БЫЛИНА О ЧЕРНОМ СОЛНЦЕ


Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден,
то извергну тебя из уст Моих. 
Откр. св. И. Богослова 

Как слоновье горе письмо затеряно 
Посланное ввысь - могил шахматы.
Старые джинсы были звонкий колокол
Грязи дорожной и билетов кладбищем.
В них ходила любовь запахом звериная
Страстью бешеной и темным голодом
Холодом по самому хрупкому - жесткое
Было в нем с рожденья на смерть похожее.

В нем ходил и ветер и дождь - плакали
Словно от отчаянья из света выжаты,
И похожи были жилами подкожными
Частью на зачатие, а еще, может быть,
Все эти вопросы: он жив - скажи ты мне?
Он конечно жив. Данные верные.
Видели его, но не верили
Что так может быть. Он сам, кажется, 
Вряд ли видел это лицо усталое...
Потому как все зеркала - фотографии.
Был забытый он, как все человечество,
Варево и марево и ты, постылая,
С телом полумертвым - мне оно сладостно,
Словно воды и киселя дряблые.
Пить его губами шершавыми - темное,
Вычертить злобой, руками выкрутить
Набело твоих сказочек радостных!
Так мужское зверство режет жестокое
Красную кровь нежного женского. 

Но однако все, друзья, песни кончились!
Затянулась свадьба и перепуталась!
Растворили нежности кружева тонкие
В густоте и сырости языков пламенных,
Вдоль по трепетанию чужого мертвого,
Торопливо слизывая с платья белого
Бывшие остылые слезы чистые...
Запахом детей залы полнились.
А потом паучьи самцы - мускулистые
Сильные, красивые, хрустом и расправою
Насекомым ядом больным неистовым
Проникали в поры под кожу бледную,
Забрались за шиворот крепко потные,
В белой густоте блестящие плотные
Больно волосатой чумою с хрипами,
Как рукопожатия дружеско-скользкие
Пахло неестественно, тепло и приторно...

Но однако, знаешь, это не видно мне,
И жених вылез в утреннее в оконце
На рассвет капельный, туманно-спящий...
И ему все это - и прочь и мимо.

Я в висок нацелю огненное дуло мира -
Опалит брови большой, горящий,
Выстрелом из самой глубины солнца. 

                                       10 июня 2005 г.