Гонсалес Антон Раульевич. Сказки рассказнные в белой башне

Сказки, рассказанные в Белой башне.

Кто-то жил в белой башне.

Башня стояла у моря на белом песке. На вершине башни был маяк. И каждый вечер кто-то поднимался на самый верх, зажигал огонь, а потом долго глядел на бесконечное море, опираясь на мраморный подоконник.

Затем медленно спускался вниз, проходя мимо этажей с книгами и обязательно прихватив с собой одну, которую ещё днём положил на маленький круглый столик у лестницы.

Он садился у камина и читал. Читал до тех пор, пока не засыпал.

И ему снились корабли, которые никогда не заходили в его бухту. Ему снилось, что капитаны, потягивая у камина белый ром, рассказывают ему истории, которые он давным-давно знает из книг и которые даже уже успел позабыть.

Но однажды кто-то увидел во сне странные знаки на белом песке. Он удивился во сне, и книга выпала из его рук на каменный пол с громким стуком.

Кто-то проснулся, но странные знаки не давали ему покоя. Он посмотрел в окно и увидел, что ещё ночь. Кто-то боялся темноты и решил подождать до утра.

И до самого восхода солнца он перебирал книги, надеясь найти в одной из них те самые странные знаки.

Утром он вышел на берег и посмотрел на белый песок под ногами. Он шёл вдоль кромки моря и смотрел то под ноги, то на горизонт. И, наконец, кто-то увидел на белом песке те самые странные знаки. Он обернулся и не увидел своей башни, так далеко он ушёл от нее, разглядывая песок под ногами вдоль воды.

Знаки ни о чём не говорили ему, но он их запомнил, и, вернувшись в башню, вырезал их на деревянной двери и покрыл белой краской.

В этот вечер кто-то поднялся наверх раньше обычного и смотрел вдаль гораздо дольше, но не увидел ни одного корабля из своих снов.

И тогда кто-то принёс наверх своё кресло и остался возле фонаря на всю ночь. Он заснул, но в эту ночь не увидел во сне, ни кораблей, ни капитанов.

Когда до рассвета оставался несколько часов, на горизонте появилась шхуна. Она держала путь в бухту Белой башни.

Лунный свет играл в парусах шхуны, а звёздный свет отражался в глазах капитана.

Когда корабль причалил, кто-то проснулся и увидел паруса белее снега, серебристые шкоты и палубу из белого дерева.

Он сбежал вниз, на секунду задержавшись у порога. Хоть кто-то и боялся темноты, но пересилил свой страх и вышел на берег. Через открытую дверь на песок упал свет и кто-то увидел, что на берегу стоит юная Королева в белоснежной мантии, и снежный барс сопровождает её.

Они вошли в башню.

Кто-то спешно придвинул королеве кресло, снежный барс лёг у её ног.

Юная Королева спросила, знает ли он истории, которых не знает никто. И он рассказал Королеве легенду, что вычитал в древнем фолианте о человеке, который был наваждением. О дверях, что вели в другие миры. И как человек не хотел смириться с тем, что все эти миры - всего лишь его наваждения.

Королева молчала, а он не мог оторвать глаз от её белых волос. Она поправила локон, и на запястье сверкнул стальной браслет. Кто-то присмотрелся и увидел, что все украшения юной Королевы из стали, а вовсе не из серебра, как он подумал.

И он вспомнил легенду о Хозяйке Зимы, чьё сердце не смог растопить ещё ни один сказитель. И путаясь от страха в словах, он рассказал ей все легенды, что знал. Но Королева всё также молча смотрела на огонь. Тогда кто-то рассказал все сказки, что знал. На миг лицо Королевы дрогнуло в улыбке, но вновь стало непроницаемым и равнодушным в обрамлении снежных волос, словно зеркало в стальной раме. И кто-то не удивлялся что время словно не движется и рассвет не спешит придти.

Вздохнув, Королева сказала, что через семь дней она вернется, пригласит его на свой корабль и покажет ему дальние страны, чтобы он мог рассказывать другие истории.

Королева отправилась на свою шхуну, и барс последовал за ней... С первым лучом восходящего солнца корабль исчез как предрассветная дымка.

Весь день и всю ночь кто-то пребывал в недоумении и страхе. Стоило ему вспомнить легенды о Хозяйке Зимы, о её корабле, что бороздит моря разных миров и никогда не отпускает своих пленников, о вечном холоде, что поселился в сердцах тех, кого пленила Королева - и он желал, чтобы все это было только лишь сном.

Но когда он вспоминал лицо Хозяйки Зимы и её волосы, подобные застывшей лавине - он желал, чтобы все это было только явью.

На столе он обнаружил книгу в переплёте из такого же белого дерева, как белые доски палубы ее корабля.

В тот вечер кто-то забыл зажечь огонь на маяке, потому что на страницах книги он увидел те странные знаки, что видел совсем недавно на белом песке там, далеко, у самого входа в бухту.

И, прочитав книгу, он понял значение знаков. Нарисовав вчера их на своей двери, он вызвал прекрасный белый корабль, он бросил вызов Хозяйке Зимы.

Кто-то больше не испытывал страха перед юной Королевой. Кто-то боялся лишь никогда больше не увидеть её.

В последующие дни, когда заходило солнце, кто-то рисовал новые знаки на своей двери и принимал новых гостей.

Первыми в его башню зашли Страж-Восхода и Страж-Заката, и их сказки поразили жестокостью и красотой, смешанных в равных долях, как экзотический коктейль.

Идущий-в-пустоте пришёл на следующую ночь. Он рассказал всего одну историю о том, как и из чего возник мир, но кто-то запретил себе вспоминать это и убедил себя, что это был только сон.

Страж-Города-Проклятых рассказал о гибели своего города, о предательстве и чести, о битве двух братьев-ангелов и многом, что произошло за стенами Города Проклятых, но кто-то был уверен, что Хозяйка Зимы знает эту историю.

На четвёртую ночь в башню пришёл Игрок. Он рассказал больше всех историй и был самым счастливым из всех. Он рассказал обо всех победах, о том, как он обманывал и что выигрывал. Сначала он играл в карты, затем в войну, затем в бога. Сначала на деньги, затем на женщин и волшебные вещи, затем на власть и, наконец, на души. Лишь одну историю Игрок не рассказал. О том, как проиграл всё. Он сказал, что не расскажет её никому, как не расскажет и то, кому он все проиграл. Тогда кто-то спросил, была ли это Хозяйка Зимы - и Игрок кивнул.

Из Дружины мертвых богов в башню вошёл только Призрак-Седоусого-Центуриона. Он был так же вспыльчив, как и при жизни, и его терпения хватило только на одну историю. Кровопролитная битва с безумным богом захватила и увлекла, но так и осталось загадкой - где же сейчас смеющийся бог?

И в шестой день в башню пришла Смерть. Она рассказала о многом, в том числе и о юноше, который неосторожно вызвал Хозяйку Зимы, но хитростью сумел избежать заточения на её белом корабле. Юноша просто никогда не возвращался к своему старому дому и не ночевал дважды под одной крышей. Но кто-то спросил её, был ли этот юноша счастлив? Смерть не ответила, но покачала головой и исчезла.

На седьмой день кто-то не стал рисовать знаков на двери Белой башни. Он ждал Хозяйку Зимы. И когда на горизонте появился белый корабль, поднялся на вершину башни и зажег маяк.

Он улыбался.

Вместе с ним улыбалась Хозяйка Зимы.

Она знала, что всегда есть кто-то, кто верит, что именно он растопит сердце юной Королевы с белоснежными волосами...

Первая ночь. До полуночи.

Бежать. По лестнице. Вверх. Неважно, что наверху лестница закончится, и он окажется в тупике. Неважно.

Бежать. Бежать!

Каждая тень предлагала защиту. Каждое пятно мрака готово было спрятать его. Каждый лунный луч, пробившийся сквозь тучи, мог стать мечом.

Та, что шла за ним, видела в темноте. Та, что шла за ним, не боялась древней, как мир магии Луны.

Да и он не пошёл бы...

Против Неё.

Крыша. Он подбежал к краю, надеясь перепрыгнуть на соседнюю. Всего-то пять-шесть метров. Он забыл, что он всего лишь человек.

Падение. Что-то смягчило удар. Боль. Невозможность пошевелиться.

Тени, только что предлагавшие ему защиту, теперь скрывали его преследователей.

Её слуг.

Чей-то крик разбил тишину. Преследователи замерли. Спустя вечность, свет фар смёл тени, как сухие листья. Изломанные силуэты бросили прощальный взгляд на лежащее тело, и скрылись до того, как кто-либо их заметил.

Фары принадлежали машине "скорой помощи". Врачи, вызванные женщиной которая заметила упавшего с крыши, положили тело на носилки и повезли его в больницу.

Он открыл глаза.

Я жив.

Где они?

Где я?

Ночь принесла ответы. Преследователи были рядом. Об этом говорили корявые пальцы деревьев которые стучались в окно и хищные звёзды целившиеся в него.

Утро.

Он один в палате. Никого нет, и ветви всё ещё скребутся.

Всё время, что он лежал в больнице он чувствовал Её. Она ходила кругами вокруг больницы.

Он не тешил себя надеждой - терпения Ей не занимать. Ей и Её слугам.

Настал день, когда он выздоровел. Настал день, когда он вышел из больницы.

Был вечер.

Он знал что не найдёт убежища до наступления темноты.

От Её теней нет убежища.

Нет!

Бежать!

Лететь!

Вперёд!

Куда угодно.

Бессмысленный бег через город.

Тьма опустилась с лёгким перезвоном.

Он остановился. Наступило самое страшное время.

Ожидание.

