Звонок в полицейское управление ранним субботним утром особого переполоха не вызвал. Звонивший назвался Смитом и пожаловался на подозрительный шум в соседнем, N 22 по Лейн Стрит, доме. И только по прибытии на место, выяснилось, что подозрительным мистеру Смиту показался не шум, а именно отсутствие шума.
--
Соседка, - мистер Смит с сомнением посмотрел в чашку с остывшим кофе, - миз Лиз, старушка редкой душевной отзывчивости, имеет обыкновение стирать по утрам в субботу. Ну, машина стиральная гудит, неприятно, конечно, но привыкнуть к монотонному шуму со временем можно. Но есть у нее пунктик. Понимаете, она белье вывешивает по одной вещи... Дверь хлоп - миз Лиз вышла повесить полотенце, дверь хлоп - миз Лиз пошла в дом за выстиранной наволочкой... Соседи, - мистер Смит махнул рукой в сторону окна, - когда купили дом и переехали сюда, испекли яблочный пирог, купили вино и пошли к миз Лиз знакомиться. В объяснения пустились, - Смит усмехнулся, - как они трудно работают всю неделю, рано встают, поздно ложатся... миз Лиз перестала с ними здороваться после их визита, она сама мне это сказала. Им, - он снова махнул в сторону окна, - конечно труднее. Мне что, я один живу, кровать перенести не трудно, в другой комнате сплю теперь. А у них - дети.
Сегодня у нее, у миз Лиз, то есть, как обычно была большая стирка, а я, как на грех, на диване спал, - Смит сокрушенно покачал головой, - в казино вчера был, выпил, может и не много, но вот до кровати не дотянул. Проснулся, можно сказать, с первой наволочкой. А потом, кофе не успел закипеть, ее дверь перестала хлопать. Удивился я и сначала не поверил, минут пять подождал, думал ее телефон отвлек или еще что... Да, пожалуй, минут через пять-десять, вышел во двор. Тихо так было. Птицы только пели да машины на дальнем шоссе, проезжая, шелестели как накатывающиеся волны. Это я так тогда подумал - сейчас-то машин уже почти не слышно - поздно уже, а в дневном шуме их совсем не различить. Тут у нее машина стиральная запищала, знаете, сигнал такой, когда цикл закончился, машина информирует "все готово, мол, хозяин". Пищит и пищит. Пищит и пищит. Не похоже это было на миз Лиз, вот я и решился - кусты раздвинул, видите, - мистер Смит подошел к окну и ткнул пальцем в стекло, - кусты у нас вместо забора. Позвал ее - "Мэм, Вы в порядке?" Потом вам позвонил.
Миз Лиз, хозяйку дома N22, нашли во дворе. Идеально чистый двор, клумбы, цветочки. Почти высохшая простыня трепыхалась на ветру, укрывая голову пострадавшей. Шнурок, стянутый на шее старушки, удерживал простыню от взлета.
Когда-то дома на Лейн Стрит считались не дешевыми, и позволить себе роскошь жить в престижном районе, да поблизости к сити, могли не многие. Со временем стиль Лейн Стрит устарел, дома же, все еще оставались крепкими, но безнадежно не модными и район постепенно перестал быть престижным. И уже никого не удивляли граффити на заборах и разбитые стекла автобусных остановок, и участившиеся случаи ночного шума, когда мотоциклисты, со всей дури и без глушителя, в середине ночи, проезжали по улице вверх, к дальнему шоссе, чтоб там, на просторе широком, взлететь или упасть, это уж кому что суждено. И все меньше оставалось на Лейн Стрит обывателей, таких, как покойная миз Лиз, что по стародавней привычке не запирали гаражи и калитки на задний двор.
Полицейские так и проникли в частное владение миз Лиз - через незапертый гараж, входная дверь в дом на звонки, пинки и окрики не открывалась.
Улик набралось не густо. Пара окурков, недельной давности, занесенных, по-видимому, ветром прошлой ночью на подъездную дорожку к гаражу, и не выметенных хозяйкой по причине вполне понятной. Пластиковая бутыль с жидкостью, похожей на воду. Говорят, что это нехитрое устройство спасает клумбы от котов повадившихся справлять естественные нужды на приглянувшемся участке. Несколько кусочков еще какого-то мусора, подобранного экспертной группой во дворе и разложенного в индивидуальные пластиковые пакеты. Да простыня с грязным следом, та, что укутывала голову жертвы. След не след - темное пятно на белой поверхности. Может преступник наступил, может - жертва, а может быть и не след вовсе, а пыль, прилипшая к влажной простыне, чистое светлое легко испачкать. Еще, конечно, вероятность кожных фрагментов под ногтями миз Лиз, если ей удалось дотянуться до преступника. Если удалось. Эксперты еще трудились, и в дом можно было бы пройти со двора, но при этом пришлось бы перешагнуть через труп несчастной миз Лиз, лежащий на пороге баррикадой и вносящий беспорядок, даже, пожалуй, хаос в аккуратно упорядоченный мир погибшей.
