, и сомнения отошли на второй план. Девушка открыто искала его. Она ходила на все стадионы - но его нигде не было. Он просто исчез. Никто не знал, куда. У Музы уже начался отпуск - но по срочному звонку, она поехала на фабрику, встречать заграничную делегацию. Грета сидела дома одна, за письменным столом, на котором, перед открытой шкатулкой, были разложены билеты, портрет и конфета. За окном светило солнце, что-то кричала дворовая ребятня, шумели машины. Вернувшись с работы, радостная, Муза вдруг увидела в глазах дочери какую-то заскорузлую грусть.
-А что ты дома сидишь? Посмотри, какая на улице красота! Пошла бы, погуляла бы с Наташей...
-Мам, я не важно себя чувствую...
-Давай я доктору позвоню! Придёт, осмотрит.
-Нет, мам, не надо - само пройдёт. Мне нужно лишь несколько дней, чтобы прийти в себя.
Муза редко видела свою дочь в таком подавленном состоянии, в таком унынии. Девушка любила лето - и любила ходить в походы! Так что же случилось с ней? Конечно, мама знала, что в ящике слота, лежат дневники дочери. Прочитав последний, она поняла, что дочь безнадёжно влюблена во взрослого, женатого мужчину...
-Грета, собирайся!
-Что? Куда, мам? - шторы в комнате были задёрнуты, на полу валялись какие-то вещи, исписанные бумажные листы, незаконченные портреты каких-то незнакомых людей... а сама Грета лежала на неубранной кровати.
-В Александровск! Таня прислала письмо, в котором она ставит мне ультиматум: или приезжаешь с дочерью, или я тебя знать не знаю! Собирайся, едем! Я не имею права терять свою давнюю подругу!