Но Она была милосердной. Она появилась вскоре.

- Привет! - сказала она, выйдя к нему из теней.

- Привет. Как ты?

Светло-голубые глаза смеялись - Она была счастлива.

Он никогда не видел Её такой счастливой - Над Ней всегда витала смерть.

Теперь смертью была Она.

- Ты ведь помнишь? Помнишь, как ты спасал меня, когда для меня всё было кончено?

- Помню.

- А помнишь, как я вскрывала вены? И ты спас меня, вытащил с того света?

- Помню.

Они смотрели друг другу в глаза и улыбались. К нему тянулись изломанные тени - Её предыдущие жертвы.

- Знаешь, пока я была на том свете, я всё поняла. Я поняла, почему Бог не уничтожит Зло, почему он не карает таких, как мы. Уроборос - змея, пожирающая свой хвост. Так и мы. И я буду помогать божьему замыслу. Посмотри, - она показала на тени окружившие их, - сколько таких, как мы, уже не коптят небо.

Если б мне всемогущество было дано,

Я бы небо такое низвергнул давно,

Я воздвиг бы другое, разумное Небо,

Чтобы только достойных любило оно!

- Именно так! Я рада, что ты понял. Кстати, ты ведь не умрёшь, не бойся. Это будет не больно, ты просто выйдешь из тела и всё. Понятное дело, им,- очередной кивок в сторону теней, - так не повезло.

- Будущего у меня нет. - Сказал он.

- Нет. - Подтвердила она.

- Настоящее вот-вот закончится.

- Да.

- А моё прошлое - это ты. - Он улыбнулся той, кто вот-вот лишит его жизни.

- Я надеюсь... - Она слегка покраснела.

И они пошли. Тени и их госпожа. Теней было на одну больше.

- Знаешь, как говорят - ни одно доброе дело (я ведь спас тебя тогда, спас!) не остается безнаказанным.

- Нет. Здесь уместнее другое - если ты выстрелишь в прошлое из пистолета - оно ответит по тебе из пушки.

Первая ночь. После полуночи.

Год назад...

К вечеру здание факультета устаёт. Как устают студенты после семинарских и практических. Как устают преподаватели, прочитавшие множество лекций.

И как у всякого уставшего человека, у этого здания резко портится настроение. Факультет вспоминает о том, что в нём располагалось ранее партийная школа, о том, сколько здесь произошло предательств. Вспоминает о том, что в его стенах однажды пролилась кровь. Замкнувшись в своих воспоминаниях, он становится таким пугающим, таким отталкивающим, что все, кто может покинуть его стены, сбегают.

"Как крысы с корабля!" - подумал парень, бродивший по опустевшему зданию. Мрачная аура бывшей партийной школы наполняла каждую клеточку его тела, превращаясь в тени не созданных созданий, отголоски интриг, коварные замыслы. Воздух факультета, наполненный злобой десятилетий, проникал в его лёгкие, впитывался в кровь, делая его сильнее, делая его злее, делая его хитрее. Знания, содержавшиеся в библиотеках и случайных заметках, заполняли его мозг, давали ему сведения, которыми не обладал никто.

"Крысы! Вот кто вы! Вы боитесь, вы прячетесь. Вы ничего не знаете". - Парень, думавший так и бродивший по факультету, считал, что знает гораздо больше других. И уж конечно, он был уверен, что ничего не боится. Он называл себя Чародеем и ни от кого не прятался.

Он не был таким уж злым, просто однажды он увидел, как легко превращается в грязь снег, как торжествует пустота над небом. Однажды он понял, что каждый жесток, и не нашёл причин не стать жестоким самому.

Чародей выглянул в окно.

Он видел людей и то, что люди не видели. Он видел, как случайно брошенные слова чёрными кляксами расползались по аурам. Он видел, как призрачные хорры тянули энергию из людей. Он видел, как призраки замерзших насмерть, пили тепло живых.

И, конечно, он видел, как невидимые щупальца факультета копошатся по близлежащим улицам. Как сила ни в чём не повинных людей наполняла мрачное здание.

Это была сила факультета и его сила, сила Чародея.

Чародей давно не охотился на людей: своих врагов он убил, а простые люди не были интересными мишенями, но сегодня был особенный день. Сегодня он хотел наслать на какой-нибудь город стихийное бедствие или эпидемию. Сегодня он хотел почувствовать себя богом, как тогда, когда впервые по его воле прервалась человеческая жизнь.

Призрачные щупальца тянулись к намеченной жертве преодолевая расстояние в многие километры за пару секунд, ведь для них не было пространства привычного людям...

- Прекрати. - раздался глухой, уставший голос. Парень резко обернулся. Позади него стоял невысокий голубоглазый блондин. Блондин был одет в помятое пальто, от которого пахло сигаретным дымом и дешевым одеколоном, и производил впечатление франта, которым беспощадный дракон протирал грязные закоулки.

- Молодой человек, вы не знаете что убивать кроме случаев самозащиты - плохо?

Чародей улыбнулся. Кто бы это ни был, он пришёл сюда и сейчас полностью во власти факультета.

- А ты - проповедник? "Свидетели Иеговы"? Сожалею, но я не буду вступать в ваше общество, и отдавать вам свои деньги.

- В наше общество я тебя и не вербую, ты не согласишься. Хотя не спорю, инквизитор из тебя получился бы великолепный. Жаль, ты уже выбрал сторону.

"Инквизиторы? О чём он, это те, которые сжигали ведьм?"

- А! Я догадался, ты хочешь совершить аутодафе над проклятым еретиком, то есть надо мной, я прав? - спросил Чародей и заулыбался.

- Тоже нет. Я хочу, чтобы ты стал сильнее. Чтобы ты перестал тратить свои силы на чудовище, в которое превратился этот факультет. Я хочу, чтобы ты развивался. Помолчи! - выкрикнул блондин, когда Чародей попытался задать вопрос. - Потом все вопросы. Злых магов очень мало. Сейчас все ударились в целительство и прочее знахарство. А я храню равновесие.

- Что ты хранишь?

- Баланс сил. Равновесие между злом и добром. Будь злых колдунов много, я, не тратя времени на разговоры, поставил бы тебе клеймо и этим бы наше общение закончилось. Кстати, я совершенно не обязан отчитываться перед тобой.

- Ты хочешь сказать, что я один такой? Я единственный...

- Конечно, нет! Просто все остальные слабее чем ты. А так я выращу тебя, обучу и равновесие восстановится. Это проще, чем клеймить половину добрых целителей.

- Что значит клеймить?

Блондин тяжело посмотрел на Чародея.

- Это не важно. Во всяком случае, для тебя. Во всяком случае, сейчас.

***

Наши дни....

Заброшенный подвал был мрачен и глух. Чародей безуспешно пытался воззвать к сонму сумеречных обитателей, но всё было бесполезно. Духи упорно не хотели отзываться.

- Ну что ж, значит сегодня не мой день. - сказал Чародей.

Он не был разочарован - случались с ним неприятности и пострашнее.

Раздались шаркающие шаги, хриплые голоса.

"Чёрт! Как я мог забыть, сюда же регулярно наведываются сатанисты".

Пересекаться с подвыпившей молодёжью Чародею не хотелось. С тех пор, как его сила обрела новый размах, он перестал испытывать удовольствие от убийств простых людей. Теперь он охотился за светлыми магами. Простых целителей и предсказателей он не трогал, а вот те, кто пытался изменять ход событий, на себе познавали, что такое сила зла.

Заклинание невидимости окутало его. Невидимый, он шагнул между подростками...

- Эй, ты кто?

"Меня заметили? Сами виноваты"

- Прах к праху! - Произнёс Чародей ритуальную формулу. Это заклинание должно было обратить несчастных подростков в истлевшие трупы. Быстро и безболезненно.

- Дядя, ты чего?

"Не сработало?"

- Он о нас расскажет. Сдаст, как пить дать, сдаст! - сказал тот, что шёл по левую руку от главаря.

- Может, в жертву его принесём? - спросил тот, что шёл по правую руку.

- Точно, вяжите его!

- Стойте! - закричал Чародей, так и не понявший, почему его заклинания престали срабатывать. - Я могу научить вас настоящей магии, ваши жертвоприношения не помогут вам. Послушайте, я знаю, как на самом деле проклинать и убивать. Я знаю истинные чары смерти!

Они не слушали его.

Когда крики Чародея стихли, когда сатанисты закончили возносить хвалы своему божеству и просить его даровать им магическую силу, в мрачный подвал зашёл невысокий голубоглазый блондин в помятом пальто.

- Клеймо - это печать, которая закрывает доступ к магической силе. Поставить клеймо не трудно, но отнимает много сил. Ты разве не задумывался над тем, что будет, когда баланс восстановится?

Труп оставался безмолвным, как и положено трупу. Блондин вздохнул и пошёл прочь.

Всё же хорошо, что целители и предсказатели остались нетронутыми, хоть какая-то польза от магии простым людям.

А инквизиторы, способные поставить клеймо на любого мага, в первую очередь служат людям.

Вторая ночь.

История о том, как возник мир, останется тайной, вместо этого послушайте историю о том, как мир погиб. Она порадует вас не меньше.

Утро.

Мир просыпался неохотно. Мир понимал, что это будет большой ошибкой. И потом ему придется признаться: "зря я открывал глаза".

Но Утро было настойчивым, и Мир сдался.

"Ох... не стоило так поздно ложиться спать. Да, у меня вся Евразия раскалывается! И в Африке что-то покалывает. Нет, Австралией чую - неладное сегодня что-то будет".

Мир окончательно проснулся, поцеловал жену-Солнышко, пощекотал дочку-Луну и отправился на работу.

День.