У соседей миз Лиз слева, в доме N20, звонок не работал. Во всяком случае, Крейг Чайлд, детектив третьего класса, никаких звуков не слышал: ни звона, ни синтезированной мелодии, ни искусственного собачьего лая. И поэтому он стал стучать. Через два газона, со стороны палисадника дома N24 на него смотрел мистер Смит. Сосед миз Лиз справа уже успел надоесть историей о своей проницательности и Крейгу, и малочисленным по причине хоть уже и не очень раннего, но все же субботнего утра соседям, и даже, невесть откуда узнавшим жуткую новость, тележурналистам. Он смотрел на действия полицейских и задавал им вопросы с уверенностью человека, которому все и всё обязаны объяснить. Детектив старательно делал вид, что не замечает внимания и готовности помочь мистера Смита. Крейг был настойчив. Крейг был очень настойчив, и после третьей серии его стуков, дверь, наконец, открылась мистером Ваном - детектив, разумеется, успел запросить диспетчера о соседях покойной, и знал, что дом принадлежит семейству Ван: муж, жена, двое детей, не привлекались, одно нарушение за превышение скорости в прошлом году, вполне добропорядочны, хоть и китайцы. Мистер Ван, пригласив Крейга войти, расчищал перед детективом путь в гостиную, подбирая с пола какие-то предметы домашнего обихода. Нет. Конечно же, нет. Он ничего не знает, он спал.
--
Я спал. Ничего не видел, сэр. Я и сейчас почти сплю, Вы разбудили меня, сэр. А что случилось? А? Ну, конечно, если мистер Смит говорит, то как же... я проснулся, конечно, сэр, когда миз Лиз начала стирать. Совершенно невозможно не проснуться, очень громко она стирает. - Мистер Ван хихикнул, - Да, проснулся, сходил в ванную и снова уснул. Миссис Ван? Моя жена спала, сэр. Когда я вернулся из ванной, она спала. Дверь больше не хлопала, сэр, миз Лиз сегодня быстро стирала. Дети в скаутском лагере. Сэр, это все, что знаю, а жена болеет, спит. У нее мигрень, сэр, пусть она спит? - в глазах китайца плескалась безнадежность.
В спальне Ванов тяжело пахло мигренью: непроветренностью, кислым духом таблеток,
тошнотой. Сквозь закрытые жалюзи просачивался солнечный свет полосками, где-то в глубине ванной комнаты, дверь в которую была приоткрыта, журчала вода. И если б Крейг разбирался в оттенках цвета лица азиатов, он бы подумал, что миссис Ван смертельно бледна, но он не разбирался, и ничего не подумал. Только вот пятка хозяйки, не прикрытая одеялом, показалась детективу почти черной.
--
я проснулась когда она завела стирку, я всегда просыпаюсь... нет, мне не удалось больше уснуть..., - бесцветный голос миссис Ван был еле слышен, -даже когда шум прекратился, даже тогда.... муж вернулся из ванной и перестал ворочаться, я.. .
За окном бабахнул выстрел. Чайлд выхватил пистолет и рванулся к двери.
--
дверь..., - устало проговорила ему в спину миссис Ван, - миз Лиз стирает...
"Я столько раз ее убивала... Подсыпала крысиный яд в бутылки с родниковой водой, которую она заказывает с доставкой на дом, душила ее собственными руками. Душила ремнями, веревками и пластиковым мешком, надев его на ее безмозглую голову, и разбрызгав внутри мешка весь баллончик аэрозоли от тараканов. Разбивала ей голову молотком, камнем, давила ее машиной... Я столько раз ее убивала мысленно, что я не знаю... теперь уже не знаю... может это была я.
С моих слов записано верно.
Миссис Ван."