Слипшиеся глаза перестали различать строчки на экране монитора. Илья посмотрел за окно - солнце давно поднялось, мир проснулся и радовался жизни. Но Илье было не радостно.

За последние два месяца ни в Интернете, ни в газетах, ни в гороскопах, ни в передачах по телевизору, ни в научных трудах, ни в серьёзных изданиях не прозвучало ни одного прогноза скорого Конца света.

Это настораживало Илью. И он уже вторые сутки пытался разыскать хоть какую-то зацепку.

"Пора спать. Только прочту свежие новости".

Как только загрузились новостные страницы, Илья понял - началось. Заголовки пестрели:

"Дельфины и киты выбрасываются на берег", "предсказываются землетрясения в Японии", "массовое самоубийство членов секты "Дети Солнца"", "В Ватикане скончался ...".

Илья, холодея, пробежал по всем заголовкам и, наконец, нашёл нужную статью.

"Мы не предсказываем Конец света - мы его творим".

Это была статья девятимесячной давности - сейчас её опубликовали, а тогда пророчеств и без неё хватало.

Илья дочитал, распечатал статью и стал собираться в путь.

Вечер.

Вдалеке от праздных глаз

У истоков сущего

В сердце ночи, где луна затерялась среди шёпота облаков

В краю, полном мудрости и тайн

Песня звучала над лесом. Вековые сосны качались в такт словам. Ветер подвывал тихо-тихо, боясь нарушить гармонию музыки.

Путник остановился, пытаясь определить откуда исходит звук. Музыка обволакивала его, дурманила, заставляла двигаться в такт.

Огни шлют знаки далёким небесам

Тени танцуют на стене леса

Волки воют по умершим

На краю света падают звёзды

Волшебный народец собирается на пир

Повсюду шумит веселье

Озёра откликаются беззаботным эхом

Багряные листья пускаются в пляс

Внезапно впереди показался просвет, и путник оказался на поляне озарённой лунным светом. Несколько десятков человек веселились на поляне, они громко смеялись и периодически поглядывали на небо: из них тринадцать были одеты в кожаную одежду, украшенную металлическими фигурами. Ещё девять, облачённых в балахоны, тихо переговаривались между собой. Ещё шесть исполняли роли охранников. Они и заметили путника.

Его подвели к девяти стоящим отдельно. Они внимательно рассматривали путника - одет для похода, но без рюкзака. В руках стопка листов.

- Чего тебе? Ты не из наших.

- Я пришёл спросить, что произойдёт сегодня?

- Ты знаешь ответ. А я не знаю, зачем ты пришёл.

- Конец света? В этот раз по-настоящему?

Человек в капюшоне кивнул.

- Для тебя конец, для нас Начало. Ты попросишь взять тебя с собой, но ты не готов. Мы шли к этому всю жизнь. А я целых шесть жизней подряд. Можешь остаться и насладиться зрелищем.

Илью оставили на поляне.

Внезапно земля содрогнулась, и песня грянула вновь.

Ты стоишь у начала пути, дорога бесконечна

Пели деревья и ветер, люди и звери.

Найди смелость ступить в бездну

Мир дрожал в предвкушении адской боли и предсмертных судорог. Деревья начали падать отторгнутые землёй, вода потекла вверх. Илья увидел, как все бывшие на поляне смазались в нечёткие силуэты и исчезли в вышине. На глаза навернулись слёзы.

Ближайшее дерево упало прямо на него, мгновенно убив.

Лишь радость осталась в эту последнюю ночь

Утро никогда больше не озарится рассветом

Он не успел осознать свою смерть, как вновь увидел себя - далеко внизу. В старом мире, который улыбался ему.

Старый мир умирает с улыбкой на окровавленных устах

Третья ночь

Небо над Соултрадом всегда было затянуто облаками, поскольку маги Ковена не любили свет. Вот только сейчас свет всё равно был и он светил прямо в окна северной башни, в которой собрались магессы.

Кто-то из осаждавших город разогнал облака. Светило солнце, сияли доспехи Рыцарей храма, "око Сеггера" на шее у каждого инквизитора, но сильнее всего - крылья Микаэля.

Эльята забилась в самый дальний угол, там было немного темнее и не было

видно воинства собравшегося под стенами Соултрада.

Тальгата напротив, прогуливалась по самому краю балкона без бортиков и

наблюдала за подготовкой к штурму.

"Ну конечно, она же старшая! Ей положено не бояться!" - подумала Эльята. Она была самой младшей в Ковене, её нашли совсем девчонкой посреди вымершего селения.

Тальгата шла, брезгливо переступая через трупы, покрытые язвами и бубонами. Возле неприметного домика было больше всего трупов, и все - в инквизиторских одеяниях.

А посреди убогой лачуги, обхватив колени, сидел человеческий детёныш.

Тальгата даже не смогла сразу определить его пол. Ребёнок плакал и был неестественно бледен. Вот это и заставило чародейку взять этого ребёнка с собой и исследовать в Соултраде.

Сразу же стало ясно, что именно эта, как выяснилось, девочка стала причиной новой эпидемии чумы. Всплеск чумы был спровоцирован её страхом, но даже абсолютно спокойной девчонке хватало прикосновения, что бы спустя минуту плоть жертвы заживо сгнила, а бездыханное тело рухнуло к её ногам.

Замкнутую и мечтательную, всё ещё боящуюся своего дара назвали

Эльятой, что на древнем языке значило "Яд".

Гирхилла, даже сейчас не расставшаяся с боевым жезлом и не снявшая шлема, сидела за каменным столом и потягивала вино. Она всегда была самой жизнерадостной, но сейчас её пыл поутих, и, если раньше сквозь забрало мерцал задорный свет её глаз, теперь там была только пустота. Эльяте захотелось заплакать, но, сжав зубы, она сдержалась - не хотелось, чтобы её считали самой слабой, не хотелось подводить Тальгату, которая её

воспитывала...

"И вдруг Микаэль где-то рядом летает? Представляю, ангел, умирая от смеха, вещает воинству света, что маги Ковена плачут и зовут маму. Нет уж!"

Тальгата резко обернулась от окна. Эльята внутренне сжалась, ожидая её голоса - резкого как удар хлыста.

- Итак, у вас есть предложения?

"Она с ума сошла? Что мы можем сделать? Нашу магию блокируют, наших воинов побеждают просто числом. И наших всадников и чёрных рыцарей..."

Эльята вспомнила молодого чёрного рыцаря, который так мило улыбался ей, а потом встретил её в одном из коридоров Северной башни, той самой, где сейчас и находилась Эльята.

Как раз закончился очередной урок, Эльята, радостная, шла по

коридору - Тальгата была ей довольна.

Из темноты выступил человек. На нём были шипастые доспехи, а рогатый

шлем он держал в руке.

- Приветствую вас, моя госпожа.

Чёрный рыцарь был молодой, кареглазый с вьющимися каштановыми волосами.

Он изящно поклонился, что было нелегко сделать в доспехах. Эльята хотела

спросить его, зачем он здесь, но вместо этого...

- Вам нельзя здесь находиться, это башня магов, а вы - чёрный рыцарь.

- Госпожа, я здесь ради вас.

Девушка сначала недоумённо посмотрел на него, а потом поняла смысл

его слов.

- Вы так мило смущаетесь, вы знаете, вам идёт этот румянец.

Эльята ещё сильнее вспыхнула. Хотела дать пощёчину наглецу, и уже

занесла руку, когда вспомнила о своём даре.

- Вам повезло, я не хочу портить вашим трупом коридор. - ответила она, пытаясь надменностью скрыть смущение.

Рыцарь смешно тряхнул головой. В глазах плясали озорные искорки, похожие

на задорный огонь в глазах Гирхиллы.

- Ваше прикосновение - стоит смерти.

И, не говоря больше ничего, он шагнул ей навстречу. Эльята не смогла

отвести взгляд от горящих карих глаз.

Он поцеловал её, впервые губ Эльяты коснулись губы мужчины. Она растерялась, она была в панике, но её замешательство длилось не больше мгновения. Она целовала рыцаря в ответ, не задумываясь и не понимая, что делает. Вначале ей стало тепло, затем бросило в холод и снова в жар. Внезапно сердце Эльяты сбилось с ритма, и на плечо легла рука, затянутая в красную кожу. Тальгата резко выдернула Эльяту из объятий рыцаря.

- Ученица, ты знаешь, кто состоит в Ковене? Кто руководит Соултрадом?

"О чём она?"

- Вы, Аранта, Гирхилла, Найрита, Чернокнижник... и Джанта.

- И?

- И я...

- И что ты можешь сказать о составе нашего ордена?

Эльята украдкой кинула взгляд на рыцаря - тот застыл на месте, парализованный чарами Тальгаты.

- Что высшие руководящие должности нашего ордена занимают женщины-колдуньи, кроме Чернокнижника и Джанты - основателя.

- Правильно. А всё потому, что мы женщины более способны к магии, чем

мужчины. Чернокнижник и Джанта единственные исключения. Но мужчины способны

забирать нашу силу, ты знаешь как?

Эльята понимая, куда клонит Тальгата, всё же покачала опущенной головой.

- Через постель, милая. Наша сила жаждет выхода и, когда мы не

контролируем себя, а во время любовных утех себя не может контролировать

никто, она покидает нас и ищет нового носителя. Ты понимаешь меня!?

- Да...

Тальгата обошла застывшего рыцаря и брезгливо поморщилась.

- Найрита заберёт его для своих опытов. Ты - готовься к завтрашним

занятиям.

- Итак, какие предложения? - Тальгата повторила свой вопрос и её голос вывел

Эльяту из оцепенения.

Она всё так же стояла на краю балкона без бортика. Её красное платье, которое, казалось, состояло из одних лент, трепетало на ветру, тем не менее оставляя всю фигуру Тальгаты полностью скрытой.

Эльята невольно залюбовалась своей наставницей. Она была красива, платье лишь дразнило воображение. Девушка слишком ярко вспомнила поцелуй рыцаря, чувства, переполнявшие её...

Тальгата была красива. Хрупкая и величественная одновременно она была живым воплощение силы тёмного Ковена.

Открылась дверь.

На пороге стоял Чернокнижник, мужчина среднего роста, с острой бородкой и длинными седыми усами, спускавшимися ниже подбородка. Чернокнижник лысел, несмотря на всю свою магию, и потому ходил в капюшоне, который тем не менее не скрывал ритуальных татуировок, покрывавших всё его лицо.

Эльята и Гирхилла поднялись и почтительно поклонились. Тальгата лишь сдержанно кивнула.

- Я их ищу-ищу, а у них тут девичник! А где Аранта и Найрита? Почему вы их не позвали?

Гирхилла слегка покачнулась (сказывалось выпитое вино) и недоумённо произнесла:

- Мастер, мы в осаде! Инквизиторы собрали армию - выгляните в окно и вы их увидите!

Чернокнижник пожал плечами.

- И что? Велика ли беда?

- Мастер. - Тальгата говорила ровно и спокойно, и Эльята подумала что её, наверное, ничем не пронять. - Мастер, их численное превосходство...

- Ерунда их численное превосходство! - Чернокнижнику надоело играть доброго дедушку, и он вспомнил одну из своих любимых масок. - Вы же маги, вы должны мыслить иными категориями!

- Мастер, но они блокируют магию. Мы не можем ничего сделать.

- Не хотите! Просто не хотите!

Широким шагом Чернокнижник прошёл к балкону. Чёрный хитон развевался при движении, а когда маг воздел руки к небу руки, широкие рукава взметнулись как чёрные крылья.

И высоко в небесах мелькнули белые крылья Микаэля.

- Следите.

Магическим зрением Эльята увидела, как невидимое смертным сияние

Микаэля изменилось. Не потускнело, а словно на источник света набросили

пыльный траурный тюль.

Отныне ангел был проклят. Проклят, а значит уязвим для многих и многих заклинаний.

- Дальше вы сами. Число их воинов и то, что Сеггер прислал-таки это

крылатое недоразумение, ничего не меняет. Мы маги, мы искажаем суть мира

по своему желанию.

Ещё раз взметнув полы хитона, Чернокнижник покинул зал. Эльята смотрела ему вслед - сила, которой обладал это маг, сводила с ума весь Ковен...

- Он сошёл с ума! Он бредит и уже не понимает что происходит!

Голос Гирхиллы прозвучал очень глухо, а пощёчина, которую ей отвесила Тальгата, напротив, звонко расколола тишину.

- Не сметь. Мы держимся только благодаря ему.

Неизвестно к чему бы магесс привело отчаяние, но вдруг Эльята закричала.

Тоненько-тоненько завыла.

Огромный проём в стене, который переходил в балкончик, заполнился чистым белым светом. Показались огромные белые крылья, мужественное лицо окаймлённое белыми

волосами, торс, заключённый в кованный нагрудный панцирь. Микаэль почувствовав брошенное в него проклятие, нашёл башню магов. Вот только Тальгата так медленно оборачивается, Гирхилла никак не может встать из-за стола, а Эльята... что она может сделать?

Ангел уже поднялся вровень с залом и был готов ступить на серый мрамор пола. Странным образом страх всколыхнул совсем другие чувства. Невольно, Эльята подумала, что хотя Микаэль и совсем не похож внешне на того чёрного рыцаря, но если бы он... испытывал... чувства, то действовал бы столь же решительно и безоглядно.

"Ангелы не могут любить. А мы не должны. Интересно, каков поцелуй ангела?"

Страх, любопытство и что-то ещё затуманили разум юной колдуньи и она не смогла и не захотела прервать эту сладкую дрёму.

"Я должна подняться, я его ударю и всё... Я должна, я должна, я встану, я..."

Но она всё так же сидела в своём углу.

Тальгата развернулась на каблуках красных сапожков, и заглянула в глаза Микаэля. Свет крыльев слепил ее, и она зажмурилась, пошатнулась, но твёрдо произнесла затверженную формулу:

- Ты проклят, червь! Теперь ты играешь по моим правилам!

Из своего угла девчонка видела, как воздух расступился под крыльями посланника неба, как доспех, защищавший его от вражеских стрел, стал тесен, как разжались внезапно обессилевшие пальцы, выпуская сияющий меч. Вслед рухнувшему с небес ангелу прыгнула Гирхилла. Её ручной дракон уже был здесь и, в полете оседлав его, Гирхилла погналась за недобитым ангелом.

Тальгата со вздохом опустилась на пол - и Эльята наконец победила

оцепенение и подбежала к ней.

- Наставница, что с вами?

- Эльята, девочка моя, я просто устала.

- Вы отдали слишком много сил, я позову на помощь...

- Не надо никого звать, да и некого - в Соултраде нет лекарей. Ты ведь это знаешь.

- Что же делать?!

- Ничего. Я скоро приду в себя, и мы дадим отпор. - Тальгата прервалась на полуслове и закрыла глаза.

Эльята в панике приблизилась к лицу лежащей чародейки, к самым губам, что бы почувствовать дыхание.

Тальгата дышала, ровно, спокойно. Она просто была в обмороке от потери сил. Эльята облегчёно вздохнула и всмотрелась в лицо своей наставницы.

Гладкая бледная кожа, глубоко посаженные грустные глаза, тонкие губы...

"Интересно, целовал ли её когда-нибудь хоть кто-то? И каков поцелуй Тальгаты, старшей магессы ковена?"

Получить ответ на первый вопрос было невозможно, а вот на второй...

Страх лишь подогревал любопытство и что-то ещё...

Эльята неловко и неумело целовала тонкие, почти бескровные губы наставницы и не сразу заметила, что Тальгата отвечает на её поцелуи. А когда заметила, испугалась и попыталась отстраниться, но старшая крепко держала её.

- Глупенькая, - тихий шёпот магессы был совсем не похож на голос умирающей, - наконец-то.

Она прижала девочку к себе. Легонько пробежала кончиками пальцев по её телу, затянутому в платье тёмно-синего шёлка. Зачарованная шнуровка на спине распустилась, и девушка выскользнула из него как жемчужина из раковины. Болезненно бледное, юношески угловатое её тело всё же было прекрасно. Стесняясь, стремясь прикрыться, она прижалась к своей наставнице, всё ещё инстинктивно ища у неё защиты. Лёгкое, но всё

скрывающее платье Тальгаты, обвило их своими лентами цвета запёкшейся

крови.

Эльята умоляюще посмотрела в карие глаза старшей чародейки, надеясь увидеть там сочувствие, понимание, и боясь увидеть злое торжество хищника впившегося клыками в добычу.

Но глаза Тальгаты были добрыми и ласковыми. Бездонные омуты затягивали и завораживали этой теплотой, в которой проскакивали искорки демонического безумия.

Тонкие пальцы старшей чародейки ласкали её нежную кожу шеи, потом она игриво куснула плечо своей ученицы, вдоль плеча руки скользнули к запястью и ласково начали массировать их.

Эльята вздохнула и тут же сжала зубы - вздох был слишком похож на стон...

- Можно, сейчас можно всё. Быть слабой и покорной, доброй и нежной, страстной и ненасытной... Потом, потом не будет ничего, но сейчас нам можно....

"Потом не будет ничего... ничего... можно...

Нам можно любить".

И она больше не могла удерживать себя. Она впилась в губы наставницы с жадностью умирающего, она нашла в её хитроумном платье одну единственную застёжку. На теле старшей чародейки не осталось ни одного неисследованного места - Эльята целовала тонкую кожу наставницы, сквозь которую просвечивали вены; кусала ее, когда хотела полностью слиться с магессой. А после прижималась всем телом и замирала, слушая дыхание Тальгаты, которая скользила своими руками всё ниже до тех пор, пока девушка не вздрогнула от неожиданности и незнакомого до этого чувства.

- Тебе нравится? - улыбнулось Тальгата из-под своих чёрных кудрей и белых волос Эльяты. Она лежала, чуть прищурившись, и улыбка была довольная и сытая. Никогда не видевшая кошек Эльята так и не нашла сравнения для этой улыбки.

- Да...

Ещё сильнее улыбнувшись, магесса проникла чуть глубже, туда, где начиналась раскалённая плоть.

- Почему, почему мне так жарко, там, почему так...

- Это твой огонь, девочка моя, я разожгла его и теперь ...

Эльята в последний раз поцеловала грудь наставницы и тихо застонав, прижалась к ней всем телом и замерла. Пальцы Тальгаты двигались всё быстрее, но Эльята хотела ещё быстрее, но так боялась нарушить что-то в этом моменте... моменте, который вот-вот должен был наступить.

И он пришёл как жгучий жар пустыни Дзара, как бурные воды Иркиана,

внезапно, как ветер в северных торосах Йора и всеобъемлюще как туманы

загадочных болот Ракштольна...

***

Когда в зал на вершине северной башни заглянул Чернокнижник тело Эльяты, уже одетое лежало возле самого балкона.

- Вот и прекрасно, всего с одной потерей отбились. Я имею в виду потери среди Ковена.

Тальгата вздрогнула.

- Что?

- После гибели Микаэля инквизиторы свернули лагерь и шустренько ушли на

восток. Наверное, будет молить Сеггера послать им ещё одного голубя-переростка.