Чайлд уже начал гордиться собой, но тут у миз Лиз обнаружилось завещание. Вознаграждение для тех терпельцев, кто дождался добровольной кончины дарующего, этакий утешительный приз для безутешно скорбящих о потере близкого и, безусловно, провокация для нетерпеливых и страждущих. Крейг Чайлд отчаянно не любил дела с завещаниями. Дом, в некогда престижном районе, вот, собственно и все, чем владела миз Лиз. И этот дом она завещала сыну.
--
Что вы понимаете! Завещание? Вы ничего не понимаете, - найденный и доставленный в полицию сын покойной, брызгая слюной, захлебывался словами, - Она. Завещала. Мне. Долги. А дома нет, дома нет. Он заложен, дом этот, просто мираж. Дома нет, есть долги. И с каждым прожитым ею днем, они росли. Божье дело, если она умерла, значит, так было угодно Богу, не я, это Он остановил ее, избавил, освободил, пока еще не стало совсем поздно. Вы знаете на сколько ей хватало ее пенсии? Я знаю. На два дня. Она просаживала всю пенсию за два дня в салонах игровых автоматов. Она же наркоманка, сама уже остановиться не могла, меня не слушала и не слышала, ходила туда каждый божий день, как на работу... Вы их видели? Когда они сидят там и тупо жмут на красную кнопку, а на экране мигают черешенки? Она завещала мне долги.
И совсем уж непонятно что заставило Чайлда вернуться в субботу пополудни в дом миз Лиз. Были ведь признания, были. И оставалось всего ничего дождаться отчетов экспертов и забыть беспокойную при жизни покойницу. Не стараясь привлекать к себе внимание, но и не скрываясь особенно, детектив оставил машину в двух кварталах от дома потерпевшей и прогулялся к месту преступления. Даже днем на Лейн Стрит было тихо. Все, кто планировал провести субботу на природе, уже разъехались, а оставшиеся обитатели, те, кого удалось увидеть Крейгу, казалось, засыпая на ходу, что-то пощипывали, поглаживали, подрыхляли на своих приусадебных газонах. В комнате погибшей Чайлд не задержался, быстро и почему-то на цыпочках, он прошел к выходу в прачечную, прихватив по дороге стул. Стул оказался неожиданно тяжелым. Детектив даже потряс и повертел его в руках, прислушиваясь, не зазвякают ли в тайнике полой ножки золотые монеты, но стул оказался просто стулом. Стиральная машина, припорошенная порошком из набора для взятия отпечатков, все еще звала свою хозяйку - пять сигналов с перерывом на одну-две минуты и, снова пять сигналов. Чайлд открыл дверь на задний двор, что так мешала жить спокойно соседям миз Лиз и, возможно, помешала жить и самой хозяйке, и оставил ее открытой, подперев, для надежности, стулом. Во дворе он осмотрел кусты, веревку с бельем и полил начавший желтеть укроп.
Мистер Смит был, по счастью, дома.
- Да, я понимаю... тайна следствия, - мистер Смит, скрестив руки, прижал ладони к груди, - подождем, что уж говорить. А все ж любопытно. Сюда, пожалуйста, тут, простите, у меня беспорядок, а во дворе сейчас нежарко, да. Вот этот куст, я его вот так раздвинул. Видите? Там порожек. Там я ее, миз Лиз, то есть и увидел. Машина? Нет, утром не проезжала, машину бы я услышал. А машин на дальнем шоссе сейчас не слышно. Вот, как Вы думаете, много ли телевизоров или, скажем, магнитофонов, радио сейчас работают на Лейн Стрит? Их и не слышно, но, мне, порой, кажется, что этот неслышный шум как подушка, в которой все далекие звуки тонут, тонут. Птиц-то хорошо слышно, вот они, к счастью, тут, близко. Ну... как стиральная машина у миз Лиз пищит? Все они похоже пищат: пи-пи-пи, так примерно. Что сейчас? Не понимаю, простите, где? Сейчас?
Детектив Чайлд, вернувшись домой в ту субботу, смазал гаражные двери, которые немилосердно скрипели при открывании. А в следующий выходной, через два дня, провозившись весь день, но, так и не справившись с гудящим как иерихонская труба краном в ванной комнате, Крейг вызвал сантехника и перестал, наконец, вздрагивать принимая душ. И еженедельно, по понедельникам стал звонить матери. Регулярно. В течение трех недель. Потом все вернулось на круги своя. И только белье, которое миз Лиз успела повесить сушиться до своей трагической кончины, сначала высохло, а потом, когда начались затяжные дожди, снова намокло, да так и не просыхало всю долгую дождливую зиму.