Тальгата, не веря своим глазам, посмотрела в окно - вечно-тёмное небо над Соултрадом, никаких армий света, а в вышине кружила на своём драконе Гирхилла. Всё как всегда, вот только...

- Мастер, Эльята погибла по...

- По вине ангела Микаэля. - твёрдо перебил её Чернокнижник. - И Микаэль уже получил по заслугам, а потом получат и другие. Если, конечно, ещё раз попробуют Соултрад на зуб.

Чернокнижник вышел в коридор и, остановившись в дверном проёме, тихо сказал.

- Магесса, способная не только противостоять любому воину наших противников, но и обучать новых колдуний гораздо важнее для Ковена, чем невменяемая девчонка с неконтролируемым даром. Пусть даже дар её выше, чем наш. А то, что тебе нужна чужая сила, и порой сила своих же учениц... у каждого свои пути.

***

Страж города проклятых стоял на своём посту. Чёрных рыцарей не гнали в охрану, на стены. Их берегли для боя, а потому в мирное или относительно мирное время стены Соултрада охраняли Стражи - воины без магических способностей, в обычных доспехах. Лишь оружие указывало на их причастность к городу чёрных магов.

Огромная коса из костяных пластин - обычное оружие Стражей. Ей было удобно отбивать удары, чтобы нанести затем один, но смертельный выпад.

Страж не подслушивал и не подсматривал, но с его поста было очень удобный вид на Северную Башню.

- Они вернулись, сестра.

Тальгата и Аранта стояли на верхней площадке одной из башен. Полуночный

ветер трепал волосы старшей колдуньи Ковена.

- Они всегда возвращаются, Аранта.

- Вороны рассказали мне, что с ними новый герой. Его имя - Келестиан, его слепая вера столь сильна, что Тьма не в силах коснуться его и его собратьев.

- То есть он защищает их от нашей магии. Как ты защищаешь нас.

- Да. Но, сестра, руны говорят, что Соултрад падёт.

- Я не верю в пророчества, сестра. Я верю в стены Соултрада, в броню чёрных рыцарей, големов Найриты и в свою силу.

Тальгата развернулась на каблуках и пошла прочь. Уже на ступеньках обернулась.

Фигура тёмной друидки сливалась с чёрным небом. Только иногда в

случайном блике блестели руны, вышитые по краю плаща.

- Я допустила ошибку. Я верила, что смерть можно победить. Но всё можно исправить.

Тальгата подбежала к краю, но Аранта уже шагнула вниз.

- Что же это такое?!...

Страж не удивился такому неординарному событию как самоубийство магессы из Ковена.

Стражам ампутировали чувства - так спокойнее и меньше вероятность бунта.

***

В своих подземных лабораториях Найрита чувствовала себя как дома. Во всём остальном городе она ждала удара в спину. Не только в переносном смысле.

Перед ней, на коленях, стоял голем из плоти, собранный из кусочков тел различных воинов. Одно из её любимых творений.

Этот голем не был предназначен для боя. Не было рваных швов, грубых черт. Зато был чрезвычайно длинный и гибкий язык и кое-что ещё.

Обнажённая Найрита, сидящая на каменном лабораторном столе, слегка раздвинула колени.

Длинный язык её голема обвился вокруг ступней, пробежал по внутренней стороне бедра и скользнул вглубь...

Откинувшись на спину, Найрита часто дышала.

"Интересно, это некрофилия, ведь это создание мертво? Или самоудовлетворение, ведь им управляю я?"

Язык голема, мягкий и влажный, скользил вокруг, слегка задевая самый

чувствительный бугорок её тела, и она не могла сдержать стона. Становясь

упругим язык проникал внутрь...

"Всё же... я гений... Кто бы знал, как трудно создать голема, способного удовлетворить женщину! Вот только глаза..."

Глаза голема были мёртвыми, остекленевшими. Магия сохранила их от тления, зажгла в них колдовской огонь, но не сделала живыми.

"Найрита, в северной башне собрания. Я жду" - вломился в сознание голос Чернокнижника.

Выругавшись, Найрита усыпила голема и, накинув плащ на голое тело, вышла в коридор.

У двери лаборатории всегда стояла охрана из двух Осквернителей. По регламенту они должны были сопровождать её во всех передвижениях по Соултраду, но Найрита давно запретила им это.

Паранойя или осторожность?

В башне не было только Аранты. Гирхилла только что закончила доклад.

- Одно известно точно - ангелов в этот раз нет.

- Зато есть Келестиан. - Чернокнижник был подозрительно взвинчен. Нам предстоит уповать на силу мечей. Найрита, твои големы готовы?

- Конечно, милорд. - Найрита присела в глубоком реверансе, как бы забыв, что под плащом у неё ничего нет. - Опытные образцы, не только големов, но и умертвий, сегодня же доставят в вашу лабораторию.

- А когда они буду готовы в массовом порядке?

- Сразу же после вашего одобрения, Милорд.

"Учти, я знаю, на какие игрушки ты тратишь большую часть времени, сил и

материалов" - Судя по интонациям, Чернокнижник был действительно в плохом настроении.

- Милорд, - подала голос Тальгата, - я думаю, нам нужен мастер Джанта.

- Нам нужно подкрепление! - Чернокнижник спохватился. - Не стоит тревожить мастера Джанту. Я лучше отправлю два письма.

Спустя полчаса в разные стороны полетели два беса. Один из них, тот, что отправился на север, действительно нёс просьбу о помощи в битве. Тот, что отправился на запад, нёс просьбу о помощи в бегстве.

Но раньше ответа к стенам Соултрада пришли инквизиторы.

Они преодолели расстояние двух дневных переходов за половину суток. Не иначе с помощью Сеггера.

В этот раз воинство света не тратило время на предложение сдачи. Они даже не дали себе труда разбить лагерь. Мгновенно, с шага на галоп, из долгого и утомительного пути.

В бой.

Они прошли всю дорогу в полном облачении, но сейчас они не чувствовали усталости. Кони неслись, словно сам Сеггер подгонял их.

Рыцари Храма, паладины Сеггера, Воины Веры.... Сверкающие доспехи, горящие глаза. Невооружённым взглядом было видно, что войско ведёт фанатик.

Открылись ворота Соултрада и как чёрная лавина, как оползень или лавовый поток вырвалась из них конница Города проклятых.

Но прежде чем две лавины столкнулись, дракон Гирхиллы низринулся с небес. Он мчался к единственной цели - светловолосому предводителю - Келестиану, которому монахи внушили, что именно он возьмёт на щит твердыню тёмной магии.

Взметнулись три руки, три огненных шара разбились о чешую дракона. Зверь взревел от боли и магесса поспешила вернуться за городские стены.

- Что это значит?! - Гирхилла спрыгнула со своего дракона и гневно

приближалась к Чернокнижнику. - Где наша защита?! Где Аранта? Её не было на совете - Сеггер с ней! Но сейчас?!

- Аранты больше нет. Нет и вашей защиты.

Гирхилла долго не могла ответить. Её силуэт застыл на фоне битвы, где

инквизиторы уже теснили тёмную армию.

- А что с ней? - Гирхилла не смогла больше ничего сказать.

- Она шагнула с крыши. Вот с этой крыши. Вчера. А теперь, будь любезна, займись, наконец ОСМЫСЛЕННЫМ командованием. Отзови тех, кто ещё остался и выпусти Прокажённых.

Неуверенно кивнув Гирхилла шагнула к своему дракону. Мысли путались.

Ковен. Оплот тайной магии. Они так искренне верили, что смогут побороть смерть... Весть о гибели Эльяты стала для всех шоком, но она же убедила, что на более сильных магов даже Микаэль не рисковал нападать.

А теперь Аранта.

Суицид.

Невероятно!

Чернокнижник смотрел, как в бой пошли Прокажённые - отбросы опытов ковенских лабораторий. Калеченные, нежизнеспособные конструкты несли в себе проклятие. Каждый. И был лишь один, для них один, способ избавиться от него. Смерть, что отпустит их души из искалеченных тел, и наградит проклятием другого.

И конечно инквизиторы повелись - их мечи рассекали слабую плоть, прикрытую жалким тряпьём. Тела Прокажённых падали на землю. А маги видели траурные тюли проклятий что обволакивали инквизиторов. Торжеством вспыхнули глаза всех магов ковена, когда они увидели, как проклятие пало и на Келестиана.

- Учитель. Быть может теперь мастер Джанта смог бы...

- Нет! Именно теперь нет! Мы справимся сами. А твоя задача сейчас - вот

этот светловолосый.

И Тальгата сосредоточилась на Келестиане. Его удары стали проходить мимо целей, он с трудом отражал атаки, ему всё трудней становилось дышать. Тальгата знала, что вот-вот один из чёрных рыцарей прервёт жизнь ослабевшего предводителя инквизиторов.

И чёрный рыцарь возник перед Келестианом. Тот занёс своё оружие для удара, но рыцарь и не думал защищаться.

- Броня моя крепка как печаль. - мрачно возвестил рыцарь.

Сталь проскрежетала о сталь, не оставив на доспехе даже царапины.

- Мой меч остёр как горе. - С той же торжественностью произнёс рыцарь.

Клинок не дошёл до горла всего на пару пальцев. Чёрный рыцарь полетел на

Землю, опрокинутый богатырским ударом.

- Во имя Сеггера, мы сразимся! Один на один! - Прокричал седой паладин заслонивший собою Келестиана.

- Твоё имя, Сантьяго? Ты тот, кто сразил Змея Хаоса? - Спросил гулкий голос из-под шлема чёрного рыцаря.

- Да. Кто же ты?

Рыцарь поднялся без малейшего усилия.

- Я представился бы, но у меня нет имени. Но знай, для меня честь сразиться с тобой, паладин Сантьяго.

Огромная, обоюдоострая алебарда паладина и чёрный тонкий клинок рыцаря взметнулись в приветствии. И начался бой.

Но взоры всех без исключения были прикованы к тому, кто приближался с севера.

Сражение прекратилось. Инквизиторы ждали и ждали воины Соултрада. Келестиан пришёл в себя, стряхнул с себя остатки наваждения и именно с его слов позже этот фрагмент битвы вошёл в историю.

"Дьявольские наваждения окружали нас со всех сторон. Мы не гадали - мы уповали на Сеггера, который пошлёт наши клинки в настоящего противника, а не искусную иллюзию. Но никогда не забывали мы, что хоть и направляет наши мечи Сеггер, но поднимать их должны мы.

Доблестный воин, святой Сантьяго, сложил голову защищая меня. И, не иначе как почуяв его смерть, явилось чудище невиданное, Самаэлем прозываемое. И вспомнилась в тот момент всем и каждому легенда о правой руке Сеггера, ангеле, что взбунтовался против него. И за то низвергнут был. И создание это, богопротивное, явилось на подмогу еретикам окаянным. И встретили его трое из числа Воинов Веры. Но пали они от удара

чудовищного крыла. И заступил ему дорогу я, но небеса разверзлись и Око Сеггера явилось нам. И Глас с неба сказал, что не мой это бой. И спустился по небесной лестнице отрок... "

Чернокнижник бежал по лестнице и грязно ругался. Когда Самаэль появился, он понял, что первое его письмо всё-таки достигло адресата. Но когда с небес сошёл Уриэль, Чернокнижник понял, что проиграна не битва, но война. Оставалось бежать. Бежать и надеяться, что второе письмо тоже достигло цели.

Он бежал вниз, к своей лаборатории, на ходу превращая свой хитон в походную одежду.

***

В это же время Тальгата бежала вверх, по лестницам Южной башни. Там, на самом верху жил Джанта, легендарный основатель Ковена. Его сила была так же безгранична, как и его интерес к познанию. Именно поэтому, посвятив себя отвлечённым исследованиям, он, никогда не вмешивался в дела Ковена.

Но сейчас им нужна была его помощь.

***

В это же время два ангела стояли друг напротив друга.

Самаэль, в полном доспехе, верхом на лошади. Чёрные крылья почти волоклись следом. Летать он не мог. Один глаз закрыт повязкой. Длинные волосы были очень редкими - ангел лысел. К поясу пристёгнута тяжёлая булава.

Уриэль так и не коснулся земли - стоял в воздухе на высоте половины человеческого роста. Он был совсем мальчишкой, но такого выражения лица не бывало даже у святых, узревших Сеггера. В его руках был золотой, почти игрушечный кинжал.

- Ты постарел.

- Да. - несмотря на разницу во внешнем виде голоса у ангелов оказались

до боли схожими - глубокие, отрешённые, звучащие, словно отовсюду сразу.

И оба ангела никак не соответствовали своим голосам.

- Ты зря ушёл тогда. Ты мог остаться.

- Конечно, мог. Но, ты же сам сказал - я постарел.

- Я это сказал, потому что даже слепой бы увидел это.

- А ты не задумался, братик, почему?

- Сеггер лишил тебя своей милости! Поэтому.

- Нет, братик, потому что я променял наш покой и безделье на небесах на

жизнь.

- Но, ты же умрёшь!

- Правда?

- Умрёшь прямо сейчас, от моей руки!

- Если я умру, значит, я - жил, братик.

Кинжал и булава скрестились в воздухе.

Воинство света и воинство тьмы затаив дыхание, смотрели на поединком. И только Келестиан ещё мог что-либо сделать. С остатками своей личной гвардии он вошёл в Город Проклятых.

***

Тальгата стучала в дверь пока не потеряла надежду что Джанта откроет. Она использовала совсем немного магии и тяжёлая дверь отворилась.

- Мастер Джанта, простите меня, но я должна просить вас о помощи! Простите, что врываюсь в ваши покои, но...

"А почему они не защищены ни одним заклинанием?"

Тальгата осмотрела комнату.

Тяжёлый дубовый стол, изъеденный короедами. Гобелен с изображением мастера Джанты, основательно потравленный молью. Пыль и паутина. Затхлый запах.

И отсутствие чего-либо живого и неживого.

- Мастер Джанта...

Тальгата опустилась на колени и заплакала. Впервые в жизни. Не было никакого мастера Джанты - чудаковатого, но справедливого и почти всемогущего основателя Ковена. Он был только выдумкой Чернокнижника. Все они верили в куклу, иллюзию, фальшь.

Поборов себя, Тальгата подошла к окну.

И увидела, как Уриэль пронзает кинжалом своего брата, падшего ангела.

***

- Рассвет придёт. Рассвет придёт вновь. Новый рассвет - новая жизнь. Вам

нет места в новом мире!

Самаэль перед смертью заглянул в глаза брата и всё-таки увидел в них

сочувствие. Боль, которую Уриэль старался заглушить пафосными речами. И Уриэль

сам не замечал, как из юноши превратился в молодого, но уже мужчину.

- Взрослеешь, мальчик мой.

И падший умер счастливым.

Клинок, войдя в тело Самаэля, вобрал в себя его силу и теперь отдавал её. Но уже изменённую. Светлую. Тело падшего засияло изнутри. И тело каждого тёмного.

***

Чернокнижник бежал. Позади осталась лаборатория, где он наспех оживил умертвий и костяных големов - создания долго не проживут, но задержат преследователей.

Чернокнижник уже знал, что Келестиан в городе.

Чернокнижник уже знал, что Тальгата обнаружила правду о мастере Джанте.

Но это уже не имело значения. Соултрад пал и теперь нужно создавать новый орден, новый город. Но вначале спастись самому.

Из соседнего коридора послышался топот бронированных ног, заглушаемый молитвами - инквизиторы настигали его. Не останавливаясь, маг сложил руки в колдовской знак, произнёс заклинание, и от души добавил:

- В последний раз. В последний раз я тебя вызываю.

Он не остановился, чтобы увидеть, как, разбрасывая с одинаковой лёгкость пласты реальности и пласты камня, в коридоре возник чудовищный Молох. Как монстр крушил инквизиторские хребты и разрывал крепчайшие доспехи словно бумагу.

Молох был призван из рук вон плохо, для поддержания требовалось минимум

три чародея... Это чудище скоро вернётся в небытие. И уже навсегда.

И уже на пороге выхода из подземного хода чернокнижника скрутило. Он словно сквозь стены видел, как в каждом изнутри разгорается свет. Как тёмные корчатся и пытаются что-то сделать.

Всё было напрасно. Оружие Уриэля поразило всех.

"Нет уж! Меня ещё ждёт старый друг. У меня ещё столько дел. Новые культы, новые ордена..."

Чернокнижник встал и, шатаясь, пошёл к лесу.

"Тьма, пусть Уриэль меня не увидит, пожалуйста!"

***

Тальгата скорчившись, лежала на полу "комнаты мастера Джанты". Из её глаз струился свет. Сквозь каждую пору кожи сочился свет. Он впивалась ногтями в свою кожу но чувствовала только сжигающий её изнутри свет.

"Проклятый Чернокнижник, теперь-то и ты получил по заслугам"

Она чувствовала, как падает с небес Гирхилла, как скорчившись на своём каменном столе, умирает Найрита, а её големы уже стали горстками праха...

Тальгата чувствовала каждого разумного в пределах Соултрада и искренне жалела, что город не обрушиться на головы инквизиторов, когда они войдут под своды города проклятых.

"Хорошо, что Эльята не дожила до этого момента... Девочка просто не заслужила такого"

***

Чернокнижник вошёл в лес. Только что сработал его прощальное заклинание. Из-под этих руин не выбраться никому, даже Келестиану. Жаль, что не удалось заманить в город Уриэля, но он всё равно улетел. На небеса...

Магическим зрением Чернокнижник почувствовал двух человек.

- Двое? И это всё что он смог прислать?

Из ниоткуда вышел человек у которого не было ауры и которые не оставлял следов а астрале. И сразу же те двое, которых почуял Чернокнижник, с двух сторон обступили его. Три клинка замерли возле его горла.

"Всё-таки не простил, жаль..."

Даже сейчас, когда все трое показались, он с трудом их видел человеческим зрением. А их предводитель не был виден магическим.

- Ты жив. Ты даже сейчас выжил. Скажи, ты всерьёз рассчитывал на мою помощь?

Голос под капюшоном был неразличимым. Даже непонятно - мужчина или женщина.

- Конечно, я не считал, что Мор-Таурон вот так сразу лично примчится меня спасать, так что я польщён.

- Ты наглец, ты беспринципный человек. И ты смеялся над моей верой! А теперь это единственная конкуренция церкви Сеггера!

- Вот именно об этом я и хотел потолковать, у нас с тобой общие интересы.

- Ты хотел сказать общие враги?

- Если хочешь, можешь называть это так. Главное, что мы можем договориться, Несущий Слово...

Чётвёртая ночь. Взошла Венера.

Трасса шла от города цвета грозовой тучи до неба цвета мокрого асфальта. По Трассе ехали дорогие иномарки.

А вдоль дороги брели или сидели разные люди.

Вот девушка. Она идёт по ходу движения, за её спиной рюкзак. Чёрные волосы опущены на лицо. Девушка бредёт, иногда поворачивает голову, но её глаза не видят ни леса из засохших сосен, ни бетонных столбов вдоль дороги, ни тропинок, что протоптали ушедшие с Трассы.

Девушка не слепая, просто ни в жизни, ни на Трассе ей больше не на что смотреть. Не на кого, и потому она не видит. Не видит и повторяет одно имя.

Зато она слышит.

Она слышит за своей спиной шум двигателя. Какое-то тёмное, древнее безумие вспыхивает в пустых до этого хрусталиках зрачков. Она идёт всё медленнее и, когда машина уже возле неё - делает резкий шаг в сторону. Резкий шаг, шаг под колёса.

Она не видит, как машина с трудом объезжает её, не видит перекошенное лицо водителя...

Но понимает, что ей нужно идти дальше. Трасса даст ей ещё один шанс. Затем ещё один. И ещё...

А вот, возле самой дороги, уютно устроившись на обочине, сидят двое парней.

Они примерно одного возраста, схожего воспитания, близких слоёв общества (конечно, здесь на Трассе всё это неважно).

И один из них что-то рассказывает другому. Он говорит ему о вещах, которых никогда не видел и о делах, в которых участвовал сам. Он говорил ему о том, что предполагал и о том, что знал наверняка. Он говорил о героях, богах, планетах, тайных орденах и о многом другом. Он рассказывал о людях, чувствах, мечтах и о чем-то ещё.

Другой парень, слушал его с упоением. Он был заворожен тем, как его собеседник рассказывал. Правда, не все из услышанного было ему понятно. Но он очень старался и потому не ловил попутчиков на Трассе - он не хотел прерывать говорящего, ему так нравилось слушать, что он смотрел вслед уходящей машине и думал, что Трасса не пошлёт ему ещё раз такого рассказчика. Не даст ещё одного такого шанса.

Значительно дальше по Трассе стоял юноша. Впрочем, выглядел он зрелым и сильным мужчиной. Он был высок и красив, с аристократическими чертами лица, которые ещё больше подчёркивали очки в тонкой оправе и небольшая бородка.

Проезжавшие мимо удивлялись, как он попал на Трассу, но не спешили останавливаться. От юноши веяло холодом. Холодом девятых кругов ада и холодом февральской ночи. Из его глаз смотрели смерть и одиночество - самые холодные вещи на свете. Он боялся их больше всего и пытался спастись. Он пытался согреть себя в чужих постелях, он пытался смотреть смерти в лицо.

Всё было напрасно - от малейшего шороха он просыпался. Смерть и одиночество шли за ним, не настигая, а лишь напоминая о себе.

Теперь он убегал от них по Трассе. Не потеряв достоинства, сохраняя спокойствие. Даже когда слышал их дыхание за своей спиной.

Он не просил о помощи, он не наделся на шанс, который даст ему Трасса. И он, в отличие от остальных, не хотел знать, куда ведёт Трасса.

Жёлтый маленький "Москвич". Водители других машин с удивлением смотрели на этот автомобиль и гадали, кто же додумался отправиться на Трассу на такой развалюхе?

Водителю было всё равно. Он ехал туда, где заканчивалась Трасса, где девушка в кедах, исписанных маркером, поёт.

Поет, как пел Христос, стоя на Трассе.

Он обгонял другие автомобили, он подрезал и нарушал правила дорожного движения. Те, кто не знал, куда ведёт Трасса, с завистью глядели ему в след и думали, что ему-то уж точно ведомы все тайны. А те, кому эти тайны были ведомы, с жалостью глядели на желтый автомобиль.

Путь предстоял неблизкий, но такой короткий. Вот девушка с рюкзаком, вот справа на обочине сидят рассказчик и его благодарный слушатель, а вот юноша, от которого веет холодом.

Никто из них не заметил жёлтый автомобиль. Никто из них не вспомнил человека, сидевшего за рулём. И он сам не заметил в одном из сидящих вдоль дороги себя.

Он ехал к таким далёким небесам, куда так стремился попасть и куда не мог отпустить поющую девушку.

И он все-таки приехал, и она узнала его - единственная на всей трассе - она узнала его. И он показал ей на город, куда им должно было вернуться.

- Ты предлагаешь мне вернуться? Туда, где над городом не небо, а потолок? Туда, где нас никто не любит?

- Туда, где нас есть, кому любить, туда, где можно увидеть звёзды...

Конечно, он не убедил её, конечно, он остался на Трассе и никогда не вернулся в город.

Ведь на этой Трассе есть движение лишь в одну сторону.

Чётвёртая ночь. Взошёл Меркурий.

Дьявол! - с чувством выкрикнул писатель, разбивая кружку со свежезаваренным кофе о стену. Безнадежно испорченные обои заплакали бурыми слезами.

Писатель задумчиво равнодушно смотрел на осколки своей любимой кружки и перебирал свой словарный запас в поисках подходящего определения. Однако в голове почему-то вертелось только мамино наставление: "не чертыхайся!".

Зазвонил телефон.

Писатель вовсе не собирался поднимать трубку. Во-первых, ему нужно было вымыть стену, собрать осколки и сварить новый кофе. А во-вторых, он был ну совершенно не расположен к разговорам.

Однако телефон всё ещё звонил.

Писатель посмотрел на часы - два часа ночи. Ну кто может звонить в такое время? - подумал писатель и решил не снимать трубку просто потому что он "спит".

Телефон не поверил в то, что писатель спит и продолжал звонить.

К этому моменту писатель уже вытер лужицу, оставшуюся от кофе и, проходя с тряпкой мимо телефона, выдернул в сердцах провод из телефонной розетки.

Телефон продолжал звонить.

Писатель остановился. Дождался следующего звонка и выронил от удивления тряпку. Медленно подошёл к телефону и снял трубку.

- Алло?

- Здравствуйте, - произнёс приятный женский голос. В голосе слышались насмешливые интонации. - Это Дьявол.

Писатель бросил трубку на телефон и торопливо включил свет в коридоре. Подумал и включил свет во всех комнатах. Затем пошёл на кухню, налил себе очень холодного сока и выпил целый стакан.

В это время телефон, всё ещё выключенный из розетки, зазвонил опять.

Писатель поперхнулся соком и, вернувшись в коридор, снял трубку.

- Бросать трубку при разговоре с дамой - неприлично. Попытайтесь запомнить это. - Обиженно произнёс женский голос. Писатель невольно представил, как его обладательница надувает губки.

- Простите меня... просто ваша шутка...

- Не прощу! Впрочем, почему вы считаете, что это шутка? Телефон ведь отключён.

Писатель почувствовал, как холодеет его спина.

Она всё знает! - пронеслось в его голове.

- Допустим. А что вам надо?

- Что МНЕ надо? Вы издеваетесь? - С ледяной вежливостью осведомилась собеседница. - Вы взываете ко мне в два часа ночи, не берёте трубку, а теперь ещё я должна отвечать, что мне нужно?! Мне не нужно ничего. А вот вам...

Значит - Дьявол. - подумал писатель. - Чего же я хотел, когда вызвал его? Вызвал? Ах да, я же выкрикнул "Дьявол", когда перечитал то что написал за весь день.

- Тебе нужна моя душа?

- Не нужна. Но по Закону, который установил ваш Творец, я не могу помогать вам бесплатно, так что извини...

- Вы можете сделать меня талантливым?

В трубке послышался кокетливый вздох.

- Мужчины, вам только одно и нужно - деньги, слава... Могу. Могу даже предложить два варианта. Слушай меня внимательно. Вариант первый - ты будешь мейнстримовским писателем, который всегда будет попадать в горячую тему сегодняшнего дня. Ты будешь богат, но однажды поймешь, что не написал ничего стоящего и покончишь с собой. Через месяц после твоей смерти все забудут тебя и никогда не вспомнят.

Вариант второй: ты будешь нищим и бездомным, голодным и больным. Ты будешь всю жизнь никому не нужен, у тебя никогда не будет женщины, и ты наложишь на себя руки, не выдержав тягот. Спустя 100 лет после твоей смерти твои бумаги найдут, и твоё имя навсегда впишут в скрижали истории. Твои рассказы не забудут никогда, и они будут образчиком искусства на века.

Дьявол помолчала.

- Выбирай и помни - я лишь однажды прихожу на зов.

Деньги, слава, женщины - зачем мне всё это если я буду просто писать на потеху публике? Толстой, Павич, Толкиен писали, не оглядываясь на время и не ради денег. Вечная жизнь в своих рассказах...

- Дьявол, я выбрал! Я выбираю...

- Мальчик, погоди! - остановила его Дьявол. В трубке был слышен её еле сдерживаемый смех. - Ты согласен отказаться от всего ради... чего?

- Ради того чтобы меня помнили в веках!

Дьявол в открытую расхохоталась.

- Я буду знать, что страдаю не напрасно! Я буду знать, что в будущем потомки оценят меня!

- ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО думаешь, что это тебя утешит? - Очень тихо спросила Дьявол.

Писатель посмотрел в зеркало и как-то сник - "Холод, голод и никакого кофе" - пронеслось в его голове.

- Дьявол, а ты любишь кофе? - внезапно спросил писатель, глядя в зеркало и поправляя шевелюру.

- Что?

- Приходи на чашечку кофе, а? А потом уже обсудим детали...

Пятая ночь

- На колени! На колени перед Господом!

Окровавленные руки сжимали комок плоти, вырванный из тела. Армия опускалась ниц, а кричавший воздел к небу сердце, вырванное им у короля своих противников. Чёрные, масляно блестевшие волосы зашевелились подобно змеям и поднялись к небу, чудовищный рот, усеянный мелкими острыми зубами, открылся и стал рвать ещё трепыхавшееся сердце

- Присяга! Присягайте своему богу! - возопил он, когда поглотил сердце короля.

Отважные седые легионеры ударяли себя кулаком в грудь - "Моя жизнь принадлежит тебе!".

Командиры, облачённые в золотые доспехи и вооруженные серебряным оружием, воздевали свои сияющие клинки к небу. "Моя честь принадлежит тебе!".

Почтенные жрецы и провидцы земным поклоном признали его своим богом и спросили, как служить ему, какие жертвы приносить и как славить его.

- Жертвами станут убитые вами мои враги, молитвой будут их стоны и ваши крики "победа!", вашим служением будет вечная война во славу мою. Нарекаю вас своей Карающей десницей.

И безумный бог зашёлся в смехе, от которого сорвались с небесного свода некоторые звёзды этого мира, а в смежных вселенных нарушились законы бытия, вода потекла вверх и изменилась сумма углов треугольника.

И он покинул это мир, зная, что вернется, когда ему потребуется армия. И лилась кровь, и исторгались души, и вырывались сердца. Безумный бог метался по вселенным, карая и награждая тех, кого встречал. И кара его была менее мучительна, чем награда. И обрел он служителей, что так же метались по своим мирам и часто были безумны как и он. И это позабавило безумного бога, и он дал им власть видеть то, чего не видят смертные, и он дал им власть знать то, чего не знают смертные. И смеялся бог, ибо служители его стали ещё более безумны и теперь презирались и поносились соотечественниками своими - ибо юродивыми нарекли их.

Безумный бог внушал им, что они должны спасть миры в коих живут, и часто сталкивал двух служителей своих. Одних он ставил во главе армий и народов, других делал нищими калеками, а затем смеялся, глядя, как бессильные побеждают могучих и как те, кто готов был умереть за справедливость, побеждают - и люди выли от их справедливого правления.

Безумному богу понравилась игра, и он решил дать своим последователям по миру. Ведь так размах игры станет больше. Больше жертв и больше безумия.

И стали они богами.

И один облачился в белые одежды и бродил по воде, говоря, что бог есть любовь и спасение в нём.

И хохотал безумный бог, ибо он знал, что бог есть безумие, и знал какое спасение, он даёт своим слугам.

И один облачился в доспехи и возвёл крепость во льдах. И говорил, что мир есть война и должно быть готовым к последней битве.

И хохотал безумный бог, ибо знал, что мир так непостоянен, что его нельзя описать и назвать, что мир есть и война и покой и гармония и смерть. Ибо знал, что ни одна битва не будет последней.

И один говорил, что живут люди множество раз но, просветившись, смогут выйти из замкнутого круга и перестать страдать

И безумный бог зашёлся от хохота. Ибо знал, что люди боятся окончательной смерти больше чем смерти обычной, что люди променяют покой небытия на самое мерзкое существование. Ибо знал, что страдание - самое величайшее блаженство, на которое способны люди. И их тяга к боли сильнее смерти и люди всегда возвращаются за своим любимым блюдом - муками, которые безумный бог всегда щедро сыпал им.

И многие другие слуги безумного бога облачились в одежды и изрекали безумие, за которое их побивали камнями в своих мирах. Теперь же они смогли заставить любого слушать их. И бог, считавший жизнь войной, поспешил уйти из мира, где жил человеком, в страну льдов, где каждый день - борьба за выживание.

И бог, желавший доказать людям, что их жизнь есть страдание, отправился в страну бедняков, где от рождения человек знает свою ступень в жизни и никогда не поднимется на касту выше.

И бог, говоривший, что он есть любовь, стал богом в мире, где его побивали камнями и плетьми и убили, чтобы отворять рай для тех, кого счёл достойным, и бросать в ад тех, кто не понравился ему.

И разгневался безумный бог, ибо хотел он дать каждому мир, но все его подопечные оказались в одном мире. Но затем бог рассмеялся и сказал своим ученикам, что однажды их бытие закончится вместе с миром, который они выбрали, и тогда победитель получи право распорядиться жизнями побеждённых и всех последователей побеждённых.

И была война богов. И по-разному вели её боги. Вещавший о любви на острие меча нёс веру в себя, вещавший о страдании повелел подданным своим плодиться и размножаться быстрее, чем другие, дабы стало их более других; а бог ледяной войны принимал разные обличия и имена, так что многие почитавшие его даже не подозревали о нём. И это сыграло с ним злую шутку - верившие в него под разными именами воевали друг с другом и погибли под копытами воинов бога, вещавшего о любви к ближнему.

И хохотал безумный бог. И принимал он обличия и спускался в мир. И стали его обличия врагами его учеников, врагами наилучшими, ибо нельзя поразить сотворившего. Но не знали ученики безумного бога, что это он и воевали с ним, а он хохотал.

И безумного бога схватил такой приступ смеха, что его утроба разорвалась и он не чувствовал боли продолжая хохотать, пока его голова не развалилась на куски, которые всё ещё содрогались в приступе смеха.

А боги, ставшие полновластными богами на земле, не знали того, что их непримиримые враги мертвы и что их учитель не навещает их потому, что мертв, и что конца света не будет, потому что безумного бога больше нет. И легион карающей десницы напрасно ждал приказа. Безумный бог мёртв - и весь мир жил ожиданием конца, которого теперь никогда не наступит.

В далёком и непонятном мире писатель выпустил себе пулю в висок над тем, что мы назвали бы пишущей машинкой.

Шестая ночь.

эта история произошла давным-давно

когда каждый ветер был раскрашен в свой цвет

Когда за порядком следили обаятельные вампиры с сиреневыми зонтиками под цвет глаз

А инквизиторы зачитывались книгами о любви

Все события происходили в далёкой-далёкой стране.

В ней все жители платили налог на воздух, но самые дорогие картины не стоили ломаного гроша

и жил в этой стране - ангел

у него был светлый меч, по которому бежала руническая вязь

И этот ангел каждый вечер сидел в кабаке, играл в карты и на выигранные деньги пил Шардане

Потом он выходил на пирс (ведь это был портовый кабачок) и смотрел на горизонт.

А где-то в море, над Затонувшим Р"лайхом, мимо геркулесовых столпов, заплывая в гавани сказочной страны Сона-ниль, плавали три корабля.

И на белом корабле, чьи снасти были покрыты серебром инея, плавала королева Зимы

И её глаза были самыми прекрасными глазами, и ни один мужчина не мог забыть её увидев однажды её лицо в обрамлении белых волос, как ледяное зеркало в серебряной раме

И о ней сказано много историй, и я рассказывал о ней, потому о ней не будет больше сказано.

На корабле цвета весеннего снега, с парусами лебедиными крылами плавал прекрасный Король- Кузнец.

У него были острые уши

и глаза цвета пасмурного неба и жестокой стали

И плыли с ним на корабле его воины из бессмертного народа

И искали они три камня, что король-Кузнец создал назло творцам.

но о нём тоже было написано много историй

о нём было сказано и спето многое

и потому я умолкаю

Но на третьем корабле

Чьи паруса обветшали

чья палуба прогнила

а на единственной уцелевшей мачте развевался "Весёлый Роджер"

плавала Арабелла Блад

Она носила короткую стрижку

Белую рубашку и широкие красные штаны, в которых было очень удобно карабкаться по реям

И за широким чёрным поясом она носила два револьвера и саблю

И на барабане одного револьвера было написано "бог есть любовь"

а на рукояти другого "цель оправдывает средства"

А на сабле была нарисована живая роза, которая распускалась каждое полнолуние

а на рукояти были семь камней цветов, которых не было ни в одной радуге, которые видели только художники Сона-ниль

И когда шторм поднимал волны до небес

когда её истлевший корабль бросало то вверх, то в низ

она, смеясь, забиралась наверх мачты и стреляла со своих пистолетов в тучи.

И грохот её пистолетов был так громок что тот, кто обитал в затонувшем Р"лайхе ворочался во сне.

И тучи злились на неё и пытались дотянуться до неё лапами молний

но она рубила их своей саблей

и роза на лезвии источала божественный аромат,

который встречается лишь в царских садах Сона-ниль

и окровавленные тучи убирались прочь от её корабля

И она, смеясь, спускалась с мачты

и вела свой корабль, которому так и не придумала названия

в далёкий порт

И ангел поднимал свой светлый меч с рунной вязью, и меч сиял как маяк

как путеводная звезда

И Арабелла Блад знала, что ангел соскучился по ней

По пути она заплывала в серебряный порт Сона-ниль

она шла по серебряным плитам

и деревянные подошвы её нефритовых сапог цокали по сверкающему металлу

И в лавке, чья вывеска была из сиреневого тумана

она покупала самые нежные слова

и платила за них золотом из Атлантиды

и драгоценными камнями с островов Багровой Зари

которая на самом деле была розовой , но никто не придавал этому значения

и стоили самые нежные слова по сотне монет за букву

и когда все лавки прекрасного города Сона-ниль закрывались

а вампиры с сиреневыми зонтиками шли по улицам

помогая запоздалым путникам найти дорогу домой в тумане

Арабелла Блад спрыгивала со своего корабля на гранитный мол

И ангел опускал свой сияющий меч

и говорил ей "ты вернулась"

а она отвечала "Конечно, любимый"

И сфинкс улыбался

и небо целовало землю

и Безгрешный пил абсент с Лукавым, и они играли в шахматы

А над Гипербореей горела яркая Полярная звезда

как горели глаза Ангела

снег на горных вершинах был нежным, как была нежна Арабелла

и ангел забывал о том, что у него нет души

а Арабелла забывала о том, что она не бессмертна

Оставить комментарий © Copyright Гонсалес Антон Раульевич (morgil1@rambler.ru) Размещен: 14/12/2010, изменен: 14/12/2010. 85k. Статистика. Сборник рассказов: Фэнтези		Ваша оценка:

Гонсалес Антон Раульевич : другие произведения.

Сказки рассказнные в белой башне